Знакомство дошкольников с русской классической музыкой П.И

Знакомство дошкольников
с русской классической музыкой
(Петр Ильич Чайковский)
Музыка одна может перенести
трепет одной души в другую
A. Герцен
Окружающий мир полон загадок. В наше сложное время люди зачастую
не умеют, не хотят, не приучены слышать, будь то собеседник, природа или
музыка.
Нужно ли приучать ребёнка слушать классическую музыку?
В решении этой проблемы невозможно переоценить роль музыки. Поэтому
сегодня, актуальны вопросы нравственного воспитания детей. Важно
развивать уже в дошкольном возрасте целостное художественно-эстетическое
восприятие мира.
Музыка для ребенка — мир радостных переживаний. Чтобы открыть
перед ним дверь в этот мир, надо развивать у него способности, и прежде всего
музыкальный слух и эмоциональную отзывчивость. Иначе музыка не
выполнит своей воспитательной функции, так сказала методист и автор
методики музыкального воспитания дошкольников Н. А. Ветлугина.
Знакомство детей с классической музыкой мы начинаем в возрасте
четырех лет и до выхода детей в школу. На пути, продолжительностью в шесть
лет, дети систематически и последовательно, от простого к более сложному
знакомятся с той музыкой, которую можно назвать искусством. Музыка,
художественное слово или картина должны стать для детей доступным
средством выражения чувств, настроений, мыслей.
В феврале месяце в детском саду запланирована музыкальная викторина.
В течение трех месяцев детей старшего дошкольного возраста знакомили с
творчеством русского классика П.И. Чайковского. Дети слушали и изучали
музыкальные произведения из цикла «Времена года».
Фортепьянный цикл П.И. Чайковского «Времена года» – одно из самых
популярных сочинений.
Незамысловатые, но трогательные музыкальные картинки покоряют
сердца слушателей и исполнителей искренностью, чёткостью музыкального
рисунка, неповторимым лиризмом, которым отличается любое произведение
П.И. Чайковского.
Удивительно, что сочинение, созданное по заказу, получилось таким
лиричным. А создано оно было действительно по заказу издателя журнала
«Нувеллист» и основателя нот издательской фирмы М.И. Бернарда. Журнал
был основан в 1842 г. В нём ежемесячно печатались новые сочинения русских
и зарубежных композиторов, а также сообщались сведения о новинках
музыкальной жизни в России и за рубежом. С этим журналом П.И. Чайковский
сотрудничал с 1873 г., а в 1875 г. он получил заказ на фортепьянный цикл,
причём заказ полностью был создан Бернардом, вплоть до названия самого
сборника, каждой пьесы и поэтических эпиграфов. Правда, неизвестно, был ли
композитор знаком с эпиграфами во время сочинения пьес или же они были
прибавлены уже во время их издания. Тем не менее, изданные при жизни
Чайковского П.И. экземпляры фортепьянного цикла «Времена года» эти
эпиграфы содержали. Содержали они также и 12 картинок на обложке.
Сборник фортепьянных пьес П.И. Чайковского «Времена года» состоит
из 12 небольших музыкальных зарисовок, которые соответствуют 12 месяцам
года. Средствами музыкальных звуков композитор рисует картину природы
или душевное состояние человека в определённую пору года. Удивительно
точно переданы малейшие движения души и изменения в природе, настолько
точно, что слова при этом не требуются, достаточно только поэтического
эпиграфа, который помогает настроиться на картину.
Предлагаем небольшую экскурсию по одному из музыкальных
произведений, изученных детьми старшего дошкольного возраста.
«Январь. У камелька»
И мирной неги уголок
Ночь сумраком одела,
В камине гаснет уголёк,
И свечка нагорела.
А.С. Пушкин
Ю. Прядко «У камина»
Камелёк – это камин, у которого зимой собиралась семья. Здесь
музицировали, читали, беседовали или, как сказали бы сейчас, общались. Но
иногда у камина просто сидели в размышлении, ведь известно, что огонь и
вода всегда притягивают взгляд человека и побуждают к задумчивому
созерцанию.
Музыка этой пьесы элегичная, спокойная, но в первой части слышны
выразительные интонации, это как бы человеческая речь, короткие фразы,
которыми обмениваются люди, задумчиво смотрящие на пламя.
Вторая часть более оживлённая, а третья как бы повторяет первую, но
воспоминания, навеянные раздумьями, уступают место реальности…
Арсений Мещерский. Зима. Ладога (1898 г.)
Архип Куинджи. Солнечные пятна (1876-1880)
Форма пьесы — сложная трехчастная с кодой. Музыка создает настроение покоя,
умиротворенности и уюта, интимности обстановки. Мелодию легко напеть, она покоится
на мягком аккомпанементе, голоса которого в свою очередь тоже очень мелодичны и
вызывают представление о струнном по природе звучании: гибкое ведение смычка,
разнообразие в степени его нажима — все это наилучшим образом может передать
мельчайшие колебания и оттенки интонации. Эта аналогия может подвигнуть пианиста к
поиску подобных эффектов на фортепиано. Большое удовольствие доставляет пьеса, когда
слышишь искреннее и естественное ее интонирование. Но именно здесь заключается
проблема: преувеличение в динамике, назойливость в интонировании мелодии, излишне
аффектированная игра, что называется, «на публику», сентиментальные «охи-ахи», на
которые падок невзыскательный слушатель, словом, малейшее прегрешение против
хорошего вкуса способно погубить истинное обаяние этой музыки — опасность,
подстерегающая даже опытных исполнителей (в дальнейшем мы не будем больше касаться
этой темы, но будем помнить, что в связи с творчеством П. Чайковского эта проблема стоит
остро).
Сложность трехчастной формы, которую использовал здесь Чайковский, заключается
в том, что каждая из трех ее основных частей сама по себе трехчастна, Так, в
разделе А после первого ясного и спокойного изложения главной музыкальной мысли
композитор, не уходя от нее, в середине вычленяет некоторые ее характерные обороты,
дробит их на короткие попевки, более настойчиво утверждает их — здесь они звучат
вопросами, не находящими ответа. И вот наконец ответ — первоначальная фраза пьесы.
Это ее проведение и есть реприза первой части. Цельность этой части достигается тем, что
нигде не теряется из виду главный мотив — именно он (а не новая тема) дает материал для
развития в этой первой части.
Иван Иванович Шишкин. Зима (1890 г.)
Действительно новая музыкальная мысль возникает в средней части пьесы (В). Её
можно уподобить внезапно нахлынувшему воспоминанию. Музыка звучит с
романтическим подъемом, взволнованно. Невольно вспоминаются и другие страницы
Чайковского, например сцена письма Татьяны («Кто ты: мой ангел ли хранитель…») или
ария Ленского («Что день грядущий нам готовит?»). Огромное мастерство требуется, чтобы
новые музыкальные идеи (в средней части), с одной стороны, контрастировали с музыкой
крайних частей, с другой — находились с ней в художественном единстве. Совершенно
очевидно, что не всякое «новое» годится в дело. Чайковский в этом смысле может считаться
непревзойденным мастером. И всегда интересно не только интуитивно чувствовать, что
такое единство пьесы налицо, но и понимать, какими средствами это достигнуто.
Игорь Эммануилович Грабарь. Зимнее утро (1907)
На одно из них обратим внимание. В среднем разделе этой средней части
(напоминаем, что форма пьесы сложная трехчастная) эмоциональный подъем приводит к
кульминации, в которой звучит, несколько раз повторяясь, действительно новая мысль,
изложенная более весомыми длительностями (четвертями), над каждой из которых
композитор помещает значок акцента (галочку), чтобы придать музыке гимнический
характер. Однако обрамляет этот эпизод мотив, как бы извлеченный или, вернее,
проросший из зерен первоначальной темы пьесы. Здесь, в кульминации, эти два элемента
борются, накатывают две волны нарастания и спада, и в конце концов побеждают все-таки
интонации первой музыкальной мысли пьесы. Волнение проходит, мелодия постепенно
освобождается от аккомпанемента, на миг становится буквально вокальной и солирующей,
движение замедляется и совсем останавливается (пауза на целый такт, к тому же с
ферматой, то есть со знаком, разрешающим остановку на не регламентируемое время: все
зависит от глубины выражения чувств и… хорошего вкуса!). Слушатель в ожидании…
Игорь Эммануилович Грабарь. Иней. Восход солнца
(1941)
Наступает реприза пьесы. Исполнителю решать, как ее трактовать: мечты и
воспоминания (образы средней части) улетучились, и мы опять, как в начале пьесы,
ощущаем себя «у камелька» — «здесь и сейчас». Другими словами, образы средней части
– это наша активная действительность, а реприза — воспоминание о чем-то давно
прошедшем. В коде пьесы звучат интонации средней части, все стихает (ppp — еще тише,
чем pianissimo). Мы остаемся в ожидании…