Лекция 3. Спор и аргументация.. Аргументация является материалом, из которого строится спор или научная дискуссия. Человек прибегает к аргументации в самых разных областях жизни — обсуждая проблемы или принимая решения в повседневной жизни, в профессиональной деятельности, в сфере науки, искусства или политики. В самом общем виде аргументация в научных исследованиях может быть рассмотрена как интеллектуально-речевой (текстовый) способ воздействия на взгляды или поведение человека, для которого характерно следующее. Субъект этого воздействия — аргументатор — рассматривает того, на кого данное воздействие направлено, как находящегося вне сферы жесткого контроля, как обладающего свободой (физической, нравственной, юридической) принять или отвергнуть адресованную ему аргументацию. Особенностью аргументационного текста является то, что в таком тексте реализуется логико-лингвистическая структура, которая может быть названа аргументационной конструкцией. Аргументационная конструкция содержит множество предложений, продуцируемых (произносимых или написанных) лицом, осуществляющим аргументацию (аргументатором) и адресованных некоторому другому лицу или группе лиц (адресату, реципиенту, аудитории). При этом аргументатор надеется, что реципиент примет одно из этих предложений (тезис аргументации) вследствие принятия им других предложений аргументационной конструкции (оснований, посылок). Обычным явлением в научных исследованиях оказывается ситуация несовпадения и даже диаметральной противоположности концептуальных положений, точек зрения сторон при решении сходных проблем. Так формируются основания для научного спора. Спор как форма доказательства противоположных мнений и поиска наиболее приемлемого, наиболее верного решения вопроса зародился в самые давние времена человечества в духовной культуре Древнего Востока. При этом условиях языческого политеизма и господства мифосознания тематика споров носила в основном религиозный характер. Условия спора порой были весьма жесткими для спорящих сторон и привлекали значительное количество заинтересованных людей. Древнегреческая философия (конец VII в. до н. э. — IV в. до н. э.) несколько изменила тип споров. Прежде всего, изменения коснулись проблематики: от явно выраженной ранее религиозной направленности она обозначила переход к светской проблематике — сначала с значительной дозой мифологизма и богопочитания, затем к ограничению божественного начала в природе и в жизни человека. Мировоззренческая проблематика все более перемещалась от Космоса и миро(бого) устройства к антропофилософской проблемности, связанной с нравственностью и политикой. Споры становятся все более организованными, нередко между учениками и учителем, обсуждаются форма и добродетель, начала мира и методы познания, цель и язык философии. От бесед публичных совершается поворот к школам (пифагорейский союз, афинская школа неоплатоников, перипатетическая школа и др.) с небольшим числом последователей и даже к одиночным беседам, как у Сократа. Середина V — IV вв. до н. э. характерна полемикой — с одной стороны, между Протагором, Горгием, Антифонтом и, с другой стороны, Платоном и Аристотелем. Эта полемика важна тем, что ее представители проявили особое внимание к систематизации приемов, умозаключений и разработали первые руководства по спору; формировалась формальная логика (прежде всего, в трудах Аристотеля). Важно было иметь такие правила, которые приводили бы к успеху в споре. Платон и Аристотель имели целью такое построение аргументации и создание такой логики, которая приводила бы к истине, ориентировалась бы на объективность познания. В школе же софистов (ее основателем считается Протагор) сначала обучали молодых людей всевозможным знаниям и красноречию, но последнее со временем стало самоцелью, превратилось в систему приемов для убеждения и доказательство всевозможных положений независимо от истинности этих положений. Протагор видел в вещах противоречивость, обнаруживал их диалектику, однако, его заключение было таково: «относительно каждой вещи можно выставить два противоположных тезиса»; «человек есть мера всех вещей». Суть его вывода, зависимость утверждений от конкретного человека можно было воплотить в установке: «Каким что является мне, таким оно верно для меня, а каким тебе — таким — для тебя». Софисты довели эту установку до крайности, до отрицания необходимости бороться за истину в споре. Все приемы хороши, если они приводят к успеху в споре. Получалось, что спор надо вести ради спора, а не ради истины. Софисты должны были научить обратившегося к ним молодого человека убедительно защищать любую точку зрения, какая только могла понадобиться ему в делах. В «Софистических опровержениях» Аристотеля раскрываются многие из приемов, которыми пользовались софисты. Помимо тех, которые основаны на многозначности слов и зачастую являются игрой слов, были и такие уловки: «растягивание» речи, чтобы невозможно было всю ее обозреть; далее — говорить чрезмерно быстро, так, что оппонент потерял бы нить спора; эмоциональное воздействие, раздражение противника, выведение его «из себя» — и обнаружение у разгневанного противника каких-либо ошибок в рассуждениях. Софисты разработали тактику ведения спора, при которой даже слабый аргумент оказывался выигрышным, более мощным, чем сильный аргумент. Труд Протагора «Наука спора» был одним из первых в истории трудов, посвященных анализу спора. Довольно значительными по количеству публикаций оказались средние века и новое время. Спорами были охвачены не только монастыри, но и первые университеты, нарождающиеся школы в естественных науках и, разумеется, философия. В одной только России в XVIII — XIX столетиях вышло более десятка книг, либо непосредственно посвященных проблеме спора, либо в значительной мере освещающих проблему: Ломоносов М.В. «Краткое руководство к красноречию» (1748), Рижский О. С. «Опыт риторики* (1796), Сперанский М. М. «Правила высшего красноречия» (1844) и др. Начало XX века дало, насколько нам известно, лишь один фундаментальный труд — Поварнина С. И. «Спор. О теории и практике спора», 1918, 2 изд., 1923 (книга переиздана — см. «Вопросы философии». 1990, № 3; фрагменты из этой книги см. в «Хрестоматии по философии», М., 1996). Насколько широко были распространены споры в науке и философии и насколько были, следовательно, необходимы для участников споров соответствующие руководства — тому свидетельство положение Д. Юма, написанное около 250 лет тому назад. «Нет ничего такого, что не было бы предметом спора, и относительно чего люди науки не придерживались бы противоположных мнений, — писал он во введении к «Трактату о человеческой природе». — Мы не обходим в наших спорах самого простого вопроса, а самый важный — не в состоянии решить сколько-нибудь определенным образом. Споры множатся — точно все решительно недостоверно, ведут же эти споры с величайшей горячностью — точно все без исключения достоверно. Посреди всей этой суматохи награда достается не разуму, а красноречию; и всякий, кто достаточно искусен, чтобы представить самую безумную гипотезу в наиболее благоприятных красках, никогда не должен отчаиваться в возможности привлечь к ней приверженцев. Победу одерживают не вооруженные люди, владеющие копьем и мечом, а трубачи, барабанщики и музыканты армии» (Соч. в 2-хтомах. Т. 1. М., 1966. С. 79 — 80). Мы не будем описывать какую-либо дискуссию последних столетий, поскольку этот материал Вы можете посмотреть без особых затруднений (см.: Огурцов А. П. «Исторические типы дискуссий и становление классической науки» // «Роль дискуссий в развитии естествознания». М., 1986; Визгин Вл. «Роль научной дискуссии в формировании теории. На примере дискуссии о теории гравитации», 1912 — 1913 // Там же; Татаринов Ю. Б. «К дискуссии о космологической картине мира»./Там же; Соловьев Ю. И. Роль научных дискуссий в развитии химии XIX в. // Там же; Мирзоян Э. Н. От полемики — к синтезу концепций (из истории эволюционной гистологии). Там же; и др.). Перейдем к сути нашей темы. Аргументация может осуществляться или в форме монолога, когда сообщение делает лишь один аргументатор, или в коллективной форме, когда происходит взаимный обмен нетождественными сообщениями. Но даже если имеет место монолог, то все - таки подразумевается, что взгляды реципиента не тождественны взглядам аргументатора, и его надо убедить изменить свои взгляды. Как это будет понятно в дальнейшем, реципиент всегда обладает собственной духовной активностью и поэтому любая монологическая аргументация тем не менее подразумевает спор. Спор (дискуссия) – это характеристика обсуждения проблемы, способ ее коллективного исследования, при котором каждая из сторон отстаивает свою точку зрения, свои взгляды. Острая форма спора, отличающаяся непримиримостью спорящих, их явной враждебностью, называется полемикой. Стремление занять собственную позицию – сильная потребность личности, связанная с самоутверждением. В обстановке спора максимально проявляется такое личностное свойство, как самостоятельность. Поэтому споры интересны и эмоционально притягательны, из за этого они постоянно сопутствуют в современном мире всем видам человеческой деятельности. Спор состоит из противоположных доказательств. Один из участвующих в споре доказывает, что некоторая мысль верна, а другой – чтоона ошибочна. Тем самым процесс спора основан на имеющемся противоречии, которое надо выявить, чтобы сформулировать проблему, т. е. выдвинуть тезис (мысль, для обоснования истинности или ложности которой выстраивается доказательство) и антитезис (противоположное мнение). Спор есть там, где есть альтернатива. Альтернатива – это одно из двух или нескольких возможных нетождественных решений. Спор состоит в том, чтобы доказать, что определенное решение не только возможно, т. е. не противоречит себе, но и необходимо. Чтобы эффективно вести спор, сначала надо определить и сформулировать альтернативу, выделив главную мысль. Опредение главной мысли начинается с выделения спорного понятия, нахождения ему точного, желательно научного определения. Спорное понятие чаще всего определяется с помощью энциклопедий, словарей, другой справочной литературы. Спорное понятие является субъектом (подлежащим) в главной мысли. Очень важно правильно сформулировать главную мысль. Формулировка должна быть краткой и ясной и легко удерживаться в памяти. Мысль должна пониматься однозначно. Важно правильно задать количественные, качественные и модальные параметры спорной мысли. Например, высказывается мысль, что народ хочет того то и тогото. Надо понять говорится ли о каждом отдельном человеке, т. е. всели люди хотят этого или только некоторые. Далее, полностью совпадают желания людей или нет. Наконец, желают ли они этого в категоричной форме, т. е. без каких либо дополнительных условий, или такие условия есть. Если главная мысль определена, то спор введен в строгое русло. Движение по этому руслу должно привести к намеченной цели. Главная мысль, с которой начинается аргументация и которую хотят доказать, называется тезисом. Соответственно, противоположная мысль, если она ясно высказана в споре, будет называться антитезисом. Тезис требует обоснования, и для этой цели служат доводы (аргументы). Если доводов больше чем один, то они должны быть связаны друг с другом. Эта взаимная связь называется демонстрацией(формой) обоснования (доказательства). Участник спора, который формулирует и отстаивает главную мысль (тезис), называется пропонентом. Участник спора, который выражает несогласие с тезисом, имеет другие взгляды на предмет спора и формулирует противоположную мысль (антитезис), называется оппонентом. К субъектам спора иногда относят и аудиторию, т. е. тех, кто следят за спором. Чаще всего наблюдение имеет неслучайный характер, слушатели как то заинтересованы в дискуссии, особенно если она посвящена социальной тематике, например предвыборные дебаты. В этом случае участники спорят друг с другом, но имеют своей целью убедить аудиторию. Ориентируясь на аудиторию, надо помнить, что логика рассуждений на слух воспринимается с трудом, и чтобы главное понятие было усвоено в ходе выступления, его надо повторить не менее семи раз, а тезис не менее четырех раз. Необходимо выбрать стратегию поведения с учетом индивидуальных особенностей дискутирующих Прогрессивная, в целом, роль дискуссий (споров) в науке, философии, политике не должна закрывать нам глаза на негативные их стороны. Даже в корректно проводимых спорах имеется побежденный, который испытывает не только горечь поражения, но порой получает тяжело переживаемую психическую травму. Ю.А. Шнейдер отмечает: «Я не склонен доверять пословице: «В спорах рождается истина». Истина, как мне представляется, по сути своей вне спора: она бесспорна. Чаще в спорах рождается только склока» («Спор или диалог?» // «Роль дискуссии в развитии естествознания». С. 20). Не случайно, в истории науки под воздействием недоброжелательного спора И. Ньютон хотел вообще оставить физику, а философ И. Кант в подобной ситуации заявил: «В споры я отныне пускаться не буду». Осуществлялись ли на практике такие намерения и в какой мере — другое дело. Главное, что спор как общественное явление — вовсе не безразличный в психологическом отношении феномен — ни для ученых, участвующих в нем, ни для развития духовной культуры в целом. Несколько утопичным, хотя, если вдуматься — полезным, звучит призыв знаменитого норвежского путешественника Тура Хейердала, адресованный ученым противоположных направлений: «Попробуйте научиться видеть в своих научных противниках полезных сотрудников, используйте их критику для того, чтобы продвинуться дальше вперед» («Что зовет меня в дорогу» // «Комсомольская правда», 11 февраля, 1965). Для достижения этого требуется ученому немалая работа над собой — над развитием коммуникабельности, толерантного отношения к инакомыслящим, самокритичности. Подлинный ученый должен помнить, что направление в науке означает только направление поиска научной истины, но не саму научную истину. Понятие «научное направление» включает в себя момент отличия одного направления от другого в пределах узкой области знания, момент противоречия между ними. Противоречия между ними неизбежны, поскольку неизбежна противоречивость познания. Противоречия между познанием сущности и явления, опытом и теорией, противоречия между двумя сосуществующими, односторонними теориями, противоречия между старой и новой, менее и более полной теориями — все это находит свое выражение в форме противоречий между научными направлениями и школами. Но это — одна сторона проблемы, обусловливающая известную «несостыкованность» направлений и их представителей. Другая тенденция действует противоположным образом и ведет не просто к толерантности, но и к углублению взаимопонимания. Наличие различных направлений в науке есть стихийно складывающаяся форма разделения исследовательского труда, обеспечивающая в конечном итоге всесторонний охват предмета изучения. Истинно научные направления, отмечает В.Н. Столетов, всегда должны сотрудничать между собой. «Коллективы, работающие в разных направлениях, при сопоставлении результатов своей исследовательской деятельности получают дополнительные импульсы к движению и вместе с тем к образованию коллектива еще более широких масштабов» (Столетов В. Н. «Некоторые методологические вопросы генетики» // «Актуальные вопросы современной генетики». М., 1966. С. 507). Необходимость взаимополезных творческих контактов между различными научными направлениями вызывает потребность в ощущении «чувства локтя» у представителей разных направлений по отношению друг к другу и создает важную объективную предпосылку к непредвзятому спору. В споре, особенно, если он не столь широк, как дискуссии в науке, необходимо знать хотя бы некоторые обычаи и особенности поведения народа, который представлен оппонентом. Например, в Болгарии в ответ на ваш вопрос оппонент может кивнуть головой: вы можете принять это за признак согласия, между тем он будет означать прямо противоположное — ответ «нет». В книге известного журналиста – японоведа Цветова Д. Я. «Пятнадцатый камень сада Реандзи» обращается внимание на специфику спора у японцев. Понимаемая по-японски вежливость заставляет избегать ясных, хорошо аргументированных положений. Вместо них японец пускает в ход прежде всего взгляды. Помимо взглядов, почувствовать настроение собеседника, выяснить его позицию, но не передавать ему мысли японцу помогают обрывки фраз, жесты, косвенные двусмысленные высказывания. Способность дознаться посредством такой беседы о чужих намерениях, чтобы подладиться к ним или, наоборот, им противостоять, не уронив при этом достоинства противоположной стороны, считается у японцев важным качеством. Японию считают поэтому страной, где люди не спорят. Но главное, конечно, в том, что в любой стране — спорят, и требуется, прежде всего, понять, спорят ли из-за истины или вас пытаются втянуть в «спор ради спора». Уяснение цели спора является необходимой предпосылкой начала спора. Весь ход спора из-за истины диктуется в дальнейшем соответствующими принципами и приемами спора. Ведущим принципом такого спора из-за истины является объективность. Принцип объективности конкретизируется в нескольких требованиях. Так, недопустимо приписывать своему оппоненту какие-либо иные положения, кроме тех, которые он выдвинул. Нельзя замалчивать, обходить его аргументы, особенно основные, самые главные из них. Важным является и такой совет философа Б. Паскаля: «Если хотите спорить не втуне и переубедить собеседника, прежде всего уясните себе, с какой стороны он подходит к предмету спора, ибо эту сторону он обычно видит правильно. Признайте его правоту и тут же покажите, что если подойти с другой стороны, он окажется не прав. Ваш собеседник охотно согласится с вами — ведь он не допустил никакой ошибки, просто чего-то не разглядел, а люди сердятся не тогда, когда не всѐ видят, а когда допускают ошибку: возможно, это объясняется тем, что человек по самой своей природе не способен увидеть предмет сразу со всех сторон и в то же время по самой своей природе если уж видит, то видит правильно» (Б. Паскаль. «Мысли». М., 1994. С. 286). Приведем еще несколько принципов ведения спора: 1) четко сформируй свой тезис, осознай возможности и наметь план его доказательства; С первым принципом относительно тезиса связаны такие хитрости: - "Требование чрезмерного уточнения положения", то есть требование объяснения вполне очевидных вещей и понятий. Такое уточнение может привести к бесконечной череды вопросов и ответов. Цель этих ухищрений - затягивание времени. - "Необоснованное обвинение в неясности". Суть такого "обвинения" состоит в том, что из тезиса выдергиваются отдельные термины, фразы, смысл которых вне контекста становится непонятным, на основании этого выдвигают обвинения в неясности и запутанности всей тезисы пропонента. - "Нечеткое формулировка тезиса". В этом случае пропонент намеренно формулирует тезис нечетко, используя, например, неизвестны оппоненту высказывания 2) трезво оцени противника; осознай его тезис и оцени его аргументацию; Для того, чтобы это правило выполнялось, необходимо: - Выявить все аргументы, которые предполагается применять в процессе аргументации. Если в течение споры пропонент или оппонент отказывается от некоторых аргументов, меняет их, приводит новые, то обо всем этом должно быть заранее оговорено; - Уточнить сроки, входящих в состав аргументов; выяснить понятия, которые им соответствуют, и дать их определения; - Выяснить количественную характеристику аргументов, то есть определить, о чем в них идет речь: о весь класс предметов, его часть или отдельный предмет; 3) уточни употребляемые понятия; 4) не употребляй (в научном споре) «эмоциональных» аргументов; 5) контролируй ход спора: тезис должен быть шаг за шагом выведен из аргументов, как решение из условий задачи; 6) необходимо четко следить за тезисом соперника, не допуская его подмены; 7) аргументы, приводимые в подтверждение тезиса, должны быть истинными и доказанными, т. е. бесспорными; 8) для своей зашиты необходимо выдвигать как можно больше аргументов; в то же время необходимо наносить главный удар по тем положениям и аргументам противника, которые он считает наиболее важными и на которые опираются другие, менее существенные; 9) не рекомендуется обязательно во всем противоречить противнику; иногда полезно согласиться с некоторыми его доводами и прежде, чем сказать «нет», произнести «да»; это продемонстрирует ваше беспристрастие, стремление к деловому рассмотрению вопроса; будет подготовлена моральная основа для успешного завершения спора; согласившись с рядом доводов, надо затем уметь показать, что они не имеют прямого отношения к предмету спора и не доказывают в целом правоты оппонента. Очень важный 6-й принцип - Тезис должен оставаться неизменным на протяжении всей аргументации или критики, т.е. не допускай его подмены.. Это правило вытекает из требований закона тождества. Нарушение этого закона в процессе аргументации вызывает ошибку, которая и получила название "подмена тезиса". Подмена тезиса - это логическая ошибка, которая имеет место тогда, когда какое положение выдвигается как тезис, а аргументируется совсем другое положение, которое только похоже на первое. Разновидностями ошибки "подмена тезиса" являются также: - "Подмена тезиса более сильным утверждением". Утверждение А является более сильным, чем утверждение В случае, если утверждение В вытекает из утверждения А, а не наоборот. По доведению эта ошибка называется "кто много доказывает, тот ничего не доказывает". - "Подмена тезиса более слабым утверждением". Утверждение А является более слабым, чем утверждение В случае, если утверждение А вытекает из утверждения В, а не наоборот. Об опровержении эта ошибка называется "кто много опровергает, тот ничего не опровергает". Приведенные принципы спора не исчерпывают всей их системы. Для более полного представления о принципах спора рекомендуем познакомиться со следующими книгами: — Шопенгауэр А. «Эвристика, или искусство побеждать в спорах». СПб., 1900. (можно найти текст или выдержки из него); — Поварнин СИ. «Спор. О теории и практике спора» (ж-л «Вопросы философии», 1990. № 2; Отдел I. Общие сведения о споре. Отдел II. Уловки в споре); (есть и другие издания). Необходимо помнить, что аргументы должны быть достаточными для обоснования тезиса. Один аргумент почти никогда не дает обоснование тезиса, его сила является очень незначительной. Но несколько аргументов, которые взаимосвязаны между собой, способны создать прочную основу для выведения тезиса. Однако не следует приводить много аргументов, это может привести к логической ошибке, которая называется "чрезмерное обоснования". Чрезмерное обоснование - это ошибка, суть которой состоит в том, что человек незаметно для себя в азарте спора приводит ложные, необоснованные, противоречивые аргументы. Аргументация или критика в таком случае всегда будут непоследовательными и чрезмерными. Следует помнить, что каждый лишний аргумент ослабляет обоснования. Иногда выдвижение тех или иных требований в качестве правил корректной аргументации ведения спора порождает проблемы как практического, так и теоретического характера. Примером могут служить проблемы, связанные с «аргументом к человеку» или «доводом к человеку» («argumentum ad hominem»). Правомочно употреблять как равные термины «аргумент» и «довод». Аргумент Ad hominem («довод к человеку», «переход на личности») считался недопустимым не только в споре, но и в любой корректной аргументации. «Доводом к человеку» в споре называют апелляцию к качествам участника спора при оценке утверждений о предмете спора, которые выдвинуты этим участником. Нередко ad hominem используется как средство вызвать недоверие к тому, что говорит данный человек. Доводы к человеку могут принимать вид «чтения в сердцах»: «Вы отстаиваете это положение по таким-то мотивам, потому его не следует принимать»; дискредитации утверждающего: «Он — плохой человек, потому его утверждения ложны». А. Шопенгауэр рекомендовал использовать такие доводы как средство достижения победы в споре. Нужно показать, советовал он, что утверждение противника, видимость опровержения которого вы хотите создать, противоречит тому, с чем он согласился раньше, тезисам его секты или школы, и тому, что он сам делает или не делает: «Например, если противник защищает самоубийство, обязательно нужно спросить его, почему он сам до сих пор не повесился, или если утверждает, что Берлин нехороший город и что в нем невозможно жить, спроси его, почему он не уезжает оттуда с первым поездом» (Шопенгауэр А. Эвристика, или искусство побеждать в спорах). Приведенные примеры показывают порочность аргументации, основанной на смещении оценок утверждений и утверждающего. Вместе с тем, строгий запрет на любые формы «аргумента к человеку» также не оправдан. Строго соблюдая этот запрет, мы, говоря об утверждениях какого-либо человека, не имеем право говорить о качествах этого человека; обсуждая чьи-либо слова, не должны обсуждать мотивы, побудившие его сказать эти слова; мы не имеем права разубедить кого-либо в заблуждениях, вскрывая мотивы этих заблуждений. Если мы попытаемся последовать такому правилу, то вскоре обнаружим, что дело это отнюдь не простое. Кроме того, возникает вопрос, а стоят ли тех усилий, которые мы должны затратить на проведение этого принципа во всех сферах аргументации, те результаты, которые мы в итоге получим? Ведь это должно вести к отказу от множества типов рассуждений, которые буквально пронизывают всю нашу повседневную, да и не только повседневную, аргументацию. Получая некоторую информацию, мы часто интересуемся, каков источник этой информации. Узнавая о том, что данный человек сказал то-то и то-то, мы можем поинтересоваться, кто этот человек по профессии, где он живет, какова его личная заинтересованность в пропаганде данного утверждения, имеет ли он обязательства по его пропаганде. Возможно, мы захотим узнать, каков пол, возраст, национальность говорящего, какова его репутация, и знание всех этих фактов может оказать влияние на нашу оценку его утверждений. Правомерно ли утверждать, что всегда и везде такого рода влияние бывает лишь отрицательным и затемняющим суть дела? Ликвидировав такое влияние полностью, не ликвидируем ли мы тем самым один из естественных механизмов предосторожности, имеющий корни в истории развития человеческого общества? «Если кто-то говорит вам: «Не верьте этому человеку, у него репутация человека нечестного» или: «Это честнейший человек, вы можете следовать его советам», то всегда ли следует признавать такие доводы несостоятельными в гносеологическом плане лишь на том основании, что здесь имеется ad hominem? Нам могут возразить, что в данных случаях речь идет не об истинности или ложности какого-либо суждения, а о целесообразности или нецелесообразности совершения действия, о выработке той или иной линии поведения. Такое возражение правомерно, однако можно привести и другие примеры. «Данный человек сказал, что произошло такое-то событие. Известно, между тем, что этот человек часто обманывает. Значит, весьма вероятно, что данное событие не имело места». В данном случае истинностная оценка утверждения обосновывается ссыпками на личные качества человека, которому принадлежит это утверждение. Согласно традиционным канонам данная демонстрация порочна. Однако, посмотрев на нее непредубежденным взглядом, мы можем прийти к выводу, что она правомерна. В самом деле, если человек часто лжет, то вполне вероятно, что он лжет и в данном случае (разумеется, если данный вопрос относится к тому кругу вопросов, по которым данное лицо часто лжет). Поскольку вероятно, что человек лжет в данном случае, вероятно также, что событие, о котором он говорит, не имело места. Определяя, правомерно ли в том или ином случае использование «аргумента к человеку», необходимо учитывать не только гносеологический аспект аргументации и спора — выяснение истины, но и их этический аспект. Так, если даже «чтение в сердцах» адекватно отражает реальное положение дел (например, утверждение типа: «Вы не соглашаетесь со мной, потому что самолюбие мешает вам признать очевидную истину»), то такого рода довод, примененный в неподходящей ситуации, например, в публичной дискуссии, может быть оценен как оскорбительный и являющийся показателем низкой аргументационнои культуры самого аргументатора. «Аргумент к личности» опасен и своим психологическим эффектом. Он может настроить воспринимающего (слушателя, читателя, зрителя) против аргументации (даже когда она верна), если этот человек воспринимает довод к личности, как обидный для себя. В других случаях, когда довод к личности принимает характер, лестный для воспринимающего («Подмазывание аргумента» в терминологии С. И. Поварнина), это может побудить его принять ложный тезис, настроив его на некритический по отношению к аргументации лад. Аргументация такого рода обычно содержит замечания типа: «Вы как умный (проницательный, осведомленный, эрудированный, непредвзятый, благородный и т.п.) человек не можете не согласиться, что...» В этих случаях довод к личности создает условия для преувеличения степени правдоподобия рассуждения, когда стирается грань между «иногда» и «всегда», «часто» и «всегда», «иногда» и «часто». Количество некорректных аргументов значительно больше. Например, можно назвать такие как: "Аргумент к авторитету". Человек с целью поддержки своей точки зрения ссылается на идеи, имена, взгляды людей, которые являются авторитетами для противника. Даже если он не поддерживает их, "аргумент к авторитету" применяется ввиду того, что противник не осмелится спорить с ними; - "Аргумент к публике". Вместо обоснования тезиса, ее истинности или ложности объективными аргументами, пытаются опереться на мысль, чувство, настроение слушателей, присутствующих во время спора. Воспользовавшись таким аргументом, человек обращается уже не к своему партнеру по спору, а к другим участникам или даже в аудиторию, пытаясь при этом привлечь на свою сторону как можно больше людей, апеллируя не к их разуму, а прежде всего к их чувствам. Таким образом, известная осторожность в отношении универсального запрета на аргументы к личности вовсе не означает, что эти доводы всегда оправданы. Более того, опасности, связанные с чрезмерным увеличением доводов к личности и родственными им, а также со снисходительностью к такого рода доводам, гораздо более серьезны, чем возможные отрицательные последствия излишней академичности и непредвзятости в аргументации. Человек, категорически отвергающий любые разновидности этих доводов, может казаться излишне простодушным, он тратит много сил на разбор утверждений того, кто этого не заслуживает. И все же такой человек представляется гораздо привлекательнее, чем тот, который беззастенчиво пользуется доводами к личности, «чтением в сердцах», объявляя фактически не заслуживающими доверия и не способными к истинному суждению всех, кто с ним расходится во мнении, и наделяет всяческого рода достоинствами лишь себя и своих единомышленников. Образ такого аргументатора просматривается за заявлениями о том, что та или иная научная концепция неприемлема в силу политических или религиозных взглядов ее автора или же вследствие ассоциаций с «вредными» («буржуазными» или «коммунистическими») философскими или мировоззренческими представлениями; образ такого аргументатора просматривается за намеками на то обстоятельство, что данное суждение не должно приниматься во внимание в силу партийной (профессиональной, возрастной) принадлежности его автора. Научные дискуссии – обязательный элемент научных исследований и теория аргументации служит инструментом, обеспечивающим их эффективность.
