ОТКРОВЕНИЕ

Глава XXXVI
ОТКРОВЕНИЕ
Склонившийся над кучкой сухого хвороста человек стучал кремнем,
высекая из него искры. Солнце сваливалось за горизонт и становилось
прохладно. Луций наблюдал за тем, как его спутник усердно пытался
развести костер.
- Ты же превратил песок в воду. Щелкни пальцами и разведи костер, не
так-то сложно.
- Я сделал это не для себя, а для тебя.
- Так в чем разница?
- Это большая разница, Луций. Очень большая.
Он высек искру, и она попала на сухую траву, которая начала тлеть. Он
осторожно подул до тех пор, пока не появился густой дым и потрескивание
веток.
- Зачем ты меня спас? – опустил глаза генерал. - Ведь ты же знаешь кто
я такой? И наверняка знаешь, что я творил и что могу сотворить. Ты не
боишься меня? Ведь мне ничего не стоит тебя убить.
- Да, я знаю кто ты. Знаю на что способен. И мне страшно.
- Так зачем все это? Зачем ты спас меня?
- Так лучше для всех. Иногда прощая зло, ты избавляешь мир от еще
большего зла.
- Ха-ха-ха! И кто это сказал!?
- Мой отец. Он Бог.
Улыбка Луция растворилась в небытии.
- Это уже похоже на паранойю! Превращать песок в воду это одно…
Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказал и кому? Я римский генерал. Я
отвечаю за охрану божественного императора Тиберия! Известно ли тебе,
что причисляя себя к божеству ты, глупец, посягаешь на власть!? Скажи ты
это где-нибудь в римской провинции, а я, заметь, не говорю про сам Рим,
тебя распнут! Понимаешь? Распнут!
- Богу богово, а кесарю кесарево, - спокойно ответил собеседник.
- Будет тебе и то, и другое! Ты догадываешься хотя бы, что такое
смерть на кресте!?
- А ты? – Луций было открыл рот, но замолк не найдя достойнойго
ответа.
489
- Ладно, хорошо, безмозглый упрямец. Убеди меня в том, что твой отец
Бог?
- Зачем мне убеждать тебя в том, в чем ты сам давно уже убедился?
- Превращать песок в воду сможет и хороший чародей! Однажды я
видел как один фокусник доставал из пустой корзины кроликов.
- Чудо на потеху, это не чудо. Я соглашусь с тем, что я соврал насчет
моего отца и признаю что я шарлатан, превращающий песок в воду, если ты
докажешь мне, что я сказал неправду.
- Я помню такого рода дискуссии с Марком. Терпеть их не мог, но они
меня завораживали. Ну, хорошо. Просто покажи мне своего отца Бога, и я
поверю тебе. Ну, где он!?
Иисус, шевеля хворост в костре, смиренно улыбнулся, его вид был
кроток, от него веяло теплотой, но возможно это был просто жар от костра.
Он немного подумал и окинул взглядом все вокруг себя.
- Ты знаешь, я сейчас осмотрел все вокруг и не нашел того места, где
его нет.
- Тфу! Философы, мать вашу! Что мертвые, что ты! Толку от тебя
никакого!
- Как я могу объяснить тебе то, во что нужно поверить. Ты же не
помнишь момента своего рождения, но ты отчетливо знаешь что родился.
Вера в том и состоит, что нужно верить в то, чего не видишь.
- Голова от тебя болит, проповедник! – Луций повернулся на бок,
закрыл глаза, тяжело вздохнул и заснул.
Иисус смиренно сидел у костра, наблюдая за игрой пламени.
- Мне страшно, отец. Ты дал мне часть себя, а твой брат не позволил
быть мне как вы. Я знаю, что так и должно быть. Я знаю, что поверить Богу
гораздо проще, чем человеку. Я обладаю большой твоей силой и награжден
большой людской слабостью. Мне, как и им, страшно.
- Я знаю, сын. Знаю.
- Я боюсь его. Что ему стоит убить меня? И тогда я подведу тебя, не
смогу донести твое слово до всех. Я не понимаю, зачем таким жить на земле?
Может твой брат и прав?
- Сомнение - это тоже одно из человеческих чувств, сын. Поэтому я и
не стал противиться тому, что ты должен быть смертным. Ты сам недавно
говорил о том, что иногда стоит простить зло, чтобы избежать порождения
большего зла. Он твоя противоположность. Тебя воспитывал Иосиф, его
Анатас. Он нуждается в тебе, как и ты в нем. Уверует он, уверуют все.
Начинать нужно с самого сложного.
- Но он сотворил столько зла, отец!?
- Я сотворил не меньше, когда спас тебя от Ирода.
- Мне кажется, он ненавидит меня, и я жив только благодаря тому, что
спас его в пустыне. За что он относится так ко мне? Я ничего ему не сделал.
- В твоем вопросе скрыт ответ. Ты ничего не сделал. Я послал тебя к
людям донести мое слово. Учить их доброте, любви, терпению. Учить их
вере.
490
- Посмотри на него, отец. Нужна ли ему твоя вера? Твое учение?
- Ты задаешь мне вопросы, на которые сам знаешь ответ.
- Так что, и его ждет прощение?
- К сожалению, нет. Анатас не позволит. Теперь он создал место для
таких душ. Заполняя его, он будет становиться сильнее.
- Тогда он станет могущественнее тебя и все будет кончено? Для всех?
- Ты их спасение, а он твой спаситель. От тебя требуется только одно,
совершить чудо.
- Я не могу совершать для них благо, глядя на Луция. Он
олицетворение истинного лица человека.
- Ради него и таких как он ты должен будешь это сделать. Сегодня ты
познал человека потерявшегося во тьме, но ты дал ему маленький луч света.
Подари же ему солнце. Если хочешь изменить мир, нужно начать с себя.
Возьми его в ученики, будь его поводырем. Если он поверит в тебя, то и
остальные поверят в мои учения.
Далеко за спиной осталась проклятая пустыня с ее бесконечными
песками. Они шли молча, вдвоем, не общаясь и даже не замечая друг друга.
Луций брел за человеком, который спас ему жизнь, за человеком,
превращающим песок в воду, за человеком, чей отец являлся Богом. Но
сейчас он об этом не думал. В голове все спуталось и смешалось. Пятьдесят с
лишним дней он отсутствовал в Риме, в своем легионе, отсутствовал в
обществе. Может его считают погибшим, тогда что? Все, что он делал,
напрасно? Он был так близок к власти, а теперь? Что теперь?
Холодный ветер дул с севера, пронизывая до костей. Хотелось теплого
крова, не до хорошего, просто завалиться хоть в хлеву на сено, главное
отдохнуть.
- Зачем я следую за ним? Мне нужно в Рим. У меня там дела,
неотложные дела. Дела… У тебя всегда дела, Луций, всегда. Он спас тебе
жизнь, будь благодарен. А вдруг он и в самом деле сын? Смешно. Правда,
смешно, но ведь интересно. Ладно посмотрим, чего уж тут. Если он
шарлатан, можно будет расправиться с ним в любой момент.
- Ты знаешь, я давно слышал о мессии, который оживляет мертвых,
исцеляет людей. Я слышал это от солдат. Не о тебе ли они говорили? –
потирая руки, чтобы согреться, спросил генерал.
Иисус только пожал плечами. Ни да, ни нет. Они продолжали свой
путь.
- Куда мы идем?
- В Иудею в город Иерусалим, но сначала нужно кое-что сделать.
- Этими землями правит мой друг Понтий. Слышал о нем? Я вырос с
ним и направлялся, кстати, к нему. А знаешь зачем?
- Знаю, чтобы повстречаться со мной, - ответил Иисус, не
поворачиваясь к собеседнику. - Я даже знаю, кто тебя послал сюда. Но это не
столь важно сейчас. Сейчас важно другое. А на счет твоего друга, так кто о
нем не слышал, о прокураторе Иудеи Понтии Пилате?
491
Они вышли к небольшому поселку и, пройдя к дому на окраине,
постучались. Дверь открыл мужчина в годах, взглядом окинул пришедших и
без лишних слов дал понять, что они могут войти. Скромное, небольшое
жилище, без особых удобств и роскоши. Ничего лишнего, только
необходимое для жизни.
- Откуда сами?
- Из Назарета.
- А-а-а… - протянул хозяин дома. - Проходите за стол, сейчас принесу
чего-нибудь пожевать.
- Тут что, так всегда? Стучи в любой дом, и пустят переночевать без
лишних вопросов? – удивленно поинтересовался Луций.
- Поселок стоит на торговых путях, здесь так принято. Нельзя
отказывать путнику в ночлеге и еде.
Они прошли в небольшую комнату, где горела масляная лампа, коптя
черным дымком. Грубый стол и пара лавок вот и все, что здесь было. Хозяин
поставил на стол кувшин с молоком, немного козьего сыра и ломоть хлеба.
- Ты живешь здесь один? – жадно отпил из кувшина и сунул в рот
кусок хлеба Луций.
- Нет. С женой и нашим сыном, он совсем плох.
- Извини, я не знал.
- Ничего. Это жизнь. Кто-то рождается, кто-то умирает. Располагайтесь
здесь, а мне пора идти, ей нужно помочь.
Луций ел, запивая из кувшина. Его спутник молчал, не прикасаясь к
пище.
- Что с тобой? Ты есть-то будешь?
- Нужно помочь.
- Ах, ну да, ты же… Я просто забыл. Конечно. Давай, а я спать.
Иисус поднялся и пошел вслед за хозяином дома.
- Ты серьезно!? Он же при смерти!?
Луций догнал его у комнаты, где над кроватью склонилась в
безутешном горе женщина. По ее виду можно было подумать, что умирает
она, а не ее сын, лежащий на кровати, покрытой бельем не первой свежести.
Неподалеку стоял хозяин дома, который подливал в лампу масло. Генерал
остался возле двери, наблюдая за происходящим. Иисус подошел к
лежащему бледно-синему парню с приоткрытым ртом и ввалившимися
глазами. Каждый его вдох сопровождался легким посвистыванием. Тело
почти высохло, а через кожу проглядывались выпирающие кости. Все
молчали, никто не мешал Иисусу подойти к больному. Он присел рядом с
женщиной и посмотрел на нее, впитывая страдания, чувствуя ее горе. Он
положил руку на лоб умирающего.
- Осознаешь ли ты, что творишь, сын моего брата? – послышался голос,
и позади появился Анатас. Его слышал и видел только Иисус и никто более.
- Я не могу стоять в стороне, когда страдают люди.
- Разве это правильно отбирать то, что принадлежит другим? Я не
вмешивался в ваши дела, но вы забираете Луция. Ты по совету отца взял его
492
в ученики. Теперь ты привел его сюда, чтобы убедить в своей правоте. Ты
изначально шел сюда за доказательством своей власти, демонстрацией своих
способностей. Хочешь совершить чудо? А ведь ты ненавидишь его за то, что
он совершил. В конце концов, у тебя тоже есть выбор, как и у людей. Почему
ты не можешь сделать то, что тебе хочется? Зачем он тебе? Отрекись, а я
позабочусь о нем, как это и должно быть.
- Зло порождает зло и ничего больше. Ты отвлекаешь меня.
- Отвлекаю от чего? От наслаждения своей исключительностью?
Хочешь, я скажу, что будет дальше? Ты исцелишь парня, сделаешь доброе
дело, но это не так. Ты поможешь одному избежать смерти с целью
склонения другого к вере. Разве это правильно нарушать естественный цикл
жизни? Даже твой отец не вмешивается в ход процесса, установленный нами
еще до создания мира. А ты? Имеешь ли ты такое право? И все ради того,
чтобы убедить Луция. Ты создашь шумиху вокруг себя, а помочь всем ты не
сможешь. Я не позволю тебе ходить по земле и делать то, что недозволенно
никому. Не слишком ли ты много на себя взваливаешь?
- Я знаю твои намерения. Тебе нужен Луций для реализации своих
планов. Но я не отвернусь от него. А насчет этого парня, я все равно помогу
ему. Пока я здесь, я буду помогать людям.
- Хорошо. Делай то, что должен, но помни, благими намерениями
выстелена дорога в ад. Они вознесут тебя до небес и сбросят оттуда. Ведь это
всего лишь люди. - Анатас исчез.
Руки коснулись парня, из-под них заструился свет. Все с изумлением
смотрели на то, как умирающий начал приходить в себя, к нему
возвращалась жизнь, появилась ясность во взгляде. Он попытался
приподняться, но Иисус остановил его.
- Отдыхай, завтра все будет по-другому.
Повисла тишина, только скрипнула дверь. Луций подошел к постели,
не замечая никого кроме исцелившегося.
- Как? Как это? Разве такое возможно?
Мать бросилась в ноги Иисуса, целуя их и пол вокруг. Он поднял не
перестающую благодарить женщину. Хозяин дома поочередно переводил
взор то на выздоровевшего сына, то на его спасителя, то на генерала,
который стоял возле парня, бормоча и не веря своим глазам. Ликование и
эйфория длились бы, наверное, очень долго, но сам творец чуда, молча,
вышел из комнаты. За ним последовал отец мальчика.
- Постой. Чем мне отблагодарить тебя? У меня есть немного денег.
Хочешь я отдам тебе свой скот?
- Не стоит. За добро не берут плату. Я попрошу только об одном.
- Все чего пожелаешь.
- Я и мой спутник поживем у тебя два дня и две ночи, а ты расскажи
обо мне. Я помогу тем, кто нуждается, тем, кто болен, и расскажу вам, как
найти спасение и исцеление. Я дам вам то, чего прежде у вас не было. Я дам
вам веру.
493
Хозяин дома смотрел на гостя как на божество, впитывая каждое его
слово, внезапно наклонился к его уху и тихо заговорил.
- Твой спутник, - он произнес эти слова с такой опаской, что, казалось,
скажи он еще хоть слово, его тут же схватят и упекут в темницу. - Он
страшный человек. Я служил с ним в Германии. Будь осторожен, он
безжалостен. Я видел, что он творил в той далекой стране.
- А ты?
- Что я?
- Только видел или сам творил то же самое? А если так, то вправе ли ты
осуждать его?
- Я был солдатом. Что я мог сделать?
- Всегда можно что-то сделать. Всегда есть выбор. Не суди и не
судимым будешь. Ступай и сделай то, что я попросил.
Как только мужчина ушел, из темноты призраком появился Луций.
- Все слышал? – тихо спросил Иисус.
- Все. Он сказал тебе правду, я страшный человек. Знаешь, сначала я
хотел попросту свернуть ему шею.
- Отчего же не свернул?
- Я впервые в жизни подумал о том, что меня осудят. Ты осудишь.
Когда ты напоил меня в пустыне, я мало что понимал. Теперь, когда ты спас
парня просто так, безвозмездно…
- Ты подумал о том, что будь я рядом тогда, то мог бы спасти Юлию?
Мог бы исправить твои ошибки, мог бы отговорить тебя от многих
поступков, в особенности по отношению к Ромулу?
- Откуда ты знаешь? – изумленно прошептал Луций.
- Я же сказал тебе, кто мой отец. Я не могу исправить то, что ты уже
совершил, Луций, не могу. Я могу дать тебе лишь только веру, веру в то, как
должен жить человек. А распоряжаться этой верой ты вправе по своему
усмотрению. Ты вправе уйти, я не держу, и вправе остаться, я ведь и не гоню
тебя.
- Я хочу знать правду. Расскажи мне все.
- Что именно?
- Я хочу познать то, что знаешь ты.
- То, что знаю я, слишком много для Луция и совсем не постижимо для
простого сметного.
- Я прошу. Я устал. Я хочу знать.
- Хорошо. У нас есть еще время, пока не пришли люди. Я поведаю тебе
то, что знаю. Слушай, Луций. Слушай и запоминай, ты, проклятый тысячами
людей, стремившийся только к власти любым путем, ведомый лишь тьмой,
которой ты отдался ради мести и ради славы. Я должен любить всех, так
велел мне отец мой. Даже такого как ты, даже после того, что ты сделал,
даже после того, что сделаешь. Ты не представляешь, насколько огромен
мир, мало кто представляет. Земля это песчинка в безграничном
пространстве вселенной с множеством миров и созвездий. Все это создал мой
отец и его брат. Они были неразлучны, как единое целое. Они существовали
494
всегда. Даже когда не было ничего, они были. Они это бесконечность,
которой дарована возможность материализоваться в любую форму
существования, будь то живая плоть или обычный камень. Поэтому я могу
творить так называемые чудеса, так как во мне есть Его часть. Но я могу
делать только добро и только для других. Они могут делать все. Один из них
был светом, другой тьмой, так как одно без другого не может существовать
никогда. Ими были созданы первые существа, архангелы, бессмертные
великие, наделенные особыми силами и возможностями, их первые
помощники. И так продолжалось бессчетное количество времени, пока мой
отец не задумал создать мир, населенный существами с чувствами, со
страхом, любовью, верой и главное они должны были быть смертными.
Когда его идея созрела полностью, он приступил к строительству вашего
мира: земли, неба, воды, животных, растений, всего, что вас сейчас окружает.
Его брат Анатас принял все это и помогал в его трудах. За пять дней было
возведено все на этой земле, и настал день шестой. День, когда он создал
первых людей. Они мало чем отличались от животных, словно
новорожденные дети, беспомощные, неумелые и глупые. И дал он им разум,
какой был у него самого. И дал им право выбора, которого ни у кого не было
и нет. Он ожидал поддержки брата, но тот впервые воспротивился ему. Он
сказал, что наделить разумом смертное тело с повадками животного нелепая
ошибка. Что человеческое существо будет самым омерзительным, самым
бесполезным и самым никчемным среди всех животных. Но ваш создатель не
верил в это, он вложил в вас частичку себя, дал вам душу, разум и дал вам
нечто большее, право выбора, право поступать так, как захочет сам человек,
оградив вас от любого воздействия. Да, вас можно подтолкнуть, но не
заставить. Последнее слово всегда остается за вами. Он любил свое творение
так, что создал для вас отдельный мир с названием Рай. Пространство в
пространстве, некое хранилище, в которое попадала душа после смерти.
Умирая, человек отдавал эту часть себя обратно. Я не буду утомлять тебя
рассказами о перерождениях и о вечности. Я скажу только одно. Его брат
Анатас был настолько разгневан этим поступком, что замкнулся в себе. Более
того, людьми были недовольны и архангелы, которые считали, что отец
обделил их и дал смертным гораздо больше возможностей. Да, они были
всемогущие, но у них не было чувств, страха, наконец, у них не было права
выбора. Многие тогда поддержали Анатаса. Но ваш создатель был
непреклонен. Даже на убеждения своего брата о том, что вы станете самым
никчемным организмом, он отвечал лишь просьбами поверить в вас. С
каждым разом раздор лишь накалялся. И тогда Анатас пообещал брату
доказать, что его творение просто ошибка, неудача, убожество. На его
сторону встали многие. Даже Абигель, стоящий во главе архангелов, великий
воин, который мог сравниться в силе только с Михаилом, встал на сторону
Анатаса. Ты знаешь его как Сципиона. От своего имени он отрекся и стал
зваться Абигором. За ним последовал Асмодей, Велиал и многие другие.
Увлеченные идеей доказать моему отцу свою правоту они спустились на
землю, потеряв достаточно своего могущества, ибо этот мир был создан для
495
людей, а не для них. Миллионы лет Анатас, а именно твой учитель Марк,
жил среди вас. Он научился быть незаметным. Научился входить к вам в
доверие, научился видеть ваши уязвимые точки. Он научился давать вам то,
что удовлетворяет ваши желания и затмевает душу. Он неоднократно
практически полностью уничтожал ваш род то потопом, то вулканом, то
присылал на землю огненный шар. Как только ваши грехи давали ему силу,
он сразу стремился вас покарать. Он научился получать силу из ваших
страданий, из ваших грехов, из всей той мерзости, на которую способны
люди. Но каждый раз люди начинали все заново. И тогда в укор своему брату
он придумал для вас не райские кущи, а место, которое должно будет терзать
душу, а не давать ей прощения. Он трудился над адом долгое время и
недавно закончил его. Место для таких как ты, Луций. Для таких, кому нет и
не будет прощения. А самое страшное для вас то, что он сотворил существо,
которое питается вашими грехами. Его зовут Авера, попросту Грешник.
Смешной никчемный уродливый горбун, обладающий немыслимой силой.
Вы даете ему эту силу. Он проникает в ваш разум и осуществляет все ваши
самые мерзкие желания, для того чтобы питаться. Он как паразит живет за
счет вас, вашей мерзости, вашего второго я, которое вы пытаетесь не
выпускать наружу. И теперь время на исходе. Я послан вам, дабы спасти вас.
Я должен дать вам веру, законы божие. Научить вас тому, о чем вы
позабыли. Ибо не будет вам больше прощения. Ибо воздастся каждому по
вере и по деяниям его.
Мировоззрение Луция переворачивалось с ног на голову, сердце
стучало, щеки горели, словно к ним приложили раскаленное железо, голова
шла кругом. В услышанное трудно было поверить. Но еще труднее было
поверить в то, что тебя попросту водили за нос с самого рождения. Бог, ад,
Грешник, Абигор – все смешалось. Ромул, власть, Маркус, вся жизнь летела
в царство Плутона, а точнее в ад. Да какая разница. Он совершил столько
дурного. И ради чего? Он думал ради власти, а оказалось из-за того, что ктото игрался им как куклой. Он окунулся с головой в кровавую реку, которую
сам и создал. И что теперь? Что? Вздернутся на первом сучке? Вскрыть себе
вены? Или быть может попробовать отомстить Марку? Хотя как это вообще
возможно? А может помочь этому доходяге с невероятной способностью
творить добро для других. А чем может помочь ему тот, кто кроме как
убивать и воевать больше ничего не умеет? А может просто помочь ему в
том, что бы он завершил то, что задумал его отец? Помочь ему в том, чтобы
его не пришибли где-нибудь на дороге?
- Хорошо, - внезапно то ли для себя, то ли для Иисуса, ответил Луций.
Иисус ждал очередного вопроса. – А про Марка еще кто-нибудь знает?
- Немногие, он не хочет раскрывать себя. Для чего ему это?
- А Александр? Он знает?
- Александр… Александр великий чернокнижник, маг, наделенный
силой своего творца Анатаса. Это первый человек, продавший свою частичку
Бога в обмен на силу, красоту и долгую жизнь. Он глаза и уши Анатаса. Его
община называется Огненные братья. Они его приспешники.
496
- Ну, тогда нам точно…
- В тебе нет веры, Луций. Без нее мы не сделаем то, что должны.
- Мы!? Теперь уже мы? Великолепно. Я лишился в одночасье всего,
славы, богатства, знакомых, власти!
- А было ли это у тебя?
Луций лишь открыл рот, но после секундного замешательства
притормозил.
- И что нам теперь делать?
- Делать то, что должны. Я должен донести веру. А ты поможешь мне в
этом. Мне нужны ученики. Стань одним из них.
- Замечательно. Я буду первым твоим учеником? – развел руками
генерал.
- Последним. Ты будешь тринадцатым моим учеником. Двенадцать у
меня уже есть и вскоре я тебя познакомлю с ними.
497