Этика бизнеса

Борис Левин
Этика бизнеса
(лекция)
Иудаизм требует служения Всевышнему на всех путях, не исключая бизнес. Одни
еврейские законы предписывают порядок молитвы, другие – порядок управления
фирмой, но их нельзя разделить на “религиозные” и “светские”. Ритуал действительно
занимает видное место в еврейском законодательстве, однако почти четверть законов
еврейского права в галахическом кодексе Йосефа Каро “Шульхан арух” посвящены
“производственной этике” и деловым отношениям.
Сегодня сами евреи, подчас, разделяют представление о том, что еврей в бизнесе
— это прежде всего ловкий мошенник. Мы должны отдавать себе отчет, что в той мере,
в какой это обвинение соответствует действительности, оно свидетельствует о
тягчайшем грехе, ничуть не меньшем, чем разбой или нарушение Субботы. Когда
нечестный бизнесмен-еврей действует в нееврейской среде, он совершает еще и “хилуль
а-Шем” (см. выше), т.е. богохульствует. Что же делать, если обман, преступление,
подкуп являются непременным условием ведения бизнеса? Оправдывает ли это нашу
собственную нечестность? Вопрос можно поставить шире: живя в мире, далеком от
совершенства, вправе ли мы делать этот мир еще более греховным? Оправдывает ли
наши собственные грехи то, что их сплошь и рядом совершают другие? Ответив на этот
вопрос положительно, мы тем самым отказываемся от всякой надежды и упования на
Бога, смиряемся с властью зла и сами начинаем служить злу. В таком контексте религия
теряет смысл, превращается в бессмысленный набор ритуалов и заклинаний, в
идолопоклонство.
Безусловно, у человека, в том числе у бизнесмена, должны быть открыты глаза на
реальность, в которой ему приходится действовать. Никто не обязывает говорить правду
вору, который спрашивает, где спрятаны твои деньги. Бесполезно обращаться с
этическими увещеваниями к разбойникам, но их можно провести. Не несет наказания
тот, кто “украл” у вора обратно похищенную тем вещь. Но ясно одно: чем
сомнительней и опасней деловое окружение бизнесмена, тем большей моральной
стойкости, ума и мужества требуется для честного ведения дел.
Этичное ведение бизнеса — не просто заповедь иудаизма. Это обширная сфера
законодательства, детально разработанная в Талмуде. Первый вопрос, который задают
душе на небесном суде: “Честно ли ты поступал в делах твоих?”1 Не о соблюдении
шабата или кашрута, не о благотворительности и не о соблюдении ритуалов
спрашивают в первую очередь, а именно о честности в бизнесе.
Другой талмудический отрывок говорит о роли бизнеса в передаче еврейской
мудрости. Есть два пути овладения этой мудростью: либо делить свое время между
зарабатыванием денег и изучением Торы, либо честно, по законам Торы ведя свои дела,
материально поддерживать изучающих Тору.2
Мидраш приравнивает честность в делах к исполнению всех заповедей Торы 3,
поскольку от этого зависит доверие людей друг к другу. Не случайно изучение Талмуда
начинают с имущественного законодательства4. А мошенничество, нечестность в делах
приравнено к прелюбодеянию, к нарушению одной из Десяти заповедей 5.
Шабат. 30, 31a.
См. об этом Нида, 60b.
3
Мехилта, Бе-шалах.
4
Бава Батра, 175b
5
Йевамот. 21a.
1
2
По мнению Рамбама6 одно из качеств, умудряющих человека в учении – его
честность в делах. Первой молитвой, которую произносил Первосвященник в ЙомКипур, выйдя из Святая Святых, была молитва о средствах к существованию в
наступившем году7. И это не случайно: успех в делах прямо связан с раскаянием и
очищением души в Судный день.
Мудрецы и пророки древности по большей части были земледельцами, но изгнание
оторвало евреев от земли. Величайшие праведники и законоучители еврейского народа
добывали средства к существованию “частным предпринимательством”, своим
примером доказывая, что бизнес и мошенничество - отнюдь не синонимы. Крупнейший
галахический авторитет нашего времени, рабби Исраэль Меир-а-Кохен (“Хаим Хафец”)
многие годы содержал продуктовую лавку, а выдающийсся современный комментарий
к Мишне написал Пинхас Кегати, еврейский банкир в Эрец Исраэль.
Есть совершенно недвусмысленные заповеди Торы (например — “не кради”),
относящиеся к сфере бизнеса, но большинству заповедей дается расширенное
толкование. Например, заповедь: “Не делайте неправды в суде, в измерении, в весе, в
мере. Весы верные, гири верные... да будут у вас...”8 — эта заповедь кроме прямого
смысла заключает в себе требование отчетливых критериев справедливости — и не
только в бизнесе.
Однако даже нарушение явных заповедей в реальной жизни не всегда бывает
очевидным. Перейдем теперь от теории к практике и рассмотрим несколько нарушений
этических принципов в экономической сфере, в сфере бизнеса. Выясним, как еврейская
традиция обосновывает недопустимость их нарушений.
Воровство
Одно из наиболее распространенных определений воровства — попытка забрать
чужое, взять вещь без разрешения владельца. Однако это определение слишком общее и
потому неточное. Ведь если ребенок без разрешения берет карандаш со стола своего
отца его еще нельзя назвать вором. И дело не в том, что в семье каждый имеет право на
имущество другого — сын, забравший со стола отца стодоллоровую бумажку,
совершает самую настоящую кражу. Так что же, воровство зависит от суммы, и
укравший у нищего последнюю копейку – не вор?
Еврейское законодательство не устанавливает минимальной ценности
похищенного. Сумма не имеет значения, если совершена именно кража9. Так в чем же, в
таком случае, разница между карандашом и стодоллоровой купюрой?
Попробуем задаться вопросом: как отнесется сам отец к тому, что ребенок возьмет
у него карандаш или залезет к нему в бумажник? Именно это предполагаемое
отношение послужит ключом к наличию “состава преступления”. Ребенок, заимствуя
карандаш, совершенно уверен, что будь здесь отец, он не стал бы возражать. Но юный
оболтус, залезающий в отцовский бумажник, прекрасно понимает, что застигни его отец
за этим занятием — трепки не избежать.
Таким образом, когда мы доподлинно знаем, что владелец не стал бы возражать
против того, чтобы у него взяли ту или иную вещь, мы не рассматриваем это действие
как воровство. Воровство — это присвоение чужого при условии, что владелец хоть в
какой-то мере возражал бы против присвоения его собственности.
Как мы уже видели при обсуждении ни одно из рациональных объяснений запрета
воровства не оказалось достаточно убедительным. Остается согласиться с тем, что
Рамбам, Яд Хазака, “Законы мудрости” (Гилхот деот), 5:13. Галахический кодекс Яд Хазака или Мишне
Тора (Повторение Торы), был составлен Рамбамом (Маймонидом) в 12 в.
7
Таанит, 24b
8
Вайикра 19:35-36.
9
Рамбам, (Яд Хазака?), Законы украденного, (Гилхот гнева), 1:2.
6
происхождение заповеди “не укради” такое же, как и заповеди “не убий”10. Бог не хочет,
чтобы человек становился вором и убийцей — конечно же, потому, что желает человеку
добра.
Дело не только, а может быть даже не столько в ущербе, который вор наносит
чужому имуществу. Принимая значительные размеры, воровство
разрушает
общественные устои, убивает искренность человеческих взаимоотношений, разобщает
людей, заставляя их с недоверием и враждебностью коситься друг на друга. Нарушая
запрет “не укради” вор как бы во всеуслышание провозглашает: “Воля Бога – ничто
перед алчностью и корыстолюбием человека. В мире нет ни воздаяния, ни
справедливости, в нем торжествуют ложь, жестокость и бесстыдство. Выигрывает
всегда тот, кто презирает закон, равнодушен к ближним, свободен от нравственных уз”.
Великий комментатор Раши11, цитируя Талмуд12, напоминает, что, хотя поколение
Потопа было виновно во множестве преступлений, именно воровство оказалось тем
грехом, который навлек разрушение мира. Нагло присваивая плоды чужого труда,
допотопные люди демонстрировали открытое презрение к Богу. Не удивительно, что
сама ткань человеческого общества сгнила в таком мире. Мир не мог больше
существовать, он распадался, разъеденный своим внутренним злом.
Именно потому, что в любой краже заключено прямое отрицание Бога, еврейское
законодательство не знает принципиального различия между “большой” и “малой”
кражей. В судебной практике отсутствуют понятия “особо крупных” и “мелких”
хищений. Тора требует от судей рассматривать дела об ущербе вне зависимости от их
материальной значимости, в том порядке, в каком они представлены суду13.
Есть, однако, различие, между двумя видами кражи: дневной и ночной, которое
признает еврейский закон. Это различие выражается в тяжести наказания. Вор,
укравший охраняемом месте днем, должен возместить нанесенный ущерб; ночной же
вор платит вдвойне14.
В чем здесь разница? Разумеется, в том что ночью легче совершить кражу, и
потому возрастает устрашающая роль наказания. Но не только в этом. Дневной вор,
отчаянная голова, не боится ни Бога, ни человека. Ночной же вор трусит, но он боится
человека больше, чем Бога. За это он и должен расплачиваться вдвойне.
Запреты воровства и убийства входят в число заповедей, которые Бог обязал
соблюдать всех потомков Ноаха, всех людей, включая евреев. Заповеди “не укради” и
“не убий” вошли также в состав Десяти заповедей, вопринятых Израилем при даровании
Торы на горе Синай.
Поведение, вводящее в заблуждение
Воровство совершает не только тот, кто прямо покушается на чужую
собственность, непосредственно присваивая ее. “Косвенным” воровством является
также поведение, направленное на достижение преимуществ в бизнесе путем обмана.
Речь идет не о явном мошенничестве, которое, по сути, не отличается от воровства и
может преследоваться по закону, а о недостатке порядочности в деловых отношениях.
Мы согласились, что этика бизнеса не допускает воровства. Но разве не вправе каждый
заботиться в первую очередь о себе, а не о партнере? Если покупатель не осведомлен в
истинной цене товара и готов переплатить за него – что ж, тем лучше для продавца, его
счастье.
Однако Тора не разрешает оставлять другого человека в заблуждении, и уж тем
более запрещено намеренно вводить ближнего в заблуждение. Об этом сказано: “Не
Хотя наказание за нарушение этих заповедей разное: только насильственное лишение человека свободы
— например, захват и удержание заложников, считаются столь же тяжким грехом, как и убийство.
11
Раши, комментарий к Берешит, 6:13.
12
Сангедрин, 108b.
13
Дварим 1:17.
14
Рамбам, (Яд Хазака?), “Законы украденного” (Гилхот гнева), 1:3.
10
проклинай глухого и не помещай камня преткновения перед слепым, бойся твоего Бога,
Я — Господь”15.
Раввинистическая литература видит за прямым смыслом этих слов запрет на любые
действия,
использующие
для
получения
выгоды
чью-то
недостаточную
осведомленность или ошибочные представления. Человеку легко поддаться подобному
соблазну, поэтому заповедь содержит суровое предостережение.
Другой стих Торы гласит: “И если будете продавать что ближнему своему или
покупать что у ближнего своего, не обижайте друг друга... И не обижайте один другого,
бойся же Бога твоего, ведь Я — Господь, Бог ваш”16.
Эти слова истолковываются как запрещение заламывать чрезмерную цену или
приобретать товар (услугу) за бесценок, когда другой стороне неизвестна его истинная
цена. К сожалению, с нарушением этого запрета мы сталкиваемся буквально на каждом
шагу. Например, когда шофер такси везет иностранца из аэропорта в отель самым
длинным путем, запросив к тому же баснословную цену, он использует
неосведомленность приезжего. Но и книголюб, обнаруживший на копеечном “развале”
библиографическую редкость, разве спешит обрадовать продавца этой новостью? А ведь
приобрести дорогую вещь за бесценок – тот же обман, который лишь немногим лучше
воровства.
Из приведенных выше слов Торы следуют и другие запреты:
а) Покупатель не должен делать вид, будто выбирает товар и надоедать продавцу
расспросами о цене, если не имеет средств или намерения действительно купить у него
что-либо.
б) Нельзя рекомендовать другому человеку заведение, которое заведомо не
соответствует его запросам. Например, если человек нуждается в диетическом питании,
его не следует посылать в ресторан вашего приятеля, где готовят острые блюда. А если
он собирается надежно вложить деньги, нельзя уверять его, что рискованное начинание
вашего родственника - самое верное место для денег.
И снова увещевание Торы заканчивается призывом бояться Бога и быть
совестливым.
Из Мишны17 следует также правило: “Продавец не вправе смешивать разные
категории продукции в одном объеме”. Правило это не позволяет показывать “товар
лицом”, когда в действительности он этого “лица” не имеет. Рыночный торговец,
прячущий зеленые ягоды клубники под красными, нарушает этот запрет.
Продавец не имеет права добиваться повышения цены за счет улучшения одного
лишь внешнего вида товара и не заботясь об улучшении его основных потребительских
качеств продукта. Из этого, в частности, следует, что такой распространенный прием,
как продажа того же самого изделия в более привлекательной упаковке и по
завышенной цене, по сути является обманом покупателя.
Отношение к имуществу ближнего уподобляется в еврейской традиции отношению
к его достоинству: “Да будет достоинство ближнего твоего дорого тебе как твое
собственное” (Пиркей Авот де-раби Натан). Эта параллель не случайна, ибо если к
своему имуществу люди относятся по-разному, то достоинство свое человек бережет
всегда.
Еврейская этика бизнеса требует правдивости и искренности между участниками
деловых отношений. Иллюстрацией этого может служить история из Талмуда 18 (ее
подробности приведены в Шеильтот рава Ахаи19).
Это случилось, когда у рава Сафры оставалось немного вина для продажи.
Покупатель вошел в лавку в тот момент, когда рабби читал вечернее “Шма”. Он
предложил свою цену за вино, но рав Сафра ничего не ответил, поскольку не мог
Вайикра 19:14.
Вайикра 25:14, 17.
17
Бава Мециа, 4a.
18
Макот, 24a.
19
Парашат Ваехи, Шеильта 36.
15
16
прервать чтение “Шма”. Покупатель принял молчание рабби за отказ (вполне возможно,
предложенная цена действительно не устраивала рабби, но промолчал он не поэтому) и
поднял цену. На сей раз она показалась раву Сафре приемлемой, но он все равно не
ответил, поскольку еще не завершил чтение “Шма”. Тогда покупатель поднял цену еще
и еще раз.
Закончив, наконец, молиться, рав Сафра назвал не самую высокую цену, а ту, на
которую мысленно согласился читая “Шма”. Он не захотел воспользоваться неведением
покупателя в еврейских обычаях и сохранил общую атмосферу правдивости в своем
торговом деле – несмотря на то, что никакой закон не обязывал его отказаться от
предложенной покупателем высокой цены.
Продажа товаров, опасных для благосостояния и здоровья потребителя и
общества
Тора запрещает создавать источник риска для чужого благосостояния: “И если
раскроет кто яму или выкопает кто яму и не покроет ее, и упадет в нее бык или осел, то
хозяин ямы должен заплатить; серебром да вознаградит хозяина их, а туша (погибшего
животного) будет его”20.
Мудрецы Талмуда распространили этот принцип на любой фактор риска,
лишенный соответствующей защиты. Не запрещено создавать ситуации повышенного
риска, если этого требуют хозяйственные нужды - например, выкопать яму под погреб,
выстроить высокое здание и т.п. Но человек обязан принять все необходимые меры для
уменьшения риска. Только если такие меры достаточны, они освобождают владельца от
ответственности за несчастный случай. Например, несет ли хозяин здания
ответственность за гостя, по собственной неосторожности упавшего с крыши? Да, если
хозяин не потрудился оградить опасное место: “Когда будешь строить дом новый, то
сделай перила к кровле твоей, чтобы не навести тебе крови на дом твой, если упадет ктонибудь с него”21.
В отличие от животного, человек понимает слова: может быть, достаточно просто
сказать ему, что подходить к краю крыши опасно, или сделать предупреждительную
надпись? Нет, предупреждение само по себе еще не является оградой.
Как всегда, практическое применение правового принципа требует детальных
пояснений, особенно в пограничных случаях его применения. Например, как быть, если
по неосторожности владельца ущерб нанесен ему самому?
В одном из разделов уже цитировавшегося кодекса еврейского права 12 в. “Яд
Хазака”? его автор, рабби Моше бен Маймон (Рамбам), рассматривает ситуацию, когда
кто-то поставил кувшин в людном месте (скажем, на базарной площади), и прохожий,
наткнувшись на кувшин, разбил его22.
Кто кому в данном случае нанес ущерб, и есть ли виновные? Отвечает ли
прохожий за разбитый кувшин? А если он поранил о кувшин ногу, должен ли владелец
кувшина возместить ущерб? В бизнесе чаще встречаются именно такие, сложные
юридические ситуации, вот только ущерб, к сожалению, измеряется не глиняными
черепками. По мнению Маймонида, прохожий, разбивший кувшин, не отвечает за
разбитое, поскольку в этом месте никак не мог ожидать, что споткнется о чужое
имущество. А вот владелец кувшина несет ответственность, если прохожий поранился
осколками.
Ниже в той же главе23 Маймонид применяет этот закон в ситуации, когда кто-то
пролил воду на улице, а другой поскользнулся и упал. Ответственность сохраняется все
то время, пока мостовая остается скользкой от влаги, даже если лужа вытерта.
Исход, 21:33—34.
Дварим, 22:8.
22
Рамбам, “Законы повреждения собственности”, 13:5.
23
Там же, 13:12
20
21
В “Законах торговли”24 Маймонид рассматривает положения Мишны,
запрещающей продажу товаров с изъяном. Подобными товарами можно торговать лишь
в случае, если покупатель получит исчерпывающие сведения о природе изъяна и о
риске, связанном с его неправильным использованием. Продажа дефектного товара без
такой предосторожности нарушает сразу два запрета: запрет на продажу товара,
имеющего опасный дефект, и запрет на продажу товара, создающего опасность для
общества.
Подкуп и взяточничество
Эти действия, как известно, составляют две стороны коррупции, борьба с которой
ведется чуть ли не во всех странах мира разными методами: от физического
уничтожения коррупционеров до предложения узаконить коррупцию, ограничив ее
размеры и сферу действия.
В Тope нет текста, который можно было бы трактовать как прямой запрет подкупа
в деловых отношениях, но вместе с тем сурово осуждается подкуп в судопроизводстве:
“Мзды не принимай, ибо мзда ослепляет зрячих и извращает слова правды”25.
Что может быть названо подкупом в бизнесе? Мишна приводит слова рабби
Иегуды о том, что торговцу не следует раздавать детям сладости и орехи, чтобы
заманить их вместе с родителями в свою лавку26. Как бы мы отнеслись к подобным
действиям сегодня?
То, против чего возражает рабби Йехуда, на современном языке называется
“внеэкономической конкуренцией”. Инструментами экономического соперничества
служит повышение качества товаров и услуг, снижение цен и т.п., но никак не
манупуляция человеческими, а тем более детскими слабостями. Однако другие мудрецы
разрешают практику “внеэкономической конкуренции” на том основании, что другим
лавочникам также не возбраняется баловать детей сладостями. По их мнению,
внеэкономическая конкуренция подобного рода создает вокруг торговли особую
доброжелательную атомосферу, вносит в нее элемент праздника. Но насколько далеко
может зайти такая игра?
Ярким примером современных методов внеэкономической конкуренции
(разумеется, не считая бандитизма, коррупции и сутяжничества) служит реклама.
Телевизионные ролики и огромные рекламные щиты на дорогах как правило несут мало
информации о потребительских свойствах товара. Зато они ловко приковывают
внимание потребителя, апеллируя к низменным сторонам человеческой натуры,
эксплуатируя понятное человеческое стремление к успеху, респектабельности, “сладкой
жизни”. Такая реклама не информирует, а соблазняет покупателя. Здоровяки с
прекрасным цветом лица затягиваются сигаретным дымом на палубах роскошных яхт,
соблазнительные красотки подсаживаются к обладателям престижных автомобилей,
средства от перхоти способствуют решению личных проблем, а дорогая офисная мебель
приносит головокружительный коммерческий успех. Вместо сладостей и орехов
подобная реклама раздает несбыточные обещания, ее жертвы чувствуют себя
обманутыми простаками. Что же касается производителей, то они снижают требования к
потребительским свойствам продукции, поскольку спрос формирует уже не столько
качество, сколько все более дорогостоящая реклама.
Можно ли с точки зрения еврейской традиции срывать уже почти состоявшиеся
сделки, перехватывать у конкурента товар или отбивать клиентов? Вот что расскзаывает
об этом Талмуд:
“Рав Гидал вел переговоры о покупке участка земли, когда рабби Абба пришел и
купил этот участок. Гидал пожаловался раву Ицхаку Нафхе. Нафха встретил рабби Абу
и спросил его:
Рамбам, Яд Хазака, “Законы торговли”, 18.
Шмот, 23:8.
26
Мишна Бава Мециа, 4:12.
24
25
– Бедняк ждал возле скирды (чтобы собрать забытый сноп, предназначенный для
бедных). Пришел другой человек и забрал сноп. Что скажешь об этом?
Рабби Аба ответил:
– Скажу, что он скверно сделал.
— Тогда почему ты поступил так же с Гидалом?
— Но я ничего не знал!
— Продай землю Гидалу, — посоветовал рав Нафха.
Ответил рабби Абба:
— Не стану продавать. Ведь я только начинаю торговлю, и эта земля - первый
купленный мною участок. Если я продам ее теперь, это послужит дурным
предзнаменованием. Но я отдам ее Гидалу в дар.
Однако рав Гидал не принял дара, и земля поступила в ведение законоучителей27.
Разумеется, из этой истории нельзя сделать вывод, что начав переговоры с
потенциальным покупателем, продавец лишается права вести переговоры с третьим
лицом. Подобное правило, несмотря на его кажущуюся справедливостьт, на практике
породило бы множество злоупотреблений. Рав Нафха понимал это, и потому начал с
притчи о бедняке. Для рава Гидала покупка участка земли - давно лелеемая мечта.
Скорее всего, он долго искал участок, который был бы ему по карману, затем вел
нелегкие переговоры, добиваясь снижения цены. И вот, когда он уже был близок к своей
цели, явился торговец недвижимостью, соблазненный дешевизной участка, и перехватил
его у бедняка.
У этой истории есть еще один, пожалуй даже более важный аспект. Еврейская
традиция признает понятие “ожидаемого экономического вознаграждения”. Сноп в
притче еще не был “забыт”, а бедняк уже “занял на него очередь”, выжидая. В данном
случае его преимущество перед другим бедняком сводится к месту в этой очереди: кто
раньше всех занял ее, тот имеет право на первый сноп.
На языке современных деловых отношений сформулируем это правило так: если
конкурент близок к совершению сделки и у него есть обоснованная надежда на удачное
развитие событий, нельзя лишать его ожидаемой выгоды, неожиданно вмешавшись с
контрпредложением. Конкуренты, как бегуны, должны стартовать одновременно и
бежать каждый по своей дорожке. Даже если нет соответствующей законной санкции за
срыв чужой сделки, подобное поведение в бизнесе считается предосудительным.
Регулирование конкурентной борьбы — важный аспект еврейского
законодательства, стремящегося к справедливости в мельчайших деталях. Например,
согласно Талмуду рыбак не имеет права раскидывать сети возле своего товарища, даже
если тот напал на уловное место. А правовой источник 12 века выдвигает еще более
жесткое требование: если лавка находится в конце тупика, конкурент не имеет права
открыть другую лавку у входа в этот тупик. Смысл правила понятен: успех в
конкурентной борьбе
должны определять профилирующие, а не привходящие
обстоятельства, в данном случае — цена и качество товара, а не “тупиковое”
местоположение конкурента.
При всем уважении к собственности, еврейское право не абсолютизирует ее. Хотя
воровство приравнивается к святотатству, как сказано: “Отнять ближнего собственность
— все равно что присвоить посвященное Богу”, еврейский суд наделен правом
конфискации имущества злостного нарушителя, чьи действия наносят ущерб
общественным интересам или собственности28. Наше право на собственность
обусловлено тем, как мы ею пользуемся. Пока мы используем ее на благо общества, она
— наша, если же во вред ему — мы лишаемся этого права.
27
28
Кидушин...?
Йевамот 89b