Бунт против традиций

Бунт против традиций в оригинальной израильской
драматургии
Танах и Израильский Театр 50-90гг.
В прошлый раз мы говорили о классическом
танахическом театре 20-40гг , связанном с европейским
модернистским искусством и выразившемся в
оригинальном восточном экспрессионизме ,
обозначившем на сцене молодого еврейского ишува
эпоху национального романтизма. Но в 1948
государство было наконец создано. Что нового
произошло в Израильском Театре в связи с Библией?
- Театр, как зеркало менталитета молодежи, рожденной в
Эреце, участвовавшей в войнах и искавшей самовыражения
своего реального мироощущения, мгновенно отразил
новую ситуацию атакой на золотые сны евреев Диаспоры...
Начался постмодернизм- реакция детей на идеалы отцов –
разрушение святынь... Мифом стала реальная история,
драма ежедневных будней, и потому Танах, который в устах
Бен-Гуриона был мандатом на Эрец-Исраэль, становится с
его же демонстративно светской подачи, объектом
критического переосмысления. Библейские тексты отныне
адаптируются с точки зрения момента, общая канва
наполняется по воле драматурга без пиетета к
первоисточнику на равных абсолютно актуальным
ежедневным почти журналистским содержанием, которое
осознается как универсальное... И действительно эта
парадоксальная драматургия Йошуа Соболя, Гилада
Эврона, Йосефа Мунди, Шмуэля Хасфари, Нисима Алони,
и особенно Ханоха Левина интересует весь культурный
мир. Каждый из них коснулся Танаха. Среди значимых
танахических новых текстов были пьесы "Бунтарь и царь"
Исраэля Элираза, посвященная Авшалому и Давиду,
"Путешествие в Ниневию" Иехуды Амихая,
"Жертвоприношение" Ира Двир, "Эта ночь Мужчине"
Моше Шамира по книге "Рут" , "Генезис" Ахарона Мегеда,
"Йов" Ханоха Левина, "Мошиах" Йосефа Мунди и
"Ташмад", посвященный той же мессианской теме Шмуэля
Хасфари, "Урия" Беньомина Галая, "Иеху" Гилада Эврона...
Однако где была исходная точка - кто был первым из
них, кто начал адаптировать Танах после 48г?
Нисим Алони в 1951 году представил в Габиму свою
первую пьесу "Самый жестокий – Царь!" В 1953 г она была
поставлена Шрагой Фридманом и произвела шок в
обществе демифологизацией Библии. АртистыШимон
Финкель и Нахум Бухман в характерных длинных
танахических костюмах , как наследники Соломона
Иеровоам и Реховоам – но без длинных волос и
рисованных масок - с современными лицами спорили на
языке партий кнесета о власти... Зрителей поражал цинизм
завоевателей двух царств, превративших великое духовное
пространство в несколько десятков отвоеванных
километров . В героическом шифре Танаха каждый узнавал
генералов Мапай , вызывавших у Алони "чувство горечи" ,
которое он демонстративно высказывал своей
закодированной пьесой победителям. Это была игра в игре
- актуальный театр абсурда в исторической упаковке.
Был ли еще подобный шок в обществе от нового
преподнесения Танаха?
В 1970 году на волне эйфории от победы в Шестидневной
войне возникает уже не эзопова драма , а грустная
печальная сатира на современность в форме некоторых
аллюзий из Танаха – первая авторская работа Ханоха
Левина "Королева Ванны" в театре Камери. На
ассиметричной в два круга сцене в рост человека фоном
выстроились шесть букв АМБАТЬЯ. Королевой этой ванны
была вся страна, ибо он стирал на сцене ее грязное белье.
Это было очень болезненное для многих откровение. Среди
смеховых реалистических сцен были и переосмысленные
"Десять заповедей" и "Акеда"-Жертвоприношение.
Авраам: Сын мой Ицхак! Ты знаешь, что я собираюсь тебе
сейчас сделать?
Ицхак: Да. Отец, ты собираешься меня зарезать.
А – Б-г мне приказал!
И - У меня нет к тебе претензий, папа, если ты меня
должен зарезать, так зарежь
А – Надо зарезать, я боюсь, что у меня нет выбора
И- Я понимаю. Ты не должен мучить себя. Просто встань и
опусти на меня нож
А – Я совершаю это, только как посланник Господа
И – Конечно как посланник. Отец, встань как посланник, и
опусти нож как посланник на своего единственного сына
которого любил
А – Прекрасно, Ицхак, поддержи своего отца, подними ему
настроение, будто так, как оно есть, недостаточно
И – Да кто тебя поддерживает, папа, встань спокойно и убей
одним отцовским жестом своего несчастного сына...
А – Разумеется, легче всего меня обвинить....
И далее развивая тему демагогии и лицемерия отцов, во
имя высоких идей обрекающих на смерть детей, Левин
пишет песню уже убитого сына, жалеющего своего
дорогого несчастного отца, стоящего над его могилой...
Столь резкой критики , где были перевернуты все
ценности, не выдержал никто. Королева ванны – первый
спектакль, который был запрещен общественной цензурой
через 6 месяцев настоящего бума в масмедиа и не
показывался 30 лет.
Неужели невозможно было совсем увидеть этот
легендарный спектакль?
Возможно. Лишь в 2001 году режиссер Исраэль Гурьян
выпустил в память о нем "Кабарет Левин" , где ключом к
действию являются вновь его универсальные философские
сцены из Танаха: "Сотворение мира" – парафраз на
Брейшит" и "Перед Его Троном" – смеховая печальная
метафора современного Рая.
Хочется понять этот абсурдный танахический театр. В
чем его человеческий смысл – неужели только в
ниспровержении привычных ценностей. Насколько я
понимаю, вы видели этот спектакль-легенду...
Расскажите о нем , как выглядел в нем левиновские
диалоги с Танахом?
Спектакль начинался в полной темноте мерным голосом
Творца , с удовлетворением повествующего о днях
творения. Как известно, свет был создан сразу вместе с
землей, небом и тьмой. Однако в световой сценографии
Михаила Чернявского он возникал как слабые болотные
блики в соответствии с идеей Левина о господстве тьмы, с
которой боролся Создатель. Как и принято в театре абсурда,
драматург переворачивает привычное.... Цитату - Да будет
свет – И был свет! Он превращает в неожиданное - И была
тьма... Артист Ави Нойман стонал, требовал, А на шестой
закричал, как роженица : Всесильный я или нет – Да будет
Свет, черт побери!
И зажегся маленький светлячок и вышел человек в
пижаме с зажигалкой и спросил: "Кто это здесь кричит что
он Б-г в 12 часов ночи?"
Спектакль разворачивается в разноцветных неоновых
прожекторах как кабаре и цирк повседневности, в которой
господствует мелочность, тупость, ограниченность,
необоснованный нарцисизм, где две груди женщины,
предавшей мужа за размер денег нобелевской премии,
могут быть уподоблены Ишаяху и Ермияху...
Кульминация духовной наглости, символ торжества
человеческой тьмы в сцене "Перед Его троном" – парафраз
на темы Рая Шабата... Ве инафаш...
При свете заходящего солнца на пустой сцене сидит,
отдыхая от тяжких трудов, постаревший, поседевший,
уставший, интеллигентный Б-г (арт. Дрор Керен) – в
очках, с книгой в руке.... К нему поступает очередной
умерший, дрожа перед высшим судией(арт Нисим Асулин).
Сознавая, что грешен, он униженно просит не посылать его
в ад. Б-г понимающе прощает и за покаяние оставляет в
раю. Грешник распрямляется, наглеет, сталкивает Судию и
садится на его место и издевается над ним: Ну когда же
придет Мошиах? Когда мертвые встанут?
- Извините, не можете ли вы вернуть мне мое кресло? –
спрашивает Б-г.
Человек посылает его матом, проклиная и его и мир,
который Он создал... Передразнивая Б-га , он кричит
злобно со смехом: Да будет свет, да будет свет! - Да будет
Тьма! При этом по-домашнему подмигивает залу, как
сообщнику преступления. Уходи отсюда, маньяк- режет он
в лицо Б-гу.
Танахические реминисценции у Левина – Гурьяна в этом
спектакле – средство суда над современностью, как образом
духовной тьмы, мира, далекого от первоначального ( читай
как танахического, так и сионистского) замысла. Сам
Ханох Левин скрыт в своих сатирических гротескных
переосмыслениях известного текста, как философ, лирик и
гуманист, сострадающий пусть несовершенному наглому,
ничтожному, глупому, несчастному уродливому но все же
Человеку... Об этом его полностью танахический спектакль
Йов, построенный как защита страдальца от равнодушия
толпы, извлекающей для себя пользу денежную или
зрелищную из его действительных мук. Ибо его Йову, в
отличие от танахического , ничего не возвращается - он
тихо умирает на миру в цирке завоевателей, не оплаканный
никем, кроме самого Ханоха Левина.... Предпоследние
слова его мученика: Отец, Отец!..Где ты? Намек на
авторскую несмотря ни на что - надежду на спасение ....
А что пишут драматурги этой плеяды о Спасителе?
Спасет ли Мошиах?
Постмодернизм концентрирует внимание читателя зрителя
на человеке, а не на чуде. Мошиах у Мунди в одноименной
пьесе и у Хасфари в Ташмад – иллюзионисты и
провокаторы, лжевожди, использующие слабых. В
Мечтающем Мальчике Ханоха Левина Мошиах вообще вор чужого времени, попадающий в рай к слепым
верующим с чемоданом краденых часов. Мошиах может
предать в главном - ради выгоды поменять веру, устроить
оргию в синагоге, как у Мунди, и даже сжечь Талмуд и
призвать к самоуничтожению, как у Хасфари. В
постмодернистской израильской драматургии 60-90гг с
позиций нового поколения, рожденного в Эреце, человек, а
не Мошиах – мера всех вещей.