ДИСКУССИИ В РКП(Б): АРГУМЕНТЫ «ЗА» И «ПРОТИВ» ИНОСТРАННЫХ КОНЦЕССИЙ Косых Елена Семеновна канд. ист. наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Стерлитамакского филиала Башкирского государственного университета, РФ, г. Стерлитамак E-mail: [email protected] DISCUSSION IN THE RCP(B): THE ARGUMENTS “FOR” AND “AGAINST” FOREIGN CONCESSIONS Elena Kosykh Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of theory and history of State and Law of Sterlitamak branch of Bashkir State University Russia, Sterlitamak АННОТАЦИЯ В статье исследуются дискуссии в большевистской партии по вопросу о привлечении иностранного капитала в форме концессий для восстановления и модернизации советской экономики. В руководстве партии соперничали течения сторонников и противников концессий. Существование концессий зависело от общего политического курса руководства страны. ABSTRACT This article examines the debate in the Bolshevik party on the issue of attracting foreign capital in the form of concessions for the rehabilitation and modernization of the Soviet economy. In the party leadership were competing currents of supporters and opponents of concessions. The existence of concessions depended on General political course of the country's leadership. ______________________________ Косых Е.С. Дискуссии в РКП (б): аргументы «за» и «против» иностранных концессий // Universum: Общественные науки : электрон. научн. журн. 2015. № 6 (16) . URL: http://7universum.com/ru/social/archive/item/2270 Ключевые слова: привлечение иностранного капитала, концессии, торговля, договоры о технической помощи, Главный концессионный комитет, концессионное соглашение. Keywords: attraction of foreign capital, concessions, trade, agreements on technical assistance, the Main Concession Committee, concession agreement. Работа выполнена при поддержке гранта СФ БашГУ В15-38 В условиях глобализации мировой экономики советский опыт привлечения концессий становится весьма актуальным. В Российской Федерации использование концессионных механизмов началось после 2005 г., когда был принят Федеральный закон «О концессионных соглашениях» [20]. До октября 1917 г. иностранный капитал был одной из важных составляющих российской экономики. До революции большая часть инвестиций в российскую экономику была вложена французским (33 %), английским (23 %) и германским (20 %) капиталами, 5 % принадлежало США. Концессией называлась передача на исключительную разработку и пользование частным владельцам, в том числе и иностранным, каких-либо объектов, находившихся в государственной собственности, или видов деятельности (торговля, добыча полезных ископаемых, эксплуатация железных дорог и др.). После революции все иностранные предприятия были национализированы, но уже в первые месяцы существования советской власти вопрос о его привлечении стал актуальным. В условиях враждебного окружения и экономической блокады единственный выход из положения виделся в привлечении иностранных капиталов в форме концессий и налаживании активных торгово-экономических отношений. Дело осложнялось тем, что вся иностранная собственность в Советской России была национализирована. Это, а также нерешенная проблема царских долгов значительно осложнило налаживание экономических и политических отношений с Западом. Впервые о концессиях в качестве возмещения за национализированное имущество заговорили весной 1918 г. во время заключения Брест-Литовского договора с Германией [4, с. 673—674]. В 1918—1919 гг. оживленную дискуссию в печати вызвал проект Великого Северного железнодорожного пути: строительство железной дороги от Котласа через Северный Урал до Оби с участием иностранного капитала [9, c. 18]. В 1918—1919 гг. Совнарком неоднократно предлагал концессии Англии, США и другим странам. Концессии предлагалось рассматривать как уступку за сепаратный выход из войны, национализацию иностранной собственности и аннулирование дореволюционных долгов. Однако Запад не принял тогда эти предложения. 23 ноября 1920 г. был принят «Декрет об общих экономических и юридических условиях концессий» [2]. Декрет вызвал интерес и недоумение у рабочих и в партии. Началось оживленное обсуждение на страницах печати, в партийных и советских кругах [19, с. 3]. В теории была признана необходимость концессий как формы производства. Но когда дело доходило до практики, многие большевики считали концессионную политику «изменой собственному делу», «малодушием», «неверием в творческие силы пролетариата» [7, c. 20]. Противоречивую позицию занимал и Ленин. В 1920 г. он рассматривал концессии как одну из форм революционной борьбы Коминтерна. Вместе с тем он считал, что капиталисты всех стран будут ожесточенно соревноваться за то, чтобы первыми получить концессии. По мере того, как надежды на мировую социалистическую революцию становились призрачными, Ленину с большим трудом удалось убедить партию перейти к нэпу [1, c. 49—50]. В выдаче концессий он видел один из способов ускорения восстановления экономики страны и важнейшее средство связи с мировой экономикой [8, c. 116—117]. Но о политическом деятеле такого масштаба, как Ленин, нельзя судить только по подборке цитат. Его позиция по тому или иному вопросу прежде всего зависела от политических обстоятельств. В подтверждение можно привести эпизод с английским предпринимателем Лесли Урквартом. Л. Уркварт владел железорудными и медеплавильными предприятиями на Урале, в Сибири и Казахстане, которые были национализированы после революции. В 1921 г. он сделал попытку договориться с большевиками. Он обратился с предложением сдать ему в концессию на 99 лет все национализированные предприятия общества. Предварительный договор был подписан Урквартом и полпредом РСФСР в Великобритании Л.Б. Красиным в Берлине 9 сентября 1922 г. Договор носил откровенно реституционный характер. На Западе его встретили с восторгом. Лондонская «Таймс» писала: «Советское правительство обязуется компенсировать обществу понесенные им убытки, начиная с 1917 г. Против слова «компенсировать» горячо восстал г-н Красин, заявив, что советское правительство не компенсирует, а вносит известную сумму с целью облегчения начала работ, но дело не в словах, а в самом факте — Россия уплачивает более 3 млн. ф. ст.» [22, с. 335]. 5 октября 1922 г. Пленум ЦК РКП(б) по настоянию Ленина принял решение отклонить договор. Ленин опасался создать нежелательный прецедент компенсации за бывшую иностранную собственность. В 20-х числах октября 1922 года Ленин предлагает поправки к договору с Урквартом для «приблизительной директивы нашим уполномоченным». В печати — в «Правде» и «Торгово-промышленной газете» — начинается обсуждение условий концессии. Авторы статей не возражали против сдачи концессии Уркварту, но настаивали на более приемлемых для советского государства условиях [16, c. 18]. Иностранная и эмигрантская печать главной причиной отклонения договора называла статью, которая лишала профсоюзы права вмешиваться в административные и оперативные распоряжения администрации, в том числе в наем и увольнение рабочих. Уркварт требовал экстерриториальности своих заводов, но на такой шаг советское правительство пойти не смогло [17, c. 20]. За месяц до отклонения договора с Урквартом, когда действовали 21 концессия и 4 смешанных общества, Политбюро заслушивает вопрос о порядке досрочного расторжения концессионных соглашений. Было решено иметь в гражданском и уголовном законодательстве такие статьи, «которые в нужный момент обосновали бы прекращение концессий» [10, c. 169]. По словам Г.Е. Зиновьева, «Владимир Ильич выступил против этой концессии не потому, что условия Уркварта были плохи, а потому, что, в конце концов, он себе сказал, он и мы вместе с ним: лучше безденежная, серенькая Советская Россия, медленно восстанавливающаяся, восстанавливающаяся, но своя, чем быстро но в огород, такого козла, пустившая козла как Уркварт» [10, c. 169]. Переход к нэпу сопровождался горячими спорами среди политиков, экономистов и хозяйственников по вопросам многоукладности, сущности и границах государственного капитализма, использования его форм. В дискуссиях участвовали лидеры РКП(б), экономисты и политики: В.И. Ленин, Л.Б. Красин, Н.И. Бухарин, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий, А.И. Рыков, Е.А. Преображенский, Г.Я. Сокольников и др. Л.Б. Красин был уверен, что без широкого привлечения иностранного капитала и займов Россия не сможет сколько-нибудь быстро восстановить хозяйство [6, c. 385]. На Генуэзской конференции 1922 г. он выдвинул условия, предусматривавшие почти полное признание обязательств прежних русских правительств по довоенным долгам, и согласился на единовременную компенсацию потерь бывшим иностранным собственникам в России. Взгляды Л.Б. Красина на сущность компромисса с Западом разделялись Г.В. Чичериным и отчасти М.М. Литвиновым [14, л. 153]. Сторонником и защитником концессионной политики был А.И. Рыков. Именно его практическими усилиями в качестве председателя Совнаркома в концессионном деле поддерживалась жизнь. Он не раз сожалел, что «большие разговоры» о концессиях привели к «маленьким результатам» [15, c. 22]. В годы нэпа существенно изменились взгляды Троцкого на социализм. Он признал, что в условиях спада революционной волны в Европе необходимо было приспособиться к более длительному периоду подготовки мировой революции. Он полагал, что Россия должна включиться в международную интеграцию, чтобы не потерпеть экономический крах [5]. С наибольшей остротой основные проблемы революции воплощал в себе Ф.Э. Дзержинский. Как председатель ВСНХ в отношении концессий Дзержинский придерживался прагматической точки зрения: допускать их с большой осторожностью, но уж если сдать концессию, то использовать ее в полной мере. Как руководитель органов ВЧК-ОГПУ, он использовал чекистский аппарат, если находил противоречия в концессионной практике с политикой государства. Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев, сторонники изоляционизма, выступили с резкой критикой Л.Б. Красина [21, c. 147]. ХIII съезд партии поручил ЦК «проявлять и в дальнейшем максимальную осторожность при сдаче концессий». Пока продолжался промышленный рост, такая позиция в глазах многих большевиков имела оправдание [3, c. 4]. Ведь восстановление шло почти исключительно по «социалистическим» рельсам. Но в 1925 г. основные восстановительные ресурсы были исчерпаны. Остро встала проблема источника новых капиталов. Концессионный вопрос вновь стал актуальным. Члены бывшей «рабочей оппозиции» А.Г. Шляпников и С.Н. Медведев считали, что «при современном хозяйственном состоянии нашей страны большие материальные жертвы международному капиталу ... есть меньшее из зол» [15, с. 24]. Е.А. Преображенский утверждал, что «только крайняя нужда в новых капиталах заставляет идти по пути концессий. Когда … социалистическая форма окрепнет экономически и технически, концессии не будут уже опасны» [13, c. 114—115]. В 1925 г. Зиновьев и Каменев выступили против Сталина, обвиняя его в игнорировании «правой» угрозы, развернув на ХIV съезде РКП(б) дискуссию о государственном капитализме. Оппозиция считала, что производственные отношения в России все больше перестраиваются на капиталистических основаниях. Помочь России построить социализм может только мировая революция. Но большинство партии пошло за Сталиным и Бухариным, считавшими, что в СССР есть все необходимое для строительства социализма. В отношении концессий ни Сталин, ни Бухарин однозначно не высказывались, хотя ни для кого в высших эшелонах власти не было секретом сдержанное отношение генсека. Верх брала линия Сталина на строительство социализма в одной стране. Но до определенного времени сторонники изоляционизма мирились с концессиями как с неизбежным злом: им было ясно, что первый пятилетний план невозможно осуществить без иностранной помощи. После разгрома «новой оппозиции» Главный концессионный комитет и внешнеэкономические учреждения все больше становятся местом ссылки. В 1925 г. председателем ГКК был назначен Троцкий. Сам он это считал уловкой Сталина: «Как будто я преднамеренно пошел на компромисс в глазах молодых коммунистов». В книге «Моя жизнь» он едко пишет: «Всегда можно сказать, что я на службе у Аверелла Гарримана» [23, c. 518]. На должности председателя ГКК в 1929—1931 гг. также работал Л.Б. Каменев. Прямые вложения иностранного капитала в экономику СССР были невелики. На 1 октября 1928 г. инвестированный концессионерами капитал составил около 60 млн. руб. В общем объеме продукции промышленности СССР доля продукции концессионных предприятии составляла около 1 % [18, c. 319]. Но в ряде отраслей значение концессий было велико. К концу 1927 г. они добывали 40 % марганца, 35 % золота, 62 % свинца, производили 22 % одежды, 40 % всех моторов и 100 % шарикоподшипников [18, c. 319]. Важное значение имели договоры о технической помощи, покупка патентов. Как бы ни были различны взгляды у большевистских лидеров на нэп и концессии, все они были согласны в том, что только крупномасштабная индустриализация позволит Советской России догнать Запад в экономическом и военном отношениях. А для этого был необходим мир: и для того, чтобы сконцентрироваться на внутреннем развитии, и для того, чтобы получить займы и западную техническую и технологическую помощь. Однако в условиях экономических трудностей на Западе, с одной стороны, и неясности перспектив мировой революции, с другой, появилась тенденция к социалистической автаркии, когда многие стали склоняться к тому, что возможным является не только начать строительство социализма, но и завершить его в рамках Советского Союза без победы пролетариата гделибо еще. После победы сторонников изоляционизма концессии были принесены в жертву коммунистической идеологии. К концу 1920-х гг. большинство концессий были ликвидированы. Список литературы: 1. VIII Всероссийский съезд Советов. Стеногр. отчет. — М., 1921. 2. Декрет об общих экономических и юридических условиях концессий от 23 ноября 1920 г. / [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_777.htm (дата обращения: 20.04.2015). 3. Дзержинский Ф.Э. Промышленность СССР — основа социалистического строительства. — М., 1925. 4. Документы внешней политики СССР. Т. 1. — М.: Политиздат, 1957. 5. Известия. — 1926. — 14 дек. 6. Красин Л.Б. Вопросы внешней торговли. — М.: Госиздат, 1928. 7. Ларин Ю. У колыбели // Народное хозяйство. — 1919. — № 11. 8. Ленин В.И. Доклад о концессиях на фракции РКП(б) VIII съезда Советов // Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 42. — М.: Политиздат, 1970. — С. 116—117. 9. Народное хозяйство. — 1919. — № 9. 10. Наше Отечество: в 2 т. Т. 2. — М.: Терра, 1991. 11. Правда. — 1925. —№ 281. 12. Правда. — 1926. — 10 июля. 13. Преображенский Е.А. Новая экономика. Опыт теоретического анализа советского хозяйства. — М., 1926. — Т. I. Ч. I. 14. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). — Ф. 413. — Оп. 2. — Д. 1802а. 15. Рыков А.И. Статьи и речи: В 3 т. Т.III. — М., 1929. 16. Свердлов В. К вопросу о концессии Уркарта. — М., 1923. 17. Социалистический Вестник. — 1924. — № 22—23. 18. СССР. Год работы правительства. (Материалы к отчету за 1928/29 г.). — М., 1930. 19. Степанов И. Об иностранных концессиях. — М., 1920. 20. Федеральный закон «О концессионных отношениях» № 115-ФЗ от 21 июля 2005 г. // Российская (с изменениями от газета. — № 3830. — 25.04.2012 № 38-ФЗ «О 2005. — внесении 26 июля изменений в Федеральный закон «О концессионных отношениях» / [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL: http://base.garant.ru/70166738/ (дата обращения: 20.05.2015). 21. ХII съезд РКП (б). Стеногр. отчет. — М., 1923. 22. Шишкин В.А. Советское государство и страны Запада в 1917—1923 гг. — Л.: Наука, 1969. 23. Trotsky L. My life. An attempt at an autobiography. — New York, 1970.
