И еще есть деревня Жуково

« И еще есть деревня Жуково….»
………..
Сходить в Жуково он собирался давно. Но что - то всегда мешало. Дела Ника не
отпускали, а сердце просилось. Да в деревне разве все дела приделаешь, возраст тоже
давал о себе знать. Так прошла весна, затем лето, да и золотая осень промелькнула не
заметно.
Однажды, перебирая записи, он наткнулся на свое стихотворение «Святые праздники»,
написанное им уже давненько. Писал его он не ради особой красоты, а ради памяти.
Было у него странное щемящее чувство в душе, что утратит земля эти деревни с их
праздниками, культурой, особой для каждой
философией жизни или выживания в
Кологривских лесах.
«И еще есть деревня Денюгино, а и праздничек будет Казанская».
«И еще есть деревня Жуково, а и праздничек будет Казанская», - вновь перечитывал он и
понимал, что не зря попалось оно ему на глаза.
И тут Ефим вспомнил, что обещался Александре Казаковой прийти в гости, сразу после
праздника, который был 4-го ноября.
Осень выдалась сухая, но холодная, снег не хотел покрывать замерзшую землю, а Ефиму
эта погода для путешествий в 10 километров была как раз кстати. Собрался он быстро,
выкатил свою телегу ( а как же, ребятишек Жуковских надо порадовать), закрыл на
навертыш дверь и покатил в дальнее путешествие.
Телега погромыхивала, катясь по мерзлой дороге, а ему была приятна эта предстоящая
встреча с людьми, которые его ждали и любили, может быть, какие-то светлые мысли
кружились в его голове, отражаясь улыбкой на устах. Он вышел из дома очень рано,
боясь засветло не добраться до Жукова, поэтому шел быстрою нигде не задерживаясь,
отдыхал совсем мало. На 5 минут остановился за Княгининым, уж очень крут был там
подъем, позади Акатово, и вот уже денюгинский овраг.
Это место он особенно любил, часами мог ходить по нему, крутые отвесные берега
оврага плотно заросли мхом, огромные сосны столпились по его краю, каждую минуту
готовые сорваться в пропасть. А на дне звенел ручей, его серебристые струи привлекали
внимание Ефима. Иногда ему казалось, что ручей разговаривал с ним, и он мысленно
отвечал. И еще он отчетливо слышал музыку, сожалея в тот момент, что не разумеет
нотной грамоты.
«Я построю здесь дом. На самом краю оврага будет стоять мой дом, а дальше сосны и
сосны, да еще музыка кругом», - часто говаривал он денюгинским мужикам. А они
только улыбались, считая это обычным чудачесвом.
В Денюгине он любил заходить в дом кузнеца Александра Смирнова, вот и тележку
помогал делать кузнец. Конечно, можно было и сегодня зайти, но нельзя, некогда.
Совсем скоро закончится короткий ноябрьский день, а нужно успеть дойти до Жукова.
Ему очень хотелось отдохнуть, а потом, встав рано на рассвете, начать работать.
Дорога от Денюгина до Жукова была ровной, идти было легко, телега катилась без
особого труда.
Вот уже виден первый дом Кокаревых, домик небольшой, окна как-то подслеповато
смотрят на дорогу, будто стараются разглядеть что-то более значимое для всех и для них
в том числе. Немного в стороне стоял дом Ширяевых, а в центре деревни сбежались
вместе на долгие годы дома Сабуровой Марии, Селезневой Екатерины, Бушуева Ивана, а
ближе к речке Жуковке дом Казакова Петрована, окруженный со всех сторон
черемухами и рябиной.
Когда он вошел в Жуково, уже смеркалось, деревня словно задремала. Дома были одеты
в плотно сгущающийся сумрак, но в окнах еще не мерцал огонь семилинейных ламп.
Ефим шел к дому Александры Казаковой. Будучи в Жукове, он всегда останавливался у
нее. Это была богобоязная женщина, у нее в доме было очень много икон. И Дева Мария
смотрела со стены долгим задумчивым взглядом. Ефиму нравилось бывать у нее,
рассматривать старинные иконы, потом долго молиться, не торопясь вести разговор с
Александрой и ее мужем о нелегком деревенском житье-бытье.
Сегодня все было так же. Александра собрала скромный ужин, молча повечеряли. Ефим
приготовился уже отдыхать, а Александра, схватив фонарь, куда-то убежала. Через
некоторое время она вернулась: «К тебе дочка мельника из Мулинского пришла,
примешь ли?». Ефим очень устал, ему не хотелось никого принимать, тело и Глова
просили покоя. «Отдыхаю я, Александра», - коротко и довольно резко ответил он. Она
вышла на крыльцо, где ждала ответа Люся. У нее очень болел глаз и, зная, что Ефим
многим помогал, она попросила Александру сказаться ей, когда вновь придет Ефим. И
Александра сдержала обещание, сбегала за речку Жуковку, поднялась до Мулинского и
привела Люсю.
«Не примет он, - грустно сказала она, - устал». Люся сжимала в руке два яйца, которые
принесла Ефиму (они у нее были последние). «И яйца домой неси, не возьмет он», продолжала Александра. И стала провожать Люсю обратно домой. Говорили, что в
Жуковке чудилось. И поэтому ходить, особенно в темноте, боялись. Проводив немного
девочку, Александра продолжала стоять у речки подбадривала Люсю: «иди, не бойся, я
тут, все хорошо».
Придя домой, она застала Ефима в очень взволнованном состоянии. Он совсем не
отдыхал и бродил по избе: «Я ведь за вами побежал, да не догнал, кричал вам. Ведь всего
два слова надо девочке сказать», - долго сожалел он не мог заснуть, ворочаясь с боку на
бок.
А встав рано утром, помолившись, о чем-то сосредоточенно думал, пока в окно не
ударили первые лучи скудного осеннего солнца. Он оделся и вышел к гумнам, что
стояли за домом Алексея Сабурова. Особенно любил он это место. Устраивался
поудобнее и долго – долго о чем-то думал, иногда писал, дуя на замерзшие руки, а когда
приходил сюда летом, то рисовал какие-то особенные пейзажи. В осенней тишине
слышно было как просыпаются обе деревни, стоявшие рядом друг с другом многие
столетия. То там, то здесь хлопали двери, звонко пела щеколда, все увереннее
раздавалось петушиное пение. Может быть, здесь родились его стихи:
«И на путях земных течений
Пусть ряд готовится тяжелых приключений,
И радости хотя бы ни одной, Я изменить не мог
Стороне родной.
А днем будет праздник для Жуковских ребят, он нарядит их в костюмы, назовет кого
Федорком, кого Тетеревиным королем. И сказка придет к ним начву. С ними в этот день
Шабловский сказочник, добрый волшебник Ефим Васильевич Честняков.
Наталья Завьялова
Заведующая домом-музеем им.Е.В.Честнякова