Федеральное агентство по образованию ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»
реклама
Федеральное агентство по образованию
ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»
Кафедра стилистики и риторики
«Утверждаю»
Декан ФФИЖ Кем ГУ
к. п. н., доцент А.В. Клишин
_________________________
«__»______________ 2008 г.
Рабочая программа
спецкурса «Актуальные проблемы современного
словообразования» по специальности 031001 – филология
факультет Филологии и журналистики
курс 4
семестр 2
лекции 30 часов
ТСР 3
всего 30 часов
зачет 1 семестр
Составитель – д.ф.н., профессор, зав. кафедрой стилистики и риторики
Л.А. Араева
Кемерово 2008
В программе обобщены основные принципы научно-исследовательской работы автора
Рабочая программа обсуждена на
заседании кафедры стилистики
и риторики
Протокол № __ от «__» ___ 2008 г.
Зав. кафедрой проф. ____ Л.А. Араева
Рабочая программа одобрена
методической комиссией факультета
филологии и журналистики
Протокол № __ от «__»___ 2008 г.
Председатель методической комиссии
факультета филологии и журналистики
доцент _________ И.В. Ащеулова
1. Пояснительная записка.
Смена научной парадигмы в лингвистике обусловила осмысление языковых фактов
в антропоцентрическом аспекте. Словообразование, взлет которого как научной
отрасли знания приходится на 80-е годы ХХ столетия, в настоящее время
большинством лингвистов, занимавшихся ранее исследованиями проблем
дериватологии, оказалось в забвении. Произошло переключение внимания на
исследование специфики речевых жанров, риторических аспектов языка, изучение
языка в нормативном аспекте. Все эти проблемы, несомненно, имеют научную и
практическую значимость, между тем словообразование, как никакой другой
языковой ярус, позволяет наиболее адекватно и непротиворечиво выявить
механизмы работы человеческого сознания. Вышеизложенное обусловливает
актуальность освоения студентами филологического факультета вопросов,
связанных с когнитивным аспектом исследования словообразования. Центральным
объектом изучения на лекциях является такая единица, как словообразовательный
тип, в пределах которого создаются и воспроизводятся производные слова.
Словообразовательный тип рассматривается как особым образом устроенная
ментально-языковая категория. Целью спецкурса является выработка у студентов
умения анализа языкового материала в аспекте познания мира через язык. Данная
цель обусловливает философское осмысление словообразовательной формы.
Дискурсивное понимание семантики производного слова позволяет осмыслить
оязыковленную связь явлений действительности через такие категории,
проявляющиеся в рамках типа, как многозначность производного слова,
словообразовательную синонимию, идиоматичность семантики производного
слова, полимотивационные процессы.
Спецкурс ориентирован на
формирование у студентов креативного
отношения к исследованию языковых фактов. Данный спецкурс существенно
углубляет знания студентов, полученные в курсе «Словообразование современного
русского литературного языка».
Задачи изучения курса:
1. Выявить специфику категориального познания мира действительного;
2. Охарактеризовать словообразовательный тип как один из оязыковленных
блоков долговременной памяти.
3. Проанализировать системные явления в границах словообразовательного типа
как механизм языковой картины мира.
2. Тематическое планирование.
Тематический план
Объём часов
Всего
Аудиторная
Самост.
работа
работа/форма контр.
Лекции Семинары
Эволюция общей теории языка
2
2
Схемы, ксерокопии
необходимой
литературы
Специфика структурно-системного 2
2
Анализ языковых
анализа языка
фактов
№ Наименование разделов и тем
1.
2.
3
4
5
Когнитивная
парадигма научного 2
знания и особенности когнитивного
подхода к явлениям языка
Категоризация как основной способ 2
познания мира действительного
Эволюция
теории
русского 2
словообразования
2
Анализ языковых
фактов
2
Анализ языковых
фактов
Конспекты
2
Теория
словообразовательной
семантики
7
Особенности семантической
категоризации в границах типа
8
К вопросу о внутренней форме
словообразовательного типа
9
Логика поля в словообразовании
2
2
2
2
Анализ семантики
производного слова
Анализ типа
2
2
Анализ типа
2
2
Полимотивация как источник
синергетических процессов в языке и
проявление ментальных процессов
11
Мотивирующие классы как
репрезентанты ментальных структур
знания
12
Идиоматичность семантики
производного слова
13
Полисемия производного слова
2
2
2
2
Определение
пропозициональносемантической
организации типа
Анализ
полимотивационных
процессов в типе
Анализ полисемии в
пределах типа
2
2
2
2
6
10
Словообразовательная
синонимия 2
как
проявление
эволюции
деривационной системы
15 Пропозиционально-фреймовое
2
моделирование гнезда однокоренных
слов
Итого
70
14
2
2
Анализ синонимии в
пределах типа
Анализ
идиоматичности
семантики
производных в типе
Анализ гнезда
Анализ типа во
взаимодействии с
гнездом
70
3. Основные знания, которые должен приобрести студент, прослушавший
спецкурс «Актуальные проблемы современного словообразования»:
1. Понять, что в настоящее время лингвистика исследуется с антропоцентричны,
когнитивных позиций;
2. Уяснить суть когнитивного подхода к языку;
3. Осознать специфику структурно-системного и когнитивного описания производных
единиц;
4. Уметь применить полученные знания при написании курсовых, дипломных и
диссертационных сочинений.
5.Творчески подходить при преподавании русского языка в школе к анализу языковых
фактов, наряду с традиционным осмыслением языковых фактов применять метод
когнитивного анализа.
Темы лекций
1. Эволюция общей теории языка (2 часа)
1. Основные направления эволюции.
Основные лингвистические направления в лингвистике за последние 200 лет связаны
со стремлением понять сущность языка как предмета самостоятельного исследования.
В начале Х1Х в. В. фон Гумбольдт определяет задачу определить язык «сам по себе и
для себя», «как цель в самом себе». А. Шлейхер в середине Х1Х в. считает
необходимым изучать язык «как таковой», «как самоцель». В начале ХХ века Ф. де
Соссюр пишет: «единственным и истинным объектом лингвистики является язык,
рассматриваемый в самом себе и для себя».
Неоднозначно понимание того, что такое язык в самом себе и для себя. Для Гумбольдта
изучить язык сам по себе и для себя значит «рассмотреть язык с точки зрения
разносторонних связей человека». С позиций А. Шлейхера лингвистическое изучение
языка должно быть ограничено «естественными» свойствами, сближающими его с
природными организмами. Согласно Соссюру за основу следует принять структурные
характеристики. Признав объективно-онтологическую природу языка, можно отнести
непоследовательность лингвистической теории за счет сложности, многомерности самого
объекта, вследствие чего основу научного описания языка могут составить разные его
свойства.
2. Вклад частного языкознания в общелингвистическую теорию также зависит от объекта
исследования. Весомый вклад русистики в языкознание в значительной мере
предопределен сущностными системными свойствами русского языка, образующими его
типологическую детерминанту, а именно – высокой степенью грамматичности и
членораздельности. Указанные свойства русского языка явились важнейшими
предпосылками для того, чтобы прежде всего на его материале учеными, воспитанными в
русской, а шире, славянской лингвистической традиции, - А.А. Потебней, И.А. Бодуэном
де Куртенэ, Н.В. Крушевским, Ф.Ф. Фортунатовым, Н.С. Трубецким, Р.О. Якобсоном и
др., были заложены основы современных системных представлений о внутреннем строе
языка.
3. Понимание сущности языка в разных лингвистических направлениях зависит от того,
насколько учитываются его связи, отношения и функции в надсистеме, в которой он
существует и которую он обслуживает.
2. Специфика структурно-системного анализа языка (2 часа).
Отечественная лингвистика на протяжении ХХ столетия исследовала язык
преимущественно в структурно-системном аспекте. Родоначальником данного
направления является выдающийся швейцарский языковед Ф. де Соссюр.
Определяя границы и объект лингвистики, Соссюр настаивает на строгом ее
ограничении от этнографии и истории, антропологии и физиологии, филологии и
нормативной грамматики. Он связывает лингвистику с социологией и социальной
психологией, поскольку, с одной стороны, «язык есть факт социальный», а с другой
– «в языке все психично». Будучи фактом социальным, «язык не есть общественное
установление, во всех отношениях подобное прочим». Произвольность и
принудительность, преемственность и непрерывность функционирования,
охватывающая всех членов общества, независимость от индивидуальной и
коллективной воли – свойственны языку как семиологической системе. Поскольку
язык представляет собой общественное установление знаковой природы, то именно
этим определяется и место лингвистики среди наук. Соссюр, так же как задолго до
него
Дж. Локк, относит языковую проблематику в область семиологии
(семиотики).
Определение языка как семиологического явления предполагает, по
Соссюру, разрыв с рядом других определений:
1. Отказ от понимания языка как номенклатуры. В результате принцип условности
знака имплицитно выводится за пределы лингвистики и потому не обсуждается.
2. Отказ от точки зрения «психологов, изучающих механизм знака у индивида».
Полное определение языка обязательно включает социальный аспект,
подчеркивающий связь языка не с говорящим индивидом, как у
младограмматиков, а с говорящим коллективом;
3. Отказ от отождествления языка с другими общественными установлениями,
более или менее зависящими от нашей воли. Данное положение Соссюра
продолжает такие лингвистические традиции, тезис о независимости языка и в
первую очередь его организма (формы) от воли человека (концепция А.
Шлейхера); тезис о действии в языке фактора непреднамеренности и
бессознательности (концепция Г. Пауля). В концепции Соссюра зависимость
или независимость от воли человека выступает одним из оснований для
разграничения языка и других общественных установлений, а также для
разграничения языка и речи.
Язык, по Соссюру, - это прежде всего совокупность отношений, и как следствие –
«система чистых значимостей». Отсюда единственно возможное направление
лингвистического анализа – от отношений в системе к ее членам, но не наоборот.
Понятие системы у Соссюра в сущности редуцируется до понятия структуры как
сетки отношений.
Предметом лингвистики в целом являются устройство и условия
существования языка resp. речевой деятельности. Понимание языка как
совокупности отношений, как системы чистых значимостей служит для Соссюра
основанием для деления лингвистики на ряд чистых дисциплин и определения
предмета каждой из них. Исходя из критерия системности, Соссюр разделяет
лингвистику на внешнюю и внутреннюю.
Внешняя лингвистика. Язык непосредственно не подвластен мышлению
говорящих. Внешней по отношению к языку как системе значимостей является не
только мыслительная, но также звуковая и графическая субстанция. Соссюр
приходит к выводу, что «язык не есть механизм, созданный и приспособленный
для выражения понятий». «Специфическая роль языка в отношении мысли
заключается не в создании материальных звуковых средств для выражения
понятий, а в том, чтобы служить посредствующим звеном между мыслью и звуком,
и притом таким образом, что их объединение неизбежно приводит к обоюдному
разграничению единиц». А это, в свою очередь, приводит к тому, что «мысль,
хаотичная сама по себе, по необходимости уточняется, расленяясь на части».
Внутренняя лингвистика. Предметом внутренней лингвистики является речевая
деятельность. Соссюр, в отличие от Г. Штейнталя (считавшего предметом
лингвистики речь как действие, речь как духовную деятельность), относит речевую
деятельность лишь к части лингвистики. Для Штейнталя, как и для Гумбольдта,
противопоставление условий существования языка языку как системе
принципиально невозможно, ибо в конечном счете именно они определяют
внутреннюю форму языка.
Язык как явление социальное противопоставляется речи. Только лингвистику
языка Соссюр считает лингвистикой в собственном смысле слова. При этом
Соссюр подчеркивает единство языка и речи и даже вторичность языка по
отношению к речи.
Взаимодействие языка и речи Соссюр прослеживает на явлениях аналогии.
Единство языка и речи прослеживается также в синтагматических отношениях.
Язык существует во времени, следовательно его можно изучать в синхронии
и диахронии. Синхрония и диахрония, по Соссюру, подчиняются принципиально
разным закономреностям. Система сама по себе неизменна, она никогда не
изменяется. Диахронический факт может изучаться только вне системы. В
диахронических изменениях «все происходит по чистой случайности». Вследствие
такого характера эволюции и всякое состояние имеет случайный характер. Все это
лишний раз выявляет произвольный характер языка.
«Синхроническая
лингвистика должна заниматься логическими и психологическими отношениями,
связывающими сосуществующие элементы и образующими систему, изучая их так,
как они воспринимаются одним и тем же коллективным сознанием.
Диахроническая лингвистика, напротив, должна изучать отношения, связывающие
элементы, следующие друг за другом во времени и не воспринимаемые одним и
тем же коллективным сознанием, то есть элементы, последовательно сменяющие
друг друга и не образующие в своей совокупности системы».
Метод синхронии состоит в собирании языковых фактов от говорящих на
данном языке, в изучении языкового сознания носителей языка.
Диахроническая лингвистика оперирует двумя методами: проспективным
(опирающимся на памятники письменности) и ретроспективным методом
реконструкции, который опирается на сравнение путем индукции.
Синхроническая лингвистика, изучая отношения между сосуществующими
фактами в двух разных сферах, разделяется на теорию ассоциаций и теорию
синтагм.
Если синтагматическое отношение опирается на протяженность двух или более
единиц, то ассоциативное отношение соединяет сходные той или иной чертой
единицы вне процесса речи. Они локализуются в мозгу, в сознании, в памяти и
принадлежат собственно языку.
Синтагматические группы связаны
взаимозависимостью и ассоциативными и обусловливают друг друга.
Соссюр считал, что описание данного состояния языка должно основываться на
различении синтагматических и ассоциативных отношений. При этом следует
отказаться от принятого разграничения морфологии, синтаксиса и лексикологии,
потому что формы и функции образуют единство и нельзя разъединять изучение
форм и функций языковых единиц, а также потому, что отношения между
языковыми единицами во многих случаях могут быть выражены как
грамматически, так и лексически.
3. Когнитивная парадигма научного знания и особенности когнитивного
подхода к явлениям языка (2 часа)
Стержнем когнитивной науки является ее направленность на получение знания
о знании, в фокусе ее внимания находятся многочисленные проблемы, связанные с
получением, обработкой, хранением, извлечением и оперированием знаниями,
относящимися к его накоплению и систематизации, его росту, ко всем процедурам,
характеризующим использование знания в поведении человека и, главное, его
мышлении в процессе коммуникации. Такая широкая исследовательская программа
означает, что КН занимается информацией о мире в самых различных ракурсах и
отношениях, изучая такие сложнейшие феномены человеческого бытия, как
восприятие мира и отражение воспринятого в голове человека, как языки мозга,
память и организация когнитивных способностей человека. КН возникла как наука
междисциплинарная, призванная объединить усилия специалистов в разных областях
знания. Но с самого начала ее возникновения особую роль неизменно отводили
психологии и лингвистике. В развитием КН мысль об исключительной значимости
языка для всех процессов обработки знания, для его передачи от одного поколения к
другому, для роста и накопления опыта по познанию мира, получала все большее
признание.
С когнитивным подходом связано не только рассмотрение в новом свете разных
языковых подходов, категорий и единиц. С ним сопряжено в лингвистике и новое
понимание языка как такового: если к обработке текстов необходимо привлечение не
только собственно языкового знания, но и знания экстралингвистического, в основе
новых моделей языка должен лежать тезис о взаимодействии различных типов знания,
а из этого следует, что лингвистика уже не обладает монополией на построение общей
модели языка.
Возникновение КН датируется серединой 60-х годов ХХ столетия. В интерпретации
того, что такое когнитивная лингвистика, существуют значительные расхождения.
Зарождение когнитивного подхода к языку совпало по времени и концептуально с
формированием генеративной лингвистики. Генеративная лингвистика внесла
несомненный вклад в развитие когнитивной лингвистики. Генеративная лингвистика с
самого начала была связана с пониманием языка как главной составляющей
когнитивной системы, психики.
Работа мозга, мышление есть прежде всего оперирование структурами сознания,
деятельность по их активизации, связыванию, совмещению вербальных структур с
невербальными, объективации тех и других. Когда мы утверждаем, что мир как-то
репрезентирован нашему сознанию, мы ставим одновременно множество
взаимосвязанных проблем. Часть из них относится к тому, как мы воспринимаем
чувственный, реальный, предметный мир вокруг нас и в каких формах происходит его
отражение; часть из них относится и к тому, как организована наша память, наш
внутренний лексикон, другой круг проблем определяется существованием разных
каналов, по которым к человеку приходит информация разных типов, в связи с чем
возникают вопросы о том, как интегрируется и обрабатывается совместно
информация, воспринятая разными органами чувств в текущем сознании. Самый
важный круг проблем – это проблемы определения самого концепта представления,
репрезентации разных типов и видов структур сознания. Структуры сознания
существуют, хранятся в упорядоченном виде, разнообразны по своему типу и по своей
сложности и соотнесенности как с языковыми, так и с образными единицами. В
конечном счете в репрезентациях отражен опыт с чем-то находящимся вовне, а потому
они являются стоящими вместо чего-то – символами, или знаками.
Когнитивная лингвистика выступает в настоящее время как постгенеративная
парадигма научного знания. Широкий спектр проблем когнитивной лингвистики
обусловлен появлением целого ряда концепций языка, в которых внимание уделяется
образному миру человека, его естественному взгляду на мир.
Язык представляет собой лучшее свидетельство существования в нашей голове
разнообразных структур знания о мире, в основе которых лежит такая единица
ментальной информации, как концепт. Концепты разнообразного типа (образы,
представления, понятия) или их объединения (картинки, гештальты, схемы,
диаграммы, пропозиции, фреймы и т.п.) рождаются в процессе восприятия мира, они
создаются в актах познания, отражают и обобщают человеческий опыт и осмысленную
в разных типах деятельности с миром действительности.
Язык выявляет,
объективирует то, как увиден и понят мир человеческим разумом, как он преломлен и
категоризован сознанием.
4. Категоризация как основной способ познания мира действительного (2 часа)
Язык, являясь формой
мысли, представляет концептуальное видение мира
действительного, что обусловливает выделение когнитивной функции языка в качестве
основополагающей, доминирующей над всеми остальными. Оформляя мысль, язык
категоризует явления окружающего мира, создавая возможность свободного
ориентирования в нем человека; «в основе категорий лежит в конечном счете отражение и
обобщение явлений объективного мира» [Степанов 1981. – С.35-36]. «Мы выделяем в
мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и
типы) самоочевидны; напротив, мир представляет перед нами калейдоскопический поток
впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в
основном – языковой системой, хранящейся в нашем сознании» [Уорф, 1999. – С.97].
Таким образом, категории являются мощным средством познания мира: “мы не можем
мыслить ни одного предмета иначе, как с помощью категорий; мы не можем познать ни
одного мыслимого предмета иначе, как с помощью наглядных представлений,
соответствующих категориям” [Кант, 1999. – С.162].
Каждый язык по-своему
категоризует мир, специфично, создавая уникальность, неповторимость духа нации, ее
самостийность. Виртуально можно представить невозможное: если проанализировать
категоризацию объективного мира существующими на земле языками, то можно увидеть,
насколько многообразно познан один и тот же предмет действительности. Следовательно,
категоризация - это проявление внутренней формы языка и способ познания мира
действительного. Первым, кто обратил внимание на категоризующую функцию языка и
четко сказал об этом, был Аристотель.
Выделенные Аристотелем категории
представляют совокупность однородных членов, характеризующихся общими признаками
и имеющими жесткие границы. Такое понимание категории, как пишет об этом А.Ф.
Лосев, в определенной мере обусловлено особенностями древнегреческого языка.
Удивительно, но это один из немногих случаев, когда выдвинутая научная гипотеза была
принята как аксиома, то есть априорное синтетическое основоположение, являющееся
непосредственно достоверным (Кант), и на протяжении двух тысячелетий человечество
находилось в плену этих категорий. Правящим кругам советской России данное
понимание категории импонировало, ибо в рамках жестких категорий, характерных для
тоталитарного режима, запретно чувство рефлексии, сомнений в правильности
осуществляемой политики ( у нас хорошо, в буржуазных странах плохо, лучшее – значит
советское – привычные лозунги 60х-70-х г.г. ХХ столетия).
Людвиг Витгенштейн в начале ХХ в. обратил внимание на существование наряду с
аристотелевскими иных, естественных, категорий. На примере категории «игра» он
наглядно продемонстрировал, что категория может быть представлена такими членами,
для которых нехарактерно наличие одних и тех же общих признаков. Представители
таких категорий соотносятся друг с другом по принципу «фамильного сходства». То есть
категория характеризуется определенным набором признаков, которые по отдельности
могут проявляться в ее репрезентантах, и экспликация одного из «фамильных признаков»
позволяет отличать представителей одной категории от другой. Объединенные
«фамильным сходством», единицы таких категорий организованы по принципу поля, одни
из которых являются ядерными, прототипичными для сознания говорящих, другие
находятся на периферии языкового сознания, что, в свою очередь, провоцирует явление
энтропии, размытости границ, детерминирующей синергетические процессы в языке.
Теория прототипов, представленная в работах Э. Рош, требует дальнейшего изучения. Э.
Рош, проведя серию экспериментов, заключила, что у носителей разных языков
оказываются различными прототипы в пределах одной и той же категории. В частности,
она заключила, что для русского языкового сознания птица – это прежде всего воробей,
для американского – малиновка. Проведенный нами эксперимент дал неожиданные
результаты. Большинство реципиентов на просьбу назвать, не задумываясь, птицу,
ответили – ворона. И это не случайно, потому что в городах в настоящее время
преобладают вороны, незначительное число информантов назвали воробья и
единственный человек – синицу. Естественным было обращение к этому человеку, почему синица? – Потому что в детстве ( речь идет об академике в возрасте 80 лет) он жил
в деревне, где было много синиц. И если Пушкин был сразу назван в качестве прототипа
русского поэта, то с фруктами оказалось сложнее. Здесь были обозначены бананы наряду
с яблоками ( в зимний период времени), в весенний прежде всего называлась черешня, в
летний – клубника. Таким образом, прототипичность – явление динамическое,
обусловленное рядом факторов: социальных, возрастных, культурологических,
ситуативных…
Общаясь, гуляя по улицам, мы постоянно категоризуем мир. «Мысль не просто
отражает мир, она категоризует действительность, и в этой организующей функции она
столь тесно соединяется с языком, что хочется даже отождествить мышление и язык с
этой точки зрения» [Бенвенист, 1974. С.80]. И тем не менее, мысль и язык не
тождественны друг другу ( противоположная точка зрения характерна для античного
периода). На ментальном уровне категоризация проявляется через такие структуры
знаний, как пропозиции, фреймы; на языковом – через грааматические, лексикограмматические, тематические объединения, явление синонимии, антонимии, полисемии
и др. Пропозиция – это минимальная структура знания, в основе которой находится
предикат и распространители (как правило, два или один). Фреймы – это те стереотипные
ситуации, благодаря которым мы ориентируемся в мире. Фреймы без пропозиций мало
что значат для человека. Например, одно название фрейма «метро» вряд ли поможет
правильному передвижению человека в метро. Для этого необходимо знать те виды
пропозиций, в которых обозначено, что необходимо сделать, чтобы войти в метро,
передвигаться внутри и правильно выйти: купить карточку, опустить ее в автомат с тем,
чтобы войти внутрь, встать на эскалатор; сойдя с эскалатора, посмотреть, в какую сторону
необходимо ехать, сесть на электричку, выйти на нужной остановке, сориентироваться, в
каком направлении находится выход. Точно так же, зная только название фрейма
«правила уличного движения» и не имея понятия об этих правилах ( то есть о
пропозициях), значит попасть в аварийную ситуацию. Фреймы могут находиться в
«светлом поле» сознания, то есть быть ядерными, прототипичными в одной ситуации, и
эти же фреймы могут быть на периферии сознания в другой ситуации. Тот же фрейм
«Метро» не значим для человека, живущего в селе. И прототипичным он становится,
когда житель провинции приезжает в Москву, Петербург, Екатеринбург или Новосибирск.
Философский анализ языка, несмотря на то, что он являлся основным со времен
античности, в традиционной лингвистике не рассматривался. Структурно-системная
лингвистика, царствовавшая на протяжении почти ста лет, не вникала, в силу тех задач,
которые она перед собой ставила ( она исследовала внутреннюю структуру языка), в
проблемы, связанные с внешней лингвистикой, рассматривающей язык как форму
выражения мысли. Уже в двадцатые годы были написаны работы Шпета, В. Волошинова,
посвященные тем проблемам, которые в настоящее время исследуются в рамках
когнитивной лингвистики и психолингвистики, но они не стали достоянием широкой
читательской аудитории. И язык изучался и в настоящее время многими лингвистами
изучается как структура, отдельная от человека, в то время, как «все в нем направлено на
выполнение определенной цели, а именно на выражение мысли, причем работа эта
начинается уже с первичного его элемента – членораздельного звука, который становится
членораздельным благодаря приданию ему формы»[Гумбольдт, 1984. – С.73].
Лингвистика, относясь к числу специальных наук, традиционно рассматривается как
наука теорий среднего уровня, то есть ею исследуется то, что можно проверить
эмпирически. Несомненно, данное положение является релевантным для решения
различного рода исследовательских задач, но не менее значимы и знания
основополагающие, которые, как правило, относятся к разряду философских. Совершенно
справедлива метафора Бенджамена Л. Уорфа [Уорф, 1999] о том, что даже мальчишка
может провести лодку вокруг бухты, не зная, что его судно попадает в сферу действия
притяжения планет, однако капитану дальнего плаванья, управляющему кораблем в
океане, это знание, равно как и знание географии, математики, необходимо. Так и в
исследовании языка необходимы знания, не лежащие на поверхности и даже порой не
осознаваемые говорящими, но тем не менее находящиеся в основе осязаемого,
чувствуемого, эмпирического. Именно эти знания позволяют объяснить языковые
процессы. Смена научной лингвистической парадигмы обусловила принципиально иной
подход к языковым фактам: в традиционной лингвистике главным было описание
языковых фактов, в когнитивной и психолингвистике – основной принцип – объяснение
языковых явлений.
К сожалению, многие преподаватели школ представления не имеют в рамках
каких категорий они преподают русский язык. Для них это неважно в силу того, что они
преподают эту дисциплину в пределах традиционной, описательной лингвистики. Между
тем методологические знания дают возможность ориентира в языковом материале.
Фундаментальные, базисные знания дают перспективу объяснения, а не только описания
языковых фактов. В частности, анализ частеречных категорий привел исследователей к
мысли, что они устроены по принципу поля, а стало быть одни из членов этих категорий
являются ядерными, другие периферийными. Так, ядерными в пределах категории
существительных являются именования предмета, в то время как абстрактные
существительные, по форме соотносясь с категорией имен существительных, по
семантике притягиваются к ядру других категорий ( прилагательному или глаголу).
Маргинальные сферы частей речи, пересекаясь, создают напряжение, способствующее
самоорганизации, саморазвитию языка. И это можно проследить на любом языковом
уровне. Следовательно, синергетические процессы – имманентное свойство языка.
Обусловленный деятельностью мозга, язык, в силу его самоорганизации, особой
структурированности сам оказывает влияние на мысль, приспосабливая ее к
определенной, наиболее удобной в для выражения мысли грамматической форме. Знание
устройства категорий, отражающих работу мозга, вряд ли делает достоверным фразу:
«Кто четко мыслит, тот четко излагает». Как правило, человек, погруженный в процесс
творческого поиска, не способен говорить четко и определенно. Тем не менее это не
является его недостатком. Данная стадия ментального состояния необходима. Более того,
ни одно знание не является окончательным, всегда имеется элемент неосознанного,
расплывчатого, из которого «прорастет» новое знание – и этот процесс бесконечен. Так и
ученик либо студент, находясь на стадии освоения материала, не может четко
сформулировать мысль. И в этой ситуации нельзя его прерывать словами: «Ты не готов к
занятию». Всегда надо уметь выслушать, выявить рациональное зерно и развить мысль,
повести ее в нужном направлении. И все же эти вариативно повторяющиеся в различных
пособиях психолого-педагогического цикла рекомендации не срабатывают. Причина
видится
в
приоритете вертикального мышления, действующего в рамках
аристотелевских категорий, непонимании особенностей латерального, творческого,
нестандартного, порой ошибочного мышления [Боно, 1997], проявляющегося в пределах
динамических, подвижных категорий.
Лингвистика ХХ1 века характеризуется обращением к трудам классиков
античности, средневековья, Х1Х и начала ХХ вв. А это значит, что для лингвистики
нового времени характерно возвращение к философии языка, к решению на новом витке
знаний старых, как мир, вопросов соотношения языка с работой мозга.
Литература:
Эмиль Бенвенист. Общая лингвистика. М., 1974.
Эдвард де Боно. Латеральное мышление.СПб., 1997.
Вильгельм фон Гумбольдт. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
Иммануил Кант. Критика чистого разума. Ростов-на-Дону, 1999.
Бенджемент Л. Уорф. Наука и языкознание (О двух ошибочных воззрениях на речь и
мышление, характеризующих систему естественной логики, и о том, как слова и обычаи
влияют на мышление) // Зарубежная лингвистика. М.,1999. №1.
Ю.С. Степанов Имена, предикаты, предложения. М., 1981.
5. Эволюция теории русского словообразования (2 часа)
Язык как яркое проявление человеческого фактора, неотъемлемая часть человеческой
сущности, притягивает к себе внимание исследователей
со времен античности.
Проблемы, которые волновали античных философов, связаны с соотношением языка и
мысли, вещи и имени, этимологии слова, значительная доля внимания уделена изучению
специфики членораздельного звука, отличающего человека от животного. Все эти мысли
наиболее полно эволюционизированы
в трудах Вильгельма фон Гумбольдта,
основоположника языкознания как самостоятельной науки.
Словообразование, названное Гумбольдтом одной из самых
глубоких и
загадочных сфер языка, античная теория не рассматривала, «поскольку она не различала
морфологических элементов слова и исходила только из внешнего сходства, т.е. главным
образом из одинаковых окончаний» [Античные теории языка и стиля. –С.31]. В первом
веке до н.э. в поисках аналогии, языкового единообразия, и в противовес выводу Варрона
о том, «что в словообразовании господствует аномалия» [там же. –С.32], Филоксен
«выдвигает деривационный принцип, принцип образования одного слова от другого по
некоему шаблону. До различения корня и суффикса он однако не доходит» [там же. –
С.32].
В силу того, что лингвистику в последующие века и тысячелетия продолжали
интересовать вопросы этимологии, происхождения языка, а следовательно во главу угла
был поставлен диахронный аспект исследования языковых явлений, характеризующийся
атомарным подходом; поиски языковых универсалий (которые проводились прежде всего
на фонетическом материале), сравнительно-исторические изыскания, соотношения языка
и мышления, создание единого для человечества языка, словообразование не было
предметом самостоятельного исследования. Это объясняется еще и тем, что
словообразование, с одной стороны, находится как бы в рамках морфологии, а с другой, лексики. Но, вероятно, сложность в поисках системных явлений заключается в том, что в
этой сфере языкового знания не отмечается той жесткой систематизации, которая имеет
место в фонетических изменениях, подверженных влиянию фонетических законов или в
морфологии (ср. такие категории, как склонение для существительных и спряжение для
глаголов). В словообразовании, как правило, одна и та семантическая сфера оформляется
рядом формантов (ср.: «музыкант, играющий на определенном музыкальном инструменте:
флейтист, пианист, барабанщик,трубач и др.). Надо было увидеть специфику формальносемантической организации производного слова, а это стало возможным в период
структурно-системного подхода, который вошел в обиход с именем Ф. де Соссюра,
однако идеи витают в воздухе всегда раньше того времени, когда они примут
завершенную форму и в памяти потомков связываются с именем какого-либо ученого. Так
было с неэвклидовой геометрией, которая вошла в историю человечества с именем
Лобачевского, но одновременно к этой же мысли приходят Гаусс и Янош Бойяи.
Воистину, наступает время и одни и те же идеи, как незабудки, расцветают в разных
уголках земного шара. В России синхронное описание языка связано с именами И.А.
Бодуэна де Куртэне и Н.В. Крушевского. Крушевский в 1883г. в «Очерке науки о языке»
отмечает: «все то, что известно в грамматиках под общим именем словообразования,
представляет массу систем, не настолько выделяющихся в необозримой массе слов,
составляющих язык, чтобы быть замеченными при поверхностном наблюдении»
[Крушевский, 1998, 181] Крушевский интуитивно вышел на все те проблемы, которые
явились основными в ХХ веке, когда язык, во многом благодаря положениям,
выдвинутым Ф. де Соссюром, стал рассматриваться в синхронии как структурносистемное явление. Крушевский предлагает именовать суффиксом суффикс и окончание
вместе на том основании, что окончание, «находясь на самом конце слова, служит
признаком той категории, которой принадлежит данное слово», « во всех других
отношениях окончание ничем не отличается от суффикса, поэтому, кажется, мы не делаем
ошибки, если для простоты будем рассматривать все, что находится за корнем
суффиксом» [Там же, 155]. Но, в силу того, что в это время представление о такой
дисциплине, как словообразование, было весьма смутным и вопрос о словоизменительных
и словообразовательных функциях морфем вообще не стоял (главным было выявить,
насколько типизированными были образования с теми или иными морфами), то вполне
естественно, что Крушевский суффиксом обозначает совокупность суффикса и окончания
и одно окончание. (В 1946г. Г.О. Винокур в «Заметках по русскому словообразованию» в
примечании осторожно замечает: «там, где это не мешает делу, (выделено нами – Л.А.)
не отделяю суффикса от окончаний» [Винокур, 1959. – С.420]). Крушевский выделил
особенности семантики префикса и суффикса: «суффиксы отличаются гораздо большей
способностью сочетаться друг с другом, чем префиксы; суффиксу свойственна
преимущественно вариация морфологическая, префиксу – фонетическая; значение
суффикса разнообразно и неопределенно, тогда как префиксу обыкновенно свойственно
одно ясно определенное значение; суффикс присоединяется только к словам известной
категории, тогда как громадное большинство префиксов агглутинируется к словам разных
категорий» [Там же, 162]. Исследователь счел необходимым определить критерии
выделения суффикса на том основании, что он « обособляется для нашего чутья не
всегда» [Там же]. Обособлению суффикса способствует: «1) когда звуковой комплекс, к
которому он присоединяется, находится в языке и без этого суффикса, но также и без
оттенка в значении, который сообщается этим суффиксом»; «2) когда он находится в
целом ряде слов, придавая постоянно один и тот же оттенок значения коренного
комплекса звуков»; «3) наконец, само собою понятно, что если данный суффикс всегда
придает один какой-нибудь оттенок значению корня и если кроме этого суффикса язык не
имеет никакого другого для выражения того же оттенка значения, то это не может не
способствовать лучшему обособлению суффикса" [Там же, 155]. При этом Крушевский
замечает, что «в русском и вообще в ариоевропейских языках трудно показать суффиксы,
которые бы вполне обладали указанными качествами» [Там же], поэтому «способность
суффикса к обособлению обратно пропорциональна широте его значения и числу
суффиксов, родственных данному по своему значению» [Там же,155].Выделяя критерии
обособления суффиксов, Крушевский говорит именно о суффиксах ( вместе с
окончанием), но не об окончании в отрыве от суффикса. В качестве такового он приводит
суффикс –онок, который «очень хорошо обособляется потому, что он присоединяется
только для обозначения молодых животных» [Там же]. На анализе производных с –онок
мы остановимся подробнее ниже. На том этапе развития словообразования Крушевский
сделал просто революционные выводы. Он выявил предельно ясные для языкового
сознания русского человека случаи, выявляющие роль суффикса при сочетании с
мотивирующими одной тематической группы. Естественно, что вне поля зрения
исследователя остались случаи, когда суффикс сочетается, в силу широты своей
семантики, с мотивирующими различных тематических объединений, одни из которых
реализованы в ядре, другие на периферии его функциональной семантики. Но эти выводы
стали возможными при разработке теории словообразовательной семантики. В Х1Х в.
семантические изыскания не были ведущими, и тем не менее Крушевский в 1879 г. в
работе «Об аналогии и народной этимологии» выделяет словообразовательное
(генетическое)и индивидуальное значение слова на примере слова светляк: «Во
внутренней стороне данного слова надо отличать два значения: значение генетическое
слова и его индивидуальное значение; напр.:
светляк генетич. зн.: нечто светящееся,
индивид. зн.: известное насекомое (Там же, 51).
Он первым обратил внимание на те виды типизированных значений, которые в
восьмидесятые годы ХХ столетия стали называться лексико-словообразовательными.
Крушевский отмечает компактность таких категорий языка, как склонение и спряжение, и
в силу этого их явленность исследователю Но при этом он указывает на важность и
значимость прочих систем, которые не признаются системами грамматики. Он, наряду с
такими однотипными явлениями, как борода, борозда; водить, возить и др., выделяет
серию прилагательных с суффиксом –ний, «обозначающих место и время»: ближний,
верхний, внутренний и др.; весенний, вечерний, зимний и др. [Там же, 190]. Приведенные
примеры проявляют мощную интуицию исследователя, один и тот же суффикс в них
присоединяется к мотивирующим двух семантических классов. И Крушевский подает их
как образованные по одному типу.. Сколько дискуссий будет в 70-х и еще в 80-х годах ХХ
столетия ( в которых автору этой статьи приходилось принимать участие), прежде чем
словообразовательный тип будет рассматриваться не только на уровне одноструктурных
производных, объединенных одним лексико-словообразовательным значением.
Крушевский первым вдохнул в не выделяемую в то время морфонологию семантику
(отметив, что вариант суффикса имеет отличное от основного суффикса значение:
«суффикс –ник будет свойствен существительным мужского рода, обозначающим (между
прочим) место, где что-нибудь находится (напр. цветник, каретник); его разновидность –
атник свойственна существительным мужского рода, означающим преимущественно
строение для известных животных, нпр. гусятник, курятник» [Там же, 159], что детально
было разработано лишь в конце ХХ начале ХХ1 века в работах А.Г. Антипова.
Крушевский выделяет продуктивные и периферийные суффиксы на том основании, что
продуктивные словообразовательные элементы легче запоминаются. Он пишет о семье
суффиксов, произошедших от одного суффикса, выявляя при этом сложные суффиксы,
имеющие двоякое родство. Крушевский выделяет также семьи слов, произошедших от
одного и того же слова [что является предтечей словообразовательных гнезд,
разработанных впоследствии А.Н. Тихоновым]. Более того, он пишет, что «во всякой
группе родственных по происхождению слов найдем родичей, близких друг к другу и
более отдаленных, напр. Образный ближе к Образ, чем безобрАзный, напАдать ближе к
пАдать, нежели нападАть …» [.Там же, 185], то есть он улавливает сложность
структурно-семантических взаимоотношений слов в пределах гнезда, или - в семье. Он
пишет также о серийном характере языковых элементов: «Языковые элементы – звуки,
морфологические единицы, слово, выражения – не возникают в одном экземпляре, язык
создает их целыми сериями» [Там же, 189],
при этом имеются в виду как
словообразовательные, так и морфологические процессы. В зародышевой форме у
Крушевского представлены и причины распада синонимичных явлений, в том числе и
словообразовательных, способствующих эволюции языка: «элемент, наиболее
подходящий к окружающей среде, наиболее соответствующий своему назначению,
носящий в себе наиболее задатков жизни, вытесняет своих соперников и упрочивается в
языке» [Там же, 189-190].
В «Очерке науки о языке» представлены и словообразовательные цепочки: «Между
существительными и прилагательными тоже нет непроходимой границы. Так напр.,
глагол жить дает прилагательное жилой, а это последнее – существительное жилец»
[Там же, 209]. Типизированный характер деривационных процессов соотносится с
особенностью человеческой памяти: «Наша память сохраняет нам общие типы слов и
творческая сила производства, так сказать, превращает одни слова в другие. Имея глагол,
мы можем по типу существительного произвести существительное и обратно» [Там же,
210].
Акцент на продуктивность словообразовательных формантов, на аналогию, присущую
деривационным процессам, в начале ХХ века делается в работах С.И. Карцевского: «Одни
из суффиксов нам представляются более характерными (м.б. более выразительными),
типичными, наделенными силой аналогии; они являются продуктивными, т.е. по типу
глаголов с подобными формантами образуются новые глаголы». [Карцевский, 2000,.40]. В
статье «О структуре русского существительного» Карцевский выделяет семантические
категории, пополняющиеся деривацией, с указанием суффиксов, используемых для
формирования производных, именуемых те или иные явления. Во главу угла он ставит
категории оценочных и безоценочных слов. Внутри безоценочных выделяет
одушевленные и неодушевленные. Среди оценочных – имена собственные и
нарицательные. Среди одушевленных безоценочных – обозначения лиц, детенышей,
отчества; среди безоценочных неодушевленных – абстрактные – действие, состояние,
качество. Среди конкретных – место, орудие, предмет.
То есть Карцевский выделяет различные семантически типизированные ряды
производных единиц. В частности, в «Повторительном курсе русского языка» он пишет:
«По добавочным вещественным значениям слова распадаются на семантические классы.
Напр., «название деятеля»: учитель, покупатель, грабитель, житель; «название места
действия»: училище, стрельбище, становище, кладбище или умывалка, читалка,
раздевалка; «название орудия»: веялка, косилка или зубило, опахало, жало; «название
качества по прилагательному»: белизна, желтизна, правизна, левизна или ловкость,
страстность, опасность; «название лица по признаку»: жилец, продавец, вдовец, или
начальник, мешочник, ябедник, или слухач, рвач, копач и т.д. Семантических классов
очень много. Одни из них продуктивны, т.е. создаются новые слова того же класса (очень
продуктивен тип «умывалка», малопродуктивны типы «слухач» и «зубило»), другие
непродуктивны (напр. типы «утюг», «правда», «печь» и т.д.).
Данные примеры свидетельствуют не только о выявлении семантических категорий
производных слов (то, что представлено у Крушевского), но, по сути дела, они
представлены таким образом, что позволяют в дальнейшем выделить такую комплексную
единицу словообразования, как словообразовательный тип. При этом он увидел (что
явствует из приведенных примеров), что в разных типах могут быть актуализованы одни и
те же семантические объединения, в одних типах как продуктивные, в других – как
непродуктивные. В 50-х - 60-х г.г. ХХ столетия словообразовательные типы были
представлены в работах таких исследователей, как Е.А. Земская, И.И. Ковалик, В.В.
Виноградов, одноструктурными производными одной темы.
Как и Н.В. Крушевский, С.И. Карцевский выделяет словообразовательные гнезда, называя
их также семьями: «по своим основным семантическим значениям слова образуют семьи.
Пример семьи: учить >учитель, ученик, училище, учебник, учеба и т.д.» [Там же. - С. 132],
«.. члены семьи – это, действительно, разные слова, связанные между собой. Только
косвенно, через «главу» семьи – основное слово».[Там же. - С. 300].
Рассматривая словообразование в пределах морфологии, Карцевский ставит, целый ряд
проблем, которые широко обсуждаются в более поздний период времени, когда
словообразование рассматривается как самостоятельная область лингвистики. Многие из
его идей впоследствии уточняются, конкретизируются, трансформируются. В частности,
в силу того, что слово распадается на составные элементы, носители заключенных в слове
значений» [Там же. - с.141], Карцевский предлагает носителей семантических значений
называть формантами, а носителей формальных значений – морфемами.. При этом он
представляет методику выделения формант и морфем, через ассоциации «данного слова с
другими словами той же семьи и с разными формами того же слова» [Там же].
В дальнейшем формант ( закрепилось употребление данного слова в мужском роде)
И.С. Улухановым понимается как «наименьшее в формальном и семантическом
отношении словообразовательное средство (средства) из числа тех средств, которыми
данное мотивированное слово отличается от мотивирующих» (АГ-80, см. также:
Улуханов, 1977. – С.85 и др.). Такое разделение дает возможность
отличия
мотивирующего слова от формантов, указывающего одновременно на особенную роль
каждого из элементов производного слова в процессе словообразования. Произошла
своеобразная контаминация: Крушевский пишет о том, что под суффиксом он понимает
совокупность суффикса и окончания ( правда, иногда им в качестве суффикса называется
и только окончание. См.: Крушевский, 1998, 158), Карцевский выделяет это сочетание как
форманту наряду с префиксом и корнем, Улуханов префиксы, а также совокупность
суффикса с окончанием определяет как словообразовательные форманты. Несомненно,
были и более ранние работы, в которых использовался термин формант в указанном
смысле ( см. работы Е.А. Земской, Е.С. Кубряковой, П.А. Соболевой и др.), однако в
научный обиход данный термин в указанном понимании вошел с именем И.С. Улуханова
в силу того, что «Русская грамматика» используется во всех высших учебных заведениях
и основные ее положения по словообразованию излагаются в школьных учебниках.
«Производное слово опирается на свое основное слово и через него понимается» [Там же.
-С..118.] пишет в 1928 г. в «Повторительном курсе русского языка» С.И. Карцевский,
предвосхищая широко цитируемую фразу Г.О. Винокура: «о производной основе можно
говорить лишь тогда и лишь до тех пор, пока есть соотнесенная с ней основа
непроизводная» [Винокур, 1959. – С.425]. С.И. Карцевский пишет, что: «производное
слово распадается на две части, напр. Учитель = кто учит, водовоз = возящий воду и др.
Обе идеи, заключенные в производном слове, относятся друг к другу как определяемое и
определяющее. Такие комбинации определяемого и определяющего называются
синтагмами. Стало быть, производное слово есть синтагма» [Карцевский,2000. -С.141].
То есть Карцевский верно подметил синтаксический характер семантики производного
слова, что в 70-х-80-х годах разработано Е.С. Кубряковой, Е.Л. Гинзбургом, М.Н.
Янценецкой и др.
В разделе Существительное в подразделе Словообразование выделяются важнейшие
суффиксы русского языка: -ние, -нье; -тель ( деятель по глаголу); -лка (место действия
или орудие по глаголу); -ло – менее продуктивный ( орудие по глаголу); -ец (лицо по
признаку); -ник, -ница ( предмет по его признаку); -ство (занятие по деятелю); -ость, изна, -ота ( качество по прилагательному); -онок, -ёнок (детеныш) Из иностр. языков –ист,
-изм, -ция. Особую группу составляют существительные, заключающие в себе элемент
оценки, ласкательные и уменьшительные; презрительные и увеличительные. Выделяются
и группы транспозиций. По сути дела, ученый выделил мутационное, модификационное и
транспозиционное словообразование, разрабатываемое особенно плодотворно в 70-е – 80е г.г. ХХ века.
Карцевский делает попытку выявления родовой и видовой семантики слова, как
производного, так и непроизводного: «Слово есть скрещение как бы двух координат, из
которых одна имеет более общий, родовой ( в который включен и категориальный)
характер, а другая – более частный, видовой, даже как бы партикулярный характер: дом –
известный вид жилища (родовое мыслится, в нем заключена и категория – здесь
субстанция, но в речи оно не дано, - тип лексикализованный); учитель = кто (родовое)
учит ( видовое); учителишка = скверный (видовое, но очень обобщенное) учитель
(родовое); мост стоит на быках – впечатление от устоя моста ( определяемое) подводится
под значение быка-животного (определяющее), тип аналогический».В зародышевом
состоянии здесь представлено
явление, которые позже при анализе семантики
производного слова обозначено Е.С.Кубряковой как ономасиологический базис и
ономасиологический признак.
Таким образом, первые наблюдения, направленные на выявление типизированных
отношений в словообразовании, идут в одном ряду со склонением и спряжением – у
Крушевского, Карцевский выделяет способы словообразования в пределах морфологии;
разделяет мотивированные (звукоподражательные) и относительно мотивированные
(производные слова). Выделяет так же, как и Крушевский, языковые семьи ( в
современной терминологии – словообразовательные гнезда), родовые и видовые элементы
в структуре мотивированных и производных слов. В настоящее время термины
мотивированное и производное слово употребляются как синонимичные
Можно выделить еще целый ряд гениальных гипотез Крушевского и Карцевского,
но для нас важным является то, что эти выдающиеся лингвисты предвосхитили
перечисленные проблемы, которые стали актуальными с 60-х г.г. ХХ века, в период
расцвета структурно-системной лингвистики. Основной проблемой в аспекте нашего
исследования является выделение структурно-семантических типов производных единиц.
Представленные в работах примеры предвосхищают понимание словообразовательных
типов в русистике. По сути дела, ими выявлены типизированные ряды производных с
одним формантом и тождественными лексико-грамматическими показателями
мотивирующих единиц в рамках лексико-словообразовательного значения. Естественно,
что представленные семантические группы объединены денотативным значением,
значением скорее лексическим, нежели словообразовательным, в то время, как «функция
аффикса состоит в том, что он дает возможность увидеть ту же основу в другой
перспективе, в одном из боковых ее освещений, а потому и вообще аффикс может иметь
какой-нибудь смысл только тогда, когда он применен к какой-либо основе, а не
существует сам по себе» [Винокур, 1959. –С.426]. Следовательно, при определении
словообразовательного значения необходимо указывать как функциональную,
классификационную семантику аффикса (ономасиологический базис), так и
типизированную семантику мотивирующих единиц (ономасиологический признак) и
ономасиологическую связку между ними [см. работы Е.С. Кубряковой].
Словообразование – это та сфера языка, которая незримыми нитями оказывается
связанной со всеми языковыми уровнями: с фонетикой, так как производящая основа и
суффиксы фонетически приспосабливаются друг к другу, что обусловливает изменение
звукового облика производящей основы, образование новых суффиксов и вариантов. Эти
изменения настолько значимы, что выделилась особая область лингвистики –
морфонология, которая изначально исследовала только звуковые изменения, но в силу
того, что языковой знак характеризуется не только асимметрией, но и стремлением к
симметрии, иконичности формы и содержания, изначально заложенной в языке в виде
своеобразного идеала, к которому знак стремится, то есть новая форма стремится к
специфичному для нее содержанию ( положение, выдвинутое Гумбольдтом и ставшее
аксиомой), естественным явилось обращение к содержательной части морфонологических
процессов (см. в этом плане работы А.Г. Антипова). Образование производных разных
частей речи от производящих различных лексико-грамматических классов с помощью
аффиксов – свидетельство влияния морфологических процессов на словообразовательные,
то есть словообразование происходит в рамках взаимодействующих между собой частей
речи и оформляется это взаимодействие суффиксами и приставками, выполняющими
словообразующую функцию. Результатом такого взаимодействия является семантика,
отличная от грамматической и характеризующая только производные слова.
6. Теория словообразовательной семантики (2 часа).
В силу того, что словообразовательные процессы являются типизированными, строятся
по аналогии, а типизация может быть разной степени абстракции, от грамматикословообразовательной до лексико-словообразовательной, словообразовательное значение
представляет собой достаточно сложную иерархически устроенную систему,
представляющую собой семантически разноуровневую
категоризацию мира
действительного.
Проблема словообразовательной семантики является центральной в работах
дериватологов, исследующих его специфику, объем, уровни абстракции, формальное
выражение. Столь многоаспектное изучение данного языкового феномена обусловлено
сложностью его организации. Специфика семантики производного (мотивация
значениями мотивирующего и форманта) обусловила разные подходы исследователей к
описанию механизма его формирования и к определению носителя словообразовательного значения.
В отечественной лингвистике В.В. Лопатин и И.С. Улуханов рассматривают
словообразовательное значение в объеме "семантической разности», вычленяя из семантики мотивированного семантику мотивирующего. Оставшаяся от "вычитания"
семантическая разность приписывается форманту, который и является носителем
словообразовательного значения. В связи с таким решением вопроса встает ряд проблем:
а) что включать в значение мотивирующего и форманта; б) как решать вопрос о
семантических приращениях.
Мотивирующая единица, являясь словообразующей, выступает в двух ипостасях: в
аспекте плана выражения - как мотивирующая основа и в аспекте плана содержания - как
мотивирующее слово. Мотивирующая основа - объект изучения
морфонологии,
мотивирующее слово - компонент семантики мотивированного. Исследуя специфику
словообразовательного значения, необходимо выявить особенности функционирования
мотивирующего слова, которое в акте словопроизводства приобретает иную семантику,
чем то лексическое значение, которое дано в толковых словарях, за счет перестройки
ядерных, дифференциальных и потенциальных сем. Приобретая синтагматическую
семантику, мотивирующее входит в значение производного в определенном лексикосинтаксическом окружении. Что же в таком случае является приращенным значением?
При понимании СЗ в объеме "семантической разности" вопрос о приращении значения, по
сути дела, снимается. Вряд ли можно считать наращениями такие семантические показатели, как "профессиональная занятость" ила качественные признаки действия "охотно", "постоянно" и др. Они уже содержатся в семантике исходного слова в процессе
словопорождения.
Определение словообразовательного значения в объеме "семантической суммы"
учитывает эффект взаимодействия семантик мотивирующего и форманта, позволяя
выделить в качестве равноправных участников формирования словообразовательного
значения эксплицитно представленные части производного.
В принципе, понимание СЗ как "семантической разности" и как «семантической
суммы" правомерно. Тем не менее о постулировании семантической разности следует
говорить на высших ступенях семантической абстракции (на уровне частеречных
значений мотивирующего и мотивированного - том виде СЗ, который лишен
фразеологичности), а о постулировании значения в объеме "семантической суммы" - на
низших ступенях, где значимо выделение функциональных семантик мотивирующего и
форманта.
Характер семантических оппозиций членов словообразовательной пары определяет
виды
словообразовательного
значения:
мутационного,
модификационного,
транспозиционного.
Отношения пересечения семантик мотивирующего и мотивированного
детерминируют мутационный тип словообразовательного значения.
Производные при этом входят в иную тематическую группу, чем исходные для них
единицы, независимо от принадлежности их к одной или разным частям речи.
Производящее и производное находятся в отношениях: а) межсловной (радиальной)
метонимии (ср.: медведь 'животное’ -медвежатина 'мясо животного’; б) межcловной
(радиальной) метафоры (ср.: соловей 'птица’ – cоловушка 'человек, поющий, как соловей').
Производные с модификационным значением составляют с мотивирующими одну и
ту же часть речи, со специфичным набором модификаций значения в каждой из них.
Лексическое значение мотивирующего полностью входит в семантический объем
мотивированного. Различие семантик мотивирующего и мотивированного проявляется в
градации одного из признаков (ср.: дом - домик 'размер’, белый -беловатый 'цвет'; сушить
– иссушить 'степень проявления действия'), доходящего до его отрицания (ср.: умный неумный), либо в актуализации в значении производного семы, потенциально заложенной
в семантике мотивирующего (ср.: медведь - медвежонок; сержант - сержантша; строить построить и др.). При модификации возможны отношения части к целому, равно как и
обозначение целого по части (ср.: горох – горошина, зверь - зверье). Данный тип
отношений характеризует и мутационное словообразование. Однако реализация этого
вида отношений в мутации и модификации различна: в мутационных знаковых системах
обозначается один предмет по составляющей его части (ср.: шиповник, боярышник) либо
часть предмета внеязыковой действительности (ср.: в среднеобоких говорах -вершинник,
комлечник, коренник 'часть дерева по месторасположению')» в модификационных
системах - совокупность однородных предметов либо единица из ряда однородных
предметов.
Таким образом, для словообразовательных пар модификационного типа
словообразовательной семантики характерны отношения градации, включения, в меньшей
степени пересечения.
Тождество значений мотивирующего и мотивированного при различии их лексикограмматичеекого
оформления
характеризует
транспозиционный
тип
словообразовательной семантики.
Первые два типа словообразовательного значения в силу определенных изменений
в лексическом значении производного по сравнению с семантикой производящего
составляют сферу лексической деривации» третий относится к синтаксической деривации
(данное разграничение идет от Ш.Балли и Е.Куридовича. См. также работы Азарх,
Земской, Лопатина, Кубряковой, Манучаряна» Улуханова, Янценецкой и др.).
Независимо от того, как понимается СЗ, в объеме "семантической разницы" или
"суммы", исследователи в качестве основного носителя СЗ выделяют формант. При этом
одни из них считают, что морф (формант) не имеет конкретного значения (Бартошевич;
Янко-Триницкая; Хохлачева и др.), другие, напротив, выделяют только конкретную,
контекстно обусловленную семантику форманта (Гловинская; Шеулина).
В первом случае семантика форманта рассматривается как категориальная. При
таком подходе значимо выделение только грамматико-словообразовательного значения
(ГСЗ). Сам факт выделения ГСЗ в словообразовании является, несомненно, важным шагом
в развитии теории семантического словообразования. Во-первых, выделен наиболее
обобщенный вид семантических отношений между мотивирующими и мотивированными
в пределах словообразовательной категории. Во-вторых, сравнение данного вида СЗ с
грамматическим и лексическим дало возможность выявить его специфические черты: СЗ
уже грамматического, так как далеко не все олова конкретной части речи обладают
словообразовательным значением; в отличие от лексического СЗ имеет более
обобщенный, серийный характер и всегда формально выражено. Выделение ГСЗ
определило статус словообразования как самостоятельной научной дисциплины,
отличной от лексикологии и морфологии, имеющей собственный объект исследования со
свойственными ему семантическими и формальными характеристиками. Однако
выделение только ГСЗ исключает из рассмотрения производные, обладающие достаточно
конкретным обобщенным значением (ср. семантику префиксальных дериватов). Анализ
словообразовательной системы в аспекте исследования парадигматики и синтагматики
при выделении только ГСЗ не позволяет увидеть специфику семантической организации
словообразовательных типов (многие из которых, обладая одинаковым ГЗС, включают
непересекающиеся семантические объединения), а следовательно и особенности их
взаимодействия.
Признание за формантом только контекстуально обусловленного, вариантного
значения привело лингвистов к выделению словообразовательного значения на уровне
производного слова, без дальнейшего его обобщения (Щеулина). М.Я.Гловинская
стремится, используя положение Ю.Д.Апресяна о значимости падежной рамки на всех
ярусах языка, определить обозримое число частных словообразовательных значений для
производных с -ник, выделяя следующие ЧСЗ: I) субъект по действию, состоянию,
свойству, названному основой; 2) объект действия, названного основой; 3) совокупность
предметов; 4) место действия или место для того, что обозначено основой; 5) инструмент
действия; 6) действие, так или иначе характеризующееся тем, что названо основой.
Выделение только частных словообразовательных значений имеет свои
недостатки: при таком подходе число типов необозримо, что затрудняет возможность
системного описания словообразования.
Признание инвариантно-вариантной семантики форманта обусловило понимание СЗ
как иерархически организованной семантической единицы и предопределило поиски
уровней абстракции словообразовательного значения, что оказалось делом сложным, так
как СЗ отражает типизированные мотивационные отношения между производным и
исходным словами. Сами эти отношения достаточно неоднородны и обладают разной
степенью типизации» что и определило выделение лингвистами различных видов СЗ. В
частности, в Русской грамматике-80 представлены ГСЗ типов и ЧСЗ семантических
подтипов. Неразработанность критериев выделения ЧСЗ явилась причиной пестроты их
формулировок, от лексических до лексико-словообразовательных и словообразовательнопропозициональных. Ср.: лексические формулировки ЧЗС в СТ «Г+ник": названия лиц
(шутник, клеветник, заточник), животных (ощупник 'жук’), растений (порезник), орудий,
приспособлений, механизмов (окучник, подойник, пищик), помещений (зимовник), книгг
сочинений (толковник, сборник) (РГ-80.-С.143). В приведенных случаях при определении
ЧСЗ принимается во внимание только классифицирующая семантика форманта, без
указания значения мотивирующего. Словообразовательное значение определено в аспекте
«семантической разности».
Примером лексико-словообразовательной формулировки ЧСЗ, учитывающей
вариантную семантику форманта и синтаксическую роль мотивирующих конкретной
тематической группы, является объединение отсубстантивов в пределах ЧСЗ "мясо
животного, употребляющееся в качестве пищи". ЧСЗ "орудия, приспособления для
производства действия" относится к разряду пропозициональных.
В одних случаях ЧСЗ формулируется с учетом функционального и
определительного аспектов наименования предметов действительности, в других - такого
разделения не наблюдается. Ср.: в СТ «Г+л/о/" представлены ЧСЗ: I) "лицо-субъект
действия"; б) "лицо, названное по характерному, обычно выполняемому действию, о экспрессией неодобрения; в) "лицо, названное по профессии или занятию". Такого
разделения видов С3 не наблюдается, например, в СТ "Г+тель".
Неоднородность формулировок СЗ, выделяемых в РГ-80, свидетельствует о
неразработанности критериев выделения ЧСЗ и о достаточно сложной структуре данного
языкового феномена. Анализ значительного фактического материала позволил авторам
РГ-80 выделить, по сути дела, все виды СЗ, без специального их обозначения. Однако
имеющаяся пестрота в определениях ЧСЗ мешает видению семантической организации
типов и их системному описанию.
М.А.Хамидуллина на материале отглагольных имен выделяет категориальнословообразовательное значение, учитывающее частеречную семантику мотивирующих и
мотивированных единиц; типовое словообразовательное значение и ЧСЗ (иначе
называемое в литературе, как ЛСЗ). При определении типового словообразовательного
значения автор выделяет только актантную функцию мотивированного слова без указания
семантики мотивирующего. "Типовые словообразовательные значения (ТСЗ) находятся
еще на довольно высокой ступени абстракции. Они могут быть одинаковыми при
различных категориальных отношениях, например, "место для..."; читальня от читать и
голубятня от голубь". Данный вид значения, на наш взгляд, является по сути своей
значением тематической группы, в которую входят как производные, так и непроизводные
слова.
В основу уровневой классификации СЗ Е. Д.Бесценной "положен анализ
компонентов формантной части лексического значения мотивированного слова"
[Бесценная, 1978.-с.208]. В работе выделяются следующие уровни СЗ. Первый уровень уровень
контекстных
значений
форманта;
второй
уровень
частных
словообразовательных значений, в пределах которого выделяются ЧСЗ двух степеней:
ЧСЗ первой степени формулируется как "лицо-субъект", "предмет-орудие" и т.п.; ЧСЗ
второй степени - "субъект действия, имеющий отношение к предмету или явлению,
названному мотивирующим словом". Третий уровень - уровень общих словообразовательных значений типов (иначе определяемый в лингвистике как
категориально или грамматико-словообразовательное значение). Четвертый уровень уровень системного инвариантного значения определяется как "субстанция, имеющая
отношение к тому (качеству, действию или иной субстанции), что названо мотивирующим
словом". Т.е. при выделении инвариантного СЗ не учитывается частеречная
принадлежность мотивирующих единиц. Объединение производных под эгидой
инвариантного СЗ, обозначенного в литературе как словообразовательные ниши,
позволяет определить удельный вес суффикса при функционировании с мотивирующими
различных лексико-грамматических классов.
Приведенная классификация видов СЗ имеет как свои плюсы, так и минусы.
Минусы состоят в том, что в одних случаях в основе выделения уровней СЗ находится
принцип "семантической разности" (ср.: выделение контекстных значений форманта и
ЧСЗ первой степени), в других - "семантической суммы". Несомненным достоинством
работы является стремление исследователя к унифицированной подаче видов
словообразовательной семантики, что позволяет проследить системные связи как на
внутритиповом, так и на межтиповом уровнях.
Анализ работ Е.С.Кубряковой свидетельствует о выделении ею грамматикословообразовательного, падежного и лексико-словообразовательного значений.
М.Н.Янценещсая на материале мутационного словообразования выделяет три
принципиально важных вида СЗ: грамматико, или морфолого-словообразовательное,
собственно словообразовательное значение, учитывающее пропозициональную структуру
производного (этот вид семантики как собственно словообразовательный обозначен и
Ю.Д.Апресяном, лексико-словообразовательное значение, иначе называемое как
обобщенно-мотивационное [Янценецкая, 1979.- с. 145].
Как
показывает
краткий
анализ
работ
в
области
исследования
словообразовательной семантики, дериватологи серьезно озабочены выявлением уровней
обобщения СЗ, релевантных для определения системных связей в дериватологии.
Наиболее последовательны классификации СЗ, предложенные Е.С.Кубряковой и
М.Н.Янценецкой, Выделенные этими учеными виды СЗ позволяют проследить системные
отношения в словообразовании, обнаружить специфику взаимодействия словообразования с лексикой, синтаксисом и морфологией.
Выявление указанных семантических срезов проявляет особенности мыслительной
деятельности человека в плане категоризации от общего к частном, эксплицируя
основополагающее свойство дедуктивного мышления. Осознаваемая семантическая
категоризация реализована на уровне лексико-словообразовательного значения, но чтобы
выделить ее, мозг в сотые доли секунды вычисляет те наиболее абстрактные категории, в
пределах которых происходит осознаваемая категоризация
7.Особенности семантической категоризации в границах типа (2 часа).
Выделенные виды словообразовательной семантики представлены во всех
словообразовательных типах русского языка, но реализованы они в каждом из них
своеобразно, определяя неповторимость семантического рисунка каждого отдельно
взятого типа. Следовательно, при определении словообразовательного типа (напомним
определение, традиционно представленное в школьных и вузовских учебниках.
Словообразовательный тип – это формально-семантическая схема, взятая в отвлечении от
производных единиц, характеризующаяся тождеством частеречной принадлежности
мотивирующих, тождеством форманта и тождеством словообразовательной семантики)
необходимо учитывать те достижения, которые имеются в разработке теории
словообразовательной
семантики.
Вряд
ли
возможно
при
определении
словообразовательного типа указывать тождество словообразовательной семантики. Что
при этом имеется в виду? Имплицитно, независимо от реализации, все типы имеют
грамматико-словообразовательное значение, что служит основанием для объединения их
в словообразовательную категорию, где отпадает необходимость в таком критерии, как
тождество форманта. Значимо при определении типа говорить о специфике
семантического рисунка, характерного для конкретного типа, то есть о той совокупности
видов словообразовательной семантики, которая в нем представлена. Каждый тип
достаточно своеобразно представляет категоризацию мира действительного. Вероятно,
есть смысл говорить об особой внутренней форме, присущей словообразовательному
типу, которая проявляется в особенностях реализации заложенных в семантике
мотивирующего потенций, последние ограничиваются функциональной семантикой
форманта. То напряжение, которое присутствует при функционировании мотивирующих
и форманта, тот ассоциативный фон, который при этом всегда имеет место, способствуют
расширению семантических границ типа.
Принимая во внимание то, что сделано в области исследования
словообразовательной семантики в литературе, попытаемся представить структуру
словообразовательного значения в типах мутационных суффиксальных субстантивов.
При определении видов словообразовательного значения мы руководствуемся
следующими принципами:
1. СЗ характерно только для производных слов. Оно серийно, является общим для
ряда одноструктурных дериватов.
2. При определении СЗ учитывается специфика функционирования семантик
мотивирующего слова и форманта (т.е. СЗ рассматривается в аспекте "семантической
суммы»).
3. Семантическая организация типа построена по принципу ноля, что предполагает
инвариантно-вариантное соотношение составляющих производное слово компонентов и
видов СЗ.
4. Системно-функциональный подход является определяющим при выделении видов
СЗ: выделяемые виды СЗ полностью реализованы в ядерных»,
частично - в
периферийных словообразовательных типах; каждый из выделенных видов СЗ
представлен в качестве обобщенного хотя бы для одного типа системы. Неравномерная
реализация видов СЗ в типах обусловливает необходимость различения СЗ разных
уровней обобщения в языке и реализации их в СT. Для одних типов предельно
обобщенным при функционировании может быть такой вид СЗ, который для другого типа
является частичным .
В сфере мутационного суффиксального словообразования нами выделены
следующие виды словообразовательного значения1
I. Инвариантное словообразовательное значение (ИСЗ), выделяемое в пределах
словообразовательных ниш. Данный вид СЗ учитывает классификационную семантику
форманта, означающую принадлежность производного к определенной части речи, а
также наличие мотивирующих без указания их частеречной принадлежности.
Формулируется ИСЗ следующим образом: "субстанция, имеющая отношение к тому, что
названо мотивирующим словом (качеству, действию, другой субстанции)”; "действие,
имеющее отношение к тому, что названо мотивирующим словом (качеству, действию,
субстанции)"; "признак, имеющий отношение к тому, что названо мотивирующим словом
(качеству, действию, субстанции)". Данный вид СЗ (равно как и словообразовательные
ниши) имеет место только в мутационной системе. При модификации и транспозиции
обязательным является указание частей речи мотивированного и мотивирующего,
идентичных в первом случае и разных во втором.
2. Грамматико-словообразовательное (ГСЗ), иначе обозначаемое как морфологословообразовательное, категориально-словообразовательное значение. Этот вид СЗ
выделяется
большинством
дериватологов.
Выделение
данного
вида
словообразовательного значения определило статус самостоятельности словообразования.
Однако имеющиеся формулировки ГСЗ, как представляется, требуют уточнения
путем указания ядерной и периферийной частеречной семантики мотивирующих единиц,
что при описании системных деривационных отношений "прольет свет" на явление
множественной мотивации, реализованной синтаксическими дериватами, и на
взаимодействие типов различных подсистем мутационного суффиксального словообразования. Формулировки ГСЗ следующие: "предмет (од., неод.), имеющий отношение к
предмету: собственно предмету, опредмеченному действию, признаку"; "действие,
имеющее отношение к предмету: собственно предмету, опредмеченному признаку,
действию"; "признак, имеющий отношение к предмету: собственно предмету,
предреченному действию, признаку» и др. В случае отсутствия в типе мотивирующих с
периферийной частеречной семантикой, ГСЗ типа в левой его части конкретизируется.
Ср.: в говорах Кемеровского района СТ "С+арь" имеет в качестве общего СЗ: "предмет
(од. , неод.) по предмету: собственно предмету" – свинарь, чеботарь, печкарь, ложкарь,
плугарь. пушкарь - 'субъекты по функционально значимому предмету'» дымарь, шишкарь
- 'орудия’; пескарь - 'рыба'; свинарь - 'растение, поедаемое свиньями'.
Как правило, ГСЗ выделяются у типов с высокой степенью системной
продуктивности, одновременно это значение может быть и у периферийных моделей. В
отличие от ядерных они имеют "бедную" семантическую структуру, реализованную
"осколками" тематических объединений производных, обозначающих лицо, артефакты и
натурфакты. Ср.: приведенный выше пример со СТ "С+аръи.
ГСЗ значимо как для мутационного», так и для транспозиционного
словообразования.
3. Следующий вид словообразовательной семантики обозначен нами как частное
словообразовательное значение (ЧСЗ) подтипов (Араева, 1981, 1985б, 1991, 1992). Этот и
последующие виды СЗ релевантны в сфере мутационного словообразования. Данный вид
СЗ ограничен помимо частеречных семантик мотивирующих и мотивированных (как и в
ГСЗ)
ономасиологическим
аспектом,
той
интерпретационной
установкой
номинирующего, в пределах которой формируется семантика производного. Условно мы
выделяем два таких аспекта: функциональный и характеризующий (определительный),
между которыми возможны переходные случаи.
В границах ЧСЗ1 (функционального) объединены производные, именующие
действия, признаки, предметы, связанные о профессиональной, трудовой деятельностью
человека. Действие на языковом уровне может быть представлено непосредственно
глаголом или существительными, прилагательными, являющимися актантными
распространителями глаголов.
ЧС32 (определительные) включают единицы, называющие свойства, действия,
предметы, обозначающиеся через характерное, онтологически присущее действие,
предмет, качество, состояние. Ср.: производные с функциональной семантикой:
асфальтировать, сепарировать; канализационные (работы), распиловочный (материал);
водитель, тракторист; чайник, кофейник; творожник, сырник; с определительной:
морковный (цвет), храпеть; носач, сплетник, рыжик. В типе, для которого обобщенным
является ГСЗ, выделяются два ЧСЗ на уровне подтипов. Ср.: СТ "С+ник" как в говорах,
так и в литературном языке имеет ГСЗ: "предмет (од., неад.) по предмету: собственно
предмету, опредмеченному признаку, действию" и два ЧС3. ЧC31 - "предмет (од., неод.)
по функционально значимому предмету, опредмеченному действию" - морковник 'пирог с
начинкой из моркови», зимник - 'дорога, используемая зимой’, охотник 'тот, кто
занимается охотой'; ЧС32 "предмет (од., неод.) по характерному предмету: собственно
предмету, опредмеченному признаку, действию» - майник 'растение, которое цветет в
мае’, кошатник 'любитель кошек', ельник 'место, поросшее елью'.
Типы, имеющие два подтипа, могут быть охарактеризованы по специализации их на
образовании производных в одном из подтипов. Ср.: в литературном языке 67,1%
производных отсубстантивов с -ник представлены в функциональном подтипе (перчатник,
шляпник, автобусник; коровник, обезьянник; чайник, кофейник; шпальник и др.). В СТ
"С+ист" 91,8% производных обозначают предметы внеязыковой действительности по
функционально значимому предмету (романист, синтаксист, шахматист и др.). 92,9%
производных о функциональной семантикой отмечено в СТ "С+щик" тулупщик,
горпунщик, зверовщик и др.). В СТ "С+ец" дериватов о функциональной семантикой
отмечено только 8,7% (армеец, динамовец, вузовец и др.)
В говорах наблюдается та же тенденция в объективации функциональных и
характеризующих производных, что и в литературном языке. Ср.: в кемеровском говоре, в
СТ "С+никя 70,9% лекс актуализованы в функциональном подтипе; в верхнекетском
говоре в этом же типе 70,3% производных в функциональном подтипе. В пределах СТ
"С+ец” в указанных говорах только одно слово (зверинец) представлено в
функциональном подтипе. Остальные дериваты обозначают реалии по характерному
предметному признаку (ср.; крапивенец ‘житель села Крапивино', стахановец тот, кто
хорошо работает, как Стаханов’, ржанец – I). сорняк, произрастающий среди ржи, 2).
сорняк, похожий по цвету листьев на рожь и др.).
Отсубстантивы с -ист являются периферийными для говоров, привнесенными из
литературного языка. В Кемеровском говоре зафиксировано 20 субстантивов с -ист, 16
именуют лицо по функционально значимому предмету (ср.: машинист, моторист, садист
‘дачник' и др.); в верхнекетоком говоре отмечено 26 лекc, вcе обозначают лицо в
функциональном аспекте (cр.: базист 'работник базы', мазиcт 'водитель маза',
велосипедист и др.).
Как следует из приведенного материала, тенденции развития функциональной и
определительной производной лексики в говорах и в литературном языке в принципе
одни и те же. В говорах они приобретают большую категоричность. В целом для
отсубстантивов в большей степени характерно именование предметов и явлений
внеязыковой действительности по функционально значимому предмету, что обусловлено
спецификой категориальной семантики мотивирующих единиц. В сфере отадъективов
прослеживается тенденция обозначения предметов в пределах определительного
принципа номинации. Мотивирующие глаголы формируют значительное число имен
артефактов, лиц в функциональном и определительном аспектах, а также названий
натурфактов по характерному действию. Таким образом, каждая из подсистем
мутационного суффиксального словообразования обладает собственными тенденциями
развития функциональной и определительной лексики.
При условии реализации в типе мотиваторов в одном из ономасиологических
аспектов, обобщенное значение типа может быть конкретизировано до уровня ЧСЗ. Ср.:
ОТ "П+ыш” в говорах и литературном языке включает производные о ОСЗ, равным ЧСЗ:
"предмет (од., неод.) по определительному признакуw (сp.: мякиш 'хлеб’, слепыш 'птенец',
малыш, глупыш, коротыш, последыш 'последний ребенок в семье', заморыш. голыш,
черныш и др.).
Отсутствие в языке жесткой закрепленности слов конкретной части речи за
функциональными либо характеризующими именованиями явлений внеязыковой
действительности явилось причиной минимальной реализации ЧС3 в качестве
обобщенного словообразовательного значения типа.
Итак, ЧСЗ, как и ГСЗ, ограничено частеречной семантикой мотивирующих и
мотивированных единиц, а также одним из аспектов номинации. В пределах ЧСЗ
происходит дальнейшая конкретизация типов номинации (специфичных для каждого
аспекта), что находит отражение в семантике мотивирующих и в конкретизации
номинативных классов производных. Все это обусловливаем выделение в пределах ЧСЗ
следующих видов словообразовательного значения.
4. Словообразовательно-субкатегориальное значение (ССЗ), выделяемое в границах
ЧСЗ, ограничено классификационной семантикой форманта, вводящей субстантивы в
разряд субкатегориальшх классов "артефакт", "натурфакт", "лицо"; мотивирующие
единицы реализуют категориальную семантику лексико-грамматичеоких классов,
ограниченную их функциональной либо определительной значимостью, ССЗ
формулируются следующим образом: "артефакт по функционально значимому действию»
- выключатель, вытрезвитель; "лицо, по качественному признаку" - мудрец, глупец;
"натурфакт по характерному признаку* - рыжик, гнедко; "лицо по функционально
значимому предмету" - печник, ложкарь и др. Этот вид словообразовательной семантики
характерен для мутационного словообразования в целом. Ср.: ССЗ в сфере
суффиксальных глаголов и прилагательных: "целенаправленное действие, производимое
субъектом" – врачевать, учительствовать; "целенаправленное действие, производимое с
помощью артефакта" - асфальтировать, бетонировать: "изготовленный из артефакта" –
стеклянный, деревянный и др. Классифицирующая семантика в этих случаях выражена
мотивирующими, категориальная - формантной частью мотивированного слова.
Названия явлений внеязыковой действительности конкретного субкатегориалъного
класса достаточно последовательно реализуется в одном из ономасиологических аспектов.
Имена артефактов преимущественно представлены в функциональном, натурфактов - в
определительном, лиц - приблизительно одинаково в обоих аспектах.
Названные ономасиологические характеристики имен субкатегориальных классов
элиминируют ядерно-периферийную реализацию их в подтипах. Каждый из подтипов
может включать не более трех субкатегориальных классов. Однако в силу указанных
выше причин все три субкатегориальных класса в подтипе не могут быть одинаково продуктивными (для имен артефактов всегда характерна периферийность обозначения их по
определительным параметрам, для натурфактов - по функциональным). Следовательно, в
пределах
функционального
подтипа
в
качестве
центральных
возможны
субкатегориалыные классы имен артефактов и лиц, в определительном - лиц и
натурфактов.
Онтологические свойства реалий определяют ядерностъ/периферийность
именуемых эти реалии производных на отдельных участках словообразовательной
системы и в системе языка в целом.
Все виды ССЗ представлены только в ядерных для подсистем словообразовательных
типах. Ср.: в СТ "С+ник" (как в говорах, так и в литературном языке) ССЗ реализованы
следующим образом: в пределах подтипа с ЧСЗ "предмет (од., неод.) по функционально
значимому предмету: собственно предмету, опредмеченному действию" зафиксированы
субкатегориальные классы производных с ССЗ: "артефакт по функционально значимому
предмету: собственно предмету, опредмеченному действию" - пазник 'инструмент’,
капустник 'пирог', птичник 'помещение' и др.; "лицо по функционально значимому предмету, собственно предмету, опредмеченному действию" – охотник, медвежатник.
лодочник и др.; "натурфакт по функционально значимому предмету: собственно
предмету" – шпальник, телеграфник и др. В подтипе с ЧСЗ: "предмет (од., неод.) по
характерному предмету: собственно предмету, опредмеченному действию, признаку"
представлены классы слов с ССЗ: "артефакт по характерному предмету: собственно
предмету, опредмеченному действию, признаку" - грабельник 'ручка грабель', рогульник
'ухват’ и др.; "лицо по характерному предмету: собственно предмету, опредмеченному
действию, признаку" - склочник, лапотник 'нищий', чахоточник и др.; "натурфакт по
характерному предмету: собственно предмету, опредмеченному действию, признаку» капустник 'червь', свекольник 'растение, листья которого по цвету похожи на листья
свеклы' и др. В определительном подтипе в качестве центральных актуализованы имена
натурфактов и лиц, в функциональном - имена артефактов и лиц.
Ядерность/периферийность ССЗ в типе обусловлена не только онтологическими
свойствами именуемых предметов конкретного класса, но также функциональносемантическими особенностями форманта, т.е. ядерность/периферийность производной
лексики в границах типа обусловлена экстралингвистическими и лингвистическими
факторами. В отличие от только что рассмотренного типа в СТ Т+к/а/", который является
центральным в подсистеме суффиксальных девербативов, в качестве ядерного в ЧСЗ 1
представлено ССЗ "артефакт по функциональному действию", наименования лиц и
натурфактов составляют маргинальную область данного подтипа. В определительном
подтипе все ССЗ являются периферийными.
Таким образом, одни и те же ССЗ по-разному реализованы в типах, обусловливая
уникальность
их
семантической
организации.
Как
правило,
большинство
словообразовательных
типов
русского
языка
характеризуются
частичной
представленностью ССЗ, что, в свою очередь, предопределяет конкретизацию
обобщенного СЗ типов и подтипов. Ср.: ОСЗ типа "С+ин/а/" в верхнекетоком и
кемеровском говорах формулируется как: "артефакт, натурфакт по предмету: собственно
предмету". ЧСЗ1 равно ССЗ: "артефакт по функционально значимому предмету:
собственно предмету" – свинина, телятина - 'мясо', воловина 'шкура', зимнина 'шерсть' и
др. ЧСЗ представлено ССЗ: "артефакт, характеризующийся через предмет: собственно
предмет» крестовина, рогатина и др.; "натурфакт, характеризуемый через предмет:
собственно предмет" - болотина, сентябрина 'цветок' и др.
Следовательно, уровень обобщения СЗ типов и подтипов обусловлен
актуализацией ССЗ. Ср. также в кемеровском говоре ОСЗ типа "С+щик" равно ССЗ: "лицо
по предмету: собственно предмету, опредмеченному действию"; СТ "С+ист" - "лицо по
предмету: собственно предмету, опредмеченному признаку и действию".
ОСЗ может быть идентичным для ряда словообразовательных типов в пределах
более конкретной, чем ГСЗ и ЧСЗ, семантики.
Представленность в типе только периферийных ССЗ - показатель маргинального
положения типов в словообразовательной системе.
Наличие одних и тех же ССЗ в ряде СТ при специфическом их распределении в
каждом из типов предопределяет возможность использования ССЗ в качестве
семантической единицы типологического описания словообразовательных систем говоров
и литературного языка.
Распределение одного и того же ССЗ в говорах и литературном языке достаточно
специфично: а) одно и то же ССЗ в одном и том же типе в говорах может быть
реализовано как периферийное, а в литературном - как ядерное (ср.; в говорах в СТ
«С+ист» именования лиц по функционально значимому предмету объективированы
незначительным числом лекс, в литературном языке это ССЗ является ядерным в пределах
данного типа); б) одно и то же ССЗ в говорах и литературном языке оформляется
различным набором формантов (ср.: в литературном языке ССЗ "лицо по функционально
значимому предмету: собственно предмету, опредмеченному действию" оформлено
помимо суффиксов, общих с говорами, такими формантами, как -ит, -арий, не
зафиксированными в диалектах).
Каждая из подсистем суффиксальных субстантивов (как, впрочем, глаголов и
прилагательных) обладает собственной специализацией на формировании производных,
составляющих то или иное ССЗ. При имеющейся в целом в русском языке в сфере
мутационных суффиксальных субстантивов тенденции преимущественного образования
имен артефактов в функциональном аспекте, каждая из подсистем имеет свои
особенности. Центр отсубстантивов представлен именами лиц и артефактов в
функциональном аспекте и натурфактов в характеризующем. Для отадъективов
именования лиц по функционально значимому признаку периферийно, в то время как
наименования лиц, натурфактов и артефактов в определительном аспекте резко
возрастают. Наибольшее число производных среди девербативов актуализовано в группах
именований артефактов по целенаправленному действию и лиц в обоих аспектах
номинации.
5. С конца 70-х - начала 80-х годов XX столетия появился новый аспект
исследования словообразовательной семантики - анализ производного с позиций
глубинного синтаксиса, что закономерно, ибо словообразование синтаксично по своей
сути (см. работы Гинзбурга,, Голева, Кубряковой; Янценецкой и др.). "Синтаксичностъ
словообразовательных процессов есть их универсальное, функциональное свойство,
определяющее в содержательном аспекте характер и типологию этих процессов и, в
конечном итоге, - структуру производного слова" [Сахарный, 1966-С.59].
Глубинный синтаксис детерминировал иное рассмотрение роли мотивирующего в
семантике мотивированного: значимым стал анализ языковых ситуаций и лекеикосинтаксичеоких ролей мотивирующих в этих ситуациях. В настоящее время лингвисты,
исследуя специфику деривационного потенциала мотиваторов различных лексикограмматических классов, обращают внимание не только и не столько на их тематическую
принадлежность (что, впрочем, тоже значимо), сколько на актуализованный аспект
семантики, который, способствуя вхождению этих мотивирующих в конкретный вид
структурно-логической схемы, обусловливает вполне определенные виды мотивационных
отношений.
Последние
оказываются
своеобразно
распределенными
между
словообразовательными типами. Данное обстоятельство объясняет появление в модели
группы слов, в основе которых находятся мотивирующие, объединенные типом
номинации в пределах одного ономасиологического аспекта. Оставить без внимания
типовые объединения подобного рода невозможно, что и привело ученых к выделению
словообразовательного значения, регламентированного синтаксическими ролями
мотивирующего и мотивированного определенного субкатегориального подкласса. Мы
предлагаем
обозначить
этот
вид
словообразовательной
семантики
как
словообразовательно-пропозициональный (СПЗ).
В основу именований предметов, признаков, действий положены одни и те же
структурно-логические схемы, которые реализуются с разной компоновкой составляющих
эту
схему
аргументов.
Перекомпоновка
членов
пропозиции
обусловлена
грамматическими показателями производных, их частеречной семантикой. Данная
перестройка фиксируется в формулировках СПЗ глаголов, существительных, прилагательных. СПЗ субстантивов отражает структурно-логическую схему, конкретизированную
внутрисловными отношениями формально представленных в производном частей, в
признаковых словах при определении СПЗ (равно как и при определении любых
значений) релевантен как внутрисловный, так и межсловный контекст, что обусловлено
синтагматичностью семантики слов названной категории. Ср. формулировки СПЗ: а)
еубстантивов - "лицо-субъект по направленному на объект действию" - больчатник,
лисятник 'охотники’ и др.; "лицо-субъект по средству функционального действия" –
бульдозерист, тракторист и др.; "лицо-субъект по результату функционального действия"
- печник, обувщик и др.; "натурфакт-объект, определяемый через форму объекта" –
проволочник 'червь’, змеевец 'червь' и др.; б) прилагательных - "изготовленный из
определенного средства (результат изготовления)" - малиновое варенье, стеклянная
посуда; "определяемый через отношение к субъекту (объект отношения)" - чувашский
язык, цыганская дочь; в) глаголов - "действовать целенаправленно по отношению к
объекту (субъект действия)» – белковать ‘охотиться на белок’; лисятничать ’охотится на
лис’; “действовать целенаправленно с помощью определенного средства (результат
действия)» – асфальтировать дорогу, бетонировать дорогу.
Анализ глубинных суждений, эксплицированных в семантике производных,
способствует выявлению специфики парадигматических отношений в словообразовании и
определению причин идиоматичности семантики дериватов.
Являясь общими для ряда словообразовательных типов, словообразовательнопропозициональные значения (так же, как частные словообразовательные и
словообразовательно-субкатегориальные) по-разному объективируется в каждом из них.
Одни и те же словообразовательно-пропорциональные значения неравномерно
представлены в количественном (реализацией их лексико-словообразовательной
семантикой)
отношении.
Центральные
для
типов
словообразовательнопропозициональные значения составляют тот основной фон структурно-логических схем,
в пределах которых формируются лексико-словообразовательные значения.
Словообразовательные типы различаются составом центральных и периферийных
словообразовательно-пропозициональных значений. В частности, в СТ «С+ник» в
кемеровском говоре центральными являются СПЗ: «субъект по функционально
значимому объекту» – телятник, скотник, свинарник, лисятник, сердечник ‘врач’ и др.;
“артефакт-результат приготовления из определенного средства” – свекольник ‘напиток’,
овсяник ’кисель’, грибник ’пирог’, медник ’таз’ и др.; “место, характеризующееся через
объект» – колбишник ’место, где растет много колбы’; березник, кочкарник – ‘место, где
много кочек’; “лицо-объект, характеризующееся через объект” – братанник двоюродный
брат, легочник ’больной’ и др. В СТ “С+к/а/” в качестве ядерных представлены CПЗ:
"артефакт-результат по материалу изготовления" – чугунка, каменка, железка 'дороги’,
cтеклянка и др.; "средство по объекту назначения"- язевка. окуневка, карасевка,
хараузовка - 'сети для лова определенного вида рыб’ и др.; "артефакт-место по объекту
назначения" –гончарка, столярка, слесарка и др.; "натурфакт-объект, характеризующийся
через временные показатели" - январька, февралька, апрелька, майка - 'коровы' и др.;
"средство по средству действия" - ветрянка, водянка - 'мельницы’; керосинка, неонка 'лампы’; моторка. нефтянка - 'лодки' и др.
СПЗ, центральные для одних типов, могут быть периферийными для других. Ср.: в
СT "С+ник" СПЗ "лицо-субъект по функционально значимому предмету" является одним
из центральных; в СТ "С+к/а/" это же СПЗ периферийно. Ядерное для СТ "С+к/а/" СПЗ
"средство по средству действия" оказывается на периферии семантической организации
СТ "С+ник".
Виды СПЗ могут быть актуализованы далеко не во всех словообразовательных
типах. Ср.: в СТ "С+к/а/" не отмечены СПЗ, зафиксированные в СТ "С+ник":"средство по
месту назначения" - речник 'поплавок', банник 'веник' и др.; "артефакт - место по времени
использования" - зимник, летник - I. Дорога по времени использования; 2. Помещение по
времени использования.
Каждый словообразовательный тип характеризуется специфичным составом СПЗ.
Сопоставительное описание СПЗ в говорах и литературном языке позволяет определить
особенности логической интерпретации явлений внеязыковой действительности с
помощью использованных для их обозначения носителями диалектов и КЛЯ
словообразовательных средств.
Набор типов номинации (отраженных в семантике мотивирующего) и формальная
закрепленность обозначений реалий действительности в говорах и КЛЯ имеет свои
особенности.
В КЛЯ продуктивны образования рассматриваемой группы имен по названным
пропозициональным структурам. Однако литературный язык характеризуется
следующими присущими ему чертами: а) в КЛЯ в большей степени актуализована
структурно-логическая схема "субъект по целенаправленному действию"; б) в литературном языке намного шире, чем в говорах, используются такие типы номинации, как
место, время, результат, средство; в) в КЛЯ отсутствует концентрация СПЗ в аспекте
субъекта действия в границах одного словообразовательного типа.
Пропозициональные структуры в их поверхностной реализации системно
взаимосвязаны: одно и то же мотивирующее и мотивированное могут быть
репрезентантами нескольких структурно-логических схем. Набор аргументов пропозиций
исчислим, что определяет выявление возможного направления развития семантической
структуры типов. Мотивирующие различных лексико-грамматических классов обладают
специфичными словообразующими возможностями. Так, мотивирующие конкретные
существительные в силу гетерогенности семантики оказываются членами одной либо
нескольких структурно-логических схем, выполняя в них определенную синтаксическую
функцию в одном из аспектов своей семантики. Вместе с тем, актуализация того или
иного аспекта семантики мотивирующего регламентирована той актантной функцией,
которую выполняет в глубинной структуре производное слово.
Актуализация
деривационного
потенциала
глаголов
лимитирована
принадлежностью их к определенной ЛСГ и тем набором актантных распространителей,
которые характерны для каждой ЛСГ.
Развитие семантической структуры словообразовательных типов определяется и
составом актуализованных в типе субкатегориальных классов производных. Наличие в
типе изначально дериватов со значением лица в одном из ономасиологических аспектов
обусловливает появление в типе имен лиц в другом аспекте. Затем, вследствие того, что
целенаправленное действие (представленное на языковом уровне глаголами либо
существительными, являющимися приглагольными распространителями) может
выполняться как лицом, так и механизмом, а характеристика может быть идентичной для
лиц и натурфактов, в типе появляются имена средств и натурфактов. Ср.: в этом плане
историю формирования семантической структуры СТ Г+телън (первоначально в типе
зафиксированы именования лиц по целенаправленному действию, затем приспособлений
по функциональному и лиц по характеризующему действию, позднее появляется
обозначение помещения по назначению - вытрезвитель).
СТ, включающие производные одной либо нескольких тематических групп в
пределах именований артефактов и натурфактов, как правило, не расширяют сферу своего
функционирования. Ср.: в литературном языке СЗ типа "П+ик/а/" "ягода по качественному
признаку". Ср. также СЗ типов "С+ищ/е/", "С+ин/а/" -"артефакт, натурфакт по предмету,
собственно предмету". В говорах в пределах указанных типов уровень обобщения СЗ
также не превышает ССЗ.
Стало быть, достаточно быстрое развитие семантической структуры типа
происходит прежде всего в том случае, если в нем изначально имеют место именования
лиц; в остальных случаях, как правило, словообразовательные типы длительный период
времени сохраняют достаточно конкретное обобщенное словообразовательное значение.
Конкретизация обобщенного СЗ типа до уровня ССЗ обусловлена также реализацией
в типе мотивирующих в одной синтаксической роли. Ср.: в КЛЯ в СТ "С+н/я/
мотивирующие актуализованы только в аспекте объекта помещения.
Одна и та же пропозиция может быть по-разному репрезентирована в языке. Ср.:
пропозиция "субъект - действие - объект" реализуется в аспекте субъекта действия через
действие (преподаватель) и объект этого действия (математик, физик. химик и др.)
Мотивирующий глагол в данном случав в качестве объектных распространителей
включает существительные одной тематической группы, эксплицитно представленные в
отсубстантивах – математик, физик и др. Такой тип семантической взаимосвязи
мотивирующих единиц детерминирует родовидовые отношения образованных от них
субстантивов. Ср.: преподаватель – математик, химик, физик. Таким образом,
исследование реализации пропозициональных структур на языковом уровне позволит
выявить механизм образования парадигматических связей производных единиц.
6. Лекоико-словообразовательное значение (ЛСЗ) - это конкретная реализация
СПЗ, т.е. типизированное лексическое наполнение пропозициональной структуры, ее
реализация, так называемый "поверхностный уровень" языка. Данный вид значения
выделяется во всех работах дериватологов последнего времени. Если через СПЗ
исследователь выявляет связи словообразования с синтаксисом, то ЛСЗ "высвечивает"
особенности взаимоотношений словообразования с синтаксисом (в ЛСЗ сохраняется
значимость синтаксических ролей мотивирующих и мотивированных) и с лексикой (в
ЛСЗ конкретизируются тематические объединения мотивированных и мотивирующих).
ЛСЗ, таким образом, ограничено двумя факторами: а) вариантной, контекстуальной
семантикой форманта и б) типом номинации, отраженным в семантике мотивирующего.
Мотивирующие единицы в акте словопорождения объединяются в деривационно
значимую тематическую группу (ДТГ). ДТГ - это такое семантическое объединение
мотиваторов, которое детерминирует образование производных определенного ЛСЗ. ДТГ
могут быть представлены как словами одной традиционно выделяемой тематической
группы, так и нескольких тематических объединений, интегрируемых единой
синтаксической ролью. Каждый из СТ характеризуется собственной компоновкой ДТГ, а
следовательно и ЛСЗ производных. Одна и та же ДТГ может быть общей для ряда типов,
что является нормой русского языка. Идентичные для нескольких типов ЛСЗ
представляют ту семантическую сферу, в пределах которой возникают словообразовательные синонимы В границах одного СПЗ может быть реализовано одно либо несколько ЛСЗ. Репрезентация СПЗ одним ЛСЗ свидетельствует о конкретизации СПЗ при
функционировании до уровня ЛСЗ.
Ядерные и периферийные ЛСЗ наиболее ярко определяют семантический рисунок
типа. Возможность употребления одного и того же мотиватора в нескольких ДТГ
обусловливает образование в типе словообразовательных полисемантов, связывающих
центральные и периферийные ЛСЗ в типе.
Выделение ядерных и периферийных ЛСЗ проводится с учетом своеобразия
семантической организации каждого словообразовательного типа. На синхронном срезе
для одного типа ядерными являются ЛСЗ о предельной реализацией деривационного
потенциала мотивирующих ДТГ (ср.: ЛСЗ "мясо животного" - в СТ "С+ин/a/"), для другого - большей по сравнению о другими типами подсистемы актуализацией ДТГ (ср.: в СТ
"С+ник" в большей степени по сравнению с другими типами подсистемы реализованы
мотивирующие со значением животных в аспекте объекта помещения). Для целого ряда
словообразовательных типов центральными являются ЛСЗ, представленные 8-10
лексемами, периферийные ЛСЗ при этом актуализованы 1-2 лексами. Полевая
организация при этом характеризуется размытостью своих границ. Естественно, что
ядерные для этих типов лексико-словообразовательные значения системно периферийны.
Абсолютно ядерными являются ЛСЗ, составляющие центр словообразовательного типа и
подсистемы.
В качестве критериев выделения ЛСЗ можно предложить следующие: а)
формальную закрепленность ЛСЗ, что возможно в двух случаях: I) когда ЛСЗ выступает
как (ОСЗ типа (сp.: ОC3 типа "П+к/о/" - "лошадь определенной масти" - гнедко, серко и
др.); 2) когда ЛСЗ реализуется в рамках единственного словообразовательного типа, ОСЗ
которого является инвариантным по отношению к ЛСЗ (серийность реализации ЛСЗ при
этом - непременное условие); б) выделение ЛСЗ, представленного в типе одним
производным, детерминировано реализацией этого же ЛСЗ в других (другом) типах. Ср.: в
СТ "С+аръ" зафиксировано единственное слово, называющее музыканта, играющего на
музыкальном инструменте (дударь); в СТ "С+ник" данное ЛСЗ находится на периферии
семантической организации, актуализовано незначительным числом лекс - балалаечник,
ложечник; в СТ "С+ист" это ЛСЗ является одним из центральных.
7. Последняя степень конкретизации СЗ - индивидуальное лексикословообразовательное значение (ИЛСЗ). В лингвистике существует другой термин для
обозначения указанного вида семантики, предложенный О.И. Блиновой - мотивационное
значение, которое не используется нами в силу лексикологичности его содержания.
Мотивационное значение свойственно как производным, так и непроизводным словам, в
то время как ИЛСЗ характеризует только производные единицы. Данное значение, с
одной стороны, индивидуально, то есть характерно для одного конкретного производного
слова, а с другой - оно является словообразовательным, при определении этого вида
значения учитывается специфика мотивационного отношения между мотивирующим и
мотивированным словами. ИЛСЗ является предельно конкретной реализацией одной из
пропозициональных структур, что определяет типизированный характер мотивационных
связей в ИЛСЗ и является основанием для объединения ряда однотипных ИЛСЗ в ЛСЗ.
Ср.: автомобилист - ИЛСЗ "тот, кто водит автомобиль"; таксист - ИЛСЗ "тот, кто водит
такси"; трамвайщик - ИЛСЗ "тот, кто водит трамвай". Перечисленные ИЛСЗ
объединяются в ЛСЗ "тот, кто водит определенный вид транспорта".
Производные,
являющиеся
единственной
реализацией
какой-либо
словообразовательной модели (которую можно назвать уникальной, имея в виду разовую
ее актуализацию) в качестве ОСЗ имеют ИЛСЗ. Ср.: стеклярус - 'украшение из стекла'.
Итак, нами выделено семь видов СЗ: I) обобщенное инвариантное
словообразовательное значение, 2) грамматико-словообразовательное, 3) частное
словообразовательное,
4)
словообразовательно-субкатегориальное,
5)
словообразовательно-пропозициональное,
6)
лекоико-словообразовательное,
7)
индивидуальное лексико-словообразовательное.
При функционировании далеко не все словообразовательные типы реализуют весь
арсенал видов СЗ, хотя система в принципе эту возможность дает. Разнородная
представленность видов словообразовательной семантики в типах обусловлена
функциональным значением формантов, определяющим самобытность семантической
организации каждого типа и вместе с тем обусловливающим динамический характер
словообразования.
СЗ являет собой сложную иерархически организованную семантическую единицу
каждый предыдущий уровень этого значения входит в последующий в качестве его
компонента, составляя отношения привативности. Рассмотрение типа через
актуализованные в нем семантические сферы позволяет через тождественные и
дифференциальные семантические сферы определить лингвистическую значимость
каждого типа.
8. К вопросу о внутренней форме словообразовательного типа (2 часа).
Каждый словообразовательный тип имеет оригинальный семантический рисунок,
который можно обозначить как внутреннюю форму типа, ибо внутренняя форма являет
собой способ реализации гетерогенного содержания языка посредством актуализации
одного из признаков в дискретных, производных единицах. Представляется, что в этом
случае речь идет о внутренней форме слова: каждое производное «вытягивает» одну из
многочисленных интенций семантики мотивирующего, гипостазируя его; все вместе они,
обладая мощным ассоциативным фоном, под эгидой одного форманта представляют
детерминированные семантические связи, эксплицирующие через сложную сеть
синонимичных, антонимичных и полисемичных отношений многоаспектный мир языка,
отражающий мир действительности. В этом случае мы уже имеем дело с внутренней
формой словообразовательного типа. В силу того, что ни одно слово языка не существует
изолированно от других слов, в сознании говорящего вспыхивает ряд ассоциаций,
выявляющих метонимическую и метафорическую связь между именуемыми предметами
на основе каких-либо сходных признаков разных предметов. Асимметрия языкового знака
преодолевается в результате характеристики предмета с разных сторон в пределах разных
знаков. В целом же языковая форма стремится через системную совокупность имеющихся
и появляющихся вновь производных единиц наиболее адекватно отразить реальный мир.
Таким образом, внутренняя форма производного слова
намеренно ограничивает
содержательное видение предмета, что становится возможным при обрамлении
производного конкретным формантом. Системная реализация производных и
производящих в границах типа позволяет выявить особенность внутренней формы типа.
Следовательно, каждый тип, обладая особой внутренней формой, вместе с остальными
типами представляют более полное видение постигаемых человеческим разумом реалий.
Таким образом, именно грамматическая форма (имеются в виду те формальные
показатели, которые, являясь достоянием грамматики, выполняют словообразующую
роль) детерминирует особенности внутренней формы каждого отдельно взятого языка.
Грамматическая форма организуют семантику производных слов, распределяя их по
словообразовательным моделям, типам, что способствует их запоминанию и хранению в
долговременной памяти.
По сути дела в реализации производных единиц в типе проявляется символьная
функция знака.
Рассмотрим специфику реализации семантического поля (внутренней формы) суффикса –
онок, -ёнок. Данный суффикс
в наивном сознании говорящего соотносится с
наименованием детенышей животных: орленок, куренок, мышонок, а также детей.
Метафорический перенос акцентирует выделение какого-либо признака животного,
именуемого мотивирующим, и перенос его на номинируемого этой же языковой формой
ребенка. Отметим гипостазированные при именовании детей признаки животного.
Крысенок – злой, кусается, острые зубы; мышонок – маленький, пушистый, поросенок –
грязненький, с розовыми щечками, толстенький; котенок – мягкий, тепленький,
маленький, ласковый, ягненок – слабый, вызывающий жалость, мокренький; лягушонок –
любит воду, смешно барахтается в воде; теленок – любит пить молочко; жеребенок резвый, много и смешно бегает, козленок –бегает где попало; олененок – грациозный,
собачонок – брошенный, озирается, нелюдимый, волчонок – нелюдимый.
Пересечение гипостазированных признаков, присущих разным животным, при
именовании ребенка провоцирует образование синонимов. Ср.: котенок – мышонок
являются синонимичными, когда значимым оказывается такой признак, как пушистость,
мягкость; слоненок – медвежонок – гипостазирован признак «неуклюжий,
неповоротливый»; жеребенок, козленок – «резвость», волчонок – собачонок –
«нелюдимый, брошенный», волчонок – сычонок – «смотрит исподлобья».
Выделение разных признаков животного при именовании детей обусловливает
вхождение одного и того же слова в разные синонимичные ряды. Ср.: волчонок,
собачонок – по признаку «нелюдимый, брошенный»; волчонок, сычонок – «взгляд
исподлобья»; зайчонок, котенок, мышонок – «пушистый, мягкий»; зайчонок, жеребенок,
козленок, олененок – «резвится».
Один и тот же признак может быть представлен с разной степенью интенсивности при
именовании детей, что также провоцирует синонимичные отношения производных. Ср.:
жеребенок, олененок, козленок. Жеребенок – бегает, резвится; олененок – бегает
грациозно; козленок – бегает непредсказуемо, может и на крышу вспрыгнуть.
Метафорическое сближение разных предметов (в широком смысле) окружающего мира,
актуализованного в языке в качестве признака, гипостазированного в семантике
мотивирующих, провоцирует синонимию образованных от них производных. При этом
одно и то же производное может также входить в разные синонимичные ряды, но в
отличие от приведенных выше примеров, мотивирующие не являются представителями
одной темы. Галчонок, скворчонок – голодный, кричит. Галчонок, турчонок – близость по
темному, приближенному к черному, цвету.
Следует отметить, что негативные признаки по отношению к взрослому человеку,
поименованному без суффикса –онок, сменяются на ласкательные при именовании детей
производными с -онок. Ср.: Ну ты и слон. Что растопался, как слон; Ах ты мой слоненок,
медвежонок (о неуклюжем, тяжело передвигающемся ребенке).
Синонимия может быть следствием выделения признака детеныша животного с
метафорическим переносом его на именование ребенка и
метонимической
характеристикой ребенка. Ср.: цыпленок – худенок.
Если гипостазированные признаки животных, обозначенные в мотивирующих
единицах, оказываются противоположными по их проявлению в сознании говорящего, это
детерминирует антонимию мотивированных этими единицами слов со значением детей.
Ср.: медвежонок - «о неуклюжем, толстом ребенке»; олененок - «об изящном,
грациозном ребенке».
Дети могут быть названы по признаку, характерному для определенной нации. При этом
не обязательно, чтобы ребенок принадлежал к национальности, по которой он
поименован.. Здесь накладываются культурологические знания
и «вытягивание»
признака, наиболее соответствующего, по мнению говорящего, той или иной нации, и
наиболее адекватно характеризующего ребенка. Хохленок - жадноватый, любит есть сало;
киргизенок – с узкими, раскосыми глазами; турчонок – глупенький, темнокожий,
татарчонок – смуглый, темные глаза, проявляющий властные качества
Таким образом, языковая картина мира (внутренняя форма выражения мысли) в
рамках семантической категории, ограниченной суффиксом –онок, реализована через
такие языковые механизмы, как синонимия, антонимия, полисемия. Наличие одних и тех
же гипостазированных признаков в лексико-семантических вариантах многозначных слов
делает эту многозначность регулярной, этот же процесс провоцирует появление
синонимичных и антонимичных лсв разных многозначных слов, происходит расширение
языковой категории.
В семантическую сферу суффикса –онок оказываются включенными и именования
лиц по выполняемой работе: пастушонок, поваренок. И если пастушонок – это
несовершеннолетний ребенок, который помогает пастуху, то поваренок – это, как
правило, молодой, взрослый человек, младше по возрасту и стажу работы, чем повар, у
которого он учится. Круг обязанностей поваренка в силу этого иной, чем у шеф-повара.
То есть значения невзрослости в данном случае нет. Есть градация по возрасту и
служебному положению. Ср. в этом плане следующее высказывание, связанное с
социальным положением человека и его возрастом. Почему у вас Витьку зовут
хохленком? (речь идет о человеке 30 лет украинской национальности). Ну, во-первых, он
хохол и любит есть сало. - Так почему вы его не называете хохлом? - А, хохол у нас
мастер. Он старше, ну и мастер. Ну, не будешь же говорить: маленький хохол. Долго.
Хохленок.
В данном случае, как и в предыдущем, срабатывает принцип возрастной
соотносительности наряду с принципом экономии речевых усилий. И совершенно
закономерно в свете вышеизложенного такое образование, как янценята – аспиранты
проф. ТГУ М.Н. Янценецкой. Как правило, они были моложе своего учителя, но это уже
даже и неважно. Можно быть одной возрастной категории с учителем и даже старше его.
Здесь уже срабатывает профессионализм, значимость сделанного в науке и пребывание в
роли учителя по отношению к своим ученикам.
Проследим, как работают ассоциации, реализующие принцип расширения языковой
вселенной в пределах рассматриваемой категории. Прототипичным для сознания русского
человека, как уже было сказано выше, являются именования с –онок детенышей
животных, а также именования детей по гипостазированному признаку того или иного
животного. В качестве характеризующего при именовании ребенка оказывается и один из
признаков людей определенной нации. Признак невзрослости при этом может быть
заменен на соотносительность по возрасту: то есть старше-младше ( как правило, такие
именования характерны на производстве, где работают люди, различающиеся по возрасту
и служебному положению). В семейном кругу признак невзрослости сохраняется (ср. о
ребенке: Ну, пошел в своего папочку, вылитый хохленок). Результатом такого
словотворчества является достаточно
своеобразная, не отмеченная в литературе
полисемия: один лексико-семантический вариант обозначает взрослого человека, младше
по возрасту и должностному положению по сравнению с лицом, названным
мотивирующим словом; второй ЛСВ именует ребенка по черте, свойственной лицам
национальности, обозначенной мотивирующим словом. Возможны синонимичные связи
на основе общего для производных с разными мотивирующими единицами
гипостазированного признака. При именовании лиц по профессии признак невзрослости
может отсутствовать, появляется возрастная градация. Человек, которого именуют
производным с суффиксом –онок, может быть достаточно взрослым, но, как правило,
младше своего наставника. Если же возрастной показатель один, то суффикс –онок несет
информацию о недостаточном профессионализме именуемого лица по сравнению с
лицом, обозначенным мотивирующим словом. То есть признак невзрослости через
признак «младше по сравнению с …» переливается в признак «обладающий меньшими
по объему и глубине знаниями, чем …»
И совсем на периферии находятся именования неодушевленных предметов, несущих
уменьшительно-ласкательный оттенок (рисенок, лопушонок), опредмеченное свойство,
характеризующее ребенка (басенок), обозначения небольших по размеру предметов, в
данном случае натурфактов (опенок, масленок) и в зависимости от употребления в речи
имена артефакта, способные обозначать как больший по одному из параметров среди
маленьких по размеру предмет (бочонок – Какой маленький бочонок; Ты посмотри, какой
пузатый бочонок).
Представляется, что словообразовательное значение СТ «С+онок» следует
определить,
как
«предмет,
характеризующийся
меньшими
возрастными,
параметрическими, интеллектуальными, социальными свойствами по сравнению с
предметом, названным мотивирующим словом». Тип специализируется на именовании
лиц и животных, а также натурфактов и артефактов в характеризующем аспекте.
Семантика производных с –онок полипропозитивна, что можно представить следующим
образом: «объект характеризуется по объекту; характеристика проявляется в разнице
возраста»; «объект характеризуется по объекту; характеристика проявляется через
свойство объекта». Данный словообразовательный тип, вероятно, следует обозначить как
мутационно-модификационный. В силу тесного переплетения именования детенышей
животных и детей человека, именующихся по одному из признаков животных, вряд ли
стоит выделять самостоятельные типы. Семантические процессы оказываются настолько
сплетенными, что нет необходимости выделять отдельно мутационный и
модификационный типы с –онок. Производные типа лисенок (о ребенке) можно
рассматривать на уровне внутрисловной (как лисенок) и межсловной деривации (как
лиса). В речи употребляются оба варианта, что позволяет говорить о производности этих
слов. Анализ других типов проявит особенность их семантической организации.
9. Логика поля в словообразовании (2 часа)
Неравномерное развитие отдельных участков языка, создающее энергетическое
напряжение между этими участками, является источником пульсации, саморазвития,
динамики языковой системы. Все языковые единицы, начиная с фонемы, построены по
принципу энергетического притяжения элементов микрополя. Варьирование
маргинальных элементов, не нарушающее тождества микросистемы, является условием ее
функционирования и развития одновременно. Семантическая структура любого слова, как
производного, так и непроизводного, обладает постоянными и переменными элементами
смысла. Аранжировка элементов семантики слова при его функционировании
способствует созданию новых смыслов. Тождество, включение, пересечение семного
состава лексического значения слов является причиной объединения их в определенные
микросистемы. Не вдаваясь в анализ семантических полей, что основательно и
всесторонне сделано Ю.Н. Карауловым, попытаемся обосновать логику полевой
организации словообразования.
Развитие словообразовательной системы идет как "по горизонтали", так и "по
вертикали", что обусловлено помимо экстралингвистических факторов, причинами
лингвистического характера, а именно - полевой организацией системы. Следовательно,
на уровне словообразования релевантно рассмотрение полевого устройства
деривационной системы и ее комплексных единиц (в данном случае словообразовательных типов). В силу того, что поля не действуют изолированно,
естественно, что словообразование представляет сложную организацию горизонтальных и
вертикальных микрополей. Построенный по принципу полевой организации (которая
ограничена
единым
формантным
оформлением
и
тождеством
ОСЗ),
словообразовательный тип включает комплекс микрополей, последние связаны по
"вертикали", находясь в отношении генерализации: каждое предшествующее СЗ
составляет базу (основу) для последующего. Механизм взаимопроникновения видов СЗ
нагляднее всего иллюстрируется примерами из ядерных словообразовательных моделей.
В
типах,
составляющих
центр
подсистемы,
силовые
потоки,
являясь
центростремительными, создают определенный монолит производных разной степени
семантической спаянности, которые, несмотря на вхождение их в различные микрополя,
оказываются взаимосвязанными на уровне глубинной семантики, что эксплицируется при
функционировании в типе как частей, составляющих производное слово, так и самих
производных единиц. Чем дальше от центра расположены словообразовательные типы,
тем слабее их внутритиповые связи и соответственно сильнее центробежные силы,
связывающие периферийные модели с ядерными "по горизонтали" на уровне ЛСЗ.
Специфика микрополей в данном случае состоит в их разной оформленности формантами,
которые, функционируя в одной семантической сфере, создают в отдельных участках
микрополя напряженные точки, проявляющиеся через однокоренные синонимы (эффект
сужения микрополя). Глубинный взрыв, ведущий к снятию силового напряжения,
проявляется в образовании новых смыслов либо их оттенков (эффект расширения
микрополя). Сужение, сжатие семантических участков деривационной системы (ведущее
к семантическому тождеству) с последующим расширением в результате образования
новых смыслов через разрушение этого тождества квалифицирует деривационную
систему как саморазвивающуюся языковую структуру.
Полевую организацию, как об этом уже говорилось выше, нагляднее всего
продемонстрировать на примере типов, в которых реализованы выделенные виды СЗ. Мы
в своих рассуждениях остановимся на анализе семантической организации СТ "С+ник".
Производные с ИЛСЗ, составляя единую тематическую группу и отражая через
семантику мотивирующих мотивировочные признаки одного типа номинации в пределах
одного
ономасиологического
аспекта,
объединяются
на
уровне
лексикословообразовательного значения. ЛСЗ занимают ядерное
(прототипичное) либо
периферийное положение в семантической структуре СТ. Прототипичность лексикословообразовательного значения определяется следующими показателями: I) полной или
преимущественной
реализацией
деривационного
потенциала
мотивирующих
деривационно значимых тематических групп; 2) высоким количественным показателем; 3)
фонетической разнооформленностью финали мотивирующих основ; 4) наличием
формантных вариантов; 5) образованием семантически тождественных однокоренных
слов (что является своеобразным сигналом возможного размежевания сфер влияния
между формантом и его вариантами); 6) актуализацией отраженных синонимов,
антонимов, гиперонимов. Ср.: одним из прототипичных в СТ "С+ник" является ЛСЗ
п
помещение для животных", представленное производными: птичник, курятник, гусятник,
цыплятник, голубятник. скворечник, лисятник, коровник, телятник, маточник, матушик,
пчельник, свинарник, свинушник, свинятник, овечник. овчарник, крольчатник, кролятник.
Отношения гиперонимии реализованы в кемеровском говоре дериватами: птичникгусятник, курятник; отраженной синонимии: свинушник-чушатник; однокоренной
синонимии: овчарник. овечник; маточник, матушник; свинарник, свинушник, свинятник.
Арсенал формантных вариантов представлен следующими звуковыми комплексами: атник/ятник/чатник; -арник, -ушник/-юшник,-очник. Наибольшим удельным весом при
функционировании в пределах рассматриваемого ЛСЗ обладает формантный вариант: атник/-ятник. Наличие дериватов только с данным формантным показателем (без
однокоренных синонимов) - показатель его высокой конкурентной способности. Ср.:
гусятник, курятник, лисятник.
Ядерные и периферийные ЛСЗ в типе так или иначе взаимосвязаны между собой,
что является показателем их системной упорядоченности. Принцип поля предполагает не
только наличие ядра и периферии, но и взаимодействие между членами микросистемы.
Показать это взаимодействие можно в результате анализа мотивирующей базы 2 в
границах словообразовательного типа.
Каждый тип имеет собственную мотивирующую базу, которая реализуется
свойственным только этому типу набором деривационно значимых тематических групп;
последние представлены рядом (или одной) традиционно выделяемых в лексике
тематических групп, объединенных в акте словотворчества одним из компонентов
пропозициональной структуры. То есть мотивирующие, составляющие ДТГ, могут быть
реализованы в аспекте объекта, субъекта, средства, места, времени, результата действия.
Производная семантика также актуализует один из этих аспектов, конкретизация которого
происходит на уровне определенных номинативных классов.
Мотивирующие и мотивированные семантические поля, взаимно детерминируя друг
друга, связаны определенным типом мотивационных отношений. Детальный анализ
мотивирующей базы в рамках типа проясняет механизм образования ЛСЗ в их
взаимодействии.
Мотивирующая база СТ "С+ник", функционирующего в кемеровском говоре,
представлена преимущественно конкретными существительными, что определяет
специфику ее функционирования. Гетерогенность, многоаспектность семантики
конкретных существительных детерминирует вхождение их в различные виды
пропозициональных структур, что, в свою очередь, обусловливает образование
нескольких номинативных классов производных.
Анализ мотиваторов в аспекте их таксономической организации позволил выделить
в пределах рассматриваемого типа следующие тематические группы: I) "представители
животного мира" - птицы, гуси, утки, цыплята. голуби, пчелы, лошадь, корова, телята,
кролик, собака, кошка, заяц, медведь. скот, баран, свинья, чушка. поросенок, овца, кошка,
конь, лиса, волк, соболь, белка, рыба, матка; 2) "растительный мир" - а) овощи - свекла.
морковь, капуста, картофель, лук, чеснок, огурец, репа, редька, горох; б) ягода - клюква,
черемуха. брусника. смородина. калина. клубника, малина. черемуха; в) "листья растений"
- брусника. малина. смородина.; г) "грибы" - грибы; д) "травы" - лебеда, крапива. мох,
колба; е) "деревья" - береза. осина. ель, кедр, пихта, рябина, талина; ж) "кусты" черемуха. голубика, брусника. малина, смородина. клюква; з) "злаковые" – конопля, овес,
рожь, пшеница, гречка; и) "сельскохозяйственный продукт из растений" - сено; 3)
"продукты питания" - мясо, ливер, молоко, творог. сметана. масло, сливки, обрат, чай,
кофе, квас, брага, самогон, манка, хлеб, пирог, горчица.; 4) "предметы быта" - мешок,
матрас. цевки, хомут, ухват, печь, стол, дрова. забор; 5) "обувь" - лапоть, сапог, башмак.
чеботы, подошва; 6) "посуда" – посуда, чашка, горшок, сковорода, ложка, ведро; 7)
"материал" - вата, сукно, холст, пестрядь; 8) "простейшие орудия" – соха, литовка, плуг,
невод, колесо; 9) "механизмы" - пилорама; 10) "часть орудия, машины" – колесо, барабан;
11) "средства передвижения" – икарус, лодка; 12) "времена суток" – утpo, день, ночь; 13)
"времена года" - зима, лето, весна; 14) "месяц года" - май; 15) "полезные ископаемые" уголь, медь; 16) "интеллектуальные произведения" - песня, сказка, задача, вопрос,
молитва, справка. шутка; 17) "природные объекты" - река, лес, тайга, пустырь, нора, кочка,
дупло; 18) "параметрические данные" - верх, низ; 19) "помещение" - баня, ларек, детсад,
детдом, шкода, пасека. дача; 20) "организации" - совхоз, колхоз; 21) "вид спорта" - лыжи;
22) "музыкальные инструменты" – дудка, гармошка; 22) "лекарство" - камфора; 23)
.
"органы и части тела" -почка, печень, сердце, кровь, желудок, уши, глаза; 24) "болезни" беркулез. туберкулез, чахотка.
Как следует из наполненности тематических групп лексическими единицами, одни
из них являются ядерными, другие периферийными в пределах рассматриваемого типа.
При функционировании мотивирующие различных тематических групп, объединенные
единой синтаксической ролью, составляют ДТГ, обусловливающие специфику
семантической организации типа, его внутреннюю форму.
ДТГ, объединяющая мотивирующие в аспекте средства приготовления пищи,
является одной из центральных в СТ "С+ник" и формирует ядерные и периферийные
объединения производных, именующих пищу. Ср.: ядерные ЛСЗ: "пироги о определенной
начинкой" –капустник, курник, клубничник, калинник, голубичник, смородишник,
ягодник, грибовник. рыбник, ливерник. марковник, свекольник, брусничник, пшенник;
"напитки по ингредиенту" - овсяник 'кисель', свекольник 'квас', смородяжник. брусничник,
малинник - 'чай из листьев брусники, смородины, малины'; "супы по ингредиенту" молочник, лапшевник, крапивиник, свекольник, овсяник. пшенник, рассольник,
грибовник, горошник; "овощные блюда по ингредиенту" - свекольник, репник - 'пареная
свекла, репа', картофляник 'толченая картошка с листом смородины и боярышника',
капустник - I.вареник, 2. жареная капуста; лебядник 'толченая картошка с лебедой',
луквяник, картовник. Периферийные ЛСЗ анализируемой группы слов: "оладьи по
ингредиенту" - творожник, картофляник; "выпечка по ингредиенту" - манник, сметанник,
чесночник 'лепешка с чесноком'.
В ДТГ, являющуюся исходной для производных, составляющих перечисленные
ЛСЗ, входят мотивирующие со значением: а) животных, б) листьев растений, в) плодов
растений, г) злаковых, д) овощей, е) продуктов питания, ж) растений.
Мотивирующие выделенных тематических объединений разными аспектами своей
семантики входят в несколько ДТГ, детерминируя образования производных с лексикословообразователъными значениями, обусловленными особенностями дискурсивных
отношений мотивирующих и мотивированных слов. Ср.: имена животных в этом же типе
функционируют в аспекте объекта а) помещения, б) ухода, в) дрессировки, г)
привязанности, д) охоты. На уровне производных формируются объединения с ЛСЗ, одни
из которых являются ядерными ("помещения для животных" – птичник, курятник, и др.;
"работник, ухаживающий за домашними животными" - скотник, телятник и др.; "охотник
на промысловых животных" - лисятник, лосятник и др.), другие - периферийными
("любитель животных" - кошатник, собачатник;' "дрессировщик животных" медвежатник, кошатник; "собака, охотящаяся на животных"- утятник, медвежатник).
Имена животных совместно с названиями продуктов питания, овощей, плодов
растений, растений, предметов быта, обуви, одежды, орудий труда объединяются в ДТГ в
аспекте объекта продажи. ЛСЗ "продавец по объекту продажи" актуализовано
производными: лошадник, пирожник, ягодник, травник, башмачник. шляпник,
литовочник. колбасник, молочник, колбишник и др.
Мотивирующие ТГ "растения" реализуются в аспекте объекта произрастания,
образуя производные с ЛСЗ: "место по растущим растениям" - кодбишник. ельник,
кедровник и др.; "место, засаженное сельскохозяйственной культурой" - конопляник,
картофляник. овсяник и др.; "место, с которого убрана сельскохозяйственная культура" конопляник, овсяник и др.
Названия представителей животного мира совместно с именованиями продуктов
питания, растений реализованы в аспекте объекта потребления в пищу человеком или
животным, актуализуя производные с ЛСЗ: "животные по продукту питания" муравейник 'медведь’, молочник, обратник 'теленок, поросенок, питающийся молоком,
обратом', калинник 'птица'; "человек-любитель есть определенный вид пищи" –
макаронник, молочник. курятник; "червь по продукту поедания" - чесночник, сметанник,
картовишник.
Названия растений, функционируя в аспекте места произрастания каких-либо
растений, вместе с именованиями природных локальных объектов формируют группу
производных с ЛСЗ "растение по месту произрастания" - березник 'трава', пустырник.
В аспекте места обитания животных выступают именования органов и частей тела.
Результатом такого функционирования мотивирующих является группа дериватов о ЛСЗ:
"червь-паразит,обитающий в органах человека, животного" - желудочник, жопник,
кишечник.
Мотивирующие со значением органов и частей тела представлены в СТ "С+ник" и в
аспекте объекта заболевания, лечения. Образованные от них производные объединены
ЛСЗ: "человек по органу заболевания" - легочник, печеночник, сердечник; "животное по
органу заболевания" - легочник 'поросенок'; "врач, лечащий определенный орган, часть
тела" - сердечник, легочник, кожник и др.
Наименования обуви, предметов быта реализованы в рассматриваемом типе не
только в аспекте объектов продажи, но также и в аспекте продукта изготовления. Ср.: ЛСЗ
"обувщик по изготовлению обуви" - сапожник, лаптежник, пимник. лапотник и
др.;"специалист по изготовлению предметов быта" - печник, горшечник, колесник,
кадочник, хомутник, ложечник. мешочник и др.
Имена растений, наряду о указанными выше аспектами функционирования,
реализованы в качестве объектов собирания. Ср.: производные с ЛСЗ "собиратель
растений" - ягодник, грибник, колбишник, калинник.
Мотивирующие, обозначающие предметы быта, материал, растения, реализованы в
аспекте средства изготовления чего-либо, подтверждением чему является наличие в типе
производных с ЛСЗ: "одежда по материалу изготовления" – пестрядник, атласник,
суконник и др.; "дрова из определенного вида деревьев" – березник, осинник;
"помещение, построенное из определенного материала" –мшанник, омшанник 'зимний
улей', дощаник 'сарай для дров'; "посуда, изготовленная из определенного материала" медник; "лодка, изготовленная из определенного материала" - дощаник.
Реализация названий растений, предметов быта, продуктов питания в аспекте
объекта помещения обусловила образование производных с ЛСЗ: "помещение для
выращивания растений" - рассадник 'где выращивают рассаду', огуречник, цветник;
"постройка для хранения предметов быта, продукции сельского хозяйства" - хомутник,
дровник. дровяник, колосник, кукурузник, сенник; "шкаф для посуды" - посудник, судник,
ложечник, чашечник; "посуда для хранения пищи" - квасник, бражник, молочник,
сливочник, сметанник.
Имена продуктов, функционируя как результат приготовления в определенной
посуде, служат базой образования производных о ЛСЗ: "посуда, предназначенная для
приготовления пищи" - чайник, кофейник, бражник, квасник, квашенник.
Наименования растений, предметов быта, реализуясь в аспекте объекта подобия по
цвету, форме, детерминируют появление дериватов с ЛСЗ: "растение, по форде листьев
напоминающее другое растение" - морковник 'сорняк; "растение, по цвету корней
напоминающее другое растение" - свекольник 'сорняк'; "червь, напоминающий по форме
какой-либо предмет" - проволочник.
Производные со значением помещений для животных сосредоточены
преимущественно в СТ "С+ник", поэтому функционирование мотивирующих,
называющих время использования помещений для животных, в данном типе закономерно.
Таким образом, помещения для животных именуются в типе по объекту содержания,
материалу построения и времени использования. Ср.: ЛСЗ "помещение для животных по
времени использования" - денник, зимник, летник. Мотивирующие со значением времени
используются в типе также в аспектах: а) времени использования помещений для людей
(ср.: ЛСЗ "помещение для людей по времени использования" - зимник, летник, б) времени
изготовления продукции (ср.: "шерсть по времени стрижки" - зимник, летник, вешник), в)
времени использования дорог (ср.: ЛСЗ "дороги по времени использования" - зимник,
летник); г) времени ношения одежды (ср.: "одежда по времени носки" - летник 'летний
костюм'); д) по времени цветения растений (ср. «растение по времени цветения" майник); е) времени появления животного" (ср.: ЛСЗ "зверь по времени появления" денник); ж) по времени использования предметов быта (ср.: ЛСЗ "предметы быта по
времени использования" - ночник - I. Лампа; 2. Горшок).
Каждое ядерное ЛСЗ в пределах типа, как правило, имеет собственную периферию,
что обусловлено неравноценной реализацией деривационного потенциала одних и тех же
мотивирующих в составе разных ДТГ. Анализируемый словообразовательный тип имеет
полицентричную организацию, в отличие, например, от СТ "С+ин/а/", обладающего
моноцентрической организацией, где в качестве центральной реализована единственная
ДТГ, включающая именования животных в аспекте объекта уничтожения о целью
получения мяса.
Следовательно, словообразовательные типы могут иметь моно-и подицентричеокую
семантическую
организацию.
Ядорностъ/периферийностъ
словообразовательнопропозициональных значений обусловлены составом реализующих то или иное СПЗ
лексико-словообразовательных значений. Наличие в СПЗ ядерных ЛСЗ - показатель
центрального положения СПЗ в семантической структуре типа. СПЗ, актуализованное
только периферийными ЛСЗ, соответственно являет маргинальную семантическую
область. Ср.: в СТ "С+ник" СПЗ "артефакт-результат по материалу изготовления"
включает как ядерные, так и периферийные лексико-словообразователъные значения. К
числу ядерных, например, относятся ЛСЗ: "пироги с определенной начинкой", "супы по
ингредиенту"; к числу периферийных - "дрова из определенных видов деревьев, "одежда,
сшитая из определенного материала" и др. СПЗ "артефакт-результат по времени
образования" реализовано одним ЛСВ: "шерсть по времени стрижки".
Ядерность/периферийноотъ словообразовательно-субкатегориалыных значений, в
свою очередь, определяется полевой организацией составляющих СПЗ. Ср.: в СТ "С+ник"
ССЗ "артефакт по функционально значимому предмету" включает СПЗ: "артефактрезультат по средству изготовления'', "артефакт-средство по функционально значимому
объекту", "артефакт-средство по результату функционального действия", "артефакт-место
по объекту назначения", артефакт-средство по средству функционирования", "артефактсредство по месту назначения", "артефакт-результат по времени изготовления",
"артефакт-средство по времени функционирования". СПЗ "артефакт-результат по средству
изготовления" и "артефакт-место по объекту назначения" представлены ядерными и
периферийными ЛСЗ, занимая ведущее положение в ССЗ "артефакт по функционально
значимому предмету".
ССЗ "артефакт, характеризуемый через предмет" реализовано единственным СПЗ:
"артефакт-объект, характеризуемый через объект”, репрезентированным двумя
периферийными ЛСЗ: "пища, вызывающая органические явления у человека" - тошнотик
'оладьи из тертого гнилого картофеля; "часть приспособления" - столешник 'крышка
стола', сошник.
Ядерность/периферийность частных словообразовательных значений обусловлена
полевой организацией составляющих их ССЗ либо СПЗ при условии реализации в
пределах подтипа хотя бы одного ядерного ССЗ. В частности, в пределах СТ "С+ин/а/"
ЧСЗ1 представлено единственным ядерным ССЗ "артефакт по функционально значимому
предмету", актуализованным следующим набором СПЗ: "артефакт-результат изготовления
из определенного материала", "артефакт-средство по функционально значимому объекту",
"артефакт-средство по результату изготовления". Первое СПЗ включает ядерное ЛСЗ
"мясо животного". ЧС32 "артефакт, натурфакт, характеризуемый через предмет" включает
периферийные ССЗ, СПЗ, ЛСЗ.
Таким образом, словообразовательные типы обладают полевой организацией: ЛСЗ "горизонтальной" и "вертикальной", остальные виды СЗ - "вертикальной", полевая
организация последующего уровня СЗ определяется "полевостью" предыдущего уровня
словообразовательной семантики.
Все вышеизложенное свидетельствует не только о специфичной для каждого типа
внутренней форме, но также и о том, что словообразовательный тип есть такая ментальноязыковая категория, которая построена по принципу естественных категорий, имеет
полевую организацию, размытые границы и члены этой категории связаны между собой
по принципу «фамильного сходства».
10. Полимотивация как источник синергетических процессов в языке и
проявление ментальных процессов (2 часа)
Полимотивационные процессы в словообразовании являлись предметом
пристального внимания отечественных лингвистов. Вполне естественно, что обращение к
явлению полимотивации обусловило коррекцию в определении словообразовательного
типа. В 1954г. К.А. Левковская пишет о том, что критерий тождества частеречной
семантики мотивирующих нерелевантен для определения словообразовательного типа.
Основанием для такого утверждения явилось то, что в качестве мотивирующих единиц
могут выступать синтаксические дериваты, которые, сохраняя семантику исходной
единицы, провоцируют тождество словообразовательного значения образованных от них
дериватов (ср.: бежать - бег >бегун СЗ: «лицо по действию»). Учитывая данное
обстоятельство, Ю.С. Азарх предлагает в пределах типа с исходными единицами
различных лексико-грамматических классов выделять подтипы. К одному типу с
мутационным словообразовательным значением исследователь относит следующие
семантические подтипы: а) носитель процессуального признака (приказчик, сборщик); б)
носитель предметного признака (трамвайщик); в) носитель качественного признака
(паденщик) [Азарх 1984, 41].
Е.А. Земская в работе «Словообразование как деятельность» пишет: «Учитывая
новейшие достижения в дериватологии, показывающие особую роль синтаксических
дериватов, представляется необходимым изменить определение словообразовательного
типа, этой основной единицы словообразования». В один словообразовательный тип при
условии тождества общего словообразовательного значения предлагается включать
производные с мотивирующими разных лексико-грамматических разрядов, находящихся
в отношении синтаксической деривации [Земская 1992, 37] Любая дискуссия имеет
основание. Она свидетельствует прежде всего о том, что предмет дискуссии оказывается
сложным. Так случилось и с полимотивацией. Несмотря на то, что почти в каждой
монографии по словообразованию написано, что наиболее интересными с точки зрения
рассмотрения эволюции языка являются периферийные явления, тем не менее наиболее
полно и разносторонне описаны прототипичные словообразовательные типы. Анализ
периферийных для словообразовательной системы русского языка типов позволил
выявить следующее: наличие мономотивированных производных – необходимое,
онтологическое свойство каждого словообразовательного типа, являющее собой
центростремительный характер силового направления семантической организации типа.
Мономотивация – это тот стержень, который делает каждый тип индивидуальным,
неповторимым, в то время как полимотивационные процессы (в данном случае мы
говорим о полимотивации, представленной мотивирующими синтаксическими
дериватами)
эксплицируют
центробежные
силы,
размывающие
формальносемантическую структуру типов, обусловливая взаимодействие последних через
энтропию, заданный системой хаос, из которого происходит зарождение новых смыслов.
Анализ словообразовательных типов в аспекте реализации в них полимотивационных
дериватов выявил, что данное явление по-разному представлено в разных
словообразовательных типах, что в определенной мере составляет их уникальность и
эксплицирует взаимодействие типов на данном глубинном уровне деривационной
семантики. Как выяснилось, амбивалентные полимотивационные процессы свойственны
заимствованным словообразовательным типам. Показательны в этом плане
репрезентируемые в работе словообразовательные типы с формантом –атор. Значительная
часть производных с -атор оказывается заимствованной из латинского языка в петровскую
эпоху. Данный суффикс стал выделяться как самостоятельный в силу повторяемости
финали –атор. В силу того, что мотивирующие СТ «Г+атор» оказываются сопряженными
с образованными от них мотивирующими существительными (ср.: аккумулятор – то, с
помощью чего аккумулируют, производят аккумуляцию), данный тип практически не
имеет оснований для его самостоятельного выделения. В то же время такого рода
словообразовательные типы стремятся к размежеванию за счет образования
мономотивированных единиц. Данный процесс можно наблюдать в пределах СТ
«Г+атор». Этот словообразовательный тип как бы «растворяется» в отсубстантивном типе
с –атор. Можно выдвинуть гипотезу об обязательном наличии в типе
мономотивированных производных. Если данная гипотеза верна, значит среди
отглагольных имен с –атор, в силу достаточно длительного их функционирования должны
появиться мономотивированные дериваты. Ипользование методов интроспекции и
интуиции обусловило обращение внимания на слово куратор, которое в МАСе
определяется как «лицо, которому поручено наблюдение за кем-либо» Указано также, что
«слово куратор целиком заимствовано из латинского языка (лат. curator – попечитель,
опекун)». Дальнейшая его судьба в русском языке оказывается несколько необычной, но в
то же время имеет определенную логику (данный случай не является единичным,
вспомним хотя бы историю вхождения в систему русского языка из немецкого слова
зонтик). Глагол курировать образовался уже на русской почве по аналогии с такими
глаголами, как игнорировать, фиксировать и др. которые выступают в качестве исходных
для субстантивов с –атор. Глагол курировать, естественно, образовался от
существительного куратор. Тем не менее, как показал эксперимент, в сознании
говорящих в настоящее время куратор определяется через курировать. «Куратор – тот,
кто курирует кого-/что-либо». То есть слово куратор воспринимается говорящими как
производное от курировать. И в данном случае это мономотивация.
Таким образом, мономотивированность при всевозможных модификациях типа
обусловливает его идентичность самому себе. Вместе с тем мономотивированность
предполагает появление полимотивированности. Если разложить мотивирующие
синтаксические дериваты на части, то можно увидеть, что одна из них относится к
основной лексико-грамматической группе мотивирующих, в чем проявляется
центростремительный процесс в пределах типа, а вторая – к части речи, являющейся
основной для другого типа с этим же или другим формантом. Мономотивированность,
таким образом, является той центростремительной силой, которая удерживает при
известных
центробежных
процессах
полимотивированности
семантическую
индивидуальность типа. Следовательно, антиномия моно /полимотивированности –
явление, эксплицирующее энергийный характер словообразовательных типов. И все-таки
заимствованный словообразовательный тип только в том случае полностью адаптируется
в словообразовательной системе русского языка, если в его пределах начинает
функционировать альтернативная полимотивация, представленная в работах П.А.
Катышева. Полимотивация, рассматриваемая в работах этого исследователя, может иметь
в основе одно и то же мотивирующее слово, но выступающее в разных
пропозициональных структурах, что позволяет отражать разные свойства именуемого
предмета действительности. Об этом же пишет Е.С. Кубрякова: «Согласно нашим
представлениям, преобразования, наблюдаемые в разных трансформациях сходного
мотивирующего суждения (типа: машина перевозит груз в пять тонн- машина,
перевозящая пятитонные грузы – машина для перевозки пятитонных грузов –
пятитонка; ср. также шаги черепахи – и черепашьи шаги; белая скатерть и белизна
скатерти и т.п.) , не могут быть признаны эквивалентными, или же равнозначными.
Думается, что для нормального протекания дискурса необходимы не столько синонимы,
сколько альтернативные разноструктурные единицы со сходным содержанием, но с
разной степенью семантической компрессии, когнитивной сложности и, конечно,
фокусировкой внимания на разных деталях описываемого. Из этих альтернативных форм
наиболее приемлемый вариант часто оказывается представленным производным или
сложным словом, ибо они демонстрируют чрезвычайно удобные для оперирования ими в
дискурсе знаки" [Кубрякова 2000, 21-22]. Рассматриваемые таким образом
полимотивационные процессы эксплицируют возможность развития типа по вертикали.
Именно этот процесс положен в основу формирования смыслов и проявляет специфику
духа нации, особенность своеобразного видения явлений внеязыковой действительности.
Вместе с тем этот процесс обнаруживает бесконечность познания мира действительного.
Таким образом, полимотивационные процессы имеют реализацию в двух формах: в
форме синтаксической деривации, что подробно описано в традиционной лингвистике, и в
виде реализации одного и того же мотивирующего слова как в пределах одной, так и
нескольких пропозициональных структур, то есть в пределах индексированного
мотивационного пространства. Естественно, что если в первом случае мы выявляем
особенности развития типа по горизонтали, через взаимодействие его с другими типами
системы, то во втором – это возможные вехи развитие типа по вертикали, которые
сокрыты в пределах одного лексико-семантического варианта.
Мы остаемся все-таки на той точке зрения, что при определении типа необходимо
учитывать тождество частеречной принадлежности мотивирующих единиц, но при этом
следует учитывать, что это понимание относительно, ибо мономотивированность в силу
имеющихся в языке процессов синтаксической деривации, а эти последние обусловлены
полевым строением частей речи, всегда предполагает полимотивацию. То есть
мономотивация провоцирует появление полимотивации (имеется в виду синтаксическая
деривация). Полимотивация в другом смысле – это индексированная многомерность
семантики слова, обусловленная свойствами именуемого явления. По сути дела, это и есть
то, что обозначено таким понятием, как внутренняя форма слова. Многомерность
смыслов, реализующихся через разнообразное функционирование одного и того же
мотивирующего в пределах одного лексико-семантического варианта (ср.: тракторист –
тот, кто водит трактор; тот, кто работает на тракторе,пример взят из [Катышев 2001, 42]),
высвечивает те процессы, которые эксплицируются при употреблении разных слов в
контексте. Альтернативная полимотивация – это «бутон» с накопительной силой энергии,
которая, достигнув определенного предела, взрывается, совершается скачок, переход в
новое
качество
посредством
экспликации
индексированных
участков
полимотивационного пространства в разных словах (лексико-семантических вариантах),
представляющих собой, по образному выражению Гумбольдта, распустившиеся цветы. И
как каждый цветок имеет форму, в соответствии с которой образуются лепестки, так и
словообразовательный тип является той формой, которая продуцирует образование
характерных для нее «лепестков», многозначных дериватов. Вместе с тем,
вышеизложенное свидетельствует о том, что слово, обрастая новыми смыслами, столь же
текуче, как и мысль
11. Мотивирующие классы как репрезентанты ментальных структур знания
(2 часа)
Перспективный анализ изучения словообразования предлагает, помимо
определения специфики функционирования мотивирующих в границах одного
словообразовательного типа, исследование взаимодействия мотивирующих различных
частей речи, что обусловливает выявление причин системной организацией производных,
возникновение новых словообразовательных типов и развития семантической структуры
имеющихся типов. Результатами для словообразования в этом плане оказываются
объединения базовых единиц, образующие производные одной тематической группы.
Совокупность мотивирующих различной частеречной оформленности, находящихся в
основе тематически объединенных производных, называется мотивирующим классом
слов (понятие о мотивирующих классах введено М.Н.Якценецкой).
Существенно важным представляется положение о том, что слова конкретного
мотивирующего класса (МК) мотивируют производные одной темы. Следствием этого
является различная словообразовательная структура тематически объединенных
дериватов, стремящихся получить одинаковый формальный показатель. Данный факт
позволяет рассматривать мотивирующий класс слов в качестве основы образования
производных одной темы, построенных по разным словообразовательным моделям, как
синонимичным, так и несинонимичным. Ср.: ТГ "швейники" включает производные с
исходными глаголами (гладильщик, сшивщик и др.), существительными (лекальщик,
прессовщик) и прилагательными (маршрутник 'маршрутный лист').
Набор типов номинации (действие, средство, место и др.) тематически
объединенных предметов и явлений внеязыковой действительности, отраженный на
языковом уровне в семантике мотивирующих, регламентирован одним из принципов
номинации - функциональным либо определительным, что позволяет выделить два вида
мотивирующих классов слов. Первый - объединяет лексические единицы, являющиеся
исходными для производных с функциональной семантикой, второй - состоит из слов,
образующих дериваты, которые называют явления и предметы внеязыковой
действительности по онтологически присущим качествам, свойствам.
I. Мотивирующие классы производных функционального типа.
Единицы анализируемых мотивирующих классов отражают типы номинации,
используемые при именовании социально значимых лиц, артефактов и в редких случаях
натурфактов.
Наиболее ярко функциональный принцип номинации проявляется при именовании
предметов по их действию, выраженному глаголом. Актанты обозначают это действие
опосредованно.
Количество
приглагольных
распространителей
определено
принадлежностью глагола к конкретной лексико-семантичеокой группе. Мотивирующие
единицы, выполняя определенную актантную функцию, приобретают синтагматическую
семантику, входя в значение производного вместе с базовым для них глаголом, что
проявляется в наличии предикатного компонента в семантике деривата, на что в 1973 году
обратил внимание Ю.Д.Апресян, отмечая, что "в подавляющем большинстве
словообразовательных типов семантически имеет место отглагольное словообразование
независимо от того, сопутствует ли ему формальная производность от глагола или нет;
поэтому и в случаях типа садовник, творожник, коровник и т.п. на достаточно глубоком
уровне обнаруживается та же система актантных значений (субъект, объект, место и т.п.),
что и в случаях классического отглагольного словообразования" (Апресян, 1973.-С.294).
Субстантивы, объединенные одной из актантных функций и конкретизированные до
уровня темы, каждый раз в основе имеют иной мотивирующий класс слов. Ср.: I. МК в
основе субъекта действия может быть реализован глаголом и существительными со
значением объекта и средства действия, обозначенного базовым глаголом. Например:
ловить - объект: рыба, карась; средство – спиннинг, невод. ТГ "рыбаки" реализована
производными: ловец, рыбак, карасевщик, спиннингист, неводник. 2. МК в аспекте
средства действия реализуется глаголом и существительными, называющими объект,
место действия, обозначенного глаголом. Например: удить - объект: карась; место: дно.
ТГ "рыболовные снасти" представлена дериватами: удочка. удище. катасевка, донка.
Таким образом, с одной стороны, в семантике производных (в левой их части)
содержится указание в значении мотивирующих на действие либо актанты действия, а с
другой - формант эксплицирует возможные актантные значения дериватов.
Все мотивирующие классы функциональных производных построены по принципу
организации глубинного распространенного суждения: в основе находится глагол,
организующий вокруг себя приглагольные распространители, представленные словами
разной частеречной оформленности: конкретными существительными, глаголами,
словосочетаниями прилагательных и существительных, реже - наречиями и абстрактными
существительными.
Объем мотивирующих классов слов регламентирован двумя факторами: значением
ядерного глагола, его способностью иметь определенный набор актантных
распространителей, который, в свою очередь, ограничен аспектом семантики
производных конкретной тематической группы. Из сказанного следует, что количество
типов номинации предметов всегда четко очерчено, наполнение же их мотивировочными
признаками практически безгранично.
Как правило, приглагольные распространители в функциональных мотивирующих
классах выражены конкретными существительными, которые могут разными аспектами
семантики входить в состав нескольких МК, актуализуя специфичные для каждого
конкретного случая регулярные дискурсивные отношения.
Мотивирующие классы слов обусловливают ядерность и периферийность
тематических объединений производных в типе. Так, если базовые глаголы или
приглагольные распространители составляют в МК достаточно большие тематические
объединения, на уровне производных они дают продуктивные парадигматические ряды.
Каждый словообразовательный тип имеет свой набор ядерных и периферийных ЛСЗ, что
позволяет утверждать: продуктивность типа проявляется на уровне тематических
объединений дериватов, мотивирующие которых отражают один тип номинации.
Системные отношения производных конкретных тем обусловлены особенностью
семантической организации МК слов.
Мотивирующие классы в аспекте субъекта действия имеют две основные
разновидности:
1. МК представлен глаголом и приглагольными распространителями в одной из
актантных функций;
2. МК реализован лекоико-семантичеокой группой глаголов, обозначающих
действия, направленные на совокупный конечный результат, который представлен
существительным в данной актантной функции. Отдельные глаголы ЛСГ
распространяются существительными со значением средства выполнения действия,
обозначенного этими глаголами.
I. Семантическое наполнение первой схемы дает ряд объединений мотивирующих
единиц, формирующих тематические объединения производных:
1) лечить - что? (объект): уши, глаза, кожу, сердце, желудок, легкие, печень.
Производные, образованные с помощью единиц данного МК, объединены ЛСЗ: "тот, кто
лечит определенную часть человеческого организма" - лекарь - ушник, глазник, кожник,
сердечник, желудочник, легочник, печеночник;
2) водить - что? (средство действия): трамвай, такси, мотоцикл, икарус.
Производные объединены ЛСЗ: "водитель определенного вида транспорта" - водитель трамвайщик, таксист, мотоциклист, икаруоник;
3) шить — что? (результат): легкое платье, верхняя одежда, шапки. Производные с
ЛСЗ: "тот, кто шьет определенный вид одежды" - швея, шидыцица — верхник, легочник,
шапошница;
4) играть — на чем? (средство): гармонь, баян, аккордеон, балалайка, гитара, пианино,
скрипка, горн. Производные с ЛСЗ: "музыкант, играющий на определенном музыкальном
инструменте" - игрок - гармонист, гармошник, баянист, аккордеонист, балалаечник,
гитарист, пианист, скрипач, горнист;
5) ухаживать — за кем? (объект): птица; куры, утки, гуси, цыплята. Производные с
ЛСЗ: "работница, ухаживающая за домашней птицей" - птичница, курятница, утятница,
гусятница, цыплятница;
6) ухаживать — за кем? (объект): окот: телята, свиньи, кони, коровы, овцы.
Производные ЛСЗ: "работник, ухаживающий за домашними животными" - скотник телятник, свинарь. конюх, коровник, овчарь;
7) управлять — чем? (средство): механизм: комбайн, вездеход, трактор, бульдозер.
Производные с ЛСЗ: "тот, кто управляет сельскохозяйственными механизмами" механизатор - комбайнер, тракторист, бульдозерист, вездеходчик.
Производные единицы выделенных тематических объединений находятся в
отношениях родовидовой зависимости: слово с обобщающей семантикой образовано либо
от базового глагола, либо от существительного с родовой семантикой.
2. Вторая схема МК реализована следующими лексическими единицами:
1) пахать — средство: плуг, боронить - средство: борона; веять — средство: веялка,
молотить — средство: молотилка// результат; хлеб;
2) сгребать — грабли, косить — коса, метать, вершить// результат: сено;
3) пилить—средство: пила "Дружба", толкать, валить, подбирать, оплавлять, рубить//
результат: лес.
Перечисленные мотивирующие группы образуют производные тематических
объединений: "тот, кто работает на хлебоуборке" - пахарь, плугарь, сеяльщик, веяльщик,
боронильщик, хлебопашец, хлебоуборщик; "тот, кто работает на сенозаготовке" –
грабельщик, сгребщик, косильщик, метчик, вершильщик, сеноуборщик; "тот, кто работает
на лесозаготовке" - пильщик, дружбист, толкач, вальщик, подборщик, сплавщик, рубщик,
лесозаготовитель.
Дериваты с обобщающей семантикой образованы от существительного,
называющего совокупным продукт в сочетании с глаголом, обозначающим родовое
действие по отношению к остальным действиям, выраженным глаголами лексикосемантической группы, либо в сочетании с глаголом, называющим первоначальное
действие, без которого невозможны все остальные (хлебопашец). В качестве родового
может также выступать субстантив с исходным существительным со значением времени
совершения действия (сенокос – сенокосник, покос - покосник). Анализируемый вид МК
представлен также существительными, называющими однофункционалъное орудие, с
помощью которого совершается одно конкретное действие: плуг - пахать, грабли - грести,
пила "Дружба" - пилить, молотилка - молотить, веялка - веять. Производные, в основе
которых находятся фонетически разнооформленные мотивирующие со значением
действия и средства действия, представляют собой семантические дублеты (лексическое
значение у них одно и то же, в одном случае в семантике производного формально
реализовано средство действия, в другом - действие. Ср.: плугарь - пахарь).
Однокоренные мотивирующие, одно из которых называет действие, а другое средство
этого действия, эксплицируют явление множественной мотивации.
Мотивирующий класс, составляющий базу образования производных со значением
артефакта, также представлен ядерным глаголом (глаголами) и его приглагольными
распространителями. Конкретизированный на языковом уровне аспектом семантики
производных и лексическими мотивирующими единицами, он представляет ряд
разновидностей.
I. МК в аспекте места действия реализован следующими лексическими
объединениями:
I.I. Первый тип МК состоит из глаголов, один из которых является базовым, а второй
конкретизирует базовую глагольную семантику, и существительных одной тематической
группы в аспекте объекта действия, средства.
Ср.: реализацию данного типа МК на лексическом уровне:
1) строить — для кого? (объект): овцы, телята, куры, свиньи...
с какой целью? поместить
2) строить — для кого? (объект): пекарь, кочегар, столяр...
с какой целью? поместить
3) строить — для чего? дрова, уголь...
из чего? доски
4) строить — цель: гладить, молотить, сушить и др.;
5) строить — цель: молоть — средство: ветер, вода.
Выделенные группы мотивирующих единиц составляют основу для производных
следующих тематических объединений: "помещение для домашних животных, птиц" постройка. помещение. овечник. овчарня, телятник, курятник, свинарник и др.;
"помещение для лиц определенной профессии" – постройка, помещение, пекарня,
кочегарка, столярка и др.; "помещение для предметов быта" - постройка, углярка,
дровяник, дощаник; "помещение, предназначенное для выполнения трудовых действий" постройка. гладильня, сушильня, молотильня и др.; "мельница для обмолота зерна" постройка, мельница, ветрянка, водянка.
Родовая семантика в выделенных тематических объединениях производных
реализована в производных с исходными глаголами, включающими приглагольные
распространители, последние реализованы мотивирующими именами в видовых
производных. Отношения синонимии характеризуют дериваты, обозначающие одну и ту
же реалию, обозначенную в одном случае через объект назначения, в другом - через
средства созидания этой реалии. Ср.: дощаник. дровяник.
2. МК в аспекте результата действия реализованы следующими лексическими
объединениями:
1) кашу - что?
варить — что? картофель/способ: толочь крупа, манная,
ячневая
что? (суп) из чего? свекла,
гречневая…
горох...
цель: хлебать
2) грибы - что? — жарить — что? картофель/способ: драть
3) печь — что? (пироги) — с чем? морковь, капуста, черника...
цель: в дорогу.
Производные с исходными лексическими единицами, приведенными выше,
обозначают пищу, приготовленную в результате а) варки - варево, свекольник, горошник,
грибовница, похлебка (супы); б) жарения - жарево, картовник, драник. яишница,
грибница; в) выпекания – печево, морковник, капустник, чернижник, рыбник, подорожник
(пироги). Слово о родовой семантикой в качестве исходного имеет глагол, составляющий
центр МК. Синонимичными оказываются производные, обозначающие один и тот же
продукт питания, в основе одного из них (производных) находятся существительное со
значением средства изготовления, другого - глагол, называющий способ изготовления
продукта. Ср.: картовник - драник; картовница-толченка.
Центр МК, являющегося основой образования производных, называющих мясо
животных, птиц, рыб, является глагол (убить), организующий вокруг существительные со
значением объекта уничтожения (медведь, заяц, гусь, осетр и др.). Тема производных
выражается одним суффиксом: убоина, медвежатина, гусятина, осетрина и др.
Мотивирующий класс организует только часть данной темы, дериваты в функциональном
аспекте. Под влиянием тематической группы дериватов, для которой возможен как
функциональный, так и характеризующий аспект, в МК "притягиваются" единицы из
другого, характеризующего аспекта, представленные качественными прилагательными,
характеризующими мясо по степени свежести. В свою очередь, прилагательные, в силу
специфики своей семантики, входят в сферы других тематических групп дериватов
характеризующего аспекта (ср.: тухлятина - 1)мясо, 2)любой тухлый продукт; свежатина 1)мясо, 2)свежая пища). Подобное взаимодействие свидетельствует о стремлении
суффикса к расширению сферы деятельности, в принципе, закрепление за суффиксом
значения, равного лексическому, на долгое время вряд ли возможно. Тематические
объединения производных являются условием расширения семантики суффикса.
Семантические пересечения единиц различных МК, в свою очередь, детерминируют
образование нескольких тематических объединений производных. Тема при этом
распространяется за счет тех суффиксов, которые оформляют данное ЛСЗ. Совмещение
двух различных аспектов под эгидой одного суффикса, ведет к абстрагированию
функциональной семантики форманта.
3. МК в аспекте средства действия представлены следующими лексическими
объединениями:
1) жарить — что: утки, куры, гуси;
2) сделать - для чего: молоко, оливки, сметана, сахар и др.
3) жать, косить, сеять, молотить, веять.
Первые две группы мотивирующих единиц находятся в основе производных,
обозначающих посуду: а) для приготовления пищи из определенного продукта (жаровня,
жаровница, курятница, утятница, гусятница); б) для хранения продуктов питания
(изделия, молочник, молочница, сливочник, сахарница, конфетница, масленка,
масленица).
Последнее объединение мотивирующих единиц детерминирует образование
наименований орудий сельского хозяйства по выполняемому действию - жатка, сеялка,
веялка, молотилка, боронилка. Производные, называющие орудия, используемые в
конкретной сфере трудовой деятельности человека, образуются от глаголов, называющих
действие, предназначенное для воздействия на определенный объект. В связи с этим ни в
говорах, ни в литературном языке нет дериватов со значением орудий для обработки леса,
так как глаголы этой группы обозначают действия, направленные на различные объекта,
выполняемые различными орудиями (ср.: рубить – мясо, капусту, дрова, лес с помощью
топора, ножа и др.).
Итак, дериваты, обозначающие функциональное лицо, артефакт, образуются одним
мотивирующим классом, центр которого составляет глагол (глаголы) целенаправленного
действия, распространенный именными актантами. Комбинаторика и состав лексических
единиц, экспонирующих МК, определяется аспектом семантики образованных от этих
единиц дериватов, конкретизированного до уровня темы. Основу парадигматических
отношений, обусловленных лексико-синтаксической организацией единиц МК, на уровне
производных составляют синонимы, которые можно обозначить как словообразовательнопропозициональные. и гипо-гиперонимы.
Синонимия функциональных имен артефактов и лиц есть не что иное как
актуализация в семантике производных, обозначающих одно и то же явление,
мотивирующих, выполняющих различные актантные роли в многоместной пропозиции,
фрейме. Ср.: пахарь-плугарь; зимник-омшанник; картовник-драник; картовница-толченка
и др.
Неадекватная представленность субстанциональных и несубстан-циональных
компонентов в семантике мотивирующих является причиной организации
функциональных субстантивов по принципу родовидовой зависимости, с различной
степенью обобщения родовых дериватов.
1. Наивысшая степень абстрактности значения производных, позволяющая им
выступать в качестве родовых для дериватов нескольких тематических объединений,
присуща субстантивам, в семантике которых субстанциональные и несубстанциональные
компоненты представлены достаточно обобщенно. Ср.: спортсмен 'тот, кто занимается
каким-либо видом спорта'. Данное производное является родовым для производных
тематических групп: "пловец", "фехтовальщик", "борец" и др.
2. Вторая степень абстракции лексического значения характерна для дериватов с
предельно конкретной несуботанциональной зоной и абстрактной субстанциональной.
Как правило, подобного типа производные образованы от глаголов, включающих в
качестве актантных распространителей слова одной ТГ в единственной синтаксической
функции. Ср.: пловец – батерфляист, кроссист и др.; фехтовальщик — шпажист, саблист и
др.; борец — вольник, дзюдоист и др.
3. Только видовыми являются субстантивы, в семантике которых денотативные
компоненты предельно конкретны. Мотиваторы при этом обычно реализованы
конкретными существительными либо словосочетаниями относительных прилагательных
с существительными.
П. Мотивирующие классы производных характеризующего типа.
Деривационный потенциал слов различной частеречной оформленности неодинаков’
Чрезвычайно широк словообразующий диапазон в характеризующем аспекте у
качественных прилагательных, что обусловлено их семантикой, предназначенной для
обозначения специфических черт, качеств, свойств различных предметов внеязыковой
действительности. Словообразующий потенциал глагола значителен как в
функциональном, так и в характеризующем аспектах. Реже в определительной функции
используются относительные прилагательные и существительные, при этом они
обозначают уже не предмет как таковой, а свойство, одну из сторон предмета.
Организующим центром рассматриваемых МК может быть любая часть речи, что
позволяет выделить три вида характеризующих МК: с ядерными: а) качественными
прилагательными, б) глаголами, в) существительными и словосочетаниями
относительных прилагательных с существительными.
Отличительной чертой характеризующих МК является принципиально иная
организация составляющих эти классы элементов, в основе которой находится лекcикосемантическая соотнесенность мотивирующих, обозначающих явления по присущим им
свойствам.
I. МК с базовыми нецелевыми глаголами, как правило, имеют актантную
организацию, отличную в содержательном плане от актантной организации
целенаправленных глаголов. Объектная валентность у этих глаголов предполагает не
субстанцию, а событие, состояние или свойство субстанции. В результате к глаголу могут
примыкать качественные и относительные прилагательные, наречия, существительные с
реализованной в качестве ведущей, деривационно значимой семы интенсивности
проявления признака, действия. Ср.: структурно-семантическая организация МК в аспекте
лица, характеризующегося по способности говорить:
молчать, говорить шептать, бормотать, мямлить, орать, кричать
немой хрипло,
пискляво,
визгливо
горло
Архисема, объединяющая семантику перечисленных глаголов (описок которых
можно продолжить) - "способность человека к членораздельной речи".
Дифференциальные семы позволяют градуировать действия, обозначенные глаголами
речи. Ср.: по силу голоса глаголы можно распределить следующим образом: шептать,
говорить, кричать, орать; по скорости воспроизведения речи – мямлить, частить, трещать
и т.п. Точкой отсчета в том и другом случаях является глагол "говорить". Глаголы,
находящиеся на крайних точках шкалы градации действия по одному из параметров
(скорость воспроизведения речи, сила голоса и т.п.), составляют контрарные
антонимичные пары (ср.; молчать-говорить, шептать-кричать и др.). Синонимичные ряды
мотивирующих глаголов являются градуированными, с доминантной "говорить". На
уровне образованных от этих глаголов субстантивов отраженные синонимы представлены
без доминанты, что можно объяснить следующими обстоятельствами. Действия,
названные мотивирующими глаголами, в акте словообразования представлены как
свойства, постоянно присущие лицу. Лицо не может быть поименовано по нейтральному
признаку, особенный же, отличительный признак связан с оценкой говорящего. Оценка
составляет первый и главный принцип классификации чувств (ср.: деление эмоций на
положительные и отрицательные), причем субъективное ощущение в этом случае создает
объективную основу научной таксонимии. Ср.: говорун - это не тот, кто способен
говорить, а тот, кто говорит много и постоянно; молчун - это не тот, кто молчит, не умеет
говорить, а тот, кто большей частью молчит, для кого молчание - неотъемлемая черта
характера. Таким образом, при наименовании лица по характерному действию
учитывается количественный показатель: действие производится лицом постоянно в
большей или меньшей степени по сравнению с принятым в обществе эталоном.
Немтырем называют лицо, полностью или на какое-то время не способное говорить.
Мотивирующее существительное 'горло’ привносит в семантику слова 'горлач'
дополнительную коннотацию, подчеркивающую необычные размеры речевого аппарата,
позволяющие увеличить силу звука максимально. Наречия, в свою очередь, выделяют
высоту (пискля, визгля) и тембр (хрипун) голоса.
2. МК, в основе которого находится тематическая группа существительных,
распространенных прилагательными со значением свойств одного из предметов,
названного базовым существительным, либо глаголом, называющим отличительное
действие какого-либо предмета.
Ср.: структурно-логическая организация МК в аспекте лица, характеризующегося по
отличительной части тела либо по отличительным признакам этих частей.
Существительные горб, нос, глаза. уши называют части тела человека. К данной
тематической группе присоединяются прилагательные, обозначающие цвет одной из этих
частей (ср.: волосы - рыжие, черные. белые...; глаза - слепые; щеки - красные); глаголы,
называющие отличительное для той или иной части человеческого организма действие
(ср.: нога - хромать, нос - шмыгать, сопеть). Мотивирующие существительные при
функционировании имеют количественную характеристику называемого лица (ср.: носач
'тот, кто имеет большой нос'; глазач 'тот, у кого большие глаза'). Усы и горб имеются
далеко не у всех представителей человеческого общества и уже сами по себе являются
отличительным признаком человека, так же, как и свойства того или иного органа (СР.;
усач, горбун; хромуша, сопун).
3. МК, в основе которого находятся прилагательные, включают также
существительные, называющие объект, в семантике которого содержится характеристика
лица.
Ср.: МК в аспекте лица, характеризующегося отношением к деньгам. Центр МК
представлен прилагательными – щедрый, скупой, добрый, к которым "притягиваются"
существительные со значением предметов, через отношение к которым проявляется такое
качество человека, как алчность (ср.: копеечник, алтынник).
Приведенные выше примеры позволяют сделать вывод об отсутствии родовидовой
зависимости характеризующих субстантивов и о специфике их синонимии, относящейся к
разряду лексико-стилистической с отсутствием доминанты, что детерминировано
особенностью организации рассматриваемых мотивирующих слов и спецификой
семантики номинируемых предметов действительности. Крайние члены градуированных
синонимичных рядов вступают между собой в отношения контрарной антонимии.
1. Таким образом, нами выявлено два основных типа МК слов, первый - объединяет
мотивирующие, служащие базой образования производных с функциональной
семантикой, второй - с характеризующей.
2. Принцип организации МК первого типа - лексико-синтаксический, второго лексико-семантический. МК слов в совокупности с образуемыми ими производными
репрезентируют одну из многоместных пропозиций, что обусловливает выделение двух
видов пропозиций - функциональных и характеризующих.
3. Специфика организации мотивирующих классов слов влияет на системные
отношения образованных ими производных единиц. Для функциональных дериватов
характерны родовидовые и синонимичные отношения. Характеризующие производные
находятся в отношениях синонимии и антонимии. Синонимы функционального типа
имеют одну референтную область, отраженную в семантике производных, но по-разному
представленную формально, мотивирующими (ср.: плугарь-пахарь). В значениях
синонимичных характеризующих дериватов один и тот же признак представлен
градуировано ср.: жадина, скупердяй, скряга), что ведет к тончайшим семантико-
стилистическим различиям слов подобных синонимичных рядов и проявлению
контрарных антонимов (ср.: жадина – добряга, где добрый выступает в значении
'щедрый’).
4. Между функциональными и характеризующими МК нет непреодолимой стены,
они способны пересекаться за счет общих приглагольных распространителей, которые
выражены, как правило, конкретными существительными. Последние, в силу
гетерогенности своей семантики, способны входить в разные МК одним из аспектов
значения.
Ср.: I МК: лечить — сердце, желудок, легкие...
2 МК: болеть — сердце, желудок, легкие...
Первый МК обусловливает образование производных, называющих врача, лечащего
определенный орган человека (лекарь-сердечник, желудочник, легочник...), второй МК производных, обозначающих больного по органу заболевания (больной - сердечник,
желудочник, легочник...). Подобное взаимодействие ведет к появлению полисемии
производных в пределах типа и закрепленности за типом определенных мотивационных
отношений.
В случаях, подобных рассмотренному, характеризующие МК построены по
принципу лексико-синтаксичеокой включенности, определяя родовидовую зависимость
образуемых ими дериватов. В целом данное явление не характерно для МК
определительного типа.
5. Мотивирующие классы можно рассматривать как источник образования
словообразовательных
типов.
Включая
мотиваторы
различной
частеречной
принадлежности, МК образуют производные одной тематической группы, оформленные
преимущественно одним формантом. Нередко мотивирующие одной части речи
характерны для производных с одним формантом, но рядом с ними, как правило,
существует, пусть меньшее количество (вплоть до одного случая) производных той же
темы и с тем же формантом, но с другим частеречным типом мотивирующей основы. С
этими последними нельзя не считаться, ибо они свидетельствуют о существовании
определенной тенденции в развитии словообразовательной системы языка: стремлении
форманта сочетаться с мотивирующими различных частей речи. Примеров,
подтверждающих высказанное положение, много как в говорах, так и в литературным
языке.
Так, существует мнение, что в литературном языке суффикс -тель присоединяется
только к глагольным основам (см. Русскую грамматику-80, работы Е.А.Земской,
В.А.Воронцовой, И.Г.Милославского и др.). Действительно, свыше 400 производных с тель в качестве базовых единиц имеют глаголы. Нами зафиксированы также 23
отсубстантива с –тель (ср.: приискатель 'тот, кто работает на прииске’3, ракетостроитель
'специалист в области ракетостроения'4 и др.).
Аналогичные примеры можно привести с суффиксом -ист, где помимо
отcубcтантивов выявлены производные, семантически cоотносимые со значением
словосочетания, при формальной мотивированности прилагательным. Ср.: особист
'работник особого отдела’, меланжист 'работник меланжевого производства'. С суффиксом
-ист отмечены также производные с множественной мотивацией, образованные
одновременно от глаголов и существительных (ср.: скандалист, прогнозист, шантажист и
др.), что позволяет говорить о наличии в словообразовательной системе русского
литературного языка и СТ "Г+ист".
Все вышеизложенное свидетельствует о том, что мотивирующие классы
репрезентируют определенные фреймы по пропозициям, характерным для этих фреймов.
11. Идиоматичность семантики производного слова (2 часа).
Идиоматичность - онтологическое свойство языка. Каждый язык обладает
арсеналом собственных языковых средств отражения неязыковой картины мира.
Идиоматичность семантики производного слова - один из участков языковой системы,
активно разрабатываемый в лингвистике, которому в той или иной степени посвящено
значительное число работ. Новые аспекты семантики производного слова (в частности,
пропозициональный аспект) открывают возможности более глубокого исследования
данного языкового феномена.
Соотносясь с миром вещей, производное слово обусловлено внутрисловным
контекстом и межсловными системными связями.
Мотивированность
семантики
производного
слова
предопределяется
целенаправленной концептуальной деятельностью человека. Вместе с тем, звуковая
оболочка мотивированного и мотивирующего произвольна, используется номинаторами
по традиции и никак не детерминирована свойствами именуемых явлений
действительности. В лингвистике существует мысль о частичной мотивированности
языкового знака: знак в аспекте плана содержания мотивирован, в аспекте плана
выражения - произволен. Следовательно, слово в аспекте плана выражения всегда
идиоматично; в аспекте плана содержания оно может быть как идиоматичным, так и
неидиоматичным.
Идиоматичность в лингвистике понимается как значимость элементов, не равная
сумме значимостей составляющих его частей; формально не представленный
семантический довесок в значении производного слова связывается о такими его
показателями, как выводимость/невыводимость, предсказуемость/непредсказуемость,
типизированность/нетипизированность.
Одни лингвисты рассматривают идиоматичность как индивидуальное свойство
конкретного слова, в пределах которого она невыводима, непредсказуема и в силу ее
индивидуальности нетипизирована [ М.В. Панов, И.С. Торопцев, Д.Н. Шмелев]. Другие
полагают, что этот семантический довесок может быть предсказуем, выводим,
типизирован
(см.
работы
О.П.Ермаковой,
Е.А.Земской,
Е.С.Кубряковой,
И.Е.Милославского, И.С.Улуханова и др.). Обе точки зрения, как представляется, имеют
право на существование, так как в языке представлены те и другие производные, что и
дало основание К.А.Янко-Триницкой выделить две группы фразеологических значений: I.
Значение структурной единицы, не выводимое из значений составляющих ее
компонентов; 2. Значение структурной единицы, мотивируемое значениями компонентов,
выводимое из значений компонентов, при возможной немотивированности выбора
синонимичных компонентов.
Помимо выводимости/невыводимости семантического наращения существует такой
показатель идиоматичности семантики производного, как типизированностьнетипизированность. Типизированность семантического наращения проявляется в
повторяемости его в ряде дериватов. Ср.: семантическое наращение в лексических
значениях (ЛЗ) производных таксист, автомобилист, велосипедист типизировано,
представлено реляционным компонентом "водит". ЛЗ слова рыжик ‘гриб со шляпкой
желтовато-розового цвета и загнутыми кверху краями' имеет индивидуальную,
характерную только для данного слова, нетипизированную идиоматичность.
Типизированность/нетилизированностъ
и
выводимость/невыводимость
семантического наращения - понятия перекрещивающиеся, но не тождественные.
Типизированная идиоматичность всегда выводима, нетипизированная - может быть как
выводимой, так и невыводимой из значений составляющих производное слово частей.
Типизированность семантического довеска производных определяется количественной
представленностью в единой синтаксической роли мотиваторов как в пределах одного,
так и нескольких словообразовательных типов.
Ср.: в СТ "С+ник" в русских говорах мотиваторы со значением 'органы тела'
реализованы в аспекте объекта лечения, заболевания, обусловливая образование
производных субстантивов с ЛСЗ: "врач, лечащий, определенный орган", "больной по
органу заболевания" - сердечник, легочник, печеночник, желудочник и др. формально не
представленный реляционный компонент имеет тивизированный характер и повторяется
как в ЛСЗ, так и в ЛЗ всех слов данных групп. В единственном случае именование органа
тела функционирует как место обитания червей-паразитов, что и определило выводимую,
нетипизированную идиоматичнооть семантики слова желудочник 'червь-паразит,
обитающим в желудке человека, животного'. Выводимый нетипизированный
семантический довесок производных в одних говорах может быть типизированным в
производных этого же ЛСЗ в других говорах, что обусловлено абстрактностью
структурно-логической схемы, в пределах которой конструируются производные, и
языковыми возможностями ее конкретизации. Ср.: в кемеровском говоре ЛСЗ "червьпаразит, обитающий в органах человека, животного" реализовано дериватами желудочник, кишечник, жопник.
ЛЗ слова рыжик являет пример невыводимой, нетипизированной идиоматичности.
Цвет шляпки, положенный в основу номинации гриба, не определяет форму этой шляпки.
Производные, объединенные ЛСЗ "гриб по цвету шляпки", включают различные
формально не представленные семантические наращения.
Словообразователя интересуют прежде всего слова с типизированным
семантическим
наращением,
что
обусловлено
моделированным
характером
словообразования, облегчающим использование языковых средств при общении. Модель
выступает как типизированная схема внутрисловных контекстов функционирования
суффиксов. Вместе с тем, организованная при реализации по принципу поля, она
актуализуется и производными с нетипизированной семантикой, которая в соответствии с
коммуникативными потребностями общества, может быть типизирована. Реализация
модели обусловлена также особенностью семного состава таких категорий слов, как
имена артефактов, натурфактов, лиц. Поэтому случаи с нетипизированной семантикой и
лексикализованной
внутренней
формой,
находящиеся
на
периферии
словообразовательной системы языка, нельзя оставить без внимания, так как они
являются показателями динамичности деривационных и лексических процессов в их
взаимосвязи, проясняя перспективы развития языка.
Так как идиоматичность так или иначе связана со словообразовательно значимыми
компонентами производного слова, то истоки ее появления, надо полагать, следует искать
в самом деривационном процессе, то есть в процессе создания слов с помощью
мотивирующих лексических единиц и словообразовательного аффикса. Иными словами,
первичным этапом в исследовании идиоматичности должен быть ономасиологический
анализ, анализ с помощью синтеза. Соотношение такого анализа с аналитическим видом
исследования позволяет рассматривать явление идиоматичности с позиции слушающего и
тем самым получить более широкое представление об изучаемом явлении.
Анализ нашего материала (за основу исследования нами взяты суффиксальные
конкретные существительные, относящиеся к разряду наиболее идиоматичных слов
показал, что наиболее развернутую картину мы получим при комплексном подходе.
Рассмотрение идиоматичности производных в аспекте семантической организации
словообразовательного типа способствует выделению горизонтальной (синтагматической)
и вертикальной (парадигматической) идиоматичности. Горизонтальная идиоматичность
определяется функциональной семантикой мотивирующего, вместе с тем она организует и
вертикальную идиоматичность, являющуюся результатом соотнесенности инвариантной и
вариантной семантик форманта, в силу чего вертикальная идиоматичность как таковая
отдельно от горизонтальной не существует.
Оба
вида
идиоматичности
представлены
в
границах
продуктивных
словообразовательных типов, мотивирующие единицы которых, актуализуя разные виды
пропозиций, объективируют производные нескольких номинативных классов. Ср.: в ОТ
"С+ник" кемеровского говора мотивирующее калина функционирует в аспекте средства
приготовления пищи, продукта поедания представителями животного мира, продукта
собирания и продажи человеком. Производное калинник означает - I) пирог с начинкой из
калины (ср.: капустник, морковник и др.); 2) птица, питающаяся калиной (ср.: малинник,
орешник); 3) собиратель калины (ср.: ягодник, грибник и др.); 4) продавец калины (ср.:
колбишник, травник и др.). Перед слушающим встает проблема выбора ЛСВ
многозначного деривата, обусловленная как синтаксической ролью мотиватора, так и
контекстуальной семантикой форманта.
Горизонтальная идиоматичность свойственна производным, мотивирующие
единицы которых реализованы в пределах типа в единственной деривационно значимой
тематической группе (формантная семантика при этом может быть инвариантновариантной).
Ср.: мотивирующие, обозначающие виды рыб, в СТ "С+к/а/" кемеровского говора
реализованы только в аспекте лова сетями, что программирует образование производных
с ЛСЗ "сети, предназначенные для лова определенного вида рыб". В лексическом
значении данной группы производных содержатся горизонтальные семантические
наращения. Ср.: ельцовка 'сеть (с мелкой ячеей), предназначенная для лова ельцов (и
другой мелкой рыбы)"; язевка 'сеть (с крупной ячеей), предназначенная для лова язей (и
другой крупной рыбы)'.
Изложенная выше трактовка идиоматичности семантики производного отражает
традиционный подход к исследованию данного языкового явления, при котором
семантические наращения интерпретируются как результат взаимодействия семантик
мотивирующего и форманта. При определении семантики мотивирующего (даже при
указании его синтаксической роли) исследователи исходят из лексического значения,
данного в толковых словарях, что детерминирует выделение синтаксических наращений
(при формальной невыраженности действия) и лексических (при отсутствии формальной
представленности в семантике производных актантов действия) либо таких наращений,
как "охотно", "постоянно", "профессионально" (см. работы Милославского,
Хамидуллиной).
Активно разрабатываемый как в зарубежной, так и в отечественной лингвистике
анализ словообразования с синтаксических позиций обусловил возможность
интерпретации идиоматичности как результата расхождения компонентного состава
глубинной структуры и поверхностной ее реализации. В качестве эталона глубинного
суждния, актуализованного семантикой производного слова, нами рассматривается
минимальная пропозициональная структура, представленная предикатом и двумя (либо
одним) актантными распространителями. Наличие в значении производного только
элементов, конкретизирующих пропозициональную схему, свидетельствует о
неидиоматичном характере этого значения "по горизонтали", формально представленный
в
значении
производного
конкретизированный
член
пропозиции
имеет
системоприобретенную, синтагматичную семантику.
При именовании лиц по функциональному действию (выраженному
непосредственно глаголом или опосредованно - глагольными распространителями)
номинатор отвлекается от характеризующих лицо онтологически присущих свойств,
качеств, равно как при названии лиц по характерным чертам - от выполняемой ими
профессиональной функции. В результате данная категория слов имеет моделированный
характер; в их семантике реализуются только конкретизированные компоненты
пропозициональных структур, тех глубинных суждений, которые находятся в основе
номинации лиц. Мотивирующие единицы, обладая при функционировании в акте
словотворчества синтагматичной семантикой, входят в состав семантики производного
вместе со свойственным им лексико-синтакоическим окружением. Привичной в этом
плане является семантика глаголов и прилагательных, синтагматичная по своей сути.
Ничем не отличаются от них и существительные, находящиеся в качественно новой
функции. Предикация существительных, их отнесение в реальный мир не только придает
им коммуникативную значимость, но влечет за собой конкретное преобразование их
номинативной природы. Следовательно, если мотивирующие при формировании
именований лица выступают в единственной синтаксической роли, актуализуя одну
пропозицию, нет смысла говорить о горизонтальной идиоматичности. Другое дело, что
конкретные существительные, в силу многоаспектности своей семантической ауры,
входят в состав разных деривационно значимых тематических групп. Результатом такого
функционирования одного и того же мотивирующего являются ЛСВ многозначных
дериватов, что создает проблему выбора для слушающего. Ср.: телятник - 1) помещение
для телят, 2) работник, ухаживающий за телятами.
Соотношение лексического значения производных, именующих лиц, с ЛСЗ, СПЗ
вскрывает характер их родовидовой зависимости.
В лексическом значении производных нет каких-либо семантических наращений, не
представленных в указанных видах СЗ. Лексическое значение в данном случае является
последней ступенью конкретизации компонентов словообразовательной семантики. Ср.:
ИЛСЗ слова автомобилист 'тот, кто водит автомобиль'; ЛСЗ "тот, кто водит определенный
вид транспорта"; СПЗ "субъект по средству функционирования". В системе кемеровских
говоров семантика этого слова неидиоматична, так как в диалектной системе нет таких
наименований, как мастер, ремонтирующий автомобиль и др. Синтаксическая роль
мотивирующего предполагает включение в его семантику и действия, при котором
выполняется данная синтаксическая функция.
Имена артефактов, являя собой качественно иной пласт лексики, включают в свой
семный состав ряд характеристик, не представленных в словообразовательном значении.
Однако все эти формально не представленные семантические компоненты
детерминированы семным составом мотивирующих единиц, обозначающих предметы, для
которых предназначены артефакты. Ср.: ельцовка 'сеть (с мелкой ячеей), предназначенная
для лова ельцов (и другой) мелкой рыбы". Семантические наращения "мелкая ячея",
"другая мелкая рыба" представлены семным составом мотивирующего слова 'елец', таким
его компонентом, как малый размер.
Имена натурфактов, как правило, обозначаются по первому бросившемуся в глаза
признаку, который впоследствии может оказаться периферийным. Наибольший "люфт,
зазор" между ЛЗ и СЗ отмечается в семантике имен натурфактов. Компоненты семантики
при этом никак не детерминируют друг друга. Например, наименования гриба по цвету
шляпки (синявка, белянка. рыжик) никак не предполагает форму шляпки,
съедобность/несъедобностъ, место произрастания гриба, форму ножки. В данном случае
оказывается релевантным жизненный опыт человека. Идиоматичностъ подобного рода
имеет ситуативный характер, в семантике производного актуализуется ряд пропозиций,
представляющих единую макросистему. Число компонентов в семантике не бесконечно,
оно ограничено знаниями об окружающем нас мире и о номинируемых объектах в
частности. Например: гриб именуется по цвету шляпки или ножки, по форме шляпки,
ножки, съедобности/ несъедобности, месту произрастания. Именно эти компоненты,
являющиеся значимыми для слов данной тематической группы, и актуализуются в
семантике производных, именующих грибы. Идиоматичностъ ситуативного вида
выводима на основе тех ассоциаций, того культурного опыта, который существует у
человека..
Пропозициональный подход к рассмотрению идиоматичности семантики
производных вскрывает механизм преобразований семантик мотивирующего и
мотивированного слов, реализующих определенную структурно-логическую схему.
Нахождение в основе пропозиции глагола обусловливает распространение его актантами.
На языковом уровне предикативную функцию выполняют как глаголы, так и
существительные, являющиеся приглагольными распространителями и входящими в
семантику глагола. Мотивирующие именные распространители, в свою очередь, при
функционировании приобретают синтагматичную семантику, что делает обоснованным
включение в их значение семантики глагола, при котором они выполняют определенную
синтаксическую роль. Однозначные производные, актуализующие конкретную
пропозицию, лишены идиоматичности..
Мотивирующие существительные при функционировании, как правило, меняют
свои синтаксические позиции, а вместе с ними и значения производных слов,
мотивирующие глаголы объективируют производные в различных актантных позициях.
Образующиеся в результате такого функционирования мотивирующих многозначные
дериваты эксплицируют сложную комбинаторику различных пропозиций в виде набора
ЛСВ нескольких номинативных классов, что создает проблему выбора для слушающего.
Семантика производных в данном случае идиоматична как по горизонтали, так и по
вертикали.
Семантические наращения могут быть как выводимыми, так и невыводимыми из
семантик составляющих производное частей, первый вид идиоматичности характерен для
именований артефактов, второй -натурфактов. В последнем случае идиоматичность
производного обусловлена актуализацией
в его семантике целого
ряда
пропозициональных структур, составляющих единую макросистему.
Таким образом, пропозициональный подход к проблеме идиоматичнооти вскрывает
динамику деривационных и лексических процессов. Рассмотрение различных видов
идиоматичнооти в границах типа, каждый из которых реализован определенным составом
синтаксических ролей мотиваторов, позволяет сделать вывод о специфичном наборе
семантических наращений в пределах отдельно взятого словообразовательного типа, что
свидетельствует, наряду с явлениями полимотивации, полисемии, об особой внутренней
форме типов.
Степень предсказуемости семантического наращения определяется реализованным
в языке количеством пропозиций, тем набором тематических значений производных,
которые можно указать с конкретным суффиксом. Набор тем может быть большим или
меньшим, что делает разной вероятность предсказуемости лексического значения слова.
Так, суффикс -ник в сочетании с существительными может быть конкретизирован до
тематической семантики "помещение", "посуда", "пища", "лицо" и др. Связь суффиксов с
определенными видами мотивирующих единиц, представленных в определенной
синтаксической функции, позволяет по семантическим характеристикам мотиваторов
предсказать выбор ограниченного числа тем, вплоть до одной.
Многоаспектные мотивирующие единицы могут служить базой образования
дериватов нескольких тематических групп. Так, в литературном языке сердечник,
легочник, желудочник имеют в качестве мотиваторов существительные со значением
органов тела и своей тематической ограниченностью и специализированностью требуют
присоединения к ним суффикса -ник в конкретизированном значении "лицо", которое
может быть рассмотрено как воздействующее на указанные органы или само являющееся
носителем больного органа. Получается, что тема "лицо", выражаемая суффиксом,
сужается до двух конкретных разновидностей: "лицо-врач", "лицо-больной". В этом
случае вероятность предсказуемости темы определяется 1:2, т.е. степень идиоматичности
невысокая.
В говорах же степень идкоматичности слов подобного рода увеличивается, так как
указанные производные обозначают также паразитов, живущих в органах. Таким образом,
с лексико-семантической группой мотивирующих, называющих органы человека в
говорах (в кемеровском и верхнекетоком) в пределах СТ "С+ник" связывается не два, а
три тематических объединений производных. Ср.: желудочник I) врач, 2) больной, 3)
червь-паразит. Степень предсказуемости идиоматичности равна 1:3.
Мотивирующие единицы, называющие домашних животных, дают две тематических
группы производных в пределах СТ "С+ник": I) "помещение, предназначенное для
животных", 2) "лицо, ухаживающее за домашними животными" (ср.: коровник, свинарник,
телятник - в кемеровском и верхнекетском говорах). В СТ "С+аръ" эта же группа
мотивирующих единиц реализована только в аспекте объекта ухода. В первом случае
производные имеют идиоматичную семантику, степень предсказуемости которой равна
1:2, во втором случае производные неидиоматичны (дополнительных семантических
наращений в их семантике нет, кроме конкретизации компонентов пропозициональной
структуры). Таким образом, производные одного и того же ЛСЗ в одних
словообразовательных типах являются идиоматичными, в других неидиоматичными. Ср.:
свинарь, конюх употребляются только в значении "работник, ухаживающий за
домашними животными". Таким образом, пропозициональный подход к проблеме
идиоматичности расширяет горизонты исследования данного языкового феномена.
Совмещение логического и лингвистического анализов семантики производных имен
артефактов, лиц, натурфактов выявляет специфику организации значений выделенных
разрядов слов. Ранее рассматриваемые как идиоматичные именования лиц по профессии
с учетом изложенных методологических позиций квалифицируются как неидиоматичные
при условии актуализации ими одной пропозициональной схемы в пределах
единственного тематического объединения производных (что релевантно и для
характеризующих именований лиц).
В ЛЗ имен артефактов и натурфактов обнаруживаются компоненты, не
представленные в минимальной пропозиции, в первом случае они выводимы из семного
состава мотивирующей лексической единицы, во втором - невыводимы. В силу того, что
каждый артефакт предназначен для вполне определенных целей, в соответствии с которыми ему придается конкретная форма, объем и др., семантические наращения,
имеющие место в именованиях артефактов чаще всего нетипизированы. Идиоматичность
имен натурфактов, как правило, ассоциативно выводима, нетипизирована.
Таким образом, идноматичность производного слова в структурной семантике со
времен Соссюра интерпретируется как некий семантический довесок, не представленный
в значениях частей производного слова, чему немало способствовало атомарное
понимание соотношение мотивирующего и мотивированного слов. С когнитивных
позиций, рассматривающих соотношение мотивирующего и мотивированного в рамках
пропозиции, то есть связанности элементов действительности, в языке представленных
через дискурсивное соотношение мотивирующего и мотивированного, проблема
идиоматичности семантики производного учитывает реализацию структурно-логических
схем и культурные знания человека, его мировоззрение. В этом случае семантика
производного слова являет собой реализацию символьной функции знака, выполняемой в
высказывании (а семантика производного есть свернутое высказывание, что дает
возможность говорить о ее дискурсивности) в зависимости от целеполагания говорящего.
13. Полисемия производного слова (2 часа).
Многозначность, как и синонимия, проявляет асимметрию языкового знака.
Аккумулируя в одной звуковой оболочке несколько связанных друг с другом значений,
многозначное слово представляет категорию, члены которой организованы на основе
типизированных ассоциаций (метонимии, метафоры), что наглядно продемонстрировано
при исследовании семантической многозначности. Многочисленные работы,
посвященные анализу данного языкового феномена, позволили выявить не только
способы переноса ЛСВ, но и логику их иерархической последовательности, одни из
которых обозначаются как основные, другие - как вторичные, переносные. Выработанные
подходы к изучению семантической организации многозначного слова, казалось бы,
нарушаются исследованиями этого же явления в пределах производных единиц, ЛСВ
которых формируются на основе межсловных отношений. Такая лексема не предполагает
выделения ЛСВ на основе их иерархической упорядоченности, что, в свою очередь,
явилось причиной неоднозначного рассмотрения словообразовательной полисемии в
лингвистической литературе.
Одни исследователи относят производные, образованные в результате
неоднократного использования одного и того же мотивирующего в рамках типа к
омонимичным (Ахманова; Блинова; Винокур; Горпинич; Тихонов и др.), другие - к
многозначным (Араева; Булгакова; Гейгер; Грушко; Киселева; Кубрякова; Морозова.;
Нефедова; Резанова; Янко-Триницкая; Янценецкая и др.). Естественно, что теоретические
разногласия
нашли
отражение
и
в
неоднозначности
лексикографической
представленности производных подобного рода. Ср.: телятник 'лицо' и телятник
'помещение' в Словаре С.И. Ожегова определены как омонимы, а яблочник - I) торговец
яблоками и 2) пирог с яблоками - как многозначное.
Для сторонников омонимичного подхода к данному языковому феномену
неприемлемо отсутствие между ЛСВ традиционно выделяемых типов переноса.
Исследователи, отстаивающие вторую точку зрения, рассматривают опосредованные
связи ЛСВ как проявление особого вида полисемии, присущего именно производным
словам (Соболева).
Нецелесообразность отнесения рассматриваемой категории слов к разряду
омонимичных можно аргументировать следующими положениями. I. ЛСВ производного
полисеманта мотивируются общим для них производящим, то есть имеют общие
семантические компоненты; 2. Характер межсловных отношений в многозначном
деривате эквивалентен внутрисловным связям ЛСВ в пределах непроизводных
полисемантов. Ср.: заяц - I) животное, 2) мясо этого животного; заяц 'животное' —
зайчатина 'мясо этого животного'. Многозначное производное слова являет собой
реализацию пропозиций, члены которых актуализованы в виде мотивирующих и
мотивированных, которые, как правило соотносятся между собой по метонимическому
принципу. Метонимический характер отношений мотивируюшего и мотивированного
имеет принципиальное отличие по сравнению с метонимическими внутрисловными
переносами в границах непроизводных многозначных слов. В первом случае метонимию
можно охарактеризовать как радиальную, во втором – как цепочечную. Производные
многозначне слова, как правило, отражают латеральный способ мыслительной
деятельности, непроизводные полисеманты по признаку метонимии являют собой
детерминистический способ мыслительной деятельности человека.
Выявленные виды семантической организации многозначных слов обусловливают
выделение двух классов полисемантов, представленных I) производными и 2)
непроизводными единицами, которые объединены тождеством ассоциативных связей
лексико-семантических вариантов и различаются способами реализации этих связей в
языке: в первом случае они актуализованы на межсловном уровне, во втором - на
внутрисловном.
В языке существует третий вид представленности полисемии языковыми средствами
(свойственный многозначным дериватам), для которого характерны как внутри-, так и
межсловные соотношения ЛСВ, в этом случае "вторичные значения производной единицы
обладают своеобразной множественностью мотивации, так как они обусловливаются как
ЛСВ производного, так и ЛСВ производящего" [Янценецкая, 1988.-С.4].
Следовательно, можно выделить три вида полисемии на основании способов
реализации ее в языке: I) внутрисловная; 2) межсловная; 3) внутрисловно-межсловная.
Первый вид полисемии характерен для непроизводных единиц, второй и третий - для
производных.
Производные единицы, как и непроизводные, выполняют номинативную функцию,
называя предметы и явления внеязыковой действительности. Вместе с тем, производные,
являясь вторичными знаками, обусловлены семантиками составляющих их частей мотивирующего и форманта, что детерминирует рассмотрение многозначных дериватов в
лексико-словообразовательном аспекте.
Многозначные дериваты развиваются по тем же семантическим законам, что и
словообразовательные типы. Данное свойство характерно и для непроизводных
полисемантов. Отношения метонимии "пронизывают" словообразовательную систему
русского языка, что обусловлено ее моделированным характером, ориентированным на
такое свойство человеческой памяти, как запоминание предметов внеязыковой
действительности по смежности. Метонимические связи в языке имеют регулярный по
сравнению с метафорическими характер; преимущественное их использование при
формировании вторичных единиц (не обязательно многозначных) отвечает основной
задаче словообразования - конструированию производных по типизированным моделям.
Анализ семантики производных невозможен без обращения к частеречным значениям
мотивирующих и мотивированных единиц. Производные одной части речи
характеризуются специфичными для них словообразовательными отношениями.
Мотивирующие различных лексико-грамматических разрядов обладают характерным для
них деривационным потенциалом, что определило исследование словообразующих
возможностей мотивирующих конкретной частеречной принадлежности. Обращение к
частеречной семантике мотивированных и мотивирующих единиц релевантно и при
исследовании полисемии производных.
Метонимические отношения свойственны многозначным дериватам с межсловной и
межсловно-внутрисловной организацией ЛСВ. Метонимические межсловные отношения
характерны для суффиксальных субстантивов с исходными конкретными
существительными,
отсубстантивными
и
качественными
прилагательными;
метонимические межсловно-внутрисловные связи отмечаются у многозначных
существительных с исходными глаголами и отглагольными прилагательными.
I. В качестве примеров отсубстантивных многозначных существительных можно
привести следующие полисемантичные слова: молочник - I) посуда, предназначенная для
хранения молока, 2) детеныш домашнего животного, питающийся молоком до
определенного возраста, 3) ребенок, питающийся молоком до определенного возраста,
4)тот, кто любит пить молоко; курятник - I) помещение для кур, 2) работник,
ухаживающий за курами, 3) тот, кто любит есть куриное мясо; калинник - I) место, где
растет калина, 2) куст калины, 3) тот, кто собирает калину, 4) тот, кто продает калину, 5)
птица, питающаяся калиной; осинник - I) место, где растут осины, 2) лесной массив, 3)
дрова из осины, 4) кора осины.
Схематический тип связи ЛСВ приведенных многозначных дериватов межсловный радиальный. ЛСВ реализуют либо одну и ту же минимальную пропозицию
(ср.: "субъект-действие-объект" - собиратель калины, продавец калины), либо разные
структурно-логические схемы как функционального, так и характеризующего типа (ср.:
посуда для хранения молока; тот, кто любит пить молоко). Организация многозначных
отсубстантивов обусловлена гетерогенностью семантики исходных конкретных
существительных, их способностью составлять разные структурно-логические схемы.
Идиоматичность ЛСВ многозначных отсубстантивов имеет а) пропозициональный
характер: является следствием неоднократной реализации минимальных пропозиций, с
уточнением на семантическом уровне компонентов этих пропозиций и б)
лексикализованный, проявляющийся в детерминационных семантических наращениях
конкретизированными компонентами минимальной структурно-логической схемы.
II. Метонимические отношения ЛСВ многозначных девербативов ак-туализованы
как на межсловном, так и на внутрисловном уровнях случае представленноети основного
ЛСВ синтаксическими дериватом.
Ср.:
штопка
1. Действие по глаголу штопать
штопать
2. Нитки (средство действия)
3. Изделия (результат действия)
Многозначное слово реализует многоместную пропозицию: ЛСВ в качестве общего
компонента имеют действие, обозначенное исходным глаголом, различие определяется
актуализацией в ЛСВ (в правой его части) одного из пропозициональных актантов,
обусловливающего вхождение ЛСВ в определенный номинативный класс. Данный вид
полисемии можно рассматривать как результат своеобразной множественной деривации,
обусловленный проявлением одних и тех же семантических процессов на внутрисловном
и межсловном уровнях.
В случаях непредставленности в многозначном девербативе в качестве лекоикосемантического варианта синтаксических дериватов, многозначные субстантивы, тем не
менее, характеризуются межсловной и внутрисловной метонимией, что определяется
наличием в семантике исходного глагола (как правило, функционального) логически
выстроенной цепочки актантных распространителей.
Ср.:
кошенина
1. Скошенная, но не убранная трава.
косить
2. Остатки стеблей скошенной травы.
3. Место, где окошена трава
Структурная схема взаимодействия ЛСВ в многозначных девербативах может
характеризоваться как межсловно-радиальная, внутрисловно-цепочечная.
Ш.
ЛСВ
многозначных
субстантивов
с
исходными
качественными
прилагательными, актуализуя характеризующие пропозиции, находятся между собой в
отношениях межсловной деривации, что обусловлено семантикой мотивирующих,
называющих свойства и качества предметов различных тематических объединений. ЛСВ
многозначных дериватов связаны с мотивирующими прилагательными отношениями
характеристики, проявляющими свойства, качества как постоянно присущие предмету,
являющиеся его онтологической сущностью. Ср.: чернушка - I) лицо, 2) курица, 3) лук;
белянка - I) лицо, 2) корова, 3) гриб; молодка - I) женщина, 2) курица; молодняк - I)
молодежь, 2) животные, 3) молодая поросль леса.
Для
отсубстантивов
и
девербативов
характерна
идиоматичность
пропозиционального и лексикализованного типов. Идиоматичность семантики
субстантивов с исходными качественными прилагательными является результатом
реализации характеризующих минимальных пропозиций и макроситуаций, в последнем
случав семантические наращения ассоциативно выводимы, нетипизированы, что
характерно для имен натурфактов.
Метафорические отношения составляют периферию семантической организации
субстантивов, реализованы преимущественно в отсубстантивах по принципу подобия с
каким-либо предметом по характерному для этого предмета признаку (признакам).
Обладая внутрисловно-межсловной соотнесенностью, ЛСВ, образованные по принципу
метафорической деривации, относятся к разряду производных и членимых слов. Ср.:
скворечник - I) домик для скворцов, 2) помещение для людей, характеризующееся
незначительной площадью, большим количеством людей, среди которых много детей,
которые вечно голодны и кричат, как скворцы в скворечнике; свинарник -I) работник,
ухаживающий за свиньями, 2) помещение для людей, в котором грязно, как в свинарнике,
и сами люди, проживающие в этом помещении грязные, как свиньи. Для метафоричных
ЛСВ характерна лексикализованная, детерминированная идиоматичность.
Многозначные дериваты представляют категорию, организованную по принципу
поля. Ядерность/периферийность ЛСВ детерминируется словообразовательной системой
языка, вхождением лексико-семантических вариантов в ядерные либо периферийные
лексико-словообразовательные значения. Ядерные ЛСВ многозначных дериватов имеют
метонимический характер связи, проявляющийся на уровне межсловной и межеловновнутрисловной деривации; как правило, они составляют центральные ЛСЗ в пределах
словообразовательного типа. В принципе возможно несовпадение ядра полисеманта с
ядерностью ЛСЗ в типе. Расхождение центра в полисемии с центром в типе сигнализирует
о регулярном характере данных ЛСЗ, что проявляется в представленности этих же ЛСЗ в
качестве ядерных в другом (других) типе. Ср.: ЛСЗ "спортсмен, занимающийся
определенным видом спорта", "любитель определенного вида спорта" занимают
периферийное положение в пределах СТ "С+ник". Образованный же в рамках названного
ЛСЗ полисемант лыжник представлен ядерным для него ЛСВ, что обусловлено
реализацией этого же ЛСЗ в качестве центрального в СТ "С+ист", в пределах которого
актуализованы регулярные многозначные дериваты, образованные по такой же схеме.
Ср.: шахматист, футболист, хоккеист и др. Производные многозначные дериваты
являются регулярными. Под регулярностью многозначных дериватов мы понимаем
неоднократную реализацию одних и тех же ЛСЗ на уровне ЛСВ ряда многозначных слов.
Продуктивность многозначных дериватов можно рассматривать как регулярное
проявление тождественных семантических структур в ряде полисемантов. Исчерпанность
деривационного потенциала мотивирующих в заданных номинативных аспектах
рассматривается как высшая степень проявления продуктивности многозначных
дериватов. Предельной продуктивностью, в частности, характеризуются внутритиповые,
регулярные многозначные дериваты с формантом -ин/а/, включающие ЛСВ: а) мясо
животного, б) шкура животного - медвежина. лосина, зайчина и др. Как следует из
приведенных выше примеров, регулярная полисемия имеет внутри- и межтиповой
характер. Регулярное использование одних и тех же мотивирующих единиц в
тождественных синтаксических функциях в ряде типов является причиной образования
межтиповой регулярной полисемии. Последние в большей степени свойственны
литературному языку. Для диалектного языка более характерны внутритиповые
многозначные дериваты. Регулярная полисемия свойственна прежде всего субстантивам с
исходными именами артефактов, что обусловлено прагматической значимостью
именуемых реалий. Значительное число современных приспособлений изготавливается в
городских условиях, на специализированных предприятиях, использование их также
характерно в определенных, узкопрофессиональных сферах деятельности человека. В
результате деривационная значимость мотивирующих именований артефактов
оказывается неадекватной в литературном языке и говорах. На формировании
субстантивов с исходными существительными, обозначающими современные механизмы,
приспособления, в литературном языке специализируются такие форманты, как -атор, щик, составляющие периферию в диалектах. Данное обстоятельство оказывается
причиной большего количества в диалектах внутритиповых регулярных многозначных
единиц.
Зарождаясь в недрах словообразовательного типа, многозначные дериваты
"высвечивают" отдельные участки семантической организации типов, в которых
возможны "ростки" новых ЛСЗ. Вместе с тем, функциональная семантика форманта
лимитирует семантическую структуру полисемантов. Как правило, деривационный
потенциал мотивирующих единиц значительно выше его реализации в типе,
сдерживающим фактором оказывается формант, сужающий сферу функционирования
мотиваторов. Ср.: действие, обозначенное мотивирующим глаголом сушить может быть
представлено в аспекте субъекта, места, средства, результата. В СТ "Г+лк/а/" оно
актуализовано в аспектах места и средства, что обусловило семантический объем
многозначного слова сушилка. включающего ЛСВ: а) помещение для сушки зерна, б)
приспособление для просушки зерна. В границах СТ «Г+щик» глагол сушить представлен
в аспекте субъекта действия. Такое распределении способствует запоминанию значений
производных по аналогии, то есть в долговременной памяти существуют знания о том, что
в пределах типов с –лка преимущественно представлены именования помещений либо
простых орудий, в то время как в типе с –льщик преимущественно представлены
наименования лиц.
Неравномерное развитие отдельных участков словообразовательной системы языка,
различный уровень обобщения функциональной семантики формантов, выход из
употребления одних и образование других, как правило, специализированных
словообразовательных типов - основные причины распада и образования (через явление
словообразовательной синонимии) многозначных дериватов. В частности, слово копатель
в КЛЯ обладало ЛСВ: а) деятель, б) приспособление. С появлением СТ "Г+льщик",
специализирующегося на образовании именований лиц по профессии, специальности, СТ
"Г+тель" утрачивает данную сферу функционирования, "отдавая" ее более сильному
"партнеру". Первоначальное семантичеокое тождество производных копатель копальщик со значением агеса, явившееся следствием взаимодействия СТ "Г+тель" и СТ
"Г+ льщик", распалось в результате устаревания слова копатель, являющегося
немаркированным членом оппозиции, что обусловило расформирование многозначного
деривата копатель. За словом копальщик закрепилось значение субъекта действия, за
производным копатель -приспособления.
Ср. обратный процесс, наблюдаемый при взаимодействии словообразовательных
типов "Г+л/о/" и “Г+лк/а/". Устаревание суффикса -л/о/, специализирующегося на
именовании простейших орудий, обусловило включение этой семантической сферы
действия в СТ "Г+лк/а/" и образование в его границах многозначных дериватов. Так,
слово молотило означает 'ручной цеп, предназначенный для обмолота хлеба'. В СТ
"Г+лк/а/" в производном молотилка, обозначающем машину, предназначенную для
обмолота хлеба (через явление однокоренной синонимии) появляется ЛСВ 'ручной цеп,
предназначенный для обмолота хлеба'. Ранее однозначное слово молотилка становится
многозначным.
Итак, многозначные производные слова так или иначе формируются под влиянием
как лексических, так и словообразовательных процессов языка. Вполне закономерно, что
каждый словообразовательный тип, в силу особенного функционирования составляющей
его мотивирующей базы и семантических возможностей форманта, имеет специфичный
состав многозначных дериватов. В кемеровском говора словообразовательные типы,
включающие суффиксальные субстантивы с исходными существительными,
представлены следующими видами семантической организации многозначных дериватов.
В СТ "С+ник" зафиксировано 36 видов полисемии:
1. а) продавец, б) изготовитель продуктов: пирожник, булочник
2. а) продавец продуктов, б) пирог с начинкой: яблочник;
3. а) любитель есть определенный вид продуктов, б) животное, питающееся продуктом, в)
ребенок по продукту питания, в) посуда для хранения продуктов, д) суп по
ингредиенту: молочник;
4. а) продавец животных, б) любитель животных, в) работник, ухаживающий за
животными: кошатник, собачник;
5. а) любитель животных, б) помещение для животных, в) ястреб, охотящийся на
животных: голубятник, ягнятник;
6. а) работник, ухаживающий за животными, б) помещение для животных: телятник,
коровник и др.;
7. а) охотник на промысловых животных, б) работник, ухаживающий за домашними
животными, в) помещение для животных: лисятник, лосятник;
8. а) охотник на промысловых животных, б) дрессировщик животных: медвежатник;
9. а) поле, засеянное сельскохозяйственной культурой, б) поле, с которого убрана
сельскохозяйственная культура: конопляник, кукурузник
10. а) поле, засеянное определенной сельскохозяйственной культурой, б) поле, с которого
убрана сельскохозяйственная культура, в) любитель есть определенный продукт, г)
продукт: картовник;
11. а) врач, лечащий определенный орган заболевания, б) больной по органу заболевания:
сердечник, печеночник и др.;
12. а) врач, лечащий определенный орган заболевания, б) больной (человек) по органу
заболевания, в) свинья по органу заболевания: легочник.
13. а) больной по болезни, б) поросенок по болезни: туберкулезник;
14. а) артист определенного жанра, б) любитель исполнять что-либо: фокусник, песенник;
15. а) спортсмен, занимающийся определенным видом спорта, б) любитель определенного
вида спорта, в) охотник: лыжник;
16. а) мастер по изготовлению определенного вида одежды, б) любитель носить
определенный вид одежды: пиджачник, шляпник;
17. а) музыкант, играющий на определенном виде инструментов,
б) мастер по изготовлению музыкальных инструментов: дудочник, ложечник;
18. а) пирог с начинкой из овощей, б) суп по ингредиенту (овощу) , в) напиток из овощей,
г) ботва растения, д) сорняк, цвет листьев которого подобен цвету листьев огородного
растения: свекольник;
19. а) пирог с начинкой из овощей, б) ботва растения, в) сорняк, форма листьев которого
подобна форме листьев огородного растения: морковник;
20. а) пирог с начинкой из овощей, б) варенник с овощами, в) поле, засеянное
определенными овощами: капустник;
21. а) помещение для животных, б) растение, поедаемое животными: чушатник;
22. а) пирог с начинкой из ягод, б) напиток из ягод, в) лист растения, г) место
произрастания растений, д) растения: брусничник;
23. а) место, поросшее растениями, б) собиратель растений, в) продавец растений:
колбишник;
24. а) место, поросшее растениями, б) растения, в) пирог с начинкой из ягод, г) собиратель
ягод, д) птица, питающаяся ягодами: калинник;
25. а) шерсть по времени стрижки, б) дорога по времени использования, в) загон для окота
по времени использования, г) помещение по времени использования: зимник;
26. а) шерсть по времени стрижки, б) дорога по времени использования, в) загон для
окота, г) помещение по времени использования, д) костюм по времени носки: летник;
27. а) место, поросшее растениями, б) растения, в) лист растения: малиннику
28. шкаф, предназначенный для посуды, б) полотенце, предназначенное для посуды:
посудник
29. а) дерево, б) дрова дерева, в) кора дерева, г) место произрастания деревьев, д) лесной
массив: осинник, березник:
30. а) посуда для продукта, б) червь, поедающий продукт: сметанник;
31. а) врач, лечащий орган, б) больной по органу заболевания, в) червь-паразит по органу
обитания: желудочник;
32. а) жилище животных, б) медведь, поедающий животных, в) помещение для человека,
подобное жилищу животных: муравейник;
33. а) работник, ухаживающий за животными, б) помещение для животных, в) помещение
для человека, подобное по некоторым характеристикам помещениям для животных:
свинарник;
34. а)охотник по месту охоты, б) медведь по месту обитания: таежнику
35. а) место, поросшее деревьями, б) совокупность деревьев» в) белки, обитающие в
определенном месте: кедровник.
Значительное число полисемантов в СТ "С+ник" обусловлено возможностью
суффикса -ник формировать производные различных номинативных классов.
Мотивирующая база типа представлена разнообразными тематическими объединениями,
основная часть которых реализована именами натурфактов. Многоаспектностъ семантики
имен натурфактов позволяет им объективировать производные нескольких тематических
объединений. Мотивирующие этой категории слов в основном являются источником
образования многозначных субстантивов с -ник.
ЛСВ многозначных дериватов с -ник в большинстве своем организованы по
принципу межсловной метонимии. Случаи метафорических межсловно-внутрисловных
объединений ЛСВ представлены незначительным числом полисемантов, центр которых
составляют метонимические межсловные ЛСВ (ср. семантическую организацию слов
свинарник, свекольник, морковник). Внутрисловно-межсловные метонимические
отношения характерны для ЛСВ многозначных дериватов с исходными многозначными
существительными, ЛСВ которых называют кусты, деревья и плоды этих кустов,
деревьев, что является причиной сложности семантического рисунка образуемых
полисемантов.
Ср.: калина
калинник
1. Кустарник
1. Место, где растет калина
2. Заросли калины
2. Ягода
3. Пирог из калины
4.Собиратедь калины
5. Птицы, питающиеся калиной
2. В СТ "С+к/а/" реализовано незначительное число многозначных дериватов, что
обусловлено функциональной семантикой форманта:
1. а) печь по материалу изготовления, б) дорога по материалу изготовления: железка;
2. а) печь по материалу изготовления, б) дорога по материалу изготовления, в) посуда по
материалу изготовления: чугунка:
3. а) одежда по материалу изготовления, б) рукавицы по материалу изготовления:
овчинка;
4. а) крупа из плодов определенного вида злаковых растений, б) каша из этой крупы:
овсянка.
Тематические объединения мотиваторов в типе своеобразно распределены между
производными со значением артефактов, натурфактов, лиц (последние представлены
единичными образованиями).
В основе имен артефактов находятся мотивирующие, обозначающие а) артефакты
(материал, предназначенный для изготовления чего-либо - кожа-кожанка, овчина-овчинка,
чугун-чугунка, железо-железка и др.; средство действия - мотор-моторка, керосинкеросинка, нефть-нефтянка и др.; предметы быта - хомут-хомутовка, барахло-барахолка и
др.; продукты питания - квашня-квашенка, масло-масленка и др.); б) лиц определенной
специальности в аспекте субъекта, для работы в определенном помещении (ср.: столяр,
слесарь и др.); в) географические названия в аспекте места изготовления артефактов (ср.:
Ангара-ангарка, Казань-казанка 'лодки'); г) меру измерения (литр-литровка, пуд-пудовка и
др.). Представители животного мира реализованы тематической группой названий рыб в
аспекте объекта лова (ср.: язь-язевка. карась-карасевка и др. - 'сети'). Названия времен
года исполъзованы в аспекте времени использования строений (зимовка, весновка
'мельница').
Дериваты, обозначающие натурфакты, в качестве исходных имеют существительные
со значением: а) месяцев года, реализованнных в аспекте времени рождения животных
(февраль-февралька, май-майка и др.); б) места обитания животных (Алтай-алтайка 'лиса’
Томск-томка 'белка’ и др.), г) плодов растений как объекта поедания представителями
животного мира (ср.: малиновка 'птица, питающаяся малиной').
Мотивирующие со значением животных в аспекте объекта ухода образуют
агентивные существительные (овца-овчарка, свинья-свинарка).
Такое распределение мотивирующей базы, равно как и ограниченный
деривационный потенциал мотивирующих со значением лиц определенной профессии,
месяцев года, натурфактов и географических названий, составляющих ядро
анализируемого типа, не способствует образованию разветвленной полисемии. Не
случайно выявленные полисеманты представлены только в пределах имен артефактов.
Многозначные дериваты с формантом -к/а/ реализуют один вид пропозиции: "результат действие - средство". Отмечен единственный случай реализации метонимических
межcловно-внутрисловных связей ЛСВ в полисеманте овсянка - I) крупа из плодов
злаковых растений, б) каша из этой крупы.
3. В СТ "С+ниц/а/" многозначные дериваты представлены следующим образом:
1. а) суп из грибов, б) корни гриба: грибница;
2. а) суп из гороха, б) каша из гороха: горошница;
3. а) посуда для хранения хлеба, б) форма для изготовления хлеба: хлебница;
4. а) женщина, ухаживающая за утками, б) посуда для тушения мяса утки; в) собака,
охотящаяся на уток: утятница,
5. а) молочный суп, б) корова, дающая много молока: молочница.
6. а) женщина, ухаживающая за курами, б) посуда для тушения мяса кур: курятница.
СТ "С+ниц/а/", как и предыдущий, преимущественно образует производные cо
значением артефактов. Ядро мотивирующей базы составляют именования животных,
растений, продуктов питания, что обусловило большую представленностъ многозначных
производных в CТ "С+ниц/а/" по сравнению со СТ "С+к/а/".
4. Отсубстантивы с формантами -ин/а/, -ищ/е/, -ист, -арь представлены
единичными многозначными образованиями:
1. а) мясо животных, б) шкура животных: медвежина, собачатина. свинина и др.;
2. а) поле, засеянное сельскохозяйственной культурой, б) поле, с которого убрана
сельскохозяйственная культура; картофлянище, овсянище, ржище и др.}
3. а) спортсмен, занимающийся определенным видом спорта, б) любитель определенного
вида спорта: футболист, шахматист.
4. а) лицо, собирающее шишки, б) приспособление для сбора шишек: шишкарь.
Мотивирующие словообразовательных типов о ин/а/, -ищ/е/ реализованы
незначительной периферией и сильным ядром: в первом случае это именования
животных, во втором - выводимых человеком сельскохозяйственных культур,
реализованных только в двух синтаксических функциях (специфичных для данных групп),
что и явилось причиной формирования приведенных многозначных дериватов.
СТ "С+ист" заимствован из литературного языка, мотивирующая база типа
представлена в основном именами сложных приспособлений, механизмов,
реализованными либо в аспекте средства, либо результата действия. Многие из
многозначных единиц, имеющие место в литературном языке, не зафиксированы в
системе русских говоров, что обусловлено экстралингвистическими, культурными
факторами. Например: в пределах данного типа зафиксирована группа производных,
обозначающих музыкантов, играющих на музыкальных инструментах, и не выявлено
названий специалистов, изготавливающих эти инструменты, что объясняется
производством последних в фабричных условиях.
СТ "C+арь", обладая грамматико-словообразовательным значением и наличием в его
пределах производных различных номинативных классов, реализован мотивирующими,
являющимися единичными представителями той или иной тематической группы,
функционирующими, как правило, в пределах типа в единственном деривационно
значимом аспекте. Ср.: ‘животные' - свинья-свинарь; 'музыкальные инструменты' - дудкадударь и др.
В остальных типах исследуемой подсистемы многозначные дериваты не
обнаружены, что объясняется спецификой организации этих типов. Ср.: СТ "С+н/я/" в
основном экспонирован именованиями помещений, мотивирующие единицы называют
объекты, субъекты, для которых предназначены эти помещения (ср.: гончарня, столярня,
овчарня, конюшня и др.). СТ "С+щик" включает только именования лиц, большая часть
которых называется по трудовой занятости. Мотивирующая база, составляя достаточно
разветвленную сеть таксономических объединений, преимущественно реализована
именами артефактов. Последние, в силу заложенного в их семантике социально значимого
аспекта (указывающего на назначение, роль этих артефактов в обществе) и под влиянием
специализированного значения форманта, функционируют в типе именно в этом аспекте.
В СТ "С+щик" имена артефакта актуализованы прежде всего в аспекте средства действия
(ср.: балалайщик3 двигательщик, котельщик, пилорамщик и др.), режe - результата и
места. Вместе с тем, данный тип, проявляя (как и в литературном языке) активность на
формировании функциональных значений лиц, "вторгается" в сферу семантического
влияния СТ "С+ник", о чем свидетельствует зафиксированное в говоре производное слово
калинщик 'тот, кто собирает калину', являющееся синонимом к слову калинник в данном
значении. Этот факт сигнализирует о возможном упрощении семантической организации
многозначного существительного калинник.
Как следует из приведенного выше описания, далеко не все словообразовательные
типы как в говорах, так и в литературном языке характеризуются многозначностью
дериватов. Для периферийных типов данное языковое явление несвойственно. В случаях
перехода типов в разряд периферийных происходит распад (через явление однокоренной
синонимии) имеющихся в его пределах многозначных дериватов. И наоборот,
специализированный тип в результате взаимодействия его с другими типами подсистемы
может расширить семантическую сферу функционирования, что, в свою очередь,
детерминирует появление многозначных дериватов. Таким образом, полисемия - один из
показателей динамичности словообразовательной системы языка.
В целом для словообразовательной системы русского языка характерны
многозначные дериваты с двумя-тремя ЛСВ, организованными по метонимическому
межсловному либо межсловно-внутрисловному принципу. Деривационный потенциал
мотивирующих оказывается своеобразно распределенным между функционирующими в
языке словообразовательными типами (ср.: молотилка - молотильня - молотильщик;
конюх - конюшня; овсяник 'кисель’, овсянище 'поле', овсюг 'сорняк'). Сложная
семантическая организация полисемантов характерна для ядерных словообразовательных
типов, а в пределах этих типов - прежде всего для дериватов с исходными именами
натурфактов, которые, подчас сами являясь многозначными, входят в различные
таксономические объединения, создавая неповторимый семантический рисунок
многозначного производного слова.
Абсолютно регулярные многозначные дериваты - явление, не характерное для
русского языка (речь идет о многозначных производных типа: медвежина. зайчина,
волчатина - I) мясо животного, 2) шкура животного; овсянище, ржище и др. - I) поле,
засеянное сельскохозяйственными культурами, 2) поле, с которого убрана
сельскохозяйственная культура). Как правило, в многозначном деривате имеют место
такие ЛСВ, которые создают то особенное, что отличает данный полисемант от других.
Более характерна для многозначных производных частичная регулярность двух-трех ЛСВ
в пределах нескольких полисемантов. Многозначные производные, соотносясь со
словообразовательным типом как часть целого, как и типы, взаимодействуют по принципу
семантического включения. Пересекаясь на уровне одних ЛСВ, они расходятся в пределах
других. Ср.:
калинник
малинник
березник
осинник
1. Место
I. Место
I. Место
I. Место
2. Кустарники
2. Кустарники
2. Деревья
2. Деревья
3. Пирог
3. Птица
3. Дрова
3. Дрова
4. Птица
4. Кора
4. Кора
5. Собиратель
5. Трава
Многозначные дериваты, находящиеся в отношениях дизъюнкции (ср.: полисеманты:
березник, рыбник), включающие непересекающиеся ЛСВ, могут иметь общие ЛСВ с
другим (другими) многозначными. Ср.:
березник
ягодник
калинник
картовник
рыбник
I.Meсто------ I. Место-------- I. Место
I. Пирог
2.Деревья--- 2. Кустарник--- 2. Кустарник
2.Любитель есть к.--2. Пирог
З.Дрова
3. Пирог
З. Поле
4. Собиратель 4. Птица
4.Червь
3. Пирог
I. Помещение
З. Любитель есть
р.
4.Кора
5.Трава
5.Собиратель
Такое взаимодействие многозначных дериватов (равно как и специфика их
семантической организации) обусловлено способностью мотивирующих разных
тематических объединений при функционировании объединяться в одну деривационно
значимую тематическую группу на основе тождественной синтаксической роли.
Таким образом, многозначные дериваты представляют особую категорию слов,
обусловленную системными словообразовательными процессами. Вместе с тем, сами
многозначные слова, в пределах которых образуются новые ЛСВ, способствуют
расширению семантической организации типов и возникновению новых типов. Последнее
оказывается возможным, благодаря неоднозначной мотивации производных лексикосемантических вариантов.
14. Словообразовательная синонимия как проявление эволюции деривационной
системы (2 часа)
Термин "словообразовательные синонимы" первоначально был применен при
исследовании однокоренных производных с синонимичными суффиксами. Понимаемое
таким образом явление словообразовательной синонимии анализировалось с
лексикологических позиций: в качестве узловой, первостепенной задачи явилось
определение статуса самостоятельности членов синонимичной пары, представлений них
однокоренными производными. Одни лингвисты определяют их как варианты слов,
другие - как самостоятельные слова, третьи - как некое переходное в языке явление.
Закономерным
результатом
исследования
парадигматических
связей
в
словообразовании явилось обращение дериватологов к анализу однокоренных синонимов
как в диахронии, так и в синхронии. Уже в шестидесятые годы появляются работы, в
которых утверждается, что словообразовательные синонимы это не только однокоренные
синонимы, и даже не обязательно синонимы. Исследование однокоренных синонимов на
фоне системных связей словообразовательных типов показало, что однокоренные
синонимы лишь одно из проявлений синонимии словообразовательных структур.
Появилась необходимость в разведении терминов "однокоренные синонимы" и
"словообразовательные синонимы", которые соотносятся между собой как общее и
частное.
Словообразовательные
синонимы
есть
проявление
синонимии
словообразовательных типов, объективирующие лингвистическую продуктивность типов,
а также системный характер дериватологии в целом. Специфика взаимодействия моделей
детерминирует особенность парадигматики производных единиц. Производные,
построенные по синонимичным моделям (т.е. словообразовательные синонимы), могут
быть словами с разным лексическим значением - учитель, водитель; гиперонимами –
птичница, курятница, утятница, гусятница ; отр аженными синонимами -учитель,
преподаватель; отраженными омонимами - охотник 'любитель чего-, кого-либо'; охотник
'на промысловых животных'; отраженными антонимами - глупец, мудрец;
семантическими дублетами - зимник, омшанник; стилистическими синонимами грязнуля, грязнуха.
Изучая синонимию типов, исследователь должен поставить перед собой как
минимум две задачи: I) какой уровень словообразовательной семантики наиболее
показателен при описании взаимодействия словообразовательных типов; 2) в чем
специфика синонимии типов по сравнению с синонимией слов.
Отсутствие единых критериев выделения видов словообразовательного значения
обусловило неоднозначное истолкование синонимии словообразовательных типов. В
частности, Г.С.Зенков считает синонимичными типы с одинаковым грамматикословообразовательным значением. Однако словообразовательные типы, имея идентичные
ГСЗ, могут обладать непересекающимися ЛC3.
Авторы ГР-80 типы с тождественными ГСЗ рассматривают как полностью
синонимичные, типы же с общими ЧСЗ - как частично синонимичные. Поскольку в
словообразовательной системе русского языка нет ни одной пары типов с полностью
совпадающей семантической организацией, говорить о дублетности словообразовательных типов нецелесообразно.
Отсутствие полной синонимии словообразовательных типов - отличительная черта
дериватологии по сравнению с лексикой.
Типы с полностью или частично совпадающим общим словообразовательным
значением могут иметь совершенно различные ЛСЗ. Ср.: ОСЗ типа "С+ищ/е/" - "артефакт,
натурфакт по предмету, собственно предмету, опредмеченному действию"; ОСЗ типа
"С+ин/а/" - "артефакт, натурфакт по предмету: собственно предмету". ЛСЗ в типе
"С+ищ/е/": "поле, засеянное сельскохозяйственной культурой", "поле, с которого убрана
сельскохозяйственная культура" – ржище, овсянище и др.; "обувь по месту назначения" голенище; "помещение по назначению" - мольбище; "место добычи сырья" - глинище;
"место как результат действия природной стихии" - пожарище. ЛСЗ в типе "С+ин/а/":
"мясо животного" – конина, свинина и др.; "шкура животного" – воловина, овчина и др.;
"растение по плоду" -орешина, дулина; "нора животного" - кротовина, сурчина и др.
Типы с разными ОСЗ могут включать тождественные ЛСЗ. Ср.: ОСЗ типа "С+ник" равно
ГСЗ "предмет (од., неод.) по предмету: собственно предмету, опредмеченному признаку,
действию". ОСЗ типа "С+н/я/" - "помещение по объекту назначения", ОСЗ данного типа
равно одному из СПЗ СТ "С+ник".
Словообразовательные типы, имеющие в качестве обобщенного ГСЗ, как правило,
взаимодействуют на уровне различных ЛСЗ с рядом словообразовательных типов. При
этом тип с предельно абстрактной словообразовательной семантикой на уровне равных
ЛСЗ может пересекаться с типами, не имеющими общих ЛC3. Ср.: СТ «С+н/я/» и
"С+ищ/е/", не имея ни одного общего ЛC3, оказываются синонимичными СТ "С+ник".
Общие ЛСЗ у СТ "С+н/я/" и "С+ник" -"помещение для животных" - свинарня-свинарник,
голубятня-голубятник и др.; у СТ "С+ищ/е/" со СТ "С+ник" общие ЛСЗ: "поле, засеянное
сельскохозяйственной культурой", "поле, с которого убрана сельскохозяйственная
культура" - гороховище-гороховник, картофлянище-картофляник, овсище-овсяник и др.,
"ручка орудия" - топорище-грабельник и др.
Итак, два не синонимичных между собой словообразовательных типа могут быть
синонимичны третьему, что обусловлено взаимодействием словообразовательных типов
по принципу семантического включения. Данная особенность также отличает синонимию
словообразовательных структур от синонимии слов. Невозможно, чтобы два
несинонимичных между собой слова были синонимичны третьему. Таким образом,
синонимия словообразовательных типов имеет по крайней мере две отличительные черты
по сравнению с синонимией слов: I) в языке нет и не может быть дублетных СТ; 2) два
несинонимичных между собой СТ могут быть синонимичны третьему.
Как следует из вышеизложенного, вопрос о синонимии словообразовательных типов
достаточно сложен. Синонимичные на уровне ГСЗ типы могут быть несинонимичными в
пределах СПЗ, ССЗ, ЛСЗ и, наоборот, имея общие ЛСЗ, ССЗ, СПЗ, типы могут обладать
разными ОСЗ.
Возможно, вопрос о синонимии словообразовательных типов необходимо решать в
четырех семантических плоскостях:
1) на уровне ГСЗ и ЧСЗ - категориальная синонимия;
2) на уровне СC3 - субкатегориальная синонимия;
3) на уровне СПЗ - пропозициональная синонимия;
4) на уровне ЛСЗ - лексико-словообразовательная синонимия.
Наиболее перспективно исследование данного языкового явления в пределах ЛСЗ,
при выделении которых так или иначе учитываются более абстрактные виды
словообразовательной семантики.
ЛСЗ - это тот уровень словообразовательного значения, где наглядно
прослеживается
взаимодействие
словообразования
с
лексикой.
Лексикословообразовательная синонимия регулирует появление и распад лексической синонимии,
антонимии, полисемии и гиперопонимии производных единиц.
Возможно несколько видов взаимодействия типов в пределах тождественных ЛСЗ:
1. Наиболее простой (и достаточно редко встречающийся) вид взаимодействия типов
- на уровне одного общего ЛСЗ. Так, в КЛЯ СТ "С+ариум" и "С+арий" имеют
единственную семантическую сферу пересечения: "помещение для выращивания
растений» - лимонарий, розарий, лимонариум, розариум и "животных" - дельфинарий,
дельфинариум.
2. Более сложный вид взаимодействия типов на уровне двух и более ЛСЗ, Ср.:
точками пересечения СТ "Г+лыцик" и "Г+льник" являются ЛСЗ: "лицо по характерному
действию" - курильщик, гадальщик, молчальник, висельник; "орудие по назначению" полольщик, рубильник, будильник.
2. Широко распространено в словообразовательной системе русского языка
взаимодействие нескольких типов на уровне различных ЛСЗ. Данный вид
взаимодействия можно представить фрагментарно.
ЛСЗ
С+щик
С+ниц/а/
С+ник
С+ищ/е/
С+к/а/ С+н/я/
С+арь
СТ
ЛСЗ «охот-ник
на
про+
+
мысловых
животных»
ЛСЗ
«работник,
ухаживающий
за
+
домашними
животными
ЛСЗ
«посуда
для проду-ктов
+
+
+
пита-ния»
ЛСЗ
«поле,
засеянное с/х
+
+
культурой»
ЛСЗ «рукоятка
+
+
орудия»
Таким образом, в основе взаимодействия словообразовательных типов находится
принцип семантического включения, исключающий тождество семантической
организации синонимичных моделей.
Наиболее яркой формой экспликации взаимодействия словообразовательных типов
являются однокоренные слова с синонимичными формантами. Для возникновения
однокоренных синонимов необходимо, как минимум, два условия: а) тождество
мотивирующей единицы и б) общность лексико-словообразовательного значения для ряда
словообразовательных типов. Однокоренные синонимы представляют достаточно
подвижный пласт лексики: в языке наблюдается постоянное образование одних и распад
других однокоренных синонимичных пар. Это обстоятельство привело лингвистов к
выводу о том, что однокоренные синонимы являются своеобразным балластом, от которого язык стремится освободиться (Бартошевич; Хохлачева). Данные выводы сделаны
на материале литературного языка и объясняются нормированным характером
последнего: стремлением литературного языка под воздействием кодификации избавиться
от избыточных явлений, к которым, в частности, относится и однокоренная синонимия.
При этом учеными допускается мысль о том, что явление словообразовательной
синонимии - отличительная черта диалектного языка в силу устной его разновидности.
Устранение словообразовательной дублетности и специализация словообразовательных
средств на выражении одного или нескольких внутренне объединенных значений
рассматривается как основной процесс, пронизывающий словообразование (Земская).
Действительно, язык стремится освободиться от дублетных явлений, тем не менее,
эта тенденция не является показателем того, что данный языковой феномен исчезнет со
временем в литературном языке. Однокоренная синонимия - одно из проявлений
асимметрии языкового знака, его способности разными единицами фиксировать один и
тот же фрагмент внеязыковой действительности, проявление вариативного характера
языка, являющегося его онтологической сущностью. Вряд ли можно проводить
лингвистические исследования без учета имеющихся в языке противонаправленных
тенденций: образования избыточности и ее устранения.
Образование
и
распад
однокоренных
синонимов
обусловлены
словообразовательными
системными
связями:
семантической
организацией
словообразовательных типов, детерминирующей их взаимодействие. Неравномерная
представленность одних и тех же ЛСЗ в разных словообразовательных типах - один из
источников образования однокоренных синонимов. Как правило, однокоренные
синонимы, образованные по таким моделям, со временем распадаются, один из членов
словообразовательной синонимичной пары устаревает, выходит из употребления, отдавая
сферу деятельности более сильному "партнеру" Данное явление наблюдается и в говорах.
Ср.: молотило 'ручной цеп’ употребляется преимущественно в речи людей старшего
поколения. В этом же значении чаще используется слово молотилка, наряду с
обозначением усовершенствованного приспособления, предназначенного для обмолота
зерна. Такого рода однокоренные синонимы отмечены среди именований лиц и
артефактов в функциональном аспекте как в литературном, так и в диалектном языке. Ср.:
малоупотребительное в настоящее время производное молотяга в значении лица по
трудовому действию и частотное в речи диалектоносителей слово молотильщик.
Несомненно, в данном случае "выживает" специализированный формант. Ср.:
аналогичное в литературном языке - сеятель-сеяльщик. В подобных случаях через явление
однокоренной синонимии возможен распад и образование многозначных дериватов.
Синонимичные словообразовательные типы с разветвленной семантической
организацией могут включать однокоренные многозначные дериваты, которые, в силу
специализации типов на формировании разных семантических сфер, могут распадаться c
закреплением за каждым из них одного из лексических значении. Ср.: сравнительно
недавно в литературном языке слова атомник-атомщик употреблялись как равнозначные,
обозначая а)'сторонника атомной войны' и б)'специалиста в области ядерной, атомной
физики'. В настоящее время вcе чаще слово атомник употребляется в значении –'сторонник атомной войны' атомщик - в значении 'специалист в области ядерной физики'. В
настоящее время атомник в значении «сторонник атомной войны» вышло из
употребления.
Синонимичные словообразовательные типы могут проявлять одинаковую
продуктивность на образовании производных одного и того же лекcикословообразовательного значения. Стремление типов к сохранению уникальности
семантической организации приводит к сужению сферы семантического влияния за счет
специализации суффикса на образовании производных этой же темы, но от более узкой
тематической группы мотивирующих единиц, что постепенно ведет к распаду ранее
образовавшихся однокоренных синонимов за счет перераспределения лексического
значения. Ср.: в CТ "С+ник" и СТ "С+ниц/а/» в качестве продуктивной представлена
группа слов, обозначающая посуду для продуктов питания (молочник, чайник,
конфетница, сухарница и др.). Анализ вновь возникающих слов позволяет говорить о
наметившейся тенденции сужения, конкретизации ЛСЗ в этих типах. За СТ "С+ник" закрепляются мотивирующие со значением жидких продуктов, за СТ "С+ниц/а/» - сыпучих и
твердых продуктов. Появившиеся в говорах слова кофейница, чайница обозначают посуду
для хранения зерен кофе, заварки чая. Отмечается более частотное употребление слов молочник, сливочник наряду с функционирующими словами молочница, сливочница. На
подобное размежевание повлияла семантическая организация СТ "С+ниц/а/", в которой
представлено значительное число ЛСЗ, называющих различного вида емкости,
предназначенные для сыпучих и твердых веществ, в том числе и продуктов (ср.:
сигаретница, игольница, мыльница, курятница «жаровня» и др.).
В русском языке имеются и такие однокоренные синонимы, которые независимо от
ядерного или периферийного их положения в словообразовательных типах, существуют
на протяжении столетий. Это наименования жителей по месту их проживания. Ср.:
кемеровец-кемеровчанин, саратовец-саратовчанин и др. Отличительной чертой этих
синонимов является то, что они не употребляются одновременно на одной территории.
Ср.: в Кыргызстане на именовании жителей определенной местности специализируется
модель с –ец: бишкековец, фрунзенец, майлисаец, иссыкулец и др. В речи жителей
Кыргызстана житель Кемерова обозначается как кемеровец, в то время как в самом
Кемерове функционирует только производное кемеровчанин. Употребление одного из
производных в данном случае регламентировано принятой в обществе нормой.
Таким образом, однокоренные синонимы представляют достаточно неоднородный
пласт производной лексики. Одни из них (имена артефактов, лиц определенной
профессии) являются результатом перераспределения сфер семантического влияния
между взаимодействующими словообразовательными типами. Возникая как
однокоренные дублеты, данные производные, в силу имеющейся в языке тенденции
дифференциации тождества, через некоторое время распадаются. Дифференциация
тождественных однокоренных образований происходит следующим образом: I) один из
членов дублетной пары устаревает, выходит из употребления, что обусловлено: а)
неравномерной представленностью ЛСЗ в синонимичных словообразовательных типах; б)
конкретизацией, сужением ЛСЗ в типах, одинаково продуктивных в общей для них
семантической области; 2) каждый из членов дублетной пары приобретает собственную
семантику, что характерно прежде всего для однокоренных многозначных дериватов; 3)
члены дублетной пары дифференцируются стилистически, что является отличительной
чертой литературного языка, но в принципе возможно и для диалектов.
Однокоренные синонимы со значением натурфактов и лиц по качественному
признаку, свойству образуются в соответствии с прагматическими задачами общества,
стремлением разнообразить язык, уточнить степень проявления качества, признака.
Признаки, характеризующие явления внеязыковой действительности, практически ис-
числимы. Говорящий субъект в силу заложенных в нем лингвокретических способностей
стремится разнообразить свою речь за счет использования суффиксов, которые при
функционировании с одной и той же мотивирующей единицей проявляют различное
отношение говорящего к обозначаемым членам синонимичного ряда предметам. Ср.:
глупыш-глупец, дурак-дуралей-дурында, грязнуля-грязнуха, умник-умницы и др.
Следовательно, в семантики приведенных однокоренных синонимов изначально
заложены различные прагматические компоненты, что обусловливает необходимость их
существования в языке и в речи.
Однокоренные образования со значением жителей определенной местности скорее
относятся к разряду квазисинонимов. Являясь неотъемлимой частью языка, они не
употребляются как дублеты в речи одного человека.
Как следует из вышеизложенного, однокоренные производные с тождественной
семантикой являются результатом взаимодействия словообразовательных типов на уровне
тождественных лексико-словообразовательных значений. Являя собой один из
напряженных участков деривационной системы, однокоренные дублеты со временем
распадаются (что обусловлено спецификой семантической организации типов), пополняя
лексику новообразованиями. Вместе с тем, распадаясь, они детерминируют качественное
изменение семантической структуры типов, в пределах которых они возникли.
Таким образом, данный языковой феномен можно рассматривать как один из
показателей динамического характера словообразования русского языка.
15. Пропозиционально-фреймовое моделирование гнезда однокоренных слов (2 часа)
Подключение антропного компонента при моделировании гнезда
однокоренных слов предполагает представление системности феномена с
ориентацией на внесистемную (надсистемную) точку зрения – сознание языкового
носителя. В качестве единицы, позволяющей экстраполировать закономерности
мыслительной деятельности человека на организацию языкового феномена
(гнезда), избран фрейм как структура знания, организованного в форме образа
стереотипной ситуации.
Сама возможность применения методов фреймового анализа к изучению
свойств производного слова обусловлена особым статусом последнего:
производное слово «инферентно» по своей семиотической природе. По словам Е.
С. Кубряковой, «ПС <производное слово> – это по существу краткая дескрипция
обозначаемого, за которой стоят более полные и более развернутые знания о нем».
Именно это свойство имманентного указания, «намекания» словными средствами
на некое внесловное (надсловное) смысловое целое и позволяет видеть в
производном слове единицу с имманентной, изначально присущей и системно
значимой фреймовой семантикой.
Пропозиционально-фреймовое моделирование позволяет выявить в русском
гнезде однокоренных слов внутреннюю системность, основанную на
динамических, деятельностно-семантических связях между однокоренными
словами. В основании предложенного аспекта лежит гипотеза о том, что сам
феномен гнезда порожден «сюжетным», «ситуативным» характером человеческого
мировидения. В процессе своей культурно-осмысляющей деятельности человек
«связывает» мир, замечая и фиксируя в нем «очевидные» отношения между
вещами (объектами). Носитель языка интуитивно ощущает в гнезде систему
«очевидных» ролевых связей между словами-явлениями. Подобное «виденье»
гнезда деятельностно, «практично» и соответствует ценностям естественной
логики.
В речемыслительной деятельности каждое из слов устанавливает с другими
однокоренными словами особые ролевые отношения, изоморфные взаимосвязи
членов денотативной ситуации. Полное описание таких потенциально-типовых
ролевых связей между однокоренными словами позволяет представить гнездо в
виде комплексной ситуации, или фрейма (в значении ‘комплексное знание,
заданное в форме стереотипных значимостных ситуаций’).
Единицей фреймового моделирования гнезда однокоренных слов является
пропозиция как схема элементарной ситуации. А модель в целом, таким образом,
представляет собой пропозициональную сеть.
В качестве иллюстрации метода приведем (с некоторыми сокращениями)
пропозиционально-фреймовую модель одного гнезда:
ПФМ гнезда соболь
S-prop
Тема ‘рождение детеныша’
S
P
Prod
собо́люшка*/
рождает
соболёнок /
соболи́нушка* Арх.
соболёныш* Диал.?
Тема ‘охота на животное’
S
P
О
I
соболь /
соболя́тница*/
соболятник1 соболевать /
соболи́ть*
соболи́ца1* Курган. собака;
Забайк.
Самар.
собака
собо́лья* Том.
Тема ‘разведение животного’
S
P
O
К
соболевод разводит соболь //
соболеводство
Тема ‘уход за животным’
S
P
O
соболятник2 ухаживает соболь //
работник
(проф.)
Тема ‘получение сырья из животного’
S
P
O
Prod
собольщи́к2* выделывает
шкуру
соболь1 / соболи́на1*
Олон.
Горно-Алт. мех
скорняк
Тема ‘получение продукта из животного’
S
P
Prod
собольщи́к2* изготавливает
соболи́на2*/ Смол. шапка;
Олон.
нечто соболье / со́болево*/
Скорняк
Новг. собо́льнее*Олон.
из меха
К
соболевание/
соболёвка*
Иркут.
собольё*
Забайк.
Маt
соболь1
мех
L-prop
S
соболь
>
S
соболёк
Внешняя фреймовая валентность
S
# соболиный
~
S
{соболь}
Приведенный фрейм демонстрирует глубокое когнитивное проникновение
языкового сознания в соответствующую денотативную область. Корпус тем планомерно
развивает фрейм, разноаспектно представляющий этапы развития животного, сферы его
контакта с человеком.
Представленность словообразовательного типа и словообразовательного гнезда в
аспекте пропозиционально-фреймового моделирования позволяет дать целостную
картину системного устройства словообразовательного уровня.
Научная литература по дисциплине:
АЗАРХ Ю.С. Словообразование и формообразование существительных в истории
русского языка- М.: Наука, 1984. - 247 с.
АЗАРХ Ю.С. О словообразовательной синонимии (на материале частной диалектной
системы) // Межвузовская научная конференция "Деривация и история языка". Тезисы
докладов. - Пермь, 19856. - С.178-180.
АЗАРХ Ю.С. О синонимии однокоренных слов // Деривация и история языка. Пермь,1987а. - С.64-73.
АЗАРХ Ю.С. Однокоренные синонимичные существительные в частной диалектной
системе // Русские диалекты. Лингвогеографический аспект. - М.: Наука, 19876. - С.149167.
АНТИПОВ
А.Г.
Словообразование
и
фонология:
словообразовательная
мотивированность звуковой формы. – Томск: Изд-во ТГУ, 2001. – 288с.
АПРЕСЯН Ю.Д. О регулярной многозначности // Известия АН СССР ОЛЯ, 1971. Т. 30.
Вып. 6. - С.509-524.
АПРЕСЯН Ю.Д. К построению языка при описании синтаксических свойств слов //
Проблемы структурной лингвистики 1972. - М., 1973. - С.279-326.
АПРЕСЯН Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. - М.: Наука,
1974. - 367 с.
АРАЕВА Л.А. Словообразовательный тип как семантическая миросистема.
Суффиксальные субстантивы. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 1994. – 222с.
АРАЕВА Л.А. Типы мотивирующих классов характеризующей группы
существительных лица // Вопросы словообразования в и ндоевропейских языках.
Семантический аспект. - Томск, 1983б. - С.3-9.
АРАЕВА Л.А. К вопросу о взаимодействии межсловной и внутрисловной мотивации//
Деривация в речевой деятельности. Языковые единицы. - Пермь, 1988. - С.46-47.
APAЕBA Л.А. К вопросу о словообразовательной синонимии// Вопросы
словообразования в индоевропейских языках. - Томок, 1990. - С.70-79.
АРАЕВА Л.А. Парадигматические отношения на словообразовательном уровне. Кемерово, 1990б. - 77 с.
АРАЕВА Л.А. Словообразовательный тип как основная комплексная единица
дериватологии// Словообразовательная система говоров Кузбасса. Субстантив. Кемерово, 1992 - С. 6 - 20.
АРАЕВА Л.А. Истоки и современное осмысление основных проблем русского
словообразования // Лингвистика как форма жизни. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2002. –
С.4-24.
АРАЕВА Л.А. Пропозиционально-фреймовая организация лексики и дискурса как
детерминанта синергетических процессов в язке // Теоретические и прикладные аспекты
современной филологии. Материалы ХШ Всероссийских филологических чтений имени
Р.Т. Гриб. – Вып. VIII. – Красноярск, 2008. – С.16-21.
АРУТЮНОВА Н.Д. О понятии системы словообразования// Филогические науки, 1959,
№ 2. - С. 24 - 32.
АРУТЮНОВА. Н.Д. Типы языковых значения. Оценка. Событие. факт. М.: Наука,
1988. - 341 с.
БАЛЛИ Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Иностранная
литература, 1955. - 394 с.
БЕНВЕНИСТ Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.
БЕРЕЖАН С.Г. О синонимичности однокоренных слов с разной аффиксальной частью
// Лексическая синонимия. - М.: Наука, 1967. - C. I42 - I5I.
БЛИНОВА. О.И. Мотивационное значение олова // Актуальные вопросы русского
словообразования. - Тюмень, 1984. - С. 3 - 8.
БУЛГАКОВА О.А. Многозначные суффиксальные субстантивы кемеровского говора//
Словообразовательная система русских говоров Кузбасса. Субстантив. - Кемерово,
1992.4.1. - С.155-172.
ВИНОГРАДОВ В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М. - Л., 1947. - 784
с.
ВИНОГРАДОВ В.В. Вопросы современного русского словообразования // Русский
язык в школе. 1951, № 2. - С. 1 - 10.
ВИНОКУР Г.О. Заметки по русскому словообразованию // Избранные работы по
русскому языку. - М.: Учпедгиз, 1959. - C. 4I9 - 442.
ВИТГЕНШТЕЙН Л. Философские работы. М., 1994. Ч.1. – 612с.
ГЕЙГЕР P.M. О механизме развития суффиксальной полисемии// Словообразование в
современном русском языке. Проблемы деривации и номинации в русском языке. Омск,
1988. - С.4-7.
ГИНЗБУРГ Е.Л. Словообразование и синтаксис. М.: Наука, 1979. - 264 с.
ГОЛЕВ Н.Д. Типы реализации предметных мотивирующих значений в производной
лексике русского языка// Вопросы словообразования в индоевропейских языках. - Томск,
1979. - С.11-20.
ГОЛЕВ Н.Д. Динамический аспект лексической мотивации. Томск, 1988. - 252 с.
ГУМБОЛЬДТ В. фон. Избранные труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1984. – 396с.
ЕРМАКОВА О.П. Идиоматичность семантики и членимость слова// Актуальные
проблемы русского словообразования.-Ташкент, 1976. T.I74. Ч.2. - C.I05-114.
ЕРМАКОВА О.П. Синонимия производных слов с одинаковой словообразовательной
структурой// Русский язык в школе, 1977. № I.-С.74-79.
ЗЕМСКАЯ Е.А. Словообразование как деятельность, М.: Наука, 1992. - 221 с.
ЗЕНКОВ Г.С. Вопросы теории словообразования. Фрунзе, 1969.-165 с.
КАДЕ Т.Х. Словообразовательный потенциал суффиксальных типов русских
существительных. Майкоп, 1993. - 166 с.
КАНКЕ В.А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги хх
столетия. – М.: Логос, 2000. – 320с.
КАРАУЛОВ Ю.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976.-355 с.
КАТЫШЕВ П.А. Мотивационная многомерность словообразовательной формы. –
Томск: Изд-во ТГУ, 2001. – 130с.
КАТЫШЕВ П.А. Полимотивация и смысловая многомерность словообразовательной
формы. – Томск: Изд-во ТГУ. 2005.– 260с.
КИМ Л.Г. Семантическая структура словообразовательного типа (на материале
сибирских говоров): Автореф. дисс. ...канд.филол.наук. - Томск, 1988. - 16 с.
КРАСИЛЬНИКОВА. Е.В. О регулярности словообразовательных моделей в русской
разговорной речи// Деривация и текст,- Пермь, 1984. - С.38-47.
КРУШЕВСКИЙ Н.В. Избранные работы по языкознанию. – М.: Наследие, 1998. – 296с.
КУБРЯКОВА E.С. Словообразование// Общее языкознание (внутренняя структура
языка).- М.:Наука, 1972.- С.344-393.
КУБРЯКОВА E.С. Семантика производного слова// Аспекты семантических
исследований.- М.: Наука, 1980. - C.8I-I55.
КУБРЯКОВА E.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. М.:
Наука, 1981. - 119 с.
КУБРЯКОВА E.С. Категории падежной грамматики и их роль в сравнительнотипологическом изучении словообразовательных систем славянских языков//
Сопоставительное изучение словообразования славянских языков. - М.: Наука, 1987. С.37-40.
КУБРЯКОВА E.С. Формальные и содержательные характеристики производного
слова// Вопросы словообразования и номинативной деривации в славянских языках. Гродно,1990. - С.3-13.
КУБРЯКОВА E.С. Проблемы семантической деривации// Принцип деривации в
истории языкознания и современной лингвистике. - Пермь, 1991. - С.24-25.
КУРИЛОВИЧ Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая// Очерки по
лингвистике. - М.: Иностранная литература, 1962.-С.57-70.
ЛАКОФФ Дж. Женщина, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о
мышлении. - М.: Языки славянской культуры, 2004. – 792с.
ЛЕВКОВСКАЯ К.А. Словообразование. М.:МГУ, 1954. - 34 с.
МИЛОСЛАВСКИЙ И.Г. О регулярном приращении значения при словообразовании//
Вопросы языкознания, 1976. № 6. - С.65-73.
МИЛОСЛАВСКИЙ И.Г. Вопросы словообразовательного синтеза. М., I980. - 296 с.
НЕФЕДОВА Е.А. Полисемия мотивированного слова в аспекте лексической
номинации// Проблемы деривации и номинации в русском языке. - Омск, 1988. - С.25-28.
ОСИЛЬБЕКОВА Д.А. Семантическая структура отглагольных локативных
существительных// Актуальные проблемы русского словообразования. - Ташкент, 1985. С.97-101.
ПОТЕБНЯ А.А. Мысль и язык. – М.: Лабиринт, 1999. – 300с.
САХАРНЫЙ Л.В. Производное слово как тип коммуникативной номинации//
Психолингвястические и социолингвистические детерминанты речи. - М., 1978. - С.65181.
Словообразовательная система русских говоров Кузбасса. Субстантив./ под ред. Л.А.
Араевой. - Кемерово, 1992. 4.1. - 211 с.
СОБОЛЕВА. П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия. - М.: Наука, I960. 294 с.
СОССЮР Ф. де. Курс общей лингвистики. М.: Соцэкгиз,1933.-272с.
ТИХОНОВ А.Н. Множественность словообразовательной структуры слова в русском
языке//Русский язык в школе, 1970, № 4. - С.83-88.
УЛУХАНОВ И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее
описания. М.: Наука, 1977. - 256 с.
ФИЛЛМОР Ч. Дело о падеже// Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1981а.
Вып.10. - С.369-495.
ФИЛЛМОР Ч. Дело о падеже открывается вновь// Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, I981б. Вып.10. - С.496-530.
ФИЛЛМОР Ч. Фреймы и семантика понимания// Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988. Вып. 23. - С.52-92.
ХАМИДУЛЛИНА A.M. Словообразовательная семантика отглагольных имен в
современном русском языке. - Уфа, 1989. - 50 с.
ХАРИТОНЧИК З.А. Об идиоматичности суффиксального производного слова//
Проблемы дериватологии. - Пермь, 1981. Вып. 2. - C.58-59.
ХАРИТОНЧИК З.А. Структура пропозиции и ее отражение в словообразовательных
процессах// Деривация в речевой деятельности (языковые единицы). - Пермь, 1991. - С.4749.
ХОХЛАЧЕВА В.Н. К истории отглагольного словообразования существительных в
русском литературном языке нового времени. М.: Наука, 1969. - 151 с.
ЧЕЙФ У.Л. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975.-431 с.
ШУМИЛОВ Н.Ф. Из наблюдений над однокоренными синонимами в современном
русском языке// Русский язык в школе. 1963. № 3. -С.15-17.
ЯНКО-ТРИНИЦКАЯ Н.А. Фразеологичностъ языковых единиц разных уровней
языка//Известия АН СССР ОЛЯ, 1969,т.28, вып. 5.-С.429-436.
ЯНКО-ТРИНИЦКАЯ Н.А. К системности русского словообразования// филологические
науки, 1976, № 5. - С.44-47.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.Н. О связи между деривационным типом и лексической
полисемией// Лексикологический сборник.- Барнаул, 1977,-С.12-23.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.Н. Семантические вопросы теории словообразования. - Томск, 1979.
- 242 с.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ
М.Н.
Тематические
объединения
производных
слов
и
словообразовательная система русского языка// Прсблемы дериватологии. - Пермь, 1981.
Вып.2. - C.67-68.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.Н. О семантической структуре словообразовательного типа//
Словообразование и номинативная деривация в славянских языках. Тезисы докладов
республиканской конференции (26-28 мая 1982 г.). - Гродно, 1982. Ч.1. - С.160-163.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.Н. О принципах организации мотивирующих классов слов//
Вопросы словообразования в индоевропейских языках. - Томск: ТГУ, 1983а. - С. 125-135.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ
М.Н.
Тематические
объединения
производных
слов
и
словообразовательная система языка// Говоры русского населения Сибири. – Томск,
1983в. - С. 128-145.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.Н. О терминах "словообразовательное значение" и "значение
словообразовательного типа"//Актуальные вопросы русского словообразования. - Тюмень,
1984.-С.8-21.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.H. Полисемия производного слова как результат взаимодействия
семантической и морфологической деривации// Областная научная конфзренция
"Проблемы номинации и деривации в русском языке". Тезисы докладов. - Омск, 1986. С.3-4.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.Н., АРАЕВА Л.А. Явление множественной мотивации в русском
языке// Производное слово и способы его образования. - Кемерово, 1990. - С.5-20.
ЯНЦЕНЕЦКАЯ М.Н. Пропозициональный аспект словообразования (обзор работ
сибирских диалектологов)// Актуальные проблемы региональной лингвистики и истории
Сибири. Материалы Всесоюзной научной конференции "Говоры и разговорная речь"
(март 1991). - Кемерово, 1992. - С.4-33.
Зачет проводится в виде защиты научно-исследовательской работы, которая
формируется в течение чтения спецкурса. После каждой прочитанной лекции анализу
подвергается конкретный словообразовательный тип современного русского литературного
языка. Сначала выписываются суффиксальные существительные мутационной семантики из
Обратного словаря русского языка; затем выстраивается пропозиционально-семантическая
структура типа; описываются ее особенности; затем анализу подвергаются многозначные,
синонимичные производные, выявляются особенности идиоматичности семантики
производных в границах типа; в конце делается вывод об особенностях внутритиповой
семантической организации.
