Кириллова Е.И. Интент-анализ психотерапевтической речи. Диссертация на соискание ученой степени к.п.н.

Государственный университет — Высшая школа экономики
На правах рукописи
КИРИЛЛОВА Елена Игоревна
И Н Т Е Н Т - АН АЛ И З
П СИ ХО Т Е РА П Е В Т И Ч Е С К О Й Р Е Ч И
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата психологических наук
Специальность 19.00.01 —
Общая психология, психология личности, история психологии
Научный руковод итель—
доктор психологических наук,
профессор
Орлов Александр Борисович
Москва — 2010
2
С ОД ЕР Ж А Н ИЕ
В В Е Д Е Н И Е ____________________________________________________4
ГЛАВА 1. ИССЛЕДОВАНИЯ РЕЧИ В ПСИХОЛОГИИ,
ПСИХОЛИНГВИСТИКЕ И ПСИХОТЕРАПИИ _______________________12
1.1. Исследования речи в отечественной и зарубежной психологии ___12
1.2. Исследования речи в психолингвистике ______________________27
1.3. Исследования речи как дискурса ____________________________34
1.4. Исследования интенциональности речи_______________________45
1.5. Интенциональные основания психотерапевтического дискурса__ 54
1.6. Исследование психотерапевтического дискурса ________________70
1.7. Проблемы психологического анализа психотерапевтического
дискурса К. Роджерса _____________________________________79
ГЛАВА 2. МЕТОДИКА ИНТЕНТ-АНАЛИЗА
ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА _________________________91
2.1. Выявление интенций психотерапевтической речи ______________91
2.2. Классификация интенций психотерапевтической речи _________100
2.2.1. Ситуация клиента — объект направленности
познавательных интенций речи психотерапевта _____________110
2.2.2. Клиент как субъект общения — объект направленности
диалогических интенций речи психотерапевта ______________114
2.2.3. Самосознание клиента — объект направленности
помогающих интенций речи психотерапевта ________________122
ГЛАВА 3. Э М П ИР ИЧ Е С К ОЕ ИС С Л ЕД О В АН И Е
П С И ХО Т ЕР А П ЕВ Т ИЧ ЕС К О Й Р ЕЧ И
( на материале стенограмм сессий К. Роджерса)_______________________127
3.1. Выявление интенциональных характеристик
психотерапевтической речи _______________________________127
3.1.1. Случай Герберта _______________________________________130
3.1.2. Случай Глории _________________________________________143
3
3.1.3. Случай Джен __________________________________________ 153
3.2. Сравнительный анализ интенциональных характеристик
речи К. Роджерса: недирективный, клиентоцентрированный
и человекоцентрированный периоды психотерапевтической
деятельности ____________________________________________161
3.3. Обсуждение результатов исследования __________________________172
З АК ЛЮЧ Е Н ИЕ _______________________________________________176
Б И БЛ И ОГ Р А ФИЯ ____________________________________________180
П Р И ЛОЖ Е Н ИЯ ______________________________________________195
Приложение 1. Форма для записи результатов________________________195
Приложение 2. Примеры маркеров интенций ________________________196
Приложение 3. Результаты анализа стенограмм 8 психотерапевтических
сессий К. Роджерса с Гербертом ______________________217
Приложение 4. Текст сессии К. Роджерса с Глорией
(с указанием интенций) _____________________________ 273
Приложение 5. Текст сессии К. Роджерса с Джен (с указанием интенций)_283
4
В В Е ДЕ Н И Е
Постановка проблемы и актуальность исследования. Психологическое консультирование и психотерапия прочно входят в практику работы
отечественных психологов. Растет спрос на профессиональную психологическую помощь. В настоящее время психологи обладают разнообразными профессиональными компетенциями. В их арсенал входят психологические знания, коммуникативные навыки работы с людьми, психодиагностические методики и тесты, консультационные и психотерапевтические методы работы.
Усилиями
отечественных
психологов
(Г.С. Абрамова,
А.Ф. Бондаренко, Л.Ф. Бурлачук, Т.М. Буякас, Ф.Е. Василюк, Ю.Б. Гиппенрейтер,
М.А. Гулина,
М.Е.
Жидко,
Н.Ф. Калина,
Б.Д. Карвасарский,
В.В. Колпачников, А.Ф. Копьев, А.С. Кочарян, А.Б. Орлов, В.А. Петровский,
Е.Т. Соколова, А.И. Соссланд, В.В. Столин, А.Ш. Тхостов, М.А. Хазанова,
Э.Г. Эйдемиллер и др.) развивается теоретическая база консультирования и
психотерапии [1, 27, 28, 34, 35, 42 – 47, 58, 62, 96 – 98, 102, 109, 112 – 117,
159 – 165, 179, 222, 223, 225, 229, 230, 234, 253, 267 и др.].
В работе практических психологов речь играет первостепенную роль.
Она образует ту основу, на которой складываются умения построить взаимоотношения и вести диалог с человеком, обратившимся за помощью
(Т.В. Ахутина, М.М. Бахтин, В.С. Библер, Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев,
Е.Б. Старовойтенко, А.У. Хараш, Т.А. Флоренская и др.)
Вопросам изучения речевого психотерапевтического взаимодействия
было уделено немало внимания в современных исследованиях (А.Ф.
Бондаренко, В.Л. Измагурова, А.В. Казанская, Н.Ф. Калина, Т.А. Кубрак,
А.В. Россохин, К.В. Ягнюк и др.). Вместе с тем, интенциональному составу
речи психотерапевта должного внимания не уделялось.
Психотерапевтическое взаимодействие можно рассматривать как дискурсивную
практику
(Н.Ф. Калина,
Н.Д. Павлова,
Е.Б. Старовойтенко,
Т.Н. Ушакова). Дискурс – это «текст, погруженный в жизнь» [16] обоих
5
участников терапевтического процесса – психотерапевта и клиента. Тексты
диалогов, которые являются составной частью психотерапевтического дискурса, нуждаются в изучении с целью выявления мотивационных, когнитивных и коммуникативных аспектов речевой деятельности психотерапевта, что,
в частности, требует рассмотрения речи в ее интенциональном аспекте.
Речевая интенция – это намерение высказаться. Речь психотерапевта
может считаться профессиональной тогда, когда он, во-первых, выражает в
психотерапевтических высказываниях те намерения, которые способствуют
реализации целей клиента и, во-вторых, когда он выражает интенции психотерапевтического метода, проверенного и обоснованного научными исследованиями и практикой. Следовательно, психотерапевт должен строить свои
высказывания с учетом интенционального плана своей речи.
Однако проблема заключается в том, что до настоящего времени
интенциональные характеристики речи психотерапевта практически не
исследовались. В силу данного обстоятельства возникает необходимость поиска и исследования общепсихологических оснований речевой психотерапевтической деятельности, изучения ее интенционального плана, выявления
интенциональной специфики психотерапевтической речи. Решение данной
проблемы позволит наметить перспективы осознанного обучения профессиональной разговорной практике будущих психологов-консультантов и
психотерапевтов.
Актуальность диссертации заключается в осмыслении речевой психотерапевтической деятельности с позиций общей психологии, т.е. в учете
общепсихологических закономерностей функционирования речи в психотерапевтической практике, что представляется необходимым и важным в свете
интенсивного развития отечественной психотерапии.
Цель исследования: изучение психотерапевтической речи методом
интент-анализа.
Объект исследования: профессиональная речь психотерапевта.
6
Предмет исследования: интенциональный состав психотерапевтической речи и его изменение в процессе профессионального становления психотерапевта
(на
материале
стенограмм
психотерапевтических
сессий
К. Роджерса).
Гипотезы:
1. Метод интент-анализа релевантен исследованию психотерапевтической речи: психотерапевтическая речь содержит в себе интенциональный
план, представленный совокупностью психотерапевтических интенций, которая организована в виде специфических интенциональных направленностей.
2. Количественный и качественный составы интенций, реализующих интенциональные направленности речи психотерапевта, отражают основы соответствующего психотерапевтического метода.
3. Психотерапевтическая речь развивается в процессе профессионального
становления психотерапевта, что проявляется в изменении интенционального
состава речи, в его приближении к интенциональным характеристикам соответствующего психотерапевтического метода.
Задачи исследования:
проанализировать основные теоретические подходы к изучению речи в
общей психологии, психолингвистике и психотерапии с целью рассмотрения
речевой психотерапевтической практики с позиций общей психологии и психологии личности;
исследовать с помощью метода интент-анализа стенограммы психотерапевтических сессий в целях выявления интенций речи психотерапевта;
разработать классификацию интенциональных характеристик психотерапевтической речи;
разработать на основе метода интент-анализа методику интент-анализа
психотерапевтического дискурса;
определить с помощью методики интент-анализа психотерапевтического дискурса интенциональный состав речи психотерапевта;
7
выявить изменения интенционального состава психотерапевтической
речи в процессе профессионального становления психотерапевта (на материале
стенограмм психотерапевтических сессий К. Роджерса).
Теоретико-методологические основы исследования составляют:
культурно-исторический
(Б.Г. Ананьев,
(Л.С. Выготский,
Б.Ф. Ломов,
В.Д. Шадриков)
А.Р. Лурия),
и
системный
феноменологический
(Э. Гуссерль, М. Хайдеггер) подходы к изучению психических явлений, отечественная общепсихологическая теория речевой деятельности (И.А. Зимняя,
А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн и др.), отечественные лингвистические
и
психологические
концепции
диалога
(М.М. Бахтин,
А.А. Ухтомский и др.), методология современной отечественной психотерапии (Ф.Е. Василюк, В.В. Макаров, А.И. Сосланд и др.), методология психолингвистических исследований (Н.Д. Павлова, Т.Н. Ушакова и др.), экзистенциальная психотерапия (Д. Бьюдженталь, И. Ялом и др.), персональный
экзистенциальный анализ (А. Лэнгле), диалогический подход в психологическом консультировании и психотерапии (А.Ф. Копьев, Е.Т. Соколова,
Т.А. Флоренская, А.У. Хараш и др.), человекоцентрированный подход
в психотерапии (А.Б. Орлов, К. Роджерс).
Методы и методики исследования:
– методы системного, типологического и структурного анализа;
– метод интент-анализа (Т.Н. Ушакова);
– авторская методика интент-анализа психотерапевтического дискурса.
Характеристики выборки: 1703 психотерапевтических высказывания
– первая выборка; 729 психотерапевтических высказываний (К. Роджерса) –
вторая выборка.
Научная новизна работы:
1. Впервые поставлена и решена задача проведения интент-анализа
психотерапевтической речи. Исследование показало, что метод интентанализа, разработанный в лаборатории психологии речи и психолингвистики
8
Института психологии РАН под руководством Т.Н. Ушаковой, релевантен
исследованию психотерапевтического дискурса.
2. Представлен интенциональный состав психотерапевтической речи,
состоящий из 30 интенций.
3. Разработана классификация интенциональных характеристик психотерапевтической речи, представленная специфическими объектами направленности, категориями, классами и конкретными интенциями. Интенциональные направленности представлены тремя категориями: познавательной,
диалогической и помогающей. Специфика интенциональности психотерапевтической речи определяется тремя объектами. Объект познавательных интенций – «Ситуация клиента»; объект диалогических интенций – «Клиент как
субъект общения»; объект помогающих интенций – «Самосознание клиента».
Категория познавательных интенций включает классы воспринимающих, операциональных, рефлексивных интенций. Категория диалогических интенций
включает классы контактных и внеконтактных интенций. Категория помогающих интенций включает классы развивающих и сущностных интенций.
4. Разработана авторская исследовательская методика интент-анализа
психотерапевтического дискурса на основе метода интент-анализа.
5. Изучен
интенциональный
состав
психотерапевтической
речи
с помощью методики интент-анализа психотерапевтического дискурса (на
материале стенограмм психотерапевтических сессий К. Роджерса, относящихся к различным периодам его деятельности).
6. Выявлена интенция помощи клиенту в понимании самого себя, в
рефлексии самоотношения, в установлении контакта со своим внутренним
«я» (не представленная в методе клиентоцентрированной психотерапии).
Теоретическая значимость исследования заключается в следующем:
рассмотрена с позиций общей психологии и психологии личности
речевая психотерапевтическая практика, в которой выделены ее интенциональные характеристики;
определен интенциональный состав психотерапевтической речи,
включающий 30 речевых интенций;
9
получил развитие метод интент-анализа, на основе которого разработана авторская методика интент-анализа психотерапевтического дискурса.
Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы при обучении студентов речевым компетенциям в рамках учебных курсов: «Основы психологического консультирования», «Диалогический
подход в консультировании и психотерапии», «Основы гуманистической
психотерапии». Методика интент-анализа психотерапевтического дискурса
может быть применена в исследовательской, консультативной, психотерапевтической и супервизионной практике с целью повышения профессионализма психологов-консультантов и психотерапевтов.
Положения, выносимые на защиту:
1. Интенциональность психотерапевтической речи характеризуется специфическими объектами направленности, категориями, классами и конкретными
интенциями.
2. Интенциональность психотерапевтической речи представлена совокупностью конкретных интенций, позволяющих анализировать речевую деятельность психотерапевта.
3. Познавательная, диалогическая, помогающая интенциональные направленности психотерапевтической речи предполагают следующие объекты:
«Ситуация клиента», «Клиент как субъект общения» и «Самосознание клиента», соответственно.
4. В процессе профессионального становления психотерапевта происходит приближение интенционального состава психотерапевтической речи к
интенциям, отражающим основы психотерапевтического метода.
5. В интенциональном составе психотерапевтической речи К. Роджерса
значительное место занимает интенция помощи клиенту в понимании самого
себя, в рефлексии самоотношения, в установлении контакта со своим внутренним «я» (не представленная в числе базовых условий метода клиентоцентрированной психотерапии).
10
Апробация работы.
Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на научно-практических конференциях и семинарах: III Всероссийской научнопрактической конференции «Системогенез учебной и профессиональной деятельности» (Ярославль, октябрь 2007 г.); II Всероссийской научной конференции «Психология индивидуальности» (Москва, факультет психологии ГУВШЭ, ноябрь 2008 г.); конференции «Познание в структуре общения» (Москва,
ноябрь 2008 г.); научном семинаре аспирантов (Москва, факультет психологии
ГУ-ВШЭ,
апрель
2008 г.);
научном
семинаре
Сообщества
клиент-
центрированных психологов-консультантов и психотерапевтов (Москва, сентябрь 2008 г.); научно-исследовательском семинаре магистерской программы
«Исследование, консультирование и психотерапия личности» (Москва, факультет психологии ГУ-ВШЭ, 2007-2008 гг.); научно-исследовательском семинаре
по курсу «Методология исследования личности» (Москва, факультет психологии ГУ-ВШЭ, февраль, май 2008 г.); научном семинаре лаборатории психологии речи и психолингвистики Института психологии РАН (Москва, ИП РАН,
март 2009 г.).
Результаты диссертационного исследования использованы: Сообществом
клиент-центрированных психологов-консультантов и психотерапевтов в целях
повышения качества профессиональной речи психологов-консультантов и психотерапевтов, Международным центром «Консалтинг. Тренинг. Коучинг»
с целью улучшения процедуры консультирования и коучинга, Центром психологического консультирования «Фрамм» в целях супервизии психотерапевтической практики.
Основные результаты исследования отражены в публикациях:
1. Кириллова Е.И. Совершенствование речи студентов-психологов в процессе профессиональной подготовки // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2008. № 3. С. 75-79. (0,3 п. л.)
11
2. Кириллова Е.И. Психологический анализ психотерапевтической речи
// Вестник Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова.
[Гуманитарная серия]. 2009. № 4. С. 57- 62. (0,5 п. л.)
Другие работы, опубликованные автором по теме диссертации:
3. Кириллова Е.И. Вербальный аспект развития личности психологаконсультанта в процессе профессиональной подготовки // Системогенез учебной и профессиональной деятельности: Материалы III Всероссийской научнопрактической конференции 9-10 октября 2007 г., г. Ярославль / Под ред.
Ю.П. Поваренкова. – Ярославль: Канцлер, 2007. – С. 228-229. (0,1 п. л.)
4. Кириллова Е.И. Методика исследования индивидуального речевого
паттерна психотерапевта // Материалы II Всероссийской научной конференции
«Психология индивидуальности» [Москва, 12-14 ноября 2008 г.]. – М.: Издательский дом ГУ – ВШЭ, 2008. – С. 95-96. (0,1 п. л.)
5. Кириллова Е.И. Психологический анализ речи психотерапевта // Познание в структуре общения. Под ред. В.А. Барабанщикова, Е.С. Самойленко. –
М.: Институт психологии РАН, 2008. – С. 349-356. (0,5 п. л.)
Структура диссертации определяется общей логикой исследования и
состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений.
Список литературы состоит из 320 источников, в том числе на иностранном
языке 44. Работа содержит 22 таблицы, 22 рисунка, 5 приложений.
12
ГЛАВА 1. И ССЛЕДОВАНИЯ РЕЧИ В ПСИХОЛОГИИ,
ПСИХОЛИНГВИСТИКЕ И ПСИХОТЕРАПИИ
1.1. Исследования речи в отечественной и зарубежной психологии
Основные направления в развитии исследований речи в психологии
совпадают с основными направлениями становления и развития самой психологии как науки.
Период с начала ХIХ по 60-е гг. ХIХ вв. является периодом оформления психологии, как самостоятельной науки [276]. Именно к этому времени
относятся работы немецкого лингвиста Вильгельма фон Гумбольдта. В. Гумбольдт — первый исследователь, определивший язык как деятельность.
В. Гумбольдт считал, что под языком можно понимать «всю совокупность
актов речевой деятельности», только тогда можно познать сущность живой
речи и живого языка [63].
Именно благодаря трудам В. Гумбольдта стало возможным говорить о
языке и речи в психологическом аспекте, разрабатывать вопросы речевой активности, деятельности языка, связанной с духовными проявлениями индивидуальности. Наряду с утверждением одухотворенности языка, ученым были отмечены такие его аспекты как текучесть, гибкость, связанные, прежде
всего, с понятием речи. Появилось лингвистическое определение речи как
«языка в действии», как деятельности выражения, сообщения, воздействия
[89].
Важной
для
психологических
исследований
речи
явилась
идея
В. Гумбольдта о том, что язык есть не только средство выражения познанной
действительности, но и средство познания еще неизвестной реальности.
В. Гумбольдт верил в то, что язык является неисчерпаемой сокровищницей, в
которой дух всегда может открыть что-то еще неведомое, а чувство — всегда
по-новому воспринять что-то еще «непрочувствованное» [11].
Среди последователей В. Гумбольдта видное место принадлежит нашему
соотечественнику А.А. Потебне. Главная тема его трудов [183 и др.] — вопрос
о соотношении языка и мысли. Автор рассматривал речевой акт как явление исключительно психическое, однако язык, по его мнению, вносит в этот акт куль-
13
турное, социальное начало. Основная идея его состояла в том, что, формулируя
мысль, мы одновременно ее формируем.
Следующий этап развития психологической науки (60-е гг. ХIХ в. —
конец XIX в.) отмечен интенсивной разработкой проблемы предмета психологии. В качестве такого предмета рассматривались: непосредственное содержание опыта, психические акты и психические функции, сознание и его
адаптивные функции. Основными итогами данного этапа развития психологии стало использование экспериментального метода, формирование новых
теоретических концепций, раскол психологии на индивидуальную, физиологическую, ориентированную на естествознание, и социальную, духовную,
ориентированную на историю и культуру [79].
В данный период лингвистические и психологические исследования начинают взаимодействовать между собой. Появляется новое направление в лингвистике — младограмматизм, которое по своим взглядам на природу языка,
предмет языкознания и метод научного исследования представляет сравнительно-историческое психологическое языкознание. Согласно представлениям
младограмматиков причины и законы изменения языка относятся не к сфере
развития человеческого общества, а к области развития психики отдельного
человека, поэтому все языковые изменения совершаются в «обычной речевой
деятельности» индивида [231].
В наиболее полном и последовательном виде данная концепция была
сформулирована Г. Паулем в книге «Принципы истории языка» [174], которую называют «энциклопедией младограмматизма». Основополагающий
принцип концепции языка Г. Пауля — принцип историзма предполагает психологическое понимание сущности языка. Подлинной реальностью в его
концепции выступает лишь индивидуальный язык: сколько индивидов,
столько и отдельных языков, психическая сторона речевой деятельности может быть познана путем самонаблюдения. Для младограмматиков метод изучения процессов развития языка заключался в тщательном эмпирическом
описании фактов, затрагивающих психику говорящего человека.
Лингвист Бодуэн де Куртенэ был не согласен с Г. Паулем в том, что
психическая сторона речевой деятельности может быть познана лишь путем
14
самонаблюдения. Бодуэн де Куртенэ указывал на потребность человека в
общении, сообщении своих мыслей другим людям. Следовательно, для того,
чтобы изучать язык как феномен нужно обратить внимание на процесс говорения, обеспечивающий социальные связи и общение. Бодуэн де Куртенэ
утверждал, что феномены языка и речи необходимо изучать с помощью
эксперимента (примечательно, что его ученик В.А. Богородицкий создал
первую в России фонетическую лабораторию). В начале своей научной деятельности Бодуэн де Куртенэ опирался на материалистическую концепцию
физиолога И.М. Сеченова, а впоследствии разделял позиции В. Вундта [124].
В. Вундт рассматривал язык как проявление общей, присущей людям
способности выражать свои чувства и аффекты. Язык имеет то же происхождение, что и жесты, крики радости или горя. Большое значение он придавал
использованию в речи природных звуков, считая, что звукоподражание и
звуковые жесты составляют натуральную основу человеческого языка. Важной единицей языка Вундт считал предложение, которое в свою очередь
распадается на два представления: «… первое представление делится на
субъект и его свойство, второе — на процесс и объект действия» [186, с.68].
Дальнейшее развитие исследований языка и речи в психологии связано
с именем выдающегося швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра. В 1916 г. была
опубликована его книга «Курс общей лингвистики» [226], вызвавшая широкий
резонанс в мировой науке. Развернулась острая полемика между последователями Ф. Соссюра и его противниками, которая способствовала оформлению
принципов структурного языкознания. Ф. Соссюром были определены три
основных понятия: собственно язык (langue), речь (parole) и речевая деятельность (langage). «Язык — это система знаков, в которой существенным является
соединение смысла и акустического образа». Смысл и образ, как элементы знака, психичны.
Согласно Ф.Соссюру изучение языковой деятельности состоит из
двух частей. Соответственно существует два предмета изучения: один – это
язык, который не зависит от индивида. Другой предмет связан с речевой
дея-
тельностью индивида – это речь. Язык необходим, чтобы речь была понятна и
производила действие, речь необходима для того, чтобы установился
15
язык; исторически факт речи всегда предшествует языку. Речь — это индивидуальный
«акт
воли
и
понимания»,
в
котором
присутствуют:
1) определенные сочетания слов присущие только данному субъекту говорения; 2) уникальный психофизический механизм, позволяющий субъекту
реализовывать себя в речи. Речевая деятельность, как целое, непознаваема,
потому как она разнородна [226].
В тоже время речевой акт — это процесс, который доступен изучению и
описанию с различных точек зрения и методами различных наук – об этом писал известный советский языковед А.А. Реформаторский. Речевым актом является индивидуальное употребление языка индивидом. Речевой акт является
двусторонним: говорение-слушание, что составляет единство, обусловливающее взаимопонимание в общении. [193].
Рассматривая далее исследования речи в психологии, необходимо
отметить, что первая треть ХХ в. связана с ведущим направлением этого
периода — бихевиоризмом, для которого предметом психологического изучения оказывается поведение [79].
Бихевиористы считали, что человеческая жизнь складывается из определенных ситуаций, с которыми сталкиваются люди, из определенных реакций, которыми они отвечают на данные ситуации, а также из определенных
связей между ситуациями и вызываемых ими реакций.
В исследованиях русского основоположника бихевиоризма И.П. Павлова была разработана идея о второй сигнальной системе, как сложном физиологическом механизме, осуществляющем речевую деятельность. «Под второй сигнальной системой И.П. Павлов понимает способность коры больших
полушарий мозга человека реагировать на слово, являющееся для нее раздражителем. Закономерности деятельности второй сигнальной системы зависят от обобщающей силы слова. Вторая сигнальная система присуща только
человеку» [14, с. 253]. Концепция второй сигнальной системы способствовала укреплению естественнонаучной позиции в изучении механизмов речи.
Благодаря развитию бихевиоризма в мировой науке на долгое время
утвердилось поведенческое толкование речи как специфической формы
реагирования.
16
Вместе с тем, параллельное становление психоанализа, основоположником
которого является З. Фрейд, позволило изучать речь, как проявление бессознательных процессов. Э. Бенвенист в «Заметках о роли языка в учении Фрейда»,
пишет о том, что речь в психоанализе становится «выражением сиюминутной
трудноуловимой субъективности, которая неотъемлема от диалога… речь является одновременно и носителем сообщения и орудием действия. В этом смысле
формы речи каждый раз уникальны, хотя они реализуются внутри языка и через
его посредство». Далее он отмечает очень важную особенность речи, которая понимается в психоанализе как посредник «для истолкования другого языка,
имеющего свои собственные правила, символы и синтаксис и восходящего к
глубинным структурам психики…» [22, с. 117-125]. Отметим, также, что в психоанализе большое значение предавалось опискам и оговоркам, различным нарушениям речи как свидетельствам и проявлениям бессознательного.
Интерпретация бессознательного стала возможна также благодаря языку
символов и архетипов в трактовке К. Юнга [270, 271]. В аналитической психотерапии символизм К. Юнга широко используется при анализе сновидений.
В конце XIX — начале XX вв. в психологии намечается общая тенденция
использования эксперимента в исследованиях процесса возникновения речи у
детей, его динамики, социокультурных особенностей и т.д. [242, с. 90-101].
В возрастной психологии речь — показатель умственного развития ребенка
(А. Александров, В. Амент, В. Штерн, Ж. Пиаже, Н.А. Рыбников и др.).
В России в этот период создается ряд научных учреждений, ведущих исследования в области развития языка и речи ребенка. В 1880 г. появляется одна
из первых отечественных работ о развитии детской речи — «Душа ребенка»
И.А. Сикорского.
В этот период развития отечественной психологии вопросам изучения
языка и речи было уделено немало внимания, однако, несмотря на наметившуюся дифференциацию психологических исследований по речевой проблематике, в психологии не было создано единого определения понятия «речь».
Зачастую понятия речи и языка употребляются как синонимы [242].
В.А. Артемов составил перечень исследований проблем языка и речи в
отечественной психологии за период с 1917 по 1957 гг., который представлял
17
собой комплексную программу, куда вошли: 1) общие проблемы (язык и
мышление, язык и речь, понятие и слово, выразительные движения и речь, речь
и теория кибернетики); 2) аспекты процессов производства речи (физиологический, психологический, языковедческий); 3) восприятие речи (физические
свойства и воспринимаемые качества речи, единство ощущений и мышления в
восприятии речи, восприятие и понимание речи, осознаваемое и неосознаваемое в речи; восприятие интонации, слогов, слов, фраз); 4) понимание речи;
5) содержательность, понятность и выразительность речи; 6) психологические
основы культуры речи; 7) методы изучения речи [89].
На общем фоне развития психологических исследований языка и речи
культурно-историческая теория Л.С. Выготского, А.Р. Лурии оказалась подлинным прорывом в данной области. По Л.С. Выготскому именно на основе
языка и речи развиваются высшие психологические функции человека [5254]. Л.С. Выготский начал свои разработки в области психологии речи с понятия «речевая реакция», в котором были взаимосвязаны телесное, коммуникативное, смысловое и историко-культурное начала. В дальнейшем от изучения
речевой реакции он перешел к изучению психических функций, в структуру которых входят знаки, как особые регуляторы развития человека, создающиеся в
культуре. Знак (слово) — это «психологическое орудие», направленное не на
внешний, а на внутренний мир человека [177]. Л.С. Выготский рассматривал
условную связь между воспринимаемыми звуками и значениями слов в их
изменчивости, динамике и диалектике. Источник их изменения заложен в их
функциональном сплетении, «если в начале развития стоит дело, не зависимое от слова, то в конце его стоит слово, становящееся делом. Слово, делающее действие…» [53, с. 890-891].
В своих исследованиях Л.С. Выготский сопоставлял данные психологии речи и лингвистики. Им были подвергнуты глубокому анализу теории
развития
речи
и
мышления
Ж. Пиаже
[180]
и
В. Штерна
[264].
Л.С. Выготским и его сотрудниками было установлено, что значения слов
развиваются в детском возрасте, пути развития житейских понятий ребенка
специфичны, в своем развитии они проходят целый ряд качественно различных форм.
18
Проблематика изучения психологии языка и речи получила дальнейшее
развитие в работах С.Л. Рубинштейна [206 – 208 и др.]. «Речь — это деятельность общения — выражения, воздействия, сообщения — посредством
языка;
речь
—
это
язык
в
действии»
[208,
c.
382].
Согласно
С.Л. Рубинштейну, речь размыкает сознание собеседников друг для друга,
«делая его доступным для многогранных и тончайшим образом нюансированных воздействий». Речь и язык обозначают два различных аспекта единого целого, определенной деятельности — общения — и, обозначая, отражают
бытие [там же]. Связанная с сознанием в целом, речь человека включается в
определенные взаимоотношения со всеми психическими процессами; но
основным и определяющим для речи является ее отношение к мышлению.
«Слова, как наглядные образы, звуковые или зрительные, сами по себе еще
не составляют речи…, весь процесс речи определяется и регулируется
смысловыми отношениями между значениями слов. Нельзя свести мышление
к речи и установить между ними тождество. Но нельзя и отрывать мышление
и речь друг от друга…, в речи мы формулируем мысль, но, формулируя ее,
мы сплошь и рядом ее формируем... Создавая речевую форму, мышление
само формируется. Мышление и речь, не отождествляясь, включаются в
единство одного процесса» [206, с. 395].
А.Н. Леонтьев во многом на основе выводов, сделанных Л.С. Выготским, А.Р. Лурия и С.Л. Рубинштейном, дал следующее развернутое психологическое определение речи: «1) речь как своеобразная деятельность не стоит
в ряду с другими видами деятельности, она занимает центральное место в процессе психологического развития; развитие речи внутренне связано с развитием
мышления (в реальном единстве с которым оно выступает) и с развитием
сознания в целом; 2) речь имеет полифункциональный характер, то есть выступает в различных деятельностях: речи присущи коммуникативная функция (слово — средство общения), индикативная функция (слово — средство
указания на предмет) и интеллектуальная, сигнификативная функция (слово —
носитель обобщения, понятия); все эти функции речи внутренне связаны друг с
другом; 3) речь является полиморфной деятельностью, выступая, то, как
громкая коммуникативная речь, то, как речь громкая, но не несущая прямой
19
коммуникативной функции, то, как речь внутренняя; эти формы речи реально могут переходить одна в другую; 4) в речи (в слове) следует различать ее
физическую внешнюю сторону, ее форму и ее семантическую, смысловую сторону; 5) слово, как единица человеческой членораздельной речи, во-первых,
имеет предметную отнесенность (что составляет специфический признак человеческого слова) и, во-вторых, имеет значение, то есть является носителем
обобщения; 6) процесс развития речи не есть процесс количественных изменений, выражающихся в увеличении словаря ребенка и ассоциативных связей
слова, а представляет собой процесс качественных изменений» [134, с.69-70].
А.А. Леонтьев продолжил развитие психологии речи в своих работах
[128, 131 и др.], разрешив проблему функциональных единиц речи и осуществив анализ глубинных механизмов языка и речи. А.А. Леонтьевым были
сформулированы основы теории речевой деятельности [129]. Речевая деятельность была определена, как «основной вид знаковой деятельности», основная
характеристика которой — целеположенность [130].
Деятельностная природа речевых процессов получила дальнейшую разработку в трудах ряда отечественных ученых.
Л.В. Щерба [266] впервые выделил процессы говорения и понимания, как
речевую деятельность и как один из аспектов языковых явлений. Автор вводит
понятие «психофизиологической речевой организации индивида», которая является социальным продуктом и не сводится к сумме индивидуального речевого опыта. Были четко разграничены понятия «речевая организация» и «речевая
деятельность» и показана важность различения понятий процесса и его продукта. Предложенный термин «речевая организация» понимался как «готовность
индивида» к речевой деятельности.
И.А. Зимней [89] был предложен другой подход к исследованию речевых процессов, тяготеющий к теории деятельности Л.С. Рубинштейна и к
идеям А.А. Потебни. Речевая деятельность была определена как активный
процесс приема и/или выдачи сообщения, организованного социальными
средствами (язык) и способом (речь) «формирования и формулирования
мысли» в общении людей друг с другом, в процессах говорения (письма),
слушания (чтения). [89, с.41-66]
20
В таком определении каждый из этих процессов, осуществляемый
субъектами взаимодействия в вербальном общении (монологическом, диалогическом или полилогическом), рассматривается как вид речевой деятельности, характеризующийся всем тем, чем определяется любая другая самостоятельная деятельность человека. Прежде всего, это относится к утверждению
наличия собственной речевой коммуникативно-познавательной потребности.
Существенно, что при данном подходе речь рассматривается только в категориях деятельности как способ действия с предметом (мыслью) посредством
языка, выступающего в качестве средства деятельности. Речевая деятельность людей как совокупность речевых действий может быть самостоятельной деятельностью или входить в другую, более широкую деятельность, например, познавательную. Речевая деятельность определяется следующими
характеристиками: структурной организацией (внутренней и внешней),
предметным (психологическим) содержанием, мотивированностью и целенаправленностью.
В контексте нашего исследования также очень важно подробно рассмотреть уровни формирования и формулирования мысли (см. рис. 1.1.1), как
основы моделирования речевого высказывания.
В данной схеме все уровни и компоненты взаимообусловлены и взаимосвязаны, детерминированы внешним воздействием и опосредованы через
внутренний мир (принцип единой детерминации). В целом они представляют
собой внутренний механизм осуществления деятельности говорения. Первый
уровень — побуждающий, где потребность находит «свою определенность»
(А.Н. Леонтьев) в предмете деятельности.
Сложность этого уровня определяется не только тем, что в нем присутствует потребность, мотив и предмет, но, согласно Л.С. Выготскому, здесь
находится область сплетения интеллектуального, эмоционального и волевого. Этот уровень представляет собой «сплав» мотива и коммуникативного
намерения. Мотив — побуждающее начало речевого действия, коммуникативное намерение выражает коммуникативную цель, которую преследует го-
21
ворящий. Он может утверждать, призывать, осуждать, требовать, одобрять,
советовать и пр. Коммуникативное намерение регулирует вербальное поведение партнеров.
Побуждающий
уровень
Формирующий уровень
Смыслообразующая
фаза
пространственнопонятийная схема
мотив
потребность
внешнее
воздействие
Коммуникативное намерение (КН)
Формулирующая
фаза
Реализующий
уровень
в словесном
представлении
(выбор слов)
артикуляция
замысел
артикуляционная программа
схема временной
развертки,
«линейная схема»
акустический
сигнал
В грамматическом
структурировании
(механизм
грамматического
структурирования)
Слуховой контроль
Рис. 1.1.1. Функциональная психологическая схема формирования
и формулирования мысли посредством языка [89, с. 266].
Следующий уровень — формирующий уровень содержит образ той
действительности, на которую будет направлено речевое действие. Здесь говорящий знает, о чем он будет говорить, используя свой лингвистический
опыт, но не знает, что он будет говорить. Этот уровень представлен двумя
фазами. Первая фаза — смыслообразующая, где формируется «замысел», отражающий предметность высказывания, личностный смысл (отношение мотива к цели) и соотнесенность с коммуникативным намерением. Смыслообразующая фаза может быть соотнесена с процессом программирования речевого высказывания. Программа раскрывает «замысел» в пространственно-
22
временной системе координат и содержит в себе ответы на вопросы: «Что
сказать?», «В какой последовательности?», «Как сказать?» [89, с.259-262].
Вторая фаза — формулирующая, является грамматическим развертыванием
высказывания, ее важность подчеркивалась многими исследователями
(Л.С. Выготский, Н.И. Жинкин, И.А. Зимняя, А.А. Леонтьев, Л.А. Чистович и
др.).
Третий уровень — реализующий — уровень артикуляции и интонирования.
Генез высказывания представляет собой сложный, организованный во
времени процесс. Основные этапы данного процесса отмечал А.Р. Лурия:
«Кодирование речевого сообщения проходит сложный путь от мысли к
развернутому высказыванию. Он начинается с возникновения мотива, рождающего потребность что-то передать другому человеку; потребность
воплощается в замысел или мысль, которая представляет собой лишь самую
общую схему сообщения. С помощью механизма внутренней речи мысль и ее
внутреннее представление перекодируется в глубинно-синтаксическую
структуру и, наконец, в линейно упорядоченное развернутое высказывание»
[140, с. 51].
Л.С. Выготский, А.Р. Лурия, Н.И. Жинкин, И.А.Зимняя, А.А. Леонтьев,
Т.Н. Ушакова
исследовали
внутреннюю
речь
как
этап
построения
высказывания. Исследователи предлагали различные схемы порождения
речевого высказывания.
И.А. Зимняя в одной из своих работ [89] обобщила и сопоставила результаты целого ряда исследований, посвященных выявлению общей схемы
и отдельных составляющих процесса порождения речевого высказывания.
Итог данного обобщения и сопоставления был представлен в виде
следующей таблицы (см. табл. 1.1.1).
23
Таблица 1.1.1
Схемы порождения речевого высказывания [89, с.254]
Л.С.
Выготский
Мотив Мысль
Внутреннее
Значение
слово (мысль) внешнего
слова
-
Слово
А.А.
Леонтьев,
Т.В.
Рябова
1970
Мотив Мысль
Внутреннее
Лексическая
программиро- развертка,
вание
грамматическое конструирование
-
Внешняя
речь
Т.В.
Ахутина
1975
Мотив Мысль
(речевая
интенция)
Внутреннее
Смысловая
Кинестичепрограммиро- структура,
ская прование
грамматиче- грамма
ская структура
Внешняя
речь
А.Р.
Лурия
1975
Мотив Основная
мысль высказывания
Семантическая Семантичезапись
ская
запись
Развертка: морфологическая,
фонологическая,
фонетическая
С.Л.
Кацнельсон
(лингвистический подход) 1972
-
Квантование
элементов
сознания на
пропозиции
Глубинносемантическое
синтаксическое структурирование
Семантиче- Лексикоская ступень морфологическая ступень
Отбор лексических единиц, грамматических
форм
-
Поверхностные синтаксические
структуры
Произноси- Фонолотельные
гическая
схемы
ступень
Фонологическая ступень
«Развертывание высказывания идет от мотива, «волевой задачи», через
внутреннюю речь к внешней речи. Основным двигателем смыслового развертывания (от понятного только мне внутреннего слова к понятной ему внешней
речи) является сопоставление моего субъективного сиюмоментного смысла, который я приписываю данному слову, и его объективного (постоянного для меня
и для моего слушателя) значения. Таким образом, основным строительным материалом порождения речи является живое двуголосое слово. Но многоголосость — признак высказывания в слове; слово, несущее личностный смысл,
есть аббревиатура высказывания. Следовательно, высказывание и слово как
24
свернутая форма высказывания являются единицами речевой деятельности, речевого общения и сознания» [17, с. 13].
Таким образом, отчетливо обозначаются три основных этапа порождения речевого высказывания:
- мотивационный этап (формирование коммуникативного намерения);
- этап программирования (опосредование речевой интенции личностными смыслами);
- этап осуществления (синтаксическое и звуковое оформление).
Становится очевидным, что речевое высказывание содержит в себе
различные аспекты речемыслительного процесса. Так, для нашего исследования важной является рефлексия психотерапевта на этапах формирования
собственного речевого высказывания, как рефлексия своей внутренней речевой деятельности с целью осознания и контроля собственной внешней речевой активности в процессе взаимодействия с клиентом. Исследуя речь психотерапевта, необходимо обратить внимание на существенные признаки высказывания, на его адресованность и направленность, и важность рефлексии
коммуникативного намерения психотерапевта. Кому адресовано высказывание и на что оно направлено во многом определяет основу общения и форму
высказывания.
Значительный вклад в изучение речи и ее взаимосвязи с процессами
мышления внесла Вюрцбургская школа психологии, которая связана с именами таких ученых как О. Кюльпе, Н. Ах, К. Марбе и К. Бюлер. Особое значение для нашего исследования имеют труды К. Бюлера, посвященные исследованию процесса решения познавательных задач с помощью метода самонаблюдения. Испытуемые К. Бюлера описывали то, что происходит в их сознании
в процессе решения. Выяснилось, что процесс решения задачи имеет свою особую детерминированность, и, в частности, зависит от психологического состояния испытуемого — от «установки сознания». По существу, К. Бюлер пришел к
необходимости введения в психологическую теорию категорий цели, задачи,
установки и операции. К. Бюлеру принадлежит идея о том, что основным содержанием сознания является не сенсорный образ, а мысль, направленная на
предмет (интенциональная мысль) [38].
25
К. Бюлер, опираясь на научные разработки В. Гумбольдта, Г. Пауля,
Ф. Соссюра и Э. Гуссерля, обобщил их достижения и сделал шаг вперед в
дальнейшем
развитии
психологического
и
лингвистического
знания.
К. Бюлер определил следующие функции языка: «Язык имеет три функции
— изъявление (Kundgabe), побуждение (Anregung) и репрезентацию
(Darstellung)» [38, с. 18]. Таким образом, язык оказывается полифункциональным (имеет три функции): это символ в силу своей соотнесенности с
предметами и положениями вещей, это симптом в силу своей зависимости от
отправителя и это сигнал в силу своей апелляции к слушателю, чьим внешним поведением или внутренним состоянием он управляет. Необходимо указать на разработанную К. Бюлером ситуативную теорию речевой деятельности [38, с. 35 - 45], многие аспекты которой не только не утратили своей актуальности, но приобрели особый интерес именно в последние десятилетия,
отмеченные прагматизацией психолингвистических исследований. Тем самым К. Бюлер предвосхитил многие идеи современных подходов к речи.
Концепция трех функций языка — это самая известная составляющая
теории языка К.Бюлера. Данная концепция была развита в исследованиях современного западного философа К. Поппера, который дополнительно предложил консультативную, наставническую и литературную функции языка, а
также установил различение между дескриптивной и аргументативной функциями языка [182].
Г.Г. Шпет также выделял ряд функций речи. Он писал о том, что даже
невольные импульсивные восклицания и возгласы выполняют уже два ряда
функций: изумление, негодование, восторг, гнев (т.е. выражение), они же обращают наше внимание и на предмет изумления, гнева и пр. (обращение).
«Слово должно быть «артикулированным» словом, выражение должно иметь
ту или иную форму, оно должно быть так или иначе «организовано». Формативная функция слова может быть, таким образом, предметом специального
внимания и изучения» [263, с. 490].
26
Р.О. Якобсон в своей работе «Лингвистика и поэтика» [275] значительно дополнил список функций речи, предложенный К.Бюлером. Р.О. Якобсон
выделил шесть основных функций языка и речи в зависимости от установки.
Так, установка на отправителя-адресанта, передачу его эмоций определяет
эмотивную функцию речи, установка на адресата, стремление вызвать у него
определенное состояние — конативную функцию, установка на сообщение
(его форму) — поэтическую, установка на систему языка — метаязыковую, установка на действительность — референтивную (денотативную или
когнитивную) и, наконец, установка на контакт — фатическую функцию. Согласно Р.О. Якобсону эмотивная функция соответствует экспрессивной, конативная — апеллятивной, референтивная (когнитивная) — функции репрезентации (представления) (в классификации К. Бюлера). Последователи
Р.О. Якобсона обращают особое внимание на поэтическую функцию речи
[235] и расширение состава функций речи [92].
Схематично мы представили функции речи следующим образом (рис.
1.1.2) на основании [187, с. 474].
ФУНКЦИИ РЕЧИ
коммуникативная,
(речь как средство общения)
функция
сообщения
индикативная
(указательная
функция)
сигнификативная (речь
как средство выражения мыслей)
функция побуждения к действию
(эмоциональновыразательная или
экспрессивная)
предикативная
(функция
высказывания)
Рис. 1.1.2. Функции речи
Функций речи в общепсихологическом смысле две: коммуникативная и
сигнификативная. Данные функции обеспечивают процесс общения и обобщения, где экспрессивная и аппелятивная функции являются двумя сторона-
27
ми коммуникативной. В рамках нашего исследования обратим особое внимание
на экспрессивную функцию, которую можно трактовать как «энергетическое начало речи» (Т.Н. Ушакова). Функции речи, по нашему мнению, могут быть представлены внутренним планом намерений говорящего.
Необходимо отметить, что в современных исследованиях речи раскрываются следующие аспекты ее изучения: общеметодологические вопросы исследования речи [85, 86, 89, 170, 240, 241, 245 и др.], место и роль речи в формировании сознания в ходе онтогенеза [54, 239, 240, 241, 246 и др.], диалогическое
общение [6, 40, 41, 171 и др.]. Язык и речь рассматриваются как средства формирования образа мира [95, 156, 237, 258, 274 и др.]. Исследуются: связь речи с
акцентуациями личности [104, 105 и др.]; связь речи с психоэмоциональными
состояниями [10, 78, 202 и др.]; речевые расстройства [119, 141 и др.].
В последнее время уделяется большое внимание вопросам профессиональной
речи [77, 221, 249 и др.], речи в структуре социальной коммуникации [51, 73, 74,
88 и др.], роли интенции в речепорождении [89, 240, 241, 246 и др.], речевому
воздействию [76, 123, 256 и др.] и т.д.
«Речь можно считать реализацией человека: его личности, интеллекта,
аффективной сферы» [186, с. 192].
Таким образом, речь выступает как многогранный объект изучения,
тесно связанный с изучением личности в целом, с ее интеллектуальной и
коммуникативной деятельностью. Существенными характеристиками речи
являются ее адресованность и направленность.
Тенденция к расширению предмета исследований речи проявилась в
последнее время в дифференциации ряда специальных отраслей психологии
— лингвопсихологии, лингвосоциопсихологии, психосемантики, психоакустики, психолингвистики и т.д.
1.2. Исследования речи в психолингвистике
Психолингвистика как новая научная отрасль возникла в середине ХХ
века. Она явилась новым иважным шагом в исследованиях речи, так как учитывает методологические схемы анализа человеческого общения и актов социальной
коммуникации.
На
начальных
этапах
развития
пси-
28
холингвистика создавалась психологами-бихевиористами. В основном необихевиористская психология, математическая теория связи К. Шеннона,
дискриптивная лингвистика явились теоретическими основаниями психолингвистических школ. На заре психолингвистических исследований объектами
анализа являлись изолированные слова, предметми исследований были причинно-следственные связи между словами. Схемы анализа укладывались в
схему стимул-реакция, основным исследовательским методом был ассоциативный эксперимент.
Начало исследований речи в психолингвистике связывают с именем
Ч. Осгуда. Психологическая концепция Ч. Осгуда базируется на рассмотрении речи как системы непосредственных или опосредованных речевых реакций человека на любые речевые и неречевые стимулы. И так как существуют
ассоциативные связи между речевыми и неречевыми стимулами, то речевые
стимулы вызывают такое же поведение человека, что и соответствуюие неречевые. Теория Ч. Осгуда утверждает вполне определенный психофизиологический смысл речевой способности человека или его речевого механизма.
Речевой механизм человека представляет собой систему фильтров, прпускающих или преобразующих тот или иной речевой стимул на входе и/или речевую реакцию на выходе [305].
Ч. Осгудом была разработана многоуровневая модель речевого поведения. Каждому уровню соответствует своя единица анализа: мотивационному
уровню соответствует предложение, семантическому — слова, уровню последовательностей — фонетически оформленные слова, интеграционному уровню
соответствуют слоги. Данная модель описывает основные этапы речевого процесса от восприятия речи, через ее внутреннюю обработку до вербализации.
Дальнейшее развитие психолингвистики связано с именами психолога
Дж. Миллера и лингвиста Н. Хомского. Они изучали не только процессы
становления и использования формальных языковых структур, но и сформировали представления о воплощенных в языковых формах содержаниях интенций коммуникантов и различных стадиях порождения высказывания. Для
этих ученых речь была, прежде всего, реализацией языка, индивидуальным
пользованием языком, озвучиванием мысли.
29
Психолингвист Х. Джексон исследовал две стадии процесса вербализации: рождение мысли и подбор слов, выражающих эту мысль (subjectproposition and object-proposition) [119].
Свое дальнейшее развитие модель Х. Джексона получила в разработках
Дж. Миллера, Ю. Галантера и К. Прибрама, которые учли в своем исследовании положения о саморазвивающихся системах, психолингвистических концепциях порождающей грамматики, используя понимание речи, как навыка
(Дж. Уотсон). Речевой навык управляется системой планов, включающих метаплан, грамматический план, моторный план [148]. Другими словами, в
схеме «намерение — грамматика — моторика» отчетливо обозначилась роль
намерения как образа желаемого результата [89, с. 251].
Глубокий анализ зарубежной психолингвистики c учетом развития мировой и отечественной психологии речи провел А.А. Леонтьев. Его работа «Языкознание и психология», вышедшая в 1966 г., положила начало отечественной психолингвистике, как сложной интегративной науки, базирующейся на
понятиях психологии, лингвистики, языкознания и др. Объектом исследования в отечественной психолингвистике стала «совокупность речевых событий или речевых ситуаций» в процессе общения, а ее предметом —
соотношение личности со структурой и функциями речевой деятельности, с
одной стороны, и языком как главным средством, конструирующим образ
мира человека, с другой [125].
А.А. Леонтьев [220] подчеркивал, что отечественная психолингвистика
развивалась в составе общей психологии и опиралась на теоретические положения культурно-исторического подхода Л.С. Выготского и А.Р. Лурия а
также на труды А.Н. Леонтьева, в которых речь трактуется как целенаправленная речевая деятельность.
Коммуникативная сторона общения играет в психолингвистических
исследованиях главную роль. Так, например, С. Московичи и К.Фоше описали две системы коммуникации: личностно-ориентированную и социальноориентированную. В их работе были представлены также четыре канала коммуникации: лицом к лицу, спина к спине, бок о бок, общение через перегородку. Различия систем коммуникации были охарактеризованы при помощи поня-
30
тий «давление» и «дистанция». Уровень давления определялся отношением
между собеседниками, уровень дистанции — отношением каждого из них к содержанию общения. При одном и том же канале коммуникации различие в системах коммуникации было преимущественно лексическим (общий объем сообщения и его лексическое многообразие); при одной и той же системе коммуникации различие в каналах давало грамматическую вариативность сообщений
(процент слов, представляющих различные части речи) [250].
Аналогичные психолингвистические исследования коммуникации проводил В.С. Агеев [3]. Он использовал две ситуации «бок о бок» и «лицом к
лицу». Ситуация «лицом к лицу» дала значительно большее число слов, непосредственно связанных с предметом беседы. Вдвое увеличилось число
употребления собственных имен; более чем вдвое увеличилось число побудительных высказываний; почти втрое увеличилось количество переформулированных повторений чужого высказывания; вдвое увеличилось число высказываний, выражающих согласие; резко уменьшилось число высказываний, содержащих противоречие; участилось употребление местоимений «я»
и «мы» и др.
Ряд работ [76, 83, 173, 224 и др.] посвящен исследованиям влияния установок (по Узнадзе [236]) на восприятие текстов и предречевых ориентировок
(по Гальперину [56]) на содержание речи. Выявлялись психолингвистические
характеристики эмоционального напряжения [50, 132]. Перечислим психолингвистические признаки речи, изменяющиеся в зависимости от эмоциональности (в сторону ее увеличения): средняя длина отрезка речи между паузами
(хезитация) становится меньше; средняя длительность паузы становится
больше; отношение суммы длительностей пауз к длительности звучания речи
становится больше; число ложных начал, парафраз, семантически нерелевантных повторений, грамматических рассогласований, логически и грамматически
незавершенных фраз становится больше; процент высказываний с явной позитивной и негативной коннотацией становится значительно больше и др.
В зарубежной психологии существует метод анализа речевого содержания в
целях выявления осознанных и неосознанных аффектов в устной и письменно
речи [291]. В отечественной психологии данный метод получил свое развитие в
31
работах Н.Б. Михайловой [149], Н.А. Алмаева [10] и др. Н.Б. Михайлова анализирует речевое содержание, применяя несколько шкал, которые диагностируют аффективные состояния агрессии и страха по методике Готтшака-Глезер.
Психолингвистика третьего поколения сформировалась в конце 70-х гг.
ХХ в., и связана с именами зарубежных психолингвистов Дж. Брунера,
Дж. Верча, Ж. Мелера, Ж. Нуазе и др.
Отечественные психолингвисты третьего поколения исследуют психолингвистические процессы в широком контексте мышления, памяти, общения. Исследования речи как текста ведутся, прежде всего, в рамках лингвистического,
семиотического, психолингвистического и психологического подходов.
Так, исследования Н.И. Жинкина [80, 81, 82 и др.] в области речи привели его к проблеме текста, в котором происходит взаимодействие речи с
языком и мышлением. Н.И. Жинкин осуществляет субъектно-предикатный
анализ, в контексте которого предикат понимается как главный предмет описания или высказывания, как реальный предмет объективной действительности, данный субъекту в восприятии. Н.И. Жинкин рассматривает текст как
многоуровневую, иерархически организованную систему, задающую уровни
развертывания замысла, идеи автора в тексте и структуру самого текста.
В данном подходе в качестве элементов анализа текста выступают не слово и
не предложение, а предмет и его признаки, которые могут быть выражены
различными языковыми средствами. В работах Н.И. Жинкина впервые была
поставлена и реализована задача исследования текста как целого, как самостоятельной единицы психологического и лингвистического анализа.
В дальнейшем ученики Н.И. Жинкина продолжили его идеи в изучении
текстов. В.Д. Тункель сводит различные типы текстов к предикациям содержания, образа и стиля [233]. Л.П. Доблаев рассматривает смысловую структуру текста, исходя из совокупности текстовых проблемных ситуаций со
скрытыми вопросами [70–72]. В.Б. Апухтин разработал метод темарематического анализа текста, также базирующегося на положении об иерархии предикатов в тексте [13]. Т.М. Дридзе разработала информационноцелевой (мотивационно-целевой) подход к анализу текста. Данный подход
опирается на идею Н.И. Жинкина об иерархии предикатов и позволяет ре-
32
конструировать из текстов «деятельностную основу». Он отличается формализацией и операционализацией и позволяет моделировать структуру внутреннего плана текста в сознании его автора [74, 75, 76]. Выявляются: цель
сообщения (предикация 1-го порядка), основные элементы общего содержания (предикация 2-го порядка) и элементы общего содержания (предикация
3-го, 4-го порядка). А.И. Новиков проанализировал семантическую структуру
текста и рассмотрел проблему формализации текста на уровне его логического,
языкового компонентов и на уровне его семантики [155]. Однако данные подходы отражают скорее формальную структуру текста, его логикокомпозиционный уровень.
Большой круг исследований выполнен в рамках анализа процесса восприятия и понимания речи, а также моделирования этих процессов (Э. Бейтс,
П. Куль, А. Либерман, Г.В. Лосик, Г. Фант, Л.А. Чистович, Р. Якобсон, и др.).
Примером такого рода разработок может служить модель рече-мыслеязыкового механизма (рис. 1.2.1 )
1
Произнесение
5
Грамматические
операции
Языковые
структуры
4
Вербальная сеть
8
Психологические
состояния
7
Кумулятивнопобудительный блок
6
Текстовые
операторы
9 Интеллектуальнокогнитивный блок.
Понимание речи
3
Базовые структуры
2
Речевосприятие
3а
Морфемный
подуровень
10
Репрезентативные
структуры
Непосредственные воздействия
внешнего мира
Рис. 1.2.1. Обобщающая модель функционирования целостного речеязыкового
механизма [189, с.172]
Создателями модели являются сотрудники ИП РАН Т.Н.Ушакова и др.
[186, 189 , 241 и др.]. Достоинством модели является то, что представленные в
33
ней функциональные блоки были экспериментально верифицированы в лабораторных исследованиях.
На периферии находятся блоки: 1. Произнесение и 2. Восприятие речи.
Блоки 3, 3а, 4, 5 и 6 составляют языковую структуру или структуру внутренней
речи. Блок 7 накапливает активность, возникающую в результате воздействия
внешнего окружения, личностных направленностей, интеллектуальных операций. В психологическом плане он реализует интенции говорящего, побуждает
человека к говорению. Блоки 8, 9, 10 дают представление о том, что может вебализовать человек в процессе общения: результаты восприятия посредством
органов чувств, продукты мыслительного процесса (знания и эвристические
операции). Данная модель позволяет «учесть и скоординировать основные факторы, участвующие в построении целостного речемыслительного процесса в
условиях коммуникации» [186, с.185].
Именно ситуации социальной коммуникации определяют структуру текстов и содержат в себе латентные психологические содержания, которые представляют интерес для исследователей. Текст служит речевым воплощением намерений и дает возможность реализации речевого замысла [61, 107, 168, 188,
243, 244 и др.].
В этой связи, например, проводились исследования коммуникативной семантики участников диалогов и полилогов, методическая база которых состояла из двух методик: психолингвистический анализ образцов речевой продукции
человека и речевая анкета [168]. Обработка полученного материала, связанная с
анализом направленности коммуникативно-речевого поведения, проводилась
по следующим позициям: стремление к установлению истины, стремление оказывать влияние, потребность самоутверждения, потребность уяснить собственную мысль, потребность объяснить мир словом, потребность выговориться, оттеснить переживания и т.д. Полученный массив данных анализировался методами факторного и кластерного анализа. Наиболее общим результатом данной
работы явилось распределение факторов по двум векторам: социальному вектору коммуникативно-речевого поведения и интерактивному, межличностному
вектору общения. Соотношение социального и интерактивного в общении —
важная общая характеристика реализуемого вида поведения. Индивидуаль-
34
ные особенности коммуникативно-речевого поведения определяют особенности групповых отношений. Анализ данных в этом аспекте осуществлялся
по двум направлениям: выявление особенностей оценки каждым из коммуникантов других членов группы и выявления зон сближения. Было обнаружено, что респондент указывает на сходство в коммуникативных намерениях
других членов группы. Показано, что некоторые коммуниканты сближаются
по характеристикам коммуникативной направленности с большинством
группы, другие с некоторыми ее членами, третьи остаются сравнительно
обособленными. Результаты в целом свидетельствовали о степени вхождения
коммуниканта в группу, о развитости межличностных отношений и, в конечном итоге, о направлении использования речевых способностей в коммуникативном поведении [168, с. 50-60].
Необходимо отметить, что многочисленные психолингвистические исследования позволяют моделировать процесс речепорождения, учитывая
многие факторы, влияющие на его формирование. Коммуникативный подход
к исследованию речи предполагает рассмотрение данной проблемы в ситуациях реальной жизни, что подвигает исследователей к изучению дискурса.
1.3. Исследование речи как дискурса
Дискурс – это речь или «текст, погруженный в жизнь» [16, c. 136]. Исследование дискурса связано с обращением психологической науки к исследованию ситуаций реальной жизни, взаимодействия и общения людей. Изучение
дискурса занимает центральное место в таких науках и научных отраслях как
лингвистика, психолингвистика, психология общения, теория коммуникации,
дискурсивная психология, рефлексивная психология и др.
Социально-психологические аспекты жизнедеятельности человека отражены в анализе дискурса в рамках структурализма и постструктурализма
(Р. Барт, Ж. Деррида, Ж. Лакан, К. Леви-Строс, М. Фуко и др.). Представления о дискурсе базируются на идеях символического интеракционизма
(Г. Блумер, Э. Гоффман, Дж. Мид и др.), социального конструкционизма
35
(Р. Харре, Дж. Поттер и др.), теории речевых актов (Дж. Остин, Дж. Серль и
др.), лингвистической прагматики (Г. Грайс и др.) [167].
Важным основанием для изучения дискурса является методология системного подхода (Б.Ф. Ломов), а также исследования семантики текста
(Н.И. Жинкин, Т. ван Дейк, Н.Д. Павлова, Т.Н. Ушакова и др.).
Схема формирования структуры дискурса, разработанная нами, представлена на рис. 1.3.1. Рассмотрим подробнее все стороны, составляющие
дискурс. Одна сторона — человек, жизнь которому дает природа при участии
социума и культуры. Другая сторона — контекст ситуации общения человека с Другим — создается социумом. Третья сторона — текст, который создается при помощи языка и речи, данных человеку культурой. Три стороны
дискурса тесно связаны и взаимодействуют между собой. Человек в дискурсе
выражается в трех аспектах, соответственно: выходя из природы, он становится
«субъектом жизни» (С.Л. Рубинштейн); входя в ситуацию общения, он становится «субъектом общения» (Б.Г. Ананьев, А.А. Леонтьев, А.В. Петровский);
используя язык и для создания текстов, он становится «субъектом культуры»
(Е.Б. Старовойтенко).
Социум
общение
Культура
речь
ситуация
язык
Дискурс
контекст
текст
человек
бытие
жизнь
Природа
Рис. 1.3.1. Схема формирования структуры дискурса
36
Человек развивается в становлении и развитии личных отношений к
миру, к себе, к окружающим людям. Любое отношение индивида в каждый
конкретный момент жизни включает в себя внутренние условия, знания и
умения, жизненную историю и даже будущее человека и может быть понято
только с учетом всех его преобразующих связей с бытием.
Дискурс может быть описан либо как персональный, либо как институциональный (социолингвистический подход к изучению). Говорящий в персональном дискурсе раскрывает свою личность, в институциональном дискурсе — статус и роль в определенном общественном институте.
В институциональном дискурсе говорит не «я», а отстраненный от носителя
голос, связанный с ролью. Отношения собеседников в институциональном
дискурсе описываются в терминах «институт» — «клиент». Так, например,
психотерапевтический дискурс первоначально строится в рамках отношений
«психотерапевт — клиент», где психотерапевт — специалист, имеющий соответствующую профессиональную подготовку в области психотерапии, оказывающий психологические услуги в соответствии с теорией и практикой
конкретного психотерапевтического метода. Клиентом может быть индивид,
испытывающий психологические затруднения и в целях их преодоления обратившийся за помощью к услугам психотерапевта. Одной из задач психотерапевта является построение искренних человеческих отношений с клиентом и
переход от институционального дискурса к персональному.
«Человек обращен к общественному миру как живой, телесный, сознающий и активно действующий индивид. Индивидуальное отношение людей друг к другу, их взаимовлияние и объединение в творческом производстве поддерживают и обновляют социум. Отсюда — общественная необходимость бытия каждого конкретного человека и бытия всех индивидов, с которыми он связан развивающим общением» [227, с. 110].
Общение
играет
огромную
роль
в
формировании
дискурса.
А.А. Леонтьев определяет общение как способ и одновременно условие
37
актуализации общественных отношений [126, 127]. Такой подход обнаруживает психологическую проблематику общения.
Основная проблематика психологии общения сводится к трем большим
темам: психологические функции общения; формирование и функционирование механизмов и средств общения; взаимоотношение общения с другими аспектами психологической деятельности человека и особенностями его личности [25, 26, 127 и др.].
А.А. Леонтьев [123, 126] предложил следующие критерии для классификации видов общения:
1) ориентированность общения. Общение может быть социальноориентированным и личностно-ориентированным. К первому относится массовая коммуникация, ораторская речь, реклама; ко второму относится, прежде всего, диадическое общение;
2) психологическая динамика общения. В результате общения наступают
те или иные изменения в психологических характеристиках участников диалога. Эти изменения могут происходить в сфере знаний, навыков и умений, а также в сфере мотивов, потребностей, установок, ценностных ориентаций;
3) семиотическая специализация общения. Этот критерий определяется
тем, какие средства используются в общении; тем самым можно выделить:
материальное, знаковое, смысловое общение, общение при помощи искусства и т.д.;
4) степень опосредованности. Данный критерий общения определяет
количество преобразований, через которые проходит исходное сообщение на
пути от одного участника общения к другому. Степень опосредованности в
межличностных видах общения минимальна по сравнению, например, с массовой коммуникацией, хотя оно использует не только язык, но и паралингвистические, проксемические средства и т.п. Межличностное общение характеризуется многоплановостью смыслов, в нем смыслы преобладают над знаками.
38
Первые два критерия характеризуют предречевую ориентировку и планирование общения, а последние два — процесс общения и используемые в
этом процессе средства.
Опираясь на данные критерии, межличностное общение можно определить как личностно-ориентированное, различное по психологической динамике, полифункциональное, многоуровневое по семиотической специализации и минимальное по степени опосредованности [126]. Таково, в частности, психотерапевтическое общение.
Предречевая ориентировка заключается в соотнесении речевого действия
с ситуацией общения, в «выделении отдельных элементов (ситуации) в качестве
последовательных ориентиров, на которые направляется и по которым контролируется выполнение отдельных операций» [56, с. 248] или действий в целом.
«В межличностном общении ориентировка складывается из следующих основных компонентов: а) ориентировка в целях и соцально-психологических функциях общения; б) ориентировка в личностных и групповых
факторах общения, прежде всего в системе социальных ролей; в) ориентировка в содержании общения; г) ориентировка в собеседнике; д) ситуативная в узком смысле ориентировка, то есть учет пространственных (проксемических), временных и т.п. условий контакта, а также «микросоциологических» отношений, то есть требований этикета» [126, с. 30].
Ситуация общения формирует контекст создания текстов (см. рис.1.3.1)
Так, например, Е. Ochs [304] предлагает рассматривать следующие виды контекста: внешний (физическое окружение, в котором происходит коммуникация); внутренний (собственно речевой); психологический (когниции, ожидания, установки, ценности); социокультурный (особенности межкультурных
коммуникативных процессов); субъективный (представление о говорящем,
пишущем и т.д.); проксемический (ориентация партнеров в пространстве в
момент общения и дистанция между ними); прагматический (выбор языковых средств, наиболее адекватных для выражения собственных мыслей, переживаний или оказания воздействия на другого субъекта). E. Ochs считает,
39
что контекст при анализе дискурса должен учитываться в следующей последовательности: сначала социальное и психологическое окружение, далее непосредственное окружение субъектов, затем интерпретация текста, и отдельных высказываний, в последнюю очередь — интерпретация отдельных знаков. Примерно такой же схемы придерживаются и другие исследователи [184,
248 и др.]. «Каждый речевой случай является коммуникативным событием,
содержащим три измерения: текст (речь, письмо, визуальный образ или их
сочетание); дискурсивную практику, которая включает производство и потребление текстов; социальную практику» [248, с. 120].
С понятием контекста связаны три системы семантик: ситуативная, в
которой значения отдельных элементов зависят от цели деятельности; семантика, связанная с общепринятыми значениями и нормами (социальными
нормами, особенностями профессиональной деятельности), а также с психофизиологическими характеристиками и ограничениями человека, обуславливающими восприятие им объективной действительности; индивидуальная,
которая зависит от личностной значимости отдельных явлений для субъекта,
его способностей, интересов, профессионального и жизненного опыта [84].
Продолжая рассматривать стороны дискурса, обратимся к той его части, которая связана с созданием текстов благодаря языку и речи.
«Язык (language) — система знаков любой физической природы, служащая средством осуществления человеческого общения и мышления; в
собственном смысле язык слов — явление, общественно необходимое и исторически обусловленное. Одним из непосредственных естественных проявлений языка выступает речь, как звукословесное общение» [187, с.636].
«Речь (speech) — исторически сложившаяся форма общения людей посредством языка» [там же, с. 474]. Речь подразделяют на виды по различным
основаниям и в соответствии с этим выделяют различные стороны речевой
деятельности. Как отмечалось выше, различают внешнюю и внутреннюю
речь (см. п. 1.1). Внешнюю речь, устную и письменную, подразделяют в
свою очередь на продуктивную, активную, экспрессивную и рецептивную,
пассивную, импрессивную речь и т.д. Речь, выполняя функции средства, ка-
40
кого-либо специального общения приобретает специфическую внутреннюю
структуру; соответственно этому могут быть выделены многие виды речи:
поэтическая, магическая и т.д. Так, в частности, наше исследование посвящено изучению психотерапевтической речи.
В процессе общения, благодаря культуре создается та форма языка и
речи, которая представляет собой текст. Текст — это проявление языка и речи
одновременно. Существует многозначность в определении понятия «текст».
В психологии текст определяется как « ... законченное, целостное в содержательном и структурном отношении речевое произведение; продукт порождения
(производства) речи, отчужденный от субъекта речи (говорящего)…» [192, с.
380].
Под текстом может подразумеваться любая знаковая система,
представленная словами, символами, «языком тела» и т.д. Текст может быть
запечатлен на камне, бумаге, магнитной пленке, компьютерном диске и т.д. и
таким образом отчужден от говорящего или пишущего. Также текстом может
быть «речевой фрагмент», состоящий «из вливающихся друг в друга высказываний, обеспечивающих развитие общей темы, объединяющего смысла»
[228, с. 504].
Текстом может быть «означивающая практика», а инстанцией текста —
означающее [18].
В психолингвистике под текстом понимается «опредмеченная форма
акта коммуникации», представляющая собой сочетание знаков, «независимо
от разновидностей означающих и символизирующих средств» [13, с.6].
«Текст как целостная коммуникативная единица — это некоторая система коммуникативных элементов, функционально, т.е. для данной конкретной цели (целей), объединенных в единую замкнутую, иерархическую семантико-смысловую структуру общей концепцией или замыслом (коммуникативной интенцией)» [75, с. 49].
Текстом может быть речь, ставшая внешней по отношению к автору,
адресованная Другому. В последние время широкое распространение полу-
41
чили идеи М.М. Бахтина об адресованности речи («без слушающего нет и
говорящего, без адресата нет и адресанта») и «хронотопе» (всякое
высказывание приобретает смысл только в контексте, в конкретное время и в
конкретном месте). Любой текст диалогичен. Диалог выступает в значении
«всеобщности» присущей человеческому сознанию. Любой текст отражает в
себе характеристики процесса порождения и восприятия речевого сообщения.
М.М. Бахтин пишет: «Текст живет, только соприкасаясь с другим текстом
(контекстом). Только в точке … контакта текстов вспыхивает свет, приобщающий данный текст к диалогу... За этим контактом контакт личностей, а
не вещей (в пределе). Если мы превратим диалог в один сплошной текст, то
есть сотрем разделы голосов (смены говорящих субъектов), что в пределе
возможно (монологическая диалектика Гегеля), то глубинный (бесконечный)
смысл исчезнет (мы стукнемся о дно, поставим мертвую точку)» [20, c. 364].
В процессе коммуникации собеседники поочередно меняются ролями.
За речевым действием, акцией, всегда следует реакция. Говорящий
совершает речевое действие, на которое следует реакция слушающего,
который в свою очередь становится говорящим. Так формируется диалог –
последовательность речевых акций и реакций [61].
В процессе коммуникативного акта при порождении текста автор облекает свои мысли в знаковую форму. Субъект, воспринимающий данный
текст, совершает обратный процесс, восстанавливая основной замысел,
интенции автора. У адресанта, создающего текст, существует определенная
коммуникативная целевая установка или «коммуникативная интенция».
Исходя из нее, отправитель сообщения выбирает лексические единицы,
грамматические конструкции, форму выражения своих идей для того, чтобы
достичь нужного эффекта, цели, воплотить в тексте свои намерения [150].
Для осмысления текста оказывается недостаточным понимание значения отдельных, изолированных фраз, предложений, абзацев и даже системы
внешних значений целостного текста. А.Р. Лурия отмечал, что понимание
текста определяется возможностью понимания не столько поверхностного
42
его смысла, внешних, открытых значений, сколько внутреннего смысла,
контекста и подтекста, мотивов, которые стоят за текстом и побуждают автора его продуцировать [141].
Понимание текста необходимо рассматривать как один из видов аналитико-синтетической деятельности сознания, которому присущи основные
функции и свойства психической деятельности вообще и мыслительной в
частности [53, 90, 208, 261 и др.]. Широко распространены специальные
приемы, позволяющие вычленять «смысловые ядра» и, в конечном итоге, понимать смысл текста. При работе с письменным текстом — это разбивка его
на отдельные фрагменты, выделение ключевых слов, составление плана.
В устном тексте для облегчения понимания смысла автор использует паузы,
ударения, изменяет интонацию, темп речи.
Д. Слобин и Дж. Грин [220] считают, что различное восприятие и понимание одного и того же текста определяется кодом, которым пользуется
получатель информации. Выбор же кода субъектом зависит от культурного
контекста и различных психологических факторов.
Анализ коммуникативно-речевого поведения человека в процессе продуцирования и понимания текста как раз и приводит к выявлению стоящего
за текстом субъекта, его направленности на адресата, получению автором
текста обратной связи от получателя информации [169-171].
Обращаясь к анализу текста, необходимо отметить, что текст можно
анализировать с точки зрения его направленности на определенную цель, заранее запланированный коммуникативно-полезный результат. По данным
признакам тексты ранжируются адресатом в зависимости от того, в каких
сферах интеллектуальной деятельности они функционируют. Сочетание этих
признаков в текстах различных типов позволяет ориентировать конкретный
текст на определенную социальную группу и прогнозировать то, какое воздействие он окажет на получателей информации. Для того чтобы адресант
мог говорить на языке, понятном адресату, необходимо не только использовать понятные последнему слова, но и опираться на имеющиеся у получателя
информации потребности, мотивы, установки.
43
Продолжая тему исследования или анализа речи как дискурса, отметим, что дискурс может быть как процессом, так и результатом деятельности
общения субъектов. Минимальной единицей устного модуса дискурса является высказывание. Минимальной единицей письменного модуса дискурса
является фраза, предложение. «Формальное членение дискурсного потока
определяется самим ходом речевого взаимодействия коммуникантов (смена
субъектов речи: говорящий / слушающий). Высказывание (реплика в диалоге) — минимальная единица дискурса, характеризуется сменой субъектов речи, завершенностью, жанровой оформленностью, связью с другими высказываниями диалога и целостностью» [106, с. 340].
Проблема дискурса разносторонне исследовалась во многих отраслях
психологического знания и в частности – в рефлексивной психологии. Продолжая
развитие
представлений
Л.С. Выготского,
П.П. Блонского,
А.Р. Лурии, С.Л. Рубинштейна о тесной взаимосвязи речи и мышления
рефлексивная психология достигла значительного прогресса в этом направлении и объясняется он введением полисистемного принципа смысловой и
личностно-рефлексивной обусловленности мышления в процессе общения.
В соответствии с этим принципом была введена новая единица системнопсихологического анализа мыслительного процесса — содержательная или
смысловая функция высказывания. Данная функция представляет собой
«элемент мыслительно-коммуникативной системы, производный от конкретной ситуации поиска и контекстуально квалифицируемый на основе отождествления текстуальной морфологии высказывания с его функциональным
аналогом или нормативным прототипом в той или иной концептуальной модели мышления: логико-выводной, содержательно смысловой, рефлексивноциклической, мыслительно-диалогической, когнитивно-коммуникативной»
[217, с. 221].
Проведенные теоретико-экспериментальные исследования, изложенные в работах Н.Г. Алексеева, Я.А. Пономарева, И.Н. Семенова и др. привели
к созданию метода содержательно-смыслового анализа дискурсивного мышления [211, 213, 214] и системно-уровневой концепции его рефлексивноличностной регуляции [181, 212, 215, 216]. Были дифференцированы содер-
44
жательные и смысловые элементы мышления и уровневые компоненты его
структуры: коммуникативный, личностный, рефлексивный, предметный и
операциональный. Экспериментально было показано, что рефлексия является
основным механизмом, который определяет продуктивность мышления в
процессе решения творческих задач.
В результате рефлексия в ее дискурсивных проявлениях стала предметом теоретико-экспериментальных исследований, проводившихся на материале дискурсивного решения творческих задач, диалогического общения и
полилога, а также дискурсивного решения практических задач в сфере
управления.
Таким образом, проблема структуры, содержания, понимания и анализа
дискурса рассматривается с различных сторон в прикладных психолингвистических исследованиях.
Вместе с тем, существует пласт текстовой дискурсивной семантики,
который недостаточно проанализирован в работах психолингвистов. Этот
пласт связан с выражением позиций, ситуативной самооценкой, социальным
статусом говорящего, отношениями между партнерами, с установлением коммуникативного контакта. Если продолжить этот список, распространяя его на
диалог и полилог, то в него войдут показатели, относящиеся к динамике речевого коммуникативного взаимодействия: активность говорящего, способы захвата и удержания им речевого канала, организация обратной связи с партнером. Важным показателем является здесь направленность коммуникативноречевого поведения [168].
По оценке, сделанной в результате изучения дискурса на материале научных дискуссий, этот семантический пласт может достигать 40 процентов
объема текста; он варьирует в зависимости от прагматической направленности общения, имеет различную индивидуальную выраженность [87].
Дальнейшие перспективы исследований дискурса могут быть представлены разработкой многоуровневой модели дискурса взамен существующих
одноуровневых, а также изучением различных планов дискурса — личност-
45
ного, ситуационного, интерактивного, интенционального, которые тесно
взаимосвязаны между собой.
Мы исследуем интенциональный план дискурса, в котором «словом
выражаются и в слове совершаются мысль — представление — переживание
— побуждение — интенция к действию» [228, с. 447].
«В субъективном плане активность, направленная на экспрессию психологического содержания, находящегося в сознании, представляет собой
намерение высказаться, т.е. речевую интенцию» [186, c. 192].
1.4. Исследования интенциональности речи
Понятие интенциональности первоначально возникло в томистской философии (в учении Фомы Аквинского) на основе учения Аристотеля о способностях. У Аристотеля — «актуализация способности (деятельность) предполагает соответствующий ей объект. В случае растительной души этим объектом
является усваиваемое вещество, в случае животной души ощущение (как форма
объекта, воздействующего на орган чувств)», в случае разумной души — понятие (как интеллектуальная форма). Это аристотелевское учение преобразуется в
томизме в учение об интенциональных (направленных) актах души. В таких актах всегда существует содержание, на которое они направлены. Под этим содержанием (предметом направленности) понимается чувственный или умственный образ. Итак, сознание человека рассматривается не как «сцена» или
«пространство», наполненные «элементами», оно изначально активно и по определению предметно [178]. Таким образом, понятие интенциональности характеризует направленность сознания на какой-либо предмет.
В истории психологии понятие интенции связано с именем Ф. Брентано. В самой известной его работе «Психология с эмпирической точки зрения» была предложена программа построения психологии как самостоятельной науки. Свою концепцию психологии Ф. Брентано назвал психологией акта. Данная концепция определяет сознание как самодостаточную субстанцию. Сознание выводимо из самого себя, не редуцируемо, причина его суще-
46
ствования содержится в нем самом. Психические феномены особым образом
связаны с объектами. Эту связь Ф. Брентано обозначил термином «интенциональность». Интенциональность, как свойство сознания, дает возможность изучать сознание вне зависимости от его внешних связей и отношений.
Анализ сознания основывается на понятии внутреннего (интенционального) отношения. Такое отношение Ф. Брентано понимает, как психическую связь сознания с объектом, а не как отношение между двумя вещами.
Наиболее значимым является то, каким образом сознание устанавливает
связь с объектами и явлениями окружающей человека действительности, а не
то, что находится вне него [32].
Э. Гуссерль [64] основатель феноменологии, развивал понятие интенциональности в рамках своего учения о сознании и восприятии. Э. Гуссерль понимал под интенциональностью сознания, его направленность на предмет, который обнаруживается лишь в акте осонавания, конституирующем бытие человека. Человеческое сознание создается актами переживания, ощущения, восприятия, воспоминания, мышления, воображения и т.д., а также предметом,
на который направлен акт. Это два полюса любого феномена: если исключить один, то исчезнет и другой. Как бытие не существуют без сознания, так
и предмет, и переживание предмета, не существуют в сознании раздельно.
По Э. Гуссерлю, сознание не существует независимо от внешнего мира, оно
— не вместилище содержаний. Оно есть лишь интенциональность. Сознания
не было бы совсем, если бы оно не было сознанием чего-то.
Э. Гуссерль полагал, что представление о предмете можно получить
только на основании многократного обследования и изучения, «конституирования интенционального объекта» и описал структурные и качественные
характеристики интенциональных актов. Так, например, он писал о форме, качестве и материи интенциональных актов. Одним из интенциональных актов по
Гуссерлю является интуиция. Интенциональные акты связаны между собой
мотивациями и отношением к предмету, а также переживаниями. Одно переживание может быть источником для другого, однако, оно не определя-
47
ет его причины. Сознание представляет собой поток переживаний, и целью
психолога становится описание этого «абсолютного единства связности сознания».
Интенциональность составляет основную тему феноменологии. Более
того, исследование можно назвать собственно феноменологическим только
тогда, когда оно затрагивает интенциональные структуры переживания. Однако феноменолог ориентирован не на психический феномен как таковой,
прежде всего его интересует продуцирующая этот феномен интенциональность как характеристика конкретной жизни субъекта, являющегося ее источником. Таким образом, интенциональность характеризует направленность
переживаний на предмет: восприятие направлено на воспринимаемое, акт
воли — на объект воли, любовь — на предмет любви и т.п. Интенциональность — это открытость субъекта миру [153].
В русле феноменологического направления представления об интенциональности развивались впоследствии в работах М. Хайдеггера, считавшего, что человек и объект соединены вместе и проявляют себя во взаимодействии [254].
Понятие «интенциональность» развивалось также в рамках теории речевых актов (Г. Грайс, Дж. Остин, Дж. Серль, П. Стросон). Теория речевых
актов является логико-философским (по исходным предпосылкам) и лингвистическим (по результатам) учением о строении единицы речевого общения — речевого акта. Авторы данного направления выходят на собственно
психологические проблемы, связанные с тем, как воспринимаются и понимаются высказывания, какие факторы влияют на успешность распознавания
намерений говорящего, каким образом человек при помощи речи достигает
поставленных целей.
Основу теории речевых актов составляют идеи, изложенные английским логиком и философом Дж. Остиным в работе «Слово как действие»
[166]. Объектом исследования, согласно теории речевых актов, выступает акт
речи (речевое действие), «состоящий в произнесении говорящим высказыва-
48
ния в ситуации непосредственного общения со слушающим». Субъект, продуцирующий текст, рассматривается как абстрактный индивид, наделенный
определенными психологическими (намерения, эмоциональные состояния,
волевые акты) и социальными (социальные роли) характеристиками. Дж. Остин обращает внимание на то, что в языке выделяются такие типы высказывания, которые «...являются осуществлением действия или его части, которое
не может быть естественным образом описано как говорение» [166, с. 26-27].
Предложения подобного типа Дж. Остин называет перформативными или
«перформативами» (от англ. perform — осуществлять, делать).
Центральным и непосредственно связанным с перформативными высказываниями в концепции Дж. Остина выступает понятие иллокутивного
акта. В модель коммуникативной ситуации, наряду с уже известными компонентами (получатель и отправитель информации, высказывание, обстоятельства), Дж. Остин включает цель и результат речевого акта. Речевой акт
он рассматривает «как трехуровневое единство, включающее три вида действий: локутивное, иллокутивное и перлокутивное». Локутивный акт — это
действие собственно произнесения высказывания (акт говорения), иллокутивный акт (намерение говорящего) — действие, поступок, которые человек
осуществляет в процессе произнесения, перлокутивный акт (воздействие на
адресата, произведенное говорящим) — совершение действия посредством
произнесения. Примерами иллокутивных актов могут быть: информирование, уверение, предупреждение, угроза, критика, похвала и др.
Понятие интенции применительно к иллокутивному уровню анализа
речевого акта использовалось последователями Дж. Остина. Г.П. Грайс
[60] определил интенцию как субъективное значение высказывания. Говорящий прогнозирует результат своих высказываний, благодаря осознанию его намерений слушающим. Дж. Серль [218] выделяет 12 «значимых
измерений» речевого акта, основными из которых являются иллокутивная
цель, направление приспособления, условие искренности. Классификация
иллокутивных актов Дж. Серля включает пять классов: репрезентативы,
49
директивы, комиссивы, экспрессивы, декларации. Под интенциональностью
Дж. Серль понимает ментальную направленность субъекта на внешний мир и
описывает различные интенциональные состояния (желание, сомнение, вера,
убеждение), подчеркивая, что интенциональность первична по отношению к
языку.
Дж. Серль выделяет следующие особенности интенциональности [219]:
1) ментальные состояния и события обладают интенциональностью, но
существуют
переживания,
не
являющиеся
интенциональными.
Дж. Серль полагает, что если «...состояние S интенционально, то должен
существовать ответ на такие вопросы: «О чем S?», «К чему относится S?»,
«Что представляет собой то, к чему относится S?». Ментальные состояния
некоторых типов иногда являются интенциональными, а иногда — неинтенциональными. Например, «существуют формы восторга, уныния и тревоги,
которые переживаются сами по себе, не будучи восторгом, унынием, тревогой по поводу чего-то конкретного, но вместе с тем существуют такие формы этих состояний, когда восторг, уныние и тревога имеют конкретный повод. Беспричинная тревога, уныние и радость не будут интенциональными;
когда же они на что-то направлены, то они интенциональны» [219, с. 97];
2) понятия интенциональности и осознанности не тождественны друг
другу. Не все интенциональное сознательно, тогда как определенные осознанные состояния не интенциональны;
3) интенциональность нельзя свести к интенции (намерению). Интенциональность представляет собой направленность, в то время как интенция, намерение что-либо сделать выступает лишь частным видом интенциональности. По
Дж. Серлю, в речевом акте одновременно присутствует три аспекта: произнесение высказывания, референция и предикация, реализация коммуникативного намерения.
Е. Бейтс [21], описывая формы поведения младенцев, выделяет два основных момента, определяющих человеческое общение: 1) появление коммуникативных намерений (интенций) и конвенциональной сигнализации;
50
2) появление символов и осознание того факта, что у вещей есть имена.
Таким образом, в работах Дж. Остина, Дж. Серля, Г.П. Грайса,
Е. Бейтса были обозначены типы коммуникативных намерений, правила говорения и другие аспекты коммуникативного акта.
Лингвистической прагматикой [137] определены правила ведения разговора (так называемые «максимы»), предполагающие: готовность к сотрудничеству — максима кооперации; искренность — максима качества; предоставление достаточного количества информации — максима количества и др.
Работы в рамках данных исследований помогают определить понятие
интенциональности как направленного намерения, а также интерпретировать
коммуникативные намерения партнеров по общению.
Интенциональная направленность текста предполагает наличие в
нем не только значений, передаваемых при помощи фраз, предложений, но
и скрытого смысла, который может передаваться в письменной речи с помощью как многоплановых высказываний, так и высказываний, имеющих переносный смысл, а также подтекста, многоточий и пр.; в устной речи смыслы передаются посредством пауз, ударений, жестов, мимики, изменений
скорости речи, интонации [89, с. 257].
В психологии «намерением, интенцией является сознательное решение,
выполняющее функцию побуждения и планирования поведения или деятельности человека. Намерение формируется: 1) когда цель деятельности отдалена и ее достижение отсрочено; 2) когда удовлетворение потребности не может быть достигнуто непосредственно, а требует достижения промежуточных целей, не имеющих собственной побудительной силы» [187, с. 323].
«Намерение — результат синтеза двух образующих. С одной стороны,
это влияние непосредственной потребности, звеном в удовлетворении которой оно является, с другой — воздействие со стороны интеллекта, усилиями
которого человек определяет средства удовлетворения потребности. Следовательно, намерение представляет собой динамически формирующееся
функциональное образование, в котором в неразрывном единстве выступают
51
аффективные и интеллектуальные компоненты» [187, с. 323.]
Тема интенциональности речи получила свою разработку в исследованиях отечественных психологов. Так, в работах Л.С. Выготского [52, 53] при
анализе внутренних планов речевого мышления, термин «смысл» получает
интерпретацию через обращение к мотивирующей сфере нашего сознания.
Л.С. Выготский писал о подтексте при исследовании понимания смысла речи
другого. Он отмечал, что действительное понимание чужой мысли становится
возможным только тогда, когда мы вскрываем ее «аффективно-волевую подоплеку». По его мнению, в психологическом анализе любого высказывания мы
доходим до конца только тогда, когда раскрываем последний и самый потаенный внутренний план речевого мышления — его мотивацию.
В работах В.А. Артемова [15], Н.И. Жинкина [81] и др. большое внимание уделялось фонетическому, в частности интонационному выражению
коммуникативного намерения. Интонация выражает точность и однозначность коммуникации: она может быть «только утвердительной, вопросительной, приказательной, просительной и т.п.» Коммуникативное намерение является тем планом речевых поступков, который позволяет делить их на четыре основных класса: повествование, вопрос, побуждение, восклицание.
И.А. Зимняя считает, что коммуникативная задача общения может
быть представлена в двух основных формах коммуникации: а) сообщение,
выдача информации, б) побуждение собеседника к какому либо действию.
При этом количество интенций, способствующих реализации данных форм
коммуникации, может быть достаточно велико [89, с. 257-258].
Д.А. Леонтьев, при анализе стилей деятельности, акцентирует внимание
на необходимости различать операциональные и интенциональные компоненты, к которым он относит мотивы, ценности и смысловые установки субъекта,
причем, по его мнению, первые определяются вторыми [135].
Проблематика интенциональности также представлена и в отечественной социальной психологии. Так, рассматривая коммуникативную сторону
общения, Г.М. Андреева [12] обращает внимание на то, что при характеристике
52
диалога важно иметь в виду, что он происходит между личностями, обладающими определенными намерениями (интенциями). Все это предопределяет необходимость внимания к собеседнику, согласованности, скоординированности
речи участников общения. В противном случае будет нарушено важнейшее условие успешности вербальной коммуникации – понимание смысла того, что говорит другой [19]. Таким образом, речевые интенции обеспечивают взаимопонимание партнеров по общению, их взаимное влияние, искренность взаимодействия и, в конечном итоге, успешность коммуникации.
В ряде работ современных отечественных психологов [87, 120 и др.]
получила развитие интенциональная модель, предложенная Г.П. Грайсом.
Психологи приходят к выводу, что теории коммуникации, положившие в основу интерпретаций коммуникативных актов формулу «кодирование — декодирование» отражают только внешнюю сторону речевого акта, обусловленного нормами и правилами общения. Истинный смысл высказывания,
проясняющийся при ответах на вопросы: «Зачем это говорится?», «С какой
целью?», «Что хочет выразить адресат на самом деле?», содержится в осознанных или неосознанных намерениях говорящего.
Понятия интенциональности и интенции являются предметом исследований лаборатории психолингвистики РАН под руководством Т.Н. Ушаковой
[189, 243, 244 и др.].
Под интенциями понимаются те намерения, которые содержатся в продуцируемой речи говорящего или пишущего субъекта, косвенно проявляются в
его словах. Для выражения интенций говорящий использует различные речевые
формы, так называемые, риторические «одежды». Интенция обладает побудительной силой и служит достижению целей, поставленных субъектом коммуникации [244].
Различаются интенции двух уровней. «Первичная интенциональность определяется как побудительная тенденция к говорению и обнаружению своих
мыслей. Это общее свойство говорящих индивидов. Интенции второго уровня
(вторичные) связаны с обращением к внешнему миру — прежде всего, миру
53
людей. Их можно квалифицировать как коммуникативные интенции. Для них
характерна двухсоставная структура: выражение каждой интенции предполагает обозначение ее объекта и отношение к нему говорящего субъекта» [185,
с. 367]. Специфичность индивидуальной интенциональности заключается в том,
какие объекты избираются для обозначения и каково отношение к ним. Одна и
та же интенция может быть выражена одним словом или предложением или целым высказыванием и т.д. Данные исследователи выявляют интенции на основе
их субъективного восприятия слушателем.
Под руководством Т.Н. Ушаковой [241] было проведено эмпирическое
исследование интенций детей в возрасте 3-5 лет. В этой работе были выявлены намерения, выраженные в речи детей во время игры и в общении с взрослым; была описана структура этих намерений.
С.С. Беловой [194] проводилось исследование интенциональных явлений на материале наблюдения за ребенком в течение первых 20 месяцев.
Группировка этих явлений позволила описать ряд интенций. Предметные
интенции включали «желание получить/достать предмет», «желание выполнить действие с предметом, предусмотренное его назначением», «побуждение
взрослого сделать с предметом что-то, что не получается у него самого». Комментирующие интенции состояли в желании ребенка активно говорить и неоднократно повторять то, что он был способен произнести. Интенции привлечения взрослого к совместным занятиям проявлялись в ситуациях инициации игр, чтения и подобных занятий, а также осуществления поведения, направленного на возвращение отсутствующего человека. Интенции протеста
и отказа проявлялись в поведении, останавливающем действия окружающих, приводящем к отказу в ситуации выбора и пр.
На основании данного исследования были сформулированы выводы. Интенциональность начинает активно проявляться к концу первого года
жизни, первоначально в виде намерений, возникающих в контексте манипулирования предметом. На втором году жизни детей проявления интенциональности приобретают большее разнообразие и включают такие направлен-
54
ности, как «помоги», «назови», «давай», «вернись» и др. При этом расширяется спектр ситуаций, в которых проявляется каждая из интенциональных
направленностей. Прежде чем в интенциональном явлении появляется конвенциональный символ — слово — оно проявляет себя в невербальном плане. Интенциональность делает поведение ребенка осмысленным для взрослых. Выбор языковых средств определяется интенцией, например, воздействовать на другого с определенной целью, вызвать интерес к себе, побудить к действию, огорчить или приободрить, разволновать или успокоить.
Наконец, следует отметить, что тема интенциональности получила
свое развитие в оригинальном исследовании А.Н. Алмаева [10]. Данное исследование посвящено разработке психологической теории значения, авторского подхода к изучению процессов понимания и выражения значений.
Сверхзадачей данного подхода является описание и постороение моделей
любых психических процессов в рамках единой терминологии. Например,
интенция рассматривается автором не в качестве намерения, а в гуссерлевском значении направленности сознания на предмет. «Под интенциями всегда подразумевается активная, исполнительная, ноэтическая сторона психических феноменов — акты идентификации. Коррелирующая с ними содержательная, ноэматическая сторона – то, на что направлены интенции, обозначается как «предметность», «предметности». Термин «представление» употребляется как синоним понятия «чувственного осуществления» [10, с.62-63].
1.5. Интенциональные основания психотерапевтического дискурса
Психотерапевтический дискурс — это совокупность диалогов психотерапевта и клиента, обратившегося за психологической помощью с целью
решения своих проблем в контексте психологического консультирования или
психотерапии.
Психотерапевт строит свою речь в ответ на высказывания клиента, и
она должна быть максимально приближена к особенностям речи человека,
55
обратившегося за помощью. Говорить просто и ясно, по возможности кратко
и точно, без применения специальных терминов, максимально используя
слова и выражения, которые использует клиент — это важные детерминанты
построения речи психотерапевта [7].
Интенциональность психотерапевтического дискурса связана с внешними и внутренними условиями, которые создает психотерапевт во взаимодействии с клиентом, установками психотерапевтического метода, особенностями психотерапевтического контакта, целями психотерапии. Внешние
условия — это время (в диапазоне от 45 мин. до 2,5 часов) и место встречи
психотерапевта и клиента. Под внутренними условиями мы понимаем индивидуальность психотерапевта: его сознание, самосознание, рефлексию, систему
ценностей, установок, способностей и пр. [190, 191]. Особое внимание в этом
ряду мы уделяем речевой интенциальности психотерапевта.
Наше исследование основывается на изучении дискурсов психоаналитической, экзистенциальной и клиентоцентрированной психотерапии: методическая часть исследования (см. п. 2.1).
Остановимся более детально на изложении основных положений клиентоцентрированной психотерапии, поскольку именно материал психотерапевтических сессий, иллюстрирующих данный психотерапевтический метод,
мы сделали предметом нашего эмпирического исследования (см. гл. 3). Описание психотерапии структурируется нами по трем аспектам: теория личности, на которую опирается психотерапевтический метод; психотерапевтический контакт (специфические психотерапевтические отношения); цели психотерапии, т.е. в чем собственно может помочь психотерапевт клиенту.
Клиентоцентрированная психотерапия — это процесс, который ориентирован на естественные когнитивные и эмоциональные изменения, происходящие в клиенте во время общения с терапевтом. Центральная гипотеза данного психотерапевтического направления заключается в том, что человек обладает в самом себе огромными ресурсами для самопознания, изменения «яконцепции», целенаправленного поведения; доступ к этим ресурсам возмо-
56
жен только при создании определенных фасилитирующих психологических
условий, которые создает психотерапевт во взаимодействии с клиентом
[199]. Основателем психотерапевтического метода является К. Роджерс.
Положения теории личности К. Роджерса [160, 196, 199, 257 и др.] основаны на принципах феноменологии и гуманистической психологии. Глубокое понимание внутреннего мира другого человека позволило ему разработать систему
положений, которые можно представить следующим образом:
 человек существует в постоянно изменяющемся мире переживаний,
являясь его центром;
 человек реагирует на реальность так, как она воспринимается им;
 организм реагирует на такое восприятие как целостная система;
 человек обладает базовым стремлением к самосохранению, развитию
и укреплению, желанием расти и развиваться;
 поведение является целенаправленной попыткой удовлетворения человеком своих потребностей;
 эмоция, связанная с целенаправленным поведением, свидетельствует
о важности какой-либо потребности для человека;
 для понимания своего поведения человеку необходимо понять свою
внутреннюю систему ценностей;
 некоторая часть перцептивного поля человека в процессе жизнедеятельности постепенно дифференцируется и символизируется им как «я»;
 в результате взаимодействия с внешним миром, с другими людьми
образуется структура «я»;
 одна часть структуры «я» сформирована в результате переживаний
человеком своего непосредственного опыта, а другая часть представляет совокупность интроектов;
 психологическая неприспособленность существует тогда, когда на
уровне сознания человек отрицает значимые собственные ощущения и переживания;
 психологическая приспособленность существует тогда, когда все
57
ощущения и переживания воспринимаются человеком и могут быть ассимилированы в «я-концепцию»;
 опыт, не согласованный с «я-концепцией», может восприниматься как
угроза, и чем больше таких восприятий, тем жестче организация структуры
«я», выполняющая функцию самосохранения;
 в условиях отсутствия угрозы для структуры «я» не согласующийся с
ней опыт может восприниматься и ассимилироваться человеком в «яконцепцию»;
 когда человек больше принимает свой жизненный опыт, когда он становится способным интегрировать его в свою «я-концепцию», тогда он начинает принимать и понимать других людей.
В соответствии с данной теорией личности К. Роджерс строил психотерапевтический процесс работы с клиентами как, прежде всего, формирование
психотерапевтических условий: безоценочного принятия клиента, конгруэнтного самовыражения и эмпатии самого психотерапевта. К. Роджерс считал,
что данные условия создают атмосферу безопасности для самораскрытия клиента и принятия им самим своего жизненного опыта. Психотерапевт выражает
глубокое понимание и принятие сознательного намерения клиента погрузиться «шаг за шагом» в те опасные области, которые ранее отрицались и были
недоступны для сознания [314].
Психотерапевтическая работа К.Роджерса с клиентами структурирована и
состоит из семи этапов психотерапевтического процесса. На всех этапах психотерапевт реализует установки, которые мы рассматриваем в интенциональном ключе.
Первый этап психотерапевтического процесса характеризуется недоверием клиента к самому себе. Большинство переживаний, чувств и смыслов не
воспринимаются им и не признаются, он не способен рефлексировать то, что с
ним происходит. Психотерапевт должен помочь клиенту разобраться в его ситуации. На данном этапе взаимодействия «… все происходящее является заслугой терапевта, так как именно он фокусирует внимание клиента на его
чувствах и переживаниях, на том, как он воспринимает ситуацию, как он ее
58
оценивает» [199, с. 185]. Психотерапевт открыт содержаниям клиента, настроен на его восприятие всеми органами чувств. В конечном итоге он проявляет доверие в отношении всех содержаний клиента. Одной из главных задач психотерапевта на данном этапе является проявление умения слушать и
слышать переживания. Однако он может быть сконцентрирован в своей работе на анализе ситуации клиента, будет пытаться понять его, и даже выражать свои суждения по поводу того, что происходит в жизни клиента. Терапевт обращает внимание на неконгруэнтность клиента (рассогласование его
опыта и «я-концепции»), что включает в себя обращение внимания терапевта на
невербальные проявления клиента (позу, взгляд, интонацию и т.д.), акцентирует
недостаточно осознанные особенности поведения или чувств клиента.
На втором этапе процесса терапии клиент продвигается к значимым
для него темам, однако, так же как и раньше, у него пока не возникает чувства личной ответственности за свои проблемы. Сами чувства слабо дифференцируются, восприятие смыслов ограничено и глобально. Психотерапевт
выделяет объект для совместного исследования, делает резюме или вывод относительно ситуации клиента, символизирует внутренние содержания клиента.
На третьем этапе психотерапевтического процесса, клиент описывает
прошлые события своей жизни и изучает себя как объект. Личные паттерны
поведения не осознаются. Спонтанные чувства очень редки, часто отрицаются как что-то очень неприятное. Психотерапевт увязывает нынешние события
с прошлым клиента, объясняет, строит гипотезы. Однако высказывание терапевтом гипотез, дидактические разъяснения ситуации клиента, любое давление и «директивные приемы почти никогда не приносят пользы, если они направлены на значимые в эмоциональном плане сферы» содержаний клиента
[200, с. 367]. Установки психотерапевта, выражаемые в психотерапевтической
речи, на рассмотренных нами этапах клиентоцентрированной психотерапии,
имеют познавательную направленность.
Интенциональными установками психотерапевта на первых этапах процесса психотерапии являются также: организация терапии, диагностика (под-
59
ходит ли клиент для психотерапии), проявление интереса к клиенту, побуждение к ведению разговора, поддержка и эмпатия, передача ответственности и
др., которые имеют диалогическую направленность.
На четвертом этапе клиент уже может эпизодически выражать чувства, которые переживаются в данный момент. У терапевта появляется возможность задавать вопросы об их значимости для клиента, тем самым психотерапевт оказывает клиенту помощь в рефлексии самоотношения. Возникновение переживаний
и чувств «здесь-и-сейчас» вызывает у клиента недоверие и страх. Однако признаются противоречия, возникающие между опытом и отношением к этому опыту, проявляется переживание личной ответственности. От рассмотрения своей
ситуации клиент переходит к изучению самого себя, своего «я». Психотерапевт
стремиться оказать клиенту помощь в понимании самого себя и в поиске новых смыслов, помогает клиенту обратиться к внутреннему «я», чтобы клиент
осознал свои истинные желания и намерения. Клиент начинает понимать, что,
делая более ясным свой внутренний мир, интегрируя части своего внутреннего
опыта, он вызывает изменения и во внешнем мире, благодаря которым решаются
те проблемы, с которыми он пришел к терапевту.
Для пятого этапа характерно свободное выражение клиентом актуальных эмоций, которые почти полностью воспринимаются и принимаются им.
У клиента усиливается желание сформулировать свое отношение к этим переживаниям и найти более точное определение своим чувствам, новым установкам. Психотерапевт способствует этому, проявляя интенцию помощи в
рефлексии самоотношения клиента.
Шестой этап характеризуется тем, что переживания, которые до этого
не могли быть актуализированы, без затруднений могут быть пережиты клиентом, возникает возможность «жить в опыте». Психотерапевт выражает
свое искреннее желание помочь клиенту переживать эти ситуации «здесь-исейчас», безоценочно принимая все содержания клиента, конгруэнтное самовыражение психотерапевта помогает строить искренние взаимоотношения с
клиентом в актуальной психотерапевтической ситуации. Психотерапевт может поделиться собственным опытом проживания той или иной ситуации, в
60
речи проявляются интенции, выражающие сущность психотерапевта, его
внутреннее «я». Напрвленность речевых интенций психотерапевта имеет
очевидный помогающий характер.
Седьмой этап часто достигается без особой помощи терапевта. Переживания принимаются клиентом как внутри терапевтического процесса, так
и вне него. Личные паттерны поведения максимально приспосабливаются к
опыту. Чувства и их символы хорошо согласуются друг с другом, внутреннее
отношение к ним становится определенным.
Структура психотерапевтического процесса, которую разработал
К. Роджерс, позволяет психотерапевтам лучше ориентироваться в том, что
происходит с клиентом, во время психотерапевтического взаимодействия.
Процессуальный аспект теории К. Роджерса получил свое развитие в
работах многих авторов [285, 290, 307 и др.].
В работах R. Sachse [316, 317] предложено рассматривать клиентоцентрированный психотерапевтический процесс, используя три уровня: содержание, обработка, отношения. Мы представили трехуровневый психотерапевтический процесс в виде следующей схемы на рис. 1.5.1.
Рис.1.5.1. Уровни психотерапевтического процесса
И на этих уровнях уже сам психотерапевт получает информацию о своей собственной работе. Он более осознанно в этой связи реализут цели пси-
61
хотерапевтического взаимодействия, проявляя определенные интенции в
психотерапевтических высказываниях (интервенциях). Изложим наше понимание процесса клиентоцентрированной психотерапии, опираясь на теорию
психотерапии К. Роджерса [199, 200 и др.] и концепцию психотерапевтического процесса R. Sachse [316]. Уровень содержания представляет собой работу психотерапевта с любым содержанием, предъявленным клиентом. Здесь
психотерапевт реализует в своих высказываниях интенции, связанные с логическими операциями. Он анализирует информацию, полученную от клиента, выдвигает гипотезы и предположения относительно сложившейся ситуации клиента, пытается выразить свои суждения и оценку ситуации клиента,
объясняет что-либо, чтобы понять ситуацию клиента, сравнивает и увязывает
нынешние события с прошлым клиента. Психотерапевт настроен на выражение в своей речи интенций познавательной направленности.
На уровне обработки внимание терапевта фокусируется на чувствах и
переживаниях клиента и на том, как помочь клиенту самому исследовать
собственные содержания. Психотерапевт помогает клиенту определить собственное отношение к своим чувствам и переживаниям. Позавательные и
помогающие интенции проявляются в речи психотерапевта одновременно.
На уровне отношений психотерапевт выражает в своей речи интенции,
способствующие установлению психотерапевтического контакта: неподдельный интерес к партнеру по общению, эмпатию, побуждение к разговору, поддержку, привлечение клиента к совместным действиям, передачу ответственности и др., имеющие диалогическую направленность речевого взаимодействия с
клиентом. В речи психотерапевта проявляются и помогающие интенции безоценочного принятия содержаний клиента, стремление помочь и самораскрытие. На этом уровне психотерапевт и клиент выражают свои актуальные чувства «здесь-и-сейчас».
Ключом перехода с уровня на уровень является конгруэнтное самовыражение терапевта в ответ на неконгруэнтность клиента.
Психотерапевтическое взаимодействие строится по образу «песочных
часов». Клиент вновь начинает рассказывать о своей ситуации, но, уже интегрируя в свою картину мира опыт нового отношения к своим переживаниям,
62
опыт новых отношений с психотерапевтом, он по-новому воспринимает свою
ситуацию в целом. Такая одновременно простая и прозрачная схема психотерапевтического процесса помогает психотерапевту осуществлять рефлексию
собственной речевой психотерапевтической деятельности и дает возможность
построения с клиентом продуктивных психотерапевтических отношений. Она
дает возможность психотерапевту простраивать свою речь, осознавая ее интенциональную направленность: на содержания клиента на уровне содержания, на
самого клиента на уровне отношений, на чувства и отношение к этим чувствам
клиента на уровне обработки.
Остановимся на психотерапевтических отношениях более подробно,
рассматривая их, как следующий и важнейший аспект психотерапии
К. Роджерса. Под терапевтическими отношениями мы понимаем терапевтический контакт. Отношения в клиентоцентрированной психотерапии — это
качество психотерапевтического контакта. Качество контакта в свою очередь
определяется тем, с чем или с кем непосредственно соприкасается терапевт в
процессе своей деятельности. К. Роджерс полагал, что в психотерапевтических отношениях есть «нечто», что позволяет психотерапевту вступать в
такие взаимоотношения с другим человеком, которые позволяют обоим достигать глубинного знания. Чтобы достичь такого уровня контакта, психотерапевт должен быть не просто эмпатичен, он должен выражать эмпатию в
своей речи так, чтобы клиент чувствовал, что его понимают [30].
Первостепенное значение в клиентоцентрированной психотерапии
имеют следующее установки терапевта, связанные с его интенциональностью:
искренность
в
общении
с
клиентом;
эмоциональная
вовлеченность
в происходящее с клиентом; принятие внутренного мира клиента таким, каков
он есть. Эта система внутренних установок терапевта подвижна, а ее структура
может изменяться и находиться в постоянном развитии [199].
Психотерапевт и клиент реализуют в своем взаимодействии гуманистические принципы, которые К. Роджерс привнес в общение и в психотерапию [55]. Это значит, что «психотерапевт относится к клиенту не как ученый
к объекту исследования, не как врач, от которого ожидают диагноза и
лечения, но как человек к человеку» [198].
63
Интенционально психотерапевт должен быть настроен на психотерапевтическую ситуацию «здесь-и-сейчас», поскольку лишь в такой ситуации
можно говорить о подлинном контакте двух людей. Для того чтобы психотерапевтические отношения развивались, психотерапевту в своих высказываниях необходимо выражать интенции диалогической направленности, о которых говорилось выше.
Контакт между терапевтом и клиентом достигает своего апогея, когда
они оба могут обмениваться своими чувствами по поводу того, что происходит между ними «здесь-и-сейчас». Это завершающая стадия психотерапевтического процесса. К. Роджерс писал об этой стадии так: «…я убедился на
опыте, что реальность ситуации, как она воспринимается извне, не имеет ничего общего с той реальностью взаимоотношений, которая, собственно, и образует терапию. Это нечто непосредственное, равное встрече двух людей на
общей территории» [146, с.80]. Это и есть настоящий контакт. Посредством
психотерапевтического контакта реализуется стремление психотерапевта совершить реализуемый в речи «поступок помощи» (С.Л. Рубинштейн) в отношении другого человека, что является сутью психотерапевтической практики.
Рассмотрим подробно в этой связи еще один важный аспект психотерапии — помощь психотерапевта клиенту. Цель клиентоцентрированной
психотерапевтической практики состоит в том, чтобы помочь клиенту символизировать и интегрировать свой собственный эмоциональный опыт в свою
картину мира в феноменологическом поле восприятия и «я – концепцию». Достижению данной цели способствует признание и принятие терапевтом:
– ценности и значимости клиента как другого человека;
– его права на индивидуальность;
– его права распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению;
– его способности к самодетерминации и саморегуляции;
– его внутренней силы;
– его возможности разобраться в своем внутреннем мире;
– его способности осознать свои переживания, свое внутреннее «я» [310].
64
Положения клиентоцентрированной психотерапии отражают общий
подход к человеку в гуманистической традиции. Дж. Бьюдженталь отмечает:
«Когда мы можем действительно сконцентрировакться на внутреннем осознании, все остальное — случайно, и мы понимаем это. К сожалению, я не могу помочь каждому человеку найти свое утраченное чувство, помочь ему
войти в контакт с центром своего бытия, но постоянно стараюсь делать это»
[36, с. 29].
«Самый главный урок, которому научила меня жизнь, таков: сущность
моего бытия состоит в субъективном осознании, представляющем собой непрерывный процесс» [там же, с. 33]. Таков урок жизни для психотерапевта,
таким он является и в психотерапии для клиента.
В процессе психотерапии терапевт способствует развитию самосознания клиента. К. Роджерс пишет, что «…одной из важнейших задач любого
опыта консультирования является вскрытие тех мыслей, установок, чувств,
эмоционально окрашенных импульсов, которые тесно связаны с проблемами и
конфликтами индивида» [200, с. 143]. Мы считаем, что данная «важнейшая задача», которую решает психотерапевт в процессе психотерапии и составляет
основу помощи клиенту:
- в понимании самого себя («вскрытие мыслей») — так ли на самом деле
он считает, как говорит. Психотерапевт в этом случае спрашивает клиента: «Вы
действительно так считаете…» или «Вы действительно этого хотите…» и т.д.;
- в поиске смыслов («вскрытие установок»). Психотерапевт уточняя, проясняя то, что клиент постулирует, дает клиенту новые смыслы, проговаривая,
сказанное клиентом по-иному: «Другими словами вы говорите…» или «То есть
вы считаете…» и т.д.;
- в рефлексии самоотношения («вскрытие чувств», чувства по поводу
чувств) . Психотерапевт помогает клиенту определить как он относится к своим
чувствам: «Вы пытаетесь подавить свой страх…» или «Вам нравится испытывать стыд …»;
- в установлении контакта с внутренним «я». «Вы хотели бы подружиться
65
с маленькой девочкой внутри…» или «Внутри вы чувствуете себя вполне уверенно…».
Помощь психотерапевта по сути отражает помощь в познании человеком
самого себя, результатом которого является самосознание [229, 230, 259 и др.].
Оно включает то или иное отношение к себе и тесно связано с самооценкой.
Структуру самосознания мы представляем как состоящую из четырех компонентов:
1. Когнитивный компонент, представляющий собой образ «я» — то,
насколько он себя осознает и как воспринимает.
2. Эмоционально-ценностный компонент, представляющий собой самоотношение личности [172]. Исследователи дают разные названия этому компоненту: обобщенная самооценка, самочувствие, любовь к себе, самоуважение,
самопринятие, установка на себя, публичная самооценка и др. [302].
3. Поведенческий компонент как осознание собственных действий,
собственного поведения.
4. Мотивационный компонент как сущностное «я», внутреннее «я», как
источник самодетерминации.
В свою очередь в результате развития самосознания клиента меняется
система его самоотношений, что влечет за собой изменение его отношения к
окружающему миру, к себе и другим людям, происходит развитие его личности [151].
Для самого терапевта интенция помощи в значительной степени маскируется интенцией понимания. Вот как об этом писал К. Роджерс: «в наиболее подлинные моменты терапии… намерение помогать с моей стороны является не более чем канвой или основой. Безусловно, я не занимался бы этой
работой, если бы это не входило в мои намерения. И когда я впервые вижу
клиента, то я надеюсь, что буду способен помочь ему. Но уже в следующий
момент, я думаю, мой ум не занят мыслью: «Я хочу тебе помочь». В гораздо
большей степени это: «Я хочу понять тебя…» [146, с.83-84]. И в тоже время в
психотерапевтических сессиях К.Роджерса слышится искреннее стремление
психотерапевта помочь клиенту, именно как стремление, как прорыв к дру-
66
гому человеку, как актуализация подлинного сущностного бытия одного человека для другого.
К. Роджерс считал, что невозможно помочь клиенту в решении его
проблем. Можно только создать условия для его психологического роста и
развития, для возможности клиенту соединиться со своим внутренним «я» и
тогда клиент справится со своими проблемами самостоятельно. Условия
психотерапии мы представили на рис. 5.1.2 в соответствии основами психологического консультирования и психотерапии [118] и условиями психотерапии по К.Роджерсу [308].
Консультант, психотерапевт
Условия
Внешние
Место
Время
Общение
Невербальное
Внутренние
3. Кон груэнтность
4. Безоценочное
принятие
5.Эмпатическое
понимание
Вербальное
Слушание
Говорение
П с и х о т е р а п е в т и ч е ски й к о н т а к т
1
2, 6
КЛИЕНТ
Рис. 1.5.2. Создание условий, при которых возможна психотерапия
по К. Роджерсу
К. Роджерс сформулировал шесть терапевтических условий, при которых возможна психотерапия [308]:
1. Две личности находятся в контакте.
2. Первая личность — клиент, находится в состоянии инконгруэнтно-
67
сти (несоответствия самой себе) является тревожной.
3. Вторая личность — терапевт, соответствует сама себе (конгруэнтна) и
полностью присутствует в отношениях.
4. Терапевт испытывает безусловное положительное отношение к клиенту.
5. Терапевт переживает эмпатическое понимание клиента и стремится
передать это понимание клиенту.
6. Клиент осознает, хотя бы в минимальной степени, условия 4 и 5,
безусловное положительное отношение и эмпатическое понимание
терапевта.
Базовые установки клиентоцентрированного подхода в психотерапии,
выявленные К. Роджерсом, принимаются терапевтами практически всех направлений психотерапии [161, 159 и др.]. Это установки консультанта на безоценочное принятие и эмпатическое понимание клиента и конгруэнтность самого терапевта. Вместе с тем, такие отношения не свойственны ряду психотерапевтических подходов, например, классическому психоанализу [145].
Мы считаем, что К. Роджерс оказывал психотерапевтическую помощь
клиенту, не только создавая фасилитирующие условия, в которых актуализируется и развивается внутреннее «я» клиента [110, 111]. К. Роджерс помогал клиенту также в понимании самого себя, в рефлексии самоотношения, в поиске
смысла, в обращении к внутреннему «я». Этот факт проявляется интенционально в его психотерапевтических высказываниях.
Таким образом, установки теории личности, психотерапевтических отношений и целей психотерапии составляют основу психотерапевтического
метода и являются первоочередными для психотерапевта соответствующего
направления психотерапии, детерминируют его речевую интенциональность
и проявляются в психотерапевтических высказываниях. Интенциональные
основания психотерапевтического дискурса определяются, прежде всего, базовыми установками конкретного психотерапевтического метода.
К. Роджерс как «воплощение интенциональности и самоактуализации»
[4, с. 314] развивал свое психотерапевтическое направление на протяжении
68
всей своей профессиональной карьеры. Исследователи жизни и деятельности
К. Роджерса [4, 287, 296, 297, 299 и др.] отмечают три периода в развитии его
психотерапии.
Первый период: 1940 – 50-е годы — недирективная психотерапия.
В этот период подчеркивалась необходимость принимать клиента таким, какой
он есть, отказаться от давления и директивности, от собственных интерпретаций и советов. Основные цели психотерапевта виделись в том, чтобы прояснять
и уточнять установки клиента, понять его внешний и внутренний мир.
Второй период: 1950 – 60-е годы — клиентоцентрированная психотерапия. В этот период основное внимание уделялось чувствам и переживаниям
клиента, смягчению расхождения между его реальным и идеальным «я». Личность психотерапевта (в рамках психотерапии и консультирования) рассматривалась как совокупность фасилитирующих условий процесса психотерапии:
безоценочного принятия, конгруэнтного самовыражения и эмпатического понимания. Установки метода, определяющие основные интенции речи психотерапевта, не связаны с ситуацией клиента и с самим конкретным клиентом, они
постоянны по составу и больше выражены в контексте тех отношений, которые терапевт предлагает клиенту. Клиентоцентрированная психотерапия отмечена той особенностью психотерапевтических взаимоотношений, в которых
психотерапевт обращается к инконгруэнтности клиента: конфликту между его
«я-концепцией» и его опытом. Однако главным является то, что терапевт центрирован на взаимоотношениях, которые определяются конгруэнтным самовыражением, самораскрытием, выражением готовности помочь.
Третий период: 1970 – 80-е годы — человекоцентрированная психотерапия. На этом этапе повышается значимость личного участия и присутствия терапевта в отношениях с клиентом; акцент переносится на опыт текущей ситуации «здесь-и-сейчас»; от терапевта требуется большей активности
и открытости [4]. Психотерапевт центрирован не только на клиенте, но и на
самом себе: своих ощущениях, чувствах, переживаниях, конгруэнтности,
безоценочности и эмпатии. Человекоцентрированнный подход к психотера-
69
пии характеризуется следующими моментами:
 безоценочным принятием каждого чувства, каждого смысла, каждого изменения личного опыта клиента;
 глубоким эмпатическим пониманием чувств и личностных смыслов
клиента; эмпатия терапевта настолько глубока, что его интуиция может
принять на себя ведение дел;
 подлинностью, искренностью или конгруэнтностью психотерапевта,
которая представляет собой соответствие «между тем, что испытывается на соматическом уровне, что представляется в сознании, и тем, что
выражается клиенту»;
 измененным состоянием cознания психотерапевта: «…когда я ближе
всего к моему внутреннему, интуитивному я, когда я каким-то образом
соприкасаюсь с неизвестным во мне, когда, находясь в контакте с клиентом, я вхожу в некотором смысле в измененное состояние сознания,
тогда все, что бы я ни делал, оказывается целительным. Тогда просто
мое присутствие освобождает и помогает …. В такие моменты, кажется, что мой внутренний дух вышел вовне и прикоснулся к внутреннему
духу другого человека. Наше отношение трансцендирует себя и становится частью чего-то большего. В такие моменты происходит рост, исцеление, пробуждается энергия» [201, с.155-156].
Мы разделяем и конкретизируем следующие представления Г. Киршенбаума и В. Хендерсон [297] о периодах психотерапевтической деятельности К. Роджерса:
 в недирективной психотерапии основное внимание уделялось
специфическим техникам психотерапевта (перефразированию,
резюмированию, отражению переживаний и т.п.);
 в клиентоцентрированной психотерапии акцент сместился на
личностные установки психотерапевта, проявляющиеся в его
общении с клиентом (безоценочное принятие, эмпатию, конгруэнтность);
70
 в завершающий период своей профессиональной деятельности,
связанный с разработкой человекоцентрированного подхода,
К. Роджерс стал делать основной акцент на специфических
психических состояниях самого психотерапевта (присутствии,
импульсивности, измененных состояниях сознания и др.).
Таким образом, необходимо отметить, что коммуникативное намерение
клиентоцентрированного психотерапевта определяет направленность речевой
психотерапевтической деятельности как познавательной, диалогической и помогающей речевой активности.
Психотерапия К.Роджерса направлена не только на создание фасилитирующих условий для клиента, но и на оказание помощи в развитии самосознания клиента.
Психотерапия К. Роджерса развивалась на протяжении трех периодов:
сначала
интенциональность
психотерапевта
базировалась
на
психо-
терапевтических техниках, затем на установках психотерапевта и, наконец, на
состояниях самого психотерапевта.
1.6. Исследование психотерапевтического дискурса
Одним из первых, исследователей психотерапевтического дискурса,
был французский психоаналитик Ж. Лакан [122]. Он говорил о «пустой речи» в психоанализе и в то же время отмечал, что пустого дискурса не бывает:
«Сколько бы пустым дискурс ни казался, он таков лишь на поверхности:
вспомним слова Малларме, сравнивавшего повседневное употребление языка
с хождением монеты, у которой чеканка на обеих сторонах давно стерлась и
которая переходит из рук в руки «в молчании». Метафоры этой довольно,
чтобы напомнить нам, что слово, даже донельзя стертое, сохраняет ценность.
Даже ничего не сообщая, дискурс демонстрирует существование коммуникации; даже отрицая очевидность, он утверждает, что слово конструирует истину; даже имея целью обман, он играет на игре в свидетельство. Психоаналитик знает лучше кого бы то ни было, что самое главное — это услышать,
какой «партии» в дискурсе доверен значащий термин... Так что история из
71
повседневной жизни оборачивается для него — имеющего уши — притчей;
длинная тирада — междометьем, элементарная оговорка, наоборот, — сложным объяснением, а молчаливый вздох — целым лирическим излиянием»
[122, с. 21].
Из числа зарубежных и отечественных исследований психотерапевтического дискурса можно отметить следующие работы [43, 48, 49, 99, 100,
101, 209, 292, 293 и др.].
Психотерапевтический дискурс исследуется средствами семиотики, так
как на каждой психотерапевтической сессии создается единое семиотическое
пространство, содержащее информацию относительно обоих участников общения. В рамках данного подхода основная цель психотерапевтической деятельности рассматривается как целенаправленное «изменение системы значений и личностных смыслов, представленных в индивидуальном опыте»
клиента.
Совокупность
этого
опыта,
имеющего
информационно-
дискурсивную природу, рассматривается в таких понятиях когнитивной лингвистики
как
«фрейм»
(М. Минский),
«ментальное
пространство»
(Ж. Фоконье), «нарратив» (Дж. Верч). Так, например, ментальные пространства представляют собой области, используемые для объединения информации о картине мира в сознании клиента, о совокупности его ожиданий, представлений. Совместное ментальное пространство дискурса, которое становится виртуальной реальностью, можно рассматривать как текст [69]. Терапевт «читает» текст клиента и переозначивает важные элементы его эмоционального опыта. Изменение означающих ведет к перемене эмоционально
значимого смысла. Так происходит, например, в психоанализе, нейролингвистическом программировании (НЛП), рационально-эмотивной психотерапии
(РЭП). Рассматривая работу психотерапевтов, Н.Ф. Калина отмечает, что
«психоаналитик восстанавливает связность текста жизни, воссоздает его самые первые главы и интерпретируя неясные, темные места. Юнгианец формирует специфический контекст — культурно-исторический, мифологический, религиозный, в его деятельности есть разновидность герменевтики, толкования скрытого, тайного смысла. Гештальт-терапевт учит грамматике и
72
синтаксису, представитель когнитивной терапии следит за логикой изложения, НЛП-практик правит стиль» [98, с. 108].
Н.Ф. Калина [96] также выделяет ряд принципов анализа психотерапевтического дискурса. Это принципы субъектности, диалогичности, идеологичности, интенциональности, которые помогают понять дискурс, прежде
всего, клиента.
Е.Т. Соколова, Н.С. Бурлакова [222] разработали метод диалогического
анализа случая, который позволяет прослеживать движение внутреннего
диалога пациента и увидеть процесс порождения смыслов пациента в ходе
взаимодействия с психотерапевтом. Анализ включает ответно-диалогический
метод, метод внутридиалогического анализа текста и метод обнаружения
конфликтных тем.
Со времен З. Фрейда в изучении психотерапевтического дискурса акцент делается, прежде всего, на речи пациента (клиента). С помощью оценки
объема и содержания его речи можно понять, эффективно ли осуществляется
процесс психотерапии, какие изменения происходят с ним в данном процессе.
Например, сначала клиент может говорить о своих проблемах и симптомах, затем о лучшем понимании взаимосвязи между ними и своим поведением; на завершающем этапе психотерапии клиент может говорить о новых поступках и
новом понимании своей ситуации. По этим изменениям планов его дискурса
можно понять, что идет продвижение клиента в психотерапии [147].
Однако в настоящее время все больший интерес исследователей вызывают изменения, происходящие с терапевтом в ходе психотерапевтических
сеансов. Вот почему сейчас акцент изучения психотерапевтического дискурса смещается в сторону психотерапевта. Так, В.А. Гордиенко пишет: «Смещение фокуса внимания при рассмотрении процессов, происходящих в психотерапевтической ситуации, с личности пациента на взаимодействие пары
«пациент-терапевт» делает особенно актуальным разработку подходов к описанию той части взаимодействия, которая до сих пор полностью не охватывается формализованными исследованиями и присутствует исключительно в
«субъективных» описаниях: это мысли, чувства, телесные ощущения, дейст-
73
вия и прочие проявления терапевта в ходе общения с пациентом» [59, с. 350].
Стоит особым образом отметить, что все то, что ускользает от исследователя в субъективных терапевтических или клиентских отчетах, заключено в полных
стенограммах психотерапевтических сессий. Речь может быть записана на видео- или аудио-носителях, затем может быть представлена в виде текстового материала, который становится предметом психологического анализа.
Анализ речи психотерапевтов проводился в рамках нейролингвистического
программирования.
Исследовалась
практика
ряда
психо-
терапевтов с целью выбора лучших паттернов поведения. В дальнейшем эти
паттерны были сведены к определенным техникам и оптимальным методам
работы,
где
речь
психотерапевта
(например,
гипнотический
язык
М. Эриксона) играет решающую роль [37, 247, 269 и др.].
Мы считаем, что изучение речи психотерапевта требует активного использования психологических и психолингвистических методов исследований,
релевантных таким задачам, решение которых будет стимулировать дальнейшее совершенствование психотерапевтической речи, развитие эмпирически
обоснованного, профессионального психотерапевтического дискурса, обучение
профессиональной психотерапевтической речи.
Психотерапевтам необходимо выстраивать свою речь в соответствии с
современными психолингвистическими разработками, и, в частности, с «психологическими основаниями выбора слов» [8, 10].
Для контроля психотерапевтического взаимодействия и изучения речи
психотерапевта, существует традиционный метод супервизии. Что касается речи клиента то, конечно, во многих случаях практикуется применение различных
методов психодиагностики: клинические беседы/интервью, тестовые методики,
стандартизированные опросные листы и т.д.
В особом ряду эмпирических методов располагаются методики, позволяющие выделить из транскриптов (протоколов) психотерапевтических сессий не только те содержания, которые и так очевидны каждому носителю
языка, но и так называемые латентные содержания — неосознаваемые или
намеренно утаиваемые участниками беседы. Стенограммы психотерапевти-
74
ческих сессий идеально подходят для изучения латентных содержаний речи,
как клиента, так и психотерапевта. Большие по объему текстовые материалы
позволяют осуществлять статистическую обработку определенных характеристик [9].
В настоящее время в психологии и психолингвистике растет число исследований латентных характеристик речи: скрытого смысла высказывания,
подтекста, интенций, внутреннего диалога и связанных с ними психологических процессов [94, 100, 101, 203-205, 121, 243, 244 и др.]. Наиболее релевантными для таких исследований считаются качественные интерпретативные
методы экспертной оценки.
Рассмотрим более подробно методы исследования трансриптов психотерапевтических сессий, когда перед исследователями встает задача обнаружить латентные психологические содержания.
А.В. Россохин, М.Б. Петровская, В.Л. Измагурова [93, 203-205 и др.] проделали обширный анализ эмпирических методов, использующихся при исследовании транскриптов психоаналитических сессий. Авторы отмечают, что для
исследования латентных содержаний дискурса привлекают независимых экспертов, которые в ходе обсуждения материалов вырабатывают систему согласованных критериев и оценок [295, 301]. С целью повышения надежности метода и улучшения обработки результатов, экспертам для выставления стандартизированной оценки (в баллах, процентах и т.д.) предлагаются заранее составленные гипотезы. На следующем этапе осуществляется статистическая обработка материала. В итоге, чем больше оказывается «вес» переменной, тем более
правдоподобным считается соответствующее суждение.
Авторы считают, что к недостаткам методов, использующих экспертные оценки, следует отнести их слабую формализованность, недостаточную
надежность и валидность, в том числе в связи с зависимостью получаемых
результатов от факторов субъективности оценок и уровня профессионализма
привлекаемых экспертов. Подобного рода исследования нельзя считать в
достаточной мере достоверными и самодостаточными, поскольку самим экспертам для вынесения адекватных оценок по материалам транскриптов пси-
75
хоаналитических бесед необходимы критерии, основанные не только на их
практическом опыте и интуиции, но, в первую очередь на эмпирически выявленных признаках и характеристиках речевого взаимодействия. Таким образом,
проблема разработки формализованных методов, позволяющих ис-
следовать латентные содержания речевого взаимодействия, продолжает оставаться открытой и чрезвычайно актуальной.
Эмпирические исследования латентных содержаний транскриптов психоаналитических сессий в мировой науке проводятся также с помощью статистической обработки текстов соответствующими компьютерными программами. Основные задачи, которые необходимо решать исследователям, —
выбор переменных для осуществления статистического анализа, сегментация
текста, выбор метода компьютеризированной обработки получаемых результатов и их интерпретация [283].
Н.А. Алмаев [10] отмечает, что самое большое распространение в анализе текстов психотерапевтической практики получил метод контентанализа. Исследования начали проводиться сразу после того, как появилась
возможность делать звукозапись психотерапевтических сессий. Уже в 1935 г.
Ласвеллом и в 1943 г. Портером была применена техника контент-анализа
для изучения такого рода записей. Контент-анализ — качественноколичественный анализ содержания текста. Сущность метода заключается в
выделении в тексте некоторых ключевых смысловых единиц, в их систематической фиксации. Разработка лингвистических единиц, в которых отражаются существенные признаки, предполагает два уровня анализа текста, когда
контент-категории выделяются на уровне отдельных слов и когда контенткатегории выделяются на уровне высказываний. В контент-аналитическом
исследовании может выделяться множество разнообразных категорий, подкатегорий, которые обычно характеризуются определенными классификационными признаками. Используемые категории должны найти адекватное выражение в языке исследуемых документов, они представляют собой единицы
анализа (слово, суждение, текст, тема, автор, количество строк, страниц и
т.д.). Большинство исследований с помощью метода контент-анализа прово-
76
дится по схеме: от текста сообщения к коммуникатору (его личности, ценностям, социальным отношениям и т.д.) [10, с. 238-240].
Наряду с методом контент-анализа применяются и другие методы. Наиболее разработанной на сегодняшний день является методика CCRT [144, 300,
301]. Она нацелена на выявление центрального паттерна или сценария, который
человек строит во взаимоотношениях с другими. Способ обработки текстового
материала в методике CCRT заключается в выделении эпизодов межличностного взаимодействия и выставлении для каждого из них экспертной оценки, характеризующей: основные желания, потребности или интенции говорящего по
отношению к другому субъекту; реакцию исследуемого субъекта; последующую реакцию самого говорящего. Далее полученный материал подвергается
анализу, который является формализацией процесса логических рассуждений, а
также предположения, согласно которому желания пациента, обозначенные в
содержании его рассказов, должны совпадать с намерениями, лежащими в основе его взаимоотношений с терапевтом.
Количественный метод выявления паттернов отношений, применяемый
к материалу стенограмм психоаналитических сессий, представляет собой
компьютеризированный вариант контент-анализа текстов на английском и
немецком языках [100].
Еще один метод, с помощью которого можно оценивать паттерны переноса (что крайне важно в психоаналитической практике), называется конфигурационный анализ. В этом методе данные транскриптов сессий оцениваются
с трех точек зрения: повторяющихся состояний пациента, структуры психологических защит и устойчивых способов взаимоотношений.
Следующий метод — факторного анализа, который содержит в себе обработку вербальной продукции с помощью математического аппарата факторного анализа и позволяет выявлять не только динамику диалогического общения (например, в ситуации психотерапии), но и картину мира исследуемого человека. Метод базируются на двух «аксиомах» [282]: слова сами по себе, независимо от грамматики, несут значимую информацию; слова и идеи, связанные
по времени появления, имеют для субъекта также и смысловые связи (принцип
77
ассоциации по смежности). Получаемые в ходе обработки результатов факторы
имеют не только констатирующий, но и прогностический характер [283].
Метод фреймов представляет собой еще один инструмент изучения психоаналитического процесса. Фрейм — это последовательность предикатов, порождаемая пациентом. Определение структуры и содержания фрейма позволяет
проследить появление и особенности развития психологической проблематики
пациента [284].
Иное направление исследования латентных содержаний текста как зафиксированного речевого взаимодействия представляет собой анализ синтаксических, семантических и др. аспектов с позиций речевых стратегий, отражающих различные интенции говорящего, его смысловые и личностные
образования [67]. В основе такого рода исследований лежит гипотеза, согласно которой синтаксис в речи может играть роль «побочного стимула»,
сообщающего о психологическом содержании, как намеренно утаиваемом,
так и неосознаваемом говорящим [306]. Пациент сознательно или бессознательно продуцирует и маскирующие, и маскируемые стимулы в форме семантических и синтаксических выборов, а также решает, какие из сообщений
будут значимыми или незначимыми. Перечислим ряд положений, образующих основу данной модели исследований: выбор пациентом определенной
синтаксической конструкции более случаен, чем выбор слов; определенная
синтаксическая структура, которую он выбирает, отражает, помимо всего
прочего, содержимое его желаний; не существует идентичного перефразирования; каждый пациент располагает разнообразными синтаксическими возможностями выражения.
Латентные характеристики дискурса, а именно интенции говорящего,
стали специальным объектом исследований Т.Н. Ушаковой и ее сотрудников.
Методом интент-анализа исследовались [244]: конфликтный политический
дискурс (Т.Н. Ушакова); предвыборный политический дискурс (Т.Н. Ушакова,
В.А.Цепцов, К.И. Алексеев); социально-психологические явления (В.В. Латынов), организация диалога (Н.Д. Павлова).
Мы считаем этот метод релевантным исследованию интенциональных
78
характеристик психотерапевтического дискурса и, в частности, высказываний
психотерапевта, поэтому изложим данный метод более подробно.
Общая методическая организация процедуры интент-анализа состоит в
последовательном оценивании группой экспертов авторских высказываний избранного текста «с одной заданной и стабильно удерживаемой точки зрения:
чем вызвано данное высказывание, какова его целевая направленность, зачем
оно нужно говорящему» [186, с. 368]. Была разработана специальная техника
выявления и квалификации заложенных в анализируемый текст интенций. Она
включает два операциональных шага:
1) вчитывание в текст, оценивание каждого слова, определение содержания «текстового пассажа» и выявление интенции, лежащей в его основе; если
очевидность интенции не улавливается, то производится переформирование отрезка текста при соблюдении следующих правил: максимально сохранялся
смысл исходного текста, который выражался как можно более кратко; не допускалось введение ассоциативной расширяющей смысл лексики; опускались
второстепенные уточняющие выражения и характеристики; отдельные языковые фрагменты, в сжатой форме обозначающие включенные элементы содержания, отчленялись и выводились для отдельной квалификации; в тех случаях,
когда интенции были ясны, текст оставался без изменения;
2) экспертная квалификация интенции, лежащая в основании анализируемого высказывания.
Разработанная процедура обозначена авторами как техника выявления
содержательных интенций и является адекватной задаче вычерпывания глубинного содержания текста [244, с. 42-44].
Метод дает возможность объективировать скрытые характеристики речевого материала говорящего, выявить индивидуальный речевой стиль и может
дать ответ на вопрос: «Как говорить?». Наиболее общепризнанными формальными признаками индивидуального стиля можно считать следующие: а) устойчивая система приемов и способов деятельности; б) обусловленность этой системы определенными индивидуальными качествами; в) эффективность приспособления к объективным требованиям деятельности; сюда также включаются
79
особенности, имеющие компенсаторное значение и особенности, связанные с
максимальным использованием положительных приспособительных возможностей [108].
Результаты использования метода интент-анализа необходимы специалистам в различных сферах общения с людьми: политикам, педагогам, психологам-консультантам, психотерапевтам и др. «Исследование интенциональных
форм дает ключ к пониманию способов словесных побуждений и воздействий.
Соответственно знание правил интенционального построения вербальных высказываний… может оказать важную помощь автору текста, дискурса» [244,
с. 296].
1.7. Проблемы психологического анализа психотерапевтического
дискурса К. Роджерса
Неослабевающее внимание авторов, изучающих речевое психотерапевтическое взаимодействие, приковано к текстам К. Роджерса. Исследования
разговорной психотерапии К. Роджерса ведутся значительными силами психологии за рубежом, об этом свидетельствуют многие публикации [277, 281, 288,
294, 296, 317, 318 и др.]. Исследователи до сих пор пытаются понять достаточно
ли трех базовых условий, выделенных К. Роджерсом, которые составляют основу психотерапевтического взаимодействия и того, что психотерапевт проявляет в речи для реализации психотерапии. Многие считают, что вербальная
психотерапия клиентоцентрированного подхода должна быть дополнена методом фокусирования Ю. Джендлина [288, 289] и другими специфическими интервенциями [103].
Отечественными психологами также исследуется психотерапевтическая
речь К. Роджерса. Так, К.В. Ягнюк провел исследование речевых высказываний
Роджерса по видеозаписи сессии К. Роджерса с Глорией [273]. К.В. Ягнюк на основе уже существующих систем, в частности «Системы категорий видов вербальных реакций консультанта» [292] и «Системы видов вербальных реакций» [319],
создал «Типологию вербальных вмешательств». Мы считаем необходимым
привести краткое описание видов вербальных вмешательств в данном тексте:
«Поощрение/поддержка — минимальное средство для поддержания
80
изложения клиентом собственной истории, подтверждение высказанного им.
Повторение — почти буквальное возвращение сказанного клиентом
или избирательное акцентирование определенных элементов его сообщения.
Вопрос — приглашение о чем-то рассказать, средство сбора интересующей терапевта информации, уточнения или исследования опыта клиента. Открытый вопрос — возможность сосредоточить внимание клиента на определенном аспекте его опыта, задать направление определенному отрезку беседы;
закрытый вопрос — выяснение или уточнение конкретных фактов, упомянутых
клиентом или предполагаемых терапевтом. Короткий вопрос — способ изменить линию разговора обратиться за уточнением, прояснением.
Перефразирование — возвращение другими словами сути когнитивного содержания высказывания клиента.
Суммирование — высказывание, которое в краткой фразе собирает
вместе основные идеи рассказа клиента, устанавливает определенную последовательность тем или подытоживает результат.
Отражение чувств — словесное обозначение вербально или невербально выраженных клиентом эмоций.
Конфронтация — реакция консультанта, в которой проявляется противостояние защитным маневрам или иррациональным представлениям клиента, которые он не осознает или не подвергает изменению, выявление расхождений между различными элементами психического опыта.
Интерпретация — процесс придания дополнительного значения или
нового объяснения тем или иным переживаниям или событиям жизни клиента, связывание между собой разрозненных идей, эмоциональных реакций и
поступков, выстраивание определенной причинной связи между психическими явлениями.
Самораскрытие — разделение с клиентом собственного опыта, а также
непосредственное выражение в отношениях с ним испытываемых чувств или
желаний, возникающих идей или фантазий.
Парадоксальная реакция — создание неожиданной перспективы, призыв к альтернативному восприятию клиентом своей ситуации или способу
81
реагирования на нее.
Прямое руководство — способ оказать непосредственное влияние на
клиента с помощью внушения, совета, убеждения.
Вспомогательные виды вербальных вмешательств:
внушение — это индуцирование терапевтом идей, эмоций, действий
и т.п., то есть различных психических процессов у пациента;
совет — высказывание клиенту собственного мнения, основанного
на своем видении ситуации, предложение клиенту сделать что-то или не делать чего-то, как правило, вне терапевтической ситуации;
рекомендация — заключение, вытекающее из определения проблемы и
анализа ее основных компонентов, продиктованное как ожиданиями и потребностями клиента, так и существующими возможностями и ограничениями;
убеждение — способ воздействия на представления клиента посредством личного влияния;
директива — способ вовлечения клиента в процесс исследования
или модификации собственных чувств, когниций или поведения; предложение предпринять определенные действия в ходе сессии или выполнить определенные задания в промежутке между ними» [273].
К ожидаемым, согласующимся с теорией клиентоцентрированной терапии результатам данного исследования можно отнести большое количество выявленных перефразирующих высказываний и самораскрытий. Вместе
два эти вида «вмешательств» составили более 50 процентов всей активности
терапевта. К.В. Ягнюк отмечает следующие аспекты процесса психотерапии:
«содержание (то, что говорится), действие (то, что делается), стиль (как говорится и делается) и качество (насколько хорошо осуществляется)» [там же].
К.В. Ягнюк считает, что детальное описание модели психотерапевтического
воздействия в целом, так и отдельных видов вмешательств, в частности,
должно включать все четыре аспекта. Кроме того, К.В. Ягнюк отмечает необходимость соотнесения между собой таких понятий, как «концептуализация случая, формулировка проблемы, терапевтическая стратегия, вмешательство» [там же]. Мы бы добавили и намерения.
82
Обратимся к еще одному исследованию речи К. Роджерса, которое
проводилось А.Ф. Бондаренко и Н.С. Кондратюк [29] в рамках сравнительного анализа особенностей психотерапевтических высказываний отечественных и англоязычных психотерапевтов. Данное исследование построено на
предположении о том, что если на уровне высказывания воплощаются ценностные ориентации и смысловые установки говорящего, то исследование психотерапевтического дискурса позволяет реконструировать структуру и принципы
используемого консультантом психотерапевтического подхода, а также систему
ценностей и понятий, лежащих в его основе. В данной работе изучались психотерапевтические высказывания как отечественных, так и американских терапевтов — А.Ф. Бондаренко, Дж. Бьюдженталя, Ф.Е. Василюка и К. Роджерса.
Материалом исследования были стенограммы психотерапевтических сессий,
представленные в текстах статей и книг, в протокольных видео- и звукозаписях
(общий объем выборки: 25845 слов).
Исследователям удалось выделить ряд функциональных типов высказываний американских психотерапевтов, общих с подобными высказываниями отечественных терапевтов. Мы считаем необходимым в контексте
нашего изложения привести примеры соответствующих высказываний [29]:
1) высказывания, выражающие некую рекомендацию, пожелание относительно действий клиента: «I want you really feel free to make it the way you
are» («Я хочу, чтоб вы действительно чувствовали себя свободным сделать
это так, как вы считаете нужным»;
2) высказывания, выражающие предложение о совместной деятельности терапевта и клиента: «And that brings the question that you and I need to confront…»
(«А здесь поднимается вопрос, который нам с вами нужно выяснить»);
3) высказывания, выражающие (прямо или имплицитно) просьбу к клиенту прояснить сказанное им: «I don’t know what ―bad‖ means to you» («Я не
знаю, что значит для вас «плохой»);
83
4) высказывания, содержащие интерпретацию слов клиента: «Jim, if I
understand you correctly, you feel fairly convinced that…» («Джим, если я правильно тебя понимаю, ты совершенно уверен в том, что…»).
Авторы приводят результаты лингвистического анализа частотности высказываний К. Роджерса и его коллег (на группе встреч в ноябре 1986 г. в Институте общей и педагогической психологии АПН СССР - теперь, Психологический институт РАО). Наиболее распространенными грамматическими конструкциями являются: «1) предложения с сослагательным наклонением: «I’d like»,
«I’d wish» («Мне бы хотелось», «Я бы желал»); 2) придаточные уступительные:
«Although I don’t know you well, I have got the impression that…» («Хотя я вас не
очень хорошо знаю, впечатление такое, что…»); 3) придаточные с противительными союзами: «Carl can work alone but I love us to work together» («Карл
умеет работать один, но я обожаю, когда мы работаем вместе»);
4) конструкции с двойным отрицанием: «Don’t understand us as if we don’t care
about it» («Не поймите нас так, что нас это не беспокоит»); 5) конструкции с
аффективной метафорой-сравнением: «I see that you love your work so much even
though the school looks like a madhouse sometimes» («Я вижу, что вы очень любите свою работу, даже если школа порой похожа на сумасшедший дом»).
Особое место занимают высказывания, содержащие предикации, отражающие активацию сенсорных, перцептивных и эмотивных процессов, в том
числе с эмфатическим выделением: «I feel…», «I listen to you…», «I see…»,
«You feel…», «I realize…», «I’ve noticed…», «I’ve got the impression that…»,
«I like…», «It feels…». Приведем перевод: «Я чувствую…», «Я слушаю вас…»,
«Я вижу…», «Вы чувствуете…», «Я осознаю…», «Я заметил…», «У меня
впечатление, что…», «Мне нравится…», «Чувствуется…» и т.п. Нередко
используются метафоры, сравнения, в которых задействованы зрительные,
слуховые и персонифицированные ассоциации, т.е. недирективные суггестивные высказывания. Они либо содержат в себе те или иные пресуппозиции, либо несут в себе открыто выраженные ожидания, пожелания, что придает им суггестивный потенциал» [29, с. 11-13].
84
Как отмечают А.Ф. Бондаренко и Н.С. Кондратюк: «Виртуозность построения роджерианского психотерапевтического высказывания состоит в
использовании следующего алгоритма: 1) предикация «Я-субъектная» («Я
чувствую…») + 2) предикация «Ты-субъектная» («Вы в смятении») + 3) предикация, относящаяся к ситуации. При этом первые две обязательно соотносятся с аффективно-сенсорно-перцептивными процессами, а третья несет в
себе каузальность обстоятельств (времени, образа действия), т.е. ситуации.
Подобная серия предикаций соединяется либо соответствующими союзами
(уступительными, противительными, соединительными), непременно формируя сложносочиненное или сложноподчиненное предложение, либо, значительно реже, разделяется паузами, обозначающими отдельные предложения» [29, с.13]. Авторы приводят типичные примеры таких предложений. «I’d
like to say: people will acquire a lot both in cognitive and practical aspects… Something will put you together». («Я хочу сказать: люди многое приобретут для себя
как в познавательной, так и в практической сферах. Вас что-то будет связывать вместе»). «I hope that when the group is over, everyone will feel his or her potentials and resources are grown. Everyone will become more confident» («Я надеюсь, что к завершению группы каждый человек почувствует, что его возможности и силы возросли. Каждый станет более уверенным…).
Приводя дословно примеры высказываний, на которых сделали акцент
авторы статьи, необходимо отметить следующий важный аспект данного исследования: форма психотерапевтического высказывания, представленная выше, является ключевой фразой в установлении психотерапевтического контакта. По сути это ключ, с помощью которого психотерапевты различных психотерапевтических школ, устанавливают психотерапевтический контакт с пациентами/клиентами. Именно об этом в свое время писал Ф. Перлз, основатель гештальт-терапии: «Речь представляет собой хороший контакт, когда она обладает
энергией и создает структуру из трех грамматических персон: Я (говорящий),
Ты (тот, к кому обращена речь) и Оно (предмет, о котором идет речь)» [175,
с. 154]. В контексте нашего исследования стоит обратить внимание на то, что
Ф.Перлз говорит в данном случае не только об особой структуре психотерапев-
85
тического высказывания, но и о намерении высказаться, об энергетической (интенциональной) составляющей речи. Такая речь — ключ к установлению контакта между людьми [57]. Мы считаем, что контактная речь должна быть составной частью психотерапевтической речи.
Существует множество исследований изучения принципов действия клиентоцентрированной психотерапии. В качестве примера можно сослаться на
сборник статей австрийских психотерапевтов [288].
Исследованию высказываний К. Роджерса посвящены работы зарубежных авторов [307, 317 и др.]. В настоящее время большее значение уделяется
проблематике исследования «дополнительных» (по отношению к базовым) высказываний или «интервенций» психотерапевта, связанных с психотерапией
клиентов, находящихся в кризисных ситуациях [307]. Дж. Боцарт исследовал
демонстрационные сессии К. Роджерса с мисс Мун, Глорией и Кэти и сделал
вывод, что К. Роджерс не изменял своего способа терапевтического взаимодействия с клиентами. Дж. Боцарт считает, что в результате двадцателетнего
периода практики он стал использовать лишь незначительно более широкий
диапазон вариантов своих психотерапевтических реплик, а сами эти реплики
стали несколько более спонтанными. Ведущими стабильно остаются реплики, связанные с эмпатическим пониманием терапевтом клиента [279]. Сопоставимое с предыдущим исследование Б. Бродли восьми сессий К. Роджерса за
период 1940-80 гг. показало, что в семи из них от 90 % до 100 % ответов
К. Роджерса были эмпатическими [280].
Что касается последних исследований вербального аспекта клиентоцентрированной психотерапии, то центр тяжести смещается здесь на изучение «дополнительных переменных» (интервенций, высказываний) [296] в зависимости
от особенностей психотерапевтической ситуации и характера проблем клиента.
Авторы ряда исследований [278, 307 и др.], в которых проводится различениее
«базовых» и «дополнительных» высказываний, склоняются к тому, что первые
могут быть дополнены вторыми, как специфическими для конкретной ситуации
или круга проблем.
86
Значимость овладения психотерапевтической речью очень велика.
Например, в Австрии клиентоцентрированным терапевтам, не прошедшим
тренинг по теме вербальной психотерапевтической интервенции, запрещается
осуществлять психотерапию; что касается студентов, изучающих данный
метод, то они некоторое время специально обучаются технике психотерапевтических высказываний согласно классическому методу клиентоцентрированной
психотерапии [277, 278, 288, 294, 307, 317 и др.].
Самого К. Роджерса по праву можно назвать пионером современной
психотерапевтической исследовательской науки. Вот одна из формулировок его
исследовательского кредо: «…одним из самых значительных вкладов клиентоцентрированного направления в терапию в целом было то, что оно всегда
настаивало на детальной разработке способов проявления, выражения и реализации позиции консультанта, его точки зрения в консультационном поле во
время беседы. Результаты наших исследований свидетельствуют о том, что
субъективные суждения консультанта, не являются достаточным основанием
для выводов. Только объективный анализ слов и изменения характеристик
голоса может дать более адекватное представление о тех реальных целях, которые преследует консультант» [199, с. 44].
Следующие результаты были получены при выделении и анализе
вербальных реакций К. Роджерса [34 с. 387-388] : « 1) эмпатическое сопровождение; 2) ответы на вопросы клиента; 3) наводящие вопросы; 4) терапевтические
комментарии; 5) терапевтическая оценка (интерпретация); 6) терапевтическое
согласие с клиентом. Оказалось, что большинство реакций попадали в категорию «эмпатическое сопровождение» (соответственно в различных интервью
доля этих ответов колебалась от 55 до 98 %). Самый низкий процент терапевтических реакций составляли «ответы на вопросы» (от 10 до 25 %).
Также изучалась такая категория терапевтических реакций как «ответы на
вопросы» в 10 интервью. … Выделяют три категории вопросов клиентов:
1) вопросы, в которых клиент спрашивает, понимает ли его терапевт (например:
«Вы поняли, что я пытался сказать?»); 2) вопросы, в которых клиент просит
дать какую-либо информацию (например: «Вы заметили, что я двигаю нога-
87
ми?»); 3) вопросы, в которых клиент просит оценки, совета, разрешения, объяснения и т. п. (например: «Доктор Карл, согласны ли вы, что брак и старение
взаимосвязаны?»).
Все ответы К. Роджерса на вопросы первой группы имели прямой характер (клиент: «Вы понимаете, что это значит?» — Роджерс: «Несомненно, да»),
при этом в ряде случаев наблюдалось эмпатическое сопровождение. Реакции
К. Роджерса на вторую категорию вопросов также в большинстве своем являются прямыми ответами (клиент: «Если человек не хочет жить и не видит
смысла жизни, с чем может быть связано его душевное беспокойство?» — Роджерс: «С тем, что он не чувствует себя счастливым...»). На вопросы третьей категории
К. Роджерс по большей части также давал прямые ответы. Таким об-
разом, на 60 % вопросов К. Роджерс давал прямые ответы. Это означает, что терапевт должен быть честным, открытым и «прозрачным» с клиентом [см., 34,
с. 387-388].
Развивая свой психотерапевтический метод, К. Роджерс исследовал типы
директивных высказываний и сравнивал их с недирективными. Так к числу директивных относятся те высказывания, в которых консультант: определяет ситуацию беседы в терминах диагностики, определяет источник затруднения путем интерпретации результатов тестов или оценочных суждений, объясняет или
дает информацию о проблеме, направляет рассказ клиента при помощи вопросов, воздействует на принятие решения посредством собственной аргументации, переубеждает клиента и т.д. К недирективным относятся высказывания, в
которых консультант: побуждает клиента к выбору и развитию темы беседы,
выражает понимание субъективного содержания клиента, дает клиенту понимание того, что то или иное решение зависит от самого клиента и др. [200].
К. Роджерс постоянно анализирует свою речь, чтобы понять, как нужно
говорить, чтобы достичь целей психотерапии [200, 312]. Он аргументирует теоретические выводы собственной рефлексией и примерами психотерапевтических диалогов из собственной практики. Он все время удерживает в поле зрения исследовательские вопросы: «Как надо говорить?» «Какова направленность
88
психотерапевтического высказывания?», «Как можно сказать по-другому?»,
чтобы речь терапевта более точно выражала установки психотерапевтического
подхода. Приведем примеры, основанные на рефлексии К. Роджерса. К — консультант, в скобках приводится анализ К.Роджерса своей речи, курсивом в
скобках даны наши пояснения.
К 4: «М-м. Вы испытываете больше страданий, чем раньше, или никакой
разницы нет?» (Возможно, консультанту было бы лучше просто подтвердить
выраженные (клиентом) ощущения (тупой холодной боли, холодных рук, учащенного сердцебиения) какой-либо фразой, например: «Вы заметили реальные
изменения в этих симптомах?») [200, с. 291].
К 23: «М-м... Вы говорите, что чувствуете, будто первопричина этого,
возможно…(«Пример очень общего, недирективного способа ведения беседы, и
он, как правило, продуктивен») [там же, с. 296].
К 40: «Расскажите мне, что именно остановило вас, из-за чего вы перестали писать, если были способны делать это блестяще?» («Этот прямой вопрос
созвучен чувству клиента; при ускоренном темпе обмена репликами в ходе беседы мы не вправе ожидать (от психотерапевта) полного совершенства. Тем
не менее, ясно, что лучшим ответом консультанта была бы реплика: «Вы любите писать, но блокирование препятствует этому») [там же, с. 301].
К 168: «Негативные стороны вашей личности, вероятно, не позволят направить прожектор на себя до тех пор, пока вы рассматриваете их как нечто,
находящееся вне вас». (Консультант интерпретирует, однако клиентами интерпретации часто не воспринимаются. «Этой проблемы в целом можно было бы
избежать в высказывании К168, если бы консультант просто подтвердил установки, которые выразил клиент, сказав: « Вы чувствуете, что существует предел
ваших возможностей, и хотите, чтобы я взял на себя ответственность за ваше
дальнейшее продвижение») [там же, с. 334].
К 190: « Ну, каково на сегодняшний день состояние битвы?» (Случайное,
на первый взгляд, замечание, вероятно, носит не такой уж случайный характер.
Консультант дал клиенту возможность ответить так, как ему хочется в данный
момент: с оптимизмом, с пессимистическими чувствами или же выразить
89
мысль, которая пришла ему в голову, как-то иначе. Такое начало сеанса намного эффективнее, нежели директивные вопросы, типа: «Заметили ли вы какие-то
улучшения после нашей последней встречи?» или «Вы обдумали то, о чем мы
говорили в прошлый раз?») [200, с. 341].
Если подвести итог анализу литературы по вопросу исследований психотерапевтических высказываний К. Роджерса, создается впечатление, что предположения К. Роджерса об их особом воздействии подтверждаются. Основой
успешной психотерапии являются высказывания, в которых психотерапевт
проявляет себя искренне, эмпатично и относится с безусловным положительным принятием к клиенту, что собственно и характеризует эти отношения как
человеческие. При определении того, каковы должны быть «хорошие терапевтические» высказывания, как они должны быть простроены, исследователи, попрежнему, ссылаются на тексты К. Роджерса. Исследователи изучали и скорее
всего еще будут изучать психотерапевтический дискурс К. Роджерса. Необходимо отметить, что исследований интенционального содержания речи
К. Роджерса методом интент-анализа не проводилось.
Подведем итоги первой главы диссертации:
1. Речь психотерапевта — это одновременно и речевая деятельность, и
дискурсивная практика, которая может быть изучена с использованием понятий
и методов общей психологии, психологии речи и психолингвистики.
2. Психотерапевтический дискурс рассматривается нами как совокупность текстов диалогов психотерапевта и клиента в контексте условий психотерапии.
3. Важной характеристикой психотерапевтического дискурса является
интенциональность, которая детерминирована установками конкретного психотерапевтического метода, контекстом психотерапевтической ситуации общения
и коммуникативными намерениями психотерапевта.
4. Анализ проблемы интенциональности психотерапевтической речи показывает, что изучение интенционального плана речи важно для понимания
специфики речи психотерапевта, однако вплоть до настоящего времени психотерапевтическая речь в интенциональном плане остается неизученной.
90
5. Возможности изучения интенционального плана психотерапевтической
речи связаны с коммуникативным подходом, предусматривающим учет системы отношений между психотерапевтом и клиентом.
6. Метод интент-анализа релевантен целям нашего исследования психотерапевтической речи.
7. Теоретический анализ психотерапевтической речи К. Роджерса позволяет выявить ее специфическую интенциональную структуру, складывающуюся на основе установок метода клиентоцентрированной психотерапии, положений разработанной К. Роджерсом теории личности, особенностей психотерапевтического контакта.
91
ГЛАВА 2. МЕ Т О Д И К А ИНТЕНТ-АНАЛИЗА
ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
2.1. Выявление интенций психотерапевтической речи
Для исследования интенционального содержания речи психотерапевта
нами был использован метод интент-анализа, разработанный в лаборатории
психологии
речи
и
психолингвистики
Института
психологии
РАН
Т.Н. Ушаковой и соавторами [244]. Этот метод представляет собой вариант
экспертной оценки устной и письменной речи. Метод интент-анализа позволяет
исследовать глубинное психологическое содержание речи в аспекте содержания намерений, лежащих в основе продуцируемой речи и проявляющихся в
словах. Т.Н. Ушакова и ее сотрудники при помощи данного метода исследовали
конфликтный политический дискурс и политический дискурс предвыборного
характера [169, 243, 244]. Т.Н. Ушакова отмечает, что результаты данных исследований ставят вопросы, относящиеся к особенностям интенциональной
структуры
дискурсов
других
типов:
публицистических,
литературно-
художественных, научных, и что дальнейшее изучение роли интенционального
аспекта в организации речевого продукта должно идти по пути изучения новых
дискурсов [244].
Мы обратились к изучению психотерапевтического дискурса с целью
понять, на каких основаниях базируется речевая активность психотерапевта,
каковы его речевые намерения, и каковы объекты направленности его речи.
Нами исследуются психотерапевтические дискурсы в рамках общей теории
и практики консультирования [23, 34, 118, 154, 160, 209], а также психоаналитической [24, 39, 91, 138, 195, 252]; экзистенциальной [36, 152, 320, 142,
143, 251]; клиентоцентрированной [309, 310, 311, 314, 315] психотерапии в
целях
выявления
речевого
интенционального
содержания
психо-
терапевтической речи (речи психотерапевта).
На первом этапе нашего исследования осуществлялось выявление интенционального содержания речи психотерапевта, в частности, выявление
92
интенций в тексте психотерапевтических сессий.
Материалом для исследования явились психотерапевтические высказывания в составе текстов диалогов следующих психотерапевтов с клиентами: Дж. Бьюдженталя [36] — 855 высказываний, Дж. Лихтенберга [138] —
194 высказывания, А. Лэнгле [142] — 40 высказываний, К. Роджерса [200] —
614 высказываний.
В общей сложности было исследовано 1703 психотерапевтических высказываний. Работа проводилась группой экспертов, практикующих психотерапевтов в составе: Волкова Е.Ю., Ерохова Л.А., Кириллова Е.И., Кутукова
С.А., Орлов А.Б.
На данном этапе работы была использована методика выявления интенций в тексте, разработанная в лаборатории психологии речи и психолингвистики Института психологии РАН Т.Н. Ушаковой и соавторами [244].
Методика была модифицирована нами исходя из особенностей психотерапевтической деятельности и рефлексии психотерапевтов.
Эксперты внимательно анализировали каждое психотерапевтическое
высказывание в соответствии с техникой выявления интенций, т.е. пытались
найти смысл содержания каждого высказывания, отражающий интенцию
психотерапевта. С помощью данной методики был составлен исходный список
из 44 психотерапевтических интенций. Перечислим эти интенции: акцентирование, анализ, возвращение клиента в ситуацию «здесь – и – сейчас», возвращение
клиента в ситуацию «там – и – тогда», гипотеза, диагностика, давление, игнорирование, интерес, кооперация, конфронтация, локализация сферы обсуждения,
обобщение, обращение на неконгруэнтность клиента, объективирование, объяснение, организация терапии, оценивание, передача ответственности, побуждение, поддержка, подтверждение содержания клиента, получение дополнительной информации, помощь, понимание, поощрение, предложение чего-либо, предоставление самостоятельности, предположение, принятие безоценочное,
просьба, резюмирование, рекомендация, самовыражение конгруэнтное, самораскрытие, символизация, согласие, сравнение, стремление, толкование смысла, увя-
93
зывание нынешних событий с прошлым клиента, уточнение правильности понимания, фокусирование на чувствах и переживаниях, эмпатия.
Затем эксперты провели различение интенций и речевых действий в
соответствии с табл. 2.1.1. Чаще всего речевые действия встречались тогда,
когда интенциональность психотерапевта была связана с реализацией специфических техник того или иного психотерапевтического метода. Также и в
других случаях некоторые «интенции» явились речевыми действиями, так,
например: локализация сферы обсуждения – высказывание, маркирующее
тематическую организацию; уточнение правильности понимания – высказывание маркирующее обеспечение понимания; предложение чего-либо – высказывание предложения и т. д.
Таблица 2.1.1
Типология речевых действий [по 232, с. 41].
Класс речевых
действий
Функция класса
Речевые действия
Репрезентативы
Представление о положении дел
Высказывание о положении дел
Высказывание мнения
Высказывание убеждения
Высказывание обоснования
Регулятивы
Прямое и косвенное регулирование предметного поведения и
состояния партнера
Высказывание приказа
Высказывание просьбы
Высказывание запрета
Высказывание упрека
Высказывание предложения
Высказывание совета
Высказывание предостережения
Высказывание угрозы
Высказывание ободрения
Высказывание успокаивания
Высказывание обещания
Интеррогативы
Запрос информации
Вопросительное высказывание
Контактивы
Поддержание отношений между Высказывание согласия
партнерами
Высказывание отказа
Высказывание приветствия
Высказывание прощания
Высказывание формул знакомства
94
Класс речевых
действий
Функция класса
Речевые действия
Экспрессивы и
квазиэкспрессивы
Выражение внутреннего состояния партнера
Высказывание удивления
Высказывание возмущения
Высказывание разочарования
Высказывание радости
Высказывание страха
Высказывание раздражения
Высказывание извинения
Высказывание благодарности
Структивы
Сегментация дискурса
Высказывание, маркирующее
тематическую организацию
Высказывание, маркирующее
функции говорения
Высказывание, маркирующее
обеспечение понимания
Высказывание, маркирующее
продуцирование
Объединены интенции, похожие по смыслу: резюмирование и обобщение; возвращение клиента в ситуацию там и тогда и увязывание нынешних
событий с прошлым; предположение и гипотеза и т.д.
Следующий шаг состоял в экспертной квалификации интенции, лежащей в основании анализируемого высказывания, в соответствии с техникой
выявления содержательных интенций. Для реализации цели исследования в
соответствии с принципами метода интент-анализа было определено, что:
- в качестве единицы анализа текста принимается высказывание терапевта;
- если интенция, выраженная в первом предложении, повторялась и в
последующих предложениях того же высказывания, то она фиксировалась
только один раз;
- в одном высказывании иногда заключалось несколько разнородных
интенций и тогда все они фиксировались и назывались;
- появление той же самой интенции в следующем высказывании терапевта считалось намеренным ее усилением и фиксировалось повторно;
95
- каждому высказыванию психотерапевта приписывались одна или несколько интенций, которые, по мнению экспертов, были в нем заключены.
Рассмотрим пример из текста диалога К. Роджерса (Т) с Гербертом Брайеном (К).
К378: «Да, я думаю, что у меня больше нет никаких вариантов…. Но самое
главное, что приводит меня в отчаяние, это то, что мой хороший
день не продолжается дальше. Закон инерции, к сожалению, распространяется только на плохое».
Т379: «И сегодня вы чувствуете себя довольно подавленным, если судить о
ситуации в целом, да?» [200, с. 396].
Рассмотрим высказывание психотерапевта. В нем мы выделяем три содержания, подлежащих «интенциональной трактовке». Психотерапевт делает
акцент на сегодняшнем дне «И сегодня». Квалификация интенции — возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас». Психотерапевт сопереживает
клиенту и пытается понять его эмпатически «вы чувствуете себя довольно
подавленным». Квалификация интенции — эмпатия. Психотерапевт делает
обобщение на всю ситуацию клиента в целом «если судить о ситуации в целом». Квалификация интенции — обобщение.
Рассмотренная методическая процедура позволила выделить круг интенций, содержащихся в текстах сессий ряда психотерапевтов (Дж. Бьюдженталя,
Джозефа Д. Лихтенберга, А. Лэнгле, К. Роджерса), принадлежащих к различным направлениям психотерапии.
Отдельные интенции прошли процедуру контрольной оценки на материале психотерапевтической сессии К.Роджерса с Джен. Контролю подверглась
адекватность квалификации интенций в высказываниях психотерапевта.
В процедуре контрольной оценки приняли участие 5 экспертов, близких
по образовательному (высшее образование) и профессиональному (практикующие психотерапевты) уровням. Процедура состояла в том, что каждому
эксперту, который занимался контрольной оценкой, выдавался протокол анализа текста диалога К. Роджерса с Джен. Эксперты оценивали, возможно ли
96
охарактеризовать каждое высказывание психотерапевта определенной интенцией по принципу «согласен» (+) или «не согласен» (–). Результаты оценок экспертов приведены в табл. 2.1.2.
Таблица 2.1.2
Оценка экспертами адекватности трактовок интенций
Эксперты
Интенции, %
Акцентирование
Гипотеза
Интерес
Кооперация
Конфронтация
Обобщение
Обращение внимания на
неконгруэнтность
Объективирование
Организация терапии
Передача ответственности
Побуждение
Поддержка
Помощь
Понимание
Предоставление самостоятельности
Принятие безоценочное
Самовыражение конгруэнтное
Самораскрытие
Символизация
Стремление
Увязывание нынешней
ситуации с прошлым
Фокусирование на чувствах и переживаниях
Эмпатия
1-й
2-й
3-й
4-й
эксперт эксперт эксперт эксперт
60,00
80,00
80,00
60,00
100,00 100,00
0,00 100,00
100,00
66,67 100,00 100,00
100,00 100,00 100,00 100,00
50,00 100,00 100,00
50,00
100,00
83,33
83,33
66,67
5-й
Общий
эксперт показатель, %
100,00
76,00
100,00
80,00
66,67
86,67
100,00
100,00
100,00
80,00
83,33
83,33
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
81,82
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
77,27
100,00
50,00
100,00
100,00
0,00
100,00
100,00
90,91
100,00
50,00
100,00
100,00
100,00
0,00
100,00
77,27
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
0,00
100,00
86,36
100,00
80,00
100,00
100,00
80,00
60,00
100,00
82,73
100,00
50,00
76,92
75,00
84,62
100,00
69,23
75,00
92,31
100,00
76,92
80,00
80,00
50,00
100,00
50,00
100,00
60,00
100,00
100,00
100,00
70,00
100,00
100,00
83,33
70,00
100,00
50,00
83,33
90,00
100,00
100,00
100,00
68,00
100,00
80,00
93,33
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
100,00
85,71
83,33
71,43
83,33
42,86
100,00
71,43
83,33
71,43
90,00
68,57
Необходимо отметить, что в отличие от политического дискурса, где состав интенций остается одним и тем же независимо от автора дискурса (меняется только удельный вес той или иной интенции в дискурсах разных авторов)
[244], состав интенций психотерапевтического дискурса неизбежно варьирует в
97
зависимости от характеристик того или иного психотерапевтического подхода.
В данном смысле мы рассматриваем наше исследование как инициирующее
разработку проблематики интенционального содержания разнообразного спектра форм и вариантов психотерапевтической речи.
В результате проделанной работы экспертами были выделены 30 разнокачественных психотерапевтических интенций. Данные интенции представлены нами в алфавитном порядке в словаре, содержащем определения
всех выявленных психотерапевтических интенций.
Словарь речевых интенций психотерапевта
1. Акцентирование — усиление каких-либо особенностей поведения
или чувств клиента.
2. Анализ — рассмотрение, разбор темы, ситуации [244, с. 96].
3. Возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас» — переключение внимания клиента на актуальные психические процессы, состояния, переживания и
взаимоотношения, происходящие в данном месте в настоящий момент времени.
4. Гипотеза — предположение о жизненной ситуации, причинах поведения, детско-родительских отношениях, ранних нарушениях структуры
личности клиента и т.д.
5. Давление — стремление поучать, наставлять.
6. Диагностика — проверка того, насколько подходит клиент для психотерапии, а также контроль психотерапевтического процесса.
7. Интерес — потребностное познавательное отношение терапевта к тем
или иным особенностям поведения, чувств, обстоятельств клиента [158, с. 206].
8. Конфронтация — выражение собственного отношения терапевта к
выявленным противоречиям в поведении, установках, чувствах, отношениях
клиента.
9. Кооперация — выражение отношения, направленного на привлечение клиента к участию в совместных действиях [244, с. 96] или констатация
совместных действий терапевта с клиентом.
98
10. Обобщение — попытка терапевта сделать вывод или подвести итог
относительно ситуации клиента.
11. Обращение внимания на неконгруэнтность — сосредоточение фокуса внимания терапевта на поведении клиента, не соответствующем его переживаниям, на том, что вызывает внутренние и внешние конфликты в жизни клиента.
12. Объективирование — выделение наиболее значимого содержания
внутреннего мира клиента (по Ю. Джендлину) как некоего объекта для совместного исследования [68, 289].
13. Организация терапии — обсуждение места, времени, оплаты консультационных и терапевтических сессий; сообщение клиенту о завершении времени сессии, договор о следующей встрече, заключение психотерапевтического
контракта.
14. Оценивание — положительное или отрицательное суждение о людях (человеке) и их (его) действиях и поступках [244, с. 96].
15. Передача ответственности — обозначение психотерапевтом своей роли в общении с клиентом и степени своих возможностей в оказании помощи.
16. Побуждение — призыв к какому-либо действию, принятию точки
зрения [244, с. 97].
17. Поддержка — выражение одобрения, поощрения, присоединения.
18. Помощь — содействие [157, с. 454] в понимании клиентом самого
себя (так ли на самом деле он считает, как говорит); в рефлексии самоотношения клиента (обозначении того, как клиент относится к своим чувствам, к
самому себе); в поиске смыслов, в установлении контакта клиента со своим
внутренними ресурсами, жизненными силами, внутренним «я».
19. Понимание — ощущение ясной внутренней связанности, организованности рассматриваемых явлений, их логическое упорядочивание, ясное
«видение» причинно-следственных связей [178, с. 284]; понимание как
«схватывание» отношений и структуры [187, с. 201] ситуации клиента.
99
20. Предоставление самостоятельности — передача клиенту права,
возможности что-нибудь сделать самому, например, самому выбрать тему,
способ обсуждения проблемы и т.д.
21. Принятие безоценочное — позволение клиенту обладать теми чувствами, которыми он обладает, придерживаться тех позиций, которых он
придерживается, быть тем, кем он является [146, с. 92].
22. Самовыражение конгруэнтное — открытое честное предъявление
терапевтом клиенту своих актуальных переживаний и чувств.
23. Самораскрытие — сообщение терапевта клиенту «о своем жизненном опыте, демонстрация его схожести с ситуацией клиента» [118, с. 126].
24. Символизация — означивание содержаний внутренней жизни клиента, называние образов, эмоций, телесных ощущений клиента.
25. Сравнение — установление сходства или различия в отношении тех
или иных особенностей поведения, чувств, обстоятельств клиента.
26. Стремление — выражение терапевтом собственных актуализированных влечений, желаний, намерений, интересов, идеалов, склонностей и
т.п.
27. Толкование смысла — разъяснение смысла, «предоставление клиенту
иной возможности понимания его чувств, поведения или проблем» [118, с. 118].
28. Увязывание нынешней ситуации с прошлым — нахождение связи
между теперешними проблемами клиента и предшествующими обстоятельствами его жизни.
29. Фокусирование на чувствах и переживаниях — стремление терапевта способствовать установлению контакта клиента со своими чувствами и
переживаниями.
30. Эмпатия — сопереживание и понимание чувств клиента, эмоциональный отклик на проявления его мироощущения.
100
2.2. Классификация интенций психотерапевтической речи
Основания классификации интенций разработаны с учетом положений
системного подхода (Б.Г. Ананьев, Б.Ф. Ломов, В.Д. Шадриков), теорий личности (В.Н. Мясищев, С.Л. Рубинштейн, К. Роджерс), теорий диалогического
(М.М. Бахтин, А.А. Ухтомский) и субъект-субъектного (К.А. Абульханова) общения, концепции дискурсивного мышления (К. Дункер, А.М. Матюшкин,
Я.А. Пономарев, С.Л. Рубинштейн, И.Н. Семенов), метода интент-анализа
речи (Т.Н. Ушакова и др.), а также ряда психотерапевтических методов
(Дж. Бьюдженталь, К. Роджерс и др.).
Первоначальный этап структурирования совокупности из 30 выявленных интенций состоял в постановке вопросов, ассоциированных с каждой
интенцией и помогающих определить объекты речевой направленности психотерапевта [219], благодаря чему были выделены два объекта: ситуация
клиента и сам клиент. В табл. 2.2.1 наглядно представлено, как при помощи
интенций психотерапевт рельефно выделяет своего собеседника в его целостности [33] и в его ситуации.
На втором этапе структурирования психотерапевтических интенций
психотерапевта мы исходили из представлений о специфике речевой деятельности психотерапевта. Мы учитывали также, что «всякое сообщение
есть, помимо всего прочего, сообщение коммуникатора о себе — о своих
личных качествах, притязаниях, об уровне своего самоуважения и самооценки, о степени своей заинтересованности предметом сообщения, о своей общей компетентности в избранной им тематической области и, наконец, о
действительных мотивах своей деятельности, о лежащих в ее основах личностных смыслах» [255, с. 87].
101
Таблица 2.2.1
Структурирование интенций
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Интенции
Акцентирование
Анализ
Возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
Гипотеза
Давление
Диагностика
Интерес
Конфронтация
Кооперация
Обобщение
Обращение внимания на неконгруэнтность
Объективирование
Организация терапии
Оценивание
Передача ответственности
Побуждение
Поддержка
Помощь
Понимание
Предоставление самостоятельности
Принятие безоценочное
Самовыражение конгруэнтное
Самораскрытие
Символизация
Сравнение
Стремление
Толкование
Увязывание
Фокусирование
Эмпатия
Вопросы
На чем?
Чего?
Кого?
О чем?
На кого?
Кого?
К кому?
С кем?
С кем ?
Чего?
Кого?
Чего?
Кого?
Чего?
Кому?
Кого?
Кому?
Кому?
Кого?
Кому?
Кого?
Кому?
Кому?
Чего?
Чего?
К кому?
Чего?
Чего?
На чем?
К кому?
Ответы
На ситуации
Ситуации
Клиента
О ситуации
На клиента
Клиента
К клиенту
С клиентом
С клиентом
Ситуации
Клиента
Ситуации
Клиента
Ситуации
Клиенту
Клиента
Клиенту
Клиенту
Клиента
Клиенту
Клиента
Клиенту
Клиенту
Ситуации
Ситуации
К клиенту
Ситуации
Ситуации
На чувствах
К клиенту
О психотерапевте можно сказать, что он не предъявляет себя в содержании своих высказываний, так как это не является целью психотерапии, но
он проявляет себя интенционально, в соответствии со своими личностными и
профессиональными качествами (способностями, установками, мотивами,
намерениями).
102
Самые общие качества, которыми должен обладать психотерапевт — это
познавательные способности: умение воспринимать клиента и его ситуацию
всеми органами чувств, быть внимательным, активным, уметь мыслить и рефлексировать
Таким образом, мы выделили категорию познавательных интенций.
Коммуникативные способности – это качества также общего свойства: умение
вести диалог, создавать отношения, устанавливать контакт, умение чувствовать
то, что переживает партнер по общению – все это помогает собеседнику раскрыться. Таким образом, мы обозначили категорию диалогических интенций.
Есть еще важное качество психотерапевта — помогать другому — это проявление его помогающих интенций. Познавательные, диалогические, помогающие
интенции речи психотерапевта являются результатом второго этапа структурирования его интенций.
Осуществить третий этап структурирования интенций психотерапевта нам
помогло акцентирование специфики различных подходов к психотерапии.
Познавательные интенции мы подразделили на воспринимающие (клиентоцентрированная психотерапия), операциональные (психоаналитическая
психотерапия и рефлексивные (экзистенциальная психотерапия). Воспринимая ситуацию клиента, психотерапевт фокусирует свое внимание на чувствах
и переживаниях клиента, проявляя интенцию фокусирования на чувствах и
переживаниях, что позволяет клиенту самому осознать и символизировать
собственные переживания и через проживание их понять свое отношение к
ситуации. Данная интенция относится нами к классу воспринимающих интенций. Класс воспринимающих интенций может быть расширен в зависимости от специфических установок конкретного психотерапевтического подхода: это может быть фокусирование на мыслях, установках, поведении, ощущениях и т.д., т.е. том, на чем центрирует психотерапевта тот или иной вид
психотерапии.
Операциональные интенции характеризуют психотерапевта как специалиста, способного работать с информацией, сообщаемой ему собеседником. Названия операциональных интенций, которые мы выявили, перекли-
103
каются с названиями интеллектуальных операций [260, с. 82]. Операциональные интенции позволяют психотерапевту осуществлять субъект-объектное общение. Так работают врачи-психотерапевты, психиатры и психотерапевты клинического направления. Они анализируют ситуацию клиента, разбирая какойлибо случай или паттеры поведения, строят свои предположения или гипотезы,
пытаются понять причины создавшейся ситуации, интерпретируют, увязывают
нынешние события с прошлым клиента (его детством и детско-родительскими
отношениями). Клиент, обратившийся за психологической помощью, не всегда способен эффективно работать с той информацией, которая поступает к
нему из внешнего и внутреннего мира, поэтому терапевт использует операциональные интенции. Психотерапевт-психоаналитик ориентирован на интерпретацию, которая представляет собой «конструкцию или объяснение»
[154, с. 210]. Интерпретация связывает сознательное и бессознательное клиента, расширяя его представления о себе самом, отношениях с другими
людьми, окружающим миром [39, с. 142-156]. В нашей трактовке интерпретация включает следующие интенции: анализ, гипотеза, толкование смысла,
увязывание нынешней ситуации с прошлым.
Интенции, направленные на ситуацию клиента, также предполагают собственную рефлексию терапевта [65, 66]. Следуя своим рефлексивным интенциям,
терапевт внимателен к неконгруэнтности клиента, выражая в речи интенцию обращения внимания на неконгруэнтность. Психотерапевт акцентирует какие-либо
особенности поведения или чувств клиента, проявляя в своей речи интенцию акцентирования. Он выделяет объект для объективации того, что говорит клиент
(интенция объективирования); делает вывод относительно ситуации клиента (интенция обобщения); присваивает символ (знак) внутренним или внешним содержаниям клиента (интенция символизации). Данные интенции соответствуют пяти
этапам процесса рефлексии (по Н.Г. Алексееву) [5]: остановка, фиксация, объективация, отчуждение, символизация. Остановке соответствует у нас интенция обращение внимания на неконгруэнтность клиента, фиксации – акцентирование,
объективации – объективирование, отчуждению – обобщение, символизация – об-
104
щий элемент, имеющий одинаковое название и значение. Все перечисленные интенции составляют класс рефлексивных интенций.
Итак, три класса интенций — воспринимающие, операциональные и
рефлексивные — объединены нами в категорию познавательных интенций
с общим объектом интенциональной направленности «Ситуация клиента».
Психотерапевтический дискурс характеризуется отношениями психотерапевта и клиента как субъектов психической деятельности [2].
Однако сам клиент, может рассматривать психотерапевтическую ситуацию в рамках ролевых отношений и выступать во взаимодействии с психотерапевтом, только в роли клиента как субъект общения, ожидая от психотерапевта решения всех своих проблем.
Психотерапевт достаточно чувствителен к потребностям клиента и в тоже
время способен контролировать собственную идентичность, чтобы иметь возможность как можно лучше поддержать человека, который обратился за психологической помощью, выражая в своей речи интенцию поддержки.
Психотерапевт побуждает клиента к выражению чувств (интенция побуждения). Психотерапевт стремится к установлению психотерапевтического контакта, чему способствуют интенции неподдельного интереса к
человеку, а также кооперации и конфронтации. Поскольку актуальные отношения, которые психотерапевт строит с клиентом в процессе взаимодействия, являются моделью равноправных партнерских отношений, которые
строятся «здесь-и-сейчас», то для терапевта важна интенция возвращения
клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас».
Одной из характеристик терапевтических отношений является свобода
клиента от принуждения. «Совет, предложение, давление по поводу следования одному способу поведения в противовес другому – все это за пределами
терапевтической ситуации» [200, с. 98]. Интенция речи психотерапевта давление, т.е. выражение в своей речи советов, наставлений прерывает психотерапевтический контакт.
Психотерапевтические отношения строятся в определенных границах
— существуют постоянное место и время встречи. Терапевт и клиент могут
заключать контракт о количестве встреч и о тех организационных рамках, в
105
которых они будут проходить (интенция организация терапии).
В процессе общения с клиентом терапевт учитывает, подходит ли клиент
для психотерапии [200, с. 84-88], таким образом, реализуется интенция диагностики. Так, например, в клиентоцентрированной терапии — это процессуальная диагностика, которая отличается от тестирования и психодиагностики (в
том числе в психоанализе [145]). Процессуальной такая диагностика называется
потому, что она происходит в процессе формирования взаимоотношений между
терапевтом и клиентом.
Терапевт доверяет клиенту и понимает, что клиент сам несет ответственность за собственную жизнь и за то, насколько он хочет быть включенным
в процесс консультирования и психотерапии. Тем самым психотерапевт, взаимодействуя с клиентом, реализует речевую интенцию передачи ответственности. Принятие ответственности клиентом в терапевтическом процессе считается важным фактором терапевтического успеха [320]. До тех пор, пока клиент
не осознает степень своей ответственности за решение тех вопросов, с которыми он обратился к психотерапевту, он будет считать психотерапевта экспертом
в решении всех своих жизненных затруднений и ожидать конкретных советов
по поводу улучшения своей жизненной ситуации. Психотерапевтический контакт невозможен без проявления терапевтом интенции эмпатии [30, 197,
272]. Эмпатия включает в себя важные элементы: сохранение собственной
позиции эмпатирующего, наличие в эмпатии сопереживания эмпатирующего
к эмпатируемому, динамичный характер феномена эмпатии [164].
Перечисленные интенции объединены нами в два класса: контактные и
внеконтактные интенции, которые в совокупности представляют диалогическую категорию интенций с объектом интенциональной направленности –
«Клиент как субъект общения».
В соответствии с представлениями С.Л. Рубинштейна об этике, о поступке помощи Другому, выделяются интенции, которые можно назвать этическими
или помогающими. С.Л. Рубинштейн писал, что существует два принципиально
различных понимания этики. Первое понимание — это господство разума над
страстями. «Здесь этичность человека целиком определяется только взаимоотношениями внутри человека, безотносительно к миру, к другим людям…. Дру-
106
гое понимание этики, точнее ее подлинная природа — это онтология человеческого бытия; основная задача такой этики — поднятие человека на новый высший уровень бытия. Итак, существуют два типа этики: один — поднятие человека на новую высшую ступень бытия, другой — выполнение ряда конкретных
требований, предъявляемых к действию… Возможное совпадение долга и влечения, выступает как высший уровень развития человека» [206, с. 385]. Психотерапевт способствует развитию человека, обращаясь к его сущности, к внутреннему «я», к его самосознанию.
Понятия «я» и «самосознание» являются одними из центральных в
психотерапевтической литературе [230]. О важности самосознания свидетельствуют психологические исследования [23, 53, 110, 111, 133, 136, 172,
206, 229, 230, 259]. А.Н.Леонтьев считал проблему самосознания проблемой
«высокого жизненного значения, венчающей психологию личности» [133,
с. 228]. «Самосознание — это не изначальная данность, присущая человеку, а
продукт развития» [208, с. 640]. В процессе психотерапии осуществляется
психологическое развитие клиента, он учится саморефлексии. Психологическое
освоение рефлексии как способности личности к самоорганизации, самоанализу, самосознанию, а также как «выращиваемой культуры совместной деятельности, социального взаимодействия» ведет к продуктивному творчеству и саморазвитию индивидуальности.
Так, в нашем исследовании развивающими интенциями речи психотерапевта являются предоставление самостоятельности и собственно помощь.
Интенция психотерапевтической речи предоставление самостоятельности
выражается психотерапевтом в предоставлении свободы клиенту в выборе темы, свободы говорить или не говорить, выражать или не выражать свои переживания и чувства психотерапевту и т.д. Под речевой интенцией помощь мы
понимаем стремление психотерапевта помочь клиенту в осознании своего поведения, своих чувств, помощь в установлении контакта со свом внутренним
«я», помощь в рефлексии самоотношения и поиске смысла.
«Смысловой анализ человеческого поведения выступает как путь раскрытия его духовной жизни для определения того, что для человека значимо, как
107
происходит изменение акцентов, переоценка ценностей — всего, что составляет
историю душевной, духовной жизни человека. Эта «семантика» включает в качестве основной «единицы» психическое, сознание. Это и есть то, что интересует в психике людей всякого человека, о чем пишет художественная литература, что составляет «психоанализ» принципиально нового стиля. Этот «психоанализ» предполагает раскрытие смысла жизни, смысла того или иного поступка человека. Духовная жизнь человека выступает при таком анализе, прежде
всего, как «переоценка ценностей», переосмысливание жизни, истолкование,
новые акценты, переакцентирование, переинтонирование» [206, с. 379].
Этические или помогающие интенции психотерапевта осуществляют
«утверждение бытия другого человека». «Этика в широком смысле слова… —
это вопрос о полноте бытия — …проблема внутреннего бытия человека и его
отношение к миру и другим людям…. Вместе с тем существующая способность
к независимости этих отношений — человечность отношения к другому человеку, независимая от его хорошего или плохого отношения ко мне» [206,
с. 381]. Все это можно сказать об интенции психотерапевта принятие безоценочное. «Радость, что тот человек, который перед тобою, именно таков, какой
он есть. Это и есть перенос доминанты на лицо другого. Принятие лица другого» [238, с.256].
Вот как об этой интенции писал К. Роджерс: «…в подобного рода взаимоотношении я ощущаю действительную готовность к тому, чтобы другой человек был тем, кто он есть. Я называю это «принятием» …здесь имею в виду,
что я готов позволить ему обладать теми чувствами, которыми он обладает,
придерживаться тех позиций, которых он придерживается, быть тем, кем он является» [146, с. 5].
И, наконец, терапевт может поделиться с клиентом своим опытом самоисследования и развития, своими чувствами, связанными с событиями
собственной жизни (интенция самораскрытие). Искренность психотерапевта
в общении содержится в речевой интенции самовыражение конгруэнтное, а
выражение искреннего желания помочь клиенту — суть интенции стремление. Интенции принятие безоценочное, самораскрытие, самовыражение
108
конгруэнтное, стремление относятся нами к классу сущностных интенций,
поскольку в них проявляется сущность или индивидуальность самого психотерапевта. Помогающие интенции объединяются нами в два класса: развивающие и сущностные, которые в целом представляют собой помогающую
направленность речи психотерапевта. В обобщенной форме классификация
речевых интенций психотерапевта представлена на рис. 2.2.1.
Интенции
Познавательные
Воспри- Операционимающие нальные
Рефлексивные
Диалогические
Контактные
Внеконтактные
Помогающие
Развивающие
Сущностные
Рис. 2.2.1. Классификация речевых интенций психотерапевта
Одним из оснований данной классификации являются результаты
фундаментальных системных исследований в психологии [139, 262] и
системных исследований рефлексивной организации мышления, проведенных И.Н. Семеновым и его коллегами. В данных работах [212–217] «экспериментально дифференцированы содержательные и смысловые элементы
мышления и уровневые компоненты его структуры: коммуникативный, личностный, рефлексивный, предметный, операциональный … выделены…
интеллектуальная, личностная, коммуникативная и кооперативная рефлексия» [217, c. 228].
Познавательные интенции представляют собой намерения психотерапевта выразить в речи свое понимание ситуации клиента; диалогические — намерения психотерапевта выразить в речи отношение к клиенту как субъекту
общения; помогающие — намерения психотерапевта выразить в речи суть
своей помощи клиенту в развитии его рефлексии и самосознания.
Итоговые представления об интенциональности психотерапевтической
речи содержатся в табл. 2.2.2.
109
Таблица 2.2.2
Классификация интенциональных характеристик психотерапевтической речи
Объекты направленности интенций
Ситуация клиента
Категории
интенций
Познавательные
Классы
интенций
Воспринимающие
Операциональные
Рефлексивные
Клиент как субъект
общения
Самосознание
клиента
Диалогические
Контактные
Помогающие
Внеконтактные
Развивающие
Сущностные
Интенции
Фокусирование на чувствах и переживаниях
Анализ
Гипотеза
Оценивание
Понимание
Сравнение
Толкование смысла
Увязывание нынешних
событий с прошлым
Акцентирование
Обобщение
Обращение внимания
на неконгруэнтность
Объективирование
Символизация
Возвращение клиента
в ситуацию «здесь-исейчас»
Диагностика
Интерес
Кооперация
Конфронтация
Организация терапии
Побуждение
Поддержка
Передача ответственности
Эмпатия
Давление
Помощь
Предоставление самостоятельности
Принятие безоценочное
Самовыражение конгруэнтное
Самораскрытие
Стремление
110
Подводя итоги структурирования интенций необходимо отметить, что в
категорию «познавательные интенции» вошли 13 интенций, в категорию «диалогические интенции» — 11 интенций и, категорию «помогающие интенции»
составили 6 интенций.
2.2.1. Ситуация клиента — объект направленности познавательных интенций речи психотерапевта
Ситуация клиента как объект направленности интенций речи психотерапевта представляет собой синтез внутренних и внешних содержаний клиента. Под внутренними содержаниями мы понимаем «мир внутренней жизни
человека» [261], под внешними содержаниями — «внешний мир клиента»
[206].
Клиент детерминирован своей актуальной жизненной ситуацией и, как
правило, его взгляд на нее сужен. Ему кажется, что возможности его ограничены, что изменить ничего нельзя; он чувствует, что не свободен. Попадая в
ситуацию психотерапии, клиент получает еще два ограничения: ситуация
общения с психотерапевтом происходит только в определенном месте и
только в определенное время. Однако постепенно клиент понимает, что, несмотря на данные ограничения, внутри психотерапевтической ситуации он
свободен. Он свободен говорить обо всем, свободен в выражении своих
чувств, свободен в рассказе о тех отношениях, которые его волнуют, свободен и в форме выражения рассказа о своей ситуации и т.д. Через некоторое
время клиент начинает понимать особенность психотерапевтического процесса: только когда он начинает говорить, только тогда начинается движение, изменение его чувств, мыслей, состояний. Начинает изменяться внутренняя и внешняя ситуация клиента.
Психотерапия для клиента — это свобода чувствовать, мыслить, осознавать и говорить. При этом очень важно, кому говорить. Важен собеседник.
Важно говорить тому, кто готов выслушать и в то же время эмоционально не
вовлечен в ситуацию самого клиента, но вовлечен в ситуацию общения.
Именно таким собеседником является психотерапевт.
111
Прежде всего, психотерапевт стремится наиболее полно присутствовать в течение терапевтической сессии и откликаться на значимые содержания клиента. Значимые содержания клиента психотерапевт определяет по
изменившимся внешним проявлениям (движениям и позам, мимике человека,
экстралингвистическим (паузам в речи, плачу, смеху и т.д.) и паралингвистическим (интонации, громкости речи и т.д.) проявлениям;а также изменившимся внутренним проявлениям: ощущениям, чувствам, состояниям и др.
признакам, которые он замечает в клиенте в процессе взаимодействия с ним.
Личность самого терапевта является непременным фактором профессиональной работы, в своих высказываниях психотерапевт проявляет себя и
как профессионал, и как человек. Ситуация клиента требует от терапевта определенной интенциональной активности выражения в речи воспринимающих, операциональных и рефлексивных интенций.
Психотерапевт следующим образом может выражать, например, интенцию фокусировния на чувствах и переживаниях (класс воспринимающих
интенций): «У вас есть довольно сильное чувство…», «Вы чувствуете…»,
«И вы чувствуете в связи с этим…», «Вы знакомы с этим чувством…», «То,
что вы чувствуете — это реальность для вас».
В диалоге с клиентом это может быть выражено следующим образом:
К1: «Я проснулась, позавтракала, привела в порядок корреспонденцию и
пришла сюда. Этим утром не произошло ничего необычного».
Т1: «Как вы чувствовали себя, когда проснулись?».
К2: «О, зачем это… Ну, действительно, сейчас мне помнится, что довольно
хорошо. Но давайте не будем больше тратить время. Вы можете
чем-нибудь мне помочь, доктор Бьюдженталь?».
Т2: «Подождите, Кейт. Вы чувствовали себя довольно хорошо, когда проснулись. А за завтраком?».
К3: «Не помню. Я не отмечаю своих чувств, как вы знаете. Возможно, мне
следовало бы…» [36, с. 269].
Другой пример:
112
К: «Я чувствую себя так, как будто у меня был ребенок, и он умер».
Т: «Да, Кейт, дети, которых вы могли бы иметь, умерли. Это также верно,
как то чувство, что они были у вас, и вы их потеряли. И вы делаете
то, что должны делать — оплакиваете их» [36, с. 278].
Чувства и переживания клиента показывают и психотерапевту, и самому клиенту отношение клиента к ситуации.
Естественно, что в травматической ситуации клиент, как правило, не
способен работать с той информацией, которая поступает к нему из внешнего
и внутреннего мира, поэтому терапевт должен проявлять операциональные
интенции, такие как анализ, гипотеза, толкование смысла, увязывание нынешней ситуации с прошлым клиента, оценивание, реализующие в речи психотерапевта интерпретацию. Интерпретация не является догматическим утверждением, она, скорее, может быть выражена психотерапевтом как предположение: «А не может ли быть, что?...» [31, с. 83]. Во время сессии психотерапевт может строить психотерапевтические гипотезы, однако высказывать их клиенту иногда бывает неуместно. Здесь мы имеет в виду гипотезы
типа: «Если отец у вас пил, то вы будете выбирать в мужья пьяницу». И,
напротив, допустимо выражение такого рода предположений, например: «Когда вы справитесь со своим состоянием, возможно, вы сможете…», «Видимо
для вас пока сложно…», «Если бы мы смогли с вами поговорить об этой ситуации подробнее, то возможно что-то изменилось бы в вашем восприятии».
Интенцию толкования смысла терапевт выражает в своей речи потому,
что стремится объяснить клиенту что-либо: «Поэтому в настоящий момент
вы испытываете такие затруднения», «Данная ситуация произошла из-за
того, что…», «Именно из-за развода с мужем вы ощущаете себя так неуверенно…».
Выражая интенцию понимания ситуации клиента, психотерапевт говорит: «Я понял», «Правильно ли я понял, что …», «Я так понимаю, что…»,
«Насколько я понял из того, что вы рассказали…», «Я понимаю вас», «Я понимаю это».
113
В психоанализе психотерапевт зачастую выражает в своей речи интенцию анализа [210]. Приведем примеры анализа переноса, где П – пациент, А
–аналитик:
83:1:9:П: «…У меня нет права вторгаться в вашу личную жизнь. Это противоположно моим чувствам в выходные дни; хорошо, что у меня есть
фантазии об Артуре. Не о Вас! [Вздох.] Вы представляете собой запретную
фигуру».
83:1:10:А: «Вашего отца?»
83:1:11:П: «Моего отца и Бога. Я не могу говорить о ком-нибудь из вас…
Точнее – вас, отца и Христа» [138, с. 48].
Интенциональная направленность на объект «Ситуация клиента» предполагает собственную рефлексию терапевта по поводу ситуации клиента.
Реализуя данную интенциональную направленность, психотерапевт выражает следующие рефлексивные интенции: акцентирование, обобщение, обращение внимания на неконгруэнтность, объективирование, символизацию.
Приведем пример интенции обращение внимания на неконгруэнтность. К – клиент, Т – терапевт:
К1: «… Я не знаю, почему сказала это. Мне жаль».
Т1: «Вы говорите так, как будто чувствуете, что сделали что-то плохое».
К2: «Ну, я не знаю. Только лучше бы я не говорила этого».
Т2: «Луиза, вы сейчас боретесь с собой и со мной. Вы забыли, какой счастливой и оживленной были минуту назад. Вы забыли, кто я. Вы забыли,
какие у нас отношения…».
К3: «Нет. Да. То есть да. Я не знаю. Я запуталась» [36, с. 96].
Теперь приведем пример интенции символизация:
К1: «…О, сейчас я говорю об этом спокойно и рационально, но иногда по ночам, когда дом засыпает, я начинаю думать об этом, и меня охватывает страх. Я не могу дышать, не могу лежать спокойно, не могу оставаться в постели. Я встаю, накидываю халат, брожу вокруг, словно
114
ищу что-то, но не знаю, что я ищу. Хм-м. Вернее, знаю. Себя. Я ищу
себя, но не уверен, что узнаю себя, если найду…».
Т1: «Вы говорите так, как будто ищете какую-то физическую, осязаемую
вещь, как будто вы могли бы заглянуть в кухню и внезапно обнаружить
свое Я на обеденном столе, где вы его оставили, а потом забыли».
К2: «Да, я знаю. Хм-м. Но на самом деле я знаю, что это не так. И все же я
не знаю, чего я ищу. Я знаю только, что не смогу по-настоящему успокоиться, пока не найду это…» [36, с. 55].
2.2.2. Клиент как субъект общения — объект направленности
диалогических интенций речи психотерапевта
Клиент как субъект общения представляет собой человека, имеющего
психологические затруднения и обратившегося за психологической помощью к психотерапевту с целью разрешения своих проблем. Клиент здесь связан ролевыми отношениями с психотерапевтом, который должен оказать ему
психотерапевтическую помощь. Психотерапевтическая помощь в понимании
клиента как субъекта общения – это помощь в разрешении его проблем. С
точки зрения общения клиент ведет себя как потребитель услуги и ожидает
от психотерапевта реализации данной услуги.
На первых встречах терапевт и клиент могут заключить контракт о количестве встреч и о тех организационных рамках, в которых будут проходить
сессии (определение места и времени)— интенция организации терапии. Высказывания психотерапевта, относящиеся к организации терапии или консультирования, часто выступают как речевые действия: «В какое время Вам
удобно прийти в следующий раз?», «Давайте встретимся в понедельник»,
«Мы заканчиваем сессию через пять минут». Однако бывают и другие примеры (К – клиент, Т– терапевт):
К1: «Я, знаете ли, много путешествую, и мне будет трудно составить соответствующее расписание, но, конечно, я сделаю все, что смогу,
115
чтобы дать вам знать, когда меня не будет. Итак, сейчас утро вторника. Вы бы предпочли встречаться со мной каждый вторник, … в десять, как сегодня?».
Т1: «Мистер Беллоу, если мы решим работать вместе, я хотел бы видеть вас
по крайней мере три раза в неделю, а лучше четыре, и вам придется организовать свои дела таким образом, чтобы редко пропускать сеансы».
К2: «Ну, если вы думаете, что это действительно необходимо… Хм-м-м. Думаю, я мог бы попробовать отработать по три сеанса в неделю в течение месяца или около того. Я имею в виду, что вы знаете свое дело, полагаю, и…».
Т2: «Я хотел бы попробовать три раза в неделю, если мы действительно
сделаем наши встречи регулярными. Но, мистер Беллоу, давайте внесем ясность. Это не вопрос месяца или что-то около того, насколько я
могу судить, зная о вас так мало».
К3: «Как же долго продлится необходимый период, доктор?».
Т3: «Для меня почти невозможно ответить на этот вопрос сейчас. Я почти ничего пока не знаю о вас. И, честно говоря, даже когда я буду знать
вас лучше, сомневаюсь, что смогу точно определить то общее время, в
течение которого вы захотите работать со мной. Я говорю так, потому что это будет зависеть главным образом от вашего выбора — продолжать или прервать работу. Все, что я могу сказать вам, — это то,
что большинство людей, с которыми я работаю, продолжают терапию
в течение двух-трех лет; хотя некоторые, конечно, прекращают раньше,
а некоторые продолжают ходить ко мне дольше» [36, с. 38 - 39].
Такой диалог с клиентом является достаточно жестким, однако дает ему
понять, что психотерапия – это не просто разговор, а продолжительная работа, в которой ответственность клиента за то, что происходит в процессе психотерапии ничуть не меньше ответственности психотерапевта, а может быть
даже и больше.
116
Психотерапевт проявляет интерес к человеку, обратившемуся за психологической помощью. Внутренне психотерапевт задает вопрос: «Что ты за
человек… под всеми этими масками, которые ты носишь в своей реальной
жизни? Кто ты такой?» [146, с. 84]. Высказывания психотерапевта, маркирующие интенцию интереса, могут быть следующими: «Мне интересно…»,
«Меня интересуют ваши переживания…». Приведем пример диалога психотерапевта с клиентом:
К1: «…Но мы по-прежнему далеки друг от друга, и это меня печалит».
Т1: «Вам хотелось бы вернуть ту старую близость, да?».
К2: «Вы это знаете. Но те дни прошли, и ни к чему их оплакивать…. Нет, я
бы так не сказал».
Т2: «Где … ваши мысли, Холл?» [36, с. 236].
Интенция интереса в структуре речевых диалогических интенций психотерапевта не является единственной. Психотерапевт должен установить диалог
и психотерапевтический контакт с клиентом. Согласно нашей классификации
диалогические интенции представлены двумя классами: контактные и внеконтактные интенции (см. табл. 2.2.1).
Клиент как субъект общения обладает некоторыми характеристиками,
которые важны для психотерапевтического процесса и на которые психотерапевт реагирует определенным образом, проявляя речевые интенции. К таким
характеристикам можно отнести:
1. Телесность: фенотип, поза, движение и жестикуляция, мимика, голос, эмоциональность — все это помогает психотерапевту проявить интенцию эмпатии и выразить в речи эмпатическое понимание, например: «Это
действительно довольно тяжело», «Мне кажется, я очень хорошо понимаю,
в каком вы сегодня состоянии…», «Вы, по-моему, уже не так сильно боитесь…».
2. Образ жизни: как правило, клиент на сессии ведет себя так, как он
ведет себя в жизни — застенчив, скован, не уверен в себе и т.д. Здесь психотерапевт может выражать такие, часто употребляемые в человеческом общении
117
речевые интенции, как поддержка и побуждение. Например, поддержка: «Вы
сделали блестящую карьеру!», «Я тоже так думаю», «У вас сегодня позитивный настрой»; побуждение: «Давайте поработаем над этим сегодня», «Постарайтесь почувствовать…».
3. Условия контекста: клиент может описывать свое восприятие ситуации в настоящее время или эмоционально находиться в прошлом. Психотерапевт пытается понять, насколько актуально то или иное переживание клиента для него самого в настоящей ситуации общения, выражая речевую интенцию возвращения в ситуацию «здесь-и-сейчас». Например: «В нынешней
ситуации наверно вам сложно…», «И сегодня вы чувствуете себя довольно грустным…», «И теперь вы решили следовать своему внутреннему
порыву».
4. Проявленные установки, интроецированные родителями или другими значимыми людьми или сформировавшихся в течение жизни, под воздействием травматических событий, стрессов, болезней. Такие установки не отражают потребности самого клиента, но частично являются основаниями его
«я-концепции». Психотерапевту приходится вступать с ними в противоречие:
таким образом, он выражает интенцию конфронтации: «Важнее чувства,
которые вы переживаете, а не ваши мысли», «Вы хотите быстро измениться, а долгий путь развития вас не привлекает», «Вы говорите одно, но
делаете совсем другое».
Психотерапевт понимает, что клиенту одному трудно справиться с
привычными стереотипами поведения, со своими негативными эмоциями,
трудно перестроить свою жизнь, которая связана с проблемами, поэтому
психотерапевт дает понять клиенту, что в процессе психотерапии они будут
действовать сообща. Психотерапевт готов разделить с клиентом тот момент
существования, в котором они встретились, выражая в речи интенцию кооперации: «Наша совместная работа…», «Мы оба включены сейчас в этот
процесс…», «Наши проблемы не так уж просто разрешить».
На начальных этапах психотерапевтических отношений клиент зачас-
118
тую видит в психотерапевте врача, эксперта, профессионала, разбирающегося в душевных болезнях и переживаниях. И на самом деле психотерапевт как
профессионал очень много делает для того, чтобы психотерапевтический
процесс состоялся. Однако для многих психотерапевтических практик принципиально важно, чтобы происходило установление психотерапевтического
контакта и развитие взаимоотношений, а в своей перспективе произошла
«встреча» двух индивидуальностей.
Клиент старается установить отношения, связанные с его потребностью быть личностью — отношения персонализации [176]. «Коллизии, возникающие у клиента с консультантом, являются, как правило, вовсе не случайными. Часто …эти коллизии, интимнейшим образом, связаны с главными
предпосылками психологической дезадаптации клиента. Поэтому преодоление трудностей (сопротивления, защиты, проекции) во взаимоотношениях с
консультантом становится для клиента одновременно и символом и реальным опытом разрешения своих психологических проблем» [117, с. 21 - 22].
Согласно А.Ф. Копьеву [117], психотерапевтический процесс «предельно обнажает всю действительную проблематику клиента, раскрывающуюся теперь
во взаимоотношениях с консультантом, и создает предпосылки для настоящего
диалогического контакта между ними. Здесь многое зависит от того, какой выбор сделает клиент: сумеет ли он справиться со своей обострившейся враждебностью по отношению к консультанту в пользу диалогической интенциональности или же, наоборот, дав волю внедиалогическим намерениям, разрушит
контакт. Задача клиента — совершить этот выбор. Задача консультанта — дойти до него вместе с клиентом» [там же, с. 25].
Установка терапевта на диалог, учет процессуального характера психотерапии позволяет терапевту адекватно откликается на поведение клиента,
движимого мотивами конкуренции, агрессии, уменьшения или увеличения
психологической дистанции. Консультант достаточно чувствителен к
потребностям клиента, но, тем не менее, способен контролировать собственную идентификацию, чтобы иметь возможность высказать и свое несогласие
119
с позицией партнера по общению, т.е. выразить в речи интенцию конфронтация.
К: «Ну… Хм-м-м. Я не могу ясно думать, когда начинаетсяч паника. Я имею
в виду, что она рассеивает мои мысли».
Т: «Лоренс, я знаю, что главное, на что вы полагаетесь, — ваше мышление,
но необходимо также доверять своим чувствам, даже если то означает, что вы не сможете мыслить так ясно, как вам бы хотелось»
[36, с. 49].
К: «…я ведь не пытаюсь вам ничего продать».
Т: «Нет, пытаетесь. Вы пытаетесь продать мне, то же самое, что всегда
продаете: образ Лоренса — хорошего парня, Лоренса — заслуживающего доверия, Лоренса — который никогда ни в ком не нуждается и
Лоренса — который-всегда-спокоен-и-разумен. И вас пугает и злит,
когда я это не покупаю» [36, с. 57].
Клиент часто ждет, что психотерапевт избавит его сразу от всех проблем
и психологического дискомфорта. Клиент ждет от психотерапевта советов и
помощи в изменении своей ситуации. На психотерапевтической сессии действительно встречаются два субъекта общения, но клиент чаще всего не подозревает об этом и всю ответственность за изменение своей жизни он перекладывает на психотерапевта. Очень часты в таких случаях просьбы клиента, выражающиеся в словах: «Сделайте, пожалуйста, так, чтобы мне стало лучше», «Загипнотизируйте меня, чтобы я не чувствовал душевной боли», «Нет ли у вас лекарства, чтобы не тревожиться?» и т.д. Клиент часто надеется, что психотерапевт решит его проблему непосредственно. Психотерапевт вынужден передавать инициативу клиенту, уменьшая собственную активность в обсуждении его
проблем. Это становится очевидным из таких ответов клиенту, как: «Вы знаете…»; «Вы говорите…»; «Вы считаете…».
Приведем психотерапевтические диалоги, показывающие, как наступает кульминация в психотерапевтических отношениях, когда психотерапевт
говорит о своих реальных возможностях по поводу психотерапии, выражая
120
тем самым интенцию передачи ответственности, — где рушатся надежды
клиента на чудесное исцеление и волшебство, и где психотерапевт, так или
иначе, делегирует ответственность за судьбу клиента ему самому.
Пример:
К12: «Вы собираетесь просто сидеть, а мне предоставляете возможность
все это расхлебывать, а я хочу большего. Я хочу, чтобы вы помогли
мне избавиться от чувства вины из-за вранья…».
Т13: «Нет, я не хочу просто оставить вас наедине с вашими чувствами, но с
другой стороны, я, наверное, и не могу за вас ответить …» [273].
Психотерапевту необходимо чувствовать и понимать, с каким человеком он общается и, несмотря на то, что психотерапевт не проводит непосредственную диагностику личности при помощи психологических тестов или
анкет, он осуществляет процессуальную диагностику во время разговора. Такая диагностика представляет собой «целую серию контактов» вербальных и
невербальных. В нашем исследовании мы рассматриваем только вербальные
реакции психотерапевта. Диагностика во время контактов может осуществляться как минимум в трех планах: 1) определение, подходит ли клиент для
психотерапии; 2) определение уровней работы самого психотерапевта в течение психотерапевтического процесса; 3) определение этапа прохождения
клиентом стадий психотерапевтического процесса. Существуют также и другие виды диагностики [298].
Пример того, как психотерапевт может осуществлять диагностику:
К5: «…это чувство оказалось…оказалось, так сказать, зажатым и переместившимся. Мне кажется, что оно — усилилось и, опустившись
вниз, стало более сдавленным. Я имею в виду, что у меня сложилось
такое ощущение».
Т6: «М-м. М-м».
К6: «Иногда это становится настолько мучительным, что мне кажется,
будто меня что-то прижимает и блокирует во всех сферах моей
жизнедеятельности».
121
Т7: «То, что вы чувствуете — это реальное ощущение боли?».
Т13: «М-м. А вы… несмотря на тяжесть, которая вам мешает, вполне уверены, что она не физического характера?».
К13: «Я знаю, что она не физического характера. Во-первых, я проходил обследование по этому поводу; во-вторых, на это указывает тот факт,
что она оставляет меня, и происходит это довольно неожиданно. За
полминуты я могу совершенно измениться».
Т14. «Это, действительно, так? (Пауза). Вы можете рассказать мне о таких моментах?» [200, с. 292].
Психотерапевт должен понимать, что страдания клиента носят психологический, а не соматический характер «Этот вопрос и ответ на него представляют собой единое целое, четко диагностическое по своей природе в ряду целой серии контактов. Из беседы в целом, становится понятно, что клиент взрослый дееспособный человек, контролирует свои отношения с миром
и другими людьми. Он интеллектуальный человек, о чем можно судить по
словарному запасу. Но он находится в состоянии психологического стресса и
имеет внутренние конфликты; имеет внутреннее напряжение, которое носит
не органический, а психологический характер» [там же, с. 294].
Психотерапевт способен с очень большой ясностью чувствовать опыт
клиента, переживать его как бы изнутри, в то же время не терять собственной
индивидуальности. Так проявляется в терапии интенция эмпатии. Эмпатия терапевта проявляется в речи, когда он понимает чувства клиента и называет их.
К: «…Так какая же тогда польза от того, что мы делаем?...».
Т: «Вас злит, когда я перестаю рассматривать вас как некую машину, из
которой мы можем вынуть сломанные детали и вставить новые,
чтобы она работала лучше» [36, с. 281].
Особенно важно понимать и называть неосознаваемые клиентом чувства, так как, называя чувства клиента, мы помогаем ему осознать их. Осознавая свои чувства, клиент начинает понимать то, что с ним происходит и буквально то, что он чувствует. Следовательно, только в этом случае клиент на-
122
чинает понимать, что ему необходимо делать, чтобы, например, избавиться
от этого чувства или как ему принять в себе это чувство, или, например, понять, что он хочет смириться с этим чувством. Таким образом, эмпатически
понимая клиента, называя то чувство, которое тот испытывает, терапевт дает
возможность клиенту его осознания и управления этим чувством. Эмпатия
подготавливает непосредственную встречу двух людей. Обладая или развивая эмпатию, люди начинают лучше чувствовать и понимать друг друга.
Актуальная и одновременная активизированность всех диалогических
интенций психотерапевта обеспечивает особое качество присутствия психотерапевта и клиента в психотерапевтической ситуации, создает «особую возможность трансперсональной встречи» [162, с. 57], которая может служить
венцом психотерапевтического контакта.
Однако в нашей классификации есть интенция давления, которая нарушает контакт и относится к классу внеконтактных.
Пример:
К: «Но откуда мне знать, почему я нечасто хожу на свидания?».
Т: «Вы должны это знать, если хотите, чтобы их было больше».
Психотерапевту необходимо развивать в себе понимание того, что
человек существует только через свое отношение к другому. Психотерапевту
стоит уважать право человека на свой собственный выбор и стараться строить свою психотерапевтическую речь так, чтобы она не была выражением
интенции давления.
2.2.3. Самосознание клиента — объект направленности помогающих
интенций речи психотерапевта
Самосознание как объект направленности интенций речи психотерапевта
является представлением человека о самом себе. Оно отражает осознанные собственные психические свойства и качества, мотивы, поведение, отношения и
т.д. Самосознание включает отношение к себе и связано с самооценкой.
Приведем пример терапевтической работы, в которой психотерапевт помо-
123
гает клиенту осуществить постепенное осознание себя (Т – терапевт, К – клиент).
Первоначально клиент осознает себя в сфере ощущений, которые он
обозначает как «блокирование», связанное физиологическими симптомами:
болью, холодеющими руками, учащением сердцебиения:
Т1: «...Пожалуйста, начните сначала и расскажите мне обо всем еще раз».
К1: «Хорошо, если быть максимально точным, я бы мог сформулировать
свое ощущение, определив его как блокирование, которое появляется в
различных областях».
Т2: «М-м».
К2: «Э-э, в раннем детстве симптом блокирования, который сильнее всего
запечатлелся в моем сознании, был связан с речью. Я заикался до шестого класса».
Т3: «М-м».
К3: «Существует еще одна сторона — это негативное ощущение сначала
проявлялось только в области шеи в виде тупой и холодной боли. У меня холодели руки и одновременно, учащалось сердцебиение именно в то
время и в тех ситуациях, когда я был заблокирован...» [200, с. 291].
Далее клиент описывает свое состояние уже как внутренний конфликт.
К35: «В те дни, когда у меня негативное состояние, я просто ничего не могу
делать... Это действительно сковывает. Дело в том, что я ощущаю
некоторое противоречие внутри себя и подозреваю, что все мои побуждения и запреты заблокированы и уравновешены друг с другом, а
это приводит к инертности».
Т36: «Энергии достаточно, но она просто теряется в процессе уравновешивания».
К36: «Да. Именно это я и чувствую» [200, с. 300].
Наконец, клиент видит свои проблемы, как «симптомы, к которым пристрастился, несмотря на свое желание измениться».
Т46: «Итак, я думаю, что во время наших совместных бесед мы сможем
тщательно проанализировать вашу проблему, выяснить, что она для
124
вас значит, почему мешает в различных ситуациях, и постепенно
понять, как с ней бороться. Я думаю, что...».
К46: «Когда я анализирую происходящее, то понимаю, что у меня есть
некоторое побуждение цепляться за эту проблему, что это...».
Т47: «Что?».
К47: «Мотив для сохранения моей проблемы. Это парадокс. Очевидно, я получаю некоторое внутреннее удовлетворение от этого» [200, с. 302].
К. Роджерс пишет, что на этом этапе терапии можно наблюдать «первые признаки инсайта — более высокой степени самосознания» [там же].
Значимыми в этой связи будут интенции помощи клиенту в рефлексии
самоотношения, в установлении контакта со своим внутренним «Я».
Приведем примеры интенции собственно психотерапевтической помощи
(П – пациент, А – аналитик):
89:3:1:П: «По дороге сюда я думала, что просто обязана сказать вам, насколько я подавлена….Мать не хотела быть со мной рядом, но
она хотела, чтобы я была ей за все признательной».
89:3:2:А: «Признательной – то есть боготворить».
89:3:3:П: «Именно так! Абсолютно! Поклоняться и [пауза], я бы сказала,
быть «зависимой» в определенном смысле».
89:3:4:А: «Льстивой?»
89:3:5:П: «Да» [138, с. 112 - 113].
Психотерапевт стремится сделать так, чтобы внутреннее «я» было более полно представлено в сознании человека. Направленность на внутреннее
«я» осуществляется помогающими интенциями, в числе которых, кроме перечисленных выше, — предоставление самостоятельности (класс развивающих интенций); самовыражение конгруэнтное, стремление (класс сущностных интенций).
Приведем пример сессии Дж. Бьюдженталя (Т) с Кейт (К):
Т1: «И, кроме того, я буду приезжать сюда время от времени, так что мы
сможем поддерживать контакт в любой форме, которая окажется
125
полезной».
К1: «Да, я уверена, что мы сможем это сделать» (говорит отстран ен н о ).
Т2: «Кейт, я испытываю сейчас множество чувств. Я беспокоюсь о том,
уезжать ли мне вообще. Я чувствую себя виноватым в том, что причиняю вам боль. Чувствую себя скованным, пытаясь выразить свою
заботу и желание сделать все возможное, чтобы вы извлекли из этого
позитивный опыт [36, с. 284].
Пример выражениия психотерапевтом интенции принятие безоценочное:
К: «Спасибо. Я ценю это. Но я не имею ни малейшего представления, в каком направлении двигаться. Я думала, что уже справилась с этими
проблемами, но когда такое вылезает… я разочаровываюсь в себе. Мне
нравится, чтобы, когда я что-нибудь делаю, даже если это идет
вразрез с моими моральными устоями, я чувствовала себя уверенной.
Например, у меня на работе есть приятельница, которая является
моей наставницей. Мне кажется, она думает, что я вся такая положительная, а я, конечно, не хочу показывать ей свою темную сторону.
Это разочаровывает меня».
Т: «В вашем голосе слышится разочарование /принятие безоценочное/ .
Вы чувствовали, что преодолели все эти проблемы и вдруг появляется
чувство вины и чувство, что только часть вас может быть принята
окружающими» [273].
Другой пример:
К: «…я чувствсую себя немного напуганным тем, с какой яростью я набросился на этого беднягу — медлительного водителя… Но мне не кажется при этом, что я взбесился. Хм-м. Это больше похоже на то,
как будто что-то во мне хочет выйти, что-то, что было спрятано
так долго, что я не знаю, что это и что оно будет делать, когда выйдет на свет… Я имею в виду, что на самом деле я, кажется, озабочен
этим чувством».
126
Т: «Вы не знаете, насколько серьезно можно принимать это чувство дикого
зверя внутри тебя, Лоренс» [36, с. 63 - 64].
Психотерапевту достаточно сложно выразить словами свою интенцию
безоценочное принятие. Подчас терапевт лишь внимательно выслушивает и дает понять клиенту, что он его слушает и принимает таким, какой он есть. Как
отмечает М.А. Хазанова: «…можно сказать, что основными проявлениями принятия, зафиксированными в широком языковом контексте, являются уважение,
согласие, слушание, вера («верить»), дружелюбие, положительное отношение,
что, по нашему мнению, согласуется и с психологическим содержанием феномена принятия» [253, c. 32].
Безоценочное принятие человека не отменяет отношения самого терапевта к поступкам клиента. Терапевт может испытывать негативные чувства,
если клиент, например, нарушил социальные нормы. И в то же время уважение человеческой природы, вера в силы развития и позитивного изменения
клиента дают терапевту силу и смелость поддерживать и принимать клиента
таким, какой он есть.
В завершение терапевтического процесса терапевт может поделиться
своим опытом самоисследования и развития, чувствами, связанными с событиями собственной жизни или того, что на самом деле происходило с ним на
сеансах. Так выражается интенция самораскрытие.
Пример:
К1: «Мы прошли большой путь… Вместе… Да, это важно. Думаю, вы тоже
совершили путешествие. Верно?».
Т1: «Вы верно подметили это, Лари. Я заглянул в разные уголки своего «я»,
пока был с вами. И хорошие, и ужасные».
К2: «Да, я думая об этом. Мне жаль, что путешествие закончилось, но я
рад этому. Больше радости, чем сожаленья». [36, с. 70].
Обратимся теперь к рассмотрению материалов нашего эмпирического
исследования, что позволит сделать выводы об интенциональном плане
психотерапевтической речи.
127
ГЛАВА 3. Э МП И Р И Ч Е СК О Е И СС Л Е Д О В АН И Е
П СИ ХО Т Е РА П Е В Т И Ч Е С К О Й Р Е Ч И
( на материале стенограмм сессий К. Роджерса)
3.1. Выявление интенциональных характеристик
психотерапевтической речи
Цель нашего исследования — выявление интенционального содержания речи психотерапевта, в частности интенций психотерапевтической речи,
с помощью методики интент-анализа психотерапевтического дискурса.
Мы сделали предметом своего эмпирического исследования три терапевтических случая, которые в свое время были опубликованы самим
К. Роджерсом [200, 309, 313] в качестве образчиков своей психотерапевтической работы в каждом из трех периодов его профессиональной психотерапевтической деятельности.
Таким образом, мы взяли в качестве исследуемого материала терапевтические высказывания К. Роджерса, относящиеся к трем хорошо известным
документированным психотерапевтическим работам [4, 109, 288, 296, 297,
299, 303 и др.], иллюстрирующим три периода становления психотерапии
К. Роджерса:
недирективная психотерапия — случай Герберта (1942 г.);
клиентоцентрированная психотерапия — случай Глории (1965 г.);
человекоцентрированная психотерапия — случай Джен (1986 г.).
В настоящее время данные случаи принято рассматривать как хрестоматийные и типичные образцы роджерианской психотерапии.
Публикуя стенограммы своих психотерапевтических сессий, К. Роджерс
стремился к тому, чтобы они в дальнейшем были использованы в качестве исследовательского материала, «исследовательской базы» в научной психологической работе. «…Если консультирование состоит в создании атмосферы, в которой клиент может добиться инсайта и начать изменять свою жизнь в новом
направлении, то тогда иллюстрация способов, при помощи которых консультант создает подобную атмосферу, является — и это действительно так —
типичной для действий консультанта во всех случаях» [200, с. 288].
128
Изучение изменения интенциональности в самой практике работы
К. Роджерса с клиентами, выявление интенционального состава и структуры
речи психотерапевта в каждом из периодов его психотерапевтической деятельности — важная исследовательская задача нашей работы. В чем состояла и как
изменилась специфика психотерапевтической речи К. Роджерса? В каком направлении должно происходить совершенствование психотерапевтической речи? Как должен говорить психотерапевт? Каким образом психотерапевт при
помощи речи достигает реализации целей психотерапии?
Наше исследование в своей эмпирической части было нацелено на поиск ответов на эти вопросы, что представляет собой несомненную научную
ценность по ряду причин. Во-первых, исследуемая нами терапевтическая
форма является одной из наиболее значимых и влиятельных форм современной гуманистической психотерапии [268]. Во-вторых, она оказала и продолжает оказывать свое влияние на большинство современных психотерапевтических практик (от традиционного психоанализа до трансперсональной психотерапии) [161, 163, 165, 265 и др.]. В-третьих, психотерапия К. Роджерса свободна от применения особых психотерапевтических приемов и техник, является
разговорным видом психотерапии. И, наконец, в-четвертых, получение эмпирических обоснованных ответов на данные вопросы может стать средством
повышения эффективности обучающих, супервизионных и сертификационных процедур в ходе подготовки будущих психологов-консультантов и психотерапевтов [262].
Материалом для исследования явились тексты психотерапевтических
сессий К. Роджерса с клиентами:
1. Гербертом Брайеном (1942 г.) — 8 часовых психотерапевтических
сессий, 614 высказываний [200];
2. Глорией (1965 г.) — запись 30-минутной сессии из видеофильма, 61
высказывание [273];
3. Джен (1985 г.) — получасовая демонстрационная терапевтическая
сессия, проходившая на сцене перед 600 участниками семинара в Йоханнесбурге, 54 высказывания [201].
129
В общей сложности было исследовано 729 психотерапевтических высказываний.
Работа проводилась группой экспертов, прошедших обучение клиентоцентрированной психотерапии в Центре Европейского психотерапевтического
образования и имеющих дипломы Австрийского Общества научной Клиентцентрированной и Разговорной Психотерапии (OGwG). Группа экспертов состояла из трех человек — Бондаренко О.Р., Травкова Л.О., Кудряшова М.В.
Для реализации цели исследования были использованы следующие
методики и методические материалы:
- методика интент-анализа психотерапевтического дискурса (см. п. 2.1);
- словарь речевых интенций психотерапевта (см. п. 2.1);
- маркеры интенций (см. Прил. 2).
Ход исследования:
1. На основании ранее выявленных интенций (см. п. 2.3.) экспертами
независимо
друг
от
друга
были
проанализированы
тексты
сессий
К. Роджерса с тремя клиентами — Гербертом, Глорией и Джен. Задача анализа состояла в идентификации психотерапевтических интенций, выявленных в данных текстах. В результате анализа было идентифицировано в текстах диалогов психотерапевтических сессий К. Роджерса с Гербертом 29 разнокачественных интенций, в тексте психотерапевтической сессии с Глорией
24 разнокачественные интенции, в тесте психотерапевтической сессии с
Джен 23 разнокачественные интенции.
2. Были обобщены результаты идентификации интенций в текстах
8 психотерапевтических сессий К. Роджерса с Гербертом и получены средние
результаты по количественному и процентному составу присутствия интенций в текстах данных сессий.
3. Следующим шагом было сравнение количественного и качественного содержания интенций в различные периоды психотерапевтической деятельности К. Роджерса. Данные периоды представлены тремя указанными
выше сессиями: с Гербертом (1942 г.), Глорией (1965 г.) и Джен (1986 г.).
130
3.1.1. Случай Герберта
Результаты интент-анализа высказываний К. Роджерса в 8 диалогах
с Гербертом в обобщенном виде представлены в табл. 3.1.1 и рис. 3.1.1.
Крайняя левая колонка таблицы показывает номера интенций по алфавиту, как они представлены в словаре интенций. Следующая колонка содержит номер объекта интенциональной направленности, здесь и далее они обозначаются следующим образом: 1 — Ситуация клиента, 2 — Клиент как
субъект общения, 3 — Самосознание клиента.
На поле таблицы показано количественная выраженность интенций речи К. Роджерса в 8 сессиях с Гербертом на материале стенограмм сессий.
Данные таблицы являются результатами обработки экспертами каждой сессии К. Роджерса с Гербертом. Количественные показатели не дают возможность сравнения результатов, поэтому вычислялось соотношение между количеством обнаруженных интенций определенного наименования к общему
числу интенций, выявленных в тексте каждой сессии.
В колонке под названием «Среднее значение» приводится среднее количество интенций каждого вида. В колонке под названием «Средний %» —
средний процент частоты встречаемости или выраженности интенций каждого вида. Таким образом, мы получили результаты количественного и процентного
состава
интенций
общей
«средней»
сессии
К. Роджерса
с Гербертом. Данный интенциональный состав рассматриваются нами как
характерный для периода недирективной психотерапии.
Подробное представление результатов по каждой из
8 сессий
К. Роджерса с Гербертом см. в Прил. 3.
В табл. 3.1.2 представлены средние значения количества интенций,
расположенных в алфавитном порядке, их среднее процентное содержание в
текстах 8 сессий К. Роджерса с Гербертом.
131
Таблица 3.1.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса
в восьми психотерапевтических сессиях с Гербертом
№ ин
тенции
№
объекта
1
№ сессии,
%
Количество и процент выраженности интенций
Интенции
1
%
2
%
3
%
4
%
5
%
6
%
7
%
8
%
Кол-во
%
1
акцентирование
6
2,91
3
2,04
0
0,00
1
0,75
0
0,00
1
0,91
3
3,45
0
0,00
1,75
1,44
2
1
анализ
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0,00
0,00
3
2
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
2
0,97
0
0,00
0
0,00
10
7,52
3
2,63
0
0,00
1
1,15
0
0,00
2,00
1,64
4
1
гипотеза
8
3,88
14
9,52
5
4,95
5
3,76
1
0,88
1
0,91
4
4,60
0
0,00
4,75
3,90
5
2
давление
3
1,46
3
2,04
1
0,99
3
2,26
0
0,00
4
3,64
0
0,00
0
0,00
1,75
1,44
6
2
диагностика
4
1,94
4
2,72
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
1,00
0,82
7
2
интерес
13
6,31
12
8,16
3
2,97
0
0,00
2
1,75
5
4,55
4
4,60
5
6,33
5,50
4,51
8
2
конфронтация
2
0,97
4
2,72
1
0,99
2
1,50
0
0,00
4
3,64
0
0,00
0
0,00
1,63
1,33
9
2
кооперация
6
2,91
5
3,40
1
0,99
2
1,50
2
1,75
2
1,82
2
2,30
0
0,00
2,50
2,05
10
1
обобщение
17
8,25
10
6,80
13
12,87
14
10,53
8
7,02
13
11,82
9
10,34
5
6,33
11,13
9,12
11
1
обращение внимания на неконгруэнтность
10
4,85
6
4,08
4
3,96
2
1,50
2
1,75
4
3,64
0
0,00
0
0,00
3,50
2,87
12
1
объективирование
1
0,49
0
0,00
1
0,99
4
3,01
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0,56
0,46
13
2
организация терапии
8
3,88
5
3,40
6
5,94
3
2,26
6
5,26
4
3,64
5
5,75
1
1,27
4,75
3,90
14
1
оценивание
8
3,88
5
3,40
3
2,97
4
3,01
9
7,89
5
4,55
5
5,75
0
0,00
4,88
4,00
132
№ ин
тенции
№
объекта
15
№ сессии,
%
Количество и процент выраженности интенций
Интенции
1
%
2
%
3
%
4
%
5
%
6
%
7
%
8
%
Кол-во
%
2
передача ответственности
6
2,91
2
1,36
1
0,99
2
1,50
5
4,39
2
1,82
2
2,30
0
0,00
2,50
2,05
16
2
побуждение
1
0,49
8
5,44
1
0,99
1
0,75
1
0,88
2
1,82
0
0,00
0
0,00
1,75
1,44
17
2
поддержка
20
9,71
11
7,48
8
7,92
21
15,79
20
17,54
11
10,00
21
24,14
21
26,58
16,63
13,63
18
3
помощь
24
11,65
6
4,08
6
5,94
8
6,02
9
7,89
5
4,55
4
4,60
6
7,59
8,50
6,97
19
1
понимание
4
1,94
4
2,72
3
2,97
2
1,50
10
8,77
3
2,73
1
1,15
5
6,33
4,00
3,28
20
3
предоставление самостоятельности
0
0,00
1
0,68
1
0,99
0
0,00
1
0,88
0
0,00
0
0,00
1
1,27
0,50
0,41
21
3
принятие безоценочное
25
12,14
14
9,52
19
18,81
25
18,80
14
12,28
18
16,36
10
11,49
15
18,99
17,50
14,35
22
3
самовыражение конгруэнтное
7
3,40
4
2,72
6
5,94
6
4,51
6
5,26
7
6,36
7
8,05
15
18,99
7,25
5,95
23
3
самораскрытие
0
0,00
0
0,00
0
0,00
1
0,75
0
0,00
0
0,00
0
0,00
3
3,61
0,50
0,41
24
1
символизация
2
0,97
0
0,00
0
0,00
1
0,75
2
1,75
1
0,91
0
0,00
0
0,00
0,75
0,62
25
1
сравнение
2
0,97
1
0,68
1
0,99
1
0,75
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0
0,00
0,63
0,51
26
3
стремление
2
0,97
0
0,00
0
0,00
1
0,75
1
0,88
1
0,91
0
0,00
0
0,00
0,63
0,51
27
1
толкование смысла
4
1,94
7
4,76
3
2,97
7
5,26
1
0,88
5
4,55
6
6,90
1
1,20
4,25
3,49
28
1
увязывание нынешней ситуации с прошлым
1
0,49
0
0,00
0
0,00
1
0,75
2
1,75
1
0,91
1
1,15
0
0,00
0,75
0,62
29
1
фокусирование на чувствах и переживаниях
15
7,28
16
10,88
12
11,88
4
3,01
6
5,26
4
3,64
0
0,00
0
0,00
7,13
5,84
30
2
эмпатия
5
2,43
2
1,36
2
1,98
2
1,50
3
2,63
7
6,36
2
2,30
1
1,27
3,00
2,46
206
100
147
100
101
100
133
100
114
100
110
100
87
100
79
100
121,97
100,00
Итого:
133
Таблица 3.1.2
Среднее количество речевых интенций К. Роджерса и процент
их выраженности в психотерапевтических сессиях с Гербертом
№ №
инт. об.
Интенции
Кол-во
%
1
1
акцентирование
1,75
1,44
2
1
анализ
0,00
0,00
3
2
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
2,00
1,64
4
1
гипотеза
4,75
3,90
5
2
давление
1,75
1,44
6
2
диагностика
1,00
0,82
7
2
интерес
5,50
4,51
8
2
конфронтация
1,63
1,33
9
2
кооперация
2,50
2,05
10
1
обобщение
11,13
9,12
11
1
обращение внимания на неконгруэнтность
3,50
2,87
12
1
объективирование
0,56
0,46
13
2
организация терапии
4,75
3,90
14
2
оценивание
4,88
4,00
15
2
передача ответственности
2,50
2,05
16
2
побуждение
1,75
1,44
17
2
поддержка
16,63
13,63
18
3
помощь
8,50
6,97
19
1
понимание
4,00
3,28
20
3
предоставление самостоятельности
0,50
0,41
21
3
принятие безоценочное
17,50
14,35
22
3
самовыражение конгруэнтное
7,25
5,95
23
3
самораскрытие
0,50
0,41
24
1
символизация
0,75
0,62
25
1
сравнение
0,63
0,51
26
3
стремление
0,63
0,51
27
1
толкование смысла
4,25
3,49
28
1
увязывание нынешней ситуации с прошлым
0,75
0,62
29
1
фокусирование на чувствах и переживаниях
7,13
5,84
30
2
эмпатия
3,00
2,46
121,97
100,00
Итого:
134
Общее среднее количество интенций идентифицированных в речи
К. Роджерса в сессиях с Гербертом со значением 121,97 мы округляем до 122.
Психотерапевт выражает 29 разнокачественных интенций из общего ряда 30
интенций, представленных в словаре интенций (см. п. 2.1). Результаты
табл. 3.1.2 наглядно представлены в виде круговой диаграммы (рис. 3.1.1).
Рис. 3.1.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтических сессиях с Гербертом (средние значения)
На диаграмме (рис. 3.1.1) наглядно представлено процентное содержание интенций, выявленных экспертами в процессе анализа текстов
8 диалогов К. Роджерса с Гербертом. Таким образом, мы получаем интенциональную фигуру, которая визуализирует интенциональный состав из 30
135
нтенций и отражает интенциональный рельеф психотерапевтического дискурса К. Роджерса с Гербертом. Здесь и далее, в соответствии со словарем
цифрами обозначаются следующие интенции: 1. Акцентирование. 2. Анализ.
3. Возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас». 4. Гипотеза. 5. Давление.
6. Диагностика. 7. Интерес. 8. Конфронтация. 9. Кооперация. 10. Обобщение.
11. Обращение
внимания
на
неконгруэнтность.
12. Объективирование.
13. Организация терапии. 14. Оценивание. 15. Передача ответственности.
16. Побуждение. 17. Поддержка. 18. Помощь. 19. Понимание. 20. Предоставление самостоятельности. 21. Принятие безоценочное. 22. Самовыражение конгруэнтное. 23. Самораскрытие. 24. Символизация. 25. Сравнение.
26. Стремление. 27. Толкование смысла. 28. Увязывание нынешних событий
с прошлым 29. Фокусирование на чувствах и переживаниях. 30. Эмпатия.
Данное обозначение интенций используется также в рис. 3.2.1, 3.3.1 и в Приложении 3.
В соответствии с классификацией интенциональных характеристик (см.
п. 2.2.) мы распределили идентифицированные интенции по объектам направленности. Результаты отражены в таблицах 3.1.3 и 3.1.4 и на рис. 3.1.2,
3.1.3.
Таблица 3.1.3
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности речи в психотерапевтических сессиях
с Гербертом (средние значения)
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
Итого:
%
36,13
35,26
28,61
100,00
136
Рис. 3.1.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтических сессиях с Гербертом
На рис. 3.1.2 наглядно показано, что психотерапевт выражает в речи больше интенций, направленных на ситуацию клиента (36,13 %), чем интенций, направленных на самого клиента (35,26 %). Однако разница эта несущественная
(0,87 %) и приблизительно соответствует одной интенции в количественном
выражении, поэтому можно констатировать одинаковую значимость объектов
интенциональной направленности «Ситуация клиента» и «Клиент как субъект
общения» для психотерапевтической речи К. Роджерса как недирективного
психотерапевта в его сессиях с Гербертом.
Объект направленности «Самосознание клиента» представлен 28,61 %
интенций всего психотерапевтического дискурса, что на 7,52 % меньше совокупности интенций, направленных на объект «Ситуация клиента» и на 6,65 %
меньше совокупности интенций, направленных на объект «Клиент как субъект
общения».
Для того, чтобы проанализировать интенции, относящиеся к различным
объектам направленности, необходимо рассмотреть более детально интенциональную структуру каждой направленности (см. табл. 3.1.4).
137
Таблица 3.1.4
Интенции речи К. Роджерса, распределенные по объектам интенциональной
направленности в психотерапевтических сессиях с Гербертом
Объект
направленности
№
инт.
Ситуация
клиента
Клиент
10
29
14
4
27
19
11
1
24
28
25
12
2
17
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
оценивание
гипотеза
толкование смысла
понимание
обращение внимания на неконгруэнтность
акцентирование
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
сравнение
объективирование
анализ
поддержка
9,12
5,84
4,00
3,90
3,49
3,28
2,87
1,44
0,62
0,62
0,51
0,46
0,00
13,63
как субъект
7
интерес
4,51
общения
13
организация терапии
3,90
30
эмпатия
2,46
15
передача ответственности
2,05
9
кооперация
2,05
3
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
1,64
16
побуждение
1,44
5
давление
1,44
8
конфронтация
1,33
6
диагностика
0,82
Самосознание
21
принятие безоценочное
14,35
клиента
18
помощь
6,97
22
самовыражение конгруэнтное
5,95
26
стремление
0,51
23
самораскрытие
0,41
20
предоставление самостоятельности
0,41
Итого:
100,0
Интенции
%
В соответствии с классификацией интенциональных характеристик психотерапевтической речи (см. п. 2.2) детализированный взгляд на представ-
138
ленность интенционального состава на этапе недирективного периода психотерапии дает рис. 3.1.3.
Рис. 3.1.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтических сессиях с Гербертом
Рассмотрим первый объект интенциональной направленности речи психотерапевта «Ситуация клиента». В составе речи психотерапевта направленной на
объект «Ситуация клиента» интенция обобщение – 9,12 % (класс рефлексивные
интенции, см. п. 2.2) является наиболее выраженной. Это означает, что психотерапевт делает выводы относительно содержаний клиента. Интенция фокусирование на чувствах и переживаниях — 5,84% (класс воспринимающие интенции,
см.п. 2.2) — вторая по числу встречаемых в дискурсе психотерапевта познава-
139
тельных интенций, которая служит своего рода интенциональной основой метода недирективной психотерапии. В диалогах с Гербертом К. Роджерс использует также операциональные интенции: оценивание — 4,00 %, гипотеза —
3,90 %, толкование смысла — 3,49 %, понимание — 3,28 %. Такое распределение интенций указывает на то, что психотерапевт стремится высказать свои суждения и построить гипотезы по поводу ситуации клиента.
Перейдем к анализу второго объекта интенциональной направленности
речи психотерапевта «Клиент как субъект общения» и соответственно диалогических интенций (см. п. 2.2). Среди диалогических интенций, направленных на объект «Клиент как субъект общения», наиболее выраженной является интенция поддержка – 13,63 %. Далее следуют интерес – 4,51 %, организация терапии – 3,90 % и т.д. Диагностика имеет минимальное значение —
0,82 % из класса «контактные» и давление – 1,44 % из класса «внеконтактые». Следует отметить, что речевая интенция эмпатия, столь характерная
для поздней психотерапевтической практики К. Роджерса, составляет всего
2,46 %. Такое распределение интенций указывает на то, что психотерапевт в
своей речи пытается выразить поддержку клиенту, чтобы тот «раскрылся» и
больше рассказал о себе. Дальнейшее распределение интенций по степени их
выраженности в психотерапевтической речи указывает на то, что психотерапевт стремится проявлять интерес к клиенту, намерен организовать консультирование, передать ответственность самому клиенту за изменение его ситуации, и в тоже время, стремится показать клиенту собственную готовность
помочь разобраться в его психологических проблемах. Проявляя, интенцию
давление психотерапевт задает директивные вопросы, при ведении диалога,
но такая интенция, как мы видим, проявляется в незначительной степени.
Анализ направленности речи психотерапевта на объект «Самосознание
клиента» показывает, что наиболее выраженной является интенция принятие
безоценочное – 14,35 %. Кроме того, выраженность интенций данной направленности свидетельствует о том, что психотерапевт стремится помочь клиенту лучше понять самого себя (помощь – 6,97 %), стремится быть искренним в
общении с клиентом, проявляя самовыражение конгруэнтное – 5,95 %.
140
Отметим также, что для психотерапии К. Роджерса недирективного периода интенция принятие безоценочное имеет самую большую выраженность во всем интенциональном ряду (см. данные табл. 3.1.5 и рис. 3.1.4).
Таблица 3.1.5
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтических
сессиях с Гербертом (в порядке убывания)
№
об.
№
инт.
3
2
1
3
3
1
2
1
2
1
1
1
1
2
2
2
2
2
1
2
2
2
1
1
3
1
1
3
3
1
21
17
10
18
22
29
7
14
13
4
27
19
11
30
15
9
3
16
1
5
8
6
24
28
26
25
12
20
23
2
Интенции
%
принятие безоценочное
поддержка
обобщение
помощь
самовыражение конгруэнтное
фокусирование на чувствах и переживаниях
интерес
оценивание
организация терапии
гипотеза
толкование смысла
понимание
обращение внимания на неконгруэнтность
эмпатия
передача ответственности
кооперация
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
побуждение
акцентирование
давление
конфронтация
диагностика
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
стремление
сравнение
объективирование
предоставление самостоятельности
самораскрытие
анализ
14,35
13,63
9,12
6,97
5,95
5,84
4,51
4,00
3,90
3,90
3,49
3,28
2,87
2,46
2,05
2,05
1,64
1,44
1,44
1,44
1,33
0,82
0,62
0,62
0,51
0,51
0,46
0,41
0,41
0,00
Итого:
100,00
141
В табл. 3.1.5 представлен процент выраженности каждой интенции (в
порядке
убывания)
в текстах
диалогов
психотерапевтических
сессий
К. Роджерса с Гербертом. Как уже отмечалось, самый высокий процент выраженности в тексте имеет интенция принятие безоценочное — 14,35 %. На
0,72 % меньше (13,63 %) составляет процент выраженности интенции поддержка. На 4,51 % меньше процент выраженности у интенции обобщение —
9,12 %. Для данного интенционального ряда это достаточно резкое снижение,
см. рис. 3.1.4. Затем идет более плавное снижение процента выраженности —
интенция помощь составляет 5,95 % от общей совокупности. Процент присутствия интенций помощь и самовыражение конгруэнтное 6,97 % и 5,95 %
соответственно. Несмотря на то, что выраженность следующей интенции фокусирование на чувствах и переживаниях составляет 5,84 %, необходимо отметить, что сумма выраженности предыдущих пяти интенций уже составляет
50,03 % от всей совокупности. Вместе с интенцией фокусирование на чувствах и переживаниях процент составит 55,87. Можно сделать вывод, что интенции, представляющие собой совокупность из перечисленных выше интенций, являются «ядерными» в недирективный период психотерапевтической деятельности К. Роджерса. Процент выраженности остальных интенций
плавно убывает до 0, о чем свидетельствуют данные (см. табл. 3.1.5 и рис.
3.1.4).
На этапе недирективного периода психотерапии К. Роджерс выражает в
своей речи 29 интенций из 30 интенций всего интенционального ряда. Основные
интенции на этом этапе: принятие безоценочное, поддержка, обобщение, помощь,
самовыражение конгруэнтное, фокусирование на чувствах и переживаниях
клиента.
142
Рис. 3.1.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтических сессиях с Гербертом
В порядке значимости интенциональный состав речи психотерапевта
следующий: принятие безоценочное, поддержка, обобщение, помощь,
самовыражение конгруэнтное, фокусирование на чувствах и переживаниях,
интерес, оценивание, организация терапии, гипотеза, толкование смысла,
понимание, обращение внимания на неконгруэнтность, эмпатия. При этом
минимально выражены такие интенции как конфронтация, диагностика,
символизация, увязывание нынешней ситуации с прошлым, стремление,
сравнение, объектирование, предоставление самостоятельности, самораскрытие и анализ.
143
3.1.2. Случай Глории
Результаты интент-анализа высказываний К. Роджерса в диалоге
с Глорией представлены в таблицах и рисунках. В табл. 3.1.6 представлена
выраженность идентифицированных интенций в речи терапевта.
Таблица 3.1.6
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Глорией
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
2
1
0
4
0
0
3
3
1
5
6
1
1
0
2
1
5
28
1
3
4
9
5
3
0
3
3
0
5
11
110
1,82
0,91
0,00
3,64
0,00
0,00
2,73
2,73
0,91
4,55
5,45
0,91
0,91
0,00
1,82
0,91
4,55
25,45
0,91
2,73
3,64
8,18
4,55
2,73
0,00
2,73
2,73
0,00
4,55
10,00
100,0
144
Общее
количество
речевых
интенций
К. Роджерса,
идентифи-
цированных в сессии с Глорией, — 110. Психотерапевт выражает 24 разнокачественные интенции из общего ряда 30 интенций, представленных в
словаре интенций (см. п. 2.1).
Крайняя левая колонка таблицы показывает номера интенций так, как
они представлены в словаре. Следующие две колонки содержат номер
объекта интенциональной направленности. Следующая колонка содержит
название интенции, расположенных в столбце по алфавиту.
На поле таблицы показана выраженность интенций речи К. Роджерса в
сессии с Глорией. Данные таблицы являются результатами анализа каждого
высказывания К. Роджерса. Количественные показатели представлены в абсолютном выражении и в процентах в целях сравнения полученных результатов. В предпоследней правой колонке указано количество интенций каждого вида, в последней колонке — процент выраженности интенций каждого
вида. Мы получили результаты количественного и процентного состава интенций К. Роджерса в сессии с Глорией, которую мы рассматриваем как типичную для клиентоцентрированного периода психотерапии К. Роджерса.
На диаграмме (рис. 3.1.5) наглядно представлено процентное содержание интенций, выявленных в психотерапевтической работе К. Роджерса
с Глорией. Таким образом, мы получаем интенциональную фигуру, которая
визуализирует интенциональный состав из 30 интенций и отражает интенциональный рельеф психотерапевтического дискурса К. Роджерса с Глорией.
В соответствии с классификацией нтенциональных характеристик (см. п. 2.2)
мы распределили интенции по объектам направленности. Результаты отражены в табл. 3.1.7 и на рис. 3.1.6.
145
Рис. 3.1.5. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Глорией
Таблица 3.1.7
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности речи в психотерапевтической сессии
с Глорией
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
28,18
24,55
47,27
100,00
146
Рис. 3.1.6. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Глорией
На рис. 3.1.6 наглядно показано, что психотерапевт стремится выразить
в своей речи интенции, направленные на объект «Ситуация клиента» — в
28,18 % случаев, «Клиент как субъект общения» — в 24,55 % случаев, что на
3,63 % меньше. Результаты исследования показывают, что в диалоге с Глорией
психотерапевт интенционально сосредоточен главным образом на объекте
«Самосознание клиента», на который направлено 47,27 % интенций. Это на
19,09 % больше количества интенций, направленных на объект «Ситуация
клиента» и на 22,72 % больше количества интенций, направленных на объект
«Клиент как субъект общения».
Для того чтобы проанализировать интенции, относящиеся к различным
объектам направленности, необходимо рассмотреть их структуру (см. табл.
3.1.8).
147
Таблица 3.1.8
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам интенциональной направленности в психотерапевтической сессии с Глорией
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
11
10
29
4
24
27
1
12
2
19
25
28
14
30
17
7
8
15
16
13
9
6
3
5
18
22
23
21
20
26
Интенции
обращение внимания на неконгруэнтность
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
гипотеза
символизация
толкование смысла
акцентирование
объективирование
анализ
понимание
сравнение
увязывание нынешней ситуации с прошлым
оценивание
эмпатия
поддержка
интерес
конфронтация
передача ответственности
побуждение
организация терапии
кооперация
диагностика
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
давление
помощь
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
принятие безоценочное
предоставление самостоятельности
стремление
Итого
%
5,45
4,55
4,55
3,64
2,73
2,73
1,82
0,91
0,91
0,91
0,00
0,00
0,00
10,00
4,55
2,73
2,73
1,82
0,91
0,91
0,91
0,00
0,00
0,00
25,45
8,18
4,55
3,64
2,73
2,73
100,00
Детализированный взгляд на данное распределение интенций дает также
гистограмма на рис. 3.1.7.
148
Рис. 3.1.7. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Глорией
Наиболее выраженной среди интенций, направленных на объект «Ситуация клиента» (см. рис. 3.1.7), является интенция обращение внимания на неконгруэнтность клиента – 5,45 %. Это означает, что психотерапевт в своей речи стремится отмечать то, что чувства клиента расходятся с его поведением.
Выраженность интенций обобщение и фокусирование на чувствах и переживаниях – составляет 4,55 %. Иначе говоря, психотерапевт, в равной мере стремится, как делать определенные выводы, так и обращать внимание клиента на чувства, связанные с его ситуацией. Психотерапевт строит собственные гипотезы
(гипотеза – 3,64 %) относительно ситуации клиента и объясняет их (толко-
149
вание смысла – 2,73 %) – это две наиболее выраженные интенции из класса
операциональные (см. п.2.2).
Диалогические интенции, направленные на объект «Клиент как субъект
общения», имеют в своем составе наиболее выраженную интенцию эмпатия
– 10 %, что свидетельствует о том, что психотерапевт в общении с клиентом
стремится понять его чувства.
Наиболее выраженной среди интенций, направленных на объект «Самосознание клиента» оказывается интенция помощь, что составляет 25,45 % от
общей совокупности интенций.
Результаты исследования показывают, что в сессии с Глорией психотерапевт сосредоточен преимущественно на объекте «Самосознание клиента»,
выражая прежде всего помощь в понимании клиентом самого себя, поиске
смысла, в рефлексии самоотношения. Данная интенция составляет 25,45 % от
общей совокупности интенций. Интенция психотерапевта самовыражение
конгруэнтное — 8,18 % следует за помощью, но ее выраженность на 17,27 %
меньше. Опираясь на отношения, которые психотерапевт построил с клиентом,
он проявляет самораскрытие — 4,55 %.
Заключительным шагом в исследовании интенционального содержания
речи К. Роджерса в сессии с Глорией явилось ранжирование процента выраженности интенций в тексте в порядке убывания (см. табл. 3.1.9) и построение гистограммы по этим данным (рис. 3.1.8).
Обращает на себя внимание интенция помощь, которая составляет
25,45 % от всей совокупности интенций и занимает первую позицию
в данной структуре. Прежде всего психотерапевт помогает клиентке
в понимании самой себя, в поиске смысла и рефлексии самоотношения.
Далее следует эмпатия — 10 %. — это означает, что психотерапевт
сопереживает клиентке. Психотерапевт в отношениях с Глорией конгруэнтен
и открыто выражает свои чувства и свое отношение к тому, что происходит
«здесь-и-сейчас»: интенция самовыражение конгруэнтное составляет 8,18 %.
Затем следует интенция обращение внимания на неконгруэнтность —
5,45 %.
150
Таблица 3.1.9
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессиии с Глорией (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
3
2
3
1
1
2
1
3
1
3
2
2
3
3
1
1
1
2
2
1
2
2
1
1
2
1
2
1
1
1
18
30
22
11
10
17
29
23
4
21
7
8
20
26
24
27
1
15
16
12
13
9
2
19
3
28
5
14
6
25
Интенции
%
помощь
эмпатия
самовыражение конгруэнтное
обращение внимания на неконгруэнтность
обобщение
поддержка
фокусирование на чувствах и переживаниях
самораскрытие
гипотеза
принятие безоценочное
интерес
конфронтация
предоставление самостоятельности
стремление
символизация
толкование смысла
акцентирование
передача ответственности
побуждение
объективирование
организация терапии
кооперация
анализ
понимание
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
увязывание нынешней ситуации с прошлым
давление
оценивание
диагностика
сравнение
25,45
10,00
8,18
5,45
4,55
4,55
4,55
4,55
3,64
3,64
2,73
2,73
2,73
2,73
2,73
2,73
1,82
1,82
0,91
0,91
0,91
0,91
0,91
0,91
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
Перечисленные выше первые четыре интенции, по своей суммарной
представленности в психотерапевтическом дискурсе клиентоцентрирован-
151
ного периода составляют 49,09 % от всей совокупности. Их можно считать
«ядерными» в данном случае. Если мы учтем в этой сумме еще четыре интенции: обобщение, поддержка, фокусирование на чувствах и переживаниях,
самораскрытие с одинаковыми значениями процента выраженности —
4,55 %, то сумма будет составлять 67,27 % от всей совокупности.
Выраженность интенции обобщение — 4,55 %. Равный процент
с обобщением имеют интенции поддержка, фокусирование на чувствах и
переживаниях, самораскрытие. Это означает, что психотерапевт в равной
степени выражает в своей речи и собственную рефлексию ситуации клиента
и одновременно строит искренние взаимоотношения с клиентом, оказывая
ему поддержку.
Что касается других интенций, то надо отметить, что процентная
частота их встречаемости составляет менее 4 %. Обратим внимание на то, что
процентное содержание шести интенций равно 0: в их числе операциональные интенции — сравнение, увязывание нынешних событий с прошлым, оценивание, диалогические интенции возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»,
диагностика, давление.
Основные интенции психотерапевтического метода К. Роджерса:
принятие
безоценочное,
самовыражение
конгруэнтное,
эмпатия
—
попадают в первую десятку интенций и составляют в общей сложности
71,55 % от всей совокупности. В порядке частоты встречаемости: помощь,
эмпатия
самовыражение
конгруэнтное,
обращение
внимания
на
неконгруэнтность, обобщение, поддержка, фокусирование на чувствах и
переживаниях, самораскрытие, гипотеза, принятие безоценочное.
152
Рис. 3.1.8. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Глорией
В клиентоцентрированный период психотерапии основными речевыми
интенциями К. Роджерса становятся: помощь, эмпатия, самовыражение
конгруэнтное,обращение
внимания
на
неконгруэнтность,
обобщение,
поддержка, на чувствах и переживаниях и самораскрытие. При этом
минимально выражены такие интенции как возвращение в ситуацию «здесьи-сейчас», увязывание нынешней ситуации с прошлым, давление, оценивание,
диагностика, сравнение.
153
3.1.3. Случай Джен
Результаты интент-анализа высказываний К. Роджерса в диалоге
с Джен представлены в табл. 3.1.10 - 3.1.13 и рис. 3.1.9 - 3.1.12.
Таблица 3.1.10
Выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Джен
№
№
инт. об.
1
1
2
1
3
2
4
1
5
2
6
2
7
2
8
2
9
2
10
1
11
1
12
1
13
2
14
1
15
2
16
2
17
2
18
3
19
1
20
3
21
3
22
3
23
3
24
1
25
1
26
3
27
1
28
1
29
1
30
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого:
Кол-во
%
5
0
0
1
0
0
3
2
2
6
2
1
1
0
1
1
1
22
1
4
13
10
1
2
0
6
0
1
6
7
99
5,05
0,00
0,00
1,01
0,00
0,00
3,03
2,02
2,02
6,06
2,02
1,01
1,01
0,00
1,01
1,01
1,01
22,22
1,01
4,04
13,13
10,10
1,01
2,02
0,00
6,06
0,00
1,01
6,06
7,07
100,00
154
В табл. 3.1.10 крайняя левая колонка показывает номера интенций, как
они представлены в словаре интенций, 2-я колонка содержит номер объекта
интенциональной направленности. В следующей колонке содержатся названия интенций, расположенные по алфавиту.
4-я и 5-я колонка таблицы содержат количественные показатели выраженности интенций речи К. Роджерса в сессии с Джен в абсолютном и процентном выражении. Данные таблицы являются результатами интент-анализа
каждого высказывания К. Роджерса в сессии с Джен.
Общее количество речевых интенций К. Роджерса в сессии с Джен
идентифицированных экспертами — 99. Необходимо отметить, что в тексте
данного диалога присутствуют 23 разнокачественные интенции из общего
словарного списка 30 интенций.
На диаграмме (рис. 3.1.9) наглядно представлено процентное содержание
интенций,
идентифицированных
в
психотерапевтической
работе
К. Роджерса с Джен. Таким образом, мы получаем интенциональную фигуру,
которая визуализирует интенциональный состав из 30 интенций и отражает
интенциональный рельеф психотерапевтического дискурса К. Роджерса, характерного для человекоцентрированного периода его профессиональной
деятельности.
В соответствии с классификацией интенциональных характеристик (см.
п. 2.2) мы распределили интенции по объектам направленности. Результаты отражены в табл. 3.1.11 и на рис. 3.1.10.
155
Рис. 3.1.9. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Джен
Таблица 3.1.11
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности речи в психотерапевтической сессии
с Джен
№
объекта
1
2
3
Название объекта
%
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
25,25
18,18
56,57
Итого:
100,00
156
Рис. 3.1.10. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Джен
Результаты проведенного исследования (см. рис. 3.1.10) свидетельствуют о
том, что большая часть интенций, выявленных в речи К. Роджерса в сессии с
Джен, относятся к объекту «Самосознание клиента» (56,57 %). На 31,32 % меньше
идентифицировано интенций, относящихся к объекту направленности «Ситуация
клиента» (25,25 %) и на 38,39 % меньше – составляют интенции, направленные на
объект «Клиент как субъект общения» (18,18 %).
Для проведения психологического анализа тех интенций, которые
включают в себя объекты направленности, необходимо рассмотреть более
детально интенции, направленных непосредственно на каждый из объектов.
Такую более дифференцированную картину дают данные табл. 3.1.12 и
рис. 3.1.11.
Наиболее выраженными интенцими, относящимися к направленности
«Ситуация клиента», являются обобщение и фокусирование на чувствах и
переживаниях, которые составляют по 6,06 %. Далее следуют интенции: акцентирование – 5,05 %, символизация и обращение внимания на неконгруэнтность по 2,02 %. Акцентирование и символизация связаны со стремлением психотерапевта выразить в речи собственную рефлексию ситуации клиента.
157
Таблица 3.1.12
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии с Джен
№ объекта
№ инт.
Ситуация
клиента
10
29
1
24
11
4
19
12
28
27
25
2
30
7
9
8
17
13
15
16
6
14
3
5
18
21
22
26
20
23
Клиент
как
субъект
общения
Самосознание
клиента
Интенции
%
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
акцентирование
символизация
обращение внимания на неконгруэнтность
гипотеза
понимание
объективирование
увязывание нынешней ситуации с прошлым
толкование смысла
сравнение
анализ
эмпатия
интерес
кооперация
конфронтация
поддержка
организация терапии
передача ответственности
побуждение
диагностика
оценивание
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
давление
помощь
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
стремление
предоставление самостоятельности
самораскрытие
6,06
6,06
5,05
2,02
2,02
1,01
1,01
1,01
1,01
0,00
0,00
0,00
7,07
3,03
2,02
2,02
1,01
1,01
1,01
1,01
0,00
0,00
0,00
0,00
22,22
13,13
10,10
6,06
4,04
1,01
Итого:
100,0
Интенции гипотеза, понимание, увязывание нынешней ситуации с
прошлым имеют одинаковую минимальную выраженность – 1,01 %, т.е. в
158
своей речи психотерапевт почти не проявляет стремления выразить свое понимание ситуации клиента, устанавливать связи между прошлым и настоящим клиента, формулировать гипотезы. Интенции анализ, сравнение, толкование смысла вовсе не встречаются в речи психотерапевта.
Второй объект интенциональной направленности психотерапевтической речи – «Клиент как субъект общения» представлен следующими интенциями: эмпатия – 7,07 %, интерес – 3,03 % и далее в порядке уменьшения
процента выраженности (см. рис. 3.1.11).
Рис. 3.1.11. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Джен
159
Заключительным шагом в исследовании интенциональной структуры речи К. Роджерса в психотерапевтической сессии с Джен явилось ранжирование
процента выраженности интенций в порядке убывания (табл. 3.1.13) и построение гистограммы по результатам исследования.
Таблица 3.1.13
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Джен (в порядке убывания процента)
№
об.
3
3
3
2
1
3
1
1
3
2
1
2
2
1
2
1
2
2
1
1
3
2
1
2
1
2
2
2
1
1
№
18
21
22
30
10
26
29
1
20
7
24
8
9
11
17
4
13
15
19
12
23
16
28
3
27
5
14
6
25
2
Интенции
помощь
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
эмпатия
обобщение
стремление
фокусирование на чувствах и переживаниях
акцентирование
предоставление самостоятельности
интерес
символизация
конфронтация
кооперация
обращение внимания на неконгруэнтность
поддержка
гипотеза
организация терапии
передача ответственности клиенту
понимание
объективирование
самораскрытие
побуждение
увязывание нынешней ситуации с прошлым
возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас»
толкование смысла
давление
оценивание
диагностика
сравнение
анализ
Итого:
%
22,22
13,13
10,10
7,07
6,06
6,06
6,06
5,05
4,04
3,03
2,02
2,02
2,02
2,02
1,01
1,01
1,01
1,01
1,01
1,01
1,01
1,01
1,01
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
100,00
160
Рис. 3.1.12. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Джен
В высказываниях психотерапевта, интенционально направленных на объект
«Самосознание клиента», особенно выражена интенция помощь клиенту –
22,22 %. Затем, в порядке убывания, отметим интенции принятие безоценочное
– 13,13 %, самовыражение конгруэнтное – 10,10 %, стремление – 6,06 %, предоставление самостоятельности – 4,04 % и самораскрытие – 1,01 %.
Наиболее выраженой является интенция помощь и составляет 22,22 % от
всей совокупности интенций. Далее следует принятие безоценочное — 13,13 %,
самовыражение конгруэнтное — 10,10 %, эмпатия — 7,07 %. Психотерапевт в
161
сессии с Джен прежде всего оказывает помощь в рефлексии самоотношения , в
установлении контакта с внутренним «я» клиентки.
Психотерапевт так выражает интенции метода, что они попадают в
четверку первых интенций вместе с помощью, которая имеет наибольший
процент присутствия во всей совокупности, далее следует принятие
безоценочное, самовыражение конгруэнтное, эмпатия. В общей сложности
они составляют 52,53 % и оказываются «ядерными».
Необходимо отметить, что основные условия психотерапии К. Роджерса:
безоценочное принятие, конгруэнтное самовыражение и эмпатия, представленные в данном психотерапевтическом дискурсе, составляют 30,30 % от
всей совокупности интенций.
3.2. Сравнительный анализ интенциональных характеристик
речи К. Роджерса: недирективный, клиентоцентрированный
и человекоцентрированный периоды психотерапевтической
деятельности
Большинство исследователей работ К. Роджерса отмечают три периода
в его деятельности: недирективный, клиентоцентрированный и человекоцентрированный (см. п. 3.1).
Мы провели эмпирический анализ трех случаев, каждый из которых
относится
к
одному
из
этих
трех
периодов:
недирективный
период
(8 психотерапевтических сессий с Гербертом), клиентоцентрированный период
(психотерапевтическая сессия с Глорией), человекоцентрированный период
(психотерапевтическая сессия с Джен).
Рассмотрим сначала изменение общего количественного состава интенций в
составе психотерапевтической сессии на протяжении данных периодов. Общее
количество интенций, характерное для одной сессии, оказывается различным в
различные
периоды
психотерапевтической
деятельности
К. Роджерса:
недирективный период — 122 интенции, клиентоцентрированный период — 110
интенций, человекоцентрированный период — 99 (см. табл. 3.2.1).
162
В недирективном периоде (сессии с Гербертом) своей деятельности
К. Роджерс проявляет 29 разнокачественных интенций из всего списка 30 интенций, выявленных в нашем исследовании. В клиентоцентрированный период (сессия с Глорией) К. Роджерс проявляет в своей речи 24 разнокачественные интенции из 30. В человекоцентрированный период (сессия с Джен)
К. Роджерс проявляет 23 разнокачественных интенций из 30.
Таблица 3.2.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в различные периоды
его психотерапевтической деятельности
№
ин№
тен- объекта
ции
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Периоды
(клиенты)
Человекоцентрированный
(Джен)
к-во
%
Недирективный
(Герберт)
Клиентоцентрированный
(Глория)
Интенции
к-во
%
к-во
%
акцентирование
анализ
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
1,75
0,00
2,00
4,75
1,75
1,00
5,50
1,63
2,50
11,13
3,50
0,56
4,75
4,88
2,50
1,75
16,63
8,50
4,00
0,50
17,50
7,25
0,50
0,75
0,63
0,63
4,25
0,75
7,13
3,00
1,44
0,00
1,64
3,90
1,44
0,82
4,51
1,33
2,05
9,12
2,87
0,46
3,90
4,00
2,05
1,44
13,63
6,97
3,28
0,41
14,35
5,95
0,41
0,62
0,51
0,51
3,49
0,62
5,84
2,46
2
1
0
4
0
0
3
3
1
5
6
1
1
0
2
1
5
28
1
3
4
9
5
3
0
3
3
0
5
11
1,82
0,91
0,00
3,64
0,00
0,00
2,73
2,73
0,91
4,55
5,45
0,91
0,91
0,00
1,82
0,91
4,55
25,45
0,91
2,73
3,64
8,18
4,55
2,73
0,00
2,73
2,73
0,00
4,55
10,00
5
0
0
1
0
0
3
2
2
6
2
1
1
0
1
1
1
22
1
4
13
10
1
2
0
6
0
1
6
7
5,05
0,00
0,00
1,01
0,00
0,00
3,03
2,02
2,02
6,06
2,02
1,01
1,01
0,00
1,01
1,01
1,01
22,22
1,01
4,04
13,13
10,10
1,01
2,02
0,00
6,06
0,00
1,01
6,06
7,07
Итого
121,97 100,00
110
100,00
99
100,00
Полученные результаты свидетельствуют о том, что совершенствование профессионального мастерства психотерапевта приводит к изменению
163
интенциональности его речевой активности, она становится более избирательной и сфокусированной.
Результаты, полученные в нашем исследовании, показывают, что интенция
помощи клиенту в поиске смысла, в понимании самого себя, в рефлексии самоотношения и помощь в установлении контакта со своими внутренним «я» является первой по степени выраженности в общей совокупности речевых интенций
К. Роджерса в клиентоцентрированный и человекоцентрированный периоды его
деятельности. Присутствие данной интенции резко возрастает в клиентоцентрированный период психотерапевтической деятельности К. Роджерса по сравнению с недирективным периодом от 6,93 до 25,45 % и составляет 22,22 % в человекоцентрированный период.
В клиентоцентрированном и человекоцентрированном периодах не
встречаются такие интенции, как возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»,
давление, диагностика, оценивание, сравнение.
Сравнительный анализ интенций в различные периоды деятельности
К. Роджерса дает наглядное представление о развитии психотерапевтической
речи и ее специфике см. табл. 3.2.1 и рис. 3.2.2. На рис. 3.2.2 цифрами обозначены интенции, как они представлены в словаре интенций: 1. Акцентирование.
2. Анализ.
3. Возвращение
в
ситуацию
«здесь-и-сейчас».
4. Гипотеза.
5. Давление. 6. Диагностика. 7. Интерес. 8. Конфронтация. 9. Кооперация.
10. Обобщение.
11. Обращение
внимания
на
неконгруэнтность.
12. Объективирование. 13. Организация терапии. 14. Оценивание. 15. Передача
ответственности.
16. Побуждение.
17. Поддержка.
18. Помощь.
19. Понимание. Предоставление самостоятельности. 21. Принятие безоценочное. 22. Самовыражение конгруэнтное. 23. Самораскрытие. 24. Символизация. 25. Сравнение. 26. Стремление. 27. Толкование смысла. 28. Увязывание нынешних событий с прошлым. 29. Фокусирование на чувствах и переживаниях. 30. Эмпатия.
164
30
25
20
15
10
5
0
1 2 3 4 5 6
7 8
недирективный период
9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
клиентоцентрированный период
человекоцентрированный период
Рис.3.2.2. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в различные периоды психотерапевтической деятельности
Из табл. 3.2.1 и рис. 3.2.2 видно, на какие интенции приходятся пики выраженности во всех трех периодах обобщение (№ 10), помощь (№ 18), принятие безоценочное (№ 21), самовыражение конгруэнтное (№ 22), фокусирование на чувствах и переживаниях (№ 29), эмпатия (№ 30). Именно данные
интенции К. Роджерс как психотерапевт развивает в себе прежде всего и
проявляет в психотерапевтических сессиях с клиентами.
Таблица 3.2.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
направленности в недирективном, клиентоцентрированном и человекоцентрированном периодах его психотерапевтической деятельности
Объекты
Периоды
1. Недирективный (случай Герберта)
2. Клиентоцентрированный (случай
Глории)
3. Человекоцентрированный (случай
Джен)
Ситуация
клиента
Клиент как субъект
общения
Самосознание
клиента
36,13 %
35,26 %
28,61 %
28,18 %
24,55 %
47,27 %
25,25 %
18,18 %
56,57 %
165
Интенции, направленные на объект «Ситуация клиента», имеют самую
большую выраженность (36,23 %) в недирективный период, значительно
уменьшаются в клиентоцентрированный период (28,18 %) и имеют тенденцию
к дальнейшему уменьшению в человекоцентрированный период (25,25 %).
Аналогичная тенденция наблюдается в динамике выраженности интенций, направленных на объект «Клиент как субъект общения»: самая большая
выраженность этих интенций (35,21 %) наблюдалась в недирективный период,
затем
она
значительно
уменьшается
в клиентоцентрированный
период
(24,55 %) и уменьшается еще больше в человекоцентрированный период
(18,18 %).
Интенции, направленные на объект «Самосознание клиента», обнаруживают прямо противоположную тенденцию. Первоначально их выраженность
составляет 28,56 % в недирективный период, затем она значительно увеличивается в клиентоцентрированный период (47,27 %) и имеет явную тенденцию к дальнейшему увеличению в человекоцентрированный период (56,57 %).
60
50
40
30
20
10
0
Ситуация клиента
недирективный период
Клиент как субъект
общения
клиентоцентрированный период
Самосознание клиента
человекоцентрированный период
Рис. 3.2.3. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности и периодам профессиональной деятельности
166
Динамика выраженности интенций, соответствующих различным объектам направленности психотерапевтической речи в различные периоды
психотерапевтической деятельности К. Роджерса, представлена нами также
на рис. 3.2.4. На рис. 3.2.4 видно, что отличие человекоцентрированной психотерапии от клиентоцентрированной и недирективной заключается в том,
что объем интенций речи психотерапевта, соответствующих объектам «Ситуация клиента» и «Клиент как субъект общения» значительно уменьшается,
а объем интенций речи психотерапевта, соответствующих объекту «Самосознание клиента», напротив, значительно увеличивается. Становится очевидным, что в клиентоцентрированной и человекоцентрированной психотерапии основным интенциональным объектом направленности речи психотерапевта является объект «Самосознание клиента».
Рис. 3.2.4. Динамика процентной представленности речевых интенций
К. Роджерса по объектам направленности в различные периоды его
психотерапевтической деятельности
Такая динамика процентной представленности интенций свидетельствует
о том, что психотерапевт по мере развития и совершенствования своего психо-
167
терапевтического метода и своего профессионального мастерства все более
стремится общаться с клиентом как отдельной независимой личностью, способной справиться со своими психологическими трудностями при условии искреннего отношения психотерапевта к клиенту.
Более детализированный взгляд на количественный и качественный
интенциональный состав объектов направленности дают таблицы 3.2.3 и
3.2.4. В результате проведенного анализа мы видим, что присутствие в психотерапевтической речи таких интенций как акцентирование (1,15 % в недирективный период
1,82 % в клиентоцентрированный период
5,05 % в челове-
коцентрированный период), предоставление самостоятельности (0,41 %
2,73 %
4,04 %), самовыражение конгруэнтное (5,91 %
стремление (0,51 %
2,73 %
8,18 %
10,10 %),
6,06 %) – увеличивается в речи К. Роджерса от
недирективного периода к человекоцентрированному.
Выраженность следующих интенций: конфронтация (от 1,33 %
2,02 %), самораскрытие (0,41 %
2,73 %
2,02 %), эмпатия (2,46 %
4,55 %
2,73 %
1,01 %), символизация (0,61 %
10,0 %
7,07 %) — возрастает от не-
директивного к клиентоцентрированному периоду, а затем убывает в человекоцентрированному периоду.
Присутствие таких интенций как гипотеза (3,87 %
передача ответственности (2,04 %
4,55 %
1,82 %
1,01 %), толкование смысла (3,47 %
3,64 %
1,01 %),
1,01 %), поддержка (13,56 %
2,73 %
0,00 %) убывает
от недирективного периода к человекоцентрированному. Данная динамика говорит о том, что психотерапевт постепенно отказывается от выражения в своей
речи гипотез и толкования смысла, не уделяет большого внимания передаче ответственности и поддержке клиента.
Выявлена следующая динамика интенциональности речи К. Роджерса
(см. табл.3.2.2 и рис. 3.2.4). При переходе от недирективного периода психотерапии к клиентоцентрированному и человекоцентрированному:
168
выраженность интенций, направленных на объект «Ситуация клиента»,
уменьшается (36,23 %
28,18 %
25,25 %);
выраженность интенций, направленных на объект «Клиент как субъект
общения», также уменьшается (35,21 %
24,55 %
18,18 %);
выраженность интенций, направленных на объект «Самосознание клиента», напротив, возрастает (28,56 %
47,27 %
56,57 %).
Если оценивать суммарную процентную выраженность интенций, представляющих собой основания психотерапевтического метода К. Роджерса, то в
недирективный период она составляет 27,15 %, в клиентоцентрированный –
29,27 %, в человекоцентрированный – 57,69 % .
Под интенциональными основаниями психотерапевтического метода
К. Роджерса мы понимаем условия (безоценочное принятие, конгруэнтное
самовыражение, эмпатия), при которых возможна психотерапия, и которые
психотерапевт выражает в своей речи интенционально.
Если в интенциональные границы метода включить выявленную нами
интенцию помощь, то в общей сумме интенциональные основания метода составят 35,47 %, 63,40 % и 100 %, соответственно.
Под интенциональными границами психотерапевтического метода мы
понимаем диапазон, в котором присутствуют интенции, составляющие интенциональные основания психотерапевтического метода.
В недирективный период психотерапевтической деятельности интенциональный состав речи К. Роджерса в границах заявленного им метода психотерапии, включает 14 интенций.
Перечислим их в порядке убывания процента выраженности: принятие безоценочное – 14,35 %, поддержка – 13,63 %, обобщение – 9,12 %, помощь –
6,97 %, самовыражение конгруэнтное – 5,95 %, фокусирование на чувствах и
переживаниях – 5,84 %, интерес – 4,51 %, оценивание – 4,00 %, организация
терапии – 3,90 %, гипотеза – 3,90 %, толкование смысла – 3,49 %,
Таблица 3.2.3
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам направленности
в различные периоды его психотерапевтической деятельности
Ситуация клиента
Клиент как субъект
общения
1
2
4
10
11
12
14
19
24
25
27
28
29
3
5
6
7
8
9
13
15
16
17
30
18
20
21
22
23
26
Объект
напр.
Самосознание
клиента
№
инт.
Интенции
акцентирование
анализ
гипотеза
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
оценивание
понимание
символизация
сравнение
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
организация терапии
передача ответственности
побуждение
поддержка
эмпатия
помощь
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
стремление
Итого
Недирективный
к-во
%
1,75
0,00
4,75
11,13
3,50
0,56
4,88
4,00
0,75
0,63
4,25
0,75
7,13
2,00
1,75
1,00
5,50
1,63
2,50
4,75
2,50
1,75
16,63
3,00
8,50
0,50
17,50
7,25
0,50
0,63
121,97
1,44
0,00
3,90
9,12
2,87
0,46
4,00
3,28
0,62
0,51
3,49
0,62
5,84
1,64
1,44
0,82
4,51
1,33
2,05
3,90
2,05
1,44
13,63
2,46
6,97
0,41
14,35
5,95
0,41
0,51
100,00
Клиентоцентрированный
к-во
%
2
1
4
5
6
1
0
1
3
0
3
0
5
0
0
0
3
3
1
1
2
1
5
11
28
3
4
9
5
3
110
1,82
0,91
3,64
4,55
5,45
0,91
0,00
0,91
2,73
0,00
2,73
0,00
4,55
0,00
0,00
0,00
2,73
2,73
0,91
0,91
1,82
0,91
4,55
10,00
25,45
2,73
3,64
8,18
4,55
2,73
100,00
Человекоцентрированный
к-во
%
5
0
1
6
2
1
0
1
2
0
0
1
6
0
0
0
3
2
2
1
1
1
1
7
22
4
13
10
1
6
99
5,05
0,00
1,01
6,06
2,02
1,01
0,00
1,01
2,02
0,00
0,00
1,01
6,06
0,00
0,00
0,00
3,03
2,02
2,02
1,01
1,01
1,01
1,01
7,07
22,22
4,04
13,13
10,10
1,01
6,06
100,00
170
понимание – 3,28 %, обращение внимания на неконгруэнтность – 2,87 %, эмпатия – 2,46 %.
В клиентоцентрированный период психотерапевтической практики
К. Роджерса интенциональный состав его речи в границах заявленного им
метода психотерапии, включает 10 интенций. Перечислим их в порядке убывания процента выраженности: помощь – 22,45 %, эмпатия – 10,00 %, самовыражение конгруэнтное – 8,18 %, обращение внимания на неконгруэнтность – 5,45 %, обобщение – 4,55 %, поддержка – 4,55 %, фокусирование на
чувствах и переживаниях – 4,55 %, самораскрытие – 4,55 %, гипотеза –
3,64 %, принятие безоценочное – 3,64 %.
В человекоцентрированный период психотерапевт проявляет в своей речи в границах метода 4 интенции: помощь – 22,22 %, принятие безоценочное –
13,13 %, самовыражение конгруэнтное – 10,10 % и эмпатию – 7,07 %, которые
собственно и составляют суть психотерапевтического метода К. Роджерса.
Итак, полученные нами результаты свидетельствуют о том, что совершенствование психотерапевтической речи К. Роджерса осуществляется в направлении все более полного совпадения интенциональных границ психотерапевтического метода с его интенциональными основаниями. Таким образом, мы вновь констатируем концентрацию речевой интенциональности
К. Роджерса на тех интенциях, которые составляют суть его психотерапевтического метода.
В табл. 3.2.4 можно видеть изменение состава речевых интенций К.
Роджерса в различные периоды психотерапевтической деятельности, т.е. различия в представленности интенций в границах условий психотерапии, заявленного им метода. Под границами метода мы понимаем три основных условия, при которых возможна психотерапия К. Роджерса и которые психотерапевт проявляет в своей речи интенционально: безоценочное принятие, конгруэнтное самовыражение, эмпатия.
171
Таблица 3.2.4
Качественный состав интенциональности речи К. Роджерса
в различные периоды психотерапевтической деятельности
Недирективный
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
оценивание
гипотеза
толкование смысла
понимание
обращение внимания
на неконгруэнтность
акцентирование
объективирование
символизация
увязывание нынешней
ситуации с прошлым
сравнение
поддержка
интерес
организация терапии
эмпатия
передача ответственности
кооперация
возвращение в ситуацию
«здесь-и-сейчас»
побуждение
давление
конфронтация
диагностика
принятие безоценочное
помощь
самовыражение конгруэнтное
стремление
самораскрытие
предост. самостятельн.
Клиентоцентрированный
Ситуация клиента
обращение внимания на
неконгуэнтность
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
гипотеза
символизация
Человекоцентрированный
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
акцентирование
толкование смысла
акцентирование
символизация
обращение внимания
на неконгруэнтность
гипотеза
понимание
объективирование
анализ
понимание
объективирование
увязывание нынешней
ситуации с прошлым
Клиент как субъект общения
эмпатия
поддержка
интерес
конфронтация
передача ответственности
побуждение
организация терапии
кооперация
Самосознание клиента
помощь
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
принятие безоценочное
предоставление самостоятельности
стремление
эмпатия
интерес
кооперация
конфронтация
поддержка
организация терапии
передача ответственности
побуждение
помощь
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
стремление
предоставление самостоятельности
самораскрытие
172
3.3. Обсуждение результатов исследования
Обсуждая результаты, полученные в исследовании, отметим уменьшение среднего количества интенций, проявленных К. Роджерсом в ходе
психотерапевтических сессий в различные периоды его психотерапевтической практики: недирективный период — 29 интенций, клиентоцентрированный — 24 и человекоцентрированный — 23.
В психотерапевтической речи К. Роджерса уменьшается также количество операциональных интенций. Такие показатели не означают, что психотерапевт вообще не анализирует, не сравнивает информацию и не строит гипотезы. Однако, судя по всему, К. Роджерс уменьшает такую интенциональную активность, поскольку она не способствует динамике психотерапевтического процесса и установлению психотерапевтического контакта. Данные
формы речевой интенциональной активности реализуются психотерапевтом
после психотерапевтических сессий в текстах, посвященных рефлексии собственной деятельности и/или подготовленных для публикации.
Анализируя далее интенциональный состав психотерапевтической речи
К. Роджерса, необходимо отметить, что в сессиях с Гербертом мы выявили
интенцию диагностики, однако в сессиях с Глорией и Джен она отсутствует.
Интенция «возвращения в ситуацию «здесь-и-сейчас» также не выражалась
психотерапевтом в данных сессиях, в отличие от сессии с Гербертом. То же
самое можно сказать и об интенции организация терапии, которая в данных
сессиях только обозначена, а в сессии с Гербертом она составляет 3,89 %.
Объясняется это тем, что случай Герберта – продолжительная психотерапевтическая работа К. Роджерса, в которой необходимо проводить диагностику
клиента: подходит ли он для психотерапии, а также существует необходимость в том, чтобы клиент и психотерапевт договорились о времени и месте
встреч, времени следующих сессий и т.д. Клиент К.Роджерса – любит философские рассуждения и воспоминания, поэтому психотерапевту приходится
возвращать клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас». Случаи Глории и Джен –
173
демонстрационные сессии. Клиентки сами мотивированы на получение психологической помощи «здесь-и-сейчас». Организация психотерапии уже подготовлена заранее: выбрано время и место и даже выбран сам клиент, поэтому психотерапевт не проявляет данных интенций в своей речи. В сессии с
Глорией обращает на себя внимание тот факт, что интенция фокусирования
на чувствах и переживаниях — одна из значимых интенций данного подхода
— составляет всего лишь в 3,8 % из всего интенционального состава высказываний психотерапевта, это результат того, что Глория сама, открыто, проявляет свои чувства и открыто говорит о них.
На основании данных нашего исследования можно сделать вывод, что
больше половины интенций речи психотерапевта в человекоцентрированный
период концентрируется на объекте «Самосознание клиента». В сессии К. Роджерса с Джен, типичной для человекоцентрированного этапа развития психотерапии, действительно, на первый план выходят именно такие интенции как
принятие безоценочное, самовыражение конгруэнтное и эмпатия, составляющие основу данного метода.
Важный результат нашего исследования состоит в том, что первую позицию в рейтинге интенций, характерных для клиентоцентрированной и человекоцентрированной психотерапии, занимает интенция помощь: 25,45 % и
22,22 %, соответственно. Важно подчеркнуть, что К. Роджерс ее фактически
не упоминает, не включает ни в 6 основных условий психотерапии, ни в свою
триаду фасилитирующих личностных установок терапевта.
Дифференцированное рассмотрение интенции помощи (клиенту в понимании самого себя, в рефлексии самоотношения, в поиске смыслов, в установлении контакта со своим внутренним «я») обнаруживает основной психологический смысл данной интенции. Данный смысл состоит в налаживании и углублении аутокоммуникации клиента, в его продвижении в самоисследовании в направлении к внутреннему «я». Тем самым обнаруживает
себя основная тенденция в развитии психотерапии К. Роджерса, высвечивающая своего рода зону ее ближайшего развития, ее главную перспективу.
174
Данная перспектива состоит в преобразовании человекоцентрированной
психотерапии в такую ее форму, которую следует обозначить как сущностноцентрированную или эссенциальную [165].
Если
подавляющее
большинство
современных
последователей
К. Роджерса стремится развить созданную им терапевтическую форму в направлении использования «промежуточных переменных», различного рода
интервенций, эклектических заимствований и различного рода ревизий исходных представлений [103], то эволюция самой роджерианской психотерапии как таковой, как показывают результаты нашего исследования, идет по
совершенно иному пути. Этот путь можно охарактеризовать следующими
особенностями:
-
сокращение общего количества психотерапевтических интенций;
-
концентрация активности психотерапевта на интенциях, образующих
основу психотерапевтического метода К. Роджерса: принятие безоценочное,
самовыражение конгруэнтное, эмпатия;
-
выдвижение на первое место интенции помощи клиенту в его дви-
жении к внутреннему «я», к его собственной сущности.
Иначе говоря, адепты терапии К. Роджерса стремятся трансформировать ее в эклектическую терапевтическую форму, в то время как сама эта
терапия в процессе своего аутентичного развития движется по линии рафинирования своей исходной интенциональной направленности: от терапевта (в
недирективный период развития) к клиенту (в клиентоцентрированный период развития), затем к человеку в клиенте и психотерапевте (в человекоцентрированный период развития) и, наконец, к сущности в человеке (в сущностноцентрированный период развития).
Разработанная и использованная в нашем исследовании авторская методика интент-анализа психотерапевтического дискурса, а также полученные
в работе результаты позволяют сформулировать следующие перспективы исследовательской работы:
175
-
сравнительный анализ интенционального состава и интенциональ-
ных направленностей психотерапии К. Роджерса и других форм современной
психотерапии;
-
исследование с помощью методики интент-анализа психотера-
певтического дискурса интенций психологов-консультантов и психотерапевтов с различным опытом профессиональной деятельности;
-
исследование связи интенционального плана с потребностями пси-
хотерапевта;
-
изучение интенциональной гендерной специфики речи психотера-
певтов;
-
поиск интенциональных критериев различения сфер психотерапии
и психологического консультирования, психотерапии и коучинга;
-
исследование динамики интенциональной составляющей речи в
различных терапевтических практиках и на различных стадиях психотерапевтического процесса;
-
изучение представленности в обыденной речи ее психотерапевтиче-
ского состава;
-
обоснование психотерапевтической функции речи.
176
З АК ЛЮ Ч Е Н И Е
Подводя общие итоги диссертационного исследования, следует отметить,
что наша работа представляет собой вариант психологического изучения речи
психотерапевта, в котором использованы понятия и методы общей психологии.
Ключевыми понятиями работы являются понятия «интенциональность» и «интенция», тогда как ее центральным методом является метод интент-анализа.
Проведенный в теоретической части работы анализ проблемы интенциональности психотерапевтической речи показал, что, во-первых, изучение интенционального плана речи важно для понимания специфики речи психотерапевта, во-вторых, вплоть до настоящего времени психотерапевтическая речь в
интенциональном плане остается неизученной и, в-третьих, возможности изучения интенционального плана психотерапевтической речи связаны с коммуникативным подходом, а также с использованием метода интент-анализа.
Теоретический анализ психотерапевтической речи К. Роджерса позволил
выявить ее специфическую интенциональную структуру, складывающуюся на
основе установок метода клиентоцентрированной психотерапии, положений
разработанной К. Роджерсом теории личности, особенностей его психотерапевтической практики.
В методической части нашего исследования сначала осуществлялось
выявление интенционального содержания речи психотерапевтов аналитического, экзистенциального, клиентоцентрированного методов психотерапии.
В результате проделанной работы были выделены 30 разнокачественных
психотерапевтических интенций. Была разработана авторская методика интент-анализа психотерапевтического дискурса на базе метода интентанализа. Первоначальный этап структурирования совокупности выявленных
интенций состоял в определении объектов речевой направленности психотерапевта. Затем были выявлены категории и классы интенций. В целом была разработана классификация речевых интенциональных характеристик речи
психотерапевта.
177
В эмпирической части нашего исследования с помощью методики интент-анализа психотерапевтического дискурса была исследована эволюция
интенциональных характеристик речи К. Роджерса на протяжении более чем
полувека. Данную эволюцию можно охарактеризовать следующими особенностями: сокращение общего количества психотерапевтических интенций;
концентрация активности психотерапевта на интенциях, образующих основу
психотерапевтического метода (принятие безоценочное, самовыражение конгруэнтное, эмпатия); значительной выраженностью интенции помощи клиенту в его движении к внутреннему «я», к его собственной индивидуальности.
Выполенное нами теоретико-эмпирическое исследование, посвященное
изучению интенционального плана психотерапетической речи, позволило
сформулировать следующие выводы:
1. Речь психотерапевта – это дискурсивная практика, одной из характеристик которой является интенциональность, детерминированная, во-первых,
профессиональными установками конкретного психотерапевтического метода, во-вторых, контекстом психотерапевтической ситуации общения и, втретьих, коммуникативным намерением оказания психологической помощи.
2. Интент-анализ психотерапевтической речи является инструментом
изучения и совершенствования речи психологов-консультантов и психотерапевтов.
3. В результате проведенного интент-анализа выявлено 30 разнокачественных интенций, объединенных нами в три категории: познавательную,
диалогическую, помогающую.
4. Каждая интенциональная категория представлена классами интенций. Познавательная категория содержит три класса интенций: воспринимающие интенции представляют собой стремления психотерапевта воспринять ощущения, чувства и переживания клиента; операциональные интенции
обеспечивают когнитивное понимание ситуации клиента; рефлексивные интенции отражают стремление психотерапевта выразить мысли, чувства,
178
ощущения и т.д., связанные с контекстом психологического консультирования и с ситуацией клиента. Диалогическая категория включает в себя два
класса интенций: контактные интенции способствуют установлению психотерапевтического контакта психотерапевта с клиентом, тогда как внеконтактные интенции прерывают психотерапевтический контакт. Помогающая
категория состоит из двух классов интенций: развивающие интенции способствуют развитию, личностному росту и самоактуализации клиента; сущностные интенции стимулируют раскрытие индивидуальности клиента и принятие им своей сущности.
5. Интенциональность психотерапевтической речи имеет направленность на три объекта: «Ситуация клиента», «Клиент как субъект общения»,
«Самосознание клиента». Интенциональная направленность на «Ситуацию
клиента» позволяет психотерапевту обозначить тему совместного исследования, символизировать внутренние и внешние содержания клиента, сфокусировать внимание клиента на его чувствах и переживаниях. Интенциональная
направленность на объект «Клиент как субъекта общения» дает возможность
психотерапевту установить психотерапевтический контакт с клиентом. Интенциональная направленность на объект «Самосознание клиента» способствует предоставлению самостоятельности клиенту, безоценочному принятию
его, оказанию собственно психотерапевтической помощи, выражению искренности в отношениях с клиентом и самораскрытию психотерапевта.
6. Выраженность интенций, направленных на «Ситуацию клиента»,
уменьшается в речи К. Роджерса при переходе от недирективного периода
психотерапии (36,13 %) к клиентоцентрированному (28,18 %) и человекоцентрированному (25,25 %). Выраженность интенций, направленных на «Клиента как субъект общения», также уменьшается в речи К. Роджерса при переходе от недирективного периода психотерапии (35,26 %) к клиентоцентрированному (24,55 %) и человекоцентрированному (18,18 %). Выраженность интенций, направленных на «Самосознание клиента», напротив, возрастает в
179
речи К. Роджерса при переходе от недирективного периода психотерапии
(28,61 %) к клиентоцентрированному (47,27 %) и человекоцентрированному
(56,57 %).
7. Интенция помощи клиенту в понимании самого себя, рефлексии самоотношения, поиске смыслов, установлении контакта со своим внутренним
«я» имеет значительную выраженность в психотерапевтической речи
К. Роджерса в период недирективной психотерапии. В клиентоцентрированный и человекоцентрированный периоды его деятельности данная интенция
оказывается ведущей.
8. Становление профессионального мастерства К. Роджерса идет по пути все более точного выражения в его психотерапевтической речи интенциональных оснований его психотерапевтического метода.
180
Б И БЛИ О Г Р АФИ Я
1. Абрамова Г.С. Практическая психология. – М.: Академия, 1997. – 368 с.
2. Абульханова-Славская К.А. О субъекте психической деятельности. – М., 1973.
3. Агеев В.С. Ситуативные вариации параметров речи // Психолингвистика и
обучение иностранцев русскому языку. – М.: Московский государственный университет,
1972. – С. 180-199.
4. Айви А., Айви М., Саймэн Л. Психологическое консультирование и психотерапия. Методы, теории и техники: практическое руководство. – М., 1999. – 487 с.
5. Алексеев Н.Г. Рефлексия и формирование способа решения задач. – М., 2002.
6. Алексеева Т.С. Социопсихолингвистичесие составляющие речевого поведения
коммуникантов в условиях неформального диалогического общения: автореф. дис. …
канд. филол. наук. – Ульяновск, 2002.
7. Алешина Ю.Е. Индивидуальное и семейное психологическое консультирование.
– М., 1993. – 172 с.
8. Алмаев Н.А. Психологические основания выбора слов при построении речи: дис.
… канд. психол. наук. – М., 1997.
9. Алмаев Н.А., Малкова Г.Ю. Контентаналитическое исследование личности //
Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2006. Т. 3. № 1. С. 19-42.
10. Алмаев Н.А. Элементы психологической теории значения. – М.: Институт
психологии РАН, 2006. – 432 с.
11. Алпатов В.М. История лингвистических учений. – М., 1999.
12. Андреева Г.М. Современная социальная психология. – М., 1981. – 361 с.
13. Апухтин В.Б. Психолингвистический метод анализа смысловой структуры
текста: автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 1977.
14. Артемов В.А. Курс лекций по психологии. – Харьков: Харьковский государственный университет, 1958.
15. Артемов В.А. Психология обучения иностранным языкам. – М., 1969.
16. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. –
М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. – С. 136.
17. Ахутина Т.В. Теория речевого общения в трудах М.М. Бахтина и Л.С. Выготского // Вестник МГУ. Серия 14. Психология. 1984. № 3. С. 4-13.
18. Барт Р. Избранные произведения: Семиотика. Поэтика. – М., 1994. – 616 с.
19. Бахтин М.М. Человек в мире слова. – М.: Российский открытый университет,
1995. – 140 с.
20. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979. – 424 с.
21. Бейтс Э. Интенции, конвенции и символы // Психолингвистика / Под ред.
А.М. Шахнаровича. – М.: Прогресс, 1984. – С. 50-103.
22. Бенвенист Э. Общая лингвистика. – М.: УРСС, 2002. – С. 117-125.
23. Бернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. – М.: Прогресс, 1986. – 424 с.
24. Блюм Г. Психоаналитические теории личности. – М.: КСП, 1996. – 250 с.
25. Бодалев А.А. Личность и общение. – М., 1983. – 272 с.
181
26. Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. – М., 1982.
27. Бондаренко А.Ф. Психологическая помощь: теория и практика. – Киев, 1997. –
216 с.
28. Бондаренко А.Ф. Социальная психотерапия личности. – Киев: КГПИИЯ, 1991. – 189 с.
29. Бондаренко А.Ф., Кондратюк Н.С. Русская традиция в поисках истоков // Психотерапия. 2008. № 6. С. 7-16.
30. Бохарт Артур К. Эмпатия в клиент-ориентированной психотерапии // Иностранная психология. 1993. Т1. №2. С. 57-66.
31. Браун Д. Введение в психотерапию: Принципы и практика психодинамики. – М.:
Класс, 1998. – 224 с.
32. Брентано Ф. О происхождении нравственного познания. – СПб., 2000.
33. Брушлинский А.В. Психология субъекта. – Спб.: Алетейя, 2003. – 272 с.
34. Бурлачук Л.Ф., Кочарян А.С., Жидко М.Е. Психотерапия: учебник для вузов. –
СПб.: Питер, 2007. – 480 с.
35. Буякас T.M. Личностное развитие в условиях работы самопонимания, опосредствованной символами // Психологическое консультирование и психотерапия: сборник статей. – М.: Вопросы психологии. 2004. С. 133–145.
36. Бьюдженталь Дж. Наука быть живым: диалоги между терапевтом и пациентами в
гуманистической психотерапии. – М.: Класс, 1998. – 336 с.
37. Бэндлер Р., Гриндер Д. Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона. – М.:
Флинта, 2000.
38. Бюлер Карл. Теория языка. – М.: Прогресс, 2001.
39. Вайсс Дж. Как работает психотерапия: процесс и техника. – М.: Класс, 1998. –
240 с.
40. Васильева И.И. Коммуникативные свойства высказываний в диалоге. // Психологический журнал. 1984. № 5. С. 140-153.
41. Васильева И.И. Психологические особенности диалога: дисс. … канд. психол.
наук. – М., 1984.
42. Василюк Ф.Е. Методологический анализ в психологии. – М.: МГППУ, Смысл,
2003. – 238 с.
43. Василюк Ф.Е. Молитва — молчание — психотерапия // Московский психотерапевтический журнал. 1996. № 4. С. 141-145.
44. Василюк Ф.Е. От психологической практики к психотехнической теории // Московский психотерапевтический журнал. 1992. № 1. C. 15-32.
45. Василюк Ф.Е. Понимающая психотерапия как психотехническая система: дисс.
… докт. психол. наук. – М., 2007.
46. Василюк Ф.Е. Понимающая психотерапия: опыт построения психотехнической
системы // Гуманитарные исследования в психотерапии: труды по психотерапии и психологическому консультированию. – М.: ПИ РАО, МГППУ. 2007. Вып. 1. С. 159–203.
47. Василюк Ф.Е. Психотехника переживания: учебное пособие. – М., 1991.
48. Василюк Ф.Е. Семиотика психотерапевтической ситуации и психотехника
понимания // Московский психотерапевтический журнал. 1996. № 4. С. 48-68.
49. Василюк Ф.Е. Уровни построения переживания и методы психологической
помощи // Вопросы психологии. 1988. № 5. С. 27-37.
50. Витт H.В. Эмоциональная регуляция речевого поведения // Вопросы психологии.
1981 № 4. С. 60-69.
182
51. Войскунский А.Е. Речевая деятельность в ходе компьютерных конференций //
Вопросы психологии. 1991. № 6.
52. Выготский Л.С. Мышление и речь. – М., 1996.
53. Выготский Л.С. Психология. – М.: Эксмо-пресс, 2002. – 1008 с.
54. Выготский Л.С. Развитие личности и мировоззрение ребенка // Психология личности. Тексты. / Под ред. Ю.Б.Гиппенрейтер, А.А.Пузырея. – М., 1982.
55. Гаврилова Т.П., Снегирева Т.В. К итогам работы в группах К. Роджерса и
Р. Сэнфорд. Сообщение I. Принципы гуманистического общения и опыт освоения их в
групповом взаимодействии // Новые исследования в психологии и возрастной физиологии. 1989. № 2.
56. Гальперин П.Я. Психология мышления и учение о поэтапном формировании умственных действий // Исследования мышления в советской психологии / Отв. ред.
Е.В. Шорохова. – М.: Наука, 1966. – С. 236-277.
57. Гиппенрейтер Ю.Б. Общаться с ребенком: Как? – М.: ЧеРо, 2000.
58. Гиппенрейтер Ю.Б., Карягина Т.Д., Козлова Е.Н. Феномен конгруэнтной эмпатии
// Психологическое
консультирование и психотерапия: сб. статей // Вопросы психологии. 2004. – С. 37-45.
59. Гордиенко В.А. Подходы к дискурсивному анализу психотерапевтической ситуации // Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой, И.А.
Зачесовой. – М.: ИП РАН, 2007. – 384 с.
60. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. 1985.
Вып. 16. С. 217-237.
61. Григорьева В.С. Дискурс, как элемент коммуникативного процесса: прагмалингвистический и когнитивный аспекты. – Тамбов: ТГТУ, 2001.
62. Гулина М.А. Терапевтическая и консультативная психология. – Спб.: Речь, 2001.
– 352 с.
63. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. – М., 1984.
64. Гуссерль Э. Логические исследования. – М.: ДИК, 2001.
65. Давыдова Г.И., Семенов И.Н. Рефлексивно-диалогическая психотерапия: экзистенциальная модель развития личности // Мир психологии. 2006. № 4. С. 110-118.
66. Давыдова Г.И., Семенов И.Н. Теоретические и прикладные аспекты рефлексивной диалого-психотерапии // Журнал практического психолога. 2004. № 1. С. 93-107.
67. Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989.
68. Джендлин Ю. Фокусирование: Новый психотерапевтический метод работы с переживаниями. – М.: Класс, 2000. – 448 с.
69. Динсмор Д. Ментальные пространства с функциональной точки зрения // Язык и
интеллект. – М., 1995. – С. 386.
70. Доблаев Л.П. Логико-психологический анализ текста. – Саратов, 1971.
71. Доблаев Л.П. Проблема понимания в советской психологии. – Саратов: Саратовский государственный университет, 1967.
72. Доблаев Л.П. Смысловая структура учебного текста и проблемы его понимания. –
М., 1982.
73. Дридзе Т.М. Социальная коммуникация как текстовая деятельность в семиосоциопсихологии // Общественные науки и современность. 1996. № 3.
74. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. –
М.: Наука, 1984.
183
75. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология. – М., 1980.
76. Дридзе Т.М. Язык информации и язык реципиента как факторы информированности // Речевое воздействие. Проблемы прикладной психолингвистики. – М.: Институт
языкознания АН СССР, 1972. – С.34-80.
77. Ерчак Н.Т. Психология профессиональной речи учителя начальной школы: дисс.
… докт. психол. наук. – Минск, 1993.
78. Есин И.Б. Специфика эмоционального слуха и эмоциональной экспрессивности
речи у представителей различных профессий: дис. … канд. психол. наук. – М., 2006.
79. Ждан А.Н. История психологии: От античности до наших дней. – М.: Московский государственный университет, 1990.
80. Жинкин H.И. Речь как проводник информации. – М., 1982.
81. Жинкин Н.И. Механизмы речи. – М., 1958. – 371 с.
82. Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество. – М.: Лабиринт, 1998. – С. 149.
83. Журавлев А.П. Тестовое измерение способности восприятия смысла предложений // Вопросы психолингвистики и преподавания русского языка как иностранного / Под
ред. А.А. Леонтьева, Т.В. Рябовой. – М.: Московский государственный университет, 1971.
– С. 133-140.
84. Завалишина Д.П., Ломов Б.Ф., Рубахин В.Ф. О системном строении когнитивных
процессов // Психологические проблемы переработки знаковой информации. – М.: Наука,
1977. – С. 49-57.
85. Залевская А.А. Введение в психолингвистику. – М., 1999.
86. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека. – Воронеж, 1980. – 202 с.
87. Зачесова И.А., Павлова Н.Д. Подход к оценке содержательности текста // Психологические и психофизиологические исследования речи. – М., 1985. – С. 82-94.
88. Зачесова И.А., Павлова Н.Д. Отражение в речи особенностей взаимодействия партнеров общения // Вопросы психологии. 1990. №1.
89. Зимняя И.А. Лингвопсихология речевой деятельности. – М.: Москва-Воронеж, 2001.
– 432 с.
90. Знаков В.В. Понимание как проблема психологии мышления // Вопросы психологии. 1991. № 1.
91. Знаменитые случаи из практики психоанализа. – М.: REFL-book, 1995. – 228 с.
92. Золян С. Языковые функции: возможные расширения модели Романа Якобсона //
Роман Якобсон: тексты, документы, исследования. Под ред. Х.Барана. – М., 1999. С. 638647.
93. Измагурова В.Л. Внутренний диалог как механизм развития сознания: автореф.
дисс. … канд. психол. наук. – М., 2006.
94. Казанская А.В. Речевые ошибки в мотивационном аспекте: автореф. дисс. …
канд. психол. наук. – М., 1998.
95. Калентьева Т.Л. Психологический анализ речи как способа формирования и формулирования мысли в процессе говорения: автореф. дисс. … канд. психол. наук. – М.,
1989.
96. Калина Н.Ф. Анализ дискурса в психотерапии // Журнал практической психологии и психоанализа. 2002. № 3.
97. Калина Н.Ф. Лингвистическая психотерапия. – Киев: Ваклер, Альтерпресс, 1999.
– 283 с.
184
98. Калина Н.Ф. Основы психотерапии. Семиотика в психотерапии. – М.: Рефл-бук,
1997. – 272 с.
99. Калмыкова Е.С. Рефлексивный процесс и его отражение в дискурсе. // Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой, И.А. Зачесовой.–
М.: ИП РАН, 2007. – С. 98-123.
100. Калмыкова Е.С., Мергенталер Э. Нарратив в психотерапии:
рассказы пациентов о личной истории. Ч. 1. Психологический журнал. 1998. Т. 19. № 5. С. 97-104.
101. Калмыкова Е.С., Чеснова И.Г. Анализ нарративов пациента: CCRTи дискурсанализ. // Московский психотерапевтический журнал. № 2. 1996.
102. Карвасарский Б.Д. Психотерапия. – СПб.: Питер, 2002. – 672 с.
103. Карл Роджерс и его последователи: психотерапия на пороге XXI века / Под
ред. Д. Брэзиера. – М.: Когито-Центр, 2005. – 315 с.
104. Карпенко Д.А. Психологический анализ речевой деятельности у подростков в
континууме шизойдного психотипа личности: автореф. дисс. … канд. психол. наук. –
Ставрополь, 2004.
105. Карташова Н.Н. Психологическая диагностика и психокоррекция коммуникативно-речевой инактивности у подростков: автореф. дисс. … канд. психол. наук. – Ставрополь, 2003.
106. Кашкин Б.В. Сопоставительные исследования дискурса // Концептуальное
простанство языка. – Тамбов: ТГУ, 2005.
107. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания.
1994. № 5. – С.126-139.
108. Климов Е.А. Индивидуальный стиль деятельности // Психология индивидуальных различий. Тексты./ Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, В.Я. Романова. – М.: Московский
государственный университет, 1982. – С. 74-77.
109. Колпачников B.В. Человекоцентрированный подход в практике психологического консультирования персонала организаций // Психологическое консультирование и
психотерапия: сб. статей. Вопросы психологии. 2004. С. 146-153.
110. Кон И.С. Категория «Я» в психологии // Психологический журнал. 1981. т. 2.
№ 3.
111. Кон И.С. Открытие «Я». – М., 1978.
112. Копьев А.Ф. Взаимоотношение «Я» — «Другой» и его значение для практической психологии // Московский психотерапевтический журнал. 1999. № 2. С. 48-61.
113. Копьев А.Ф. Диалогический подход в консультировании и вопросы психологической клиники // Московский психотерапевтический журнал. 1992. № 1. С. 33-49.
114. Копьев А.Ф. Между свободой и необходимостью: к методологии краткосрочного психологического консультирования // Вопросы психологии. 1996. № 4.
115. Копьев А.Ф. К проблеме взаимоотношения консультанта и консультируемого
в ходе психологической коррекции // Семья и формирование личности. – М., 1981. – C. 5I59.
116. Копьев А.Ф. О диалогическом понимании психотерапевтического контакта //
Общение и диалог в практике обучения, воспитания и психологической консультации. –
М., 1987. С. 50-57.
117. Копьев А.Ф. Психологическое консультирование: опыт диалогической интерпретации. // Вопросы психологии. 1990. № 3.
118. Кочюнас Р. Основы психологического консультирования. – М.: Академиче-
185
ский Проект, 1999. – 240 с.
119. Критчли М. Афазиология. – М., 1974.
120. Кубрак Т.А. Интенция самопрезентации субъекта в различных видах дискурса
// Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой,
И.А. Зачесовой. – М.: ИП РАН, 2007. – С. 185-205.
121. Кубрак Т.А. Интенция самопрезентации субъекта в вербальной коммуникации: автореф. дисс. … канд. психол. наук. – М., 2009.
122. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после
Фрейда // Московский психотерапевтический журнал. 1996. № 1. С. 25-54.
123. Леонтьев А.А. К психологии речевого воздействия // Материалы Всесоюзного
симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. – М., 1972. – С. 28-41.
124. Леонтьев А.А. Общелингвистические взгляды И.А. Бодуэна де Куртенэ. – М.,
1959.
125. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. – М.: Смысл, 1997. – 287 с.
126. Леонтьев А.А. Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой
коммуникации. – М.: Смысл, 2008.
127. Леонтьев А.А. Психология общения. – М.: Смысл, Академия, 2007. – 368 с.
128. Леонтьев А.А. Слово в речевой деятельности. – М., 1965.
129. Леонтьев А.А. Теория речевой деятельности // Проблемы психолингвистики.
1968.
130. Леонтьев А.А. Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии: избранные психологические труды. – М.-Воронеж, 2001.
131. Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. – М.: УРСС, 2003.
132. Леонтьев А.А., Носенко Э.Л. Некоторые психолингвистические характеристики спонтанной речи в состоянии эмоционального напряжения // Общая и прикладная
психолингвистика. – М.: Институт языкознания АН СССР, 1973. – С. 88-113.
133. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – М.: Политиздат, 1975.
134. Леонтьев А.Н. Психологическое исследование речи. Избранные психологические произведения / Под ред. Давыдова В.В. – М., 1983, Т. 1
135. Леонтьев Д.А. К проблеме детерминации индивидуально-стилевых особенностей // Когнитивные стили. – Таллин, 1986. – С. 42-46.
136. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой
реальности.– М.: Смысл, 2007. – 511 с.
137. Лингвистическая прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. – М., 1985.
138. Лихтенберг Дж., Лачманн Ф., Фосседж Дж. Клиническое взаимодействие: теоретические и практические аспекты концепции мотивационных систем. – М.: Когито-Центр,
2003. – 368 с.
139. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. – М.,
1984.
140. Лурия А.Р. Научные горизонты и философские тупики в современной
лингвистике: размышления психолога о книгах Н. Хомского // Вопросы философии. 1975.
№ 4. С. 148-160.
141. Лурия А.Р. Язык и сознание. – М., 1998.
142. Лэнгле А. Терапевтический случай нахорждения собственного я (применение
метода персонального экзистенциального анализа) // Психология. Журнал Высшей школы
186
экономики. 2005. Т. 2. № 2. С. 81-98.
143. Лэнгле А. Жизнь, наполненная смыслом. Прикладная логотерапия. – М.: Генезис,
2003. – 128 с.
144. Люборски Л., Люборски Э. Объективные методы измерения переноса //
Иностранная психология. 1996. №7.
145. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: понимание структуры
личности в клиническом процессе. – М.: Класс, 2001. – 480 с.
146. Мартин Бубер – Карл Роджерс: диалог. // Московский психотерапевтический
журнал. 1994. № 4. С. 67-96.
147. Мергенталер Э. Паттерны изменений в психотерапевтическом процессе //
Иностранная психология. 1997. № 9.
148. Миллер Дж., Галантер Ю., Прибрам К. Планы и структуры поведения. – М.,
1965.
149. Михайлова Н.Б. Психологический анализ речевого содержания: опыт измерения аффектов агрессии методом Готтшалка-Глезер // Иностранная психология. 2000.
№ 12. С. 66-83.
150. Москальная О.И. Семантика текста // Вопросы языкознания. 1980. № 6. С. 32-42.
151. Мясищев В.Н. Психология отношений // Избр. психол. труды. – М.-Воронеж,
1995.
152. Мэй Р. Искусство психологического консультирования. – М.: Класс, 1994.
153. Найман Е.А., Суровцев В.А. От осмысления к чтению и письму // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции ХХ века. – Томск: Водолей,
1998. – 320 с.
154. Нельсон-Джоунс Р. Теория и практика консультирования. – СПб.: Питер,
2000. – 464 с.
155. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. – М.: Наука, 1983.
156. Одинцова М.П. Языковые образы «внутреннего человека» // Язык. Человек.
Картина мира. Ч. 1. Лингвоантропологические и философские очерки (на материале русского языка). – Омск: ОмГу, 2000. – С. 11-28.
157. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. чл-корр. АН СССР
Н.Ю. Шведовой. – М.: Русский язык, 1987.
158. Орлов А.Б. // Большой психологический словарь/ Под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П.
Зинченко. – М., 2004 – С. 206.
159. Орлов А.Б. Послесловие научного редактора // Карл Роджерс и его последователи: психотерапия на пороге XXI века / Ред. Д. Брэзиер – М.: Когито-Центр, 2005 –
С. 306-311.
160. Орлов А.Б. Психология личности и сущности человека: парадигмы, проекции,
практики. – М.: Логос, 1995.
161. Орлов А.Б. Психотерапия в процессе рождения // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2006. Т. 3. № 1. С. 82-96.
162. Орлов А.Б. Человекоцентрированный подход в психологии, психотерапии, образовании и политике (к 100-летию со дня рождения К. Роджерса) // Вопросы психологии.
2002. № 2.
163. Орлов А.Б. Человекоцентрированный подход в психотерапии // Основные
направления современной психотерапии. – М.: Когито-Центр, 2000. – С. 268-300.
164. Орлов А.Б., Хазанова М.А. Феномены эмпатии и конгруэнтности // Вопросы
187
психологии. 1993. № 4. С. 68-73.
165. Орлов А.Б., Лэнгле А, Шумский В.Б. Экзистенциальный анализ и клиентоцентрированная психотерапия: сходство и различие // Вопросы психологии. 2007. № 6. С. 2136.
166. Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.
XVII. Теория речевых актов / Под ред. Б.Ю. Городецкого. – М.: Прогресс, 1986. – С. 22129.
167. Павлова Н.Д. Дискурс: актуальные проблемы и направления
исследования
// Познание в структуре общения / Под ред. В.А. Барабанщикова, Е.С. Самойленко. – М.:
Институт психологии РАН, 2008. – С. 349-356.
168. Павлова Н.Д., Попов А.П. Исследование коммуникативного аспекта семантики речи // Современные модели психологии речи и психолингвистики. – М., 1990.
169. Павлова Н.Д. Новые направления в психологии речи и психолингвистике //
Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой,
И.А. Зачесовой. – М.: Институт психологии РАН, 2007. – 384 с.
170. Павлова Н.Д. Системный подход в исследованиях вербальной коммуникации
// Труды Института психологии РАН. – М., 1997. – С. 72-78.
171. Павлова Н.Д. Современный диалог-анализ // Иностранная психология. 1996.
№ 6. С. 62-68.
172. Пантилеев С.Р. Самоотношение как эмоционально-оценочная система. – М.,
1991.
173. Пассов Е.И., Сатинова В.Ф. Трансформация как психолингвистический критерий понимания речи // Вопросы психолингвистики и преподавание русского языка как
иностранного / Под ред. А.А. Леонтьева, Т.В. Рябовой. – М.: Московский государственный университет, 1971. – С. 109-132.
174. Пауль Г. Принципы истории языка. – М., 1969.
175. Перлз Ф. Теория гештальт-терапии. – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. – 384 с.
176. Петровский А.В. Личность. Деятельность. Коллектив. – М.: Политиздат, 1982.
– 225 с.
177. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии. – М.: РГГУ, 1994.
178. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы теоретической психологии. – М.:
Инфра-М, 1998.
179. Петровский В.А. Основы практической консультативной психологии. – М.,
2007.
180. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. – СПб., 1997.
181. Пономарев Я.А., Семенов И.Н., Алексеев Н.Г. и др. Исследование проблем
психологии творчества. – М.: Наука, 1983.
182. Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход // Логика и рост научного знания. – М.: Прогресс, 1983. – С. 456.
183. Потебня А.А. Мысль и язык // Эстетика и поэтика. – М., 1976.
184. Поттер Дж. Дискурс-анализ как метод исследования естественно протекающей
речи // Иностранная психология. № 10. 1998. С. 36-45.
185. Проблемы психолингвистики, интерпретации текста и теории коммуникации:
сборник научных трудов. – М., 2006.
186. Психолингвистика: учебник для вузов / Под ред. Т.Н. Ушаковой. – М.: ПЕР
188
СЭ, 2006. – 416 с.
187. Психологическая энциклопедия // Большой психологический словарь. / Под
ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. – М.: Олма-пресс, 2004.
188. Психологические исследования дискурса. Сборник научных трудов. – М., 2002
189. Психология высших когнитивных процессов / Под ред. Т.Н. Ушаковой,
Н.И. Чуприковой. – М.: Институт психологии РАН, 2004. – 304 с.
190. Психология индивидуальности // Материалы II Всероссийской научной конференции [Москва, 12-14 ноября 2008 г.] / Отв. ред. А.К. Болотова – М.: ГУ - ВШЭ, 2008.
– 412 с.
191. Психология индивидуальности: новые модели и концепции / Под ред.
Е.Б.Старовойтенко, В.Д. Шадрикова. – М.: Московский психолого-социальный институт,
2009 – 384 с.
192. Психология [словарь] / Под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. – М.,
1990.
193. Реформаторский А.А. Введение в языковедение. – М., 2002.
194. Речь ребенка: Проблемы и решения [колл. монография] / Под ред.
Т.Н. Ушаковой. – М.: Когито-центр, 2008. – 352 с.
195. Рикер П. Образ и язык в психоанализе. МПТЖ. 1996. № 3. С. 5-22.
196. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека / Общ. ред. и предисл. Исениной Е.И. – М.: Прогресс, Универс, 1994. – 480 с.
197. Роджерс К. Эмпатия. // Психология мотиваций и эмоций / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, М.В. Фаликман. – М.: ЧеРо, 2002. – С. 428-430.
198. Роджерс К., Фрейберг Д. Свобода учиться. – М.: Смысл, 2002. – 527 с.
199. Роджерс К.Р. Клиент-центрированная психотерапия. – М.: Апрель Пресс,
ЭКСМО-Пресс, 2002. – 512 с.
200. Роджерс К.Р. Консультирование и психотерапия. Новейшие подходы в области практической работы: монография. – М.: ЭКСМО-Пресс, 1999.
201. Роджерс К.Р. Человекоцентрированный/клиентоцентрированный подход в
психотерапии. // Психологическое консультирование и психотерапия: сб. статей. – М.:
Вопросы психологии. 2004. – С. 154 –165.
202. Романов Д.А. Языковая репрезентация эмоций: уровни, функционирование и
системы исследований (на материале русского языка) : дисс. … докт. филолог. наук. – Тула, 2004.
203. Россохин А.В., Измагурова В.Л. Личность в измененных состояниях сознания
в психоанализе и психотерапии. – М.: Смысл, 2004. – 544 с.
204. Россохин А.В., Измагурова В.Л. Проблема внутреннего диалога в психологии
// Психология общения 2000: проблемы и перспективы. – М., 2000. – С. 252-263.
205. Россохин А.В., Петровская М.Б. Эмпирические методы исследования транскриптов психоаналитических сессий // Индивидуальность в современном мире. – Смоленск: СГУ, 1999. – С. 147-156.
206. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир – СПб.: Питер, 2003. –
512 с.
207. Рубинштейн С.Л. Мышление, язык и речь // Вопросы психологии. 1974. № 5.
208. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2003. – 720 с.
209. Рыбин В.И. Инсайт и гештальт. // Московский психотерапевтический журнал.
1997. № 3.
189
210. Сандлер Дж., Дэр К., Холдер А. Пациент и психоаналитик: основы психоаналитического процесса. – М.: Смысл, 1995. – 194 с.
211. Семенов И.Н. Методика исследования поведения личности в группе при коллективном решении творческих задач // Личность в психологическом эксперименте / Под
ред. А.В. Петровского. – М.: МГПИ, 1973. – С. 94-115.
212. Семенов И.Н. Методологические проблемы системного исследования организации мысли тельной деятельности // Системные исследования. Методологические проблемы. [ Ежегодник-1982]. – М.: Наука, 1982. – С. 301-319.
213. Семенов И.Н. Опыт деятельностного подхода к экспериментально-психологическому исследованию мышления на материале решения творческих задач // Методологические проблемы исследования деятельности. Эргономика. Вып. 10. – М.: ВНИИТЭ,
1976. – С. 148-188.
214. Семенов И.Н. Проблемы рефлексивной психологии решения творческих задач. – М.: НИИ ОПП АПН СССР, 1990.
215. Семенов И.Н. Методологическая роль концептуальных схем в стратегии логикопсихологического исследования мыслительной деятельности // Логика научного поиска. –
Свердловск, 1977. Ч. 2. С. 118-120.
216. Семенов И.Н. Развитие проблематики рефлексии и ее изучение на факультете
психологии Высшей школы экономики // Психология. Журнал Высшей школы экономики.
2007.
217. Семенов И.Н. Системно-методологическая и историко-научная рефлексия как
средства прогресса психологии // Прогресс психологии: критерии и признаки / Под ред.
А.Л. Журавлева, Т.Д. Марцинковской, А.В. Юревича. – М.: Институт психологии РАН,
2009. – 336 с.
218. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов // Зарубежная лингвистика /
Под ред. В.А. Звегинцева, Б.А. Успенского, Б.Ю. Городецкого. – М.: 1999. – Ч. 2. С. 229254.
219. Серль Дж. Р. Природа эмоциональных состояний // Философия. Логика. Язык
/ Под ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова. – М.: Прогресс, 1987. – С. 96-126.
220. Слобин Д. Психолингвистика и Грин Дж. Психолингвистика: Хомский и психология / Под общ. ред. и с предисл. А.А. Леонтьева. – М.: КомКнига, 2006.
221. Соколова В.В. Культура человеческого общения как элемент профессиональной культуры преподавателя высшей школы. – М., 1991.
222. Соколова Е.Т., Бурлакова Н.С. К обоснованию метода диалогического анализа
случая // Вопросы психологии. 1997. №2. С.61-76.
223. Соколова Е.Т. Психотерапия: теория и практика: учебное пособие для студ.
вузов. – М.: Академия, 2002. – 368 с.
224. Сорокин Ю.А. Экспериментальная проверка реальности некоторых признаков
текста // Общая и прикладная психолингвистика / Под ред. А.А. Леонтьева, А.М. Шахнаровича. – М.: Институт языкознания АН СССР, 1973. – С. 151-161.
225. Сосланд А.И. Фундаментальная структура психотерапевтического метода или
Как созать свою школу в психотерапии. – М.: Логос, 1999.
226. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. Труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1977.
227. Старовойтенко Е.Б. Культурная психология личности. – М.: Академический
проект, 2007. – 310 с.
228. Старовойтенко Е.Б. Современная психология: формы интеллектуальной жизни. – М.: Академический проект, 2001. – 554 с.
190
229. Столин В.В. Проблема самосознания личности с позиции теории деятельности
А.Н.Леонтьева // А.Н.Леонтьев и современная психология. – М., 1983.
230. Столин В.В. Самосознание личности. – М.: Московский государственный
универститет, 1983.
231. Сусов И.П. История языкознания: учеб. пособие для студ. старших курсов и
аспирантов. – Тверь: ТГУ, 1999.
232. Сухих С.А. Личность в коммуникативном процессе. – Краснодар: Южный институт менеджмента, 2004.
233. Тункель В.Д. Прием и последующая передача речевого сообщения // Вопросы
психологии. 1964. № 4. С. 106-114.
234. Тхостов А. Ш. Психология телесности. – М.: Смысл, 2002. – 287 с.
235. Ужаревич Й. Проблема поэтической функции // Роман Якобсон: тексты, документы, исследования / Под ред. Х. Барана. – М., 1999. – С. 613-625.
236. Узнадзе Д.Н. Психология установки. – СПб.: Питер, 2001. – 416 с.
237. Улановский А.М. Смысл и уровни сообщения в свете психологического
анализа // Психологическая теория деятельности: вчера, сегодня, завтра. Серия: Фундаментальная психология / Под. ред. А.А.Леонтьева. – М.: Смысл, 2006. – С. 214-233.
238. Ухтомский А.А. Доминанта души – внимание духу // Доминанта души. –
Рыбинск: Рыбинское подворье, 2000. – 608 с.
239. Ушакова Т.Н. Психологические и психофизиологические исследования речи:
cборник трудов. – М., 1985. – 240 с.
240. Ушакова Т.Н. Природные основания речеязыковой способности. // Языковое
сознание: формирование и функционирование. – М., 1998.
241. Ушакова Т.Н. Речь: истоки и принципы развития. – М.: Perse, 2004.
242. Ушакова Т.Н. Текст как объект психологического анализа // Психологический
журнал. 1989. № 1. С. 107-115.
243. Ушакова Т.Н., Латынов В.В., Павлова А.А., Павлова Н.Д. Ведение политических дискусский. Психологический анализ конфликтных выступлений. – М.: Академия,
1995.
244. Ушакова Т.Н., Павлова Н.Д. и др. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса. – СПб.: Алетейя, 2000. – 316 с.
245. Ушакова Т.Н., Павлова Н.Д., Зачесова И.А. Речь человека в общении. – М.:
Наука, 1989.
246. Ушакова Т.Н. Детская речь — ее истоки и первые шаги в развитии // Психологический журнал. 1999. т. 20. № 3. С. 59-69.
247. Фанч Ф. Преобразующие диалоги: учебник по практическим техникам для содействия личностным изменениям. – Киев, 1997. – 400 с.
248. Филипс Л.Д., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. – Харьков,
2004.
249. Фомина Н.В. Психосемантическая организация речевого высказывания учителя в условиях личностно ориентированного общения с учащимися: дисс. … канд. психол.
наук. – Нижний Новгород, 2003. – 254 с.
250. Фоше К., Московичи С. К психоциологии языка // Психолингвистика за рубежом. – М.: Наука, 1972. – С.102-113.
251. Франкл В. Человек в поисках смысла. – М.: Прогресс, 1990. – 367 с.
191
252. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. – М.: Наука, 1995. – 456 с.
253. Хазанова М.А. Феномен принятия в психотерапевтическом консультировании
// Вопросы психологии. 1993. № 2.
254. Хайдеггер М. Бытие и время. – М., 1997.
255. Хараш А.У. Гибкость и ригидность реципиента в смысловом восприятии //
Смысловое восприятие речевого сообщения. – М., 1978. – С.192-198.
256. Хорошилова С.П. Психологические средства повышения эффективности речевого воздействия на человека: дис. … канд. психол. наук. – Новосибирск, 2006.
257. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности: основные положения, исследования и
применение. – Спб.: Питер Пресс, 1997. – 608 с.
258. Чалкова Е. Г. Фразеосемантическое поле рождения, жизни и смерти человека.
– М., 2006
259. Чеснокова И.И. Проблема самосознания в психологии. – М., 1977.
260. Шадриков В.Д. Интеллектуальные операции. – М.: Университетская книга, Логос, 2006. – 108 с.
261. Шадриков В.Д. Мир внутренней жизни человека. – М.: Университетская
книга, Логос, 2006. – 392 с.
262. Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. –
М.: Наука, 1982.
263. Шпет Г.Г. Избранные психолого-педагогические труды. – М.: РОССПЭН,
2006.
264. Штерн В. Умственная одаренность: психологические методы испытания умственной одаренности в их применении к детям школьного возраста. – СПб.: Союз, 1997.
265. Шумский В.Б. Экзистенциальная терапия и клиентоцентрированная психотерапия: сравнение теоретико-методологических оснований. // Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. 2006. № 2(9). С. 71-94.
266. Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Языковая система и речевая деятельность. – Л., 1974.
267. Эйдемиллер, Э. Г., Юстицкий В. В. Семейная психотерапия. – Л.: Медицина,
1989. – 192 с.
268. [Электронный ресурс XI Международного форума по человекоцентрированному подходу, 4-10 мая 2010] / [http://www.pca2010.com].
269. Эриксон М. Мой голос останется с Вами: обучающие истории Милтона Эриксона. – СПб.: Петербург – XXI век, 1995. – 256 с.
270. Юнг К.Г. Архетип и символ. – М.: Ренессанс, 1991. – 304 с.
271. Юнг К.Г. Психология и алхимия. – М.: Рефл-бук, Ваклер, 1997. – 592 с.
272. Ягнюк К.В. Природа эмпатии и ее роль в психотерапии: [электрон. ресурс] //
Журн. практ. психол. и психоан. 2003. № 1 [http://www.psyjournal.ru].
273. Ягнюк К.В. Сессия Карла Роджерса с Глорией: анализ вербальных вмешательств: [электрон. ресурс] // Журн. практ. психол. и психоан. 2001. № 1
[http://www.psyjournal.ru].
274. Языковое сознание: формирование и функционирование / Отв. ред. Н.В.
Уфимцева. – М., 1998. – 255 с.
275. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против»: сборник статей. – М., 1975. – С. 193-230.
192
276. Ярошевский М.Г. История психологии. – М., 1985.
277. Auckenthaler Anna. Open rules and open individualized planing. An alternative to a
reductionist understanding of therapist actions // Esser U., Pabst H., Speierer G.-W. (Hg.). The
power of the person-centered approach. New challenges – perspectives – answers. – Köln: GwG,
1997. – P. 55-64.
278. Barrett-Lennard Godfrey T. Dimensions of therapist response as causal factors in
therapeutic change // Psychological Monographs, 1962.
279. Bozarth J.D. The Evolution of Carl Rogers as a Therapist // Person-centered review.
1990. V. 5. № 4. P. 387-393.
280. Bozarth
J.D.,
Brodley
B.
T.
Client-centered
Psychotherapy
//
Person-centered review. 1988. V. 1. № 3. P. 262-271.
281. Brossi R. Krisenintervention // Eckert J., Biermann-Ratjen E.-M., Höger D. (Hg.)
Gesprächspsychotherapie. Lehrbuch für die Praxis. – Wien: Springer, 1995. – P. 373-391.
282. Dahl H. A quantitative study of a psychoanalysis // Psychaanalysis and Contemporary
Science / R. Holt & E. Peterfreund (Eds). – N. Y.: Macmillsn, 1972. – P. 237-257.
283. Dahl H. The Measurement of meaning in psychoanalysis by computer analysis of
verbal contexts // Jornal of the American Psychoanalytic Association. 1974. V.22.
284. Dahl H., Teller V. The characteristics, identification and application of FRAMES //
Pschotherapy Research. 1994. V.4. P. 252-274.
285. Elliott R. Are client-centered / experiential therapies effective? A Meta-analysis of
outcome research // Esser U., Pabst H., Speierer G.-W. (Hg.). The power of the person-centered
approach. New challenges – perspectives – answers. – Köln: GwG, 1996. – S. 125-137
286. Elliott R., Clark C., Kemeny V., Wexler M., Mack C., Brinkenhoff J. The impact of
experimental therapy on depression. The first ten cases, 1990. – S. 579-621.
287. Evans R. Carl Rogers: The Man and His Ideas. – N. Y.: E.P. Dutton, 1978.
288. Frenzel P., Keil W., Schmid P., Stoеlzl N. (Hg.) Klienten - Personzentrierte
Psychotherapie : Kontexte, Konzepte, Konkretisierungen [Bibliothek Psychotherapie. Band 8]. –
Wien: Facultas, 2001.
289. Gendlin E. T. Focusing / A Bernard Geis associationes book. – N. Y.: Bantam
books, 1981. – 175 pp.
290. Greenberg L. The psychotherapeutic process. A research handbook. – N. Y.:
Guilford, 1986.
291. Gottschalk L.A., Gleser G.C. The measurement of psychological states through the
content analysis of speech. – Berkeley: University of California Press, 1969.
292. Hill C. E. An overview of the Hill counselor and client verbal response models category system // L. Grinberg, W. Pinsoff (Eds.) The psychotherapeutic Process: A Reseach Handbook. – N. Y.: Guilford, 1986. – P. 131-160.
293. Hill C. E., Corbett M. M. A perspective on the history of process and outcome research
in counseling psychology // Journal of Counseling Psychology. 1993. V. 40. P. 3-24.
294. Höger D. Klientenzentrierte Psychotherapie - Ein Breitbandkonzept mit Zukunft //
Sachse R., Howe J. (Hg.). Zur Zukunft der Klientenzentrierten Psychotherapie. – Heidelberg:
Asanger, 1989. – S. 197-223.
295. Horowitz M.J. States of mind: analysis of change in psychotherapy. – N. Y., 1995.
296. Kinigadner S., Papst A. Klientenzentrierte krisenintervention. // Frenzel P., Keil W.,
Shmidt P., Stölzl N. (Hg.). Klienten - Personzentrierte Psychotherapie: Kontexte, Konzepte,
Konkretisierungen. – Wien: Facultas, 2001. – S.345-361.
193
297. Kirschenbaum H., Henderson V. (Eds.) The Carl Rogers Reader. – Boston: Houghton Mifflin Company, 1989. – 526 pp.
298. Laireiter Anton-Rupert . Diagnostik in der Psychotherapie. Perspektiven, Aufgaben
und Qualitaetskriterien, 1999.
299. Levant R. E., Shlien J. M. (Hg.) Client-centered therapy and the person-centered
approach. New directions in theory, research, and practice. – N. Y.: Praeger, 1984.
300. Luborsky L., Barber J., Diguer О. The meanings of the narratives told during plychotherapy: the fruits of a new porrational unit // Psychotherapy Reseach. 1993. V. 2. P. 277290.
301. Luborsky L., Crits-Christoph P. Understanding transference: the CCRT method. –
N. Y., 1998.
302. Marcus H., Nurius P. Possible Selves: The Interface between Motivation and the
Self-Concept // Self and Identity: Psychosocial Perspectives / Ed. K. Yardley, T. Honess. – Jonn
Wiley and Sous, 1987. – P. 157-172.
303. Merry T. A Guide to the Person-centered Approach. London: Gale Centre Publications, 1990.
304. Ochs E. Itroducton: What child language can contribute to pragmatic. – N. Y., 1979.
305. Osgood Ch.E., Tannenbaum P.H. The principle of congruity in the prediction of attitude change // The Psychological Review. 1955. V. 62. P. 42-55.
306. Pine F. The bearing of psychoanalytic theory on selected issues in research on marginal stimuli // Journal of Nerv. And Ment. Disease. CXXXVIII. 1964.
307. Rice L., Greenberg L. (Hg.). Patterns of change. Intensive analysis of psychotherapy
process. – N. Y.: Guilford, 1984.
308. Rogers C.R. A theory of therapy, personality and interpersonal relationships, as developed in the client-centered framework // Koch S. (Ed.). Psychology: A Study of a Science, V. 3.
Formulations of the Person and the Social Context. – N. Y.: McGraw-Hill, 1959. – P. 184-256.
309. Rogers C. A Client-centered / Person-centered Approach to Therapy // Kutash I. and
Wolf A. (Eds.) Psychotherapist’s Casebook. – Jossey-Bass, 1986. – P. 197-208.
310. Rogers C. A way of being. – Boston: Houghton Mifflin Company, 1980.
311. Rogers Carl R. Counseling and Psychotherapy. – Boston: Houghton Mifflin Company, 1942.
312. Rogers C. Client-Centered? Person-Centered? // Person-Centered Review, 1978.
№ 1. – P. 11-13.
313. Rogers C.R. (1965) Client-centered therapy, Film № 1. In Everett Shostrom (Ed.),
Thre approaches to psychotherapy. Santa Ana. Calif.: Psychological Films, Stiles, W. (1979).
Verbal response modes and psychotherapeutic technique. // Psychiatry. Vol. 42. February.
314. Rogers C. Significant aspects of client-centered therapy. // J. Amer. Psyhologist.
1946. № 1. P. 420-421.
315. Rogers C. The necessary and sufficient conditions of therapeutic personality change
// J. of Consulting Psychology. 1957. V. 21(2).
316. Sachse R. Zielorientierte Gesprächspsychotherapie. Effektive psychotherapeutische
Strategien bei Klienten und Klientinnen mit psychosomatischen Magen-Darm-Erkrankungen //
Eckert J. (Hg.), Forschung zur Klienten-zentrierten Psychotherapie. Aktuelle Ansatze und Ergebnisse. – Köln: GwG, 1995. S. 27-49.
317. Sachse R., Maus C. Zielorientiertes Handeln in der Gesprachspsychotherapie. –
Stuttgart: Kohlhammer, 1991.
194
318. Schmeling-Kludas C. Gesprächs psychotherapie bei körperlich Kranken und Sterbenden. // Eckert J., Biermann-Ratjen E.-M., Höger D. (Hg.) Gesprächspsychotherapie. Lehrbuch für die Praxis. – Wien: Springer, 1995
319. Stiles W., Elliot R., Lewelyn S. Assimilations of problematic experiences by clients
in psychotherapy // Psychotherapy. 1990. V. 28. P. 195-206.
320. Yalom I.D. Existential Psychotherapy. – N.Y.: Basic Books, 1980. – 524 pp.
195
П РИ ЛО Ж Е Н И Я
Приложение 1
Форма для записи результатов
Интенции
1. Акцентирование
2. Анализ
3. Возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
4. Гипотеза
5. Давление
6. Диагностика
7. Интерес
8. Конфронтация
9. Кооперация
10. Обобщение
11. Обращение внимания на неконгруэнтность
12. Объективирование
13. Организация терапии
14. Оценивание
15. Передача ответственности
16. Побуждение
17. Поддержка
18. Помощь
19. Понимание
20. Предоставление самостоятельности
21. Принятие безоценочное
22. Самовыражение конгруэнтное
23. Самораскрытие
24. Символизация
25. Сравнение
26. Стремление
27. Толкование смысла
28. Увязывание нынешней ситуации с прошлым
29. Фокусирование на чувствах и переживаниях
30. Эмпатия
Отметка
Количество
196
Приложение 2
Примеры маркеров интенций1
1. Акцентирование
А:85:2:4: «Важно то, что вы чувствуете…».
Б: «… для нашей работы … по-настоящему важно то, что…».
К37:«… эти чувства свидетельствуют о достаточно серьезном конфликте».
К67:«…вы этим весьма и весьма озабочены».
К125: «…страх во время ночных кошмаров - это очень важно».
К174: «Я считаю, что вы выделили ряд вещей, которые имеют очень большое значение для вас».
К301: «Из вашего опыта я бы выделил один наиболее важный, на мой, взгляд, момент…».
Р21: «…в последние 18 месяцев вам все казалось очень важным — каждый момент,
каждая черточка вашего существования».
2. Анализ
- переноса
А:89:2:11: «Я не хочу вас терять – я собственник. Я хочу, чтобы вы были мне преданы».
А:89:3:6: «Вы думаете, что ваше депрессивное состояние связано со мной?».
А:89:3:14: «…я должен удерживать вас, чтобы мне было лестно».
А:90:1:6: «Я этого не делаю, и вам этого не хватает».
- сновидений
А:85:4:26: «В своем сновидении вы совершенно отчетливо разделяете это на части».
90:1:10:А: «В вашем сновидении вам помогла ясность, с которой вы смогли увидеть, что насильник преступил черту».
3. Возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
Б: «То, что вы переживаете сейчас».
Б: «…как раз сейчас вы не можете позволить себе осознать ни одной из этих возможностей».
Б: «…то, что вы пытаетесь сделать сегодня».
Б: «Вы сейчас заняты какой-то борьбой».
Б: «Она касается значения, которое это имеет для вас и для нас обоих именно сейчас».
1
Примеры маркеров интенций приводятся на основании источников литературы со следующими
обозначениями: А – аналитик [138]; Б – Дж. Бьюдженталь [36]; К – консультант [200]; Л – А.
Лэнгле [142]; Р – К.Роджерс [201]; Т – К. Роджерс [273].
197
Б: «что-то сейчас происходит внутри вас».
Б: «Луиза, вы можете ощутить прямо сейчас, как вам трудно говорить о том, что
здесь произошло».
Б: «Посмотрите на меня прямо сейчас, по-настоящему. Проживайте свою жизнь
сейчас»2.
Б: «Вы все еще не сказали, почему вы здесь».
Б: «Сейчас вы не кажетесь очень напуганным этим обстоятельством».
Б: «Сейчас вы в гневе бросаетесь в разные стороны и совершенно запутываете разговор».
Б: «Сейчас вы подавляете свои собственные чувства…».
Б: «Это происходит прямо сейчас, Фрэнк».
Б: «…вы делаете это прямо сейчас со мной, и, я уверен, проделываете это и с другими людьми».
Б: «Вы сейчас можете рассказать мне…».
Б: «…вы не хотите, чтобы ваши чувства стали слишком сильными прямо сейчас».
К18: «…в нынешней ситуации вы не вполне уверены, что освободились от этого
чувства…».
К279: «Сейчас, рассуждая на эту тему…»
4. Гипотеза
А:85:4:24: «И, похоже … либо «это – ваша вина», либо «это – не ваша вина, это –
вина того, кто не хочет брать на себя ответственность».
А:87:1:2: «Быть может, это чувство заставляет вас попробовать снова сблизиться с Джейн и вашей тетей».
Б: «Если вы и дальше не будете доверять себе, все ваши мысли смешаются, и отношения со мной тоже запутаются».
Б: «Может быть, вы не то, что вы о себе думаете».
Б: «Кажется, единственный способ все распутать – это превратить себя в проблему, требующую решения».
Б: «Если вы где-то и запутываетесь, то, в основном, не на работе».
Б: «…если бы вы привели себя в порядок, то не чувствовали бы себя расстроенной
из-за тех решений, которые Вам приходится принимать.»
Б: «Кажется, вам неудобно выражать какие-то сомнения насчет меня».
Б: «Кажется, вы чувствуете, что я осуждаю вас за неправильные действия, и вы
вынуждены защищаться».
Б: «Пока вы говорили со мной, вы, кажется, поднялись из той эмоциональной глубины, в которой пребывали несколько минут назад».
Здесь и далее отдельные высказывания, содержат несколько речевых интенций. Высказывания
приведены полностью в целях сохранения психотерапевтического контекста.
2
198
К75: «… если устранить эту блокировку, вы могли бы достичь реальных высот».
К113: «…вы в некотором роде боитесь таких ситуаций и почти уверены, что если
вы столкнетесь с ними, то может стать еще хуже …».
К168: «Негативные стороны вашей личности, вероятно, не позволяют направить
прожектор на себя до тех пор, пока вы рассматриваете их как нечто, находящееся вне вас».
К283: «Видимо вы не отдаете себе отчета – или не отдавали, насколько сильно вы
стремились к выполнению мужской роли».
К471: «видимо, любой путь кажется довольно трудным…».
Т12: «Если вы не можете принять их в себе, как вы можете быть уверенной, что
она их примет».
Т23: «…по-видимому, тот, с кем вы не до конца откровенны, это вы сами».
Т45: «Похоже, вы чувствуете противоречие в самой себе».
5. Давление
Б: «Сформулируйте».
Б: «Вы должны это знать…».
Б: «…я хотел бы видеть вас, по крайней мере, три раза в неделю, а лучше четыре, и
вам придется организовать свои дела таким образом, чтобы редко пропускать сеансы».
К95: «Что заставляет вас так думать?».
К280: «Я не хочу давить на вас, но, возможно, у вас нет полной ясности в этом вопросе».
6. Диагностика
К7: «То, что вы думаете – это реальное ощущение боли?».
К13: «А вы, … не смотря на тяжесть, которая вам мешает, вполне уверены, что
она не физического характера?».
К16: «В такие моменты вы не испытываете никакого ощущения давления или напряжения?».
К62: «А когда вы обсуждаете философские вопросы, вы свободны от блокировки
или нет?».
7. Интерес
А:85:1:8: «Мне интересно узнать, почему вы это сказали низким голосом».
А:85:2:2: «А ваш вздох?».
А:85:3:6: «Не было ли у вас ощущения, что вас ценят не как таковую, а только за
то, что вы помогаете достичь определенной цели?».
А:85:4:22: «А какую форму могла бы принять развращенность?».
А:85:4:28: «А как это у вас откликается?».
Б: «…когда началось это чувство окаменения?».
Б: «Что вас беспокоит именно теперь?».
Б: «Кейт, что такое?».
199
Б: «Вы можете сказать, что удерживает вас от того, чтобы сказать то, что вы
думаете?».
Б: «И как, сработало?».
Б: «Подавляло?».
Б: «Это было трудно?».
Б: «Исчезаете?».
Б: «Что за мысли пожирают вас?».
Б: «С чего бы вам здесь быть другой?».
Б: «Что на этот раз?».
Б: «Как так случилось?».
Б: «А как на счет Дона?».
К27: «Вы можете подробнее рассказать об этом?».
К26: «Почему сейчас стало еще хуже?».
К57: «Что это за негативная сторона?».
К61: «Меня очень интересует это направление».
К66: «…какой-нибудь другой аспект этой общей проблемы приходит вам в голову?».
К88: «Это реально для вас?».
К121: «Ну, мне интересно: возмущены ли они тем, что вы ищете работу без особого энтузиазма…?».
К130: « Что послужило поводом для возникновения у вас подобных вопросов?».
К429: «…какие шаги вы предполагали сделать, на какие изменения рассчитывали?».
К434: «Да, мне было бы очень интересно, например…».
К435: «Мне было бы интересно узнать о…».
К512: «Это интересно, что вы …».
К573: «Мне становиться все более любопытно».
К576: «… просто я заинтересован».
Р3: «Не могли бы вы рассказать мне немного больше о вашем страхе перед старением? Когда вы становитесь старше, что происходит?».
Р51: «…стали бы вы меньше бояться рисковать в браке?».
Т2: «Я хотел бы узнать, что вас беспокоит?».
8. Конфронтация
Б: «Луиза, вас беспокоит вовсе не «маленький инцидент с Синтией», как вы его продолжаете называть, а то, что он всколыхнул внутри вас, и о чем вы не решаетесь мне
сказать. Я уверен, вы можете бесконечно продолжать рассказывать мне о Синтии, если
будет ясно, что мы собираемся говорить только о ней. Но на передний план выступает
Луиза и ее чувства…».
Б: «Это правда, но все-таки дело не в этом».
Б: «Луиза, когда вы обращаетесь ко мне, таким образом, меня это действительно
200
трогает, и я соглашаюсь с вами. Но когда вы говорите, что «действительно важно», я
знаю: это касается ваших чувств относительно нашего предыдущего сеанса, это вовсе
не милый безопасный разговор об окончании в следующем году института».
Б: «Луиза, я не хочу причинять вам беспокойство, но вы все еще не нашли время заглянуть внутрь себя и почувствовать свои собственные мысли и переживания».
Б: «Но вы по-прежнему не хотите чувствовать страх, и как раз сейчас предпочитаете рассуждать о том, должны ли вы его чувствовать или нет, вместо того, чтобы
рискнуть погрузиться в него».
Б: «Вы и вправду не хотите взглянуть на то, как вы попались на крючок, пытаясь
сохранить это внушающий доверие образ. Вы и сейчас пытаетесь натянуть его на себя
передо мной».
Б: «Однако, вы снова превращаете все в проблему, требующую решения. У вас появилась новая теория, и вы будете исследовать свою жизнь, чтобы доказать ее, а затем
окажитесь ни с чем, так и не узнав, действительно ли это правда или только логическая
возможность».
Б: «Конечно, это хорошо, но вы путаете абстрактную возможность определенной
модели с тем, что действительно проживаете».
Б: «Дженнифер, я думаю, пока вы не сказали мне правду о своих чувствах по поводу
группы».
Б: «… я знаю, что главное, на что вы полагаетесь, — ваше мышление, но необходимо также доверять своим чувствам…».
Б: «Что касается слов, которые вы произносите, вы опять правы. Но такая правота – всегда довольно пустая затея».
Б: «…я больше, чем нужно, злюсь на вас. Признаю это. Но правда и то, что вы както так увлекаетесь, рассказывая свои истории о том, как ужасна ваша жизнь, что делаете это постоянно и очень ворчливо, а это отталкивает людей и злит их. Вы не хотите этого признать, но, я думаю, что какая-то часть вашей личности признает это».
Б: «Я знаю, что нападаю на вас, но вы можете рискнуть и предположить, что
тоже продолжаете увиливать от понимания».
К125: «…важнее чувства, которые вы переживаете, а не ваши умозаключения об
этом…».
К438: «И это выглядит, как будто вы снова возвращаетесь к вашему желанию нажать на кнопку и полностью измениться и вылечиться, а долгий и трудный путь борьбы
вас не очень привлекает».
9. Кооперация
Б: «Такое осознание мы должны разделить друг с другом».
Б: «Мы с вами должны подумать вместе и осознать все как можно яснее, чтобы
выбрать, как нам действовать»..
Б: «…это имеет значение для вас и для нас обоих…».
Б: «…мы с вами прекрасно знаем, что такого рода решения редко помогают в жизни».
К46: «…во время наших совместных бесед мы сможем …».
К164: «…мы обсудили довольно много вопросов…».
201
К56: «…мы рассмотрим ситуацию …».
К91: «…мы сможем сделать».
К108: «…мы оба ценим время нашей совместной работы».
К331: «…наш совместный опыт…».
К482: «Наши проблемы, к сожалению, нельзя разрешить одним ударом».
К481: «…мы вместе попытаемся определить, какие существуют способы движения в этом направлении».
Л: «Мы уже видим вашу реакцию».
Л: «Мы как раз об этом и говорим…».
Л: «…мы сможем попробовать найти эту позицию вместе».
10. Обобщение
Б: «Итак, вы закончили мне угождать…».
К11: «Таким образом, и во время работы, и на отдыхе вы ощущаете трудности...».
К48: «Создается впечатление, что вы просто привыкли к такому положению вещей…».
К99: «Тогда получается, что именно невроз не терпит никаких нападок на него…».
К141: «Выходит, вы чувствуете, что …».
К282: «… всякий раз, когда вы прилагаете усилия, чтобы выполнить мужскую роль,
в деловой или в сексуальной сфере на все сто процентов, вам приходится отступать к
другим видам удовлетворения».
К291: «Складывается впечатление, что негативные ощущения и симптомы, которые вас преследуют…».
К313: «Выходит, что в значительной мере она обуславливается тем, что вы более
четко осознаете…».
К462: «Итак, вы считаете, что деньги, которые вы зарабатываете…».
К515: «…можно сделать вывод…».
Л: «Получается, что из-за того, что вы говорите, всегда так мило и дружелюбно,
никто не замечает…».
Р2: « Получается, что у вас две главные проблемы».
Т25: «Получается своего рода треугольник...».
11. Обращение внимания на неконгруэнтность
Б: «Даже сейчас, Луиза, когда вы серьезно обсуждаете себя и свои чувства, вы как
бы держитесь в стороне от этих чувств…».
Б: «Какая-то часть вас самой очень хорошо знает, что во вторник мы испытали
момент подлинной близости и теплоты, и все-таки вы так боитесь довериться этому
пониманию, что стремитесь отрицать его».
Б: «Луиза, вы сейчас юлите, потому что полностью вне себя. Вы думаете о том,
что я сказал, и пытаетесь понять, правда ли это, но вы также пытаетесь угадать и
мои намерения, а также то, какого ответа я от вас ожидаю…».
202
Б: «Мне кажется странным, что для вас важно не то, что вы переживаете этот
ужас внутри себя, а то, что вы не можете функционировать».
Б: «…вы уже сердитесь. Но вы не хотите, чтобы видели, как вы сердитесь».
К228: «Вы чувствовали, что можете привлечь многих женщин, заставить их заинтересоваться собой, но ваш собственный интерес по отношению к ним достаточно ограничен».
Т16: «…вы хотите казаться идеальной, вам очень важно быть хорошей матерью,
даже если ваши чувства говорят вам о другом».
Т17: «Вы хотите одобрять саму себя, но то, как вы поступаете, не позволяет вам
сделать этого».
Т21: «Порой вы чувствуете, что ваши действия не соответствуют вашим внутренним стандартам».
Т49: «Когда вы прислушаетесь к себе, вы говорите: нет, нет, неправильно, это для
меня плохо, но зачастую вы всѐ равно делаете это».
12. Объективирование
Б: «…внутри вас происходит нечто очень важное».
Б: «Я пытаюсь помочь вам осознать нечто внутри вас…».
К9: «…то есть существует нечто, что действует помимо вас…».
К58: «Вы говорите, что любите танцевать, но вдруг появляется нечто и мешает
вам получать наслаждение от танцев».
К79: «Может быть, это будет сексуальный аспект или же нечто совершенно
иное».
К277: «Вы хотите сказать, что нечто, с чем вы сталкиваетесь, становится препятствием для выполнения мужской роли… ».
Р19: «…вы говорите мне, что у вас на самом деле есть цель в жизни, у вас на самом
деле есть нечто, что вы действительно хотите делать...».
13. Организация терапии
К85: «…давайте обсудим это поподробнее в следующий раз. Я могу встретиться с
вами в следующий четверг в четыре часа. Я предлагаю на следующей неделе попробовать
провести два сеанса: я не уверен, что потом мы сможем встречаться с той же частотой».
К174: «…я подозреваю, что наше время истекло».
К409: «…давайте поговорим об этом в следующий раз».
К474: «…я думаю, мы обсудим это в другой раз».
К481: «Я предлагаю поговорить об этом в следующий раз…».
К527: «Мы могли бы договориться на первые числа следующего месяца».
К537: «Я … не могу задерживаться дольше нашего обычного времени, но мы можем встретиться в пятницу, если вам удобно, в четыре».
Р52: «…через несколько минут мы заканчиваем».
Р54: «…тогда мы закончим».
203
14. Оценивание
А:89:2:4: «Вам очень важно ощущать тревогу, чтобы иметь возможность говорить о регрессии».
Б: «Я думаю, вы испытываете трудности…».
Б: «Думаю, вы можете сделать гораздо больше».
Б: «Звучит очень корректно и формально».
Б: «Это благоразумно».
Б: «Думаю, таковы были ваши поверхностные чувства…».
Б: «Вы начинаете разрушать веру в себя…».
Б: «Вы выглядите очень неприступно».
Б: «Этот туман отчасти создается вашим собственным теоретизированием по
поводу самой себя, вы заменяете им подлинное присутствие внутри самой себя».
Б: «Любой готовый ответ, подсказанный извне, — это избегание своей собственной ответственности и своей собственной жизни».
К183: «Я думаю, вы можете проявить такую дьявольскую изобретательность».
К311: «…совершенно очевидно, что … вы намного четче определили контраст между движением вперед, которое включает ответственность и несет в себе как удовлетворенность, так и неудовлетворенность, и возвращением назад к более легкой возможности сосуществования со своими симптомами».
К382: «Да, я думаю, разные люди переживают свои проблемы совершенно по-разному».
К479: «Я просто хотел сказать – что есть вероятность того, что вы хотели бы
жить с невротическим типом удовлетворения, нежели здоровой, нормальной жизнью».
К520: «…я думаю, ваша цель будет сводиться к тому, чтобы быть способным принимать и успех, и поражение…».
Л: «Я думаю, что сейчас нам не хватает детальной проработки».
Л: «Слова «совершенно не…» как-то не оставляют шансов, они такие же резкие и нетерпимые».
15. Передача ответственности
К23: «Вы анализировали это…».
К53: «Вы думаете, что ни кто не сможет убедить вас изменить эту ситуацию».
К55: «…вы знаете, что этот противовес сил внутри вас…».
К55: «Вы считаете,…вы сознаете…».
К183: «…вы можете проявить…»
К283: «Я не думаю, что я из тех, кто непременно бросит вас к самому себе. Но никто не может вытащить за другого кролика из шляпы…».
К371: «…вы также говорили, что поддержание состояния, которое вы называете
«хорошим», требует постоянной тяжелой борьбы…».
К441: «Вы полагаете…».
К474: «…вы могли бы решить…».
204
К484: «…ждете от меня каких-то психологических пилюль или чего-то подобного,
но я не знаю, что это…».
Т13: «…я, наверное, и не могу за вас ответить…».
16. Побуждение
Б: «Давайте же, поработайте со мной».
Б: «Постойте, Кейт. Посмотрите на дело с другой стороны».
Б: «Кейт, давайте посмотрим, сможем ли мы выяснить…».
Б: «Просто оставайтесь открытой и расскажите, что еще приходит вам в голову».
Б: «…попробуйте предпринять самую настойчивую попытку, на какую вы только
способны…».
Б: «Постарайтесь».
Б: «…давайте не будем играть в нашу обычную игру».
Б: «…Фрэнк, давайте вместе сделаем попытку на этот раз понять друг друга».
Б: «Лоренс, подумайте, может быть, вы сможете рискнуть».
К1: «Пожалуйста, начинайте…».
К79: «…давайте поработаем над этим и выясним, в чем дело».
К91: «Посмотрим, что мы сможем сделать».
К179: «…давайте проанализируем эту ситуацию глубже и посмотрим, каковы же
ценности, которые, как вам кажется, лучше сохранить».
К186: «Посмотрим, сможем ли мы вернуться к некоторым из этих вещей в следующий раз».
К475: «…почему бы не поработать над этим?».
Т9: «Давайте копнѐм ещѐ глубже...».
17. Поддержка
А:85:2:8: «Я тоже так думаю».
Б: «Да, я верю вам…».
Б: «Вы бы им показали…».
Б: «Да, это имеет значение».
Б: «Я вас слышу, Луиза».
К56: «…вы сможете решить…».
К56: «…вы действительно проделали блестящий логический анализ ситуации…».
К69: «…вы могли бы стать…выдающейся личностью».
К85: «…это блестящее замечание…».
К129: «И это естественно».
К140: «Вы можете поддерживать довольно привлекательный внешний вид и сохранять хорошее настроение».
К169: «Вы достигните значительного прогресса, когда сможете направить луч
прожектора на негативные силы».
К177: «Всегда есть шанс…».
205
КЗ22: «Я тоже так думаю. Если быть совершенно искренним, я с вами абсолютно
согласен».
К334: «…вы были правы…».
К356: «Все это звучит весьма позитивно».
К365: «Я с вами согласен».
К405: «…в прошлый раз вы сделали очень смелые шаги».
К440: «… каким-то образом вы преодолели свой речевой дефект, и довольно успешно».
К463: «Да, конечно».
К464: «Точно».
К469: «На мой взгляд, вы иногда подбираете очень точные слова».
К500: «Мы, безусловно, всегда находим способы для осуществления своих самых
сильных желаний».
К516: «Я думаю, вы правы, – это трудный путь…».
К517: «Это путь, в котором вы теперь так уверены, принесет больше удовлетворения в дальнейшем…».
К549: «Это похоже на настоящий прогресс».
К551: «И потом, вы действительно шаг за шагом нащупываете путь развития, ведущий к улучшению…».
К591: «Да, … вы достаточно уверенно осознаете собственный прогресс и определенно сделали немало шагов в этом направлении».
К596: «…вы – именно тот, кто сделал выбор, кто решил, куда идти!».
К603: «Да, вы заметили, что и в этом смысле достигли прогресса».
Л: «Хорошо».
Л: «Мне тоже нравится, как это звучит».
Р33: «Да, это действует, непослушная маленькая девочка умеет выходить из разных ситуаций».
18. Помощь
- в поиске смысла:
А:89:2:16: «Это грустно в том смысле, что вам приходится к этому прибегать,
чтобы почувствовать себя благополучно и испытывать гордость».
А:90:2:8: «То есть месть, какой бы хорошей она вам ни казалась, не слишком реальна?»
Б: «Вы когда-нибудь думали о том, что значит – не чувствовать себя несчастным?».
К26: «То есть, вы просто жили с этим определенное количество лет».
К52: «Иными словами, вы не нашли повод, чтобы выйти из этого состояния, и никто не смог вам помочь…».
К69: «То есть на сегодняшний день вашу проблему можно свести к тому, что вы
могли бы стать поистине выдающейся личностью, если бы не заблокированность».
206
К113: «Другими словами, вы в некотором роде боитесь таких ситуаций и почти
уверены, что если вы столкнетесь с ними, то может стать еще хуже…».
К133: «То есть вы так или иначе предпочитаете размышлять о реакциях других
людей или искать смысл происходящего, нежели думать о своих собственных…».
К181: «Другими словами, где-то внутри вас существуют эмоции: «О, ну давайте не
будем с эти ни чего делать, в любом случае с этим не справиться».
К211: «…и вы делаете себя в некотором смысле страдальцем».
К275: «…эти два значения слова «это» и есть вся ваша борьба…».
К238: «Другими словами, чтобы достичь чего-то в жизни, вам необходима некоторая доля самоуважения…».
К347: «Другими словами, когда вы сталкиваетесь с чем-то лицом к лицу, невротические удовлетворения, как вы их называете, видимо, становится очень привлекательными».
К369: «Другими словами, у вас такое чувство, что вы на самом деле отдаете предпочтение плохим дням».
К375:«Другими словами, вы чувствуете, что попытки изловчиться и вытащить себя из такого состояния, как правило, не приносит успеха».
К408: «Другими словами, если окружающая среда будет в большей мере поддерживать вас, то, видимо, вы могли бы остаться на лучшей стороне?».
К423: «Другими словами, вас не смущает, что у вас недостаточно знаний для движения вперед, потому, что вы понимаете, что их всегда будет не хватать».
К462:«Другими словами, если удовлетворение, которое вы получаете от сложной
работы с фотографиями,…, или от четкого выражения мыслей, вы не считаете настоящим, за исключением зарабатывания денег, то тогда, оно проигрывает тому удовлетворению, которое вы получаете, избегая подобных ситуаций».
Л: «…зачем вы вообще перезваниваете…».
Л: «…может быть, понятно еще и следующим образом — фактически вы насилуете сама себя…».
Р24: «То есть жизнь выглядит пугающей».
Т7: «То есть вам кажется, что она узнает или почувствует, что что-то не так».
Т8: «То есть, вас беспокоят обе альтернативы: что она подумает, что вы лучше
или хуже, чем вы есть на самом деле».
Т10: « Другими словами, проблема не только в отношениях с ней».
Т20: «То есть, вы иногда вините их в тех чувствах, которые переживаете».
Т24: «То есть вы хотите научиться принимать себя, совершающую, как вам кажется, плохие поступки».
Т44: «То есть вы не одобряете свои поступки, если идѐте против себя».
Т50: «То есть в эти "утопические" моменты вы чувствуете себя целостно».
- в понимании клиентом самого себя (так ли на самом деле он считает, как говорит):
207
А:87:1:8: «В пятницу вы сказали, что вам было ясно, что Джейн и ваша тетя пытаются над вами возвыситься и что они не друзья. Затем вы сказали: «О, именно так я и
делаю», после чего почувствовали себя парализованной».
А:87:3:22: «Мне кажется, что вы все время пытались сказать, как вас волнует
мысль о том, что кто-то совсем одинок».
Б: «Было бы полезно знать, насколько вы осознаете это свое поведение»
Б: «На самом деле вы не хотите сейчас думать или вспоминать о том, что заставляет вас испытывать страх?».
Б: «Звучит так, как будто существует какая-то связь между головной болью и
проблемами, связанными с выполнением правил».
Б: «…вам действительно не по себе от того, о чем вы думаете…».
Б: «Фрэнк, вы предпочитаете ныть по поводу своей жизни и ничего не делаете с ней».
К9: «И вы говорите, что часто чувствуете, как оно блокирует вас в различных
сферах вашей жизнедеятельности?».
К14: «Это действительно так?».
К29:«… это мешает вам, причем на столько, что вы действительно чувствуете
иногда, что лучше бы умереть».
К30: «Это действительно просто парализует вас…».
К35: «Но вы чувствуете, что это действительно мешает…».
К77: «Вы говорите, что имеете свои собственные критерии, и, опираясь именно на
них, оцениваете проделанное…».
К98: «Вы действительно считаете, что ваша проблема…».
К271: «Вы действительно почувствовали, что осуществили то, чего не делали
раньше?».
К369: «…вы на самом деле отдаете предпочтение плохим дням».
К428: «…вы вполне серьезно намерены предпринять необходимые шаги, если сможете точно выяснить, какие они».
К560: «И вы единственный, кто действительно знает, что этот частный опыт
более близок к природе роста или природе избегания, и я почти уверен, что вы знаете,
что ваша реакция значительно отличается от прежней».
К576: «Вы действительно работаете над этим…».
К581: «Вы действительно собираетесь попробовать себя…».
Л: «Это действительно то, чего вы хотите?».
Л: «А чего вам на самом деле хотелось бы сказать?».
Л: «Вам это действительно не интересно?».
Р37: «Вы действительно ищете человека, в котором бы вы нуждались и которому
могли бы доверять».
Т35: «… вы думаете так: я хочу, чтобы они думали обо мне так же хорошо, как и
об отце. А поскольку отец с ними не очень честен, то я тоже могу быть неискренней».
Т52: «И вам действительно не хватает того, что вы не могли быть открытой со
своим отцом».
208
- в рефлексии самоотношения клиента:
А:85:3:8: «…то, что вы этому потворствовали, заставляет вас ощущать себя плохой…».
А:87:1:20: «Ощущая себя святой, вы чувствуете свою ценность?».
А:87:3:12: «И то, что вы, возможно, хотели когда-то сделать ради денег, является
для вас очень неприятной темой».
Б: «… вы мобилизуете огромные внутренние силы, чтобы подавить свой страх».
Б: «…вы так озабочены виной, что это ограничивает вашу способность слышать
то, что он говорит вам».
Б: «…вы не можете освободиться от тех чувств, которые делают вас настолько
несчастной, что вы хотите оставить работу».
Б: «…вы осуждаете себя».
К32: «Когда вы чувствуете себя хорошо, вы можете сказать, что переживаете
это чувство во всей его полноте».
К60: «Вам нравится делать философские выводы из ваших идей…».
К117: «Это гораздо приятнее, чем оставаться дома, но все равно вас это не совсем
устраивает».
К224: «Вам приятнее, когда вы бросаете девушку, а не наоборот».
К268: «Но даже такое препятствие… не может изменить вашего отношения к
положению зависимости…».
К269: «…ваше отрицательное отношение к этому связано с необходимостью подчинения…».
Р24: Вы чувствуете себя пойманной — пойманной вашим возрастом, старением,
необходимостью создавать семью».
Т12: «И в то же время, как вы сказали, у вас есть эти желания и потребности, но
вам неуютно с ними».
Т19: «По-моему, я услышал, что не только детям, но и вам самой не нравится, когда такое случается».
Т25: «Но что-то внутри вас говорит, что вам это не нравится, что это плохо».
Т40: «Вы знаете, судя по вашим интонациям, мне кажется, что вы больше ненавидите себя, когда вы врете, чем когда вы совершаете поступки, которые сами не одобряете».
Т45: «Насколько я понял, вам нравится, когда вы уверены в том, что делаете».
Т48: «Вы говорите, что прекрасно знаете то чувство, когда вы делаете что-то
правильное, хорошее для самой себя».
- в установлении контакта клиента со своим внутренним «я»
А:85:4:10: «Вы хотите, чтобы я обратил внимание на желания, которые были у вас
очень сильными в детском возрасте».
А:85:4:16: «Еще могло бы быть желание исследовать неизвестные и страшные вещи».
Б: «Вы просто хотите воевать по любому поводу».
Б: «Для вас более важно встретиться со своим внутренним осознанием».
209
Б: «Важно лишь одно – внутреннее чувство».
Б: «…попробовать рассказать мне об этом сражении, которое происходит у вас
внутри».
К33: «…вы хотите сказать, — что научились продлевать состояние, когда у вас
появляется такое экспрессивное «я», не так ли?».
К64: «…ваша блокировка мешает выражению вашего свободного и более успешного
«я».
К351: «…борьба идет преимущественно внутри вас».
Р26: «Все, что происходит вовне, нормально, но, тем не менее, глубоко внутри гнездятся страхи, и самый главный из них — страх быть пойманной, неважно, каким способом».
Р27: «Но Джен внутри — не такая. Джен внутри совсем другая».
Р29: «…я чувствую, что знакомлюсь с испуганной маленькой Джен внутри».
Р45: «Но вы так хотите, чтобы с вами был человек, которому вы могли бы доверять и который помог бы вам пережить это тяжелое время».
Р46: «…но если та живая непослушная маленькая девочка, которая живет внутри,
смогла бы проводить вас из света в темноту…».
Р51: «Если бы вы были лучшим другом для маленькой девочки внутри себя».
19. Понимание
Б: «Я понял. Вы собираетесь прочесть мне лекцию о том, как я наивен».
К281: «Насколько я понял из вашего описания…».
К393: «Я понимаю это».
К569: «Я понял, что сейчас у вас довольно неплохой шанс…».
Р16: «Я понимаю...».
Р42: «Да, конечно, понимаю».
Т51: «…я вас прекрасно понимаю...».
20. Предоставление самостоятельности
А:87:2:6: «Передать Вам бразды правления…».
К346: «Как дела сегодня?».
Р2: «…какую же из них вы выберете первой».
Р29: «Можете занять все время, если хотите».
Р37: «…самой сделать выбор…».
Р44: «Дается шанс…».
Т27: «…позвольте задать вам вопрос: "Что бы вы хотели, чтобы я вам сказал?"».
210
21. Принятие безоценочное
А:85:2:14: «А это, как вы сказали, и приятно, и полезно».
А:85:2:16: «… вы способны кого-то не любить».
А:85:2:18: «… вы можете так чувствовать».
А:89:1:8: «Ожидания были слишком великие, чтобы им соответствовать».
А:90:2:4: «Вы пытаетесь довести до конца свою работу».
А:90:2:14: «Вы вполне можете испытывать желание доказать, что она ошиблась…».
Б: «Пусть все идет своим чередом».
Б: «Да, я знаю, что это правда».
К25:«Что бы вы ни делали, этого оказывается недостаточно для того, чтобы освободиться от этой проблемы…».
К56: «…и у вас есть довольно справедливое чувство…».
К81:«Это надо тоже принять к сведению».
К79: «И что бы это ни было, …».
К129: «И это естественно».
Р1: «Но что бы вы ни сказали, я готов вас выслушать».
Р31: «Эту часть себя вы хорошо знаете».
Р32: «Вы ее столько раз изображали».
Т14: «Вы чувствовали, что преодолели все эти проблемы и вдруг появляется чувство вины и чувство, что только часть вас может быть принята окружающими».
22. Самовыражение конгруэнтное
Б: «…я чувствую: вы настроены против всего, что я мог бы сказать или сделать».
Б: «…я действительно благодарен вам за то, что вы остались верны себе и сохранили доверие ко мне».
Б: «Кейт, я внезапно осознал, что слишком стараюсь чего-то добиться от
вас…Мне это не нравится».
Б: «Лоренс, меня поразили слова, которые вы употребили…».
Б: «Я слышу вас и чувствую то же самое».
Б: «…я немного ревную, хотя я и очень рад за вас».
Б: «Я чувствую, что должен дважды подумать, прежде чем скажу вам чтонибудь».
Б: «Странность состоит в том, что хотя вы мне действительно нравитесь, я почему-то постоянно обращаюсь к вам с упреком и раздражением».
Б: «Чувствую, что должен быть осторожным…».
Б: «…я больше, чем нужно, злюсь на вас. Признаю это».
Б: «У меня такое чувство, что когда я пытаюсь быть с вами, вам становится неудобно и необходимо немного отодвинуться».
211
К112: «Мне кажется, я не совсем уловил смысл».
К143: «Да, я мог ошибаться».
К179: «… я был слишком жестким по отношению к вам».
К184: «Меня поражает вот что…»
К314: «Я не знаю, насколько это справедливо…».
К361: «Ну, я рад слышать …».
К421: «Я не был уверен, что понял вас».
К454: «Ну, я не знаю, может ли произойти развитие таким образом…»
К484: «Ну, я подозреваю, что вы…ждете от меня каких-то психологических пилюль
или чего-то подобного, но я не знаю, что это…».
К521: «Я сам не вижу какого-то особого правила, которое все расставило бы на
свои места».
К523: «Да, я был не совсем уверен, что вы это определяете именно так».
К597: «На самом деле, я глубоко убежден в том, что не могу помочь вам и никому другому, но иногда мне удается создать атмосферу, в которой человек помогает себе сам».
Л: «…я пока кое-что не совсем понял».
Л: «И я начинаю чувствовать, что вы не ожидаете от меня ничего, кроме пустых
банальностей».
Р1: «…я не знаю, о чем мы будем с вами говорить…».
Р31: «Я чувствую очень остро…».
Р51: «Я действительно чувствую».
Т2: « Не знаю, что у нас получится…».
Т23: «…меня сильно тронуло, когда вы сказали…».
Т52: «Вы кажетесь мне вполне славной, приятной дочерью».
23. Самораскрытие
Б: «…когда мы говорили о том, чтобы снимать одежду, я обнаружил, что думаю
именно об этом».
Б: «…я могу с легкостью представить, как прекрасно было бы заниматься с вами
любовью».
Б: «Я ошибался много раз».
К612: «Да, я всегда чувствую, что от этого тоже получаю нечто».
Р50: «Ну, я не знаю — мне только 80, но я все еще могу быть непослушным маленьким мальчиком».
Т31: «Одна вещь, которую я чувствую очень остро, заключается в том, что это
очень рискованно — жить...».
Т42: «Да, я верю в поддержку, которую люди получают в том, что они делают».
Т43: «Я хочу сказать, что, по-моему, бесполезно делать то, что вы не сами выбрали».
Т61: «Все, что я могу знать, это то, что я чувствую... и в данный момент я чувствую себя близким вам».
212
24. Символизация
Б: «…вы говорите так, как будто ищете какую-то физическую, осязаемую вещь,
как будто вы могли бы заглянуть на кухню и внезапно обнаружить свое Я на обеденном
столе, где вы его оставили, а потом забыли».
Б: «Нить, которой вы должны были следовать, - то чувство тревоги, которое вы
испытывали минуту назад».
К124: «Страх все сильнее прорывается наружу».
К181: «…где-то внутри вас существуют эмоции типа: «О. ну давай не будем ни чего делать, в любом случае с этим не справиться».
К350: «…мир рушится и тем самым еще сильнее осложняется … выбор…».
Л: «Одновременно вы также устанавливаете границы…».
Р10: «Часть вашего страха можно сформулировать так: «Вот что случилось с
моей матерью, и не следую ли я теперь по этому же пути».
Р17: «…и лишь вступление в брак – это ужасно, как ад».
25. Сравнение
К4: «Вы испытываете больше страданий, чем раньше…».
К66: «…вы проявили бы себя в этой беседе не хуже, а может быть, даже и лучше,
чем они».
К96: «Во всяком случае, вам думается, что конфликт, так или иначе стал острее,
чем был…».
К223: «Для них это совсем по-другому, нежели для вас?».
К361: «…вы стали воспринимать себя более объективно, чем это было на наших
сеансах до сих пор».
26. Стремление
Б: «Мне хотелось бы помочь вам, Кейт, если я в силах это сделать…».
Б: «Я пытаюсь помочь вам осознать…».
К54: «…я мог бы помочь вам измениться».
К350: «Я бы хотел вам помочь…».
К468: «…мне бы хотелось, чтобы существовало какое-то легкое, спонтанное решение, которое помогло бы вам».
Т5: «Я действительно хотел бы быть способным дать вам ответ…».
Т13: «…я хотел бы сделать все возможное, чтобы помочь вам найти ответ».
Р13: «…я именно к этому стремлюсь…».
Р18: «Я бы хотел помочь вам найти точку опоры во всех этих вещах…».
27. Толкование смысла
А:89:2:21: «Это означает, что я должен с вами расстаться, и это означает, что я вас
не люблю».
Б: «Очень полезно и совершенно обязательно для нашей работы, чтобы вы… ».
213
Б: «…вы начали соприкасаться со своей собственной мотивацией вашей жизни и деятельности».
Б: «Эти маленькие мысли продолжают пожирать вас, пережевывать вас».
Б: «Мы позволяем определенной традиции влиять на нашу жизнь, точно так же, как вы
позволяете влиять на нее…».
Б: «Но по целому ряду причин, часть из которых связана с нашими отношениями и вашей терапией, а часть лежит вне этого и касается других сторон моей жизни, по всем этим
причинам я должен принять решение…».
Б: «Поэтому, чтобы понять, откуда возникли эти страхи, нам придется почти наверняка исследовать другие части вашего внутреннего опыта».
К15: «Поэтому вы думаете, что это ощущение возникает и пропадает…».
К18:«Поэтому в нынешней ситуации вы не вполне уверены…».
К31: «Из-за этого вы наполовину как бы теряете свой человеческий облик…».
К115: «Поэтому в настоящий момент кажется, что самый удобный вариант – избавление через состояние пассивности».
К182: «И, конечно, одна из причин в том, что …».
К291: «…негативные ощущения и симптомы, которые вас преследуют, существуют для того, чтобы дать вам большее удовлетворение детского либо женского типа и
смягчить необходимость брать на себя ответственность или стать полноценным мужчиной».
К296: «Это одна из тех причин, которая побуждает вас приходить сюда на встречу со мной, чтобы обсудить все это.
К364: «…не было бы смысла разбирать тягостные аспекты этой ситуации, если
бы это не приносило вам дополнительного удовлетворения».
К402:«Если наиболее сильное удовлетворение, которое мы получаем, носит невротический характер, мы будем склонны оставаться невротиками».
Л: «…потому что вы боитесь обидеть другого человека и тем самым поставить под
удар ваши с ним отношения».
Т6: «Потому что то, чего вы действительно хотите - и есть ответ».
Т43: «…поэтому я пытаюсь раскрыть все возможности выбора…».
Т46: «Потому что в данный момент вам может казаться, что это истинное чувство».
28. Увязывание нынешних событий с прошлым
Б: «Интересно, нет ли здесь какой-то связи. Вы сняли одежду и наслаждались своим телом с мужчиной позавчера ночью, а теперь у вас неприятности. Это напоминает
то, что случилось в Нью-Хэмпшире».
Б: «Может быть, вы попробуете вспомнить…, когда началось это чувство окаменения?».
К279: «…рассуждая на эту тему, вы снова возвращаетесь в прошлое и вспоминаете…».
Р6: «И раньше вы всего этого особенно не чувствовали, до этих, возможно, полутора лет тому назад…».
214
29. Фокусирование на чувствах и переживаниях
Б: «В последнее время вам не часто приходилось испытывать это чувство, Кейт».
Б: «Что вы чувствовали при этом?».
Б: «Что вы чувствуете, так просто говоря об этом?».
Б: «Вина, вина, вина! Кажется, единственное, что имеет для вас значение, - это
ведение счета: Кто виноват?».
Б: «…это поможет нам понять, что вас донимает, бесит и одновременно расстраивает».
Б: «Что вы чувствуете по этому поводу?».
Б: «Вы захвачены сейчас каким-то сильным чувством».
Б: «И что это были за чувства, Кейт?».
Б: «…что за чувства вы испытывали в тот момент…».
К12: «Вы просто чувствуете себя совершенно неспособным что-то делать…».
К17: «Вы чувствуете, что существует какой-то ключ к этому».
К41: «И постепенно это чувство увеличилось…».
К56: «…у вас есть довольно справедливое чувство…».
К58: «Я имею в виду, ваши чувства…».
К69: «И кроме того, вы говорите, что чувствуете, будто удерживаете ее в себе.».
К94: «Вы чувствуете, что отчасти это из-за того, что что-то в вас сопротивляется…».
К125: «…важнее чувства, которые вы переживаете…».
К172: «…но с чувствами … столкнуться было бы гораздо сложнее».
К182: «Вы чувствуете…».
К264: «Вы чувствуете, что это выше ваших сил».
К370: «Что вы чувствуете в связи с этим?».
К485: «Вы чувствуете, что не можете освободить себя с помощью алкоголя…».
Л: «Чувствуете ли вы…».
Л: «Теперь нам остается ждать того, как вы будете себя чувствовать в реальной
ситуации…».
Л: «А что бы вы сами почувствовали, если бы вы кому-нибудь позвонили…».
Л: «…что вы будете чувствовать, когда будете говорить…».
Р4: «Достаточно страха».
Р15: «Это страх обязательств и страх иметь детей?».
Р48: «Вы знаете то чувство…».
Т58: «Вы чувствуете себя обокраденной».
215
30. Эмпатия
А:85:2:18: «Вас обеспокоило мое высказывание?».
А:87:3:8: «И это очень расстраивает».
Б: «Что-то внутри вас… наполняет вас ужасом».
Б: «Вы сердитесь, Кейт».
Б: «Мои вопросы обидели вас…».
Б: «…вам страшно даже подумать о том, чтобы сделать это».
Б: «Вас пугает, что вы увлечены тем, что рассказываете мне о себе».
Б: «Вас злит, когда я перестаю рассматривать вас как некую машину, из которой
мы можем вынуть сломанные детали и вставить новые, чтобы она работала лучше».
Б: «У меня такое чувство, Кейт, что вам хотелось бы найти хороший предлог,
чтобы уйти прямо сейчас».
Б: «Вы очень обеспокоены тем, чтобы отвлечь ваше внимание от того, что произошло в прошлый раз».
Б: «И вы также немного злитесь на меня, но не решаетесь сказать об этом».
Б: «Вы кажетесь очень подавленным».
Б: «Вам трудно, даже теперь, представить себе, что кто-то хочет угодить вам».
Б: «Вы говорите так, как будто чувствуете, что сделали что-то плохое».
Б: «Лоренс, вы мобилизуете огромные внутренние силы, чтобы подавить свой
страх».
Б: «Вы разозлились на меня за то, что я держу зеркало перед вашим страхом».
Б: «Вы очень рассержены или очень испуганы».
Б: «Трудно позволить себе просто быть собой».
Б: «Как вам трудно принять, что, может быть, кто-то просто заботится о вас,
даже, если и не поступает по-вашему».
Б: «…вам трудно говорить … об этом».
Б: «Главное, что я внезапно смог понять, это что вам трудно рискнуть сблизиться
с кем-либо. Вам тяжело даже короткое время оставаться в рамках одной темы. Я вдруг
увидел, какую жестокую борьбу вы, должно быть, ведете внутри себя все время».
К67: «…вы этим весьма и весьма озабочены».
К111: «И это то, с чем вам тяжело сталкиваться…».
К114: «Ситуация не из приятных, если вам приходится бороться с ней публично».
К117: «Это гораздо приятнее, чем оставаться дома…».
К128: «Вы боитесь чего-то, но чего именно, точно не знаете…».
К139: «Вам кажется, что это почти предел…».
К163: «Да, здесь вы чувствуете, что зашли в тупик и что необходим кто-то, кто в
той или иной степени мог бы помочь вам».
К353: «Это действительно довольно трудно».
216
К435: « У меня такое ощущение, что все было не так уж просто и вы не всегда отлично себя чувствовали, когда делали эти шаги».
К468: «Да, мне кажется, я очень хорошо понимаю, в каком вы сегодня состоянии…».
Р8: «…вы чувствуете, что если ваша мать умерла так рано, то это может случиться также и с вами».
Р10: «…остается что-то вроде дурного предчувствия».
Р15: «И все это кажется нарастающим страхом, все эти страхи кажутся усиливающимися».
Р36: «Чувствую, что это слишком тяжело для вас».
Р43: «Это так рискованно выходить из освещенного места в темноту, в неизвестное».
Т4: «Это беспокойство…».
Т15: «Мне кажется, что я уловил ваше глубокое чувство замешательства».
Т34: «И очень страшно».
Т38: « Безумно сложно самой сделать выбор…».
Т50: «То есть в эти "утопические" моменты вы чувствуете себя целостно».
Р57: «..видно, что оно вам дорого…»
217
Приложение 3
Результаты анализа стенограмм 8 психотерапевтических сессий
К. Роджерса с Гербертом
Сессия 1
Таблица П.3.1.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого:
Кол-во
%
6
0
2
8
3
4
13
2
6
17
10
1
8
8
6
1
20
24
4
0
25
7
0
2
2
2
4
1
15
5
206
2,91
0,00
0,97
3,88
1,46
1,94
6,31
0,97
2,91
8,25
4,85
0,49
3,88
3,88
2,91
0,49
9,71
11,65
1,94
0,00
12,14
3,40
0,00
0,97
0,97
0,97
1,94
0,49
7,28
2,43
100,0
218
Рис. П.3.1.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
219
Таблица П.3.1.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
37,68
34,30
28,02
100,00
Рис. П.3.1.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
220
Таблица П.3.1.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
10
29
11
4
14
1
19
27
25
24
28
12
2
17
7
13
15
9
30
6
5
8
3
16
21
18
22
26
23
20
Интенции
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
обращение внимания на неконгруэнтность
гипотеза
оценивание
акцентирование
понимание
толкование смысла
сравнение
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
объективирование
анализ
поддержка
интерес
организация терапии
передача ответственности
кооперация
эмпатия
диагностика
давление
конфронтация
возвращение в ситуацию "здесь-и-сейчас"
побуждение
принятие безоценочное
помощь
самовыражение конгруэнтное
стремление
самораскрытие
предоставление самостоятельности
Итого
%
8,25
7,28
4,85
3,88
3,88
2,91
1,94
1,94
0,97
0,97
0,49
0,49
0,00
9,71
6,31
3,88
2,91
2,91
2,43
1,94
1,46
0,97
0,97
0,49
12,14
11,65
3,49
0,97
0,00
0,00
100,00
221
Рис. П.3.1.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
222
Таблица П.3.1.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
3
3
2
1
1
2
1
1
2
1
3
2
1
2
2
1
2
1
2
2
2
1
1
3
2
1
1
1
3
3
21
18
17
10
29
7
11
4
13
14
22
15
1
9
30
19
6
27
5
3
8
24
25
26
16
12
28
2
20
23
Интенции
%
принятие безоценочное
помощь
поддержка
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
интерес
обращение внимания на неконгруэнтность
гипотеза
организация терапии
оценивание
самовыражение конгруэнтное
передача ответственности
акцентирование
кооперация
эмпатия
понимание
диагностика
толкование смысла
давление
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
конфронтация
символизация
сравнение
стремление
побуждение
объективирование
увязывание нынешней ситуации с прошлым
анализ
предоставление самостоятельности клиенту
самораскрытие
12,14
11,65
9,71
8,25
7,28
6,31
4,85
3,88
3,88
3,88
3,40
2,91
2,91
2,91
2,43
1,94
1,94
1,94
1,46
0,97
0,97
0,97
0,97
0,97
0,49
0,49
0,49
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
223
Рис. П.3.1.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
224
Сессия 2
Таблица П.3.2.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности клиенту
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности клиенту
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
3
0
0
14
3
4
12
4
5
10
6
0
5
5
2
8
11
6
4
1
14
4
0
0
1
0
7
0
16
2
147
2,04
0,00
0,00
9,52
2,04
2,72
8,16
2,72
3,40
6,80
4,08
0,00
3,40
3,40
1,36
5,44
7,48
4,08
2,72
0,68
9,52
2,72
0,00
0,00
0,68
0,00
4,76
0,00
10,88
1,36
100,0
225
Рис. П.3.2.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
226
Таблица П.3.2.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
44,90
38,10
17,01
100,00
Рис. П.3.2.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
227
Таблица П.3.2.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
Интенции
%
29
4
10
27
11
14
19
1
25
24
28
12
2
7
17
16
13
9
6
8
5
15
30
3
21
18
22
20
26
23
фокусирование на чувствах и переживаниях
гипотеза
обобщение
толкование смысла
обращение внимания на неконгруэнтность
оценивание
понимание
акцентирование
сравнение
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
объективирование
анализ
интерес
поддержка
побуждение
организация терапии
кооперация
диагностика
конфронтация
давление
передача ответственности
эмпатия
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
принятие безоценочное
помощь
самовыражение конгруэнтное
предоставление самостоятельности
стремление
самораскрытие
Итого
10,88
9,52
6,80
4,76
4,08
3,40
2,72
2,04
0,68
0,00
0,00
0,00
0,00
8,16
7,48
5,44
3,40
3,40
2,72
2,72
2,04
1,36
1,36
0,00
9,52
4,08
2,72
0,68
0,00
0,00
100,00
228
Рис. П.3.2.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
229
Таблица П.3.2.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
1
3
1
2
2
1
2
1
1
3
2
2
1
3
1
2
2
1
2
2
2
1
3
2
1
3
1
1
1
3
29
21
4
7
17
10
16
27
11
18
13
9
14
22
19
6
8
1
5
15
30
25
20
3
24
26
12
28
2
23
Интенции
%
фокусирование на чувствах и переживаниях
принятие безоценочное
гипотеза
интерес
поддержка
обобщение
побуждение
толкование смысла
обращение внимания на неконгруэнтность
помощь
организация терапии
кооперация
оценивание
самовыражение конгруэнтное
понимание
диагностика
конфронтация
акцентирование
давление
передача ответственности
эмпатия
сравнение
предоставление самостоятельности клиенту
возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас»
символизация
стремление
объективирование
увязывание нынешней ситуации с прошлым
анализ
самораскрытие
10,88
9,52
9,52
8,16
7,48
6,80
5,44
4,76
4,08
4,08
3,40
3,40
3,40
2,72
2,72
2,72
2,72
2,04
2,04
1,36
1,36
0,68
0,68
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
230
Рис. П.3.2.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
231
Сессия 3
Таблица П.3.3.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
0
0
0
5
1
0
3
1
1
13
4
1
6
3
1
1
8
6
3
1
19
6
0
0
1
0
3
0
12
2
101
0,00
0,00
0,00
4,95
0,99
0,00
2,97
0,99
0,99
12,87
3,96
0,99
5,94
2,97
0,99
0,99
7,92
5,94
2,97
0,99
18,81
5,94
0,00
0,00
0,99
0,00
2,97
0,00
11,88
1,98
100,0
232
Рис. П.3.3.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
233
Таблица П.3.3.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
44,56
23,76
31,68
100,00
Рис. П.3.3.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
234
Таблица П.3.3.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
Интенции
%
10
29
4
11
27
19
14
12
25
1
24
28
2
17
13
7
30
5
16
9
8
15
6
3
21
18
22
20
26
23
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
гипотеза
обращение внимания на неконгруэнтность
толкование смысла
понимание
оценивание
объективирование
сравнение
акцентирование
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
анализ
поддержка
организация терапии
интерес
эмпатия
давление
побуждение
кооперация
конфронтация
передача ответственности
диагностика
возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас»
принятие безоценочное
помощь
самовыражение конгруэнтное
предоставление самостоятельности
стремление
самораскрытие
Итого
12,87
11,88
4,95
3,92
2,97
2,97
2,97
0,99
0,99
0,00
0,00
0,00
0,00
7,92
5,94
2,97
1,98
0,99
0,99
0,99
0,99
0,99
0,00
0,00
18,81
5,94
5,94
0,99
0,00
0,00
100,00
235
Рис. П.3.3.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
236
Таблица П.3.3.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
3
1
1
2
3
2
3
1
1
2
1
1
1
2
2
2
2
2
2
3
1
1
2
1
2
1
3
1
1
3
21
10
29
17
18
13
22
4
11
7
27
19
14
30
16
9
8
5
15
20
12
25
6
1
3
24
26
28
2
23
Интенции
%
принятие безоценочное
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
поддержка
помощь
организация терапии
самовыражение конгруэнтное
гипотеза
обращение внимания на неконгруэнтность
интерес
толкование смысла
понимание
оценивание
эмпатия
побуждение
кооперация
конфронтация
давление
передача ответственности
предоставление самостоятельности
объективирование
сравнение
диагностика
акцентирование
возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас»
символизация
стремление
увязывание нынешней ситуации с прошлым
анализ
самораскрытие
18,81
12,87
11,88
7,92
5,94
5,94
5,94
4,95
3,96
2,97
2,97
2,97
2,97
1,98
0,99
0,99
0,99
0,99
0,99
0,99
0,99
0,99
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
237
Рис. П.3.3.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
238
Сессия 4
Таблица П.3.4.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
1
0
10
5
3
0
0
2
2
14
2
4
3
4
2
1
21
8
2
0
25
6
1
1
1
1
7
1
4
2
133
0,75
0,00
7,52
3,76
2,26
0,00
0,00
1,50
1,50
10,53
1,50
3,01
2,26
3,01
1,50
0,75
15,79
6,02
1,50
0,00
18,80
4,51
0,75
0,75
0,75
0,75
5,26
0,75
3,01
1,50
100,0
239
Рис. П.3.4.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
240
Таблица П.3.4.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
34,59
34,59
30,82
100,00
Рис. П.3.4.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
241
Таблица П.3.4.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
10
27
4
12
29
14
11
19
1
25
24
28
2
17
3
5
13
9
8
15
30
16
6
7
21
18
22
26
23
20
Интенции
обобщение
толкование смысла
гипотеза
объективирование
фокусирование на чувствах и переживаниях
оценивание
обращение внимания на неконгруэнтность
понимание
акцентирование
сравнение
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
анализ
поддержка
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
давление
организация терапии
кооперация
конфронтация
передача клиенту
эмпатия
побуждение
диагностика
интерес
принятие безоценочное
помощь
самовыражение конгруэнтное
стремление
самораскрытие
предоставление самостоятельности
Итого
%
10,53
5,26
3,76
3,01
3,01
3,01
1,50
1,50
0,75
0,75
0,75
0,75
0,00
15,79
7,52
2,26
2,26
1,50
1,50
1,50
1,50
0,75
0,00
0,00
18,80
6,02
4,51
0,75
0,75
0,00
100,00
242
Рис. П.3.4.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
243
Таблица П.3.4.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
3
2
1
2
3
1
3
1
1
1
1
2
2
2
1
2
1
2
2
2
1
1
1
3
1
3
2
2
3
1
21
17
10
3
18
27
22
4
29
12
14
13
5
30
11
9
19
8
15
16
1
25
24
26
28
23
7
6
20
2
Интенции
%
принятие безоценочное
поддержка
обобщение
возвращение в ситуацию "здесь-и-сейчас"
помощь
толкование смысла
самовыражение конгруэнтное
гипотеза
фокусирование на чувствах и переживаниях
объективирование
оценивание
организация терапии
давление
эмпатия
обращение внимания на неконгруэнтность
кооперация
понимание
конфронтация
передача ответственности
побуждение
акцентирование
сравнение
символизация
стремление
увязывание нынешней ситуации с прошлым
самораскрытие
интерес
диагностика
предоставление самостоятельности
анализ
18,80
15,79
10,53
7,52
6,02
5,26
4,51
3,76
3,01
3,01
3,01
2,26
2,26
1,50
1,50
1,50
1,50
1,50
1,50
0,75
0,75
0,75
0,75
0,75
0,75
0,75
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
244
Рис. П.3.4.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
245
Сессия 5
Таблица П.3.5.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
0
0
3
1
0
0
2
0
2
8
2
0
6
9
5
1
20
9
10
1
14
6
0
2
0
1
1
2
6
3
114
0,00
0,00
2,63
0,88
0,00
0,00
1,75
0,00
1,75
7,02
1,75
0,00
5,26
7,89
4,39
0,88
17,54
7,89
8,77
0,88
12,28
5,26
0,00
1,75
0,00
0,88
0,88
1,75
5,26
2,63
100,0
246
Рис. П.3.5.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
247
Таблица П.3.5.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
35,96
36,84
27,19
100,00
Рис. П.3.5.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
248
Таблица П.3.5.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
Интенции
%
19
14
10
29
11
24
28
27
4
1
25
12
2
17
13
15
30
3
7
9
16
6
5
8
21
18
22
20
26
23
понимание
оценивание
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
обращение внимания на неконгруэнтность
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
толкование смысла
гипотеза
акцентирование
сравнение
объективирование
анализ
поддержка
организация терапии
передача клиенту
эмпатия
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
интерес
кооперация
побуждение
диагностика
давление
конфронтация
принятие безоценочное
помощь
самовыражение конгруэнтное
предоставление самостоятельности
стремление
самораскрытие
Итого
8,77
7,89
7,02
5,26
1,75
1,75
1,75
0,88
0,88
0,00
0,00
0,00
0,00
17,54
5,26
4,39
2,63
2,63
1,75
1,75
0,88
0,00
0,00
0,00
12,28
7,89
5,26
0,88
0,88
0,00
100,00
249
Рис. П.3.5.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
250
Таблица П.3.5.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
2
3
1
3
1
1
1
2
3
2
2
2
1
2
2
1
1
1
1
2
3
3
2
2
1
1
1
1
1
3
17
21
19
18
14
10
29
13
22
15
30
3
11
7
9
24
28
27
4
16
20
26
8
5
12
6
1
25
2
23
Интенции
%
поддержка
принятие безоценочное
понимание
помощь
оценивание
обобщение
фокусирование на чувствах и переживаниях
организация терапии
самовыражение конгруэнтное
передача ответственности
эмпатия
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
обращение внимания на неконгруэнтность
интерес
кооперация
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
толкование смысла
гипотеза
побуждение
предоставление самостоятельности клиенту
стремление
конфронтация
давление
объективирование
диагностика
акцентирование
сравнение
анализ
самораскрытие
17,54
12,28
8,77
7,89
7,89
7,02
5,26
5,26
5,26
4,39
2,63
2,63
1,75
1,75
1,75
1,75
1,75
0,88
0,88
0,88
0,88
0,88
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
251
Рис. П.3.5.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
252
Сессия 6
Таблица П.3.6.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности клиенту
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности клиенту
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
1
0
0
1
4
0
5
4
2
13
4
0
4
5
2
2
11
5
3
0
18
7
0
1
0
1
5
1
4
7
110
0,91
0,00
0,00
0,91
3,64
0,00
4,55
3,64
1,82
11,82
3,64
0,00
3,64
4,55
1,82
1,82
10,00
4,55
2,73
0,00
16,36
6,36
0,00
0,91
0,00
0,91
4,55
0,91
3,64
6,36
100,0
253
Рис. П.3.6.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
254
Таблица П.3.6.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
34,55
37,27
28,18
100,00
Рис. П.3.6.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
255
Таблица П.3.6.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
Интенции
%
10
27
14
11
29
19
4
1
24
28
25
12
2
17
30
7
5
13
8
16
9
15
6
3
21
22
18
26
20
23
обобщение
толкование смысла
оценивание
обращение внимания на неконгруэнтность
фокусирование на чувствах и переживаниях
понимание
гипотеза
акцентирование
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
сравнение
объективирование
анализ
поддержка
эмпатия
интерес
давление
организация терапии
конфронтация
побуждение
кооперация
передача ответственности
диагностика
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
помощь
стремление
предоставление самостоятельности
самораскрытие
Итого
11,82
4,55
4,55
3,64
3,64
2,73
0,91
0,91
0,91
0,91
0,00
0,00
0,00
10,00
6,36
4,55
3,64
3,64
3,64
1,82
1,82
1,82
0,00
0,00
16,36
6,36
4,55
0,91
0,00
0,00
100,00
256
Рис. П.3.6.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
257
Таблица П.3.6.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
3
1
2
3
2
1
2
3
1
1
2
1
2
2
1
2
2
2
1
1
1
3
1
2
3
1
2
1
1
3
21
10
17
22
30
27
7
18
14
29
13
11
8
5
19
15
9
16
24
28
4
26
1
3
20
12
6
25
2
23
Интенции
%
принятие безоценочное
обобщение
поддержка
самовыражение конгруэнтное
эмпатия
толкование смысла
интерес
помощь
оценивание
фокусирование на чувствах и переживаниях
организация терапии
обращение внимания на неконгруэнтность
конфронтация
давление
понимание
передача ответственности
кооперация
побуждение
символизация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
гипотеза
стремление
акцентирование
возвращение клиента в ситуацию "здесь-и-сейчас"
предоставление самостоятельности
объективирование
диагностика
сравнение
анализ
самораскрытие
16,36
11,82
10,00
6,36
6,36
4,55
4,55
4,55
4,55
3,64
3,64
3,64
3,64
3,64
2,73
1,82
1,82
1,82
0,91
0,91
0,91
0,91
0,91
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
258
Рис. П.3.6.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
259
Сессия 7
Таблица П.3.7.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности клиенту
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности клиенту
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
3
0
1
4
0
0
4
0
2
9
0
0
5
5
2
0
21
4
1
0
10
7
0
0
0
0
6
1
0
2
87
3,45
0,00
1,15
4,60
0,00
0,00
4,60
0,00
2,30
10,34
0,00
0,00
5,75
5,75
2,30
0,00
24,14
4,60
1,15
0,00
11,49
8,05
0,00
0,00
0,00
0,00
6,90
1,15
0,00
2,30
100,0
260
Рис. П.3.7.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
261
Таблица П.3.7.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
33,33
42,53
24,14
100,00
Рис. П.3.7.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
262
Таблица П.3.7.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
10
27
14
4
1
19
28
11
25
24
12
2
29
17
13
7
9
15
30
3
6
5
16
8
21
22
18
20
26
23
Интенции
обобщение
толкование смысла
оценивание
гипотеза
акцентирование
понимание
увязывание нынешней ситуации с прошлым
обращение внимания на неконгруэнтность
сравнение
символизация
объективирование
анализ
фокусирование на чувствах и переживаниях
поддержка
организация терапии
интерес
кооперация
передача ответственности
эмпатия
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
диагностика
давление
побуждение
конфронтация
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
помощь
предоставление самостоятельности
стремление
самораскрытие
Итого
%
10,34
6,90
5,75
4,60
3,45
1,15
1,15
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
24,14
5,75
4,60
2,30
2,30
2,30
1,15
0,00
0,00
0,00
0,00
11,49
8,05
4,60
0,00
0,00
0,00
100,00
263
Рис. П.3.7.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
264
Таблица П.3.7.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
2
3
1
3
1
2
1
2
1
3
1
2
2
2
1
1
2
1
1
2
2
2
1
3
3
1
2
1
1
3
17
21
10
22
27
13
14
7
4
18
1
30
15
9
19
28
3
29
11
8
5
16
24
26
20
12
6
25
2
23
Интенции
%
поддержка
принятие безоценочное
обобщение
самовыражение конгруэнтное
толкование смысла
организация терапии
оценивание
интерес
гипотеза
помощь
акцентирование
эмпатия
передача ответственности
кооперация
понимание
увязывание нынешней ситуации с прошлым
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
фокусирование на чувствах и переживаниях
обращение внимания на неконгруэнтность
конфронтация
давление
побуждение
символизация
стремление
предоставление самостоятельности
объективирование
диагностика
сравнение
анализ
самораскрытие
24,14
11,49
10,34
8,05
6,90
5,75
5,75
4,60
4,60
4,60
3,45
2,30
2,30
2,30
1,15
1,15
1,15
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
265
Рис. П.3.7.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
266
Сессия 8
Таблица П.3.8.1
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом
№
инт.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
№
об.
1
1
2
1
2
2
2
2
2
1
1
1
2
1
2
2
2
3
1
3
3
3
3
1
1
3
1
1
1
2
Интенции
акцентирование
анализ
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
гипотеза
давление
диагностика
интерес
конфронтация
кооперация
обобщение
обращение внимания на неконгруэнтность
объективирование
организация терапии
оценивание
передача ответственности
побуждение
поддержка
помощь
понимание
предоставление самостоятельности
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
самораскрытие
символизация
сравнение
стремление
толкование смысла
увязывание нынешней ситуации с прошлым
фокусирование на чувствах и переживаниях
эмпатия
Итого
Кол-во
%
0
0
0
0
0
0
5
0
0
5
0
0
1
0
0
0
21
6
5
1
15
15
3
0
0
0
1
0
0
1
79
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
6,33
0,00
0,00
6,33
0,00
0,00
1,27
0,00
0,00
0,00
26,58
7,59
6,33
1,27
18,99
18,99
3,80
0,00
0,00
0,00
1,27
0,00
0,00
1,27
100,0
267
Рис. П.3.8.1. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
268
Таблица П.3.8.2
Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса по объектам
интенциональной направленности речи в психотерапевтической сессии
с Гербертом
№ объекта
1
2
3
Объект направленности
Ситуация клиента
Клиент как субъект общения
Самосознание клиента
%
13,92
35,44
50,63
100,00
Рис. П.3.8.2. Процентная представленность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
269
Таблица П.3.8.3
Речевые интенции К. Роджерса, распределенные по объектам
интенциональной направленности в психотерапевтической сессии
с Гербертом
Объект
направленности
Ситуация
клиента
Клиент
как субъект
общения
Самосознание
клиента
№ инт.
Интенции
%
10
19
27
4
11
6
1
25
24
14
28
12
2
29
17
7
13
30
5
16
9
8
15
3
21
22
18
23
20
26
обобщение
понимание
толкование смысла
гипотеза
обращение внимания на неконгруэнтность
диагностика
акцентирование
сравнение
символизация
оценивание
увязывание нынешней ситуации с прошлым
объективирование
анализ
фокусирование на чувствах и переживаниях
поддержка
интерес
организация терапии
эмпатия
давление
побуждение
кооперация
конфронтация
передача ответственности
возвращение клиента в ситуацию «здесь-и-сейчас»
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
помощь
самораскрытие
предоставление самостоятельности
стремление
Итого
6,33
6,33
1,27
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
26,58
6,33
1,27
1,27
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
18,99
18,99
7,59
3,80
1,27
0,00
100,00
270
Рис. П.3.8.3. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
по объектам направленности в психотерапевтической сессии с Гербертом
271
Таблица П.3.8.4
Выраженность речевых интенций К. Роджерса в психотерапевтической
сессии с Гербертом (в порядке убывания процента)
№ гр.
№
2
3
3
3
1
3
1
3
1
2
2
3
1
1
3
2
1
2
3
1
2
2
2
1
3
1
1
2
1
1
17
21
22
18
10
7
19
23
27
13
30
20
4
1
15
9
28
3
29
11
8
5
16
24
26
14
12
6
25
2
Интенции
%
поддержка
принятие безоценочное
самовыражение конгруэнтное
помощь
обобщение
интерес
понимание
самораскрытие
толкование смысла
организация терапии
эмпатия
предоставление самостоятельности
гипотеза
акцентирование
передача ответственности
кооперация
увязывание нынешней ситуации с прошлым
возвращение в ситуацию «здесь-и-сейчас»
фокусирование на чувствах и переживаниях
обращение внимания на неконгруэнтность
конфронтация
давление
побуждение
символизация
стремление
оценивание
объективирование
диагностика
сравнение
анализ
26,58
18,99
18,99
7,59
6,33
6,33
6,33
3,80
1,27
1,27
1,27
1,27
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
0,00
Итого
100,00
272
Рис. П.3.8.4. Процентная выраженность речевых интенций К. Роджерса
в психотерапевтической сессии с Гербертом
273
Приложение 4
Текст сессии К. Роджерса с Глорией (с указанием интенций)
Т1: Здравствуйте, я доктор Роджерс, а вы, наверное, Глория? / речевое действие /.
К1: Да.
Т2: У нас с вами полчаса / организация терапии /. Не знаю, что у нас получится, но, надеюсь, мы чего-то достигнем / самовыражение конгруэнтное, кооперация /. Я хотел
бы узнать, что вас беспокоит? / интерес /.
К2: Честно говоря, я сейчас нервничаю, но у вас такой низкий голос, он успокаивает. Я
чувствую, что вы не будете ко мне строги.
Т3: Поверьте мне, я чувствую дрожь в вашем голосе / самовыражение конгруэнтное /.
К3: В основном я хотела бы побеседовать о... Недавно я развелась и после этого ходила к
терапевту и прекрасно себя чувствовала. И сейчас вдруг самая большая перемена это приспособление к моей незамужней жизни. И одна из основных вещей - это
мужчины, которых я привожу домой, и то, как это влияет на детей. Самое важное,
что не выходит у меня из головы, это то, что, как я обнаружила, у моей дочки, ей девять лет, много эмоциональных проблем. Черт! Хоть бы перестать трястись. Я очень
хорошо чувствую, что ее волнует, шокирует. Я хочу, чтобы ее ничто не волновало,
не шокировало. Я очень хочу, чтобы она меня приняла. Мы очень открыты в разговорах друг с другом, даже о сексе. Недавно она увидела беременную девушку и
спросила меня, как такое могло случиться. И все было прекрасно, я не чувствовала
себя неловко до тех пор, пока она не спросила меня, занималась ли я любовью с тех
пор как ушел папа. Я ее обманула, и с тех пор меня не покидает чувство вины. Я не
хочу ее обманывать. Я хочу, чтобы она мне доверяла. Я почти хочу получить от вас
ответ. Я хочу, чтобы вы мне сказали, не повлияет ли на нее плохо, если я скажу ей
правду?
Т4: Это беспокойство о ней / эмпатия / и то, что вы на самом деле не ... вы чувствуете
/ фокусирование на чувствах и переживаниях /, что те открытые отношения, которые
существовали между вами теперь как бы исчезли? / гипотеза, интерес /.
К4: Да, потому что... я помню, когда я была маленькой и узнала, что мои папа и мама занимаются любовью, противной и грязной, я на какое-то время почти перестала любить мать. И в то же время я не хочу обманывать Пэмми.
Т5: Я действительно хотел бы быть способным дать вам ответ, что вам следует ей сказать
/ стремление /.
К5: Я испугалась, что вы собираетесь дать ответ.
Т6: Потому что то, чего вы действительно хотите — и есть ответ / толкование смысла /.
К6: Я хочу знать, что бы больше повлияло на неѐ: если бы я ей честно ответила или то,
что я солгала. Потому что мне кажется, что рано или поздно ложь должна привести к
напряжению в отношениях.
274
Т7: То есть вам кажется, что она узнает или почувствует, что что-то не так / помощь /.
Кл: Да. Мне кажется, что рано или поздно она перестанет мне доверять. Кроме того, мне
кажется, что когда она вырастет и вдруг попадѐт в щекотливую ситуацию, она просто не признается мне в этом, потому что она будет думать, что либо я вся такая хорошая, либо ужасная. Я хочу, чтобы она меня приняла, но я не знаю, насколько девятилетняя девочка сможет это воспринять...
Т8: То есть, вас беспокоят обе альтернативы: / фокусирование на чувствах и переживаниях, обобщение / что она подумает, что вы лучше или хуже, чем вы есть на самом деле
/ помощь /.
К8: Нет, не хуже и не лучше чем нас самом деле - я хочу, чтобы она приняла меня такой,
какая я есть. Мне кажется, что я ей нарисовала такую картинку, что я вся такая добрая и хорошая мать, хотя я также стыжусь и своей темной стороны.
Т9: Угу... Давайте копнѐм ещѐ глубже... / побуждение /. Если бы она вас действительно
знала, смогла бы она вас принять? / интерес /.
К9: Да, мне надо это выяснить, потому что я не хочу, чтобы она от меня отвернулась. Я
даже не знаю, как я сама к этому отношусь, потому что бывают моменты, когда я
чувствую огромное чувство вины. Например, если я привожу домой мужчину, то я
обстраиваю всѐ так, чтобы если я вдруг захочу остаться с ним наедине, чтобы дети
меня ни в коем случае не застали. Но в то же время я понимаю, что всѐ-таки у меня
есть эти потребности.
Т10: Другими словами, проблема не только в отношениях с ней, но и в вас самой / помощь /.
К10: Да, в моѐм комплексе вины. Я очень часто чувствую себя виноватой.
Т11: То есть как я могу принять себя, ведя себя, таким образом / помощь /. То есть проблема в вас ... / помощь /. Когда вы делаете всѐ так, чтобы вас не заметили, вы делаете это из чувства вины / обращение внимания на неконгруэнтность /.
К11: Да, я хочу быть уверенной в том, что я делаю. Например, если я решаю не говорить
Пэмми правды, то я хочу быть уверенной, что она это сможет выразить, и в то же
время я хочу быть с ней откровенной, хотя и знаю, что есть во мне что-то, что даже я
не могу принять.
Т12: Если вы не можете принять их в себе, как вы можете быть уверенной, что она их
примет / гипотеза /. И в то же время, как вы сказали, у вас есть эти желания и потребности, но вам неуютно с ними / обращение внимания на неконгруэнтность /.
К12: Вы собираетесь просто сидеть, а мне предоставляете возможность все это расхлебывать, а я хочу большего. Я хочу, чтобы вы помогли мне избавиться от чувства вины
из-за вранья или из-за общения с мужчинами.
Т13: Нет, я не хочу просто оставить вас наедине с вашими чувствами / стремление /, но с
другой стороны, я чувствую / самовыражение конгруэнтное /, что это очень личное
дело / предоставление самостоятельности /, я, наверное, и не могу за вас ответить /
передача ответственности /. Но я хотел бы сделать все возможное, чтобы помочь
вам найти собственный ответ / стремление /. Не знаю, имеет ли это для вас какой-то
275
смысл / самовыражение конгруэнтное /, но я именно к этому стремлюсь / стремление /.
К13: Спасибо. Я ценю это. Но я не имею ни малейшего представления, в каком направлении двигаться. Я думала, что уже справилась с этими проблемами, но когда такое
вылезает ... я разочаровываюсь в себе. Мне нравится, чтобы, когда я что-нибудь делаю, даже если это идѐт вразрез с моими моральными устоями, я чувствовала себя
уверенной. Например, у меня на работе есть приятельница, которая является моей
наставницей. Мне кажется, она думает, что я вся такая положительная, а я, конечно,
не хочу показывать ей свою темную сторону. Это разочаровывает меня.
Т14: В вашем голосе слышится разочарование / принятие безоценочное /. Вы чувствовали, что преодолели все эти проблемы / обобщение / и вдруг появляется чувство вины
и чувство, что только часть вас может быть принята окружающими / фокусирование
на чувствах и переживаниях, принятие безоценочное, эмпатия /.
К14: Да.
Т15: .... Мне кажется, что я уловил ваше глубокое чувство замешательства
"Что же мне делать? Что я могу с этим сделать?" / помощь /.
/ эмпатия /.
К15: И вы знаете, что я обнаружила, доктор, что бы я ни делала - разговариваю с Памеллой, иду на свидание, - я прекрасно себя чувствую до тех пор, пока не вспоминаю,
как это на меня повлияло, когда я была ребенком. А когда я об этом вспоминаю, всѐ
летит к чертям. Например, я хочу быть хорошей матерью и я думаю, что я хорошая
мать, но есть исключения, например, с работой - мне нравится работать, мне нравится иметь деньги, мне нравится работать ночью, но как только я вспоминаю, что я неправильно веду себя по отношению к детям, у меня опять появляется чувство вины.
Это, знаете, такая двойственность. Я хочу что-то сделать, и мне кажется, что это
правильно, но затем я вспоминаю, что могу стать плохой матерью. Я все больше и
больше понимаю, какая я перфекционистка. Я хочу либо стать идеальной, либо, чтобы у меня больше не было нужды быть идеальной.
Т16: Если вы позволите, я понимаю это несколько иначе / самовыражение конгруэнтное
/: вы хотите казаться идеальной, вам очень важно быть хорошей матерью, даже если
ваши чувства говорят вам о другом / обращение внимания на неконгруэнтность /.
К16: Нет, это не совсем так. Я всѐ всегда хочу делать правильно, но мои действия не позволяют мне этого.
Т17: Такое впечатление, что ваши действия вне вас / гипотеза /. Вы хотите одобрять саму
себя, но то, как вы поступаете, не позволяет вам сделать этого / обращение внимания
на неконгруэнтность /.
К17: Правильно. Взять, к примеру, мою сексуальную жизнь. Если бы я влюбилась в мужчину, полюбила бы его, мне кажется, что переспав с ним я бы не чувствовала себя
такой виноватой. И мне не надо было бы придумывать всякие оправдания перед
детьми. Но если у меня есть влечения и я скажу себе: "Почему бы и нет", то я совершенно по-другому себя чувствую, я начинаю ненавидеть людей, саму себя и детей.
Ещѐ я очень редко получаю от этого удовольствие. Если бы обстоятельства были не-
276
сколько другие, то я бы не чувствовала себя такой виноватой, я бы, наоборот, прекрасно себя чувствовала.
Т18: Я понимаю это так: если бы то, что я делала, ложась в постель с мужчиной, было бы
искренне, полно любви и уважения, то я бы не чувствовала свою вину в отношениях
с Пэмми, мне было бы комфортно / помощь /.
К18: Да. Именно так. Я знаю, что это звучит как утопия, но именно так я и думаю. Но всѐ
равно я не могу остановить всех желаний. Я пыталась... я говорила себе, что я сама
себе перестаю нравиться, когда я делаю это, поэтому лучше не делать этого. Но потом я начинаю выливать это на детей: почему они должны меня останавливать, это
же не так уж и плохо.
Т19: ... По-моему, я услышал, что не только детям, но и вам самой не нравится, когда такое случается / помощь /.
К19: Это правда, но я обращаю на это внимание, только тогда, когда вымещаю свою
злость на детях. И только тогда я обращаю внимание на себя.
Т20: То есть, вы иногда вините их в тех чувствах, которые переживаете / помощь /. Я
имею в виду, почему они должны останавливать вас от нормальной сексуальной
жизни, которую вы ведѐте / акцентирование /.
К20: Ну, сексуальная жизнь не нормальная. Что-то во мне говорит о том, что это не нормально. Ложиться в постель с мужчиной только из-за влечения и физической потребности.
Т21: Порой вы чувствуете, что ваши действия не соответствуют вашим внутренним стандартам / обращение внимания на неконгруэнтность /.
К21: Верно, верно.
Т22: Но вы так же говорите, что не можете противостоять этому / принятие безоценочное /.
К22: Не могу. Я хотела бы, но не могу. Мне кажется, что я не владею собой так, как
раньше, по конкретной причине. Я просто расслабилась и слишком много делала неправильно. Мне стыдно за это и мне это не нравится. Хотя я и предполагаю, что вы
не ответите, мне всѐ же очень хотелось бы, чтобы вы ответили на мой вопрос: "Как
вы считаете, насколько важно быть откровенной с детьми. И если я буду с ними откровенной, не нанесу ли я им тем самым травму". К примеру, я подойду к Пэмми и
скажу: "Мне стыдно, я обманула тебя и хочу сказать тебе правду". Я хочу знать, если
бы я сказала ей правду, насколько сильно это могло бы шокировать и расстроить еѐ.
Я хочу избавиться от своего чувства вины, но я не хочу перекладывать ответственность на неѐ. Нанесла бы я ей тем самым вред? Я очень хочу, чтобы вы дали мне
прямой ответ.
Т23: Думаю, вам покажется, что я уклоняюсь от ответа, но, по-видимому, тот, с кем вы не
до конца откровенны, это вы сами / гипотеза, помощь /. Потому что меня сильно
тронуло, когда вы сказали: / самовыражение конгруэнтное /. "Если бы я чувствовала
себя нормально по поводу того, что я делаю - ложусь ли в постель с мужчиной, или
277
ещѐ что-нибудь, - то я бы нисколько не беспокоилась о моих отношениях с Пэмми и
о том, что ей говорить" / помощь /.
К23: Правильно. Совершенно верно. Я понимаю, что вы имеете в виду... Тогда я хотела
бы поработать над тем, чтобы научиться принимать саму себя. Я хочу чувствовать
себя хорошо. Это имеет смысл. Если это естественно придѐт, то мне не надо будет
беспокоиться о Пэмми... Но если я знаю, что это плохо, но всѐ равно импульсивно
делаю это, как же я могу это принять?
Т24: То есть вы хотите научиться принимать себя, совершающую, как вам кажется, плохие поступки / помощь /.
К24: Верно... Я чувствую, что сейчас вы спросите, почему я считаю, что это плохо. У меня самой нет точного ответа. Конечно, я могу сказать, что все женщины чувствуют
это. Это естественно, хотя мы редко говорим о том, что у всех женщин есть это желание... и у меня, потому что в течении 11 лет я регулярно занималась сексом, но всѐ
равно я считаю, что это плохо, если ты не любишь этого человека. Но моѐ тело, видимо, считает по-другому. Я не знаю, как это принять.
Т25: Получается своего рода треугольник ... / символизация / вы чувствуете, что я, или
другой психотерапевт, или вообще люди говорят вам: "Это естественно, это нормально"/ обобщение /. И, похоже, ваше тело тоже на нашей стороне / гипотеза /. Но
что-то внутри вас говорит, что вам это не нравится, что это плохо / принятие безоценочное / Верно?
К 25: Верно. Я чувствую безнадежность. Я сама всѐ прекрасно понимаю, ну и что с того?
Т26: То есть вам кажется, что в этом и есть конфликт. И что он не разрешим / помощь,
символизация /. От безнадѐжности вы обращаетесь ко мне / эмпатия /, и с вашей
точки зрения я тоже вам не помогаю / анализ /.
К26: Правильно. Я знаю, что вы не сможете ответить на этот вопрос, что я сама должна
на него ответить, но я хотела бы, чтобы вы мне помогли, чтобы вы направили меня и
хотя бы подсказали, с чего начать, и тогда ситуация не будет казаться такой безнадѐжной. Я знаю, что я могу жить с этим конфликтом, что рано или поздно всѐ образуется, но я хотела бы чувствовать себя более комфортно относительно того, как я
живу. А в данный момент я так себя не чувствую.
Т27: Хорошо, позвольте задать вам вопрос: "Что бы вы хотели, чтобы я вам сказал?"
/ предоставление самостоятельности /.
К27: Я бы хотела, чтобы вы мне сказали "Рискни и будь откровенна. Рискни, примет тебя
Пэмми или нет. У меня есть такое чувство, если я смогу рискнуть перед Пэмми, если
маленький ребѐнок меня примет, то, значит, я совсем не плохая, совсем не дьявол.
Если уж она принимает и любит меня такую, какая я есть, то это поможет мне принять себя. Я хочу, чтобы вы сказали: "Рискни и скажи ей правду". Но я не хочу брать
на себя ответственность, если нанесу ей травму.
Т 28: Иначе говоря, вы знаете, чего хотите в ваших отношениях / помощь /. Вы хотите
быть самой собой, и чтобы она знала, что вы совсем не совершенный человек, и что
вы тоже можете совершать поступки, которые ей не понравятся, которые даже вам
278
могут не нравиться, но чтобы она всѐ равно вас любила и принимала как неидеального человека / помощь /.
К 28: Просто я иногда думаю, что если бы моя мама была так же откровенна со мной,
может быть, у меня не было бы такого узкого понимания секса. Если бы я знала, что
она тоже может быть сексуальной, соблазнительной, я не смотрела бы на неѐ как на
сладкую, хорошую мамочку, я видела бы еще и другую еѐ сторону, о которой она
вообще не говорила. Я хочу, чтобы Пэмми видела меня полноценной женщиной, а
также принимала меня.
Т 29: По-моему, вы здесь не очень искренни / самовыражение конгруэнтное, конфронтация /.
К 29: Не искренна... что вы имеете в виду?
Т30: Я имею в виду, что вы сидите здесь и говорите мне о том, что хотели бы предпринять в ваших отношениях с Пэмми / конфронтация /.
К31: Правильно, но я не хочу рисковать до тех пор, пока авторитет мне не скажет, что это
стоящее дело.
Т31: Одна вещь, которую я чувствую очень остро, заключается в том, что это очень рискованно - жить... / самораскрытие /. В отношениях с Пэмми у вас есть шанс - дать ей
узнать, какая вы на самом деле / предоставление самостоятельности /.
К31: ... Да, но если я не рискну и буду любима ею, то я никогда не буду чувствовать себя
удовлетворѐнной.
Т32: Угу. Если еѐ любовь к вам основана на лживой картинке, то зачем всѐ это / помощь /.
Это вы имеете в виду?
К32: Да. Но я также понимаю, что быть матерью - очень большая ответственность. Я не
могу наносить ребенку никаких травм. Мне не хочется брать на себя ответственность. Я не хочу думать, что это может быть по моей вине.
Т33: Угу. Я именно это и имел в виду, когда говорил, что жизнь - рисковая штука / самовыражение конгруэнтное /. Быть такой, как вы хотите, - очень большая ответственность и риск / толкование смысла /.
К33: Да.
Т34: И очень страшно / эмпатия /.
К34: Вы знаете, это палка о двух концах: с одной стороны, если сказать им правду, я
знаю, что независимо от того, что я им скажу, и независимо от того, насколько плохо
они меня воспримут, всѐ равно, где-то в глубине отношения будут значительно светлее и честнее. С другой стороны, я ужасно ревную, когда они с отцом. Он больше им
позволяет. Он более фальшив, он не такой честный, он не критикует их, и поэтому
они видят его положительным. В их глазах он - хороший. И я завидую ему, потому
что я хочу, чтобы они меня видели такой же хорошей. Хотя я знаю, что он совсем не
такой, как им кажется, больше всего я хочу такого отношения.
279
Т35: То есть, вы думаете так: я хочу, чтобы они думали обо мне так же хорошо, как и об
отце / помощь /. А поскольку отец с ними не очень честен, то я тоже могу быть неискренней / обобщение /.
К35: Ну, неискренней, наверное, слишком сильное слово, но в общем-то, где-то близко.
Кроме того, я знаю, что я более непосредственна, чем их отец, поэтому я скорее могу
совершить поступки, которые могут им не понравиться.
Т36: У меня создаѐтся такое впечатление, что вам тяжело поверить в то, что если бы они
вас хорошо знали, они всѐ равно бы вас любили / обобщение, эмпатия /.
К36: Совершенно верно. До того как я прошла терапию, я, скорее всего, выбрала бы другой путь. Я бы добилась их уважения, чего бы это мне ни стоило, даже если бы мне
пришлось их обмануть. Но сейчас я знаю, что это совершенно неправильно, но я не
до конца уверена, что они меня полностью примут. Что-то мне подсказывает, что
они меня примут. Но мне нужна стопроцентная уверенность.
Т37: Вы как бы на нейтральной полосе - вы переходите с одной точки зрения на другую,
вы находитесь между ними и надеетесь, что рядом с вами появится кто-то, кто скажет: "Ты всѐ правильно делаешь. Так держать" / поддержка, символизация, объективирование /.
К37: Да. Поэтому я так сильно воодушевляюсь, когда читаю у уважаемых мною людей,
что я поступаю правильно, независимо от того, к чему это приведѐт. Это придаѐт
мне уверенность, что я, слава богу, права.
Т38: Безумно сложно самой сделать выбор, не правда ли? / эмпатия, интерес /.
К38: Из-за этого я чувствую себя незрелой. Я хотела бы быть взрослой и зрелой, чтобы
совершать свой собственный выбор и следовать ему. Но мне постоянно нужен ктото, кто бы подталкивал меня в верном направлении.
Т39: Вы бы хотели двигаться в верном направлении, не сомневаться в нѐм и ценить себя
за это / помощь /.
К39: Я бы хотела больше рисковать, чтобы, когда дети вырастут, у меня была возможность сказать: "Я сделала всѐ, что могла" и чтобы у меня не было этого конфликта.
Чтобы я могла им сказать: "Чтобы бы вы ни спрашивали, я всегда говорила вам
только правду. Пусть она вам не нравилась, но это всегда была правда". Вот это я
уважаю. Я не уважаю людей, которые врут. Теперь вы видите, какая я лицемерка. Я
не люблю себя плохую, но я также ненавижу врать. Так что я хочу больше принимать себя.
Т40: Вы знаете, судя по вашим интонациям, мне кажется, что вы больше ненавидите себя,
когда вы врете, чем когда вы совершаете поступки, которые сами не одобряете / помощь /.
К40: Да. Точно. Меня это очень сильно беспокоит. Это случилось месяц назад и с тех пор
не выходит у меня из головы. Я не знаю, то ли напомнить ей и рассказать, а может
быть, она вообще забыла, но...
Т41: Да, но вы-то не забыли / конфронтация /.
280
К41: Я не забыла, что вы! И я бы хотела сказать ей, что я помню, что солгала и раскаиваюсь и что меня сводит с ума то, что я это сделала. Вы знаете, у меня такое чувсто,
как будто проблема разрешилась. Она, конечно, не разрешена, но я чувствую облегчение. Я чувствую, как будто вы мне сказали... вы не даете мне советов, но я чувствую, что вы как бы сказали "Вы знаете, какому паттерну вы хотите следовать, Глория, что ж, вперед, следуйте ему". Это своего рода поддержка от вас.
Т42: Я это воспринимаю несколько иначе / самовыражение конгруэнтное /. Вы сказали,
что знаете, что бы хотели сделать / принятие безоценочное /. Да, я верю в поддержку, которую люди получают в том, что они делают / самораскрытие /.
К42: То есть, вы хотите сказать...
Т43: Я хочу сказать, что, по-моему, бесполезно делать то, что вы не сами выбрали / самовыражение конгруэнтное /, поэтому я пытаюсь раскрыть все возможности выбора
/ стремление /.
К43: Но тут опять конфликт, потому что я сама не уверена в том, как я хочу поступить.
Если я приведу домой мужчину, я не уверена, что захочу заниматься сексом, если
буду знать, что после этого почувствую вину. Значит, видимо, я этого не хотела.
Т44: Одну секундочку, я постараюсь подобрать слова / самовыражение конгруэнтное /.
То есть вы не одобряете свои поступки, если идѐте против себя / помощь /.
К44: Да... Понимаете, речь идѐт не о том, сделать что-то или нет, пойти утром на работу
или не пойти, это легко, а о том, что если я понимаю, что совершаю что-то, в чѐм не
уверена, то я автоматически думаю про себя: "Если ты в этом не уверена, значит это
плохо". Я хочу вас спросить, если мне это самой не нравится, неужели я должна с
этим смириться? Я чувствую здесь противоречие.
Т45: Похоже вы чувствуете противоречие в самой себе / помощь /. Насколько я понял
/ понимание /, вам нравится, когда вы уверены в том, что делаете / помощь /.
К45: Да. У меня было такое, когда я принимала решение. Но иногда я делаю вещи, в которых я совершенно не уверена. Тут существует конфликт, но это совершенно другое. Как же я должна следовать своим истинным чувствам, если я знаю, что потом
меня загложет совесть.
Т46: Я понимаю... / поддержка /. Потому что в данный момент вам может казаться, что
это истинное чувство / толкование смысла /.
К46: Да. Когда я начиная это делать — всѐ прекрасно...
Т47: Да, это сложно / поддержка /. Если вы сперва уверены, а потом теряете уверенность,
то тогда не ясно, какого же курса вам следует придерживаться / помощь /.
К47: Знаете, что самое интересное? Не знаю, насколько вы меня поймѐте. Например, я
несколько лет хотела покинуть своего мужа, но удерживалась от этого. У меня было
чувство, что мне нужно так поступить. Когда я сделала это, я чувствовала себя прекрасно. Я не чувствовала озлобленности, я знала, что поступила правильно. И никаких конфликтов, никаких угрызений совести. Это происходит тогда, когда я в контакте со своими чувствами. Но очень часто мелкие повседневные решения даются не
так легко. Возникает так много конфликтов. Это нормально?
281
Т48: На самом деле, да / поддержка /. Вы говорите, что прекрасно знаете то чувство, когда вы делаете что-то правильное, хорошее для самой себя / помощь клиенту в понимании самого себя /.
К48: Да. Я знаю, и я очень соскучилась по этому чувству.
Т49: Когда вы прислушаетесь к себе, вы говорите: нет, нет, неправильно, это для меня
плохо, но зачастую вы всѐ равно делаете это / помощь, обращение внимания на неконгруэнтность /.
К49: Порой я думаю, господи, ну это всего лишь ситуация, обстоятельства, я запомню это
на будущее. Я упоминала об этом с другими терапевтами, и многие из них смеются и
хихикают, когда я говорю слово "утопия". Когда я следую переживаниям и испытываю это прекрасное чувство внутри меня, это как бы утопия. Вот что я имею в виду.
Мне нравится это переживание, хорошо это или плохо. Но я чувствую, что для меня
это правильно.
Т50: То есть в эти "утопические" моменты вы чувствуете себя целостно / эмпатия, фокусирование на чувствах и переживаниях, помощь /.
К50: Да, это чувство дорого для меня.
Т51: Многие из нас не так часто испытывают его, так что я вас прекрасно понимаю...
/ поддержка /. Да, видно, что оно вам особенно дорого / акцентирование, принятие
безоценочное /.
К51: Знаете, что еще я только что подумала? Я.... это глупость... что вдруг я вам это говорю, я подумала: "Ах, как приятно говорить с вами, и я хочу, чтобы вы одобрили меня, и я уважаю вас, но мне жаль, что мой отец не мог говорить со мной так, как вы".
Я хотела бы сказать: "Я бы хотела, чтобы вы были моим отцом". Я даже не знаю, почему это пришло мне в голову.
Т52: Вы кажетесь мне вполне славной, приятной дочерью / самовыражение конгруэнтное /. И вам действительно не хватает того, что вы не могли быть открытой со своим
отцом / помощь /.
К52: Я не могла быть такой открытой с ним, но я не виню его в этом. Я и так была более
открытой, чем он позволял. Он никогда меня не слушал так, как вы слушаете, без
осуждения. Недавно я задумалась: "Почему я должна быть такой идеальной?" И я
поняла, почему. Потому что он требовал это от меня. Он всегда требовал, чтобы я
была лучше, чем есть.
Т53: То есть вы всегда пытались быть такой, какой он хочет видеть вас / помощь /.
К53: И в тоже время я протестую. Например, недавно я чуть ли не светилась от радости,
когда писала ему письмо о том, что работаю официанткой по ночам. Я хотела ему
сказать: "Вот, смотри какая я. Но в то же время я хочу, чтобы он меня любил. Мне
очень нужна его любовь.
Т54: Вы хотели как бы умыть его / помощь /.
К54: Да! Я хотела ему сказать: "Ты меня воспитал, как тебе это нравится?" И знаете, что я
хочу от него услышать? Я хочу, чтобы он сказал: "Я знал, что так и будет, но я всѐ
равно тебя люблю".
282
Т55: Но очень мало шансов на то, что он так скажет / эмпатия /.
К55: Нет, он этого не скажет. Он меня не слышит. Я навещала его года два назад, чтобы
дать ему понять, что я его люблю, хотя и боюсь. Но он меня не слышит, он всѐ твердит одно и тоже: "Я тебя люблю, я тебя люблю".
Т56: То есть он вас не знал, но любил / помощь /. Это вызывает у вас слѐзы? / фокусирование на чувствах и переживаниях /.
К56: Знаете, когда я говорю об этом, это ощущается как удар. Если я просто минуту посижу спокойно, это ощущается как большая рана вот здесь.
Т57: Значит, проще быть легкомысленной, потому что тогда вы не чувствуете большой
раны внутри / обобщение, толкование смысла /.
К57: Угу. Я пыталась работать над собой и поняла, что должна принять как факт то, что
отец не относится к тому типу мужчин, которые мне нравятся - понимающим, любящим и заботящимся. То есть он, конечно, любит меня и заботится обо мне, но не
на том уровне, на котором мы могли бы общаться.
Т58: Вы чувствуете себя обокраденной / эмпатия /.
К58: Да. Поэтому мне нужны замены. Мне приятно разговаривать с вами, мне нравятся
мужчины, которых я могла бы уважать — доктора и тому подобное. И я притворяюсь, что мы с вами действительно близки. Видите, я ищу замену своему отцу.
Т59: Я не чувствую, что это притворство / самовыражение конгруэнтное /.
К59: Но в действительности вы же не мой отец.
Т60 Не ваш, но я имею в виду реальную близость / самораскрытие /.
К60: Ну, понимаете... Я как бы чувствую, что притворяюсь, потому что не могу ожидать,
чтобы вы чувствовали себя очень близким мне. Вы меня не настолько хорошо знаете.
Т61: Все, что я могу знать, это то, что я чувствую... и в данный момент я чувствую себя
близким вам / самораскрытие, самовыражение конгруэнтное /.
283
Приложение 5
Текст сессии К. Роджерса с Джен (с указанием интенций)
Р1: Сейчас я больше готов к нашему разговору / самовыражение конгруэнтное /. Я не знаю, о
чем мы будем с вами говорить, мы ведь пока успели только поздороваться друг с другом
/ самовыражение конгруэнтное, кооперация /. Но что бы вы ни сказали, я готов вас выслушать / принятие безоценочное /. (Пауза.)
Д1: У меня две проблемы. Первая — это страх перед браком и рождением детей. Вторая — это
старение. Мне трудно заглядывать в будущее, оно очень пугает меня.
Р2: Получается, что у вас две главные проблемы / обобщение /. Я не знаю, какую же из них вы
выберете первой / самовыражение конгруэнтное, предоставление самостоятельности /.
Д2: Думаю, что сейчас я хотела бы обсудить проблему старения. С нее я скорее и начну. Если
вы сможете помочь мне, я буду очень благодарна.
Р3: Не могли бы вы рассказать мне немного больше о вашем страхе перед старением? / интерес, фокусирование на чувствах и переживаниях /. Когда вы становитесь старше, что происходит? / стремление, интерес /.
Д3: Я чувствую, что близка к панике. Мне 35 лет, осталось всего пять лет до сорока. Это трудно объяснить. Я хожу вокруг да около, а мне хочется убежать от всего этого.
Р4: Достаточно страха / фокусирование на чувствах и переживаниях /, чтобы вы действительно... он действительно вызывает в вас панику / помощь /.
Д4: Да, и он подрывает мою уверенность в себе как человеке.
Р5: Мм-гм / принятие безоценочное /.
Д5: Это началось только в последние 18 месяцев, может, два года, когда я вдруг осознала: черт,
все наваливается на меня. Почему я чувствую себя так?
Р6: И раньше вы всего этого особенно не чувствовали, до этих, возможно, полутора лет тому
назад / увязывание нынешней ситуации с прошлым, фокусирование на чувствах и переживаниях / (Пауза.). Произошло ли в то время что-то особенное, что могло вызвать это? / интерес, увязывание нынешних событий с прошлым, акцентирование /.
Д6: На самом деле я не могу ничего такого вспомнить. Ну, моя мама умерла в 53.
Р7: Мм-гм / принятие безоценочное /.
Д7: и она была очень молодой и яркой во всех отношениях женщиной. Но я думаю, может
быть, мои проблемы все-таки как-то связаны с этим. Я не знаю.
Р8: Может, вы чувствуете, что если ваша мать умерла так рано, то это может случиться также и
с вами / эмпатия /. (Пауза.)
Д8: Да!
Р9: И время начинает казаться летящим слишком быстро / эмпатия /.
Д9: Когда я смотрю на жизнь моей мамы, а она была такой талантливой, то вижу, что ближе к
284
концу, к сожалению, она стала очень желчной женщиной. Мир отнял у нее радость. А
сейчас я не хочу оказаться в такой ситуации. И в данный момент я еще не нахожусь в ней.
У меня очень полная жизнь — и волнующая, и грустная временами. Я многому научилась,
и мне еще предстоит многому учиться. Но — я на самом деле чувствую, что то, что случилось с моей матерью, теперь происходит со мной.
Р10: То есть остается что-то вроде дурного предчувствия / эмпатия /. Часть вашего страха
можно сформулировать так: «Вот что случилось с моей матерью, и не следую ли я теперь
по этому же пути / объективирование, символизация /.
Д10: Да, верно.
Р11: и не буду ли я, возможно, чувствовать такую же ненужность и бесполезность?» / фокусирование на чувствах и переживаниях /.
Д11: (длинная пауза): Вы хотите задать мне побольше вопросов, потому что, как я понимаю,
это поможет вам вытянуть из меня больше информации? Но я просто не могу — все, как
смерч,
Р12: Мм-гм / принятие безоценочное /.
Д11: крутится вокруг.
Р13: Все в вас просто так быстро ходит кругами / принятие безоценочное, что вы на самом деле
не знаете, где / помощь /
Д13: Где начать.
Р14: остановиться / помощь /. Я не знаю, хотите ли Вы еще поговорить о вашем отношении к
жизни матери, о вашем страхе в связи с этим / самовыражение конгруэнтное /. Или о чемто другом? / предоставление самостоятельности /.
Д14: Чем старше я становлюсь, тем острее чувствую ситуацию брака. Теперь я не знаю, связаны
ли эти две проблемы. То есть когда люди просто встречаются... Я не знаю... Но когда я думаю, что выйду замуж и у меня будут определенные обязательства и дети, все это мне кажется очень, очень страшным. И этот страх растет с годами...
Р15: Это страх обязательств и страх иметь детей? / фокусирование на чувствах и переживаниях /. И все это кажется нарастающим страхом, все эти страхи кажутся усиливающимися
/ акцентирование /.
Д15: Да. Я не боюсь обязательства. К примеру, когда оно оказывается частью моей работы,
дружеских отношений, каких-то определенных дел. Но брак для меня очень...
Р16: То есть вы не безответственный человек или что-нибудь в этом роде / помощь /.
Д16: Нет, совсем нет.
Р17: У вас есть обязательства на работе, в отношениях с друзьями / принятие безоценочное /. И
лишь вступление в брак — это ужасно, как ад / эмпатия, фокусирование на чувствах и переживаниях, символизация /.
Д17: (после длинной паузы): Вы хотите, чтобы я говорила?
Р18: Я бы хотел помочь вам найти точку опоры во всех этих вещах, которые крутятся в вашей
голове / самовыражение конгруэнтное, стремление /.
285
Д18: Мм-м. (Пауза.) Я не думала, что окажусь здесь сегодня. В противном случае я приготовила бы целый список! (Пауза.) Может быть, моя проблема — это любовь к искусству, да? Я
очень много занимаюсь музыкой и танцами. Мне хотелось бы просто бросить все и посвятить мою жизнь им. Но, к сожалению, современное общество, в котором мы живем, вынуждает работать и жить согласно определенным социальным стандартам. Я вовсе не сожалею об этом. Есть нечто, чего мне не хватает, что мне на самом деле хочется делать. Но
как же я буду все это делать? И вообще, можно ли с этим что-нибудь сделать? — я имею в
виду, я становлюсь все старше, а при этом топчусь на месте или же бегу назад.
Р19: То есть вы говорите мне, что у вас на самом деле есть цель в жизни, у вас на самом деле
есть нечто, что вы действительно хотите делать ... / помощь, объективирование /.
Д19: О, да.
Р20:… посвятить себя музыке, искусству, но вы чувствуете, что общество мешает вам делать
это. Что вы хотели бы сделать — так это бросить все прочее и просто сконцентрироваться
на вашей любви к музыке / помощь /.
Д20: Да. В последние 18 месяцев, может быть, это странно, но ... Ситуация становится жизненно важной. Раньше я верила, что люди, становясь старше, делаются терпимее, спокойнее.
Я ни о чем не беспокоилась в этом мире. И только сейчас у меня появилась реальная проблема, и я не знаю, как справиться с ней ...
Р21: Я думаю, в последние 18 месяцев вам все казалось очень важным — каждый момент, каждая
черточка вашего существования / обобщение, акцентирование /.
Д21: Да.
Р22:… воспринимаются как жизненно значимые. И вопрос теперь стоит глубже: «Что мне
делать?» / помощь /.
Д22: (пауза): Доктор Карл, а вы можете ответить мне на вопрос? Моя боязнь выйти замуж и
страх старения — вы видите здесь связь или нет?
Р23: Да. Я думаю, они связаны для вас, когда вы о них говорите, и оба эти страха увеличились
за последние несколько месяцев. То есть и боязнь брака, и проблемы старения и ответственности — это своего рода пакет, единое целое / обобщение, помощь /. И вы говорите: «Я
знаю, чему хочу себя посвятить, я только не знаю, как» / помощь /.
Д23: Ммм. Не совсем... Это не проблема — чему себя посвятить. Просто страх быть пойманной, как сейчас я поймана собственным возрастом.
Р24: Вы чувствуете себя пойманной — пойманной вашим возрастом, старением, необходимостью создавать семью /помощь / (Пауза.) То есть жизнь выглядит пугающей / помощь /.
Д24: Да. (Пауза.) Я стараюсь не показывать этого.
Р25: Мм-гммм / принятие безоценочное /.
Д25: и держу все свои страхи глубоко внутри. (Пауза.) Конечно, я не прихожу в свой офис и не говорю: «Помогите, пожалуйста, мне 35. Что мне делать?» Нет. Это совсем не так. Я еще, если захочу,
могу надеть шорты и заплести себе косички, но все это не то. Это... это страх быть пойманной.
Р26: И эти страхи, которые вы испытываете, они не мешают вам функционировать в мире
/ обобщение /. Все, что происходит вовне, нормально, но тем не менее глубоко внутри
286
гнездятся страхи, и самый главный из них — страх быть пойманной, неважно, каким способом / помощь /.
Д26: Люди говорят мне: «Джен, у тебя все замечательно. У тебя все есть». Они плохо представляют, чтό я на самом деле испытываю.
Р27: Верно / поддержка /. Итак, для постороннего наблюдателя у вас все замечательно / обобщение /. Но Джен внутри — не такая. Джен внутри совсем другая / помощь /.
Д27: (длинная пауза — шепчет): Вы хотите сказать мне еще что-нибудь?
Р28: Смех Карла и зрителей.
Д28: Я просто ужасно нервничаю здесь!
Р29: Можете занять все время, если хотите / предоставление самостоятельности /, потому что
я чувствую, что знакомлюсь с испуганной маленькой Джен внутри / самовыражение конгруэнтное, помощь /.
Д29: Чем больше я говорю, тем лучше вы меня понимаете.
Р30: Тем больше вы прорываетесь ко мне / помощь /.
Д30: Это, возможно, как-то взаимосвязано и может помочь вам: возможно, все это связано с
небольшим актерством, которое я раньше частенько использовала, я не знаю, но мне нравится изображать маленькую непослушную девочку.
Р31: Эту часть себя вы хорошо знаете / принятие безоценочное, помощь /.
Д31: смеется.
Р32: Вы ее столько раз изображали / принятие безоценочное, помощь /.
Д32: И это хорошо действует!
Р33: Да, это действует, непослушная маленькая девочка умеет выходить из разных ситуаций /
поддержка, помощь /. И еще вы сказали, что пытаетесь помочь мне / акцентирование /. Я надеюсь, то, что мы сейчас делаем, поможет вам / акцентирование, стремление, кооперация /.
Д33: Спасибо.
Р34:(Пауза.) Потому, что я чувствую: когда вы рассказываете, то это не для меня / самовыражение конгруэнтное, конфронтация /. Я надеюсь, вы сможете получше познакомиться с
собой в процессе нашей беседы / стремление, передача ответственности /.
Д34: Я обсуждала эту проблему с другим человеком, который пережил подобное. Она знает, как
сильно травмируют подобные чувства. Она испытала те же самые чувства. И она сказала:
«Ты знаешь, это странно, но я смогла пережить это с помощью нескольких людей». Я думаю,
важно (пауза) иметь человека, которому ты доверяешь и сообщаешь свои тайны, человека,
который может пережить это время с тобой. Но такого человека очень трудно найти.
Р35: Вам хотелось бы найти человека, которому бы вы доверяли и который бы помог вам
пережить этот трудный период / принятие безоценочное /.
Д35: ... Ммм, пойманности. (Смеется.) Я просто не знаю, как справиться с этим. Я действительно не знаю.
Р36: Чувствую, что это слишком тяжело для вас / эмпатия /.
287
Д36: Ну, это часть моей повседневной жизни с утра до вечера. Ясно, что я не обсуждаю это со
всеми, думаю, из-за боязни их реакции. Важно приложить усилие и найти человека, который был бы в той же лодке, который понимает то, чтό ты переживаешь.
Р37: Вы действительно ищете человека, в котором бы вы нуждались и которому могли бы
доверять / помощь /.
Д37: Да, я пытаюсь справиться сама, но это нелегко.
Р38: Верно / поддержка /.
Д38: Знаете, хочется найти человека, который бы подстегивал меня и говорил: «Я знаю, ты
можешь это сделать, ты можешь это сделать, ты сделаешь это», и это бы...
Р39: Это бы действительно помогло / помощь /.
Д39: Просто человека, который бы поверил в меня.
Р40: Человеку, который верит в вас, достаточно сказать: «Ты сможешь сделать это. Ты все
преодолеешь!» / поддержка /. Но вы не можете сами себе говорить такие слова / обращение внимания на неконгруэнтность /.
Д40: Да, и я стараюсь быть позитивной и смеяться над собой. Но я просто очень напугана. Я
собираюсь отступить. Я не собираюсь идти вперед. (Долгая пауза.) Я пыталась подходить
с разных сторон, забыть об этом. Я пыталась остановиться, когда думаю об этом. Но даже
это больше не помогает. (Пауза.) Говоря метафорично, я как бы блуждаю в темноте. Я
выхожу из света и попадаю в темноту.
Р41: Ааа / понимание /.
Д41: Понимаете, чтό я имею в виду.
Р42: Да, конечно, понимаю / поддержка /.
Д42: Потому, что я опять боюсь...
Р43: Это так рискованно выходить из освещенного места в темноту, в неизвестное / эмпатия /.
Д43: Верно.
Р44: Дается шанс / предоставление самостоятельности /, и это пугает / принятие безоценочное /.
Д44: (Пауза.) Я не могу придумать, что еще сказать, кроме вопроса: как выйти из этой ситуации? (Пауза.) Я чувствую сейчас, что это очень личная проблема, я уверена, что многие
прошли через это. А некоторые нет. И они, возможно, думают: «Черт, в чем же проблема?» Временами я даже посмеиваюсь над этим и говорю: «Я думаю, я помещу рекламу в
газете — никогда (Смеется.) не знаешь, какой ответ получишь!» (Пауза.) Вы понимаете, я
стремлюсь все свести к шутке.
Р45: Но вы так хотите, чтобы с вами был человек, которому вы могли бы доверять и который
помог бы вам пережить это тяжелое время / обращение внимания на неконгруэнтность /.
Д45: Да, потому что, хотя я молюсь (у меня собственное видение религии), я верю в духовное
развитие. Может быть, для меня это условие кармы, я не знаю. Еще одна мысль постоянно
в голове: это этап моего развития, каким бы он ни был. Но я чувствую, что этого недостаточно. У меня должен быть физический контакт. (Пауза.) Человек, к которому я могла бы
иметь отношение...
288
Р46: Человек, к которому вы могли бы иметь отношение / принятие безоценочное /. Я догадываюсь, хотя эта мысль может показаться глупой / самовыражение конгруэнтное /, но я хочу, чтобы одним из друзей могла бы стать та непослушная маленькая девочка / стремление /. Я не знаю, имеет это смысл для вас или нет / самовыражение конгруэнтное /, но если та живая непослушная маленькая девочка, которая живет внутри, смогла бы проводить
вас из света в темноту / помощь / как я сказал, это может не иметь для вас смысла / самовыражение конгруэнтное /.
Д46: (озадаченным голосом): Вы можете немного развить эту мысль для меня?
Р47: Просто это может быть один из ваших лучших друзей / гипотеза /, который прячется
внутри, пугливая маленькая девочка, непослушная маленькая девочка, настоящая вы, которая редко проявляется / помощь /.
Д47: (пауза): И я должна признать то, что вы сказали, в ретроспективе, я потеряла большую
часть непослушной маленькой девочки. В действительности, за последние 18 месяцев та
непослушная маленькая девочка исчезла.
Р48: Исчезла / принятие безоценочное /. Угу-угу. (Смеется.) Тогда я был не так уж далек от
истины / самовыражение конгруэнтное /. Возможно, вам следует ее поискать! (Смех.)
/ побуждение /.
Д48: Вы хотели бы номер ее телефона? (Смех.)
Р49: Я хотел бы! (Смех.) / стремление / Я думаю, она была бы забавной, и думаю, она не была
бы такой напуганной / эмпатия /. Она говорит довольно дерзко! (Смех.) / конфронтация /.
Д49: (сомневаясь): Так я все еще могу быть непослушной маленькой девочкой, даже несмотря
на то, что становлюсь старше?
Р50: Ну, я не знаю — мне только 80, но я все еще могу быть непослушным маленьким мальчиком / самовыражение конгруэнтное, самораскрытие /.
(Много смеха и аплодисменты.)
Д50: (смеется): Мне нечего сказать! (Пауза.) Изменит ли это мои чувства в отношении брака?
Р51: Я думаю, что это очень важный вопрос, который вы себе задаете / акцентирование /. Если
бы вы были лучшим другом для маленькой девочки внутри себя / помощь /, стали бы вы
меньше бояться рисковать в браке? / интерес /. Я действительно чувствую, как сильно вам
ее не хватало последние 18 месяцев / самовыражение конгруэнтное, помощь /.
Д51: (пауза): Да, вы правы. Вы действительно попали в самую десятку. И...
Р52: Извините, но через несколько минут мы заканчиваем / организация терапии /.
Д52: Хорошо. Мои часы спешат на 15 минут, так как я всегда опаздываю. (Смеется.)
Р53: Вы всегда на 15 минут старше / обобщение /? (Много смеха.)
Д53: (смеется). Давайте посмотрим, без 10 минут...
Р54: Да, тогда мы закончим. Хорошо?
Д54: Да. Вы мне очень помогли, и мне, в самом деле, хотелось бы вас очень поблагодарить.