Бахтина М.А., Воронеж, ПОВСЕДНЕВНОСТЬ КАК СРЕДА

М.А. Бахтина
ВГПУ, Воронеж
Повседневность как среда обитания в произведениях Дж. Барнса
Джулиан Патрик Барнс (1946 г.) – писатель и публицист, один из
лучших современных английских прозаиков. В контексте творчества этого
известного постмодерниста одной из важнейших особенностей является
изображение истории. Однако реализуя постмодернистские установки,
Дж. Барнс остается верен национальной традиции в вопросах соотношения
вечных ценностей и преходящих. Возможно, поэтому особая роль
принадлежит специфике видения роли повседневности и ее интерпретации в
рамках художественного мира.
В небольшом рассказе «Краткая история парикмахерского дела» (1997
г., перевод Л. Мотылева – 1999 г.) роль повседневности при создании новой
истории становится ключевой. Читателя не знакомят с перечнем важнейших
дат и событий в развитии искусства цирюльников, и не объясняют какихлибо профессиональных особенностей. Дж. Барнс делает основной акцент на
наблюдение за будничной жизнью обычного человека. Собственно, основная
мысль рассказа не предполагает внимания к делу как таковому, но
фокусируется на векторе движения и том, куда он направлен – на человеке.
Грегори Картрайт, главный герой, связан с парикмахерским делом только
тем, что на протяжении всей жизни приходит подстригать волосы. Для него
это неприятный, но необходимый ритуал – дань, которую приходится
платить повседневности.
На первый план во всех произведениях Дж. Барнса выдвигается
рассказывание историй, существующих в ризоматических отношениях
равноправия. По Ж.-Ф. Бодрияру, в современном мире симулякры вместе с
историей ликвидируют нас самих, и чтобы этого не произошло, необходимо
воспринимать явления жизни, не абстрагируясь от естественных связей.
История парикмахерского дела не может изображаться отделенной от жизни,
потому что существование ее напрямую с людьми связано и немыслимо без
их участия. Читатель рассказа обращает внимание не на историю
определенного ремесла на протяжении веков, но на изменение отношения к
нему всего-навсего одного человека в ходе личностного развития. При этом
история парикмахерского дела презентуется читателю в рамках жизненного
цикла человека, и этот единичный фрагмент общей истории предполагает
множественность подобных (но не тождественных) историй.
Цикличность повседневных ритуалов – та константа, от которой история
уйти не может. Главный герой, осознавая собственную зависимость от
обстоятельств, воспринимает необходимость походов в парикмахерскую как
духовное рабство, порождающее страх («маленьким триумфом» зрелого
возраста для Грегори стало то, что он изжил страх перед религией и
парикмахерами). Тем не менее, жизнь в призме повседневного ритуала не
выглядит децентричной и сохраняет постоянство, в то время как мелькают
события, великим людям приходят на смену другие великие, а даты сменяют
даты. То есть предмет изображения истории – это временное, преходящее, не
стоящее внимание. В то время как повседневность таит в себе чуть ли не суть
мирового устройства. Даже на небольшие изменения в повседневной жизни
Грегори автор указывает особо, и они означают смену жизненных этапов
героя.
Обыденность
–
та
среда,
которая,
по
Дж. Барнсу,
обнажает
субъективную правду о мире. Ж. Деррида писал, что при отсутствии
объективной истины, «ни субъект, ни действительность не могут быть
постигнуты с исчерпывающей полнотой. В них содержится больше того, что
можно о них сказать». Возможно, поэтому автор рассказа выбирает частную
историю как средство для создания общей картины. Не претендующая на
объективность
изображения,
она
противопоставляется
метарассказам,
потерявшим в глазах современного человека право на легитимацию своих
правил. Только совокупность маленьких историй способна, по Дж. Барнсу,
помочь сформировать представление о неком деле.
В одном из самых известных романов Дж. Барнса «История мира в 10 с
½ главах» повседневность играет большую роль как на сюжетном, так и на
структурном уровнях.
Разрозненные главы-фрагменты, которые можно воспринимать и как
самостоятельные новеллы, не объединены ни общими героями, ни
временным континуумом. Однако, при условии восприятия «мир как хаос» в
сознании читателя они складываются в специфическую картину мира. И
чему бы ни была посвящена очередная глава «истории мира», особое место и
свою роль в каждой имеет повседневность.
Шокируя читателя подробностями быта на Ковчеге, повествователь
первой главы жук-древоточец меняет тональность библейского мифа.
Приметы повседневности достаточно грубо врываются в сюжет и вызывают
неприятие, осуждение, смех – какая бы ни была реакция, но она предполагает
возвращение способности самостоятельно осмысливать то, что привыкли не
подвергать сомнению.
В «Интермедии» (той самой ½ главы о любви, благодаря которой мир,
изображенный
в
романе,
приобретает
более
четкие
очертания)
повествователь концентрирует внимание на проблемах отношения к
повседневной
жизни.
Важно
разграничивать
высокое
и
низкое.
Повествователь рассуждает о том, почему существует любовная поэзия, но
нет как таковой любовной прозы. Высокое чувство любви нужно беречь, так
же как нужно беречь и слова любви, произнося их крайне редко: став
будничными, они обесцениваются. Однако внимательно стоит относиться и к
борьбе со стереотипами, которые отдаляют нас от жизни: ошибочна мысль,
что любовь – нечто волшебное, далекое от реальности, делающее
счастливыми всех влюбленных. Она лишь дает возможность быть
счастливыми. Она создает центр, вокруг которого может вертеться мир твоих
будней. Таким образом, любовь – необязательная «пристройка» к дому
обыденной жизни. Судьба человека зависит не от Бога, но от «безумных
ветров и угрюмых течений». Но любовь дает возможность стать счастливым,
при условии позиционирования ее самой выше всего остального.
Повествователю последней главы «Истории мира в 10 с ½ главах»
снится, что он проснулся в раю, и может получить все, что хочет. Его
идеальный мир – это таящий во рту грейпфрут, серебряное ситечко на
заварочном чайнике, возможность купить все, что хочется в большом
супермаркете, встречи со знаменитостями, секс и спортивные победы.
Массовой культурой было навязано много чуждых идей и желаний, за
удовлетворением которых он начинает гнаться. При жизни не было
возможности соответствовать – вечность предстала перед ним сплошным
праздником. Демократичный рай оказался ориентирован на удовлетворение
потребностей. Вот только Бога больше в этом раю не было, потому что на
него упал спрос.
Со временем герой начинает осознавать, что возведение собственных
желаний на пьедестал не приводит к покою и состоянию счастья. Человек
достигает совершенства в новых сферах деятельности с единственной целью
– он уже устал от вечности и не видит выхода.
Герой задается вопросом, зачем же существуют мечты о рае, если
природа человека не позволяет ему наслаждаться вечно. В ответ «офисный
работник» рая предположила, что без такой мечты люди не смогли бы жить.
Настоящее человека сравнивается у Дж. Барнса с больничной койкой.
Человек радуется чистым простыням, подпитываясь через капельницу
ежедневными новостями, сам не замечая, что является добровольным
пациентом, хоть и мается в бандажах, и страдает от неопределенности.
Истина же остается недостижима.
Роман «Артур и Джордж» (2005) начинается с описания того, как
размеренную будничную жизнь маленького Артура впервые нарушила
смерть: он заглянул в комнату, где лежал труп бабушки. Для Дж. Барнса
характерно постоянное сопоставление вечных и временных ценностей, так
происходит и здесь: сам факт смерти описан как обыденный для
большинства (во время действия романа, 60-е XIX в., в Эдинбурге
наблюдалась высокая смертность), но, с другой стороны, он становится
одним из самых значимых в жизни конкретного человека.
Два
главных
героя
романа,
в
честь
которых
он
назван,
противопоставлены как активная и пассивная силы. У Артура – богатое
воображение, поэтому его повседневная жизнь приобретает «цвет и звук».
Джордж напротив, скованный и в поведении, и в собственных мыслях.
Поэтому мир за границами дома (и за границами собственного «я») у первого
вызывает
интерес,
а
другим
воспринимается
как
нечто
опасное,
неконтролируемое, подозрительное, нарушающее привычное спокойствие.
Повседневность, окружающая героев, во время их формирования очень
сильно повлияла на становление характеров. Джорджу, мальчику из строгой
священнической семьи парсов, над которым много издевались ровесники,
пришлось замкнуться еще больше. Вопрос национальной идентичности стоит
крайне остро для всей семьи парсов, но пассивный Джордж, который не
умеет преодолевать трудности, просто плывет по течению. И течение
повседневности несет его к страшным испытаниям, и потом – волной
случайностей – его жизнь ненадолго пересекается с жизнью деятельного
Артура, который направляет сценарий в нужное русло. Если для Джорджа
идеал жизни – главенство повседневности, которую ничто не тревожит, то
Артуру она интересна только как средство, с помощью которого он способен
понять суть мира, а не только восстановить ленту прошедших событий.
Роман начинается и заканчивается тем, что Артур жаждет видеть не только
внешнее, но - нечто скрытое, мистическое.
Дж. Барнс ставит Джорджа в невыгодную и заведомо проигрышную
позицию, сравнивая с Артуром. Однако в то же время, оба героя
воспринимаются
как
равно
значимые для
читателя:
этому служит
композиционное решение романа, чередующее главы Артура и Джорджа.
Ярким примером роли любви и смерти в повседневной жизни героев
становится роман «Предчувствие конца» (2011), где большое внимание
уделяется
проблеме
Эроса
и
Танатоса.
Роман
представляет
собой
воспоминания Тони Уэбстера о прошедшей жизни, преимущественно – о
событиях, так или иначе связанные с другом детства Адрианом Финном.
Автор вводит читателя в мир главного героя, используя фиксированную
внутреннюю фокализацию. Пишет Тони сквозь призму прожитых лет, уже в
пенсионном возрасте. Он сам не ручается за достоверность сказанного и
опирается только на оставшиеся впечатления, так как память подтасовывает
факты и мешает события.
Тони Уэбстер признается, что никогда не понимал природы времени.
Оно то сжимается, то растягивается под воздействием чувств, и однозначно
только то, что в итоге достигает предела, за которым и в самом деле исчезает,
чтобы больше не вернуться.
На сдвоенном уроке английского и литературы ученикам раздали
стихотворение без указания автора, даты и названия. Комментируя его,
Адриан обозначил не только суть его, но и суть жизни как борьбу Эроса и
Танатоса, конфликт между половым инстинктом и инстинктом смерти.
Таким образом, повседневность становится для героев Дж. Барнса
своеобразной средой обитания. Некоторые герои живут с ней в постоянной
борьбе, некоторые существуют в гармонии с миром. По Дж. Барнсу, ее
течение не поддается объективной оценке и прогнозам. Однако именно
повседневность, сконцентрированная вокруг того или иного героя, может
стать его основной характеристикой.
Список использованной литературы
1.
Барнс Дж. Артур и Джордж // Дж. Барнс. – М. : Эксмо, 2012. – 521 с.
2.
Барнс Дж. Краткая история парикмахерского дела / Дж. Барнс. – URL:
(http://magazines.russ.ru/inostran/1999/10/barns.html).
3.
240 с.
Барнс Дж. Предчувствие конца / Дж. Барнс. - СПБ, «Домино», 2012. –
4.
Барнс Дж. История мира в 10 с ½ главах // Дж. Барнс. – М. , Аст-Люкс.
– 2005. 348[4] с.
5.
Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр / пер. и
вступ. ст. С. Зенкин // М : Добросвет, КДУ, 2006. – С. 149.
6.
Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук
(1966) / Ж. Деррида // Современная литературная теория : сб. мат. / сост.,
перевод, коммент. И. В. Кабановой. – СТИЛЛО. – Саратов, 2000. – С. 55-56.