ДЕЦИМАЦИЯ

ПОПУШОЙ В.В.
ДЕЦИМАЦИЯ
СЕНТЯБРЬ 1988 г.
ДЕЦИМАЦИЯ
… Историю делают люди,
бог управляет только случаем.
Он был послан спасти положение. Такова была воля Сената. Но он опоздал - битва
уже подходила к концу и его взору открылась ужасная картина - прославленные римские
легионы скорее походили на стадо воинов, чья-то неорганизованность, непродуманность и
некомпетентность бумерангом отразилось вялостью действий римлян на поле боя и
натиск куда более малочисленного неприятеля грозил перерасти в откровенное
кровопускание и уничтожение. Только в центре яростно поблескивали родные мечи, в
гуще которых Клавдий приметил своего любимчика - 23-летнего юношу с горделивой
осанкой и благородным лицом и скромным именем Тацит.
Только храбрость Тацита и его нескольких друзей оттягивали переход битвы в
разряд оконченных, дабы всевышний смог своими замусоленными пальцами перевернуть
так желанную им страницу истории. Клавдий был опытным полководцем, он понял, что
пылкость и решимость Тацита дает ему шанс и, взяв без промедления командование на
себя, несколькими короткими но недвусмысленными приказами увел армию из под
кровавого конца. Отступление, такое непривычное для римлян, было сегодня ключом их
спасения.
Клавдий был доволен судьбой. Доволен настолько, насколько может быть доволен
полководец не знающий поражений. Но ведь битва так и осталась неоконченной. Назавтра
предстоял новый бой и Клавдий усиленно к нему готовился. Первым делом он незаметно
растворил прежнее командование, послав кого-то с донесением в сенат, кого-то убедив
посетить больную жену, правда, не совсем больную и не совсем жену, а кого-то назначив
особым главнокомандующим архитектурой структурного построения динамически
взаимодействующих ударно-боевых группировок резервного полка.
Но этого было мало. Надо было встряхнуть армию. И Клавдий поднял лагерь на
ноги. В ласковых речах он восхвалял бесстрашного Тацита, мужество которого спасли
Рим и армию. Его приводили в пример, ему была обещана большая награда. Но юноша
упорно хотел лишь одного - честно служить своим горячо любимым согражданам,
приложить свои руки к расцвету Рима.
Затем лицо Клавдия начало темнеть как небо над островами Океании перед
ураганом и полководец в бешеных нападках обрушился на своих воинов, обвиняя их в
слабости и трусости. Когда грозный поток начал уже стихать и легионеры только, только
собирались вздохнуть, Клавдий поставил последнюю точку,— он отдал приказ о
децимации. Да, каждого десятого, за свою трусость или трусость своих товарищей,
обезглавить. Приказ выполнили быстро: общее построение, проведение счета, ударенный
судьбой десятый выходил из строя и на глазах у всех расставался с жизнью за неизвестно
чьи грехи. И все бы шло своим чередом, как и не раз до этого бывало, если бы уязвленный
всевышний не решил бы подлить масла в огонь,- при очередном подсчете выбор пал на
Тацита. Юноша без страха вышел вперед. Его взор на мгновенье лег к ногам Клавдия, но
только на мгновенье. Прозрачный и невинный взгляд молодости острой стрелой пронзил
великого полководца. Крупная слеза скатилась по правой щеке Клавдия, другая слезинка,
после некоторой нерешительности, сообразила остаться в уголке своего родного левого
глаза. Клавдий делал дело, а этот случай стал на его пути. Да, Клавдий делал дело,
поэтому легким движением губ распорядился продолжить казнь...
Бог тоже расстроился, он не знал, что именно хотел от своих козней, но чувствовал,
что сделал как-то не так. Желая хоть чем-то сгладить свою вину перед Тацитом, он в
предсмертные минуты наградил его взглядом в будущее. Годы быстро начали мелькать в
глазах
парнишки.
Менялись
времена,
люди,
страны,
правительства,
техника,
сверхтехника... И все же Тациту увиделось, как много оставалось таким как когда-то.
Инквизиция - каждый десятый;
Чума и холера - каждый десятый;
Революции - каждый десятый;
Гражданские войны - каждый десятый;
Коллективизация - каждый десятый;
Приказ № 217 - каждый десятый;
Перестройка - ...
Бег времени остановился в каком-то научно-исследовательском институте. Тацит с
нескрываемым удивлением узнал себя в аккуратном молодом человеке, правда, носящим
другое имя и несколько беднее одетому, который, после бессонной ночи рассуждал о
каком-то явлении, доказывая что-то старшим товарищам. Последние быстро исчезли на
какое-то важное заседание, а молодые ушли в глубокие споры. Тацит любовался своим
двойником, который также как и он жил, чтоб отдать свое умение всем людям.
Когда заседание кончилось, молодые узнали, что решался вопрос изыскания
резервов и сокращения штатов. Тут отпущенное Тациту богом время кончалось, и годы,
как листочки, стали мелькать в обратном направлении. Юноша только успел заметить, как
его юноша сдавал свое удостоверение...
Говорят, на следующий день Клавдий выиграл битву. И в следующем бою удача
была на его стороне. Но затем он проиграл, и уже никто, никогда не вспоминал его имя.