Быть самим собой

10
№ 35—36 (848—849)  4—17 октября 2013 года
НАША ГОСТИНАЯ
Шекспир» или «новый Бунин»,
или, допустим, «русский Ивлин
Во», а то и «русскоязычный Хемингуэй». Мне представляется, это
происходит, если автор раскрывает
неподготовленному критику, не
способному на собственный анализ, имя того, кто является для него
образцом в творчестве. Писатель —
всегда в единственном числе, как
боксёр на ринге. Художник тоже. Да
и любой творческий человек, которому есть что сказать, ибо учителем
литературного мастерства для него
становится Жизнь, как бы он даже
этому не противился, забираясь
изредка в Башню слоновой кости.
Или он сам по себе, или его нет.
Что ж, деваться некуда. Надо быть
самим собой. А это возможно, когда
не заклиниваешься на ком-либо из
предшественников, неосознанно
превращая себя в эпигона, что
происходит с некоторыми, в особенности с теми, кто стремится
войти в русло успеха, кстати ска-
Ефим Гаммер с именной
медалью на постаменте
«Лучшему автору нового
тысячелетия», которой
он был награжден в
Москве оргкомитетом
Международной премии
«Золотое перо Руси»
за создание нового
литературного жанра
«повесть ассоциаций
и роман ассоциаций».
2010 год.
Фото Марины Галь.
тического факультета МГУ, писательницу и веб-мастера, главного
редактора электронного журнала
«Детки-74» из Челябинска, сделавшую более десятка моих электронных книг: «Ефим, — пишет
она, — насчёт бумажной литературы вопрос уже давно перевалил
за невозвратную метку. Будущего
у бумаги нет. Останутся только
презентационные тиражи для
встреч с читателями и подарков.
Остальное уйдёт в электронный
вид. И не только потому, что электронное интереснее и удобнее во
многих планах. Перестают в принципе читать. На днях закрылась
библиотека имени Жюля Верна в
Лондоне, 23 мая объявили, что 15
крупных зарубежных библиотек
объединились в сообщество для
взаимопомощи в выживании. Вот
такие дела. Не очень позитивные,
но всё вот так. Бумагу может спасти только тотальное отключение
электричества. Тогда исчезнет
Ефим ГАММЕР — поэт, прозаик, журналист,
художник и (до сих пор) чемпион по боксу.
Родился 16 апреля 1945 года в Оренбурге,
на Урале. Жил в Риге. Окончил Латвийский
госуниверситет, отделение журналистики.
В Израиле с 1978 года. Работает на радио
«РЭКА» — «Голос Израиля». Редактор и
ответ на подходе. В этом случае
– надо надеяться на лучшее. «Ие
тов» – будет хорошо, как говорят
в Израиле.
— Самое памятное событие Вашей жизни?
— В моей жизни было много
памятных событий, некоторые
можно назвать невероятными,
другие мистическими. Но расскажу об одном, имеющем отношение к предыдущему вопросу. 1
августа 1980 года я сдавал кровь в
иерусалимской поликлинике. Молоденькие медсестры, вколов мне
в вену иглу, удалились в коридор,
где принялись болтать и кушать
печенье. А я, между тем, потеряв,
должно быть, крови больше положенного, «поплыл» на тот свет.
Вышел через макушку наружу и
медленно устремился ввысь, оставив на каталке свое тело. Небо с
моим приближением из множества
разрозненных снежинок срасталось в единый наст. Вверх тянуло,
ведущий авторского радиожурнала «Вечерний калейдоскоп». Член редколлегии
альманахов «Литературный Иерусалим»,
«Литературный Иерусалим улыбается».
Член правления Союза писателей Израиля
— иерусалимское русскоязычное отделение,
лауреат многих литературных премий.
Ефим ГАММЕР:
Быть самим собой
— Добрый день, Ефим Аронович!
Я с трудом верю в то, что беседую с
«легендой Израиля», как Вас именуют многочисленные поклонники по
всему миру. Интересно узнать, как
всё начиналось?
— Я родился в России, на родине «Капитанской дочки», в Оренбурге, тогда Чкалове, куда были
эвакуированы с военным заводом
из Одессы мои родители. Причём
в тот день и час, когда началось
наступление на Берлин — 16 апреля в четыре утра. Может быть, это
и заложило в мой характер нечто
такое, что ведёт по жизни. Но
главное, конечно, в семье. Мои
родители мама Рива и папа Арон
– люди необыкновенно талантливые. Папа особенно. Музыкант,
превосходный рассказчик и изобретатель, металлист-жестянщик.
Он блестяще играл на аккордеоне,
баяне, рояле, сочинял музыку…
— Вы добились значительных
успехов в таких, казалось бы, разных направлениях – спорт, литература, журналистика, живопись?
Неужели всё это совместимо?
— Без одного не было бы другого. Казалось бы, какое отношение бокс имеет к искусству? Это
же мордобой, выбивание мозгов, как считают некоторые. Но
вспомним, олимпийский чемпион
Геннадий Шатков — кандидат
юридических наук, проректор
Ленинградского университета;
олимпийский чемпион Валерий
Попенченко – кандидат технических наук. Великий английский
поэт Джордж Байрон, несмотря на
хромоту, был отличным кулачным
бойцом. Поэтому не покажется
удивительным, если я сообщу, что
и Александр Сергеевич Пушкин
тоже увлёкся на какое-то время
этим видом спорта. Вот что вспоминает Вяземский-младший об
уроках бокса, преподанных ему,
тогда семилетнему мальчику,
автором «Евгения Онегина»: «В
1827 году Пушкин учил меня
боксировать по-английски, и я
так пристрастился к этому упраж-
нению, что на детских балах вызывал желающих и нежелающих
боксировать». Не хуже Пушкина,
полагаю, боксировал и Хемингуэй. Так что бокс совместим с
творчеством, вернее, является его
составляющей. А если так, то и все
остальные виды творчества ещё
более совместимы. Была бы охота
совмещать. А для этого нужна не
только работоспособность, но и
сила воли, которая позволит разом
покончить с дегустацией алкогольных напитков, курением по
три пачки в день, объедаловкой.
Как же бросить всё это без помощи спорта? С боксом – просто:
месяц голодовки, и 15 кг долой.
Утренние пробежки — и прощай
астматическое дыхание. Хочешь
развить стремительную реакцию
на удар – забудь о послеобеденной
рюмке. В результате, начав 1 июля
1998 года боксерский марафон
при весе 69 кг, я уже через три месяца стал чемпионом Иерусалима
в легчайшей весовой категории
– 54 кг…
— Вы проявили себя в разных видах искусства. Какое направление
своего творчества Вы бы выделили
как главное?
— С молодых лет, понимая, что
творческий потолок каждого человека отнюдь не столь высок, как небесный, я создал для себя понятие
«творческая спираль». Переходя,
как бы по витку, от одного вида
искусства к другому, поднимаешь
свой творческий потолок намного
выше, чем он был прежде. Особенно чётко это прослеживается в
моей литературной работе, которая и является для меня главным
направлением в творчестве, в её
жанровом разнообразии: проза,
стихи, юмор, сказочные и фантастические повести.
— Ваше творческое кредо...
— Быть, оставаясь самим собой.
— Кого из литераторов и художников Вы могли бы назвать своими
учителями?
— Больше всего меня раздражает,
когда о писателе говорят «новый
зать, не самых великих писателей и
художников и подражает известным
в мире образцам.
— Как русскоязычным писателям
живётся и работается за рубежом?
— Что ни говори о развитии
литературы, израильский путь
всё же имеет свои отличия. Нам,
приехавшим из бывшего СССР,
выпал жребий проторять его самостоятельно: не ходить по протоптанным прежде «мастерами от
соцреализма» дорожкам, чтобы
попутно нам прочищали мозги от
крамольных мыслей, а рукописи —
от идеологических погрешностей.
Нам выпало дарованное, можно
сказать, по велению неба, право
открывать себя не то что заново,
но по-настоящему, отталкиваясь от
природного «я», побитого некогда
молью советской действительности. Немыслимая в прошлом возможность — стать самим собой, не
боясь цензуры и нагоняев начальства! Нам не понадобилось, как
Брету Гарту либо Джеку Лондону,
превращаться в золотодобытчиков,
чтобы среди отвалов пустой породы вылавливать на лотке блестящие искорки удачи. Всё это давала
нам реальная жизнь репатрианта
— вживание в Израиль, чувство
сопричастности со всем миром,
служба в армии, когда охраняешь
от террористов святые места Иерусалима, Хеврона, Шхема-Наблуса
— Стену Плача, Гробницу Авраама-Исаака-Иакова — «Махпелу»,
гробницу Иосифа.
При этом никто из писателей
практически на гонорарах не
живёт. Главное — иметь постоянную работу. О Шае Агноне,
лауреате Нобелевской премии,
говорили, что он жил на зарплату
учителя. Я — на журналистскую:
ответственный редактор и ведущий
радио «Голос Израиля — «РЭКА»…
— Ваш прогноз относительно
будущего печатной литературы. Не
убьёт ли электронная книга книгу
бумажную?
— Тут я могу сослаться на Елену
Шмыгину, выпускницу матема-
Интернет, и людям придется осваивать и возрождать кустарные
производства, и книгопечатание в
том числе».
— Что Вы цените в человеке?
— Право выбора, позволяющее
при этом оставаться человеком в
любых ситуациях.
— О чём бы Вы попросили Бога?
— В Израиле это самое распространенное занятие – что-то
просить у Бога. В щелях между
камней Стены Плача миллионы
записок с просьбами к Всевышнему. Помню, когда вкладывал свою
туго свернутую бумажку, из-под
неё вывалилось на каменный пол
с десяток других. Поднял, посмотрел. Первая: «Господи, дай мне
миллион!» Вторая: «Господи, я
очень беден, у меня десять детей –
голодных ртов, дай мне миллион!»
Третья: «Господи, сколько можно
просить у Всемогущего? Дай, наконец, миллион! Что тебе стоит?»
Положив эти записки на место, я
увидел, что из щели выпала ещё
одна. Прочёл и понял, от кого она:
«Купил бы сначала лотерейный
билет!»
Может быть, и мою записку к
Богу кто-то прочитал. Может, и
как магнитом. Наступала эйфория. Казалось, стоит мне головой
пробить этот наст, высунуться по
плечи в иное пространство, и меня
ждет неземное блаженство. Но тут
я подумал: «А кто издаст мои книги? Кто напишет ещё не созданное,
но задуманное?» И тут же, будто
кто-то услышал мой голос, я, по
повелению свыше, повернул назад
и по касательной пошёл вниз, в
своё, можно сказать, бездыханное
тело, вокруг которого суетились
люди в белых халатах, чтобы вернуть его к жизни. Се-ля-ви! Живу,
пишу, печатаюсь в разных странах,
выпускаю книги, участвую в международных выставках, сражаюсь
на ринге, вернувшись в бокс после
18-летнего перерыва в 53 года.
Сегодня, в свои 67 лет, являюсь
старейшем в мире боксером, 25
раз подряд ставшим чемпионом
Иерусалима по боксу.
— Это просто уникальные события! Благодарю Вас, Ефим Аронович, за интервью и надеюсь, что эта
наша встреча не последняя.
Беседовал Виктор
ТИХОМИРОВ-ТИХВИНСКИЙ.
(Печатается в сокращении).