Рассказ о том, как информантка пряталась в силосной яме

Рассказ о том, как информантка пряталась
в силосной яме
Силосная яма была там в Тросне и нас шесть человек туда в эту вскочили в яму. И
нач… так солдатики эти уехали, и вот их поймали двух солдатиков, схватили. Куда их
дели я и не знаю куда они их дели, но ранили их тогда. А куда они, э, что с ним там они
сделали этого я не знаю ничего. Ну и вот сидели мы в этой яме в силосной и вдруг
налетели наши самолеты, наши советские самолеты налетели и взялись бомбить вот туда
к Мазовéру дорогу эту. Эти немецкие машины шли по дороге туда к Мазоверу, и они вот
начали бомбить эту дорогу и убила двух немецких солдат тогда. Ну и вот… А мы сидели,
а мы сидели долго в яме этой… И потом нас немцы заметили: мы недалеко от дороги от
этой сидели. И вот мы слышим идут к ямы шагают по земли-то слышно топает кто-то
идет. Вот… Ага… Пришли мы; заметили значит, что это они значит пришли; а вот мы
пока сидели в этой яме, вот в берегу-то ямы; ну вот где-то вырыли яму себе руками себе,
что только головы-то, да плеча туда втиснуты в эту яму, а зад-то, да ноги те на улицу
смеется. Нам так страшно было. А вот плечи, да голову затискали в эти ямы, но вот
немцы подошли нас троих самых молодых… Махают, что выходите вон самые молодые.
А что мы? Мы, конечно, напугавши, да уставши, день там сидели в ямы этой. Выходим.
Ну вот… вышли мы. Они показывают, что к нам пойдемте сразу, ну… Что тогда думано!
Не знаешь что и думано… Куда нас повели. Ну вот идем мы сзаду их и они… вот это
Ефúмовна живет через дорогу, а у них уже ямы вырыта, были ямы вырыта, были, и вот
они…, и мы пришли, у их завёрнуты в каки-то [плащ] палатки что-то такое… два солдата.
И они уже зарывают и ямы вырыта… И нам это что-то говорят. Мы ничего не понимаем.
Мы это берем лопаты, что это закапывать, думаем, нас заставляют. Они это махают рукой,
что «Не-не-не-не-не-не…» Ага… А вот показывают нам и говорят, что что-то им надо
там, что-то им надо. Мы ничего не понимаем. И потом они, а уже лето-то было, июнь
месяц-то, цветочки-то… Они сбегали сорвали цветочки и показали, что цветов нам
несите. Мы тогда поняли − цветов надо было несть. И нас: «Марш!». Опять показывают −
за цветами за этими. И я помню, что я прибежала домой, домой прибежала, и у нас така
герань была на окнах; и схватила эту герань, и понесла туда, и потом они заставили ыщо,
вот посадить что-то надо было еще. Мы, где Рокоссо − в тетр. нрзб.вские-то жили, вот
туда сбегали; розы выкопали и посадили, и они до сих пор там − разрослося море этой
розы. До сих пор там цвя… я спрашивала у этих, у Тросненских, так говорят там так
разрослася эта роза… И нас, значит, посадили… мы цветы-то эти и они нас: «Марш!» −
прочь! Уж я говорю − нечего и говорить. Они с нами ничего плохого не сделали!