ПРОБЛЕМА ОТЧУЖДЕНИЯ В КУЛЬТУРЕ МУСУЛЬМАНСКОГО

Баженова Р.К.
ПРОБЛЕМА ОТЧУЖДЕНИЯ В КУЛЬТУРЕ МУСУЛЬМАНСКОГО
ВОСТОКА
Признание "западного происхождения" проблемы отчуждения
является общепринятым. История европейского искусства, фило софии дает действительные основания для подобного мнения. В
философии проблема отчуждения впервые была поставлена Г.Гегелем, который рассматривал отчуждение в качестве различных
стадий перевоплощения абсолютной идеи. Л.Фейербах расширил
сферу приложения данной категории, использовав ее для объяс нения идеи бога. Марксизм дал анализ социальных сторон отчуждения, связав его с существованием человека в системе общественных отношений. Продолжая рассуждения Ф.Достоевского,
Фромм подошел к отчуждению с позиции несвободы, а экзистенциализм переместил проблему в плоскость психологии. Глубоко
вникла в содержание проблемы мировая литература." Ф.Достоевс кий, А.Чехов, русские символисты, Е.Замятин, Ремарк, Э.Хемингуэй, Д.Оруэлл, А.Солженицын дополнили усилия философов в освоении темы отчуждения. В конце концов западная культура подвела итог, который сумел удачно выразить В.Ходасевич: "И в
этой жизни мне дороже (Всех гармонических красот) Дрожь, пробежавшая по коже (Иль ужаса холодный пот/ Иль сон, где некогда единый /Взрываясь, разлетаюсь я, как грязь, разбрызганная
шиной /Пo чуждым сферам бытия".
На первый взгляд может показаться, что мусульманская культура отнеслась равнодушно к теме отчуждения или просто не
обнаружила подобного явления в жизни. Но это вовсе не так.
Предварительный анализ показывает, что Востоку не свойственно
такое качество, как трагизм в осознании подвластности человека чуждым, неконтролируемым внешним силам введу укорененности
идеи предопределения и отчасти идеи иджтихада, а поскольку
острота постановки вопроса отсутствовала, то и сама проблема
как бы ушла на периферию сознания.
Под влиянием религиозно-этического исламского идеала и
древнебедуинской традиции воспевания сильной, полагающейся
только на себя личности уже в средневековом искусстве Востока
- 122 -
сложилось представление о прямой зависимости судьбы человека
от его этических установок и поступков. Оно фиксируется в
многочисленных изречениях типа: "Умерен будь, иль будет жить
невмочь", "Иль сам ты совершенным будь, иль будь средь совершенных" (Хайям, Саади). В поэзии мы не найдем указаний на то,
что человеческие действия вызывают к жизни чуждые, могущест венные силы, подавляющие людей. Красной нитью через литературу Востока проходит мысль о самоценности,достаточности,разума
мудрых или хитрых действий, умеренного образа жизни, а также личного противостояния глупости, алчности, силе. Неустроенность
личного бытия преодолевается через обращение к природе или
путем взвешенного анализа вины самого индивида. Аналогичный
подход обнаруживается и у татарских просветителей. Мир в со знании мусульман способен восстановить гармонию и порядок. Даже в самой трудной ситуации он не вобпринимается как нагромождение алогизмов, равнодушия, бессмысленного и холодного зла.
Но и в этой завершенно-кольцевой, равновесной художест венной системе прячется понимание и осмысление отчуждения личности. Порой это понимание вырывается из строго очерченных
границ, к примеру, у поэтов-суфиев, пытавшихся через соединение дозволенного и запретного продемонстрировать оппозицион ность и свою индивидуальность. Подобное умонастроение выразилось в "поэзии вина (хамрийат), в двух направлениях в искусстве - гедонистическом и аскетически-обличительном. Мотивы отчуждения легко читаются не только у Аль-Мутанабби, Абу-Нуваса,
Омара Хайяма, но и Мухамедьяра, Г.Тукая и других татарских
поэтов.
Уникальность феномена восточного художественного образа
состоит в оригинальном сочетании противоположностей, в немыслимом их соединении, когда приходится сглаживать разнонаправленность, непохожесть сторон. Мы сталкиваемся с обоюдной, частичной нивелировкой во имя достижения общей гармонии в иску сстве мугама, где сочетаются канон и импровизация исполнителя,
в арабском орнаменте, соединяющем точность геометрического
узора и неповторимость, прихотливость линий, в Коранических
сказаниях, тае повествуется не о терпеливых невозмутимых му чениках, по удачному выражению М.Пиотровского, а о страсто - 123 -
терпцах, в современной татарской драматургии 70-80 гг., где
социалистический реализм согласуется с традиционными воззре ниями на семью как на умму в миниатюре. В произведениях, ставших классическими, результатом рационального поиска безличнопрекрасного в природе, окружающем мире становится приобрете ние особой изысканности. Но за внешней целостностью, изыском,
равновесием художественной модели мира зачастую прячется
"скрытый смысл" - осознание отчуждения, "вечный", "ходячий"
сюжет единой мировой культуры.