Ожегов Михаил &quot

Контактер.
Ожегов Михаил, 3 курс
Пролог
Я тогда еще только-только окончил “журфак” и пришел по распределению в забитый
журнальчик с пафосным названием “Кругозор”. Естественно, ничего серьезного мне не
доставалось, и я потихоньку начал разочаровываться в выбранной стезе.
И вот, через пару месяцев, когда я успел десять тысяч раз проклясть выбор поприща,
на котором хотел выбиться в люди, ко мне зашел шеф, кинул на стол какие-то распечатки,
и перед уходом бросил через плечо:
- Когда ознакомишься, зайдешь ко мне.
Поскольку делать больше было нечего, я решил почитать.
“Сначала я увидел вспышку белого света…”
Перед тем, как отложить последнюю страницу, я пару раз покрутил ее, пытаясь найти
продолжение. Не сказал бы, конечно, что тогда меня это впечатлило, но повествование
закончилось как-то слишком уж быстро.
Немного удивленный, я пошел к шефу. Начальство сидело, развалившись в своем
кресле, и обсуждало по телефону вопросы чрезвычайной важности. По крайней мере,
раздававшиеся время от времени “Анечка”, “дорогая” и еще что-то в этом же роде,
наводило меня именно на такие мысли. Наконец-таки оно закончило разговор и обратило
на меня внимание.
- Так быстро? – вопрос был явно риторическим. – Понравилось?
- Отвечать честно? – поинтересовался я.
Наверное, у меня был очень дурацкий вид, потому что начальство затряслось,
захрюкало и запыхтело с ужасающей интенсивностью, выражая всем своим видом
хорошее расположение духа после разговора с пресловутой Анечкой. После того, как в
кабинете все отбулькало, оттряслось и отпыхтело, оно соизволило ответить:
- Конечно, честно.
- Бред шизофреника, хотя… В этом что-то есть.
Эти слова вызвали новый приступ веселья. К моему облегчению он был не до такой
степени продолжительный.
- Так вот, ты заешь, что этот…э-э-э… как ты выразился? Шизофреник? Да? За год
умудрился укокошить… э-э-э… - начальство замялось и принялось шевелить губами, как
будто вспомнило, что уже давно наступило обеденное время, а у него с утра росинки
маковой во рту не было. – Сорок семь девушек в возрасте от шестнадцати до двадцати
восьми лет?
Вот тут-то у меня челюсть и отвисла.
- “Киношник”? – только и смог я выдавить из пересохшего горла. Хотя этот вопрос
был явно неуместен, Виктор Игнатьевич все же снизошел до ответа.
***
Немцы вылезли из окопов. Они шли с поднятыми руками Ему навстречу и лепетали:
- Камрад! Камрад!
- Это кто еще камрад, суки?! – выкрикнул Он и выстрелил. Он стрелял и стрелял.
Он лежал, прижимаясь глазом к прицелу своей винтовки, и ждал.
Он помнил, что допустил ошибку. Он помнил, что командир сказал ему лежать здесь и
ждать сигнала с неба.
И тут оно грянуло пронзительным свистком.
Он спустил курок.
- Проход открыть здесь! – крикнул Он и осекся.
Один из Его снайперов падал с пулей в голове.
А люди, как безумные, побежали туда, куда Он указал.
Он встал и пошел за ограждения. Там еще только готовились бежать вслед за
остальными. Он прошел дальше за ограждение и увидел.
Один солдат, отставив свою винтовку, держал за ноги другого, который пытался
подтянуть труп немца к себе поближе. Они были так увлечены своим занятием. Они
ничего не видели и не слышали.
Он запомнил их лица.
Еще два лица в копилку его кошмаров.
Первые капли дождя упали в грязь. Следом за ними - вторые. И вот уже дикий ливень
с упоением месит истерзанную боем землю.
Внезапно в эту картину вступила нога, расплескивая грязь во все стороны. Следом за
ней другие. Пробежали.
А ели так и остались мокнуть под дождем, роняя с веток капли.
Он тоже остался.
Он сидел в кинотеатре. Он смотрел военный фильм. Он смотрел и не видел. Он был
там. Он помнил звуки выстрелов. Он помнил, как ловил людей в перекрестье прицела. Он
помнил, как спускал курок. Он помнил лица. Он был там.
Он не мог забыть ничего. Война впечаталась в Него. Она стала Его частью.
Он помнил боль. Он помнил кровь. Он помнил ужас. Он помнил глаза. Он помнил
мольбы. Мольбы о пощаде.
Он поднял глаза к экрану и увидел перекрестье снайперского прицела. Снайпер
спустил курок.
Он больше ничего не видел.
Ровные ряды столов уходили в бесконечность. Над ними уходили в бесконечность
ряды ламп. За Его спиной была стена. В стене - окно. За ним продолжалась война.
Он встал и пошел между рядов.
За окном снайпер выстрелил и убил одного из своих солдат.
Он сидел в конце длинного белого коридора. В кресле. Лицом к стене. Перед Ним
было зеркало. Он смотрел в пего и слушал тишину.
Где-то в коридоре гремели взрывы. Раздавались приглушенные крики: “Поджигай!”,
“Бежим!” Коридор покрывался сотнями черных боковых шахт.
Мир раскололся на множество дребезжащих звоночков. Звон прошел сквозь Него.
Звон разбил Его на мелкие кусочки.
Через тысячелетия к Нему вернулась целостность. Он понял, что это было.
Потом вернулась тишина.
Он увидел свое отражение в зеркале.
“Все кончено. Впереди Вечность. Можно отдохнуть”.
Голос над Его головой произнес: “Мы рады приветствовать Вас на волнах “Пустых
Радиостанций”. Оставайтесь с нами, и сама Вечность покажется вам короче!”
-2-
Дневник Контактера.
- Наконец-то пришел. Да. Здесь и заночую.
Парень сел на холмик, с которого открывался прекрасный обзор на поляну и все
ведущие к ней тропинки. Самого его, сидящего под елью в густой тени, заметить в
темноте было бы достаточно трудно.
Костер, оставленный предыдущими гостями поляны, еле-еле тлел. Впрочем, для парня
это было не самым худшим вариантом. Можно даже сказать, что он обрадовался этим
тлеющим уголькам намного больше, чем тому огромному кострищу, которое встретило
его во время одной из прошлых ночевок. Несмотря на то, что и огня, и дров тогда было
вдоволь, ничего интересного та ночь не принесла: рядовой Контакт с отчетом о последних
месяцах работы.
В этот раз все было совсем по-другому. Еще тогда, когда он только выходил из дома,
ему показалось, что сегодня будет одна из самых важных ночей в его жизни. Запах чего-то
нового и неизведанного носился в воздухе. Михаэль тогда еще подумал, что, может быть,
он сможет наконец-то снова увидеть своего сына.
Парень уже четыре года работал на Кафедру, которая стала для него за это время
второй семьей. Кроме того, приятно было осознавать, что его на самом деле ценят и уже
прочат большое будущее.
Внезапно уголек задымил, затрещал и разгорелся ярче.
- Я очень злой и очень страшный Черный Властелин! Трепещите же предо мною, или я
вас испепелю на месте! - там, где недавно ничего не было, появилось существо, похожее
на ящерицу с продолговатыми четко очерченными глазами, сияющими желтым огнем.
Кожа его в свете углей и отсветах далеких фонарей отливала металлом. В зубах оно
сжимало горящую изнутри шишку и изо всех сил старалось быть хоть немного похожим
на того самого Черного Властелина.
- Дэвид, тебе не кажется, что горящая шишка в беличьих зубах выглядит немного
смешно?
- Папа, ну опять ты за свое! Мог бы и подыграть хоть чуть-чуточку! Неужели это так
сложно?
- Слушаюсь и повинуюсь, ваше превосходительство! Только, смею заметить, не
кажется ли вам, что швырять подожженные в огне шишки во все стороны не достойно
вашего высокого положения?
- Ну, папа, ты опять… - в голосе послышалась обида.
- Сынок, ты не обижайся. Жечь и уничтожать каждый дурак может, а вот создать чтото – это надо постараться. И не надо кривить нос, тем более, что мы сейчас в лесу.
Попробуй-ка лучше развести костер.
Существо недовольно забормотало, но все-таки послушалось. После недолгой возни,
над углями заплясало небольшое пламя, а существо, превратившись в парнишку лет
четырнадцати и, уютно свернувшись, лежало у костра.
- Вот, это наша работа, - сказал парень.
- Вот, это наша работа, - прошелестел Лес.
- Да, сынок, хоть мы и Темные, нам нужно жить в гармонии с природой. До тех пор,
пока ты не обидишь Лес, он тебя не тронет, а даже, наоборот, - защитит, схоронит, если
тебе это понадобится... Не смей делать этого!!!
Контактер увлекся и не заметил, что рядом с мальчиком находится Тень собаки, а сам
пес счастливо повизгивает где-то за спиной. Вероятнее всего это была псина со склада,
который находился метрах в двухстах отсюда. Счастливое повизгивание тут же сменилось
жалобным скулежом.
-3-
- Но почему, пап? Что в этом плохого? Тем более он ведь такой хорошенький! – Тень
пса блаженно перевернулась на спину и задрыгала в воздухе лапами, когда мальчик снова
начал ее почесывать за ухом.
- Понимаешь, собаки очень быстро привязываются к таким как мы. А если нас потом
долго не бывает рядом, то они теряют всякий интерес к жизни: перестают есть, спать,
постоянно тоскуют. О несении службы тем более не может быть никакой речи. Я до сих
пор помню свою первую собаку. Я тогда от скуки (так же как и ты сейчас) приручил
щенка. Все было хорошо: я играл с ним, таскал ему всякую вкуснятину. А потом мне
пришлось надолго уехать. После моего отъезда пес не прожил и недели – умер от тоски.
Сынок, не повторяй моих ошибок. Может быть, они и не умеют говорить, но, все-таки,
жить им тоже хочется.
- Я его не брошу – он у меня хороший. Он всегда будет со мной. – Пес был счастлив.
Он прыгал и катался по поляне рядом со своим новым хозяином и не мог глаз от него
оторвать.
- Сынок, у тебя ведь даже оболочки еще нет постоянной. И я даже не имею понятия,
когда она появится. Эх, ну и что теперь делать? Собака в тебя уже влюбилась. Чувствую,
придется мне ее покупать. Погибнет ведь зверь иначе.
Парень прикрыл глаза. У него начинала побаливать голова, а в ушах появился
невнятный звон – вестники близкого Контакта. Он никак не мог привыкнуть к ним, хотя и
выходил на Контакт за эти четыре года не один раз, не два, а добрых три десятка, если не
больше. Потом все это исчезнет, а пока приходилось терпеть.
- …сер и молод. А еще у меня будет собака. Овчарка. Такая же, как и у деда, и у папы.
Я назову ее так же – Верный. А еще железный занавес наконец-то…
Лес одобрительно зашелестел и закивал кронами, вероятно, вспоминая что-то свое.
- Лучше напиши “серп и молот” и не “занавес”, а “лес”, - парень улыбнулся.
- Да, Железный Лес – это круто, - пролязгал Лес, превратив свои кроны в мотки
колючей проволоки и высветив в небе над поляной серп и молот, оплетенные все той же
“колючкой”.
- И не забудь приписать в конце “Вечная слава КПСС”, разумеется, в траурной рамке.
А то они Там, наверное, думают, что мы до сих пор живем при Сталине, а по занесенным
снегами городам у нас шастают медведи-убийцы в поисках невинных жертв.
- Ага, - мальчик усердно писал, сидя на огромной надгробной плите с барельефом в
виде серпа и молота с подписью “Вечная слава КПСС”.
- Да, жаль, что у меня сейчас цветочков нет – точно возложил бы. Со слезами на
глазах, - парень явно развеселился. – Слушай, ты ведь понимаешь, что “на деревню,
бабушке” такое отправлять не стоит?
За несколько секунд до окончания фразы письмо отправилось к месту своего
назначения, а мальчик, непонимающе хлопая глазами, прошептал:
- Так ведь это и было письмо бабушке.
- Эх ты, молодо-зелено. Ладно, будем надеяться, что она еще помнит мой юмор.
Звон в ушах все нарастал, хотя боль немного уменьшилась.
Внезапно внимание Михаэля привлек какой-то шум за спиной. Сконцентрировавшись,
он смог разобрать человеческие голоса, доносящиеся сквозь дикий рев.
- Не надо, Вася. Прошу тебя, успокойся. Я ведь только пошутила! – голос девушки был
полон слез.
- Нет. Я сказал, что вырву, значит, вырву! – ревел парень.
В небе уже начали проявляться очертания Ифрита.
- Со всеми корнями вырву!
Ифрит уже почти сформировался и высматривал, что же так необходимо вырвать.
Вскоре он увидел старую огромную сосну и с улыбкой потянулся к ней, как ребенок
тянется за новой игрушкой.
-4-
- Товарищ, успокойся. Не надо с корнями – развернет ведь полрайона, если с корнями.
Хочешь, она просто так рухнет, а? – Михаэль говорил в пустоту, но Ифрит и буян на
соседней поляне слегка приутихли. По лицу парня тек пот. – А может, вообще не будем ее
трогать? Она ведь и так старая: не сегодня так завтра сама упадет…
Ифрит нехотя растворился в ночной темноте, парень тоже перестал орать, а сосна
наконец-то перестала дергаться и вырываться из земли.
- Уфф. Ну, все, дальше люди сами разберутся. Своими силами.
- Папа, что это было? – в голосе мальчика сквозило удивление и страх. Он чудом
удерживался от того, чтобы не перекинуться в свою железную форму.
- Всего лишь еще один побочный эффект нашего присутствия. Когда такие, как мы,
находятся рядом, духи исполняют желания людей намного охотнее. В особенности это
касается темных желаний. То же самое, только с точностью до наоборот, происходит в
присутствии Светлых. Светлый покровитель справился бы с просьбой девушки в два
счета, а Ифрит даже ничего и не почуял бы.
Предметы перед глазами парня начали дрожать и расплываться, звон в ушах достиг
своего апогея, а от головной боли, казалось, можно было сойти с ума. И вдруг все стихло,
исчезло, растворилось.
Некров вошел в зону Контакта.
Вспышка ослепила меня даже здесь, на втором уровне. Зрение начало возвращаться
только минуты через три. Перед глазами мелькали разноцветные огоньки. Они плясали по
черному экрану, который со временем начал проясняться. Сначала появились нечеткие
контуры окружающего меня Леса, потом проступили очертания воронки, образовавшейся,
по всей видимости, после взрыва. В ней тлел почти такой же костер, как и уровнем ниже.
Только угли тут давали значительно больше света. На краю воронки сидели два человека
в камуфляже. Лица их невозможно было разглядеть из-за пляски света и тени. Впрочем,
возможно, это они устроили специально, чтобы потом их невозможно было опознать.
Люди еще не успели заметить меня и переговаривались в полголоса, изредка кивая в
сторону воронки.
Я решил воспользоваться этим и изучить область Контакта подробнее. Воронка
находилась как раз около одной из дорожек, которые отходили от поляны: три с одной
стороны и одна - с другой.
Пока я осматривался, декорации несколько изменились: вместо края воронки мы уже
сидели на скамейках, расположенных по периметру небольшой арены с одним выходом, у
которого эти двое и находились. В центре арены весело горел костер. Я еще раз
осмотрелся и понял, что проморгал появление еще двоих Контактеров: рядом с парнями
сидели две вполне благообразные старушки и беседовали с ними. Одна из женщин
помахала мне рукой, и они заговорили громче.
- Вот он, например, начинал цепным псом Командора, - сказала одна женщина и
указала на меня.
- Ненавижу об этом вспоминать, - пробормотал я себе под нос. Но, похоже, что они
услышали, потому что один из “вояк”, сладко потянувшись, промурлыкал:
- А вот, зато, когда я был собакой…
Он блаженно зажмурился и замолчал. Зато оживилась другая женщина:
- Вот видишь? У Андрюши совсем другое отношение к этому периоду. Все мы через
это проходим. И ты, и я, и Андрюша. Все.
Андрюша пробормотал что-то невнятное и снова уставился в костер.
- Ладно, мы сюда не затем пришли, чтобы обсуждать, кто чьей собакой… - внезапно
голос оборвался, и по изображениям всех четверых пробежала рябь. Они замерцали,
начали искажаться и внезапно исчезли. Вместе с ними растворилась и арена.
- Наверное, у них там что-то случилось и их отозвали обратно, - пробормотал я в
темноту. Лес что-то прошелестел в ответ, и все стихло снова. Поставив маячок, который, в
-5-
случае объявления следующих контактеров, должен был выдернуть меня обратно, я
вернулся на первый уровень.
Там все было почти так же: Железный Лес громыхал и лязгал своими кронами,
превращая их то в мотки колючей проволоки, то в железные кулаки, то во что-то вовсе
невообразимое. Иногда он оглашал округу своим громогласным ревом:
- Железный Лес – это B.E.S.T. Лес – это B.E.S.T.!
Дэвид метался по поляне и визжал от радости. Мое возвращение тут заметили сразу
же, и, напоследок громыхнув еще раз, Железный Лес притих, а Дэвид степенно подошел
ко мне.
- Пап, а что, ты уже закончил контакт?
- Нет, скорее всего, нет. Просто у моих собеседников возникли какие-то проблемы со
связью. Думаю, что мне придется вас еще пару раз покинуть. Кстати, я смотрю, вы с
Лесом подружились?
- Ага, папа! Знаешь, он такой хороший, Лес этот! Особенно, когда железным
становится. Спасибо, что привел меня сюда. Мне тут так нравится! – в голосе сквозил
искренний детский восторг.
- Хороший у тебя сын, Михаэль, - прошелестел Лес. – Ты когда-то был таким же. У вас
это в крови. Не волнуйся. Он всегда сможет найти у меня защиту. Я рад, когда ко мне в
гости заходят такие, как вы, ребятишки.
- Слушай, ты заговорил ну совсем как человек, дружище. Я прямо даже не знаю,
радоваться мне, или наоборот…
- Так. Сидите тихо, - в шелесте Леса появилась тревога. – Сюда идет патрульный
наряд. Усиленный. Не думаю, что только затем, чтобы пожелать вам спокойной ночи.
Тебя ведь, Михаэль, до сих пор ищут?
- Ищут. Все никак успокоиться не могут.
- Вот тогда сидите и молчите. Я сейчас спектакль для них устрою. Маленький такой
спектаклик. Ничего им тут не обломится.
На поляну ввалились патрульные, держась поближе друг к другу и сжимая в
тоненьких лапках пистолеты. Осмотревшись, они пошли в нашу сторону. Я огляделся.
Людей на поляне прибавилось, и мы с Дэвидом выглядели, как дети в большой семье,
выбравшейся на шашлыки, да так и оставшейся в лесу до рассвета.
Когда патрульные приблизились, стало возможно их разглядеть подробнее. У них
были тонкие, как стебельки, шеи, на которых крепились лампочкообразные головы.
Одеты они были в синюю форму, а на головах красовались малюсенькие фуражечки того
же цвета. У двоих на груди сверкали какие-то значки. Кожа у них была блеклофиолетовая. В общем, уроды были что надо. Мне вдруг стало интересно, а что же
творится на нулевом уровне, где сейчас находится моя оболочка? Наверное, к ней тоже
подошел патрульный наряд, на этот раз обычный человеческий, и придирчиво ее
осматривает. Впрочем, беспокоиться не стоило, если эти ничего не заподозрят, то люди
тем более не станут связываться со спящим человеком. Зачем им лишний раз по таким
мелочам распыляться? А вот если эти ребята все-таки докопаются до сути, то, что там
решат людские патрульные, дело уже десятое.
- Кто такие? Что здесь делаете? – спросил, по-видимому, главный. И это было его
ошибкой. Тут же подала голос “бабушка”:
- Товарищ, негоже таким тоном со старшими разговаривать! Кто же таким тоном со
старшими разговаривает-то? Куда мир катится! Где теперь все приличия! Совсем уже
стало невозможно даже в лес выйти всей семьей отдохнуть! Тут же прицепятся вот такие
как ты: “кто такие?”, ”что делаете?” Совсем уже распустились! Вместо того, что бы
бандитов ловить – они к честным людям цепляются!
Старуха начала входить во вкус. К ней постепенно присоединялись и другие
“отдыхающие”, причитая все больше и кляня нынешние нравы. Патрульный достаточно
быстро подавил удивление, что сделало ему честь, и, не скрывая иронии, спросил:
-6-
- У костра, значит, мать, отдохнуть, говоришь, не дают? А где же тогда ваш костер,
позволь спросить? Или ты называешь костром вот это? – он указал рукой на едва тлеющие
угольки
- Так, сынок, понимаешь, нас внучки-правнучки наши решили шашлычками
накормить. А где же это видано-слыхано, чтобы шашлычки то над огнем готовились? Они
угольки-то и любят. Правду я говорю, внучки? – “внучки”, и мы с Дэвидом в том числе, в
один голос подтвердили, что шашлычкам огонь – верная смерть. – Так что, зря ты нас
обижаешь-то. Может жалобу на тебя твоему начальству написать? Скажем: не
представился, нагрубил, обвинил в делах неслыханных-невиданных, даже не сказал в
каких. Нет, сынок, иди ты лучше лови своих воров-изнасильников. А мы тут люди
мирные. Вот и шашлычки-то поспели! – старуха, разом потеряв былой грозный вид,
сейчас лучилась благодушием. – Угощайся, сынок, шашлычками-то. Они ведь
горяченькие-то какие вкуснющие!
Раздосадованный до глубины души, начальник патруля махнул своей паучьей лапкой
и пошел дальше, а остальные потянулись следом. Через несколько минут после того, как
топот патруля стих, семейство вместе со своими шашлычками начало подтаивать: сначала
растворилась в воздухе боевая бабка, потом все остальные, и на поляне остались только
мы с Дэвидом.
Лес удовлетворенно шелестел где-то вверху над нашими головами и тихо посмеивался
над своей шуткой:
- Как я их? Ушли как миленькие не солоно хлебавши!
- Бабушка была вообще супер, дядя!
- Да, старина, красиво было сделано. Ничего не скажешь – профессионал.
- Ну, Михаэль, поживешь с мое, впитаешь в себя столько же, сколько я - у тебя не
хуже получится. - Лес явно был доволен и напрашивался на комплименты. Он в
очередной раз сжал свои железные кулаки и довольно лязгнул:
- Железный Лес – это B.E.S.T.!
- Я вижу, что тебе эта фраза очень понравилась. Уж не мой ли сынишка тебя научил
ей?
- Конечно, я! Правда ведь, дядя? Ты на самом деле не врешь, что не слышал такого
раньше?
- Да, Дэвид, не вру. Много чего слышал, а такое первый раз. По крайней мере, здесь.
Ты ведь знаешь, что на нулевом уровне я просто беспорядочное нагромождение деревьев?
- Ну, зачем же ты так, дружище, прибедняешься? На нулевом уровне ты тоже – Сила!
Поверь мне. Я-то знаю.
Cработал маячок, и меня выдернуло в Зону Контакта. На этот раз все прошло намного
лучше. Появился я во всей красе, но некому было оценить изыски моего выхода. Меня
встречал только почти истаявший след первых Контактеров. В зоне Контакта не было ни
души. Теперь я пожалел, что так и не научился сканировать инфополе. Мне удалось
разобрать только то, что Контактеров не отозвали, как я первоначально думал, а выкинули
изнутри.
- И кто же это такой умный рискнет вышвыривать Контактеров из Зоны, интересно
мне? – пробормотал я, не надеясь на ответ.
Внезапно лес ожил: зашелестел, роняя прошлогодние листья, заскрежетал и заговорил:
- Иди по дорожке. Куда пойдешь, там и окажешься, - голос был странно скрипучий,
неровный. При других обстоятельствах можно было бы это списать на долгое молчание,
но сейчас меня это очень сильно насторожило.
Выбрав правую тропинку, я пошел. Откуда-то слева послышалось кваканье лягушек,
почва стала податливой. Еще несколько шагов, и под ногами начала хлюпать вода.
Тропинка стала как-то странно загибаться влево. Очень осторожно, прощупывая каждый
сантиметр почвы под ногами перед тем, как нее ступить, я завернул за угол … И снова
очутился на той же поляне, с которой только что ушел. Даже на втором уровне такое было
-7-
маловероятно. Я обернулся и посмотрел на тропинку, с которой только что ступил на
поляну. Ее там уже не было, зато прямо передо мной оказался дуб с закрепленным на нем
монетоприемником.
Конечно, Контакты всегда были непредсказуемой вещью, но такие приколы я видел в
первый раз. Раньше, конечно тоже бывали достаточно большие и малоприятные
неожиданности, но вот чтобы такое?!
Я посмотрел на центральную дорожку. Над ней возвышалась арка, переливающаяся
неоновыми огнями и вещавшая удивительно знакомым голосом, который, как ни пытался,
точно вспомнить я не смог:
- Заходите в наш парк развлечений! У вас сорвет крышу от этой виртуальности!
Только сегодня! Только сейчас! Рекламная акция – вход совершенно бесплатно! Спешите!
Торопитесь! Мы ждем вас!
Я подошел поближе, хотя эти все радости мне внушали еще меньшее доверие, чем
болото на правой тропинке. Сразу за аркой, в тени, едва виднелась кладбищенская ограда,
гостеприимно оскалившая пасть ворот, возле которых стоял то ли сторож кладбища, то ли
работник парка аттракционов.
- Ну, давай, Михаэль, смелее. Для тебя, как для старого кореша мы устроим
скоростное прохождение. Небольшой шок, затем вытряхиваешь штаны и все! А приз того
стоит, поверь. Не бойся, посмотри на свой бэйджик. Видишь, там написано “VIPпропуск”?
Я увидел, что у меня на правой стороне груди действительно болтается бэйджик с
моей фотографией, именем, фамилией и скромной маленькой надписью в правом верхнем
углу: “VIP-пропуск”.
- Вот видишь, все в порядке. Если бы не это, тебя сюда и не пустили бы, - голос у него
тоже был до боли знакомым, но и его мне вспомнить так не удалось. Тропинка уходила
вниз под очень крутым углом. Я по-прежнему колебался. К тому же звуки, которые
доносились снизу, мне ничуть не нравились: истошно завыла собака, а потом
послышалось блаженное чавканье и хруст костей.
Все-таки я решился и начал медленно спускаться, но ноги несли меня все быстрее и
быстрее.”Только бы не упасть, только бы не упасть, только бы не упасть”, - крутилось в
голове. Я уже не бежал, а, скорее, несся вниз огромными прыжками. И тут увидел внизу
еще одну ограду. Только вместо прутьев в ней были лезвия, а вместо ворот – челюсти,
возле которых лежали ошметки, скорее всего, той самой собаки. С ритмично двигавшихся
зубов стекала кровь и свисали куски мяса, с прилипшими к ним клочьями шерсти. Я
понял, что проскочить не успею, а затормозить на такой скорости было нереально…
- Вот видишь, всего-то страху было. Даже почти не ушибся, - в затихающем голосе
привратника слышалась добрая усмешка.
Я рискнул открыть глаза. Сверху смотрели звезды. Почему-то казалось, что они
перемигивались и, шептались между собой, указывая на меня невидимыми пальцами.
Вероятно, обсуждали недавнее представление со мной в главной роли. Голова
повернулась на удивление легко, а затылок почувствовал тепло углей.
- Подставили, сволочи. Найду – порву как Бобик грелку. Честное слово, пойдут клочки
по закоулочкам.
Стало легче. Я внимательно осмотрел поляну в поисках новых “подарочков”.
“Подарочки” обнаруживаться не спешили, зато нашлась потухшая и молчаливая арка, на
которой был закреплен еще один монетоприемник. Этот факт вернул мне часть былой
жизнерадостности, и я даже смог оценить предыдущую шутку по достоинству.
- Ну, что, герой, все как в сказке? Три тропинки – три подарочка? Пройдем по
последней? – бормотал я себе под нос. – Или, может быть, перед этим сходим к старшему
лешему и поинтересуемся у него, что тут такое творится?.. Нет, Михаэль, леший от тебя
никуда не уйдет, а вот тропка может исчезнуть. К тому же, признайся, тебе это начинает
нравиться…
-8-
Тропинка выглядела вполне обычной. Она ложилась под ноги легко и ровно. Не было
слышно ни лягушек по сторонам, ни хруста костей. Благодать, одним словом. Настроение
у меня шло в гору. В голове начали мелькать мысли, что самую простую и легкую
дорожку я почему-то оставил напоследок. И, когда наконец-таки увидел впереди поляну,
даже немного огорчился. Никаких тебе сюрпризов, никаких тебе происшествий. Я
прибавил шагу и бодрым маршем вышел из лесу.
В этот миг вспыхнул костер, осветив поляну во всех подробностях. И вот тут-то я
понял, в какую передрягу попал. Около костра, вокруг поляны, и просто где попало
стояли ребята в форме. Скорее всего, их коллеги с первого уровня попросили их передать
мне при личной встрече привет.
- Здорово, - больше ничего выдавить из себя я не смог. Просто стоял и таращился на
них.
Местный патруль выглядел еще хуже, чем те, с первого уровня. Эти были похожи ни
гигантские тощие грибы-переростки с огромнейшими желтыми шляпками и отвратными
по виду кольцами на шеях.
- Слиняли отсюда! - голос у Леса не изменился с тех пор, когда он предлагал мне
прогуляться по тропинкам.
“Грибы” переглянулись, поднялись со своих мест и поспешно приступили к
исполнению приказа. Внезапно они на секунду застыли на месте, а потом с невероятной
скоростью исчезли прочь.
- Опять неполадки, - в голосе Леса прозвучало раздражение. – Боюсь, что тебе
придется возвращаться на свою полянку пешочком. Думаю, что к тому моменту, я все
успею наладить. Получишь ты и эту плюшку. Зря, что ли, бегал?
- Ну, спасибо, старина. Скажи только на милость, зачем тебе понадобилось всю эту
комедию ломать с этими дурацкими тропами? Ты чего, не узнал меня?
- Михаэль, это что, в самом деле, ты?
- Ну, я. А что? Неужели так сильно изменился?
- Да я думал, что тебя повязали вместе со всеми еще тогда… Ну, извини, не признал
сразу.
- Да ладно тебе извиняться, было дело да прошло, старина.
Сопровождаемый скрипом Леса, я пошел обратно. На моей родной поляне стало
слишком людно. То один, то другой человек подходил к монетоприемнику и кидал туда
монетку. Ель, исступленным девичьим голосом предлагала обилие денег, арка тоже
голосила что-то невнятное, обещая то ли иммунитет ко всем болезням, то ли быструю и
безболезненную смерть. Третий же монетоприемник почему-то отсутствовал, вероятнее
всего вследствие “технических неполадок”.
Я засунул руку в карман джинсов, нащупал ребро монеты, извлек ее, осмотрел. На вид
монета, как монета, только очень большая и совершенно гладкая. Не монета даже, так,
кругляш железный. Подбросив его в ладони, поинтересовался в пустоту:
- А почему это мне, как открывателю всех этих радостей полагается только одна
монетка? Не кажется ли вам, государи милостивые, что это несколько несправедливо?
- Минутку, сейчас исправим, - Лес уже хрипел не так сильно, как раньше, но все равно
слушать его голос было не очень приятно.
Монетка, еще раз подброшенная в воздух, как-то особенно ярко сверкнула и
разделилась на две, а поток людей почти сошел на нет. Я сел у костра и задумался. Мысли
текли вяло, цепляясь друг за друга, переплетаясь, превращаясь в какую-то бессмыслицу.
Других Контактеров не было видно. Через некоторое время я решил сходить на первый
уровень, и, проверив маячок, соскользнул вниз. Монеты так и остались лежать возле
костра.
Лес молчал, а Дэвид, свернувшись калачиком, спал. Я посмотрел на сына и решил не
будить его. Просто лег на спину и закурил.
-9-
В небе пара Старших Духов играла в “Соответствия”. Игра была проста, как грабли.
Имелся куб с размеченными сторонами. Каждый игрок выбирал точки на кубике
поменьше, а потом они смотрели: совпадают ли выбранные точки. Если точки совпадали,
то пара получала два очка и продолжала играть. Если точки находились друг напротив
друга – состыковались – получала одно очко и передавала ход другой паре. Сейчас играла
на удивление опытная пара. Они уже шестой раз умудрялись “совпасть”, но на седьмой
раз они все-таки дали маху. Ход перешел к другой паре, но тем удалось всего лишь один
раз “состыковаться”. На этом игра закончилась.
Хорошо было вот так лежать, курить и ни о чем не думать. Даже теперь, когда я уже
успел сменить три человеческие оболочки, а времена огненной и железной формы,
остались в далеком-далеком прошлом, бывали моменты, когда можно было просто
позволить себе наслаждаться жизнью, отрешившись от дел насущных. Тем более это была
моя предпоследняя человеческая оболочка. Потом еще будет одна древесная, а когда
погибнет и она, я вернусь сюда, став частью Железного леса.
Маячок сработал, и выкинул меня на второй уровень прямо так: развалившимся на
спине с одной рукой заложенной за голову и сжимавшим во второй сигарету. Рефлексы
взяли свое, и через секунду я стоял на ногах и смотрел в сторону базы. Машины,
оставленные на ней, в унисон перемигивались фарами и перемяукивались
сигнализациями.
- Командор собирается в дорогу. Сейчас он заведет свой мотоцикл и начнет
выставлять на часах время, - тихий женский голос звучал откуда-то сзади и слева.
Я посмотрел вверх. Действительно, база была похожа на приборную панель
мотоцикла. Фигура Командора, закрывая полнеба, возвышалась над землей. Он
машинально крутил колесико настройки часов, все тех же “Sharp”, которые, насколько я
мог вспомнить, были у него всегда.
- Слышишь, все щелкает в такт? Вот, он уже начал перематывать годы, - голос был
очень спокойный и грустный.
- Он сильно изменился с тех пор, когда я знал его. Тогда он еще был веселым и
бесшабашным, а теперь… Теперь даже со спины видно, что его что-то гнетет. Как будто
бы ему на плечи разом свалилась вся тяжесть вверенной его попечению планеты. И он
вот-вот сломается под ее тяжестью, - я все-таки обернулся.
Передо мной стояла невысокая стройная девушка с длинными светло-русыми
волосами, ниспадавшими на плечи и струившимися по спине почти до самого пояса.
Немного вытянутое лицо со светло-серыми глазами смотрело на меня. Вот только этот
шрам на шее… Раньше его не было…
- Здравствуй, Анастасия. Я думал, что ты мертва.
- Обернись, Михаэль
Возле костра, греясь около угасающих углей, сидели все остальные. Они улыбались.
Их лица, такие родные и знакомые, смотрели на меня. Все в полном сборе: Инга,
Мстислав, Сергей, Анатолий, Екатерина. Все шестеро были тут. Как тогда, когда еще все
были молоды и никто не умирал.
Настя улыбаясь вышла из тени и села рядом с Ингой. Сколько я себя помню, они
всегда держались вместе. Вот и сейчас они сели, прижавшись друг к дружке. Я подошел к
ним и сел на свое место рядом с Анастасией, обняв ее. Она очень грустно улыбнулась и
сказала:
- Михаэль, почему ты не делал этого никогда раньше? Почему только сейчас? Мне
было так холодно.
Я хотел что-то сказать, возразить, оправдаться, но их лица уже подернулись дымкой и
начали таять. Я пытался удержать их, но они исчезали, растворялись, дымом уходили
сквозь пальцы. И только песня, которая когда-то связывала нас, снова звучала в ночи. Я
уже не смогу вспомнить ни мотива, ни слов, но память о ней, та атмосфера близости и
любви, которая крылась в этой песенке, навсегда осталась в моем сердце. И вот сейчас ее
- 10 -
звуки снова разбередили старые раны души. Сердце рвалось из груди, пело, просило
отпустить его на волю. Душа вторила ему, пытаясь улететь вслед этим образам.
Вдруг в звучание мелодии ворвался какой-то посторонний шум, не вязавшийся с ней,
разрушавший всю гармонию и прелесть. Этот звук слепо тыкался в сознание, пытаясь
найти себе отклик. Постепенно до меня дошло, что это Дэвид кричит, пытаясь разбудить
меня:
- Папа! Ну же, папа! Проснись! Мне страшно, - и, заметив, что я начал моргать,
добавил уже потише: - Папа, ты плакал во сне, и мне стало страшно. Тебе плохой сон
приснился?
- Нет, сынок, наоборот. Очень хороший сон, только грустный. Очень грустный. Мне
снились мои друзья.
- Пап, а почему он тогда грустный? Ты бы, наоборот, радовался.
“Высшие, да он же совсем ребенок еще! ” – подумалось мне.
- Понимаешь, сынок, они все давно умерли. Так давно, что я теперь о них почти и не
вспоминаю. А тут я их увидел, как вживую. Такими как тогда: молодыми, полными
надежд и жизни. Очень трудно знать, что их больше никогда не будет.
И тут меня как обухом по голове ударило: я заснул! Как это у меня получилось? Это
ведь невозможно. Никто и никогда во время Контакта еще не спал. Ну, по крайней мере,
как мне говорили на Кафедре. Не важно, сколько времени оператор остается на связи: час
или три месяца. В это время спят только физические оболочки, а если не спят, то
находятся в коматозном состоянии. Действительно, сегодняшний Контакт выходил за все
рамки. По крайней мере, я с таким “сценарием” еще не встречался… Ни в теории, ни, тем
более, на практике…
Маячок сработал, и меня выдернуло сразу на третий уровень. Так высоко в одиночку
мне забираться не приходилось, пожалуй, никогда. Однажды, еще когда Кафедра толькотолько вышла на меня, меня сюда привели. И предупредили, чтобы я тут в одиночку не
ходил.
Жутковатое было место, честно говоря. Вроде, никаких особых отличий от того же
второго уровня не наблюдалось, но что-то тут было такое, отчего становилось жутко. Или
это только потому, что я тут был лишь один раз? На втором уровне мне ведь тоже
поначалу было страшно: не мог я привыкнуть к тому, что Лес там почти всегда хранил
молчание. После дружелюбного и разговорчивого Леса с первого уровня это казалось чуть
ли не противоестественным.
- Так-так-так. И кто же это у нас тут пожаловал? Кто же это: птичка, рыбка, а может
быть, черепашка? Не-ет, ошибочка вышла! Ба, да это же старые знакомые! Неужели!
Какая встреча! Михаэль Некров собственной персоной! А я вот, не поверишь, ищу я тебя,
как бы так. Спасибо, уважил, сам встречать вышел. А то я уж было испугался, что
придется мне тебя искать у черта на куличках где-нибудь на нулевом уровне, - голос
кривлялся и паясничал. Не узнать его было невозможно. Такие голоса и знакомые
забываются очень нескоро, если забываются вообще.
- Я тоже рад видеть тебя, Керчет, - иронии в моем голосе было тоже достаточно.
- Бравируешь, Михаэль? Как похвально! Или, быть может, ты предпочитаешь, чтобы я
тебя называл по-другому? Номер 680.4/2, например? Тоже очень подходящее для тебя
название. Или я не прав? - мне наконец-то удалось разглядеть его. Торчала эта туша на
дальнем конце поляны. Курила. Огонек сигареты дергался вверх-вниз, вверх-вниз. Не
нравилось мне, как он прыгал. Исчезал в одном месте, появлялся в другом. И так по кругу.
Я тоже закурил.
- Дураком ты, Керчет, был - дураком и остался. Неужели Они не могли подыскать
кого-нибудь посообразительнее? Даже как-то обидно немного. Как будто бы и не враг
Системы номер один вовсе, а воришка мелкий, - я подстроился под его ритм и теперь мы
затягивались синхронно. Да, Керчет был туп, но в одиночку мне с ним было не тягаться.
Тут уж я пасовал по всем статьям, как бы прискорбно это ни звучало.
- 11 -
Он раскрыл было рот что бы сказать еще что-нибудь, по его мнению, очень
остроумное, но тут же его захлопнул и вытаращился на что-то за моей спиной.
Оборачиваться я не стал. Мне было прекрасно известно, кто там находился.
Это объясняло все: и то, что Лес здесь постоянно молчал, и то, почему новичков так
пугали третьим уровнем.
За моей спиной стояло звено в полном составе. Справа – Инга, Сергей и Анастасия.
Слева – Мстислав, Екатерина и Анатолий. Я, как обычно, посередине, так и не уловив
момента, когда успел перекинуться.
- Спокойно, детишки, сейчас мы с господином побеседуем и, надеюсь, сумеем найти с
ним общий язык. Я ведь думаю, Керчет, ты не будешь против поболтать со старым другом
о том, о сем? – от кустов отделилась еще одна тень и направилась в сторону окончательно
опешившего Керчета.
Видеть Хранителя Кафедры мне до этого не приходилось ни разу, но не узнать его
было сложно: такой поток силы мог излучать только он. У тех, кто работал со мной
раньше, и в помине не было такого поля.
Хранитель шел, по-старчески сгорбившись, по направлению к Керчету. На доли
секунды их глаза встретились и Керчет, ссутулившись, сделал пару шагов назад.
- Сынок, передай своим хозяевам, что эти детишки находятся под опекой Кафедры. И
если они так хотят заполучить этих молодых людей, то им придется иметь дело с
Институтом. Я все сказал, сынок. Можешь быть свободен.
И, странное дело, Керчет еще сильнее ссутулился и поспешил ретироваться.
Хранитель же, казалось, тут же забыл о нем.
- Ну, детишки, хватит шерстку ерошить. Давайте как-нибудь вернемся в более мирные
трансформы. Хочется старику посмотреть на вас в обычном облике, - теперь Хранитель
походил на старого доброго дедушку, которому наконец-то удалось увидеть своих горячо
любимых внуков и наслаждающимся общением со своими юными отпрысками.
“Детишки”, переглянувшись, вернулись к человеческой форме. И вот перед стариком
стояла не разношерстная компания котов и кошек, а семерка вполне приличных с виду
молодых людей.
- Какие славные ребятишки! – Хранитель, казалось, был доволен нашим послушанием.
– Почему же вам, таким молодым и красивым, так охота бегать на четырех лапах, как
зверям неразумным? Нет, детишки, не дело это. Мне вот намного больше нравится ваш
нынешний вид. А вообще, знаете, что мы сейчас с вами сделаем?
Мы хранили молчание, несмотря на его доверительный тон. Мои ребята не знали, как
нужно реагировать на подобные речи, а я слышал, что, если Хранитель так заговорит, то
ничего хорошего это не предвещает. Он же продолжал изображать “доброго дедушку”.
- Я, детишки, хочу предложить вам от лица Кафедры поступить к нам на службу, как в
свое время уже сделал один хорошо известный вам человек, - он слегка качнул головой в
мою сторону. – Не подумайте, что я издеваюсь. Мы уже давно научились извлекать...
простите, не так выразился… возвращать к жизни обитателей сего негостеприимного
места.
Я кожей почувствовал, как на мне скрестились взгляды: “Что нам делать, старший?
Можно ли ему доверять?” Хранитель Кафедры тоже смотрел на меня. Он улыбался. Я
едва заметно кивнул.
- Мы согласны, - сказали мои котята. Как один сказали.
Хранитель улыбнулся еще шире, еще добрее, а у меня сердце оборвалось от этой
улыбочки.
- Хорошо, детишки. Я рад, что вы послушались старого доброго дедушку. Сейчас за
вами прибудут. Я уже послал запрос. Вы ведь не будете возражать, если я еще чуть-чуть
побеседую с вашим старшим? Он присоединится к вам чуть позже, обещаю.
На поляне стало заметно светлее. Источником света служил портал, откуда уже
выходили сотрудники Кафедры, облаченные в одинаковые фиолетовые одеяния. Было
- 12 -
невозможно понять, какого они пола, если понятие “пол” применимо к этим существам.
Они подошли к моим котятам и, все так же молча, увели их. Телепорт закрылся, а на
поляне снова воцарился полумрак.
- Ну, теперь, я думаю, можно завершить этот маскарад. Не знаю, как ты, Некров, а я от
него уже порядком устал.
Теперь передо мной стоял мужчина в военной форме с замотанным вокруг лица
шарфом так, что были видны только карие глаза.
- Тот шут, которого я пугнул… Он ведь один из подручных Трибунала? Можешь не
отвечать, Некров, это был риторический вопрос. Кстати, что же ты такого натворил, что за
тобой так усердно охотятся?
- Убил своего подчиненного. На суде выяснилось, что он тоже был Контактером. Его
направили ко мне в качестве помощника, только он не успел об этом сообщить. Как
видите, я очень “бережно” отношусь к личным кадрам. Недавнее событие – еще одно тому
доказательство.
- Это ты о своих “котятах”? Брось ты, Некров. Мы бы их взяли и так, и так. Просто ты
облегчил нам задачу. Мы обошлись без потерь среди… – он немного задумался - “личных
кадров”, как ты изволил выразиться.
- Зачем я вам нужен? Если только для того, чтобы извлечь их отсюда, то почему меня
не забрали вместе с ними?
- Если бы ты был нужен только для их поимки, Некров, то ты не был бы нужен
вообще. Слушай, тебе не кажется, что тут не самое лучшее место для беседы?
- Не кажется.
- Ну, что ж, если ты настаиваешь… Кстати, о твоем сыне мы позаботимся, можешь за
него не волноваться.
Дэвид! Я одним махом сиганул прямо на первый уровень. Лес удрученно молчал.
Возле костра было пусто.
- Я ведь говорю, что с ним все в порядке. Естественно, до тех пор, пока ты будешь
послушным мальчиком.
- Что вам еще от меня нужно?
- Успокойся, Некров. Ничего выходящего за рамки твоих возможностей. Наша
Кафедра закончила один очень любопытный опыт, и нам интересно, как это будет
выглядеть в естественных, скажем так, условиях.
- Ну и какое отношение к этому опыту имею я?
- Ты, Некров, как сотрудник Кафедры, к этому опыту имеешь самое прямое
отношение. Но, перед тем, как прейдем к делу, позволь рассказать тебе несколько вещей.
- А что, имею право не позволить?
- Я бы на твоем месте все-таки выслушал.
Знаешь, ходят легенды о том, что великие воители рождаются сразу в доспехах, при
мечах и чуть ли не на коне в этот мир выезжают. Так вот. Мы проанализировали все эти
легенды. И вот, однажды, мы заметили, что родился очень странный мальчик. Странность
заключалась в том, что у него была, как мы это называем, “латная кожа”. Кроме того, мы
наблюдали его эмбриональное развитие. И вот тут мы задумались. Думали крепко-крепко,
долго-долго. У мальчика, помимо кожи, прослеживались еще многие признаки будущего
“рыцаря”.
Мы тут же взяли его под наблюдение. Но, вышла маленькая загвоздка: его убили на
войне. Вернее, даже не совсем убили, а казнили по приказу военного трибунала за какуюто оплошность. В общем, мы его потеряли.
Но, как говорится, на ловца и зверь бежит. Через несколько лет мы засекли точно
такой же случай. Ну, просто фотографическое сходство! Опять провал. Убит. Да, конечно,
убийцу нашли, наказали, но какой нам от этого прок?
Третий случай. Вхолостую. Правда, появилась закономерность. Срок жизни каждый
раз уменьшался.
- 13 -
В четвертый раз мы уже были начеку. Поспособствовали выживанию. В детстве у него
были ярко выраженные экстрасенсорные способности, которые, правда, с возрастом
начали затухать. Мы переполошились: как же так? Не может быть! Мы в очередной раз
оказались правы. Действительно, быть такого не может. Через некоторое время они
появились снова, став в несколько раз сильнее.
Тут уж мы не удержались. Вышли на контакт, завербовали. И нас ждало еще одно
потрясение: у парнишки были друзья, которых кому-то удалось убить навсегда.
Понимаешь, к чему я клоню, Некров? Ну, так вот, возвращаюсь к нашим баранам. Вышли
мы с ним на связь, завербовали. Что было дальше, сам догадаешься?
- И что с того?
- А вот дальше самое интересное. Мы сумели синтезировать сходные эмбрионы. В
лаборатории они вели себя вполне адекватно. Теперь нас интересует, как они будут вести
себя в естественных условиях. Но вот, проблема в том, что наши сотрудники не могут их
рассеять.
- И поэтому вы решили снизойти до того, чтобы обратиться ко мне. Как любезно с
вашей стороны.
- Да, решили, - с этим словами он достал устройство с непонятными округлыми
формами. - Это распределитель. Поворачиваешь его в нужную сторону и нажимаешь
кнопку. Мы хотим, чтобы ты распылил споры в районе своего города. Только учти, что
тут еще и зародыши домов для этих “новых людей”, так что, если не хочешь увидеть
город в руинах, постарайся, чтобы на него попало как можно меньше спор.
Дневник журналиста
02.04.2015 года.
Утром я проснулся на удивление рано. Возможно, сказывалось волнение. Как никак не
каждый день приходится общаться с маньяками, которые целый год терроризировали всю
область.
Часы показывали, что времени еще оставалось достаточно. Попасть в больницу
раньше десяти было невозможно. Поэтому, поставив завтрак разогреваться, я пошел в
душ.
Когда со всеми домашними делами было покончено, оставалось еще около двух часов
до времени, когда надо быть в больнице. Ждать дома было лень, и я решил пройтись
пешком, благо время и погода располагали к тому, а больница находилась не так далеко.
Быстро накинув на себя подходящий случаю комбинезон и распределив по слотам все
необходимое, я вышел на улицу. Дверь за спиной с тихим шорохом закрылась, а дом
запечатался. Снаружи это выглядело так, словно дом съежился, а вокруг него возник
защитный купол салатового цвета, с пробегавшими по нему время от времени ярко-алыми
разрядами. В наушнике раздался женский голос:
- Счастливого вам дня, Игорь.
Увы, все мои потуги избавиться от этого приторно-дружелюбного голоса сводились к
нулю.
Я до сих пор не смог привыкнуть к этим новшествам. Слишком уж быстро они
укоренились. Все эти полуживые дома, которые развивались за неделю на пустом месте и
не требовали никакого ухода или вот эти, недавно появившиеся, но уже ставшие безумно
популярными из-за своей дешевизны и практичности комбинезоны, которые питались
отходами жизнедеятельности, совершенно мне не нравились. К тому же они уже успели
стать обязательными к ношению в черте Новых Кварталов.
Нет, решительно не понимаю всей этой новой моды, даже, несмотря на то, что сам
ежедневно всем этим пользуюсь. Куда как милее те самые “гробы” прошлого века,
которые еще сохранились в Старых Кварталах. Я часто туда выбирался и, уже без всех
этих новомодных штучек, мог спокойно отдохнуть, побродить по старым улочкам,
- 14 -
расслабиться. Там же находилась и, как мы ее называли, “Штаб-квартира Приверженцев
старого слога”. Ничего асоциального мы не предпринимали, и власти закрывали глаза на
кучку людей, которые собирались там субботними вечерами.
Такие мысли текли в моей голове, пока я шел по переливающимся всеми цветами
радуги улицам. Вокруг сновали люди, забегая и выбегая из “паучков” – телепортов,
которые пришли на смену “колесному” транспорту. Комбинезон подсказывал куда
поворачивать, выводил на экран сводную информацию о местах, мимо которых я
проходил и проигрывал музычку из плеера, который удобно уместился в плечевом слоте
рядом с диктофоном.
Лечебница никак не походила на те, которыми изобиловал город еще на рубеже веков.
Это был огромный комплекс, в отличие от остальных строений, раскрашенный вполне
скромно. Расцветка носила скорее практическую, нежели декоративную нагрузку: блоки
отделений были окрашены в цвета, которые были подобраны так, чтобы не резать глаза
резкими переходами. Вход, вернее, система телепортов, была так же помечена цветами и
цифрами, чтобы людям не приходилось метаться по комплексу в поисках нужного
отделения.
В данный момент меня интересовало отделение судебной психиатрии. Вход в него был
темно-синим и находился под номером “17”. Я поискал глазами на стене этот цвет, чтобы
определить, хотя бы приблизительно, где я буду находиться. Обнаружить его мне не
удалось, даже обойдя вокруг. Скорее всего, оно схоронилось где-то внутри этой громады.
Процедура установления личности прошла на удивление быстро. Я даже глазом
моргнуть не успел, как стоял в коридоре отделения. В наушнике звучал безразличнодружелюбный голос:
- Гражданин Стрельников, пройдите, пожалуйста, в комнату для бесед. Гражданина
Некрова сейчас приведут. Комната для бесед находится в левом крыле. Седьмая дверь
справа. Просим вас не задавать гражданину Некрову вопросов, которые могут негативно
сказаться на его состоянии. Также просим вас не сообщать гражданину Некрову
информацию, которая может негативно сказаться на его состоянии. Приятного вам
свидания.
Снова нахлынуло волнение, утихшее было на улице. Я шел по темно-синему
коридору, автоматически переставляя ноги, и пытался смоделировать в уме предстоящую
беседу. Нужная дверь сама открылась передо мной, и тот же голос сказал:
- Пожалуйста, проходите, располагайтесь. Гражданина Некрова сейчас приведут. Еще
раз желаем вам приятной беседы.
Комнатка была относительно небольшой, но уютной. В центре стоял столик, на
котором в изящных вазочках расположились фрукты. По сторонам от них стояли бокалы и
графин с соком. По обеим сторонам стояли кресла. На подлокотнике каждого была кнопка
с надписью: “В случае угрозы нажать”.
Я слышал о таких кнопочках: нажимаешь ее, и твой комбинезон получает сигнал,
после которого ты около получаса остаешься обездвиженным. Причем обездвиживались
все, кому не повезло оказаться в зоне покрытия. Ощущение, по слухам, далеко не из
приятных, но абсолютно безвредное для организма.
Киношника ввели, когда я настраивал диктофон Санитары вышли, как только он сел в
оставшееся ему кресло.
Передо мной сидел парень примерно моего возраста, аккуратно выбритый, с гривой
длинных светло-русых волос, доходивших ему до лопаток. Лицо, немного вытянутое, с
пронзительными серыми глазами, было честным и открытым. Да и вообще, внешность у
него была самая обычная: увидишь такого в толпе, а через пять минут – забудешь. Вот
только глаза… Что-то в них было. Впрочем, угробив такое количество людей…
- Здравствуйте, Михаэль, - я протянул ему руку для приветствия, слегка привстав с
кресла. – Зовите меня Игорем.
- 15 -
Рукопожатие Киношника было довольно приятным: крепким, но не болезненным, и
продолжалось ровно столько, сколько нужно, чтобы не вызвать желания вырвать руку.
Если бы не обстоятельства, то знакомство с ним, возможно, было бы мне даже приятно.
- Здравствуйте, Игорь. Представляться не буду. Похоже, вы и так знаете обо мне
достаточно. Позвольте поинтересоваться: чем вызван ваш визит? На сотрудника органов
вы не похожи, к тому же они меня уже посещали недавно. Ничего нового, впрочем, они не
узнали, - голос у него тоже был приятным: низкий, бархатистый. Говорил он спокойно,
смотрел прямо в глаза. Взгляд, пристальный, но не тяжелый, обладал какой-то странной
силой. И была в нем еще какая-то затаенная тоска. Ни на безумца, ни на маньяка он ничем
не походил. Впрочем, что я о них знаю?
- Вы правы, Михаэль. К органам я не имею никакого отношения. Я – журналист.
Работаю, если вам это интересно, в редакции журнала “Кругозор”. Это последний журнал,
который, помимо сетевой версии выходит еще и по старинке – “в бумаге”. Я хотел бы
взять у вас интервью. Нашим читателям очень интересно узнать о вас побольше.
Всю эту тираду он выслушал, слегка склонив голову вправо и как-то загадочно глядя
на меня. От этого его задумчивого взгляда было немного не по себе, но открытой угрозы я
пока не улавливал. В любом случае, даже если я и не успею нажать на кнопку, тут
наверняка есть еще одна система безопасности.
- По-моему, в прессе уже достаточно написали обо мне. Вам охота еще раз услышать
все это? – в голосе его прозвучала скука, а глаза принялись изучать стол. Он протянул
руку и взял одну виноградинку, критически осмотрел ее, словно думая, а стоит ли ее есть,
а потом отправил резким движением в рот.
Я при этом непроизвольно дернулся. Он заметил мою реакцию и, слегка улыбнувшись,
проговорил:
- Не беспокойтесь, Игорь. Я не причиню вам вреда. Я теперь больше никому не
причиню вреда. Все оказалось бесполезным, - последние его слова прозвучали очень
странно. Я уже хотел поинтересоваться, что он имеет в виду, но, вместо этого, достал из
нагрудного кармана сетевую копию того отрывка, который вручил мне вчера шеф,
повертел ее в руках и, найдя на столе слот проектора, вставил туда. Наверху зашуршало, и
вниз опустился экран, на котором отобразился “текст”.
В глазах Киношника мелькнуло что-то похожее на удивление. Минуту выждав, я
продолжил:
- Мне в руки попал этот обрывок. Знаете, Михаэль, он как-то не вяжется с тем, что я о
вас слышал и читал раньше. Можно даже сказать, что если бы не он, я бы не сидел здесь
сейчас перед вами. Вы могли бы рассказать об этом аспекте вашей жизни? Естественно,
если вы этого желаете.
Киношник задумчиво поднял глаза вверх и застыл так на несколько минут. Потом он
сделал глубокий вдох и быстро спросил:
- А что, если я вам расскажу обо всей своей жизни? В том числе и о причинах,
побудивших меня прибегнуть к этим чрезвычайным мерам.
Я ожидал многого: он мог попытаться накинуться на меня, мог потребовать прервать
встречу, но вот это было неожиданностью. В то же время счетчик в голове бешено
застучал, накручивая просто немыслимое количество нулей, которое я мог получить за
этот материал.
- Конечно, я с радостью вас выслушаю, - полностью скрыть возбуждение,
прорезавшееся после всех подсчетов, у меня не получилось.
- Да, я расскажу вам. Может, после этого вы посмотрите на меня немного по-другому.
Может быть, вы все посмотрите на меня по-другому…
Он взглянул мне в глаза…
- До конца встречи осталось пять минут ноль-ноль секунд. Пожалуйста, заканчивайте
беседу…
- 16 -
Уже пять минут прошло с тех пор, как Киношник, простите, Михаэль, оторвал взгляд,
а я все сидел и никак не мог придти в себя. Глядя на мое лицо, Некров все-таки не
удержался и улыбнулся. Слегка, самыми уголками губ. И совсем необидно. Я теперь не
мог на него обижаться. Точно так же, как и не мог больше называть его “Киношником”.
Даже про себя.
- …секунд. Девять секунд…
Отсчет закончился. В комнату, с последним затихшим звуком, вошли санитары.
Михаэль встал и, не дожидаясь, когда его выведут, пошел к выходу. На полпути он
обернулся, и я еще раз увидел его глаза.
На прощание голос в наушнике сообщил:
- Мы искренне благодарны вам за понимание и соблюдение правил отделения. Будем
рады видеть вас снова. Счастливого дня.
Я снова взглянул на часы только на улице. Было пятнадцать минут двенадцатого. Мы
говорили только час.
Дорога домой заняла еще больше времени, чем утром. Воспользоваться одним из
“паучков” мне даже не пришло в голову.
При моем приближении дом убрал экран и “развернулся” до нормальных размеров.
Спасибо научному прогрессу за системы распознавания.
- Как прошла ваша встреча, Игорь? Вы не устали? – голос системы управления
лучился дружелюбием.
- Иди к черту, - буркнул я ей, сбрасывая на ходу комбинезон, который мне пришлось
тут же надеть снова, поскольку отдавать диктофон он наотрез отказывался.
Проклиная все на свете на самом выразительном диалекте русского языка, я наконецто покончил с извлечением техники и направился к своему терминалу. Диктофон
подключился с первого раза, что было, честно говоря, редкостью. Слушать запись мне не
хотелось, и я дал команду на распечатку. Допотопный матричный принтер, который после
долгих мучений и тирад, от которых уши вяли даже у меня, Дина Осипова умудрилась
подключить и заставить его относительно адекватно реагировать на команды, замяукал и
нехотя принялся за дело.
Тем временем я начал готовить обед. Простите, готовить – слишком громко сказано:
вся готовка сводилась к смешиванию содержимого трех пакетиков полуфабрикатов и
отправкой этого месива “со вкусом натуральной курицы” в печку.
В этот момент принтер заголосил своим жутким скрипучим голосом (еще раз спасибо
Диночке) на весь дом:
- Внимание! Печать завершена!
Оставив месиво на произвол кухонной системы, я пулей прилетел в комнату. Листы
валялись безобразной кучей возле стола. Я сгреб их в охапку и направился на кухню к
голосящей печке. Единственная моя победа над этими рафинированными голосами
заключалась в том, что печку я все-таки научил вопить визгливым голосом: “Кушать
подано! Садитесь жрать пожалуйста!” Сам научил!
Положив распечатки на табурет, я все-таки внял мольбам биоинформационной дуры
(так и хотелось обозвать ее по старинке “электронной”). Месиво на этот раз показалось
вкусным, даже почему-то захотелось наивно поверить в то, что там присутствует эта
самая “натуральная курица”.
Причина бурной радости лежала рядом со мной и тихо ждала своего часа. Я же в свою
очередь не торопился приступать к “десерту”, а сначала принял душ, причем уже не так,
как утром, а с чувством, с толком, с расстановкой. После этого обратил свое внимание на
комбинезон, до сих пор сиротливо валявшийся на полу, и аккуратно повесил его в шкаф.
Теперь настала очередь окна. Немного пошаманив с панелью управления, при этом гордо
проигнорировав пульт, я добился необходимого уровня освещения и восходящего потока
воздуха, который не бил подло в затылок, а равномерно охлаждал всю комнату. Не найдя
- 17 -
больше ничего, что требовало немедленного вмешательства, я вздохнул и направился
обратно на кухню.
Распечатка лежала на прежнем месте, укоризненно глядя жучками букв. Однако,
удобно устроившись в руке, она заметно оживилась и даже зашелестела страницами, пока
я торжественно нес ее к себе в комнату.
Долго разлеживаться на диване и наслаждаться чтивом мне не пришлось.
- Наверное, тут какая-то ошибка, - бормотал я, отыскивая настороживший меня
момент. Диктофон тут же радостно выдал то, что было написано на бумаге. – Но я же
этого не говорил. Он тоже. - Диктофону все мое ошеломление было до индикатора. Он раз
за разом жизнерадостно повторял диалог, которого мы не вели.
“ – Мне в руки попал этот отрывок. Знаете, он как-то… - произнес в памяти мой голос.
- Мне хотелось бы узнать, как вам нравится ваше настоящее местопребывание? –
вещал мой голос в записи.
- А что, если я расскажу вам о всей своей жизни?.. – отвечал в памяти голос Михаэля.
- Ну, знаете, мне здесь нравится. Кормят, моют. Сплю в свое удовольствие. А что еще
надо? – вторил Киношник с пленки.
- То есть, вы хотите сказать, что данное положение вещей вас устраивает? –
Стрельников не проявлял никаких эмоций.
- Разумеется, я именно на это и рассчитывал.
- Вы хотите сказать, что не раскаиваетесь в содеянном? Вам наплевать на горе
матерей тех девушек, которых вы убили?
- Нет, ни капельки. Даже более того, если бы мне предложили еще раз пережить этот
отрезок, я поступил бы точно так же.
- Внимание! До конца встречи осталось… “
Я выключил диктофон. Посмотрел на таймер. Все сходилось: мы разговаривали ровно
час. Диктофон не зафиксировал ничего из нашей настоящей беседы. Скорее всего,
системы наблюдения в клинике видели и слышали то же самое, что и диктофон.
На часах было еще только без четверти пять, и я решился. Добраться до телефона было
делом пяти секунд.
- Алло, Виктор Игнатьевич? Здравствуйте. Вы меня узнали? Это говорит Стрельников.
Виктор Игнатьевич, мне нужно еще несколько дней, чтобы разобраться с Киношником.
Да?.. Хорошо, Виктор Игнатьевич… Спасибо. Всего вам хорошего, Виктор Игнатьевич.
До свидания.
Щелчок в трубке дал понять, что сеанс связи с начальством окончен, и можно не
стесняясь высказать свои мысли по его поводу в частности и о всей редакции в целом.
Потребовалось никак не менее пяти минут, прежде чем, перечислив родословную шефа до
седьмого колена со всеми подробностями интимных взаимоотношений его предков с
богатым животным миром нашей планеты, я успокоился.
После этого меня посетила мысль, что не плохо было бы прогуляться. Тем более, что
во всех этих новомодных веяниях был все-таки один плюс. Один, зато какой: воздух чист
и свеж даже в центре города! Если бы еще не эти дурацкие скафандры, возможно, мне
даже нравилось бы тут жить.
Снаружи все так же перемигивались дома, все так же сновали люди. Правда, многие
административные строения уже свернулись, окружив себя переливающимися щитами
куполов, а частные дома были, в большинстве своем, развернуты.
Я бесцельно бродил по улицам, игнорируя огни кафе, баров, ресторанов, которые в это
время уже начинали открываться. Своего пика вечерняя жизнь достигнет часам к
одиннадцати, когда на улицы хлынет поток любителей ночных развлечений, а пока что
были открыты заведения, так сказать, “для всей семьи”.
В моей голове, уже немного отошедшей от дневных событий, царил мир и покой.
Взгляд лениво шарил по окрестностям, неторопливая ходьба успокаивала, и вскоре я
почти перестал думать об утренней беседе.
- 18 -
Мой взгляд зацепился за один из домов. Сначала я не понял, что именно привлекло
мое внимание. На вид дом как дом, ничего примечательного для человека, привыкшего к
тому, что, в отличие от древних “гробов”, похожих как близнецы-братья, здесь было
почти невозможно встретить двух одинаковых. Сквозь окно на меня смотрела маленькая
девочка лет семи-восьми. Ее глаза, такие недетские, словно умоляли меня: “Дядя, помоги!
Мне так плохо здесь, неужели ты не видишь? Мне так одиноко здесь, среди вашего
Нового Мира!” Ее ручка пыталась дотянуться до панели управления окном, но, не
доставая, снова и снова скользила по стеклу. Все-таки ей удалось нажать какую-то
кнопку, и в ее глазах, исчезающих за стремительно темнеющими окнами, мелькнул
панический ужас.
Домой я вернулся далеко за полночь, молча разделся и рухнул в кровать.
Он.
Его одолевали какие-то странные видения: будто бы часовой, мерно ходивший за
стеной перед Ним, открыл дверь и повел Его куда-то. Все было как в полусне, нечетким и
расплывчатым: какой-то коридор, окрашенный синим, комната, человек, какие-то
вопросы, какие-то ответы. Потом Его снова увели. Снова коридор. Снова шкаф с
зеркалами.
Потом начали проступать еще какие-то образы. Он не понимал, или не помнил, что
они значат, о ком рассказывают. Мысль, так давно плававшая в этом киселе из звуков,
теней и образов, сумела оформиться. Это длилось еще, по меньшей мере, три тысячи лет.
И вот он наконец-то дождался момента, когда она вспыхнула неоновыми огнями и
сообщила: “У тебя появился ученик”.
Он уцепился за нее, как утопающий за протянутую ему соломинку, но она снова
начала растворяться, ускользать, оставляя в руках только бессмысленные обрывки слов.
Ему хотелось кричать. Губы шептали: “Ученик… Ученик… Что это такое? Кто? Зачем? У
кого?” Голос сверху по-прежнему бубнил, что-то свое, но Он не понимал слов. Все
сливалось, перекрещивалось, вставало на дыбы. Снайпер за окном стрелял со скоростью
пулемета. Человек падал, падал, падал… Дождь месил грязь. Ботинки пробегали,
втаптывая в нее упавшие ветки и лица, небо разрывалось пронзительными свистками. И
все повторялось снова. И снова. И снова… Уже было невозможно разобрать, что
происходит: все сливалось в беспрестанно меняющуюся кашу образов. Коридор за спиной
затягивается дымом, в нем появляются все новые и новые шахты.
И внезапно все прекратилось. Совсем.
Пелена застилавшая глаза…
(туман? слезы?)
… спала
Он сидел в лоджии, высовываясь из-за ограждения, как из окопа. Перед Ним стояли
два дерева. На них сидели грачи. По два на каждом. Они переговаривались на своем
грачином языке.
Он нашел в кармане подсолнечные семечки и начал их есть. Внезапно в окно влетела
очередь из пяти семечек. Он подобрал их и выплюнул в окно скорлупки.
- Сдача, - процедил Он сквозь зубы.
Грачи переглянусь, раскрыли клювы, но из них, вместо возмущенного крика, вылетела
пулеметная очередь, которая только чудом угодила в бортик лоджии, а не в Его голову.
Он чертыхнулся и залег на полу. В бок Ему уперлось что-то твердое. Он ощупал предмет
рукой и с удивлением понял, что это автомат. Схватив его Он высунулся в окно.
Картина, открывшаяся Его взору была настолько невероятной, что Он еле-еле успел
спрятаться за ограждение, прежде, чем следующая очередь пронеслась в то место, где
недавно была Его голова, разбив стекло за Его спиной, которое с музыкальным звоном
осыпалось в комнату.
- 19 -
- Вы там чего, совсем одурели? Война ведь давно закончилась! – ответом на Его крик
была еще одна очередь.
Он высунулся. Грачей на деревьях уже не было. Впрочем, дерева и лоджии – тоже.
Перед Ним была та самая высота, которую Он так долго и безуспешно штурмовал при
высадке. Сам Он лежал в траншее, как и тогда, в сорок четвертом.
- Может быть и закончилась, только нас об этом известить забыли! – пулеметчица
подкрепила свой крик еще одной очередью. Вслед за этим заговорил еще один пулемет,
который находился в десяти метрах справа от первого.
Слева от Него, за поворотом траншеи что-то зашуршало, и появилась голова еще
одного пулеметчика.
- Ты по кому палишь?! Сука, фашистская? – заорал он, выдав очередь в сторону
второго пулемета.
- Конечно по тебе, придурок! – крикнул голос из второго пулеметного гнезда. На этот
раз мужской.
Завязалась перестрелка. Стены ДОТов и земля вокруг траншей покрывались следами
от пуль с умопомрачительной скоростью.
На поле сражения, как молот на наковальню, обрушилась тишина. У всех
одновременно закончились патроны. Первой это, похоже, поняла девушка-немка, которая
осмелела настолько, что высунулась из своего гнезда настолько, что в нее мог бы попасть
и слепец.
- Война войной, вражда враждой, а обед по распорядку! Вы присоединяетесь, или как?
Может, почешем языки за чашечкой чая? Или у вас там, в траншеях, и чая-то нету? Ну,
тогда заходите к нам! Пока что обеденное перемирие!
Его соратник за углом траншеи огорченно крякнул, когда вместо выстрела услышал
сухой щелчок и полез распаковывать следующий ящик с боеприпасами.
Я осмотрелся, и тоже крякнул, но от удивления: не было высоты с пулеметчиками, не
было траншеи. Их место заняли четыре дерева с сооруженными из веток и подручных
материалов домиками, соединенными навесными мостиками. Я осмотрел новую
обстановку и обнаружил, что наши недавние враги сидят и безмятежно потягивают чай.
- Так что ты говорил об окончании войны, Михаэль? – подала голос девушка.
Михаэль? Разве меня зовут так? Дурацкое какое имя, но, ладно, Михаэль так Михаэль.
Это лучше, чем пуля в лоб.
- Откуда ты знаешь мое имя? – я попытался скрыть удивление и, по-моему, это
получилось.
- Да, Михаэль, крепко тебя приложило, если ты у меня спрашиваешь, откуда я знаю
твое имя, - в голосе ее, как ни странно, звучало сочувствие. Или мне это только
показалось?
Я всмотрелся в ее лицо внимательнее. Четкий профиль, синие глаза, легкая усмешка на
губах, стройная фигурка…
- Инга? Что происходит? Что это за чертов спектакль? Вообще, что тут происходит?
Я посмотрел на своего “соседа”, на второго пулеметчика, который, ухмыляясь,
допивал очередную чашку чая.
- Инга, Толик, Слава! Что здесь происходит? Я уже вообще ничего не понимаю!
- И все-таки, ты дятел, Михаэль, - отозвался справа Толик. – Спасибо, что хоть узнал.
Ты что? Совсем ничего не помнишь?
- Ну, что-то помню… Войну помню. Трибунал помню. А что я еще должен помнить?
- Ну, точно – дятел. Ты, что, не помнишь даже, что рассказывал на допросе? – Толик
был неумолим.
- На каком таком допро… - и тут вдруг в голове снова всплыл коридор, комната,
беседа. – Ну, что-то вроде припоминаю, а что случилось?
- 20 -
- Случилось, Мифа, - подал голос Мстислав. – Твоя любимая Кафедра нас всех
жестоко кинула. Тебя мы кое-как нащупали, а вот от Сереги с Катей до сих пор никаких
новостей. Анастасия тоже куда-то исчезла.
- Ладно, у нас очень мало времени, пока Кафедра нас не засекла. – Это снова Инга. –
Помочь ничем больше мы тебе не можем. Связывайся с журналистом, он за нас... Дальше
прорывайся сам. Мы в тебя верим. Отбой связи.
Туман снова начал заполнять все вокруг. Мысли стали вялыми и дряблыми. Он
боролся с этим из последних сил, но туман все теснее и теснее сжимал кольцо. Образы
терялись в нем, сливались, таяли. Теряли четкость. Силы уходили с каждым мгновением
и, когда Ему уже начало казаться, что туман одержит окончательную победу, возвратив
Его в то самое безвольное существование, Он из последних сил рванулся из зыбкого
марева.
И туман испугался, съежился, как прошлогодний лист, отступил. Еще чуть-чуть и он
окончательно развеялся, унеся с собою и окно, и коридор, и голос, успевший напоследок
сказать: “Вечность…”
В голове четко и ясно проступили все недавние события: беседа с Игорем, визит
Четверки, арест и то, что Он успел натворить до него. От последних воспоминаний
мурашки побежали по телу, и появилось чувство глубокого сострадания к своим жертвам.
Мысль о том, что Его заставили это делать, не спасала.
Он лежал на обыкновенной больничной койке. Стены палаты были обиты какой-то
тканью спокойного синего цвета. Еще виднелась дверь, за которой, вероятно была
уборная.
Память выдавала информацию с невозмутимостью снайпера. Он вспоминал, как вел
себя все эти дни, которые считал тысячелетиями, и, подражая своей недавней
пошатывающейся походке, направился в уборную. Имитация получилась совершенной –
никто ничего не должен был заметить. До поры, до времени, разумеется. А потом Он
найдет способ выбраться отсюда.
Он вошел и попытался найти хотя бы что-нибудь похожее на ширинку, но Его поиски
не увенчались успехом: все молнии были наглухо запаяны. Самым тяжелым было
осознание того, что справлять нужды придется прямо под себя. Впрочем, как
подсказывала память, комбинезон должен все переработать.
Он вернулся и лег на койку. Глаза привычно уставились в точку на потолке. Времени,
для того, чтобы обдумать свое настоящее положение у Него было достаточно. Вернее,
Ему так казалось.
Из головы никак не хотели уходить образы того спектакля, который устроили для Него
товарищи по несчастью. Очень хотелось верить, что все это было на самом деле, но
протрезвевший рассудок нашептывал о возможной подтасовке: это мог быть еще один
провокационный ход Кафедры, который окончательно затянул бы Его в их рабство.
Он заметил, что медленно погружается обратно в хаос мыслей из которого с таким
трудом удалось выбраться. В этой истории срочно нужно было что-то принять за аксиому,
от которой можно будет потом отталкиваться. Теперь вопрос принял немного другую
форму: что годилось на эту роль?
Вариант с войной Он отмел сразу же: слишком давно было, и связей с реальностью
имело маловато. Следом на свалку отправилась история, рассказанная Хранителем: она
могла быть чистейшей воды ложью. Еще два события успели упокоиться на кладбище
вечных истин прежде, чем приятный женский голос спас Его от дальнейших самокопаний.
- Гражданин Некров, к вам пришел посетитель. Просим вас сохранять спокойствие.
Так же напоминаем вам, что вы можете отказаться от встречи, если она по каким либо
причинам нежелательна. Посетитель представился как журналист Игорь Стрельников.
- Я ждал его, - звук собственного голоса показался Ему очень далеким и скрипучим.
- Хорошо. Сейчас вас проводят. Приятной беседы.
- 21 -
Двери палаты открылись и в них вошли два здоровенных санитара в одинаковых синезеленых комбинезонах. Лица их не выражали абсолютно ничего: для них Он был всего
лишь пациентом, которого надо было доставить в комнату для беседы и проследить,
чтобы Он ничего не натворил.
Путь по коридору занял две минуты, Его палата находилась в противоположном конце
коридора. Игорь уже сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и ожидал со включенным
диктофоном. Когда Он вошел, Стрельников поднялся и протянул руку для приветствия.
Брезгливости, как Он успел заметить, в рукопожатии журналиста сегодня было
намного меньше. Опять-таки из мыслей Игоря почти исчезло прозвище “Киношник”.
Странно все это. Держи ухо востро, Некров. Не спроста все эти перемены.
Разговор завязался вялый. Стрельников ерзал на своем кресле сильнее, чем вчера и,
по-видимому, ожидал продолжения. Он мог понять журналиста: ему ведь надо было
отчитаться перед начальством, что деятельность бьет ключом, информация собирается и
т.д. и т. п.
Еще раз просканировав комнату и убедившись, что системы слежения никуда за ночь
не делись, Он отпустил диалог на попечение оболочек, а сам вышел на прямую связь.
Стрельников тут же успокоился и заулыбался так, что могло показаться, что Его ответы
очень интересны, познавательны и, вообще, о таком собеседнике Игорь мечтал всю свою
жизнь.
Связь была хорошей, устойчивой и, когда система оповещения начала обратный
отсчет, Он успел передать значительно больший пласт информации, чем в прошлый раз.
Дело шло к тому, что вскоре необходимость таскаться сюда у Стрельникова отпадет
напрочь.
- Да, чуть не забыл, - сказал Он перед тем, как прервать связь. – Не распечатывай
записи больше. Ничего из того, что я тебе рассказываю, там не будет. Обычное
стандартное интервью. Об этом написала уже, наверное, тысяча газет, если не больше. Я
ведь думаю, что у тебя хватит ума никому не рассказывать о наших настоящих беседах?
- Да, да, конечно, - губы Стрельникова расплылись в вежливой улыбке, реагируя на
какую-то шутку Некрова.
- Несколько дней мы с тобой не должны видеться. Не надо привлекать лишнего
внимания. Поработай над интервью: раскрась диалоги, добавь отсебятинки. Не бойся
полить меня грязью, я не обижусь. А теперь собирайся – время почти вышло.
Он оборвал связь. В комнату вошли санитары.
Дневник журналиста
03.04.2015 года.
Проснулся я совершенно разбитым. Этот жуткий сон не вязался совершенно ни с чем.
Сумерки сгущались над лесом. Луна, освещавшая душу, теперь отдалялась все больше
и больше. Вот она уже безразлично светит откуда-то сверху, полускрытая кронами
деревьев. Ветви сплетаются, спутываются, сливаются в мешанину теней. Костер, догорая,
бросает свой неверный свет на поляну, но освещенный круг все сжимается и сжимается.
Еще можно различить вытянутые перед собой руки, но даже они теряют четкость форм и
превращаются в уродливые извивающиеся щупальца.
Тьма спускается на поляну. В ней тонут последние очертания предметов. Она стирает
реальность, не давая ничего взамен, кроме смутных, неясных темных образов. Мысли
спутываются в клубок, жалят друг друга, кусают, пытаются уничтожить. Сливаются и
снова разделяются, превращаясь в чудовищ.
- 22 -
Этот танец продолжается, ускоряет темп. Уже нельзя понять, сколько времени
прошло, сколько времени пройдет. Время теряет форму. Исчезает. Растворяется. Остается
только черная пустота.
В пустоте рождается чуждый, механический голос. Он безразлично произносит только
одну фразу. Снова и снова.
- Вселенная – куб изначально, и от этого никуда не деться. Вселенная – куб
изначально, и от этого никуда не деться. Вселенная…
Изредка слышится громыхание. Как будто кто-то ломом стучит по железной решетке.
Появляется зрение.
Открытая платформа едет по рельсам. На ней стоит, съежившись и закрывая голову
руками, человеческая фигура. Кто это? Я? Пространство вокруг заливает мертвый
красный свет, освещая бесплодную загаженную пустыню, простирающуюся на сотни
световых лет. За пределами этой пустыни нет ничего. Есть только одинокая платформа и
фигура ней, которые несутся по рельсам.
Внезапно все заливается ослепительной вспышкой белого электрического света. Нет
платформы. Нет пустыни. Только вагон метро, залитый ровным белым светом. Фигура
приобретает человеческие черты. Кто это? Я? Да. Теперь уже нет сомнений. Это я. Вокруг
на скамейках сидят безликие манекены. Они таращатся на меня своими отсутствующими
глазами. Они как будто говорят:
- Что ты тут делаешь? Почему ты с нами, живой? Беги отсюда! Беги пока не поздно,
если не хочешь стать одним из нас.
Свет меркнет. Но уже нет ни вагона с манекенами, ни платформы с пустыней. Нет
ничего. Только безбрежная пустота, ограниченная гигантской решеткой, замкнувшей ее в
Куб. Я пытаюсь бежать, лететь, плыть сквозь эту пустоту. Я неистово жажду
прикосновения к сетке решетки. Хочу ощутить ее своими пальцами. Прижать к ней свое
лицо.
Пространство начинает наполняться звуками. Я вспоминаю, что уже слышал этот
голос, это грохотание. Еще через мгновение в нем появляются очертания каких-то фигур.
Я тянусь к ним. Я пытаюсь приблизиться. Пытаюсь зацепиться за них. Но… Как только я
приближаюсь, они распадаются на бессвязный набор геометрических фигур.
И снова все исчезает. И снова появляется та же решетка. На этот раз она уже меньших
размеров. Внутри нее бетонная дорожка, зависшая в пустоте. На одном конце стою я, на
другом – человек в белом халате. За его спиной крутится глобус с бетонным кольцом
вокруг экватора. Я делаю шаг, другой. Человек манит меня. Я подхожу к нему, ступаю на
вращающийся бетон. Ноги скользят. Кольцо прокручивается подо мной, не давая опоры.
Человек смеется. Это не человек. Это надувная кукла. Темнота окутывает меня. Я куда-то
падаю.
И снова вижу решетку. Снова вижу того человечка. Только решетка на этот раз между
нами. Голос вещает:
- Теперь ты понимаешь, что есть суть этого мира? Вы все бесцельно крутитесь в
пустоте. Вы не в состоянии приблизится друг к другу. Ваша суть – пустота. Пустота
внутри вас, но такая же пустота и снаружи. Видишь этого человека? Это ваш Бог. Он
точно такой же, как и вы. Разница только в том, что вы крутитесь внутри решетки, а он
снаружи. Но, точно так же как и вы, он не в состоянии что-то изменить.
Я вижу сотни клеток. Тысячи. В каждой крутятся фигуры. Вокруг каждой крутятся
такие же фигуры. Они смотрят друг на друга сквозь решетку и не могут ни сблизиться, ни
разойтись.
Я хочу закричать. Я хочу разорвать своим воплем это безумие. Но не могу. Губы не
слушаются меня, язык не хочет поворачиваться. И тут я вижу себя со стороны таким же,
как и все остальные. Бессмысленным набором разрозненных символов, фигур. Теперь от
этого знания некуда бежать, негде скрыться. Единственное, что еще можно сделать –
смириться. Я принимаю себя. Новым, непривычным…
- 23 -
Бессмысленным…
Нет, мне все это решительно перестает нравиться. С номером, который позавчера
выкинул диктофон, еще можно было кое-как примириться, но это переходит уже всякие
границы. И, самое поганое, некого во всем этом винить. Мог отказаться? Мог. Отказался?
Нет. Вот теперь сиди, пиши и радуйся, Игорек.
Некров дрыхнет за стеной без задних ног. Ну да, умаялся он за день. Никто ведь и не
спорит. Ладно, допишу и пойду его будить.
Начало дня не предвещало ничего хорошего. Радовало только то, что на работу идти
не надо, и с вечера я решил, что отосплюсь на всю неделю вперед. Как оказалось, правду
говорили в народе: “Благими намерениями выстлана дорога в Ад”. Но, ладно, обо всем по
порядку.
Я, не выспавшийся, но умытый, готовил завтрак и обдумывал, чем можно занять день.
Уже было двенадцать часов, а план еще так и не успел оформиться.
Не найдя для свободного времени никакого лучшего применения, я решил провести
его в Старых Кварталах. Сказано – сделано. В два часа дня меня уже окружали милые
стены частично заброшенных, частично разрушенных бетонных коробок. Здесь еще жили
люди, но, по большей части, это были пенсионеры, которые не захотели или не смогли
перебраться отсюда в более цивилизованные жилища.
Если ближе к Новым Кварталам дома еще имели относительно божеский вид, то в
глубине они уже окончательно пришли в негодность и представляли собой рай
обетованный для всякого рода любителей постиндустриальных пейзажей. Огромные
пространства с домами, заводами, складами, магазинами и прочими объектами пустовали
уже почти пять лет. Все, что можно было вынести - вынесли, что нельзя было – привели в
негодность. Но даже теперь еще были вещи на поживу. Тут запросто можно было
перезимовать – запасы дерева позволяли. С едой было хуже. Вернее, совсем никак. Но эту
проблему тоже можно было решить. На стыке Старых и Новых Кварталов еще
действовали магазины, которые обслуживали не пожелавших выбираться отсюда.
Стараясь держаться подальше от “культурно-исторических ценностей”, которые после
реставрации представляли собой жалкое зрелище, но куда еще водили иногда на
экскурсии школьников, я пошел на юго-западную окраину. Бывать здесь мне еще не
доводилось. Те, кто ходил сюда, рассказывали, что тут можно найти много интересного.
Этот район был покинут самым первым и тут, будто бы, иногда можно встретить почти не
тронутые квартиры. Слухи об этом районе ходили один другого фантастичнее и, если хотя
бы одна пятая этих слухов соответствовала действительности, то здесь было фактически
золотое дно. Конечно, в правдивости этих слухов я сомневался, причем очень сильно. Да,
возможно, когда-то, в самом начале, так оно и было, а теперь там, скорее всего, не
осталось ничего, после нашествия орд мародеров. Но, лучше один раз увидеть, чем сто раз
услышать.
Вдоль дорог стояли старые обветшалые дома. Я заглядывал в разбитые окна первых
этажей и видел только голые стены, сорванные с петель двери и взломанные полы. В
кронах разросшихся деревьев заливались птицы. Откуда-то из подворотни выбежала
тощая собака и, в ужасе глянув на меня, с жалобным визгом скрылась в ближайшем дворе.
Поднявшийся ветер хлопал не затворенной фрамугой, где-то скрипнула на давно не
смазанных петлях открытая дверь, под ботинком хрустнуло стекло.
Я свернул в очередной двор, зашел в подъезд, поднялся на первый этаж, открыл
первую попавшуюся дверь и вошел в квартиру. Пусто, спокойно. Наконец-то скинул с
себя надоевший “скафандр”, достал из рюкзака джинсы с рубашкой, а вместо них
запихнул туда комбинезон. Почувствовав себя человеком, вышел на лестничную клетку и
стал подниматься по лестнице. Дернул еще пару дверей. Везде одно и то же: сорванные
полы, грязные потолки и остатки обоев. Осмотрев все подъезды, я вышел во двор. Добычи
- 24 -
было немного: ободранная о какой-то гвоздь рука и желание проверить еще пару-тройку
домов.
Оставаться в этом районе было неинтересно. Я двинулся дальше, придерживаясь курса
на юго-запад. Через некоторое время панельные пятиэтажки исчезли, уступив место
деревянным одноэтажным домикам. Домики сохранились намного хуже. Полусгнившее
дерево готово было обрушиться на голову при любом неосторожном движении.
Я зашел во двор одного особенно понравившегося домишки и поднялся на жалобно
скрипнувшее под ногой крыльцо. Осевшая, разбухшая дверь поддалась только после
длительной борьбы. Внутри все давным-давно покрылось плесенью. Сгнившие доски
периодически проваливались, и я, постоянно рискуя подвернуть, а то и сломать, ногу
осторожно пробирался из комнаты в комнату. Все, что осталось - несколько фотографий
на стенах и два дивана с разодранными матрасами, из которых торчали ржавые пружины.
Я осмотрел весь дом и решил поискать погреб. Возможно, там было что-нибудь
интересное. По крайней мере, в прошлые свои вылазки мне удавалось находить в них
довольно полезные вещи, вроде небольшой баночки клубничного варенья. Да, оно было
безнадежно засахарившимся, но на вкус оказалось изумительным. Потом я хотел слазить
на чердак. Там иногда тоже попадались очень интересные вещи. Нет, я понимаю, что это
почти мародерство, но, с другой стороны, сюда ведь все равно никто не вернется.
В сенях с треском провалилась половица, и кто-то тихо выругался. Сердце сразу
забилось быстрее. Человек, осторожно ступая, прошел в соседнюю комнату, потом в
коридор. Я обернулся и вытащил на всякий случай газовый баллончик. Конечно, толку от
него в замкнутом помещении было не много. Я очень тихо прокрался к двери. Человек же
не торопился, осматривая другую комнату. Слышно было его тяжелое дыхание. Вот снова
раздались медленные удары каблуков о пол, и в дверном проеме возник Михаэль Некров.
Тут я растерялся по полной программе. Похоже было, что он тоже не ожидал меня
увидеть. Некоторое время мы молча стояли и разглядывали друг друга. Наконец он
сказал:
- Добрый вечер. Игорь, если я правильно помню?
- Эээ… да, - ответил я. – Добрый вечер, Михаэль.
- Ну, вот видите, мы снова встретились. Да не бойтесь вы меня, Игорь. Честное слово,
у вас такое лицо, как будто вы мертвеца увидели.
Я стоял и по-прежнему таращился на него, но все же смог справиться с первым
удивлением, и мы пожали друг другу руки.
- Игорь, я понимаю, это совершенно нелепая случайная встреча. Скажите, вы ведь
никому не расскажете о том, что видели меня?
- Михаэль, а это точно вы? – я уже начинал подумывать, что у меня поехала крыша.
- Игорь, - сказал он с улыбкой: - Не волнуйтесь. Все в полном порядке. Да, я сбежал.
Но пока что меня не хватились. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
- Что? – у меня, наверное, было совершенно идиотское выражение лица, когда я задал
этот вопрос, потому что Некров рассмеялся уже в полный голос.
- Да, Игорь, мне удалось выбраться. Не удивляйтесь. Это не было очень большой
проблемой…
Через некоторое время, когда первый испуг прошел, мы с ним сидели на полу и
беседовали. Я не знал, чего от него можно было ожидать, и пытался говорить с ним
предельно осторожно. Он, в свою очередь, потешался над моим страхом. Сначала
говорили о совершенных пустяках: о наиболее интересных местах в этом секторе города,
о том, как выбирать ракурсы для съемок. Потом он рассказывал о себе. Оказалось, когда
почти все население переехало в Новые Кварталы, Некров остался жить здесь. Рассказал
Михаэль и о том, как с ним в первый раз связалась Кафедра, о своей жизни после этого. И,
наконец, через пару часов предложил прогуляться. Я, все еще с некоторой опаской,
согласился.
- 25 -
Он повел меня в погреб. Там, за невзрачной, почти незаметной дверцей был прорыт
тоннель. Уже только после того, как мы пришли, я понял, где мы находились. За
очередной дверью оказался подвал той самой “Штаб-квартиры Приверженцев старого
слога”. Все “Приверженцы” были в сборе. Увидев меня вместе с Михаэлем, они
удивились, наверное, не меньше чем я.
Оказалось, Некров тоже состоял в их числе, но ушел работать на свою загадочную
Кафедру незадолго перед тем, как я их нашел. Так же стало ясно и то, откуда
“Приверженцы” брали записи тех самых казней, которые в свое время показывали по всем
каналам сетевого вещания. Они поступали к ним от Некрова.
Наконец нас отвели в дом, расположенный в паре кварталах от штаба, на ночлег. Было
странно видеть среди всего этого запустения трехкомнатную квартиру с относительно
новой и удобной мебелью. Электричества, конечно, не было, и пришлось обойтись
свечами, запас которых обнаружился в кладовке. На кухне нашлись консервы, и Михаэль
после скромного, но довольно сытного ужина завалился спать, приказав напоследок,
разбудить его через четыре с половиной часа.
Некров проснулся моментально и, отправив меня спать, занял место у окна. Я так и не
понял, для чего все эти предосторожности. Если нас найдут, то все равно с четвертого
этажа нам деться было бы некуда. А если так, то не лучше ли выспаться?
Я сообщил ему эти мысли. Михаэль в ответ на них только усмехнулся и повторно
отправил меня спать. Да, он прав. Надо спать.
Но, все-таки, завтра решительно соберусь и
облака белогривые лошади жуют перезвонить…
Интермедия
Михаэль принял смену у Игоря и начал готовиться к Контакту. Он понимал, что из-за
его неосмотрительности могут накрыть весь прайд, но информация, которую нужно было
передать, стоила того.
Он отрешился от всего. Появились головная боль и звон в ушах – вечные
предвестники. И вдруг они исчезли. Михаэль открыл глаза и увидел мирно дремавшего у
него на колене котенка.
- Чертово животное! – рявкнул он. – Какого черта тут делает кот?
От крика котенок проснулся и отпрыгнул в сторону, смешно вздыбив шерстку и
ощерив мордочку.
- Пошел прочь отсюда! Брысь! Что бы и духу твоего тут не было!
Котенок испуганно жался к батарее, уже не пытаясь даже шипеть. Еще один шаг назад,
и он уперся в холодный чугун. От неожиданности котик вздрогнул и юркнул за решетку.
- Михаэль, чего ты орешь? Не прошло и часа… - Заспанный Игорь появился в дверях. Иди сюда, мой маленький. Не бойся. Кис-кис-кис. Ну, чего ты дрожишь, глупенький?
Успокойся, успокойся…
- Это… Это… Это… - Михаэль задыхался от ярости. – Это ты его притащил?
- Ну, пусть буду я. Что тут такого? Не оставлять же его на улице дохнуть с голоду?
- Заткнитесь оба, идиоты! Тут только что проезжал патруль! Вы вообще понимаете,
что будет, если нас накроют? Тем более с тобой, Некров? Ой, какая прелесть! А как его
зовут?
- Не знаю, Дина, его еще никак не зовут. Я его только сегодня нашел. А этот… - Игорь
бросил на Михаэля взгляд исподлобья, - больной на него почему-то взъелся!
- Почему-то?! Ты говоришь “почему-то”?! Да это животное сорвало мне Контакт! И ты
еще смеешь говорить “почему-то”?!
- Так, Михаэль, успокойся! Какой еще Контакт? Ты что же это, тварь, делать собрался,
а? Ты что, всех угробить мечтаешь? Неужели ты не понимаешь, что стоит тебе только
- 26 -
появиться в Эфире, как тут будет толпа ментов? Ты не понимаешь, что тебе теперь надо
сидеть ниже травы, тише воды?
- А кто вы вообще такие, чтобы приказывать мне? Вы не знаете! Вам не понять! Мне
нужен этот сеанс! – Некров сорвался на совершенно невменяемый, истерический визг. – А
это животное, этот кот мне помешал! Я почти уже был там!
- Ребята, валим отсюда. Бегом.
И снова череда подвалов, переходов, канализаций. Поворот, поворот, поворот.
Наверху уже наступило утро, и солнце освещало пустынные улицы Старых Кварталов,
стучалось в навсегда закрытые окна, бросая сквозь пыльное стекло и истлевшие занавески
печальные полосы света на давно не подметавшиеся полы.
Заводские трубы, когда-то весело наполнявшие воздух над Городом бесконечными
облаками дыма, теперь сиротливо и как-то робко, застенчиво торчали над землей,
впиваясь в небо черными, пустыми, бесполезными иглами.
- Пока остановимся тут, а дальше подумаем. Пара часов теперь у нас есть. Мне
кажется, что сейчас лучшим решением будет бежать. Теперь охота не скоро закончится.
Уж они-то обшарят все закоулочки.
- А что, если уйти в катакомбы под монастырями? Может, там сможем отсидеться? О
них почти никто ничего не знает.
- Не пойдет. Даже если они не знают о них сейчас, через час у них будут полные карты
всех входов и выходов. Или ты думаешь, что в архивах не сохранились записи? К тому же,
что ты там есть будешь? Там ведь уже, наверное, даже крысы с голоду передохли.
- Даже если карты и не сохранились, ты думаешь, что те, Сверху, будут сидеть сложа
руки, или что там у вместо них предусмотрено?
- Идиот ты, Михаэль. Чем ты вообще думал?
- Стоп, ребята. Кажется, у меня есть идея. Михаэль, ты можешь выйти не напрямую, а
через кого-нибудь из нас?
- Невозможно, Игорь, мы все под прицелом. Пока еще сидим тихо, есть шансы.
- Еще раз повторяю. Валить из Города надо. В леса. И там отсидеться.
- Нет, ребята. Вы как хотите, а мы тут не при чем. Мы сейчас идем домой. Правда,
Дырокол?
Дневник журналиста.
04.04.2015.
За стенами завода меня встретил солнечный весенний день. Потрескавшийся серый
асфальт легко и бодро ложился под ноги, а рот сам собой начал насвистывать развеселый
мотивчик.
Дырокол пригрелся за пазухой и блаженно мурлыкал. Иногда он высовывал свою
голову, жмурился от света и прятался обратно. Над головой прострекотал вертолет и
скрылся где-то за горизонтом. Дома, оставленные хозяевами, и те смотрелись теперь
веселее.
С каждым шагом становилось все легче. Рюкзак, оттягивавший плечи, придавал
бодрости. Казалось, что все радовалось весне. Где-то вдалеке даже запела птичка, за ней –
вторая. Фити-фью, фити-фью, фити-фити-фью.
Через час я подошел к границе Кварталов. Переодевшись в комбинезон и сложив в
рюкзак обычную одежду, окунулся в суету жизни. Еще через двадцать минут я был дома.
Радость прогулки смыла осадок, оставшийся после общения с Некровым и
Приверженцами. Терминал приветливо заморгал заставкой и сообщил, что за время моего
отсутствия поступило семнадцать звонков, пришло двадцать шесть сообщений, и было
семь визитеров.
Большинство звонков было сделано родителями, пару штук – коллегами, два сделала
Дина. Среди писем, кроме особо изощренного спама, обнаружилось послание от
- 27 -
начальства с рекомендацией явится в редакцию в наикратчайшие сроки. Фотографии
несостоявшихся гостей оказались такими размытыми, что определить, кто же это был, не
представлялось возможным.
После обеда я наскоро состряпал поделку для начальства, которая носила гордое имя –
Интервью. Впрочем, ничего другого от меня, наверное, и не ожидалось. Тем более, наши
многоуважаемые читатели такое просто обожают и могут жрать в совершенно
неприличных количествах. Дальше редактор объявит мне благодарность и выпустит под
каким-нибудь громким и, безусловно, остроумным заголовком собственного сочинения.
Перед моими глазами даже мелькнуло, как он напишет, что-то вроде “Допрыгался,
полночный убийца?” или “Да воздастся каждому по делам его!”
Незаметно наступил вечер – пора прогулок. Слишком долго болтаться по улицам на
этот раз не стал – хватило пробежки на выходных. Почему-то тянуло к тому дому, где
пару дней назад я увидел ребенка. К сожалению, ноги подвели и вынесли меня в
совершенно другой район. Два часа перед сном пролетели, как не бывало.
Стояло солнечное весеннее утро. Свет лился на деревья, поля, луга. Только над
городом царил сумрак. Серый пепел, вылетая из труб, застилал небо. Третьи сутки
крематории выбрасывали в небо то, что недавно было людьми. Рабочие, обслуживавшие
топки, трудились не покладая рук, валились от усталости прямо на бетонный пол. На их
место заступали новые, а тех, прежних, заботливые, мягкие руки санитаров уносили в
медпункты, госпитали. Потом некоторое возвращались, чтобы снова занять свои места у
печей, а большинство отправлялось дальше. На кладбище.
Серые, ссутулившиеся спины могильщиков время от времени разгибались, чтобы
снова согнуться над очередной ямой. Работы в эти дни им хватало. Некоторые из них
шутили, что с такими темпами через пару недель получат бессрочный отпуск. Другие
отвечали, что никто не уйдет из этого города, пока в нем не останется хотя бы один
человек. И спины снова сгибались, угрюмо думая об этом дне.
В городе снова стало светло и тепло. Огонь весело высовывался из окон домов,
радостно перепрыгивал с крыши на крышу, играя в салочки с ветром, который гнал его
все дальше и дальше в уцелевшие кварталы. Вороны в отчаянии каркали сверху, сетуя на
то, что столько вкусной и здоровой пищи пропадает даром в пасти веселого рыжего
затейника. Наиболее умные летели туда, где еще не разгулялось пламя и можно было
поживиться прекрасным ароматно-загнивающим мясом. Они суетливо доклевывали то,
что не успели сжечь в своих печах люди; то, что не досталось слепым безмозглым червям;
то, до чего еще не добрался огонь пожара.
Шла седьмая неделя весны. Солнце щедро дарило свое тепло холодным серым камням,
которые пощадило пламя, полям, до которых не смог дотянуться пожар, лесам, тихо
шелестевшим кронами и радовавшимся тому, что исчезли двуногие варвары с
бензопилами. Это было начало новой эпохи. Эпохи, девизом которой становились
справедливость и закон пищевых цепочек.
Кое-где из сплошного зеленого океана выглядывали останки стен некогда
возвышавшегося тут города. Обезьянки весело резвились в ветвях, тигры смутными
тенями мелькали между деревьями, бабочки перепархивали с цветка на цветок. В близком
море перекликались дельфины. Обезьяна схватила камень и раздробила им голову чьегото детеныша, пробегавшего мимо.
Солнце лило свой свет на леса, поля, луга. Только в городе царил полумрак. Облака
пепла и дыма укутывали его в плотный кокон. Дельфины, выныривали из моря, косились
на черные клубы и о чем-то переговаривались, весело подмигивая друг другу.
05.04.2015.
- 28 -
Утро началось не так, как обычно. Разбудил меня непонятный зуд в носу. Открыв
глаза, я увидел, что Дырокол ластится ко мне и мурлыкает. На часах было почти шесть.
- Ну и чего тебе надо, мелочь? Есть хочешь? Ну пойдем, пойдем, покормлю.
Полбанки консервов провалилось в кошачий желудок. Котенок замурлыкал от
удовольствия, облизнулся и быстро откочевал с кухни на мою кровать, заняв на ней
почетное центральное место и не оставив мне даже тени шанса уместиться рядом с ним,
чтобы подремать еще полчасика.
В восемь утра я был на работе и выслушивал свежие сплетни от товарищей по
кабинету, пытаясь параллельно закончить работу над интервью.
Краски ложились хорошо и густо, как и завещал Некров. Фантазия моя работала как
сумасшедшая, очень часто идя вразрез с реальными фактами. Ничего, редактор пропустит,
а благодарные читатели скушают и не такую ахинею, радостно хлопая ушами и
восторженно поливая автора грязью изо всех своих немереных сил. В итоге, часа через
два, то, что я написал вчера, было не узнать. Некров окончательно потерял подобие
человека и превратился в замечательно колоритного и совершенно типичного монстра. В
общем, такого, каких любит наша уважаемая и высокоинтеллектуальная аудитория.
Начальство было в восторге. Тряся мою руку изо всех сил, оно сулило мне золотые
горы и блестящую карьеру на славной ниве народного информирования.
- Ну а теперь, дорогой, побывай ты, пожалуй, на церемонии награждения наших
предпринимателей. Они сегодня выбирают достойнейших из своих рядов. Завтра
материал должен быть готов. Я хочу, чтобы послезавтра он был напечатан. Удачи тебе,
Игорь!
Когда я приехал, господа предприниматели только начинали собираться. Маленький
уютный зал искусно воссоздавал атмосферу и убранство старого, еще каменного театра
кукол, который затерялся ныне в Старых Кварталах. Среди этой разношерстной толпы
легко было выделить Хороших предпринимателей. Их отличали огромные животы,
грациозно стекавшие с коленей, и шеи, элегантными волнами ниспадавшие на воротники,
полностью скрывая их от досужих глаз. Полные достоинства и благородства лица
украшали едва заметные среди прекрасных пурпурных щек и ежевичных носов
изумительные бриллианты глаз. Мелодичнейшее перешептывание тут же заглушило
музыку, струившуюся из динамиков.
К моей печали, среди этих сливок общества я выглядел худосочным заморышем. Не
зря ведь гласит народная мудрость: “Хорошего человека должно быть много!” Увы, я не
тянул по габаритам даже на очень паршивенького человечишку.
Но вот на сцену вышли ведущие, и праздник подведения итогов начался. Жалкими,
даже несмотря на усилители, голосками они пролепетали слова уважения благородным
господам, почтившим в этот день их скромную обитель и уступили место какому-то
танцевальному коллективу. После танца огласили фамилии победителей. Действительно,
они были достойны этого звания. Их героическим фигурам позавидовали бы, пожалуй,
даже боги Олимпа, окажись они в это время в зале. После еще нескольких танцев и пения
божественных звезд местного разлива, сие действо завершилось.
В тот же день блестящий образец творческой мысли, состоящий из имен, цифр и
названий, лежал на столе у дорогого шефа, который еще раз предпринял попытку
оторвать мою многострадальную руку.
Но вот рабочий день закончился, и я по “паучкам” добрался до дома. Дырокол,
успевший откушать оставленное ему на день, терся о ноги и требовал тепла и ласки.
Получив искомое, он предпринял попытку вернуться на кровать, но не тут то было. На
этот раз я оказался быстрее. Ему же пришлось довольствоваться скромным местом рядом
с моим боком.
Почему-то долго не мог уснуть. Совершенно не к месту вспомнился Некров и его
безумные глаза. Тогда я испугался, теперь же мне стало его жаль. Вспомнил я и
Приверженцев. Я пытался представить, что с ними, где они скитаются сейчас.
- 29 -
Воображение рисовало бескрайние леса, по которым пробирается кучка людей,
настороженно прислушивающихся к каждому шороху, каждому крику птицы. Было даже
немного стыдно за то, что я тогда смалодушничал и сбежал.
Какие-то смутные образы проносились мимо. Обрывки мыслей, извиваясь и ускользая,
вились вокруг. Иногда поле зрения пересекали светящиеся медузы, в которых
угадывались полузнакомые лица. Это продолжалось очень долго. Я успел состариться в
этой мешанине образов, фраз, мыслей. Мое тело становилось все дряхлее пока, наконец,
не стало распадаться какими-то лоскутами. Измочаленное, почти распавшееся на волокна,
похожие на пряжу, оно повисло на гвозде. Оттуда я мог наблюдать, как маленький
блестящий шарик несется по крутому склону, высоко подпрыгивая и, при каждом
соприкосновении с поверхностью, оставляя на ней глубокие выбоины. Чем дальше, тем
ниже и ниже он подпрыгивал, нанося все меньшие травмы склону. И вот пришел момент,
когда шарик подпрыгнул в последний раз и покатился, стремительно теряя скорость. Вот
он остановился и исчез.
Тогда я отделился от своего тела и увидел его со стороны: длинная борода паутины,
засыпанная пылью, какими-то волокнами веревок, конфетти, блестками. Было дае
несколько запутавшихся в этих переплетениях мух, слабо трепетавших крыльями. Совсем
рядом – еще один гвоздь с такой же паутиной. И еще один. И еще. Вся стена была
облеплена этим странным подобием ковра. Эти клочья сплетались, переходили друг в
друга и шевелились под невидимым сквозняком.
Яркая белая вспышка на мгновение осветила стену и сожгла все. Когда она угасла, я
увидел, что стою на краю воронки, а чуть поодаль от меня сидят еще два человека в
камуфляжной форме. Я встал и побрел прочь, вглубь леса. Тропинка постоянно виляла,
извивалась. Мне захотелось свернуть в самую чащу. Хмурые деревья молча смотрели на
меня, но угрозы в этих взглядах не чувствовалось. Казалось даже, что Лес специально
убирает ветви и кусты, которые могли бы помешать пройти. Через некоторое время я
подошел к очень густому кустарнику, над которым низко свешивались ветви деревьев. То
чувство, которое заставило меня свернуть с тропинки, настойчиво уговаривало продраться
сквозь заросли. Я наугад раздвинул ветви и нырнул в эти дебри. За ними обнаружилась
очень узкая, но четкая тропинка. Она два раза свернула и вывела меня к поляне, со всех
сторон окруженной густой стеной кустарника.
Посреди полянки росло три дерева. Справа от меня лежала куча веток, которых
хватило бы на поддержание костра всю ночь. Старое кострище обнаружилось на
противоположной стороне поляны. Я набрал дров, вытащил из рюкзака газеты, а из
кармана джинсов зажигалку. Костер разгорелся почти сразу и осветил пространство
вокруг веселым, пляшущим светом, углубляя тени от деревьев, делая окружающий лес
еще темнее, а звезды над головой – ярче. Я сидел и смотрел в огонь, вороша палочкой
сухую хвою. Меня окутало непонятное спокойствие. Было легко и хорошо, не хотелось
даже думать о том, как выбраться из этого леса домой.
- Здравствуйте, Игорь, вот вы и пришли, - возле костра стоял человек в плащ-палатке.
– Позвольте представиться – старший лесничий Кэрт.
Лицо говорившего скрывалось в тени. Только в глазах отсвечивали языки костра.
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- Это не важно сейчас. Я рад приветствовать вас в святилище Железного Леса. Не
бойтесь, здесь вам ничего не угрожает. Вы ведь спите и в любой момент можете
проснуться. Нам нужно о многом поговорить, но времени у нас мало. Ночи здесь
короткие, а днем вас не должны видеть в этом месте.
- Простите, я ничего не понимаю. О чем вы говорите? При чем здесь я?
- Не волнуйтесь, сейчас вам все объяснят. Это моя сестра Интара, старшая жрица
Храма мертвого Христа, - из сумрака вышла молодая высокая девушка и молча
поклонилась. – Это Фарриагим, смотритель костров, - Человек в камуфляжной куртке
- 30 -
подошел к костру и молча пожал мне руку. – Они введут вас в курс дела, а мне сейчас
нужно удалиться.
Кэрт вышел из тени, протянул руку для прощания и скрылся. Я успел заметить, что
половина его черепа была металлическая, а возле левого глаза сверкнул аппарат похожий
на видеокамеру.
- Простите его, Игорь, - Интара немного растягивала слова и глотала половину
окончаний. – У него сейчас много работы. И, пожалуйста, не бойтесь его вида. Это
случилось очень давно, когда он еще был капитаном Лесной Стражи. Его занесло в один
из окрестных некрополей. Там с ним сделали это. Он – эльф-зомби. К сожалению, мы не
смогли вернуть ему искаженную половину тела, ее пришлось заменить протезом. Но
перейдем к вам, Игорь. Фарриагим, может быть, ты начнешь?
- Хорошо, сестра. Так вот, Игорь, - Фарриагим замялся на секунду. - Вам, наверное,
интересно кто мы такие и почему связались с вами? Значит, слушайте. Эта история
началась давно. Я затрудняюсь определить, насколько, ведь время категория очень
недостоверная. Но это не важно. Когда-то давно был учрежден Совет Командоров.
Первым Командором Земли стал некто Корней. Он успешно справлялся со всеми своими
обязанностями до недавнего времени. Как таковой проблемы могло не возникнуть еще
очень долгое время, если бы не одно обстоятельство. Корней внезапно пошел на
повышение. Не буду вдаваться в подробности, потому что нам самим известно далеко не
все. Ему выпала честь председательствовать в Совете. Уже некоторое время наша планета
находится в довольно щекотливом положении. Видите ли, у нее нет Командора. Мы
хотим предложить вам, Игорь, занять его место. Сестра, объясни ему сама дальше, что и
как. Я в эти вопросы особо глубоко не вникал.
- Игорь, существует правило, по которому Командор не может сам выбирать себе
наследника. Этим занимаются местные Советы Субкомандоров. По жребию нашей
команде выпало заниматься поиском нового Командора. Сначала мы хотели предложить
это место старому другу Железного Леса, Михаэлю Некрову, но в связи с некоторыми
обстоятельствами его кандидатура оказалась неприемлемой. Тогда мы решили, что новым
Командором должен стать один из его знакомых. Вы – наиболее подходящая кандидатура
на эту роль.
- Но почему? С чего вы взяли?
- Скажите, а разве вам не снились в последнее время странные сны? По глазам вижу,
что снились. Это мы проводили тесты. Знаете, у вас с Некровым практически идентичная
структура сознания. Но это не очень важно. Скажите, вы хорошо помните свое прошлое?
- Ну, конечно. Я помню всю свою жизнь. Черт, я ведь помню ее с самого рождения. Но
это невозможно…
- Сестра, это он. Теперь я уверен в этом.
- А я это уже давно говорила, еще тогда, когда вы сомневались.
- Да вы о чем? Что происходит?
- Не волнуйтесь, Игорь. Обо всем вы узнаете в свое время. Сейчас это пока не важно.
Так вы согласны?
- Но как же так? Что я такого сделал?
- Вы согласны?
- Согласен.
06.04.2015
Будильник выдернул меня из этого сна как раз в то время, когда мне начало казаться,
что я сошел с ума.
- Черт побери, присниться же, - прошептал я под нос сонным голосом и отправился в
душ.
- 31 -
Освежившись и приведя себя в порядок, я обнаружил, что опоздал на работу. За 15
минут никак не успевал добраться до нее. Пришлось сесть и придумать отмазку для шефа.
Как вариант пришла мысль, о визите к ветеринару. А если так, то торопиться было уже не
надо. Появилось время, чтобы привести в порядок записи.
Как ни странно, вскоре все было разложено по папочкам и расставлено по полочкам. Я
уже начал подумывать о том, что пора бы выбраться на работу, когда мой дом сообщил
приторным голосом о визитерах. Одного взгляда на экран терминала хватило, чтобы
понять – на работу сегодня я не попаду. Возле двери стояли люди, облаченные в
комбинезоны МВД.
- Здравствуйте, вы Игорь Стрельников?
- Да, я.
- Пожалуйста, следуйте за нами.
- Простите, а у вас есть ордер?
Удар по почкам дал понять, что ордера им не требуется.
Меня привели в комнату без окон и освещения. Сейчас я сижу и пишу эти строки
наощупь, в темноте. После беседы с кем-то высокопоставленным надежд больше не
остается. Меня обвинили в пособничестве побегу и приговорили к смертной казни.
Никакого допроса не было. Один росчерк пера – и я без пяти минут покойник. Странно,
но сейчас не испытываю никакого беспокойства. Засыпаю.
Резолюция от 15.04.2015 года: только для служебного пользования. Полковник
Невидзе В. И.
- Кэрт, слышь, долго нам тут еще сидеть? По твоим словам они должны были пройти
еще позавчера.
Молодой нервный эльф выполз из куста, где скрывался все это время, и теперь
брезгливо отряхивал налипший на него мусор.
- Молчи, Рэаллор, я их чую. Они уже близко. Пройдут сегодня ночью.
- Кэрт, а может это твой бред, и их не будет вовсе?
- Кианара, слушай, что вы ко мне привязались? Я когда-нибудь ошибался
относительно них? Ты помнишь, хоть один такой случай?
- Помню, Кэрт, после этого случая ты стал просто отменным красавчиком, - эльфийка
легко перепрыгнула через полянку и скрылась на дереве. Следом за ней полез в свой куст
и Рэаллор, тихо матеря все на свете
Кэрт плюнул и вернулся на свой наблюдательный пункт в кроне соседнего с Кианарой
дерева. Снова все затихло, только кроны Железного Леса продолжали шуршать на ветру,
да птицы перемывали косточки бывшему капитану Лесной Стражи на своем языке.
Стемнело. Несколько раз на поляну выбегали волки, останавливались,
прислушивались и снова ныряли в чащу, преследуя свою добычу. Луна медленно ползла
из одного угла неба в другой. Иногда слышалось сонное чивиканье то одной, то другой
птички.
На поляну вышли три человека. В совершенном молчании они прошли к ближайшей
ели и разместились в ее тени.
- Скоро будут здесь. Ты видел с какой скоростью валят? До рассвета пройдут – это я
тебе гарантирую, - заметил один.
- Да, на ловца и зверь бежит, - второй потянулся и снова принялся рассматривать луну,
которая еще не успела скрыться за деревьями. – Жаркая будет ночка. Кстати, говорят,
Кэрт снова вернулся в Стражу. Ты не думаешь, что он их тоже караулит?
- Ну и пусть себе караулит. Мы ведь никогда с ним не враждовали…
- Недолюбливают нас эльфы… Причем, это очень мягко сказано. Кстати, а чего это
Некрополис всполошился? Эти гонят, как угорелые. Поговаривают, что в седьмом секторе
тоже не все спокойно.
- 32 -
- Да кто их знает. Ты полагаешь, им не по душе, что выбрали нового Командора?
- Чего гадать? Вот отловим одного и расспросим. Тогда и думать уже будем.
- Отловили и расспросили, как же! Ты его еще чаем с ватрушками накорми. Ты вообще
давно тут? Отловим, расспросим… Эти не разговаривают… Или ты видел среди них
Грабли?
- Да я не успел толком рассмотреть. Слишком быстро шли, и ближе к ним подбираться
рисково было. Вроде, что-то блеснуло… Но Грабли это или так, рядовое Стекло, я не
разобрал. Далеко…
- Тихо! Кажется, скоро войдут в Лес. Отойдем-ка в тенек, ребята.
Люди встали и исчезли в тени деревьев. Тишина продержалась недолго. Треск сучьев
и сдавленное рычанье, приблизились с востока, и небольшая кучка мертвецов выбежала
на поляну.
Среди этой компании можно было отличить одного особо крупного с длинными
стальными когтями вместо пальцев. Рядом с ним стояли две особи поменьше с
воткнутыми в плечи узкими осколками стекла.
Сбившись в кучку, эти трое о чем-то совещались. Внезапно из кроны дерева раздался
приглушенный выстрел, и Грабли упал ничком. Сразу же отовсюду затрещало, и на
обалдевших зомби градом посыпались пули. Все было кончено в несколько минут, и на
поляну выскочили и люди, и эльфы.
- Кто вы такие? Что вам нужно на территории Железного Леса? – голос Кэрта не
предвещал ничего хорошего.
- Мы уже давно охотимся за этой компанией, причем именно за этой. Нам нужны
Грабли. И мы намерены его получить.
- И как же это вы намерены сделать, если мы вам его не отдадим?
- Кэрт, нам ведь хорошо известно, что ты только охотишься на них, но сами они тебе
совершенно ни к чему. Тебе ведь не интересно, что происходит в Некрополях, а нас уже
начали доставать все эти бродяги. Жители их боятся, несмотря на то, что пока что они
никому не причиняют вреда. Тем более, это только пока. Мало ли, что будет потом?
- От этого ты ничего не дождешься – выбит из строя. Начисто. Разве что только, если
среди вас есть механик. Да и тогда не ручаюсь. Попал я в него хорошо.
- Был бы труп, а механик найдется. Так что, Кэрт, по рукам? Не резон нам
задерживаться здесь надолго. Не лесные мы жители. Мир вашему Лесу, Кэрт! Привет тебе
от племянника!
- Ну и тяжелый же он, сука, - запыхавшись, Дэвид остановился и скинул с плеч Грабли
на землю. – Перекур, ребята. Полчаса отдохнуть надо бы.
Скарт, тот самый человек, молчаливо сидевший под елью, скинул на землю Стекло
второго порядка, сел на него и закурил. За все время погони он так и не проронил ни
одного слова.
- Вы только посмотрите! Какое небо! Какие звезды! Ведь это просто восхитительно!
- Да заткнись ты со своим небом, Крайв, честное слово, воротит уже от твоего неба, пробурчал себе под нос Дэвид, пытаясь зажечь хоть одну отсыревшую спичку. Скарт
усмехнулся и подал ему зажигалку.
Курили молча, сплевывая под ноги.
- Слушай, Дэвид, это не дело. Так мы далеко не уйдем. Уже четвертый раз за сегодня
останавливаемся. Туши эти слишком тяжело на себе переть. Ты ведь механик, открутить
им бошки да и дело с концом. Глядишь, к вечеру будем уже в Лаборатории. А с такими
темпами, спасибо, если дня через три доковыляем…
- Крайв, ты хотя бы относительно представляешь себе, как это возможно? Ты
понимаешь, что если мы начнем их потрошить прямо сейчас, то через пару минут за нами
побежит как минимум половина окрестных кладбищ. У них ведь чутье, как у собак, друг
- 33 -
на друга. Это в Лесу можно было разделать их без шума. А теперь только попробуй его
хоть немного подрезать, как сбежится комитет по встречам. Так, покурили? Бегом!
Скарт медленно поднялся, снял с пояса нож и одним махом перерезал шею своей
ноше. Та же участь постигла и двух других, пока Дэвид и Крайв приходили в себя.
- Ну, че уставились? Понеслись терь! Скучно не будет, - Скарт схватил головы и
припустил со всех ног. Следом за ним - остальные.
Через пять минут из передатчиков раздалось посвистывание – заработали системы
оповещения на оставленных позади трупах. Все поле вокруг начало шевелиться. То тут, то
там появлялись бугорки. Сначала небольшие, они пульсировали и раздувались. Наконец
лопнул один, второй, и из них выбрались двое Граблей. Сразу же, как по команде, стали
лопаться остальные, выпуская из себя все новых и новых Зомби всех рангов. Через пару
минут плотное кольцо Мертвяков сомкнулось вокруг диверсантов.
- Я ведь говорил, что тут захоронение было…
Скарт вышел вперед и заскрежетал что-то. В ответ послышалось такое же
скрежетание, и толпа Зомби расступилась, пропуская вперед Грабли. Он подошел к
Дэвиду, и на его искореженном лице появилось удивление:
- Игорь, что ты тут делаешь? – он обернулся к остальным и скрежетнул. Два Стекла
подошли к Крайву и парой ударов прикончили его. Скарта увели куда-то в толпу. Грабли
занес лапу для удара, и Дэвид провалился в темноту.
- Ты очнулся? Неужели это ты? Руки на месте? Ноги тоже там, где надо? Почему ты
боишься? Не бойся! Лучше упрись посильнее ногами в крышку и вылезь из этого ящика.
Ну? Сильнее! И еще раз! И еще! Вставай, оглядись! Видишь, нет никакого гроба. Это
всего лишь одеяло на твоей постели. Давай, пройдись по комнате. Опа! А что это там?
Осторожно, не вывались из лоджии! Что, круто? Что-то тебе это напоминает? Ты
присмотрись, присмотрись… Уж не могилы ли это, а? Гляди, а вон там и крест
покосившийся. А рядом с ним труп, видишь? Он тоже смотрит на тебя. Говорит как будто:
“Осторожнее, не попадись так же, как я!” Слушай, парень, а ты уже, между прочим
попался! Скорее вернись в комнату! Ну, и где же кровать? Где человек? Тебе не кажется,
что это больше похоже на саркофаг? Так давай, растопчи этот скелет в пыль, пока он не
очнулся! Вот так, молодец! И еще! И еще разок! Вот!
Что там осталось? Ножик? Тоже пригодится! О! Шкаф. Ты думаешь там что-то есть?
Ну да, конечно же! И как ты мог забыть? Давай сейчас быстренько надевай косуху и
рюкзак! Кидай в него свой ежедневник, фонарик. Ага, правильно, ботинки тоже обуй. И
берет пригодится. Ну, как? Теперь готов к приключениям? А ты точно уверен, что они
тебе нужны? Думай быстрее: сейчас соседи очнутся и придут тебя убивать! Ну, давай,
прыгай смелее! Это ведь всего лишь второй этаж! Слушай, парень, не делай глупостей!
Если выйдешь через дверь, получишь веселенький мегаполис полный жизнерадостных
Зомби! А там, за окном, всего-то пара могилок!
Земля мягко ударила в подошвы ног. Крест и могильные холмы, казавшиеся из лоджии
такими большими, съежились, приняли нормальные размеры. То, что казалось
прислоненным к кресту трупом, оказалось игрой воображения и теней. Только на кресте,
вместо таблички с именем усопшего было прикреплено вытянутое шестиугольное
зеркальце.
- Конечно, возьми! В хозяйстве все пригодится! А теперь давай! Карабкайся на второй
этаж на соседнюю лоджию, пока эти из-под земли не вылезли. Вот! Хорошо! Еще двоих
уложил! Превосходно! Ну, поздравляю! А теперь смотри, тут осталось еще парочка в
комнатах снизу и те, что под окнами бегают. Что тут можно еще взять? Пусто. Нету
ничего. Какая жалость! Опа! Арбалет! Давай постреляем? Один, второй, третий. Молодец!
Теперь еще две комнаты, и можешь отдохнуть. Ну, прыгай, три-четыре! Черт! Да
поднимайся же ты! Вставай! Вставай. Вставай… Вста…
- 34 -
- Михаэль! Подойди сюда! Кажется, он еще живой. Неплохо ты его приложил, - Дина
наклонилась над Игорем и прощупывала у него на шее пульс. – Точно, живой, связать его
надо. Так, на всякий случай. Вдруг снова буянить начнет?
Некров подошел и стал деловито связывать Игоря по рукам и ногам, потом взвалил его
на плечи и отнес в подвал. Дина поспешила следом, а Руслан со Стасом задержались
перекурить.
- Ну и что ты по этому поводу думаешь, Стасик? Отчего ему крышу сорвало?
Стас угрюмо ковырнул кроссовкой асфальт, выкинул окурок и молча спустился вниз.
- Да пошло оно все, - процедил Руслан сквозь зубы и сбежал по ступенькам в полумрак
подвала.
Шел уже третий день, как они скрывались на окраине Старых кварталов. Кроме них
тут жила еще небольшая коммуна бомжей, их Игорь только что отправил в счастливые
края, да еще пару часов назад объявилась девчушка лет восьми, которую из жалости
обогрела Дина.
Облавы, как ни странно, все не было. С едой дела обстояли наилучшим образом: в
глубине подвала нашелся стратегический запас консервов. На них можно было прожить
еще несколько недель. Вода, струившаяся из-под крана в одной из квартир на первом
этаже, слегка отдавала ржавчиной, но, вроде, была пригодна для питья. Картину портило
только полное отсутствие хлеба. Не было даже сухарей.
В общем, все было прекрасно, пока не объявился Игорь. Не известно, чем кончилось
дело, если бы Михаэль не успел вовремя оглушить Игоря, когда тот спрыгнул со второго
этажа с пистолетом в руке.
- Э-эй, Игорек! Игорешка! Очнись! – Дина брызгала холодной водой ему в лицо и
похлопывала журналиста по щекам. Наконец, тот застонал и попытался пошевелиться. –
Игорь, приди в себя! Ты узнаешь меня? Это я, Дина Осипова. Ну, ты тут?
Игорь открыл глаза. Его бессмысленный взгляд блуждал по лицам склонившихся над
ним Приверженцев, переходил на стены, потолок. Постепенно на его лице стало
проявляться осмысленное выражение, а взгляд остановился на Дине.
- Где я? – слабо прошептал Игорь. – Кто я? Дина? Это ты? Откуда ты здесь?
- Очнулся, герой. Ты что-нибудь помнишь? Что ты тут творил, идиот?
- Ой, ребята, как хорошо-то. А я вас помню. Вы мне снились когда-то. Выходит, и
правда, смерть – это сон. Такой хороший тот сон был. Хорошо, что мне сейчас он снится,
а не тот, другой… страшный. Не хочу, чтобы он снился больше. Там я был каким-то
Дэвидом, мы охотились за какими-то мертвецами. Плохой сон! Этот, про вас, он лучше. А
знаете, долго я спал. А потом проснулся. Сначала я видел хороший сон про вас, а потом
плохой, о мертвецах. Мне приснилось, что меня убили, и я проснулся. А тут вдруг меня
снова убили. И теперь вы мне опять снитесь. Это хороший сон. Все будет хорошо теперь.
- Михаэль, и что с ним делать? Он, по-моему, окончательно головой двинулся, - Стас
кивнул подбородком в сторону Игоря, который лепетал не переставая, похихикивал,
дурацки лыбился и пускал слюни. – Слушай, может отведем его к Новым Кварталам, да
бросим там? Думаю, его найдут, чего нам-то с ним возиться? Ты посмотри, как слюнями
брызжет…
- Стасик, ты такой храбрый, добрый, справедливый. Почти легендарный герой:
оставить, бросить, пускай загибается, может найдут!
- Ой, Диночка, да у тебя новый фаворит появился! Какая прелесть! Ну-ну, родная,
убирай за ним сопли. Я посмотрю, что ты скажешь, через денек-другой.
Игорь немного успокоился и стал говорить медленнее. Среди белиберды, которую он
нес, начали проскакивать трезвые мысли. Михаэль наклонился к нему и, глядя в глаза,
спросил:
- Ты говоришь, что видел нехороший сон, где ты был Дэвидом. Ты можешь мне про
него рассказать?
- 35 -
- Михзаэль, может, не надо? Мне страшно его вспоминать. Нехороший сон, злой. Я
боюсь, что он снова начнет мне сниться, - на глаза Игорю навернулись слезы.
- Игорь, не бойся, хочешь, я буду держать тебя за руку? Я не отпущу тебя в него.
Ничего страшного не произойдет. Ты останешься тут.
- Михаэль, чего ты сюсюкаешься с этим полоумным? Выкинуть его, да и дело с
концом!
- Стас, еще одно слово, и я выкину тебя!
- Да чего вы все на…
- Я еще раз спрашиваю. Ты меня хорошо понял?
- Понял, понял… Только и слышно от тебя, что “понял”… А ты чего вытаращилась,
лупоглазая? – Стас сплюнул и зашился в угол, ненавидяще глядя на всех.
- Дяденька, а можно мне с ним поговорить? – девочка стояла за правым плечом у
Михаэля и смущенно теребила воротничок. – Дяденька, я его знаю. Я его из окна видела.
Мне очень хочется поговорить с ним… Вы не понимаете. Вам кажется, что он большой, а
он – маленький еще, меньше меня даже…
- О чем ты говоришь, девочка? – Дина подошла к ней и обняла за плечи. Девочка
стряхнула ее руки и умоляюще смотрела на Михаэля.
- Слушай, Дина, давно вы его знаете?
- Ну, вот примерно с того момента, как у тя с твоей Кафедрой мозги вообще набекрень
стали. Да, как раз тогда он к нам пришел. А что такое? Что-то важное?
- Не знаю, Динка, не знаю. Может быть. А как тебя зовут, девочка?
- Настей.
- Слушай, Настя, а почему ты думаешь, что этот дядя маленький?
- Я это в глазах у него увидела, дяденька, когда он через окно на меня смотрел. Я сразу
поняла – он маленький. Ему тоже плохо. А кажется, что большой. Так вы разрешите нам
поговорить? Пожалуйста… Только вы не подслушивайте. Не надо большим знать, о чем
маленькие говорят, - последние слова девочка уже договорила требовательно, увидев, что
Михаэль начинает сдаваться.
- Пойдем, Дина, пускай пошепчутся, мне, к тому же, надо задать тебе еще парочку
вопросов. Русел, может, ты поговоришь с этим в углу? А то на меня эта оскорбленная
невинность и смотреть-то брезгует.
Когда Дина с Михаэлем ушли вглубь подвала, а Руслан вытащил Стаса на перекур,
Настя подошла еще ближе к Игорю и что-то горячо зашептала ему на ухо. Его глаза
закрылись, лицо – расслабилось, а через некоторое время он уже погрузился в глубокий
спокойный сон. Девочка продолжала ему что-то нашептывать, ласково гладя его давно не
бритое лицо. Наконец она замолчала и, положив щеку ему на грудь, притихла.
06. 05. 2007 – 30. 10. 2010 гг.
Гродно – Новогрудок - Москва
- 36 -