Глава 1. Категория интертекстуальности в научном дискурсе § 1 Категория интертекстуальности в системе текстовых категорий 1. Определение текста, дискурса и подходы к их изучению 1.1 Этапы формирования лингвистики текста 1.2 Различные подходы к изучению текста 1.3 Различные определения текста 1.4 Системное понимание и определение текста 1.5 Оппозиция текст - дискурс 1.6 Типология дискурса 2. Категории текста и системы текстовых категорий 2.1 Категориальный подход к изучению текста и понятие текстовой категории 2.2 Анализ существующих классификаций категорий текста 2.3 Основные принципы предлагаемой типологии текстовых категорий 3. Системная классификация категорий текста 3.1 Системообразующие категории текста 3.2 Системно-приобретенные категории текста 4. Категория интертекстуальности 4.1 Этапы развития теории интертекстуальности 4.2 Подходы к изучению межтекстовых связей 4.3 Различные определения интертекстуальности 4.4 Лингвистический подход к анализу межтекстовых связей § 2 Научный дискурс и его вариативность 1. Научный дискурс и его конститутивные признаки 1.1 Принципы функционального стилеобразования 1.2 Научный стиль и его характеристики 1.3 Конститутивные характеристики научного дискурса 2. Жанровая вариативность научного дискурса 2.1 Жанр как лингвистическая проблема 2.2 Традиционная типология научных жанров 2.3 Основные жанры научного дискурса 2.4 Взаимопроникновение жанров в рамках научного дискурса 3. Жанр научной статьи в общей системе научных жанров Выводы Глава 2 Типы межтекстовых связей § 1 Изучение межтекстовых связей в научной литературе § 2 Генетические типы интертекстуальных связей 1. Собственно-текстовые типы интертекстуальных связей 1.1 Первичные цитаты 1.2 Вторичные цитаты 2. Паратекстовый тип интертекстуальных связей 2.1 Именные ссылки 2.1.1 Авторские ссылки 2.1.2 Автоссылки 2.1.3 Множественные ссылки 2.2 Титульные ссылки 2.3 Адресные ссылки 2.4 Смешанные ссылки 3. Комбинированный тип интертекстуальных связей 3.1 Прототипная разновидность 3.2 Производная разновидность 4. Вертикальные генетические типы интертекстуальных связей 4.1 Одноязычные межтекстовые связи 4.2 Иноязычные межтекстовые связи 4.3 Символьные межтекстовые связи 4.4 Системные межтекстовые связи § 2. Функции интертекстуальных связей 1. Референционная функция 1.1 Информативная разновидность 1.2 Экспланативная разновидность 1.3 Апеллятивная разновидность 2. Оценочная функция 2.1 Критическая разновидность 2.2 Эмпатическая разновидность 3. Этикетная функция 4. Декоративная функция 4.1 Иллюстративная разновидность 4.2 Репрезентативная разновидность § 3. Формальные признаки интертекстуальных связей 1. Маркирование 1.1 Маркирование цитат 1.2 Маркирование ссылок 2. Локализация 2.1 Предтекстовые интертекстуальные связи 2.2 Внутритекстовые интертекстуальные связи 2.3 Затекстовые интертекстуальные связи 2.4 Подстрочные интертекстуальные связи § 4. Эволюционные преобразования интертекстуальных связей 1 Прототипный интертекстуальный комплекс 2 Преобразования в вертикальном направлении 3 Преобразования собственно-текстовой составляющей 3.1 Сокращение 3.2 Косвенное цитирование 3.3 Сочетание сокращения и косвенного цитирования 3.4 Деформированная цитата 3.5 Аллюзия 4. Преобразования паратекстовой составляющей Выводы Заключение Перечень важнейших терминов Библиография Введение Данная работа выполнена в рамках анализа категорий лингвистики текста и посвящена изучению одной из конститутивных текстовых категорий категории интертекстуальности и особенностей ее реализации в жанре научной статьи. Объектом нашего исследования является интертекстуальность - многомерная связь отдельного текста с другими текстами, предметом интертекстуальность в научном дискурсе применительно к жанру статьи. Актуальность изучения интертекстуальности как текстовой категории на материале научных статей обусловлена следующими факторами: 1. Несмотря на то, что лингвистика текста является одной из наиболее активно развивающихся отраслей современного языкознания, категориальный аппарат этой лингвистической дисциплины разработан еще недостаточно. 2. Явление интертекстуальности представляет собой интереснейшую теоретическую проблему, которая, по нашим данным, ранее не рассматривалась с точки зрения категориального и коммуникативного подходов к изучению текста. 3. Межтекстовые связи в научном дискурсе имеют особую значимость в сложившейся системе производства, передачи и хранения научной информации, однако специального изучения интертекстуальности в научном дискурсе, по нашим данным, не предпринималось. 4. Системные характеристики одного из важнейших жанров научного общения - научной статьи - еще не являлись предметом специального изучения в лингвистической литературе. Цель данного исследования заключается в комплексной характеристике интертекстуальности в научном дискурсе применительно к жанру статьи. Для решения данной цели были поставлены следующие задачи: 1. Определить место интертекстуальности в системе категорий дискурса (т.е. текста в ситуации общения). 2. Установить системные характеристики научной статьи с учетом специфики гуманитарных, точных и неточных дисциплин. 3. Определить функции интертекстуальности в тексте научной статьи. 4. Описать средства выражения интертекстуальности в научной статье. 5. Выявить тенденцию в эволюции этих средств. Научную новизну данной работы мы усматриваем в доказательстве категориального статуса интертекстуальности в научном дискурсе, в определении системных характеристик межтекстовых связей применительно к жанру научной статьи, в установлении функций интертекстуальности в научном дискурсе и в определении основного направления эволюции средств межтекстовых связей в научных статьях. Теоретическая значимость диссертации состоит в дальнейшей разработке категорий дискурса, комплексном описании интертекстуальности и в определении специфики научного дискурса в статье как одной из его жанровых разновидностей. Практическая ценность выполненного исследования заключается в том, что его результаты смогут найти применение в вузовских курсах по общему языкознанию, стилистике, спецкурсах по лингвистике текста и научному дискурсу, а также могут быть полезны преподавателям-практикам в процессе обучения студентов нормам научного общения. Материалом работы послужили тексты научных статей по лингвистике, экономике и физике, опубликованные в период с 1963 по 1999 гг. в научных периодических изданиях и сборниках научных трудов. Общий объем проанализированного материала составляет 3 тысячи 519 межтекстовых связей, установленных в 210 статьях. В диссертации использованы следующие методы исследования: интроспекция, понятийный анализ категорий текста, интерпретативный анализ межтекстовых связей. На защиту выносятся следующие положения: 1. Интертекстуальность представляет собой многомерную связь отдельного текста с другими текстами по линиям содержания, жанрово-стилистических особенностей, структуры, формально-знакового выражения, является системообразующей категорией дискурса, соотносится с другими системообразующими категориями (авторство, адресатность, информативность) и системно-приобретенными категориями дискурса (содержательность, структурность, стилевая и жанровая принадлежность, целостность, участники и обстоятельства общения). 2. Научная статья как жанр научного дискурса характеризуется определенными специфическими признаками (постановка и решение одной научной проблемы, средний объем, принятая система ссылок, выходные данные) и общими признаками научного дискурса (цель - решение научной проблемы, диалогическая форма существования и статусное равенство участников) и соотносится как с первичными, так и со вторичными жанрами научного дискурса: доклад, выступление, статья, диссертация, монография с одной стороны, и автореферат, тезисы доклада, рецензия, аннотация, конспект, перевод с другой стороны. 3. Средства межтекстовых связей в научных статьях распадаются на цитаты и ссылки с одной стороны, и одноязычные, иноязычные и символьные интертекстуальные связи с другой стороны; цитаты могут быть первичными и вторичными, ссылки - именными, титульными, адресными и смешанными. Комбинаторика цитат и ссылок может быть прототипной и производной. 4. В тексте статьи интертекстуальные связи выполняют следующие функции: референционную, оценочную, этикетную и декоративную. Референционная функция представлена в трех разновидностях: информативной, экспланативной и апеллятивной; оценочная функция - в двух: критической и эмпатической; декоративная функция - в двух: иллюстративной и репрезентативной. 5. Общее направление эволюции интертекстуальных связей наблюдается в сторону трансформации цитаты в общее место и преобразовании ссылки в аллюзию. Теоретической основой работы послужили следующие положения, доказанные в лингвистических исследованиях: 1. Текст представляет собой феномен культуры, обладающий многомерными связями с другими явлениями культуры и, прежде всего, с другими текстами (Ю.М. Лотман, Р. Барт, Ю. Кристева, М.М. Бахтин); 2. Текст является сложным образованием и относится одновременно к языку и речи, в зависимости от подхода к его изучению; наиболее существенные признаки текста, определяющие специфику этого объекта лингвистического изучения, являются категориями текста; категории текста неоднородны (И.Р. Гальперин, З.Я. Тураева, Т.М. Николаева О.Б. Воробьева, В.И. Карасик); 3. В системе институционального общения выделяется научный дискурс, имеющий специфические отличия и распадающийся на жанры научной речи (Н.М. Разинкина, М.Н. Кожина, О.Б. Сиротинина, М.П. Брандес). Апробация. Основные положения данного исследования докладывались на научных конференциях Волгоградского государственного педагогического университета, Пензенского государственного педагогического университета, Пензенского института повышения квалификации и переподготовки работников образования, на заседаниях научно-исследовательской лаборатории "Язык и личность" ВГПУ. По теме диссертации опубликовано 9 работ. Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения. В первой главе "Категория интертекстуальности в научном дискурсе" описывается категория интертекстуальности в системе текстовых категорий, рассматривается научный дискурс и его вариативность. Во второй главе "Типы межтекстовых связей" исследуются межтекстовые связи в научной литературе, выявляются их генетические типы, функции, формальные признаки и направления их эволюционных преобразований. В заключении диссертации подводятся итоги исследования. Приложение включает перечень важнейших терминов, пояснительные таблицы, графики и таблицы со статистическими данными. ГЛАВА 1. КАТЕГОРИЯ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ В НАУЧНОМ ДИСКУРСЕ § 1 Категория интертекстуальности в системе текстовых категорий Приступая к изучению интертекстуальности в научном дискурсе, мы видим свою задачу в том, чтобы - охарактеризовать категории интертекстуальности в научном дискурсе; - определить конститутивные признаки научного текста применительно к жанру статьи; - установить формальные и содержательные характеристики межтекстовых связей в научных статьях; - выявить жанровую специфику интертекстуальности применительно к текстам из разных областей научного знания; Для решения этих задач наиболее перспективным представляется путь от общего к частному, а именно: рассмотрение текста в целом, выявление конститутивных текстовых категорий, выделение среди них категории интертекстуальности, определение особенностей реализации данной категории в текстах научного характера. 1. Определение текста, дискурса и подходы к их изучению "... any text is layered, like a sheet of thick plywood consisting of many thin sheets lying at different angles to each other." Robert Kaplan. 1.1 Этапы формирования лингвистики текста "Проблема текста и механизмов его образования является одной из актуальнейших в современной лингвистике". Такими, примерно, словами начинаются многочисленные работы, посвященные изучению различных аспектов данной проблемы. Наше исследование проводилось в рамках лингвистики текста, сравнительно новой области науки о языке, активно развивающейся в соответствии с научными парадигмами современного языкознания. Несмотря на относительную новизну лингвистической постановки вопроса, изучение текста имеет давнюю историю. На первом этапе становления лингвистической науки основной задачей исследователей считалось выявление и описание общих закономерностей человеческого языка и, в частности, "создание системы общелингвистической категоризации, систематики языковых форм в соответствии с их функцией в структуре языкового механизма, с учетом их семантического статуса в системе языка" [Кейко, Ольховиков 1982, с.29]. Однако, нельзя не отметить, что еще античные традиции основывались на текстах, которые и представляли собой главный объект исследования, толкования и комментирования, а на их основе складывалось обучение правильной литературной речи. Конечно, текст как таковой предметом исследования еще не являлся, вернее - такого предмета грамматика еще не постулировала. Однако, уже в этот период, по крайней мере в греко-латинской традиции, различались определенные разновидности текстов. В филологических исследованиях античности выделялись три основных направления: грамматика, изучающая "естественные" тексты, поэтика - поэтические тексты и риторика "филологическая дисциплина, изучающая способы построения художественно-выразительной речи, прежде всего прозаической и устной" [Топоров 1990, с.416]. Таким образом, вопросы текста, прежде всего устного, и правил его построения были прерогативой риторики. "Очевидно, - считает Ю.А. Левицкий, - что проблема порождения текста и в какой-то мере его типологии своими истоками восходит к античной риторике" [Левицкий 1998, с.4]. Подобное разделение на грамматику, риторику и поэтику сохранялось и в средние века, но позднее, в XIII веке риторика и поэтика объединились в рамках общего направления - стилистики, которая представила собой "раздел языкознания, имеющий основным предметом стиль во всех языковедческих значениях этого термина" [Степанов 1990, с.492]. В ХХ веке появляется новая дисциплина - функциональная стилистика, изучающая "текст вообще, речевой акт устный или письменный" [там же]. В этом плане функциональный стиль "предстает как результат выбора говорящим языковых форм из ранее данных языком возможностей... и их комбинирования в речевом акте в зависимости от его цели" [Степанов 1990, с.493]. Предметом стилистики в целом становится речевой акт и текст как его результат. Во второй половине ХХ века происходит своего рода возрождение или "возвращение" риторики [Авеличев 1986, с.18-24]. Однако к этому времени исследования речи и текста осуществляются не только с позиций стилистики и общей риторики. Возникает целый ряд направлений, в центре внимания которых оказывается все тот же текст: лингвистика (грамматика) текста, прагматика, социолингвистика, психолингвистика. Лингвистика текста - дисциплина, в русле которой проводилось наше исследование, - это "направление лингвистических исследований, объектом которых являются правила построения связного текста и его смысловые категории, выражаемые по этим правилам" [Николаева 1990, с.267]. Многими учеными лингвистика текста сегодня рассматривается как более широкая, включающая несколько дисциплин наука, изучающая не только текст, но и текстуальный подход к языковым единицам более низкого уровня. Первоначальное понятие "лингвистика текста" представлялось как "грамматика текста". Одной из первых в этой области, "пионерской" - по определению Я. Фирбаса, считается работа Анри Вейля "О порядке слов в древних языках по сравнению с языками современными" (1884) [Левицкий 1998, с.49], в которой А. Вейль установил различие между движением мысли и синтаксическим движением. Люди думают и выражают свои мысли одинаково, утверждал он, - не зависимо от того, на каких языках они говорят - древних или современных. Классической считается работа Г. Пауля "Принципы истории языка" (1880), в которой автор отмечает различное распределение акцентов в предложении в зависимости от цели сообщения. Его иллюстрация "Карл едет завтра в Берлин" стала хрестоматийной для данной дисциплины. Если А. Вейль и Г. Пауль базируются на соответственно логических и психологических категориях, то В. Матезиус в статье "О так называемом актуальном членении предложения" (1947) переносит решение вопроса на чисто лингвистическую почву. Идеи В. Матезиуса получают широкое распространение и развитие в докладах, представленных на посвященном этому вопросу симпозиуме, состоявшемся в 1970 г. в Мариенбаде; появляется ряд монографий, в которых предметом анализа становится текст. В отечественной лингвистике "наступление" на текст началось в 60-е годы. Сначала предметом исследования стали "малые формы" - появилось большое число статей и диссертаций, посвященных анализу совокупности предложений, получивших наименования "сверхфразового единства", "сложного синтаксического целого и т.д. В 1974 году в Москве прошла научная конференция по вопросам лингвистики текста. В 1978 году вышел в свет восьмой сборник "Новое в зарубежной лингвистике", посвященный этой проблеме. С тех пор были опубликованы многочисленные монографии (И.П. Севбо (1969), Г.Я. Солганик (1973), Ю.А. Левицкий (1978), В.В. Одинцов (1980), О.И. Москальская (1981) и др.), авторы которых развивали разные направления данной дисциплины. 1.2 Различные подходы к изучению текста В целом на современном уровне развития лингвистики текста в этой области языкознания можно выделить несколько основных направлений исследований, которые рассматриваются разными лингвистами либо по отдельности, либо во взаимосвязи. Это 1) изучение текста как системы высшего ранга, 2) определение единиц, составляющих текст, 3) построение типологии текстов, 4) выявление особых текстовых категорий. [Тураева 1986, с. 7-8]. Лингвисты, изучающие текст как систему, анализируют текст с разных позиций. Одни исследователи демонстрируют структурный подход, рассматривают текст в целом, текст как изолированное, независимое языковое образование более высокого уровня. Исследования в этом направлении сводятся к моделированию формальной, формальносодержательной и содержательной структур текста (М.Я. Блох, И.Р. Гальперин). Все работы в данной области можно охарактеризовать как своеобразное "продолжение" традиционной классической грамматики, вышедшей за пределы предложения. В связи с этим проводится ряд аналогий между структурами сложного предложения и текста, переосмысливаются категории традиционной грамматики. В основе другой точки зрения лежит положение о том, что текст, будучи системой более высокого порядка, чем предложение, сам является частью другой, более сложной системы. Сторонников этого направления можно условно разделить на две большие группы в зависимости от того, какая система, по их мнению, является высшей по отношению к тексту. В одну группу войдут лингвисты, придерживающиеся литературоведческого, а точнее, постмодернистского подхода к изучению текста: М.М. Бахтин, М. Фуко, Ю.М. Лотман и др. Они считают, что любой вербальный текст является составной частью корпуса всех существующих сегодня текстов, т.е. литературы, которая, в свою очередь, есть элемент культуры человечества. Изучение текста с этих позиций, представляющее безусловный интерес, уводит нас с лингвистической почвы и требует применения методов литературоведения и культурологии. Культурологический подход к изучению текста представляет собой еще большее расширение предмета изучения и направлен на освещение особенностей менталитета народа, отраженных в языке, прецедентных текстах (по Ю.Н. Караулову), концептосфере (Д.С. Лихачев), культурных концептах (Ю.С. Степанов). Изучение текста с этих позиций требует выявления ценностных доминант соответствующей культуры как в этическом, так и в эстетическом планах. Другая группа исследователей избрала коммуникативный подход, сторонники которого считают обстоятельства общения важнейшим смыслообразующим компонентом текста и предлагают выделить и обосновать категории прагмалингвистики (Р. Белл, В.Г. Гак, Дж. Серл, И.П. Соусов, Д. Хаймс и др.). Другой путь исследования в рамках коммуникативного подхода избрали О.Л. Каменская, С.И. Гиндин. Поскольку текст, по их мнению, является элементом коммуникативного акта, он может быть описан в рамках теории коммуникации. Второе направление изучения текста базируется на положении о том, что текст обладает определенной структурой, предполагающей наличие соподчиненных и взаимообусловленных частей. Выявление и описание этих частей и является целью сторонников данного направления. В результате подобных исследований появился целый ряд терминов для обозначения сложных синтаксических единиц, являющихся компонентами текста. Это "сверхфразовое единство" (О.С. Ахманова), "сложное синтаксическое целое" (А.М. Пешковский), "компонент текста" (И.А. Фигуровский), "прозаическая строфа" (Г.Я. Солганик), "синтаксический комплекс" (А.И. Овсянникова), "диктема" (М.Я. Блох), "абзац" (Л.Г. Фридман), "монологическое высказывание", "коммуникативный блок", "дискурс" (discourse), предложенные в работах пражских лингвистов, "регистр" (register), используемый в исследованиях представителей так называемой неофирсовской школы и эдинбургской школы, "высказывание" (utterance), "микротекст" (О.И. Москальская) и т.д. Эти термины часто применяются для определения разнородных явлений, но все они преследуют одно назначение определить более крупную, чем предложение, единицу текста. Разные исследователи предлагают свои принципы членимости текста: формальноструктурный, содержательный, творческий (И.Р. Гальперин), объективный/ субъективный (З.Я.Тураева), линейный/нелинейный (О.Л. Каменская) и т.д. Однако, всех лингвистов, развивающих данное направление исследований, объединяет общий подход к изучению текста "изнутри", без учета его связей с внешним миром, с так называемой текстовой "экологией". Третье направление непосредственно связано с проблемой типологии текстов. Лингвисты, работающие в этой области, видят цель своих исследований в выявлении конечного, исчерпывающего набора конструктов, обуславливающих тот или иной тип текста. Это может быть модель текста (Дж. Мисрик), базисный текст (Е. Верлих), текстема как глубинная структурная форма текста (К. Циммерман), текстоид как идеальная схема последовательности элементов текста, которая может быть обнаружена в большинстве текстов (М. Метцелтин), текстотип как некий абстрактный инвариант (Х. Изенберг) [Левицкий 1998, с.50-52]. Рассмотрев различные типологии текстов, составленные разными авторами, мы приходим к выводу, что и здесь наметились две позиции, сформировавшиеся в зависимости от того, какие характеристики текста являются для их сторонников основополагающими - внутренние или внешние. Чисто языковым подходом, т.е. опорой только на внутренние особенности текстов, характеризуются исследования И.Мистрика, Г. Вайнриха, Р. Харвега. Текст для них представляет собой в первую очередь последовательность связанных между собой языковых единиц. Способ связности определяет тип текста, который поддается изучению, в том числе точными методами, например, с помощью ЭВМ. При этом текстообразующая роль приписывается различным языковым единицам: для И. Мистрика "ткань" текста образуется определенной последовательностью и частотностью лексических единиц; Р. Харвег строит свою типологию на характере употребления в тексте слов - заместителей; Г. Вайнрих определяет машинным способом "партитуру" текста, основанную на нумерации встречающихся в нем глаголов или на фиксации переходов между ними. По мнению А. Кречмера, типология текстов, строящаяся только на их лингвистических признаках, тем более на каком-либо одном из них, не может быть полной. Сторонники этой точки зрения, которую мы полностью разделяем, представляют коммуникативно-ориентированную типологию текстов. Текст определяется ими как языковой компонент акта коммуникации. Коммуникативный акт, в свою очередь, рассматривается как сложное отношение между лингвистическими, социолингвистическими и нелингвистическими конституентами (С. Шмидт). При анализе текстов сторонники этой позиции предлагают учитывать, помимо собственно лингвистических категорий, характер партнеров и их взаимоотношений, их фоновые знания, обстоятельства коммуникации, коммуникативную интенцию и т.п. (Г.Бретшнайдер, Б. Зандиг, С. Шмидт) [Левицкий 1998, с.53]. Сами типы текстов, в том числе и их лингвистические особенности, определяются спецификой коммуникации, например интенцией (Ч. ГнифкеХубриг), правилами употребления текста (Б. Зандиг), отношением коммуникантов к высказываемому (Г. Виенольд), характером речевой ситуации (Х. Зитта). Задача выявления особых текстовых категорий с методологической точки зрения представляется нам наиболее важной, поскольку после определения характерных, отличительных признаков текста задачи изучения текста в целом, его составляющих и построения типологии текстов значительно упрощаются. Среди лингвистов, разрабатывающих это направление, - И.Р. Гальперин, И.В. Арнольд, З.Я. Тураева, О.П. Воробьева, В.И. Карасик и др. нет единства мнений относительно критериев выделения текстовых категорий, их количества и способов систематизации. Категории, называемые разными исследователями, по-разному понимаются их авторами, отражают различные свойства текста и различное понимание самого объекта изучения. Однако, и в этой области исследований прослеживается несколько направлений, сформировавшихся в зависимости от "строго лингвистической" или коммуникативной точки зрения исследователя на текст. Подробнее об этом будет сказано в п.2. Таким образом, рассмотрев различные подходы к изучению текста, приходим к выводу, что решение любой лингвистической задачи, будь то составление типологии текстов, выявление текстовых категорий или анализ текста в целом, будет зависеть от понимания исследователем текста как высшего и независимого языкового единства или как элемента коммуникативного акта. 1.3 Различные определения текста На наш взгляд, прежде чем выбрать то или иное направление исследования текста, переходить к частным вопросам его анализа, необходимо осознать, что есть текст, прояснить его сущность, дать ему рабочее определение. Это позволит нам ясно представить себе объект изучения. Однако, очень трудно сформулировать дефиницию текста, так как он - явление многомерное и пограничное, находящееся на стыке различных дисциплин. Вероятно, поэтому текст по-разному понимается и по-разному определяется его исследователями. По словам З.Я. Тураевой, "определение текста, которое можно было бы считать исчерпывающим и которое носило бы терминологический характер, еще не выработано" [Тураева 1986, с.11]. Проанализировав дефиницию текста, предлагаемую разными лингвистами, можно сделать вывод о том, что наметилось несколько различных подходов к пониманию этого термина. Одни авторы (М.М. Бахтин, Р. Барт, Ю.М. Лотман) демонстрируют расширенное понимание текста. В этой связи цитата М.М. Бахтина как нельзя лучше иллюстрирует такую позицию: "Если понимать текст широко - как всякий связный знаковый комплекс, то и искусствоведение (музыковедение, теория и история изобразительных искусств) имеет дело с текстами (произведениями искусства)" [Бахтин 1979, с.281]. Р. Барт также понимает текст всеобъемлюще, как "ненаглядное, незримое, социальное, многомерное пространство" [Барт 1994, с.414-415]. Той же точки зрения придерживается и М. Фуко, по мнению которого "любой текст выглядит не как конечный результат творческой деятельности субъекта, не как реализация авторского замысла, но как бесконечное, изменчивое, текучее пространство общения" [Фуко 1991, с. 47]. Многие зарубежные ученые считают текстом не только речетворческое произведение: "Texts are not necessarily written. Any culturally produced object or social practice capable of symbolic interpretation and reinterpretation can be considered as a text" (Тексты вовсе не обязательно должны быть письменными. Любой объект, созданный в процессе культурной или общественной деятельности, способный к символическому и повторному интерпретированию, может считаться текстом.) [Fox 1995] - и часто применяют многие категории вербального текста к тексту в таком расширенном понимании. Однако, взгляд на текст как на любой объект, созданный в процессе культурной или социальной деятельности человека, многие лингвисты считают слишком общим. Ю.А. Левицкий, являясь противником такой точки зрения, утверждает, что "если к культурным "текстам" относить все знаковые образования, семиотика включается в лингвистику - получается такая вот "всеядная" лингвистика" [Левицкий 1998, с. 93-94]. Другая условная группа исследователей, к которой принадлежат Е. Косериу, Х. Изенберг, З. Шмидт, Т.М. Николаева, Г.А. Орлов, понимает под текстом любое словесное произведение как написанное, так и бытующее в устной форме, фактически исключая из рассмотрения тексты, созданные с использованием других знаковых систем. "Под текстом понимается реализованное в речи и оформленное в структурном и интонационном отношении иерархически построенное смыслообразование, которое содержит в себе смысловые связи разного уровня" [Чуприна 1998, с. 117]. Сторонники третьего направления (И.Р. Гальперин, З.Я. Тураева, Р. Харвег, К. Циммерман) не учитывают устную разновидность речетворчества, буквально интерпретируют понятие "текст" и определяют его как фиксированное на письме речетворческое произведение. Понимание текста как только письменного вербального продукта значительно сужает и, на наш взгляд, обедняет область исследования. Некоторые лингвисты рассматривают текст с функциональной точки зрения и не без основания считают, что текст - это такое явление, которое не может существовать вне общения, вне функциональных задач. По мнению этой группы лингвистов, текст есть языковой компонент акта коммуникации. Иллюстрирует эту точку зрения высказывание С.И. Гиндина о том, что до тех пор нельзя решать, "является ли предлагаемый отрезок текстом, пока нам не заданы намерения его коммуникатора ... Текст есть то, что объявляет текстом или отмечает некоторыми специальными пограничными знаками говорящий" [Гиндин 1971, с.117-118]. Здесь же он приводит определение Д.С. Лихачева: "Текст - это языковое выражение замысла его создателя". М.Н. Кожина также демонстрирует функциональный подход к тексту, однако с несколько иных позиций: "В аспекте трактовки языка как функционирующей системы текст, строго говоря, не является одним из уровней системы языка (как денотативной его модели, таксономического аспекта). Собственно текст (в его процессуальном аспекте, как фиксируемая речевая деятельность) - это и есть функционирование языка, всех его дотекстовых уровней (но не только!), либо (в аспекте результативном) продукт этого функционирования" [Кожина 1989, с. 7]. В последние годы наметилось еще одно, системное понимание текста. По мнению И.Г. Торсуевой, текст представляет собой систему, то есть целостное в структурном и функциональном отношении образование, внутренняя связь элементов которого является более необходимой и устойчивой, чем связь этих элементов с окружающей средой или с элементами других систем [Торсуева 1989, с. 6-7]. Возврат к системному подходу при исследовании лингвистических явлений произошел не без причины. Вот как объясняет это явление И.В. Арнольд: "Отрыв какой-либо науки от общего развития познания, от его фундаментальных проблем грозит ей застоем. Неудивительно поэтому, что в наше время всякое научное исследование, в том числе лингвистическое, с неизбежностью использует теорию систем" [Арнольд 1984, с.3]. Рассматривая текст как объект лингвистического исследования, мы должны учесть как его собственный системный характер, так и его детерминированность свойствами используемой языковой системы. 1.4 Системное понимание и определение текста Среди многообразия мнений о том, что же представляет собой текст как таковой, трудно выделить наиболее убедительное. Текст есть та среда, в которой реализуются функции языковых средств разных уровней лексического, грамматического, стилистического. Текст представляет собой основную единицу коммуникации, а единицы нижележащих уровней языковой системы принимают участие в коммуникации лишь опосредованно. Текст рассматривается нами как целостная система, обладающая интегральными свойствами и функционирующая во внешней по отношению к нему среде. В то же время лингвистика текста анализирует компоненты этой системы и их отношения, то есть структуру текста. Системность текста в настоящее время понимается многими языковедами как его ведущее свойство, позволяющее обнаружить многообразные внешние и внутренние связи этого сложного объекта исследования [Бойко 1899, с.71]. По-видимому, при определении текста, следует учитывать и его многомерность, и знаковый характер, и коммуникативную направленность, и системную организацию. Учитывая подобную многоплановость, можно предложить следующее рабочее определение текста. Текст - есть коммуникативная система, предназначенная для переноса закодированной информации. Остановимся на этом определении более подробно. Положение о том, что текст выполняет коммуникативную функцию, в доказательстве не нуждается. Необходимо пояснить, почему мы считаем текст системой, и какой смысл мы вкладываем в выражение "закодированная информация". Любой текст является носителем информации. В то же время, всякая информация закодирована с использованием какой-либо системы знаков или кодов, в качестве которых могут использоваться как естественные, так и специальные языки - ноты, языки программирования, математические, физические, химические и др. формулы, чертежи, схемы, графики, язык жестов, язык слепых, а также живопись, скульптура, музыка и т.п. Широко известно, что сообщения могут передаваться с помощью сигнальных костров, барабанов, языка цветов и жестов и другими, считающимися нетрадиционными способами. На наш взгляд, неправомерно отказывать сообщениям, передаваемым подобным образом, в праве называться текстами. Если текст поэмы А.С. Пушкина "Евгений Онегин" записать с помощью азбуки Морзе или языка слепых, он не перестанет быть текстом. Конечно, нельзя передать поэму с помощью сигнальных флажков или текст Конституции посредством криптограммы. Но причина подобной коммуникативной неудачи кроется в различной степени информативности, глубины и художественной ценности текстов, а также в различной степени разработанности искусственных знаковых систем. Вот почему, по нашему мнению, текстом следует считать не только речетворческое произведение, но и сообщение, существующее на искусственно созданном языке, например компьютерную программу, картину, музыкальную пьесу, и ее нотную запись, то есть любое образование, созданное автором для передачи адресату какойлибо информации. Именно такое, расширенное понимание текста демонстрирует радист, называя последовательность точек и тире "текстом передачи" или музыкант, именующий нотную запись "текстом музыкального произведения". Однако, наибольшее количество текстов создается и воспринимается с использованием естественных языков, которые общепризнанно считаются знаковыми системами. Информационный обмен между людьми происходит главным образом с использованием речи, этого ни с чем не сравнимого способа передачи информации. Вербальные сообщения занимают большую часть от общего числа текстов. Именно поэтому, говоря об изучении текстов, многие исследователи имеют в виду в первую очередь речетворческие произведения. Они же являются и объектом нашего исследования. Таким образом, понимая под текстом любую коммуникативную систему, предназначенную для переноса закодированной информации, объектом своего исследования мы считаем только вербальные тексты, которые могут быть как устными, так и письменными. Под системой понимается объединение ее находящихся во взаимной связи компонентов для выполнения функции, недоступной каждому компоненту в отдельности. Это определение полностью соответствует нашему представлению о строении текста, коммуникативная функция которого не вызывает сомнений. Компоненты текста объединяются автором в целостное произведение для выполнения коммуникативной функции, которую каждый отдельно взятый элемент выполнить не способен. Но текст не является замкнутой самодостаточной системой. С точки зрения системного подхода "каждая система всегда есть компонент другой, более высокого уровня системы, и сама, в свою очередь образована из компонентов, подсистем более низкого уровня" [Афанасьев 1980, с.35]. Текст является составной частью надсистемы - культуры общества и, в свою очередь, состоит из компонентов текста - подсистем. В связи с этим, необходимо традиционное понимание текста как единства двух множеств множества его элементов и множества связей и отношений между ними [Арнольд 1984, с.3] - заменить новым пониманием, дополненным еще двумя множествами - бесконечным множеством элементов внешней культурной среды и множеством связей и отношений элементов текста с элементами текстовой "экологии". Разрабатывая перспективное положение о том, что "текст есть система", некоторые исследователи идут еще дальше в своих рассуждениях и называют текст "адаптивной самонастраивающейся системой" [Павлова 1984, с.98]. Суть данной дефиниции состоит в том, что "значение высказывания в конкретном контексте устанавливается при условии выявления максимума связей данного высказывания с другими элементами экологического окружения" [там же], и текст "адаптируется" или "настраивается" в соответствии с картиной мира адресата, его фоновыми знаниями, эмоциональным состоянием и другими характеристиками. Данная точка зрения представляется хотя и спорной, но весьма интересной, так как исследователь стоит не на позиции автора или адресата, как это принято в лингвистических изысканиях, а на позиции текста. При исследовании текста важно помнить о том, что информативный и системный подходы к тексту должны осуществляться без отрыва от функциональных свойств текста. "Семиотическая система выступает как несущая информацию, только когда она взята в своем функциональном аспекте, как набор элементов, строящихся в определенных взаимоотношениях, семантическая система никогда связной информации не несет" [Солнцев 1977, с.26]. При всем многообразии подходов к изучению текста, их объединяет одна общая идея: текст - это законченное речевое целое. Текст обладает определенной структурой, предполагающей наличие взаимообусловленных частей. Текст должен отвечать определенным критериям текстуальности. "Текст (письменный и устный) - есть первичная данность всего гуманитарнофилософского мышления. Текст является той непосредственной действительностью, из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет и объекта для исследования и мышления" [Бахтин 1979, с.281]. Эта мысль, высказанная М.М. Бахтиным, стала программной для области языкознания, которую сегодня называют лингвистика текста (термин В. Дресслера и В. Штемпеля), металингвистика (термин М.М. Бахтина), транслингвистика (термин Р. Барта), анализ речи (термин З. Харриса) [БСЭ 1976, с. 364]. Именно текст является основной единицей языка, определяется и как основной объект и как предмет исследования лингвистики текста. 1.5 Оппозиция текст - дискурс Изучение текста, его конституентов, свойств и категорий, построение его типологии имеет важное теоретическое и практическое значение. Но при строго лингвистическом подходе, при котором исследование текста сводится в основном к внутриязыковому анализу, описание языковых единиц ограничивается пределами языка без учета экстралингвистических факторов. С этих позиций, изолирующих изучение языка от участников коммуникации, от условий его функционирования, решить вновь возникшие проблемы не представляется возможным. Возникает необходимость помимо установления и изучения единиц текста, анализа парадигматических, синтагматических, интегративных и межуровневых связей внутри объекта исследования осуществлять всестороннее рассмотрение коммуникативной ситуации, в которой происходит порождение и восприятие текста. Коммуникативный подход к языку имеет глубокие корни в русской филологической традиции. Эта традиция основывается на социальнопсихологическом понимании языка в работах А.А. Потебни, Л.В. Щербы, Е.Д. Поливанова, М.М. Бахтина. В современной лингвистике речевой текст понимается как продукт коммуникативной деятельности людей [Каменская 1990, с.10] (в отличие от познавательной и предметно-практической) и является особым образом организованной моделью поведения, отражающей цели и мотивы коммуникантов, а также характеристики ситуации, в которой происходит общение. Вот почему, осознав недостаточность структурной модели представления текста, ученые расширили рамки своих исследований и перешли от статической к динамической модели языка, от внутрисистемного анализа к изучению языка во взаимосвязи со средой, внутри которой он функционирует, так как исследование объекта как системы в методологическом плане неотделимо от анализа внешней среды [Афанасьев 1980, с.160]. Под средой существования текста понимается коммуникативная ситуация, в которой реализуется текст. Центральная роль в ситуации общения принадлежит коммуникантам. На необходимость изучать язык в процессе речевой деятельности, учитывать явления, происходящие при порождении и восприятии текста, различные роли участников коммуникации - адресанта и адресата - указывали многие ученые, особенно представители психологического и коммуникативного подхода к изучению языка. Но ситуацию общения можно исследовать и с точки зрения прагматики. Участники коммуникации могут рассматриваться не только с позиции языкового психологизма, но и в соответствии со своими статусными, ролевыми и личностными характеристиками. Данный аспект изучения не оставляет без внимания и обстоятельства реализации текста: хронотоп, канал, режим, тональность, код, сферу общения. Таким образом, совокупность всего многообразия характеристик ситуации, в которой находится текст, и составляет среду его существования. Вовлечение характеристик такого рода в сферу лингвистического исследования создает оппозицию текст - дискурс, где текстом считается независимое, изолированное, обособленное от ситуации законченное речетворческое произведение. Под дискурсом мы понимаем текст, находящийся в ситуации реального общения, текст в процессе своего создания и развития. Подобное противопоставление строго лингвистического и коммуникативного подходов к изучению текста имеет большое значение для понимания объекта нашего исследования. Для нас важно противопоставить текст как результат, как "снятый продукт" и дискурс как процесс речевой деятельности. Одно из последних и, по нашему мнению, наиболее полное из известных нам определений дискурса, данное Н.Д. Арутюновой, гласит: "Дискурс (от франц. discours - речь) - связный текст в совокупности с экстралингвистическими прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное, социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс - это речь, "погруженная в жизнь". Поэтому термин "дискурс", в отличие от термина "текст", не применяется к древним и другим текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно" [Арутюнова 1998, с. 137]. Слово "дискурс" во французской лингвистической традиции обозначало речь вообще, текст. Э. Бенвенист одним из первых придал этому слову терминологическое значение, обозначив им "речь, присваиваемую говорящим". Он противопоставлял дискурс (discours) объективному повествованию (recit). Впоследствии понятие дискурс было распространено на все виды прагматически обусловленной речи, различающейся по своим целеустановкам. Истоки теории дискурса и методов его анализа следует искать в исследованиях языкового употребления (немецкая школа П. Хартмана, П. Вундерлиха и др.), в социолингвистическом анализе коммуникации (американская школа Э. Щеглова, Г. Закса), логико-семиотическом описании различных видов текста - французский постструктурализм (А. Греймас, Е. Ландовский и др.), в моделировании порождения речи, описании этнографии коммуникации и в антропологических исследованиях [там же]. Термин "Анализ дискурса" был впервые употреблен З.З. Харрисом, который пытался распространить дистрибутивный метод с предложения на связный текст и привлечь к его описанию социокультурную ситуацию. Позднее этот термин стал ассоциироваться с немецким термином "Textlinguistik", получившим распространение в 50-х гг. ХХ века. Э. Косериу также употреблял термин "linguistica del texto". Таким образом, анализ дискурса и лингвистика текста в то время образуют близкие, а иногда и отождествляемые области лингвистики. Однако, в конце 70-х - начале 80-х годов наметилась тенденция к их размежеванию из-за постепенной дифференциации понятий "текст" и "дискурс". Под текстом теперь понимается абстрактная, формальная конструкция, под дискурсом - различные виды ее актуализации, рассматриваемые с точки зрения ментальных процессов и в связи с экстралингвистическими факторами (ван Дейк). Анализ дискурса выполняется в основном описательными и экспериментальными методами. Анализ дискурса - междисциплинарная область знания, находящаяся на стыке лингвистики, социологии, психологии, этнографии, семиотического направления литературоведения, стилистики и философии. Анализ дискурса осуществляется с различных позиций, его дефиниция различными авторами варьирует, но всех исследователей дискурса объединяют следующие основные посылки: 1) статическая модель языка является слишком простой и не соответствует его природе; 2) динамическая модель языка должна основываться на коммуникации, т.е. совместной деятельности людей, которые пытаются выразить свои чувства, обменяться идеями и опытом или повлиять друг на друга; 3) общение происходит в коммуникативных ситуациях, которые должны рассматриваться в культурном контексте; 4) центральная роль в коммуникативной ситуации принадлежит людям, а не средствам общения; 5) коммуникация включает докоммуникативную и посткоммуникативную стадии; 6) текст как продукт коммуникации имеет несколько измерений, главными из которых являются порождение и интерпретация текста [Карасик 1994, с.3-4]. 1.6 Типология дискурса Одним из направлений анализа дискурса является построение классификации его типов. При рассмотрении различных классификаций обнаруживается, что исследователи подходят к их построению с различных позиций. В настоящее время выделяются три основных направления, которые можно условно назвать прагмалингвистическим, диалогическим и культурологическим. [Карасик 1994, с. 14-26]. Сторонники прагмалингвистического направления основным критерием для построения классификаций считают коммуникативную интенцию говорящего (Г.Г. Почепцов), стадию вербализации интенции (А.Г. Баранов), иллокутивную функцию (А.А. Романов), социальный статус участников коммуникации (В.И. Карасик), тип коммуникации (И.В. Пешков). Несмотря на разницу в подходах к построению типологии дискурса, прагмалингвистическая позиция авторов предполагает приоритетность контекстуальных и ситуативных характеристик дискурса. В основе диалогического подхода к построению классификации дискурса лежит положение о том, что диалог - это основная форма дискурса, обладающая определенными особенностями, отличающимися от свойств устной речи, имеющая свою, отличную от монолога структуру; число участников диалога может быть более двух. Различные типы диалогов выделяют А.К. Соловьева, Н.И. Теплицкая, Т.И. Олейник. Определение единиц, составляющих диалог, является предметом исследования для целого ряда авторов: Н.Ю. Шведовой, Л.С. Маркиной, В.Г. Борботько, Е.В. Падучевой, Т.М. Дридзе, М.Л. Макарова и др. Лингвистов, работающих над проблемой взаимодействия дискурса и культуры (Ю.А. Сорокин, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Е.П. Сеничкина, В.Г. Гак и др.), объединяет понимание того, что в основе общения лежит коммуникативная компетенция, включающая знание фактов, идей и ассоциаций, общих для всех говорящих на данном языке, которая может выражаться как вербально, так и невербально. Люди, говорящие на данном языке, находятся под влиянием культурной модели этого языка. Сторонники культурологического подхода к изучению дискурса строят его типологию, выделяя основные и второстепенные культурно релевантные признаки дискурса, имеющие как этническое, так и социальное измерение. Следует отметить, что различные подходы к изучению языка вообще и дискурса в частности являются не взаимоисключающими, а взаимодополняющими. Однако, ни одна из рассмотренных нами классификаций, на наш взгляд, не отражает всего многообразия типов и не учитывает всех характеристик коммуникативной ситуации, хотя прагмалингвистический подход к анализу дискурса представляется нам наиболее перспективным, По этой причине мы попытались составить классификацию, в которой, не претендуя на полноту и окончательность, попытались расположить типы дискурса по степени их реализации в различных ситуациях общения, взяв за основу точку зрения В.И. Карасика, изложенную им в работе "О категориях дискурса" [Карасик 1998, с.185-197]. Исходя из положения о том, что дискурс есть сложное, многоплановое образование, имеющее, по крайней мере, три "измерения" - участники коммуникации, ситуация общения и сам текст - мы пришли к выводу, что "одномерное", плоскостное рассмотрение объекта исследования будет недостаточным. При построении типологии дискурса необходимо учитывать все его составляющие, поэтому в предлагаемой типологии имеется три среза, три уровня классификации. Ответ на вопрос о том, какой из трех конституентов является приоритетным, всегда будет субъективным, так как каждый исследователь видит решение проблемы по-своему. С нашей точки зрения, ведущей среди трех составляющих дискурса является категория участников общения, поскольку именно они являются создателями, творцами текста в его окончательном виде. Используя современную терминологию, можно сказать, что антропоцентрический взгляд на текст предполагает, в первую очередь, изучение языковых личностей продуцента и реципиента текста и отношений между ними. Вслед за В.И. Карасиком, мы полагаем, что с позиции отношений между участниками коммуникации наиболее существенным критерием является противопоставление личностно-ориентированного и статусноориентированного общения [Карасик 1998, с.189]. Мы говорим о личностноориентированном общении, если собеседник нам хорошо известен, и он интересует нас во всей полноте своих характеристик [там же]. В случае статусно-ориентированного общения коммуниканты реализуют себя в ограниченном наборе ролевых характеристик, выступая в качестве представителей определенных групп людей (начальник, подсудимый, клиент, пациент, учитель, пассажир, коллега и т.д.). Таким образом, на первом уровне классификации типов дискурса предлагается выделить две основные группы: личностный дискурс и институциональный дискурс. Критерием для их выделения являются отношения между участниками коммуникации. Участники личностного дискурса проявляют качества своей личности во всей полноте, тогда как институциональный дискурс требует от коммуникантов общения клишированного типа, проходящего в соответствии с нормами данного социума в общественных институтах. Конечно, "чистые" статусные и личностные виды общения вряд ли встречаются в реальной жизни. Любое общение носит многомерный, партитурный характер, поэтому выделение подобных типов общения в конкретном речевом действии является условным и проводится с исследовательской целью. Следующий уровень классификации предполагает дальнейшее уточнение и конкретизацию двух типов дискурса, выделенных на предыдущем уровне. Критериями здесь являются цель общения и признаки коммуникативной ситуации, которые, на наш взгляд, являются вторыми по значимости параметрами, характеризующими дискурс, так как именно эти признаки принимают во внимание участники коммуникации при создании текста. Вслед за В.Г. Борботько и В.И. Карасиком мы считаем возможным противопоставить творческую речь и практическое использование языка. Поэтому личностный дискурс в зависимости от цели общения можно подразделить на художественный (самовыражение говорящего) и обиходный (удовлетворение практических потребностей говорящего). Реализация обоих типов может происходить в различных коммуникативных ситуациях. Для определения типов институционального дискурса также необходимо учитывать цель коммуникации (педагогический дискурс - социализация нового члена общества, массово-информационный дискурс - передача информации) и прототипные характеристики ситуации общения, основной из которых на данном уровне является место (школа, тюрьма, больница). Таким образом, применительно к современному социуму, вслед за В.И. Карасиком, мы выделяем политический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный и массово-информационный виды институционального дискурса, в каждом из которых реализуются свои, отличные от других коммуникативные ситуации. В связи с приведенным перечнем типов дискурса важно отметить два обстоятельства. Во-первых, институциональный дискурс исторически изменчив. По мере изменения этнических ценностей социума в целом и ценностей определенной общественной группы, образующей институт, меняются нормы и виды институционального дискурса. Так, с исчезновением института крепостничества в России, постепенно исчез и дискурс, в котором реализовывалось общение его участников. Во-вторых, в реальной коммуникации часто происходит смешение характеристик дискурса разных видов в одном тексте, так как их границы весьма условны. Такое взаимопроникновение позволяет говорить о существовании промежуточных, переходных форм, обладающих признаками двух, а то и трех различных типов дискурса. Их количество, вероятно, превышает количество основных видов дискурса, так как вариантов взаимопроникновения такого рода очень много. Например, пресс-конференция министра финансов имеет политическую цель, но реализуется в ситуации, присущей массовоинформациному типу дискурса. Дальнейшее дробление типов дискурса происходит в зависимости от формы проявления языка (устный и письменный), от способа общения (массового или индивидуального), от тона или регистра речи (высокий, нейтральный, сниженный), от степени эмоциональности, спонтанности, нормативности, степени клишированности языковых форм, свернутости текста и некоторых других признаков [Карасик 1998, с. 192]. Так, в рамках юридического дискурса выделяются допрос, постановление суда, речь адвоката, текст закона, протокол задержания, опрос свидетелей и т. п. На данном уровне выявляются признаки самого текста с учетом характеристик участников и ситуации общения, избранных ранее. Здесь имеет место дальнейшая жанровая конкретизация внутри дискурса одного типа. Критерием для выделения жанров дискурса являются параметры текста, сформировавшегося под влиянием коммуникативной дистанции и намерения участников общения, а также сложившихся социальных институтов. Необходимо отметить, что в пределах дискурса одного типа какая-либо из перечисленных характеристик может оказаться жанрообразующей: признак свернутости/развернутости текста является одним из основных различий между монографией и научной статьей в рамках научного дискурса. Другие признаки влияют на близость текста к его прототипной форме. Принято считать, что речь адвоката на суде должна быть эмоциональной, но степень эмоциональности не регламентируется. Таким образом, жанр дискурса представляет собой конкретизацию типа дискурса, количество жанров является хоть и большим, но измеримым. Однако, следует помнить, границы жанров проницаемы, что в живом общении часто происходит смешение жанров и образование их промежуточных форм. Например, научная статья (научный дискурс) по ряду признаков отличается от статьи журнальной (массово-информационный дискурс). Но на стыке двух данных типов дискурса произошло образование нового жанра "научно-популярная статья", обладающего признаками дискурса обоих типов. Возникновение подобных смешанных жанров происходит из-за многогранности и многомерности объекта исследования. По этой причине представляется сомнительной возможность построения полной и всеобъемлющей классификации типов дискурса, которая бы учитывала абсолютно все его характеристики. Приведенная нами типология в определенной мере условна, однако она может, на наш взгляд, служить инструментом для анализа дискурса и его составляющих. 2. Категории текста и системы текстовых категорий "Category is one of a priori conceptions applied by the mind as frames to material supplied by sense." The Concise Oxford Dictionary 2.1 Категориальный подход к изучению текста и понятие текстовой категории Поиски путей изучения вербального текста привели к формированию нескольких направлений его изучения. Развитие той области исследований, которая направлена на выявление особых текстовых категорий, представляется нам приоритетным, так как, по нашему мнению, построение классификации текстов, и выявление текстовых единиц зависят от характеристик категорий текста как наиболее общих признаков, определяющих текст как таковой, и их функционально-текстовых взаимосвязей. Текст следует исследовать только с позиции текста, так как другие подходы не рассматривают его как единое целое. Необходимость выявления и изучения особых текстовых категорий, или, по иной терминологии, параметров, признаков, критериев или стандартов текстовости [Воробьева 1993, с.19] очевидна, так как, по мнению И.Р. Гальперина, нельзя говорить о каком-либо объекте исследования, не назвав и не объяснив его категорий [Гальперин 1981, с.16]. Использование понятия "категория" связано с тем, что это не просто удобный инструмент, один из способов структурирования знаний, но и понятие, отражающее сущностные характеристики изучаемого нами объекта - текста. Описание текстовых категорий нацелено на то, чтобы, охарактеризовав каждую выявленную связь элементов системы отдельно, получить обобщенную картину всей системы, то есть текста как единого целого, путем соединения знаний об этих элементах. В.И. Карасик считает, что основные допущения при реализации категориального подхода к изучению текста могут быть сформулированы следующим образом: 1) текст, являясь лингвистической категорией, характеризуется определенной системой черт, как в плане содержания, так и в плане выражения; 2) эти черты или категории текста имеют конститутивный характер и дают возможность противопоставить тексты и нетексты (или квази-тексты); 3) категории текста имеют комплексную структуру и, в свою очередь, подразделяются на категории и субкатегории [Карасик 1994, с.11-12]. Однако транспонирование понятия "категория" из философии в лингвистику текста оказалось довольно трудной задачей. В связи со сложностью изучаемого объекта и расплывчатости содержания самого понятия "категоризация" возникли расхождения в оценке статуса, основных характеристик, самой возможности и принципов исчисления категорий текста, а также критериев их классификации. В понимании сущности текстовой категории и определении ее статуса прослеживаются несколько направлений [Воробьева 1993, с.21-24]. Сторонники первого устанавливают категории текста на основе уже известных категорий и рассматривают их как свойства текста, выявляемые либо путем "укрупнения" грамматики (Ю.С. Степанов) или стилистики (Н.Л. Мышкина), например, категории определенности/неопределенности, модальности, функциональной перспективы; плана автора и др. (О.И. Москальская, Е.И. Шендельс); либо в процессе лингвистического переосмысления таких явлений как композиция, художественное время и пространство - хронотоп, полифония, подтекст (О.И. Москальская, З.Я. Тураева). Вопрос о сходстве и различиях текстовых и грамматических категорий, решение которого осложняется синонимичностью ряда используемых терминов (модальность, предикативность, эмотивность, композиция и т.п.), уже обсуждался в лингвистической литературе (Л.С. Бархударов, Т.В. Булыгина, С.А. Крылов, И.Р. Гальперин, З.Я. Тураева). Сравнение традиционных определений грамматической категории и определений категории текста показывает следующее различие. В основу грамматической категории обычно положены некие понятийные категории, понимаемые как языковое преломление логико-философских категорий или как замкнутые системы значений некоторых универсальных семантических признаков [Булыгина, Крылов 1990, с.215-216; Брандес 1988, с. 21]. Категории текста имеют в своей основе речемыслительные категории как проявление деятельности, связанной с коммуникацией и применением знаний [Брандес 1988, с.21]. С точки зрения структуры ведущим в грамматических категориях считаются отношения оппозиции категориальных форм, тогда как семантика и структура текста, по мнению ряда исследователей, наиболее оптимально может быть описана как функционально-стилистическое поле [Воробьева 1993, с.26]. Такое поле по сравнению с лексико-грамматическими полями более объемно по содержанию и не привязано к конкретным языковым средствам [Булыгина, Крылов 1990 с. 385; Малинович 1980, с.19]. Принято считать, что поверхностная структура текста формируется по принципу наложения и пересечения полей и им подобных совокупностей текстовых элементов и характеризуется отсутствием четких границ между элементами, представляющими категории текста [Тураева 1986, с.39]. Грамматические категории, напротив, задают разбиение обширной совокупности словоформ на непересекающиеся классы. По этой причине применение общепринятых грамматических категорий к изучению текста, на наш взгляд, упрощает, обедняет, а, возможно, и нарушает представление о тексте, так как "правила" лингвистики текста отличаются от правил традиционной грамматики. Сторонники другого подхода трактуют текстовые категории как присущие тексту дистинктивные признаки, которые, даже при идентичности названия (предикативность, модальность), качественно отличаются от подобных категорий, реализующихся в высказывании, а также от свойств текста, традиционно описываемых в терминах литературоведения (И.Р. Гальперин, А.Н. Мороховский, О.Л. Каменская). Вслед за О.П. Воробьевой, мы считаем, что вторая точка зрения является наиболее предпочтительной, однако и среди ее сторонников наблюдаются значительные разногласия. Они касаются, прежде всего, вопроса о том, какие из свойств текста следует считать его категориями: те, которые присущи только тексту (И.Р. Гальперин, И.В. Арнольд, Г. Грауштайн, Т.М. Николаева, Х. Вейнрих., Р. Харвег), или общие для текста и других единиц (Е. Косериу, Ц. Тодоров, Н.Э. Энквист), а также как соотносятся текст и его категории. На наш взгляд, вопрос о специфичности/неспецифичности категорий не является принципиальным, так как с одной стороны, текст, безусловно, объединяет в себе свойства входящих в него элементов, а значит, обладает свойствами, присущими этим элементам. С другой стороны, являясь образованием, находящимся на качественно новом уровне, текст трансформирует эти признаки и превращает их в новые, отличные качества, присущие только ему. Таким образом, по нашему мнению, текст обладает признаками составляющих его компонентов и, в то же время, проявляет и некоторые новые свойства. Поэтому мы разделяем позицию авторов, полагающих, что для признания какой-либо категории значимой нельзя руководствоваться принципом ее специфичности /неспецифичности для текста (О.П. Воробьева). При решении вопроса о соотношении текста и его категорий наметились две основные позиции, которые, как правило, не формулируются в качестве исходных положений, но прослеживаются при сопоставлении различных лингвистических описаний текста. Одна из них предполагает, что текст, формируясь, приобретает определенные свойства, которые можно назвать его категориями. Другая позиция основывается на том, что сами категории формируют или составляют текст. Дальнейшее развитие последнего подхода приводит к тому, что текстовые категории начинают изучаться как отдельные сущности, изолированные от текста. Первая из приведенных точек зрения представляется наиболее резонной, так как она исходит из приоритета текста, а не его свойств. Расплывчатость дефиниции понятия "категория текста" и существующая в связи с этим терминологическая разноголосица требует от нас более четкого понимания соотношения понятий "категория" и "категория текста". Известное всем ленинское определение: "категории суть ступени выделения, т.е. познания мира, узловые пункты в сети, помогающие познавать ее [природу] и овладевать ею" [Ленин 1977, с.85], - получает конкретное воплощение в философских определениях понятия "категория". "Категории - это общие фундаментальные понятия, отражающие наиболее существенные, закономерные связи и отношения реальной действительности и познания. Развитие научного знания привело к вычленению ряда фундаментальных понятий, которые приобретают категориальный смысл, поскольку они выполняют по отношению к отдельным областям знания функцию, сходную с категориями философии. Этот научный категориальный аппарат имеет свою специфику и не совпадает с системой философских категорий, хотя и неразрывно связан с ней. Выявление основных элементов категориального аппарата конкретной науки позволяет раскрыть логику ее развития, закономерного преобразования строя ее понятий" [ФЭС 1983, с.25]. Есть и другие определения категорий. "Категории - это ментальные объекты, отражающие наши знания об онтологии, о сущности мира, доказательство того, что окружающий нас мир не хаотичен, а определенным образом структурирован" [Бабушкин 1996, с.17]. "Category - one of a possibly exhaustive set of classes among which all things might be distributed" [COD 1956, р.186]. По Э. Рош категории представляют собой не просто множество единиц, а множество с отклонениями, формирующее систему, в которой выделяются "центр" и "периферия", причем "центр" называется прототипом или стереотипом; таким образом, категории, по Э. Рош, имеют полевую структуру. В любом случае под категориями с методологических позиций понимается не совокупность свойств некоторых объектов, а совокупность понятий, представлений об этих свойствах. Однако при изучении текста необходимо иметь в виду, что тексту присущи не сами категории, а сущностные, конститутивные, категориальные признаки или свойства. В связи с этим мы используем термин "категория текста", когда речь идет фактически о категориальных признаках текста, чтобы не нарушать сложившуюся в лингвистике текста традицию. Кроме того, считаем необходимым отметить, что традиционно используемые в лингвистике текста термины "категория" или "дифференциальный признак" успешно применяются при анализе достаточно жестких и компактных систем, - например в фонологии. В применении к текстам они оказываются не вполне удобными. Целесообразнее, на наш взгляд, было бы воспользоваться термином "параметр", понятием, широко применяемым в физике или математике. "Параметр" - это некий показатель или величина, которая может входить в разные системы (задачи или уравнения), принимая в них разные значения, однако в условиях одной системы параметр остается неизменным. Факторы, влияющие на характер текста, как будет показано в дальнейшем, ведут себя именно как параметры, оставаясь неизменными в одном типе текста и видоизменяясь в других. Однако, во избежание терминологической путаницы мы сохраняем термин "категория текста", устоявшийся в лингвистической традиции и даем ему следующее определение. В данной работе, вслед за О.В. Воробьевой, под категориями текста мы понимаем наиболее существенные свойства, прототипные характеристики текста, взаимодействие которых обеспечивает его специфику и устойчивость как качественно определенного лингвосемиотического, коммуникативного и речемыслительного образования. 2.2 Анализ существующих классификаций категорий текста Тема "категории текста" открыта для обсуждения. Категориальная лингвистика находится еще в стадии формирования, по этой причине количество категорий текста и их понимание разными исследователями значительно варьирует. Это происходит потому, что лингвисты с одной стороны выделяют текстовые категории, отражающие различные качества текста: 1) прагматические, семантические и структурные; 2) общие и частные; 3) динамические и статические; 4) психологические и логические и т.д. [Карасик 1994, с. 14]. С другой стороны, для изучения текста используются понятия и методы, ранее разработанные лингвистической наукой и применяемые для исследования других уровней языка, например грамматического. Признавая, что не все свойства текста следует считать категориями, следует отметить, что критерии разграничения категориальных и некатегориальных признаков текста пока не выработаны. По этой причине становятся очевидными недостатки проанализированных нами подходов к изучению категорий текста. Так, в общем ряду категорий исследователи называют разнородные свойства текста: традиционные, такие как информативность (И.Р. Гальперин, И.В. Арнольд), когерентность (В. Дресслер, Г. Грауштайн), когезию (А.Н. Мороховский, Е. Косериу) и "экзотические": лакунарность (Н. Мышкина), эманативность (В. Бабич) и др. Такие параметры как вербальный, синтаксический, семантический (Ц. Тодоров), мотив, тема, фокус, связь (Н.Э. Энквист) присущи речи вообще. Без них нет коммуникации. Следовательно, если считать вышеуказанные свойства категориальными текстовыми признаками, то придется отождествить понятия речь и текст [Гальперин 1981, с.19]. Нечеткость противопоставления категориальных и некатегориальных свойств текста обуславливает тот факт, что одни свойства исследователи традиционно не относят к категориальным, видимо считая их присущими только определенному типу текста. К ним относят партитурность (В. Бабич), линейность, ограниченность, симметрию, иерархичность, структурность (Ю. Лотман), политопия/монотопия, частотоупоминаемость/ редкоупоминаемость, различение точки зрения говорящего о каком-то поступке и точки зрения совершившего этот поступок (Т.М. Николаева). Другим особенностям текста, таким как континуум, целостность, завершенность, подтекст и т.п., которые традиционно причислялись к категориям текста, по словам О.В. Воробьевой, некоторые исследователи в настоящее время отказывают в статусе категорий, относя их к явлениям иной природы, которые принадлежат не столько тексту, сколько структуре знаний реципиента, его картине мира. Это замечание позволяет увидеть еще один существенный недостаток традиционного подхода к выявлению и изучению категорий текста. Для более полного понимания текстовой природы необходимо изучать не только категориальные признаки текста как изолированного образования, но и категории ситуации, в которой он реализуется. В этой связи наиболее убедительной представляется позиция В.И. Карасика, который считает, что поскольку для лингвистики текста (в отличие от стилистики текста) существенным является вопрос о тексте как о процессе, то здесь структурная модель описания текста как самодостаточного герметического образования становится недостаточной, возникает необходимость учета обстоятельств общения и характеристик коммуникантов, т.е. требуется переход к коммуникативной модели представления текста [Карасик 1998, с.185]. Такой переход осуществляется в следующих направлениях: 1) осваиваются результаты исследований, связанных с целым текстом, в прагма-, психо- и соцолингвистике, риторике, литературоведении, когнитологии, 2) концептуально и терминологически противопоставляются текст, погруженный в ситуацию реального общения, т.е. дискурс и текст вне такой ситуации, 3) на первый план выходят вопросы, связанные с порождением и пониманием текста, с диалогической природой общения, 4) исследуются не идеальные, правильно построенные тексты, а текстовые стратегии в их разнообразных реализациях [там же, с.185-185]. Еще более широкий круг вопросов, затрагивающих сущность текста как феномена человеческой культуры, рассматривается при лингвокультурологическом исследовании текста, когда освещаются особенности менталитета народа. Основываясь на различных концепциях прагмалингвистики и социолингвистики (Р. Белл, В.Г. Гак, Дж. Серл, И.П. Сусов, Д. Хаймс и др.), В.И. Карасик выделяет следующие категории прагмалингвистики: 1) участников общения (статусно-ролевые и ситуативно-коммуникативные характеристики); 2) условий общения (пресуппозиции, сфера общения, хронотоп, коммуникативная среда); 3) организации общения (мотивы, цели и стратегии, развертывание и членение, контроль общения и вариативность коммуникативных средств); 4) способов общения (канал и режим, тональность; стиль и жанр общения) [Карасик 1998, с.187]. Принимая во внимание внешне- и внутритекстовые характеристики речи, основываясь на позициях коммуникативного языкознания с учетом достижения структурно-функциональной и культурологической лингвистики как взаимодополняющих подходов к изучения языка, В.И. Карасик предлагает следующую классификацию категорий дискурса: 1) конститутивные, позволяющие отличить текст от не-текста (относительная оформленность, тематическое, стилистическое и структурное единство и относительная смысловая завершенность); 2) жанрово-стилистические, характеризующие тексты в плане их соответствия функциональным разновидностям речи (стилевая принадлежность, жанровый канон, клишированность, степень амплификации/компрессии); 3) содержательные (семантико-прагматические), раскрывающие смысл текста (адресативность, образ автора, информативность, модальность, интерпретируемость, интертекстуальная ориентация); 4) формально-структурные, характеризующие способ организации текста (композиция, членимость, когезия) [Карасик 1998, с.187]. Каждая из указанных категорий является рубрикой для более частных категорий. Создание подобной классификации текстовых категорий является одной из основных задач исследователя, так как это помогло бы уточнить статус самого понятия категории текста через определение значимости той или другой категории, реализующейся при создании текста, а также установления их взаимосвязей друг с другом. Стало общепринятым представлять категории текста списком (И.Р. Гальперин, В. Дресслер), иногда объединяя их в определенные группы: обязательные и факультативные (Шаховский); общие для всех типов текста и частные - присущие одному или нескольким типам текста (А.Н. Мороховский, О.П. Воробьева,); структурные и содержательные или концептуальные (Тураева); общетекстовые, дифференциальные или индивидуально-текстовые (Мышкина). Для построения стройной и объективной классификации текстовых категорий З.Я. Тураева считает необходимым сочетать принципиально новую систему понятий и методов, применимую к связному тексту, с понятиями и методами, ранее разработанными лингвистической наукой, и, прежде всего, грамматикой предложения [Тураева 1986, с.81]. Однако, рассмотрев классификации текстовых категорий, предлагаемые различными авторами, мы пришли к выводу, что построить жесткую и исчерпывающую систему категориальных признаков вряд ли возможно. Между всеми категориями текста обнаруживаются столь тесные и многочисленные взаимосвязи, а границы между отдельными категориями оказываются настолько размыты, что любая их классификация, построенная на сравнении параметров, лежащих в одной плоскости, будет неполной и нечеткой. Это объясняется тем, что текст как функциональная система не поддается жесткой регламентации, а его категориальные свойства образуют весьма подвижный каркас, особенности которого зависят от типа и специфики конкретного текста [Воробьева 1993, с.28]. Чтобы выйти за пределы одной текстовой плоскости исследователи предпринимали попытки выявить ведущие текстовые категории и на их основе построить иерархию категориальных признаков текста (Матвеева Т.В., Сидоров Е.В., Тураева З.Я.). Однако, в предлагаемых классификациях, как правило, остается открытым вопрос о том, в одной или в разных плоскостях лежат выделяемые в качестве ведущих категориальные признаки и, если в разных, то как соотносятся эти плоскости между собой. Разделяя точку зрения О.П. Воробьевой, мы полагаем, что одной из основных причин трудностей, возникающих при создании иерархии текстовых категорий, оказывается подход к тексту как к системе, характеризующейся набором упорядоченных и относительно однородных признаков. Текст - это, безусловно, единое системное образование, однако в исследовательских целях имеет смысл рассматривать его как единство, состоящее не из одной, а из нескольких взаимодействующих подсистем, которые отличаются друг от друга функционально-семантической значимостью, уровнем обобщенности, спецификой плана содержания и плана выражения и системой проявляющихся в них категориальных признаков. 2.3 Основные принципы предлагаемой типологии текстовых категорий Итак, считая текст коммуникативной системой, строить типологию текстовых категорий, на наш взгляд, наиболее целесообразно, исходя из его системной организации с учетом взаимопроникновения подсистем, существующих в разных плоскостях, кроме того, необходимо принимать во внимание функциональную направленность текста. Общепризнанным является мнение о том, что любая система имеет три вида признаков: 1) системообразующие, 2) системно-приобретенные, 3) системно-нейтральные. Если рассматривать текст с точки зрения его системности, было бы логично предположить, что все эти виды признаков существуют и в тексте. Такой подход позволяет нам наметить основные, самые общие уровни расположения категориальных признаков текста, дает возможность создать абстрактную модель его формирования на этих трех уровнях, двигаясь сверху вниз, от общего к частному. Системообразующими считаются наиболее общие, главные, обязательные признаки, по которым мы определяем текст как таковой. Это категории, только при объединении и взаимодействии которых может возникнуть текст. Это категории, которые являются необходимым и достаточным условием возникновения и существования текста. Отсутствие хотя бы одной из них означает, что мы имеем дело не с текстом, а с каким-либо иным образованием. Многие исследователи признают существование подобных признаков, но называют их по-разному: облигаторные, общие, конститутивные. Исходя из системности текста, эти категориальные признаки, в силу их сложности и внутренней структурированности, можно назвать подсистемами. По нашему мнению, в тексте следует выделить следующие системообразующие категории: 1) авторство; 2) адресатность; 3) информативность; 4) интертекстуальность. Это четыре основных слагаемых, каждое из которых является необходимым, а все вместе - достаточным условием возникновения текста. На этом, первом уровне происходит формирование текста как такового, текста как единицы целого класса, текста, обладающего наиболее общими родовыми признаками. На этой стадии системообразующие категории создают абстрактный текст, текст на уровне замысла, текст в его самом общем виде и задают направление его дальнейшего развертывания. (Выше мы упоминали о том, что считаем приоритетным текст, а не его признаки. Однако, поскольку в данной классификации одними из основных категорий принимаются авторство и адресатность, считаем правомерным в этом случае говорить, что категории формируют текст.) На этом этапе автор в расчете на адресата выбирает те или иные элементы уже существующих текстов для передачи определенной информации. Иными словами, сочетание четырех основных системообразующих категорий определяет тип дискурса, в зависимости от которого происходит его последующее развитие. Представляется, что категория интертекстуальности на данном уровне является приоритетной, так как именно связь создаваемого текста с текстами, уже имеющимися в общем культурном пространстве, определяет в дальнейшем его тип, хотя, безусловно, другие системообразующие категории также играют важнейшую роль в его формировании. Этот высший уровень является единственным относительно жестким образованием, так как дальнейшая иерархия текстовых категорий, по нашему мнению, изменяется под влиянием выбранного на первом этапе направления. В зависимости от заданного типа дискурса, в процессе его последующего развертывания одни категории выходят на первый план и становятся значимыми, определяющими для данного дискурса, а другие являются второстепенными или не проявляются вовсе. Однако в дискурсе другого типа соотношение значимых и незначимых категорий будет иным. Кроме того, каждая категория (или параметр) остается неизменной в рамках одного типа текста, но в текстах других типов она может изменять свою "величину". Поскольку нашей задачей является не перечисление всех существующих свойств текста, а построение классификации его основных, категориальных признаков, то приходится признать, что создание общей, единой классификации текстовых категорий не представляется возможным из-за широкого разброса, а иногда и полной противоположности требований, предъявляемых к текстам разных типов. Для моделирования структуры текстовых категорий необходимо после формирования базовых, конститутивных характеристик сузить рамки исследования, изменить подход к тексту в целом на подход к дискурсу определенного типа, в котором лучше видны закономерности его развития. По этой причине дальнейшую типологию категорий дискурса мы строим в прямой зависимости от типа дискурса. Если на системно-образующем уровне мы говорим об абстрактном образовании, о тексте на уровне замысла, то на следующем этапе происходит реализация этого замысла, формирование дискурса. Каждая из системообразующих категорий в дальнейшем, на других уровнях развития дискурса уточняется и конкретизируется, ветвится на взаимодействующие друг с другом субкатегории, которые, вместе с появляющимися новыми признаками, можно назвать системно-приобретенными. Под системноприобретенными категориями дискурса мы понимаем такие параметры, которые дискурс как система приобретает в процессе своего последующего развертывания. Это свойства, наличие или отсутствие которых определяет степень близости дискурса к его идеальному состоянию. Частичное проявление или нарушение хотя бы одного из подобных признаков воспринимается нами как дефект и дает возможность отличить "правильный" дискурс от "неправильного". Но само речетворческое образование при этом дискурсом быть не перестает. Системно-приобретенные признаки формируют тот идеал, к которому стремится дискурс данного типа как коммуникативная система. Они являются желательными, но не обязательными характеристиками для существования текста вообще, но обязательными для существования "правильного" дискурса данного типа. В данной классификации к системно-приобретенным категориям дискурса относятся субкатегории, производные от системообразующих категорий, видовые признаки данного дискурса, уточняющие и конкретизирующие его родовые, базовые характеристики, избранные на предыдущем уровне. Помимо этих категорий, отражающих "вертикальное" (сверху вниз) направление формирования дискурса, на этом уровне появляются и новые параметры, находящиеся в иной плоскости, определяющие экстралингвистические характеристики дискурса, не проявившиеся на первом этапе его формирования. Системно-приобретенные категории определяют содержательные и формальные свойства самого текста, а также характеристики участников, условий и обстоятельств общения. В связи с этим целесообразно разделить системно-приобретенные категории на две большие подгруппы: лингвистические и экстралингвистические. Однако нельзя забывать, что каждый тип дискурса обладает своими, присущими только ему системно-приобретенными категориями, которые в дискурсе другого типа будут являться не определяющими, незначимыми, то есть системно-нейтральными признаками. По этой причине не представляется возможным указать классификацию системноприобретенных категорий, действительную для дискурса любого типа. В каждом отдельном случае этот перечень будет иным. Поэтому ограничимся только перечислением этих категорий без указания степени их значимости. С нашей точки зрения системно-приобретенными категориями дискурса являются: Лингвистические параметры: содержательность; структурность; стилевая и жанровая принадлежность; целостность (когерентность); Экстралингвистические параметры: участники общения; обстоятельства общения. Следует отметить, что каждая из названных категорий в свою очередь ветвится на более узкие признаки, которые мы не будем называть категориями из-за их частного характера. Кроме того, лингвистические параметры обладают свойством градуальности, т.е. имеют центр и периферию, что позволяет говорить об определенной степени выраженности данных категорий в конкретном дискурсе. Третий уровень категорий дискурса - системно-нейтральный включает необязательные, факультативные категории, не свойственные данному дискурсу. Эти признаки присущи скорее не дискурсу в целом, не дискурсу как системе, а определенным типам дискурса, реализующимся в определенных обстоятельствах. Системно-нейтральные категории - это системно-приобретенные категории и их более частные составляющие, которые не играют решающей роли при формировании данного дискурса. Это категории, которые, возможно, являются значимыми и определяющими в любом другом типе дискурса, но иррелевантны применительно к данному. Так, например, структурность, т.е. наличие структуры с определенной степенью выраженности, является системно-приобретенной категорией для статусно-ориентированного, скажем, научного, и системно-нейтральной для личностно-ориентированного дискурса. 3. Системная классификация категорий текста "Genius is personal, decided by fate, but it expresses itself by means of system. There is no work of art without system" Le Corbusier 3.1 Системообразующие категории текста Для более детальной проработки предлагаемой классификации каждую категорию текста необходимо рассмотреть подробнее. Но при этом следует помнить, что ни одна из названных категорий не существует изолированно, что в процессе порождения текста все категории тесно взаимосвязаны и взаимозависимы, а попытка рассмотрения категорий отдельно друг от друга предпринята с целью их детального описания и изучения. Таким образом, анализируя каждую категорию, необходимо помнить, что только при взаимодействии всех параметров - обязательных и факультативных, общих и частных, лингвистических и экстралингвистических возникает живой и неповторимый текст. Авторство. Автор - одно из необходимых условий возникновения текста. Именно в его сознании зарождается мысленный образ будущего речетворческого произведения. Адресанту принадлежит выбор вида и варианта построения текста. Этот выбор зависит от многих факторов, но ведущим среди них, по нашему мнению, является намерение. Разнообразные характеристики текста во многом зависят от того, с какой целью автор продуцирует свой текст. Используя современную терминологию можно сказать, что антропоцентрический подход к изучению текста в первую очередь предполагает его интенциональный, т.е. связанный с текстовым продуцентом, аспект. Именно он и является сутью данной категории. Считая авторство конститутивной, системообразующей категорией текста, мы здесь не имеем в виду какие-либо личностные, статусные или ролевые характеристики его создателя. Это частные характеристики одного из участников общения, реализующиеся на последующих этапах, где уже нет текста вообще, а есть дискурс, текст в определенной ситуации. Данные параметры вариативны, они изменяются в зависимости от типа дискурса, в каждом новом тексте их сочетание неповторимо. Тогда как авторство - общая категория, присущая всем создателям текстов, вне зависимости от их личностных, статусных или ролевых характеристик, а также вне зависимости от типа дискурса. Сущностью данной категории является другая фундаментальная, неотъемлемая характеристика автора - интенция или интенциональность, так как в основе любого текста лежит целеположение его автора, именно в соответствии с намерением создателя текста намечаются основные контуры будущего речетворческого произведения. На этом, высшем уровне господствует абстракция, здесь происходит формирование замысла адресанта, определение цели его сообщения. С.В. Амвросова так описывает процесс рождения текста: "человек, вернее одна из ипостасей его сознания - "Я" автора, творца текста, создает мысленный (интенсиональный) мир и оформляет его в виде текста" [Амвросова 1991, с.4]. Данная категория учитывается всегда, когда речь идет об эффективности коммуникации, хотя зачастую не всегда объективируется и определяется исследователями текста. Достаточно пристальное внимание интенциональности уделяли чешские лингвисты. О различиях между текстами в зависимости от конкретной цели высказывания писал Б. Гавранек. Л.В. Гобин и Ю.А. Левицкий выстроили последовательность целей высказывания, в которую входят практическое сообщение, призыв, специальное и дидактическое изложение. Представляется, что основные причины, побуждающие людей создавать тексты, немногочисленны, и они соотносятся с частными реализациями коммуникативной функции языка. По нашему мнению, основываясь на коммуникативном подходе к тексту, можно выделить следующие основные виды авторской интенции: 1) фатическая (контактоустанавливающая), 2) волюнтативная (воздействия), 3) репрезентативная (сообщения), 4) конативная (усвоения). Руководствуясь этими намерениями "субъект речи" (термин С.В. Амвросовой) моделирует текст. Представляется, что волюнтативная интенция, намерение автора повлиять на партнера по общению, а иногда и на самого себя, является наиболее распространенной среди других типов интенции. Однако в реальном общении часто встречаются смешанные типы. Так, ученый выступает с докладом, чтобы сообщить коллегам о результатах своих исследований (репрезентативная интенция) и в то же время, доказать правоту своей позиции (волюнтативная интенция). Положение о том, что тип дискурса, определяемый на системообразующем уровне и намерение автора не зависят друг от друга, можно проиллюстрировать следующим примером. В прототипных условиях реализации педагогического дискурса - на уроке - один и тот же автор ученик - в присутствии тех же самых адресатов - учителя и одноклассников может создавать тексты с различными намерениями. Приветствие фатическая интенция, устные упражнения - конативная интенция, "Отсутствует Петров, он заболел" - репрезентативная интенция, "Мария Ивановна, не ставьте мне двойку, я завтра выучу" - волюнтативная интенция. Таким образом, авторство - системообразующая категория текста, отражающая намерение автора, побуждающее его продуцировать текст. Если нет намерения - нет и текста. Адресатность. Другим необходимым условием возникновения текста является категория адресатности. Основной задачей адресата в коммуникативной ситуации является его способность воспринять и интерпретировать полученную от автора информацию. Эта способность зависит от определенной картины мира, сложившейся в сознании реципиента текста. Безусловно, на формирование такой картины влияет образование, социальное положение, возраст и огромное количество других факторов, но само существование подобной картины мира, включающей сумму знаний о мире и месте человека в ней, не вызывает сомнений. Чтобы адресат смог понять смысл передаваемого сообщения и правильно истолковать все сопутствующие коммуникации факторы, автор должен смоделировать предполагаемую сумму знаний реципиента и создавать текст с учетом этой модели. Коммуникативный акт пройдет успешно, если автор не ошибся в оценке пресуппозиции адресата. Подобная направленность на партнера в ситуации общения настолько важна, что, по нашему мнению, относится к группе конститутивных категорий текста. Системообразующая категория адресатности, как и категория авторства, также не предполагает частных характеристик одного из участников коммуникации. Это общая, конститутивная категория текста, суть которой состоит в оценке пресуппозиции адресата, т.е. предварительных знаний, совокупности сведений, которыми располагает каждый, для кого текст создается. Не подлежит сомнению, что автор продуцирует текст, принимая во внимание сумму знаний партнеров по общению. В этом залог успешной коммуникации, ведь, если текст не будет понят, произойдет коммуникативный срыв и общение не состоится. Поэтому при создании текста необходимо учитывать сумму знаний адресата, которая включает в себя все факторы, сопутствующие вербальной коммуникации. Это и совокупность культурных и социальных условий, в которых происходит общение, и коммуникативная ситуация, сетка контекстов, в которую включается данный текст, - контекст эпохи, литературного направления, жанра, индивидуальной авторской системы и т.д., т.е. все то, что в лингвистике принято называть пресуппозицией. Термин "пресуппозиция" (от лат. prae - впереди, перед и suppositio предположение) - термин лингвистической семантики, которым традиционно обозначали компонент смысла предложения. Впоследствии понимание этого термина расширилось и приобрело несколько иное значение. З.Я. Тураева называет пресуппозицией или компетенцией второго уровня "знание реалий, мифологии, истории народа и литературы, и способ семантического анализа текста, раскрывающий различного рода связи, основывающиеся на прогнозировании семантики слов, словосочетаний, сверхфразовых единиц и т.д." [Тураева 1986, с.85]. Важность выделения подобной категории признают многие лингвисты, но, при проведении собственных исследований, они создают новые термины для обозначения схожих понятий, что приводит к терминологической разноголосице. Пресуппозиция адресата перекликается с понятием, которое О.С. Ахманова определяет как вертикальный контекст, В.Я. Мыркин - как коммуникативный контекст, Г.В. Колшанский - как сетку контекстов, чешская исследовательница Слама-Казаку - как глобальный контекст, И.В. Гюббенет - как фоновое знание, И.Р. Гальперин - как тезаурус. Зарубежные исследователи называют такую сумму знаний культурной грамотностью (cultlral literacy) или культурной осведомленностью (cultural awareness). Традиционно различают 1) семантические и 2) прагматические пресуппозиции. Семантические пресуппозиции - это сумма знаний адресата о мире. Прагматические пресуппозиции - сумма знаний о нормах общения. Оба вида пресуппозиций играют важную роль при порождении текста, ведь если создатель текста по-разному оценивает пресуппозицию своего предполагаемого адресата, он создает разные тексты, даже если остальные условия коммуникации сохраняются. Так, адвокат, рассказывая соседу случай из своей практики, образует два разных текста в зависимости от того, кем является сосед - юристом или музыкантом. Для достижения цели коммуникации необходимо, чтобы реальная пресуппозиция реципиента текста совпала с его прогнозируемой в сознании автора пресуппозицией. Для успешного общения необходимо, чтобы авторский прогноз подтвердился. Только в этом случае наступит понимание, произойдет успешное осуществление коммуникативного акта. В реальной ситуации общения это происходит далеко не всегда. Чем больше расхождение между реальной пресуппозицией реципиента и его предполагаемой суммой знаний, тем сильнее проявляется недопонимание в коммуникативной ситуации. Однако, обозначить основные виды соотношений реальной и гипотетической пресуппозиций адресата нелегко, так как разница между ними имеет не только количественный характер. Невозможно просто расположить реальную и гипотетическую суммы знаний адресата друг относительно друга - "больше", "меньше", "равно". Для этого нам придется предположить, что участники ситуации общения существуют в одной и той же коммуникативной среде. Только в этом случае можно применять количественный критерий, хотя и с большой степенью аппроксимации. Однако общеизвестно, что разница пресуппозиций носителей разных языков, представителей различных культур и этнических групп настолько велика, что даже представители наиболее образованных слоев населения не всегда понимают друг друга. Изучение различий между реальной и предполагаемой пресуппозициями адресата представляет несомненный интерес, однако это направление настолько многогранно, что требует отдельного исследования. Наша задача - определить адресатность, направленность на пресуппозицию адресата как конститутивную категорию текста и выявить ее значимость при формировании типа дискурса. Категория адресатности тесно связана с категорией авторства. Текст детерминирован потребностью общения, в результате которого один партнер коммуникации передает сообщение другому партнеру с целью воздействия на него. Текст произведет необходимое воздействие, если он понят. Необходимость быть понятым, ориентация на предстоящее воздействие требует от автора учета партнера коммуникации предполагаемого или реального: его опыта, статуса, уровня знаний, эмоционального состояния, мотивационной направленности и т.д. Все эти факторы влияют на формирования замысла информационного сообщения в сознании адресанта. В широком смысле адресованность - это неотъемлемая черта коммуникации в целом. В этом смысле все тексты и все в тексте эксплицитно или имплицитно адресовано. В более узком смысле адресованность может быть рассмотрена как семантическая составляющая текста. Как отмечает Е.С. Кубрякова, "в порождении речи мощно проявляются силы, исходящие по существу не от говорящего, а от оценки автором состояния, знаний, склада ума, принадлежности к тому или иному социальному слою и т.п. тех, на кого рассчитана речь" [Кубрякова 1991, с.18]. Под адресатностью мы понимаем системообразующую категорию текста, отражающую его направленность на предполагаемого адресата, задающую определенную модель семантической и прагматической пресуппозиции реципиента. Информативность. Для того чтобы коммуникация имела смысл, кроме участников общения необходимо наличие информации, которую они передают друг другу. Информативность является одной из конститутивных категорий по определению. Информация (от латинского слова "informatio" - в буквальном переводе на русский язык - "разъяснение", "представление", "изложение") - это сведения об окружающем мире и протекающих процессах, воспринимаемых человеческим сознанием или специальным устройством [Бабушкин 1996, с.3]. В настоящее время наиболее распространенным является определение понятия информации на основе категории многообразия. Считается, что информация существует независимо от того, воспринимается она или нет, но проявляется она только при взаимодействии объектов или процессов в виде сигналов, реализованных посредством определенных символических структур. Основоположником теоретического осмысления информации является К. Шеннон - специалист по радиотелефонной связи. Законы информации, открытые Шенноном, являются универсальными. "Стало очевидным, что теория информации пригодна для исследования любой системы. Информационный подход превратился в общенаучное средство исследования" [Бабушкин 1996, с.4]. Термин "информация" обычно употребляется в двух значениях: общепринятом (бытовом) и терминологическом. Информация в бытовом смысле обычно отождествляется с содержанием, смыслом, номинацией. Второе значение термина "информация" предполагает использование его при получении новых сведений о предметах, явлениях, отношениях, событиях объективной действительности. Данный подход к информации требует выхода за рамки чисто лингвистического исследования. Очевидно, что новое не может рассматриваться вне учета социальных, психологических, научнотеоретических, общекультурных, возрастных, временных и других факторов. Принято считать, что информация, повторяясь, теряет свою ценность и в итоге перестает быть информацией. Следовательно, в научно-теоретическом плане не всякое сообщение несет в себе информацию. Однако, также известно, что некоторые тексты имеют непреходящую эстетическую или научную ценность и навсегда остаются в сокровищнице человеческой культуры, поэтому они всегда информативны. Категорию информации выделяют в тексте многие лингвисты (З.Я. Тураева, О.П. Воробьева, А.Н. Мороховский и др.), однако И.Р. Гальперин считает ее главной, присущей только тексту категорией. Он определяет информацию как "соотношение смыслов и сообщений, дающее новый аспект явления, факта, события" [Гальперин 1981, с.38]. И.Р. Гальперин доказывает, что ни морфема, ни словосочетание, ни даже предложение не могут нести информацию, однако они обладают свойством информативности, т.е. могут участвовать в информации путем возможных вариаций своего смысла. Строя дальнейшую классификацию категории информации, одни исследователи (И.Р. Гальперин) выделяют в ней формальную и содержательную сторону, другие (З.Я. Тураева) - только содержательную. Внутри содержательной стороны информации большинство лингвистов вычленяют направления, различающиеся по своему прагматическому назначению. У И.Р. Гальперина это - содержательно фактуальная, содержательно концептуальная и содержательно-подтекстовая информация, у З.Я. Тураевой - план содержания, смысл текста и подтекст. Другой подход демонстрируют исследователи текстовой информации, пытающиеся противопоставить объективную и субъективную информацию, создавая оппозиции текст подтекст или глубина текста (М.Н. Кожина, Т.И. Сильман), тема - рема (В. Дресслер), диктум - модус (О.В. Трунова), объективная информация оценочность (Н.А. Змиевская). Вслед за И.Р. Гальпериным, который главным признаком текста считает информативность, мы также полагаем, что любой текст несет в себе закодированную информацию. Но по нашему мнению, информацию, содержащуюся в тексте, следует понимать несколько иначе. Это может быть не только новый факт, событие, явление или их аспекты, но и идея, эмоция, образ. Украинский психолог В.М. Кандыба считает, что "для человека все является информацией - слово, продукты питания, лекарство. Все, что мы видим, слышим, чувствуем и не чувствуем, все вокруг - информация" [Кандыба 1997, с.54, 59]. Согласившись с мнением З.Я. Тураевой, мы полагаем, что информация может быть только содержательной. Передаваемое сообщение может содержать факт, понятие, суждение, образ, эмоцию, т.е. все то, что может быть воспринято адресатом. Таким образом, категория информативности понимается нами как системообразующее свойство текста нести в себе сведения об окружающем мире, которые могут быть восприняты адресатом. Интертекстуальность. По нашему мнению, это свойство также является системообразующей, конститутивной категорией текста, только при наличии которой и может возникнуть текст. Любая система существует во внешней по отношению к ней среде, связана с ней множеством коммуникаций. По этой причине ни один текст не может возникнуть на пустом месте, он обязательно связан с уже имеющимися текстами. Эта связь выражается хотя бы тем, что при создании и нового, и старых текстов использовался язык. Все, что было уже сказано, написано является базой, основанием, необходимой предпосылкой и условием существования для вновь создаваемых вербальных текстов. В самом деле, при создании любого произведения автор использует уже существующие, виденные, слышанные элементы других текстов. Совершенно невозможно представить себе текст, полностью лишенный каких-либо связей с предшествующими произведениями. Слова, сочетания слов, способы организации языкового материала, идеи, факты, эмоции - все это уже использовалось когда-либо другими авторами. Но сочетание этих элементов каждый раз уникально; в этом и состоит индивидуальность текста, его сходство, и в то же время, несходство с другими текстами. Речетворческое произведение, в котором полностью отсутствуют интертекстуальные связи, нельзя назвать текстом, так как оно не будет понято. У адресата не возникнет никаких ассоциаций с прошлым словесным опытом, не наступит узнавание понятий, не появится понимание ситуаций, то есть цель общения не будет достигнута. Поэтому существование межтекстовых связей является необходимым условием порождения любого текста, что дает нам право считать интертекстуальность одной из системообразующих категорий текста. Вся совокупность текстов во внешнем культурном пространстве непрерывно пополняется. Механизм взаимовлияния и взаимосвязи этих текстов друг с другом носит двусторонний характер. Дэвид Коварт назвал это явление текстовым симбиозом [Covart 1993 p. 3-4]. Другими словами, интертекстуальность направлена не только от корпуса прецедентных текстов в сторону вновь создаваемого текста, вынуждая автора апеллировать к уже имеющимся в сознании читателя образам, но и в обратную сторону. Любой новый текст оказывает влияние на прецедентный текст, давая ему вторую, третью, десятую жизнь, заставляя адресата вновь возвращаться мыслями к нему, заново переживать уже известные и открывать новые оттенки смыслов. Таким образом, "старые" и "новый" тексты неразрывно связаны друг с другом. Эти связи могут быть явными, скрытыми, едва уловимыми. Но только наличие таких связей дает возможность создавать и понимать тексты. Вот почему мы считаем интертекстуальность конститутивной категорией текста. Интертекстуальность - универсальная текстовая категория, которая понимается нами как использование элементов существующего текста при создании нового текста. 3.2 Системно-приобретенные категории текста Содержательность. Данная системно-приобретенная категория конкретизирует базовую категорию информативности текста. Тип информации, выбранный автором на первом уровне формирования речетворческого произведения, в дальнейшем реализуется посредством выбора темы текста, в русле которой раскрывается смысл сообщения. Лингвистический аспект темы, предмет высказывания, разговора, описания, исследования, его модальность, интерпретируемость, совокупность смыслов, - вот, что вкладывается нами в понятие содержательности. Под содержанием текста подразумевается его смысловое наполнение: объект изображения, отношение к нему автора, возможность выявления дополнительных смыслов, варианты его интерпретации и т.д. При всей кажущейся очевидности такого понимания содержания, изучение реализации этой категории в текстах различных типов зачастую оказывается довольно сложным, так как одна же тема может быть по-разному представлена в текстах с различной структурой, жанровой принадлежностью, разной степенью связности и цельности, в различных коммуникативных условиях. Таким образом, содержательность- это системно-приобретенная категория текста, характеризующая его смысловое наполнение. Структурность. Категория структурности (по В.И. Карасику - формально-структурные признаки) характеризует способ организации текста, а именно: его членимость, средства связи частей между собой (когезия), композицию и т.п. Тот факт, что любой текст разложим на единицы, которые могут быть представлены дискретно и изучаться как самостоятельные сущности или же наоборот, они могут быть представлены целостно, как создающие, в силу специфических законов - логических и лингвистических - то или иное текстовое образование, признан сегодня всеми исследователями текста. Членимость текста на единицы, способы связи частей текста между собой, которые обеспечивают сцепление, логическую последовательность и взаимозависимость этих частей (когезия), также имеют непосредственное отношение к структуре текста. Кроме того, данная категория подразумевает характеристику целого текста, его архитектонику, внутреннюю структуру и внешнюю форму. Под категорией структурности мы понимаем совокупность текстовых составляющих, средств их связи друг с другом и способ организации тех и других в единый текст, характеризующийся определенной формой, последовательностью частей и их соразмерностью. Стилевая и жанровая принадлежность. "Жанрово-стилистические категории дискурса позволяют адресату отнести тот или иной текст к определенной сфере общения на основании сложившихся представлений о нормах и правилах общения, об условиях уместности, о типах коммуникативного поведения" [Карасик 1998, с. 189]. Эти категории характеризуют тексты в плане их соответствия функциональным разновидностям речи (стилевая принадлежность, жанровый канон, клишированность, вариативность, степень амплификации/компрессии) [там же, с. 187]. В процессе создания текста автор, в зависимости от коммуникативной ситуации, определяет тот или иной стереотип, канон, в рамках которого он осуществляет свой замысел. Речь идет о выборе стиля, в рамках которого речетворческое произведение "отливается" в определенный жанр. Внутрижанровая вариативность предоставляет тексту возможность дальнейшего развития в пределах выбранного направления. Категория стилистической и жанровой принадлежности позволяет тексту быть соотнесенным с другими текстами на основе общих признаков, а также продемонстрировать степень своего соответствия (или отклонения от) "идеальной" жанрово-стилевой модели. Целостность (когерентность) Под целостностью (когерентностью) текста в данной работе понимается свойство текста в целом, обеспеченное соответствующими характеристиками его частей. Речь идет об относительной смысловой завершенности, тематическом, стилистическом и структурном единстве, а также относительной внешней оформленности. "Цельность текста заключается в логико-семантической, грамматической (прежде всего синтаксической) и стилистической соотнесенности и взаимозависимости составляющих его предложений. Иными словами, когерентность текста есть результат взаимодействия логико-семантического, синтаксического и стилистического видов когезии" [Трошина 1982, с. 50]. Данная категория текста характеризует степень тематического, стилистического и структурного единства конкретного текста, обеспеченного категориями содержательности, структурности и жанрово-стилистической принадлежности. Участники общения. Участники коммуникации влияют на процесс формирования дискурса ничуть не меньше, чем другие его характеристики. Группа участников общения не ограничивается только двумя людьми - адресатом и автором. Количество коммуникантов может быть намного больше, они могут различаться по степени активности, по легитимности. Существует понятие "квазиадресат", это - воображаемое лицо, человечество, бог, зритель, предмет, наделенный одушевленностью. Все участники общения обладают статусными, личностными, ролевыми, коммуникативно-ролевыми характеристиками, в зависимости от которых происходит формирование конкретного текста. Очевидно, что все коммуниканты являются языковыми личностями, находящиеся под влиянием ряда факторов: социокультурных, психологических, ситуативных. Категория участников общения характеризует выбор и использование языковых средств в зависимости от социального характера речи, а также ее индивидуальных особенностей (индивидуальная картина мира, включающая интеллектуальный компонент информацию о мире и модальный компонент - разностороннюю оценку информации). Обстоятельства общения. Данная категория, которую также можно было бы назвать типом коммуникативной ситуации, включает в себя характеристики времени, места проведения коммуникативного акта, сферы, структуры и условий общения. Под сферой мы понимаем персональный или институциональный характер взаимодействия коммуникантов. К структуре относятся режим общения (монолог, диалог и другие типы), канал - прямой или косвенный (коммуникация может происходить по телефону, по переписке, в режиме online и т.д.). Условия коммуникации подразумевают разнообразные характеристики ситуации, в которой реализуется текст. Обстоятельства общения заставляют коммуникантов выбирать те или иные языковые средства для осуществления своего намерения сообщить информацию, и это дает нам право считать данный признак категорией текста. 4. Категория интертекстуальности "Каждая книга говорит только о других книгах и состоит только из других книг" Умберто Эко Внешней средой, то есть системой более высокого уровня, элементом которой является текст, можно назвать также множество всех текстов, существующих в культуре человечества. Совокупность всего говоримого и понимаемого, языковой материал, по Л.В. Щербе [Щерба 1974, с.26], обретает форму текстов, письменных и устных, число которых неизмеримо, но которые в свою очередь поддаются системной организации. Ни один текст не существует изолированно, он находится в бескрайнем сообществе текстов, подвергается влиянию со стороны этого сообщества, и, в свою очередь, сам воздействует на него. Механизм такого взаимовлияния образно описан Р. Бартом: любой "...текст взрывается, рассеивая в межтекстовом пространстве облако смыслов"; из этих осколков и частиц, "из анонимных, неуловимых и вместе с тем уже читанных цитат, из цитат без кавычек" мы образуем свои тексты, которые, едва появившись, в свою очередь, также "взрываются". Каждый текст соткан из цитат, отзвуков, ассоциаций, отсылающих нас к тысячам культурных источников. Эти интегральные свойства текста, его связи с коммуникативной средой получили название "интертекстуальность". Принято считать, что функции связей между текстами выполняют различные цитаты и ссылки, и это действительно так. Однако, под интертекстуальностью мы понимаем гораздо более сложное и многообразное явление. Связь с предшествующим текстом может реализовываться в виде различного рода заимствований, аллюзий, текстовых реминисценций, не только точных, но и различным образом деформированных цитат. Эту же роль могут играть и разного рода намеки, отсылки к прецедентным текстам, например, излюбленные способы организации текста, использование особых коннотаций слов или выражений и другие косвенные напоминания о ситуациях. Один из аспектов влияния сообщества существующих текстов на процесс порождения нового текста состоит в том, что те или иные фрагменты знакомых текстов осознанно или неосознанно отражаются в новых произведениях. Механизм подобного взаимовлияния описан А.Е. Супруном: "Большую часть своих познаний о мире человек черпает не из собственного опыта, а из текстов. Услышанные или прочитанные тексты оказывают огромное влияние на формирование человека, в том числе и на его язык. Попадая в человеческое сознание через тексты, информация о мире постепенно, на протяжении поколений оседает в языковом устройстве и превращается в его часть" [Супрун 1995, с.61]. Именно по этой причине "человек говорящий" и "человек пишущий" при продуцировании собственного текста всегда находится под воздействием более ранних текстов, усвоенных им в течение жизни. Совокупность всех существующих текстов оказывает заметное влияние не только на создание, но и на восприятие текста. Ведь при восприятии адресат руководствуется свой собственной картиной мира, которая сформировалась у него под воздействием ранее услышанных или прочитанных текстов. Но набор таких прецедентных текстов (термин Ю.Н. Караулова) различен для разных членов социума из-за различий в их национальных, социальных, профессиональных, возрастных и др. характеристиках, поэтому ассоциации к прочитанному и услышанному у одних носителей языка редко совпадают с ассоциациями других. Именно здесь кроются многие причины взаимонепонимания. Возникновение проблемы интертекстуальности является закономерным результатом современного этапа развития науки о языке, которая переживает процесс интеграции классической, неоклассической и постмодернистской научных парадигм. Интертекстуальный анализ текста можно рассматривать в качестве узлового момента процесса данной интеграции. Отчетливо прослеживаются, с одной стороны, авангардистская тенденция, проводимая западными исследователями, а с другой - вырабатываемая в настоящее время более выверенная теория интертекстуальности, опирающаяся на традиции нашего отечественного языкознания. Необходимо разграничить интертекстуальность как панязыковой характер мышления (Р. Барт, Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Деррида и др.) и интертекстуальность как собственно языковое, литературное явление, развивающееся по внутренним законам художественной логики (М.М. Бахтин, нарратолог Л. Дэлленбах, И. Смирнов и др.). Первая концепция лежит в основе принципа абсолютной цитатности художественного творчества, ("смерть субъекта" М. Фуко, "смерть автора" Р. Барта, взаимодействие автора, текста, читателя как "бесконечного поля для игры письма" - Л. Перрон-Муазес и др.). Вторая концепция представляет теорию, которая базируется на собственных закономерностях литературного процесса [Бахтин 1975]. Основой или предпосылкой существования явления интертекстуальности можно считать два аспекта: типологическая, универсальная трактовка интертекстуальности, основанная, в частности, на теории семантической памяти текста (И. Смирнов), и связь этого принципа с дихотомией, т. е. конкретными вариантами его реализации в различных текстовых системах. "Эпизодическую память составляет информация, которую индивид приобрел как участник социальных действий и перципиент физического мира... Семантическую память образует информация, извлеченная индивидом не из непосредственно воспринимаемого им мира, но всякого рода субститутов фактической реальности. Иначе говоря, семантическая память - это хранилище усвоенных нами текстов и сообщений" [Цит. по: Богаткина 19971999]. Таким образом, семантическая память - это основа многовариантных интертекстуальных диалогов художественных текстов, которые по-новому воссоздают, переконструируют линейную интратекстовую логику литературного процесса, основанную на эпизодической памяти автора и дискурса. Принцип семантической памяти текста, реализующийся в различных вариантах интертекстуального анализа очень близок нашему пониманию интертекстуальности как категории дискурса, так как рассматривает процесс порождения текста нового качества, творческий акт, а не просто процесс самодостаточной игровой деятельности и признает авторское начало в тексте системообразующим фактором его интертекстуальных интерпретаций. 4.1 Этапы развития теории интертекстуальности Основы возникновения и развития теории интертекстуальности были заложены еще в ранних работах М.М. Бахтина. Он первым высказал мысль о том, что текст связан особыми отношениями не только с элементами системы языка, но с другими текстами. "За каждым текстом стоит система языка. В тексте ей соответствует все повторенное и воспроизведенное и повторимое и воспроизводимое, все, что может быть дано вне данного текста (данность). Но одновременно каждый текст (как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным, неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан)... По отношению к этому моменту все повторимое и воспроизводимое оказывается материалом и средством. Это в какой-то мере выходит за пределы лингвистики и филологии. Этот второй момент (полюс) присущ самому тексту, но раскрывается он только в ситуации и в цепи текстов (в речевом общении данной области). Этот полюс связан не с элементами (повторимыми) системы языка (знаков), но с другими текстами (неповторимыми) особыми диалогическими и (диалектическими при отвлечении от автора) отношениями" [Бахтин 1979, с.283-284]. Еще одним вкладом М.М. Бахтина в формирование теории межтекстовых связей стали его идеи о "чужом слове". Термин "чужое слово" восходит к теории, согласно которой все слова для каждого человека делятся на "маленький мирок своих слов (осознаваемых как свои) и огромный безграничный мир чужих слов" [Бахтин 1979, с.347-348]. "Я живу в мире чужих слов, и вся моя жизнь является ориентацией в этом мире, бесконечно разнообразной реакцией на чужие слова, начиная от их освоения (в процессе первоначального овладения речью) и кончая освоением богатств человеческой культуры (выраженных в слове или других знаковых материалах)" [там же]. М.М. Бахтин считал любой текст диалогичным, т.е. представляющим собой диалог автора со всей предшествующей и современной ему культурой. Идеи М.М. Бахтина о "чужом слове" и диалогичности явились отправной точкой для построения современной теории межтекстовых связей. Под влиянием идей М.М. Бахтина французская исследовательница семиотики Ю. Кристева в 1969 году сформулировала понятие, ставшее одной из основных категорий постструктурного анализа, понятие интертекстуальности. В своей работе "Word, Dialogue, and Novel" она отвергла традиционные для литературоведения рассуждения об "авторских влияниях" и "текстовых источниках", заявив, что все знаковые системы от таблицы до стихотворения создаются тем способом, с помощью которого они трансформируют все предыдущие знаковые системы. Таким образом, литературный труд является не просто продуктом одного автора, но продуктом его отношений с другими текстами и со строем самого языка. "Any text," she argues, "is constructed of a mosaic of quotations; any text is the absorption and transformation of another". ("Она утверждает, что любой текст построен из мозаики цитат; любой текст впитывает и преобразует другой". Здесь и далее перевод Е.М.) [Цит. по Keep 1995]. Развивая эту точку зрения, наш современник Кристофер Кип утверждает, что понятие интертекстуальности опровергает концепцию текста как самодостаточной герметической целостности, стоящей на первом плане; вместо этого вся литературная деятельность происходит в присутствии других текстов, которые фактически является палимпсестами [там же]. Однако, Б. Гаспаров замечает, что сходное понятие, понятие "подтекста" было введено К. Тарановским двумя годами ранее, то есть в 1967 году. Но, при внешнем сходстве используемых понятий, Б. Гаспаров усматривает различную направленность той трактовки, которую они получают на русской и французской почве. "В трактовке Тарановского и его последователей, "подтекст" выполняет интегрирующую функцию в тексте, в который он инкорпорирован: присутствие подтекста позволяет увидеть подразумеваемые смысловые мотивировки, объясняющие связь между отдельными элементами текста, до того казавшимися расположенными случайно. В конечном счете, текст, после осознания присутствующих в нем подтекстов, предстает для нас более связным и осмысленным. В отличие от этого, понятие "интертекста" с самого начала было направлено на разрушение "мифа" о единстве и целостности текста; интертекст размывает границы текста, делает его фактуру проницаемой, его смысловые контуры неопределенными и изменчивыми. В пространстве данного текста различные высказывания, заимствованные из других текстов, не дополняют, но, по словам Ю. Кристевой, "пересекают и нейтрализуют друг друга"; в конечном счете, текст как отдельный феномен теряется в непрерывных интертекстуальных наслоениях" [Гаспаров 1990]. 4.2 Подходы к изучению межтекстовых связей Эти две противоположные точки зрения на межтекстовые связи, отражающие различия между двумя литературными направлениями - модернистским и постмодернистским - и сегодня преобладают в зарубежном литературоведении. Е.М. Форстер и Маргарет Шлегал говорят о построении "a "rainbow bridge" of meaning between scattered, contrary things" ("радужного моста значения между рассеянными противоположностями"). Т.С. Элиот сомневается в возможности построения "чего-либо соединяющего", ибо, по его мнению, чем больше связей возникает в любой системе, тем больше возможность возникновения противоречий. Поэтому "соединение всего и соединение ничего дают одинаковый результат" [Bolter 1995]. Указанные авторы являются сторонниками традиционного интерпретативного подхода к изучению явления интертекстуальности. Они исследуют межтекстовые связи, выявляя их интегрирующую или разрушительную функцию в тексте, рассматривая оппозицию текст контекст. Однако, такой подход является далеко не единственным при изучении данной проблемы. Некоторые лингвисты пытаются исследовать явление интертекстуальности намного шире, с точки зрения философии языка, всей языковой деятельности человека и культуры в целом. Такой подход представляется наиболее полным, так как с его помощью исследователи предпринимают попытки объяснить причины и условия существования такого сложного явления как межтекстовые связи. Крупнейшим теоретиком, сторонником данного аспекта изучения интертекстуальности является Ролан Барт. В своих работах конца 60-х, начала 70-х годов он утверждает, что литература и, шире, вся языковая деятельность заключается не в создании объектов-"сообщений", но в непрерывном "переписывании", таким образом, любая интерпретация текста является в то же время его палимпсестным перечеркиванием. Р. Барт определяет интертекстуальность как условие существования текста. "Любой новый текст состоит из старых цитат. Части кода, формул, ритмических моделей, фрагментов культурных языков и т.д. проходят через текст и перераспределяются в нем, так как всегда есть язык до текста и внутри него. Каждый текст представляет собой новую ткань, созданную из старых цитат. Как необходимое предварительное условие для любого текста интертекстуальность, не может быть сведена к проблеме источников и влияний; она представляет собой поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических цитаций, даваемых без кавычек" [Цит. по: Ильин 1996, с.226]. Сходную направленность имеет понятие "письма", занявшее центральное место в книге Жака Деррида "О грамматологии" (1967). Новая философия языка, представленная в ней, рассматривает "письмо" как непрерывно развертывающийся процесс, не знающий ни начала, ни конца, ни дискретных фаз и состояний. Каждое новое высказывание "пишется", как палимпсест, поверх предыдущих высказываний. Это "переписывание" поверх прежнего состояния представляет собой единственную форму существования языка; нет, и никогда не было ни в качестве доисторической исходной точки, ни в качестве теоретического идеала некоего начального состояния, которое не было бы уже палимпсестом, наслоившимся поверх чего-то другого. В этом смысл утверждения Ж. Деррида, на первый взгляд парадоксального, что "письмо" (в таком его понимании) существовало прежде языка, существовало, говоря специфическим языком этого философа, "всегда уже". Ж. Деррида здесь высмеивает представление о тексте как целостном феномене, называя эту мнимую целостность "вторичной девственностью" [Гаспаров 1990]. В контексте всего постмодернистского мировоззрения (а именно в русле этого течения велись интенсивные исследования данного феномена) интертекстуальность рассматривается как единый механизм порождения текстов. Явление интертекстуальности, таким образом, тесно связывается с положением "мир есть текст", сформулированным Ж. Деррида. Согласно этому положению, вся человеческая культура рассматривается как единый текст, включенный в бытие, то есть некий единый интертекст. Все создаваемые тексты, в таком случае, с одной стороны, в основе своей имеют единый предтекст (культурный контекст, литературная традиция), а с другой стороны, в свою очередь являются интертекстами, так как становятся явлениями культуры. Исследователи, рассматривающие текст в оппозиции ко всей языковой системе, часто исходят из современных положений гермневтики и синергетики. Пытаясь объяснить явление интертекстуальности процессами, происходящими в общей системе языка, философии и культуры в целом, В.Н. Базылев говорит о смене всей языковой парадигмы "на целостную парадигму, объединяющую гумбольдтианскую и потебнианскую традиции с картезианской лингвистикой Н. Хомского, дополняемую наличием клишированных форм". Таковой парадигмой автор считает синергетическое мировидение и миропонимание. Эволюция структуры языка и текста с этой точки зрения предстает как постоянное хаотическое колебание вокруг некоей оси, никогда не выходящее за границы определенного [Базылев 1997 с.31]. Такой лингвофилософский аспект синергетики является интересным и перспективным объяснением смешения и взаимопроникновения стилей, жанров и элементов текстов. В.Г. Костомаров характеризует процессы, происходящие в современной языковой системе, как "либерализацию". По его мнению, изменения затрагивают все пласты и подсистемы языка, и доминантой этих изменений предстает стремление к свежей выразительности, к обновлению во что бы то ни стало. "Наиболее рельефно новый языковой вкус проявляется в стилистических инновациях - размытость границ между коммуникативными сферами, нивелировка типов речи... Принципиальная ставка на смешение стилистических гетерогенных единиц, которая порождает размытость форм общения, как бы коррелирующую с неструктурированностью сегодняшнего общества, дополняется детабуизацией прежде запрещенных языковых выражений" [Костомаров 1995, с.73]. Такой расширенный взгляд на проблему взаимодействия текстов неизбежно ведет к необходимости рассматривать не только объективно существующее речетворческое произведение, но и ситуации его порождения и восприятия. Развивая свое понимание текста как анонимного конструкта, не имеющего происхождения, Ролан Барт совершенно по-иному представил проблему авторства, провозгласив "смерть автора". Он заявил, что произведение создает автора, а не наоборот; так как в его власти только смешать различные произведения таким образом, чтобы ни одно из них не преобладало. Следовательно, ни один автор не может заявить авторское право ни на один текст, потому что в некотором смысле не он писал его [Keep 1995]. Частично эту точку зрения разделяет Э. Кляйншмидт, который довольно нетрадиционно подходит к идее авторства. Он считает, что с современной точки зрения собственностью автора считается не содержание, воспринимаемое читателем, а форма мысли, принадлежащая только автору. "Внешняя сторона служит не только формой, но и делает авторство обоснованным и доступным. И хотя текст - часть бесконечного процесса преобразований, в акте его составления возникает связное самодостаточное пространство, выражающееся в единственной форме" [Кляйншмидт 1996, с.61]. На той же позиции стоит и В. Пелевин, утверждающий, что "идеи не подлежат копирайту" [Пелевин 1997]. Полнота и адекватность восприятия текстов, по мнению современных лингвистов, также находится в прямой зависимости от интертекстуального знания. В.И. Шаховский, опираясь на точку зрения Умберто Эко, рисует довольно пессимистичную картину взаимного непонимания. По его мнению, различие интертекстуальной компетенции коммуникантов объясняет множественность интерпретаций одного и того же текста, множественность читательских эмоциональных рефлексий, что ведет к недопониманию смысла сообщения. Каждое слово, по М.М. Бахтину, приходит к нам уже многоголосым, и эта смысловая полифония довольно редко совпадает у коммуникативных партнеров. "Поскольку полного интертекстуального знания ни у одного из коммуникантов быть не может, говорить о полном взаимопонимании homo loquens вряд ли приходится" [Шаховский 1998 с.121]. В последние десятилетия, благодаря бурному развитию теории интертекстуальности за рубежом, появились научные школы и отдельные авторы, изучающие проблему межтекстовых связей, противопоставляя текст и фрагмент текста. Сильной стороной данного аспекта изучения проблемы является то, что он позволяет провести более глубокое исследование интертекстуальности, выявляя и анализируя заимствованные фрагменты текста. При проведении подобных исследований многие лингвисты столкнулись со сложностью и многообразием изучаемого предмета. Возникло множество родственных понятий и областей исследования. Так Жерар Женетт в 1982 году предложил более емкий термин: "транстекстуальность" и выделил в нем 5 подтипов: Интертекстуальность - цитирование, плагиат, аллюзии (У. Стам добавил сюда и понятие "интратекстуальность", которое означает аллюзии текста к самому себе); Паратекстуальность - отношения между текстом и его "паратекстом" - тем, что окружает основное 'тело' текста, т.е. заголовок, подзаголовок, предисловие, посвящение, эпиграф, сноски, иллюстрации и т.д. Архитекстуальность - обозначение текста как части жанра или жанров (Ж. Женет соотносит этот подтип с самим текстом, но он может быть отнесен и к созданию читателем фрейма данного текста); Метатекстуальность - эксплицитный или имплицитный критический комментарий к тому или иному тексту; Гипотекстуальность (или гипертекстуальность) - отношения между текстом и предыдущим 'гипотекстом', т.е. текстом или жанром, на котором этот текст основан, но который он трансформирует, модифицирует, развивает или расширяет (включая пародию, шарж). Даниел Чандлер предлагает определить такой "компьютерный гипертекст" как текст, который может связать читателя напрямую с другим текстом, вне зависимости от его авторства или месторасположения [Chandler 1995]. Сравнительно недавно появившееся понятие "гипертекст", возникшее в связи с изучением электронных текстов, часто встречается в работах, посвященных исследованию интертекстуальности. Термин "гипертекст" был введен Теодором Нельсоном в шестидесятых годах для обозначения текстов, имеющих электронную форму, как радикально новый способ информационной технологии и новый метод публикации. "By 'hypertext,' I mean non-sequential writing -- text that branches and allows choices to the reader, best read at an interactive screen. As popularly conceived, this is a series of text chunks connected by links which offer the reader different pathways" ("Под гипертекстом я понимаю не-последовательное письмо, текст, который ветвится и позволяет читателю сделать выбор, текст, который лучше читать на интерактивном экране. В популярном понимании это последовательность текстовых отрывков, соединенных связями, предоставляющими читателю различные направления"). Джордж Лэндоу называет гипертекстом блоки текстов и электронные связи между ними [Landow 1992]. Он считает, что гипертекст соединяет отрывки вербального дискурса с образами, картами, диаграммами и звуком также легко, как и с другими отрывками текста, и, поэтому, расширяет понятие текста, делая его не только вербальным. Таким образом, гипертекст, по Д. Лэндоу, означает информационную среду, которая объединяет вербальную и невербальную информацию [там же]. Э. Латур утверждает, что тексты получают свое значение не относительно внешнего мира, а относительно других текстов. Как исследователи мы все зависим от такого опыта "интертекстуального цитирования", о котором говорит Э. Латур. Эта идея точно совпадает с основным принципом построения гипертекста, в связи с этим и Д. Лэндоу и Д. Болтер считают гипертекст "технологическим апофеозом интертекстуальности" [Internet Student's Dictionary]. Подобные исследования проводились и отечественными лингвистами. Так, Н.А. Купина и Г.В. Битенская выдвигают понятие "сверхтекста", определяя его как "совокупность высказываний, текстов, ограниченных темпорально и локально, объединенных содержательно и ситуативно, характеризующуюся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, особыми критериями нормального/анормального" [Купина, Битенская 1994]. Противопоставляя текст и фрагмент текста, Р.Д. Тименчик выделяет "промежуточный вид использования" чужого текста, при котором цитирование не является сознательной отсылкой к тексту-источнику [Тименчик 1989, c.34]. В едином культурном пространстве находятся, помимо прочих, тексты, обладающие определенным неоспоримым "авторитетом", приобретшие его в результате существующей в конкретной культурной среде традиции воспринимать их как источник безусловных аксиом. Таким текстом является, например, Библия, цитаты и аллюзии из текстов которой пронизывают буквально все тексты, созданные в Новое время. По выражению В.Н. Топорова, "великий текст" - "чистое творчество как преодоление всего пространственно-временного, как достижение высшей свободы" живет "вечно и всюду" [Топоров 1983, с.284]. Присутствие таких безусловных "авторитетов" также способствует созданию (и успешному существованию) некоего "универсума текстов" (по выражению Ж. Деррида), так как подобный текст функционирует в качестве постоянного интертекста (в виде цитат и аллюзий). Большинство исследователей интертекстуальности считают данное явление универсальным, проявляющимся в различных типах текста. Однако, пытаясь более глубоко и детально изучить взаимовлияние и взаимодействие текстов, некоторые лингвисты предполагают существование стилистической и жанровой специфики интертекстуальности. В связи с этим в последние годы были опубликованы исследования межтекстовых связей в различных типах дискурса. Наиболее изученным является проявление категории интертекстуальности в литературно-художественных текстах. Прекрасным примером такого исследования может служить книга Дэвида Коварта "Literary Symbiosis: The Reconfigured Text in Twentieth-Century Writing", в предисловии к которой он пишет: "I examine some of the works of recent decades that are deliberately and visibly dependent on early works, contending that the relation between them is mutually beneficial. Among the pairings are Rosencrantz and Guildenstern are Dead and Hamlet; Wide Sargasso Sea and Jane Eyre; and Mary Reilly and Dr. Jekell and Mr. Hyde ... In such works of literary symbiosis intertextuality surrenders its usual veil of near invisibility to become concrete and explicit - a phenomenon that is a part of the postmodern tendency toward self-consciousness and self-reflexivity ... Although my main examples come from the contemporary period, I refer to works dating as far back as the classical era, works representing a range of genres (drama, fiction, poetry, opera, and film). The study of literary symbiosis can reveal much about the dynamics of literary renewal in every age. If all literature redeems the familiar, literary symbiosis redeems the familiar in literature itself" ("Я исследовал некоторые работы последних десятилетий, очевидно и намеренно зависящие от более ранних произведений, и утверждаю, что отношения между теми и другими взаимно полезны. Среди таких пар Розенкранц и Гилденштерн, Мертвец и Гамлет, Дикое Саргассово море и Джейн Эйр, а также Мэри Райли и доктор Джекил и мистер Хайд... В этих примерах литературного симбиоза интертекстуальность отказывается от своей обычной маски почти полной невидимости, чтобы стать конкретной и очевидной - явление, которое является постмодернистской тенденцией к самоосознанию и самооценке ... Хотя основные мои примеры взяты из современного периода, я ссылаюсь и на классические произведения, представляющие целый спектр жанров (драма, художественная литературы, поэзия, опера, экранизация). Изучение литературного симбиоза может обнаружить много нового в динамике литературного обновления каждой эпохи. Если вся литература оправдает использование уже известного, то литературный симбиоз оправдает использование известного в самой литературе"). [Covart 1993, p.3-4]. Д.Б. Ольховиков отмечает активизацию данного явления в публицистическом дискурсе. Говоря об изменении облика русской газеты, он пишет: "Это изменение состоит в заимствовании ею стилистически окрашенных элементов одного или нескольких иных функциональных стилей языка, что делает функциональный стиль газеты стилем"хамелеоном" [Ольховиков 1997, с.32]. Такую диффузию стилей в рамках одного газетного текста автор объясняет изменениями в общей системе языковой культуры [там же]. Американская исследовательница Дебора Джонсон опубликовала результаты своих исследований интертекстуальности в политическом дискурсе. Она изучала тексты политических дебатов во время выборов губернаторов и сенаторов в 1994 году в США, и основные ее выводы таковы: 1) кандидаты используют в своих выступлениях большой процент "чужих" текстов и очень мало новой информации; 2) кандидаты часто повторяют уже известную информацию, интерпретируют чужие слова, используют чужие тексты для того, чтобы критиковать или отвергать их, а также сделать предположения или прогнозы. Д. Джонсон предложила свою классификацию интертекстуальных ссылок в текстах политических дебатов [Johnson 1996]. Реализация интертекстуальности в научном дискурсе также является предметом активного изучения. "Ансамблевый, т.е. интертекстуальный, характер построения текста произведения имеют функциональные литературы Нового времени, считает И.В. Силантьев, - Принцип "ансамбля" текстов особенно отчетливо проявляется в научной и публицистической литературе. Современный научный текст, как и текст древнерусского произведения, носит открытый характер и принимает в себя другой текст или непосредственно граничит с другим текстом - иным по своей жанровой природе или чужим по своей авторской принадлежности. Это может быть цитата или автоцитата, примечание, комментарий, аннотация, приложение, библиография и т.д. При этом не столь важно, что та же цитата в научном тексте - как "посланник", "представитель" другого текста - должна быть фиксирована в своей авторской принадлежности... Важно другое - в обоих случаях иной, чужой текст живет в своей полной инаковости, в своем неснятом виде в принявшем его тексте [Силантьев 1996, с. 6]. 4.3 Различные определения интертекстуальности Термин "интертекстуальность" стал очень распространенным в наши дни, благодаря своей популярности он используется во многих областях, но содержание, которое в него вкладывается авторами, значительно варьирует. Это вызвано тем, что с необходимостью изучения интертекстуальности столкнулись многие ученые в различных областях языкознания и культурологии, но они по-разному подходят к исследованию данного явления. Сегодня среди научных направлений, в которых изучается интертекстуальность, можно выделить литературоведение, особенно его постмодернистское направление, исследования в области электронных гипертекстов и объектов видеокультуры. Последнее направление развивается наиболее активно и плодотворно, хотя, на первый взгляд, имеет мало общего с лингвистикой. Однако, именно здесь в связи с развитием информационных технологий представляется прекрасная возможность рассмотреть новые способы презентации текстов и по-новому взглянуть на бывшую еще недавно единственной форму существования вербального текста. Термин "интертекстуальность" имеет множество определений и толкований. Одно из наиболее распространенных - "интертекстуальность - это свойство взаимосвязей между текстами" [The UVic Writer's Guide]. Традиционное определение находим у Ю. Кристевой, автора этого термина: "Мы назовем интертекстуальностью эту текстуальную интер-акцию, которая происходит внутри отдельного текста. Для познающего субъекта интертекстуальность - это признак того способа, каким текст прочитывает историю и вписывается в нее" [Цит. по Черняева 1998]. Для большинства западных теоретиков каноническим стало определение Р. Барта: "intertextuality is the process whereby one text plays upon other texts, the ways in which texts refer endlessly to further elements within the realm of cultural production" ("интертекстуальность - это процесс, посредством которого один текст обыгрывается другим, это средства, с помощью которых тексты бесконечно соотносятся с другими отдаленными элементами культурной сферы") [Fox 1995]. По мнению Николаса Фокса, "intertextuality is a means to demonstrate the limits of discourse, but also, significantly, a stratagem by which it becomes possible to challenge and resist discourse - to open up the possibilities of becoming other" ("интертекстуальность - это способ продемонстрировать границы дискурса, а также, что не менее важно, хитрость, с помощью которой становится возможным оспаривать дискурс и противостоять ему - это средство, предоставляющее тексту возможность стать другим") [там же]. Майкл Риффатер определяет интертекстуальность как систему ограничений нашей свободы выбора или исключений, так как именно благодаря отказу от несовместимых ассоциаций внутри текста мы приходим к пониманию их совместимых элементов. Исследователь утверждает, что интертекстуальность является полной противоположностью гипертекстуальности, так как первая строит "упорядоченную сеть" ограничений, которые удерживают читателя в направлении "правильной" интерпретации, а вторая - есть "вольное переплетение" свободных ассоциаций [Twylight 1992]. "Интертекстуальность - термин, используемый для обозначения отношений между обсуждаемым текстом и другими текстами, которые могут быть как литературными, так и нелитературными работами", утверждает Дж. Лэндоу. "Интертекстуальность намного шире, чем влияние, т.е. прямое воздействие, сознательное или бессознательное, одного автора на другого; интертекстуальность - это общее состояние, с помощью которого текст может быть текстом: это целая сеть отношений, соглашений и ожиданий, посредством которых определяется текст. Многие современные критики утверждают, что все тексты обязательно связаны друг с другом посредством языка, и не существует никакого абсолютного текста" [The UVic Writer's Guide]. Т. Морган предлагает следующее определение: "intertextuality is a structural analysis of texts in relation to the larger system of signifying practices or uses of signs in culture, it shifts attention from the triad constituted by author/work/tradition to another constituted by text/discourse/culture. In so doing, intertextuality replaces the evolutionary model of literary history with a structural or synchronic model of literature as a sign system" ("интертекстуальность - это структурный анализ текстов по отношению к более крупной знаковой системе или системе, использующей знаки в культурной сфере, она перенацеливает наше внимание от триады автор/произведение/традиция к другой триаде текст/дискурс/культура. Таким образом, интертекстуальность заменяет эволюционную модель литературной истории структурной или синхронной моделью литературы как знаковой системы") [Landow 1992]. Межтекстовые связи представляют собой чрезвычайно интересный и многоплановый предмет изучения. Рассмотрев основные этапы развития теории интертекстуальности и аспекты исследования данного явления, применяемые разными лингвистами, мы пришли к заключению, что наиболее перспективным подходом к рассмотрению данного явления является системный подход. Понимание текста как коммуникативной системы, предназначенной для переноса закодированной информации, дает нам продуктивный метод исследования межтекстовых связей. Таким образом, наш подход к проблеме будет осуществляться с позиции системного анализа текста как высшего языкового уровня. В связи с этим сформировалось следующее рабочее определение: интертекстуальность - универсальная текстовая категория, которая понимается нами как использование элементов существующего текста при создании нового текста. 4.4 Лингвистический подход к анализу межтекстовых связей Отдавая отчет в том, что межтекстовые связи нельзя рассматривать как чисто механическое включение ранее созданных текстов (или их элементов) в создаваемый текст, нужно отметить, что интертекстуальность может также быть рассмотрена как факт соприсутствия в одном тексте двух или более текстов, реализующийся в таких приемах, как цитата, аллюзия, плагиат и др. [Женетт 1982, с.92]. Безусловно, такой взгляд на теорию интертекстуальности представляется искусственно ограниченным: ведь феномен интертекстуальности вмещает в себя не только факт заимствования элементов существующих текстов, но и наличие общего единого текстового пространства. Только в таком случае становится понятным, почему аллюзии, цитаты, реминисценции могут быть как вольными, так и невольными заимствованиями (именно невольным заимствованием, "бессознательным действием творческой памяти" называл В.М. Жирмунский реминисценции) [Жирмунский 1977, с.339]. Именно при условии существования единого текстового пространства становится очевидной возможность текстов свободно проникать друг в друга. Однако, наша задача - выявить и описать характеристики межтекстовых связей с точки зрения науки о языке - требует намеренного сужения рамок анализа, отхода от чисто культурологических и литературоведческих позиций и выработки строго лингвистического подхода к предмету исследования. По этой причине представляется необходимым определение основных критериев анализа межтекстовых связей с позиций лингвистики дискурса. Погруженный в ситуацию общения, любой случай заимствования и реализации элемента "чужого" текста превращается в интертекстуальную ситуацию, которая может быть представлена в виде трехсторонней модели: I - автор, включающий в создаваемый им текст заимствованный элемент; II сам текст; III - адресат, воспринимающая сторона. Каждая из трех составляющих данной модели может быть рассмотрена по следующим направлениям. Первый элемент интертекстуальной ситуации, адресант, включает в создаваемый им текст "чужие" фрагменты по разным причинам и наделяет их различными функциями. Так как мы рассматриваем только намеренное использование интертекстуальных связей, принимая во внимание интенцию автора, в предлагаемой нами модели этот элемент назван "цели заимствования". Предлагается выделить следующие цели: 1) референционная (отсылочная) - прототипная цель заимствования, сущностью которой является свертывание информации. Упоминание о другом тексте или ситуации вызывает образ, уже имеющийся в сознании адресата, что позволяет добиться большей эффективности восприятия, используя минимум языковых средств; 2) оценочная - "чужой" текст заимствуется для высказывания своего эмпатического или критического отношения к нему; 3) этикетная - выражение уважения к аудитории, ссылка на авторитет, а также использование определенных приемов, форм, штампов, клише для соответствия существующим требованиям; 4) декоративная - использование удачно найденных словесных форм более четко передает смысл сообщения, а также эмоционально воздействует на адресата, оживляет текст, придает ему индивидуальный характер. Вторым элементом интертекстуальной ситуации является сам текст. Его объективный анализ, в отрыве от адресанта и адресата, позволяет выявить 3 аспекта исследования: 1) источник заимствования, 2) объект заимствования и 3) способ реализации заимствования. Источник заимствования Тесты известного автора, Тексты неизвестного автора, Автотексты Объект заимствования Идея Информация Структура Форма (носитель) Способ реализации Маркированный Немаркированный Безусловно, эти конституэнты наиболее часто встречаются не изолированно, а в различных комбинациях. Третьим элементом интертекстуальной ситуации является адресат, его восприятие текстового заимствования. Адресат или воспринимающая сторона является полноправным участником дискурса, от него во многом зависит успех общения. По мнению многих исследователей, адресат творит текст наравне с автором, ибо каждый акт восприятия (прочтения) текста является индивидуальным и неповторимым. Анализ видов восприятия может быть проведен по двум направлениям: степень или глубина понимания и субъективное отношение адресата к тексту. Понимание адресатом текста напрямую зависит от соотношения фоновых знаний участников общения, включающих социокультурную и узкоспециальную компетенцию. Предлагается выделить 3 степени глубины понимания: непонимание, т.е. адресат воспринимает инородное включение как авторский текст и не видит в нем "чужого слова". Это происходит, когда фоновые знания адресата и автора резко отличаются по уровню или по содержанию. поверхностное понимание; на этом уровне адресат может распознать вкрапление чужого текста, но не может определить его источник, а, значит, полностью раскрыть смысл воспринимаемого сообщения. Разница между социокультурной и узкоспециальной компетенцией адресата и автора в этом случае меньше, чем в предыдущем, но все же значительна. При таком соотношении фоновых знаний участников коммуникации возможно также неверное понимание текста адресатом. полное понимание, когда адресат не только идентифицирует инородный элемент, но и знает его источник, а также всю сумму связанных с ним ассоциаций, аналогий, сопоставлений и т.д. В такой ситуации автор и адресат имеют одинаковый уровень фоновых знаний, а результат общения будет наиболее успешным. При рассмотрении субъективного отношения адресата к воспринимаемому тексту может быть выделено три основных типа: 1) критическое, 2) эмпатическое, 3) нейтральное. Критически (недоброжелательно) настроенный адресат может неверно истолковать авторскую интенцию, посчитать неправомерным или неуместным включение в данный текст элементов "чужого" текста. Адресат - эмпатик напротив, испытывая симпатию и эмоциональное сопереживание с автором, может не заметить очевидного нарушения общепринятых норм использования "чужого слова" в тексте. Нейтральное отношение адресата, которое, вероятно, возможно только в ситуации, когда участники общения незнакомы, является наиболее целесообразным, так как предполагает объективное восприятие текста, без влияния симпатии или антипатии. Весьма интересным представляется подробное рассмотрение возможных комбинаций различных уровней понимания и типов эмоционального восприятия интертекстуальных ситуаций, хотя, безусловно, процесс декодирования смысла текста глубоко индивидуален и зависит от личностного фактора, с трудом поддающегося анализу. Таким образом, при попытке рассмотреть модель текстового заимствования с точки зрения анализа дискурса обозначились следующие подходы к исследованию межтекстовых связей: 1) по цели заимствования (функция); 2) по объекту заимствования; 3) по источнику заимствования; 4) по способу реализации заимствования; 5) по степени понимания заимствования; 6) по характеру субъективного отношения адресата к тексту. Выбор подхода зависит от конкретной задачи исследования. § 2 Научный дискурс и его вариативность 1. Научный дискурс и его конститутивные признаки " Knowledge is more important, than the way in which it is presented" [Clyne 1987, 59] 1.1 Принципы функционального стилеобразования Говоря о выявлении различных типов дискурса, нельзя обойти вопрос о функциональном стиле, так как именно функциональная стилистика занимается решением проблемы стилевого варьирования языка в зависимости от его употребления в различных коммуникативных сферах. Современная лингвостилистика считает одной из основных своих задач "типологическое описание текстов, стилистическая дифференциация которых выкристаллизовалась в современном языке в связи с их специфическими функциями, обусловленными для каждой сферы общения" [Гальперин 1980, с.5]. М.Н. Кожина, а вслед за ней и другие авторы, отмечают возрастающий теоретический статус функциональной стилистики именно как теоретической, а не только практической дисциплины: ". . . ведь именно в русле отечественной функциональной стилистики были заложены основы и из нее идут истоки и лингвистики текста, и современной коммуникативной лингвистики и вообще действительно функционального - в широком смысле - подхода к языку" [Кожина 1989, с.4]. Функциональные стили сложились в результате сознательной целенаправленной деятельности языкового коллектива, перед которым встала необходимость адекватного использования языка применительно к различным специфическим сферам человеческой деятельности. Функциональные стили характеризуются наибольшей системностью, они шлифовались в течение длительного времени в многочисленных образцах литературной письменной речи. Хотя в подходе лингвистов к принципам вычленения функциональных стилей и к самой их номенклатуре нет полного единства, по ряду вопросов наметились относительно четкие позиции, в соответствии с которыми, как правило, происходит выделение и описание той или иной коммуникативностилевой системы. К числу таких позиций относятся следующие: необходимость рассмотрения языковых особенностей того или иного стиля в связи с экстралингвистическими условиями его существования; наличие определенной целевой заданности, обуславливающей как само выделение коммуникативного стиля, так и отбор языковых средств, традиционно относимых к определенной коммуникативной деятельности человека; взаимосвязь между целесообразностью высказывания и возникновением стереотипных языковых явлений; соотнесенность понятий "текст" - "жанр" "функциональный стиль"; представление о наличии жанровой дифференциации в рамках функционально-стилевого образования [Разинкина 1989, с.6-7]. Взгляд на эти вопросы как на основные критерии в определении самого понятия "функциональный стиль" разделяются многими лингвистами. Традиционно в лингвистической литературе функциональные стили рассматриваются как производные от функций языка (общение, сообщение, воздействие, по В.В. Виноградову), и соответственно выделяются обиходнобытовой, обиходно-деловой, официально-документальный, научный, художественно-беллетристический и публицистический стили [Карасик 1998, с.191-192]. Однако, существуют и иные подходы к данной проблеме. Так, возможно выявление функциональных стилей как производных от сферы употребления языка с учетом экстралингвистических форм общественной деятельности (в нашем понимании - это общественные институты), от формы проявления языка (устной или письменной), от вида речи (монологической или диалогической), от способа общения (массового или индивидуального), а также тона или регистра речи (высокий, нейтральный сниженный) [Мороховский 1991, с.238], как производные от трех базовых дифференциальных признаков - эмоциональность / неэмоциональность, спонтанность / неспонтанность, нормативность / ненормативность [Долинин 1987, с.109-110]. Основным стилеобразующим фактором, по М.Н. Кожиной, является "форма общественного сознания с соответствующим ей видом деятельности и формой мысли" [Кожина 1977, с.6]. Тем не менее, не все исследователи придерживаются традиционных взглядов на стилевую вариативность языка. В.И. Шаховский называет понятие функционального стиля плохо определенным, а его содержание - неясным [Шаховский, 1998, с.18]. Известна радикальная позиция Ю.М. Скребнева, который утверждал, что стиль представляет собой характеристику подъязыка, выделяемого исследователем в соответствии с целями исследования, поэтому количество стилей может быть бесконечным - от стиля Ч. Диккенса до стиля кулинарных рецептов [Скребнев 1994, с. 15]. В.И. Карасик считает термин "функциональный стиль" одним из наименее удачных в лингвистике и предлагает заменить его новым обозначением "формат дискурса". Под форматом дискурса здесь понимается разновидность дискурса, выделяемая на основе коммуникативной дистанции, степени самовыражения говорящего, сложившихся социальных институтов, регистра общения и клишированности языковых средств, т.е. конкретизация типа дискурса [Карасик 1998, с.192]. Пытаясь упорядочить, классифицировать различные типы текстов в зависимости от сферы их употребления, необходимо помнить, что у данной проблемы не может быть абсолютных решений. Принципы построения текстов, существующих в различных коммуникативных условиях, зыбки и подвижны. Неизбежным следствием их сложности и многообразия является схематичность и упрощенность любой классификации стилей, жанров, форматов или типов дискурса. Однако, подобная типология необходима как общая закономерность, построенная в исследовательских целях, как некая отправная точка, с которой начинается конкретный анализ. Одним из способов исследования функциональных стилей является их сопоставление, выявление сходных и различных характеристик. В период становления функциональной стилистики типичным было сопоставление, вернее, противопоставление художественной и научной прозы. Полярность таких признаков как образность/отсутствие образности, эмоциональность / логичность, новизна, оригинальность / стереотипность, клишированность предопределила четкое размежевание этих двух функциональных стилей. Подобное противоположение основывалось на различии сфер применения языка и жанров, функционирующих в этих сферах. Характерными признаками научного стиля на этом этапе считались одноплановость, высокая степень определенности (невариабельности) языковых единиц, отсутствие образности и экспрессивности, строгая логичность, доказательность изложения, отсутствие новых речевых средств и оригинальных приемов их употребления, использование устоявшихся, стереотипных, а потому привычных форм выражения, лишенных каких-либо аллегорий, аллюзий и т.д. [Разинкина 1989, с. 13]. В дальнейшем, по мере более глубокого изучения текстов, принадлежащих к научному и художественному стилям, вовлечения в сферу анализа других функциональных разновидностей языка, лингвисты обнаружили не только черты различия, но и черты сходства художественной и научной прозы. Исследователи пришли к выводу, что образность и экспрессивность не чужды научной литературе. Так, А.И. Ефимов писал об образности, характерной для научной литературы, и о необходимости ее изучения [Ефимов 1960, с.29]. И.С. Куликова заявила о возможности применения эстетического критерия к научному творчеству [Куликова 1970, с.171]. Наиболее полное освещение данная проблематика нашла в работах Н.М. Разинкиной, М.П. Сенкевич, М.Н. Кожиной и др. Кроме того, помимо признания факта существования в научном стиле характерных признаков других стилей, лингвисты согласились и с другим положением. Характеристики, ранее приписываемые только научной прозе, были обнаружены и в текстах, принадлежащих другим функциональным стилям. Так, исследователи признали, что сложность синтаксических построений в высшей степени характерна и для официально-делового стиля, логичность изложения как ведущий признак научных текстов в неменьшей степени присуща и художественным произведениям, ограниченное использование эмоциональных возможностей языка и стереотипизация наблюдается как в официально-деловом, так и в газетном стиле. Таким образом, в лингвостилистике выработался качественно новый подход к сопоставлению различных функциональных стилей. Сформировалась позиция, предполагающая отказ от жесткого противопоставления стилей, учитывающая признаки их органического сходства. В настоящее время ставится вопрос о взаимодействии и взаимопроникновении стилей, проводится изучение промежуточных жанров, находящихся на стыке функциональных стилей, таких как эссе, дневники и переписка ученых - т.н. научно-эпистолярный жанр. Подобные исследования позволяют увидеть своеобразное переплетение черт, характерных для разных функциональных стилей, так как "пограничные" жанры представляют собой чрезвычайно интересное поле исследования для стилиста. 1.2 Научный стиль и его характеристики Научный текст стал объектом стилистики со времен М. Ломоносова и с тех пор получил, казалось бы, самое разностороннее описание: установлены его общие с другими текстами и отличительные черты, виды научных текстов, их эволюция, специфика научных сочинений на разных языках и т.д. Литература по этому вопросу обширна и хорошо известна. В настоящее время может считаться общепризнанным положение о том, что наука как форма общественного сознания и соответствующая ей сфера человеческой деятельности обслуживаются особой функциональной разновидностью языка, обычно обозначаемой как функциональный стиль научной литературы. Несмотря на отсутствие единого, безоговорочно принимаемого всеми исследователями терминологического обозначения данного функционального стиля (о чем свидетельствует сосуществование целого ряда синонимичных выражений: язык науки, стиль научной литературы, язык научно-технической литературы, язык научного общения, научный стиль, стиль научной прозы, стиль интеллектуальной речи, рассудочный слог, научно-профессиональный стиль, стиль научного изложения, стиль научных работ, общенаучный язык и т.д.), и на некоторые расхождения в вопросе об определении места данного явления в системе функциональных стилей современного развитого языка, можно констатировать фактическое совпадение взглядов на данный функциональный стиль как на нечто единое, достаточно четко противопоставленное иным функциональным подсистемам языка. Принципы выделения "языка науки" как функционального стиля и его основные характеристики в последние десятилетия интенсивно разрабатывались на материале различных языков как отечественными языковедами (Э.Г. Ризель, М.П. Кульгав, С.Д. Береснев, Е.С. Троянская, Н.М. Разинкина, М.Н. Кожина, О.Д. Митрофанова, О.А. Лаптева и др.), так и зарубежными лингвистами (Р. Глейзер, Л. Фляйшер). Широкое освещение в лингвистической литературе нашли также вопросы внутристилевой дифференциации языка науки в зависимости от жанровой принадлежности научного текста, письменной или устной формы общения, первичного или вторичного характера информации и некоторых других факторов. Вместе с тем продолжает сохранять актуальность вопрос об особенностях реализации тех или иных общих свойств языка науки в зависимости от области знания, к которой относится данный текст, или шире - о том, как отражается на функционально-стилистических свойствах текста его научноотраслевая специфика. Так, в науковедческой лингвистической литературе неоднократно обращалось внимание на различия, которые обнаруживаются между текстами описательных и дедуктивных наук; наук, оперирующих значительными массивами номенклатуры и наук, ограничивающихся строго концептуальной терминологией; наук, широко использующих условную символику, и наук, полностью обходящихся средствами естественного языка и т.д. Наиболее четко эти различия выявляются на основе лингвистических исследований в виде количественно-частотных характеристик соответствующих подъязыков. На функционально-стилистическом уровне эти различия сводятся, по существу, к неодинаковому "материальному наполнению" принципиально одинаковых качественных характеристик текста. Представляется, однако, что существенные различия обнаруживаются при сравнении научных текстов по признаку их принадлежности к одной из двух традиционно противопоставляемых друг другу областей науки: к области естественных, точных и технических наук с одной стороны, и к области общественных наук - с другой. Такое деление, при всей его условности, не учитывает промежуточных форм и, соответственно смешанного характера текстов методологического или исторического содержания в естественных науках, а также текстов, связанных с применением математических методов в общественно-научных исследованиях. Известно, что наука стремится выявить объективную природу предмета, показать, каким он является вне и независимо от человека, его чувств, эмоций, желаний. Поэтому стилеобразующим началом всех научных работ считается логическая последовательность изложения, ориентация не на эмоционально-чувственное, а, прежде всего, на логическое восприятие, стремление к максимальной объективности. Общепризнанными характеристиками научного стиля сегодня считаются логическая строгость, объективность, последовательность и точность изложения. Научный текст, удовлетворяющий этим требованиям, является идеалом научной прозы. Нижеприведенные цитаты отражают точку зрения современных лингвистов на основные характеристики научных текстов. "Научный стиль имеет своей целью выражение определенных мыслей и суждений по различным научным проблемам в возможно более сжатой и краткой, в большинстве случаев эмоционально нейтральной форме при стремлении избежать категоричности утверждения, однако достаточно объективно, обстоятельно и логично" [Троянская 1969, с.58]. "Самыми общими, специфическими чертами научного стиля, вытекающими из абстрактности (понятийности) и строгой логичности мышления, являются отвлеченно-обобщенность и подчеркнутая логичность изложения. Они определяют, в свою очередь, более частные (вторичные) отличительные черты, а также специфику речевой системности научного стиля. Весьма типичными для научной речи, (но не первичными, а производными) являются смысловая точность (однозначность), объективность изложения, его некатегоричность, а также строгость (= выразительности), не исключающие, однако, своеобразной экспрессивности, оценочности, даже известной эмоциональности. Степень проявления всех этих черт может колебаться в зависимости от жанра, темы, формы и ситуации общения, авторской индивидуальности и других факторов" [Кожина 1993, с.162]. "Признаком функционального стиля научного изложения являются стандартизация, унифицированность, своеобразная клишированность средств выражения" [Гвишиани 1986, с.47]. "Краеугольный камень научного исследования - воcпроизводимость результатов. Для этого в тексте должен быть представлен способ его получения. В противном случае - это не наука. Поэтому, главное в научном изложении - его организация и упорядоченность: последовательный переход от целей, материала, методов к экспериментам и их результатам" [Рябцева 1996, с.43]. В настоящее время просматривается несколько подходов к изучению научного стиля. Сущность одного из подходов - системного - можно проиллюстрировать следующими цитатами: "Всесторонний анализ научного текста как продукта целенаправленной коммуникативной деятельности возможен при условии, если он рассматривается как сложная иерархическая структура, различные элементы которой выполняют особую функцию при передаче информации. Постоянная ориентация реципиента на главную задачу того или иного элемента этой структуры помогает раскрытию общей задачи текста" [Мешман 1982, с.15]. "Техническое знание - это знание об "искусственных" объектах, т.е. об объектах, созданных людьми для определенных целей. С технической точки зрения каждый технический объект (машина, устройство и т.д.) всегда характеризуется конструктивными и функциональными признаками, и изучение его возможно лишь в том случае, если этот технический объект расчленяется на конструктивные элементы (детали и сборочные единицы) и если между этими конструктивными элементами фиксируются функциональные связи" [Иванов 1979, с.58-59]. Другой подход характеризуется выявлением речевых форм, присущих научной речи, в зависимости от функциональной направленности данного стиля (Н.М. Разинкина, Н.И. Кондаков). По мнению этих лингвистов, научное мышление характеризуется осознанием мира через его логическое освоение [Разинкина 1972, с.34-35]. Основной функцией научной прозы является доказательство определенных положений, т.е. множество логических действий, в процессе которых истинность какой-либо мысли обосновывалась с помощью других мыслей, причем истинность последних доказана практикой [Кондаков 1947, с.379]. В соответствии с законами логики структуру любого доказательства составляют тезис, доводы (основания, аргументы) и способ доказательства; при этом под тезисом понимается "мысль или положение, истинность которого требуется доказать"; под доводами понимаются "мысли, истинность которых проверена и доказана практикой и которые приводятся в обоснование тезиса"; под способом доказательства - "формы связи и сочетания доводов и тезиса, которые дают возможность обосновать истинность тезиса" [там же]. Выраженные средствами языка, тезис, доводы и доказательства приобретают статус речевых форм, по-разному называемых различными исследователями. У О.А. Нечаевой это - "функционально-смысловой тип речи" [Нечаева 1974, с.12-18], у Г.Я. Солганика - "прозаическая строфа" [Солганик 1973, с.132208], у О.Н. Гришиной - "форма контекстно-вариативного членения" [Гришина 1982, с.54]. Н.Б. Гвишиани и некоторые другие исследователи выделяют в рамках стиля научного общения отдельный, самостоятельный общенаучный язык, считая его исторической категорией. Общенаучный стиль определяется: "1) развитием научной мысли данной страны; 2) состоянием национального литературного языка; 3) художественным мастерством автора; 3) интеллектуальным уровнем читателя" [Глушко 1974, с.8]. Общенаучный язык варьируется, изменяется в зависимости от того, предмет какой науки гуманитарной или естественной - подвергается описанию [Гвишиани 1986, с.47]. Язык общенаучного общения при таком подходе противопоставляется терминологическому языку, присущему каждой отдельно взятой области знания. Еще одним аспектом изучения научной прозы является дифференцированное рассмотрение его письменной и устной разновидностей. Ведущая роль письменного, а точнее печатного слова в сфере науки не подлежит сомнению. Если когда-то науку называли книжной премудростью, имея в виду, прежде всего, форму существования научного знания, то сейчас без печати немыслим и процесс научного взаимодействия. Над созданием научных ценностей трудятся независимо друг от друга люди в разных концах земного шара, и зачастую именно сеть публикаций знакомит их друг с другом, превращая в единое научное сообщество. Благодаря публикации результаты научного исследования становятся предметом осмысления и стимулом для новых работ. "Наука отличается от современных художественных творений своим коллективным характером. Научное достижение может быть результатом работы и отдельной личности, но его значение зависит исключительно от его роли как части единого здания, воздвигнутого коллективными усилиями прошлых и настоящих поколений ученых. Эти усилия прикладываются учеными всего мира", - говорит выдающийся физик В. Вайскопф о коллективном характере современной науки, реализацию которого нельзя себе представить без современных средств информации, прежде всего печати. [Вайскопф 1977, с.257]. В то же время стремительное нарастание лавины публикаций не может не сказываться как на их качестве, так и на реальной возможности освоения их учеными той или иной отрасли. "В современных условиях публикация статьи перестала быть гарантией того, что с результатами исследования ознакомится наибольшее число работников науки", - к такому выводу приходят как социологи и науковеды, так и специалисты по информатике и, наконец, ученые самых разных областей. "Научные исследования находятся под угрозой быть задавленными своим собственным порождением - научной литературой", - пишет профессор Марсельского университета Ю. Гурвич [Гурвич 1981, с.22]. В этих условиях вновь возрастает ценность устного слова в науке - и не только в процессе непосредственного общения, но и в функции сообщения. Устное сообщение первым дает материал для бесед, обсуждений и творческой критики в узком кругу сотрудников и становится источником "научной молвы", которая доносит новую информацию до более широкого круга коллег. Конечно, такие сообщения не могут удовлетворить коммуникативные запросы массы ученых. Поэтому основными методами получения информации и обмена ею являются разного рода конференции, которые представляют собой заранее планируемый вид научной коммуникации и фиксируют значительную долю информации, которая производится в той или иной области" [Иванова 1977, с.63]. При этом, как подчеркивает Е.З. Мирская, "для научных конференций характерна своеобразная, "сверхскорострельная" обработка информации. Если в первый день участникам конференции "подбрасывается" важная новая идея, то она будет моментально раскритикована, разобрана на части и снова собрана подчас в уже неузнаваемом виде" [Мирская 1974, с. 372]. Таким образом, устные формы научной коммуникации обеспечивают не только быстрый обмен информацией, но и эффективное ее освоение. Особая динамичность устного научного слова, передающая идеи в процессе их становления, делает его как нельзя более пригодным для сообщений с "переднего края" научных исследований, так как устное выступление не требует окончательной завершенности и логической цельности. Однако окончательную доработку, шлифовку, отделку эти идеи получают лишь в результате работы над письменным текстом: "Письменная речь создает новые возможности для воссоздания предмета в его целостности. Без письменности развитие науки, очевидно, невозможно" [Лекторский 1980, с.171]. Устное научное сообщение отлично от письменного как по способу создания, так и по способу восприятия. Следовательно, даже если информация, передаваемая в обоих случаях та же, даже если письменный текст создан на основе устного (или наоборот), нельзя говорить об идентичности двух подобных текстов.. Во всяком случае, письменные и устные тексты в науке нельзя считать взаимозаменяемыми: и те, и другие имеют свою специфику. 1.3 Конститутивные характеристики научного дискурса Поскольку мы пытаемся построить модель научного текста в процессе его реализации, научный дискурс, следовательно, характерные признаки научных текстов необходимо выявлять с дискурсивных позиций, т.е. с учетом характеристик участников общения и коммуникативной ситуации. Исходя из положения о системности дискурса в целом, можно предположить, что научный тип дискурса является составным элементом общей системы и имеет свои конститутивные, системообразующие признаки, отличающие его от других типов дискурса. В соответствии с классификацией, предложенной в п.1 §1 Гл.1, на первом этапе, в зависимости от отношения между участниками коммуникации, дискурс подразделяется на две основные группы: институциональную и личностную. Научный дискурс считается одним из видов институционального общения. В отличие от личностно-ориентированного текста, проявляющегося на сокращенной дистанции, институциональное общение вообще, и научное в частности, осуществляется в социальнофиксированной ситуации, в общественных институтах. Однако, следует признать, что на практике трудно встретить институциональный или личностный дискурс в "чистом" виде. Реальное живое общение является сложным и "полифоническим" явлением, поэтому подобное разграничение весьма условно. Научный дискурс занимает особое место в общей системе типов дискурса, так как здесь различия между сокращенной и фиксированной дистанциями общения не являются определяющими. В самом деле, хотя большинство научных текстов создается и осуществляется в социально-фиксированной ситуации, легко можно представить себе двух ученых, обсуждающих научную проблему в неформальной обстановке. Сниженная дистанция общения не мешает тексту, возникающему в подобной ситуации, оставаться научным. Наша позиция в этом случае такова: мы признаем за научным дискурсом институциональный статус, однако оппозиция формальность/личностность в научных текстах выражена не так явно, как в других типах дискурса. Научный дискурс имеет другие категориальные признаки, выделяющие его из общей системы. Такими конститутивными признаками можно считать особую цель (проблематику), определенные характеристики типовых участников и способ реализации. Цель - решение научной проблемы. Традиционно принято включать в понятие "научно-технический текст" совокупность текстов, объединенных на основе таких содержательных признаков как 1) передача научных и теоретических положений, 2) научная и техническая информация, 3) учебный научный материал и др. [Разинкина 1989, с.8-9]. Но, на наш взгляд, далеко не все из этих признаков можно считать определяющими для научного дискурса. Так, передача информации является задачей другого типа дискурса, масс медиа, даже если эта информация носит научный характер. А такие материалы как учебное пособие, методическая разработка тесно связаны с осуществлением дискурса педагогического. Лекция, которую обычно принято рассматривать как ситуацию научного общения, отличается от урока только тем, что ее содержание носит более глубокий научный характер, однако, и участники общения (профессор - студенты), и его место (аудитория), и обстоятельства, в которых лекция происходит, аналогичны этим же признакам педагогического дискурса. Подобная путаница свидетельствует об отсутствии четкого определения целей, стремясь к достижению которых автор создает научный текст. Не вызывает сомнения, что целью создания дискурса данного типа является познание объективной природы окружающего мира, не зависящего от исследователя. Исходя из этой цели формируется проблематика научного дискурса: решение научной проблемы. Именно так можно сформулировать один из конститутивных признаков дискурса данного типа. Научные проблемы подразделяются на 1) теоретические и 2) прикладные, но и те и другие сохраняют свой научный характер. Очевидно, что пути достижения данной цели в разных текстах будут различными, так как бесконечно разнообразными могут быть конкретные задачи, которые ставит перед собой автор, степень приближения к решению, языковые формы выражения решения, но само наличие данной перспективной цели в любых проявлениях научно-технического дискурса сохраняется. С этих позиций легко отделить от собственно научного дискурса тексты другого типа, обладающие некоторыми сходными характеристиками, так как они имеют другую проблематику. Например, если целью создания текста является научить (лекция), заинтересовать (научно-популярная статья) адресата или зарегистрировать (патент) изобретение, то текст, созданный с этой целью, не может считаться полностью научным, он с успехом может быть отнесен соответственно к педагогическому, рекламному или деловому дискурсу. Эти тексты можно было бы назвать "пограничными", так как они обладают признаками дискурса разных типов ввиду того, что границы между последними весьма условны и взаимопроницаемы. Такие тексты, безусловно, представляют большой интерес для исследования, но подход к их изучению должен отличаться от подхода к рассмотрению текстов научного или технического содержания. Таким образом, исходя из особой проблематики научных текстов, можно утверждать, что к научному дискурсу относятся только тексты, целью создания которых является решение как теоретической, так и прикладной научной проблемы. Форма существования - диалог Научный текст принципиально диалогичен - как имплицитно, в смысле М. Бахтина, или в связи с прямыми (цитированием) и косвенными (аллюзией) ссылками на научный контекст, так и эксплицитно, благодаря явному обращению к адресату и вовлечению его в рассуждение, начиная от помет "смотрите" (см., see), "сравните" (ср., cf), "например" (e.g.) и до использования дискурсивных операторов очевидно, к тому же, если вспомнить и многие другие. Диалогичность научного изложения обеспечивается присутствием в нем предмета рассуждения - научной проблемы или технической задачи, которая позволяет производить к ней прямую референцию и задавать участие адресата в ее "изменении" - развитии и прогрессии рассуждения. Поэтому автор апеллирует к ментальному миру адресата (достаточно вспомнить, что Р), к его воображению (допустим, что Р), побуждает его к ментальным операциям (сравним эти данные), и вовлекает в логические действия (можно сделать вывод, что Р). Диалогичность речи в научном дискурсе проявляется наиболее ярко, поэтому формой существования научного дискурса мы считаем диалог, но диалог особого рода, диалог в расширенном толковании. Научная проблема в какойлибо отрасли знания может формализоваться только в творческом взаимодействии различных школ, подходов, концепций. Конечно, иным окажется временной масштаб, расширенным - содержание понятия "участник диалога", крайне разнообразными - речевые формы, в которые воплотится такой диалог, но его функции и характер протекания сохранятся. Именно такое широкое толкование диалога имеет место, когда речь идет о многолетних дискуссиях, определивших собой ход развития определенных областей науки. В них коммуникативный характер научного познания нашел наиболее полное и яркое выражение. Для нас, однако, важно учесть, что ни одну из подобных дискуссий нельзя отождествить с конкретным реальным диалогом: все они представляют собой целый комплекс коммуникативных актов - диалогических и монологических, устных и письменных, официальных и неофициальных: публикаций, дискуссий, личных бесед, переписки и т.п. Таким образом, научный текст, по большому счету, есть не только диалог его участников, но и своеобразный диалог режимов, форм и жанров общения. По мере формирования современной системы научных коммуникаций познавательные функции в масштабах отрасли знания перешли именно к такому "глобальному" диалогу, превратив диалог в форму существования и "рабочий инструмент" научного общения. Полностью разделяя мнение Л.В. Славгородской [Славгородская 1986, с.90100], мы считаем, что в различных условиях реализации научного дискурса научный диалог будет иметь свои особые характеристики и предлагаем выделить 1) познавательный (творческий) диалог, включающий неофициальную и официальную разновидности, 2) научный спор. 1)-а Неофициальный познавательный (творческий) диалог "в чистом виде" встречается довольно редко. Чаще всего он имеет место в личном общении ученых, занятых решением общих проблем. Поэтому такой диалог оказывается практически недоступным для исследователя-лингвиста. Пример такого диалога приводит в своей работе М.С. Глазман: "Бор всегда нуждался в присутствии человека, с которым он мог обсуждать проблемы. Эта своего рода живая дека была необходимой предпосылкой для работы, средством проверки силы аргументов" [Глазман, 1973, с.99]. Характерно, что именно в ходе такой беседы Бору нередко удавалось найти наиболее удачную формулировку собственной мысли. Аналогичную роль творческий диалог играл в деятельности многих крупнейших ученых нашего века, например Л.Д. Ландау, о котором П.Л. Капица пишет: "Выработанный им процесс научной работы был весьма своеобразным... Эта работа заключалась в непрерывных беседах и регулярных семинарах, где сам Ландау был наиболее активным членом" [Павиленис 1981, с.45]. Характер творческого диалога носит в значительной степени и деловое обсуждение тех или иных вопросов в ходе совместной работы небольшого научного коллектива. 1)-б Официальное научное общение обычно отличается от неофициального тем, что на публичное обсуждение выносятся не исходные данные, не предположения и гипотезы, а готовые результаты исследования. Проблемная ситуация возникает, как правило, за счет их несовпадения - полного или частичного - друг с другом или со "старым" знанием. Это усложняет диалогическую ситуацию, для которой конечные результаты научной работы являются отправной точкой диалога, а его результатом - во всяком случае в идеальной ситуации - создание единого внутренне непротиворечивого текста. В официальной разновидности творческого (познавательного) диалога за репликами каждого из участников стоит целая сумма положений и данных. Таким образом, каждый из них вступает в диалог, имея свой готовый текст, так что диалог в данном случае становится диалогом текстов, частично не озвученных. 2) Научный спор как разновидность научного диалога возникает тогда, когда его участники стремятся не столько к созданию общего текста, сколько к верификации собственного, созданного заранее. Спор есть "борьба двух противоречащих друг другу мнений с целью установления ошибочности (или неубедительности) одного из них и истинности (или убедительности) другого [Drach 1940, s.17]. Под термином "научный спор" мы понимаем полемически направленный диалог, который стремится к созданию единого текста. Именно такой спор имел в виду А.А. Любищев, когда писал: "Я. . . для продуктивного и интересного спора считаю необходимыми, кроме общей культурности, следующие условия: 1) общие интересы; 2) важные спорные проблемы в сфере этих общих интересов; 3) разнообразие подходов диспутантов к этим проблемам; 4) наличие "искательства" в области данных проблем, иначе говоря, чтобы не было твердой уверенности в правильности и окончательности намеченных решений" [Логика 1966, с.168]. Итогом данной формы научного диалога становится уже не какое-либо положительное решение, как в случае познавательного диалога, а выявление той разницы, которая существует во взглядах диспутантов. Чаще всего в проблемном научном споре ни одна из сторон не признает себя побежденной, переубежденной, каждая продолжает отстаивать дорогие для нее идеи. Но в выигрыше часто оказывается "третья сторона" - научное сообщество в целом. Не будучи носителем ни одного из готовых текстов, сталкивающихся в споре, заинтересованный слушатель обладает большей творческой свободой, чем его непосредственные участники. Поэтому он может полнее использовать для получения информации контекст самого диалога и скрытые в нем смысловые взаимосвязи. Чаще всего именно третий, "пассивный" участник спора, вступающий в него "со стороны", может увидеть возможности совмещения различных точек зрения на проблему, сделать необходимый вывод из несовпадающих суждений. Очевидно, что обе формы научного диалога вряд ли существуют изолированно друг от друга. Структура современного научного дискурса, как правило, сочетает в себе обе модели: спора и познавательного диалога, больше или меньше приближаясь к одной из них. Абсолютной противоположности между этими двумя формами не существует. Но если диалог полностью утрачивает свой познавательный, творческий характер, превращаясь в "спор ради победы", он тем самым перестает выполнять и свои коммуникативные функции в сфере науки, т.е. перестает быть научным диалогом, а, значит, более не является частью научного дискурса. То же происходит и в случае, когда научный текст полностью утрачивает свои полемические свойства. Если нет спора, а есть объяснение или простое изложение фактов, это говорит о проникновении в научный текст элементов соответственно педагогического дискурса или дискурса масс медиа. Подводя итог сказанному, отметим, что одним из конститутивных признаков и основным способом осуществления научного дискурса мы считаем полемический диалог ученых, отстаивающих свою точку зрения на научную проблему. Общение такого рода может реализовываться в различных жанрах, осуществляться в устной или письменной форме, может быть растянутым во времени или происходить одномоментно, его обстоятельства могут быть различны, однако полемическое начало обязательно должно присутствовать во всех научных текстах. При отсутствии элемента полемики текст не будет соответствовать требованиям, предъявляемым к научному дискурсу, так как именно в процессе обсуждения проблемы рождается истина, а максимальное приближение к истине является целью любой науки. Статусное равенство участников. Изучая участников научного дискурса, их можно традиционно противопоставить по личностным или социально-ролевым характеристикам. Однако, подобное противопоставление вовсе не является определяющим, необходимым условием возникновения научных текстов. Более того, именно отсутствие статусных различий следует считать конститутивным признаком научного дискурса. Поскольку цель научного общения - внести вклад в научную (дисциплинарную) картину мира, очевидно, что адресат выступает носителем этой картины. По этой причине адресат - не просто читатель, слушатель, наблюдатель, но и партнер, и со-мыслитель. Научному общению не в меньшей мере, чем любому другому, требуется взаимопонимание. Но помимо постулатов речевого общения научное изложение подчиняется еще и своим собственным максимам, смысл которых - говорить с адресатом на равных. Поэтому третьей конститутивной категорией научного дискурса мы считаем статусное равноправие его участников. Если принять точку зрения, что смысловым ядром научного общения является творческий диалог, то придется признать и то, что его участники не могут зависеть друг от друга, ведь подобный диалог возможен только между равными. В научном дискурсе нет агента и клиента, учителя и ученика, начальника и подчиненного, здесь есть личности, обладающие определенным уровнем фоновых знаний, имеющие индивидуальный набор личностных характеристик, выполняющие различные ситуативные роли, но их статус должен быть равным или приблизительно равным. Не случайно в академической традиции прижилось обращение "коллега" (от лат. col legere вместе читающий), ведь, во время обсуждения научной проблемы исчезает разница статусов коммуникантов, которая, безусловно, проявляется в других коммуникативных ситуациях с теми же участниками. Принцип статусного равноправия участников должен обязательно соблюдаться во всех проявлениях научного дискурса. Как только происходит отклонение от такого принципа, возникает наложение на научный дискурс характеристик дискурса другого вида, что сразу же ставит под сомнение вопрос о принадлежности данного текста к научному дискурсу. Скажем, если при общении двух ученых возникает противопоставление начальникподчиненный, это свидетельствует о появлении в данной ситуации признаков делового дискурса. Таким образом, можно утверждать, что научным является дискурс, удовлетворяющий трем основным требованиям: его проблематикой должно быть изучение окружающего мира, статус его участников должен быть равным, а способом его реализации должен быть творческий диалог в самом широком смысле слова. Именно эти признаки дают возможность выделить научный дискурс из общей системы и отличить его от других типов дискурса. Любое отклонение от этих основных признаков свидетельствует об образовании в тексте характеристик дискурса другого типа и, следовательно, об отклонении данного речетворческого произведения от идеальной модели научного текста, от центра в сторону периферии, или об образовании переходных, промежуточных форм дискурса. 2. Жанровая вариативность научного дискурса "The goal of scientific research is publication. Scientists become known (or remain unknown), by their publications" [Day 1979, p.42] 2.1 Жанр как лингвистическая проблема Функциональная стилистика утверждает, что каждый функциональный стиль оформляется в своей, только ему присущей совокупности готовых форм жанров, в которые, согласно М.М. Бахтину, отливается человеческая речь в типичных ситуациях. Данное положение предполагает, что органическая взаимосвязь всех жанровых разновидностей, их четкое соответствие определенному стилю является одной из основополагающих характеристик стиля. Проблема жанровой упорядоченности может рассматриваться с разных позиций. К общим принципам изучения относятся: вопросы целостности жанровых разновидностей, образующих тот или иной функциональный стиль, принципы объединения жанров в различные группы, наличие жанров промежуточного характера, степень их размежевания и т.д. Частные вопросы включают анализ "жестких" жанров и их сопоставление с "не-жесткими" жанрами в рамках одного функционального стиля, анализ устных и письменных вариантов жанровых разновидностей и т.п. Достаточная разработанность проблемы стиля и жанра позволяет сформулировать следующие основные положения данного направления исследований, с которыми согласно большинство стилистов. Почти в каждом конкретном тексте можно найти и выделить его жанровую доминанту, которая выражается через определенный набор признаков, несмотря на то, что границы жанров подвижны и взаимопроницаемы, а сами жанры имеют многочисленные промежуточные формы. Жанры представляют собой неоднородные образования и строятся по полевому принципу. Количество жанров, используемых в той или иной сфере общения, обусловлено актуальностью данной сферы. Однако, в классической стилистике представление о жанровой форме часто исчерпывается набором языковых средств, используемых для выражения идеи автора. Поэтому, по мере развития данного направления, все большее число стилистов приходит к выводу, что сводить "портрет" жанра к языковому воплощению (Т.В. Шмелева) или только к композиционной форме (В.В. Виноградов) означает не отразить полностью явление, представленное многими признаками. В этом состоит одна из причин появления в последние годы других подходов к исследованию проблемы жанра, замена статичного описания попыткой рассмотреть жанр в его динамике. Одним из наиболее перспективных путей развития современного антропоцентрического языкознания становится исследование жанров общения. К настоящему времени отечественная лингвистика уже накопила определенный багаж фундаментальных концепций и эмпирических описаний различных речевых жанров. К.Ф. Седов характеризует нынешний этап как "время разбрасывать камни", когда можно и нужно выдвигать гипотезы, искать новые ракурсы рассмотрения основного объекта изучения - жанров живой речи [Седов 1998, с.93]. Основной единицей типологии данного направления исследования, естественно, является речевой жанр "устоявшаяся форма речевого сопровождения типической ситуации взаимодействия индивидов" [там же]. Подобное определение позволяет говорить о вторичности жанров общения по отношению к социально значимым ситуациям - поведенческим жанрам (Ю.М. Лотман). Речевой жанр представляет собой результат взаимодействия коммуникантов, а потому он, как правило, многоактен, т.е. состоит из нескольких трансакций (Э. Берн). Правила, по которым разыгрывается жанровое действие, предоставляют языковой личности определенную свободу речевого поведения. Она проявляется, прежде всего, в выборе внутрижанровых стратегий, которые зависят от индивидуальных свойств языковых личностей участников общения. Кроме того, внутрижанровое взаимодействие предполагает использование говорящими различных тактик. К.Ф. Седов отмечает, что некоторые из тактик внутрижанрового речевого поведения в живой речи выступают в качестве самостоятельных жанровых единиц. Подобные одноактные единицы исследователь обозначает термином "субжанр". Более крупные речевые образования, составляющими которых являются жанры, он называет "гипержанрами". Помимо этих терминов, вводится также понятие "жанроид" - жанровый гибрид, располагающийся в пространстве между жанрами и имеющий признаки сразу двух жанров. Данный подход представляется нам более прогрессивным, так как он принимает во внимание характеристики участников ситуации общения, а значит, приближается к коммуникативной точке зрения на жанр. Еще одним, менее изученным направлением в разработке проблемы жанровой вариативности является выделение и анализ риторических жанров. Под риторическим жанром понимается устойчивый тип речевого произведения, результат речевой деятельности, объединяющий в себе основные элементы риторического произведения в их специфическом варианте, возникающие на каждом из этапов речевой деятельности, продиктованные риторическим каноном. Сторонники этого направления рассматривают жанровую компетенцию как необходимый компонент коммуникативной компетенции и одну из основных задач исследования видят в построении обобщенной модели риторического жанра в виде схемы. Модели риторического жанра у разных исследователей представлены различным набором жанрообразующих признаков. Родоначальником данного направления исследований его сторонники считают М.М. Бахтина, назвавшего следующие конститутивные признаки жанра: сфера общения, "предметно-тематические соображения" (содержание), конкретная ситуация общения, персональный состав участников общения, "устойчивая типическая форма построения целого" [цит. по: Гимпельсон 1998, с.14]. В работах А. Вежбицкой приводятся модели, образованные на основе коммуникативных целей и описанные в виде последовательности простых предложений, выражающих мотивы и ментальные акты говорящего, определяющие данный тип высказывания. Т.В. Шмелева конструирует свою модель риторического жанра на основе семи различных признаков [там же]. Е.Г. Гимпельсон представляет модель риторического жанра, сопряженную с алгоритмом действий оратора, который признается главным жанрообразующим признаком [там же]. Взгляд на жанр с точки зрения современной риторики представляется очень перспективным, так как при данном подходе на первый план выходит анализ жанра на стадии его формирования, что предполагает рассмотрение ситуации, в которой жанр реализуется. Под ситуацией здесь понимается не только конкретная обстановка (место, время, тип общения, эмоциональное состояние аудитории, ее готовность к общению и т.д.), но и событие или повод, потребовавшее от автора определенного типа речи [Гимпельсон 1998, с.14]. Однако, сопоставив различные подходы к изучению проблемы жанра, можно сделать вывод о том, что при решении проблемы жанровой вариативности текстов возможности коммуникативного подхода используются далеко не полностью. Поэтому, мы предприняли попытку реализовать наиболее интересный с нашей точки зрения подход к изучению жанров - анализ жанров дискурса, в данном случае научного, учитывающий прагматические установки, цели и условия общения. 2.2 Традиционная типология научных жанров Подобно функциональному стилю, каждый тип дискурса обладает своим, только ему присущим набором жанров. Жанры художественной литературы исследованы подробно и многосторонне. В изучении стиля научной литературы также достигнуты значительные успехи, этой проблеме посвящены многочисленные работы отечественных лингвистов (Н.М. Разинкина, Е.С. Троянская, и др.). Однако, как отмечает Н.М. Разинкина, "жанровому своеобразию научных текстов уделялось чрезвычайно мало внимания. Проблема специфической организации жанров научной литературы заслуживает самого пристального внимания исследователейлингвистов" [Разинкина 1978, с.5]. Одной из причин того, что классификация научных жанров и их разновидностей еще не достаточно разработана, возможно, является несовпадение взглядов ученых на само понятие "жанр". Термин "жанр" давно и плодотворно используется в литературоведении и имеет множество дефиниций. В данной работе мы принимаем определение жанра, данное В.И. Карасиком: "жанровый канон - стереотип порождения и восприятия речи в специфических повторяющихся обстоятельствах" [Карасик 1998, с.192]. Классическим определением жанра в литературоведении считается следующее: "жанр: литературный (от франц. genre - род, вид), исторически складывающийся тип литературного произведения (роман, поэма, баллада и т.д.); в теоретическом понятии о жанре обобщаются черты более или менее обширной группы произведений" [ЛЭС 1987, с.106]. Есть и другие определения: жанр - "повторяющееся во многих произведениях на протяжении истории развития литературы единство композиционной структуры, обусловленное своеобразием отражаемых явлений действительности и характером отношения к ним художника" [цит. по Троянская 1986, с.17]. "Жанр - историческая категория, представляющая собой диалектическое единство - исторически устойчивый род, проявляющийся в исторически изменчивых разновидностях" [там же]. Н.М. Разинкина считает жанром "разновидность функционально-речевого стиля, определяемая тремя факторами: а) формой построения; б) характером наличной информации; в) эмоциональной окраской этой информации" [Разинкина 1976, с.85]. Л.А. Кочетова под жанром понимает группу текстов, "которые используются для решения конкретной коммуникативной задачи в конкретных условиях общения" [Кочетова 1998, с.58]. Н.А. Якубова называет жанром "организованную форму практического использования языка, выработанную и кодифицированную практикой речевого общения" [Якубова 1977, с.152]. Определения жанра, приведенные в работе М.П. Брандес, в своей совокупности отражают это сложное явление. "Жанр - это апробированная, закрепленная традицией форма речевого воплощения функции практического назначения содержания произведения. В жанрах реализуется цель, т.е. практическое назначение языка" [Брандес 1983, с.28-29]. "Жанр представляет собой идеальную схему протекания коммуникативноречевого акта. Жанры - это не конкретные произведения, а динамическая структурная модель, которая может воплощаться в некотором множестве конкретных речевых произведений" [там же]. "Жанр, взятый с точки зрения взаимоотношения человека и речевых средств в процессе создания формы произведения, представляет собой технологическую форму языковой практики" [там же]. "Если под типом дискурса мы понимаем класс текстов, традиционно используемых для достижения определенных коммуникативных целей в типовых условиях общения, характеризующихся определенной композиционной структурой, то жанром мы считаем класс текстов, традиционно используемых для достижения определенных коммуникативных целей в конкретных условиях общения. Таким образом, тип дискурса есть инвариант по отношению к конкретным формам своего существования, жанрам. Жанр, в свою очередь, выступает инвариантом текстов, обладающих определенной коммуникативной целью и использующихся в конкретных условиях общения" [Синдеева 1982, с.27] . Разное понимание жанра исследователями является одной из причин различия в подходах к изучению этого явления и к построению жанровых типологий. Проблема классификации жанров научного дискурса состоит в том, что подавляющее большинство жанров уже сложились, они уже существуют в языковой практике. Попытки ученых построить иерархию научно-технических жанров сводятся к расположению имеющихся текстовых разновидностей в определенном порядке, используя один или несколько характерных признаков. Цель построения подобной классификации состоит не только в том, чтобы разложить все имеющиеся жанры "по полочкам", создав по возможности простую и эффективную теорию, но и в том, чтобы выявить основные отличительные признаки, по которым можно было бы отличить один жанр от другого в рамках одного типа дискурса. Данную задачу выполнить не легко, поскольку таких критериев несколько и они не равнозначны. Однако, в некоторых случаях классификация жанров основывается на единственном конститутивном признаке. Так, Е.С. Троянская выделяет один главный критерий -функциональность, считая, что "ведущую роль в становлении жанров и их разновидностей играют социально-культурные функции научных произведений, т.е. специфические коммуникативные задачи, которые они выполняют" [Троянская 1986, с.20]. Успешно экстраполируя представления о родах и видах художественной литературы, заимствованных из литературоведения, на произведения научного стиля, Е.С. Троянская строит иерархию типов произведений научной литературы по функциональному признаку. К литературным родам в научном стиле исследовательница относит следующие типы текстов: 1) академические (собственно научные) тексты (монография, статья, тезисы, доклад и др.); 2) информационно-реферативные (реферат, аннотация и др.); 3) справочно-энциклопедические (энциклопедия, словарь); 4) научнооценочные (рецензия, отзыв); 5) научно-учебные (лекция, учебник); 6) инструктивные (руководство, инструкция); и 7) научно-деловые тексты (патент, авторское свидетельство, спецификация). Роды произведений в научной литературе, по Е.С. Троянской, также как и в художественной, делятся на виды, которые в дальнейшем исследовательница называет жанрами. Жанры научной прозы также подразделяются на ряд разновидностей. Однако, и жанровая разновидность не является конечной в данной иерархии и, в свою очередь, подразделяется на подвиды. Достоинством данной иерархии можно считать ее традиционность, простоту и относительную полноту. Фактор целеположения, безусловно, является одним из важнейших при формировании жанра. Однако, по нашему мнению, в основе определения жанров лежит не один, а целый комплекс факторов, и игнорирование хотя бы одного из них ведет к искажению общей картины жанров с их иерархией и разновидностями. Кроме того, мы не можем согласиться с мнением Е.С. Троянской по вопросу об устных жанрах научных произведений, которые в ее классификации не получают своего статуса. Исследовательница пишет, что устность - это добавочная коммуникативная задача, возникающая при зачтении письменного текста. По нашему мнению, устное предъявление материала - это не просто дополнительный коммуникативный оттенок, в ряде произведений оно приобретает определяющий характер. Очень похожую классификацию предлагает Ю.В. Ванников, группируя жанры научных и технических текстов на основе одного функционального признака, и выделяя следующие условные разряды: 1) книга, монография, статья, диссертация, доклад, сообщение, выступление, отчет, заметка, информационная карта; 2) инструкция, руководство, памятка, рекомендация, сопроводительная документация, методика, программа, учебник описание; 3) энциклопедия, словарь, справочник, технический каталог; 4) акт, заявка, рекомендация, договор, проект, постановление, решение, указание, письмо; 5) стандарт, техническое условие, спецификация, патент, авторское свидетельство, прейскурант; 6) реферат, аннотация, обзор, библиографический указатель; 7) очерк [Федоровская 1989, с.42]. Здесь наиболее ярко проявляется односторонность классификации, основанной на единственном функциональном признаке, когда в одну жанровую группу попадают доклад, отчет, монография, информационная карта, заметка и т.д., а в другую - учебник и сопроводительная документация. Только по функциональному признаку, с большой долей условности можно объединить эти типы научных текстов в подобные группы, но они не совпадают с жанровыми группами, так как последние предъявляют также требования стилистического и композиционного стереотипа, устной и письменной формы предъявления. Кроме того, для нас является спорным вопрос о том, можно ли считать библиографический указатель или очерк научным текстом. Несколько иную иерархию с иных теоретических позиций предлагает В.Л. Егоров, хотя при конструировании своей системы жанров он также руководствуется единственным функциональным признаком. Исследователь подразделяет научно-технические тексты на основе их соотнесенности с такими группами коммуникации, как научная деятельность, конструирование, производство. Исходя из того, что для определенной группы научно-технический текстов парадигматическим признаком можно считать одно и то же коммуникативное задание, формирующее внутриклассную семантику текстов, автор выделяет следующие жанры текстов, реализующих такую внутриклассную семантику, как научноисследовательская работа ученого-исследователя: научно-технический отчет, научная статья в специальной литературе, монография, диссертация, патент. К парадигме "конструкторских текстов" автор относит такие жанры, как техническое задание на проектирование, эскизный проект, рабочие чертежи и прочие технические документы, составляемые на их основе. Далее следует парадигма "производственных текстов", таких как производственная (техническая) инструкция, предписание, памятка и другие. Л.В. Егоров предлагает обособить и парадигму рекламных текстов, в которых реализуется коммуникативное задание, связанное со сбытом готовой продукции (проспекты, рекламные объявления и т.д.) [Егоров 1983, с. 7]. Подобный подход демонстрирует и Р.А. Будагов, выделяя в функциональном стиле научного изложения три основных жанра: научно-технический, научно-математический и научно-популярный [Будагов 1967, с.220-221]. Другой точки зрения на построение классификации жанров научной прозы придерживается Н.М. Разинкина, которая предлагает выделять группы или совокупности жанров, объединяемых на основе нескольких различных признаков. Например, содержательный признак - "передача научных теоретических положений: монография, статья, доклад; научная и техническая информация: реферат, аннотация; учебный научный материал: учебник, пособие, методическая разработка и др." [Разинкина 1989, с.9]. Признак клишированности - ср.: патент и научно-популярный текст; признак протяженности - ср.: монография и аннотация, техническая реклама; форма реализации - письменные и устные тексты. Последние представляют собой чрезвычайно разнородное явление, определяемое степенью официальности / неофициальности научного общения. Подобный, многофакторный подход реализует Г.А. Золотова, которая в зависимости от назначения текста, его вида, автора и некоторых других признаков различает не жанры, но коммуникативные типы или регистры: изобразительно-повествовательный, изобразительно-описательный, информативно-описательный, информативно-логический, оценочноквалифицирующий, обобщающе-логический [Золотова 1982, с.349]. Существуют и другие точки зрения на проблему жанровой вариативности. Л.А. Кочетова считает, что поскольку жанровые каноны исторически и традиционно уже сложились, конститутивной характеристикой жанра является его подчиненность жанровому канону или прототипу текстов. Широкое освещение в лингвистической литературе нашли также вопросы жанровой вариативности языка науки в зависимости от соответствия (или несоответствия) текстов заранее заданным правилам или традициям (патент научно-популярный текст), от протяженности (монография - аннотация), от письменной или устной формы общения (статья - выступление в дискуссии), первичного или вторичного характера информации (доклад - тезисы доклада), от области знания, к которой относится данный текст и некоторых иных факторов. Однако типологии жанров, построенные на оппозиции по одному признаку, не могут быть полными, так как не отражают всех существенных признаков данного явления. 2.3 Основные жанры научного дискурса Научный дискурс - многожанровое функциональное образование. Выявление конститутивных признаков научного дискурса показало, что его проблематикой должно быть изучение окружающего мира, статус его участников должен быть равным, а способом его осуществления должен быть полемический диалог в самом широком смысле слова. Любой текст, удовлетворяющий данным требованиям, является научным. Внутри научного, как и любого другого дискурса существует жанровая вариативность. Однако, строгая классификация научных жанров, которая позволила бы отнести определенный текст к той или иной форме научного дискурса, до сих пор не создана. Свою попытку построить подобную иерархию научных жанров мы предприняли, основываясь на идее М.М. Бахтина, выделившего для художественной литературы три фактора, создающих в своей совокупности целостное единство высказывания - речевой жанр. По-видимому, эти критерии могут быть успешно применены и для создания произведений различных жанров в научном стиле. Речь идет, как известно, о следующих факторах: а) предметно смысловая исчерпанность; б) речевой замысел или речевая воля говорящего; в) типические композиционно-жанровые формы завершения [Бахтин 1979, с.255]. Исходя из системности текста, можно предположить, что жанр есть своего рода подсистема, являющаяся составной частью научного дискурса. Следовательно, каждый жанр, помимо характеристик, позволяющих отнести его к научному дискурсу, имеет свои конститутивные признаки, присущие только этому типу текста. В качестве критериев для выделения подобных характеристик, мы попытались применить три вышеупомянутых фактора, предложенных М.М. Бахтиным. Предметно-смысловая исчерпанность в текстах научного содержания, повидимому, задается одним из конститутивных признаков научного дискурса, его целью. Именно решение научной проблемы и является предметом и содержанием речи в текстах, относящихся к научному дискурсу. Степень приближения к решению научной проблемы, способ или процесс решения не являются определяющими при формировании жанров научного дискурса. Они могут повлиять на "правильность" или "неправильность" построения текста в соответствии с жанровым каноном. Но доклад, в котором не исчерпана тема или не решена поставленная задача, не перестанет быть докладом, его жанр сохранится. Содержательные признаки различных типов текста, по-видимому, не являются конститутивной категорией жанра в научном дискурсе, так как содержание любого научного текста полностью подчинено его главной цели и намерению автора. Речевой замысел или речевая воля говорящего также определяется основной целью научного дискурса. Здесь следует отметить, что в рамках этой всеобъемлющей цели участники научного дискурса решают более узкие, конкретные задачи, а именно: 1) получение новой научной информации (обмен мнениями, переписка ученых); 2) нахождение верного решения (творческое обсуждение, мозговой штурм); 3) отстаивание своего или критика чужого мнения (научная полемика); 4) фиксирование промежуточных или окончательных результатов своей исследовательской деятельности (статья, монография). Однако, эти задачи не могут считаться жанрообразующими признаками, так как зачастую в одном и том же тексте его участники одновременно решают несколько задач. Так, в диссертации автор фиксирует результаты своего исследования и одновременно отстаивает свое мнение на научную проблему. В жанре полемической статьи кроме этих двух задач может решаться и задача нахождения верного решения. С другой стороны, с изменением задачи, решаемой в тексте, жанр этого текста не меняется. Если в научном докладе автор изменит задачу, и вместо сообщения о результатах своих исследований, посвятит выступление критике точки зрения своего оппонента, произносимый им текст не перестанет быть докладом. Таким образом, можно считать, что два первых, выделяемых М.М. Бахтиным, фактора, не являются конститутивными на уровне жанра; они, скорее, являются определяющими на уровне типа дискурса, нежели на уровне жанровой вариативности. А третий фактор - "типические формы завершения" объединяет в себе все множество существующих сложившихся жанров научного дискурса и их разновидностей. Поскольку, по нашему предположению, содержательные признаки научнотехнических текстов не являются определяющими при формировании жанров, основными жанрообразующими признаками следует считать формальные признаки текстов, относящихся к научному дискурсу. Кроме того, поскольку предметом нашего исследования является не готовый научный текст, а текст погруженный в ситуацию реального общения, то прагматические характеристики ситуации научной коммуникации также следует признать существенными при образовании жанров научного дискурса. В первую очередь, это коммуникативные, ролевые и личностные характеристики участников, а также условия, формы и обстоятельства общения. Основной задачей представляется выявление тех специфических характеристик, которые позволяют нам отличить один жанр от другого в рамках одного и того же типа дискурса. Критериями при выявлении таких признаков послужили объем (размер, протяженность) текста, наличие определенного структурного образца и степень близости текста к существующему стандарту (структурность), а также способ его реализации (канал). Объем письменно зафиксированного текста определяется количеством печатных страниц, а устного - количеством минут звучания. Принимая во внимание приоритет письменного способа реализации научно-технических текстов, обозначим его основные размеры, исходя из количества печатных страниц: маленький объем (( 2 стр.), средний объем (( 2, но ( 10 стр.), большой объем (> 15 стр.). Структура включает присутствие определенной композиционной формы, членение речетворческого произведения на заранее заложенные шаблонные образования, наличие в тексте примеров, списка используемой литературы, эксплицитных ссылок, сносок и т.д. Если при порождении текста научного характера необходимо обязательно соблюдать подобные требования, такой текст можно считать клишированным, соответствующим определенному образцу. Если же научный текст составлен в свободной форме, без строгого соблюдения вышеперечисленных требований, подчиняясь только основной цели и задачам научного общения, он считается, творческим, креативным. По способу реализации научный, как и любой другой, дискурс может быть письменным или устным. Другими словами, задача или несколько задач, которые ставит перед собой адресант при создании научного текста, а также характеристики ситуации и участников научной коммуникации определяют выбор формы текста, которая характеризуется следующими признаками: объем большой/средний/маленький, структура - клишированный/креативный, канал - устный/письменный. Среди сложившихся жанров научно-технического дискурса с помощью этих признаков выявляются основные: монография, диссертация, выступление, доклад, статья. Однако, это далеко не все жанры, удовлетворяющие конститутивным признакам научного дискурса. Существуют и другие жанры, не менее широко используемые в научной коммуникации: тезисы, резюме, автореферат, рецензия и другие. Мы попытались сопоставить формальные жанрообразующие признаки применительно к различным жанрам научного дискурса (см. Приложение 1). Как видно из приведенной таблицы, можно назвать несколько жанров научного дискурса, имеющих общие формальные признаки. Например, статья, текст доклада на конференции и автореферат диссертации имеют средний объем, клишированную структуру и письменный способ реализации, тем не менее, мы без труда отличаем эти жанры друг от друга. Это говорит о существовании еще одного жанрообразующего признака. Очевидно, что структура данных трех жанров неодинакова, условия и обстоятельства коммуникативной ситуации различны, но основное различие между ними заключается в следующем. Статья - первичный научный жанр, при создании которого автор может решать одну или несколько задач научного дискурса. Текст доклада на конференции создается (не обязательно автором доклада) на базе собственно доклада с целью зафиксировать устное выступление в письменной форме, чтобы донести его полное содержание до тех, кто не принимал непосредственное участие в данной коммуникативной ситуации, т.е. с информационной целью. Автореферат диссертации создается ее автором для ознакомления научной общественности с окончательными результатами своего диссертационного исследования в краткой форме, т.е. также с информационной целью. Таким образом, запись устного доклада и автореферат диссертации, целиком и полностью соответствующие конститутивным признакам научного дискурса и задачам научного общения (обмен научной информацией), являются вторичными текстами, созданными с опорой на первичный текст. Вторичные тексты стали предметом лингвистического исследования сравнительно недавно. В.И. Карасик определяет подобные речетворческие произведения как тексты, "которые не только построены в соответствии с тем или иным текстовым типом, но в значительной мере опираются на реальный первичный текст" [Карасик 1997, с.69-70]. В научно-техническом дискурсе вторичными текстами можно считать тезисы докладов, автореферат, аннотацию, рецензию, перевод и т.д. При создании текстов такого рода автор опирается на реальный первичный текст, изменяя его задачу, объем, структуру, канал, а также сложность, и код. Примером изменения задачи текста, может быть рецензия на статью; содержанием рецензии являются значение, смысл и форма исходного текста (фиксирование результатов - критика чужого мнения) или письменная запись научной дискуссии (нахождение верного решения - обмен информацией). Трансформация объема текстов научно-технического характера происходит в сторону уменьшения (эллипсис или сжатие формы), увеличения (экспансия). Изменение структуры предполагает отход от клишированности в сторону свободного изложения или наоборот, а также замена одного клише другим или перефразирование без изменения объема. Смена канала текста означает перевод его из устной формы в письменную или наоборот. Изменение сложности научного текста (адаптация или контр-адаптация формы или содержания) также приводит к образованию вторичных текстов - таким образом создаются реферат, конспект и др. По признаку кода можно противопоставить первичный текст и его перевод на другой язык. Выделенные типы вторичных текстов неизбежно связаны друг с другом, они существуют как в чистом виде, так и в различных комбинациях: тезисы доклада (эллипсис и смена канала), конспективный перевод (эллипсис, перефразирование, смена кода) и т.д. Таким образом, если на базе первичного научного текста создается новый, вторичный текст, посвященный решению другой задачи научного дискурса, или изменяющий основные формальные параметры исходного - его объем, структуру, канал, а также код или сложность, происходит образование нового полноправного жанра научного дискурса (см. Приложение 2). Кроме того, уровень жанров не является конечным уровнем ветвления научного дискурса. Существует еще более узкий, более конкретный уровень жанровых разновидностей. В зависимости от задачи создания научного текста, от интенции автора определенный жанр может в дальнейшем уточняться, конкретизироваться. Так, выступление на научном семинаре может быть критическим, полемическим, проблемным, рецензия положительной или отрицательной, статья - полемической, проблемной, научно-популярной, критической, информационной и т.д. Подводя итог сказанному, сделаем вывод: жанры научного дискурса делятся на первичные и вторичные. Конститутивными признаками первичных жанров научно-технического дискурса являются формальные признаки научного текста: объем, структура, канал. Основными первичными жанрами научного дискурса являются: официальный доклад, выступление, статья, диссертация, монография. Жанрообразующими характеристиками вторичных научных жанров можно считать изменение задачи, объема, структуры, канала, кода или сложности исходного текста. Вторичные жанры научного дискурса образуются от первичных жанров путем изменение одной или нескольких перечисленных характеристик. Как первичные, так и вторичные жанры научного дискурса в дальнейшем могут распадаться на жанровые разновидности. 2.4 Взаимопроникновение жанров в рамках научного дискурса Приведенная типология жанров научного дискурса, как и многие другие, построена с исследовательской целью, она задает общее направление исследования и служит отправной точкой для конкретного анализа. Однако, живое общение невозможно уложить в строгие рамки правил и классификаций. В реальной жизни, в повседневном научном общении возникает большое количество текстов, обладающих признаками нескольких типов дискурса, своеобразных промежуточных форм. Вероятно, их количество намного превышает количество "строго" научных текстов, так как вариантов взаимопроникновения такого рода очень много. При анализе различных ситуаций научного общения, можно встретить довольно сложное наложение типов дискурса: патент или заключение баллистической экспертизы имеют форму документа (деловой дискурс), техническое содержание (научно-технический дискурс) и юридическую силу (юридический дискурс); научно-популярная статья содержит признаки масс медиа, научно-технического и рекламного типов дискурса; телевизионное выступление министра финансов может включать в себя элементы масс медиа, научного (экономика) и политического типов дискурса. Подобные тексты становятся предметом обсуждения для лингвистов, которые еще не выработали однозначного подхода к данной проблеме. Так, например, Н.М. Разинкина ввела в классификацию научных статей научно-публицистическую статью. По словам исследовательницы, в этих статьях "обсуждаются такие вопросы, как, например: проблема хранения радиоактивных отходов, экологические проблемы, связанные с загрязнением окружающей среды, ряд проблем геронтологии" [Разинкина 1976, c.88]. К категории научных текстов Н.М. Разинкина относит и статьи, посвященные вопросам научного творчества, в которых "авторы останавливаются на проблемах научной организации труда, подготовки научных кадров, обучения в высших учебных заведениях и т.п. [там же]. Однако, согласно классификации Е.С. Троянской, статьи такого содержания относятся скорее к передовым публицистическим статьям. Попытки определить место подобных текстов в классификации жанров научного, как и любого другого, дискурса, зачастую оканчиваются неудачей, поскольку промежуточные формы не обладают всеми конститутивными признаками соответствующих типов дискурса. Для систематизации нашего представления о многочисленных промежуточных жанрах и упорядочения жанровой классификации научного дискурса, мы предлагаем использовать конститутивные признаки научного дискурса в качестве инструмента для определения степени близости конкретного текста к прототипу научного дискурса. Другим примером является жанр лекции, который традиционно считают научным жанром. На первый взгляд, он не является таковым, так как данный текст не обладает ни одним из конститутивных признаков научного дискурса. Целью создания лекции является не решение научной проблемы, а передача знаний; статус участников ситуации общения различен (преподаватель - студенты), формой реализации жанра лекции является не полемический диалог, а, скорее, диалог вопросов и ответов. После рассмотрения жанра лекции под таким углом зрения, его можно исключить из перечня жанров дискурса научного и отнести к педагогическому типу дискурса. Однако, необходимо отметить, что лекция - это жанр, который распадается на жанровые разновидности: учебная лекция, научная лекция, ознакомительная лекция, нобелевская лекция, юбилейная лекция, отличающиеся друг от друга по целенаправленности и отношению лектора к аудитории. Целью создания текста научной лекции является постановка или решение проблемы, нобелевской и юбилейной - освещение выдающихся научных достижений, учебной - формирование картина мира. Отношения лектора с аудиторией можно условно разделить на два основных типа: отношения равных по научному уровню (научная лекция) и отношения специалиста и обучаемых (учебная лекция). Представляется очевидным, что научную лекцию, в отличие от учебной, можно отнести к научному дискурсу. Таким образом, выясняется, что даже на самом последнем уровне классификации разновидности одного и того же жанра могут относиться к разным типам дискурса. 3. Жанр научной статьи в общей системе научных жанров "A scientific paper is primarily an exercise in organization; with distinctive and clearly evident component parts. Good organization is the key to good writing. If the ingredients are properly organized, the paper will virtually write itself" [Day 1979, p. 4-62]. Как справедливо отмечается, "все аспекты организации текста пересекаются и комбинируются на уровне жанра", поэтому конкретный анализ произведений, принадлежащих к одному жанру, поможет выявить способы организации текста внутри жанра и его лингвостилистические особенности и тем будет способствовать уточнению и определению данного жанра и его разновидностей. Для нашего исследования наибольший интерес представляет жанр научной статьи, так как он является не просто наиболее ярким и одним из самых распространенных примеров научного текста, но ядром научного дискурса. В этом жанре реализуются все категориальные признаки научного дискурса. Здесь предъявляется решение или подходы к рассмотрению одной конкретной научной проблемы. Жанр научной статьи справедливо считается прототипом научного дискурса. Многочисленные образцы этого жанра, выходящие в различных изданиях, формируют модель жанра, своего рода жанровый канон, в соответствии с которым строятся последующие научные статьи. Однако, к сожалению, в лингвистической литературе жанр научной статьи описан недостаточно. Авторы, исследующие научные тексты, уделяют много внимания анализу лекций, рецензий, докладов, тогда как статья - прототип научного дискурса - остается за границами их интересов. За все время работы над исследованием нам не встретилось ни одного определения научной статьи, хотя некоторые ученые предлагают описание ее конститутивных признаков, необходимых для определения специфики данного жанра. Так, Л.И. Мешман выделяет так называемые композиционные категории, которые в совокупности представляют собой как бы инвариант научной статьи [Мешман 1982, с. 19]. К ним относятся заголовок и аннотация (вместе составляющие тематическое ядро), введение (дефиниция), основная часть (экспликация и конкретизация), заключение (специализация). Схематически подобная инвариантная модель данного жанра может быть представлена в виде сцепления формальных композиционных звеньев, поэтапно реализующих коммуникативное намерение автора и находящихся в отношении линейно-иерархической взаимосвязи. Конститутивным или "отличительным жанровым" признаком научной статьи Л.И. Мешман считает стабильность композиционно-смысловой организации, "которая реализует творческий процесс выражения хода мыслей автора в их соотношении с действительностью", другими словами, "это слияние двух начал: динамического (смысловое содержание) и статического (композиционная организация). Автор отмечает, что композиционносмысловая организация статей, посвященных различным наукам, может иметь свои специфические особенности, зависящие от предмета науки и традиций печатного органа. Прежде всего, необходимо отметить, что научная статья является первичным жанром научного дискурса, и конститутивные характеристики этого типа дискурса в полной мере реализуются в тексте статьи. Содержание этого жанра, как и других видов научных текстов, полностью определяется его конститутивными признаками, поэтому жанрообразующими характеристиками научной статьи являются ее формальные особенности. В соответствии с выявленными дистинктивными характеристиками, позволяющими различать жанры внутри одного типа дискурса (объем, структура и канал - см. п. 2.3.), жанр научной статьи имеет средний объем, клишированную структуру и письменный канал реализации. Говоря о том, что статья имеет средний объем, следует пояснить, что с количественной точки зрения этот жанр научного дискурса занимает промежуточное положение между тезисами (малый объем) и монографией (большой объем). Количественный показатель (число страниц) не может быть жестко установлен из-за широкого разнообразия научных статей и особенностей их построения в различных направлениях науки. Письменная форма изложения не требует дополнительных пояснений. Наиболее важными характеристиками научной статьи с точки зрения формирования жанра являются особенности ее структуры. Практика показывает, что статья, как и любое другое произведение научной литературы, построена по вполне определенным правилам, которые характерны для научной литературы в целом, но в то же время обладает некоторыми особенностями, связанными с задачей этого произведения постановка или решение одной научной проблемы. Статья характеризуется определенной структурой, которая состоит из коммуникативно-значимых отрезков текста. Каждый коммуникативный блок является смысловой частью целого текста и выполняет определенные функции, которые починены общей коммуникативной задаче. Выделяются следующие виды коммуникативно-значимых отрезков текста: - заголовок, выражающий основную идею текста, направляет внимание адресата на перспективное изложение идеи и задает определенные рамки такому изложению; - основная часть текста, в которой раскрывается тема статьи и излагается решение поставленной задачи; заключение, в котором формулируются выводы. Однако, подобная композиционная структура характерна для многих жанров научного дискурса, (например, монографии). Кроме того, она подвержена значительному варьированию (жесткая - в технических текстах и текстах точных наук, мягкая - в текстах гуманитарного содержания) и поэтому не может быть признана конститутивным признаком жанра статьи. На наш взгляд, среди всех структурных особенностей, выделяемых различными авторами в текстах научных статей, только две из них можно считать конститутивными. Это определенная система ссылок и выходные данные. Именно эти две характеристики в сочетании с задачей, объемом и каналом реализации полностью формируют жанр статьи и позволяют выделить его из множества других научных жанров. В самом деле, установленная система ссылок является неотъемлемым признаком любой научной статьи. Ее использование считается обязательным требованием. Безусловно, подобная система ссылок присутствует и в других жанрах (диссертация, монография), но, в отличие от композиционной структуры, она не является гибкой, поскольку не изменяется в зависимости от области науки. Сочетание данной характеристики с признаком небольшого объема позволяет отличить жанр статьи от жанра монографии с полной определенностью. Выходные данные являются подтверждением факта опубликования статьи в сборнике подобных произведений. Этот критерий представляется обязательным, конститутивным признаком жанра статьи, так как при его отсутствии можно говорить о черновике, проекте, макете статьи, о любой другой жанровой разновидности научного дискурса, но статьей такой текст станет только после его опубликования. Конечно, этим признаком обладают и другие жанры научного дискурса, например тезисы, монография, но их можно успешно различить по другим характеристикам. Таким образом, конститутивными признаками научной статьи предлагается считать следующие характеристики: средний объем, письменный канал, система ссылок и выходные данные. На основе этих признаков можно сформулировать определение научной статьи. Под научной статьей мы понимаем первичный письменный жанр научного дискурса, задачей которого является постановка и решение одной научной проблемы, имеющий средний объем, систему ссылок и выходные данные. Установленные нами конститутивные признаки научной статьи позволяют отличить этот жанр от других жанров в рамках научного дискурса. Однако, очевидно, что на этом дальнейшее ветвление текстовых разновидностей не заканчивается. Внутри жанра статьи, как и в любом другом типе текста существуют жанровые разновидности, которые отражают все многообразие этого жанра. При попытке классифицировать различные виды научных статей возникает необходимость определить критерий, по которому осуществляется подразделение жанровых разновидностей на группы. Таким критерием могут являться 1) области научной деятельности; 2) коммуникативная задача, стоящая перед исследователем , 3) научная задача. Взяв за основу первый критерий, мы получим следующие разновидности статей: лингвистическая, астрономическая, физическая, психологическая и т.д. По коммуникативным задачам можно выделить проблемную, научнопопулярную, научно-публицистическую, обзорную статьи. В соответствии с научной задачей статьи могут подразделяться на теоретические и прикладные. Таким образом, ядро научного дискурса, жанр научной статьи имеет свои конститутивные признаки, формирующие жанр в целом и специфические характеристики, позволяющие подразделить его в дальнейшем на жанровые разновидности. Выводы к Главе 1 1. Текст как объект лингвистического исследования рассматривается в современной науке о языке с различных позиций. Множество подходов к пониманию сущности текста можно свести к следующим: 1) грамматический анализ текста как совокупности единиц, больших, чем предложение, 2) культурологический анализ текста как комплексного явления культуры, 3) коммуникативный подход к тексту как единице общения, с учетом ситуативных характеристик общения, 4) структурный анализ текста как целостного явления и установление типов связи между смысловыми и формальными частями текста, 5) типологический анализ текста, направленный на установление текстотипов как универсальных моделей текста, 6) категориальный подход к тексту, имеющий целью установление текстовых категорий различного порядка. Эти подходы взаимопересекаются и позволяют рассмотреть текст с различных точек зрения. В данной работе основными являются категориальный и коммуникативный подходы к изучению текста, при этом речь идет о тексте в ситуации общения, т.е. дискурсе. 2. Категории дискурса представляют собой присущие тексту дистинктивные признаки, обеспечивающие его специфику как лингвосемиотического, коммуникативного и речемыслительного образования. С позиций категориального и коммуникативного анализа текста в работе выделяются системообразующие, системноприобретенные и системно-нейтральные категории (по В.М.Солнцеву), к первым относятся авторство, адресатность, информативность, интертекстуальность, ко вторым - содержательность, структурность, стилевая и жанровая принадлежность, целостность, участники и обстоятельства общения, обусловленные типом дискурса, к третьим - содержательные, структурные, жанрово-стилистические и ситуативные характеристики иных типов дискурса, органично включенные в данный дискурс (формально системно-нейтральные категории отличаются от системно-приобретенных только по признаку типа институциональности). 3. Категория интертекстуальности представляет собой многомерную связь отдельного текста с другими текстами - по линиям содержания, жанровостилистических особенностей, структуры, формально-знакового выражения. 4. На основе того, что в обществе существует наука как феномен культуры, в лингвистике рассматривается научный дискурс, традиционно понимаемый как научный функциональный стиль. Научный дискурс характеризуется следующими конститутивными признаками: 1) цель (решение научной проблемы), 2) диалогическая форма существования, 3) статусное равенство участников. 5. Внутри научного дискурса выделяются первичные и вторичные жанры, конститутивными признаками первичного жанра научного дискурса мы предлагаем считать объем и структура текста, а также канал общения (устный либо письменный), жанрообразующими характеристиками вторичных научных жанров можно считать изменение задачи, объема, структуры, канала, кода или сложности первичного текста. К научным текстам первичного жанра относятся доклад, выступление, статья, диссертация, монография; к научным текстам вторичного жанра автореферат, тезисы доклада, рецензия, реферат, аннотация, конспект, перевод. 6. Научная статья как жанр научного дискурса характеризуется следующими признаками: 1) постановка и решение одной научной проблемы, 2) средний объем (этот показатель различен в естественно-научных и гуманитарных публикациях), 3) принятая система ссылок, 4) выходные данные. ГЛАВА 2. ТИПЫ МЕЖТЕКСТОВЫХ СВЯЗЕЙ § 1 Изучение межтекстовых связей в научной литературе Traditional scientific method has always been at the very best, 20-20 hindsight. It is good for seeing where you have been. Robert M. Pirsig. Количество научных публикаций во всех областях знания стремительно растет. Однако "информационный взрыв" угрожает сделать поток новой и ранее созданной информации труднодоступным, а иногда и избыточным. Исследователи науки в разных странах в течение ряда лет стремятся установить определенные закономерности циркуляции научного знания, определить различные параметры системы научных коммуникаций. Ведь именно через систему коммуникаций в хранилище знания поступают научные публикации - "отпечатки" научной продукции. Количественный и качественный анализ измеримых характеристик как самих этих отпечатков, так и связей между ними превратился в действенный инструмент исследования научного знания. Речь идет об "Указателе библиографических ссылок" (Science Citation Index - SCI), издаваемом Институтом научной информации (США) с 1967 года. Данный указатель сегодня является одним из основных и наиболее авторитетных источников данных о состоянии исследовательской и управленческой практики. Достаточно сказать, что данные о цитируемости ученых разных стран используются государственными органами США (Национальным научным фондом) для характеристики национальных научных потенциалов (См. ежегодные обзоры "Science Indicators"). Создатель SCI Ю.Гарфилд с самого начала указывал на широкую применимость указателя в различных областях науковедения. Но наиболее интересным для нас является использование, в частности, такого параметра SCI, как цитируемость, для оценки действенности системы научной коммуникации [Garfield, 1963, p, 290]. На основе SCI были выявлены новые важные характеристики научной литературы, которые стали своеобразным индикатором, позволяющим оценить степень научности той или иной области знаний [см. Parker, Paisly, Garrett, 1967, p. 84]. В работе Карла Дейча [Deutsch, 1958, p.24], ставшей уже классической, подробно исследуется предположение о том, что существование двух типов научного знания связано с кумулятивностью одного из них (точные науки) и некумулятивностью другого (гуманитарные науки). Кумулятивность точных наук вызвана их особой, жесткой и целостной структурой, а гуманитарные науки, хотя и включают в себя ряд особенностей, свойственных точным наукам, подобной кумулятивностью не обладают. Основания для такого анализа были предоставлены Норманом Сторерером [Storer, 1967, p. 78], который исследовал точные и неточные науки и ввел термин "не-наука". Он показал, что наши интуитивные представления об этих типах знания могут быть оформлены в виде шкал, построенных на количестве ссылок на имена авторов. Кеннет Вилсон различает точные, неточные и гуманитарные науки по признаку количества студентов, продолжающих заниматься научными исследованиями после написания диссертации, превратившихся в практикующих специалистов, или обратившихся к преподавательской деятельности [Wilson, 1965, p. 14]. Другая группа сходных параметров была введена Уорреном Хагстроном на основе исследования убывания частотности использования учеными работ своих аспирантов в научных публикациях от точных наук в направлении к гуманитарным [Hagstron, 1965, p.38]. Таким образом, еще в середине 60-х годов зарубежные ученые, а позднее и советские (см. Е.З. Мирская, С.Г. Кара-Мурза, Р.Ф. Васильев и др.) со всей очевидностью доказали, что исследование коммуникативных связей в научных публикациях распадается на два больших направления: изучение самих областей научного знания как полей реализации подобных связей и анализ форм взаимодействия между научными текстами. При изучении второго направления науковедение достигло уровня, основные положения которого заключаются в следующем. 1) Нормой научности статьи является квота в 10 - 22 ссылки [Прайс, 1971, с. 150]. Объем информации, которой пользуются при подготовке публикации даже начинающие исследователи, весьма велик. Если бы его удалось полностью "упаковать" в научные статьи, то их минимальное число достигло бы, вероятно, сотни. Естественно, что процитировать их все невозможно, да и сам институт цитирования тогда потерял бы смысл. В самоорганизующейся системе научных коммуникаций установились определенные нормы цитирования (несколько разные в разных областях науки). В среднем "нормальная" публикация содержит около 15 ссылок. Это значит, что из минимум сотни статей автор отбирает 15 наиболее релевантных для его работы. Однако, здесь не может быть и речи о линейной зависимости. Каждая из 85 нецитированных статей может оказаться по своей полезности равной любой из цитированных. 2) Цитирование может быть как избыточным, так и недостаточным. Авторы зачастую без необходимости цитируют видных ученых. Ю. Гарфилд в этой связи пишет: "Цитирование может быть вызвано стремлением автора поднять свою собственную репутацию, связав свою работу с более крупными исследованиями, или стремлением избежать ответственности, ссылаясь на работы других авторов" [Garfield, 1977, p. 6]. Статьи с очень большим количеством ссылок не являются "очень научными" или даже собственнонаучными. Они принадлежат, скорее, к обзорным статьям, пересказывая краткое содержание последних публикаций в той или иной области. Еще больше искажений вносит уклонение от цитирования релевантных работ, о которых автор знает. Это, конечно, нарушение научной этики, но разве такие нарушения редки? Статей с почти полным отсутствием ссылок существует великое множество даже в столь академических науках, как экономика и математика. Конечно, уклонение от цитирования не распространяется на ключевые, основополагающие работы. Но наука сейчас деятельность миллионов людей, и статистика цитирования определяется не столько ссылками на "статьи-чемпионы", сколько сложением тех двух-трех ссылок, которые получают на свои работы большинство исследователей [Кара-Мурза, 1981, с.73]. Работы же ученых высшего ранга быстро перестают цитироваться вследствие хорошо известного явления "стирания" их имен. Ю. Гарфилд пишет: "Стирание (obliteration) происходит, когда авторы предполагают, что сделанный ранее научный вклад становится частью общего знания, известного каждому, кто работает в данной области" [Garfield, 1977, p. 6]. Сам факт такого стирания говорит о том, что вклад ученого велик и используется очень широко (Ю.Гарфилд говорит даже о преимуществах быть "стертым"), но это - еще один возможный источник ошибки при использовании SCI как оценочного механизма. 3) Значительная часть "продукции" фундаментальных и прикладных исследований не попадает в научную печать. Многие важные виды знания вообще не приспособлены к публикации (например, информация о неудачных исследованиях или ошибках). В другом случае действуют соображения секретности: фундаментальные исследования все в большей степени становятся неотъемлемой частью прикладных программ и НИОКР военного характера. Если вся эта научная продукция не публикуется (и следовательно, не "производит" ссылок), то это не значит, что она не используется и не может рассматриваться как вклад в науку. Во всех странах это "непубликуемое" научное знание является важным продуктом науки и используется весьма широко. Существует целый ряд устных каналов его распространения: отчеты и доклады, суждения экспертов, выступления на совещаниях, консультации и т.п. В подавляющем большинстве случаев на эти сообщения просто невозможно сослаться. Аппарат ссылок и цитат отражает лишь небольшой фрагмент всей получаемой и используемой ученым информации. Очевидно, что это резко сокращает возможность использования показателя цитируемости в науковедении. 4) Выделено две популяции ссылок, частично перекрывающие друг друга. С одной стороны, это ссылки на "архивную" литературу, как старую, так и новую, распределенные довольно равномерно и уменьшающиеся по мере старения литературы. С другой стороны, это ссылки на "литературу оперативного воздействия", сравнительно современную и находящуюся на переднем крае исследований [Прайс, 1971, с. 152]. 5) Наиболее массового потребителя имеют методические статьи [КараМурза, 1981, с. 70]. Это и понятно: разнообразие идей и объектов науки во много раз превышает разнообразие методов. Поэтому каждая идея имеет небольшой "рынок", а одним и тем же методом пользуются при экспериментальных исследованиях, связанных со множеством идей, - и ссылка на этот метод появляется во многих статьях. Кроме того, в отношении изложения методической стороны исследования нормы в науке гораздо строже, чем в отношении идей и интерпретации результатов (на идею можно и не сослаться, на метод - нельзя). Представляется, что вышеупомянутые положения науковедения, не смотря на их очевидную удаленность от лингвистической науки, могут быть использованы в данном исследовании. Опираясь на произведенный науковедами анализ направлений научной деятельности, мы считаем оправданным разбиение научного знания на три группы: точные, неточные и гуманитарные науки. К точным наукам, вслед за Кеннетом Вилсоном, мы относим направления знания, в которых большинство специалистов работает в области новых исследований (математика, физика, химия и т.п.). Группа неточных наук включает в себя те научные направления, большинство сотрудников которых заняты практической деятельностью (медицина, экономика, юриспруденция и т.п.). В гуманитарных науках большая часть специалистов занята преподаванием (философия, лингвистика, теология и др.). Тексты наук - представителей этих трех групп являются материалом для проведения данного исследования. Анализ материала проводился по трем параллельным направлениям - лингвистические статьи (гуманитарная наука), экономические статьи (неточная наука) и статьи по физике (точная наука). Однако, не со всеми положениями, принятыми в современном науковедении, можно согласиться. Так, авторы и сторонники SCI не проводят различия между цитатами, ссылками и другими средствами связи научных публикаций друг с другом. Это объясняется статистической направленностью Указателя и большой формализацией результатов науковедческих исследований в данной сфере. Для нас важна не только и не столько статистическая картина соотношения межтекстовых связей в различных областях науки, сколько их качественные отличия друг от друга, а также различия в реализации одного и того же типа связи в разных сферах научного знания. § 2 Генетические типы интертекстуальных связей Одним из основных принципов классификации межтекстовых связей является принцип их происхождения. Где возникает интертекстуальная связь, из какого источника она берет свое начало, откуда появляется тот неповторимый шлейф ассоциаций, воспоминаний, формирующих в сознании реципиента образ уже знакомого? Ответ на эти вопросы помогает установить прецедентный текст, источник интертекстуального заимствования, который, в свою очередь, дает возможность проследить "генетику" межтекстовой связи. Интертекстуальная связь состоит из двух элементов; первый внутритекстовый, воспринимаемый адресатом как цитата, ссылка, намек, ассоциация. Реципиент декодирует данный элемент, устанавливает ассоциацию между ним и вторым - внетекстовым - элементом, находящемся во внешнем культурном пространстве. Второй элемент межтекстовой связи (или, возможно, его следует называть первым, ибо он первичен по отношению к тексту) может соотноситься как с другими вербальными текстами, так и с другими знаковыми системами - языками (как естественными, так и специальными: ноты, языки программирования, математические, физические, химические, логические и др. формулы, чертежи, схемы, графики и пр.). Кроме того, он может иметь и нетекстовый, невербальный характер: живопись, графика, музыка, скульптура, человеческие отношения, явления природы. Узнавание и понимание в этом случае происходит на основе прошлого чувственного опыта. Построение классификации генетических типов межтекстовых связей предполагает выявление горизонтального и вертикального измерений интертекстуальности. Под горизонтальной интертекстуальностью мы понимаем взаимоотношения между текстами в пределах сверхтекста (совокупности текстов, содержательно и ситуативно объединенных вокруг единого центра). Вертикальная интертекстуальность в нашем понимании не имеет ничего общего с вертикальным контекстом с точки зрения И.В. Гюббенет [Гюббенет, 1991] или вертикальным измерением интертекстуальности по Дж. Фиске [Fiske, 1993]. К вертикальной интертекстуальности мы предлагаем отнести связь между рассматриваемым текстом и знаковой системой, с использованием которой он создан. Для определения параметров горизонтальной интертекстуальности необходимо, в первую очередь, установить, что именно является источником заимствования: 1) фрагмент самого прецедентного текста или 2) указание на какой-либо его формальный признак. В первом случае происходит полноценное заимствование элемента текста-источника и его интеграция в текст-"носитель" (цитата). Во втором - условное заимствование, формальное указание на "паратекст" (термин Ж. Женетта), т.е. на окружение, оболочку, "экологию" текста-источника: его название, имя автора, выходные данные и т.п. (ссылка). В вертикальном измерении выявленное "чужеродное" включение может относиться к 1) вербальной или 2) невербальной знаковой системе. В первом случае для нас важно, существует ли рассматриваемый внутритекстовый элемент интертекстуальной связи а) на основном языке научной статьи, или б) на любом другом иностранном языке. Под невербальной знаковой системой мы понимаем любую из а) искусственных знаковых систем, или б) эйдетических (образных) знаковых систем. Необходимо отметить, что последний случай следует исключить из рассмотрения, так как в нашу задачу входит изучение связей между текстами, а отсылки к нетекстовым явлениям или ассоциативным образам не являются предметом нашего исследования. Таким образом, при анализе фактического материала было выявлено два основных генетических типа горизонтальных межтекстовых связей. Это собственно текстовый тип - цитаты (заимствования) и паратекстовый тип ссылки (условные заимствования), имеющие несколько подтипов. В вертикальном измерении установлено три типа межтекстовых связей: одноязыковые, иноязычные, знаковые. Статистический анализ выявленных межтекстовых связей показал следующие результаты. В процессе практической работы с текстовым материалом научных статей было выявлено 3 246 интертекстуальных связей, из которых 872 единицы - цитаты, что составляет 26,86%, и 2 374 ссылки, что составляет 73,14% от общего количества межтекстовых связей. По областям науки интертекстуальные заимствования распределились следующим образом. Из всего количества выявленных межтекстовых связей 1 259 (38,79%) приходится на лингвистические тексты, 1 031 единица (31,76%) - на экономические и 956 (29,45%) - на тексты из области физики. В лингвистических статьях обнаружено 364 цитаты (28,91%) и 895 ссылок (71,09%). В текстах экономического содержания выявлено 333 цитаты (32,3%) и 698 ссылок (67,7%). В работах по физике установлено 175 цитат (18,31%) и 781 ссылка (81,69%) (см. Приложение 3). Таким образом, очевидно, что в текстах научных статей по количеству употреблений ссылки занимают главенствующее положение. Соотношение цитат и ссылок в рассмотренных нами статьях приблизительно составляет 1 : 3. 1. Собственно-текстовые типы интертекстуальных связей Цитата (от лат. cito - высказываю, привожу) - дословная выдержка из какоголибо произведения. В художественной речи и публицистике цитата стилистический прием употребления готового словесного образования, вошедшего в общелитературный оборот [ЛЭС]. "Quotations have exercised a particular fascination for humanity since the birth of recorded language and their potency and significance in the age of the soundbite is even stronger than ever" (С момента возникновения письменного языка цитаты продемонстрировали человечеству свое особое очарование, а в эпоху кратких публичных выступлений их потенциал и значимость усилились еще больше, чем когда либо) [Robertson, 1996]. Согласно правилам цитирования, изложение "чужого" текста должно быть полным, без произвольного сокращения цитируемого текста и без искажений мысли автора. Текст цитаты следует приводить в той грамматической форме, в какой он дан в источнике, с сохранением особенностей авторского написания. Эти правила общеизвестны. Нашей задачей является рассмотреть цитату под иным углом зрения, принимая во внимание, что это не только стилистический прием, но и один из типов связи между текстами. В нашем понимании цитата - вид интертекстуальной связи, при котором фрагмент прецедентного текста интегрируется в текст-носитель. Это наиболее употребительный и один из самых эксплицитных способов интертекстуального заимствования в научном дискурсе. В дальнейшем, пользуясь генетическим принципом, можно подразделить цитаты на первичные, заимствованные непосредственно из первоисточника, и вторичные, взятые из текстов, где данный фрагмент сам является цитатой. В цитате удивительным образом сочетаются все объекты заимствования, так как автор использует идею и информацию, содержащиеся в используемом фрагменте, с сохранением структуры и формы, в которую их облек создатель прецедентного текста. Именно неповторимое сочетание содержания и формы заимствуемого отрывка и делает его ценным, придает ему универсальный характер, способствует его дальнейшему использованию. Правила использования цитат в научном тексте, как и в любом другом, общеизвестны. "Академический этикет требует точного воспроизведения цитируемого текста, так как малейшее сокращение или изменение приводимой выдержки может исказить смысл, который был вложен в нее автором" [Кузин, 1998, с.90]. При анализе происхождения цитат в рассмотренных нами научных статьях было выявлено два генетических подтипа прямого заимствования: первичный и вторичный. Возможно, сочетания "первичное заимствование" и "вторичное заимствование" содержат внутреннее противоречие, ведь в подавляющем большинстве случаев используемый фрагмент прецедентного текста заимствуется далеко не в первый и не во второй раз. Но в данном случае нас интересует не частота использования, а происхождение цитаты, степень ее "родства" с первоисточником, ее "генеалогическая" близость к оригиналу. Вот почему наименования генетических подтипов интертекстуальных связей представляются нам оправданными. 2.1 Первичные цитаты Первичные цитаты - наиболее простой и употребительный вид прямого интертекстуального заимствования. Подавляющее большинство цитат в научных статьях по различным областям знания относится именно к этому генетическому подтипу. Это и понятно: занимаясь разработкой научной проблемы, исследователи читают большое количество литературы, посвященной этому вопросу в первоисточнике. А при написании научной работы фрагменты прочитанных текстов включаются в текст статьи. [1] # По определению А.И. Новикова, внутреннее содержание текста - это "мыслительное образование, которое формируется в интеллекте человека и соотносится с внешней формой не поэлементно, а в целом соответствует всей совокупности данных языковых средств" [Новиков 1983, с. 5]. [Ионова С.В. Эмотивный фон и эмотивная тональность как элементы содержания текста. // Языковая личность: вербальное поведение. Волгоград, 1998, с. 36]. # Данная межтекстовая связь, безусловно, относится к типу цитат, поскольку здесь имеет место факт заимствования "живого" текста. Приведенная цитата является примером первичной разновидности интертекстуального заимствования. Сопоставление цитируемого определения с указанным источником (Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М., 1997) подтверждает совпадение текстов. Цитата обозначена кавычками и сопровождается именной и адресной ссылками. [2] # В такой ситуации, как отмечают В. Макаров и Г. Клейнер, происходит дезинтеграция хозяйства, "... экономика теряет эластичность, производственные ресурсы утрачивают мобильность. Горизонтальное распространение инноваций, широкая диффузия достижений НТП становятся нереальными". Иными словами, бартерное хозяйство носит "... принципиально инвестиционный характер" (13). [Розмаинский И.В. Криминализация экономики и денежная деградация как факторы инфляции издержек в России. // http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SyE3/sme3o1.htm]. # Пример иллюстрирует собственно-текстовое заимствование двух отрывков текста, взятых из одного и того же источника. Это первичная цитата, источник которой приводится в библиографической ссылке: Макаров В.Л., Клейнер, Г.Б. Бартер в экономике переходного периода: особенности и тенденции. // Экономика и математические методы. 1997, том 33, № 2, с. 26. Цитата заключена в кавычки и сопровождается ссылками, позволяющими проследить источник заимствования. [3] # Известно, что даже совершенно чистая поверхность представляет собой физическую особенность в среде. "Поверхность может действовать либо как легкий источник или сток дислокаций, либо как препятствие движению дислокаций" [1]. [Ермаков А.П., Яценко С.Н., Батаронов И.Л., Дрожжин А.И. Релаксационные изменения в предварительно деформированных кручением нитевидных кристаллах германия при воздействии термического и упругого полей. // ИАН 1996, т.59. № 2 с. 228]. # Заимствованный фрагмент является цитатой, так как представляет собой точное повторение оригинального текста. Сравнение текстов цитаты и источника заимствования позволяет убедиться в их полном совпадении. Это первичная цитата, так как заимствование производилось напрямую, без использования промежуточных форм. Она обозначена кавычками и сопровождается библиографической ссылкой на источник: Набарро Ф.Р.Н., Базинский З.С., Холт Д.Б. Пластичность чистых монокристаллов. М, Металлургия, 1967, 216 с. 2.2 Вторичные цитаты Вторичные цитаты - довольно редкий вид заимствования. Он возникает в случае, когда 1) первоисточник заимствования по каким-то причинам оказывается недоступным, и исследователь вынужден сослаться на другой, промежуточный текст, автор которого сумел обнаружить удачное высказывание. 2) Автор статьи больше заинтересован в промежуточном тексте, который и является основным объектом цитирования. А тот факт, что цитируемый фрагмент, в свою очередь, был заимствован из более раннего произведения, либо неизвестен, либо известен настолько хорошо, что ему не придается серьезного значения. Вторичность цитаты обозначается указанием "Цит. по:. . .", соответствующей библиографической ссылкой или прямым указанием на первоисточник в тексте статьи. [4] # Еще Квинтилиан отмечал значение "словесной наглядности" и считал, что "живое изображение вещей как на картине ощутительнее, нежели простое известие" и поэтому производит более сильное впечатление на читателя (7, 146). [Минина В.М. О жанровом статусе композиционноречевых форм. // Функционально-жанровые аспекты языка. Архангельск 1993, с. 24]. # Фрагменты: "словесной наглядности" и "живое изображение вещей как на картине ощутительнее, нежели простое известие" - генетически являются цитатами, так как дословно повторяют "живой" текст оригинала. Но заимствование происходит не из первоисточника, а из промежуточного текста. Строго говоря, в данном примере присутствуют две обозначенные кавычками цитаты из одного источника, обе из которых можно уверенно отнести к разряду вторичных, так как автор статьи не заимствует фрагмент текста напрямую из Квинтилиана, а указывает в сопутствующей библиографической ссылке другой источник - Одинцов В.В. Стилистика текста. М., Наука, 1980. В данном случае вторичность цитаты определяется только из сопоставления указания на автора в тексте статьи: "Еще Квинтилиан отмечал. . . " и соответствующей библиографической ссылки (Одинцов В.В....). Установить, не нарушены ли правила цитирования в данном примере не удалось, так как В.В. Одинцов не указывает, из какого источника он позаимствовал изречение Квинтилиана. [5] # Вот что писал по этому поводу Конт: "Беспристрастно рассматривая разделяющие их бесплодные споры о самых простых понятиях стоимости, полезности, производства и т.д., начинаешь думать, что как бы присутствуешь на странных дебатах средневековых схоластов, посвященных основным свойствам их чисто метафизических сущностей, к которым все более приближаются экономические понятия, по мере того, как их делают все более догматичными и неуловимыми". Цит по: Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993, с.134. [Сторчевой М.А. Метаморфозы науки о хозяйстве в XIX - XX вв.// http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE5/sme5b1.htm]. # В данном примере вторичность "закавыченной" цитаты также не вызывает сомнения. М. Сторчевой недвусмысленно указывает на это, предварительно называя имя автора последующего высказывания: "Вот что писал по этому поводу Конт", и включая библиографическую ссылку на промежуточный источник заимствования в текст статьи вслед за цитатой. Из промежуточного источника - книги Р. Арона "Этапы развития социологической мысли" удалось выяснить, что первоисточником цитаты является 47-я лекция Огюста Конта из "Курса позитивной философии", изданного в Париже в 1907 году. [6] # Одной из первых формулировок принципа виртуальных скоростей считают ту, которую дал И. Бернулли в письме 1717 г. к П. Вариньону, опубликованном последним в трактате "Новая механика" [1, т.2, с. 174]: "При всяком равновесии любых сил, каким бы способом они ни были приложены и в каком бы направлении они не действовали одна на другую, посредственно или непосредственно, сумма энергий положительных будет равна сумме энергий отрицательных, взятых с положительным знаком". [Тюлина И.А. Ранние подходы к аналитической записи принципа виртуальных скоростей // Теоретическая механика. Сб. статей. М., 1977, с. 99]. # Цитата - прямое заимствование текста - взята не из первоисточника (И. Бернулли), а из работы П Вариньона, данные о которой автор статьи приводит в библиографической ссылке: Varignon P. Nouvelle mecanique. Paris, 1725, t. II. Это убеждает нас во вторичности рассматриваемой цитаты. Очевидно, первоисточник, письмо И. Бернулли, оказался недоступен автору статьи, и И.А. Тюлина воспользовалась промежуточным текстом - трактатом П. Вариньона. Другая разновидность вторичной цитаты имеет существенную особенность. Поскольку сам факт более раннего заимствования ввиду своей очевидности не всегда указывается автором статьи, неподготовленный реципиент иногда не может выявить связь с прецедентным текстом, а значит, и распознать цитату. Например: [7] # Право автора - выбирать точку зрения на объект и метод его рассмотрения. И М.С. Козлова с полным правом может утверждать, что "в традиционной советской науке, опиравшейся на философию марксизмаленинизма, развитие деятельностной трактовки языка было неразрывно связано с марксистским понятием деятельности в общественной жизни, где "субъектом деятельности выступает общественный человек, преследующий целью изменение внешнего мира (природы), а в процессе общения изменение себе подобных". По мнению автора, марксистский подход в лингвистке точно также приемлем, как и любой другой. [Комина Н.А. К марксистской методологии в отечественной прагмалингвистике // http://homepages.tversu.ru/~susov/Comina.htm]. # В данном примере вторичная цитата, принадлежащая К. Марксу ("субъектом деятельности выступает общественный человек ... изменение себе подобных"), расположена внутри первичной цитаты, автором которой является М.С. Козлова (Козлова М.С. Современная лингвистическая философия: проблемы и методы // Проблемы и противоречия буржуазной философии 60-70 годов. М., 1983). Представляется обоснованным отнести эту вторичную цитату ко второй группе вторичных цитат, поскольку основным объектом цитирования является текст М.С. Козловой, а не К. Маркса. Н.А. Комина в своей статье рассматривает и оценивает марксистскую точку зрения М.С. Козловой на лингвистическую науку и возможность применения методов марксизма-ленинизма в лингвистических исследованиях. Высказывание К. Маркса не является целью заимствования, оно появляется только благодаря тому, что М.С. Козлова цитирует его работу. Вторичная цитата обозначена только кавычками, первичная кавычками, именной и библиографической ссылками. [8] # В третьих, Самуэльсон попытался сделать математику основным экономическим языком (в качестве эпиграфа он даже поставил слова Дж. Гиббса: "Mathematics is a language"). [Тихонов О.Г. Размежевание экономических наук в конце XIX - начале ХХ века в свете современной науки о хозяйствовании // Проблемы экономики нового поколения. С-Пб, 1998, с.56]. # Приведенная иноязычная цитата "Mathematics is a language" является вторичным заимствованием. О.Г. Тихонов взял ее из книги Samuelson P. Foundations of Economic Analysis (enlarged edition). Harvard University Press, 1983. P. xvii, где данный отрывок выступает в качестве эпиграфа. Там же, в работе П. Самуэльсона, имеется ссылка на автора заимствованного высказывания: "J. Gibbs". В данном контексте очевидно, что автора статьи интересует мнение П. Самуэльсона по ряду экономических вопросов. О.Г. Тихонов цитирует известного экономиста, ссылаясь на его работы. И высказывание Дж. Гиббса представляет интерес только в связи с тем, что оно использовано в книге П. Самуэльсона и отражает основную идею третьей главы. Таким образом, можно сделать вывод: автор статьи больше заинтересован в промежуточном тексте, а именно, в книге "Основания экономического анализа", который и является основным объектом цитирования, а определение первоисточника заимствования не имеет большого значения. В связи с этим, рассматриваемую цитату можно отнести ко второй группе вторичных цитат. Цитата приводится в расширенном контексте: [9] # Ангелидис полагает, что при этом Гейзенберг игнорировал то обстоятельство, что ложность заключения нельзя получить из истинных посылок. Отсюда следует, если формализм КМ непротиворечив и полон, что "гейзенберговская интерпретация формул для неопределенностей и утверждение Гейзенберга - Ландау ("Квантовая механика в силу своей статичности не дает истинной картины физической реальности на уровне микромира") являются не внутренними интерпретативными элементами этого формализма, а скорее внешними утверждениями" и что отрицание необходимого условия доказательства закона сохранения импульса недоказуемо в рамках формализма КМ (10, с. 443). [Панченко А.И. Интерпретации основ квантовой теории. // Современные дискуссии по основаниям физики (квантовая физика). М., 1979, с.16]. # Объектом нашего рассмотрения в данном примере является утверждение Гейзенберга-Ландау о квантовой механике. Это высказывание представляет собой цитату, но цитату вторичную, так как первоначально оно было заимствовано из первоисточника и включено в статью Т. Ангелидиса Angelidis T.D. Momentum conservation decides Heisenberg's interpretation of the uncertainty formulas. - Ibid., 1977, vol. 7, № 5-6, pp. 431-449. Впоследствии А.И. Панченко использовал фрагмент работы Т. Ангелидиса в своей статье. Таким образом, утверждение Гейзенберга-Ландау оказалось заключенным внутри другой цитаты, т.е. стало вторичным. Но основным объектом цитирования А.И. Панченко следует признать промежуточный текст, а именно - критическое высказывание Т. Ангелидиса, полемизирующего с Гейзельбергом-Ландау. Мнение последних по вопросу о логических противоречиях квантовой механики достаточно хорошо известно научному сообществу и, поэтому, не является приоритетным объектом заимствования в данном примере. Вторичная цитата обозначена кавычками и прямой ссылкой на имена ее авторов ("утверждение Гейзенберга - Ландау"). При анализе научных статей по рассматриваемым областям науки случаи более "глубокого" заимствования выявлены не были, хотя теоретически нельзя исключить возможность их существования. Следует отметить, что из всего количества выявленных нами цитат подавляющее большинство (841 единица - 96,44%) относится к первичной разновидности. Из всего количества обнаруженных первичных цитат 41,5% располагается в лингвистических статьях, 38,17% - в статьях по экономике, 20,33% - в научных исследованиях по физике. Количественное и процентное соотношение первичных и вторичных цитат в научных статьях по рассматриваемым нами областям знания различается незначительно. В лингвистике - 349 : 15 (95,88% : 4,12%), в статьях по экономике - 321 : 12 (96,4% : 3,6%), в научных работах по физике - 171 : 4 (97,71% : 2,29%) (см. Приложение 4). Такой результат показывает, что в сложившейся в научной коммуникации практике цитирования авторы научных статей стремятся заимствовать первоисточники, а вторичное заимствование использовать в очень редких случаях. 2. Паратекстовый тип интертекстуальных связей Ссылка - выдержка из текста или указание источника, на который ссылаются [ТСРЯ]. В отличие от цитат, представляющих собой собственно-текстовый вид заимствования, ссылки принадлежат к паратекстовому типу. Под паратекстом, вслед за Ж. Женеттом, мы понимаем текстовое окружение, совокупность элементов, составляющих оболочку текста - его название, подзаголовок, предисловие, послесловие, посвящение, имя автора, эпиграф, сноски, иллюстрации, место или год написания, название издательства и т.п. По образному выражению Ж. Женетта "любой текст существует внутри паратекста как картина в раме" [Chandler, 1995]. При паратекстовом заимствовании функцию межтекстовых связей выполняют не фрагменты самого прецедентного текста, а элементы паратекста источника, отсылающие реципиента к любому из формальных признаков последнего, т.е. ссылки. В этой связи предлагается следующее определение. Ссылка - вид интертекстуальной связи, при котором во вторичном тексте происходит указание на какой-либо формальный признак прецедентного текста. Однако, ссылки представляют собой не просто попутное упоминание имен других авторов или названий их работ, но чрезвычайно сложный процесс соотнесения собственного исследования с корпусом научных данных. Последующее ветвление ссылок на виды происходит в зависимости от того формального признака текста-источника, на который была сделана ссылка. Так, выделяются 1) именные ссылки, т.е. ссылки на имя автора прецедентного текста, которые в свою очередь подразделяются на авторские (с указанием имени автора первичного текста), автоссылки, множественные ссылки (с указанием имен нескольких авторов). 2) Титульные ссылки связывают текст статьи с названием текста-источника. 3) Адресные ссылки указывают на выходные данные (иногда не полные) заимствуемого текста, например на место его публикации. Кроме того, перечисленные подтипы ссылок часто встречаются в различных комбинациях друг с другом, а сочетание именной, титульной и адресной ссылок приводит к образованию смешанного подтипа - библиографической ссылки. Безусловно, текстовый и паратекстовый типы интертекстуальных связей не существуют изолированно друг от друга. Это взаимодополняющие типы, которые успешно сосуществуют, а иногда и тесно переплетаются в текстах научных статей. 2.1 Ссылки. Именные Вид ссылки, устанавливающий связь между текстом научной статьи и именем (фамилией) автора прецедентного текста, мы предлагаем называть именным. Такие ссылки представляют собой наиболее очевидный и употребительный случай межтекстовых связей. Практически в каждой статье упоминаются имена исследователей, работающих в той же, что и автор, или в смежной области исследования. Именные ссылки позволяют определить текст-источник заимствования, что является важным для ученых, работающих в той же области знания. Анализ материала показал, что абсолютно все рассмотренные нами статьи содержат именные ссылки. Следовательно, можно утверждать, что присутствие в тексте научной статьи именных ссылок в сложившейся научной практике имеет обязательный характер. При выявлении именных ссылок в текстах научных статей обозначились три их более узкие разновидности: 1) авторские ссылки, 2) автоссылки и 3) множественные ссылки. 2.1.1 Авторские ссылки Авторские ссылки указывают на связь научного текста с автором прецедентного текста/текстов. В научных статьях ссылки такого рода обычно обозначаются вводным выражением (по мнению Х; как указывал Х; вслед за Х; в понимании Х; по Х) или указанием фамилии автора в скобках или без скобок. Например: [10] # Интериоризация невербально-имитационных иконических протознаковых форм закладывает основу новых явлений в детском речевом становлении: она становится базисом возникновения символической (семиотической) функции (Ж. Пиаже). [Седов К.Ф. Коммуникативные стратегии дискурсивного поведения и становления языковой личности. // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. ВолгоградСаратов 1998, с. 10].# Отсутствие заимствованного отрывка текста источника позволяет отнести межтекстовую связь (Ж. Пиаже) к типу ссылок. Пример иллюстрирует именную авторскую ссылку. К.Ф. Седов ссылается на известного французского ученого в области психологии развития, одного из основоположников создаваемой в наши дни психологической педагогики. Однако, в послетекстовом списке литературы работа Ж. Пиаже не указывается. Тем не менее, высказывание Ж. Пиаже в изложении К.Ф. Седова дает возможность проследить прецедентный текст: Пиаже Ж. Характер объяснения в психологии и психофизический параллелизм. // Экспериментальная психология. Под. ред. П. Фресса и Ж. Пиаже, М., Прогресс, 1966, Вып. I, II, с. 185-189. [11] # В современных условиях было бы ошибочным объединять предпринимательскую функцию с функцией собственности на капитал. На это указывал еще Гэлбрейт, заявив о том, что стихийный рынок с фигурой энергичного предпринимателя-одиночки отошел в прошлое. [Агапцов С.А. Предпринимательство как инновационная система хозяйствования. // Актуальные проблемы развития малого бизнеса. Волгоград, 1998, с. 8]. # Упоминание в тексте статьи имени Д.К. Гэлбрейта, выдающегося ученого в области экономических и социальных наук, является именной авторской ссылкой, которая устанавливает связь между статьей С.А. Агапцова и произведением Д.К. Гилберта, но не цитирует текст указанного ученого. Авторское пояснение в тексте статьи позволяет установить прецедентный текст. Это "Краткая история финансовой эйфории", написанная Д.К. Гэлбрейтом в 1990 году. [12] # Во-первых, надо сказать, что уже в пионерских работах по развитию КЭД (квантовой электродинамики - Е.М.) Фейнман уделил внимание проблемам внешнего поля; в своих работах он рассмотрел задачи о взаимодействии заряженных полей с внешним электромагнитным полем и развил технику операторного исчисления, примененную затем для записи функционального представления функции Грина во внешнем поле. [Гитман Д.М., Фрадкин Е.С., Шварцман Ш.М. Квантовая электродинамика с внешним полем, нарушающим стабильность вакуума. // Квантовая электродинамика с нестабильным вакуумом. М., "Наука", 1989, с.3]. # В данном примере приводится ссылка на имя автора обсуждаемых работ, одного из основоположников квантовой теории (Фейнман), следовательно, ссылка является именной. Сопоставление именной ссылки с пояснениями о содержании работ ученого в тексте статьи позволяет определить текстыисточники. Это 1) Feynman R.P. The theory of positrons // Phys. Rev., 1949, Vol. 76, р. 749-759. Рус. пер.: Теория позитронов // Новейшее развитие квантовой электродинамики. М., Изд-во ин. лит., 1954, с. 138-160 и 2) Feynman R.P. An operator calculus having application in quantum electrodynamics // Phys. Rev., 1951, Vol. 84, p. 108-128. Рус. пер.: Операторное исчисление и его применение в квантовой электродинамике // Проблемы современной физики. М., Изд-во ин. лит., 1955, с. 5-29. Анализ фактического материала показывает, что помимо именной ссылки в текстах научных статей всегда присутствует пояснение, комментарий автора, дающий возможность установить (с большей или меньшей степенью определенности) прецедентный текст. Этот факт можно объяснить предположением о том, что одна только именная ссылка не позволяет проследить источник заимствования, а поэтому не используется в научных статьях без соответствующего авторского пояснения. Случаи упоминания имени ученого без какого-либо указания на содержание его работы, безусловно, встречаются в текстах научных статей. Однако, подобные явления следует считать не простыми ссылками, но аллюзиями (см. Глава 2 §4). 2.1.2 Автоссылки Характерной особенностью научных статей являются ссылки авторов на свои ранее опубликованные работы, т.е. автоссылки. Межтекстовые связи подобного рода встречаются в статьях по всем исследованным нами областям знания. Автоссылки могут реализовываться непосредственно в тексте или путем обычной библиографической ссылки, в которой имя автора упоминаемой работы совпадает с именем автора данной статьи. [13] # Говоря о ценностях дискурса, я имею в виду несколько путей выявления этих ценностей. Во-первых, это моделирование культурных концептов, необходимым компонентом которых является ценностная составляющая, благодаря чему можно установить ценностную картину мира применительно к определенному этносу или социуму (Карасик, 1994, 1996). [Карасик В.И. Характеристики педагогического дискурса // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики. Волгоград, 1999, с. 6]. # Пример иллюстрирует случай автоссылки - В.И. Карасик в тексте свой статьи ссылается на ранее опубликованные им работы: Карасик В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность. // Филология - Philologica. 1994, № 3 и Карасик В.И. Культурные доминанты в языке. // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996. На тот факт, что тект-носитель и текст-источник межтекстовой связи принадлежат одному и тому же автору, указывает сам автор, поместив свою фамилию в скобках. [14] # Целесообразность обращения к этой теории, довольно подробно разработанной в западной литературе, в том числе в цикле трудов немецких авторов, связана, как мне уже доводилось отмечать на страницах журнала, прежде всего с абсолютной необходимостью задействования в постсоюзном арсенале разного рода транснациональных предпринимательских объединений - корпоративных и иных2. 2 См.: Голубева С. Транснационализация российских ФПГ // Российский экономический журнал. 1996, № 7, с. 29. [Голубева С. Актуальные аспекты теории транснациональной кооперации предприятий. // Российский экономический журнал. 1996, № 10, с. 94]. # В данном примере автоссылка ("как мне уже доводилось отмечать на страницах журнала") реализована имплицитно, так как С. Голубева не сообщает свое имя в тексте статьи. Для указания на свою ранее опубликованную работу автор использует подстрочную ссылку, где приводит название и выходные данные упоминаемой статьи-источника. [15] # Принцип соответствия данной реакции можно сформулировать так: выражения, представляющие I в кинетических и термодинамических переменных, должны иметь одинаковую функциональную форму относительно концентрации частиц [2]. [Григин А.П. О неравновесных флуктуациях скоростей стационарных химических реакций. // Письма в ЖТФ, 1997, т. 23, вып. 1, с. 20]. # В данном случае А.П. Григин ссылается на свою собственную работу Григин А.П. Принцип соответствия в реакции ассоциации-диссоциации. // Письма в ЖТФ, 1995, т. 21, вып. 19, с. 38-41. Автоссылку можно выявить, только сопоставив указание в тексте ([2]) с послетекстовым списком использованной литературы. Подобный имплицитный способ выражения автоссылок является общепринятым в текстах научных статей по физике. 2.1.3 Множественные ссылки Иногда в ссылках научных текстов указывается несколько фамилий исследователей. Это происходит, когда а) речь идет об одном и том же прецедентном тексте, авторами которого являются ученые, работающие над родственной проблемой или члены одного научного коллектива; б) происходит ссылка на разные тексты-источники, созданные разными авторами, работы которых иллюстрируют высказывание автора статьи. Разновидность именных ссылок такого типа предлагается называть множественными. Последовательность перечисления фамилий может зависеть от разных факторов. Если перечисляются имена членов одного научного коллектива, создавшего текст-источник, на первом месте стоит имя руководителя группы или сотрудника, внесшего наибольший вклад в разработку проблемы. В случае б) последовательность может быть построена по степени убывания авторитетности, в хронологическом, алфавитном или произвольном порядке. а) [16] # В настоящей работе нестойкими сложными словами мы вслед за А.И. Смирницким и О.С. Ахмановой называем образования типа stone wall, speech sound. [Сухомлинова Н.Г. К вопросу о функционировании нестойких сложных слов в рекламных текстах. // Лингвостилистические исследования текста. Фрунзе. 1985, с. 52]. # В данном примере происходит ссылка на двух исследователей, являющихся авторами одной работы, данные о которой приводятся в библиографии статьи: Смирницкий А.И., Ахманова С.С. Образования типа stone wall, speech sound в английском языке. // Докл. и сообщ. Института языкознания АН СССР, 1952, № 2, с. 97-116. Рассматриваемая множественная именная ссылка может быть отнесена к группе а), поскольку она устанавливает связь между двумя конкретными текстами: текстом научной статьи и одним текстомисточником. [17] # В условиях нынешнего глубокого инвестиционного кризиса данные процессы целесообразно сопрягать с неплохо описанным в литературе процессом образования финансово-промышленных групп4, в которых инновационно-производственный капитал этого типа корпораций объединяется с инвестиционным потенциалом крупных коммерческих банков. 4 См., например, Калин А., Куликов В. Как ускорить развитие российских финансово-промышленных групп? // Российский экономический журнал. 1995, № 8. [Савченко В. Феномен предпринимательства. // Российский экономический журнал. 1996, № 2, с.72]. # Приведенный пример иллюстрирует межтекстовую связь, реализованную имплицитно, посредством упоминания имен двух ученых (Калин А., Куликов В.), являющихся авторами одного текста, название которого наряду с фамилиями экономистов приводится в подстрочной ссылке. Это позволяет отнести данную ссылку к разновидности а) множественных именных ссылок. [18] # Аномальный магнитный момент электрона в магнитном поле также исследовался в работах Тернова с сотрудниками [98]. [Гитман Д.М., Фрадкин Е.С., Шварцман Ш.М. Квантовая электродинамика с внешним полем, нарушающим стабильность вакуума // Квантовая электродинамика с нестабильным вакуумом. 1989, том 193, с. 5]. # Множественная ссылка в данном примере выражена имплицитно. В тексте статьи упоминается только одна фамилия ученого (Тернов), и дается указание на то, что исследования проводились группой сотрудников. В библиографической ссылке указаны имена этих исследователей: Тернов И.М., Халилов В.Р., Радионов В.Н. Взаимодействие заряженных частиц с сильным электромагнитным полем. М., Изд-во МГУ, 1982, 304 с. Представляется обоснованным считать ссылку "Тернов с сотрудниками" и ей подобные ссылки множественными, так как, фактически авторами упоминаемого исследования являются несколько человек, и тот факт, что в тексте статьи указывается только одно имя - имя руководителя исследования, - объясняется стремлением сократить ссылку, уделив больше внимания рассматриваемой проблеме. б) [19] # На протяжении многих веков проблема комического вызывает интерес философов, психологов и лингвистов (Аристотель, И. Кант, Г. Гегель, Н. Чернышевский, Ж. Поль, А. Бергсон, М. Бахтин, Ю. Борев, Д. Лихачев, В. Пропп, З. Фрейд, К. Минский, А. Кестлер, П. Симонов, Л. Карасев, С. Походня, Б. Дземидок, Л. Муниз, С. Аттардо, Г. Почепцов и др.). [Желтухина М.Р. Дифференциация видов комического в структуре лексической коннотации. // Языковая личность: вербальное поведение. Волгоград, 1998, с.69]. # С помощью именной ссылки на 20 имен ученых, работавших и продолжающих работать в различных областях знания, М.Р. Желтухина устанавливает множественные связи между своей статьей и работами указанных авторов. Несмотря на то, что в статье присутствует авторское указание на проблему, объединяющую произведения всех перечисленных авторов, установить тексты-источники рассматриваемой множественной именной межтекстовой связи не представляется возможным из-за недостаточной конкретности авторского пояснения и многочисленности работ каждого автора, указанного в ссылке. Поскольку данная ссылка относит на не к одному тексту-источнику, а ко множеству работ, написанных указанными авторами, в которых рассматривается проблема комического, ее следует отнести ко второй разновидности множественной именной интертекстуальной связи. [20] # Социологи продемонстрировали примеры того, что отсутствие доверия в обществе было помехой для создания фирм в условиях, когда затраты вроде бы предполагали это, что слишком тесные и обширные структуры связей могут быть причиной появления фирм гораздо большего (неэффективного) размера (Гирц, Девей, Дэвис, Сзантон) [18]. [Сторчевой М.А. Метаморфозы науки о хозяйстве в XIX - XX вв.// http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE5/sme5b1.htm]. # Поскольку автор в тексте своей статьи ссылается на имена нескольких ученых, данную ссылку можно отнести к числу именных множественных ссылок. Однако, М.А. Сторчевой устанавливает связь не с каким-либо одним прецедентным текстом. Упомянутые социологи работают независимо друг от друга и являются авторами разных работ, что подтверждается библиографической ссылкой: Geertz C. Suq: the Bazaar Economy in Sefrou // Meaning and Order in Moroccan Society (ed. by Geertz C., Geertz H. and Rosen L.) 1979; Dewey Alice. Peasant Marketing in Java. 1962; David W. Social Relations in a Philippine Market: Self-Interest and Subjectivity. 1973; Szanton David L. Estancia in Transition: Economic Growth in a Rural Philippine Community. 1971; Szanton Maria C. A Right to Survive: Subsistence Marketing in a Lowland Philippine Town. 1972. Следовательно данная множественная именная ссылка принадлежит к разновидности б) и используется автором статьи, чтобы подкрепить свою позицию мнением упомянутых социологов. [21] # Например, П. Пэнлеве и Г.К. Пожарицкий предприняли попытку обобщения уравнений Лагранжа и Аппеля на случай идеальных связей механических систем с сухим трением. [Смирнов Ю.Л. Об уравнениях движения механических систем с сухим трением. // Общие вопросы теоретической механики. М., 1977, с. 39]. # В данном случае в тексте статьи происходит упоминание имен двух физиков, работающих в одной области. Однако, сопоставление данной ссылки с библиографическим списком, приведенным после статьи, позволяет установить, что речь идет о разных работах, написанных указанными авторами в разное время: Пожарицкий Г.К. Об уравнениях движения для систем с неидеальными связями. ПММ, т. XXIV, вып. 3, 1960 и Пэнлеве П. Лекции о трении. М., 1954. Таким образом, данную ссылку следует отнести к группе б) именных множественных ссылок, поскольку она устанавливает связь с двумя разными текстами-источниками. 2.2 Титульные ссылки Под титульной ссылкой мы понимаем вид ссылки, осуществляющей связь между текстом научной статьи и названием прецедентного текста. Подобные отдельно взятые ссылки встречаются довольно редко. Чаще всего они используются в комбинации с именными. [22] # Книга А. Мердок "Замок на песке" [17] дает хороший иллюстративный материал функционирования формальной лексики в церковной жизни одной из школ небольшого городка в Англии. [Алексикова Ю.В. Признаки ситуации формального общения. // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск 1996, с.143]. # В данном случае автор статьи ссылается на название текста-источника, используя последний в качестве материала для своего исследования, поэтому ссылку "Замок на песке" предлагается считать титульной. Данная титульная ссылка сопровождается именной, поскольку, автор, по-видимому, считает недостаточным упоминание одного названия прецедентного текста для установления источника заимствования. [23] # Так как вексель признан ценной бумагой Ст. 143 ГК РФ Виды ценных бумаг, он и будет регулироваться в соответствии с законодательством о ценных бумагах (хотя этот вопрос тоже спорный, поскольку многие специалисты в области экономических правоотношений склонны выделять вексель и, в общем, применяя к нему правила обращения векселя как ценной бумаги, тем не менее признавать вексель расчетным средством - т.е. создавать некую новую форму, "квазиденьги"). [Акчурин Р.Т., Беляев М.К. Нормативно-правовая база вексельного обращения в Российской Федерации до начала 1997 года. // Некоторые аспекты вексельного обращения в российской Федерации в период становления рынка ценных бумаг. Волгоград, 1997, с. 9]. # В данном примере связь между текстом статьи и прецедентным текстом устанавливается с помощью указания на название текста-источника - Статья 143 Гражданского Кодекса Российской Федерации Виды ценных бумаг. Следовательно, эту интертекстуальную связь можно обоснованно отнести к разновидности титульных ссылок. В этом случае одной титульной ссылки вполне достаточно для установления источника заимствования, так как прецедентный текст общеизвестен, как и его официальный коллективный автор - Государственная Дума. [24] # Первой статьей по теории "двойного решения" в духе "скрытой термодинамики частиц" была статья Л. де Бройля "Реинтерпретация волновой механики" (2). [Панченко А.И. Интерпретации основ квантовой теории. // Современные дискуссии по основаниям физики (квантовая физика). М., 1979, с.10]. # В приведенном фрагменте отсутствует заимствование текста, но есть указание на некоторые формальные признаки источника. Пример иллюстрирует титульную ссылку - "Реинтерпретация волновой механики", которая сопровождается именной (Л. де Бройль) и библиографической (Broglie L. de. The reinterpretation of wave mechanics. Ibid., 1970, vol.,1, № 1, p. 5-15) ссылками. 2.3 Адресные ссылки Адресной ссылкой считается вид ссылки, устанавливающий связь между текстом научной статьи и формальными данными о прецедентном тексте. Следует признать, что данный вид интертекстуальной связи формировался по остаточному принципу - все, что не есть имя автора и название текста, это адрес. Адресом текста может быть издательство, место или время написания или публикации текста-источника, номер страницы, на которой размещен заимствуемый фрагмент. Наиболее часто встречающийся адрес текста - это его выходные данные, где указываются несколько основных формальных параметров текста-источника. Одиночная адресная ссылка является относительно редкой разновидностью межтекстовой связи. Обычно этот вид связи сопровождается именной и титульной ссылками, объединившись с которыми, образует традиционную библиографическую ссылку. Однако, иногда в текстах научных статей можно встретить эту генетическую разновидность интертекстуальной связи и отдельно от ее обычных спутников. Например: [25] # Данные о супрасегментной организации текстов получены в результате их интонографического анализа по методике, принятой ЛЭФ Московского лингвистического университета им. М. Тореза. [Мугдуева М.К. Инвариантные и вариативные особенности стихотворных текстов разных жанров. // Функционально-жанровые аспекты языка. Архангельск, 1993, с. 39]. # Прежде всего, следует отметить, что приведенный пример межтекстовой связи - "... методике, принятой ЛЭФ Московского лингвистического университета им. М. Тореза" - является ссылкой, поскольку здесь отсутствует заимствованный текст. Адресная разновидность генетического типа ссылки в данном примере совершенно очевидна. Автор статьи ссылается на методику анализа, указывая только ВУЗ, в котором она принята к использованию. Удалось установить, что речь идет о "Методике анализа просодических характеристик речи", авторами которой являются Л.П. Блохина и Р.К. Потапова, изданной в Москве, в типографии указанного ВУЗа в 1982 году. Приходится признать, что данная разновидность ссылки предоставляет очень слабый ориентир для поиска текста-источника, что, безусловно, затрудняет установление связи между текстами. По этой причине адресная ссылка, не сопровождающаяся именной и/или титульной ссылками, не может быть рекомендована к применению в научных статьях. [26] # Это, в свою очередь, подстегивает инфляцию (снижение ликвидности средств в расчетах вследствие кризиса платежей компенсируется завышением цен), обусловливает дальнейшее сокращение оборотных средств предприятий (если в 1990 г. на 100 руб. основных фондов приходилось, согласно опубликованным в журнале "Вопросы экономики" оценкам аналитиков, 26 руб. оборотных средств, то в 1994 г. - лишь 2 руб.), создает искусственный дефицит кредитных ресурсов, провоцирует завышение ставки процента. [Глазьев С. Как добиться экономического роста? (Макродинамика переходной экономики: упущенные возможности и потенциал улучшения. // Российский экономический журнал. 1996, № 5-6, с. 16]. # В данном примере интерес представляет фрагмент текста статьи С. Глазьева "согласно опубликованным в журнале "Вопросы экономики" оценкам аналитиков", посредством которого устанавливается интертекстуальная связь между данной статьей и упомянутым журналом. Поскольку здесь не присутствует прямое заимствование отрывка текста, мы имеем дело со ссылкой. Автор статьи отсылает читателя не к названию, и не к автору текста-источника, но к изданию, в котором были опубликованы упоминаемые С. Глазьевым "оценки аналитиков". Следовательно, рассматриваемую ссылку следует отнести к группе адресных ссылок. Удалось определить, что указанные оценки были проведены фондом "Реформа", а их результаты были опубликованы в статье П. Бофингера, Л. Флассбека, Л. Хоффмана "Экономика ортодоксальной монетарной стабилизации // Вопросы экономики. 1995, № 12. Как и в предыдущем примере, упоминание одного из элементов адреса текста-источника является явно недостаточным для уверенного определения последнего. [27] # В 1952 г. Эль-Сам и Киркпатрик смогли получить видимое изображение тонкой проволоки при освещении ее рентгеновской дифракционной картины, зарегистрированной за 20 лет перед этим Келлстромом, и заявили о возможности осуществления рентгеноголографической микроскопии в области мягкого рентгеновского излучения с применением излучения рентгеновского микроанализатора. [Егиазарян А.М., Труни К.Г., Мкртчян А.Р. Рентгеновская интерферометрическая коротковолновая голография с дифракционной фокусировкой. // Письма в ЖЭТФ, 1998, том 69, вып. 8, с. 681]. # В данном примере адресная ссылка на год опубликования текста-источника (В 1952 г.) сопровождается множественной именной ссылкой (Эль-Сам и Киркпатрик). Сопоставление ссылок с авторским пояснением позволяет установить текст, на который ссылается автор статьи. Это J.W. Al-Sam and S.F. Kirkpatrick. Journ. Opt. Soc. Am. 29, 1179 (1952). Однако, следует отметить, что связь между статьей А.М. Егиазаряна и др. и первоисточником очень "слаба" и прослеживается с большим трудом. 2.4 Смешанные ссылки Анализ текстов научных статей по разным направлениям науки показывает, что одиночные ссылки (за исключением именных) встречаются в научной литературе довольно редко. Более употребительным является сочетание именных, титульных и адресных ссылок в различных комбинациях: титульная + адресная, титульная + именная, именная + адресная. Но наиболее распространенным средством связи между текстами в научной литературе является сочетание всех трех вышеописанных видов ссылок, которое встречается во всех без исключения рассмотренных научных текстах, что позволяет говорить об обязательности присутствия подобных межтекстовых связей в статьях из различных областей науки. Речь идет о библиографической ссылке, которую предлагается выделить в отдельную группу и называть смешанным видом ссылки. Выделение отдельного подтипа обусловлено обязательностью использования подобной комбинации, и ее широкой употребительностью. Таким образом, библиографической или смешанной ссылкой считается одновременной употребление именной, титульной и адресной ссылок на источник заимствования. Представляется нецелесообразным приводить примеры библиографических ссылок, так как их строение общеизвестно. Кроме того, библиографические ссылки ко всем вышеприведенным примерам могут с успехом проиллюстрировать этот вид интертекстуальной связи. 3. Комбинированный тип интертекстуальных связей Различные виды ссылок и цитат не только существуют в тексте сами по себе. Они часто объединяются друг с другом, при этом возникает единая комбинация взаимодополняющих межтекстовых связей, которую можно назвать комбинированным типом горизонтальных генетических межтекстовых связей. Так, например, в соответствии с требованиями академического этикета, цитаты должны сопровождаться ссылкой на источник заимствования. К автоцитатам данное требование не относится, однако авторы научных работ зачастую также указывают необходимые сведения о своих прежних публикациях в библиографических ссылках. Встречается и более сложная комбинаторика цитат и ссылок, зависящая не от правил цитирования, принятых в научном сообществе, а только от авторского стиля. Представляется нецелесообразным строить классификацию комбинированных генетических типов межтекстовых связей, так как существует огромное количество вариантов их сочетаний. Однако, возможно объединить их в две большие группы по признаку традиционности \ нетрадиционности. К первой группе следует отнести сочетание цитата + библиографическая ссылка, т.е. классический, прототипный вариант связи между текстами, частота использования которого и сегодня достаточно велика. Во вторую группу войдут все остальные комбинации цитат и ссылок, произведенные из традиционного сочетания первой группы творческим подходом автора. Таким образом, предлагается называть комбинированным типом горизонтальных генетических межтекстовых связей различные сочетания цитат и ссылок; подразделить комбинированные межтекстовые связи на 1) прототипные и 2) производные подтипы. 3.1 Прототипная разновидность Прототипный тип комбинированных генетических интертекстуальных связей в текстах научных статей - частое явление, особенно в статьях по лингвистике и экономике. Но и в текстах, посвященных проблемам физики межтекстовые связи такого рода также встречаются, несмотря на очевидную тенденцию к сокращению объема вербального текста по отношению к знаковому. [28] # Отмечается, что интенция говорящего является основным текстообразующим фактором, что "именно благодаря ей и коммуникативный акт оказывается единым целым и реализуется как коммуникативное поле, в котором тесно взаимодействуют разнородные компоненты" (5, 101). [Хардин В.П. Некоторые особенности конструкций, вводящих чужую речь в газетных текстах. // Лингвостилистические исследования текста. Фрунзе, 1985, с.38]. # Здесь имеет место пример традиционного цитирования. Прямое заимствование оригинального текста - цитата - сопровождается библиографической ссылкой (Соусов И.П. О двух путях исследования содержания текста. // Значение и смысл речевых образований. Калинин, 1979). [29] # Ибо нет ничего более постоянного, чем временное, ничего более устойчивого, чем переходные формы. "Из динамического хаоса... порождаются и формируются те новые структуры, которые представляются современникам временными и легко исправимыми, а оказываются стратегически ориентированными и "непробиваемыми" (Наумова Н.Ф. Жизненная стратегия человека в переходном обществе // Социологический журнал. 1995, № 2, с. 5). [Радаев В. Хозяйственный мир России: постсоветское общество // Российский экономический журнал. 1996, №5-6, с. 99]. # Рассматриваемый пример представляет собой прототипный комбинированный тип межтекстовой связи (цитата + библиографическая ссылка). Прямое заимствование текста источника сопровождается именной, титульной и полной адресной ссылками. [30] # "Метод интегральных инвариантов позволяет объединить различные ветви аналитической механики, давая большей частью простое доказательство теоремам и указывая внутреннюю связь между ними" [14]. Вот поэтому теория интегральных инвариантов вошла составной частью во многие монографии. [Сурков Ю.П. Современное состояние теории интегральных инвариантов // Теоретическая механика. Сб. статей. М., 1977, с. 62]. # Пример иллюстрирует прототипную комбинацию типов интертекстуальной связи: цитата + библиографическая ссылка (Сретенский Л.Н. Аналитическая механика (XIX век) // История механики с конца XVIII века до середины XX века. М., "Наука", 1972). 3.2 Производная разновидность На первый взгляд, вариантов производных комбинаций типов интертекстуальной связи может быть бесчисленное множество, ведь количество подобных сочетаний ограничено лишь фантазией автора. Однако, фактически в текстах научных статей производные комбинации встречаются довольно редко. Это можно объяснить строгими требованиями, предъявляемыми к способу изложения материала в научных статьях, особенно, если они посвящены проблемам точных наук. [31] # Отдельно следует указать на трансформационное исследование Б.Л. Робинса /Robins 1968/, выполненное по методике З. Хэрриса. Здесь получила систематическую разработку идея, представленная уже в диссертации А. Биара, о механизме контекстного фактора, порождающего "собственно детерминацию /determination proprement dite/" /Biard 1908: 22-25/. [Аль-рифай А.И. Специфические свойства английского словосочетания N of N в аспекте детерминации. // Характерологические исследования по германским и романским языкам. Пятигорск, 1989, с.121]. # В данном случае имеет место сложная комбинация трех ссылок и цитаты. Цитата "третьего порядка" ("determination proprement dite") сопровождается тремя последовательными ссылками на более ранние относительно рассматриваемого текста работы. Первая именная ссылка указывает на работу Б.Л. Робинса, данные о которой приводятся в послетекстовой библиографической ссылке (Robins B.L. The Definite Article in English Transformations. University of Pennsylvania: the Hague, Paris, 1968, 248 p.). Автор этой работы посвящает специальную главу сочетаниям N of N с определенностью управляющего имени, объясняя рассматриваемое явление производностью сочетания от предложения. Посредством второй авторской ссылки текст этого исследования связывается с текстом некоей "методики З. Хэрриса", о котором не сообщается ничего, кроме факта, что исследование Б.Л. Робинса было выполнено по указанной методике. Третья именная ссылка (А. Биар) устанавливает связь между текстом "методики З Хэрриса" и текстом диссертации А. Биара (Biard A. L'article "the" et les caracteristiques differentielles de son emploi. The de doctorat ... Bordeaux 1908, 107 p.). Из авторского комментария понятно, что идея, представленная в диссертации, написанной А. Биаром в начале века, "получила систематическую разработку" в методике З. Хэрриса. Именно последняя, третья ссылка на А. Биара является спутником кратной иноязычной цитаты, так как обе межтекстовые связи (и цитата, и ссылка) отсылают нас к одному и тому же источнику, диссертации А. Биара, и, в соответствии с установленной генеалогией, являются "родственниками" одного порядка. К сожалению, по понятным причинам, нам не удалось проследить всю генетическую последовательность развития понятия "детерминация" с 1908 года. Однако, сам факт существования подобных смешанных генетических типов интертекстуальных связей представляется чрезвычайно интересным. [32] # Представляется интересной идеалистическая точка зрения И.О. Кузнецовой и Б.А. Магнусова на "умеренное государственное содействие и невмешательство в производство" (см. данный сборник), к которому якобы "стремилось все предшествующее развитие человечества". Широко цитируемая этими авторами теория конца ХIХ века Б.Н. Чичерина о системе, "предоставляющей промышленности "полную свободу и только содействующей там, где требуются общие меры", представляется им "единственной, согласной со здравыми экономическими понятиями и истинным отношением государства к гражданскому обществу". [Штейнле Л.В. Некоторые аспекты взаимоотношения государства и предпринимательства // Актуальные проблемы развития малого бизнеса. Волгоград, 1998, с117-118]. # В данном примере соседствуют несколько разновидностей цитат, сопровождающихся ссылками, из которых неясно, где слова самого Б.Н. Чичерина, являющиеся вторичной цитатой, а где первичное заимствование из текста статьи О.И. Кузнецовой и Б.А. Магнусова, опубликованной в том же сборнике. Только установив источник первичного заимствования (Кузнецова О.И., Магнусов Б.А. Проблемы взаимоотношений государства и предпринимательства в трудах Российского государства XIX века Б.Н. Чичерина // Актуальные проблемы развития малого бизнеса. Волгоград, 1998, с. 44-45), удалось определить, что вторичной цитатой, т.е. заимствованием оригинального текста Б.А. Чичерина, является последний маркированный кавычками отрывок текста ("единственной ... к гражданскому обществу"). Данный фрагмент сопровождается именной (Б.А. Чичерин) и адресной (конец XIX века) ссылками, однако эти паратекстовые связи расположены автором статьи на значительном удалении от самой цитаты, что затрудняет их соотнесение друг с другом, а, значит, и установление источника заимствования. Три другие цитаты являются первичными, они также сопровождаются именной (И.О. Кузнецова и Б.А. Магнусов) и адресной (см. данный сборник) ссылками. [33] # Критикуя А.А. Тяпкина, утверждавшего, что Гегель не знал квантовой механики и поэтому его тезис о том, что "тело находится в точке и не находится в точке", относится к движению механическому, И.П. Базаров возражает, что Гегель в общем абстрактном виде диалектически проанализировал движение любого тела в пространстве и во времени. Правильность гегелевского анализа как раз и доказывает современная квантовая механика. [Скурлатов В.И. Философские вопросы физики элементарных частиц // Проблемы физики элементарных частиц. М., 1973, с.364]. # Данный пример иллюстрирует цитату 4-го порядка, которой здесь являются слова Гегеля, заключенные в кавычки и не имеющие ссылки на первоисточник. Это заимствование использовал в своем тексте А.А. Тяпкин, полагающий, что это высказывание нельзя относить к квантовой механике. Позицию А.А. Тяпкина критикует И.П. Базаров, заявляющий, что рассуждение Гегеля абстрактно, а потому вполне применимо к любому виду движения тела. Об этой дискуссии мы узнаем из статьи В.И. Скурлатова. Таким образом можно считать, что цитата, маркированная кавычками сопровождается тремя последовательными именными ссылками. 4. Вертикальные генетические типы интертекстуальных связей Вертикальная интертекстуальность предполагает установление связей между конкретным текстом и знаковой системой, которая использовалась при его создании. В сферу нашего исследования входят три типа знаковых систем, используемых при написании текстов научных статей: основной язык статьи, иностранный язык и другая специальная знаковая система. Поэтому типы вертикальных интертекстуальных связей предлагается называть 1) одноязычными, 2) иноязычными и 3) символьные. При этом одноязычные и иноязычные межтекстовые связи относятся к вербальной системе знаков, т.е. к естественным языкам, а символьные - к невербальной системе символов, искусственно созданной для специальных целей. Помимо собственно-текстовых (цитат) и паратекстовых (ссылок) интертекстуальных связей в научных статьях были выявлены и межтекстовые связи другого рода. Их особенность состоит в том, что автор статьи использует другой язык или специальную систему символов для создания собственного текста. Межтекстовая связь, возникающая при этом - это связь со всем бесчисленным множеством текстов, существующих на данном языке или в данной знаковой системе. Подобные связи не имеют фиксированного текстаисточника. Их источник - другой язык, который может быть как естественным, так и искусственным, а, значит, и весь корпус текстов, созданных на этом языке. Такие отношения можно назвать системными связями текста. Они существуют как в иноязычной, так и в знаковой реализации. 4.1 Одноязычные межтекстовые связи Одноязычными межтекстовыми связями предлагается считать заимствованные текстовые фрагменты, написанные на основном языке статьи. Одноязычный тип межтекстовых связей можно считать нулевым уровнем вертикального измерения интертекстуальности, при котором устанавливаются связи между текстами, написанными на одном языке. Подавляющее большинство цитат и ссылок, содержащихся в научных статьях, принадлежат именно к этой разновидности. [34] # В.А. Звегинцев обоснованно утверждает: "Дискретность - одно из основных материальных качеств знака. Она должна быть выражена тем или иным способом (т.е. материально представлена. - П.Ч.), иначе она окажется непознаваемой. Речь и располагает для этого набором соответствующих средств, делающим возможным восприятие смыслового содержания, заключенного в дискретных единицах. Следует при этом подчеркнуть, что смысловое содержание знака образуется самой дискретностью... Точнее, смысловое содержание и дискретность знака абсолютно взаимозависимы" (1973:217 - 218). [Чесноков П.В. Проблема нулевого знака и нулевой единицы в языке // http://homepages.tversu.ru/~susov/Chesnokov.htm]. # Автор статьи, написанной на русском языке, цитирует работу В.А. Звегинцева, данные о которой приводятся в библиографической ссылке: Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. М., 1973. Оба текста - и источник, и носитель - используют один и тот же язык, поэтому данный вид вертикальной интертекстуальности можно назвать одноязыковым. [35] # Согласно одной из оценок, в России "9 из 10 видеофильмов, фонограмм, программ для ЭВМ и книг производится с грубыми нарушениями прав авторов, исполнителей и т.д. Деятельность "пиратов" подрывает экономические основы легальных индустрий, способных внести весомый вклад в национальный продукт РФ"1. 1 Рыжов Ю., Смирнов В. Интеллектуальной собственности - защиту государства // Интеллектуальная собственность. 1984, № 3-4. [Кулагин А., Белов В., Денисов Г. Интеллектуальная собственность требует защиты // Российский экономический журнал. 1996, № 3, с. 42]. # Пример иллюстрирует одноязычную цитату, так как авторы рассматриваемой статьи цитируют текст, написанный на основном языке статьи. [36] # Вторая цепочка приближенных кинетических уравнений доказывается несколько более искусственным способом, который аналогичен методу Колмогорова при выводе второго уравнения Колмогорова теории марковских процессов [6], физическим аналогом которого является уравнение ФоккераПланка. [Христинич В.Б. Вывод цепочки приближенных кинетических уравнений на основании метода пробных функций. // Динамические процессы в газах и твердых телах. Л., 1984, с. 38]. # В примере присутствуют две ссылки (паратекстовые заимствования) на следующие работы: [6] - Черчилев. К. Ф. Теория и приложения уравнения Больцмана. М., 1978, 495 с. и [4] - Гнеденко Б.В. Курс теории вероятностей. М., 1961, 406 с. Тексты-источники интертекстуального заимствования написаны на одном языке статьи, следовательно, ссылка является примером одноязычной межтекстовой связи. 4.2 Иноязычные межтекстовые связи Под иноязычными интертекстуальными связями мы понимаем все виды отношений, существующих между текстом-носителем и каким-либо естественным языком, не являющимся основным языком данной статьи. Иноязычные связи текста, будь то цитата, ссылка или авторский текст на другом языке, являются вертикальными отношениями более высокого уровня, отношениями, связывающими текст научной статьи с другой естественной вербальной системой. Чаще всего иноязычные межтекстовые связи возникают при цитировании зарубежных авторов в первоисточнике или ссылке на них, т.е. при реализации собственно-текстовых и паратекстовых отношений на иноязычном уровне вертикальной интертекстуальности. Например: [37] # Н. Мосс описывает следующий случай: "I heard an American student at Cambridge University telling some English friends how he climbed over a locked gate to get into a laboratory building and tore his pants, and one of them asked, "But how could you tear your pants without tearing your trousers?" [11, p.1]. [Леонтович О.А. Проблема понимания в процессе межкультурной коммуникации. // Языковая личность: культурные концепты. ВолгоградАрхангельск, 1996, с. 216]. # В данном случае О.А. Леонтович заимствует отрывок текста, написанный его автором на иностранном языке (Moss N. British \ American Language Dictionary. Lincolnwood, Illinois, 1991) и интегрирует его в текст своей статьи. Данное заимствование, безусловно, является цитатой, которую можно с уверенностью назвать иноязычной, так как язык цитаты не совпадает с языком статьи. [38] # "New economic sociology" продемонстрировала недостаточность неоклассических моделей для объяснения функционирования региональных рынков, домашних хозяйств и фирм и необходимость использования таких социологических инструментов, как структура связей (social networks), деловая этика, жизненные ценности и т.д. [Сторчевой М.А. Метаморфозы науки о хозяйстве в XIX - XX вв.// http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE5/sme5b1.htm]. # Пример иллюстрирует краткую иноязычную первичную цитату (new economic sociology), заимствованную из работы одного из лидеров новой экономической социологии М. Гранноветтера, создателя этого термина. В данном случае в текст русскоязычной статьи происходит внедрение фрагмента (пусть небольшого) оригинального авторского текста. Несмотря на краткость приведенного иноязычного высказывания, - строго говоря, мы имеем дело с новым термином - принцип заимствования позволяет считать данный фрагмент цитатой. [39] # Если считать l малой величиной, то получаем необходимые условия устойчивости движения, рассмотренные в работе [5]. [Иевлев В.Е. Об устойчивости вращения тяжелого твердого тела с одной неподвижной точкой в одном частном случае // Теоретическая механика. Сб. статей. Вып. 7. М., 1977, с.105]. # В данном примере мы имеем дело с иноязычной интертекстуальной связью. Работа [5], на которую ссылается В.Е. Иевлев, - Pellacani, Alcune osservazioni generali sul moto un moti prossimi a quelli di Sofia Kowalevsky. Bol U.M.I. s. IV vol. IV, p. 353-372 (1972) - написана ее автором на итальянском языке, следовательно, ссылку можно считать иноязычной по отношению к тексту статьи. 4.3 Символьные межтекстовые связи Разновидность межтекстовых связей, при которых устанавливается взаимоотношение между текстом статьи и какой-либо невербальной системой символов, называются символьной интертекстуальной связью. Такой системой может являться язык формул (математических, физических, химических и т.п.), чертежей, схем, графиков и т.д. Использование подобных цитат характерно для текстов статей по физике и, частично, по экономике. Лингвистические статьи довольно редко содержат символьные цитаты. Наиболее употребительными видами символьных интертекстуальных связей являются цитаты и ссылки, т.е. собственно-текстовые и паратекстовые заимствования из других специальных знаковых систем. Например: [40] # Так, в следующем примере "На рис. 2 представлена типичная схема установки юникрекинга" детерминант является обязательным элементом логико-грамматической структуры предложения, передающим вспомогательную информацию22, а именно "слабым обстоятельством" - УШ в русской логико-грамматической формуле У сильного порядка слов (РЛГФ У) : УШ + (V1 + V2), что означает "слабое обстоятельство + комплекс "ослабленное сказуемое + сильное подлежащее". [Кучерова Л.Н. Слабое препозитивное подлежащее и проблема детерминантов // Значение и смысл синтаксических структур в контексте. Грозный, 1983, с. 107]. # Рассматриваемый пример иллюстрирует символьное интертекстуальное заимствование. Автор пользуется системой символов для обозначения грамматических понятий. И хотя элементами данной символьной системы являются буквы, ее следует признать искусственной, а выражение УШ + (V1 + V2) рассматривать как символьное заимствование. [41] # При условии, что размер кредита составляет - "К", проценты - "(К", продолжительность кредитования - "ТК", ставка налога на прибыль - "SN", выручка предприятия "W" составит:W = . [Кабанов В.Н. Система оценки результатов государственного регулирования и поддержки малого предпринимательства // Актуальные проблемы развития малого бизнеса. Волгоград, 1998, с. 21]. # Символьная природа приведенного отрывка очевидна. В.Н. Кабанов в своей статье использует отрывок текста, созданного с использованием невербального языка математических формул. Но данный знаковый фрагмент является заимствованным. Автор статьи цитирует формулу расчета выручки предприятия из текста Ивантер Д., Карпович Е. Как рассчитать ликвидность финансовых инструментов? // Рынок ценных бумаг. 1996, № 18. Следовательно, мы имеем дело с символьной цитатой. [42] # В.В. Добронравов распространил теорию интегральных инвариантов на неголономные системы референции [12] и нашел, используя теорему Пуанкаре о связи между последним множителем и интегральным инвариантом, последний множитель для канонических уравнений в неголономных координатах: M=, где - матрица перехода от голономных координат к неголономным. [Сурков Ю.П. Современное состояние теории интегральных инвариантов // Теоретическая механика. Сб. статей. Вып. 8, М., 1977, с. 61]. # Здесь заимствование, связывающее между собой текст статьи и текстисточник, является символьной цитатой. Приведенный фрагмент текста, созданный с использованием искусственной знаковой системы математических формул, был заимствован автором статьи из источника, на который указывает библиографическая ссылка: Добронравов В.В. Аналитическая механика в неголономных координатах. Уч. зап. МВТУ, 1948, вып. 122, Механика, т. II. 4.4 Системные межтекстовые связи Помимо иноязычных и символьных собственно-текстовых и паратекстовых заимствований в текстах научных статей встречается и особый вид вертикальных межтекстовых связей, устанавливающий отношения между конкретным текстом статьи и иной знаковой системой, которая может быть как вербальной, так и невербальной. Это происходит в случае, когда автор статьи создает свой собственный, авторский текст с использованием другого языка. При этом не происходит прямого цитирования, не возникает ссылки на какой-либо фиксированный источник, связь устанавливается между текстом статьи и всеми текстами, созданными с использованием другого языка. Это позволяет считать подобные отношения разновидностью межтекстовых связей, которую можно назвать системной связью текста, поскольку ее источником является вся заимствуемая система языка. Системные связи текста возникают как на уровне любой естественной вербальной системы (иностранного языка), так и на уровне специальных искусственных знаковых систем, т.е. может быть вербальной (иноязычной) и невербальной (символьной). Например: [43] # In the paper the phenomenon of genre organization of nonfiction texts in the system of literary culture of Modern Age is investigated. The notion of functional kinds of literature is defined. Typological likeness of the poetics in medieval literature and functional kinds of literature in Modern Age is discovered. On the base of nonfiction texts the category of intertextuality is analysed. [Силантьев И.В. Ансамбли текстов в словесной культуре нового времени // Дискурс № 1, Новосибирск, 1996]. # Основным языком статьи И.В. Силантьева является русский язык. Однако, автор посчитал необходимым предварить статью кратким вступлением на английском языке. Английский текст не является собственно-текстовым заимствованием. Автор статьи не цитирует "чужое" высказывание, он сам создает текст вступления. Здесь происходит заимствование более высокого уровня - И.В. Силантьев использует всю систему английского языка, поэтому текст вступления можно считать системным заимствованием. [44] # The research problems are as follows: mathematical modeling of enterprise failure risk on the basis of controlling data and calculation of development trends for remote period. [Филатов Б.Д., Вишневецкая Л.П. Инновационные методы в области маркетинговых исследований // Международное сотрудничество] # Пример иллюстрирует краткое введение, помещенное авторами перед основным текстом работы, написанной на русском языке. Английский текст не является основным языком статьи. Б.Д. Филатов и Л.П. Вишневецкая написали этот фрагмент сами с использованием иностранного языка, не заимствуя у англо-говорящих авторов ничего, кроме самого английского языка. Таким образом, мы имеем дело с иноязычной системной связью данного текста со всей системой английского языка, а, значит, и со всеми текстами, созданными с его использованием. [45] # In the present article we calculate the heavy neutrino density in the Galaxy and apply the results of calculations to experimental data from underground experiments on the direct search for WIMP - nucleus elastic scattering in order to obtain bounds on the mass for neutrino of 4-th generation. [Хлопов М.Ю., Коноплич Р.В. Исследования тяжелых стабильных нейтронов в подземных экспериментах // Украинский физический журнал, 1994, т.24, вып. 7-8, с 3]. # В данном примере текст научной статьи, написанный авторами на русском языке, предваряется кратким вступлением на английском языке, созданным теми же авторами. В иноязычном фрагменте нет прямого цитирования, авторы не ссылаются на иностранный источник. М.Ю. Хлопов и Р.В. Клопич использовали, заимствовали систему английского языка для написания собственного текста, который вошел в текст статьи. Подобное заимствование можно считать иноязычной системной связью текста научной статьи со всей системой английского языка. Символьные системные связи текста можно проиллюстрировать следующими примерами: [46] # Конкретные СП и СЦ, т.е. однокорневые слова, находящиеся в отношениях последовательной производности, взаимодействуют внутри словообразовательного гнезда. Схему их взаимодействия можно назвать обобщенным словообразовательным набором, например: Bs(a) Bv Bs nv Bs Bs [Цыбова И.А. Некоторые вопросы взаимодействия языковых единиц в словообразовании (на материале французского языка) // Высказывание и текст: взаимодействие языковых единиц. М., 1988, с.168]. # В данном примере рассматривается словообразовательный набор - схема взаимосдействия словообразовательной парадигмы (СП) и словообразовательной цепочки (СЦ), изображенный схематически с использованием символов. Здесь Bs(a) означает субстантивную (адъективную основу), а Bv - глагольную основу. Таким образом, при моделировании словообразовательного набора, автор использует искусственно созданную систему символов - обозначений. Это дает нам право отнести приведенное выражение к группе символьных заимствований, а поскольку схематическая модель не является цитатой, а создана самим автором статьи, мы можем считать ее системной межтекстовой связью, устанавливающей отношения между данной статьей и всей системой подобных обозначений. [47] # Такое распределение национального дохода можно алгебраически выразить как НД - Вм Гос (ФН + ВР) = Ост ФП; Ост ФП < ОН ФП. Отсюда: НД - Вм Гос (ФН + ВР) < ОН Ф, где (2) Неравенство (2) иллюстрирует вывод о том, что для государственного социализма были характерны перепроизводство инвестиционной и военной продукции при недопроизводстве потребительских благ; это, естественно, означало стабильную диспропорциональность структуры общественного производства. [Шехет Н. Политэкономический подход к проблеме диспропорциональности советской и постсоветской экономики. // Российский экономический журнал. 1996, №5-6, с. 83].# В данном примере мы имеем дело с символьной системной связью текста статьи по экономике. Формула, отражающая непропорциональность производства, не заимствована Н. Шехет из какого-либо другого источника, автор статьи является создателем этой формулы. Объектом заимствования в данном случае является не фрагмент "чужого" текста или паратекста, а искусственно созданная система записи понятий, принятая в экономическом сообществе: НД - национальный доход, ФП - фонд потребления, ВР военные расходы, ФН - фонд накопления, ОН - общественно необходимый, Вм Гос - вменяется государством и т.п. Благодаря использованию данной знаковой системы рассматриваемая статья устанавливает отношения со всеми текстами, в которых эта система применяется. [48] # Решение этого уравнения для перемещения кластера, когда его размер в процессе роста изменяется от начального значения п0 до текущего значения п, имеет вид: x2 = [Смирнов Б.М. Процессы в кластерной плазме и кластерных пучках // Письма в ЖЭТФ 1998, том 68, вып. 9-10, с. 774]. # Уравнение равновесия между металлическими атомами и их газовой компонентой выведено самим автором статьи, Б.М. Смирновым, следовательно, его нельзя назвать заимствованием из другого текста. В данном примере происходит заимствование всей системы записи физических формул, а, значит, имеет место установление символьной системной связи текста статьи со всеми текстами, использующими данную систему символов. § 2. Функции интертекстуальных связей "Научных работ, начинающихся с абсолютного нуля, т.е. таких, которые никак не связаны с накопленными знаниями и опытом, уже нашедшими отражение в специальной литературе, практически не существует" [Разинкина, 1989, с. 156]. Причины, по которым авторы научных текстов используют в своих сочинениях "чужое слово" различны. Связывая тексты между собой, цитаты и ссылки различных разновидностей выполняют определенные функции, которые полностью зависят от интенции автора. Разнообразные интертекстуальные связи позволяют быстро выявить отношения между данной научной работой и предшествующими исследованиями, охарактеризовать источниковедческую базу исследования и, в определенной степени, - научную позицию автора [там же]. Перечень задач, решаемых с помощью межтекстовых связей, очень велик. При анализе текстов научных статей мы предлагаем установить четыре основных функции, выполняемых межтекстовыми связями: референционная, оценочная, этикетная и декоративная. В реальных научных текстах, безусловно, часто встречаются различные сочетания нескольких функций в одной и той же единице межтекстовой связи. Это объясняется разнообразием задач, стоящих перед исследователями и ограниченностью объема научного произведения. Но, как правило, среди нескольких одновременно выполняемых задач, удается выявить преобладающую функцию цитаты. 1. Референционная функция Референционная (отсылочная функция) интертекстуальных связей является прототипной в научном дискурсе. Включение элемента "чужого" текста в научное произведение отсылает адресата к другому, ранее созданному тексту за дополнительной информацией, необходимой для более полного понимания данного текста. В связи с высоким уровнем развития современной науки, а также из-за широкого ветвления научных направлений, разработанных с различной степенью глубины, невозможно в пределах одного текста описать научную проблему, не прибегая к использованию уже опубликованных работ в данной или смежной области знания. Межтекстовые связи, позволяющие в рамках научной статьи сформировать определенный уровень знания, своего рода базис, на котором автор статьи выстраивает свое решение научной проблемы, выполняют референционную функцию, они отсылают реципиента к ранее созданным текстам, в которых излагаются научные концепции, дающие возможность понять смысл излагаемого материала. Интертекстуальные связи, в которых реализуется референционная функция, устанавливают отношения между статьей и текстами-источниками фундаментальной, базовой информации, содержащими сведения об уровне развития данного направления научной деятельности. Цель заимствований такого рода - проинформировать читателя статьи о работах других исследователей, прямо или косвенно связанных с данной статьей, включив их в сферу изложения собственного материала. Представляется обоснованным подразделение референционной функции межтекстовых связей на а) информативную, б) экспланативную и в) апеллятивную разновидности. 1.1 Информативная разновидность Уровень развития любой современной науки очень высок, любая научная статья предполагает наличие у реципиента фоновых знаний, описанных в опубликованных ранее работах других исследователей. Авторы научных текстов, стремясь соблюсти логическую последовательность изложения и избежать повторения положений, уже известных научному сообществу, вынуждены прибегать к максимальному "свертыванию" информации. Отсылая реципиента к указанному тексту-источнику, автор статьи как бы включает заимствуемый текст в сферу своего изложения, не увеличивая при этом объем создаваемого произведения. Именно эту задачу и призваны выполнять интертекстуальные связи, называемые информативными, они служат "путеводителем" читателя статьи по огромному миру научных публикаций. Информативная разновидность референционной функции заключается в "свертывании", сжатии информации, содержащейся в ранее опубликованном научном тексте в рамках одного высказывания. Обычно информативную функцию выполняют разного рода ссылки, однако и цитаты также способны выступать в роли "свертки" информации. [49] # Благодаря возможности довольно простого и четкого анализа семантики ОГ (отыменные глаголы - прим. Е.М.), они оказались с большей или меньшей степенью полноты описанными во многих языках, а также в сопоставительном аспекте1. В имеющихся типологических исследованиях ОГ также рассматриваются с точки зрения типов смысловых отношений между ОГ и их МИ (мотивирующих имен - Е.М.). 1 См., например, специальные работы, посвященные ОГ Л. Леннгрена, И.С. Улуханова - на материале русского языка, З.М. Волоцкой - на материале русского и польского языков, Б.Н. Ворожцова - на материале французского языка, Х. Маршана - на материале английского, французского, немецкого, М. Кулака, Е.В. Прунтовой и др.- на материале немецкого языка и т.д. [Калиущенко В.Д. Типологическая характеристика немецких отыменных глаголов. // Характерологические исследования по германским и романским языкам. Пятигорск, 1989, с. 27]. # Подстрочная множественная авторская ссылка устанавливает паратекстовые связи между текстом статьи и работами перечисленных авторов по вопросу об отыменных глаголах. В.Д. Калиущенко не нарушает последовательности изложения материала, тем не менее, включая в сферу внимания реципиента целый ряд работ других авторов по исследуемой проблеме. Именные ссылки в данном примере используются для предоставления читателю дополнительной информации об исследованиях отыменных глаголов на материале других языков. Даже краткое изложение содержания перечисленных в ссылке работ заняло бы всю площадь, занимаемую статьей и превратило бы исследовательскую статью в обзорную. Авторская множественная ссылка позволяет избежать этого и предоставляет возможность получить информацию об указанных работах непосредственно из первоисточника, не влияя на структуру статьи. Поэтому, можно считать, что в данном примере ссылка выполняет информативную функцию. [50] # По мнению Н. Шмелева, незаконное присвоение частными лицами ВВП России составило в 1992-1993 гг. 75-80%, а в 1996 г. - 12-15% (1). [Розмаинский И.В. Криминализация экономики и денежная деградация как факторы инфляции издержек в России. // http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SyE3/sme3o1.htm]. # В примере иллюстрируется смешанная (библиографическая) ссылка, выполняющая информативную функцию в тексте научной статьи по экономике. И.В. Розмаинский, приводя статистические данные экономического характера, отсылает реципиента к тексту-источнику Шмелев Н. Неплатежи - проблема номер один российской экономики // Вопросы экономики 1997. № 4, с.32, - из которого читатель может получить и другие статистические данные по рассматриваемому вопросу о неплатежах. Целью данной ссылки является установление связи с текстом-источником дополнительной информации, автор которого работает над смежной проблемой. Это дает нам право считать, что ссылка выполняет информативную разновидность референционной функции. [51] # Рассматриваемые свойства, определяемые относительно заранее заданных постоянных или изменяющихся во времени множеств, включают в себя известные определения устойчивости на конечном интервале [2-7], практической устойчивости [8], Практической устойчивости с заданным временем установления [9], равномерной практической устойчивости [1012].[Абдуллин Р.З. Некоторые вопросы практической устойчивости \\ Теория устойчивости и ее приложения. Новосибирск, 1979, с. 3]. # В рассматриваемом примере установлены отношения между текстом статьи и одиннадцатью ранее опубликованными работами разных авторов по разным аспектам проблемы устойчивости системы. Множественные библиографические ссылки, по нашему мнению, выполняют информационную функцию, поскольку позволяют реципиенту ознакомиться с дополнительными данными по рассматриваемой проблеме, выстраивают тот информационный уровень, основываясь на котором автор статьи излагает свой взгляд на решение проблемы устойчивости. 1.2 Экспланативная разновидность Экспланативная разновидность референционной функции реализуется в нескольких случаях. Например, по мнению автора статьи, адресат не обладает достаточной подготовкой для адекватного понимания научного текста и возникает необходимость уточнить высказывание, или стиль изложения автора предполагает объяснения по ходу изложения материала. Часто проведенные исследования требуют подробного пояснения хода эксперимента или мысли автора, доказательства положений, формулируемых в тексте статьи. Разнообразные межтекстовые связи с публикованными ранее данными поясняют сообщение, приводят примеры, способствуют созданию фонового знания, необходимого читателю для понимания научного текста. Особенно эффективно в этом случае включение в ткань научного текста фрагментов из других знаковых систем (формулы, схемы); пояснение какоголибо научного положения в этом случае происходит на специально для этого предназначенном языке. Таким образом, экспланативная разновидность референционной функции позволяет "чужеродным" включениям служить не просто источником дополнительной информации, но и своеобразным "учебником" в данной области научных исследований. [52] # Последняя синтагма "Michael walked and sniffed" произносится громче, чем предыдущие и с замедлением темпа, так как автор пытается привлечь внимание к действиям героя в этот момент и дает понять, что все увиденное не нравилось Майклу (об этом свидетельствует и использование глагола "sniff". [Зайцева Е.И. Восприятие художественного текста в плане отношений автора и персонажа // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики. Волгоград, 1999, с. 77]. # В рассматриваемом примере автор цитирует роман Д. Голсуорси "Белая обезьяна". Отрывок из романа приводится Е.И. Зайцевой в качестве материала для исследования и служит примером, поясняющим позицию автора статьи. Данная иноязычная цитата, устанавливающая связь между текстом статьи и произведением Д. Голсуорси, содержит информацию о несобственно-прямой речи в рассматриваемом отрывке романа и является одним из доказательств гипотезы автора. Поэтому, можно считать, что она выполняет экспланативную функцию. [53] # Вот несколько примеров использования социологических инструментов А. Смитом. Рост цены дефицитного товара зависит от того, "в какой мере недостаток предложения либо богатство и расточительность покупателей разогреют пыл соперничества" [1]; характер человека определяет совершенство рынка рабочей силы, так как "несмотря на все, что говорят о легкомыслии и непостоянстве человеческой природы, опыт очевидно показывает, что человек представляет собой наиболее трудно перемещаемый из всех видов груза [2]; предприниматели часто находятся в негласном сговоре не повышать заработную плату, так как "нарушение этого соглашения повсюду признается в высшей степени неблаговидным делом и своего рода проступком предпринимателя в глазах его соседей и собратьев" [3] и т.д. [Тонконогов Р.В. Некоторые аспекты классической экономики, рассмотренные через призму современной социологической науки" // http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE7/sme7bр.htm]. # Рассматриваемые цитаты связывают текст статьи с произведением А. Смита "Исследование о природе и причинах богатстве народов" М., 1993. Цитирование этой фундаментальной работы в теории экономической науки, безусловно, имеет своей целью формирование фонового знания читателя. Однако, цитаты иллюстрируют гипотезу автора статьи о том, что еще в XIX веке, когда социология как наука еще не существовала, А. Смит использовал в своих исследованиях социологические инструменты. Поясняя свою точку зрения, и в доказательство правоты своего предположения Р.В. Тонконогов приводит слова самого А. Смита. Это позволяет считать, что цитаты выполняют экспланативную функцию, являющуюся разновидностью референционной функции интертекстуальных связей. [54] # Искомые функции управления определяются методами вариационного исчисления [1] из условия минимума функционала (7), заданного на множестве допустимых функций f, , удовлетворяющих соотношениям (3), (6). В качестве примера приведем решение сформулированной выше задачи для длинной цилиндрической оболочки радиусом R, находящейся в начальный момент времени в состоянии покоя [2]. [Зозуляк Ю.Д. Оптимизация условий выхода на установившийся режим колебаний оболочек вращения // математические методы и физико-механические поля. Киев. "Наукова думка", 1985, вып. 21, с.95]. # Автор статьи использует две библиографические ссылки: [1] - Гельфанд И.М., Фомин С.В. Вариационное исчисление. М., Физматгиз, 1961, 228 с. и [2] - Подстригач Я.С., Бурак Я.И., Гачкевич А.Р. Термоупругость электропроводных тел. Киев, Наук. думка, 1977. 247 с. В первой из них описывается метод, используемый автором статьи для решения научной задачи, во второй - пример решения такой задачи при определенных условиях. Обе ссылки приводятся в качестве пояснения способа решения задачи, рассматриваемого автором. Изложение метода и примера решения задачи в тексте статьи заняло бы слишком много места, и автор, не нарушая последовательности изложения, отсылает читателя к первоисточникам необходимой информации. Поскольку обе интертекстуальные связи используются для разъяснения позиции автора, представляется оправданным считать, что они выполняют экспланативную функцию, являющуюся разновидностью референционной функции межтекстовых связей. 1.3 Апеллятивная разновидность Еще она разновидность референционной функции интертекстуальных связей - апеллятивная - реализуется в тех случаях, когда автор научной статьи устанавливает связь с первоисточником заимствуемой информации для того, чтобы опереться на авторитетное мнение при разработке собственного решения проблемы. Апеллируя к известному высказыванию, решению или исследованию ученый использует заимствование для построения того базового уровня, от которого он будет отталкиваться при работе над проблемой. Однако, межтекстовые связи в этом случае не являются простым предоставлением дополнительной информации, не служат для пояснения позиции автора. Интертекстуальные заимствования из авторитетных, признанных научных сообществом работ выступают в качестве аргумента в системе доказательств, отправного момента для проведения собственного исследования и формулировки собственных выводов. Именно эту функцию межтекстовых связей предлагается называть апеллятивной разновидностью референционной функции. [55] # Как пишет В.Г. Гак (1:10) , сравнение сходных по содержанию высказываний на сопоставляемых языках позволяет обнаружить, "что они различаются не только по тому, что такого-то слова или конструкции нет в другом языке, но и тем, что одинаковые слова и конструкции языки используют по-разному. Мы можем вскрыть закономерности и использовать правила отбора языковых средств при построении высказывания. Эти правила относятся к сфере речи, а не языка, поскольку они касаются использования элементов языка, а не их строения. Правила речи формируются как тенденция, они характеризуют элементы языка прежде всего с количественной стороны их употребляемости". [Ипеева В.П. Об одной характерологической черте немецкого языка. // Характерологические исследования по германским и романским языкам. Пятигорск, 1989, с. 62]. # В данном примере В.П. Ипеева приводит пространную цитату из первоисточника - Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977. Положение, высказанное одним из наиболее крупных лингвистических авторитетов, является основой, опираясь на которую автор статьи выявляет отдельные характерологические черты немецкого языка, отсутствующие в русском языке, а именно - уникальный лексико-грамматический разряд локальных предлогов-наречий, свидетельствующие об особенностях пространственной ориентации носителей немецкого языка. Цитата используется в данном случае как отправной момент для исследования. Это позволяет нам считать, что межтекстовая связь выполняет апеллятивную функцию. [56] # Н.Д. Кондратьев в своей работе "Большие циклы конъюнктуры" (1925) пишет, что "волнообразные движения представляют собой процесс отклонения от состояний равновесия, к которым стремится капиталистическая экономика". Он ставит вопрос с существовании нескольких равновесных состояний, а, значит, существует возможность нескольких колебательных движений, требующих изучения. [Черепков А. К вопросу о теории длинных волн // Вопросы экономических теорий современности. М., 1993, с.27]. # В данном примере А. Черепков цитирует высказывание известного русского экономиста Н.Д. Кондратьева о "длинных волнах" в экономическом развитии общества, и, основываясь на нем, делает собственный вывод о существовании нескольких видов подобных колебательных движений, который затем подробно анализирует в своей статье. Межтекстовая связь в этом случае служит не просто отсылкой к источнику информации, не средством пояснения позиции автора, а той базой, опираясь на которую автор формулирует новую проблему и показывает пути ее решения в рамках своей статьи. Апелляция к авторитетному мнению происходит с целью создания основы для проведения собственного исследования, поэтому можно сказать, что рассматриваемая интертекстуальная связь выполняет апеллятивную функцию. Цитата приводится в расширенном контексте: [57] # Оценка влияния постоянно действующих возмущений (п.д.в.) на на неасимптотически устойчивые движения относятся к наименее изученной области теории устойчивости. Действительно, из основных теорем А.М. Ляпунова [1] следует: "сколь угодно малые функции, характеризующие п.д.в. можно подобрать таким образом, что изучаемое движение будет как устойчивым, так и неустойчивым при выбранных п.д.в.". Укажем один из возможных путей решения задачи о влиянии на неасимптотическую устойчивость п.д.в., обусловленных наличием малого параметра. [Игнатьев А.О., Савченко А.Я. К вопросу о влиянии постоянно действующих возмущений на неасимптотически устойчивые движения // Теория устойчивости и ее приложения. Новосибирск, 1979, с. 31]. # Авторы статьи приводят цитату из книги известного советского математика А.М. Ляпунова: Ляпунов А.М. Собрание сочинений. Т. II, М.-Л., Изд-во АН СССР, 1956, 473 с. Данное собственно-текстовое заимствование используется в качестве базиса для проведения собственного исследования. Приняв авторитетную точку зрения как аксиому, А.О. Игнатьев и А.Я. Савченко выбирают два малых параметра и решают научную задачу относительно них. В первом случае тривиальное решение системы является устойчивым, во втором - неустойчивым. Таким образом, опираясь на суждение авторитетного ученого, авторы статьи выполняют частные решения задачи, результаты которых, в свою очередь, подтверждают положение, явившееся отправным моментом исследования. Таким образом, функцию, выполняемую цитатой, следует считать апеллятивной разновидностью референционной функции. 2. Оценочная функция Межтекстовые связи в научном дискурсе часто выполняют функцию оценки. Принимая во внимание, что одним из неотъемлемых признаков научного дискурса является его полемическая диалогичность, следует признать, что интертекстуальные связи, выполняющие оценочную функцию, являются тем необходимым элементом, с помощью которого подобная диалогичность реализуется. В самом деле, разного рода отрывки из предшествующих текстов служат объектом для анализа, критики, сравнения результатов различных исследований и т.п. Высказывание своего отношения к упомянутым фрагментам уже опубликованных научных произведений других авторов есть та форма научного полемического диалога, которая формирует направление развития данной области науки. Таким образом, можно считать, что интертекстуальная связь выполняет оценочную функцию в том случае, если автор статьи использует ее, чтобы выразить свое отношение к заимствуемому фрагменту. Поскольку отношение автора к цитируемому отрывку может быть отрицательным (критическим) и положительным (эмпатическим), предлагается подразделить оценочную функцию интертекстуальных связей на критическую и эмпатическую разновидности. 2.1 Критическая разновидность Критическая разновидность оценочной функции межтекстовых связей реализуется в том случае, когда автор статьи эксплицитно высказывает свое несогласие с заимствуемым фрагментом текста-источника, критикует его, дает отрицательную оценку. Чаще всего подобную функцию выполняют цитаты. Академический этикет не допускает голословной критики. Необходимо указать в статье дословный отрывок текста-источника, вызвавшего отрицательное отношение, опираясь на который приводить свои критические замечания. Однако, существуют и отклонения от данного требования. [58] # Литвинов: Напротив, я как раз называл одним из мыслимых путей к характерологии путь от универсалий, хотя отнюдь не уверен, что он осуществим в чистом виде. Логическая структура такого знания не отличается от известного построения от глобального типа в работах Скалички о венгерском и чешском языке (Skalicka 1935; 1951). Характерный образ, "физиономия" отдельного языка при этом рисуется как единичное, своеобразное воплощение языкового типа (который есть конструкт). Недялков: Мне не нравится это отождествление. Очень-очень сомневаюсь, что у Скалички получилась характерология. И эти работы не доказательны еще и в другом отношении: с таким же успехом можно было "нарисовать" язык, воплощающий что-то другое, а не "тип". Успех Скалички у читателей объясняется не тем, что от взял тип за основу, а тем, что он взял что-то за основу, пригодное в качестве отправной точки таких описаний. [Литвинов В.П.. Недялков В.П. Диалог о лингвистической характерологии. Пятигорск, 1988, с.9]. # В статье, построенной в форме диалога между двумя авторами, устанавливается межтекстовая связь с работами Чешского лингвиста В. Скалички: Skalicka V. Zur ungarischen Grammatik / Fakultas filos. Univ. Carol. Pragensis. Prace z vedeckych ustavu. Sv. XXXIX. Praha: Universita Karlova, 1935. 68 s. и Skalicka V. Typ cestiny. Praha: Slovanske nakladatelstvi, 1951, 99 s. / Slovanske jazykovedne prirucky. 4. Авторы статьи выражают свое критическое отношения к попытке В. Скалички построить характерологию используя понятие языкового типа, однако при этом в тексте статьи присутствует не цитата, а авторская ссылка в сочетании с библиографической. Это свидетельствует о том, что данный пример нетипичен, и, следовательно, интересен. Необходимо отметить, что при выявлении функции данного межтекстового заимствования помимо оценочной определяется и его референционная составляющая. Имя чешского исследователя и библиографическая ссылка на его работы используется авторами статьи для предоставления читателю дополнительной информации, для того, чтобы сообщить, что попытки характерологических исследований предпринимались еще в первой половине века и указать имя и работы ученого, работавшего в данной области. Однако, преобладающей функцией в данном примере следует считать оценочную, а точнее - ее критическую разновидность, поскольку В.П. Недялков совершенно определенно выражает свое неприятие подхода В. Скалички, высказывает сомнение в том, что результаты исследований В. Скалички вообще имеют отношение к характерологиии и отказывает работам чешского лингвиста в праве являться доказательствами характерологического подхода. [59] # Из текста также трудно понять, как связаны между собой два пласта личности, то есть каким образом "в область экономических отношений вторгаются элементы подсознательного в человеке и вместе с ними его свобода",* как, например, связаны поведение инвестора и элементы подсознательного в нем? В анализе автора фактически искажен предмет исследования экономической науки, а понятие свободы человека противоречиво. Сам путь, которым сделана попытка разрешить проблему, спорен. * Скоробогатов А.С. Свобода человека и обобщения в экономической теории (семинар молодых экономистов, вып. 2, ноябрь 1997, с.62-65). [Большов А.Е. Свобода и обобщения в экономической теории // http://ecn.econ. pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE3/Sme3d2.htm]. # Статья А.Е. Большова является критическим ответом на выступление А.С. Скоробогатова на семинаре молодых экономистов. Автор статьи приводит выдержку из выступления оппонента для того, чтобы обосновать свою критическую позицию по отношению к ней. Отрицательное отношение высказывается прямо: "из текста трудно понять", "искажен предмет исследования", "понятие ... противоречиво", "путь ... спорен". Такое эксплицитное выражение критической оценки позволяет считать функцию, выполняемую данным собственно-текстовым заимствованием критической разновидностью оценочной функции интертекстуальных связей. [60] # До настоящего времени отсутствует удовлетворительное теоретическое описание акустопластического эффекта (АПЭ). Работа [13] не может быть признана таковым, поскольку измерения АЗВТ (амплитуднозависимое внутреннее трение - Е.М.) и АПЭ, проведенные авторами в широком диапазоне температур показали результат отличный от [13], а именно - что совпадение наблюдается только в узком температурном диапазоне и не является обязательным, так как основные механизмы АЗВТ и АПЭ могут быть различны. [Сапожников К.В., Кустов С.Б., Ветров В.В., Пульнев С.А. Влияние ультразвуковых колебаний на процесс псевдоупругого деформирования монокристаллов Cu-Al-Ni // ИАН, Серия физическая, 1997, том 61, № 2, с.252].# Библиографическая ссылка [13] в данном примере отсылает читателя к статье Никаноров С.П., Кардашев Б.К. Упругость и дислокационная неупругость кристаллов. М., Наука, 1985, с. 234. Источник паратекстового заимствования не только сообщает дополнительную информацию об исследованиях в данной области, проводившихся другими учеными (референционная функция), но и является объектом критики авторов рассматриваемой статьи, которые провели такие же измерения и получили другие результаты. Откровенная отрицательная оценка источника ссылки "не может быть признана таковым (удовлетворительным - Е.М.)", "результат, отличный от [13]" дает право считать, что преобладающая функция данной ссылки критическая разновидность оценочной функции. 2.2 Эмпатическая разновидность Эмпатическая разновидность оценочной функции интертекстуальных связей проявляется в научных статьях, когда автор согласен с утверждением, заимствованным из текста-источника, принимает это высказывание как свое и эксплицитно выражает свою положительную оценку в тексте статьи. В этом случае, как и в любом примере, где межтекстовые связи выполняют оценочную функцию, основной целью заимствования является выражение отношения автора статьи к цитируемому фрагменту, но особенностью данной разновидности является положительная оценка, полное принятие "чужого" высказывания автором статьи и эмпатическое отношение адресанта к положениям, содержащимся в первоисточнике. Например: [61] # Не останавливаясь подробно на аргументах за и против каждого из указанных подходов, отметим, что в данном вопросе мы разделяем точку зрения исследователей, которые выделяют в пределах языковой системы основные и дополнительные уровни (3), тогда фразеологический уровень определяется как промежуточный и занимает место между лексическим и синтаксическим. Подобная трактовка представляется, на наш взгляд, вполне удовлетворительной, т.к. подчеркивает своеобразие фразеологизмов по их формальному выражению, смысловой нагрузке и функциональному использованию. [Пшенкина Т.Г. Некоторые вопросы оценочности на уровне слова и фразеологизма // Проблемы взаимодействия единиц различных языковых уровней. Барнаул, 1984, с. 126]. # Точка зрения, которую разделяет автор текста, изложена в статье Маслов Ю.С. Об основных и промежуточных ярусах в структуре языка. ВЯ, 1968, № 4., а также Слюсарева Н.А. О маргинальности уровней языка // Тезисы конференции по уровням языка и их взаимодействии. М., 1967. При попытке определить преобладающую функцию данной межтекстовой связи (библиографической ссылки (3)), выявляется ее информативная составляющая, так как автор ссылается на работы других авторов, работающих в той же области, и предоставляет читателю дополнительную информацию по рассматриваемой проблеме. Однако, оценочный характер ссылки эксплицитно выражен в тексте статьи: "мы разделяем точку зрения...", "трактовка представляется ... вполне удовлетворительной". Следовательно, мы имеем дело с эмпатической (положительной) оценкой автором статьи паратекстового заимствования. [62] # Мы вполне разделяем тезис, согласно которому режим свободной конвертируемости национальной валюты "на первых порах следовало бы применять лишь к импорту средств производства; что же касается приобретения за границей потребительских товаров, то покупка твердой валюты для этих целей должна пока остаться объектом государственного контроля" (Смыслов Д.В. Валютная сфера и экономика России: механизмы взаимодействия. // Деньги и кредит. 1995, № 2, с. 20). Такая точка зрения представляется единственно правильной в настоящий момент, ибо разбазаривание государственных валютных средств в таких масштабах в скором времени может привести к очередному дефициту. [Петраков Н., Маневич В., Перламутров В. Как придать денежной политике инвестиционную направленность. // Российский экономический журнал. 1996, № 2, с. 51]. # В данном примере цитата устанавливает связь между рассматриваемым текстом и текстом другой статьи. Позитивное отношение к заимствуемому тексту эксплицитно выражено автором для демонстрации своей оценки: "мы вполне разделяем тезис", "точка зрения представляется единственно правильной". Оценочный характер цитаты не вызывает сомнения; данное собственно-текстовое заимствование выполняет оценочную функцию в ее эмпатической разновидности. [63] # Наиболее реалистическая, по нашему мнению, оценка статуса логики КМ содержится в статье И.Фройндлиха, где утверждается следующее: "Однако решетка квантовомеханических высказываний в действительности не является логикой. Дело в том, что логическое отношение импликации само должно быть предложением логической системы" (11, с. 298). [Панченко А.И. Логика квантовой теории // Современные дискуссии по основаниям физики (квантовая физика). М., 1979, с.31]. # Цитата, сопровождающаяся библиографической ссылкой - Freundlich Y. Two views of an objective quantum theory. - Ibid., 1977, vol. 7, № 3-4, p. 279-300 приводится автором статьи с целью выказать свою положительную оценку данному утверждению. Текст статьи прямо указывает на позитивное отношение А.И. Панченко к высказыванию И. Фройндлиха: "наиболее реалистическая оценка". Таким образом, помимо информации о других исследованиях в данной области, которая всегда присутствует в различных видах интертекстуального заимствования, в данной цитате реализуется оценочная функция в своей эмпатической разновидности, которая представляется преобладающей функцией данной межтекстовой связи. 3. Этикетная функция Не менее важной в научном дискурсе является этикетная функция межтекстовых связей. Данная функция реализуется в различных планах: и как выражение уважения к научному сообществу, и как признак соответствия определенной группе текстов, и как своего рода парольный признак. Использование текстовых заимствований с этикетной целью часто "служит своеобразной валютой, которой ученые оплачивают интеллектуальный долг своим предшественникам" [Разинкина, 1976, с.14]. Не случайно среди миллионов ссылок и цитат, которые ежегодно появляются на страницах научных изданий, подавляющее большинство отсылает читателей к одним и тем же именам людей, чей авторитет в науке наиболее значителен [там же]. Кроме того, требования, предъявляемые к форме современных научных работ, включают обязательное использование прецедентных текстов, опубликованных в данной области науки для указания на связь данного текста с развитием науки, для определения эрудиции автора и т.п. Сюда же можно отнести использование при написании научных работ стандартных приемов, форм, клише, штампов, для соответствия общепринятым нормам создания научных текстов. Этикетное цитирование позволяет отнести автора научной работы к конкретной научной школе или направлению, так как ссылаясь на одних авторов, и избегая ссылок на других, создатель научного текста недвусмысленно указывает на научное сообщество, к которому принадлежит. [64] # Наиболее содержательным нам представляется определение "языковой личности", предлагаемое Ю.Н. Карауловым: "Под языковой личностью я понимаю совокупность способностей и характеристик человека, обуславливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью" (Караулов, 1989, с.3). [Н.А. Красавский. Метафорическое использование номинантов эмоций в немецком языке. // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. Волгоград-Саратов 1998, с. 97-98]. # Рассматриваемая цитата, сопровождаемая именной и библиографической ссылками, устанавливает отношения между текстом данной статьи и работой Ю.Н. Караулова "Русская языковая личность и задачи ее изучения. М., 1989. Говоря о функции данной интертекстуальной связи нельзя не отметить, что здесь присутствует элемент референционной функции, поскольку работа Ю.Н. Караулова является одним из тех текстов, которые формируют фоновое знание реципиента, составляют основу для проведения собственного исследования. Но несмотря на заметную референционную составляющую рассматриваемой цитаты, есть все основания отнести ее к группе этикетных цитат, так как автор статьи, рассуждая об антропоцентрическом подходе к изучению лингвистики, не может не упомянуть Ю.Н. Караулова, одного из основоположников такого подхода. Рассматриваемая цитата является выражением уважения к цитируемому автору и служит своеобразным парольным признаком - указывает на принадлежность автора статьи к сообществу ученых, придерживающихся антропоцентрических взглядов на современное языкознание. [65] # Суверенитет потребителя в условиях рынка ставит в прямую зависимость объем прибыли предприятия от степени удовлетворения потребностей потенциальных пользователей. Поэтому залогом высокой прибыли становится "... определение нужд и потребностей целевых рынков и обеспечение желаемой удовлетворенности более эффективным, чем у конкурентов способом"1. 1 Котлер Ф. Основы маркетинга. М., Прогресс, 1990, с.62. [Максимова И.В., Яковлева Т.В. Маркетинг в бизнес-планировании малого предприятия // Актуальные проблемы развития малого бизнеса. Волгоград, 1998, с. 74]. # Цитата из наиболее популярной в России книги по маркетингу Филиппа Котлера, по нашему мнению, относится к группе этикетных межтекстовых связей, поскольку этот автор является самым признанным авторитетом в области маркетинга и менеджмента. Редкая статья из данной области экономической науки обходится без ссылки на произведения Ф. Котлера. В данном контексте цитата не предоставляет читателю дополнительной информации, не является предметом оценки автора статьи. Интертекстуальное заимствование используется для выражения уважения к авторитетному мнению, а также частично выполняет парольную функцию, указывая на принадлежность автора статьи к сторонникам Ф. Котлера, которые главным условием успешной маркетинговой деятельности считают анализ потребительского спроса. [66] # В принципах симметрии современной физики (и теории элементарных частиц), если подходить к ним с философской стороны, ярко видна глубокая истинность слов В.И. Ленина: "В собственном смысле диалектика есть изучение противоречия в самой сущности предметов: не только явления преходящи, подвижны, текучи, отделены лишь условными гранями, но и сущности вещей также"2. 2 В.И. Ленин. Сочинения, т. 38, с 249. [Омельяновский М.Э. Квантовая физика и превращаемость элементарных частиц // Проблемы физики элементарных частиц М., 1963, с.179]. # Ленинская цитата в статье по проблемам физики элементарных частиц, очевидно, выполняет этикетную функцию. Данная интертекстуальная связь не несет дополнительной информации по исследуемому вопросу, не поясняет сущность проблемы, не служит аргументом в системе доказательств или отправным моментом для проведения нового исследования. Автор статьи, эксплицитно подчеркивая свое отношение к заимствованному отрывку: "глубокая истинность слов В.И. Ленина", не ставит своей целью дать оценку ленинскому высказыванию. Фрагмент ленинского текста вообще имеет довольно отдаленное отношение к проблеме превращаемости элементарных частиц, обсуждаемой в статье. Тем не менее, в 60-е годы упоминание работ В.И. Ленина в научных статьях стало обязательным правилом во всех областях науки, иными словами, цитаты из работ В.И. Ленина и ссылки на его труды в текстах научных статей выполняют этикетную функцию. Иллюстрацией этого факта служит данная цитата, сопровождаемая именной и библиографической ссылками. 4. Декоративная функция Декоративная функция интертекстуальных связей в научном дискурсе наиболее заметна. В интенцию автора, использующего интертекстуальное заимствование в тексте своей статьи с декоративной целью, не входит предоставить читателю дополнительную информацию по теме своего исследования посредством данной цитаты или ссылки, сообщить реципиенту свое мнение относительно цитируемого фрагмента, отдать долг уважения авторитетному ученому, автору заимствованного отрывка. Межтекстовые связи, выполняющие эту функцию, украшают научный текст, придают ему индивидуальный характер, смягчают строгий стиль научного изложения. Присутствие декоративных цитат в тексте научной статьи облегчает восприятие, обогащает его дополнительными ассоциациями. Декоративную функцию могут выполнять примеры, заимствованные из "чужих" работ, удачные определения, сформулированные однажды авторитетными учеными и переходящие из статьи в статью, яркие цитаты. Нужно отметить, что "украшение" научных работ осуществляется только с помощью цитат. Ссылки, благодаря своему паратекстовому характеру, не могут использоваться в качестве "украшения". Большая часть подобных интертекстуальных связей встречается в текстах научных статей по лингвистике, можно обнаружить такие заимствования и в экономических статьях. В статьях по проблемам физики декоративные цитаты встречаются крайне редко. При анализе материала выявились две разновидности декоративной функции межтекстовых связей: а) иллюстративная и б) репрезентативная. 4.1 Иллюстративная разновидность Иллюстративная разновидность декоративной функции интертекстуального заимствования характеризуется присутствием элемента неожиданности при восприятии цитаты в научном контексте. Для иллюстративных целей используются фрагменты текстов-источников, принадлежащих к жанрам или стилям, отличным от жанра научной статьи. Такие заимствования выпадают из общей тональности изложения узкоспециального материала, и, поэтому, привлекают особое внимание реципиента. Именно этим объясняется использование в научном тексте эпиграфов, ярких, запоминающихся цитат, заимствованных из других стилей, жанров или областей знания. Цитаты, выполняющие декоративную функцию в ее иллюстративной разновидности, служат яркой "иллюстрацией" для строго научных рассуждений автора статьи. Например: [67] # Тактичность - это не просто знание и выполнение норм этикета, но и умение сообразовать свои действия с обстановкой, с учетом психологии разных людей, так, например, в кодексе приличий на Востоке (Адаб-ульСалихын) приводится старинных стих: "Человек, не знакомый с правилами вежливости, не соблюдающий приличий, приносит вред не одному себе, но и другим, позор падает на главы его родителей и всех лиц, имеющих к нему какое-либо отношение". [Галичкина Е.Н. Специфика компьютерного этикета. // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики. Волгоград 1999, с.94]. # Рассматриваемая межтекстовая связь является цитатой, сопровождающейся именной ("Адаб-уль-Салихын") и адресной ("кодекс приличий на Востоке") ссылками. Декоративная функция данной цитаты не подлежит сомнению. В самом деле, чем, если не украшением, является выдержка из восточного стиха, интегрированная в текст научной статьи по компьютерной этике. Рассматриваемое интертекстуальное заимствование не предоставляет дополнительной научной информации, не оценивается эксплицитно автором статьи, не преследует этикетную цель. Отрывок поэтического произведения из древней Восточной литературы, интегрированный в текст современной научной работы по лингвистике, неожиданно нарушает строгость изложения материала, "оживляет" узкоспециальный язык статьи. Это дает нам право считать рассматриваемую межтекстовую связь иллюстративной разновидностью декоративной цитаты. [68] # Протест векселя приводит, как правило, к катастрофическим последствиям для сускриптера или акцептанта - они оказываются практически в полной экономической изоляции и, в большинстве случаев, за протестом следует если не банкротство, то колоссальные убытки от потери деловой репутации. "Да я бы на четвереньках приполз, но не допустил, чтобы мой вексель опротестовали", - восклицал один из героев "Трилогии желания" Драйзера (12). [Акчурин Р.Т., Беляев М.К. Нотификация: проблемы юридической состоятельности // Некоторые аспекты вексельного обращения в Российской Федерации в период становления рынка ценных бумаг. Волгоград, 1997, с.84]. # В данном примере рассматривается цитата, сопровождающаяся именной, титульной и библиографической ссылками. Последняя позволяет определить, что генетически данную межтекстовую связь следует считать вторичной, так как текстом-источником является статья М. Магомедова "Вексель - ultima ratio регионов // Рынок ценных бумаг. 1996, № 3, который в свою очередь, заимствовал это высказывание из текста произведения Т. Драйзера. Вторичная цитата устанавливает связь между текстами из абсолютно разных областей - финансово-экономической науки в современной России и английской классической литературы. Совершенно очевидно, что заимствованный фрагмент не содержит никакой научной информации и не выполняет ни этикетную, ни оценочную функцию. Интеграция отрывка из английской художественной литературы начала века в текст узкоспециального содержания происходит только с декоративной целью, а точнее, с ее иллюстративной разновидностью. [69] # Впрочем, об атомах Ньютон прямо говорит в своем знаменитом "31 оптическом вопросе", давая при этом определение, которое часто цитируется: "... Бог вначале дал материи форму твердых, массивных, непроницаемых, подвижных частиц таких размеров и фигур и с такими свойствами и пропорциями в отношении к пространству, которые более всего подходили бы к той цели, для которой он создал их"1. 1 И. Ньютон Оптика. М., 1954, с. 303. [Омельяновский М.Э. Проблема элементарности частиц в квантовой физике // Проблемы физики элементарных частиц М., 1963, с. 62-63]. # Связь между трактатом И. Ньютона и рассматриваемой научной статьей по физике является цитатой, сопровождающейся авторской, титульной и библиографической ссылками. При анализе в функции, выполняемой данной цитатой, выявляются этикетная и декоративная составляющие. Действительно, информация, содержащаяся в заимствованном отрывке, уже не представляет такой научной ценности, как в период жизни ее автора. В окружающем цитату контексте нет эксплицитно выраженной оценки высказывания И. Ньютона автором статьи. Возможно, М.Э. Омельяновский намеревался придать заимствованию этикетное значение, выказать уважение основоположнику современной механики. Однако, наиболее вероятным представляется использование цитаты в иллюстративной разновидности декоративной функции. В данном случае происходит заимствование другого стиля, который, хоть и принадлежит научному тексту, но отличается от современного способа изложения. Цитата "оживляет" научную статью, перегруженную узкоспециальными терминами, являясь неожиданной иллюстрацией точки зрения И. Ньютона на квантовую природу материи, включенной в текст статьи. 4.2 Репрезентативная разновидность Особенность декоративной функции в ее репрезентативной разновидности заключается в том, интертекстуальные связи, ее выполняющие, обычно отсылают реципиента к текстам из той же или смежной области исследования. Такие цитаты не являются неожиданными, не выделяются из контекста, они органично входят в ткань научного изложения, могут содержать термины, они могут быть написаны тем же строгим и "сухим" языком. Но безукоризненная точность формулировок, безошибочный подбор слов, простота и лаконичность изложения мысли настолько привлекательна, что позволяет считать подобные заимствованные отрывки "украшением" научной статьи. Опора на предшествующий словесный опыт избавляет автора от необходимости придумывать уже найденные удачные формы. Использование уже готового текста служит для более четкой передачи фрагмента сообщения, что для научного дискурса является одной из наиболее важных задач. Репрезентативные цитаты представляют адресату прекрасный образец точного определения, суждения, обоснования, доказательства, являясь несомненным украшением научной статьи. Для выявления преобладающей функции цитата приводятся в расширенном контексте. [70] # Изучение истории любой науки со всей очевидностью демонстрирует смену парадигм, отображающих в себе приоритеты исследовательской практики ученых. Не составляет исключения в этом отношении и лингвистика, в актив которой безо всяких сомнений можно отнести множество парадигм, изучение которых в хронологии наглядно иллюстрирует доминирование определенных идей в ту/иную эпоху ее развития. Уместно привести высказывание известного отечественного языковеда Л.Н. Мурзина: "В каждую эпоху господствуют свои взгляды на сущность и назначение языка, парадигма взглядов или континуум идей, который определяет актуальность разработки тех/иных проблем языкознания" [Мурзин 1992, с.7]. ([А. Красавский. Способы семантических экспликаций номинантов эмоций в толковых словарях русского языка.//Языковая личность: вербальное поведение. Волгоград 1998, с.13]). Рассматриваемая цитата сопровождается авторской и библиографической ссылками. При выявлении преобладающей функции данной межтекстовой связи выявилось присутствие информационной ссылки на ранее опубликованное исследование (референция), апелляция к общепризнанному авторитету (этикет) и косвенное проявление собственного мнения автора о цитате (оценка). Однако, исходя из контекста ясно, что дополнительной научной информации цитата не содержит, она не является объектом критики автора статьи, демонстрация принадлежности к определенному научному сообществу не входит в задачу автора на данном этапе: рассматриваемая цитата - единственная на всей странице. Основная функция данного заимствования - декоративная, оно призвано украсить несколько сухой язык научного изложения, так как Л.Н. Мурзину в одной фразе удалось очень удачно сформулировать идею, которая легла в основу статьи Н.А. Красавского. Но поскольку цитата заимствована из источника, принадлежащего к тому же стилю, жанру и области исследования, что и рассматриваемая статья, она не выделяется из общего контекста и, потому, не может считаться иллюстративной. Рассматриваемая интертекстуальная связь выполняет другую разновидность декоративной функции репрезентативную, представляя адресату прекрасно сформулированное высказывание Л.Н. Мурзина. [71] # Тактика маркетинга фирмы или так называемый комплекс маркетингмикс, традиционно включает четыре "Р" - "product", "price", "place", "promotion" (товар, цена, его место на рынке, система мероприятий по его продвижению)2. 2 Дихтель Е., Хершген Х. Практический маркетинг. М., Высшая школа, 1995, 222 с. [Максимова И.В., Яковлева Т.В. Маркетинг в бизнес-планировании малого предприятия // Экономический маркетинг на предприятиях малого бизнеса. Краснодар, 1998, с. 75]. # В данном примере иноязычная цитата сопровождается подстрочной библиографической ссылкой. При определении преобладающей функции рассматриваемой цитаты необходимо определить, предоставляет ли заимствованный фрагмент адресату дополнительную информацию, является ли объектом критики автора статьи, служит ли для этикетных целей или используется для украшения текста статьи. Если реципиент не обладает достаточным объемом фоновых знаний по маркетингу, то, возможно, информация о четырех "Р" как основных элементах маркетинговой тактики предприятия будет для него новой. Однако, научному сообществу давно известна эта необычная и легко запоминающаяся формулировка основных направлений деятельности предприятия в области маркетинга. Таким образом, можно считать, что референционная составляющая функции данной цитаты выражена слабо. Авторская оценка заимствованного отрывка в тексте статьи не выявляется, этот факт не позволяет отнести цитату к группе межтекстовых связей, выполняющих оценочную функцию. Этикетная функция в рассматриваемом примере также не реализуется, так как автора статьи не сопровождает цитату именной ссылкой, имена авторов текстаисточника указываются только в подстрочной сноске. Данная интертекстуальная связь , определенно, выполняет декоративную функцию, точнее, ее репрезентативную разновидность, поскольку заимствование принадлежит к той же отрасли, что и статья, в которой оно реализуется. Удачная формулировка и необычная форма представления основных направлений маркетинговой деятельности предприятия является украшением статьи, вносит разнообразие в унифицированный стиль научного изложения. Цитата приводится в расширенном контексте. [72] # В заключении остановимся на одном высказывании А.Л. Зельманова о Вселенной, которое, казалось бы, не имеет прямого отношения к нашей теме. По Зельманову, в космологии следует различать три понятия Вселенной, для которых можно условно принять следующие выражения: "Вселенная в целом", "Вселенная как целое" и "вся Вселенная". Первое из трех понятий Вселенной, пишет Зельманов, "обозначает целое безотносительно к его частям; второе понятие - целое в его отношении к частям и все части в их отношении к целому; наконец, третье из этих понятий Вселенной обозначает все части безотносительно к целому. Смешение этих понятий может привести к значительным недоразумениям"5. Нам представляется, что то, что писал Зельманов о соотношении целого и частей (применительно к Вселенной), относится к любому предмету, если его рассматривать как целое. Поэтому, например, элементарная частица подобна второму понятию Вселенной с точки зрения связи целого и частей. 5 А.Л. Зельманов К постановке космологической проблемы. Дополнение // Труды второго съезда Всесоюзного астрономо-геодезического общества. М., 1960, с.82-83. [Блохинцев Д.И. Проблемы структуры элементарных частиц // Проблемы физики элементарных частиц. М., 1973, с. 73]. # Цитата, сопровождающаяся авторской и библиографической ссылками, заимствованная из смежной области физики, по словам автора статьи, "не имеет прямого отношения к нашей теме". Высказывание А.Л. Зельманова имеет универсальный характер и может быть применено в любой области знания, где есть отношения целого и его частей. Использование данной цитаты имеет ярко выраженный декоративный характер. Д.И. Блохинцев включает заимствованный фрагмент в текст своей статьи благодаря удачному сочетанию его формы и содержания. Формулировка идеи, найденная А.Л. Зельмановым, избавляет автора статьи от необходимости придумывать свое определение соотношений целого и частей, а универсальность этой мысли позволяет использовать ее в статье, посвященной вопросам структуры элементарных частиц. Тот же стиль изложения и принадлежность к одному из направлений физической науки позволяют считать данную межтекстовую связь выполняющей репрезентативную разновидность декоративной функции. § 3. Формальные признаки интертекстуальных связей 1. Маркирование Интертекстуальные связи, принадлежащие к любому генетическому типу, выполняющие различные функции, по способу реализации могут быть как эксплицитно выраженными в тексте научной статьи, так и имплицитными, т.е. не выраженными. Другими словами, межтекстовые связи обладают определенными формальными признаками, отсутствие которых усложняет их выявление в тексте и затрудняет определение текста-источника. Подобные формальные признаки интертекстуальных заимствований в дальнейшем будут называться маркерами, а межтекстовые связи, ими обладающие маркированными. Необходимо пояснить, что под маркированностью мы понимаем любое формальное указание на принадлежность приводимого фрагмента текста другому автору, поэтому маркеры такого типа предлагается называть "маркерами принадлежности". На "чужеродность" цитируемого отрывка могут указывать не только кавычки, скобки и символы, традиционные способы выделения заимствований, но и маркеры более высокого уровня. Так, во многих случаях ссылка, будучи самостоятельным генетическим типом интертекстуальной связи, является маркером цитаты. Классификацию маркеров, формальных признаков реализации межтекстовых связей, целесообразно осуществлять в зависимости от генетического типа связи, поскольку цитаты и ссылки обладают различными маркерами. В связи с этим, предлагается рассматривать маркирование собственно-текстовых и паратекстовых интертекстуальных связей отдельно. 1.1 Маркирование цитат В текстах научных статей цитаты маркируются кавычками (К) и ссылками (С) разных видов (именная (и), титульная (т), адресная (а), библиографическая (б)). Теоретически, число маркеров одной цитаты может колебаться от 1 до 5. Цитаты, в которых отсутствуют любые маркеры принадлежности, в том числе кавычки, можно было бы назвать "немаркированными", но подобные интертекстуальные заимствования, "потерявшие" все указания на "чужеродность", на наш взгляд, более не являются цитатами и будут рассматриваться далее (см. §4). Кроме того, "правильная" цитата, т.е. цитата, построенная в соответствии с требованиями академического этикета, должна обладать как минимум двумя обязательными маркерами: кавычками и библиографической ссылкой на текст-источник. Это требование является необходимым условием реализации цитаты в научном тексте. Отклонения от этого правила, безусловно, встречаются в текстах научных статей. Но подобные отклонения описываются в §4 главы 2, а в данном разделе описываются только случаи "правильного" маркирования цитат. К "правильно" оформленным цитатам мы относим и случаи избыточного маркирования, т.е. случаи, когда помимо обязательных маркеров цитата сопровождается и другими ссылками. Комбинаторика видов маркирования с учетом необходимых условий формального обозначения (кавычки + библиографическая ссылка) теоретически дает нам несколько способов эксплицитной реализации цитат в текстах научных статей: 1) КСиСтСаСб, 2) КСиСтСб, 3) КСиСаСб, 4) КСтСаСб, 5) КСиСб, 6) КСтСб, 7) КСаСб, 8) КСб. Однако, не все эти случаи встречаются в исследованных нами текстах. Результаты анализа материала показывают, что адресная ссылка, выступающая в качестве маркера цитаты, не встречается без сопровождения ее именной ссылкой, таким образом, сочетание маркеров 4) и 7) на практике не реализуется. Кроме того, комбинация 6) (кавычки + ссылка титульная + ссылка библиографическая) также не была выявлена ни в одной из статей по рассматриваемым направлениям научной деятельности. Указанные особенности практического применения ссылок для маркирования цитат свидетельствует о том, что наибольшей степенью обязательности употребления обладают именные ссылки, титульные паратекстовые заимствования не являются столь необходимыми формальными признаками цитат. Что касается адресных ссылок, то этот вид межтекстовой связи, повидимому, является наиболее избыточным и на практике встречается довольно редко. Наибольшее возможное количество маркеров присутствует в следующем случае: (КСиСтСаСб) - кавычки + ссылка именная + ссылка титульная + ссылка адресная + ссылка библиографическая. При практическом анализе текстов научных статей по лингвистике, экономике и физике удалось обнаружить только одну цитату, обладающую всеми пятью возможными маркерами. [73] # "Текст" в данной статье понимается так же, как в книге Ю.М. Лотмана 1972 года "Анализ поэтического текста", т.е. как "объект исследования на начальной стадии анализа", когда исследователь сознательно отвлекается от некоторых экстралингвистических аспектов, например: эпоха создания данного художественного произведения, принадлежность его автора к той или иной школе и направлению и проч. (I, 7-11). [Канунникова И.А. Системность выдвижения и уровни интерпретации текста // Проблемы взаимодействия единиц различных языковых уровней. Барнаул, 1986, с. 13]. # Цитата "объект исследования на начальной стадии анализа" обозначена кавычками, сопровождается именной (Ю.М. Лотмана), титульной ("Анализ поэтического текста"), адресной (1972 года) и библиографической (I, 7-11) ссылками. Такое пятикратное маркирование заимствованного отрывка представляется чрезмерным. Не случайно, ни в одной из проанализированных научных статей по трем направлениям научной деятельности не удалось больше обнаружить ни одной цитаты, сопровождающейся таким избыточным количеством маркеров. В самом деле, библиографическая ссылка - Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972 - уже содержит в себе указание на имя автора, название текста источника и его выходные данные. Дублирование информации в научных статьях не целесообразно, поэтому такое большое количество формальных признаков одной цитаты является исключением из правила. Исключив адресную ссылку из перечня ссылок-маркеров, получим следующую широко распространенную комбинацию формальных признаков цитаты: (КСиСтСб) - кавычки + ссылка именная + ссылка титульная + ссылка библиографическая. Например: [74] # К антроподицее (оправданию человека) П.А. Флоренский обращается позже, в произведении "У водоразделов мысли". ... П.А. Флоренский четко отвечает, что всякая философия и всякая наука должны быть антропологичны. "Понимание цели, ради которой существует все в человеке, и будет антропологией, ибо цель всего в человеке есть человек. (1990: 39). [Сусов И.П. Космические мотивы в науке о языке и в философии языка // http://homepages.tversu.ru/~susov/Kosmos.htm]. # В данном примере И.П. Сусов, цитируя слова П.А. Флоренского, заключает цитату в кавычки и сопровождает ее авторской (П.А. Флоренский), титульной ("У водоразделов мысли") и библиографической (Флоренский П.А. У водоразделов мысли // Флоренский П.А. том 2. М., 1990) ссылками. Четырехкратное маркирование также представляется несколько избыточным, так как библиографическая ссылка уже содержит в себе авторскую и титульную ссылки, которые с информативной точки зрения являются бесполезными. Возможно, автор статьи намеревался придать этим ссылкам определенную стилистическую нагрузку, чтобы избежать повторения. [75] # Наивысшее выражение этот набор инструментов получил в книге П. Самуэльсона "Основания экономического анализа", в которой автор показал, что в основе всего анализа "лежит общая теория максимизирующего выбора, которая может быть применена к чему угодно - потребителю, фирме, собственнику ресурса" и т.д.[11]. [Тихонов О.Г. Размежевание экономических наук в конце XIX - начале ХХ века в свете современной науки о хозяйствовании // Проблемы экономики нового поколения. С-П, 1998, с.58]. # Собственно-текстовая интертекстуальная связь в данном случае заключена в кавычки и сопровождается именной (П. Самуэльсона), титульной ("Основания экономического анализа") и библиографической (11 - Samuelson P. Foundations of Economic Analysis (enlarged edition). Harvard University Press, 1983. P. xvii,) ссылками. [76] # Наиболее подробно статистический подход к квантовой теории был рассмотрен в работе Д. Мойэла "Квантовая механика как статистическая теория", где автор исходит из посылки: "Невозможность осуществить физическое измерение не запрещает нам рассматривать предположение, что существует разумно определенная вероятность того, что две величины имеют заданное значение"10. 10 Д. Мойел. Квантовая механика как статистическая теория. В сб. "Вопросы причинности в квантовой механике", стр. 209. [Тяпкин А.А. О возможности дальнейшего развития совместного координатно-импульсного представления квантовой механики // Проблемы физики элементарных частиц. М., 1973, с. 263]. # Посылка автора текста-источника заимствования маркируется кавычками, именной, титульной и библиографической ссылками. Следует отметить, что подобная избыточная четырехкратная маркированность цитат в текстах научных статей по физике встречается крайне редко. Сочетание маркеров КСиСаСб (кавычки + ссылка именная + ссылка адресная + ссылка библиографическая) при анализе материала было выявлено только в статье по лингвистике в количестве 1 единицы, что свидетельствует о крайней нераспространенности такой комбинации. [77] # Через 5 лет после появления сборника А. Вратислава, в 1894 г., почти одновременно в Лондоне и Нью-Йорке вышел в свет сборник украинских народных сказок, составленный и переведенный Робертом Низбертом Бейлем [11, с. 12]... В предисловии к сборнику исследователь отмечает, что отсутствие переводного словаря с украинского языка мешало распространению этих шедевров в мире до появления двухтомного украинско-немецкого словаря Е. Желехивского и С. Недильского в 1885-1888 гг. Р. Бейн называет этот словарь "прекрасным лексиконом, открывающим перед украинской художественной речью дорогу в свет". [Зоривчак Р.П. Украинский сказочный эпос в Великобритании XIX века // Вопросы истории перевода. Вып 330. М., 1989, с. 69]. # В рассматриваемом примере цитата заключена в кавычки и сопровождается именной (Роберт Низберт Бейн), адресной (в 1894 году ... в Лондоне и в НьюЙорке) и библиографической (Cossack fairy tales and folk-tales (Select., ed. & transl. by R.N. Bain). - London: Lawrence & Bullen, 1884. - XII.- 290 p.) ссылками. Хотя цитата и ссылки в контексте отстоят довольно далеко друг от друга, они, тем не менее, устанавливают связь с одним и тем же первоисточником, а значит, могут рассматриваться в комбинации друг с другом. Различные комбинации из трех маркеров при оформлении цитаты значительно чаще используются авторами научных текстов. Это можно объяснить стремлением создателей последних следовать требованиям, предъявляемым к цитированию других авторов (заключать цитату в кавычки и ссылаться на источник заимствования), и, одновременно, эксплицитно указать в тексте статьи одну из паратекстовых характеристик текстаисточника. Чаще других используется ссылка на имя автора заимствованного отрывка. Приведем примеры сочетания КСиСб - кавычки + ссылка именная + ссылка библиографическая: [78] # По мнению В.Н. Телия, "все эмотивно окрашенные значения прошли через вторичную номинацию, обретя в этом эмоциогенный компонент" [9, с.22]. [Н.В. Думанова. Этнокультурные эмотивные коннотации во французском и русском языках.//Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск 1996, с. 179]. # Пример иллюстрирует тройную маркировку цитаты: кавычки, именную ссылку (В.Н. Телия) и библиографическую ссылку (9, с. 22 - Телия В.Н. Экспрессивность как проявление субъективного фактора в языке и ее практическая ориентация // Языковые механизмы экспрессивности. М., Наука, 1991). Интересно отметить, что подобное сочетание маркеров является наиболее распространенным в текстах научных статей по лингвистике. [79] # Казенное производство, - пишет Б.Н. Чичерин - в особенности полезно там, где имеются ввиду не ближайшая, а отдаленная выгода. Частные люди обыкновенно преследуют близкие цели: заботу о будущем нередко принуждено брать на себя общество"3. 3 Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Ч 1. М., 1882, с. 392. [Кузнецова И.О., Магнусов Б.А., Проблемы взаимоотношений государства и предпринимательства // Вопросы инновационных систем хозяйствования. Краснодар, 1985, с. 42]. # Рассматриваемую цитату сопровождают три маркера: кавычки, именная ссылка (Б.Н. Чичерин) и библиографическая подстрочная ссылка. В данном примере соблюдены все требования использования цитат: заимствованный текст заключен в кавычки, присутствует ссылка на источник заимствования. Авторы посчитали целесообразным добавить еще один маркер - именную ссылку на автора высказывания, чтобы указать на один из параметров источника непосредственно в тексте статьи. [80] # Дифференциальные уравнения многих важных нелинейных и нестационарных задач механики могут быть приведены к более простому, а в ряде случаев и к линейному стационарному виду на основе применение эвристических подстановок или так называемого обратного метода. В связи с этим К. Якоби [1, с. 176] писал: "Главная трудность при интегрировании данных дифференциальных уравнений состоит во введении удобных переменных, для разыскания которых нет никакого общего правила". [Беркович Л.М., Нечаевский М.Л. Метод преобразований в нелинейных и нестационарных задачах механики // Теория устойчивости и ее приложения. Новосибирск 1979, с. 163]. # Очевидно тройное маркирование цитаты: кавычки, именная ссылка (К. Якоби) и библиографическая ссылка (1 - Якоби К. Лекции по динамике. М.Л., ГОНТИ, 1936, 272 с.). Маркеры принадлежности в данном случае полностью соответствуют правилам цитирования. Другая комбинация трехкратного маркирования цитат в тексте научной статьи выглядит следующим образом: КСтСб - кавычки + ссылка титульная + ссылка библиографическая. Однако, следует отметить, что такое сочетание формальных признаков не характерно для цитат, заимствованных из научных статей, возможно потому, что научные статьи обычно имеют длинные названия, что препятствует широкому использованию последних в текстах других произведений. Еще одна возможная комбинация тройного маркирования КСаСб - кавычки + ссылка адресная + ссылка библиографическая теоретически также возможна при использовании цитат в научных текстах. Однако, анализ материала показал, что цитат, маркированных подобным образом выявить не удалось ни в одной из рассматриваемых областей научного знания. Дело в том, что изолированные адресные ссылки, не сопровождающиеся именной или титульной паратекстовой связями, в текстах научных статей практически отсутствуют. По этой причине в научных статьях по рассматриваемым областям знания не удалось найти цитаты, маркированные подобным образом. Наиболее употребительным в научных статьях является двойное маркирование цитаты: КСб - кавычки + библиографическая ссылка. Именно эта комбинация удовлетворяет всем требованиям, предъявляемым к цитированию, и не содержит избыточной информации в тексте научной статьи, что делает этот вид формального обозначения цитаты наиболее привлекательным среди других способов маркирования заимствуемого фрагмента. Например: [81] # Причиной появления подобных речевых произведений является контакт языков, развертывающийся, прежде всего, на речевом уровне (билингвизм), ибо "текст - это уже моделированная речь" I. [Гусейнов Г.-Р. А.-К. Языковые контакты, речь, текст (о некоторых ситуативно обусловленных особенностях русской речи в чечено-ингушетии дооктябрьского периода) // Значение и смысл синтаксических структур в контексте. Грозный 1983, с. 65]. # Цитата, заключенная в кавычки, сопровождается только одной библиографической ссылкой (I - Гальперин Р.М. Текст и исполнение в связи с дихотомией "язык и речь". - В сб.: Язык и речь. Тбилиси, 1977, с. 67). Данное сочетание маркеров вполне достаточно для установления "чужеродности" цитаты непосредственно в тексте статьи (кавычки) и определения текста-источника заимствования (библиографическая ссылка). [82] # Что является предметом исследования экономической теории? Согласно приведенной выше логике, им должно быть хозяйство или, другими словами, "поведение людей и их групп в процессе производства, обмена и потребления" [1]. [Сторчевой М. Метаморфозы науки о хозяйстве в XIX - XX вв. // http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE5/sme5d1.htm]. # В данном примере присутствуют два маркера принадлежности: кавычки и библиографическая ссылка на источник заимствования (1 - Гальперин В.М. и др. Микроэкономика. С-Пб., 1994, т. 1, с. 17). Подобное сочетание формальных обозначений цитаты является наиболее предпочтительным способом маркирования собственно-текстового заимствования в тексте научной статьи. [83] # Заметим теперь, что во-первых, согласно космогоническим гипотезам, например [5], "большие тела в Солнечной системе в период ее формирования, вообще говоря, вращались вокруг осей, близких к нормалям из орбит". [Ежевская Н.А., Хентов А.А. О реализуемости синхронизма 2:1 у естественных небесных тел // Теория устойчивости и ее приложения. Новосибирск, 1979. с. 181]. # Пример иллюстрирует комбинацию двух маркеров принадлежности в тексте научной статьи по физике. Кавычки являются формальным признаком того, что фрагмент текста принадлежит другому автору. Библиографическая ссылка (Сафронов В.С. Допланетное облако и его эволюция. "Астрономический журн.", 1966, № 4, с. 817-828) позволяет точно определить источник интертекстуального заимствования. Анализ практического материала по трем рассматриваемым областям научного знания показал, что наиболее употребительным сочетанием маркеров принадлежности в случаях прямого цитирования в текстах научных статей является комбинация КСб (кавычки + библиографическая ссылка). 1.2 Маркирование ссылок Помимо рассмотренных нами видов маркирования цитат существуют и способы формального обозначения ссылок. Другими словами, при включении ссылок в создаваемый текст, автор использует различные обозначения, указывающие на присутствие ссылки в тексте научной статьи. Эти формальные маркеры общеизвестны: квадратные и круглые скобки, цифры разных регистров, символы и т.п., поэтому представляется нецелесообразным приводить примеры подобных формальных признаков и подробно их комментировать. Однако, необходимо отметить, что паратекстовые и собственно-текстовые интертекстуальные связи различаются по характеру маркирования. Формальное обозначение цитат в научных текстах признано обязательным, тогда как среди ссылок обязательному маркированию подлежит только их библиографическая разновидность. Обозначение именных, титульных и адресных ссылок факультативно и зависит только от намерения автора. Приведем примеры маркированного [Х] - [Х] и немаркированного [Х] - [Х] способа реализации ссылок. [84] # Помимо универсальных тем, связанных с существованием общечеловеческих ценностей, выделяют тематические концепты, связанные с национально- или социумно-прецедентными эмоциональными феноменами (например, понятия душа, тоска, грусть (печаль), судьба, выступающие в качестве "культурных тем" в русской языковой культуре (Вежбицкая А., Ключевский В.О., Кобозева И.М., Степанов Ю.С.), темы, бытующие в определенной социальной или профессиональной среде. [Ионова С.В. Эмотивный фон и эмотивная тональность как элементы содержания текста // Языковая личность: вербальное поведение. Волгоград, 1998, с.39].# В рассматриваемом примере множественная авторская ссылка, устанавливающая связи между текстом научной статьи и работами указанных авторов, эксплицитно маркирована круглыми скобками. Именная ссылка не сопровождается библиографической, поэтому связь с источниками заимствования можно проследить, только руководствуясь указанием автора на проблему "культурных тем", решаемую перечисленными учеными в своих работах. [85] # Работы отечественных авторов учитывают накопленный за рубежом опыт, а также историю экономической мысли: категория предпринимательства либо связывается с собственностью (классическая экономическая теория), либо инновационным развитием (как у Й. Шумпетера). [Агапцов С.А. Предпринимательство как инновационная система хозяйствования // Актуальные проблемы развития малого бизнеса. Волгоград, 1998, с.8]. # Пример иллюстрирует маркированную круглыми скобками авторскую ссылку. Данное паратекстовое интертекстуальное заимствование не сопровождаются библиографической ссылкой, однако широкая известность указанного автора в научно-экономическом сообществе позволяет установить связь с текстом источником: Шумпетер Й. Капитализм, Социализм, Демократия. М., Экономика, 1995. [86] # Простое познается через сложное - через сложнейшие математические конструкции над "простыми" математическими пространствами и, наоборот, в сложном видят очень "простое" - так. например, вся современная математика рассматривается как переплетение нескольких основных математических структур (см. более подробно об этом статью самого "многоголового автора" "Архитектура математики"4). [Акчурин И.А. Теория элементарных частиц и теория информации // Проблемы физики элементарных частиц. М., 1973, 346].# В данном примере титульная ссылка ("Архитектура математики") маркирована круглыми скобками. Данное паратекстовое заимствование сопровождается косвенной именной ссылкой ("многоголовый автор") и библиографической ссылкой. Анализ показал, что автором текста-источника является интернациональная группа молодых талантливых математиков, принявших псевдоним Николая Бурбаки. Этот факт, безусловно, известный И.А. Акчурину, позволил ему назвать автора текста-источника "многоголовым". [87] # Паралингвистика в узком смысле, по В. Нету, занимается областью вокальной коммуникации, которая выходит за пределы собственно фонологических средств; иными словами, она исследует не то, что сказано, а то, как сказано (Neth 1985:273). [Крестинский С.В. Молчание в системе невербальных средств коммуникации // http://homepages.tversu.ru/~susov/Krestinskiy.htm]. # Именная авторская ссылка (по Нету) в данном примере не маркирована. Текст научной статьи не содержит никаких формальных указаний на присутствие ссылки. Однако библиографическая ссылка, присутствующая в этом же примере маркирована в соответствии с требованиями. [88] # Бузгалин видит специфику России в том, что предпринимательские структуры и предприниматели вырастают не столько из частной собственности и рынка, сколько из институтов бывшей системы. [Поляков П.В. предпринимательство в научно-технической сфере Российской экономики // Современные способы участия в предпринимательской деятельности. Краснодар, 1997, с. 15]. # Пример иллюстрирует немаркированную авторскую ссылку. Из дальнейшего текста статьи становится понятно, что источником заимствования является работа Бузгалин А.В. Переходная экономика: Курс лекций по политической экономике. М., Таурус, Просперус, 1994, с.380. [89] # Отметим, что еще Биркгоф в [9] поставил более общую задачу о существовании в системах с двумя степенями свободы линейного интеграла, справедливого при некотором фиксированном значении постоянной интеграла энергии, и доказал ее эквивалентность задаче определения условий, при которых существует точечное преобразование координат и замена дифференциала независимой переменной, переводящие лагранжиан системы к виду с циклической координатой. [Сумбатов А.С. О циклических координатах консервативных динамических систем с двумя степенями свободы. Новосибирск, 1979, с. 215].# Немаркированная именная ссылка (Биркгоф) сопровождается библиографической ссылкой ([9]), что позволяется установить источник заимствования: Биркгоф Дж.Д. Динамические системы. М., Гостехиздат, 1941, 320 с. 2. Локализация Помимо маркеров принадлежности интертекстуальные связи обладают и другими формальными признаками. Одним из таких признаков, на наш взгляд, является локализация межтекстовой связи. Как цитаты, так и ссылки могут иметь фиксированное месторасположение в тексте научной статьи, которое и предлагается называть локализацией. По месту реализации можно подразделить межтекстовые связи на 1) предтекстовые, 2) внутритекстовые, 3) затекстовые и 4) подстрочные. 2.1 Предтекстовые интертекстуальные связи Предтекстовые интертекстуальные связи располагаются перед самим текстом статьи после заголовка. Основным видом предтекстовых связей является эпиграф, который может быть представлен одной цитатой (как маркированной, так и немаркированной) или цитатой, сопровождающейся ссылками. Таким образом, можно считать, что как паратекстовые, так и собственно-текстовые интертекстуальные связи могут иметь предтекстовую локализацию, поскольку ссылка на источник заимствования эпиграфа, если она присутствует, также расположения в предтекстовой области. Эпиграф (от греч. epigraphe - надпись) - надпись, короткий текст, помещаемый автором перед текстом сочинения или его части и представляющая собой цитату из какого-либо авторитетного для него источника - произведения художественной литературы, народного творчества, изречений. В афористической краткой форме эпиграф часто выражает основную коллизию, тему, идею или настроение произведения, способствуя его восприятию читателем [ЛЭС]. Эпиграф в научном тексте всегда выполняет декоративную функцию в ее иллюстративной или репрезентативной разновидности. Он может принадлежать как к научному, так и к любому другому стилю изложения, являясь украшением научной статьи, текст которой построен по строгим правилам. [90] # В деревне Бог живет не по углам, как думают насмешники, а всюду. И. Бродский [Филатова В.Ф. К характеристике обрядовой семиосферы (на материале русских и украинских воронежских говоров) // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск. 1996, с. 189]. # Пример иллюстрирует цитату, маркированную именной ссылкой. Обе межтекстовые связи имеют предтекстовую локализацию. Собственнотекстовое заимствование, будучи взятым из поэтического текста, выполняет декоративную функцию в ее иллюстративной разновидности. [91] # "Степень развития социального партнерства является показателем степени развития демократии в обществе, степени его подлинной цивилизованности". [Гусева Т.В. Пути к социальному партнерству // Современные способы участия в предпринимательской деятельности. Краснодар, 1997, с. 34]. # В данном примере эпиграфом является цитата, маркированная кавычками, но не сопровождающаяся ссылками, что препятствует установлению текстаисточника заимствования. Эпиграф выполняет декоративную функцию в ее иллюстративной разновидности, поскольку текст самой статьи отличается от публицистического стиля заимствованного фрагмента. [92] # "Самая глубокая проблема из всех - перед лицом всего многообразия частиц выяснить, что является критерием элементарности". А. Салам [Пахомов Б.Я. О критерии относительной элементарности // Проблемы физики элементарных частиц. Москва, 1973, с. 109]. # Эпиграф представляет собой цитату, маркированную кавычками и именной ссылкой. Последующая внутритекстовая именная ссылка на того же автора позволяет определить источник заимствования: Салам А. Элементарные частицы. "УФН", т. LXXIV, вып. 1, 1961. Следует отметить, что данный эпиграф, содержащийся в тексте научной статьи по физике, является единственным примером предтекстовой локализации интертекстуальных связей в статьях, посвященных этой области знания. 2.2 Внутритекстовые интертекстуальные связи Межтекстовыми связями внутритекстовой локализации предлагается называть цитаты и ссылки, расположенные в самом тексте научной статьи, по ходу изложения материала. Представляется нецелесообразным приводить и подробно комментировать примеры такого расположения интертекстуальных связей, поскольку большое количество подобных цитат и ссылок рассматривалось выше. Эти межтекстовые заимствования могут относиться к различным генетическим типам, выполнять различные функции, быть маркированными или немаркированными, но их объединяет один признак: местонахождение внутри текста. Статистический анализ показывает, что среди всех выявленных нами межтекстовых связей ...% имеют внутритекстовую локализацию. Среди них 2.3 Затекстовые интертекстуальные связи Межтекстовые связи, расположенные после основного текста статьи, предлагается называть затекстовыми. Очевидно, что основным представителем затекстовых интертекстуальных связей является библиографический список использованной литературы, т.е. перечень библиографических ссылок, расположенных чаще в алфавитном, а иногда и в хронологическом, тематическом или смешанном порядке. Примеры подобной локализации паратекстовых интертекстуальных связей можно найти в любой научной статье, они общеизвестны и не представляют большого интереса для исследования. Однако, в текстах научных статей встречаются и послетекстовые цитаты, интегрированные либо в библиографический перечень, либо в отдельный раздел "Примечания". Такие собственно-текстовые заимствования ничем не отличаются от предтекстовых или внутритекстовых цитат за исключением места своего расположения, где они были размещены по воле автора статьи. Например: [93] # 4. Горбачевич К.С. Словарь и цитата // Вопросы языкознания. 1978. № 5. (Об отрицательных сторонах цитирования пишет К.С. Горбачевич: "... этот прием иллюстрирования в словаре нормативного типа имеет и свои недостатки (неэкономичность, избыточность конкретных сведений экстралингвистического характера, возможность семантических приращений, то есть скрытого смысла слова, наличие устарелых или ненормативных сопутствующих форм и сочетаний)." [Тульнова М.А. О викторианской эпохе, Санта Клаусе и других "лишних" словах в учебном словаре // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996, с. 229]. # Данная цитата, маркированная кавычками, именной и библиографической ссылками, расположена после основного текста статьи в разделе "Литература". Цитата выполняет референционную функцию в ее апеллятивной разновидности. Вероятно, по ходу изложения материала, М.А. Тульнова не нашла возможности включить цитату в основной текст статьи, но, поскольку данное заимствование убедительно подкрепляет точку зрения автора на рассматриваемую проблему, было бы нецелесообразным опустить такой аргумент. Возможно, именно по этой причине автор выбирает затекстовую локализацию данной цитаты. [94] # 4 Заметим, что В.А. Белов в вышеуказанной работе высказывает следующую точку зрения (с. 111): "То есть псевдопредставительство может и не сопровождаться подделкой подписи и печать в уголовно-правовом смысле", что может быть неверно истолковано читателем как констатация возможности неподпадания таких деяний в сферу действия Уголовного Кодекса РФ. [Алексеев Ю.В. Вексельное посредничество и множественность экземпляров векселей // Некоторые аспекты вексельного обращения в Российской Федерации в период становления рынка ценных бумаг. Волгоград, 1997, с. 96].# Цитата, маркированная кавычками и именной авторской ссылкой, располагается после основного текста статьи в разделе "Примечания" и сопровождается авторским комментарием. Внутритекстовая библиографическая ссылка на работу В.А. Белова позволяет установить источник заимствования: Белов В.А. Вексельное законодательство России. М., 1996. Рассматриваемая цитата является примером затекстовой локализации собственно-текстового интертекстуального заимствования. В текстах научных статей примеров затекстовой реализации цитат не обнаружено, что подтверждает общеизвестное мнение о том, что для статей, посвященных проблемам точных наук, подобное расположение собственнотекстовых заимствований не характерно. 2.4 Подстрочные интертекстуальные связи Промежуточным случаем между внутритекстовой и затекстовой локализацией интертекстуальных связей, предлагается считать подстрочные цитаты и ссылки, расположенные внизу страницы, так называемые сноски. При внутритекстовом расположении интертекстуальной связи установление отношений между данной статьей и текстом-источником осуществляется наиболее просто, так как адресату не приходится прерывать последовательность изложенного в тексте материала, указание на источник в этом случае находится непосредственно в тексте статьи. В случае затекстовой локализации ссылки или цитаты, установление связи между текстом-носителем и текстом источником заимствования несколько затруднено, поскольку реципиент вынужден прервать восприятие материала и обратиться к затекстовому разделу, расположенному после основного текста статьи. Подстрочные межтекстовые связи, на наш взгляд, занимают промежуточное положение, так как находятся на той же странице, хотя и не интегрированы в непосредственно в авторский текст. Ссылки могут иметь как собственно-текстовый, так и паратекстовый характер, их отделяют от основного текста сплошной чертой, последовательно нумеруют в пределах каждой страницы. [95] # Зооморфия, т.е. употребление зоонима - названия животного не в прямом, номинативном, а в переносном, предикативно-характеризующем (термин В.В. Виноградова) значении, представляет собой языковую универсалию1. 1 Как семантическую универсалию зооморфию правомернее было бы назвать "фреквенталией" (Серебренников 1972), так как "по самой своей природе семантические универсалии являются всего лишь статистическими вероятностными закономерностями" (Ульманн 1970: 251)... [Новикова Т.В. О семантической специфике английский прилагательных, производных от зоонимов // Характерологические исследования по германским и романским языкам. Пятигорск, 1988, с. 128]. # Данный пример иллюстрирует ссылку (Серебренников 1972) и цитату, которые имеют подтекстовую локализацию. Библиографические ссылки помогают установить тексты-источники ссылки (Серебренников Б.А. О лингвистических универсалиях // ВЯ 1972, № 2, с. 3-16) и цитаты (Ульманн С. Семантические универсалии // Новое в лингвистике. М, Прогресс, 1970, вып. V, с. 250-299). Цитата маркирована кавычками и библиографической ссылкой, сопровождается авторским комментарием. [96] # Сделав анализ более строгим, Рикардо не использовал никаких принципиально новых инструментов, по сравнению с теми, которые были у Смита (конкуренция, переток капитала, стремление к собственной выгоде и др.)2. 2 К социологическим инструментам Рикардо прибегает очень редко. Вот один из немногочисленных примеров: "Опыт, однако, показывает, что мнимая или действительная необеспеченность капитала, когда он уже не находится под непосредственным контролем своего владельца, естественное нерасположение всех людей покидать свою родину, рвать старые связи и вверять себя, со всеми установившимися привычками, чужестранному правительству и новым законам, задерживают выселение капитала". Рикардо Д. Начала экономического анализа. М., 1993. [Полетаев И.Г. Социологические аспекты классической экономики // Вопросы развития экономической теории. С-Пб., 1997, с. 36]. # Фрагмент, заимствованный из работы Д. Рикардо, имеет подтекстовую локализацию. Цитата маркирована кавычками, именной и библиографической ссылкой. Данное собственно-текстовое заимствование выполняет апеллятивную разновидность референционной функции, поскольку является аргументом, подтверждающем точку зрения автора, изложенную непосредственно в тексте статьи. [97] # Так, Р. Фейнман1 при анализе релятивистского уравнения Дирака выдвигает понимание позитрона как электрона, движущегося попятно во времени. 1 См. Р. Фейнман. Теория позитронов. В сб. "Новейшее развитие квантовой электродинамики". М., 1954, с. 138-160. [Мелюхин С.Т. К философской оценке современных представлений о свойствах пространства и времени в микромире // Проблемы физики элементарных частиц. М., 1973, с. 126]. # В данном примере внутритекстовая авторская ссылка связана с подстрочной библиографической ссылкой. Обе паратекстовые связи образуют единый комплекс интертекстуального заимствования, так как устанавливают отношения между текстом статьи, в которой они реализуются, и одним и тем же текстом-источником и выполняют одну, референционную функцию в ее информативной разновидности. § 4. Эволюционные преобразования интертекстуальных связей 1 Прототипный интертекстуальный комплекс Не вызывает сомнения тот факт, что невозможно описать все разнообразие существующих интертекстуальных связей только генетическими типами с разной локализацией и степенью маркированности, выполняющими различные функции в текстах научных статей. Практический анализ материала показывает, что авторы научных работ широко используют "неправильно построенные" межтекстовые связи, часто пренебрегая требованиями, предъявляемыми к оформлению цитат. Большое количество подобных отклонений в рассмотренных статьях не позволяет утверждать, что все они построены с нарушениями правил цитирования. Представляется вероятным, что в подобных случаях имеют место определенные изменения, происходящие с интертекстуальными связями в процессе их функционирования в текстах научных статей. Наша гипотеза состоит в следующем: существует прототипная единица интертекстуальной связи, в которой заключена полная информация, необходимая для установления текста-источника заимствования. Прототипной единицей межтекстовой связи предлагается считать комплекс "цитата в кавычках + именная ссылка + титульная ссылка + библиографическая ссылка" или, другими словами, цитата, маркированная кавычками, именной, титульной и библиографической ссылками. Такой набор маркеров позволяет установить предварительную связь текстаносителя с текстом-источником уже в самом тексте статьи, а в случае, если это окажется недостаточным, обратиться к библиографическим сведениям, локализованным в затекстовой области. В процессе дальнейшего использования данного интертекстуального блока в многочисленных последующих текстах, он претерпевает различные изменения, называемые нами эволюционными. Эти эволюционные изменения могут происходить как в вертикальном, так и в горизонтальном направлении, последние могут носить как количественный, так и качественный характер. Под преобразованиями в вертикальной плоскости мы понимаем смену символьной системы реализации межтекстовой связи (перевод на другой язык). К количественным преобразованиям относятся уменьшение количества маркеров, сокращение текста самой цитаты, сжатие формы - эллипсис, к качественным - деформация текста заимствования, что приводит к искажению смысла авторского текста. Чем чаще какой-либо интертекстуальный блок используется во вновь создаваемых текстах, тем большим изменениям он подвергается. В зависимости от семантической нагрузки цитаты или сопровождающих ее ссылок, от преобладающей функции их использования, а также от условий функционирования интертекстуального комплекса в более поздних текстах происходит смещение смыслового акцента в собственно-текстовом или паратекстовом направлении. Другими словами, интертекстуальный блок, состоящий из "закавыченной" цитаты и трех ссылок, в процессе своей дальнейшей "жизни" в других текстах постепенно преобразуется либо в цитату, либо в ссылку, построенные "с нарушением правил". В результате многочисленных эволюционных изменений, интертекстуальный комплекс, в котором произошло смещение семантической нагрузки в собственнотекстовом направлении, пройдя несколько промежуточных эволюционных ступеней, теряет свои паратекстовые составляющие и превращается в общее место (поговорку, афоризм) - "незакавыченную" цитату, не сопровождающуюся ссылками. В том случае, когда смысловой акцент переносится на паратекстовую составляющую интертекстуального комплекса, последний, пройдя несколько стадий развития, трансформируется в аллюзию - разновидность ссылки, поскольку его собственно-текстовая часть постепенно "выветривается" до полного исчезновения. Таким образом, всевозможные отклонения от прототипного блока интертекстуальных связей предлагается считать промежуточными ступенями на пути его эволюции, а аллюзию и общее место - последней стадией такого развития, к которой приходят наиболее употребительные заимствования, поскольку на этом этапе они превращаются в культурное (научное и т.п.) достояние. Как обычно, в реальных текстах встречаются интертекстуальные связи, изменяющиеся по нескольким направлениям. Это говорит о том, что процесс исчезновения "лишних" признаков идет активно, и основное направление эволюции прототипного блока еще не проявилось. Примером прототипного блока интертекстуальной связи могут являться цитаты, приведенные в Главе 2 §3 п. 1, в разделе маркирование цитат (КСиСтСб). 2 Преобразования в вертикальном направлении Трансформации, происходящие с прототипным интертекстуальным блоком в вертикальном направлении, предполагают смену языка изложения. Часто авторы научных статей, использующие в своих работах заимствованные фрагменты иностранных авторов, переводят цитаты на основной язык статьи, или пользуются ранее переведенным источником. При точном переводе интертекстуальное заимствование не претерпевает никаких количественных или качественных изменений. Объем и содержание фрагмента "чужого" текста остаются прежними. Меняется только система знаков, посредством которой изложен текст. [98] # В результате такого взаимодействия возникает новый образ, являющийся симбиозом двух представлений: "Если назвать человека волком означает осветить его особым светом, то мы не должны забывать, что метафора делает волка более подобным человеку, чем он на самом деле есть" [4, с. 44]. [Москвин В.П. Классификация русских метафор // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996, с. 105]. # В данном примере цитата, маркированная кавычками, приводится на основном языке статьи, а сопровождающая ее библиографическая ссылка указывает, что источник заимствования написан на английском языке: Black M. Models and Metaphors. Studies in Language and Philosophy. Ithaca; 1962. К сожалению, не удалось найти текст-источник заимствования и сравнить тексты оригинала и перевода. Но представляется очевидным, что В.П. Москвин сменил язык цитируемого фрагмента, сделав его более доступным читателю. В данном случае произошло эволюционное изменение интертекстуальной связи в вертикальном направлении: текст цитаты был переведен автором статьи на русский язык. [99] # Здесь уместно привести удачное высказывание П. МакГира: "Налоговую политику нельзя изолировать от инновационной политики, инновационную политику - отделить от экологической; политику образования - отлучить от налоговой и так далее. В действительности, в современном международном хозяйстве правительства обязаны организовать сеть разнообразных, но взаимосвязанных видов деятельности для решения общих задач. Это требует создания административной структуры, напоминающей паутину" [4, с. 74]. [Максименко Ю.Н. Некоторые аспекты объединения мировой экономики // Актуальные вопросы менеджмента. М., 1997, с.13]# Как и в предыдущем примере, цитата и именная ссылка приводятся на основном языке статьи. Пользуясь библиографической ссылкой, устанавливаем текст-источник заимствования: McGuire P. The Control of Power: The Political Economy of Today, Chicago: University of Chicago Press. 1989. В оригинале заимствованный отрывок выглядит следующим образом: "Tax policy cannot be isolated from innovation policy; innovation policy cannot be separated from environment policy; education policy cannot be divorced from tax policy, and so on. In truth, in today's global village, national governments are responsible for organizing a network of different but interrelated activities to meet a common set of objectives. This requires a 'spider's web' approach to administrative structure". Как видим, содержание и объем цитируемого фрагмента не изменились. Автор статьи перевел цитату на русский язык для удобства ее восприятия адресатами. Это дает нам право считать, что произошло эволюционное преобразование текста цитаты в вертикальном направлении - язык оригинала изменился, благодаря чему появилась возможность использования данного заимствования в последующих текстах на русском языке. [100] # В своей статье Холлвег пишет: "В рамках магнитогидродинамического подхода изучена пространственно-временная динамика столкновения интенсивных альфвеновских волн в плазме солнечного ветра. Численными методами рассмотрены возникающие при этом трансформация альфвеновских волн в магнитный звук и выяснено влияние соотношения масштабов заданных возмущений на результат их взаимодействия" [5, 94]. [Бархатов Н.А. Рассеяние альфвеновской волны на неоднородности плотности солнечного ветра // http:www.uic.nov.ru/~solar/rus/publ-98.html]. # Переведенная цитата маркирована кавычками, именной и библиографической ссылками. Благодаря последней устанавливается источник заимствования: Hollweg J.V. Space-Time Dynamics Modeling of Intensive Alfven Wave Collision in Solar Wind Plasma // Annales Geophysicae (European Geophysical Society), 1998, v. 16 (3), p. 870. При сравнении текстов источника и носителя заимствования не обнаружено изменений в объеме или содержании фрагмента, цитата переведена точно, без сокращений и деформаций. "Space-time collision dynamics of intensive Alfven waves in Solar wind plasma is analyzed on the bases of the magnetohydrodynamic conception. In numerical experiments Alfven wave transformation into magnetic sound and the influence of given disturbances scales correlation on result of their interaction were studied". Следовательно, можно утверждать, что в данном случае имеет место вертикальное эволюционное преобразование иноязычной цитаты. 3 Преобразования собственно-текстовой составляющей Горизонтальные эволюционные преобразования прототипного интертекстуального блока могут происходить по двум направлениям: изменение собственно-текстовых характеристик заимствования и редуцирование его паратекстовых параметров. В первом случае, который рассматривается в этом разделе, осуществляются преобразования самого интертекстуального заимствования: 1) сокращение текста, 2) его перефразирование, 3) деформация. В результате подобных изменений в текстах научных статей появляются сокращенные, косвенные и деформированные цитаты. Крайним случаем такой трансформации является 4) полное исчезновение собственно-текстовой составляющей интертекстуального комплекса и превращение последнего в аллюзию особый вид ссылки. 3.1 Сокращение Сокращенная цитата - один из видов эволюционных преобразований интертекстуального блока в горизонтальной плоскости. Данное изменение используется в случае, когда оригинальный текст слишком объемен, и его полное цитирование нарушит архитектонику вновь создаваемого научного произведения. Этот вид интертекстуальной связи, в котором происходит сжатие формы, уменьшение объема, позволяет "свернуть" информацию, что дает значительную экономию текста. Пропуск слов, предложений, абзацев допускается в любом месте цитаты без искажения цитируемого текста и обозначается многоточием. Эллипсис довольно часто используется при цитировании научных работ. Например: [101] # В литературоведении художественный образ - это "конкретная и в то же время обобщенная картина человеческой жизни, ... созданная при помощи творческой фантазии (Мясников, 1974:241). [Тряпицына Е.В. О точности художественного текста // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики. Волгоград, 1999, с. 72]. # Предметом нашего рассмотрения здесь является сокращенная цитата, маркированная кавычками и библиографической ссылкой. Автор статьи изъял большую часть текста из оригинального фрагмента, превратив, таким образом, полную цитату в сокращенную. [102] # Современные аналитические исследования показывают, что "стандартные методы макроэкономического анализа ... уже не отражают истинную природу нашей экономики ... Экономический цикл ... уже не является доминирующей составляющей экономического роста, как это было раньше" (Ярдени Э. Экономические последствия мира // http://www.gs.com.ru/economy/liter/yardeni.html). [Калягин Г.В. Конец макроэкономики? // Вопросы развития экономической теории. С-Пб., 1997, с. 58] # Цитата, маркированная кавычками и библиографической ссылкой, является сокращенной, так как автор статьи изъял из нее фрагменты оригинального текста. После сравнения текстов источника и носителя заимствования можно установить сокращенные отрывки. "Однако, стандартные методы макроэкономического анализа, в особенности индикаторы экономического цикла, вполне вероятно, уже не отражают истинную природу нашей экономики. Прогнозы, основанные исключительно на модели экономического цикла, могут быть неверными. Более того, долговременные тенденции, вызванные к жизни технологической революцией, могут начисто затереть циклическую схему развития низкотехнологической экономики. Повторюсь, экономический цикл мог умереть, но не обязательно уже умер. Однако он, вполне вероятно, уже не является доминирующей составляющей экономического роста, как это было раньше". Подчеркнутые части оригинального текста, не вошедшие в текст цитаты, занимают больше места, чем цитируемые отрывки. Таким образом, Г.В. Калягин сократил объем цитаты более, чем в два раза. [103] # Гегель продолжает далее: "За эту-то внешность непрерывности для одних и цепляется атомистика, и отказаться от нее представлению очень трудно. - Напротив, математика отвергает ту метафизику, которая полагала, что время состоит из временных точек, пространство ... из пространственных точек ... она не допускает таких дискретных одних"3. 3 Гегель. Наука логики. Соч., т. V, М., 1937, с. 201-202. [Файнберг В.Я. Специфические черты квантовой теории элементарных частиц // Проблемы физики элементарных частиц. М., 1973, с. 69]. # В.Я. Файнберг, заимствуя текст Гегеля, сокращает его и приводит в сокращенном виде, исключив большие участки оригинального текста. Таким образом, предметом нашего рассмотрения является сокращенная цитата, маркированная кавычками, именной и библиографической ссылками. 3.2 Косвенное цитирование Эволюционные изменения интертекстуальных блоков в горизонтальной плоскости могут реализовываться и в виде косвенного цитирования. Косвенное или непрямое цитирование - есть пересказ, изложение мыслей другого автора своими словами. "При непрямом цитировании необходимо быть предельно осторожным в изложении мыслей автора и корректным при оценке излагаемого, давать соответствующие ссылки на источник" [Кузин, 1998, с.90]. [104] # Лютер как будто бы отвергает приемлемость дословного перевода. Однако, пафос этой антибуквалистской полемики не в пренебрежении словесной формой исходного текста, а в обосновании права переводчика на творческую интерпретацию оригинала в том числе путем выбора неформального, прагматически необходимого эквивалента. [8, с. 29]. [Цвиллинг М.Я. Мартин Лютер и его значение для переводоведения // Вопросы истории перевода. Сб. науч. трудов. М., 1989, с. 35]. # Приведенное высказывание М.Я. Цвиллинга предлагается считать косвенной цитатой, поскольку сравнение данного текста с текстом-источником позволяет констатировать общность их содержания: "Я не пренебрегал слишком вольно буквами, но прилагал много стараний к тому вместе с моими помощниками, чтобы там, где слово могло иметь существенное значение, сохранить его в буквальном виде, и не отступал от него совсем свободно" [Thesen uber Martin Luther. Zum 500. Geburtstag // Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft. - Berlin, 1981, Nr. 10. - s. 879-893]. Однако, необходимо отметить, что в данном случае косвенное цитирование сочетается со сменой знаковой системы, поскольку текст-источник заимствования написан на немецкос языке, и М.Я. Цвиллинг не только перефразирует заимствованный отрывок, но и переводит его на русский язык. [105] # Далее значительная доля увеличения издержек приходится на необходимость использовать для взаиморасчетов неплатежи. То есть в данном случае речь идет о трансакционных издержках, представляющих значительные трудности при осуществлении сделок при помощи не общепринятых ликвидных средств, а денежных суррогатов (см. Розмаинский И.В. Криминализация экономики и денежная деградация как факторы инфляции издержек в России). [Скоробогатов А. Особенности инфляции в России // http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE2/Sme2d3.htm] # Данный пример иллюстрирует непрямое цитирование, маркированное именной и титульной ссылками. Сравним текст косвенной цитаты с текстомисточником: "Во-первых, их (неплатежей) употребление порождает большие издержки при заключении сделок по сравнению с банковскими деньгами. Они не могут выполнять функцию сохранения ценности, в отличие от банковских денег" [Розмаинский И.В. Криминализация экономики и денежная деградация как факторы инфляции издержек в России. // http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SyE3/sme3o1.htm]. Налицо перефразирование оригинального текста, а значит, мы имеем дело с косвенной цитатой. [106] # Х. Лауэ, пытаясь преодолеть технические трудности "микрореалистической" версии, предлагает переформулировать КТ без использования борновской интерпретации волновой функции; при этом временная и пространственные переменные становятся параметрами вектора состояния. [Пархалазде З.М. Некоторые современные интерпретации основ квантовой теории // Современные дискуссии по основаниям физики. М., 1979, с. 14]. # В рассматриваемом примере З.М. Пархаладзе перефразирует предложение канадского физика Х. Лауэ, изложенное им в работе Laue H. The role of position in quantum theory. - Ibid., 1978, vol. 8, N 1-2, p. 1-30: "... как измерение времени не связано с каким-либо оператором времени, так нет нужды и в интерпретации измерений положения как измерений оператора положения". Косвенная цитата, являющаяся результатом перефразирования прямой авторской речи, маркирована именной ссылкой (Х. Лауэ). 3.3 Сочетание сокращения и косвенного цитирования Часто в текстах научных статей перефразирование используется наряду с сокращением текста. Непрямая цитата в сочетании с эллипсисом встречается гораздо чаще, чем косвенное цитирование в "чистом" виде. Например: [107] # Между актами исходной интенции (описанием, побуждением и спрашиванием) и структурно-семантическими характеристиками высказывания, согласно О.Г. Почепцову, существует однозначное соответствие. Особенности структурно-семантических параметров высказывания, являются, по мнению автора, индикаторами исходной интенции говорящего. [Иванова В.И. Семантика и прагматика предложениявысказывания // http://homepages.tversu.ru/~susov/Ivanova.htm]. # Данный пример иллюстрирует косвенную цитату, маркированную только именной ссылкой ("согласно О.Г. Почепцову"). В.И. Иванова перефразировала и значительно сократила оригинальный текст О.Г. Почепцова, изложенный им в работе Почепцов О.Г. Основы прагматического описания предложения. Киев, 1986. Косвенное цитирование в сочетании с эллипсисом в данном случае выполняет референционную функцию в ее апеллятивной разновидности, так как автор статьи, опираясь на исследования О.Г. Почепцова, разворачивает свое собственное исследование. [108] # В общем виде под сегментацией понимают разделение потребителей на узкие, однородные по характеристикам требований группы1. [Кривенко Т.М. Реализация стратегии маркетинга // Теория и практика финансового анализа. М., 1996, с.41] # Перед нами косвенная цитата, маркированная только одной подстрочной библиографической ссылкой: 1 Современный маркетинг. Под. ред. Хруцкого И.В. - М.: Финансы и статистика, 1991, с. 61. В тексте-источнике заимствования описание проблемы сегментации выглядит следующим образом: "Для достижения своей главной цели - получения прибыли и решения социальных вопросов путем своевременной и выгодной реализации изготовленного товара - предприятию в числе прочих задач приходится определять свою нишу на рынке и конкретную группу потребителей. Работа по разбиению потребителей на узкие группы по целевым сегментам рынка, количества, цен и сроков поставки товаров и технологий удовлетворения потребностей называется сегментацией рынка". Как видим, перефразирование в данном примере сочетается с сокращением текста, что дает нам право назвать заимствование косвенной сокращенной цитатой. [109] # Известно [11], что в реальных колебательных системах со многими степенями свободы в большинстве случаев возможен режим колебаний с какой-либо одной частотой (обычно с низшей частотой спектра собственных частот). [Кореневский Д.Г., Коломиец В.Г. Некоторые вопросы теории нелинейных колебаний квазилинейных систем со случайным запаздыванием // Математическая физика. Киев, 1977, с. 95]. # Рассматриваемая косвенная сокращенная цитата маркирована библиографической ссылкой ([11]). В источнике заимствования - Боголюбов Н.Н., Митропольский Ю.А. Асимптотические методы в теории нелинейных колебаний. М., "Наука", 1973 - на 18-ти страницах доказывается и комментируется положение, изложенное в цитируемом отрывке. Автор статьи "сворачивает" информацию, содержащуюся в источнике до одного предложения и излагает ее своими словами. Это дает возможность назвать цитату косвенной и сокращенной. 3.4 Деформированная цитата Деформированная цитата - это особый вид эволюционного преобразования интертекстуального комплекса в горизонтальном направлении, при котором сохраняются элементы оригинального авторского изложения (выбор слов, способ организации текста и др.), но текст заимствованного отрывка частично изменяется новым автором, вследствие чего происходит искажение смысла высказывания. Хотя теоретически представляется вполне вероятным искажение смысла текстового фрагмента при его прямом или косвенном цитировании, эволюционные преобразования последнего типа в текстах научных статей по рассматриваемым областям научного знания нами выявлены не были. 3.5 Аллюзия Аллюзия представляют собой ссылку на общеизвестное литературное произведение, историческое событие, социально-бытовые реалии, научный факт и т.п., другими словами - намек на какую-либо область общего фонда знаний. В соответствии с нашей гипотезой, аллюзия - есть крайняя степень эволюции интертекстуального блока, когда из него полностью "выветриваются" собственно-текстовые характеристики и остается только ссылка на какой-либо концепт. "Аллюзия (фр. allusion - намек) - особый прием текстообразования, заключающийся в соотнесении содержания текста высказывания с прецедентным фактом (историческим или литературным) путем упоминания этого факта или его включения в текст" [Попова, 1995]. "Литературная аллюзия (наряду с таким приемом, как реминисценция) является средством создания межтекстовых связей, это не более чем прием, заключающийся в том, что аллюзия "намекает" на некое событие, бывшее в действительности либо вымышленное" [Гальперин, 1981, с. 110]. "Аллюзивное слово выступает в качестве знака ситуационной модели, с которой посредством ассоциаций соотносится текст, содержащий аллюзию" [Христенко, 1992, c.42-43]. В традиционном понимании аллюзия - это одно из многих средств выражения межтекстовых связей, но широкое разнообразие способов "соотнесения", "намека", "ассоциирования" не позволяет выделить ее отличительные признаки, характеристики, отличающие аллюзию от других видов интертекстуальных связей. При более детальном рассмотрении факта подобного заимствования аллюзия может оказаться и цитатой (прямой или деформированной), и ссылкой (авторской, именной и т.п.). Мы предлагаем сузить рамки использования этого термина и называть аллюзиями только те виды интертекстуальной связи, которые соотносят конкретный текст с литературным, культурно-историческим, научным или социально-бытовым концептом. Наша гипотеза состоит в том, что с точки зрения генетики заимствования аллюзия - это вид интертекстуальной связи паратекстового типа, т.е. ссылка, но ссылка особого рода. В данной интертекстуальной ситуации нет фиксированного текста-источника, здесь есть множество потенциально прецедентных текстов, каждый из которых может выполнить эту функцию. Связь между текстом-носителем и потенциальным источником заимствования устанавливается не посредством указания на имя автора определенного текста-источника, его название или адрес, но с помощью отсылки к концепту, т.е. признаку более высокого уровня. Под концептом вслед за В.И. Карасиком и С.Х Ляпиным мы понимаем "многомерное культурно-значимое социопсихическое образование в коллективном сознании, опредмеченное в той или иной языковой форме" [Карасик, 1996, с. 6]. На наш взгляд, любое общеизвестное и культурнозначимое историческое событие, научный факт, социальная реалия являются концептами, поскольку удовлетворяют вышеприведенному определению концепта. В самом деле, Уотергейт, теория относительности Эйнштейна, "Архипелаг ГУЛАГ" - это соответственно историческое, научное и литературное события, существующие в коллективном и индивидуальном сознании, о них написано бесчисленное множество текстов, каждый из которых является потенциально прецедентным и может считаться источником происхождения ссылки. В связи с этим, представляется обоснованным утверждение, что вышеперечисленные события исторического, научного и литературного характера, как и множество им подобных, общеизвестны, служат источником большого количества разнохарактерных текстов, и, следовательно, являются концептами. Г.Г. Слышкин убедительно доказал, что прецедентные тексты (то есть источники литературных аллюзий) являются концептами как в индивидуальном сознании языковой личности, так и в коллективном сознании языковой группы [Слышкин, 1999, с. 18]. Представляется обоснованным распространение этого свойства с прецедентных текстов (литературных событий) на исторические, научные, социальные факты и события и признание таких общеизвестных культурно-значимых фактов и событий концептами. А ссылку на подобный концепт мы предлагаем называть аллюзией. Таким образом, под аллюзией мы понимаем вид ссылки, которая устанавливает связь не с конкретным текстом-источником, а с историческим фактом или культурным событием, с научной проблемой или областью знаний, социальным процессом или бытовыми реалиями, литературным слоем или сообществом текстов, каждый из которых является потенциально прецедентным. [110] # Одним из существенных моментов этой теории является описание устойчивых связей, возникающих в пространстве речевой деятельности между явлениями жанра высказывания (в широком, бахтинском смысле последнего слова) и стиля высказывания. [И.В. Силантьев. Ансамбли текстов в словесной культуре нового времени. // Дискурс 1-96.Новосибирск, Изд-во "Наука", 1996] #. Данный пример, по нашему мнению, является интересным случаем аллюзии. На первый взгляд, слово "бахтинский" - это ссылка на фамилию автора заимствуемого текста. Однако, И.В. Силантьев не имеет в виду какое-либо конкретное произведение М.М. Бахтина. Фамилия мыслителя упоминается как синоним прилагательного "широкий", выходящий за рамки привычного. Посредством данной ссылки устанавливается контакт между текстом статьи и всем корпусом текстов М.М. Бахтина, в каждом из которых он демонстрирует свой нетрадиционный взгляд на установившиеся понятия и представления. Безусловно, аллюзия как средство связи более высокого уровня не имеет фиксированной "привязки" к источнику, тем более, что источником здесь является целый мир индивидуальных представлений и ассоциаций к текстам этого мыслителя. В нашем представлении соотнесение авторского текста, содержащего ссылку, с множеством бахтинских текстов, устанавливает связь с утверждением М.М. Бахтина "Стиль входит как элемент в жанровое единство высказывания" [М.М.Бахтин. Эстетика словесного творчества. М., 1979, c. 242]. Однако, в лингвистике широко известны и другие высказывания М.М. Бахтина по вопросу о соотношении стиля и жанра, зафиксированные в многочисленных публикациях, которые, вместе с огромным количеством текстов, написанных о М.М. Бахтине и его работах, составляют концепт, мыслительное образование, возникающее в сознании адресата при восприятии слова "бахтинский". [111] # В заключение хотелось бы коснуться антирекламы, в которой наиболее наглядно проявляется отрицательное влияние неценовой информации. Хорошим примером антирекламы может быть предвыборная кампания по выбору в президенты Билла Клинтона. [Найчук С.О., Борисов В.Ю. Ценовая и неценовая информация // http://ecn.econ.pu.ru/Faculty/Publications/sye/SYE1/Sme1b.htm] #. Данный пример, по нашему мнению, является аллюзией, так как в нем нет никакого указания на конкретный прецедентный текст. Здесь устанавливается связь между исследуемым текстом и историческим фактом. Речь идет о второй предвыборной кампании Билла Клинтона, которую он чуть не проиграл из-за того, что антиреклама его партии была чересчур некорректной по отношению к его противнику. Безусловно, об этом историческом факте, как и обо всех других, мы узнаем из текстов. Однако, при декодировании сигнала ссылки ("предвыборная кампания по выбору в президенты Билла Клинтона") в тексте статьи, у читателя возникает ассоциация к политической ситуации в целом, а не к тексту, в котором он о ней прочитал, тем более, что таких текстов может быть множество. Таким образом, поскольку конкретный текст-источник заимствования не определяется, речь идет об аллюзии, ссылке на концепт, мыслительный образ реального исторического события, существующий в индивидуальном сознании каждой языковой личности и коллективном сознании народов. Примечательно, что автор статьи упоминает данный факт в связи с рассмотрением такого параметра неценовой информации, как репутация фирмы. [112] # Расчет теплопереноса теплопроводностью при столь малых временах производится как численными методами, так и различными аналитическими методами: метод Фурье, метод Лапласа и т.п. [Логинов В.С., Дорохов А.Р., Репкина Н.Ю. Расчет настационарной теплопроводности при малых числах Фурье (F0<0.001) \\ Письма в ЖТФ, 1997, т. 23, № 1, с. 22]. # В данном примере интерес представляют выражения "метод Фурье" и "метод Лапласа", так как, на наш взгляд, эти ссылки нельзя рассматривать как авторские ссылки на имена ученых, а следует считать научными аллюзиями, ссылками на концепт. В самом деле, в индивидуальном сознании любой языковой личности, имеющей достаточный уровень физико-математических знаний, и коллективном сознании группы таких личностей существует мыслительное образование, концепт, охватывающий всю сферу знаний и текстов, полученных на основе первоисточника - текста, написанного Фурье или Лапласом. Современный ученый знает гораздо больше о рядах Фурье, чем знал о них сам Фурье в момент создания текста, описывающего эти ряды. То же можно сказать и об интеграле вероятностей в методе Лапласа. Дело в том, что на основе первичных текстов, описывающих решения научных проблем, названные именами их первооткрывателей, со времени их создания было написано огромное количество других работ, развивающих, дополняющих, уточняющих первоначальное открытие. Все это поле текстов вместе с первоисточником образует в коллективном сознании ученых концепт, ссылкой на который является выражение "ряды Фурье" или "метод Лапласа", которое, в свою очередь, предлагается называть научной аллюзией. 4. Преобразования паратекстовой составляющей Второе направление горизонтальных эволюционных изменений интертекстуального комплекса состоит в "выветривании" его паратекстовых характеристик. Первоначальное количество маркеров, сопровождающих цитату в прототипном блоке, - 4 (титульная ссылка, именная ссылка, библиографическая ссылка, кавычки) - постепенно уменьшается, из интертекстуального комплекса последовательно исчезают маркеры принадлежности. На последней стадии эволюционного развития комплекса в этом направлении происходит его полная трансформация в общее место (крылатое выражение, афоризм)- немаркированную цитату. Промежуточные ступени эволюционного развития, на которых происходит уменьшение количества ссылок, приводятся в разделе Глава 2 §3. п. 1 КСиСб (3 маркера), КСб (2 маркера). Однако, следует отметить, что указанные виды маркирования соответствуют необходимым условиям формального обозначения (см. Глава 2 §3. п. 1) - обязательному присутствию кавычек и библиографической ссылки при маркировании межтекстовой связи. В данном разделе рассматриваются интертекстуальные связи, построенные "с нарушением" правил, являющиеся продуктом эволюционного развития прототипного блока. Теоретически, при дальнейшем уменьшении количества маркеров, возможны следующие их комбинации: СиСб, СиК, Си, Сб, К, 0. Представляется нецелесообразным приводить примеры для всех возможных случаев комбинаторики формальных обозначений цитаты, хотя статистические данные составлены по каждой из указанных комбинаций. Такие "редуцированные" прототипные блоки с одним и двумя маркерами широко применяются авторами научных статей и не нуждаются в комментариях. Наибольший интерес для нас представляет конечная стадия эволюционного развития интертекстуального комплекса, когда, вследствие многочисленных употреблений, паратекстовая составляющая прототипного блока теряет свою значимость и постепенно исчезает. В результате подобной эволюции появляются анонимные, ничем не маркированные цитаты, содержание которых всем известно и, поэтому, не несет никакой дополнительной информации. Что касается источника (автора) заимствования, то он либо общеизвестен, либо неизвестен, либо настолько хронологически далек от нашего времени, что отсутствие ссылки на него не воспринимается как нарушения правил цитирования. Основными функциями подобных анонимных немаркированных цитат, на наш взгляд, является этикетная и декоративная функции. Межтекстовые связи такого рода не предоставляют адресату новой информации, не служат базой для обоснования собственной точки зрения, следовательно, не выполняют референционную функцию. Оценочная задача также не реализуются в данном случае. Удачно сформулированные высказывания или крылатые выражения, благодаря своей необычной форме или латинскому языку как средству реализации, могут выполнять декоративную функцию в текстах научных статей. Этикетная функция, на наш взгляд, присуща общим местам - общеизвестным суждениям, которые едва ли могут являться украшением научной работы, но служат своеобразным паролем: "я свой", "я знаю основы" или данью уважения исследованиям, ставшим частью общего знания. Общие места довольно часто встречаются в текстах статей по всем трем рассмотренным нами областям научного знания. Например: [113] # Основной формой человеческого общения является диалог. [Жалагина Т.А. // http://homepages.tversu.ru/~susov/Zhalaginaa.htm] # Короткое предложение, несущее в себе общеизвестную истину, вероятно, когда-то было цитатой и употреблялось с указанием автора и источника заимствования. Однако, из-за частого использования, прототипный интертекстуальный комплекс "растерял" все маркеры и трансформировался в общее место, выполняющее в данной статье этикетную функцию. [114] # Война - это барьер на пути торговли [Ярдени Э. Экономические последствия мира // http://www.gs.com.ru/economy/liter/yardeni.httml ]. # Высказывание содержит всем известную информацию. Совершенно очевидно, что Эдуард Ярдени не является автором данного утверждения. Кто первым высказал эту мысль, выяснить уже не представляется возможным. По этой причине данное высказывание не маркируется, поскольку с утратой возможности установить источник заимствования, оно перестало считаться цитатой и превратилось в анонимное общеизвестное утверждение - общее место. [115] # Любая физическая теория в основе своих законов содержит принципы сохранения [Овчинников Н.Ф. Принципы сохранения и проблема структуры материи // Проблемы физики элементарных частиц. М., 1973, с. 74]. # В данном случае также произошло "стирание" имени автора и источника заимствования, так как Н.Ф. Овчинников справедливо полагает, что приводимое им утверждение стало частью общего знания, известного всякому, кто работает в данной области, и потому не нуждается в маркировании. Здесь мы имеем дело с общим местом, выполняющим этикетную функцию. Рассуждая умозрительно, можно было предположить, что крылатые фразы, пословицы, поговорки, афоризмы в научных работах встречаются значительно реже, чем общие места. Однако, к большому сожалению, анализ материала не выявил ни одной единицы интертекстуальной связи подобного типа ни в одной из статей по трем рассматриваемым нами областям знания. Латинские выражения типа "post hoc", "де юре, де факто" и т.п. не могут считаться крылатыми фразами. Фактически, это иноязычное заимствование, рассмотренное нами в п. 4 §1 главы 2. Таким образом, мы получили практическое подтверждение того, что крылатые фразы, поговорки, пословицы, афоризмы как вид интертекстуального заимствования не характерны для научных работ и в текстах научных статей практически не встречаются. Выводы к Главе 2 1. Типология интертекстуальных связей в научной статье строится в данной работе на основании двух генетических критериев: 1) представленность в тексте статьи другого текста либо отсылка к другому тексту, 2) формальнознаковое выражение интертекстуальных связей. На основании первого критерия разграничиваются цитаты и ссылки, на основании второго критерия выделяются 1) интертекстуальные связи на том языке, на котором написана статья, 2) иноязычные и 3) символьные связи. 2. Цитаты в тексте научной статьи могут быть первичными и вторичными, т.е. являться прямыми либо опосредованными интертекстуальными заимствованиями. В научном дискурсе первичные цитаты считаются более достоверными и составляют более 96% проанализированных случаев. 3. Ссылки в научной статье могут быть разбиты на четыре группы: именные, титульные, адресные и смешанные (библиографические). Именные ссылки это интертекстуальный показатель, устанавливающий связь между текстом научной статьи и другим текстом посредством указания на имя автора заимствуемого текста, титульные ссылки - на название соответствующего текста, адресные - на дополнительные характеристики издания (год, место, наименование издательства и т.д.), смешанные ссылки представляют собой комбинацию вышеназванных типов ссылки. Внутри именных ссылок устанавливаются ссылки на другого автора (или группу авторов) и автоссылки. 4. Цитаты и ссылки в научных статьях представлены как изолированно, так и в различных комбинациях, в последнем случае можно выделить прототипные и производные комбинаторные разновидности интертекстуальных связей. Прототипная разновидность комбинации цитаты и ссылки представляет собой сочетание цитаты и полной ссылки, включающей имя автора, название работы и ее выходные данные; все остальные комбинации цитат и ссылок являются производными. Прототипный тип комбинации интертекстуальных связей прослеживается, главным образом, в примечаниях к статьям. 5. Вертикальная интертекстуальность устанавливает связи между данным текстом и той знаковой системой, которая использовалась при его создании. Особую роль в формально-знаковом выражении интертекстуальных связей играет системное заимствование, когда автор при создании собственного текста заимствует другую знаковую систему, как естественную, так и искусственную. 6. В работе установлены следующие функции интертекстуальных связей: референционная, оценочная, этикетная и декоративная. Референционная функция реализуется при отсылке адресата к другому ранее созданному тексту за дополнительной информацией и представлена в трех разновидностях: информативной, экспланативной и апеллятивной. Информативная разновидность референционной функции - это сжатие информации, содержащейся в заимствуемом тексте, в рамках одного высказывания; экспланативная разновидность состоит в пояснении тех или иных положений, формулируемых в тексте научной статьи; апеллятивная функция заключается в том, чтобы опереться на авторитетное мнение как отправной момент для проведения собственного исследования. Оценочная функция при цитировании или ссылке состоит в выражении отношения автора к заимствуемому тексту и представлена двумя разновидностями - критической (преимущественно отрицательная оценка) и эмпатической (автор пытается стать на позицию того, чей текст упоминается). Этикетная функция - это выражение уважения к научному сообществу в целом, той или иной научной школе, либо (в определенных условиях) к авторитетным политическим лидерам и текстам, созданным ими. Декоративная функция интертекстуальных связей заключается в украшении научного текста цитатой или ссылкой, направлена на смягчение стиля, выражения индивидуально-авторского начала в статье и устанавливается в двух случаях: иллюстративная и репрезентативная разновидности, в первом случае в текст научной статьи инкрустируется некоторый текст, принадлежащий иному типу дискурса, жанру и стилю, во втором случае заимствование из научного текста осуществляется только на основании эстетических критериев - красота формулировки, точность изложения мысли, удачный пример. 7. Формальные признаки интертекстуальных связей сводятся к двум типам: маркированность и локализация. Маркированность понимается в данной работе как любое формальное указание на принадлежность текста другому автору, локализация - как месторасположение цитаты или ссылки в тексте научной статьи (предтекстовое, внутритекстовое, затекстовое и подстрочное). 8. Интертекстуальные связи в тексте обнаруживают тенденцию к изменению. Эволюция этих связей происходит как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. При эволюции в горизонтальном направлении имеют место качественные и количественные преобразования (т.е. деформация текста, либо сокращение самого заимствуемого текста, либо ссылок на него). При эволюции в вертикальном направлении происходит смена знаковой системы интертекстуальных связей (перевод на другой язык, т.е. перевод иноязычной цитаты либо маркера ссылки на язык статьи). Общее направление эволюции заключается в движении прототипного комплекса в одном из двух направлений: либо сокращается текстовая часть комплекса, и тогда происходит трансформация цитаты как чужого текста в общее место как текст, известный всем, либо наблюдается выветривание паратекстовой составляющей комплекса, в результате которого ссылка на текст трансформируется в ссылку на концепт, т.е. аллюзию. Заключение В результате выполненного исследования удалось в целом подтвердить общую гипотезу данной работы. Положение о том, что интертекстуальность является одной из важнейших категорий текста, доказывается как с общенаучных, так и с лингвистических позиций. Интертекстуальность является частным выражением философского тезиса о всеобщей взаимосвязи явлений. Текст, будучи явлением культуры, опирается на культуру в целом и на ее отдельные составляющие, к числу которых относятся другие тексты. Интертекстуальность выступает как выражение первичной функции филологического знания, а именно: установление связи между данным текстом и предшествующим опытом человека, почерпнутым из освоенных текстов. Межтекстовые связи - это жизнь текста, поскольку текст, будучи создан и оторван от его создателя, начинает жить собственной жизнью, становится актуальным для различных слушателей и читателей в зависимости от их интересов, знаний и целей общения. Иначе говоря, установление интертекстуальных связей - это альфа и омега филологического толкования текста. Инттерпретатор начинает с установления межтекстовых корреляций еще на подсознательном уровне, поскольку в памяти человека хранится множество концептов отдельных текстов. Некоторые из этих текстов запоминаются почти наизусть, другие же представляют собой размытое множество, которое тем не менее моментально дает возможность идентифицировать конкретный текст в рамках того или иного дискурса и даже определенного жанра дискурса. Еще раз подчеркнем: установление межтекстовых связей возможно только в том случае, если интерпретатор владеет определенной текстовой компетенцией. Этот вид компетенции заслуживает пристального внимания лингвистов. Разумеется, интерпретация текста - это вероятностный процесс, возможно прочтение, котоорое не имеет ничего общего с первоначальным замыслом автора. Такой случай, однако, может иметь место лишь в отдельных типах дискурса и тщательно избегается при общении специалистов, когда целью комммуникации является не актуализация личного мнения автора, а установление некоторой объективной истины. Именно в такой ситуации реализуется научный дискурс. Будучи столь важной категорией текста, интертекстуальность закономерно оказалась в центре интересов языковедов. Обобщив различные модели текста как предмета лингвистического изучения, мы пришли к пониманию объекта нашего исследования как объективной характеристики любого текста, которая представляет собой многомерную связь отдельного текста с другими текстами по линиям содержания, жанрово-стилистических особенностей, структуры, формально-знакового выражения, является системообразующей категорией дискурса, соотносится с другими системообразующими категориями (авторство, адресатность, информативность) и системноприобретенными категориями дискурса (содержательность, структурность, стилевая и жанровая принадлежность, целостность, участники и обстоятельства общения). Категории текста специфически проявляются в различных типах текстов. Важнейшим фактором такой специфики является принадлежность текста определенному типу институционального общения. Категория интертекстуальности не является исключением. Межтекстовые связи в научном дискурсе подчиняются целям этого типа общения, определенным канонам, выработанным нпаучным сообществом на протяжении столетий, правилам и нормам научной коммуникации. Научный дискурс характеризуется следующими конститутивными признаками: 1) цель решение научной проблемы, 2) диалогическая форма существования, 3) статусное равенство участников. Говоря о цели научного общения, необходимо уточнить, что решение научной проблемы есть попытка приблизиться к истине, установить, как на самом деле устроен мир. Именно поэтому научный дискурс характеризуется фокусированием на объективных характеристиках вещей и явлений, стремлением исследователей раскрыть процедуру доказательства, верифицировать факты. Разумеется, субъективная сторона дела не может быть полностью устранена, но канон научного дискурса диктует его участникам требование ясности и четкости в формулировках, приведение как можно большего числа существующих в науке концепций по сути рассматриваемой проблемы. Автор научной работы стремится дать исчерпывающее и достаточное изложение истории и теории вопроса и показать связь своей работы с тем, что уже сделано в соответствующей области науки. В научном сообществе сообщение о новом достижении, понимании или факте обычно реализуется в виде научной статьи. Научная статья как жанр научного дискурса характеризуется определенными специфическими признаками (1) постановка и решение одной научной проблемы, 2) средний объем (этот показатель различен в естественно-научных и гуманитарных публикациях), 3) принятая система ссылок, 4) выходные данные) и соотносится как с первичными, так и со вторичными жанрами научного дискурса (доклад, выступление, статья, диссертация, монография, с одной стороны, и автореферат, тезисы доклада, рецензия, реферат, аннотация, конспект, перевод, с другой стороны). Интертекстуальные связи в научной статье противопоставлены друг другу на основании двух генетических критериев: 1) представленность в тексте статьи другого текста либо отсылка к другому тексту, 2) формально-знаковое выражение интертекстуальных связей. Первый критерий дает возможность разграничить цитаты и ссылки, а второй критерий позволяет выделить три основных типа выражения интертекстуальности применительно к типу знаковой системы (одноязычные, иноязычные и символьные связи в тексте. В работе разграничиваются первичные и вторичные цитаты, т.е. обычные цитаты и цитаты, которые сами являются предметом заимствования. Характерным признаком научной статьи являются ссылки. В ряде случаев попадаются статьи без ссылок, но они имеют маргинальный характер в научном дискурсе, поскольку имплицируют либо незнание существа вопроса, либо нежелание автора учитывать мнение предшественников. Такие импликации в известной мере нарушают этику научного общения. Следует отметить впрочем, что существуют маргинальные жанры научного дискурса, сама принадлежность которых к этому типу общения является дискуссионной. Речь идет о статьях-мистификациях, статьях-шутках, в последнем случае авторы прибегают к использованию псевдонима или инициалов вместо имени. В данной работе выделяются четыре разновидности ссылок - именные, титульные, адресные и смешанные. Цитаты и ссылки не существуют изолированно друг от друга, их комбинаторика поддается строгому исчислению. Канон научной статьи требует последовательности в изложении материала. Принцип последовательности может вступить в противоречие с требоованием полноты информации, предоставляемой об источнике заимствования. Именно поэтому в жанре научной статьи принята система примечаний, поскольку они четко ранжируют значимость информации, являясь уточнением, к которому читатель может обратиться как по ходу чтения, так и после прочтения текста, и вместе с тем в статьях часто излагается список цитируемой литературы. В этой связи целесообразно противопоставить ссылку в основном тексте статьи и в примечании. В первом случае, автор стремится не отвлекаться от основной идеи, сокращая отсылочную индикацию, во втором случае ссылка является доминирующим компонентом информации и поэтому представлена в максимально развернутом виде. Наиболее развернутый вариант комбинации цитаты и ссылки, когда привоодится заимствованный текст и информация об имени его автора, наименовании работы, адресе и выходных данных, мы считаем прототипным видом комбинаторики межтекстовых связей в научной статье, все остальные комбинаторные варианты цитат и ссылок рассматриваются в работе как производные. Следует отметить, что прототипный вариант не является наиболее частотным. Наиболее употребительными средствами межтекстовых связей являются ссылки, причем проанализированный нами материал свидетельствует о том, что в лингвистических публикациях преобладают именные ссылки, а в статьях по физике - смешанные (библиографические), когда ссылка оформлена как индекс. По-видимому, это связано с тем, что гуманитарные публикации обычно больше по объему, и для удобства восприятия читателю предлагается имя цитируемого автора непосредственно в тексте статьи, кроме того, публикации по физике весьма часто готовятся авторскими коллективами, а упоминание только первого из авторов по модели “Иванов и др.” не является безукоризненным. Межтекстовые связи в научной статье выполняют, как удалось установить в ходе проведенного исследования, четыре основные функции: референционную, суть которой заключается в предоставлении дополнительной информации, оценочную, назначение которой сводится к выражению оценки заимствуемого положения, этикетную, используемую для выражения уважения к научному сообществу либо к тем авторитетным лицам, чье мнение представляется важным автору статьи, и, наконец, декоративную, служащую для украшения статьи удачными формулировками и яркими цитатами. Референционная функция реализуется в трех разновидностях: информативной, когда межтекстовая связь устанавливается только для соотнесения с определенным квантом знания, апеллятивной, когда чужой текст заимствуется как отправная точка для проведения собственных исследований, и экспланативной, когда заимствование используется для пояснения высказываемых положений. Две разновидности оценочной функции - критическая и эмпатическая - представляют собой выражают преимущественно отрицательную и преимущественно положительную оценку заимствуемой информации. Декоративная функция также представлена двумя разновидностями: иллюстративной и репрезентативной. В первом случае в текст научной статьи включается фрагмент другого дискурса, во втором случае в тексте статьи приводятся удачная, яркая, точная формулировка, убедительный пример. Средства межтекстовой связи эволюционируют в научном дискурсе. Применительно к тексту статьи удалось установить основную тенденцию развития интертекстуальных корреляций, заключающуюся в том, что прототипный комбинаторный комплекс цитаты и ссылки развивается в двух направлениях: 1) интертекстуальный комплекс, пройдя несколько промежуточных ступеней развития, теряет свои паратекстовые составляющие и постепенно превращается в общее место - цитату без кавычек, не сопровождающуюся ссылками, и 2) в процессе своего развития интертекстуальный комплекс лишается собственно текстовой части и трансформируется в аллюзию, т.е. ссылку на концепт. И в том, и в другом случае подтверждается общий принцип объективации знания в научном дискурсе: становясь всеобщим достоянием, идея неизбежно приобретает анонимность. Изучение интертекстуальности является одним из наиболее перспективных направлений в филологии. Многие вопросы, связанные с освещением природы межтекстовых связей, еще ждут своего исследователя. К числу таких вопросов относится текстовая компетенция, типы интертекстуальных трансформаций в разных видах дискурса, соотношение интертекстуальности и прецедентности текста, индексы интертекстуальности в межкультурном общении и т.д. Изучение интертекстуальных связей представляется очень важным и в практическом отношении, поскольку оно имеет непосредственный выход к решению актуальных проблем повышения культурного уровня общества. Библиография 1. Авеличев А.К. Возвращение риторики // Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. М.: Прогресс, 1986. - 156 с. 2. Акишина А.А. Структура цельного текста. Вып. 1-2., М.: Наука, 1979. 3. Амвросова С.В. Эгоцентрические координаты научной речи // Научный и общественно-политический текст. - М.: Наука, 1991. - с. 3-12. 4. Арнольд И.В. Лексико-семантическое поле в языке и тематическая сетка текста // Текст как объект комплексного анализа в Вузе. - Л.: Наука, 1984. 5. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. - Л.: Просвещение, 1981 - 234 с. 6. Арутюнова Н.Д. Дискурс // БЭС Языкознание. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 682с. 7. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М.: Наука, 1982. - 190 с. 8. Афанасьев В.Г. Системность и общество. М.: Просвещение,1980. - 268 с. 9. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж, 1996. - 103 с. 10. Базылев В.Н. Структура языка и литературного текста в их эволюции: лингвофилософский аспект синергетики // РЖ. Серия 6 Языкознание, 1997, №1. 11. Баранов А.Г. Истина, текст, достоверность // Функционирование языка как средства идеологического воздействия. Краснодар: Изд-во Кубан. ун-та, 1988. - с.20-34. 12. Баранов А.Г. Текст, текстовый модуль, номинация // Лингвистические единицы разных уровней в языке и речи. Краснодар: Изд-во Кубан. ун-та, 1988. - с. 94-100. 13. Барт Р. От произведения к тексту // Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994. - c.562. 14. Бархударов Л.С. Очерки по морфологии современного английского языка. М.: Высшая школа, 1975. - 156 с. 15. Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве. М.: Искусство, 1975. - с. 16. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, философии и других гуманитарных науках. // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - с.250-296. 17. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. 18. Беньяминова В.Н. Жанры английской научной речи. Киев, 1988. 19. Блох М.Я. Проблема основной единицы текста. // Всесоюзная научная конференция "Коммуникативные единицы текста". Тезисы докладов. М., 1984. 20. Богаткина М.Г. Семантическая память текста: опыт интертекстуального анализа лирики С. Есенина. // Языковая семантика и образ мира. Казань, Казанск. гос. ун-т, 1997-1999. Web-сервер Гражданской Сети Республики Татарстан. 21. Бойко Б.Л. Формы существования языка и текст. // Методы сопоставительного изучения языков. М., 1988 (с.71-75). 22. Борботько В.Г. Элементы теории дискурса. Изд. Чечено-Ингуш. ун-та, 1981, 113 с. 23. Брандес М.П. Стиль и перевод. М., "Высшая школа", 1988, 127 с. 24. Брандес М.П. Стилистика немецкого языка. М., "Высшая школа", 1983. 25. БСЭ М., 1976, т. 25. 26. Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. М., 1967. 27. Булыгина Т.В. Крылов С.А. Понятийные категории. // Лингвистическая энциклопедия слов. //М., "Советская энциклопедия", 1990, с. 385-386. 28. Булыгина Т.В. Крылов С.А. Языковая категория. // Лингвистическая энциклопедия слов. //М., "Советская энциклопедия", 1990, с.215-216. 29. БЭС "Языкознание", М., "Большая Российская энциклопедия", 1998, 682с. 30. Вайскопф В. Физика в двадцатом столетии. М., 1977. 31. Ван Дейк Т.А. Язык, познание, коммуникация, пер. с англ., М.. 1989. 32. Васильев Р.Ф. О количестве публикаций и частоте их цитирования как наукометрических показателях. // Исследование операций и анализ развития науки. Материалы к симпозиуму. М., 1967, ч. 1, с. 60-69. 33. Васильева А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка. Научный стиль речи. М., 1976. 34. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедение и принцип коммуникативности. // Лингвострановедческое описание лексики английского языка. М., изд. Моск. обл. пед. ин-та им. Н.К. Крупской, 1983, с. 3-13. 35. Винокур Т.Г. О содержании некоторых стилистических понятий. // Стилистические исследования. М., 1972. 36. Воробьева О.П. Текстовые категории и фактор адресата. Киев "Вища школа", 1993, 199с. 37. Гак В.Г. Отношение носителей языка к своему языку как проявление национально-культурной специфики языкового поведения. // Национальнокультурная специфика языкового поведения: Тезисы докладов. М., Изд. ун-та дружбы народов, 1991, с. 6-7. 38. Гак В.Г. Прагматика, узус и грамматика речи // Иностранные языки в школе., 1982, №5. 39. Гальперин И.Р. Грамматические категории текста. // Известия АН СССР. СЛЯ , 1977, № 6. 40. Гальперин И.Р. Проблемы лингвостилистики // Новое в зарубежной лингвистике, вып. 9. Лингвостилистика. М, 1980. 41. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. 42. Гаспаров Б. В поисках "другого", 1990. // http://russia.agama.com/r_club/journals/nlo/n14-96/gaspar~1.htm. 43. Гвишиани Н.Б. Язык научного общения (вопросы методологии). М., "Высшая школа", 1986, 279 с. 44. Гимпельсон Е.Г. Системные характеристики композиции речевого произведения. Автореф. канд. дис., Волгоград, 1998, 22 с. 45. Гиндин С.И. Онтологическое единство текста и виды внутритекстовой организации. // Машинный перевод и прикладная лингвистика. М., 1971. 46. Глазман М.С. Научное и художественное мышление. М., 1973. 47. Глушко М.М. Лингвистические особенности современного английского общенаучного языка. // Функциональный стиль общенаучного языка и методы его исследования. Под. ред. О.С. Ахмановой и М.М. Глушко. М., 1974. 48. Глушко М.М., Карулин Ю.А. Текстология английской речи. М., 1978. 49. Гришина О.Н. Проблемы контекстно-вариативного членения текста в стиле языка художественной и научной прозы. // Функциональные стили и преподавание иностранных языков. М., 1982. 50. Гурвич Ю.П. Профессия ученого и развитие науки. Мир науки, 1981, т.XXV, №2. 51. Гюббенет И.В. Основы филологической интерпретации литературнохудожественного текста. М., Изд. МГУ 1991, 204 с. 52. Долинин К.А. Стилистика французского языка. М., 1987. 53. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М., Наука, 1984, 268 с. 54. Егоров В.Л. Анализ взаимосвязей текстов современной научнотехнической литературы: Дис. канд. филол. наук. М., 1983. 55. Егоров В.Л. Описание конструкции технического объекта как один из подвидов речевой формы "описание". // Функциональные стили и преподавание иностранных языков. М., "Наука", 1982, 359 с. 56. Ефимов А.И. О роли национальной художественной литературы в развитии русского литературного языка. // ВЯ, 1960, № 2. 57. Женетт Ж. Палимпсесты: литература во второй степени. М., 1982. 58. Жирмунский В.М. Анна Ахматова и Александр Блок. // Избранные труды. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., Наука, 1977. 59. Зильберман Л.И. Лингвистика текста и обучение чтению английской научной литературы. М., 1988. 60. Змиевская Н.А. Оценочность в языке и речи. // Стилистические стратегии текстообразования. М., 1992. 61. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., "Наука", 1982. 62. Иванов Б.И., Чешев В.В. Становление и развитие технических наук. Л., 1977. 63. Иванова Т.П. Коммуникация как показатель связей в системе научной деятельности. // Системные исследования. М., 1977. 64. Изенберг Х. О предмете лингвистической теории текста. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII, М., 1978. 65. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., Интрада, 1996. 66. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990. 67. Кандыба В.М. Техника мысленного гипноза. С-П., 1997. 68. Кара-Мурза С.Г. Цитирование в науке и подходы к оценке научного вклада. // Вестник АН СССР, 1981, № 5 сс. 68- 75. 69. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке. // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996, с.3-16. 70. Карасик В.И. Курс лекций по лингвистике текста. 1996-1997. 71. Карасик В.И. Лингвистика текста и анализ дискурса. - Архангельск Волгоград, 1994. 72. Карасик В.И. О категориях дискурса. // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: Сб. науч. тр./ ВГПУ; СГУ, Волгоград, "Перемена", 1998, 234 с. 73. Карасик В.И. Типы вторичных текстов. // Языковая личность: проблемы обозначения и понимания. Волгоград, изд. Волг. пед. ун-та "Перемена, 1997, с. 69-70. 74. Карпова Т.Д. Обучение устным формама научного стиля речи. // Русский язык за рубежом, 1976, № 5. 75. Кейко И.С., Ольховиков Б.А. Речевая деятельность и грамматические категории в концепции К.Ф. Беккера. // Сборник научных терминов. МГИИЯ, 1998, Вып. 186. 76. Кляйншмидт Э. Иной голос. Генезис языка и авторство. // РЖ Серия 6 Языкознание 1996 г. №4. 77. Кожина М.Н. Об отношении стилистики к лингвистике текста. // Функциональный стиль научной прозы: проблемы лингвистики и методики преподавания. М., 1980. 78. Кожина М.Н. О функциональных семантико-стилистических категориях в аспекте коммуникативной теории языка. // Разновидности и жанры научной прозы. М., "Наука", 1989, с. 3-26. 79. Кожина М.Н. Сопоставительное изучение научного стиля и некоторые тенденции его развития в период научно-технической революции. // Язык и стиль научной литературы. М., 1977. 80. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., "Просвещение, 1993, 222с. 81. Кондаков Н.И. Логика. М., 1947. 82. Кони А.Ф. Избр. произведения, т.1, М., 1959. 83. Косериу Е. Современное положение в лингвистике. // Известия АН СССР. СЛЯ , 1977, № 6. 84. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. // РЖ Серия 6 Языкознание 1995 г. №4. 85. Кочетова Л.А. Жанровые характеристики рекламного дискурса. // Языковая личность: системы, нормы, стиль. Волгоград, "Перемена", 1998, с. 58-59. 86. Краевская Н.М. Ситуация как фактор дифференциации типов устной речи. // Лингвистические особенности научного текста (по материалам советской лингвистической литературы). М., Наука, 1981. 87. Кубрякова Е.С. Введение // Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи. М., "Наука", 1991, с. 4-20 88. Кудасова О.К. Роль стилистического приема в организации научного оценочного текста. // Язык и стиль научного изложения. М., "Наука", 1983, с. 23-33. 89. Кузин Ф.А. Кандидатская диссертация. Методика написания, правила оформления и порядок защиты. М., 1998, ОСЬ-89, 208 с. 90. Куликова И.С. Эстетический критерий в практической стилистике. // XII научно-методическая конференция Северо-Западного зонального объединения кафедр русского языка. Л., 1970. 91. Купина Н.А., Битенская Г.В. Сверхтекст и его разновидности. // Человек Текст - Культура. Екатеринбург, 1994. 92. Левицкий Ю.А. Проблема типологии текстов. Пермь, 1998, 108 с. 93. Левицкий Ю.А. Структура связного текста. Пермь, 1978. 94. Лекторский В.А. Субъект. Объект. Познание. М., 1980. 95. Ленин В.И. Полн. собр. соч. в 50 т., 5-е изд. Т.29, М., "Политическая литература", 1977, 782 с. 96. Леонтьев А.А. Восприятие текста как психологический процесс. // Психолингвистическая и лингвистическая природа текста и особенности его восприятия. Киев, 1979 (с. 18-29). 97. Леонтьев А.А. Понятие текста в современной лингвистике и психологии. // Психолингвистическая и лингвистическая природа текста и особенности его восприятия. Киев, 1979 (с. 7-17). 98. Леонтьев А.А. Признаки связности и цельности текста // Смысловое восприятие речевого сообщения. - М., 1976. 99. Литературный Энциклопедический Словарь. М., "Советская энциклопедия", 1987. 100. Логика. Под ред. В.И. Кириллова. М., 1966. 101. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., "Искусство", 1970, 384 с. 102. Ляпин С.Х. Факт в пространстве бытия (опыт концептологического понимания). Архангельск, изд-во Поморск. пед. ун-та, 1996. 103. Малинович М.В. К понятию лингвистических категорий текста. // Проблемы лингвистического анализа текста. Сб. ст., Иркутск, 1980, с. 14-22. 104. Макаров М.Л. Коммуникативная структура текста. Тверь, Изд-во Твер. ун-та, 1990, 119 с. 105. Маркина Л.С. Семантическая структура многочленных языковых единств в современном английском языке. // Структурно-семантические особенности предложения и его компонентов. Курск, Изд-во Курск. пед. инта, 1980, с. 67-72. 106. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Свердловск, изд-во Урал.ГУ1990, 120с. 107. Мешман Л.И. Композиционно-смысловая организация текста английской научной статьи. // Функциональные стили и преподавание иностранных языков. М., "Наука", 1982. 108. Мирская Е.З. Система научных коммуникаций. // Социологические проблемы науки. М., 1974. 109. Мороховский А.Н. К проблеме текста и его категорий. // Текст и его категориальные признаки. Сб. науч. тр. / КГПИИЯ, К., 1989, с. 3-8. 110. Мороховский А.Н., Воробьева О.В., Лихошерст Н.И., Тимошенко З.В. Стилистика английского языка. К., "Вища школа", 1991, 217 с. 111. Москальсткая О.И. Грамматика текста. М., "Высшая школа", 1981, 184 с. 112. Москальская О.И. Текст как лингвистическое понятие. // Иностранные языки в школе. 1978, № 3. 113. Мышкина Н. Динамико-системное исследование смысла текста. Красноярск, 1991, 213 с. 114. Наер В.Л. Уровни языковой вариативности и место функциональных стилей. // Научная литература. Язык, стиль, жанры. с. 3-16. 115. Нечаева О.А. Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение). Улан-Удэ, 1974. 116. Николаева Т.М. Лингвистика текста. // ЛЭС. Сов. Энциклопения. М., 1990, 685 с. 117. Николаева Т.М. Лингвистика текста и проблемы общей лингвистики. // Известия АН СССР. СЛЯ, 1977, № 4. 118. Новикова Л.И. Эстетическое в структуре научной деятельности. // Художественное и научное творчество. Л., 1972. 119. Новоселова И.З. Турук И.Ф. Дискурсивный анализ научного текста. // Лингвостилистические особенности научного текста. М., 1981 (с.39-45). 120. Одинцов В.В. Стилистика текста. М., 1980. 121. Олейник Т.И. О функциональных типах учебных диалогов для средней школы (на материале английского языка). // Текст как важнейшая единица коммуникации (в диахронии и синхронии). Киев, Изд. Киев. пед. ин-та ин. языков, 1984, с.142-147. 122. Ольховиков Д.Б. Поэтика газетной публицистики. // РЖ Серия 6 Языкознание 1997 г. №1. 123. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., Азбуковник, 1997, с. 944. 124. Павиленис Р.И. Философия языка: проблема анализа предложений мнения. // Вопросы философии, 1981, № 10. 125. Павлова Е.И. Сочетание английского глагола фонации с адвербиальным компонентом как особый тип контекста. // Текст как объект комплексного анализа в ВУЗе. Л., 1984. 126. Падучева Е.В. Прагматические аспекты связности диалога. // Изв. АН СССР. Сер. лит и яз., т. 41, 1982, № 4, с. 305-326. 127. Пауль Г. Принципы истории языка. М., 1960. 128. Петрова Н.Н. О лингвистических средствах организации хронотопных отношений в поэтическом тексте. // Текстообразующие потенции языковых единиц и категорий. Барнаул, 1990. 129. Пелевин В. Из виртуальной конференции в журнале Zhurnal.Ru. 11 февраля 1997. 130. Пешков И.В. О типологии ситуаций речевого общения и о возможности обоснования научного статуса риторики. // Языковое сознание: стереотипы и творчество. М., Изд. Ин-та Языкознания АН СССР, 1988, с. 16-39. 131. Покровский М.М. Уч. зап. МГУ, отд. истор. фил. - М., 1896, т.23. 132. Попова Е.А. Культурно-языковые характеристики политического дискурса (на материале газетных интервью) Канд. дис. Волгоград, 1995. 133. Прайс Д.С. Квоты цитирования в точных и неточных науках, технике и не-науке. // Вопросы философии. 1971, № 3, сс. 149-155. 134. Разинкина Н.М. Некоторые общие проблемы функционально-речевого стиля. // Особенности стиля научного изложения. М., 1976. 135. Разинкина Н.М. О преломлении эмоциональных явлений в стиле научной прозы. // Особенности языка научной литературы. М., "Наука", 1965, с. 38-52. 136. Разинкина Н.М. Развитие языка английской научной литературы. М., 1978. 137. Разинкина Н.М. Стилистика английской научной речи (Элементы эмоционально-субъективной оценки). М., 1972. 138. Разинкина Н.М. Функциональная стилистика. М., "Высшая школа", 1989, 180 с. 139. Рябцева Н.К. Теоретическое и лексикографическое описание научного изложения. Межъязыковый аспект. Научный доклад. М., 1996. 140. Севбо И.П. Структура связного текста и автоматизация реферирования. М., 1969. 141. Седов К.Ф. Языковая личность в жанровом пространстве бытового общения. // Языковая личность: системы, нормы, стиль. Волгоград, "Перемена", 1998, с. 93-94. 142. Сейдалиев К.Ж. Человеческий фактор в картине мира художественного текста. // Текст как отображение картины мира. Сборник научных трудов. Выпуск 341. М., 1998. 143. Сеничкина Е.П. К проблеме интеркультурной коммуникации. // Совещание - семинар "Этнопсихолингвистические аспекты речевого общения" (тезисы докладов). Часть 2, М.-Самарканд, Изд. Инт-та языкознания АН СССР, 1990, с. 62-64. 144. Сенкевич М.П. Стилистика научной речи и литературное редактирование научных произведений. М., 1976. 145. Сидоров Е.В. Основы системной концепции текста. Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1986, 41 с. 146. Синдеева Т.И. Некоторые особенности композиционно-речевой организации жанра "научная резензия". // Функциональные стили и преподавание иностранных языков. М., "Наука", 1982, 359 с. 147. Силантьев И.В. Ансамбли текстов в словесной культуре нового времени. // Дискурс - 1` 96. Новосибирск, 1996. 148. Силантьев И.В. Теория речевых жанров М.М. Бахтина и проблема построения жанровой стилистики научной речи. // Бахтин и гуманитарная наука ХХ века. Вильнюс, 1995. 149. Скребнев Ю.М. Основы стилистики английского языка. М., 1994. 150. Славгородская Л.В. Взаимодействие устной и письменной речи в сфере научного знания. // Научная литература. Язык, стиль, жанры., с. 16-33. 151. Славгородская Л.В. К вопросу о коммуникативной направленности научного текста // Функциональные стили и преподавание иностранных языков. М, Наука, 1982. 152. Славгородская Л.В. Научный диалог. Л., "Наука", 1986, 166с. 153. Славгородская Л.В. О логической связности научного сообщения. // Язык и стиль научного изложения. М., 1983, с. 34-45. 154. Слышкин Г.Г. Текстовая концептосфера и ее единицы // Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики. Волгоград, 1999, с. 1826. 155. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика (сложное синтаксическое целое). М., 1973. 156. Соловьева А.К. О некоторых общих вопросах диалога. // Вопросы языкознания. 1965, № 6, с. 103-110. 157. Сорокин Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1988, 52 с. 158. Степанов Г.В. Единство выражения и убеждения (автор и адресат) // Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика: Сб. работ, М., Наука, 1988, с. 106124. 159. Степанов Г.В. О художественном и научном стилях речи. ВЯ 1954, № 4. 160. Степанов В.Г. К проблеме единства выражения и убеждения (автор и адресат). // Контекст - 1983. Литературно-теоретические исследования. М., Наука, 1984. 161. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М., "Наука", 1975, 312с. 162. Степанов Ю.С. Национальный язык. // ЛЭС. Сов. Энциклопедия, М., 1990, 685 с. 163. Степанов Ю.С. Стилистика. // ЛЭС. Сов. Энциклопедия, М., 1990, 685 с. 164. Супрун А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление. // ВЯ 1995 г. № 6, с. 75-86. 165. Теплицкая Н.И. Диалог с позиции теории актуального членения. // Филологические науки. 1984, № 4, с. 62-68. 166. Тименчик Р.Д. Чужое слово у Ахматовой. // Русская речь. 1989. № 3. 167. Типы научных и технических текстов и их лингвистические особенности: Методическое пособие. Ч. 1. М., 1984. 168. Толковый словарь русского языка. М., 1997. 169. Топоров В.Н. Пространство и текст. // Текст: семантика и структура. М., Наука, 1983. 170. Топоров В.Н. Риторика. // ЛЭС. Сов. Энциклопедия, М., 1990, 685с. 171. Торсуева И.Г. Детерминированность высказывания параметрами текста. // Вопросы языкознания. 1986, №1. 172. Торсуева И.Г. Интонация и картина мира художественного текста. // Текст как отображение картины мира. Сборник научных трудов. Выпуск 341. М., 1989. 173. Трошина Н.Н. О семантико-синтаксическом аспекте цельности (когерентности) художественного текста. // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М, 1982. 174. Трошина Н.Н. Проблема организации поэтического текста. // Структура и функционирование поэтического текста: очерки лингвистической поэтики. М, 1985. 175. Троянская Е.С. Некоторые особенности выражения отрицательной оценки в жанре научной рецензии. // Язык и стиль научного изложения. М., "Наука", 1983, с.23-33. 176. Троянская Е.С. Особенности грамматической синонимии стиля научной речи. НДВШ, Филол. науки, 1969, № 2. 177. Троянская Е.С. Полевая структура научного стиля и его жанровых разновидностей. // Общие и частные проблемы функциональных стилей. М., 1986. 178. Трунова О.В. Экспликация модуса в связном тексте. // Текстообразующие потенции языковых единиц и категорий. Барнаул, 1990. 179. Тураева З.Я. Лингвистика текста. М., 1986. 180. Федоровская О.А. О жанровой классификации научно-технических документов и их лингвистических особенностях (на материале русского языка). // Разновидности и жанры научной прозы. Лингвистические особенности. М., "Наука", 1989, с. 37-48. 181. Функциональные стили и формы речи. Под. ред. Сиротининой О.Б. Саратов.: Изд-во Саратов. ун-та, 1993. - 169 с. 182. Фуко М. Что такое автор? Лабиринт-Эксцентр. 1991, №3. 183. ФЭС. М., 1983. 184. Хельми Г.Ф. Поэзия науки. М., 1970. 185. Христенко И.С. К истории термина "аллюзия". // Вестник Моск. ун-та. Серия 9. Филология 1992. Вып. 6. 186. Чаковская М.С. Текст как сообщение и воздействие. М., "Высшая школа", 1986, 127 с. 187. Черняева А.С. Интертекстуальность и аллюзия: проблема соотношения. 1998, http://www.paradeigma@chat.ru 188. Чуприна Т.С. Текст и закономерности употребления существительного и прилагательного, связанных с деривационными отношениями (на материале английского языка). // Языковая личность: системы, нормы, стиль. Волгоград, "Перемена", 1998, с. 117-118. 189. Шаховский В.И. Интертекстуальный минимум как средство успешной коммуникации. // Языковая личность: система, нормы, стиль. Волгоград, "Перемена", 1998, с. 120-121. 190. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж, 1987, 191 с. 191. Шаховский В.И., Сорокин Ю.А., Томашева И.В. Текст и его когнитивноэмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология). Волгоград, "Перемена, 1998, 148 с. 192. Шведова Н.Ю. К изучению русской диалогической речи. Репликиповторы. // Вопросы языкознания, 1956, № 2, с. 67-82. 193. Шендельс Е.И. Некоторые проблемы грамматики текста. // Современные зарубежные грамматические теории: РЖ, М., 1985, с. 30-67. 194. Шматов О.П. К проблеме общей образности в текстах научного стиля (на материале публичных выступлений Альберта Эйнштейна). // Функциональные стили и преподавание иностранных языков. М., "Наука", 1982, с. 69-85. 195. Шмидт З.И. Текст и История как базовые категории. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII, М., 1978. 196. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. 197. Якубова Н.А. О некоторых особенностях семантико-синтаксической организации жанра научного доклада. // Научная литература. Язык, стиль, жанры., с. 137-155. 198. Bolter J. D. Connections Without Center: Infinite Hypertext, 1995 // http://~doherm/dissertation/invention.html 199. Chandler D. Intertextuality // Semiotics for Beginners. 1995 // http://www.aber.ac.uk/~dgc/semiotic.html 200. Clyne M. Cultural differences in the organization of academic texts. English and German. // Journal of pragmatics. 1987, № 2. 201. Concise Oxford Dictionary, Oxford GB, 1956. 202. Cowart D. Literary Symbiosis: The Reconfigured Text in Twentieth-Century Writing, 1993. 203. Day R.A. How to read and publish a scientific paper. Philadelphia: ISI Press, 1979. 204. Deutsch K.W. Scientific and Humanistic Knowledge in the Growth of Civilisation. // Harcourt Brown (ed.) Science and the Creative Spirit. Univ. of Toronto Press, 1958, pp. 3-51. 205. Drach E. Grundgedanken der deutschen Satzlehre. Frankfurt, 1940. 206. Fiske J. Television Culture. London and New York: Routledge, 1993. 207. Fox N. J. Intertextuality and the Writing of Social Research. 1995 // http://www.sociology.org/vol001.002/Fox.abstract.html 208. Garfield E. Citation Indexes in Sociological and Historical Research. American documentation. 1963, V. 14, 312 pp. 209. Garfield E. To cite or not to cite: a note of annoyance. // Current Contents. 1977, vol. 9, № 35. 210. Hagstron W.O. The Scientific Community Basic Books, Inc. (publishers). New-York-London, 1965, 74 pp. 211. Hirsch E.D., Jr. Cultural Literacy. What Every American Needs to Know. N.Y., 1988. 212. Internet Student's Dictionary. // http://raven.ubalt.edu/staff/Moulthrop/hypertexts/hoptext/Intertextuality10133.html 213. Johnson D. A. Intertextuality in Political Debates: What Do We Need to Know to Understand Them? 1996. 214. Karasik V.I. Text Linguistics and Discourse Analysis. Arkhangelsk Volgograd, 1994. 215. Keep C. Intertextuality, 1995 // http://web.uvic.ca/~ckeep/hfl0278.html 216. Landow G.P. Hypertext. The Convergence of Contemporary Critical Theory & Technology. 1992 // http://dynaweb.stg.brown.edu/projects/hypertext/landow/ht/contents.html 217. Parker E.B., Paisly W.J., Garrett R. Bibliographic Citations and Unobtrusive Measures of Scientific Communication. Stanford University Institute for Communication Research, October 1967, 113 pp. 218. Robertson C. Dictionary of Quotations. The Wordsworth, 1996. 219. Storer N.W. The Hard Sciences and the Soft: Some Sociological Observations. // Bulletin of the Medical Library Association. Vol. 55, 1967, pp. 75-84. 220. Twylight T. Textuality, Intertextuality, Hypertextuality. 1992 // http://www.english.ttu.edu/kairos/2.2/features/paralogic/textuality.html 221. UVic Writer's Guide // http://webserver.maclab.comp.uvic.ca/writersguide/Pages/LTIntertext.html 222. Wilson K.M. Of Time and the Doctorate. // Southern Regional Education Board Research Monograph № 9. Atlanta 1965, pp. 3-18.
