Вокруг кровати

surf
"вокруг кровати"
I
Кофе кончается, я встаю, наливаю ещё и отправляюсь снова в кровать. Так
продолжается до пяти часов, солнце багровеет и скатывается за горизонт.
Ванна - это место, где я чувствую себя гораздо лучше. Вода льется долго так,
что можно прожить часа три, не задумываясь. Скользить в своей ванной, быть легким и
мокрым, словно ты снова привязан к пуповине той женщины, которая тебя родила. Но
сколь долго бы блаженство не продолжалось, я выползаю и падаю на кровать.
Мой мир вокруг кровати. Темнеет. Вещи теряют свой цвет, становясь серыми,
постепенно тают, растворяясь в стенах. Остаются только звуки, шум водопровода,
шаги на лестнице, стук двери, голоса, но со временем исчезают и они. Я растворяюсь в
темноте, с единственной мыслью, чтобы не проснуться больше никогда, ни на том, ни
на этом свете.
Обычно ночью не спится, и я учусь печатать вслепую. Иногда ночью я выхожу
на балкон или на улицу. Огни витрин магнитят взгляд, как экран кинозала. Улицы
пусты, натертая мозоль от шин машин остывает.
Сегодня будет дождь. Облака. Ветер усиливается, зелёная ткань штор
надувается, с улицы слышится пение маленькой девочки. Она кидает в небо мяч, и
думает, что он никогда не вернется на землю, но он падает и подпрыгивает несколько
раз рядом с ней.
Уже первые капли затарабанили по подоконнику, я подхожу к окну и довольно
улыбаюсь, мой большой друг лижет капли дождя, оказавшиеся на полу, и я
отправляюсь на кухню, чтобы налить в миску псу воды.
Утром я уже один. Хозяйка возвращается всегда рано, видимо с вокзала и, не
дожидаясь дня, забирает собаку. Она покупает мне еду, убирается и почти не
разговаривает со мной. Есть люди, которых не интересует жизнь других, в них нет
сочувствия или простого любопытства.
День, ночь, день, ночь - проходит несколько дней, голова пуста, продолжаю
валяться на постели, глядя то в потолок, то на какой-нибудь предмет долгим пустым
взглядом, время от времени осознавая, что задремал и снова проснулся.
Вчера я задернул плотно шторы, чтобы от света не уставали глаза, и комната
погрузилась в сумрак, стало интересно рассматривать окружающие меня предметы,
они есть, но о них нельзя сказать ничего определенного. Вечер. Сначала исчезают лучи
света, просачивавшиеся из щелей, затем шум улицы постепенно затухает и температура
в комнате заметно снижается.
Я одеваюсь. На улице тишина, в кафетерии на перекрестке свет. Посетителей
немного, и я сажусь за свободный столик с горячим ужином, ловя себя на мысли, что
не вижу дальше своей тарелки. Подымая глаза, начинаю вглядываться в происходящее,
но во всем происходящем нет ничего ценного, ценность окружающего меня мира
зависит от моего взгляда на него. Темное кофе, позвякиваю ложечкой, ночь
наполняется за окном.
Пластмассовый тазик как паром курсирует от берега к берегу. Я стучу по
клавишам и ныряю под воду, струи воды как пустой сосуд заполняют голову звуками,
глаза щиплет хлорка, в висках пульсирует сердце, наступает миг, когда ты наиболее
остро ощущаешь присутствие жизни и нежелание от неё отказываться. Нет
рассуждений и кривляний, вся сущность стремится к одному действию, вынырнуть и
получить положенную порцию воздуха.
Я выхожу из ванной, прохожу по комнате до двери и спускаюсь вниз по
лестнице, оставляя за собой лужи. Ветер слизывает капли с тела, темнота
проваливается в сознание, а в глазах сотни маленьких искр вспыхивают, затмевая
рассудок. Закрывая и открывая глаза, я вижу одну и ту же картину, я плыву в ночном
море, а вокруг светящийся планктон, маленькие звездочки окон просачиваются сквозь
пальцы.
Я просидел за компьютером до рассвета, так и не написав не строчки.
Поднявшись с кровати, я почувствовал удовлетворенность от отсутствия мук
творчества, отодвинул штору и раскрыл окно, было солнечное утро. Лохматая дворняга
обнюхивает углы, шуршание травы из-под лап собаки, её заинтересованность в
запахах, хранящихся в улице, заплеванный вид помоечного завсегдатая, это все, что я
успеваю увидеть до того, как пес скрылся за углом.
Соседка предложила мне выпить и села рядом. Женщина лет 45 с увядшей
внешностью, в заношенном халатике без нижнего белья. Собаки не было дома. Я
вглядывался в её расплывшиеся от времени лицо такого же цвета, как стены её
квартиры. Положив руку мне на плечо, она запела грустную песню, в которой
говорилось о чьей-то смерти и любви. Она смотрела то в свой стакан, то мне в глаза и
пела. Потом вдруг встала сбросила халат и подошла, обняв голову своими холодными
руками. Сынок, где же ты, почему же меня не любишь, шептала она в макушку и
норовила прижаться, как пингвин, пряча голое тело. Я взял её на руки и прошёл к
кровати. Горячие слезы текли по моим рукам. Её тихое рыдание и жалкий вид
возбуждали во мне море сострадания. Я разделся и прижался к ней, чувствуя прохладу
простыни и её дыхание. Женщина обняла меня с такой нежностью и страстью, что у
меня закружилась голова. Её губы блуждали по мне пока не насытились и не
распустились став алым цветком. Кончилось все тем, что я целовал её большие
круглые соски, держа дряблые бедра в своих ладонях, проникая в её дрожащее от
желания тело. Через некоторое время она уснула, я смотрел в темноту, а она лежала у
меня на груди с неприкрытой своей некрасивой наготой. Вернулся к себе я под утро.
Звуки нового дня влетают в окно, но я спокойно засыпаю, утренние лучи
разрисовывают комнату, играя с пылью. Солнце взлетает выше, осколки разбитой
бутылки на крыше дома переливаются, как брильянты, бесполезные в своем
существовании, но прекрасные для восприятия глаз. Жизнь и состоит из вещей
прекрасных и бесполезных, таких, как пузыри на воде, как моё существование.
Улица сменяет улицу, дом к дому жмутся, мелькая за окном машины
бесконечными бусинами, нанизанными на нить улиц, я перестаю узнавать местность,
ничего, кроме меняющихся кадров. Водитель жмёт на кнопку поиска радиоволны и
педаль газа …
Мы выехали из города.
Я выхожу у аэропорта. Желтый мазок от такси смешивается с грязным
асфальтом дороги и перестает существовать. Разглядывая аэробусы, припаркованые на
поле аэродрома, я захожу в здание и утопаю в прохладе кондиционеров. Приятный
голос молодой женщины, словно голос ангела, призывает пройти на посадку
очередных пассажиров. Пограничный пункт между землей и небом открыт круглые
сутки.
Я поднимаюсь на второй этаж и падаю в кресло. Пара десятков человек,
ожидающие своих рейсов, принимают меня за своего. Они смотрят на табло, в свои
деловые бумаги, разгадывают кроссворды, читают толстые книжки, разговаривают с
детьми или просто сидят и думают о том, кого оставили здесь и встретят там.
Голос ангела уводит их за собой, появляются другие, остаюсь только я, не
интересующийся надписями на табло.
Рев реактивных турбин будит глубокой ночью. Огни аэродрома встречают и
провожают самолеты, пара голубых салфеток с выдавленным символом местной
авиалинии пестрят моими каракулями.
Зажигается табличка с цифрами 905 и табло времени 5.10, встречающие ждут.
При времени 5.31 появляются первые прибывшие пассажиры…
II
Пришедший холод сбил зелень с травы, и она стоит песочная, пустая и
высушенная, последними, жгучими лучами. Море шепчет, забытый пляжный коврик, я
сажусь и черчу песок пальцем. Грязное перо чайки гонит ветер, и я смотрю на
ускользающий горизонт. Холод проникает в складки одежды, я стараюсь не
шевелиться. Знойных дней больше не будет, на песке не отпечатаются босые ноги
девушек и детей, соло ветра, мужчины закрыли сезон пляжного волейбола.
Уходя, я оглядываюсь, оставляя что-то, чувствуя за спиной чье-то присутствие.
Бесшумно наматывается дорога на колеса автомобиля, в глаза врезается свет
встречных, попав на закоулки собственной души, кручу руль, то влево, то вправо.
Порой окружающее тебя обманчиво, и ты ищешь верный взгляд на вещи. То, что
чувствуешь, думаешь, тоже может оказаться ложно, или не твоим, и тогда мысль о себе
становится последней и безответной.
Я сворачиваю. Изредка проносятся яркой молнией машины.
К утру, оставшись без бензина, машина чернеет маленькой точкой на
бескрайних полях. Дух земли парит повсюду, запах почвы, червей и сухой травы
подымается к дымчатому небу. Солнце, пригрев, будет меня, я смотрю на дерево, как
оно стоит у золотой реки своей жизни, бросая желтые листья, кружа их, ныряющих в
траву, невидимая сила обнаруживает свое присутствие.
Каждый миг отснимет невидимый оператор, независимо, найден ли смысл или
нет данного сюжета.
Я не голосовал, и никто не останавливался. Слушал дыхание деревьев, как
поток воздуха среди ветвей, устроил последние качели для листвы и семян.
Треугольники стогов, как пляжные купальщицы с бронзовыми спинами, узкая
тропинка ускользающая, черной лентой слетает со стриженых нив полей.
Утром высыпал снег, остались только формы, штиль равнин и волны белых
холмов.
Расплатившись за доставку машины, я похоронил пса под обвисшим серым
забором. Он все-таки сдох, после того, как она забрала его от ветеринара. Наверное,
она никогда не спросит, где я его закопал, но постоянно будет натыкаться на этот
вопрос, когда будет здесь. Как будто он бегает где-то рядом и не стоит об этом думать.
Как все-таки просто сделать жизнь другого человека счастливее …
III
Я съехал в маленькую гостиницу, ближайшую на перекрестке улиц, над кафе,
неуютную, где номера были продолжением одной квартиры, с дверями, задвинутыми
шкафами и заклеенными обоями. Я остановился на одной с глубокой голубой ванной и
балконом над улицей, из которого казалось можно дошагнуть до балкона дома
напротив.
Проснулся я ночью от чьего-то ерзанья за стенкой, подойдя к двери когда-то
ведшей в следующую комнату, я нагнулся и оторвал край обоев.
- Я кончила.
Вынув свой скользкий орган из нее, ас перевалился на спину. Она выскользнула
из его кровати, подошла к окну и закурила. Глядя на её наготу, парень закончил
вручную, оставшись вполне довольным.
Взрослый ребенок в облаке дыма, маленькие, едва заметные груди, короткие
волосы и большие грустные глаза.
- Переночуем у меня? - спросил он.
Но она молчала, у неё кружилась голова, ноги подкашивались. Ей хотелось ещё
секса, но не с ним, и она представила себя в объятьях чужого человека и рухнула на его
койку.
Он посмотрел в её грустные глаза, черные оливки плавали в молоке туда-сюда.
Утром он скажет ей,
- Зачем ты уходишь?
А в её голове звучало только, что будет с тобой, с каждым шагом в ушах звенят
колокольчики дзинь, дзинь в пустоте, по мокрой улице.
Но пока она, тихо измучив себя, уснула.
Я вышел на улицу и тоже привел к себе женщину. Забравшись на меня она
остановилась, и вопросительно посмотрела, дожидаясь моего осознанного действия.
Её внимательные глаза, казалось, слушают, когда молчит её маленький рот и
пухлые губки поджаты. Уши выделялись большим богатством украшений, маленьких
колец, обвивших бледно белую мочку. С волосами у неё не было проблем, они были
здоровые и длинные. Когда они выскальзывали из-за ушек, её лицо пряталось в
коричневых нитях.
Её волосы упали мне на руки, принеся с собой волну её запаха.
Утро, я вышел на балкон, висевший над улицей, по которой шла ночная
соседка, по стеклам катились капли и падали вниз.
Улица, словно река, уносила её своим потоком, ударяя об камни, равнодушных
прохожих и скалы витрин, где сотни вещей манили её своей недоступностью. Слезы
смешались с дождем, и она не замечала, что плачет, что я смотрю ей вслед.
Когда она встретит её, она будет держать её за руку безмолвно умоляя
говорить, не молчать. И они будут говорить. Она улыбнется и ей станет легче, дыша
полной грудью, чувствуя запах жаренного мяса уличного кафе, она расслабит свою
руку, и двигая головой в так музыки, скажет смотри все танцуют.
Уходя, в коридоре моя ночная гостья обратилась к портье.
- У тебя нет сигарет?
- Шла бы ты - ответил тот.
Она хотела было выйти из гостиницы, но повернулась и процедила со злобой, ты
кретин кто ты такой, чтобы ты свою волосатую задницу, подтирал мной. Сука ты
ещё рот открываешь он подскочил и ударил её по лицу открытой ладонью, у неё
брызнула из носа кровь и капли упали на большую теплую грудь, блузка как
промокашка впитывала красные пятнышки и становилась розовой.
Я вышел из гостиницы …
Улица втекает в улицу, в окне отражается моё движение, я перетекаю из одного
окна в другое, пока не упираюсь в стену и не исчезаю.
Миллион жужжащих и скрипящих насекомых бороздят летнее небо, катаясь на
теплых волнах воздуха, пикируют через мое окно в пустую комнату. Как незнакомые
люди, мысли проходят мимо меня, и я не обращаю на них внимания.