министерство культуры российской федерации о ·в ·двуреченский холодное оружие московского государства xv–xvii веков государственный музей-заповедник «куликово поле» тула · 2013 Двуреченский О. В. Холодное оружие Московского государства XV–XVII веков.— Тула: Государственный музей-заповедник «Куликово поле», 2013.— 536 с.: ил. ISBN 978-5-903587-26-1 ISBN 978-5-903587-26-1 © Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле», 2013 © Двуреченский О. В., 2013 Оглавление 7 Введение 13 Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 39 Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 71 Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 127 Глава 4. Древковое рубящее оружие 229 Глава 5. Древковое ударное оружие 247 Глава 6. Ручное метательное оружие 323 Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства в контексте обзора общего развития военного дела середины XV — начала XVII века 347 Каталог находок 523 Список литературы 530 Список отчетов архива ИА РАН, упомянутых в работе Введение К омплекс холодного наступательного вооружения Московского государства до сих пор лишь частично освещен в отдельных статьях и публикациях. На сегодняшний день не существует археологических сводов, посвященных изучаемой теме, а предметы наступательного вооружения при публикации музейных собраний рассматриваются зачастую иллюстративно. Такое состояние изученности комплекса вооружения симптоматично для позднесредневековой материальной культуры в целом на фоне отсутствия разработанной хронологии древностей. Объясняется это исторически сложившимся малым интересом советской и российской археологии к поздним периодам развития Русского государства XV−XVII веков. Результатом стало отсутствие больших серий надежно датированных предметов, которые могли бы стать основой для построения будущей хронологии древностей. Сложилась парадоксальная ситуация, когда период раннего средневековья мы знаем лучше, чем ближайшие к нам временные отрезки. Крупные площадные археологические «хозрасчетные» и «новостроечные» исследования позднесредневековых слоев городов и селищ, развернувшиеся с конца 80-х годов XX века, изменили ситуацию. За последние 30 лет российская наука значительно продвинулась в изучении отдельных категорий предметов материальной культуры, однако целостной картины, затрагивающей бытовой и ремесленный инструментарий, предметы вооружения, представленные в выделенных и обобщенных типах, с надежно обоснованной их эволюцией, так и не появилось. Уже на начальном этапе изучения наступательного вооружения становится очевидной двойственность характера материальной источниковой базы исследования реально дошедших до нас предметов вооружения. Исследователь военной материальной культуры базируется на датированном археологическом материале. Однако для него совершенно необходимым является включение в базу не столь надежно датированных, но крупных серий предметов вооружения позднего Средневековья, хранящихся в музейных собраниях. При этом в отличие от предметов древнерусского периода, изначально пополнявших музейные коллекции, здесь мы сталкиваемся с целостными собраниями, происходящими из оружейных хранилищ «государевых» крепостей и монастырей, а также с родовыми и частными собраниями вооружений, скапливавшимися у крупнейших дворянских фамилий. То есть перед нами предстают, как говорят археологи, «условно закрытые комплексы». Это накладывает определенный отпечаток на характер источниковой базы и требует выработки определенных методов их изучения. Так, наряду с хорошо датированными, подписными изделиями из музейных собраний и археоло- 8 гическими предметами приходится учитывать значительную серию предметов вооружения, не имеющих столь четких паспортных характеристик. Поэтому для их исследования вынужденно применяются чисто оружиеведческие методы, основным минусом которых является отсутствие в анализе контекста конкретного археологического памятника. С другой стороны, состояние изученности материальной культуры, описанное выше, не позволяло исследователю датировать предметы, происходящие из культурных слоев XV−XVII веков, более узкими рамками. Зачастую предметы, найденные в поздних слоях, датировались рядом исследователей на основании разработанной новгородской хронологии древностей более ранним временем, в результате чего предметы вооружения по факту оказывались также вне археологического контекста. Для создания археологического свода наступательного холодного оружия Московского государства конца XV — начала XVII века были использованы серии предметов, полученные в процессе археологических исследований средневековых памятников Московской Руси, а также коллекции музейных собраний, фонды которых пополнялись в более раннее время, из частных личных коллекций оружия, то есть не связанные непосредственно с археологическими раскопками. Предметы вооружения, полученные в результате археологических исследований и включенные в данный свод, обладают рядом свойств, из которых важнейшими являются археологический контекст находки и датировка по археологическому комплексу. Предметы вооружения, происходящие из музейных собраний, фондов, отделов оружия и включенные в свод, также обладают рядом характерных свойств. Зачастую это предметы из частных коллекций, серии предметов вооружения, происхождение которых связано с оружейными хранилищами крепостей и монастырей (Кирилло-Белозерский, Соловецкий, Троице-Сергиев монастыри и др.), родовыми собраниями оружия (графа С. Д. Шереметьева). В данном случае мы имеем более условный исторический контекст предметов, датировка которых основывается на методах оружиеведческого анализа. Таким образом, при обработке коллекций музейных собраний учитывалась обозначенная выше разница свойств, изучаемых предметов вооружения, отразившаяся в методах датирования и типологии. Предметы материальной культуры, полученные в результате археологических исследований, обрабатывались непосредственно в фондах отделов археологии таких музеев, как Государственный исторический музей (далее — ГИМ), Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле», Музей истории города Москвы (далее — МИГМ), Кимовский краеведческий музей 1. Кроме непосредственного изучения археологических коллекций оружия в музейных собраниях были обработаны полевые описи, архивы и коллекции ряда центров археологических исследований, в том числе Москвы (далее — архив ЦАИ УГК ОИП), Коломны, Тулы. Важнейшим источником данной работы являлись археологические отчеты, хранящиеся в архиве Института археологии РАН (далее — ИА РАН), в которых содержалась информация в виде отчетов и описей о работах на позднесредневековых археологических памятниках с 40-х годов до конца XX столетия. При изучении архива ИА РАН было осмотрено более тысячи отчетов, в трехстах из которых содержалась информация или упоминание о фактах находок предметов вооружения рассматри- 1. К сожалению, состояние паспортных данных на предметы вооружения, хранящиеся в ряде краеведческих областных музеев, таково, что перед нами оказываются вещи с неясной историей происхождения и датировкой, что делает их использование затруднительным. Тем не менее проведение такой работы представляется необходимым. Надеемся, что последующие исследователи смогут значительно пополнить позднесредневековую серию предметов вооружения, происходящих из многочисленных краеведческих музеев. В рамках данной работы мы посчитали возможным остановиться на использовании полученной нами серии предметов вооружения, происходящих из основных древлехранилищ и центров археологических исследований России. Введение 9 ваемого нами времени. Работа с археологическими отчетами в ИА РАН позволила получить общую картину вооруженности, типов и видов применяемого оружия для разных археологических памятников и, как следствие, для разных слоев населения Московского государства. Без обработки данного архива выполнение поставленной задачи — создание свода холодного наступательного вооружения Московской Руси и Русского государства конца XV — начала XVII века — было бы невозможно. Археологические источники, происходящие из музейных собраний, фондов, отделов оружия, исследовались по коллекциям Государственного исторического музея, Государственного историкокультурного музея-заповедника «Московский кремль» (далее — Московская Оружейная палата), Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (далее — ВИМАИВиВС), Музея истории города Москвы, Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника. На подготовительном этапе работы была собрана информация о более чем 2 200 предметах. Из них в рабочую базу данных, на основании которой создавались типологические и хронологические таблицы, было включено 1 502 предмета. 2. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках // Воен.-ист. сб. М., 1948. Вып. XX. С. 29−46; Марголин С. Л. Вооружение стрелецкого войска // Воен.-ист. сб. М. 1948. Вып. XX. С. 85−101; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. С. 14. 3. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие // САИ Е1-36. М., 1966. С. 34. Хронологические рамки исследуемой темы ограничены временем с конца XV по начало XVII века, то есть периодом становления и расцвета единого русского централизованного государства со сформировавшимся комплексом вооружения. Вооружение той поры отличается как от более раннего комплекса удельного периода, так и от более поздней эпохи полков «нового строя», с конца 1620-х годов, включающей в себя компонент предметов западноевропейского комплекса вооружений, доминирование огнестрельного оружия среди стрелецких и солдатских полков. Отличия прослеживаются также и в комплексе вооружения поместной конницы. Перед нами с хронологической точки зрения четко очерченный период в эволюции русского оружия, не раз обозначавшийся в советской историографии, посвященной изучению военной истории 2. Однако в рамках нашей темы представляется целесообразным, исходя из состояния источниковой базы, рассматривать такие массовые категории предметов вооружения, как наконечники стрел, копий, боевых и хозяйственных топоров, бердышей, в расширенном хронологическом диапазоне. Основание к тому лежит как в историографии вопроса, так и в особенностях рассматриваемого материала. Так, для наконечников стрел широко известный обобщающий труд А. Ф. Медведева затрагивает период до конца XIV века 3. Традиция употребления метательного оружия на территории Московского государства, просуществовавшая до второй половины XVII века, делает обоснованным и насущным рассмотрение эволюции наконечников стрел до конца их бытования. Археологическая коллекция наконечников копий, боевых и хозяйственных топоров, составившая основу базы данных по этим категориям предметов, зачастую датируется археологическими методами, равно как и в паспортах к ним из музейных собраний, более широкими хронологическими рамками — XV−XVII веками, что не позволяет значительную серию предметов данной категории рассматривать в узких рамках нашей темы. Иной подход был применен к таким категориям предметов вооружения, как булавы, шестоперы и кистени. Единичные находки этих предметов вооружения, датируемые концом XV — началом XVII века, не позволили бы нарисовать даже предварительную картину бытования и эволюции типов для этих категорий предметов без привлечения ретроспективного и иллюстративного подходов. 10 В изучении позднесредневекового оружия необходимо учесть такую особенность, как изменчивость территориального охвата исследования. Для образцов XV века представляется целесообразным рассмотрение серий, происходящих с территории Московского княжества и зависимых от него земель. По мере становления русского централизованного государства и его расширения увеличивается источниковая база исследования. Становится необходимым рассмотрение материалов, происходящих из слоев русских городов, селищ и крепостей, как возникающих на «украинных» землях, так и вошедших в состав Московского государства. 11 Введение принципы систематизации 2. Длина пера; 3. Ширина пера; 4. Длина черешка При работе над созданием типологии для различных категорий предметов холодного наступательного оружия долгое время использовался подход соотнесения определенного количества единообразных изделий с наиболее яркой, образцовой вещью из конкретного комплекса, на основании которой и выделялся тип (тип шлемов из «Черной могилы», тип «гнездовских» наконечников стрел). Позднее при систематизации стало характерным выделение типов на основании различных признаков предмета. К примеру, в рамках одной типологии могла стать типообразующей форма изделия, функциональное назначение или яркая орнаментальная отделка. Слабой стороной этого подхода является малая продуктивность в построении сложных типологических схем, которые необходимы для систематизации крупных серий предметов. Этот подход был распространен до середины XX века и был потеснен систематизациями, в которых принципом подразделения становилась какая-нибудь одна характеристика или набор взаимосвязанных характеристик 4. Наиболее последовательно методы систематизации предметов материальной культуры на основе конструктивно-морфологических характеристик разрабатываются семинаром «Морфология древностей» при кафедре археологии МГУ. Данный подход снимает многие противоречия из вышеперечисленных. Логической вершиной его является идея создания паспорта-классификатора, который вне зависимости от уровня развития науки и субъективных качеств исследователя позволял бы сохранять максимум информации, заложенной в отдельно взятом предмете на одном объективном языке. На базе таких паспортовклассификаторов возможно создание наиболее объективных типологических построений, сохраняющих максимум информации по взаимосвязям отдельных характеристик как в рамках отдельно взятой вещи, так и в рамках типа. Создание таких паспортов позволяет делать максимально объективным сам процесс отнесения найденных позже образцов к ранее выделенному типу. Однако при расчленении вещи на максимальное количество кластеров в сознании исследователя зачастую происходит необратимый разрыв выделенного набора характеристик с объектом самой вещи. Еще одним спорным моментом является то, что при создании методами конструктивной морфологии единого языка описания, а на базе его — типологии функциональное назначение и исторический контекст, а порой и такие характеристики, как размер изделия, не являются определяющими для выделения типа. В качестве примера, когда не учитываются размерные характеристики, можно привести общую систематизацию обуви, однако размер конкретного образца при систематизации оружия может стать определяющим 5. 4. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие // САИ Е1-36. М., 1966. С. 65. 5. Осипов Д. О. Обувь московской земли XII−XVIII вв. // Материалы охранных археологических исследований. М., 2006. Т. 7. 6. Кокорина Ю. Г., Лихтер Ю. А. Проникающие орудия и оружие // Морфология древностей. М., 1995. Вып. 3. Эксперименты по созданию общих классификаций по проникающему оружию дали результаты довольно спорные с точки зрения целесообразности. Так, в частности, в работе Ю. Г. Кокоркиной и Ю. А. Лихтер такие виды вооружений, как рапира, клевец и копье, были объединены в одну группу, а нож, меч и шпага — в другую. Данное подразделение оказывается совершенно не востребованным для исследователей предметов вооружения 6. Выход видится в комплексном подходе, когда исследователь предлагает создание некоторого количества определений или характеристик типа, которые относятся к вещи с одним функциональным назначением. На базе этих характеристик создается паспорт типа, который включает многоуровневое типологическое описание. Под уровнем мы подразумеваем описание конструктивно- ← Рис. 1. Система измерений. Графическое пояснение к таблицам находок основных категорий предметов вооружений. Табл. 1. Длинноклинковое оружие: 1. Общая длина (длина сохранившейся части); 2. Длина клинка; 3. Длина черешка; 4. Ширина пяты; 5. Максимальная ширина полосы; 6. Цифра кривизны клинка. Табл. 2. Перекрестья сабель и палашей: 1. Длина; 2. Высота; 3. Ширина. Табл. 3, 4. Наконечники копий, рогатин, сулиц и втоков: 1. Общая длина; 2. Длина пера; 3. Ширина пера; 4. Размер втулки. Табл. 5. Топоры: 1. Длина топора; 2. Ширина лезвия; 3. Размер втулки. Табл. 6. Бердыши: 1. Высота лезвия; 2. Ширина лезвия; 3. Высота косицы. Табл. 7. Булавы, шестоперы: 1. Высота; 2. Ширина (у шестоперов с учетом выступающих перьев). Табл. 8. Клевцы. Табл. 9. Кистени и боевые цепы: 1. Длина/диаметр; 2. Длина с цепью, втулкой; 3. Длина с рукоятью. Табл. 10. Наконечники стрел, болтов: 1. Длина наконечника; 12 морфологических, технологических характеристик, материала, из которого изготовлена вещь. Результаты этих описаний суммируются в одном паспорте, который несет в себе необходимые и достаточные характеристики для выделения типа, которые не позволят в дальнейшем отходить от заданных условий и смешивать разные типы, и одновременно позволяет выделять новые типы по степени их обнаружения. Создание паспортов также должно быть использовано только в том случае, когда они могут существенно дополнить заключенную в комплексе предметов информацию. Так, для наконечников стрел данный подход представляется необходимым, так как большие серии и зачастую плохая сохранность относительно малых по размеру предметов позволяют различным исследователям довольно гибко подходить к типированию вещей. В данном случае паспорт позволяет задавать жесткие конструктивно-морфологические, весоразмерные и функциональные характеристики типа. Для таких же категорий предметов, как топор, бердыш, копье, создание паспорта представляется избыточным, так как выделяемые типы, как правило, четко очерчены и легко узнаваемы. В заключение вводной части хотелось бы выразить искреннюю благодарность коллегам и товарищам: А. Н. Чубинскому, Т. В. Чистоноговой, И. А. Суминой, Н. Д. Двуреченской, В. С. Курмановскому, К. А. Жукову, С. В. Шполянскому,— без деятельного участия и технической помощи которых было бы невозможно выполнение данной работы. Отдельно хотелось бы выразить признательность исследователям и учителям, чьи работы в области изучения материальной культуры были и остаются образцом: А. Н. Кирпичникову, Б. А. Колчину, Б. А. Литвинскому, М. Е. Массону, А. Ф. Медведеву. Глава 1 История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века Н 1. Жиль Ф. Каталог резного старинного и восточного оружия, хранящегося в собственном Е. И. В. Арсенале в Царском селе. СПб., 1840; Жиль Ф. Царскосельский музей с собранием оружия, принадлежащего Г. Императору. СПб., 1860. 2. Кеммерер Е. Царскосельский Арсенал. СПб., 1869. аучная литература по военной истории Московского государства, в частности по организации и социальному составу войска, складыванию военной традиции рассматриваемой эпохи, довольно обширна. Однако в пределах избранного нами для рассмотрения периода количество работ значительно меньше. Нашей целью является общий обзор работ, вышедших в XIX — начале XXI века, посвященных изучению вооружения Московской Руси конца XV — начала XVII века. Ставятся две основные задачи: во-первых, освещение становления и развития методов и подходов в изучении русского вооружения; во-вторых, анализ того, как менялся взгляд исследователей на генезис, общую эволюцию и основные характеристики комплекса вооружения рассматриваемого периода. Подробное освещение характеристик отдельных видов вооружения будет дано в соответствующих главах книги. Первые публикации оружия в России связаны с именем Флориана Антоновича Жиля, когда-то преподавателя французского языка у наследника — будущего императора Александра II, заведующего Царскосельским арсеналом и I отделением Императорского Эрмитажа 1. Это было время, когда научная мысль и научные методы делали первые шаги в изучении материальной человеческой культуры. Неудивительно, что основное внимание было приковано к наиболее ценным, с точки зрения современников, собраниям. В этот период стояла научная необходимость в общем описании и систематизации, и прежде всего описании тех собраний, что отложились в царской сокровищнице. Касалось это не только предметов вооружения. В ведении Флориана Жиля находились библиотеки Зимнего дворца и Арсенала. С именем Флориана Антоновича связано формирование книжного собрания супруги Николая I Александры Федоровны. Он же и публикует каталог этого собрания. На протяжении последующих тридцати лет внимание к оружию из Царскосельского Арсенала не ослабевает, очередная публикация вышла в свет в 1869 году 2. В эти же годы наряду с публикацией каталогов наметилось еще одно направление в изучении оружия — общее описание комплекса вооружения средневекового и нового времени. Таковым стало исследование А. В. Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск», вышедшее в свет в 1841 году. Начало работы над этим многотомным трудом относится к 1830 году, когда по велению императора Николая I было организовано описание обмундирования русских войск от древнейших времен до начала XIX века. Вновь созданный особый комитет по составлению данного труда возглавил генерал-лейтенант П. А. Клейнмихель. Завершил данный труд преподаватель математики Первого кадетского корпуса штабс-капитан 14 А. В. Висковатов. Всего было выпущено свыше тридцати частей этого издания. Несмотря на то что работа шла в рамках государственной программы и не являлась в полной мере научным исследованием, впервые были даны описания с иллюстрациями основных типов защитного и наступательного вооружения, основанные на прорисовках предметов, хранящихся в крупнейших древлехранилищах страны. В начале XXI века эта работа была переиздана 3. В сороковые годы XIX века исследователи начинают обращать внимание на описи коллекций царских и монастырских сокровищниц как на новый источник по военной истории. В 1851 году П. И. Савваитов издает исследование материалов оружейной палаты Кирилло-Белозерского монастыря по описным книгам 1688 года 4. Спустя 14 лет исследователь публикует книгу «Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора» на основании рукописей архива Оружейной палаты. Помимо важности самой публикации рукописей архива огромную значимость для молодой науки имел «объяснительный указатель»5. Он стал по сути отдельным фундаментальным исследованием и лег в основу складывающейся в последующие столетие терминологической базы для предметов вооружения. В объяснительном указателе рассматривались как отдельные виды изделий, так и их составные части. Исследуя отдельные категории изделий, автор в рамках имеющихся у него материалов представлял обобщающую характеристику. В нее входили сведения о разновидностях этой категории изделий, составных частях, конструктивных особенностях, материале, технологии изготовления, а также исторические сведения о происхождении отдельного вида вооружения и связанного с ним термина. На фоне довольно удачных характеристик к различным видам вооружений автору не всегда удавалось избежать некоторой терминологической путаницы. Кроме общих характеристик предметов вооружения П. И. Савваитовым косвенно была проведена первичная систематизация всех видов оборонительных «покрытий воина». В подглавке «Броня» им были выделены брони «досчатые»: бехтерец, зерцало, калантарь, кирис, куяк, латы, юшман — и брони «кольчатые»: байдана, колчуга, панцирь. Таким образом, в лице П. И. Савваитова мы видим одного из первых авторов, который подошел к вводимому материалу не только как описатель, но и как исследователь-систематизатор, заложивший наряду с А. В. Висковатовым фундамент отечественного оружиеведения 6. В этой связи хотелось бы отметить, что современное западное изучение оружия и воинской культуры для периода середины XIX века развивалось теми же путями, включавшими в себя каталогизирование музейных собраний, первичную классификацию и общее описание эволюции комплексов вооружений на основании наиболее известных коллекций 7. Продолжая серию публикаций каталогов и описей как частных, так и государственных древлехранилищ, в 1877 году вышла в свет работа Н. Е. Бранденбурга, посвященная описанию предметов Артиллерийского музея 8. Исходя из специфики музея основное внимание автора было уделено артиллерии. Первая часть книги была посвящена допетровской коллекции вооружения. Она была разделена на два раздела: «Введение» и «Обзор вооружения войск Древней Руси». Во введении были затронуты вопросы, связанные с историей развития артиллерийского искусства, приведен обзор его развития в России в период от первых артиллерийских систем до конца XVII века. В каталожной части первого раздела были приведены образцы конструкций, с разным функциональным назначением, хранящиеся в музее «древних орудий». 3. Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. М., 2008. С. 5. 4. Савваитов П. И. Оружейная палата Кирилло-Белозерского монастыря по описным книгам 1688 г. // ЗОРСАРАО.— СПб., 1851.— Т. I. 5. Савваитов П. И. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора по Оружейной палате.— СПб., 1865. 6. Одно из самых ранних публикаций древностей, хранящихся в Оружейной палате, относится к 1844 году (Вельтман А. Ф. Московская Оружейная палата. М., 1844). 7. Бехайм В. Энциклопедия оружия. СПб., 1995. С. 5. 8. Бранденбург Н. Е. Исторический каталог Санкт-Петербургского Артиллерийского музея. СПб., 1877. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 9. Там же. С. 180. 10. Там же. 11. Н. Е. Бранденбург был одним из первых исследователей, кто рассматривал развитие русского вооружения XIII−XVII веков в контексте развития азиатских, в частности монгольских, традиций вооружения. В 1871 году он публикует работу «О влиянии монгольского владычества на древнее русское вооружение». Позднее многие выводы Н. Е. Бранденбурга стали основой для развернувшейся дискуссии о западном или восточном влиянии на русскую военную традицию, не окончившейся до сих пор (Пятышева Н. В. Восточные шлемы с масками в Оружейной палате Московского кремля // СА. М., 1968. № 3. С. 227−232; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М.: Наука, 1976; Горелик М. В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV — начала XV вв. // Куликовская битва в истории культуры нашей Родины. М.: Издво МГУ, 1983. С. 244−70). 15 Второй раздел включал в себя исторический обзор русского вооружения «в период, предшествующий монгольскому владычеству». Отдельно исследовались вопросы, связанные с влиянием «ига монголов на состав русского вооружения». Затронуты были вопросы общего устройства и состояния войск Древней Руси. Опуская рассмотрение частей книги, не связанных с темой нашего исследования, остановимся на разделе, посвященном вооружению войск Древней Руси. Н. Е. Бранденбург один из первых исследователей, который выделил в истории русского вооружения допетровских времен два основных периода: «норманнский» и «монголо-татарский»,— получившие названия «в виду многих признаков, указывающих на подобное влияние»9. Автор не ставил целью в своем первичном обзоре «следить здесь как за хронологическим развитием состава… вооружения, так и за всеми деталями последнего»10. Основное внимание уделено тем данным, которые позволили бы уяснить общий характер выявленных периодов. И с этой точки зрения Н. Е. Бранденбургу видится, что сама «номенклатура» вооружения позволила бы понять его происхождение, свойства, которые, в свою очередь, влияли на развитие военного дела в целом. Рассматривая вооружение «татаро-монгольского» периода, датируемое им XIII−XVII веками, автор разбирает категории известных типов вооружения, которые он связывает с восточным, монголо-татарским, влиянием 11. К таковым отнесены среди «вооружения охранительного»: шишаки, мисюрки, ерихонки и колпаки, бахтерцы, байданы, полубайданы, юшманы, куяки, тегиляи и бутурлыки; среди «оружия холодного»: кончары, булавы, буздыганы, пики и кистени; среди «оружия метательного»: лук (составляющие лука, в частности кибить), саадак, колчан, тохтуй; набор видов стрел: кайдалики, томары, северги; метательные копья (джиды и джериды) и т. д. Приводя названия видов вооружения, автор разбирает каждый в отдельности, соотнося его с известными образцами, дает этимологию названия и время появления по письменным и изобразительным источникам. Как уже было сказано выше, немалую часть исторического обзора составляли страницы, посвященные устройству и состоянию «военных сил допетровской Руси». Автор в общих чертах описывает характерные особенности формирования и снабжения, боевые задачи, которые решали различные рода войск, и их свойства. Далее автор приводит из коллекции музея конкретные «образцы вооружения охранительного», «образцы оружия холодного», «образцы оружия холодного почетного», «образцы оружия служившего символами власти начальствовавших лиц», «образцы метательного оружия». Рассмотрим изделия, связанные с темой нашего исследования, а именно «образцы вооружения охранительного», «оружия холодного», «метательного оружия». Перечень вооружения автор предваряет указанием хронологических рамок (XV−XVII века) описываемых им образцов. К «доспехам тельным» отнесены три вида доспехов: кольчатые доспехи («пансырь», кольчуга), время возникновения которых относится к эпохе домонгольской Руси, а время бытования доводится до конца XVII века; юшманы и бахтерцы (кольчато-пластинчатые), которые связываются с монгольским влиянием и «удерживаются в употреблении так же до конца XVII в.»; латы, появившиеся с XVII столетия под влиянием Западной Европы. Среди «уборов головных» автор вновь перечисляет основные известные по письменным источникам виды шлемов, как то «шеломы» (аналогичные, по замечанию исследователя, островерхим норманнским шлемам) и восточ- 16 ные образцы — «шишаки, мисюрки, ерихонки», время бытования которых определяется с эпохи монгольского владычества по XVII век включительно. Образцы «холодного оружия» также предваряются кратким обзором, где перечисляются основные его виды и время их бытования. К раннему комплексу отнесены мечи, топоры, секиры, копья, ножи и сабли. Начиная с «татарского погрома» происходит вытеснение мечей, топоров и секир. Последние, как считал Н. Е. Бранденбург, с XV века заменяются на бердыши и ослопы, появляются кончары. С XIII века распространяются рогатины, просуществовавшие со своим подвидом, совнями, до XVII века. Комплексное изучение холодного наступательного оружия Московской Руси в рамках археологического подхода значительно изменило наше представление о наборе основных типов наступательного оружия и времени их бытования — как для так называемого «норманнского» периода 12, так и для позднейшего. К разряду «метательного оружия» автор отнес лук со стрелами, самострел и сулицы. Далее приводится перечень хранимых в музее образцов. В перечне дается номер и наименование образца. Иногда под номером автор располагает сразу несколько предметов одного вида без указания точного числа. Для некоторых приводится краткое описание отличительных черт вооружения в целом и, в частности, конкретного образца (например, длинные рукава, «ложбовитый» наконечник), приводятся условия находки или легенда происхождения. Заключая обзор труда Н. Е. Бранденбурга, хотелось бы отметить, что перед нами исследование русского вооружения, которое вышло за рамки чистого каталога и представляет собой историческую монографию, затрагивающую как общие вопросы происхождения и эволюции отдельных видов предметов вооружения, анализ его комплекса для разных эпох, так и вопросы, связанные с военным делом Древней Руси, включая вопросы комплектации, качества и количества войск для разных эпох. Не затрагивая вопроса о правомочности построенной на сегодняшний день схемы, можно лишь отметить, что автору удалось на имеющемся у него материале выстроить яркую картину вооружения «татаро-монгольского» периода и обрисовать происхождение основных видов вооружения. Не соглашаясь в целом с делением допетровской эпохи на «норманнский» и «монголотатарский» периоды, можно отметить, что многие выводы, отраженные в данном исследовании, не устарели и по сей день. В частности, это касается интерпретации известных типов оборонительного и наступательного оружия. По праву наряду с П. И. Савваитовым и А. В. Висковатовым Н. Е. Бранденбург относится к основателям отечественного оружиеведения. С точки зрения истории изучения вооружения нельзя не упомянуть такой труд, как «Опись Московской Оружейной палаты», вышедшую в 1884 году 13. Лишь недавно было доказано, что основной текст данной описи был составлен помощником директора Оружейной палаты штабс-капитаном лейб-гвардии Финляндского полка Лукьяном Павловичем Яковлевым. Эта опись принципиально отличается от ранних описей Оружейной палаты, 1808 и 1835 годов, так как Л. П. Яковлев соотнес хранимые предметы с текстами документов XVI−XVIII веков. Последнее позволило ему достаточно точно атрибутировать памятники собрания 14. После увольнения Л. П. Яковлева в отставку в 1867 году опись была снабжена дополнительными исследованиями и издана в составе общей «Описи Московской Оружейной палаты». Перед авторами стояла задача переписать и издать древности, хранящиеся в Оружейной палате, показать их состояние на момент осмотра и отразить их характерные особен- 12. Археология СССР. Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985. С. 298−315. 13. Опись Московской Оружейной палаты. М., 1884. 14. Государева Оружейная палата. СПб., 2002. С. 32−35. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 15. Оборонительные доспехи были подразделены на куячные, куда вошли шапки куячные и нагрудник от куяка; доспехи кольчатые и досчатые, куда вошли такие виды оборонительного наголовья, как шоломы; шапки ерихонские (описаны наиболее ценные боевые наголовья, хранившиеся в царской казне); шишаки (приведены шишаки калмыцкие и персидские); шапки, мисюрки, доспехи кольчатые и досчатые (в этот раздел включены кольчуги); панцири (куда вошли панцири и байданы). Отдельно рассмотрены юшманы, бахтерцы, зерцала, наручи, рукавицы, бутырлыки, доспехи, полудоспехи, латы, шлемы, шишаки, колпаки, разные части лат, перчатки, наручи, щиты, тарчи и предметы, связанные с конской броней. Том, посвященный холодному оружию, в свою очередь подразделен на подглавки: булавы, шестоперы пернаты буздыханы, чеканы, топорки, топоры посольские, бердыши, протазаны, эспонтоны, алебарды, рогатины, копья, мечи (полосы мечные), палаши (полосы палашные), шпаги (шпажные полосы), кончары, сабли (сабельные полосы), ятаганы, кинжалы, ножи, кортики, охотничьи ножи, луки, стрелы, саадаки, тахту саадачные, покровцы саадачные, самострелы и джиды. 16. Пятышева Н. В. Восточные шлемы с масками в Оружейной палате Московского кремля. С. 229. 17. Ласковский В., Лашков Н. Краткое описание Новгородского музея. М., 1893. 17 ности, позволявшие отнести предмет к той или иной эпохе и территории. Вся коллекция была разделена на несколько частей. Интересующие нас предметы были описаны в двух отдельных томах, посвященных «броне» и холодному оружию, куда вошли также и предметы, связанные с метательным вооружением. Принципы, по которым производилась систематизация вещей, не совсем ясны. Так, в подглавке «кольчатые и досчатые доспехи» оказывается только один тип боевых наголовий — «шоломы». Ниже, в подглавке с точно таким же названием, описаны кольчуги. Другие типы кольчатых доспехов, равно как и пластинчатых, попали в самостоятельные разделы 15. Перед описью, очевидно, не ставилось задачи типологизации материала, а следовательно, и последующего изучения в более широких рамках. Для конца 80-х годов XIX века такой подход к изданию описи являлся явным анахронизмом. Более того, сама опись 1884 года, как указывала позднее Н. В. Пятышева, являлась копией с предыдущей описи, особенностью которой являлось отсутствие сверки с описываемым предметом, и страдала многими неточностями 16. Типичной публикацией предметов вооружения можно назвать издания каталогов и описательных статей, посвященных собраниям музеев. Так, в 1893 году выходит очерк, посвященный истории образования коллекции Новгородского музея, где в отдельной главе рассматриваются предметы вооружения 17. Описывая коллекцию, авторы отмечают, что основная масса предметов датирована временем не ранее XVI века и имеет «чрезвычайно смешанный характер». Публикуемое оружие разделено на следующие отделы: вооружение охранительное, оружие холодное, оружие метательное, огнестрельное, артиллерийские орудия, предметы, связанные с военной и походной жизнью. Всю коллекцию оборонительного вооружения авторы разделили на шесть неравных частей, каждая из которых представляла тот или иной вид боевых наголовий или «охранительного вооружения», по терминологии исследователей. К отдельным частям относились: «шеломы-мисюрки», датированные XVI−XVII веками, с приведением описания основных конструктивных элементов; «шишаки», датированные тем же временем, двух разновидностей — полусферические со шпилем и конусообразные; кольчужное наголовье («бармица… с поддоном»), датированное XVII веком; шапка железная «московскаго наемного немецкаго войска, XVII в.»; три нагрудника и наспинника от кирас разных эпох от XVII до XIX века; десять образцов кольчатых доспехов (панцирей) с указанием веса для одного из них. Холодное оружие разделено также по видовому принципу, но в отличие от оборонительного снаряжения в некоторых местах авторы пытаются выделить вещи одного вида в разные группы по хронологическому признаку. Так, топоры выделены в два разных подраздела. Топоры из могильников Тихвинского и Белозерского уездов авторы отличают от просто боевых топоров XVI−XVII веков. Отдельно упомянуты наконечники копий, бердыши, алебарды и прочие предметы вооружения XVIII−XIX веков. К метательному вооружению отнесены лук, арбалеты конца XVI — начала XVII века и каменные ядра. Описание каждого из них сводится в основном к упоминанию, в лучшем случае отмечаются какие-нибудь характерные детали. Значительно подробнее описано огнестрельное оружие и артиллерия. Здесь представлен каждый образец в отдельности, отмечаются не только характерные особенности, но и, в некоторых случаях, весоразмерные показатели и происхождение. Конец 80-х — начало 90-х годов XIX века стали временем бурного расцвета оружиеведения в Западной Европе. Одним из ярких представителей западноевропейского оружиеведения был Вендален Бехайм, издавший в 1890 году 18 свою «Энциклопедию оружия». А с 1897 года он становится редактором наиболее авторитетного в Европе «Журнала исторического оружиеведения». В своей энциклопедии автор дал общий обзор развития оружия с древнейших времен по XVII век 18. В работе, в частности, были упомянуты предметы вооружения, хранящиеся в Эрмитаже и в царскосельском Арсенале. Ни датировки, ни интерпретации происхождения упомянутых предметов вооружения на сегодняшний день не могут быть признаны верными. Тем не менее сам факт издания такой книги и выдвинутые в ней концепции значительно повлияли на развитие отечественного оружиеведения. В 1894 году вышла в свет книга П. П. Винклера «Оружие»19. Автор, мотивируя написание своего труда, в предисловии отметил «почти полное отсутствие на русском языке сочинений об оружии, неимение систематического описания, его постепенного развития, способов выделки, украшения, оружейных клейм». Опираясь на труды В. Бехайма и личное изучение музейных коллекций Эрмитажа, Артиллерийского и прочих музеев, автор попытался охватить почти все исторические периоды и культуры. По большому счету многие выводы В. Бехайма были просто пересказаны. О русском оружии, по признанию самого П. П. Винклера, в работе дается лишь беглый очерк с X по XVII век. Основной подход автора в изложении материала заключается в разборе типических видов воинского снаряжения с выделением их особенностей и показ их в виде наиболее характерных образцов. Автор, рассматривая каждый вид вооружения в отдельности, практически не затрагивает вопросов его эволюции. Не указываются столь важные для любого исторического исследования хронологические периоды бытования того или иного вида вооружения. Одной из очевидных проблем, вставших перед автором, было выделение наиболее характерных черт разбираемых видов русского оборонительного и наступательного оружия, которое на фоне западноевропейских образцов «страдает противоречивостью и неоднозначностью терминов, за ним закрепившихся»20. Если ранее исследователи обходили данные противоречия, давая сравнительно обобщенные описания, то П. П. Винклер в попытке выделить и объяснить характерные черты отдельных видов вооружения приводит порой совершенно необоснованные различия, что хорошо заметно на примере многочисленных типов боевых наголовий и защитных одежд 21. Характеризуя историю русского древнего вооружения, автор совершенно в традициях историков, видевших несамостоятельный характер военного дела того времени, выделяет три периода: «норманнский», «монголо-татарский» и «западный», не оставляя русской военной традиции практически никакого места. Несмотря на сильное влияние определенных исторических концепций, работа П. П. Винклера впервые дала широкое описание русского комплекса вооружения вне зависимости от конкретного музейного собрания или архива. Вторая половина XIX века — начало XX столетия характеризуется расцветом частного коллекционирования оружия, также становятся довольно популярны музейные собрания, экспонирующие семейные реликвии, куда входят образцы вооружения. В качестве примеров можно упомянуть Музей русских древностей, открытый в 1895 году П. И. Щукиным, где специальный отдел был посвящен оружию. В 1899 году в своей усадьбе Остафьево граф С. Д. Шереметев создает первый в Российской империи историко-культурный музей, открытый для общественности. Основой коллекции музея являлось собрание оружия XIV−XIX веков, принадлежавшее семье Шереметевых. Предшествовало открытию музея из- 18. Бехайм В. Энциклопедия оружия» СПб., 1995. С. 5−6. 19. Винклер П. Ф. Оружие. СПб.: Тип. Ефрона, 1894. 20. Там же. С. 271. 21. Там же С. 273−275. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 22. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. 23. Там же. С. 5. 24. Там же. С. 5−6. 19 дание в 1895 году труда Э. Ленца, посвященного описи собрания оружия графа 22. Перед автором стояла задача издать одно из крупнейших собраний оружия в России, с которым он успешно на тот период справился. Э. Ленцем была сохранена уже ставшая традиционной схема издания аналогичных коллекций. При ее издании были учтены и во многом использованы основные разработки австрийского исследователя В. Бехайма и его последователя в России фон Винклера. Все предметы были разделены по функциональному принципу на две крупные части — это оборонительное и наступательное оружие. Отдельно были описаны музыкальные и охотничьи принадлежности, предметы снаряжения коня. Описание каждой категории вещей автор предваряет небольшим очерком, затрагивающим в самых общих чертах эволюцию предмета и терминологию, связанную с ним. В первой главе, посвященной разбору понятия «броня», автор излагает довольно распространенную после издания работы В. Бехайма точку зрения о соотношении и противостоянии двух основных традиций в изготовлении оружия — восточной (максимально практичной и консервативной) и западной (заимствующей идеи с Востока и идущей по пути максимальной защиты). Соотнеся позднесредневековое «оружие России» с восточной традицией, автор обосновывает некоторые трудности, которые могут возникать при описании и издании комплексов вооружения этой эпохи. Прежде всего, это трудности, связанные с хронологическими определениями оружия «вследствие неизменности как внешней формы, так и материала, из которого оно изготовлялось». На основании данного посыла автор считает возможным датировать большинство предметов «ограничиваясь приблизительным указанием предельных эпох»23. Узкие хронологические рамки коллекции (с начала XVI до середины XIX века), как отмечает автор, не позволяют рассматривать разнообразие имеющихся в собрании предметов в хронологическом порядке. Поэтому выбран подход разделения исследуемых предметов на отделы и рассмотрение изделий, входящих в каждый отдел, «в хронологическом порядке в независимости от их этнографического происхождения»24. Другим тезисом автора было представление о заимствованном характере самих типов вооружения, «преимущественно азиатских». Исследователь отмечает, что термин на «местной основе» мог отрываться от конкретной вещи и существовать самостоятельно, несколько видоизменяясь и порождая обилие специальных названий порой для одних и тех же предметов. Все это заставляет автора отказаться от формулирования терминологической разницы, что необоснованно делают, как пишет Э. Ленц, «в теперешних описаниях древнего оружия». Так, что касается описания оборонительного вооружения в коллекции Шереметева, все разнообразие терминов, связанных с ним, сводится до четырех категорий: кольчуги — для всех типов кольчатых доспехов, юшманы — для кольчато-пластинчатых, куяки — для матерчато-пластинчатых и зерцала — для полностью пластинчатых. Что касается «боевых наголовий», то автор несколько отходит от изначального стремления не разбирать терминологическую разницу и пытается дать разъяснение каждому названию, закрепившемуся за ними, выделяя шишаки, шлемы (шеломы), ерихонки, железные шапки и наплешники. Наступательное оружие делится на три больших отдела: «белое оружие», «оружие на древках» и «метательное оружие». В первый отдел включены: мечи, палаши, кончары, сабли, шпаги, ножи и кинжалы. Оружие на древках включает в себя собственно копья, рогатины и спонтоны, а также подотдел 20 ударного оружия: шестоперы, пернаты, булавы, клевцы, топоры и бердыши. Метательное оружие распадается на две группы — луки и стрелы с их принадлежностями и огнестрельное оружие. Каждая категория оборонительного доспеха предваряется кратким описанием конструкции, истории развития, хронологии и, по возможности, типологии. Сам каталог включал в себя описание каждого предмета, в котором указывался номер изделия, основные конструктивные элементы, размер и, в некоторых случаях, вес. Если отмечались какие-нибудь индивидуальные черты, как то надписи или следы позднейших вставок или ремонта, все это с тщательностью описывалось. Несмотря на заявленное стремление не датировать вещи узкими хронологическими рамками, многие предметы датированы в пределах одного столетия и причины такой датировки, а также порой и происхождения никак не оговариваются. Остается неясным, почему исследование «родовой» коллекции, складывавшейся на протяжении четырех столетий, вероятно включавшей именные образцы, не дало никаких узкодатированных вещей, подкрепленных конкретными изделиями. Отдельно хотелось бы отметить на редкость качественный иллюстративный материал, сопровождающий текст. Автор представил 26 листов иллюстраций с изображением многочисленных образцов вооружения и снаряжения верхового коня и всадника. Каждый рисунок сопровождался цифрой, которая соответствовала номеру описи. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева, изданная Э. Ленцем, стоит в одном ряду с каталогами крупнейших древлехранилищ России, вышедших в конце XIX века. Эта работа представляет собой одно из лучших исследований вооружения для этого периода. В 1898 году кратким сообщением А. А. Бобринский ввел в оборот отечественной науки шлем Ивана Васильевича Грозного, хранящийся в Стокгольме 25. Заметка появилась спустя два года после издания А. Лагрениусом собрания Шведской королевской оружейной. После тщательного описания самого шлема, прежде всего его размерных характеристик, анализа его формы и надписи, характеризующей владельца шлема, автор приходит к выводу о подлинности образца, происходящего из великокняжеских хранилищ XVI — начала XVII века. Время создания шлема датируется исследователем первой третью XVI века. Параллельно автор дает небольшую терминологическую справку о типах шлемов, существовавших у «россиян», повторяя вслед за А. В. Висковатовым, А. Ф. Вельтманом и Н. Е. Бранденбургом основной набор типов: шоломы, колпаки, шишаки, шапки. Среди последних выделяются медные и железные шапки и ерихонки. Публикуемый шлем автор определяет шишаком. Описывая его характерные детали, автор находит общие аналогии в числе «особенно достопаметных по историческому значению» боевых наголовий Московской Оружейной палаты. Рассматриваемое сообщение демонстрирует нам одно из первых исследований, посвященных отдельному предмету вооружения, с применением А. А. Бобринским в своем исследовании типологического, конструктивно-морфологического, эпиграфического анализа; также автор проводит изучение сведений, связанных с публикуемым образцом. В 1909 и 1913 годах под эгидой Исторического музея В. А. Городцовым публикуются исследования, посвященные коллекции холодного оружия музея 26. Характерной чертой этих работ являлся новаторский для того времени археологический подход в изучении оружия. В силу того что эти работы оказались с историографической точки зрения в некотором забвении, а некоторые их по- 25. Бобринский А. А. Шлем Ивана Грозного. СПб., 1898. 26. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Ист. музея. М.: Синодальная типогр., 1909. С. 95−135; Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Ист. музея. М.: Синодальная типогр., 1913. С. 17−38. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 21 ложения не утеряли своей научной значимости и по сей день, представляется важным дать более подробный анализ каждой из них. В 1909 году автором была введена в научный оборот коллекция топоров музея. При описании этой коллекции перед автором стояла задача не только опубликовать сами вещи, но и создать принципы первичной систематизации. Задача систематизации вводимых в научный оборот топоров усложнялась их широким хронологическим и территориальным разбросом. Автору приходилось дать систематизацию как группы изделий каменного века, так и самых поздних образцов, датированных XVII веком. Выделение собственно предметов, связанных с вооружением, было частной задачей. В начале своего исследования автор дает небольшую, довольно популярно изложенную историческую справку как по эволюции данного вида изделий, так и по терминологии. Выделив три периода бытования (каменный, металлический (бронза, медь) и железный) изделий, автор акцентирует внимание на изменении функционального назначения и эволюции самих топоров. К ним были отнесены все формы собственно топоров, бердыши и такие комбинированные виды древкового оружия, как алебарды и пр. Описание бердышей, алебард, протазанов и эспонтонов дается отдельно. Автором отмечается, что с вытеснением топора как оружия из арсенала того или иного войска происходило неминуемое упрощение и стандартизация его форм. Немаловажным является впервые приведенная сводка и расшифровка терминов, связанных с конструктивными элементами топора и относимых к нему изделий. При описании дается краткая справка происхождения той или иной группы топоров и их соотношение с более ранними типами. Все топоры разделены на четыре группы: каменные, медные, бронзовые, железные. Среди железных топоров выделяются несколько отделов по способу насада на рукоять. Выделены клиновидный, долотовидный и проушный топоры, в четвертый отдел включены топоры по принципу отделки обуха, в пятый — парадные топоры. Типы изделий, относимые к тому или иному отделу, отличаются неким набором характерных морфологических признаков и сопровождаются самыми простыми рисунками-схемами, которые позволяют в общих чертах составить представление о форме описываемого образца. Указывается место распространения, бытование и изобразительный источник, на котором изображались топоры того или иного типа. Данный подход, несмотря на все естественные минусы, имел огромное значение для понимания эволюции развития типов топоров и их основных наборов для разных эпох и территорий. Фактически это была первая попытка обобщения и первичного осмысления рядового инструментария войны и труда. Более подробно автор останавливается на описании бердышей. Приводится подборка сведений о количестве всех известных бердышей, хранящихся в той или иной коллекции России на начало XX века. Дав краткую оценку составу и качеству каждой коллекции на основе определенных морфологических признаков, автор приходит к мысли, что только несколько образцов в Эрмитаже и Оружейной палате могут быть отнесены к периоду до XVII века. Собственно 64 бердыша коллекции Исторического музея автор датирует по ряду признаков так же XVII веком. Среди признаков упоминается наличие или отсутствие орнамента в виде скважин и, как правило, увеличенная длина передних концов оружия. Выделение типов бердышей, так же как и топоров, не основано на каком-либо одном морфологическом критерии. Перед нами набор морфологических, орнаментальных или размерных характеристик, ко- 22 торые позволяют четко отделять один тип бердышей от других. Не очень понятным остается большой процент изделий, которые не имеют описанных выше признаков бердышей XVII века, и все же автор датирует их этим временем. При описании коллекции автор дает краткий паспорт каждому предмету, в который входят: размеры изделия, сохранность, инвентарный номер, следы ремонта или позднейших вставок. Ничего подобного мы не наблюдаем при описании топоров. Почти каждый тип снабжен рисунком-схемой с прорисовкой основных его характерных черт 27. Далее автор по той же схеме дал описание таким специфическим предметам вооружения, как алебарды, протазаны и эспонтоны. В 1911 году выходит вторая часть исследования, посвященного копьям, пикам, рогатинам и навершиям знамен. В целом автор придерживается той же схемы описания. К каждой категории, в традициях трудов европейских и русских оружиеведов XIX века, дается самое общее описание происхождения, эволюции способов применения и характерных типов копий и пик. Новаторством выглядит привлечение археологического материала на фоне изобразительных и письменных источников. Уделяется внимание генезису и развитию терминов, связанных с колющим древковым оружием, разбору конструктивных элементов копья и названий, закрепившихся за ним в русской традиции. В отличие от описания типов топоров и бердышей автор, выделив изначально три типа копий (собственно копья, рогатины и копья с жаловидным пером), описывает каждый тип по-разному. Несмотря на широкий исторический охват вводной части, автор не стал описывать все имеющиеся в коллекции музея копья, как это было сделано с бердышами, а остановился только на изделиях развитого Средневековья. Сами копья описываются каждое в отдельности, с упоминанием размера, характерных особенностей и происхождения, к некоторым из них приводятся рисунки. Характерно, что автор приводит даже сечение пера. Это было новшеством в оружиеведческой и археологической практике. Иначе описываются рогатины. Если образцы XVI века приводятся, так же как и копья, поштучно, рогатины XVII века выделяются в группы, типы и варианты типов. Принципиальной разницы между группами и типами не обнаруживается. Как правило, какой-нибудь частный признак выставляется определяющим, как то наличие или отсутствие отрожков, отверстий или яблока в отделке рогатины. Не отличаются они и хронологически. При описании каждого образца приводятся размеры, но нет сечения пера на рисунках. Обзор заканчивается описанием охотничьих рогатин и наверший для знамен. Несмотря на некоторые методологические минусы приведенных выше двух трудов Н. В. Городцова, важно выделить сам подход исследователя к публикуемым материалам как к предметам, отражающим военное дело, вне зависимости от богатства отделки, сохранности или принадлежности того или иного предмета вооружения. Этот труд во многом определил методы изучения предметов вооружения российской и советской школы оружиеведения. С 1911 по 1938 год исследователи почти не обращались к тематике изучения позднесредневекового оружия 28. Так закончился дореволюционный этап исследований вооружения Московской Руси. Особенностью этого периода является описательно-каталожный характер исследований. Первые труды, санкционированные царским правительством, посвящены общему описанию образа русского воинства. Позднее начинаются публикации памятников наиболее известных хранилищ оружия. Собственно, это была приоритетная задача для научной общественности того времени. В этих трудах такие ис- 27. Более подробное описание типов и подхода В. А. Городцова к этому виду вооружения мы затронем в подглавке книги, посвященной бердышам. 28. За исключением небольших работ, вышедших как в Советском Союзе, так и как за рубежом, где косвенно затрагивался интересующий нас период (Lenz Е. In Russland gefundene fruhmittelalterliche Helme. ZWK, NF, т. I (10), Berlin, 1924, стр. 1−17; Бахрушин С. В. Кольчуга князя П. И. Шуйского // Сб. Оружейной палаты. М., 1925; Арендт В. Древнее оружие Московской Оружейной палаты // Строительство Москвы. 1927. № 3. С. 20−5). Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 29. Богоявленский С. К. Вооружение русских войск в XVI−XVII вв. // Исторические записки. М.: Наука, 1938. Т. 4. 30. Там же. С. 258. 23 следователи, как П. И. Савваитов и Н. Е. Бранденбург, впервые дали терминологические определения для основных видов защитного и наступательного вооружения. Так же создаются первые теории о этапности развития русского комплекса вооружения. Для дореволюционных исследователей было характерно отмечать внешнее влияние на русскую военную традицию и не замечать отмеченную позднее яркую самобытность военного дела Древней и Московской Руси. Примечательно, что за почти столетний период в западной науке не появлялось состоятельных исследований, посвященных вооружению московского войска XV−XVII веков. Наиболее поздние работы А. А. Городцова и Э. Ленца отличались уже вполне научным подходом, включающим в себя публикацию источника, критику источника, типологизирование и поиск аналогий, позволяющих точнее представить хронологические и территориальные рамки изучаемых предметов материальной культуры. Лишь спустя двадцать семь лет появилась очередная статья, посвященная вооружению Московского государства. В вышедшей в 1938 году статье С. К. Богоявленский 29 отмечал, что рассматриваемой им темой «у нас интересовались мало, и все наши сведения восходят к трудам Беляева и Висковатова, которые писали в 40-е годы прошлого столетия»; что касается поздних историков оружия, то автор отмечает, что они «ограничивались мало значащими фразами»30. Кратко упомянув труды Э. Ленца, автор отдает должное ценности его исследований, но тут же отмечает, что перед нами больше информации об иностранном вооружении, нежели о русском. Причины такого состояния изученности вооружения русского войска автор видит в отсутствии надежной письменной источниковедческой базы. Несмотря на все обозначенные сложности, автор считает возможным рассмотреть вооружение, относящееся к различным частям московского войска, основываясь именно на письменных источниках преимущественно XVII века. В первой части своего исследования С. К. Богоявленский рассмотрел вооружение дворянской конницы. Внимание автора уделяется не столько самому оружию, применявшемуся в данном роде войск Московского государства, сколько общей истории развития дворянской конницы и характеру формирования ее снаряжения. Анализируя смотровые книги и документы Разрядного приказа, исследователь отмечает, что вооружение дворянской конницы было единообразно как для дворян, так и для их холопов и находилось в прямой зависимости от оружия противника. Более распространенным был «татарский» способ ведения боя, а значит, не было постоянного обучения войск. Ливонская война, как считает автор, сломала традиции, заложенные в XVI веке, а появление полков нового строя в 30-х годах XVII века стало окончательно вытеснять дворянскую конницу и способ ее боя, а следовательно, и ее комплекс вооружения. Наиболее эффективной дворянская конница остается для войны на юге. Начиная с XVII века дистанционный бой при помощи ручного метательного оружия, столь характерный для поместной конницы, все более сменяется на «огненный бой», вытесняются оборонительные доспехи, облегчается в целом и комплекс вооружения. Дав исторический обзор, автор переходит к рассмотрению отдельных частей вооружения. Описывая оборонительное вооружение русских дворян XVI−XVII веков, С. К. Богоявленский отмечает употребление тягиляев и юшманов, бахтерцов и кольчатых панцирей. Автор подчеркивает, что панцири как изготавливались русскими мастерами, так и привозились из-за границы. Затрагивая основные виды холодного оружия, применявшегося «дворянским ополчением», исследователь приводит самые общие описания, отмечая 24 фактически только сабли. При этом подчеркивается, что эпоха XVI−XVII веков — это время, когда уже вышли из употребления такие характерные виды вооружения более ранних эпох, как древковое колющее оружие и щиты. Автор подчеркивает, что, несмотря на то что в описях вооружения дворян иногда упоминаются рогатины, использоваться они могли скорее как исключение и более характерны для снаряжения обозников и казаков. Описывая вооружение народного ополчения, автор также основывается на анализе письменных источников, в частности «переписных книг украинных городов», которые демонстрируют вооружение, широко распространенное у рядового населения в XVII веке, чего нельзя сказать о центральных городах. Основное оружие — пищали, луки, бердыши, сабли, рогатины. Подробнее автор останавливается на описании вооружения стрельцов, параллельно затрагивая вопросы, связанные с комплектованием данного рода войска, его особенностях и боевых качествах. Огнестрельное вооружение у стрельцов отмечается как основное, однако автор допускает применение отдельными сотнями и копейного боя на манер западноевропейских пикинеров. При характеристике комплекса вооружения стрелецкого войска автор подробнее останавливается на описании бытовавших типов огнестрельного вооружения, его конструкции и основных свойствах. Среди холодного оружия упоминаются сабли, шпаги, бердыши, пики и саадаки. Как уже отмечалось выше, большая часть исследования посвящена вооружению войск XVII века, в частности полков нового строя. Подводя итог описанию данного исследования, хотелось бы напомнить, что перед нами труд, появившийся 27 лет спустя после того, как была написана последняя работа в российской науке, посвященная вооружению позднесредневековой Руси. В лице С. К. Богоявленского мы видим очевидную потерю преемственности с дореволюционной российской оружиеведческой школой, выразившуюся в смене интереса от непосредственного изучения предметов вооружения к обобщающим исследованиям о типах вооружения, их использовании и применении для различных воинских формирований. Эта тенденция была характерна и для последующих работ. Заметным явлением в истории изучения военного дела Московской Руси был вышедший под эгидой ГИМ в 1948 году «Военно-исторический сборник», в котором особенно выделяются две работы 31. Вооружению поместной конницы XVI−XVII веков посвятила свою работу М. М. Денисова. В начале статьи внимание уделяется оценке боевых качеств поместной конницы. Автор не соглашается с рядом военных историков, которые оценивали поместную конницу русского войска как недисциплинированную, неподготовленную, немобильную и плохо укомплектованную, считая эти оценки далекими от реальности. На основе тех же письменных источников, что использовал С. К. Богоявленский (выписки из боярской книги 1556 года (смотровых книг Разрядного приказа), летописных свидетельств), автор дает сведения о принципах формирования русской конницы (на основе «уложения о службе» 1555−1556 годов), примерные оценки численного состава и снаряжения войска. Разбирая данные Серпуховского смотра 1556 года и Коломенской десятни 1577 года, М. М. Денисова на базе статистического анализа состава участников и их снаряжения приходит к заключению, что более двух третей помещиков имели «полный» металлический доспех, характеризующийся определенным единообразием. Оценивается и примерная стоимость такого «полного» доспеха, составляющая около 4,5 рублей. Понимая недостаточную представительность статистического материала, на базе которого были сде- 31. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках // Воен.-ист. сб. М.: ГИМ, 1948. Вып. XX. С. 29−47; Марголин С. Л. Вооружение стрелецкого войска // Воен.-ист. сб. М.: ГИМ, 1948. Вып. XX. С. 101−113. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 32. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках // Воен.-ист. сб. М.: ГИМ, 1948. Вып. XX. С. 39. 25 ланы вышеупомянутые выводы, М. М. Денисова оговаривает, что последние имеют предварительный характер. Автор считает возможным утверждать, что «поместная конница была не разношерстной пестрой толпой, а войском, вооруженным по требованию правительства более или менее однообразно»32. Останавливаясь на отдельных видах вооружения поместной конницы, автор вслед за С. К. Богоявленским считает, что щиты, по всей видимости, начинают исчезать из комплекса вооружения этого времени. Связывается это с усилением употребляемого оборонительного вооружения, в частности, в применении наколенников, наручей, кольчато-пластинчатых доспехов. С этим утверждением можно согласиться лишь отчасти, так как в приведенных статистических материалах мы видим большинство приехавших помещиков и их холопов, оборонительное вооружение которых составляли только кольчатые доспехи, а следовательно, не смена вооружения на кольчато-пластинчатые доспехи стала причиной такого изменения. Разбирая разницу между разными видами защитного вооружения, автор отмечает, что отличие «до настоящего дня не установлено с предельной точностью». Не соглашаясь с представлениями Э. Ленца, отказывавшегося искать это различие, М. М. Денисова заключает, что в XVI−XVII веках это отличие четко осознавалось. Так, выявление отличия панциря от кольчуги автору видится в анализе формы, сечения и способа крепления колец этих типов доспехов. Анализ письменных источников позволил автору предположить, что доспехи с круглым кольцом относились к кольчугам, а «плоские» кольца считать панцирными. Разбираются другие типы доспехов, как кольчатые (байданы), так и кольчато-пластинчатые (бахтерцы и юшманы). По мнению автора, последние отличаются формой пластин — мелкие продолговатые у бахтерцов и крупные квадратные у юшманов, приводятся примеры конкретных образцов. Автор отмечает, что для середины XVI века в отличие от юшманов бахтерцы довольно распространены на фоне других видов оборонительного доспеха, упоминавшихся на смотрах московских дворян. Упоминается так же тягиляй как род стеганого мягкого доспеха, украшавшегося иногда горностаем, короткими плащами, бархатом. Куяк как тип доспеха М. М. Денисова относит к более древнему вооружению, характерной особенностью которого являются пластины, прикрепленные на органические материалы. Описывая защиту головы, автор пишет, что из всех участников смотров только трое упоминаются в «бумажных шапках», остальные — в шлемах. Шлемы ею мыслятся в форме вытянутых со шпилем боевых наголовий, которые она называет шишаками. Другие типы шлемов автор не упоминает. Интересной представляется информация, также почерпнутая из ряда письменных источников, характеризующая отношение правительства к помещикам, являвшимся с «недоданными» или «переданными» комплектами оборонительного вооружения в соответствии с Уложением 1555 года. Как правило, если дворянин «недодавал» на смотре полный доспех, то он штрафовался, и наоборот, «передача» лишних людей и вооружения приводила к дополнительным выплатам «детям боярским». Анализ тех же источников приводит автора к мысли, что в отличие от оборонительного снаряжения наступательного оружия явно не хватало. Отмечается также, что отсутствие его не влекло за собой вычетов из жалования, как это было с оборонительным вооружением. В свете вышесказанного автор находит не случайным, что Уложение 1555 года прямо не нормирует наступательное вооружение. Входило ли оно в так называемый «полный доспех» или им в какой-то мере снабжала казна, для М. М. Денисовой остается неясным. 26 Характеризуя наборы наступательного вооружения, исследовательница отмечает, что для середины XVI века преобладают саадаки и копья, к концу XVI века начинает доминировать сабля. Так, по Коломенской десятне 1577 года до 94 % были вооружены саблями, а копья только в дополнение имелись у 12 человек. Также автор подчеркивает, что если восточные сабли дороги для первой половины XVI века, что ранее отмечалось и С. К. Богоявленским, то для второй половины и особенно конца XVI века положение изменилось и цена обычной полосы персидской сабли не превышала трех рублей 33. В конце данного раздела автор отмечает, что установленное единообразие распространялось не только на комплекс вооружения, но и на «конский состав», снаряжение коня и всадника, которые в целом больше всего подходили для подвижной манеры боя, повторявшей во многом «татарский строй». Для начала XVII века отмечается смена вооружения поместной кавалерии, особенно для 20-х годов, когда перестает употребляться защитное снаряжение и основным оружием становятся пищаль, короткая пищаль и пистоли с саблями. Отмечается данная тенденция преимущественно для западных районов Московского государства в середине XVII века, позднее она распространяется и на южные районы. В заключение автор отмечает, что появление огнестрельного оружия во многом предопределило судьбу поместной конницы, так как для эффективного ведения «огненного боя» требовались новые тактические навыки и новая система обучения. На смену «сотенной службе» пришли конные формирования «иноземного строя», которые во многом вбирали в себя традиции поместной конницы. Среди таковых М. М. Денисова считает «умение сражаться в пешем и конном строю» для драгун Петра I, а лихое наездничество поместных дворян «остались за казачьими частями»34. Статья М. М. Денисовой является одним из ярких исследований, посвященных военному делу и вооружению Московской Руси. Многие выводы автора актуальны и по сей день. Однако базирование их на данных ограниченного круга письменных источников, подкрепленных описанием небольших серий образцов вооружения из музейных коллекций, требует дальнейшей разработки полученных автором заключений. Работу М. М. Денисовой следует рассматривать в том же ряду, что и исследование С. К. Богоявленского, описанное выше, что может свидетельствовать о нарождении нового направления в изучении вооружения в сравнении с дореволюционными исследователями 35. Для этого направления более характерно изучение историко-хозяйственной и социальной составляющей военного дела. Собственно оружие не становится предметом изучения — оно используется в качестве иллюстрации для описания общих процессов, связанных с формированием отдельных родов войск Московского государства. Безусловно, рассматриваемые работы были необходимы и дополняли ранние подходы. Вторая статья в этом же сборнике была посвящена вооружению стрелецкого войска 36. Целью данной работы не являлось «описать все то оружие, каким пользовались или могли пользоваться стрельцы». Задачей автора было выяснить, «что именно в вооружении стрельцов было определяющим для их военно-тактического значения и организации»37. С. Л. Марголин не соглашается с рядом исследователей, которые считали стрельцов не только пехотой «огненного боя», но и пехотой, выполнявшей функцию, аналогичную западноевропейским пикинерам. На многочисленном письменном и изобразительном материале, датированном преимущественно серединой — второй половиной XVII века, автор 33. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках // Воен.-ист. сб. М.: ГИМ, 1948. Вып. XX. С. 38. 34. Там же. С. 45. 35. В эти же годы появляются работы, посвященные изучению вооружения древней и средневековой Руси (X−XV века), базирующиеся на таком же иллюстративном методе исследования в контексте социального и военнополитического развития (Рабинович М. Г. Из истории русского оружия // Тр. Ин-та этнографии им. Миклухо-Маклая. М., 1947. Новая сер. 1. С. 65−97; Арциховский А. В. Оружие // Очерки Русской культуры. М., 1969. Ч. 1. С. 389−66.). 36. Марголин С. Л. Вооружение стрелецкого войска // Воен.-ист. сб. С. 101−113. 37. Там же. С. 101. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 38. Медведев А. Ф. К истории кольчуги в древней Руси // СА. М., 1953. № 2. С. 26−31. 39. Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха // СА. М., 1959. № 2. С. 119−134. 40. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель рус. боевого оружия XI−XIX в. М., 1953. 41. Данное утверждение в настоящее время выглядит устаревшим. 42. Примечателен следующий факт. Основываясь на схожем по информативности источниковом материале (музейное собрание, зачастую не имеющее надежных паспортных данных) и, как следствие, схожем подходе к исследуемому материалу с дореволюционными исследователями, М. М. Денисова пришла к принципиально иному выводу, нежели Н. Е. Бранденбург и Э. Ленц, о генезисе и развитии русского комплекса вооружения. Последнее довольно ярко говорит о том, что собственно оружиеведение, не базирующееся на полноценном, надежно датированном и территориально привязанном материале, может приводить к большому количеству не пересекающих точек зрения, а следовательно, и к определенному кризису чисто оружиеведческих методов в изучении средневековой военной материальной культуры. 27 доказывает, что стрельцы на протяжении всего периода своего существования, являлись пехотой исключительно «огненного боя». Одной из первых оружиеведческих работ, вышедших в послевоенный период, стала статья А. Ф. Медведева, посвященная одному виду оборонительного доспеха — кольчугам. Фактически данная работа в отличие от дореволюционных исследований базировалась на совершенно ином роде источников. Это были археологические находки, имевшие четкий хронологический, топографический, а следовательно, и культурный контекст. В начале 50-х годов XX века именно полевая археология позволила вернуться к собственно оружиеведению. Но вернуться не в контексте изучения конкретного музейного собрания или коллекции, не на пути изучения яркого, связанного с определенным историческим персонажем предмета, а в контексте общего изучения материальной культуры средневековой Руси. Большая часть статьи посвящена домонгольским материалам, а следовательно, может быть лишь упомянута в данной работе. Проследив в общих чертах происхождение и эволюцию этого вида доспеха, автор констатирует факт, что в XV−XVII веках кольчуга была доминирующим видом оборонительного доспеха 38. В 1959 году выходит аналогичное исследование А. Ф. Медведева, посвященное истории пластинчатого доспеха. Основная часть работы также посвящена более раннему периоду, показана широкая картина зарождения этого вида оборонительного снаряжения. Перечисляются известные на тот период факты находок деталей от пластинчатых панцирей на территории СССР, от первых костяных панцирей до раннесредневековых и средневековых образцов, происходивших из раскопок в Новгороде и Пскове. Среди последних упоминаются несколько изделий, относящихся к XV−XVII векам 39. В 1953 году вышла в свет книга «Русское оружие», которая по сути являлась первым в истории кратким определителем русского боевого оружия XI−XIX веков. Источниковой основой данного определителя явилась коллекция оружия Государственного исторического музея, а также частично были использованы собрания Оружейной палаты и Артиллерийского музея 40. Основное изложение книги предваряет статья М. М. Денисовой «Состояние производства оружия в XI−XIX вв.». В этой работе собраны разрозненные письменные сведения, характеризующие не столько само производство вооружения, сколько оснащенность русского войска как защитным, так и наступательным вооружением. На основе последних автор делает попытку опровергнуть твердо устоявшуюся точку зрения, «будто войско Древней Руси представляло неорганизованную, разношерстную толпу, вооруженную кое-чем», и приходит к двум основным выводам: 1. «Оружейное производство широко процветало на Руси… давало возможность вооружить полностью не только княжеские дружины, но и все городское и крестьянское население»41. Особенно высокого развития оружейное производство достигло в период образования Русского государства. 2. Русское оружие развивалось глубоко самостоятельно, в связи с потребностями армии, на базе экономического развития страны 42. Весь материал, отраженный в определителе, был разделен на шесть глав. Первые четыре главы в традициях описания русского вооружения у дореволюционных исследователей представляют отдельные виды русского вооружения (холодное, оборонительное, артиллерия, ручное метательное и огнестрельное оружие). Пятая глава представляла собой итоговый обзор основных видов вооружения, их распространения на отдельных исторических этапах Русского 28 государства. В отдельной главе были описаны предметы вооружения Кавказа и Средней Азии. В качестве приложения приведены схемы распределения оружия по векам, историческим битвам, видам вооружения и, частично, по родам войск. Приведены также основные клейма на строевом ручном огнестрельном оружии. Все холодное оружие в традициях, заложенных еще в конце XIX века австрийским исследователем оружия В. Бехаймом, разделено на «белое» оружие, оружие на древках и оружие ударное или на коротких древках. Каждый раздел предваряется пространным очерком, отражающим эволюцию разных типов вооружения, его хронологические рамки и способы применения. Рамки такого специфического труда, как краткий определитель, во многом сформировали подход к описываемому материалу, который ярко отражен уже в первой главе. Широкий хронологический диапазон определителя вынуждает описывать в одной схеме наряду со средневековым вооружением строевые образцы палашей, сабель и шашек XVIII−XIX веков. В результате если для оружия XIX века та или иная шашка или сабля являлась типом для большой серии вооружения, то типы, выделенные для Средневековья, отличаются крайней условностью. Так, сабли описаны в двух подразделах — сабли вообще и сабли восточного типа. К каждому подразделу даются основные характерные, порой слабо вычленяемые особенности и приводятся примеры конкретных образцов с указанием размеров, историей происхождения в коллекции ГИМ, расшифровкой сохранившихся надписей и, что особенно ценно, приводятся шифры по описям хранения. К холодному оружию интересующего нас хронологического отрезка автором отнесены палаши, кончары, сабли и ножи. В конце каждой подглавки даются примеры описания и правила обмеров того или иного типа вооружений. По такой же схеме даны описания остальных видов вооружений. При описании защитного снаряжения М. М. Денисова выделяет отдельно щиты, боевые наголовья и доспехи. Среди боевых наголовий выделяются шлемы, шишаки, мисюрки, шапки ерихонские, шапки бумажные и шишаки железные. Автор не называет характерных особенностей упомянутых разновидностей шлемов. Оборонительное снаряжение подразделено на доспехи кольчатые и кольчато-пластинчатые. К кольчатым отнесены кольчуги, панцири и байданы; к кольчато-пластинчатым — юшманы, бахтерцы, а также к ним были отнесены многочисленные наколенники — бутурлыки, наручи и зерцала, соединенные кольцами. Описывая кольчатые доспехи, автор вновь отмечает, что различие между их типами окончательно не установлено, и повторяет ранее высказанное предположение о принципах возможного их подразделения 43. К пластинчатым доспехам относились куяки и зерцала, а также латы западноевропейских пикинеров. Метательное ручное вооружение и оружие Кавказа и Средней Азии описаны в общих чертах и сопровождаются иллюстрациями некоторых образцов вооружения из музейных коллекций ГИМ. Характеризуя комплекс вооружения для разных эпох, автор обращается преимущественно к летописным свидетельствам домонгольской Руси. Для последующего периода М. М. Денисова повторяет выводы из своей более ранней работы 44. Краткий определитель русского оружия в отличие от «археологических» статей А. Ф. Медведева фактически демонстрирует нам устоявшиеся с дореволюционных времен подходы к публикации и систематизации музейных собраний оружия. В данном случае мы видим общие описания предметов вооружения, зачастую лишенные достоверного контекста. Несмотря на устаревшие 43. Там же. С. 33. 44. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках. С. 39−45. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 45. Чернов А. В. Вооруженные силы русского государства в XV−XVII веках. М., 1954. 46. Гордеев Н. В. Русский оборонительный доспех // Государственная Оружейная палата Московского кремля. М.: Искусство, 1954. С. 59−115. 29 подходы, данное издание демонстрировало возвращение интереса к музейным собраниям, публикациям коллекций, их последующей систематизации на основе новых представлений о развитии комплекса вооружения средневековой Руси. Одно из значительных исторических исследований, посвященных изучению вооруженных сил Русского государства XV−XVII веков, вышло в 1954 году. К сожалению, предметам оружия посвящено только несколько строк, в которых перечисляются основные типы вооружения, причем преимущественно внимание уделено ручному огнестрельному оружию и артиллерии 45. В 1954 году в сборнике, посвященном Государственной Оружейной палате, вышла статья Н. В. Гордеева «Русский оборонительный доспех»46. Фактически это было первое специализированное исследование русского доспеха Московской Руси на конкретном вещественном материале. Автор подошел к изучению коллекции русских доспехов Оружейной палаты всесторонне — восстанавливая технологию их изготовления, анализируя разновидности покроя, проводя корреляцию между вещественным материалом и описями Оружейной палаты XVII века. Затрагивая вопрос производства кольчатых доспехов, Н. В. Гордеев восстанавливает схему изготовления их от начального этапа волочения проволоки до способов крепления колец. На основе проведенных сравнительных анализов кольчуг и панцирей, хранящихся в Оружейной палате, с подписями, которые сопровождают отдельные образцы в описях XVII века, автор попытался разрешить многочисленные терминологические разночтения. В частности, автор пришел к выводу, что отличие кольчуги от кольчатого панциря заключалось в способе крепления кольца. Для кольчатых панцирей характерно скрепление на шип с применением во время сборки специализированных щипцов, кольчуги собирались на гвоздь и имели клепки с двух сторон дрота кольца. Анализ формы колец также позволил интерпретировать так называемые «хрящевые» и «коробчатые» панцири. После описания способов скрепления колец, автор восстанавливает способы плетения кольчуг, их этапность. Другой важной составляющей является раздел, который описывает способы ношения отдельных типов оборонительного вооружения. Основная часть исследования посвящена описанию конкретных образцов кольчуг, панцирей, байдан, бахтерцов, юшманов и зерцал с подробным описанием кроя, особенностей плетения; что было совершенным новшеством — автор применил анализ состава колец для разных участков доспехов. Сравнительный анализ различных панцирей — московских, черкасских и немецких — дал яркий результат в виде конкретных весоразмерных, морфологических и технологических особенностей. В заключение анализа данной работы хотелось бы отметить, что статья Н. В. Гордеева стала, по сути, первой в советский период комплексной оружиеведческой работой, затрагивающей рассматриваемое нами время. Большинство выводов работы не устарели до сего дня. К сожалению, они не подкрепляются описанием результатов проделанной работы, представленных в виде сравнительных таблиц соотнесения самих образцов с подписями, отраженными в описях Оружейной палаты, что сделало бы работу еще более убедительной. Тем не менее перед нами обстоятельный труд, успех которого был определен несколькими факторами. Во-первых, был применен комплексный подход к изучаемым образцам вооружения, во-вторых, наличие вещей и аутентичных подписей к ним позволило увидеть предметы вооружения в контексте подлинной оружейной традиции XVI−XVII веков. 30 В этом свете следует отметить, что середина 50-х годов XX века является одной из блестящих страниц в истории русского оружиеведения. Наряду с военно-историческими работами в течение трех лет публикуются работы, построенные на базе изучения археологических находок, обладающие своей спецификой, так как их авторы работают с новым по информационной составляющей источником и соответственно применяют новые методы, позволяющие точнее понимать эволюцию комплекса вооружения. В эти же годы возрождается дореволюционная традиция публикации каталогов оружия в музейных собраниях. Подлинной вершиной явилась статья Н. В. Гордеева. В 1958 году выходит в свет работа А. Н. Кирпичникова и И. Н. Хлопина, характеризующая в общих чертах вооружение Кирилло-Белозерского монастыря в связи с историей его создания 47. Кроме того, в работе также показано военно-инженерное устройство Кирилловской крепости с учетом места и значения ее в системе обороны земель Московского государства. Расположение монастыря на чрезвычайно выгодных торговых путях с соответствующей территориально-политической ролью, которая ему отводилась, делала Кирилловскую крепость одним из крупнейших потребителей вооружения Московской Руси и, соответственно, производителем его. Цифра в 8 500 предметов вооружения, хранившихся в оружейной палате монастыря, зафиксированная описью 60-х годов XVII века, подтверждает вышесказанное. На сегодняшний день лишь единичные образцы остались в коллекциях монастыря, некоторая часть кирилловского оружия поступила в Эрмитаж и Петербургский артиллерийский музей и была описана Э. Ленцем и Н. Е. Бранденбургом. А. Н. Кирпичников и И. Н. Хлопин в своей работе, затрагивая предметы вооружения, основывались главным образом на материалах описи монастырской оружейной палаты, также были использованы опубликованные труды исследователей XIX века, посвященные собранию Кирилловской крепости. Безусловно, в военном отношении артиллерия и средства «огненного боя» были наиважнейшей составляющей в общем комплексе вооружения крепости. Этим видам и посвящены основные разделы, затрагивающие собственно вооружение. Анализ описи монастырского имущества 1601 года позволил авторам прийти к выводу, что на протяжении рассматриваемого периода монастырское оружие, такое как луки, стрелы, сабли и ружья, хранилось в разных частях монастыря, являясь частично собственностью монахов 48. Опись оружейной палаты 1621 года удостоверяет появление централизованного хранилища вооружений монастыря. Сравнительный анализ описей оружейной палаты монастыря 1621, 1635, 1668, 1695 годов позволил представить общую картину пополнения, выдачи и убыли предметов вооружения на протяжении всего XVII века. Так, в частности, было установлено, что по сравнению с 1635 годом количество защитного вооружения на протяжении всего XVII века не изменялось. Это свидетельствует о том, что защитное вооружение было изготовлено не позже первой четверти XVII века. Несмотря на то что оружие представлено крайне скудно, огромный интерес имеют наблюдения авторов, сделанные при анализе рисунков, на которых художники начала XIX века запечатлели группу шлемов из Кирилловской оружейной палаты. На основании рисунков 18 шлемов авторы зафиксировали эволюцию форм русского шлема в XVI−XVII веках, которая заключалась в смене вытянутых образцов, бытовавших в XVI веке, на более плоские XVI — начала XVII века. Эта эволюция связывалась авторами с приспособлением русской военной традиции к войне с применением «огненного боя». Отмечается, что начало этой эволюции может быть отнесено к более раннему, чем начало XVII века, времени, как считалось раннее. Также 47. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Крепость Кирилло-Белозерского монастыря и ее вооружение в XVI−XVIII веках // МИА. № 77. М.: Изд-во АН СССР, 1958; Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. М.: Художник РСФСР, 1972. 48. Там же. С. 149. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 49. Пятышева Н. В. Восточные шлемы с масками в оружейной палате Московского кремля // СА. М., 1968. № 3. С. 227−232. 50. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. С. 99. 51. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М., 1959. С. 121−191. 52. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ Е1-36. Вып. 1−3. Л.; М., 1966.; Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие // САИ Е1-36. М., 1966. 53. Векслер А. Г. Археологические находки оружия XVI−XVII вв. в Москве // ТДС 3-й Всесоюзн. конф. историков оружия. М., 1971. С. 27−29. 54. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. 31 приводятся отдельные изображения шлемов, бердышей, копий и «чеснока», хранящихся в коллекциях Кирилловской крепости на момент публикации. Не затрагивая детально проработанных авторами тем, связанных с историей укреплений монастыря, эволюции «крепостного наряда», следует отметить, что данное исследование резко выделяется на общем фоне изучения вооружения конца 50-х годов. Перед нами труд, безусловно, отошедший от столь принятого для конца 40-х — начала 50-х годов периода иллюстративного подхода. Затрагивая весь имеющийся материал, письменный, иллюстративный, археологический и архитектурный, авторам удалось комплексно осветить вооружение одной из крупнейших крепостей Московской Руси. В 1968 году появилась работа Н. В. Пятышевой, посвященная рассмотрению так называемых «восточных шлемов с масками», хранящихся в Государственной Оружейной палате 49. Анализируя описи Оружейной палаты конца XVII−XIX веков и сами шлемы, автор подвергает критике мнение дореволюционных исследователей, считавших эти образцы боевых наголовий монгольскими. Предлагается иная версия их происхождения, связанная с Империей Великих Моголов, и датировка — XVI век. Достоинством данной работы является тщательное описание шлемов с приведением результатов обмеров. Представления автора, что боевые наголовья с масками являлись атрибутом культовой пантомимы, позднее не вызвали согласия 50. Начиная с 60-х годов XX века в научный оборот массово стали вводить отдельные предметы вооружения, происходящие из археологических раскопок позднесредневековых слоев русских городов и селищ. В 50-х годах серия аналогичных работ была посвящена предметам вооружения древнерусского времени. К таковым следует отнести вышеупомянутые исследования А. Ф. Медведева, посвященные истории кольчуги и пластинчатого панциря. Еще более крупным исследованием автора стала публикация находок из раскопок в Новгороде, в которой лишь вскользь были упомянуты позднесредневековые предметы вооружения 51. В конце 60-х — начале 70-х годов военная археология в СССР испытывала очередной подъем. Связано это было в первую очередь с публикацией целой серии сводов археологических источников и обобщающих трудов по материальной культуре народов Восточной Европы в средневековый период в целом и по комплексу вооружения в частности. Классические исследования А. Ф. Медведева и А. Н. Кирпичникова по вооружению Древней Руси стали объективной вершиной развития советского оружиеведения и не могли не оказать влияние на исследователей, занимающихся другими эпохами 52. С этой поры ни одна работа, затрагивающая вопросы, связанные с предметами вооружения, не оставалась в стороне от намеченных авторами тенденций. К сожалению, мы не видим такого же уровня исследований по позднесредневековому комплексу вооружения. Связано это было с тем, что археология 50−60-х годов лишь частично затрагивала поздние слои и, как следствие, не получала крупных серий предметов вооружения. В этот период продолжается первичная публикация отдельных находок. Время для крупных обобщений на базе сводов археологических источников рассматриваемого времени еще не пришло. Одной из первых работ, опубликовавшей предметы вооружения из позднесредневековых археологических слоев Москвы, была статья (тезисы) А. Г. Векслера, в которой упоминаются новые находки 53. В 1976 году выходит в свет исследование А. Н. Кирпичникова по военной археологии Руси XIII−XV веков, явившееся логичным продолжением археологических сводов 54. Данный труд затрагивает общие явления военного дела 32 второй половины XIII−XV века, конкретные образцы вооружения. Большое внимание уделено фортификации, ее эволюции, основам тактики осады в рассматриваемую эпоху. Несмотря на то что заявленные хронологические рамки приходятся на удельный период в эпоху татаро-монгольского владычества на Руси, автор рассматривает закономерности развития военного дела и более позднего времени. Первая глава затрагивает описание военного дела после монгольского нашествия, дается обзор на основе письменных источников катастрофических последствий нашествия для государственных образований Восточной Европы. Тем не менее автор констатирует факт непрерывности военной традиции на территории Древней Руси и ее развития в этот период. Опираясь на письменные источники, автор прослеживает интенсивное развитие вооружения в северной и юго-западной областях Руси. В частности, описываются преобразования в Галицко-Волынском княжестве, где вводится «татарское» вооружение, значительно возрастает роль пеших формирований, усложняется тактическое построение войск с использованием многополковых построений. Эти же черты отмечаются и для северной и северо-восточной Руси. Распространение татарско-азиатского оружия автор не считает новшеством, так как аналогичные процессы протекали и в более ранний период. А. Н. Кирпичников отмечает появление многосложного по тактическим замыслам и продолжительного боя. С середины XIV века фиксируется появление так называемого суимного боя, ставшего основным для более позднего периода. Рассматриваемая эпоха противопоставляется как домоногольскому времени, так и времени Московской Руси. В этот период на смену вольным дружинникам приходят «феодально-организованные небольшие группы», состоящие из господина и зависящих от него «детей боярских», «житьих людей», «купеческих детей» и т. д. Рубеж XIV−XV веков воспринимается временем изменения социального состава войска, когда оно, подчиняясь своему полководцу — часто «служивому князю»,— дробится по владельческому принципу на множество подразделений, «в свою очередь объединенных в крупные и мелкие тактические единицы». Если в XIV столетии войско состояло из княжеских городских полков и дружины (двора), то веком позже армия набирается в значительной мере за счет отрядов дворовой челяди и мелких землевладельцев «с их воями». Так мыслится автору зарождение поместной системы комплектования войска, получившей «полное развитие в XVI веке». В этой главе автор рассматривает также развитие комплекса вооружения домосковской и Московской Руси. Основной чертой развития оружия для XIV−XV веков является, по мнению автора, постепенное стирание граней между «лучником и копейщиком» домонгольской Руси с некоторой универсализацией воина. Автор отвергает мысль об ориентализации русского комплекса вооружения для этого периода. По мнению исследователя, ориентализация русской военной тактики — явление конца XV−XVI века. Более того, автор утверждает, что для периода XIV−XV веков отмечается обратный процесс воздействия «восточноевропейского полковождения» на татар. Вторая глава исследования посвящена характеристике комплекса вооружения XIII−XV веков. В начале главы дан обзор по таким видам оружия, как копья, рогатины и сулицы. Автор отмечает, что в отличие от более позднего времени, когда роль копейного боя сводится к случайному упоминанию данного вида оружия, весь XIV и первая половина XV века — время господства традиционного копейного боя. В дальнейшем значение строя копьеносцев пошло на убыль. Во второй половине XV века «московиты» переходят на мане- Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 55. Собственно, эта смена традиции является одним из крупнейших знаковых явлений в эволюции русского военного дела и могла бы стать для исследователя вполне оправданной хронологической границей. К сожалению, исследование этой границы в рамки данного труда не вошло. 56. Двуреченский О. В., Гоняный М. И. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня конца XII — последней трети XIV вв., происходящий с территории поселений древнерусского и золотоордынского периодов, расположенных в верховьях Дона // Воен. археология. 2012. Вып. 3. 33 ру боя, когда наступательным оружием является сабля и лук 55. Таким образом, был зафиксирован факт использования копья, который отражает определенную систему боя, просуществовавшую по середину XV века. Однако, констатируя факт смены комплекса наступательного вооружения в середине XV века, отраженный в письменных источниках, автор приводит археологические материалы, которые подтверждают использование копья, пики и рогатины и в более позднее время. В качестве примера описывается состав копий из клада, найденного в Ипатьевском переулке в Москве в 1895 году. А. Н. Кирпичников утверждает, что к XIV веку происходит смена множественности форм древкового оружия на выработанные образцы, преимущественно граненые пики, рогатины и сулицы. Характерно, что, по мнению А. Н. Кирпичникова, в XVI−XVII веках рогатиной вооружается преимущественно посадское население и дворовая челядь. Такой же краткий обзор дан на примере топоров и бердышей. Автор отмечает противоречивую историю развития боевого топора. Усилившаяся роль конницы в XII−XIII веках и первой половине XVI века низводила его до уровня «плебейского» оружия, «усовершенствование доспеха и усиление пехоты снова выдвигало топор в качестве популярного боевого средства». Топор в XV−XVI веках, по мнению автора, превращается, с одной стороны, в церемониальный предмет, с другой — эволюционирует в форму основного холодного оружия стрелецких полков — бердыш. Время появления последних автор относит к концу XV века. Отмечается использование в дворянской коннице «всякого рода топориков, а также дробящих клевцов», выходящих из употребления в конце XVI века. Мечи и сабли рассмотрены также в отдельной главе. Для периода XIV — начала XV века А. Н. Кирпичников выделяет две зоны распространения этих типов клинкового оружия: северо-западную традицию применения меча и южную, степную, традицию применения сабли. В качестве примера рассматриваются изображения мечей на миниатюрах, а также клинки мечей, обнаруженные в ряде русских городов. Отмечается распространение колющих и колющерубящих мечей, бытовавших в XIII — первой половине XV века. Факт находок крупных рыцарских мечей сильно меняет наше представление о вооружении на западной границе. Автор отмечает отсутствие русских сабель XIV−XV веков в коллекциях музеев и в качестве примера приводит образцы клинков из северокавказских курганов. В этой связи хотелось бы отметить, что археологические исследования последних лет на территории таких крупных городов, как Москва, Тверь, Коломна, Рязань, и прилегающих к ним селищ не дали нам сколько-нибудь значительной серии находок сабель XIV−XV веков. Последнее позволяет говорить о том, что концепция А. Н. Кирпичникова о существовании двух зон распространения клинкового оружия может быть поставлена под сомнение. По всей видимости, на территории Московского и Рязанского княжеств меч оставался основным типом длинноклинкового оружия на протяжении второй половины XIII — начала XV века 56. Иллюстрируя типы булав, кистеней и шестоперов, автор фиксирует преемственность не только идеи употребления вспомогательных ударных принадлежностей «тесного кавалерийского боя», но и типических форм XIII−XVI веков, известных по археологическим находкам Новгорода, Орешка, Москвы. Позднее булавы и шестоперы превращаются «в знак командирского представительства и символ военоначалия». Для оборонительного снаряжения автор соблюдает ту же схему описания. На небольшом количестве известных образцов реконструируются основ- 34 ные типы применяемых средств боевых наголовий и защитной одежды. Автор отмечает употребление двух форм боевых наголовий: сфероконической и куполовидной. Оба типа параллельно использовались со второй половины XII по XVII век с преобладанием последнего в XVI−XVII веках. Касаясь вопросов терминологии, связанных с основными типами шлемов, автор не соглашается с устоявшейся традицией, называющей сфероконические боевые наголовья шишаками и шлемами. А. Н. Кирпичников утверждает, что документы XVI века употребляют оба термина «самостоятельно и обозначают определенные несхожие конструкции». «Шелом» обозначал сфероконические шлемы, а «шишак» — куполовидные. В качестве аргумента А. Н. Кирпичников приводит подписанные образцы шлемов Иван Васильевича Грозного и его сына Ивана Иваныча, на которых сфероконические шлемы названы «шеломами». С середины XVI века, по утверждению автора, данный тип боевых наголовий начинает выходить из употребления, сменяясь куполовидными шлемами, просуществовавшими до конца XVII века. По письменным источникам, по утверждению автора, фиксируется и одновременное употребление двух типов шлемов, то есть одевание поверх куполовидных сфероконических шлемов. Рассматривая основные типы защитной одежды, исследователь также описывает значительную эволюцию. Так, утверждается на основе археологического материала, что к середине XIII века происходит смена основного защитного снаряжения — кольчатой брони — на системы пластинчатого прикрытия корпуса воина. На протяжении XIV века уходит и сам термин «броня», сменяясь словом «доспех», иллюстрирующим два вида пластинчатых доспехов, известных по археологическим данным,— пластинчатый и чешуйчатый. Приводятся многочисленные письменные и изобразительные источники, где с «протокольной тщательностью» приведены аналогии этих типов оборонительных доспехов. Отмечается, что с середины XIV века пути традиций оружейного мастерства Европы и Руси начинают расходиться, достигая пика своего различия в середине XV века. Затрагивая комплекс вооружения второй половины XV−XVI веков, автор указывает, что доминирующим становятся в это время кольчатые рубашки, известные под термином «панцирь», отличающиеся от кольчуги плоским сечением кольца и сплошным соединением всех колец на гвоздь 57. Следующим после панцирей и кольчуг по частоте встречаемости в письменных и изобразительных источниках видом оборонительного доспеха является бахтерец, или коррацин. Также автор кратко останавливается на описании куяков, колонтарей, юшманов, тягиляев, разнообразных наручей и наплечников. В подглавке, посвященной щитам, автор соглашается с ранее высказанными соображениями, что для XVI века щиты выходят из употребления в силу усиления оборонительных одежд 58. Интересными представляются наблюдения автора за эволюцией отношения к оборонительному доспеху их современников. Так, можно заметить, что если на протяжении XI−XIV веков мы видим непокрытые доспехи, «яко сребро блистающе», то начиная с XIV века мы видим, как воинство начинает выглядеть «цветно и доспешно», в виде «прекрасно цветущего луга». Кроме глав, посвященных холодному наступательному и оборонительному вооружению, автор широко затрагивает тему развития фортификации и осадной техники на Руси, большой раздел посвящен развитию огнестрельного вооружения. В заключение хотелось бы отметить как достоинство книги богатый иллю- 57. Тем самым можно утверждать, что в лице автора мы не находим полной поддержки предложенной ранее интерпретации Н. В. Гордеева отличия кольчатых панцирей от кольчуги (см. выше). 58. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках. С. 55. 59. Шеляпина Н. С., Панова Т. Д., Авдусина Т. Д. Предметы воинского снаряжения и оружие из раскопок в московском кремле // СА. М., 1979. № 2. С. 214−228. 60. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Ч. 2. М.: Наука, 1981. С. 147. 61. Подробное рассмотрение материалов данного труда приводится ниже в тематических главах. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 62. Позднее многочисленные археологические исследования осадных городков и городов Зауралья и Сибири получили свое отражение в отчетах, хранящихся в архиве Института археологии РАН, а также изданиях, где публиковались отдельные предметы вооружения, в частности наконечники стрел: Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII−XVIII в. Владивосток: Издво ДВО РАН, 1999; Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV−XVII вв. на территории Коми края. Сыктывкар: Коми научный центр, 2000. В 2008 году были опубликованы новые материалы из Мангазеи (Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Мангазея: новые археологические исследования. Екатеринбург; Нефтеюганск, 2008). В данной книге предметы вооружения специализированно не рассматривались. 63. Артемьев А. Р. Наконечники стрел из раскопок Изборска // КСИА. 1978. Вып. 155. С. 67−1; Артемьев А. Р. Копья из раскопок в Изборске // КСИА. 1982. Вып. 171. С. 87−3; Артемьев А. Р. Стратиграфия и хронология Изборской крепости // СА. 1985. № 2. С. 130−40; Артемьев А. Р. Некоторые итоги изучения военного дела псковичей в XIII — начале XVI вв. // Археология и история Пскова и Псковской земли. ТДНПК. М., 1987. С. 23−4; Артемьев А. Р. Кистени и булавы из раскопок Великого Новгорода // Мат-лы по археологии Новгорода. М., 1988. С. 5−8; 13. Артемьев А. Р. О редких типах наконечников копий в Новгороде и Новгородской земле // Мат-лы по археологии Новгородской земли. М., 1990. С. 183−97; Артемьев А. Р. О мечах-реликвиях, ошибочно приписываемых псковским князьям Всеволоду (Гавриилу) и Довмонту (Тимофею) // РА. 1992. № 2; Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток: Изд-во ДВО РАН, 1998. 35 стративный материал, ярко отражающий основные выводы автора. Основной замысел рассматриваемого исследования, по всей видимости, заключался в выявлении и анализе основных тенденций развития комплекса вооружения и военного дела Руси XIII−XV веков. Однако, не основываясь, в отличие от исследований этого же автора, посвященных вооружению Древней Руси, на фундаментальной базе сводов археологических источников, исследование отличается в ряде заключений предварительным характером. Тем не менее на сегодняшний день рассматриваемый труд является наиболее полным исследованием комплекса вооружения изучаемого периода, а выводы остаются актуальными. В 1979 году выходит работа, посвященная публикации находок предметов вооружения из раскопок в Московском Кремле 59. В начале статьи авторы публикуют ценную сводку по находкам оружия в кладах Москвы и находкам отдельных предметов вооружения в Московском Кремле с 1844 по 1975 год. Авторами публикуется 36 предметов вооружения, найденных за период с 1963 по 1976 годы при археологических раскопках на территории Кремля. Приводится описание места находки и его стратиграфическое положение, приводится подробное описание каждого предмета, его размеры и характерные черты. Особое внимание уделяется такой находке, как клинок меча, который получает наряду с описанием и вероятную версию утери этого меча, связанную с определенными событиями в политической истории Москвы XII века. Не менее подробно дается описание наконечников стрел каждого в отдельности, их типов, размеров и места находки. Единственным недостатком являются не очень четкие рисунки наконечников и их малый масштаб. Так же описаны все остальные категории находок. Основной чертой исследования является ярко выраженный публикационный характер. Появление такого рода работ было естественным следствием накопившегося материала, который требовал выхода в свет. Последующий анализ и систематизация предметов как задача не стаяла перед исследователями. В 1981 году выходит в свет коллективная монография, посвященная публикации материалов конца XVI−XVII веков из приполярного русского города Мангазеи 60. Данное исследование, не будучи чисто оружиеведческой работой, является примером глубокого изучения позднесредневекового оружия на основе археологического материала. Одна из глав книги посвящена оружию наряду с орудиями охоты и промыслов. Благодаря климатическим условиям Приполярья, сохраняющим органические материалы, стало возможным увидеть многие предметы вооружения в новом свете. Так, были приведены и подробно описаны фрагменты луков и налуча, защитные щитки, деревянные стрелы с сопутствующим материалом. Перед нами предстал широкий ассортимент костяных, деревянных и железных наконечников. К оружию авторы отнесли ружейные пули, кремни от пищальных замков и оковки от ножен сабли 61. Таким образом, перед нами предстал узко датированный, самобытный комплекс вооружения приполярного русского города конца XVI−XVII века 62. В ряду немногочисленных работ, посвященных вооружению Московской Руси, появившихся в последнее время, можно упомянуть серию статей А. Р. Артемьева, в которых рассматриваются отдельные стороны военного дела и комплекса вооружений XIII−XV веков и косвенно затрагиваются вопросы, связанные с более поздним периодом 63. Увеличившиеся с конца 80-х годов XX охранные археологические раскопки, затрагивающие позднесредневековые слои городов Московской Руси, вызва- 36 ли к жизни серию публикаций, где предметы вооружения вводятся в научный оборот наряду с другим археологическим материалом 64. К этому кругу работ относятся две статьи, вышедшие в сборнике «Военная археология» в 1998 году. Первая статья, В. И. Кильдюшевского, посвящена оружию, происходящему из крепости Орешек. Перед нами интереснейший материал, который имеет четкую стратиграфическую и хронологическую привязку. Для столь слабо изученного с типологической точки зрения времени исследования больших серий предметов вооружения имеют важное значение. Автору на основании типологии по предметам вооружения более раннего времени удается стройно изложить довольно объемный материал с привлечением четких аналогий. Как достоинство работы нужно упомянуть хороший иллюстративный материал публикуемого комплекса вооружений. К сожалению, не все рисунки вещей могут быть точно соотнесены со слоями, откуда они происходят, что несколько затрудняет восприятие публикуемой серии оружия 65. Более традиционна в подходах к публикуемому материалу вторая статья Л. Д. Макарова, посвященная военному делу вятчан в XII−XV веках 66. На общем фоне работ преимущественно публикационного характера, вышедших в 80−90-е годы, выделяется статья О. Г. Ульянова, посвященная проблеме сложения отечественной оружейной традиции в XVI−XVII веках. Автор обращается к рассмотрению проблемы работы «по образцу» в московской школе художественного оружия на примере сабли Ф. М. Мстиславского. Основой исследования является преимущественно искусствоведческий анализ с выходом на проблему датировки как конкретного образца, так и целой серии подражающих ему экземпляров 67. Так же как и в дореволюционный период, западноевропейское оружиеведение на фоне немногочисленных отечественных работ, посвященных рассматриваемой нами теме, по-прежнему не проявляло значительного интереса к комплексу вооружения Московского государства. Во всяком случае, нам такие работы не известны. Помимо работ по изучению оружия к нашей теме косвенно относятся исследования, посвященные служилому сословию в XVI−XVII веках, которые развивают подход, отраженный в статьях М. М. Денисовой. Это работы, посвященные «cмотрам» и «разборам» XVI века. Публикация этих «смотров» содержит значительную информацию по «конности, людности и оружности» помещиков 68. Отдельно следует упомянуть работы А. В. Антонова, посвященные публикации частных архивов русских феодалов XV — начала XVII века, и публикации актов служилых землевладельцев этого же периода 69. В этом контексте следует упомянуть статьи И. Пахомова, посвященные истории зарождения 64. Бойцов И. А. Производственное сооружение середины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря // Культура средневековой Москвы XIV−XVII вв. М.: Наука, 1995. С. 256−264; Векслер А. Г., Двуреченский О. В. Комплекс вещей из сооружения первой половины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. М., 2000. С. 166−182; Кутасов П. А. Предметы вооружения и снаряжения воина XVI−XVII веков, полученные в ходе археологических наблюдений в Ильинском проезде г. Москвы // Археология Подмосковья. Вып. 5. М., 2009; Кутасов П. А. Вещевой клад 1969 года из Ипатьевского переулка в Москве // Археология Подмосковья. Вып. 6. М., 2010. В этот же хронологический период стали появляться обобщающие статьи автора данной монографии, рассматривающие позднесредневековый комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня, которые стали основанием для написания данной монографии (Двуреченский О. В. Изделия из черного металла // Средневековое поселение Настасьино. М.: Изд-во ИА РАН, 2004. С. 40−1, 218−61; Двуреченский О. В. Находки предметов вооружения на Куликовом поле // Куликово поле и Донское побоище. М.: Изд-во ГИМ, 2005. С. 209−27; Двуреченский О. В. Боеприпас для ручного огнестрельного оружия Московской Руси конца XV — начала XVIII в. // Археология Подмосковья. М.: Изд-во ИА РАН, 2005. Т. 2. С. 264−96; Двуреченский О. В. Боевые топоры Московского государства XV−XVII вв. // Вестн. молодых ученых. № 4. СПб., 2006; Двуреченский О. В.Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря // Археология Подмосковья. М.: Изд-во ИА РАН, 2007. Т. 3. С. 254−77; Двуреченский О. В. Наконечники стрел Московского государства конца XIV−XVII в. // Археология Подмосковья. М.: Изд-во ИА РАН, 2007. Т. 3. С. 277−32; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда // Воен. археология. Вып. 2. 2011; Двуреченский О. В., Гоняный М. И. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня конца XII — последней трети XIV в., происходящий с территории поселений древнерусского и золотоордынского периодов, расположенных в верховьях Дона. М.: Воен. археология. Вып. 3. 2012). 65. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Воен. археология. М., 1998. С. 63−79. 66. Макаров Л. Д. Военное дело вятчан в XII−XV вв. // Воен. археология. М., 1998. С. 134−135. 67. Ульянов О. Г. К проблеме работы «по образцу» в московской школе художественного оружия XVI−XVII вв. // СА. М., 1990. № 4. С. 92−105. Глава 1. История изучения вооружения Московского государства конца XV — начала XVII века 37 такого вида русского войска, как пищальники. В данной работе исследователь рассматривает вопросы генезиса и характерных черт этого вида русской пехоты и артиллерии, особенности их боевого применения в конце XV — начале XVI века 70. В 2004 году вышла в свет работа, посвященная истории московского стрелецкого войска. В данной работе лишь попутно упоминаются общие сведения о характере и видах оружия московских стрельцов 71. Таким образом, рассмотренный нами материал позволяет подразделить работы, посвященные изучению вооружения Московской Руси конца XV — начала XVII века, на два тематико-хронологических этапа. К первому этапу мы отнесем работы с 40-х годов XIX века по конец 20-х годов XX века. Характерной особенностью этого периода является описательнокаталожный характер работ. Для научной общественности того времени приоритетной была задача ввода в научный оборот коллекций многочисленных музеев, арсеналов, описей и собраний. Также было необходимо первично описать и систематизировать как вещественный материал, так и многочисленные описи собраний оружия. Особенно важным было соотнесение описанных типов вооружения с многочисленными названиями предметов вооружения, известными в русской традиции. К концу XIX — началу XX века русское оружиеведение стало приобретать черты полноценной науки. Авторы обратились к формальной типологии, стали обрабатывать не только богатые и парадные коллекции, но и многочисленные музейные собрания, в которых были описаны серии холодного наступательного оружия. Создаются общие обзоры развития военного дела Русского государства. Бурные события первой четверти XX века стали естественным рубежом между двумя выделяемыми этапами. Лишь начиная с конца тридцатых годов в советской науке появляются исследования, посвященные вооружению Московской Руси. До середины пятидесятых годов они отличались ярко выраженной особенностью — рассмотрением вооружения в контексте социальноэкономического и военно-политического развития Русского государства и русской армии. Основным в этих трудах является применение иллюстративного подхода в характеристике комплекса вооружения. Особенностью иллюстративного подхода является опора на неполный ряд изобразительных, письменных и вещественных источников, что, в свою очередь, определяет предварительность получаемых выводов. Начиная с середины пятидесятых годов в советской науке появляется серия выдающихся исследований непосредственно оружиеведческого направления. В частности, можно выделить работы Н. В. Гордеева, М. М. Денисовой. Характерной особенностью этих работ является базирование на коллекциях отдельных музеев. 68. Воробьев В. М. Из истории поместного войска в условиях послесмутного времени (на примере новгородских служилых городов) // Исторический опыт русского народа и современность. СПб., 1994. С. 82−91; Воробьев В. М. «Конность, людность, оружность и сбруйность» служилых городов при первых Романовых // Дом Романовых в истории России. СПб., 1995. С. 93−108; Воробьев В. М. Лжедмитрий I и судьбы службы «по отечеству» и поместной системы // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Мат-лы науч. конф. 18−20 ноября 2003. Великий Новгород, 2003. С. 98−122; Воробьев М. В. Псковский и Пусторжевский «служилые города» по материалам смотра военных сил России в 1621 г. // Псков в Российской и европейской истории (к 110летию первого летописного упоминания). М., 2003. Т. 1. С. 326−333; Алой А. А. Поместное землевладение Рязанского края в конце XVI века // Проблемы материальной и духовной культуры народов России Изд-во ист. факультета СПбГУ, и зарубежных стран: VI Всерос. 2005. С. 170−175; Фатеев Д. М. науч. конф. студентов и аспиранВооружение и снаряжение рустов: Тез. докл. Сыктывкар, 1999. ской кавалерии в 1556−79 гг. // С. 59−60; Смирнов Н. В. Разбор Прошлое Новгорода и Новгои смотр войска в 1621 г. и поместродской земли: Материалы науч. ное дворянство // Прошлое Новконф. Великий Новгород, 2002. города и Новгородской земли: Ч. 1. С. 123−127. Материалы научной конферен69. Антонов А. В., Баранов К. В. ции. Великий Новгород, 1999. Акты служилых землевладельцев Ч. 2. С. 91−99; Смирнов Н. В. XV — начала XVII веков. Т. I. М.: Вооружение поместной конницы Памятники ист. мысли, 1997; в первой половине XVII века (по Антонов А. В. Акты служилых материалам десятен) // Чтения землевладельцев XV — начала по военной истории. СПб.: XVII веков. Т. II. М.: Памятники ист. мысли, 1998; Антонов А. В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века. Русский дипломатарий. Вып. 8. М.: Древлехранилище, 2002. 70. Пахомов И. Пищальники Василия III // Цейхгауз. М., 2002. № 20. С. 6−9; Пахомов И. Пищальники Василия III (участие в боевых действиях) // Цейхгауз. М., 2007. № 24. С. 2−4. 71. Романов М. Ю. Стрельцы московские. М., 2004. 38 С середины шестидесятых годов источником для оружиеведческого анализа становятся многочисленные археологические находки. Комплекс вооружения Московской Руси рассматривается в работах А. Н. Кирпичникова и А. Ф. Медведева. На сегодняшний день наиболее полным исследованием, освещающим отдельный вид вооружения Московской Руси, является работа Н. В. Гордеева, посвященная русскому доспеху. С конца семидесятых годов специализированных оружиеведческих работ, посвященных комплексу вооружения Московского государства, не выходило. Исключение составляют статьи описательного характера, сопровождающие издания музейных альбомов и каталогов выставок. Увеличивавшиеся темпы археологических исследований вызвали к жизни появление серии публикационных работ, в которых вводятся в научный оборот находки вооружения с отдельных памятников и раскопов. Особняком стоят искусствоведческие работы, посвященные исследованию художественной отделки различных видов вооружения в отрыве от самих предметов вооружения; данные работы в рамках нашей темы не рассматривались. В заключение можно отметить, что благодаря освещенным выше работам с той или иной степенью обобщенности был описан своеобразный набор предметов воинского снаряжения, характеризующий комплекс вооружения Московской Руси. Опубликованы коллекции ряда хранилищ, собраны и обработаны отдельные письменные и изобразительные источники, позволяющие представить происхождение и эволюцию рассматриваемого комплекса во взаимосвязи с сопредельными территориями и предшествующими хронологическими периодами. Установлены взаимовлияние вооружения и войска в период развитого Средневековья, эволюция тактики и стратегии, особенности комплектования и снаряжения. При общей положительной оценке накопленного опыта отечественного оружиеведения следует признать недостаточную изученность вооружения и военного дела Московской Руси. Богатство источников не соответствует их научному раскрытию. Основным методом изучения, за исключением работ Н. В. Гордеева (или работ, посвященных древнерусскому комплексу вооружения), являлся иллюстративный подход, который позволяет получить лишь предварительную и схематичную картину. Наметившийся с конца семидесятых годов XX века застой, выразившийся в отсутствии специализированных работ по вооружению Московского государства, только усугубил сложившуюся ситуацию. Начиная с 2000-х годов положение несколько улучшилось. Стали появляться серии статей, непосредственно затрагивающие рассматриваемую нами тему. Однако принципиальный выход на новый уровень в изучении комплекса вооружения Русского государства конца XV — начала XVII века нам видится в создании свода археологических источников, включающего в себя коллекции, происходящие как из археологических слоев, так и из основных музейных собраний. Частичному решению данного вопроса в области холодного наступательного вооружения и посвящена представленная вашему вниманию книга. Глава 2 Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века М 1. Богоявленский С. К. Вооружение русских войск в XVI−XVII вв. // Ист. записки. Т. 4. М., 1938; Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. М., 1953. 2. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 31. 3. Nadolski A. Polsca bron. Bron biala. Wroclaw, 1984; Zygylski Z. Bron w dawnej Polsce na tie uzbrojenia Europy I Bliskiego Wschodu. Warszawa,1982; Квасневич В. Польские сабли. СПб., 2005. 4. Миндалевидная головка характерна не для всех венгерско-польских сабель, а только для одной, хотя и наиболее популярной и характерной, их разновидности (тип II по В. Квасневичу). 5. Квасневич В. Польские сабли. С. 9, 18−25. 6. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие в собрании Государственного Исторического музея. СПб., 2002. С. 83−167. 7. Там же. С. 85−103. ноговековая эволюция длинноклинкового оружия в Восточной Европе в конце XV — начале XVI века привела к доминированию одного типа — сабли. К сожалению, специального оружиеведческого исследования, посвященного морфологии, типологии и эволюции клинкового оружия Московской Руси XV — начала XVII века, в отечественной науке не существует. Этому вопросу посвящены отдельные замечания в общих обзорах, рисующих историю русского оружия 1. Так, в кратком определителе русского оружия, вышедшем в 1953 году, приводится ряд соображений по поводу применявшихся типов сабель XVI−XVII веков. Для XVI века, по мнению авторов определителя, были характерными широкие сабли «турецкого образца». В XVII веке «на вооружении конницы» все чаще начинает применяться тип персидской сабли, «более легкой и более совершенной по своей конструкции»2. Параллельную типологическую схему для сабельного вооружения XVI− XVII веков Восточной и Центральной Европы разрабатывали польские исследователи, которые при наличии несущественных разночтений выделяют четыре основные разновидности сабель 3. К ним относятся так называемые венгерско-польские, гусарские сабли, а также карабеллы и «ордынки» (или «армянки»). Данные разновидности отражают устоявшиеся типические образцы сабель, бытовавших на территории Польши в XVI−XVII веках. Для интересующего нас периода на территории Польши и сопредельных регионов были распространены венгерско-польские сабли, основной чертой которых являлись широкие массивные клинки, открытый эфес с миндалевидной в плане головкой (навершием) 4 и довольно протяженной крестовиной, в некоторых случаях имеющей кольцо на перекрестии 5. Для характеристики восточных образцов сабель, которые могли бытовать на территории Московского государства, большую ценность представляет книга Э. Г. Аствацатурян, посвященная турецкому оружию 6. При описании различных типов турецких сабель рассматриваемого нами времени автор выделяет два хронологических периода 7. Первый период датирован XVI веком и характеризуется саблями с длинными слабоизогнутыми клинками, увенчанными гранеными «колпачками» (навершиями), слегка отогнутыми рукоятями и прямыми крестовинами. В качестве одного из примеров таких сабель приводится сабля Ф. М. Мстиславского, хранящаяся в Оружейной палате. Для характеристики образцов второго этапа, датированного XVII — первой половиной XVIII века, автор приводит типы сабель, описанные в книге итальянского дипломата графа Луиджи Фердинандо де Марсильи, находившегося в Турции в 70−80-е годы XVII века. Вслед за Марсильи Э. Г. Аствацатурян выделяет такие типы турецких сабель, как «гаддаре», «клих» и «аджем-клих». Отдель- 40 но рассматриваются сабли, аналогичные восточноевропейским «ордынкам». В контексте нашего исследования следует заметить, что описанные образцы турецких сабель второго этапа соответствуют более позднему периоду 8. В данной главе мы будем рассматривать образцы длинноклинкового оружия, которые изготовлялись или оправлялись в пределах Русского государства, а также те экземпляры, которые были произведены за пределами Московии, но имели хождение в России в конце XV — начале XVII века. В качестве аналогий привлекается материал из иностранных собраний. Длинноклинковое оружие рассматриваемого периода представлено пятнадцатью целыми и фрагментированными клинками (рис. 4), в том числе семью саблями и одним палашом с сохранившейся монтировкой и ножнами, которые происходят из собраний Эрмитажа, Оружейной палаты и Исторического музея, и одной саблей, найденной при раскопках в Рузе. Три фрагмента клинка нашли во время раскопок на территории Тушинского лагеря 9. Два фрагмента клинка — из раскопок в Москве 10, и один фрагмент был найден на городище Городок близ Нижнего Новгорода 11. К палашам рассматриваемого периода относится известный палаш князя Скопина-Шуйского и фрагмент клинка, обнаруженный на территории Тушинского лагеря 12. К сожалению, столь малое количество образцов клинкового оружия, относящегося к середине XV — началу XVII века, не позволяет на сегодняшний день приступить к созданию развернутой типологии. Однако сопоставление выводов, полученных ранее исследователями, с дошедшими до нас образцами длинноклинкового оружия позволяет значительно уточнить наши представления о применявшихся типах клинкового оружия и их эволюции. Помимо сабель и палашей к длинноклинковому оружию следует отнести единственный экземпляр подсаадашного ножа, датированный 1513 годом. Многочисленные мечи, шпаги и кончары, хранящиеся в собраниях оружия ГИМ, Оружейной палаты, Эрмитажа и Артиллерийского музея, относятся к более позднему периоду. К предметам импорта следует отнести несколько западноевропейских мечей XVI века, хранившихся в русских арсеналах, которые являлись скорее церемониальными и статусными образцами вооружения. Последние довольно сложно отнести к предметам вооружения, использовавшимся русскими воинами конца XV — начала XVII века, и поэтому они рассмотрены не будут. В основе понятия «тип» сабли или палаша здесь лежит более или менее устойчивое сочетание конструктивно-морфологических характеристик клинка и монтировки оружия. В наше исследование не входит рассмотрение искусствоведческого аспекта в изучении длинноклинкового оружия, затрагивающего виды орнаментов и технологии их изготовления. Под понятием «сабля» или «палаш» в XVI−XVII веках понимался комплект, состоящий из клинка с установленной на нем рукоятью (и прикрепленным к ней темляком), перекрестья, ножен и пояса для их ношения. Сабля имела изогнутый однолезвийный клинок (в терминологии XVII века — «полоса»), который мог быть гладким (подтреугольным или клиновидным в сечении) или же иметь долы. Некоторые типы клинков имели расширение конца полосы, на котором обух клинка, как правило, сходил на нет. Некоторые клинки в этом месте имели обратную заточку. В современном оружиеведении эта расширенная часть клинка называется елманью. В XVII веке она называлась пером или же елманом 13. Эфес сабли состоял из перекрестья (в терминологии XVII века — «огниво» или «крыж»), собственно рукояти (черена), в некоторых случаях упо- 8. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 90−103. Ряд работ посвящен отдельным образцам длинноклинкового оружия, бытовавшего на территории Русского государства (Ульянов О. Г. К проблеме работы «по образцу» в московской школе художественного оружия XVI−XVII вв. // СА. № 4, М., 1990; Государева Оружейная палата. СПб., 2002). 9. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря // Археология Подмосковья. Т. 3. М., 2007. С. 255−256. 10. Векслер А. Г., Двуреченский О. В. Комплекс вещей из сооружения первой половины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. М., 2000. С. 172−173. 11. Выражаем благодарность Грибову Н. И. за предоставленную возможность ознакомиться с полевой документацией итогов археологических исследований городища Городок 2004 года. 12. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря С. 255−256. Также следовало бы включить в список «палаш» Ивана Васильевича Измайлова, хранящийся в собрании ГИМ. Однако, как было доказано А. В. Лаврентьевым, «палаш» представлял собой итальянский меч, появившийся при дворе Лжедмитрия I не позднее мая 1606 года, и к типическому оружию Московского государства не относился. На основании вышесказанного упомянутый «палаш» в работе отдельно не рассматривался и не был учтен. 13. Опись Московской Оружейной палаты. М., 1885. С. 156−185. 41 Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 1 2 3 4 Рис. 4. Абрисы сабельных и палашных полос, бытовавших на территории Русского государства в XVI — начале XVII века. 1, 2, 5, 6 — Оружейная палата (1/9, 1/13, 1/11, 1/10); 3, 4 — ГИМ (1/12, 1/15); 7 — Эрмитаж (1/14, без масштаба); 8 — Руза (1/8) 5 6 7 8 42 треблялось металлическое навершие (набалдашник). Перекрестье имело вертикальные отростки, верхние из которых входили в пазы в нижней части черена, а нижние спускались на клинок для защиты от скользящих ударов по клинку. Ножны изготовлялись из двух деревянных дощечек, обтянутых кожей или тканью и снабженных металлическим прибором. Последний состоял из устья (необязательный элемент), обоймиц (приспособлений для крепления колец, к которым крепились ремни портупеи) и наконечника, который выполнял функцию дополнительного крепления для ножен. Хорошо известно, что в отличие от других типов длинноклинкового оружия сабли и палаши имеют схожую монтировку. Однообразные детали применялись и при отделке рукоятей и ножен. Перекрестья некоторых типов сабель могли подходить и к палашам. По причине малочисленности реальных образцов палашей и схожести ряда конструктивных деталей представляется возможным совместное рассмотрение перекрестий, деталей монтировки и убора как сабель, так и палашей. Клинковое оружие, так же как и другие типы вооружения, состоит из ряда конструктивных деталей, рассмотрение которых имеет смысл как по отдельности (как самостоятельные типы), так и в совокупности таковых деталей, смонтированных на реальном образце вооружения. Представляется необходимым рассмотреть их по отдельности и лишь затем постараться понять эти детали во взаимосвязи, учитывая установленные хронологические и типологические закономерности. Сабля и палаш могут быть разделены на металлическую полосу-клинок, детали монтировки — рукоять и перекрестье, ножны, покрытие ножен и металлический прибор, призванный служить дополнительным скреплением, способом подвеса и украшением. описание целых образцов сабель и палашей второй половины xv — начала xvii века Одним из самых ранних образцов оружия, хранящихся в Московской Оружейной палате, является сабля князя Федора Михайловича Мстиславского (?–1550). Сабля Ф. М. Мстиславского поступила в казну в 1622 году вместе с другим имуществом пресекшегося рода князей Мстиславских 14. В описи 1687 года сабля, состоявшая в основном собрании Оружейной палаты, числилась под № 28 15. Позднее в описи 1884 года сабля князя Мстиславского была записана под № 5921 16. К приведенным описаниям сабли Федора Михайловича Мстиславского (ГММК № 6229 охр.) можно добавить следующее: клинок сабли среднего изгиба с елманью (рис. 5). Общий вес с ножнами и поясом составляет 2,6 килограмма. Общая длина 1 020 мм, длина клинка 880 мм, ширина у пяты клинка 55 мм, к началу елмани ширина достигает 60 мм. Черен рукояти длиной 125 мм. Елмань обоюдоострая. Цифра до оси клинка 86,7 мм. Толщина клинка у тупья достигает 9 мм. Клинок изготовлен из бледно-тусклой дамасской стали. По определению О. Г. Ульянова, данная сталь именовалась термином «шам» и характеризовалась низким сортом булата «с характерным рисунком, линии которого почти прямые с незначительными изгибами и поворотами»17. С обеих сторон клинка выбрано по одному широкому долу, которые охарактеризованы в описи 1687 года, как «дол ширинской». Длина перекрестья 220 мм, при высоте с учетом отростков — 97 мм. Рукоять деревянная, изогнутая в сторону лезвия, в сечении восьмигранная, обложена черной кожей («хоз»). Навершие 14. Государева Оружейная палата. С. 308, 326, 332. 15. В описи 1687 года описана так: «Сабля булатъ красной дол кованой ширинской, а на нем мишень слова арапские и каемка наведены по нарезке золотомъ, на обрезе на тылье подпись, „Сабля Князь Федора Михайловича Мстиславского“ по обе стороны подписей и на черену травы наведены золотом по нарезке, на ножнахъ оправа серебряная, резная, с огнивом и с наболдашником, в четырех местех травы на обрезе, пояс тесма шелк червчатъ серебром, оправа на поясу серебрянная воляшная в четырнадцати местах, на ножнах хоз черной» (РГАДА. Фонд 396. Опись 2. Ч. 2. Кн. 936. Л. 52. № 28; Опись Московской Оружейной палаты. М., 1885. С. 180−181). 16. В описи 1884 года сабля Мстиславского была записана под № 5921, описывается следующим образом: «Полоса булатная, по турецкому образцу, длиною 34 дюйма, шириною 2,25 дюйма, на пять мишень с отметцем, были золочены; выше мишени круглое клеймо, с арабскою надписью в переводе: „Изделие раба Всевышнего Бога, Касима из Каира.“ „Будет крепкая защита во брани“. На буквах видны следы золочения, обух прямой, от пяты между двух травчатых каемочек надпись: „Сабля князь Федорова Михаиловича Мстиславскаго“ на конце обуха к ocтpию тоже была золотая насечка. Крестъ серебряный, с порезкою, в огниве по концамъ обронныя, золоченыя травки; остальная поверхность креста присинена; черенъ обтянут хзом черным, который прикреплен к дереву четырьмя серебряными штифтами; пройма для темляка оправлена, с одной стороны серебромъ резным, золоченым, с другой стороны серебряной оправы нет; набалдашник серебряный, золоченый, осьмигранный, грани через одну гладшя, черезъ одну украшенный резьбою, вершина также резная, подцвечена чернью. Ножны деревянныя, на них оправа устье с кольцом, обоймица и наконечник серебряный, обронныя, с выпуклыми, золочеными поясками, по которым сделан чернью развод; с исподней стороны оправа гладкая. Пояс изъ шелковой, разноцветной тесьмы, на немъ два наузольника, две пряжки, три запряжника, три наконечника, четыре проймы и крючек серебряные, резные; обклейка на ножнах изъ черной кожи ветхая» (Опись Московской Оружейной палаты. М., 1885. С. 180−181). 17. Ульянов О. Г. К проблеме работы «по образцу». С. 95. Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века Рис. 5. Сабля кн. Ф. М. Мстиславского 43 44 Рис. 5а. Сабля Ф. М. Мстиславского. Рукоять Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 45 Рис. 5б. Сабля Ф. М. Мстиславского. Прорисовка рукояти и устья ножен (по статье О. Г. Ульянова) 18. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 85−88. рукояти имеет форму граненого набалдашника. Ножны длиной 960 мм при ширине у устья 80 мм. Наиболее близкой аналогией описанной сабли являются сабли из собраний Исторического музея Дрездена (У. 29; ин. 16065; 946) и музея дворца Топкапы в Стамбуле (1/294) 18. При этом сходство обнаруживается именно в отделке рукояти, навершия и крестовины. Форма клинка сабли из Дрездена значительно отличается своей кривизной. Сабля князя Мстиславского имеет 46 довольно длительную историю изучения. На сегодняшний день можно выделить две точки зрения, посвященные происхождению данной сабли и стилистическим особенностям ее оформления. Помимо упомянутых сведений в описях Оружейной палаты и в оружиеведческих изданиях 19 сабля князя Мстиславского была рассмотрена в статье О. Г. Ульянова 20. Довольно подробно остановились на этом образце в недавно вышедших книгах А. К. Левыкин и Э. Г. Аствацатурян 21. Как было сказано выше, М. М. Денисова привела описание данной сабли как пример «типического образца турецкой сабли», бытовавшей на территории Московского государства в XVI — начале XVII века. В 1959 году А. С. Иванов и Э. В. Кильчевская в книге «Художественные промыслы Дагестана» впервые предприняли попытку переатрибутировать саблю князя Мстиславского и связали ее с мастерами селения Кубачи, на основании того что декор сабли сходен с украшениями могильных памятников (надгробий) этого селения 22. О. Г. Ульянов в статье, посвященной изучению темы «работы по образцу» в Государственной Оружейной палате, высказал соображение, что дошедший до нас клинок с характерной монтировкой рукояти и убором ножен представляет собой пример «работы по образцу» русских мастеров, работавших в Оружейной палате Кремля. Позднее А. К. Левыкин уточнил данную точку зрения, предположив, что «сабля могла быть изготовлена на территории Восточной Европы, скорее всего в России». Исследователь предположил, что местом ее изготовления могла быть территория Северного Кавказа или Крымского ханства 23. Основанием для подобных утверждений было отсутствие каких-либо аналогий среди известных образцов вооружения «мамлюкского» государства. Вторым доводом является тезис о том, что основные орнаментальные детали, украшающие прибор сабли Мстиславского, имеют аналогии среди русского декоративноприкладного искусства первой половины XVI века. Этот тезис пересекается с точкой зрения О. Г. Ульянова. Последние два довода были оспорены Э. Г. Аствацатурян. Исследовательница выделила характерные черты монтировки рукояти сабли, которые, по ее мнению, находят широкие аналогии в собрании музея Топкапы и на других дошедших до нас подписных турецких саблях и палашах рассматриваемого периода. К таковым чертам были отнесены: характерный восьмигранный черен, наклоненный в сторону лезвия, восьмигранный же серебряный колпачок навершия рукояти с плоским донышком. Форма перекрестья сабли князя Мстиславского с расширениями на концах и ясно выраженным ребром по всей длине перекрестья также была отнесена к характерным чертам монтировки сабель мамлюко-турецкого происхождения. Аналогичные черты были отмечены на сабле из Исторического музея Дрездена и турецкой сабле из музея Топкапы в Стамбуле. Убедительно выглядит приведенная серия аналогичных наверший, перекрестий и элементов декора на палашах и «исламских мечах», опубликованных в книге Ансела Юселя, которая посвящена коллекции клинкового вооружения собрания музея Топкапы XV−XVII веков 24. Однако необходимо отметить, что доводы Э. Г. Аствацатурян не снимают аргументацию О. Г. Ульянова, который высказал предположение, что сабля Мстиславского являлась русской работой «по образцу» турецких сабель и изготовлена мастерами великокняжеской оружейной палаты в первой половине XVI века. На наш взгляд, на сегодняшний день описанная выше дискуссия не может быть положительно завершена в пользу той или иной точки зрения. Ни количество рассматриваемых образцов аналогичных сабель, ни качество их атрибуции и объективной оценки в зарубежных оружиеведческих изданиях 19. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие. С. 29−30. 20. Ульянов О. Г. К проблеме работы «по образцу». С. 92−106. 21. Государева Оружейная палата. М., 2002. С. 331−332; Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 88. 22. Иванов А. С., Кильчевская Э. В. Художественные промыслы Дагестана. М., 1959. С. 54. 23. Государева Оружейная палата. С. 331−332. 24. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 88. 47 Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века не дают оснований для этого. Без детальной публикации каждого отдельного образца с применением по возможности естественнонаучных методов для реконструкции технологии изготовления, используемого материала, без комплексного изучения основных элементов, формирующих такой сложный, многослойный объект, как сабля, мы являемся заложниками искусствоведческого анализа, который, как правило, проводят хранители интересующих нас образцов сабель. Концом XVI века датируется сабля боярина Бориса Михайловича ЛыковаОболенского, хранящаяся в Государственной оружейной палате под инвентарным номером Ор-4432/1-2. В отличие от описанной выше сабли князя Мстиславского изготовление данного образца надежно связывается с турецкой оружейной традицией. На пяте клинка отмечается картуш с арабской вязью. Известно имя сабельного мастера — Магомад и дата — 1592 год (рис. 6: 1). Общая длина сабли в ножнах 1 117 мм, длина без ножен 1 025 мм. 1 Рис. 6. Сабля боярина Д. И. Годунова 2 48 Длина клинка 895 мм. Клинок в сечении треугольный без долов. Ширина клинка у пяты 37 мм. Клинок сабли слабого изгиба с елманью. Длина елмани 260 мм. Тупье клинка широкое, достигает 5 мм. На обушной части читается надпись «Сабля Боярина Князя Бориса Михайловича Лыкова-Оболенского». Ширина у основания 40 мм. Рукоять сабли имеет более выраженный изгиб в верхней части. Прямая крестовина имеет небольшие ромбовидные расширения на концах. Детали сабли выполнены из серебра и позолочены. Ножны и гарда имеют сложный узор из различных орнаментальных (растительных) композиций с украшениями в виде двенадцати нефритовых пластин, инкрустаций в виде овальных вставок с бирюзой. Сабля имеет на себе очевидные следы боевого применения, запечатленные в виде переточки на клинке и зазубрин на лезвии 25. Концом XVI — началом XVII века датируется сабля, связываемая с боярином Дмитрием Ивановичем Годуновым (рис 6: 2). Сабля впервые была опубликована в 1908 году Э. Ленцем в Альбоме изображений выдающихся предметов из собрания оружия Императорского Эрмитажа. Э. Ленц считал, что данная сабля изготовлена между 1598 и 1605 годами. Сабля имела плавно изогнутый клинок со слабо выраженной елманью длиной 860 (?) мм, шириной 36 мм, а общая длина сабли 1 020 мм. Цифра до оси клинка 98 мм. Рукоять прямая, сложена из щечек, скрепленных заклепками и вытянутым шишкообразным навершием. Перекрестье широкое, увенчанное по краям шариками. Аналогичные перекрестья довольно характерны для венгерских сабель конца XVI — начала XVII века 26. Далее следует упомянуть ряд сабель и палаш, которые связаны с периодом Смутного времени и временем непосредственно после него. Среди них две сабли князя Д. И. Пожарского, хранящиеся в Московской Оружейной палате 27 и Историческом музее 28, а также сабля К. Минина 29 и палаш князя М. В. Скопина-Шуйского 30. Также к этому периоду следует отнести находку целой сабельной полосы с перекрестьем, происходившую из города Рузы 31, а также саблю царя Михаила Федоровича, изготовленную мастером Оружейной палаты Нилом Просвитом 32. Сабля князя Дмитрия Михайловича Пожарского (рис. 7). В описи 1884 года сабля Пожарского была записана под № 5924 33. По окончании войны с польскими интервентами сабля была передана князем Д. М. Пожарским в ризницу Свято-Троицкой Сергиевой лавры, где и хранилась до 1830 года, когда была передана в Московскую Оружейную палату. Клинок сабли среднего изгиба без елмани. Длина сабли с рукоятью 950 мм, длина клинка 850 мм. Ширина у пяты клинка 35 мм, цифра до оси клинка 75 мм. Сабля «гражданина К. Минина» (рис. 8). В описи 1884 года сабля Минина была записана под № 5923 34. Так же как и вышеописанная, сабля поступила в Московскую Оружейную палату из Троице-Сергиева монастыря в 1830 году. К описанию 1885 года можно добавить следующее: длина сабли достигает всего 920 мм, длина клинка 800 мм. Ширина клинка у пяты 34 мм, цифра до оси клинка 105 мм. Длина ножен 822 мм. По ряду характерных деталей, таких как оформление рукояти, выполненной аналогично рукоятям польских карабелл, распространившихся в начале XVII века, и оформлению ножен, можно предположить, что сабля Козьмы Минина могла быть позднее переделана либо представляла собой один из первых образцов сабель этого типа. Обращает на себя внимание ряд характерных отличий от клинков, описанных выше, прежде всего малые размеры клинка и значительная его «кривизна»35. 25. Искусство Блистательной Порты. М., 2008. С. 11. 26. Ленц Э. Альбом изображений выдающихся предметов из собрания оружия Эрмитажа. СПб., 1908. С. 285; Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Budapest, 1971. Р. 72−77. 27. Опись Московской Оружейной палаты. С. 183. № 5293. 28. Отдел оружия ГИМ. № 14194. 29. Опись Московской Оружейной палаты. С. 183, 184. № 5294. 30. Отдел оружия ГИМ. № 14193. 31. Голубева, 1948. Архив ИА РАН. Р. 1. № 259. Л. 10. (Ссылки на архивные материалы представлены в сокращенной форме. См. библиографию.) 32. В настоящее время имя мастера Просвита на клинке сабли читают как Илья (Опись Московской Оружейной палаты. С. 144, 156, 184, 333. № 5902). 33. В описи 1884 года сабля описывается следующим образом: «Полоса персидская, булатная, гладкая, длиною 33 дюйма, шириною 0,75 дюйма, на нем клеймо с восточною надписью, насеченною золотомъ в переводе: „Султана Али“ „Изделие Нури“ „сына Арисера“. Лезвие сабли зазубрено и на конце ржавыя пятна. Крест серебряный золоченый, один конец отломленъ, черенъ обложен серебром золоченым, на нем пуговица медная, набалдашника нет. Ножны обтянуты хзом яреным, на них оправа, устье съ кольцомъ, пять обоймиц, из них одна с кольцом и наконечник серебряныя, золоченыя, украшенный резбою и обронною работою; на наконечнике резное клеймо или монограмма. Устье обломано; пояс шелковый, тесьма с золотом, на поясе пряжка, три запряжника и крючок серебряныя, обронныя и золоченыя» (Опись Московской Оружейной палаты. С. 183). Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века Рис. 7. Сабля кн. Д. М. Пожарского. Московская Оружейная палата 34. В описи 1884 года сабля описывается следующим образом: «Полоса египетская, булатная, длиною 29 дюймов, шириною 1,25 дюйма, на пятъ клеймо с восточною надписью; в переводе: „Изделиe Ахмеда мастера из Каира“. Лезвие сабли зазубрено и вся она в ржавых пятнахъ — черен из белой кости; крест серебряный, с резьбою, на нем с обеих сторон сделано по три поперечных черточки. Ножны обтянуты хзом черным, на них устье и две обоймицы серебряныя, обронныя, местами золоченыя; пояс столбчатый, из краснаго шелка, одна из обоймиц разорвана и кольца при ней нът, наконечника тоже нът и конец ножен обломан, оправа вся поломана, а кожа на ножнах ветха, оборвана и по швам распорота, пояс ветх». 35. Квасневич В. Польские сабли. С. 54−60. 49 50 Рис. 8. Сабля К. З. Минина Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века Рис. 9. Сабля Д. М. Пожарского. ГИМ 51 Еще одна сабля, принадлежащая князю Д. М. Пожарскому, хранилась в Соловецком монастыре, позднее она поступила в ГИМ (рис. 9). Считается, что она была подарена князю за боевые заслуги после событий Смутного времени. Клинок гладкий с елманью. Общая длина сабли 960 мм, длина клинка 830 мм, ширина у пяты клинка 37 мм. Клинок имеет ярко выраженную елмань с заточкой с внутренней стороны, ширина елмани 40 мм. Цифра до оси клинка 78 мм. Рукоять имеет наклоненную головку, что существенно отличает ее от 52 вышерассмотренных сабель. Рукоять и ножны сабли богато украшены чеканным золоченым серебром и инкрустированы крупной бирюзой в отдельных гнездах. Ножны сплошь обложены таким же чеканным серебром и инкрустированы вставками из нефрита, бирюзы и изумруда. На правой стороне у пяты клинка выбито круглое клеймо со схематичным изображением зверя. Скорее всего, данный образец был изготовлен несколько позже рассматриваемого нами периода, о чем прежде всего свидетельствует более поздняя монтировка сабли. Рукояти с таким ярко выраженным наклоном наиболее характерны для более позднего времени. Сабля Д. М. Пожарского находит параллели с саблями первой половины — середины XVII века, хранящимися в Оружейной палате 36. Уже после Смутного времени, в 1618 году, была изготовлена в мастерской Оружейной палаты «сабельного дела мастером» Ильей Просвитом сабля для первого царя из рода Романовых Михаила Федоровича (рис. 10). Сабля Михаила Федоровича записана в описи 1687 года под № 1 в главе, посвященной тесакам 37. К приведенной в описи 1885 года информации можно добавить следующее: клинок сабли среднего изгиба с елманью и выделенным острием, длина сабли с рукоятью 1 060 мм, длина клинка 930 мм, ширина у пяты клинка 45 мм, цифра до оси клинка 90 мм, длина ножен 950 мм. Последней из описанных целых сабель рассматриваемого периода следует упомянуть найденную в слое города Рузы, датированном началом XVII века, саблю с характерным перекрестьем с кольцом посередине 38. Сабельная полоса мало изогнута, без елмани (рис. 12: 1). На полосе фиксируется узкий дол, идущий от пяты клинка почти до острия. Так как рисунок сабли был в отчете приведен без масштаба, не представляется возможным судить о размере клинка и его кривизне. Данный образец может быть отнесен к польско-венгерским саблям II типа по классификации В. Квасневича. В Польше в конце XVI — первой половине XVII века этот тип получил наибольшее распространение 39. Помимо вышеописанных сабель единственным дошедшим до нас палашом начала XVII века является палаш князя Михаила Васильевича СкопинаШуйского (рис. 11). Клинок обоюдоострого палаша прямой и гладкий. Рукоять наклонная, перекрестье с характерными опущенными вниз к лезвию концами. Общая длина 990 мм, длина клинка 860 мм, ширина клинка у пяты — 43 мм. Ножны обтянуты алым бархатом, оправа рукояти и прибор ножен серебряный, украшен бирюзой и лалом 40. 36. Государева Оружейная палата. С. 154, 162. 37. В описи 1885 года сабля Михаила Федоровича числится под № 5902 и описывается следующим образом: «Полоса булатная, длиною 34,85 дюйма, шириною 2 дюйма, на пяте с обеих сторон выбраны два узких и коротких долика, из которых один прилегает к острию, а другой к обуху; в доликах, а между ними сделана золотая насечка, по краям доликов насечена серебряная каемочка; от доликов отметцы виде лилий — разделенных пополам; от отметцев сделаны два долика: один широкий, с узором, резанным на проем,— доходит до конца полосы; резьба изображает цветки и завитки, наложенные через один золотом и через один серебром; этот широкий дол обведен бороздкою: около него выбран другой долик поуже, который прилегает к обуху; в нем насечена надпись: „сей тесак сделан повелением Государя Царя и великаго Князя Мхаила Федоровича всеа Руси в пятое лето государства ево по приказу Кравчево и Оружейничево Михаила Михаиловича Салтыкова сделал мастер Нил Просвит“. От конца надписи до острия обух спилен, такъ что тут полоса вышла обоюдуострая; самый черене сильно пострадалъ от времени, во многих мъстах вытерся совершенно, в других прорван, в иных же отклеился от дерева и распоролся по швам. Оправа на ножнахъ серебряная, золоченая, украшенная с объихъ сторон резною работою; сверх того, с лицевой стороны часть узора резаны на проем; оправа эта состоит из устья, наконечника и четырех обоймиц, из них к первой и третьей обоймиконец ocтpия оттянут в виде цам прикреплены кольца, сквозь рожка и отогнут к стороне обуха. которыя продет пояс, сотканный Рукоять устроена по-русски: из зеленаго шелка, с серебром крест серебряный, золоченный, и с красною каемкою; прибор украшенный обронною и резною на пояс серебряный, золоченый, работою; черен обтянут бархатом, с лица прорезной, он состоит из зеленым; на нем два серебряных двух круглых репеичатых наузользолоченых, репеичатых гвоздика; ников, трех наконечников, трехнабалдашник серебряный-же золоже пряжек и девяти запряжников; ченый, головка цельная, украшена застежки серебряный, крюк в вид резьбою, полы-же резаны на прозмеи. Ножны ветхи оправа съезем; темляк, шелковый с золотом, жает с местъ, темляк и пояс весьма шелк от времени выцвъл, так что ветхи, прибор помят». нет никакой возможности опреде- 38. Голубева Л. А. 1948. Архив лить его первоначальнаго цвета, ИА РАН. Р. 1. № 259. Л. 10. золота также уцелело немного. 39. Квасневич В. Польские сабли. С. 26. Ножны обтянуты бархатом 40. Денисова М. М., Портнов М. Э., Дезеленым, бархат на ножнахъ и на нисов Е. Н. Русское оружие. С. 23. Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века Рис. 10. Сабля Михаила Федоровича Романова 53 54 Рис. 11. Палаш кн. М. В. СкопинаШуйского Рис. 12. → Сабельная полоса и фрагменты клинков второй половины XV — начала XVII века. 1 — Руза (1/8); 2−4 — Тушинский лагерь (1/14, 1/2, 1/1); 5, 6 — Москва (1/6, 1/5); 7 — Городец (1/7) 55 Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века фрагменты сабельных и палашных полос 41. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 255−256. До нас дошли несколько фрагментов сабельных полос из Тушинского лагеря, Москвы и городища Городок, датируемых второй половиной XV — началом XVII века. Клинковое оружие из Тушинского лагеря представлено четырьмя обломками сабельных полос (рис. 12: 2−4). При обработке коллекции предметов, происходящих с территории Тушинского лагеря, автору удалось найти только три обломка клинков (№ 88, 600 и 821). Размеры четвертого обломка (№ 601) были восстановлены по масштабированному рисунку, сохранившемуся в коллекционной описи 41. 2 3 4 5 6 7 1 56 Фрагменты сабельных полос сохранились на длину 210−610 мм. Длина стержней рукояти с учетом обломанных концов составляла 60−70 мм. Наклон стержня рукояти составлял 3−5 градусов от оси клинка. Ширина пяты клинка 31−33 мм. Обращает на себя внимание малая ширина клинков, которая меняется от 26 до 29 мм, что, возможно, связано с плохой сохранностью образцов. Кривизна клинка не устанавливается. Клинки не имеют долов. Исходя из вышеприведенных типологий описанные сабельные полосы не подходят под турецкие образцы, распространившиеся в конце XV−XVI веке, не характерны они и для тяжелых польско-венгерских сабель, распространившихся в последней четверти XVI века. Возможно, клинки, найденные на территории Тушинского лагеря, представляют собой характерные именно для русской военной традиции рядовые образцы боевого оружия. Холодное оружие из раскопок в Москве обозначено обломками двух клинков, найденных на Биржевой площади в 1996 году 42. Первый клинок имеет плоский хвостовик длиной 80 мм с одним отверстием для крепления щечек рукояти при помощи заклепок, хвостовик слегка расширяется к основанию клинка (рис. 12: 5, 6). Хорошо сохранилось расширение (плечики) при переходе от хвостовика к самой полосе клинка, которое служит для упора крестовины и перекрестья. Хвостовик несколько смещен к незаточенной части полосы клинка (обух, тупье). Основание клинка образует почти прямой угол с рукоятью-хвостовиком. Сама полоса сохранилась в длину на 270 мм, ширина в самой широкой части — 55 мм. Клинок имел долы, идущие от хвостовика по всей длине. Он был погнут и изломан. Данный тип клинка относится к рубящему или рубяще-колющему холодному длинноклинковому однолезвийному оружию, это могла быть как сабля, так и палаш. Второй клинок сохранился в виде прямой однолезвийной полосы длиной 320 мм и шириной в наиболее сохранившейся части 50 мм. Клинок был погнут и сильно изъеден ржавчиной. Оба клинка поступили на исследование в лабораторию естественнонаучных методов Института археологии РАН 43. Металлографический анализ показал, что первый клинок был откован из высокоуглеродистой стали, качество ковки хорошее. Содержание углерода 0,8−1,2 процента, по краям шлифа отдельные участки с содержанием углерода до 0,5 процента. Судя по наличию этих участков, изделие, возможно, испытало непреднамеренное воздействие высоких температур. Второй клинок был также откован из стальной заготовки с содержанием углерода 0,4−0,6 процента. В 2004 году при раскопках на городище Городок близ Нижнего Новгорода в постройке, датированной серединой XV — началом XVI века, был обнаружен фрагмент сабельного клинка, который на сегодняшний день является самым ранним из всех рассмотренных нами (рис. 12: 7). Фрагмент полосы длиной 360 мм был обломан как со стороны лезвия (длина сохранившейся части лезвия 320 мм), так и со стороны черенка. Максимальная ширина лезвия у основания рукояти составляет 41 мм, толщина спинки 8,8 мм. Черенок рукояти имеет заметный наклон в сторону лезвия. Следов дола на лезвии не фиксируется. Перекрестья сабель (крестовины) Перекрестья сабель и палашей могут быть рассмотрены вместе, так как зафиксировано, что одни и те же типы перекрестий могли употребляться и на саблях, и на палашах. Все перекрестья на хорошо датированных саблях, про- 42. Векслер А. Г., Двуреченский О. В. Комплекс вещей из сооружения первой половины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря. С. 172−173. 43. Пользуясь случаем, выражаем признательность В. И. Завьялову за проведенные работы. 57 Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 1 2 3 Рис. 13. Клейма на сабельных клинках. 1. Сабля К. З. Минина. На пяте клинка клеймо «Изделие Ахмеда мастера из Каира»; 2. Сабля князя Д. М. Пожарского. На пяте клейма «Султана Али», «Изделие Нури», «сына Арисера»; 3. Монограмма на наконечнике ножен; 4. Сабля князя Д. М. Пожарского. На пяте клеймо со схематичным изображением зверя; 5. Сабля князя Ф. М. Мстиславского. На пяте полосы отмечается «мишень» с арабской надписью «Изделие раба Всевышнего Бога, Касима из Каира», «Будет крепка защита во брани» 44. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 88. 45. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. САИ Е 1-36. Вып. 1. Л.; М., 1966. С. 62−64; Евглевский А. В., Потемкина Т. М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 1999. С. 129−131. 46. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 26. 47. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 255−256; Архив ЦАИ г. Москвы. Москва, ул. Ильинка, раскоп 1, участок 6, № 94. 5 4 исходящих из раскопок, затрагивающих культурные напластования второй половины XV — начала XVII века, могут быть разделены на два типа с вариантами. Наиболее ранние образцы сабель и палашей c перекрестьями первого типа, как уже было сказано выше, связываются с распространением переднеазиатской (турецкой) оружейной традиции в конце XV−XVI веке 44. Тип 1. К первому типу относятся так называемые простые или стержневые перекрестья с продолговатыми симметричными отростками в серединной части. По оформлению концов перекрестья выделяется несколько вариантов. Всего к этому типу отнесено нами 14 перекрестий. В оружиеведческих работах прямые перекрестья с невысокими крестовидными отростками и простыми стержневидными слегка уплощенными окончаниями выделяются в отдельные типы (тип II, варианты 6−8, 10, 11 по А. В. Евглевскому и Т. М. Потемкиной; тип II по А. Н. Кирпичникову) как для материалов Руси XII−XIV веков, так и для восточноевропейских кочевнических сабель 45. Эволюция перекрестий упомянутых выше типов на материалах Восточной Европы XIV−XV веков демонстрирует поиски в усилении защиты руки, что привело к появлению перекрестий с расширяющимися уплощенными концами и более вытянутыми отростками в серединной части, достигающими высоты 60 мм 46. Вариант 1а (табл. 2: 1−7). Перекрестья с простыми стержневидными окончаниями. Представлены двумя экземплярами (рис. 14: 1, 2). Длина крестовины 117, 120 мм. Высота с учетом серединных отростков 70−100 мм, ширина 21−27 мм. Происходят из Москвы и Тушинского лагеря 47. Перекрестья этого 58 1 2 3 варианта датируются XV — началом XVII века. Перед нами наиболее ранний вариант этого типа перекрестий. Столь характерные сабельные перекрестья домонгольского и ордынского периодов, представлявшие собой простые перекрестья с невысокими крестовидными отростками, по всей видимости, эволюционируют или заимствуются в XV веке типичными сабельными крестовинами с высокими отростками, достигавшими 100 мм. Позднейшие перекрестья этого варианта происходят из Тушинского лагеря. Вариант 1б (табл. 2: 4, 10, 16). Перекрестья с расширяющимися уплощенными концами. Представлены тремя экземплярами (рис. 15). Длина крестовины 126−190 мм, высота с учетом серединных отростков 70−93 мм, ширина 25 мм. Рис. 14. Сабельные перекрестья. Типы 1а, г — Тушинский лагерь (2/7); 2, 3 — Москва (2/1, 2/2) Рис. 15. → Сабельные перекрестья. Тип 1б. 1 — Оружейная палата (2/16); 2 — Дмитров (2/10); 3 — Тушинский лагерь (2/4) 59 Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 1 3 2 48. Выражаем благодарность А. В. Энговатовой за предоставленную возможность ознакомиться с полевой документацией по итогам археологического исследования города Дмитрова 2004 года. 49. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 255−256. 50. Государева Оружейная палата. С. 143. 51. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 26; Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 87. Происходят из Дмитрова 48 и Тушинского лагеря 49. С определенной долей осторожности к этому варианту можно отнести перекрестье, размещенное на сабле князя Мстиславского 50. Если два типичных и неорнаментированных перекрестья из Дмитрова и Тушина характеризуются почти стандартными размерами, то перекрестье сабли князя Мстиславского значительно выделяется крупными размерами и богатством отделки. Перекрестья этого варианта датируются XIV — началом XVII века. Известные для XIV века перекрестья с расширяющимися уплощенными концами, соответствующие рассматриваемому варианту 1б из Тушинского лагеря, отличаются только незначительной высотой отростков 51. Примечательно, что подобные перекрестья изображе- 60 2 1 4 3 ны как на гравюрах базельского издания, иллюстрирующих книгу Сигизмунда Герберштейна, так и на саблях русских воинов, сражающихся в битве под Оршей, с картины неизвестного польского художника 52. Вариант 1в (табл. 2: 3, 5, 8, 11, 12, 14). Перекрестья с шаровидным завершением концов (рис. 4: 5, 7; 16). Представлены шестью экземплярами. Длина крестовины 133−152 мм, высота с учетом серединных отростков 60−80 мм, ширина 22−26 мм. Происходят из Москвы, Тушинского лагеря, а также известны среди парадных сабель начала XVII века. В частности, сабля князя Д. М. Пожарского, хранящаяся в Оружейной палате и описанная выше, имеет аналогичное перекрестье 53. Перекрестья с шаровидным завершением концов Рис. 16. Сабельные (палашные?) перекрестья. Тип 1в. 1, 2, 3 — Тушинский лагерь (2/5, 2/8, 2/3); 3 — Москва (2/11) Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 52. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. XXII−XXIII. 53. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 255−256; Рабинович. Архив ИА РАН. № 568. Л. 23. 54. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. С. 62−63; Евглевский А. В., Потемкина Т. М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли. С. 129−131. 55. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Р. 75−77. 56. Архив ЦАИ г. Москвы. Манежная площадь, раскоп 2, 1993 г. № 12; Государева Оружейная палата. С. 144. 57. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 87. 61 относятся к наиболее распространенному варианту, бытовавшему в конце XVI — начале XVII века. В более поздний период перекрестья этого варианта продолжают быть одними из самых распространенных. Перекрестья с шаровидными окончаниями хорошо известны на Руси XII−XIII веков, они также характерны для степей Восточной Европы предмонгольского и золотоордынского периодов 54. Они отличаются от крестовин XVI−XVII веков только отсутствием серединных отростков. Появление сабель с отростками и шариками на концах отмечается на материалах из Тушинского лагеря. Отдельно следует остановиться на сабле Дмитрия Ивановича Годунова, хранящейся в Государственном Эрмитаже. Перекрестье на этой сабле также представляет собой простую и симметричную крестовину с утолщением в виде шариков на концах, но отличительным признаком является крупный размер перекрестья и оформление отростков, сближающих как само перекрестье, так и характерно оформленную рукоять с монтировкой венгерских сабель второй половины XVI — начала XVII века 55. Более ранние перекрестья этого варианта, происходящие с территории Московского государства, нам не известны. Таким образом, время появления перекрестья с характерным оформлением концов в виде шариков и высокими отростками на сегодняшний день может быть отнесено к концу XVI — началу XVII века. Вариант 1г (табл. 2: 2, 13). Перекрестья с завершениями концов в виде рельефно выполненного растительного или геометрического орнамента (рис. 4: 2; 14: 3). Представлены двумя экземплярами. Длина 145−150 мм, высота с учетом серединных отростков 70−110 мм. Происходят из Москвы, а также относятся преимущественно к богато орнаментированным саблям, происходившим из музейных собраний, сохранивших образцы именного оружия 56. Важно отметить, что обе сабли, имеющие крестовины этого варианта, могут быть датированы временем не ранее начала XVII века. Возможно, данный вариант перекрестий эволюционирует от перекрестий варианта 1б, с расширяющимися ромбическими концами. Аналогичное перекрестье, богато орнаментированное на концах растительным рельефным орнаментом, имеет сабля XVI века из исторического музея Дрездена 57. Таким образом, выделенные варианты перекрестий рассматриваемого типа могут быть предварительно подразделены по хронологическому принципу на две подгруппы. К первой следует отнести простые перекрестья с прямыми или расширяющимися (ромбическими) концами. Время появления этих перекрестий может быть связано с домонгольским или ордынским периодом, а к рассматриваемому периоду они получают ярко выраженные центральные отростки, значительно более протяженные, чем те, которые мы наблюдаем на аналогичных перекрестьях XIV−XV веков. Интересно отметить, что позднее начала XVII века перекрестья варианта 1б не встречаются. Также характерно, что в коллекции Тушинского лагеря данные образцы представлены по одному экземпляру, тогда как перекрестья поздней подгруппы являются доминирующими. Второй подгруппой являются перекрестья с шариками на концах и перекрестья, концы которых оформлены в виде рельефного растительного орнамента. Появление таких перекрестий может быть отнесено к концу XVI — началу XVII века. Позднее наряду с новыми типами крестовин они становятся доминирующими на протяжении всего XVII века. Тип 2 (табл. 2: 6, 9, 15). Второй тип гард — это характерные для сабель венгерско-польского типа простые стержневидные перекрестья длиной 200−211 мм, что значительно больше длины перекрестий традиционных сабель, распространенных в Московском государстве (рис. 4: 8; 17). Их также 62 1 2 Рис. 17. Сабельные перекрестья. Тип 2. 1, 2 — Тушинский лагерь (2/9; 2/6) Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 63 отличают очень высокие отростки, достигавшие 145−168 мм, и дополнительные защитные кольца, крепившиеся к середине крестовины. Происходят из Рузы и Тушинского лагеря, где датированы периодом Смутного времени 58. Этот тип сабель распространяется в XVI веке в Венгрии, а начиная со времени правления Стефана Батория они известны в Польше и Литве, где вытесняют традиционное оружие тяжелой кавалерии — меч 59. Характерно, что на картине «Битва под Оршей» польско-литовские войска имеют два типа клинкового оружия. Если тяжелая, «латная», кавалерия вооружена копьями и мечами, то гусарская конница, идущая также в атаку с копьями наперевес, имеет в качестве клинкового оружия только сабли, по очертаниям сходные либо с турецкими, либо с венгерскими саблями, упомянутыми выше. Кольца на гардах появляются лишь в самом конце XVI или начале XVII века на саблях уже венгерскопольских типов, переработавших классические венгерские образцы. Наибольшее распространение такого типа гарды с кольцами получают уже в середине XVII века, о чем свидетельствует факт преобладания именно этого типа гард на саблях, обнаруженных на месте сражения польского войска с казачьим ополчением Богдана Хмельницкого при Берестечке 60. Все находки сабель с такими перекрестьями на территории Московского государства относятся к началу XVII века и могут быть связаны с вооружением как польско-литовского воинства, так и русских воинов, сражавшихся в эпоху Смутного времени. К дополнительным элементам, связанным с клинковым вооружением, следует отнести наконечники ножен, обоймы от ножен, навершия рукоятей и портупейные крюки. При изучении изобразительных источников и дошедших до нас реальных образцов сабель и палашей, бытовавших в рассматриваемый период, можно отметить, что металлический убор на ножнах помимо украшений, отмеченных на парадных саблях, включал в себя устье ножен, обоймицыоковки для подвешивания сабли через портупею и наконечник ножен. Навершие рукояти 58. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 255−256; Голубева Л. А. Архив ИА РАН. № 259. Л. 10. 59. Свешников И. Г. Битва пiд Берестечком. Киев, 1994. С. 225−231. 60. Там же. 61. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Р. 72. Fig. 127. 62. Квасневич В. Польские сабли. С. 25; Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Р. 75. Fig. 133, 134. 63. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Р. 72. Fig. 128 a, b. Помимо перекрестий важнейшим элементом монтировки сабли и палаша является навершие рукояти. Для сабель первой половины XVI века было свойственно оформление рукояти в виде короткого подпрямоугольного в плане и граненого или округлого набалдашника. Такого типа набалдашники характерны для турецких сабель и палашей конца XV−XVI века, так же как и для ранних венгерских сабель 61. Таково навершие и на сабле князя Ф. М. Мстиславского. Рукоять у такого типа сабель оформлялась в виде цилиндрической или граненой деревянной или костяной основы, надеваемой на черен рукояти и обшивавшейся затем кожей, с дополнительными накладками (рис. 4: 1; 5 а, б; 18: 5). Подобные навершия не встречаются позднее второй половины XVI века. Навершия рукояти в польско-венгерских саблях представляют собой уплощенные в сечении подовальные цилиндры 62. Именно такого типа навершие зафиксировано на сабле князя Дмитрия Пожарского из собрания Московской Оружейной палаты (рис. 4: 5; 18: 9). Характерной особенностью оформления рукоятей таких сабель является проволочная обмотка вокруг костяных или деревянных щечек. Другого типа навершием являлся также полый округлый или граненый в плане набалдашник, конец которого был скруглен и вытянут, а нижняя часть скошена таким образом, чтоб повторить изгиб черена рукояти (рис. 4: 2, 7; 18: 6−8). Аналогичные типы были довольно хорошо известны по саблям турецких и венгерских образцов, распространившихся также в XVI веке 63. Та- 64 1 2 3 4 6 7 8 9 5 12 13 10 11 14 Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 65 ково навершие рукояти у сабли боярина Дмитрия Ивановича Годунова, а также сабли Михаила Федоровича, изготовленной мастером Ильей Просвитом. Навершие этого типа было обнаружено при раскопках в Москве на улице Ильинке в 1996 году в слое конца XIV−XVI века, в сооружении 36 (рис. 18: 6). Подобного типа навершия продолжают употребляться на поздних саблях, но приобретают более вытянутые и изогнутые черты, приспособленные под рукояти с большим прогибом. Позднее для сабель некоторых типов навершия либо просто уходят из употребления, как на польских карабеллах, либо превращаются в вытянутые цилиндры на так называемых «ордынках-армянках». На турецко-иранскорусских клинках могли употребляться навершия последнего из описанных выше типов. Наконечники ножен ← Рис. 18. Детали сабельной (палашной?) монтировки. Детали ножен. 1−3 — наконечники ножен; 4 — устье ножен; 5−9 — навершия рукоятей; 10, 11 — портупейные крюки; 12, 13 — оковки ножен; 1, 2, 11 — Тушинский лагерь; 3, 4, 6, 14 — Москва; 5, 8, 9 — Оружейная палата; 7 — Государственный Эрмитаж; 10 — Голино-3; 12, 13 — Мангазея Наконечники ножен представлены четырьмя отдельными экземплярами и семью наконечниками, сохранившимися на ножнах дошедших до наших дней сабель (рис. 18: 1−3). К сожалению, трудно судить о временном соответствии монтировки и портупейного убора, с одной стороны, и самой сабельной полосы — с другой. Так, довольно сложно однозначно связывать с периодом начала XVII века целый ряд сабель, хранящихся в Историческом музее и Оружейной палате. Среди таковых, безусловно, следует упомянуть более позднюю монтировку сабли Козьмы Минина. Также вызывает довольно большие вопросы сабля Дмитрия Пожарского, хранящаяся в Государственном историческом музее. Не рассматривая искусствоведческие моменты, представляется необходимым выделить характерные и типические детали, применявшиеся для отделки различных конструктивных элементов портупеи, ножен и монтировки сабель. Наконечники на сохранившихся сабельных ножнах представлены семью экземплярами. Опуская явно более поздние элементы, выделяются следующие разновидности. Наконечники с центральным орнаментированным арковидным выступом в верхней части. Такой формы наконечник фиксируется на сабле князя Ф. М. Мстиславского, где он, как и весь прибор, украшен чернью и позолотой в виде стилизованного рельефного растительного орнамента, и на сабле князя Д. М. Пожарского, хранящейся в Государственной Оружейной палате. Аналогичный по форме, но вытянутый наконечник, инкрустированный полудрагоценными и драгоценными камнями, зафиксирован на палаше князя М. В. Скопина-Шуйского. Простой подпрямоугольный наконечник зафиксирован на сабле Дмитрия Ивановича Годунова. Оригинально, как и весь прибор на сабле Михаила Федоровича, выполнен наконечник ножен в виде прорезного растительного орнамента. Несмотря на общую ажурность формы наконечника, улавливается подпрямоугольная форма с выступающей передней стороной наконечника. Все ножны сабель, принадлежавших известным историческим личностям, жившим в XVI — начале XVII века, как правило, богато орнаментированы. Украшались не только наконечник и рукоять с перекрестьем, но и устье ножен и обоймы, при помощи которых ножны крепились к портупее. Наконечники ножен, датируемые по сопутствующему археологическому материалу рассматриваемым нами периодом, происходят преимущественно из Москвы и Тушинского лагеря. К таковым следует отнести наконечник ножен, найденный сотрудниками ЦАИ города Москвы при раскопках усадьбы 66 на старом Арбате в слое конца XVI — начала XVII века. Наконечник представляет собой подпрямоугольный футляр, одна из торцевых сторон которого вытянута для наилучшего крепления ножен с той стороны, где располагалось лезвие сабли. Наконечник не имеет украшений. Размер его по высоте — 60 мм без отростка, с отростком — 100 мм, ширина 50 мм. Характерно, что подобный элемент, как отросток на сабельных ножнах, почти не распространен в ордынский период на ножнах кочевнических сабель 64. Не характерны подобные наконечники и для турецких сабель XVI века, неизвестны изображения таких невысоких наконечников и по изобразительным источникам, иллюстрирующим комплекс вооружения московского воина западными путешественниками и художниками. Наиболее близкие аналоги наконечника, рассмотренного выше, представлены среди польско-венгерских сабель, распространившихся в конце XVI — начале XVII века вместе с польско-литовскими интервентами на территории Московского государства. Возможно, и наконечник, найденный на территории Арбата, может быть связан с прибором польско-венгерской сабли. Второй наконечник, обнаруженный при раскопках на Манежной площади в Москве в слое, датированном XVI−XVII веками, представляет собой фрагмент одной половинки в виде вытянутого прямого на одной стороне и арковидного с выступающей шишечкой на нижнем конце пластины (рис. 18: 3). Наконечник сильно фрагментирован, и судить обо всех его морфологических особенностях не представляется возможным. Найденные на территории Тушинского лагеря наконечники ножен представлены двумя фрагментами. Первый представлял собой полуовальную створку (половину когда-то спаянного наконечника), украшенную в верхней части двумя сегментообразными выемками, образующими центральный зубец высотой 67 и шириной 47 мм (рис. 18: 1, 2). Другой наконечник ножен — это целый экземпляр в виде свернутой в форме конверта тонкой трапециевидной жестяной пластины с заостренными концами. Передняя, более вытянутая сторона наконечника крепилась к ножнам при помощи двух отверстий, сам же корпус наконечника охватывал основание ножен и стягивался вдоль своей основной длины при помощи «жестяного шва». Общая высота с выступающей передней пластиной составляла 136 мм, высота корпуса наконечника 80 мм, ширина 47 мм. Обоймы на ножнах также довольно разнообразны, выделяются функциональные и орнаментальные обоймы. Функциональные обоймы имеют кольца для крепления портупеи. Нефункциональные делались в виде картушей или орнаментальных полос и покрывали ножны в соответствии со стилистическими особенностями оформления сабли. Как на изображениях начала XVI века, так и позднее можно зафиксировать сабли, снабженные и простыми функциональными обоймами, и орнаментальными, расположенными ритмично на ножнах либо только в нижней части ножен, между наконечником и нижней обоймой с кольцом. На фоне богато украшенных обойм следует упомянуть уже публиковавшиеся обоймы, происходящие из Мангазеи 65 (рис. 18: 12, 13). Также интерес представляет простая обоймица, обнаруженная в Москве на улице Ильинке в слое XVI−XVII веков, лицевая сторона которой оформлена в виде ромба, тогда как с тыльной проходит простая полоса, аналогичная той, что известна и по мангазейским сабельным полосам (рис. 18: 14). В коллекции предметов, происходящей из Тушинского лагеря, имеется предмет, представляющий собой S-видный стержень высотой 105 мм, круглый в сечении, с петлей на одном конце и небольшим шариком на другом. Анало- 64. Евглевский А. В., Потемкина Т. М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли. С. 134. 65. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев. XVI−XVII вв. Ч. 2. М., 1981. С. 79. Табл. 79, 5, 6. Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 66. Свешников И. Г. Битва пiд Берестечком. С. 227; Долгих Б. О. Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII в. Л.; М., 1951. С. 189. Табл. IX. Рис. 2−4; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 256; Двуреченский О. В., Гоняный М. И., Гриценко В. П. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда // Воен. археология. Вып. 2. М., 2011. С. 52. 67. Евглевский А. В., Потемкина Т. М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли. С. 122−134; Нагоев А. Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху средневековья XIV−XVII вв. Нальчик, 1983. С. 37. 68. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 27. 69. Евглевский А. В., Потемкина Т. М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли. С. 122−134; Нагоев А. Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху средневековья XIV−XVII вв. С. 37. 67 гичные предметы, изготовленные из железа и бронзы, найдены на месте битвы под Берестечком, а также в культурных слоях Мангазеи и казачьих слободах Епифани, где они датируются концом XVI−XVII веком (рис. 18: 10, 11). Данные изделия интерпретируются исследователями либо как крюки для подвешивания сабли, либо как кукарки (деталь оленьей упряжи). Находки таких предметов в епифанских слободах, а также находки портупей с такими крюками на месте битвы под Берестечком позволяют связывать данные предметы с портупейным снаряжением 66. Таким образом, на основании рассмотренных выше сабельных полос, типов перекрестий, наверший рукояти и наконечников ножен можно предварительно выделить следующие закономерности эволюции сабель, бытовавших в рассматриваемый нами период. На протяжении XII−XIV веков в степях Восточной Европы отмечается эволюция сабельного клинка в сторону увеличения его длины, веса и кривизны. Эту тенденцию в свое время отметил еще А. Н. Кирпичников, позднее А. В. Евглевский и Т. М. Потемкина, согласившись, уточнили, что процесс этот происходил скачкообразно с небольшими отклонениями от плавной и равномерной тенденции. Так, установлено, что во второй половине XII−XIII веке среди сабельных клинков, бытовавших в восточноевропейских степях, клинки шириной 3,9−4,6 мм составляли по отношению к другим 48 процентов. Ту же тенденцию мы наблюдаем по клинкам XIV−XV веков, известным по материалам Северного Кавказа. Все клинки в рассматриваемый период лишены елмани, почти не известны долы на клинке 67. Совершенно не характерны типы и варианты типов перекрестий, выделенные нами на позднесредневековых материалах. Как правило, это небольшие перекрестья с различным оформлением концов, но лишенные характерных достаточно вытянутых центральных отростков. Отсутствие сабель XIV−XV веков, дошедших до нас в археологических комплексах русских городов и селищ, не позволило предшествующим авторам без ссылок на северокавказские материалы обрисовать облик «русской» сабли 68. Однако положение несколько изменилось. Находка фрагмента клинка, происходящего из городища Городок, датированного по сопутствующему материалу серединой XV — началом XVI века, в целом подтверждает мысль об аналогичности сабель, применяемых как в восточноевропейских степях, так и на территории Московского государства. Характеризуя эту находку, следует отметить, что перед нами довольно тяжелый клинок при толщине по тупью 8,8 мм и ширине 41 мм. При этом немаловажной деталью является тот факт, что на клинке не отмечено следов дола. К сожалению, неполная сохранность клинка не дает нам представить весь облик сабли, но форма черена позволяет видеть в нем клинок, аналогичный известному нам по позднекочевническим погребениям как в степях Восточной Европы, так и по северокавказским материалам XIV−XV веков 69. Соглашаясь с вышесказанными представлениями о саблях XII−XIV веков, следует отметить, что в конце XV — начале XVI века на смену бытовавшим в ордынский период на территории Восточной Европы саблям поступают сабли иных очертаний. Характерной чертой этого типа являются, прежде всего, сравнительно крупные клинки длиной от 880 до 930 мм при общей длине сабель 960−1 060 мм с ярко выраженной елманью длиной 290−335 мм и шириной 40−60 мм, служившей для увеличения тяжести при рубящем ударе. Ширина таких клинков у пяты клинка достигает 37−55 мм. Кривизна клинка 76−90 мм. Клинки этого типа в собрании Оружейной палаты изготовлены из булата. Характерной особенностью для клинков этого типа в конце XV — на- 68 чале XVI века являются перекрестья типа 1, вариантов 1а и 1б, то есть чаще всего имеют плоские или ромбовидные завершения. Рукоять изготавливается из деревянной граненой (шести- или восьмигранной) трубки, крепящейся на черен, или образована щечками. В качестве навершия рукояти употребляются набалдашники в виде граненых или круглых цилиндров, применявшихся как на турецких палашах и саблях XV−XVI веков, так и на русских саблях первой половины XVI века. В качестве аналогов этому материалу можно привести сохранившиеся в ряде музейных собраний Центральной Европы (Стамбул, Дрезден, Будапешт) образцы турецких и венгерских сабель конца XV — первой половины XVI века 70. Одним из ярких примеров сабель рассматриваемого типа является сабля князя Ф. М. Мстиславского. О распространении этого типа сабель в Московской Руси не только как предметов парадного царского и боярского вооружения, но и как популярного боевого оружия свидетельствуют изображения подобных сабель на картине «Битва под Оршей» и иллюстрациях к книге Сигизмунда Герберштейна (рис. 206). Представляется, что распространение сабель рассматриваемого типа происходило под воздействием турецкой оружейной традиции. Она оказала влияние на формирование венгерских сабель, на становление характерных польско-венгерских сабель, а также на типы длинноклинкового оружия, распространившиеся на Кавказе и в Московском государстве 71. Помимо описанной уже сабли князя Мстиславского к этому типу следует отнести более поздние клинки сабель, изготовленные в конце XVI — начале XVII века. Это, прежде всего, вышеописанная сабля князя Д. Пожарского, клинок сабли Михаила Федоровича, изготовленный в 1618 году. Клинки этого типа составляют большую часть дошедших до нас «сабель большого наряда» царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Полосы сохранившихся сабель данного типа из собрания Оружейной палаты, в основном восточного, чаще всего турецкого, происхождения, бытуют до середины — третьей четверти XVII века 72. Также необходимо отметить, что поздние клинки сабель этого типа имеют характерные черты смешения переднеазиатских традиций производства клинков и центральноевропейских. Такова сабля царя Михаила Федоровича работы мастера Ильи Просвита 1618 года. Рассматривая образцы сабель данного типа, относящиеся к периоду с начала XVI до середины XVII века, можно выявить некоторые хронологические различия. Так, для более ранних образцов характерна слабоизогнутая рукоять с небольшим переломом в средней части. Позднее рукоять сабель в верхней части становится сильнее наклоненной к лезвию клинка, угол наклона конца рукояти к перекрестью составляет величину до 75−80°. Во второй половине XVI — начале XVII века распространяются иные типы перекрестий и наверший рукояти. Оформление рукоятей находит параллели как в турецкоиранской, так и в центральноевропейской оружейной традиции. Распространяется оформление рукоятей в виде костяных или деревянных щечек, скрепленных заклепками и увенчанных вытянутыми овальными навершияминабалдашниками (сабли Михаила Федоровича и князя Д. М. Пожарского) или оформленных в виде низких миндалевидных в плане набалдашников, столь характерных для венгерских и польско-венгерских сабель конца XVI — начала XVII века. В этот же период распространяются на саблях этого типа перекрестья, оформленные либо в виде шариков, либо в виде рельефного орнамента. Приборы ножен у сабель рассматриваемого типа состоят из устья, наконечника и обоймиц (от одной до одиннадцати). При количестве обоймиц больше двух (характерном в основном для богато украшенных парадных сабель) толь- 70. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. С. 83, 85. 71. Квасневич В. Польские сабли. С. 20−25. 72. Государева Оружейная палата. С. 333−338. Глава 2. Длинноклинковое оружие середины XV — начала XVII века 73. Примечательно, что на упомянутой картине изображены сабли с характерным штыковым концом, известные по северокавказским материалам XIV−XV веков (Нагоев А. Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху средневековья XIV−XVII вв. С. 37). 74. Очевидно, в XVI веке использовались также клинки без елмани, связанные с восточноевропейской постордынской традицией. С этой традицией, вероятно, связан генезис так называемых «ордынок». В России в XVII веке они предположительно назывались саблями «на черкасское дело». Они были представлены образцами как со штыковидным концом, так и без оного. Косвенным подтверждением существования подобных сабель в XVI веке могут служить изображения у Герберштейна и на картине «Битва под Оршей». 75. При этом «кизылбашские» сабли из казны Бориса Федоровича Годунова, согласно документальным описаниям, выглядели иначе: все они имели долы (не менее двух на каждой стороне клинка) и «елман» (последний термин мог означать вообще обоюдоострую часть клинка, независимо от того, расширена она или нет). Возможно, за этими описаниями скрываются клинки, сходные с клинками сабли князя А. И. Лобанова-Ростовского (см. Рюст-Камера), и сабли из Дрездена. В описи Оружейной палаты 1687 года подобные клинки названы полосами «на тевриское дело». Персидские клинки, похоже, распространяются ближе к концу XVI века. Нужно также отметить, что рассмотренные восточные клинки без елмани, так же как клинки «турецкого образца» с елманью, отличаются от клинков более ранних восточноевропейских сабель значительно меньшей длиной и большей (в пропорциональном отношении) кривизной. 76. Квасневич В. Польская сабля. С. 26. 77. Там же. С. 41. 69 ко две из них являются функциональными (то есть несут кольца), в то время как остальные представляют собой чисто декоративные детали. Конструктивно обоймицы представляют собой широкую гайку, к которой с внешней стороны ножен крепится щиток различной формы. Характерно, что ножны, изображенные у русских воинов на картине «Битва под Оршей», снабженные светлым прибором, все имеют характерный черный цвет и очень напоминают по своему внешнему виду саблю князя Ф. М. Мстиславского. Вторым типом сабель, бытовавшим, по всей видимости, на протяжении всего рассматриваемого периода, являются сабли, имевшие клинок без елмани, который генетически мог сохранять в себе элементы как более ранних сабель ордынского периода, так и сабель, имевших в своей основе современные западные или восточные инновации. К таковым следует отнести саблю боярина Д. И. Годунова, саблю князя Д. М. Пожарского, клинок сабли, связываемый с «гражданином К. Мининым» из Оружейной палаты. Возможно, к такого типа саблям следует отнести клинки, найденные на территории Тушинского лагеря. Несмотря на то что все приведенные сабли датированы концом XVI — началом XVII века, в пользу того, что и в более раннее время употреблялись сабли с подобным видом клинка, говорят изображения сабель на гравюрах в книге Сигизмунда Герберштейна. Также подобную саблю мы можем заметить в руке одного из сражающихся воинов с картины «Битва под Оршей»73. Характерной чертой второго типа сабель являются, прежде всего, клинки длиной от 800−860 мм при общей длине сабли 920−1 000 мм. Ширина таких клинков у пяты достигает 34−37 мм, кривизна клинка 75−105 мм. Большинство клинков без долов или с одним узким долом, смещенным ближе к тупью. Все рассмотренные сохранившиеся клинки без елмани, сужающиеся к концу, имеют восточное происхождение 74 и достаточно сходны с клинками позднейших персидских сабель «шамшир» XVIII−XIX веков 75. Третьим типом сабель в рассматриваемый период являлись так называемые польско-венгерские сабли, распространившиеся в Смутное время в качестве оружия интервентов и сопутствующих им союзников. С этими саблями следует связывать перекрестья с кольцом из Тушинского лагеря, описанные выше. Целая сабля была обнаружена на территории города Руза. Судя по типам сабель, употреблявшимся на территории Польши, для польско-венгерских сабель характерны клинки с елманью, в целом аналогичные клинкам сабель первого выделенного типа, однако отличавшиеся небольшой кривизной. Есть среди них и клинки без елмани, но в меньшем количестве, аналогичные клинку из Рузы 76. Вообще, относительно венгерско-польских сабель напрашивается вывод о том, что они отличались от восточных аналогов не столько принципиально другой формой (при существовании специфической формы клинка, аналогичной клинку из Рузы), сколько особенностью оформления монтировки. Как указывал в своем исследовании, посвященном истории польской сабли, В. Квасневич, «назначение сабли, ее функция всегда определяется формой рукояти, но только в совокупности с клинком, на котором она укреплена»77. Именно форма рукояти является важнейшим критерием для оценки как происхождения предмета вооружения, так и преимущественной территории его применения, а соответственно, и самого способа применения. В данном случае именно отличие в форме рукояти служит надежным основанием выделения третьего типа. Количество рассмотренных сабель не позволяет нам выделять в законченном виде археологические типы на основании принципов конструктивной морфологии. Выделенные нами три разновидности (типа) сабель формиру- 70 ются и характеризуются различным набором элементов, составляющих в целом обозначенные типы. Для первого и второго типов (разновидностей) сабель важными являются характер полосы и сопутствующие типы перекрестий и наверший (набалдашников), формирующих законченный образец восточноевропейской сабли, употреблявшейся в определенной традиции боя. Для третьего типа сабель определяющим фактором является характер монтировки, который обозначал совершенно иную традицию употребления длинноклинкового оружия, характерную для польско-венгерского военного дела. Таким образом, несмотря на вытеснение меча из арсенала русских воинов в конце XV века, клинковое оружие представлено довольно широким спектром применявшихся типов сабель, а позднее и палашей. Во второй половине XV века продолжают существовать сабли, имеющие параллели в позднекочевнических погребениях восточноевропейских степей и могильниках Северного Кавказа XIII−XV веков. В конце XV — начале XVI века распространяются клинки с елманью и долами или, позднее, польско-венгерские сабли, бытовавшие на территории Московского государства в конце XVI — середине XVII века. На протяжении этого периода также продолжали существовать простые сабли без елмани 78. Возможно, в этот же период распространяется такой тип длинноклинкового оружия, как палаши. Единственным установленным типом специализированного боевого короткоклинкового оружия, употреблявшегося в XVI−XVII веках, был подсаадашный нож 79, дошедший до нас в музейных собраниях Исторического музея и Оружейной палаты, также известный по письменным и изобразительным источникам 80. Именно такого типа оружие описывает Сигизмунд Герберштейн в своем поистине энциклопедическом труде, посвященном Московии первой половины XVI века: «Продолговатые кинжалы, висящие как ножи вместе с другими кинжалами на правом боку, спрятаны в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно добраться до верхней части рукояти и схватить ее в случае надобности». Дошедшие до нас подсаадашные ножи представляли собой длинные тонкие кинжалы с граненым клинком обратного изгиба. Длина таких изделий составляла до 60 см при ширине у пяты клинка не более 15 мм. Среди дошедших до нас образцов этого вооружения наиболее ранним считается подсаадашный нож, принадлежавший князю Андрею Ивановичу Старицкому, датированный началом XVI века. Подробное исследование этого типа вооружения проведено М. М. Денисовой и А. К. Левыкиным (рис. 19). Примечательно, что такого типа вооружение нам не удалось встретить ни на восточных миниатюрах, изображающих многочисленные военные столкновения, ни в западноевропейских источниках. Последнее может свидетельствовать о некоем специфическом, чисто русском типе вооружения, выработанном, так же как и западноевропейский корд, для нанесения глубоких колющих ран, а также для борьбы с противником, облаченным как в кольчатые, так и в кольчато-пластинчатые доспехи или в многослойную «мягкую» защитную одежду 81. 78. Свешников И. Г. Битва пiд Берестечком. С. 227. 79. Название данного предмета «подсаадашный нож», похоже, чисто историографическое. По описи 1687 года он проходит как «кинжал» и является единственным в данной категории предметов. 80. К короткоклинковому оружию возможно также отнести крупные ножи, которые могли быть использованы в качестве боевого оружия. Среди таковых следует упомянуть нож конюшего и боярина Дмитрия Ивановича Годунова, опубликованный Э. Ленцем. Следует упомянуть и различные типы кинжалов, преимущественно восточного происхождения, известные для более позднего времени (Государева Оружейная палата. С. 348). 81. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие. С. 36, 346, 347. Рис. 19. Нож подсаадашный кн. А. В. Старицкого Глава 3 Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) К 1. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. САИ Е1-36. Вып. 1. Л.; М., 1966. С. 62−64. 2. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Тр. ист. музея. М., 1913. С. 19−38; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. С. 19−21; Артемьев А. Р. Копья из раскопок в Изборске // КСИА. 1982. Вып. 171. С. 87−3; Артемьев А. Р. О редких типах наконечников копий в Новгороде и Новгородской земле // Материалы по археологии Новгородской земли. 1990. С. 183−97; Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. 3. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие, 1966. С. 7−23. Рис. 1; Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966. С. 24, 25. 4. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 20. 5. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 18−22. опье представляет собой один из древних видов ручного наступательного оружия. В эпоху развитого Средневековья копье как в Западной, так и в Восточной Европе становится статусным оружием профессионального воина-всадника. Пройдя этап разнообразия типов в раннее Средневековье, боевое копье постепенно эволюционирует, по представлениям советских оружиеведов, в сторону четырех основных типов: это шиловидное копье (тип V по А. Н. Кирпичникову), ставшее доминирующим начиная с конца XII века; узкое клиновидное копье с мощной, порой граненой втулкой (тип IIIа по А. Н. Кирпичникову); рогатина и многочисленные типы сулиц 1. Как и прочие категории военного и конского снаряжения позднего Средневековья, наконечники копий, рогатин и сулиц до сего дня за небольшим исключением не получили должного освещения в отечественных вещеведческих работах 2. К сожалению, разработанные типологии для древнерусского периода, а также типологии восточноевропейских кочевнических наконечников копий не могут быть применены без существенной натяжки для систематизации типов, бытовавших в позднесредневековый период на территории Восточной Европы 3. Характеризуя позднесредневековые наконечники копий, авторы, как правило, останавливались на описании наиболее яркой находки, иллюстрирующей копья XVI века,— это клад из 11 наконечников копий и прочих видов вооружения, обнаруженный в 1895 году в Ипатьевском переулке города Москвы 4. Кратко упоминаются наконечники копий, происходящие из коллекции В. А. Политковского, собранной на территории Тушинского лагеря 5. Также характерным источником, иллюстрирующим типы бытовавших в позднесредневековый период копий, являются многочисленные письменные и изобразительные памятники, по которым можно восстановить описание отдельных типов копий, их способ ношения и использования. При публикации копий, рогатин и наверший знамен, хранившихся в Историческом музее в дореволюционный период, В. А. Городцов выделил три типа наконечников колющего древкового оружия: копья, рогатины и копья с жаловидным пером. При описании наконечники копий рассматривались по отдельности, а не в рамках выделенных типов. Им учитывались прежде всего такие показатели, как размер и место происхождения наконечника. Иногда давался рисунок. Собственно типологии как таковой предложено не было. Иначе были описаны рогатины. Если образцы XVI века приводятся в той же схеме, что и копья, то рогатины XVII века сведены в группы, типы и варианты типов. При этом зачастую частный признак или деталь отделки могли стать основанием для отнесения серии предметов в ту или иную группу. Останавливаясь на описании письменных и изобразительных источников, 72 В. А. Городцов отметил, что ряд деталей, характеризующих позднесредневековые наконечники, являются определяющими и для более раннего времени. Так, уже «в XIV веке, судя по лицевым изображениям „Сказания о смерти Бориса и Глеба“, появляется яблоко под пером копья, хотя далеко не у всех экземпляров. Назначение этого придатка чисто орнаментальное, иногда им пользовались для прикрепления бахромы и кистей»6. Затрагивая рассматриваемый нами период, исследователь отмечает, что в XV веке вооружением русских войск служили преимущественно копья. В лицевых изображениях Кёнигсбергской летописи, исполненных в XV веке, воины всюду являются с копьями и рогатинами, реже — с мечами и саблями и еще реже — с луками. В. А. Городцов на основании анализа изображений в известном лицевом сборнике Исторического музея, относящегося по времени ко второй половине XVI века, характеризует наконечники копий этого периода как преимущественно «четырехгранные с яблоком на шейках». Более поздние наконечники копий начала XVII века, изображенные на картине коронования Дмитрием Самозванцем Марины Мнишек, также предстают в виде пик с яблоком и восьмигранной трубкой. Такого же типа наконечники, как отмечает автор, хранятся в Московской Оружейной палате. Среди них «есть экземпляры четырехгранные и трехгранные, все с желобами на гранях, некоторые с золотою насечкою»7. Целью нашего исследования не является специализированный анализ изобразительных источников, характеризующих предметы вооружений. В этой связи мы и не ставим задачу оценки заявленных В. А. Городцовым выводов. Тем не менее представляется необходимым отметить, что ни характер самих изобразительных источников, ни детализация передаваемого изображения не позволяют нам надежно опираться на приведенные построения. Интерес представляет информация, подобранная исследователем из письменных источников, о цене на некоторые типы копий, бытовавших в конце XVII века. Так, в 1682 году «мая 10 дня, куплено в Китае на Красной площади, столника и полковника Иванова приказу Полтева у стрельца, у Алешки Лукьянова, 4 копья, и в том числе 2 граненые, два ж прорезные, наведены серебром; а по договору довелось ему Алешке дать денег за граненые по 30 алтын, за прорезные по 16 а. по 4 д[еньги] — за копье, всего два рубли 26 а. 4 д.»8. Характеризуя наиболее поздние типы наконечников копий, относящиеся уже зачастую к иной военной традиции (западноевропейской), можно привести описание, отраженное в военном уставе XVII века. В «Учении и хитрости ратнаго строя пехотных людей» читаем: «на пиках быти с конца полосам железным, двум по меньшей мере, пяти пядей длиною быти, чтобы ни конным, ни пешим копья не мочно пересечь, и что полосы длиннее, то копье крепче и надежнее копейщику»9. Собственно само наименование «пика», применимое к копьям с шиловидным очертанием пера, относится к XVII веку. О конструкции пик XVII века упомянутый источник сообщает, что «на пиках быти с конца полосам железным, двум по меньшей мере, пяти пядей длиною быти… А копейца по пальцу шириною, и теми лутчими почитаю. А по моей мысли и четверогранныя против конных добры»10. А. Н. Кирпичников спустя более чем 60 лет вернулся к рассмотрению позднесредневековых копий, проследив судьбу появления и исчезновения отдельных типов и видов, а также характера распространенности и роли такого типа вооружения, как копья, в комплексе вооружения русского войска. Автор пришел к мнению, что в русской военной практике до середины — второй половины XV века сохранялся набор оружия и некоторые приемы владения им, 6. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 19. 7. Там же. 8. Там же. 9. Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. СПб., 1904. С. 108; Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 20. 10. Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. С. 108. Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 11. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 19. 12. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1998. 13. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М., 1959. С. 180. 14. Двуреченский О. В. Реликвии Донского побоища. М., 2008. С. 72−74 . 15. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. С. 15. 16. Bernus-Taylor Е. Le cheval et lar islamique // Chevaux et cahaliers arabes. Paris, 2002. P. 88. 73 унаследованные от домонгольского времени. Вплоть до 50-х годов XV века копья остаются оружием первого натиска. Сражение москвичей и новгородцев в 1455 году явилось, по мнению автора, последним описанным летописью крупным выступлением копейщиков. В дальнейшем значение строя копьеносцев пошло на убыль. А. Н. Кирпичников приводит факты редких упоминаний копья как малоупотребимого вида вооружения. Так, в 1486 году московский посол Юрий Траханиот отмечал, что лишь некоторые московские воины пользуются копьем для нанесения удара 11. Также Сигизмунд Герберштейн только вскользь упомянул факт употребления русскими копья 12. Причиной тому была общая ориентализация московской конницы (выразившаяся, в частности, в общей высокой посадке в седле, что не позволяло выдержать «сильного удара копья или стрелы»), исключавшая использование таранного копья в качестве основного наступающего вооружения. Наряду с ним, по мнению исследователя, исчезли и шпоры, и специфические седла с глубокой посадкой. А. Н. Кирпичников считает, что в течение XIV−XV веков эти изменения стимулировались татарской опасностью, а к XVI веку в конном полковождении они стали господствовать. Для того чтоб принять данное объяснение, необходимо разрешить ряд вопросов, почему при довлеющей опасности в XIII−XIV веках мы на основании археологического материала не фиксируем «облегчение» и ориентализацию русского конного войска. Более того, отмечается даже постепенное «утяжеление» русских воинов. В течение XIV−XV веков появляется новый термин — «кованая рать». Ту же тенденцию отмечают и находки распространившегося в это время тяжелого оборонительного вооружения 13, вытесняющего постепенно более легкую кольчугу домонгольского времени и более гибкие типы ламеллярного панциря. XIV — начало XV века — это время распространения наиболее жесткого типа пластинчатого доспеха — чешуйчатого (по терминологии А. Н. Кирпичникова). Аналоги этого доспеха найдены в Пскове, Владимире, Москве и проч. О том же говорит и заметная эволюция копья в развитое Средневековье, когда довлеющими становятся бронебойные типы в XIV — первой половине XV века 14. Также нельзя не заметить большого распространения именно в XIV−XV веках наиболее ярких по морфологии «рыцарских» шпор, приспособленных для пришпоривания защищенного попоной или гибким доспехом коня. Перед нами не постепенный процесс ориентализации под воздействием монгольской угрозы, а прямо противоположный процесс развития отмеченных А. Н. Кирпичниковым русских традиций домонгольского времени, и этот процесс по историческим меркам прервался почти мгновенно 15. На волне подъема мощи Русского государства, становления его централизации мы видим почти тотальную ориентализацию русского воинства в эпоху, когда та самая «татарская угроза» перестала быть столь опасной, как во времена Золотой Орды. Объяснение причин такой ориентализации требует отдельного исследования, и мы пока не будем останавливаться на данном моменте. Однако хотелось бы отметить, что сами по себе изменения посадки, средств управления конем на восточный манер ни в коей мере не должны были привести к исчезновению копья как вида наступательного оружия. Восточная конница, известная нам по иранским миниатюрам XIV−XV веков, довольно часто изображается сражающейся без шпор и высоких седел, но с довольно крупными и длинными копьями 16. Другое дело, что способ управления таким копьем и характер его применения совсем иные. Перед нами смена парадигмы военного строительства, отразившая изменение целей и задач, стоящих перед новым как по размеру, так и по качеству русским войском. В силу ряда причин понадобилось именно такое войско, иначе вооруженное и управляющее ко- 74 нем в характерных восточных традициях, которое мы фиксируем на гравюрах, иллюстрирующих книгу Сигизмунда Герберштейна и на картине «Битва под Оршей» неизвестного польского художника начала XVI века. Таким образом, использование копья всегда очень точно отражает определенную систему ведения боя, будь то копья для пешего боя эпохи Древней Руси, кавалерийские тяжелые копья, приспособленные для таранного удара «кованой рати», в удельный и в ордынский периоды или позднесредневековые типы наконечников, о которых пойдет речь ниже. Поэтому, возвращаясь к описанию вооружения русского войска, оставленного С. Герберштейном, следует признать лишь тот факт, что характерные типы таранных копий, приспособленных для конных сшибок в стиле рыцарских поединков, действительно уступили место принципиально новому комплексу вооружения, в котором копью было отведено иное по характеру место 17. Именно эта разница и могла вызвать у С. Герберштейна известное непонимание и невнимание к русским копьям и способу их применения, столь непохожим на типы этого оружия и его использования в бою, которые бытовали в современной послу и путешественнику Западной Европе. систематизация В русском языке отдельным конструктивно-морфологическим частям копья были даны свои названия. Так, остpиe копья называлось пером, втульчатая часть наконечника — тулеей, шарообразное расширение, располагавшееся в месте соединения острия и втулки,— яблоком, древко называлось ратовищем, железное копьецо, зачастую крепившееся к нижнему концу древка,— подтоком. Для лучшего скрепления копья с древком, а главное — для защиты последнего от ударов сабель, топоров и других рубящих орудий трубкам придавались длинные полосы или скобы. Для систематизации наконечников копий Московской Руси и Русского государства XV−XVII веков проводилась графическая фиксация, обмеры. Если же работать с самой вещью не представлялось возможным, использовались рисунки, приведенные в публикациях и научных отчетах. Для удобства последующей работы с типологией копья XV−XVII веков приведены в традиционной схеме описания: тип — набор паспортных характеристик, включающих в себя весоразмерные и конструктивно-морфологические характеристики; вариант типа — стойкий набор конструктивно-морфологических показаний с характерными вторичными типическими деталями. Из общего количества (свыше 200 наконечников) 18 колющего древкового оружия 108 образцов относится к копьям, 93 — к рогатинам и 3 — к сулицам. Несколько десятков сильно фрагментированных наконечников, втоков и однолезвийных втульчатых наконечников по традиции были отнесены к древковому колющему оружию. Для наконечников копий было выделено 2 типа. Для рогатин было выделено 4 типа. Для выделения типа наконечников копий и рогатин минимально необходимым набором характеристик являются весоразмерные и конструктивноморфологические (в том числе пропорциональные) параметры (рис. 20, 50). наконечники копий Тип 1. Наконечники копий с пером в виде четырехгранного, ромбического или треугольного в сечении стержня и воронковидной втулкой (рис. 20). Тип представлен 62 экземплярами, что составляло 82 процента от общего числа 17. Курбатов О. А. Документ об участии Леонтия Степановича Плещеева в событиях Тихвинского осадного сидения 1613 г. // Единорог. Вып. 1. М. С. 86−88; Курбатов О. А. Очерки развития тактики русской конницы «сотенной службы» с середины XVI в. до середины XVII в. // Воен. археология. Вып. 2. М., 2011. С. 75−75. 18. В связи с тем что большое количество наконечников копий было датировано по археологическим данным более широкими хронологическими рамками, чем период нашего исследования, представляется целесообразным рассмотреть все наконечники копий, рогатин и сулиц XIV−XVII веков. 75 Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Вариант Б Вариант В Вариант Г Вариант Д Вариант Е Тип II Тип I Вариант А Рис. 20. Типология наконечников копий XV−XVII веков 19. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. С. 15−16. 20. Архив ЦАИ г. Москвы. № 1. Москва. Гостиный двор. Секция 35, кв. 1. Гл. 0; Коллекция МИГМ. № 24675. № 2201. Москва. П/М. Наблюдения за строительными работами на Коломенской улице. 1974 г.; ГИМ. Отдел оружия № 76859. № хр. 2661. Происхождение — Соловецкий монастырь; ГИМ. Отдел оружия. № 1362. 21. Там же. типологически повторяющихся образцов. Наконечники копий этого типа имеют незначительное отличие в сечении и оформлении пера-шила и шейки наконечника. На основании этих отличий было выделено шесть вариантов (варианты 1а — е). Копья данного типа относятся к пикам (тип V по классификации А. Н. Кирпичникова), время появления которых для Европы определяется VIII−IX веками. На территории Древней Руси особое распространение пики получают в предмонгольское время и существуют до конца Средневековья, оставаясь господствующим типом 19. Вариант 1а. Наконечники копий с ромбическим в сечении пером и характерным расширением пера в месте перехода к шейке наконечника (рис. 21−22). Представлен четырьмя экземплярами (табл. 3, п/п 14, 19, 75, 119). Длина наконечника 220−300 мм. Длина острия или пера 115−185 мм, ширина 10−22 мм. Диаметр втулки 25−35 мм. Происходят из Москвы и Соловецкого монастыря 20. Наконечники этого варианта хорошо известны по типологии А. Н. Кирпичникова, и собственно они и могут в полной мере относиться к типу V древнерусского времени 21. По материалам позднесредневекового периода такого варианта наконечники бытуют на протяжении XV−XVII веков. Вариант 1б. Наконечники копий с квадратным или треугольным в сечении пером и характерным вытянутым шиловидным абрисом пера (рис. 23−27). Втулка у таких наконечников переходит в граненое перо с характерным изломом. Представлен семнадцатью экземплярами (табл. 3, п/п 5, 7, 17, 30, 32−38, 71, 73, 76, 95, 96, 101). Длина наконечника 140−452 мм. Длина острия или пера 90−350 мм, ширина 8−18 мм. Диаметр втулки 21−43 мм. Втулки этих наконеч- 76 Рис. 21. Наконечники копий. Тип 1а. 1 — Соловецкий монастырь (3/75); 2 — Московская область (?) (3/119); 3 — Москва (3/19) Рис. 22. → Наконечники копий. Тип 1а. Рисунок. 1 — Соловецкий монастырь (3/75); 2 — Московская область (?) (3/119); 3 — Москва (3/19, 3/14) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 77 78 Рис. 23. Наконечник копья. Тип 1б. Москва (3/71) Рис. 24. → Наконечники копий. Тип 1б. Рисунок. 1, 2 — Тушинский лагерь (3/5, 3/7); 3 — Голино-1 (3/30) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 79 80 Рис. 25. Наконечники копий. Тип 1б. Рисунок. 1, 4 — Москва (3/17, 3/71); 2 — Кирилло-Белозерский монастырь (3/96); 3 — Старица (3/101) Рис. 26. → Наконечники копий. Тип 1б. Рисунок. 1, 3 — ГИМ (3/76, 3/73); 2 — Соловецкий монастырь (3/37); 4 — КириллоБелозерский монастырь (3/95) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 81 82 Рис. 27. Наконечники копий. Тип 1 б. Рисунок. 1−3 — Соловецкий монастырь (3/36, 3/35, 3/33) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 22. Хворостова Е. Л., 1981. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8507. Л. 21; Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 21; Бойцов И. А. Производственное сооружение середины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря // Культура средневековой Москвы XIV−XVII вв. М., 1995. С. 260; Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. М., 1972. С. 87; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря // Археология Подмосковья. Т. 3. М., 2007. С. 255. 23. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 21; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. 3. 24. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 17−24; Бойцов И. А. Производственное сооружение середины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря. С. 260. Рис. 2, 3; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Воен. археология. М., 1998. С. 73; Ивченков В. Л. 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 13789. Л. 247. 25. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. М., 1953. С. 40. 83 ников круглые или граненые. Происходят из Москвы, Тушинского лагеря, Старицы, епифанских служилых слобод, Соловецкого и Кирилло-Белозерского монастырей. Наконечники этого варианта наибольшее распространение получают во второй половине XVI — середине XVII века. Аналогичные формы известны и ранее, но отличаются более массивной втулкой и пером 22. Вариант 1в. Наконечники копий с квадратным или треугольным в сечении пером и характерным вытянутым шиловидным абрисом пера. Втулка у таких наконечников переходит в вытянутую шейку с размещенным посередине расширением (яблоком) (рис. 28−35). Представлен семнадцатью экземплярами (табл. 3, п/п 1, 2, 4, 6, 13, 18, 39−44, 46, 47, 51, 72, 112). По оформлению шейки и втулки выделяются две хронологические разновидности наконечников копий этого варианта. К наиболее ранней разновидности (рис. 28; 29; 30: 1, 2, 4; 31; 32; 34: 2) относятся копья, аналогичные тем, что были найдены в Ипатьевском переулке в 1895 году 23. Клад из Ипатьевского переулка, в состав которого входили различные предметы вооружений и монеты, датируется эпохой Ивана IV до венчания его на царство в 1547 году. Все наконечники этой разновидности имеют богатое украшение шейки и яблока копья, выполненное в кузнечной технике. Как правило, шарик украшался спиралевидной насечкой, а шейка наконечника орнаментирована насечкой в виде стилизованного волчьего зуба или простыми линиями, разделенными валиками. Шейка у таких наконечников украшалась с обеих сторон от яблока. Также довольно богато украшены втулки этих копий. Перо наконечников имеет порой долы по четырем граням. Иногда наконечники имеют стилизованные шипы в месте перехода от острия к шейке. Как правило, все они происходят из культурного слоя Москвы и датируются первой половиной XVI века (рис. 30: 2). Позднее, в конце XVI — начале XVII века, наконечники этого варианта теряют свою орнаментацию или сохраняют ее в более скупо выполненном виде. Так, наконечники из Тушина имеют только в одном случае орнаментированное яблоко и шейку, но орнамент был зафиксирован только в верхней от яблока части шейки. Наконечники более позднего времени имеют яблоко менее рельефное и, как правило, неорнаментированное (рис. 30: 3; 33; 34: 1; 35: 1, 2). Возможно, данная хронологическая закономерность будет снята по мере пополнения наших знаний о наконечниках копий этого периода новыми находками. Длина наконечников этого варианта 187−320 мм. Длина острия или пера 87−190 мм, ширина 8−15 мм. Диаметр втулки 30−40 мм. Происходят из Москвы, Волоколамска, Орешка и Тушинского лагеря. Наконечники этого варианта датируются XV — серединой XVII века 24. Вариант 1г. Крупные наконечники копий с квадратным или ромбическим в сечении пером. Втулка у таких наконечников плавно переходит в вытянутую шейку с размещенным посередине дисковидным расширением (рис. 36, 37). Представлен тремя экземплярами (табл. 3, п/п 74, 77, 92). Длина наконечников этого варианта 330−370 мм. Длина острия или пера 190−240 мм, ширина 15−18 мм. Диаметр втулки 32−38 мм. Датировка наконечников этого варианта в настоящее время не устанавливается, так как все они происходят из музейных собраний ГИМ и ВИМАИВиВС, где они по музейной документации датируются XVII веком. Происхождение наконечников не установлено 25. Вариант 1д. Пикинерские наконечники копий с квадратным или ромбическим в сечении пером. Втулка у таких наконечников круглая, сильно расширяющаяся книзу, с двумя полосами (оттяжками, «пожилинами») с пробитыми в них отверстиями для прикрепления к древку (рис. 38). На месте шейки расположено дисковидное расширение. Представлен семью экзем- 84 Рис. 28. Наконечники копий. Тип 1в. 1−3 — Москва, Ипатьевский переулок (3/42, 3/45, 3/47) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 29. Наконечники копий. Тип 1в. 1−3 — Москва, Ипатьевский переулок (3/41, 3/44, 3/43) 85 86 Рис. 30. Наконечники копий. Тип 1в. 1, 4 — Москва, Ипатьевский переулок (3/40, 3/39); 2 — Москва, ул. Ильинка (3/13); 3 — Москва, собрание ГИМ (3/72) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 31. Наконечники копий. Тип 1в. Рисунок. 1−5 — Москва, Ипатьевский переулок (3/41, 3/40, 3/44, 3/42, 3/43) 87 88 Рис. 32. Наконечники копий. Тип 1в. Рисунок. 1−3 — Москва, Ипатьевский переулок (3/42, 3/47, 3/39) Рис. 33. → Наконечники копий. Тип 1в. Рисунок. 1−3 — Тушинский лагерь (3/1, 3/2, 3/4) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 89 90 Рис. 34. Наконечники копий. Тип 1в. Рисунок. 1 — Тушинский лагерь (3/6); 2, 3 — Москва (3/13, 3/18) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 35. Наконечники копий. Тип 1в. Рисунок. 1 — Москва (3/72); 2 — Волоколамск (3/51); 3 — Орешек (3/112) 91 92 Рис. 36. Наконечники копий. Тип 1г. 1, 2 — собрание ГИМ (3/77, 3/74) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 37. Наконечники копий. Тип 1г. Рисунок. 1, 2 — собрание ГИМ (3/77, 3/74) 93 94 Рис. 38. Наконечники копий. Тип 1д. 1−4 — пикинерские копья из собрания ГИМ (3/103, 3/102, 3/105, 3/104) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 26. Бибиков Г. Н. Опыт военной реформы 1609−1610 гг. // Ист. записки. Т. 19. М., 1946. С. 3−16; Курбатов О. А. Наемный корпус Делагарди на службе царя Василия Шуйского: Опыт внедрения нидерландской военной системы в России в начале XVII века // Цейхгауз. № 19. М., 2002. С. 4−6. 27. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 40. Рис. 54. 28. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978−1979 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 88. Рис. 7, 1−4, 8. С. 96; Рыбаков Б. А. Металлические изделия, найденные в Метрострое // По трассе первой очереди метрополитена. Л., 1936. Рис. 94, 2; Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII−XVIII вв. Владивосток, 1999. С. 298. 29. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978−1979 гг. С. 88. Рис. 7, 1−4, 8. С. 96; Рыбаков Б. А. Металлические изделия, найденные в Метрострое. Рис. 94, 2; Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII−XVIII вв. С. 298; Голубева Л. А. 1948. Архив ИА РАН. Р. 1. № 260. Л. 11. 30. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. 1966. С. 12−14; Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 13−17. 31. Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда // Воен. археология. Вып. 2. М., 2009. С. 36, 37; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 72, 73. Рис. 2, 3; Степанов С. В. Раскопки в Примостье // Археология и история Пскова и псковской земли. Псков, 1994. С. 14, 16; Седов В. В., Белецкий С. В. и др. 1986. Архив ИА РАН. Р. 1. № 11298. Л. 16; Олейников О. М. 1994. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18062. Л. 158. 95 плярами (табл. 3, п/п 82−84, 102−105). Длина наконечников этого варианта 190−260 мм. Длина острия или пера 190−240 мм, ширина 13−15 мм. Общая длина с полосами 635 мм. Диаметр втулки 37−41 мм. Данный вариант наконечников хорошо известен по уставам, гравюрам XVI−XVII веков и музейным собраниям и не раз описывался в оружиеведческих работах при характеристике вооружения полков нового строя. Однако наиболее ранние упоминания подобного оружия относятся к эпохе Смутного времени 26. Широкое распространение данный вариант получил в 30-е годы XVII века и просуществовал до середины XVIII века. Все они известны по собраниям ГИМ, ВИМАИВиВС и Оружейной палаты 27. Вариант 1е. Наконечники копий с квадратным в сечении пером, плавно переходящим во втулку. Абрис наконечников этого варианта напоминает вытянутый конус, иногда имеющий прогиб в месте перехода от тулеи к острию (рис. 39). Возможно, эти наконечники использовались в виде хорошо и качественно исполненных втоков. Однако ряд исследователей относят их к наконечникам копий 28. Представляется целесообразным выделять в этот вариант копья, длина пера которых превышает 70 мм. Но последнее не исключает возможности попадания в этот вариант втоков второго типа (см. ниже). Представлен десятью экземплярами (табл. 3, п/п 10, 16, 53, 55, 56, 57, 62, 63, 99, 116). Длина наконечника 140−262 мм. Длина острия или пера 70−115 мм, ширина 7−19 мм. Диаметр втулки 28−39 мм. Происходят из Москвы, Рузы, Пскова, Албазина 29. Наконечники этого варианта бытуют на протяжении всего периода позднего Средневековья. Тип 2. Копья с удлиненно-треугольным пером и ясно выраженными плечиками. Поперечное сечение пера в виде сильно вытянутого ромба, грань пера четко читается (рис. 40, 41). Втулка массивная и расширяется книзу. Представлен 14 экземплярами, что составляет 18 процентов от общего числа типологически повторяющихся наконечников копий (табл. 3, п/п 20, 22, 27, 28, 29, 54, 59, 69, 90, 113, 114, 115, 117, 118). Длина пера 80−200 мм. Длина всего наконечника 150−270 мм. Ширина 21−35 мм. Выделяются разновидности с прямыми и чуть прогнутыми плечиками основания пера. Данный тип относится к широко распространенной группе древнерусских наконечников типа III по типологии А. Н. Кирпичникова, датируемых VIII−XIV веками 30. Происходят из Москвы, епифанских казачьих слобод, Торжка и Пскова. Доживает этот тип наконечников до середины XVII века; наконечники, датированные более поздним временем, автору неизвестны 31. Помимо описанных выше повторяющихся с точки зрения типологии экземпляров следует кратко остановиться и на индивидуальных типах наконечников, бытовавших в рассматриваемую эпоху (рис. 42−48). Среди них упомянем копье, происходящее из Тушинского лагеря, с трехлопастным пером и обломанной втулкой (табл. 3, п/п 3). Длина пера 160 мм, ширина 22 мм, общая длина наконечника неизвестна. Соотношение ширины пера к длине 1/7. Аналогии данному наконечнику в позднесредневековых материалах автору неизвестны. Копье с подтреугольным пером и двумя расходящимися в стороны шипами (рис. 47: 1, 2). Длина пера с учетом длины шипов 65 мм, ширина пера 17 мм, общая длина наконечника 170 мм. Соотношение ширины пера к длине 1/4. Представлен один экземпляр. Чаще всего двушипные наконечники называют гарпунами и относят к охотничьему снаряжению (тип VII по А. Н. Кирпичникову). Но нельзя исключать и боевое применение копий данного типа. Гарпуны, известные по материалам из епифанских слобод, несколько отличаются от 96 Рис. 39. Наконечники копий. Тип 1е. 1 — Албазин (3/116); 2−4 — Псков (3/55, 3/62, 3/63); 5 — Москва (3/10) Рис. 40. → Наконечники копий. Тип 2. 1, 3 — Москва, Оружейная палата (3/118, 3/117); 2, 4 — Москва (3/22, 3/20) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 97 98 Рис. 41. Наконечники копий. Тип 2. Рисунок. 1, 2 — Голинская слобода (3/29, 3/28); 3, 4 — Москва (3/20, 3/22) Рис. 42. → Наконечники копий индивидуальных форм. 1 — (?) (3/121); 2, 3 — Москва, Оружейная палата (3/79, 3/107) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 99 100 Рис. 43. Наконечники копий индивидуальных форм. 1−3 — Москва, Оружейная палата (3/109, 3/208, 3/108) Рис. 44. → Наконечники копий индивидуальных форм. 1, 2 — Москва, Ипатьевский переулок (3/48, 3/45); 3 — Москва, Оружейная палата (3/106) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 101 102 Рис. 45. Наконечники копий индивидуальных форм. 1, 2 — (?), ГИМ (3/120, 3/79) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 46. Наконечники копий индивидуальных форм. 1, 2 — Москва, Ипатьевский переулок (3/48, 3/45); 3 — Тушинский лагерь (3/3) 103 104 Рис. 47. Наконечники копий индивидуальных форм. 1 — Белгород (3/49); 2 — Епифань, Голинская слобода (3/31); 3 — Москва (3/11); 4 — Москва (3/12); 5 — Тверь (3/58) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 105 Рис. 48. Клейма на наконечниках копий. 1 — КириллоБелозерский монастырь; 2 — Соловецкий монастырь 32. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. 1966. С. 17; Никитин А. В. 1952. Архив ИА РАН. Р-1. № 779, 780. Л. 75. 33. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 20; Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. С. 108. описанного выше типа, в основном это черешковые тонкие двушипные наконечники, более простые в отделке и исполнении. Наконечники данного типа, как и вышеописанные типы, имели широкое хождение на территории Восточной Европы и датируются IX−XIII веками. Известны аналогичные наконечники копий и в более позднее время. В частности, близкие аналоги происходят из слоев Белгородской крепости конца XVI−XVII века 32. Таким образом, наконечники копий представлены двумя типами — это вытянутые пики с шиловидным острием и вытянутые подтреугольные наконечники копий. Соотношение типов наконечников копий демонстрирует картину подавляющего господства наконечников типа 1 (преимущественно варианты 1б и 1в) при постепенно затухающей тенденции употребления как самостоятельного типа подтреугольных наконечников, которые находят аналогии в древнерусских материалах (тип III по А. Н. Кирпичникову). Эта картина не только характеризует набор древкового вооружения, но и обозначает сложившиеся способы его тактического применения. Количество находок копий конца XV — начала XVII века подтверждает ранее высказанную мысль о том, что копье не вышло из употребления в позднесредневековую эпоху и было одним из видов холодного наступательного оружия наряду с саблей, бердышом и топором, применявшимся против конных воинов 33. Более того, перед нами вырисовывается картина возникновения довольно характерных типов наконечников копий в Великом княжестве Московском, которые отражали не только определенные стандартные типы вооружения, но и определенную единую орнаментальную линию. В чуть упрощенном виде эти стандартные всаднические копья просуществовали до середины XVII века (рис. 49). Имея прототипами древнерусские наконечники (тип V по А. Н. Кирпичникову), позднесредневековые наконечники типа 1 только в варианте 1а соответствуют как по размерам, так по пропорциям прототипам. Наконечники вариантов 1б и 1в являют собой законченную форму легких кавалерийских пик, приспособленных не столько для таранного удара, сколько для маневренного конного боя, подразумевающего нанесение колющих ударов по защищенному и не защищенному броней противнику. Об этом же говорит длина, тонкая шиловидная форма наконечников варианта 1б и 1в. Начиная с XVII века распространяются копья, имеющие совершенно иное Тип 2 Тип 1е Тип 1д Тип 1г Тип 1в Тип 1б Тип 1а 106 XIV в. XV в. XVI в. XVII в. 107 Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) % 100 90 80 70 60 50 40 30 Диаграмма 1. Соотношение типов наконечников копий второй половины XV–XVII вв. 20 10 0 Тип I ← Рис. 49. Хронологическая таблица типов наконечников копий Тип II Типы копий функциональное назначение. Это так называемые пикинерские копья — вариант 1д и, возможно, вариант 1г. Перед нами типичные копья для пешего боя, распространившиеся в полках нового строя. Они характеризуют собой новый этап применения копья в русской военной традиции, рассмотрение которого выходит за рамки нашего исследования. рогатины 34. Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. С. 325. 35. Аналогичные наконечники с крупными отрожками и перекрестьями могли относиться к протазанам «капитов» и «летенантов» («порудчиков») солдатских полков XVII века. Протазаны как тип вооружения берет свое начало в западноевропейской военной традиции. В хронологические рамки нашей работы не входит специализированное изучение предметов вооружения XVII века, за исключением таких видов оружия, которые в основе своей распространены в рассматриваемый нами период. 36. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 22. 37. Там же. 38. Государева Оружейная палата. СПб., 2002. С. 353. Рогатины являются разновидностью копий. Впервые упомянуты в письменных источниках под 1149 годом 34. Как правило, в российской оружиеведческой традиции к рогатинам относят копья, размер пера которых значительно превосходит диаметр втулки наконечника копья. Все названия частей рогатины похожи на таковые у копья. Иногда рогатины снабжались яблоками и особыми перекрестьями или отрогами, помещавшимися на шейке между пером и втулкой 35. В XVII веке к трубке, так же как и у копий, начинают крепить железные скобы, служившие для лучшего скрепления оружия с древками. Работы А. Н. Кирпичникова позволили соотнести конкретные типы древнерусских копий с рогатинами письменных источников 36. Как правило, это крупные наконечники с характерной обтекаемой лавролистной формой. Представляется, что одним из показателей, выделяющих рогатины на фоне других типов древкового колющего оружия, помимо весоразмерных и обозначенных выше конструктивно-морфологических признаков является такой показатель, как соотношение ширины пера наконечника к диаметру втулки. У рогатин ширина пера, как правило, больше или равна максимальному расширению диаметра втулки. Рогатина служила орудием боевым и охотничьим. По письменным источникам известно, что боевыми рогатинами вооружались преимущественно пехотинцы, ратники и обозные слуги более бедных дворян и боярских детей 37. Однако сводить рогатины только к оружию «простых воинов» нельзя. Судя по украшениям на копьях такого типа, рогатина являлась также и видом древкового колющего оружия, который с XIII века использовался и во время парадных церемоний и являлся статусным оружием 38. Бытовали такие образцы и в середине XV века. Известна «рогатина Великого Князя Бориса Александровича» (1425−1461), украшенная на втулке гравированными по серебру изображениями. Также к богато украшенным образцам, по всей видимости, следует отнести рогатину Бориса Годунова и некоторые образцы, хранившиеся в Оружейной палате Кремля. 108 В письменных источниках на протяжении всего рассматриваемого периода можно встретить упоминания о рогатине как средстве наступательного оружия, при этом вооружались ей в XVII веке также и представители поместной конницы. Сводку этих упоминаний привел В. А. Городцов 39. Рогатины нашли свое отражение и в изобразительных источниках. В данном случае представляется интересным замечание В. А. Городцова о том, что миниатюры древних лицевых рукописей довольно часто изображают рогатину, но, признавая условность этих изображений, исследователь связывает этот факт с тем, что для рисовальщиков и даже художников широкое плоское перо рогатины было гораздо легче и удобнее изображать, чем узкое копье, и они часто рисовали рогатину вместо последнего. Археология действительно подтверждает факт большего распространения копий, нежели рогатин. Так в арсенале оружия, обнаруженного в 1895 году в Ипатьевском переулке, из 12 наконечников колющего оружия только один являлся рогатиной. Неизвестны рогатины и в комплексе вооружения, происходящего из Тушинского лагеря 40. Очень показательна сводка дошедших до нас рогатин, сделанная В. А. Городцовым на начало XX века. Исследователь насчитал 123 рогатины, хранившихся как в государственных хранилищах, так и в частных коллекциях 41. В основном они датируются XVII веком. Наиболее разработанной типологией позднесредневековых рогатин следует считать типологию В. А. Городцова, основанную на материалах самой значительной коллекции рогатин, дошедших до нашего времени,— это коллекция рогатин Исторического музея 42. Представляется целесообразным при составлении типологических построений в рамках нашей темы основываться на типологии, предложенной В. А. Городцовым. Однако типология В. А. Городцова имеет ряд негативных черт, упомянутых выше. Так, рогатины XVI века описываются поштучно в отрыве от общей типологии, затрагивающей образцы преимущественно более позднего времени. Рогатины же XVII века выделяются в группы, типы и варианты типов. Принципиальной разницы между группами и типами не обнаруживается. Как правило, какой-нибудь частный признак выставляется определяющим, как то наличие или отсутствие отрожков, отверстий или яблока в отделке рогатины. Не отличаются они и хронологически. При описании каждого образца приводятся размеры, но нет сечения пера на рисунках. В обзоре были рассмотрены также и охотничьи рогатины. Так как типология В. А. Городцова коснулась только части рогатин XVI−XVII веков и не затронула рогатины XV−XVI веков, представляется необходимым, взяв построения В. А. Городцова за основу, а также учитывая разработки А. Н. Кирпичникова для рогатин XIII−XV веков 43, распространить ее на весь рассматриваемый нами период (рис. 50). Тип 1. Наконечники крупных рогатин с характерным лавролистным пером и воронковидной втулкой. Тип представлен четырьмя экземплярами (табл. 3, п/п 123, 124, 128, 189). Наконечники этого типа получают особое распространение в предмонгольское время и продолжают существовать на протяжении XIV−XV веков. Наиболее известна рогатина середины XV века, принадлежавшая тверскому князю Борису Александровичу, хранящаяся ныне в Оружейной палате (рис. 51). Аналогичные, но меньшие по размеру образцы происходят из Москвы и Волоколамска, где они датируются по сопутствующему материалу XV−XVI веками. Длина наконечников этого типа составляет 300−630 мм 39. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 26. 40. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 254, 255. 41. «Рогатины имеются в нескольких русских собраниях древностей, но в незначительном количестве. В Санкт-Петербургском Артиллерийском музее хранятся четыре рогатины, из них две взяты из древнего вооружения Соловецкого монастыря; одна рогатина с прорезными украшениями. В собрании оружия графа С. Д. Шереметьева имеется 9 рогатин этого времени. В собрании П. И. Щукина — 3 рогатины и, наконец, в Московской Оружейной палате — 19 рогатин… В Историческом музее имеется боевых рогатин XVI века — 3, XVII века — 70, охотничьих — 19 экземпляров, а всего 92 экземпляра» (Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 27, 28). 42. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 29−35. 43. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 20, 21. 109 Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Тип IV Тип III Тип II Тип I Вариант А Рис. 50. Типология наконечников рогатин XV−XVII веков Вариант Б Вариант В 110 Рис. 51. Наконечник рогатины тверского кн. Бориса Александровича. Середина XV века. Тип I. 1 — Тверь, Московская Оружейная палата (3/189); 2 — прорисовка изображений (рис. 52). Длина острия или пера 290−475 мм, ширина 33−62 мм. Диаметр втулки 40 мм 44. Тип 2. Наконечники рогатин небольших размеров с характерным подтреугольным, ближе к ромбовидному очертанием пера и крупной тяжелой втулкой (рис. 53). Тип представлен шестью экземплярами рогатин с ромбическим в сечении пером (табл. 3, п/п 122, 126, 127, 134, 135, 215). Длина наконечника 150−304 мм. Длина острия или пера 65−171 мм, ширина 30−60 мм. Диаметр втулки 30−45 мм. Происходят из Новгорода, Соловецкого монастыря. Датируются наконечники рогатин этого типа XVI−XVII веками 45. Тип 3. Рогатины с характерным подтреугольным очертанием пера и завитыми отрожками у основания пера. Возможно, некоторые образцы этого типа могли относиться к протазанам. Тип представлен 45 экземплярами. На- 44. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 21; Государева Оружейная палата., 2002. С. 353; Ивченков. 1990. Архив ИА РАН. Р. 1. № 15820. Л. 157, 158. 45. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 127. Табл. 2; Сыроватко А. С. Случайные находки предметов вооружения из Рязанской области // Предметы древней и средневековой археологии Окского бассейна. Рязань, 2003. С. 10−14. Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 52. Наконечники рогатин. Тип 1. 1 — Волоколамский район (3/124); 2 — Москва, Ипатьевский переулок (3/123) (по рисунку А. Н. Кирпичникова) 111 конечники рогатин этого типа имеют незначительное отличие в оформлении пера и шейки наконечника. На основании этих отличий было выделено три варианта. Вариант 3а представляет собой рогатины с простым пером подтреугольной формы и отрожками у основания пера (рис. 54: 1). Выделяются две разновидности с расширением у основания пера в виде яблока или без него. Всего к этому варианту отнесено 7 экземпляров (табл. 3, п/п 136−142). Длина наконечника 230−384 мм. Ширина 40−57 мм. Все они происходят из коллекции ГИМ и из подмосковных селищ, датированных XVII−XVIII веками 46. Вариант 3б представляет собой рогатины с простым пером подтреугольной формы и отрожками у основания пера (рис. 54: 2). Характерной особенностью рогатин этого варианта является наличие скважин в нижней трети длины пера наконечника. Выделяются две разновидности — с расширением у основания пера в виде яблока или без него. Всего к этому варианту отнесено 17 экземпляров (табл. 3, п/п 143−159). Длина наконечника 200−440 мм. Ширина 42−70 мм. Все они происходят из коллекции ГИМ, были выделены в тип и датированы В. А. Городцовым XVII веком 47. → 112 Рис. 53. Наконечники рогатин. Тип 2. 1, 2 — собрание ГИМ (3/215, 3/126) Рис. 54. Наконечники рогатин. Тип 3а, 3б. 1, 2 — собрание ГИМ (3/137, 3/149) 46. Сыроватко А. С. Случайные находки предметов вооружения из Рязанской области. С. 11. Рис. 4. 47. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 30, 31. Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 113 Рис. 55. Наконечники рогатин. Тип 3в. 1−3 — собрание ГИМ (3/170, 3/172, 3/168) 48. Там же. С. 31, 32. Вариант 3в представляет собой рогатины с простым пером подтреугольной формы и отрожками у основания пера. Характерной особенностью рогатин этого варианта является острие, откованное в виде штыка, и отверстия в нижней трети пера (рис. 55). В. А. Городцовым выделяются две разновидности: с расширением у основания пера в виде яблока или без него. Всего к этому варианту отнесен 21 экземпляр (табл. 3, п/п 160−180). Длина наконечников 323−787 мм. Ширина 44−77 мм. Все они происходят из коллекции ГИМ и были датированы В. А. Городцовым XVII веком 48. 114 Рис. 56. Наконечники копий. Тип 4. 1−3 — собрание ГИМ (3/183, 3/185, 3/182) Тип 4. Рогатины с характерным подтреугольным очертанием пера и скважинами в нижней трети пера (рис. 56). Выделяются две разновидности с расширением у основания пера в виде яблока или без него. Всего к этому типу отнесено 8 экземпляров (табл. 3, п/п 181−188). Длина наконечников 210−430 мм. Ширина 44−77 мм. Все они, за исключением одного экземпляра, обнаруженного у с. Борок близ г. Саратова, происходят из коллекции ГИМ и были датированы В. А. Городцовым XVII веком 49. Также по материалам ГИМ В. А. Городцовым были выделены рогатины неопределенного времени и охотничьи рогатины 50. Помимо описанных типов выделяется ряд рогатин, имеющих индивидуальные очертания пера (рис. 57−62). К ним же были отнесены рогатины из собрания Московской Оружейной палаты, имеющие центральноевропейское происхождение 51. На основании рассмотренных выше четырех типов рогатин можно выделить две группы: собственно рогатины XV−XVI веков, имевшие традиции изготовления и преемственность форм с домонгольских времен (типы 1, 2), и рогатины XVII века, выделенные и систематизированные В. А. Городцовым. Последние и могли состоять на вооружении, которое часто упоминается в городовых переписных книгах XVII века 52. 49. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 33. 50. При сверке автором приведенных В. А. Городцовым номеров вышеупомянутых рогатин с коллекцией ГИМ, дошедшей до сегодняшнего дня, охотничьи рогатины и рогатины неопределенного времени не были идентифицированы, а потому и не были включены в приведенную выше типологию. Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 57. Наконечники рогатин индивидуальных форм XVII века. 1−2 — собрание ГИМ (3/211, 3/209) 51. Примечательно, что в описях Оружейной палаты термином «рагатины» были обозначены все типы наконечников длиннодревкового оружия, не имеющие шиловидного очертания пера. Складывается впечатление, что переписчики «Государевой Оружейной палаты» под термином «копье» подразумевали преимущественно наконечники первого типа, выделенного нами, тогда как наконечники подтреугольных очертаний пера ими были отнесены к рогатинам (Табл. 3, п/п № 117, 118). 52. Богоявленский С. К. Вооружение русских войск в XVI−XVII вв. // Ист. записки М., 1938. С. 267. 115 116 Рис. 58. Наконечники рогатин индивидуальных форм XVII века. 1, 2 — собрание ГИМ (3/210, 3/213) Рис. 59. → Наконечники рогатин индивидуальных форм XVII века. 1−3 — собрание Московской Оружейной палаты (3/192, 3/191, 3/202) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) 117 118 Рис. 61. Рис. 60. Наконечники рогатин индивидуальных форм XVII века. 1, 2 — Москва, Оружейная палата (3/206, 3/194) Наконечники рогатин индивидуальных форм XVII века. 1, 2 — собрание Московской Оружейной палаты (3/205, 3/193) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 62. Наконечники рогатин индивидуальных форм XVII века. 1, 2 — собрание Московской Оружейной палаты (3/204, 3/203); 3 — ГИМ (3/214) 119 120 сулицы, однолезвийные наконечники, втоки Сулицы как особый тип наконечников копий представлены всего тремя экземплярами (табл. 3, п/п 70, 91, 93), датированными XV — началом XVI века (рис. 64: 4). Не исключено, что столь малое количество предметов вооружения этого типа древкового оружия говорит о том, что оно почти совсем не употреблялось в рассматриваемый нами период, а те единичные находки, что мы имеем, могли доживать как анахронизм в арсеналах и хранилищах отдельных представителей служилой прослойки Московской Руси. Один предмет происходит из Новгорода и обнаружен в слоях XV−XVI веков на Неревском раскопе, один экземпляр был обнаружен в Москве, и еще одна сулица, датированная этим же временем, хранится в Артиллерийском музее, место обнаружения и точная датировка этого предмета автору не известны 53. Помимо наконечников копий, рогатин и сулиц довольно часто относят к предметам вооружения ножевидные втульчатые наконечники, которые называют пальмами, совнями или секачами. Некоторые исследователи интерпретируют данный тип инструментов как хозяйственное орудие (рис. 63−65). Однако ряд деталей у такого типа предметов, а именно укрепленная втулка, порой загнутая кантом на конце, и тяжелый заостренный передний край, позволяют предполагать в них предмет вооружения. Возможно, перед нами вариант оружия пехотинца, который мог использоваться обозными слугами и городскими жителями в период осады. Не исключено, что такие предметы могли являться аналогом упоминаемых в письменных источниках и описываемых выше рогатин. В то же время не исключено, что часть из этих предметов могли действительно являться так называемыми косарями 54. Все эти предметы относятся к одному типу и происходят из Москвы, Коломны, Белгорода, Чебоксар (табл. 3, п/п 21, 23−26, 50, 60, 61, 97, 98). Длина этих изделий варьируется от 275 до 397 мм, длина пера или лезвия 200−275 мм, ширина 35−72 мм, диаметр втулки 30−47 мм. Самые ранние находки однолезвийных наконечников относятся к XVI веку и продолжают бытовать на протяжении всего XVII века 55. Втоком, как уже писалось выше, является металлическая оковка нижней части древка. Собственно втоки не обязательно должны относиться именно к наконечникам копий. Довольно широко втоки применялись при отделке ратовищ бердышей. К втокам мы отнесем металлические наконечники с выделенным или не выделенным от втулки острием, имеющим длину не более 70 мм. При подготовке данной работы к втокам было отнесено 29 предметов, которые были разделены на два типа (рис. 66). К первому типу были отнесены конические втоки с одним отверстием для крепления к древку. Представлены 21 экземпляром (табл. 4, п/п 1, 2, 4−7, 11, 13, 15−26, 28). Размеры втоков этого типа: длина 60−160 мм, диаметр основания 19−30 мм. Происходят со всей территории Московской Руси и Русского государства и бытуют на протяжении всего рассматриваемого нами периода 56. Второй тип втоков представляет собой короткие «копьеца» с неглубокой втулкой. Представлен семью экземплярами (табл. 4, п/п 3, 8−10, 12, 27, 29). Такие втоки довольно характерны как для бердышей, так и для копий. Размеры втоков этого типа: длина 110−125 мм, диаметр основания 29−40 мм. Происходят из Москвы и Пскова и датируются XVI−XVII веками 57. Таким образом (см. диаграмму 2), рассмотренные типы древкового колющего оружия демонстрируют нам картину преобладания копий как основного типа древкового колющего вооружения в конце XV — начале XVII века, ко- 53. Медведев. Оружие Новгорода Великого. С. 127; Коллекция МИГМ. № 28958, обнаружен в Зарядье в переотложенном слое XV−XVI вв. № хранения 425. 54. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI−XVII вв. С. 42. 55. Совни как тип древкового колющерубящего вооружения представлены в музейных собраниях единичными экземплярами в отношении предметов, отнесение которых к одному типу довольно затруднительно. Так, в Оружейной палате под № 5644 хранится предмет, поименованный совней, который при осмотре оказался крупным копьем. Также к совням относят вышеупомянутые крупные ножи с втульчатой рукоятью, западноевропейские глефы, косы. В настоящее время ни одной совни, датированной концом XV — началом XVII века, обнаружить не удалось. Более поздние предметы в рамках этого исследования рассмотрены не были. 56. Медведев, 1959. С. 127. Табл. 2; Кильдюшевский, 1998. С. 73. Рис. 2: 12, 13; Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 105. Табл. 78: 6; Никитин, 1957. Архив ИА РАН. Р. 1. № 1662. Л. 22; Кильдюшевский, 1981. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8923. Л. 2. 57. Степанов С. В. Раскопки в Примостье // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 1994. С. 98, 103. Рис. 2: 1; Кильдюшевский, 1981. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8923. Л. 2. Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 63. Однолезвийный наконечник. 1 — Москва (3/21) 121 122 Рис. 64. Однолезвийные наконечники и сулица XVI−XVII веков. 1−4 — Москва (3/25, 3/23, 3/26, 3/70) Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) Рис. 65. Однолезвийные наконечники XVI−XVII веков. 1, 2 — Чебоксары (3/60, 3/61); 3 — Москва (3/24); 4 — Белгород (3/50) 123 124 Рис. 66. Втоки XV−XVII веков. 1−4, 6 — Москва (4/1, 4/28, 4/6, 4/3); 5, 7, 8 — Псков (4/12, 4/9, 4/8) 125 Глава 3. Древковое колющее оружие (наконечники копий, рогатины, сулицы, втоки) % 90 80 70 60 50 40 30 20 Диаграмма 2. Соотношение видов древкового колющего оружия второй половины XV — начала XVII в. 10 0 Копья 58. Сторожев В. Н. Десятни XVI века // Описание документов и бумаг МАМЮ. Кн. VIII. М., 1891. С. 2−31. 59. Там же. С. 28, 29. Рогатины Сулицы Однолезвийные наконечники торые позднее выходят из употребления на протяжении первой половины XVII века. Кроме того, на протяжении XV−XVI веков происходит сужение всего многообразия типов наконечников копий, известных нам как в домонгольский, так и в ордынский период. Фактически доминирующим становится только один тип копий — это пики (тип 1 по типологии О. В. Двуреченского или тип V по типологии А. Н. Кирпичникова). Как уже сказано было выше, несмотря на общую смену комплекса вооружения в эпоху ориентализации и доминирования «дальнего» лучного боя, копье не выходит из арсенала поместных дворян. Такой вид делопроизводственной документации московской бюрократии, как десятни, и в частности Коломенская десятня 1557 года, позволяет сделать нам ценные наблюдения в отношении типов используемых копий и по местническому статусу их обладателя. По данному документу вооруженные копьями дворяне и дети боярские сосредоточены были в начале списков. Это 17 человек (из 56) дворового чина и 12 (из 140) городовых детей боярских 58. Очевидно, что окладчики записывали копья лишь у особых признанных мастеров копейного боя, имевших и обеспеченную материальную базу, выражающуюся в наличии специализированных людей с копьем. Приведем цитату: «…быть ему на службе на коне, в панцире, в шеломе, в саадаке, в сабле, да два человека: один на мерене в панцире, в шапке железной, в саадаке, в сабле, с конем простым. А другой о двух меренах с копьем»59. Как справедливо отметил О. А. Курбатов, «человек с копьем» идет в одном ряду с «человеком с конем простым», т. е. совмещает функции сопровождающего дворянина, несущего оружие сына боярского. Всегда, когда упоминается копье, им вооружен всегда либо сын боярский, либо человек с его свиты. Такие люди, как правило, не имеют доспеха, что снижает их способность к ближнему бою, такие люди состоят в свите только знатных детей боярских, которые только и могли себе позволить дополнительного копьеносца. Позднее по десятням города Ряжска дети 126 боярские копий уже не имеют 60. Опубликованный недавно документ — выписка из послужных списков полка кн. С. В. Прозоровского об участии Леонтия Степановича Плещеева в событиях Тихвинского осадного сидения 1613 года — позволяет увидеть представителя старомосковской знати, который являлся носителем традиций старого копейного боя. Так, среди общего описания его боевой деятельности значится десять убитых им противников, при этом отдельно указано, что шесть «мужиков» — «литвинов» и «немчинов» были убиты копьем; что характерно, трое из этих противников были убиты в конных поединках. Разумеется, перед нами неординарный случай, но он характеризует копье как действенное оружие даже во времена, когда копья в основной своей массе уже уступили место доминирующим сабле и саадаку. На протяжении XVI века не только происходит сокращение разнообразия наконечников копий, но и вытесняются рогатины, генетически связанные с древнерусским периодом (тип 1). По данным списков городовых служилых корпораций, копье отличалось от рогатины. Рогатина, по источникам литовско-польского происхождения, характеризовала вооружение белорусской шляхты, «пятигорцев», литовских татар, «панцирных казаков», зачастую ею вооружены самые бедные воины, не вооруженные саблей. Рогатина имела короткое древко и широкий листовидный наконечник. Возили рогатину, подвешивая к правому боку всадника так, что она волочилась по земле. Более вооруженные белорусские шляхтичи, имевшие и панцирь, и шлем, и саблю, и саадак, также зачастую использовали рогатину 61. То есть мы видим, что воины, вооруженные рогатиной, не принадлежали к какой-либо элитной прослойке. В отличие от таранного копья, имевшего длинное древко и шиловидный наконечник, рогатина приспособлена для короткого фехтующего боя в конной и пешей схватке, аналогичного бою на штыках. Обилие рогатин, дошедших до нас по музейным собраниям и датированных XVII−XVIII веками, равно как и наконечники копий, состоявшие в арсенале полков нового строя (вариант 1д), могут быть лишь косвенно учтены при характеристике комплекса вооружения рассматриваемого нами времени. 60. Курбатов О. А. «Копейный бой» московской конницы в XV−XVI вв. // Верхнее Подонье. Тула, 2009. С. 161−165. 61. Plewczynski M. Rusini litewscy w armii koronnej w latach 1501−1569 // Przeglad wshodni. T. III. Z. 3 (11). 1994. P. 374−373. Глава 4 Древковое рубящее оружие топоры Т 1. Спицын А. А. Курганы С.-Петербургской губернии в раскопках Л. К. Ивановского // МАР. Вып. 20. СПб., 1896. С. 34−35; Рабинович М. Г. Из истории русского оружия // Труды Института этнографии им. Миклухо-Маклая. Нов. серия 1. М., 1947. С. 87. 2. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. М., 1909. С. 95−112. опор как орудие труда и войны на протяжении всего Средневековья по своему функциональному назначению оставался почти универсальным и одним из самых распространенных инструментов. Появившись как специализированный инструмент по обработке дерева, он довольно быстро стал оружием, которое стали применять и против живой силы противника. Универсальность топора сказывалась на его морфологии. Единообразие типов топоров, применявшихся в отдельные периоды человеческой истории, натолкнуло ряд исследователей на мысль отказаться выделять какие бы то ни было специфические свойства как для хозяйственных, так и для боевых топоров. Эта тенденция отчетливо определилась в русской и в ранней советской археологии. Вслед за А. А. Спицыным об универсальном использовании русских средневековых топоров высказался и М. Г. Рабинович, который в своей работе, посвященной истории русского оружия IX−XV веков, признал нецелесообразным вообще поиск критериев, позволяющих различать боевые и рабочие топоры 1. Позднее этот тезис был убедительно снят в работах Б. А. Колчина, А. Ф. Медведева, Р. Л. Розенфельдта и А. Н. Кирпичникова. Одну из первых попыток систематизировать топоры как тип археологического артефакта осуществил В. А. Городцов. Все топоры он разделил по материалу на четыре группы: каменные, медные, бронзовые, железные. По способу насада железные топоры были подразделены на следующие отделы: клиновидный, долотовидный и проушный топоры. Отступая от принципа подразделения топоров по способу насада по отделам, автор в четвертый отдел включил топоры по принципу отделки обуха, а в пятый — парадные топоры. В отдел проушных топоров автором был включен тип топоров с втульчатой рукоятью. Типы изделий, относимые к тому или иному отделу, отличались набором характерных морфологических признаков и сопровождались рисунками-схемами. Автор указывал место распространения, бытования и изобразительный источник, иллюстрирующий топоры того или иного типа. Данный подход, несмотря на все естественные минусы, являлся первой попыткой обобщения и осмысления бытовавших типов топоров 2. Впервые были выделены типы топоров XV−XVII веков. К ним исследователь отнес 1-й, 2-й, 4-й, 10-й, 11-й и 15-й типы отдела проушных топоров и топоры 7-го типа, относимые к отделу топоров «с вооруженным обухом». Как можно видеть, В. А. Городцов не ставил своей целью специфическое разделение и отдельное рассмотрение рабочих и боевых топоров в разных типологических системах, не выделял он их и в рамках отдельных специфических типов. 128 Одним из первых, кто попытался выделить формальные типологические признаки, характерные для рабочего и боевого топоров, был М. X. Алешковский 3. Однако формальный подход оправдал себя лишь частично, как это можно заметить на примере более поздних типологий. Параллельно на базе массовых хорошо датированных материалов из новгородских раскопок были выделены основные типы как рабочих, так и боевых топоров, бытовавших в древнерусский и удельный периоды 4. Новгородские боевые топоры были выделены в самостоятельную типологию 5. А. Ф. Медведев не привел доводов, на основании которых он отнес отдельные топоры к боевым. Однако сами названия выделенных трех типов (секира-чекан, топор-чекан, топор-булава) новгородских боевых топоров позволяет понять, по каким критериям они были выделены. Исследователь ориентировался на дополнительные свойства вычлененных образцов, тем самым признавая бесспорно боевыми только те топоры, которые имели характерную многофункциональность либо как топора-чекана, либо как топора-булавы. Тем самым отсутствие критериев боевых топоров не позволило автору увидеть в обычных, не многофункциональных, топорах специфические боевые образцы. Интересно, что по новгородской хронологии древностей боевые топоры были отнесены только к периоду X века и более позднего периода — XIV−XVI веков. В 1966 году А. Н. Кирпичников во второй части своего свода, посвященного древнерусскому оружию, рассмотрел такую категорию наступательного оружия, как боевые топоры. Столкнувшись с обозначенной выше проблемой отсутствия развитых критериев выделения среди массы рабочих топоров боевых образцов, А. Н. Кирпичников отказался от формально типологического подхода при решении обозначенной проблемы и постарался выделить характерные признаки, необходимые для топора как боевого оружия. Из восьми типов, приведенных автором в качестве боевых топоров древнерусского периода, только три типа выделялись характерными специализированными формами, остальные образцы, используя форму универсальных топоров, отличались от них более легким весом 6. Тем самым становилось ясным, что составление отдельной типологии боевых топоров, существующей параллельно с типологиями рабочих топоров, представляется нецелесообразным. Таким образом, при изучении боевых топоров конца XV — начала XVII века необходима такая типология, которая максимально полно включала бы в себя все типы топоров, бытовавших в рассматриваемый период. Только на базе такой типологии уже в дальнейшем можно проводить вычленение характерных типов или вариантов типов боевых топоров. Разработанная общая хронология древностей древнерусского периода позволяет обрисовать те типы топоров, которые были распространены на территории Восточной Европы в предшествующий рассматриваемому нами период. Археологические находки в Великом Новгороде, других русских городах демонстрируют появление к середине XV века двух характерных типов рабочих топоров — поздний вариант типа 2 с характерным симметричным узким лезвием и облегченным уплощенным обухом и топоры типа 3 с характерным удлиненным и утяжеленным обухом, с зачатками будущей бородки 7. Как уже писалось выше, в качестве специализированных боевых топоров бытовали топоры-чеканы и топоры-булавы 8. Значительно хуже изучены топоры более позднего периода. Слабая изученность позднесредневековой хронологии древностей является одной из общих проблем отечественной археологии. Ярким примером сложившейся ситуации является состояние изучения типов бытовавших топоров в Московской Руси и Русском государстве XV−XVII веков. Снижение интереса к топорам после- 3. Алешковский М. Х. Курганы русских дружинников XI−XII веков // СА. № 1. 1960. С. 70−90. 4. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // МИА. № 65. М., 1959. С. 23−31. 5. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА. 65. М., 1959. С. 131, 132. 6. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ Е1-36. Вып. 2. Л.; М., 1966. С. 26−27. 7. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. С. 25, 26. Рис. 9. 8. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. М., 1959. С. 131, 132. Глава 4. Древковое рубящее оружие 9. Арциховский А. В. Находки в колодцах на Моховой. По трассе первой очереди Московского метрополитена // ИГАИМК. Вып. 132. М., 1936. С. 134−137. 10. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. С. 253−256. 11. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Ч. 2. М., 1981. С. 81. 12. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI−XVII вв. // САИ. Вып. Е1-34. М., 1971. С. 38. 13. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. С. 22. 14. Там же. С. 22, 23. 129 монгольского времени, а особенно к позднесредневековым топорам во многом может быть объяснено существенным уменьшением числа самих находок, имеющих прямую зависимость от объемов археологических работ, затрагивавших позднесредневековые слои русских городов и селищ. Тем не менее уже первые находки позднесредневековых топоров, полученные в 1930−40-е годы в Москве, позднее в Ладоге, Белгороде, Старице, позволили целому ряду исследователей создать предварительные систематизации позднесредневековых топоров. На базе археологических находок и изучения древнерусских миниатюр решалась одна из насущных типологических проблем — появление на обухе русских железных топоров специализированного отростка-бородки, неизвестного в более раннее время, который служил, как считалось, для более надежного крепления рукояти топора 9. В результате А. В. Арциховский пришел к выводу, что хронологический рубеж появления топора с бородкой может быть датирован концом XV — началом XVII века. Позднее Р. Л. Розенфельдт, опубликовавший коллекцию топоров, полученных Московской экспедицией, и коллекции топоров, найденных В. А. Политковским на месте Тушинского лагеря (1608−1610), внес в этот вопрос некоторые уточнения. Исследователь высказал мысль о сосуществовании до середины XVII века как массивных безбородчатых топоров, являвшихся специфическими орудиями для рубки леса, так и плотницких и столярных топоров с бородкой 10. Позднее была высказана мысль, что «на рубеже XVI−XVII вв. происходит не „тотальное“ изменение типологии русского средневекового топора, а эволюционирует лишь один из типов орудий этого облика (по Р. Л. Розенфельдту) — клиновидные топоры, у которых обушной проем в виде клиновидной щели»11. В своей работе, посвященной русскому кузнечному ремеслу, А. В. Никитин на основании 14 топоров из Ладоги, Белгорода и Тушина попытался обрисовать общую эволюцию позднесредневекового топора и связать ее с наиболее разработанной новгородской классификацией. Так, было отмечено исчезновение топоров 1-го типа, бытовавших в древнерусский период. Важным обобщением, сделанным автором, является установленный факт бытования топоров 2-го и 3-го типов по новгородской классификации, исчезновение которых автор датировал для центральной части России временем не ранее начала XVII века. Таким образом, была отмечена довольно яркая преемственность между топорами, известными в конце XIV — середине XV века и топорами XVI−XVII веков. А. В. Никитин отметил присутствие в Тушинской коллекции топора-чекана, что также говорило о продолжении существования этого типа специализированных боевых топоров 12. В 1977 году А. Н. Кирпичников вновь вернулся к рассмотрению истории развития боевых топоров, но на сей раз — более позднего ордынского периода 13. В своем исследовании автор отмечает противоречивую историю развития боевого топора. По мнению исследователя, роль конницы, усилившаяся в XII−XIII веках и первой половине XVI века, низводила его до уровня «плебейского» оружия, «усовершенствование доспеха и усиление пехоты снова выдвигало топор в качестве популярного боевого средства». Топор в XV−XVI веках, по мнению автора, с одной стороны, превращается в церемониальный предмет, с другой — эволюционирует в форму основного холодного оружия стрелецких полков — бердыш. В типологическом плане А. Н. Кирпичников привел два основных типа боевых топоров, известных ранее по работам А. Ф. Медведева: топоры-чеканы и топоры-булавы 14. В 1981 году вышло в свет фундаментальное исследование, посвященное материальной культуре Мангазеи, в котором вновь была затронута тема позд- 130 несредневекового топора 15. Авторы обрисовали общую историю изучения эволюции этого вида изделий в рамках рассматриваемого хронологического отрезка. Исследователи предложили типологию найденных при раскопках Мангазейского городища топоров (всего 19 целых и фрагментированных экземпляров). Были рассмотрены вопросы специализации и функционального назначения выделенных типов. Обозначены хронологические рамки существования каждого типа 16. Все топоры, происходящие из Мангазеи, относятся к характерному типу позднесредневековых топоров, отличающихся клиновидным очертанием, с бородкой или без нее. В рамках этого типа были выделены три группы мангазейских топоров. Первая группа — это топоры «архаического» облика, приближающиеся к типу 3 по новгородской классификации. Вторая группа — это аналогичные топоры, но снабженные бородкой, а третья — это топоры, аналогичные второй группе, но более укороченных пропорций. Авторы датировали топоры первой и второй группы XVI веком. Топоры третьей группы, по мнению исследователей, относились к более позднему периоду, так как «на протяжении первой половины XVII века постепенно увеличивается количество топоров с наметившейся „бородкой“ и сам выступ в нижней части обуха становится более отчетливым „удлиняется и начинает поддерживать деревянное топорище снизу“»17. Исследователями также были высказаны предположения о функциональном назначении топоров каждой из групп. Так, топоры первой и второй групп авторы отнесли к лесорубному и плотницкому инструменту, а топоры третьей группы могли применяться еще и в столярном деле. В 2006 году автором данной работы была опубликована статья, которая легла в основу предлагаемой вашему вниманию главы 18. В 2007 году была опубликована одна из последних работ, рассмотревших тему средневековых боевых топоров 19. В статье была опубликована новая находка топора-чекана XIV века, происходящего из Старой Руссы, аналогичного новгородским образцам. Авторы статьи привели сводку известных им топоров аналогичного типа 20. Благодаря изучению сравнительно немногочисленного вещественного материала, который был получен в результате раскопок в Москве, Старице, Ладоге, Белгороде и Мангазее, были введены в научный оборот основные находки позднесредневековых топоров, а также выделены предварительные классификационные группы. Один из основных выводов, к которому пришли в результате исследования этой темы, заключался в том, что топоры XVI−XVII веков разительно отличаются от предметов предшествующего времени. На основании этого отличия исследователи пришли к двум противоположным выводам. Если одни считали, что произошла кардинальная смена типов топоров по сравнению с типами, бытовавшими в древнерусское, ордынское время и покого раскопа в Старой Руссе // 15. Белов М. И., Овсянников О. В., Археология и история Пскова Старков В. Ф. Мангазея материи Псковской земли. Псков, 2007. альная культура русских полярС. 235−245. ных мореходов и землепроходцев 20. В 2002 году Э. Г. Аствацатурян XVI−XVII вв. С. 81−83. была издана книга, освещавшая 16. Там же. С. 81, 82. турецкое оружие по материалам 17. Там же. С. 82. ГИМ. В главе, посвященной удар18. Двуреченский О. В. Боевые ному оружию, были приведены топоры Московского государства типы турецких топоров, изXV−XVII вв. // Вестн. моловестные по материалам собраний дых ученых. № 4. СПб., 2006. российских музеев, и в частности С. 159−172. Государственного Историческо19. Торопов С. Е., Торопова Е. В. го музея и Оружейной палаты Боевой топор XIV века с Пятниц- Кремля. Так как некоторые типы парадных топоров, дошедшие до нас из собраний царской Оружейной палаты, принадлежавшие в качестве личного статусного оружия представителям знатнейших родов Русского государства, находят параллели с приведенными Э. Г. Аствацатурян типами турецких топоров, представляется необходимым подробно остановиться на опубликованной классификации. Э. Г. Аствацатурян выделила три типа топоров XVI−XVII веков, бытовавших на территории Передней Азии. К первому типу относились типично турецкие топоры «балта». Они представляли собой небольшие по размерам топоры с резко оттянутым вниз лезвием. Верхняя часть таких топоров не прямая, а слегка закругленная. В нижней части имеется глубокий округлый вырез. Лезвие достигает 100−200 мм. Как правило, поверхность таких топоров богато украшена инкрустацией, рукояти деревянные, их длина достигала 300−400 мм. Э. Ленц объясняет конструкцию этих топоров следующим образом: «…лезвие несколько скошено к рукояти для того, чтобы при ответном ударе оно не приходилось под известным углом к оси вытянутой руки, но, составляя прямое ее продолжение, попадало бы перпендикулярно на ударяемый предмет» (Ленц, 1895. С. 49). Второй тип топоров — иранский. Лезвие имеет форму массивного клина, переходящего в тяжелый квадратный обух, выступающий в форме короткого чекана квадратного или подпрямоугольного сечения. Размеры таких топоров достигают в длину 120−130 мм при ширине лезвия 70−80 мм. Размер обуха 30 × 30 или 20 × 30 мм. Все топоры этого типа богато украшены инкрустацией. Длина рукоятей таких топоров от 480 до 720 мм. Третьим типом топоров, бытовавших в Передней Азии, являются секирообразные топоры «тебер». Э. Г. Аствацатурян считает, что прототипом для такого типа топоров являлись мамлюкские лунообразные секиры, датированные XV веком. Турецкие «тебер» XVIII века имеют более узкое лезвие (Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие. 2002. С. 182−184). Топоры последнего типа в российских оружейных собраниях представлены единицами и, скорее всего, относятся к турецкому импорту. 131 Глава 4. Древковое рубящее оружие стордынское время, то другие предполагали постепенную эволюцию и сохранение основных типов топоров, существовавших в более раннее время 21. Значительным пробелом в нашем понимании истории развития средневековых и позднесредневековых топоров является слабая изученность типов топоров, бытовавших в середине XV — первой половине XVI века. Именно присутствие выделенных типов, которые бы иллюстрировали этот период, позволило бы надежно представить общие черты эволюции позднесредневекового топора. Вторым важным недостатком в наших представлениях о московских топорах является отсутствие разработанной типологии, применение которой позволило бы представить общую картину бытовавших типов, их конструктивноморфологических и весоразмерных характеристик. Разработанные систематизации А. В. Никитина на основании 14 топоров из Тушина, Белгорода и Ладоги и систематизация на основании 19 находок из Мангазеи отличаются ограниченностью источниковой базы. Так, довольно стройная классификация мангазейских топоров не может быть принята за основу по причине того, что представленная коллекция не отличается большим разнообразием типов, характерным для позднесредневековых комплексов, происходящих из Центральной России. Таким образом, одной из насущных задач для исследователя, занимающегося холодным наступательным оружием Московской Руси, в частности изучением боевого топора, является создание общей типологии топоров, бытовавших на территории Русского государства. Только на базе этого широкого исследования представляется правомерным выделение специализированных типов боевого древкового рубящего оружия. Систематизация 21. Арциховский А. В. Находки в колодцах на Моховой. По трассе первой очереди Московского метрополитена. С. 134−137; Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников. С. 253−256; Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI−XVII вв. С. 38; Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 80−82. Для систематизации топоров Московской Руси и Русского государства XV− XVII веков проводилась их графическая фиксация и обмеры. В случае невозможности работать с самой вещью использовались рисунки, приведенные в публикациях и научных отчетах. Для удобства последующей работы с типологией топоры XV−XVII веков будут приведены в традиционной схеме описания, где класс — материал, отдел — способ насада, тип — набор паспортных характеристик, включающих в себя весоразмерные и конструктивноморфологические характеристики. Так как все топоры были изготовлены из железа и имели преимущественно один тип насада, все типы будут приведены в единой системе нумерации, минуя упоминания класса и отдела. Из общего количества отобранных нами 223 номеров, отраженных в таблице 5, лишь 166 номеров были отнесены к 10 типам, 8 — к индивидуальным формам (рис. 67). Также на рассмотрение были взяты отдельные находки топорищ, чехлов для топоров и одна находка костяного топора, 44 сильно фрагментированных топоров были учтены в базе данных. Для выделения типа минимально необходимым набором характеристик являются весоразмерные и конструктивно-морфологические (в том числе пропорциональные) параметры. Достаточными характеристиками для выделения типа является установленное функциональное назначение. Представляется необязательным составление паспорта под каждый тип топора, так как были зафиксированы стабильные характеристики каждого отдельного типа и варианта, не требующие дополнительного графического отражения необходимых конструктивно-морфологических составляющих типа. В случае с топорами размер изделия не может быть признан вторичным или достаточным призна- 132 Вариант Б Вариант В Тип X Тип IX Тип VIII Тип VII Тип VI Тип V Тип IV Тип III Тип II Тип I Вариант А Рис. 67. Типология топоров XV−XVII веков Глава 4. Древковое рубящее оружие 133 ком при выделении типа, так как от размера, а соответственно, и веса топора может зависеть функциональная специализация изделия, аналогично тому, как мы можем фиксировать на примере наконечников стрел 22. Тип 1. Топоры с массивным слегка опущенным лезвием и удлиненным плоским обухом (табл. 5, п/п 18, 23, 35). Тип представлен тремя экземплярами, что составляет 2 процента от общего числа (рис. 68). Длина топоров достигала 200−260 мм. Ширина лезвия 90−110 мм 23. Наиболее близкие аналоги топоров данного типа происходят с территории Украины, Польши и Белоруссии, где они датируются второй половиной XVI−XVII веком. Аналогичные топоры, неудобные для ведения боевых действий, были найдены на месте битвы под Берестечком, произошедшей в 1651 году. Они входили, по всей видимости, в комплекс снаряжения рядовых сельских повстанцев — участников битвы 24. Все это позволяет рассматривать топоры этого типа как типичное шанцевое снаряжение. То, что топоры рассматриваемого типа известны только в материалах из Тушинского лагеря и все их аналоги происходят с восточных территорий Речи Посполитой, позволяет предположить в них нехарактерные для русской традиции типы, которые могли быть связаны с польско-литовскими элементами в военном лагере Лжедмитрия II 25. Тип 2. Топоры с симметричным вытянутым узким лезвием и облегченным обухом. Тип представлен 39 экземплярами, что составляет 24 процента от общего числа типологически повторяющихся образцов. Топоры этого типа, принципиально не отличаясь по форме и размерам лезвия, имеют значительную разницу в оформлении обушной части. На основании этого признака было выделено три варианта. Они хорошо известны по новгородской хронологии древностей и датируются началом XIII−XVI веком 26. Появившись в XIII веке, они, видоизменяясь главным образом в оформлении обушной части, становятся одним из основных типов универсальных и, как будет показано ниже, боевых топоров Московского государства. Вариант 2а. Топоры с симметричным вытянутым узким лезвием и облегченным округлым обухом (рис. 69). Представлены девятью экземплярами (табл. 5, п/п 22, 46, 67, 81, 146, 174, 178, 180, 181). Длина лезвия 138−235 мм, ширина 87−130 мм. Вес около 600 гр. Топорища круглые в сечении, длиной 500−600 мм. Происходят из Москвы, Орешка, Волоколамска, Тушинского лагеря 27. Топоры этого типа хорошо известны по новгородским материалам и датируются началом XIII — серединой XV века 28. Наличие аналогичных топоров в слоях XV — начала XVII века в Волоколамске, Москве, Тушинском лагере и Орешке позволяет предположить изготовление этого варианта топоров и в более позднее время. Однако необходимо учесть следующее: из девяти топоров этого варианта один найден в Орешке в слоях конца XIV−XV века 29, 22. В русском языке разным частям топора присвоены особые названия. Ocтрие называют лезвием и лезом; всю пластинку — лопастью, клинком, бородой; тупую часть, противоположную лезвию,— обухом; отверстие для рукоятки — проухом и втулкой; рукоятку — топорищем. Топорище утверждалось в проухе топора деревянными, железными и медными закрепами и загвоздками. В. И. Даль дает следующие названия и характеристику топорам разных типов, бытовавших в XIX веке: «Топор плотничий с широкою, с тонкою лопастью и верхового коня, происходящие рам VIIIа типа, бытовавшим вальяжнее, с толстым обухом», и острым носком; — мясничий, с территории Тушинского лагеря. в XIV−XVII веках (Glosek M. приведение которой представлясамый большой, широкий и тяжеС. 259, 260. Poznosredniowieczna bron ется уместным. лый; — мастеровой и столярный, 28. Колчин Б. А. Железообрабаobuchowa w zbiorach polskich. 23. Двуреченский О. В. Комплекс воодноручный, небольшой; — тотывающее ремесло Новгорода Warszawa-Lodz, 1996. P. 39). оружения и снаряжение всадника карный, обрубной или баклушВеликого. С. 30; Колчин Б. А. и верхового коня, происходящие 26. Колчин Б. А. Железообрабаный, еще меньше; — лесниковый, Хронология новгородских древтывающее ремесло Новгорода с территории Тушинского лагелесосечный, сев. И вост. сокира, ностей // Новгородский сборник. Великого. С. 30; Колчин Б. А. ря // Археология Подмосковья. лопасть почти вполовину уже, но 50 лет раскопок Новгорода. М., Хронология новгородских древТ. 3. М., 2007. С. 258−260. долгая, и обще с обухом толстой 1982. С. 163. ностей // Новгородский сборник. ковки, на долгом и прямом топо- 24. Свешников И. Г. Битва пiд Бере29. Кильдюшевский В. И. Оружие 50 лет раскопок Новгорода. М., стечком. Киев, 1994. С. 215−219. рище; мужичий топор, небольXIV−XVI вв. из раскопок крепо1982. С. 163. шой и толстый; топор дровяной, 25. Данный тип топоров хорошо сти Орешек // Воен. археология. известен в польской историогра- 27. Двуреченский О. В. Комплекс водровосечный, дроворубный, М., 1998. С. 71. оружения и снаряжение всадника фии, где он отнесен к топотакже колун, как мужичий, но еще 134 Рис. 68. Топоры. Тип I. 1−3 — Тушинский лагерь (5/18, 5/23, 5/35) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 69. Топоры. Тип 2а. 1 — Волоколамск (5/67); 2 — Тушинский лагерь (5/22); 3−5 — Москва (5/181, 5/180, 5/174) 135 136 что не исключает возможности датировать его более ранним временем. Четыре топора, обнаруженные в Москве при строительстве Московского метрополитена, не представляют собой надежно датированных образцов 30. Они также могут быть поставлены под сомнение. В то же время топоры с симметричным лезвием и округлым обухом, найденные в Москве, в Ипатьевском переулке, как в составе известного клада 1969 года, датированного третьей четвертью XVI века, так и в шурфе № 10, заложенном в 1964 году (табл. 5, п/п 81), а также топоры, найденные на Волоколамском городище в слое XVI−XVII веков и на территории Тушинского лагеря, позволяют придерживаться предположения, что вариант 2а, соотносимый с ранними топорами типа 2 по новгородской типологии, продолжал существовать в период середины XV — начала XVII века 31. Обращает на себя внимание, что большинство топоров варианта 2а имеют вытянутые пропорции с длиной лезвия и втулкой свыше 170 мм. Возможно, столь крупные размеры являются характерной деталью эволюции топоров с симметричным лезвием и округлой обушной частью в позднесредневековый период. Вариант 2б. Топоры с симметричным вытянутым узким лезвием и уплощенной подтреугольной в плане обушной частью (рис. 70). Вариант представлен 15 экземплярами (табл. 5, п/п 26−28, 51, 75, 83, 92, 98, 118, 147, 179, 186, 188−190). Длина лезвия 140−225 мм, ширина 70−140 мм. Топоры этого типа имели овальную или подтреугольную в сечении рукоять, напоминающую современные топорища с выделенным концевым утолщением. Происходят из Москвы, Орешка, Пскова, Тушинского лагеря, Коломны 32. Топоры этого варианта также хорошо известны по новгородской хронологии и датируются началом XV−XVI веком 33. Топоры варианта 2б, датированные XV — началом XVII века, имеют близкие весоразмерные и пропорциональные параметры с новгородскими образцами, длина таких топоров, происходящих из Орешка, Коломны и Тушинского лагеря, составляет от 140 до 190 мм при ширине лезвия от 73 до 110 мм, тогда как топоры XVII — начала XVIII века, происходящие из Москвы и Пскова, характеризуются более крупными размерами при длине в 190−225 мм, ширина лезвия составляет 110−140 мм. Характерным отличием поздних топоров этого варианта является утяжеленный обух с характерными отростками тыльной части для более надежного крепления топора на топорище. Примечательным также является тот факт, что топоры варианта 2б, являясь доминирующими в Новгороде, Орешке в слоях XV — начала XVI века, перестают быть таковыми в более позднее время, когда они уступают место топорам варианта 2в (по нашей типологии) и так называемым утяжеленным топорам типа 3 по новгородской типологии. В Московских землях, за исключением сильно фрагментированных образцов из Тушинского лагеря, топоры типа 2 с треугольным плоским обухом для XVI — начала XVII века на сегодняшний день встречены в единичных экземплярах. Доминирующими остаются топоры с округло-овальной и округло-уплощенной обушной частью (типы 2а и 2в). Появление в Москве крупных топоров с симметричным лезвием и треугольной плоской обушной частью в середине XVII−XVIII веке, возможно, не связано с эволюцией более ранних топоров похожих форм, появившихся, по новгородским данным, в начале XV века. Вариант 2в. Топоры с симметричным вытянутым узким лезвием и уплощенной овальной, иногда граненой обушной частью (рис. 71, 72). Вариант представлен 14 экземплярами (табл. 5, п/п 10, 15, 20, 29, 31, 39, 42, 45, 66, 68, 82, 97, 121, 184). Отличительным признаком топоров этого варианта являет- Рис. 70. → Топоры. Тип 2б. 1 — Тушинский лагерь (5/26); 2, 3 — Москва (5/179, 5/51); 4 — Псков (5/92) 30. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников. С. 253−256. Рис. 1: 1, 3; 2: 22, 24. 31. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 259, 260; Ивченков, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 13789. Л. 218. 32. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. 2, 5; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 71; Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников. Рис. 1: 8; Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. С. 28; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 259,260; Седов и др., 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 14293 (альбом 14298). Л. 3; Мазуров, 1994. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18985. Л. 133, 160; Шеляпина, 1974. Архив ИА РАН. Р. 1. № 5491. Л. 37; Дворников, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 14342. Л. 98. 33. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. С. 30; Колчин Б. А. Хронология новгородских древностей. С. 163. Глава 4. Древковое рубящее оружие 34. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников. С. 253−256. Рис. 1, 2; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. 4; Векслер, 1961. Архив ИА РАН. Р. 1. № 2342. Л. 22; Ивченков, 1990. Архив ИА РАН. Р. 1. № 15820. Л. 133, 134; Воронин, 1960. Архив ИА РАН. Р. 1. № 2128а. Л. 32; Дашкова, 1990. Архив ИА РАН Р. 1. № 16525 (альбом 16526). Рис. 27: 3. 35. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI−XVII вв. С. 38; Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. С. 26. 36. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. С. 28. Табл. 7; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 258−261. 37. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. IV. 137 ся округлое или овальное отверстие для топорища. Топоры этого варианта происходят преимущественно из городов и селищ Московской земли, Твери и Тушинского лагеря, где они датируются концом XV — первой половиной XVII века 34. Длина лезвия 140−220 мм, ширина 60−145 мм. А. В. Никитин считал, что эти топоры являются дальнейшей эволюцией топоров второго типа по новгородской типологии 35. Представляется возможным видеть в топорах варианта 2в характерный для второй половины XVI — начала XVII века вариант топоров типа 2, который сосуществовал наряду с синхронными ему топорами типа 4. Тип 3. Отдельным типом топоров следует считать аналогичные типу 2 по форме топоры с симметричным лезвием и округлым или чуть уплощенным обухом с отверстием под круглую рукоять, но отличающиеся меньшими размерами и весом. Данные топоры можно отнести к боевым (рис. 73). Представлены шестью экземплярами и составляют 4 процента от общего числа типологически повторяющихся образцов (табл. 5, п/п 5, 40, 71, 95, 122, 187). Длина топоров 60−120 мм, ширина лезвия 34−94 мм. Вес 290−450 гр. Боевые топоры рассматриваемого типа происходят из Москвы, Пскова, Новгорода, Тушинского лагеря 36. Представлен такого типа топор и в составе Ипатьевского клада, датированного серединой XVI века 37. Общая дата бытования топоров типа 3 укладывается в период XV — начала XVII века. Возможно также допустить, что аналогичные топоры употреблялись и в более раннее время. Во всяком случае, наряду с опубликованными А. Ф. Медведевым топорами-чеканами и топорами-булавами, датируемыми XIV−XV веками, известны и единичные образцы маленьких и легких топоров второго типа по новгородской хроноло- 138 Рис. 71. Топоры. Тип 2в. 1, 2 — Москва (5/15, 5/10); 3−5 — Тушинский лагерь (5/29, 5/31, 5/20) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 72. Топоры. Тип 2в. 1 — Волоколамск (5/68); 2 — Тверь (5/97); 3 — Москва (5/184) 38. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. С. 26. 39. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 22. 40. Там же. Табл. XXII. 139 гии, которые относятся к концу XIV — началу XV века 38. Возможно, появившись в середине XIV века, позднее они становятся одним из основных типов боевых топоров в XV−XVI веках, когда роль топора значительно возрастает 39. На картине неизвестного польского художника, запечатлевшего в первой четверти XVI века битву под Оршей, аналогичными боевыми «топорками» вооружено московское конное воинство 40. Находка боевого топора этого типа в составе Тушинской коллекции позволяет считать, что употребление их в качестве предмета вооружения продолжалось и в начале XVII века. Позднее находки топоров этого типа неизвестны. По всей видимости, перед нами тип боевых топоров, которые применялись как вид специфического всаднического вооружения, аналогичный по способу действия иным типам древкового ударного вооружения. На основании этого выделение их в отдельный тип, несмотря на морфологическое сходство с универсальными топорами типа 2, представляется целесообразным, так как перед нами совершенно особый тип, со специфическим функциональным назначением и весоразмерными характеристиками. Тип 4. К этому типу нами отнесены 76 экземпляров так называемых топоров утяжеленной формы, составляющие 47,5 процента от общего числа типо- 140 логически повторяющихся образцов. Это довольно распространенные в позднесредневековых городах Московской Руси клиновидные топоры. Они имеют массивную рабочую часть, симметричное лезвие, удлиненный треугольный в сечении плоский обух с толстыми стенками, с характерной бородкой и без нее. Топоры такого типа по новгородским материалам известны с XV века. В XVII веке они становятся основным видом рабочего топора Московской Руси, о чем свидетельствуют находки таких топоров при раскопках в Москве, Новгороде, Твери, Мангазее и др.41 На основании оформления обушной части выделяется три варианта. 41. Колчин Б. А. Хронология новгородских древностей. С. 163; Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 141. Глава 4. Древковое рубящее оружие ← Рис. 73. Топоры. Тип 3. 1 — Тушинский лагерь (5/187); 2−4 — Москва (5/71, 5/5, 5/40) 141 Вариант 4а. Топоры с симметричным лезвием и утяжеленным, длинным, плоским, треугольным обухом, оформленным в нижней части в виде небольшого прогиба (рис. 74, 75). Топоры этого варианта представлены 16 экземплярами (табл. 5, п/п 6, 17, 72, 73, 80, 84, 93, 96, 101, 123−125, 166, 168, 176, 177). Длина лезвия 115−200 мм, ширина 70−120 мм. Топорище овальное в сечении, современного облика, с характерным концевым утолщением. Длина топорища 500−550 мм. Вес топора 600−1100 гр. Происходят из Москвы, КириллоБелозерского монастыря, Мангазеи, Пскова, Старицы, Твери 42. Топоры этого варианта, по всей видимости, являются продолжением эволюции топоров третьего типа, выделенных по материалам из Новгорода. Датируются концом XV — началом XVI века и доживают до начала XVII века 43. По материалам Мангазеи аналогичные топоры были отнесены к первой группе и датированы второй половиной XVI — началом XVII века. Авторы отнесли топоры варианта 4а к лесорубным или плотницким топорам 44. Вариант 4б. Топоры с симметричным лезвием и с утяжеленным, длинным, плоским, треугольным обухом (рис. 76, 77). Характерной особенностью топора этого варианта является оформление нижней части обуха в виде плоского или слегка прогнутого уступа, с едва наметившейся бородкой и опущенной тыльной стороной. Топоры этого варианта представлены 31 экземпляром (табл. 5, п/п 1, 7, 13, 30, 36, 44, 47−49, 61, 65, 70, 77, 79, 85, 86, 88, 90, 105−109, 126−131, 167, 183). Длина лезвия 110−185 мм, ширина 70−140 мм. Топорище овальное в сечении, современного облика, с характерным концевым утолщением. Длина топорища 530−750 мм. Вес топора 600−1100 гр. Происходят из Москвы, Пскова, Новгорода, Тушинского лагеря, Коломны, Волоколамска, Изборска, Вышгородка, Албазинского острога, Белгорода, городища Комно, Мангазеи 45. Топоры этого варианта также хорошо известны по новгородской хронологии и датируются началом XV−XVI веком 46. Топоры варианта 4б, датированные XV — началом XVII века, имеют близкие весоразмерные и пропорциональные параметры с новгородскими образцами. По материалам из Мангазеи и Тушина аналогичные топоры были датированы не позднее начала XVII века 47. В отличие от ранних топоров этого варианта, относимых к третьему типу по новгородской типологии, более поздние топоры из Тушинского лагеря имеют не только плоский уступ, но и едва наметившийся прогиб, при этом ступенька уступа постепенно превращается в небольшой отросток в виде будущей ярко выраженной бородки. Ряд авторов предположили, что топоры этого варианта могли использоваться в лесорубных или плотницких работах 48. 42. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников. С. 253−256. Рис. 2: 21; Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Табл. 72: 1−3; Закурина, 1994. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18692. Л. 142; Олейников, 1993. Архив ИА РАН. Р. 1. № 17967. Л. 38; Зайцева, 1995. Архив ИА РАН. Р. 1. № 19107. Л. 47; Дубынин, 1953. Архив ИА РАН. Р. 1. № 925. Л. 15; Алешковский, 1981. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8663. Л. 38. 43. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI−XVII вв. С. 38. 44. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 82, 141. 47. Белов М. И., Овсянников О. В., 45. Рыбаков Б. А. Металлические изде- Л. 25; Ивченков, 1987. Архив Старков В. Ф. Мангазея: МаИА РАН. Р. 1. № 12341. Л. 66; лия, найденные в Метрострое // териальная культура русских Мазуров, 1994. Архив ИА РАН. По трассе первой очереди метрополярных мореходов и землеР. 1. № 18985. Л. 133, 160; Плотполитена. Л., 1936. С. 153. Рис. 94: проходцев XVI−XVII вв. С. 141; кин, 1977. Архив ИА РАН. Р. 1. 2; Белов М. И., Овсянников О. В., Никитин А. В. Русское кузнечное № 5484. Л. 1−28; Бойцов, 1992. Старков В. Ф. Мангазея: Материремесло XVI−XVII вв. С. 38; ДвуАрхив ИА РАН. Р. 1. № 18161. альная культура русских полярреченский О. В. Комплекс вооруЛ. 23−45; Янин и др., 1998. Архив ных мореходов и землепроходцев жения и снаряжение всадника ИА РАН. Р. 1. № 14050. Л. 22, 23; XVI−XVII вв. С. 141. Табл. 72: 4−9; и верхового коня, происходящие Седов, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. Артемьев А. Р. Города Псковской с территории Тушинского лагеря. № 14293 (альбом 1498). Л. 3а; земли. Владивосток, 1998. С. 106; С. 258−261. Дубынин, 1953. Архив ИА РАН. Артемьев А. Р. Города и остроги 48. Белов М. И., Овсянников О. В., Р. 1. № 925. Л. 34. Забайкалья и Приамурья во втоСтарков В. Ф. Мангазея: Материрой половине XVII−XVIII в. Вла- 46. Колчин Б. А. Железообрабатываюальная культура русских полярщее ремесло Новгорода Великого. дивосток, 1999. С. 293. Табл. 75: ных мореходов и землепроходцев С. 30; Колчин Б. А. Хронология 2. С. 303. Рис. 85: 1, 2; Никитин, XVI−XVII вв. С. 81, 82. новгородских древностей. С. 163. 1951. Архив ИА РАН. Р. 1. № 780. 142 Рис. 74. Топоры. Тип 4а. 1, 2 — Мангазея (5/124, 5/125); 3, 4 — Москва (5/177, 5/176) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 75. Топоры. Тип 4а. 1, 4 — Москва (5/6, 5/80); 2 — Кирилло-Белозерский монастырь (5/73); 3 — Псков (5/93); 5 — Мангазея (5/123); 6 — Ивангород (5/72) 143 144 Рис. 76. Топоры. Тип 4б. 1, 2 — Тушинский лагерь (5/30, 5/36); 3−6 — Москва (5/44, 5/49, 5/85, 5/86) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 77. Топоры. Тип 4б. 1−6 — Мангазея (5/129, 5/126, 5/130, 5/127, 5/130, 5/128); 7, 8 — Москва (5/13, 5/7) 145 146 Вариант 4в. Топоры с симметричным лезвием и с утяжеленным, длинным, плоским, треугольным обухом, оформленным в нижней части в виде небольшого прогиба с ярко выраженной бородкой, опущенной вниз перпендикулярно оси топора (рис. 78). Топоры этого варианта представлены десятью экземплярами (табл. 5, п/п 19, 74, 76, 94, 103, 104, 148, 159, 175, 185). Столь малое количество может объясняться только тем, что основное время распространения топоров рассматриваемого варианта, когда они стали одним из доминирующих типов русских топоров, относится к более позднему периоду и выходит за рамки рассматриваемой нами темы. Длина лезвия 135−220 мм, ширина 100−135 мм. Топорище овальное в сечении, современного облика, с характерным концевым утолщением. Длина топорища 350−550 мм. Вес топоров 660−780 гр. Происходят из Москвы, Мангазеи, Пскова, Твери, Коломны, Орешка, Тушинского лагеря 49. По материалам Мангазеи аналогичные топоры почти неизвестны, так как только некоторые топоры группы 2 (по типологии Овсянникова и др.) могли бы быть отнесены к топорам с ярко выраженной бородкой. Так как датировка основных культурных напластований, из которых происходят аналогичные образцы, как правило, довольно неконкретна и укладывается в широкие рамки XVI−XVII веков, датировать время появления топоров этого варианта довольно сложно. Однако представляется возможным относить время появления таких топоров к концу XVI — началу XVII века, так как аналогичные топоры происходят из Тушинского лагеря и неизвестны по материалам Мангазеи в XVI веке 50. Крупные образцы топоров этого варианта относят, как правило, к лесорубному или плотницкому инструментарию, а топоры размером поменьше — к столярному. Тип 5. Топоры-чеканы (рис. 79, 80). Наиболее близки эти топоры к универсальным топорам типа 2, но с характерным молоточковидным утолщением обушной части. Топоры этого типа представлены 17 экземплярами, что составляет 9 процентов от общего количества типически повторяющихся топоров Московского государства (табл. 5, п/п 9, 16, 34, 69, 89, 111−114, 117, 119, 218−222). Длина лезвия 120−180 мм, ширина 100−135 мм. Вес топоров 400−500 гр. Происходят из Москвы, Пскова, Старой Руссы, Новгорода, Твери, Коломны, Тушинского лагеря, Владимира, Волоколамска 51. По оформлению чекана и лопасти топора можно выделить несколько разновидностей этого типа. Так, наиболее ранние топоры-чеканы имеют ряд характерных черт. Прежде всего, они имеют вид сильно вытянутого сектора, чекан представляет собой утолщенную обушную часть. Отверстие под топорище овальное. Другой разновидностью топора являются менее изящные топоры с симметричным лезвием, украшенные инкрустированным картушем на лезвии. Инкрустация выполнена в виде трех концентрических окружностей и двух волнистых или зигзагообразных 49. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников. С. 253−256. Рис. 1: 6; 2: 20; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек С. 71. Рис. 3, 4; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 258−261; Беляев, 1992. Архив ИА РАН. Р. 1. № 17947. Л. 45; Кильдюшевский, 1979. Архив ИА РАН. Р. 1. № 9908а. Л. 40; Кильдюшевский, 1977. Архив ИА РАН. Р. 1. № 7321а. Л. 22; Огнев, 1992. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18632. Л. 71. 50. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 82. 51. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 132. Табл. 3: 2−5; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. 2; 4; 5: 1−3; Гайдуков П. Г. Славен- ский конец средневекового Новгорода: Нутный раскоп. М., 1992. С. 92; Артемьев А. Р. Орнаментированные топоры из раскопок средневекового Новгорода // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып. 8. Новгород, 1994. С. 158. Рис. 1, 3; Гайдуков П. Г. Топография, стратиграфия и хронология Дубошина раскопа в Новгороде // Тр. VI Междунар. конгресса славянской археологии. Т. 2: Славянский средневековый город. М., 1997. С. 64−66. Рис. 4; Кулакова М. И., Салмин С. А. Боевой топорик из Трепеховского II раскопа // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 2006. С. 33−37; Торопов С. Е., Торопова Е. В. Боевой топор XIV в. с Пятницкого раскопа в Старой Руссе // Археология и история Пскова и псковской земли. Псков, 2007. С. 235−244; Кильдюшевский, 1987. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12483а. Л. 28; Ивченков, 1987. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12341. Л. 62. Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 78. Топоры. Тип 4а. 1 — Москва (5/185); 2 — Тушинский лагерь (5/19); 3, 4 — Псков (5/94, 5/103); 5, 6 — Коломна (5/74, 5/76) 147 148 Рис. 79. Топоры. Тип 5. 1 — Волоколамск (5/69); 2 — Псков (5/89); 3, 4 — Москва (5/9, 5/119); 5 — Владимир (5/117); 6 — Новгород (5/113) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 80. Топоры. Тип 5. 1 — Тушинский лагерь (5/34); 2 — Москва (5/16); 3, 4 — Новгород (5/111, 5/112) 52. Уже во время работы над книгой была получена информация, что в 2005 году на Пятницком расколе в Старой Руссе был найден еще один топор, относящийся к данному типу. Данный топор выпал в городской слой, по данным дендрохронологии раскопа, в период 149 линий, центральное пространство картуша оформлено розеткой в виде орнамента «волчий зуб» либо в виде шестилучевой звезды. Инкрустация произведена золотом. Вес таких топоров составляет около 500 гр. Выделяются также топоры, инкрустированные насечками из точек (рис. 79: 5, 6; 80: 2, 4). Топоры этой разновидности датируются А. Ф. Медведевым и А. Н. Кирпичниковым также XIV−XV веками 52. Два топора этой разновидности были обнаружены в церкви Параскевы Пятницы (Новгород) в слое XIV века 53, несколько таких топоров происходили из Владимира, Пскова, Старой Руссы и Москвы 54. А. Н. Кирпичников, останавливаясь на описании данной разновидности топоров чеканов, отмечал, что подобные предметы либо вовсе не известны в домонгольскую эпоху, либо представляют собой заметную переработку прежнего чекана 55. Два топора данного типа, происходящие из Новгорода имеют небольшие щековицы 56. между 1365 и 1374 годами. В своей 2007. С. 235−244; Кирпични55. Кирпичников А. Н. Военное дело статье авторы привели сводку ков А. Н. Военное дело Древней Древней Руси XIII−XV вв. С. 22. аналогичных топоров в количеРуси XIII−XV вв. Табл. 2, 4). 56. Гайдуков П. Г. Славенский конец стве 9 штук (Торопов С. Е., То53. Медведев А. Ф. Оружие Новгоросредневекового Новгорода: Нутропова Е. В. Боевой топор XIV в. да Великого. С. 132. ный раскоп. С. 92; Гайдуков П. Г. с Пятницкого раскопа в Старой 54. Воронин Н. Н. Археологические Топография, стратиграфия Руссе // Археология и история заметки // КСИИМК. Вып. 62. и хронология Дубошина раскопа Пскова и псковской земли. Псков, М., 1956. С. 22−23. в Новгороде. С. 64−66. Рис. 4. 150 Рис. 81. Топоры. Тип 6. 1, 2 — Новгород (5/115, 5/116) Поздней разновидностью топоров чеканов, существовавшей на территории Московского государства до начала XVII века, являлись аналогичные вышеописанным по форме, но более простые в исполнении образцы, известные по материалам из Тушинского лагеря (рис. 80: 1). Позднее этот вид боевого топора нам не известен 57. Тип 6. Топоры-булавы (табл. 5, п/п 115, 116). Представлен двумя экземплярами (рис. 81). Характерной особенностью топоров этого типа является очень массивный обух в виде граненой булавы. Вес таких топоров достигал 463 и 758 гр. Длина топоров 120 и 135 мм, ширина лезвия 65 и 85 мм. Происходят они только из Новгорода и могут демонстрировать местный тип боевых топоров, выработанный в XV — начале XVI века, как характерное кавалерийское оружие, предназначенное наносить ударно-рубящие раны по тяжеловооруженному противнику 58. Тип 7. Широколопастные топоры-секиры (рис. 82−84). Топоры этого типа представлены семью экземплярами, что составляет 5 процентов от общего количества типически повторяющихся топоров (табл. 5 п/п 152, 153, 155, 156, 162, 163, 165). Длина лезвия 130−170 мм, ширина 210−250 мм. Длина сохранившихся топорищ 510−1 200 мм. Происходят из Соловецкого монастыря, Новгорода, Пскова 59. Топоры представляют собой широколопастные секиры с намеченной или ярко выраженной бородкой, обушная часть треугольная. Ряд топоров секир имеет клейма. Клейма обнаружены как на топорах из монастырских оружейных палат, так и на топорах, найденных в культурном слое городов 60. Клейма расположены либо на железных частях топоров, либо на 57. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 259−260. 58. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 132, 133. Табл. 3: 6, 7. Рис. 5: 5, 6. 59. Сергина Т. В., 1979. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8007. Л. 22. 60. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978−1979 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 88. Рис. 7: 5. Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 82. Топоры. Тип 7. 1−4 — Соловецкий монастырь (Собрание ГИМ и ВИМАИВиВС) (5/163, 5/155, 5/165, 5/156) 151 152 Рис. 83. Топор. Тип 7. Рисунок. 1 — Соловецкий монастырь (Собрание ГИМ и ВИМАИВиВС) (5/155) Глава 4. Древковое рубящее оружие 153 Рис. 84. Топоры. Тип 7. Рисунок. 1, 2 — Соловецкий монастырь (5/165, 5/155); 3 — Псков (5/152) сохранившихся топорищах. Клеймами на топорах в виде букв «СО» маркировали соловецкие топоры. На древке топора в вырезанном прямоугольнике читается клеймо «ЛО». Характерной особенностью топоров из Соловков, хранящихся в ГИМ и Артиллерийском музее, является такая деталь, как просверленные отверстия в обушной части для крепления топора к топорищу. Данный способ крепления не характерен для топоров и более напоминает аналогичные крепления на бердышах. Топоры-секиры из Соловецкого монастыря и из Новгородского музея, попавшие на хранение в Артиллерийский музей, имеют еще ряд деталей, сближающих их с бердышами конца XVI−XVII века. К таковым следует отнести украшение топоров в пуансонной технике и технике гравировки. В лопасти топоров проделаны отверстия, аналогичные тем, что мы можем видеть на бердышах с отверстиями из Троице-Сергиевой лавры. Форма обушной части топоров этого типа аналогична форме обушной части бердышей. М. М. Денисова, публикуя аналогичный топор, хранящийся в ГИМ, предположила, что данный тип топоров может быть датирован XV−XVI ве- 154 ками 61. Т. В. Сергина предположила, что аналогичные боевые топоры относились к тем формам топоров, из которых позднее развился бердыш 62. Однако важно отметить, что на сегодняшний день все топоры рассматриваемого типа, как обнаруженные при археологических раскопках в Пскове, так и происходящие из оружейных палат Соловецкого монастыря, из собрания Новгородского музея (которое, возможно, пополнялось как из местного арсенала XVII−XVIII веков, так и из оружейной палаты Кирилло-Белозерского монастыря) 63, датируются временем не ранее XVI−XVII веков. То есть они либо синхронны, либо несколько предшествуют появлению и бытованию бердышей. Утверждать что-либо более точно на сегодняшний день невозможно. Не исключено, что рассматриваемые широкие топоры являются типичными боевыми топорами XVI−XVII веков, о которых сохранились упоминания в документах вплоть до середины XVII века. О времени появления топоров данного типа можно косвенно судить по ярко выраженной бородке, характерной для них, которая отмечена для топоров типа 4в, появившихся в конце XVI — начале XVII века. Так, волостям Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря было велено топорки и бердыши «делать с образцов ни больше, ни меньше, весом были бы таковые же, а делать в железе и в укладе добром, а те топорки насадить на доброе топорище мерою два аршина…»64. То есть перед нами типичное оружие пешего воина на длинной рукояти, аналогичное бердышу по функциональному назначению, которое изготавливалось наряду с бердышами «по образцу». Возможно, что так называемые прототипы бердыша являлись характерным видом боевого снаряжения, применявшегося наряду с бердышом. Более того, данные археологии, изобразительных или письменных источников не демонстрируют нам «топорков» подобного типа, на рукояти высотой в «два аршина», в период, предшествующий времени появления бердыша. Однако последнее не отрицает гипотезу, высказанную еще Э. Ленцем, В. А. Городцовым и Н. Е. Бранденбургом и поддержанную Т. В. Сергиной, что именно от такого типа топоров могли произойти на местной почве бердыши. Эта же гипотеза в какой-то степени перекликается с этимологией слова «бердыш» (см. ниже, подглавка «Бердыши»). В контексте вышесказанного интересно было бы заметить, что все топоры этого типа происходят с северо-западной территории Московского государства. Тип 8. Топоры с массивным широким опущенным лезвием и проушным арковидным обухом (табл. 5, п/п 12, 43, 182). Топоры этого типа представлены тремя экземплярами и происходят из культурных слоев Москвы, датированных концом XV−XVI (нач. XVII) веком 65. Длина лезвия 140−172 мм, ширина 110−122 мм (рис. 85). Топоры этого типа по форме напоминают топоры первого типа по новгородской хронологии древностей, датированные X−XII веками. Характерным отличием позднесредневековых топоров является отсутствие внутренних выступов и оформление резко очерченной обушной части в виде широкой арки. Появление топоров этого типа в конце XV−XVI веке может указывать как на конвергентное возрождение формы, так и на продолжение, не фиксируемой пока нами, эволюции этого типа топора на протяжении всего Средневековья. В этой связи важно отметить, что аналогичные топоры хорошо известны на территории Польши, где они выделены в отдельный подвариант IXа. Датируются подобные образцы концом XIV−XVI веком 66. Тип 9. Топоры с бородкой современного типа (табл. 5, п/п 2−4, 38, 50, 53, 55, 58, 63, 91). Несмотря на то что топоры этого типа существовали в более поздний период, нежели тема нашего исследования, мы посчитали возможным их рассмотреть, так как они являют собой последний тип проушных топоров, ко- 61. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. М., 1953. С. 44. 62. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978−1979 гг. С. 88. 63. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 132. 64. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 43. 65. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников. С. 253−256. Рис. 1: 13. 66. Glosek M. Poznosredniowieczna bron obuchowa w zbiorach polskich. Warszawa — Lodz, 1996. P. 42. Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 85. Топоры. Тип 8. 1, 2 — Москва (5/12, 5/182) 67. Седов, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 14293. 68. Каховский, Краснов, 1970. Архив ИА РАН. Р. 1. № 4074б; Белецкий, 1980. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8070. 155 торый возникает в период позднего Средневековья (рис. 86). Рассмотрение его представляется уместным, чтобы до конца обрисовать все разнообразие типов, бытовавших в московский период Русского государства. Аналогичные топоры доживают до современности и отличаются лишь оформлением ряда деталей. К этому типу нами отнесены 10 экземпляров, обнаруженных при раскопках в Москве и Пскове в слоях второй половины XVII — начала XVIII века 67. По форме и оформлению треугольной обушной части все топоры этого типа довольно однообразны, однако по ширине лезвия данные топоры могут быть подразделены на две разновидности. Это топоры длиной 170−190 мм при ширине лезвия 95−145 мм и более крупные топоры, возможно применявшиеся для разделки мяса. Происхождение топоров данного типа, по всей видимости, следует связывать с топорами типа 4, эволюция которых шла в сторону увеличения размера треугольной обушной части и увеличения бородки. В начале XVII века сформировался узнаваемый образ современного топора. Тип 10. Помимо описанных проушных топоров следует упомянуть такой характерный тип, как черешковые топоры (табл. 5, п/п 14, 57, 99, 100). Они известны по раскопкам в Москве, Пскове, Чебоксарах и датируются XVI — первой половиной XVII века 68. Длина топоров 115−160 мм, ширина лезвия 93−140 мм. Данный тип, безусловно, не относился к боевым топорам и мог быть использован при специфических столярных работах (рис. 87). 156 Рис. 86. Топоры. Тип 9. 1−3 — Москва (5/63, 5/50, 5/3) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 87. Топоры. Тип 10. 1 — Москва (5/14); 2 — Чебоксары (5/99); 3 — Псков (5/100) 157 158 Кроме описанных типов топоров, следует упомянуть топоры индивидуальных форм, которые могли быть также связаны с воинским или шанцевым инструментом. Из коллекции вещей, собранных на территории Тушинского лагеря, происходит, по всей видимости, топор-секира, который мы отнесли к отдельному типу (рис. 88: 4). Судя по характерному треугольному в сечении обуху и отсутствию молоточковидного отростка в обушной части, данное изделие вряд ли может быть связано с более ранними топорами, несущими в себе функции секиры и чекана, которые были распространены на территории Восточной Европы в X — начале XI века. Аналоги данного изделия в позднесредневековых материалах неизвестны. Но на картине, изображающей битву под Оршей, у некоторых персонажей в рядах отступающих московских полков в руках изображены именно такие маленькие секировидные топорики 69. Из коллекции вещей, собранных на территории Тушинского лагеря, происходит также топор с рабочей частью секировидной формы, но с характерной мощной втульчатой основой (рис. 88: 3). Аналоги этого типа топоров автору неизвестны. Таким образом, на основании рассмотренных выше типов топоров, бытовавших в XV−XVII веках, представляется возможным выделить комплекс боевых топоров, бытовавших в рассматриваемый нами период. Прежде всего необходимо оговориться, что не все типы топоров использовались в качестве боевых. Во-первых, ряд типов не имеет характерных перепадов в размере и весе, что позволяет в них видеть инструменты, приспособленные только под функцию рабочего топора, используемого в плотницких или столярных работах. Во-вторых, ряд типов, бытовавших в XVII веке, являлся, безусловно, только хозяйственным инструментарием, так как ни характер формирования, ни снаряжение русского воинства не подразумевали использование простых топоров в качестве боевых (подробнее см. в главе VII). С учетом вышесказанного представляется возможным к боевым топорам отнести топоры типов 3, 5, 6 и 7, а также некоторые топоры индивидуальных форм. В качестве шанцевого инструмента могли использоваться остальные типы топоров. Выделенные четыре типа боевых топоров могут по функциональному назначению быть разделены на две группы (рис. 90). К первой группе боевых топоров следует отнести топоры небольших размеров на круглых в сечении топорищах, длина которых, по всей видимости, была от 350 до 550 мм. Перед нами типичный арсенал воина-кавалериста: топоры-чеканы, топоры-булавы и «топоры легкие», основной целью которых было пробить доспех противника или «ошеломить» его в быстротечном кавалерийском бою. Как было уже сказано выше, рассматриваемые типы топоров — 3, 5 и 6, отделанные порой инкрустацией или украшениями в иной технике, интерпретация которых — тема отдельного исследования, не имеют аналогов как в раннем ордынском времени, так и в предмонгольский период. Тем не менее перед нами дальнейшее развитие ударных и ударно-рубящих средств борьбы с противником, закованным в броню, будь то пластинчатая броня XIV — первой половины XV века или кольчатый и кольчато-пластинчатый доспех XV−XVI веков. Топоры рассмотренных трех типов датируются серединой XIV−XV веком, как в случае с топорами-чеканами (тип 5), или XIV — началом XVII века, как в случае с боевыми топорками (тип 3). Примечательно, что позднее эти типы боевых кавалерийских топоров по археологическим материалам не фиксируются. Данный факт отчасти был затронут М. М. Денисовой в ее статье, посвященной вооружению поместной конницы. Автор отметила, что лишь в конце 69. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. XXII. Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 88. Топоры индивидуальных форм. 1, 2 — Москва (5/8, 5/87); 3, 4 — Тушинский лагерь (5/33, 5/37) 159 160 Рис. 89. Чехол и топорище от топора. 1 — Москва. Чехол от топора (5/161); 2 — Москва. Топорище (5/160) Глава 4. Древковое рубящее оружие 161 Рис. 90. Разновидности боевых топоров Московского государства XV−XVII веков 70. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII вв. С. 30, 31. XVI века в комплексе холодного наступательного вооружения окончательно начинает преобладать сабля как основное холодное наступательное оружие ближнего боя 70. Для начала же XVI века мы видим как по письменным, так и по изобразительным источникам (рис. 210), что основным наступательным оружием дворянской конницы являлись лук, топор и сабля. Переоценить этот факт для понимания развития комплекса холодного наступательного оружия Московской Руси второй половины XV — первой половины XVI века довольно сложно. Возможно, именно факт дороговизны сабли объясняет складывание ситуации, когда разросшееся войско Московского государства наряду с луком, саадаком и саблей снаряжается более доступным видом наступательного вооружения ближнего боя — топорками. При этом изменившиеся тактика и стратегия московского войска во второй половине XV века окончательно 162 вытеснили на второй план такие важнейшие типы вооружения, как меч и крупное таранное копье, приспособленное для кавалерийских сшибок воинов дружинников, представлявших собой относительно немногочисленные воинские контингенты «кованой рати». Именно в арсенале этих воинов следует искать начало зарождения тех типов боевых топоров, которые станут распространенным оружием ближнего боя у поместной конницы Московского государства эпохи Ивана III, Василия III и юного Ивана IV в конце XV — первой половине XVI века. Значительное вытеснение боевого кавалерийского топора происходит, по всей видимости, в эпоху Смутного времени. Позднее он употребляется лишь локально и сохраняется у казаков и «служилых инородцев». С этими событиями и связано исчезновение специфических форм боевых кавалерийских топоров из материальной культуры Московского государства. Ко второй группе следует отнести характерное оружие воина-пехотинца. Это крупные широколопастные топоры, аналоги бердыша, которые изготовлялись преимущественно не как оружие наступления, каковым являлся всегда кавалерийский топор, а как преимущественное оружие защиты у стрельцов или иных воинов при «осадном сидении», защищающих гуляй-город, крепость, или у защищаемой огневой позиции во время полевого сражения. Распространение таких топоров приходится на XVI−XVII века, то есть время появления русской пехоты «огненного боя». Примечательно, что мы не видим характерного комплекса вооружения пеших ратей более раннего времени. В заключение следует отметить, что топор в средневековых источниках относится к довольно часто упоминаемым предметам вооружения. Представление о том, что топоры в эпоху господства на полях сражения «кованых» всадников были «низведены до уровня плебейского оружия», на сегодняшний день может быть скорректировано. Во многом следует отказаться и от мысли, что топор являл собой вооружение преимущественно пешей рати и что именно в эпоху подъема пехоты как рода войск следует видеть и возвышение топора как вида вооружения. На протяжении всего Средневековья мы сталкиваемся с упоминанием топора как эффективного оружия наступления конницы. Наличие в археологических слоях таких характерных и во многом статусных видов кавалерийского наступательного оружия, как инкрустированные топоры-чеканы и топоры-булавы, позволяет именно в них видеть те самые «топоры легкие», о которых мы знаем по письменным источникам 71. Удалось установить, что когда кавалерийский топор выходит из употребления, продолжает бытовать наряду с бердышом широкий топор пешего войска XVI−XVII веков, который, в свою очередь, исчезает из вооружения русского войска в середине XVII века. бердыши Бердыши относятся к одному из основных видов холодного наступательного оружия Русского государства XVI−XVII веков. Любой тип холодного оружия имеет развитую предысторию в виде похожих или аналогичных предметов вооружения, характерных как для разных эпох, так и для разных стран. Так, меч, топор или копье, имея каждый в отдельности свое функциональное назначение, в различные периоды воплощались в конкретные формы, понимание специфики которых возможно лишь при учете конкретных исторических реалий и культурных взаимосвязей. Сказанное выше в полной мере относится и к такому виду вооружения, как бердыш. Уже первые описания этого типа оружия вызвали к жизни оживлен- 71. Памятники Куликовского цикла. М., 1998. С. 90. Глава 4. Древковое рубящее оружие 72. Бехайм В. Энциклопедия оружия. СПб., 1985. С. 266, 267. 73. Даль В. И. Толковый словарь великорусского языка. М., 1997. С. 243. 74. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90. 75. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 113. 76. Бранденбург Н. Е. Исторический каталог Санкт-Петербургского Артиллерийского музея. СПб., 1877. С. 213. 77. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 42; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 22. 78. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 43. 163 ную дискуссию о происхождении как термина «бердыш», так и самого типа вооружения. Существует несколько различных точек зрения. Одним из первых описателей бердышей был Венделин Бехайм. Он выводил эволюцию бердыша из крупных секир XIII−XV веков. Автор задался целью на фоне общего описания оружия средневековых Европы и Азии выделить характерные признаки бердыша в ряду других крупных секир и топоров смешанных форм. В. Бехайм выводил слово «бердыш» от немецкого Barte — разновидность боевого топора. Он считал, что такого типа крупные топоры с вытянутым лезвием были характерны для всех северных народов XV−XVII веков. В частности, автор приводил ссылку, что аналогичные топоры были распространены у телохранителей шведских королей 72. В. Даль вслед за Вельтманом, определяя бердыш как широкий топор, считал, что он перешел от нас на север Европы, «где, по свойству готского языка, к нему привесили an: bardis, bardisani во Франции из этого сделали pertuisane, и слово это позже воротилось к нам, превратившись в протазан»73. Иной точки зрения придерживался Э. Ленц. Он производил слово «бердыш» от западноевропейского berd, bard, bardisan, helmbarte, pertuisane. По его мнению, в Россию бердыши «должно быть завезены нормандскими выходцами и укоренились здесь вместе съ первоначальным своим названием „berd“»74. Более широкий круг аналогов привлекли П. Савваитов и В. А. Городцов, которые возводят древность бердышей то к Древнему Египту, то к римскому периоду истории, связывая начало эволюции бердышей с крупными бронзовыми топорами либо с римскими lunata secures, которые, развиваясь сквозь тысячелетия, воплощались у славян в виде секиры, у чехов и полян известные под термином bard в значении «косарь», а потом у поляков — bardycz и у франков — bardis — бердыш 75. Необходимо отметить, что, рассмотрев предысторию развития как термина, так и самого типа вооружения, В. А. Городцов пришел к следующему выводу: пока в древностях «домонгольского периода подобное оружие совершенно не известно». Следовательно, ни одно построение не получает фактического подтверждения. В свою очередь, Н. Е. Бранденбург считал, что секиры и топоры, упоминаемые летописями «в XV веке, видоизменяются в бердыши, просуществовавшие до конца XVII века»76. Позднее бердыши рассматривались в работах советских исследователей 77. М. М. Денисова вслед за Н. Е. Бранденбургом отмечала, что бердыши в своей развитой форме появляются в России лишь в XVI веке 78. А. Н. Кирпичников несколько уточнил картину происхождения и распространения бердыша. Соглашаясь с тем, что название «бердыш» может происходить от древневерхнегерманского Barta, Barda, автор тем самым признавал возможную эволюцию бердышей из крупных широколезвийных топоров, существовавших как в Европе вообще, так и в Восточной Европе в частности. Как подтверждение появления бердышей в Московской Руси во второй половине XV века А. Н. Кирпичников привел первое упоминание термина «бердышник», отраженное в Львовской летописи под 1468 годом. В данной связи хотелось бы отметить, что упоминание термина «бердышник» происходит в контексте событий весны 1468 года, когда рати великого князя совершали серию разорительных походов на земли Казанского ханства. В ходе одного из боев на реке Каме воеводой Иваном Руно был разбит татарский отряд в 200 человек. Русские воины «…избиша ихъ, и воеводу ихъ Туланзея княжева сына Тарханова изымаша, а другово Бердышенка (иное прочтение — «бер- 164 дышника».— Примеч. авт.), а прочих всех избиша…»79. Таким образом, этот термин имеет неоднозначное прочтение в данном эпизоде, а следовательно, сообщение Львовской летописи под 1468 годом не может быть использовано в качестве надежного свидетельства о бытовании бердышей во второй половине XV века. А. Н. Кирпичников вслед за Н. Е. Бранденбургом, В. А. Городцовым и М. М. Денисовой отмечает, что широкое распространение бердышей отвечало нуждам нового воинского формирования — пехоты, вооруженной ручным огнестрельным оружием. Автор указывает также, что кроме Московской Руси в конце XV века бердыши появились и в Швеции 80. С точки зрения функционального назначения бердыша все авторы отмечают ряд типических способов употребления этого вида вооружения. Прежде всего, бердыш определяется как рубящее оружие. Помимо этого отмечается рядом исследователей употребление бердыша как колющего оружия, так как верхний конец лезвия у бердышей некоторых типов откован в одно вытянутое острие. Почти все авторы упоминают возможное использование бердыша как подставки под тяжелые пищали и мушкеты, которыми были вооружены стрельцы. Таким образом, рассмотрев историю изучения бердышей как одного из самых распространенных типов холодного наступательного оружия Московского государства, следует отметить ряд характерных моментов. Все авторы довольно единодушны в том, что в законченном виде бердыш становится известным как специфическое оружие стрельцов начиная с XVI века. Также необходимо признать, что у нас нет на сегодняшний день надежных упоминаний в письменных источниках бердыша ранее XVI века. Все исследователи признают эволюцию бердыша от широколезвийного топора и разнятся в оценках, где и когда эта эволюция могла произойти. Отмечается, что оружие подобной формы более характерно для России, Швеции и Польши 81. Бердыш представляет собой вид топора или секиры, имеющий такой характерный признак, как косица — оттянутая вниз нижняя часть лезвия топора, приспособленная для скрепления с древком-ратовищем. Косица есть один из важных элементов, который позволяет отнести тот или иной топор или секиру к бердышам. Для бердышей характерным признаком является то, что они крепятся к древку при помощи косицы и обушной части топора, то есть не имеют дополнительных петель для скрепления с древком, как это мы можем наблюдать на примере западноевропейских алебард второй половины XV века. Размеры и формы лезвия бердышей довольно разнообразны. Задняя часть бердыша называется обухом, тупой край, противоположный лезвию,— тупьем. Вторым немаловажным признаком бердыша, отличающим его от типичных топоров и секир, является характерная деревянная рукоять длиной от одного до полутора метров, которая называлась «ратовищем» или «деревьем». Верхний конец ее вытесывался подтреугольным, сообразно отверстию обуха. Нижний конец делался овальным и снабжался втоком. Ратовища снабжались выступами или упорами, служившими для удобства держания в руках оружия. На ратовищах крепились пробои с кольцом, в которые продевался ремень, для ношения бердыша за спиной. В отличие от топора, одноручной секиры и ранних алебард Западной Европы бердыши крепятся к ратовищу посредством обуха, косицы и ремешков, которые зачастую обматывали косицу. Все это монтировалось при помощи гвоздей и заклепок, которые могли дополнительно вбиваться в верхний обрез ратовища, или в специальные отверстия в обушной части топора, или 79. ПСРЛ. Т. XX. 2005. С. 279. 80. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 22, 23. 81. В данном месте следует отметить, что оружие, подобное бердышам, известно по музейным собраниям Турции, Польши и Швеции, где они датированы зачастую широкими рамками XV−XVII веков. Специализированное изучение широколезвийных топоров бердышей в Центральной Европе и Скандинавии — тема отдельного исследования, которое может пролить свет на историю происхождения бердыша. Однако необходимо отметить, что без выделения особых черт, характеризующих бердыш как особый тип оружия, появившийся в определенное время и в определенном месте, любые исторические параллели и взаимосвязи с существовавшими широколезвийными топорами вообще будут отличаться слишком широкими и малопродуктивными обобщениями, не имеющими дальнейшего исследовательского развития. Они не позволят увидеть момент зарождения этого типа оружия, не позволят понять особенностей применения и распространения аналогичных боевых инструментов в разных частях Евразии. В любом случае без подробного типологического изучения такого вида холодного оружия, как бердыш, без изучения происхождения самого термина, времени его появления, без создания хронологической шкалы все высказанные предположения на сегодняшний день будут общи и гипотетичны. Глава 4. Древковое рубящее оружие 82. Иностранцы о древней Москве. М., 1991. С. 63. 83. Там же. С. 132. 84. Там же. С. 145−225. 85. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 115. 86. Там же. С. 114, 115. 87. Там же. С. 115. 165 в такие же отверстия, но в пластине, которая накладывалась на верхний обрез ратовища. На сегодняшний день можно констатировать, что одно из первых свидетельств употребления бердыша как типического оружия русской пехоты относится к концу XVI века. Посетивший Россию в 1516 и 1526 годах барон Герберштейн совсем не упоминает о таком виде оружия, как бердыш, хотя отмечает высокую роль топора, а в его иллюстрациях можно найти изображения ярко выраженных секир, очень напоминающих по очертаниям поздние посольские топоры. Характерно, что многочисленные источники, оставившие нам изображения стрельцов XVI века, представляют их как людей, вооруженных исключительно ручным огнестрельным оружием. Так, в миниатюрах из Царственной летописи (лицевой летописный свод середины XVI века) стрельцы преимущественно ведут бой, спрятавшись за турами, за оградой из «спис» или из окопов. Ни в одном случае мы не видим изображения бердыша. Нет упоминаний бердышей как дополнительного холодного оружия стрельцов ни при первом боевом крещении стрельцов во время взятия Казани в 1552 году, ни при описании осады Полоцка зимой 1563 года (рис. 203−215). Характерно, что нет упоминаний о бердышах и у иностранных послов и путешественников Антония Дженкинсона и Марко Фоскарино, побывавших в Московском государстве в 1557−1558 годах. Так описал снаряжение русской пехоты 1560-х годов дотошный венецианский аналитик Франческо Тьеполо: «…прежде они все были вооружены луками, но теперь по большей части владеют аркебузом. Они не носят ни копий, ни другого оружия, кроме меча и кинжала»82. Первые упоминания о бердышах в контексте русской военной истории восходят к началу 80-х годов XVI века. Поляки и литовцы — участники похода Стефана Батория под Псков в 1581 году в своих записках отмечали преимущество стрелецкой пехоты, вооруженной бердышами. Джильс Флетчер, посланник английской королевы Елизаветы к царю Федору Ивановичу в 1586−1589 годах, писал: «У стрельца или пехотинца нет никакого оружия, кроме ружья в руке, бердыша на спине и меча сбоку…»83. С этого периода упоминания о бердышах становятся повсеместными, их хорошо отличают западные путешественники от других типов топоров, секир и древкового оружия смешанных типов, которое в себе совмещало как рубящие, так и колющие функции. О вооружении стрельцов, включающем в себя ружья, сабли и бердыши, писали: в 1661 и 1662 годах — Мейерберг, в 1672 году — Рейтенфельс и в 1698−1699 годах — Корб 84. В 1674 году Пальмквист приводит изображение стрелецкого бердыша в натуральную величину. Он же приводит пример ношения и использования бердыша 85. Судя по тому, что в 1656 году архиепископ Вологодский и Великопермский согласно грамоте Патриарха предписывает Спасо-Прилуцкому монастырю изготовить по высланным в Вологду из Москвы образцам восемнадцать бердышей, следует признать, что бердыши изготовлялись в России не только в казенных и посадских кузницах, но и в монастырях 86. О цене рассматриваемого оружия конца XVII века можно судить по описи имущества князя Голицына: «Бердыш большой прорезной с обухом,— цена 13 алтын 2 деньги; два бердыша больших на ратовищах зеленых,— цена 20 алтын; 88 бердышей без ратовищ, цъеа 4 рубля 13 алтын 2 деньги»87. Бердыш как вид оружия применялся до начала XVIII века. Приведенный выше обзор отличается иллюстративным подходом, а следовательно, не может претендовать на детальное источниковедческое исследова- 166 ние, которое только и сможет более достоверно установить время появления термина «бердыш», этимологию этого слова. Все же отметим, что, по письменным и изобразительным источникам, бердыш как тип оружия известен довольно непродолжительное время. Факт его появления и довольно быстрого исчезновения отражается в сообщениях иностранных путешественников, послов и актах государственного делопроизводства. Обнаруживаются эти факты и в данных истории материальной культуры. На момент написания работы по бердышам, происходящим из Исторического музея, В. А. Городцовым в 1908 году была сделана сводка всех известных бердышей, имеющихся в музейных и частных коллекциях Российской империи. По его подсчетам, в Императорском Эрмитаже хранилось шесть бердышей (из них два найдены на Куликовом поле, один бердыш — польский с гербом города Данцига, два «русских бердыша второй половины XVI века, из них один с надписью: „сына Оболцина“», «бердыш коннаго воина»). В собрании оружия графа С. Д. Шереметева, по подсчетам В. А. Городцова, имелось 49 бердышей. В данном случае необходимо отметить, что автор по неизвестной причине ошибся, так как количество бердышей из коллекции С. Д. Шереметева, описанных Э. Ленцем, равнялось 82 предметам. В настоящий момент бердыши из коллекции С. Д. Шереметева хранятся в Государственном Эрмитаже. В Московской Оружейной палате во времена В. А. Городцова хранилось 250 бердышей, из них часть относилась, по мнению исследователя, к XVI и часть — к XVII веку. Большая часть — 245 бердышей — из этой серии, как свидетельствует опись Московской Оружейной палаты, поступила из Сергиевой лавры, где они хранились со времени знаменитой Троицкой осады 1609 года. В Историческом музее в начале XX века хранилось 64 бердыша. Отмечается также, что в частной коллекции П. И. Щукина хранилось на тот момент 8 бердышей. В заключении автор упоминает, что в Артиллерийском музее хранится, «по-видимому, значительное количество бердышей». При подготовке данной работы ставилась задача создания максимально полного свода бердышей, дошедших до нас в музейных собраниях и коллекциях археологических экспедиций. Для выполнения поставленной цели были обработаны коллекции ГИМ, Оружейной палаты, частично Артиллерийского музея, Музея истории города Москвы и др. Также изучены образцы, представленные в археологической литературе и отчетной документации археологических экспедиций, затрагивавших своими раскопками позднесредневековые слои городов и селищ Московской Руси и Русского государства XV−XVII веков. В результате проведенной работы удалось собрать информацию о 522 целых и фрагментированных бердышах. Обращает на себя внимание тот факт, что при археологических раскопках получено всего семь предметов. При этом только два из них найдены в результате планомерных раскопок с фиксацией места находки и предварительной датировкой на основании сопутствующего материала. Остальные изделия происходят из музейных собраний. Таким образом, в отличие от других видов холодного наступательного вооружения, рассмотренных выше, бердыши могут быть исследованы только методами оружиеведческого анализа. Для систематизации всего комплекса бердышей проводилась графическая фиксация, обмеры, использовались описания бердышей, сделанные предыдущими исследователями. Из общей массы бердышей удалось просмотреть, зарисовать или типологизировать 410 образцов. Часть предметов была включена в базу на основании описаний, сделанных предшествующими исследователями. Так, значительная серия бердышей, недоступных для исследования в настоящее 167 Глава 4. Древковое рубящее оружие время, в частности коллекция графа Шереметева, хранящаяся ныне в Эрмитаже, была включена в базу на основании описаний, сделанных Э. Ленцем. При этом в опись была включена лишь общая информация о типообразующих признаках вещи, если таковые удавалось найти в описании предмета. Хронологические рамки темы ограничены временем с конца XV по первую четверть XVII века. Однако в отношении такой категории вооружения, как бердыши, представляется целесообразным расширить хронологический диапазон. Непродолжительный хронологический период бытования этого вида наступательного вооружения, а также датировка большинства бердышей концом XVI−XVII веком вынуждают охватить весь материал. Систематизация 88. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 118−123. 89. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 43. Первым, кто предложил типологию бердышей, был В. А. Городцов. На основании определимых образцов из Исторического музея автор выделил четыре типа бердышей: «бердыши топоровидные», «бердыши с роговидным передним концом», «бердыши с роговидным передним концом и с одним или двумя рядами скважин по тупию бердыша» и «бердыши с верхним концом, срезанным в виде полумесяца»88. Характеризуя бытовавшие на протяжении XVI−XVII веков типы бердышей, В. А. Городцов высказал несколько соображений: во первых, он признавал невозможность на тот период выделить древнейший тип русских бердышей; во вторых, он считал более характерными для XVI — начала XVII века бердыши преимущественно первого и второго типа, лишенные орнамента и просверленных скважин. Довольно редкими он полагал для этого времени бердыши с урезанным верхним краем лезвия. На материалах Исторического музея он не выделил их в отдельный тип. Для периода середины — второй половины XVII века он считал характерными изделия, относящиеся к третьему и четвертому типам. М. М. Денисова в своем труде-справочнике в целом повторила общую типологическую схему, предложенную В. А. Городцовым, отдельно отметив, что отверстия по лезвию у бердышей могли появиться и в XVI веке 89. Проведя краткий обзор истории изучения данного вида холодного наступательного вооружения, можно сказать, что предложенная В. А. Городцовым типологическая схема остается по сей день практически единственной. При работе с русскими бердышами XVI−XVII веков эта типологическая схема была взята за основу при систематизации всей суммы бердышей, изученных нами. Однако применение ее в чистом виде не представляется целесообразным. При более детальном анализе типологии В. А. Городцова можно заметить ряд ошибок. За основу выделения типов им были взяты различные характеристики. Так, для выделения типа 1 был взят за основу общий абрис лезвия бердыша, для выделения типов 2 и 4 за основную характеристику было взято оформление верхнего конца лезвия, для выделения типа 3 был взят такой типообразующий признак, как наличие скважин по тупью. Перед нами типология, где за основу берется разнообразный ряд типообразующих признаков, которые должны отразить сумму подразумеваемых характеристик и различных ярко выраженных признаков. При таком подходе, не лишенном смысла, невозможно избежать определенного субъективизма при выделении типа, а как следствие — и ошибок. Так, бердыши с роговидным передним концом разбиваются на два типа, основным отличительным типообразующим признаком типа 3 в отличие от типа 2 выступает ряд скважин, пущенных по тупью. Бердыши же с верхним 168 концом, срезанным в виде полумесяца, несмотря на тот факт, что автору были известны бердыши этого типа как со скважинами, так и без них, объединены в один тип 4. Несмотря на то что такой признак предмета, как скважины, вряд ли может быть признан достаточным для выделения типа, следует отметить, что если он был выделен, то следовало бы равнозначно использовать его для выделения типа и у бердышей с иным абрисом лезвия. Таким образом, представляется наиболее целесообразным использовать для выделения отдельных типов бердышей стойкий набор конструктивноморфологических и весоразмерных характеристик. Есть несколько характерных типов бердышей, существовавших на протяжении последней трети XVI−XVII века. Следует выделить характерные типообразующие признаки, универсальные при описании как целых образцов, так и фрагментов. Как уже писалось выше, бердыш состоял из рубящей части — топора,— ратовища, иногда втока и приспособления для ношения на ремне. При систематизации всех бердышей представляется уместным пока остановиться только на анализе конструктивно-морфологических элементов топора бердыша. Топор бердыша состоит из следующих конструктивных частей: лезвие, тупье, обух и косица. Для систематизации бердышей определяющей становится форма лопасти топора бердыша, и в частности его лезвие. Представляется плодотворным использовать принципиальную схему В. А. Городцова и М. М. Денисовой, которые выделяли три основных типа бердышей. Тип 1 — бердыши топоровидные. Тип 2 — бердыши с месяцевидным лезвием и роговидным верхним концом, откованным в одно острие. Тип 3 — бердыши с верхним концом, срезанным в виде полумесяца, или откованным верхним краем в два острия. Мы добавляем еще один тип, имеющий четкие морфологические отличия от упомянутых типов,— тип 4 с островерхим концом и ромбическим лезвием бердыша (рис. 91). Таким образом, по форме лопасти топора у бердышей мы выделяем четыре типа. Размерные характеристики бердышей позволяют выделить варианты в рамках обозначенных типов. Так, если ширина у всех бердышей в рамках обозначенных типов остается неизменной, то высота сильно разнится. По высоте топора у бердышей второго и третьего типа выделяем три варианта. Вариант А — это бердыши, высота лопасти топора которых составляла от 150 до 500 мм. Вариант Б — от 500 до 800 мм. Вариант В — от 820 до 2 100 мм. Форма обушной части у подавляющего большинства бердышей 90 одинаковая и отличается лишь количеством отверстий под крепежные гвозди и местом их расположения. Значительное разнообразие дает нам лишь размер и форма косицы, а также оформление конца косицы, в котором пробивались отверстия для крепления. Так как у нас нет надежно датированных комплексов, учет столь дробных характеристик для выделения подвариантов представляется нецелесообразным. Тип 1. Топоровидные бердыши. От общего числа бердышей, найденных на территории Московского государства, этот тип составляет 15,7 процента (рис. 92−101; 102: 1, 2; 121). Он представлен 64 экземплярами (табл. 6, п/п 1−32, 34−62, 295, 393, 407). Бердыши этого типа происходят из оружейных палат трех монастырей: Троице-Сергиевского, Кирилло-Белозерского и Соловецкого. Топоры этого типа имеют короткий верхний конец, откованный в одно острие. Нижний конец имеет небольшой уступ, переходящий в короткую косицу. Длина топора 160−402 мм, ширина с обухом 115−165 мм, длина косицы 15−35 мм. В обушной части бывает два или три отверстия под крепежные гвозди. В трех случаях отверстия не отмечаются. Отверстия под Рис. 91. → Типология бердышей XV−XVII веков 90. Некоторые бердыши имеют круглое в сечении отверстие в обухе, но данные образцы, как правило, имеют либо следы переделки и наварки обуха, либо более позднее происхождение. 169 Глава 4. Древковое рубящее оружие Тип IV Тип III Тип II Тип I Вариант А Вариант Б Вариант В 170 крепления, как правило, выполнены грубо и порой не обработаны с внутренней стороны. Обушная часть в плане подтреугольная, 20 × 50 мм. Сечение лезвия бердыша имеет ярко выраженную треугольную форму. По форме лезвия можно выделить несколько разновидностей бердышей первого типа. Прежде всего, самой распространенной разновидностью бердышей первого типа являются бердыши с асимметричным лезвием, со слегка наклоненной вперед верхней частью лезвия (52 шт.); следующей разновидностью являются бердыши с асимметричным лезвием, с оттянутым нижним концом лезвия (4 шт.); бердыши с простым топоровидным абрисом лезвия (3 шт.); бердыши с симметричным секировидным лезвием (3 шт.). Здесь важно отметить, что бердыши последней разновидности могут представлять собой некий переходный этап от бердышей первого типа к бердышам второго типа с вытянутым месяцевидным и симметричным лезвием. Таковым, в частности, является бердыш из Кирилло-Белозерского монастыря 91. В. А. Городцов весь комплекс бердышей из Исторического музея, и в том числе топоровидный бердыш, датировал XVII веком. Известно, что подобные бердыши находились в арсенале Троице-Сергиевой лавры в начале XVII века 92. Ныне данная коллекция бердышей находится в собрании Московской Оружейной палаты 93. Доводом в пользу датировки бердышей этого типа последней третью XVI — первой третью XVII века может быть тот факт, что изображений бердышей рассматриваемого типа мы не знаем в тот период, когда появляются изображения стрельцов, вооруженных подобным оружием. Примечательным является то, что перед нами может быть один из вариантов перехода от обычного топора к бердышу начальных форм 94 . Это, в свою очередь, 91. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая Государева крепость. М., 1972. С. 176. 92. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 118−123. 93. Опись Московской Оружейной палаты. 1885 год. С. 48. В недавно вышедших тезисах В. Р. Новоселова были приведены данные о работе комиссии при главном артиллерийском управлении (далее — ГАУ), которая оценивала в 1865 году возможность возврата из собрания Артиллерийского музея и Московской Оружейной палаты предметов вооружений в ТроицеСергиеву лавру. Комиссия пришла к заключению, что арсенал Троице-Сергиевой лавры был передан по указанию Синода от 16 ноября 1756 года на склады Цейхвестерской конторы, где был утрачен, так как ни Московская Оружейная палата, ни Артиллерийский музей это оружие не получали (Новоселов В. Р. Судьба арсенала Троице-Сергиевой лавры смутного времени: мифы и документы // Историческое оружие музейных и частных собраний. М., 2008. С. 16−18). В данной связи необходимо отметить, что в описи оружия, переданного в Москву, бердыши не значатся. Не упомянуты они и в описи Троице-Сергиевой лавры 1642 года. Изучая «вкладную книгу», представитель комиссии ГАУ В. Чебышев установил, что большая часть арсенала 1642 года сложилась за счет завещаний и дарений монастырю от его служек. Он же на базе имевшихся упоминаний «свейских» и «шкотских» замков датировал ружья Лавры 1620−1630 годами (Новоселов В. Р. Судьба арсенала Троице-Сергиевой лавры Смутного времени: мифы и документы. С. 18). Однако на сегодняшний день данные свидетельства не могут быть приняты без серьезных оговорок. Опуская уровень знаний середины XIX века и малый срок, в который работала упомянутая комиссия, следует отметить ряд неточностей: на основании того, что нам неизвестна судьба предметов, принятых на хранение в 1756 году, не следует делать вывод об их утере. Также совершенно очевидно, что не все предметы были изъяты в середине XVIII века из Троице-Сергиевой лавры, о чем свидетельствует осмотр оружейной палаты Лавры полковником В. Чебышевым. Все это говорит об уровне делопроизводства и возможной неточности выполнения указов, на основании которых не стоит делать далеко идущих выводов. Рассуждения полковника В. Чебышева, по всей видимости отраженные в его записке о характере снабжения и вооружения сидельцев ТроицеСергиева монастыря, не могут быть признаны основанием для реконструкции характера сложения оружейной палаты Лавры. Так, остановимся только на одном моменте. Датировка пищалей Троице-Сергиевой лавры на основании упомянутых «свейских» замков несостоятельна. Как было доказано, большая часть ружей монастыря была переделана в первой трети XVII века. Переделка заключалась в установке новых типов замков на старые стволы пищалей (Гордеев Н. В. Русское огнестрельное оружие XVII века // Государственная Оружейная палата Московского кремля. М.: Искусство. 1954. С. 4−7; Мышковский Е. В. Стволы русского ручного огнестрельного оружия XV−XVI вв. // СА. М, 1961. № 1. С. 229−232). Также, судя по клеймам на хранящихся Рис. 92. → Бердыши. Тип 1. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/14, 6/2, 6/13, 6/23, 6/40, 6/54) ружьях в Московской Оружейной палате, даже если сами ружья и были приняты в Лавре от служек до 1642 года, изготовлены они были в Троице-Сергиевой лавре во второй половине XVI — первой трети XVII века. Таким образом, предметы, привезенные в Москву в 1756 году и якобы утерянные (судьба данных предметов совершенно неясна), могли быть сформированы из непосредственного арсенала Троице-Сергиевой лавры и дарений служилых людей. Они также могли быть сделаны в более ранний период, чем утверждал В. Чебышев. Рассматриваемые ружья, ныне хранящиеся в Оружейной палате Московского Кремля, по описи 1886 года, поступили 20 апреля 1830 года из Троице-Сергиевой лавры. Поступили они в Кремль при «отношении экспедиции кремлевского строения от 2 апреля того же года за № 836, в числе 58 ружей, вместе с 250 бердышами, семью панцырями и одним локотником». Таким образом, из материалов работы комиссии 1865 года совершенно невозможно сложить объективного представления о коллекции оружия, переданной в 1830 году в Московскую Оружейную палату. По всей видимости, не все предметы были переданы в середине XVIII века, а наиболее древние изделия остались в собрании Троице-Сергиевой лавры. То, что бердыши не значатся в описи 1641−1643 годов ТроицеСергиевой лавры, может свидетельствовать о том, что ранние типы бердышей были отнесены переписчиками к «топоркам», так как по своей переходной форме и внешнему виду они не напоминали устоявшиеся типы бердышей середины XVII века. 94. В коллекции бердышей ГИМ хранится экземпляр топора-бердыша, имеющего все признаки бердыша, но с отсутствующей косицей (рис. 103). Возможно, перед нами тот самый переходный тип от топоров-секир к бердышам более поздних типов. Глава 4. Древковое рубящее оружие 171 172 Рис. 93. Бердыши. Тип 1. 1−4 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/28, 6/27, 6/55, 6/17) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 94. Бердыши. Тип 1. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/32, 6/48, 6/45, 6/38, 6/9, 6/57) 173 174 Рис. 95. Бердыши. Тип 1. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/29, 6/62, 6/49, 6/47, 6/50) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 96. Бердыши. Тип 1. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/53, 6/22, 6/52, 6/51, 6/19, 6/8) 175 176 Рис. 97. Бердыши. Тип 1. 1−4 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/3, 6/5, 6/393, 6/39) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 98. Бердыши. Тип 1. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/56, 6/24, 6/25, 6/36, 6/37, 6/30) 177 178 Рис. 99. Бердыши. Тип 1. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/58, 6/18, 6/42, 6/20, 6/31, 6/10) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 100. Бердыши. Тип 1. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/7, 6/77, 6/15, 6/44, 6/124, 6/295) 179 180 Рис. 101. Бердыши. Тип 1. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/1, 6/12, 6/34, 6/21, 6/59) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 102. Бердыши. Тип 1 (1, 2). Тип 2 (4). Тип 3 (3). 1−4 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/35, 6/4, 6/344, 6/101) 181 182 Рис. 103. Бердыш-топор (переходная форма?). Собрание ГИМ (6/190) может говорить о том, что эволюция этого вида оружия могла происходить не под воздействием неких иностранных образцов, которые были взяты за основу, а на местной почве. Вторым объяснением появления этого типа бердышей может являться предположение, что перед нами некий тип бердышей, который мог изготовляться в монастырских мастерских как тип оружия для военных нужд, возникших в Смутное время, когда и поставки, и работы «по образцу» отошли на второй план перед военной опасностью, нависшей над монастырями-крепостями. То есть, возможно, перед нами бердыши, изготовленные «на скорую руку» в мобилизационный период существования арсеналов монастырей. В качестве подтверждения последней версии можно привести тот факт, что основная масса бердышей этого типа происходит из арсенала Троице-Сергиевой лавры, находившейся в многомесячной осаде. Однако последнее объяснение все же представляется менее убедительным, так как подобные бердыши найдены и в других монастырях, что более говорит об устойчивом типе, бытовавшем в последней трети XVI — первой трети XVII века 95. 95. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 43. Глава 4. Древковое рубящее оружие 96. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 43; Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 117. 97. Ломакин Н. В. Холодное оружие Соловецкого монастыря XVI−XVII веков в коллекции музея // Музей военной истории и боевой славы. Вып. 7. СПб., 1996. С. 327. 183 Тип 2. Бердыши с вытянутым месяцевидным лезвием и роговидным верхним концом, откованным в одно острие. Тип представлен 217 экземплярами, что составляет 53,3 процента от общего числа (рис. 104−120; 122; 123; 139: 1; 141). Бердыши этого типа по размеру лезвия подразделяются на три варианта. Вариант 2а. Представлен 65 экземплярами (табл. 6, п/п 63−69, 71−74, 76−80, 82, 83, 87, 88, 90, 91, 95, 96, 99, 100, 102, 104, 105, 107, 109, 110−112, 114−116, 118, 121, 123, 124, 129, 130, 134, 137, 139, 141, 189, 191, 192, 194, 202, 206, 207, 208, 210, 240, 243, 245, 247, 268, 400, 403, 405, 408). Длина лезвия 300−500 мм, ширина 118−170 мм, длина косицы 28−172 мм. Происходят из крепости Карела, оружейной палаты Троице-Сергиева монастыря, из Соловецкого монастыря, Тушинского лагеря. В обушной части бывает от одного до трех отверстий под крепежные гвозди. В четырнадцати случаях отверстия не отмечаются. Отверстия под крепления, как правило, рассверливались и впоследствии пробивались пробойником, края отверстий с внутренней стороны обрабатывались. Отверстия делались порой бессистемно, иногда можно заметить, что к первоначальным двум отверстиям добавлялось третье для лучшего скрепления. Диаметр скважин 4−7 мм. Обушная часть в плане подтреугольная, 20 × 50 мм. Косица имеет, как правило, одно либо два отверстия, которые пробиты в небольшом округлом расширении на конце косицы, либо конец косицы оформлен в виде небольшого копьеца. Сечение лезвия бердыша имеет ярко выраженную треугольную форму. Скважин по тупью у бердышей этого варианта, за исключением двух образцов из Троице-Сергиевой лавры и ГИМ, не отмечается. У нескольких бердышей верхний рог имеет ромбическое сечение, то есть у них заточена обратная сторона лезвия. Такие бердыши происходят из Троице-Сергиевой лавры и Соловецкого монастыря. М. М. Денисова датировала бердыши с верхним концом, откованным в одно острие, XVI — началом XVII века. Такой же датировки придерживался и В. А. Городцов 96. Характерно, что подобные бердыши найдены на территории Тушинского лагеря и могут быть довольно надежно датированы эпохой Смутного времени. Характерен также состав бердышей, происходящих из Троице-Сергиевой лавры и датированных преимущественно эпохой конца XVI — первой половины XVII века. Коллекция этих бердышей, ныне хранящаяся в Оружейной палате Кремля, на 80 процентов состоит из бердышей типа 1 и типа 2а. По всей видимости, данные бердыши могут быть датированы концом XVI — первой половиной XVII века. Подтверждением тому, что бердыши данного варианта изготовлялись и во второй четверти XVII века, могут служить соловецкие бердыши, датированные 30 ми годами XVII века, хранящиеся ныне в ВИМАиВС 97. Именно к этим бердышам в полной мере может относиться утверждение, что они могли использоваться и как колющее оружие. Косвенным подтверждением этого предназначения может служить зафиксированный факт заточки верхнего края лезвия бердышей на две стороны, в виде копьеца. Такая деталь фиксируется только у бердышей этого варианта. У бердыша, происходящего из Соловецкого монастыря (табл. 6, п/п 206), отмечен крюк, прикрепленный к обуху, который мог использоваться как для стаскивания с коня всадника, так и для утилитарных целей (возможно, в качестве пожарного багра). Длина ратовища у бердышей этого варианта варьируется от 1,1 до 1,4 м. Иногда на древках бердышей вырезались надписи. Так, на одном из бердышей из Соловков сохранилась фамилия мастера или владельца этого оружия. Ратовища в основном овальные в сечении и имеют характерные выступы как в срединной части рукояти, так и на конце. Иногда на ратовище можно зафиксировать 184 Рис. 104. Бердыши. Тип 2. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/80, 6/72, 6/116, 6/86, 6/243) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 105. Бердыши. Тип 2. 1−4 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/79, 6/109, 6/92, 6/95) 185 186 Рис. 106. Бердыши. Тип 2. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/121, 6/122, 6/76, 6/130, 6/134, 6/125) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 107. Бердыши. Тип 2. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/110, 6/64, 6/70, 6/66, 6/78) 187 188 Рис. 108. Бердыши. Тип 2. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/107, 6/65, 6/137, 6/82, 6/94) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 109. Бердыши. Тип 2. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/67, 6/97, 6/117, 6/123, 6/118) 189 190 Рис. 110. Бердыши. Тип 2. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/105, 6/90, 6/6, 6/68, 6/111) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 111. Бердыши. Тип 2. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/95, 6/102, 6/138, 6/81, 6/129) 191 192 Рис. 112. Бердыши. Тип 2. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/104, 6/100, 6/35, 6/87, 6/99, 6/93) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 113. Бердыши. Тип 2. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/71, 6/141, 6/69, 6/91, 6/139, 6/83) 193 194 Рис. 114. Бердыши. Тип 2. Соловецкий монастырь (Собрание ВИМАИВиВС) (6/207) Рис. 115. → Бердыши. Тип 2. 1−6 — собрание ГИМ (6/186, 6/195, 6/248, 6/199, 6/201, 6/244) Глава 4. Древковое рубящее оружие 195 196 Рис. 116. Бердыши. Тип 2. 1−6 — собрание ГИМ (6/187, 6/191, 6/194, 6/200, 6/245, 6/202) Рис. 117. → Бердыши. Тип 2. 1−5 — собрание ГИМ (6/188, 6/192, 6/193, 6/196, 6/198) Глава 4. Древковое рубящее оружие 197 198 Рис. 118. Бердыши. Тип 2. 1−2 — собрание ГИМ (6/391, 6/250) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 119. Бердыши. Тип 2. 1−2 — собрание ГИМ (6/244, 6/251) 199 200 Рис. 121. Рис. 120. Бердыши. Тип 2. Соловецкий монастырь (собрание ГИМ) (6/247) Бердыш. Тип 1 (переходная форма?). Кирилло-Белозерский монастырь (6/61) по А. Н. Кирпичникову и И. Н. Хлопину 201 Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 122. Бердыши. Тип 2. 1−3 — Соловецкий монастырь (6/228, 6/232, 6/231); 4 — Гнездово (6/221) 202 Рис. 123. Бердыши. Тип 2. 1−4 — Соловецкий монастырь (6/222, 6/223, 6/225, 6/224) Глава 4. Древковое рубящее оружие 98. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. М., 1972. С. 176; Ломакин Н. В. Холодное оружие Соловецкого монастыря XVI−XVII веков в коллекции музея. С. 326; Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. С. 44. 99. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. С. 243. 203 прикрепленные при помощи пробоя кольца для подвешивания за спиной. Кольца крепились в нижней трети ратовища, а также у обушной части топора. Диаметр колец составлял 30−50 мм. На отдельных образцах, происходивших из монастырских собраний, фиксируются специальные клейма. Хорошо известны клейма соловецкой оружейной палаты, Кирилло-Белозерского монастыря и др.98 Вариант 2б. Представлен 50 экземплярами (табл. 6, п/п 84, 92, 94, 98, 117, 138, 186−188, 195−197, 200, 201, 203−205, 211−214, 216−218, 221−223, 225, 229−233, 246, 248, 249, 251, 253−255, 257, 259, 260, 266, 267, 391, 398, 402, 404, 406). Длина лезвия 500−800 мм, ширина 120−190 мм, длина косицы 25−180 мм. Происходят из крепости Карела, арсеналов Санкт-Петербурга, оружейной палаты Троице-Сергиева монастыря, из Соловецкого монастыря, из-под Смоленска и из Тушинского лагеря. В обушной части отмечено от двух до пяти отверстий под крепежные гвозди. В трех случаях отверстия не отмечаются. Обушная часть в плане подтреугольная, 20 × 50 мм. Косица имеет одно либо два отверстия, которые пробиты в небольшом округлом расширении или в тонкой нерасширяющейся пластине, которая постепенно сходит на конус. В нескольких случаях отверстий в косице нет, а ее край загнут в виде крюка. У бердышей этого варианта довольно часто встречаются скважины, пущенные по тупью топора. Длина древка бердышей этого варианта 1 100−1 800 мм. Сохранившиеся древки, как правило, выкрашены в черный, коричневый или темно-зеленый цвет, иногда отмечается сложная спиралевидная раскраска из красок разных цветов. В отличие от бердышей варианта 2а образцы рассматриваемого варианта могут быть датированы несколько шире. В частности, серия бердышей из арсеналов Санкт-Петербурга позволяет дотянуть время бытования этого варианта до XVIII века. Возможно, перед нами факт бытования ранних бердышей в более позднее время 99. Тем не менее необходимо отметить следующий факт: среди бердышей второго типа, происходящих из Троице-Сергиевой лавры, бердыши этого варианта составляли лишь 11 процентов, в то же время бердыши из арсенала Санкт-Петербурга, относящиеся ко второму типу, имеют высоту лезвия свыше 600 мм. Последнее может говорить о том, что бердыши второго типа имеют тенденцию к укрупнению размеров лезвия, то есть к увеличению высоты лезвия. Иными словами, бердыши варианта 2б в целом представляют собой более поздний этап бытования бердышей второго типа, что позволяет их датировать в целом XVII веком. Вариант 2в. Представляют собой гигантские парадные бердыши типа 2. Представлены 14 экземплярами (табл. 6, п/п 193, 198, 199, 209, 215, 244, 250, 256, 269, 270, 271−274). Длина пера 820−2 050 мм, ширина 130−227 мм, длина косицы 120−150 мм. Происходят из крепостных арсеналов Санкт-Петербурга. В обушной части бывает от двух до семи отверстий под крепежные гвозди. Практически все бердыши этого варианта украшены одним, а чаще двумя рядами скважин, пропущенных по тупью лезвия. Древки бердышей этого типа достигают в высоту 1 500−1 600 мм. Ратовища в основном выкрашены в черно-желто-белые цвета. Бердыши этого типа, как было уже сказано выше, являлись, по всей видимости, парадными или церемониальными принадлежностями и могли использоваться при обязательном «стоянии» стрелецких полков, при встрече иностранных послов, во время официальных государственных мероприятий. По всей видимости, бердыши варианта 2в могут быть датированы позднейшим периодом бытования бердышей как церемониального оружия при дворе русских царей, то есть XVII — на- 204 чалом XVIII века. Также исключено, что перед нами более поздняя стилизация — изготовление бердышей для «потешных» целей в XVIII−XIX веках. Таким образом, представления, бытовавшие в более раннее время, о том, что бердыши с роговидным концом более характерны для XVI века, в настоящее время могут быть по ряду вышеобозначенных косвенных наблюдений значительно скорректированы. Появившись в конце XVI — начале XVII века, они продолжают бытовать на протяжении всего XVII века. Для бердышей этого типа характерной тенденцией является постепенное увеличение размеров лезвия топора. Наблюдение за ранними типами бердышей, зафиксированными на территории Русского государства, позволяет поставить вопрос о происхождении бердышей второго типа. Либо они появились параллельно с бердышами первого типа, либо эволюционировали от одной из разновидностей бердышей первого типа с характерным симметричным месяцевидным секировидным лезвием. Тип 3. Бердыши, верхний конец которых откован в два острия, или «бердыши с верхним концом, срезанным в виде полумесяца» (рис. 124−138: 1, 2; 9: 2). Тип представлен 123 экземплярами, что составляло 31 процент от общего числа. Бердыши этого типа по размеру лезвия подразделяются на два варианта. Вариант 3а. Представлен 32 экземплярами (табл. 6, п/п 33, 276, 279−294, 298−301, 317, 341−343, 394, 396, 397, 399, 401, 409). Длина лезвия 395−500 мм, ширина 135−200 мм. Длина косицы 35−150 мм. Происходят из оружейных палат Троице-Сергиева монастыря и Соловецкого монастыря. В обушной части отмечается от одного до пяти отверстий под крепежные гвозди. Следует отметить, что они скорее нехарактерны для бердышей этого варианта в отличие от бердышей варианта 3б или бердышей типа 1, 2. В восьми случаях отверстия не отмечаются. Отверстия под крепления рассверливались аккуратно. Диаметр скважин 4−7 мм. Обушная часть в плане подтреугольная, 20 × 40 мм. Косица имеет одно отверстие, которое пробито в небольшом округлом расширении либо оформлено в виде небольшого копьеца. Сечение лезвия бердыша имеет ярко выраженную треугольную форму. Скважины по тупью у этого варианта бердышей довольно редки и представлены только в пяти вариантах. Длина ратовища у бердышей этого варианта варьируется от 1,3 до 1,8 м. М. М. Денисова и В. А. Городцов относили появление бердышей с верхним краем, срезанным в виде полумесяца, к периоду не ранее XVII века. Присутствие довольно значительной серии бердышей этого типа, лишенных всякой орнаментации и скважин в лопасти топора, происходящих из ТроицеСергиевой лавры, возможно, говорит о возникновении этого типа в первой половине XVII века. Характерно, что подобные бердыши не найдены на территории Тушинского лагеря. Бердыш этого варианта запечатлен на известном рисунке Пальмквиста, изображающем стрельца в боевом снаряжении, который позволяет констатировать факт бытования бердышей рассматриваемого варианта и в 70-х годах XVII века. У бердыша этого варианта (табл. 6, п/п 298), происходящего из Соловков, отмечены скважины, сгруппированные по четыре в верхнем углу острия. Данный элемент более характерен для поздних бердышей второй половины XVII века. Примечательным представляется, что подобные бердыши неизвестны в таких поздних хранилищах, как арсеналы Санкт-Петербурга, где представлен в основном вариант 3б рассматриваемого типа, также известный по изображениям, приведенным Пальмквистом. Таким образом, общая датировка бердышей этого типа приходится на XVII век, время производства их более тяготеет к первой половине этого столетия. Вариант 3б. Представлен 56 экземплярами (табл. 6, п/п 275, 296, 297, Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 124. Бердыши. Тип 3. 1−3 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/294, 6/276, 6/341) 205 206 Глава 4. Древковое рубящее оружие ← Рис. 125. Бердыши. Тип 3. 1−6 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/279, 6/293, 6/33, 6/292, 6/285, 6/282) Рис. 126. Бердыши. Тип 3. 1−5 — Троице-Сергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/280, 6/343, 6/286, 6/301, 6/300) 207 208 Рис. 127. Бердыши. Тип 3. 1−6 — ТроицеСергиев монастырь (собрание Московской Оружейной палаты) (6/394, 6/395, 6/396, 6/397, 6/399, 6/401) Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 128. Бердыши. Тип 3. 1−5 — собрание ГИМ (6/302, 6/303, 6/304, 6/305, 6/325) 209 210 Рис. 129. Бердыши. Тип 2. 1−4 — собрание ГИМ (6/275, 6/297, 6/296, 6/323) Рис. 130. → Бердыши. Тип 3. 1−6 — собрание ГИМ (6/306, 6/307, 6/309, 6/311, 6/313, 6/315) Глава 4. Древковое рубящее оружие 211 212 Глава 4. Древковое рубящее оружие ← Рис. 131. Бердыши. Тип 3. 1−6 — собрание ГИМ (6/308, 6/309, 6/314, 6/316, 6/317, 6/321) Рис. 132. Бердыши. Тип 3. 1, 2 — собрание ГИМ (6/310, 6/311) 213 214 Рис. 133. Бердыши. Тип 3. 1, 2 — собрание ГИМ (6/322, 6/323) Рис. 134. → Бердыши. Тип 3. Соловецкий монастырь (собрание ВИМАИВиВС) (6/298) Рис. 135. → → Бердыши. Тип 3. Собрание ВИМАИВиВС (6/409) Глава 4. Древковое рубящее оружие 215 216 ← Рис. 136. Бердыши. Тип 3. Собрание ВИМАИВиВС (6/409) Рис. 137. Бердыши. Тип 3. Москва (собрание МИГМ) (6/312) Рис. 138. → Бердыши. Тип 3 (1, 2); тип 2 (?) (переходная форма). 1−3 — собрание ВИМАИВиВС (6/336, 6/320, 6/208) Глава 4. Древковое рубящее оружие 217 218 Рис. 139. Бердыши. Тип 2 (1). Тип 3 (2). Соловецкий монастырь (собрание ВИМАИВиВС) (6/207, 6/298) Глава 4. Древковое рубящее оружие 100. Ершова, 1995. Архив ИА РАН. Р. 1. № 19124. Л. 140−148. 101. Двуреченский О. В. Находки предметов вооружения на Куликовом поле // Куликово поле и Донское побоище. М., 2005. С. 212. 219 302−316, 318−340, 344−346, 355, 381−390, 395). Данный вариант является одним из самых распространенных. Он характеризуется вытянутым лезвием, часто украшенным скважинами и гравированными изображениями. В отверстиях этих бердышей иногда отмечаются грубо выполненные кольца. Длина лезвия 500−840 мм, ширина 128−190 мм, длина косицы 68−190 мм. В обушной части бердышей рассматриваемого варианта отмечается довольно много отверстий для крепления (от двух до пяти). У некоторых бердышей с ратовищами в этих отверстиях отмечаются железные или медные гвозди с раскованными шляпками в виде пирамидки. В трех случаях отверстия под гвозди не отмечаются. Обушная часть в плане подтреугольная, 20−30 × 35−60 мм. Косица имеет одно — три отверстия, которые пробиты в небольшом округлом расширении или в тонкой нерасширяющейся пластине, которая постепенно сходится на конус. В нескольких случаях отверстий в косице нет, а ее край загнут в виде крюка. У всех бердышей этого варианта скважины пущены по тупью топора. Многие бердыши этого типа украшены чеканным орнаментом в виде стилизованных коней и драконов, петухов в растительном орнаменте, коней, топчущих змей, популярны также изображения орла. Специального исследования по изображениям на бердышах, к сожалению, пока не проводилось. Длина древка бердышей этого варианта — 1 100−1 600 мм. Сохранившиеся древки, как правило, выкрашены в черный, коричневый или темно-зеленый цвет, иногда отмечается сложная спиралевидная раскраска из красок разных цветов. Бердыши этого варианта происходят преимущественно из более поздних по времени сложения хранилищ оружия Московского государства. Прежде всего, следует упомянуть, что основная группа предметов этого варианта происходит из арсеналов Санкт-Петербурга и датируется преимущественно XVII — началом XVIII века. В единичных экземплярах этот вариант представлен в Соловках, Троице-Сергиевой лавре и Кирилло-Белозерском монастыре. Довольно много этих изделий происходит из частных собраний дореволюционного периода, которые пополнили краеведческие музеи России. Так, аналогичные образцы известны в Новгороде, Пскове. При раскопках в Пскове в слоях XVI−XVII веков был найден фрагмент бердыша рассматриваемого варианта 100. Примечательно, что два бердыша этого варианта, ныне хранящиеся в Государственном Эрмитаже, были найдены на Куликовом поле и долгое время связывались с событиями 1380 года 101. Однако более правомочно связывать эти бердыши с периодом размещения в тех местах русских ратей, когда они охраняли порубежье Московского государства от набегов южных соседей. Известны такие бердыши и из случайных находок в Москве. Изображение такого бердыша оставил нам Пальмквист, что также говорит о более позднем периоде создания и бытования бердышей рассматриваемого варианта. По всей видимости, бердыши варианта 3б являют собой позднейший вариант этого вида вооружения и могут быть датированы второй третью XVII — началом XVIII века. К сожалению, отсутствие надежно датированных археологических комплексов, содержащих подобные предметы вооружения, не позволяет более дробно датировать приведенные выше типы. Тип 4. Бердыши с вытянутым остроконечным лезвием и оформлением нижней части в форме бердышей типа 3 (рис. 140). Тип представлен четырьмя экземплярами (табл. 6, п/п 252, 264, 265, 392). Все они известны только по музейным собраниям. Из-за отсутствия более подробной информации мы не можем судить о времени бытования и месте происхождения данной разновидности. По размеру предметы представляют собой довольно крупные образцы с высотой лезвия от 420 до 650 мм. Отличительной особенностью бердышей 220 Рис. 140. Бердыши. Тип 4. 1, 2 — собрание ГИМ (6/392, 6/252); 3 — собрание МИГМ (6/264) 221 Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 141. Бердыши. Тип 2. Соловецкий монастырь (собрание ВИМАИВиВС, фонд 124) (6/206) Рис. 142. Бердыш. Индивидуальная форма. Без масштаба. Соловецкий монастырь (собрание ВИМАИВиВС) (6/410) 222 Рис. 143. Основные разновидности украшений на лезвийной части бердышей Глава 4. Древковое рубящее оружие Рис. 144. Основные разновидности украшений на лезвийной части бердышей 223 224 Рис. 145. Разновидности клейм и украшений на бердышах. 1 — Кирилло-Белозерский монастырь (по А. Н. Кирпичникову и И. Н. Хлопину); 2 — Соловецкий монастырь (собрание ГИМ) 225 Глава 4. Древковое рубящее оружие % 60 50 40 30 20 Диаграмма 3. Процентное соотношение основных типов бердышей Московского государства конца XVI–XVII вв. 10 0 Тип 1 Тип 2 Тип 3 Тип 4 % 25 20 15 10 Диаграмма 4. Процентное соотношение вариантов основных типов бердышей Московского государства конца XVI–XVII вв. 5 0 1 2а 2б 2в 3а 3б 4 Варианты этого типа является расположение крепежных скважин с боковой части обуха топора бердыша, по два отверстия с каждой стороны. Известны в музейном собрании ГИМ, Новгородского музея, Музея истории города Москвы. В результате рассмотрения всех типов бердышей, времени их бытования и распространения можно сделать ряд заключений. Основное количество их дошло до нас из оружейных палат русских монастырей и арсенала СанктПетербурга. Археологические и случайные находки измеряются единицами. Данный факт может быть объяснен тем, что бердыши, состоявшие на вооружении стрелецких полков и посадских людей, зачастую не были сконцентрированы в специализированных арсеналах и по мере выхода их из употребления могли быть переделаны или использованы вторично в качестве железного 226 Рис. 146. Генетические ряды основных типов топоров и бердышей Московского государства конца XIV−XVII века сырья. Самые ранние бердыши датируются эпохой Смутного времени и происходят из Тушинского лагеря и оружейной палаты Троице-Сергиева монастыря. Время создания этих бердышей может относиться к последней трети XVI — первой трети XVII века. Таким образом, бердыши, дошедшие до нашего времени, в целом подкрепляют картину, отраженную в письменных и изобразительных источниках. В ранний период бытования бердыши представлены преимущественно типом 1, типом 2, вариантом 2а и, в незначительном количестве, вариантом 2б. Также представлены бердыши типа 3, варианта 3а. Бердыши на раннем этапе представляют собой некрупные образцы с высотой лезвия от 190 до 500 мм (рис. 146). На протяжении XVII века у бердышей происходит постепенное увеличение высоты лезвия. Появляются бердыши вытянутых пропорций, снабженные скважинами по тупью лезвия и орнаментом на лопасти бердыша. Характерные вытянутые бердыши с оформлением верхнего края в два острия, украшенные орнаментом и скважинами, в которые иногда продеты кольца, появляются, скорее всего, во второй трети XVII века и состоят на вооружении до начала XVIII века. На протяжении первой трети XVII века перестают Глава 4. Древковое рубящее оружие 102. Trоso M. Le armi in asta. Milan, 1988. R. 173. 103. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея. С. 114. 104. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978−1979 гг. С. 88. Рис. 7. 227 изготавливаться бердыши первого типа, что во многом объясняется архаичностью форм, сближающих их с топором или секирой. Бердыши типа 2 с высотой лезвия до 500 мм также постепенно выходят из употребления. Представление о том, что месяцевидные бердыши с верхним концом, откованным в одно острие, в целом сменяются бердышами типа 3, обозначенное в работах В. А. Городцова, М. М. Денисовой, отражает лишь генеральную тенденцию. Однако на общем фоне можно констатировать факт, что бердыши типа 3, укороченных форм (вариант 3а) бытовали как в первой половине XVII века, так и в 70-е годы этого столетия, также постепенно вытесняясь бердышами варианта 3б. В свою очередь, более крупные бердыши второго типа с высотой лезвия от 500 до 800 мм не выходили из употребления, как считалось раньше, а продолжали бытовать. Наблюдения за эволюцией бердышей рассмотренных типов позволяют поставить вопрос о выстраивании «генетических» рядов и взаимосвязей между ними. Если мы представим, что бердыш был привнесен на территорию Русского государства извне, то мы должны получить законченную форму, находящую параллели в западноевропейской или в восточной традиции. И такие параллели наблюдаются. Рисунки крупных месяцевидных топоров, скрепленных с рукоятью при помощи обуха и ярко выраженной изогнутой косицы, известны в изобразительных источниках Западной Европы конца XIV века 102. В. А. Городцов приводит упоминание о том, что иранский художник Али-Шир Незам в 1527 году, изображая царскую охоту, также оставил рисунок молодого пажа или рынды, который нес на правом плече бердыш, «по форме весьма похожий на русский»103. Однако, как уже писалось выше, сам факт наличия похожего предмета вооружения в той или иной части света в ту или иную эпоху не может свидетельствовать о влиянии на формирование или прямом заимствовании этого предмета вооружения в другой военной традиции или культуре. Без рассмотрения эволюционного ряда того или иного типа вооружения на местной основе, без выстраивания зависимостей между отдельными формами, бытовавшими в разных культурах и военных традициях, такие параллели могут привести к грубым ошибкам, так как мы можем быть свидетелями конвергентного процесса в эволюции предметов вооружения на разной историко-культурной почве. Наблюдения за ранними типами бердышей, бытовавшими на территории Московского государства, ставят под сомнение предположение о заимствовании бердыша на Западе или на Востоке. На сегодняшний день нет четких данных, доказательно демонстрирующих «чистые» заимствованные формы на начальном этапе бытования бердыша, в то время как бердыши типа 1, неизвестные по изобразительным источникам начиная со второй трети XVII века, имеют очень близкие морфологические параллели с топорами типа 7, бытовавшими в XVI−XVII веках, что может указывать на местную эволюцию этого типа бердыша (рис. 103). Отмеченная выше взаимосвязь между топорами типов 4, 8 и бердышами типов 1 и 2 довольно четко отражается на топорах типа 7, где мы видим одновременное влияние как топоров с бородкой, так и бердышей, снабженных скважинами в обушной части. Последнее говорит о влиянии типов указанных топоров и бердышей на топоры типа 7, появившиеся, по всей видимости, в конце XVI — начале XVII века. Общая схема «генетических» зависимостей типов топоров и предположительная — бердышей представлена на рис. 146. Некоторые исследователи видят в топорах типа 7, известных по материалам Пскова и не имеющих скважин в обушной части, прототип будущих бердышей 104. В любом случае если мы допустим, что именно на базе бердышей первого типа произошла эволюция 228 бердышей второго типа, то перед нами разворачивается картина самостоятельного развития рассматриваемого вида древкового рубящего оружия. Учитывая, что первые упоминания бердыша относятся к последнему этапу Ливонской войны, можно допустить, что многочисленный опыт применения нового стрелецкого войска как в войне за Казань, так и в сражениях с крымским ханом и в осадах первого периода Ливонской войны способствовал постановке и решению задачи о снаряжении стрельцов более «внушительным» холодным оружием, чем сабля. Однако не исключена возможность, что при пополнении наших данных, главным образом за счет надежно датированных комплексов, общая схема эволюции бердыша изменится. Не раз писалось о многофункциональности бердыша. О его рубящей и колющей функциях, о применении бердыша в качестве ружейной подпорки. Первый взгляд на бердыши первого типа заставляет признать, что они не рассматривались как оружие колющего боя. Перед нами более мощный топор на длинной «двухаршинной» рукояти. Тогда как бердыши второго типа, скорее всего, могли использоваться как колющее оружие, о чем свидетельствует заточка верхнего рога некоторых бердышей в виде наконечника копья. И все же следует признать, что в отличие от западноевропейской алебарды XV−XVI веков перед бердышом вряд ли ставились столь разноплановые задачи. Он все же оставался крупным топором — секирой. Отказ от роговидного окончания у бердышей третьего типа иллюстрирует эту мысль. Функциональное назначение как подсошки для ружья также не однозначно. Если бердыши первого типа позволяют использовать их в таком виде, то более поздние варианты 2б, 3а, 3б практически перекрывают обзор стрелку при прицеливании, что снимает высказанное предположение. К тому же в «полках нового строя» в это время используют более удобные ружейные подсошки. Таким образом, рассмотрение всех бердышей, информацию о которых нам удалось собрать, позволило вскрыть момент появления этого типа вооружения на территории Московского государства, предположить генеральную линию развития, поставить вопрос об уточнении его функционального назначения. Бердыш как тип вооружения в общественном сознании во многом олицетворяет русскую армию допетровской эпохи. Возникнув в последней трети XVI века, бердыш решал задачу обеспечения более надежной защиты и большей вооруженности стрельца как базовой единицы русского пешего войска. Пройдя столетнюю эволюцию, выдержав конкурентную борьбу с комплексами вооружений полков нового строя, бердыш доживает до начала XVIII века как оружие стрельцов, городового ополчения и городской стражи. На этом судьба бердыша как грозного оружия русской пешей рати заканчивается. Глава 5 Древковое ударное оружие булава 1. Горелик М. В. Оружие Древнего Востока. М., 1993. С. 57. 2. Брандербург Н. Е. Исторический каталог Санкт-Петербургского Артиллерийского музея. СПб., 1877. С. 188, 227. 3. Флоринский В. М. Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни. Ч. II. В. 2. Томск, 1897. С. 528. 4. Опись Московской оружейной палаты, 1884. С. 5−37; Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 86−87. 5. В. Даль: «булавище ср. рукоять, палка булавы без насадки. Булава, оружие, разнообразна: булавка, кий, дубинка с шишкою на конце или с наглухо приделанною гирею, рогульчатым ядром; палица больше, увесистее, двуручная и самородная, с корневищем; кистень». Примечательно, что В. Даль к булавам относил такие виды ударного оружия, как кистени. 6. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М., 1959. С. 132. 7. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ Вып. 2. Л.; М., 1966. С. 48−54. 8. Артемьев А. Р. Кистени и булавы из раскопок Великого Новгорода // Материалы по археологии Новгорода. М., 1988. С. 5−28. 9. Данная цифра не включает в себя булавы, датированные концом XVII−XVIII века. 10. Опись Московской оружейной палаты. С. 5−24; Золотой век русского оружейного искусства. М., 1993; Государева Оружейная палата. СПб., 2002. С. 185−187. Б улава как специфический вид ударного оружия известна с древнейших времен 1. Пройдя многотысячелетнюю эволюцию от примитивной дубины до богато украшенных предметов, служивших символом власти в позднее Средневековье, этот вид вооружения, так же как и остальные предметы наступательного оружия, всегда был связан как со специфической тактикой, распространившейся на территории того или иного государства или народа, так и с характерным социальным составом войска. Сам термин «булава» появляется в письменных источниках в XVI−XVII веках. Н. Е. Бранденбург выводил его из тюрко-татарских языков 2. Другие авторы производили этот термин от романских языков (Bulla — шишка, головка) 3. История изучения русских средневековых булав начинается с описания коллекций частных и государственных древлехранилищ 4. Уже в это время все типы древкового ударного оружия в соответствии с письменной традицией XVII века были подразделены на булавы, буздыханы, брусы, шестоперы и пернаты. Булава состояла из собственно рукояти и навершия, рукоять называлась булавищем 5. Позднее, в середине XX века, появились первые систематизации древкового ударного оружия, основанные на материалах Новгорода 6. Для древнерусского периода по-настоящему законченной типологией стала работа А. Н. Кирпичникова, который, проанализировав около ста находок, датированных XI−XIII веками, выделил шесть типов булав с подвариантами 7. Позднее на основании новых новгородских материалов А. Р. Артемьевым была предложена параллельная систематизация 8. К сожалению, ударное древковое оружие Московского государства не было с той же подробностью изучено, и причиной тому послужило почти полное отсутствие датированных предметов второй половины XV — начала XVII века, как происходящих из археологических раскопок, так и имеющих надежную датировку по материалам музейных собраний. Все позднесредневековые булавы связываются с первой половиной XV века или с периодом после Смуты. Всего к булавам можно отнести 63 предмета, происходящих из раскопов в Москве, Новгороде, а также хранящихся в ГИМ, Оружейной палате, Артиллерийском музее и Эрмитаже, информацию по которым нам удалось собрать (рис. 147). Среди них выделяются обычные округлоовальные булавы (35 шт.), датированные XVII веком 9. Эти образцы представляли собой преимущественно роскошно украшенные предметы, являвшиеся символами власти. И лишь косвенно они могут быть отнесены к предметам вооружения. Большая часть этих предметов хранится ныне в собрании Государственной Оружейной палаты и частично опубликована 10. К разновидно- 230 Рис. 147. Булавы-брусы XV, XVII веков. 1, 2 — собрание ГИМ XVII века (7/7, 7/6); 3 — парадная булава Михаила Федоровича п. п. XVII века (7/12); 4 — Новгород п. п. XV века (7/8); 5 — Москва, Гостиный двор, собрание ЦАИ УГК ОИП (7/2) Глава 5. Древковое ударное оружие 11. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ. Вып. 2. Л.; М., 1966. с. 48. 12. Буздыханы — вид булавы, имевший характерные шипы, расположенные по «яблоку» оружия, нами не упоминаются в данной статистике, так как все известные нам образцы относятся либо к самому концу XVII века, либо к началу XVIII столетия (Опись Московской Оружейной палаты. С. 36−37). 13. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 132; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Воен. археология. М., 1998. С. 74. В рамках данной работы булавы XIII−XIV не учитывались. К сожалению, мы также не можем учитывать размерные характеристики серии «брусов» из Новгорода, опубликованных А. Р. Артемьевым. В упомянутой статье отмечаются несоответствия размеров между данными, отраженными в таблице и в рисунках (Артемьев А. Р. Кистени и булавы из раскопок Великого Новгорода. С. 18. Рис. 10). 14. Государева Оружейная палата. С. 184−187. 15. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 137; Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ. Вып. 2. Л.; М., 1966. С. 48; Артемьев А. Р. Кистени и булавы из раскопок Великого Новгорода. С. 12. 16. Савваитов П. И. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора по Оружейной палате. СПб., 1865. С. 30. 17. Бехайм В. Энциклопедия оружия. СПб., 1995. С. 261. 18. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Budapest, 1971. С. 21−23. 231 сти булав относят брусы (тип II по А. Н. Кирпичникову), представлявшие собой булавы в виде характерного кубика со срезанными углами (8 шт.) 11. Также к подвиду булав следует отнести шестоперы (19 шт.) и пернаты (4 шт.), представлявшие собой подвид шестоперов, но с большим количеством перьев 12. Таким образом, из всех 63 дошедших до нас образцов булав и шестоперов лишь единичные экземпляры (17 шт.) могут быть отнесены к рассматриваемому нами периоду (см. табл. 7). Несмотря на столь малое количество, попробуем привести несколько общих соображений. В конце XIV — начале XV века среди всех типов булав, известных по более ранним материалам, продолжают бытовать кубические булавы-брусы более поздних источников, представленные по материалам раскопок в Новгороде и Орешке, где самые поздние образцы булав, датированные первой половиной XV века, относятся именно к этому типу (табл. 7, п/п 6−8, 12−13) 13. К таковым, в частности, следует отнести парадную булаву-брус, принадлежавшую московскому государю, царю и великому князю Михаилу Федоровичу (рис. 147: 3). Длина рукояти такой булавы составляла 710 мм. Характерно, что в коллекции Оружейной палаты более поздних брусов не известно 14. В собрании Государственного исторического музея также хранятся две булавы аналогичного вида, одна (№ 2656) изготовлена из железа и датирована XVI−XVII веками (табл. 7, п/п 7). Еще один экземпляр булавы-бруса, хранящийся в ГИМ, изготовлен из сплава на медной основе с пустым пространством внутри и отверстием, возможно, для заливки свинца. На гранях бруса выгравировано изображение двуглавого орла (рис. 147: 2). Таким образом, перед нами довольно стойкая серия предметов, имеющая средние размеры 40−60 мм по высоте сторон при весе 250−350 г. Ударная часть либо изготовлялась из железа, либо отливалась из бронзы и заполнялась свинцом. Рассмотренный вид булав может быть связан с русской военной традицией и датирован, по имеющимся на данный момент материалам, XII — первой половиной XV века 15. Присутствие этого варианта булав, существовавших на территории Восточной Европы, как в средневековье, так и в эпоху царствования Михаила Федоровича, позволяет предположить, что и в интересующее нас время булавы-брусы продолжали употребляться 16. Значительно сложнее дело обстоит с так называемыми грушевидными или круглыми булавами, известными преимущественно по материалам более позднего времени. Все они происходят из собраний Эрмитажа, Оружейной палаты и Исторического музея. Единственная находка булавы подобного типа, происходящая не из музейных собраний, известна по раскопкам в Гостином дворе в Москве (табл. 7, п/п 2). Обнаружена она была в постройке, датированной серединой XVII века, имела железную рукоять и шаровидную боевую часть (рис. 147: 5). Более ранних находок булав подобного типа нам не известно. Ряд авторов связывают появление булав грушевидной формы с турецкой военной традицией 17. Так, уже в конце XV−XVI веке булавы «восточных» форм начинают употреблять сначала в Венгрии, а затем в Чехии и Польше 18. Именно с этой волной распространения шаровидных булав следует связывать появление оных и на территории Московского государства. Во всяком случае, довольно трудно объяснить появление на гравюре базельского издания книги Сигизмунда Герберштейна «Записки о Московии», иллюстрирующей снаряжение русского конного воина (рис. 206: 2), среди прочих предметов вооружения булавы с отличительным шаровидным абрисом и шишечкой наверху. Такого типа булавы вытесняют характерные для западноевропейской военной традиции сложно профилированные с приостренными концами скипетры- 232 шестоперы 19. Данный тип грушевидных булав приобретает свои наиболее характерные черты к концу XVI−XVII веку. Иных типов булав на территории Московского государства в настоящее время не зафиксировано как для рассматриваемого периода, так и для более раннего времени. Помимо булав, сделанных из металла и парадных образцов, которые изготавливались из камня, вполне можно допустить в качестве исключения употребление булав из органических материалов. Так, среди находок предметов вооружения на месте битвы под Берестечком присутствуют деревянные дубины — ослопы, сделанные из капа. Оружие такого типа в качестве вооружения сельских повстанцев довольно распространено 20. шестопер Ударное оружие, снабженное характерными перьями-отростками, называемое в зависимости от количества перьев либо шестоперами, либо пернатамиперначами, также почти не представлено в материалах археологических раскопок и происходит в основном из музейных собраний Оружейной палаты, ГИМ, Новгородского музея и Эрмитажа. Характерно, что термин «пернат» является более общим для описания этого вида булав. Считается, что «шестопер» — название, характеризующее пернаты с шестью перьями. Не опровергая данную точку зрения, следует все же сказать, что столь жесткого разграничения для конца XVI века не существовало. Во всяком случае, при описании ратного доспеха царя Бориса Федоровича (1589) упоминается «шестопер, топорище железное о семи перех»21. Единственной находкой шестопера, происходящей из раскопок в Москве, следует считать шестопер, обнаруженный в Зарядье в 1951 году (табл. 7, п/п 1). Шестопер в экспедиционной полевой описи был датирован XIV−XV веками 22. Все остальные шестоперы и пернаты, как правило, не имеют основательной датировки или относятся к более позднему, нежели рассматриваемый нами, периоду (рис. 149: 1). Появление шестоперов на территории Восточной Европы относится к самому кануну монгольского завоевания 23. Наибольшее распространение шестоперов как на территории русских удельных княжеств, так и в восточноевропейских степях следует отнести к XIV веку 24. Также с XIV века шестоперы распространяются в Западной и Центральной Европе в виде металлического цилиндра, оснащенного перьями, радиально расходящимися в стороны от навершия 25. Наиболее раннее упоминание шестопера отмечается в Первой псковской летописи под 1502 годом в качестве оружия, применявшегося против немецких воинов. «Биша их москвичи и татарове, аки свиней шестоперы». Одной из самых ранних находок каменных булав средневекового периода, имеющих рельефно выделенные перья, является булава, происходившая из Тушкова городка и датируемая началом XV века (табл. 7, п/п 16). Позднесредневековые шестоперы и пернаты, дошедшие до наших дней, с конструктивной точки зрения принадлежат к одному типу. Лишь по оформлению ударных ребер — «перьев» — шестоперы и пернаты могут быть разделены на варианты. Так как рассмотрение предметов вооружения более позднего периода, при условии если нет на то источниковедческой необходимости, не входит в задачи нашего исследования, позволю себе вкратце описать известные на сегодняшний день варианты шестоперов (рис. 148, 149). По форме пера и по оформлению следует выделить шестоперы и пернаты нескольких вариантов. 19. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Budapest, 1971. С. 21−23. 20. Свешников И. Г. Битва пiд Берестечком. Киев, 1994. С. 225−231. 21. Савваитов П. И. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора по Оружейной палате. С. 30. 22. Рабинович, 1951. Архив ИА РАН. Р. 1. № 568. Рис. 159. 23. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 26. 24. Гоняный М. И. Археологические памятники Куликова поля // Куликово поле и Донское побоище 1380 г. М., 2005. С. 153; Горелик М. В. Армии монголотатар X−XIV вв. М., 2002. С. 66, 67, 69; Шкриванич Г. Opyжije y средньовековноj Србиjи, Босни и Дубровнику. Београд, 1957. С. 90−92. 25. Бехайм В. Энциклопедия оружия. С. 261. Глава 5. Древковое ударное оружие 233 Рис. 148. Шестоперы XVII века. 1 — шестопер, приписываемый Лжедмитрию I (7/14); 2 — шестопер (собрание ГИМ) (7/9); 3 — шестопер-пернат (собрание ВИМАИВиВС) (7/15) 26. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель русского боевого оружия XI−XIX вв. М., 1953. Табл. IX: 74. 27. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. С. 86. Шестоперы с секторовидными перьями. Иногда сектор пера имеет легкий прогиб — таким образом появляется несколько более сложный общий абрис навершия шестопера. Представлены тремя экземплярами (табл. 7, п/п 1, 11, 15). Один шестопер был найден в Москве в Зарядье. Точная датировка неизвестна. М. Г. Рабинович и А. Н. Кирпичников датировали его XIV−XV веками. Аналогичные шестоперы происходят из коллекций ГИМ 26, к этому же варианту следует отнести пернат, хранящийся в собрании ВИМАИВиВС. Шестоперы с округлым или подовальными перьями 27. Все шестоперы с такими перьями имеют прорезные украшения и датированы XVII веком. По всей видимости, такого типа шестоперы могут быть отнесены к парадным, то есть они не выполняли функции боевого оружия. Шестоперы с подтреугольными перьями (табл. 7, п/п 9). Шестоперы с прямоугольным абрисом пера. Подобного типа шестоперы являются наиболее хорошо известными по материалам ордынской археологии 234 Рис. 149. Шестоперы XV, XVII веков. 1 — Москва XV века (7/1); шестопер, приписываемый Лжедмитрию I (7/14); 3, 4 — шестоперы XVII века из собрания ГИМ (7/9, 7/11) и довольно часто изображаются иранскими миниатюристами. Появившись в XIII веке, данный тип шестоперов доживает до XVII века, то есть употреблялся и в рассматриваемый нами период 28. Аналогичный шестопер хранится в запасниках отдела оружия ГИМ. Точная датировка этого предмета неизвестна. Судя по великолепной сохранности металлических деталей, не исключено довольно позднее изготовление рассматриваемого предмета (табл. 7, п/п 17). Наиболее поздними по времени появления следует считать, по всей видимости, шестоперы с фигурным абрисом пера. В коллекции ГИМ хранится латунный шестопер с рукоятью (табл. 7, п/п 14), приписываемый Лжедмитрию II, имеющий сложно профилированные и прорезные перья. Таким образом, рассмотренные нами образцы могут только в общих чертах характеризировать применявшиеся типы шестоперов в более раннее время, то есть в интересующий нас период. По всей видимости, наряду с известными 28. Гоняный М. И. Археологические памятники Куликова поля. С. 153; Шкриванич Г. Opyжije y средньовековно Србиjи, Босни и Дубровнику. С. 90−92; Горелик М. В. Армии монголо-татар X−XIV вв. С. 66−69. 235 Глава 5. Древковое ударное оружие ранее шестоперами с прямоугольным абрисом пера появляются шестоперы и пернаты с секторовидными или треугольными абрисами пера. Во всяком случае, говорить о шестопере как о распространенном оружии в арсенале поместных дворян XVI — начала XVII века на сегодняшний день не приходится. Нам не известны изображения шестоперов, нет и частого упоминания этого вида оружия в письменных источниках, в отличие от таких менее характерных видов вооружения, как топор или булава с кистенем. клевец-чекан 29. Nadolski A. Polsca bron. Bron biala. Wroclaw, 1984. С. 40. 30. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 132. 31. Бехайм В. Энциклопедия оружия. С. 262. 32. Горелик М. В. Оружие древнего Востока. С. 54−55. 33. Пугаченкова Г. А. Образ кангюйца в согдийском искусстве // Из художественной сокровищницы Среднего Востока. Ташкент, 1987. С. 57−59. Клевец или чекан представляет собой короткое древковое оружие ближнего боя с горизонтально размещенным вытянутым заостренным бойком с одной стороны от втулки и молотковидным концом с другой. Очень часто маленькие топорки относят по недоразумению к чеканам, что является довольно распространенной историографической ошибкой. В польской военной археологии именно за такими топорками закрепился термин Czekan 29. С нашей точки зрения, топорки, снабженные с обратной стороны вытянутым чеканом — молотковидным отростком,— правильнее называть «топор-чекан», как их называл в свое время А. Ф. Медведев 30. Совершенной ошибкой будет называть такого типа топорки клевцами. Собственно чекан в чистом виде как самостоятельное боевое оружие — довольно редкое явление. Как правило, он снабжается киркой и уже в зависимости от того, насколько преобладает в том или ином конкретном образце вооружения функция боевого молотка или функция боевой кирки, следует выделять чеканы или клевцы. Нам представляется, что чеканами и клевцами следует называть один тип вооружения, совмещающий в себе функции как боевого молотка, так и боевой кирочки. При этом чекан или клевец — это, как правило, кавалерийское оружие, приспособленное для поражения хорошо защищенного противника. Крупное молотоподобное вооружение называется по западноевропейской терминологии боевым молотом и предшествует появлению чекана-клевца в Западной Европе в XIII−XIV веках 31. Чекан как самостоятельный вид оружия имеет сложную историю своего развития. Появившись в последние века II тысячелетия до н. э. в степях Центральной Азии и в Китае, он лишь к VII веку до н. э. приобретает «классические» черты клевца-чекана 32. На протяжении всего раннего Средневековья чекан продолжает существовать в пределах Центральной Азии как специализированное средство борьбы с защищенным в пластинчатую броню противником 33. Позднее чекан уступает место более универсальным видам холодного наступательного оружия и возрождается лишь в XV веке уже в другом регионе Евразии — Европе. Возрождение чекана как специализированного типа холодного наступательного вооружения преимущественно конного воина в развитом Средневековье связывается с появлением необходимости пробивать настолько мощные типы защитного вооружения, распространившиеся в Западной Европе в этот период, каких не знало человечество за всю историю развития доспехов в древности и Средневековье. Чекан определяется как абсолютное оружие ближнего боя, ибо тот ударно-колющий эффект, который создается за счет массивного клинка-молотка и мощного рычага рукояти, могло выдержать только очень достойное защитное вооружение. Эволюция чекана в период Средневековья связывается с двумя традициями. В Западной Европе клевцы-чеканы эволюционировали из такого вида пехотного вооружения, как боевой молот. На базе этого тяжелого оружия, достигавшего 14 кг, к середине XV века развился 236 легкий кавалерийский чекан-клевец, который вышел из употребления только в связи с повсеместным распространением пистолетов 34. Параллельный процесс распространения клевцов чеканов шел в Юго-Восточной Европе. Здесь, по всей видимости, под воздействием Турции или Венгрии развивается своя традиция изготовления чеканов, пик которой приходится на XVI−XVII века 35. Если западноевропейские чеканы XV−XVI веков, как правило, отличаются коротким мощным острием и тяжелым бойком, то венгерские чеканы выделяются вытянутыми пропорциями острия с рудиментарным бойком в виде небольшой шляпки, прикрепленной к втулке граненым стержнем, украшенным выступающими прямоугольными гранями. Очевидно, что данное оружие скорее является клевцом, нежели чеканом. На картине неизвестного польского художника «Битва под Оршей» подобного типа вооружение можно разглядеть среди снаряжения латной кавалерии польско-литовского войска (рис. 210). Характерно, что при описании комплекса вооружения русского воинства наблюдательный дипломат и бытописатель Сигизмунд Герберштейн не отмечает клевцы среди прочих видов наступательного вооружения. На той же картине «Битва под Оршей» среди трех основных типов наступательного вооружения московского войска — топоров, сабель и лука со стрелами — изображений клевцов не отмечено; последнее, конечно, не отменяет возможность их использования в этот период и на территории Московского государства. Характерно, что до наших дней не дошло ни одного клевца, надежно датированного ранее конца XVI — начала XVII века. Всего удалось собрать информацию о 19 клевцах, хранящихся в музейных собраниях Московской Оружейной палаты, ГИМ, Эрмитажа (коллекция графа Шереметева) и Артиллерийского музея. В основном это предметы, являющиеся парадным оружием, маркирующим статус владельцев этого вооружения. Некоторые клевцы-чеканы несут на себе именные гравированные подписи. Так, в собрании Оружейной палаты мы имеем два чекана, принадлежавшие князьям Федору Александровичу Телятевскому (ум. 1645) и Василию Ивановичу Туренину-Оболенскому (первая половина XVII века). Также два чекана принадлежали представителям фамилии Шереметевых 36. Несмотря на то что все дошедшие до нас чеканы лишь условно могут быть отнесены к рассматриваемому нами периоду, представляется целесообразным обозначить общие типы клевцов, известные нам по музейным коллекциям. Всего выделяется три стойкие разновидности клевцов. К первой разновидности следует отнести чеканы-клевцы, имеющие простой молотковидный боек с одной стороны и слегка опущенное короткое острие клевца, достигающее 10−13 см. В сечении подобного типа клевцы квадратные или прямоугольные. Два таких клевца поступили в собрание Оружейной палаты из Рюст-камеры в 1810 году, и один клевец поступил в 1736 году из Конюшенного приказа (рис. 150: 1, 3) 37. Все клевцы из Оружейной палаты богато украшены. Рукояти обтянуты хзом и бархатом. Вершина клевца и подток имеют дополнительные украшения в виде серебряных трубок с чернью. Аналогичный чекан-клевец происходит из ВИМАиВС. К этой разновидности следует отнести так называемый «казачий» клевец, хранящийся в Оружейной палате (рис. 151: 2). Он отличается от описанных выше выделенным квадратным бойком молотка, украшенным рельефными уступами. Характерной особенностью клевцов этой разновидности являются небольшие размеры навершия. Они достигают в длину 230 мм. Клевцы этого типа происходят из Соловецкого монастыря; аналогичные же клевцы турецкой работы поступили в 1810 году из Рюст-камеры в собрание Оружейной пала- 34. Бехайм В. Энциклопедия оружия. С. 262, 263. 35. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Р. 35−37. Кер. 47, 52; Бехайм В. Энциклопедия оружия. СПб., 1995. С. 262. 36. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. С. 86, 87. 37. Опись Московской Оружейной палаты. С. 37−39. Глава 5. Древковое ударное оружие Рис. 150. Клевцы XVII века. Собрание Московской Оружейной палаты. 1 — (8/4); 2 — клевец князя В. И. Туренина-Оболенского (8/1); 3 — (8/6) 237 238 Рис. 151. Клевцы XVII века. 1−3 — собрание Московской Оружейной палаты (8/5, 8/8, 8/7) Глава 5. Древковое ударное оружие 239 Рис. 152. Клевцы XVII века. 1−3 — собрание Московской Оружейной палаты (8/3, 8/6, 8/4) 38. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Р. 35−37. Кер. 47, 52. 39. Опись Московской Оружейной палаты. С. 39. ты; аналогичный клевец происходит из коллекции графа Шереметева (табл. 8, п/п 3, 4, 6, 14, 18). Именно этот тип клевцов изображен на картине «Битва под Оршей» в качестве вооружения польско-литовской латной конницы (рис. 210). Данный тип клевцов, по материалам из Венгрии, относится к одному из самых распространенных типов. Такие же клевцы изображаются в качестве вооружения венгерских гусар в начале XVI века 38. По всей видимости, время бытования подобных клевцов в России приходится на конец XV−XVII век. При этом если в Западной Европе клевцы довольно быстро уступают место другим видам наступательного кавалерийского оружия, в частности пистолетам, то в Венгрии и Польше, а возможно, и в России они употребляются вплоть до XVIII века. Второй разновидностью следует считать небольшие клевцы с длиной навершия 180−225 мм, молотковидный край которых имеет небольшой пологий желобок в середине своей длины и округлый боек. Также округлое сечение и у кирки клевца. Клевцы этой разновидности поступили в Оружейную палату из собрания оружия Петра I и из Рюст-камеры 39. Записаны данные образцы как клевцы персидской и турецкой работы (рис. 151: 1, 3). Возможно, вариантом этой разновидности является клевец, принадлежавший князю Ф. А. Телятевскому (табл. 8, п/п 2, 5, 7). 240 Рис. 153. Клевцы. 1 — собрание ГИМ (8/19); 2−4 — собрание Московской Оружейной палаты (8/9−11) 241 Глава 5. Древковое ударное оружие 40. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Р. 35−37. 41. Квасневич В. Польские сабли. СПб., 2005. С. 22. 42. Владимир Даль дает следующее описание этого вида оружия: «Кистень м. басалык стар. цепик, цепник, ручное дорожное оружие: ядро, гиря, рогулька на ремне, либо на коротком кистенище, рукояти: увесистый набалдашник на короткой палке, просто насаженный, или прикованный звеньями, привязанный ремнем. Навязень, на долгом кистенище, держалке… Кистень гирька на коротком кистенище; его нашивали в рукаве, за пазухой, за голенищем; кистень-навязень, цепник, ядро или гиря на цепи, на ремне, с цеповищем; одноручный цепник, короткий и легкий; двуручный, телепень или басалык, на долгом цеповище; кистень летучий, гиря на ремне, который наматывается, кружа, на кисть, и с размаху развивается; бивались и в два кистеня, в оберучь, распуская их, кружа ими, ударяя и подбирая поочередно; к такому бойцу не было рукопашного приступа; шелеп, шелепуга, шелепень, начально плеть, ногайка (шлепать); нагайка с пулькою, с ввязанною гирькою; округленный камень (их находят доныне) или ядро на ремне и цеповище (рукояти), телеп, телепень». Менее точно этот вид оружия описывается в словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, где он смешивается с прочими видами ударного вооружения. Авторы словаря считали, что этот вид вооружения был занесен в Европу монголами. 43. Зайковский Б. К. К вопросу о происхождения кистеня // Известия общества археологии, истории, этнографии при Казанском университете. Казань, 1929. С. 117. Третья разновидность клевцов представлена довольно однообразной как по форме, так и по орнаментальному оформлению серией клевцов из Соловецкого монастыря, хранящейся ныне в ВИМАиВС (табл. 8, п/п 1, 9, 10, 11, 13, 15, 16, 19). Также к этой разновидности относятся несколько клевцов неясного происхождения, хранящихся в Оружейной палате (табл. 8, п/п 9−11) и в фонде отдела оружия ГИМ (табл. 8, п/п 19). К этому же типу следует отнести клевец князя Василия Ивановича Туренина-Оболенского, являющийся одним из богатейших по отделке предметов этого типа вооружения. Длина навершия клевца этой разновидности бывает от 220 до 410 мм (рис. 150: 2). Клевцы имеют рукоять, сопоставимую по длине с рукоятями булав и шестоперов, равняющуюся 70−100 мм (рис. 153). Как правило, клевец состоял из ряда деталей, в частности боевого навершия-клевца, металлической трубки, которая оформляла верхнюю часть древка; данная трубка могла выступать за обрез клевца. По всей видимости, обязательным было оформление конца древка дополнительным металлическим цилиндром, который мог быть украшен, а рукояти парадных клевцов могли быть обтянуты хзом, бархатом. По рукояти могли быть пущены дополнительные обоймицы или проволочная обмотка. Клевец князя Туренина-Оболенского был снабжен дополнительным кинжалом. Ближайшими аналогами клевцов рассматриваемого варианта являются идентичные как по форме, так и по оформлению венгерские клевцы, датируемые XVI−XVII веками 40. По всей видимости, распространение клевцов в России следует относить также к XVI веку, возможно ко второй половине или к концу этого столетия. Во всяком случае, все известные на сегодняшний день клевцы-чеканы датируются надежно временем не ранее начала XVII века. Примечательно, что если изображения и упоминания булав или кистеней можно относить к первой половине XVI века, то первое изображение клевцов относится к концу XVI века (рис. 208). Характерно также отсутствие этого вида вооружения в коллекции, происходящей из Тушинского лагеря, что может говорить о незначительной распространенности данного вида оружия. Как уже было сказано, ближайшими аналогами клевцов рассмотренных вариантов являются преимущественно венгерские и польско-венгерские типы, применявшиеся гусарами. По всей видимости, следует связывать распространение этого вида кавалерийского вооружения с влиянием именно венгерского комплекса оснащения всадника как на польскую военную традицию, так и на вооружение русских дворян. Это согласуется с аналогичными тенденциями в распространении типов клинкового оружия в Польше во второй половине XVI века 41. кистени и боевые цепы Кистень является видом ударного оружия, состоящим из короткой деревянной рукояти, к одному концу которой на цепи или ремне подвешивается груз (камень, гиря или многогранная металлическая отливка), а к другому крепится петля для надевания на кисть руки. Отсюда, по всей видимости, и происходит название. Кистень может не иметь четко выраженной рукояти 42. Вопрос о происхождении кистеня и связанного с ним боевого цепа мало разработан в отечественной историографии. Одним из первых, кто выступил с критическими замечаниями против ранних интерпретаций происхождения кистеней, был Б. Зайковский. Он считал базой распространения этого вида оружия север или северо-запад России 43. Распространение кистеней, отмеченное в салтово маяцкой культуре, исследователь связывал с влиянием славян на 242 население салтовской культуры 44. Одним из первых, кто обосновал применение кистеня в качестве боевого оружия, был А. Ф. Медведев, опубликовавший первую серию «боевых гирь», происходящих из Новгорода 45. Б. А. Рыбаков реконструировал технику литья древнерусского кистеня в глиняных формах по восковой модели 46. А. Н. Кирпичников убедительно продемонстрировал, что древнейшие находки восточноевропейских кистеней следует связывать с кочевым Поволжьем и Подоньем и именно из этих областей кистени могли проникнуть на Русь в X веке 47. Свою точку зрения он подкрепил приведенным в своде материалом. А. Н. Кирпичников датировал древнейшие восточноевропейские кистени IV−IX веками 48. Как было установлено позднее, кистени у салтовцев Подонья получают относительно широкое распространение в IX−X веках. Предполагается, что этот вид оружия мог быть заимствован кочевниками на Кавказе, где и могла произойти эволюция кистеня из булавы. Суммируя свои представления о происхождении и развитии кистеней, А. Н. Кирпичников отмечал, что, появившись в X веке на территории Древней Руси, они достигли наибольшего расцвета в XII−XIII веках. Для более раннего периода, X−XI веков, характерны костяные кистени, которые затем сменились металлическими. Эту смену исследователь связывал с распространением усиленного доспеха воина и с необходимостью иметь более компактное и долговечное оружие, способное наносить удары с большей концентрацией и силой приложения. А. Н. Кирпичников выделил шесть типов кистеней на основании морфологии этого оружия. Характеризуя типы, бытовавшие в XII−XIII веках, исследователь отмечал, что это были преимущественно небольшие серийно изготовленные вещи, имеющие округлые миндалевидные или «шипастые» очертания. Наиболее поздние кистени древнерусского периода имеют характерный биконический абрис боевой гири. Основное количество кистеней происходит с территории Южной Киевщины и связано как с русским, так и с черноклобукским населением. Также значителен процент находок кистеней в Новгороде и Рязани 49. В более поздней своей работе А. Н. Кирпичников отмечал, что кистени подобных типов продолжают бытовать и в XIV веке 50. Позднее А. Р. Артемьев в статье, посвященной ударному оружию Новгорода, предложил свою типологию древнерусских кистеней, основанную не на морфологии, а на материале, из которого изготовлен кистень 51. Таким образом, на сегодняшний день мы можем констатировать, что раннесредневековые и средневековые кистени довольно хорошо представлены в археологической литературе. Предложено несколько альтернативных типологий, представлен весь спектр применявшихся типов и их эволюция. К сожалению, более поздние кистени не получили аналогичного освещения. Объясняется это, по всей видимости, малым количеством реальных вещей, которые могли бы стать основой для первичной систематизации. Археологические находки кистеней в позднесредневековых слоях русских городов и селищ представлены всего тремя экземплярами. Они происходят из Орешка (рис. 156: 12), Волоколамска (рис. 156: 11) и Малых Вязем (рис. 156: 10) 52. Кистень из Орешка (табл. 9, п/п 4) впервые был опубликован А. Н. Кирпичниковым и датирован XVI веком. Он представлял собой небольшую бронзовую квадратную отливку с овальной стационарной петлей и пятью пирамидальными шипами, крепящимися к сторонам квадрата 53. Кистень из Волоколамска (табл. 9, п/п 3), датированный XVI−XVII веками, представлял собой биконическую боевую гирю с характерной подпрямоугольной петлей 54. Аналогичные кистени как по форме, так и по размеру были выделены А. Н. Кирпичниковым в отдельный тип VI и датированы XIII−XIV веками 55. 44. Зайковский Б. К. К вопросу о происхождения кистеня // Известия общества археологии, истории, этнографии при Казанском университете. Казань, 1929. С. 160. 45. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого. С. 137, 138. 46. Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948. С. 249, 250. 47. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ Е1-36. Вып. 2. Л.; М., 1966. С. 59. 48. Там же. 49. Там же. С. 61−64. 50. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 28. 51. Артемьев А. Р. Кистени и булавы из раскопок Великого Новгорода. С. 5−15. В данной типологии выделяется ряд неточностей. Так, один тип представляет собой кистени, имеющие крепление в виде центрального осевого стержня с петлей, при этом они как свинцовые, так и изготовленные из органических материалов (роговые и каповые). В рамках этого типа выделяются виды, имеющие разную форму и материал изготовления. Второй тип представляет собой металлические кистени, в которых также выделяются виды кистеней биметаллических и бронзовых. При этом биметаллические было бы целесообразнее отнести к первому типу, так как они также имеют осевой канал, в который продет железный стержень с петлей. 52. Ниже под словом «кистень» мы подразумеваем либо кистень как вид оружия, либо его ударную часть — било. 53. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 27. Рис. 6: 3. 54. Ивченков, 1987. Архив ИА РАН. № 12341. 55. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. С. 63, 64. Аналогичный кистень хранится в собрании ВИМАИВиВС под номером 129/204. Его происхождение установить не удалось. Глава 5. Древковое ударное оружие 56. Выражаем благодарность А. Смирнову за предоставленную возможность ознакомиться с находкой и включить ее в свод. 57. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 27. Рис. 6: 2. 243 Кистень из Малых Вязем был обнаружен в подмосковной усадьбе Вязёмы (ныне Государственный историко-литературный музей-заповедник А. С. Пушкина) в ходе археологических наблюдений за земляными работами внутри главного здания конного двора. Непосредственно под зданием находятся заглубленные части существовавшего здесь на рубеже XVI−XVII веков дворца Б. Ф. Годунова. Находка залегала на дне заглубленного сооружения (подвала, подклета) в углистом слое, отложившемся в результате гибели дворцового комплекса. Время уничтожения дворца — с 1606 по 1618 год (наиболее вероятное — с 1607 по 1612 год) 56. Ударная гиря боевого кистеня изготовлена из железа. Кистень имеет удлиненно-каплевидную форму. Длина била 115 мм. Поверхность покрыта орнаментальными спиральными каннелюрами. В нижней части, в точке схождения валиков, отмечается выступающая «шишечка». В месте перехода от петли к боевой части четыре рельефных кольцевых пояска. Петля для подвеса массивная, плоская, с отверстием прямоугольной формы. В верхней части имеется два прямоугольных выступа. Аналогичные по форме ударные части кистеней известны по материалам из Волжской Булгарии, где они, по данным А. Н. Кирпичникова, датируются XIII веком 57. Значительная серия кистеней и боевых цепов происходит из Государственного Исторического музея и Артиллерийского музея (ВИМАИВиВС). Всего, по нашим подсчетам, имеется 27 боевых гирь и цепов (табл. 9, п/п 1, 2, 5−31). Кистени в музейных собраниях зачастую не имеют надежной датировки и географической привязки (рис. 154−156). Как правило, они датируются широкими хронологическими рамками XVI−XVII или XVII−XVIII веков. По этой причине представляется целесообразным привести общие описания данных предметов, по всей видимости, в основном не связанных с рассматриваемым нами периодом. Все виды подвесного ударного оружия могут быть разделены на обычные кистени, как имевшие рукоять, так и представлявшие собой обычную веревку или кожаный ремень, на конце которого крепилась бронзовая отливка (рис. 156). Другой разновидностью подвесного ударного оружия являлись более сложные изделия, представлявшие собой рукоять с закрепленным на ней втульчатым навершием с петлей, к которому на тяжелой железной цепи крепилась боевая гиря, как правило представлявшая собой шар или шар с шипами. Иногда вместо шара крепилась квадратная гиря или гиря в виде куба со срезанными углами. Иногда грани таких гирь украшались незамысловатым геометрическим орнаментом. В одном случае гиря представляла собой отлитый из сплава на медной основе многогранник с центральным продольным отверстием, в которое был продет железный стержень, скрепленный с двух сторон шайбами. На гранях гири размещалось изображение в виде животного семейства кошачьих, расположенного в геральдической позе (рис. 154: 2). Третьей разновидностью этого вида оружия являлись боевые цепы. Как гири на железных цепях, так и боевые цепы преимущественно изготавливались из железа (рис. 154: 1). Последнее довольно разительно отличает их от маленьких кавалерийских кистеней Средневековья, изготовленных из сплавов на медной основе. Упомянутые выше кистени, найденные при археологических раскопках в Орешке и Волоколамске, изготовлены из цветного металла, а гиря от кистеня из Малых Вязем изготовлена из железа. Аналогичные кистени происходят из собрания ГИМ. Таким образом, можно утверждать, что кистень как вид оружия или оружия для самообороны продолжал существовать и в рассматриваемый нами период. При этом обнаруженные гири от кистеней нахо- 244 дят довольно близкие аналогии с домонгольскими прототипами как по форме, так и по размерам. Разнообразные виды кистеней и цепов, изготовленных из железа, обозначают, по всей видимости, дальнейшую эволюцию подвесного ударного оружия, которое применялось как пешими, так и конными воинами. Так, боевые цепы были национальным оружием гуситов, а подобные боевые гири не раз изображались в руках у восставшего народа в периоды крестьянских войн в Европе 58. Несмотря на установленную распространенность кистеней в Древней Руси, первые изображения и упоминания их относятся к концу XV — нача- Рис. 154. Кистени и боевые цепы XVI (?) – XVIII веков. 1−4 — собрание ГИМ (9/16, 9/27, 9/20, 9/6) 58. Разин Е. А. История военного искусства. Т. 2. М., 1994. С. 499. Глава 5. Древковое ударное оружие 245 Рис. 155. Кистени с втулкой XVI (?) – XVIII веков. 1−3 — собрание ГИМ (9/18, 9/12, 9/13) 59. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 77. лу XVI века. Сигизмунд Герберштейн так описывает этот тип вооружения: «Обыкновенное их оружие — лук, стрелы, топор и палка наподобие (римского) цеста (coestus), которая по-русски называется кистень (kesteni), а попольски — бассалык (bassalick). Это в две пяди (Spanne) деревянная рукоять, к которой прибит крепкий ремень, а на его конце привязан кусок меди, железа или оленьего рога; ремень также длиной почти в полторы пяди»59. На гравюре базельского издания, иллюстрирующей данную часть текста, можно заметить, что кистени московских воинов довольно мало похожи на древнерусские бронзовые маленькие кистени. Из-за кушаков и боевых поясов русских воинов 246 свисают увесистые боевые шаровидные гири. Такие же предметы изображены на гравюре со снаряжением русского воина. Возможно, перед нами иконографический штамп западноевропейских художников, а не отражение реального вида вооружений. Тем не менее можно предположить, что в рассматриваемый нами период происходила отмеченная выше эволюция кистеня из преимущественного оружия личной защиты в грозное оружие наступления, имеющее большую ударную силу. Позднее кистень и боевой цеп прочно занимают свои места в комплексе вооружения народных ополчений как в период освободительных войн, так и в период крестьянских восстаний. Рис. 156. Кистени XV (?) –XVIII веков. 1−8 — собрание ГИМ (9/24, 9/23, 9/26, 9/25, 9/17, 9/28, 9/21, 9/19); 9 — собрание ВИМАИВиВС (9/1); 10 — Малые Вяземы, дворец Бориса Годунова (9/32); 11 — Волоколамское городище (9/3); 12 — Крепость Орешек (9/4) Глава 6 Ручное метательное оружие Л 1. Черненко Е. Ф. Скифские лучники. Киев, 1981; Смирнов К. Ф. Вооружение савроматов // МИА. М.: АН СССР, 1964; Литвинский Б. А. Сложносоставной лук в древней Средней Азии // СА. № 4. М., 1966; Хазанов А. М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971; Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие // САИ Е1-36. М., 1966; Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966; Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. Новосибирск, 1997. 2. Белов М. И., Овсяников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Ч. 2. М., 1981. С. 77−79. ук, появившись в эпоху мезолита, на протяжении тысячелетий оставался одним из основных видов орудий охоты и войны. История изучения ручного метательного оружия, в частности сложносоставного лука, в советской науке довольно богата. Почти для всех культурно-исторических общностей, существовавших на территории Восточной Европы в древности и Средневековье, созданы типологии применявшихся луков, их составных частей, бытовавших наконечников стрел, колчанов и налучий 1. Наиболее полным исследованием средневекового ручного метательного оружия является труд А. Ф. Медведева. В своей книге автор рассмотрел все аспекты, связанные с ручным метательным оружием. В первой части исследователем был проведен подробный анализ зарождения, эволюции и конструктивных особенностей сложного лука, колчана и налучья на территории Восточной Европы. Были рассмотрены и типы бытовавших предохранительных приспособлений для натяжения тетивы. Отдельно автор уделил внимание способам стрельбы из лука, тактико-техническим данным бытовавших луков на протяжении всего Средневековья. Рассматривались также основные изобразительные и письменные источники, характеризующие ручное метательное вооружение Древней Руси. Исследователем был применен в расширенной форме и ретроспективный метод, когда для характеристики более ранних материалов были привлечены письменные и изобразительные источники XV−XVII веков, характеризующие позднесредневековый комплекс метательного вооружения, его составляющие части и традиции применения. Наряду с обильным археологическим материалом, иллюстрирующим метательное вооружение средневекового периода, были привлечены предметы из собраний Государственной Оружейной палаты и Государственного Исторического музея, которые представляли позднесредневековые луки, колчаны и налучья. К сожалению, из всех имеющихся на сегодняшний день луков, налучий и колчанов в музейных собраниях России лишь единицы могут быть связаны с оружейной традицией Русского государства XVII века, так как в большинстве своем предметы из собраний ГИМ и Оружейной палаты представляют собой либо парадные образцы церемониального вооружения, либо предметы, преподнесенные в качестве даров и хранившиеся в царских хранилищах (рис. 158). Также значителен процент поступлений восточного метательного оружия XVII−XIX веков. Колчанов, луков, налучий и прочих предметов, связываемых с рассматриваемым периодом и датируемых концом XV — началом XVII века, в настоящее время представлено ничтожно мало, и большая часть их происходит из раскопок Мангазеи 2. Остальные предметы лишь могут быть использованы как ретроспективная иллюстрация бытовавших типов, во многом обрисованная уже в работах А. Ф. Медведева. К сожалению, в настоящее 248 время состояние материальных источников таково, что добавить больше, чем было высказано А. Ф. Медведевым в начале 1960-х годов, довольно затруднительно. Однако письменные и изобразительные источники и анализ рассматриваемого материала все же позволили уточнить имеющуюся картину. саадак А. Ф. Медведев в своей работе привел описание луков, датированных второй половиной XII века; также им были описаны луки, хранящиеся в ГИМ и Оружейной палате, датированные более поздним временем 3. Благодаря сохранности культурного слоя древнего Новгорода в распоряжение науки попал лук, датированный второй половиной XII века, позволивший понять конструкцию древнерусского сложного лука. Новгородский фрагмент представлял собой почти половину целого лука, состоящего из двух хорошо оструганных длинных планок, изготовленных из разных пород дерева (можжевельник и береза) и склеенных между собой. Исследователь предположил, что планки были скреплены рыбьим клеем. Склеенные планки были тщательно обмотаны берестой. Реконструкция сечения этого лука по А. Ф. Медведеву представляла собой овальный объем, состоящий из двух планок, склеенных между собой, сухожилий, размещенных по спинке лука, и берестяной обмотки. Конец фрагмента лука имел прямой ровный обрез. Исследователь предположил, что на конце располагались костяные накладки с вырезом под тетиву. Аналогичные костяные накладки могли располагаться и на луках из Мангазеи. Однако было возможно применение и деревянных концов лука, приклеенных на основу. Реконструируемая длина лука по А. Ф. Медведеву должна была достигать 1 900 мм. Размеры и мощь такого лука позволили предположить, что перед нами характерный лук для пешего боя, обладающий большой мощностью 4. На основании факта находок различных типов костяных накладок А. Ф. Медведев предположил, что сложносоставные рефлекторные луки Древней Руси имели помимо концевых костяных накладок еще и боковые накладки рукояти, нижние накладки рукояти с внутренней стороны лука. На основании размера боковых и нижних накладок рукоятей был реконструирован размер центральной части лука, достигавший не менее 130 мм, и толщиной 35 × 20 мм при овальном сечении. Подобные размеры были удобны, как считает исследователь, для любой руки взрослого человека. Исследователем была приведена подробная реконструкция этапности монтировки такого лука 5. Для луков XV−XVI веков А. Ф. Медведев зафиксировал костяные накладки нового типа, которые назывались подзорами и наклеивались с внутренней стороны его рогов. Снизу на концах автор предполагал появление такого типа костяных накладок, как подпятельники. Появление роговых вибраторов, отсутствовавших на древнерусских луках IX−XIV веков, относится, по мнению исследователя, к XV−XVI векам. Роговые пластинки наклеивались с внутренней стороны лука, и в этом заключалось основное отличие позднесредневековых луков от луков эпохи Древней Руси 6. Названия различных частей лука, дошедшие до нас по описям XVI−XVII веков, позволили исследователю проследить аналогии с переднеазиатскими сложными луками. Так, деревянная основа лука, носившая название «кибить», могла, по мнению А. Ф. Медведева, совпадать с таким термином арабских источников, как «кадиб», которым обозначался простой арабский лук, либо «кабид», обозначающий срединную часть лука. Ценным источником для реконструкции древнерусских луков оказался рукописный арабский 3. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 5, 6. 4. Там же. С. 6−12. 5. Там же. С. 12. 6. Там же. С. 12, 13. Глава 6. Ручное метательное оружие 7. Артемьев А. Р., Гайдуков П. Г. Лук XIII века из Новгорода // РА. 1992. № 3. С. 218−220. 8. Белов М. И., Овсяников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 77, 78. 249 трактат, посвященный лукам, созданным в XV веке, ссылки на который приводил А. Ф. Медведев. Сравнение составных частей древнерусских сложных луков с составными частями сложных луков, перечисленных в упомянутом трактате, поздние письменные источники и изобразительные источники позволили прийти исследователю к мысли, что арабские, русские и турецкие луки на протяжении всего средневековья как по внешнему облику, размерам, так и по конструктивным особенностям были аналогичны. А. Ф. Медведев отмечал, что, судя по находкам в Новгороде, у науки нет никаких данных, которые бы свидетельствовали о типологическом разнообразии сложных луков Древней Руси. Изготовление луков как древнего оружия Восточной Европы происходило как в крупных, так и в небольших городах. В более поздний период появляются мастера, которые изготовляли не только луки, но и полный прибор вооружения конных стрелков — саадак, состоящий из лука, колчана со стрелами (тула) и налучья (рис. 157). Позднее исследования в Новгороде позволили получить небольшую серию луков, датированных X−XIII веками, которые несколько усложнили картину, обрисованную А. Ф. Медведевым. Если серия простых детских луков была известна и ранее, то целый простой рефлекторный лук, обнаруженный при раскопках на Троицком раскопе в 1990 году, относящийся к охотничьему инвентарю, значительно расширил наши представления о русском средневековом луке 7. Общая длина лука, опубликованного А. Р. Артемьевым и П. Г. Гайдуковым, достигала 870 мм. Он был изготовлен из целого куска молодого дуба и имел характерный абрис рефлексирующего лука, то есть характерную изогнутость рогов лука в противоположную от внутренней сторону лука. Исследователи выразили удивление, что на обобщенной реконструкции А. Ф. Медведева лук не имел характерного рефлексирующего абриса кибити. Авторы предположили, что рефлексирующие свойства древнерусских луков были значительно выше и должны были соответствовать восточным образцам луков позднесредневекового и нового времени. Детали и фрагменты лука, датированные концом XV−XVII веком, в настоящее время нам не известны. Исключением являются несколько находок фрагментов составных луков, происходящих из приполярного города Мангазеи 8. Эти фрагменты являются частями тщательно обработанных с внешней стороны деталей лука, изготовленных из кедра. Наиболее крупные фрагменты достигали в длину 645 мм (рис. 158). Они представляли собой слегка изогнутые деревянные пластины, плоские с внутренней и выпуклые с внешней стороны. В средней части эти фрагменты были более узкими и выпуклыми. Общая длина лука должна была равняться не менее чем одному метру. Наиболее утолщенная средняя часть достигала 13 мм и была выгнута наружу. Такого типа выгиб фиксируется у сложных составных луков. От наиболее узкой средней части шириной 28 мм рог лука расширялся до 54 мм, к концу сужаясь до 40 мм. Форма остальных фрагментов лука аналогична. Так, размеры второго фрагмента достигали 640 мм в длину, при этом общая длина лука составляла не менее 1 200 мм, ширина в средней части — 32 мм, максимальное расширение рога второго фрагмента достигало 78 мм, толщина в средней части — 15 мм, на концах — 7 мм. Третий фрагмент лука длиной 410 мм имел максимальное расширение рога до 77 мм. Также в Мангазее был найден четвертый фрагмент лука длиной 391 мм. Все деревянные фрагменты луков на концах имели прямой срез. Костяных накладок и фрагментов тетивы не обнаружено. Таким образом, на основании материалов северного приполярного города можно понять, что во второй половине XVI−XVII веке лук как орудие охоты и оружие продолжал 250 Рис. 157. Конструктивные детали лука турецкого типа по Э. Г. Аствацатурян Рис. 158. → Луки XVII−XVIII веков. По музейным собраниям ГИМ (1, 2) и Московской Оружейной палаты (3) Глава 6. Ручное метательное оружие 251 252 активно употребляться и представлял собой сложносоставной или простой рефлекторный лук, достигавший в длину 1 200 мм. Таким образом, история изучения древнерусского лука позволила установить, что наряду с простыми деревянными луками, изготовлявшимися из цельного куска дерева, существовали простые рефлекторные луки и составные рефлекторные луки. Кибить составных луков состояла из нескольких деревянных составляющих, склеенных между собой. Сложносоставные луки снабжались костяными накладками нескольких типов (концевые, боковые и нижние накладки рукояти). Как установил А. Ф. Медведев, на протяжении XV−XVI веков происходит усложнение составляющих сложносоставного лука за счет увеличения конструктивных типов костяных накладок. К упомянутым выше добавляются широкие роговые пластинки, называвшиеся подзорами (наклеивались с внутренней стороны рогов) и подпятельниками. Материал, из которого изготовлялся лук в Древней Руси, довольно разнообразен. При изготовлении луков использовалось дерево таких пород, как ольха, береза, дуб, можжевельник, осина. Эти же породы могли использоваться и позднее. Как было сказано выше, в Мангазее был использован кедр в качестве сырья для изготовления лука. Письменные источники позволяют утверждать, что изготовление луков было довольно традиционным для русского Средневековья. Мастералучники упомянуты как в источниках XIII века, так и в письменных источниках XV−XVII веков 9. Помимо них в XIII веке называются тульники, которые могли специализироваться на изготовлении колчанов и, возможно, налучий. В XV веке наряду с мастерами-лучниками появляются упоминания нового типа лучных мастеров — мастеров-саадачников, которые изготавливали не только лук, но и колчаны, и налучья (саадачные чехлы). Возможно, этот термин является поздним синонимом мастеров-лучников древнерусских источников. Так, в документах дипломатических отношений Ивана III с королем Казимиром упоминается некто «Зиновка саагадачник», который был ограблен литовскими людьми. Среди предметов, украденных у мастера, упомянуты краски, шелк, то есть, несомненно, эти мастера специализировались не только на обработке деревянных частей лука, костяных его деталей, но и могли работать по отделке богатых колчанов и налучий 10. В описи Московской Оружейной палаты, основанной в XVI веке, упоминаются «луки московские». Последнее является обозначением места производства этих луков. Луки московские упомянуты наряду с бухарскими, крымскими, персидскими и турецкими 11. Луки очень часто изображаются в изобразительных источниках, о чем будет сказано ниже. Средняя длина дошедших до нас позднесредневековых луков составляет 120−160 см, а с надетой тетивой — не более 130 см. Тетива является конструктивным элементом лука, который при натяжении приводит метательную силу этого оружия, заключенную в упругой кибити, в действие. По описи Московской Оружейной палаты и по собраниям Эрмитажа мы знаем, что тетива изготовлялась как из шелковых нитей, так и из сыромятного ремня. В русских былинах упоминается также пенька. А. Ф. Медведев посвятил отдельную главу тетиве луков, дошедшей до нас по материалам ГИМ. Им же была приведена типология узлов, сохранившихся на дошедших до нас луках 12. Среди типов были выделены узлы на русских луках XVII века, очень близкие к хоросанскому и среднеазиатскому узлам. Отдельно были упомянуты китайский, затяжной, морской узлы. Помимо всего прочего А. Ф. Медведев описал процесс изготовления тетивы из кожи, из растительных волокон 13. Судя по сохранившимся позднесредневековым русским и восточным лукам, 9. Арциховский А. В. Русская дружина по археологическим данным // Ист. журн. 1939. № 1. С. 13. 10. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 15. 11. Савваитов П. И. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора по оружейной палате. СПб., 1865. С. 480. 12. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 16−18. 13. Там же. С. 16−18. Глава 6. Ручное метательное оружие 14. Arab Archeru. An Arabik manuscript of about A. D.1500. Prinston; New Jersy, 1945. Р. 92. 15. Бохан Ю. М. Узбраенне войска Великого Княжества Литовского другой паловы XIV — канца XVI ст. Минск, 2002. С. 171. 16. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII в. // Воен.- ист. сб. Вып. XX. 1948. С. 36, 42. Рис. 10; Марголин С. Л. Вооружение стрелецкого войска // Воен.-ист. сб. Вып. XX. М., 1948. Рис. 3, 5. 17. Опись Московской Оружейной палаты. М., 1885. С. 309−342; Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 97−100. 18. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 19−21. 19. Малиновская Н. В. Колчаны XIII−XIV вв. с костяными орнаментированными обкладками на территории Евразийских степей // Города Поволжья в средние века. М., 1974. С. 132−176. 20. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 21. 253 было установлено, что тетива делалась с накидными петлями на обоих концах. В описи Оружейной палаты при описании луков часто упоминаются петли на луках. Петли изготовлялись, как правило, из кожаных или веревочных материалов. Сама тетива могла украшаться золотой нитью. А. Ф. Медведев в своей главе также упомянул способы натяжения и снятия тетивы, почерпнутые им в арабском трактате XV века 14. Луки, бытовавшие на территории Московского государства, довольно часто упоминаются наряду с саблей и топором как основной тип наступательного оружия русского воина. Начиная с конца XV и вплоть до начала XVII века саадак становится основным оружием русской поместной конницы. Об этом упоминают как иностранные путешественники, так и отечественные документы. Саадак нашел свое отражение и в изобразительном искусстве, запечатлевшем образ русского воина XV−XVII веков. Наиболее тщательными являются изображения саадака на гравюрах базельского издания 1556 года «Записки о Московии» Сигизмунда Герберштейна, а также на картине «Битва под Оршей» неизвестного польского художника. Представленные луки могут быть объединены в один тип и относятся к составному (сложносоставному?) луку, имеющему сильно профилированные рога с четко выделенной центральной рукоятью. На рисунках видно, что луки украшались росписью в виде растительного орнамента. Менее рельефными изображены луки на картине «Битва под Оршей», где они мало чем отличаются от луков легкой литовской кавалерии 15. Изображения луков имеются и на миниатюрах Лицевого свода. Типы луков, изображенные на них, в целом также соответствуют рисункам центральноевропейских художников, но не могут похвастаться той же тщательностью 16. В собраниях Оружейной палаты, ГИМ, Артиллерийского музея и Эрмитажа хранится довольно разнообразная коллекция позднесредневековых луков и луков нового времени, связанных как с русским военным делом, так и с восточной военной традицией. Все они довольно подробно изучены. Так как данные луки датируются более поздним периодом, нежели рассматриваемые нами, и были уже описаны исследователями ранее, останавливаться на них мы не будем 17. Так же как и конструктивные особенности древнерусского лука, в работе А. Ф. Медведева были рассмотрены типы и конструктивные особенности колчанов и налучий, существовавших на территории Восточной Европы. Исследователь выделил три основных типа колчанов, бытовавших с VIII по XIV век. К первому типу были отнесены берестяные цилиндрические колчаны с костяными петлями для подвешивания, ко второму типу — кожаные полукруглые в сечении колчаны с железными оковками и петлями для подвешивания. Исследователем был выделен также и третий тип колчанов, применявшийся в более поздний период XII−XIV веков, который имел деревянный каркас, уплощенный в сечении, обтянутый кожей и украшенный костяными пластинками с прорезным узором 18. Позднее эти колчаны связывались преимущественно с золотоордынской традицией и датировались XIII−XIV веками 19. А. Ф. Медведев предположил, что именно от колчанов третьего типа происходят позднейшие русские плоские колчаны XVI−XVII веков 20. колчаны Как уже было сказано выше, выделенные типы характеризуют как колчаны VIII века, так и колчаны, бытовавшие в XIV−XV веках. Исследователь усматривал характерные черты колчанов X века, изображенные на иконах XV века, в частности Дмитрия Солунского и Георгия Победоносца. Более того, при- 254 мерно такого же типа колчан, имеющий цилиндрический или полуцилиндрический футляр, по мнению А. Ф. Медведева, был изображен у русского рядового воина на гравюре базельского издания 1556 года «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна. С последним тезисом довольно трудно согласиться. Хотя А. Ф. Медведев и заявил, что в распоряжении науки имеется множество изображений колчанов на бытовых и архитектурных памятниках, на миниатюрах и иконах, все же следует указать, что таких изображений можно насчитать совсем не много. Более того, эти изображения распространены неравномерно по хронологической шкале с VIII по XV век. В нашем распоряжении есть небольшое количество изображений русских колчанов X века, отличающихся отсутствием прорисованных деталей, по которым можно было бы судить о конструктивных особенностях раннесредневековых русских колчанов 21. Для эпохи XII−XV веков нарисованных колчанов и налучий мы практически не имеем вообще. Сам же А. Ф. Медведев отмечал, что на миниатюрах лицевых летописей русские колчаны не изображались никогда. Лишь на отдельных иконах XV века мы видим подробное изображение колчанов, в частности на иконах Дмитрия Солунского и Георгия Победоносца 22. Изображенные здесь колчаны ближе всего относятся к образцам первого или третьего типа, выделенным А. Ф. Медведевым. Характерной особенностью этих типов следует считать деревянный каркас, который формировал округлое сечение горловины. Средняя длина таких колчанов составляла от 60 до 80 см. Они имели характерное расширение как в верхней, так и в нижней части. Иногда верхняя часть снабжалась выступающей стенкой, к которой могла крепиться крышка. Колчан носился на поясе при помощи костяной петли. Вся конструкция обтягивалась берестой. Представляется важным при характеристике колчанов этого типа указать, что стрелы здесь располагались преимущественно наконечниками вверх. Именно эти колчаны мы можем видеть на многочисленных росписях сербских храмов XIII−XV веков, на русских иконах XV−XVI веков, такого типа колчаны обнаружены в позднесредневековых кочевнических погребениях 23. Возможно, третий тип колчанов, выделенный А. Ф. Медведевым, мог относиться к поздней разновидности первого типа, характеризующейся также некоторым уплощением. Такого же типа колчаны мы видим на иранских миниатюрах, датированных XIV−XV веками (рис. 212). Колчаны второго типа, выделенные А. Ф. Медведевым, датируются временем с конца IX по XI век. Особенностью этих колчанов являются характерные фигурные оковки, размещенные с двух сторон колчана, при помощи которых колчан подвешивался к поясу. Этот тип колчана хорошо датируется по данным археологии 24. К сожалению, позднесредневековая русская археология не располагает на сегодняшний день надежно датированными находками русских колчанов и налучий. Поэтому единственным источником для реконструкции бытовавших типов колчанов и налучий являются письменные и изобразительные источники. Описанные выше типы колчанов, бытовавшие на территории Восточной Европы, не находят параллелей в источниках конца XV — начала XVII века, изображающих конных и пеших русских лучников с саадачным набором. И поэтому с утверждением А. Ф. Медведева о том, что выделенные им типы колчанов, имеющие цилиндрический или полуцилиндрический футляр, бытовали и в более позднее время, трудно согласиться. Наиболее подробными изображениями колчанов являются гравюры, иллюстрирующие книгу С. Герберштейна, и картина «Битва под Оршей». На упомянутых рисунках и живописном полотне мы видим большое количество колчанов, имеющих 21. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 21. 22. В свете дискуссии о возможности привлечения изобразительных источников (икон, росписей, миниатюр лицевых сводов) для реконструкции различных сторон материальной культуры вообще и военного дела в частности представляется интересным отметить, что многочисленные иконы XVI века с изображениями святых, небесного воинства, библейских сюжетов могут привлекаться для реконструкции только после серьезной «критики источника». Так, на иконах XVI века, на которых изображаются различные предметы вооружения, отчетливо видны иконографические клише, запечатлевшие совершенно не свойственные для XVI века типы предметов вооружения. В частности, среди немногочисленных изображений колчанов отчетливо видна тенденция архаизации изображаемых типов. На московской иконе «Георгий с Житием» первой трети XVI века изображен цилиндрический колчан, характерный для значительно более раннего времени. Аналогичные колчаны в большом количестве можно заметить на дошедших до нас балканских фресках XIII — начала XV века, изображающих святых воинов. То же самое можно сказать и обо всем комплексе вооружения, изображенном на этой иконе (Смирнова Э. С. Московская икона XIV−XVII веков. Л., 1988. С. 298. Илл. 164; Шкриванич Г. Оружije у средньовековноj Србиjи, Босни и Дубровнику. Белград, 1957. С. 105). Еще более ярко данная тенденция отмечается на московской иконе «Церковь воинствующая» (Смирнова Э. С. Московская икона XIV−XVII веков. С. 302. Илл. 175−179). 23. Малиновская Н. В. Колчаны XIII−XIV вв. с костяными орнаментированными обкладками на территории евразийских степей. С. 132−176. 24. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 21. Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 159. Колчаны и налучья XVI− XVII веков. 1, 2 — Соловецкий монастырь, середина XVII века (ВИМАИВиВС, фонд 124); 3 — Мангазея (по публикации М. И. Белова и др.); 4 — собрание ГИМ 255 256 ряд общих черт. Прежде всего, перед нами уплощенные колчаны, зачастую богато украшенные, с размещенными в них стрелами, обращенные наконечниками вниз, при этом от половины до ⅓ длины стрелы оказывается вне колчана. Перед нами типичные саадаки письменных источников, характерный всаднический колчан, высоко крепящийся с тем расчетом, чтобы оперение стрелы удобно располагалось на уровне предплечья или плеча всадника. Более того, если ранее цилиндрические или уплощенные колчаны изображались, как на иранских миниатюрах и сербских росписях, наклоненными верхним краем вперед, то колчаны и оперение стрел у русских всадников начала XVI века всегда отклонены назад от направления движения. Перед нами совершенно иная традиция изготовления и ношения колчанов, зафиксированная в изобразительных источниках, неизвестная для территории Восточной Европы ранее. Сами колчаны, изображенные на рисунках С. Герберштейна, по всей видимости, плоские и сделаны из кожи и материи, по форме подпрямоугольные с широкой плоской горловиной. Иногда они имеют небольшой выступ в серединной части, к которому крепились колчанные ремни. Верхний обрез почти всех колчанов, изображенных на картине «Битва под Оршей» и на гравюрах книги С. Герберштейна, всегда ровный или чуть выступающий, что разительно отличает их от колчанов XVII века, изготовленных по турецкому образцу 25. Среди дошедших до нас колчанов XVII века, опубликованных в конце XIX века и происходящих преимущественно из Оружейной палаты Кремля, арсеналов крупных монастырей (Соловецкого и Кирилло-Белозерского) и собраний оружия, принадлежавших знатнейшим дворянским фамилиям Российской империи, только один колчан из Соловецкого монастыря (рис. 159) напоминает по очертаниям описанные выше колчаны русских воинов первой половины XVI века 26. Он представляет собой кожаный футляр с характерным округлым выступом в верхней части и простым завершением дна. Сам колчан ныне хранится в фондах Артиллерийского музея (ВИМАИВиВС) и был перевезен в него во время создания экспозиции. Происхождение колчанов этого типа, по нашему мнению, следует выводить из традиции, сложившейся в XIII−XIV веках на территории государств, образовавшихся в результате монгольских завоеваний. Иранские миниатюры XIV века довольно четко фиксируют появление плоских колчанов со стрелами, обращенными оперением вверх. Так, на миниатюрах, иллюстрирующих Всемирную хронику Рашид-ад-Дина — визиря монгольского правителя Газана Махмуда (1295−1304) — и его брата и преемника Олгайту Худабанда (1304−1360-е), созданных монгольскими, уйгурскими и персидскими художниками, можно видеть колчаны подобного типа 27. На некоторых тебризских миниатюрах XIV — начала XV века можно видеть изображение двух типов колчанов, как цилиндрического с расширением внизу, так и плоского 28. Бытовали ли подобного типа колчаны в XIV — начале XV века и на территориях Восточной Европы, судить довольно сложно, так как, будучи изготовлены из органических легко разрушаемых материалов, они могли не сохраниться. налучья На основании многочисленных костяных и деревянных деталей от налучий А. Ф. Медведевым была предложена реконструкция бытовавших в древнерусский период налучий. По мнению исследователя, такое налучье представляло собой кожаный футляр, собранный на деревянном каркасе, к которому крепились костяная петля для подвешивания к поясу и возможные костяные орна- 25. Эти колчаны, хорошо известные по музейным собраниям России (Государева Оружейная палата. СПб., 2002. С. 214−222), представляют собой невысокие уплощенные футляры для стрел, как правило, с асимметричными фигурными боковинами и округлым дном. Парадные колчаны описываемого турецкого типа, дошедшие до нас, как правило, изготовлены из кожи, богато украшенной золотом, серебром, драгоценными камнями, шелком. Так как рассмотрение этого типа колчанов выходит за рамки нашего исследования и имеет развитую историографию изучения, то отдельно останавливаться на типологии и эволюции колчанов, бытовавших в XVII веке, мы не будем. 26. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. С. 99, 100. 27. Хальм Х. Страна по ту сторону реки — Центральная Азия в исламский период // Узбекистан; Штутгарт, 1997. С. 70, 71. 28. Адамова А. Т., Гузальян Л. Т. Миниатюры, рукописи поэмы «Шахнамэ» 1333 г. Л., 1985. С. 92−99. Глава 6. Ручное метательное оружие 29. Porter Е. Rakhsh et Shabdiz, chevaux heroiques de la literature persane // Chevaux et cavaliers arabes. Paris, 2002. Р. 224−232. 30. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 23−25. 31. При раскопках приполярного города Мангазеи было найден кожаный налуч, возможно относящийся к более простым в исполнении, но повторяющим конструкцию налучам второго типа. Длина его достигала 51 см. Верхняя часть имеет вид раструба и в ширине достигала 16,5 см. На этом налучье сохранились следы крепления в верхней части от, как предположили исследователи, костяной петли для подвешивания к поясу. Характерно, что ни самой петли, ни предполагаемых костяных фрагментов, которые могли быть связаны с налучами или колчанами, в культурном слое Мангазеи найдено не было (рис. 159) (Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Ч. 2. С. 74, 75). 32. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 22. 33. Там же. С. 23. 34. Иностранцы о древней Москве. М., 1991. С. 83, 84. 35. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках. С. 42, 43. 257 ментальные пластинки. Внешним видом подобное налучье повторяло нижнюю половину лука с прямым обрезом горловины. К сожалению, данные археологии не позволяют нам судить о конструктивных особенностях налучья конца XV — начала XVII века. До нас не дошло каких-либо деталей, которые можно было бы использовать для их реконструкции. Дошедшие же до нас колчаны и налучья, хранящиеся в музейных собраниях, датируются более поздним временем и имеют характерный облик восточных саадачных наборов, известных как по иранским, так и по турецким миниатюрам XVI−XVIII веков 29. При характеристике налучий рассматриваемого нами периода важную роль играют изобразительные источники XVI — начала XVII века, уже приводившиеся ранее (рис. 212, 213). Изобразительные источники демонстрируют нам два типа употреблявшихся русскими воинами налучий. К первому типу следует отнести простые конические чехлы, аналогичные реконструируемым А. Ф. Медведевым для древнерусского периода (рис. 207). Необходимым элементом древнерусского каркасного кожаного налучья является костяная орнаментальная петля для подвешивания. Многочисленные образцы таких петель известны по данным археологии и датированы IX−XIV веками 30. Аналогичные петли по данным позднесредневековой археологии Московской Руси не известны. Изобразительные источники, иллюстрирующие русских воинов XVI — начала XVII века, не позволяют судить о существовании у позднесредневековых налучий данной конструктивной детали. Более детализированные изображения на гравюрах к книгам С. Герберштейна позволяют видеть, что налучье крепится к поясу либо при помощи ремня, пропущенного через петли, идущие по верхней кромке, либо при помощи ремней, крепящихся к выступающим концам налучья. Среди изображений присутствует и другой тип налучья, характеризующийся более сложной общей формой. Верхний обрез горловины имеет значительный прогиб и выступающую переднюю часть, предохраняющую тетиву лука. Такого типа налучье изображено на гравюрах к книге С. Герберштейна (рис. 206: 2) 31. Таким образом, можно отметить, что колчаны, бытовавшие у русских воинов первой половины XVI века, разительно отличались от колчанов, распространившихся на территории Восточной Европы в предыдущий, ордынский, период. Распространение плоских кожаных колчанов может быть связано с общей ориентализацией русской военной традиции, произошедшей во второй половине XV века. По мнению А. Ф. Медведева, именно к XIV−XV векам знать средневековой Руси восприняла традицию употребления саадаков. Простые же воины до позднего Средневековья могли употреблять старые, традиционные колчаны «древних форм»32. По мнению А. Ф. Медведева, вместимость колчанов в Древней Руси редко превышала 20 стрел. Грамоты дипломатической переписки XV−XVII веков свидетельствуют о том же 33. Однако колчаны кочевых народов Евразии, по данным археологии и письменным источникам, были в целом более вместительны и содержали по 30 стрел. На протяжении XVI века саадак, являвшийся комплектом вооружения всадника, в который входили лук, вложенный в налучье, и колчан со стрелами, был основным оружием воина русской поместной конницы 34. На протяжении XVII века лук постепенно вытесняется огнестрельным оружием, перелом же произошел, по всей видимости, в Смутное время 35. Как боевое оружие саадаки упоминаются лишь в арсенале небольших сторожевых и казачьих отрядов, национальных формирований, состоявших из представителей восточных народов Московского государства. Саадак 258 Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 160. Саадаки и налучья. 1 — саадак 1621 года (Московская Оружейная палата); 2 — саадак «большого наряда» царя Михаила Федоровича 1627−1628 гг. (Московская Оружейная палата); 3 — саадак «большого наряда» царя Михаила Федоровича 1633 года (Московская Оружейная палата); 4 — налучье (собрание ГИМ) 36. Левыкин А. К. Воинские церемонии и регалии русских царей. М., 1997. С. 61−63. 37. Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. Ч. 1−8. СПб., 1900. С. 70; Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 74, 75. 38. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М., 1959. С. 138−147; Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 49−52. 39. Арциховский А. В. Русская дружина по археологическим данным // Ист. журн. № 1. 1939. С. 9. 40. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 75. 41. Arab Archeru. An Arabic manuscript of about A. D. 1500. Р. 154. 42. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 75. 43. Дмитриев Садовников Гр. Лук ваховских остяков и охота с ним // Ежегодник Тобольского губернского музея. Тобольск, 1915. Вып. XXIV. С. 9. 44. Савваитов П. И. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора по оружейной палате. С. 292−293; Опись Московской Оружейной палаты. С. 310; Иностранцы о древней Москве. С. 95. 45. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. Табл. 10. 46. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 75. 259 продолжает употребляться в качестве охотничьего оружия, что мы можем видеть на примере Мангазеи. Несмотря на вытеснение их из арсенала «ратных» людей, на протяжении всего XVII столетия саадаки продолжают занимать наиболее важное место в комплекте статусного или церемониального оружия (рис. 160) 36. стрелы Стрелы луков Московской Руси по конструкции состояли из древка, наконечника и оперенья. Основная функция древка заключалась в том, чтобы обеспечивать направление полета стрелы. Функция наконечника — обеспечить эффективность поражения. Функция оперения — обеспечить устойчивость стрелы в полете, а также меткость стрельбы. Древки стрел Московского государства изготавливались из березы, яблони, кедра, тростника, камыша и кипариса 37. Способ изготовления и описание конструктивных частей стрелы подробно описаны в литературе 38. Несомненность факта изготовления стрел в русских городах следует из писцовых книг XVI−XVII веков, в которых упоминаются стрельники, занимавшиеся изготовлением железных наконечников стрел и, возможно, делавшие древки для них 39. Многочисленные костяные струги, применявшиеся для окончательной отделки древков, найденные на раскопках древнерусских памятников, имеют прямые аналогии в слоях позднесредневекового русского города 40. Как было установлено Э. Ленцем на основе коллекции русского оружия Эрмитажа и собрания графа Шереметева, длина русских стрел колебалась от 75 до 105 см. Толщина древнерусских древков варьировалась от 7 до 10 мм. Характерно, что наиболее длинные персидские стрелы XV века не превышали 1 050 мм в длину 41. Длина богато отделанных стрел из Оружейной палаты достигала 870−907 мм, а центр тяжести стрелы приходился в 380−390 мм от наконечника (рис. 161). При археологических раскопках целые древки стрел — довольно редкая находка. Около 15 фрагментов деревянных частей стрел было найдено в Мангазее 42. Основная масса стрел позднего Средневековья Московской Руси были черешковыми, они забивались в торец древка, если у наконечника стрелы был упор. Если наконечник стрелы был без упора, то, как правило, он вставлялся в расщеп древка, заранее проклеенный. Затем от основания наконечника древко тщательно обматывалось нитью, волосом, берестой или сухожильями. Древки стрел из Оружейной палаты обмотаны золотой нитью, берестой или тонким ремешком. Процесс приклеивания оперения тщательно реконструирован на основе данных этнографии 43. По такому же принципу крепились оперения на стрелах из Оружейной палаты и Государственного Исторического музея. Материалом для оперения служили перья различных птиц. Как свидетельствуют письменные источники XVI−XVII веков, русские стрелы снабжались перьями орла, кречета или лебедя 44. Оперение было в два, четыре и, в редких случаях, в шесть перьев. Типология форм пера приведена А. Ф. Медведевым 45. Древки стрел тщательно выделывались. Позднесредневековые ушки стрел, как правило, изготовлены вместе с древком. Само древко либо раскрашивалось сплошь в черный или красный цвет 46, либо имело сложную орнаментику в виде полос, точек, группировавшуюся в районе оперения. Ушко древка стрелы выкрашивалось отдельно, на древках из Оружейной палаты — в черный или зеленый цвет. Характерно, что арковидный вырез ушка, как правило, не выкрашивался. 260 Рис. 161. Древки стрел XVI−XVII веков. 1 — стрела из собрания Московской Оружейной палаты (№ 6329); 2 — древки стрел из Мангазеи (по публикации М. И. Белова и др.) Глава 6. Ручное метательное оружие 261 Как было установлено А. Ф. Медведевым, длина и ширина лопастей оперения зависели от размеров и веса стрелы: чем массивнее стрела, тем шире и длиннее оказывалось ее оперение 47. Длина оперения на стрелах из ГИМ (имеющих неясное происхождение) колеблется от 120 до 280 мм, при этом доминирующими являются перья длиной в 120−150 мм. На древках стрел из Оружейной палаты оперение достигает 175−180 мм. Оперение, как правило, не доходит до ушка. Как было установлено Э. Ленцем, соотношение массы наконечника стрелы к ее общей массе было равным 1:5. Большинство русских стрел из собрания графа Шереметева имело массу 40−50 г (при учете потери веса за счет органических составляющих стрелы), такие же показатели были у стрелы из Оружейной палаты 48. наконечники стрел московского государства xv−xvii веков 47. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 51. 48. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. С. 100−103. 49. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. С. 77−79. 50. Из 570 наконечников стрел мы не включили в базу деревянные и костяные наконечники. Среди железных наконечников в базу данных были включены 414 экземпляров, сохранность которых и доступная информация по ним позволили использовать их при создании типологии наконечников стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV−XVII века. Стрелы в силу самого характера метательного оружия являют собой самую многочисленную категорию предметов вооружения. Зачастую именно этот вид воинского снаряжения, доходящий до нас, как правило, в виде наконечников стрел, наиболее хорошо изучен. Работа по систематизации и классификации наконечников стрел позволяет решать несколько задач. С одной стороны, это освещение особенностей военной традиции той или иной эпохи, с другой стороны, исследователи получают еще одну категорию предметов, пригодных для относительной датировки археологических комплексов. Многочисленные наконечники стрел Восточной Европы VIII−XIV веков, нашедшие достойное отражение в работах советских исследователей, дают нам довольно полное и подробное представление о видах и типах, бытовавших в этот период. Для более позднего хронологического отрезка картина совершенно иная. В силу ряда причин практически нет публикаций крупных серий наконечников Московской Руси и Русского государства XV−XVII веков. За редким исключением не было и попыток их классификации 49. При подготовке данной работы ставилась задача создания максимально полного свода наконечников стрел Московской государства. С разной степенью полноты были обработаны коллекции наконечников стрел и арбалетных болтов, хранящихся в собраниях ГИМ, Оружейной палаты, Артиллерийского музея, Музея истории города Москвы, а также образцы, представленные в археологической литературе и отчетной документации археологических экспедиций (архив ИА РАН), затрагивавших своими раскопками (40−90-х годов XX века) города и селища XV−XVII веков. В результате проведенных работ удалось собрать информацию по более чем семистам метательным снарядам, в том числе 570 железным, бронзовым, костяным и деревянным наконечникам стрел и 52 экземплярам арбалетных болтов, датируемым XV−XVII веками 50. Столь малое количество наконечников стрел и арбалетных болтов, собранное на территории Русского государства, может быть объяснено целым рядом причин. Прежде всего, нужно учесть, что основные коллекции предметов вооружения, известных по материалам Древней Руси, происходят либо из инвентарных погребений, либо из слоев древнерусских городов, разрушенных завоевателями. Относительная же малочисленность находок наконечников стрел в культурных напластованиях древнерусских городов и селищ, не подвергшихся погрому,— явление довольно понятное. Еще одной причиной малочисленности наконечников стрел и болтов XV−XVII веков является тот факт, что сами археологические раскопки памятников позднесред- 262 невекового периода лишь только в последние десятилетия стали предметом живого научного интереса. К сожалению, наконечники стрел, обнаруженные в 1940−1970-х годах при археологических раскопках, зачастую вообще не представлены ни фотографиями, ни рисунками. Музейные коллекции наконечников стрел позднего периода зачастую депаспортизированы и могут быть использованы с осторожностью. Нужно учитывать и тот факт, что в рассматриваемый период происходит постепенное вытеснение из употребления лука и арбалета различными видами огнестрельного оружия, что не могло не сказаться на численности находок. При работе с коллекциями наконечников стрел, включенных в данный свод, автор просмотрел, зарисовал и измерил более 70 процентов наконечников стрел и болтов от всего их количества. Хронологические рамки нашей темы ограничены временем с конца XV по первую четверть XVII века. Однако в отношении такой категории вооружения, как наконечники стрел, представляется целесообразным расширить хронологический диапазон. Основания для этого дают пробелы в историографии вопроса и особенности рассматриваемого материала. Широко известный обобщающий труд А. Ф. Медведева затрагивает период до конца XIV века 51. Оставлять хронологическую лакуну в 50−70 лет в изучении наконечников стрел при учете их немногочисленности представляется нецелесообразным. Традиция употребления метательного оружия на территории Московского государства, просуществовавшая до середины — второй половины XVII века, делает обоснованным и насущным рассмотрение эволюции наконечников стрел до конца их бытования. При изучении позднесредневековых снарядов для ручного метательного оружия необходимо учесть такую особенность, как изменчивость территориального охвата исследования. Для образцов XV века представляется целесообразным рассмотрение серий, происходящих с земель Московского княжества и зависимых от него территорий. По мере расширения Московского государства расширяется и источниковая база исследования. Становится необходимым рассмотрение материалов, происходящих из слоев русских городов, селищ и крепостей, возникающих на «украинных» землях. Для территориальной систематизации представляется целесообразным разделение всей коллекции наконечников стрел и арбалетных болтов по месту происхождения. Неравномерность распределения серий наконечников стрел вынудила нас выделить более крупные регионы, включающие в себя компактно расположенные исторически сложившиеся районы, на которые было разделено Русское государство конца XV−XVII века (рис. 2, 3). Были выделены: — Северо-западный регион, представленный городами, городищами и селищами, расположенными в пределах «от Немецкой украины» (Изборск, Орешек, Копорье, Псков, Красное городище, селища в Выбутах и др.); — Центральный регион представлен городами и землями «Замосковного края» (Москва, Коломна, Суздаль, Тверь, Волоколамск, Тушков городок, Настасьино, Радонежское селище, Руза, Вологда, Кич-городок) и городами от «Литовской украины» (Смоленск); — Южный регион, в который были включены «украинные города» (Тула), города и слободы Рязанской земли (Рязань, епифанские слободы, Стрешневское городище), «заоцкие города» (Воротынск, Серенск) и «польские города» (Белгород, Ивницкое городище). Немногочисленные наконечники стрел, происходящие из культурных слоев городов, городков и острогов с русским населением, расположенных на вновь 51. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 34. Глава 6. Ручное метательное оружие 263 присоединенных восточных территориях во второй половине XVI−XVII веке, также были использованы при составлении свода. Сюда были включены материалы из Чебоксар, Казани, Мангазеи, Воткинского городища (Ижевск), Кармылыкского городища, городища Старый Кунгур и крепости Албазин. наконечники стрел 52. Кокорина Ю. Г., Лихтер Ю. А. Проникающие орудия и оружие // Морфология древностей. Вып. 3. М., 1995. С. 11. Для систематизации всего комплекса наконечников стрел проводилась графическая фиксация, обмеры, взвешивание. В случае невозможности работать с самой вещью использовались рисунки наконечников стрел, приведенные в публикациях и научных отчетах. Как уже было сказано выше, из общего количества железных наконечников стрел были пригодны для систематизации 414 экземпляров. Для удобства восприятия все наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV−XVII века приведены в традиционной, но несколько модифицированной схеме описания, где класс — материал, отдел — способ насада, группа — сечения пера, тип — набор паспортных характеристик, вариант типа — отличающийся от остальных вариантов типа при едином наборе паспортных характеристик близким оформлением той или иной конструктивно-морфологической составляющей. Для выделения типа минимально необходимым набором характеристик являются весоразмерные и конструктивно-морфологические (в том числе пропорциональные) параметры. Достаточными характеристиками для выделения типа является установленное функциональное назначение. Под каждый тип стрелы составлен паспорт, целью которого является отражение минимально необходимых составляющих типа, которые бы позволяли твердо идентифицировать отдельный наконечник с выделенным типом. Создание паспорта для наконечников стрел необходимо. В отличие от остальных видов наступательного вооружения Московского государства наконечники стрел выделяются зачастую меньшей морфологической оформленностью (при плохой сохранности столь малого в размере предмета) и обилием переходных по форме образцов. Последнее порой приводит к появлению либо типологий с неоправданно большим количеством типов, пересекающихся между собой, либо типологий, состоящих из ограниченного набора типов, не позволяющих гибко применить их при анализе наборов наконечников стрел, характеризующих тот или иной территориальный комплекс или хронологический период. Конструктивно-морфологические элементы наконечника стрелы. Исходя из конструкции наконечник стрелы подразделяется на перо и приспособление насада (черешок, втулка). Перо, в свою очередь, по конструктивно-морфологическим и функциональным составляющим может быть подразделено на проникатель и переход к крепежной части (образующие и основание пера). Проникатель — режущий, прокалывающий или ударный конец пера, часть пера с момента резкого изменения его контура 52. Переход к крепежной части включает образующие (плечики) и основание пера. Образующие — контурные линии, соединяющие конец пера с его основанием,— фактически являются конструктивным элементом перехода от одной функции пера (проникателя) к другой (переход к крепежной части), поэтому предлагается рассматривать образующие и основание пера как единый элемент. Важно отметить, что при подобном выделении составляющих конструктивно-морфологической схемы мы получаем слияние конструктивно-морфологического подхода с функциональным описанием 264 составных частей наконечника. Выделенные составляющие пера позволяют вывести устоявшиеся абрисы формы и сечения наконечника, которые будут с максимальной точностью характеризовать тип наконечника, что позволит наиболее адекватно связывать тот или иной образец с выделенными типами. Таким образом, все наконечники Московской Руси делятся на четыре класса по материалу — железные (508 экз.), костяные (16 экз.), деревянные (15 экз.) и бронзовые (1 экз.). По способу насада относятся к двум отделам: черешковых и втульчатых — и к двум группам: объемно-граненым и уплощенным. В рамках групп соблюдается сплошная нумерация типов. В рамках данной темы мы ограничимся рассмотрением только железных наконечников стрел, так как костяные, деревянные и бронзовые наконечники стрел представляли собой охотничий и промысловый инвентарь. Три втульчатых наконечника стрел, описанных ниже, скорее всего, относятся к томарам (наконечникам с тупым острием, предназначавшимся для охоты) и также будут лишь упомянуты. Конструктивно-морфологические элементы железных наконечников стрел. Всего было выделено 11 видов проникателя и 14 видов переходов к крепежной части наконечников стрел. В паспорте наконечника при выделении типа для большей наглядности отмечаются конкретные варианты основания пера и проникателя. Виды проникателя (рис. 162) 1. Шиловидный проникатель имеет вид узкого клина, угол в вершине которого составляет до 10 градусов. 2. Узкий клиновидный проникатель, угол которого в вершине составляет 10−25 градусов. 3. Широкий клиновидный проникатель, угол которого в вершине составляет 25−40 градусов и более. 4. Низкий клиновидный проникатель имеет вид уплощенного клина с пропорциями от вершины до основания проникателя 1/2, угол которого в вершине составляет от 40 градусов. 5. Ланцетовидный проникатель. 6. Плоский проникатель. 7. Проникатель в виде ласточкина хвоста. 8. Остролистный узкий проникатель, угол которого в вершине составляет 10−25 градусов. 9. Остролистный широкий проникатель, угол которого в вершине составляет 25−40 градусов и более. 10. Остролистный проникатель с вогнутыми сторонами. 11. Клиновидный проникатель с шипами. Виды основания пера и плечиков (переход к крепежной части) (рис. 163) Все виды основания пера и плечиков выделяются в три группы по принципу перехода от проникателя к крепежной части наконечника: 1 — с упором, 2 — со слабо выраженным упором-расширением, 3 — без упора. Плечики и основания пера с ярко выраженным упором делятся на 7 видов: 1.1. Простой упор без плечиков. 1.2. Простой упор без плечиков с выделенной шейкой. 1.2а. Простой упор без плечиков с выделенной прямой шейкой. 1.2б. Простой упор без плечиков с выделенной расширяющейся шейкой, с короткими и средними вогнутыми плечиками. 265 Глава 6. Ручное метательное оружие Виды проникателя 1 2 3 4 5 6 7 8 9 1.6а 1.6б 1.6в 10 11 Рис. 162. Конструктивно-морфологические составляющие наконечника стрелы. Виды проникателя 1. Виды основания пера и плечиков с ярко выраженным упором 1.1 1.2а 1.2б 1.3а 1.3б 1.3в 1.3г 1.4 1.5 2. Виды основания пера и плечиков со слабо выраженным упором 3. Виды основания пера и плечиков без упора 2.1 3.1 Рис. 163. Конструктивно-морфологические составляющие наконечника стрелы. Виды основания пера и плечиков с ярко выраженным упором 2.2 2.3 3.2 1.7а 1.7б 3.3 266 Форма сечения проникателя Тонкая линза Квадрат Высокий ромб Прямоугольник Треугольник Ромб вверху, линза внизу Односторонний ромб Линза Овал Квадрат Ромб Восьмиугольник Треугольник Круг Прямоугольник Квадрат Уплощенный ромб Сечение основания пера Круг Прямоугольник Шестиугольник Сечение черешка Овал или линза Рис. 164. Конструктивно-морфологические составляющие наконечника стрелы. Основные формы сечения 1.3. Наконечники с короткими и средними по длине вогнутыми плечиками. 1.3а. С короткими и средними вогнутыми плечиками и простым упором. 1.3б. С вогнутыми плечиками и с сужающимся упором. 1.3в. С вогнутыми плечиками и с расширяющимся упором. 1.3г. С вогнутыми плечиками малой и средней длины и с упором в виде валика. 1.4. С короткими вогнутыми плечиками и вытянутым основанием пера. 1.5. С выпуклыми плечиками и простым упором. 1.6. Наконечники с широко расставленными прямыми или чуть вогнутыми плечиками. 1.6а. С широко расставленными прямыми или чуть вогнутыми плечиками и простым упором. 1.6б. С широко расставленными прямыми или чуть вогнутыми плечиками и простым расширяющимся упором. 1.6в. С широко расставленными прямыми или чуть вогнутыми плечиками и с упором в виде валика. Глава 6. Ручное метательное оружие 267 1.7. Наконечники с вытянутыми прямыми или чуть выгнутыми плечиками. 1.7а. Вытянутые прямые или чуть вогнутые плечики с простым упором. 1.7б. Вытянутые прямые или чуть вогнутые плечики с упором в виде валика. Плечики и основания пера со слабо выраженным упором (расширением) делятся на три вида: 2.1. Слабо выраженное расширение без плечиков. 2.2. Вытянутые прямые или чуть вогнутые плечики с расширением в виде валика в месте перехода к черешку. 2.3. С вогнутыми плечиками и с расширением в виде валика в месте перехода к черешку. Плечики и основания пера без упора делятся на три вида: 3.1. Вытянутые прямые или чуть вогнутые плечики без упора. 3.2. С вогнутыми плечиками и без упора. 3.3. С выпуклыми короткими плечиками и без упора. В рамках конструктивно-морфологических характеристик, помимо выделенного абриса форм наконечников стрелы, важную роль играет такой показатель, как сечение. В паспорт каждого типа включены: сечение проникателя (8 разновидностей), сечение основания пера и крепежной части (9 разновидностей) и сечение черешка (4 разновидности) наконечника стрелы (рис. 164). В текстовую часть паспорта выделенных типов наконечников стрел, помимо рассмотренных выше конструктивных элементов, входят весоразмерные характеристики, местонахождение, количество и процентное соотношение выделенного типа с другими типами, а также функциональная специализация. На основании вышеприведенной типологии было выделено 20 типов (рис. 165−179а — г). Отдел «черешковые» 53. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 84. 54. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 102; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда // Воен. археология. Вып. 2. М., 2011. С. 38, 53. Рис. 2: 2; Коваль В. Ю. Позднесредневековая керамика коломенского типа // Куликово поле и Юго-Восточная Русь. Тула, 2005. С. 260; Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. 2008. С. 199; Александров, Харлашов, 1990. Архив ИА РАН. Р. 1. № 15548−9. Л. 17, 52; Никольская, 1983. Архив ИА РАН. Р. 1. № 11674. Л. 40, 45; Цыбин, 1983. Архив ИА РАН. Р. 1. № 10126. Л. 31; Никитин, 1951. Архив ИА РАН. Р. 1. № 778, 779; Лабутина, 1981. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8741. Л. 6; Мазуров, 1995. Архив ИА РАН. Р. 1. № 19323. Л. 47, 130. Тип 1. Шиловидные граненые. Тип представлен тремя вариантами. От общего числа наконечников стрел Московской Руси и Московского государства наконечники этого типа составляли 7,6 процента. Вариант 1а (табл. 10, п/п 1−15, 378, 403, 407). Шиловидные в сечении квадратные, треугольные или ромбические со слабо выраженным упором (рис. 165, 180). Вариант представлен 18 экземплярами. Масса 6−9 г. Пропорции пера 1/5−1/9. Длина пера 35−85 мм, ширина 6−12 мм, длина черешка 15−35 мм. Сечение проникателя имеет ярко выраженную квадратную или близкую к квадратной ромбическую форму, в качестве исключения можно упомянуть наконечник стрелы, сечение проникателя которого было треугольным. Сечение основания пера рассматриваемого типа округлое, овальное или подквадратное. Абрис проникателя шиловидный. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 93 по А. Ф. Медведеву) датируются X−XIV веками включительно 53. Наконечники этого варианта «доживают» до середины—конца XVII века и происходят из Изборска, Пскова, Москвы, Белгорода, Серенска, селища в Выбутах, Ивницы, Ростиславля Рязанского, Коломны, епифанских слобод 54. Наиболее поздние наконечники стрел рассматриваемого варианта встречены в слоях приполярного города Мангазеи, где они представлены сильно вытянутыми экземплярами с пропорциями пера 1/9. Возможно, в Мангазее данный тип наконечников был связан с охотничьими традициями аборигенного населения. Несколько особняком стоят 268 Вид проникателя 1 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 2.1 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 1а и аналогичные наконечники, происходящие из Белгорода, являющегося южным форпостом засечной черты Московского государства. Здесь наконечники рассматриваемого типа представляли собой довольно грубо исполненные короткие стержни ромбического сечения с выделенным черешком. По функциональному назначению наконечники варианта 1а относятся к бронебойным с прокалывающим действием 55. Вариант 1б (табл. 10, п/п 16−22). Шиловидные квадратного или ромбического сечения с простым упором (рис. 166, 181). Вариант представлен семью экземплярами. Масса 4−9 г. Пропорции пера 1/5−1/8. Длина пера 30−70 мм, ширина проникателя 7−9 мм, длина черешка 30−60 мм. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников — тип 90 по А. Ф. Медведеву, которые датируются автором от рубежа нашей эры и до XIV века включительно 56. Как показали исследования, наконечники этого варианта продолжают существовать до второй половины XVII века. Происходят из Пскова, Твери, Волоколамска, Мякининского селища 57. По функциональному назначению данные наконечники относятся к бронебойным с прокалывающим действием. Вариант 1в (табл. 10, п/п 23−26). Шиловидные квадратного или ромбического сечения с вытянутой круглой в сечении шейкой (рис. 166, 182). Вариант представлен четырьмя экземплярами. Масса 7−9 г. Пропорции пера 1/5−1/7. Длина пера 40−50 мм, ширина 7−9 мм, длина черешка 30−60 мм. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 87 по А. Ф. Медведеву) датируются XII−XIV веками включительно 58. Более поздние наконечники этого типа происходят из Москвы. Продолжают существовать до второй половины XV века 59. По функциональному назначению данные наконечники относятся к бронебойным с прокалывающим действием. Рис. 165. Паспорт наконечников стрел. Тип 1а 55. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Табл. 67: 15, 16. 56. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 83. 57. Ивченков, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 15820. Л. 123; Шульгина, 1992. Архив ИА РАН. Р. 1. № 17451. Л. 184; Кильдюшевский, 1979. Архив ИА РАН. Р. 1. № 9908. Л. 36; Дворников, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 14341. Л. 98; Кильдюшевский, 1987. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12483. Л. 29. 58. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 82. 59. Беляев, 1991. Архив ИА РАН. Р. 1. № 6803,16804. Л. 139 (коллекция МИГМ 386/730). 269 Глава 6. Ручное метательное оружие Вид проникателя 1 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.1 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 1б Вид проникателя 1 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.2а 1.2б Рис. 166. Паспорта наконечников стрел. Типы 1б и 1в Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 1в 270 Тип 2 (табл. 10, п/п 27−33). Ромбовидные наконечники с расширением в нижней трети длины пера с короткой массивной боевой головкой и упором (рис. 167, 183). Тип представлен семью экземплярами, что составляло 2 процента от общего числа. Масса наконечников 5−13 г. Пропорции пера 1/4−1/5. Длина пера 35−50 мм, ширина 10−14 мм, длина черешка 35−60 мм. В сечении имеет вид высокого ромба, с длинным черешком. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 92 по А. Ф. Медведеву) датируются XII−XIII веками 60. Однако, как было установлено, наконечники этого типа продолжают существовать и в позднесредневековое время, доживая до второй половины XVII века. Происходят из Пскова, Орешка, Москвы 61. По функциональному назначению данные наконечники относятся к бронебойным с прокалывающим действием. Тип 3 (табл. 10, п/п 34−36, 380). Ромбовидные наконечники с расширением в средней трети длины пера с короткой массивной боевой головкой и упором (рис. 167, 184: 1). Тип представлен четырьмя экземплярами, что составляет 1 процент от общего числа. Масса наконечников 5−13 г. Пропорции пера 1/4−1/5. Длина пера 45−50 мм, ширина 10−14 мм, длина черешка 15−25 мм. В сечении подквадратные. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 97 по А. Ф. Медведеву) датируются IX−XIV веками. Наиболее поздние образцы этого типа происходят из Орешка и датируются концом XIV−XV веком 62. По функциональному назначению данные наконечники относятся к бронебойным с прокалывающим действием. Тип 4 (табл. 10, п/п 37−38, 44, 406). Ромбовидные наконечники с расширением в верхней трети длины пера с короткой массивной боевой головкой и упором (рис. 168, 184: 2, 3). Тип представлен четырьмя экземплярами, что составляло 1 процент от общего числа. Пропорции пера 1/4−1/5. Длина пера 45−55 мм, ширина 10−17 мм, длина черешка 15−26 мм. В сечении в виде высокого ромба или квадрата. Происходят из Орешка, Москвы, Коломны, датируются концом XIV−XV веком. По функциональному назначению данные наконечники относятся к бронебойным с ударно-режущим действием 63. Тип 5 (табл. 10, п/п 39−42, 179, 182). Узкие, шиловидные, сплющенные у основания, с перехватом у черешка (рис. 168, 184: 4−6). Тип представлен шестью экземплярами, что составляет 1,6 процента от общего числа. Пропорции пера 1/3−1/5. Длина пера 30−56 мм, ширина 9−13 мм, длина черешка 30−65 мм. Сечение в виде высокого ромба. Происходят из Москвы и Коломны, датируются концом XIV−XVII веком 64. По функциональному назначению данные наконечники относятся к бронебойным с прокалывающим действием. Тип 6. Ромбовидные, уплощенные в сечении, с расширением в нижней трети длины пера. Тип представлен шестью вариантами. От общего числа наконечников стрел Московской Руси и Московского государства составлял 50 процентов. Вариант 6а (табл. 10, п/п 49−63, 65−89, 91−115, 138−140, 154, 172, 188, 367−369, 373−375, 377, 385, 397−399, 404, 411). Ромбовидные, вытянутые, уплощенные (ромбические, линзовидные) в сечении с расширением в нижней трети длины пера (рис. 169, 185). Вариант представлен 84 экземплярами. Масса 4−13 г. Пропорции пера 1/4−1/7. Длина пера 50−80 мм, ширина 10−18 мм, длина черешка 25−48 мм. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 40 по А. Ф. Медведеву) датируются X−XIV веками включительно 65. Однако от более раннего времени вариант 6а отличается вытянутыми пропорциями и, скорее всего, демонстрирует дальнейшую эволюцию типа в сторону развития нескольких вариантов, которые будут описаны ниже. 60. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 84. 61. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Воен. археология. М., 1998. С. 68, 69; Кильдюшевский, 1981. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8923б. Л. 1. 62. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 68, 69. 63. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 62−65; Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны (XIII−XVII вв.) // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. С. 199. 64. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны. С. 199; Беляев, 1991. Архив ИА РАН. Р. 1. № 16803. Л. 39. 65. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 65. 271 Глава 6. Ручное метательное оружие Вид проникателя 2 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 2 Вид проникателя 2 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — в Рис. 167. Паспорта наконечников стрел. Типы 2 и 3 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 3 272 Вид проникателя 4 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — в Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 4 Вид проникателя 2 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — г Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 5 Рис. 168. Паспорта наконечников стрел. Типы 4 и 5 Глава 6. Ручное метательное оружие 66. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 7, 102. Рис. 77: 17; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря // Археология Подмосковья. Вып. 3. М., 2007. С. 262; Белецкий, 1976. Архив ИА РАН. Р. 1. № 5961. Л. 45; Седова, 1985. Архив ИА РАН. Р. 1. № 11196 а. Л. 21; Никитин, 1951. Архив ИА РАН. Р. 1. № 778, 779; Никитин, 1955. Архив ИА РАН. Р. 1. № 1193. Рис. 8, 20; Никитин, 1956. Архив ИА РАН. Р. 1. № 1298. Л. 22; Седов и др., 1986. Архив ИА РАН. Р. 1. № 11298, 11299б. Л. 19; Огнев, 1992. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18632. Л. 71; Дворников, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 14341. Л. 98; Воронин, 1960. Архив ИА РАН. Р. 1. № 2188; Мазуров, 1993. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18338−40. Л. 196, 216; Кильдюшевский, 1977. Архив ИА РАН. Р. 1. № 7321. Л. 26; Беляев, 1991. Архив ИА РАН. Р. 1. № 16803. Л. 92−111; Рабинович, 1951. Архив ИА РАН. Р. 1. № 568. Рис. 159; Никольская, 1975. Архив ИА РАН. Р. 1. № 5661. Л. 11; Каховский, Краснов, 1969−1970. Архив ИА РАН. Р. 1. № 3922. Л. 63; № 4074б. Л. 22а; Беляев, 1988. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12672. Л. 81; Мазуров, 1995. Архив ИА РАН. Р. 1. № 19323. Л. 47. 67. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны. С. 199; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 39; Никитин, 1951. Архив ИА РАН. Р. 1. № 778, 779. Л. 61; Дворников, 1995. Архив ИА РАН. Р. 1. № 19149−19150. Л. 40, 62; Мазуров, 1995. Архив ИА РАН Р. 1. № 19323. Л. 130. 68. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 65. 69. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV−XVII вв. на территории Коми 273 Наконечники варианта 6а относятся к самой распространенной разновидности наконечников, бытовавших на территории Московского государства в XV−XVII веках. Происходят со всей территории Московской Руси. Известны по материалам в Москве, Белгороде, Вологде, Воротынске, Воткинском городище, епифанских слободах, Пскове, Изборске, Коломне, Смоленске, Суздале, Твери, Туле, Тушинском лагере, Чебоксарах 66. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным. Вариант 6б (табл. 10, п/п 116−137, 205, 383). Ромбовидные, вытянутые, уплощенные в сечении (ромбические, линзовидные) с расширением в нижней трети длины пера, с вытянутой шейкой и упором (рис. 169, 186). Вариант представлен 24 экземплярами. Масса 7−11 г. Пропорции пера 1/5−1/7. Длина пера 50−90 мм, ширина 10−16 мм, длина черешка 17−42 мм. Среди древнерусских наконечников аналогичные варианты не известны. Возможно, они также являются дальнейшей эволюцией древнерусских наконечников 40-го типа, выделенного А. Ф. Медведевым. Происходят наконечники этого варианта преимущественно из Москвы, Коломны, Твери и южных пограничных городов Русского государства — Епифани, Белгорода 67. Наконечники варианта 6б датируются XVI−XVII веками. По функциональному назначению относятся к универсальным. Вариант 6в (табл. 10, п/п 64, 90, 141−153, 155−171, 173−178, 180, 181, 183−187, 189−196, 376, 387, 390−393, 395, 400). Ромбовидные, уплощенные (ромбические, линзовидные) в сечении с расширением в нижней трети длины пера (рис. 170, 187). Вариант представлен 61 экземпляром. Масса 4,5−10,5 г. Пропорции пера 1/3−1/4. Длина пера 30−60 мм, ширина 10−20 мм, длина черешка 20−50 мм. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (типы 40, 44 по А. Ф. Медведеву) датируются IX−XIV веками включительно 68. Как было установлено, наконечники варианта 6в продолжают существовать до второй половины XVII века и происходят со всей территории Московского государства. Известны в Москве, Епифани, Пскове, Коломне, Рузе, Суздале, Твери, Тушинском лагере, Белгороде, Воротынске, Кашине, Радонеже, Туле 69. По функциональному назначению наконечники этого варианта, как и все наконечники типа 6, относятся к универсальным. Вариант 6г (табл. 10, п/п 198−203). Ромбовидные с вогнутыми сторонами проникателя и плечиков, уплощенные (ромбические, линзовидные) в сечении, с расширением в нижней трети длины пера (рис. 170, 188). Вариант представлен шестью экземплярами. Пропорция пера 1/3. Длина пера 47−52 мм, ширина 17−19 мм, длина черешка около 35 мм. Среди древнерусских наконечников аналогичные варианты не известны. Происходят из Коломны, Москвы и собраний Оружейной палаты. Данный тип наконечников датируется XVI−XVII веками 70. края. Сыктывкар, 2000. С. 15. Рис. 6, 10; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 262; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 39; Милютина, 1993. Архив ИА РАН. Р. 1. № 17816. Л. 23; Александров, ИА РАН. Р. 1. № 10979. Л. 28; Харлашов, 1990. Архив ИА РАН. Никитин, 1955. Архив ИА РАН. Р. 1. № 15548. Л. 17, 56; Седов Р. 1. № 1193. Рис. 8, 20; Харитонов, и др., 1986. Архив ИА РАН. Р. 1. 1973. Архив ИА РАН. Р. 1. № 5168. № 11298−11299б. Л. 19; ДворниЛ. 38−42; Дворников, 1995. Архив ков, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. ИА РАН. Р. 1. № 19150−19151. № 14341. Л. 98; Голубева, 1948. Л. 40, 62; Белецкий, 1979. Архив Архив ИА РАН. Р. 1. № 259. Л. 10; ИА РАН. Р. 1. № 7503; Никольская, Беляев, 1990. Архив ИА РАН. Р. 1. 1975. Архив ИА РАН. Р. 1. № 5661. № 16803. Л. 51, 88, 92, 111; Седова, Л. 11. 1979. Архив ИА РАН. Р. 1. № 7425. 70. Опись Московской Оружейной паЛ. 151; Мазуров, 1993. Архив латы. С. 310; Мазуров, 1991. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18338. Л. 6, 196, ИА РАН. Р. 1. № 15977. Л. 16. 216; Вишневский, 1986. Архив 274 Вид проникателя 2, 8 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — г Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 6а Вид проникателя 2 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.4 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 6б Рис. 169. Паспорта наконечников стрел. Типы 6а и 6б 275 Глава 6. Ручное метательное оружие Вид проникателя 2 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — в Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 6в Вид проникателя 10 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — в Рис. 170. Паспорта наконечников стрел. Типы 6в и 6г Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 6г 276 Вид проникателя 2, 8 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — в Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 6д Вид проникателя 2, 8 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3 3.2 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 7 Рис. 171. Паспорта наконечников стрел. Типы 6д и 7 Глава 6. Ручное метательное оружие 71. Седова, 1982. Архив ИА РАН. Р. 1. № 9088. Л. 12, 79; Седов, 1986. Архив ИА РАН. Р. 1. № 11298−11299. Л. 7. 72. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 67. 73. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV−XVII вв. на территории Коми края. С. 9, 15; Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Табл. 67. Рис. 14; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 39; Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 262; Овсянников, 1974. Архив ИА РАН. Р. 1. № 5891. Л. 28; Беляев, 1990. Архив ИА РАН. Р. 1. № 16803−16804. Л. 110; Никитин, 1962. Архив ИА РАН. Р. 1, № 2479а. Л. 8; Кильдюшевский, 1979. Архив ИА РАН. Р. 1. № 9908. Л. 36; Белецкий, 1981. Архив ИА РАН, Р. 1. № 8563. Л. 6; Ивченков, 1986. Архив ИА РАН. Р. 1. № 11953. Л. 84; Харитонов, 1974. Архив ИА РАН. Р. 1. № 5168. Л. 42. 74. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 63, 80. 75. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 103. Рис 77: 10; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 39. 76. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 65. 77. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны. С. 199; Беляев, 1992. Архив ИА РАН. Р. 1. № 17945. Л. 92. 277 Вариант 6д (табл. 10, п/п 204, 206−217, 384). Ромбовидные, вытянутые, сплющенные (ромбические, линзовидные), с расширением в нижней трети длины пера (рис. 171, 189). Вариант представлен четырнадцатью экземплярами. Масса 7−10 г. Пропорции пера 1/4−1/5. Длина пера 45−70 мм, ширина 11−15 мм, длина черешка 17−45 мм. Среди древнерусских наконечников аналогичные варианты не известны. Происходят преимущественно из Пскова, Суздаля, Москвы, Коломны. Данный тип наконечников датируется первой половиной XV−XVII веком 71. Тип 7 (табл. 10, п/п 197, 252−302, 394, 401). Ромбовидные, клиновидные уплощенные (ромбические, линзовидные) в сечении, с расширением в нижней трети длины пера без упора (рис. 171, 190). Тип представлен 54 экземплярами, что составляет от общего числа наконечников 14,2 процента. Масса 4−10 г. Пропорция пера 1/3−1/6. Длина пера 45−70 мм, ширина 10−17 мм, длина черешка 20−50 мм. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 46 по А. Ф. Медведеву) датируются X−XIII веками включительно 72. В более позднее время данный тип продолжал существовать до второй половины XVII века. Происходит из Москвы, Тушинского лагеря, Воткинского городища, епифанских слобод, Емецкого городка, Пскова, Кармылыкского городища, Картуковского могильника, Кич-городка, Мангазеи 73. Среди общей массы наконечников этого типа выделяется два крупных образца, происходящих из Пскова и Волоколамска. Незначительное количество крупных наконечников не позволяет выделить их в отдельный тип. Длина пера этих наконечников 70−83 мм, ширина 20−23 мм, длина черешка около 40 мм. Тип 8 (табл. 10, п/п 218−223). Килевидные, с наибольшим расширением в средней трети длины пера, с шейкой (рис. 172, 191). Тип представлен шестью экземплярами, что составляет 1,6 процента от общего числа. Вес наконечников 4−7 г. Пропорции пера 1/4. Длина пера 46−51 мм, ширина 11−13 мм, длина черешка 14−28 мм. Сечение уплощенное ромбическое или линзовидное. Наиболее близкие аналоги (тип 33 или 81 по А. Ф. Медведеву) среди древнерусских наконечников датируются X−XIV веками 74. Наконечники этого типа продолжают бытовать до середины — второй половины XVII века. Происходят из Изборска, Москвы, епифанских слобод и датируются концом XIV−XVII веком. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным 75. Тип 9. Ромбовидные, уплощенные в сечении наконечники с расширением в верхней трети длины пера, с вытянутыми плечиками и упором. Тип представлен двумя вариантами, тринадцатью экземплярами, что составляет 3,4 процента от общей массы наконечников стрел. Вариант 9а (табл. 10, п/п 224−228, 233). Ромбовидные, ромбические в сечении наконечники с расширением в верхней трети длины пера, с вытянутыми плечиками и упором (рис. 172, 192: 1−3). Вариант представлен шестью экземплярами. Пропорции пера 1/4. Длина пера 50−60 мм, ширина 14−15 мм, длина черешка 20−25 мм. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 51 по А. Ф. Медведеву) датируются X−XIV веками включительно 76. Происходят из Москвы и Коломны. Продолжают существовать до второй половины XVII века. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным 77. Вариант 9б (табл. 10, п/п 229−232, 371, 372, 405). Ромбовидные, сплющенные в сечении наконечники с расширением в верхней трети длины пера, с вытянутыми прямыми или вогнутыми плечиками и упором. Вариант представлен семью экземплярами (рис. 173, 192: 4−6). Пропорции пера 1/4−1/5. 278 Вид проникателя 5, 8 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.3а — в Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 8 Вид проникателя 4 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.7а Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 9а Рис. 172. Паспорта наконечников стрел. Типы 8 и 9а Глава 6. Ручное метательное оружие 78. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 65. 79. Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. Новосибирск, 1997. С. 10, 35, 46, 65, 82, 96. 80. Коваль В. Ю. Позднесредневековая керамика коломенского типа // Куликово поле и ЮгоВосточная Русь. Тула, 2005. С. 260. Рис. 1: 1, 3; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 39; Буров, 1982. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8958. Л. 54; Халиков, 1974. Архив ИА РАН. Р. 1. № 6643. Л. 19. 81. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Табл. 67: 8−10; Беляев, 1990. Архив ИА РАН. Р. 1. № 16803. Л. 88; Овсянников, 1970. Архив ИА РАН. Р. 1. № 4288. Л. 45. 82. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 68. 83. Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 40; Опись Московской Оружейной палаты. С. 310; Беляев, 1990. Архив ИА РАН. Р. 1. № 16803. Л. 110−112. 84. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря. С. 261, 262; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 40; Салмина, 1993. Архив ИА РАН. Р. 1. № 17924. Л. 217. 85. Оборин, 1983. Архив ИА РАН. Р. 1. № 10131. Л. 1−53. 86. Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 40; Никитин, 1962. Архив ИА РАН. Р. 1. № 2479. Л. 8. 87. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 74. 279 Длина пера 50−70 мм, ширина 12−14 мм, длина черешка 28−33 мм. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 51 по А. Ф. Медведеву) датируются X−XIV веками включительно 78. В позднее Средневековье этот тип стрел становится одним из самых распространенных в Сибирском ханстве, в казахстанских степях, на Алтае 79. Происходят из Тулы, Ростиславля Рязанского, Казани, епифанских слобод 80. Продолжают существовать до второй половины XVII века. По функциональному назначению данные наконечники относятся также к универсальным, предназначенным к стрельбе как по не защищенному, так и по защищенному броней противнику. Тип 10 (табл. 10, п/п 303−307). Ромбические, с наибольшим расширением в верхней трети длины пера, без упора (рис. 173, 193). Тип представлен пятью экземплярами, что составляет 1,3 процента от общего числа наконечников. Пропорции пера 1/4−1/6. Длина пера 55−90 мм, ширина 16−20 мм. Происходят из культурных слоев Копорья, Москвы, Мангазеи, датирующихся концом XIV−XVII веком 81. Тип 11 (табл. 10, п/п 236−244, 386, 396). Ромбические, с наибольшим расширением в средней трети длины пера и упором (рис. 174, 193). Тип представлен одиннадцатью экземплярами, что составляет 2,8 процента от общего числа наконечников. Масса наконечников 5−13 г. Пропорции пера 1/2−1/3. Длина пера 34−57 мм, ширина 14−27 мм, длина черешка 20−45 мм. Сечение ромбическое, линзовидное. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников (тип 48 по А. Ф. Медведеву) датируются IX−XIII веками 82. Происходят из Москвы, епифанских слобод и датируются концом XIV−XVII веком, известны также по коллекциям Московской Оружейной палаты 83. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным-рассекающим. Тип 12 (табл. 10, п/п 308−317, 381, 382). Ромбические наконечники с наибольшим расширением в середине длины пера, без упора (рис. 174; 194: 1−4). Тип представлен двенадцатью экземплярами, что составляет 3,1 процента от общего числа наконечников. Масса 5,5−6 г. Пропорции пера 1/2−1/3. Длина пера 40−60 мм, ширина 10−20 мм. Сечение линзовидное. Происходят из слоев Пскова, Тушинского лагеря, Москвы, епифанских слобод, датирующихся концом XIV−XVII веком 84. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным-рассекающим. Среди общей массы наконечников этого типа выделяются два крупных образца, происходящие из Сибирского острога в Старом Кунгуре. Длина пера этих наконечников 70−90 мм, ширина 35−40 мм. Оба наконечника датируются XVII веком 85. Тип 13 (табл. 10, п/п 318−321). Лавролистные (рис. 175; 194: 5−8). Тип представлен четырьмя экземплярами, что составляет 1 процент от общего числа наконечников. Масса 5,5−6 г. Пропорции пера 1/3−1/5. Длина пера 55 мм, ширина 12−18 мм. Сечение плоское линзовидное. Происходят из слоев Москвы, Кич-городка, епифанских слобод 86. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников относятся к типу 63 по А. Ф. Медведеву. Время бытования — с IX по первую половину XIII века. Появление или возрождение в конце XVI−XVII веке наконечников данного типа значительно расширяет хронологические рамки их бытования 87. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным. Тип 14 (табл. 10, п/п 322−328). Остролистные (рис. 175; 195: 1−3). Тип представлен семью экземплярами, что составляет 2 процента от общего числа наконечников. Масса 5−9 г. Пропорции пера 1/2. Длина пера 40 мм, ширина 20 мм, длина черешков 15 мм. Сечение плоское линзовидное или ромбическое. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских материалов относятся 280 Вид проникателя 4 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.7а, б Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 9б Вид проникателя 3–4 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 2.2 3.1 3.2 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 10 Рис. 173. Паспорта наконечников стрел. Типы 9б и 10 281 Глава 6. Ручное метательное оружие Вид проникателя 3 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.6а — в Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 11 Вид проникателя 2, 3 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 2.3 3.2 Рис. 174. Паспорта наконечников стрел. Типы 11 и 12 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 12 282 Вид проникателя 8 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 2.3 3.2 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 13 Вид проникателя 2, 3 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 2.3 3.2 1.5 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 14 Рис. 175. Паспорта наконечников стрел. Типы 13 и 14 Глава 6. Ручное метательное оружие 88. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 102. Рис. 77: 16; Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда. С. 40; Лабутина, 1981. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8741. Л. 6; Буров, 1994. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18833. Л. 89. 89. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 65. 90. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря С. 261, 262; Судаков, 1986. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12119. Л. 33; Сергина, 1979. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8007. Л. 22; Матвеева, 1976. Архив ИА РАН. Р. 1. № 6112. Л. 26. 91. Оборин, 1983. Архив ИА РАН. Р. 1. № 10131. Л. 16; Кильдюшевский, 1988. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12656. Л. 10; Овсянников, 1970. Архив ИА РАН. Р. 1. № 4288. Л. 45. 92. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 75. 93. Двуреченский О. В. Изделия из черного металла // Средневековое поселение Настасьино. М., 2004. С. 46, 238. Рис. 76; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Воен. археология. М., 1998. С. 62−65; Рабинович, 1954. Архив ИА РАН. Р. 1. № 985. Рис. 46; Рабинович, 1957. Архив ИА РАН. Р. 1. № 1433. Л. 22. 94. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 102−103. Рис 77: 5; Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Табл. 67: 4. Рис. 16: 2. 283 к типу 61 (по А. Ф. Медведеву), характерными отличиями являются пропорции, отсутствие упора и особая, свойственная наконечникам этого типа, грубая выделка. Происходят из слоев Пскова, Волоколамска, Изборска, епифанских слобод, Москвы и датируются концом XIV−XVII веком. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным 88. Тип 15 (табл. 10, п/п 245−251, 402). Ромбовидные с расширением в нижней трети длины пера и упором (рис. 176; 195: 4−7). Тип представлен восемью экземплярами, что составляет 2,1 процента от общего числа наконечников. Масса наконечников 16−23 г. Пропорции пера 1/3−1/4. Длина пера 56−80 мм, ширина 18−30 мм, длина черешка 30−65 мм. Сечение линзовидное или ромбическое. Относится к типу 41, варианту 2 по классификации А. Ф. Медведева, который широко распространен с середины XI по XIV век включительно. Особенно широко они употреблялись в XII−XIV веках 89. Происходят из Пскова, Стрешневского городища, Боровска, Москвы, Тушинского лагеря, Рязани и датируются концом XIV−XVII веком 90. По функциональному назначению данные наконечники относятся к универсальным-рассекающим. Тип 16 (табл. 10, п/п 331−334). Треугольные плоские наконечники без упора (рис. 176; 196: 1, 2). Тип представлен четырьмя экземплярами, что составляет 1 процент от общего числа наконечников. Пропорции пера 1/3−1/4. Длина пера 60−75 мм, ширина 20 мм. Сечение линзовидное или ромбическое. Происходят из Копорья, Пскова, Москвы, сибирских городков, Старого Кунгура 91. Датируются концом XIV−XVII веком. По функциональному назначению данные наконечники относятся к рассекающим-широколопастным. Тип 17 (табл. 10, п/п 335−338, 379). Срезни в виде узкой вытянутой лопаточки с упором (рис. 177; 196: 3−6). Тип представлен пятью экземплярами, что составляет 1,3 процента от общего числа наконечников. Пропорции пера 1/4. Длина пера 55−61 мм, ширина 13−16 мм. Наконечники данного типа появились в Восточной Европе вместе с войсками Батыя. Время бытования их определялось XIII−XIV веками (тип 67 по А. Ф. Медведеву) 92. В более позднее время они известны в единичных экземплярах и происходят из слоев Орешка, Тушкова городка, Настасьинского селища, Ростиславля Рязанского конца XIV — первой половины XV века 93. Выделяются две разновидности, которые из-за недостаточного количества находок в позднесредневековых слоях не могут быть выделены в отдельные варианты. К первой разновидности можно отнести срезни, имеющие проникатель в виде клина с тупым углом, ко второй разновидности — срезни с прямым проникателем. Таким образом, столь распространенные наконечники, во многом символизирующие ордынский комплекс вооружения, продолжают бытовать на территории Московского государства до конца XIV — первой половины XV века. Тип 18 (табл. 10, п/п 339−341). Срезни в виде узкой вытянутой лопаточки без упора для древка (рис. 177; 197: 1, 2). Тип представлен тремя экземплярами, что составляет 0,7 процента от общего числа наконечников. Пропорции пера 1/4−1/6. Длина пера 55−95 мм, ширина 13−16 мм. Сечение плоское. Наиболее близкие аналоги среди восточноевропейских материалов (тип 58 по А. Ф. Медведеву) датируются X−XIII веками. Поздние наконечники отличаются более вытянутыми пропорциями. Происходят из слоев Изборска, Мангазеи, датируются концом XIV−XV веком, второй половиной XVI, первой половиной XVII века 94. Три наконечника, отнесенные к этому типу, имеют слабые типологические связи и объединены лишь на основе морфологической близости. В дальнейшем при отсутствии поступлений новых находок срезней без упора данный тип наконечников может быть исключен из типологии, а на- 284 Вид проникателя 9 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.6а — в Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 15 Вид проникателя 9 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 3.3 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 16 Рис. 176. Паспорта наконечников стрел. Типы 15 и 16 285 Глава 6. Ручное метательное оружие Вид проникателя 4, 6 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 1.7а 1.7б Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 17 Вид проникателя 6 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 3.1 Рис. 177. Паспорта наконечников стрел. Типы 17 и 18 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 18 286 конечники должны быть отнесены к индивидуальным формам. Наконечники данного типа более характерны для периода раннего Средневековья, где они датируются по материалам курганных могильников X−XI веками, позднее лишь более крупные наконечники этого типа по материалам Новгорода происходят из слоев XII−XIII веков 95. Всего к этому виду наконечников А. Ф. Медведевым было отнесено 13 экземпляров. Находка наконечника стрелы этого типа в Изборской крепости в слоях второй половины XIV — начала XVI века может свидетельствовать о продолжении употребления наконечников этого типа, характерных для северо-запада Руси. Аналогичные наконечники, происходящие из Мангазеи, скорее всего, связаны с охотничьими промыслами русского и местного аборигенного населения. Тип 19 (табл. 10, п/п 342−347). Срезни в виде узкой двурогой вытянутой лопаточки без упора для древка (рис. 178; 197: 4, 5). Тип представлен шестью экземплярами, что составляет 1,6 процента от общего числа наконечников. Сечение плоское. Наиболее близкие аналоги среди восточноевропейских материалов (тип 59 по А. Ф. Медведеву) датируются X−XI веками 96. В более поздний период наконечники этого типа представлены только в Мангазее и могут быть связаны с охотничьей и промысловой деятельностью как русского, так и аборигенного населения 97. Тип 20 (табл. 10, п/п 348−350). Двушипные наконечники (рис. 178; 197: 3). Тип представлен тремя экземплярами, что составляет 0,7 процента от общего числа наконечников. Наиболее близкие аналоги среди восточноевропейских материалов (тип 29 по А. Ф. Медведеву) датируются с I по XIV век включительно 98. В северо-западных областях аналогичные наконечники продолжают бытовать до XIV−XV века 99. В более поздний период на территории Русского государства они встречаются лишь в Мангазее. Наконечники этого типа, по всей видимости, относятся к охотничьим 100. Среди наконечников, не вошедших в приведенную выше типологию, следует упомянуть серию наконечников (30 шт.), представленных в единичных экземплярах. Среди наконечников индивидуальных форм следует отметить схожие формы. Так, выделяется серия пулевидных наконечников. Экземпляр пулевидного наконечника, соотносимого с типом 102 (по А. Ф. Медведеву), обнаружен в слоях Москвы конца XIV — начала XVI века. В культурном слое Москвы, датированном XVI — началом XVII века, были обнаружены еще два пулевидных железных наконечника, отличающихся от вышеописанного тем, что кре- 95. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 71. пление у них представляет тип внутренней втулки, расположенной внутри 96. Там же. наконечника. Возможно, последние два образца представляли собой вариант 97. Белов М. И., Овсянников О. В., костяных томаров, охотничьих наконечников, предназначенных для стрельбы Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярпо пушному зверю. Также в Москве были обнаружены два варианта долотоных мореходов и землепроходцев видных наконечников, которые можно соотнести с типами 99 и 100 по класXVI−XVII вв. Табл. 67: 1−3, 5−7. сификации А. Ф. Медведева 101. К бронебойным наконечникам можно отнести 98. Там же. два мелких остролистых экземпляра с центральным валиком, по перу обра- 99. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 102. Рис. 77: 7; Лабузующим сечение в виде высокого ромба. В северо-западной и центральных тина, 1972. Архив ИА РАН. Р. 1. частях Московского государства XV−XVII веков продолжают употреблять № 5170. в очень малой степени широколопастные наконечники стрел. Всего отмече- 100. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материно 12 индивидуальных образцов, наиболее частыми являются изделия, нахоальная культура русских полярдящие аналоги среди широко распространенных типов ордынского периода. ных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Табл. 67: 11. В частности, встречены при раскопках в Москве наконечники, датируемые 101. Медведев А. Ф. Ручное метательXVI−XVII веками, относящиеся к типу 49 и 70 по А. Ф. Медведеву 102. Отменое оружие. С. 85, 86. чаются также широкие листовидные наконечники. Из раскопок в Коломне 102. Там же. С. 69, 77. 287 Глава 6. Ручное метательное оружие Вид проникателя 7 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 3.1 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 19 Вид проникателя 11 Сечение пера Абрис проникателя Вид основания пера 3.1 Рис. 178. Паспорта наконечников стрел. Типы 19 и 20 Абрис основания пера Сечение основания пера Тип 20 288 Тип 6 Тип 5 Тип 4 Тип 3 Тип 2 Тип 1 Вариант А Вариант Б Вариант В 289 Глава 6. Ручное метательное оружие Вариант Г Вариант Д Рис. 179а. Типология наконечников стрел Московского государства конца XIV−XVII века Тип 12 Тип 11 Тип 10 Тип 9 Тип 8 Тип 7 290 Вариант А Вариант Б Вариант В 291 Глава 6. Ручное метательное оружие Вариант Б Вариант В Тип 17 Тип 16 Тип 15 Тип 14 Тип 13 Вариант А Рис. 179б. Типология наконечников стрел Московского государства конца XIV−XVII века. Продолжение 292 Вариант Б Вариант В Тип 20 Тип 19 Тип 18 Вариант А Рис. 179в. Типология наконечников стрел Московского государства конца XIV−XVII века. Окончание Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 180. Наконечники стрел. Тип 1а. 1 — Епифань (10/8); 2 — городище Ивница (10/3); 3 — селище Выбуты (10/1); 4−6 — Белгородская крепость (10/4, 10/5, 10/6); 7 — Тушинский лагерь (10/414) Рис. 181. Наконечники стрел. Тип 1б. 1 — Волоколамск (10/16); 2, 3 — Псков (10/20, 10/17); 4 — Мякининское селище (10/22) 293 294 Рис. 182. Наконечники стрел. Тип 1в. 1−3 — Москва (10/25, 10/23, 10/26) Рис. 183. Наконечники стрел. Тип 2. 1−3 — Москва (10/30, 10/28, 10/29) Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 184. Наконечники стрел. Типы 3 (1), тип 4 (2, 3), тип 5 (4−6). 1−3 — Орешек (10/34, 10/37, 10/38); 4, 5 — Москва (10/42, 10/41); 5 — Коломна (10/40) 295 296 Рис. 185. Наконечники стрел. Тип 6а. 1, 6, 8, 9 — Тушинский лагерь (10/71, 10/73, 10/68, 10/72); 2, 5 — Москва (10/105, 10/99); 3, 9, 11, 12 — епифанские слободы (10/75, 10/82, 10/85, 10/84); 4 — Воротынск 10/71(10/107); 7 — Чебоксары (10/138) Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 186. Наконечники стрел. Тип 6б. 1, 2, 7, 8 — Москва (10/132, 10/133, 10/131, 10/130); 3, 4 — Тушинский лагерь (10/121, 10/122); 5, 6 — Белгородская крепость (10/117, 10/116); 9 — епифанские слободы (10/128) 297 298 Рис. 187. Наконечники стрел. Тип 6в. 1−7 — Москва (10/176, 10/177, 10/190, 10/400, 10/183, 10/153, 10/162); 8, 12 — епифанские слободы (10/151, 10/149); 9 — Псков (10/141); 10, 11 — Коломна (10/164, 10/157) → Рис. 188. Наконечники стрел. Тип 6г. 1 — Коломна (10/198); 2−5 — Москва, собрание Московской Оружейной палаты (10/199, 10/200, 10/2018, 10/202) Рис. 189. → Наконечники стрел. Тип 6д. 1−4 — Москва (10/214, 10/213, 10/207, 10/211) Глава 6. Ручное метательное оружие 299 300 Рис. 190. Наконечники стрел. Тип 7. 1−3, 7, 8 — епифанские слободы (10/277, 10/269, 10/264, 10/263, 10/288); 4−5 — Москва (10/278, 10/276); 6 — Тушинский лагерь (10/255) Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 191. Наконечники стрел. Тип 8. 1, 2 — епифанские слободы (10/223, 10/218); 3, 4 — Москва (10/220, 10/219) Рис. 192. Наконечники стрел. Тип 9а, б. 1, 2 — Москва (10/226, 10/225); 3 — Коломна (10/227); 4 — Казань (10/230); 5 — Тула (10/229); 6 — епифанские слободы (10/232) 301 302 Рис. 193. Наконечники стрел. Типы 10 (1) и 11 (2−6). 1, 3−6 — Москва (10/303, 10/240, 10/242, 10/239, 10/243); 2 — епифанские слободы (10/237) Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 194. Наконечники стрел. Типы 12 (1−4) и 13 (5−8). 1, 5, 6 — епифанские слободы (10/310, 10/320, 10/319); 2, 3, 8 — Москва (10/311, 10/313, 10/321); 4 — Тушинский лагерь (10/309); 7 — Кич-городок (10/318) 303 304 Рис. 195. Наконечники стрел. Типы 14 и 15. 1, 2 — епифанские слободы (10/324, 10/326); 3, 4, 6 — Москва (10/328, 10/249, 10/250); 6 — Рязань. Кремль (10/245); 7 — Тушинский лагерь (10/248) Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 196. Наконечники стрел. Типы 16 (1, 2) и 17 (3−6). 1 — Старый Кунгур (10/331); 2 — Москва (10/332); 3, 4 — Тушков городок (10/337, 10/335); 5 — Настасьинское селище (10/338); 6 — Орешек (10/336) 305 306 Рис. 197. Наконечники стрел. Типы 18 (1, 2), 19 (4, 5), 20 (3). 1 — Изборск (10/339); 2, 4, 5 — Мангазея (10/340, 10/343, 10/344); 3 — Красное (10/349) 307 Глава 6. Ручное метательное оружие % 60 50 50 40 30 20 14,2 Диаграмма 5. 103. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны. С. 199. 104. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−XVII вв. Табл. 67; Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII−XVIII вв. Владивосток, 1999. С. 298. Рис. 80. 2 2,1 1 1,3 1,6 0,7 0,7 Тип 12 Тип 11 Тип 10 Тип 9 Тип 8 Тип 7 Тип 6 Тип 5 Тип 2 0 Тип 20 1 Тип 18 2,8 3,1 Тип 19 1,3 Тип 17 3,4 Тип 16 1,6 Тип 15 1 1,6 Тип 14 1 Тип 13 2 Тип 4 7,6 Тип 3 10 Тип 1 Процентное соотношение типов стрел Московской Руси и Русского государства XV–XVII вв. происходит единственный экземпляр наконечника со сквозным круглым отверстием в лопасти 103. Отдельную серию индивидуальных форм составляют охотничьи наконечники, происходящие с уральских и сибирских русских городков и острогов. Эти типы наконечников могли быть связаны с иной, «аборигенной», традицией, которая влияла на состав употреблявшихся типов наконечников стрел у русских поселенцев 104. Особый интерес среди найденных железных наконечников представляют заготовки четырех стрел с нераскованным пером наконечника из стерженька, квадратного в сечении, длиной 55 мм и массой 5 г. Все заготовки иллюстрируют собой разные стадии изготовления — от первичной заготовки со слегка расплющенным острием до практических законченных типов наконечников, которые не прошли дополнительную проковку пера. Процентное соотношение типов наконечников стрел, бытовавших на территории Московского государства, отображенное на диаграмме 5, демонстрирует следующую картину. Доминирующим типом, составляющим в процентном выражении до половины от общего числа наконечников стрел, является тип 6, представленный многочисленными вариантами. Вторым по встречаемости является тип 7, который, по сути говоря, аналогичен наконечникам стрел типа 6, за исключением того, что вместо упора у наконечников этого типа фиксируются либо валик-расширение, либо отсутствие упора вообще. И третьим типом по частоте встречаемости среди всех наконечников является тип 1. Все остальные являют собой редкие типы наконечников стрел, что может быть объяснено несколькими причинами. Редкие типы представлены: архаическими образцами, доживающими на территории Московской Руси до начала—середины XV века (тип 3, 4, 17); узколокальными, или типами, связанными с определенной культурной традицией изготовления и не свойственными для всей территории Московской Руси (типы 9а, 9б, 19, 20); специфическими наконечниками стрел, выполнявшими узкоспециальные функции и в силу общей универсализации типов наконечников стрел Московского государства представленными довольно малым количеством (типы 2, 5, 10, 15, 18). К редким типам относятся и другие наконечники стрел: типы 8, 11, 12, 13, 14. Типы 308 Представляется необходимым отметить некоторые моменты, интересные с точки зрения преемственности и эволюции форм (рис. 198 а, б). Прежде всего, замечается явное родство позднесредневековых наконечников со стрелами XIII−XIV веков. Так, большинство типов либо продолжают существовать без трансформаций на протяжении всего рассматриваемого периода (тип 1, варианты 1б, 1в, 2; тип 6, вариант 6в; типы 8, 11, 13) либо бытуют, претерпев некоторые изменения (типы 1а, 12, 6а, 7, 14, 15, 18, 19, 20). В число типов, имеющих безусловную связь с более ранней эпохой, следует включить вышеупомянутые архаические типы, которые выходят из употребления в первой половине — середине XVI века (типы 3, 4, 17). В отдельную группу выделяются типы и варианты типов, неизвестные в более раннее время (типы 5, 6а, б, г, д). Интересно отметить, что на фоне доминирующих типов 1, 6, и 7 железных наконечников стрел, распространенных на территории Московского государства, в незначительном количестве представлен тип 9, варианты а, б. Данный тип относится к самым распространенным наконечникам стрел на территории Сибирского ханства и является одним из доминирующих в комплексе вооружения кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху позднего Средневековья 105. Рассмотрение всех типов наконечников стрел позволяет перейти к построению общей функциональной типологии, основанной на характере воздействия наконечника стрелы (рис. 199). Все типы наконечников стрел могут быть подразделены на: — узкие и граненые наконечники (преимущественно прокалывающие или бронебойные по функциональному назначению), — узкие и плоские наконечники (универсальные по функциональному назначению), — широколопастные и плоские (преимущественно рассекающие по функциональному назначению) 106. Бронебойные наконечники характеризуются такой специфической функцией, как пробивание защитного доспеха. По характеру воздействия бронебойные наконечники подразделяются на наконечники с прокалывающим действием и ударно-режущей функцией. Бронебойные наконечники с прокалывающим действием представлены четырьмя типами (1−3, 5). Эти типы наконечников стрел характеризуются несколькими показателями: сечением (квадратным, треугольным сечением или сечением в виде высокого ромба); соотношением длины пера к его ширине (1/4−1/9); типом проникателя с шиловидным или узко-клиновидным острием; типом основания (со слабо выраженными образующими у перехода Рис. 198а. → к крепежной части пера); размерами и весом (длиной от 35−85 мм при шириХронологическая таблица не 7−14 мм, весом 6−13 г). Основание пера таких наконечников, как правило, типов наконечников стрел простое, с четко выраженным упором, в качестве варианта отмечается слабоМосковского государства конца выраженный упор (тип 1а). XIV−XVII века Бронебойные наконечники с ударно-режущей функцией представлены одним типом (тип 4). 105. Худяков Ю. С. Вооружение кочевНаконечники стрел с бронебойной функцией распространены преимущеников Южной Сибири и Ценственно на северо-западе Московского государства. Основная масса бронетральной Азии в эпоху развитого средневековья. С. 10, 35, 46, 65, бойных типов наконечников исчезает в середине XV века. Среди всех типов 82, 96. наконечников стрел этой функциональной специализации продолжают суще- 106. Для удобства восприятия в дальствовать только наиболее простые в изготовлении и маловыразительные шинейшем выделенные три группы наконечников будут называться ловидные наконечники (вариант 1а) с характерным прокалывающим действибронебойными, универсальем. Их распространение приходится на всю территорию Московской Руси ными и широколопастнымирассекающими. и Московского государства. 309 Глава 6. Ручное метательное оружие Тип 10 Тип 9 Тип 8 Тип 7 Тип 6 Тип 5 Тип 4 Тип 3 Тип 2 Тип 1 к. XIV в. XV в. XVI в. XVII в. Тип 20 Тип 19 Тип 18 Тип 17 Тип 16 Тип 15 Тип 14 Тип 13 Тип 12 Тип 11 310 к. XIV в. XV в. XVI в. XVII в. Рассекающие Универсальные Бронебойные Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 199. Функциональная специализация основных типов наконечников стрел Московского государства конца XIV−XVII века ← Рис. 198б. Хронологическая таблица типов наконечников стрел Московского государства конца XIV−XVII века. Окончание 311 312 Отдельную функциональную группу формируют наконечники стрел, не имеющие ярко выраженной специализации. По нашему представлению, это универсальные прокалывающе-рассекающие типы наконечников (далее будем употреблять термин «универсальные»). Предназначались они для стрельбы как по легковооруженному, так и по хорошо защищенному противнику. По характеру воздействия группу универсальных наконечников можно разделить на универсальные (типы 6, 7, 8, 9, 13, 14) и универсально-рассекающие (типы 10, 11, 12). Универсальные стрелы, преимущественно прокалывающие по характеру воздействия, характеризуются несколькими показателями: сечением (как правило, узким линзовидным, ромбическим или подтреугольным); соотношением длины пера к его ширине (1/3−1/7); типом такого конструктивноморфологического элемента, как проникатель (преимущественно клиновидным, а также килевидным и остролистным); размерами и весом (длиной от 40−100 мм при ширине 10−18 мм, средним весом 5−10 г). Универсально-рассекающие наконечники, преимущественно рассекающие по характеру воздействия, характеризуются следующими конструктивноморфологическими и весоразмерными показателями: сечением (плоским линзовидным или ромбическим); соотношением длины пера к его ширине 1/2, 1/3; типом проникателя (широким клиновидным с вытянутыми чуть вогнутыми или прямыми образующими); размерами (длиной пера 40−60 мм при ширине 10−25 мм, весом 5−11 г). Малые размеры у наконечников этой подгруппы не позволяют отнести их к группе рассекающих-широколопастных. Универсальные наконечники стрел, как будет показано ниже, являются доминирующими в количественном отношении на территории Московского государства. Все наконечники этой группы представлены типами как с упором, так и без упора. Рассекающие наконечники стрел представлены пятью типами (типы 15−19). Основная функция наконечников данной группы — оставлять длинные узкие раны. Стрельба такими стрелами производилась, как правило, по незащищенному либо слабо защищенному противнику или по цели. Выделяются две группы: широколопастные-рассекающие и рассекающие-срезни. Широколопастные-рассекающие представлены двумя типами (15, 16). Эти типы наконечников стрел характеризуются несколькими показателями: сечением (как правило, линзовидным или ромбическим), соотношением длины пера к его ширине (1/3, 1/4), типом проникателя (остролистным), размерами и весом (длиной от 60−80 мм при ширине 20−30 мм, средним весом 20 г). Рассекающие-срезни представлены тремя типами (17, 18, 19). Эти типы наконечников стрел характеризуются несколькими показателями: сечением (линзовидным или плоским), соотношением длины пера к его ширине (1/4−1/6), типом проникателя (в виде низкого широкого клина, «ласточкина хвоста» и плоского проникателя), размерами (длиной 55−100 мм при ширине 13−25 мм). Необходимо отметить, что в основной своей массе наконечники этой функциональной подгруппы на территории Московского государства выходят из употребления в середине XV века. Позднее срезни попадаются только в культурном слое уральских и сибирских русских городов и крепостей и, так же как и вышеупомянутые некоторые индивидуальные наконечники, могут быть связаны с изготовлением местных традиционных типов наконечников. Отдельную группу формируют наконечники стрел с шипами, представленные одним типом 20. Статистический анализ наконечников стрел с учетом их функционального назначения (см. диаграмму 6) выявил однозначное превалирование универ- 313 Глава 6. Ручное метательное оружие % 80 75,5 70 60 50 40 30 Диаграмма 6. Функциональные группы наконечников стрел Московской Руси конца XIV–XVII вв.: I — бронебойные, II — универсальные, III — рассекающие, IV — гарпунные 20 14,1 9,4 10 1 0 I II % 70 III IV Функциональные группы 65,5 60 Диаграмма 7. Процентное соотношение типов стрел Московской Руси и Русского государства, выделенных по характеру воздействия: I — прокалывающие, II — ударно-раскалывающие, III — универсальные, IV — универсальные широкие, V — рассекающие широколопастные, VI — рассекающие срезни, VII — наконечники с шипами 50 40 30 20 11,7 10 10 5,4 2,4 0 I II III IV V 4 VI 1 VII сальных наконечников — 75,5 процента от общего числа. Вторая в количественном выражении группа наконечников — бронебойная (14,1 процента), третья — рассекающие наконечники (9,4 процента). Процентное соотношение наконечников стрел, выделенных по характеру воздействия, выявило более детализированную картину (см. диаграмму 7). Для выявления закономерностей в эволюции наконечников стрел на территории Московского государства, а также для установления территориальных и хронологических особенностей необходимо более подробно рассмотреть упомянутые аспекты. Наиболее плодотворным представляется рассмотреть не распространение отдельных типов наконечников, а анализ зависимостей выделенных функциональных групп в рамках трех историко-географических регионов (см. диаграмму 8). Малочисленность стрел, происходящих из ураль- 314 % 100 94 90 82 80 70 60 50 50 Диаграмма 8. 40 34 30 20 10 0 14 11,4 4,6 I II III IV Северо-западные районы 4 I II III Центральные районы 6 0 I II III Южные районы ских и сибирских русских городов и острогов, а также высокая вероятность присутствия в комплексах типов наконечников стрел местного, аборигенного, населения стали основанием для исключения наконечников этого региона из сравнительного анализа процентного соотношения с наконечниками остальных регионов Московского государства. Сравнительный анализ распределения наконечников стрел, представляющих различные типы и функциональные группы по трем основным регионам: северо-западному, центральному и юго-юго-восточному — позволил зафиксировать стойкую тенденцию количественного увеличения универсальных наконечников в направлении с севера на юг. Показательным выглядит также уменьшение специализированных типов наконечников стрел. В частности, бронебойные наконечники в северо-западном регионе составили 34 процента, тогда как в южных областях не превышали 6 процентов. Еще более резкие тенденции отмечены среди группы рассекающих наконечников: на землях от «немецкой украины» они представлены 11,4 процента, тогда как в южных областях они неизвестны совсем. Заманчиво было бы объяснить эту разницу при помощи анализа специфики комплекса вооружения, особенностей ведения боя в северо-западном регионе, где основным противником являлись ливонская, шведская армии с тяжелым комплексом вооружения, с характерным способом ведения войны за города, в отличие от комплекса вооружения южной и юго-восточной части Московского государства, где основным противником являлись многочисленные, не имеющие защитного вооружения отряды татарской конницы. Однако такая интерпретация, не лишенная смысла, без учета хронологических особенностей процесса расширения территорий Московской Руси и образования централизованного Русского государства представляется преждевременной. Необходимо учитывать тот факт, что крепости, города и селища, возникавшие на территории южных «украинных» областей, датируются преимущественно второй половиной XVI−XVII веком, в отличие от исконных земель центрального Процентное соотношение функциональных групп наконечников стрел в рамках, выделенных трех основных территориальных регионов Московского государства: I — бронебойные, II — универсальные, III — рассекающие, IV — гарпунные 315 Глава 6. Ручное метательное оружие % 90 84 80 70 60 50 50 40 Диаграмма 9. Процентное соотношение количества наконечников стрел в типах, разделенных по функциональным группам: I — бронебойные, II — универсальные, III — рассекающие, IV — гарпунные 35,7 30 20 10 10 0 9 I II III IV Конец XIV — начало XVI в. 107. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 55−87. 6 4,3 1 I II III IV Начало XVI — XVII в. и северо-западного региона, откуда получена значительная серия наконечников стрел конца XIV — начала XVI века. В этом отношении представляется целесообразным предварительное сопоставление процентного соотношения наконечников стрел, выделенных по функциональному назначению в хронологическом порядке. Для проведения этого сопоставления были взяты два хронологических периода (см. диаграмму 9). Период, характеризующий бытование наконечников стрел Московской Руси в рамках позднего удельного периода, до возникновения единого централизованного государства (XIV−XV века), и период собственно централизованного Русского государства (XVI−XVII века). Цифры, отраженные в данной диаграмме, получены на основе подсчета количества наконечников стрел в типах, разделенных по функциональным группам. К сожалению, выделение более дробных периодов оказалось невозможным из-за недостаточности материала. Тем не менее выявленные закономерности, отраженные в диаграмме 9, позволяют зафиксировать эволюцию комплекса наконечников стрел в сторону доминирования универсальных типов и постепенного убывания специализированных форм. Интересным представляется также соотнесение количества типов наконечников стрел, выделенных А. Ф. Медведевым для XIII−XIV веков, с описанными выше функциональными группами, а также последующее статистическое сравнение процентного соотношения количества типов наконечников стрел, разделенных по функциональным группам для XIII−XIV веков, конца XIV — начала XVI века и XVI−XVII веков (см. диаграмму 10). Обозначенная на диаграмме 10 картина показывает ярко выраженное доминирование бронебойных и широколопастных-рассекающих типов наконечников в XIII−XIV веках 107. На протяжении XV века мы видим увеличение количества универсальных типов наконечников стрел, которые становятся доминирующими в XVI−XVII веках. 316 % 70 60 60 50 40 47 35 35 29,4 30 Диаграмма 10. 24 17,6 20 10 0 6 I II III XIII–XIV вв. IV 18 18 4 I II III IV Конец XIV — начало XVI в. 4 I II III Процентное соотношение типов наконечников стрел, разделенных по функциональным группам, бытовавших в Восточной Европе XIII– XVII вв.: I — бронебойные, II — универсальные, III — рассекающие, IV — гарпунные IV Начало XVI — XVII в. Сравнение диаграмм 8, 9 и 10 позволяет прийти к следующим обобщениям. В позднеудельный период отмечается зафиксированная как для северо-запада, так и для центральных районов тенденция вытеснения специализированных типов наконечников стрел универсальными. Так, если для XIV−XV веков характерно преобладание универсальных наконечников (см. диаграмму 9), они составляют 50 процентов 108 при значительном количестве бронебойных, до трети от общего числа (35 процентов) при незначительном количестве рассекающих (10 процентов), то для XVI−XVII веков тенденция вытеснения универсальными наконечниками всех остальных типов усилилась, и теперь они составляют до 84 процентов при стагнации бронебойных и рассекающих наконечников, представленных 9 и 6 процентами. По всей видимости, южный или юго-восточный регион демонстрирует нам наиболее чистый в типологическом плане комплекс наконечников стрел, характерных именно для второй половины XVI−XVII века. В этот период исчезают как разнообразие типов бронебойных стрел, так и их суммарное количество в рамках бронебойных типов. Та же тенденция отмечается для ши- 108. При этом надо учесть, что разное процентное соотношение цифр, роко известных в ранних периодах рассекающих наконечников стрел и срезотраженное в диаграммах 9 и 10, ней. Весь спектр широколопастных стрел сокращается до одного типа 15. объясняется подсчетом в одном случае количества наконечников Фактически перед нами тенденция общего сокращения разнообразия стрел стрел, а в другом — количества и появления трех доминирующих типов: это универсальные — узкие клитипов. Подсчет процентного новидные, составляющие свыше 60 процентов от общего количества стрел, соотношения количества типов, разделенных по разным функциотипы 6, 7 и шиловидные бронебойные наконечники стрел типа 1а с прокалынальным группам в диаграмме 10, вающим действием (7,6 процента). Тенденция стандартизации типов может был обусловлен невозможностью быть связана с появлением единой военной традиции, распространившейся точного соотнесения определенного количества наконечников на территории всего Московского государства. Фактически начиная с конца стрел, упоминаемых А. Ф. МедXV и до середины XVI века происходит становление поместной организации ведевым для того или иного типа служилого сословия. В комплексе его вооружения доминируют саадак и сабля с интересующим нас периодом (XIII−XV вв.). как основные средства наступательного боя. Лишь в 30-е годы XVII века у по109. Денисова М. М. Поместная конниместных дворян происходит постепенное вытеснение метательного оружия ца и ее вооружение в XVI−XVII вв. С. 42. огнестрельным 109. Глава 6. Ручное метательное оружие 317 арбалетные болты 110. Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха. С. 153−172; Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 90−96; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. С. 68−71. 111. Горелик М. В. Оружие древнего Востока. М., 1993. С. 77. 112. Бехайм В. Энциклопедия оружия. СПб., 1995. С. 287. 113. Марко Поло. М., 1940. С. 78, 153. 114. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 91, 92. 115. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 104; Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 92. 116. Кирпичников А. Н. Крюк для натягивания самострела. 1200−1240 гг. // КСИА. М.: Наука, 1971. Вып. 125. 1971. С. 100. Рис. 36. 117. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 93. 118. Там же. С. 92. История изучения арбалета довольно богата и описана как в трудах западноевропейских исследователей, так и в работах отечественных специалистов, посвященных средневековому вооружению 110. Арбалет или самострел является разновидностью ручного метательного оружия. Он представляет собой лук, состоящий из очень упругой дуги, крепившейся на ложе с прикладом, где в свою очередь размещался и спусковой механизм. Некоторые типы западноевропейских арбалетов снабжались дополнительным механизмом натяжения. В зависимости от размеров самострела и его конструктивных особенностей различают несколько разновидностей этого оружия. В оружиеведении выделяют ручные самострелы и самострелы, которые причисляют к метательным машинам. В зависимости от способа натяжения бывают арбалеты с ручным натяжением и арбалеты, снабженные специальным механизмом для натяжения. Идея механизированных луков появлялась в разных концах света и в разные эпохи. Так, одни из самых ранних бронзовых арбалетов появились в древнем Китае 111. Есть свидетельства (уже с IV века н. э.) об употреблении ручных механизированных луков в позднеримском обществе. Лишь в X веке арбалет появляется в письменных и изобразительных источниках Западной Европы 112, а начиная с XII века он получает широкое распространение в качестве метательного вооружения как в Западной, так и в Восточной Европе. Во Франции уже в конце XII века вводятся специализированные отряды арбалетчиков. Известно это оружие было и на Востоке 113. Первые свидетельства употребления самострелов на Руси относятся также к XII веку 114. В Новгороде в слоях последней четверти XII века были найдены самые ранние арбалетные наконечники стрел (болты). Начиная с этого периода подобные наконечники становятся довольно массовой находкой в культурных слоях городов северо-запада Руси для XIII−XV веков 115. В Изяславле в слоях, датируемых временем разрушения города монголотатарскими завоевателями, был найден поясной крюк для натягивания тетивы самострела и значительная серия арбалетных болтов 116. В Новгороде в слое середины XIII века найдена деталь спускового механизма арбалета, а в Гродно в слоях XIII−XIV веков была обнаружена круглая костяная собачка с характерной выемкой под тетиву, которая также была деталью спускового механизма 117. Одно из первых упоминаний самострела на Руси относится к событиям 1184 года, когда при описании набега половцев на Русь среди предметов вооружения были упомянуты «луци тузи самострелнии, одва 20 муж можашет напрящи». Как справедливо заметил А. Ф. Медведев, подобные самострелы скорее следует отнести к осадным машинам. Первые изображения относятся к миниатюрам, датируемым концом XV века, которые иллюстрировали Радзивилловскую летопись. Самострелы изображены на миниатюрах, иллюстрирующих события 1151 и 1184 годов 118. Характерно, что художники изобразили как простые арбалеты, так и самострелы, снабженные специальными механизмами в виде ворота для натягивания мощных дуг самострела. Самострелы снабжены также специальными скобамистременами для упора ногой при натягивании. В русских летописях при описании этого вида вооружения, как правило, самострелы упоминаются в качестве оружия, применяемого при обороне городов или их осаде, что разительно отличается от аналогичных упоминаний в западноевропейской традиции. Характерно, что даже в середине XIII века в стычке с войсками литовского князя Миндаугаса среди воинов противной стороны дружинники 318 Даниила Галицкого отмечали отряды немецких арбалетчиков. Это довольно хорошо согласуется с европейской традицией применения арбалетов в полевом сражении. Русские воины в полевых сражениях применяли простые и более скорострельные луки. Так, в 1281 году горожане города Холма отражали приступы татарских воинов самострельным боем. При осаде Москвы в 1382 году мы также сталкиваемся с упоминанием самострела у защитников города. А. Ф. Медведев предположил, что на Руси самострелы были скорее преимущественным вооружением городского населения, нежели оружием профессиональных воинов. Самострелы упоминаются в качестве осадного оружия на протяжении всего XV века 119. Последний раз самострел как боевое средство был упомянут в 1486 году. Тем не менее реалистичные изображения самострела сохранились в лицевом своде XVI века, а на протяжении XVII века самострел оставался предметом снаряжения охотников 120. Самострелы значились и в хранилище Оружейной палаты, что отражено в описи Оружейной палаты в 1787 году 121. К сожалению, самострелов конца XV — начала XVII века и деталей к ним при археологических раскопках найдено не было, дошедшие образцы этого типа вооружения в музейных собраниях либо представлены западноевропейскими образцами, либо датируются более поздним временем. Совершенно иная ситуация с арбалетными наконечниками стрел — болтами. Среди многих типов наконечников стрел, выделенных по материалам Новгорода, А. Ф. Медведевым впервые в отечественной науке были обозначены типы арбалетных болтов 122. Им же были выявлены основные характерные признаки арбалетных болтов. Так, в частности, было отмечено, что все наконечники самострельных болтов отличаются узкой функциональной направленностью. Это прежде всего массивные бронебойные наконечники квадратного, треугольного или круглого сечения. Вес таких наконечников колебался от 18 до 50 г. Отмечаются также и очень крупные наконечники, достигавшие веса 100−400 г. По всей видимости, наконечники последней весовой позиции могли быть связаны с крупными метательными осадными машинами. Исследователь отмечал, что более древние наконечники арбалетных стрел, датируемые XII−XIII веками, отличаются меньшими размерами, нежели более поздние, XIV−XV веков. А. Ф. Медведев подразделил арбалетные болты по способу насада на два отдела: втульчатые и черешковые. Всего было выделено 18 типов наконечников арбалетных болтов, из них некоторые типы были не представлены ни одним экземпляром, происходившим с территории Древней Руси, некоторые представлены всего лишь одним экземпляром. Позднее А. Н. Кирпичников уточнил предложенную типологию 123. В настоящее время типология А. Н. Кирпичникова по арбалетным болтам в наибольшей степени востребована исследователями, и поэтому представляется целесообразным при анализе наконечников самострельных болтов использо- 119. Медведев А. Ф. Ручное метательвать ее 124. А. Н. Кирпичников пошел по пути выделения типов, объединенных ное оружие. С. 93. 120. Кирпичников А. Н. Военное дело общим абрисом пера. Таким образом, ряд типов А. Ф. Медведева близких по Древней Руси XIII−XV вв. С. 70. форме были объединены в один тип. В результате А. Н. Кирпичников выделил 121. Медведев А. Ф. Ручное метательшесть типов арбалетных болтов. Два типа относились к черешковым и четыре ное оружие. С. 93. 122. Медведев А. Ф. К истории платипа — к втульчатым. стинчатого доспеха. С. 161. Нами было учтено 52 арбалетных болта, датированных временем XV — пер- 123. Кирпичников А. Н. Военное вой половины XVII века. Из общего количества болтов для систематизации дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 68−71. были пригодны 47 экземпляров. В связи с тем что общее количество нако124. Кильдюшевский В. И. Оружие нечников арбалетных болтов не достигает минимально необходимого для XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 64. презентабельной выборки, расчетов по процентному соотношению не про- 319 Глава 6. Ручное метательное оружие I III Рис. 200. Типовые формы наконечников самострельных болтов по А. Н. Кирпичникову 125. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 104; Ивченков, 1989. Архив ИА РАН. Р. 1. № 13789. Л. 260; Рабинович, 1954. Архив ИА РАН. Р. 1. № 985. Рис. 46. 126. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 104. Табл. 77: 12, 24. 127. Так как основная масса арбалетных болтов типов 3−5 происходила из крепостей Псковской земли, выделенные типы и иллюстрации этих типов базируются на рисунках В. И. Кильдюшевского и А. Р. Артемьева, не включенных в качестве иллюстраций в данный свод (Артемьев А. Р. Города Псковской земли. С. 104. Табл. 77: 12, 24; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 64, 66). 128. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 71. 129. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 64, 66. II IV V VI изводилось. Все шесть типов арбалетных болтов XIII−XV веков, выделенные А. Н. Кирпичниковым, известны и для более позднего времени (рис. 200). Тип 1 (табл. 11, п/п 1, 2, 29, 32−34, 45, 47−49, 52). Шиловидные квадратного или ромбического сечения с простым или слабо выраженным упором. Тип представлен одиннадцатью экземплярами (рис. 201). Пропорции пера 1/2−1/4. Длина пера 5−50 мм, ширина проникателя 7−20 мм, длина черешка 37−42 мм. Как показали исследования, наконечники этого типа представляют собой наиболее поздний тип арбалетных болтов, продолжающий существовать до первой половины XVII века включительно. Происходит из Москвы, Волока-Ламского, Изборска, из оружейной палаты Соловецкого монастыря 125. Тип 2 (табл. 11, п/п 28, 30, 31, 44, 46). Вытянутые пирамидальные наконечники с квадратной или ромбической гранью и срезанными углами. Тип представлен пятью экземплярами (рис. 202). Данный тип соотносится с типами 11, 14, 15 по систематизации А. Ф. Медведева. Пропорции пера 1/3. Длина пера 40−55 мм, ширина 13−20 мм. Наконечники этого типа известны только на территории северо-запада Руси. Происходят из Изборска, Воронача, известны также в собрании оружия Соловецкого монастыря. Наконечники этого типа продолжают существовать и в позднесредневековое время, доживая до XVII века 126. Тип 3 (табл. 11, п/п 4, 5, 35, 43) 127. Пирамидальные квадратного сечения втульчатые наконечники. Тип представлен четырьмя экземплярами. Пропорции пера 1/3. Длина пера 30−45 мм, ширина 10−14 мм. Вес наконечников 12−30 г. Наиболее близкие аналоги среди древнерусских наконечников арбалетных болтов (тип 1 по А. Ф. Медведеву) датируются XII−XV веками. Все наконечники происходят из Пскова и Орешка. Наиболее поздние образцы датируются XV — началом XVI века. Для более раннего времени этот тип является доминирующим и известен как на юге Руси, в Изяславле, так и на северозападе 128. Аналогичные наконечники из Орешка представлены довольно широко в слоях XIV века, и единичные экземпляры происходят из слоев конца XIV−XVI века 129. По всей видимости, наконечники этого типа представляют 320 собой раннюю традицию изготовления арбалетных болтов для простых самострелов, которые позднее вытесняются более мощными типами самострельных наконечников 130. Тип 4 (табл. 11, п/п 6, 7, 27). Пирамидальные с ромбовидной головкой квадратного сечения, с расширением в середине длины. Тип представлен тремя экземплярами. Пропорции пера 1/3. Длина пера 35 мм, ширина 12 мм. Длина втулки 35−45 мм. (По типологии А. Ф. Медведева — тип 4.) Данный тип наконечников представлен только в слоях крепости и посада Орешка и крепости Изборска и датируется XIV−XV веками. В Орешке данный тип является доминирующим в слоях второй четверти XIV века. И всего два наконечника этого типа происходят из слоев XVI−XVII веков крепостей Орешка и Изборска. При этом не исключено, что они могли быть в переотложенном состоянии 131. Тип 5 (табл. 11, п/п 8−20). Лавролистные наконечники с расширением в верхней трети длины пера с короткой массивной боевой головкой. Тип 5 является самым многочисленным типом арбалетных болтов. Представлен тринадцатью экземплярами (по типологии А. Ф. Медведева — тип 8). Пропорции пера 1/5. Длина боевой части 50 мм, ширина 11 мм. Длина втулки 40 мм. Для предшествующего периода, рассматриваемого нами, данный тип наконечников довольно распространен на территории к западу от линии Новгород — Смоленск — Киев и характеризуется двумя разновидностями. К первой разновидности относятся небольшие наконечники, повторяющие общий абрис проникателя и пропорции наконечника этого типа. Ко второй разновидности относятся более крупные и массивные экземпляры, имеющие расширение боевой части, смещенное к острию. Датируются они XIV−XV веками и происходят преимущественно из Пскова и псковских городков 132. Для рассматриваемого нами периода характерна именно вторая разновидность наконечников, выделенная А. Ф. Медведевым. Характерно, что все 13 наконечников этого типа происходят из культурных слоев крепости и посада Орешка, датируемых исследователями первой половиной XV−XVI веком 133. Тип 6 (табл. 11, п/п 21−26, 36−40). Наконечники квадратного сечения с коротким пирамидальным острием. Отличаются наиболее крупными размерами из всех типов наконечников арбалетных болтов. Имеют массивную приземистую боевую ударную часть, расширяющуюся в верхней четверти пера. Известны три таких наконечника, происходящие из сборов Крейтона на территории Киевщины. А. Ф. Медведев датировал их XIII−XV веками и отнес к отдельному типу (тип 3). Пропорции пера 1/4. Длина боевой части 40 мм, ширина 11 мм. Длина втулки 45 мм. Для рассматриваемого нами периода данный тип характерен только для городов крепостей Псковской земли. Основная масса наконечников происходит из Орешка, из слоев конца XIV−XV века. Одиннадцать экземпляров найдены в культурных слоях крепости и посада Орешка, датируемых первой половиной XV−XVII века 134. Помимо наконечников до нас дошли древки самих самострельных болтов, происходящие из собрания оружия Соловецкого монастыря. В 1872 году В. И. Бранденбургом была перевезена часть коллекции оружия Соловецкого монастыря в Артиллерийский музей, директором которого он являлся. Среди доставленных образцов в описи был занесен 21 арбалетный болт, хранившийся ранее в арсенале монастыря. На сегодняшний день в собрании ВИМАИВиВС сохранилось только пять арбалетных болтов, при этом один из них представляет собой болт с зажигательной смесью, прикрепленной к древку. Древки — деревянные стержни, снабженные лопастями, общей длиной 35−40 см. Древки лишены ушка под тетиву и представляют собой довольно типичные для всего 130. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 64, 66. 131. Артемьев А. Р. Стратиграфия и хронология Изборской крепости // СА. № 2. 1985. С. 137. Рис. 2, 4; Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 64, 66. 132. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие. С. 94, 95. 133. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек. С. 64, 66. 134. Там же. С. 66. Глава 6. Ручное метательное оружие Рис. 201. Арбалетные болты. 1−3 — Соловецкий монастырь (собрание ВИМАИВиВС) (11/47, 11/48, 11/49) 135. Бехайм В. Энциклопедия оружия. С. 304−306. 321 периода Средневековья образцы арбалетных древков, описанных ранее исследователями 135. Таким образом, арбалетные болты, появившись в XII веке на территории Восточной Европы, имели небольшие и сравнительно легкие типы наконечников, которые доминировали преимущественно на западе Древней Руси. Здесь же распространяются как черешковые, так и втульчатые наконечники стрел, которые почти не характерны для северо-востока Руси. На протяжении XIII−XIV веков происходит эволюция наконечников арбалетных болтов в сторону утяжеления и увеличения в размерах, что, возможно, связано с распространением более сложных по конструкции арбалетов, оснащенных механизмами натяжения. Боевые части наконечников для втульчатых типов получают более короткие пирамидальные острия, рассчитанные на ударное действие. Начиная с конца XIV−XV века втульчатые арбалетные болты присутствуют только в Псковской земле и не характерны для основной территории русских княжеств, находящихся в зависимости от Москвы. Доминирующими становятся типы 5 и 6, широко представленные в культурных слоях Орешка, Воронача, Изборска и других городов, крепостей Псковской земли. Доживают такие типы до XVI и, возможно, до начала XVII века. Они свидетельствуют об употреблении крупных самострелов при обороне городов в качестве арсенала крепостного снаряжения. В отличие от втульчатых наконечников арбалетных болтов для всей территории Московского государства XV−XVI веков характерно употребление небольших черешковых арбалетных болтов типа 1 и 2 (рис. 201, 202). Несмотря на то что эти наконечники представлены единичными образцами, они распространены по всей территории Московского государства и известны в Москве, Волоколамске, Пскове, Соловецком монастыре. Характерно, что именно наконечники первого типа датируются наиболее поздним периодом и относятся к XVI−XVII векам. По всей видимости, традиция употребления наконечников втульчатых арбалетных болтов, как и втуль- 322 Рис. 202. Наконечники самострельных болтов. Типы 1(1, 3−5), 2 (2, 6). 1, 4, 5 — Москва (11/32, 11/1, 11/52); 2, 3, 6 — Соловецкий монастырь (11/46, 11/45, 11/44) чатых наконечников стрел, более характеризуют западнорусскую и европейскую традицию изготовления снарядов для ручного или стационарного метательного оружия. Снаряды для самострелов, бытовавших на северо-востоке Руси, скорее всего, представляли собой черешковые наконечники, бытовавшие как в XIV, так и в XV — начале XVII века. Возможно, именно благодаря московской традиции изготовления такого типа наконечников соловецкие наконечники арбалетных болтов столь не похожи на самострельные болты XIV−XV веков, происходящие с северо-запада Руси. Таким образом, рассмотренные выше типы позволяют утверждать, что арбалет не вышел из употребления в конце XV века как боевое оружие, а продолжал употребляться в крепостном арсенале русских городов XV−XVII веков. Глава 7 Комплекс наступательного вооружения Московского государства в контексте обзора общего развития военного дела середины XV — начала XVII века зарождение ориентализации О (вторая половина XV — середина XVI века) 1. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. С. 11. 2. Там же. С. 19−28. 3. Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 2004; Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. Табл. VII, XIII, XIV, XIX. 4. Шкриванич Г. Оружijе у средньовековноj Србиjи, Боснии и Дубровнику. Београд, 1957. дной из сложных проблем истории военного дела Московского государства является возникновение на базе комплекса вооружения удельного времени XIII — первой половины XV века совершенно новой военной традиции и образование нового комплекса вооружения. Совокупность всех этих процессов может быть обозначена понятием «ориентализация». Проблемными остаются не только причины зарождения этой тенденции в развитии военного дела, но и время появления их. Возникает масса вопросов частного содержания. Какие конкретно причины и события могли толкнуть к этой перемене? Была ли фиксируемая смена в комплексе вооружения революционной или это был постепенный и длительный процесс, как реакция на давно сложившиеся причины? При характеристике вооружения периода, предшествующего рассматриваемому нами, нельзя не упомянуть важный исторический вывод, сделанный А. Н. Кирпичниковым. Суть его сводится к тому, что татарское нашествие не вызвало упадка русского военного дела и не принесло ожидаемой смены комплекса вооружения по образцу противника-завоевателя 1. В это время завершается складывание законченного кавалерийского комплекса вооружения, включающего в себя развитые дощатые и кольчужные формы защитной одежды. При этом самыми распространенными становятся чешуйчатые дощатые доспехи, более жесткие и надежные с точки зрения особенностей копейного боя того времени. Для наступательного вооружения становятся характерными кавалерийские пики и копья, колюще-рубящие мечи, бронебойные типы наконечников стрел. Увеличение значения бронебойных видов наступательного оружия наблюдается примерно до середины XV века 2. Основным типом сражения становится копейный соступ конных полков с последующим преследованием отступающей стороны. Важной основой, которая помогает представить военное снаряжение Руси XIV века, являются отечественные письменные и изобразительные источники. Среди них необходимо упомянуть датированные началом XIV века миниатюры Симоновско-Хлудовской псалтыри, исполненной за сто лет до Куликовской битвы по заказу инока новгородского Юрьева монастыря Симона, и Федоровского Евангелия, а также более поздние рисунки из голицынского и остермановского томов Лицевого свода, радзивилловские и сильвестровские миниатюры 3. Удивительные параллели снаряжения русских воинов, изображенных на упомянутых миниатюрах, находятся в росписях сербских храмов, датированных XIII−XV веками 4. В лицевых списках Сказания о Мамаевом побоище 324 Рис. 203. Изображение русских воинов. Второй Остермановский том. Витовт под Смоленском 1312 года приводятся изображения русского и татарского воинств: противоборствующие стороны изображаются, как правило, в виде конных ратей, сражающихся в похожих одеяниях и с похожим вооружением. Головы воинов увенчаны характерными коническими, цилиндроконическими или сфероконическими открытыми шлемами, снабженными дополнительным защитным элементом в виде кольчатой бармицы, свободно свисающей или закрепленной ниже подбородка воина. Упомянутые в памятниках Куликовского цикла, датированных второй половиной XV−XVI веком, «доспехи позлащенные», «калантыри злаченые» и «боданы бесерменские» на миниатюрах отражаются в виде плохо расшифровываемых изображений разных видов пластинчатых доспехов, иногда покрытых тканью, а также коротких доспехов с характерной косой насечкой, иногда отмечаются следы крупных нагрудных пластин (зерцал), в некоторых боевых одеяниях можно распознать кольчатые брони 5. В качестве дополнительного защитного снаряжения можно отметить употребление наборных пластинчатых юбок, защищающих бедра конных воинов, а также отмечается употребление наплечников, собранных из крупных продолговатых пластин, свисающих из-под плащей или тканевых накидок, прикрывающих железные доспехи. Ноги воинов, как правило, не прикрыты защитным снаряжением, поверх туго обтягивающих штанов изображаются обмотки либо короткие сапоги. В качестве основного оружия в руках воинов изображаются кавалерийские копья высотой в полтора—два человеческих роста 6. Как уже описывалось выше, мы должны быть очень осторожны в привлечении поздних изобразительных источников для иллюстрации комплексов вооружения. Как правило, перед нами элементы художественной традиции, которую необходимо исследовать на предмет традиционности изобразительных сюжетов и при- 5. Памятники Куликовского цикла. 1998. С. 76−79, 98−100. 6. Черный В. Д. «Мамаево побоище» в древнерусских миниатюрах (миниатюры как культурноисторический феномен) // Куликовская битва в истории культуры нашей. М., 1983. С. 200−209. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… Рис. 204. Изображение стрелецкого войска. Миниатюры из Царственной книги 7. Вздорнов Г. И. Волотово. М., 1989. 8. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 5−18. 325 меняемых изобразительных элементов, на предмет новизны, самобытности, а также на предмет характерных заимствований. Но даже без этого необходимого исследования фоновая характеристика существующих изобразительных источников представляется важной. Для изображений воинов в миниатюрах Симоновско-Хлудовской псалтыри характерна большая детализация. Довольно подробно изображены и некоторые детали воинского снаряжения на фресках церкви Успения Богородицы на Волотовом поле 7. В них современные исследователи различают разные типы дощатой брони и их комбинации, отмечаются также возможность применения кольчужных чулок, судя по характерной чешуйчатой заливке контура ноги на ряде изображений. Отмечается употребление миндалевидных, треугольных и круглых щитов, реже можно заметить употребление прямоугольных, овальных и трапециевидных по форме щитов с характерным желобчатым выступом посередине. Последнее характерно для более поздних миниатюр Радзивилловской летописи. В качестве наступательного оружия построившихся в боевой порядок полков изображаются, как правило, только копья, реже — мечи. К сожалению, более скупыми для характеристики видов оборонительного и наступательного оружия являются письменные источники. Традиционный для Древней Руси термин «броня», отражавший комплекс оборонительного снаряжения русского воина, постепенно на протяжении XIV века исчезает из употребления. На смену ему приходит термин «доспех», иногда этот термин дополняется уточнением «дощатый», что, скорее всего, обозначает пластинчатые доспехи, изображенные на вышеупомянутых миниатюрах. Для конца XIV — начала XV века характерно появление и таких терминов, как «кованая рать» или «железный полк»8. Наступательное оружие охарактеризовано не- 326 Рис. 205. Поместная конница и стрельцы в бою под Казанью. Миниатюры из Царственной книги сколько лучше: здесь упомянуты и «острыя копья», «мечи булатные», «топори легкие», «солицы немецкие», «стрелы коленные», кинжалы 9. Обращает на себя внимание, что при характеристике наступательного оружия именно копье является наиболее часто называемым видом оружия. Важно также отметить, что упоминание лучного боя очень редко при описании полевых сражений XIV века. Что тут перед нами, литературный штамп составителей памятника или подлинное отражение военной традиции, сказать трудно. В любом случае в источниках полевые сражения представляют собой столкновения — соступы кавалерийских полков, вооруженных копьями. «На острыя копия» идут русские воины с великим князем за всю землю Русскую. В бою на реке Воже русские полки кавалерийской атакой с трех сторон «поткоша противу рати Бегича и те поверъгше копья свои»10. Уже в начале XIV века полки татарские и русские бьются в характерной манере конных сшибок, когда «поткнуша межу себе копьи, соступишася обои»11. Лишь в более поздних источниках можно заметить употребление сабли и лука 12. Таким образом, отмечается частичное совпадение между изображаемым и описываемым в средневековых источниках, характеризующих комплекс вооружения эпохи Куликовской битвы. Одной из важнейших базовых точек является установленный факт, что с середины XIII века кольчуга как основной вид защитной одежды уступает место системам пластинчатого прикрытия, что согласуется с письменными и изобразительными источниками 13. Характеризуя боевые наголовья последней трети XIV века, нужно отметить, что большинство из известных образцов, которые на основании оружиеведческого анализа относятся исследователями к этому периоду, представляют собой в основном случайные находки или музейные экспонаты, не имеющие 9. Памятники Куликовского цикла. 1998. С. 76−79, 98−100. 10. Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. XVIII. СПб., 1997. С. 184. 11. Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. VIII. Рязань, 1998. С. 53. 12. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 15. 13. Там же. С. 36. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 14. Жуков К. А. К истории шатровидных шлемов на Руси XIII− XV века // Куликово поле. Юговосточная Русь в XII− XIV веках. Тула, 2005. С. 216−235. 15. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 19−22. 16. Двуреченский О. В. Находки предметов вооружения на Куликовом поле // Куликово поле и Донское побоище. М., 2005. С. 209−227. 17. Двуреченский О. В. Каталог реликвий Донского побоища, найденных на Куликовском поле. М., 2005. С. 5; Двуреченский О. В. Реликвии Донского побоища. М., 2008. С. 72−74. 18. Среди последних следует упомянуть меч, найденный московскими археологами в 2004 году в постройке XIV века при работах на территории восстанавливаемого Манежа. 19. Бохан Ю. М. Узбраенне войска Великого Княжества Литовского другой паловы XIV — канца XVI ст. Минск, 2002. С. 122. 327 надежной датировки. Тем не менее для рассматриваемого периода можно отметить усиление средств защиты головы. Распространяются различные типы шлемов, характерной чертой которых является значительная глубина. Такие боевые наголовья прикрывали не только верхнюю часть головы, но и доходили, по всей видимости, до уровня скул. Характерным типом шлемов являются так называемые цилиндроконические наголовья, имеющие разновидности как без дополнительных защитных элементов, так и с редуцированными наносниками, с лицевыми вырезами или неширокими полями. Отмечаются также сфероконические, куполовидные и полусферические типы шлемов. Одной из редких находок является шлем с характерным эксцентрично-куполовидным корпусом 14. Вторым важным эмпирическим обобщением является то, что к концу XIV века основными типами наступательного оружия остаются копье и меч, причем каждый из этих видов оружия претерпевает ярко выраженную эволюцию. Так, среди наконечников копий к этому времени доминирующими становятся бронебойные наконечники. Характерными особенностями таких наконечников являются довольно мощные по размеру и пропорциям втулка и тяжелое клиновидное перо с ярко выраженным ребром жесткости 15. Подобный наконечник был найден в 80 годы на Куликовом поле местными жителями 16. Появление таких наконечников копий в XII−XIII веках связывается авторами с распространением традиции конного копейного боя против защищенного кольчатой или пластинчатой броней противника. Вторым по распространенности типом наконечников копий являются так называемые шиловидные наконечники с характерной четырехгранной в сечении формой пера, приспособленные преимущественно для борьбы с противником, защищенным броней. Частое упоминание в источниках сулиц (метательных копий, которые также употреблялись в индивидуальной схватке) подтверждается археологическими находками 17. В основном это небольшие наконечники копий, которые насаживались на древко либо при помощи втулки, либо при помощи черешка. Эволюция мечей, распространенных на территории Восточной Европы на протяжении XIII−XIV веков, происходила в том же русле, что и эволюция западноевропейских мечей. Начиная с XIII века распространяются более тяжелые и более длинные клинки. Значительно возрастает длина перекрестий. К XIV веку активно используются полутораручные мечи, позволяющие наносить более мощные удары. Помимо рубящих клинков к концу XIII века распространяются типичные колющие клинки с характерной клиновидной формой клинка и ромбическим сечением. Усиление средств наступательного оружия очень характерно в свете вышеобозначенного усиления защитного снаряжения, выявленного по всей территории Руси удельного периода. Другим видом клинкового оружия русских воинов была сабля. Появившись в русских землях в IX−X веках, сабля к XII−XIII векам распространилась только в южных областях Древней Руси. Для территорий северо-запада и северовостока Руси отмечаются лишь единичные находки. Не изменяется ситуация и для эпохи Куликовской битвы. Более того, в отличие от древнерусского периода археология удельного времени почти не дает нам находок сабельных полос, происходящих с территории русских городов и селищ, тогда как находки мечей последнее время стали хорошо известны 18. Неизвестны находки сабельных полос в слоях XIV века и для территории Великого княжества Литовского 19. Данный факт далеко не означает, что сабля не была известна русским воинам как эффективный инструмент войны. Основным оружием, с которым приходили ханские воины на Русь, по-прежнему, оставалась сабля. Начиная со 328 второй половины XIV века мы имеем упоминания о золотых саблях, которые хранились в сокровищнице московских князей 20. Характерным отличием комплекса вооружения конца XIV века от предшествующего периода является широкое распространение боевых топоров. Топоры легкие письменных источников предстают перед нами в виде боевых топоров двух типов: либо это действительно небольшие легкие топорычеканы, применявшиеся в динамичном рукопашном бою, либо так называемые топоры-булавы, находки которых известны только на территории СевероЗападной Руси 21. Характерно, что бронзовые булавы домонгольского периода в это время выходят из употребления, на смену им приходят хорошо известные для ордынского набора вооружения шестоперы 22. Продолжают свое бытование различные типы кистеней 23. Насколько данный вид вооружения мог использоваться в качестве боевого оружия при том развитии средств защиты и наступления, которое было характерно для эпохи Куликовской битвы, остается вопросом. Редкое упоминание лучного боя в полевых сражениях XIV−XV веков не исключает, тем не менее, наличия и широкого применения ручного метательного вооружения — луков и арбалетов. Возможно, что преимущественно их применяли при обороне и осаде городов, при преследовании поверженного противника или, наоборот, при избегании прямого столкновения с более сильным противником. Так, хрестоматийный пример взятия Москвы Тохтамышем в 1382 году изобилует фактами применения разнообразных типов как ручного метательного, так и огнестрельного оружия именно в случае осады. Немногочисленные находки целых простых и фрагменты сложных луков все же позволяют сказать, что на Руси употреблялись типы ручного метального вооружения, сопоставимые с теми, что мы знаем по позднекочевническим погребениям XIII−XIV веков. Важным показателем, помогающим понять особенности развития военного дела того или иного народа в Средневековье, является типологический и функциональный набор наконечников стрел. Для рассматриваемой эпохи характерными остаются многочисленные узкоспециальные типы наконечников стрел. Для территории русских княжеств доминирующими являются различные типы бронебойных наконечников, характеризующиеся пирамидальными, пулевидными, ромбическими, долотовидными очертаниями пера и длинным черенком, предназначенным для более прочного крепления в древке. Значителен также процент различных типов широколопастных стрел и срезней, предназначенных для нанесения широкой раны не защищенному броней противнику или его коню 24. Подводя итог, можно отметить, что тенденции развития древнерусского вооружения, отмеченные в предмонгольский период, не претерпели кардинального слома, а продолжали эволюционировать по пути формирования более «тяжелого» комплекса как наступательного, так и оборонительного вооружения. Как уже было сказано выше, монгольское нашествие и ордынское господство над землями Северо-Восточной Руси не принесли предполагаемой ориентализации в развитие военного дела. Единственным фактом, свидетельствовавшим о перевооружении древнерусских дружинников на татарский манер, является упоминание о военной и материально-технической реформе, предпринятой Даниилом Галицким в середине XIII века (Ипатьевская летопись, 1252 год) 25. Изучение комплекса ордынского вооружения, проведенное такими исследователями, как Г. А. Федоров-Давыдов, Ю. С. Худяков, М. В. Горелик, продемонстрировало довольно сложный состав ордынского 20. Арциховский А. В. Оружие // Очерки Русской культуры. М., 1969. Ч. 1. С. 394. 21. Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха // СА. № 2. 1959. С. 131−133. 22. Горелик М. В. Армии монголотатар X−XIV вв. М., 2002. С. 67, 69. 23. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 28. 24. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие // САИ Е1-36. М., 1966. С. 69, 77. 25. Ипатьевская летопись. ПСРЛ. Т. 2. М., 1998. С. 184. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 26. Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966. С. 101−117; Немеров В. Ф. Воинское снаряжение и оружие монгольского воина XIII−XV вв. // СА. № 2. 1987. С. 212−227; Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. Новосибирск, 1997. С. 121−138; Горелик М. В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV — начала XV вв. // Куликовская битва в истории культуры нашей Родины. М., 1983. С. 244−270; Горелик М. В. Армии монголо-татар X−XIV вв. С. 18−28. 27. Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. С. 101−117. 28. Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. С. 121−138; Худяков Ю. С., Соловьев А. И. Из истории защитного доспеха в Северной и Центральной Азии // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск, 1987. С. 135; Горелик М. В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV — начала XV вв. С. 244−270; Горелик М. В. Армии монголотатар X−XIV вв. С. 18−28. 29. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 49. 30. Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. С. 21−22; Недошковский Л. Ф. Золотоордынский город Укек. М., 2000. С. 76. 329 войска 26. Исследование позднекочевнических погребальных комплексов позволило в некоторой степени представить статистическое соотношение в делении ордынского войска. Г. А. Федоровым-Давыдовым из общего количества учтенных погребений были выделены три группы, отличающиеся по наборам погребального инвентаря. К первой группе, насчитывающей 165 погребений, были отнесены захоронения с богатым погребальным инвентарем, который позволил исследователю отнести погребенных к такой социальной прослойке ордынского общества, представители которой могли позволить себе полное защитное и наступательное снаряжение. Ко второй группе были отнесены 253 погребения, в которых обнаружены воины, имевшие только лук и стрелы в качестве погребального инвентаря. Еще в 104 погребениях (третья группа) предметов вооружения в качестве погребального инвентаря не зафиксировано 27. При этом необходимо учитывать и то, что далеко не все могли позволить себе такой богатый погребальный инвентарь, как предметы защитного вооружения, и что погребальный инвентарь не обязательно должен характеризовать весь комплекс вооружения, применявшийся в реальной жизни. Тем не менее мы можем отметить, что от общего числа учтенных погребений с захоронениями мужчин 31 процент воинов могли иметь полный комплект защитного и наступательного вооружения, соответствовавшего уровню вооруженности, характерному для Восточной Европы. Если же мы исключим, приняв во внимание мнение Г. А. Федорова-Давыдова, представителей третьей группы погребенных, лишенных предметов вооружения и признаков всаднического быта, которая представляла собой слой населения, далекий от войны, то количество воинов, выступавших в поход в доспехах, значительно возрастет. Если верны подобные расчеты, то они демонстрируют довольно высокий уровень защитного снаряжения у позднесредневековых кочевников. Реконструкции доспехов, бытовавших в XIII−XIV веках, приведены Ю. С. Худяковым и М. В. Гореликом 28. Многочисленные восточные миниатюры также позволяют, но лишь косвенно, представить комплекс вооружения позднесредневековых кочевников Восточной Европы. При этом надо учесть, что данные миниатюры зачастую изображают идеальных воинов в соответствии с художественными традициями и вкусами Хулагидского Ирана. При общей развитости применения как защитного, так и наступательного оружия у русских и золотоордынских воинов следует отметить некоторые черты, которые принципиально отличали русскую военную традицию XIII — первой половины XV века. К ним относятся специфический комплекс снаряжения всадника и верхового коня. На фоне отмеченной эволюции русских шпор, которая протекала в рамках западноевропейской традиции 29, мы фиксируем практически полное отсутствие их в позднекочевнических погребениях 30. Шпоры как обязательный атрибут кованых ратей, сражающихся в характерной манере таранных сшибок, довольно широко представлены в археологии Руси средневекового периода. Находки же колесцовых шпор, датируемых XIV−XV веками, некоторые из которых имели держатель колеса до 10 см, маркировали полный доспех, включающий защиту ног и крупа лошади, а также характерную посадку в седле с упором в длинные стремена вытянутых вперед ног, что позволяло представителям русских кованых ратей выдерживать мощные таранные удары. Ничего подобного ни по данным археологии, ни по изобразительным источникам, характеризующим восточную традицию управления конем, на сегодняшний день нет. В данном случае шпоры как маркер характеризуют комплексное отличие тяжеловооруженного русского воина от аналогичного ордынского воина. Значительным отличием является и слабая распространенность копий 330 в погребальных комплексах восточноевропейских степей позднекочевнического периода. Еще более ярким является тот факт, что на Руси, как уже было сказано, остаются в ходу до конца XIV — середины XV века типы мечей, бытование которых не предполагает применения динамичного сабельно-лучного типа боя, характерного для средневековой кочевнической традиции. Восточные миниатюры XIV — начала XV века 31, изображающие воинов Хулагидского Ирана (современных ордынским воинам), демонстрируют конных ратников, доминирующим оружием которых являются лук, сабля и копье. При этом ни способ посадки на коне (высокая посадка на сравнительно коротких стременах), ни конструкция седла не предполагают у таких воинов проведения характерного копейно-мечевого боя с применением таранных ударов копьем, известных в западноевропейской традиции XIII−XV веков 32. Возникает справедливый вопрос: что же должно было произойти на протяжении второй половины XV века, когда один из основных контингентов в составе войска — служилое великокняжеское «ополчение» — претерпевает кардинальное изменение в комплексе вооружения, тактике и стратегии? Почему ни монгольское нашествие, ни ордынское господство не привели к этому? Более того, комплекс вооружения и военное искусство, описанные выше, позволили разгромить полки Мамая в битве на Воже и в Донском побоище. Но спустя несколько десятилетий, в условиях ослабевшего и раздробленного ордынского царства, русские воины перевооружились на «восточный манер»33. Эволюция развития комплекса вооружения помимо общественно-экономического и технологического развития общества находится в прямой зависимости как от театра военных действий, так и от влияния военных традиции основных противников, с которыми приходится сталкиваться тому или иному государству. На протяжении всего периода Средневековья Древнерусское государство, а позднее — княжества удельной Руси сталкивались с двумя основными противниками. С одной стороны, это многочисленные кочевые народы, приходившие на Русь из степей Восточной Европы, с другой стороны, европейские противники. Военное дело, военная организация общества и государства, комплекс вооружения формируются под влиянием таких внутренних факторов, как социально-экономические и культурные возможности государственного образования, определяются общественно-политическими и внешнеполитическими целями и задачами, стоящими перед государством или обществом. Следует отметить, что значительное влияние оказывает и внешний фактор. В зависимости от противной стороны меняется и эволюционирует военное искусство и комплекс вооружения. На примере Древней Руси можно отметить появление в X веке конного войска в борьбе с кочевыми народами, а также развитие адекватных западноевропейскому образцу типов вооружения, отмеченное на протяжении всего Средневековья. Одна из характерных особенностей русской военной традиции и комплекса вооружения заключается в том, что были творчески переработаны и реализованы такие способы борьбы, которые могли бы пригодиться для ведения военных операций как на юге в кочевых степях, так и на западном театре военных действий. Эта эволюция довольно ярко прослежена в работах советских исследователей 34. Отразив самые общие тенденции развития русского вооружения, важно увидеть, что за этим теоретическим построением скрывается сложный, порой драматический путь проб и ошибок, военных катастроф и успехов при столкновении с новыми веяниями как с Запада, так и с Востока, пройдя сквозь которые, и выкристаллизовывался для каждой отдельной эпохи тип русского боя и соответствующий ему комплекс вооружения. 31. Иллюстрации из Всемирной хроники Рашид-дина. Государственная библиотека. Берлин. Восточное отделение. Диез А. Фолиант 70. С. 10, 19, 22, 23. (Узбекистан, 1997. С. 70−71). 32. Адамова А. Т., Гузальян Л. Т. Миниатюры, рукописи, поэмы «Шах-намэ» 1333 года. Л., 1985. С. 76−119; Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Шифр: Дорн-329. 33. В этой связи важно отметить, что рассматриваемая ориентализация комплекса вооружения могла почти не затронуть земское (городское) ополчение. Особенно это касается северных русских городов: Вятки, Устюга, вообще Вологодской земли и др., где отсутствие развитой системы служилого землевладения привело к тому, что основной мобилизационной силой становились земские люди (Алексеев Ю. Г. Походы русских войск при Иване III. СПб., 2007.С. 11−13). 34. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 5−18. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 35. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. 1976. С. 7−11. 36. Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000. С. 20−22. 37. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 8. 331 Древнерусский комплекс вооружения XII−XIII веков в целом соответствовал уровню развития западноевропейского воинского снаряжения и одновременно был адекватен в борьбе с половецкой угрозой на юге. Как было сказано выше, на протяжении XIII−XIV веков древнерусский комплекс вооружения продолжает эволюционировать в сторону утяжеления защитного вооружения и повышения ударной мощи наступательного оружия. Последняя тенденция довольно ярко выделяется на фоне военной катастрофы, которая произошла в результате нашествия монголо-татарского войска. Складывается впечатление, что та могущественная как по снаряжению, так и с организационной точки зрения военная сила, появившаяся в Восточной Европе, не оказала значительного влияния на русскую военную традицию. В качестве объяснения данного факта в советской историографии было высказано предположение о том, что развитие военной техники и военного дела Древней Руси значительно опережало развитие военного искусства монголотатар, и поэтому такого влияния не произошло 35. Не исключая данный тезис, нам видится решение этого вопроса не только в этом. Начиная с 1243 года, после получения Ярославом Всеволодовичем ярлыка на великое княжение и, следовательно, признания вассальной зависимости от государства монголов и, в частности, созданного Бату-ханом улуса Джучи (Золотая Орда), в которое входил весь северо-восток и юго-запад Руси, ордынская метрополия с военно-политической точки зрения не являлась противником для своего улуса (территория северо-востока Руси). Важно отметить, что, не являясь с военно-политической точки зрения противником, Орда оставалась геополитическим противником Руси. Но, как правило, такое двухсотлетнее геополитическое противостояние не сказывается на военной традиции покоренного народа. Лишь в 1252 году мы фиксируем активную попытку военного сопротивления ордынской администрации, окончившуюся еще одной военной катастрофой. На протяжении последующих 110 лет мы не фиксируем актов организованного военного сопротивления центральным властям государства, в которое входила на правах улуса Северо-Восточная Русь. Основные военные походы, совершаемые монголо-татарскими войсками в сторону северо-востока Руси,— это либо карательные экспедиции на окраины своего государства, либо участие в междоусобной борьбе русских князей, которые обращались к центральной власти, желая получить военную помощь 36. Князья Северо-Восточной Руси в качестве вассалов ханов улуса Джучи практически не выступали против золотоордынских войск в качестве самостоятельного военного противника. В этом, на наш взгляд, одна из причин слабого влияния татарского военного дела. В этой связи характерно, что активное противостояние галицко-волынских князей могущественному южному соседу довольно быстро вызвало военную реформу Даниила Галицкого 37. Так как основными противниками русских княжеств северо-востока Руси в XIII−XIV веках оставались западные соседи и такие же древнерусские княжества (междоусобная борьба), то и развитие комплекса вооружения соответствовало стоящим задачам и протекало под влиянием европейской военной традиции. Ситуация кардинально меняется в эпоху «великой замятни» в Орде. Появление многочисленных удельных образований и эмиров, обосновавшихся в разных частях Орды, как вступавших, так и не вступавших в борьбу за престол в Сарае, принципиально изменило военно-политическую ситуацию. Начиная с 60-х годов XIV века на первый план выдвинулись новые военные цели и новые противники. Военная сила Булат-Темира, осевшего в Булгаре, войска 332 администрации Мамая в сознании современников не представляли собой законную царскую власть и могущественную военную силу. Практически сразу становятся возможными военные акции, проводимые окрепшими Московским и Нижегородским княжествами, против новых военно-политических формирований, образовавшихся в рамках Орды. Результатом этой военной активности, произошедшей в 70−80-е годы XIV века, стали события русскоордынской войны августа—сентября 1380 года. Уже в 1373 году московский князь впервые за столетие осмеливается встретить силу Мамая, разоряющую рязанские земли, и выступает к Оке. В 1374 году, возможно после передачи ярлыка на великое княжение Михаилу Тверскому, Дмитрий идет на разрыв вассальных отношений, а следовательно, не признает и права передачи великого княжения, позже подкрепляя свое выступление военной акцией против Твери. Тем же путем идет и Дмитрий Константинович Нижегородский. В это же время совершаются походы русских вооруженных отрядов в периферийные, зависимые от Орды пограничные с Русью земли, в основном в Булгары. Еще более красноречивым был поход войск Дмитрия в 1376 году за реку Оку, «ожидая рати тотарьское». Спустя два года аналогичный выход за реку окончился победой в битве на реке Воже и затем на поле Донского побоища 38. Последующие события внутриполитической стабилизации в Орде законсервировали начавшийся процесс. И лишь следующий период ордынских междоусобиц, обострившийся в первой четверти XV века, вызвал к жизни военно-политические реалии, аналогичные вышеописанным. Противоборствующие между собой татарские ханы и князья на протяжении всей второй четверти XV века совершали многочисленные военные набеги. В короткий срок были разорены Рязань, Галич, Кострома, Плес. При этом походы были не проявлением воли центральной власти, а типичными набегами с целью грабежа и увода в полон 39. Дальнейшее противостояние с военной силой хана Улу-Мухамеда, проигравшего борьбу за Орду, тяжелые военные поражения московских князей 1437, 1439, 1444 и 1445 годов могли поставить на повестку дня выработку адекватных мер против новых военно-политических противников, появившихся на территории некогда единой империи. Общественно-экономический и политический кризис, разразившийся в Золотой Орде в конце XIV — первой половине XV века, не мог не сказаться и на развитии военного дела государства. На смену крупным имперским армиям, комплектовавшимся со всей территории Золотой Орды, потенциально способным одним походом охватить весь северо-восток Руси, приходят воинские формирования, группировавшиеся вокруг отдельных претендующих на ханский титул чингизидов и прочих представителей татарской знати, целью которых становятся как междоусобная борьба, так и захват добычи на локальной территории удельных русских княжеств. Разрозненный и малопредсказуемый, но все еще грозный противник лишь со второй четверти XV века становится постоянной и самой угрожающей военной силой для крепнущих русских княжеств. Крупные военные поражения при столкновении с войсками УлуМухамеда не могли не оказать решительного влияния. Особенно следует отметить в процессе зарождения ориентализации русского военного дела тот факт, что начиная 1445 года при дворе московского князя оседает значительный татарский контингент 40. Это произошло после поражения войска московского князя Василия у Спасо-Ефимьева монастыря, когда сам он попал в плен и был отпущен лишь при условии большого выкупа и размещения при дворе значительной части татарской знати. Осторожно 38. Горский А. А. Москва и Орда. С. 80−99. 39. Воскресенская летопись. С. 130−171. События 1427, 1428−1443 годов. 40. Зимин А. А. Витязь на распутье. М., 1991. С. 100−110. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 41. Иосафовская летопись. М., 1957. С. 47. 42. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. С. 19. 333 можно предположить, что представители этой военной элиты, осевшие при дворе московского князя, могли стать законодателями мод в процессе общей ориентализации русской военной традиции, проявившейся столь ярко в конце XV — начале XVI века. Таким образом, можно предположить, что целый ряд факторов, таких как складывание новых геополитических условий, экономический рост Московского княжества, появление при дворе значительной прослойки татарской знати, осознание реальной опасности новых военных противников на периферийных территориях Золотой Орды в виде таких политических образований, как Казанское и Крымское ханства, делало насущной выработку адекватных мер для нейтрализации новой опасности, что привело к общей эволюции русского военного дела в сторону ориентализации. Косвенным свидетельством начавшихся изменений может являться тот факт, что при проведении военных операций московскими князьями уже в середине XV века большую роль начинают играть татарские военные формирования, ведомые царевичами Касымом и Бердидатом. В дальнейшем значение строя копьеносцев пошло на убыль. Примечательным видится описание характерной восточной манеры боя московских ратей при столкновении с новгородским войском копейщиков в 1456 году 41. Мы не фиксируем характерной копейной сшибки с последующим преследованием противника, лучный бой здесь выступает как основной. Складывается впечатление, что в этом сражении были применены все приемы татарского боя против закованных в броню новгородцев. История повторилась в битве на Шелони в 1471 году, когда также были перебиты в начале боя кони под новгородскими воинами. А. Н. Кирпичников отмечал, что сражение москвичей и новгородцев в 1456 году явилось последним описанным летописью крупным выступлением копейщиков 42. Возвращаясь к рассмотрению комплекса вооружения Московской Руси и Московского государства второй половины XV — первой половины XVI веков следует отметить, что в настоящее время довольно трудно представить в деталях, как именно происходил процесс ориентализации в русском военном деле. Во всяком случае, письменные и изобразительные источники начала XVI века рисуют нам законченную картину этого процесса, который затронул основную часть ратных людей Московского государства — дворянскую конницу. Вот как описывает характерные черты военной традиции московитов Сигизмунд Герберштейн: «Лошади у них маленькие, холощенные, не подкованы; узда самая легкая (сидят они так низко, что колени их почти сходятся над седлом); седла (маленькие и) приспособлены с таким расчетом, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во все стороны и стрелять из лука. Сидя на лошади, они так подтягивают ноги, что совсем не способны выдержать достаточно сильного удара [копья или стрелы]. К шпорам прибегают весьма немногие, а большинство пользуется плеткой, которая всегда висит на мизинце правой руки, так что в любой момент, когда нужно, они могут схватить ее и пустить в ход, а если дело опять дойдет до оружия (лука или сабли, которой они, впрочем, по их собственным словам, пользуются весьма редко), то они оставляют плетку и она свободно свисает с руки. Обыкновенное их оружие — лук, стрелы, топор (копье) и палка [наподобие (римского) цеста (coestus)], которая по-русски называется кистень (kesteni), а по-польски — бассалык (bassalick). Это в две пяди (Spanne) деревянная рукоять, к которой прибит крепкий ремень, а на его конце привязан кусок меди, железа или оленьего рога; ремень также длиной почти в полторы пяди. Саблю употребляют те, кто [познатнее и] побогаче. Продолговатые кривые кинжалы, висящие, как ножи (вместе с другими кинжалами на правом боку), спрятаны 334 1 2 Рис. 206. Гравюры из базельского издания книги Сказание о Московии С. Герберштейна 1556 года. 1 — русский всадник с оседланной лошадью; 2 — снаряжение русского воина Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 1 335 2 Рис. 207. Русские воины. 1, 2 — изображения на гравюрах к книгам иностранных путешественников и послов; 3 — гравюра к книге С. Герберштейна «Записки о Московии». Базельское издание 1556 года 3 336 в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно добраться до верхней части рукояти и схватить ее в случае надобности (тыльная сторона их значительно толще, чем у хлебного ножа.). Далее, повод узды у них в употреблении длинный, с дырочкой на конце; они привязывают его к (одному из) пальцев левой руки, чтобы можно было схватить лук и, натянув его, выстрелить (не выпуская повода). Хотя они держат в руках узду, лук, саблю, стрелу и плеть одновременно, однако ловко и без всякого затруднения умеют пользоваться ими… Некоторые из более знатных носят панцирь, латы, сделанные искусно, как будто из чешуи, и наручи (похожий на coraczin); весьма у немногих есть шлем [заостренный кверху наподобие пирамиды]. Некоторые носят шелковое платье, подбитое войлоком, для защиты от всяких ударов (оно может задержать обычную стрелу); употребляют они и копья. (Лошади их держат голову низко; они весьма неприхотливы и выносливы.) В сражениях они никогда не употребляли пехоты и пушек, ибо все, что они делают, нападают ли на врага, преследуют ли его или бегут от него, они совершают внезапно и быстро [и поэтому ни пехота, ни пушки не могут поспеть за ними]»43. Комплекс вооружения русских воинов на гравюрах базельского издания труда С. Герберштейна находит полное совпадение с комплексом вооружения русских воинов на картине неизвестного польского художника начала XVI века «Битва под Оршей» (рис. 210) 44. Как мы видим, основными типами наступательного холодного оружия Московской Руси выступают лук, топор, и в более редких случаях упомянуты сабля, кистень и копье. Последнее мы видим как в упоминаниях С. Герберштейна, так и на картине, иллюстрирующей боевые порядки московских воинов в битве под Оршей. Примечательно, что передовые колонны наступающих русских ратников основным наступательным оружием имеют лук и топор, тогда как их основным противником является либо тяжелая литовско-польская конница, вооруженная длинными кавалерийскими копьями, приспособленными для таранного удара, либо гусарская конница, имеющая основным наступательным оружием копье и лук. Сами копейщики прячутся за щиты или доспехи. Фиксируется очевидная диспропорция наступательного оружия русских ратников и их западных противников. Перед нами довольно яркий пример завершенной ориентализации русского воинства как в тактике, так и в комплексе вооружения. Данные археологии довольно ярко иллюстрируют нам приведенные выше описания и изображения русских воинов. Клинковое оружие. Клинковое оружие второй половины XV — первой половины XVI века представлено всего несколькими образцами, которые позво- 43. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. лили нам предварительно реконструировать облик использовавшихся в этот 44. Характерно, что русские изобразипериод типов длинноклинкового оружия. Несомненным является тот факт, тельные источники конца XV века, что к концу XV — началу XVI века мечи как основной тип клинкового оружия в частности миниатюры Радзивилловской летописи, Лицевой вышли из употребления. В этот период доминирующим типом клинкового свод XVI века, в основных чертах оружия становятся сабли, находящие свои параллели позднее, в кочевничедемонстрируют нам комплекс ских погребениях восточноевропейских степей и в могильниках Северного вооружения более раннего этапа. Это, в свою очередь, косвенно Кавказа XIII−XV веков. Одной из самых ранних находок сабельного вооруможет свидетельствовать о восжения, происходящих с территории Московского государства, является фрагхождении к более раннему источмент клинка из Городка, датированный по сопутствующему материалу серенику изображений на дошедших до нас миниатюрах (Арциховдиной XV — началом XVI века. Эта находка в целом подтверждает мысль об ский А. В. Древнерусские миниаобщей схожести применяемых сабель как в восточноевропейских степях, так тюры как исторический источник. М., 2004. С. 44−53). и на территории Московского государства второй половины XV века. В конце Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… Рис. 208. Войско в походе. Житие Сергия. 314 об. Изображение чекана → Рис. 209. Изображение сабли с елманью. Радзивилловская летопись. Л. 240, об. 45. Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие в собрании Государственного исторического музея. СПб., 2002. С. 88. 46. Характерно, что на основании иранских и турецких миниатюр можно установить, что сабельные перекрестья, снабженные сильно вытянутыми отростками, датируются второй половиной XV века (Bernus-Taylor E. Le cheval et lart islamique // Сhevaux et cavaliers arabes. Paris, 2002. Р. 95, 165). 337 XV — начале XVI века на смену бытовавшим в ордынский период на территории Восточной Европы образцам поступают сабли иных очертаний, которые можно связывать как с турецким влиянием или даже импортом, столь популярным в рассматриваемую эпоху, так и с работой по образцу таких сабель на территории Восточной Европы. Характерной чертой этого типа сабель являются, прежде всего, клинки длиной от 880−930 мм при общей длине сабель 960−1 060 мм с ярко выраженной елманью длиной 290−335 мм и шириной 40−60 мм, служившей для увеличения тяжести при рубящем ударе. Ширина таких клинков у пяты клинка достигает 37−55 мм. Кривизна клинка 76−90 мм. Характерной особенностью для клинков этого типа в конце XV — первой половине XVI века являются перекрестья типа 1, вариант 1а и 1б, то есть чаще всего клинки имеют плоские или ромбообразные завершения. В качестве окончания рукоятей употребляются навершия в виде призм или цилиндров, аналогичных тем, что применялись на турецких палашах и саблях XV−XVI веков 45. В качестве аналогов этому материалу можно привести сохранившиеся в ряде музейных собраний (Стамбул, Дрезден, Вена, Будапешт) образцы турецких и венгерских сабель конца XV — первой половины XVI века, а также изображения сабель на иранских и турецких миниатюрах данного периода 46. Похожего типа сабли с характерным оформлением мы видим изображенными как на картине «Битва под Оршей», так и на гравюрах в книге С. Герберштейна, иллюстрирующих русских воинов. Копья. Как уже писалось выше, использование копья всегда очень точно отражает определенную систему ведения боя. Само по себе изменение посадки в седле и средств управления конем на восточный манер не обязательно должно было привести к исчезновению копья как вида наступательного оружия. 338 Восточная конница, известная нам по иранским миниатюрам XIV−XV веков, довольно часто изображается сражающейся без шпор и высоких седел, но с довольно крупными и длинными копьями. Однако управление копьем с характерным двуручным хватом сильно отличается от западноевропейской традиции (рис. 214, 215). Эволюция комплекса вооружения в конце XV−XVI веке на Ближнем Востоке и в степях Восточной Европы также окончательно не вытесняет копье из употребления основным составом конных воинов. Данные археологии тоже позволяют надежно утверждать, что копье еще использовалось в пределах Московского государства. Однако, с другой стороны, ни в коем случае нельзя говорить, что копье играло ту же роль, что и прежде. Копья, приспособленные для таранного удара кованой рати, бытовавшие в удельный и ордынский период, и доминирующие типы копий, рассмотренные нами выше, демонстрируют две совершенно разные копейные традиции. Именно это отличие и могло вызвать у Герберштейна невнимание к русским копьям. Наблюдения за выделенными типами копий, распространившимися во второй половине XV — первой половине XVI века, показало исчезновение сулиц и резкую смену тяжелых копий типа 3 и 3а и шиловидных копий типа 5 (по А. Н. Кирпичникову), доминирующих в ордынский период, на тонкие украшенные пики типов 1б и 1в, приспособленные для борьбы как с незащищенным противником, так и с врагом, защищенным различными типами кольчатой и кольчато-пластинчатой брони. При этом применение копья, не имевшего мощного древка, было предназначено для быстрого и маневренного боя, для нанесения ударов как с фронта, так и сверху. Такими копьями было удобно вести бой в характерной двуручной фехтующей манере, обычной для восточных всадников. При этом такое копье становилось оружием прежде всего индивидуального боя, а не таранным копьем, характерным для тяжелой кавалерии. По всей видимости, в это время продолжают существовать и рогатины. Древковое рубящее и ударное оружие. При характеристике комплекса боевых топоров, бытовавших в рассматриваемый нами период, следует отметить, что в период Московского государства не все типы топоров использовались в качестве боевых. Последнее довольно разительно отличается от комплекса боевых топоров, бытовавших в древнерусскую эпоху, когда облегченные топоры одного и того же типа могли использоваться в качестве боевых. Для второй половины XV — первой половины XVI века по данным археологии отмечаются три типа (типы 3, 5 и 6) боевых топоров, применявшихся московскими дворянами. Данные типы представляли собой типичный арсенал воина-кавалериста. Это топоры-чеканы, топоры-булавы и маленькие топоры с симметричным лезвием — топоры легкие, как они могли называться в письменных источниках XIV−XV веков 47. Все они небольших размеров, на круглых в сечении топорищах, длина которых, по всей видимости, равнялась от 350 до 550 мм. Основной целью таких топоров было пробить доспех противника или ошеломить его в быстротечном кавалерийском бою. Значительный процент боевых топоров этих типов украшен инкрустацией. Датируются они серединой XIV — началом XVI века (тип 5 и 6) или XIV — началом XVII века, как в случае с боевыми топорками типа 3. Как уже было сказано выше, распространение топоров как подчас основного оружия ближнего боя в п. п. XVI века, отмеченное в письменных и изобразительных источниках, объяснялось дороговизной сабли для основной массы русских воинов. По всей видимости, в арсенале воинов-дружинников XIV−XV веков следует искать начало зарождения поздних типов кавалерийских боевых топоров. Возросшая мощь 47. Памятники Куликовского цикла. С. 90. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 339 Московского государства привела к тому, что в конце XVI века в комплексе холодного наступательного вооружения безраздельно господствовала сабля. Тем самым сложился законченный комплекс воина-всадника, сражающегося луком и саблей, с характерной посадкой в седле, гибкой защитой корпуса и динамичным типом сражения, который можно рассматривать в контексте развития кочевнической военной традиции 48. Наблюдения за образцами ударного оружия, бытовавшего в предшествующий период, а также в более позднее время, дошедшими до нас по музейным собраниям, позволяют утверждать, что среди булав в рассматриваемое нами время распространяются булавы грушевидной или шаровидной формы и продолжают использоваться брусы. Не исключено употребление шестоперов и пернатов. Под влиянием турецкой, а позднее венгерской традиций в XVI веке начали распространяться клевцы. В этот же период кистени претерпевают значительные изменения. Распространяются кистени и цепы, сделанные из железа. Саадак. Как было установлено раннее, именно к XIV−XV векам знать средневековой Руси восприняла традицию употребления саадаков. На протяжении XV−XVI веков в арсенале русских воинов был сложносоставной лук, который по сравнению с древнерусскими образцами претерпел усложнение, заключающееся в увеличении конструктивных типов костяных накладок. Колчаны, бытовавшие у русских воинов первой половины XVI века, представляли собой плоские кожаные футляры, довольно сильно отличавшиеся от каркасных колчанов предшествующего периода. Среди типов наконечников стрел, использовавшихся в конце XIV−XV веке, намечается довольно яркая по сравнению с предшествующим временем тенденция, зафиксированная как для северо-запада Руси, так и для центральных районов. Происходит вытеснение специализированных наконечников стрел универсальными типами. При этом доминирующими становятся всего три типа (типы 6, 7 и 1). Основной тип наконечника — это узкий клиновидный наконечник облегченных форм и вытянутых пропорций. Данная тенденция может быть связана с образованием единого русского войска, снабженного близким по типу и характеристикам комплексом вооружения. Таким образом, можно отметить, что данные археологии не просто подтверждают отмеченные в письменных и изобразительных источниках тенденции изменения комплекса вооружений русских воинов, но и позволяют значительно детализировать наши представления о происходившем процессе эволюции русского военного дела в Московском государстве во второй половине XV — первой половине XVI века. образование войска «царства московского» (вторая половина XVI — начало XVII века) 48. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках // Воен.-ист. сб. Вып. XX. 1948. С. 38. Формирование единого централизованного государства, произошедшее в эпоху Ивана III, поставило перед Московским государством совершенно новые внешнеполитические задачи. В этот период происходит отмеченная ориентализация комплекса вооружения, которая являлась частью общего процесса изменения военной составляющей нарождающегося государства. Основную массу московского войска составляли дети боярские, являвшиеся одним из разрядов мелких землевладельцев русских удельных княжеств. Письменные источники XV века проводят строгое разграничение между детьми боярскими, городовыми и дворянами великокняжеского двора. В этом разделении, по 340 всей видимости, проявилось различие в служебном положении двух групп служилых людей. Отдельно следует упомянуть княжеских и боярских слуг, получавших владения в новгородских землях. Различие московского и новгородского дворянства фиксировалось на протяжении XVI−XVII веков. Таким образом, поместно-дворянское ополчение состояло из вольных великокняжеских слуг (детей боярских) и дворян, социальным ядром которых были слуги княжеских дворов. В дальнейшем дети боярские и дворяне стали сливаться, образуя высший разряд служилых людей, известных под именем московских дворян. Дворяне бывших удельных князей и бояр создали позднейший разряд городовых дворян 49. Основным источником существования таких воинов стало поместное землевладение. Держание земли обязывало ратного человека являться по первому требованию московских властей для несения военной службы «конно, людно и оружно». Очевидным становится, что поместное войско было конным и состояло из ополчения дворян и детей боярских и вооруженных за их счет людей низшего сословия. На протяжении периода с конца XV до начала XVI века в общем составе московского войска продолжало сохраняться служение удельных князей со своими дворами. Привлекались и конные формирования служилых татарских царевичей и ордынских князей. Как к конному, так и к пешему войску могли относиться городовые казаки. К концу XV века, по данным археологии, относится распространение ручного огнестрельного оружия на территории Московского государства 50. В начале XVI века появляются пищальники 51. Одной из насущных задач, стоявших перед Московским государством, было укрепление единства и усиление самодержавной власти в стране. В середине XVI века правительство Ивана IV провело ряд крупнейших внутриполитических реформ. Среди них был комплекс мероприятий по усилению и реформированию московского войска, в результате чего были закреплены и достигли своего расцвета тенденции, зародившиеся в конце XV — начале XVI века. Уже в июле 1550 года состоялся приговор царя с митрополитом и боярами о местничестве, суть которого сводилась к регламентации местнических претензий в спорах между лицами командного состава московского войска. Важной составляющей этого приговора являлась отмена местнических претензий со стороны рядовых детей боярских и дворян к командному составу. В октябре 1550 года состоялся приговор об образовании избранной тысячи. По этому приговору предусматривалось учинить в Московском уезде, Дмитрове, Звенигороде, Рузе, а также в других местах, расположенных вокруг Москвы на 60−70 верст, избранной тысячи (1 078 человек) лучших слуг, детей боярских. Избранная тысяча московских дворян была разделена на три статьи, получила поместья по 100, 150−200 «четей доброй угожей земли» и стала высшим разрядом дворянства, сформировав основные командные кадры русского войска. Создавалась единая система служения, расширилась и укрепилась связь между основной массой поместных дворян и потомками родовой знати, наследственными владетелями удельных земель. В 1555 (1556) году был принят указ об отмене кормлений и ликвидации наместнического управления. Этот же приговор содержал отдельную часть, получившую название «Уложение о службе». Важнейшим местом в данном указе была регламентация службы дворян «с земли». С каждых 100 четвертей «добрые угожие земли» выставлялся в поход один воин на коне и в доспехе полном, а в дальний поход — «о дву конь». Помимо владения землей помещикам и вотчинникам полагалось денежное жалованье. В боярской книге 1556 года приведены разнообразные статьи, по которым выдавалось денежное 49. Чернов А. В. Вооруженные силы русского государства в XV−XVII веках. М., 1954. С. 24. 50. Двуреченский О. В. Боеприпас для ручного огнестрельного оружия Московской Руси конца XV — начала XVII века // Археология Подмосковья. М., 2005. Т. 2. С. 273. 51. Пахомов И. Пищальники Василия III (участие в боевых действиях) // Цейхгауз. № 24. 2007. С. 2−4. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 52. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках. С. 32. 53. История о Казанском царстве (Казанский летописец). ПСРЛ Т. XIX. М., 2000. С. 44. 54. Романов М. Ю. Стрельцы московские. М., 2004. С. 16−17. 55. Марголин С. Л. Вооружение стрелецкого войска // Воен.- ист. сб. Вып. XX. 1948. С. 85−90. 341 жалованье. Как правило, каждой статье соответствовал свой земельный надел и определенный размер самого денежного жалования 52. Оно выдавалось на тех людей, которых приводили с собой дети боярские. Те ратные люди, которые выводили людей «сверх поверстанных ему», получали дополнительное жалование. Поместье считалось наследственным владением. Уложение значительно уравняло службу с поместий и вотчин. Был принят ряд мер по ликвидации задолженностей помещиков. В целом эта реформа создавала заинтересованность в служении и вела к росту численности поместного войска. Для контроля над исполнением Уложения о службе велись смотровые книги. Еще одной важнейшей реформой, проведенной Иваном Грозным, было создание в 1550 году отряда выборных стрельцов. Этот отряд состоял из трех тысяч человек, разделенных на шесть статей. Руководили стрелецкими статьями головы из детей боярских. Это было начало организации постоянного пешего войска Московского государства. Стрельцы упоминались и раньше 53, но окончательное их оформление следует относить к этой дате. Стрельцы избирались из вольных людей и обязаны были служить пожизненно и наследственно 54. Также к военным реформам следует отнести создание опричнины в 1564 году. Не останавливаясь подробно на рассмотрении реформ Ивана IV, которым посвящена довольно обширная историография, хотелось бы отметить, что они полностью соответствовали нуждам Московского государства и являлись высшей формой военной организации московского войска, рожденной на почве русской военной мысли, сложившейся к середине XVI века. Затяжная Ливонская война, шедшая всю вторую половину правления Ивана IV, продемонстрировала как позитивные, так и негативные стороны проведенных реформ. К позитивным следует отнести складывание национального русского войска с упорядоченной системой комплектования, выразившейся в количественном и качественном его росте. С другой стороны, затянувшиеся боевые действия, приведшие к столкновению с армиями европейского образца, обозначили и общий кризис русского военного дела. Причиной этого кризиса была не столько военная реформа, которая, напротив, себя полностью оправдывала, сколько сложившаяся с середины XV века военно-тактическая традиция. Ориентализация, начавшаяся во второй половине XV века, вызвавшая столь сильные перемены, необходимая для решения основной военнополитической угрозы, стоявшей перед Московской Русью,— татарской угрозы, сформировала не только специфический комплекс вооружения, описанный выше, но и завязанные на него тактические и стратегические методы ведения боевых действий. Военные успехи русских ратей конца XV — середины XVI века при столкновении с Казанским и Астраханским ханствами, с Литовским княжеством, а также последующая военно-организационная реформа закрепили основные черты, появившиеся во второй половине XV века. Однако уже битва под Оршей, слабость русских войск в полевых сражениях при столкновении с европейскими противниками, отсутствие тяжелой линейной пехоты (аналога европейских пикинеров), основной силы, обеспечивающей победы европейским армиям, слабая наступательная вооруженность дворянской конницы — все это не могло не сказаться на втором периоде Ливонской войны, когда противником русских ратей стали лучшие в Европе того времени польская конница и шведская пехота. Формирование стрелецкого войска, основная функция которого заключалась в огневой поддержке поместных дворян, в целом не решала проблемы 55. В этой связи можно предположить, что введение дополнительного холодного вооружения — бердыша — в арсе- 342 нал стрелецкого войска, отмеченное в конце 1570-х — начале 1580-х годов, могло преследовать цель лишь усиление защитных свойств стрельцов, выдерживающих удары кавалерии и пехоты противника при обороне занимаемых ими позиций в том случае, когда они лишались поддержки прикрывающей их поместной конницы, или при защите или осаде городов. При этом дата появления бердышей, возможно, напрямую связана с осмыслением того военного опыта, который приобрели русские рати в течение второй половины Ливонской войны. Опыт полевых сражений Ливонской (1558−1582) и Шведской (1590−1591) войн мог вызвать насущную потребность привлечения наемников в русское войско для решения стоящих перед ним военно-тактических и стратегических задач. Пониманием кризиса, который сложился в русском военном деле, можно объяснить поведение русских полководцев М. СкопинаШуйского, Д. Пожарского в эпоху Смутного времени. Суть их тактики сводилась к созданию многочисленных полевых укреплений для защиты от нежелательных полевых сражений, привлечению наемников (как это было в случае Скопина-Шуйского) или обучению войск новой тактике 56. Таким образом, исчерпав потенциал реформирования за счет внутренних резервов, русская военная мысль должна была прибегнуть к западноевропейскому опыту. Сначала через привлечение наемников, а позднее через создание родов и видов войска по западному образцу. Образованию двух основных родов войск и их комплекса вооружения посвящен целый ряд военно-исторических и общеисторических работ. Одной из первых работ является статья С. К. Богоявленского, посвященная вооружению русских войск XVI−XVII веков. Позднее вышла книга А. В. Чернова, в которой были рассмотрены общие вопросы образования вооруженных сил Русского государства XV−XVII веков. Наиболее подробными исследованиями комплекса вооружения поместной конницы и стрелецкого войска являются статьи М. М. Денисовой и С. Л. Марголина, вышедшие в 1948 году в военноисторическом сборнике Государственного исторического музея. Полученные авторами выводы не устарели и по сей день и востребованы в современных работах по этой теме 57. Характеризуя комплекс вооружения поместной конницы XVI−XVII веков, М. М. Денисова выступила с резкой критикой ряда авторов, утверждавших, что поместная конница отличалась низкими боевыми качествами, слабой дисциплиной и вооруженностью 58. Применив иллюстративный метод, исследовательница на основании данных из боярской книги 1556 года, Коломенской десятни 1577 года, а также ряда документов конца XVI−XVII века реконструировала в общих чертах полноту вооруженности и комплекс вооружения поместных дворян. Было установлено, что до двух третей всего состава дворян, прошедших смотры в Серпухове в середине XVI века, было защищено металлической броней. Среди них 35 процентов имели полный доспех, включавший не только боевые наголовья и панцири, но и наручи и наколенники. По данным Коломенской десятни 1577 года, приведенным С. К. Богоявленским, уже до 60 процентов дворян имели полные доспехи. При этом было установлено известное однообразие в оборонительном вооружении поместной конницы 59. Основным типом защитного вооружения, фиксируемого для середины — второй половины XVI века, являются кольчатые панцири и бахтерцы. Единично упоминаются юшманы, кольчуги, куяки и зерцала. Основное количество воинов имело железные и медные боевые наголовья разных типов. Отмечено полное отсутствие щитов, что согласуется как с письменными, так и с изобразительными источниками первой половины — середины XVI века. В рамках нашей темы представляется очень важным предположение М. М. Де- 56. Каргалов В. В. Полководцы XVII века. М., 1990. С. 82, 83. 57. Романов М. Ю. Стрельцы московские. М., 2004. С. 5. 58. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI− XVII веках // Воен.-ист. сб. Вып. XX. 1948. С. 30, 31. 59. Там же. С. 37. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 60. Иностранцы о древней Москве. М., 1991. С. 31. 61. Там же. С. 32. 62. Там же. 343 нисовой о характере снабжения холодным наступательным оружием поместных дворян. Автор зафиксировала характерную диспропорцию в отношении представителей центральной администрации, проводивших смотр, к факту отсутствия оборонительного и наступательного вооружения у поместных дворян. Если при разборе данных Серпуховского смотра было установлено, что основная масса детей боярских имела оборонительное вооружение и штрафовалась за недоданное оборонительное вооружение, то из общего списка наступательного оружия для 668 человек упомянуты лишь 44 саадака, 188 копий, 38 сабель и 52 рогатины. При этом рогатины, скорее всего, относились к вооружению 164 кошевых (то есть нестроевых). Тем самым на Серпуховском смотре мы фиксируем недостаточную вооруженность поместных дворян наступательным оружием. Характерно, что наступательное оружие уложением 1555 года не нормируется. М. М. Денисова предположила, что поместные дворяне могли снабжаться им из казны. Среди упомянутых типов наступательного вооружения остается значительный процент копий, что несколько противоречит как письменным, так и изобразительным источникам. Значительно меняется ситуация к концу XVI века. Так, по данным Коломенской десятни, С. К. Богоявленскому удалось установить, что до 94 процентов поместных дворян были вооружены саблями, и единицы — копьями. Основная масса детей боярских имела саадаки. Лишь после проведения значительного источниковедческого анализа, посвященного обработке данных по всем дошедшим до нас смотрам, можно будет составить объективную картину характера вооруженности поместных дворян. Кроме всего прочего, М. М. Денисовой была приведена примерная стоимость основных типов защитного доспеха и наступательного оружия. На основании рассмотренных данных исследовательница предположила, что уже в середине XVI века в русской коннице наблюдается стремление к единообразию и в конском составе, способах седлания и снаряжения верхового коня. К числу важных обобщений, сделанных М. М. Денисовой и С. К. Богоявленским, относится вывод, что огнестрельное оружие на протяжении второй половины XVI века совершенно не было характерным для русской поместной конницы. Выводы, сделанные исследователями, можно подкрепить в целом наблюдениями иностранцев, описавших комплекс вооружения поместных дворян. Английский мореплаватель Ричард Ченслер, побывавший в России в 1553− 1554 годах, охарактеризовал русских поместных дворян следующим образом: «Все его воины конные, пехотинцев он не употребляет, кроме тех, которые служат в артиллерии и рабочих… Всадники — все стрелки из лука, и луки их подобны турецким; и, как и турки, они ездят на коротких стременах. Вооружение их состоит из маленькой кольчуги и шлема на голове…»60. Также он охарактеризовал основной способ и тактику боя поместных дворян, поведение в походе и условия формирования войск. Позволим себе привести еще несколько цитат: «…на поле битвы они действуют без всякого строя. Они с криком бегают кругом и почти никогда не дают сражений своим врагам, но действуют только украдкой. Но я думаю, что нет под солнцем людей столь привычных к суровой жизни, как русские…»61; «Подданные великого князя служат каждый на свой собственный счет; только своим стрельцам он дает некоторое жалованье на порох и снаряд»62. По данным археологии, холодное наступательное оружие поместных дворян второй половины XVI — начала XVII века реконструируется следующим образом. Клинковое оружие. На протяжении этого периода одним из основных типов клинкового оружия оставались упомянутые выше сабли турецкого образ- 344 ца. Помимо описанной уже сабли князя Мстиславского к этому типу следует отнести более поздние клинки сабель, изготовленные в конце XVI — начале XVII века. Это вышеописанная сабля князя Д. Пожарского, клинок сабли Михаила Федоровича, изготовленный в 1618 году. Сабли этого типа составляют большую часть дошедших до нас сабель большого наряда царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Продолжали существовать и простые сабли с приостренным концом, ведущие свою эволюцию от образцов клинкового оружия более раннего времени, о чем свидетельствуют дошедшие до нас фрагменты сабельных полос, происходящих из Тушинского лагеря. В конце XVI — начале XVII века в Русском государстве распространяются сабли венгерско-польского типа с перекрестьями и портупейными крюками, которые могли быть связаны преимущественно с представителями польсколитовской шляхты, участвовавшими в формированиях русских самозванцев 63. Употреблялись и палаши. Копья. Среди наконечников копий по-прежнему доминируют шиловидные пики, снабженные яблоком или без него. Характерно, что в коллекции предметов вооружений, происходящих с территории Тушинского лагеря, довольно значительный процент наконечников копий. Копья как тип наступательного оружия не только не вышли из употребления, а продолжали применяться довольно широко. На фоне такой грозной силы, как польские крылатые гусары, вооруженные специфическими таранными пиками, употребление копья как наступательного оружия, по всей видимости, должно было выглядеть совершенно не лишним, и не исключено, что период конца XVI — первой половины XVII века был периодом короткого ренессанса копья в Центральной и Восточной Европе. Древковое рубящее и ударное оружие. В качестве оружия ближнего боя продолжают использоваться топоры типа 3, которые, по всей видимости, остаются последним типом боевых кавалерийских топоров, доживающих до начала XVII века. В эпоху Смутного времени различные типы ударного оружия могли получить дополнительное развитие в армиях самозванцев и повстанцев. Продолжают употребляться булавы описанных выше форм. Получают широкое применение клевцы. Саадак. Основным оружием наступления поместных дворян являлся саадак. На основании письменных источников, приведенных выше, мы можем твердо установить, что используемый лук поместными дворянами был схож как по внешнему облику, так и по конструктивным деталям с аналогичными турецкими луками. Типовой набор наконечников стрел, используемых поместными дворянами, довольно сильно стал отличаться от периода конца XIV — начала XVI века. К середине XVI века полностью завершился этап формирования единого для всей территории Московского государства и универсального по функциональному назначению набора наконечников стрел. Все они в основном универсальные, плоские, подтреугольные (ромбовидные-клиновидные) или ромбические стрелы, предназначенные для стрельбы как по легко вооруженному, так и по хорошо защищенному противнику. Бронебойные по функциональному назначению стрелы представлены типом 1а. Все стрелы характеризуются средними размерами от 5 до 10 см при весе от 4−11 г. При учете потери веса за счет коррозии обращает на себя внимание тот факт, что вес наконечников стрел соотносится в основном с весом наиболее легких пуль, употреблявшихся стрельцами и городовыми казаками 64. Лук, по всей видимости, являлся настолько грозным оружием в руках мо- 63. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря // Археология Подмосковья. Т. 3. М., 2007. С. 227. 64. Двуреченский О. В. Боеприпас для ручного огнестрельного оружия Московской Руси конца XV — начала XVII века. С. 270−272. Глава 7. Комплекс наступательного вооружения Московского государства… 65. Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. VIII. Рязань, 1998. С. 72. 66. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII веках. С. 42−44. 67. Марголин С. Л. Вооружение стрелецкого войска С. 95−100. 68. Мышковский Е. В. Стволы русского ручного огнестрельного оружия XV−XVI вв. // СА. № 1. М., 1961. С. 230, 231; Мышковский Е. В. Замки русского огнестрельного оружия XVI−XVII // СА. № 4. М., 1965. С. 190−195; Гордеев Н. В. Русское огнестрельное оружие XVII века // Государственная Оружейная палата Московского кремля. М., 1954. С. 3−60; Маковская Л. К. Стрелковое оружие россиян // Техника и вооружение. № 10−12. 1991. 69. Двуреченский О. В. Боеприпас для ручного огнестрельного оружия Московской Руси конца XV — начала XVII века С. 264−296. 70. Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда // Военная археология. Вып. 2. М., 2009. С. 50, 51. 71. Характеристика такого вида воинских формирований Московского государства, как служилые татары, требует отдельного исследования, основанного на анализе традиционных типов вооружения. 345 сковских дворян, что по отношению к ним уже трудно было применить слова летописца, живописующего трагедию 1382 года: «…и одолевахуть бо стрелы татарские паче нежели градские»65. Употребление огнестрельного оружия поместными дворянами для рассматриваемого времени еще не стало доминирующим явлением и будет отмечено несколькими десятилетиями позже, когда основным типом наступательного оружия поместных дворян станет долгая пищаль, пистоль или карабин 66. При характеристике комплекса вооружения стрелецкого войска С. Л. Марголиным было убедительно доказано на основании дошедших до нас письменных и изобразительных источников, что основным типом наступательного оружия являлось огнестрельное оружие. Стрелецкое же войско считалось не пехотой вообще, а пехотой огненного боя. Характеризуя холодное наступательное вооружение стрельцов, С. Л. Марголин доказал, что все упоминания копий или спис XVII века относились более не к наступательному, а к оборонительному оружию, выполнявшему функцию рогатки 67. На вооружении стрельцов рассматриваемого нами периода состояли сабли и бердыши. Примечательно, что первое упоминание характерного комплекса вооружения стрельцов, включавшего пищаль, саблю и бердыш, относится лишь к началу 80-х годов XVI века. При характеристике наступательного оружия стрельцов по данным археологии, безусловно, следует упомянуть работы Е. В. Мышковского, Н. В. Гордеева, Л. К. Маковской и др., прекрасно раскрывших эволюцию ручного огнестрельного оружия и типы ружейных замков, применявшихся в Московском государстве XVI−XVII веков 68. Также немаловажным является изучение боеприпаса, применявшегося при «огневом бое»69. При характеристике холодного оружия, используемого стрельцами в третьей четверти XVI века, следует повторить сказанное выше: в качестве клинкового оружия, по всей видимости, применялись сабли тех же типов. Другим видом холодного наступательного оружия стрельцов традиционно считается бердыш. На сегодняшний день ни письменные, ни изобразительные источники, приводившиеся выше, ни тем более данные археологии не позволяют говорить об употреблении стрельцами бердышей ранее конца 70-х — начала 80-х годов XVI века. По всей видимости, стрельцы на раннем этапе своего существования были действительно воинами огненного боя, и лишь позднее они получили на вооружение такое столь грозное оружие, как бердыш. Наблюдение за типологическим составом этого вида вооружения позволяет предположить, что в рассматриваемый период было создано несколько типов бердышей, в результате эволюции которых остались типы 2 и 3, изменявшиеся на протяжении XVII века в сторону увеличения размеров, а следовательно, и рубящих свойств этого оружия. Общая характеристика вооружения городовых казаков может быть реконструирована на основании комплекса вооружения, полученного при изучении казачьих слобод Епифанского уезда XVI — начала XVII века. В данном комплексе преобладают средства ведения дистанционного боя. Два основных вида находок оружия — наконечники стрел и пули — характеризуют широкое использование как ручного метательного, так и огнестрельного оружия 70. В качестве оружия ближнего боя казаками употреблялись сабли, копья и пики 71. К оружию городовых казаков, стрельцов и посошных людей могли относиться крупные широколопастные топоры, аналогичные по исполнению и конструктивным деталям бердышу. Распространение таких топоров приходится на конец XVI−XVII век. Применялись и различные типы рогатин и копий, описанных выше. 346 Таким образом, подводя итоги, можно сказать следующее. Образование единого централизованного Московского государства протекало в условиях сложившейся угрозы со стороны Ордынского государства как главнейшего военно-политического противника. Развал Золотой Орды и общая восточноевропейская децентрализация выдвинули на политическую сцену новые независимые и зачастую противостоящие Московской Руси политические образования. Последнее играло важнейшую роль в формировании специфического ориентализирующего комплекса вооружения вообще и комплекса наступательного оружия в частности. Как следствие — складывание особой военной традиции, отличавшей русское воинство не только от геополитических соседей, окружавших Русское государство, но и от основных составляющих русской военной традиции предшествующей эпохи. Еще одной характерной чертой развития всего комплекса вооружения на территории Русского государства в XVI веке является тенденция общей универсализации и стандартизации типов вооружений, наблюдаемых почти во всех категориях оружия. Отмеченная тенденция может быть связана с появлением единой военной традиции, распространившейся на территории всего Московского государства, и основных родов русского войска — поместной конницы и стрельцов со складывающимися типическими комплексами вооружения, чутко реагирующих на основные требования времени. Укрепление мощи государства и проведенные военно-политические реформы сформировали к 50-м годам XVI века мощнейший военный потенциал, проявившийся в блестящих военных победах 1550−1560-х годов. Однако отмеченная выше ориентализация русской военной традиции не была универсальным решением. То, что полностью оправдывало себя на востоке, было применимо на западе лишь отчасти. Уже первые полевые сражения с западноевропейскими армиями конца XVI века показали ограниченность и слабые места русской военной тактики в решении новых насущных проблем, стоящих перед Русским государством, и прежде всего проблемы выхода к Балтийскому морю. Преодоление наметившегося кризиса было возможно за счет обучения новому строю, дальнейшего реформирования и оттачивания русской военной практики. Каталог находок 348 Таблица 1. Клинковое оружие второй половины XV — начала XVII века 350 Таблица 2. Сабельные перекрестья XV — начала XVII века 352 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков 380 Таблица 4. Втоки XV–XVII веков 384 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков 414 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков 452 Таблица 7. Булавы, шестоперы XV — начала XVII века 454 Таблица 8. Клевцы XVII века 456 Таблица 9. Кистени и боевые цепы XV–XVII веков 460 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков 514 Таблица 11. Арбалетные болты XIV–XVII веков 348 № п/п Таблица 1. клинковое оружие второй половины xv — начала xvii века Номер в коллекции / описи Место находки Руководитель раскопок / автор публикации Общая длина или длина сохранившейся части Длина клинка (мм) Длина черешка (мм) 1 88 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. ?/210 2 600 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. ?/380 304 76 3 601 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. ?/410 340? 70–76? 4 821 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. ?/610 548 62 5 24 Москва, Биржевая пл., наблюдения Векслер А. Г., Двуреченский О. В. ?/270 6 46 Москва, Биржевая пл., наблюдения Векслер А. Г., Двуреченский О. В. ?/320 Городище Городок, яма 2, слой 9 Грибов Н. И. ?/360 7 88 8 2 Руза, раскоп в юго-восточной части кремля, первый культурный слой Голубева Л. А. 910 790 120 9 5921 Оружейная палата. Сабля Ф. М. Мстиславского Собрание музея 1020 880 120 10 5924 Оружейная палата. Сабля К. З. Минина Собрание музея 920 800 11 5923 Оружейная палата. Сабля Д. М. Пожарского Собрание музея 950 850 12 14194 ГИМ. Сабля Д. М. Пожарского Собрание музея 960 835 13 5902 Оружейная палата. Сабля Михаила Федоровича Собрание музея 1060 930 Сабля боярина Д. И. Годунова Ленц Э. 960? 840? 14 15 14193 ГИМ. Палаш кн. М. В. Скопина-Шуйского Собрание музея 990 860 16 6178 Оружейная палата. Нож подсаадашный кн. Андрея Ивановича Старицкого Собрание музея 570 440 17 Ор-4432/1-2 Оружейная палата. Сабля боярина Бориса Михайловича Лыкова-Оболенского Собрание музея 1025 895 349 Каталог находок Ширина пяты клинка (мм) Максимальная ширина клинка (мм) Цифра кривизны клинка Длина ножен (мм) 45 14 Дата Источник информации о находке / место хранения Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б, ящ. 77 32 28 32–36? 25 31 27 55 52 Конец XVI — 1-я пол. XVII в. Векслер А. Г., Двуреченский О. В. Комплекс вещей из сооружения первой половины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря //Археологические памятники Москвы и Подмосковья. 2000. С. 173. Рис 172, 3 50 50 Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Векслер А. Г., Двуреченский О. В. Комплекс вещей из сооружения первой половины XVII века на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря //Археологические памятники Москвы и Подмосковья. 2000. Сер. XV — нач. XVI в. Сведения Грибова Н. И. Нач. XVII в. Архив ИА РАН. № 259 30 41 36 36 78 55 53 86 960 1-я пол. XVI в. Фонды Оружейной палаты 34 105 822 Нач. XVII в. Фонды Оружейной палаты 34 75 880 Нач. XVII в. Фонды Оружейной палаты 37 78 920 Нач. XVII в. Отдел оружия ГИМ, происходит из собрания оружия Соловецкого монастыря 45 90,5 950 1618 г. Фонды Оружейной палаты 37 88 1598–1605 гг. Императорский Эрмитаж. Альбом изображений выдающихся предметов из собрания оружия // Сост. Э. Ленц. СПб., 1908. А. 210, с. 285 Нач. XVII в. Отдел оружия ГИМ 1513 г. Фонды Оружейной палаты 1592 г. Фонды Оружейной палаты 43 37 978 40 90 1000 350 № п/п Таблица 2. сабельные перекрестья xv — начала xvii века Номер в коллекции / описи Место находки Руководитель раскопок / автор публикации Год Тип 1 94 Москва, ул. Ильинка, раскоп 1, уч. 6 Векслер А. Г. 1996 1а 2 12 Москва, Манежная площадь, раскоп 2 Векслер А. Г. 1993 1г 3 579 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 1в 4 620 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 1б 5 621 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 1в 6 628 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 2 7 632 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 1а 8 776 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 1в 9 802 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 2 10 2 Дмитров, раскоп 8, кв. н1, гл-1 Энговатова А. В. 2004 1б 11 568а Москва. Археологические наблюдения Рабинович М. Г. 1951 1в Сабля боярина Д. И. Годунова Собрание музея 12 13 5902 Оружейная палата. Сабля Михаила Федоровича Собрание музея 14 5923 Сабля кн. Д. М. Пожарского Собрание музея Руза, раскоп в юго-восточной части кремля, первый культурный слой Голубева Л. А. Оружейная палата. Сабля Ф. М. Мстиславского Собрание музея 15 16 5921 1в 1618 1г 1в 1948 2 1б 351 Каталог находок Длина (мм) Высота (мм) Ширина (мм) Дата Источник информации о находке / место хранения 120 100 27 Кон. XIV — нач. XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 145 70 26 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 148–150 60 Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б 126 81 25 Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б 152 74 22 Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б 211 168 22,5 Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии. Фонд хранения 215/1-1б 117 67-70 21 Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии Фонд хранения 215/1-1б 150 80 26 Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии Фонд хранения 215/1-1б 200 145 27 Нач. XVII в. ГИМ. Отдел археологии Фонд хранения 215/1-1б 125 70 25 XVI в. Сведения Энговатовой А. В. 125 100 24 XV–XVII вв. Архив ИА РАН. № 568 Нач. XVII в. Императорский Эрмитаж. Альбом изображений выдающихся предметов из собрания оружия // Сост. Э. Ленц. СПб., 1908. А. 210. С. 285 185 150 110 Нач. XVII в. Фонды Оружейной палаты 133 73 Нач. XVII в. Сонды Оружейной палаты Нач. XVII в. Архив ИА РАН. № 259 2-я четв. XVI в. Фонды Оружейной палаты 220 97 352 № п/п Таблица 3. наконечники древкового колющего оружия xiv–xvii веков Номер в коллекции / описи Место находки / хранения Руководитель раскопок Год Тип наконечника 1 2 3 4 5 6 1 174 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX в. Копье. Тип 1 2 281 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX в. Копье. Тип 1 3 605 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX в. Копье индивидуальной формы 4 609 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX в. Копье. Тип 1 5 714 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX в. Копье. Тип 1 6 827 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX в. Копье. Тип 1 7 828 Тушинский лагерь Политковский В. А. Кон. XIX в. Копье. Тип 1 8 2 Москва, ул. Б. Якиманка, 22 Векслер А. Г. 2002 Копье? 9 94 Москва, ул. Шапошникова, раскоп 1, кв. ж-21, гл-182 Векслер А. Г. 1989 Копье индивидуальной формы 10 3 Москва, ул. Герцена, д. 3, траншея 1, гл. –310 Векслер А. Г. 1990 Копье. Тип 1 11 3 Москва, ул. Ильинка, шурф 4, гл. –235 Векслер А. Г. 1996 Копье индивидуальной формы 12 182 Москва, ул. Пречистенка, д. 2. Раскоп 1, кв. 11, гл- 433 Векслер А. Г. 1997 Копье индивидуальной формы 13 106 Москва, ул. Ильинка. Раскоп 1, уч. 6, соор. 36, гл-400 Векслер А. Г. 1996 Копье. Тип 1 14 1 Москва, Гостиный двор, секция 35, кв. 1, гл. 0 Векслер А. Г. 1997 Копье. Тип 1 15 57 Москва, ул. Б. Дмитровка, 17. Раскоп 1, кв. 21, гл. –239 Векслер А. Г. 2001 Копье индивидуальной формы 16 315 Москва, Кадашевская наб., д. 16/18. Раскоп 1, соор. 6, гл -336 Векслер А. Г. 1996 Копье. Тип 1 17 174 Москва, пл. Куйбышева, шурф 1, гл-395 Бойцов Б. А. 1988 Копье. Тип 1 18 138 Москва, пл. Куйбышева, шурф 1, гл-340 Бойцов Б. А. 1988 Копье. Тип 1 19 2201 Москва. Наблюдения за строительными работами на Коломенской улице. П/М Сотрудники отдела археологии МИГМ 1974? Копье. Тип 1 353 Каталог находок Вариант Длина (мм) Длина пера (мм) Ширина пера (мм) Диаметр втулки (мм) Дата Источник информации о находке / место хранения 7 8 9 10 11 12 13 1в 290 155 11 34 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 1в ? ? ? ? Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 ? 155 24 ? Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 1в ? 185 11 ? Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 1б 240 160 8 37 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 1в фрагмент ? ? ? Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 1б 200 135 14 26 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 ? ? ? ? ? Архив ЦАИ г. Москвы фрагмент ? ? ? ? Архив ЦАИ г. Москвы 140 70 8 28 XV–XVII вв. Архив ЦАИ г. Москвы фрагмент ? ? ? XVI–XVII вв. Архив ЦАИ г. Москвы 130 70 10 24? 2-я пол. XVI– XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 1в 280 155 11 30 Нач. XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 1а 264 121 10 25 XV–XVII вв. Архив ЦАИ г. Москвы 165 65 30 34 XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 1е 160 70 11 30 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ г. Москвы 1б 272 174 12 35 Сер. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12810 1в ? ? 13 38 Сер. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1. № 12810 1а 210 105 17 26 XVI–XVII? вв. МИГМ № 24675 1е 354 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 20 2207 Москва. Наблюдения за строительными работами на площади Ногина. П/М Сотрудники отдела археологии МИГМ 1974? Копье. Тип 2 21 412 Москва. Наблюдения за строительными работами на Ильинском проезде в котловане Метростроя. П/М Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970 Однолезвийный наконечник 22 415 Москва. Наблюдения за строительными работами на ул. Метростроителей. П/М Сотрудники отдела археологии МИГМ 1976 Копье. Тип 2 23 160 Москва. Наблюдения за строительными работами в Китай-городе. П/М Сотрудники отдела археологии МИГМ ? Однолезвийный наконечник 24 284 Москва, Зарядье. Случайная находка Сотрудники отдела археологии МИГМ 1957 Однолезвийный наконечник 25 432 Москва, Зарядье. Случайная находка Сотрудники отдела археологии МИГМ 1949–1962? Однолезвийный наконечник 26 1986 Москва. Наблюдения за строительными работами на пр. Серова. П/М Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970? Однолезвийный наконечник 27 23 Епифань. Селище Голино 1, 3. П/М Гоняный М. И. 1995 Копье. Тип 2 28 12 Епифань. Селище Голино 1, 3. П/М Гоняный М. И. 1995 Копье. Тип 2 29 3 Епифань. Селище Голино 1, 3. П/М Гоняный М. И. 1995 Копье. Тип 2 30 2 Епифань. Селище Голино 1, 3. П/М Гоняный М. И. 1995 Копье. Тип 1 31 4 Епифань. Селище Голино 1, 3. П/М Гоняный М. И. 1995 Копье индивидуальной формы 32 б/н Соловецкий монастырь Копье. Тип 1 33 б/н Соловецкий монастырь Копье. Тип 1 34 б/н Соловецкий монастырь Копье. Тип 1 35 кп-3 Соловецкий монастырь Копье. Тип 1 36 кп-814 Соловецкий монастырь Копье. Тип 1 355 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 ? 117 24 ? XV–XVII вв. МИГМ № 24675 275 180 37 40 ? МИГМ № 27500 265 160 35 32 XV–XVII вв. МИГМ № 27500 340 215 50 40 ? МИГМ № 24675 320 275 40 30 ? МИГМ № 28311 290 192 46 38 ? МИГМ № 28958 33 ? МИГМ № 24675 ? фрагмент ? ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей ? 160 ? ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 230 140 30 ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 140 90 10 × 11 21 Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 173 55 18 14 Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 1б 452 350 12 38 XVI– XVII? вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 1б 323 190 16 39 XVI–XVII? вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 1б 275 172 21/18 32 XVI–XVII? вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 1б 310 216 11 36 XVI–XVII? вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 1б 326 220 13 33 XVI–XVII? вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 1б 356 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 37 кп-4 Соловецкий монастырь 38 ? Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 39 7887 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 40 2672 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 41 7894 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 42 7889 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 43 1364 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 44 2671 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 45 7895 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье индивидуальной формы 46 7896 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 47 7888 Москва. Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье. Тип 1 48 1366 Москва, Ипатьевский переулок. Клад 1895 Копье индивидуальной формы 49 ? Белгородская крепость. Раскоп 9 Никитин А. В. 1951 Копье индивидуальной формы 50 ? Белгородская крепость. Раскоп 9 Никитин А. В. 1951 Однолезвийный наконечник 51 242 Волоколамский район, Воскресенск. Раскоп 2, пл. 8, кв. 39 Ивченков В. Л. 1989 Копье. Тип 1 52 647 Псков. Раскоп на ул. Первомайской. Уч. И, пл. 5, кв. 97 Кильдюшевский В. И. 1981 Копье? 53 2 Псков. Богоявленский раскоп, уч. К, кв. 341, гл. –84 Седов В. В., Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. 1985 Копье. Тип 1 Копье. Тип 1 357 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 1б 342 235 11 41 XVI–XVII? вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 1б 228 ? ? ? 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 220 125 11 32 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 250 125 10 35 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 320 190 15 37 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 285 145 13 33 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 300 170 8 33 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 300 185 14 35 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 285 160 17 23 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 280 145 11 41 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 1в 277 155 10 37 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 280 105 45 43 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия 340 50 43 21 XVI–XVII? вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 779, 778 ? 214 35 ? XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 779, 778 237 142 13 35 XII–XIII? XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 13789 ? 67 ? ? XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8923 155 75 10 33 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 10120 1в 1е 358 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 54 87/5 Псков. Раскоп 4 на ул. Первомайской, уч. Д, кв. 5, гл-195 Седов В. В., Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. 1986 Копье. Тип 2 55 61 Псков, ул. Гоголя, д. 9. Уч. А, кв. 54, пл. 18 Сергина Т. В. 1979 Копье. Тип 1 56 169 Псков, ул. Гоголя, д. 9. Уч. Д, кв. 11, пл. 19 Сергина Т. В. 1979 Копье. Тип 1 57 13 Руза. Раскоп 1 в юго-восточной части кремля Голубева Л. А. 1948 Копье. Тип 1 58 104 Тверь. Затверецкий посад. Раскоп 5, уч. 1, п. м слой 2 Дашкова И. А. 1992 Копье индивидуальной формы 59 100 Торжок, ул. Луначарского, Климантовский конец, кв. 1–230 Олейников О. М. 1994 Копье. Тип 2 60 1 Чебоксары. Раскоп 1, соор. 13, пл. 16–19 Каховский В. Л., Краснов Ю. Л. 1969 Однолезвийный наконечник 61 2 Чебоксары. Раскоп 1, соор. 13, пл. 16–19 Каховский В. Л., Краснов Ю. Л. 1969 Однолезвийный наконечник 62 4 Псков, ул. Гоголя, д. 9 Сергина Т. В. 1978 Копье. Тип 1 63 5 Псков, ул. Гоголя, д. 9 Сергина Т. В. 1978 Копье. Тип 1 64 ? Псков, ул. Гоголя, д. 9 Сергина Т. В. 1978–79 Копье. Тип 1 65 ? Псков, ул. Гоголя, д. 9 Сергина Т. В. 1978-79 Копье. Тип 1 66 ? Псков, ул. Гоголя, д. 9 Сергина Т. В. 1978–79 Копье. Тип 1 359 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 ? 160 ? ? XVII? в. Архив ИА РАН. Р. 1. № 11298 1е 135 75 7 33 XV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8007 1е 145 80 7 30 XV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 8007 1е нет масштаба ? ? ? Кон. XVI — нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1. № 260 ? ? ? ? XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1. № 17679 150 80 21 26 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1. № 18062 330 240 48 48 XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1. № 3992 310 187 38 45 XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1. № 3992 1е 250 112 10 30 XV–XVI вв. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978–79 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 96 1е 262 81 12 30 XV–XVI вв. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978–79 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 96 ? ? ? ? ? XV–XVI? вв. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978–79 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 96 ? ? ? ? ? XV–XVI? вв. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978–79 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 96 ? ? ? ? ? XV–XVI? вв. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978–79 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 96 360 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 67 Псков. Раскопки в Примостье Степанов С. В. 1992 Копье? 68 Псков. Раскопки в Примостье Степанов С. В. 1992 Копье? 69 Псков. Раскопки в Примостье Степанов С. В. 1992 Копье. Тип 2 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1962 Сулица 70 425 Москва, Зарядье, п. м. 71 6252 ГИМ Копье. Тип 1 72 2801 ГИМ Копье. Тип 1 73 1411 ГИМ Копье. Тип 1 74 7205 ГИМ Копье. Тип 1 75 2661 Соловецкий монастырь Копье. Тип 1 76 5003 ГИМ Копье. Тип 1 77 7209 ГИМ Копье. Тип 1 78 1376 ГИМ Копье? 79 1372 Москва, Большой Кадашевский переулок Копье индивидуальной формы 80 1427 ГИМ Копье? 81 6253 Окрестности Звенигорода 1937 Копье индивидуальной формы 82 818 Собрание Московской Оружейной палаты в Артиллерийском музее 1873 Копье. Тип 1 83 124,649/819 Собрание Московской Оружейной палаты в Артиллерийском музее 1873 Копье. Тип 1 84 124,651/820 Собрание Московской Оружейной палаты в Артиллерийском музее 1873 Копье. Тип 1 85 124,647/821 Собрание Московской Оружейной палаты в Артиллерийском музее 1873 Копье? 361 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 ? ? ? ? XVI–XVII вв. Степанов С. В. Раскопки в Примостье // Археология и история Пскова и псковской земли. 1993. Псков, 1994. С. 14–16 ? ? ? ? XVI–XVII вв. Степанов С. В. Раскопки в Примостье // Археология и история Пскова и псковской земли. 1993. Псков, 1994. С. 14–16 191 125 21 25 XVI–XVII вв. Степанов С. В. Раскопки в Примостье // Археология и история Пскова и псковской земли. 1993. Псков, 1994. С. 14–16 160 100 24 20 XV–XVI вв. МИГМ, 28958 1б 261 160 10 40 XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия 1в 257 145 10 35 XVI в. ГИМ. Отдел оружия, 84623 1б 320 240 14 40 XVI? в. ГИМ. Отдел оружия, 8048 1г 330 190 15 32 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 1а 300 185 18 35 XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия, 76859 1б 384 300 11 30 XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия 1г 370 240 18 38 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 190 145 20 слом XV–XVI? вв. ГИМ. Отдел оружия, 68257 ? 115 23 слом XVII в. ГИМ. Отдел оружия, 34610 160 75 25 28 XV–XVI? вв. ГИМ. Отдел оружия, 68257 334 185 40 40 XVI–XVII? вв. ГИМ. Отдел оружия 1д ? ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 128 1д ? ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 128 1д ? ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 128 280 ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 101/3 362 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 86 822 87 4 5 6 Собрание Московской Оружейной палаты в Артиллерийском музее 1873 Копье? 823 Троице-Селенгинский монастырь 1876 Копье? 88 824а Тихвинский монастырь 1876 Копье? 89 824б Тихвинский монастырь 1876 Копье? 90 482 Собрание ВИМАИВиВС, фонд 124 Копье. Тип 2 91 655 Собрание ВИМАИВиВС, фонд 124 Сулица 92 818 Собрание ВИМАИВиВС, фонд 124 Копье. Тип 1 93 8 Новгород, Неревский конец, 2–660 Медведев А. Ф. 1951–1955 Сулица 94 Городище Красное Евлентьев К. Г. 1878 Копье. Тип 1 95 Кирилло-Белозерский монастырь Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Копье. Тип 1 96 Кирилло-Белозерский монастырь Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Копье. Тип 1 97 Селище Тарасовка. Раскоп 1, постройка 1 Сыроватко А. С., Панченко К. И. 2000 Однолезвийный наконечник 98 Селище Тарасовка. Раскоп 1, постройка 1 Сыроватко А. С., Панченко К. И. 2000 Однолезвийный наконечник 99 Москва. Строительство первой очереди метро. Наблюдения у Александровского сада и у Кутафьей башни Рыбаков Б. А. 1936 Копье. Тип 1 100 Псков. Раскоп на Октябрьском пр. д. 30а, пл. 12, гл -225, кв. 81 Колосова И. О. 1981 Копье? Хворостова Е. Л. 1981 Копье. Тип 1 101 159 Старица, раскоп 3, пл. 6, кв. 16, гл-144 102 159 ГИМ Копье. Тип 1 103 6323 ГИМ Копье. Тип 1 104 6256 ГИМ Копье. Тип 1 363 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 ? ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 101/3 ? ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 101/3 ? ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 145/95 ? ? ? ? XVI–XVII? вв. ВИМАИВиВС, фонд 145/95 ? ? ? ? 330 ? 34 ? XVI в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? ? ? ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 183 80 19 ? XV–XVI вв. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М., 1959. С. 127. Табл. 2 ? ? ? ? ? 2-я пол. XV– XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 105 1б 248 150 19 39 1608–1909 Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. С. 87 1б 302 170 15 42 1608–1909 Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. С. 87 ? 227 ? 57 XVIII в. Сыроватко А. С., Панченко К. И. Археологический материал XVIII–XIX вв. из раскопок на селище Тарасовка 1 / /Археологическое изучение Подмосковья. М., 2002. С. 11. Рис. 4, 1–3 397 272 72 49 XVIII в. Сыроватко А. С., Панченко К. И. Археологический материал XVIII–XIX вв. из раскопок на селище Тарасовка 1 / /Археологическое изучение Подмосковья. М., 2002. С. 11. Рис. 4, 1–3 ? ? ? ? XV–XVII? вв. Рыбаков Б. А. Металлические изделия, найденные в метрострое. Л., 1936. Рис. 94, 2 нет масштаба ? ? ? XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10036 1б 220 135 12 43 Кон. XVI–XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8507 1д 260 155 13 38 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 1д 190 70 15 40 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 1д 268 103 14 41 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 1г 1е ВИМАИВиВС, фонд 124 364 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 105 2787 ГИМ Копье. Тип 1 106 5653 Собрание Оружейной палаты Копье индивидуальной формы 107 5647 Собрание Оружейной палаты Копье индивидуальной формы 108 5648 Собрание Оружейной палаты Копье индивидуальной формы 109 5649 Собрание Оружейной палаты Копье индивидуальной формы 110 5650 Собрание Оружейной палаты Копье индивидуальной формы 111 5652 Собрание Оружейной палаты Копье? 112 42/74 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Копье. Тип 1 113 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Копье. Тип 2 114 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Копье. Тип 2 115 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Копье. Тип 2 116 Албазин. Раскоп Ж, на месте гранатного погреба Артемьев А. Р. 1990–1996? Копье. Тип 1 117 5625 Собрание Оружейной палаты Копье. Тип 2 118 5630 Собрание Оружейной палаты Копье. Тип 2 119 1362 ГИМ Копье. Тип 1 120 1406 ГИМ Копье индивидуальной формы 121 7049 ГИМ Копье индивидуальной формы 365 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 1д 270 170 15 37 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 168 123 15 25 XVII в. Оружейная палата 358 290 19 35 XVII в. Оружейная палата 516 410 10/30 40 XVII в. Оружейная палата 665 443 10/25 27 XVII в. Оружейная палата 418 344 10/30 29 XVII в. Оружейная палата ? ? ? ? XVII в. Оружейная палата 187 87 7 30 XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73. Рис. 2, 8 фрагмент фрагмент ? 27 XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 72. Рис. 2, 3 ? ? ? ? 2-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология М., 1998. С. 73. ? ? ? ? XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73 150 115 19 39 XVI в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. Рис. 88, 3 258 148 42 46 Оружейная палата 290 200 33 33 Оружейная палата 300 175 22 33 XIV–XVI вв. ГИМ. Отдел оружия 280 180 40 40 XVII–XVIII вв. ГИМ. Отдел оружия 541 396 40 40 XVII–XVIII вв. ГИМ. Отдел оружия 1в 1е 1а 366 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 122 кп-288 Соловецкий монастырь 123 ? Москва, Ипатьевский переулок 124 121 Волоколамский район. П. М. у д. Стромилово 125 1 Чистопольский уезд Казанской губернии Рогатина 126 2681 Собрание ГИМ Рогатина. Тип 2 127 1369 Собрание ГИМ Рогатина. Тип 2 128 7097 Собрание ГИМ Рогатина. Тип 1 129 13 Собрание ВИМАИВиВС, фонд 124 Рогатина 130 15/1643 Соловецкий монастырь, в собрании Артиллерийского музея 131 16/1640 Собрание ВИМАИВиВС, фонд 124 Рогатина 132 11 Собрание ВИМАИВиВС, фонд 124 Рогатина 133 1642 Соловецкий монастырь, в собрании Артиллерийского музея 134 15 Новгород, Неревский конец, 3–860 135 136 Рогатина. Тип 2 Ивченков В. Л. 1895 Рогатина. Тип 1 1990 Рогатина. Тип 1 1877 Рогатина 1877 Рогатина Медведев А. Ф. 1951–1955 Рогатина. Тип 2 Коломенский р-н Сыроватко А. С. 2002 Рогатина. Тип 2 Селище Тарасовка. Раскоп 1, постройка 1 Сыроватко А. С., Панченко К. И. 2000 Рогатина. Тип 3 137 6 ГИМ Рогатина. Тип 3 138 7 ГИМ Рогатина. Тип 3 139 8 ГИМ Рогатина. Тип 3 367 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 200 110 34 31 XVI–XVII? вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 1-я пол. XVI в. ГИМ. Отдел оружия XV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 15820 310 400 ? 45 290 380 33 40 51 ГИМ. Отдел оружия 263 140 30 38 XVI–XVI? вв. ГИМ. Отдел оружия 220 145 30 30 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 630 475 62 40 XVI? в. ГИМ. Отдел оружия ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 128 150 65 35 30 В слое XVIII в.? Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М., 1959. С. 127. Табл. 2 270 170 60 45 XVI–XIX вв.? Сыроватко А. С. Случайные находки предметов вооружения из Рязанской области // Проблемы древней и средневековой археологии окского бассейна. Рязань, 2003. С. 218 3а 318 181 52 34 XVIII в. Сыроватко А. С., Панченко К. И. Археологический материал XVIII–XIX вв. из раскопок на селище Тарасовка 1 // Археологическое изучение Подмосковья. М., 2002. С. 11. Рис. 4, 1–3 3а 243 40 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 30–31; ГИМ. Отдел оружия. Инв. № 1365 3а 260 56 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 30–31 3а 320 57 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 30–31 368 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 140 9 ГИМ Рогатина. Тип 3 141 10 ГИМ Рогатина. Тип 3 142 11 ГИМ Рогатина. Тип 3 143 12 ГИМ Рогатина. Тип 3 144 13 ГИМ Рогатина. Тип 3 145 14 ГИМ Рогатина. Тип 3 146 15 ГИМ Рогатина. Тип 3 147 16 ГИМ Рогатина. Тип 3 148 17 ГИМ Рогатина. Тип 3 149 18 ГИМ Рогатина. Тип 3 150 19 ГИМ Рогатина. Тип 3 151 20 ГИМ Рогатина. Тип 3 152 21 ГИМ Рогатина. Тип 3 369 Каталог находок 7 8 3а 316 3а 9 10 11 12 13 52 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 30–31 384 43 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 30–31 3а 230 43 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 30–31 3б 201 42 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 201 42 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 318 52 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 313 55 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 361 70 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 380 55 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 270 45 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31; ГИМ. Отдел оружия, инв. № 1407 3б 310 50 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 320 52 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 312 47 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 370 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 153 22 ГИМ Рогатина. Тип 3 154 23 ГИМ Рогатина. Тип 3 155 24 ГИМ Рогатина. Тип 3 156 25 ГИМ Рогатина. Тип 3 157 26 ГИМ Рогатина. Тип 3 158 27 ГИМ Рогатина. Тип 3 159 28 ГИМ Рогатина. Тип 3 160 29 ГИМ Рогатина. Тип 3 161 30 ГИМ Рогатина. Тип 3 162 31 ГИМ Рогатина. Тип 3 163 32 ГИМ Рогатина. Тип 3 164 33 ГИМ Рогатина. Тип 3 165 34 ГИМ Рогатина. Тип 3 371 Каталог находок 7 8 3б 330 3б 9 10 11 12 13 65 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 350 50 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 356 47 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 380 65 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 440 67 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 362 50 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3б 336 65 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 328 44 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 425 58 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 540 65 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 323 45 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 367 58 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 405 68 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 372 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 166 35 ГИМ Рогатина. Тип 3 167 36 ГИМ Рогатина. Тип 3 168 37 ГИМ Рогатина. Тип 3 169 38 ГИМ Рогатина. Тип 3 170 39 ГИМ Рогатина. Тип 3 171 40 ГИМ Рогатина. Тип 3 172 41 ГИМ Рогатина. Тип 3 173 42 ГИМ Рогатина. Тип 3 174 43 ГИМ Рогатина. Тип 3 175 44 ГИМ Рогатина. Тип 3 176 45 ГИМ Рогатина. Тип 3 177 46 ГИМ Рогатина. Тип 3 373 Каталог находок 7 8 3в 435 3в 9 10 11 12 13 54 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 437 77 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 464 63 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 312. ГИМ. Отдел оружия, инв. № 7011 3в 588 55 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 32 3в 485 52 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 32; ГИМ. Отдел оружия, инв. № 1436 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 32 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 32; ГИМ. Отдел оружия, инв. № 1424 3в 3в 480 320 51 44 3в 556 65 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в 787 75 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 374 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 178 47 ГИМ Рогатина. Тип 3 179 48 ГИМ Рогатина. Тип 3 180 49 ГИМ Рогатина. Тип 3 181 50 ГИМ Рогатина. Тип 4 182 51 ГИМ Рогатина. Тип 4 183 52 ГИМ Рогатина. Тип 4 184 53 ГИМ Рогатина. Тип 4 185 54 ГИМ Рогатина. Тип 4 186 55 ГИМ Рогатина. Тип 4 187 56 ГИМ Рогатина. Тип 4 188 5653 Село Борок, случайная находка 189 5620 Рогатина тверского князя Бориса Александровича Сотрудники Саратовского областного музея краеведения 5 6 Рогатина. Тип 4 Рогатина. Тип 1 375 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 3в XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 31 3в XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 32 210 50 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 313; ГИМ. Отдел оружия, инв. № 1390 320 63 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 33; ГИМ. Отдел оружия, инв. № 1370 365 55 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 33; ГИМ. Отдел оружия, инв. № 6526 430 57 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 33 316 38 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 33; ГИМ. Отдел оружия, инв. № 6518 378 56 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея//Труды Исторического музея. М., 1913. С. 33 410 66 XVII в. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. С. 33 356 57 XVII в. Саратовский областной музей краеведения. № 5653 Сер. XV в. Оружейная палата 457 330 55 43 376 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 190 5621 Собрание Оружейной палаты Рогатина 191 5622 Собрание Оружейной палаты Рогатина 192 5623 Собрание Оружейной палаты Рогатина 193 5624 Собрание Оружейной палаты Рогатина 194 5627 Собрание Оружейной палаты Рогатина 195 5631 Собрание Оружейной палаты Рогатина 196 5632 Собрание Оружейной палаты Рогатина 197 5633 Собрание Оружейной палаты Рогатина 198 5634 Собрание Оружейной палаты Рогатина 199 5635 Собрание Оружейной палаты Рогатина 200 5636 Собрание Оружейной палаты Рогатина 201 5637 Собрание Оружейной палаты Рогатина 202 5638 Собрание Оружейной палаты Рогатина 377 Каталог находок 7 8 9 12 13 Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 440 300 50 44 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 440 300 50 44 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 416 250 55 46 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 282 173 36 37 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 280 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 375 XVII в. Оружейная палата 180 236 10 34 46 11 35 45 378 Таблица 3. Наконечники древкового колющего оружия XIV–XVII веков. Окончание 1 2 3 4 5 6 203 5639 Собрание Оружейной палаты Рогатина 204 5640 Собрание Оружейной палаты Рогатина 205 5641 Собрание Оружейной палаты Рогатина 206 5642 Собрание Оружейной палаты Рогатина 207 5643 Собрание Оружейной палаты Рогатина 208 5644 Собрание Оружейной палаты Рогатина 209 7044 ГИМ Рогатина 210 1363 ГИМ Рогатина 211 7246 ГИМ Рогатина 212 6255 ГИМ Рогатина 213 2678 ГИМ Рогатина 214 1405 ГИМ Рогатина 215 1437 ГИМ Рогатина. Тип 2 379 Каталог находок 7 8 9 10 11 12 13 Рогатины индивидуальных форм 363 247 47 45 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 387 257 54 45 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 414 279 58 44 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм 340 204 340 43 XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм ? XVII в. Оружейная палата XVII в. Оружейная палата Рогатины индивидуальных форм Рогатины индивидуальных форм 350 247 42 30 XVII в. ГИМ. Отдел оружия Рогатины индивидуальных форм 312 156 56 35 XVII в. ГИМ. Отдел оружия Рогатины индивидуальных форм 300 172 52 30 XVII в. ГИМ. Отдел оружия Рогатины индивидуальных форм 342 190 38 40 XVII в. ГИМ. Отдел оружия Рогатины индивидуальных форм 260 150 50 40 XVII в. ГИМ. Отдел оружия Рогатины индивидуальных форм 352 220 44 35 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 304 171 49 30 XVII в. ГИМ. Отдел оружия 380 № п/п Таблица 4. втоки xv–xvii веков Номер в коллекции / описи Место находки Руководитель раскопок / автор публикации Год Тип втока 1 2 3 4 5 6 1 22 Москва. 1-й Котельнический переулок. Шурф 2, гл.-526 Векслер А. Г. 1997 1 2 11 Москва, Гостиный двор. Раскоп 6, кв. 25, гл. –587 Векслер А. Г. 1998 1 3 7 Москва, Манежная площадь. Раскоп 11, кв. 41, гл. – 335 Векслер А. Г. 1994 2 4 281 Москва, Кадашевская наб., д. 16/18. Раскоп 1, кв. 3, гл. –279 Векслер А. Г. 1996 1 5 27 Москва, Арбат, д. 1/7, кв. 18, гл. –340 Векслер А. Г. 1996 1 6 166 Москва, Манежная площадь. Воскресенский мост XVI. ЗН, кв. 92, гл. –520 Векслер А. Г. 1995 1 7 42 Москва, Зарядье Сотрудники отдела археологии МИГМ 1950 1 8 365 Псков. Раскоп на ул. Первомайской, уч. И, пл. 4, кв. 37 Кильдюшевский В. И. 1981 2 9 1043 Псков. Раскоп на ул. Первомайской, уч. К, яма 3, расчистка дна Кильдюшевский В. И. 1981 2 10 23 Псков. Раскоп на Романовой горке, уч. Г, кв. 156, пл. 8 Кильдюшевский В. И. 1991 2 11 22 Новгород, Неревский конец, 8-1250 Медведев А. Ф. 1951–1955 1 Псков, ул. Некрасова. Никольский раскоп (Е-7-182-6) Степанов С. В., Яковлева Е. А. 1994 2 12 13 9 Вологда. Раскоп 4, кв. 112, пл. 3 Никитин А. В. 1957 1 14 20 Москва. Зарядье, наблюдения п. м. Рабинович М. Г. 1951 Инд. 15 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 16 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 17 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 381 Каталог находок Длина (мм) Длина пера (мм) Ширина пера (мм) Диаметр втулки (мм) Дата Источник информации о находке / место хранения 7 8 9 10 11 12 30 XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 130 Архив ЦАИ г. Москвы 110 29 XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 65 11 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ г. Москвы 85 24 ? XV–XVII вв. Архив ЦАИ г. Москвы 90 25 XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 75 21 ? МИГМ. Фонд № 7401 118 36 XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8923 83 25 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8923 110 30 XVII в. Сведения В. И. Кильдюшевского 115 26 XV в. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА. № 65. М., 1959. С. 127. Табл. 2 30 XV–XVII вв. Степанов С. В., Яковлева Е. А. Раскопки на ул.Некрасова (Никольский раскоп) // Археологическое изучение Пскова. Вып. 2. Псков, 1994. Рис. 2, 1. С. 98, 103 30 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 1662 125 160 47 40 11 17 Архив ИА РАН. № 568 142 35 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73. Рис. 2, 11 127 25 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73. Рис. 2, 12 87 25 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73. Рис. 2, 13 382 Таблица 4. Втоки XV–XVII веков. Окончание 1 2 3 4 5 6 18 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 19 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971-75 1 20 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 21 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 22 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 23 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 24 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 25 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 1 26 Красное Артемьев А. Р. 1987–1988 1 27 253 Ивангород. Раскоп, кв. 2-в, гл.-120 Петренко В. П. 1987 2 28 217 Москва, Кадашевская наб., д. 16/18. Раскоп 1, кв. 33, гл. –237. Векслер А. Г. 1996 1 29 96 Псков, ул. Гоголя, д. 9. Уч. Г, кв. 108, пл. 17 Сергина Т. В. 1979 2 383 Каталог находок 7 8 9 11 12 ? XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73 ? 2-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 ? XVI–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73 ? XVI–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73 ? XVI–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология М., 1998. С. 73 ? XVI–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология М., 1998. С. 73 ? XVI–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73 ? XVI–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 73 40 2-я пол. XV в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 105. Табл. 78, 6 110 10 100 45 8 31 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 12484 120 50 10 26 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ г. Москвы 120 55 5 24 XV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8007 384 № п/п Таблица 5. топоры xv–xvii веков Номер в коллекции / описи Автор Год Место находки / хранения Тип Вариант Длина (мм) 1 2 3 4 5 6 7 8 1 60 Векслер А. Г. 1990 Москва, ул. Герцена, зона наблюдений, тр. 1, д. 15 4 4б 150 2 19 Векслер А. Г. 1992 Москва, Волконский переулок, наблюдения. Случайная находка 9 брак 3 7 Векслер А. Г. 1992 Москва, Чайковский пр. Наблюдения, случайная находка 9 170 4 7 Векслер А. Г. 1993 Москва, Манежная площадь. Р. 1, кв. 3, гл.-157 9 ? 5 178 Московская экспедиция 1957 Москва, Зарядье. Уч. 10, кв. 82, гл. –355 3 75 6 35 Векслер А. Г. 1996 Москва, Гостиный двор, зона наблюдений. Уч. 1, траншея Ю профиль, гл. –425 4 4а 150 7 126 Векслер А. Г. 1996 Москва, ул. Ильинка. Раскоп 1. Уч. 6, соор. 36, гл. –400 4 4б 135 8 32 Векслер А. Г. 1996 Москва, ул. Ильинка. Раскоп 1, кв. 23, гл.-179 Инд. 205 9 98 Векслер А. Г. 1997 Москва, ул. Гончарная, д. 5. Раскоп 2, кв. 8, гл. –377 5 145 10 273 Векслер А. Г. 1998 Москва, ул. Ильинка, зона наблюдений 7, соор. 22 2 2в 216 11 485 Векслер А. Г. 1998 Москва, ул. Ильинка, зона наблюдений 7 ? ? ? 12 430 Векслер А. Г. 1998 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 71, соор. 27, гл. –521 8 13 431 Векслер А. Г. 1998 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 71, соор. 27, гл. –521 4 14 1404 Векслер А. Г. 1998 Москва, Раскоп 1, кв. 103, гл. –452, соор. 36 10 15 1594 Векслер А. Г. 1998 Москва, Гостиный двор, Раскоп 1, кв. 121, гл. –360 2 16 65 Векслер А. Г. 1990 Москва, ул. Герцена, ш-2, гл. –255 5 140 4б 156 130 2в 192 154 385 Каталог находок Ширина лезвия Размер втулки Дата Источник информации Примечание 9 10 11 12 13 110 40 × 170 ? Архив ЦАИ г. Москвы XVIII–XIX вв. Архив ЦАИ г. Москвы XVII–XIX вв. Архив ЦАИ г. Москвы XVII–XVIII вв. Архив ЦАИ г. Москвы 160 47 × 30 145 34 18 Нач. XVII в. Архив ИА РАН, № 1631 110 45 × 23 XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 83 40 × 24 Кон. XIV — нач. XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 130 50-30 XVIII–XIX вв. Архив ЦАИ г. Москвы 77 30 Кон. XV — нач. XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 120 34 × 34 Кон. XV–XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы 110 34 × 30 XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 95 45 × 19 XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 105 Длина черешка 250 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы 100 40 × 34 XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 76 22 Кон. XIV — нач. XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы Лезвие топора украшено инкрустацией в виде картуша 386 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 17 178 Векслер А. Г. 1993 Москва, Манежная площадь. Раскоп 8, кв. 7, гл. –492 4 4а 150 18 186 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 1 19 188 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 4 4в 145 20 194 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 2 2в 155 21 252 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970-е гг. Москва. Наблюдения в историческом центре города ? ? ? 22 765 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 2 2а 195 23 237 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 1 24 289 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского ? ? Фрагмент 25 292 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского ? ? Фрагмент 26 485 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 2 2б 140 27 489 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 2 2б Фрагмент 28 490 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 2 2б Фрагмент 29 492 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 2 2в Фрагмент 30 612 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 4 4б 153 31 613 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 2 2в 155 32 293 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского ? ? Фрагмент 33 633 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского Инд. 255 228 111 387 Каталог находок 9 10 110 11 12 13 XV–XVII (?) вв. Архив ЦАИ г. Москвы Длина топорища 530 мм 83 45 × 32 Нач. XVII в. ГИМ, 214/2-7а 120 47 × 20-2 Нач. XVII в. ГИМ, 214/2-7а 94 40 × 41 Нач. XVII в. ГИМ, 215/1-10а ? ? ? МИГМ, 28311 94 28 × 30 Нач. XVII в. ГИМ, 215/1-10а 105 45 × 32 Нач. XVII в. ГИМ, 215/2-1а Нач. XVII в. ГИМ, 215/2-1а Нач. XVII в. ГИМ, 215/2-1а нач. XVII в. ГИМ, 214/1-2б Нач. XVII в. ГИМ, 214/1-2б 35 × 41 Нач. XVII в. ГИМ, 214/1-2б 36 × 37 Нач. XVII в. ГИМ, 214/1-2б 103 43 × 23-1 Нач. XVII в. ГИМ 87 45 × 40 Нач. XVII в. ГИМ Нач. XVII в. ГИМ, 215/2-1а Нач. XVII в. ГИМ, 215/1-5а 90 150 55 × 30-1 388 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 34 807 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 5 135 35 185 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 1 190 36 187 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 4 37 824 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского Инд. 140 38 551 Московская экспедиция 1949 Москва, Зарядье 9 185 39 35эксп Воронин Н. Н. 1959–1960 Москва, раскопки и наблюдения в Кремле 2 40 1 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 3 115 41 4 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы Инд. 198 42 2 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 2 2в 185 43 122 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1973 Москва. Наблюдения в историческом центре города 8 ? 160? 44 3 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 4 4б 147 45 5 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 2 2в 145 46 6 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1969 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 2 2а 180 47 7 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 4 4б 149 48 8 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 4 4б 170 4б 2в 8 153 155 389 Каталог находок 9 10 11 12 75 30 × 30 Нач. XVII в. ГИМ, 215/1-16б 100 45 × 32 Нач. XVII в. ГИМ, 214/2-7а 88 50 × 20-2 Нач. XVII в. ГИМ, 214/2-7а 118 30 × 31 нач. XVII в. ГИМ, ящ. 74 110 55 × 35 ? МИГМ, 7396 60 44 × 49 XV–XVII (?) вв. МИГМ, 24661 73 30 × 26 3-я четв. XVI в. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII–XV вв. М., 1976. Табл. IV 150 40 × 30 3-я четв. XVI в. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII–XV вв. М., 1976. Табл. IV 95 40 × 40 3-я четв. XVI в. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII–XV вв. М., 1976. Табл. IV XV — нач. XVII в. МИГМ, 13475 95 50 × 25 XVI–XVII вв. МИГМ, 24670 88 40 × 43 XVI в. МИГМ, 24670 33 XVI–XVII (?) вв. МИГМ, 24670 100 43 × 28 XVI–XVII вв. МИГМ, 24670 98 58 × 30 XVI в. МИГМ, 24670 13 Обушная часть орнаментирована 390 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 49 10 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 4 4б 138 50 11 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1954 Москва. Случайная находка, район метро «Краснопресненская» 9 51 224 Сотрудники отдела археологии МИГМ ? Москва. Наблюдения за разрытиями на пр. Ильинском (?) 2 2б 230 52 339 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970 Москва. Наблюдения на пр. Серова в Китай-городе ? ? ? 53 366 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970 Москва. Наблюдения за работами в «Английском дворе» 9 54 1022 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1964 Москва. Наблюдения на Крутицком подворье ? 55 1981 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1974 Москва. Наблюдения за разрытиями на стыке ул. Лубянки и пл. Дзержинского, в срубе колодца 9 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970-е гг. Москва. Наблюдения в историческом центре города ? 56 195 175 ? ? 230 ? ? 57 1038 Московская экспедиция 1949 Москва. Раскопки в Зарядье п. м 10 160 58 437 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1955? Москва. Раскопки в Зарядье п. м 9 ? 59 181 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970-е гг. Москва. Наблюдения в историческом центре города ? ? ? 60 466 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970-е гг. Москва. Наблюдения в историческом центре города ? ? ? 61 9 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1968 Москва, Ипатьевский переулок, Музей истории и реконструкции г. Москвы 4 4б 150 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970-е гг. Москва. Наблюдения в историческом центре города ? ? ? Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970-е гг. Москва. Наблюдения в историческом центре города 9 64 Чернов С. З. 1980 Селище Ильинское, Загорский район, п. м. 2 ? 135 65 Никитин А. В. 1951 Белгород. Раскоп 13, уч. 4, кв. 3 4 4б 165 62 63 89 170 391 Каталог находок 9 10 11 12 92 48 × 18 XVI–XVII вв. МИГМ, 24670 135 50 × 25 ? МИГМ, 24675 140 40 × 25 ? МИГМ, 24675 ? ? ? МИГМ, 24675 95 63 × 45 ? МИГМ, 24675 ? ? ? МИГМ, 24675 ? ? ? МИГМ, 24675 ? ? ? МИГМ, 24677 Длина черешка (?) МИГМ, 27081 110 130 ? ? МИГМ, 28958 ? ? ? МИГМ, 28959 ? ? ? МИГМ, 29068 100 45 × 30 XVI–XVII вв. МИГМ, 24670 ? ? ? МИГМ, 27999 110 65 × 33 Кон. XVII– XVIII в. МИГМ, 29068 Перекоп поздний Архив ИА РАН, № 8060 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 780 75 97 45 × 23 13 392 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 66 44 Векслер А. Г. 1961 Боровское городище. Раскоп 2, пл. 3, кв. 4, гл.-71 2 2в ? 67 47 Ивченков В. Л. 1989 Волоколамское городище. Раскоп 2-г, пл. 2, кв. 26 2 2а 200 68 49 Ивченков В. Л. 1990 Волоколамское городище. Раскоп 2-ж, кв. 8, пл. 1 2 2в 172 69 221 Ивченков В. Л. 1987 Волоколамское городище. Раскоп 2-в, пл. 1, кв. 11 5 70 245 Ивченков В. Л. 1987 Волоколамское городище. Раскоп 2-в, пл. 2, кв. 16 4 71 9 Векслер А. Г. 1995 Москва, ул. Ильинка. Шурф 3, гл. –290 3 72 249 Курбатов А. В., Петренко В. П. 1990 Ивангород. Раскоп 1, пласт 6, кв. Г90 З30 4 4а 124 73 2 Алешковский П. М. 1981 Кирилло-Белозерский монастырь. Кузница. Архитектурно-археологические работы 4 4а 160 74 237 Мазуров А. Б. 1994 Коломна. УНт2а, кв. 14д, гл. –192, яма 28 4 4в 150 75 44 Мазуров А. Б. 1994 Коломна. УНт2а, кв. 8–96, яма 19 2 2б ? 76 54 Огнев В. Н. 1992 Коломна, посад. Раскоп 1 близ порта «Коломна», кв. 16а, гл.-136 4 4в 136 Плоткин К. М. 1974 Городище Комно 4 4б 110 77 120 4б 140 92 78 529 Овсянников О. В. 1970 Копорье, горизонт 1, кв. е1, гл. –150 Инд. 79 4 Бойцов Б. А. 1992 Москва, Большой Головин пер., владение 10 4 4б ? 80 778 Дубынин А. Ф. 1953 Москва, Зарядье. Уч. 5, соор. 4, гл. –310 4 4а 115 81 39 Московская экспедиция 1964 Москва, Ипатьевский переулок. Ш. 10, гл.-320-340 2 2а 138 82 9 Воронин Н. Н. 1960 Москва, Кремль. Наблюдения. Тр. 1, северный конец, гл. 4 м 2 2в 140 Шеляпина Н. С., Панова Т. Д., Авдусина Т. Д. 1974 Москва, Кремль. Раскоп у церкви Ризоположения, гл. –290, шурф в западном приделе церкви 2 2б 193 83 140 393 Каталог находок 9 10 11 12 ? Архив ИА РАН, № 2342 90 30 × 40 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 13789 115 35 × 25 XV–XVII (?) вв. Архив ИА РАН, № 15820 106 24 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 12341 90 ? XIV–XV (?) вв. Архив ИА РАН, № 12341 63 21 × 26 XV — нач. XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 15790 75 120 47 × 22 XVI в. Архив ИА РАН, № 8663 105 45 × 25 XVIII в. Архив ИА РАН, № 18985 XV в. Архив ИА РАН, № 18985 XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 18632 ? Архив ИА РАН, № 5484 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 4288 78 XVI — 1-я пол. XVII в. Архив ИА РАН, № 18161 95 XVII в. Архив ИА РАН, № 925 115 110 50 × 27 70 72 45х(?) 88 28 XVI в. МИГМ, № 2984 83 30 × 37 XVI — нач. XVII в. Архив ИА РАН, № 2128а 110 53 × 28 1-я пол. XVI в. Архив ИА РАН, № 5491 13 Длина сохранившегося топорища 510 мм 394 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 84 98/29 Зайцева И. Е. 1995 Москва, Покровка, д. 47 4 4а 145 85 125 Московская экспедиция 1955 Москва, Зарядье. Московская экспедиция, уч. 5, кв. 49, гл. –260 4 4б 167 86 171 Московская экспедиция 1955 Москва Зарядье. Московская экспедиция, уч. 5, кв. 58, гл. –320 4 4б 160 87 6 Московская экспедиция 1961 Москва, Зарядье. Московская экспедиция, уч. 2 Инд. Янин В. Л., Рыбина Е. А., Хорошев А. С., Гайдуков П. Г., Сорокин А. Н. 1988 Новгород. Троицкий раскоп 10, пл. 7, кв. 1187, рис. 127 4 88 89 1621 Кильдюшевский В. И. 1987 Псков. Богоявленский раскоп 4, пл. 8 5 90 1 Седов В. В., 1989 Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Псков, ул. Кошевого. Раскоп 1, уч. а, кв. 33, гл. –120 4 91 1 Седов В. В., 1989 Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Псков. Раскоп 16, ул. Ленина, пл. 8, уч. О, кв. 1408, гл. –142 9 92 5 Седов В. В., 1989 Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Псков, ул. Ленина. Раскоп 16, пл. 8, уч. О, кв. 1408, гл. –142 2 ? 4б 91 (?) 160 4б Плохо сохр. ? 2б 225 395 Каталог находок 9 10 11 12 85 ? XVII в. Архив РАН, № 19107 110 56 × 31 XVI — нач. XVII в. МИГМ, 27801, № 1037 100 68 × 31 XVI в. МИГМ, 27801, № 1036 ? МИГМ, № 2330 Сер. XIV — сер. XV в. Архив ИА РАН № 14050 ? Архив ИА РАН, № 12483 Плохо сохр. XV–XVII вв. Архив ИА РАН, № 14293 120 XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 14293 120 XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 14293 58 (?) 80 30 × 28 13 396 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 93 6 Яковлев А. В. 1992 Псков. Раскоп 2 на территории Снетогорского монастыря, пл. 7, кв. 2 4 4а 120 94 22/4 Кильдюшевский В. И. 1977 Псков, ул. Гоголя, д. 21. Пл. 10 б53.182 4 4в 190 Колчин Б. А. 1951–1956 Новгород. Неревский раскоп, ярус 3, пл. 1, кв. 539 3 95 125 96 234 Олейников О. М. 1993 Тверь, Затьмацкий посад, ул. Достоевского. Раскоп 24, уч. 1, кв. в6 гл-64 4 4а плох сохр 97 3 Дашкова И. А. 1990 Тверь. Слой 2 с-126/-30 2 2в 215 98 239 Дворников А. С. 1989 Тверь. Раскоп, уч. 1, кв. Е10, гл. –34 2 2б 158 99 Каховский В. Ф., Краснов Ю. Л. 1970 Чебоксары. Раскоп, пл. 15 10 140 100 Белецкий В. Д. 1980 Псков, церковь Рождества, 10-й храм 10 115 101 2 Закурниа Т. Ю. 1994 Псков, ул. Некрасова. Кузницкий 5-й раскоп, яма 15 4 4а 200 102 5/93 Шульгина С. Е. 1995 Псков, ул. Воровского, у церкви Петра и Павла с Буя. Участок А Инд. Инд. Тип 4а по Кирпичникову 150 103 Кильдюшевский В. И. 1979 Псков, Первомайская ул. 3–4-й пласты, уч. Ж 4 4в 161 104 Кильдюшевский В. И. 1979 Псков, Первомайская ул. 3–4-й пласты, уч. Б 4 4в ? 105 Артемьев А. Р. 1999 Албазин, полуземлянки с останками павших защитников крепости 4 4б 130 106 Артемьев А. Р. 1999 Албазинский острог 4 4б 130 107 Артемьев А. Р. 1999 Албазин, северо-восточная башня 4 4б 120 108 Артемьев А. Р. 1998 Изборская крепость 4 4б 150 397 Каталог находок 9 10 72 11 12 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 17597 135 ? XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 7321 73 38 × 24 в. п. XV — нач. XVI в. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новогорода Великого // МИА. № 65. 1959. Табл. 7. С. 28 XV–XVII вв. Архив ИА РАН, № 17967 145 37 × 34 Кон. XV–XVII вв. Архив РАН, № 16525 80 45 × 38 XII–XIII (?), 2-я пол. XV в. Архив РАН, № 14342 93 Черешок (?) 1-я пол. XVI в. Архив ИА РАН, № 4074 140 Длина XIV–XVI вв. черешка (?) Архив ИА РАН, № 8070 105 ? XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 18692 82 ? XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 19469 120 50 × 35 XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 9908 115 XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 9908 125 XVII в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. С. 293. Табл. 75, 2 140 XVII в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. С. 303. Рис. 85, 1, 2 92 XVII в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. Рис. 87, 5 110 Кон. XV–XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 106. Рис. 30, 14 13 398 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 Артемьев А. Р. 1998 Вышгородок 4 4б ? Овсянников О. В. 1974 Емецкий городок Инд. Инд. Тип 4а по Кирпичникову 90? 111 Медведев А. Ф. 1951–1956 Новгород, Неревский конец, ярус 6 9-1299 5 180 112 Медведев А. Ф. 1955 Новгород, церковь Пятницы 5 135 113 Медведев А. Ф. 1955 Новгород, церковь Пятницы 5 160 114 Медведев А. Ф. 1955 Новгород, церковь Пятницы 5 150 115 Медведев А. Ф. 1951–1956 Новгород, Неревский конец 3, 1098, ярус 5 6 120 116 Медведев А. Ф. 1947 Новгород, Ярославово дворище, 7-108 6 135 117 Воронин Н. Н. 1956 Владимир 5 138 118 Кирпичников А. Н. ? Орешек, посад. Музей истории Ленинграда 2? 119 Шеляпина Н. С., Панова Т. Д., Авдусина Т. Д. 1970 Москва, Кремль 5 160 ? 109 110 103 2б 140 120 120 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970-е гг. Москва. Наблюдения в историческом центре города Фрагмент 121 122 Сотрудники отдела археологии МИГМ 1970 Москва, Ильинский проезд. Траншея гл. 2-3 м 2 122 66 Белецкий С. В. 1983 Псков, у дома причта, западная траншея 3 123 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4а 160 124 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4а 153 2в 145 125 399 Каталог находок 9 10 11 12 Кон. XV–XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 106 2-я пол. XV в. Архив ИА РАН, № 5891 13 78 35 × 22 XIV–XV вв. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА. № 65. 1959. С. 132. Табл. 3, 2 Вес 400 г 85 27 XIV–XV вв. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА. № 65. 1959. С. 132. Табл. 3,3 Вес 500 г. Лезвие топора украшено инкрустацией в виде картуша 98 26 XIV–XV вв. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА № 65, 1959. М. С. 132, табл. 3,4 Вес 500 г. Лезвие топора орнаментировано 90 25 XIV–XV вв. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА № 65, 1959. М. С. 132, табл. 3,5 Лезвие топора украшено инкрустацией в виде картуша 65 27 XV в. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА № 65, 1959. М. С. 132, табл. 3,6 Вес 463 г 85 3 XV–XVI вв. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА № 65, 1959. М. С. 132, табл. 3, 7 Длина сохранившегося топорища 758 мм XIV–XV вв. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII–XV вв. М., 1976. Табл. V Лезвие топора украшено инкрустацией в виде картуша Лезвие топора орнаментировано 78 70 35 × 21 XVI в. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII–XV вв. М., 1976. Табл. II 95 22 × 21 XVI в. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII–XV вв. М., 1976. Табл. II ? ? ? МИГМ, 29068 90 35 × 38 ? МИГМ, 29068 80 22 ? Архив ИА РАН, № 10088 111 2-я пол.— кон. XVI в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 1 105 2-я пол.— кон. XVI в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 2 400 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 125 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4а 141 126 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4б 170 127 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4б 162 128 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4б 163 129 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4б 125 130 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4б 135 131 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 4б 143 132 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 133 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 134 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 135 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 136 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 137 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 401 Каталог находок 9 10 11 12 13 100 2-я пол.— кон. XVI в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72,3 123 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 4 111 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 5 114 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 6 115 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 7 116 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 8 117 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. Табл. 72, 9 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. Длина сохранившегося М., 1981. С. 80–82 топорища 550 мм ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80- 82. ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И. Овсянников О. В., Старков В.Ф Мангазея. 1981. М. С. 80–82 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 402 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 138 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 139 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 140 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 141 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея 4 ? ? 142 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея Топорище ? 143 Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Мангазея Топорище ? 144 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, крепость Фрагмент ? 145 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, крепость Фрагмент ? 146 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, крепость 2 2а 180 147 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, крепость 2 2б 172 148 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, посад. Музей истории Ленинграда 4 4в 150 149 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, крепость 4 ? 160 150 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, крепость 4 ? 170 403 Каталог находок 9 10 11 12 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 ? 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 2-я пол. XVI — 1-я пол. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея. М., 1981. С. 80–82 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71 98 40 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71 100 40 × 20 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71. Рис. 3, 2 XVI–XVI вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71. Рис 3, 4 XVI–XVI вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71 XVI–XVI вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71 120 13 На топоре фиксируется клеймо DZ 404 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 151 Кильдюшевский В. И. 1998 Орешек, крепость 4 ? 166 152 Сергина Т. В. 1979 Псков. Раскопки в окольном городе, ул. Гоголя, уч. Е 7 170 153 Сергина Т. В. 1979 Псков. Раскопки в окольном городе, ул. Гоголя, уч. Ж 7 ? 154 Овсянников О. В., Царькова Л. А. 1973 Псков, ул. Советская, д. 15 4 172 155 40 Собрание музея Соловецкий монастырь 7 160 156 2677 Собрание музея Соловецкий монастырь 7 130 157 Кильдюшевский В. И. 1979 Псков, ул. Первомайская. 3–4-й пласты, уч. Б к Костяной ? широкий 158 3 Мазуров А. Б. 1994 Коломна. УНт2а, п. м. Фрагмент ? 159 1237 Беляев Л. А. 1992 Москва, Казанский собор, Трапезная, заполнение бочки 4 160 76 Векслер А. Г. 1995 Москва, ул. Ильинка. Раскоп 1, уч. 3, соор. 20, гл. –38 Топорище 230 161 28 Векслер А. Г. 1995 Москва, ул. Моховая Чехол 210 162 37 Собрание музея ВИМАИВиВС 7 150 163 26 Собрание музея Соловецкий монастырь 7 ? 164 822 Собрание музея ВИМАИВиВС ? 165 19 Собрание музея Соловецкий монастырь 7 4в ? ? 110 ? 405 Каталог находок 9 11 12 13 XVI–XVI вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. 1988. С. 71 Длина сохранившегося топорища 800 мм XVI–XVI вв. Архив ИА РАН, № 8007 210 XVI–XVI вв. Архив ИА РАН, № 8007 На лезвии топора фиксируется клеймо 111 XV в. Овсянников О. В., Царькова Л. А. Охранные работы на территории Застенья и Окольного города в 1973 и 1974 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. С. 123 Вес 1165 г 210 10 45 × 35 215 35 × 12 XVI — нач. XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 Топорище длиной 510 мм. Лезвие украшено пуансонным орнаментом, в основании лезвия читается изображение всадника 215 50 × 15 XV — нач. XVII в. ГИМ, ОР2677 Отверстия в обушной части для крепления к рукояти 115 XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН, № 9908 Фрагмент ? Архив ИА РАН, № 18985 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН, № 17945 XVI в. Архив ЦАИ г. Москвы 240 ? Архив ЦАИ г. Москвы 250 XVI — нач. XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 Лезвие топора украшено прорезным изображением креста 213 XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 Топорище длиной 1220 мм. Лезвие украшено прорезным орнаментом в виде креста и отверстий по лезвию 14 штук 160 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? XVI — нач. XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 406 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 Воронин Н. Н. 1951 Старица 4 4а Нет данных Дубынин А. Ф. 1953 Москва, Зарядье. Уч. 5, соор. 4, гл. –310 4 4б 115 168 Рикман Э. А. 1951 Москва. Зарядье. Раскоп VIII (?), кв. Б-4, гл. 5-6 м 4 4а 180 169 Никитин А. В. 1971 Ладога 4 ? ? 170 Никитин А. В. 1971 Ладога 4 ? ? 171 Никитин А. В. 1971 Ладога 4 ? ? 172 Никитин А. В. 1971 Ладога 4 ? ? 173 Никитин А. В. 1971 Ладога 4 ? ? 174 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Строительство первой очереди метро, близ здания 1-го Московского университета, в колодце 2 2а 153 175 Розенфельдт Р. Л. 1971 Москва. Строительство первой очереди метро, близ здания 1-го Московского университета, в колодце 4 4в 135 176 Розенфельдт Р. Л. 1971 Москва. Строительство первой очереди метро, близ здания 1-го Московского университета, в колодце 4 4а 90? (120) 177 Розенфельдт Р. Л. 1971 Москва. Строительство первой очереди метро, близ здания 1-го Московского университета, в колодце 4 4а 120 178 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Найден в подвале дома по Москворецкому переулку 2 2а 140 179 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Строительство первой очереди метро, в Александровском саду, шахта № 30 (правый берег реки Неглинки, вдоль Кремля) 2 2б 210 166 167 16 407 Каталог находок 9 10 11 12 13 2-я пол.— кон. XVI в. Воронин Н. Н. Раскопки в Старице // КСИИМК. М., 1951. Вып. XXXVII. Рис. 21, 3 95 XVII в. Архив ИА РАН, № 925 Длина сохранившегося топорища 510 мм 70 XVI — нач. XVII в. Рикман Э. А. Результаты археологических наблюдений в Зарядье // КСИИМК. М., 1955. Вып. 57. С. 83 Длина сохранившегося топорища 320 мм ? ? XVI — нач. XVII в. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI–XVII вв. М., 1971. С. 38 ? ? XVI — нач. XVII в. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI–XVII вв. М., 1971. С. 38 ? ? XVI — нач. XVII в. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI–XVII вв. М., 1971. С. 38 ? ? XVI — нач. XVII в. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI–XVII вв. М., 1971. С. 38 ? ? XVI — нач. XVII в. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI–XVII вв. М., 1971. С. 38 98 XV–XVII вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. Рис. 2, 24 Вес 600 г, 620 рукоять — круглая палка 90 XVI — нач. XVII в. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. С. 253–256. Рис. 2, 20 Вес 660 г, 420 рукоять современная 60 (90) XV–XVII вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. С. 253–256. Рис. 2, 21 120 XV–XVII вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. С. 253–256. Рис. 2, 22 Длина сохранившейся рукояти 510 мм. Вес 1067 г 110 XV–XVI вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. С. 253–256. Рис. 2, 22 Длина сохранившегося топорища 600 г 2-я пол. XV– XVII в. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. Рис. 1, 8 125 52 × 35 408 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 3 4 5 6 7 8 180 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Строительство первой очереди метро, в Александровском саду, шахта № 30 (правый берег реки Неглинки, вдоль кремля) 2 2а 235 181 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Строительство первой очереди метро, в Александровском саду, шахта № 30 (правый берег реки Неглинки, вдоль Кремля) 2 2а 178 182 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Строительство первой очереди метро, в Александровском саду, шахта № 30 (правый берег реки Неглинки, вдоль Кремля) 8 183 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Строительство первой очереди метро, в Александровском саду, шахта № 30 (правый берег реки Неглинки, вдоль Кремля) 4 4б 185 184 Рыбаков Б. А. 1936 Москва. Строительство первой очереди метро, в шахте у Охотного ряда 2 2в 220 185 Розенфельдт Р. Л. 1930-е гг. Москва. Строительство первой очереди метро, место находки установить не удалось 4 4в 152 186 Арциховский А. В., Колчин Б. А. 1951–1956 Новгород. Неревский раскоп, ярус 3, пл. 11, кв. 153 2 2б 140 Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тушинский лагерь. Сборы Политковского 3 188 Арциховский А. В., Колчин Б. А. 1951–1956 Новгород. Неревский раскоп, ярус 3, пл. 4, кв. 946 2 2б 200 189 Арциховский А. В., Колчин Б. А. 1951–1956 Новгород. Неревский раскоп, ярус 4, пл. 6, кв. 1286 2 2б 190 190 Арциховский А. В., Колчин Б. А. 1951–1956 Новгород. Неревский раскоп, ярус 4, пл. 10, кв. 198 2 2б ? 191 Векслер А. Г. 1998 Москва, Кадашевская наб. 16/18 З. Н. ? ? ? 192 Векслер А. Г. 1999 Москва, Третьяковский проезд, 1, 2. Раскоп 1 ? ? ? 193 Векслер А. Г. 1998 Москва, Цветной бульвар, д. 24, стр. 2. Раскоп 1 ? ? ? 187 2 196 170 119 409 Каталог находок 9 10 11 12 130 32 XV–XVII (?) вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. Рис. 1, 1 87 36 XV–XVII (?) вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. Рис. 1, 3 122 40 × 30 XV–XVII (?) вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. Рис. 1, 13 XV–XVII (?) вв. Рыбаков Б. А. Металлические изделия, найденные в метрострое//По трассе первой очереди Московского метрополитена. 1936. Л. С. 153, рис. 94, 2 79 105 37 XV–XVII (?) вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. Рис. 1, 2 102 60 × 35 XVI–XVII вв. Розенфельдт Р. Л. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. С. 253–256. Рис. 1, 6 90 38 × 23 2-я пол. XV — нач. XVI в. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новогорода Великого // МИА. № 65. 1959. Табл. 7. С. 28 94 25 × 28 Нач. XVII в. ГИМ, 215/1-10а 100 42 × 35 2-я пол. XV — нач. XVI в. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новогорода Великого // МИА. № 65. 1959. Табл. 7. С. 28 105 458 × 40 2-я пол. XV в. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новогорода Великого // МИА. № 65. 1959. Табл. 7. С. 28 47 × 38 2-я пол. XV в. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новогорода Великого // МИА. № 65. 1959. Табл. 7. С. 28 ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы 13 410 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 194 Векслер А. Г. 2000 Москва, Лефортовский парк. Шурф 17 ? ? ? 195 Векслер А. Г. 1998 Москва, Ильинка ЗН. 7 ? ? ? 196 Векслер А. Г. 1998 Москва, Ильинка ЗН. 7 ? ? ? 197 Векслер А. Г. 1998 Москва, Ильинка ЗН. 7 ? ? ? 198 Векслер А. Г. 1998 Москва, Ильинка ЗН. 7 ? ? ? 199 Векслер А. Г. 2001 Москва, М. Златоустьинский пер., д. 7. Раскоп 1 ? ? ? 200 Векслер А. Г. 2002 Москва, Волхонка, д. 13. З. Н. ? ? ? 201 Векслер А. Г. 2001 Москва, Овчинниковская наб., д. 22. З. Н. ? ? ? 202 Векслер А. Г. 2002 Москва, Богоявленский/Никольская Чижевское подворье. Раскоп 1 ? ? ? 203 Векслер А. Г. 2002 Москва, Богоявленский/Никольская Чижевское подворье. З. Н. ? ? ? 204 Векслер А. Г. 2001 Москва, Б. Дмитровка, д. 17. Раскоп 1 ? ? ? 205 Векслер А. Г. 2001 Москва, Б. Дмитровка, д. 17. Раскоп 1 ? ? ? 206 Векслер А. Г. 2002 Москва, Б. Рогожский пер., д. 12 ? ? ? 207 Векслер А. Г. 2003 Москва, М. Дровяной пер., д. 3, стр. 45 ? ? ? 208 Векслер А. Г. 2003 Москва, Пятницкая/Климентовский, д. 29/8 ? ? ? 209 Векслер А. Г. 2003 Москва, 2-й Казачий пер., 4-6 З. Н. ? ? ? 210 52 Векслер А. Г. 1991 Москва, ул. Шапошникова, р-5 ? ? ? 211 19 Векслер А. Г. 1992 Москва, Гончарный пер., д. 1, стр. 1. П. м. ? ? ? 212 12 Векслер А. Г. 1993 Москва, Манежная площадь. Р. 1 ? ? ? 213 26 Векслер А. Г. 1995 Москва, Ильинка. Шурф 1 ? ? ? 214 88 Векслер А. Г. 1998 Москва, Ильинка. ЗН. 7, яма 6 ? ? ? 215 195 Векслер А. Г. 1998 Москва, Ильинка. ЗН. 7. Южный профиль ? ? ? 411 Каталог находок 9 10 11 12 ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы 13 412 Таблица 5. Топоры XV–XVII веков. Окончание 1 2 3 4 5 6 7 8 216 132 Векслер А. Г. 1993 Москва, Манежная пл. Р. 1 ? ? ? 217 28 Векслер А. Г. 1995 Москва, Манеж, Моховая улица. Уч. г-7. Шурф 5 ? ? ? 218 Торопов С. В., Торопова Е. В. 2007 Старая Русса. Пятницкий раскоп. Р-п 13-14-270 5 149 219 Торопов С. В., Торопова Е. В. 1976 Новгород. Дмитриевский раскоп (15-84-1) 5 161 220 Гайдуков П. Г. 1997 Новгород. Дубошин раскоп (13-28-47; НГМ кп 21359/А 47231) 5 176 221 Гайдуков П. Г. 1992 Новгород. Нутный раскоп (9-88-40; НГМ кп 33577/А 97-103) 5 151 222 Артемьев А. Р. 1994 Новгород. Неревский раскоп (5/6-7-1600) 6 90 223 Кулакова М. И., Салмин С. А. 1998 Псков. Трупеховский IIб раскоп (20-8-4) 5 131 413 Каталог находок 9 10 11 12 ? Архив ЦАИ г. Москвы ? Архив ЦАИ г. Москвы 70 20 × 26 1365–1373/74 (?) Торопов С. В., Торопова Е. В. Боевой топор XIV века с Пятницкого раскопа в Старой Руссе // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 2007. С. 235–244 63 26 × 31 2-я пол. XIV в. Торопов С. В., Торопова Е. В. Боевой топор XIV века с Пятницкого раскопа в Старой Руссе // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 2007. С. 241 98 19 × 43 Кон. XIV — нач. XV в. Гайдуков П. Г. Топография, стратиграфия и хронология Дубошина раскопа в Новгороде // Труды VI Междунар. конгр. славянской археологии. Т. 2: Славянский средневековый город. М., 1997. С. 64–66. Рис. 4 60 26 × 27 Нач. XV в. Гайдуков П. Г. Славенский конец средневекового Новгорода: Нутный раскоп. М., 1992. С. 92 45 17 × 18 Кон. XIV — нач. XV в. Артемьев А. Р. Орнаментированные топоры из раскопок средневекового Новгорода // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып. 8. Новгород, 1994. С. 158. Рис. 1, 3 66 30 XV в. Кулакова М. И., Салмин С. А. Боевой топорик из Трупеховского II раскопа // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 2006. С. 33–37 13 414 № п/п Таблица 6. бердыши конца xvi–xvii веков Номер в коллекции / описи Место происхождения / хранения Тип Вариант Высота Ширина Косица Скважин в косице 1 2 3 4 5 6 7 8 9 1 5288 Троице-Сергиев монастырь 1 297 139 35 1 2 5323 Троице-Сергиев монастырь 1 300 130 85 1 3 5327 Троице-Сергиев монастырь 1 270 150 45 1 4 5336 Троице-Сергиев монастырь 1 305 153 40 1 5 5348 Троице-Сергиев монастырь 1 277 142 33 1 6 5383 Троице-Сергиев монастырь 2 ? 123 96 1 7 5389 Троице-Сергиев монастырь 1 275 135 35 1 8 5393 Троице-Сергиев монастырь 1 273 135 45 1 9 5397 Троице-Сергиев монастырь 1 265 134 35 1 10 5399 Троице-Сергиев монастырь 1 310 145 20 1 11 5401 Троице-Сергиев монастырь 1 465 148 Фрагмент ? 12 5402 Троице-Сергиев монастырь 1 301 153 74 1 13 5403 Троице-Сергиев монастырь 1 287 140 63 1 14 5404 Троице-Сергиев монастырь 1 290 165 55 1 15 5405 Троице-Сергиев монастырь 1 290 135 60 1 16 5406 Троице-Сергиев монастырь 1 274 122 68 1 17 5407 Троице-Сергиев монастырь 1 290 143 25 1 18 5408 Троице-Сергиев монастырь 1 285 145 90 ? 19 5409 Троице-Сергиев монастырь 1 ? 132 Фрагмент ? 20 5410 Троице-Сергиев монастырь 1 270 146 30 1 21 5411 Троице-Сергиев монастырь 1 289 142 43 1 22 5414 Троице-Сергиев монастырь 1 260 140 45 1 23 5417 Троице-Сергиев монастырь 1 293 140 58 1 24 5419 Троице-Сергиев монастырь 1 248 145 20 1 2а 415 Каталог находок Скважин в обухе Скважин в лезвии Длина ратовища Дата Источник информации о находке / место хранения 10 11 12 13 14 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 416 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 25 5421 Троице-Сергиев монастырь 26 5423 27 5 6 7 8 9 1 280 135 50 1 Троице-Сергиев монастырь 1 255 125 55 1 5424 Троице-Сергиев монастырь 1 262 125 35 1 28 5425 Троице-Сергиев монастырь 1 254 152 47 1 29 5426 Троице-Сергиев монастырь 1 305 123 45 1 30 5427 Троице-Сергиев монастырь 1 189 126 43 1 31 5433 Троице-Сергиев монастырь 1 265 130 25 1 32 5435 Троице-Сергиев монастырь 1 262 135 53 1 33 5436 Троице-Сергиев монастырь 3 402 164 100 1 34 5437 Троице-Сергиев монастырь 1 308 115 35 1 35 5438 Троице-Сергиев монастырь 1 314 134 ? Нет 36 5440 Троице-Сергиев монастырь 1 275 155 23 1 37 5441 Троице-Сергиев монастырь 1 325 135 33 1 38 5445 Троице-Сергиев монастырь 1 325 130 42 1 39 5446 Троице-Сергиев монастырь 1 283 130 25 1 40 5448 Троице-Сергиев монастырь 1 273 125 35 1 41 5449 Троице-Сергиев монастырь 1 268 132 42 ? 42 5453 Троице-Сергиев монастырь 1 286 124 35 1 43 5454 Троице-Сергиев монастырь 1 250 127 32 ? 44 5455 Троице-Сергиев монастырь 1 278 130 47 1 45 5456 Троице-Сергиев монастырь 1 276 150 32 1 46 5457 Троице-Сергиев монастырь 1 312 122 45 1 47 5465 Троице-Сергиев монастырь 1 302 133 52 1 48 5466 Троице-Сергиев монастырь 1 345 135 20 1 49 5467 Троице-Сергиев монастырь 1 262 145 28 1 50 5470 Троице-Сергиев монастырь 1 273 135 42 1 3а 417 Каталог находок 10 11 12 13 14 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет Нет Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 418 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 51 5474 Троице-Сергиев монастырь 52 5476 53 5 6 7 8 9 1 270 130 28 1 Троице-Сергиев монастырь 1 283 136 Фрагмент ? 5477 Троице-Сергиев монастырь 1 245 118 80 1 54 5479 Троице-Сергиев монастырь 1 ? ? ? Нет 55 5481 Троице-Сергиев монастырь 1 235 135 40 1 56 5485 Троице-Сергиев монастырь 1 275 135 45 1 57 5503 Троице-Сергиев монастырь 1 238 135 35 1 58 5505 Троице-Сергиев монастырь 1 282 130 53 1 59 5513 Троице-Сергиев монастырь 1 260 134 60 1 60 20013 Соловецкий монастырь (?) 1 190 148 Фрагмент ? 61 7918 Кирилло-Белозерский монастырь 1? ? ? ? ? 62 5493а Троице-Сергиев монастырь 1 ? 124 ? Нет 63 5287 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 491 142 90 1 64 5302 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 404 148 58 Нет 65 5303 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 451 145 70 1 66 5307 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 443 138 80 1 67 5308 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 450 154 95 Нет 68 5312 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 428 162 97 1 69 5316 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 454 147 81 1 70 5317 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 142 ? Нет 71 5320 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 400 154 100 1 72 5322 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 435 147 75 1 73 5333 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 365 145 85 1 74 5334 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 360 118 70 1 75 5335 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 125 ? ? 76 5338 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 405 125 65 1 419 Каталог находок 10 11 12 13 14 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? Нет ? ? ГИМ. Отдел оружия ? Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. М., 1972. С. 176, 177 Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 420 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 77 5340 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 360 130 40 1 78 5341 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 435 150 75 1 79 5342 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 475 162 100 Нет 80 5343 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 454 149 96 1 81 5344 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 158 Фрагмент Нет 82 5345 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 458 150 92 1 83 5347 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 380 132 145 1 84 5351 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 620 135 110 1 85 5352 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 150 ? ? 86 5353 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 143 ? Нет 87 5354 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 467 150 54 1 88 5355 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 450 130 70 1 89 5359 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 150 ? Нет 90 5363 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 452 134 60 1 91 5364 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 381 143 139 1 92 5365 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 540 140 110 1 93 5369 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 150 122 2 94 5372 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 529 142 71 1 95 5373 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 416 140 134 1 96 5374 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 454 120 86 Нет 97 5376 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 150 97 Нет 98 5377 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 515 130 85 Нет 99 5378 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 425 156 45 1 100 5379 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 363 160 158 1 101 5381 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 160 Фрагмент ? 102 5384 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 376 150 99 1 421 Каталог находок 10 11 12 13 14 Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 422 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 103 5387 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 140 ? ? 104 5392 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 408 131 70 1 105 5398 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 475 147 108 1 106 5416 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 158 Фрагмент ? 107 5418 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 470 140 113 1 108 5422 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 123 ? ? 109 5428 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 370 124 58 1 110 5430 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 393 167 28 Нет 111 5451 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 433 135 165 1 112 5452 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 460 150 60 1 113 5458 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 128 Фрагмент ? 114 5460 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 374 152 89 1 115 5462 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 305 145 40 1 116 5471 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 438 124 87 1 117 5473 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 570 124 70 ? 118 5478 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 484 146 80 1 119 5482 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 145 ? Нет 120 5483 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 128 100 Нет 121 5484 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 401 146 76 1 122 5486 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 165 ? ? 123 5488 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 463 137 87 1 124 5489 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 395 130 80 1 125 5490 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 152 ? ? 126 5491 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 145 108 1 127 5493 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 138 75 1 128 5494 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 153 89 1 423 Каталог находок 10 11 12 13 14 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 424 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 129 5495 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 495 125 55 1 130 5497 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 346 70 61 1 131 5498 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 156 ? ? 132 5500 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 137 10 1 133 5502 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 127 92 1 134 5504 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 398 157 75 1 135 5506 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 150 100 1 136 5507 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 161 90 1 137 5514 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 385 138 50 ? 138 5519 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 521 162 89 ? 139 5520 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 478 148 80 1 140 5521 Троице-Сергиев монастырь 2 ? ? 150 ? ? 141 5523 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 494 165 81 2 142 399 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? 220 ? ? 143 400 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? 198 ? ? 144 401 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? 220 ? ? 145 402 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? 230 ? ? 146 405 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 147 411 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 148 412 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 149 413 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 150 414 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 425 Каталог находок 10 11 12 13 14 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 4 ? 1662 ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 ? 1776 ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 3 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 3 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 426 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 151 415 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 152 416 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 153 417 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 154 418 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 155 419 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 156 420 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 157 421 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 158 422 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 159 423 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 160 424 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 161 425 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 162 426 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 163 427 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 164 428 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 165 429 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 166 430 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 167 431 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 427 Каталог находок 10 11 12 13 14 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 428 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 168 432 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 169 433 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 170 434 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 171 435 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 172 436 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 173 437 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 174 438 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 175 439 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 176 440 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 177 441 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 178 442 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 179 443 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 180 444 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 181 445 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 182 446 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 183 447 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 184 448 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 429 Каталог находок 10 11 12 13 14 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 2 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 3 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 430 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 185 449 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 2 ? ? ? ? ? 186 1470 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 650 165 75 ? 187 6771 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 515 230 45 2 188 6869 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 738 170 11 1 189 б/н ГИМ. Отдел оружия 2 2а 480 163 Нет ? 190 б/н ГИМ. Отдел оружия Топорбердыш Топорбердыш 280 140 Секира 191 6866 ГИМ. Отдел оружия 2 2а 425 138 Обломана 192 6872 ГИМ. Отдел оружия 2 2а 291 104 160 1 193 6868 ГИМ. Отдел оружия 2 2в 950 152 152 1 194 6876 ГИМ. Отдел оружия 2 2а 396 132 Загнута петлей 1 195 13837 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 738 172 102 1 196 7048 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 798 174 Деформирована 1 197 б/н ГИМ. Отдел оружия 2 2б 588 148 22 1 198 7176 ГИМ. Отдел оружия 2 2в 850 154 90 ? 199 7015 ГИМ. Отдел оружия 2 2в 1007 150 110 1 200 13835 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 592 187 110 1 201 3836 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 561 165 82 1 202 7012 ГИМ. Отдел оружия 2 2а 390 140 Обломана ? 203 588 Тушинский лагерь 2 2б ? ? ? ? 204 589 Тушинский лагерь 2 2б ? ? ? ? 205 606 Тушинский лагерь 2 2б ? ? ? ? 206 24 Соловецкий монастырь 2 2а 480 135 ? ? 207 31 Соловецкий монастырь 2 2а 390 ? ? ? 431 Каталог находок 10 11 12 13 14 4 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 Цветок из семи скважин Нет ? ГИМ. Отдел оружия 1 Есть Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия ? Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия 1 Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия Нет Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия 4 Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия Нет Нет Нет XVII в. ГИМ. Отдел оружия 3 Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия 5 1 ряд с цветочком Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 Нет 1200 ? ГИМ. Отдел оружия 3–2 сверху В лезвии 1 ряд 1636 ? ГИМ. Отдел оружия 4 Нет 1200 ? ГИМ. Отдел оружия Нет Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 1 ряд и цветочек Нет ? ГИМ. Отдел оружия ? Нет, украшена пуансоном Нет ? ГИМ. Отдел оружия ? Нет ? ? ГИМ, хр. 502/129 ? Нет ? ? ГИМ, хр. 502/129 ? Нет ? ? ГИМ, хр. 502/129 ? Нет 1030 XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Нет ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 432 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 208 41 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2а 410 145 60 ? 209 52 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2в 880 130 ? ? 210 53 Соловецкий монастырь 2 2а 394 146 60 ? 211 55 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2б 790 160 ? ? 212 56 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2б 705 135 ? ? 213 57 Арсенал Троицкого Селенгенского монастыря 2 2б 820 130 ? ? 214 65 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2б 750 130 ? ? 215 67 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2в 890 140 ? ? 216 68 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2б 770 135 ? ? 217 70 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2б 750 143 ? ? 218 116 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2б 690 147 ? ? 219 846 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 ? ? ? ? ? 220 847 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 ? ? ? ? ? 221 1385/дн-14 Гнездово 2 2б 538 126 126 ? 222 6177 Соловецкий монастырь 2 2б 592 140 90 1 223 7272 Соловецкий монастырь 2 2б 580 142 ? 1 224 1707 Соловецкий монастырь 2 ? ? 150 ? ? 225 7725 Соловецкий монастырь 2 2б 585 157 ? 1 226 1166 Соловецкий монастырь 2 ? ? 152 ? ? 227 6178 Соловецкий монастырь 2 ? ? 158 ? ? 228 7865 Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 229 б/н Соловецкий монастырь 2 2б 665 140 ? ? 433 Каталог находок 10 11 12 13 14 ? Нет 1400 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет 658 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Нет 1402 XVI–XVII вв. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет 1800 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет 1320 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет 1410 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет 950 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 4 Нет ? XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет 1360 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет 1150 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Нет 1263 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 2 Нет ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 2 Нет ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Нет ? ? Сведения Курмановского В. С. 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 434 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 230 б/н Соловецкий монастырь 2 2б 575 150 145 ? 231 б/н Соловецкий монастырь 2 2б 567 142 128 2 232 7866 Соловецкий монастырь 2 2б 580 150 ? ? 233 123(?) Соловецкий монастырь 2 2б 550 140 140 1 234 на эксп № ? Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 235 на эксп № ? Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 236 на эксп № ? Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 237 на эксп № ? Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 238 на эксп № ? Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 239 на эксп № ? Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 240 5438а Троице-Сергиев монастырь 2 2а 385 163 75 1 241 Новгород 2 ? ? ? ? ? 242 Новгород 2 ? ? ? ? ? 243 5309 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 400 140 172 1 244 3834 ГИМ. Отдел оружия 2 2в 850 165 100 1 245 7022 ГИМ. Отдел оружия 2 2а 420 171 174 1 246 2682 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 570 150 105 1 247 2675 Соловецкий монастырь 2 2а 297 136 145 1 248 б/н ГИМ. Отдел оружия 2 2б 612 187 75 ? 249 6770 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 697 136 176 1 435 Каталог находок 10 11 12 13 14 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник ? Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник ? Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник ? Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник ? Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник ? Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник ? Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник ? Нет ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? ? ? ? Новгородский музей ? ? ? ? Новгородский музей 3 Есть ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 4 1 ряд с цветком ? ? ГИМ. Отдел оружия 1 Нет, украшен пуансоном Нет ? ГИМ. Отдел оружия 4 1 ряд Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 1 ряд крупных отверстий Нет ? ГИМ. Отдел оружия Нет Нет 1275 ? ГИМ. Отдел оружия 3 Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия 436 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 250 б/н ГИМ. Отдел оружия 2 2в 1425 172 150 1 251 6772 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 588 123 105 1 252 10291 ГИМ. Отдел оружия 4 606 148 125 1 253 54 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2б 820 145 ? ? 254 59 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2б 640 50 ? ? 255 66 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2б 770 145 ? ? 256 83 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2в 1080 ? ? ? 257 125 Арсеналы Санкт-Петербурга 2 2б 670 145 ? ? 258 820 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 ? ? ? ? ? 259 821 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2б 670 150 ? ? 260 843 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2б 615 125 7 ? 261 845 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 ? ? ? ? ? 262 на эксп № ? Соловецкий монастырь 2 ? ? ? ? ? 263 5527 Рюст-камера 2 ? ? 150 ? ? 264 16501 МИГМ (отдел археологии)/16501 4 421 155 129 1 265 Новгород 4 ? ? ? ? 266 Карела 2 2б 705 135 120 ? 267 Карела 2 2б 660 135 95 ? 268 Карела 2 2а 335 125 ? ? 269 33 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2в 2050 ? ? ? 270 34 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2в 2050 ? ? ? 271 35 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2в 2050 ? ? ? 272 36 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2в 2050 ? ? ? 437 Каталог находок 10 11 12 13 14 11 2 ряда и орнамент растительный Фрагмент XVII в. ГИМ. Отдел оружия 2 Нет 792, орна- ? ментальное ГИМ. Отдел оружия 4 по бокам Есть Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 Есть 1360 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть ? XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть 1060 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть ? XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть 1660 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Боковые 4 ? ? ? МИГМ (отдел археологии)/16501 Боковые 4 ? ? ? Новгородский музей ? Есть ? XVII в. Карельский государственный краеведческий музей ? Нет ? XVII в. Карельский государственный краеведческий музей ? Нет ? XVII в. Карельский государственный краеведческий музей ? Есть ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 438 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 273 115 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2в 1782 227 ? ? 274 121 ВИМАИВиВС, фонд 124 2 2в 2050 ? ? ? 275 6782 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 676 180 102 ? 276 5472 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 425 146 35 1 277 5314 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 ? ? 150 ? ? 278 5305 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 ? ? 140 ? ? 279 5314 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 420 150 75 ? 280 5305 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 395 160 150 1 281 5294 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 410 157 134 1 282 5331 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 423 148 90 1 283 5464 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3а 400 140 ? ? 284 5464 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 400 145 Фрагмент ? 285 5325 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 401 150 124 1 286 5297 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 407 167 118 1 287 5388 Соловецкий монастырь 3 3а 410 ? ? ? 288 5314? Троице-Сергиев монастырь 3 3а 410 140 90 1 289 5282 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 425 148 100 1 290 5396 Соловецкий монастырь 3 3а 440 153 ? ? 291 5291 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 440 170 80 Нет 292 5388 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 447 160 78 1 293 5289 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 450 160 110 1 294 5296 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 458 135 ? Нет 295 5396 Троице-Сергиев монастырь 1 460 150 40 1 296 7009 ГИМ. Отдел оружия 3 609 159 113 1 3б 439 Каталог находок 10 11 12 13 14 ? Есть 1409 XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 1 ряд, украшена пуансоном и гравировкой (дракон и конь) 1303 ? ГИМ. Отдел оружия 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? Нет ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Нет ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? Нет 184 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 1 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 2 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 1 ряд, украшена пуансоном и гравировкой дракон и конь 1261 ? ГИМ. Отдел оружия 440 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 297 7008 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 739 129 102 1 298 19 Соловецкий монастырь 3 3а 472 137 ? ? 299 13833 ГИМ. Отдел оружия 3 3а 448 138 57 1 300 5329 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 503 147 75 1 301 5292 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 507 151 75 1 302 6774 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 609 155 303 7047 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 588 164 85 1 304 6870 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 501 148 116 1 305 6789 ГИМ. Отдел оружия 3 3б ? 150 Нет 306 33549 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 625 135 90 1 307 7017 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 643 140 101 1 308 7018 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 577 160 78 1 309 б/н ГИМ. Отдел оружия 3 3б 557 158 ? 2 обмотана кожей и скреплена на клепки 310 4915 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 654 146 120 1 311 7014 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 645 147 105 1 312 16502 МИГМ (отдел археологии)/16502 3 3б 613 150 90 1 313 7019 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 610 155 93 1 314 6809 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 800 167 120 1 1 441 Каталог находок 10 11 12 13 14 3 1 ряд 1264 ? ГИМ. Отдел оружия 5 Нет 1240 Кон. XVI — XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 Нет Пуансон на месте скважин Нет ? ГИМ. Отдел оружия Нет Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 4 и 1 сверху 1 ряд 1411 ? ГИМ. Отдел оружия 4 2 ряда Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 1 ряд Нет ? ГИМ. Отдел оружия 2 1 ряд Нет ? ГИМ. Отдел оружия 4 1 ряд 1117 ? ГИМ. Отдел оружия 2? 1 ряд Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 1 ряд, украшен пуансоном и гравировкой (дракон и конь) Нет ? ГИМ. Отдел оружия 4 2 ряда, в них 960 продеты кольца, 12 ? ГИМ. Отдел оружия 3 2 ряда, украшена 1157 пуансоном, растительным орнаментом, косица скреплена железным ободом ? ГИМ. Отдел оружия 4 1 ряд, украшен пуансоном и гравировкой (дракон и конь) ? ? ГИМ. Отдел оружия 3 Есть ? ? МИГМ (отдел археологии)/16502 3 1 ряд Нет ? ГИМ. Отдел оружия 4 1 ряд и поверху 2 ряда Нет ? ГИМ. Отдел оружия 442 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 315 6810 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 684 217 157 1 316 6867 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 614 160 102 1 317 6806 ГИМ. Отдел оружия 3 3а 431 145 130 1 318 103 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 645 ? ? ? 319 58 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 650 150 ? ? 320 62 Арсеналы Санкт-Петербурга 3 3б 635 130 ? ? 321 6783 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 623 168 132 мм, скреплена железным кольцом 1 322 2676 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 635 142 ? ? 323 б/н ГИМ. Отдел оружия 3 3б 766 171 115 1 324 7005 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 592 147 115 1 325 6780 ГИМ. Отдел оружия 3 3б 693 139 105 ? 326 48 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 680 45 ? ? 327 29 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 685 143 ? ? 328 21 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 690 145 ? ? 329 71 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 690 35 ? ? 330 44 Арсеналы Санкт-Петербурга 3 3б 720 145 ? ? 331 22 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 740 145 ? ? 332 45 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 740 45 ? ? 333 64 Арсеналы Санкт-Петербурга 3 3б 750 140 ? ? 443 Каталог находок 10 11 12 13 14 3 1 ряд, украшен цветком, городок в верхней части 1320, ? украшено резьбой и выступами ГИМ. Отдел оружия 3 1 ряд Нет ? ГИМ. Отдел оружия 1 Нет, орнамент рядом треугольников Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть 1440 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть ? XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 2 ряда, украшен орнаментом (петушок и звездочка) 1242 ? ГИМ. Отдел оружия 4 1 ряд, украшен пуансоном и гравировкой (дракон и конь) Нет ? ГИМ. Отдел оружия ? 1 ряд Нет ? ГИМ. Отдел оружия 3 1 ряд ? ? ГИМ. Отдел оружия ? 1 ряд, украшен пуансоном и гравировкой (дракон и конь) Нет ? ГИМ. Отдел оружия ? Есть 1090 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть 1310 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть 124 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть 1450 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть 1590 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть 1260 XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 444 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 334 82 Арсеналы Санкт-Петербурга 3 3б 770 150 ? ? 335 72 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б ? ? ? ? 336 74 Арсеналы Санкт-Петербурга 3 3б 625 142 ? ? 337 75 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б ? 146 ? ? 338 81 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б ? ? ? ? 339 ? Новгород 3 3б ? ? ? ? 340 5281 Троице-Сергиев монастырь 3 3б ? ? ? Нет 341 5284 Троице-Сергиев монастырь 3 3а ? 200 ? ? 342 5285 Троице-Сергиев монастырь 3 3а ? ? ? Нет 343 5518 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 425 162 ? ? 344 5528 Арсеналы Санкт-Петербурга 3 3б ? 190 ? ? 345 19124 Псков. Козьмодемьян 10 постройка 5 3 3б ? Фрагмент ? ? 346 на эксп № ? Соловецкий монастырь 3 3б ? ? ? ? 347 408 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 348 409 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 349 410 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 350 450 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 351 451 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 352 452 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 353 453 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 354 454 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 445 Каталог находок 10 11 12 13 14 ? Есть ? XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? ? ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? Новгородский музей Нет Есть ? XVII в. Оружейная палата 3 Есть ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата Нет Есть ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 3 Нет ? Кон. XVI — 1-я пол. XVII в. Оружейная палата 4 Есть ? ? Оружейная палата ? Есть ? XVII в. Ершова Т. Е. 1995, Архив ИА РАН. Р. 1. № 19123 ? Есть ? ? Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музей-заповедник 3 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 3 ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? ? ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 446 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 355 455 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 3б ? ? ? ? 356 456 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 357 457 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 358 458 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 359 459 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 360 460 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 361 461 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 362 462 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 363 463 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 364 464 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 365 465 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? Нет 366 466 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 367 467 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 368 468 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 369 469 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 370 470 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 371 471 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 447 Каталог находок 10 11 12 13 14 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 2 Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 448 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 372 472 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 373 473 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 374 474 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 375 475 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 376 476 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 377 477 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 378 478 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 379 479 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 380 480 Собрание оружия графа С. Д. Шереметева 3 ? ? ? ? ? 381 ? Куликово поле, случайная находка 3 3б ? ? ? ? 382 ? Куликово поле, случайная находка 3 3б ? ? ? ? 383 ? Кирилло-Белозерский монастырь 3 3б ? ? ? ? 384 60 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 700 140 ? ? 385 61 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 780 150 ? ? 386 63 Арсеналы Санкт-Петербурга 3 3б 840 140 ? ? 387 84 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б 600 137 ? 3 388 838 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б ? 190 ? ? 389 836 Соловецкий монастырь 3 3б 740 165 ? ? 390 837 ВИМАИВиВС, фонд 124 3 3б ? 85 ? ? 391 1465 ГИМ. Отдел оружия 2 2б 694 137 64 Обломана 392 6781 ГИМ. Отдел оружия 4 590 180 75 Нет 449 Каталог находок 10 11 12 13 14 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 4 Есть ? ? Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. С. 90–96 ? Есть ? XVII в. Эрмитаж ? Есть ? XVII в. Эрмитаж ? Есть ? 1-я пол. XVII в. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. С. 176, 177 3 Есть 1430 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть 1430 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 ? ? XVII — нач. XVIII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть 1162 ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Есть ? ? ВИМАИВиВС, фонд 124 3 Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия 4 по бокам Нет Нет ? ГИМ. Отдел оружия 450 Таблица 6. Бердыши конца XVI–XVII веков. Окончание 1 2 3 4 393 5511 Троице-Сергиев монастырь 1 394 5357 Троице-Сергиев монастырь 3 395 ор6360 Оружейная палата 396 5508 397 5 6 7 8 9 270 140 78 1 3а 420 129 3 3б 556 123 85 1 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 400 131 92 1 5326 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 433 129 398 5453а Троице-Сергиев монастырь 2 2б 590 135 399 5293 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 412 132 400 5496 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 418 110 75 1 401 5283 Троице-Сергиев монастырь 3 3а 390 110 75 1 402 5286 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 654 116 ? ? 403 5799? Троице-Сергиев монастырь 2 2а 380 98 70 ? 404 5301 Троице-Сергиев монастырь 2 2б ? ? 405 5510 Троице-Сергиев монастырь 2 2а 367 110 90 ? 406 5432 Троице-Сергиев монастырь 2 2б 540 112 ? ? 407 5469 Троице-Сергиев монастырь 1 225 131 45 1 408 5310а Троице-Сергиев монастырь 2 2а 320 120 57 ? 409 32 Соловецкий монастырь 3 3а 440 153 ? ? 410 38 Соловецкий монастырь Инд. Инд. ? ? ? 451 Каталог находок 10 11 12 13 14 3 Нет Нет XVII в. Оружейная палата 3 Нет Нет XVII в. Оружейная палата ? Есть 1 ряд Нет XVII в. Оружейная палата 3 Нет Нет XVII в. Оружейная палата Нет Нет XVII в. Оружейная палата ? Нет Нет XVII в. Оружейная палата Нет Нет Нет XVII в. Оружейная палата 2 Нет Нет XVII в. Оружейная палата 7 Нет Нет XVII в. Оружейная палата ? Есть 1 ряд Нет XVII в. Оружейная палата 1 Нет Нет XVII в. Оружейная палата Есть 1 ряд Нет XVII в. Оружейная палата 2 Нет Нет XVII в. Оружейная палата 3 Нет Нет XVII в. Оружейная палата 3 Нет Нет XVII в. Оружейная палата ? Нет Нет XVII в. Оружейная палата ? Нет ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 ? Нет ? XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 452 № п/п Таблица 7. булавы, шестоперы xv — начала xvii века Номер в коллекции / описи Место находки / хранения Разновидность Высота (мм) Длина, ширина перьев (мм) 1 7401 Москва, Зарядье. Наблюдения, п. м. 1951 г. Шестопер 83 75 2 1446 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 1103, соор. 36 Булава 50 3 5222 Собрание Московской Оружейной палаты Шестопер ? 4 5223 Собрание Московской Оружейной палаты Шестопер ? 5 5224 Собрание Московской Оружейной палаты Шестопер ? 6 2656 ГИМ Брус 50 7 7216 ГИМ Брус 60 Новгород. Неревский раскоп, 5-10-257 Брус 38 62 8 52 9 2670 ГИМ Шестопер 157 112 10 1446 ГИМ Пернат 153 120 11 1315 ГИМ Шестопер ? 12 5182 «Брус» Михаила Федоровича Брус 65 13 159 ВИМАИВиВС Брус 60 60 14 540 Шестопер, приписываемый Лжедмитрию I Шестопер 120 112 15 126 ВИМАИВиВС Пернат 115 120 16 7 Тушков городок. Раскоп 4, кв. 1, гл. –195 Фрагмент каменного навершия булавы 43 58 17 6312 ГИМ Шестопер 123 120 453 Каталог находок Длина с рукоятью (мм) Дата Источник информации XIV–XV (?) вв. Архив ИА РАН. № 568 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ г. Москвы XVI–XVII (?) вв. Экспозиция Оружейной палаты XVI–XVII (?) вв. Экспозиция Оружейной палаты XVI–XVII (?) вв. Экспозиция Оружейной палаты XVI–XVII (?) вв. ГИМ. Отдел оружия, № 2656 55 XVI–XVII (?) вв. ГИМ. Отдел оружия, № 7216 280 гр. 1-я пол. XV в. Артемьев. А. Р. Кистени и булавы из раскопок Великого Новгорода // Материалы по археологии Новгорода. М., 1988. С. 18, 28 520 XVI–XVII (?) вв. ГИМ. Отдел оружия 520 XVI–XVII (?) вв. ГИМ. Отдел оружия XVI–XVII (?) вв. Денисова и др., 1953. Табл. IX, 74 1-я пол. XVII в. Опись 1884–1893, ч. 4, кн. 3, № 5182; Государева Оружейная палата. М., 2002. С. 188, 189, 350 XVI–XVII (?) вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 477 1-я пол. XVII в. (?) ГИМ. Отдел оружия 620 XVI–XVII (?) вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 XIV–XV вв. Архив ИА РАН, № 4288. Рабинович М. Г., 1954 XVI–XVII (?) вв. ГИМ. Отдел оружия, № 47665 ? 710 454 № п/п Таблица 8. клевцы xvii века Номер в коллекции / описи Место находки / хранения Разновидность Длина (мм) 1 5245 Московская Оружейная палата. Чекан кн. В. И. Туренина-Оболенского 3 410 2 5246 Московская Оружейная палата. Чекан кн. Ф. А. Телятевского 2? 171 3 5247 Московская Оружейная палата 1 175 4 5248 Московская Оружейная палата 1 166 5 5250 Московская Оружейная палата. Турецкий 2 207 6 5249 Московская Оружейная палата. Турецкий 1 193 7 5251 Московская Оружейная палата. Персидский 2 199 8 5252 Московская Оружейная палата. Казачий Инд. 221 9 4467Ор Московская Оружейная палата. Позднее поступление 3 209 10 4466Ор Московская Оружейная палата. Позднее поступление 3 226 11 4465Ор Московская Оружейная палата. Позднее поступление 3 225 12 129/135 Соловецкий монастырь ? ? 13 129/136 Соловецкий монастырь 3 215 14 1294/133 Соловецкий монастырь 1 215 15 129/134 Соловецкий монастырь 3 195 16 129/142 Музейное собрание 3 165 17 383 Собрание оружия графа С. Д. Шереметьева ? ? 18 393 Собрание оружия графа С. Д. Шереметьева 1 ? 19 1317 Музейное собрание 3 210 455 Каталог находок Размер втулки (мм) Длина с рукоятью (мм) Дата Источник информации 31 940 XVII в. Оружейная палата 26 729 XVII в. Оружейная палата 22 524? XVI (?) в. Оружейная палата 21 756 XVII в. Оружейная палата 25 785 XVII в. Оружейная палата 21 734 XVII в. Оружейная палата 35 654 XVII в. Оружейная палата 31 754 XVII в. Оружейная палата 30 ? Оружейная палата 30 ? Оружейная палата 3 ? Оружейная палата ? ? XVI–XVII (?) вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 ? 680 XVI–XVII (?) вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 ? 710 XVI–XVII (?) вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 ? 690 XVI–XVII (?) вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 ? ? XVI–XVII (?) вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 ? ? XVII в. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметьева. СПб., 1895 ? ? XVI–XVII вв. Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметьева. СПб., 1895 20 × 25 ? XVI (?) в. ГИМ. Отдел оружия, № 80408 456 № п/п Таблица 9. кистени и боевые цепы xv–xvii веков Номер в коллекции / описи Место находки / хранения Разновидность Длина / диаметр (мм) Длина с цепью, втулкой (мм) 1 2 3 4 5 6 1 204 Собрание музея 1 38/50 2 ? Соловецкий монастырь 2 ? 3 Волоколамское городище. Шурф, яма 2 1 40/63 4 Орешек 1 ? ? 5 6299 Музейное собрание 2 95 6 6515 Музейное собрание 2 125 620 7 6520 Музейное собрание 2 89? 470 8 6525 Музейное собрание 2 230 362 9 6634 Музейное собрание 2 90? 350 10 10304 Музейное собрание 2 90 × 50 580 11 13847 Музейное собрание 2 50 165 12 1441 Музейное собрание 2 25 163 13 1454 Музейное собрание 2 40 × 80 415 14 1455 Музейное собрание ? ? 15 1469 Музейное собрание ? ? 16 5630 Музейное собрание 3 220 17 5631 Музейное собрание 1 34 × 50 18 5633 Музейное собрание 2 58 19 5634 Музейное собрание 1 55 × 73 20 5635 Музейное собрание 1а 40 × 70 21 5636 Музейное собрание 1 55 22 5638? Музейное собрание 2 50 23 5639 Музейное собрание 1 50 × 75 24 5640 Музейное собрание 1 50 × 92 410 366 250 324 457 Каталог находок Длина с рукоятью (мм) Дата Источник информации 7 8 9 XVI–XVIII вв. ВИМАИВиВС, фонд 129 XVII в. ВИМАИВиВС XVI–XVIII вв. Ивченков В. Л. Архив ИА РАН, № 12341, 1987 Кон. XV — 1-я пол. XVI в. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII–XV вв. М., 1976. С. 27, 28. Рис. 6, 3 ХVII–XVIII вв. ГИМ. Отдел оружия ХVII–XVIII вв. ГИМ. Отдел оружия ХVII–XVIII вв. ГИМ. Отдел оружия 285 ГИМ. Отдел оружия 160 ХVI–XV вв. ГИМ. Отдел оружия XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия 420 730 300 ГИМ. Отдел оружия XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия XV–XVI вв. ГИМ. Отдел оружия ХVI в. ГИМ. Отдел оружия XVI–XVIII вв. ГИМ. Отдел оружия ХVII в. ГИМ. Отдел оружия XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия ХVII в. ГИМ. Отдел оружия ХVII в. ГИМ. Отдел оружия ХVII в. ГИМ. Отдел оружия ХVII в. ГИМ. Отдел оружия ХVII в. ГИМ. Отдел оружия ХVII в. ГИМ. Отдел оружия 458 Таблица 9. Кистени и боевые цепы XV–XVII веков. Окончание 1 2 3 4 5 6 25 5641 Музейное собрание 1 40 × 48 26 5642 Музейное собрание 1 40 × 51 27 5669 Музейное собрание 2 58? 366 28 15346 Музейное собрание 2 55 155 29 171 Музейное собрание 2 ? 30 188 Музейное собрание 3 ? 31 170 Музейное собрание 2 ? 32 3 Малые Вяземы, дворец Бориса Годунова, шурф 1, глб. –170 1 459 Каталог находок 7 8 9 ХVII в. ГИМ. Отдел оружия XVI–XVII вв. ГИМ. Отдел оружия ГИМ. Отдел оружия ГИМ. Отдел оружия XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 129 XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 129 XVII в. ВИМАИВиВС, фонд 124 1607–1612 гг. Государственный историко-литературный музей-заповедник им. А. С. Пушкина 460 Таблица 10. наконечники стрел московской руси № п/п и русского государства конца xiv–xvii веков Номер в коллекции / описи Место находки Руководитель раскопок / автор публикации Год Тип Вариант Длина 1 2 3 4 5 6 7 8 13 Выбуты. Селище. Раскоп 1, кв. 3, пл. 1 Александров А. А., Харлашов Б. Н. 1990 Тип 1 1а 90 2 Серенск, посад. Раскоп 1а, пл. 1 Никольская Т. Н. 1984 Тип 1 1а 90 3 Ивница городище, Воронежская обл. Раскоп, кв. 8, пл. 1 Цыбин М. В. 1983 Тип 1 1а 95 1 4 ? Белгородская крепость. Раскоп 9, кв.? Никитин А. В. 1951 Тип 1 1а 60 5 ? Белгородская крепость. Раскоп 9, кв.? Никитин А. В. 1951 Тип 1 1а 60 6 ? Белгородская крепость. Раскоп 9, кв.? Никитин А. В. 1951 Тип 1 1а 65 7 4 Псков. Раскоп на ул. Ленина, кв. 387, гл. –87 Лабутина И. К. 1981 Тип 1 1а 75 8 12 Епифань. Селище Кораблино VIII Гоняный М. И. 1994 Тип 1 1а 68 9 6 Москва, Гостиный двор, з/н. Секция 11, шурф 2, гл. –183. Векслер А. Г. 1997 Тип 1 1а 85 10 139 Москва, Манежная площадь. Воскресенский мост XVI. Уч. А-14, гл. –467 Векслер А. Г. 1995 Тип 1 1а 65 11 276 Москва, Кадашевская наб., 4-2. Раскоп 1, кв. 19, гл. –375 Векслер А. Г. 2001? Тип 1 1а 90 12 632 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 100, гл. –347. Векслер А. Г. 1998 Тип 1 1а 87 13 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 1 1а 130 14 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 1 1а 461 Каталог находок Длина пера Ширина пера Длина черешкавтулки Пропорции Вес (г) Дата Источник информации о находке / место хранения 9 10 11 12 13 14 15 55 8 35 1/7 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 15548 65 8 25 1/8 XIV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 11674 65 12 28 5,4 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10126 50 7 10 1/7 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 779, 778 50 7 10 1/7 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 779, 778 50 9 15 1/7 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 779, 778 51 9 24 1/5 XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН. № 8741 60 7 8 1/8 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский краеведческий музей 55 12 30 1/5 XV–XVII вв., нач. XVIII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 35 6 30 1/6 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 65 12 25 1/5 Кон. XVI–XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 64 9 23 1/7 1-я пол.— сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 85 9 45 1/9 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 15 80 10 1/8 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 16 7,5 8,9 462 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 15 3 4 5 6 7 8 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 Тип 1 1а 62,5 16 51 Волоколамск. Подол 1. Р. 2, кв. 3, пл. 1 Ивченков В. Л. 1990 Тип 1 1б 130 17 2 Псков, Красные Партизаны, 4, яма 40, кв. 70, гл. –349 Шульгина С. Е. 1992 Тип 1 1б 55 Псков, ул. Первомайская, 3-4 пласт Кильдюшевский В. И. 1979 Тип 1 1б 75 60 18 19 262 Тверь. Уч. 2, кв. е3, гл. –21 Дворников А. С. 1989 Тип 1 1б 20 266 Псков, Богоявленская, д. 4. Раскоп 1, кв. а80, пл. 9 Кильдюшевский В. И. 1987 Тип 1 1б 21 329 Псков, Богоявленская, д. 4. Раскоп 1, кв. в155, гл. 165 Кильдюшевский В. И. 1987 Тип 1 1б 22 149 Мякинино 2, кв. 1053, гл. –72 Векслер А. Г. 1996 Тип 1 1б 23 386/730 Москва, Казанский собор. Шурф за апсидой Беляев Л. А. 1991 Тип 1 1в 24 195 Москва, Манежная площадь. ЗН. Воскресенский мост XV, кв. 111, гл. –692 Векслер А. Г. 1995 Тип 1 1в 20 25 57 Москва, Гостиный двор, з/н. Уч. 1, траншея С-В угол, гл. –325 Векслер А. Г. 1996 Тип 1 1в 50 26 23 Москва, Ильинка. З/Н 7, кв. 2, гл. –175 Векслер А. Г. 1998 Тип 1 1в 46 27 1026 Псков, ул. Первомайская Кильдюшевский В. И. 1981 Тип 2 28 457 Москва, Гостиный двор. Раскоп 5, кв. 8, гл. –783 Векслер А. Г. 1998 Тип 2 88,5 29 18 Москва, Кадашевский пер., 12-11. Шурф 5, кв. 2, гл. –201, яма 2 Векслер А. Г. 1996 Тип 2 108 30 45 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 12, гл -37 Векслер А. Г. 1997 Тип 2 70 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 2 31 ? 15 463 Каталог находок 9 10 11 12 40 10 22,5 70 9 35 7 30 14 15 1/4 Нач. XV–XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. М., 1998. С. 102. Рис. 77, 26 1/8 XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 15820 20 1/8 XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 17452 8 45 1/4 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 9908 28 7 32 1/4 2-я пол. XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 14342 70 8 1/8 2-я пол. XV–XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 12483 25 9 1/3 2-я пол. XV–XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 12483 30 7 1/4 Сер. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 54 8 1/7 XIV–XV, XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 30 7 29 1/4 XV — нач. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 32 4 18 1/8 4 Кон. XIV–XV в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 33 6 13 1/5 3,5 Кон. XIV–XV в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 44 9 1/4 XVI — нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8923 36 12 50 1/5 Сер. XV — нач. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 14 58 1/4 13,3 2-я пол. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 35 9 35 1/4 5 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XVI–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 Нет информации 10 13 8,8 464 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 32 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 2 ? 33 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 2 ? 34 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 3 ? 35 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 3 ? 36 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 3 ? 37 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 4 ? 38 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1972–1997 Тип 4 ? 8 39 417 Коломна, УПС9, кв. 29, ям. 23 Мазуров А. Б. 1998 Тип 5 62 40 88 Коломна, УПС9, кв. 13, гл. –120 Мазуров А. Б. 1998 Тип 5 48 41 310/630 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1990 Тип 5 99 42 311/632 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1990 Тип 5 118 43 537 Москва, Гостиный двор. Раскоп 5, кв. 23, гл. –751 Векслер А. Г. 1998 Инд. Б 58 44 53 Москва, ул. Ильинка. Шурф 2, перкоп Векслер А. Г. 1995 Тип 4 83 45 47 Москва, ул. Шапошникова, Р-5 Векслер А. Г. 1991 Инд. Б 70 465 Каталог находок 9 14 15 Нет информации Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 Нет информации Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 2-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 Нет информации Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 Нет информации Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 45 10 11 10 12 13 1/4 35 10 21 1/3 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 52 12 21 1/4 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. Из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. С. 62–65 32 8 30 1/4 XVIII в., переотложено Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 28 25 6 23 1/4 XIV–XVI вв. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3 , 29 56 11 44 1/5 12,4 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 53 11 65 1/5 11 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 18 10 40 1/2 Кон. XV–XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 48 11 35 1/4 11 XV–XVI вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 10 20 1/5 12,1 XV — сер. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 466 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 46 481/732 Москва, Казанский собор, АИ, АПС, пол под аркой. Строительный слой храма Беляев Л. А. 1991 Инд. Б 100 47 93 Москва, Ильинка. Раскоп 1, уч. 6, соор. 36, гл. –396 Векслер А. Г. 1996 Инд. Б 67 48 120 Москва. Ильинка Раскоп 1, уч. 6, соор. 36, гл. –400 Векслер А. Г. 1996 Инд. Б 67 49 Смоленск. Раскоп, кв. 1, слой гумуса? Авдусин Д. А. 1978 Тип 6 6а 50 Старый Изборск. Шурф у башни вышки, слой строительного мусора Белецкий В. Д. 1976 Тип 6 6а 51 187 Суздаль. Раскоп. Кремль, 13, кв. 201, пл. 5 Седова М. В. 1985 Тип 6 6а 52 149 Суздаль. Раскоп. Кремль, 13, кв. 201, пл. 5 Седова М. В. 1985 Тип 6 6а 53 ? Вологда. Раскоп 4, яма 3 Никитин А. В. 1956 Тип 6 6а 54 ? Вологда. Раскоп 4, яма 3 Никитин А. В. 1956 Тип 6 6а 95 55 ? Белгородская крепость. Раскоп 17, кв. 20, пл. 1 Никитин А. В. 1955 Тип 6 6а 80 56 ? Белгородская крепость. Раскоп 21, кв. 21, пл. 1 Никитин А. В. 1955 Тип 6 6а 79 57 ? Белгородская крепость. Раскоп 21, кв. 5, пл. 1 Никитин А. В. 1955 Тип 6 6а 88 58 ? Белгородская крепость. Раскоп 13 Никитин А. В. 1951 Тип 6 6а 95 59 ? Псков, ул. Ленина. Раскоп 12, кв. 367, пл. 6 Седов В. В., 1986 Белецкий С. В., рина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Тип 6 6а 60 313 Коломна, посад. Раскоп 1, кв. 4а, гл. –201. Огнев В. Н. Тип 6 6а 1992 95 467 Каталог находок 9 10 11 12 54 9 46 1/5 50 11 17 1/4 50 11 17 1/4 14 15 XIV–XV, XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 6,7 Кон. XIV — нач. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 6,5 Кон. XIV — нач. XVI вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 7199 1/4 XIV–XV вв. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 5961 1/6 XV–XVII вв., но есть и в XIV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 11196 XV–XVII вв., но есть и в XIV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 11196 1/5 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 1298 Нет информации 71 16 80 13 15 Нет информации 13 68 13 70 13 25 1/5 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 1298 62 12 18 1/5 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 1193 62 14 17 1/4 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 1193 70 15 18 1/4 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 1193 70 13 25 1/5 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 779, 778 56 13 1/4 XVII в., но есть и в XIII в. Архив ИА РАН. № 11298 50 12 1/4 2-я пол. XV–XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 18632 468 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 61 236 Тверь. Уч. 2, кв. ж3, гл. –40 Дворников А. С. 1989 Тип 6 6а 85 62 54 Москва, Зарядье. Вост. Котлов, Ш. 2, кв. ш2в, гл. –300-320 Рабинович М. Г. 1962 Тип 6 6а 98 63 3 Москва, Кремль, у Никольских ворот. Траншея 1, гл. –350 Воронин Н. Н. 1960 Тип 6 6а 95 64 363 Москва, Зарядье. Уч. 5, кв. 42, гл. –510 Рабинович М. Г. 1955 Тип 6 6в 65 142 Коломна, ул. Лазарева. Раскоп 1, кв. 64, гл. –128, ям. 3 Мазуров А. Б. 1993 Тип 6 6а 66 18/8 Псков, ул. Гоголя, 21. Раскоп, кв. в56, гл. –161 Кильдюшевский В. И. 1977 Тип 6 6а 67 62 Тульский кремль. Раскоп 2, кв. 22, пл. 3 Буров В. А. 1978 Тип 6 6а 76 68 419 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6а 86 69 420 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6а 70 439 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6а 71 443 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6а 105 72 445 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6а 80 73 450 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6а 87 74 388 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6а 75 335 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 76 138 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 77 345 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 78 78 333 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 77 70 96 469 Каталог находок 9 10 11 12 60 13 25 72 13 60 15 65 20 44 12 14 15 1/5 2-я пол. XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 14342 36 1/5 XVI в. Архив ИА РАН. № 2528 35 1/4 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 2128 1/3 XV — нач. XVI в. Архив ИА РАН. № 1110 1/4 Кон. XVI–XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 18338-40 75 13 1/6 XVI–XVIII вв., переотложено Архив ИА РАН. Р. 1, № 7321 52 13 24 1/4 Нач. XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 7479 60 12 26 1/5 7,6 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 72 14 1/5 12,7 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 72 15 1/5 10 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 70 13 35 1/5 9,4 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 60 12 20 1/5 5 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 67 12 20 1/5 7 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 27 13 Нет информации 68 15 28 1/4 11 Нет информации 60 9? 18 1/7 62 14 15 1/4 5,8 470 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 79 140/142 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. 80 2(3) 81 5 6 7 Гоняный М. И. Тип 6 6а Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 6 (3) Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 82 6 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 83 97 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 84 4(5) Епифань. Селище Кораблино VIII. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 85 5(5) Епифань. Селище Кораблино VIII. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 86 85 Москва, Ильинка. Раскоп 1, уч. 6, балласт Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6а 105 87 121 Москва, Арбат, д. 1/7. Раскоп 5, кв. 10, гл. –487 Векслер А. Г. 1997 Тип 6 6а 86 88 232 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 75, гл -375 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6а 89 14 Москва. Сеченовский пер., д. 3. Шурф 1, кв. 4, гл. –248 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6а 90 Воткинское городище Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. 2000 Тип 6 6в 91 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 Тип 6 6а 80 82 92 185 Москва, Зарядье. Раскоп 2, кв. 8, гл. –175 Векслер А. Г. 1984 Тип 6 6а 93 358 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1992 Тип 6 6а 94 387/731 Москва, Казанский собор. Шурф за апсидой Беляев Л. А. 1991 Тип 6 6а 95 551 Москва, ул. Б. Дмитровка. Раскоп 1, кв. 58, гл. –301 Векслер А. Г. 2001 Тип 6 6а 8 560 74 77 70 471 Каталог находок 9 10 70 12 54 11 11 20 12 13 14 15 1/7 7,7 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 1/7 4,3 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации 50 13 65 15 60 11 58 12 73 13 62 13 24 1/4 5,7 1/4 17 1/6 5 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 1/5 3,9 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 30 1/6 10,8 Кон. XIV — нач. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 24 1/5 10 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XVI–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Плохая сохранность 53 12 17 40 14 1/3 XVI–XVII вв. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV–XVII вв. на территории Коми края. Сыктывкар, 2000. С. 15. Рис 6, 10 82 15 1/6 Кон. XV–XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. М., 1998. С. 102. Рис. 77, 17 54 11 1/5 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 17945 / коллекция МИГМ XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ XVI — 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 28 1/4 Нет информации 73 Плохая сохранность 10 1/7 5 472 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 96 626 Москва, ул. Б. Дмитровка. Раскоп 1, кв. 57, гл. –326 Векслер А. Г. 2001 Тип 6 6а 97 26 Москва, Романов двор, кв. 154, гл. –349 Кренке Н. А. Тип 6 6а 98 41 Москва, Романов двор, кв. 157, гл. –338 Кренке Н. А. Тип 6 6а 99 341 Москва, Романов двор, кв. ?, гл. –? Кренке Н. А. 2001 Тип 6 6а 90 100 483 Коломна. УПС9, кв. 29, гл. –267, ям. 23 Мазуров А. Б. 1998 Тип 6 6а 105 101 36 Коломна. УПС9, кв. 39, гл. –120 Мазуров А. Б. 1998 Тип 6 6а 80 102 996 Коломна. УГР, кв. 157, пл. 7 Мазуров А. Б. 1998 Тип 6 6а 103 858 Коломна. УГР, кв. 79, гл. –130 Мазуров А. Б. 1998 Тип 6 6а 104 232 Коломна. Ул1у, кв. 16, гл. –157 Мазуров А. Б. 1996 Тип 6 6а Москва, Зарядье, наблюдения п. м. Рабинович М. Г. 1951 Тип 6 6а Псков, ул. Ленина. Раскоп 12, переотложен Седов В. В., 1986 Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Тип 6 6а 76 Воротынск. Раскоп 1 Никольская Т. Н. Тип 6 6а 114 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 105 106 ? 107 108 344 1975 8 473 Каталог находок 9 10 11 12 13 Плохая сохранность 14 15 XVI — 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 57 12 1/5 7 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 56 12 1/5 5 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 60 13 30 1/5 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 55 15 50 1/4 XVIII в., переотложено Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 16 48 12 32 1/4 XVIII–XIX вв., переотложено Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 14 Плохая сохранность Переотложен Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис.. 2, 4 Плохая сохранность XIV–XVI вв., переотложено Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 18 Плохая сохранность (?) XIV–XVII вв. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 11 Нет информации XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 568 60 12 16 1/5 XVII в., но есть и в XIII в. Архив ИА РАН. № 11298 66 16 48 1/4 XIII–XV вв. и позже в постройке XV–XVI вв. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 5661 55 12 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 474 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 109 Картуковский могильник Тип 6 6а 110 Картуковский могильник Тип 6 6а 111 Картуковский могильник Тип 6 6а 8 112 172 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 113 100 Епифань. Селище Мельгуново. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 114 313 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 115 92 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 116 ? Белгородская крепость. Раскоп 9, кв. ? Никитин А. В. 1951 Тип 6 6б 95 117 ? Белгородская крепость. Раскоп 9, кв. ? Никитин А. В. 1951 Тип 6 6б 117 118 68 Тверской кремль. Уч. 1Р13, кв. в3, гл. –250 Дворников А. С. 1995 Тип 6 6б 92 119 15 Тверской кремль. Уч. 1Р13, кв. в2, гл. –228 Дворников А. С. 1995 Тип 6 6б 120 415 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6б 121 440 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6б 122 441 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6б 90 123 444 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6б 88 124 1(3) Епифань. Селище Голино 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6б 85 125 349 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6б 92 475 Каталог находок 9 10 11 14 15 Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Материалы экспедиции Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Материалы экспедиции Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Материалы экспедиции Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации кон. XVI–XVII вв. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 779, 778 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 779, 778 1/5 XVI–XVIII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 19149 1/7 В слое кон. XVIII–XIX в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 19149 63 12 32 67 13 42 74 16 18 90 12 67 12 71 14 72 15 63 52 Нет информации 25 12 13 1/5 1/6 11,3 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 1/5 11,4 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 18 1/5 10 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 13 25 1/5 8 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 10 30 1/5 5,2 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 476 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 126 397 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. 127 6(5) 128 5 6 7 Гоняный М. И. Тип 6 6б Епифань. Селище Кораблино VIII п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6б 1(6) Епифань. Селище Мельгуново п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6б 129 50 Москва, Кадашевский пер., 12-11. Шурф 1, кв. 9, гл. –202 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6б 130 221 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 91, гл. –363 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6б 131 531 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 90, гл. –466, яма 22 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6б 132 37 Москва, Романов двор. Раскоп IX, кв. 133, гл. –282 Кренке Н. А. Тип 6 6б 133 365 Москва, Романов двор, кв. ?, гл. –? Кренке Н. А. 2001 Тип 6 6б 134 8 Коломна. УГ 3 кв. 6, гл. –118 Мазуров А. Б. 1996 Тип 6 6б 135 9 Коломна. УК3, кв. 4, гл. –126 Мазуров А. Б. 1996 Тип 6 6б 136 141 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6б 137 339 Москва, Гостиный двор. Раскоп 5, кв. 27, гл. –714 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6б 138 Чебоксары. Раскоп 1, пл. 16-19 Каховский В. Л., Краснов Ю. Л. 1970 Тип 6 6а 139 Чебоксары. Раскоп 1, соор. 13, пл. 16-19 Каховский В. Л., Краснов Ю. Л. 1969 Тип 6 6а 140 1 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1988 Тип 6 6а 141 1 Псков, ул. К. Маркса. Борисоглебский раскоп, кв. 13, гл. –72 Милютина Н. Н. 1992 Тип 6 6в 8 87 105 72 113 77 477 Каталог находок 9 10 11 14 15 75 13 1/6 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 72 13 1/6 8 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 70 13 1/5 6,7 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 75 15 1/5 11,5 2-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 67 12 XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 66 14 XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 70 15 1/7 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 67 13 1/5 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 60 10 1/6 Переотложен Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 2 52 8 1/6 Переотложен Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 3 60 13 1/5 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 70 13 1/5 Сер.— кон. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 75 18 1/4 XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 4074 72 13 1/5 XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 3922 70? 17 1/4 XIV–XV вв. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 12672 / коллекция МИГМ 50 12 1/4 XV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 17816 17 20 12 1/6 1/5 33 22 38 27 13 9,8 12,5 478 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 142 11 Выбуты. Селище. Раскоп 1?, кв. 29, пл. 2 Александров А. А., Харлашов Б. Н. 1990 Тип 6 6в 80 143 1 Псков, ул. Ленина. Раскоп 12, кв. 442, гл. –171 Седов В. В., 1986 Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Тип 6 6в 144 136 Тверь. Уч. 2, кв. ж3, гл. –22 Дворников А. С. 1989 Тип 6 6в 145 53 Руза, раскоп в юго-вост. части кремля. Первый культурный слой Голубева Л. А. 1948 Тип 6 6в 83 146 436 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6в 65 147 446 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6в 70 148 448 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 6 6в 149 55 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6в 150 372 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6в 74 151 54 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6в 70 152 148 Мякинино 2, кв. 1002, гл. –49, ям. 804 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6в 75 153 148 Москва, Ильинка. Раскоп 1, уч. 6, кв. 91, гл. –441 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6в 73 154 655 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 95, гл. –369 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6а 75 155 14 Москва, ул. Ильинка. З/н 4, уч. 6, гл. –143 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6в 87 156 279 Коломна. УПС9, кв. 39, гл. –160 Мазуров А. Б. 1998 Тип 6 6в 479 Каталог находок 9 10 11 12 45 16 35 52 14 15 1/3 XVII в., но есть и в XIII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 15548 17 1/3 XVII в., но есть и в XIII в. Архив ИА РАН. № 11298 41 14 1/3 2-я пол. XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 14342 50 13 33 1/4 Нач. XVII в. Архив ИА РАН. № 259 47 11 18 1/4 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 53 12 17 1/4 7,5 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 52 12 1/4 4,8 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 49 15 1/3 6,7 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 52 15 20 1/3 8,5 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 52 15 18 1/3 6,7 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 50 14 25 1/3 XV — сер. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 53 15 20 1/3 XIV–XV вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 12 25 1/4 5,8 Кон. XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 15 37 1/3 10,5 XVI — нач. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 57 16 XVII в., переотложено Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 15 1/3 13 480 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 157 21 Коломна. УД, п. м. Мазуров А. Б. 1993 Тип 6 6в 70 158 152 Коломна. Ул1у, кв. 23, гл. –123 Мазуров А. Б. 1996 Тип 6 6в 159 312/631 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1990 Тип 6 6в 160 313/635 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1990 Тип 6 6в 161 326/634 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1990 Тип 6 6в 70 162 27 Москва, Ильинка. 13/8, З/Н Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6в 75 163 14 Суздаль, кремль, кв. 65, пл. 2 Седова М. В. 1979 Тип 6 6в 80 164 143 Коломна, ул. Лазарева. Раскоп 1, кв. 64, гл. –128, ям. 3 Мазуров А. Б. 1993 Тип 6 6в 76 165 14 Суздаль, кремль, кв. 63, пл. 4 Седова М. В. 1979 Тип 6 6в 166 7 Радонежское селище. Раскоп 2, кв. 2. Вишневский В. И. 1987 Тип 6 6в 167 ? Белгородская крепость. Раскоп 10. кв. 17, пл. 1 Никитин А. В. 1955 Тип 6 6в 168 44 Тульский кремль. Раскоп 1, кв. 15, пл. 1 Буров В. А. 1982 Тип 6 6в 169 9 Кашин раскоп (завод электроаппаратуры), пл. 1, переотложен Харитонов Г. 1974 Тип 6 6в 70 170 1 Кашин, шурф 2 Дворников А. С. 1995 Тип 6 6в 73 Псков. Работы в кремле у колокольни Троицкого собора Белецкий В. Д. 1979 Тип 6 6в Коломна. Раскоп УЛ3, яма 1, гл. –139 Мазуров А. Б. 1995 Тип 6 6а 171 172 591(230) 88 481 Каталог находок 9 10 11 12 54 17 16 1/3 13 Плохая сохранность 45 10 48 12 48 12 47 43 14 15 Переотложен Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 8 (?) XIV–XVII вв. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 21 1/4 5,8 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 1/4 4,2 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 20 1/4 4,4 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 13 28 1/4 6,5 XIV–XVII вв. (?) Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 17 30 1/3 XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 7425 46 14 30 1/3 Кон. XVI–XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 18338-40 XIV–XV, XVI вв. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 7425 Нет информации 56 14 1/4 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10979 60 16 1/4 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 1193 47 13 1/4 XIX в. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 8958 47 14 23 1/3 2-я пол. XV — XVIII в., монета конца XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 5168 55 20 23 1/3 В слое XVIII в., но XV — нач. XVIII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 19151 ? ? В слое кон. XVI — 1-й пол. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 7503 55 15 Кон. XVII — 1-я треть XVIII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 19323 1/4 482 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 173 16 Псков, ул. Ленина. Раскоп 10, кв. 84, гл. –190 174 36 175 5 6 7 8 Седов В. В., 1986 Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Тип 6 6в 87 Москва, ул. Шапошникова, Р-5 Векслер А. Г. 1991 Тип 6 6в 87 48 Москва, ул. Шапошникова, Р-4 Векслер А. Г. 1991 Тип 6 6в 176 65 Москва, ул. Ильинка. Уч. 3, соор. 20, гл. –349 Векслер А. Г. 1995 Тип 6 6в 80 177 118 Москва. Ильинка Раскоп 1, уч. 6, соор. 36, гл. –400 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6в 88 178 110 Москва, Пречистенка, д. 2. Раскоп 1, кв. 11, гл. –471 Векслер А. Г. 1997 Тип 6 6в 179 108 Москва, Арбат, д. 1/7. Раскоп 5, кв. 17, гл. –489 Векслер А. Г. 1997 Тип 5 180 127 Москва, Ильинка. З/Н 7, кв. 6, гл. –10 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6в 77 181 162 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 15, гл. –383 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6в 67 182 342 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 71, гл. –423 Векслер А. Г. 1998 Тип 5 183 221 Москва, Гостиный двор. Раскоп 6, кв. 22, гл. –680 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6в 85 184 1161 Москва, Гостиный двор. Раскоп 6, кв. 96, гл. –820, яма 77 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6в 185 301 Москва, Арбат, д. 1/7. Кв. 3, гл. –593 Векслер А. Г. 1995 Тип 6 6в 186 370 Москва, Арбат, д. 1/7. Раскоп 2, кв. ? Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6в 187 418 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 75, гл. –415 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6в 80 483 Каталог находок 9 10 11 12 47 15 40 54 17 33 55 17 50 13 14 15 1/3 Пожар XVI в. Архив ИА РАН. № 11298 1/3 XV–XVII вв. (?) Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1/3 XV–XVII вв. (?) Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 1/3 6,4 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 36 1/3 7 Кон. XIV — нач. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1/4 7 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1/3 XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1/5 XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1/3 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1-я треть XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Рубеж XVI — XVII вв. (?) Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XV — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 52 15 50 12 47 9 30 50 14 27 41 16 23 56 12 50 17 45 15 1/3 45 15 1/3 50 15 1/3 48 14 1/3 35 1/5 4,6 4 484 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 188 576 Москва, ул. Б. Дмитровка. Раскоп 1, кв. 63, гл. –315 Векслер А. Г. 2001 Тип 6 6а 189 45 Москва, Романов двор. Раскоп VII, кв. 92, гл. –372 Кренке Н. А. Тип 6 6в 67 190 38 Москва. Романов двор. Раскоп VII, кв. 96, гл. –360 Кренке Н. А. Тип 6 6в 77 191 598/50 Коломна. УГР, кв. 82, гл. –79 Мазуров А. Б. 1998 Тип 6 6в 192 157 Коломна. УПС9, кв. 19, гл. –133 Мазуров А. Б. 1998 Тип 6 6в 63 193 24 Коломна. Ул1у, кв. 1, гл. –100 Мазуров А. Б. 1996 Тип 6 6в 83 Воротынск. Раскоп 1 Никольская Т. Н. 1975 Тип 6 6в 194 195 6672 Оружейная палата Музейное собрание Тип 6 6в 196 6679 Оружейная палата Оружейная палата Тип 6 6в 197 107 Емецкий городок. Траншея 4 Овсянников О. В. 1974 Тип 7 198 80 Коломна, кремль. Раскоп, кв. 8, гл. –130 Мазуров А. Б. 1991 Тип 6 6г 199 6681 Оружейная палата Оружейная палата Тип 6 6г 200 6682 Оружейная палата Оружейная палата Тип 6 6г 201 6679 Оружейная палата Оружейная палата Тип 6 6г 202 6679 Оружейная палата Оружейная палата Тип 6 6г 8 86 485 Каталог находок 9 10 60 11 49 13 50 15 11 12 14 15 1/5 XVI — 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 18 1/4 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 23 1/3 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке XVII–XIX вв., переотложено Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 17 Плохая сохранность 13 43 15 20 1/3 XVIII в., переотложено Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 13 42 14 41 1/3 (?) XIV–XVII вв. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 12 Датирован автором по аналогиям XII–XIV вв. Происходит из постройки XV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 5661 Нет информации 44 17 1/3 XVII в. Фонды Государственной Оружейной палаты. № 54566 30 9 1/3 XVII в. Фонды Государственной Оружейной палаты 2-я пол. XV — нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 5891 1/3 В слое XVI– XVII вв., автор переотл. XIV в. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 24 Плохая сохранность 52 19 34 47 17 1/3 XVII в. Фонды Государственной Оружейной палаты 50 17 1/3 XVII в. Фонды Государственной Оружейной палаты 53 18 1/3 XVII в. Фонды Государственной Оружейной палаты 50 18 1/3 XVII в. Фонды Государственной Оружейной палаты 486 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 203 45 Москва, Гоголевский бульвар, д. 5/2. Раскоп 1, кв. 4, гл. –489 Векслер А. Г. 1997 Тип 6 6г 204 25 Суздаль. Раскоп. Кремль 10, кв. 66, пл. 3 Седова М. В. 1982 Тип 6 6д 205 211 Коломна. Раскоп УЛ2, кв. 10, –213 Мазуров А. Б. 1995 Тип 6 6б 206 19 Псков, ул. Ленина. Раскоп 10, кв. 87, гл. –201 Седов В. В., 1986 Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Тип 6 6д 207 208 Москва, ул. Ильинка. Уч. 2, гл. –251 Векслер А. Г. 1995 Тип 6 6д 208 43 Москва, Ильинка. Раскоп 1. Уч. 6 кв. 114, гл. –175 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6д 209 92 Москва, Ильинка. Раскоп 1, уч. 6, соор. 36, гл. –395 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6д 210 681 Москва, Гостиный двор. Раскоп 6, кв. 41, гл. –686, соор. 30 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6д 90 211 248 Москва, Арбат, д. 1/7. Кв. 1, гл. –550 Векслер А. Г. 1995 Тип 6 6д 75 212 286 Москва, Арбат, д. 1/7. Кв. 8, гл. –575 Векслер А. Г. 1995 Тип 6 6д 75 213 67 Москва, Романов двор. Раскоп XIII, кв. 165, гл. –420 Кренке Н. А. Тип 6 6д 75 214 1189 Москва, Романов двор. Раскоп VI, кв. 90, гл. –337 Кренке Н. А. Тип 6 6д 87 215 444 Москва, Романов двор. Кв. ?, гл. –? Кренке Н. А. 2001 Тип 6 6д 216 14103 Москва, Зарядье. Уч. 5, кв. 7, гл. –360-380 Векслер А. Г. 1954 Тип 6 6д 75 217 11 Москва, Сретенка, д. 18. Раскоп 1, кв. 8, гл. –115 Векслер А. Г. 1996 Тип 6 6д 95 80 487 Каталог находок 9 10 11 12 13 14 15 47 15 1/3 7 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 65 13 1/5 XV - нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 9088 70 15 1/5 2-я пол. XVI — нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 19323 50 13 1/4 Пожар XVI в. Архив ИА РАН. № 11298 52 12 1/5 9,2 1-я пол. XV в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 68 14 1/5 10 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 65 13 10 1/5 7,7 Кон. XIV — нач. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 45 12 45 1/4 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 11 25 1/5 7 2-я пол. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 55 13 20 1/4 10,5 Сер. XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 55 11 20 1/5 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 55 11 32 1/5 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 53 13 ? 1/4 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 55 13 20 1/4 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 67 16 28 1/4 Кон. XV, сер. XVI — XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы ? 30 12 488 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 218 139 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. 1996 Тип 8 219 635 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 99, гл. –351 Векслер А. Г. 1998 Тип 8 220 500 Москва, Ильинка. З/Н.7, кв. 9, гл. –120, соор. 28. Векслер А. Г. 1998 Тип 8 221 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 Тип 8 222 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 Тип 8 7 8 71 79 223 343 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. 1996 Тип 8 224 154(23) Москва, ул. Ильинка. Уч. 2, гл. –372 Векслер А. Г. 1995 Тип 9 9а 225 323 Москва, Арбат, д. 1/7. Кв. 9, гл. –591 Векслер А. Г. 1995 Тип 9 9а 226 171 Москва, Романов двор. Раскоп VII, кв. 93, гл. –370 Кренке Н. А. Тип 9 9а 79 227 63 Коломна. ТР3, кв. 4, гл. –108 Мазуров А. Б. 1998 Тип 9 9а 100 228 8(44) Москва, Кремлевская наб. Шурф 1, гл. –487 Векслер А. Г. 1997 Тип 9 9а 87 229 54 Тульский кремль. Раскоп 1, кв. 69, пл. 3 Буров В. А. 1982 Тип 9 9б 78 Казань. Раскоп 1 Халиков А. И. 1974 Тип 9 9б 230 60 231 56 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 9 9б 232 336 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 9 9б 233 358/633 Москва, Казанский собор. ГВ-А, заполнение перемычки между апсидами Беляев Л. А. 1992 Тип 9 9а 234 826 Москва, Гостиный двор. Раскоп 5, кв. 19, гл. –988 Векслер А. Г. 1998 Инд. П 80 105 115 489 Каталог находок 9 10 11 12 13 14 15 48 11 23 1/4 7,1 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский краеведческий музей 44 12 Кон. XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 51 13 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 46 13 Нач. XV — нач. XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. М., 1998. С. 103. Рис. 77, 10 2-я пол. XIV–XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. М., 1998. С. 103 1/4 28 1/4 4 1/4 ? 46 13 14 1/4 5 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 47 14 33 1/4 5 1-я пол. XV в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 14 1/4 1-я треть XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 56 15 23 1/4 Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 62 15 38 1/4 XIV–XVI вв. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 23 55 12 32 1/5 XIV, XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 13 28 1/4 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8958 50 14 1/4 Сер. XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 6643 57 12 1/5 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 70 12 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей XIV–XV, XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 17945 / коллекция МИГМ XIV — нач. XV в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 33 1/5 Нет информации 65 22 50 1/3 8 490 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 235 79 Москва, Большая Ордынка, д. 1/5. Раскоп 1, кв. 48, гл. –379 Векслер А. Г. 1995 Инд. П 236 5(3) Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 11 237 1(5) 12 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 11 92 238 10 Москва, Гостиный двор. Секция 11, ш. 2, гл. –240 Векслер А. Г. 1997 Тип 11 65 239 334 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 71, гл. –419 Векслер А. Г. 1998 Тип 11 70 240 583 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 56, гл. –438 Векслер А. Г. 1998 Тип 11 95 241 650 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 93, гл. –372 Векслер А. Г. 1998 Тип 11 70 242 4 Москва, Ордынка, д. 40. Раскоп 1, кв. 35, гл. –89 Векслер А. Г. 1994 Тип 11 243 268/629 Москва, Казанский собор, ГВ. Шурф за апсидой, гл. –201 Беляев Л. А. 1990 Тип 11 244 6674 Оружейная палата Оружейная палата 245 8 Рязань Новая. Кремль, кв. 1, пл. 1 Судаков В. В. 246 92 Боровское городище. Раскоп 4, кв. 2, гл. –164 247 49 248 105 Тип 11 53 1986 Тип 15 120 Векслер А. Г. 1961 Тип 15 110 Псков, ул. Гоголя, д. 9. Раскоп, кв. 30, пл. 17 Сергина Т. В. 1979 Тип 15 120 442 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 15 145 249 27 Москва, Кадашевский пер., 12-11. Шурф 4, кв. 10, гл. –142 Векслер А. Г. 1996 Тип 15 115 250 2 Москва, Ордынка д. 40. Раскоп, кв. 4, гл. –198 Векслер А. Г. 1998 Тип 15 90 Стрешневское городище. Раскоп 2, пл. 1 Матвеева В. И. 1976 Тип 15 96 251 491 Каталог находок 9 10 11 12 55 20 50 1/3 13 Нет информации 14 15 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 57 27 35 1/2 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 45 16 20 1/3 XV–XVII вв., нач. XVIII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 40 20 30 1/2 7,5 XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 25 45 1/2 13,7 XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 40 18 30 1/2 5 Кон. XVI — сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 25 1/2 Переотлож. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 45 16 1/3 XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 34 14 19 1/2 XVII в. Фонды Государственной Оружейной палаты 56 18 54 1/3 XIV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 12119 70 18 40 1/3 Датирован по аналогии с концом XIV — сер. XV в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 75 23 45 1/3 Кон. XIV — XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8007 80 21 65 1/4 22,7 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 70 23 45 1/3 16,2 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 70 30 1/3 23 Кон. XIV–XV– XVII вв. (?) Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 66 23 XVI в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 6112 30 1/3 5,5 492 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 252 109 Емецкий городок. Траншея 4 Овсянников О. В. 1974 Тип 7 253 111 Емецкий городок. Траншея 4 Овсянников О. В. 1974 Тип 7 254 414 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 255 416 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 90 256 417 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 80 257 418 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 90 258 421 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 58 259 422 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 260 447 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 261 449 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 7 262 338 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 75 263 171 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 77 264 371 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 85 265 341 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 266 28 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 267 3(3) Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 268 4(3) Епифань. Селище Кораблино VIII. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 493 Каталог находок 9 10 14 15 Плохая сохранность 2-я пол. XV — нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 5891 Плохая сохранность 2-я пол. XV — нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 5891 65 15 65 13 60 11 12 13 1/4 8,4 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 25 1/6 7,7 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 12 20 1/5 6,4 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 70 13 20 1/5 5,9 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 45 14 13 1/3 6,6 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 66 13 1/5 7,4 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 45 12 1/4 2,5 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 45 11 1/4 1,8 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 57 12 22 1/4 5,8 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 55 15 22 1/4 6,7 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 65 15 20 1/4 10 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 50 11 1/4 3,8 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 55 12 1/4 3,8 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 494 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 269 189 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 80 270 109 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 80 271 101 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 272 2(5)264 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 273 30 Епифань. Селище Мельгуново. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 274 114(6) Епифань. Селище Мельгуново. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 275 152 Москва, ул. Маршала Шапошникова. Раскоп 2, кв. з6, пл. 4 Векслер А. Г. 1989 Тип 7 65 276 78 Москва, Манежная площадь. Раскоп XII, кв. 42, гл. –538 Векслер А. Г. 1994 Тип 7 120 277 339 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 74 278 66 Москва, Манежная площадь. Раскоп XVII, кв. 106, гл. –610 Векслер А. Г. 1995 Тип 7 80 279 150 Москва, Пречистенка, д. 2. Раскоп 1, кв. 10, гл. –515 Векслер А. Г. 1997 Тип 7 80 280 82 Москва, Арбат, д. 1/7. Раскоп 5, кв. 13, гл. –458 Векслер А. Г. 1997 Тип 7 85 281 748 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 104, гл -437, соор. 36 Векслер А. Г. 1998 Тип 7 87 282 Кармылык Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. 1958 Тип 7 283 Кармылык Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. 1958 Тип 7 284 Вотчинское городище Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. 1958 Тип 7 76 495 Каталог находок 9 10 11 12 13 14 15 60 12 20 5 5,1 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 60 15 20 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 55 16 1/3 62 13 1/5 43 13 22 1/3 XV–XVII вв. (?) Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 70 15 50 1/5 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 55 12 19 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 55 14 25 1/4 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 53 13 27 1/4 XVI–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 55 12 30 1/5 9,5 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 62 11 25 1/6 6,1 1-я пол.— сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Кон. XV–XVII в. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV–XVII вв. на территории Коми края. Сыктывкар, 2000. С. 9 1/3 Кон. XV–XVII в. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV–XVII вв. на территории Коми края. Сыктывкар, 2000. С. 9–10. Рис. 3, 1 1/3 Кон. XV–XVII в. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV–XVII вв. на территории Коми края. Сыктывкар, 2000. С. 15. Рис. 6, 4 Плохая сохранность 60 18 50 16 26 6,3 496 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 285 180/636 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1990 Тип 7 286 1203 Москва, Романов двор. Раскоп VI, кв. 81, гл. –225 Кренке Н. А. 2002 Тип 7 287 342 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 77 288 337 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 90 289 59 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 7 75 290 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 7 102 291 Картуковский могильник Неизвестно Тип 7 292 Картуковский могильник Тип 7 293 Картуковский могильник Тип 7 294 12/1 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 295 41 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. Тип 7 Вотчинское городище Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. 1958 Тип 7 72 296 297 ? Кич-городок Никитин А. В. 1962 Тип 7 67 298 ? Кич-городок Никитин А. В. 1962 Тип 7 88 299 Псков, ул. Первомайская. 3–4-й пласт Кильдюшевский В. И. 1979 Тип 7 300 Псков. Работы в Кремле Белецкий В. Д. 1981 Тип 7 108 Волоколамск. Раскоп 2, кв. 10, гл. –15 Ивченков В. Л. 1986 Тип 7 118 301 2 497 Каталог находок 9 10 11 12 13 Нет информации 1/5 7,2 14 15 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 55 10 55 12 22 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 60 12 30 1/5 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 60 17 15 1/4 Кон. XVI — нач. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 64 21 54 1/3 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 14 Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Материалы экспедиции Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Материалы экспедиции Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Материалы экспедиции Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 48 16 24 1/3 Кон. XV–XVII в. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV–XVII вв. на территории Коми края. Сыктывкар, 2000. С. 9–10. Рис. 6, 5 52 16 15 1/3 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 2479 58 17 30 1/3 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 2479 35 12 1/2 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 9908 60 22 38 1/3 XVII в. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 8563, с. 6 83 20 35 1/4 XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 11953 498 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 302 10 Кашин. Раскоп (завод электроаппаратуры) пл. 1, переотложен Харитонов Г. 1974 Тип 7 303 383637 Москва, Казанский собор Беляев Л. А. 1990 Тип 10 304 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 10 150 305 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 10 132 306 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 10 164 108 307 631 Копорье. Раскоп, кв. г1, гл. –180, 2 строит. горизонт. Овсянников О. В. 1970 Тип 10 145 308 1 Псков, Козьмодемьяновский, д. 4. Раскоп, кв. 19, гл -144 Салмина Е. В. 1993 Тип 12 95 309 437 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. Тип 12 75 310 340 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 12 70 311 128 Москва, Кадашевский пер., 4-2. Раскоп, кв. 6, гл. –372 Векслер А. Г. 2001? Тип 12 75 312 246 Москва, Кадашевский пер., 4-2. Раскоп, кв. 6, гл. –389 Векслер А. Г. 2001? Тип 12 313 51 Москва, Кадашевский пер., 14 Векслер А. Г. 1999 Тип 12 314 320 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. 315 2 Старый Кунгур. Раскоп. Уч. Ж, гл. –40 Оборин В. А. 1983 Тип 12 316 3 Старый Кунгур. П. м. Оборин В. А. 1983 Тип 12 65 Тип 12 Нет информации 499 Каталог находок 9 10 14 15 73 23 1/5 2-я пол. XV–XVIII в., монета конца XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 5168 85 18 1/5 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16803 / коллекция МИГМ 42 17 108 1/3 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 8 47 17 85 1/3 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 9 57 17 107 1/3 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 10 75 22 73 1/3 XIII–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 4288 60 12 35 1/5 XIV–XVI вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 17924 50 10 25 1/7 6 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 40 14 30 5 5,5 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 50 20 25 1/2 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 50 21 1/2 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 45 15 1/3 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Нет информации XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10131 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10131 70 35 11 20 12 1/2 13 12,6 500 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 317 4 Старый Кунгур. Раскоп. Уч. Е, гл. –50 Оборин В. А. 1983 Тип 12 318 ? Кич-городок Никитин А. В. 1962 Тип 13 319 334 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 13 320 195 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 13 321 316 Москва, Манежная площадь. Раскоп 1, кв. 23, гл. –489 Векслер А. Г. 1993 Тип 13 322 ? Псков, ул. Ленина. Раскоп, кв., гл. –84. Лабутина И. К. 1981 Тип 14 323 388 Волоколамск. Раскоп 2, подъемный материал Буров В. А. 1994 Тип 14 51 324 55 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 14 55 325 338 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 14 54 326 114 Епифань. Селище Голино 1 п. м. Гоняный М. И. Тип 14 51 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 Тип 14 80 327 7 8 70 328 60 Москва, Ордынка, д. 40. Раскоп 3, кв. 51, гл. –308, яма 91 Векслер А. Г. 1994 Тип 14 57 329 1 Старый Кунгур. Раскоп. Уч. К, гл. –50 Оборин В. А. 1983 Инд. П 79 330 5 Старый Кунгур. П. м. Оборин В. А. 1983 Инд. П 331 6 Старый Кунгур. Раскоп. Уч. Е, гл. –20 Оборин В. А. 1983 Тип 16 110 332 110 Москва, ул. Б. Дмитровка. Раскоп 1, кв. 22, гл. –310 Векслер А. Г. 2001 Тип 16 105 333 ? Псков. Козьмодемьяновский раскоп, кв. 34, пл. 10 Кильдюшевский В. И. 1988 Тип 16 120 334 630 Копорье. Раскоп, кв. г2, гл. –175, 2 строит. горизонт. Овсянников О. В. 1970 Тип 16 140 501 Каталог находок 9 10 11 12 13 Нет информации 14 15 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10131 55 18 1/3 XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. № 2479 55 12 1/5 Кон. XVI в. Кимовский историко-краеведческий музей 52 14 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 50 13 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XVII–XVIII вв. Архив ИА РАН. № 8741 2-я пол. XV — нач. XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 18833 20 5,8 1/4 Плохая сохранность 36 18 15 1/2 40 20 15 1/2 8,6 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 42 20 12 1/2 4,6 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 36 18 15 1/3 Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей 54 14 26 1/4 2-я пол. XIV–XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. М., 1998. С. 102. Рис. 77, 16 47 20 10 1/2 XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 55 26 27 1/2 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10131 Нет информации 20 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10131 60 20 50 1/3 XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 10131 75 20 30 1/4 XVI — 1-я пол. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 65 27 59 1/2 XII–XVIII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 12656 95 21 45 1/4 XIII–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 4288 502 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 335 9 Тушков городок. Раскоп 4, кв. 2, гл. –189 Рабинович М. Г. 1954 Тип 17 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1972-97 Тип 17 336 7 8 77 337 147 Тушков городок. Раскоп 5, кв. 1, гл. –274 Рабинович М. Г. 1957 Тип 17 115 338 ? Настасьино Энговатова А. В., Двуреченский О. В. 2004 Тип 17 90 339 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 Тип 18 80 340 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 18 125 341 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 18 342 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 19 137 343 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 19 135 344 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 19 121 345 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 19 503 Каталог находок 9 10 11 12 55 13 22 60 14 60 16 61 14 15 1/4 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 985 1/4 Кон. XIV–XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология М., 1998. С. 62–65 55 1/4 XIII–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 1443 16 29 1/4 Кон. XIV — нач. XV в. Средневековое поселение Настасьино // ТПЭ. Т. 2. М., 2004. С. 238. Рис. 76 55 23 25 1/2 2-я пол. XIV–XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. М., 1998. С. 102–103. Рис. 77, 5 107 13 18 1/8 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 4 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Рис. 16, 2 Нет информации 13 100 26 37 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 1 100 31 35 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 2 92 31 29 1/3 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 3 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 5 Плохая сохранность 504 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 3 4 346 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 19 347 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 19 Псков, наб. р. Великая, раскоп, кв. 6, пл. 17 Лабутина И. К. 1972 Тип 20 140 349 Красное Артемьев А. Р. 1998 Тип 20 88 350 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Тип 20 121 351 Албазин Артемьев А. Р. 1999 Инд. У 126 352 Албазин Артемьев А. Р. 1999 Инд. У 136 353 Албазин Артемьев А. Р. 1999 Инд. У 354 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 348 2 6 5 6 7 8 Инд. П 164 99 355 17 Дубровицы. Разведочные работы, ш. 2, кв. 4, гл. –82 Гоняный М. И. 1991 Инд. П 356 1299 Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 104, гл. –433, соор. 36 Векслер А. Г. 1998 Инд. П 505 Каталог находок 9 10 11 12 14 15 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 6 1/3 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67, рис. 7 Плохая сохранность 13 88 25 60 25 80 1/3 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. № 5170 50 20 38 1/2 2-я пол. XV в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. М., 1998. С. 102–103. Рис. 77, 7 35 14 1/2 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 11 100 11 26 1/9 XVII в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. Рис. 80, 1 100 11 36 1/9 XVII в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. Рис. 80, 2 XVII в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. Рис. 80, 3 Нет информации 100 25 64 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 12 72 23 27 1/4 XIII–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 16082 1-я пол.— сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Плохая сохранность 506 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 Воротынск. Раскоп 1 Никольская Т. Н. 1975 Инд. П Москва, 3-й Зачатьевский. З/н, яма 1, кв. 6а, гл. –300 Векслер А. Г. 1997 Инд. П 110 359 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. 1981 Инд. П 157 360 Мангазея Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Инд. П 144 361 Албазин Артемьев А. Р. 1999 Инд. П Москва, Гостиный двор. Раскоп 1, кв. 99, гл. –457, соор. 36 Векслер А. Г. 1998 Инд. П 69 363 Псков, Довмонтов город. Раскопки у западной стены Довмонтова города. Раскоп у храма № 2 Белецкий В. Д. 1960 Инд. П 70 364 Углич, кремль. Раскоп 2 Булкин В. А. 1985 Инд. П 76 1970 Инд. П 130 357 358 362 31 1457 365 634 Копорье. Кв. а3 Овсянников О. В. 366 192 Епифань. Селище Голино 1, 3 п. м. Гоняный М. И. 367 5 Коломенский кремль, гл. –235 Савицкий М. Г. 368 200 Епифань. Селище Голино 3. п. м. 369 201 370 371 7 8 Заготовка 1989 Тип 6 6а Гоняный М. И. Тип 6 6а Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. Тип 6 6а 7 Москва, Моховая. Раскоп 2, кв. 3, гл. –110 Векслер А. Г. 2001 Инд. П 21 Ростиславль Рязанский. Кв. 243, гл. –106, яма 350 Коваль В. Ю. 2004 Тип 9 120 9б 76 507 Каталог находок 9 10 85 11 12 13 40 14 15 XIII–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 5661 85 34 25 1/2 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 127 28 30 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Табл. 67. Рис. 13 120 29 24 1/4 Кон. XVI — сер. XVII в. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI–XVII вв. Ч. 2. М., 1981. Рис. 16, 3 133 21 1/6 XVII в. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. Рис. 80, 5 46 20 22 1/2 1-я пол.— сер. XVII в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 45 16 25 1/2 XV–XVI вв., выпад в слой Архив ИА РАН. Р. 1, № 2198 56 10 20 1/6 X–XI, кон. XV в. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 10820 85 38 45 1/2 XIII–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 4288 Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Плохая сохранность XVI–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 13522 Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей. Нет информации Кон. XVI — сер. XVII в. Кимовский историко-краеведческий музей Перекоп XVII– XVIII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XVI в. Полевая опись РАЭ-2004 90 43 30 1/2 47 12 29 1/4 9 508 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 372 36 Ростиславль Рязанский. Кв. 243, гл. –114, яма 350 Коваль В. Ю. 2004 Тип 9 9б 90 373 94 Ростиславль Рязанский. Кв. 249, гл. –209, яма 350 Коваль В. Ю. 2004 Тип 6 6а 374 54 Ростиславль Рязанский. Кв. 242, гл. –153, яма 350 Коваль В. Ю. 2004 Тип 6 6а 80 375 58 Ростиславль Рязанский. Кв. 242, гл. –152, яма 350 Коваль В. Ю. 2004 Тип 6 6а 80 376 142 Ростиславль Рязанский. Кв. 249, гл. –271, яма 350 Коваль В. Ю. 2004 Тип 6 6в 77 377 38 Ростиславль Рязанский. Кв. 243, гл. –Яма 350 Коваль В. Ю. 2004 Тип 6 6а 378 15 Ростиславль Рязанский. Кв. 256, гл. –71 Коваль В. Ю. 2004 Тип 1 1а 379 1 Ростиславль Рязанский. Кв. ? Коваль В. Ю. 2004 Тип 17 380 1 Селище Жуковка 2. Раскоп 2, яма 8 Гоняный М. И. 2004 Тип 3 381 2 Селище Жуковка 2. Раскоп 1, яма 1 Гоняный М. И. 2004 Тип 12 382 3 Селище Жуковка 2. Раскоп 1, яма 3 Гоняный М. И. 2004 Тип 12 383 5 Серпухов. Городище Красная горка. Раскоп 2 Павлихин А. В. 2003 Тип 6 6б 384 240 Москва, Неглинная, д. 17. Раскоп 1 Векслер А. Г. 2004 Тип 6 6д 385 234 Москва, Неглинная, д. 17. Раскоп 1 Векслер А. Г. 2004 Тип 6 6а 386 226 Москва, Неглинная, д. 17. Раскоп 1 Векслер А. Г. 2004 Тип 11 387 41 Москва, Неглинная, д. 17, ш. 1 Векслер А. Г. 2004 Тип 6 388 156 Москва, Неглинная, д. 17, ш. 1 Векслер А. Г. 2004 Пулевидн. 27 389 43 Москва, Неглинная, д. 17. Раскоп 1 Векслер А. Г. 2004 Пулевидн. 20 65 90 92 62 6в 95 509 Каталог находок 9 10 11 12 13 14 15 54 12 36 1/4 11 XVI в. Полевая опись РАЭ-2004 56 10 1/5 9 XVI в. Полевая опись РАЭ-2004 55 11 25 1/5 11 XVI в. Полевая опись РАЭ-2004 55 15 25 1/4 11 XVI в. Полевая опись РАЭ-2004 45 15 32 1/3 9 XVI в. Полевая опись РАЭ-2004 55 15 1/4 7 XVI в. Полевая опись РАЭ-2004 50 5 1/10 4 Полевая опись РАЭ-2004 72 20 1/4 12, 6 Полевая опись РАЭ-2004 65 8 75 20 65 23 15 25 28 1/8 Сер. XV в. Полевая опись ВДАЭ 1/4 Сер. XV в. Полевая опись ВДАЭ 1/2 Сер. XV в. Полевая опись ВДАЭ Сер. XVI в. Сведения А. В. Павилихина Нет информации 47 12 1/4 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 52 13 1/4 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 33 17 29 1/2 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 45 15 50 1/3 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 27 9 1/3 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 20 11 1/2 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 510 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 8 390 63 Москва, Неглинная, д. 17, ш. 1 Векслер А. Г. 2004 Тип 6 6в 391 207 Москва, Манежная площадь. Раскоп 1, кв. 134, гл. –410 Векслер А. Г. 1993 Тип 6 6в 392 62 Москва, Романов двор. Раскоп VII, кв. ?, гл. ? Кренке Н. А. 2002 Тип 6 6в 393 1244 Москва, Романов двор. Раскоп VI, кв. 82, гл. –340 Кренке Н. А. 2002 Тип 6 6в 394 239 Москва. ул. Маршала Шапошникова. Раскоп 2, кв. з7, пл. 15 Векслер А. Г. 1989 Тип 7 395 32 Москва, Спиридоньевский пер., д. 5. Шурф 1, кв. 5, гл. –145 Векслер А. Г. 1997 Тип 6 396 31 Москва, ул. Ильинка. З/н 5, уч. 2 Векслер А. Г. 1996 Тип 11 397 56 Москва, дом Пашкова. Тр. 3, уч. г. 21, гл. –373 Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6а 398 14 Москва, Ильинка. З/Н 7, кв. 2, перекоп Векслер А. Г. 1998 Тип 6 6а 399 236 Москва, ул. Маршала Шапошникова. Раскоп 2, кв. е8, пл. 16 Векслер А. Г. 1989 Тип 6 6а 94 400 115 Москва, ул. Маршала Шапошникова. Раскоп 3 Векслер А. Г. 1990 Тип 6 6в 88 401 303 Москва, ул. Маршала Шапошникова. Раскоп 2, кв. ж7, пл. 19 Векслер А. Г. 1989 Тип 7 402 222 Москва, ул. Маршала Шапошникова. Раскоп 2, кв. л6, пл. 12 Векслер А. Г. 1989 Тип 15 403 165 Коломна. Раскоп УЛ2, кв. 31, гл. –179, ям. 8 Мазуров А. Б. 1995 Тип 1 1а 404 174 Коломна, ул. Исаева. Траншея кв. 4д, гл. –178 Мазуров А. Б. 1994 Тип 6 6а 77 405 ?22 Коломна. Раскопки в кремле и посаде Мазуров А. Б., Сыроватко А. С., Ульянова Т. Н. 1999–2004 Тип 9 9б 80 406 ?26 Коломна. Раскопки в кремле и посаде Мазуров А. Б., Сыроватко А. С., Ульянова Т. Н. 1999–2004 Тип 4 77 6в 80 86 86 88 72 511 Каталог находок 9 10 45 15 50 16 11 12 13 14 15 1/3 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 1/3 XVI в. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Плохая сохранность Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке Плохая сохранность Сер. XVI — 1-я пол. XVII в. Сведения Н. А. Кренке 50 13 27 1/4 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 58 17 20 1/3 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 65 23 21 1/3 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 62 16 24 1/4 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы Плохая сохранность 60 12 34 1/5 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 51 16 37 1/3 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 57 13 31 1/4 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 77 33 1/2 XV–XVII вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 55 6 1/9 До сер. XV в. включительно Архив ИА РАН. Р. 1, № 19323 56 12 23 1/5 XV–XVII вв. (?) Архив ИА РАН. Р. 1, № 18985 44 10 34 1/4 XVI в. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 22 44 6 28 1/7 XIV–XVII вв. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 26 27 512 Таблица 10. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства конца XIV–XVII веков. Окончание 1 2 3 4 5 6 7 8 407 ?27 Коломна. Раскопки в кремле и посаде Мазуров А. Б., Сыроватко А. С., Ульянова Т. Н. 1999–2004 Тип 1 1а 57 408 ?25 Коломна. Раскопки в кремле и посаде Мазуров А. Б., Сыроватко А. С., Ульянова Т. Н. 1999–2004 Инд. Б 70 409 ?20 Коломна. Раскопки в кремле и посаде Мазуров А. Б., Сыроватко А. С., Ульянова Т. Н. 1999–2004 Инд. П 100 410 ?19 Коломна. Раскопки в кремле и посаде Мазуров А. Б., Сыроватко А. С., Ульянова Т. Н. 1999–2004 Заготовка 411 ?5 Коломна. Раскопки в кремле и посаде Мазуров А. Б., Сыроватко А. С., Ульянова Т. Н. 1999–2004 Тип 6 412 192 Епифань. Селище Голино 3. п. м. Гоняный М. И. 1996 Заготовка Илимский острог. Раскоп пл. 21-22 Седякина Е. Ф. 1971 Тушинский лагерь. Сборы Политковского Политковский В. А. Кон. XIX — нач. XX в. 413 414 338 Тип 1 6а 95 40 1а 85 513 Каталог находок 9 10 11 12 35 6 22 15 9 57 25 13 14 15 1/6 XVII в. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 27 55 1/2 XVII в. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 25 43 1/2 XVI в. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 20 XVII в. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 3, 19 XIV–XVII вв. Ульянова Т. Н. Вооружение средневековой Коломны // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Рис. 2, 5 XVI–XVII вв. Кимовский историко-краеведческий музей XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 4543 Нач. XVII в. ГИМ, хр. 502/129 Нет информации 55 14 40 1/4 Нет информации 60 35 55 8 1/2 30 1/7 8 514 № п/п Таблица 11. арбалетные болты xiv–xvii веков Номер в коллекции / описи Место находки / место хранения Руководитель раскопок / автор публикации Год Тип Длина (мм) 1 2 3 4 5 6 7 1 58 Москва, Зарядье. Раскоп VIII, кв. 26, гл. –361 Рабинович М. Г. 1951 Тип 1 67 2 98 Псков. Раскоп на Первомайской, д. 4, кв. 114, пл. 6. Седов В. В., Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. 1986 Тип 1 80 3 602 Псков, ул. Школьная. Яма 35, кв. 116, гл. –224 Плоткин К. М. 1977 ? нет данных Псков, Довмонтов город. Уч. у западной стены Александров А. А. 1966 Тип 3 65 Псков, ул. Первомайская. Кв. 187, пл. 2 Кильдюшевский В. И. 1981 Тип 3 6 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 4 7 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 4 8 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 9 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 10 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 11 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 12 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 13 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 4 5 2 70 515 Каталог находок Длина пера (мм) Ширина пера (мм) Длина черешкавтулки (мм) Пропорции Вес (г) Дата Источник информации о находке / место хранения 8 9 10 11 12 13 14 30 7 37 1/4 24,5 XIV–XV вв. МИГМ нвф15371/148 56 14 24 1/4 XVI–XVII (?) вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 11298 Кон. XV–XVII в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 9319 1/3 XIV–XVI (?) вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 3350 1/3 XV–XVII вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 8923 1/3 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 2-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 45 14 40 13 35 12 20 35 516 Таблица 11. Арбалетные болты XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 14 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 15 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 16 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 17 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 18 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 19 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 20 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 5 21 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 22 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 23 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 24 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 25 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 26 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 7 90 85 85 517 Каталог находок 8 50 40 40 9 11 11 11 10 40 45 45 11 1/4 1/4 1/4 12 13 14 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 2-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 518 Таблица 11. Арбалетные болты XIV–XVII веков. Продолжение 1 2 3 4 5 6 7 27 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1985 Тип 4 28 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 год публикации Тип 2 85 29 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 год публикации Тип 1 92 30 Воронач Белецкий В. Д. 1977 Тип 2 31 Изборск, крепость Артемьев А. Р. 1998 год публикации Тип 2 60 32 99 Москва, Ильинка. Зона набл. 4, уч. 1, траншея 3, гл. –200–240 Векслер А. Г. 1996 Тип 1 75 33 319 Волок-Ламский. Возмище 1, кв. 3, пл. 7 Ивченков В. Л. 1989 Тип 1 105 34 58 Тушков городок. Раскоп 4, кв. 14, гл. –221 Рабинович М. Г. 1954 Тип 1 9? 35 2 Псков. Козьмодемьяновский, Ершова Т. Е. 9 раскоп, кв. 18, гл. –231 1995 Тип 3 65 36 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 37 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 38 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 39 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 40 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 6 519 Каталог находок 8 9 10 11 12 13 14 XV–XVII вв. Артемьев А. Р. Стратиграфия и хронология Изборской крепости // СА. № 2. М., 1985. С. 137. Рис. 2, 14; Наконечники из раскопок Изборска // КСИА. Вып. 155. М., 1978 40 11 45 1/4 XV в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 104. Табл. 77, 24 50 20 42 1/3 2-я пол. XVII в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 104. Табл. 77, 17 XV в. Белецкий В. Д. Археологические работы в Государственном заповеднике им. А. С. Пушкина // АСГЭ. Вып. 18. Л., 1977. С. 117. Рис. 7, 10 XVI в. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. С. 104. Табл. 77, 12. XV–XVI вв. Архив ЦАИ ГУОП г. Москвы 52 18 8 1/3 40 10 35 1/4 45 12 60 1/4 XV в. Архив ИА РАН. Р. 1, № 13789 4 1,5 5 1/3 XIV–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 985 30 10 35 1/3 XIII–XV вв. Архив ИА РАН. Р. 1, № 19123 1-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 2-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 2-я пол. XV в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XV–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XV–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 28 520 Таблица 11. Арбалетные болты XIV–XVII веков. Окончание 1 2 3 4 5 6 7 41 Орешек, посад Кильдюшевский В. И. 1971–1975 ? 42 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 ? 43 Орешек, крепость Кильдюшевский В. И. 1971–1975 Тип 3 65 44 кп1746 Соловецкий монастырь Тип 2 80 45 кп7849 Соловецкий монастырь Тип 1 68 46 кп1745 Соловецкий монастырь Тип 2 75 47 1 Соловецкий монастырь Тип 1 48 2 Соловецкий монастырь Тип 1 49 3 Соловецкий монастырь Тип 1 50 4 Соловецкий монастырь ? 51 5 Соловецкий монастырь ? 52 18324 Москва, Зарядье (?) Тип 1 55 521 Каталог находок 8 9 10 11 12 13 14 XV–XVII вв. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 45 14 20 1/3 XVI в. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV–XVI вв. из раскопок крепости Орешек // Военная Археология. М., 1998. С. 66 42 14 38 1/3 XV–XVII вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музейзаповедник 45 14 23 1/3 XV–XVII вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музейзаповедник 42 15 33 1/3 XV–XVII вв. Соловецкий государственный историкоархитектурный и природный музейзаповедник 28 15 1/3 XV–XVII вв. ВИМАИВиВС, фонд 102 29 15 1/3 XV–XVII вв. ВИМАИВиВС, фонд 102 35 15 1/3 XV–XVII вв. ВИМАИВиВС, фонд 102 29 15 1/3 XV–XVII вв. ВИМАИВиВС, фонд 102 32 15 1/3 XV–XVII вв. ВИМАИВиВС, фонд 102 15 7 1/2 XV–XVII вв. МИГМ 18324 (?) 40 Список литературы Адамова А. Т., Гузальян Л. Т. Миниатюры, рукописи поэмы Шах-намэ 1333 г. Л., 1985. Алешковский М. Х. Курганы русских дружинников XI−II вв. // СА. 1960. № 1. Алексеев Ю. Г. Походы русских войск при Иване III. СПб., 2007. Алой А. А. Поместное землевладение Рязанского края в конце XVI в. // Проблемы материальной и духовной культуры народов России и зарубежных стран // Тез. докл. VI Всерос. науч. конф.я студентов и аспирантов. Сыктывкар, 1999. Антонов А. В., Баранов К. В. Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII в. Т. I. М., 1997. Антонов А. В. Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII в. Т. II. М., 1998. Антонов А. В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII в. Русский дипломатарий. Вып. 8. М., 2002. Арендт В. Древнее оружие Московской Оружейной палаты // Строительство Москвы. № 3. М., 1927. Артемьев А. Р. Наконечники стрел из раскопок Изборска // КСИА. Вып. 155. М., 1978. Артемьев А. Р. Копья из раскопок в Изборске // КСИА. Вып. 171. М., 1982. Артемьев А. Р. Стратиграфия и хронология Изборской крепости // СА. № 2. М., 1985. Артемьев, А. Р. Некоторые итоги изучения военного дела псковичей в XIII — начале XVI вв. // Археология и история Пскова и Псковской земли. М., 1987. Артемьев А. Р. Кистени и булавы из раскопок Великого Новгорода // Материалы по археологии Новгорода. М., 1988. Артемьев А. Р. О редких типах наконечников копий в Новгороде и Новгородской земле // Материалы по археологии Новгородской земли. М., 1990. Артемьев А. Р. О мечах-реликвиях, ошибочно приписываемых псковским князьям Всевлоду (Гавриилу) и Довмонту (Тимофею) // РА. № 2. М., 1992. Артемьев А. Р. Орнаментированные топоры из раскопок средневекового Новгорода // Новгород и Новгородская земля: история и археология. Вып. 8. Новгород, 1994. Артемьев А. Р. Города Псковской земли. Владивосток, 1998. Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII−XVIII вв. Владивосток, 1999. Артемьев А. Р., Гайдуков П. Г. Лук XIII в. из Новгорода // РА. № 3. М., 1992. Археология СССР. Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985. Арциховский А. В. Находки в колодцах на Моховой. По трассе первой очереди Московского метрополитена // ИГАИМК. Вып. 132. М., 1936. Арциховский А. В. Русская дружина по археологическим данным // Ист. журн. № 1. М., 1939. Арциховский А. В. Оружие // Очерки русской культуры. Ч. 1. М., 1969. Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 2004. 524 Аствацатурян Э. Г. Турецкое оружие в собрании Государственного Исторического музея. СПб., 2002. Бахрушин С. В. Кольчуга князя П. И. Шуйского в «Сборнике Оружейной палаты». М.,1925. Белецкий В. Д. Археологические работы в государственном заповеднике им. А. С. Пушкина // АСГЭ. Вып. 18. Л., 1977. Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI−VII вв. Ч. 2. М., 1981. Бехайм В. Энциклопедия оружия. СПб., 1995. Бибиков Г. Н. Опыт военной реформы 1609−610 гг. // Ист. записки. Т. 19. М., 1946. Бобринский А. А. Шлем Ивана Грозного. СПб., 1898. Богоявленский С. К. Вооружение русских войск в XVI−VII вв. // Ист. записки. Т. 4. М., 1938. Бойцов И. А. Производственное сооружение середины XVII в. на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря // Культура средневековой Москвы XIV−VII вв. М., 1995. Бранденбург Н. Е. Исторический каталог Санкт-Петербургского Артиллерийского музея. СПб., 1877. Векслер А. Г. Археологические находки оружия XVI−VII вв. в Москве // Тез. докл. 3-й Всесоюзн. конф. историков оружия. М., 1971. Векслер А. Г., Двуреченский О. В. Комплекс вещей из сооружения первой половины XVII в. на Китайгородском подворье Троице-Сергиева монастыря // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. М., 2000. Вельтман А. Ф. Московская Оружейная палата. М., 1844. Вздорнов Г. И. Волотово. М. 1989. Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Мангазея: новые археологические исследования. Екатеринбург; Нефтеюганск, 2008. Винклер П. Ф. Оружие. СПб., 1894. Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. М., 2008. Воробьев В. М. Из истории поместного войска в условиях после смутного времени (на примере новгородских служилых городов) // Исторический опыт русского народа и современность. СПб., 1994. Воробьев В. М. Конность, людность, оружность и сбруйность служилых городов при первых Романовых // Дом Романовых в истории России. СПб., 1995. Воробьев В. М. Лжедмитрий I и судьбы службы по отечеству и поместной системы // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Мат-лы науч. конф. 18−20 ноября 2003 г. Великий Новгород, 2003. Воробьев В. М. Псковский и Пусторжевский служилые города по материалам смотра военных сил России в 1621 г. // Псков в российской и европейской истории (к 110летию первого летописного упоминания). М., 2003. Т. 1. Воронин Н. Н. Раскопки в Старице // КСИИМК. Вып. 37. М., 1951. Воронин Н. Н. Археологические заметки // КСИИМК. Вып. 62. М., 1956. Воскресенская летопись // ПСРЛ. Т. 8. Рязань, 1998. Гайдуков П. Г. Топография, стратиграфия и хронология Дубошина раскопа в Новгороде // Труды VI Междунар. конгресса славянской археологии. Т. 2: Славянский средневековый город. М., 1997. Гайдуков П. Г. Славенский конец средневекового Новгорода: Нутный раскоп. М., 1992. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. Гоняный М. И., Гриценко В. П., Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из казачьих слобод Епифанского уезда // Воен. археология. Вып. 2. М., 2011. Список литературы 525 Гоняный М. И. Археологические памятники Куликова поля // Куликово поле и Донское побоище 1380 г. М., 2005. Горелик М. В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV — начала XV вв. // Куликовская битва в истории культуры нашей Родины. М., 1983. Горелик М. В. Оружие древнего Востока. М.: Вост. лит., 1993. Горелик М. В. Армии монголо-татар X−IV вв. М., 2002. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1909. Городцов В. А. Описание холодного оружия Исторического музея // Труды Исторического музея. М., 1913. Гордеев Н. В. Русский оборонительный доспех // Государственная Оружейная палата Московского кремля. М., 1954. Гордеев Н. В. Русское огнестрельное оружие XVII века // Государственная Оружейная палата Московского кремля. М., 1954. Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000. Государева Оружейная палата. СПб., 2002. Даль В. И. Толковый словарь великорусского языка. М., 1997. Двуреченский О. В. Изделия из черного металла // Средневековое поселение Настасьино. М., 2004. Двуреченский О. В. Находки предметов вооружения на Куликовом поле // Куликово поле и Донское побоище. М., 2005. Двуреченский О. В. Каталог реликвий Донского побоища, найденных на Куликовом поле. М., 2005. Двуреченский О. В. Боеприпас для ручного огнестрельного оружия Московской Руси конца XV — начала XVIII в. // Археология Подмосковья. Вып. 2. М., 2005. Двуреченский О. В. Боевые топоры Московского государства XV−XVII вв. // Вестн. молодых ученых. № 4. СПб., 2006. Двуреченский О. В. Комплекс вооружения и снаряжение всадника и верхового коня, происходящие с территории Тушинского лагеря // Археология Подмосковья. Вып. 3. М., 2007. Двуреченский О. В. Наконечники стрел Московского государства конца XIV−XVII в. // Археология Подмосковья. Вып. 3. М., 2007. Двуреченский О. В. Реликвии Донского побоища. М. 2008. Двуреченский О. В., Гоняный М. И. Комплекс вооружения и снаряжения всадника и верхового коня конца XII — последней трети XIV вв., происходящий с территории поселений древнерусского и золотоордынского периодов, расположенных в верховьях Дона // Воен. археол. Вып. 3. 2012. Денисова М. М. Поместная конница и ее вооружение в XVI−XVII вв. // Воен.-ист. сб. Вып. XX. М., 1948. Денисова М. М., Портнов М. Э., Денисов Е. Н. Русское оружие: Крат. определитель рус. боевого оружия XI−XIX вв. М., 1953. Долгих Б. О. Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII в. Л.; М., 1951. Дмитриев-Садовников Гр. Лук ваховских остяков и охота с ним // Ежегод. Тобольского губерн. музея. Вып. XXIV. Тобольск, 1915. Евглевский А. В., Потемкина Т. М. Восточноевропейские позднекочевнические сабли // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 1999. Жиль Ф. Каталог резного старинного и восточного оружия, хранящегося в собственном Е. И. В. Арсенале в Царском селе. СПб., 1840. Жиль Ф. Царскосельский музей с собранием оружия, принадлежащего Г. Императору. СПб., 1860. Жуков К. А. К истории шатровидных шлемов на Руси XIII−XV в. // Куликово поле. Юго-Восточная Русь в XII−XIV вв. Тула, 2005. 526 Зайковский Б. К вопросу о происхождении кистеня // Известия общества археологии, истории, этнографии при Казанском университете. Т. 34. Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 1929. Зимин А. А. Витязь на распутье. М., 1991. Золотой век русского оружейного искусства. М., 1993. Иванов А. С., Кильчевская Э. В. Художественные промыслы Дагестана. М., 1959. Игушев А. Р., Кленов М. В., Савельева Э. А. Осадные городки XV−XVII вв. на территории Коми края. Сыктывкар, 2000. Искусство Блистательной Порты. М., 2008. Иностранцы о древней Москве. М., 1991. Иосафовская летопись. М., 1957. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. II. М., 1998. История о Казанском царстве: Казанский летописец // ПСРЛ. Т. XIX. М., 2000. Каргалов В. В. Полководцы XVII в. М., 1990. Квасневич В. Польские сабли. СПб., 2005. Кеммерер Е. Царскосельский Арсенал. СПб., 1869. Кильдюшевский В. И. Оружие XIV−XVI вв. из раскопок крепости Орешек // ММК Военная Археология. М., 1998. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ Е1-36. Вып. 1. Л.; М., 1966. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ Е1-36. Вып. 2. Л.; М., 1966. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие // САИ Е1-36. Вып. 3. Л.; М., 1966. Кирпичников А. Н. Крюк для натягивания самострела. 1200−1240 гг. // КСИА. Вып. 125. М., 1971. Кирпичников А. Н. Военное дело Древней Руси XIII−XV вв. М., 1976. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Великая государева крепость. М., 1972. Кирпичников А. Н., Хлопин И. Н. Крепость Кирилло-Белозерского монастыря и ее вооружение в XVI−XVIII вв. // МИА. № 77. М., 1958. Коваль В. Ю. Позднесредневековая керамика коломенского типа // Куликово поле и Юго-Восточная Русь. Тула, 2005. Кокoрина Ю. Г., Лихтер Ю. А. Проникающие орудия и оружие // Морфология древностей. Вып. 3. М., 1995. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого // МИА. № 65. М., 1959. Колчин Б. А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. Кулакова М. И., Салмин С. А. Боевой топорик из Трепеховского II раскопа // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков. 2006. Курбатов О. А. Наемный корпус Делагарди на службе царя Василия Шуйского: Опыт внедрения нидерландской военной системы в России в начале XVII в. // Цейхгауз. № 19. М., 2002. Курбатов О. А. Документ об участии Леонтия Степановича Плещеева в событиях Тихвинского осадного сидения 1613 г. // Единорог. Вып. 1. М., 2009. Курбатов О. А. «Копейный бой» московской конницы в XV−XVI вв. // Верхнее Подонье. Тула 2009. Курбатов О. А. Очерки развития тактики русской конницы «сотенной службы» с середины XVI в. до середины XVII в. // Воен. археология. Вып. 2. М., 2011. Кутасов П. А. Предметы вооружения и снаряжения воина XVI−XVII веков, полученные в ходе археологических наблюдений в Ильинском проезде г. Москвы // Археология Подмосковья. Вып. 5. М., 2009. Кутасов П. А. Вещевой клад 1969 года из Ипатьевского переулка в Москве // Археология Подмосковья. Вып. 6. М., 2010. Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Том 1. М., 1997. Ласковский В., Лашков Н. Краткое описание Новгородского музея. М., 1893. Левыкин А. К. Воинские церемонии и регалии русских царей. М., 1997. Список литературы 527 Ленц Э. Опись собрания оружия графа С. Д. Шереметева. СПб., 1895. Ленц Э. Альбом изображений выдающихся предметов из собрания оружия Эрмитажа. СПб., 1908. Литвинский Б. А. Сложносоставной лук в древней Средней Азии // СА. № 4. М., 1966. Ломакин Н. В. Холодное оружие Соловецкого монастыря XVI−XVII вв. в коллекции музея // Музей военной истории и боевой славы. Вып. 7. СПб., 1996. Макаров Л. Д. Военное дело вятчан в XII−XV вв. // Воен. археология. М., 1998. Маковская Л. К. Стрелковое оружие россиян // Техника и вооружение. № 10−12. М., 1991. Малиновская Н. В. Колчаны XIII−XIV вв. с костяными орнаментированными обкладками на территории Евразийских степей // Города Поволжья в Средние века. М., 1974. Марголин С. Л. Вооружение стрелецкого войска // Воен.-ист. сб. М.: ГИМ, 1948. Вып. XX. Марко Поло. М., 1940. Медведев А. Ф. К истории кольчуги в древней Руси // СА. № 2. М., 1953. Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха // СА. № 2. М., 1959. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА 65. М., 1959. Медведев А. Ф. Ручное метательное оружие // САИ Е1-36. М., 1966. Мышковский Е. В. Стволы русского ручного огнестрельного оружия XV−XVI вв. // СА. № 1. М., 1961. Мышковский Е. В. Замки русского огнестрельного оружия XVI−XVII вв. // СА. № 4. М., 1965. Нагоев А. Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху средневековья XIV−XVII вв. Нальчик, 1983. Недошковский Л. Ф. Золотоордынский город Укек. М., 2000. Никитин А. В. Русское кузнечное ремесло XVI−XVII вв. // САИ. Вып. Е1-34. М., 1971. Немеров В. Ф. Воинское снаряжение и оружие монгольского воина XIII−XIV вв. // СА. № 2. М., 1987. Опись Московской Оружейной палаты. М., 1884. Овсянников О. В., Царькова Л. А. Охранные работы на территории Застенья и Окольного города в 1973 и 1974 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. Осипов Д. О. Обувь московской земли XII−XVIII вв. // Материалы охранных археологических исследований. Вып. 7. М., 2006. Памятники Куликовского цикла. М., 1998. Пахомов И. Пищальники Василия III // Цейхгауз. № 20. М., 2002. Пахомов И. Пищальники Василия III (участие в боевых действиях) // Цейхгауз. № 24. М., 2007. Пугаченкова Г. А. Образ кангюйца в согдийском искусстве // Из художественной сокровищницы Среднего Востока. Ташкент, 1987. Пятышева Н. В. Восточные шлемы с масками в Оружейной палате Московского кремля // СА. № 3. М., 1968. Рабинович М. Г. Из истории русского оружия // Труды Института этнографии им. Миклухо-Маклая. Нов. сер. 1. М., 1947. Розенфельдт P. П. Инструменты московских ремесленников // Древности Московского кремля. М., 1971. Разин Е. А. История военного искусства. Т. 2. М., 1994. Рикман Э. А. Результаты археологических наблюдений в Зарядье (По раскопкам 1949−1951 гг.) // КСИИМК. Вып. 57. М., 1955. Романов М. Ю. Стрельцы московские. М., 2004. Рыбаков Б. А. Металлические изделия, найденные в метрострое // По трассе первой очереди метрополитена. Л., 1936. 528 Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948. Симеоновская летопись // ПСРЛ. Т. XVIII. СПб., 1997. Савваитов П. И. Оружейная палата Кирилло-Белозерского монастыря по описным книгам 1688 г. // ЗОРСАРАО. Т. I. СПб., 1851. Савваитов П. И. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора по Оружейной палате. СПб., 1865. Свешников И. Г. Битва пiд Берестечком. Киев, 1994. Сергина Т. В. Раскопки в окольном городе 1978−1979 гг. // Археологическое изучение Пскова. М., 1983. Смирнов К. Ф. Вооружение савроматов // МИА. № 101. М., 1964. Смирнов Н. В. Разбор и смотр войска в 1621 г. и поместное дворянство // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Мат-лы науч. конф. Ч. 2. Великий Новгород, 1999. Смирнов Н. В. Вооружение поместной конницы в первой половине XVII в. (по материалам десятен) // Чтения по военной истории. СПб., 2005. Смирнова Э. С. Московская икона XIV−XVII вв. Л., 1988. Спицын А. А. Курганы Санкт-Петербургской губернии в раскопках Л. К. Ивановского // МАР. Вып. 20. СПб., 1896. Средневековое поселение Настасьино // Труды Подмосковной экспедиции. Т. 2. М., 2004. Степанов С. В. Раскопки в Примостье // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 1994. Степанов С. В., Яковлева Е. А. Раскопки на ул. Некрасова (Никольский раскоп) // АИП. Вып. 2. Псков, 1994. Сторожев В. Н. Десятни XVI века // Описание документов и бумаг МАМЮ. Кн. VIII. М., 1891. Сыроватко А. С., Панченко К. И. Археологический материал XVIII−XIX вв. из раскопок на селище Тарасовка 1 // Археологическое изучение Подмосковья. М., 2002. Сыроватко А. С. Случайные находки предметов вооружения из Рязанской области // Проблемы древней и средневековой археологии Окского бассейна. Рязань, 2003. Торопов С. Е., Торопова Е. В. Боевой топор XIV века с Пятницкого раскопа в Старой Руссе // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 2007. Узбекистан. Ташкент, 1997. Ульянов О. Г. К проблеме работы по образцу в московской школе художественного оружия XVI−XVII вв. // СА. № 4. М., 1990. Ульянова Т. И. Вооружение средневековой Коломны (XIII−XVII вв.) по материалам археологических работ 1991−2006 годов // Археология Подмосковья. Вып. 4. М., 2008. Учение и хитрость ратного строения пехотных людей. СПб., 1904. Фатеев Д. М. Вооружение и снаряжение русской кавалерии в 1556− 1579 гг. // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Мат-лы науч. конф. Ч. 1. Великий Новгород, 2002. Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966. Флоринский В. М. Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни. Ч. II. Вып. 2. Томск, 1897. Хальм Х. Страна по ту сторону реки. Центральная Азия в исламский период // Узбекистан. Штутгарт, 1997. Хазанов А. М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971. Худяков Ю. С., Соловьев А. И. Из истории защитного доспеха в Северной и Центральной Азии // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск, 1987. Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. Новосибирск, 1997. Список литературы 529 Черненко Е. В. Скифские лучники. Киев, 1981. Чернов А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV−XVII вв. М., 1954. Черный В. Д. Мамаево побоище в древнерусских миниатюрах (Миниатюры как культурно-исторический феномен) // Куликовская битва в истории культуры нашей. М., 1983. Шеляпина Н. С., Панова Т. Д., Авдусина Т. Д. Предметы воинского снаряжения и оружие из раскопок в Московском кремле // СА. № 2. М., 1979. Arab Archeru. An Arabic manuscript of about A. D. 1500. Prinston, 1945. Bernus-Taylor Е. Le cheval et lart islamique // Chevaux et cavaliers arabes. Paris, 2002. Бохан Ю. М. Узбраенне войска Великого княжества Литовского другой паловы XIV — канца XVI ст. Минск, 2002. Glosek M. Poznosredniowieczna bron obuchowa w zbiorach polskich. Warszawa; Lodz, 1996. Lenz Е. In Russland gefundene fruhmittelalterliche Helme // ZWK. NF. Т. I (10). Berlin, 1924. Nadolski A. Polsca вron. biala. Wroclaw, 1984. Nicolle D. Armesetarmures islamicyesp // Chevaux et cavaliers arabes. Paris, 2002. Plewczynski M. Rusin i litewscy w armii koronnej w latach 1501−1569 // Przeglad wshodni. T. III. Z. 3 (11). 1994. Porter Е. Rakhsh et Shabdiz, chevaux heroiques de la literature persane // Chevaux et cavaliers arabes. Paris, 2002. Zygylski Z. Bron w dawnej Polsce na tie uzbrojenia Europy I Bliskiego Wschodu. Wаrszawa, 1982. Kalmar Janos. Regi Magyar fegyverk. Budapest, 1971. Trоso М. Le armi in asta. Milan, 1988. Шкриванич Г. Оружije у средньовековноj Србиjи, Босни и Дубровнику. Београд, 1957. Список отчетов архива ИА РАН, упомянутых в работе № 7199. Авдусин Д. А. Отчет о работах в Смоленске. 1978. № 3350. Александров А. А. 1966. Отчет о раскопках в Пскове. Псковская археологическая экспедиция. 1966. № 15548. Александров А. А., Харлашов Б. Н. Отчет о раскопках селища в Выбутах и разведке в Псковском, Островском, Пушкиногорском районах Псковской области, а также на территории г. Пскова. 1990. № 8663. Алешковский П. М. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях кузницы XVI века в Кирилло-Белозерском монастыре. Вологодская область. 1981. № 2198. Белецкий В. Д. Отчет об археологических работах в г. Пскове 1956, 1958−1960 гг. № 5961. Белецкий В. Д. Отчет о Псковской экспедиции — раскопки Государственного Эрмитажа. 1976. № 7503. Белецкий В. Д. Отчет о раскопках в Пскове Псковской археологической экспедиции. 1979. № 8070. Белецкий В. Д. Отчет о раскопках в Пскове Псковской археологической экспедиции. 1980. № 8563. Белецкий В. Д. Отчет о раскопках в г. Пскове. 1981. № 10088. Белецкий В. Д. Отчет о раскопках в г. Пскове. 1983. № 12672. Беляев Л. А. Отчет о результатах археологических исследований в ходе реставрации памятника истории и культуры собора Богоявленского монастыря в г. Москве. 1988. № 16803. Беляев Л. А. Отчет об археологических исследованиях в 1991 г. Московская область, г. Москва. 1991. № 17945. Беляев Л. А. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях на участке Казанского собора на Красной площади. 1992. № 12810. Бойцов И. А. Отчет о археологических наблюдениях и раскопках в историческом центре г. Москвы 1988 г. № 18161. Бойцов И. А. Отчет об археологических раскопках и наблюдениях в историческом центре г. Москвы. 1992. № 10820. Булкин В. А. Отчет об архитектурно-археологических работах в новгородском Антониевом монастыре и в кремле г. Углича. 1985. № 7479. Буров В. А. Отчет об археологических раскопках на территории Тульского кремля. 1978. № 8958. Буров В. А. Отчет об археологических раскопках на территории Тульского кремля. 1982. № 18833. Буров В. А. Археологические раскопки в г. Волоколамске Московской области (Раскоп 2) в 1994. № 2342. Векслер А. Г. Отчет об археологических раскопках в Московской области, Ульяновском районе. 1961. № 10979. Вишневский В. И. Отчет о работе археологической экспедиции Загорского государственного историко-художественного музея заповедника в Московской области. 1986. Список отчетов архива ИА РАН, упомянутых в работе 531 № 2128. Воронин Н. Н. Отчет об археологических работах на территории Московского кремля. 1960. № 259, 260. Голубева Л. А. Отчет о раскопках 1948 г. в г. Рузе. 1948. № 16082. Гоняный М. И. Отчет об археологических разведках и раскопках в Подольском районе. 1991. № 16525. Дашкова И. А. Отчет об охранных работах экспедиции Тверского научно- исследовательского историко-археологического и реставрационного центра в г. Твери. 1990. № 17679. Дашкова И. А. Отчет об охранных работах экспедиции ТНИ ИР центра на Затверецком посаде в 1992 г. № 14342. Дворников А. С. Отчет об охранных раскопках экспедиции Тверского государственного музея в г. Твери. 1989. № 19149, 19150, 19151. Дворников А. С. Отчет о раскопках в Тверском кремле. 1995. № 925. Дубынин А. Ф. Отчет об археологических экспедициях в Зарядье 1953 г. Московской археологической экспедиции. 1953. № 19123. Ершова Т. Е. Отчет об археологических раскопках в г. Пскове на ул. Герцена. 1995. № 19107. Зайцева И. Е. Отчет об археологических исследованиях по адресу Покровка, 47 в г. Москве. 1995. № 18692. Закурина Т. Ю. Научный отчет о проведении археологических раскопок в г. Пскове на ул. Некрасова. 1994. № 11953. Ивченков В. Л. Отчет об археологических раскопках на территории Волоколамского городища Московской области. 1986. № 12341. Ивченков В. Л. Отчет об археологических раскопках на территории Волоколамского городища Московской области. 1987. № 13789. Ивченков В. Л. Отчет об археологических раскопках на территории Волоколамского городища Московской области. 1989. № 15820. Ивченков В. Л. Отчет об исследованиях на территории Волоколамского района Московской области. 1990. № 3992. Каховский В. Ф., Краснов Ю. Л. Отчет Чебоксарской археологической экспедиции. 1969. № 4074. Каховский В. Ф., Краснов Ю. Л. Отчет Чебоксарской археологической экспедиции. 1970. № 7321. Кильдюшевский В. И. Отчет о раскопках в г. Пскове. 1977. № 9908. Кильдюшевский В. И. Отчет о раскопках в Пскове. 1979. № 8923. Кильдюшевский В. И. Отчет о раскопках в г. Пскове на ул. Первомайской. 1981. № 12483. Кильдюшевский В. И. Отчет о раскопках в г. Пскове (на Запсковье, ул. Школьная). 1987. № 12656. Кильдюшевский В. И. Альбом № 1 к отчету о раскопках Псковской археологической экспедиции в г. Пскове. 1988. № 10036. Колосова И. О. Отчет о работах в г. Пскове на Октябрьском пр. 30а. 1981. № 15790. Курбатов А. В., Петренко В. П. Отчет о работе в Ивангороде. 1990. № 5170. Лабутина И. К. Отчет об охранных археологических раскопках на месте пристройки к зданию института Псковгражданпроект. 1972. № 8741. Лабутина И. К. Отчет о раскопках на улице Ленина в г. Пскове. 1981. № 18338−40. Мазуров А. Б. Отчет об охранных археологических исследованиях на территории кремля и отдельных пунктах посада города Коломна. 1993. № 18985. Мазуров А. Б. Отчет об охранных археологических исследованиях на территории кремля и отдельных пунктах посада средневековой Коломны. 1994. № 19322, 19323. Мазуров А. Б. Отчет об охранных археологических исследованиях на территории кремля и отдельных пунктов посада средневековой Коломны. 1995. № 6112. Матвеева В. И. Отчет о работах Верхнедонской экспедиции в Липецкой области. 1976. 532 № 17816. Милютина Н. Н. Отчет об археологических раскопках в г. Пскове на ул. Свердлова, 77. 1993. № 778, 779, 780. Никитин А. В. Отчет о раскопках в Белгороде. 1951. № 1193. Никитин А. В. Отчет о археологических раскопках Белгородской крепости. 1955. № 1298. Никитин А. В. Археологический отчет о раскопках Белгорода. 1956. № 1662. Никитин А. В. Отчет об археологических раскопках в Вологде. 1957. № 2479. Никитин А. В. Отчет об археологических раскопках Кич-городка, Вологодская область. 1962. № 5661. Никольская Т. Н. Отчет о работе Верхнеокской археологической экспедиции. 1975. № 11674. Никольская Т. Н. Отчет о работе Верхнеокской экспедиции в Калужской области. 1983. № 10131. Оборин В. А. Отчет о раскопках в Кунгурском районе Пермской области. 1983. № 4288. Овсянников О. В. Отчет об археологических раскопках в Копорье. Ленинградская область. 1970. № 5891. Овсянников О. В. Отчет о работах Северо-Двинской экспедиции на Емецком городище. 1974. № 18632. Огнев В. Н. Отчет об охранных археологических исследованиях на территории посада г. Коломны в полевом сезоне 1992 г. 1992. № 17966, 17967. Олейников О. М. Отчет об охранных археологических работах экспедиции Тверского государственного объединения историко-архитектурного и литературного музея на участке коммуникаций по ул. Достоевского (Съезжинской) и на месте строительства жилищного комплекса на территории бывшего Затьмацкого посада (ул. В. Ефимова, Достоевского, Д. Донского, Брагина). 1993. № 18062. Олейников О. М. Отчет о проведении ул. Бонч-Бруевича на территории бывшего Затьмацкого посада г. Твери. 1994. № 12484. Петренко В. П. Отчет о работах в Ивангороде в 1987 г. № 5484. Плоткин К. М. Отчет о работе отряда по изучению городища Комно Псковской области в 1974 г. № 9319. Плоткин К. М. Отчет об охранных раскопках в г. Пскове на ул. Школьной. 1977. № 568. Рабинович М. Г. Отчет об археологических работах в Москве на территории Зарядья. 1951. № 985. Рабинович М. Г. Отчет о раскопках Тушкова городка. 1954. № 1110. Рабинович М. Г. Отчет об археологических работах в Москве на территории Зарядья. 1955. № 1443. Рабинович М. Г. Отчет о раскопках Тушкова городка. 1957. № 2528. Рабинович М. Г. Отчет об археологических работах в Москве на территории Зарядья. 1962. № 13522. Савицкий М. Г. Отчет об археологических наблюдениях и раскопках в Коломенском кремле Московской области. 1989 г. № 17924. Салмина Е. В. Отчет об археологических раскопках на ул. Герцена, 60 (Козмодемьянские IV, VIII раскопы). 1993. № 10120. Седов В. В., Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Отчет Псковской археологической экспедиции. 1985. № 11298. Седов В. В., Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Отчет о раскопках в г. Пскове. 1986. № 14293. Седов В. В., Белецкий С. В., Волочкова О. К., Закурина Т. Ю., Кильдюшевский В. И., Колосова И. О., Лабутина И. К., Плоткин К. М., Фараджаева Н. Н., Харлашов Б. Н. Отчет о работе Псковской экспедиции. 1989. Список отчетов архива ИА РАН, упомянутых в работе 533 № 7425. Седова М. В. Отчет о раскопках в Суздале. 1979. № 9084. 9088. Седова М. В. Отчет о работе Владимиро-Суздальской экспедиции. Владимирская область. 1982. № 11196 Седова М. В., Сабурова М. А., Родина М. Е., Чалын Н. Е., Лапшин В. А. Отчет Владимиро-Суздальской экспедиции об археологических раскопках во Владимирской области. 1985. № 4543 Седякина Е. Ф. Отчет о раскопках Илимского отряда Ангоро-Илимской археологической экспедиции. 1971. № 8007. Сергина Т. В. Отчет об охранных раскопках в г. Пскове на ул. Гоголя, 9. 1979. № 12119. Судаков В. В. Отчет об охранных раскопках в кремле г. Пскова. 1986. № 6643. Халиков А. Х. Отчет о раскопках в Казанском кремле. 1977. № 5168. Харитонов Г. В. Отчет Кашинского отряда Верхневолжской археологической экспедиции. 1973. № 8507 Хворостова Е. Л. Отчет об археологических исследованиях на территории древнего Старицкого городища. Калининская область. 1981. № 10126. Цыбин М. В. Отчет об обследовании городища Иыницы. Воронежская область. 1983. № 8060. Чернов С. З. Отчет об археологических разведках и раскопках в бассейне р. Вори (Загорский район Московской области) окрестности Хотьковского монастыря. 1980. № 5491. Шеляпина Н. С. Отчет об архитектурно-археологических наблюдениях на территории Московского кремля. 1974. № 17452. Шульгина С. Е. Об археологических раскопках в г. Пскове по ул. Красных партизан, 4 (Казанский раскоп 1). 1992. № 19469. Шульгина С. Е. Отчет об археологических раскопках у ц. Петра и Павла с Буя в г. Пскове в 1995 г. № 17597. Яковлев А. В. Раскопки на территории Снетогорского монастыря. 1992. № 14050. Янин В. Л., Рыбина Е. А., Хорошев А. С., Гайдуков П. Г., Сорокин А. Н. Альбом к отчету Новгородской экспедиции в г. Новгороде. 1988. Т. 2. Научное издание Олег Викторович Двуреченский Холодное оружие Московского государства xv–xvii веков Редактор Евгения Телушкина Корректор Татьяна Митрофаненко Верстка Алексей Домбровский Подписано в печать 13.11.2013. Формат 60 × 90 1/8 . Печать офсетная. Бумага офсетная. Гарнитура Арно. Усл.-печ. л. 67. Тираж 500 экз. Заказ № …. Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле». 300041, г. Тула, пр-т Ленина, 47. Тел./факс (4872) 36-18-40 Отпечатано с PDF в ЗАО «Гриф и К», 300000, г. Тула, ул. Октябрьская, 81-а
