ВОСКРЕШЕНИЕ

Глава XXXX
ВОСКРЕШЕНИЕ
Сколько поразительных открытий можно сделать, если заняться только
собой и думать все время о себе. Когда появлялась такая возможность,
Понтий уединялся в своей резиденции. Его не доставал занудный и
вездесущий первосвященник Каиафа, забывались постоянные судебные
тяжбы и склоки между фарисеями и торговцами, знати, черни и даже
местным служащим, ходившим к нему на поклон, вход был закрыт. Раньше
он мечтал об этом, но теперь у него страшно болела голова и минуты,
проведенные в одиночестве рядом с любимым псом, для него представлялись
истинным блаженством. Он гладил любимца по косматой голове. В душе еще
остались воспоминания о детстве, когда Луций нес домой маленького щенка.
– Как же его звали? Кажется, Рем, – сдвинув брови, напрягал память
Понтий.
Позволить себе такие мгновения прокуратор Иудеи мог не так часто,
хоть и имел, конечно, для этого все возможности. В эти минуты он замечал
самые незаметные мелочи, невидимые связи и явления. Открытия поджидали
его на каждом шагу. Понтий поднял руку, внимательно осматривая запястье,
и пошевелил пальцами. Он не так стар, как выглядит, но за несколько
последних лет, он сильно сдал, превратился почти в старика. В свои
неполные…
- В какие? Сколько мне лет? Словно вычеркнуто из памяти. Интересно,
что ждет меня после смерти? Нужны в загробном мире руки или нет? А
вообще, есть ли он этот мир? Есть, есть! – успокоил сам себя Понтий. - Ведь
не могу же я уйти в никуда? Или могу?
Он почесал пса за ухом, тот благодарно положил морду ему на колено,
тяжело совсем по-человечески вздыхая. Вместе с ним вздохнул и Понтий,
для которого время оказалось такое же двуличное, что и вся людская
сущность. Стоило чего-то захотеть, и время топило тебя в своей непролазной
жиже, тянулось вязким медом, а ты бился и бился в нем, пытаясь достичь
своей мечты. И как только ты выстрадал и заполучил желаемое, оно
начинало нестись стрелой, выпущенной из лука. Он добился того, чего хотел,
и теперь время так неумолимо мчало, что даже его тело не поспевало за ним,
стремительно старея.
518
Ему стало жутко себя жаль, и от этого проснулась ненависть ко всем,
кто его окружал. Все до единого бездушные и черствые твари, не желали
понять его. Им не было дела до его страданий, ночных мучительных
раздумий и тайных слез. Каждую ночь ему снился один и тот же сон.
Злобный горбун с разноцветными глазами и звериным оскалом, смеясь и
напевая, стаскивал его за ноги с постели в бездну небытия, нескончаемый
холодный тоннель, всюду пронизанный стонами и мольбами о помощи. Он
просыпался в ужасе, но приснившееся долго не отпускало его. Он размышлял
о своей судьбе, которая обязательно должна была привести к смерти.
Богатый ты, бедный или вовсе раб, смерть едина для всех и всех уравнивает.
Понтий радовался каждому утру, которое дарило облегчение, и страшно
боялся захода солнца.
Последнее время народ был им недоволен, но боялся его. Он подавил
не одно выступление иудеев, жестко и беспринципно. Этому он научился у
своего друга Луция. После того, как император вдруг обвинил Луция в
предательстве, каждый день для Понтия стал страшным и непредсказуемым.
Никто не хотел считать себя другом генерала, а уж тем более быть им.
Тиберий снял все обвинения с Клементия и назначил его главным по
пресечению заговора, который якобы готовил Луций с целью свержения
правителя. Клементий залил Рим кровью. Поговаривали, что он совсем
спятил, проведя в заточении немало времени.
Дверь темной комнаты отворилась без объявления посетителя. Темная
большая фигура римского солдата обозначилась в проходе. Он зажал шлем
под левой рукой, плащ свисал почти до пола, лица не было видно.
- Приветствую тебя, прокуратор Иудеи. Долгих лет здравия, - с
насмешкой произнес преторианец знакомым голосом.
Пес зарычал, несколько раз гавкнул и, поджав хвост, отступил назад,
когда римлянин сделал несколько шагов навстречу его хозяину.
- Маркус? – недвусмысленно удивился Понтий, поднимаясь с кресла. Ты же умер!
- Это да.
Было раннее утро, когда Иисус с учениками подошел к воротам города.
Никто из них так и не уснул, боясь, что разбойники могут вернуться. От
усталости подкашивались ноги, веки сами закрывались. Наверное, каждый
рухнул бы сейчас на землю и забылся во сне. Но их учитель шел, а они шли
за ним. Луций брел позади всех. Его ладони были стерты в кровь. Нет, не от
рукоятки меча, а от грубой физической работы, к которой он не привык. Ему
тридцать два года, он бывал в разных битвах, его жизнь ни один раз висела
на волоске, он убивал и его пытались убить, он проходил вместе с войском
по тридцать пять километров за сутки, а потом возводил лагерь, но его тело
никогда так не болело, как сейчас. Он вышел из пустыни другим человеком,
в другой оболочке и с другим сознанием. Боль, усталость, даже собственные
мысли чувствовались по-другому. В этом отвратительном и ничтожном
состоянии он стоял перед воротами города.
519
- Кто такие!? – раздался голос старшего по караулу.
- Путники! – крикнул ему в ответ Петр.
Послышались шаги, спускающихся вниз по лестнице. Ворота
приоткрылись, и из проема в окружении еще пятерых солдат вышел офицер.
Панцирь был начищен до блеска и увешан наградами, которые занимали на
груди все свободное место. Бронзовые наручи, сверкающие поножи, из-под
доспехов торчала кроваво-красная туника, поперечный гребень на шлеме был
такого же цвета. Он всмотрелся в каждого, будто считывая мысли.
- Чего надо?
- Мы путники, идем из рыбацкой деревни, которая стоит рядом с
Галилейским озером. Путь держим в Иерусалим. Мы устали и хотим
отдохнуть, - объяснил Петр, делая чересчур уставший вид, видимо для того,
чтобы офицер сжалился.
Центурион снова окинул всех взглядом и мотнул головой в сторону
ворот, давая понять, чтобы проходили. Путники устремились внутрь.
Последним шел Луций, стараясь смотреть себе под ноги и не поднимать
голову. Проходя мимо офицера, он почувствовал, как на плечо легла рука.
- Стой, - Луций замер, по телу пробежал озноб. Центурион наклонился
к уху. – Будь осторожен, генерал. Тебя ищут, и если поймают, тебе, вряд ли
кто поможет.
- Спасибо, - облегчено выдохнул Луций и проследовал за остальными.
- Чего он хотел?
- Просто предупредил меня. Сказал, чтобы я был осторожнее.
- Знаешь его?
- А ты что такой дотошный, Иуда?
- Не нравишься ты мне!
- Надо же? Наши чувства взаимны, это редкость!
- Хватит ругаться. Нужно найти место для отдыха, - пресек
назревающую перепалку Иисус.
Этот город, как и все прочие, казался большим организмом. Люди,
люди и еще раз люди передвигались в бесконтрольном потоке, шныряли
туда-сюда как те муравьи, которых Луций давил нещадно вместе с
Мартином. Теперь не было ни друга, ни тех букашек. Теперь он сам мелкий и
ничтожный, которого так же могли раздавить, втоптать в землю, превратить
в пыль. Петр остановил мальчишку в рваной одежде, с грязным лицом и
босыми ногами.
- Послушай, где можно переночевать и отдохнуть?
Парень деловито шмыгнул носом, почесывая взъерошенную голову, и
указал пальцем.
- С сотню метров туда и налево. Пройдете потом один квартал, там
будет неплохая гостиница.
- Спасибо.
- Да не за что! – весело выкрикнул малец и помчался дальше по своим
ребячьим и, как ему казалось, очень важным делам.
520
Путь к гостинице, как и объяснил парнишка, оказался коротким. Они
прошли во двор, где пахло варевом. Полная пожилая женщина вываливала
объедки в корыто свиньям, которые хрюкали, чавкали и жрали помои с
большим удовольствием, блестя своими маленькими черными глазками.
- Надо ж, как похожи на Асмодея, - усмехнулся про себя Луций.
- Чего вам!? – вытирая руки о себя и отставляя ведро в сторону, то ли
спросила, то ли выкрикнула старуха.
- Нам отдохнуть да заночевать.
- А-а-а! Обождите, - сморкнувшись в сторону, она быстро удалилась.
Через пару минут вместе с ней появился высокий седой мужчина с
серыми, почти бесцветными глазами, по-видимому, хозяин этого заведения.
- Четырнадцать человек! Эка вас сколько!
- Что, места не хватит?
- От чего же? Места хватит. А деньги-то есть?
- Есть немного.
- А я много и не прошу. Ну, проходите тогда.
Оказавшись в своей комнате, а их развели по трем небольшим
клетушкам, Луций скинул сумку с писанием, положил ее под подушку и
плюхнулся на грубую дешевую ткань кровати.
- Как же я устал. Все тело ломит.
- Тобой правила тьма. Поэтому ты не чувствовал ни боли, ни усталости.
Теперь привыкай.
- Петр! –хотел было спросить Луций, но в ответ уже слышался тяжелый
и уставший храп.
- Тот центурион, он ведь узнал тебя? – смотря в потрескавшийся и
рассохшийся деревянный потолок, промолвил Иисус.
- Да. Это Тит. Так, по-моему, его зовут, если мне не изменяет память.
Он офицер, служил под командованием Клементия. Будь он проклят! –
выругался Луций, вспомнив о своем давнем враге.
- Нельзя так о людях.
- А он что, человек что ли!?
- А ты?
- Ха! На все у тебя есть ответы.
- Нет, не на все. Ты рассказывал о центурионе, продолжай.
- Ну, так вот. Легион Клементия попал в засаду и был разбит. Этот горе
командир сбежал, бросив своих солдат. Разрозненные части уцелевших
пробивались к нам. Тит был одни из тех, кому повезло выжить. Мало того, он
спас почти триста человек, а потом сражался в рядах моей армии, помогая
разбить повстанцев. Он храбрый и преданный человек. Если думаешь, что он
нас выдаст, то ты ошибаешься.
Луций удивился своим словам. Раньше он бы перерезал горло бедолаге
в темном закоулке, чтобы тот не сдал его, вне зависимости хороший он
человек или нет.
- Я не боюсь, что он выдаст нас. Ему нужна помощь. Точнее его жене.
- Она больна?
521
- Она умерла.
- Не понял, – приподнялся на локтях Луций.
- Он хороший человек, ему нужно помочь.
- Как!? Воскресить жену?
- Да, - молвил Иисус, словно это было само разумеющееся.
- Здорово! Значит, ты можешь воскрешать мертвых!? Верни тогда моих
друзей и брата!
- Нельзя.
- Отлично, а почему ее можно!?
- Потому что Тит потом расскажет об этом людям и этот город уверует
в моего отца и меня. И в вас, моих учеников.
- Я тоже расскажу о тебе всем! Могу бегать по улицам и орать, что ты
сын божий, делов-то! Только верни моих близких! – внезапно впал в ярость
Луций и вскочил с кровати.
- Не могу. Я же сказал.
- Почему!?
- Во-первых, тебе никто не поверит, поскольку все знают тебя как
жестокого и кровожадного человека. Во-вторых, если ты будешь бегать и
кричать о моем отце, тебя схватят и казнят, так как тебя ищет почти вся
Римская империя. И, в-третьих, не возвращайся к прошлому, иди в будущее.
- Какое будущее!? Какое меня ждет будущее, если вы уже все за меня
решили? Ад с вечными мучениями и агонией моей черной души!?
- Ты говоришь так, будто уже умер?
- Так помру же!
- Все смертны. Даже я.
- Думаешь мне от этого легче!?
- Думаю, что нет. Но ведь ты поможешь мне? Я один не справлюсь.
- Возьми своих учеников! – обиженно рявкнул Луций, лег обратно на
кровать и отвернулся к стене.
- Я и прошу одного из них, - смиренно и очень тепло ответил Иисус. Ты же взялся писать обо мне и моих деяниях. Неужто ты не хочешь описать,
как я воскрешу мертвого?
Луций недовольно ерзал на кровати, но было понятно, что учитель
зацепил генерала.
- Я устал, хочу отдохнуть.
- Хорошо. Пойдем вечером. Тем более мне нужно поговорить с тобой
кое о ком.
- Интересно, о ком же?
- Отдыхай, ты ведь устал. А вечером, когда пойдем к Титу, я все тебе
расскажу.
Истощенный, с бледным больным лицом и кровавым кашлем,
Клементий еле держался в седле. Таким он вышел после заточения. Долгое
время он ждал казни и расправы над собой. Он хотел вскрыть себе вены, но
не смог, жажда жизни взяла верх. Его заточили в подвале собственной виллы.
522
Он тщетно просил аудиенции у императора, требовал, чтобы к нему позвали
Марка. Каждый день к нему приходил после полудня один и тот же чиновник
и уверял, что его просьба будет непременно выполнена, что император или
сенатор Марк вскоре посетят его и все решится непременно в лучшую для
него сторону, что каждый раз Тиберий вспоминает его отца Силана и хочет
простить Клементия. Так продолжалось, пока Клементий не сбился в
подсчете дней. Он уже отчаялся и приготовился к долгой и мучительной
смерти от голода и проклятой болезни, которая пожирала его. Но чудо
свершилось, да еще какое. Его освободили, вернули назад всю
собственность. Сам император, обнимая, гордился его деяниями, славил его
отца. А самое главное, ему объяснили, что он должен найти Луция, чтобы
совершить над ним расправу, так как тот посягнул не много не мало, а на
саму императорскую власть. Дальше Клементий не слушал, ему было ясно
одно, заклятый враг, который, по его мнению, был виноват во всех его бедах,
теперь в его власти. Получив полную свободу действий он, взял солдат и
отправился в деревушку, где последний раз видели генерала. Марк
недвусмысленно намекнул, что Клементий может расправиться не только с
Луцием, но и с его спутниками. А если по какой-то причине генерал
ускользнет, то ему следует отправиться в Иерусалим, встретится с местным
прокуратором и ждать дальнейших распоряжений.
Клементий склонился в седле, вцепившись в поводья. Болезнь совсем
доконала его, отбирая последние силы. И отобрала бы, но невероятная жажда
мести заставляла его держаться в седле. С трудом подняв голову, он смотрел,
как его солдаты крушили маленькую рыбацкую деревушку на берегу
Галилейского озера. Они вытащили из дома молодого парня и избивали его,
не давая подняться. Тот кричал, что ничего не знает. Клементий с трудом
кивнул головой. Преторианец выхватил меч и отрубил парню голову, которая
отлетела в сторону, окропляя песок вязкой кровью. Набежавшие женщины
выли и рвали на себе волосы, проклиная солдат Клементия. Рядом с только
что казненным лежали еще два тела. Солдаты добрались до совсем молодого
трясущегося мальца лет двенадцати. Его подтащили к трупам, поставили на
колени и стали задавать вопросы. Он немощно водил глазами. Когда
преторианец вытащил меч, парнишка закричал и со страха обмочился.
Стоящий неподалеку седой старик не выдержал и, переваливаясь с ноги на
ногу, подошел ближе к Клементию.
- Хватит. Остановись!
- Так останови меня. Скажи мне, куда направился тот, кого я ищу, и я
уйду. Скажи мне, старик, куда и все закончится.
- Они ушли…
Клементий изменился в лице, в ушах зазвенело, а легкие снова
захлебнулись кровавой массой. Он кашлял без остановки, сплевывая в
сторону ошметки собственных легких, заглушая голос старика. Когда
приступ закончился, он услышал одно лишь слово «Капернаум».
- Что? – вытирая платком, окровавленные губы переспросил
Клементий.
523
- Он сказал, что Луций отправился в город Капернаум, что находится
по ту сторону озера, - убирая меч в ножны, отрапортовал преторианец.
- Значит, Капернаум. Хорошо. Смотри, старик, если обманул, я
вернусь. Уходим! - солдаты быстро запрыгнули на коней.
- Ступай, ступай, сын шакала. Надеюсь тот, кого ты ищешь, не станет
долго с тобой церемониться, - бормотал отец Петра и Андрея беззубым ртом.
Ночная прохлада и воздух наполненный ароматами свежевыпеченного
хлеба обволокли Луция и Иисуса, когда они, закутавшись в шерстяные
плащи, проходили мимо пекарни.
- Нужно было взять с собой Петра или еще кого-нибудь, а то обидятся,
- смотрел под ноги Луций.
- Не обидятся. Они еще будут спать, когда мы вернемся, улыбнувшись, ответил Иисус. - Тем более, ночью на улицах незнакомого
города может быть неспокойно.
- А как же подставь другую щеку? – усмехнулся Луций.
- Думаю, до этого не дойдет. Все всегда можно решить словами.
- Что-то прошлой ночью договориться особо не получилось. Ладно.
О чем ты хотел поговорить со мной?
- О Марии.
Луций застыл, как вкопанный, но его учитель продолжил путь, делая
вид, что не замечает его отставания.
- Постой!
- Да? – обернулся Иисус.
- Откуда ты знаешь?
- Я же сын Бога. Или ты забыл?
- Она жива? Что с ней? Где она?
- Как много вопросов, Луций. Пойдем, я расскажу тебе все. Пойдем,
пойдем. С ней все хорошо, она жива и здорова. Ждет тебя в Иерусалиме. И
она, как ни странно, по-прежнему тебя любит.
- Почему она сбежала?
- Она не сбежала, ее спасли от тебя. Ведь ты бы убил ее. Непременно
убил, все к этому и шло. Анатас методично избавлял тебя от любой
привязанности.
- Но так ведь она...
- Она не его племянница и никогда ей не была.
- Кто же она?
- Это пускай она сама тебе расскажет.
- А с чего ты взял, что я мог ее убить?
- Один раз чуть не убил. Но ему было мало этого. Нужно было еще
больше привязать ее к тебе, а потом… Потом задавить последнее
человеческое в тебе. Первой была твоя собака. Марию он оставил
напоследок.
- Про Рема, значит, то же знаешь?
- Конечно, - без единой эмоции ответил Иисус.
524
- Она в безопасности? С ней точно все в порядке!?
- Да. Успокойся. С ней все хорошо и ей ничего не грозит. Скоро вы
встретитесь.
- А вдруг он расправится с ней!?
- Не станет. Сейчас он хочет расправиться с нами. Я вижу, Луций, что
твое сердце рвется к ней. Но сначала нам нужно закончить дела здесь. Так
нужно, так предначертано. Кстати, мы уже пришли, - Иисус остановился.
Дом Тита располагался почти в самом центре города. На поминки его
жены пришло много родни и просто зевак. Этого человека явно уважали.
Пока они пробирались через живую стену, Луций слышал только хорошие
слова и ничего дурного о центурионе.
- Накинь капюшон, Луций. Не стоит привлекать внимание, - дал совет
учитель и генерал не стал противиться.
Пробравшись на задний двор, они остановились возле длинного
поминального стола. Видно было, что Тит убит горем. Его жена умерла еще
вчера, но никто из них, проходя утром через ворота, не догадался о его
страданиях. Он был истинным солдатом, наверное, как и отец Луция. Только
вернувшись с поста, он дал себе слабость предаться печали. Несколько слуг
суетились, боясь подойти к хозяину. Иисус жестом руки подозвал их к себе.
- Что не так?
- Наш господин Тит в скорби позабыл купить вина для поминок. И
теперь мы не знаем, как быть, - протараторил один из рабов.
- В подвале есть пустые кувшины?
- Да, есть с десяток больших и несколько малых.
- Наберите в них воды и ждите меня.
- Для чего? – удивился раб.
- Делай что сказано! – резко рявкнул Луций и рабы поспешно
скрылись. – А, действительно, для чего? Или ты хочешь превратить воду в
вино?
- Пойдем.
- Хотя чему я удивляюсь? Если ты пришел воскресить мертвеца, то
почему бы не превратить воду в вино? – он направился за учителем.
Иисус спустился в подвальное помещение и дождался, когда рабы
заполнили все кувшины водой.
- Отойдите.
Он несколько минут стоял, не шевелясь, в полной тишине. Затем
медленно подошел к первому кувшину и дотронулся до него рукой. Раб,
стоящий рядом, ахнул. Прозрачная вода дернулась и тут же приобрела
бордовый цвет, а воздух в помещении наполнился винным приятным
ароматом. Он коснулся каждого из кувшинов.
- Несите все на столы и скажите всем, чтобы пили не за упокой, а за
здравие, ибо нет мертвых в этом доме. А про то, что здесь видели, никому не
рассказывайте.
Опешившие рабы подняли кувшины и потащили их наверх.
- Они все равно расскажут, - тихо сказал Луций.
525
- Я знаю. Обязательно расскажут, а ты запишешь.
- Тогда зачем попросил не говорить никому?
- Люди, для вас рассказать тайну все равно, что поделится сказкой. Они
оповестят людей об этом так, что те запомнят и поверят услышанному. Чудо
должно быть загадкой. А в загадку всегда легче поверить, чем в обыденный
фокус.
Оставшееся время они провели в подвале и лишь после того, как гости
начали расходиться, поднялись наверх. Тит сидел возле тела жены, склонив
опечаленную голову, и что-то рассказывал ей еле слышно. Он долгое время
не замечал ни Луция, ни Иисуса, стоящих рядом, а те не мешали ему и
ждали. Тит поднял свои красные заплаканные глаза.
- Вот так вот, генерал. Зачем мне теперь жить?
- Ради детей, - спокойно ответил за генерала Иисус.
- Ради них, - тяжело вздохнул Тит. - Ты зря пришел сюда, генерал. Тебе
здесь небезопасно. Сегодня в полдень мне передали приказ, который привез
гонец из Рима. Любой, кто тебя встретит, должен схватить. За твоей головой
выехал сам Клементий. Представляешь, мне приказано встретить его, эту
тварь, которая нас бросила и предала. Прикажи, генерал, и я встречу его так,
как полагается, так, как он заслуживает.
- Не говори ерунды, Тит. Не вправе ни ты, ни я отнимать жизнь.
- Странно слышать это от тебя, генерал? – сдвинув брови, удивился
центурион.
- Много чего странного, Тит, есть в жизни. Ты бы отошел от своей
жены.
- Зачем?
- Поверь, так нужно, - подходя ближе, ответил Иисус, и поднял вверх
взор свой. – Отче! Благодарю, что Ты услышал меня. Я знал, что ты всегда
слышишь меня, но прошу Тебя от несчастного мужа, убитого горем. Дай
силы мне, помоги. И он поможет донести слово мое во славу Твою.
- Да что он несет? – Тит было кинулся к нему, но его тут же скрутил
Луций.
- Успокойся! Успокойся! Все нормально! Не мешай ему!
- Услышь меня, женщина. Очнись ото сна вечного. Ты нужна здесь,
семье своей.
Тело, лежащее неподвижно, вдруг глубоко вздохнуло. Луций и Тит
отшатнулись назад. Покойница поднялась, стянула с себя саван и открыла
мутные, еще мертвые глаза, которые через мгновение стали ясными и
заблестели жизнью. Она обвела всех взглядом и дрожащим голосом
спросила:
- Что произошло?
Тит, трясясь всем телом в ознобе, с опаской подошел ближе.
- Лаза? Милая, это ты?
- Тит? Что произошло?
- Ты умерла, но он воскресил тебя, - ответил за центуриона Луций и
указал на Иисуса.
526
- Как так умерла? Как воскресил? Я же просто спала, – недоумевая,
произнесла женщина.
- Я сейчас все объясню, - Иисус начал рассказ.
Он говорил о том, кто он и для чего пришел, говорил об отце и о своих
учениках, рассказывал о сотворении мира, о заповедях. Они слушали его,
впитывая каждое слово, шевелили губами, повторяя то, что он доносил до
них. Луций, сидя в углу рядом с масленой лампой, скрупулезно водил пером
по пергаменту, стараясь описать все, что видел и слышал. Тит не пускал в
комнату никого, а гости, возмущенно недоумевая, все не расходились. Рабы
уже рассказали о человеке, который превращает воду в вино, и что он именно
там, в комнате с их хозяином. Так они просидели до самого утра, а потом
вышли в месте с воскрешенной к тем, кто дождался. Гробовая тишина
настала при виде живой жены Тита, который с радостным лицом кинулся к
детям, стал обнимать их, рассказывать о том, что повествовал ему Иисус.
- Нам пора, - тихо шепнул на ухо Луцию учитель.
Пространство замерло. Они шли мимо еле двигающихся людей, мимо
Тита, который с радостным лицом что-то объяснял собравшимся, мимо
поминального стола, где словно в воздухе зависла падающая чаша с вином,
мимо того самого мальчишки, который указал им дорогу в гостиницу, мимо
всего. Темп времени вернулся, когда они были уже далеко от дома
центуриона.
- Что это было? – наконец придя в себя, спросил Луций.
- Завершение очередного цикла.
- Какого еще цикла?
- Я должен совершить три деяния на земле. Тогда мое время здесь
закончится.
- Каких именно?
- Я не знаю. Только Бог знает. Два я уже совершил.
- Сейчас ты воскресил человека, а какое было первое?
- Я встретил тебя. До этого я просто совершал чудеса, но, по всей
видимости, эти особенные.
- Значит, что нужно делать ты не знаешь? Ты просто делаешь и все?
- Ты правильно понял. Я делаю для людей и не могу ничего делать для
себя.
- Если я вдруг захочу тебя убить, ты не сможешь себя ни спасти, ни
исцелить?
- Нет. Для вас я сын Божий, для себя просто человек.
- А для Него? Для них кто ты?
- Такой же, как и вы. Они не делают отличий. Только люди создали
себе мнимые различия по богатству и знатности, а для них мы все едины.
527