1 - Новая Экономическая Ассоциация

Васильева Ольга Геннадьевна
Амурский Государственный Университет
г. Благовещенск
Вредит ли изобилие природных ресурсов инвестициям в образование? Случай российских
регионов.
Гипотеза «проклятия» природных ресурсов предполагает, что темпы
экономического роста в странах, богатых природными ресурсам, ниже, чем в странах, не
обладающих значительными запасами природных ресурсов. В качестве одного из
основных объяснений ресурсного «проклятия» исследователи1 называют более низкий
уровень образования и человеческого капитала в целом, а также более низкие темпы его
аккумуляции в богатых природными ресурсами странах. Так, Papyrakis E. и Gerlagh R.2
связывают с низким уровнем образования около 11 % негативного воздействия,
оказываемого изобилием природных ресурсов на экономический рост. Поскольку
человеческий капитал, в отличие от физического капитала, характеризуется
положительными экстерналиями и возрастающей отдачей от масштаба, то низкие темпы
его накопления снижают темпы экономического роста.
Казалось бы, тезис о низком уровне человеческого капитала и низких темпах его
накопления в богатых ресурсами странах является не менее парадоксальным, чем сама
гипотеза ресурсного проклятия. Традиционно, в качестве основной причины низких
темпов накопления человеческого капитала называют недостаток финансовых средств.
Поэтому на интуитивном уровне кажется очевидным, что обладание природными
ресурсами, генерирующими дополнительные потоки экспортных доходов и, тем самым,
расширяющими финансовые возможности резидентов страны, должно приводить к
большим объемам инвестиций, в том числе и в человеческий капитал. Однако
эмпирические работы свидетельствуют об обратном. Так, Gylfason T.3 показал, что такие
показатели, характеризующие качество человеческого капитала и его накопление, как
государственные расходы на образования по отношению к национальному доходу, охват
детей соответствующих возрастов школьным образованием, ожидаемое количество лет,
использованное девочками на получение образования, отрицательно коррелированны с
долей природного капитала в общем капитале страны.
В качестве основной причины низких темпов накопления человеческого капитала в
странах, богатых природными ресурсами, называют их структурную деформацию,
вызванную голландской болезнью — гипертрофированным ростом первичного сектора и
сектора, производящего неторгуемые и/или неконкурентоспособные товары и услуги под
защитой импортного тарифа, при одновременном сокращении сектора, производящего
торгуемые несырьевые товары. Поскольку предприятия добывающих отраслей
предъявляют низкий спрос на квалифицированный труд, то сокращение доли несырьевого
сектора приводит к падению спроса на квалифицированную рабочую силу.
Birdsall N. et al.4 также указывает на то, что использование доходов от экспорта для
реализации программ модернизации и проведения импортозамещающей политики создает
предпосылки для увеличения капиталоинтенсивности производства, но не обеспечивает
создания в достаточном объеме новых рабочих мест, не формирует спрос на
квалифицированные кадры, а значит — не создает предпосылок для инвестиций в
человеческий капитал. Auty R.5 добавляет, что импортозамещение может приводить к
консервации избыточной, неэффективной занятости, что снижает стимулы к накоплению
человеческого капитала. В результате домашние хозяйства либо вообще не наблюдают
отдачу от инвестиций в образование (осуществленных как в денежной форме, так в
терминах времени), либо отдача очень мала.
Другим фактором, оказывающим влияние на накопление человеческого капитала в
странах, богатых природными ресурсами, является концентрация последних в руках
немногочисленной элиты и связанного с ней бизнеса6. С одной стороны, концентрация
1
рентных доходов в узком кругу близких к руководству страны лиц приводит к росту
неравенства, что снижает стимулы домашними хозяйствами к инвестированию в
образование. С другой — присваивая ренту, элиты оказываются незаинтересованными в
увеличение расходов на образование, поскольку их благосостояние не связано с ростом
производительности в трудоинтенсивном несырьевом секторе экономики, производящем
торгуемые товары, а определяется капиталоинтенсивным сырьевым сектором.
Кроме того, рентные доходы позволяют элитам приобрести лояльность населения
путем увеличения государственных расходов, расширения государственного сектора в
целом, что, в свою очередь, способствует снижению стимулов домашними хозяйствами к
инвестициям в образование7. В результате, в богатых природными ресурсами странах ни
государство, ни предприниматели, ни домашние хозяйства оказываются не
заинтересованными в осуществлении инвестиций в человеческий капитал.
Большинство исследований, посвященных «проклятию» природных ресурсов,
осуществлялись на национальном уровне путем кросс-страновых сопоставлений.
Субнациональным аспектам данной проблематики в литературе уделено значительно
меньше внимания. Однако для государств, с высокой степенью неоднородности
пространственного развития, значение имеет и региональный аспект ресурсного
«проклятия».
В данной работе, на примере РФ, предпринята попытка ответить на вопрос о том,
оказывает ли изобилие природных ресурсов влияние на инвестиции в человеческий
капитал на субнациональном уровне. Сделано предположение о том, что резиденты
регионов, богатых природными ресурсами или присваивающих ресурсную ренту других
регионов, в среднем инвестируют в человеческий капитал меньше, чем резиденты
регионов, в меньшей степени наделенных природными ресурсами. В фокусе данного
исследования находятся три гипотезы:
— богатые природными ресурсами регионы тратят меньше на финансирование
государственного образования, чем регионы, относительно бедные ими;
— домашние хозяйства в регионах, богатыми природными ресурсами, тратят на оплату
образовательных услуг меньше, чем в регионах, бедных природными ресурсами;
— качество образования ниже в регионах богатых природными ресурсами, т.к. ниже
мотивация их резидентов.
Поскольку в РФ экспортные доходы от реализации природных ресурсов не всегда
используются на территории тех регионов, где они были добыты, то нами были
использованы два показателя изобилия природных ресурсов: доля добычи полезных
ископаемых в ВРП и доля экспорта продукции топливно-энергетического комплекса в
ВРП (в среднем за 2004- 2007 гг.). Первый отражает, преимущественно, степень сырьевой
специализации региона и извлечение ренты, а второй – влияние рентных доходов на
доходы резидентов региона.
В качестве меры расходов регионального правительства на образование
использована доля расходов на образование в бюджете региона. Оценка расходов
домашних хозяйств осуществлялась на основе показателя доли расходов домашних
хозяйств на образования в совокупных расходах. Доля учащихся, получивших 200 и более
баллов по результатам ЕГЭ по трем дисциплинам в 2008 г., использовалась как
показатель, отражающий качество образования в регионе8.
Результаты проверки первой гипотезы показали, что доходы от экспорта ресурсов
отрицательно коррелированны с расходами региональных бюджетов на образование. При
этом значимость этого показателя сохраняется и после контроля на уровень урбанизации,
темпы экономического роста, доля государства в экономике региона. Помимо изобилия
природных ресурсов, негативное влияние на объемы финансирования образования в
регионе оказывали высокая урбанизация и уровень неравенства.
Проверка второй гипотезы показала, что влияние экспорта углеводородов на
расходы домашних хозяйств статистически не значимо, а рост доли добывающей
2
промышленности в структуре экономики региона оказывает на них положительное
влияние. Интересно отметить, что рост доли добывающей промышленности стимулирует
рост расходов на образование только до тех пор, пока ее вес в экономике региона не
превысит 5 %. В регионах с большим вкладом этого сектора в ВРП, сырьевая
специализация перестает оказывать статистически значимое влияние на расходы
домашних хозяйств на образование.
Проверка третьей гипотезы показала, что доля добывающей промышленности не
оказывает статистически значимого влияния на процент учащихся, получивших 200 и
более баллов по результатам ЕГЭ по трем дисциплинам в 2008 г. В тоже время, изобилие
природных ресурсов, измеренное как доля экспорта углеводородов в ВРП, оказывало
статистически значимое отрицательное влияние на результаты ЕГЭ. Показатель доли
экспорта продукции ТЭК в ВРП сохраняет значимость и после контроля на уровень
урбанизации, а также на уровень неравенства, темпы экономического роста и ряд других.
Отметим, что доля экспорта углеводородов в ВРП не оказывает значимого влияния
на качество образования в регионах, для которых значение этого показателя находится на
низком уровне (менее 1%). В то же время при значительном вкладе экспорта
углеводородов в ВРП, этот показатель оказывает отрицательное влияние на качество
среднего образования. Также отрицательное влияние на результаты ЕГЭ оказывал рост
численности государственных служащих. Однако этот показатель становится
статистическим незначимым, после включения в регрессию интегрального индекса
объема коррупции9.
По мнению автора, большая доля расходов домашних хозяйств, используемая на
оплату образовательных услуг, и высокие результаты ЕГЭ отражают ожидания домашних
хозяйств в отношении качественного образования как фактора, обуславливающего
высокий уровень доходов. Соответственно, полученные выше результаты позволили
сделать предположение о том, что резиденты богатых природными ресурсами регионов
связывают возможность получения более высокого уровня доходов не с образованием, а с
другими факторами (например, с «отношенческим» капиталом). При этом само получение
высшего образования рассматривается ими как необходимый элемент социализации, в то
время как его качество играет второстепенную роль.
Причинами низкой заинтересованности резидентов богатых природными
ресурсами регионов в инвестициях в образование могут являться незначительный спрос
на высококвалифицированный труд со стороны несырьевого сектора экономики и,
наоборот, растущий спрос на рынке труда со стороны государства. В дальнейшем
предполагается осуществить эмпирическую проверку этих гипотез.
1
Gylfason T. Natural Resources, Education, and Economic Development // European Economic
Review, Vol. 45, No 4-6, 2001, pp. 847-859; Atkinson G., Hamilton K. Savings, Growth and the
Resource Curse Hypothesis// World Development Vol. 31, No. 11, 2003, pp. 1793–1807; Auty
R.M. Natural resources, capital accumulation and the resource curse//Ecological economics
No.61, 2007, pp. 627–634
2
Papyrakis E., Gerlagh R. The resource curse hypothesis and its transmission channels// Journal
of Comparative Economics, No.32, 2004, pp.181–193.
3
Gylfason T. Указ. Соч.
4
Birdsall, N., Pinckney, T., Sabot, R. Natural resources, human capital and growth /In: Auty,
R.M. (Ed.), Resource Abundance and Economic Development. Oxford University Press, Oxford,
2001, pp. 57–75.
5
Auty R.M. Указ. Соч.
6
Birdsall, N. et al. Указ. Соч.
7
Dietz S., Neumayer E. Corruption, the resource curse and genuine saving//Environment and
Development Economics, No.12, 2007, pp. 33–53
8
Статистика российского образования (http://stat.edu.ru/)
3
9
Региональные индексы коррупции (http://www.anti-corr.ru/rating_regions/index.htm)
4