КРИМИНАЛЬНАЯ СУБКУЛЬТУРА И ОБРАЗЫ ПРЕСТУПНИКА В

НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 4(8) 2015
168
______________________________________________________________
УДК 130.2
КРИМИНАЛЬНАЯ СУБКУЛЬТУРА И ОБРАЗЫ ПРЕСТУПНИКА В
РАЗВИТИИ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ:
АРХАИКА И ДРЕВНИЙ МИР
Э.Н. Гущин1), М.В. Новак2)
Белгородский государственный институт искусств и культуры
1)
e-mail: [email protected]
2)
e-mail: [email protected]
Авторы статьи изучают трансформацию криминальной субкультуры и преступника в истории
европейской цивилизации. Криминальная субкультура – архаический феномен, антисистема. В статье
исследованы идентичные характеристики криминальной субкультура в прошлом и настоящем.
Ключевые слова: преступник, криминальная субкультура, тюремная субкультура, образы
преступника, миф.
Методологическая
возможность
изучения
криминальной
1.
субкультуры
Современное обыденное представление о криминальном мире рисует его как
сообщество предельно жестоких, циничных людей, способных с высоким
мастерством совершать различные преступления и уклоняться от «буквы закона». Но
криминалитет является достаточно древним феноменом в жизни различных обществ
и культуре разных народов. Вместе с тем, существует мнение, что криминальная
культура прошлого могла значительно отличаться какими-либо характеристиками, от
той, что существует сейчас, в пространстве европейской цивилизации. Иными
словами, признавая за криминальной культурой архаичность, общественность
зачастую отказывает ей в давних традициях. Как представляется, с этим мнением
можно поспорить.
В своё время, ряд философов, писателей, общественных деятелей древности и
современности высказывались по таким вопросам, как преступность и общество,
причины преступления, личность преступника. Можно назвать авторов различных
концепций и этических преставлений, высказывавших компетентные суждения о
преступлениях и феномене преступности: Платон, Аристотель, Ф. Аквинский,
М. Лютер, Т. Мор, Т.Кампанелла, Э.Г. Морелли, Ж. Мелье, Ш. Монтескьё,
Ф. Вольтер, Ч. Беккариа, А. Сен-Симон, Ш. Фурье, Р. Оуэн, А.Н. Радищев,
А.И. Герцен, В.Г. Белинский, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский, Д.И. Писарев,
К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин и др.
Механизм совершения преступления, мотивы и причины преступников во
многих случаях совпадают, и, по большому счёту, неважно, в какую эпоху
совершается то или иное преступление. В научном дискурсе назрела необходимость
изучения криминальных феноменов в качестве субкультурных, восходящих к самой
глубокой архаике. Подобный анализ, на наш взгляд, может способствовать более
адекватному, объективному пониманию сущности современной преступности,
криминальной субкультуры и её трансформаций; в конечном итоге – более успешной
борьбе с распространением криминальной идеологии.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 4(8) 2015
169
______________________________________________________________
В настоящее время в науке достаточно подробно описаны криминальные
феномены нескольких последних десятилетий. Разработкой этого вопроса
занимаются самые различные науки: юридическая и социальная психология,
криминология и криминалистика, социальная философия и философия права,
культурология и социология и т.д. Изучением преступной, тюремной или
криминальной субкультуры занимаются такие исследователи, как В.В. Волков
(преступные группировки), Д.В. Громов (о люберецких молодёжных компаниях),
В.Ф. Пирожков (криминальная субкультура молодёжи), Д.Г. Донских, А.А. Тайбаков
(преступная субкультура), и т.д.
В.В. Шемякина в своих работах касается вопроса истории становления
криминальной субкультуры, рассматривая российскую повседневность. По её
мнению, исследователями криминальной субкультуры России были писатели
Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов, В.Т. Шаламов, А.И. Солженицын, а также
криминологи Д.А. Дриль, М.Н. Гернет, П.И. Люблинский1. Она замечает, что
первыми зарубежными криминологами, обратившими внимание на криминогенность
субкультурных конфликтов, были А. Коэн, Р. Клоуард, Л. Олин2. На основе изучения
различных теоретических работ и эмпирического материала, В.В. Шемякина
определяет криминальную субкультуру как «образ жизни, систему политических,
идеологических, правовых, нравственных, философских, религиозных, эстетических
«норм», манеру поведения, образ мышления и традиции лиц, совершивших
преступление или отбывавших (отбывающих) наказание в местах лишения свободы,
со своими отличительными чертами в зависимости от пола и возраста осужденных,
режима исправительного учреждения, тяжести совершенного уголовно-правового
деяния»3. Отметим, что некоторые исследователи стремятся подтвердить мнение о
том, что любого человека, относительно оторванного от преступного сообщества, но
совершившего преступление, можно причислить к представителям криминальной
субкультуры. Такая позиция упрощает определение криминальной субкультуры.
Несмотря на большое количество работ, посвящённых теме преступности,
очевидно, что назрела необходимость создать философскую рефлексию развития
криминальной субкультуры в различные исторические периоды и в разных
геополитических условиях. Подобная рефлексия может быть затруднительна из-за
того, что криминальная субкультура различных исторических периодов использует
разный культурный код, символику, по-разному выстраивает иерархию и
внутригрупповые отношения, обладает различной степенью самосознания и
самовосприятия, по-разному продуцирует образ «жертвы», образ «врага» («чужого»)
и образ «своего» (пожалуй, именно на этой триаде может быть построено описание
любого криминального феномена).
Однако ряд типичных черт криминальная субкультура всё же сохраняет,
независимо от пространства и времени своего существования. Можно говорить об
общих тенденциях культурного развития криминала в масштабе всей мировой
цивилизации. Однако, мы ограничились исследованием наиболее наглядных и
культурно близких для нас регионов – Европой и Россией.
1
Шемякина В.В. Исторический аспект возникновения, становления и развития криминальной
субкультуры // Вестник Челябинского государственного университета. № 7 (145). Право. Вып. 18.
Челябинск, 2009. С. 100.
2
Шемякина В.В. Криминальная субкультура современной России. Автореф. дисс. на
соискание уч. ст. канд. юрид. н. Челябинск. 2010. С. 4.
3
Там же, с. 9.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 4(8) 2015
170
______________________________________________________________
Например, в современной культуре России криминальную субкультуру
репрезентируют
следующие
ментально-антропологические
и
этические
характеристики, порой несовместимые и парадоксальные:
романтизация и оправдание преступной жизни;
безысходность «воровской» судьбы, фатализм;
временное согласие с судьбой, чередующееся с моментами бунта;
вера в сверхъестественные силы;
авантюризм и тяга к приключению, путешествиям, комфорту и
обеспеченности вопреки жизненным трудностям;
понятие «фарта» или везения, восприятие жизни как игры, игровое
«смирение» с обстоятельствами, реальностью;
«закрытость»,
недоступность
субкультуры
для
абсолютного
большинства;
потребность в испытании субъектом самого себя;
презрение к остальному обществу, презрение к женщине и к слабому;
уважение не старшего, а более опытного;
поиск «правды», плоскостное видение мира в чёрно-белом свете;
попытка вызвать жалость к субъекту, совершившему преступление;
преклонение перед физической силой, авторитаризм;
абстрактные диады «преданность-предательство», «вина-раскаяние»,
«проступок-расчёт»;
восприятие насилия как обыденной практики;
китч, хвастовство; и т.п.
Но что удивительно, подобные характерные черты субкультуры можно
встретить задолго до современности.
Таким образом, в криминальной субкультуре присутствуют характеристики и
элементы не просто архаические, а такие, которые в принципе не устаревают,
является
непобедимыми,
постоянно
возрождаются,
воспроизводятся
и
распространяются. Возможно, что сама субкультура зародилась в истории
человечества уже «готовой», в совокупности бессознательных и архетипических
практик и систем отношений.
Попробуем, используя философско-антропологический подход, изучить эти
характеристики в длительной истории криминальной субкультуры и культурной
трансформации образа преступника.
Сделать это возможно, обращаясь к различным историческим и литературным
источникам, культурным практикам, поскольку сведения о восприятии преступником
среды, общества, и обществом – преступника, чрезвычайно скудны (тем более, если
обращаться к древности). Теоретически возможно говорить о модели или образе
преступника той или иной эпохи, ведь в научной практике существует традиция
обсуждения человека (субъекта, индивида) той или иной культуры или исторического
периода. Необходимо разделить образ человека на уже упомянутую триаду: жертвапреступник-заступник (варианты последнего звена: судья, палач, прокурор;
следователь, полицейский, жандарм и т.д. – то есть тот, кто представляет
противодействие общества – преступности). В любой структуре общества, речь может
идти только об этих трёх вариантах самоопределения человека – четвёртого не дано.
Различие заключается, в том, какая – пассивная или действенная – модель поведения
реализуется человеком внутри той или иной избираемой роли. Каждый член общества
вовлечён в систему правовых отношений, неважно на каком этапе развития она
находится.
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 4(8) 2015
171
______________________________________________________________
Итак, криминальная субкультура охватывает все уровни развития общества,
классы и слои; любой гражданин, не сталкиваясь с криминалом непосредственно, по
отношению к нему – себя определяет.
В данной статье мы пытаемся дать характеристику образу преступника в
древнем мире. Конечно, такая характеристика будет носить условный характер,
поскольку невозможно создать абсолютно точный портрет человека, принадлежащего
той или иной эпохе; можно лишь говорить о «собирательном образе». Именно такая
обобщённая характеристика открывает философско-антропологический аспект
развития криминальной субкультуры, помогает суммировать и ощутить те
социокультурные условия, которые отразились во множестве частных случаев
преступления и наказания.
2.
Человек древнего мира между героем и преступником
Известно, что античная этика ставила выше поведения и поступков – личность
человека. Добродетели оценивались более, чем исполнение каких-либо правила и
условностей. Античность предлагает живого, во всех смыслах, человека, бесконечно
изменчивого в своих стремлениях, находящегося в борьбе с собой и миром. В такой
личности, пусть она и тянется к добродетели, остаётся поровну положительного и
отрицательного, природного и социального. Такой человек потенциально склонен и к
преступлению и к покаянию, которое осуществлялось в действии, а не в молитве, как
у христиан. Здесь условной аллегорией может выступать личность Сизифа,
отрабатывающего свои проступки. Интересно, что и какое-либо особое действие,
поступок и преступление, в мифологии греков может иметь вид подвига. Героическая
повседневность, повседневное геройство – именно такой мир открывает всё античное
наследие.
Преступление могло рассматриваться в древней истории как действие
обратимое, что касается самых тяжких преступлений, то для объяснения их
используется воля богов и судьба. Но это вовсе не освобождает от ответственности
гражданина греческого полиса, от мести богов или родственников жертвы (последнее
случается в мифах гораздо реже), преследований (например, богинями мести –
Эриниями) или изгнания – одного из самых страшных видов наказания в греческой
античной культуре. Впрочем, если верить мифам, и богов, и даже саму смерть можно
обмануть (герои превращаются в объекты, становятся бессмертными, выходят за
пределы Аида и т.д.).
Гражданин греческого полиса был обязан строго соблюдать законы и порядки
(Номос). С чем связывалось в такой картине мира возможность преступления
отдельной личности? Греческие мифы, сочинения античных драматургов и поэтов
дают нам представление о преступлении в силу обстоятельств, рисуют образ
преступника-героя (бога или человека – героя по рождению). Таковы, например,
Прометей, похищающий огонь из благородных побуждений; Антигона, нарушившая
запрет Креонта, но выполнившей родственный долг; Ясон похищающий руно (по
некоторым версиям, убивший Апсирта); Одиссей, наказывающий женихов Пенелопы
и т.д. Чувство вины и долга заменяет понятие грешности (вина – чувство более
преходящее), а этические принципы дают свободу выбора. Так, царь Эдип осознаёт
полностью свою вину и сам себе придумывает наказание.
Хорошо известен и фатализм греков, их вера в судьбу и рок. Преступление
могло приписываться несчастной судьбе человека, но вместе с тем и наказание будет
неотвратимо. В греческом Пантеоне богов и героев есть место и для богинь
Немезиды, Фемиды, Эриний, неотступно преследующих убийц и несущих безумие.
Впрочем, преступление могло совершаться в греческой мифологии и под
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 4(8) 2015
172
______________________________________________________________
воздействием безумия – такова, например обезумевшая от ревности Медея, находятся
в явном аффекте Клитемнестра и Федра. В эпоху Средневековья преступник,
возможно, тоже аналогичен больному, сошедшему с ума человеку.
Древние не искали сиюминутного возмездия. Такую мысль высказывает
А.Ф. Лосев в работе «Античная философия истории». Так, у античного драматурга
Эсхила само время несёт божественную волю. Наказание неизбежно. При этом
преступление порождает новые проступки, и наказанию могут подвергнуться уже
потомки преступника. А.Ф. Лосев указывает: «Время необходимо, чтобы была
возможной вера в неизбежность исполнения божественного приговора, потому что
только оно может объяснить, почему справедливость осуществляется не сразу же
вслед за преступлением. Насколько живо Эсхил чувствовал необходимость
позднейшего наказания, показывает лишь у него встречающееся слово
позженаказуемый, которое указывает на наказание, отложенное на неопределенный
срок»4. При этом возникает вопрос: почему в греческой картине мира, какие-либо
преступления, могли оправдываться или равнять подвигу?
Частично, на этот вопрос можно найти ответ в работах М.К. Петрова,
оригинально описавшего античную культуру, которая в его интерпретации
аллегорически и буквально «шагнула с корабля» в историю. Сложно недооценивать
влияние моря, морского побережья и морских путешествий на развитие греческих
полисов. М.К. Петров указывает на то, что греческая культура родилась на пиратском
корабле, а, следовательно, морские приключения, грабежи и нападения, изначально,
принимались греками как само собой разумеющиеся, если они были обращены в
сторону врагов, варваров, чужеземцев. Постулат «отнять» не сразу был дополнен
стабилизирующей практикой «отдать часть отнятого»5. Как формулирует сам
М.К. Петров, кровно-родственные связи укрепляют «юридическую» палубу
общества6. Но ведь договор возникает между бывшими пиратами. Возможно, именно
здесь зарождается клановый, выстроенный по типу родственных отношений характер
организованной группы, преследующей преступные интересы. В то же время, насилие
как культурная категория изначально становиться обыденностью, обычной практикой
в греческом полисе, и что особенно характерно – за его пределами.
Например, Эдип не раскаивается в убийстве Лая, своего отца, совершённом у
распутья трёх дорог (по версии – в лесу, месте изгнания, т.е. он считал, что поступок
его легитимен – он убил изгоя). Поскольку греки противопоставляли себя всему
остальному – варварскому – миру, находящемуся где-то за пределами полиса, для
античного мировоззрения, вероятно, важной деталью насилия (и, соответственно,
преступления) остаётся граница, территория, место преступления или легитимного
наказания («тут можно, а тут нельзя»). Номос упорядочивал жизнь полиса, но
действует ли он за пределами последнего? Место преступления определяет,
осуществилось ли насилие умышленно или случайно, совершенно ли оно в качестве
самообороны или нападения.
Интересно, что в раннем греческом театре преступления и злодейства
«совершались» по ходу представления скрыто от глаз зрителя – в особой комнате, но
не за пределами её. Для сравнения – античный римский театр тяготеет к зрелищным
представлениям, крови (пусть даже и крови животных), открытому насилию на сцене.
Возможно, в античном греческом театре присутствует также этический мотив
4
Лосев А.Ф. Античная философия истории. М.,
http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Losev_FilHist01.php.
5
Петров М.К. Античная культура. М., 1997. С. 150.
6
Там же, с. 153.
1977.
[Эл.
ресурс].
URL:
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 4(8) 2015
173
______________________________________________________________
«сокрытия» насилия. Однако, как утверждают искусствоведы, эта сценическая
практика подчёркивает, что наиболее циничные преступления совершаются скрыто от
богов, вопреки их воле и желанию препятствовать преступнику. Боги представляют
собой этические принципы (хотя преступления совершали и они, а внутри человека
есть природная нравственность, этос). Порицается преступление в священном месте,
например в храме (миф о Локрийских девах). Мы видим, что хотя в Античности ещё
нет развитого, развёрнутого представления о грехе, жертвенность, жизнь и смерть –
вещи священные, сакральные, а преступление – нарушение сакрального.
В античном мире существовали предпосылки того, что конфликтное,
агрессивное поведение воспринималось как обыденное, по отношению к чужакам,
ведь человек оставался близок природе, а агрессия в животном мире – необходимая
составляющая выживания. Если агрессия способна принести благо группе, то она
может быть оправдана. Ликург в Спарте поручает строго воспитывать детей и
молодёжь мужского пола, разрешая воровство для того, чтобы молодые люди сами
учились выживать7. Он же ввёл институт криптий – тайных ночных убийств илотов
(стратегия подавления)8. Это своеобразный естественный отбор, «внутривидовая
борьба» античного человека, которую он не только в биологическом, но и в
культурном отношении не имел право проиграть, поскольку история создаётся порой
деятельными и практичными наглецами (М.К. Петров пишет о переписке, где
обсуждаются грабежи и безопасность – суть социальных отношений9).
Мы видим, что уже в древности девиантные, склонные к насилию личности,
как правило, разделяют реальность на два лагеря, и, отстраняясь от «других»,
«чужих», расправляются с ними. Возможная поведенческая девиация никуда не
может исчезнуть, даже под самоконтролем личности – она обязательно «разряжается»
в пространство, на кого-то другого.
Г.Ч. Гусейнов упоминает в видеоинтервью-лекции, расположенной на сайте
пректа «Постнаука» о том, что «все наиболее интересные греческие мифологические
циклы имеют дело с обществом в первую очередь как с обществом разбойников,
которые нападают на какую-то другую страну, которые отправляются в далекий
поход, чтобы похитить там что-то, которые идут за золотым руном или которые идут
на Трою»10.
Оправдывание некоторых преступлений возможно и в римской античности.
Римские легионеры совершали, вероятно, значительное количество военных
преступлений. Без преступления-подвига во имя империи сложно укрепиться на
больших территориях (история и завоевательная политика Древнего Рима в каком-то
смысле похожа на политику испанских конкистадоров).
Возможно
романтизация
криминала,
сопоставление
(но
не
противопоставления) преступления и подвига, позиционирование героичности,
авантюризм, свойственные современной криминальной субкультуре, – это культурная
традиция, присутствующая ещё в древности.
Итак, можно убедиться, что криминальная субкультура в прошлом обладала
схожими с современной субкультурой, характеристиками (героизация и
оправдывание различных преступлений, позиционирование преступника самого себя
жертвой, придание проступкам глубокого смысла, бунт против общества). И хотя
7
Там же, с. 162.
Там же, с. 163.
9
Там же, с. 140-141.
10
Гусейнов Г. Древнегреческие
http://postnauka.ru/video/46427.
8
мифы
об
обществе
[Эл.
ресурс].
URL:
НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРА
Выпуск 4(8) 2015
174
______________________________________________________________
криминал претерпевал культурные трансформации, в целом, можно изучать этот
феномен как архаическое явление.
Список литературы
1.
Гусейнов, Г. Древнегреческие мифы об обществе [Эл. ресурс] / Г. Гусейнов. URL:
http://postnauka.ru/video/46427.
2.
Лосев, А.Ф. Античная философия истории / А.Ф. Лосев. - М.: Наука, 1977.
3.
Петров, М.К. Античная культура / М.К. Петров. - М.: «Российская политическая
энциклопедия» (РОССПЭН), 1997.
4.
Шемякина, В.В. Исторический аспект возникновения, становления и развития криминальной
субкультуры / В.В. Шемякина // Вестник Челябинского государственного университета. Право. № 7
(145). Вып. 18. - Челябинск, 2009.
5.
Шемякина, В.В. Криминальная субкультура современной России / В.В. Шемякина. Автореф.
дисс. на соискание уч. ст. кандидата юридических наук. - Челябинск, 2010.
CRIMINAL SUBCULTURE AND THOSE CRIMINALS IN
EUROPEAN CIVILIZATION:
ARCHAIC AND ANCIENT WORLD
E.N. Gushchin1), M.V. Novak2)
State institute of arts and culture
e-mail: [email protected]
2)
e-mail: [email protected]
1)
The authors study the transformation of the criminal subculture in the history of European
civilization. Criminal subculture – the archaic phenomenon, anti-system. The article investigates identical
features of criminal subculture in the past and present.
Keywords: criminal, criminal subculture, the prison subculture, images of a criminal, a myth.