Актуальные вопросы российской истории и преподавание

Наухацкий В.В.
зав. кафедрой исторических наук и политологии
Актуальные вопросы российской истории и преподавание
исторических дисциплин в высшей школе
Хотя мой доклад назван с некоторой претензией на постановку комплекса
актуальных
проблем
современной
исторической
науки
и
практики
преподавания истории в высшей школе, я затрону лишь некоторые вопросы,
исходя из формата нашего мероприятия.
Положение историков в современном российском обществе непростое.
Нас
много
и
часто
критикуют,
нередко
упрекая
в
конъюнктурном
переписывании прошлого. Что, конечно, во многом справедливо. Известный
журналист В. Третьяков в газете «Известия» как-то заявил: «наши историки
даром едят хлеб и со своей профессиональной задачей не справляются». Не
менее известный писатель Э. Радзинский утверждал, что науки истории не
существует.
В самом деле, те, кто наблюдал многомесячное историческое шоу на TV
между Л.М. Млечиным, С.К. Сванидзе и С.В. Кургиняном могли прийти к
заключению о полном релятивизме в истории (по принципу: а я так думаю). Не
случайно
у
некоторых
граждан
возникло
своеобразное
отторжение
исторических научных знаний, укрепилось недоверие к историкам и
представление о том, что историческая наука – вовсе и не наука, а лишь набор
вольных интерпретаций, где нет твёрдо установленных знаний, а все подвижно,
конъюнктурно, субъективно, а исторические версии могут утверждаться
голосованием телеаудитории.
Но не менее очевидно и другое: общество и способы его исторического
познания постоянно изменяются. Дело не только в переписывании истории и
прочих грехах историков. Дело в меняющейся природе исторического сознания
и ремесла историка. Сегодня историческая наука меняется и меняется очень
интересным образом. Более того, есть основания говорить об изменении
1
исторической культуры и начале формирования новой исторической культуры
общества. Именно об этом хотел бы высказать несколько тезисов.
Во-первых, советские времена ушли в прошлое, и вместе с ними
обесценилась часть написанного историками в те годы - по причине догматизма
методологии, ограниченного доступа в архивы, существовавших табу и
цензуры, а также недостаточного профессионализма немалой части тех, кто
называл себя «историками партии». После освобождения от идеологического
диктата, с открытием архивов и расширением международных контактов в
российской историографии последних 20 лет было сделано очень много. Вышли
сотни
монографий,
основанных
обновленной
источниковой
базе,
на
современных методиках и концепциях. Опубликованы многочисленные
сборники
документов.
В
их
числе,
например,
фундаментальные
документальные сборники по проблемам аграрной истории СССР 20-30-х годов,
позволяющие исследовать ранее закрытые сюжеты о коллективизации и голоде
начала
30-х
гг.
Опубликован
ряд
засекреченных
ранее
документов
дипломатического и разведывательного характера кануна второй мировой
войны, проливающих дополнительный свет на предысторию войны. Вышло 100
томов монографий российских и зарубежных авторов в серии «История
сталинизма» и вообще совершен настоящий научный прорыв в исследовании
истории 30-40-х годов: история ГУЛАГА, механизмы политической власти,
уровень жизни, общественные настроения, потери в войне и проч.). Самый
последний
пример
–
в
2012
г.
началось
издание
многотомного
фундаментального труда «Всемирная история».
Кроме того, в последние одно-два десятилетия в историографии были
открыты темы и направления, а вместе с ними – целые миры прошлого, о
которых
никто
и
не
подозревал.
Вместо
идеологически
зауженной
проблематики исследований мы получили необычайно разнообразную палитру
сюжетов. Многообразие жанров и тематики исторических трудов просто
поражает. Коротко говоря, нет таких сторон исторического прошлого, которые
не стали бы предметом интереса историков. Здесь, например, история
2
молодежного туризма в СССР, повседневная жизнь провинциального
дворянства в XVII веке или история фальсификаций на выборах в
Учредительное собрание в 1917 г. Все это не только разнообразило наши
представления о прошлом, но и усложнило его понимание.
Однако в медийном пространстве (и общественном мнении) сохраняется
пренебрежительное отношение к историографии – будто наука застыла в
состоянии начала 90-х годов. Многие критики исторической науки ругают ее по
инерции, не зная о реальном положении дел. С другой стороны, выступить от
имени профессионального сообщества историков в России, к сожалению,
некому, ибо национального исторического общества у нас нет, нет даже
академического журнала общеисторического профиля, а тиражи научной
литературы мизерные. В результате газетные публикации и телепрограммы не
отражают уровень исторического понимания, достигнутый современными
историками, а разрыв между популярной и академической историями
углубляется.
Второе. Радикально изменились методы презентации исторического
материала. Наряду научной версией прошлого, отражающейся в учебниках,
наряду с фольк-хистори (народная или устная история) и историей,
воплощенной
в местах
памяти
(музеи),
появилась т.н.
histotaintment
(развлечение историей), т.е. медийный вариант исторической презентации,
воплощенный в многочисленных исторических сериалах, блокбастерах,
телевизионных шоу, где как правило, весьма вольно обращаются с
историческими фактами и трактовками. Хотя все названные варианты историй
формируют национальное самосознание, медийная версия истории доминирует.
Кроме того, историческое сознание меняется под влиянием Интернета и
цифровых технологий. Интернет-ресурсы по исторической тематике стали не
только важным источником исторического образования. Появились сетевые
сообщества любителей истории и исторических реконструкций, а также
популярная история в киберпространстве, где зачастую не действуют законы
авторства и оригинальности текста, отсутствуют отсылки на источники и
3
проверочные процедуры, много плагиата, цитаты и мысли автора передаются
через высказывания журналистов, научные тексты разбираются на куски и
включаются
в
чужие
произведения
без
ссылок,
фальсифицируются
исторические и визуальные документы.
Без Интернета исторические данные никогда не были бы доступны в таком
колоссальном объеме и такому большому числу людей. Новая историческая
культура сделала возможной широкую вовлеченность массовой публики в
исторические сюжеты - от истории собственного рода и семьи до древних эпох
глобальной истории. В результате современное историческое сознание стало
менее строгим и более калейдоскопичным, все менее научным и все более
фантастическим.
Еще одна особенность нашего времени. В последние годы произошло
вторжение действующих правовых норм в трактовку прошлого. Политики,
историки,
общественные
деятели
ради
исторических
«исправления
несправедливостей» инициировали на уровне государств и международных
структур дебаты по поводу «исторической ответственности». Возникли
общественные
движения
и
«нестатусных»
народов
и
организации,
поставившие
«непризнанных»
целью
государств,
а
защиту
также
историко-правовое осуждение совершенных в отношении народов или групп
населения геноцидов, установление «исторической правды» и т.д. Были
приняты национальные законы и международные декларации, которые «судили
историю» и устанавливали по поводу вынесенных вердиктов правовую, в том
числе уголовную, ответственность за попытку подвергнуть сомнению данные
законы и судебные решения. (Кстати, не исключено принятие аналогичных
законодательных актов и в России – по т.н. проблеме десталинизации).
В настоящее время известно более 40 петиций с требованиями признания
геноцидов разного толка. Их инициаторами выступают власти некоторых
государств, а также общественные, в том числе и международные организации.
Началось все с институтализации Холокоста и принятия германских законов
против отрицания геноцида евреев, а затем французских законов, в которых
4
было предусмотрено правовое преследование за отрицание негативных
исторических последствий колониализма. Последние пример: закон об
уголовной ответственности за отрицание геноцида армян в Турции в начале
прошлого века, одобренный обеими палатами французского парламента в
январе 2012 г. Право, в частности уголовное, стало заложником исторической
памяти, а историография превратилось в занятие, на которое может
распространяться действие уголовного кодекса.
В настоящее время более 70 стран заняты проблемами преодоления
исторических травм не просто в форме морального переживания, а именно в
форме государственной политики и общественно-правовых действий (Южная
Африка, Гана, Либерия, Вьетнам, постсоветские государства).
В исторической культуре таких явлений и понятий прежде не было.
«Законы памяти» - недавнее явление, которое характеризует то, как нынешние
поколения людей представляют себе прошлое и как относятся к нему.
Последнее даже важнее, чем сам факт установления исторической правды. Это
именно история как политика или, можно сказать, историческая политика.
Последний термин также достаточно новый в современном дискурсе. Сейчас мы
можем говорить об исторической политике как об одной из характеристик новой
исторической культуры.
Реализация исторической политики имела своим следствием новую
мощную
волну
фальсификации
истории,
которая
во
многом
имела
антироссийскую направленность. В этом контексте следует рассматривать,
например, современную полемику вокруг вопросов истории второй мировой
войны, которая в последние годы приобрела качественно иной характер. Те идеи
и тезисы относительно роли СССР в войне, которые прежде, даже в годы
холодной войны, носили маргинальный характер, и поддерживать которые (во
всяком случае, публично) считалось дурным тоном, в настоящее время все
больше начинают превалировать и в исторической науке, и в официальных
кругах ряда стран.
5
В современной Европе многие открыто отождествляют Советский Союз и
нацистский рейх. Европарламент, попирая международное право и Устав ООН,
называет Курильские острова территорией «под российской оккупацией».
Парламентская ассамблея Совета Европы принимает резолюцию об осуждении
преступлений «коммунистических тоталитарных режимов». Парламентская
ассамблея ОБСЕ в июне 2009 г. принимает резолюцию, уравнивающую
«сталинский тоталитаризм» и гитлеровский расистский режим, а 23 августа
предлагается отмечать как день памяти жертв сталинизма и нацизма. В кругах
польского истеблишмента всерьёз обсуждается вопрос о геноциде по
отношению к польскому народу со стороны СССР и Красной Армии. На
Украине, в странах Прибалтики идет почти открытая реабилитация нацизма и
его пособников. Нередко чуть ли не главной причиной войны объявляется
советско-германский пакт 23 августа 1939 г. И т.д.
Тенденциозное изображение исторических событий и их прямая
фальсификация достигли таких масштабов, что в канун 70-летия начала второй
мировой войны в 2009 г. по Указу Президента была создана специальная
комиссия по борьбе с фальсификацией истории в ущерб интересам России, что
отражало
обеспокоенность
российского
руководства тем
фактом,
что
сомнительные оценки внешней политики СССР стали использоваться для
выдвижения политических, правовых, территориальных и материальных
претензий к нашей стране.
Комиссия
подготовила
ряд
интересных
публикаций,
однако
по
непонятным для меня причинам Указ о создании комиссии несколько дней
назад был признан утратившим силу.
Еще одна характерная черта развития исторической науки и культуры.
Давно известно, что история - это не просто «писать, как было» (Н.Я.
Данилевский), но и писание с определенной целью. В свое время французский
антрополог К. Леви-Стросс сказал, что «история никогда не является просто
историей чего-то, но всегда история для чего-то». Сегодняшнее историописание
- ключевой компонент государственного строительства, средство легитимации
6
власти и существующего порядка. К примеру, изданный в 2007 г. Институтом
этнологии
и
антропологии
историко-этнографический
РАН
труд
совместно
«Абхазы»
с
абхазскими
учеными
активным
образом
стал
использоваться властями Абхазии в качестве доказательства давнего и
суверенного существования абхазского народа и его государственности.
Научная литература последних лет отметила феномен «национализации
истории» на постсоветском пространстве. В независимых государствах
подготовлены официальные версии прошлого, отличительной чертой которых
является национальная ориентация в трактовках истории.
Причем,
национальные
истории
были
сконструированы
на
постколониальной парадигме, избавлении от имперского господства и
восстановлении древней исторической государственности титульной нации. В
процессе националистической ревизии прошлого преследуется цель переиграть
историческое прошлое по сценариям, отвечающим задаче легитимации новых
независимых
государств.
мифологизации
прошлого
сосредоточенности
на
«Переписывание»
тех
или
иных
экспансионизме
сводится
этносов,
России,
к
его
тотальной
идеализации,
колониальном
гнете,
русификации и ассимиляции коренных народов и т.п.
На этом фоне российская историография выглядит по своему уникальной:
во многих публикациях по истории звучит мотив осуждения российского
прошлого, дегероизации и откровенного самоуничижения. И если наши соседи
фальсифицируют
свое
прошлое
ради
его
героизации
и
укрепления
национального духа, то ряд отечественных авторов, напротив, переписывают
историю ради ее развенчания. Все это не может не отражаться на формировании
исторического самосознания российского общества. Не случайно, опросы
общественного мнения показывают, что все больше молодых людей хотели бы
навсегда уехать из «рашки». Нельзя безнаказанно топтать свое прошлое.
Коротко о преподавании истории. Это одна из самых острых и постоянно
обсуждаемых проблем. Пожалуй, ключевой вопрос здесь: как повысить уровень
знаний студентов (а, следовательно, и школьников) по истории. Приведу
7
пример. В числе вопросов Областного этапа всероссийской олимпиады
школьников по истории в январе этого года был вопрос о Ленском расстреле
(трагические события столетней давности - расстрел демонстрации рабочих на
Ленских приисках). Несколько старшеклассников написали, что это убийство
Ленского Онегиным, а в некоторых ответах утверждалось, что это расстрел
Лениным царской семьи.
Я говорю это с тем, чтобы показать, что уровень знаний по истории у
многих абитуриентов весьма низок. Конечно, у студентов всегда были разные
знания, но в последние годы мы сталкиваемся не только с незнанием чего-либо
из области истории (что было всегда и что неизбежно), но и с дезориентацией
многих студентов в историческом пространстве. Для многих история России –
terra incognita. Это печальный феномен последних лет.
Анализ причин снижения уровня школьной подготовки по истории –
предмет отдельного разговора. Не могу не отметить только один факт - роль
ЕГЭ. Как отмечал директор Института всеобщей истории РАН академик А.О.
Чубарьян, выступающий за совмещение разных методов при проведении
вступительных экзаменов, «ЕГЭ по истории сложен, если вообще возможен».
Главная проблема ЕГЭ по истории заключается в том, что он ориентирует
педагогов и учащихся на высшую степень формализации ответа, зачастую не
затрагивая сути поставленного вопроса. Вот типичный пример. «Заграничный
поход русской армии состоялся в 1) 1811-1812 гг.; 2) 1813-1814 гг.; 3) 1853-1856
гг.; 4) 1857-1864 гг.» (из четырех вариантов нужно выбрать один). Проверяется
лишь формальное знание дат. Против кого был этот поход, с чем он был связан,
кто в нем участвовал, чем он знаменит, чем завершился? Эти и многие другие
вопросы остаются за рамками формально правильного ответа: 1813-1814 гг.
Подготовка к ЕГЭ, таким образом, превращается в тренинг формальных
способностей, а сам экзамен по истории в значительной мере направлен на
выявление формализованных знаний. Экзамены в формате ЕГЭ фактически не
выявляют степени понимания школьниками ключевых вопросов истории.
Школьники «натаскиваются» лишь на угадывание и запоминание фактов, а не на
8
понимание и анализ исторических процессов. Мой и моих коллег опыт
преподавания истории в вузах различных регионов России свидетельствует, что
именно с пониманием, с аналитикой в области истории хуже всего обстоят дела в
студенческой среде.
В этой связи, по моему убеждению, высказываемые иногда предложения о
переходе на прием курсовых экзаменов по истории в вузах в форме теста, не
вполне обоснованы. Использование тестов по истории в вузах возможно и
необходимо, но лишь как вспомогательная форма контроля знаний.
И последнее. Конечно, за последние годы предмет истории стал менее
авторитарным и не таким монолитным, как катехизис. Сложился реальный
плюрализм мнений, что само по себе провоцирует дискуссии на занятиях. Есть
хорошие учебники и учебные пособия, разработаны рабочие программы и УМК,
применяются презентации, используются возможности Интернета.
Но проблема в том, что в рамках отведенного рабочими программами
времени трудно рассчитывать на повышение уровня исторического образования
и сознания студентов. Отразить на занятиях многие новации исторической
науки и вовсе не представляется возможным. К сожалению, по некоторым
специальностям на изучение Истории России в нашем вузе отводится всего 9
лекций и 9 семинаров. А Историю экономики, которую мы преподавали много
лет, вообще отправили на факультатив. Кафедра не только потеряла часы, но в
определенной мере и возможности полноценного обучения и воспитания
студентов. В этой связи полагаю, было бы оправданно внести некоторые
коррективы в рабочие учебные планы. Это актуализировало бы изучение
исторического материала под углом зрения формирования у студентов
российской гражданской идентичности, осознания своей принадлежности к
истории и культуре России, ее социокультурным особенностям, специфике
исторического пути, вкладу России в мировую историю и цивилизацию. На мой
взгляд, гражданско-патриотическое воспитание средствами исторического
образования - это один из приоритетов воспитательной работы в вузе.
9