Особенности восприятия населением России рисков ухудшения

Особенности восприятия населением России рисков ухудшения здоровья
Введение
В настоящее время проблема ухудшения состояния здоровья индивидов и
общества в целом вышла за пределы медицинской науки и в настоящее время
постепенно становится предметом анализа социально-гуманитарных наук –
социологии, психологии, социальной философии, социальной истории и ряда
других. Данная тенденция является оправданной и адекватной существующей
социальной реальности, в которой здоровье приобретает особую ценность,
становится фактором эффективного индивидуального и социального развития.
С другой стороны, ухудшение здоровья в современном обществе зачастую
детерминируют не физиологические особенности индивида, а его образ жизни
и социально-экономические характеристики среды обитания.
В различных социальных исследованиях проблем здоровья предлагаются
разнообразные теоретико-методологические подходы к анализу процессов его
сохранения и/или ухудшения. В нашем исследовании изучение процессов
ухудшения здоровье происходит на основе концепции социальных рисков,
предложенной западными социологами У.Беком, Н.Луманом, Э.Гидденсом для
описания возможного наступления различных негативных событий, связанных
с процессами модернизации и глобализации, характерными для современного
общества. Ими анализировались, прежде всего, «угрозы современности» [Бек,
2000. С.17], хотя и многие традиционные риски, к которым мы относим риск
ухудшения здоровья, видоизменились под влиянием модернизационных
процессов. «Доминирование хронических неинфекционных патологий в
структуре заболеваемости» [Freund et al., 2003], старение населения в развитых
странах (в т.ч. в России), увеличение факторов среды, деструктивно влияющих
на состояние здоровье, позволяют нам применять концепцию социальных
рисков к анализу процессов ухудшения здоровья.
Одно из основных положений концепции социального риска состоит в том,
что социальные риски, т.е. вероятные негативные события в жизни человека и
общества, имеют два значимых взаимосвязанных аспекта:
1. Объективное состояние уровня риска, т.е. значение вероятности
наступления того или иного негативного события для каждого индивида, а
также прогнозируемая частота таких событий на уровне всего общества.
2. Субъективное восприятие риска его носителями, теми индивидами и/или
социальными группами, которые подвергаются данному виду риска.
Данные аспекты являются взаимозависимыми; однако их зависимость не
является непосредственной. Влияние объективной компоненты социального
риска на его восприятие опосредовано деятельностью социальных институтов,
которые выполняют функции по минимизации риска и по передаче «носителям
риска» информации об уровне социальных рисков. В ответ на это воздействие,
у индивидов и социальных групп формируется восприятие конкретного риска,
порождающее активность (либо неактивность) по его минимизации, которая
влияет на снижение/повышение вероятности риска. Применительно к рискам
ухудшения здоровья, это можно выразить с помощью схемы (схема 1).
Схема 1. Взаимосвязь объективного и субъективного аспектов социальных
рисков (на примере рисков ухудшения здоровья).
В данном эссе нами будет уделено основное внимание субъективной
составляющей риска ухудшения здоровья, т.е. восприятию этого риска его
«носителями». Т.к. вероятность ухудшения здоровья существует для каждого
индивида пусть в неравной степени, мы будем рассматривать восприятие риска
ухудшения здоровья населением России (экстраполируя на него результаты как
собственного исследования в г.Ярославле, так и данные других исследований,
проводившихся в разных городах и регионах России). Сравнивая и сопоставляя
результаты этих исследований, мы сможем ответить на следующие вопросы:
1. Как можно охарактеризовать восприятие рисков ухудшения здоровья
населением современной России?
2. Под влиянием каких факторов формируется восприятие рисков ухудшения
здоровья?
Анализируя восприятие социальных рисков, в частности, риска ухудшения
здоровья, необходимо выделить ряд общих типов восприятия. Несомненно,
характер восприятия любого социального явления у каждого индивидуален, но
в целях нашего исследования мы выделили три основных типа восприятия
социальных рисков:
1. Реалистическое восприятие: такая оценка индивидом социальных рисков,
которая соответствует реальной для него вероятности наступления данного
негативного события, и выбор поведения, направленного на снижение этой
вероятности. Данный тип восприятия является наиболее продуктивным,
способным реально снизить объективный уровень риска.
2. Повышенная тревожность: вероятность наступления негативных событий
оценивается человеком выше ее реального значения. В отдельных случаях
такая оценка может быть оправдана. Однако зачастую она ведет к панике и
принятию неадекватных решений, либо к отказу от каких-либо действий,
пассивности, обреченности
3. Недооценка опасности: риск наступления события оценивается человеком
ниже реального значения. Такой тип восприятия может формироваться при
отсутствии достаточной информации об уровне риска, либо сознательном
ее игнорировании. Такой же тип восприятия может формироваться, если
человек считает себя обладающим определенными ресурсами (например,
крепким здоровьем, деньгами, «связями») чтобы противостоять рискам, и
эти ресурсы позволяют ему чувствовать себя уверенно.
Положения, высказываемые в данном эссе, носят в основном гипотетический
характер и требуют подтверждения в рамках специального исследования по
изучению восприятия населением России рисков ухудшения здоровья и
выявлению взаимосвязи их субъективных и объективных показателей.
Как воспринимают риск ухудшения здоровья жители современной России
Для оценки восприятия рисков ухудшения здоровья можно использовать
различные исследовательские методы. Так, можно сравнить обеспокоенность
рисками ухудшения здоровья с тревогой по отношению к другим видам рисков.
Такой метод мы можем применить, анализируя результаты исследования
«Катастрофическое сознание в современной России», которое проводилось в
1996-1999 гг. в России под руководством В.Н. Шубкина и В.А. Ядова. В данном
исследовании для оценки восприятия социальных рисков были использованы
такие категории, как «страх» и «катастрофизм сознания». [Страхи…, 2004.
С.15]. В анкету-интервью были включены 47 вопросов, характеризующих
отношение респондентов к разным видам опасностей, а также оценивалась
интенсивность страхов и тревог по следующей шкале:
1. «меня это не беспокоит»,
2. «это вызывает у меня некоторое беспокойство»,
3. «вызывает сильную тревогу»,
4. «вызывает постоянный страх».
По результатам исследования 1999 года, 64% жителей России испытывают
«сильную тревогу» и «постоянный страх» перед такими событиями, как
«массовые эпидемии, распространение СПИДа и других болезней». По этому
показателю указанный риск занимает четвертую строчку в списке наиболее
тревожащих россиян потенциальных событий, после «обнищания, снижения
жизненного уровня» (2 позиция в списке, 67,2% обеспокоенных) и «совершения
криминальных деяний» (3 позиция, беспокоит 66% населения). Первое место
среди потенциальных опасностей занял риск «химического и радиационного
заражения воды, воздуха, продуктов питания» (67,7% респондентов указали,
что испытывают в отношении него тревогу и страх). [Страхи…, 2004. С.87].
Данный риск также тесно связан с вероятностью ухудшения здоровья. Таким
образом, можно сделать вывод о высокой степени обеспокоенности рисками
ухудшения здоровья, и экологическими рисками, которые с высокой степенью
вероятности повлекут за собой и изменения в состоянии здоровья человека.
Вместе с тем, нельзя не отметить, что сама формулировка вопроса имела
угрожающий характер – можно предположить, что «обычные» заболевания,
например, острые респираторные инфекции или мелкие бытовые травмы будут
беспокоить людей менее чем «массовые эпидемии», а особенно ВИЧ/СПИД, к
распространению которого в последние годы усиленно привлекается внимание
населения средствами массовой информации. В то же время проблема таких
социально обусловленных инфекционных заболеваний, как вирусные гепатиты
или туберкулез легких, практически исключаются из поля зрения СМИ. Кроме
того, прямые вопросы подталкивают респондента к нужному для исследователя
результату. Учитывая данные недочеты, мы разработали несколько иную схему
оценки восприятия социальных рисков, которая была применена к анализу
восприятия рисков ухудшения здоровья.
Чтобы определить, какой же из трех типов восприятия социальных рисков
доминирует среди жителей города Ярославля в отношении риска ухудшения
здоровья, в апреле-мае 2008 года нами был проведен анкетный опрос. Опрос
проводился на базе трех учреждений: керамический завод, вечерняя школа,
центр социального обслуживания населения. В первом учреждении проводился
опрос работающего населения в возрасте 26-55 лет, во втором опрос молодежи
16-25 лет, в третьем – пожилых людей старше 55 лет. Т.о. удалось добиться
репрезентативности выборки по возрасту и по полу. В опросе приняли участие
64 человека, из них 43 женщины (67,2%) и 21 мужчина (32,8%). Возраст
участников опроса: 14,1% – 16-25 лет, 48,4% – 26-55 лет 37,5% - старше 55 лет.
12,5% респондентов имеют среднее неполное образование, 14,1% – среднее
полное, 4,7% – начальное профессиональное, 17,2% – среднее специальное и
51,5% – высшее.
Анкета содержала механизм определения типов восприятия населением
риска ухудшения здоровья, с помощью так называемого «ситуационного
моделирования». Каждый вопрос анкеты предлагал респондентам ситуацию и
насколько вариантов ответных действий. Каждый из вариантов характеризовал
тот или иной тип восприятия риска: рациональная оценка риска, игнорирование
опасности или повышенная тревожность. В каждом из вопросов был возможен
«открытый» вариант ответа, который при интерпретации результатов опроса
соотносился с определенным типом восприятия рисков ухудшения здоровья.
Респонденты активно использовали этот вариант для предложения собственных
мер по управлению риском. В анкету был включен вариант «Затрудняюсь
ответить», который могли дать респонденты в том случае, если они не имели
определенной позиции в отношении данной проблемы.
Результаты анкетного опроса показали в целом доминирование
рационального восприятия риска ухудшения здоровья, кроме ответов на
первый вопрос, которые выявили преобладающее игнорирование опасности
распространения гриппа (44% респондентов), лишь 30% респондентов готовы
предпринять активные действия по противодействию заболеванию –
вакцинация, меры по укреплению иммунитета и пр. Ответы на два другие
вопроса показали, что около половины респондентов адекватно воспринимают
риск ухудшения здоровья, связанный с экологической ситуацией и перспективы
оплаты лечения в случае наступления заболевания. В ответ на ухудшение
экологической обстановки 50% респондентов готовы изменить свой образ
жизни и чаще бывать «за городом, на природе», и менее 1/3 респондентов
проигнорируют сообщение о загрязнении окружающей среды. При обращении
за медицинской помощью 61% участников опроса предполагают частичную
оплату медицинских услуг, и 18,7% рассчитывают на полную оплату лечения за
счет средств обязательного медицинского страхования.
Наименее распространенным типом восприятия была повышенная
тревожность – в первом и третьем вопросе этот тип составил 15,6%, а при
ответе на 2 вопрос лишь 1 респондент выразил готовность сменить место
жительства при ухудшении экологической ситуации. В итоге индекс
повышенной тревожности составил 11%, в то время как индекс игнорирования
опасности – 31, 3%, а рациональной оценки – доминирующего типа восприятия
риска ухудшения здоровья – 47%.
Также в ходе анализа результатов опроса было установлено, что мужчины
более склонны к игнорированию опасности, чем женщины. Общий индекс
данного типа восприятия у мужчин составил 38%, особенно он был высок в
ответах на первый и второй вопросы (57% и 47,6% соответственно). В ответе на
третий вопрос была отмечена большая доля мужчин, которые указали на
вероятность полной оплаты за лечение – 33,4%. Вероятно, это связано с
желанием получать «более качественную» помощь, которая возможна, по их
мнению, только на условиях полной оплаты (данное мнение было высказано в
анкете одним из респондентов-мужчин).
Женщины отличаются более высоким индексом рационального восприятия
– 51,2 %, причем он доминирует при ответах на все вопросы, кроме первого –
при ответе на него среди женщин было отмечено незначительное преобладание
игнорирования опасности (37,2%). Рациональное восприятие опасности гриппа
было отмечено у 35% женщин. В ответах на 2 и 3 вопросы доля женщин с
рациональным восприятием составила 53,5% и 65,2% соответственно.
На гендерные различия в отношениях к проблемам здоровья и болезни
указывают многие исследователи повседневных практик в сфере здоровья. Для
О.Н. Бурмыкиной индикатором различий в поведении, связанном со здоровьем,
выступают «паттерны курения» [Бурмыкина, 2006. С.105]. По результатам ее
исследования, число курильщиков-мужчин примерно в 2 раза превышает число
женщин, употребляющих табачные изделия; кроме того, мужчины курят более
интенсивно. И.Назарова делает акцент на различии в ценностных ориентациях
мужчин и женщин, которые во многом базируются на их социальных ролях: «в
исследовании повседневной деятельности московских рабочих 72,1% женщин и
55,1% мужчин назвали здоровье в числе наиболее важных, работу – 46,4%
женщин и 62,1% мужчин, материальное благополучие – 64,2 женщин и 72,2%
мужчин. Можно предположить, что мужчины скорее, чем женщины будут
жертвовать здоровьем ради работы» [Назарова, 2007. С.319]. Социализируясь
по-разному в семье и учебных заведениях, мужчины и женщины вырабатывают
разное отношение к здоровью. Социальные стереотипы заставляют женщину
заботиться не только о собственном здоровье, но и о здоровье своих близких.
Результаты опроса свидетельствуют о высокой адаптивной способности
опрошенных при столкновении с риском ухудшения здоровья. Большая часть
респондентов готова к рациональным активным действиям в деле укрепления
здоровья. Однако результаты опроса сложно экстраполировать на все население
России, т.к. среди участников преобладали люди с высшим образованием, а
уровень образования большинства жителей России ниже. Хотя образования во
многом определяет отношение к здоровью. Т.о. необходимо проведение
репрезентативных опросов в различных регионах России, с целью определения
доминирующего типа восприятия населением рисков ухудшения здоровья.
Данные других исследований свидетельствуют о более высоком уровне
игнорирования опасности. Так, в опросе И.В. Журавлевой [Журавлева, 2006.
С.61] при ответе на вопрос «Согласились бы Вы переехать на работу в страну,
климат которой вреден для здоровья» отрицательно ответили «лишь менее
половины» опрошенных. (данный опрос проводился в Мурманске, Оренбурге и
Душанбе, и был репрезентативен по полу, возрасту и уровню образования).
Отвечая на вопрос о работе на вредном производстве, «лишь 27% заявили, что
не стали бы работать ни при каких условиях». Более половины работали бы,
пока позволяло здоровье и даже в случае болезни – ради возможного получения
квартиры, увеличенной пенсии и т.д. На вопрос «Ходите ли вы на работу с
недомоганием?» «да, часто» ответили 30%, «иногда» - 59%.
Регулярно заботятся о здоровье, по результатам опроса, лишь 14-18%, хотя
считают, что человек должен всегда заботиться о здоровье 77,5% респондентов,
т.е. реально они не осознают опасность ухудшения здоровья и не стремятся
предпринять шаги по минимизации данного риска. От 62 до 70% респондентов
(в разных городах) согласны с утверждением, что «при малейшем подозрении
на болезнь нужно идти к врачу, чтобы не дать болезни развиться». «В
реальности же так поступают менее 1/3 опрошенных» [Журавлева, 2006. С.67]
Анализируя эти результаты, можно прийти к выводу, что около 60%
жителей России склонны к недооценке опасности ухудшения здоровья. Каким
же образом формируется такой тип восприятия данного риска?
Факторы, формирующие восприятие риска ухудшения здоровья в
российском обществе
Изучение механизмов формирования социальных аттитьюдов и типов
восприятия тех или иных процессов, происходящих в обществе, лежит на стыке
социальной психологии, социологии, социальной антропологии и ряда других
социально-гуманитарных дисциплин. Это объясняется сложным характером
воздействия различных факторов на формирование восприятия социальных
феноменов. В области социальных рисков, и рисков ухудшения здоровья в том
числе, субъективная сторона риска формируется под влиянием объективных
показателей, которые, однако, преломляются под влиянием ряда социальных
институтов, процессов, индивидуальных особенностей и факторов среды, что
было показано нами на схеме. Рассмотрим это влияние более подробно.
И.В.Журавлева выделяет следующие «основные факторы, влияющие на
формирование самосохранительного поведения» [Журавлева, 2006. С.145]:
1. страх перед возможным заболеванием;
2. ухудшение своего здоровья;
3. информация от медицинских работников;
4. информация о здоровье средств массовой информации;
5. поведение окружающих (заботятся ли друзья, коллеги по работе о своем
здоровье, и опасаются ли возможных заболеваний);
6. семейные традиции (принято ли в семье контролировать свое здоровье);
7. школьное образование (точнее, воспитательный его компонент).
Мы предполагаем, что данные факторы (в основном, факторы 3-7) участвуют в
формировании восприятия рисков ухудшения здоровья. Факторы 1-2 являются
косвенной характеристикой уже имеющегося типа восприятия данных рисков:
«Страх перед возможным заболеванием» заставляет заботиться о своем
здоровье тех людей, для которых характерны реалистическое восприятие или
повышенная тревожность в отношении риска ухудшения здоровья.
«Ухудшение своего здоровья» вынуждает заботиться о здоровье тех, кто
придерживался игнорирования опасности ухудшения здоровья.
(Категории «восприятие рисков» и «самосохранительное поведение»
(ССП), которым оперирует И.В.Журавлева, не являются идентичными – модель
ССП можно считать производной от характера восприятия рисков).
Результаты международного исследования, проведенного Журавлевой в
Москве и Хельсинки, довольно четко позволяют описать влияние приведенных
выше факторов на формирование восприятия рисков ухудшения здоровья у
жителей Финляндии и России (табл.1). Автор так характеризует различия в
моделях самосохранительного поведения в Финляндии и России, отраженные в
таблице. «Модель россиян: ухудшение здоровья – страх перед заболеванием –
информация от медиков – в России человек начинает заботиться о здоровье,
лишь заболев или стараясь предотвратить болезнь, о которой ему говорил врач.
Иная модель у финнов: информация от медиков – материалы СМИ – семейные
традиции, т.е. активная пропагандистская работа врачей совместно с работой
СМИ в этой сфере формируют семейные традиции сохранения здоровья»
[Журавлева, 2006. С.147]
Таблица 1. Факторы, стимулирующие самосохранительное поведение у
жителей Москвы и Хельсинки (мужчины и женщины отдельно)
Фактор
Информация от медиков
Информация СМИ
Поведение окружающих
Семейные традиции
Школьное образование
Страх перед возможным
заболеванием
Ухудшение своего здоровья
% людей, которые руководствуются данным фактором,
решая начать заботу о здоровье
Москва
Хельсинки
Муж. Жен. В среднем Муж. Жен. В среднем
(РАНГ)
(РАНГ)
55
70
62,5 (1)
82
86
84 (1)
40
58
49 (4)
76
83
79,5 (2)
44
57
50,5 (2)
72
75
73,5 (4)
48
51
49,5 (3)
77
79
78 (3)
20
29
24,5 (5)
62
66
64 (5)
64
73
68,5
71
78
74,5
87
93
90
50
54
52
В нижней части таблицы – показатели, которые по нашему мнению,
характеризуют сформированный тип восприятия рисков ухудшения здоровья. В
России с большим отрывом (в 1,3 раза) преобладает игнорирование опасности,
и люди, ранее не допускавшие возможность ухудшения здоровья, начинают о
нем заботиться только после реализации риска. Отношение к риску ухудшения
здоровья в Финляндии зеркально противоположное – людей в 1,2 раза чаще
заставляет заботиться о здоровье «страх перед возможным заболеванием»: т.е.
люди, реалистически оценивая риск наступления заболевания, пытаются его
снизить. Однако забота о здоровье под влиянием страха может быть вызвана и
повышенной тревожностью, что чревато ограждением себя от любого влияния
внешней среды, как потенциально опасного, так и благотворного.
В целом, по результатам опроса, внешние факторы гораздо сильнее влияют
на восприятие риска ухудшения здоровья у финнов, чем у русских. При этом
можно выделить некоторые общие черты в процессе формирования восприятия
жителями двух стран риска ухудшения здоровья. Наиболее значимым фактором
для индивида, который формирует свое отношение к здоровью и возможности
болезни, является информация от специалистов-медиков, как в России, так и в
Финляндии, хотя у финнов она гораздо более важна. Высокую степень влияния
института здравоохранения обеспечивает, как нам видится, его претензия на
почти полную монополию в области знания о здоровье индивида и о факторах,
определяющих состояние его здоровья.
На другом «полюсе влияния» оказалось школьное образование, которое
повлияло на восприятие риска ухудшения здоровья у 64% финнов и всего у
24,5% москвичей. Очевидно, что все усилия школы в России по формированию
здорового образа жизни не встречают значительного отклика среди населения.
В Финляндии степень значимости школы в области формирования отношения к
здоровью в 2,5 раза выше, хотя по степени влияния она оказалась на 5 месте,
пропустив вперед такие социальные факторы, как СМИ, семья и окружение.
Значимость средств массовой информации в области здоровья у финнов
также намного выше, по степени влияния они занимают 2 позицию после
системы здравоохранения, в России – только 4 место. Это может быть связано
как с низкой степенью доверия средствам массовой информации у нас в стране,
так и с недостаточностью материалов, связанных с риском ухудшения здоровья
– особенно тех, которые формируют адекватное восприятие данного риска.
Одним проблемам в области здоровья, здравоохранения уделяется повышенное
внимание, другие – намеренно игнорируются. Результаты проведенного нами
контент-анализа трех региональных газет, распространяемых в Ярославской
области, свидетельствуют о том, что материалов о здоровье в них крайне мало
по сравнению с экономическими, политическими статьями, криминальной
хроникой. Для материалов о здоровье, которые публикуются в региональной
прессе, характерно «запугивание», а не информирование населения о болезнях
и их профилактике. Прессе в России присущи угрожающие заголовки статей,
подчас искажающие факты (например, «Свиной грипп пришел в Россию» о
первом случае этого заболевания в нашей стране – газета Metro, С.-Петербург).
Т.о. отторжение СМИ россиянами в области здоровья вполне объяснимо.
Зато роль ближайшего окружения человека (коллег по работе, соседей,
друзей и знакомых) весьма значима для россиян – более половины из них
поддаются их влиянию в области ежедневных практик здоровья. Однако
высокая распространенность негативного, саморазрушающего поведения среди
наших сограждан, которую отмечают такие исследователи, как И.В.Журавлева,
И.Б.Назарова, Т.М.Максимова, О.Н.Бурмыкина и ряд других, можно говорить о
повышении риска ухудшения здоровья и роста игнорирования опасности в
результате такого взаимного влияния.
Важным фактором, формирующим восприятие риска ухудшения здоровья,
как в России, так и в Финляндии, является семейное воспитание. Результаты
ряда исследований подтверждают, что более реалистическое восприятие риска
складывается у людей, родители которых имели высшее образование. Так,
самооценки здоровья петербуржцев по результатам исследования Н.Русиновой
с соавторами [Русинова и др., 2003. С.350] в значительной степени зависят от
образования родителей. Люди, имеющие родителей с высшим образованием,
чаще оценивают здоровье как хорошее, и адекватнее к нему относятся. Однако
вопрос о влиянии семейных традиций должен быть рассмотрен более детально.
Кроме перечисленных выше факторов, влияющих на восприятие риска
ухудшения здоровья, И.В.Журавлева выделяет опыт «смерти близкого человека
и желаемую продолжительность жизни индивида». [Журавлева, 2006. С.147].
Среди тех, кто столкнулся со смертью, которая заставила его задуматься о
собственном здоровье, в 2-3 раза больше опрошенных стараются заботиться о
нем, чем среди тех, кто не имел подобного опыта. Также, те, кто хочет прожить
дольше, выбирают рациональное восприятие риска ухудшения здоровья и,
соответственно, самосохранительное поведение. Средний желаемый возраст в
группе тех, кто заботится о своем здоровье – 79 лет, среди тех, кто не заботится
– 71 год [Журавлева, 2006. С.148].
В исследованиях различных авторов мы можем встретить зависимость
отношения к здоровью и от других переменных. Так, по данным исследования
А.В. Губина поведение в отношении здоровья зависит от типа поселения, в
котором проживает индивид. «В крупных административно-территориальных
образованиях меньшее число жителей считает, что ведет здоровый образ
жизни. Так, 9,6% опрошенных в Тюмени, 10,3% в г. Тобольске и Тобольском
районе и 21,2% в г. Заводоуковске и Заводоуковском районе считают, что
совершенно точно ведут здоровый образ жизни. Считают, что, наверное, ведут
здоровый образ жизни 17,3% жителей Тюмени, 24,8% опрошенных в Тобольске
и Тобольском районе, 34,5% в Заводоуковске и Заводоуковском районе».
[Губин, 1999. С.95]. Так как большинство населения России в настоящее время
проживает в крупных городах, данная тенденция не может не настораживать.
Многие исследователи также отмечают возраст как один из факторов,
влияющих на восприятие риска ухудшения здоровья. С возрастом человек
начинает активнее заботиться о своем здоровье, т.е. можно предположить, что
растет и рациональное восприятие риска ухудшения здоровья. Однако забота о
здоровье, особенно чрезмерная, которую можно наблюдать у многих пожилых
людей, свидетельствует скорее о повышенной тревожности в отношении риска
ухудшения здоровья, нежели о его рациональном восприятии.
Нужно отметить, что многие авторы склонны считать недоверие к системе
здравоохранения одним из факторов игнорирования опасности для здоровья –
таким образом, этот тип восприятия трактуется как вынужденный. Его склонны
выбирать люди, столкнувшиеся с несовершенством медицинской помощи, и
пришедшие к установке «пока жива, к врачам не хожу» [цит.по Аронсон, 2006.
С.123]. Результаты исследования Л.С.Шиловой, которая проводила глубинные
интервью с пациентами поликлиник в Липецке и Тюмени, приводят к выводу,
что «люди убедившись в том, что «в больницах больше здоровья потеряешь,
чем найдешь», вынуждены отказываться от лечения из-за неудовлетворенности
качеством медицинских услуг» [Шилова, 2009. С.78]. Задача здравоохранения в
целом, и первичного звена медицинской помощи в частности, по ее мнению,
состоит не только в улучшении качества лечения и профилактики заболеваний,
но и «в формировании ценности здоровья, в повышении информированности и
грамотности населения в отношении здоровья» [Шилова, 2009.С.78]. Принимая
во внимание высокую степень влияния «информации от медиков» в области
формирования отношений к здоровью в Росси (в исследовании Журавлевой), с
этим выводом нельзя не согласиться. Однако необходимо принять во внимание
и влияние других факторов, формирующих восприятие риска ухудшения
здоровья. Механизмы их воздействия требуют дополнительных исследований.
Заключительные положения
Рассмотрев особенности восприятия населением России рисков ухудшения
здоровья, мы можем прийти к выводу довольно большой распространенности
такого типа восприятия рисков, как игнорирование опасности наступления тех
или иных видов ухудшения здоровья. По результатам разных исследований
сложно определить точную долю людей, склонных к такому типу восприятия,
но несомненно, что ее значительное распространение (от 30 до 60% по данным
различных исследований) представляет угрозу социальному здоровью в России.
К факторам, участвующим в формировании восприятия риска ухудшения
здоровья, мы можем отнести такие социальные институты, как образование,
здравоохранение, институт семьи, средства массовой информации. Сравнивая
влияние этих социальных институтов в России и других европейских странах (в
данном случае, в Финляндии), можно выделить не только степень влияния этих
институтов, но и сравнить типы восприятия рисков в России и за рубежом.
Среди других механизмов, влияющих на восприятие здоровья и болезни,
можно назвать действие ближайшего окружения человека, тип поселения, где
живет индивид, его социально-демографические характеристики: возраст и пол.
Но в наибольшей степени на формирование восприятия рисков ухудшения
здоровья до сих пор влияет, по данным многих исследований, деятельность
лечебных учреждений, отношения «врач-пациент», качество медицинской
помощи. Оптимизация этих параметров системы здравоохранения и развитие ее
просветительской функции, как считают эксперты, способно привести к росту
распространенности рационального восприятия рисков ухудшения здоровья, к
более ответственному отношению к здоровью.
Отчасти данный вывод верен, но не следует забывать и о других факторах
– институтах и процессах, участвующих в формировании восприятия рисков у
населения. Наше дальнейшее исследование будет посвящено более четкому
определению характера восприятия населением России рисков ухудшения
здоровья, а также раскрытию механизмов, формирующих именно такое
восприятие. Данное исследование необходимо для определения комплекса мер
по влиянию на восприятие интересующего нас риска с целью формирования
более рационального отношения у россиян к здоровью и болезни.
Список источников:
1. Аронсон П. Утрата институционального доверия в российском
здравоохранении // Журнал социологии и социальной антропологии. 2006.
№ 2. с. 120-131
2. Бек У. Общество риска: на пути к новому модерну. М.: Прогресс-Традиция,
2000. – 384 с.
3. Freund, Peter E.S.; McGuire, Meredith B.; Podhurst, Linda S. Health, Illness, and
the Social Body: a Critical Sociology. New Jersey: Prentice Hall, Pearson
Education, 2003. – 436 p.
4. Страхи и тревоги россиян: сборник статей / под ред. В.Н. Шубкина – СПб.:
Издательство РХГИ, 2004. – 310 с.
5. Бурмыкина О.Н. Гендерные различия в практиках здоровья: подходы к
объяснению и эмпирический анализ // Журнал социологии и социальной
антропологии. 2006. № 2. с. 101-119
6. Назарова И.Б. Здоровье занятого населения. М.: Макс-Пресс, 2007 – 526 с.
7. Журавлева И.В. Отношение к здоровью индивида и общества – М.: Наука,
2006. – 238 с.
8. Русинова Н.Л., Браун Дж.В., Панова Л.В. Социальные неравенства в
здоровье петербуржцев в первом постсоветском десятилетии // СанктПетербург в зеркале социологии. Сб.статей. СПб, 2003. – 488 с.
9. Губин А.В. Состояние здоровья населения Тюменской области //
Социологические исследования – 1999 – № 11, с. 93–95.
10.Шилова Л.С. Получение медицинских услуг и модернизация
здравоохранения // Национальные проекты и реформы 2000-х годов:
модернизация социальной политики. М., 2009. 52-84.