Защита детей должна стать вопросом национальной

16 февраля 2012, 18:55 | Общество | Екатерина Карачева
«Защита детей должна стать вопросом
национальной безопасности»
Павел Астахов, уполномоченный при президенте России
по правам ребенка, в пятницу, 17 февраля, доложит
Дмитрию Медведеву о том, что происходит с детьми в
России
Фото: Владимир Суворов/ИЗВЕСТИЯ
— Павел Алексеевич, так о чем вы будете докладывать президенту?
— Стержень доклада — «Россия без сирот». Это самая болезненная тема. Кроме этого, я,
конечно, расскажу президенту про суициды и преступления против детей, об ужесточении
наказания для педофилов. Расскажу о проблемах усыновления детей иностранцами и
итоги последних переговоров на эту тему в Вашингтоне. Я буду говорить о праве детей на
доступное образование и медицину, о нехватке детсадов, защите прав детей-инвалидов,
обеспечении их жильем, а также о детских абортах.
— За несколько дней до нашей беседы в России произошла серия самоубийств
подростков. Россия лидирует по количеству подобных суицидов. Что с этим делать?
— Эпидемии нет, но это трагедия. После тиражирования каждого суицида в СМИ дети
начинают копировать и воспроизводить то, что видят. Здесь важна поддержка и
понимание взрослых. Бороться с этой проблемой нужно в самой семье. Если детьми никто
не занимается, чуда не произойдет. Дети будут попадать под влияние деструктивных сект,
молодежных субкультур, которые часто на этом паразитируют. Хотя в России, по нашим
данным, зафиксировано 4 тыс. незаконченных суицидов, но это неточная цифра.
Некоторые регионы вообще не считают незаконченные суициды. В каждом регионе есть
главный детский психолог и психиатр, за что они деньги получают? Например, в
Новосибирске до появления детского психолога было несколько десятков случаев, а
сейчас единицы.
— В соцсетях действуют «клубы самоубийц», где подростки пишут о своем желании
уйти из жизни и обсуждают способы. Бывают случаи, когда их до этого шага
доводят. Может быть, имеет смысл ввести в России мониторинг и контроль за
площадками в соцсетях, где общаются дети?
— Это сложный вопрос. Цензура — это всегда плохо. Когда люди провоцируют детей на
суициды — это уголовное преступление, которое необходимо пресекать. В другом случае
провайдеры должны сами отслеживать появление подобной информации. Мы
рассматриваем вариант, чтобы пользователи, заметившие сообщение о готовящемся
суициде, могли заявить об этом в специализированную структуру. Цифры погибших детей
зашкаливают: ежегодно от преступлений, несчастных случаев, суицидов мы теряем до 10
тыс. детей. Я считаю, что защита детей должна стать вопросом национальной
безопасности.
— Количество сексуальных преступлений против российских детей растет. Нередко
педофилов находят среди людей, которые должны оберегать их от этого — учителей,
воспитателей, тренеров.
— Я уже не раз предлагал Министерству образования и науки ввести дополнительное
анкетирование при поступлении на работу с детьми, как это делается в других странах. В
этой анкете указывается, что в случае совершения каких-то противоправных действий
против ребенка соискатель будет нести полную ответственность, о чем и предупрежден.
Так вот, на этой стадии почти половина кандидатов отсеивается, но к тем, кто подписал,
никакого смягчения в части привлечения к ответственности уже не будет. Но
руководители ведомства считают это нецелесообразным.
— Госдума недавно приняла поправки в закон, ужесточающий наказание для
педофилов. Это достаточная мера?
— Закон нужно дорабатывать. В нем отсутствует определение детской порнографии и
уголовная ответственность за ее хранение без цели распространения. Эти нормы
необходимо ввести, иначе Россия превратится в архив детской порнографии.
— Как, например, уже превратилась в одну из стран детского секс-туризма...
— Был случай, когда гражданин Бельгии фиктивно женился на сотруднице органов опеки
и попечительства России, чтобы усыновить 14-летнюю девочку-сироту. Вскоре
выяснилось, что иностранец — педофил. Этот негодяй совратил ребенка, она
забеременела от него, и он сбежал. Когда эта история вскрылась, девочку отдали обратно
в детдом, но ситуацию-то уже не исправишь.
— Появилась целая индустрия: в интернете есть клубы педофилов, где они продают
детскую порнографию, делятся своими «трофеями». Как вы относитесь к
сообществам добровольцев и неравнодушных родителей, которые охотятся на
педофилов?
— Самодеятельность хороша до определенного предела. Если они его спугнут, то он
замаскируется так, что в следующий раз его уже никто долго не поймает. К тому же
охотники за головами нередко сами провоцируют людей только на основе своих
подозрений. Педофилами должны заниматься правоохранительные органы, хотя помощь
общественности, конечно, не помешает.
— Вы недавно ездили в Вашингтон, где обсуждали проблему вокруг гибели
усыновленных российских детей. Что решили?
— Главная претензия в адрес американской стороны в том, что они не могут сказать,
сколько именно российских детей находится у них в стране. В США нет единого органа,
который бы вел такую статистику, учитывал нарушения прав наших детей. Пока же мы
знаем только о 19 трагедиях, но по версии американских правозащитников, таких случаев
более 40, и это опять же неточная цифра. Из общего количества российских детей,
усыновленных американцами, примерно треть были переданы на вторичное усыновление
как граждане Америки. Отследить это вообще невозможно. У нас до сих пор нет реестра
всех детей, усыновленных иностранными гражданами. Мы не знаем, сколько детей было
вывезено. А ведь эти случаи все должны фиксироваться российскими ведомствами. Но
единого мониторинга и учета нет.
На неудовлетворительную работу неоднократно указывала Генеральная прокуратура.
Минобрнауки в прошлом получил пять представлений генпрокурора, но был ли кто-то
наказан — неизвестно. Мы вынуждены вести собственный подсчет и мониторинг. По
нашим данным, из России вывезено около 100 тыс. детей.
Усыновление российских детей превратилось в выгодный бизнес, в котором участвуют
чиновники, посредники, агентства. Это позор. А в регионах с российских усыновителей
просят взятки от 20 тыс. рублей, что преступно. Но иностранцы платят и усыновляют
детей. Уверен, что постепенно иностранное усыновление должно сойти на нет.
— Но и в России вскрывают позорные факты: родители усыновляют детей из
меркантильных интересов. Как такое возможно?
— Действительно, бывают и корыстные родители. Берут, подсчитывая, сколько ребенок
даст денег, смогут ли они купить еще одну корову, поросенка, построить сарайчик.
Государство ежегодно тратит миллионы рублей на детей-сирот. Минимальное содержание
ребенка в детском доме обходится государству в 300 тыс. рублей в год. А приемным
родителям платят по-разному: во Владимирской области — 4,5 тыс. рублей, в ХантыМансийске — 25 тыс. рублей, в Краснодаре — 20 тыс. рублей в месяц, в Москве — 19
тыс. рублей.
Но не все справляются. В 2010 году приемные родители и органы опеки вернули в
детдома 8,2 тыс. детей. Чаще всего возвращают подростков, потому что с ними очень
сложно справиться в переходном возрасте. Бывает, что мы выявляем случаи эксплуатации
детского труда и сразу забираем детей из такой семьи. С другой стороны, если ребенка
берут в сельскую местность и он трудится наравне с родными детьми или родителями —
это нормально. Труд еще никого не испортил, но нужно понимать разницу между трудом
в семье и эксплуатацией детского труда.
Сейчас стоит вопрос о создании профессиональных приемных семей, как это
практикуется в Чехии, Польше. Там воспитывают приемных детей на основании
контракта с государством. Нам нужно отбросить псевдоинтеллигентское рассуждение, что
стыдно воспитывать детей за деньги. Наше сознание так устроено, что берут с болью в
сердце, обещают, что будут любить, как родного, но на следующий день забывают о своих
обещаниях и отдают обратно, а ребенок — не игрушка.
— В России уже появились профессиональные семьи?
— Конечно, например, в Пскове и Подмосковье появились профессиональные семейные
дома. Приемных родителей там отбирают по критериям открытого аукциона, смотрят
образование, семейное положение. В Кургане несколько лет назад появилась фермерская
семья, чуть встала на ноги и стала брать приемных детей — восемь человек. Фермерское
хозяйство разрослось, и село сегодня больше, чем было при советской власти. Дети уже
выросли, свои семьи завели, детей нарожали и трудятся у приемных родителей. Вот такой
феномен. Они уезжать не хотят, настолько к земле привязаны, заняты делом, их любят
родители. Во Владимирской области берут детей — подростков от 14 и даже до 21 года.
Это и приемная семья для подростков, и фактически семейная гостиница. 84 тысячи
детей-сирот стоят в очереди на квартиру, многие из них живут на улице, поэтому
социальные гостиницы должны быть.
— В «Известиях» был репортаж о многодетной приемной матери в Астраханской
области Вере Дробинской. Как выяснилось, Дробинской, живущей без мужа,
государство отдало восемь детей-инвалидов. Как такое могло получиться?
— В прошлом году мы также были у Дробинской с инспекцией, я видел в ее доме
обшарпанные стены и остальное. Но на мой вопрос, чем помочь, Вера сказала, что все
есть. Другой вопрос, как ей отдали столько детей-инвалидов на воспитание. Вот это будем
выяснять. Но опять же хочу сказать, нужно исходить из интересов ребенка и тщательно
изучить ситуацию. Ведь дети быстро привязываются к приемным родителям. У нас
немало случаев, когда детей через суд возвращают в неблагополучные семьи. Например, в
Челябинске судья в прошлом году вернул девочку отцу-наркоману, и он ее убил за то, что
она кашу не ела. В апреле 2012 года пройдет съезд Уполномоченных по правам ребенка в
регионах России, на котором мы обсудим и случай с Верой Дробинской. Злоупотреблять
правами опекуна, конечно, нельзя.
— Вы говорите о том, что нужно сокращать детдома и передавать детей в приемные
семьи. Насколько реален этот проект?
— Есть проект «Россия без сирот», который подразумевает сокращение детдомов. В
Калужской области, в Краснодарском крае это уже происходит. Однако есть регионы, где
детдомов не хватает. Например, в Амурской области мы нашли детей, живущих по два
года в инфекционных больницах после того, как от них отказались родители. Они ждут
своей очереди в детдом. В некоторых регионах под программу соединяют два-три
детдома, якобы сокращая их количество, но сирот от этого меньше не становится. По
норме в детдоме должно быть 60 детей, максимум — 100. Мэр Москвы Сергей Собянин
предлагает укрупнять детдома, создавая интернаты. Возможно, это могли бы быть
специализированные интернаты — спортивные, военные, творческие. В таком интернате
можно объединять до 200 детей.
— Вы часто бываете с проверками в детских домах. Вскрываете коррупционные
скандалы?
— Таких случаев — масса. Чаще всего это нецелевое расходование бюджетных средств.
Например, в 170 км от Санкт-Петербурга я нашел один детдом, в который за прошлый год
не поступило ни копейки. Деньги списывались на какие-то другие нужды чиновников
местной администрации. За два последних года по итогам наших проверок за нарушения и
коррупцию были уволены более 180 чиновников — педагоги, руководители детдомов,
министры и даже вице-губернаторы Саратовской области, Бурятии, Карелии.
— Известны истории о том, как директора детдомов используют карательные
методы воспитания непослушных детей, сдавая их в психбольницы. Вы знаете об
этом?
— Да, такие случаи есть, и это целая проблема. Недавно был в Хакасии, там в детском
отделении психбольницы я обнаружил 34 ребенка-сироты, 14 из одного детского дома. В
Волгограде за использование подобных методов к уголовной ответственности привлекли
руководство психдиспансера и детдома. Как выяснилось, директор детдома вызывал
детей, грузил в машину и отправлял в психбольницу. В Хабаровском крае в психбольнице
умер мальчик, привязанный санитаркой к кровати. Санитарку за это осудили, но она так и
не поняла, за что. А в Омске был вопиющий случай. Во время проверки интерната мы
обнаружили в палате девочку, привязанную к кровати. Все наши материалы сразу
передаются в прокуратуру и следственные органы, по ним возбуждают уголовные дела.
— Кто приходит на место уволенных директоров? Есть ли проблемы с подбором
кадров?
— Проблема кадров есть, но она не катастрофическая. Самые хорошие директора
детдомов и интернатов обычно сами являются бывшими воспитанниками. Мало знать все
хитрости детей детдома — как они могут сбежать, где что спрятать, необходимо еще
уметь руководить, а это непросто.