Любовь как жизнь, или Бог ответит каждому

Любовь как жизнь, или Бог ответит каждому
Екатерина ЛЁТНАЯ / фото Алексея Чертова и Николая Шаповала
В ачинском драмтеатре вовсю идут заключительные
репетиции спектакля по пьесе Эрика-­Эммануэля Шмитта «Оскар и Розовая Дама».
Он напишет 14 писем к Богу. Он расскажет Создателю всё, что чувствует. Всё, что ему
осталось почувствовать до ухода. Неизлечимо больной мальчик в пьесе «Оскар и Розовая
Дама» изольет Отцу всю свою гаснущую боль и вечно живую радость маленького
сердечка. И он узнает, что Создатель слышит его, потому что осязает, вдыхает и видит эти
ответы. И не потому, что актер Александр Парошин может в одиночку держать в
напряжении зрителя. И даже не потому, что главный режиссер ставит настоящий
драматический материал - впервые, в еще неизведанном для себя до конца ачинском
театре. Все дело в том, что это волшебный спектакль, несмотря на свою серьезность. К
малышу придет Розовая Мама и научит его написать Единственному, кто услышит. Все
свершится. Обязательно. Если верить…
Двое своих среди чужих
В ачинском драмтеатре вовсю идут заключительные репетиции спектакля по пьесе ЭрикаЭммануэля Шмитта «Оскар и Розовая Дама». Постановка очень непростая в силу своей
особой эстетической составляющей, в силу того, что материал сложный, даже
трагический. Ну и сама диспозиция напоминает суперблиц в «Что? Где? Когда?»: актер
один на один со зрительным залом, один под прицелом софитов, один со своим талантом
и ощущением спектакля. Тем более тяготит вечный дамоклов меч заключительного
спектакля театрального сезона. Недаром в закулисье бытует присказка: «Как сезон
закончишь, так и следующий начнешь». Это логично: по традиции грядущий театральный
сезон осенью стартует с прошлогодней постановки. Удачная она будет или нет - как карта
ляжет. Все должно «сростись».
Для этого в театре репетиции идут без передышек. Главреж в задумчивости теребит
кудряшки непокорной шевелюры, Александр Парошин, кажется, готов без запинки
произнести свой текст, разбуди его даже посреди ночи. Подбор музыки (этим занимается
Евгений Казанцев) - как решаюший ход в шахматной партии. «Ты или тебя?» - вот в чем
вопрос. Да, Андрей Черпин обещает придумать некие «фокусы», которые будут помогать
актеру в его единоборстве с реакцией публики.
Но сам же признает, что все в спектакле - начиная от выбора композитора и мелодии и
заканчивая манерой сценографии - для театрального зрителя. Другими словами: это
сияние чистого разума для разумных. Хоть и мудрено, но суть ясна: ставится драма для
человека, близкого к театру, эстета, готового воспринимать разные постановочные языки.
Жевать попкорн, запивая его «колой», при этом покачивая ножкой: «А ну-ка, покажите
мне действо, поразите меня шоу!» - здесь не выйдет.
- Не боитесь, осилите такой материал? - спрашиваю режиссера.
Черпин раздумывает буквально доли секунды:
- Думаю, зритель не соскучится. Будет всё…
От сотворения мира
Репетиция продолжается… «Всего-навсего» надо прочитать 14 писем. Пропасть мыслей и
чувств, полная самоотдача, работа на износ. Такова игра Парошина. По сути это
бенефисный материал, даже моноспектакль.
- Как мне начать этот монолог? - раздумывает вслух Оскар-Парошин.
- Лежа на каталке, сидя, стоя…
- Саша, делайте так, как чувствуете, - Черпин не давит, он мягок и вдумчив.
Звучит музыка, сотканная из печали… Парошин медленно поднимается, выходит с
авансцены. С немым вопросом долго вглядывается в небо. Извечный взгляд всех
сотворенных земных существ в минуты великой скорби и радости…
- «Дорогой Бог, спасибо, что Ты пришел… Я увидел свет и догадался, что Ты здесь. Было
еще так рано, птицы еще спали… Ты пытался устроить рассвет, Тебе было трудно. Но Ты
настаивал… А разница между Тобой и нами - Ты всегда за работой… Благодарю Тебя!
Пожалуйста, сделай для моих родителей так же - чтобы как в первый раз. До завтра.
Целую. Оскар».
У меня слезы кипят где-то в горле, но я молчу: на моих глазах рождается удивительный
спектакль.
Парошин объясняет свою манеру:
- Вчера была очень хорошая передача. Борис Пастернак одному писателю сделал большой
комплимент. «Его Бог одарил детством», - сказал он. Понимаете, как это важно?!
Черпин понимает: они с актером как две флейты, звучат в унисон, потом расходятся,
чтобы в кульминации слиться воедино.
- Вы будете в бейсболке, вам 10-11 лет, так будет обыгран ребенок, - «наносит штрихи»
Черпин. - Но играете вы сотворение мира. Небо: серое, потом голубое, оно меняется
постепенно… Словно строится собор.
Сладость ощущений
- Мне сегодня 100 лет, я чувствую себя хорошо, - в интонации Александра что-то
меняется. Ему и вправду 100 лет - такое впечатление возникает, когда его голос спокойно
льется, излучая мудрость. - Сегодня я разговаривал с родителями. Жизнь - странный дар.
В начале мы ее переоцениваем, думаем, что получили ее в вечное пользование. Потом мы
ее недооцениваем: она оказывается очень коротка, а мы не готовы от нее отказаться.
Потом мы думаем, что жизнь - это просто кредит, и пытаемся ее заслужить. Чем старше
становишься, тем лучше должен быть твой вкус. Ты должен быть более рафинированным,
артистичным…»
Александр прерывает свой монолог и сомневается вслух… Вообще, меня поражает в нем
то, что он живет каждую секунду, не «спускает на тормозах», вдумывается в детали,
пытаясь постигнуть высший смысл пьесы.
- И все-таки: почему человек должен становиться артистичным с возрастом,
рафинированным? - включается он в живой диалог с сотворцом, режиссером.
- У моей знакомой была бабушка 96 лет, - говорит Андрей Черпин. - Она занималась
языками и обладала удивительно ясным умом. Ей удалось не впасть в маразм, она
научилась ценить тонкие вещи.
Умение ценить прекрасное приходит с годами: ты начинаешь понимать оттенки
человеческих отношений. Как в «Анне Карениной» Толстой описывает чувства Долли:
миллион оттенков, потрясающая палитра. Я каждый год перечитываю это произведение и
нахожу все больше откровений для себя. Там нет белого или черного, это живая,
ускользающая жизненная ткань. Это как осень, которую любил Пушкин: «И пышное
природы увяданье…». Это увяданье ведь очень красиво. И когда ты старишься, у тебя
исчезают силы - тогда появляется умение созерцать. Для этого не нужен избыток сил.
Артистизм заключается в гибкости. Любой художник в широком смысле - актер. Я могу
увидеть прекрасное в старых поношенных ботинках, как Ван Гог. Могу почувствовать
прекрасное, находясь на мессе в соборе. Могу надеть плащ и с удовольствием ощутить
осеннее настроение. То есть с годами я начинаю видеть больше жизненных слоев - во
всем и везде. Это требует дистанции и чувства умиротворения.
О любви начистоту
…Когда ты молод, ты пьянеешь от секса, но не умеешь им наслаждаться. Это как
китайская живопись: она насыщена деталями, и в каждой детали заложено много энергии.
С уходом сил глаза словно приобретают остроту. Мыслями Черпина можно наслаждаться
бесконечно. Он обладает питерской школой, образован, тонок и будто чувствует пьесу и
героя кожей.
Обращаюсь к Александру Парошину:
- Вам не кажется, что этот спектакль не для молодежи, не для 19-летнего зрителя?
- Это настолько общечеловеческая пьеса, что ее может понять любой. Она о душе, о
счастье, о сострадании. А шоу… Хватит уже его, наелись. Все зависит от мозгов. Можно
быть дураком в 20 лет и в 10 - мудрецом. Мы смотрели, как Алиса Фрейндлих играет
«Оскара». Да, это блестящая актриса…
Но впечатление, - включается в разговор режиссер, - что она играет… очень спокойно.
Женщине трудно понять, как взрослеет мальчик… Что чувствует молодой мужчина, когда
он с девушкой, а подходит «крутой», накачанный громила и говорит, что это его
подруга…
- И ты чувствуешь, что тебе СТЫДНО, ты ощущаешь беспомощность, - Парошин
подхватывает мысль. - Девушка ждет от тебя поступка…
P.S. Это как джаз, нужна разработанность души, чтобы понять все темы, переходы,
уловить настроение. Вот, пожалуй, на что образно похож этот необычный спектакль.
Разрабатывать душу полезно. Да, это затратный в психологическом, душевном
смысле материал. Но кто не рискует… Новые ощущения - вот что вы
гарантированно получите, увидев спектакль «Оскар и Розовая Дама». Ведь каждый
из нас всю жизнь пишет свое - неповторимое письмо к Богу.