1 Много-много лет тому назад, когда этот край (нынешнюю Якутию) населяли одни тунгусы, Омогой Баай, ставший первопредком якутской народности, из-за больших распрей и вражды потерпев поражение, примерно с двадцатью домочадцами и рабами с реки Ангары приплыл по реке, говорят, в этот край — в Сайсары, или иначе в Необозримую Туймааду, на место нынешнего города [Якутска]. 2 Он прибыл сюда, говорят, потому что там, на родине, на реке Ангаре, при нем шаман Аан-Эсэр, камлая по случаю болезни проказой дочери одного богача, поведал о своих видениях. Во время камлания перешел восемь речек и добрался до девятой речки, впадающей в реку Лену, где находится корень болезни прокаженных. Затем, вернувшись назад на одну ступеньку, останавливался в местностях Ойуу Хатынг, Ой Бэс, Необозримая Туймаада, и дух этих краев Хотун, женщина ростом с урасу, подойдя к нему, говорит: "Шаман! Отправь мне хотя бы одного человека, который не имеет жилья, не может найти себе пропитания, я могла бы его приютить-накормить и умножить [его род]". 3 Так Омогой Баай, поверив в видения шамана, говорят, скрываясь, приплыл и поселился в этом краю. У него с самого начала был скот, говорят. В год прибытия сыновья Омогоя Баая посетили остров на реке и обнаружили там медное ведро и узел с вещами. 4 У Омогоя Баая по прибытии в этот край умножились табуны и стада, он завел табунщиков и коровниц. Имел он двух родных дочерей: старшая по имени Чэмэй Куо, младшая — Эбэлэй Чымаа, еще были у него и несколько молодых рабов-воспитанников и одна жена. Тогда они жили в местности Сайсары, или иначе в необозримо широкой Туймааде на западной стороне Лены-реки. С тех пор и поныне [эту долину] с западной стороны окаймляет горная гряда, которая на юге и севере заканчивается двумя выступающими мысом Священными горами. 5 Когда они так жили, однажды летом сверху по реке поплыли хворост, щепки, птичьи перья. Тогда Омогой, поговорив [с домочадцами] "Что за перья, щепки проплывают мимо нас, что за диво такое?" — посылает двух своих парней. Парни, дойдя до Южной Священной горы, увидели, что над болотистым, поросшим густым лесом местом медленно поднимается дым, и, подкравшись поближе, увидели, что у костра сидит человек и что-то варитготовит; одежда у него кожаная, выделанная из конских и коровьих шкур, сам в рогатой шапке, у него боевой лук и пальма. Повстречавшись, стали расспрашивать, но не поняли языка друг друга, стали объясняться жестами и по-татарски, так они познакомились. Тот человек только твердил беспрестанно: "Я Эллэй, я Эллэй". 6 Поговорив с ним, познакомившись, парни вернулись домой и рассказали все отцу Омогою. Услышав это, Омогой: "Ну, сходите и силой приведите его сюда", — так сказав, парней обратно погнал. Парни снова приходят к тому человеку и говорят "Отец велит придти к нему". Он подчинился, приходит с парнями. Эллэй с Омогоем знакомятся, разговаривая также только жестами. (Оказалось, что они друг друга не понимают, потому что представляют разные народности.) Он, говорят, поведал: "Пройдя через семь речек, в восьмой раз попал я на эту реку Лену и поплыл по ней вниз". По его рассказу потом предположили: "Может быть, он из кыргызов или татар". Сам никому не рассказывал, говорят, какой он народности, из какого рода. 7 Эллэй очень понравился Омогою. Он становится хорошим работником, крепким, лучшим из лучших. Он искусный мастер, обладает даром благословения, охотник и к тому же человек, который ни от какой работы не отказывается. Эллэй был, говорят, с румяным продолговатым лицом, чуть широковат в кости. Несколько лет жил он у Омогоя тихо, спокойно на правах домочадца и работника. Позже овладел их языком, стал разговаривать с Омогоем. 9 Вот так живя, решили они по совету старухи, которой понравился Эллэй, выдать за него замуж любимую младшую дочь Чэмэй Куо. Поэтому однажды Эллэю сказали: "Выбери из двух дочерей ту, которую хочешь взять в жены, чтобы дать начало новому роду". На это Эллэй не сказал ни "да", ни "нет", слушал только, о чем-то думая. По поверьям тех времен, Эллэй подкараулил, когда девушки выйдут помочиться, и увидел, что моча нелюбимой дочери Эбэлэй Чымаа вздувается белой пеной, как закипевшее в горшке молоко. Заметив это, он рассудил, что она будет плодовитой. Запомнил и, когда Омогой и его жена повторили свое предложение, он сказал им: "Я беру в жены эту нелюбимую Эбэлэй Чымаа". Тогда Омогой с женой, не одобряя его, в приданое дали коней и рогатый скот некрасивой масти, затем, говоря: "В чьей обширной поляне-усадьбе больше скота соберется, тем, мол, и будет владеть каждый из нас, пусть, мол, скажет свое слово наша судьба", — отделили от себя Эллэя с женой, прогнав их из своей усадьбы в сторону юга. 10 После этого однажды любимая дочь Омогоя, считая: "Не суждено мне стать человеком, потому что Эллэй выбрал себе в жены не меня, а некрасивую, нелюбимую девушку", — повесилась. И Эллэй в южной стороне на небольшой чистой поляне построил для себя жилище, изготовил орудия труда. Он поставил себе юрту, воткнул на середине поляны березки, сшил берестяную посуду для молочных продуктов, развел дымокур для спасения скота от гнуса. Жена Эбэлэй Чымаа, сшив из бересты пластины, соорудила самую лучшую урасу. Ее она назвала могол ураса. А сам Эллэй смастерил чороон, деревянную посуду, кожаный мех, мутовку. Раньше Омогой и его домочадцы не знали такой посуды. Когда они вот так создавали свое хозяйство, к их дымокурам потянулось с окраин близлежащих лугов бесчисленное количество лошадей и рогатого скота. Лошади и рогатый скот Омогоя Баая привыкли не отходить от дымокуров Эллэя. Раньше Омогой не знал дымокура, поэтому его лошади и рогатый скот вольно бродили. Так они перешли к Эллэю. Пришедшим скотом, по старым обычаям, Эллэй распоряжался как своим богатством. Много стало у него лошадей и рогатого скота. Их доили и делали большой запас кумыса и другой пищи. 12 Настало время щедрого угощения в честь поселения в большую урасу. Здесь на лавку, расположенную против входа в урасу, накинули подстилку, сшитую из конской шкуры, назвав ее "белая подстилка с черными пятнами". Затем к семье Омогоя Баая отправили гонца передать приглашение. Вместе с первым гонцом приехала жена Омогоя, и, хоть долго противился, по третьему приглашению и бедняжка Омогой приехал. Сошлось довольно много людей. Эллэй всех собрал в одном месте, поил-потчевал их приготовленным для них кумысом и кушаньями. 13 Затем Эллэй впервые в этом краю, подняв чороон с кумысом вверх, став на одно колено, стал говорить якутское молитвенное восхваление в честь богинь Иэйиэхсит и Айыысыт; кропя кумысом духу-хозяину своего очага, благословлял их и просил счастья. Когда он так молился и просил, Омогою Бааю показалось, что из налитого в чороон кумыса вылетают белые лошадки и, словно наяву, улетают ввысь. Омогой раньше такого не видал, потому очень удивляется. Тогда Эллэй, увидев это, сказал: "Да, головы ваши посажены наоборот, через три дня снова зайдете". Говорят, правда так было. Омогой Баай, испугавшись, молчком обратно домой убежал, говорят. Это значит, что Эллэй устроил ысыах, говорят. 14 Говорят, была такая поговорка: от Эллэя родились девять сыновей, восемь дочерей. Помню, какими именами их звали: 1 Лабынгха Сююрюк стал шаманом, а затем улетел в безвестную даль. От него пошли родоначальники отдельных наслегов кангаласцев. 2. Был сын по имени Дьуон Дьаабы, от него произошел Боотурусский род, ныне Таттинский. От других сыновей произошли другие улусы, которые назывались их именами (Намцы, Борогонцы, Мегинцы). Позже, говорят, Эллэй стал именоваться Эллэй Бёгё, Эллэй Боотур. Он был, говорят, хорошим кузнецом, шаманом, охотником, лучшим из работников. Сам всем сыновьям назвал, указал самые лучшие земли-угодья, в которые они отправились и обжили их. По некоторым рассказам, Эллэй Бёгё впервые приплыл сюда на обгоревшей черной коряге. 15 Эго предание я знал с детства, много раз слушал, как их сказывали Хабырыыс Ойуун из Толойского наслега, и Тюю Сирэй Михаил из Хатылы. В те времена они слыли-славились в нашем улусе людьми, знающими много рассказов. В старинных якутских преданиях говорилось, что любимая дочь Омогоя Чэмэй Куо стала впоследствии духом глазных болезней и в камланиях шаманов и шаманок называлась Аан Чээкэй.
