Реферат Китайская мифология (для студентов вузов гуманитарных направлений, учителей МХК и литературы и проч.)
advertisement
Введение Китай—родина самых древних и мудрых философов. Между тем, как это ясно теперь, китайские философы не древнее греческих и много моложе мудрецов Египта. До философии в Китае было поэтическое осмысление мира и прошлого человечества в форме мифов. Эти мифы не рассказывались, а пелись, сопровождаемые ударами, гудениями, рокотом музыкальных инструментов. Их героями были первопредки и цари-мудрецы, создатели человеческой культуры. Многовековая история жизни народов и становления цивилизации нашла свое отражение в преданиях и легендах о мифических существах и богах, которые решали судьбу человека соответственно его действиям. Особенностями китайской мифологии является смешение реальных личностей и выдуманных мифических героев, неразрывная связь верований с образом жизни. Все мифические персонажи наделяются качествами присущими обычным людям. В каждом феномене наблюдается божественное вмешательство. Посредством мифов люди передают свое отношение к происходящим вокруг них непонятным вещам и событиям. До сих пор свято чтут и поклоняются богам и мифическим существам, в честь которых проводят праздники и карнавалы – феерические шоу, привлекающие людей со всего мира. Источники мифов Между зарождением песен-мифов, хранившихся в народной памяти, и их фиксацией с помощью изобретения во второй половине II тыс. до н.э. письменности прошли многие столетия. И несколько столетий понадобилось ещё для того, чтобы записанные песни были систематизированы и осмыслены китайскими мудрецами как документы исторического прошлого, как рассказы об истинных событиях и лицах определённой территории и времени. Сами песни, на основании которых философами создавалась фиктивная история, частично сохранились в сборниках «Шицзин» («Книга песен») и «Шуцзин» ( «Книга истории»). Китайский историк Сыма Цянь (146-86 гг. до н.э.) так сказал об отборе этих песен: «В древности песен (ши) было более трёх тысяч. Конфуций отбросил негодные и взял то, что соответствует правилам и должному». Поскольку дошедших до нас песен 305, ясно, что негодными признано девять десятых поэтического наследия древних китайцев. Таким образом, китайские песни донесли до нас упорядоченную, препарированную мифологию, соответствующую господствующему во времена Конфуция мировоззрению. Основными источниками китайской мифологии является древний трактат «Шан хай дзынь» («Книга гор и морей»), фрагменты философских и исторических сочинений, а также поэзия Цюй Юаня (1V до н. э.). Мифологические сюжеты (Китая) воспроизводятся в текстах ханьского и постханьского времени, важнейшими из которых в науке признаются сочинение «Каталог гор и морей» («Шань хай цзин» – 《山海经》) и трактат «Хуайнань–цзы» ( 《 淮 南 子 》 ). «Каталог гор и морей» – псевдогеографический памятник, создававшийся на протяжении I – III веков до н. э. В нём содержится подробное описание ландшафта Поднебесной и примыкающих к ней территорий, но с акцентированием на «чудесных» элементах и реалиях окружающей действительности. Так, горы, реки и местности показаны здесь как места обитания (арена деятельности) мифологических или легендарных антропоморфных и зооморфных персонажей. При характеристике этих местностей перечисляются растущие там «волшебные» деревья, залежи драгоценных камней и металлов, обладающих чудодейственными свойствами [3, с. 150]. Для внешних по отношению к Поднебесной территорий упоминаются такие их обитатели – народности, имеющие фанатическую внешность: крылатые люди, с дырявой грудью, с чёрными конечностями, пёсьеголовые люди и т. д. Несмотря на обилие содержащихся в нём мифологем, «Каталог гор и морей» в силу лаконичности его повествования, тоже не воспроизводит мифологические сюжеты в связном и развернутом виде [3, с. 151]. Трактат «Хуайнань-цзы» был создан по традиции, под руководством и при непосредственном участии принца крови – Хуайнаньского князя Лю Аня (179 – 122 гг. до н. э.). Этот трактат является одним из центральных даосско-философских сочинений ханьской эпохи, что уже само по себе означает вероятность переосмысления в нём архаических мифологем [3, с. 151]. Тем не менее именно в этом памятнике впервые излагаются целостные мифологические сюжеты космогонического и астрального характера. Китайская мифологическая система имеет ряд характерологических особенностей. Вероятно, самой принципиально важной является эвгемеризация (историзация) мифологических персонажей, которые, под влиянием рационального конфуцианства истолковывались как жившие в глубокой древности политические деятели. К другим особенностям следует отнести установку на конкретное действие и дидактизм. Если в Индии размышляли над тайнами бытия, в Египте стремились к бессмертию, а в Греции – к постижению гармонии, то трезвомыслящий китаец был убежден, что добродетельная жизнь, в которой соблюдаются существующие нормы и доминирует стремление безупречно исполнять свою работу, и есть единственно возможный человеческий путь. Естественно, мифология, которой так не доверял Конфуций, отразила особенности национальной ментальности: наравне с традиционными воинскими подвигами китайские боги и герои были великими изобретателями благ – гончарами, создателями письменности и музыкальных инструментов, инженерамирационализаторами (боролись с потопом при помощи строительства каналов) и, конечно, мудрыми правителями. Однако представления о китайской мифологии не исчерпывается древними сказаниями о богах и героях, но являются, по сути, удивительным сплавом архаических взглядов с даосизмом, буддизмом и конфуцианством – тремя религиями, распространившимися в Китае во второй половине 1 тыс. до н. э Космогонические мифы По своему содержанию мифы подразделяются на несколько групп. Среди космогонических мифов, трактующих происхождение природы и человека из состояния первоначального хаоса, представлены две основные концепции: деление и превращение. Космогонические мифы Китая отличаются удивительным разнообразием, причем один из них, - может быть, древнейший - хорошо известен в современном мире. Он гласит, что в изначальном, бесформенном хаосе обитали два великих духа – Инь и Янь. Трансформируясь, Янь стал небом, мужским началом, югом, светом, солнцем, нечетными числами, а Инь – его противоположностью: землей, женским началом, севером, луной, смертью, четными цифрами. С этого вечного разделения и взаимодействия не только начинается история мира, но именно этим объясняется и вся его многоликость , представляющая собой вечные и бесконечные воплощения этих великих духов. Древний синкретизм, лежащий в основе хаоса – бесформенной материи и его последующее преобразование и китайском варианте носит персонифицированный характер. У хаоса не только есть имя -Хунь-дунь, но, что самое удивительное, - он не одинок во вселенной, а прекрасно проводит время с друзьями. Один их них Шу (Быстрый) - владыка Южного моря, другой Ху (Внезапный) – владыка Северного моря. Именно они, желая добра другу, просверлили в нем семь отверстий, символизирующие уши, нос, рот и глаза, вероятно, для того, чтобы сделать его полноценным существом, после чего несчастный Хунь-дунь скончался, вместо него возникли Вселенная и Земля. В основе другого космогонического мифа лежит классическая мифологема о первоначальном единстве Неба и Земли. Их постепенное отделение связано с возникновением зародыша, напоминающего куриное яйцо, которое делилось на темную и светлую часть. На формирование первенца мира ушло 18 тысяч лет. Первосущество – великан Пань-гу появляется на свет, и по мере его роста в течение еще 18-ти тысяч лет Небо (светлая часть), увеличиваясь в высоту, отделяется от Земли (его темной части), которая растет в толщину. Вместе с первосуществом рождается и весь мир: с его вздохом появляется ветер и дождь, с выдохом – гром и молнии; его открывшиеся глаза обозначают день, закрывшиеся – ночь. Как и в скандинавском мифе об Имире, смерть великана Пань-гу становится единственно возможным условием рождения мира, правда, северного великана убивают боги, а затем из его частей создают всю окружающую природу, в китайском же варианте это происходит самопроизвольно, но суть процесса не меняется. Пань-гу выполняет свое предназначение: после смерти он трансформируется во вселенную. Его локти, колени и голова превращаются в пять священных горных вершин, волосы – в деревья и траву; левый и правый глаз в солнце и луну; а паразиты на теле – в людей. В этом мифе космос уподобляется человеческому телу – именно так в древности представляли единство макрои микросистем, человека и окружающей его природы. В поздних вариантах этого мифа Пань-гу представляется антропоморфным творцом, который высекает вселенную при помощи молотка. Следующий космогонический миф связан с прародительницей Нюй-ва, образ которой восходит к традиционному образу великой Богини Матери и представляет собой хтоническое существо, наделенное всеми чертами первобытного синкретизма, о чем свидетельствует ее внешний облик полуженщины-полузмеи или дракона. И, хотя миф о создании ею космоса не сохранился, его наличие можно предположить, поскольку подробно рассказывается о творении Нюй-ва людей, которых она начала лепить из желтой глины. Долгая работа утомила прародительницу, и, чтобы ускорить процесс, она протянула через ил шнур и собрала его, чтобы можно было продолжать работу, - считается, что богатые и знатные были созданы из желтой глины, а ничтожные – с помощью шнура. Деятельность прародительницы напоминает повседневный труд добросовестной хозяйки дома: она чинит обвалившуюся часть небосвода, отрубает ноги гигантской черепахи и подпирает ими четыре предела неба, собирает тростниковую золу и преграждает ею путь разливам вод. После этого установилась всеобщая гармония и порядок. Нюй-ва почиталась как богиня брака, установившая супружеские отношения. Выполнив свою миссию, прародительница покинула мир. По одной версии, она, подобно Пань-гу, превратилась в различные предметы и существа, например, ее кишки превратились в десять святых, поселившихся на равнине Лигуан. Согласно другой, Нюй-ва покинула землю: села в колесницу грома, запряженную драконами и отправилась на небо. Великому Небесному Владыке она рассказала о своих деяниях и заняла почетное место в его чертогах. Братом и супругом Нюй-ва называется Фу-си. Существует знаменитое изображение священной четы, на котором существа с головами и туловищами человека переплетаются змеиными хвостами, что символизирует их единство. Фу-си в мифах представлен как традиционный культурный герой, несущий миру просвещение. Он научил людей охоте и рыболовству, обучив искусству плетения сетей, приготовлению пищи на огне и даже изобрел музыкальные инструменты. Считается, что Фу-си поклонялись в Восточном Китае, где тотемом местных племен была птица Фу-си, поэтому вполне возможно, что знаменитый герой представлялся первоначально человекоптицей, и лишь позднее, когда стал соотносится с прародительницей Нюй-ва вследствие функциональной идентичности, изменил свой облик. Существование различных космогонических мифов, как правило, объясняется наличием на огромной территории Китая нескольких мифологических систем, которые впоследствии, во время объединения страны, контаминировались или продолжали свободно функционировать. Пантеон китайских божеств Представление о существовании души у человека было распространено и на животных, растения и весь мир природы: считалось, что все в мире имеет свою душу, что все природные тела и явления: земля, небо, солнце, луна, гром, ветер, горы, реки, птицы, дикие звери и т.д., находясь в расположении каких- то духов, проявляют свою силу, в результате чего возникли тотеизм и поклонение многим богам. При всём обилии мифологических образов Древнего Китая, для иньцев (Эпоха Инь) божеством высшего ранга был Шанди. Данные многочисленных иньских гадательных надписей свидетельствуют о том, что именно Шанди был главной и последней инстанцией в мире сверхъестественных сил, что от его милости, от его решения в конечном счете зависело поведение всех остальных духов. Ему, Шанди, повиновались духи ветра и дождя, облаков и грома. От того, прикажет ли он вовремя выпасть дождю или, напротив, прекратить льющиеся с неба потоки, предотвратить бурю, избавить поле от града, зависела, по представлениям иньцев, их судьба. Победа над врагом, успешная борьба с несчастьями и болезнями, удачная охота и даже благополучное разрешение от бремени супруги вана – все это тоже было в компетенции Шанди [973, ч. 1, 24 – 42]. Словом, Шанди считался главным верховным божеством, которому на небе так же беспрекословно должны были подчиняться все остальные духи, как на земле все люди подчинялись воле иньского правителя-вана. В представлении иньцев Шанди являлся первопредком-родоночальником всех иньцев. Именно он, Шанди, приняв облик божественной птицы (ласточки), чудесным образом зачал сына, который и стал, по верованиям иньцев, родоначальником этого племени. Легенда о чудесном рождении предка иньцев Се зафиксирована уже в более поздних источниках Чжоу. Однако из самих иньских надписей хорошо известно, что все умершие ваны, которые считались прямыми потомками Шанди по старшей линии, после своей смерти тоже именовались почетным титулом ди и становились в мире духов ближайшими помощниками и сотрудниками своего легендарного первопредка [973, ч. 2, 89 – 96]. Иными словами, термин ди, соответствовавший понятию «божественный», «священный», использовался в Инь для обозначения всех покойных правителей, а термин Шанди, «высший ди», для обозначения «высшего божества», одновременно воспринимавшегося в качестве верховного главы племени, его первопредка. Культ Шанди пользовался в раннечжоуском Китае столь же высоким авторитетом, что и в Инь. В ранних песнях «Шицзин» и в «Шуцзин» о Шанди говорилось много и часто. Из них явствовало, что Шанди все видит и слышит, все чувствует и понимает, все знает и контролирует, что Шанди может одобрять и гневаться, что он непостоянен и переменчив и т. п. Все это убеждает в том, что верховное божество Шанди и в начале Чжоу было еще популярным и всемогущим. Однако с течением времени это влияние и значение культа Шанди постепенно начали ослабевать. Наряду с Шанди в аналогичных с ним функциях все чаще выступало Небо (тянь). Культ Тянь как некоего высшего начала, руководящего всем, что происходит на земле, складывается в Древнем Китае в эпоху Чжоу (11-3 вв. до н. э.) в. Однако понятия Шанди и Тянь были весьма абстрактны и легко могли замещаться образами конкретных мифических персонажей, что и происходит с оформлением представления о пяти мифических государях. Можно предположить, что зафиксированное в письменных памятниках параллельно с ним представление о саньхуан - трёх мифических государях - Фуси, Суйжэне и Шэньнуне (есть и другие варианты) это отражение иной (троичной) классификационной системы, приведшей в средние века к появлению образов трёх мифических государей - неба (Тяньхуан), земли (Дихуан) и людей (Жэньхуан). В число пяти мифических государей входили: верховный владыка центра - Хуанди, его помощник - бог земли Хоуту, его цвет - жёлтый, под его покровительством находился храм солнца, с ним были соотнесены многие созвездия центральной части неба, а также Большая Медведица, планета Тяньсин (Сатурн); повелитель востока - Тайхао (он же Фуси), его помощник - зелёный дух дерева Гоуман, ему подвластны громовник Лэйгун и дух ветра Фэнбо, созвездия в восточной части неба и планета Суйсин (Юпитер), ему соответствует весна и зелёный цвет; повелитель юга - Яньди (он же Шеньнун), его помощник - красный дух огня Чжужун, ему соответствуют различные созвездия в южной части неба, а также планета Инхосин (Марс); божество запада - Шаохао (его имя «малый светлый» противопоставлено имени повелителя востока - «великий светлый»), его помощник - белый дух Жушоу, с ним соотнесены созвездия в западной части неба и планета Тайбай (Венера); владыка севера Чжуаньсюй, его помощник - чёрный дух Сюаньминь, под его покровительством находились храмы луны и повелителя дождя Юйши, созвездия в северной части неба, а также планета Чэньсин (Меркурий). В соответствии с пятеричной классификацией каждому из мифических владык как повелителю стороны света соответствовал и определённый первоэлемент, а также время года, цвет, животное, часть тела, например Фуси - дерево, из животных - дракон, из цветов - зелёный, из времён года весна, из частей тела - селезёнка, из оружия - секира; Чжуаньсюю - вода, чёрный цвет, зима, черепаха, кишки, щит и т. п. Всё это свидетельствует и о появлении довольно сложной иерархической системы, где все элементы находятся в постоянном взаимодействии, и о возможности передачи одних и тех же представлений с помощью разных кодов («пространственного», «календарно-временного», «животного», «цветового», «анатомического» и т. п.). Не исключено, что в основе этой системы взглядов лежат представления о происхождении людей и космоса из первосущества. Упорядочение древних мифологических представлений одновременно шло и в плане генеалогической классификации. Древнейшим правителем стал считаться Фуси, за которым следовали Яньди (Шэньнун), Хуанди, Шаохао, Чжуаньсюй. Эта иерархическая система была заимствована историографами и способствовала дальнейшей эвгемеризации мифологических героев, особенно после образования Ханьской империи, когда генеалогические мифы стали использоваться для обоснования права на престол и доказательства древности отдельных родов. Большинство мифологических сюжетов реконструируют по памятникам 4 в. до н. э. и более позднего времени. Тотемизм. Священные животные Китая В самом начале своего развития, люди объясняли все происходящее вокруг сверхъестественными силами, которыми наделены многие животные. Так зародился тотемизм – вера в определенного животного способного защитить весь род от напастей и привлечь удачу и благополучие. Важное значение для понимания китайской мифологии имеют представления о пяти звёздных дворцах (гун): срединном, восточном, южном, западном и северном, которые соотносятся с символами этих направлений: Тай И («великая единица»), Цинлун («зелёный дракон»), Чжуцяо («красная птица»), Байху («белый тигр») и Сюань У («тёмная воинственность»). Каждое из этих понятий было одновременно и созвездием, и символом, имеющим графическое изображение. Так, на древних рельефах кружочками изображали звёзды созвездия Цинлун и тут же рисовали зелёного дракона, Сюань У изображалось в виде черепахи, перевитой (совокупляющейся?) со змеей. Эта мифологема наиболее распространена в виде идеи существования «защитников четырех сторон света»: В центральной части – Тай И, он же – высший небесный император Хуан Ди. Восток охраняет зеленый дракон, который олицетворял весну. Он приносит удачу и победу воинам и охраняет дом и очаг. Запад в их представлении защищал белый тигр – великий Бай-ху. Он охранял врата в потусторонний мир, препятствуя проникновению людей в загробный мир. Северные врата охраняет черепаха огромных размеров – покровительница водных просторов и ветров. На ее спине постоянно присутствовала змея, которая помогала ей не пропускать потусторонние силы в мир живых. На юге стражником была птица Феникс – прекрасное существо с человеческой головой на лебединой шее и телом земноводного, обладала острым зрением орла. Она считалась священной из-за своей особенности сгорать заживо и возрождаться вновь. Самым известным культовым животным Китая является дракон, который внешне не отличается от своего европейского сородича: он также напоминает гигантскую крылатую ящерицу, обладающую огромной силой. Однако если в мифах европейцев и индийцев дракон – воплощение зла, страшного хтонического мира, а сражение с ним – главное испытание, которое проходят все истинные боги и герои от Аполлона и Сигурда до Святого Георгия, то у китайцев дракон воплощает, прежде всего, стихию воды. О них складывали пословицы и сказания, они присутствовали в жизни каждой семьи как оберег или талисман. В истории древнего Китая, считалось что дракон – не может жить на земле среди смертных. Он либо улетал ввысь на небеса, либо прятался на дне озер и водоемов. В религии драконы занимали почетное место и если их считали посланцами неба и богов, то китайских императоров называли потомками драконов на земле. Мать драконов – самая главная среди драконов фигура, по преданиям была обычной девушкой из бедной семьи. Она нашла белый камень овальной формы и унесла его к себе. Из этого камня вылупились пять змеек, которые под ее присмотром выросли в больших драконов. Сохранились несколько храмов построенных в честь этой девушки Лун Му, которая в современном мире почитается как покровительница детей и родителей. В названиях многочисленных видов драконов в ее честь, присутствует частица «лун». Существуют различные виды драконов, которые подразделяются на несколько видов по своему окрасу: Цинлун – является символом востока и сострадания. Он окрашен в лазоревый цвет – цвет милосердия и сострадания; Чжунлун алого цвета обозначает юг и служит благословением озер; Хуанлун обладает желтым цветом и помогает получить прощение. К его скульптуре приходят сотни китайцев, чтобы выпросить прощение. Вообще все желтые драконы в представлении китайцев, считались посредниками Божества и людей и способствовали достижению молитв о прощении на небеса; Байлун – белый дракон, охраняет западную часть страны и символизирует добродетель и честное существование; Сюаньлун – черный дракон, который живет в глубоких водоемах или морях и отождествляется как символ севера. Тяньлун – верный страж небесных чертогов. Его изображают белым или лазуритовым окрасом. Основное его отличие от других драконов – пятипалые лапы. Шэньлун – синий дракон с головой человека и животом как барабан. Он считается покровителем сельского хозяйства и может управлять погодными стихиями. Он плавает в небесах и благодаря своему цвету сливается с ними. Если нанести обиду Шаньлуню, или не воздать ему почестей, он может наслать засуху или наводнение на землю. Дилун – дракон водных просторов, который очень редко покидает свой подводный дворец. Фунцалун – дракон красного цвета с жемчужиной у подбородка считается олицетворением мудрости и рассудительности. Он живет в недрах земли в естественных пещерах и охраняет несметные подземные богатства. Драконы формировали дождевые облака, которые приносили столь необходимые для посевов дожди, многочисленные божества рек и озер тоже представлялись в виде этого животного. В древности, чтобы сдержать ярость рек, их владыкам приносили многочисленные жертвы, в том числе и человеческие. У драконов есть свой царь Лун-ван, который однажды заболел и был вылечен знаменитым целителем (ему за чешую на пояснице заползла сколопедра, которую удалил врач, а затем смазал поврежденную рану мазью). В благодарность за исцеление царь драконов обещал посылать людям по их просьбе хорошую погоду и полное благополучие, поэтому каждый год в этот день (День исцеления) в Китае исполняется танец дракона. Дракон символизирует не только силу и мощь, но и счастье, благополучие и императорскую власть. Дракон – знак правителя. Его изображение в качестве геральдической эмблемы встречалось только на знаменах самых знатных родов. Императоры и великие герои могли даже повелевать драконами: так Хуан-ди побеждает врагов с их помощью, а усмирителю потопа Юю дракон своим хвостом намечает расположение каналов. В Китае существовал культ царя драконов Лун-вана, ему строились храмы, его заступничества просили все, кто зависим от стихии воды: моряки, рыбаки, земледельцы, водоносы. Другой знаменитый дракон Чжулун – Дракон со Свечой с горы Чжуншань - в одном из космогонических мифов называется создателем Вселенной, но особо подчеркивается, что он – разгоняющий мрак. Итак, китайский дракон – символ вечно движущейся и эволюционирующей природы, которая не враждебна человеку, но требует особого отношения и понимания. Другим популярным мифологическим существом Китая является феникс (китайское название «фенхуан») – царь птиц. Согласно одному из описаний, он напоминает египетского сфинкса: у него шея змеи, хвост рыбы, окраска дракона, туловище черепахи, горло ласточки и петушиный клюв, но другие же представляют его лебедем со спиной единорога. Однако чаще всего загадочный феникс походит на царскую птицу – павлина. Первоначально чудесная птица была олицетворением божества ветра, затем – восходящего солнца. Появление ее считалось знаком наступления мира и процветания. Феникс – символ императрицы-государыни, связанный со светлым началом янь. Но, несомненно, самым загадочным животным был единорог (цилинь). Его изображали лошадью или быком с единственным рогом в центре лба. Согласно китайским представлениям, он являлся людям лишь раз в несколько столетий, символизировал процветание и возвещал о рождении великого мудреца. Легенда гласит, что он появился незадолго до рождения Конфуция. Часто единорога изображали с младенцем на спине. Культ великой черепахи связан с представлениями о долголетии, силе и выносливости. Ее панцирь был надежным материалом для гадания, т. е. для общения с сверхъестественным миром. Каменные изваяния черепах можно было встретить у берегов рек, поскольку они почитались как покровители дамб. Царем зверей в Китае считался тигр. Его почитали как укротителя демонов, поэтому все маги - покорители злодеев - изображались сидящими на тигре. Его клыки и когти, обрамленные в серебро, служили ценными амулетами, сберегающими здоровье, а многих богов сопровождали эти могучие животные. Тигр в Китае не воплощение злобы и коварства (европейское представление об этом хищнике, доставшееся в наследство от Киплинга), но олицетворение силы природы, достойное подражания и восхищения, но, что самое удивительное, прекрасно сосуществующее с человеком. Культ кота, этого прирученного домашнего тигра, был очень распространен. Он, как и его дикий собрат, отгонял демонов, поэтому потеря кота считалась огромным несчастьем. Кроме того, главным врагом шелководства были крысы, а кот как гроза коварных грызунов стал покровителем этого национального ремесла. Видящий в темноте кот был, по мнению китайцев, связан с потусторонним миром; сохранилась даже легенда о возможности перерождения человека после смерти в кота для отмщения своим врагам. Петух стал объектом почитания как символ солнца, глашатай прихода дня, Нового года (изображение красного петуха на щите выставлялось перед домом в канун Нового года), защитник от огня и пожара. Как и тигр с котом, петух – гроза демонов, живого петуха или хотя бы его изображения часто дарят во время брачной церемонии. Главным враждебным существом животного мира в Китае была лиса. Лиса – царь демонов, она может явиться человеку в любом облике, посулив многое и, конечно, обманув, она его погубит. Главные свойства лисы коварство и умение перевоплощаться: в возрасте 50 лет – в женщину, в 500лет – в прекрасную девушку, в 1000 лет – в небесного лиса, бессмертного существа, владеющего всеми тайнами мира. Любая встреча с лисой плохо заканчивается для человека, поэтому существовало множество амулетов, призванных охранить от влияния злого демона. Проделкам лис, влиянием лисьих чар на человека посвящена в Китае специальная литература, возглавляемая «лисьим эпосом» Ляо Чжая. Отчасти он напоминает французский «Роман о Лисе», но отличия достаточно существенные: европейский Ренар никогда не демонизировался в сознании средневекового читателя, а воспринимался скорее как пикаро, приключения которого вызывали смех, но не страх. Героическая мифология Обширную группу составляют мифы о стихийных бедствиях и героях, спасших от них людей. Чаще всего фигурируют два рода бедствий – наводнения и засухи. В некоторых мифах наводнение предстает как некое первоначальное состояние, в других – наводнение послано богом в наказание людям. Засуха оказывается результатом появления одновременно десяти солнц, испепелявших посевы и угрожавшие гибелью людям. От наводнения людей спас Великий Юй, от засухи – Стрелок И, сбивший из лука все лишние солнца. Миф о стрелке И – один из самых популярных в китайской мифологии. И культурный герой, считавшийся как изобретателем лука и стрел , так и спасителем с помощью этого оружия от множества бедствий , в том числе космического характера. Сама форма лука в виде дуги-радуги превратила героя в охотника за нарушившими порядок Солнцами. В этой своей ипостаси И может быть сопоставлен с героическим героем охотником Орионом также связанным с солнечным мифом. Чудовища, с которыми он борется, частично связаны с природными явлениями ( Дафэн—“Великий ветер”, Баше—“Длинный змей”, олицетворяющий водную стихию). Как очиститель земли от чудовищ И близок к греческому герою Гераклу. Так же как Геракл посещает страну Запада и царство мертвых. Посещение И страны Запада мотивируется поиском зелья бессмертия. Здесь обнаруживается сходство с мифом о Гильгамеше. Сама страна запада в китайских мифах – это не просто царство смерти, но место обитания удивительных животных, произрастания удивительных растений. Хозяйка этой страны , обладающая зельем бессмертия, предстает в облике владычицы зверей. Хотя И эти звери не интересуют, посещение им владычицы зверей могло быть первоначально связано именно с его функциями охотника, а поиск бессмертия служит более поздним добавлением к основному сюжету. Убийство И персиковой дубинкой раскрывает еще одну черту многопланового образа охотника. Согласно поверьям китайцев, только таким оружием можно было поразить насмерть нечистую силу. Таким образом, сверхъестественные способности И в стрельбе из лука получают объяснение: охотник был связан с нечистью, Цзунбу, в которого превратился после смерти. И, согласно определению знатока китайских мифов Юань Кэ, был владыкой всех злых духов Поднебесной, следившим за тем , чтобы злые силы не могли вредить людям. Мифы о древних героях отражают стремление древних китайцев найти персонифицированных “авторов” важнейших технических достижений глубокой древности. Среди тех, кто научил людей добывать огонь трением; впервые построил шалаш из веток; изобрел способы охоты и рыбной ловли; изготовил первые земледельческие орудия и научил людей употреблять в пищу злаки; открыл способ варить зерно на пару и т. д. Характерно, что многие из этих героев изображались китайцами в виде полулюдейполуживотных: с телом змеи, с головой быка , что несомненно является отражением древних тотемических представлений. Мифология даосизма На рубеже н. э. и в первых веков н. э. происходит превращение философского даосизма в религию, впитавшую в себя элементы древних народных культов и шаманских верований. При этом даосы активно используют в своих целях и некоторые образы древнекитайской мифологии, в первую очередь Хуанди и Си Ванму. Хуанди теряет характер древнего культурного героя и становится первым бессмертным, родоначальником и покровителем даосизма как религиозной системы, хотя это и не приводит к появлению новых мифологических сюжетов о нём. Можно предположить, что такая трансформация образа Хуанди была предопределена его местом своеобразного верховного божества (локализованного в центре) в предшествующей мифологической традиции. Иначе произошло с образом Си Ванму. Она вошла в даосский пантеон уже не как страшная владычица запада, насылающая кары, а как хозяйка снадобья бессмертия. В новых легендах о Си Ванму само снадобье заменяется плодами бессмертия, растущими на волшебном персиковом дереве в её саду (эта связь своеобразного древа жизни с женским божеством зафиксирована в мифологиях разных народов). В соответствии с теорией 5 стихий владычица запада получает и ещё одно имя Цзиньму («матушка металла»), поскольку металл соотносится с западом, а её супруг Дунвангун соответственно именуется Мугуном («князем дерева»), т. к. дерево - аналог востока. Переориентация этих персонажей, их связь с идеей продления жизни и бессмертия объясняется тем, что эти проблемы стояли в центре средневекового даосизма, адепты которого занимались алхимией и поисками различных средств продления жизни (с помощью сексуальной активности, особых дыхательных и иных упражнений типа йоги, диеты и т. п.). Неудивительно, что и героями даосских мифов были в основном бессмертные гении. Особо широко были распространены предания о восьми бессмертных, покровителях различных искусств и некоторых профессий, творивших чудеса и бывших постоянными участниками пиров у Си Ванму. В мифологии даосизма большую роль играли и предания о трёх мифических горах Пэнлай, Фанчжан и Инчжоу, плавающих в море, представление о которых было заимствовано из древнекитайской мифологии. Острова эти своеобразный вариант даосского рая, где живут сонмы бессмертных. Превращение даосизма в религию и разделение «сфер влияния» между буддизмом, конфуцианством (которое было не религией, а этическим учением с элементами культовой практики) и даосизмом привело к тому, что за последним оказалось целиком «право» изгнания всяческих злых духов, унаследованное от шаманизма. В силу этого особую роль в даосской мифологии стали играть различные повелители духов и бесов (напр., Чжан Тяньши, Чжункуй, Цзянтайгун). Даосский пантеон насчитывает тысячи всевозможных бессмертных, святых, духов, бесов, героев местных культов, персонажей «низшей мифологии», а также более 30 тысяч духов человеческого тела и т. п. Весь этот необозримый пантеон возглавлялся первоначально тремя абстрактными мистическими символами (в этой триаде можно видеть подражание идее трёх государей - саньхуан древнекитайской мифологии) Тайчу, Тайсу, Тай И, по другой версии, - Тянь И («небесное начало»), Ди И («земное начало»), Тай И («высшее единое»). В процессе развития даосской мифологии и её приближения к народным культам постепенно абстрактные категории этой триады были персонифицированы в образах Лаоцзы, Хуанди и Паньгу (иногда Тай И). Мифология китайского буддизма В первых веках н. э. в Китай из Индии через Среднюю и Центральную Азию начинает проникать буддизм со своей развитой мифологической системой. Приспосабливаясь к местным условиям, буддизм в Китае включил в свое учение некоторые кардинальные идеи традиционной китайской моральноэтической доктрины (напр., идею сяо - сыновней почтительности). Со временем (к 8-9 вв.) буддисты стали использовать для своих проповедей и старинные китайские сюжеты, в т. ч. и восходящие к древней мифологии («Сказ бяньвэнь о почтительном сыне Шуне»). Постепенно происхождение тех или иных буддийских персонажей стало связываться с китайскими героями. Так, появляется предание о том, что бодхисатва Авалокитешвара (кит. Гуаньинь), известная в Китае (видимо, после 7 в.) главным образом в женской ипостаси, есть перерождение принцессы Мяошань, дочери одного из китайских князей (12 в.?), которая отказалась выйти замуж и ушла в монастырь вопреки воле отца. Пройдя через многочисленные испытания, связанные с местью отца, и побывав даже в преисподней, Мяошань встретилась с Шакьямуни и была препровождена на гору Сяншань на острове Путо (существуют разные варианты этой легенды), где стала бодхисатвой Гуаньинь. В средние же века происходит «натурализация» и других буддийских персонажей, например Кшитигарбхы (кит. Дицзанван), в качестве которого, по одной из версий, будто бы был обожествлён некий буддийский монах из корейского царства Силла. Под непосредственным влиянием буддизма происходит и развитие мифологических представлений китайцев о потустороннем мире и преисподней. В древности взгляды эти были, видимо, весьма смутны. Считалось, что после смерти душа человека попадает к Хуанцюань («жёлтому источнику»), что царство мертвых располагалось где-то на западе или на северо-западе. В начале н. э. царство мёртвых было локализовано в пределах горы Тайшань, повелитель которой ведал судьбами людей и умерших, а также в уезде Фэнсянь (провинция Сычуань), однако детально разработанные представления об аде (диюй) и многочисленных адских судилищах появились в Китае лишь под влиянием буддизма. Поздняя народная мифология. Наряду с даосской и буддийской мифологическими системами в Китае существовали и различные архаические и вновь возникающие местные народные культы, а также культы конфуцианских мудрецов и различных героев общегосударственного и местного значения. Если для древнекитайской культуры была чрезвычайно характерна историзация мифических героев - первопредков, то для средних веков более характерен обратный процесс - мифологизация реальных исторических деятелей, превращение их в богов - покровителей ремёсел, богов - покровителей городов, отдельных местностей и т. п. Причины подобных обожествлений и установления культа (часто официального, учреждаемого по императорскому повелению) нередко были весьма случайны. Из жизнеописания Лю Бэя, полководца 3 в. н. э., основателя царства Шу, известно, что в юности он плёл циновки и соломенные туфли и продавал их, этого было достаточно для обожествления его в качестве бога плетёнщиков. Сподвижник Лю Бэя Гуань Юй, известный своей верностью и бесстрашием, был обожествлён в качестве бога - стража монастырей, затем могущественного покровителя демонов, а примерно с 16 в. - бога войны (Гуаньди), все эти ипостаси связаны с его воинскими заслугами. В более позднее время реальный герой 3 в. превратился в универсального мифологического благодетеля и заступника. В ряде случаев обожествлённые исторические деятели заменяли (и вытесняли) героев древней мифологии, исполнявших те же функции. Так, обожествлённые в 12-14 вв. полководцы 7 в. Цинь Шубао и Ху Цзиндэ стали божествами дверей (мэньшэнь), заменили древнекитайских богов дверей Шэньту и Юйлэя. Не исключено, что культ мэньшэней к концу 1-го тыс. был совсем забыт и с обожествлением реальных военачальников возрождён вновь (никаких сведений об этом не сохранилось). В некоторых случаях в поздней народной мифологии явно актуализировались древние легендарные персонажи. К концу 1-го тыс. в Китае происходит всё большее сближение различных мифологических систем и создаётся т. н. религиозный синкретизм и соответствующая синкретическая мифология, объединившая в единую систему персонажей даосской, буддийской и народной мифологии, а также героев конфуцианского культа. Процесс объединения разнородного мифологического материала наиболее активно шёл в деревне, где в маленьком деревенском храме рядом могли стоять статуи Конфуция, Будды и Лаоцзы. В городах и крупных религиозных центрах этот процесс не был завершён, в даосском храме на горе Хуашань кроме даосских святых почиталась, видимо, одна Гуаньинь, в буддийские храмы даосские или народные мифологические персонажи почти не проникали. Однако в народном сознании процесс синкретизации привёл в средние века к появлению сводного пантеона божеств во главе с Юйди, образ которого сложился примерно в 8-10 вв. Юйди в известной мере заменил верховное божество даосов Хуанди и занял место, принадлежавшее в древнейшей мифологической системе Шанди. Среди бесчисленного множества мифологических персонажей синкретического пантеона выделяется ряд устойчивых групп: небесные божества Юйди и его свита, божества природы и стихий (бог грома Лэйгун, богиня молнии Дяньму, божества ветра, вод, включая и драконов всех родов и рангов, например лунванов - царей драконов и большинство духов звёзд и т. п.), местности и городов (Туди, Чэнхуан и т. п.), дома и общественных зданий (боги дверей - мэньшэнь, очага - Цзаован, постели - Чуангун и Чуанму, отхожего места - Цзыгу, стражи храмов - целаньшэнь, покровители ремёсел, отдельных профессиональных групп, торговли, а также домашнего скота), медицины (часто объединяемые одним термином Яован, «царь лекарств», а также богини, защищающие от болезней, например оспы - Доушэнь, духи, спасающие от заразных болезней, - вэнь-шэнь и т. п.), боги-чадоподатели (Чжансянь, приносящий сыновей, целый сонм богинь-няннян, дарующих детей, к которым, в народном представлении, примыкает и бодхисатва Гуаньинь), боги счастья, долголетия, богатства, духи - служители преисподней, множество привидений, теней, бесов, объединяемых термином гуй, и другие представители т. н. низшей мифологии. Из синкретического пантеона следует особо выделить наиболее популярные в старом Китае группы персонажей. Это боги-покровители, особенно Гуаньди, боги-чадодатели, особенно Гуаньинь, боги богатства и долголетия, из домашних богов - стражи дверей и бог очага, наблюдающий за всем, что происходит в доме. Персонажи китайской мифологии, особенно поздней, часто выступая как реальные герои, имеют и посвящённые им праздники (дни рождения и т. п.), отмечаемые по принятому в Китае лунному календарю, в котором продолжительность месяцев связывается с изменением фаз луны. Китайская мифология оказывала заметное влияние на художественную культуру страны. Однако в силу развития конфуцианского мировоззрения и отсутствия эпоса и драмы в Древнем Китае мифология мало отражена в словесном искусстве. Кроме творчества поэта Цюй Юаня, образы древнекитайской мифологии разрабатывались лишь в отдельных небольших поэмах, например в «Фее реки Ло» Цао Чжи (3 в.). В повествовательной прозе, рождающейся в начале средневековья (с 3 в. н. э.) и развивающейся в виде коротких повестей и рассказов типа былин (о встрече человека с духами), представлены образы в основном даосской и низшей народной мифологии. В сказе - бяньвэнь, развившемся в 8-10 вв., разрабатываются в основном сюжеты буддийского содержания, излагаются для народа жития будд и бодхисатв. Зародившаяся в 12- 13 вв. музыкальная драма даёт интересные, хотя и немногочисленные образцы произведений на мифологические сюжеты как даосского (напр., о восьми бессмертных), так и буддийского толка. Выросшие на основе устного сказа книжные эпопеи в отдельных случаях также использовали мифологические темы и образы («Путешествие на Запад» У Чэньэня, «Возвышение в ранг духов» Сюй Чжунлиня, «Сказание о начале мира» Чжоу Ю - все 16 в.). Во всех этих поздних эпопеях ощущается заметное влияние народной синкретической мифологии. Даже в «Сказании о начале мира» наряду с образами древней мифологии, трансформированными авторским сознанием и изображёнными с помощью художественных средств, заимствованных из исторических эпопей и романов, упоминаются и некоторые буддийские божества, действующие наравне с китайскими демиургами Паньгу и Нюйва. В развивающихся (параллельно с повествовательной прозой крупных форм) литературной новелле (с 7 в.) и народной повести (с 12 в.) эпизодически используются лишь отдельные образы низшей мифологии. Пример такого рода новеллистическое творчество Пу Сунлина (17 в.). В новейшей китайской литературе примером удачного использования мифологических сюжетов могут служить «Старые истории в новом изложении» Лу Синя, в которых он отчасти с сатирическими и полемическими целями переизложил историю стрелка И и его жены Чан Э, повествование об усмирителе потопа Юе и др. В изобразительном и прикладном искусстве (начиная с древней керамики и ритуальной бронзы) весьма активно разрабатывались мифологические темы (практически только зооморфные или иногда зооантропоморфные фигуры). Мифологические сюжеты присутствуют в основном в рельефах и настенной живописи эпохи Хань (3 в. до н. э. - 3 в. н. э.), украшавших главным образом могильные сооружения. К числу наиболее популярных тогда сюжетов относятся изображения зооантропоморфных первопредков Фуси и Нюйва, Си Ванму, стрелка И, целящегося в солнце, и т. п. С распространением буддизма и строительства буддийских и в подражание им и даосских храмов появляются скульптурные изображения буддийских и даосских персонажей, а также их портреты в виде фресок и настенной живописи. Те же персонажи появляются и в произведениях средневековых китайских художников (Ван Вэй, У Даоцзы, Ма Линь и др.), а также в росписях дворцовых комплексов, с развитием ксилографии (с 7-8 вв.) и в гравюре (иллюстрации к произведениям буддийского и даосского канонов, отдельные печатные листки типа бумажных иконок, гравюры - иллюстрации к «Книге гор и морей», к мифологическим эпопеям и т. п.). В период позднего средневековья (примерно с 15-16 вв.) мифологические персонажи синкретического народного пантеона становятся постоянными на народных лубках, заменявших китайцам иконы. Лубки такого содержания печатались до конца 40-х гг. в Китае, а в Юго-Восточной Азии (Гонконг, Сингапур и т. д.) распространены и по сей день. Своеобразие отражения мифологии в китайской культуре проявляется в том, что одни и те же мифологические сюжеты и представления начиная со времён древности несколько по-разному претворялись в образах словесного и изобразительного искусств. В одних случаях изобразительные памятники сохраняли более архаические черты, чем литературные, в других случаях, наоборот, герои-первопредки в памятниках словесного творчества выглядели более архаическими, чем в произведениях изобразительного искусства того же периода. Демонология Древнего Китая В контексте китайской мифологии, как правило, не имеется чёткого термина, собирающего под собой образ демона, однако существует множество аналогов, как, например, злые духи – «гуй (鬼)» и прочие. Как и в мифах любой народности мира, порой хоть и незаметную, но всё же немаловажную роль в китайских мифах занимают демонические персонажи: различные бесы, призраки, трупоеды, монстры и т. п., образы в основном антагонистического характера, зачастую не находящие отдельную классификацию, не относящиеся к конкретным категориям, несмотря на изобилие сюжетов о них. В китайской религии божествам противопоставлялись злые духи (гуи 鬼). Первоначально термин гуи обозначал всякие души умерших и не вполне четко отличался от понятия божества – шэнь 神. Со временем он стал общим наименованием нечистой силы [5, с. 237]. Традиционная китайская демонология являла картину не менее внушительную, чем бесчисленный сонм небесной канцелярии. В быту китайцев она имела еще большее значение, если к самим божествам обращались от случая к случаю, то нечистая сила денно и нощно угрожала человеку. Итак, в народном сознании к разряду злых духов относились, прежде всего, бесприютные духи, то есть духи тех, кто не имел своего места на родовом древе, например, мальчиков или незамужних девиц. Таковы же были души тех, кто умер на чужбине или насильственной смертью и не был должным образом похоронен, в том числе утопленники, повесившиеся, пораженные молнией, съеденные тигром и т.д. Отмечается, что в народе их обычно называли голодными демонами – образы, пришедшие из буддистской традиции, но в китайском фольклоре переосмысленные. Если в буддизме состояние голодного духа рассматривалось как наказание за грехи, то в народных верованиях оно оказалось больше связанным с представлением о том, что обитатели загробного мира нуждаются в подношении живущих. Демонами, по китайским понятиям, становились те души мёртвых, которые не получали жертвоприношений и делались от этого злобными и мстительными. Поскольку демоны как бы не имели собственного бытия и паразитировали на живых людях, издавна бытовало поверье, что голодные духи могут обрести покой, найдя себе замену среди живых [5, с. 237]. Прототипом нечисти в реальной жизни были всякого рода чужаки, неизбежно вызывавшие подозрения и страх, в особенности лица, выброшенные жизнью за борт общества: бродяги, нищие, разбойники и т. п. В широком смысле в образе демонов персонифицировались все силы, угрожавшие традиционному укладу. Страх перед подобными силами мог стать причиной массовой паники. Рассмотрим конкретный характерный пример, когда по сообщению местной хроники о том, что в 1557 г. провинцию Гуаньси наводнили толпы демонов, которые в обличии то обезьяны, то летучей мыши или собаки, а то и просто клуба чёрного дыма по ночам забирались в жилища и творили «блуд и мерзости». Жители деревень ночи напролёт били в гонги и барабаны, отгоняя нечисть [5, с. 238]. В старом же Китае демонов обычно представляли человекоподобными существами с телом, покрытым шерстью, с остроконечной головой, рыжими волосами и темным лицом, нередко лишенными какой-либо части – носа, глаза, рта, губ или подбородка. Считалось, что бесы, стараясь досадить людям, дышат на них смрадом, плюются холодной слюной, стучат в стены домов, поразбойничьи свистят или смеются «демоническим смехом» [5, с. 238]. В народе верили, что демоны рыщут повсюду и способны принимать самый различный облик. Китайский фольклор изобилует рассказами о духах камня или дерева, которые, обернувшись юношей или девушкой, соблазняют молодых людей противоположного пола. Широко были распространены поверья о горных демонах, смахивающих на обезьяну одноглазых, одноруких и одноногих карликах с вывернутой назад ступней. Горные демоны насылали лихорадку, соблазняли женщин, мешали им разрешиться от бремени и, вообще, старались причинить как можно больший вред людям. Оборотнями в Китае считали и лис, которые, как верили, могли преображаться в обольстительных женщин и причинять немалые неприятности мужчинам. Демонические свойства китайцы приписывали также волку, тигру, некоторым реальным и фантастическим птицам, а также «пяти гадам», к которым относили паука, змею, скорпиона, жабу и ящерицу [5, с. 238]. Объектами благоговейного почитания, подчас даже культа, были и другие животные. Пожалуй, первое место среди них всегда занимал тигр – царь зверей в представлении китайцев. Тигр почитался, в первую очередь, как гроза демонов: почти все великие маги–устрашители демонов изображались сидящими на тигре [1, с. 409]. Сколь велик арсенал бесов, столь же обширен и арсенал средств, позволявших рассеять их влияние. Так, по всему Китаю верным средством защиты от злых духов слыли яркий свет и громкий звук, декламация сутр, плевок и даже мочеиспускание, ветви персика и ивы, красные бобы, полынь, побеги бамбука, разноцветные шёлковые шнуры, петухи и коты, кровь собаки, зеркало и меч. Разумеется, широко применялись и всякого рода заклинания. Чтобы отвадить нечисть, в домах вывешивали изображения наиболее популярных в народном пантеоне заклинателей демонов, таких как Чжункуй, Цзян-тайгун (или Цзян-министр), Чжан-тяньши (или Чжан- Небесный учитель) [5, с. 239]. Злых духов старались не только запугать, но и умилостивить подношениями, при этом держась от них подальше. Если богам приносили жертвы на алтарях в домах или храмах, то угощение для голодных демонов или, как их часто иносказательно называют, «добрых братьев, выставляли в открытом месте и прямо на земле. Богов чествовали персонально в дни их рождения, демоны же представляли собой безликую и аморфную массу, и поминали их всех вместе в праздник голодных духов в 7го месяца» [5, с. 239]. У всех древних народов большая область верований относится к загробному миру. Китайский народ точно также создал свои представления о том, что будет с людьми после смерти [2, с. 343]. Отмечается, что духовенство в миру несравненно более многочисленно и не подчинено ни обету безбрачия, ни каким-либо иным ограничениям в гражданских правах; оно не отличается также особой одеждой и только во время исполнения своих священнических обязанностей носит жреческое облачение. Настоящая его область – царство злых духов, посылающих болезни, недороды, наводнения и вообще всякого рода бедствия, например, когда в доме кто-нибудь умирает – уже в древности была распространена вера, что от мертвецов исходит оскверняющее или вредное влияние [2, с. 188]. Существует также и культ богов преисподней. Покровитель города не только заботится о благополучии своего города и его жителях, но является также посредником в сношениях между землёй, с одной стороны, и небом и адом, с другой, добросовестно отмечая хорошие и дурные поступки покровительствующих им лиц и докладывая о первых богу неба, а о вторых – богу преисподней [2, с. 193]. Что касается самого Бога города, то в главном разделе храма находятся его фигуры и его спутников, в большинстве случаев, конечно, имеющие размеры больше человеческих…. Наконец, там находятся два привратника Ада, стоящие по обеим сторонам от входа. Оба имеют человеческие туловища, но голова у одного лошадиная, у другого бычья; поэтому первый называется ма-янь (马颜) — «лошадиное лицо», а второй ню-тоу (牛头) — «бычья голова» [2, 196]. Каждый из них держит в руках трезубец, имеющий форму вил, которыми они тормошат преступников перед судом. До сих пор ещё не удалось установить происхождения обеих этих фигур; неизвестно даже, китайского они происхождения или индобуддийского. Среди буддистов существовало распространённое поверье, что демон с бычьей головой покушается главным образом на людей, согрешивших только тем, что они носили обувь с кожаными подошвами вместо обычных войлочных [2, с. 196]. Так, в китайской системе учения о загробном мире в аду выделяется 10 кругов. На каждый круг попадают люди, совершившие определенный грех, и список этих грехов весьма длинный. Но, что касается демонических обитателей Преисподней, то здесь можно выделить известных её представителей, каждый из которых играет свою роль в определённом круге Ада. Первый круг Ада. Если душа самоубийцы запугивает живых людей до того, что они от страха умирают, то из Ада посылают за ней двух демонов: «демона с зелёным лицом» – Цинмяньгуй (青面鬼) и «демона с длинными зубами» – Ляоягуй (獠牙鬼). Они уводят душу в ад, надевают ей на шею замок и держат её на цепи или подвешивают на перекладине, и она никогда не получает разрешения вновь родиться на земле [2, с. 348]. Второй круг. Некоторые женятся или выходят замуж из корыстных расчётов, скрывая свой настоящий возраст. Они берут на свою душу грех. Грех принимают на себя сват или сватья, если знают, что жених или невеста тяжело больны или что жених совершил преступление, скрывают это. Духи Чжэннин («похожий на обезьяну» 狰狞) и Чифа («красноволосый» 赤发) отправляют после смерти души всех, за кем есть такие грехи, во второй зал, в большой Ад [2, с. 349350]. Третий круг. Если человек нарушает правила фэн-шуя; выбрасывает чужого покойника куда попало; соблазняет другого нарушить закон; подговаривает другого затеять судебную тяжбу с третьим лицом; посылает анонимные письма; подделывает купчие крепости; ставит ложные печать или подпись под документом; заведомо неправильно исправляет текст документов; делает неправильные изменения или добавления в книге счетов; не сделает надлежащих распоряжений до своей смерти наследникам и не осведомит их о своих делах, через что причинит им вред, – все, кто совершит подобное, отправляют после смерти в третий зал на допрос и для выяснения, насколько тяжелы или легки их грехи. Затем Сунди-ван приказывает «Силачу-демону» (Дали-гуй 大力 鬼) проводить их в большой Ад, откуда их рассылают по малым для наказания [2, с. 352]. Пятый круг. Души умерших отправляют в 5-й зал после того, как они в других адах уже много лет терпели мучения. Чтобы вызвать к себе сожаление, они (грешники), обманывая яньло Тяньцзы, дают клятву больше не грешить, докончить незаконченные дела и сделаться хорошими людьми. Но судья Тяньцзы говорит: «…Довольно вам говорить! Я должен допросить вас по закону. Затем Тяньцзы командирует двух демонов “Коровью голову” и “Лошадиное лицо” сопровождать души грешных людей на “террасу, откуда смотрят родину” (Вансянтай)» [2, с. 354-355]. В китайских учениях демоны являются не только злыми бесами, которые приносят несчастья и хаос в жизнь обычных мирных жителей, но они также могут играть положительную роль, исполняя обязанности в преисподней и распоряжения вышестоящих лиц по наказанию грешников. Такой историей, отражающей их положительные черты, является рассказ о повелителе бесов – Чжун Куй (鍾 馗) [4, с. 36]. Поэтому стоит обратить внимание на то, как в китайской мифологии демон (бес) может быть представлен почётным лицом, внушающим всеобщее уважение. ЛИТЕРАТУРА 1. Васильев Л. С. Культы, религии, традиции Китае. М., 2001. 2. Гань Бао Записки о поисках духов. СПб., 2000. 3. Георгиевский С. С. Мифологические воззрения. Мифы китайцев. С. -П., 1892. 4. Де Гроот, Я. Я. М. Демонология древнего Китая : пер. с англ. / Я. Я. М. Де Гроот ; науч. ред. Е. А. Торчинов. – Репринт. изд. 1907 г. – СПб. : Евразия, 2000. – 347 c. 5. Ежов В. Мифы Древнего Китая М., 2004. 6. Малявин В. В. Конфуций. М., 1992. 7. Малявин, В. В. Китайская цивилизация / В. В. Малявин. – М. : Астрель, 2000. – 631 с. 8. Малявин В. В. Сумерки Дао. М., 2003. 9. Немировский А. И. Мифы и легенды Древнего Востока. М., 1994. 10. Сидихменов В. Я. Китай: страницы прошлого. Смоленск, 2000. 11. Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М., 1987. 12. Яншина Э. М. формирование и развитие древнекитайской мифологии. М., 1984. 13. Всё о Китае. Культура, религия, традиции / сост. Г. И. Царёва. – М. : Профит Стайл, 2008. – 608 с., ил. 14. Кравцова, М. Е. История культуры Китая / М. Е. Кравцова. – СПб. ; М. ; Краснодар : Лань, 2003. – 415 с. 15. Курган, О. Мифы и легенды Китая / О. Курган, С. Чумаков // Мифы и легенды народов мира: Япония, Китая, Монголия, Вьетнам : сборник. – М. : Мир книги; Литература, 2006. – С. 53–120. 16. Лосев, А. Ф. Мифы народов мира / А. Ф. Лосев, В. Вс. Иванов. – М.: Советская энциклопедия, 1980. – 672 с.
