ослабевающего движения. Это движение подчиняет себе и

о с л а б е в а ю щ е г о движения.
Э т о движение
подчиняет
себе и неодушевленную материю. Глубоко врезанные
в п о в е р х н о с т ь камня б о р о з д ы с к л а д о к о д е ж д то з а к р у ­
ч и в а ю т с я в т у г и е с п и р а л и , то п о к р ы в а ю т т е л о р а в н о м е р ­
ным у з о р о м и з в и в а ю щ и х с я п а р а л л е л ь н ы х п о л о с , а с в и ­
с а ю щ и е края т к а н е й н е о ж и д а н н о в з д у в а ю т с я , б у д т о
подхваченные порывом ветра. Д а ж е лежащее перед
т р о н о м „ з е р к а л ь н о е м о р е , п о д о б н о е к р и с т а л л у " , ожи­
вает, превращаясь в вереницу бегущих друг за другом
волн.
В г л я д ы в а я с ь в о т д е л ь н ы е ф и г у р ы , мы в и д и м , к ка­
кому насилию над природой приводит с р е д н е в е к о в о г о
мастера страсть к динамике. Запрокинутые
головы
некоторых с т а р ц е в кажутся приставленными к чужому
т е л у , н а с т о л ь к о д в и ж е н и е е г о не с в я з а н о с р е з к и м
поворотом головы, а преувеличенная экспрессия еван­
гелиста Матфея находит выражение в немыслимом для
ж и в о г о с у щ е с т в а положении т е л а , к о г д а ноги и г о л о в а
оказываются повернутыми в противоположные
сто­
роны. Н о это несоответствие привычному, обыденному,
з е м н о м у , это т о р ж е с т в о д у х а над материей с о з д а ю т
ту а т м о с ф е р у н е о б ы ч а й н о с т и , к о т о р а я п о м о г а е т п о с е ­
тителю храма увидеть в развертывающемся
перед
ним з р е л и щ е в о п л о щ е н и е и н о г о , н е д о с т у п н о г о
ему
мира.
Б е с с т р а с т н ы й и неподвижный в о с с е д а е т Х р и с т о с
с р е д и окружающего его смятения, обрамленный, словно
ореолом, овальным кольцом сплетенных тел евангели­
стов и серафимов. Ф и г у р а его является фокусом всей
композиции. О н а расположена строго фронтально
е с л и бы не р а з л и ч и е в положении р у к и в р и с у н к е
с к л а д о к о д е ж д , она б ы л а бы с о в е р ш е н н о с и м м е т р и ч н о й .