+К-1-03-10-Антипов

ПЕРЕХОД КАК АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ СМЕРТИ
М. А. Антипов
Пензенская государственная технологическая академия,
г. Пенза, Россия
Summary. The article is dedicated to archetypical image of transfer,
which reflects mankind’s attitude to death as to beginning of new life. It’s
showing that this archetypical image is contented at mythological and religious
views on live and death.
Key words: transfer, archetype, death.
Из всех ситуаций, с которыми сопряжено существование человека,
смерть
является
универсальности
наиболее
и
значимой
императивного
в
силу
довлеющего
ее
неотвратимости,
воздействия.
Для
избавления от страха смерти человечество еще в древности выработало
особое отношение к ней, закрепившееся в коллективном бессознательном
представлении о смерти как «переходе» – переходе души из умершего тела
в иной, потусторонний мир. Архетипический образ перехода (как и любой
архетип) проявляется, прежде всего, в мифологических и зачаточных
религиозных представлениях о посмертном существовании души в иных
мирах у различных народов: у древних вавилонян, у древних египтян, у
древних евреев, у германцев, у даков, у славян.
Так, у славян средством перехода в Ирий считался огонь, с дымом от
которого душа умершего отправляется в лучший мир. Тела умерших
возлагали на краду (костер), веря, что с пламенем их души попадут сразу в
небесный мир.
Рассмотрим
похоронный
обряд
древних
славян,
в
котором
проявляются представления о смерти, как о «переходе». Простейший
похоронный обряд состоит в следующем: «Аще кто умряше, творят трызну
надъ нимъ, и посемъ творяху краду велику». Особый костёр – «крада»
(крадущий из нашего мира положенные на него предметы) выкладывается
в виде прямоугольника высотой по плечи человека. На 1 домовину
необходимо брать в 10 раз более дров по весу. Дрова должны быть
дубовые или берёзовые. Домовина же делается в виде ладьи, лодки и т. д.
Причём нос ладьи ставят на закат солнца. Самым подходящим днём для
похорон считается пятница – день Мокоши. Покойника одевают во всё
белое, закрывают белым покрывалом, кладут в домовину милодары и
поминальную еду. Горшок ставят в ногах покойного. Покойник у вятичей
должен лежать головой на запад, и «възложахуть и на краду мертвеца
сожжаху» (Поджигает старейшина, либо жрец, раздевшись по пояс и стоя
спиной к краде). Краду поджигают днём, на закате, чтобы покойный
«видел» свет и «шёл» вслед за уходящим солнцем. Внутренность крады
набита легковоспламеняющейся соломой и ветками. После того, как огонь
разгорится, читается погребальная молитва.
По окончании молитвы все замолкают до тех пор, пока к небу не
поднимется огромный столб пламени – знак того, что умерший поднялся к
Сварге, «а посем собравши кости» (у Северян, например, принято было
кости не собирать, а насыпать сверху малый холм, на котором
устраивалась тризна). Бросив сверху оружие и милодары, участники
тризны расходились, чтобы набрать в шлемы земли и насыпать уже
большой могильный холм), «вложаху в судину малу» (глиняный горшок) и
поставяху на столпе (в маленькой погребальной избушке «на курьих
ножках») «на путехъ» (на пути из селения к закату солнца), «еже творять
Вятичи и ныне» (обычай ставить избушки «на курьих ножках» над
могилой сохранился в Калужской области до 30-х годов XX века)».
Бессознательное
коллективное
представление
о
«переходе»
отчетливо проявилось и в христианском мировоззрении. Так, в западном
средневековом обществе, где господствовало христианское мировоззрение,
смерть была (пользуясь языком Ф. Арьеса) «прирученной» или «своей», то
есть понималась как естественное окончание земной жизни [1]. Смерть как
в католическом, так и в православном христианстве трактуется как
переход в иной мир. Датский религиозный мыслитель, предтеча
экзистенциализма, Серен Кьеркегор указывал, что для «христианина сама
смерть есть переход к жизни» [2. С. 253–256]. Отечественный
православный богослов Игнатий Брянчанинов называет смерть рождением
человека из земной временной жизни в вечность.
Именно поэтому образ умирания представляется в виде тоннеля или
лестницы,
ведущей
наверх.
Образы
перехода
встречаются
в
воспоминаниях людей, переживших клиническую смерть. Р. Моуди в
своей работе, посвященной свидетельствам о потусторонней жизни, писал,
что «у людей возникает ощущение движения с очень большой скоростью
через какое-то темное пространство…: пещеру, колодец, нечто сквозное,
некое замкнутое пространство, туннель, дымоход, вакуум, пустоту,
сточную трубу, долину, цилиндр» [С. 16].
В архетипическом образе «перехода» зафиксированы коллективные
бессознательные представления о смерти как начале новой, более лучшей
жизни. Подобные представления о смерти наполняют ее не только
бытийственным, но и нравственным смыслом. Смерть становится
важнейшим императивом, напоминающем о необходимости праведной
нравственно чистой жизни как условии перехода в более лучший мир –
ирий, рай, парадиз и так далее.
Список использованной литературы:
1. Арьес, Ф. Человек перед лицом смерти [текст] / Ф. Арьес – М.:
Издательства: Прогресс, Прогресс – Академия, 1992. – 528 с.
2. Кьеркегор, С. Страх и трепет [текст] / С. Кьеркегор – М.:
Республика, 1993. – 109 с.
3. Моуди, Р. Жизнь после жизни [текст] / Р. Моуди – М.: Путь, 2000.
– 96 с.