co to jest blaga? - Freelancehunt.com
advertisement
Bolesław Prus Болеслав Прус CO TO JEST BLAGA? Что такое бахвальство? Było już około dziesiątej wieczorem. Poważny pan Ezechjel kilkakrotnie spojrzał na zegarek, szpakowata pani Weronika kończyła robotę włóczkowej chusteczki, a pulchna mężatka, pani Balbina, bez ceremonji ziewała. Tak widoczne oznaki nudów zdolne były zakłopotać najmniej uprzejmego gospodarza; to też nie dziw, że znani z gościnności państwo Sylwestrowie wili się jak dwie muchy w ukropie, zapewne rozmyślając nad sposobami ubawienia swoich gości. Nagle, w chwili gdy brwi zmartwionego pana Sylwestra dosięgły najwyższego położenia na czole, a koralowe usteczka pani Balbiny robiły się coraz podobniejsze do bramy zajezdnego domu, jedno pytanie rzucone jak bomba przez eleganckiego Fabjana, spłoszyło anioła ciszy: — Bardzo byłbym wdzięczny — mówił pan Fabjan — temu, ktoby mi dokładnie objaśnił, co znaczy tak powszechnie dziś używany wyraz blaga?... — Nic łatwiejszego! — mruknął poważny Ezechjel. — Najzupełniej zgadzam się z panem! — potwierdził gościnny Sylwester. — A... ach!... — ziewnęła ponętna Balbina. — Dobranoc państwu!... — szepnęła Mania, córeczka państwa Sylwestrów, rozkoszny czternastoletni cherubinek, który miał wielką ochotę posłuchać objaśnienia wyrazu blaga, lecz na dany przez troskliwą mamę znak, musiał opuścić rozbudzone towarzystwo i odejść do swego pokoju. — Owe wyprzedaże zupełne, pożyczki premjowe, koncerta dobroczynne — mówił pan Ezechjel — owe wyrzekania na ucisk klas ubogich przez kapitalistów, wszystko to blaga!... — Mój panie — odezwała się pani Weronika — poco mamy tak daleko szukać, kiedy w najbliższych znajomych nam kółkach jest tyle blagi, że ta wystarczy do doskonałego objaśnienia wyrazu... — No, żegnam państwa! — przerwała pani Balbina, nie mająca zwyczaju robić sobie z nikim ceremonji. — Uważam, że pani Weronika znalazła już swój ulubiony temat, nie chcę więc jej przeszkadzać... — Ależ pani!... Ależ droga pani!... — zawołali jednocześnie gościnni państwo Sylwestrowie, zrywając się z krzeseł, zapewne dla zatrzymania tak przyjemnej osoby. — Słowo daję, że nie mogę dłużej czekać... Mąż będzie niespokojny, a przytem głowa trochę mnie boli! — tłomaczyła się pani Balbina, całując tymczasem damy i łaskawie podając rączki Было уже около десяти часов вечера. Солидного вида пан Эзекиль уже не в первый раз взглянул на свои наручные часы, седовласая пани Вероника закончила вязать гарусный платок, а пышнотелая замужняя дама, пани Бальбина, откровенно позёвывала. Столь явные признаки скуки способны были обеспокоить даже не слишком щепетильных хозяев, и потому совсем не удивительно, что известные своей гостеприимностью пан Сильвестр и его супруга места себе не находили, озабоченные тем, как бы им развлечь гостей. Внезапно, когда брови полуживого пана Сильвестра доползли до самой вершины лба, а коралловые губки пани Бальбины уже распахивались в ширину ворот, вопрос элегантного пана Фабиана, подобно разрыву бомбы, всполошил ангела тишины: - Был бы весьма признателен тому – сказал пан Фабиан – кто-бы смог мне подробно объяснить, что означает столь часто употребляемое нынче выражение «бахвальство». - Нет ничего проще! – буркнул важный Эзекиль. - Пожалуй, соглашусь с паном! – подтвердил гостеприимный пан Сильвестр. - А…ах! – зевнула соблазнительная Бальбина. - Спокойной ночи панству! – шепнула Маня, дочурка пана Сильвестра, миловидный четырнадцатилетний херувимчик, который был совсем не прочь подробнее узнать о бахвальстве, но заметив поданный заботливой матерью знак, вынужден был покинуть разбуженное общество, удалившись в свою комнату. - Все эти распродажи со скидкой, премиальные ссуды, благотворительные концерты – сказал пан Эзекиль – все эти жалобы по поводу притеснения бедных слоёв со стороны капиталистов, всё это и есть бахвальство! - Мой пан – отозвалась пани Вероника – зачем так далеко ходить, когда в кругу известных нам лиц существует столько лицемерия, что его вполне хватило бы для нагляднейшего объяснения этого понятия… - Прошу прощения панове, однако мне пора! – прервала разговор пани Бальбина, никогда не отличавшаяся излишней церемонностью. – Полагаю, пани Вероника нашла свою любимую тему для беседы, и мне не хотелось бы ей помешать… - Но пани! Дорогая пани! – одновременно mężczyznom. — Może pani dobrodziejka pozwoli sobie służyć? — spytał szanowny Ezechjel. — O dziękuję! bardzo dziękuję, mam tylko parę kroków do domu. Adieu!... I w kilkanaście sekund znikła. — Zawsze do męża i zawsze przy mężu... co za doskonała kobieta! — zaczął gospodarz z dwuznacznym uśmiechem. — Ach, Boże! — zawołała z gniewem pani Weronika. — Oto jest dopiero przykład blagi... Niby to kocha męża, a ma kochanków tuziny... — Jest na pozór bardzo rozsądna i taktowna, a przecież robi szalone wydatki i zaciąga długi — dodał Ezechjel. — Pod pretekstem szczerości prawi ludziom impertynencje — uzupełnił Sylwester. — Tak, istotnie... — pochwycił miły Fabjan. — Pani Balbina bardzo szczęśliwie przyczyniła się do objaśnienia rzuconej kwestji!... Lecz o Boże! — zawołał nagle — jest już kwadrans po dziesiątej, a ja mam odwieźć z teatru moją siostrę, panią baronowę X., pozwolicie więc państwo, że pożegnam... — Jaka szkoda! — westchnęła Weronika. — Nie godzi się, panie Fabjanie, przerywać rozmowy, której pan duszą jesteś — rzekła z najsłodszym uśmiechem gospodyni. — No, trudno!... Jeżeli pan Fabjan ma odprowadzić panią baronowę, to nie powinniśmy go zatrzymywać — zakonkludował gospodarz. Gdy po czułem pożegnaniu gość zniknął, pan Ezechjel rzekł z bardzo uroczystą miną: — Nie rozumiem, dalibóg! jakiem czołem ten młodzieniec dopytuje się o znaczenie wyrazu blaga, będąc sam tak doskonałym blagierem!... — Jaki pan Ezechjel złośliwy! — szepnęła pani domu. — To nie złośliwość, moje dziecko — wtrącił gospodarz — ale sprawiedliwość. Nikt istotnie nie dorównał panu Fabjanowi w sztuce udawania, a i teraz nawet nie jestem pewny, czy zamiast do siostry nie poszedł... no, gdzieindziej. — Naprzykład za panią Balbiną! — odezwała się Weronika. — Ależ droga pani!... — protestuje gospodyni domu. — Mniejsza już o panią Balbinę — mówi Ezechjel — bo swoją drogą i bez niej Fabjanek jest blagierem. Ja sam znam parę wypadków, w których, doprawdy, chłopiec ten przeszedł samego siebie... — Ta... ta jego pycha arystokratyczna jest przedewszystkiem blagą — przerywa Weronika. — Wiadomo przecież, że ojciec jego był lokajem... — Lokajem?... A cóż znaczy siostra baronowa? — Znaczy to, że wyszła za fabrykowanego barona, заголосили гостеприимные супруги, стремительно поднимаясь с кресел, вероятно для того, чтобы задержать уход столь дорогой для них особы. - Даю вам слово, панове, что не могу дольше оставаться! Муж станет беспокоиться, да к тому же у меня что-то разболелась голова! – щебетала пани Бальбина, лобызая на прощание дам и изящно протягивая ручки мужчинам для поцелуя. - Может быть милостивая пани позволит её проводить? – поинтересовался уважаемый Эзекиль. - Ах, благодарю! Сердечно благодарю! Мне всего несколько шагов ступить до дому. Адьё! Через несколько секунд её и след простыл. - Всегда к мужу и всегда при муже. Женский идеал во плоти! – проговорил хозяин с двусмысленной улыбкой. - Ах, боже мой! – заголосила с гневом пани Вероника. – Вот вам бахвальство во всей своей красе! Так крепко любит мужа и имеет не одну дюжину любовников! - С виду вроде бы вполне рассудительна и тактична, а делает невероятно огромные расходы, в долгах погрязла – добавил пан Эзекиль. - Прикрываясь простодушием говорит людям дерзости – добавил пан Сильвестр. - Да это правда – подхватил милый Фабиан. – Пани Бальбина явила нам наглядный пример для объяснения заданного мной вопроса! Однако мой бог! – вскрикнул он внезапно – уже четверть одиннадцатого, а я ещё должен отвезти из театра мою сестру, пани баронессу X., позвольте раскланяться, панове… - Как жаль! – вздохнула пани Вероника. - Негоже, пан Фабиан, прерывать разговор, едва его начав – промолвила со сладчайшей улыбкой хозяйка. - Ну что ж поделать! Если пан Фабиан должен проводить пани баронессу, мы не имеем права его задерживать – заключил хозяин. Когда после сердечного прощания гость удалился, пан Эзекиль изрёк с весьма торжественным видом: - Не понимаю! Зачем этот юноша просит объяснить ему сущность бахвальства, когда он сам является ярким воплощением лицемера! - Какой, однако, пан Эзекиль злобный! – шепнула хозяйка дома. - Это не злоба, моя дорогая – заметил хозяин – а всего лишь справедливость. Никто не может сравниться с паном Фабианом в искусстве притворства. Я и сейчас не уверен, пошёл ли он к сестре, или отправился куда-нибудь ещё. - Например за панной Бальбиной! – отозвалась który przed kilkunastu laty trzodą handlował. — Ależ majątek samego Fabjana?... — Gdzie on tam ma majątek! — odzywa się pan Ezechjel. — Pieczeniarzuje przy wielkich panach, pożycza niby to dla nich pieniądze u lichwiarzy, a przy tej sposobności i o sobie nie zapomina. Oto wszystko! — Bójcie się państwo Boga, czy to być może?! — pyta bolejącym głosem pani Sylwestrowa. — To zdawał się taki przyzwoity chłopiec!... — Droga Klocki! — upomina ją mąż — droga Klociu, nie dziwże się tak znowu gwałtownie, bo ci przecież nieraz już opowiadałem o Fabjanie... — Ależ kochany Ksawciu!... — Ależ kochana Klociu!... Zapalającą się kłótnię małżeńską przerwał nagły dźwięk dzwonka, gdy zaś gospodarz otworzył drzwi wchodowe, zebrani ujrzeli w przedpokoju służącego pana Ezechjela. — Co się stało? — zawołał pan Sylwester ze źle udawanem zdziwieniem. — A bo proszę pana, jakiś pan był u nas trzy razy i powiedział, że się chce gwałtem z panem widzieć jeszcze dziś... — Dziwna rzecz!... Z prawdziwą przykrością będę musiał państwa pożegnać... — 0 to nic!... byle tylko nie trafił się jaki wypadek... Dobranoc!... — chórem odpowiadali obecni. — No, to chyba i ja już pójdę spać — rzekła pani Weronika, składając robotę. — Mój Boże! jak świat przewrotny teraz! Ten naprzykład stary grzesznik Ezechjel wszystkich obmawia, a sam podobno najgorszy... Ach!... — Cóż on znowu zrobił? — pyta gospodyni. — Niby ty nie wiesz, droga Klociu! — odpowiada mąż z przekąsem. — Sknera, lichwiarz, kochana pani! — objaśnia Weronika. — Niejednego już zgubił, a ten jegomość, co przysyłał po niego w nocy, to niezawodnie albo tradowany dłużnik, albo potrzebujący pieniędzy głupiec... Dobranoc państwu. — Wielki Boże! — dziwi się Sylwestrowa. — Tak! tak! moja pani... Dobranoc. Po wzajemnych uściskach stara dama zniknęła. — Moja Klociu — zaczął pan domu — jesteś nieznośna z tem ciągłem powątpiewaniem i dziwieniem się... — A ty z twojem obgadywaniem na współkę z Weroniką, która jest tak fałszywa cała, jak jej zęby i włosy... — Ależ Klociu, co gadasz?... Wprawdzie Weronika ma swoje dziwactwa... — Dziwactwa?... Więc to dziwactwo obgadywać wszystkich za oczy, a łasić się w oczy?... Nieznośna kobieta i basta! — zawołała żona i пани Вероника. - Но дорогая пани! – запротестовала хозяйка. - Наименее вероятно что за ней – проговорил пан Эзекиль – и без того наш Фабианек редкий хвастун. Могу засвидетельствовать несколько случаев, когда этот молодец в своих фантазиях превзошёл самые смелые ожидания. - А самое главное лицемерие это его показной аристократизм – прервала пани Вероника. – Ведь всем известно, что отец его был лакеем. - Лакеем? А что же значит сестра баронесса? - Значит то, что вышла замуж за поддельного барона, который перед тем несколько десятилетий торговал скотом. - Но как же поместье самого Фабиана? - Какое там поместье! – отозвался пан Эзекиль. – Пресмыкается перед знатными панами, берёт кругом кредиты будто бы для них, ну само собой при этом о себе не забывает. Вот и всё! - Побойтесь бога, панове, разве может это быть?! – спросила с дрожью в голосе хозяйка. – Кажется таким приличным молодым человеком! - Дорогая Клоки! – обратился к ней муж – Милая Клоця, не удивляйся так. Ведь я тебе уже не раз рассказывал о Фабиане. - Но милый Ксавек! - Но дорогая Клоця! Разгоравшуюся семейную ссору прервал резкий звук дверного звонка. Когда хозяин отворил входную дверь, собравшиеся увидели в передней слугу пана Эзекиля. - Что случилось? – воскликнул с неумело представляемым удивлением пан Сильвестр. - Прошу прощения у панства. Какой-то пан был у нас уже три раза и сказал, что непременно хочет ещё сегодня повидаться с моим паном. - Странное дело! С превеликим сожалением буду вынужден покинуть панство. - Не стоит сожалений! Лишь бы не случилось чего-нибудь неприятного. Спокойной ночи! – хором отвечали присутствующие. - Ну и я, пожалуй, отправлюсь почивать – сказала пани Вероника, складывая своё рукоделие. – Боже мой! Как коварен нынешний свет! Например этот старый грешник Эзекиль всех подряд оговаривает, а сам похоже худший из них. Эх! - Что он ещё натворил? – спросила хозяйка. - Как будто ты не знаешь, дорогая Клоця! – укоризненно отозвался муж. - Скряга, ростовщик, милая пани! – объяснила пани Вероника. – Не одного уже сгубил, а тот господин, который его сегодня ночью добивался, несомненно или несчастный должник, или нуждающийся в деньгах глупец. Доброй ночи панству! weszła do następnego pokoju. Mąż pobiegł za nią. — Moja droga, nie pojmuję — mówił z gniewem — skąd ci dziś przyszły morały do głowy? Wiem przecież, jaka zwykle jesteś! — A ja nie pojmuję ciebie! — zawołała żona. — Bronisz dziś Weroniki, a wiem przecie, co na nią zwykle gadasz... — Bezrozumna kobieto! nie mogłem inaczej gadać, ponieważ Weronika podsłuchiwała za oknem. — No, to i ja nie mogłam chwalić plotek i plotkarki, ponieważ Mania przez cały czas naszej rozmowy podsłuchiwała za drzwiami... — Przecież Mania spać poszła?... — Mania zawsze tak robi, ile razy chce słyszeć coś, czegoby przy niej nie mówiono. — Doskonałe wychowanie!... — bąknął mąż. — Dosyć!... — odparła żona. I już... już miało wybuchnąć nieporozumienie familijne. Szczęściem, małżonkowie spojrzeli na siebie i... ucichli oboje. - Великий Боже! – развела руками хозяйка. - Да, да моя пани! Доброй ночи! После взаимных объятий старая дама исчезла. - Моя милая Клоця, – начал хозяин дома – ты просто не сносна со своими непрерывными сомнениями и удивлениями. - А ты не стерпим со своими сплетнями на пару с пани Вероникой, которая так же фальшива, как её зубы и волосы. - Но, Клоця, что ты говоришь? Действительно у неё есть свои причуды… - Причуды? Разве это причуды оговаривать каждого за глаза, а в глаза льстить? Несносная женщина и довольно! - воскликнула жена и вышла в соседнюю комнату. Муж побежал за ней. - Моя дорогая, не пойму – проговорил он раздражённо – откуда у тебя в голове оказалось сегодня столько морали? Ведь я прекрасно знаю какая ты обычно! - А я тебя не понимаю! – вскричала жена. – Сегодня защищаешь Веронику, а ведь обычно про неё всякие гадости рассказываешь… - Неразумная женщина! Разве мог я иначе о ней говорить. Ведь она за окном подслушивала. - Ну и я не могла хвалить сплетни и сплетниц, ведь Маня во всё время нашего разговора подслушивала за дверью. - Но ведь Маня спать пошла? - Маня всегда так делает, когда хочет услышать то, что при ней не будет сказано. - Хорошо воспитание! – буркнул муж. - Довольно! – отрезала жена. Между супругами непременно разыгралась бы очередная семейная драма, но к счастью они вовремя оглядели себя и тут же затихли.
