— По каким критериям ты выбрал Вышку, когда собирался

— По каким критериям ты выбрал Вышку, когда собирался поступать в вуз?
— Вообще-то, вначале я выбрал не Вышку — хотел поступить в один из британских университетов. Дело в том, что у меня
учеба в школе была довольно необычной: российский аттестат о среднем образовании я получил позже, чем аналогичный
европейский.
— Как это получилось?
— Сначала я хотел быть врачом. Родители настаивали исключительно на обучении за границей, а для этого как раз и был
необходим диплом IB — international baccalaureate — европейское свидетельство о среднем образовании. Я учился в школе
«Премьер» в Москве, в Зябликове, и там получил диплом IB. Это было в 2004 году, выпускников с таким дипломом в то
время по всей стране было человек 20–25. Словом, в итоге я получил приглашения от двух британских университетов —
Шеффилдского и Святого Георгия в Лондоне. Большинство тестов и интервью я прошел легко, но вот математику завалил.
У меня была возможность пересдать ее, но я не стал этого делать и поступил в Вышку.
— Подожди, но здесь ведь не учат медицине.
— К моменту поступления меня уже не только медицина интересовала, но и урбанистика, проблемы общественного
транспорта. И эта вторая чаша весов, не знаю уж почему, перевесила. В Вышку я шел не просто конкретно на факультет
государственного и муниципального управления, но и даже на конкретную кафедру — экономики города и муниципального
управления. В то время очень много разговоров было об административной реформе, Вышка считалась ядром, в котором
будут разрабатываться новые законы и практики, и я заразился этой идеей.
— И как, ожидания от вуза, факультета оправдались?
— Я знал, куда иду, кто преподает на кафедре, и рад, что не ошибся. Повезло встретить достойных людей, настоящих
специалистов. Например, от Сергея Борисовича Сиваева я узнал много дельных вещей, а не общих рассуждений по
коммунальной политике. Общей социологии нас учил сам Александр Бенционович Гофман — это большая удача быть рядом
с таким значительным ученым. Даниил Борисович Цыганков, тогда еще замдекана нашего факультета, пытался привить нам
исключительно немецкий орднунг, когда учил нас политанализу. Мастерству выступлений и преподавания можно было
набраться у Вячеслава Вячеславовича Щербины, тогда заведующего кафедрой теории организаций на нашем факультете —
мы ездили в другое здание Вышки, на не знакомую тогда Мясницкую улицу, поздно вечером на лекции для магистров. Еще
особенно нравились лекции замдекана Юрия Михайловича Плюснина, такого подхода к осмыслению происходящего я еще
ни у кого не наблюдал.
Все они сильно на меня повлияли. Но нельзя было замыкаться только на своей кафедре, я и на других кафедрах искал
преподавателей с интересным подходом к обучению, например, таких как профессор Симон Гдальевич Кордонский — это
социолог экстра-класса, изумительный ученый и, в хорошем смысле слова, классный провокатор. Но и этим я не
ограничивался: ходил на публичные лекции, в школу молодого бизнесмена, слушал, к примеру, рестораторов Игоря
Олеговича Бухарова и Аркадия Анатольевича Новикова.
— О вашем курсе преподаватели отзываются в превосходной степени. Ты согласен с такой оценкой?
— Нам многие говорили, что мы очень сильный набор, но я отношусь к этому со скепсисом — обычное дело, когда кажется,
что прежние студенты были сильнее, трава — зеленее, солнце — ярче. Но компания у нас действительно подобралась
шикарная, это были самые разные люди: с кем-то можно было хорошо погулять, с кем-то обсудить переписку Энгельса с
Каутским, с кем-то Шпенглера.
— Чем ты гордишься из сделанного тобой?
— За последние семь лет я проделал огромный объем работы. Горжусь, например, тем, что просмотрел все, что есть в
библиотеках и архивах до 1800 года по теме городского транспорта. Оцифровал большое количество документов — в
основном, это работы именитых урбанистов конца XIX и начала XX веков. Некоторые архитекторы обращаются с просьбой
поделиться текстами, о которых им в свое время говорили их учителя, но сами они их никогда не видели. Интересно, что
тогда, когда создавались эти труды, лет сто назад, многие вещи о городах понимали даже лучше, чем сейчас.
— Если конкретнее, как ты исследовал транспортную тему?
— Начинал я с исследований метро. Потом меня заинтересовали объективные законы — как работает городской,
пригородный транспорт в целом. Чтобы это понять, приходится изучать городскую планировку, проблемы расселения и
строительства. Потом оказывается, что и этого недостаточно, и ты выходишь в политику, в экономику общественного
сектора. Мне повезло, я познакомился с Михаилом Яковлевичем Блинкиным, крупнейшим специалистом, изучающим
внутригородскую и межгородскую мобильность. Он меня убедил в том, что транспортные законы едины для всех — тут нет
и не может быть «особого» российского пути, о котором мы часто любим рассуждать.
Впрочем, сейчас я эту тему оставил — решил заняться гостиничным бизнесом. Я написал большой текст, который может
сгодиться в качестве учебника для транспортных экономистов, этакие часто задаваемые вопросы по теме расселения и
городской мобильности. Заниматься транспортом дальше стало незачем.
— То есть? Почему?
— Как выразился один из моих консультантов, я «выжал тему» на своем уровне до конца. А главное — к сожалению, мы как
общество еще не доросли до осознания того, как должен город жить, если хочет жить качественно и гармонично. В общем,
когда, я искал ответы на транспортные вопросы, мне довелось поездить по ближайшим к Москве местам, от Дубны с
Обнинском до Чухломы и Тумы. И постепенно я вышел на очень близкую тему поддержания мобильности через сервис.
Инфраструктура туризма и инфраструктура городского сервиса (все эти гостиницы, стадионы, театры, рестораны) есть
неотъемлемые компоненты всеобщего развития.
— И теперь ты будешь заниматься гостиничным делом?
— Ну да. Просто сначала этому нужно научиться. Самые старые гостиничные институты находятся в Швейцарии, у них есть
специальные программы, ориентированные на тех людей, которые резко меняют свою специальность или осваивают
смежную профессию (career switchers). Меня заинтересовала программа «производство гостиничного дела» (postgraduate in
hotel operations). Это о том, как должен правильно работать такой сложный механизм, как гостиница. И о сервисе в целом.
Мне кажется, российскому гостиничному бизнесу как раз очень не хватает людей, которые бы обладали этим знанием.
— Значит, работать ты планируешь в России?
— Да. В Швейцарию я еду за практическими навыками. Когда пойму, что накопил их в достаточном объеме, обязательно
вернусь сюда. Гостиничный бизнес у нас — это пустыня, которая живет только потому, что монополизирована, поэтому
неудивительно, что в привокзальной гостинице в Екатеринбурге табуретка, кровать и больше ничего — 3600 рублей за
ночь. Это 80 евро! За такие деньги в Париже можно переночевать в нормальной двухзвездной гостинице недалеко от
центра. Как это может быть?
— Считаешь, что у гостиничного, туристического бизнеса в России есть хороший потенциал для развития?
— Конечно! Что такое туристический сектор? Это люди, которым нужно где-то спать, есть и развлекаться. Постепенно поток
туристов будет расходиться из Москвы и Санкт-Петербурга по всей стране. Но чтобы это происходило, нужно развивать
гостиничные сети, как это делают во всем мире. И если все делать грамотно, то в ближайшие 40–50 лет наш Дальний
Восток, Алтай, Селигер, вся Средняя полоса России станут одними из главных туристических зон в мире.
— Хорошо бы. А что из полученного в Вышке поможет тебе в этом?
— Прежде всего, понимание того как работает рынок, как построить бизнес-план, применить свод-анализ, пройти
процедуру государственного лицензирования... Хотя еще для меня важно и другое: здесь мне удалось познакомиться с
огромным количеством интересных людей — и среди сверстников, и среди преподавателей. Когда тебя окружают
творческие, неравнодушные, даже азартные люди, ты и сам загораешься. Я уверен, что когда в дальнейшем буду
заниматься гостиничным бизнесом, я часто буду иметь дела с выпускниками Вышки.
Людмила Мезенцева, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ