УДК 57:614/001.8 Бледнов И.Ф. ФИЛОСОФСКИЕ
advertisement
УДК 57:614/001.8 Бледнов И.Ф. ФИЛОСОФСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ В.П.ЭФРОИМСОНА О ВОЗМОЖНОСТЯХ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ГЕНЕТИКИ В ФОРМИРОВАНИИ СПОСОБНОСТЕЙ В истории развития человеческой мысли вопрос об исследовании умственных способностей всегда обсуждался. В данном изложении я коснусь общетеоретических проблем названной темы, акцентирую внимание на новаторских идеях В.П.Эфроимсона, который более тридцати лет посвятил исследованию взаимосвязи биологических и социальных факторов в развитии человека. Именно ему принадлежит первенство в осознании и необходимости использования генетических знаний в педагогике с целью оптимизации выявления и формирования способностей. Объектом изучения он избрал гениальность. Актуальность творчества В.П.Эфроимсона особенно проявляется сегодня, когда растет число людей, переживающих экзистенциальный кризис, неуверенность в результативности своих интеллектуальных устремлений. Да и с точки зрения научного видения его творчество носит не только новаторский, креативный характер, но и теоретически проблемный. Вот как отзывается в предисловии к его книге «Генетика гениальности» доктор физико-математических наук, биофизик С.Э.Шноль: «Книга эта уникальна. Она войдет в число ценностей, оставшихся следующим поколениям от ХХ века. И дело вовсе не в конкретной интерпретации биохимических механизмов – предпосылок сверхобычной умственной активности гениев. Замечательна вся концепция автора и необъятность использованного им исторического материала». [1] Проблеме понимания и активного использования способностей много внимания уделяли философы. Достаточно внимательно вчитаться в творения древних философов – Платона, Аристотеля. Сколько живительной пищи для развития ума дают философские суждения Платона о теории познания, где в едином потоке мысли соединены мифологические идеи, религиозные прорицания, яркие представления о душе, которая способна пробудить в себе веру в осмысленность бытия. Философы средневековья выдвинули много мыслей для понимания устройства мира и духовного познания. Бесценно осознание учения А.Блаженного. Человек, размышляющий о Боге, - основа его философии. Здесь и теория познания, и проблемы творчества, и раскрытие способностей человека через обращенность к его внутреннему миру, следовательно, к содержательному анализу его генетических оснований. Нет, нет. Не надо спешить с рационализацией широко распространенных мыслей о несводимости физиологических процессов к психическим. Надо понимать: здесь все намного сложнее. И Августин проводит аргументированное доказательство возможности толкования этих парадоксов и их разрешимости. [2] Глубоко интересно и нетривиально проблему способностей рассматривает английский философ Дж.Локк. В работе «Опыт о человеческом разумении» он разработал структуры процессов познания, избежав при этом метафизической односторонности в вопросе критики теории врожденных идей, в решении проблемы соотношения ощущений и разума. [3] Много внимания проблемам познания человеческого ума уделяли французские философы Р. Декарт, К.А.Гельвеций и др. В своих работах они разработали новые методы познания, где предельно широко обсуждали гносеологические вопросы. Так, например, идея психофизического параллелизма, предложенная Р. Декартом, сегодня актуальна. Она способствует осмыслению и постановке интеллектуальных вопросов. По сути дела, возвращает ищущую мысль к общетеоретическим проблемам, которые были ранее разработаны, но по тем или иным причинам не востребованы или сознательно умалчивались. Вопросам изучения познавательных способностей посвящено фундаментальное произведение И. Канта. В «Критике чистого разума» философ уделяет особое внимание конструктивным способностям разума, видя в нем особую способность к продуктивному воображению. По глубине идей, по всестороннему охвату гносеологических проблем данное произведение занимает одно из первых мест в мировой философии. И это при том, что он провозглашает концепцию о принципиальной невозможности познания сущности мира, вещей. Для нашего дальнейшего обсуждения проблем способностей главным является не ошибочность его суждений о непознаваемости мира, а то, что философ в данном произведении раскрывает активность субъекта познавательной деятельности, подводит исследователя к изучению самого человека в его онтологической целостности. Вышеизложенное свидетельствует, что обращенность философов к разгадке тайн, таланта, одаренности, гениальности никогда не прекращалась. Значимость философских суждений по данным проблемам особенно возросла, когда этими вопросами начали заниматься социобиологи, генетики, антропологи, палеонтологи. Эти разнородные формы знаний нуждались в философском осмыслении и обобщении. Существует целое направление в изучении способностей естественными науками. Не вдаваясь в анализ различных формулировок понятия «способности», я буду придерживаться, как мне кажется, общепризнанного определения способности, данного в «Кратком психологическом словаре». Способности – индивидуально-психологические особенности личности, являющиеся условием успешного выполнения той или иной продуктивной деятельности… А уровень и степень развития способностей выражают понятия «таланта и гениальности». [4] Скажу, эти исследования осуществляются с различными целями: одни исследователи удивлялись уникальным качествам человека и пытались их понять, другие – используют способности человека с целью повышения мощи государства и эффективного использования знаний. Третьи – в исследовании способностей видели сугубо теоретические проблемы, разработка которых ведет к пониманию эволюционно-генетических проблем становления человека, к осознанию взаимодействия биологических и социальных факторов в развитии способностей. Как видим, проблема познания способностей многоаспектна и многозначна. Философский анализ подходов к их изучению свидетельствует: проблема качеств человека, его способностей не получила однозначного решения. Да это и понятно. Ведь проблемы сознания, познания способностей находятся в одной плоскости исследования и фактически упираются в проблему загадочности человека, его происхождения, сущности, становления эволюционно-генетических проблем В.Н.Д. Эти проблемы автоматически включают в себя философские аспекты гуманизации человека. Удивительно. Пытаясь методами естественных наук проникнуть в сущность понимания способностей, они столкнулись с необходимостью философского видения человека. Желая того или нет, они вынуждены были включиться в мировоззренческие проблемы. Английский антрополог Ф.Гальтон одним из первых тщательно и скрупулёзно занялся исследованием наследственности таланта. Он понимал всю ответственность за обоснованность своих выводов. В связи с чем писал: «Я подходил к этому вопросу с различных сторон, часто вдаваясь при этом в самые мелочные изыскания, и должно было пройти много времени, прежде чем были выработаны методы, на которых я окончательно остановился…Основание моих теорий гораздо шире, чем оно представляется в настоящей книге, а также, чтобы оправдать себя в глазах читателей. Более чем кто-либо я ненавижу неаккуратность, строже, чем кто-либо я смотрю на обязательство быть точным, но в таком предмете чрезвычайно трудно исправить каждый промах и еще труднее избежать недомолвок». [5] Думаю, что можно верить его искренности и непредвзятости. Свои аргументации он пытается обосновать математически. Известно, Ф.Гальтон достаточно жестко подвергался критике и не только за его евгенические идеи, а и за мировоззренческие позиции по вопросам наследственности таланта. Иногда эта критика носила абстрактный характер. Ф.Гальтон давал категоричностью своих суждений повод для такой критики. Ну, например, как отнестись к его суждению о том, что «он совершенно не допускает гипотезы, которая утверждает, будто все родятся на свет почти одинаковыми»? Или вот такое: «Я самым безусловным образом отвергаю предположение о природном равенстве межу людьми…Я вполне признаю большое значение воспитания и различных общественных влияний на развитие деятельных сил ума». [5] Критиковать, конечно, можно. Но если нет социальных возможностей для развития и формирования способностей, то они и не разовьются. Это факт. Но делать выводы, что эти суждения реакционны не обязательно, это опрометчиво и свидетельствует о том, что проблема соотношения социального и биологического в теоретическом плане является актуальной. С начала 20-х годов и до конца 80-х в СССР интерес к познанию антропогенетики получает приоритетный характер. Это обусловлено не только распространением евгенических идей, но и теоретическими потребностями человекознания. В эти годы не было недостатка в разнообразных теориях, а их диапазон был необычайно широк, - от увлеченности величественностью идей по улучшению биологической природы человека, - до раскрытия эволюционно генетических механизмов становления В.Н.Д. Ведущим направлением становится исследование генетики человека. В своих представлениях на наследование специальных или духовных способностей как-то музыкальных, математических, общих умственных качеств Н.К. Кольцов, Ю.А. Филипченко, А.С. Серебровский и другие генетики того времени исходили из теории Г. Менделя. В принципе изучение этих проблем базируется на тех же основаниях и мало продвинулось в силу исключительной сложности. Те же дискуссии, те же методологические проблемы, хотя акцентуация на идеологические смыслы несколько снижена. [6] Отмечу, что уже в 30-е годы эти исследования носили не только теоретический характер, но и конкретную направленность. Профессор Ю.А. Филипченко в своей лаборатории изучал генетику музыкальных способностей. Пришел к выводу, что они имеют генетическую детерминацию. Уже в те годы было понятным – целый ряд генетики способностей не мог быть положительно решен без обсуждения принципов исторического понимания развития психики. Теоретическое решение этих вопросов упирается в проблему дедуктивности знаний о человеке. Она наталкивается, по мнению С.Н. Давиденкова, на одно странное явление, которое он называет «парадоксом нервно-психической эволюции». Его удивительная гипотеза о развитии В.Н.Д., на мой взгляд, обладает множеством идей, которые смогут дать приращение знаний к пониманию антропогенетики. К сожалению, из-за сложностей идеологических проблем, в большинстве надуманных, охвативших то время – это фундаментальное гипотетико-теоретическое исследование осталось в стороне от аналитических научных исследований философов, психологов, генетиков. Хотя, откровенно говоря, его идеи использовались, но имя автора не упоминалось. «Таинство» молчания определялось идеологическими установками, сознательным сокрытием непонимания реальных процессов становления В.Н.Д., жесткой критикой даже гипотез. В чем же заключается «парадокс нервно-психической эволюции» по С.Н. Давиденкову? Здесь имеется множество причин. Но кроме них нужно учитывать еще одну дополнительную гипотезу, которая может несколько ближе оценить способности нервной системы. Это «несовершенство человеческой психики является производным двух причин: во-первых, сравнительно недавнего усиленного развития некоторых из этих функций, а во-вторых, производным прекращением естественного отбора, который человек преодолел, как только он стал по-настоящему человеком». [7] Как понимаем из сказанного, прекращение отбора привело к тому, что психика человека, не пройдя естественного отбора, оказалась недоформированной. Она постоянно достраивается социальными факторами: воспитанием, обучением и другими способами социализации. Это очень важная мысль. Мы видим, что все вопросы дискуссионного плана завязаны именно на этом, конкретно, на соотношении биологического и социального в становлении человека. Примерно такую же позицию по данному вопросу занимает немецкий философ Карл Ясперс. Он говорит, что «по природе своей человек – существо незавершенное, и потому он именно как человек недоступен познанию». [8] Уточняя эту мысль, он говорит: «в конце концов, у нас нет никаких оснований говорить о единой, эмпирически распознаваемой глубинной основе человеческого бытия. Вопрос о сущности «человеческого» остается открытым, тоже можно сказать и о нашем знании человека». [8] Я не случайно коснулся вопросов историко-философского понимания способностей. Это общетеоретическая проблема. Именно она в разных формах пролагала пути к познанию генетических основ способностей. Перенос проблем понимания способностей на уровень анализа их материальных структур практически породил вопрос о соотношении биологического и социального в их формировании. В дальнейшем эта проблема стала основой для обсуждений, оживленных дискуссий между философами, естественниками, педагогами. Теоретические разногласия порождали серьезные идеологический противостояния, которые затормозили развитие науки в данном направлении в СССР. Участником этих дискуссий был видный ученый, доктор биологических наук В.П. Эфроимсон. Его теоретические взгляды касались мировоззренческих, методологических, ценностных основ понимания человека. Особо острую дискуссию вызвали суждения ученого, изложенные им в статье «Родословная альтруизма. Этика с позиции эволюционной генетики». Хотелось бы сказать об актуальности данной проблемы. Войны, непрекращающиеся агрессии то в тех, то в других районах планеты ставят проблему пристального внимания к этой теме, соответствующей оценки исследований Конрада Лоренца, Нико Тинбергена, которые пытались найти ответ на самые острые проблемы социальной жизни. Не меньшую актуальность и тревожность вызывают ситуации понимания психологии насилия среди школьников, молодежи, других организованных групп. Смею сказать, не все здесь можно объяснить только теорией воспитания. В своей многогранной научной деятельности В.П. Эфроимсон был новатором не только в теории медицины, но всегда увязывал свои конкретные научные достижения с принципами социогумманитарного знания. Об этом свидетельствуют его труды: «Генетика, этика, эстетика», «Педагогическая генетика», главный труд его жизни - «Генетика гениальности». В «Педагогической генетике» В.П. Эфроимсон констатирует, что в каждой области знания накоплены горы фактов, которые нуждаются в обобщении и требуют от исследователя истинно философского видения, развития самой познавательной деятельности, путей эффективного получения знания. Для этого требуется уйма времени, ведь процесс усвоения знании достаточно трудоемкий. Для него стало понятным – необходимо начать пути переориентации психологической науки, перейти от абсолютизации роли внешних факторов к изучению других истоков развития способностей. Надо задействовать внутренние врожденные факторы. Использовать наследственность в развитии способностей. Он предлагает новую установку на возможность эффективного усвоения знаний, признает, что в становлении интеллекта человека гены играют большую роль. Он закладывает основы для революционных изменений в педагогике. Эти изменения должны основываться на педагогической генетике, на умении использовать неисчерпаемые ресурсы человеческого разума, на понимании роли импрессинга. Педагогическую генетику он определяет достаточно широко «как совокупность сведений необходимых педагогам любых специальностей для того, чтобы осознать и использовать неизбежность и неизживаемость глубокого разнообразия людей, глубокого разнообразия учеников в любом коллективе». [9] Обосновывая свои идеи, он учитывает очень многие нюансы. Постоянно подчеркивает, что творческая одаренность присуща всем людям. Рекомендует родителям ознакомиться с явлением «импрессинга», разъясняет это понятие, акцентирует внимание на раннее обнаружение способностей, стимуляции и реализации творческих способностей. По его мнению, выявление творческих способностей включает в себя пять аспектов: понимание роли наследственности в формировании способностей, понимание раннего возраста развития способностей, формирование ценностных критериев по механизму импрессинга, раннее определение способностей, выявление мотивации. Он глубоко осознает то, что это потребует огромных материальных затрат и может окупиться только через 25-30 лет. Действительно, он предлагает очень интересную концепцию, которая логически не противоречива. Но будем реалистами, что реализация этой программы чрезвычайно сложна. Педагог – это, в первую очередь, человек, который дает знания. А вот сугубо педагогические проблемы – это целая отрасль знания, включающая в себя разнородные принципы воздействия на обучающегося. Надо знать, понимать и использовать мотивацию к научению. Это, видимо, постановка и реализация жизнеосмысленческой цели. Педагог, понимая мотивацию ученика к обучению, управляет процессом обучения, такой процесс обучения идет легко. Формулируя концепцию педагогической генетики, надо учитывать длительное действие и последствия определенных установок, существующих в обществе. Ориентация в формировании способностей на генетические механизмы, по мнению автора, «не является покушением на общепризнанный примат социально-воспитательного начала в формировании личности». [9] Он выделяет 6 основных задач по педагогической генетике. Это заманчивая программа. Не приведет ли использование генетики способностей в профессиональной деятельности к углублению социального неравенства? Размежеванию между умственной, духовной и предметно-практической деятельностью? Думаю, что при социально-гумманизированной направленности общественного и государственного устройства такая дифференциация будет способствовать гармоническому развитию общества, где каждый индивид реализует свои способности в соответствии с его биологическими качествами. Это устранит степень неудовлетворенности. Мы видим, несмотря на рост естественнонаучных знаний совершенствование методологии познания, вопрос о взаимодействии биологических и социальных факторов не решен, порой возвращая нас к дискуссиям прошлого. Прочитав почти все основные произведения В.П. Эфроимсона, пытающегося разобраться во всем, что касается понимания способностей, таланта, гения, рассматривать рационально с позиций проверки фактов изучения этих феноменов различными методами, я ни в одном из его произведений не нашел мыслей, которые свидетельствовали бы о гиперболизации генетических основ способностей. Наоборот, он везде утверждает диалектическую связь социальных и биологических факторов в формировании умственной деятельности. Если бы я попытался это подтвердить цитатами из его научного наследия, то это заняло бы, наверное, десятки страниц. Удивительно, этот честный скрупулезный и глубоко мыслящий ученый свои суждения доказывает, при этом использует редкую литературу для подтверждения своих выводов, а его критикуют, запрещают; там, где В.П. Эфроимсон аргументирует, его критики, академики М.Б. Митин, Т.Д. Лысенко и другие, фантазируют, декларируют, просто врут. Возможно, это и способные люди, но их способности были направлены не на отыскание истины, а на использование «хитрости ума» для достижения своих целей. Это опасный путь. Он недопустим в науке. Он часто ломает судьбы отдельных людей, на долгие годы тормозит развитие науки. Об этом в экзистенциальном духе говорит В.П. Эфроимсон: «Беззаветность нужна для создания величественных дел, должна быть пожизненной. Это почти всегда означало личное несчастье для общепризнанных гениев, тяжелейшую трагедию для признанных. Было бы нечестно утаивать, что гении, даже добившиеся признания, как правило, несчастны. Это нужно осознавать тем, кто истинно хочет (а, следовательно, может) стать гением». [1] Над этим надо поразмыслить: едва ли можно согласиться с тем, что удел каждого гениального человека таков. К этому суждению В.П. Эфроимсон приходит, возможно, оценивая свой жизненный путь. А судьба, как говорят, не была к нему благосклонной. Стиль его жизни по своему содержанию напоминал жизнь философа «стоика». Философские взгляды В.П. Эфроимсона связаны с пониманием этических норм поведения, методологическими вопросами генетических исследований в различных направлениях. Размышления над проблемами социального и биологического познания способностей достигают философского звучания, когда автор упорно, настойчиво и логично доказывает то, что способности базируются на генетических основаниях, но проявляются и функционируют только при определенных условиях – в социуме. Он нигде и никогда «не бравирует» философскими терминами для защиты и обоснования своих рассуждений. Его работы содержательно включают в себя социально-политические мотивы и этические новации, которые вызывали неоднозначное мнение и порождали бурные обсуждения, включая писательскую, научную и философскую аудитории, не оставляя равнодушными ни гуманитариев, ни естественников. Думается, что пункт разногласий в понимании природных и социальных качеств в формировании способностей, связан с недооценкой общефилософских подходов. Познание вещей, предметов не ограничивается их вещественностью, хотя начинается именно с них. У вещи есть признаки, которые раскрывают отдельные стороны, но есть и такие качества, которые относятся к характеристике предмета как такового, то есть определяют его как целостность. Это такие атрибуты как свойства, состояния, отношения. Их познание требует абстрактных способностей мышления. Человека мы тоже изучаем как предметность, которая обладает различными свойствами и одно из этих свойств – способность. И, когда мы свойства начинаем понимать как предметность, мы заблуждаемся. Изучая способности, мы начинаем мыслить категорией «предметности», а способности – это все-таки свойства. Непонимание этого привело к идеологическим спекуляциям. Нужно сделать все возможное, чтобы разумные основоположения, выработанные лучшими умами нашей планеты, в понимании отношений между людьми, государствами, экологическими процессами, не были рассуждениями, если хотите вопрошаниями отдельных, даже самых выдающихся умов, а стали действенным направлением в развитии всех форм социальности. Для этого необходимо: осознать уникальную природу самого человека; принять ответственность за универсальные формы деятельности и проникновение людей во все сферы бытия; наполнить содержание человеческих умов разнородными формами знания, побуждающих к принятию «чувственноосознанных» решений и действий. Это возможно при осознании самосовершенствования, где земные и духовные поиски людей будут направлены на экзистенциальную философию, в основе которой лежит учение о «внутреннем» человека. В этом плане сократовское понимание человека не исчерпывается размышлениями о бытии человека в социальном мире, оно гораздо глубже и касается онтологического феномена человека. Надо внимательно вслушиваться в то, что предлагают ученые из области естественных наук для понимания человеческой природы. Этому посвящено творчество В.П. Эфроимсона. Сложная социальная жизнь его свидетельствует о том, что его философские размышления о природе человека, о природе социума глубоко продуманы, если хотите выстраданы. Он нес на себе катастрофичность гнета социальной несправедливости, ощущая неспособность смириться с этим. Несправедливо осужденный, находясь среди таких же, он постоянно ощущал инстинктивность форм поведения социально обреченных. Все это будоражило его тонкий наблюдательный ум, тянуло к осознанию и объяснению биологических оснований насилия, к пониманию наследственных задатков людей, к желанию исправить эти, казалось бы, неустранимые формы угнетения жизни. Эти размышления привели его к созданию теоретических основ педагогической генетики, генетики гениальности. Случилось так, что основные произведения В.П. Эфроимсона, демонстрирующие философичность, социально-психологическую и этическую направленность, по известным причинам, были опубликованы после его смерти, ничтожно малым тиражом, и читательской научной общественности почти не известны. Освоение и даже просто знакомство с его наследием является актуальным. Оно дает нам знание, придает философичность рассуждениям, нуждается в осмысленном прочтении и изучении. Список использованной литературы 1. В. П. Эфроимсон. Генетика гениальности. М.: Тайдекс Ко, 2002. — 376 с. 2. Блаженный Августин. О граде Божьем. Издательство: Харвест, АСТ.2000-1294 с. 3. Локк Дж. Сочинения в 3-х т. Т.1. Опыт о человеческом разумении.(Философское наследие. Т.93).М.: Мысль, 1985.- 621с. 4. Краткий психологический словарь. Политиздат, 1986 г. - 432 с. 5. Френсис Гальтон. Наследственность таланта. М.: Мысль, 1996. – 270 с. 6. И.Т. Фролов. Перспективы человека. М.: Политиздат, 1983 г. – 350 с. 7. С.Н. Давиденков. Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии. – Ленинград, 1947. – 382 с. 8. Карл Ясперс. Общая психопатология. М.: 1997 – 1053 с. 9. В. П. Эфроимсон. Педагогическая генетика. М.: Тайдекс Ко, 2003. — 240 с.
