К вопросу о прагматическом потенциале коммуникативно

Т.П.Сонич,
кандидат филологических наук,
доцент
К вопросу о прагматическом потенциале коммуникативно-грамматических
категорий
Плодотворность подхода к грамматике с позиций теории речевого
воздействия [1], очевидна, он позволяет анализировать фактический материал поиному, чем это делалось в традиционной, функциональной или стилистической
грамматиках, т.е. выявлять и освещать те стороны грамматических явлений,
которые оставались до сих пор в тени. Направление исследований, изучающее
грамматические явления с точки зрения того коммуникативно-грамматического
эффекта, который может быть связан с их употреблением, получило название
коммуникативно-прамматической грамматики [2]. Ее можно рассматривать как
закономерный
результат
синтагматических
исследований.
Заостряя
свое
внимание на отношении автор-адресат речи, такая грамматика раскрывает
“поведение” грамматической формы в речи с точки зрения ее коммуникативнопрамматической “чувствительности”. “Будучи средством общения, язык не может
не отразить и в своей основе, в своем грамматическом строе, важнейшие
предпосылки и условия самого конкретного процесса общения ” [3,15].
Поскольку
коммуникативно-прагматическая
грамматическую систему языка с актом общения
фактор
межличностных
отношений
грамматика
соотносит
и учитывает прежде всего
коммуникантов,
она
призвана
изучать
языковые явления в аспекте их предназначенности к воздействию на реципиента.
С этой точки зрения ее основная задача – выявить прагматический потенциал
(прагматическую силу) грамматических единиц языка. Прагматический потенциал
непосредственным образом связан с результатом воздействия на партнера
коммуникации – с прагматическим эффектом [4]. Прагматический эффект
представляет собой, следовательно, актуализацию прагматического потенциала
грамматической формы (категории) в рамках высказывания в конкретном речевом
акте. Эффект воздействия, зависящий от условий коммуникативной ситуации,
может
быть
как
положительным,
так
и
отрицательным.
Положительный
прагматический эффект связан с достижением той цели, которая планируется
говорящим при построении своего высказывания. Таким образом, положительный
прагматический
эффект
обусловлен
реализацией
интенций
автора
речи,
например, автор дает совет, который принимается адресатом. Отрицательный
прагматический эффект имеет место в том случае, когда высказывание автора не
оказывает нужного воздействия на адресата, а вызывает противоположную
планируемую реакцию реципиента. Например, грубое требование: ”Закрой окно!”,
может остаться без внимания, игнорироваться тем, к кому обращено это
требование, или вызывать негативную вербальную реакцию: “Закрой сам!”.
Обращение к грамматике с точки зрения прагматического потенциала ее
единиц целесообразно, поскольку грамматическая литература не располагает
еще системным описанием грамматических фактов в этом плане [5]. Степень
воздействия грамматических средств соотносится с понятием грамматической
категории. Среди выделенных типов грамматических категорий – логикограмматических, структурно-грамматических, коммуникативно-грамматических –
наибольшей грамматической силой обладают, по нашему мнению, последние
(время, лицо, определенность/неопределенность, залог, модальность). Эти
категории в обобщенном виде выражают и оформляют “… отношение говорящего
к содержанию своего сообщения и всю ту неразрывную и сложную связь, которая
существует между содержанием речи и самим процессом речевого общения
между людьми…” [3,14]. Больший грамматический потенциал коммуникативнограмматических категорий можно, вероятно, объяснить тем, что они субъективно
окрашены, отражают личностный подход автора речи к передаваемым фактам и
его связь с реципиентом, с коммуникативной ситуацией. Это, в свою очередь,
определяет их прагматический потенциал и связанный с ним эффект воздействия.
Проиллюстрируем сказанное некоторыми примерами.
Грамматическая
категория
лица
характеризуется
значительным
прагматическим потенциалом. Варианты 2 л. “ты/Вы” отражают непосредственное
обращение к адресату, на которого направлено воздействие. Форма “Вы” в целом
выражает большую степень уважения к собеседнику, чем форма “ты”; “Вы”
характерно для официальной обстановки общения, выражения подчеркнутой
вежливости, дистанцированности. Однако переход от “ты” к “Вы” в неофициальной
обстановке общения, при дружеских отношениях коммуникантов может отражать
подобострастный, заискивающий тон речи. Например: “- Миша! Друг детства!
Откуда ты взялся?... Я, Ваше превосходительство… Помилуйте… что Вы-с… ”
(Чехов А.П. “Толстый и тонкий”. ПСС. М., 1993, с.25). Автор речи неожиданно
узнает, что его собеседник – важная персона. Переход от “ты” к “Вы” тоже может
быть знаком изменения в отношениях партнеров общения – знаком близости,
доверчивости, дружбы, любви в одной и той же коммуникативной ситуации или,
наоборот, знаком неуважения, грубости, бесцеремонности.
Грамматические средства выражения категории модальности обладают
грамматическим потенциалом особого свойства. С их помощью можно передать
разную степень интенсивности воздействия: от категоричного приказа до
утонченной вежливости. Одно из наклонений немецкого глагола - “Imperativ” также
как и категория лица характеризуется непосредственным обращением к адресату
речи. Высказывание в императиве рассчитано на конкретного, присутствующего в
момент речевого акта адресата: коммуникативно-прагматический эффект такого
рода
высказываний
–
побудить
к
незамедлительному
вербальному
или
невербальному действию. Например: Geben Sie mir bitte das Buch zurück! Lass
mich in Ruhe! Реализация планируемого эффекта воздействия будет зависеть в
каждом конкретном случае от коммуникативной ситуации, в условиях которой
происходит общение.
Среди временных форм глагола отметим прагматический потенциал
презенса, а именно, - презенса повествовательного и презенса обобщающего.
Исторический презенс (“Präsens historicum”) используется многими современными
писателями в качестве особого стилистического приема, посредством которого
автор описывает уже прошедшие события так, что они воспринимаются
адресатом как происходящие в данный момент речи. Этот презенс, помещенный в
благоприятный контекст, порождает коннотации особого видения, актуализации,
явного представления действий, имевших место в прошлом. Коннотации
способствуют
осуществлению
планируемого
автором
коммуникативно-
прагматического эффекта – заставить адресата зрительно воспринимать,
сопереживать описываемое событие. Создание такого эффекта сопричастности,
иллюзии
непосредственного
прагматического
потенциала
видения
представляет
исторического
собой
презенса.
актуализацию
Коммуникативно-
прагматический эффект обобщающего презенса (“das generalisierende Präsens”)
заключается в создании впечатления незыблемости, постоянства, обязательности
того,
что
составляет
денотативное
содержание
высказывания.
Эффект
воздействия строится на коннотации обобщенности, всевременности. Чаще всего
сферой действия обобщающего презенса являются формулировки законов,
теорем, гипотез, правил, обобщений; также обобщающих сентенций, суждений
автора
речи,
когда
он
хочет
исключить
фактор
субъективного
“я”,
дистанцироваться от высказываемого, представить его в нейтральном плане;
поговорки, пословицы, в которых находит выражение народная мудрость. Die Erde
dreht sich im ihre Achse; Ein Dreieck ist eine dreiseitige geradlinige Fugur; Der Mensch
ist selten allein, Vorsicht ist die Mutter der Weisheit; In der Kürze liegt die Würze и др.
Вместе с тем в сфере коммуникативно-прагматической грамматики может
“заиграть” практически любая грамматическая категория, например, род, число,
падеж. Прагматическая сила множественного числа от “die Finsternis” –
“Finsternisse” может обнаружиться в значении усиления. Перемена мужского рода
на средний род в слове “der Mensch” – “das Mensch” производит впечатление
уничижительности, пренебрежения. Дательный падеж не выделяется в системе
падежей как падеж интимный, личной заинтересованности, но в определенных
условиях
экстралингвистического
и
лингвистического
контекста
он
может
реализовывать свою воздействующую силу в этом направлении – создать
атмосферу личной заинтересованности субъекта в действии, его участия,
озабоченности: Das habe ich mir nicht gedacht. Komm mir rechtzeitig nach Hause!
Итак, в процессе функционирования грамматической единицы в речи ее
прагматический
потенциал
обеспечивает
возникновение
коммуникативно-
прагматического эффекта высказывания. Как явствует из приведенных выше
примеров, в создании эффекта воздействия участвует коннотация. В связи с этим
возникает
необходимость
выяснить
вопрос
о
соотношении
названных
лингвопрагматических категорий с грамматической категорией коннотации [6].
Коннотативный
анализ
представляет
собой
более
высокую
ступень
грамматического анализа. В грамматике определить коннотации сложнее, чем в
лексике. Между коннотацией слова и коннотацией словоформы существует
принципиальное
различие:
оно
заключается
в
том,
что
грамматические
коннотации рождаются только в речи, в синтагматике, в парадигматическом плане
словоформа передает только денотацию [7]. С этим связан языковой механизм
создания коннотации в условиях функционирования грамматической единицы в
речи.
Коннотации
синтаксическими
могут
быть
средствами
вызваны
языка.
как
морфологическими,
Приведем
некоторые
так
и
примеры.
Использование формы конъюнктива, первого лица множественного числа вместо
единственного числа создает коннотацию некоторой неуверенности, скромности:
Nun wären wir fertig; So wär‘s usw. подчеркнута вежливая форма высказывания
может вызвать коннотацию иронии: Dürfte ich es wagen, an Sie eine Frage zu
richten? Коннотация футурального перфекта заключается в передаче иллюзии
окончания еще не совершившегося действия (die fait-accompli- Verstellung): Und
wenn du mich begraben hast, so bleibst du nicht hier in unserer Hütte. Sondern du
schliesst sie zu und gehst hinaus in die Welt. (Fallada, Geschichten aus der Murkelei).
Коммуникативная нагрузка отдельных членов предложения может обусловливать
возникновение коннотативных значений. Так, для повествования, данного по
схеме линеарной прогрессии в виде перехода от темы к реме характерна
коннотация
спокойствия,
плавной
последовательности,
естественности
следования событий; для повествования, заданного в виде ремы – коннотация
неожиданности,
а
переход
от
ремы
к
теме
может
порождать
эффект
взволнованности. Рассматривая коннотацию в качестве субъективных обертонов
денотативного
содержания,
мы
считаем,
что
коннотация
входит
в
коммуникативно-прагматический эффект высказывания. Понятие эффекта носит
обобщающий характер. В каждом отдельном акте коммуникации реализуется
какой-либо один из его возможных вариантов, в выражении которого и участвует
коннотация. Связь коннотации с эффектом воздействия проявляется не только в
том, что она, возбуждая чувства, создавая общий эмоциональный настрой,
подготавливает осуществление необходимого коммуникативно-прагматического
эффекта высказывания, но она является одновременно и непосредственным
отражением этого эффекта. Таким образом, коннотация обусловливает в каждом
конкретном случае определенное “содержание” эффекта воздействия – в этом
заключается ее прагматическая функция. Как отмечают исследователи, объем
коннотации
сосредоточен
именно
во
вторичном
(контекстном)
значении
грамматической категории, которое включает в свою структуру коммуникативные и
прагматические компоненты и обусловлено ситуацией речи [8,35].
Мы не отождествляем понятий коннотации и эффекта: коммуникативнопрагматический эффект включает стремление говорящего побудить адресата к
необходимому
способствует
вербальному
достижению
или
этой
невербальному
цели.
Приведем
действию,
несколько
коннотация
примеров.
Воздействующий эффект просьбы реализуется в коннотациях вежливости,
скромности: Würden Sie bitte Ihren letzten Gedanken noch einmal wiederholen?
Könnten Sie mir nicht bitte Ihren Kugelschreiber geben? Wie wäre es mit einer Tasse
Kaffee? Wollen Sie nicht bitte rauchen? Для вопросительного предложения
характерны коннотации сомнения, неуверенности, осторожности. Реализуемый на
этой основе эффект воздействия – получить положительный ответ с помощью
ненавязчивого предложения, создать атмосферу сближения. Высказывание: “Ich
ein Lügner?“ вызывает коннотацию недопущения, возражения, изумления, которые
усиливаются восклицательной интонацией. Планируемый эффект воздействия –
убедить адресата в своей правоте, истинности негативного суждения ( = Ich bin
ganz bestimmt kein Lügner!).
Коммуникативно-прагматический
неопределенно-личного
завуалирования,
эффект
предложения
соучастия,
некатегоричности
реализуется
дистанцирования.
в
Например,
на
базе
коннотациях
в
следующем
высказывании автор обозначает адресата речи не явно – через “Sie”, а скрыто
через “man” чтобы избежать прямого указания, которое было бы неуместным в
силу межличностных отношений коммуникантов в данной ситуации общения:
“Gertrude Buchhacker… rief… empört: “Ich heisse Buchhacker, Kollege Kurschak, den
Namen wird man sich doch wohl merken können!“ (Aula,340).
Одночленный
некатегоричного
деятеля
от
пассив
может
высказывания
производимого
в
им
являться
коннотациях
действия
или,
средством
скромности,
наоборот,
выражения
отстраненности
в
коннотациях
обобщенности, соучастия. Например: Wie schon eingangs betont wurde,…. Wie
oben festgestellt wurde,….
Итак, коннотативное содержание грамматической единицы соотносится с ее
прагматическим потенциалом и результатом действия этого потенциала в речи, то
есть
с
коммуникативно-прагматическим
эффектом
высказывания.
Данное
соотношение является отражением диалектических отношений общего и частного
(единичного), где коннотация – частное и по отношению к силе воздействия, и по
отношению к эффекту воздействия.
Библиографический список
1. Dreyer Schmidt. Lehrbuch und Übungsbuch der deutschen Grammatik. Max
Hueber Verlag, 2006, c.359
2. Москальская О.И. Актуальные проблемы грамматики текста.- Иностранные
языки в школе №2, 1982, с.3-10
3. Admoni W. Der deutsche Sprachbau. M., Просвещение, 1986
4. Meibauer J. Pragmatik. Eine Einführung. -2., Verarb, Aufl. Fübingen: Strauffeuburg,
2001
5. Кострова О.А. Экспрессивный синтаксис современного немецкого языка. М.,
Флинта, 2004
6. Кибарев Е.М. О понятийно-синтаксических денотативно-коннотативных
категориях: специфика их семантики, структуры и функционирование в
контексте. Функциональный синтаксис и гиперсинтаксис германских языков:
Межвуз. сб. науч. тр. – Куйбышев. 1983
7. Шендельс Е.И. Грамматические средства полифонии в тексте
художественного произведения. – В кн.: Лингвистические проблемы текста.
Сб. науч. тр. МГНИИЯ. – 1980. Вып. 158. – с.143-155
8. Канонич С.И. Принципы типологии контекстных грамматических категорий. –
Вопросы языкознания, №1, 1984, с.84-89
9. “Aula” – Kant H. Die Aula. Rutten & Loening. – Berlin, 1971, c.464