КАК МОЛОДЫ МЫ БЫЛИ... МЭТР, Человек-Рентген

КАК МОЛОДЫ МЫ БЫЛИ...
ои первые барахолки - привокзальные рынки Химок и Сходни
начала 50-х годов. Это только через 40 лет я впервые попал на настоящие
зарубежные «flea market», куда поездку
надо было специально планировать и
ехать далеко-далеко. А тогда все было
рядом. Стоило только завернуть за угол
станционных построек, миновать бочки
с квашеной капустой, баб со стаканами
ряженки, и открывался… волшебный
мир старых и никому ненужных вещей
и вещиц. Кроме нас, пацанов, и каких-то
чудаковатых взрослых.
Тут, где-то среди палаток, как-то был
выставлен на продажу настоящий миномет с двумя минами, и первым вопросом при встречах со знакомыми на рынке было: «Ну как? Продали?» Все знали,
когда именно «ушел» миномет, и в какие
руки, и за сколько.
М
Здесь был целый ряд, где
торговали ржавыми, гнутыми гвоздями, замками
с перепиленными ушками
и старинными фигурными
ключами к уже несуществующим дверям...
Под кустами акации стоял зеленый
трофейный BMW с неправильно подвешенными дверями, хозяин которого все
никак не мог найти покупателя. Вокруг
машины вечно толпились бывалые мужики, рассказывая одни и те же истории про
боевые дороги от Москвы до Берлина. И
про то, как этот BMW был взят с боем у
самого Геринга. По другой версии, авто
было подарено хозяину маршалом Коневым за отличную службу. Говорили также,
что машина выменена у американцев на
тульский самовар...
всегда на рынке был безногий
Семеныч - король этой торговой
площади. Он лихо сновал между
покупателями на своей тележке: не на
дешевых подшипниках, а на резиновых
колесах. Все важные разговоры проходили под его руководством, все споры
на рынке решались при его участии. Летом на его вылинявшей гимнастерке (а
зимой на флотском бушлате) блестели
медали за войну и Берлин с портретами великого Сталина. И звезда Героя,
но какая-то странная, не на красной
ленточке, а на металлической планке.
Завистники судачили втихомолку, что
геройская Звезда его - это подпиленный
бабский орден «Мать-героиня». Но им
не верили, так как, понятное дело, Семеныч никак не мог быть матерью, да
еще многодетной.
К концу торгового дня заснувшего пьяного Семеныча отстегивали от колес и
уносили на руках куда-то во взрослый
мир палаток, которые к вечеру назывались шалманами. Многие мальчишки
оставались у пивной поджидать своих
отцов - те после тяжелой работы и выпивки частенько не могли двигаться, и
пацаны тащили их на себе.
И
от здесь, на барахолке, подхватил
я неизлечимую страсть (вернее болезнь!) рыться, прицениваться к
железкам, часто назначения неведомого.
Эта страсть осталась на всю жизнь, хотя
разница между новенькими, купленными в магазине вещицами и старьем была
огромная - ржавые «железки» пахли историями. Они сохраняли прикосновения
рук прежних владельцев. Скажем, обнаруженная почти стертая дата «1879 год»
на днище помятого чайника раздвигала
горизонты времени - и ты вдруг понимал,
что мир не замыкается пределами твоего
двора, поселка…
В
Сегодня барахолки изменились. Вместо старых «блошиных рынков» по всему миру
процветают нового типа
антикварные магазины, хотя
и с тем же названием.
Теперь все по-другому. Клеенки на земле,
деревянные лотки на козлах, на которых
были разложены «сокровища Али-Бабы»,
исчезли, а барахолки обзавелись магазинчиками со стеклянными витринами. Тут
процветает унифицированность товара: вот
линия часов, а это - военные вещи, а здесь
- бронза… На любом «блошином рынке»
в любой части мира - одинаковые, штампованные пепельницы с фигурой высокой
роскошной блондинки, которую обнимает
сладострастный лысый старичок. Стоит
перевернуть пепельницу и… Ну, конечно,
там изображено сексуальное действо.
вы, это уже профанация барахолки,
на которой, где бы она ни находилась, традиционно никогда не было
тиражных вещей. Невозможно было найти
две одинаковые вещицы: если запонка, то
только одна, если очки, то без дужки или
стекла. Если «Зингер» - то без столешницы
или столешница без машинки…
У
режде чем взять понравившийся
предмет в руки, покупателю следовало прицениваться ко всем вещам
продавца, долго рассматривать через лупу
клейма производителей и каждый раз
искренне удивляться несуразно большой
цене на всякую штуковину, рассуждая
вслух: «С потолка, что ли, вы берете свои
цены! Да виданное ли это дело - за такую
цену («такую» - с пренебрежительной
усмешкой) продавать эту безделицу. Вам,
уверен, придется все это барахло везти
обратно в сарай - никто не купит»...
И, говоря все это, бегать якобы рассеянным взглядом по заставленному лотку
и выбрать этот вот значок, объяснив: «На
брелок для ключей подвешу. Отдадите за
трешник?». И взять значок, а на самом
деле Крест рыцарского ордена, настоящая цена которому – в десятки, а то и в
сотни раз выше…
Однажды была мною принесена домой с
П
СЛАДКИЕ ГРЁЗЫ
БАРАХОЛКИ
№7
2010 г.
Нижняя часть шкафов состояла из выдвигаемых
ящичков. А там… Такое количество орденов я видел
потом только в самом дорогом магазине фалеристики, в
Галерее Лувра.
Ордена стоили бешеных денег. А в доме,
где мы квартировали, эти ювелирные изделия воинской доблести и славы были моими
детскими игрушками. Были среди них и
очень смешные. Например, толстенький
белый слоненок - датский королевский
орден Слона. Свесившийся с ажурной золотой цепи ягненок оказался испанским
(или австро-венгерским) орденом Золотого
руна. Извивающийся золотой дракон на
черном кругляше – китайский. Три ноги
из одной попы,
ож н о б ы л о
м
ь
с
е
д
з
о
н
н
Име
вещь,
п о д е ш е в ке
ллионы
и
м
а
л
и
о
т
с
я
кото р а
В конце минувшего
марта в Москве состоялась выставкаярмарка «Блошиный
рынок» – собрание
вещей сколь редкостных, столь же и
ценимых коллекционерами. А ведь казалось бы – обычная
барахолка…
Прежде на каждом лотке были выставлены
совершенно невероятные вещи: кожаный
(внутри с медвежьим мехом) летный шлем с
очками; рядом - коробочка патефонных тупых иголок. Тут же бюстгальтер гигантского
размера, недокуренная сигара, банкноты
неизвестных (или уже не существующих)
государств, коробки (и даже ведра) с монетами, дамский револьвер без барабана,
но в прекрасной сохранности, с тонкой
костяной накладкой на рукоятке.
Почти исчез присущий барахолке прежних лет самый
важный и увлекательный
элемент торговли - сам торг.
Сейчас цена объявляется
сразу и непреклонно. А тогда...
«Сколько вы хотите за ваш грязный, никому не нужный ботинок?» - «Три рубля!
Но если вы его наденете прямо сейчас и
уйдете от меня вон, то бесплатно!» А на
добавку мог последовать и десерт – рассказ
об истории каждой вещицы, с подробностями, только и важными для одного дела
- быть выслушанным...
ку п и т ь
бегущие друг
от друга по кругу, - королевский
орден Двух Сицилий.
А потом пришли два солдата с офицером, и они с папой долго считали, писали
бумаги, паковали ящики и все увезли на
грузовике. Если б отец не сдал по описи это
богатство перед нашим отъездом в Москву
- не было бы у меня папы.
Вряд ли эта фашистская коллекция стала
«достоянием Республики». Скорее всего, она застряла где-то у самых больших
генералов тех лет или давно продана по
частям. Цена таких раритетов доходит до
сотен тысяч долларов.
ак только появились у меня деньги
- стипендия студента МИФИ в 45 рублей - появились и первые «мои» (!)
ордена с постоянно разгоняемого милиционерами импровизированного рынка около
перехода к Парку культуры им. Горького.
Помню смешную их стоимость: Железный крест второй степени Третьего рейха 3 рубля, серебряная медаль «За храбрость»
Карла I - 2 рубля, австро-венгерский крест
Заслуг - 5 рублей, шейный крест и медаль
Красного креста - 5 и 2 рубля соответственно.
Больше их стало с зарплаты инженераядерщика (чистоганом 83 рубля 50 копеек).
Но вскоре все испарилось.
К
барахолки шитая тонкой гладью картина
(63х42 см), где в какой уже раз Иван Грозный убивает своего сына. Она попала ко
мне вместе с рассказом о тетке продавца,
которая, проводив своего мужа-радиста в
дальнее плавание, тут же садилась вышивать. Полгода, год он был в плаваниях, а
когда возвращался, то очередное вышитое
полотно свидетельствовало, что тетя не
посещала ни танцев в парке культуры и
отдыха, ни офицерских клубов, ни вечеринок, где могла не устоять…
орденам-медалям у меня давний интерес. Так получилось, что в 1945
году отцу, военному чиновнику, досталась «на постой» (согласно его рангу
и должности) вилла немецкого офицера,
вероятно, высокого звания и положения. Вилла со всей утварью, мебелью,
каминами, и даже с прислугой - двумя
кухарками, горничной и одноногим садовником.
Достался отцу и кабинет в дубовых настенных панелях с огромными застекленными шкафами - книги, свернутые
в рулоны карты наступлений и поражений...
К
Лихие люди украли две пары
джинсов и мои «железки».
Шли на квартиру только за
джинсами, но ордена, висящие на стене, бросались в глаза и просились в карманы…
Когда я снова приценился к Железному
кресту - он уже стоил в тысячу раз дороже.
Стало ясно: дальше я смогу покупать только солдатские или самой низкой степени
офицерские. И, конечно же, не в магазинах, а только на «блошиных рынках». И не
с фалеристического лотка, а так, на лотке
между папье-маше и мундштуками, между
старыми открытками и монетками.
Собралось с две сотни, у каждой медальки
своя история. Кажется, даже помню лица
продавцов, что они говорили. Помню и
дарителей. Вот этот, например, венгерский
крестик преподнесла мне утром в Будапеште девушка. На подносике вместе с кофе, с
условием, что я не попрусь сегодня куда-то
к черту на куличики за город на блошиный
рынок за этим барахлом…
А ведь все началось с барахолки.
Михаил ЗЛАТКОВСКИЙ
P.S. Когда верстался этот номер «Частной
жизни», в редакцию поступило сообщение из
Парижа: президент Франции Николя Саркози
наградил художника Михаила Златковского
орденом Почетного легиона…
МЭТР, Человек-Рентген Лысечко С.Н. исцеляет от всех заболеваний. Тел. 8-916-511-18-99
17