Стиль письма, который «придумал» американский журналист Хантер Стоктон Томпсон в 1970-е называют гонзо-журналистикой. Это слово в английском сленге означает «безумный», «сумасшедший». В отношении текстов в стиле гонзо английские словари дают разные определения: либо, это стиль, который подчеркивает личный опыт автора текста, либо это то, что должно скорее шокировать и вызывать эмоции, чем информировать читателя. Томпсон всем своим образом жизни давал понять, что не намерен подстраиваться под обычных обывателей. Томпсон не боялся показать в своих репортажах настоящие лица политиков, полицейских и даже своих коллег журналистов. Ему приходилось заниматься журналистикой, чтобы заработать, но он всегда говорил о ней в негативном тоне: «Великая американская пресса — да это чушь собачья, построенная на сплетнях и клише империя, куда стекаются торговцы слухами и напыщенные болваны». Свою первую статью «Дерби в Кентукки упадочно и порочно» в стиле гонзо он написал в 1970 году. Она была представляла собой наброски, перепечатанные с присланных в редакцию блокнотных листков. Оставив в стороне сам забег, Хантер Томпсон вместе с британским художником Ральфом Стедманом сосредоточились на атмосфере мероприятия, посещая бары, пресс-бокс, закрытую для обычных посетителей площадку клабхауса и даже друзей Томпсона, пробивая себе путь баллончиком Мэйса сковозь хаос и толпы людей и вооружившись ударными дозами алкоголя. В конце выходных Стедман сказал Томпсону: «Мы приехали сюда, чтобы посмотреть на это ужасное зрелище: люди трогаются умом и блюют на себя и все такое… и знаешь что? Мы же сами такие..» Стилистику статьи определили два фактора: Фактор первый: со своих мест Томпсон и Стедман просто не видели саму гонку лошадей, поэтому им пришлось работать с тем, что происходило вокруг скачек – вечеринки, пьянки, орущая толпа, погрязшая в разврате и тому подобное. В статье Томпсон писал, что им со Стедманом пришлось окунуться в эту атмосферу с головой, чтобы составить образ того слоя общества, на который они изначально планировали карикатуры. Второй фактор: дедлайн, к которому Томпсон не успевал, и в итоге ему пришлось отдать редактору на верстку блокнот с отрывочными записями о скачках. Записи эти были наполнены субъективизмом настолько, что сама статья, в конце концов, не была похоже на журналистскую вообще. Кстати, есть теория, что Хантер Томпсон намеренно не писал чистовик статьи, ограничившись набросками в блокноте и сюрреалистическими скетчами Стедмана, чтобы как можно точнее отобразить атмосферу скачек. Как бы то ни было, начало гонзо-журналистике было положено. Лучше всего новую журналистику можно понять через тексты Тома Вулфа, американского журналиста, который одним из первых стал менять систему и искать свежие подходы, чтобы вернуть читателю интерес к тексту. Традиционный подход к журналистике устарел, и главной проблемой Вулф считал ограниченность голоса рассказчика. Он был «чем-то вроде белого цвета стен, <…> «нейтральным фоном», на котором лучше выделялись другие цвета» [Том Вулф «Новая журналистика и Антология новой журналистики»]. За десятилетия такая подача наскучила читателям. События изза однообразности стиля стали походить друг на друга: тексты не волновали и не возбуждали интерес, они походили на усыпляющий и монотонный голос диктора на вокзале, как отмечал Вулф. Главным открытием и методом новой журналистики было использование приемов художественной литературы в репортерских текстах. Апологеты нового стиля вдохновлялись техникой письма Филдинга, Смоллетта, Бальзака, Диккенса и Гоголя. Вулф видел прямую связь между реалистическим романом и новым течением журналистики. Приемы новой журналистики позволяли автору менять точку зрения и проблематизировали объективность журналистского текста. Ведь отсутствие эмоций, сухость языка, отстраненное изложение фактов не гарантирует достоверности, а лишь создает ее иллюзию. Индивидуальный писательский стиль и приукрашивание делали тексты субъективными, но при этом не лишали их правдоподобности и значимости. Менялась не только практика письма, но и подход к поиску материала: репортеры стали выходить из редакций, проводили с героями статей недели, жили на месте событий. Ангелы Ада Идея создания книги о знаменитой байкерской банде давно витала в воздухе и Томпсон, можно сказать, выполнил социальный заказ. В 1965 году Томпсон со скандалом уволился из «Нэшнл Обсервер» и перебивался различными заработками. Но тут на него выходит редактор журнала «Нэйшн» Тери Макуильямс с предложением написать статью о мотоциклетной банде «Ангелы Ада». Предложение МакУильямса написать статью об Ангелах Ада для The Nation стало важнейшим поворотным пунктом карьеры Томпсона. 18 марта 1965-го Хантер пишет, что эта идея стала для него «приятным сюрпризом». Не откладывая дела в долгий ящик, Томпсон отправляется в офис Главного Прокурора Калифорнии, где получает его печально знаменитый доклад, безжалостно высмеянный на страницах "Ангелов Ада". Для меня, Ангелы Ада - вполне естественный продукт нашего общества... И я хочу выяснить следующее: кто они? Какие люди становятся Ангелами Ада? И почему? И как? Механизм». Знакомство с Ангелами произошло через неделю. Спустя два месяца в "The Nation" выходит теперь уже легендарная статья Томпсона, принесшая автору немедленную славу и контракт на книгу. «Как только вышел этот репортаж, по отделениям Ангелов была пущена малява, что со мной можно иметь дело. Немногие из них ее читали, а те, кто читал, сказали, что все в порядке. Это была моя верительная грамота, чтобы вернуться и написать книгу. Книга состоит из четырех частей, каждая из которых, поделена на главы. К каждой главе Томпсон подбирает эпиграфы, иногда и несколько. В содержании самой книги Томпсон много цитирует газетные статьи, полицейские сводки, что позволяет полностью взглянуть на панораму событий. Книга начинается с описания событий произошедших ровно за сутки до происшествия, всколыхнувшего всю Америку - монтерейского изнасилования. Пресса раздула происшествие до бедствия национального масштаба. Сам Томпсон пишет: «Если верить газетным заголовкам, по крайней мере двадцать этих грязных наркоманов и пьяниц отбили двух девочек-тинейджеров, в возрасте четырнадцати и пятнадцати лет, у их до смерти запуганных приятелей, привезли в песчаные дюны, где «неоднократно изнасиловали Там же». Сами Ангелы утверждают, что никакого изнасилования не было - все было совершено по взаимному согласию, что подтверждает один из Ангелов: «Мы -- обычные ребята, -- сказал Томми. -- Большинство из нас работают. Думаю, почти половина -- женаты, а у некоторых есть собственные дома. Копы доставляют нам неприятности везде где только можно просто потому, что мы любим ездить на мотоциклах. Это обвинение в изнасиловании -- полное фуфло, и в суде оно не прокатит. Все решалось добровольно и полюбовно Там же». В самом начале книги Томпсон дает описание всей группе байкеров. Точность определений молодого писателя поражает. («КАЛИФОРНИЯ. Уик-энд накануне Дня труда… Раннее утро, туман, приползший со стороны океана, все еще застилает улицы… во Фриско, Голливуде, Берду и Восточном Окленде мотоциклистыбеспредельщики, увешанные цепями, в темных очках и грязных джинсах «Левайс», выкатывают из промозглых гаражей, ночных забегаловок и заброшенных лачуг, где коротали время до рассвета, чтобы рвануть к полуострову Монтерей, к северу от Биг Сура.) Вторая глава «Создание угрозы, 1965» рассказывает нам о том, как началась и развивалась информационная кампания против Ангелов. В ней Томпсон разбирает и анализирует газетные статьи и доклад прокурора Линча. Согласно официальным данным Ангелы Ада были не самыми отъявленными негодяями, что дает повод Томпсону покритиковать американскую прессу. Сила этого эффекта действительно была мощной. Томпсон приводит рассказ бывшего Ангела, который стал жаловаться на произвол властей: «Если меня завтра вытурят с работы, и я снова начну ездить с Ангелами, я потеряю мою водительскую лицензию в течение месяца, сяду в тюрягу, выйду из тюряги, влезу в долги к поручителю, а легавые будут травить меня до тех пор, пока не свалю из этого района Там же» Чуть позже Хантер Томпсон переходит к рассказу о том, как полностью стал своим у Ангелов. «К середине лета я стал настолько своим в кругу outlaws, что уже и сам не был уверен, провожу ли я исследование по Ангелам Ада или же они меня самого медленно, но верно, сжирают со всеми потрохами. Я обнаружил, что два-три дня каждую неделю провожу в барах Ангелов, в их домах, на пробегах и вечеринках. Томпсон также сообщает читателям о правиле «один за всех и все за одного», которое Ангелы соблюдают неукоснительно. Поэтому, когда дело доходит до столкновений с Ангелами, нападающим приходится иметь дело не с одним мотоциклистом - а со всеми байкерами находящимися поблизости. Примечательна глава, в которой Томпсон рассказывает о мотоциклах Ангелов. Ангел Ада относится к своему мотоциклу с большой любовью. «Мотоцикл -- единственная вещь в жизни Ангела, которая полностью находится в его власти, в полном его подчинении. В последней части книги Томпсон рассказывает о том, как Ангелы добились признания на всей территории Америки и об их роли в студенческих демонстрациях 60-х. Начинается часть с главы, в которой Хантер Томпсон размышляет на тему распространения наркотиков. Начинается она такими словами: «Отверженных» мотоциклистов обвинили в создании и поддержании функционирования системы распространения наркотиков, зловещей сети их продаж и доставок от одного побережья к другому. Федеральные наркоагенты утверждают, что в период с 1962 по 1965 гг. Ангелы Ада доставили из Калифорнии в Нью-Йорк марихуаны больше чем на миллион долларов, отправляя ее самолетами в ящиках с бирками -- «Запчасти для мотоциклов». По итогу Томпсон констатирует, что «Ангелы -- слишком колоритны, чтобы заниматься серьезной перевозкой наркотиков. У них и денег-то нет, чтобы выступать в качестве посредников, так что в итоге им самим приходится покупать большую часть продукта маленькими партиями по высоким ценам Там же». Популярность Ангелов Ада в прессе заставила обратить на них внимание студентов из Беркли, которые к тому времени готовились к своим демонстрация против войны во Вьетнаме. Студенты захотели заключить с Ангелами Ада союз. «Такой альянс виделся интеллектуалам вполне естественным. Чуть позже Ангелы Ада направят письмо президенту с просьбой отправить их во Вьетнам. Томпсон называет Ангелов неудачниками, которые просто объединились друг с другом. И здесь опять выступает на первый план само общество. «Между словами «неудачник» и «отверженный» всетаки есть существенная разница. Первый -- пассивен, второй -активен… <…> они живут, воплощая в реальность мечты миллионов других неудачников, которые не цепляют на себя никаких вызывающих эмблем и которые даже не знают, что это такое -- быть «отверженным». К Рождеству интерес к Ангелам спадает, и Томпсон уже редко встречается с ними. Но однажды пустячная ссора с Ангелом выливается в избиение Хантера. Разглядывая свое лицо в зеркало, Томпсон заканчивает книгу такими словами «Мое лицо выглядело так, словно его помял рванувший с места «харлей», и единственное, что заставляло меня бодрствовать, -- спастическая боль в сломанном ребре. Книга «Ангелы Ада принесла Томпсону успех. Он стал признанным журналистом, однако до признания его писателем было еще далеко. «Ангелы Ада» - это образец не только отличной литературы, но и прекрасный пример социологического исследования, основанного на реальных фактах и событиях, а не только на сухих правительственных отчетах.
