Жизнь

Жизнь
Обычный субботний вечер. Пиво, почему-то на этот раз без водки. Друзья. Кухня. Весело
как-то через не могу. А вообще, весело. Старые, заезженные шутки Кота по-новому
зазвучали. Наверное, просто у меня хорошее настроение. Плюс, конечно же, пиво.
Звонок.
- Доча, ты только не волнуйся! Мама в больнице. Ничего не знаю, но надо надеяться.
Сознание затуманено опять же пивом. Проходит с трудом. Мысли обрывочны. «Недавно
видела плохой сон. Про маму. Наверное, вещий. Начиналось все так же.»
Триста километров дороги с одной пульсирующей фразой: «Лишь бы она была жива. Хоть
какая, только живая!». Неприятие и непринятие такой информации не наступает. Не
верится. Две недели назад жизнелюбивый и жизнетворящий человек – мама – носилась по
городу. Вокруг нее всегда какой-то бурлящий поток всего на свете. Не верится, потому
что именно ей нужно Жить. Это тот центр, на котором держится все наше существование.
Мы плавно плывем по течению, со своими проблемами и делишками, а она стремительно
несется по жизни, раздвигая, решая их на ходу.
Смерть
- Девушка, возьмите вещи!
- Какие вещи?! Я к маме…
- Вот пальто и брюки, кофта.
Окровавленный меховой воротник. Все залито красным. (Неужели, в человеке может
быть столько крови? Неужели, потеряв такое количество ее можно жить?)
Отец ведет себя как потерявшийся ребенок. Трогает вещи руками, не понимает. Я должна
ни о чем не думать. Я должна тупо действовать и все. Чувств нет. Иначе сломаюсь.
Узкая металлическая койка. Первое, что вижу у входа в палату. Незнакомое тело на
кровати. Это моя мама? Это не мама! Не может быть. Странно, на распухшем лице нет ни
одной морщинки. Они все разгладились и она похожа на свое фото двадцатилетней
давности. Незнакомая девушка. Это не моя мама. Глаза закрыты. Может быть… Не
может, они бы сказали.
Кома
Надо что-то делать. Надо перевезти ее в нормальную больницу. Люди выходят из комы и
потом благополучно живут. Травма мозга. Есть гематома, нет гематомы? Надо что-то
делать. Кому? Мне? Но я же дочь, маленькая, а она взрослая!!! Она не может так со мной!
Господи, Ты не можешь так со мной!!!
Запах как у неживых людей. Откуда я знаю как пахнет смерть? Оказывается, знаю.
Наверное, подсознательно все это знают. Тошнотворно сладко и нечисто как-то. Пахнет
ужасом. Моим, и папиным, и нечеловеческим. (Может, мы уже не человеки, и тоже
умерли? Не хватает только одуряющего аромата роз и церковных свечей.) Идиотка.
Нельзя об этом думать! Она жива. Еще. Я, наверное, очень дурная. Язык не
поворачивается называть ту, что лежит на этой койке мамой. Разговариваю с ней. Врач
сказал, что иногда, люди, находящиеся в коме слышат. Говорю, что люблю, что скоро она
поправится. Стараюсь не плакать. Стараюсь ничего не чувствовать. До того достаралась,
что, кажется, и правда ничего не чувствую.
Уже прошло четыре дня.(А как будто вечность!) Сказали, если не придет в себя завтра
утром можно не надеяться на сохранения рассудка. Еще думаю, что лишь бы была жива,
но уже в этом сомневаюсь.
Страх
Она говорила, в прошлой, нормальной жизни, что если у человека нет возможности жить
полнокровной жизнью, лучше вообще не жить. Эгоизм напоминает мне эти ее слова. Это
плохо. Я очень плохая. Это мой самый родной человек, а я так думаю. Отвратительно.
Утро начинается с умывания. Глаза, уши, нос, руки, как с ребенком. Меня пока не узнает.
Бредит. Тело все раздробленно, мышцы атрофированы. Странно, всего неделю без
движения и человек превращается в тряпичную куклу. Слава богу, что она не чувствует
боли. Безжалостно переворачиваю ее, лишь бы не было пролежней, лишь бы не испачкать
простыни, которые так трудно менять одной (Опять эгоизм). Выдергиваю простынь изпод вялого неподатливого торса. (Господи, какая же ты тяжелая!) Кожа сходит целыми
лоскутами. Шучу, что ты у меня как птица Феникс, заново рождаешься. Волосы выпадают
клочьями. Зато, ты уже можешь открывать рот и кушать с ложки! Интересно, за
ежедневными механическими заботами, прошло истерическое желание постоянно
плакать! Не думать, главное не думать. Делать все это автоматически.
Операция прошла сносно. Гематомы нет, но полностью она никогда не поправится.
Приговор. Не только ей, нам. Мы всегда жили под ее крылышком. Папа занимался собой
и работой, брат полностью зависел от нее, я пыталась ставить эксперименты с
собственной жизнью. И только ее сила объединяла нас в одно целое. Вот и теперь мы
объединились вокруг нее, только каждый как будто осиротел.
Правую руку через плечо, ребра уже срослись, но держать за грудную клетку все еще
страшно. Вдруг ей будет больно. «Надо двигаться» - сказал врач. А как двигаться, когда
мышцы забыли, как это делать?! Что же ты, мамочка, родила меня такой маленькой? Тыто высокая девушка. Не думала, наверное, что мне придется носить тебя на себе.
Ну вот, кажется, получается.
День
Каждый день похож один на другой. Не живу, а думаю о том, что еще чуть-чуть. Чутьчуть и будет легче. Чуть-чуть и можно будет заниматься чем-то еще. Например, дышать,
жить, чувствовать не только отупение, боль, за нее, жалость к папе, к себе, к ней.
Постепенно одолевает злость и раздражение на весь мир. Все живут. У всех был Новый
год. Все смеются. Помнишь, мама, в детстве я говорила тебе, что все гуляют до десяти, а я
сижу дома, все красят губы, а мне нельзя? А ты говорила, что я не все, что я самая
послушная, что я и так самая красивая. Теперь приходится самой говорить себе, а иногда
и тебе, что мы с тобой «не все», мы особенные, мы самые лучшие. Нельзя распускаться. А
так хочется иногда.