Ближневосточный пирог делят без России

2.07.12
Эксперты МГИМО: Владимир Аватков, к.полит.н. , Татьяна Тюкаева
Ближневосточный пирог делят без России
В продолжающем тлеть регионе Ближнего и Среднего Востока за громкими
«демократическими» перестановками в Египте, за попытками оживить «мирную инициативу»
Аннана по сирийскому урегулированию, все больше кажущейся той самой «припаркой»,
которая «мертвому» ни к чему, за новыми провокациями на сирийско-турецкой границе
и другой «пылью», пускаемой в глаза мировой прессой рядовому потребителю информации,
прослеживаются знакомые силуэты мировых и региональных акторов, которые «новыми»
словами и действиями со «старыми» намерениями с разной долей успеха продолжают
проводить свои интересы в регионе.
США «и компания» практически контролируют ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке
за редким исключением, Россия пытается, хотя и не всегда достаточно убедительно,
отстаивать свои интересы в этом «исключении», будущее которого до сих пор туманно.
Сомнений во «внерегиональном региональном» лидерстве американцев в регионе нет,
«новый» режим в Египте этому очередное подтверждение.
После победы в самых «свободных и справедливых» президентских выборах за всю историю
Египта кандидата от «Братьев мусульман» Мухаммеда Мурси дискуссии в мировых
политических и научных кругах о том, что «вероятнее всего» и «по всей видимости» ждет
египтян, продолжаются. Параллельно с этим утихла критика в адрес лидера партии «Свободы
и справедливости» Мурси, который из исламизатора и потому — главной угрозы для будущего
Египта — превратился, в устах отдельных арабских СМИ, в том числе египетской «АльАхрам», в «спасителя идеалов февральской революции», способного привести будущее своей
страны в соответствие с названием своей партии. Все более ясным становится, что решать
судьбу ключевой арабской страны на Ближнем Востоке новоизбранный египетский президент
будет, как минимум, не в одиночестве, а как максимум — «по разрешению» фактически
правящего Высшего совета вооруженных сил (ВСВС).
«Исламской угрозой» в арабских странах западная пресса пугает уже не первый год. После
победы исламистов в египетских парламентских выборах 2011—2012 гг. складывалось
впечатление — не без стараний тех же журналистов, талантливых на раздувание
проблемы, — что, вырвавшись «на свободу» после стольких лет нелегального статуса, они
являются движущей силой египетского общества, способной смести существующую систему
и бросить вызов контролирующим власть военным. Параллельно, в египетском направлении
активизировались турки и саудовцы (и другие «заливники», главным образом — катарцы),
борющиеся за лидерство в регионе, каждый — своими методами. Анкара, сумев за достаточно
короткий срок продвинуться в сотрудничестве с Каиром по многим направлениям (начиная
от стремительно растущих экономических связей и заканчивая военно-политическим
диалогом), а также представляя наиболее успешную — экономически и политически —
модель развития, очевидно, обошла на этом направлении Эр-Рияд с его попытками сгладить
«кризис с отзывом» (май 2012) миллиардным спонсированием.
В преддверии первого тура президентских выборов в Египте (а тем более по его итогам)
в арабских, в том числе египетских, СМИ все чаще появлялись статьи о привлекательности
1/4
«турецкой модели» для стран «Арабской весны», оптимальность этой модели для египтян
фактически не оспаривалась. Помимо бурной и весьма успешной внешнеполитической
деятельности Анкары в регионе в целом, экономической активности турецких кампаний
и компаний в Египте — в частности, общей «любви» к справедливости Эрдогана и Мурси
(отразившейся в названии турецкой и египетской партий) и личных контактов премьера
Турции с египетскими исламистами о наиболее вероятном «околотурецком» будущем страны
свидетельствовала предвыборная риторика кандидата от «Братьев мусульман». Будущий
президент Египта, по сути, повторял основные постулаты эрдогановской пропаганды
об исламе как синониме демократии, о приверженности принципам свободы и уважения прав
человека, явно не гнушаясь быть ассоциированным с «брэндом» турецкой модели. И «улица»
довольна: стремление к демократии, что бы она ни означала в понимании простых египтян, —
очевидно, отношение к туркам — в целом положительно, соответственно и «турецкая
демократия», критикуемая в основном в иракских и «заливных» СМИ, к которым в Египте
не принято прислушиваться, — вполне привлекательна; Тахрир более чем удовлетворен
прединаугурационными обещаниями нового президента о светскости государства, о правах
женщин и меньшинств, а также «всенародностью» новоизбранного лидера «без
бронежилета». Кроме того, опасения западной прессы о появлении «исламского государства
Египет» развеяны, и «дружба» с экономически важной Турцией обеспечена.
Вместе с тем, тот факт, что во второй тур также прошел Ахмед Шафик, «призрак» режима
Мубарака, представляющий интересы военных, ставил под вопрос демократизацию Египта
по турецкому образцу. Главным аргументом против Шафика сторонники Мурси выдвигали то,
что его избрание президентом фактически означало бы возвращение к прежнему режиму,
«Братья мусульмане» же культивировали (и небезуспешно) в «египетской толпе», измученной
прискорбными социально-экономическими условиями, идеи о коренной перестройке системы.
По сути, победа в первом туре Мурси и Шафика отражает сложившуюся в египетском
обществе ситуацию: армия и исламисты — две мощные силы, интересы каждой из которых
должны учитываться. Сохраняющиеся сильные позиции армии в египетской системе
госуправления исключают на данном этапе воплощение в Египте «эрдогановской модели»,
где правящая исламская партия фактически столкнула с политического олимпа некогда
контролировавших власть военных.
Дальнейшее развитие событий показало, что первоначальное представление о том, что
исламисты способны бросить вызов военным и осуществить перестройку египетской системы
власти, является, как минимум, сомнительным. Накануне второго тура президентских
выборов решением конституционного суда Египта (контролируемого ВСВС) был распущен
парламент с исламистским большинством, на что, по всей логике, «Братья мусульмане»
должны были ответить бурным протестом, коего не последовало. Очевидно, имела место
сделка военных с Мурси. По всей видимости, по ее условиям лидер партии «Свободы
и справедливости» и одержал победу на выборах с перевесом в 3%. Сомнения о том, кто
в этой сделке выступает с позиции силы и кто в действительности контролирует ситуацию
в Египте, испаряются, если вспомнить, что в стране до сих пор не выработана конституция,
в которой прописывались бы полномочия новоизбранного президента, распущен парламент,
а государством продолжает управлять ВСВС.
Другими словами, военные в Египте, наученные турецким опытом, логично предпочли
сохранить за собой контроль за властью в стране, формально не занимая руководящих постов
(не считая главы ВСВС Тантауи, который продолжит занимать пост министра обороны).
Соответственно, они будут отслеживать, чтобы новый президент не сильно увлекался
исламскими идеями — ни внутри страны, ни во внешнеполитических связях, и при
необходимости, логично предположить, могут сменить «непослушного» формального главу
государства на более «сговорчивого», как это бывало в Турции. То есть в Египте, вероятно,
будет воплощаться своего рода «турецкая модель», но не современная «эрдогановская»,
а прежняя, которую искоренил нынешний турецкий премьер, если, конечно, новый президент
Египта не предпримет решительных шагов, которые сделал Эрдоган.
2/4
Вместе с тем, все это не означает, что турецко-египетской «дружбе» — конец, этого
не допустит ни Анкара, которая вряд ли захочет сдавать свои позиции в ключевой стране
арабского Востока, за влияние в котором турки борются, ни Каир, который осознает
экономические проблемы Египта и видит в Турции выгодного внешнеторгового
партнера/помощника. В этом плане особенно грамотной была позиция турецкого
руководства, которое изначально дальновидно не поддерживало ни одного из кандидатов
(в отличие от саудовцев, которые высказывались отрицательно в адрес Мурси). Поэтому,
«выборы — выборами, а Турция — по расписанию».
Ожидать каких-либо кардинальных перемен во внешнеполитических симпатиях Египта также
не следует. Громкие заявления Мурси о налаживании дружбы с Тегераном и пересмотре
мирного договора с Тель-Авивом уже были опровергнуты, к одобрению американцев
и израильтян. Не следует забывать о значительной помощи США (которые, как и Турция,
«по расписанию») египтянам по линии ВТС. Американские интересы в регионе — это еще
один «ограничитель» внешне и внутриполитических возможных «своевольств» исламистского
президента Египта (который, правда, как и обещал, вышел из партии «Свободы
и справедливости», чтобы стать «президентом для всех египтян»).
Еще один младший партнер-сателлит Вашингтона — Саудовская Аравия — будет продолжать,
по всей видимости, своими миллиардами пытаться завоевать расположение египтян; катарцы
действуют по такой же схеме. Таким образом, февральская революция 2011 г. в Египте мало
что изменила: Мубарака сместили, система, по сути, осталась прежней — власть в стране
контролируют военные, которые, в свою очередь, зависят от воли американцев; турки
успешно наращивают свое soft power влияние в стране, саудовцы (а теперь и катарцы) также
пытаются «внедриться».
«Внедрение», главным архитектором которого продолжают оставаться турки, изыскивая все
более изощренные методы, продолжается и на сирийском направлении. Конфликт все так же
тлеет, мировые и арабские (читай «заливные») СМИ не прекращают сообщать о новых
жертвах среди мирного населения, турецкие — о новых беженцах в приграничных с Сирией
районах. Отказавшись от угроз создания на границе буферной зоны и привлечения сил НАТО
для решения/предотвращения проблем госбезопасности, присоединившись к коллективной
акции по отзыву своих послов из Дамаска и изгнанию сирийских и изойдясь
на душещипательные выражения — urbi et orbi — о приоритете «защиты прав и достоинства
простых сирийцев», турецкое руководство решило осуществить проверку
сирийской/российской системы ПВО. Инцидент с одним сбитым и другим недосбитым
турецкими самолетами в сирийском воздушном пространстве вызвал новую волну обвинений
во враждебности в адрес Дамаска, главным образом со стороны Анкары. Шквал критики
со стороны «мирового сообщества» (а точнее — той его части, которой очень мешает Асад)
заглушает логично напрашивающийся вопрос России о, собственно, целях полета турок над
Сирией. Успех турецкой провокации очевиден: найден повод «укрепиться» на границе —
стянута бронетехника в приграничные районы «для предотвращения новых возможных
враждебных выпадов с сирийской территории». Ясно, что Анкара за Сирию взялась серьезно,
расставлены силки — политические (нет сомнений, что ПСР осуществляет политические
махинации по смене Асада на «лояльного» себе человека/группы людей) и военные
(граница — с поддержки «мирового сообщества» — укреплена).
За бурной дележкой «Ближневосточного пирога», лакомые сирийский, иракский и египетский
куски которого с разной степенью успеха пытаются урвать соперники за региональное
лидерство под чутким взором Вашингтона, об интересах России в этом «вожделенном»
регионе никто не вспоминает. И реализовывать их Москве на Ближнем и Среднем Востоке
становится все труднее под натиском «США и компании». Последний форпост Кремля —
Сирия — попала под пристальный взор Анкары: если российское руководство ничего
не противопоставит железной хватке Эрдогана, то России в регионе останется
довольствоваться скромной ролью участника практически не играющего роли
3/4
«Ближневосточного квартета».
Необходимо предпринимать решительные действия в отношении этих трех — Сирии, Ирака
и Египта — «смутных» государств: в первой максимально сохранить свое влияние, обеспечив
мирный переход власти из рук Асада лояльному России по смыслу, но не по пафосу режиму
(в случае реализации нового плана Аннана о создании коалиционного правительства —
гарантировать максимально возможное количество сторонников асадовского режима
и невраждебно настроенных к Кремлю представителей оппозиции), не забывая при этом
об экономических связях. В двух других — стараться увеличивать качество и количество
инструментов мягкой силы, особенно реально это посредством укрепления торговоэкономических контактов: несмотря на твердые позиции в Ираке и Египте турецкого
капитала в интересах руководств обоих государств диверсифицировать
внешнеэкономические связи. Однако до настоящего момента на фоне активности
региональных держав в этих трех «смутных странах», а также все обостряющейся
напряженности на Ближнем и Среднем Востоке, шаги России в этом направлении выглядят
достаточно блекло.
Владимир Аватков, турколог, преподаватель военной кафедры и кафедры языков стран
Ближнего и Среднего Востока МГИМО.
Татьяна Тюкаева, арабист, сотрудник информационно-аналитического портала «Русориент».
Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.
Источник: ИА REGNUM
Постоянный адрес материала: http://www.mgimo.ru/news/experts/document225720.phtml
4/4
Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)