ФИЛОЛОГИЯ В метрических книгах при записи женщины указывали лишь ее имя, а далее фиксировали информацию о ее родителях или муже, если речь шла о замужней женщине. Например, в метрической книге о родившихся за 1860 г. читаем: Евдокiя – Деревни Аапъ – касовъ изъ чувашъ крестьянинъ Иван Яковлевъ и законная жена его Елена Никитина, оба православного вероиповеданiя или Марiя – Деревни Татаркаевъ изъ чувашъ крестьянинъ Тимофей Ефимовъ и законная жена его Перасковья Степанова, оба православного вероиповеданiя. В ревизских сказках указывали имя отца девушки или имя ее мужа (при записи замужней женщины) и ее возраст. например, в ревизской сказке за 1858 г. читаем: Егора Трофимова жена Татьяна Гаврилова, Гаврилова дочь Наталья, Ивана Ефимова жена Марфа Иванова. В дореволюционный период у большинства чувашей фамилий не было. Их функцию выполняли прозвища и отчества, образованные от личных имен отца. Появление фамилий связано также с принятием христианства. Л. П. Петров в своей работе «Из истории чувашских дохристианских имен» отметил, что с исчезновением дохристианских личных имен большинство из них перешли в фамилии, в разряд родовых и официальных фамилий, и в этом качестве сохранились до настоящего времени [5, с. 68]. Например, такая фамилия, как Партасов, произошла от мужского до­ христианского имени Пăртаççи. Поэтому структура женского антропонима была следующей: 1. Для замужней женщины: Имя мужа в род. п. ед. ч. + отчество мужа (притяжательное прилагательное от имени его отца) + жена + имя женщины в им. п. + отчество (притяжательное прилагательное от имени ее отца): Егора Трофимова жена Татьяна Гаврилова. 2. Для незамужней девушки: Притяжательное прилагательное от имени ее отца + дочь + женское имя: Гаврилова дочь Наталья. В дореволюционный период в антропонимиконе чувашей-христиан в основном были распространены церков- ные календарные имена. В связи с подъемом культурного уровня чувашей в начале ХХ в. начинает действовать тенденция к двойным именам. Например, девочка, называемая подругами Риммой, в классном журнале и в свидетельстве о рождении записана Биктемировой Светланой. Первое имя – подставное, употребляемое до совершеннолетия вместо основного, а второе – основное, используемое после совершеннолетия. Итак, изменение женских антропонимов в дореволюционной Чувашии прошло очень долгий путь. Некоторые имена и имяобразующие элементы заимствованы из других языков, в основном из русского, под влиянием которого складывался состав чувашского женского антропонимикона и формировалась структура чувашского женского имени. 1. Магницкий В. К. Чувашские традиционные имена. Казань, 1905. 101 с. URL: http://http://bulgari-istoria-2010. com/booksRu/Magnitsky_V_K_-_Chuvashskie_Traditsionnye_ Imena.pdf (дата обращения: 15.05.2015). 2. Федотов М. Р. Словарь чувашских нехристианских личных имен. Чебоксары : ЧГИ гуманитарных наук, 1998. 148 с. 3. Данилова Л. В. Усвоение русских имен в чувашском языке и его диалектах // Диалекты и топонимия Поволжья : сб. ст. Чебоксары : Изд-во Чебоксар. ун-та, 1977. Вып. 5. С. 41–50. 4. Юхма М. Н. Древние чуваши (Древняя и средневековая история чувашского народа). Чебоксары,1998. 454 с. 5. Петров Л. П. Из истории чувашских дохристианских имен // Вопросы традиционной и современной культуры и быта чувашского народа : сб. ст. Чебоксары : Ордена «Знак Почета» НИИЯЛИЭ при Совете Министров Чувашской АССР, 1985. С. 60–77. © Таратина Е. Г., Авдеева А. И., 2015 УДК 81’27:811.411.2 З. М. Хадыева, М. С. Зубовский Z. M. Khadyeva, M. S. Zubovski ВОЕННАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ В АРАБСКОМ ЯЗЫКЕ MILITARY TERMINOLOGY IN THE ARABIC LANGUAGE Статья посвящена военным терминам. В ней рассматриваются способы образования военных терминов в арабском языке. Ключевые слова: термин, военная терминология, словообразование, арабский язык. The article is devoted to military terms. It considers the ways of military term formation in the Arabic language. Keywords: term, military terminology, word formation, Arabic. Трудность освоения арабской военной терминологии связана с двумя факторами: 1) большое разнообразие диалектов арабского языка и существенные отличия между ними; 2) постоянное развитие военной мысли, замена старых терминов на новые, а также дополнение общего военного лексикона в арабском языке. Гуманитарные исследования • 2015 • № 3 (7) 61 ФИЛОЛОГИЯ Военная терминология – совокупность военных терминов – слов и словосочетаний, обозначающих определенные военные понятия; основная часть военной лексики [1, c. 386]. Военная терминология складывается в национальном языке поэтапно, отражая лингвокультурную ситуацию, характерную для конкретной эпохи. Общими свойствами всех терминов в любом виде военной терминологии являются следующие: однозначная соотнесенность термина в пределах одной отрасли военного дела; номинативность термина; системность термина. В отличие от обычного слова, военный термин может быть соотнесен только с одним объектом реальной действительности, представленным либо одним понятием, либо одним денотатом, либо каким-либо числом одинаковых объектов. По лексико-грамматическим критериям в литературном арабском языке (далее – ЛАЯ) выделяются три основных разряда слов: имя [ مساism], глагол [ لعفfi‘l], частица فرح [harf]. Например: [ بتاكkaatibun] «писатель», [ سردdarasa] «он учил», [ لهhal] – вопросительная частица [2, с. 39]. В пределах имени по некоторым морфолого-синтаксическим признакам выделяются прилагательные تعن مسا [ism na‘t]. Например, [ ريبكkabiir]. По лексическим – числительные [ ددع مساism ‘adad]. Например, ‘[ رشعashara] «десять». Именным частям речи свойственны категории: – рода: мужской [ رّكذمmuzakkar] и женский ثنؤم [muannas]. Например, [ مّلعمmu‘allimun] – м. р., ةمّلعم [mu‘allimatun] – ж. р. – числа: единственного [ درفمmufrad], двойственного [ ىنثمmuthanna] и множественного [ عمجdjam‘]. Грамматические способы слово- и формообразования в ЛАЯ делятся на «внешние», т. е. аффиксальные, не затрагивающие основу и корень слова, и «внутренние», традиционно называемые внутренней флексией (чередованием фонем), изменяющие основу слова. Во многих случаях внешняя флексия сочетается с внутренней. Также есть особый способ словообразования – отглагольное существительное. В литературном арабском языке такие слова называются масдар [ ردصمmasdar]. Например, [ ركشshakara] «он поблагодарил», [ ٌرْكُشshukrun] «благодарность» [2, c. 52]. В арабском языке часто встречается использование [ لعاف مساism faa’il] – причастий действительного залога. Например, [ بتاكkaatibun] «пишущий». Ниже приведены некоторые основные военные термины – личные средства вооружения и защиты бойца, а также техника, стоящая на вооружении крупных арабских стран. Пистолет [ درفfardun], слово произошло от глагола [ درفfarada] «быть единственным», так как первые пистолеты были однозарядными и имели единственный патрон. Термин образован по модели масдара. Автоматическая винтовка ةيكيتاموتوا ةّيقدنب [bundukiiatun utumatikiiatun] – дословно «автоматическое ружье». Слово «ружье» имеет то же самое написание, что и слово «венецианский» [ ةيقدنبbundukiiatun]. Впервые на Ближний Восток огнестрельное оружие попало из Европы, и арабы стали называть новое оружие по названию страны-экспортера. Слово «автоматический» в данном термине является транслитерацией английского слова «automatic». 62 Пуля: 1) [ ةقدنبbundukatun] – слово произошло от глагола [ قدنبbandaka] «стрелять», т. е. пуля – это то, чем стреляют. В свою очередь, глагол «стрелять» имеет общие корни со словами «ружье» и «венецианский». 2) [ ةصاصرrasaasatun] – слово произошло от существительного [ صاصرrasaasun] «свинец», т. е. пуля – «сделанная из свинца». Обойма [ ةنزخhaznatun] – слово произошло от глагола [ نزخhazana] «запасать», т. е. обойма – «запас патронов». Нож [ نيّكسsikkinun] – слово произошло от существительного [ ةنيكسsakiinatun] «тишина», т. е. нож – «бесшумный». Ракета [ خوراصsaaruuhun] – слово произошло от причастия [ خراصsaarihun] «кричащий, ревущий», так как старт ракеты напоминает рев. Граната [ ةيودي ةلبنقkunbulatun iadauiatun], дословно «ручной пушечный снаряд». «Пушечный заряд» образован от глагола [ لبنقkanbala] «бомбить». Термин образован от описания функции. Бронежилет [ صاصرلا نم ةيقاو ةرتسsutratun uaakiiatun min ar-rasaasi], дословно «верхняя мужская одежда защиты от пули», термин создан по описанию функции. Каска [ سأرلا عردdir‘u ar-ra‘si], дословно «броня головы», термин создан по описанию функции. Танк [ ةباّبدdabbaabatun], слово образовано от причастия [ باّبدdabbaabun] «ползающий». Первые танки имели низкую скорость и буквально ползали по полю боя. Бронетранспортер (БТР) [ ةعّردم دونج ةلقانnaakilatu djunudun mudarra‘atun], дословно «переносящий войска броненосец», термин создан по описанию функции. Самолет [ ةرئاطtaa′iratun] – слово образовано от глагола [ راطtaara] «летать» как причастие действительного залога «летающий». Истребитель [ ةدراطمmutaaridatun], термин образован от глагола [ دراطtaarada] «преследовать» как причастие действительного залога «преследующий». Бомбардировщик [ ةفذاق ةرئاطtaa′iratun kaazifatun], дословно «самолет бросающий», термин создан по описанию функции. Перехватчик [ قيرطلا ضرتعمmu‘tarid аt-tariiki], дословно «мешающий пути». Основная его функция – перехватывать, т. е. «мешать пути» авиации противника. Образован по способу причастия действительного залога. Вертолет: 1) [ ةرئاط ةيدومعtaa′iratun ‘amuudiiatun], дословно «вертикальный самолет». Термин назван по описанию одной из функций. Вертолеты взлетают вертикально. 2) [ رتبكويليهghiliukubtar], термин является транслитерацией английского слова helicopter «вертолет». Беспилотный летательный аппарат راّيط نودب ةرئاط [taa′iratun biduuni taiiari], дословно «самолет без пилота». Термин назван по описанию функции. Пилот [ راّيطtaiiarun], образован от глагола [ رّيطtaiiara] «запускать в полет». Термин образован по описанию функции. Пилот – тот, кого запускают в полет. Военный корабль [ ةنيفس ةعطقkat′atun safiinatun], дословно «режущий корабль». Первые военные корабли не имели вооружений и могли только наносить таранные удары, «разрезая» корпус корабля противника. Термин образован по описанию функции. Гуманитарные исследования • 2015 • № 3 (7) ФИЛОЛОГИЯ Эскадренный миноносец (эсминец) [ ةفاسنnassafatun], дословно «сапер», «взрыватель». Термин образован по основной функции – подрывать корабли противника. Таким образом, военные термины в арабском языке могут быть образованы несколькими способами. Часть терминов образована через масдар. Термины, возникшие во второй половине XX в., чаще всего образованы путем описания их функции и не обозначаются одним словом. Наиболее распространенный способ – описание объекта. Гораздо реже встречается заимствование иностранных слов и использование – لعاف مساпричастий действительного залога. 1. Дормидонтов А. А., Нелюбин Л. Л., Васильченко А. А. Учебник военного перевода. М. : Воениздат, 1972. 656 с. 2. Юшманов Н. В. Грамматика литературного арабского языка. СПб. : Юрид. центр Пресс, 1999. 160 с. © Хадыева З. М., Зубовский М. С., 2015 УДК 82.091::821.161.2+821.111-3 Д. Ч. Чик D. Ch. Chуk Стереотип еврея в украинском и английском историческом романе первой половины XIX вЕКА THE JEW STEREOTYPE IN THE UKRAINIAN AND ENGLISH HISTORICAL NOVEL OF THE FIRST HALF OF THE 19th CENTURY В статье раскрывается тема моделирования стереотипа еврея в украинском и английском историческом романе первой половины XIX в. Доказывается, что образ еврея в художественных текстах В. Скотта, П. Кулиша, Е. Гребенки часто является прототипом злодея, который происками и уловками пытается ужиться со своими нынешними или бывшими обидчиками и часто – их провести и уничтожить. В то же время он является униженным и бесправным изгоем в христианской общине, человеком «низшего сорта». Ключевые слова: стереотип, роман, историческая проза, образ еврея, имагология. The article deals with the theme of modeling the Jew stereotype in the Ukrainian and English historical novels of the first half of the 19th century. It is proved that the Jew image in the literary texts of W. Scott, P. Kulish, Ye. Grebinka is often a prototype of the villain, who intrigues and tricks trying to get on with his current or ex-offenders, and often to deceive and destroy them. At the same time, he is a humiliated and powerless pariah in the Christian community, a man of the “lower class”. Keywords: stereotype, novel, historical fiction, the image of the Jew, imagology. Стереотипы – «застывшие образы» (по выражению В. Хорева), – будучи по своей природе образами ирреальными, обладают исключительной способностью убеждать благодаря легкости их восприятия [1, с. 23]. Художественная литература является одним из материалов исследования форм экспликации стереотипов, иллюстрацией их ментальной основы, что позволяет в призме прошлых представлений увидеть степень укоренения и истоки современной перцепции. В статье мы хотели бы коснуться имагологического аспекта, который отражает всю сложность «еврейского вопроса» в исторических произведениях украинской литературы первой половины XIX в. Специфику отражения этнических стереотипов в романах «Михаил Чарнишенко...» (1843) П. Кулиша, «Чайковский» (1843) Е. Гребенки мы рассмотрим в компаративном аспекте, привлекая для сравнения исторические произведения шотландского романиста В. Скотта «Ivanhoe» (1820) и «The Surgeon’s Daughter» (1827). До сих пор сравнительно-типологическое сопоставление этих произведений в ближайшей плоскости не становилось предметом исследовательского внимания. На формирование негативных этностереотипов еврея в коллективном сознании Англии и Украины повлияли определенные исторические факты, на которых остановимся подробнее, ведь именно они определяют и объясняют основу стереотипных моделей в исследуемых произведениях. В Англии первой половины XIX в. правовой статус евреев, закрепленный еще в протекторате О. Кромвеля, был, по сравнению с Украиной, достаточно высоким. Евреи, рожденные на территории королевства, считались британскими подданными с территориально неограниченным правом жительства, а их притеснения, скажем, в избирательных или профессиональных правах были такими же, как и в отношении католиков. Впрочем, в сознании рядового англичанина образ еврея формировался под влиянием христианской традиции и народных предрассудков [2, с. 20, 50]. Такой стереотип порождал, несмотря на толерантное отношение государства, даже настоящие парламентские дебаты. Современные исследователи отрицают существование у украинцев XVIII – первой половины XIX в. агрессивного антисемитского стереотипа. Отчуждение между украинца- Гуманитарные исследования • 2015 • № 3 (7) 63
