Куттер Петер Элементы групповой терапии. Введение в психоаналитическую практику. Перевод с немецкою С.С.Панкова. - СПб.: Б.С.К., 1998- 198с. ISBN 5-88-925-034-05 Книга известного штутгартского психоаналитика Петера Куттера посвящена психоаналитической групповой терапии. Данную книгу выгодно отличает от других работ на эту же тему то редкое обстоятельство, что она является практическим пособием, написанным опытным психоаналитиком, который многие годы практиковал групповую терапию. Излагая принципы групповой терапии, автор иллюстрирует их наглядными примерами из психоаналитической практики, что позволяет читателю наблюдать за работой руководителя терапевтической группы СОДЕРЖАНИЕ Предисловие 11 1. Показания к применению групповой терапии 17 2. Понимание, наблюдение, объяснение 21 2 1 Путь понимания 21 2 2 Путь наблюдения 24 2 3 Путь объяснения 25 3. Три теоретические модели психоаналитической групповой терапии 28 3 1 Терапия индивида в группе 28 3 2 Терапия группы, включающей в себя индивида 29 3 3 Двуплановая модель психоаналитической групповой терапии 31 4. Первый сеанс с группой I 32 4 1 Практика 32 4 2 Комментарий 37 5. Борьба и эротика в отношениях между мужчинами и женщинами. Продолжение терапевтического процесса в группе I 40 5 1 Ненависть к неоправданно суровой матери 40 5 2 Эротика в отношениях между мужчинами и женщинами 45 7 6. Сопротивление и защитные реакции в психоаналитической групповой терапии 48 6 1 Сопротивление, основанное на чувствах стыда, вины и страха 48 62 Сопротивление и навязчивый повтор 51 6 3 Пример групповой защитной реакции 54 6 4 Комментарий 59 7. Перенос в психоаналитической групповой терапии на примере группы II 64 7 1 Перенос между индивидами 64 7 2 Групповой перенос 66 73 Семейный и идеализированный перенос 71 8. Конфронтация с руководителем. Дальнейшее развитие терапевтического процесса в группе II 74 8 1 Борьба за отца 74 8 2 Месть за разочарование в отце 77 8 3 Символическое умерщвление и реабилитация отца 79 9. Групповой процесс 83 9 1 Слойная модель группового процесса 83 9 2 Теория группового нарцистизма 87 9 3 Сегмснтарная теория группы 86 9 4 Четыре плоскости переноса в рамках слойной модели 89 9 5 Начальная, основная и заключительная стадии группового процесса 92 10. Ранние отношения матери и ребенка в контексте группы. Расщепление на добро и зло 94 101 Разрушение и восстановление 94 102 Зависть к всевластной матери 97 103 Процессы расщепления в группе III 98 10 4 Теория «пограничных расстройств» и группа 101 11. Саморазрушение группы или следствие осознанного расставания? 105 11 1 Анархия и хаос в группе III 105 112 «Люди пугают меня'» 106 8 113 Попытка пойти на разрыв 110 114 Агония группы 116 115 Комментарий 118 12. Сексуальность и эдипов комплекс в группе 122 1 12 1 Мужчины и женщины Взаимная помощь в половой идентификации 122 122 Преодоление эдипова комплекса как предпосылка для зрелых сексуальных отношений 125 123 Оживление эдипова комплекса в рамках группы 127 124 Гомосексуальность в группе 130 125 Бегство в зависимость или борьба за независимость 131 13. Агрессивность в группе 135 131 Разнообразные формы и виды агрессивности 135 13 2 Агрессивность в семье, нарцистический гнев и примитивная деструктивность 137 14. Функции руководителя 141 141 Влияние методов руководителя на групповой процесс 141 14 2 Влияние группового процесса на подход руководителя 145 143 Влияние индивида 147 144 Контрперенос руководителя 148 145 Личный перенос руководителя на группу 151 15. Отношения между индивидом, терапевтом и группой 156 151 Лечебный альянс 156 15 2 Кризисное состояние индивида и отношения между ним, терапевтом и группой 157 153 Повторное оживление младенческой сексуальности в контексте модели психоза и отношения между индивидом, терапевтом и группой 160 15 4 Повторное оживление детского нарцистизма в контексте модели нарцистизма и отношения между индивидом , терапевтом и группой 162 155 Повторное оживление младенческой агрессивности в контексте модели пограничных состояний и отношения между индивидом, терапевтом и группой 164 9 15 6 Способность индивида быть членом группы в контексте семейной модели и отношения между индивидом, терапевтом и группой 167 16. Заключительный этап группового процесса 170 16. 1 Теоретическое обоснование 170 16. 2 Заключительный этап терапевтического процесса в группе II 175 16. 3 Заключительный этап терапевтического процесса в группе I 180 17. Результаты групповой терапии 186 171 Интенсивная индивидуальная терапия 186 172 Результаты психоаналитической групповой терапии 187 173 Послесловие 190 Примечания 191 ПОСВЯЩАЕТСЯ МОИМ ШТУТГАРТСКИМ ПАЦИЕНТАМ ПРЕДИСЛОВИЕ Среди множества научных работ, посвященных психоаналитической групповой терапии, крайне редко можно встретить доклады, основанные на практике. До последнего времени я тоже предпочитал публиковать в основном теоретические работы1, однако сейчас, как мне кажется, пришло время обратить внимание на практику. Такова задача этой книги, материалом для которой послужил мой более чем пятилетний опыт частной практики в качестве группового терапевта, а точнее говоря, впечатления от общения с тремя смешанными терапевтическими группами, длившегося от двух до четырех лет с частотой один два сеанса в неделю. 11 Работа над первой рукописной версией данной книги была завершена зимой 1973 года. В этом наброске описывались заслуживающие внимания эпизоды еще продолжавшейся тогда групповой терапевтической практики, которые в дальнейшем послужили основой для доклада на тему «Практика психоаналитической групповой терапии», прочитанного мной на психоаналитическое семинаре во Фрейбурге, а также явились поводом для последующей дискуссии. В марте 1974 года я закончил терапевтическую работу с последней группой, остававшейся на моем попечении. С тех пор я не раз проводил во Франкфурт университете семинары на тему «Теория небольших групп» и «Групповая терапия», которые дали мне повод no-новoму взглянуть на опыт, полученный мной в качестве рядового психоаналитика в прежние годы. Уинфрид Гельман, просмотревший мою рукопись подобно редактору с точки зрения ее возможного издания, убедил меня переработать первоначальный текст в расчете на широкий круг читателей. Задача, кото2 рую я перед собой поставил, заключалась в том, чтобы написать введение в психоаналитическую групповую терапию, не требующее от читателей 12 специальных знаний в данной области, и представить предмет исследования наглядно и доступно, акцентируя внимание читателей на ранее почти не публиковавшемся практическом материале. К теории я обращаюсь только в тех случаях, когда она помогает уяснить содержание конкретных примеров. Материал выстроен таким образом, что в некоторых главах на поверхность выступают упомянутые в заглавии элементы групповой терапии, образно говоря, очертания ее кирпичной кладки. Несмотря на то, что я отдаю себе отчет в том, насколько велик риск заслужить обвинение в ненаучности текста, из которого по мере возможности исключен профессиональный жаргон, я прилагал все усилия для того, чтобы написать общедоступную книгу. Значение неизбежно возникающих психоаналитических терминов я поясняю в ходе повествования. Вместе с тем я надеюсь, что предлагаемая книга вызовет интерес и у практикующих психоаналитиков, хотя бы благодаря возможности сравнить свой врачебный опыт с моим. Что касается психоаналитиков, продолжающих свое образование, 13 из которых столь многие в последнее время занимаются групповой психотерапией, не имея для этого специальных знаний, то данная работа предоставит им возможность взглянуть со стороны на практику подобной терапии. Не в последнюю очередь книга рассчитана на тех, кто интересуется групповой терапией и желал бы получить о ней более полную информацию. Я полагаю, что изложение, ориентированное не только на теорию, но и на практику, — это превосходный способ познакомить читателей с групповой терапией, поскольку таким образом люди получают живейшее представление о том, как функционирует «предприятие групповой терапии, могут почувствовать, что значит быть руководителем группы, и путем имитации и идентификации получить определенные знания. Как явствует из оглавления, для того чтобы охватить в своем повествовании необъятную область групповой терапии и доступным образом изложить сущность соответствующих психоаналитических методов, я подразделяю структуру книги на ряд элементов. Материалом для них послужил опыт общения с уже упомянутыми тремя 14 смешанными терапевтическими группами. Для иллюстрации определенного элемента, составляющего групповую терапию, я выбираю соответствующий эпизод из практики. К сожалению, пришлось пожертвовать связностью повествования о непрерывном групповом процессе ради того, чтобы проиллюстрировать тот или иной элемент терапии. Тем не менее, я не перестаю надеяться, что суммарное впечатление от данных элементов поможет читателю составить себе представление о сущности психоаналитической групповой терапии. Поначалу я полагал включить в книгу еще одну главу, посвященную групповой терапии супружеских пар, но вынужден был отказаться от этой мысли, поскольку закончил свои сеансы с такой группой лишь летом 1975 года. В будущем мне хотелось бы вновь обратиться к теории групповой терапии, которая и по сей день остается спорной, и еще раз уточнить, какие перспективы ее расширения, развития и, возможно, изменения открывает данный материал, основанный на опыте. Я выражаю благодарность госпоже Кларе Лихте за неизменную точность 15 ее машинописных работ, доктору Уинфриду Гельману за неоценимую помощь в стилистической и концептуальной редакции текста, издательству Ванденхек унд Рупрехт за высокое качество издательских работ. Эта книга посвящена всем моим штутгартским пациентам, в частности участникам терапевтических групп, поскольку без их помощи я бы не получил возможность ознакомиться с материалом, который представляю теперь на суд читателей. 16 1. ПОКАЗАНИЯ К ПРИМЕНЕНИЮ ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ Практика психоаналитической групповой терапии — широкое поле деятельности. В пространстве группы поэтапно разворачивается процесс, в котором можно проследить завязку, кульминацию и развязку. Данный процесс изначально подчинен структуре, обусловленной характерными чертами участников группы. Руководитель, как правило, сам отбирает пациентов для участия в групповых сеансах или соглашается возглавить группу, сформированную его коллегой. Коль скоро данное обстоятельство имеет огромное значение для развития терапевтического процесса, возникает необходимость рассмотреть вопросы о показаниях к применению групповой терапии, а также о правильном выборе пациентов. Как и в случае индивидуальной терапии пациент, проходящий курс групповой терапии, должен проявлять 3 готовность заключать с психоаналитиком лечебный альянс, то есть у него должны быть достаточно веские причины для того, чтобы решиться на групповую терапию, и уверенность в том, что групповая терапия — это верный путь к преодолению его проблем. Будущий 17 пациент должен ясно отдавать себе отчет в том, что в групповой ситуации ему придется открыто говорить перед шестью-десятью посторонними людьми не только о своих симптомах, но и о своих психологических проблемах, конфликтах, возникающих в процессе межличностного общения, не поддаваясь чувству стеснения и стыда. Аналитик и пациент заключают соглашение, включающее в себя несколько пунктов, а именно: каждый из них выражает готовность по мере сил содействовать общему успеху группы, регулярно посещать групповые сеансы, появляться на сеансах без опоздания и поддерживать в себе чувство ответственности перед руководителем и другими участниками группы. Кроме того, следует упомянуть известные по опыту индивидуальной терапии критерии, согласно которым оценивается тяжесть заболевания и даются определенные рекомендации по его лечению, а также интерес пациента к возможному раскрытию психологических причин недуга, достаточные способности к эмпатии, терпение и целеустремленность. Каждый из участников групповой терапии должен быть готов с полной отдачей участвовать в развивающемся процессе, который не исключает возможность временного обострения заболевания и преследует цель самым решительным образом провоцировать перемены в рамках данных межличностных отношений. Предпосылкой для этого является потенциал эго, иными словами, способность контролировать свои инстинктивные импульсы, выдерживать эмоциональное напряжение, откладывать на более поздний срок реализацию эротических и агрессивных влечений, требующих своего немедленного удовлетворения, а также питать надежды на достижение достойного общественного положения. Клаус Франк2 указывал в 1968 году на 18 еще один специфический критерий при выборе пациентов участник группы должен быть способным лавировать между представлением о собственной личности и «образом» группы, иначе говоря, должен одновременно воспринимать себя самого в рамках группы и группу как единый организм, конструктивно используя оба подхода. В связи с этим личностям, обладающим уязвимым эго, для которых характерны склонность поддаваться влечениям, низкая степень толерантности к различного рода фрустрациям, слабо выраженная способность переносить равнодушие, не может быть рекомендована групповая терапия. Подобные участники вполне могут навредить группе, вмешиваясь в течение процесса со свойственной им разрушительной агрессивностью Если же они попадают в терапевтическую группу, то рано или поздно другие пациенты сходятся во мнении, что подобных участников следует исключить из группы ради их же блага. Однако это не является безусловным правилом, поскольку нередко бывает так, что группа избирает определенную личность в качестве объекта для проекции собственных неугодных настроений для того, чтобы пресечь данные настроения путем их персонификации Этот защитный механизм, известный под названием «поиска козла отпущения», должен перерабатываться на сеансах, чтобы исключить возможную несправедливость Соглашение между аналитиком и пациентом включает в себя и так называемое основополагающее правило, которое должно войти в силу, как и в случае индивидуальной терапии, с началом психоаналитического процесса Эго правило гласит: каждый участник группы имеет право говорить то, что считает нужным, настолько свободно и спонтанно, насколько это возможно, вне зависимости от того, приятно это ему или нет, имеет ли 19 сказанное отношение к основной теме беседы или не имеет, доставляет ли это ему боль или вырывается само собой, иными словами, не подчинять свою речь критическому мышлению. Вместо «спонтанных озарений» (S. Freud) 3 в контексте групповой терапии следует вести речь о «групповых ассоциациях» или о «свободно протекающей дискуссии», которые можно рассматривать как своего рода «эквивалент» «свободных ассоциаций» Фрейда, имеющих место в индивидуальном анализе (S. H. Foulkes)4. Данные интеракции возникают лишь в присутствии нескольких человек; следовательно, индивид оказывается свободным ровно настолько, насколько позволяют ему это остальные участники группы. Несмотря на присутствие посторонних, пациент говорит откровенно, даже если его слова вызывают неловкость у окружающих. Молчание и высказывания того или иного участника группы определяют характер свободной дискуссии. 20 2. ПОНИМАНИЕ, НАБЛЮДЕНИЕ, ОБЪЯСНЕНИЕ Для того чтобы понимать многообразные феномены, проявляющиеся в групповой ситуации, необходимо отталкиваться от определенной концепции. По существу, перед терапевтом открываются в этой перспективе три пути, которые, на мой взгляд, можно назвать взаимодополняющими, а именно: путь понимания, путь наблюдения и путь объяснения. 2.1. Путь понимания 4 Путь понимания, или герменевтный подход, заключается в том, что руководитель старается достигнуть эмпатии с пациентом, понять, что и как последний чувствует, в каком состоянии он находится; достигается это посредством отождествления. Вместе с тем руководитель стремится понять, о чем говорит пациент, что скрывается за поверхностным 21 слоем его рассказа. Еще со времен 3. Фрейда аналитикам известно, что они вряд ли поймут, о чем говорит пациент, если будут воспринимать его речь буквально; необходимо уловить подразумеваемое пациентом содержание рассказа. Следует подчеркнуть, что это скрытое содержание недоступно самому пациенту, поскольку последний зачастую бывает не в состоянии сознательно воспринимать потаенный смысл своих слов, подозревая, что в них зашифровано неприятное, а подчас даже патологическое послание. Содержание подвергается искажению; в связи с этим его можно сравнить с образом, возникающим во время сновидения, смысл которого мало-помалу раскрывается в лучшем случае при непосредственном участии пациента, который доверяется аналитику ради интерпретации. В этой перспективе руководитель стремится понять, что движет индивидами, составляющими группу. Что же касается группы в целом, то я исхожу из теоретической предпосылки, гласящей, что высказывания участников группы вращаются вокруг одной общей темы, которая остается для них бессознательной. В данном контексте ведут речь об «общем групповом напряжении», «общем знаменателе» ] или «общей бессознательной фантазии»2, которую разделяют все участники группы, но на которую каждый из них реагирует по-своему. Руководителю надлежит понять не только общую бессознательную фантазию группы, но и индивидуальный стереотип реакции каждого ее участника. Таким образом, руководитель должен одновременно понимать и коллективные фантазии, и индивидуальную реакцию на данные фантазии. Коль скоро психоаналитику известно, что вследствие навязчивого повтора3 чувства 22 пациента вплоть до настоящего времени обусловлены переживаниями, которые не подверглись переработке в детстве, поскольку представлялись ему либо чересчур неприемлемыми, либо наоборот, можно, исходя из этого, предположить, что каждый участник группы бессознательно пытается инсценировать в ее рамках то, что является отправной точкой его травмы. Следуя принципу «сценического понимания»4, руководитель может вникнуть в смысл происходящего путем более или менее активного участия в разворачивающейся инсценировке и, сообразуясь с общим представлением о стадиях психологического развития и социальных отношений, определить, к какой стадии развития относятся отношения, реанимированные пациентом. Если руководителю удается этого достигнуть, то он весьма близок к пониманию пациента. Важным подспорьем в этом предприятии являются для психоаналитика обширные знания в области эволюции влечений, любви и ненависти, развития личности и межличностных отношений, а именно: двусторонних отношений между ребенком и матерью, между ребенком и отцом, а также трехсторонних отношений, в которых принимают участие мать, отец и ребенок, и, наконец, многосторонних отношений в рамках семьи (прежде всего отношений с сестрами и братьями) и в рамках других групп, в частности в коллективе детского сада или школы. Подобные стереотипы отношений психоаналитик прослеживает, основываясь на своем многолетнем опыте восприятия, сообразуя свои наблюдения с теориями влечений, психологии эго и психологии объектных отношений, и после этого приступает к интерпретации. В данном случае интерпретация означает стремление максимально точно выразить словами 23 результаты психоаналитического восприятия, опираясь на собственные чувства, которые являются лучшим советчиком при определении природы настроений, царящих в группе. 2.2. Путь наблюдения Руководитель группы не только принимает участие в инсценировке, но и наблюдает со стороны за поведением пациентов, за их мимикой и жестами, за манерой говорить — громко или тихо, по отдельности или вместе, — за выражением их лиц, за их движениями и позами, которые они принимают, сидя в кресле, — активными или пассивными, стесненными или свободными. Он обращает внимание на такие признаки волнения или страха, как румянец на лице, пунцовые пятна на шее, подрагивание пальцев, испарина. Однако прежде всего руководитель группы следит за темой разговора, замечая отдельные фразы и интонацию, с которой они были произнесены, иными словами, он уделяет большое внимание таким чувствам, находящим свое выражение в словах пациентов, как ревность и зависть, ненависть и любовь, мстительность и тенденции к реабилитации. Кроме того, психоаналитик не должен ни на минуту забывать, что внутреннее содержание высказываний пациента не соответствует внешнему, буквальному, а вытесняется. Так, первоначально подразумеваемые чувства, опасения и желания зачастую проявляются в виде волнения, возникающего у пациента при условии, что в отношениях с руководителем и другими участниками группы повторно оживляются детские отношения с родителями, братьями, сестрами и другими родственниками. 5 24 2.3. Путь объяснения Психоаналитик дает объяснение, опираясь на отличное знание психологии развития, социальной психологии и закономерностей, выявленных в психоаналитических теориях влечений, личности и объектных отношений. Несомненным подспорьем на этом пути является для психоаналитика и представление о стадиях так называемого психосексуального развития, впервые прозвучавшее в работе 3. Фрейда «Три эссе по теории сексуальности» (1905) 5. «Оральная» стадия развития подразумевает не только главенство голода и удовлетворение посредством приема пищи через ротовое отверстие, но и выбор между усвоением и отталкиванием. «Анальная» стадия охватывает не только процесс дефекации, но и акт самоутверждения, предлагая дилемму между господством и подчинением, разрушением и перспективой быть уничтоженным. На «генитальной» стадии формируются специфические половые черты и закладываются основы противостоящих друг другу мужского и женского начал, определяющих в дальнейшем влечения ребенка. Вслед за латентной стадией наступает пубертатный период, в течение которого под влиянием обострившихся по физиологическим причинам влечений реанимируются три вышеназванные стадии, чтобы постепенно, сохраняясь в подростковом возрасте и в молодости, стать неотъемлемой частью личности. Согласно Эрику Эриксону (1950)6, стадии развития, описанные 3. Фрейдом, можно представить в виде череды восьми психосексуальных кризисов, связанных со взрослением и половой идентификацией здоровой личности. Первоначальным обстоятельством, вызывающим кризис, является пара противоположностей — 25 первичное доверие и первичное недоверие; завершающую стадию развития знаменует выход на финишную прямую, требующую преодоления нескольких этапов, а именно, преодоления стыдливости, сомнений и достижения самостоятельности, замены чувства вины на инициативу, комплекса неполноценности на успех, лицедейства на идентичность, изоляции на интимность и, наконец, противопоставления психологической стагнации ярко выраженных способностей, формирования эго, способного на интеграцию и противостоящего отчаянию. В отличие от теории Фрейда, в категориях, предложенных Эриксоном, акцентируется социальный аспект развития, поэтому его подход представляется мне особенно целесообразным в приложении к групповой терапии Я уже указывал в работе, опубликованной в 1970 году7, на то, что процессы, протекающие в рамках группы, наиболее удачно систематизируются по категориям Эриксона, поскольку группа представляет собой социальное пространство, в котором происходит взросление и случаются кризисы личности Проблема доверия с самого начала играет важную роль, и идентичность индивида в группе или групповая идентичность данную проблему нисколько не ослабляет. Что же касается пары противоположностей — интимности и изоляции, то эти полярности определяют магистральную линию взаимоотношений индивида и группы. Примечательно, что в рамках группы оживляются не только особенности, характерные для поздних стадий развития (отношения подрастающего ребенка с окружающими), но и весьма ранние стереотипы отношений ребенка с матерью, тщательно описанные в специальной литературе8, а также отношения с отцом9. 26 Вне зависимости от проявляющегося в настоящий момент стереотипа отношений психоаналитику следует отмечать аффектное содержание данных отношений, их доминанту — любовь, ненависть или ревность, которая возникает у ребенка вследствие того, что мать, как ему кажется, предпочитает ему отца. Зачастую речь идет о зависти, первоначально направленной на мать, но в результате переноса переадресованной психоаналитику, который представляется пациенту, в отличие от него, человеком, обладающим незаурядными способностями, профессиональным положением, богатым опытом и относительной независимостью. 27 3.ТРИ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ 3.1. Терапия индивида в группе Понимание, наблюдение и объяснение группового процесса включает в себя понимание, наблюдение и объяснение того, что касается каждого индивида, принимающего участие в группе. Это не означает, что психоаналитик использует группу для того, чтобы с ее помощью помочь какому-то одному человеку, как если бы другие пациенты отсутствовали или добровольно возложили бы на себя часть психоаналитических обязанностей руководителя. Разумеется, такой подход предоставляет возможность упорядочить многообразные групповые процессы, чем воспользовались, например, Александр Вольф и Эмануэль Шварц1. Однако, не солидаризируясь с вышеназванными аналитиками, я хотел бы подчеркнуть, что не разделяю также мнения тех авторов, которые рассматривают группу как некую совокупность и воспринимают индивида как «голос» группы 2, поскольку, на мой взгляд, группа и индивид — два равноценных объекта наблюдения Именно поэтому перед началом терапии я предпочитаю 6 28 познакомиться с будущим пациентом и побеседовать с ним наедине; в результате у человека появляется определенная симпатия к руководителю и желание сформировать с ним лечебный альянс, а также готовность перенести на аналитика (индивида) чувства, первоначально относившиеся к одному из близких людей (тоже индивиду). Я не представляю себе иного способа оказать пациенту психотерапевтическую помощь или, говоря точнее, помочь ему лучше разобраться в своих чувствах. Рассматривая пациента исключительно как участника группы, психоаналитик наверняка его разочарует. 3.2. Терапия группы, включающей в себя индивида Каждая сформировавшаяся группа развивается со свойственной только ей динамикой, которую, в отличие от психодинамики индивида, то есть динамики душевных процессов человека, имеет смысл именовать групповой динамикой. Последняя определяет групповой процесс и захватывает каждого участника группы, хочет он того или нет. Согласно теории коммуникации, человек не может избежать контактов3. Индивид, как говорил Аристотель, — это zoon politikon, общественное существо. Согласно теории систем, группа представляет собой определенную систему, которую следует воспринимать не только как сумму элементов, но и как продукт динамического взаимодействия между ними. Таким образом, групповая динамика — это безостановочный процесс обмена, коммуникации, своего рода психологическая диффузия. Получение и предоставление, подавление и подчинение, влюбленность и ощущение того, что тебя любят, уход и чувство того, что тебя бросили, — вот те 29 процессы, которые составляют стержень групповой динамики. В подобной системе невозможно одновременно определить импульс и местоположение элемента группы. Описанный Вернером Гейзенбергом4 закон атомной физики действует и в рамках группы: слушая высказывание пациента, аналитик должен обратить внимание на его положение, которое предопределено группой, а точнее, бессознательной групповой фантазией. Уделив внимание данной фантазии, аналитик теряет из виду пациента. Тем не менее, задача терапевта — заметить и то и другое. Если психоаналитик, увлекшись группой, игнорирует индивида, он наносит последнему немалый вред и подвергает его риску унификации, нейтрализующей особенности его личности в угоду группе. В связи с этим я не разделяю восторга и энтузиазма, с которым время от времени утверждают примат группы над индивидом. Чем серьезнее относится аналитик к влиянию группы на индивида и чем выше оценивает он ее способности по сравнению со способностями индивида, тем больше следует ему опасаться переоценки значения группы в ущерб личности. Опасность эта весьма велика, особенно учитывая то, что она сулит избавление от трудоемкого процесса наблюдения и понимания каждого из шести-десяти участников группы. Для этого необходимо многоплановое мышление, которого многим недостает. Стремясь избежать данной проблемы, многие исследователи групповых процессов5 подменили сложные отношения нескольких личностей отношениями двух индивидов, один из которых группа, а другой — аналитик. Вместе с тем следует избегать и другой крайности — склонности видеть только элементы и не замечать целого. В противном случае происходит то, над чем насмехается Мефистофель в сцене с учеником в «Фаусте»6 Гете: 30 «... живой предмет желая изучить, Затем предмет на части расчленяет Чтоб ясное о нем познанье получить, И видит их, да жаль: духовная их связь Ученый прежде душу изгоняет, Тем временем исчезла, унеслась!» * 3.3. Двуплановая модель психоаналитической групповой терапии Руководителю группы не удастся уклониться от двойной задачи: рассмотрение группы как индивида и каждого индивида в отдельности. Возникает смешанная форма, состоящая из двух моделей: терапии индивида в группе и терапии группы, включающей в себя индивида. Данная модель связана с именем психоаналитика С. X. Фулкеса7, который родился в 1898 году в Карлсруэ, в Германии, и в 1933 году эмигрировал в Англию и поселился в Лондоне. За каждым участником группы тянутся нити межличностных отношений, и все они образуют «паутину», представляющую собой основу, или «матрицу», для «вышивания» новых отношений. Исходя из этого, аналитик стремится воспринимать индивида и определять его положение в «паутине», прилагая все усилия для того, чтобы разглядеть «матрицу», а не вышитые на ней узоры. Опираясь на данную теорию, можно приступать к рассмотрению примеров из практики. Прежде всего необходимо понять, почему человек решился пройти курс групповой терапии. Весьма показательным в этом смысле является первый групповой сеанс. * И. В. Гете. Фауст. Пер. И. Холодковского. М., 1954 стр. 108— 109.— Прим. переводчика. 31 4.ПЕРВЫЙ СЕАНС С ГРУППОЙ I 7 4.1. Практика Каждый участник группы привносит в коллектив элементы своей биографии и непреодоленные конфликты, а также свои страхи и надежды. Тревога, которую испытывает пациент перед первым групповым сеансом, совершенно естественна. Он не знает, с кем встретится, что его ожидает, сможет ли он самоутвердиться в новом коллективе. Руководитель тоже волнуется, однако у него есть преимущество. Он уже знаком со всеми пациентами, у него есть в запасе психоаналитическая теория, и он знает, что будучи наблюдателем, включенным в групповой процесс, он может, в отличие от пациентов, в любой момент отстраниться и взглянуть на происходящее со стороны. Несомненно, тревогу у пациента вызывает отсутствие привычной для него структуры в устройстве психоаналитической групповой терапии. Пациент бессознательно защищается от этого чувства, провоцируя состояние регрессии, иными словами, возвращаясь к той или иной ранней стадии психологического развития. Данный тера32 певтический эффект следует приветствовать, поскольку лишь таким образом можно повторно оживить нерешенные психологические конфликты. Бывает, что регрессия усиливается с течением группового процесса до такой степени, что пациент оказывается на младенческой стадии психологического развития. Во избежание этого некоторые участники группы стараются затрагивать в разговоре с остальными пациентами лишь безопасные темы, обращая внимание, например, только на поверхностные жалобы определенного пациента. Этот коллективный защитный процесс, разворачивающийся на первом сеансе, можно назвать «групповой защитой». Вместе с тем уже на первом сеансе проявляется та или иная манера поведения, характерная для каждого пациента. Это первый намек, позволяющий разглядеть очертания структуры, которая приобретет более четкие контуры по мере развития группового процесса. Каждая группа обладает своеобразной структурой 1. Иллюстрацией сказанному может служить следующий пример. Речь идет о смешанной группе I, состоящей из четверых мужчин и четырех женщин. С июня 1969 года по июнь 1972 года я провел с этой группой в общей сложности 205 сеансов по 100 минут каждый. В структуре данной группы преобладал явный антагонизм между мужчинами и женщинами, который не только заявлял о себе на словах, но и выражался в виде определенного поведения уже на первом сеансе. Перед сеансом все пациенты собрались в помещении, отведенном под групповую терапию. Я появился в назначенное время и присел на свободный стул. Стоило мне войти, как в помещении воцарилось напряженное молчание. Все взгляды были направлены на меня. На лицах пациентов отражалась неуверенность. В их глазах читалось тревожное ожидание. Воспользовавшись всеобщим 33 молчанием, я обратил внимание на взаимное расположение пациентов. Напротив меня судорожно подергиваясь, сидел господин Гетц*, молодой человек двадцати пяти лет, покрасневший, готовый вот-вот расплакаться. Слева от меня в окружении свободных стульев сидела сорокалетняя госпожа Ферстер, журналистка с незаконченным психологическим образованием, бледная, элегантно одетая дама с длинными, светлыми волосами. Недалеко от нее расположился господин Пашке, тридцатипятилетний бизнесмен, худощавый, холеный, с виду очень взволнованный. Рядом с господином Гетцем и напротив меня сидела госпожа Шлее, двадцатипятилетняя работница, очень симпатичная и со вкусом одетая девушка. Слева от нее — пожилая женщина, которая вскоре покинула группу. Справа от меня сидела госпожа Мюллер, изящная дама тридцати одного года, программистка с педагогическим образованием; рядом с ней — господин Момберг, тридцатичетырехлетний менеджер, на вид не менее ухоженный, чем господин Пашке; выражение его лица было особенно вопросительным. Круг замыкал бородатый молодой человек, сидевший между господином Момбергом и госпожой Шлее; он не явился на следующий сеанс. Ведущие роли на первом сеансе взяли на себя двадцатипятилетняя работница, сорокалетняя журналистка, господин Гетц и тридцатичетырехлетний менеджер Момберг. Между ними произошел разговор, законспектированный мной в протоколе, который я составлял после каждого сеанса. Госпожа Ферстер попросила разрешения закурить. Все закивали головами и согласились. Воспользовав* Имена и сведения личного характера изменены с целью сохранения врачебной тайны и анонимности пациентов. — Прим. автора 34 шись этим, госпожа Мюллер тоже закурила, несмотря на то, что все остальные пациенты были некурящими. Таким образом, на первом сеансе произошел первый конфликт между курящими и некурящими участниками группы; и те и другие сформировали свои подгруппы. Симпатичная работница принялась рассказывать о своих супружеских проблемах. Она жаловалась на своего мужа, обвиняя его в лени и нежелании позаботиться о своей жене. Собственные слова ее взволновали, она почти разозлилась. Из-за такого поведения мужа она не могла нормально к нему относиться, держала себя холодно и отстранение. Госпожа Шлее поведала о том, что ее муж часто бывает крайне рассеянным, поздно возвращается домой, не брезгует связями с другими женщинами и, судя по его поведению, не обращает никакого внимания на чувства своей жены. Госпожа Ферстер со 8 своей стороны посетовала на то, что ее друг, который старше ее на десять лет, — тоже лентяй, предпочитающий, чтобы она о нем заботилась, вместо того чтобы самому позаботиться о ней. Тут в разговор вступила госпожа Мюллер, бывшая студентка педагогического института, которая на протяжении всего разговора сидела, откинувшись в кресле, и курила. Она рассказала о том, что ей часто приходится переезжать с места на место, и у нее никак не налаживаются отношения с людьми. На мой взгляд, она бессознательно намекала на то, что происходило в данный момент в группе. Я бы истолковал ее слова так: она хотела сказать, что в данной ситуации никто из присутствующих не знает своих собеседников, и это естественным образом вызывает некоторую нервозность. Тогда я промолчал, однако я пребывал в уверенности, что слова госпожи Мюллер об отсутствии межличностных отношений могут быть отнесены и к данной группе. 35 Журналистка, сидевшая слева от меня, выразила удивление по поводу того, что мужчины, присутствовавшие на сеансе, до сих пор не сказали ни слова. После напряженного молчания господин Гетц заговорил о том, что у него есть проблемы в общении с девушками, а также на работе, которую он подчас не в силах выполнять, и принялся жаловаться на головные боли, рассеянность... тут его голос задрожал. С неимоверными усилиями он унял слезы. Это заметил господин Момберг, который тут же пустился в рассказ о своих бедах. У него были проблемы с половой потенцией. Кроме того, жена его больше не привлекала как женщина. Когда он закончил, господин Гетц, совладавший наконец со слезами, скептически высказался по поводу групповой терапии. Он сказал, что решился принять в ней участие, но не может ума приложить, как такая терапия способна ему помочь. Последние слова он произнес с оттенком укоризны в голосе, с надеждой взглянув на меня. В своих вмешательствах я ограничился следующим. Мне показалось, что у присутствующих мужчин не меньше проблем со своими женами, чем у женщин, несмотря на то, что жаловались мужчины меньше. Поэтому господин Гетц сказал о том, что чувствует себя здесь стесненно, хотя и не мог понять причину этого. Затем вновь воцарилось молчание, прерванное наконец молодой работницей. Она заявила, что обо всем этом ей известно, поскольку она часто ссорилась с мужчинами. После первого развода она надолго сошлась с одним человеком. Однако он просто использовал ее для удовлетворения своих половых потребностей. Когда она познакомилась со своим нынешним мужем, ей показалось, что он по-настоящему ее любит, но мало-помалу она поняла, что он ее совершенно не понимает, использует тоже исключительно в сексуальных целях и рано или поздно ее 36 бросит. Рассказывая об этом, она опять повышала голос от возмущения. Она созналась, что устала от страданий, но не может ничего с собой поделать — муж вызывает у нее лишь отвращение. Под конец сеанса заговорил молчавший до этого господин Пашке. Он жаловался на профессиональные проблемы. Он боялся потерять место, поскольку не являлся дипломированным менеджером, в отличие от своих коллег. Он мечтал получить руководящую должность. Госпожа Мюллер, жаловавшаяся на отсутствие межличностных отношений, почти не отрываясь, молча курила сигарету, забившись в свое кресло, но с видимым интересом следила за происходящим. Я подытожил первый сеанс словами о том, что у всех нас есть проблемы в общении с другими людьми, и речь здесь идет о взаимных разо-чарованиях и обидах. Я сказал, что не удивлюсь, если скептический настрой пациентов, выраженный господином Гетцем, очень скоро приведет к тому, что они разочаруются и в групповой терапии. Однако я указал и на то, что беседа дает нам шанс совместными усилиями решить накопившиеся проблемы и что результаты первого сеанса выглядят вполне обнадеживающими. После этого участники группы — некоторые по одиночке, некоторые в обществе собеседников — покинули помещение. 4.2. Комментарий При пристальном рассмотрении событий, происходивших на первом сеансе группы I, выявляется «специфическая структура», которая представляет собой «равнодействующую составляющих ее индивидуальных элементов личности»2; в данном случае все пациенты боялись всего незнакомого: 37 1) новой непривычной ситуации; 2) незнакомого им руководителя, на которого они возлагали большие надежды; 3) других пациентов, которые тоже были людьми посторонними. В свете психоанализа курение пациенток открывало «оральную» тему, указывающую на потребность в поглощении, которая в данном случае относилась к руководителю группы. Однако об этом не принято говорить, поэтому заменителем послужили для пациенток сигареты. Сразу я не обратил внимание на этот конфликт, поскольку мне показалось, что он очень далек от реальных переживаний. Второй темой беседы явилось недовольство женщин своими мужьями. Женщины полагали, что их мужья эгоистичные, слабые существа, стремящиеся найти себе опору, но неспособные поддержать женщину. В результате у женщин возникало разочарование и раздражение, которое ярче всех выразила симпатичная госпожа Шлее. Господин Гетц оказался очень чувствительным человеком с глазами, как говорится, на мокром месте, который чувствовал себя стесненно из-за упреков, которые высказывали пациентки в адрес мужчин. Он ожидал от меня действенной помощи, поскольку не чувствовал себя в безопасности; на это указывали укоризненная интонация, срывающийся 9 голос и умоляющий взгляд, брошенный на меня. Все это свидетельствовало о назревающем конфликте, возникшем по причине того, что одна сторона оказывала давление на другую, однако оставалось неясным, кто кого притесняет — мужчины женщин или женщины мужчин. В связи с этим участники группы бессознательно пытались уточнить, чью сторону занимает руководитель. Вполне возможно, что сексуальные расстройства пациентов — нарушение потенции у мужчин и доходящая до отвращения 38 фригидность у женщин — были связаны с борьбой за власть между мужчинами и женщинами, которая в дальнейшем обострилась до такой степени, что сеансы стали напоминать сцены половой ненависти в духе Стриндберга, ни в чем не уступая последним. Важное значение имело и мое толкование высказывания госпожи Мюллер о недостатке межличностных отношений. Мне показалось, что я разобрался в чувствах пациентки. Она хотела сказать, что мужчины и женщины не понимают друг друга, однако люди, принадлежащие к одному полу, тоже испытывают трудности в общении. Кроме того, госпожа Мюллер напоминала нам, что между руководителем и участниками группы еще не завязались человеческие отношения. В этом утверждении сквозь недоверие, страх и надежду отчетливо проглядывал скепсис. В психоаналитическом контексте оно звучало как свидетельство повторного оживления предыдущих разочарований и могло претендовать на роль «общего знаменателя» 3 состояния группы. 39 5.БОРЬБА И ЭРОТИКА В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ МУЖЧИНАМИ И ЖЕНЩИНАМИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В ГРУППЕ I 5.1. Ненависть к неоправданно суровой матери Первый сеанс с группой I был описан детально; в дальнейшем в описании терапевтического процесса я ограничусь только наиболее значимыми его аспектами. Женщины из группы I продолжали развивать тему ненависти к мужчинам, открытую на первом сеансе. На четвертом сеансе подолгу молчавшая программистка нарекла эту ненависть «праведным гневом». Основанием для подобных чувств явилась слабость мужчин, которую персонифицировал друг журналистки — инвалид и импотент. Вместе с тем женщин убеждало в их правоте поведение мужчин из группы I, которые с женской беспомощностью ожидали помощи от руководителя. Однако начиная с десятого сеанса ситуация решительно изменилась. Мужчины, выглядевшие теперь посвежевшими, высказали ряд упреков в адрес женщин и, по всей видимости, сформировали что-то вроде закрытой коалиции. Господин Момберг засучил рукава 40 и бросился на защиту мужчин, униженных и оскорбленных пациентками, некоторые из которых, в частности симпатичная работница и журналистка, пользуясь отсутствием своей второй половины, отводили душу, непрестанно ругая своих мужчин. Впоследствии к ним присоединилась госпожа Мюллер, рассказавшая о своем приятеле. К двадцать второму сеансу женская фракция, созданная одной пациенткой, пополнилась благодаря госпоже Шнейдер, тридцатитрехлетней домохозяйке; она жаловалась на депрессии и сердечные недомогания и полностью разделяла воинствующее настроение остальных пациенток, поскольку скрытой причиной ее депрессии была бессознательная злость к мужу, олицетворявшему для нее отца. Однако мужчины все равно брали верх, и это вызывало у женщин тревогу. Госпожа Мюллер рассказала о том, что во сне ее преследовал страх: ей казалось, что ее может убить какой-то мужчина. У госпожи Шлее участились мигрени и головокружения. Возрастала нервозность госпожи Ферстер. Новая пациентка — госпожа Шнейдер — была не в состоянии сориентироваться в столь напряженной обстановке. Тем не менее к сороковому сеансу женщины возвратили себе утраченные позиции, и пришел черед мужчин испытать страх, связанный с таким превосходством. Господина Пашке некоторое время беспокоили боли в сердце, у господина Момберга снизилась до критического уровня половая потенция, господин Гетц временно оказался почти нетрудоспособным. К пятидесятому сеансу ситуация изменилась. Убедившись в безнадежности борьбы между мужчинами и женщинами, пациенты переадресовали свою агрессию руководителю группы Зачинщиком оказался господин Гетц, который обвинил меня в том, что я забочусь только об одном — как бы получить от пациентов побольше денег, просиживаю штаны 41 и посмеиваюсь, как болван, хотя прекрасно знаю, как нелегко приходится господину Гетцу, изнуренному работой, переживающему в отношениях с девушками одно разочарование за другим и не способному на чемлибо сосредоточиться. Полагаю, он хотел сказать, что я подвергаю его прессингу. Я был для господина Гетца бездельником, получающим деньги за молчание, отменяющим и заканчивающим сеансы по собственному произволу и не обращающим ровным счетом никакого внимания на потребности пациентов. Он требовал от меня отчета о проделанной работе. Он желал, чтобы я объяснил ему, почему я выбрал для участия в групповой терапии именно этих пациентов. Чувствуя себя в моей группе подавленным, он потерял надежду решить свои проблемы. Остальные мужчины более или менее согласились со словами господина Гетца. Они тоже чувствовали себя подавленными и воспринимали меня и журналистку, добровольно возложившую на себя обязанно10 сти моего «ассистента», как отца и мать, которые манипулируют своими детьми, словно марионетками, барахтающимися на нитях кукловода. Интерпретируя данную реакцию, я обратил внимание пациентов на состояние господина Гетца. На мой взгляд, подавленность, которую ощущал господин Гетц в связи с присутствием в группе руководителя, госпожи Ферстер и других женщин, была вызвана подобным ощущением, испытанным им в детстве по вине матери и сестры, не позволявших ему, по его выражению, «и слова сказать», а равнодушие со стороны мужчин, участников групповой терапии, напоминало ему о том, что в детстве его сторонились сверстники. Очевидно, раздражение господина Гетца было вызвано тем, что, находясь в обществе руководителя, госпожи Ферстер и равнодушных к нему пациентов, он волей-неволей реанимировал свои детские 42 переживания, воссоздавал прежнюю ситуацию. На более глубоком уровне руководитель персонифицировал для господина Гетца идеального отца, которого он лишился, когда ему шел первый год. В душе господин Гетц был склонен приукрашивать своего отца, несмотря на то, что этот человек ничем не помог ему в детстве, когда он изнывал от репрессивного воспитания матери и сестры и нуждался в поддержке. Несмотря на то, что остальные пациенты испытывали другие чувства, их состояние также отражало характерные для каждого пациента детские переживания, повторное оживление которых было неминуемо, поскольку в них коренилась причина страданий пациентов. Для госпожи Шлее я был олицетворением матери, которая предоставила дочери самой решать свои проблемы с мужчинами. Отличительной чертой подобной матери была скорее ненадежность, чем властность. Она смотрела сквозь пальцы на то, что мужчины, которые начали донимать девушку в юном возрасте из-за ее привлекательности, использовали ее в сексуальных целях и затем бросали на произвол судьбы. Стоило мужчинам, принимавшим участие в групповой терапии, заговорить на половые темы, как она начинала видеть в них повес и бабников, у которых лишь одно на уме: схватить женщину, добраться до ее тела, затащить ее в постель, не обращая внимания, хочет она этого или нет, и без единого намека на нежность и привязанность. В дальнейшем реакция других пациентов также указывала на повторное оживление конфликта с неоправданно суровой матерью, которую персонифицировал в данном случае руководитель группы. Госпоже Мюллер приснилась ее умершая мать, за которой она самоотверженно ухаживала, когда та была тяжело больна, несмотря на то, что ее не любила. Отчетливее всего данный 43 конфликт проявился на примере госпожи Шнейдер, матери двоих детей. Преодолев стыд, она, после некоторых колебаний, созналась, что, в сущности, ненавидит своих детей и при случае не отказывает себе в удовольствии их наказать. После подобного заявления, госпожа Шлее решилась на шестьдесят восьмом сеансе поведать о том, что она тоже ненавидит своего ребенка, которого она не желала, поскольку он появился на свет в результате связи с нелюбимым мужчиной. Ключевым звеном моей интерпретации на этой длительной стадии группового процесса был акцент на отношение матери к ребенку, которое, во-первых, проецировалось пациентами на руководителя группы, во-вторых, на манеру пациентов обращаться с собственными детьми и, втретьих, сводились к тому, как с ними обходились их матери. Начиная с пятого сеанса данный конфликт занял центральное место в состоянии почти всех участников группы (кроме молодого человека с бородой), включая нового пациента, господина Гартлауба, тридцатидвухлетнего инженера, который с детства страдал заиканием, а в последнее время жаловался на профессиональные проблемы, утомление, мигрени, бессонницу и приступы беспричинного страха. На меня обрушился град упреков и протестов, причиной которых явилась моя пассивность. Пациенты бессознательно воспринимали меня как существо бездушное, безразличное и неуязвимое. Бессознательно они желали моей смерти, ощущали вину за подобное желание и боялись, что смерть руководителя группы отнимет у них последнюю надежду получить помощь. Судя по всему, подобные желания возникли как следствие оживших воспоминаний о своих матерях, которые относились в детстве к каждому пациенту с неоправданной суровостью. Поэтому в группе случались периоды полной 44 гармонии, когда пациентам хотелось сплотиться (шестьдесят восьмой сеанс), когда они выражали стремление к нежности (семьдесят второй сеанс), рассчитывая на понимание со стороны мужчин, достигнувших к тому времени достаточно высокой степени эмпатии, а именно со стороны господина Пашке и господина Момберга. 5.2. Эротика в отношениях между мужчинами и женщинами Благодаря группе пациенты ощущали себя уверенно и надежно, однако это состояние не могло длиться вечно, поскольку было весьма уязвимым для таких чувств, как ревность, которую проявляли некоторые участники группы. Так, господин Гетц не выносил гармоничных отношений между мной и старшими по возрасту пациентами, чувствовал себя изгоем и всегда старался к концу сеанса вытравить взаимопонимание едкими высказываниями. Его ревность внезапно получила обоснование, когда между мной и некоторыми пациентками возникла всевозрастающая «любовь в переносе» (нем. Ubertragungsliebe): госпоже Шнейдер грезилось, что она гуляет со мной, взявшись за руки, по цветущему лугу; госпожа Шлее сдержанно флиртовала со мной во 11 время сеансов, в то время как привлекательная программистка, обиженная моим равнодушием, прильнув к спинке своего кресла, не упускала возможности обольстительно строить мне глазки. Одна лишь госпожа Ферстер не испытывала ко мне эротических чувств Однако, словно компенсируя это, она демонстрировала мне свою солидарность, играя роль ассистентки, которая давалась ей легко, поскольку прежде она изучала психологию. 45 Эротика, первоначально направленная на руководителя группы, постепенно проникла в отношения между участниками групповой терапии, в частности в отношения между господином Момбергом и госпожой Шнейдер. Господин Момберг не скрывал своих чувств и открыто ухаживал за этой отнюдь не лишенной привлекательности женщиной. Господин Пашке тоже попытался завязать романтические отношения с госпожой Мюллер. Поначалу она с радостью откликнулась на его чувства, однако затем отбросила свою симпатию и снова заняла позицию женщины, противостоящей мужчинам. Нежные отношения между другими мужчинами и женщинами также не получили своего развития не только потому, что правила групповой терапии запрещали непосредственные сексуальные контакты, но и по той причине, что в прошлом подобные переживания зарекомендовали себя с негативной стороны. Дело в том, что каждый пациент имел те или иные неприятные воспоминания о сексуальных отношениях. В оживлении данного опыта не был виновен партнер. Каждый пациент сам инсценировал патологическое навязчивое повторение, обусловленное фиксацией на разочаровавших его отношениях с матерью. К девяносто первому сеансу данная проблема приобрела наибольшую значимость в групповом процессе. Стало очевидным, что агрессивные, неприязненные и скептические отношения между женщинами и мужчинами являются своего рода местью равнодушной, суровой, тираничной и всевластной матери, которая, как казалось пациентам, имея все, отказывала им в малом, бросила их на произвол судьбы и могла бы даже обречь их на голодную смерть. Пациенты противостояли своим партнерам, словно матери; точно также поступали они в супружеских отношениях, в отношениях с руководителем группы и собственными 46 детьми. Эти субъекты отношений бессознательно олицетворяли для них собственную мать. Господин Гетц, почувствовавший себя изгоем на стадии эротизированных переносов, теперь снова включился в групповой процесс, поскольку его желание отомстить матери было наиболее выраженным. Он взял на себя роль «осадного орудия», которое было призвано сокрушить руководителя группы, хотя подобное стремление сопровождалось тревогой за исход терапии, ведь пациенты могли на самом деле лишиться руководителя и потерять надежду на излечение. В результате группа сосредоточила свои усилия на защите руководителя, подвергавшегося нападкам. Господин Гетц воспринял это как предательство и перенес свой удар на бывших «соратников», а теперь ренегатов. Развитие группового процесса выявило, что смертельная ненависть, связанная с усиливающейся регрессией, обусловлена не только местью, возникшей как реакция на детское разочарование, но прежде всего глубоко коренящейся в подсознании завистью. Наиболее показательным в этом смысле было поведение господина Гетца. Ему была свойоственна гротескная зависть безработного к работающее человеку, поденщика к «толстому боссу», страдающего и зависимого пациента к врачу, бездушному как истукан. В детстве он приблизительно также завидовал матери. На этом необходимо прервать повествование о развитии терапевтического процесса в группе I, чтобы поговорить о двух наиболее значимых элементах групповой терапии и психоанализа в целом, а именно: о феноменах сопротивления и переноса. Вслед за этим я расскажу о развитии терапевтического процесса в группе II, доминантой которого явилась борьба за отца. К группе I мы еще обратимся в связи с обсуждением отношений между матерью и младенцем и их роли в групповом процессе. 47 6.СОПРОТИВЛЕНИЕ И ЗАЩИТНЫЕ РЕАКЦИИ В ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ 6.1. Сопротивление, основанное на чувствах стыда, вины и страха Сопротивлением в психоанализе именуют все стереотипы поведения, которые направлены против осознания целительных, значимых и симптоматичных конфликтов и их составляющих. Основанием для сопротивления является гордость, чувство собственного достоинства, самолюбие и стыд. Любой человек хочет выглядеть достойным в собственных глазах и в глазах окружающих. Нелегко и стыдно сознаться, например, в том, что ты ненавидишь и жестоко наказываешь своего ребенка, подобно госпоже Шлее и госпоже Шнейдер из вышеописанной группы I. Так, господин Гетц стыдился того, что желал моей смерти, а господа Момберг, Пашке и Гартлауб испытывали стыд, когда у них появлялись сексуальные желания, вызванные не их супругами, а женщинами, принимавшими участие в групповой терапии. Однако порой дело не ограничивается только стыдом, человек ощущает в глубине души чувство вины 48 в связи с возникшим у него предосудительным желанием. Таким образом, сопротивление перед осознанием 12 вытесненных сексуальных и агрессивных желаний базируется не только на стыдливости, но и на чувстве вины. Следующим фактором, толкающим пациента на сопротивление психоаналитическому процессу, выявляющему источник недуга, является страх, а именно страх наказания, которое может последовать вслед за откровенным рассказом о сексуальных и агрессивных влечениях, страх перед вполне реальной угрозой того, что психотерапевт чего доброго посчитает желания пациента отвратительными и недопустимыми, и если не выставит его за дверь, то, по крайней мере, объявит его случай не поддающимся анализу и откажется от лечения или, хуже того, сразу же перестанет воспринимать его как пациента. Но чаще всего сопротивление возникает из-за того, что пациент боится потерять контроль над собой и слепо следовать своему влечению, будь то агрессивные импульсы, как в случае господина Гетца, или импульсы сексуальные, которые возникли у господина Момберга по отношению к госпоже Шнейдер. Сопротивление обнаружению неприемлемых желаний, продиктованных влечениями, обусловленное чувствами стыда и вины, страхом перед наказанием или боязнью потерять над собой контроль, приводит к тому, что каждый человек сообразно со своими врожденными склонностями и привычками, выработанными воспитанием, формирует собственную своеобразную систему защиты от подобных чувств. Данные системы именуются в психоанализе защитными механизмами. В общих чертах защитные механизмы можно подразделить на две группы: 1. К первой группе относятся защитные механизмы, проявляющиеся при так называемых классических 49 неврозах: истерии, фобиях и неврозах навязчивого состояния. При истерии преобладающим защитным механизмом является вытеснение, результатом которого оказывается симптом, иными словами, все вытесненные желания и страхи отражаются на состоянии организма. При фобиях чаще всего проявляется защитный механизм смещения состояния, первоначально возникшего в детстве в связи с пугающей ситуацией, на какой-либо объект, человека и т. д. При неврозе навязчивого состояния запретные, детские желания регрессии от генитальной к анальной стадии психосексуального развития ведут к изоляции от определенного образа и аффекта, к переориентации влечения и масштабному смещению недопустимых инстинктивных импульсов на совершенно обычные действия; в качестве примера можно привести навязчивое мытье рук. В любом случае защита достигает того, что из сознания искореняются первоначальные желания, требующие удовлетворения. 2. Ко второй группе относятся защитные механизмы, которые начали привлекать к себе всевозрастающее внимание аналитиков лишь в последние годы и были включены в число так называемых постклассических исследовательских моделей1. Я же склонен подразделять их на три «формы постклассических неврозов»2, а именно: — форма постклассического невроза, сопровождаемого расстройством идентичности, обусловленным «безотцовским обществом», провоцирующим дефекты в идентификации; — форма «нарцистического», иначе говоря, «симбиотического» невроза, которая характеризуется тем, что младенческая, симбиотическая связь с матерью сохраняется вплоть до зрелого возраста; — форма постклассического невроза с материнской депривацией, обусловленная «сиротским обществом» 50 (нем. «mutterlose Gesellschaft»), обществом, лишенным материнских черт; возникает как следствие испытанного в детстве недостатка материнской нежности и заботы, сопровождается дефицитом в структуре личности, проявляющимся в виде неуверенности в собственной идентичности, бесчисленных поведенческих расстройств и психосоматических симптомов. 6.2. Сопротивление и навязчивый повтор Все невротические расстройства, характерные для участников группы I, могут быть отнесены к классическим неврозам, хотя в определенных случаях они проявлялись не в чистой, а в смешанной форме, объединяя элементы истерии, фобии и невроза навязчивого состояния. У господина Гетца обнаруживались также симптомы постклассического невроза. Симптомы, проявлявшиеся у госпожи Шнейдер (депрессии, приступы страха, сердечные недомогания), у госпожи Шлее (страх, судороги, раздражительность, мигрени, сопровождаемые напряжением мышц шеи и плеч), у господина Пашке (головокружение, страх инфаркта), у господина Гартлауба (заикание, болезненная педантичность, страх темноты) и у господина Мом-берга (спазмы желудка, сердечные недомогания, профессиональные проблемы и импотенция), позволяли вести речь о классических симптоматических неврозах, а именно: об истерии (госпожа Шлее, госпожа Шнейдер, господин Момберг), фобии (господин Пашке) и неврозе навязчивого состояния (господин Гартлауб). Симптомы трех оставшихся пациентов свидетельствовали скорее о наличии постклассических неврозов. Госпожа Ферстер была склонна взваливать на себя все 51 обязательства и в ущерб себе помогать остальным, почти мазохистски наслаждаясь при этом собственными страданиями. В данном случае речь идет о так называемом мазохистском неврозе характера. Госпожа Мюллер была одинока, почти ни с кем не общалась, заботилась только о себе, но не могла выносить малейшей зависи13 мости от другого человека. Подобное поведение характерно для так называемого нарцистического расстройства личности, подразумевающего любовь к самому себе ценой любви к окружающим. Расстройство господина Гетца было, несомненно, наиболее серьезным и усугублялось ощутимым дефицитом идентичности, обусловленным отсутствием отца и материнской нежности в детстве. Расстройство господина Гетца заключало в себе постклассические неврозы второй и третьей форм. Его неспособность строить продолжительные межличностные отношения, его неуправляемые инфернальные импульсы, деструктивный гнев, характерный для человека, изнуренного завистью, свидетельствовали о наличии так называемого пограничного расстройства личности, то есть состояния, балансирующего между неврозом и психозом, когда такие чувства, как симпатия, ненависть и любовь расщепляются на отдельные, противостоящие друг другу элементы, которые впоследствии формируют деструктивные наклонности и становятся инструментом реализации инфернальных импульсов. По сравнению с господином Гетцем, воспринимавшим окружающих либо как идеальных, либо как отвратительных людей, вызывавших у него чувство подавленности, усилившееся с развитием группового процесса и позволившее вести речь о серьезном расстройстве, остальные участники — включая госпожу Ферстер и госпожу Мюллер, которые несмотря на симптомы тяжелого расстройства личности по типу постклассического 52 невроза могли поддерживать с окружающими более или менее удовлетворительные отношения и успешно выполнять работу — выглядели достаточно здравыми людьми даже при учете того, что их жизнь была существенно ограничена из-за типичных сексуальных конфликтов, и они очень страдали от своих проблем. Сопротивление призвано не только пресекать определенные потребности и влечения, но и предотвращать повторное оживление драматических детских переживаний, которые оказали в прошлом травматическое воздействие, иными словами, были столь невыносимыми, что личность ребенка оказалась не в состоянии подвергнуть их психологической переработке; положение усугубляется, если родители, братья и сестры не оказывают ребенку в этом никакой помощи. Травматический опыт толкает человека на путь бесконечных навязчивых повторений драматической ситуации; человек бессознательно прилагает все усилия для того, чтобы реанимировать в настоящем основные черты конфликта, произошедшего в детстве. Он интуитивно использует окружающих людей словно шахматные фигуры, рассчитывая комбинацию таким образом, чтобы последовательность всех предполагаемых ходов соответствовала тому, что однажды произошло в детстве. Результат этого противоречивого мероприятия более чем сомнителен — индивид подвергает себя тем же страданиям, которые испытывал в прошлом. Несмотря на свой драматизм, навязчивый повтор позволяет терапевту распознать и понять первоначальную причину расстройства, подвергшуюся вытеснению и сопротивлению, а затем дать понять пациенту, что именно происходит в данный момент. Первоначально 3. Фрейд полагал, что навязчивый повтор представляет собой производную влечения к смерти3, располагающегося «по ту сторону принципа удовольствия». 53 Я придерживаюсь другого мнения и согласен с точкой зрения Э. Бибринга4, который считает, что индивид, поддающийся навязчивому повтору и воссоздающий первоначальную травматическую ситуацию, стремится лишь к тому, чтобы в зрелом возрасте получить травму, непреодоленную в детстве, чтобы попытаться ее задним числом переработать. 6.3. Пример групповой защитной реакции Сопротивление пациента вынуждает терапевта тратить много времени на обсуждение различных претензий. В ситуации группы защитные механизмы пациентов формируются в единую структуру, которую я назвал «групповой защитой». В группе I защитная реакция развивалась в соответствии с классической структурой неврозов, характерных для подавляющего большинства пациентов, поэтому на этапе сопротивления с легкостью возникала реакция вытеснения с сопутствующими ей симптомами — мигренями и сердечными недомоганиями. На следующем этапе, когда были извлечены на поверхность глубинные слои ранних отношений с матерью, заявил о себе защитный механизм отрицания реальности данных переживаний. Наиболее яркой иллюстрацией этого представляются мне события, произошедшие на девяносто четвертом сеансе. Сидевшие напротив меня женщины, госпожа Шнейдер и госпожа Шлее, беспомощно вертели в руках формуляры для прошения, которые необходимо было направить в больничную кассу, и спросили меня, что им с этим делать. Я обо всем их проинформировал и задал им встречный вопрос: разве они сами в этом не разбираются? Госпожа Шнейдер ответила отрицательно, сослав 54 шись на то, что подобные проблемы решает ее муж. Некоторое время пациенты обсуждали, следует ли решать все вопросы самостоятельно или можно переложить большую часть ответственности на другого. Между тем господин Гетц залился краской, хотя поначалу молчал. Чинный бизнесмен господин Пашке принялся играть роль заботливого кавалера и объяснил женщинам, как функционирует административный механизм, не замечая, что сидящий возле него господин Гетц выражает крайнее беспокойство. Господин Момберг, напротив, 14 воспринял волнение господина Гетца всерьез и спросил его: «Скажите, как Ваши дела? Вы вернулись на работу?» Господин Гетц не замедлил с ответом: «Ах, все ужасно, гораздо хуже, чем было прежде. Я надеялся, что мне одолжит деньги кузен, но он не хочет оплачивать мои счета! Просто кошмар!» Его голос задрожал. Внезапно заговорила журналистка. Не обращая внимания на двух мужчин, она самоуверенно заявила, что в ее отношениях с другом наметились перемены к лучшему, так что в настоящее время ей почти не на что жаловаться. В ее словах проглядывал намек на происходящее. Работница, инженер и домохозяйка притихли; по выражению их лиц можно было понять, что они чувствуют себя униженными. Следуя их примеру, замолчали и все остальные пациенты. Повисла пауза. Я сказал, что некоторые участники нашей группы выражают уверенность в том, что они недалеки от самостоятельности, а господин Пашке хочет продемонстрировать, что может обойтись и без руководителя группы. Я предложил для обсуждения отнюдь не самый легкий вопрос, однако своего я добился: тягостное молчание было прервано. Первым заговорил господин Гетц. Тоном гораздо более спокойным, чем прежде, он сообщил, что невольно стал свидетелем совместной загородной поездки 55 госпожи Шнейдер и господина Момберга. Наедине они вели себя совсем иначе, чем в группе; они не выглядели подавленно, а скорее были похожи на беззаботных и жизнерадостных людей. Его сообщение вызвало у пациентов следующую реакцию: госпожа Шлее тотчас покрылась гусиной кожей, госпожу Мюллер затрясло как осиновый лист, госпожа Ферстер была близка к обмороку, а у госпожи Шнейдер случился сердечный приступ. Я сказал, что сообщение господина Гетца всех напугало. После продолжительного и напряженного молчания госпожа Шнейдер заговорила: да, они с господином Момбергом хорошо понимают друг друга, они стали друзьями. Она понимала, что муж ревновал ее к господину Момбергу. Она призналась, что ей стало неприятно, когда на прогулке она случайно заметила господина Гетца. Вслед за ее словами воцарилась гнетущая тишина. Моя интерпретация сводилась к следующему: за неспособностью пациентов к самостоятельности и за стремлением взвалить свои обязанности на плечи другого человека очевидно скрывались совсем иные чувства, в существовании которых пациенты не хотели себе сознаваться, а именно — эротические желания. По крайней мере, об этом свидетельствовала пара, встречавшаяся вне группы и, по всей видимости, получавшая от общения взаимное удовольствие. Вместе с тем госпожа Шнейдер и господин Момберг ощущали свою вину перед группой и испытывали стыд. Другие пациенты их ревновали. Госпожа Шнейдер сказала: безусловно, она всегда испытывает страх, когда втайне совершает что-нибудь подобное, но она привыкла носить маску и ей нелегко сознаться в желании быть независимой от своего мужа, общаться с другими мужчинами, например, с господином Момбергом. Стоило ей нерешительно заговорить -об эротических чувствах, как 56 господин Гетц воскликнул, бесцеремонно ее прерывая: «Вот меня в этой группе никто не слушает, когда я пытаюсь говорить о своих чувствах! Мои нежные чувства никого здесь не интересуют. Это обидно!» Журналистка заметила по этому поводу, что грубость, с которой господин Гетц выражает свои чувства, вполне закономерно провоцирует у группы защитную реакцию. По ее мнению, господину Гетцу следовало бы понять, что нельзя заставить девушку полюбить. Госпожа Шлее с ней согласилась. Она полагала, что нет ничего удивительного в том, что девушки не испытывают расположения к господину Гетцу после его нападок. В подобных случаях женщина чувствует себя просто орудием для удовлетворения мужских потребностей. Девушка ожидает совсем иного отношения; ей хочется, чтобы мужчина обращал внимание на ее чувства. Едва я обратился к интерпретации, сказав, что участники группы испытывают определенные затруднения в выражении своих эротических чувств, связанные с соображениями нравственности, которую олицетворяли я и господин Пашке, и попытался продемонстрировать пациентам сущность развивающегося конфликта между влечением и нравственным сопротивлением, наиболее ярко проявившегося на примере господина Гетца, как последний стал проявлять беспокойство, ерзать на кресле и вдруг почти закричал: «Это невыносимо — госпожа Ферстер все время смотрит на доктора Куттера!» Что касается господина Пашке, то он сохранял равновесие. Он продолжил разговор об отношении мужчин к женщинам, высказав мнение о том, что к человеку следует относиться чутко, обращать внимание на его чувства и отвечать на них взаимностью. Госпожа Шлее заявила, что как раз на это ее муж не способен. Он занимается с ней сексом по собственной прихоти, а получив удовлетворение, 57 преспокойно выкуривает сигарету. Госпожа Шлее считала подобное поведение омерзительным. С ней согласилась госпожа Шнейдер. В таких случаях она тоже чувствовала себя просто вещью, но она защищалась. Моя интерпретация заключалась в том, что проблемы господина Гетца в общении с девушками, о которых он рассказывал, отражаются на его отношениях с группой. Он бессознательно желает продемонстрировать всем присутствующим, насколько задевает его тот факт, что он исключен из отношений между господином Момбергом и госпожой Шнейдер; то же самое относится к отношениям между мной и госпожой Ферстер, за которыми он наблюдает на сеансе. Мои слова всех успокоили. Тем не менее пациенты продолжили обсуждать тему взаимоотношений мужчин и женщин. Госпожа Ферстер сказала, что не понимает, почему госпожа Шлее и госпожа Шнейдер принимают в штыки желания своих мужей; на что обе дамы заявили, что тоже не могут понять, что хорошего находит в этом госпожа Ферстер. Выслушав это, господин Пашке предположил, что речь 15 идет об уважении. За его словами последовала пауза, которую я нарушил, высказав свои соображения. Пациентки боялись близких отношений, поскольку полагали, что мужчина может их использовать и злоупотреблять их доверием. Подобный страх в большей или меньшей степени определил отношение группы ко мне. Пациенты боялись, что я могу использовать их для того, чтобы заработать побольше денег, подобно тому, как в личной жизни подозревали друг друга в корыстных намерениях. Пациенты согласились с моей интерпретацией; госпожа Шнейдер и госпожа Шлее закивали, а господин Момберг подытожил: «Полагаю, в этом причина моих сексуальных проблем с женой. Я не могу отделаться от мысли, что, по мнению жены, я использую ее в своих целях». 58 6.4. Комментарий Возникает вопрос, какие феномены сопротивления проявились в течение данного сеанса? Пациентки отрицали свое стремление к независимости и действительно сильно зависели от своих мужей; об этом свидетельствовала хотя бы та беспомощность, с которой они разглядывали формуляры. Прежде всего руководитель определил наличие защитной реакции на стремление к независимости, затем высказался по этому поводу, затрагивая конкретные вопросы, поскольку данная информация должна была помочь пациентам приблизиться к желанной независимости. Однако домохозяйка продолжала прятаться в тени своего мужа, от которого она зависела на сознательном уровне, хотя бессознательно стремилась к независимости. Отношение двух других пациенток к руководителю группы было точно таким же. С одной стороны, они демонстрировали мне свою беспомощность и зависимость, с другой стороны, желали обратного. Однако стремление к независимости ослабло под воздействием защитного механизма отрицания. По сравнению с пациентками господин Гетц на начальном этапе оказался гораздо ближе к первоначальному переживанию, несмотря на то, что это вызывало у него крайнюю нервозность. Но стремление господина Гетца к независимости было парализовано в тот момент, когда другой мужчина, который подавил в себе подобные желания, поинтересовался, как у него обстоят дела. Этот вопрос помешал господину Гетцу продемонстрировать пациентам свою независимость, так как он тотчас покраснел и разволновался, что выдавало его неуверенность в себе. По существу, он мечтал о том, чтобы о нем заботились, и злился, когда выходило иначе. Таким образом, в конфликте 59 фигурировало, с одной стороны, желание независимости, выраженное двумя пациентками, которые старались защититься от него, демонстрируя свою беспомощность, а с другой стороны, желание быть зависимым, которому, в частности, господин Гетц противопоставлял нарочитую бесцеремонность. Противостояние зависимости и независимости усугублялось конфликтом между сексуальными желаниями и боязнью нарушить моральные запреты, глубоко укоренившиеся в подсознании с детства. Данный конфликт назревал в группе уже давно, и защитная реакция пациентов заключалась в том, что пара обособилась от группы. После того как господин Гетц заметил господина Момберга и госпожу Шнейдер вместе, оказалось невозможным продолжать умалчивать о данном конфликте. Итак, речь шла о вытеснении конфликта с последующими симптомами, одним из которых явилось напряженное молчание. Конфликт между сексуальными желаниями и моральными запретами усугубило мнение о том, что половые отношения мужчины и женщины — это не равноправное партнерство, а взаимная эксплуатация и подавление. На этом настаивала госпожа Шлее, а реакция госпожи Ферстер и большей части группы была защитной. Я попытался последовательно интерпретировать три конфликта. Сложность этой задачи заключалась в том, что каждый конфликт являлся защитной реакцией на два других конфликта. Можно было проследить даже некую иерархию конфликтов, для каждого из которых были свойственны свои тревоги. Наиболее выраженной представлялась боязнь независимости, поскольку данное состояние ассоциировалось у пациентов с разлукой, с потерей любимого человека Участники группы реагировали на это отрицанием. Менее выраженным 60 представлялся страх перед наказанием за неверность, который, однако, был значительнее, чем боязнь неравноправных сексуальных отношений. В своей первой интепретации я затронул проблему соотношения зависимости и независимости. Однако пациенты предпочли поменять тему беседы. Господин Гетц тотчас рассказал о том, что он случайно увидел на воскресной прогулке. Беседа переместилась в эротическую плоскость. Очевидно, что вследствие сопротивления психологической переработке проблемы соотношения зависимости и независимости пациенты предпочитали ей эротическую тему. Однако подобный выбор требовал от них дополнительных защитных усилий, поскольку они боялись, что их накажут за сексуальные желания. Реакцией на подобный страх явилось вытеснение, о наличии которого свидетельствовали мурашки на коже госпожи Шлее, дрожь госпожи Мюллер, сердечный приступ у госпожи Шнейдер и полуобморочное состояние госпожи Ферстер. Очевидно, упоминание о воскресной прогулке всколыхнуло не только страх перед наказанием за нарушение сексуальных табу, но и жажду полового удовлетворения, что в свою очередь провоцировало дополнительное сопротивление, поскольку для пациенток удовлетворение подобных желаний было чревато подчинением мужчине. 16 Благодаря господину Гетцу первоначальный и, на мой взгляд, базовый для данной группы конфликт между зависимостью и независимостью снова оказался в центре внимания пациентов, поскольку господин Гетц с бескомпромиссностью аутсайдера принялся критиковать некоторые пары, в частности господина Момберга и госпожу Шнейдер, госпожу Ферстер и терапевта, группу в целом и ее руководителя. Данная критика свидетельствовала о наличии у господина Гетца 61 защитной реакции на сексуальные проблемы. Вместе с тем участники группы вынуждены были вернуться к обсуждению проблемы соотношения зависимости и независимости, от которой пациенты пытались уклониться, избрав меньшее из зол — тему сексуальных отношений. Из этого примера явствует, что сопротивление может включать в себя элементы неприемлемого психологического содержания, вызывающего защитную реакцию, поскольку одно неприемлемое содержание является сопротивлением перед другим, более угрожающим. В начале сеанса пациентки защищались от стремления к независимости путем отрицания подобных желаний. Госпожа Ферстер бессознательно прибегла к помощи данного защитного механизма, когда заявила, что ее отношения с партнером, отягощенные крайней зависимостью, нормализовались. Тем не менее, при наличии подобного сопротивления пациентки могли допустить обсуждение другой, менее тревожной темы сексуальных отношений, которая привлекла всеобщее внимание после сообщения о воскресной прогулке. Поначалу это казалось облегчением. Однако стоило господину Гетцу обострить эту проблему, как пациенты взволновались, поскольку тема сексуальных отношений приобрела не менее угрожающий характер. В данном случае защитная реакция не ограничилась отрицанием, позволившим избежать обсуждения проблемы независимости, а выразилась в виде таких «компромиссных» симптомов, как судороги, сердечные недомогания и головокружения, позволяющих констатировать реакцию вытеснения. В дальнейшем господин Гетц вывел группу из состояния сопротивления, поставив вопрос о стремлении к независимости. Между тем сам господин Гетц защищался таким образом от зависти и ревности. И хотя сопротивление 62 чувству независимости сохранялось на протяжении этого сеанса, сопротивление перед удовлетворением эротических желаний и самоутверждением значительно снизилось. Несмотря на то, что пациенты не смогли преодолеть сопротивление чувству независимости, они научились открыто выражать свои сексуальные желания и отстаивать важность взаимного уважения. Их мнение сводилось к следующему: человек может прибегнуть к помощи партнера, не боясь попасть в зависимость от последнего, только в том случае, если партнер его уважает как самостоятельную личность. Следовательно, человеку необходимо сохранять независимость. 63 7. ПЕРЕНОС В ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ НА ПРИМЕРЕ ГРУППЫ II 7.1. Перенос между индивидами Перенос играет в групповой терапии не менее важную роль, чем в индивидуальном психоанализе. Феномен переноса является, по выражению Пита К. Куипера, «via regia анализа». Благодаря переносу прошлое становится настоящим, иначе говоря, то, что произошло давно и в другом месте, повторяется сейчас и здесь. В групповой ситуации с особенной легкостью оживляется былое соперничество между братьями и сестрами. Трехсторонние отношения, в частности отношения между отцом, матерью и ребенком, проецируются на терапевта, группу или одного из пациентов. Вместе с тем в группе происходит реактивация патологических двусторонних отношений; причем объектом подобного переноса зачастую оказывается не только руководитель, но и определенный пациент. Во всех этих случаях речь идет о так называемом объектном переносе, при котором индивид проецирует свои инфантильные чувства, первоначально относившиеся к одному из первичных объектов — к отцу или матери, — на объект, 64 встреченный им в настоящем времени, например на руководителя группы или пациента. Примеры подобных переносов приведены в предыдущей главе, где описывается продолжение терапевтического процесса в группе I. После того как деструктивная ненависть между мужчинами и женщинами благодаря высказываниям господина Гетца была перенесена на руководителя группы, стало очевидным, что речь идет о бессознательной ненависти фрустрированного ребенка к суровой матери, которую олицетворял психоаналитик. Я припоминаю, как господин Гетц обвинил меня в том, что я способен лишь ухмыляться, как болван, и зарабатывать деньги молчанием. Интерпретация бессознательной динамики группового процесса, согласно которой ненависть между мужчинами и женщинами служила прикрытием для первоначальной всеобщей ненависти к руководителю, подтвердилась, когда господину Гетцу пришло на ум, что настоящие события, разворачивающиеся в рамках группы, уже однажды происходили с ним, его матерью и сестрой и что сейчас он чувствует себя точно так же. Приведенный пример переноса — типичен. То же самое переживала и госпожа Шлее, бессознательно вос17 принимавшая меня так, словно я был матерью, которая подавляет волю своего ребенка. Вместе с тем одна и та же личность служила для каждого пациента подобием индивидуальной «вешалки», на которую он мог «повесить» свой перенос. Подтолкнуть к этому могут определенный жест, поведение, интонация голоса, выражение лица, взгляд, высказывание, словесный оборот и многие другие особые детали, которые заставляют мгновенно вспоминать сцены из прошлого, детские отношения с родителями. Таким образом реанимируются в том числе и неприятные переживания, до сих пор не подвергшиеся 65 переработке и теперь оказавшиеся доступными для данной операции благодаря переносу. В пятой главе упомянута ненависть матери к своим детям, позволившая обнаружить наличие вытесненной ненависти к руководителю группы, которая в свою очередь соответствовала детской ненависти к матери. Это чувство нашло свое наиболее резкое выражение в деструктивных импульсах господина Гетца, перенос которого отличался особенной активностью, поскольку он усмотрел в групповой ситуации почти буквальный аналог своих детских переживаний, связанных с матерью и сестрой. О наличии эротизированных переносов на руководителя группы и пациентов свидетельствует, например, то, что господин Момберг влюбился в госпожу Шнейдер, которая незадолго до этого испытывала типичную любовь в переносе к руководителю группы, мечтая бродить с ним, взявшись за руки, по цветущему лугу. 7.2. Групповой перенос До сих пор речь шла о переносе между индивидами. Подобные феномены заявляют о себе в рамках группы точно так же, как в ситуации индивидуального психоанализа, с той лишь разницей, что одновременное присутствие на групповом сеансе нескольких пациентов обеспечивает индивиду широкий спектр проекций. Однако для группы характерен особый вид переноса, а именно групповой перенос2 на руководителя, который возникает в том случае, если все пациенты разделяют одну фантазию по поводу терапевта. Например, в отношении группы к руководителю может доминировать мотив орального типа — ожидание помощи, подобное младенческому желанию 66 напитаться от материнской груди. Пациенты стремятся удовлетворить при помощи руководителя свою потребность в заботе, общении, нежности и чувстве защищенности. Отношения, возникающие в подобной ситуации, можно уподобить отношениям матери и ребенка, которые подробно описаны в современной психоаналитической литературе. Достаточно упомянуть работы Рене А. Шпица3, посвященные первому году жизни ребенка, труды Дональда В. Винникота4, изучавшего стимулирующее влияние человеческого окружения на формирование личности ребенка и значение матери как гаранта стабильности, а также исследования Маргарет С. Малер5, которая подразделила ранние отношения матери и ребенка на несколько стадий; наряду со стадией симбиотического слияния матери и ребенка Малер подчеркивает значение стадии разделения, на которой прекращается симбиоз. В десятой главе мы затронем некоторые проблемы, связанные с этой важнейшей стадией младенческого развития. Группа II, состоящая из четверых мужчин и четырех женщин, может служить примером отношений, мотивированных желаниями орального типа. Я психоанализировал данную группу более трех лет, в течение которых провел в общей сложности 171 сеанс по 100 минут каждый. На первом сеансе пациенты из группы II находились в состоянии тревожного ожидания, подобного тому, которое доминировало на первом сеансе группы I. Для того чтобы снять всеобщее напряжение, я выдвинул интерпретацию, аналогичную толкованию, данному мной на первом сеансе группы I. Я сказал, что незнакомая ситуация всегда вызывает страх. Любопытно отметить, что участники группы II тоже попытались избежать обсуждения своей зависимости от руководителя, заговорив о взаимоотношениях мужчин и женщин. 67 Двадцатипятилетний студент Рольф, который жаловался на профессиональные проблемы, стеснительность, комплекс неполноценности, угнетавший молодого человека, склонного к мании величия, сказал: «Я и не предполагал, что здесь будет так много женщин». Поскольку он считал, что женщины способны самостоятельно справляться со своими проблемами. Бессознательно Рольф в значительной степени зависел от строгой матери, потому что отец, рабочий и пьяница, не мог служить образцом для подражания. Одна из пациенток возразила Рольфу: у женщин тоже есть проблемы, однако вполне возможно, не совсем такие, как у мужчин. Другая пациентка заметила, что при желании женщины могут понять мужские проблемы. В дальнейшем пациенты из группы II вели себя на первом сеансе точно так же, как пациенты из группы I. Возникли противоречия между мужчинами и женщинами. Вместе с тем групповой процесс развивался в атмосфере ожидания. Мое толкование заключалось в том, что пациенты предпочитали обсуждать различия между мужчинами и женщинами скорее всего потому, что данная тема была для них привычной. Безусловно, это имело для них огромное значение, однако мне показалось, что таким образом пациенты могут избежать обсуждения других, давлевших над ними проблем. Чем упорнее придерживались участники группы, поощряемые одним из пациентов, склонным к рассудочным построениям, защитной позиции по отношению к проблемам орального характера, тем ярче заявляли о 18 себе данные проблемы устами двух женщин, чувствовавших себя подавленно в присутствии вышеупомянутого пациента, который, впрочем, вскоре покинул группу. Двадцатишестилетняя пациентка по имени Мария, замужняя женщина, бухгалтер по профессии, 68 сильно покраснев, рассказала о том, что ее постоянно тошнит. Как выяснилось впоследствии, за этим симптомом скрывались ненасытность, чрезмерные желания, разрушительная агрессия, а также страх и защитная реакция на данные импульсы. (Мария была незаконнорожденным ребенком. Ее воспитывала грубая и равнодушная мать. Отца своего она не знала. Когда Марии исполнилось шесть лет, у нее появился отчим. Однако его появление лишь усугубило положение девочки, поскольку он не утруждал себя воспитанием чужого ребенка.) Следуя примеру Марии, которая преодолела стыд и решилась рассказать о своем недуге, в разговор вступила двадцативосьмилетняя Луиза, незамужняя женщина, работавшая воспитательницей в детском саду. Она обратилась к психоаналитику, поскольку страдала депрессиями и часто испытывала желание отравиться таблетками. Она тоже была незаконнорожденным ребенком. Воспитывалась она в семье матери и отца не знала, Она сказала, что, на ее взгляд, самое важное — понять, что чувствует другой человек, и поэтому она возлагает большие надежды на доктора Куттера, который должен помочь ей и остальным пациентам. Таким образом Луиза сформулировала принцип ожидания, которого придерживалась группа. В. Р. Байон6 именует его базовой категорией зависимости. Ожидание оказывается преобладающим состоянием пациентов в том случае, если они возлагают все надежды и всю ответственность на руководителя группы, ощущая себя ни на что не способными людьми. В ожидании помощи некоторые пациенты сплотились до такой степени, что, казалось, отчасти утратили собственную идентичность, превратившись в единый психологический организм, обладающий менталитетом младенца, бессознательно зависящего от всемогущего, как кормящая мать, руководителя группы; 69 психоаналитик должен был даровать пациентам чувство уверенности, защищенности и отнестись к ним с нежностью, которой им недоставало в детстве и которой они втайне страстно желали. В данном контексте психоаналитик олицетворял собой нечто вроде «божества группы»7, необходимость которого настоятельно ощущали, в частности, две пациентки, сильнее всех испытывавшие и наиболее определенно выразившие на словах чувство ожидания, царившее в группе. Преодолев типично мужскую гордость, к разговору после некоторых колебаний подключился тридцатитрехлетний бизнесмен Альберт, женатый мужчина, отец двух детей. (Он жаловался на фобию. Он испытывал безотчетный страх, когда его машина оказывалась зажатой в тисках автомобильной пробки. Если поезду случалось остановиться между станциями, Альберт боялся, что воздуха в вагоне не хватит и он погибнет от удушья, так и не дождавшись спасателей.) Альберт рос в приличной буржуазной семье. Атмосфера, в которой он воспитывался, внешне выглядела вполне благопристойной. Тем не менее, его мать тоже была неспособна подобающим образом реагировать на чувства мальчика, поэтому у него не сформировалось первичное доверие (нем. Ur-Vertrauen) к окружающим. О потребности Альберта в помощи и поддержке руководителя группы свидетельствовала настойчивость, с которой он требовал от меня подписать бумагу, подтверждающую, что в случае возникновения безотчетного страха ему необходимо тотчас сделать инъекцию седативного препарата. Оральные тенденции были свойственны большинству пациентов этой группы, которые воспринимали психоаналитика как идеальную мать, дарующую благо, что с развитием группового процесса, не избавленного от неизбежных конфликтов, повлекло за собой разочарование. 70 Следует подчеркнуть, что я олицетворял для пациентов не только мать, но и отца. Значимость последнего переноса возрастала по мере развития группового процесса. Это не было случайностью. Достаточно вспомнить, что две пациентки (Мария и Луиза) вообще не знали своих отцов, а отец Рольфа был слабохарактерным, неуверенным в себе неудачником, погрязшим в пьянстве. Отец Альберта был успешным предпринимателем, однако он отличался тем, что не только ни оказывал сыну моральной поддержки, но и непосредственным образом травмировал его в пятилетнем возрасте. Однажды, катаясь на велосипеде, он посадил мальчика на детское сидение, располагавшееся на переднем крыле велосипеда. Нога ребенка застряла между спицами колеса, и все пять пальцев были покалечены. Остальные четверо из восьми пациентов испытали в детстве похожие, хоть и не столь драматические переживания. Они жаловались на депрессии, утомление, профессиональные проблемы, а также на отсутствие полноценных межличностных отношений, за которым скрывался страх перед возможным разочарованием в друзьях, возлюбленных или в психоаналитике, оказавшемся объектом переноса, поскольку при наличии идеализированных представлений и ожиданий подобное разочарование было неминуемо. 7.3. Семейный и идеализированный перенос Сравнительный анализ особенностей группы I и группы II позволяет выявить характерные различия в содержании переносов, что обусловлено различиями в структуре первой и второй групп. Пациенты из группы I, страдавшие классическими 19 71 неврозами, включая господина Гетца. воспринимали меня как нежную или суровую мать (или отца), которую они могли любить или ненавидеть, будучи уверенными, что с ней всегда можно найти общий язык. Участники группы II были склонны меня идеализировать, наделяя меня в своем воображении магической властью и способностью не только сохранять дистанцию между собой и окружающими, но и излечивать пациентов. В рамках группы I реанимировались конкретные переживания, связанные с семьей пациентов, и я олицетворял для пациентов близкого человека: отца, мать, брата, сестру и т. п. Следовательно, речь шла о семейном переносе8. Характерной чертой группы II явился всеобщий идеализированный перенос, идентичный идеализированному переносу, который описан Гейнцем Когутом9 в контексте индивидуального психоанализа. В подобных случаях психоаналитику приписываются черты отца или матери, идеального объекта, всемогущего и неистощимого существа, способного понять пациента с первого взгляда и разобраться в его чувствах. Пациент переоценивает предмет своей любви, с которым ему хотелось бы слиться воедино в акте объединяющего переноса и величие которого равнялось бы желанному величию его собственной личности. Посредством такого переноса индивид превращает психоаналитика в подобие своего близнеца (нем. Zwillingsubertragung), в свое alter ego. Зеркальный перенос (нем. Spiegelubertragung) позволяет пациенту видеть в психоаналитике свое приукрашенное отражение, готовое удовлетворить все желания пациента. Если руководитель группы ведет себя в соответствии с подобными требованиями, пациенты чувствуют себя в безопасности, ощущают заботу, уважительное отношение, и прогресс в терапевтическом процессе становится весьма ощутимым. В противном 72 случае пациенты разочаровываются, теряют надежду, испытывают депрессию. Однако при соответствующей психологической переработке это обстоятельство не помешает развитию группового процесса. Следует подчеркнуть, что прогресс в терапевтическом процессе невозможен, если пациенты не склонны хотя бы минимально идеализировать психоаналитика, а он в свою очередь не способен создать доверительную атмосферу на сеансе. Об этом пойдет речь в четырнадцатой главе. Однако мне хотелось бы заметить, что предпосылкой для создания подобной атмосферы является внимательное и неотрывное наблюдение за групповым процессом. Кроме того психоаналитик должен время от времени демонстрировать пациентам, что он прекрасно понимает, о чем идет речь, поскольку такие замечания поощряют участников групповой терапии и вызывают у них ощущение того, что они продвигаются в верном направлении. В следующей главе пойдет речь о том, как развитие реакции переноса, в рамках которого на меня проецировался образ отца, вызвало у пациентов из группы П амбивалентные чувства к психоаналитику. 73 8. КОНФРОНТАЦИЯ С РУКОВОДИТЕЛЕМ. ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ ТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В ГРУППЕ П 8.1. Борьба за отца Продолжительное время терапевтический процесс в группе II, подобно процессу в группе I, вращался вокруг темы отношения пациентов к матери. Его отличие заключалось лишь в том, что участники группы II идеализировали мать в контексте так называемого идеализированного переноса. Симптомы пациентов позволяли с уверенностью констатировать, что они находятся в беспомощном состоянии, которое обострилось в период моего отпуска, когда курс групповой терапии был временно прерван. Рольф замкнулся в себе, Луиза чуть было не отравилась таблетками, у Альберта усилилась фобия, Марию мутило сильнее прежнего, остальные пациенты страдали от мигреней и физических недомоганий. Как только групповые сеансы возобновились, оказалось, что пациенты чувствуют себя в коллективе одиноко и подавленно. Положение в группе усугублялось явной депрессией одной из пациенток, которая не могла больше выносить своей беспомощности, а также похожим состоянием пациентки, вскоре 74 ее сменившей; ей пришлось переехать и она очень страдала от разлуки с матерью. Рационально мыслящий господин, который прежде подавлял своей волей пациенток, был сильно опечален недавней кончиной своей бабушки и впервые расчувствовался. Другой пациент рассказал о своем сновидении, в котором фигурировали пустые столы и голодный ребенок, что вполне определенно указывало на потребности участников группы. Они нуждались в заботливой матери и сильном отце, способном их защитить. Миновало немало сеансов, прежде чем Рольф, инженер-электротехник, страдавший от комплекса неполноценности в сочетании с манией величия, под влиянием сновидения осознал связь между неуверенностью, которую он испытывал в коллективе, и тем, что отец отказывал ему в помощи и тем самым вынуждал сына искать поддержку в группе. Ему приснился пышногривый лев, охраняющий своих детенышей, и он невольно вспомнил, что его отец вел себя совсем иначе. Благодаря рассказу Рольфа все участники группы осознали, что они тоскуют по отцу. Согласно психоанализу, отношения с отцом имеют решающее значение для здорового психологического развития ребенка, а отсутствие отца влечет за собой более или менее серьезные психические расстройства. Это связано с тем, что отец наряду с матерью является для ребенка самьм близким человеком и оберегает его от чрезмерной 20 материнской опеки, которая может иметь место в том случае, если мать воспринимает ребенка как эрзац, способный заменить нелюбимого супруга. Если отец не помогает ребенку, последний оказывается не в состоянии вырваться из материнских «объятий»1. Кроме того, отец, образно говоря, пробуждает ребенка от психологической спячки2, прививает ему лингвистические и общественные навыки3- Конфликтуя и идентифицируя себя 75 с отцом, ребенок развивает собственную личность, достигает определенной независимости, которая является залогом освобождения от симбиоза с матерью. Даже при условии того, что отец реально отсутствует, в отношениях между матерью и ребенком ощущается его «потенциальное присутствие»4. Огромное значение групповой терапии заключается в том, что она позволяет пациентам ощутить это присутствие. Памятуя о «безотцовском обществе»5, можно выделить особую форму серьезного невротического расстройства, возникновение которого обусловлено принципами подобного общества. Речь идет о специфической структуре личности с расстройством идентификации6. Драматичность, связанная с отсутствием удовлетворительных отношений с отцом, которые лишь смущали и обременяли пациентов, а не поддерживали их, стала очевидной, когда на пятидесятом сеансе, пользуясь тем, что в центре внимания участников группы оказался образ отца, я задал им вопрос. Я спросил, что, по их мнению, лучше: расти без отца или иметь отца-пьяницу, подобно Рольфу, или страдать от агрессивных импульсов отца, как пострадал от них Альберт, словно маленький Эдип от руки Лая, приказавшего убить своего сына из опасения, что, повзрослев,, он умертвит своего отца, ибо так звучало предсказание оракула? Как повествуют мифы и трагедия Софокла «Эдип царь», Эдип выжил, вырос и убил Лая, не ведая, что тот его отец. Группа находилась под впечатлением общей фантазии. Пациенты вообразили отца волком, угрожающим семерым козлятам. Спастись от волка можно было, только спрятавшись в сундук. В случае Марии это видение и сопровождающий его страх, приобрели специфический инцесту озный характер, поскольку ее отчим, находясь в состоянии алкогольного опьянения, не раз пытался изнасиловать падчерицу. 76 8.2. Месть за разочарование в отце Отец, неспособный позаботиться о ребенке, вызывает у него ненависть и презрение. Однако не исключено, что наряду с подобными чувствами индивид может ощущать свою вину перед отцом и относиться к нему с состраданием. Вытеснение и формирование симптомов является защитной реакцией на такие переживания. Достаточно вспомнить о фобии пациента по имени Альберт. По мере развития группового процесса данные чувства проникли в отношения между пациентами и руководителем группы. Ярче всех их выразил Рольф. Участники группы нуждались в четком и последовательном руководстве и готовы были пожертвовать ради этого даже независимостью. В подобных условиях от психоаналитика требовалось однозначно сформулировать свои выводы и обосновать выбранный им метод интерпретации, используя который пациенты могли бы разобраться в сложившейся ситуации. Боязнь пациентов лишиться руководителя или разочароваться в нем была очевидна и нуждалась в психологической переработке, которую следовало производить посредством интерпретации переноса, толкования феномена реконструкции детских переживаний и взаимосвязи между динамикой группового процесса и воспоминаний пациента. Предпосылкой для этого являлось то, что обстоятельства прошлого, определявшие групповую ситуацию, не были воссозданы пациентами с точностью. На начальной стадии терапевтического процесса в группе II пациенты уже бессознательно беспокоились, что психоаналитик может их наказать (восьмой сеанс) или бросить на произвол судьбы (девятый сеанс), подобно отцу. Но данная проблема непосредственно заявила 77 о себе лишь после того, как завершилась психологическая переработка не менее драматичных отношений между матерью и ребенком, которая длилась примерно с пятидесятого по восьмидесятый сеанс. Первым зримым свидетельством конфронтации с отцом явилось поведение Луизы, которая отменила заказ такси только после того, как таксист прибыл по ее вызову и дождался окончания сеанса. Поступок Луизы был продиктован бессознательным желанием отомстить отцу и компенсировать нанесенный им ущерб. Чувство вины, сопровождавшее подобные желания, подталкивало Луизу к самоубийству. Она пыталась отравиться таблетками. По этой же причине обострилось состояние Марии, страдавшей от тошноты, а также Альберта, который вдруг ощутил навязчивые агрессивные импульсы по отношению к собственным детям, а позднее — к руководителю группы. Вскоре вся группа была охвачена бессознательным желанием отомстить отцу за разочарование. Примером этого послужит девяностый сеанс. Поначалу пациенты вели довольно поверхностную беседу об автомобилях. Вдруг кто-то упомянул о том, что недавно он чуть было не попал в аварию. Кто-то другой заметил, что под окнами дежурит машина. Рольф пожаловался на своего научного руководителя, который не помогал ему писать дипломную работу. Альберт посоветовал Рольфу сказать профессору все начистоту. Рольф возразил. Между ними вспыхнул спор, поскольку Рольф сказал, что не понимает, как люди, обремененные проблемами, решаются производить на свет детей, о которых они не смогут нормально позаботиться. Мнения других мужчин разделились. Один поддерживал Рольфа, другой — Альберта. Впечатление было такое, словно у меня на глазах произошла драка между маленькими братьями. Это объяснялось тем, что пациенты бессозна21 тельно 78 воспринимали меня как отца, который, по мнению Марии и Луизы, был фиктивным, по представлению Рольфа, страдал множеством недостатков, а в понимании Альберта был столь опасен, что избегать его казалось единственным верным выходом. Бессознательно пациенты вели себя так, словно отец был мертв. 8.3. Символическое умерщвление и реабилитация отца Позднее образ отца был воскрешен. Мария рассказала о том, как отчим запрещал ей выходить из дома, сломал на глазах у девочки ее любимую флейту и всячески над ней издевался. Ситуация, когда индивид подобным образом возвращает к жизни уничтоженный отцовский образ, подтверждает мнение Мелани Клейн, согласно которому дети, совершившие воображаемое отцеубийство, воскрешают отца в акте реабилитации7, поддаваясь чувству вины. Процессы, протекавшие в рамках группы II, развивались в соответствии с общими психологическими закономерностями. Подобные процессы в большей или меньшей степени характерны для всех психотерапевтических групп. Из психоаналитической литературы, посвященной данному вопросу, следует выделить прежде всего работу Леона Гринберга, Марии Лангер и Эмиля Родриге, опиравшихся на теорию Мелани Клейн. Их книга была впервые опубликована в 1960 году, но привлекла к себе внимание лишь в 1974 году, после того, как ее переиздал Вернер Кемпер. Авторы, в частности, пишут: «Значительные изменения в структуре группы, которые, по существу, представляют собой важный механизм терапии, возможны лишь в том случае, если пациенты 79 имеют возможность свободно выражать свою враждебность и вместе с тем убеждаются в том, что последствия этого отнюдь не так ужасны, как они предполагали, а также при условии того, что пациенты не только ощущают чувство вины, которое сопутствует любви, противостоящей ненависти, но в то же время надеются компенсировать нанесенный им вред; и наконец, только в том случае, если терапевт вовремя сообщает им правильную интерпретацию» .8 ' Мой более чем пятилетний опыт групповой терапии подтверждает правильность данного подхода. Например, в процессе «воспоминания, повторения и переработки»9 пациенты из группы II имели возможность проецировать на меня негативные аспекты, связанные с отношениями отца и ребенка, убеждаясь при этом, что я могу выдержать их нападки. После психологической переработки чувства стыда, возникшего в результате данной агрессии и спровоцировавшего обострение симптомов (сердечные спазмы у Рольфа, усиление тошноты у Марии, кошмары у Альберта), пациенты смогли заново открыть для себя положительные черты психоаналитика, что сопровождалось воспоминаниями о положительных качествах отца и выборочной идентификацией с позитивными аспектами его личности. Предпосылкой для этого явилась моя готовность прислушиваться к обвинениям, выдвигаемым против меня тем или иным пациентом на определенной стадии группового процесса, и признавать собственные недостатки — небрежность, невнимательность и равнодушие. В результате пациенты смогли переработать негативный опыт и тем самым улучшить отношения с руководителем группы. Кроме того, открытое общение с руководителем позволило некоторым участникам групповой терапии, в частности, Луизе и Марии определить свое подлинное 80 отношение к отцу и отчиму, которых до этого момента они склонны были осуждать. В группе появилась новая пациентка — двадцатидевятилетняя Гизела, технический ассистент по профессии. Перед тем как обратиться ко мне, она прошла сточасовой курс групповой терапии в крупном северогерманском городе. Мне удалось выяснить, что терапевт, проводивший данный курс, в очень незначительной степени опирался на психоаналитические принципы, требующие соблюдения определенной дистанции между пациентом и руководителем группы, и предпочитал выступать в роли обычного собеседника, что весьма контрастировало с моим отстраненным поведением, которое вызывало у Гизелы болезненную реакцию. В результате переноса у нее сложилось впечатление, что я не обращаю на нее никакого внимания, подобно ее начальнику, на которого она также могла проецировать чувство неудовлетворенности, связанное с отцом. Примерно то же самое происходило в душе другого пациента, Вильгельма, тридцатиоднолетнего коммерческого директора, который поступил в группу II после завершения двухсотчасового курса индивидуального психоанализа. Опыт, приобретенный в течение предварительного психоаналитического лечения, позволил Гизеле и Вильгельму сразу включиться в групповой процесс и продвинуть его вперед по многим направлениям. После того, как Гизеле приснилось, что ее отец убит и кое-как втиснут в гроб, а Мария увидела во сне отца, ковыляющего на одной ноге среди уродов, пациенты на сто шестьдесят четвертом сеансе осознали, что хотели бы отделаться от руководителя группы, хотя опасались последствий подобного разделения. По мере того, как пациенты преодолевали страх, связанный с этой предполагаемой разлукой, и убеждались, что 81 могут обойтись без руководителя, они начинали воспринимать друг друга как реальных участников отноше22 ний, которым не следует отказывать в помощи. Подобные же изменения произошли и в отношении пациентов к их настоящим отцам. Например, Мария встретилась и пообщалась со своим отцом, что свидетельствовало если не о примирении с ним, то, по крайней мере, о том, что она внесла некоторые поправки в свои фантазии об отце. Другие пациенты испытывали то же самое. Альберт, поощряемый участниками группы, решился на пластическую операцию, чтобы улучшить внешний вид своей изуродованной ноги, и благодаря переносу на психоаналитика смог по-настоящему помириться с отцом. Тошнота, обострившаяся у Марии незадолго до завершения групповой терапии, окончательно исчезла после того, как были подвергнуты психологической переработке не только сексуальные, но и агрессивные аспекты данного симптома. Наряду со страхом наказания значительную роль в формировании этого симптома играли ненависть и желание отомстить отцу за грубое, пренебрежительное и безответственное поведение. Необходимо упомянуть, что тошнота появлялась у Марии только после того, как она съедала что-нибудь второпях. Таким образом, она заранее воспринимала пищу как нечто недостойное усвоения. Пациенты бессознательно относились к моим интерпретациям точно так же, как Мария — к пище. Образно говоря, они торопливо набивали ими рот, а затем столь же поспешно выплевывали. Однако к тому моменту, когда состояние Марии значительно улучшилось, пациенты уже вышли победителями из изнурительной психологической борьбы с отцом, которую начали еще в детском возрасте, и получили возможность поновому взглянуть на свои межличностные отношения. 82 9. ГРУППОВОЙ ПРОЦЕСС 9.1. Слойная модель группового процесса Я уделяю большое внимание определенным пациентам, например господину Гетцу из группы I, Марии и Рольфу из группы II, поэтому может сложиться впечатление, что в своем подходе к групповой терапии я ориентируюсь прежде всего на индивидуальный анализ. В связи с этим необходимо поговорить о том, какую роль я отвожу индивиду в групповом процессе, в котором проявляется своеобразие каждого пациента. На мой взгляд, группа — это система, субстрат или «матрица», по определению Фулкеса1. Подобная система образована несколькими индивидами и представляет собой нечто большее, чем сумму составляющих ее элементов. Согласно терминологии Фулкеса, элементы данной системы создают «паутину» отношений, обладающую ярко выраженной структурой. Зачастую структуру отношений можно определить по расположению пациентов во время сеанса. Например, в период, когда между мужчинами и женщинами из 83 группы I постоянно возникали разногласия, они предпочитали располагаться на отдалении друг от друга. На другой стадии группового процесса господин Гетц расположился напротив меня, словно дуэлянт, а остальные пациенты занимали места справа и слева от него, точно верная дружина. Вместе с тем следует подчеркнуть, что структуру группы не всегда можно определить по расположению пациентов на сеансе. Чаще всего приходится полагаться на разнообразные методы психоаналитического восприятия, приобретенные в процессе образования и развитые благодаря супервизии и практике. Результаты психоаналитического восприятия сверяются с теоретическими положениями. Таким образом терапевт получает возможность свободно ориентироваться в разнообразных групповых процессах. Согласно индивидуальному подходу, следует определять интенсивность и длительность переноса индивида на руководителя группы и других пациентов, памятуя, что значение переноса в групповой терапии не уступает его роли в индивидуальном психоанализе. Таким образом декларируется, что единственной предпосылкой для успешной терапии является внимание, уделяемое переносу3. Комплексный подход, подразумевающий анализ группы в целом, более сложен. Тщательные наблюдения за поступательным развитием группового процесса через призму структуры, созданной пациентами, показывают, что он представляет собой событие, в котором выделяются несколько стадий, протекающих в более или менее определяемой последовательности. В вопросе определения данной последовательности можно ориентироваться на теорию Фрейда о стадиях психосексуального развития, а также на предложенную Эриксоном модель, 84 включающую в себя восемь стадий развития. В первом издании этой работы я упоминал также о трехслойной модели4. Она во многом аналогична классификации Фулкеса5, с которой я ознакомился недавно, а также модели, предложенной Хейгл-Эвесом6, незадолго до которого Вольфганг Лох начал применять подобный подход в интенсивной терапии7. Так называемая трехслойная модель подразделяется следующим образом: 1. Поверхностный слой сознательного, реального общения или групповая динамика. В данном случае большое внимание уделяется роли, которую играет пациент в обществе. 2. Слой переноса и контрпереноса. В данном случае речь идет о проекции на психоаналитика воображаемого конфликта с родителями, уходящего корнями в детство человека. 23 3. Глубокий бессознательный слой «анаклитического и диатрофического равенства» * (нем. «anaklitischdiat-rophische Gleichung»)8. Речь идет о попытках группы примкнуть к руководителю, сопровождаемых идеализацией и разрушительными процессами. Дополнив трехслойную модель хронологическими параметрами, можно получить любопытные результаты. В частности, можно предположить, что в своем развитии групповой процесс, как правило, проходит длинный путь от актуальных проблем, через переработку сопротивления и защитной реакции до самых ранних детских * Анаклитический и диатрофический (гр.) —примыкающий и питающий — данное понятие описывает состояние глубокой регрессии, при которой участники терапевтической группы бессознательно стремятся примкнуть к психоаналитику и получить от него необходимую «подпитку», подобно младенцу, льнущему к материнской груди.— Прим. автора крусск. изд. 85 конфликтов, а затем постепенно возвращается к поздним стадиям развития. Будучи участником группы самопознания, которой более десяти лет руководил Эрих Линдеманн, я на собственном опыте убедился в правомерности подобного предположения. Сейчас я полагаю, что подобное развитие является типичным для терапевтического процесса в группах, участники которых страдают классическими неврозами. Примером этого может служить группа I. 9.2. Теория группового нарцистизма В группе II, участники которой страдали преимущественно от нарцистических расстройств личности, терапевтический процесс развивался иначе. Доминантой данного процесса являлась всевозрастающая идеализация психоаналитика, обернувшаяся идеализацией группы. Параллельно с идеализацией терапевта реанимировалось былое восхищение родителями. Кроме того, пациенты проецировали представления о собственном идеале на группу. Согласно теории группового нарцистизма, в данном случае на психоаналитика проецировались черты идеального родителя, между тем группа олицетворяла собой близкую всем пациентам идею собственного превосходства. Подобные случаи описаны Гейнцом Когутом, хотя материалом для него послужил индивидуальный психоанализ лиц, страдающих нарцистическими расстройствами10. Группа, страдающая нарцистическим расстройством, обладает весьма уязвимым чувством собственного достоинства, легко ранима и склонна к разочарованиям. Реакцией на обиды и разочарования может явиться отказ от терапии или нарцистический гнев11. 86 9.3. Сегментарная теория группы Вне зависимости от общего характера недугов пациентов — классических неврозов или нарцистических расстройств, групповой процесс насыщен индивидуальными конфликтами, каждый из которых представляет собой своего рода «сегмент», а сумма последних дает в итоге специфическую внутреннюю структуру группы, подчиняющуюся определенным закономерностям. В соответствии с изменениями «сегментов» преобразуется и групповая структура, которая в свою очередь определяет положение индивида на определенной стадии терапевтического процесса. Например, пациент с проблемами орального характера будет вынужден включиться в групповой процесс, когда последний достигнет стадии психологической переработки отношений матери и ребенка с их оральной проблематикой; а пациент с проблемами генитального характера будет втянут в групповой процесс на стадии переработки генитальных конфликтов. Участники группы I, за исключением господина Гетца, одновременно включились в терапевтический процесс, поскольку все страдали от классических неврозов, причины которых связаны с конфликтами генитального характера. Участники группы П также дополнили терапевтический процесс более или менее однородными «сегментами», однако в связи со своеобразием данных «сегментов» структура группы II отличалась от структуры группы I. Это связано с тем, что «специфическая групповая структура является результатом составляющих ее персональных структур»12. При сопоставлении предложенной системы с вышеописанной слойной моделью, возникает довольно абст87 рактная, но небесполезная схема. Так называемые слои можно изобразить в виде концентрических полукругов. Персональную структуру каждого пациента, являющуюся «сегментом» групповой структуры, мы изобразим в виде поперечного разреза, пересекающего непрерывный «продольный» процесс. Характер «сегмента», который привносит пациент, зависит не только от индивида, но и от того, на какой стадии находится группа в данный момент. Образно говоря, индивидуальный «сегмент» должен словно ключ подойти к замку групповой структуры. Йорг Вилли великолепно описал подобные процессы в своей книге «Двусторонние отношения» на примере супружеских пар 13. Пациенты имеют обыкновение подобно супругам объединяться в пары или подгруппы, каждая часть которых идеально подходит к другим. Влияние таких тесных связей становится очевидным, когда в группе с уже сформировавшейся структурой появляется новый пациент. Его предшественник, который отказался от терапии, освобождает в пространстве группы определенную нишу, 24 88 которую занимает новоприбывший при условии, что его персональная структура более или менее аналогична характеру предыдущего пациента. В противном случае в групповом процессе происходит деформация, связь между «сегментами» нарушается и восстанавливается далеко не сразу. Это имеет отрицательные последствия для терапии. Графически можно изобразить групповой процесс в разрезе (рис. 1). Первый, третий и пятый пациенты находятся на стадии переносов, соответствующей второму слою (II). На стадии поверхностных социальных интеракций, соответствующих первому слою (I), находится только четвертый пациент, единственный, кто играет общественную роль. Второй и отчасти пятый пациенты «проникают» в третий слой (III). Судя по изображению группового процесса, перенос на данном этапе могут осуществить лишь первый, третий и пятый пациенты, поскольку остальные участники терапии находятся на других стадиях. Подобное изображение предоставляет возможность не только зафиксировать текущее положение отдельных «сегментов», но и оценить общий фон группового процесса на определенном этапе. 9.4. Четыре плоскости переноса в рамках слойной модели Учитывая то обстоятельство, что пациенты из группы I страдали преимущественно классическими неврозами, а участники группы II — нарцистическими расстройствами, необходимо выделить во втором слое вышеуказанной модели по крайней мере две прослойки, а именно: 89 1. Плоскость переноса, обусловленного классическими неврозами. 2. Плоскость нарцистического переноса с сопутствующим обострением идеальных представлений о собственной личности. Кроме того, можно дополнительно выделить еще несколько прослоек, а именно: 3. Плоскость так называемых расщепленных переносов (нем. «Spaltungs'Ubertragungen»). В описании терапевтического процесса в группе I и группе II примеры подобных переносов отсутствуют. Речь идет о расщеплении (на крайне плохое и крайне хорошее) отношения к одному близкому человеку, как правило, к матери. В этой связи можно упомянуть господина Гетца, который демонстрировал расщепленный перенос. В десятой главе изложен ход терапевтического процесса в группе III, участники которой склонялись преимущественно к расщепленным переносам. 4. Плоскость психотических переносов или психозов переноса (нем. Ubertragungs-Psychose). Для подобных переносов характерно размывание границ между личностями индивидов. Такая структура свойственна, как правило, группам, состоящим из пациентов, страдающих психозами. Тем не менее, Андрэ Грин14 настаивает на том, что в психике каждого человека таится «зерно психоза», которое может давать всходы в процессе продолжительной и основательной групповой терапии. Подведем резюме. Второй слой имеет как минимум четыре прослойки: 1. Невротический перенос. 2. Нарцистический перенос и идеализация. 3. Расщепленные переносы. 4. Психотические переносы или психозы переноса. 90 Используя слойную модель и располагая схематическим изображением группового процесса в разрезе, психоаналитик имеет возможность определять его текущее состояние. Так, в группе I основная масса «сегментов» приходилась на первую прослойку второго слоя. Элементы, привнесенные в групповой процесс господином Гетцем, могут быть локализованы во второй и третьей прослойках второго слоя. «Сегменты», составившие структуру группы II, относились в основном ко второй прослойке второго слоя, иными словами, к стадии нарцистических переносов. Дополнив графическое изображение слойной модели временным измерением, мы по25 лучим объемную схему в виде усеченного цилиндра, разделенного на различные сегменты, фиксирующие активность пациента на определенной стадии группового процесса (рис. 2). Графически групповой процесс представлен в виде усеченного цилиндра. Первый, третий и шестой пациенты 91 «помещены» в первую прослойку второго слоя, соответствующую классическим неврозам. Пятый пациент склонен к нарцистическому переносу, второй пациент — к расщепленному переносу. Кроме того, второй и пятый пациенты занимают свою нишу в глубоком бессознательном слое «аналитического и диатрофического равенства». По мере развития группового процесса от первого до второго профиля плоскости переноса могут смещаться или оставаться в неизменном положении. Объединив в такой схеме две группы по шесть пациентов, мы получим изображение в виде цилиндра. Разумеется, подобная модель может вместить в себя какое угодно число пациентов. При помощи предложенной профильной схемы можно зафиксировать положение индивида на любом этапе группового процесса, а также колебания степени активности пациента на протяжении всего курса терапии. 9.5. Начальная, основная и заключительная стадии группового процесса Для ориентации в групповом процессе может служить также учение о стадиях психосексуального развития. Существует три стадии развития: начальная, основная и заключительная. Начальная стадия соответствует началу терапии 15 и включает в себя обсуждение причин, из-за которых человек обратился к психоаналитику, определение приемлемой для пациента продолжительности курса лечения, а также размеров врачебного гонорара. После того, как данные вопросы выяснены, в группе сообразно с характером пациентов начинает развиваться специфический процесс, при условии, что психоана92 литик не вторгается в него с преждевременными интерпретациями. На основной стадии терапевтического процесса завершается формирование групповой структуры. На этом этапе психоаналитик уже может с уверенностью утверждать, что группа обладает истерической, как в случае группы I, или нарцистической, как в случае группы II, структурой. Для данной стадии характерны процессы «воспоминания, повторения и переработки»16, которые включают в себя переработку сопротивления, а также развитие, осознание и толкование переносов. Опасность непредусмотренной реализации, которая подразумевает воссоздание драматических обстоятельств прошлого не внутри, а вне группы, на начальной стадии особенно велика. Примером подобной реализации может служить совместная воскресная прогулка госпожи Шнейдер с господином Момбергом. Вместе с тем, если благодаря признанию или сообщению пациентов их реанимированные переживания становятся вновь доступными для обсуждения в группе, то в терапевтическом процессе нередко намечается заметный прогресс. Заключительной стадии посвящена в этой книге отдельная глава, в которой я опираюсь на соображения Зигмунда Фрейда, высказанные им в работе, опубликованной в 1937 году под знаменательным названием «Анализ конечный и нескончаемый»17. 95 10. РАННИЕ ОТНОШЕНИЯ МАТЕРИ И РЕБЕНКА В КОНТЕКСТЕ ГРУППЫ. РАСЩЕПЛЕНИЕ НА ДОБРО И ЗЛО 10.1. Разрушение и восстановление 26 Описание терапевтического процесса в группе I свидетельствует о том, что двусторонние отношения, в рамках которых психоаналитик олицетворяет для пациентов ненавистную и суровую мать, играют важную роль в групповой терапии. Руководитель группы предстает в воображении пациентов в виде многозначительного сфинкса, всезнающей «сверхматери», которая может разгадать самые запутанные ребусы, неподвластные детскому уму. «Он восседает здесь словно Будда», — говорил обо мне господин Гетц, выражая общее настроение группы I на тот момент. Участники группы ощущали себя ничтожными существами по сравнению с психоаналитиком, который, по их глубокому, бессознательному убеждению, был всемогущим, неистощимым на чудеса божеством, наподобие Будды, готовым на все, — лишь бы подчинить их себе. В связи с этим пациенты стали испытывать примитивную ненависть, которая заявляла о себе импульсами, требовав94 шими уничтожить, разрушить, разнести на куски образ подобной матери, осквернить и разграбить храм этого неприступного божества и сопровождалась неотступным страхом, чувством вины и стремлением восстановить разрушенное. Деструктивные элементы личности проецировались вовне, что служило защитной реакцией на чувства страха и вины. Подобное отношение группы к определенному лицу, олицетворяющему абсолютное материнское зло, носит весьма архаичный характер, поэтому пациенты воспринимают ненавистную личность не целиком, а фрагментарно. Объектами таких отношений могут оказаться грудь, голова, чрево, гениталии. Находясь под впечатлением столь первобытных представлений, пациенты зачастую перестают осознавать различия между собственной личностью и воображаемым материнским образом, частью которого они становятся, попадая в полную зависимость от него. В таком случае регрессия заходит настолько далеко, что участники группы уже не могут соотнести свои вымыслы с объективной реальностью. На данном этапе восприятие действительности — задача психоаналитика. Пациентами овладевает страх. Они боятся потерять свою личность, боятся, что архаичный образ поглотит их, и они станут его частью. Нередко от подобного страха спасает агрессивное поведение. Отдушиной для пациентов служит гипотетический враг, которого они находят вне группы. Наиболее простой способ защититься от опасности — бегство. Другая форма защиты — упорная фиксация на поздних стадиях развития, например на половых конфликтах. Пациенты из группы I придерживались подобной позиции на протяжении многих недель, пока на девяносто девятом сеансе высказывания господина Гетца не заставили группу свернуть с проторенного пути обсуждения конфликтов между 95 мужчинами и женщинами; группа тотчас попала в психологическую ловушку, из которой пациенты, словно парализованные внезапностью всего произошедшего, не смогли выбраться самостоятельно. В сложившейся ситуации участники группы стали воспринимать меня словно тщедушного отца, который беспомощно наблюдает за тем, как злодей издевается над его ребенком, вместо того чтобы броситься ему на помощь. Однако благодаря выдержке, спокойствию и рассудительному толкованию данных переживаний авторитет психоаналитика был восстановлен. На следующем, сотом сеансе, эта тема получила свое развитие. Господин Гетц негодовал. Теперь его возмущало не только мое поведение, но и характер других пациентов. Он посетовал на мое равнодушие и обрушился на госпожу Шлее, в оскорбительной форме упрекая ее в недостатке воображения, в недоброжелательности, а также в том, что она относится к нему как к мальчишке. С госпожой Шлее случилась истерика, и она, обливаясь слезами, выбежала из помещения. Несмотря на столь плачевный результат, высказывания господина Гетца продемонстрировали мне, что он проецировал свою деструктивную агрессию на несчастную даму и хотел таким образом справиться со своей химерой. После того, как моя интерпретация помогла господину Гетцу избавиться от своей проекции, ему показалось, что фантазия — явление бесценное, поскольку способно помочь человеку сбросить с себя путы зависимости от личности, которая кажется ему угрожающей. Он припомнил, как в детстве, играя на свалке, он мастерил из найденных предметов причудливые конструкции, при взгляде на которые испытывал гордость за свой талант. Однако мать и сестра не находили в них ничего примечательного. Вскоре выяснилось, что конфликт между господином Гетцом и госпожой Шлее является повторением 96 конфликта между мальчиком и его матерью. После этого остальные пациенты смогли поделиться с группой своими воспоминаниями о подобных переживаниях, стали вести себя посмелее, обращать внимание на собственные фантазии и мыслить творчески. Благодаря моим интерпретациям фантазии, влияние которых на терапевтический процесс постепенно возрастало, были истолкованы в конструктивном ключе и помогли пациентам освободиться от давлевшего над ними архаичного образа суровой матери. 10.2. Зависть к всевластной матери На некоторых стадиях терапевтического процесса пациенты чувству ют 1ребя спокойно, словно сидят на коленях заботливой матери, не желают никаких изменений и воспринимают психоаналитика и его интерпре27 тации враждебно, полагая, что это разрушает приятную обстановку. В бессознательной групповой фантазии доминирует желание приникнуть к материнской груди, вкушая покой и наслаждаясь безопасностью. По опыту мне известно, что периоды подобной гармонии рано или поздно завершаются повторным оживлением детской фрустрации, обусловленной пренебрежительным отношением матери, которая на оральной стадии развития ребенка угрожает уморить его голодом, на анальной стадии — подавляет его волю, на генитальной стадии — соблазняет или вызывает кастрационную тревогу; иными словами, в любом случае представляет собой экзистенциальную угрозу. В групповой ситуации подобный опыт заявляет о себе с особенной легкостью, поскольку пациенту приходится 97 довольствоваться не полным вниманием психоаналитика, а лишь седьмой или восьмой его долей (в зависимости от количества участников группы). Иными словами, пациент понимает, что он — не единственное «дитя» психоаналитика, как в случае индивидуального анализа, а один из шести-девяти «малышей», которые одновременно требуют равной заботы. Учитывая то обстоятельство, что пациенты относятся к психоаналитику словно к матери, нетрудно догадает, что движущей силой группового процесса оказывается зависть. Зависть пациентов к психоаналитику не всегда выражается прямо, однако косвенно о ее существовании свидетельствуют попытки «отравить» атмосферу на сеансе или пренебрежение к интерпретациям терапевта. Кроме того, зависть угрожает нарушить взаимопонимание между пациентами, проникнуть в их взаимоотношения и вызвать бесконечные склоки. Вместе с тем участники группы могут вполне сознательно завидовать терапевту, его достатку, дому, костюмам и гонорарам. Осознанность подобных чувств по отношению к психоаналитику позволяет подвергнуть их психологической переработке. Однако все обстоятельства возникновения зависти на почве неудовлетворительных отношений с матерью могут проясниться только в том случае, если терапевт выявит соответствующие тенденции в динамике развития реакции переноса. 10.3. Процессы расщепления в группе III Наряду с обострением зависти на этой стадии группового процесса происходит расщепление личности пациентов на ряд элементов, которые проецируются на группу или на психоаналитика. Пациент 98 начинает воспринимать терапевта не как субъект, а как часть собственной личности. Зачастую речь идет о нравственных элементах. Психоаналитик персонифицирует совесть пациента, его супер-эго. В группах, сформированных из пациентов с нарцистическими расстройствами, например в группе II, идеализация терапевта подразумевает восхищение матерью или отцом, а следовательно включает в себя третье лицо, поскольку психоаналитик олицетворяет собой идеальное родительское имаго*. Пациенты группы III, описание которой служит еще одним примером из практики, проецировали на аналитика идеальные представления о собственных личностях. Группу III можно назвать студенческим коллективом, поскольку ее участники в отличие от пациентов из первой и второй групп были молодыми людьми, которые учились или недавно закончили высшее учебное заведение. Первый сеанс оказался для меня тяжелым испытанием, поскольку я не был готов к тому, что обстоятельства сложатся столь драматически. Двадцатишестилетний Ганс, коммерческий агент с незаконченным философским образованием, предложил всем присутствующим представиться. Однако его прервала Эльке, двадцативосьмилетняя медицинская ассистентка, которая сразу же пустилась в рассказ о своих проблемах: она не могла решить, разводиться ей с мужем или нет. Остальные пациенты также поделились своими бедами, связанными с личной жизнью. Двадцатидвухлетняя студентка Марион, член марксистско-ленинской молодежной организации, быстро включилась в беседу и рассказала о любовном треугольнике между ней, ее другом и его приятельницей. Двадцатисемилетняя художница * Имаго — понятие, используемое для описания бессознательных объектных представлений. — Прим. переводчика. 99 Эльфрида, которая стремилась получить второе высшее образование по социальной педагогике, сообщила о своих напряженных отношениях с мужчиной, пренебрегающим ею. В группе насчитывалось девять участников, четверо из который высказались. Остальные пять пациентов поначалу сохранили молчание, однако с нескрываемым волнением следили за происходящим. Тридцатилетний Вилли, бизнесмен и самый старший пациент в этой группе, покраснел. Двадцатипятилетний Эрвин, студент консерватории, не сводил с меня своего испуганного взгляда, надеясь, что я поддержу его в случае крайней необходимости. Волнение пациентов возросло, когда Эльке откровенно рассказала о том, что не испытывает оргазм и поинтересовалась, кто тому виной, она или мужчина. При этом было неясно, кому она задает этот вопрос — психоаналитику, пациентам или себе самой. Никто не проронил ни слова в ответ. Тогда Эльке обратилась напрямую к одной из пациенток, двадцатипятилетней Гудрун, которая работала бухгалтером. Она заметно смутилась. Расположившаяся рядом с Гудрун двадцатитрехлетняя Ингеборга тоже выглядела испуганной и смущенной. Желая помочь девушкам, в разговор вмешался двадцатипятилетний Ульрих, прежде обучавшийся на физическом факультете, а теперь 28 работавший механиком. Выслушав его, Гудрун собралась с силами и сказала, что у нее нет сексуальных проблем, поэтому она не знает, как ответить Эльке. Она добавила, что обратилась за помощью к психоаналитику потому, что у нее плохие отношения с матерью. Мать никогда не интересовалась своей дочерью, а думала только о работе. В детстве Гудрун была предоставлена самой себе. Мало-помалу она стала чувствовать себя изгоем, замечала, что сверстники насмехаются над ней, старалась спрятаться подальше от окружающих, подолгу 100 сидела дома, взаперти и в одиночестве. Рассказ Гудрун несколько успокоил пациентов, однако через какое-то время группу снова будоражило, — все говорили разом, и можно было разобрать лишь обрывки фраз. 10.4. Теория пограничных расстройства и группа Первый сеанс с группой III явился точным отражением так называемых шизоидных процессов, описанных Леоном Гринбергом, Мари Лангер и Эмилио Родриге1. Речь идет о процессах расщепления, в результате которых группа словно распадается на ряд амбивалентных элементов резко негативного и столь же выраженного позитивного содержания. Описание первого сеанса с группой III показывает, что положительное начало было представлено Гудрун и Ульрихом, а отрицательное — Эльке и Марион, которые вели себя вызывающе и деструктивно. Источником положительной и отрицательной энергии была психика каждого пациента, который проецировал свои определенные качества на других участников групповой терапии. Ситуация, сложившаяся в данной группе, свидетельствовала о наличии «расщепленного переноса», который соответствует третьей прослойке второго слоя слойной модели. Психическое состояние пациентов из группы III было намного тяжелее, чем состояние участников группы II. Пациенты из «студенческой» группы страдали от «пограничных расстройств». Данный термин ввел в психологию Отто Ф. Кернберг2, впервые заговоривший о «Bord^riine Personality Organisation»*. Психическое * Пограничная структура личности [англ.].— Прим. переводчика. 101 состояние личности, страдающей «пограничным расстройством» , балансирует между психозом и неврозом и характеризуется ослаблением потенциала эго, частичной утратой способности контролировать влечения, социальной дезориентацией, нервозностью, заметной боязливостью, а также повышенной чувствительностью и обидчивостью. Причиной ослабления потенциала эго является непреодоленный и расщепленный стереотип отношений, который постоянно проецируется на окружающих и не может быть интегрирован в эго. Данный стереотип возникает вследствие неудовлетворительных отношений с матерью, будь то недостаток материнской заботы или мнимая любовь со стороны матери, которая воспринимает ребенка как неотъемлемую часть собственной личности. Решающее значение в патологическом развитии имеет отсутствие вокруг ребенка доверительной и нежной атмосферы, которая представляет собой идеальный фон для психологической переработки детских переживании и воспитания психически здорового человека. Надо отметить, что расщепленные переносы наблюдались также в первой и второй группах, однако выражены они были весьма слабо. К подобным переносам был склонен господин Гетц, структуру личности которого было бы вполне уместно назвать «пограничной». В отличие от группы I, насчитывавшей в своих рядах лишь одного пациента, склонного к расщепленным переносам, группа III целиком состояла из таких пациентов. Разумеется, на некоторых стадиях терапевтического процесса пациенты старались избегать реакций, которые позволили бы заподозрить наличие расщепленного переноса, поэтому складывалось обманчивое впечатление, что подобный перенос отсутствует. Чаще всего это происходило в тех случаях, когда пациенты беседовали 102 на политические темы, отдавая предпочтение абстрактной и интеллектуальной манере разговора. Наиболее характерно это было для Марион и Ганса. Однако за спокойствием и рассудительностью скрывались разрушительные силы, готовые в любой момент вырваться наружу. Я не разделяю точки зрения Отто Ф. Кернберга3, который полагает, что подобные процессы развиваются во всех терапевтических группах. По крайней мере, для небольших групп, насчитывающих до десяти участников, утверждение это не имеет силы. Другое дело, когда речь заходит о больших группах, оказывающих столь сильное психологическое давление на пациента, что даже психически здоровый человек волей-неволей «расщепляет» свою личность на амбивалентные элементы4. Если же подобные процессы начинают развиваться в небольших группах, то это является косвенной уликой, свидетельствующей о том, что пациенты, по крайней мере в незначительной степени, страдают «пограничным» расстройством. Источник данных расстройств следует искать в детских разочарованиях и обидах, которые испытали все участники группы III. Ингеборга, незамужняя работница, родившаяся в 1946 году, выросла в бедной крестьянской семье, была с детских лет предоставлена самой себе, чувствовала себя обузой для родителей и в настоящее время находила утешение в обжорстве, поскольку постоянно испытывала, как она выразилась, — «дикий голод». Марион родилась в 1947 году. Она была нежеланным ребенком и воспитывалась в доме бабушки и 29 тети. Ее беспокоили плохие отношения с окружающими, а также colitus ulcerosa, язва толстой кишки. Эльке родилась в 1941 году. В трехлетнем возрасте она лишилась отца и стала для матери живым воспоминанием о муже. Ульрих родился в 1944 году. Несмотря на то, 103 что он воспитывался в полной семье, у него не сложились отношения с отцом. Мать его баловала, поскольку он, подобно Эльке, был для нее своего рода отдушиной. Эрвин был одногодком Ульриха. Он вырос в семье, которую постоянно будоражили раздоры. Эрвин страдал от недостатка внимания со стороны отца и тоже служил для матери компенсацией ее страданий. Несомненно тяжелее всех пришлось Гудрун. Она вообще не знала, кто был ее отцом. Ее мать допоздна пропадала на работе, и девочка должна была сама о себе заботиться. Ганс родился в 1943 году, Эльфрида — в 1939 году, Вилли - в 1942 году. В детстве им пришлось столкнуться с тяжелыми обстоятельствами военной и послевоенной поры, однако им посчастливилось компенсировать дефицит родительской заботы за счет общения с другими людьми. Несмотря на определенные индивидуальные различия, все пациенты из группы III страдали в детстве от недостатка материнской нежности, что не в последнюю очередь было связано с отсутствием отцов, которые были призваны в армию и не могли заботиться о своих женах и служить примером для своих детей. На последствия данного обстоятельства указывал, в частности, Герман Тоскамп (1969)5. Пациентам из группы III можно было поставить диагноз постклассических неврозов первого и второго вида, которые усугублялись тяжелыми расстройствами личности, описанными Отто ф. Кернбергом6. Неудивительно, что структура данной группы соответствовала тому, что именуется в клинической психологии «пограничным расстройством личности». 104 11. САМОРАЗРУШЕНИЕ ГРУППЫ ИЛИ СЛЕДСТВИЕ ОСОЗНАННОГО РАССТАВАНИЯ? 11.1. Анархия и хаос в группе III Решающее значение в формировании структуры группы III, как и в случае двух предыдущих терапевтических групп, имели личности пациентов, в частности их биографии. Прежде чем определить характерные особенности группы III, необходимо в общих чертах описать и прокомментировать развитие терапевтического процесса. В начале второго сеанса, на котором присутствовали все девять пациентов, Ингеборга, говорившая на мало понятном диалекте, рассказала о том, что часто испытывает «дикий голод». Затронув «оральную» тему, она сформулировала проблему, которая играла важнейшую роль на протяжении всего группового процесса. Страх, сопровождавший открытый разговор на данную тему, заставлял пациентов, начиная с первого сеанса, прибегать к защитным маневрам, отдавая предпочтение обсуждению сексуальных проблем в вызывающе агрессивной манере. Мария из группы II испытывала похожие «оральные» желания — ненасытный голод, жажду обладания чем-то, казавшимся ей одновременно скверным 105 и отталкивающим. Однако в отличие от Марии, Ингеборга не могла похвастаться относительно устойчивым потенциалом эго. Подобно остальным пациентам из группы III, вне зависимости от того, учились ли они, как Эльфрида и Гудрун, или работали, как Вилли и Эльке, Ингеборга была не способна на конструктивные межличностные отношения. Поэтому неудивительно, что наиболее характерной чертой данной группы было отсутствие нормальных отношений между пациентами, а также между участниками терапии и психоаналитиком. Вскоре ситуация в данной группе приобрела черты хаоса. В конце второго сеанса Эльфрида, рассказывая о своем сновидении, сумела выразить индивидуальное отношение к группе: « Я увидела во сне много людей. Поначалу это напоминало школьный класс. Все говорили, стараясь перекричать друг друга. Мало-помалу в классе завязалась ужасная драка. Потом выяснилось, что все должны мочиться в один большой унитаз». Комментируя это сновидение, марксистка Марион высказала предположении, что речь в нем идет об очень интимных переживаниях. Я могу добавить к ее словам, что данные переживания вызывают страх. 11.2. «Люди пугают меня!» В хаосе групповой ситуации психоаналитик служил для пациентов своего рода ориентиром, сулившим покой и безопасность. В такой же роли нередко выступал определенный пациент. Однако это не устраняло деструктивность. Некоторые участники групповой терапии без стеснения обсуждали интимные детали своей личной жизни, продолжая тем самым развивать тему, открытую на первом сеансе Эльке. Пациенты не отличались тактичностью. Никто не прини106 мал во внимание ранимость собеседника, хотя каждый легко обижался. Ярче всего это проявилось на четвертом сеансе, когда Марион, которая вела себя агрессивно и вызывающе, вдруг разрыдалась и была вынуждена покинуть помещение, сгорая ох стыда. Один пациент рассказал о своем сновидении. Ему приснилось, что все 30 участники группы, облаченные в голубые рабочие робы, тащат тяжелые рюкзаки. «Это было невыносимо»,— добавил он. Рецедивы заболеваний, которыми страдали пациенты, указывали на то, что они стали жертвами собственной невыдержанности. Марион жаловалась на обострение колита, Вилли не мог сосредоточиться, Ганс не мог связно мыслить и страдал забывчивостью, Эльке пропустила следующий сеанс из-за визита к врачу, а Ингеборга отсутствовала целую неделю. Пациенты рассказали о своих разочарованиях в любви, недоверии к женщинам и страхе перед мужчинами. Гудрун очень точно выразила данную проблему, когда сказала: «Я не могу никому доверять. Люди меня пугают». Постепенно отношение участников группы к Гудрун улучшилось. Пациенты прилагали все усилия для того, чтобы ее понять. Однако вскоре в группу вернулась Марион, и дружеская атмосфера была разрушена. Марион отдавала всю себя без остатка политической деятельности и была активным членом организации, не признававшей психоанализ. Решившись на курс психоаналитической терапии, она загнала себя в психологический тупик, поскольку противоречия между ее убеждениями и поведением были практически непреодолимыми. Тем не менее она нашла выход из сложившейся ситуации, совершив что-то вроде психологического раздвоения и делая вид, что Марион, которая присутствует на сеансе, не ведает ничего о другой Марион, убежденной коммунистке. Из подобных противоречий была 107 соткана жизнь каждого пациента; об этом свидетельствовали групповые сеансы, к которым участники терапии относились со смешанными чувствами, ожидая их со страхом и надеждой. Мало-помалу деструктивное начало ослабло, уступив место доверию, и пациенты стали относиться друг к другу с пониманием. Стоило комунибудь, например Эрвину, который провел долгие годы в туберкулезном санатории, пожаловаться на неуважительное отношение со стороны подруги, на боязнь, что девушка, занимавшаяся с ним сексом, забеременеет, что его выселят из дома и он останется без средств к существованию, как все пациенты выражали свое сочувствие, поскольку испытывали тоже самое. Я сказал следующее: «У всех присутствующих есть серьезные проблемы. Когда вы о них рассказываете, их тяжесть может показаться поначалу невыносимой — вспомните о рюкзаках, которые увидел один из вас во сне, — но если вы попробуете нести рюкзаки вместе, а не поодиночке, то скоро заметите, что идти становится легче». Ульрих выразил сомнение в том, что слова способны помочь. Эрвин чувствовал себя подавленно из-за присутствия пациенток и стремился сблизиться с мужчинами, однако боялся, что это будет истолковано как гомосексуальное ухаживание. Рассказывая о своих проблемах, связанных с разводом, Эльке упомянула о страхе перед совместным существованием. Данный страх играл значительную роль в групповой фантазии, которую в большей или меньшей степени разделяли все пациенты, поскольку и мужчины и женщины имели за плечами печальный опыт подобных отношений и не питали доверия к окружающим. Я прямо сказал пациентам: «Никто из вас никому не доверяет, потому что этому научила вас жизнь». Эльке подтвердила мои слова и тотчас вспомнила, что однажды какой-то врач хотел ее поцеловать, вместо того чтобы честно выпол108 нять свои профессиональные обязанности. Насколько я понял, группа ожидала и от меня чего-нибудь подобного. На десятом сеансе Вилли рассказал об одном эпизоде из своего детства. Во время французской оккупации маленький мальчик невольно отказался свидетелем того, как отряд французских солдат чуть было не изнасиловал нескольких женщин. Солдаты были настолько возбуждены, что побросали оружие и не заметили стоявшего рядом мальчика, которого подмывало схватить лежащий неподалеку автомат и расстрелять мужчин. Однако страх не позволил ему это сделать. Рассказ Вилли произвел на группу гнетущее впечатление. Многие ужаснулись. Марион не явилась на следующий сеанс, некоторые пациенты опоздали. Гудрун выглядела замкнутой. Эрвин рассказал, что ему приснился автомобиль, по его словам, с «неестественно огромным радиатором», и вспомнил в этой связи о своем отце, который вел себя постыдным образом и бросил сына на произвол судьбы. Выслушав его, Ульрих заметил, что у него никогда не складывались доверительные отношения с отцом. Однажды Ульрих попытался поговорить с отцом на эту тему, но тот сразу же обиделся. Я ознакомил пациентов со своей интерпретацией, объяснив, что каждый из них переживает в данный момент то же самое, что испытал однажды в детстве, и это дает им шанс понять, почему все произошло именно так. Однако мое толкование не успокоило участников группы. Некоторые пациенты перестали являться на сеансы, другие - опаздывали. Лишь на тринадцатом сеансе, в отсутствие Марион, Ингеборги и Ульриха, пациенты ощутили что-то наподобие душевной теплоты и доверия, однако это чувство неотступно сопровождал страх. Участником терапии показалось, что они жертвуют собственной независимостью ради коллектива. Эльке вспомнила о том, что ее мать 109 хотела знать абсолютно все о своей дочери и без конца бранила мужскую половину человечества. Ганс сказал, что его родители тоже донимали его бесконечными расспросами. «Все это делается, чтобы ограничить свободу личности»,— подытожил Ирмгард. Один лишь Вилли возразил, что хоть близкие люди нередко досаждают нам, поступают они так чаще всего из лучших побуждений. желая нам помочь. 11.3. Попытка пойти на разрыв 31 На пятнадцатом сеансе я сообщил пациентам, что получил неожиданное приглашение из СЩА, куда мне предстоит отправиться осенью, и поэтому курс терапии возобновится только через месяц после запланированного летнего перерыва. Всех участников группы тревожил вопрос, смогут ли они выдержать столь продолжительный перерыв. Кроме того, пациенты с жаром обсуждали недавние сообщения о правительственных мерах против членов политической организации Баадера и Майнгоф*, которой многие из • Речь идет о так называемой Фракции Красной Армии, сокращенно RAF («Rote Armee Fraktion»), которую возглавляли Андреая Баадер и Ульрика Майнгоф. Группа возникла в 1968 году, в период студенческих волнений, всколыхнувших общественность ФРГ, в консервативных политических кругах которой были сильны скрытые профашисткие настроения, и ставила своей целью создание на территории Германии коммунистического государства. Средством для достижения этой цели служил терроризм. На счету членов группы Баадера и Майнгоф 34 убийства в период с 1970 по 1989 гг. Жертвами покушений являлись высокопоставленные чиновники банков и видные бизнесмены. Большинство террористов было арестовано в ходе полицейской операции, обстоятельства которой отличались крайним драматизмом. Баадер и Майнгоф покончили жизнь самоубийством. Оставшиеся члены группы заявили о роспуске Фракции Красной Армии и лишь в 1998 году. — Прим. автора к рус. изд. 110 них открыто симпатизировали. В группе нагнеталась тревожная атмосфера. Пациенты боялись, что в помещении установлены подслушивающие устройства, что им грозит обыск и арест, что в группе затаился правительственный агент. Я сказал, что недоверие возникло вследствие разочарования в руководителе, от которого пациенты ожидали чуда, а также как реакция на предстоящий отъезд психоаналитика, бросающего группу на произвол судьбы в тот момент, когда ее участники еще не добились заметных успехов в лечении. Пациенты согласились с моей интерпретацией и успокоились. Группа смогла приступить к конструктивному сотрудничеству. Марион рассказала, что ее отношения с приятелем заметно улучшились после того, как он расстался со своим другом, который использовал его в своих целях. Эльке решилась подать заявление на развод. Ульрих подыскал себе новую квартиру, а Эрвии, убедившись, что его опасения по поводу беременности подруги безосновательны, начал давать частные уроки музыки, которые приносили ему деньги и позволяли продолжить обучение в консерватории. Однако период сотрудничества длился недолго и внезапно был прерван деструктивными импульсами. Пациенты ничего не хотели слышать и потеряли надежду на выздоровление. Марион заявила, что все на свете — дрянь. Эльке считала, что терапия лишена смысла. Гудрун назвала групповые сеансы лицемерием и притворством. Я не отрицал, что многое из сказанного пациентами имеет под собой реальные основания, однако обратил внимание участников группы на то, что их коллектив обладает положительным потенциалом, что позволяет им добиваться некоторых успехов несмотря на преобладание деструктивных тенденций. Я указал на то, что пациенты все еще чувствуют себя неуверенно, и не в последнюю очередь по причине моего 111 отъезда и связанного с ним перерыва в терапии, и предложил обсудить данную проблему, полагая, что это позволит участникам группы совладать со своим гневом. Марион сказала, что она чувствует себя везде посторонней, даже дома и часто замечала, что становится особенно агрессивной, когда испытывает к кому-нибудь нежные чувства. Она добавила, что родители и бабушка ее не понимают, однако она не потеряла надежду встретить человека, который сможет ее понять. В школе у нее была любимая учительница. Однажды она дала классу задание — написать сочинение на свободную тему, и Марион написала о себе. Она испытала сильное разочарование, когда увидела, что любимая учительница исправила в ее сочинении несколько грамматических ошибок и не обратила никакого внимания на содержание. После этого Марион разуверилась в людях и почувствовала, что она никому не нужна. На девятнадцатом сеансе разрыдалась Эльке. Ее новый друг, которого она очень любила и ценила, предпочитал других женщин. На последнем сеансе перед моим летним отпуском Эльке угостила пациентов тыквенными семечками, которые все жевали, обсуждая такде темы, как смущение, катастрофы (Эльке), неудобство (Ганс), крушения (Ульрих) и лицемерие (Гудрун). После перерыва курс групповой терапии возобновился, однако на первом сеансе присутствовало лишь четверо пациентов — Эльке, Ганс, Эрвин и Вилли. Ганс рассказал о своем сновидении. Ему приснилось, что его кастрировал врач. Эрвин пожаловался на мать, которая решала все за него. Пациенты выглядели подавленными до тех пор, пока моя интерпретация не прояснила положение. Я истолковал подавленное настроение пациентов как результат страха независимости, за которым скрывается желание независимости. Характерной особен112 ностью группового процесса явилось то, что активизация позитивных тенденций, вызывавшая у пациентов доверие, надежду и уверенность, сопровождалась взрывом деструктивности. Например, стоило Гудрун на двадцать четвертом сеансе сказать, 4то она уверена в успехе терапии, как Марион заявила, что ей ничего не помогает. Несмотря на четырехнедельную разлуку, пациенты смогли в конце концов собраться вместе, включая Ингеборг. Я заметил, что некоторые из них «держались» друг за друга, например Эрвин и Вилли, Эльфрида и Марион, иначе говоря, сформировали подгруппы, которые были призваны защитить их от возросшей деструктивности. Чувства, переполнявшие пациентов, ярко характеризует сновидение Вилли. Ему приснилась корова, которую ведут на бойню. Затем он разглядел, что это теленок, из головы которого торчит рукоять но32 жа. Марион полагала, что я стараюсь морально уничтожить пациентов. Кроме того, она сказала, что если бы забеременела, то ни в коем случае не сохранила бы ребенка, потому что, как она выразилась, «людям, которые не могут нормально воспитывать детей, не стоит их иметь». Слова Марион и сновидение Вилли недвусмысленно намекали на состояние пациентов, которые полагали, что я не просто бросил их на произвол судьбы, но и злоупотребляю их доверием. Принимая во внимание недавний перерыв в групповой терапии, я интерпретировал состояние пациентов как новую усиленную вариацию на тему пережитых в прежние годы лишений и жестокого обращения. Через некоторое время Марион показалось, что она стала объектом политической травли. Она обвинила пациентов и меня в неспособности оказать ей ощутимую поддержку и помощь и с головой погрузилась в политическую деятельность. Приблизительно в это же время Вилли, описывая свои 113 ощущения на сеансе, назвал группу «круглой площадкой, в центре которой зияет люк, куда можно провалиться в любую минуту». В ходе терапии пациенты припоминали драматические эпизоды детства — свидетельствовавшие о равнодушии приемных родителей, о тяготах жизни без отца или с безвольным отцом, во всем потакающим своенравной матери, чей дурной нрав также объяснялся недостатком материнской любви в детстве, — которые до настоящего времени не подвергались психологической переработке. Воспоминания пациентов были по большей части фрагментарными. После тридцать восьмого сеанса Эльке без предупреждения покинула группу. Ингеборг не появлялась в группе с тридцать второго сеанса. Оставшиеся пациенты выглядели, словно похоронные агенты. Постепенно пациенты преодолели боль разлуки, освободились от подавленного состояния, и группа вышла на этап конструктивного сотрудничества, на котором ее участники попытались совместными усилиями решить свои проблемы. У Эрвина завязался новый многообещающий роман; он расстался со своей прежней подругой, переехал на другую квартиру, лучше предыдущей, и добился некоторых успехов в учебе. Эльфрида блестяще сдала экзамены. Ганс понял, что работа коммерческого агента — это для него не более чем временный компромисс, подсказанный обстоятельствами. Он осознал, что эта профессия всегда была ему не по душе, и решил приобрести другую специальность. После сорок второго сеанса группу покинул Ульрих, и я, заручившись всеобщим согласием, пригласил новую пациентку — Уллу, двадцатилетнюю студентку, страдавшую расстройством речи и жаловавшуюся на плохую успеваемость, а также на ревнивого приятеля. Она выросла в деревне, в многодетной семье и была вторым ребенком из восьми. На своем 114 первом сеансе она ограничилась наблюдением и молчала. На следующем сеансе она сказала: «Я заметила, что здесь никто никого не хочет слушать. Такое впечатление, словно всех занимает лишь то, что происходит вне группы. Говорят все больше о политике, а не о чувствах. На слова господина Куттера никто не обращает внимание, а если кто-то их замечает, то все равно истолковывает неверно». Образно говоря, Улла предложила группе взглянуть в зеркало. Увиденное смутило пациентов, и они смолкли. Позднее Эрвин согласился с ее мнением. К сорок пятому сеансу группу покинули Ингеборга, Эльке и Ульрих, и я пригласил еще одну новую пациентку, Монику, двадцатишестилетнюю студентку, занимавшуюся искусствоведением. Моника была необыкновенно привлекательной и обаятельной девушкой из благовоспитанной буржуазной семьи и неплохо разбиралась в психологии. Она не раз проходила курс психоаналитической терапии и беседовала со многими психотерапевтами. Она начала с того, что рассказала о своем сновидении. Ей приснилось, что группа убегает, преследуемая друзьями пациентов, и она должна сообщить обо всем психоаналитику, который не замечает грозящей опасности. В заключительной сцене сновидения она лежала на столе, пронзенная ножом. Пациентов глубоко поразил рассказ Моники. Ганс попытался приободрить участников группы и даже проявил строгость, но безуспешно. Эрвин рассказал о своем сновидении, в котором также фигурировала группа. Ему приснилось, что все пациенты сидят на некотором отдалении друг от друга, а психоаналитик в стороне читает книгу. «Все мы эгоисты», -~ подвел итог Эрвин. Сновидение Эрвина указывало на разобщенность в группе, что, на мой взгляд и по мнению пациентов, свидетельствовало скорее о недостатке дружеских чувств, чем 115 о самостоятельности и успехе терапии. В дальнейшем данное предположение подтвердилось. Пациенты прилагали все усилия для того, чтобы сохранить группу. 11.4. Агония группы Несмотря на все старания пациентов сохранить группу, ее судьба была предрешена: группа распадалась. Улла и Моника постоянно спорили, упрекая друг друга в чрезмерном рационализме, недостатке женственности и отсутствии эмпатии. Вскоре Моника решила совершить наяву то, что увидела во сне. Она попыталась покончить жизнь самоубийством и была госпитализирована. После выписки она обратилась ко мне с просьбой провести с ней индивидуальный психоаналитический сеанс. При встрече она поначалу принялась обвинять во всем группу и хвалить меня, а затем наоборот. Она сказала мне, что я ничуть не лучше остальных, поскольку не интересуюсь своими пациентами и уклоняюсь от ответственности. То же самое она 33 вменяла в вину пациентам из группы III. Кроме того, она рассказала мне, что все мужчины, которым она доверялась, настолько откровенно использовали ее, что она готова была разрыдаться всякий раз, когда занималась сексом. К этому времени Ганс, который не раз жаловался на пугающую агрессивность Уллы, Моники и Эльфриды, тоже покинул группу, перебрался к своей подруге и решил пройти курс индивидуального психоанализа. Через несколько сеансов Гудрун тоже отказалась от групповой терапии, сообщив о своем решении пройти курс психоанализа в индивидуальном порядке. Групповые сеансы с оставшимися пациентами продолжались еще около полугода. Однако развитие терапевтического процесса только подтверждало сновидение Моники. На поверхность вышли деструктивные силы, и, 116 познакомившись с другим терапевтом, Моника разобрала по косточкам и группу, и ее руководителя. Улле приснилось, что она убила свою соперницу и попала в тюрьму. Сновидения других пациентов, в том числе Вилли, Уллы и Моники, которая сообщила о подобном сне на пятьдесят седьмом сеансе, вращались вокруг болезней и смерти. Эрвин вспомнил, как его родители мучили друг друга. Другие пациенты вспоминали о небрежности, равнодушии и бессердечности своих родителей. Благодаря интерпретации данных переживаний и их связи с личностью терапевта восстали из забвения образы бесчувственной матери и безответственного отца. Смертельный удар нанесла группе Моника на шестьдесят седьмом сеансе, назвав группу III «идиотским сборищем» и похвалив при этом другой терапевтический коллектив. Она заявила, что я поражаю ее своей безапелляционностью и оказываю на пациентов психологическое давление подобно многим терапевтам, которые упиваются своей властью, манипулируют людьми и совершенно не заинтересованы в том, чтобы пациенты выздоровели. Моника противопоставила мне другого терапевта, который лечил ее бесплатно и был, пожалуй, единственным человеком, который смог ее понять, хотя и не придерживался какого-то определенного психологического метода. Сновидения пациентов становились все более мрачными. Приведу несколько примеров: сон о концентрационном лагере, в котором содержатся изнуренные голодом люди (сообщение сделано на семидесятом сеансе); сон о мухе, сидящей на женских гениталиях и высасывающей длинным хоботком содержимое матки (сообщение сделано на семьдесят втором сеансе); сон о кошке с перерезанным горлом (сообщение сделано на семьдесят третьем сеансе); сон о женской груди, к которой присосался гигантский рот (сообщение сделано на семьдесят пятом сеансе). Большую роль в терапевтическом процессе 117 играл образ слабовольного отца, который находится «под каблуком» у жены и не способен защитить детей от алчной матери. В частности, об этом шла речь на семьдесят девятом сеансе. Пациенты чувствовали себя нежеланными детьми, о которых не заботится мать. Сильнее всех испытывал подобные чувства Вилли, который до двухлетнего возраста воспитывался в доме бабушки и провел целых два года в семье приемных родителей, прежде чем мать забрала его наконец к себе. Нормальные отношения с отцом у Вилли так и не сложились. На девяносто восьмом сеансе пациенты решили расстаться, убедившись, что, несмотря на наличие нерешенных проблем и неизбежную боль разлуки, их психологическое состояние заметно улучшилось. 11.5. Комментарий Анализ поэтапного развития терапевтического процесса в группе III в рамках слойной модели показывает, что структура данной группы соответствует второй и третьей прослойке второго слоя. Пациенты страдали не только нарцистическими расстройствами, но и так называемым пограничным синдромом, обусловленным пограничной структурой личности1. В результате регрессии участники группы, в частности, Ингеборг, жаловавшаяся на обжорство, возвратились на оральную стадию психосексуального развития, потеряли способность контролировать свои чувства и принялись проецировать на группу расщепленные, деструктивные импульсы, не подвергшиеся психологической переработке. Бессознательно пациенты использовали друг друга. Уровень эмпатии в группе был крайне низким, о чем свидетельствовала хотя бы та бесцеремонность, с которой обсуждались сексуальные проблемы. Подверженность влечениям указывала на 118 ослабление потенциала это, что доказывали некоторые признания пациентов. Например, Ирмгард жаловался на беспомощность, Вилли сообщил о сновидении, в котором фигурировали тяжелые рюкзаки. Пациентов пугали внезапные бессознательные импульсы и ощущение зависимости, подавлявшей их волю. Достаточно вспомнить сновидение Эльке о мухе, которая ползает по женским гениталиям и старается высосать содержимое матки. Однако долгое время участники группы были не в состоянии освободиться от влияния психоаналитика и некоторых пациентов, олицетворявших собой авторитаризм. Вместе с тем группа казалась пациентам глубоким колодцем, в который можно соскользнуть, а руководитель представлялся слабовольным, безответственным и ненадежным человеком, вызывающим разочарование. Подобное отношение к психоаналитику было вполне закономерным, поскольку длительный, растянувшийся на несколько недель перерыв в терапии на первом году лечения был тяжелым переживанием для пациентов, ощутивших свою уязвимость и одиночество. Неуверенные в себе пациенты использовали друг друга в качестве инструментов для самоутверждения, 34 поэтому многие покинули группу, спасаясь от унижений. Отнюдь не случайно состояние пациентов, покинувших группу, атмосфера в которой была столь напряженной, стабилизировалось. Ульрих снял новую квартиру, Ганс поступил в институт, Гудрун решила пройти курс индивидуального психоанализа, Эльке успешно работала, у нее появился новый друг, который понимал ее намного лучше, чем бывший муж. Марион освободилась от влияния политической организации и стала уделять больше времени учебе. Однако необходимо подчеркнуть, что пациенты смогли добиться некоторых успехов только потому, что все плохое «осталось» в группе. В связи с этим оставшиеся в группе пациенты практически потеряли возможность преодолеть 119 деструктивные импульсы или перевести их в конструктивное русло. Хорошим отношениям угрожал агрессивный настрой пациентов. В данном контексте не лишним будет вспомнить о рассказе Вилли о женщинах, которым угрожали солдаты, сами находившиеся на волосок от гибели, поскольку мальчик чуть было не расстрелял их из автомата. Доверительные отношения рано или поздно оборачивались крайним недоверием. Пациенты даже подозревали, что в помещении установлены подслушивающие устройства, что среди них есть шпион, что их могут в любой момент подвергнуть обыску. Всякий раз, когда возникало ощущение, что в группе начинают преобладать положительные тенденции, происходили события, которые подчеркивали иллюзорность подобных надежд. Зачастую в такой роли выступали сновидения, пронизанные экзистентным страхом, например: корова с ножом в голове, кошка с перерезанным горлом, нож в теле девушки. Марион подозревала, что за ней следят, и обвиняла меня в бездействии. Надо заметить, что исследованием природы подобных архаичных деструктивных сил психоанализ обязан в первую очередь Мелани Клейн2, о значительном влиянии которой на современную психологию свидетельствуют недавние работы Отто Ф. Кернберга3. Общая тенденция к разрушению формулируется в виде зависти к психоаналитику, обладающему материальными благами, знаниями, властью. Данные чувства подобны зависти младенца, который кричит в тщетной надежде привлечь к себе внимание матери. В этом контексте важное значение приобретает сновидение о женской груди, к которой присосался гигантский рот. Однако несмотря на торжество разрушительных сил и на доминирующую роль примитивных защитных механизмов, связанных с расщеплением личности на амбивалентные элементы, которые представлялись пациентам либо эксплуатирующи120 ми, например, муха на гениталиях, либо эксплуатируемыми, например, грудь, терзаемая гигантским ртом, некоторым участникам групповой терапии удалось осознать однобокость подобных представлений и понять, что не все в мире согласуется со словами Мефистофеля: «Я отрицаю все — и в этом суть моя. Годна вся эта дрянь, что на земле живет. Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться, Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться». * Анализ терапевтического процесса показывает, что, несмотря на значительный деструктивный потенциал группы III, ее участники смогли постепенно освободиться от этого груза, заметив, что их агрессивные нападки не уязвляют психоаналитика. Таким образом пациенты убедились, что существуют личности, способные противостоять деструктивному влиянию, и получили доказательства того, что абсолютно негативные элементы, возникшие в результате расщепления и последующей проекции, намного безобиднее, чем они себе представляли. Это позволило участникам группы осознать свои агрессивные черты и интегрировать их в собственную личность, результатом чего явилась стабильная идентичность, которой было вполне достаточно, чтобы освободиться от деструктивного влияния авторитарной личности. * И. В. Гете. Фауст. Пер. Н. Холодковского. М., 1954, стр. 86. — Прим. переводчика. 121 12. СЕКСУАЛЬНОСТЬ И ЭДИПОВ КОМПЛЕКС В ГРУППЕ 12.1. Мужчины и женщины. Взаимная помощь в половой идентификации Когда на первом сеансе группы III Эльке рассказала о своей неспособности испытывать оргазм и поинтересовалась у других пациенток, испытывают ли они оргазм, сексуальная тема носила исключительно защитный характер. Повышенное внимание к данной проблеме должно было заглушить страх перед расщепленными, агрессивными импульсами, влияние которых на пациентов неуклонно возрастало и наиболее ярко проявилось в конце терапевтического процесса. Пациенты из группы I, за исключением господина Гетца, напротив, постоянно возвращались к инфантильным стадиям психосексуального развития. Посредством защитной реакции смещения госпожа Мюллер, испытывавшая любовь в переносе к психоаналитику, спроецировала данные чувства на господина Момберга, который, в свою очередь, проецировал нежные чувства, первоначально относившиеся к его сестре, на госпожу Шнейдер, 122 и лишь впоследствии объектом подобной проекции оказалась госпожа Мюллер. Речь идет об особом типе любви, которую индивид испытывает не к своему визави, а к личности, которую данный человек олицетворяет в контексте переноса. Такая любовь, строго говоря, является навязчивым повторением. Психологическая переработка сексуальных переживаний в группе I не отличалась простотой, поскольку 35 инициатива со стороны мужчин наталкивалась на нежелание женщин в чем-либо уступать сильной половине. Женщины были столь настойчивы и последовательны в своем стремлении, что мужчины, в конце концов, стали бояться их мужественности. Поступая таким образом, пациентки подавляли страх, связанный с уязвимым положением женщины в отношениях с мужчиной. В процессе психологической переработки половые конфликты прошли несколько стадий. На первой стадии женщины сумели отклонить сексуальную игру, которую навязывали им мужчины, поскольку такие отношения напоминали пациенткам изнасилование. В результате мужчины почувствовали себя так, словно их подвергли психологической кастрации. На второй стадии мужчины смогли отказаться от своей неуемной «фаллической» сексуальности, понять, что женщины нуждаются в любви и заботе, а также осознать агрессивные аспекты своих «фаллических» желаний, относящихся к анально-садистической и орально-садистической стадиям развития. Аналогичным образом женщины смогли со временем подвергнуть психологической переработке садистические аспекты своего отношения к мужчинам. Доминирующим мотивом поведения пациенток было желание отомстить пациентам за разочарования, пережитые в прошлом по вине других мужчин. На третьей стадии женщины смогли спокойно воспринимать мужчин 123 и постепенно обрели женственность, а мужчины, освободившись от кастрационной тревоги, проявили свою сексуальность. На четвертой стадии речь шла уже о плюрализме. Мужчины привыкали к особенностям женской психологии, а женщины приобщались к некоторым аспектам мужской сексуальности. Разумеется, последнее стало возможным только после того, как пациентки на предыдущей стадии обрели уверенность в собственной половой идентичности. Важную роль в этом процессе сыграл «приток» в группу зрелой, лишенной невротических черт сексуальности, который стал возможным благодаря общению с другими людьми. Например, госпожа Мюллер познакомилась с простым деревенским парнем из Баварии, которого она называла дровосеком, а госпожа Ферстер частенько встречалась с одним темпераментным югославом. Эти мужчины смогли сделать то, что было не под силу пациентам и психоаналитику. Они помогли пациенткам почувствовать себя женщинами. Кроме того, они косвенно повлияли и на пациентов. Посредством бессознательной гомосексуальной идентификации с дровосеком и югославом пациенты из группы I смогли воспитать в себе мужские черты. Речь идет о том, что личная жизнь пациенток, протекавшая вне группы, благотворно повлияла не только на женщин, но и на мужчин, помогая первым преодолеть сексуальные проблемы посредством общения, а последним — посредством идентификации. И то и другое обогащало групповой процесс и стимулировало его развитие. Постепенно пациенты достигли генитальной стадии, подразумевающей моральную зрелость, и стали воспринимать сексуального партнера не как инструмент для удовлетворения влечений или мести, а как полноправного человека со своими потребностями, которые должны учитываться в общении с ним. Кроме того, они 124 смогли оценить, насколько важную роль в сексуальных отношениях играет эмпатия, которая достигается з счет «перекрестной» идентификации мужчин и женщин. 12.2. Преодоление эдипова комплекса как предпосылка для зрелых сексуальных отношений С типологической точки зрения терапевтическая ситуация в группе II отличалась от ситуации в группе I. Несмотря на то что участники и той и другой групп страдали, в сущности, одинаковыми пороками психосексуального развития, причиной нервных расстройств пациентов из группы II послужили не только усвоенные в детстве религиозные и моральные табу, но и бессознательная инцестуозная привязанность к отцу или матери. Регрессия на анально-садистическую стадию младенческого психосексуального развития во многом определила садо-мазохистскую атмосферу в группе, участники которой изводили друг друга. Наиболее ярким примером этого могут служить отношения между Рольфом и Марией, которые были похожи на соперничество между мужем и женой, стремящимися побольнее уязвить свою вторую половину. Подобное поведение было вызвано бессознательным страхом перед одиночеством, который в большей или меньшей степени испытывали все пациенты. В формировании структуры данной группы, наряду с анально-садистическими элементами, значительная роль принадлежала особенностям, характерным для оральной стадии психосексуального развития, иными словами, пациенты, подобно детям в возрасте от одного года до двух лет, нуждающимся в постоянной материнской опеке, надеялись, что 125 психоаналитик о них позаботится. На следующем этапе группового процесса пациенты, в частности Мария и Рольф, воспроизводили в переносах на руководителя инцестуозные черты отношений между отцом и дочерью, матерью и сыном. Принимая во внимание то обстоятельство, что условия психоаналитической терапии не позволяют пациентам удовлетворять подобные влечения, можно заключить, что фрустрация, которую испытали участники группы II и которая сопровождалась гневом и желанием уничтожить травмирующий объект, была вполне закономерна, хотя и не достигла такого критического уровня, как в группе III. Проецируя сексуальные желания, страхи и разочарования на психоаналитика, пациенты смогли оправдать 36 близких людей, которых прежде обвиняли в бездушии. Например Гизела, пациентка, поступившая в группу II после сточасового курса групповой терапии под руководством другого психоаналитика, испытывала ко мне такие же нежные чувства, какие в детстве питала к отцу; Луиза надеялась на меня как на заботливую мать; Мария бессознательно желала иметь ребенка от руководителя группы. Данные переносы являются типичными примерами повторного оживления так называемой позитивной эдиповой ситуации, для которой характерны любовь дочери к отцу и ненависть к матери. Подобные переносы неизбежно заканчиваются разочарованием, повторяя судьбу подлинных отношений между ребенком и родителями. Злость и другие чувства, возникающие вследствие данной фрустрации, становятся доступными для осознания, поскольку психоаналитик, в отличие от пациента, оказавшегося объектом переноса, может избежать бессознательной идентификации с человеком, черты которого на руководителя проецируются. Преодоление подобной 126 фрустрации является важным стимулом для развития зрелой сексуальности. Избавившись, благодаря переносу на руководителя, от бессознательной травмы, пациент получает возможность воспринимать окружающих непосредственно, а не через призму проекции. 12.3. Оживление эдипова комплекса в рамках группы Эдипов мотив в трехсторонних отношениях между матерью, отцом и ребенком является центральной проблемой невроза, поэтому он играет значительную роль в групповой ситуации. Типичные для эдипова комплекса трехсторонние отношения между психоаналитиком и пациентами формируются уже на ранних стадиях группового процесса посредством переносов и контрпереносов, однако на данном этапе они выполняют прежде всего защитные функции, позволяя участникам группы избегать воспоминаний о соперничестве с братьями или сестрами, а также оживления так называемых предэдиповых конфликтов. Только после дальнейшей регрессии, когда участники группы начинают инсценировать непосредственно детские отношения, на самом деле реанимируются эдиповы конфликты, в разрешение которых оказываются в той или иной мере вовлеченньми все пациенты. Необходимо отметить, что позитивный эдипов комплекс, для которого характерны любовь сына к матери и ненависть к отцу или любовь дочери к отцу и ненависть к матери, нередко представляет собой реакцию сопротивления на негативный эдипов комплекс, при котором сын любит отца и ненавидит мать, а дочь любит мать и ненавидит отца. Типичным примером проявления позитивного эдипова комплекса 127 в рамках группы I может служить сто сорок девятый сеанс. В начале сеанса господин Гетц принялся жаловаться на профессиональные проблемы, на рассеянность, на ощущение пустоты в голове. Однако обращался он не ко мне, а к госпоже Шлее, которая сидела напротив него. Несомненно, он испытывал к госпоже Шлее чувства, похожие на сыновнюю любовь. Тем не менее, госпожа Шлее не отреагировала на жалобы молодого человека. Вместо этого она принялась ругать своего мужа, который возвращался домой затемно и докучал ей сексуальными домогательствами. Господин Гетц попытался повторить свои жалобы, но господин Пашке прервал его рассказом о своих честолюбивых планах и проблемах, которые возникали у него на работе в общении с начальниками и коллегами. Данный конфликт между двумя мужчинами следует рассматривать как свидетельство соперничества за право поддерживать теплые отношения с госпожой Шлее. В разговор вступила госпожа Ферстер. Она рассказала о том, что ее друг, которого она очень любит, не отвечает ей взаимностью, и прикоснулась ко мне. Она сидела слева от меня. Поведение господина Момберга и госпожи Шней-дер свидетельствовало о том, что они продолжают поддерживать нежные отношения, о которых пациенты узнали благодаря рассказу ревнивого господина Гетца, случайно повстречавшего эту пару на воскресной прогулке. Некоторые высказывания госпожи Мюллер давали основания полагать, что она ревнует психоаналитика к госпоже Ферстер. Групповую ситуацию на данном сеансе определяли следующие трехсторонние отношения: 1. Отношения между господином Гетцем (или господином Пашке), с одной стороны, и госпожой Шлее, с другой стороны. Господин Гетц и господин Пашке 128 воспринимали госпожу Шлее сквозь призму позитивного эдипова комплекса как равнодушную мать, между тем психоаналитик олицетворял собой ненавистного отца. 2. Отношения между госпожой Ферстер, госпожой Мюллер и психоаналитиком. Госпожа Ферстер воспринимала меня сквозь призму позитивного эдипова комплекса как любимого отца, а госпожу Мюллер как ненавистную мать. 3. Отношения между господином Момбергом, госпожой Шнейдер и господином Гетцем, который выступал в роли ревнивого ребенка, чувствующего себя лишним в присутствии родителей. 4. Отношения между госпожой Мюллер, психоаналитиком и госпожой Ферстер, которую госпожа Мюллер бессознательно воспринимала как ненавистную мать. Нелишним будет отметить, что переплетение подобных трехсторонних отношений в рамках группы при37 звано кроме всего прочего оградить пациентов от бессознательных влечений, продиктованных негативным эдиповым комплексом, а также от желания близких двусторонних отношений с психоаналитиком. Потребовалось несколько месяцев для того, чтобы пациенты смогли осознать, что трехсторонние отношения с присущей им ревностью, которая была обязана своим появлением тому обстоятельству, что кто-то из участников неизменно оказывался «третьим лишним», являются попыткой удовлетворить пассивные желания быть любимым, уважаемым, вызывать восхищение. Из этого можно сделать вывод, что трехсторонние отношения выполняли в рамках группы I защитные функции, хотя роль их была не настолько велика, как в группе П. 129 12.4. Гомосексуальность в группе По мере развития терапевтического процесса в группе I пациенты, в частности господин Гетц, испытывали всевозрастающие бессознательные сексуальные желания по отношению к психоаналитику, о чем свидетельствовало следующее сновидение господина Гетца. Ему приснилось, что он борется с могучим соперником, и внезапно хватка борцов превращается в нежные объятия. В этот момент господин Гетц проснулся от страха. Анализ реакции пациентов на рассказ господина Гетца о своем сновидении показал, что мужчины из группы I не испытывают никакого желания соперничать друг с другом или с психоаналитиком, а как раз наоборот — хотят, чтобы руководитель относился к ним с любовью, что согласуется с представлением о негативном эдиповом комплексе. Вместе с тем пациенты боялись выдать свои чувства ко мне, поскольку в их сознании существовало жесточайшее табу на гомосексуальность, и предпочитали держаться на расстоянии от других мужчин, потому что драматический детский опыт подсказывал им, что следует опасаться посторонних. Господин Гетц, не отличавшийся уравновешенностью, до такой степени испугался своих пассивных гомосексуальных желаний, что вынужден был прервать курс групповой терапии на несколько недель. Пробудившиеся гомосексуальные импульсы оказались столь мощными, что грозили сломить сопротивление его слабого эго. Что касается других пациентов, то они нашли в себе силы осознать и подвергнуть психологической переработке свое отношение к психоаналитику и друг другу, свой страх перед гомосексуальными отношениями, а также связанные с подобными желаниями чувства стыда 130 и вины перед женщинами. Это положительно сказалось на развитии группового процесса. В дальнейшем такой же психологической переработке были подвергнуты ярко проявившиеся чувства, связанные с позитивным эдиповым комплексом. Подобный исход терапевтического процесса в данной группе согласуется с общими закономерностями групповой динамики1. 12.5. Бегство в зависимость или борьба за независимость? Процесс психологической переработки инфантильной сексуальности в группе II натолкнулся на большие препятствия, поскольку оральные желания пациентов постоянно оттесняли на задний план конфликты, связанные с эдиповым комплексом. Для пациентов из группы II психоаналитик олицетворял собой жестокое существо, отказывающее им в законном праве удовлетворить свои оральные влечения. Например, Мария бессознательно надеялась, что я дам ей нечто настолько вкусное, что моментально избавит ее от тошноты, поскольку ей не захочется исторгнуть это из желудка. Рольф тоже уповал на меня как на человека, способного в одночасье избавить его от импотенции. Все пациенты надеялись обрести вполне конкретные блага и полагали, что, получив желаемое, они избавятся от симптомов. Этой желанной целью были идеальные двусторонние отношения между группой и руководителем. В дальнейшем межгрупповой конфликт, связанный с тем, что пациенты из группы II ревновали меня к группе I, позволил констатировать наличие в данном терапевтическом коллективе трехсторонних отношений. Однажды под конец сеанса пациенты дошли в своей ревности до того, что отказались покинуть помещение, желая встретиться 131 лицом к лицу с участниками группы I, которым они завидовали, и наказать психоаналитика за измену. В дальнейшем анализ терапевтического процесса показал, что подобные маневры объяснялись страхом пациентов перед необходимостью вести себя в соответствии со своей половой принадлежностью, быть мужественными и женственными, что было обусловлено их неуверенностью в себе. Пациенты стремились уклониться от сексуальных отношений с лицами противоположного пола, занимая выжидательную позицию, продиктованную желаниями орального характера. Пациенты ожидали, что психоаналитик поделится с ними частью своей половой потенции, а в воображении пациенток господствовал образ некой сверхженщины, которая может наделить их необходимой женственностью и сексуальностью. Осознав свои собственные силы, пациенты смогли преодолеть подобные желания. Большая заслуга в этом принадлежала викарию Гюнтеру, еще не упоминавшемуся пациенту из группы II, который, поддавшись мимолетному желанию, принес на сто одиннадцатый сеанс каравай хлеба и угостил всех присутствовавших, тем самым символически утолив их духовный голод, как это происходит во время церемонии причастия. Впоследствии пациенты, благодаря идентификации с известными и достойными восхищения мужчинами и женщинами, добились 38 достаточно стабильной половой идентичности, что помогло участникам группы освободиться от навязчивого стремления к двусторонним отношениям и избавиться от пассивных желаний орального характера. Вслед за этим в центре внимания оказались трехсторонние отношения, аналогичные тем, что развивались в группе I. Пациенты воспринимали меня как отца, опасаясь, что последний может предпочесть им мать. Осо132 бую актуальность так называемая исконная сцена приобрела на сто двадцать первом сеансе. В данном случае речь идет о ребенке, который испытывает бессознательное половое влечение к родителю противоположного пола и с горечью убеждается, что тот предпочитает ему своего супруга, то есть второго родителя, который принадлежит к тому же полу, что и ребенок. В связи с этим ребенок переживает тяжелое разочарование и ощущает себя исключенным из родительских отношений. Нечто подобное произошло и на групповом сеансе. Мария ощутила сильнейшую тошноту, покраснела и была вынуждена покинуть помещение. Рольф признался, что испытывает страх. Альберт сказал, что он тоже боится и чувствует себя одиноко. Гюнтер дрожал словно от холода, но не мог объяснить, что было тому причиной. Я интерпретировал данную ситуацию следующим образом. На мой взгляд, пациенты испытывали ревность ко мне и Марии, поскольку воспринимали нас как сложившуюся пару, которая отвернулась от остальных участников группы. Вернувшись, Мария рассказала о своем сновидении. Ей приснилось, что она ощущает сильное сексуальное влечение к отцу, о чем наяву она и помыслить не могла, тем более что на сознательном уровне она не питала к этому человеку никакой симпатии. Рассказ Марии позволил выявить страх инцеста, продемонстрировать естественность подобных желаний и сопутствующую им ревность, а также подвергнуть их психологической переработке. За промежуточным этапом, на котором пациенты, не боясь прослыть гомосексуалистами, идентифицировали себя с другими пациентами того же пола, последовала стадия острого соперничества. Участники группы стремились в первую очередь «свергнуть» психоаналитика. Например, на сто сорок шестом сеансе викарий Гюнтер расположился на моем стуле, то есть в буквальном 133 смысле занял мое место, а остальные пациенты осыпали меня упреками. Пациентки не были исключением. Они постоянно меня прерывали, поскольку проецировали на меня чувство ненависти, первоначально относившееся к их отцам, которых им хотелось лишить права голоса. После психологической переработки данных конфликтов, которая, разумеется, включала в себя и переработку чувства вины, сопутствующего триумфу в борьбе против отца, пациенты ощутили прилив творческих сил. Основными мотивами вышеописанной стадии группового процесса являлись сексуальность и эдипов комплекс, которые приобретали своеобразные черты в соответствии со структурой группы и характером ее участников. Пациенты, оказавшиеся участниками конфликтов, связанных с трехсторонними отношениями, часто менялись ролями, однако схема данных отношений оставалась неизменной: два индивида испытывали взаимную любовь, а третий индивид, ощущавший себя лишним, мучился от ревности и сгорал от ненависти. Приведенный пример показывает, что психологической переработке можно подвергнуть не только индивидуальные, но и групповые конфликты. 134 13. АГРЕССИВНОСТЬ В ГРУППЕ 13.1. Разнообразные формы и виды агрессивности Взгляды на природу агрессивности могут расходиться. Некоторые исследователи считают агрессивность автономным влечением наряду с сексуальностью, другие склоняются к мнению о том, что она является следствием разочарования или объединяет в себе черты влечения и реакции на негативные переживания. Очевидно одно: агрессивность имеет огромное значение в групповой ситуации. Групповая агрессивность направлена на руководителя группы, поэтому она во многом аналогична агрессивности, которая проявляется в процессе индивидуального психоанализа. Однако, учитывая, что участники группы испытывают подобные чувства не только к психоаналитику, но и друг к другу, следует признать, что агрессивность приобретает в групповой ситуации достаточно специфические черты. Прежде всего необходимо отметить, что агрессивность может быть вторичным симптомом, возникающим в виде реакции на страх или сексуальные желания, а также первичным феноменом, который не имеет 135 никакого отношения к защитным механизмам. Способы выражения данных форм агрессивности могут быть разными, а именно: 1. Зрелая, нейтральная агрессивность, выражением которой является ненависть к индивиду или группе. 2. Так называемый нарцистический гнев. 3. Незрелая, примитивная агрессивность, иначе говоря, деструктивность. Три терапевтические группы предоставляют возможность проиллюстрировать данные виды агрессивности. В рамках группы I доминировала нейтральная агрессивность, которая выражалась в виде взаимной ненависти, но не доходила до деструктивных тенденций. Группа II может служить примером агрессивности, которая воз39 никает вследствие разочарования и обиды. Агрессивность, которая господствовала в группе III, носила ярко выраженный деструктивный характер. Данная деструктивность заявила о себе уже на первом сеансе, когда пациенты задавали друг другу вызывающе откровенные вопросы, и возросла по мере развития группового процесса до такой степени, что многие участники вынуждены были покинуть группу. Обострение колита у Марии, расстройство памяти у Ганса, депрессии у других пациентов представляли собой индивидуальные реакции участников группы на деструктивную обстановку. Интерпретация данной агрессивности как реакции на боязнь получить душевную травму от других пациентов и лишиться руководителя группы содействовала созданию атмосферы терпимости, которая позволила пациентам поделиться со всеми присутствовавшими своими личными проблемами, однако вскоре деструктивные тенденции опять возобладали. Вместе с тем агрессивность нередко возникает в тот момент, когда человек начинает осознавать реальные 136 обстоятельства. Примером этому может служить сто тридцать третий сеанс с группой II. Два предыдущих сеанса оказались сорванными, а интересующий нас сеанс начался с жалоб пациентов на тошноту, мигрени, страх и депрессию. Судя по общему направлению развития группового процесса, данные симптомы явились реакцией на разочарование, связанное с вынужденным перерывом курса терапии. В течение сеанса пациенты то и дело вспоминали о том, что в детстве они пострадали от равнодушия окружающих. Вильгельм сказал, что его отец редко бывал дома. Гизела рассказала о болезни своего отца. Мария поделилась с группой терзавшими ее воспоминаниями об отце, который издевался над ней и даже хотел ее изнасиловать. Сложившаяся ситуация вполне определенно указывала на перенос, интерпретация которого сводилась к следующему. Пациенты восприняли перерыв в терапии точно так же, как прежде воспринимали равнодушие и жестокость своих отцов. В течение последующих сеансов положение несколько прояснилось, и на первый план выступила агрессивность, которая скрывалась пол маской симптомов. Пациенты упрекали меня в том, что я не смог им помочь, не оправдал их ожидания, разочаровал, оскорбил их, и добавляли, что теперь они вправе на меня обидеться. Выговорившись, участники группы освободились от гнетущей агрессивности и почувтвовали себя лучше.. 13.2. Агрессивность в семье, нарцистический гнев и примитивная деструктивность Психоанализируя группу I, следовало уделять особое внимание психологической переработка бессознательных, агрессивных элементов 137 сексуальной симпатии, которую испытывали друг к другу пациенты, поскольку именно они вызывали многочисленные размолвки. Постепенно выяснилось, что агрессивность, сопутствовавшая эротическим отношениям, была реакцией на детские разочарования, обстоятельства которых словно инсценировались на подмостках группы. Например, сознательное намерение госпожи Шлее и госпожи Мюллер привлечь к себе господина Момберга включало в себя также бессознательное желание отметить за пережитые разочарования, отвергнув через какое-то время ухаживания мужчины. То же самое относилось и к пациентам. Только после того, как и мужчины и женщины смогли избавиться от подобных тенденций, отношения между ними превратились в равноправное партнерство и окрепли до такой степени, что пациенты совершили совместную экскурсионную поездку в один крупный европейский город. Если агрессивность пациентов к руководителю возникла в результате повторного оживления переживаний, связанных с отношениями родителей и ребенка, то агрессивность участников группы друг к другу объяснялась инсценировкой соперничества между братьями и сестрами. Например, на первом сеансе группы II Рольф сначала бессознательно, а впоследствии сознательно воспринимал трех пациенток как трех своих старших сестер, которые были всегда заодно с матерью, подавлявшей волю мальчика. Господин Момберг из группы I испытывал к госпоже Шнейдер такие же нежные чувства, которые прежде питал к сестре. Улла из группы III увидела в группе зеркальное отражение своей семьи, потому что количество пациентов точно соответствовало числу ее братьев и сестер. В подобных случаях на первый план выступает ревность и соперничество с братьями и сестрами за право быть любимым ребенком отца 1. 138 На основной стадии терапевтического процесса групповая агрессивность обусловлена эдиповым комплексом, который включает в себя инфернальные импульсы и склонность к умерщвлению соперника. Если бы господин Гетц из группы I поддался бы подобным импульсам, то психоаналитика бы уже не существовало. Ненависть господина Гетца раздражала многих пациентов, которые опасались, что из-за этого я могу отказаться от продолжения терапии. Альберт из группы II сначала испытывал навязчивое желание умертвить собственных детей, затем благодаря переносу смог проецировать данные чувства на меня до тех пор, пока интерпретация переноса не помогла ему осознать, что речь идет о подавленном желании отомстить отцу, который в детстве травмировал Альберту ногу. Марии приснилось, что она убила своего мужа. Остальные пациенты испытывали аналогичные желания. Разумеется, обострение подобных предосудительных желаний вызывает защитную реакцию, которая сопровождается обострением симптомов. И то и другое должно подвергнуться психологической переработке посредством переноса на психоаналитика подобно тому, как это происходит в процессе ин40 дивидуального психоанализа. Однако необходимо подчеркнуть, что в этом смысле групповая ситуация выгодно отличается от индивидуального психоанализа, поскольку участник группы может испытывать ненависть к одному пациенту и теплые чувства к другому. Наряду с агрессивностью, связанной с эдиповым комплексом, которая доминировала в группе I, на основной стадии терапевтического процесса может проявляться так называемый нарцистический гнев, что и произошло в группе II. В группе III возобладали деструктивные тенденции, поскольку участники этой группы страдали расстройствами пограничного характера, 139 балансирующими между неврозом и психозом, что исключает возможность развития зрелых форм агрессивности. Чувства, связанные с недостатком преимущественно материнской любви в младенческом возрасте, не позволяли пациентам преодолеть архаичную агрессивность. Пациенты такого рода нуждаются не просто в интенсивной и непрерывной психоаналитической терапии, а в заботливом, сочувственном и терпимом отношении со стороны психоаналитика, который способен противостоять агрессивным нападкам группы и осторожно подводить ее участников к осознанию собственных деструктивных импульсов. Для этого необходимо создать доверительную и теплую атмосферу, которая не только стимулирует развитие терапевтического процесса, но и доказывает пациентам неуязвимость группы перед лицом деструктивности. На примере группы III можно убедиться, что выполнение подобной задачи сопряжено со многими проблемами и не всегда возможно. В настоящее время я согласился бы психоанализировать такую группу лишь будучи уверенным в том, что смогу избежать перерывов в терапевтическом курсе на начальном этапе группового процесса и обладаю тем, что Дональд Винникот называет функциональной стабильностью 2. 140 14. ФУНКЦИИ РУКОВОДИТЕЛЯ 14.1. Влияние методов руководителя на групповой процесс Манеру общения в группе определяют не только пациенты, но и руководитель, который никогда не забывает о цели терапии и выбирает определенные методы для ее достижения, выполняя тем самым функции арбитра. Уровень его способности к восприятию и интерпретации решающим образом влияет на ход терапевтического процесса. В связи с этим напрашивается вывод, что в центре группового процесса располагается личность психоаналитика. Однако следует подчеркнуть, что в центре группового процесса одновременно находится и личность каждого пациента, поскольку энергия, необходимая для развития данного процесса, исходит от участников группы, у которых есть определенные проблемы и желания. Психоаналитик ограничивается лишь толкованием сопротивления пациентов, стремящихся противостоять напору влечений. 141 Вместе с тем и группа как единый психологический организм обладает всеми силами, которые при разумном их использовании позволяют пациентам не переступать порог оптимального напряжения, а в случае необходимости регистрировать его колебания и корректировать его уровень. В связи с этим можно сказать, что в центре группового процесса располагаются не только психоаналитик и каждый пациент, но и сама группа, которая, подобно кибернетической модели, представляет собой саморегулирующуюся систему. Методы психоаналитика должны варьироваться в зависимости от структуры группы. Описание терапевтического процесса в трех группах показывает, что, несмотря на принципиальное сходство в развитии данного процесса, формы его выражения в каждой группе носили весьма своеобразный характер. Например, в развитии терапевтического процесса в группе I ведущая роль принадлежала неврозу переноса, поскольку пациенты были склонны воспринимать психоаналитика как отца или мать. Подобная проекция позволила им повторно испытать на групповом сеансе те чувства, которые возникали у них в детстве по отношению к близким людям. В терапии таких пациентов обычные психоаналитические методы представляются явно недостаточными, иными словами, психоаналитик вряд ли добьется успеха, если будет вести себя отстраненно, изредка ограничиваясь интерпретациями, которые призваны помочь пациентам самостоятельно разобраться в своих проблемах. В данном случае кажется более предпочтительной последовательная и совместная психологическая переработка конфликтов, возникающих по мере развития реакции переноса между группой и терапевтом. Психологическая переработка переноса, который переживает в течение группового процесса множество метаморфоз, приобретая 142 то эротический, то агрессивный характер, имеет огромное значение для терапии. В том случае, если пациенты, как это случилось в группе II, страдают нарцистическими расстройствами личности, описанными Гейнцом Когутом, сдержанное поведение психоаналитика вызывает у них раздражение в первую очередь тогда, когда терапевт интерпретирует групповой процесс, не обращая внимания на участников группы. Подобным пациентам нелегко выносить равнодушие психоаналитика, который ограничивается только интерпретацией. Работая с такой группой, целесообразнее спокойно реагировать на некоторые особенности идеализированного переноса, о котором писал Гейнц Когут, и не уклоняться от него. Благодаря этому 41 пациенты получают возможность воспитать в себе чувство собственного достоинства. В сущности, то же самое можно сказать обо всех терапевтических группах, поскольку пациенты, страдающие классическими неврозами, также испытывают чувство собственной неполноценности, хотя и не в таком объеме, как индивиды, страдающие расстройствами пограничного характера, например, участники группы III или господин Гетц из группы I, «заслуга» которого перед группой заключалась в том, что он четко формулировал актуальные проблемы и, словно сейсмограф, моментально реагировал на любую травму, нанесенную группе. В группах, участники которых страдают нарцистическим расстройствами личности, как пациенты из группы II, или расстройствами пограничного характера, как пациенты из группы III, применение принципа минимального структурирования2 может не принести желаемых результатов. Поэтому работая с подобными группами, психоаналитик не ошибется, если будет на начальной стадии терапевтического процесса 143 осторожно помогать пациентам формулировать свои мысли, заметив, что участники группы очень взволнованны или утомлены, но еще не в состоянии высказать свои жалобы. Впоследствии терапевту следует ужесточить структуру группового сеанса, стараясь при этом не переусердствовать и соблюдая принцип «оптимального структурирования». В противном случае пациенты будут испытывать тревогу, склонность к расщеплению собственной личности, которое сопровождается усилением защитной реакции и обострением симптомов и грозит психическим крахом. В подобном случае терапевтический процесс в целом оказывается несостоятельным. Примером этому может служить группа III. Рассматривая данный групповой процесс в ретроспективе, можно констатировать, что пациенты и группа нуждались в более строгом структурировании. Довольно многообещающими в плане лечения пациентов, страдающих более или менее выраженными пограничными расстройствами личности, представляются методы, которые применяются при терапии лиц, страдающих маниями и наркотической зависимостью, а именно: отсутствие продолжительных перерывов между сеансами, длительный курс терапии, неформальная манера общения, доверительная и спокойная атмосфера, позволяющая пациентам ощутить желанную заботу и нежность. Подобная атмосфера является начальной предпосылкой для преодоления последующей фрустрации, которой отводится немалая роль в психоаналитическом методе. К концу терапевтического процесса психоаналитик постепенно отходит на задний план и теряет свои полномочия, поскольку уже не может соперничать с группой, психологический потенциал которой возрос. Нередко на заключительной стадии терапии пациенты начинают 144 осыпать психоаналитика градом упреков. Это связано с тем, что на данном этапе в центре терапевтического процесса располагается группа. 14.2. Влияние группового процесса на подход руководителя Вне зависимости от личности психоаналитика, его возраста, его половой принадлежности и его методов лечения групповой процесс развивается под влиянием каждого пациента. Речь идет о неизбежных конфликтах между мужчинами и женщинами, проблемах, связанных с сексуальностью, агрессивностью, отношениями матери и ребенка и, не в последнюю очередь, с авторитетом психоаналитика. Данная проблема становится особенно актуальной на начальной стадии группового процесса, поскольку личность терапевта находится в центре внимания пациентов, которые могут воспринимать его как равнодушную мать или карающего отца, и наоборот. В переносе на психоаналитика инсценируется некогда подавленный конфликт, сопровождаемый страхом перед наказанием в том случае, если пациент, находясь под влиянием позитивного эдипова комплекса, стремится занять место руководителя, или боязнью заслужить репутацию инфантильного и женоподобного мужчины в том случае, если пациент, находясь под влиянием негативного эдипова комплекса, хочет, чтобы психоаналитик позаботился о нем. Прекрасным примером этому может служить тот сеанс с группой III, на который Эльке явилась с тыквенными семечками, чтобы продемонстрировать пациентам и руководителю, насколько велика ее потребность в «подпитке» и насколько плохо удовлетворяют данную 145 потребность и группа, и психоаналитик. Вместе с тем подобные желания могут носить довольно специфический сексуальный характер. Например, тыквенные семечки могут символизировать для пациентки не только материнское молоко, но и мужское семя. К этому же следует отнести и фантазии пациенток о том-, что они беременны от психоаналитика. Мужчины, разумеется, испытывают в этой связи значительную тревогу, поскольку боятся гомосексуальных чувств и поначалу реагируют на них чрезмерным сопротивлением. Нечто подобное произошло в группе I, когда господин Гетц буквально впал в гомосексуальную панику, которая сопровождалась симптомами параной и вынудила его на длительный срок прервать терапию. Надо отметить, что подобная реакция в группе I выглядела как исключение и была обязана своим возникновением чрезвычайно лабильной структуре эго пациента, что подтверждается результатами психодиагностики. Такой диагноз можно было бы поставить пациентам из группы II. На начальной стадии группового процесса им понадобилось в первую очередь заложить основу для здорового чувства собственного достоинства, чему способствовал идеа42 лизированный перенос. Только после этого пациенты смогли приступить к психологической переработке конфликтов, связанных с эдиповым комплексом. Напрашивается вывод, что при формировании терапевтической группы психоаналитику следует самым ответственным образом обращать внимание на то, чтобы возраст, характер и тяжесть психологических расстройств пациентов были более или менее одинаковыми. Развитие терапевтического процесса в группе I, объединяющей пациентов, склонных к невротическим переносам, отличается от развития терапевтического процесса в группе II, участники которой демонстрировали нар146 цистические переносы, и в группе III с ее расщепленными переносами Методы психоаналитика должны быть адекватны групповой ситуации. 14.3. Влияние индивида Психоаналитик должен предварительно ознакомиться с биографией и психодинамическими особенностями каждого пациента. Только при этом условии терапевт сможет в подходящий момент обратить особое внимание на проблему определенного пациента, не травмируя остальных участников группы. Таким образом индивидуальный конфликт в течение одного или нескольких сеансов становится главным объектом психоанализа и групповой психологической переработки. Например, в группе I истеричная госпожа Шлее была главным действующим лицом на начальном этапе терапевтического процесса и первая затронула тему «фаллических», мужских элементов в характере женщины. Разумеется, и в данном случае необходимо, прежде всего, учитывать влияние защитной реакции. Мария, которая постоянно жаловалась на тошноту, поставила под сомнение способности психоаналитика и пациентов из группы II, поскольку поступала с интерпретациями руководителя точно так же, как с пищей: сначала она их «проглатывала», а затем исторгала из себя. Решающее влияние на группу III оказывала Марион, увлеченная политикой. В течение сорока сеансов, которые составляли начальный этап терапевтического процесса, она открыто возражала психоаналитику, и ее поведение грозило срывом терапии в группе, структура которой и без того не отличалась стабильностью. Индивид может получить ведущую роль в групповом процессе по двум принципиально разным причинам: 147 во-первых, если индивид способен сформулировать проблему, которая беспокоит всю группу; во-вторых, если индивид выдвигает на первый план свою собственную проблему. Это расхождение свидетельствует о наличии конфликта между индивидом и другими участниками группы. Однако коль скоро в данный конфликт оказываются вовлеченными все участники группы, можно утверждать, что благодаря ему сливаются воедино индивидуальное и коллективное начало. 14.4. Контрперенос руководителя Контрперенос представляет собой реакцию руководителя на перенос группы и каждого пациента в отдельности. Контрперенос является важнейшим инструментом исследования группового процесса и отношения группы и ее участников к психоаналитику. Инерция навязчивого повторения заставляет пациентов инсценировать драматические детские переживания, приписывая руководителю группы черты виновника этих переживаний. Терапевту следует определить содержание переноса, но не уклоняться от него. Например, пациентки из группы I постоянно кокетничали со мной и прилагали все усилия для того, чтобы я стал их союзником в борьбе против мужчин. Мой контрперенос заключался в следующем. Я заметил, что пациентки стремятся меня соблазнить и отметил свою готовность к этому. Благодаря этому мне удалось определить, что в своих отношениях со мной пациенты воспроизводят травматические ситуации, которые складывались в их семьях, когда участники группы были детьми. Желательно определить характер группового переноса в течение сеанса или самое позднее — к началу 148 следующего сеанса, чтобы изложить пациентам суть происходящего в форме интерпретации, помогая им тем самым осознать свои переживания. Если пациенты, подобно участникам группы I, склонны к невротическому переносу, то определить причины подобной реакции не составляет особого труда. Например, на одном из этапов терапевтического процесса мужчины из группы I подвергли пациенток ожесточенной критике, а женщины, в свою очередь, пытались защищаться. Мужчины прилагали все усилия для того, чтобы привлечь меня на свою сторону. Я отреагировал на это контрпереносом, ощутив себя одновременно насильником и женщиной, которую пытаются изнасиловать. Контрперенос помог мне интерпретировать поведение мужчин как сексуальную агрессию против женщин. Пациенты согласились с моим толкованием. Для того чтобы придти к данной интерпретации, мне понадобилось понять, что именно добиваются от меня пациенты, при этом не подыгрывая им. В подобных случаях психоаналитик должен последовательно выполнить следующие задачи: во-первых, осознать свое бессознательное желание подыграть пациентам; во-вторых, соотнести данные переживания с психоаналитической теорией, учитывая особенности и уровень развития терапевтического процесса в данной группе; 43 в-третьих, сформулировать полученные сведения в виде интерпретации. На одном из последующих этапов терапевтического процесса в группе I господин Гетц осыпал меня градом упреков, и у меня возникло такое ощущение, словно я участвую в супружеском конфликте. Вскоре госпожа Ферстер вспомнила, что ее отец частенько кричал на мать. Ее рассказ убедил меня в правильности моего первого предположения. Пациенты воспринимали меня и господина Гетца как спорящих родителей и поэтому испытывали детское волнение3. 149 Гораздо сложнее определить бессознательное содержание переноса в терапевтических коллективах, наподобие группы II, участники которой страдали нарцистическими расстройствами личности. Важным подспорьем в работе с подобными группами являются исследования Гейнца Когута4, который описал особенности контрпереноса, возникающего в виде реакции на идеализированный перенос. Под воздействием идеализированного переноса психоаналитик может испытать ранее вытесненное и неприятное ему чувство собственного превосходства и постарается от него избавиться, разочаровав при этом пациентов, которые его идеализировали. Труднее всего проводить терапию в таких коллективах, как группа III, участники которой стремились унизить психоаналитика подобно тому, как их самих унижали в детстве родители. Это выражалось, в частности, в том, что пациенты не обращали никакого внимания на интерпретации терапевта, а Марион считала толкования психоаналитика банальными. Следует подчеркнуть, что на подобное отношение психоаналитик также реагирует посредством контрпереноса, и, для того чтобы сохранить хладнокровие, ему необходимо чувствовать себя достаточно уверенно. Это не всегда дается легко. Так, высказывания Марион из группы III временами начинали мне докучать, поскольку она обвиняла меня в полной некомпетентности. Однако я не призываю игнорировать подобные конфликты. Если психоаналитик в реакции контрпереноса чувствует себя униженным, значит в отношениях между руководителем и группой воспроизводится стереотип отношений матери и ребенка, характер которых соответствует актуальным переживаниям и переносу пациентов. Неуверенный в себе человек, который был нежеланным, нелюбимым ребенком и постоянно ощущал недостаток родительской 150 заботы, в своем отношении к психоаналитику будет идентифицировать себя с агрессором5 и стараться нанести терапевту такую же психологическую травму, какую нанесли ему в детстве родители. Иначе говоря, пациенты мстят психоаналитику за страдания, причиненные им родителями, которых в данный момент олицетворяет руководитель группы. В рамках слойной модели проекция на психоаналитика черт матери, которая подавляла волю ребенка, соответствует третьей прослойке второго слоя. Освобождение из-под влияния руководителя, которого добились участники группы III, можно приветствовать только в том случае, если пациенты действительно избавились от данного конфликта, а не вытеснили его как первоначальный конфликт с матерью, превратив его тем самым в основной мотив навязчивого повторения. 14.5. Личный перенос руководителя на группу Существуют не только переносы пациентов и контрпереносы руководителя группы, но и личные переносы психоаналитика, посредством которых он проецирует на группу свои собственные детские переживания. От подобных переносов чаще всего открещиваются, считая их серьезными просчетами психоаналитика. Недавно Дитер Бекманн6 на основании результатов экспериментальных психологических исследований, в которых принимали участие аналитики, убедительно доказал, что такие переносы существуют. Однако его выводы не привлекли к себе внимания психоаналитиков. Надо сказать, что в прежние годы психоаналитики были прекрасно осведомлены о том, что существуют переносы терапевта на пациента Что 151 касается групповой терапии, то еще в 1955 году Вальтер Шиндлер с присущей ему откровенностью сообщил в статье, которая была опубликована в научном журнале 7, что одинн пациент из терапевтической группы неимоверно его раздражал. Шиндлер писал, что не считает свое раздражение, которое иногда могло возникать и по вполне объективным причинам, серьезным недочетом, поскольку оно позволило аналитику заметить, что он рискует совершить ошибку, если, поддавшись эмоциям, отдаст предпочтение другим участникам группы перед раздражающим его пациентом. Возвращаясь к разговору о моей работе с тремя терапевтическими группами, я должен заметить, что моя реакция на деструктивные импульсы господина Гетца из группы I и Марион из группы III не всегда была адекватной. По крайней мере, я не исключаю возможность того, что мое раздражение было вызвано не контрпереносом, то есть возникло не только как реакция на перенос пациентов, но и как следствие моего собственного переноса, на который соответствующим образом реагировали пациенты. Если допустить, что все обстояло именно так, то пациенты наверняка должны были заметить, что некоторые чувства психоаналитика не имеют никакого отношения к групповой ситуации. Психоаналитик, способный заметить, осознать и прекратить свой перенос, не нанесет группе никакого вреда. В этом смысле групповая терапия выгодно отличается от индивидуального психоанализа, поскольку участники группы могут заметить неадекватную реакцию психоаналитика на поведение определенного пациента и обратить внимание руководителя на его первичный пе44 ренос. Доля моего личного переноса в отношениях с господином Гетцем была довольно мала, доказательством чему служит реакция группы, участники которой полагали, что крайняя 152 невоздержанность отличает господина Гетца, а не психоаналитика. В группе III перенос психоаналитика ощущался сильнее, поэтому пациенты сразу же обратили внимание на элементы проекции в отношении терапевта к Марион. Впоследствии я убедился в правоте пациентов и открыто признался в том, что Марион раздражала меля. Пациенты почувствовали себя свободнее, и групповой процесс сдвинулся с мертвой точки. Психоаналитику угрожает еще одна опасность. Руководитель группы может не только предпочитать одного пациента другому, но и использовать определенного участника или группу в целом для удовлетворения собственных бессознательных желаний. Неблагоприятная ситуация в терапевтическом коллективе, наподобие группы III, может вызывать у психоаналитика досаду, а успешное развитие терапевтического процесса, как это произошло в первой и второй группах, — доставлять ему удовольствие. Терапевт может бессознательно принуждать пациентов компенсировать его собственные травматические детские переживания. Прежде всего следует остерегаться именно этого. В этой связи Блей Нето 8 замечает, что «группа — это превосходная аудитория, которая предоставляет терапевту соблазнительную возможность выразить и удовлетворить свои нарцистические и иные потребности». Чтобы контролировать свои бессознательные потребности, терапевт должен их изучить. Для этого существует множество возможностей, в частности: откровенный разговор с. коллегами, регулярный или спорадический контроль со стороны опытных терапевтов и постоянный обмен опытом с психоаналитиками, занятыми групповой терапией. «Мягкие» переносы руководителя на участников группы, иными словами, переносы, обуславливающие симпатию и нежное отношение терапевта к определенному пациенту, 153 вполне допустимы и аналогичны тому, что Фрейд именовал «мягким» или «нежным» переносом 9 пациента на аналитика. Как правило, взаимная симпатия способствует успешному развитию терапевтического процесса, поскольку в подобном случае крепнет лечебный альянс, и такие негативные чувства, как ненависть и отвращение, которые активизируются на определенных этапах терапии, не получают своего крайнего выражения. Кроме того, улучшение отношений между участниками терапии, будь то аналитик, показавшийся пациенту поначалу человеком неприятным, или пациент, раздражавший психоаналитика, в течение группового процесса, по мере психологической переработки переносов и проекций, может быть весьма поучительным. Подобный опыт обогащает и пациента, и терапевта. Следует признать, что симпатия и антипатия, свойственною любым человеческим отношениям, не всегда возникают в результате реакции переноса и поэтому иногда не контролируются. Однако в том случае, если неприязненное отношение одного человека к другому кажется наблюдателю преувеличенным, не соответствующим реальному поведению антипатичной личности, он склонен подозревать наличие переноса. Во избежание подобных ошибок психоаналитики после завершения самоанализа долгое время посвящают дополнительному психоаналитическому образований, совершенствуя свои методы. Непременным условием подготовки психоаналитика к групповой терапии является его участие в терапевтической группе в качестве пациента, поскольку лишь на собственном опыте терапевт может в полной мере определить степень своего влияния на группу и изучить свои бессознательные потребности, чтобы в дальнейшем не использовать группу для их удовлетворения. Если психоаналитик не хочет принимать участие в терапевтической группе, то 154 к его услугам — группа самопознания. Неплохой опыт дает также посещение групподинамических лабораторий, в которых психоаналитика могут ознакомить с индивидуальными защитными и иными реакциями участников групп. Участие в длительном терапевтическом процессе — столь же необходимое условие подготовки психоаналитика, практикующего групповую терапию, что и самоанализ для психоаналитика, который занимается индивидуальной терапией. Только пройдя курс групповой терапии, психоаналитик получает возможность контролировать свое поведение, оценивать групповую ситуацию вне зависимости от личных переносов, неустанно анализировать отношения, переносы и контрпереносы, превращая в объект исследования не только пациентов, но и себя самого, и формулировать результаты анализа в виде интерпретации. Случается, что на заключительной стадии долголетнего группового процесса психоаналитик осознает, благодаря пациентам, чувствующим себя достаточно уверенно, свои собственные патологические стереотипы поведения и получает возможность исправить положение. 155 15. ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ИНДИВИДОМ, ТЕРАПЕВТОМ И ГРУППОЙ 15.1. Лечебный альянс В том случае, если пациенту, желающему пройти курс индивидуального психоанализа, не противопоказана групповая терапия, психоаналитик может порекомендовать ему данный вид психотерапии. Заручившись 45 согласием пациента, терапевт предлагает ему заключить соглашение, в соответствии с которым обе стороны обязуются по мере сил содействовать успеху терапии, работая в тесном сотрудничестве. В отличие от индивидуального психоанализа, соглашение, заключенное между терапевтом и пациентом, должно не только определять их взаимоотношения, но и оставаться в силе в условиях коллектива. Учитывая то обстоятельство, что в групповой ситуации двусторонние отношения между психоаналитиком и анализандом преобразуются в многосторонние отношения, в которых принимают участие другие пациенты, терапевту следует психологически подготовить индивида к общению с коллективом. Многие психоаналитики, практикующие групповую терапию, не возражают против того, чтобы предваритель156 ные консультации и психоаналитические «интервью» с пациентами, на основании которых им рекомендуется курс групповой терапии, проводили их коллеги. Подобные терапевты с самого начала имеют дело не с индивидами, а с, коллективом, поэтому соглашение заключается между психоаналитиком и группой. Например, Леон Гринберг, Мари Лангер и Эмиль Родриге1 сообщают, что знакомятся с пациентами на первом групповом сеансе и не проводят предварительных консультаций с каждым из них по отдельности во избежание возникновения проекций и переносов, не имеющих непосредственного отношения к терапевтической групповой ситуации. Кроме того, они не интересуются биографическими сведениями о пациентах, концентрируя свое внимание исключительно на отношениях между группой и руководителем. На мой взгляд, такой подход к групповой терапии возможен лишь в стационарных условиях. Если психоаналитик, практикующий групповую терапию частным образом, позволит себе подобное отношение к пациентам, то он просто потеряет клиентуру. Поэтому терапевту приходится уделять время каждому пациенту вне зависимости от того, обратился ли он к психоаналитику, практикующему групповую терапию, самостоятельно или по рекомендации его коллеги. При таком отношении к терапии психоаналитик обращает внимание не только на группу и групповой процесс, но и на каждого пациента. 15.2. Кризисное состояние индивида и отношения между ним, терапевтом и группой В кризисной ситуации индивид нуждается в общении с группой и руководителем. Как только индивидуальные проблемы пациента становятся 157 предметом обсуждения в коллективе, между индивидом и группой возникают двусторонние отношения, подобные отношениям между матерью и ребенком. Примером этому могут служить события, которые происходили на начальной стадии терапевтического процесса в группе III. На восьмом сеансе Марион рассказала о своем друге, который имел гомосексуальную связь и собирался переселиться в другой город. Марион не могла решить, последовать ей за другом или нет. Этот вопрос имел для нее огромное значение, поскольку от решения зависело, сможет ли она продолжать групповую терапию. Несмотря на то, что в первую очередь Марион волновали отношения с другом, она, будучи выразителем коллективного мнения, не только делилась с группой своими проблемами, но и бессознательно предлагала пациентам определиться в своем отношении к психоаналитику и решить, стоит ли продолжать групповую терапию или нет. Я предложил пациентам обсудить рассказ Марион. Поначалу пациенты проявили инициативу, однако сникли, как только поняли, что сразу данную проблему решить не удастся. Благодаря Вилли и Эльфриде, которые сохранили самообладание, пациенты смогли со временем продолжить обсуждение. В разговоре с участниками группы Марион смогла лучше разобраться в обстоятельствах волновавшего ее конфликта. На следующем сеансе я интерпретировал особенности отношения группы к Марион и Марион к группе. Коллективное обсуждение индивидуального конфликта не приостановило развитие группового процесса. На тридцать первом сеансе Эрвин из группы III выглядел очень испуганным. Он боялся, что его подруга забеременела. Страх лишил его работоспособности и сил. Эрвин, подобно Марион, выполял роль вырази158 теля коллективного настроения, поэтому его жалобы были вызваны не только страхом перед ответственностью за ребенка, но и общим для всех пациентов ощущением того, что группа тоже не в состоянии взять на себя ответственность, подобную отцовской. Пациенты больше получаса тщетно пытались помочь Эрвину найти выход из сложившейся ситуации. Эрвин был настолько обеспокоен, что, я решил лично поддержать его. Необходимо отметить, что, поступая таким образом, психоаналитик должен ясно представлять себе, какую реакцию вызовет его вмешательство у группы. В данном случае группа олицетворяет равнодушие, а психоаналитик — добро и заботу, в которых нуждается индивид. Обе эти реакции характерны для расщепленного переноса, который, согласно слойной модели, относится к третьей прослойке второго слоя. В группах с иной структурой данная ситуация может приобрести черты трехстороннего конфликта, связанного с эдиповым комплексом. Индивид будет бессознательно воспринимать группу как мать, а психоаналитика — как отца. Когда в группе решается вопрос, связанный с кризисным состоянием определенного пациента, следует равным образом принимать во внимание характер отношений между ним и группой и между группой и психоаналитиком. Переживания, возникающие в процессе контрпереноса, и знание закономерностей развития группового 46 процесса позволяют терапевту осознать и интерпретировать особенностей подобных отношений. Правильность толкования подтверждается появлением у пациентов соответствующих воспоминаний и дальнейшим развитием терапевтического процесса. В противном случае пациенты не соглашаются с интерпретацией или не придают ей никакого значения. 159 15.3. Повторное оживление младенческой сексуальности в контексте модели психоза и отношения между индивидом, терапевтом и группой Примером повторного оживления младенческой сексуальности в рамках группы послужит один эпизод сто сорок первого сеанса с группой I. Вначале сеанса господин Момберг вел себя вызывающе по отношению к женщинам. Он заявил, что считает вид эрегированного пениса привлекательным зрелищем. Госпожа Шлее и госпожа Ферстер были возмущены. Остальные мужчины из Группы I встали на защиту господина Момберга, словно сомкнувшись в военную фалангу перед лицом неприятеля. Напряженность в отношениях между мужчинами и женщинами была столь очевидной, что я сформулировал свои наблюдения в виде интерпретации. Я был почти уверен, что сохраняю беспристрастность, однако пациентки считали, что я защищаю мужчин. Госпожа Ферстер полагала, что господин Момберг ведет себя просто нелепо. О конфронтации между мужчинами и женщинами свидетельствовало даже то, что пациентки располагались полукругом напротив мужчин, а господин Момберг выдвинул свой стул вперед, словно символизируя тем самым эрекцию, о которой он говорил. Когда я обратил внимание пациентов на их расположение, они согласились с моей интерпретацией и смогли подвергнуть психологической переработке проблему агрессии, которую проявляли мужчины по отношению к женщинам. На одной из последующих стадий группового процесса аналогичное расположение пациентов приобрело иное символическое значение. Полукруг, которым располо160 жились женщины, олицетворял одновременно гигантский рот и влагалище, готовые поглотить грудь или пенис. Ситуации, подобные той, в которой оказалась в данном случае группа, описала Меланй Клейн 2 в своей книге, посвященной психоанализу детей. С подобными состояниями психоаналитикам приходится сталкиваться также в процессе терапии лиц, страдающих психозами. Если терапевту удается доказать правильность своей интерпретации на примере расположения участников группы и если пациенты сохраняют способность сознательно воспринимать подобные переживания, они смогут согласиться с толкованием психоаналитика. Вольфганг Видок3, опытный психоаналитик, долгие годы практикующий групповую терапию, полагает, что, для того чтобы лучше ориентироваться в подобных ситуациях, психоаналитику следует ознакомиться с особенностями терапии лиц, страдающих психозами. Руководитель группы, имеющий опыт психиатрической практики, способен быстрее разобраться в ситуации, когда пациенты, находясь в состоянии глубокой регрессии, бессознательно ощущают себя частями тела отца или матери, поскольку в подобных случаях группа ведет себя словно человек, страдающий психозом. Иными словами, терапия группы, переживающей глубокую регрессию, напоминает терапию человека, страдающего шизофренией. В этой перспективе можно вести речь о так называемой модели группового психоза. Примитивные функции, которые выполняет группа в подобных случаях, становятся понятными, если взглянуть на них сквозь призму психологии Меланй Клейн. Этот принцип с успехом применил во время супервизии в Тюбингене лондонский эксперт по групповой терапии Пьер Тюрк, умерший в 1975 году. В ситуации группового психоза над группой давлеют бессознательные амбивалентные 161 образы, грозящие поглотить, уничтожить и извергнуть пациентов. Эго пациентов оказывается бессильным перед напором бессознательных образов. В этом жутком призрачном мире буквально оживают тени прошлого. На стадии подобной регрессии лишь психоаналитик сохраняет способность адекватно воспринимать действительность и фактически олицетворяет собой эго группы. Однако если лечебный альянс достаточно прочен, а перенос на руководителя носит позитивный характер, то опытный психоаналитик может помочь пациентам осознать свои переживания и интегрировать их в эго. 15.4. Повторное оживление детского нарцистизма в контексте модели нарцистизма и отношения между индивидом, терапевтом и группой Вследствие идеализированного переноса пациенты, страдающие нарцистическими расстройствами личности, воспринимают руководителя группы как идеального родителя. Примером этого может служить начальная стадия терапевтического процесса в группе II. Большая часть участников данной группы страдала от младенческой травмы, поэтому их расстройства относились к числу постклассических неврозов 4. В подобных случаях отношения между руководителем и группой примечательны тем, что пациенты проецируют элементы идеального представления о собственной личности на группу. В связи с этим терапевтический коллектив представляется пациентам средоточием силы и справедливости, и чем примитивнее идеализированные эле47 менты проекции, тем скорее наступает разочарование в группе. 162 Данное утверждение справедливо не только для терапевтических групп, но и для других коллективов. Будучи супервизором студенческих групп, сформированных из учащихся факультетов социальной педагогики и социальной работы, я нередко наблюдал, как подобный коллектив уверенно стремился к недостижимой цели, поскольку благодаря активизации идеализированных представлений участники чувствовали себя способными на многое5. Так, на волне студенческого движения многие учащиеся, преувеличив свои силу, решились на работу с группами заключенных в тюрьмах, умственно неполноценных детей, наркоманов, бездомных и бродяг. Последствия этого были удручающими: глубокие разочарования, клинические случаи депрессий, проявления деструктивности в отношениях между руководителем и группой. Развитие терапевтического процесса в группе III является наглядным примером того, как раскол коллектива на подгруппы, прогрессируя, постепенно приводит к исчезновению группы. На мой взгляд, переоценке значения группы немало способствовала книга Хорста Эбергарда Рихтера6 «Группа», изданная под многообещающим подзаголовком «Надежда на новый путь освобождения», в которой, однако, при внимательном прочтении обнаруживаются пассажи, свидетельствующие о том, что автор отдает себе отчет в реальных возможностях инициативных групп. Хорст Эбергард Рихтер, в частности, пишет: «С эмоциональной точки зрения мы не совсем готовы управлять механизмами и силами, с которыми нам приходится сталкиваться в групповой ситуации <...> Прежде всего следует отказаться от первоначальных иллюзий и сразу признать, что мы дилетанты, которые взялись за решение бесконечно сложной проблемы <...> Разумеется, эту мысль можно вытеснить из сознания и посвятить 163 себя многолетней деятельности, не отдавая себе отчет в том, что направление выбрано неверно. Однако тем, кто не желает себя обманывать, приходится признать, что они разочарованы и недооценили сложность поставленной задачи <...> Этого вполне достаточно, чтобы констатировать, что группа еще не способна решать серьезные проблемы...» (S. 292). 15.5. Повторное оживление младенческой агрессивности в контексте модели пограничных состояний и отношения между индивидом, терапевтом и группой Подобно большинству участников группы III Марион стремилась умалить значение психоаналитика, ожидая помощи от группы. Убедившись в иллюзорности подобных надежд, пациенты испытали глубокое разочарование. В группе воцарился хаос — состояние, аналогичное тому, которое Гейнц Когут именовал «фрагментацией личности» и «архаичной формой идеализации». Ситуация усугублялась тем, что по истечении месячного летнего отпуска я вынужден был после пяти групповых сеансов прервать терапию еще на месяц. На двадцать шестом сеансе — первом после перерыва — собрались не все пациенты, и группа напоминала искалеченное тело, лишившееся не только рук и ног, иными словами, отсутствующих пациентов, но и головы, то есть руководителя. Остальные пациенты явились, хотя и с опозданием, на следующий сеанс Однако группа так и не достигла прежнего единства, а раскололась на ряд соперничающих подгрупп. Вместе с тем симптомы некоторых пациентов обостри164 лись. Положение стабилизировалось лишь после того, как на одном из сеансов внезапно появилась Ингеборга, которая отсутствовала почти два месяца. Благодаря этому пациенты смогли проявить бессознательную агрессивность. Примером этого может служить сообщение Вилли, которому приснилась корова с ножом в голове, которую вели нa бойню. Ассоциации, возникшие у пациентов по этому поводу, сводились к тому, что мир раздирают противоречия, которые Марион, верная своей идеологии, трактовала как следствие классовой борьбы. По ее мнению, бороться следовало в первую очередь с представителями так называемых господствующих классов, например с руководителем группы. Раздавив ногами мою пепельницу, Марион показала, что бороться необходимо не только словом, но и делом. На следующей стадии переносы отличались сдержанностью и отстраненностью. После того, как пациенты разочаровались и в группе, и в психоаналитике, они могли надеяться лишь на то, что им поможет кто-нибудь посторонний. Только благодаря новой пациентке Улле, которая, образно говоря, предложила участникам группы взглянуть на свое зеркальное отражение, они поняли, что произошло. Вследствие этого группа вышла из кризисного состояния, в котором пребывала уже несколько недель. Решив личные проблемы, некоторые пациенты добились заметных успехов в терапии. Предпосылкой для этого явилось то обстоятельство, что распадающаяся группа смогла вновь объединиться. Пользуясь определениями Гейнца Когута7, можно сказать, что «фрагментированная личность» уступила место «личности монолитной». Последствия данной метоморфозы не замедлили проявиться на следующем, сорок шестом сеансе. Сначала пациенты молчали, испытывая смущение при мысли о деструктивных тенденциях, которые возобладали над 165 группой, и были готовы к примирению. Эрвин решился откровенно рассказать о своих чувствах. Затем пациенты опять замолчали. Я прервал паузу осторожным замечанием. Было заметно, что пациенты начинают вновь 48 проникаться доверием друг к другу. Участники группы принялись обсуждать боязнь общения, зависимости, ответственности. После этого снова воцарилось молчание. Я интерпретировал данное молчание как выражение невысказанного желания быть понятым, а также доверия ко мне и другим пациентам. На данной стадии терапевтического процесса участники группы нуждаются в том, чтобы руководитель сформулировал их чувства и тем самым помог им разобраться в собственных переживаниях. Анна Фрейд называет это вербализацией чувств8. Следует подчеркнуть важность данной операции, поскольку успешная вербализация позволяет пациентам интегрировать соответствующие чувства в это. Иными словами, чувства, которые индивид испытывает лишь в определенной ситуации, подвергаются психологической переработке, объективируются в его психике и обогащают структуру его личности дополнительными элементами. Поведение пациентов на этом сеансе свидетельствовало также о наличии переноса, который Гейнц Когут 9 именовал зеркальным. Характерная его особенность заключается в том, что пациенты воспринимают психоаналитика словно зеркало, отражающее их чувства. Поэтому участники группы доверяют руководителю, формулирующему их переживания, и готовы согласиться с его интерпретациями, что является залогом самостоятельности. Таким образом, психоаналитик может придать приемлемую форму агрессивным и деструктивным тенденциям пациентов, результатом чего оказывается заметное улучшение их душевного состояния. 166 15.6. Способность индивида быть членом группы в контексте семейной модели и отношения между индивидом, терапевтом и группой При невротическом переносе, который определял терапевтическую ситуацию в группе I, в рамках группы происходит повторное оживление бессознательных переживаний пациентов, связанных с непреодоленной психической травмой, которую нанесли ребенку родители. Каждый пациент воспринимает группу как семью, в которой воспитывался в детстве. Речь идет о так называемой семейной модели. Например, в развитии терапевтического процесса в группе I значительную роль играли конфликты между матерью, отцом и ребенком, в группе II — чувство неполноценности, возникающее у ребенка по вине родителей, в группе III — амбивалентные, неинтегрированные в эго элементы восприятия окружающих людей (объектов) и собственной личности, которые путем расщепленного переноса проникли в отношения между пациентами. Подобные процессы описал Дитер Ольмейер 10. Он пришел к выводу, что эго развивается не только в направлении укрепления идентичности, ограниченной рамками личности, но и в направлении формирования так называемых групповых функций эго. Понятие групповых функций эго, предложенное Дитером Ольмейером, позволяет лучше понять механизм повторного оживления в рамках группы травматической ситуации, первоначально возникшей в детстве, иными словами, механизм превращения прошлого в настоящее Индивидуальная травма, которая, согласно Ольмейеру, всегда связана с травмой семейной, реанимируется в групповой 167 ситуации, что сопровождается соответствующими болезненными аффектами11. При этом групповые функции эго, посредством которых воспроизводится семейная травма, являются связующим звеном между эго индивида и групповым эго12. Повторное оживление травматической ситуации позволяет пациенту, бессознательно ощущающему себя в момент регрессии членом семьи, в которой он воспитывался в детском возрасте, подвергнуть болезненные переживания психологической переработке. Данные процессы в групповой ситуации, как и в ситуации индивидуального психоанализа, отчасти находятся в ведении эго пациента. На мой взгляд, такой подход позволяет опровергнуть мнение некоторых психологов, полагающих, что в групповой ситуации доминирует ид, а эго словно погружено в гипноз 13. По крайней мере, психологическая работа эго участников группы I, с которыми я встречался с ноября 1969 года по июль 1973 года и проводил сеансы по сто-двести минут каждый, не отличалась от аналогичной работы в условиях индивидуального психоанализа. Три с половиной года терапии — срок достаточный и для индивидуального психоанализа. Для того чтобы добиться с помощью групповой терапии тех же результатов, каких добивается терапевт, занимающийся индивидуальным психоанализом, необходимо, чтобы пациент имел возможность преодолеть болезненные переживания, связанные с семейной травмой, в процессе «воспоминания, повторения и переработки» 14. В групповой ситуации пациенты могут успешно преодолевать конфликты, обусловленные эдиповым комплексом, а также младенческие нарцистические травмы. По мере улучшения взаимоотношений в группе пациенты начинают осознавать происхождение болезненных переживаний, которые возникают у них 168 в данный момент, заново учатся уважать друг друга и избегать дополнительных травм15. Аналогичным образом пациенты из группы III осознали, что они сами являются источником деструктивных тенденций, которые оказывали на группу разрушительное воздействие. В результате этого амбивалентные элементы были интегрированы R эго, несмотря на то, что группа распалась. Несмотря на все различия, между тремя описанными группами есть одно сходство: в рамках данных терапевтических коллективов происходило повторное оживление детских переживаний, имеющих решающее значение для формирования невроза. Эти переживания находили свое выражение в отношениях между индиви49 дом и руководителем, а также в отношениях между индивидом и другими пациентами. 169 16. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ЭТАП ГРУППОВОГО ПРОЦЕССА 16.1. Теоретическое обоснование Определение условий, при которых групповая терапия может считаться завершенной, вопрос не менее сложный, чем определение аналогичных критериев в рамках индивидуального психоанализа. Фридрих Вильгельм Эйкгоф1 посвятил этой проблеме целую книгу. Он попытался сформулировать, в частности, способы, позволяющие определять, достигнута ли цель индивидуальной психоаналитической терапии. Существуют также различные категории, опираясь на которые психоаналитик может судить, достигнута ли цель групповой терапии, и выносить ли решение о прекращение курса психоанализа. 1. Реактивация бессознательных, болезнетворных конфликтов должна по мере развития группового процесса привести к исчезновению симптомов, которые заставили пациентов обратиться за помощью к психоаналитику и согласиться на участие в групповой терапии. 170 2. Групповая терапия должна создать условия, благоприятствующие развитию функций эго2 и стимулирующие самостоятельность и независимость пациента. 3. Индивид должен в процессе повторного оживления и психологической переработки значимых детских конфликтов преодолеть инфантильную амнезию, «забвение» детских переживаний. 4. Индивид должен преодолеть патологическое сопротивление и быть способным к адекватному восприятию объективной реальности, не искаженной проекциями3. 5. Индивид должен в большей или меньшей степени освободиться от инерции позитивного и негативного эдипова комплекса. 6. В контексте женской половой идентичности «отказ от женственности» должен уступить место здоровой женской сексуальности, а в контексте мужской половой идентичности на смену пассивной «феминной» позиции должна прийти активная мужская позиция. Данные критерии подходят для определения условий окончания терапии в группах, участники которых, подобно большинству пациентов из группы I, страдают от невротических переносов. Цели терапии лиц, страдающих нарцистическими расстройствами личности, подобно пациентам из группы II, — куда скромнее. Речь идет лишь о преодолении идеализированных переносов и снижении нарцистической активности. Пациенту необходимо убедиться, что он не отличается самодостаточностью и совершенством, способен допускать ошибки и проявлять слабость, однако понимание этого не должно уязвлять его чувство собственного достоинства, а соответствующие замечания окружающих не должны его обижать. Приступая к терапии лиц, страдающих такими тяжелыми расстройствами 171 личности, как пограничное состояние, характерное для пациентов из группы III, терапевт ставит перед собой совсем скромные задачи, а именно: формирование у пациента отчетливой идентичности на этапе «ролевой диффузии» 4, нормализация межличностных отношений, преодоление характерного состояния расщепления личности на амбивалентные элементы. На заключительном этапе своего развития терапевтический процесс начинает приближаться к своей цели. Некоторые пациенты все чаще предлагают прекратить терапию, другие пациенты проявляют склонность к рекапитуляции группового процесса или вновь обращаются к исчерпавшим себя проблемам. На данном этапе участники группы выносят на обсуждение недостаточно понятные им интерпретации психоаналитика, чтобы разобраться во всем до конца. Терапевту следует открыто признать все допущенные им ошибки, которые возникли вследствие его невнимательности или небрежности, поскольку это приносит пациентам ощутимое облегчение. Психоаналитик также ощущает облегчение, поскольку по мере преодоления невротических переносов пациенты постепенно начинают воспринимать его как реальное лицо, а не как объект проекции. Иначе говоря, давление переноса ослабевает. Нередко это приводит к полному уничтожению5 переноса и тем самым к освобождению 6. Предпосылкой подобного развития является «постепенный отказ терапевта от контрпереноса» 7. Речь идет о том, что психоаналитик должен постепенно отстраняться от группы и пациентов. Отстранение, которое сопровождается неизбежной болью разлуки, требует от терапевта готовности «остаться наедине с собой, не чувствуя себя при этом одиноким» 8. Для психоаналитиков, практикующих групповую терапию, данное качество 172 имеет большее значение, чем для терапевтов, занятых индивидуальным психоанализом, поскольку групповой процесс в течение длительного времени вращается вокруг личности руководителя, что неизбежно доставляет ему весьма ощутимое нарцистическое удовлетворение. На заключительном этапе развития терапевтического процесса психоаналитику следует отказаться от этого преимущества. В противном случае пациенты будут 50 долгое время ощущать связь с психоаналитиком, подобную связи между ребенком и родителями, которые ограничивают его самостоятельность. Выполнив это «предварительное условие» 9, психоаналитик получает возможность лучше понять реакцию группы на предстоящее окончание терапии. Как правило, на заключительном этапе терапии у пациентов возникает разочарование, поскольку они полагают, что бессердечный психоаналитик бросает их на произвол судьбы. Нередко в этот момент наблюдается кратковременное обострение симптомов. Степень готовности пациентов к прекращению терапии зависит от интенсивности психологической переработки разочарования, вызванного отстранением психоаналитика. Оптимальные условия для прекращения терапии возникают в том случае, если пациенты и психоаналитик сходятся во мнении, что пришло время закончить терапию 10. Согласно Ходу Т. Херну 11, это происходит в тот момент, когда пациент начинает испытывать желание остаться наедине с самим собой, отделиться от психоаналитика. И если в ситуации индивидуального психоанализа это сопряжено с определенными трудностями, то в групповой ситуации трудности только возрастают. Это объясняется тем, что в групповой терапии принимает участие несколько человек, состояние которых бывает различным. Возникает вопрос, следует ли 173 пациентам, добившимся значительных успехов, прекращать терапию раньше других участников группы или они должны из чувства солидарности продолжать посещать групповые сеансы? Если предположить, что подобным пациентам следует продолжать терапию, то возникает дополнительный вопрос, не помешают ли они развитию терапевтического процесса, не вызовет ли их присутствие у других участников группы чувство вины за свою медлительность? Данная проблема должна быть решена совместными усилиями всех участников группы с учетом всех особенностей актуальной групповой ситуации. Мой личный опыт убеждает меня в том, что группа может сохраняться в полном составе вплоть до прекращения терапии при условии, что желание определенных пациентов покинуть группу не ускользает от всеобщего внимания и подвергается психологической переработке. Нередко подобные тенденции являются защитной реакцией на сохранившиеся желания зависимости и опеки, а также на боязнь независимости и ответственности. Соответствующая интерпретация поможет пациентам, ощущающим свое превосходство над другими участниками группы, сохранить интерес к терапевтическому коллективу. Согласно Эрнсту А. Тихо12, заключительный этап терапевтического процесса включает в себя две последовательные стадии, а именно: оздоровление отношений между пациентом (или группой пациентов) и психоаналитиком (или руководителем группы), а также заключительный сеанс. Судя по реакции пациентов на предстоящее прекращение терапии, психоаналитик может определить, нормализовались ли отношения между ним и участниками группы. В том случае, если пациенты продолжают испытывать глубокое разочарование, 174 сопровождаемое обострением прежних симптомов, терапию следует продолжать. Если же переживания пациентов носят менее драматический характер и участники группы в состоянии обсуждать причины обострения симптомов, то психоаналитику пора Прекращать терапию. 16.2. Заключительный этап терапевтического процесса в группе II Рассмотрим заключительный этап терапевтического процесса на примере группы II. Несмотря на то, что некоторые пациенты собирались покинуть группу за несколько месяцев до окончания терапии, их реакция на предстоящее прекращение терапии оказалась непредсказуемой. Примером этого может служить сто сорок пятый сеанс. В начале сеанса Альберт обратился к группе с вопросом: «Когда же мы закончим терапию?» Лично он был не против продолжать терапию до лета. Мария с ним согласилась. Гизела сказала, что она еще не готова к прекращению терапии. Рольф добавил, что он не удовлетворен результатами групповых сеансов и не хотел бы останавливаться на достигнутом. Пациенты замолчали. Альберт прервал паузу и, словно отвечая на свой же вопрос, сказал, что в последнее время он все больше думает о своей жене, о своей семье и прекрасно понимает, что рано или поздно терапия закончится. После этого я сказал, что планирую завершить терапию в конце июня. За моими словами последовало молчание. Затем Гюнтер принялся рассказывать о своем покойном начальнике. Его рассказ произвел на группу гнетущее впечатление. История, которую рассказал Вильгельм, казалось, не имела никакого отношения к происходящему. Он уже упоминал о ней на 175 предыдущих сеансах. Недавно он посетил своего старого учителя и остался доволен встречей Вильгельм рассказал учителю о том, что ему мешало учиться, и тот многое смог понять. Он помолчал и добавил, что недавно видел сон о чистом золоте. После этого заговорил Рольф, который был недоволен тем, что некоторые пациенты стремятся побыстрее закончить терапию. Рольф сказал, что его преследуют кошмары, он продолжает ненавидеть церковь, он никогда не согласится жить вместе с родителями, а если они серьезно заболеют, то он испытает лишь отвращение. В течение сеанса многие пациенты рассказывали о своих отношениях с родителями. Мнения участников группы разделились, и они сформировали две подгруппы. Одни пациенты считали, что к родителям следует относиться по-дружески. Другие пациенты поддерживали Рольфа. Рассмотрев отношение пациентов к родите51 лям сквозь призму групповой ситуации, я интерпретировал их перенос следующим образом. Некоторых пациентов более или менее удовлетворяли результаты терапии. Они желали обрести самостоятельность и расстаться с терапевтом, выразив ему свою признательность. Другие пациенты, напротив, чувствовали себя брошенными на произвол судьбы, негодовали, полагали, что терапевт поступает жестоко, оставляя их наедине с собственными проблемами, но не решались открыто высказать свое мнение психоаналитику и поэтому выражали свое недовольство в иносказательной форме, критикуя родителей и церковь Кроме того, у многих пациентов, в частности у Рольфа, собственное негодование вызывало страх, поскольку было чревато наказанием. Фактически в течение последних месяцев участникам группы часто приходилось обсуждать тему расставания, в особенности после того, как у двух пациентов 176 умерли родственники. В тот момент, когда данные пациенты рассказывали о постигшем их несчастье, остальные участники группы, идентифицируя себя с рассказчиками, испытали похожее чувство утраты. Многие были растроганы и плакали. Таким образом пациенты постепенно привыкали к мысли о скором расставании. Тем не менее, на сто сорок восьмом сеансе участники группы вновь выразили недовольство. Мария пожаловалась на то, что у нее снова появилась тошнота. Рольф злился на меня за то, что я собираюсь бросить его на произвол судьбы. Гизела заявила, что мысленно она уже рассталась с группой и наблюдает за всем происходящим словно со стороны. Атмосфера в группе и высказывания пациентов свидетельствовали о том, что они разочарованы во мне, поскольку я одобрял идею прекращения терапии, разочарованы в тех пациентах, которые начали разговор на данную тему, раздосадованы тем, что предстоящая разлука вызывает у них чувство потери и, вполне возможно, боятся самостоятельности. Вместе с тем пациенты реагировали на это поразному: депрессиями, агрессивным поведением, показным равнодушием. На следующем сеансе поначалу казалось, что напряженная атмосфера сохраняется. Однако вскоре кто-то сказал: «Мы похожи на семерых козлят, которые боятся, что стоит им выйти из дома, как их съест волк». На следующем сеансе пациенты уже смеялись над своим страхом, называли его неоправданным и детским. Мария окончательно избавилась от тошноты, когда все присутствующие поняли, что часто относились к ней с пренебрежением, которое вызывало у нее воспоминания о равнодушии пьяницы отца и капризах матери, и попытались исправить свою ошибку. Через какое-то время в группе вновь воцарилась атмосфера неудовлетворенности и разочарования. По инициативе Рольфа 177 пациенты сосредоточили свои усилия на том, чтобы получить от меня что-нибудь конкретное, хотя не отдавали себе отчета в том, что именно они желают получить. Это продолжалось до сто пятьдесят пятого сеанса, на котором викарий угостил всех присутствующих хлебом. Жест викария символизировал, что участники группы сами обладают тем, что хотели бы получить от психоаналитика. Пациенты могли съесть хлеб и тем самым превратить его в частицу своего тела, подобно прихожанам, вкушающим облатку во время церемонии причастия. Данное символическое действие явилось еще одним шагом на пути к независимости. Впоследствии, на сто пятьдесят девятом сеансе, вспыхнул спор между Вильгельмом и Альбертом, который упрекал Вильгельма в том, что тот ждет не дождется, когда же закончится сеанс, и при этом так поспешно закуривает сигарету перед выходом, словно желает продемонстрировать всем пациентам, что не нуждается в помощи группы. Затем Мария, которая находилась на пятом месяце беременности, сказала: «Вчера я смогла нормально поесть, и меня не тошнило». В этот момент с десятиминутным опозданием появилась Гизела, облаченная в траурный черный костюм, и сообщила, что ее отец умер на днях от рака. Она рассказала о том, как ухаживала за отцом, когда он лежал в больнице, и вспомнила, как в прежние годы он разочаровывал ее тем, что часто пил, не позволял ей встречаться с друзьями и однажды подверг ее строгому допросу после того, как она отлучилась из дома. Отец ревновал мать к Гизеле, если она пыталась поговорить с дочерью по душам, поэтому Гизеле пришлось поселиться отдельно от родителей. Гизела умолкла. Кто-то из пациентов спросил Гизелу, грустно ли ей. Она ответила утвердительно. Рольф сказал, что не понимает Гизелу, 178 поскольку мечтает только об одном: чтобы его отец как можно скорее умер. Гизела возразила: «Прекрати. Смерть отца не может не опечалить. Когда умирает отец, ты чувствуешь себя очень одинокой, даже если он был не во всем справедлив. В последнее время я много думала о нем и, полагаю, могу его теперь понять. Он потерял отца,, когда был еще совсем маленьким, поэтому он так привязался к матери». В разговор вмешался Вильгельм. Он сказал, что всегда недоумевал, почему его мать вышла замуж за такого слабовольного человека, как его отец. Мария сообщила, что ее родители развелись почти сразу после свадьбы. Интерпретировать чувство неудовлетворенности некоторых пациентов своими отцами не составляло никакого труда. Речь шла о том, что психоаналитик, подобно отцу, оказался не в состоянии помочь пациентам именно в тот момент, когда они сильнее всего нуждались в помощи. Выслушав меня, Вильгельм сказал, что у него наворачиваются слезы на глаза, когда Альберт намекает на чувство вины перед отцом, которое должно мучить человека, если он испытывает такие ужасные желания, какие испытывает Рольф. Рольф обратился ко мне и упрекнул меня в том, что я с самого начала считал его случай безнадежным. Пациентки, напротив, признали, что многим обязаны групповым сеансам. Даже Гизела, которая прежде не скрывала своего равнодушного отношения к группе, за52 явила, что терапия ей во многом помогла, и записала мой адрес и телефонный номер. Подводя итоги терапии, можно сказать, что, несмотря на некоторую неудовлетворенность результатами лечения, пациенты приобрели в процессе общения с психоаналитиком и группой психологический опыт, который мог пригодиться им в будущем. Сознание этого облегчало пациентам расставание. Вместе с тем некоторые пациенты продолжали 179 бессознательно воспринимать психоаналитика как отца, который бросает их на произвол судьбы, и поэтому ощущали подавленность. Например, отношение Рольфа к психоаналитику было копией его проблематичного отношения к отцу. Альберт и Вильгельм намекнули Рольфу, что он страдает либо от чувства вины, либо от ненависти, поскольку не получил того, чего так страстно желал. Рольф еще не осознал, что желаемое можно обнаружить в самом себе. Так закончился последний сеанс с группой II. 16.3. Заключительный этап терапевтического процесса в группе I Пациенты из группы I постепенно обретали самостоятельность. Господин Пашке увереннее исполнял свои профессиональные обязанности, господин Момберг успешно сдал экзамены, господин Гетц покинул группу и после окончания курса индивидуального психоанализа уволился с работы и продолжил свое образование. Господин Гартлауб не добился заметных успехов в терапии. Он объяснял это тем, что испытывал определенные трудности в общении с участниками группы. Госпожа Ферстер энергично занялась своей работой, компенсируя проблемы в отношениях с другом профессиональными достижениями. Госпожа Шлее развелась с мужем и познакомилась с другим мужчиной, который понимал ее и обращал внимание на ее чувства. Между ними сложились отношения, которые приносили госпоже Шлее большее удовлетворение, хотя и не были безоблачными. Госпожа Шнейдер переехала в другой город. Судя по всему, отношения между ней и мужем улучшились. 180 Терапевтический процесс в группе I вышел на заключительный этап с того момента, когда госпожа Мюллер сообщила, что она уволилась с работы и планирует через три месяца уехать за границу. Уравновешенный господин Пашке, который прежде олицетворял совесть группы, а теперь — критические функции это, спокойно прокомментировал ее слова: «Я думал о том, что когда-нибудь все это обязательно закончится». Госпожа Ферстер и господин Момберг поначалу отнеслись к происходящему амбивалентно. Господин Гартлауб, страдавший заиканием, выразил озабоченность по поводу того, что его сын тоже заикается. Госпожа Шлее расплакалась и принялась жаловаться на своего мужа, который хотел приобрести новый автомобиль и совершенно не интересовался ее состоянием. На первое упоминание о предстоящем окончании терапии пациенты отреагировали по-разному. Реакция каждого участника группы соответствовала достигнутому им уровню развития терапевтического процесса. Примером этого может служить сто девяносто второй сеанс. В начале сеанса господин Момберг рассказал о воскресном пикнике с госпожой Ферстер, которая составила ему прекрасную компанию, а также о том, что ищет себе спутницу жизни. Другие пациенты также поведали о событиях, которые доставили им радость и удовольствие. Во время этой беседы госпожа Мюллер проявляла беспокойство и вдруг воскликнула: «Прекратите!» Она полагала, что истории, которые рассказывают пациенты, не имеют никакого значения. Недавно госпожа Мюллер присутствовала на заседании профсоюзного комитета фирмы, в которой она работала. На повестке дня стоял вопрос выборов правления комитета. Было очевидно, что все присутствующие боятся администрации фирмы, которая открыто проигнорировала 181 заседание. Ни один представитель администрации, кроме директора фирмы, не появился на собрании. Это произвело на госпожу Мюллер гнетущее впечатление. Выслушав ее рассказ, господин Пашке сказал, что появление директора напоминает ему визит парламентера с вражеской стороны. Госпожа Шлее добавила: «Эти люди просто глупы. Они хотят только есть и пить. Им нет дела до того, что происходит вокруг». Помолчав, госпожа Мюллер со вздохом произнесла: «Хотелось бы поменьше забот и побольше времени». Я интерпретировал ее слова следующим образом: она ищет замену группе, но натыкается на непонимание со стороны окружающих и испытывает горечь, понимая, что каждый человек заботится только о себе. Выслушав мою интерпретацию, госпожа Мюллер сказала: «Да, я почувствовала, что никто не поддерживает меня в стремлении расширить полномочия нашего комитета». Госпожа Шлее промолвила: «Тем не менее жизнь продолжается и надо надеяться на лучшее». Госпожа Мюллер воскликнула: «Нет! Надо кричать, кричать, кричать!» Воспользовавшись паузой, которая последовала за темпераментной репликой госпожи Мюллер, я поинтересовался у пациентов, как они относятся ко мне и в какой помощи они в данный момент нуждаются. Госпожа Шлее ответила: «По Вашему сочувствию видно, что Вы не капиталист». Господин Пашке сказал: «Если у человека своя маленькая фирма, то он сам себе хозяин, а на большом предприятии он незащищен». Госпожа Мюллер произнесла: «Мы добились бы многого, если бы у нас было в распоряжении еще года четыре. На все хорошее нужно время». Последовала напряженная пауза, которую прервала журналистка, госпожа Ферстер: «Я уже устала от подобных забот. С меня довольно. Я хочу просто жить». Господин Гартлауб сказал: «Я — эгоист. Я боюсь 53 182 близких отношений и привык думать только о себе. Поэтому я не удивляюсь тому, что не добился значительных успехов в лечении». Госпожа Ферстер заметила: «Я добилась успехов, потому что перестала себя терзать». Госпожа Мюллер сказала: «Пожалуй, я еще раз попытаюсь выступить в комитете при поддержке коллектива». Поведение пациентов на следующем сеансе свидетельствовало о том, что они уже готовы спокойно расстаться с госпожой Мюллер. Госпожа Ферстер подвела итог обсуждения, высказав уверенность в том, что проблемы будут решены, если каждый из присутствующих приложит для этого все усилия на заключительном этапе терапии. Госпожа Шлее проявила особую заинтересованность в продолжении терапии. Несмотря на то, что госпоже Шлее предоставили на предприятии долгожданный оплачиваемый отпуск, она не хотела пропускать ни одного сеанса и выбрала для отдыха курорт неподалеку от Штутгарта. Стремясь удовлетворить пожелания пациентов, я предложил в преддверии окончания терапии устраивать групповые сеансы не один, а два раза в неделю. Участники группы сразу же согласились. В течение последующих трех месяцев никто не покинул группу. Эффективность сеансов была чрезвычайно высока. Сопротивление пошло на убыль, и пациенты смогли поделиться со всеми воспоминаниями, которые долгие годы оставались вытесненными за порог сознания. Если на начальном этапе терапии участники группы чувствовали себя неуверенно, то теперь они ощущали уверенность в собственных силах и свое превосходство над психоаналитиком. Они уже не спешили рассказывать мне обо всем, что их тревожило. Некоторые пациенты самостоятельно интерпретировали высказывания и поведение других участников группы. Они 183 уже почти не нуждались в помощи психоаналитика. Дистанция между пациентами и руководителем постепенно уменьшилась, о чем свидетельствовало, в частности, открытое обсуждение счетов, которые участники группы направляли в больничную кассу, а также то, что пациенты не нуждались больше в моей помощи при заполнении формуляров. Оказавшись на курорте, госпожа Шлее наконец избавилась от мужа, познакомил лась с другим мужчиной и смогла испытать оргазм, на отсутствие которого она прежде жаловалась. Надо отметить, что на заключительном этапе терапии пациенты обсуждали сексуальные темы с большей свободой и живостью, чем на первых сеансах. В беседах участники группы затрагивали даже те вопросы, которых прежде избегали, полагая, что речь идет о перверсиях. Так, поначалу мужчин насторожили недвусмысленные намеки некоторых женщин на то, что они часто испытывают желание ласкать мужской член, однако постепенно мужчины успокоились и признались, что тоже испытывают сексуальные желания, которые никогда не решались удовлетворить. Порой пациенты испытывали печаль, думая о предстоящей разлуке с руководителем и другими участниками, и старались заранее подготовиться к этому событию, которое напоминало им смерть группы. Когда однажды пациенты, подводя итоги терапии, упрекнули меня в том, что на первых сеансах я вел себя холодно и отстраненно, к разговору неожиданно подключился господин Гартлауб, который страдал заиканием и редко участвовал в беседах. Впервые он смог открыто сказать, что на всем протяжении терапии он чувствовал, как психоаналитик подавляет его волю, словно отец, однако не решался заявить о своих правах, опасаясь, что в таком случае руководитель может отказаться от его лечения. 184 Речь господина Гартлауба постоянно прерывал кашель, который свидетельствовал о том, что его бессознательное сопротивление сломлено. На последнем, двести пятом сеансе обострились давние противоречия между мужчинами и женщинами, однако теперь пациенты были более терпимы и склонны к примирению13. По отношению ко мне пациенты испытывали смешанные чувства. С одной стороны, они были готовы упрекнуть меня за то, что я заканчиваю терапию, а с другой стороны, были признательны мне за достигнутые результаты. Высказывания пациентов свидетельствовали о том, что их воображением овладел образ умирающий группы. Если представить себе, что группа — это творение психоаналитика, который, подобно режиссеру и, выбирает пациентов, проводит сеансы и способен вдохнуть жизнь в терапевтический коллектив, то чувства участников группы покажутся вполне естественными. Наступила минута расставания. После многолетнего общения пациентам предстояло проститься, чтобы самостоятельно продолжить свой путь. Я тоже испытывал печаль, расставаясь с этой группой, однако вместе с тем меня переполняла радость от достигнутого успеха — чувство, знакомое родителям, которые отпускают из дома повзрослевшего ребенка. 185 17. РЕЗУЛЬТАТЫ ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ 17. Интенсивная индивидуальная терапия структуру группы II, относились в основном ко второй прослойке второго слоя, иными словами, к стадии нарцистических переносов. Дополнив графическое изображение слойной модели временным измерением, мы получим объемную схему в виде усеченного цилиндра, разделенного на различные сегменты, фиксирующие 54 активность пациента на определенной стадии группового процесса (рис. 2). Графически групповой процесс представлен в виде усеченного цилиндра. Первый, третий и шестой пациенты Участие в групповых сеансах позволяет индивиду испытать целую гамму чувств и предоставляет ему самые широкие возможности для переносов, однако в связи с ограниченными сроками терапии не представляется возможным осуществлять достаточную психологическую переработку столь сильных переживаний. Один из способов наверстать упущенное — пройти курс интенсивной индивидуальной терапии сразу же после окончания курса групповой терапии. В процессе интенсивной индивидуальной терапии психоаналитик, следуя принципам фокусной терапии концентрирует все внимание на проблемах пациента, которые не были решены на групповых сеансах. Благодаря этому пациент получает возможность рассмотреть индивидуальные аспекты переживаний, сопутствовавших групповой терапии, и подвергнуть их психологической переработке с учетом обстоятельств своей личной жизни. Например, я в течение года с большим успехом проводил 186 индивидуальные психоаналитические сеансы с двумя пациентами из группы III, а также десять сеансов с Рольфом из группы II. Проблемы, выявленные в течение групповой терапии, предстали на этих сеансах в личном преломлении. В одном из писем, адресованных мне, Рольф высказал следующую мысль: «Меня беспокоит, не бросите ли Вы меня на произвол судьбы, как это сделал мой отец? Мне приходится в одиночку противостоять коллегам по работе, и это напоминает мне школу. К сожалению, Вы не можете мне помочь справиться с теми, кто меня унижает». Со временем Рольф обрел большую самостоятельность и смог себя защитить. Кроме того он по-дружески побеседовал с родителями и, как он выразился, «наконец избавился от своих бесов». В определенных случаях, например, если в процессе групповой терапии выявляются супружеские проблемы, пациенту можно порекомендовать пройти курс терапии супружеских пар, который прошел господин Момберг из группы I вместе со своей супругой. Подобная терапия позволяет супругам открыто обсудить конкретные проблемы их двусторонних отношений и найти их верное решение. 17.2. Результаты психоаналитической групповой терапии О результатах психоаналитической групповой терапии целесообразно судить минимум через четыре года после окончания терапии, поскольку только по истечении этого срока терапевт может определить, какую пользу принесли пациенту групповые сеансы, поспособствовало ли осознание его бессознательных 187 конфликтов не только избавлению от симптомов, но и формированию нового отношения к себе и окружающим. Однако насколько бы волнующим ни был катам-нез, в психоанализе он не практикуется, поскольку пациент стремится избавиться от опеки психоаналитика, и это следует приветствовать как фактор, благотворно влияющий на развитие самостоятельности. Поэтому я знаю совсем немного о том, что произошло с участниками трех терапевтических групп в течение трех лет после окончания нашей совместной работы. Однако и то немногое, что мне удалось узнать, является прекрасной иллюстрацией возможностей групповой терапии. Эльфрида из группы III дважды брала у меня психоаналитическую консультацию. Эльфрида познакомилась с мужчиной, и между ними сложились отношения, которые по сравнению с ее прежним браком можно было назвать достаточно зрелыми. Кроме того, она успешно сдала экзамены по социальной педагогике. До меня доходили слухи, что Улла рассталась со своим приятелем, освободившись от отношений, которое напоминали симбиоз, и продолжает учиться. Господин Гетц из группы I попросил меня предоставить ему рекомендацию для поступления в училище. Судя по его тону, он не испытывал при этом раздражения. К тому времени он познакомился с девушкой; они прекрасно понимали друг друга. Ознакомившись с больничной документацией, я узнал, что госпожа Шнейдер искала возможность получить консультацию для родителей в связи с проблемами в воспитании детей; в ее отношениях с другом сохранялась некоторая напряженность. Госпожа Шлее обратилась ко мне через год после окончания терапии. Она испытала потрясение, поскольку новый друг ее тоже разочаровал. Госпожа 188 Шлее была не в состоянии выпутаться из сетей патологических отношений. Сначала она плакала, но потом взяла себя в руки и постаралась найти выход из сложившейся ситуации. Я получил письмо с иностранным штемпелем от госпожи Мюллер. Она писала, что никак не может решить, остаться ли ей за границей или возвратиться в Германию, и добавляла: «Найти верное решение нелегко, но как только оно найдется, все остальное решится само собой». Напрашивается вывод, что психоанализ, групповой или индивидуальный, не избавляет людей от проблем, но создает предпосылки для самостоятельного их решения. Когда эта книга уже готовилась к печати, я получил письмо от господина Момберга. Он сообщал о своем повышении в должности и писал: «Это означает, что я в какой-то мере переступил порог, преодолел промежуточную стадию... В этом мне помогла группа... С некоторым опозданием выражаю Вам свою признательность» . 55 Мария из группы II посетила меня через полгода после окончания терапии, чтобы показать мне своего трехмесячного ребенка. Она была совершенно счастлива и с благодарностью вспоминала групповые сеансы. Альберт прислал мне письмо, в котором писал: «В последнее время я многое понял. Это понимание ошеломило меня своей простотой. Я до сих пор задаюсь вопросом, почему я не понял этого раньше. Мне часто снится, что я не могу спуститься вниз с большой высоты. Однажды я рассказывал Вам об этом. И вот меня осенило — во сне я вижу долину, по которой мы катались в детстве на велосипеде, и несчастный случай произошел как раз у подножия горы. В моем изложении эта догадка выглядит тривиально, но она все объясняет». 189 17.3. Послесловие Надеюсь, что данная книга позволит читателям, далеким от психотерапии, заглянуть в интереснейшую область психоанализа и составить определенное мнение о психоаналитической групповой терапии. Надеюсь также, что психоаналитики, практикующие групповую терапию, смогут почерпнуть из моей работы необходимые сведения. Ознакомившись с современной научной литературой по теории нарцистизма и теории ранних объектных отношений, я с сожалением вынужден признать, что выбрал не совсем верный подход в терапии второй и третьей групп. Тем не менее я уверен, что выбранный мной подход не препятствовал развитию терапевтического процесса и в той, и в другой группах, поскольку динамика развития группового процесса обусловлена характером каждого пациента, а не теориями, которых придерживается руководитель группы. 190 ПРИМЕЧАНИЯ Предисловие 1 Aspekte der Gruppentherapie, in: Psyche, 24. Jg. (1970), S. 721— 738; Ubertragung und Prozep in der psychoanalytischen Gruppentherapie, in: Psyche, 25. Jg. (1971), S. 856-873; Uber Paarbildung in der psychoanalytischen Gruppentherapie, in: Gruppenpsychothe-rapie und Gruppendynamik, Band 6 (1972), S. 125-133; Metho-den psychoanalytischer Gruppenarbeit, Teil I und II, in: Zeitschrift fur Psychotherapie und medizinische Psychologie, 23. Jg. (1973), S. 15-23 und 51-54. 1. Показания к применению групповой терапии 1 R. R. Greenson, Technik und Praxis der Psychoanalyse, Band I, Stuttgart 1973, S.58H. 2 К. Frank, Indikationen zur psychoanalytischen Gruppentherapie, in: Psyche, 22. Jg. (1968), S. 778-785. 3 S Freud, Die Freudsche psychoanalytische Methodc, in: Ges. Werke, BandV.S.5. \ S. H. Foulkes and E. J. Anthony, Group Psychotherapy, London 1957, S. 29; S. H. Foulkes, Gruppenanalytische Psychotherapie, Munchen 1974, S. 141. 2. Понимание, наблюдение, объяснение 1 H. Ezriel, A psychoanalytic approach to the treatment of patients in groups, in: British Journal of Medical Psychology, Vol. 23 (1950), S. 59-74. 191 2 H. Argclander, Die Analyse psychischer Prozcssc in dcr Gruppc, in: Psyche, 17. Jg. (1963/64), S. 481. 3 S. Freud, Jcnseits des Lustprinzips, in: Gcs. Wcrkc, Band XIII, S. 17. 4 A. Lorenzer, Sprachzerstorung und Rekonstruktion, Frankfurt 1970, S. 104 ff. 5 S. Freud, Drei Abhandlungen zur Sexualthcorie, in: Ges. Werkc, Band V,S. 27-145. 6 E.H. Erikson, Kindheit und Gesellschaft, Stuttgart 1961, S. 228-248. 7 P. Kutter, Aspekte der Gruppentherapie, a.o. 0., S. 729—733. 8 R. A. Spitz, Vom Saugling zum Kicinkind, Stuttgart 1967; M. S. Mahler, Symbiose und Individuation, Band I: Psychoscn im fruhen Kin-dcsaltcr, Stuttgart 1972. 9 Fragen nach dem Vater. Franzosische Beitragc zu ciner psychoana-lytischcn Anthropologie, hg. v. J. Stork, FreiburgMunchen 1974. 3. Три теоретические модели психоаналитической групповой терапии 1 A. Wolf und Е. A. Schwartz, Psycho-Analysis in Groups, New-York & London 1962. 2 H. Argelander, Die Analyse psychischer Prozessc in dcr Gruppc, a.a.O.,S.481ff. 3 P. Watzlawick, J. H. Beavin und D. D. Jackson, Mcnschlichc Kom-munikation, Bern 1969, S. 50 ff. 4 E. Teller, Werner Heisenberg, in: Die Zeit, 6. 2. 1976. 5 H. Argclander, Die Analyse psychischer Prozcssc in Gruppcn, a. a. 0., S.487. 6 J. W. Goethe, Wcrkc, Band II. Dramcn, Bcrlin-Darmstadt-Wicn 1967, S. 1057. 7 S. H. Foulkcs, Group-Analytic Psychotherapy. Methods and Principles, London 1975. 4. Первый сеанс с группой I 1 H. Argclander, Gruppcnanalysc untcr Anwcndung dcs Strukturmo-dclls, in: Psyche, 22. Jg. (1968), S. 913-933. 2 Ders., Gruppcnanalyse — Einzcl analyse. Ein Verglcich, in: Psychiatric dcr Gcgcnwart. Forschung und Praxis, Band III, 2 Aufl. Bcrlin-Heidclberg-NewYorkl975, S. 611. 192 56 3 H. Ezriel, A psychoanalytic approach to the treatment of patients in groups, in: British Journal of Medical Psychology, Vol. 23 (1950), S. 59-74. 6. Сопротивление и защитные реакции в психоаналитической групповой терапии 1 W. Loch, Der Analytiker als Gesetzgeber und Lehrer, in: Psyche, 28. Jg. (1974), S. 446 ff. 2 P. Kutter, Uber moderne Neuroscformen und ihre gesellschaftliche Bcdingtheit, in: Die Bezichung zwischen Arzt und Patient, hg. v. S. Goeppert, Munchen 1975, S. 215-226. 3 S. Freud, Jenseits dcs Lustprinzips, in: Gcs. Wcrkc, Band XIII, S. 60. \ E. Bibring, The Conception of the repetition compulsion, in: Psychoanalytic Quarterly, Vol. XII (1943), S. 468-519. 7. Перенос в психоаналитической групповой терапии на примере группы II 1 Р. С. Kuiper, Zur Metapsychologie von Ubertragung und Gegcnubcr-tragung, in: Psyche, 23. Jg. (1969), S. 106. 2 D. Ohimeier, Gruppcnanalytischc Ubertragungsformcn. Vortrag, gehaltcn auf dcr Tagung der mittelcuropaischcn psychoanalyti-schen Vcreinigungen in Bad Aussce am 24. 3. 1970. 3 R. A. Spitz, Vom Saugling zum Kicinkind, Stuttgart 1967. \ D. W. Winnicott, Reifungsprozessc und forderndc Umwelt, Munchen 1974. 5 M. S. Mahler ct al., The Psychological Birth and the Human Infant, NcwYorkl975,S.52-122. 6 W. R. Bion, Erfahrungcn in Gruppcn und andere Schriftcn, Stuttgart 1971, S. 56 und 107 ff. 7 Ebd., S. 107. 8 P Kutter, Ubertragung und ProzcB in dcr psychoanalytischcn Gruppentherapie, a. a. 0., S. 866. 9 H. Kohut, NarziBmus. Einc Thcoric dcr psychoanalytischcn Bchand-lung narzifitischcr Pcrsonlichkcitstorungen, Frankfurt 1974, S. 57-230. 193 8. Конфронтация с руководителем. Дальнейшее развитие терапевтического процесса в группе II 1 М. S. Mahler, Zur Genese dcr Borderline-Phanomenc, in: Psyche, 29.Jg.(1975),S. 1089. 2 В. D. Lewin, Phobic Symptoms and Dream Interpretation, in: Psychoanalytic Quarterly, Vol. 21, (1952), S. 295-322. 3 W. Loch, Der Analytikcr als Gesetzgebcr und Lehrer, in: Psyche, 28. Jg. (1974), S. 431-460. 4 A. Green, Aktuellc Probleme der psychoanalytischen Thcoric und Praxis, a. a. 0., S. 526. 5 P. Federn, Zur Psychologic der Revolution: Die vaterlose Gesell-schaft, in: DerAufsticg, Nr. 11/12, Leipzig-Wien 1919.- A. Mit-scherlich, Auf dem Weg zur vaterlosen Gesellschaft. Idecn zur Sozialpsychologie, Munchen 1963. 6 P. Kutter, Uber modcrnc Neurosenformen und ihre gesellschaftlichc Bedingtheit, a. a. 0., S. 215-226. 7 M. Klein and J. Rivier, Love, Hate & Reparation, London 1976. 8 L.Grinberg, M. Langerund E. Rodrigue, Psychoanalytischc Gruppen-thcrapie. Praxis und theoretische Grundlagen, hg. v. W. W. Kcm-per, Stuttgart 1960; verb. u. crw. Neuausgabc Munchen o. J. 9 S. Freud, Erinnern, Wiedcrholcn und Durcharbeitcn, in: Gcs. Wcrkc, BandX.S. 126-136. 9. Групповой процесс 1 F. S. Foulkcs, Gruppcnanalytischc Psychothcrapie, Munchen 1974, S. 33,38, 159 u. 165. 2Ebd.,S.33,38,99u. 164 f. 3 P. Kutter, Ubertragung und ProzcB in dcr psychoanalytischen Gruppcnthcrapic, a. a. 0., S. 865. /lEbd.,S.859ff. 5 F. S. Foulkes, Gruppcnanalytischc Psychotherapic, S. 163—175, ins-bcsondcrc S. 170 f. 6 A. Hcigl-Evcrs und F. Hcigl, Gruppentherapic: interaktioncll — tic-fcnpsychologisch fundicrt (analytisch orienticrt) — psychoana-lytisch, in: Gruppcnpsychothcrapic und Gruppcndynamik, Band 7 (1973), S. 132 bis 157. 7 W. Loch, Ubcr theoretische Voraussctzungcn cincr psychoanalytischen Kurztherapie, in: Jahrbuch dcr Psychoanalyse, Band 4 (1967), S. 82 bis 101. 194 8 M. Gitelson, Curative Factors in Psycho-Analysis. The first Phase in Psycho-Analysis, in: Int. Journal of PsychoAnalysis, Vol. 43 (1962),S. 194-205. 9 P. Kutter, Ubertragung und ProzeB in der psychoanalytischen Grup-pentherapie, a. a. 0., S. 871. 10 H. Kohut, NarziBmus, Frankfurt 1974. 11 H. Kohut, Uberlcgungen zum NarziBmus und zur narziBtischcn Wut, \ in: Psyche, 27, Jg. (1973), S. 513-554. 12 H. Argelander, Gruppenanalyse — Einzelanalysc, a. a. 0., S. 611. 13 Jurg Willi, Die Zweierbeziehung. Analyse des unbewuBten Zusam-menspiels in Partnerwahl und Paarkonflikt: das Kollusionskonzept, Reinbek 1975. 14 A. Green, Aktuelle Probleme der psychoanalytischen Theoric und Praxis, a. a. 0., S. 532. 15 S. Freud, Zur Einlcitung dcr Behandlung, in: Gcs. Werke, Band VIII, S. 454-478. 16 S. Freud, Erinnern, Wicderholen und Durcharbeiten, in: Gcs. Werke, Band X, S. 126-136. Vgl. auch A. Uchtenhagen, «Erinnern, Wiederholcn, Durcharbeiten in der Gruppenpsychotherapic» in: Gruppenpsychothcrapic und Gruppcndynamik, Band 4 (1970), S. 124-132. 17 S. Freud, Die endliche und die uncndlichc Analyse, in: Gcs. Wcrkc, Band XVI, S.59-99. 10. Ранние отношения матери и ребенка в контексте группы. Расщепление на добро и зло 1 L. Grinberg, M. Langcr und E. Rodrigue, Psychoanalytischc Gruppentherapic. Praxis und theoretische Grundlagen, hg. v. W. W. Kcmpcr, Stuttgart 1960; verb. u. crw. Ncuausgabe, Munchen o. J. 2 0. F. Kernlrg, Bordcrline Personality Organisation, in: Journal of the American Psychoanalytic Association, Vol. 57 15(1967), S. 641-685. 3 0. F. Kernberg, Psychoanalytic Object-Relations Theory, Group Processes, and Administration: Toward an Integrativc Theory of Hospital Treatment, in: The Annual of Psychoanalysis, Vol. I (1973), S. 363-388, insbesondcrc S. 367 ft. \ P. Turquct, Threats to Identity in the Large Group, in: The Large Group. Dynamic and Therapy, cd. by L. Krecger, London 1975, S. 87-144. 195 5 H Roskamp, Uber Idcntitatskonfhktc bei dcm Zwcitcn Wcltkncg gcborenen Studenten, m Psyche, 23 Jg (1969), S 754-761 6 См прим 2 11. Саморазрушение группы или следствие осознанного расставания? 1 О F Kernberg, см прим 2 к главе 10 2 M Klem, Das Seelenleben dcs Kleinkindes und anderc Beitragc zur Psychoanalyse, Stuttgart 1962, Rembek 1972 3 0 F Kernberg, Prognostic Considerations regarding Borderlinc Personality Organisation, in Journal of the American Psychoanalytic Association, Vol 19 (1971), S 593-635, ders , The Treatment of Patients with Borderlinc Personality Organisation, in Int Journal of Psycho-Analysis, Vol 49 (1968), S 600-619, dcrs , Borderlinc Conditions and Pathological Narcissism, New York 1975 12. Сексуальность и эдипов комплекс в группе 1 Р Kutter, Ubertragung und ProzeB in der psychoanalytischcn Grup-pentherapie, a a 0 , S 856-873, insbcsondere S 867-871 13. Агрессивность в группе 1 Р Kutter, Aspektc der gruppcnthcrapic, a a 0,S 726 ft 2 D W Wmnicott, Reifungsprozessc und forderndc Umwelt, Mun-chcn 1974 14. Функции руководителя 1 A Kohut, NarziBmus, Frankfurt 1973 2 A Heigl-Evers und F Heigl, Rollc und Intcrprctationsstil dcs Grup-penpsychotherapcutcn, in Gruppcpsychotherapic und Gruppcndy-namik, Band 5 (1972), S 152-171, msbesondcre S 156 f 3 P Kutter, Mcthodcn psychodnalytischcr Gruppcnarbcit, Tcil I Mcthoden psychoanalytischcr Gruppcnthcrapic, d a 0 , S 20 f 4 A Kohut, NarziBmus, Frankfurt 1973 5 A Freud, Das Ich und die Abwchrmcchanismen, London 1946, S 125-139 196 6 D Bcckmann, Der Analytikcr und sein Patient Untcrsuchungcn zur Ubertragung und Gcgcnubcrtragung, BernStuttgart-Wicn '1974, insbcsondere S 43—48 7 W Schindlcr, Gcgenubertragung in dcr «Family Pattern» — Grup-pcnpsychotherapic, in Zeitschnft fur Psycho'somatische Mcdizin, 1 Jg (1955), S 130-134,msbesondereS 131 8 В В Ncto, Zur Gcgenubertragung in dcr Gruppenthcrapic, Zcitschrift fur Psycho-somatischc Mcdizin, 12 Jg (1966), S 138-143, msbesondcre S 139 9 S Freud, Zur Dynamik dcr bbcrtragung, in Gcs Werkc, Band VIII, S 171, Ennncrn, Wicdcrholen und Durcharbeiten, cbd , Band X, S 131 15. Отношения между индивидом, терапевтом и группой 1 L Gnnbcrg, M Langcr und E Rodngue, Psychoanalytische Grup-pentherdpic Praxis und thcorctischc Grundlagcn, hg v W W Kempcr, Stuttgart 1960, verb u crw Ncuausgabc Mun-chen о J , 2 M Klem, Dcr Fall Richdrd, in Psyche dcs Kindes, hg v J Stork, Munchcn 1975 3 Сообщение в личной беседе, 1975 4 Р Kutter, Moderne Neurosenformen und ihrc gesellschaftlichc Bedin-ghcit, a a 0 , S 215-226 5 P Kutter, Sozialarbcit und Psychoanalyse Moglichkcitcn und Grcn-zcn von Koopcration und Integration, Gottingcn 1974 6 H -E Richtcr, Die Gruppc Hoffnung auf cmcn ncucn Wcg, sich selbst und anderc zu bcfrcicn, Rcinbek 1972, S 292 7 H Kohut, Narzi(3mus, msbcs S 121 8 A Freud, Wegc und Irrwcgc in dcr Kmdcrcntwicklung, Bcrnund Stuttgdrt 1968, S 39 f 9 H Kohut, Narzipmus, S 140-230 10 D Ohimcicr, Gruppcnpsychothcrdpic und psychoanalytischc Thco-nc, in Gruppcnthcrapic und sozialc Umwelt, Bern 1975, S 548— 557, insbcsondere S 552 11 Ebd Ebd 13 H Kohut, из письма автору от 1 01 1972 и S Freud, Ennncrn, Wicdcrholen und Durchdrbcitcn, in Gcs Wcrkc, Band X, S 126-136 197 15 M. Balint, Charaktcranalysc und Neubcginn, in: Die 58 Urformcn dcr Licbc und die Tcchnik der Psychoanalyse, Bern und Stuttgart 1966, S. 187-202. 16. Заключительный этап группового процесса 1 F. W. Eickhoff, Probleme dcr Becndigung psychoanalytischer Behan-diungen, in: Die Beziehung zwischen Arzt und Patient, hg. v. S. Goepert, Munchen 1975, S. 92-108. 2 S. Freud, Die endliche und die unendliche Analyse, in: Ges. Wcrkc, Band XVI, S. 96. 3 F. W. Eickhoff, Probleme dcr Bcendigung psychoanalytischer Behan-dhmgen, a. a. 0., S. 101. 4 E. H. Erikson, Kindhcit und Gesellschaft, S. 238. 5 W. Loch, Varaussetzungen, Mcchanismcn und Grcnzcn dcs psychoanalytischen Prozcsses, Bern 1965, S. 61. 6Ebd.,S.63. 7Ebd.,S.61. 8Ebd.,S.44. 9Ebd.,S.61. 10 Problems of Termination in the Analysis of Adults, reported by S. K. Firestein, in: Journal of American Psychoanalytic Association, Vol. 17(1969), S. 235. 11 H. Т. Hum, Adolescent Transference. A Problem of the Terminal Phase of Analysis, in: Journal of American Psychoanalytic Association, Vol. 18 (1970), S. 342-357. S. 348. 12 E. A. Ticho, Probleme dcs Abschlusscs dcr psychoanalytischcn Psy-chothcrapic, in: Psyche, 25. Jg. (1971), S. 4456, S. 53. 13 H. Stierlin, Conflict and Reconciliation, New York 1969. H F. W. Eickhoff, Probleme dcr Bcendigung psychoanalytischer Bchandlungcn, a. a. 0., S. 105. 17. Результаты групповой терапии 1. D. Malan, Psychoanalytischc Kurzthcrapic, Stuttgart 1967; M. Balint, P. H. Ornstcin u. E. Balint, Fokalthcrapic, Frankfurt 1973. 59
