Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Работа по организации и редакционной подготовке издания осуществлена в рамках проекта: «Греко-варварские памятники Северного Причерноморья: Опыт методики российско-украинских полевых исследований» (2008–2010 гг.) Редакционная коллегия: д.и.н. А.А. Масленников д.и.н. Н.А. Гаврилюк; д.и.н. А.А. Завойкин Рецензенты: член- корр. РАН Г.А. Кошеленко д.и.н. В.Д. Кузнецов Утверждено к печати: Ученым советом Института археологии РАН Протокол заседания Ученого совета № 6 от 11. 06. 2009г. Ученым советом Института археологии НАНУ Протокол заседания Ученого совета № 6 от 19. 05. 2009 г. Д73 ΣΥΜΒΟΛΑ. Вып. 1. – Москва - Киев, 2010 - 304 с: ил. ISBN 978-5-94375-064-9 Сборник научных статей по археологии, истории, эпиграфике и нумизматике античного Северного Причерноморья. В издание включены новые материалы полевых исследований памятников, важнейшие открытия и находки, а также – музейных коллекций. Приоритет в подборке статей отдан публикациям новейших и наиболее важных открытий. Для археологов, историков, краеведов. ISBN 978-5-94375-064-9 © Редколлегия, 2010 г. © ИД «Триумф принт», 2010 г. РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ Н А Ц И О Н А Л Ь Н А Я А К А Д Е М И Я Н А У К У К РА И Н Ы ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Выпуск 1 Редакционный совет: член-корр. РАН Р.М. Мунчаев (Председатель); Проф. Д. Браунд (Великобритания); член-корр. НАНУ С.Д. Крыжицкий; член-корр. РАН Г.А. Кошеленко; д.и.н. М.Ю. Трейстер (Германия) МОСКВА — КИЕВ, 2010 О ткрывая настоящим сборником новый издательский российско-украинский проект, хотелось бы объяснить выбор его названия и основную идею. Греческое слово ΣΥΜΒΟΛΑI (знак, сигнал, признак, примета, знамение, намек, эмблема, символ) во множественном числе имеет значения: «знаки взаимной дружбы» (половинки разломленного предмета, которыми обменивались заключившие между собой союз гостеприимства), «опознавательные знаки», «пароль», «договор», «разрешение на въезд» и т.п. Во всех своих оттенках этот термин как нельзя лучше отражает основную идею нашего проекта: знаковое объединение частей целого в рамках единой исторической науки об античности, не только усилий российских и украинских коллег, изучающих древности Северного Причерноморья и прилегающих регионов, но и исследователей мира античности вне географических или современных политических границ. В полной мере эта задача начнет реализовываться, когда в свет выйдет первый сборник на английском языке. Языковый барьер, недоступность научной литературы на русском языке антиковедам большинства стран в значительной большей степени, как нам кажется, влияет на относительную изолированность исследований северопричерноморской античности от ее остальной, основной части, чем сохраняющийся (но стремительно заполняющийся в последние годы) разрыв между достижениями «западной» науки и знаниями о них в национальных, (российской и украинской), антиковедческих школах. И одна из главных задач проекта – способствовать, по мере возможности, ликвидации этой диспропорции. Аналогичная задача ставилась и в других издательских проектах инициированных как отечественными, так и зарубежными институтами. Место данного издания в этом общем процессе видится в оперативной публикации новых, наиболее существенных, ярких и интересных находок и открытий в области античности и грековарварского мира Северного Причерноморья. Одна из главных задач издания – объединение исследовательского потенциала ученых стран, примыкающих к северному побережью Понта Евксинского, формирование единого информационного пространства, позволяющего оперативно овладевать самыми новыми сведениями о памятниках и находках, исследование которых вносит заметный вклад в изучение античного периода истории данного региона. Другая важная составляющая проекта – попытка представить вниманию зарубежный коллег, интересующихся древностями античного Северного Причерноморья, но не владеющих русским языком, наиболее важные и интересные открытия «из первых рук». Редколлегия 4 СОДЕРЖАНИЕ I. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ И ОТКРЫТИЯ Арсеньева Т.М., Ильяшенко С.М., Науменко С.А. К вопросу о хронологии древнего Танаиса 11 Бессонова С.С., Столяренко П.Г., Кропотов В.В. Начало исследований на городище Парфений 22 Бонин А.В., Мелешко Б.В. Башня близ поселка Архипо-Осиповка – восточный рубеж Боспорского царства? 24 Бутягин А.М. Новые открытия в Мирмекии (раскопки 2006—2088 гг.) 28 Вахтина М.Ю., Столяренко П.Г. О раскопках античного городища Порфмий и его некрополя в 2007–2008 гг. 34 Винокуров Н.И. Боспоро-римская война 44/45–49 гг. и гибель ранней цитадели городища Артезиан (по материалам раскопок 2004–2008 гг.). 38 Внуков С.Ю. Новые исследования и находки на городище Кара-Тобе в северо-западном Крыму 45 Горончаровский В.А. Лабрис (Семибратнее городище): итоги исследований 2001–2008 гг. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 51 5 Смекалова Т.Н., Горончаровский В.А., Елисеев А.Ю. Геомагнитная съемка на территории Лабриса (Семибратнего городища) в 2006–2008 гг. 58 Ермолин А.Л. К 10-летию работы Керченской охранно-археологической экспедиции 63 Журавлев Д.В., Кельтербаум Д., Шлотцауер У. Новые данные о Таманском полуострове в VI в. до н.э. 69 Зинько В.Н. Боспорская охранно-археологическая экспедиция в 2008 г. 74 Зубарев В.Г. Новые открытия на городище Белинское. 78 Ивченко А.В., Карнаух Е.Г. Погребение II в. до н.э. с колчанным крючком из Ольвийского некрополя. 82 Кашаев С.В. Исследования некрополя Артющенко-2 в 2007–2008 гг. 88 Ковальчук А.В., Крайнева А.А., Сударев Н.И., Чевелёв О.Д. Раскопки западного некрополя Гермонассы в 2008 г. 97 Колесников А.Б. Раскопки поселения Приморский 23 в 1992 г. 101 Крапивина В.В., Буйских А.В. Основные итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2007–2008 гг. 108 Кондрашев А.В. Новые исследования у мыса Тузла на Таманском полуострове 118 Крутилов В.В. Археологические исследования античного поселения на о. Березань (участок Т) в 2007 г. 125 Крыжицкий С.Д., Хмелевский Д.Н. Исследования северной оборонительной линии Римской цитадели Ольвии 137 Ланцов С.Б. Результаты исследования Кульчукского городища (IV в. до н.э. – I в. н.э.) на хоре Херсонеса Таврического 142 Лимберис Н.Ю., Марченко И.И. Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани 6 152 Ломтадзе Г.А. Античное укрепление на северо-востоке Таманского полуострова 164 Ломтадзе Г.А., Сударев Н.И. Исследования поселения Вышестеблиевская 10 166 Ляшко С.Н., Папанова В.А. Усадьба на ближней хоре Ольвии 166 Малышев А.А. Новое в хроностратиграфии Раевского городища 175 Масленников А.А., Ковальчук А.В., Супренков А.А., Бонин А.В. Исследования античных памятников Крымского Приазовья в 2008 г. 179 Молев Е.А. Новые раскопки городища Китея 188 Полин С.В., Дараган М.Н. Работы на Александропольском кургане в 2008 г. 191 Попова Е.А., Егорова Т.В. Новейшие открытия Крымской археологической экспедиции МГУ в Евпатории 210 Самойлова Т.Л., Остапенко П.В., Савельев О.К. Новейшие открытия в античной Тире 216 Сударев Н.И., Чевелев О.Д. Охранные исследования Западного некрополя Гермонассы в 2009 г. 220 Сударев Н.И., Жуков В.А., Бакунова Т.Н. Исследования Восточно-Боспорской археологической экспедиции и Фонда «Археология» на Таманском полуострове в 2009 г. (Предварительные данные) 224 Тищенко И.Б. Погребение № 10 из раскопок кургана № 8 курганной группы Медвёдовская-1 в Тимашевском районе Краснодарского края 228 Толстиков В.П. Новый объект ордерной архитектуры в центральном районе Пантикапея 231 Ушаков С.В. Базилика «Крузе» в Херсонесе: результаты исследований 241 Финогенова С.И., Ильина Т.А., Чхаидзе В.Н. Новейшие результаты исследований на Таманском городище и некрополе 248 Хршановский В.А. Новые погребальные памятники на Илуратском плато Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 254 7 II. МУЗЕЙНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ И НАХОДКИ Буравчук О.Е. Килики «Мастера Пифоса» из раскопок Ольвии и Березани 259 Ворошилов А.Н. Находки античных шлемов на северной периферии сарматского мира 265 Гаврилюк Н.А. Керносы из материалов городищ Нижнего Поднепровья (из фондов Института археологии НАН Украины и музеев Херсонщины) 271 Диденко С.В., Лысенко С.Д., Мызгин К.В. Римские монеты с памятников Малополовецкого археологического комплекса 277 Кулаков В.И. Римские импорты, найденные в земле эстиев и хранящиеся в фондах музеев России 281 Ларенок В.А. Кубок Диониса 288 Шрамко И.Б, Задников С.А. 8 Новые находки ранней античной керамики на Бельском городище 294 Список сокращений 301 Информация об авторах 302 I. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ И ОТКРЫТИЯ Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Т.М. Арсеньева, С.М. Ильяшенко, С.А. Науменко «А нглийский путешественник Кларк тщетно искал следы греческих поселений по всему левому берегу Дона: сие заставило его заключить, что древний Танаис, вероятно, находился на Европейской стороне сей реки. И подлинно я думаю, что остатки сего города существуют доныне на означенной стороне, в 10 верстах от моря, близ донского села Недвиговки. Тут, на возвышенном и крутом берегу реки, нашел я следы акрополи, или цитедели, весьма сходной с ольвийской, но немного поменьше; укрепление сие окружено глубоким рвом и в некоторых местах, на валу, кучами земли и камней, показывающих основания башен» (Стемпковский, 1854. С. 388). Эти слова, написанные в 1854 г. И.А. Стемпковским, можно считать отправной точкой в исследованиях Танаиса. Первые археологические изыскания в «землях донской слободы Недвиговки», проведенные П.М. Леонтьевым в 1853 г., подтвердили ранее высказанные предположения о месте расположения древнего Танаиса (Леонтьев, 1854. С. 397 и сл.). У античных авторов сохранилось о нем крайне мало сведений. Эмпорий на далекой окраине античного мира интересовал их скорее как географический объект на р. Танаис (рис. 2, 1), разделявшей Европу и Азию (Strabo XI.2.1–5; XI.7.4). Именно по этой причине реконструкция истории города основывается в основном на археологических находках. Ежегодные раскопки в рамках Нижне-Донской археологической экспедиции ИА РАН ведутся здесь с 1955 г. За последние годы наши знания о Танаисе значительно расширились. В корне изменились представления об облике города Археологические исследования и открытия о хронологии Древнего Танаиса Рис. 1. 1. Танаис и его районы. Общий план. 11 .М. Арсеньева, С.М. Ильяшенко, С.А. Науменко Рис. 1.2. Кварталы римского времени на основном четырехугольнике городища, раскопы VI и XIV, вид с юга раннего периода. Он предстал не таким уж варварским, как это считалось ранее. Можно предполагать, что в его образовании и развитии отражались многие общие черты, характерные для греческой колонизации. К новым открытиям относятся и хозяйственные ямы под ранними уличными напластованиями, а также подвальные сооружения – «закрытые комплексы» с важными для датировок материалами: амфорами, клеймами, чернолаковой посудой, терракотами и монетами. Совокупность разных категорий находок в этих комплексах выдвигает Танаис в ряд важных хроноиндикаторов для эллинистической и римской эпох. Рис. 2. 1. Вид на дельту Дона с северо-восточного угла городища Танаис. 12 Эмпорий, возникший в начале III в. до н.э., постепенно превратился в главный экономический центр крупного региона – СевероВосточного Приазовья. Постоянно осуществляя связь античного мира с племенами, населявшими степь, он стал притягательной силой для кочевников. Вплоть до прекращения жизни в середине V в. н.э. «это был общий торговый центр азиатских и европейских кочевников, с одной стороны, и прибывающих на кораблях в Меотиду с Боспора и Средиземноморья, с другой. Первые привозили рабов, кожи и другие предметы, которые можно найти у кочевников, последние доставляли в обмен вино и все прочие принадлежности культурного обихода» (Strabo XI.2.3). Как показали раскопки, товары, главным образом вино в амфорах, предметы быта, украшения попадали сюда из самых разных производственных центров Понтийского и ВосточноСредиземноморского регионов (рис. 5, 2; 3, 2-5, 7; 8, 1-4; 6, 2-6). Географическая отдаленность не исключала вовлеченность Танаиса в политическую О хронологии Древнего Танаиса жизнь Боспорского царства. Однако эта сторона истории города остается пока слабо изученной. Больше других древних авторов сообщает Страбон, говоря о городе как о создании эллинов, владеющих Боспором (Strabo, XI.2.3). В самом конце I в. до н.э., вероятно, не оставшись в стороне от политических событий на Боспоре, Танаис разрушается царем Полемоном «за неповиновение». Этим разгромом заканчивается первый период его существования, условно называемый «эллинистическим». Последние исследования позволяют поновому взглянуть на систему фортификации Танаиса и ее отличия от других городов Боспора. Археологические данные свидетельствуют о том, что уже к началу II в. до н.э., или даже немного раньше, здесь существовала вполне сложившаяся инфраструктура с устойчивой планировкой и оборонительными сооружениями. Несмотря на успешную торговлю со степными жителями, город почти всегда был вынужден защищать свои границы, о чем свидетельствуют мощные укрепления, возникшие уже на рубеже III–II вв. до н.э. Сейчас мы выделяем три одновременно существовавших на коренном берегу реки укрепленных городских района: основной четырехугольник (цитадель), Западный район и Западный пригород (рис. 1, 1, 2; 4, 1; 6, 1). Можно также предположить наличие аналогичной жилой застройки в нижней, прилегающей к порту, части города (Нижний город) (рис. 7, 1). Кроме того, в последние годы открыты остатки позднеантичных жилых и хозяйственных сооружений на коренном берегу, к востоку и западу от основной территории городища. Поселение первоначально, вероятно, имевшее статус эмпория, скорее всего, возникло на этом месте уже в первой четверти III в. до н.э. или в самом его начале. Работами последних лет доказано, что городская структура Танаиса начинает складываться с конца III в. до н.э. и почти полностью оформляется к середине II в. до н.э. В связи с этим историю эллинистического города предварительно можно разделить на четыре этапа. I этап – время возникновения и существования на данной территории эмпория – начало (первая четверть) – середина III в. до н.э. К этому периоду относятся различные ямы, как правило, впущенные в материк. Большинство из них использовалось в качестве зернохранилищ и погребов. Ямы, особенно большие, могли являться остатками жилых полуземляночных сооружений. В некоторых случаях зафиксировано сочетание земляной архитектуры с использованием каменных конструкций. Например яма, обнаруженная в подвале под помещением ВЦ на раскопе VI (усадьба 6). Подобные ей отмечены повсеместно, но исследованы они в основном в наименее разрушенных местах: под уличным полотном; под стенами оборонительных укреплений; под вымостками более поздних дворов; в промежутках между подвалами римского времени. Открыты они и на территории Западного городского района, и Западного пригорода. Чаще всего они заполнены мусорным грунтом, в котором содержались обломки гераклейских, херсонесских, синопских, родосских амфор, а также амфор из неопределенных центров Эгеиды. Кроме них, встречаются фрагменты парадной рас- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 2.2. Центральная часть западной оборонительной линии основного четырехугольника городища, вид с северо-востока 13 .М. Арсеньева, С.М. Ильяшенко, С.А. Науменко 3 4 2 1 5 Рис. 3. 1. Вход в город эллинистического и римского времени в центре западной линии фортификации основного четырехугольника городища, вид с запада. 2. Терракотовый алтарик из раскопа XIV 1982 г. 3. Свинцовая амфорка из слоя п.п. III в. н.э. раскопа XIX 2006 г. 4. Терракотовая головка Деметры из башни 4 – северная 2007 г. 5. Костяная фигурка из раскопа XX 1996 г. 6. Электровый статер Савромат II (эмиссия 198 г. н.э.) из раскопа XIX 2007 г. 7. Фрагмент терракотовой статуэтки из раскопа XX 1995 г. писной керамики конца IV – начала III вв. до н.э. Ямы, как правило, перекрыты жилым горизонтом середины III в. до н.э. В это же время в дельте Дона процветало Елизаветовское городище. Однако нам пока неизвестен характер взаимоотношений этих двух поселений. II этап – середина – 20-е годы III в. до н.э. Около середины III в. до н.э. в городе, по всей вероятности, начинается интенсивное строительство, сопровождавшееся в том числе и сооружением глубоких подвалов. Постройки сложены из камня и ориентированы по сторонам света. Материалы второй половины III в. до н.э. встречаются не только на территории основного четырехугольника, но и за его пределами (в Западном районе). Это может свидетельствовать о постепенном разрастании города. Вполне вероятно, что в это время в его состав вливаются и жители разгромленного 14 7 50 см 0 6 0 2 см Елизаветовского поселения. В конце данного периода постройки по неизвестной пока причине засыпают, поверхность нивелируют для нового строительства. Расширение торговых связей стало одним из основных факторов дальнейшего разрастания и укрепления Танаиса. Для характеристики этого этапа особенно важен анализ керамических (амфорных) клейм. По мнению Д.Б. Шелова, в танаисской амфорной торговле на всем протяжении эллинистического периода отдавалось предпочтение таре с острова Родос, что существенно отличало город от поселений Европейского Боспора (Шелов, 1975. С. 28). Однако благодаря произведенной в последние десятилетия ревизии в хронологии амфорных клейм (Федосеев, 1994. С. 188–190; Conovici, 1998; Finkielstejn, 2001) можно утверждать, что родосский амфорный импорт не был до- О хронологии Древнего Танаиса 1 минирующим на протяжении почти всего III в. до н.э., напротив, характерно некоторое преобладание синопских сосудов. Лишь к концу столетия Синопа утрачивает свои лидирующие позиции. Это достаточно хорошо видно на примере материалов из закрытых комплексов и слоев Танаиса II этапа. III этап – конец III – середина II вв. до н.э. В последней четверти III в. до н.э. в планировке города наблюдаются заметные изменения: засыпается ряд подвалов в центральной и южной частях городища (раскоп VI и XIX), формируются улицы, которые потом сохраняются вплоть до середины III в. н.э. К концу III – началу II вв. до н.э. появляются каменные оборонительные стены (рис. 3, 1). Возможно, в это же время город значительно увеличивается в размерах: на краю коренного берега реки окончательно оформляется Западный район, Рис. 4. 1. Площадь и усадьбы на раскопе XIX в южной части основного четырехугольника городища, вид с севера. 2. Фрагмент мраморного рельефа из раскопа XIX 1993 г. 3. Бронзовый перстень с изображением богини на троне из некрополя, раскопки 2008 г. 4. Фрагмент известняковой базы эллинистического времени с надписью из раскопа XIX 1993 г. 5. Фрагмент мраморной стелы римского времени из раскопа XIX 1993 г. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 3 2 4 0 5 50 см 15 .М. Арсеньева, С.М. Ильяшенко, С.А. Науменко Рис. 5. 1. Интерьер подвала R-2 в момент гибели в середине III в. н.э. на раскопе XIX, 2007 г. Вид с запада. Рис. 5. 2. Амфорный зал в фондах ГУК РО «Археологический музейзаповедник «Танаис». который, по всей видимости, включает в себя и Западный пригород. В наиболее возвышенной части первой надпойменной террасы (к югу от основного четырехугольника и Западного района) появляется Нижний город. Дальнейшему продвижению города на юг могли препятствовать река и море, на берегах которых, согласно описанию Страбона, и находился Танаис (Strabo, XI, 2, 3; Шелов, 1970. С. 82). Увеличение города могло быть связано как с естественным приростом населения, так и с притоком новых колонистов. В это же время жители Танаиса возводят стену (западная оборонительная линия цитадели), отделяющую территорию основного четырехугольника городища от западных районов (рис. 2, 2). IV этап – середина II – конец I вв. до н.э. – можно назвать временем наибольшего расцвета эллинистического Танаиса. Полностью оформляется планировка кварталов и улиц, завершается строительство мощных оборонительных стен с башнями, возникают площади, окончательно закрепляется районирование 16 (рис. 1, 2). Размеры города достигают 800 м в длину и около 400 м в ширину. Показательно, что абсолютное большинство погребений эллинистического времени, известных на танаисском некрополе, относятся именно к этому этапу (рис. 7, 2). Кроме того, в последние десятилетия обнаружены остатки надписей, а также фрагменты архитектурных деталей из мрамора и местного камня, датирующиеся II–I вв. до н.э. (рис. 4, 4). Эти находки особенно важны, так как до сих пор эпиграфических памятников «дополемоновского» времени в Танаисе известно не было. Благодаря им вновь поднимается вопрос о политическом статусе города (Арсеньева и др., 1996, С. 68–71). Окончание этапа, как и всего эллинистического периода Танаиса, связано с разгромом города в конце I в. до н.э. На рубеже I в. до н.э. – I в. н.э., как уже писалось, город был разрушен боспорским царем Полемоном. С этого события начинается второй период его истории – «римский». Он датируется периодом I – середина III вв. н.э. Разгром Танаиса, вероятно, уничтожил и сложившуюся структуру городской застройки (Шелов, 1970. С. 226–235). Город лишается оборонительных сооружений, экономическая жизнь затихает. По предположению Ю.Г. Виноградова, возрождение Танаиса из руин произошло лишь во время правления Савромата I, разрешившего сооружение оборонительной системы (Арсеньева и др., 1996, С. 68–71). Но уже со времени Аспурга число жителей Танаиса могло увеличиться за счет новых колонистов, переселенных сюда с территории Боспора. Этот вывод делается на основании анализа нумизматического материала. Начиная с этого времени металлические монеты становятся неотъемлемым элементом внутреннего рынка города и весьма частой находкой (рис. 3, 6). По мнению исследователей, носителем спроса на разменную монету могло быть только население основной территории Боспора (Яценко, 2001. С. 86). Отразилось ли это событие на территориальном делении города, сказать пока трудно. Од- О хронологии Древнего Танаиса 1 6 2 3 5 Рис. 6. 1. Эллинистические усадьбы в Западном пригороде, раскоп ХXIII 2000 г. Вид с севера. 2. Кувшин из позднеэллинистического погребения Восточного некрополя, раскоп ХХХ 2006 г. 3. Унгвентарий из раскопа XXIII Западного пригорода 1998 г. 4. Бронзовый перстень из погребения Западного некрополя, раскоп XVIII/3 2007 г. 5. Ручка сосуда с рельефным лицом бородатого мужчины на атташе сосуда из эллинистичнеского погребения Западного некрополя 2008 г, раскоп XVIII/4. 6. Канфар из Западного пригорода, раскоп XXIII 2001 г. 4 0 нако, как минимум, два района продолжали существовать и в постполемоновский период истории – Верхний и Нижний город. При этом Верхний сжался до размеров основного четырехугольника, превратившись в мощную крепость. Скорее всего, и в Нижнем городе также произошло восстановление оборонительной системы. 2 см Возрождение города после разрушений Полемона началось почти сразу же. Уже в I в. н.э. возникли многие жилые комплексы. Центральная часть города (основной четырехугольник) теперь была расширена к югу и западу. Постройки возникали и за пределами оборонительных укреплений. Видимо, значительно выросла и укрепилась портовая часть города, Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 17 .М. Арсеньева, С.М. Ильяшенко, С.А. Науменко Рис. 7.1. Позднеантичные постройки на территории Нижнего города, раскоп XXVIII 2005 г. Вид с юга. сформировался Нижний город, протянувшийся по нижней террасе к западу от нее. Теперь застройка осуществлялась более компактно. В основе планировки – прямоугольная сетка улиц (рис. 4, 1). Открыто большое количество усадеб, непременной частью которых были мощеные дворики с водосборными колодцами посередине. Каждая из них имела один или несколько подвалов. От наземных помещений сохранились лишь один-два ряда кладок. Во II в. н.э. территория основного четырехугольника превращается в хорошо укрепленную крепость, ограниченную с севера, востока и запада мощным рвом, частично вырытым в глинистом грунте, частично вырубленным в скале. В городе постоянно находился наместник боспорского царя. Значение Танаиса в политической жизни Боспора возрастает, так как он выполнял роль основного форпоста и посредника в сношениях с сарматскими племенами, с которыми вынуждены были считаться боспорские правители. Именно во II–III вв. н.э. начинается новый экономический расцвет города. Значительно возросла его роль как важнейшего торгового и производственного центра в обширном 18 степном регионе. Вокруг Танаиса возникает целый ряд земледельческих поселений. Однако уже в слоях, относящихся к середине II в. н.э., вновь обнаружены многочисленные следы мощного пожара и разрушений. Особенно отчетливо они прослеживаются при исследовании башен на западной оборонительной линии основного четырехугольника. Выделяются башни, переставшие функционировать в середине II в. н.э., и возведенные над ними (или рядом с ними) новые башни, дожившие до середины III в. н.э. Кроме того, при раскопках под значительной частью сооружений III в. н.э. обнаруживаются полузасыпанные остатки подвалов середины II в. По всей видимости, эти разрушения можно связать с проникновением с востока на Нижний Дон мощных военизированных кочевых образований – носителей позднесарматской культуры. Именно с этого времени в городе стало реально ощущаться присутствие степного населения. Появляются богатые погребения местной знати (рис. 8, 1–4; 6-1). Однако указанное событие не имело затяжного характера. Город быстро восстанавливается: отстраиваются дома, мусор и зола вывозятся О хронологии Древнего Танаиса Рис. 7. 2. Участок западного некрополя раскоп XVIII 2008 г. Вид с северо-запада. в приречную часть города. Особенно бурное строительство велось во второй половине II – начале III в. н.э. О восстановлении городских оборонительных стен свидетельствуют многие надписи от времени Савромата II до Ининфимея (рис. 4, 2,3, 5). В середине III в. н.э. Танаис и все окружающие его поселения были разрушены и сожжены. На всей раскопанной площади города зафиксированы следы огромного пожара (рис. 5, 1). Причина гибели и ее непосредственные виновники неизвестны. Скорее всего, это результат нападения на город племен, пришедших с востока и принимавших участие в «готских» походах на Римскую империю. Как считал Д.Б. Шелов, Танаис был восстановлен в последней четверти IV в. н.э. Начинался последний период его истории, получивший название «позднеантичный» (вторая половина IV–V в. н.э.). Но этот город уже не был столь значительным экономическим центром (Шелов, 1972. С. 307 и сл.). В нем фиксируется приток нового населения, пришедшего с запа- да. За последние годы в Танаисе были открыты участки со сравнительно хорошо сохранившимися сооружениями IV в. н.э. Они существенно отличаются от построек предшествующего периода. Это совсем другая планировочная структура: прежние улицы и площади были застроены новыми домами и изрыты ямами. В позднем городе не открыто ни одной широкой улицы – между домами имелись лишь узкие, шириной до 2 м, проходы, вымощенные камнем. Постройки позднеантичного периода несколько заглублены в землю, сложены небрежно на завалах сооружений II–III вв. н.э. Традиция сооружения подвалов под жилыми и хозяйственными зданиями почти прекращается. Достаточно хорошо прослеживаются три хронологических и строительных периода. Начало первого теперь относят к середине IV в. Однако четких маркеров времени слоев внутри построек не выявлено, а следовательно, и хронология пока остается относительной. Пока до конца не ясным остается размер территории позднеантичного города. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 19 .М. Арсеньева, С.М. Ильяшенко, С.А. Науменко 2 1 8 9 4 4 5 0 5 см Рис. 8. 1–4 — Хрустальная подвеска в виде дельфина, бусы, золотые подвески бронзовый светильник, бронзовый канделябр из погребения I-II вв. н.э на территории западного некрополя. Раскопки 1996 г.; 5 — Золотая серьга из погребения IV-V вв. западного некрополя. Раскопки 1996 г.; 6-12 находки из погребения 186 западного некрополя 2008 г., раскоп XVIII/4; 6-7,10-12 детали конской узды; 8 – индикация монеты с изображением Септимия Севера и Каракаллы (198 г. н.э.); 9 — индикация монеты с изображением Каракаллы. 20 О хронологии Древнего Танаиса Как считал Д.Б. Шелов, восстановленный из руин Танаис, хотя и был экономически гораздо менее мощным, чем во II–III вв. н.э., по-видимому, занимал ту же площадь, что и в предшествующий «готскому» погрому период. Находки последних лет подтверждают это предположение. Для топографии позднего Танаиса особое значение имеют раскопки 2003–2007 гг. за пределами четырехугольника (к югу, западу и востоку от него). Здесь, на подворье современных частных владений, расположенных, в том числе, и в пойменной части, были открыты комплексы помещений позднего периода (рис. 7, 1; 8, 5). Западная граница позднеантичного поселения пока менее ясна. Но и она, скорее всего, выходила за линию западной стороны основного четырехугольника. Об этом свидетельствуют находки жилых сооружений и улиц на территории Нижнего города (раскоп XXVIII), а также остатки домов к западу от западного оборонительного рва римского времени (раскоп XXIX). Примечательно, что оборонительных конструкций IV–V вв., кроме тех, что были выявлены Д.Б. Шеловым на раскопе IV (1972. С. 312), пока на исследованных участках не найдено. В постройках, находившихся за пределами четырехугольника городища, отмечается один строительный горизонт. Он больше соответствуют первому строительному горизонту сооружений позднеантичного периода на городище. В конце него (конец IV – начало V вв. н.э.) происходит какое-то событие, которое приводит к резкому уменьшению площади Танаиса. Жители покидают свои дома в Нижнем городе. Если судить по находкам на раскопе XXVIII, то возникает ощущение того, что имущество в части из них было в спешке оставлено хозяевами. Возможно, в это же время оказываются заброшенными постройки к востоку и западу от «четырехугольника». Здесь нет пока встроенных в контуры предыдущих построек новых, округлых в плане, домов. По неизвестной причине жители сюда больше не возвращаются. Не исключено, что с этим же событием связано исчезновение ряда населенных пунктов на правобережье и в дельте Дона. Остатки строений, которые было бы можно связать со второй четвертью – серединой V в. н.э. известны к настоящему времени лишь в пределах основного четырехугольника городища. Это, как правило, небрежно сложенные каменные постройки округлой в плане формы. Конкретной причины окончательного запустения города назвать пока нельзя. Скорее всего, она кроется в общей ситуации, связанной с последствиями гуннского нашествия. Непосредственных следов разрушения города в V в. н.э. не наблюдается. На фоне всеобщего разорения вокруг город уже не мог играть роль главного торгового и экономического звена в Нижнедонских степях. Жизнь здесь постепенно угасла. Находившийся на периферии античного мира Танаис оказался заброшен и забыт на многие века. Список литературы Арсеньева и др., 1996 – Арсеньева Т.М., Бёттгер Б., Виноградов Ю.Г. Новые исследования в Танаисе // ВДИ. 1996. № 3. Леонтьев, 1854 – Леонтьев П.М. Разыскания на месте древнего Танаиса и в его окрестностях // Пропилеи. Сборник статей по классической древности. Кн. I. СПб., 1854. Стемпковский, 1854 – Стемпковский И.А. Два письма Стемпковского о местоположении Древнего Танаиса // Пропилеи. // Сборник статей по классической древности. Кн. IV. СПб., 1854. Федосеев, 1994 – Федосеев Н.Ф. Хронология синопских магистратских клейм // Тез. докл. междунар. конф. «Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Пречерноморья», посв. 95-летию со дня рождения Б.Н. Гракова. Запорожье, 1994. Шелов, 1970 – Шелов Д.Б. Танаис и Нижний Дон в III–I вв. до н.э. М., 1970. Шелов, 1972 – Шелов Д.Б. Танаис и Нижний Дон в первые века нашей эры. М., 1972. Шелов, 1975 – Шелов Д.Б. Керамические клейма из Танаиса III–IΙ веков до н.э. М., 1975. Яценко, 2001 – Яценко В.В. Случайные находки (1998–2000 гг.) монет из Танаиса // ДА. 2001. Вып. 3, 4. Conovici, 1998 – Conovici N. Histria. Les resultats des fouilles. VIII (Hrsg. P. Alexandrescu). Les timbres amphoriques. 2. Sinope // Corpus international des timbres amphoriques 3. Bucarest; Paris, 1998. Finkielstejn, 2001– Finkielstejn G. Chronologie détaillée et révisée des éponymes àmphoriques rhodiens, de 270 a 108. J.-C. environ. // BAR. 2001. Int. Ser. 990. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 21 С.С. Бессонова, П.Г. Столяренко, В.В. Кропотов Начало исследований на городище ПАРФЕНИЙ 0 5 см Рис. 1. Краснолаковая керамика из слоя плотного суглинка светлокоричневого цвета. 22 В 2006 — 2008 годах охранно-архе ло гическая экспедиция Института археологии НАН Украины начала работы на городище, отождествляемом с античным Порфмием. Памятник расположен на небольшом плато в 0,3 км к северу от поселка Опасное на северо-восточной окраине г. Керчи. Его центральная часть занята современными постройками и для археологического исследования недоступна. Раскопки велись на периферийных участках: юго-восточной окраине городища (раскоп 1) и зольнике на северовосточном склоне (раскоп 2). В раскопе 1 исследовались культурные напластования в северо-восточном направлении – вдоль восточного края городища. Основной задачей работ 2008 г. было доследование прежде частично открытого хозяйственного комплекса с частью вымостки и хозяйственной ямой. На новой площади в 50 м2 культурные напластования были прослежены на глубине до 1,5 м. Под слоем дерна и мусорными отложениями второй половины ХХ в. был выявлен слой плотного гуммированного суглинка темно-серого цвета с включением щебня и каменной крошки, содержащий выразительный материал второй половины I – первой половины II вв. н.э. и отдельные находки более раннего времени. Под ним находился довольно значительный завал из среднего и мелкого бутового камня, в свою очередь, перекрывавший слой плотного суглинка светло-коричневого цвета. В нем также были Начало исследований на городище ПАРФЕНИЙ 0 5 см Рис. 2. Находки из слоя золистой супеси серого цвета. обнаружены развалы бутового камня средних и мелких размеров и зафиксирован участок стены длиной 1,45 м, уходящий под северозападный борт раскопа, и вымостка из крупных известняковых плит – продолжение упомянутого хозяйственного комплекса. Находки в слое плотного суглинка светло-коричневого цвета представлены отдельными артефактами V–I вв. до н.э. (в частности, обломками пухлогорлых хиосских амфор, чернолаковой керамики и «мегарских» чаш) и массовым материалом I в. н.э. В его числе несколько целых форм лепной и краснолаковой посуды (рис. 1), миниатюрная фибула, боспорская монета середины I в. н.э., фрагментированный стеклянный бальзамарий, бусы и т.п. В северной части раскопа упомянутый слой лежал непосредственно на материке, в южной – его подстилал слой золистой супеси серого цвета с находками конца VI–V в. до н.э. (рис. 2). Мощность слоя постепенно увеличивалась в восточном направлении – в сторону Центрального зольника. Этот же слой был выявлен в основании Центрального зольника во время разведочной шурфовки на городище в 1949 г. На раскопе 2 был прирезан небольшой участок размером 5х2 м, расположенный вниз по склону плато. Мощность культурных напластований здесь достигала 3,85 м. Верхние слои, сильно поврежденные современными перекопами, дали материал, датируемый периодом IV в. до н.э. – I в. н.э. Два самых нижних слоя – золистой супеси и подстилающего ее плотного суглинка – также оказались нарушенными (оползне- выми процессами), но обнаруженный в них материал хронологически более однородный: вторая половина или конец IV – начало ІІІ вв. до н.э. Особо отметим находку в нижнем слое почти целой гераклейской амфоры с двустрочным клеймом на горле, дающим новое для Боспора сочетание имен гончара и магистрата1 и позволяющим отнести образование этой части зольника ко второй половине IV в. до н.э. (рис. 3). В целом, археологические исследо10 см 0 вания 2008 г. существенно дополнили наши знания о городище Парфений. До сих Рис. 3. Гераклейская амфора пор памятник систематически не исследоиз зольника на вался: все заключения о времени его функсеверо-восточном ционировании и характере культурных насклоне. пластований строились исключительно на результатах разведочных работ Е.Г. Кастанаян 1949 г. Новые раскопки уточнили ее наблюдения и позволили выявить незатронутые современной хозяйственной деятельностью участки, весьма перспективные для дальней- 1 Определение Н.Ф. Федосеева шего исследования. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 23 А.В. Бонин, Б.В. Мелешко Башня близ п. Архипо-Осиповка – восточный рубеж Боспорского царства Рис. 1. Карта-схема азиатского Боспора 24 С реди памятников археологии сельской территории Боспора в римское время особое место занимают дома-башни. Появившиеся в I в. до н.э. и бытовавшие на протяжении последующего столетия, эти небольшие по площади поселения всегда привлекали внимание исследователей. Особенности архитектурнопланировочных решений таких объектов (двухкамерные прямоугольные двух-трехэтажные строения), а также особенности их расположения, свидетельствуют об их дозорносигнальном назначении. Таким образом, география распространения памятников должна фиксировать территорию Боспора рубежа эр. На территории Азиатского Боспора большинство домов-башен сконцентрировано в районе между Новороссийском и Анапой (Баты и Горгиппия, соответственно). Это поселения у хутора Рассвет (Десятчиков и др., 1984. С. 90, 91; Крушкол, 1968. С. 213–219), станиц Натухаевской (Сизов, 1889. С. 105), Раевской (Блаватский, 1959. С. 42–49; Онайко, 1959. С. 51–61; 1965. С. 125–130; 1984. С. 92; Онайко, Дмитриев, 1982. С. 117), Анапской (Алексеева, 1988, С. 66–68), Владимировской (Онайко, Дмитриев, 1981. С. 93–100; 1982. С. 106–121) и Цемдолинской (Онайко, Дмитриев, 1982. С. 106–121). Помимо указанных поселений в этом регионе есть и другие, пока еще не полностью раскопанные памятники такого же типа (Вязкова, Гольева, Малышев. 2009. С. 194-212). Восточнее указанного региона объектов такого рода (да и вообще античных поселений) зафиксировано не было, что позволяло считать район современного Новороссийска восточной окраиной Боспорского царства (рис. 1). Башня близ п. Архипо-Осиповка – восточный рубеж Боспорского царства Однако исследования последних лет заставляют пересмотреть наши представления о границах Боспора в первой половине I в. н.э. Раскопки еще одного дома-башни в АрхипоОсиповке (поселок, находящийся восточнее Геленджика) значительно расширяют географию распространения памятников этого типа (Бонин, Мелешко, 2008). Башня была найдена в 1999 г. в ходе обследования территории между поселками Архипо-Осиповка и Бетта. Первоначальное название памятника – могильник «Назарова Щель V». Исследование памятника было проведено Мегалитическим отрядом Северокавказской экспедиции РАН под руководством Б.В. Мелешко. Памятник расположен на расстоянии 2,2 км к западу от границы поселка АрхипоОсиповка, на относительно ровном участке между морем и горным хребтом. Узкий отрог, на краю которого было построено исследуемое сооружение, выдвинут в сторону моря (рис. 2). Только отсюда можно видеть максимально широко прибрежную часть моря. С запада обзор ограничен мысом Чувоковопас, на котором сейчас расположен санаторий «Бета», а на востоке в ясную погоду и при отсутствии испарений просматривается Дагомыс. Развалины башни до раскопок имели вид каменного кургана полусферической формы с довольно крутыми склонами (кроме северного и северо-восточного). Они занимали целиком весь мыс останца, обращенный к морю (на юг и юго-запад). Высота каменной «насыпи» от северной подошвы составляла 1,1 м, а общая высота от основания мыса – около 5,5 м (с морской стороны). Длина «насыпи» по линии север-юг составляла около 18 м, а ширина (В-3) – приблизительно 16 м. Расчистка каменных завалов обнажила цоколь прямоугольного сооружения, практически Рис. 2. Карта расположения памятника «Назарова Щель V» (башни) Рис. 3. План-схема строительных остатков. Разрезы стен 4 Рис. 4. Основание башни. Вид с юга 5 0 5м 3 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 5. Помещение 1. Вид с запада 25 А.В. Бонин, Б.В. Мелешко Рис. 6. Тарная керамика из помещений башни 0 20 см квадратного в плане. Длина сторон по внешнему периметру – около 10 м. Внутреннее пространство разделено стенкой с проходом на два неравных по площади помещения. Таким образом, помещение 1 (южное) имело размеры 7,8х4,7 м (площадь 36,66 м2). Северное помещение – 7,8х3,2 (S = 24, 96) (рис. 3–5). Все внешние стены имеют двупанцирную кладку на глинистом растворе (это не чистая глина, а подручный материал) с забутовкой из той же глинистой субстанции вперемешку с мелким щебнем. Размеры камней панцирей: от 62х32х6 и 50х22х8 см до 26х24х8 см и 24х17х10 см. Крупные плоские камни (вернее даже плиты) панцирей уложены ярусами на глиняном растворе, в некоторых местах вперевязку, а отдельные крупные камни большей толщины (песчаник и гранит) входят по высоте в два-три яруса. Толщина стен 1,0–1,3 м. Остатки стен перекрыты завалами. Часть камней и перемежающегося с ними грунта завала несут следы огня. Нижние ряды кладки испытывали значительно меньшую темпе- 26 ратурную нагрузку. Верхушки сохранившихся частей стен и тем более камни из завала побывали в гораздо более сильном огне. Сильная обожженность верхней части кладки косвенно указывает на то, что каменным был только цоколь башни. Над ним были возведены деревянные конструкции, которые при пожаре и дали достаточную температуру для прокала песчаника до красного цвета. Для установления первоначальной высоты стен подсчитан примерный объем завала. При площади 160–170 м2 и высоте 1,5 м в максимальной точке шапка полусферы будет иметь V = 170 м3 при площади стен около 42 м2. Таким образом, первоначальная высота их составляла около 4 м. Входы закрывались деревянными дверями, на что указывают находки двух комплектов кованых гвоздей, обнаруженных в наружном и внутреннем входных проемах. Находки из помещений башни составляют достаточно интересный закрытый комплекс, позволяющий датировать время жизни на этом поселении второй третью I в. н.э. Большинство находок представлено фрагментами тарной керамики (рис. 6). Это светлоглиняные узкогорлые типа А, светлоглиняные широкогорлые типа CIб (по С.Ю. Внукову), плоскодонные амфоры типа Син IV (по С.Ю. Внукову). Некоторые амфоры вышеуказанных типов удалось реставрировать практически целиком. Остальные фрагменты не столь выразительны. Среди них отметим горло позднесинопской амфорной тары Син V (по С.Ю. Внукову). Достаточно много фрагментов принадлежало коричневоглиняным сосудам колхидского производства. Описанный комплекс тарной керамики можно датировать временем около второй трети I в. н.э. (Абрамов, 1993; Внуков, 2003; 2006). Датировки сравнительно немногочисленных фрагментов толстостенной и столовой керамики не противоречат хронологии амфор (рис. 7). Из прочих находок необходимо отметить стеклянную чашу-фиалу, по все видимости, сирийского производства, бронзовый нащечник шлема (скорее всего, это фрагмент шле- Башня близ п. Архипо-Осиповка – восточный рубеж Боспорского царства 0 10 см ма раннего варианта имперско-галльского типа) и канелированную бусину египетского фаянса (рис. 7). Датировки этих находок не выходят за рамки рубежа н.э. – I в. н.э., что не опровергает, но и не сужает хронологию комплекса (Кунина, 1997. С. 276. № 120; Robinson, 1975. Р. 46, 51. Рl. 100–103, 205; Алексеева, 1982. С. 34). Это античное поселение можно рассматривать как один из многих объектов сигнально- сторожевой системы Боспора в I в. н.э. Возможно, что и на восточной своей границе Боспорское царство имело цепь сигнальных башен, подобных башням Узунларского вала в Восточном Крыму. Но башня близ АрхипоОсиповки особенно ценна тем, что она, как отмечено выше, с большой долей вероятности фиксирует самую отдаленную точку восточной границы Боспорского царства, известную на сегодняшний день. Список литературы районе Фанагории и Горгиппии) // Античные государства Северного Причерноморья. М., 1984. (Археология СССР). Крушкол, 1968 – Крушкол Ю.С. Античное здание в районе Горгиппии // Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья. Л., 1968. Кунина, 1997 – Кунина Н. Античное стекло в собрании Эрмитажа. СПб., 1997. Онайко, 1959 – Онайко Н.А. Раскопки Раевского городища в 1955–1956 гг. // КСИИМК. 1959. Вып. 77. Онайко, 1965 – Онайко Н.А. Раскопки Раевского городища // КСИА. 1965. Вып. 103. Онайко, 1984 – Онайко Н.А. Юго-восточная окраина Боспора (Раевское городище) // Античные государства Северного Причерноморья. М., 1984. (Археология СССР). Онайко, Дмитриев, 1981 – Онайко Н.А., Дмитриев А.В. Укрепленное здание в античном поселении у с. Владимировка // КСИА. 1984. Вып. 168. Онайко, Дмитриев, 1982 – Онайко Н.А., Дмитриев А.В. Сторожевые посты в окрестностях Бат и некоторые вопросы социально-экономической и политической истории юговосточной окраины Боспора на рубеже н.э. // ВДИ. 1982. № 2. Cизов, 1889 – Сизов В.И. Восточное побережье Черного моря // Материалы по археологии Кавказа. М., 1889. Robinson, 1975 – Robinson H.R. The Armour of Imperial Rome. L., 1975. Абрамов, 1993 – Абрамов А.П. Античные амфоры. Периодизация и хронология // БС. 1993. Вып. 3. Алексеева, 1982 – Алексеева Е.М. Стеклянные бусы Северного Причерноморья // САИ. 1982. Вып. Г1-12. Алексеева, 1988 – Алексеева Е.М. Горгиппия в системе Боспорского царства I в. н.э. // ВДИ. 1988. № 2. Блаватский, 1959 – Блаватский В.Д. Исследования Раевского городища в 1954 г. // КСИИМК. 1959. Вып. 77. Бонин, Мелешко, 2008 – Бонин А.В., Мелешко Б.В. Сигнально-сторожевая башня близ поселка Архипо-Осиповка // ДБ. 2008. Вып. 12/1. Внуков, 2003 – Внуков С.Ю. Причерноморские амфоры I в. до н.э. – II в. н.э. (морфология). М., 2003. Внуков, 2006 – Внуков С.Ю. Причерноморские амфоры I в. до н.э. – II в. н.э. Часть вторая. Петрография, хронология, проблемы торговли. М., 2006. Вязкова, Гольева, Малышев, 2009 — Вязкова О.Е., Гольева А.А., Малышев А.А. Боспорская сигнально-сторожевая система на полуострове Абрау // Abrau antiqua. Результаты комплексных исследований полуострова Абрау. М., 2009. Десятчиков и др., 1984 – Десятчиков Ю.М., Долгоруков В.С., Алексеева Е.М. Сельская территория (поселения в Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 7. Столовая керамика и прочие находки 27 А.М. Бутягин Новые открытия в Мирмекии (раскопки 2006 — 2008 гг.) Рис.1. 1. Клад 2002 года в момент открытия. Рис.1. 2. Клад 2003 года в момент открытия. 28 М ирекийская археологическая экспедиция Государственного Эрмитажа продолжает исследования городища Мирмекий в течение десяти сезонов. Оно расположено на северном берегу Керченской бухты в районе Карантинного мыса, в пределах современного города Керчи. За это время удалось сделать целый ряд открытий, во многом изменивших наше понимание этого памятника и его роли в истории древнего Боспора Киммерийского. Кратко упомянем достижения, сделанные в предыдущие годы. Наиболее примечательными из находок являются два значительных монетных клада. До этого были опубликованы еще два клада (так называемые первый и второй «мирмекийские»). О небольшом кладе серебряных монет упоминает В.Ф. Гайдукевич, но он не получил отдельного номера и не привлек внимание исследователей. По сведениям местных жителей, еще один крупный клад серебряных монет римского времени был открыт недалеко от Мирмекия при строительных работах. Первый клад был открыт в 2002 г. при изучении мощного золистого слоя к западу от скалы Карантинного мыса (рис. I, 1). Он состоял из 731 медной монеты Пантикапея с изображением на лицевой стороне головы бородатого сатира, а на оборотной – лука, стрелы и надписи ПАN (Абрамзон и др., 2008. С. 73–87; Бутягин, 2004а. С. 86, 87). На некоторых монетах были сделаны надчеканки в виде восьмилучевой звезды. Зарытие клада относится ко второй четверти III в. до н.э. По всей видимости, он был спрятан в трещину скалы Новые открытия в Мирмекии в кожаном или полотняном мешочке и входил в серию кладов эпохи монетного кризиса. Второй клад по праву можно назвать уникальным не только для Мирмекия, но и для всего Северного Причерноморья. В 2003 г. при разборке стены т.н. «святилища Деметры», функционировавшего примерно до середины IV в. до н.э., было обнаружено 99 электровых статеров Кизика, помещенных в бронзовый кувшинчик (рис. 1, 2). В кладе были преимущественно монеты V в. до н.э., а наиболее поздние экземпляры относились к следующему столетию (Бутягин, 2004а. С. 88–90; 2004б. С. 17–21; Butyagin, Chistov, 2006. P. 77–131). Судя по датировке перекрывающей постройки, клад может быть отнесен ко времени не ранее второй четверти IV в. до н.э. В настоящее время это не только самый крупный клад монет Кизика на территории Северного Причерноморья, но и единственный такого размера, открытый археологами в ходе раскопок. Все остальные клады, в том числе и самый крупный, открытый в Принкипо (Принцевы острова Мраморного моря), были найдены случайно и полностью или частично утеряны. Находка клада заставила задуматься о роли Мирмекия в системе боспорских городов и поставить под некоторое сомнение его исключительно сельскохозяйственную ориентацию. Об этом же свидетельствует и еще одна небольшая, но примечательная находка. В 2004 г. в этом же самом золистом слое был обнаружен фрагмент белофонного кратера V в. до н.э. (рис. 2, 1), перемещенный туда из какого-то более раннего слоя, так как зольник датируется концом IV – II вв. до н.э. (Петракова, 2007. C. 44–51). Пока не найдено ни одного фрагмента подобных сосудов на античных памятниках Северного Причерноморья. Ближайшие аналогии ему известны в Италии и Сицилии. Белофонные кратеры считаются весьма роскошными предметами, перемещавшимися из Аттики только в исключительных обстоятельствах. Наличие таких сосудов в Мирмекии может указывать на значительное богатство некоторых обитателей городка. Помимо этого, следует отметить редкие для небольшого боспорского городка находки над- 1 2 3 0 5 см 4 5 0 10 см Рис. 2. 1. Фрагмент белофонного кратера. 2. Фрагмент надписи с упоминанием Деметры Фесмофоры. 3. Фрагмент надписи с упоминанием Аспурга. 4, 5. фрагменты скульптуры из раскопок построек римского времени писей и фрагментов могильных стел, которые были вторично использованы в постройках II– III вв. до н.э. и средневековом некрополе. Среди них особого интереса заслуживают две плиты, на одной из которых упоминаются Деметра Фесмофора (это вторая такая надпись, найденная на территории Боспорского царства) и царь Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 29 А.М. Бутягин Рис. 3. 1. Участок средневекового некрополя, открытый в 2005 г. 2. Центральная часть усадьбы II-III вв. н.э. 3. Котлован с каменной обкладкой конца IV в. до н. э. 30 Аспург (не понятно, датируется она его временем или царствованием его сына) (рис. 2, 2, 3) (Бутягин, Бехтер, 2007. С. 72–81). Следует также обратить внимание на несколько обломков скульптуры (рис. 2, 4, 5), найденных, как и надписи, вблизи древнего акрополя поселения – Карантинной скалы. По всей видимости, здесь в период до II в. н.э. существовало небольшое святилище. Об этом свидетельствуют и многочисленные фрагменты профильных частей небольшой ордерной постройки. Помимо разнообразных редких находок, работы экспедиции были увенчаны целым рядом принципиально новых для памятника объектов. Наиболее поздним из их является некрополь XIII–XIV в., открытый с восточной стороны от полы скалы Карантинного мыса (рис. 3, 1). Раскопано 75 погребений в земляных ямах, обычно обложенных и перекрытых каменными плитами (Бутягин, 2003. С. 38–41). Иногда в захоронениях находились два или три костяка. Множество человеческих костей было найдено в переотложенном виде в средневековых ямах и перекопах времен Второй мировой войны. Некрополь раскопан полностью и позволяет представить динамику изменения населения средневекового поселения. Непосредственно под некрополем были открыты остатки большой усадьбы второй половины II – рубежа III–IV вв. н.э. (рис. 3, 2). Ее центром был дом прямоугольной формы с полуподвалом глубиной около 0,5 м. Впоследствии помещение было разделено надвое, к югу был выкопан глубокий подвал, а с востока пристроены два небольших помещения на уровне земли. Перед зданием находился обширный двор с вымостками и тщательно сложенным из камня колодцем. Вероятно, в усадьбу входили и другие помещения. Все постройки погибли на рубеже III–IV вв. н.э., после чего жизнь на античном городище Мирмекий не возобновлялась (Бутягин, 2005. С. 32–36). После пожара в подвале сохранилось несколько целых амфор in situ, а также набор из 71 ткацкого грузила (Бутягин, 2008. C.108–123). К западу от скалы, под золистыми слоями, был найден уникальный строительный комплекс, назначение которого остается неясным. Он представлял собой котлован размерами примерно 5х5 м (рис. 3, 3). Он вырыт таким образом, что два его борта полностью, а остальные частично были вырезаны в известняковой скале. Следы обработки камня встречаются на высоту 7 м от дна постройки. В нижней части три борта котлована укреплены каменными кладками на высоту до 1,7 м. Они сложены из каменных плит и блоков, качество обработки которых превосходит все каменные конструкции, открытые в Мирмекии до настоящего времени. Огромные блоки северной стены по своим размерам и качеству обработки имеют не так много аналогий на территории Бо- Новые открытия в Мирмекии 2 0 2 см 1 спора в целом. Западная стена аккуратно включает в свой состав выход естественной скалы. Пол помещения покрыт вымосткой из мелких плит. Оно заполнено каменным завалом, в котором было найдено несколько блоков и плит, на одной из которых сохранились следы незаконченной обработки. По всей видимости, это сооружение начали строить в последней четверти IV в. до н.э., но прекратили, не доведя до завершения (Бутягин, 2006. С.16–30). Данный объект не мог быть сигнальной башней, о чем свидетельствуют его расположение у основания скалы (т.е. на максимально нижней точке, почти у уреза воды) и тщательная обработка внутренней стороны блоков (например, следы рустовки). Более предпочтительным, хотя и не менее дискуссионным, является предположение о том, что здесь мы имеем дело с погребальной камерой склепа, тем более что во II в. н. э. в 15 м от этого объекта был построен склеп, вероятно, одного из Боспорских царей. За последние три года в Мирмекии не было сделано столь же ярких находок, однако есть ряд объектов, заслуживающих самого пристального внимания. В первую очередь, это относится к исследованиям большой позднеархаической постройки. В ходе работ были открыты большой двор и несколько расположенных вокруг него помещений. Выяснилось, что постройка возникла в самом конце VI в. до н.э. по единому плану и в первой четверти V в. до н.э. была перестроена. При этом произошла нивелировка поверхности, особенно существенная в западной части комплекса, где толщина подсыпки составила не менее 0,6 м. Были заложены некоторые дверные проемы и построены новые небольшие Рис. 4. 1. Восточная часть террасы I-II вв. н.э. с помещениями расположенными к северу. 2. Фрагмент камеи II в. н.э помещения. Комплекс был полностью разрушен во второй четверти того же столетия. Работы 2006–2007 гг. позволили по-новому взглянуть на это сооружение. Ранее считалось, что двор с запада был ограничен помещением размером 4,4х3,1 м, к которому впоследствии были встык пристроены две стены в западном направлении. Оказалось, что эти стены первоначально были пристроены впереплет, но впоследствии разобраны и переложены. Одна из них была построена поверх более ранней землянки, которая будет рассмотрена ниже. Находящаяся над ней кладка просела и рухнула, после чего была заменена новой. Во избежание нового обрушения нижняя часть ее была впущена в котлован землянки. Вторая стена, расположенная к северу, была переложена почти на всю высоту, но нижние ряды высотой 0.35 м сохранились (рис. 4). Эта кладка служила внешней границей комплекса с севера, но ее западного угла не обнаружено. Общая длина открытого участка составляет 4,3 м. Таким образом, площадь постройки, возведенной на рубеже VI–V вв. до н.э. должна была составлять не менее 600 м2. На данный момент построек этого времени на территории Боспора неизвестно. Логично рассматривать этот комплекс не как один дом, а как несколько домов, образовывающих квартал со строгой ориентацией стен в меридиональном и широтном направлении. Один из домов (условно «восточный») занимал восточную часть комплекса, а тот, который был открыт в 2006–2008 гг., – западную. Помимо двух помещений, к нему относился небольшой двор, в который из упомянутых помещений выходили заложенные при перестройке двери. Вымостка во дворе проседала Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 31 А.М. Бутягин Рис. 4. Кладка позднеархаического дома № 348 и неоднократно подновлялась. К югу от двора находились еще два помещения, от которых удалось исследовать только крайнюю северную часть. Тем не менее сложный характер многокамерной постройки очевиден. К сожалению, изучить южную часть дома не позволила недоследованная часть зольника II, расположенная к югу. В настоящее время экспедиция сосредоточила работы на его раскопках, тем более что зольник серьезно поврежден ямами недавнего времени. Среди находок из этого позднеархаического дома была сделана чрезвычайно редкая – железный акинак с обломанным острием длиной 26,7 см. Он был обнаружен в промазках пола одного из южных помещений «западного» дома, практически в углу. Остальные находки оружия на городище – наконечники копий и фрагмент меча «махайры» относились к греческим типам вооружения. Заметим, что мечи скифских типов обычно находят в погребениях. Еще одним сюрпризом оказалась полуземлянка, открытая под западной частью «западного» дома. Глубина ее составила 1,38 м, а размеры – около 2,5х2,0 м. С южной стороны вход в землянку был оформлен в виде широких невысоких ступеней, с востока обнаружены остатки сырцовой стены, упавшей внутрь котлована. Вероятно, такие стены окружали котлован, как минимум, с трех сторон. Мягкий грунт заполнения был причиной того, что одна из упомянутых стен просе1 Автор выражает при- ла внутрь котлована и рухнула, в результате признательность О.Я. Нешлось перестроить ее восточный торец, заглубив верову за любезную новую кладку на всю глубину котлована. Относиконсультацию. 2 По моим сведетельно немногочисленный набор керамических ниям, в коллекции фрагментов позволяет датировать землянку поКГИКЗ отсутствуют следней четвертью VI в. до н.э. Само по себе ее другие камеи и их открытие не является чем-то уникальным. В ходе фрагменты. 32 раскопок 1980–1990-х годов было выявлено несколько таких построек. Более того, Мирмекий на сегодняшний день лидирует среди боспорских городов по количеству открытых сооружений такого типа. Тем не менее предполагалось, что территория раннего поселения не распространялась дальше скального выступа, пересекающего территорию городища с юга на север. Теперь же ясно, что площадь раннего поселения была больше, как минимум, в полтора раза. Основные усилия экспедиции в течение последних лет были сосредоточены на территории, прилежащей к акрополю Мирмекия. Большая часть слоев доримского времени здесь срезана в результате строительства террасы I в. н.э. Велось изучение весьма крупного комплекса построек, ограниченных ею с юга. Общая длина стены террасы, сложенной из крупных, обработанных камней, составила более 30 м. Вдоль нее были расположены небольшие помещения. Не исключено, что этот комплекс изменит наше представление о застройке Мирмекия римского времени. При разборке слоя, перекрывавшего каменный завал, возникшей в ходе разрушения верхней части террасы, формирование которого относится к позднесредневековому времени, была сделана также весьма примечательная находка. Это фрагмент камеи из сарда (2,6х1,8 см), составляющий не более 1/3, а скорее, — от первоначального размера камня овальной формы. На камее сохранилось изображение мужского торса в парадном доспехе (рис. 5, 1). Ясно видны левый наплечник, птериги на предплечье и часть руки. Можно отметить отличное качество резьбы, каждая лента птериг вырезана весьма детально. Камея, судя по особенностям резьбы, относится ко второй половине II в. н.э.1 Нет никаких сомнений, что на ней был изображен римский император. К сожалению, надежды на обнаружение других ее частей в перемешанном слое практически нет, так что личность императора не может быть определена точно. Следует отметить, что находка такой крупной камеи в слое поселения – событие исключительное.2 Учитывая сходство в датировке между камнем и саркофагом из погребения на Карантинном Новые открытия в Мирмекии мысу, расположенном примерно в 10–12 м от места находки камеи, можно предположить, что она была утеряна при ограблении или очищении гробницы. Скорее всего, это произошло в позднем средневековье, так как отдельные фрагменты разбитого мраморного саркофага были обнаружены в ямах XIII–XV вв. Учитывая полное отсутствие находок, при обнаружении саркофага А.Б. Ашиком в 1834 г., фрагмент камеи служит единственным свидетельством исключительного богатства захоронения. Маловероятно, что камея такого крупного размера с изображением патрона царей Боспора – римского императора могла находиться в могиле рядового аристократа. Эта находка еще раз подтверждает предположение о том, что в склепе с мраморным саркофагом мог быть захоронен боспорский царь, возможно Тиберий Юлий Евпатор. Непосредственно при разборке каменного завала был найден очередной фрагмент мраморной скульптуры размерами 14,3х8,9х9,8 см. Это, скорее всего, часть плеча со складками хитона крупной женской статуи. Судя по ровным краям, он был вторично приспособлен в качестве строительного блока. Размеры плеча указывают на то, что статуя должна была быть значительно выше человеческого роста. В ходе раскопок террасы и расположенного рядом комплекса усадьбы II–III вв. н.э. было найдено не менее трех обломков мраморных статуй, однако они относились к скульптурам меньшего размера. Учитывая, что все подобные находки концентрируются возле акрополя поселения, с высокой долей уверенности можно утверждать, что на акрополе в эллинистический период находилось святилище. К более раннему времени относятся находки редкой для Мирмекия расписной штукатурки, найденные в так называемом «восточном» зольнике. Один из фрагментов имеет профиль, что свидетельствует о тщательном изготовлении штукатурки для какого-то богатого дома или общественного сооружения. Все эти находки заставляют с большим вниманием относиться к строительным остаткам, которые были открыты в районе акрополя. В сезон 2008 г. здесь же была открыта небольшая клад- ка из трех тщательно притесанных друг к другу известняковых плит длиной 1,9 м и шириной 0,8 м. Кладка идет по линии север-юг с небольшим смещением к востоку. Сверху по ней проходит ровная борозда, проведенная для укладки других блоков. Такая особенность характерна только для самых качественных построек. Не исключено, что эти блоки были частью стилобата небольшого храма. К сожалению, пространство вокруг сильно повреждено котлованами римского и позднесредневекового времени. В заключение можно заметить, что находки последних лет позволили во многом изменить взгляд на застройку Мирмекия в позднеархаическое и римское время, а также обнаружить здесь свидетельство того, что этот небольшой по размерам городок в античности был населен весьма состоятельными людьми, а в римское время на его территории был захоронен царь Боспора. 0 5 см Рис. 5. Фрагмент мраморной статуи: часть плеча Список литературы Абрамзон и др., 2008 – Абрамзон М.Г., Фролова Н.А., Куликов А.В. Клад пантикапейских медных монет III в. до н.э. из Мирмекия (2002 г.) // РА. 2008. № 1. Бутягин, 2003 – Бутягин А.М. Средневековый некрополь Мирмекия // Матер. IV Боспорских чтений. Боспор Киммерийский: Понт и варварский мир в период античности и средневековья. Керчь, 2003. Бутягин, 2004а – Бутягин А.М. Клады античного Мирмекия // СГЭ. 2004а. Вып. LXII. Бутягин, 2004б – Бутягин А.М. Клады кизикинов и Мирмекийский клад // Мирмекийский клад. Новые открытия на Боспоре Эрмитажной археологической экспедиции. Каталог выставки. СПб, 2004б. Бутягин, 2005 – Бутягин А.М. Последние жители античного Мирмекия (усадьба III в. н.э. на Карантинном мысу) // Матер. VI Боспорских чтений. Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Периоды дестабилизаций и катастроф. Керчь, 2005. Бутягин, 2006 – Бутягин А.М. Акрополь Мирмекия в свете археологических исследований // БИ. 2006. Вып. 13. Бутягин, 2008 – Бутягин А.М. Комплекс керамических грузил из учадьбы на акрополе Мирмекия // ТГЭ. 2008. Вып. XLI. Бутягин, Бехтер, 2007. Бутягин А.М., Бехтер А.П. Новые надписи из Мирмекия // ΕΥΧΑΡΙΣΤΗΡΙΟΝ. Антиковедческоисториографический очерк памяти Я.В. Доманского. СПб, 2007. Петракова, 2007 – Петракова А.Е. Фрагмент белофонного кратера из Мирмекия // СГЭ. 2007. Вып. LXV. Butyagin, Chistov, 2006 – Butyagin A.M., Chistov D.E. The hoard of Cyzicenes and shrine of Demeter at Myrmekion // Ancient civilizations from Scythia to Siberia. 2006. V. 12. № 1/2. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 33 М.Ю. Вахтина, П.Г. Столяренко О раскопках античного городища Порфмий и его некрополя в 2007–2008 г. 34 Б оспорский город Порфмий традиционно отождествляют с остатками городища, расположенного к северо-востоку от г. Керчь, недалеко от побережья Керченского пролива, на западной окраине пос. Жуковка, близ паромной переправы Крым–Кавказ. Древний Порфмий занимал скалистое плато. Площадь, на которой были обнаружены строительные остатки, достигала 0,65 га. С 1953 по 1990 г. раскопки Порфмия осуществлялись отрядом Боспорской археологической экспедиции ЛОИА АН СССР/ИИМК РАН под руководством Е.Г. Кастанаян (1970; 1971; 1972; 1975; 1983). В результате этих исследований был достаточно подробно изучен так называемый «новый город» – крепость второй половины III – середины I вв. до н.э., возникшая на месте поселения архаического и классического времени. Были выявлены оборонительные стены, северо-западная угловая башня, планировка жилых кварталов. С середины 80-х годов основное внимание уделялось строительным остаткам архаического и раннеклассического времени (Vachtina, 2003; Вахтина, 2006). Работы на памятнике, возобновленные в 2002 г., носят охранно-спасательный характер. Это касается и грунтового некрополя Порфмия на равнине, в 300 м к западу от городища, который начал систематически изучаться с 2003 г. (Вахтина, Стоянов, 2006). В 2007 г. здесь были выявлены многочисленные грабительские ямы с материалом второй половины IV – II вв. до н.э. О раскопках античного городища Порфмий и его некрополя в 2007–2008 годах В одной из грабительских ям были видны подтесанные плиты склепа (№ 3), ориентированного, как и склепы № 1 и 2, открытые в 2004 г. (Вахтина, Стоянов, 2006. С. 185– 190), по линии восток-запад с небольшими отклонениями. При расчистке склепа на глубине 0,40 м от современной дневной поверхности на площади 1,70х1,30 м был выявлен развал камней, лежащих поверх западной плиты погребальной камеры. При его разборке был найден череп человека и фрагменты перемещенных трубчатых костей, принадлежавших женщине 35–50 лет. Вероятно, при повторном использовании склепа ее останки были перемещены из камеры в дромос для того, чтобы освободить место для дальнейших захоронений. При разборке остатков дромоса были найдены обломки амфор, среди которых можно выделить фрагмент ручки хиосской амфоры IV в. до н.э., и пантикапейская медная монета 284–275 гг. до н.э. (Анохин, 1986. Табл. 4, № 131). Дромос склепа № 3 имел земляной пол, уровень которого находился выше уровня камеры на 0,30–0,35 м. Погребальная камера склепа № 3, ориентированная по оси восток-запад, была сложена из крупных грубо обтесанных плит известняка. Снаружи по периметру зафиксированы мелкие камни и слой каменной крошки, возможно, помещенные сюда для предохранения камеры от разрушения. Внутренние размеры камеры 2х1 м. Западная и восточная стены были сложены каждая из одной плиты, а северная и южная – из двух плит известняка. Пол камеры образован тремя плитами; самая большая находилась в восточной части, самая маленькая – в западной. Темный суглинок, заполнявший погребальную камеру, содержал фрагменты человеческих костей и обломки керамики. На полу, в западной части камеры, были зачищены кости нижних конечностей (рис. 1). Это позволяет предположить, что погребенные лежали в вытянутом положении, головой на восток. В нижней части грунта заполнения найдены обломки стенок амфор Гераклеи и Синопы, часть дна туалетного сосуда округлой формы (арибал?), фрагменты дна сероглиняной миски с лощением, стенки кастрюль со следами копоти и 59 мелких обломков красноглиняной пелики. У северной стены камеры обнаружено фрагментированное бронзовое зеркало. При расчистке дна были найдены две пантикапейские бронзовые монеты, датированные 230–220 и 275–245 гг. Согласно определению антропологического материала, в погребальной камере склепа № 3 было захоронено, как минимум, девять человек, в том числе четыре взрослых и один ребенок. Пол погребенных определить сложно, однако удалось установить, что один из них был мужчиной высокого роста. Один из взрослых имел возраст 18–30 лет, двое – 30–50, и один – 50–60 лет. При раскопках склепа № 3 были также обнаружены кости животных: скорее всего, собаки, коровы и грызунов. Материалы, обнаруженные в склепе № 3, позволяют прийти к заключению о том, что он использовался многократно в течение достаточно долгого периода времени. Вероятно, он был сооружен еще в IV в. до н.э. (скорее всего, во второй его половине) и использо- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 1. Эллинистический участок Порфмийского некрополя. Склеп № 3. 35 М.Ю. Вахтина, П.Г. Столяренк Рис. 2. Эллинистический участок Порфмийского некрополя. Склеп № 4 (раскопки П.Г. Столяренко). 36 вался на протяжении всего III, а возможно, и первой половины II в. до н.э. По всей видимости, склепы № 1 и 2, открытые в 2004 г., были также сооружены и функционировали не только во II – начале I вв. до н.э., но и в более раннее время. В 8,5 м к северу от этого склепа была раскопана почти полностью разрушенная грунтовая могила № 1. Остатки перекрытия были выявлены в ее восточной части. Могила была ориентирована по линии востокзапад с небольшим отклонением к югу. При ее расчистке были обнаружены разрозненные кости человека, череп лежал в восточной части могилы. Определение костных остатков показало, что возраст погребенного составлял 20–35 лет. При расчис- тке костяка были найдены фрагмент ручки двуствольной косской амфоры и раковина моллюска. Это, очевидно, позволяет датировать могилу в пределах II – первой половины I вв. до н.э. Примерно в 15 м к северо-востоку от нее грабительская яма нарушила плитовую могилу № 1. В процессе работ выяснилось, что плиты перекрытия были сдвинуты. Она была ориентирована по оси северо-восток – юго-запад и имела размеры 2,06х0,88–0,68 м. К моменту раскопок с южной стороны большая часть плит была выбрана, вероятно, еще в древности. Подпрямоугольные плиты из обтесанного известняка имели разные размеры. Самая большая достигала 1,27 м в длину при ширине 0,25 м и высоте 0,41 м. Дно могилы было выложено мелкими камнями. Гробница была ограблена еще в древности. В ней найдены небольшое количество стенок амфор и простой столовой посуды, фрагменты человеческих костей, встречавшихся на разных уровнях. Следует также отметить фрагмент края «мегарской» чаши, часть ручки и донышка красноглиняного кувшина, край кастрюли. Кости принадлежали женщине 30–45 лет и двум детям в возрасте менее 5 лет. Керамические находки дают возможность предположительно датировать погребение III–II вв. до н.э. В 2008 г. работы велись на территории городища и некрополя. На городище были продолжены исследования в восточной части памятника, где с целью уточнения границ крепости эллинистического времени был исследован участок площадью в 100 м2. Он расположен на месте предполагаемого пересечения северной и восточной оборонительных стен. Здесь на современной дневной поверхности присутстсвовали развалы камней, связанные со строительными остатками последнего периода существования Порфмия. В северной части этой площади выявлены развалы крупных известняковых камней, среди которых встречались глыбы мшанкового известняка, подобные тем, из которых О раскопках античного городища Порфмий и его некрополя в 2007–2008 годах были сложены эллинистические оборонительные сооружения, открытые ранее. Эти развалы, прослеженные на площади 10х2 м, на глубине 0,8 м, несомненно, принадлежат участку северной эллинистической оборонительной стены. Вдоль западного борта этого участка были зафиксированы развалы из крупных и мелких известняковых камней. В западной части раскопа на глубине 0,5 м была выявлена горелая прослойка (шириной до 2 м, толщиной до 0,03 м), содержавшая обгоревшие обломки керамики и раковин моллюсков. Здесь были найдены два обломка клейменой боспорской черепицы. У восточного борта этого раскопа открыты остатки стен подпрямоугольного помещения размерами 3,0х1,8 м, ориентированного по сторонам света. Интерес представляют два больших (130х45 см), хорошо обработанных известняковых блока, лежавших in situ под прямым углом друг к другу. Вероятно, они принадлежали какой-то конструкции, сооруженной не ранее IV в. до н.э., позже почти полностью разобранной. Основная масса обнаруженного керамического материала принадлежала позднеэллинистическому времени III–II вв. до н.э. Здесь встречены клейменые ручки синопских и родосских амфор, фрагменты черно-, буро- и краснолаковой импортной посуды, «мегарских» чаш, простой столовой красноглиняной и сероглиняной керамики, несколько фрагментов терракотовых статуэток, три бронзовые боспорские монеты пантикапейской чеканки. Самая ранняя относится к 70–60 гг. III в. до н.э., вторая датируется серединой, а третья – 40-и годами III в. до н.э. (определение нумизматического материала 2008 г. было сделано А.В. Куликовым). На территории эллинистического участка некрополя был раскрыт потревоженный грабителями склеп № 4, сложенный из крупных блоков известняка. В нем были найдены фрагменты эллинистических амфор, некоторые из которых можно отнести к III в. до н.э. Склеп состоял из дромоса и погребальной камеры (рис. 2) и был ориентирован по оси восток-запад, дромос находился в западной части. Прослеженный на 1,02 м в длину, он имел ширину 0,79 м. Пол его был земляным. Вход из дромоса в погребальную камеру был заложен двумя плоскими плитами, поставленными вертикально. Снаружи их поддерживал крупный камень длиной 0,58 м и шириной 0,35 м. Камера имела длину 1,85 м при ширине 0,75 м (в восточной части) и 0,58 м (в западной). Кладка северной и восточной стен сохранилась на 3 ряда в высоту. Пол камеры также был земляным, посыпанным известняковой крошкой. На нем были обнаружены остатки скелетов двух взрослых людей и одного ребенка 7–8 лет. Погребенные лежали на спине, головой на восток. Беспорядочно лежащие кости еще по крайней мере шестерых взрослых и двоих детей (последним было приблизительно 7–8 и 10 лет) присутствовали в заполнении погребальной камеры. Там же были найдены фрагменты «мегарских» чаш, многочисленные обломки красноглиняных и сероглиняных столовых и туалетных сосудов, несколько пастовых бусин. Судя по ним, последнее погребение в склепе относилось ко II в. до н.э. Список литературы Анохин, 1986 – Анохин В.А. Монетное дело Боспора. Киев, 1986. Вахтина, 2006 – Вахтина М.Ю. Об архаическом Порфмии // БИ. 2006. Т. XIII. Вахтина, Стоянов, 2006 – Вахтина М.Ю., Стоянов Р.В. Новые данные о некрополе Порфмия // АВ. 2006. Вып. 13. Кастанаян, 1970 – Кастанаян Е.Г. Терракоты из Порфмия // САИ. 1970. Вып. Г-1-11. Кастанаян, 1971 – Кастанаян Е.Г. Раскопки Порфмия // АИУ. 1971. Вып. 3. Кастанаян, 1972 – Кастанаян Е.Г. Раскопки Порфмия в 1968 г. // КСИА. 1972. Вып. 130. Кастанаян, 1975 – Кастанаян Е.Г. Итоги раскопок Порфмия эллинистической эпохи // Новейшие открытия советских археологов. Вып. 2. Киев, 1975. Кастанаян, 1983 – Кастанаян Е.Г. Порфмий // Centre d’archéologie Méditerranéenne de l’Académie Polonaise des Sciences. Etudes et Travaux. 13. Vachtina, 2003 – Vachtina M.Ju. Archaic Buildings of Porthmion // BSS. 2003. V. I Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 37 Н.И. Винокуров Боспоро-Римская война 44/45–49 гг. и гибель ранней цитадели городища Артезиан (по материалам раскопок 2004–2008 гг.) Рис. 1. План-схема городища Артезиан с указанием предполагаемых контуров ранней Цитадели 38 О сновным памятником на Керченском полуострове, который исследует Артезианская археологическая экспедиция уже 22 года, является многослойное городище Артезиан (рис. 1). Оно дает яркий материал, свидетельствующий о начале активного военного проникновения Римской империи на территорию Боспорского государства. Здесь был открыт слой пожара времени римско-боспорской войны 44/45–49 гг., насыщенный редчайшими артефактами, среди которых десятки фрагментированных терракотовых фигурок, тысячи монет, остатки оружия, украшений, бытовой утвари и различных сакральных предметов, делающих памятник эталонным (Винокуров, 2007а. С. 162 и сл.; 2007б. С. 7 и сл.). Культурный слой городища Артезиан мощностью от 1,20 до 5,80 м, исследованный на площади 5500 м2, разделяется на античный (первая половина IV в. до н. э. – начало IV в. н.э.) и средневековый (III–IX вв.) горизонты. В 2000– 2007 гг. на нем на площади 3290 м2 раскопано более 245 погребальных памятников, включая восемь монументальных каменных склепов. Главный объект работ – Цитадель – античная крепость в центре городища, возникшая в I в. до н. э. – начале I в. н. э. (рис. 2–8), представляла собой ориентированные по сторонам света прямоугольные каменно-земляные укрепления размером 40–45х50–55 м. В ходе раскопок прослежены два основных этапа ее существования: I в. до н. э. – 44/45 гг. н. э. и середина I–II вв. н.э. (Винокуров, 2005. С. 60 и сл.). Боспоро-Римская война 44/45–49 гг. и гибель ранней цитадели городища Артезиан Рис. 2. План-схема юго-восточного угла ранней Цитадели на раскопе III 1 Фактически такие памятники боспорского военно-инженерного зодчества представляли собой мощные прямоугольные форты с высокими стенами и четкой внутренней планировкой. Они имели центральный двор как планировочное ядро. Помещения внутри такой крепости обычно заключены в пространство между двумя, реже тремя, стенами, внешняя из которых – собственно крепостная. Толщина внутренних и внешних стен крепостей позволяет вполне обоснованно утверждать о наличии нескольких этажей застройки. Башни, если таковые имелись, возвышались по углам. Установить расположение, а главное понять устройство входов внутрь крепостей в силу их относительно плохой сохранности, трудно. Пространство вокруг крепости дополнительно защищалось рвами. Площадь ранней Цитадели городища Артезиан по периметру стен вряд ли превышала 700–800 м2. Ее существование завершилось трагически: крепость была взята штурмом в ходе боспоро-римской войны и полностью сгорела. Слой пожара выделялся большой плотностью, окрашенностью в красно-бурые и коричнево-черные тона, структурной неоднородностью. В нем фиксировались тонкие прослойки жирной сажи, серой рыхлой золы, крупные куски обугленных балок прямоугольного сечения, в большом количестве обгоревшие до красноты куски глины и саманной облицовки, обломки сырцовых кирпичей, обработанные и бутовые камни, скопления углей, больших фрагментов прокаленной керамики с закопченной до черноты поверхностью и других артефактов1. Пожарище датируется нумизматическим материалом 44/45 г. н.э. Наиболее сильно горела Цитадель внутри и по внешнему периметру стен и башен. Катастрофа затронула не только крепость, но и прилегавшие к ней жилые кварталы, где также открыты следы пожара (Винокуров, 1998). Во второй период, в середине – второй половине Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия В слое найдены многочисленные фрагменты хранилищной и транспортной тары, кухонной и столовой посуды, остатки металлического оружия и орудий труда, чешуйки от доспехов, украшения, детали одежды, культовые предметы: фрагментированные миниатюрные ойнохои и кувшинчики для возлияний, терракотовые фигурки, металлические части сундуков и шкатулок, поделки из кости, граффити, боспорские медные монеты и одна золотая. Под действием высоких температур поверхность сырцовых кирпичей отшлаковывалась до стекловидной корки, а известняковых квадров и блоков прокаливалась до краснобурого цвета. Изделия из цветных металлов плавились, а из железа теряли форму, спекались или разваливались на части, разбитые стеклянные сосуды расплавлялись, а керамические, особенно тонкостенные, настолько прогорали, что напоминали по структуре вулканическую пемзу. Кости погибших людей и животных кальцинировались и превратились в бело-серую рыхлую массу (Винокуров, 2007в. С. 190 и сл.; 2008). 39 Н.И. Винокуров I в. н.э., каменные основания крепостных стен были выбраны, место пожарища выровнено и использовано для возведения новой большей по размеру Цитадели. Основной массив пожарища не остался in situ и был сброшен в траншеи выборок крепостных стен ранней Цитадели. Многие находки со дна траншей выборок и толщи их заполнения подходили друг к другу и не отличались по хронологии. Верхние напластования сбросов были значительно насыщеннее находками и содержали больше продуктов горения, чем нижние. В целом слой пожара середины I в. н.э. нельзя признать закрытым комплексом. Его сильно повредили многочисленные перекопы: хозяйственные ямы первых веков нашей эры, античные и средневековые выборки крепостных стен и особенно современные кладоискатели. Остатки крепостных сооружений Цитадели первого строительного периода (северовосточный и юго-западный ее углы) включали в себя оборонительный ров и траншеи выборок стен (рис. 1–4). На их основании пока сложно судить о конструкции и планировке Цитадели в целом, так как ее центральная часть не затронута раскопками. Тем не менее уже ясно, что она внешне значительно отличалась от поздней Цитадели. На одном из раскопов вскрыт северовосточный угол раннего рва. Оказалось, что его внешний и внутренний скаты были срезаны при выкапывании рва поздней Цитадели. Ранний ров, заполненный золистым грунтом, имел трапециевидную в разрезе форму, уклон внешнего борта до 45° и глубину 1,50–1,55 м. Ширина рва в верхней части 5,60–5,63 м, в нижней – 3,00–3,40 м. Реальная глубина раннего рва в древности была большей и достигала по меньшей мере 3,20–3,60 м, а ширина, повидимому, – 6,5–7,0 м. Его северная и восточная линии были ориентированы по сторонам света, соединяясь под прямым углом. В месте поворота ширина рва вверху доходила до 7,20 м, внизу – до 5 м. На внутреннем склоне рва открыт небольшой уступ шириной 0,25–0,28 м, высотой 0,30 м, служивший основанием несохранившейся каменной облицовки. Здесь 40 во вторичном использовании была найдена массивная плита из плотного известняка, изначально вмурованная, вероятно, около въездных ворот в стену или башню (Винокуров, 2004б). На плите сохранились следы надписи на древнегреческом языке, две монограммы и 12 тамгообразных знаков, некоторые из них, возможно, подтверждали статус крепости в качестве царского владения, а другие были тамгами родов, которые по договору с царской властью населяли и охраняли на правах военных поселенцев крепость и окружавшую ее территории урочище. Подобные знаки повторялись в виде граффити на разных находках из слоя пожара. Западная линия раннего рва лучшей сохранности обнаружена на раскопе III (рис. 4). Она имеет едва заметное смещение от оси северюг на ССЗ-ЮЮВ, которого не наблюдалось на северном отрезке рва. Ров на западе вскрыт на 9,15 м. Глубина его 3,32 м (от поверхности дно залегало на глубине 4,87 м), ширина в верхней части 7,62 м, в нижней 2,42–2,48 м. В разрезе он также был трапециевидным, имел два периода существования. На первом этапе ров с грунтовыми бортами был снабжен дренажем, на втором, когда дренаж и дно рва оказались заиленными, его борта выложили камнем. В результате ширина рва в нижней части увеличилась до 3,80 м, а глубина уменьшилась на 1,10–1,20 м. Западная линия рва имела проезд в виде поперечной перемычки, шириной около 5 м. По ней проходила дорога к Цитадели. Под проездом на уровне дна рва встроен подземный канал дренажа (0,75х0,56 м), прямоугольный в сечении, выложенный насухо из больших блоков и квадров. С торцов от размыва и обрушения проезд – скат дороги – укрепляли мощные однолицевые постелистые кладки, выстроенные пирамидально из больших квадров и грубо околотых массивных блоков, пространство между которыми заполнено бутовым камнем. Камни лежали на растворе из желтой глины. Высота кладки 2,86 м (6–7 вертикальных рядов кладки), ширина – до 1,40 м. Ближе к дренажу ров плавно немного сужался до 1,14 м, его борта, скошенные под 45_°, в местах сужения к дренажу оформлены Боспоро-Римская война 44/45–49 гг. и гибель ранней цитадели городища Артезиан аккуратными фасками. Дренажная система позволяла быстро удалять воду из рва, предохраняя от оплыва его грунтовые борта. Этому способствовал выраженный уклон дна рва и дренажного канала – на юг, в сторону балки. Ров второго периода (имевший уже облицованные борта) был засыпан после катастрофы 44/45 гг. в достаточно короткое время перед началом строительства новой Цитадели. Внешняя линия крепостных стен Цитадели являлась важным конструктивным элементом внутренней планировки. Западная и южная крепостные стены Цитадели имели одинаковую глубину фундамента 1,60–1,70 м и ширину 2,75–3,00 м. Примыкавшие к ним внутренние стены менее массивны: шириной до 2,10–2,20 м (около семи локтей). Они выполняли функцию контрофорсов и разгораживали помещения. Их фундамент был выше на 0,60–0,78 м крепостных стен. Судя по всему, высота куртин внешних стен была не менее 6 м. Прямоугольные помещения, выстроенные внутри крепостных стен, открыты в юго-западном углу на раскопе III (рис. 3, 4). Жилой горизонт выявлен только в помещении 1. Во всех остальных случаях он не сохранился. Каменные кладки внутренних стен помещений, за исключением отдельных блоков и локальных участков скоплений бута, почти полностью выбраны. Судя по отдельным их фрагментам, в основание стен слоями укладывался плотно утрамбованный бутовый камень. Иногда использовались плиты и квадры. Толщина фундамента была не менее 0,80–0,90 м. Фактически это была своеобразная антисейсмическая подушка. Над ней выкладывали стандартные известняковые квадры. Впоследствии они были использованы при сооружении поздней Цитадели. Не исключено, что и ее крепостные стены имели подобное устройство. Помещение 1 имело площадь 29,43 м2. Северо-восточный угол помещения полностью выбран поздним перекопом. Его разделяла сырцовая перегородка. В юго-западном углу помещения располагался алтарь, подход к которому с севера был вымощен. В вымостке использованы крупные блоки и плиты из плотного Рис. 3. Западная линия раннего оборонительного рва на раскопе I с севера ожелезненного известняка. Камни уложены относительно небрежно. Поверхность их обгорела до красно-бурого цвета и закоптилась, а некоторые камни даже растрескались. От вымостки алтарь отделяла довольно аккуратная кладка из больших грубо отесанных известняковых блоков на глине. Она оконтуривала алтарь с севера и, вероятно, с востока, отгораживая пространство размером 2,84х3,65 м. Высота кладки 0,30–0,36 м, ширина – 1,20–1,27 м. Реконструируемый размер алтаря 2,50х1,20 м. От столбиков, на которые опиралась алтарная плита, остались четыре округлые ямки диаметром до 0,18–0,25 м и глубиной 0,10–0,24 м. Ямки были забиты углями, золой и известковой крошкой. Непосредственно под алтарной плитой имелась выемка размерами 0,60-0,65х1,44 м овальной формы, глубиной 0,34–0,64 м. Она заполнена темно-коричневым горелым грунтом без находок. Борта выкопаны в материковой глине. Назначение ее не вполне понятно. В отгороженной восточной части помещения 1 находились 14 ямок (предположительно фавис) по большей части овальной формы, заполненных Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 4. Сброс пожарища в ТВ западной крепостной стены 78 41 Н.И. Винокуров Рис. 6. 0 рыхлым золистым серо-коричневым с мелкими угольками грунтом. Они имели глубину до 0,40 м при диаметре от 0,12 до 0,50 м. В большей из ямок, в золисто-коричневом горелом грунте, найдена железная мотыжка и аккуратно отбитая ножка светлоглиняной амфоры типа C-Iа, по С.Ю Внукову (2006. С. 14). Мотыжка могла быть символом хтонических сил умирающей и вос- 42 5 см кресающей природы – Диониса и (или) Деметры, ножка амфоры имела фаллический символ. Вымостка и вся восточная часть помещения 1 были перекрыты горелым слоем мощностью до 0,15–0,50 м. Среди находок в слое горения над вымосткой помещения 1 хронологическими индикаторами выступали фрагменты амфор типа C-Ia (Внуков, 2006) и типа А1 (Шелов, Боспоро-Римская война 44/45–49 гг. и гибель ранней цитадели городища Артезиан Рис. 6. 0 1978). В горелом слое в восточной части святилища найдены целые и фрагментированные сырцовые кирпичи, прослойки черной жирной сажи, крупных и мелких углей, прокаленные мелкие камни, куски обгоревшей керамики, спекшиеся и оплавленные металлические изделия, десятки медных монет Агриппии, Аспурга 14–37 гг., царицы Гепепирии 37–38 гг. н.э., Ми- 10 см тридата III 39–45 гг. Этот слой частично перекрыт развалом сырцовой перегородки в виде линзы желтого глинистого грунта неравномерной толщины – 0,12–0,64 м. Поверх пожарища местами прослеживался слой прокалившейся комковатой оранжевокрасной, участками желтой глины, состоявший из массы разложившихся перегоревших сыр- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 43 Н.И. Винокуров цов. Он сформировался при разрушении верха сырцовых стен Цитадели и затем подвергнут нивелировке. Мощность его – 0,12–0,28 м. Основной массив слоя разрушения святилища был, как уже отмечалось, сброшен в траншеи выборки крепостных стен. Именно здесь были найдены остатки перегоревшей храмовой утвари, обломки гончарной, лепной, краснолаковой посуды, миниатюрных сосудиков, украшения, астрагалы, граффити, фрагментированные терракотовые фигурки Деметры, Коры, Кибелы, Афродиты с дельфином, Психеи и Эрота, молодых девушек с дарами, Гермеса, Аттиса, пеших и конных воинских героических персонажей, молодых юношей с обнаженными торсами (Винокуров, 2007 г.). Все они имели определенную культовую символику. Узкое, вытянутое с запада на восток помещение 2, расположенное севернее помещения 1, имело площадь 13,15 м2 (6,71х1,96 м). Судя по планировке, оно было проходным и выполняло функцию коридора. Частично помещение 2 было вымощено. Не исключено, что в западной стене располагалась вылазная калитка из крепости. Последнее сомнительно, так как в этом случае дорога через ров упиралась непосредственно в калитку. Это вполне соответствовало требованиям к помещениям, примыкавшим к вылазным калиткам. Северное помещение 3 и восточное помещение 4 ранней Цитадели остались недоисследованными (рис. 4). Слой пожара здесь уничтожил нивелировки второй половины I в. н.э. и позднеантичные ямы и перекопы. Бурные события боспорской истории середины I в. н.э. позволяют предполагать разрушение ранней Цитадели во время междоусобной борьбы сыновей Аспурга – Митридата III и Котиса I. Защитники крепости, видимо, погибли: в слое пожарища выявлены тонкие серо-белые прослойки перегоревших и сильно измельченных кальцинированных человеческих костей. В сходных драматических обстоятельствах и, похоже, в одно время погибли расположенные поблизости от городища Артезиан другие населенные пункты, среди них были и хорошо укрепленные кре- 44 пости, появление которых относится к периоду правления царей Асандра и Аспурга. Слой пожара 44/45 г. и соответствующие артефакты и строительные остатки чрезвычайно важны для выделения хронологических индикаторов конца второй четверти – середины I в. н.э.. В целом можно говорить о духовной и материальной культуре населения крепости как типичной для боспорских городских центров этого времени. Список литературы Винокуров, 1998 – Винокуров Н.И. Археологические памятники урочища Артезиан. М., 1998. Винокуров, 2004а – Винокуров Н.И. Тотальные разрушения второй половины III в. н.э. на Боспоре как хронологический репер // Матер. междунар. науч. конф. Ч. 1. СПб, 2004. Винокуров, 2004б – Винокуров Н.И. Плита с монограммами и тамгообразными знаками, найденная при раскопках «Цитадели» городища Артезиан // ДБ. 2004. Вып. 7. Винокуров, 2005 – Винокуров Н.И. Гибель ранней «Цитадели» городища Артезиан // Боспор киммерийский и варварский мио в период античности и средневековья. Периоды дестабилизаций и катастроф. Матер. VI Боспорских чтений. Керчь, 2005. Винокуров, 2007а – Винокуров Н.И. Основные задачи реставрации и реконструкции памятников урочища Артезиан в Крымском Приазовье // БИ. 2007. Вып. XVII. Винокуров, 2007б – Винокуров Н.И. Создание государственного историко-археологического заповедника в урочище Артезиан // Матер. II Междунар. коллоквиума «Античный город: проблемы сохранения архитектурно-археологических комплексов». Керчь, 2007. Винокуров, 2007в – Винокуров Н.И. Виноградарство и виноделие античных государств Северного Причерноморья. Керчь; Симферополь, 2007. Винокуров, 2007г – Винокуров Н.И. Находки культовых предметов в слое пожара первой половины I в. н.э. в боспорской крепости Артезиан // Боспорский феномен: сакральный смысл региона, памятников, находок. Матер. междунар. науч. конф. Ч. 1. СПб, 2007. Винокуров, 2008 – Винокуров Н.И. Война, пожар или природная катастрофа: археологические критерии оценок последствий катастроф на памятниках античной археологии в Крымском Приазовье // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Militaria. Сб. науч. статей. Вып. IX. Керчь, 2008. Внуков, 2006 – Внуков С.Ю. Причерноморские амфоры I в. до н.э. – II в. н.э. Ч. II. СПб, 2006. Масленников, 1998 – Масленников А.А. Эллинская хора на краю Ойкумены. Сельская территория Европейского Боспора в античную эпоху. М., 1998. Шелов, 1978 – Шелов Д.Б. Узкогорлые светлоглиняные амфоры первых веков н.э. Классификация и хронология. М., 1978 (КСИА; Вып. 156). С.Ю. Внуков К ара-Тобинская археологическая экспедиция Института археологии РАН проводит многолетние раскопки греко-скифского поселения Кара-Тобе на западной окраине г. Саки в Северо-Западном Крыму. Городище занимало важное стратегическое положение на пересечении древних дорог, связывавших Северо-Западный Крым с Херсонесом и Неаполем Скифским. Судя по отдельным самым ранним находкам, в первой половине IV в. до н.э. здесь появляется небольшое греческое поселение (сельскохозяйственная усадьба?). В первой половине II в. до н.э. его захватывают скифы и строят свой небольшой поселок. В 10-х годах II в. до н.э. в ходе Диофантовых войн херсонесско-понтийские войска возвращают контроль над этой территорией и на городище организуются крупные строительные работы. Все предыдущие постройки на холме разбираются, ранние наслоения перемещаются, и строится небольшая крепость. В ее центре располагался комплекс сооружений с центральным двором и с башней-донжоном (Внуков, 2007). Вероятно, в нем располагался маленький гарнизон. Есть основания полагать, что это крепость Евпаторион, упоминаемая древними авторами (Раевский, 1968; Внуков, 2004). После смерти Митридата Евпатора и эвакуации греков из Северо-Западного Крыма скифы вновь занимают Кара-Тобе и строят новый поселок. При этом они продолжают использовать центральную башню и дополнительно огораживают небольшой участок вокруг нее. Около 20 г. н.э. это поселение гибнет в пожаре в ходе военных действий, боспорского Новые исследования и находки на городище Кара-Тобе в Северозападном Крыму 45 С.Ю. Внуков Рис. 1. Кара-Тобе, Центральный строительный комплекс. План на уровне строительного периода I. 1 – кладки стен строительного периода I; 2 – следы выборок стен строительного периода I царя Аспурга. Но вскоре вновь восстанавливается, правда, уже в меньших размерах. Наконец, около 65 г. н.э. оно оставляется населением вследствии военной экспедиции в Крым легата Нижней Мезии Тиберия Плавтия Сильвана. После этого, в последней трети I в. н.э., на этом месте существовал лишь небольшой хуторок. Окончательно население ушло отсюда к концу этого столетия (Внуков, 1999; б/г). В результате исследований предыдущих лет (всего на городище раскрыто примерно 1820 м2 площади при максимальной толщине культурных отложений до 3,0 м) на Кара-Тобе было выделено 4 строительных периода, связанных с глобальными перестройками. В свою очередь периоды I и II (соответственно, конец II – первая треть I вв. до н.э. и середина I в. до н.э. – первая четверть I в. н.э.) разделяются на ранний и поздний строительные горизонты каждый. В конкретных помещениях могут выделяться разные жилые уровни. 46 Основные работы на Кара-Тобе в последние годы концентрировались в центральной части городища. Главными их задачами являлось исследование восточной части Центрального строительного комплекса крепости с выяснением его планировки и периодизации (строительный период I; рис. 1); выявление границ и раскрытие внутренней застройки скифской цитадели, в первую очередь, в ее юго-западном углу с полным исследованием расположенного здесь скифского жилищнохозяйственного комплекса (строительный период II; рис. 2); решение вопроса о перемещенном в конце II в. до н.э. при крупном строительстве более раннем слое. На площади вдоль восточной стены Центральной башни исследовались помещения греческого Центрального комплекса строительного периода I (рис. 1). Каменные строительные конструкции на участке почти полностью были разобраны в древности, а площадь Новые исследования и находки на городище Кара-Тобе в Северо-западном Крыму очень сильно изрыта поздними ямами и скифскими землянками. Границы помещений определялись в основном по следам выборок стен и сохранившимся границам намазок полов. Установлено, что эта площадь на протяжении первого строительного периода один раз перепланировалась. На раннем строительном горизонте 1а вдоль восточной стены башни проходил мощеный коридор (помещение 58). С востока к нему примыкал ряд из трех одинаковых крупных помещений 62, 60, 65 (рис. 1). Их полы были намазаны непосредственно на материке. На полу в центре помещения 60 зафиксирован прямоугольный глиняный «столик». В первой четверти I в. до н.э. все постройки здесь полностью разбираются. Коридор (помещение 58) немного зауживается, и в нем настилается новый уровень вымостки. К востоку от него строится ряд из трех новых помещений меньших размеров. В одном из них открыты остатки сильно разрушенной глинобитной печки. Стены всех раскрытых помещений имели только каменный цоколь, их основная часть была сооружена из сырца. Их покрывали глиняная штукатурка и побелка. Крыши имели деревянные конструкции, камышовое перекрытие с земляной засыпкой. Обо всем этом свидетельствует слой завала сырцовых стен и крыши, заполнявший помещения. Находки из завалов в описываемых помещениях Центрального комплекса в целом можно относить ко II – первой трети I вв. до н.э. Особо следует отметить, что при разборке верхней вымостки в помещении 58 (строительный горизонт 1б, первая треть I в. до н.э.) среди камней была обнаружена оббитая известняковая плита с рельефным изображением всадника. Всадник в плаще (?) сидит на спокойно стоящей лошади влево (рис. 3, 5). По манере изображения этот рельеф близок эллинистическим рельефам с территории Боспорского царства. У северо-восточного угла башни исследовались плохо сохранившиеся скифские строительные остатки I в. н.э. Судя по общему плану, все они располагались в северо-восточном углу цитадели (рис. 2). Но ее восточная стена на этом участке разобрана полностью и о ее местоположении можно судить только по прослеживаемой траншее выборки. Северная стена, видимо, расположена за северным бортом раскопа. Общего плана застройки этого участка в строительный период II проследить не удается из-за плохой сохранности сооружений. В последние годы здесь открыты полностью или частично помещения 55 и 61 строительного горизонта 2а и помещение 66 горизонта 2б (рис. 2). В центре помещений 55 и 66 находились низкие глиняные «столики», а в помещении 55 – глинобитная печка. Кроме того, на участке открыта скифская землянка 14 последней четверти I в. н.э. Она отличается от других подобных сооружений, ранее открытых на городище, прямоугольной формой. Особо следует отметить найденную в ней целую терракотовую статуэтку мальчика с петухом (рис. 3, 3), видимо, более раннего времени. Это самая поздняя землянка из обнаруженных на городище. Из других находок с рассматриваемой площади следует отметить бронзовый браслет с концами, оформленными в виде стилизованных змеиных головок, а также маленький обоюдоострый железный кинжал с металлической рукояткой и овальным навершием. Он найден в дерновом слое и относится, видимо, к эпохе средневековья. На втором исследовавшемся участке к югу и юго-западу от Центральной башни были раскрыты отрезки южной и западной стен скифской цитадели и практически полностью исследованы скифские сооружения, расположенные в ее юго-западном углу (рис. 2). Они сохранились значительно лучше, чем на восточном участке. Это помещения 51, 56, 35, 45, 67 и мощеный двор между ними. Все эти сооружения, а также помещения 17, 18 и 42, входили в один жилищно-хозяйственный комплекс, исследование которого было начато несколько лет назад. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 47 С.Ю. Внуков Рис. 2. Кара-Тобе, скифская цитадель, план на уровне строительного периода II. 1 — кладки стен строительного периода II; 2 – следы выборок стен строительного периода I Большинство помещений этого комплекса, как минимум, однажды перестраивались. В них зафиксировано по 2–4 жилых уровня, относящихся к строительным горизонтам 2а (вторая половина I в. до н.э.) и 2б (первая четверть I в. н.э.). Помещения 35, 45 и 51 раннего жилого уровня погибают в локальном пожаре в конце I в. до н.э. Окончательно комплекс, как и все городище, погиб во время Аспурговой войны (?) в конце первой четверти I в. н.э. При этом в некоторых помещениях были прослежены следы сильного 48 пожара, связанного с военными действиями. В его слое в помещении 51 обнаружены развалы различных сосудов и скопление ткацких грузиков. Особо следует отметить находку здесь золотого наконечника браслета с львиной головкой и вставками голубого стекла, изготовленного, вероятно, в одной из мастерских Боспора (рис. 3, 1) (Внуков, Мордвинцева, 2008). Это может быть новым свидетельством связей позднескифских поселений Северо-Западного Крыма с Боспорским царством. Новые исследования и находки на городище Кара-Тобе в Северо-западном Крыму Между помещениями исследовавшегося жилищно-хозяйственного комплекса находился мощеный двор сложной формы (рис. 2). При перестройках он неоднократно менял свою форму и размеры. Здесь открыто три слоя вымосток, последовательно сменявших друг друга. Следует также отметить, что в кладке южной стены помещения 51 найдено отбитое навершие небольшой известняковой стелы с рельефом или надписью (возможно, надгробия), тщательно оформленное в виде треугольного фронтона с акротериями (рис. 3, 4). Для поиска участка, на который могли быть перемещены ранние наслоения при строительстве в конце II в. до н.э., на западном склоне холма городища был сделан разведочный шурф. Перемещенных слоев в нем не было обнаружено. В шурфе открыты наслоения мощного зольника, образовывавшиеся на протяжении конца III – I вв. до н.э. В его нижней части были частично открыты две разновременные возвышенные утоптанные площадки (круглая и прямоугольная), обложенные по периметру сырцовыми блоками. Следов огня на их поверхности нет. По всей видимости, эти площадки имели культовое назначение. Аналогичные конструкции уже открывались на некоторых памятниках региона в слоях зольников. Шурф также дал интересные находки: односторонняя терракотовая статуэтка (женская фигура) (рис. 3, 2), щиток краснолакового светильника с изображением танцующей менады и др. Массовый материал здесь в целом можно датировать концом III – II вв. до н.э. Более раннего слоя, а также перемещенных в конце II в. до н.э. наслоений IV – II вв. до н. э. на склоне городища не обнаружено. Поэтому вопрос о них остается пока открытым. Помимо уже упомянутых находок, на городище в последние годы были найдены фрагмент расписного краснофигурного лекифа, обломок небольшого терракотового алтарика с изображением стоящей задрапированной женской фигуры, бронзовая фибула среднелатенской схемы, несколько железных и а б 1 0 5 см 2 3 0 5 см 4 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 5 0 10 см Рис. 3. Кара-Тобе, находки 2007-08 гг. 1. Золотой наконечник браслета: а – вид анфас; б – вид сбоку. 2. Терракотовая статуэтка. 3. Терракотовая статуэтка мальчика с петухом. 4. Навершие каменной стелы. 5. Каменный рельеф с изображением всадника. 49 С.Ю. Внуков бронзовых стрел, в том числе двухлопастная с шипом, явно здесь случайная и др. Таким образом, в ходе исследований последних лет на городище Кара-Тобе были получены важные результаты по его истории, планировке и периодизации. Исследования Центрального строительного комплекса крепости показало, что Центральная башнядонжон не замыкала комплекс с севера, как предполагалось ранее, а, видимо, располагалась в его центре. Размеры самого комплекса должны быть существенно больше. Его основные планировочные структуры первоначально строились по единому плану и шаблону, тогда как более поздние пристройки и перестройки производились уже без его соблюдения. Кроме того, планировка восточного участка комплекса оказалась несимметричной застройке западного участка. Исследования скифской цитадели позволили ограничить ее территорию и определить принципы застройки. Полное раскрытие жилищно-хозяйственного комплекса в ее югозападном углу показало, что площадь цитадели была разделена на отдельные домовладения. Юго-западный комплекс состоял из мощеного двора и расположенных вокруг него 5–7 помещений (в разное время их число менялось; рис. 2). Он занимал около 20% площади цитадели (исключая площадь Центральной башни и окружавших ее в это время улиц). Таким образом, на территории цитадели могло располагаться 5-6 подобных домовладений. Все помещения комплекса неоднократно перестраивались. Но в отличие от застройки восточной части цитадели, при этих перестройках непременно сохранялась схема, а часто и детали планировки комплекса. Многие поздние стены использовали остатки ранних кладок в качестве фундаментов. По всей видимости, этот участок принадлежал двум-трем поколениям одной семьи на протяжении всего периода расцвета скифского поселения (50–70 лет) в строительный период II. Застройка восточной части цитадели не отличалась такой стабильностью. Помеще- 50 ния на этом участке существовали недолго, после чего их стены полностью разбирались на камень. Видимо, этот участок также неоднократно стоял заброшенным. Тогда здесь появлялись зерновые ямы, во множестве изрезавшие культурный слой, и даже землянки (рис. 2). Новая застройка не повторяла план более ранней; сохранялись лишь самые общие принципы планировки цитадели. Таким образом, в ходе работ последних лет на городище Кара-Тобе были получены новые важные данные по истории и планировке памятника и сделаны уникальные находки. Завершено исследование помещений Центрального строительного комплекса к востоку от Центральной башни. С трех сторон была оконтурена скифская цитадель и определена планировка ее юго-западной части. Впервые на памятнике в шурфе были зафиксированы регулярные наслоения зольника конца III–II вв. до н.э., что подтверждает высказанные ранее предположения о возникновении поселения на Кара-Тобе значительно ранее даты сохранившихся на нем самых ранних построек конца II в. до н.э. Исследования проводились на средства полевых грантов РГНФ № 07-01-18041е и 0108-18047е, (совместно с МГУ), а также спонсорской помощи фабрики мебели «8 Марта». Список литературы Внуков, 1998 – Внуков С.Ю. Раскопки городища и некрополя Кара-Тобе в 1998 г. // ПИФК. 1999. Вып. VIII. Внуков, 2004 – Внуков С.Ю. О местоположении древнего Евпатория в свете результатов археологических исследований последних лет // Археология Северо-Западного Крыма. Симферополь, 2004. Внуков, 2007 – Внуков С.Ю. Центральный строительный комплекс городища Кара-Тобе (конец II – первая половина I в. до н.э.) // Древняя Таврика. Симферополь, 2007. Внуков, б/г. – Внуков С.Ю. Кара-Тобе. Ворота СевероЗападного Крыма. Симферополь. Внуков, Мордвинцева, 2008 – Внуков С.Ю., Мордвинцева В.И. Наконечник браслета в «зверином стиле» с городища Кара-Тобе // ДБ. 2008. Вып 12(1). Раевский, 1968 – Раевский Д.С. О местоположении древнего Евпатория // ВДИ. 1968. № 3. В.А. Горончаровский П ервые раскопки городища, названного В.Г. Тизенгаузеном по расположенным рядом курганам «Семибратним», были проведены в 1878 г. Заложенные по его краям траншеи выявили остатки оборонительных стен высотой около 3,2 м, но никаких суждений по поводу их датировки высказано не было (ОАК за 1878– 1879 гг. С. VIII–IX). Планомерные раскопки в течение девяти полевых сезонов, вплоть до 1955 г., проводились в северной части городища (рис. 1) экспедицией Краснодарского музея под руководством Н.В. Анфимова (1941. С. 258–267; 1951. С. 238–244; 1953. С. 99–111). При этом самый ранний слой и связанные с ним остатки крепостной стены начала V в. до н.э. толщиной 2,4–2,45 м с прямоугольными башнями на расстоянии 15–18 м друг от друга был отнесен к рубежу V–IV вв. до н.э. Мощный зольный слой, возникший в результате пожаров и разрушений, Н.В. Анфимов датировал началом IV в. до н.э., соотнеся его с событиями, известными из новеллы Полиена о синдском царе Гекатее и меотянке Тиргатао (Polien VIII, 55). Окончательное разрушение ранних оборонительных сооружений городища, по его мнению, произошло в конце того же столетия. Третий строительный период он отнес к концу IV – первой половине III вв. до н.э., а последний – ко второй половине III – началу II вв. до н.э. В конце I в. до н.э., когда городские постройки уже лежали в развалинах, здесь возникло небольшое поселение, просуществовавшее около столетия. Эта схема и этнокультурная интерпретация памятника оставались неизменными до раскопок горо- ЛАБРИС (Семибратное городище): итоги исcледований 2001–2008 гг. Рис. 1. План раскопок Н.В.Анфимова в северо-восточной части Семибратнего городища 51 В.А. Горончаровский Рис. 2. Основание лестницы и проездная башня V в. до н.э. (вид с юга) Рис. 3. План укреплений Пистироса с примыкающим участком городской застройки (по Я. Боузеку) дища, возобновленных с 2001 г. Боспорской экспедицией Института истории материальной культуры РАН. К этому времени после случайной находки надписи боспорского царя Левкона I стало известно древнее название города, по всей видимости, Лабрис. Надпись повествует о том, что царь посвятил здесь статую Фебу Аполлону после сражения с Октамасадом, сыном царя синдов Гекатея (см. подробнее: Блаватская, 1993. С. 34–48; Тохтасьев, 1998. С. 286–302; Виноградов, 2002. С. 3–22; Яйленко, 1 А.С. Русяева высказа2004. С. 425–445; Tokhtas’ev, 2006. P. 2–22). ла предположение, что Лабрис мог быть основан Овальная в плане форма прибрежной части боспорскими греками на Лабриса, исследовавшейся Н.В. Анфимовым, синдской территории под видимо, представляла собой результат фикэгидой Феба Аполлона (Русяева, 2003. С. 225 сл.). сации оборонительных сооружений границ 52 первоначальной, достаточно беспорядочной застройки. В свое время Р. Мартен выделил прямую зависимость системы застройки периферийных греческих центров от их экономической ориентации (Martin, 1973. P. 87–112), и ранний Лабрис в данном случае вполне соответствует эмпорию – поселению преимущественно торгового профиля, основанному в варварском окружении (Valle, 1973. C. 54; Bravo, Chankowski, 1999. P. 275 ff.)1. Основная торговля велась по реке, но где в данном случае находился порт пока неясно. Геомагнитная съемка участка площадью около 800 м2 у древнего русла Кубани, в низине за северной стеной городища, показала полное отсутствие каких-либо портовых сооружений. Видимо, они находились к северо-западу от Лабриса, где, судя по рельефу местности, можно предполагать наличие в древности достаточно большой бухты. Датировать основание Лабриса можно на основании происходящих с территории северной части городища керамических материалов. Наиболее ранние образцы фрагментов амфорной тары и расписной керамики относятся к самому началу V в. до н.э. (ср.: Каменецкий, 2003. С. 72; Вдовиченко, 2006. С. 32). Следовательно, первые оборонительные стены, которыми была окружена территория около 8,5 га, появились в период, близкий к весьма знаменательной для Боспора дате – 480 г. до н.э. В связи с этим можно предположить: а не было ли это одной из первых акций созданной тогда для отражения скифской опасности симмахии, включившей в число своих союзников синдов? (Толстиков, 1984. С. 32 сл.; Шелов-Коведяев, 1985. С. 77.) При этом в самих боспорских городах не отдельные укрепления, а фортификационная система этого времени известна только на акрополе Пантикапея (Толстиков, 2001. С. 397, 398). Вполне возможно, что местный правитель, оговорив все аспекты взаимовыгодных политических, военных и экономических отношений с боспорскими городами в специальном соглашении, имел в Лабрисе постоянную ре- ЛАБРИС (Семибратное городище): итоги иследований 2001–2008 гг. Рис. 4. Ограда теменоса на участке двора 1 (вид с запада) 2 зиденцию2, что и обусловило в дальнейшем особую роль этого города как в формировании у синдов не позднее середины V в. до н.э. раннего типа государственности (Тохтасьев, 2001. С. 66)3, так и в событиях военнополитической истории Синдики. Индикатором значимости данного центра являются богатые захоронения в группе расположенных неподалеку Больших Семибратних курганов, первые из которых были произведены не позднее середины V в. до н.э., а последние – в первой четверти IV в. до н.э. Итак, основные работы последних лет велись на южной части городища. Она окружена оборонительной стеной, пристроенной к более ранним укреплениям во второй четверти V в. до н.э. Культурные напластования этого времени были исследованы здесь на участке площадью 120 м2 (раскоп I), примыкавшем к внутреннему фасу восточной фортификационной линии. К ней относятся возведенная на материке прямоугольная проездная башня (вскрыта ее часть 6,5х4,9 м) со стенами толщиной до 0,85 м при сохранившейся высоте до 0,94 м и пристроенная к ней лестница (рис. 2). Стены башни состояли из двух панцирей из уплощенных, грубо обколотых кусков известняка с забутовкой из плотно утрамбованной глины с примесью мелких камней. Внутреннее помещение, видимо, служило для размещения постоянной стражи. Об этом свидетельствует сохранившееся в юго-западном углу на глинобитном полу горелое пятно от двухкамерного очага прямоугольной формы размерами 0,60х0,55 м. В золистых прослойках с примесью угля, помимо обгоревших костей домашних животных, присутствуют раковины мидий и костяные пластинки осетров. Битая посуда, использовавшаяся для приготовления пищи, и бытовые отходы выбрасывались тут же, за стену, в угол между башней и лестницей. Длина основания лестницы – 5,4 м, ширина – около 2 м. Сохранившиеся четыре нижних ступени имеют угол наклона 30°, что предполагает выход на верхнюю площадку проездной башни на высоте около 3,5 м. Кладка ее иррегулярная, постелистая, с использованием блоков известняка разного размера. Распространение городской застройки Лабриса в южном направлении, за линию прежних стен с воротами, которые достаточно четко читаются на карте геомагнитной съемки, могло Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Примером подобного рода отношений является ситуация, сложившаяся в Ольвии, где скифский царь Скил, имел «дом обширных размеров и богато устроенный» (Her IV. 78, 79). 3 Возможно, именно в Лабрисе греческими мастерами была налажена чеканка синдских монет (Смекалова и др., 2007. С. 34-36). Поскольку среди них представлены различные номиналы, включая и мелкие, можно сказать, что они чеканились для удовлетворения потребностей местного внутреннего рынка, то есть для ежедневного оборота. Ранее, начиная с А.Н.Зографа, высказывалась мысль о возможности изготовления монет синдов на пантикапейском монетном дворе (Зограф, 1951. С. 168; Тохтасьев, 2001. С. 68; Терещенко, 1999. С. 84-89; 2004. С. 18), но это не согласуется с данными металлографического анализа, поскольку по составу серебра они отличаются от эмиссий других боспорских центров (Смекалова, 2000. С. 268). 53 В.А. Горончаровский Рис. 5. Алтарь в центре двора 2 (вид с юга) быть связано с прибытием сюда небольшой группы эпойков. Новые кварталы заняли площадь около 2,5 га, что при средней плотности застройки соответствует 130–150 домовладений. Не исключено, что в связи с этим в своем дальнейшем развитии Лабрис приобрел статус полиса, оставшись, однако, подконтрольным племени синдов. Об этническом облике первоначального поселения на месте Семибратнего городища пока судить сложно, но в любом случае это был греческий центр в Синдике. И.С. Каменецкий отмечает для Семибратнего городища «специфически античный набор керамики» (2003. С. 71). И.И. Вдовиченко, изучившая коллекцию аттической расписной керамики из раскопок Н.В. Анфимова, обратила внимание на то, что «основная масса находок относится ко второй половине V в. до н.э.», в их составе встречается «очень изысканная посуда, расписанная лучшими аттическими мастерами», а типологически имеющиеся образцы близки к характерным для городских центров Боспора (2006. С. 35). Сре- 54 ди находок V в. до н.э. присутствует довольно большое количество фрагментов чернолаковой и расписной керамики (до 7,5% керамического комплекса без учета амфор), несколько граффити, в том числе Θε, а также обломки раковин мидий, традиционно входивших в рацион древних греков. Контакты с местным населением нашли свое отражение в том, что до 24% керамического комплекса (также без учета амфорного материала) составляют фрагменты лепных сосудов. В конце V – первой четверти IV вв. до н.э. картина коренным образом меняется: доля лепной керамики сокращается до 16%, и резко, до 30%, увеличивается количество чернолаковой и расписной посуды. Не позднее начала 60-х годов IV в. до н.э. оборонительные сооружения подверглись разрушению, что, скорее всего, было связано с войной между Левконом и Октамасадом. На раскопе I выявлен соответствуюший золистый слой с включениями угля, где часто встречаются округлые морские гальки примерно одного размера и веса, которые могли использоваться как ЛАБРИС (Семибратное городище): итоги иследований 2001–2008 гг. снаряды для пращи. В 12 м к западу от оборонительной стены найден свинцовый снаряд для пращи чечевицеобразной формы весом 55,6 г4. В дальнейшем, после вхождения Лабриса и синдских земель в состав Боспорского царства, остатки ранних укреплений были использованы как фундамент для возведения новой фортификационной линии5. Проездная башня с лестницей в данном случае оказалась не нужна и была разобрана. В ходе зачистки восточного борта раскопа I внутренний фас оборонительной стены IV в. до н.э. был вскрыт на протяжении 5,3 м при сохранности в высоту на 1,6 м. Основанием для ее датировки является заполнение впущенной с уровня ее подошвы ямы с горлами гераклейских амфор с клеймами фабрикантов Дионисия, Керкина и Дамофона 70-х – первой половины 60-х годов IV в. до н.э. (Монахов, 1999. С. 252, 253, 307). Связь между двумя строительными периодами подчеркнута поворотом стены IV в. до н.э. в районе предполагаемых ворот, проем которых шириной около 4 м читается на аэрофотосъемке и геомагнитной карте. На пространстве перед ними со стороны города строительные остатки отсутствовали, за исключением фундамента стены шириной 1,28 м, пристроенной к оборонительной линии вскоре после ее возведения. Назначение этой мощной стены состоит в том, чтобы сузить подход к воротам со стороны города. Территории жилой застройки свидетельствует о соблюдении принятых в то время принципов фортификации. В конце IV в. до н.э. оборонительная система Лабриса еще раз пострадала в ходе военных действий, скорее всего, в период междоусобной войны сыновей царя Перисада I. С III в. до н.э. Лабрис превратился просто в один из городов на восточной границе государства, и крепостные сооружения в его южной части отсутствовали, тогда как в северной – оборонительная линия была реконструирована. Таким образом, можно предполагать определенную пульсацию фортификационной системы города в зависимости от его статуса и благосостояния. Над оборонительными сооружениями второго строительного периода в южной части городища в первой половине III в. до н.э. был построен теменос, исследованный на площади около 250 м2. Здесь на протяжении 18 м6 были вскрыты остатки внешней ограды, ориентированной по линии запад-восток с небольшим отклонением к северу (рис. 4). Она состояла из уложенных в один ряд массивных блоков пиленого ракушечного известняка размерами от 0,6х0,32х0,28 м до 1,1х0,56х0,26 м. Наибольшая сохранившаяся высота стены – 0,32 м. В ней выявлен проем шириной более 3 м, запиравшийся, если судить по наличию паза в известняковой плите, обрамляющей его с западной стороны, одностворчатыми воротами. Следы перестроек последней четверти III – первой половины II вв. до н.э. были выявлены лишь местами. К югу от трассы стены теменоса открыты сохранившиеся участки вымостки двора 1 (2х1,3 м и 1,7х1,2 м), состоящей из плит известняка неправильной формы. Найденные в довольно большом количестве на ней обломки калиптеров и керамид, главным образом боспорского производства, скорее всего, относятся к кровле соседних помещений или черепичным навесам во дворе. На участке двора к востоку от вымостки открыты пять ям, три из которых, судя по размерам и форме, предназначались для установки пифосов. Из двух хозяйственных ям наибольший интерес представляет № 5, в заполнении которой найдены разбитая боспорская керамида (0,52х0,44 м), четыре куска кричного железа с губчатой структурой и медная пантикапейская монета, датирующаяся примерно серединой III в. до н.э. (Зограф, 1951. С. 245. Табл. XLI, 5). Особо следует отметить находку свинцовой торговой гири весом 419,18 г с процарапанной буквой Μ (сокращение от μίνα), что соответствует одной мине эвбейскоаттической весовой системы. К западу от проема ворот в пределах теменоса выявлен небольшой двор 2, на центральной оси которого находился ориентированный по линии запад-восток двухступенчатый алтарь (рис. 5). Хорошо отесанная верхняя плита его размерами 1,00х0,88 м, с небольшим выре- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 4 В этой связи интересно отметить информацию о случайной находке в районе Семибратнего городища около десяти свинцовых снарядов для пращи без изображений и надписей (см.: Скобелев, 2003. С. 102). 5 В свое время В.П. Толстиков, исходя из анализа деталей военноинженерного характера, считал, что самая ранняя по времени сооружения оборонительная система Семибратнего городища была возведена не ранее первой четверти IV в. до н.э. (Толстиков, 1985. С. 356-358). 6 Судя по данным геомагнитной съемки, она продолжается в западном направлении, по крайней мере, еще на 6 м, вплоть до понижения склона на данном участке 55 авторы Рис. 8. Круглая башня III-I вв. до н.э. (вид с запада) Рис. 6. Алтарь в западной части теменоса 56 зом трапециевидной формы 7х5 см, в южной части имела высоту 0,27 м. Нижняя ступень алтаря размерами 1,18х0,96 м и высотой 0,16 м образована шестью известняковыми плитами разных размеров, создающими небольшой бортик шириной 4–9 см. К западу от алтаря на уровне его основания уложена прямоугольная плита (0,64х0,42 м), на которую вставали совершавшие обрядовые действия. Интересно отметить, что это уже не первый алтарь, найденный на городище. В свое время В.Г. Тизенгаузен отмечал, что именно в его южной части он обнаружил огромный трехступенчатый «жертвенник» (ОАК за 1878–1879. С. IX). Еще один алтарь был открыт после проведения в августе 2006 г. в южной части городища геомагнитной съемки, зафиксировавшей к западу от раскопа I (2001–2005 гг.) остатки большой прямоугольной постройки шириной не менее 15 м. Обнаруженные строительные остатки оказались синхронными открытым ранее двухступенчатому алтарю и ограде с воротами. Как и там, в качестве основного строительного материала использовался привозной ракушечный известняк. Архитектурные сооружения этой части теменоса располагаются на небольшой искусственной террасе, врезанной в склон холма, укрепленный крупными бутовыми камнями размерами от 0,22х0,11х0,08 до 0,34х0,29х0,09 м. При их зачистке у восточного борта раскопа обнаружен медный фанагорийский дихалк 250-200 гг. до н.э. (Зограф, 1951. С. 246. Табл. XLII, 13). У восточного края террасы находился большой алтарь из массивных известняковых плит, уходящий краем в южный борт раскопа (рис. 8). Вскрытые размеры его составили 1,87х1,74 м (в основании) при высоте 0,27 м. Первоначально он был двухступенчатым, но верхняя плита в данном случае отсутствовала. Об ее размерах можно судить по сохранив- Название статьи шимся подтесам, отстоящим от края нижней части этого сооружения на 0,14 м, т.е. ее ширина составляла около 1,32 м. С западной стороны находилась служившая ступенькой растрескавшаяся и просевшая плита размерами 1,03х0,35х0,14 м. Там, где по данным геомагнитной разведки отмечалось наличие здания, на участке размерами 4,4х1,9 м был вскрыт угол постройки с вымосткой из тщательно уложенного мелкого бутового камня. Пространство между этим зданием и алтарем почти целиком вымощено посредством укладки керамид боспорского производства (0,53х0,45 м) (рис. 7). Вскрытая площадь этой вымостки составила 1,73х1,61 м. На ней выявлены частично сохранившиеся фрагменты упавшей черепичной кровли в количестве 127 обломков (из них 23 принадлежат калиптерам и 104 – керамидам, но уже другого типа, чем использованные в вымостке). Остатки кровли зафиксированы и к северу от постройки на полосе шириной до 1,7 м, в том числе граненый калиптер размерами 0,53х0,125х0,1 м. Ко второй половине III – I вв. до н.э. относится доследованная в 2001 г. угловая круглая башня диаметром 5,06 м (рис. 8). Кладка ее толщиной 0,6–0,8 м иррегулярная, двухлицевая, постелистая, из грубо обколотых, уплощенных кусков известняка на растворе с примесью мелкого песка. Таким образом, можно согласиться с Н.В. Анфимовым, относившем нижнюю хронологическую границу последнего периода функционирования оборонительных сооружений северной части Лабриса ко времени около середины III в. до н.э. Что касается прекращения существования Лабриса как крепости, то датировку Н.В. Анфимова (начало II в. до н.э.) необходимо пересмотреть. Представляется возможным связать это событие с военными действиями конца I в. до н.э. Об активной городской жизни в этот период свидетельствует тот факт, что из 59 монет IV–I вв. до н.э., найденных за семь последних полевых сезонов в северной и южной частях городища, 16 – датируются именно этим веком. После этого на территории Лабриса жизнь еще теплилась, но как военно-административный центр он прекратил свое существование. Возможно, определенную роль в этом отношении сыграло также смещение к северу русла Кубани, ведь процветание города во многом было обусловлено именно речной торговлей. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 7. Вымостка из черепиц боспорского производства к западу от алтаря в западной части теменоса 57 Т.Н. Смекалова, В.А. Горончаровский, А.Ю. Елисеев Геомагнитная съемка на территории Лабриса (Семибратнего городища) в 2006-2008 гг. Работы проводятся при финансовой поддержке гранта РФФИ 08-06-00374-а «Комплексное исследование курганов в культурно-историческом ландшафте Северного Причерноморья» Рис. 9. Аэрофотоснимок 1959 г. Семибратнего городища 58 В период функционирования Лабриса русло реки Кубань проходило намного южнее современного его положения. На картеполуверстке конца XIX в. городище находится на границе пахотных полей и низинной, заболоченной территории. Рядом с ним, к северозападу, обозначено несуществующее в настоящее время небольшое озерцо под названием Большой Разнокол, вероятно, оставшееся на месте прежнего русла. Интересно отметить, что, по данным рекогносцировки той же карты, в 1930 г. оно определенно уменьшилось в размерах (ср. с рис. 1). В 1937 г. Краснодарским историко-краеведческим музеем была организовано обследование низовьев Кубани и ее левого притока, р. Адагум, в связи с чем на Семибратнем городище впервые проводились топографические работы, результатом которых стал план без высотных отметок, отразивший состояние рельефа местности в районе этого археологического памятника (Анфимов, 1937). Уже тогда стало ясно, что он занимает площадь около 10 га и своей широкой северной частью развернут к левому берегу реки. На аэрофотосъемке 1959 г. достаточно четко просматривались светлые контуры городища, имеющего форму замочной скважины (рис. 9), северная часть которой имеет овальные очертания, а южная представляет собой, на первый взгляд, почти правильный квадрат. Вероятно, видимая на снимке широкая светлая полоса, очерчивающая контуры городища большей частью, соответствует его внешней оборонительной стене, сложенной из известняка. В результате многократных вспашек материал стены постепенно разрушался, выкрашивался и разносился по полю плугами, образуя Геомагнитная съемка на территории Лабриса (Семибратнего городища) в 2006-2008 гг. размытую полосу, прерывающуюся только в местах расположения ворот и, наоборот, утолщающуюся там, где находились башни или расположенные рядом со стеной строительные комплексы. Отдельные элементы фортификации различимы в южной части городища, где можно выделить южные, восточные и западные ворота, защищенные башнями, и, предположительно, протейхизму (ср.: Горлов, Лопанов, 1999. С. 172). Дополнительные сведения об оборонительных сооружениях и структуре внутренней застройки существовавшего здесь города получены в ходе магнитной съемки 2006-2008 гг. Первую попытку проведения магнитных измерений на территории Лабриса предприняла в 2006 г. немецкая геофизическая группа с помощью многодатчиковой системы, перемещаемой на колесном механизме. Однако из-за большого количества крупных камней и глубоких борозд на поле им удалось пройти вдоль них только полосу примерно 70 м шириной и около 160 м длиной там, где поверхность городища была наиболее ровной. Этот участок помечен на рис. 9 пунктирной линией, но не воспроизведен, поскольку результаты съемки пока не опубликованы. В том же году геомагнитная съемка проводилась авторами на возвышенном участке близ раскопа I. Впоследствии, в 2007 и 2008 гг., ею была охвачена вся южная часть городища (рис. 9). В связи с уже упомянутыми довольно сложными условиями подобного рода работ на памятнике нам пришлось отказаться от высокопродуктивной многодатчиковой системы на двухколесной тележке, которая обычно применяется на полях, и проводить съемку с помощью последовательных проходов с одним переносным датчиком. Использовался канадский оверхаузеровский магнитометр GSM-19WG. Второй прибор того же типа находился в зоне «нормального» поля для измерений на контрольной точке. Эти данные затем учитывались при обработке полученных результатов для вычитания вре- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 10. Магнитная карта городища, полученная в ходе съемки 2006-2008 г. Сечение изолиний 3 нТ 59 Т.Н. Смекалова, В.А. Горончаровский, А.Ю. Елисеев Рис. 11. Магнитная карта в виде теневых изображений, полученная в ходе съемки 2006-2008 г. и результаты ее интерпретации A – секционная структура магнитных аномалий в районе крепостных стен; B – каменная постройка, состоящая из двух помещений; C – крупная прямоугольная постройка напротив западных ворот; D – монументальная каменная прямоугольная постройка; E – мастерская по обработке металла. Пунктиром показан участок магнитной съемки немецкой геофизической группы в 2006 г. В качестве фона использовался топографический план городища (Боспорская экспедиция ИИМК, С.Г. Попов, 2001 г.). Условные обозначения на топографическом плане местности: 1 – лесопосадка; 2 – пашня; 3 — ирригационный канал; 4 – раскопы 1938-1955 гг.; 5 – раскопы 2001-2006 гг. 6 – грабительские раскопы; 7 – топографические реперы. 1 Ср. реконструкцию таких сооружений более раннего времени: Марченко и др. 2000. С. 76, 77. Табл. 9. Рис. 18. 60 менных вариаций земного магнитного поля из пространственных измерений. С самого начала работ на городище была разбита координатная сетка, ориентированная по сторонам света, но впоследствии, для покрытия максимальной площади на территории западной части городища, ее направили вдоль кромки лесополосы. Измерения велись с промежутком между линиями 0,5 и 0,25-0.3 м вдоль по линии. Высота датчика выдерживалась в пределах 0,3 м над поверхностью. На полученной магнитной карте, прежде всего, выделяется длинная, четкая и довольно интенсивная положительная аномалия (в среднем 40 нТл), очевидно, связанная с заполнением рва, образовавшимся в результате обрушения сгоревших в пожаре деревянных частей (рис. 10, 11). Следует отметить, что такая аномалия наблюдается только на южном выступе оборонительной линии, где местность достаточно ровная. Не исключено, что в связи с этим на каком-то этапе существования городища перед рвом, в качестве дополнительного препятствия, был возведен вал, дополнительно усиленный стеной из плетней и прутьев с насыпанной между ними землей (ср.: Tac. Ann. XII. 16). Высота подобных оборонительных сооружений, в качестве основы которых использовались турлучные конструкции, вряд ли превышала 4 м1 . Отмеченная аномалия имеет форму «трапеции» (рис. 10, 11). Ширина ее основания составляет почти 200 м. Длина боковых сторон, расположенных по отношению к нему под углом приблизительно 77°, – около 100 и 130 м. Хорошо заметны утолщения и одновременно увеличение интенсивности аномалии в нескольких точках на трех участках – южном, восточном и западном, которые, Геомагнитная съемка на территории Лабриса (Семибратнего городища) в 2006-2008 гг. видимо, соответствуют воротам, укрепленным башнями. Аномалии здесь имеют вид двойных пиков, в середине находится, вероятно, проход через ров. Интересно отметить, что на южной линии обороны зафиксирован проем двух ворот шириной около 5 м, видимо, для обеспечения возможности неожиданных вылазок в случае попытки прорваться в город с этой стороны. При этом четкость аномалии теряется по линии северо-западный угол «выступа» – середина его восточной стороны. Возможно, причиной этого стала дорога, которая во второй половине XIX в. пролегала от Семибратних курганов до ст. Варениковской и, по словам В.Г. Тизенгаузена, пересекала южную часть городища (ОАК за 1878-1879 гг. С. IX). При сравнении магнитной карты с результатами дешифровки аэрофотоснимка 1959 г. Ю.В. Горловым и Ю.А. Лопановым, прежде всего, бросается в глаза несоответствие реконструируемых ими прямоугольных контуров оборонительных сооружений в южной части городища очертаниям трапециевидного рва. Вероятно, данное обстоятельство можно объяснить тем, что за остатки оборонительной стены авторы дешифровки приняли внешние очертания двух крупных прямоугольных в плане построек (обозначены на рис. 4 буквами «С» и «F»), а за башню у южных ворот – каменное здание, состояще из двух вытянутых в одну линию помещений (обозначено на рис. 4 буквой «В»). В полном соответствии с правилами греческой фортификации упомянутые строительные комплексы находятся на некотором расстоянии от оборонительных стен: по внутреннему периметру оставлен свободный проход шириной не менее 10 м. В нашем случае предпочтение, безусловно, следует отдать результатам геомагнитной съемки, как более точно отражающим реальную ситуацию. К сожалению, в 1970-е годы через западную часть городища прошла лесополоса. При этом южные ворота, башни и ров, очевидно, были сильно разрушены. На магнитной карте связанная со рвом положительная аномалия внутри лесополосы почти исчезает, что свидетельствует о том, что он поврежден глубокой плантажной распашкой. Посадки деревьев в некоторой мере исказили и картину застройки южного «выступа», откуда происходят прекрасно обработанные каменные блоки и архитектурные детали. Кстати, известная посвятительная надпись с упоминанием названия города (Тохтасьев, 1998. С. 286-302; Виноградов, 2002. С. 3-22; Яйленко, 2004. С. 425-445; Tokhtas’ev, 2006. P. 2-22) была найдена неподалеку от этого места. Нельзя не упомянуть о прогрессирующем аварийном состоянии памятника в настоящее время. Ежегодно его территория подвергается глубокой вспашке, вслед за проведением которой на поле появляется армия местных «любителей древностей» с металлоискателями, нещадно выбирающими из культурного слоя все металлические артефакты, прежде всего монеты. Достаточно интересно, что на месте предполагаемой ранней оборонительной стены начала V в. до н.э., к которой были пристроены укрепления «выступа» южной части городища, магнитная карта дает хорошо различимые аномалии, имеющие секционную структуру. Они состоят из двух параллельных отрицательных аномалий (на расстоянии около 4 м друг от друга) с перемычками внутри через каждые 6-7 м (помечены стрелками с буквой «А» на рис. 11). Кроме того, к западу от раскопа I в 2001-2005 гг. (схематично обозначен на рис. 10 в виде черного прямоугольника), в наиболее возвышенной части городища, по отрицательным магнитным аномалиям (обозначено буквой «D» на рис. 10) зафиксированы остатки большой прямоугольной постройки шириной не менее 15 м. Она находится на территории теменоса III в. до н.э. и частично, наряду с расположенным перед ней с восточной стороны алтарем, была вскрыта в августе 2006 г. Таким образом, полностью подтвердились данные геомагнитной карты этого участка, использованные при закладке охранно-спасательного раскопа Iа площадью 50 м2 в 10 м к западу от раскопа I. Еще одно каменное здание находит- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 61 Т.Н. Смекалова, В.А. Горончаровский, А.Ю. Елисеев ся к северу от раскопа Iа, уже за пределами северной ограды священного участка. Внутри него отмечены какие-то сильномагнитные объекты, скорее всего, ремесленные печи и другие остатки «высокотемпературного» производства. В магнитном поле этот комплекс отразился в виде интенсивных положительных аномалий (обозначен буквой «E» на рис. 11), возможно, связанных с деятельностью мастерской по обработке металла. В заключение необходимо отметить исключительную перспективность дальнейшего продолжения магнитной съемки городища, которая дает представление не только о сложной оборонительной системе, но и о внутренней планировке Лабриса. Магнитные карты могут служить надежными данными для определения границ охранной зоны, в чем остро нуждается этот памятник археологии федерального значения. Список литературы Смекалова, Горончаровский, 2007 – Смекалова Т.Н., Горончаровский В.А. Магнитная разведка Семибратнего городища в августе 2006 г. Боспорские чтения. VIII. Керчь. 2007. Смекалова и др., 2007 – Смекалова Т.Н., Горончаровский В.А., Дюков Ю.Л. Магнитометрическое исследование Семибратнего городища и монеты синдов // XIV Всерос. нумизматическая конф. СПб, 2007. Терещенко, 1999 – Терещенко А.Е. О монетах с надписью ΣΙΝΔΩΝ // Stratum+. 1999. № 6. Терещенко, 2004 – Терещенко А.Е. Автономная чеканка полисов Боспора Киммерийского VI–V вв. до н.э. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. СПб, 2004. Толстиков, 1984 – Толстиков В.П. К вопросу об образовании Боспорского государства // ВДИ. 1984. № 3. Толстиков, 1985 – Толстиков В.П. Эллинистические элементы в фортификационных системах Боспора // Причерноморье в эпоху эллинизма. Матер. III Всесоюз. симпозиума по древней истории Причерноморья. Тбилиси, 1985. Толстиков, 2001 – Толстиков В.П. Ранний Пантикапей в свете новых археологических исследований // ДБ. 2001. Тохтасьев, 1998 – Тохтасьев С.Р. К чтению и интерпретации посвятительной надписи Левкона I c Семибратнего городища // Hyperboreus. 1998. V. 4. Fasc. 2. Тохтасьев, 2001 – Тохтасьев С.Р. Еще раз о синдских монетах и синдском царстве // Боспорский феномен: Колонизация региона. Формирование полисов. Образование государства. Ч. I. СПб, 2001. Шеллов, 1956 – Шелов Д.Б. Монетное дело Боспора VI–II вв. до н.э. М. 1956. Шелов-Коведяев, 1985 – Шелов-Коведяев Ф.В. История Боспора в VI–IV вв. до н.э. // Древнейшие государства на территории СССР. Матер. и исследов. М., 1985. Яйленко, 2004 – Яйленко В.П. Вотив Левкона I из Лабриса // ДБ. 2004. Т. 7. Bravo, Chankowski,1999 –Bravo B., Chankowski A. Cités et emporia dans le commerce avec barbares à la lumière du document dit à tort “inscription de Pistiros” // BCH. 1999. № 123. Martin, 1973 – Martin R. Rapports entre les structures urbaines et les modes de division et d’explotation du territoire // Problemes de la terre en Grèce ancienne. Paris, 1973. Tokhtas’ev, 2006 –Tokhtas’ev S.R. The Bosporus and Sindike in the era of Leucon I. New epigraphic publications // AASS. 2006. V. 12. № 1, 2. Vall, 1973 – Valle G. La colonization greсque en Occident // Докл. XIII МКИН. Т. I. Ч. 3. М., 1973. Анфимов, 1937 – Анфимов Н.В. Отчет по обследованию низовья р. Кубань // Рукописный архив ИИМК РАН. Ф. 2. 1937. Оп. 1. № 190. Анфимов, 1941 – Анфимов Н.В. Новые данные к истории Азиатского Боспора // СА. 1941. Вып. VII. Анфимов, 1951 – Анфимов Н.В. Раскопки Семибратнего городища // КСИИМК. 1951. Вып. XXXVII. Анфимов, 1953 – Анфимов Н.В. Исследования Семибратнего городища // КСИИМК. 1953. Вып. 51. Блаватская, 1993 – Блаватская Т.В. Посвящение Левкона I // РА. 1993. № 2. Вдовиченко, 2006 – Вдовиченко И.И. Расписная керамика Семибратнего городища // Греки и варвары на Боспоре Киммерийском V–III вв. до н.э. СПб, 2006. Виноградов, 2002 – Виноградов Ю.Г. Левкон, Гекатей, Октамасад и Горгипп (Процесс интеграции Синдики в Боспорскую державу по новелле Полиэна (VIII, 55) и вотивной эпиграмме из Лабриса) // ВДИ. 2002. № 3. Горлов, Лопанов, 1999 – Горлов Ю.В., Лопанов Ю.А. Опыт предварительной дешифровки аэрофотоснимков Семибратнего городища // ПИФК. 1999. Т.VIII. Горончаровский, 2004 – Горончаровский В.А. Проблемы хронологии Семибратнего городища // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. Ч. 2. СПб, 2004. Зограф, 1951 – Зограф А.Н. Античные монеты // МИА. 1951. № 16. Каменецкий, 2003 – Каменецкий И.С. К датировке Семибратнего городища // Матер. и исследов. по археологи Кубани. Вып. 3. Краснодар, 2003. Марченко и др., 2000 – Марченко К.К., Житников В.Г., Копылов В.П. Елизаветовское городище на Дону. М., 2000. Монахов, 1999 – Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Комплексы керамической тары VII–II вв. до н.э. Саратов, 1999. Русяева, 2003 – Русяева А.С. Феб Аполлон на Боспоре // Матер. IV Боспорских чтений. Керчь, 2003. Скобелев, 2003 – Скобелев Д.А. К вопросу о находках снарядов пращи на юго-западе Краснодарского края // Parabellum. 2003. № 4. Смекалова, 2000 – Смекалова Т.Н. Значение изучения монетных сплавов для античной нумизматики (на примере Боспора) // ДБ. 2000. Т. 3. 62 А.Л. Ермолин К ерченская охранноархеологическая экспедиция, в составе которой в разное время работали В.Л. Мыц, С.Г. Колтухов, А.В. Лысенко, В.Ю. Юрочкин, В.Б. Уженцев, А.А. Труфанов, Н.Ф. Федосеев, А.В. Куликов, А.Л. Ермолин, проводит сплошное археологическое обследование ряда районов Восточного Крыма, на топографическую основу были нанесены сотни археологических памятников от эпохи бронзы до позднего средневековья. Кроме того, на территории г. Керчь исследована пощадь не менее 2 000 м2. Впервые в боспорской археологии охранные археологические работы приобрели понастоящему систематический и масштабный характер, был налажен тесный контакт с органами охраны культурного наследия, установлены прочные связи с отечественными и зарубежными коллегами, работающими в Восточном Крыму. Окончательно сформировался состав научной группы экспедиции, включающей А.Л. Ермолина, А.В. Куликова, Д.В. Бейлина, С.А. Ермолина, М.А. Котина, С.А. Бейлиной. Помощь сотрудникам экспедиции оказывает науный консультант С.Г. Колтухов. Среди наиболее ярких и значимых археологических находок, сделанных за последние два года работы Керченской экспедиции, стоит отметить открытие нескольких уникальных погребальных комплексов Джурга-Обинского некрополя эпохи Великого переселения народов, исследование оборонительных сооружений митридатовской эпохи в районе озера Чокрак на Азовском побережье, замечательный по своему богатству и разнообразию К 10-летию работы Керченской охранноархеологической экспедиции Рис. 1. Некрополь Джурга Оба. Склеп 29. План и разрезы. 63 А.Л. Ермолин 1 2 2 7 3 4 9 12 10 13 11 6 5 8 5 см 0 Рис. 2. Некрополь Джунга Оба. Раскопки 2007 года. Женские украшения из склепа № 29. 1-2. Диадема с трилистниками 3-4. Серьги с сердоликовыми и гранатовыми вставками 5. Ожерелье с подвесками 6. Ожерелье из рубчатых пронизей 7. Фибула 8. Нашивные бляшки 9-10. Фибулы 11. Золотая игла 12. Косметический набор 13. Перстень в технике клаузонне 6 1 2 3 4 5 Рис. 3. Некрополь Джурга Оба. Склеп № 40. 1-7. Женские украшения 8. Фрагмент обкладки ножен меча 9. Перекрестие меча (кинжала) 9 8 0 64 7 5 см К 10-летию работы Керченской охранно-археологической экспедиции Рис. 4. Остатки оборонительной стены в системе Чокракского рва и вала. Раскопки 2008 года.1 – вид с юго-востока. комплекс находок из мастерской коропласта на северном склоне горы Митридат в Керчи. Сенсацией стало открытие в 2008 г. фрагмента латинской надписи, всего лишь второй, известной на территории Боспора. Наконец, совсем недавнее открытие монументальной гробницы второй половины IV в. до н.э., сложенной из многочисленных архитектурных деталей разобранного греческого храма. Некрополь Джург-Оба, расположенный в километре к северу от городища Китей, был открыт и частично исследовался еще в 1928–1929 гг. Тогда было открыто шесть склепов, причем два сохранили настенную роспись (склепы 1 и 2). С 2001 г. работы здесь возобновились, в результате чего было открыто и исследовано 42 склепа и 19 могил. Практически все они были ограблены еще в древности, причем из гробниц исчезли только изделия из драгоценных металлов. По существу нетронутыми оставались керамика, стеклянная посуда, предметы из железа и бронзы и даже украшения из серебра, поскольку оно было низкопробным и покрытым окислами. Новейшие раскопки показали, что наиболее ранние находки с некрополя датируются концом III – началом IV вв. н.э., самые поздние – второй половиной VI в. н.э. В 2007 году при исследовании склепа 29 (рис. 1, 2) было открыто богатое женское захоронение. Склеп – грунтовый, с трапецевидной в плане погребальной камерой, небольшим дромосом и преддромосной ямой длиной около 4,5 м, был впущен на глубину 4,89 м от дневной поверхности. Несмотря на то что грабители дважды проникали в склеп и ограбили одну лежанку с захоронением, на второй – сохранилось нетронутое женское погребение, заваленное грунтом просевшей кровли. На погребенной в возрасте до 25 лет были золотые и серебряные украшения, а также предметы туалета (рис. 2). К погребальному инвентарю также относились: краснолаковое блюдо с бараньей костью, стеклянный кувшин и медная боспорская монета, лежавшая в ногах погребенной. Украшения (найденные в районе головы и шеи) – диадема из золотой фольги с шестиконечной звездой по центру и трилистниками по краям (рис. 2, 1,2), две золотые серьги с сердоликовыми и гранатовыми вставками Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 65 А.Л. Ермолин 0 Рис. 5. г. Керчь, ул. Эспланадная, 23. Разведки 2008 года. Фрагмент плиты с латинской надписью. 66 (рис. 2, 3,4), золотое ожерелье из плетеного шнура с подвесками (рис. 2, 5), ожерелье из тройных золотых рубчатых пронизей, чередующихся с тройными низками черного бисера (рис. 2, 6). На пальце правой руки погребенной – золотой перстень с инкрустированным щитком, выполненным в технике клаузонне (рис. 2, 13). Ворот, рукава верхней и нижней одежды были обшиты тиснеными золотыми бляшками (рис. 2, 8). На груди – две сере10 см бряные двухпластинчатые фибулы (рис. 2, 9,10). Слева, в районе пояса, находилась еще одна серебряная двупластинчатая фибула меньших размеров, рядом с которой – цилиндрический серебряный футляр с крышкой – игольница с двумя большими бронзовыми швейными иглами и одной миниатюрной золотой. Там же лежал небольшой железный ножичек. (Вероятно, фибулой был пристегнут кожаный мешочек с игольницей и ножом, поскольку ниже фибулы находилось пятно тлена коричневого цвета, характерного именно для остатков кожи.) Справа от погребенной, в районе груди, находился «косметический набор», состоящий из скрепленных общим кольцом копоушки и инструмента для чистки ногтей (рис. 2, 12). Если украшения не являются определяющим фактором этнической принадлежности, то парные фибулы присущи готскому женскому костюму. Захоронение с аналогичным набором погребального инвентаря было найдено в Хохфельдене (Франция) и датируется первой половиной V в. н.э. В 2008 г. было выявлено три склепа. Все они имели признаки ограбления: в первом перед дромосом, в грабительском отвале были найдены фрагменты амфоры, раздавленный стеклянный кувшин и обломки краснолакового блюда. Среди материала из склепа упомянем: фрагмент обкладки ножен меча, выполненный из перегородчатого золота с гранатовыми вставками в технике клаузонне (рис. 3, 8), халцедоновое перекрестие кинжала, железное перекрестие большого кавалерийского меча с остатками золотой фольги и две серебряные двупластинчатые фибулы с отломанными нижними пластинами. Вероятно, сами клинки были унесены грабителями, поскольку их рукояти и ножны были украшены золотыми обкладками. Сенсационные результаты дала расчистка пола камеры в левом дальнем от входа углу. Здесь в небольшой ямке-тайнике лежали золотые украшения в технике клаузонне: две золотые серьги с золотыми подвесками, украшенные гранатовыми вставками (рис. 3, 1,2), золотое ожерелье из пирамидальных пронизей (рис. 3, 5) с черным бисером и два золотых перстня с щитками, украшенными гранатовыми вставками (рис. 3, 3,4). Там же при повторной зачистке пола, в другом углублении был выявлен еще один тайник с двумя браслетами, выполненными в зверином стиле (рис. 3). Браслеты – парные в виде двух волков, держащих в зубах диск, разделенный крестовидной перегородкой, образующей по центру ромб, заполненный белой стекловидной пастой. По центру ромба – круглая гранатовая пластинка-вставка. Четыре сектора, отделенные перегородкой, также заполнены гранатовыми вставками. Все найденные в склепе украшения составляют единый гарнитур, который, вероятно, выполнен одним мастером. Датируется комплекс последней четвертью V в. н.э. Прямых аналогий им неизвестно. В отличие от комплекса 2007 г. женский гарнитур драгоценностей 2008 г., в совокупности с дорогим оружием, скорее всего, являлся единовременным посольским даром. Можно предположить, что захороненная в К 10-летию работы Керченской охранно-археологической экспедиции склепе супружеская чета в свое время занимала высокое социальное положение. Украшения, найденные в 2008 г., – парные фибулы являются определяющим признаком германского готского костюма. В 2007 году в г. Керчь была выявлена и исследована хозяйственная яма грушевидной формы. Диаметр сохранившейся верхней части составляет 1,80 м, диаметр дна – 2,35 м. Глубина – 2,18 м. Первоначально она использовалась как зернохранилище. Заполнение представляло собой сброс фрагментов амфорной тары, кухонной и столовой посуды, светильников, а также большого числа терракотовых статуэток (протом, масок). Кроме того, в нем найдены части гипсовых форм, краски разных цветов, разведенные в створках мидий, обломки стеклянной посуды и краснолаковых чашек, части пода печи из обожженной глины и шесть медных монет. Все это пересыпано слоями золы и раковинами мидий. Монеты принадлежали эмиссии Котиса I (69-93 гг. н.э.), Савромата I (93-123 гг. н.э.), Риметалка (131154 гг. н.э.) и Савромата II (174-210 гг. н.э.). Таким образом, это был мусор и керамический брак из мастерской коропласта, которая находилась в непосредственной близости от ямы. В 2008 году во время археологических разведок в линии Чокракского вала был осмотрен курган с многочисленными грабительскими шурфами. В шурфах выявились остатки монументального сооружения и большое количество фрагментов керамики I в. до н.э. – I в. н.э. Строительные остатки представляют собой частью оборонительной башни. Высота, на которой была построена башня, является главенствующей в данной местности, с нее хорошо просматривается северный участок Чокракского вала. В ходе раскопок выяснилось, что к башне примыкают хозяйственные постройки, составлявшие единый комплекс. Размеры башни 14,20х8,10 м при ширине стены 1,85 м. Стены сложены из довольно больших хорошо обработанных известняковых блоков. В забутовке использованы камни меньших размеров. На- Рис. 6. Ленинский район АРК. Разведки 2008 года. Уступчатый склеп, построенный из архитектурных деталей эллинистического храма. ходки представлены фрагментами краснолаковой посуды и многочисленных амфор. Среди последних отметим оранжевоглиняные амфоры с воронковидным горлом I в. до н.э. – I в. н.э., псевдокосские красноглиняные амфоры I в. до н.э. – I в. н.э., красноглиняные амфоры (типа 79 по Зеест) I в. до н.э. – I в. н.э., светлоглиняные широкогорлые амфоры типа С I второй половины I в. до н.э. – первой четверти I в. н.э. К сожалению, более точной датировке материал не поддается. Таким образом, комплекс башни-усадьбы появился около середины I в. до н.э. и просуществовал до середины I в. н.э. Причем в последний период (I в. н.э.) башня была разобрана, и на ее месте появились более скромные строения. При обследовании рва, в систему которого входила башня, в километре восточнее ее были выявлены остатки оборонительной стены, прослеженные на протяжении около 70 м (рис. 4). В ее кладку частично вошли выходы скалы. Ширина стены варьируется в пределах 2,30 м. Сохранилась она на высоту одного– двух рядов камней от 0,20 до 0,80 м. Лучшего всего уцелел юго-восточный фас ее двухлицевой трехслойной кладки из крупных и средних Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 67 А.Л. Ермолин Рис. 7. Архитектурные детали из уступчатого склепа. 1. Карниз с росписью. 2. Роспись карниза по М. Ростовцеву. 3. Фрагмент росписи нижней плоскости карниза. 4. Капитель с росписью – деталь пилястры склепа. 2 3 4 0 1 необработанных известняковых камней. На трассе вала от башни-усадьбы до укреплений мыса Чокрак насчитывает три подобных участка, включая выявленную стену. Общая протяженность предполагаемых стен около 180 м. Всего же в этом районе уверенно прослеживается участок рва и вала вместе со стенами и башней на протяжении 4,25 км. Это линия обороны, сооруженная около середины I в. до н.э. Фрагмент плиты с остатками латинской надписи (рис. 6) был найден на северном склоне г. Митридат в кладке стены жилого дома XX в. Левая боковая сторона плиты покрыта несколькими слоями извести. Высота плиты – 50 см, ширина – 24, толщина – 16. Высота букв – 8 см, расстояние между строчками – 5 см. Надпись, от которой сохранилось три строки текста, вырезана на плотном мелкозернистом известняке светло-желтого цвета достаточно аккуратно, по линейке. Как уже упоминалось выше, это вторая по счету надпись на латыни, найденная в Керчи. Наконец, в конце 2008 года при обследовании грабительского шурфа был обнаружен уступчатый склеп (рис. 6). Грабители проникли в его погребальную камеру, проломав перекрытие. К их разочарованию склеп оказался пуст. При его обследовании выяснилось, что он был построен из деталей храма или обще- 68 10 см ственного здания эллинистического времени. Детали карниза здания были использованы в фундаменте стен склепа и сохранили следы полихромной росписи (рис. 7). Стены также сложены из архитектурных деталей вторичного использования. Склеп прямоугольный в плане, двухкамерный, с открытым дромосом. Погребальная камера размером 2,72х1,87 м, высотой по центру 1,92 м. От небольшого коридорчика-дромоса она отделена пилястрами с капителями с остатками полихромной живописи. Размеры коридора: 0,71 м в длину и 1,51 м в ширину. Высота совпадает с высотой камеры. Склеп был построен, вероятнее всегоне ранее второй половины IV в. до н.э., когда храм или общественное здание перестали функционировать. Эта находка уникальна не только своей сохранностью, но и тем, что по деталям, а их насчитывается более 50, можно реконструировать здание. Подобная роспись на штукатурке опубликована М. Ростовцевым (Ростовцев, 1914. С. 130-132. Табл. XL). Список литературы Ростовцев, 1914 – Ростовцев М. Античная декоративная живопись на юге России. СПб, 1914. Д.В. Журавлев, Д. Кельтербаум, У. Шлотцауер О дним из важнейших направлений работ на Таманском полуострове Боспорской археологической экспедиции ГИМ и Евразийского отдела Германского археологического института является реконструкция палеогеографической ситуации в период греческой колонизации (Журавлев, Шлотцауер, 2008. С. 126–128; Schlotzhauer, Zhuravlev, 2009. P. 103, 104). Для этой цели в различных его местах было пробурено более 90 скважин глубиной от 3 до 15 м, изучены залегавшие здесь отложения. Хорошо известно, что в античное время полуостров представлял собой архипелаг. При этом некоторые ученые полагают, что протоки Кубани образовывали несколько островов (Паромов, 2006. С. 365). Основываясь на данных бурений, можно достоверно утверждать, что рукавов Кубани в районе так называемой «Шемарданской протоки» и Субботиного Ерика в античное время не существовало. Этот архипелаг был образован одним большим и двумя малыми островами (рис. 1), что подтверждается также исследованиями участников российско-французского проекта (Горлов и др., 2002; Горлов, 2008). До сих пор на берегах Ахтанизовского, Кизилташского и Бугазского лиманов хорошо видны следы эрозии – высокие обрывистые берега, в настоящее время частично заросшие растительностью. Они могли быть вызваны только действием морских волн. Пробуренные скважины однозначно показывают, что Новые данные о Таманском полуострове в VI в. до н.э. Рис. 1. Реконструкция палеографической ситуации Таманского полуострова в период греческой колонизации. 69 Д.В. Журавлев, Д. Кельтербаум, У. Шлотцауер Рис. 3. 3D-модель поселения Голубицкая 2 и горы Сопка. Рис. 2. Схема трех скважин на западной оконечности Голубицкого острова на месте древнего пролива. Рис. 4. Топографический план окрестностей поселения Голубицкая 2 с результатами магнитной разведки. 70 на месте современной дельты Кубани вплоть до античного времени находился пролив с морской водой (рис. 1). Об этом свидетельствуют обнаруженные в скважинах морские донные отложения и микрофауна (Brückner et al., 2009). Радиоуглеродные даты (около 50), полученные при анализе морских раковин, показывают, что глубина пролива, например, вокруг поселения Стрелка 2, до IV в. н.э. была достаточна для плавания судов. Близкие результаты получены и для Семибратнего городища (Внуков и др., 2008. С. 135–138), гавань которого была доступна для судоходства, как минимум, до эллинистического времени (рис. 1). Косвенно об этом свидетельствует и сообщение П.С. Палласа о находке в Ахтанизовском лимане большого судового якоря, «из чего заключить должно, что в прежние времена было там судоходство» (1877. С. 231). Есть сведения о судоходстве в этом районе еще в XVII в. Пролив в Меотиду (или один из проливов) проходил вдоль оконечности Голубицкого острова (рис. 2). Несомненно, эти данные могут в будущем пролить свет на интерпретацию описаний Азиатского Боспора Страбоном и ПсевдоАррианом, на локализацию Корокондамского озера и, соответственно, целого ряда боспорских полисов (Горлов, 2008. С. 416). В этой связи для нас важно то, что полученные результаты дают основание говорить о втором, «восточном» пути колонизации будущего Азиатского Боспора (ср.: Паромов, 2006. С. 371). При этом нельзя не обратить внимание на пункты наиболее ранних находок греческой импортной керамики в северо-восточном Причерноморье, а именно – на Алексеевское (Салов, 1986. С. 188–195; Kharaldina, Novichikhin, 1996. P. 349, 350. Fig. 2; Kerschner, 2006. S. 242. Abb. 17) и Таганрогское поселения (Копылов, Ларенок, 1994; Dally et al., 2005). Получается, что наиболее ранний путь греческих колонистов пролегал именно через восточный, а не привычный Новые данные о Таманском полуострове в VI в. до н.э. Керченский пролив. О важности этого пути немного позднее, во второй-третьей четверти VI в. до н.э., свидетельствует и основание здесь большого количества поселений (Абрамов, Паромов, 1993; Паромов, 2006). Некоторые из них, в частности поселение Стрелка 2, некогда располагавшееся на берегу пролива и контролировавшее этот путь, а также предполагаемое святилище на горе Бориса и Глеба (Сокольский, 1957), и являются объектами исследований нашей экспедиции. Однако основные работы были сосредоточены на поселении Голубицкая 2, расположенном на берегу Ахтанизовского лимана, у подножия грязевого вулкана Сопка (рис. 3). Его значимость определяется выгодным географическим положением: вместе с расположенным на противоположном берегу лимана поселением Ахтанизовская 4 (Ломтадзе, Камелина, 2008) оно, в свете всего вышесказанного, должно было контролировать выход из пролива в Меотиду (рис. 2). Полученные естественно-научными методами сведения свидетельствуют о том, что этот пролив был судоходным, как минимум, до II в. до н.э., а возможно, и позднее. Магнитной разведкой здесь был выявлен ров, окружавший поселение с напольной восточной стороны (рис. 4) и вал. Ширина рва составляла около 8 м при глубине до 3,2 м. Общая площадь поселения в пределах укреплений – около 6,3 га. Основные работы были связаны с изучением рва. На дне рва расчищена сложная материковая конструкция, назначение которой пока точно не определено (рис. 5). Можно утверждать, что это было одно из наиболее ранних античных фортификационных сооружений в Северном Причерноморье. Стратиграфические наблюдения позволяют выделить четыре фазы бытования этого рва. Материал со дна рва, включая находку целой лесбосской амфоры (рис. 6, 1), относится к последней четверти VI в. до н.э., что, естественно, предполагает его сооружение в более ранний период. Даже сам этот факт заставляет поиному взглянуть на существующую в литерату- ре точку зрения о мирном характере местной греческой колонизации. Наиболее четко фиксируется фаза III бытования рва, относящаяся ко второй-третьей четверти V в. до н.э. и выделяющаяся хорошо сохранившимся слоем битой керамики на дне рва. На территории Азиатского Боспора рвы хорошо известны, но за редким исключением они не исследованы. Говоря о позднеархаическом и классическом времени, упомянем лишь два – в Патрее (Абрамов, 2000. Рис. 1, 2) и в греческом поселении на месте Анапы (Алексеева, 1997. С. 14, 17). Ширина этих рвов значительно уступает открытому нами, да и хронология патрейского рва до конца не ясна (там содержится материал, суммарно датирующийся VI–IV вв. до н.э.). Находки фрагментов чернофигурных аттиче- Античный мир Северного Причернморья. Новейшие находки и открытия Рис. 5. Поселение Голубицкая 2. Разрез оборонительного рва VI в. до н.э. 1 0 10 см 2 3 0 5 см Рис. 6. Амфоры с поселения Голубицкая 2. 1. Лесбосская амфора последней четверти VI в. до н.э. 2. Тип «Никозия», начало V в. до н.э. 3. Эолийское клеймо, вторая четверть VI — начало V вв. до н.э. 71 Д.В. Журавлев, Д. Кельтербаум, У. Шлотцауер 0 0 5 см Рис. 7. Поселение Голубицкая 2. Коринфская и ионийская керамика VI – начала V вв. до н.э. 5 см Рис. 8. Поселение Голубицкая 2. Аттическая керамика VI – начала V вв. до н.э. 1 2 0 5 см 1 2 3 0 10 см Рис. 9. Находки IV в. до н.э. с поселения Голубицкая 2: 1. костяная пластина; 2-3. терракотовые статуэтки. 72 3 Рис. 10. Находки с поселения Голубицкая 2: 1. бусы, V-IV вв. до н.э.; 2. светильник, IV-III вв. до н.э.; 3. горшок пифоидный, IV-III вв. до н.э Новые данные о Таманском полуострове в VI в. до н.э. ских, коринфских и расписных ионийских сосудов (рис. 7) дают возможность отнести время возникновения поселения Голубицкая 2 ко второй четверти VI в. до н.э. (Журавлев, Шлотцауер, 2008. С. 126, 127). Материал конца VI – начала V вв. до н.э. является на поселении массовым (рис. 6, 2,3; 8). Время гибели поселения определяется датировкой тарной и чернолаковой керамики, амфорных клейм и медных боспорских монет из верхнего горизонта заполнения рва, образованного серым золистым суглинком с большим количеством пережженного сырца. Оно погибло в большом пожаре, явно связанным с вражеским нападением. Имеющиеся данные позволяют утверждать, что это произошло около середины III в. до н.э. или немного позднее. Среди находок из слоя заполнения рва – фрагменты человеческих костей и бронзовые наконечники стрел, а также железный двудырчатый псалий (Журавлев, Шлотцауер, 2008. Рис. 2, 3). Помимо вышеописанных, было раскопано несколько хозяйственных ям, содер- Список литературы Абрамов, 2000 – Абрамов А.П. Западная граница Патрейского городища // ДБ. 2000. Т. 3. Абрамов, Паромов, 1993 – Абрамов А.П., Паромов Я.М. Раннеантичные поселения Таманского полуострова // БС. 1993. Вып. 2. Алексеева, 1997 – Алексеева Е.М. Античный город Горгиппия. М., 1997. Внуков и др., 2008 – Внуков С.Ю., Поротов А.В., Пушкарев П.Ю., Кельтербаум Д. Археолого-палеогеографические исследования Семибратнего городища. Задачи и методы исследования // ДБ. 2008. Т. 12/I. Горлов и др., 2002 – Горлов Ю.В., Поротов А.В., Янина Т.А., Фуаш Э., Мюллер К. К вопросу об историко-географической ситуации на Таманском полуострове в период греческой колонизации // ПИФК. 2002. XII. Горлов, 2008 – Горлов Ю.В. Географическая ситуация на Таманском полуострове во второй половине голоцена // ПИФК. 2008. XXII. Журавлев, Шлотцауер, 2008 – Журавлев Д.В., Шлотцауер У. Новые исследования на Таманском полуострове // Тр. II (XVIII) Всерос. археолог. съезда в Суздале. Т. II. М., 2008. Ломтадзе, Камелина, 2008 – Ломтадзе Г.А., Камелина Г.А. Первые итоги исследования античного памятника на северовостоке Таманского полуострова – «Ахтанизовская 4» // ДБ. 2008. Т. 12/II. жавших материал рубежа VI–V вв. до н.э. Среди находок часто встречается орнаментированная лепная керамика меотского облика позднеархаического и классического времени. Из слоев поселения происходит также разнообразный материал VI–III вв. до н.э. В нем стоит выделить фрагменты разнообразных терракотовых статуэток импортного и боспорского производства (рис. 9, 2,3), бусы (рис. 10, 1), костяную накладку на шкатулку IV в. до н.э. с изображением девушки, играющей на музыкальном инструменте (рис. 9, 1), и т.п. Среди наиболее интересных находок отметим два экземпляра костяных коньков или, по другой версии, лощил, сделанных из метаподия лошади. Палеозоологические изыскания показали, что среди домашних животных преобладала корова, обнаружено также много костей овец и свиней. Отметим значительное количество костей лошади (14,7%). Жители поселения охотились на волка, зайца, кабана, различных птиц и черепах. Паллас, 1877 – Паллас П.С. Разные замечания, касательные до острова Тамань // ЗООИД. 1877. Т. Х. Паромов, 2006 – Паромов Я.М. Таманский полуостров в раннеантичное время (VI–V вв. до н.э.) // ДБ. 2006. Т. 10. Салов, 1986 – Салов А.И. Архаическое поселение на окраине Анапы // Проблемы античной культуры. М., 1986. Сокольский, 1957 – Сокольский Н.И. Находки на вершине горы Бориса и Глеба на Таманском полуострове // СА. 1957. № 1. Brückner et al., 2009 – Brückner H., Kelterbaum D., Marunchak O., Porotov A. & Vött А. The Holocene sea level story since 7500 BP – lessons from the Mediterranean, the Black and the Azov Seas // Quaternary International (in press). Dally et al., 2005 – Dally O., Kopylov V., Larenok P. Eine frühgriechische Siedlung bei Taganrog. Fragen und Perspektiven eines neuen deutsch–russischen Forschungsunternehmens // Eurasia antiqua. 2005. 11. Kerschner, 2006 – Kerschner M. Zum Begin und zu den Phasen der griechischen Kolonisation am Schwarzen Meer // Eurasia antiqua. 2006. 12. Kharaldina, Novichikhin, 1996 – Kharaldina Z.Y., Novichikhin A.M. Ancient Collections of the Anapa museum // Ancient civilizations from Skythia to Siberia. 1996. V. 3.2-3. Schlotzhauer, Zhuravlev, 2009 – Schlotzhauer U., Zhuravlev D. Greek colonization in the Northern Black Sea: Russian–German Investigations in the North of the Taman Peninsula // Archaeological Institute of America. 110th Annual Meeting. January 8–11, 2009. Philadelphia (Pennsylvania), 2009. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 73 В.Н. Зинько Исследования Тиритаки и Хоры Нимфея Рис. 1. План городища Тиритака с указанием раскопов. Съемка 2008 г. 74 Б оспорская охранноархеологическая экспедиции Крымского отделения Института востоковедении им А.Е. Крымского НАН Украины (г. Симферополь) совместно с Центром археологических исследований Фонда «Деметра» (г. Керчь) в 2008 г. продолжила исследования в рамках двух больших комплексных программ: «Тиритака – город и хора на Боспоре Киммерийском» и «Хора Нимфейского полиса» (Зинько и др., 2004; 2005; Зинько В., Зинько А., 2006). С 2008 г. в изучении городища Тиритака принимала участие польская археологическая миссия Национального музея г. Варшавы под руководством д-ра А. Твардецкого. Изучением геоморфологии в прибрежной части хоры Тиритаки и Нимфея занималась группа под руководством к.г.н. Поротова А.В. (МГУ). Основные археологические работы велись на городище Тиритака (рис. 1). На центральном раскопе (общая площадь – 1025 м2), где в 2007 г. были открыты слои и постройки последней четверти VI – первой трети V вв. до н.э., продолжалось исследование сооружений этого, а также самого раннего периода застройки. Впервые были открыты комплексы второй трети VI в. до н.э. – небольшая полуземлянка и хозяйственные ямы, вырытые в материке. Полуземлянка (рис. 2) имела овальную форму (3,12х2,55 м) и глубину 0,86 м. В северо-западном ее углу находился вход. Здесь прослежен входной тамбур размером 1,10х0,52 м. В центре ровного пола имелось круглое углубление диаметром около 1 м и вокруг пять небольших ямок. Полуземлянка единовременно была засыпана рыхлым золистым грунтом с включением Исследования Тиритаки и Хоры Нимфея Рис. 2. Землянка VI в. до н.э. Вид с юга. небольших камней и сырца. В нем встречена керамика, в основном фрагменты амфор – лесбосских, хиосских и протофасосских, датирующиеся второй половиной – последней третью VI в. до н.э. Несколько фрагментов принадлежало ионийским кувшинам с красными полосами лака последней трети VI в. до н.э. Следует также отметить фрагмент дна ионийского светильника того же времени. Таким образом, судя по стратиграфии и фрагментам керамики, полуземлянка и несколько хозяйственных ям могут датироваться второй – третьей четвертью VI в. до н.э. В конце третьей четверти VI в. до н.э. они засыпаются, и на Тиритаке начинается строительство сырцовокаменных наземных построек. В центральной части раскопа в 2008 г. были завершены исследования большой постройки, состоявшей из нескольких сырцово-каменных помещений, сгруппированных вокруг небольшого хозяйственного двора (рис. 3). Внешние размеры этой городской усадьбы в направлении 12,70х12,90 м. Помещение I размером 6,40х3,70 м (23,68 м2) раскопано частично. В его западной части находилась сложенная из сырцовых кирпичей большая печь сложной в плане конструкции, частично разрушенная более поздними ямами. При разборе ее развала найдены многочисленные фрагменты керамики последней трети VI – первой четверти V вв. до н.э. Особый интерес представляют не- Рис. 3. Городская усадьба (СК- XХXIII) последней четверти VI – первой четверти V вв. до н.э. сколько терракотовых статуэток сидящей на троне богини второй половины VI в. до н.э. и стеклянные пронизи (рис. 4). Еще семь помещений расположено с северной, восточной и южной сторон хозяйственного двора. Находившийся внутри дома хозяйственный двор имел размеры 10х8,60 м (рис. 5). В северной и южной частях двора зачищены каменные вымостки. Помимо многочисленных находок фрагментов керамики, особо отметим более десятка бронзовых наконечников стрел, датируемых VI–V вв. до н.э. (Мелюкова, 1964. Табл. 7). Часть из них была воткнута в стены помещений окружающих двор. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 4. Терракотовые статуэтки и стеклянные пронизи из помещения I СК- XХXIII. 75 В.Н. Зинько 0 Рис. 5. Хозяйственный двор СК-XХXIII. Рис. 6. Коринфский кубок из СК-XХXIII. Керамические комплексы из помещений, хозяйственных ям и двух печей датируются последней четвертью VI – первой четвертью V вв. до н.э. Это в первую очередь фрагменты аттических и коринфских чернолаковых киликов (рис. 6), а также ранние варианты хиосских пухлогорлых амфор (рис. 7). Большой интерес представляют находки фрагментов лесбосских, клазоменских и самосских амфор конца VI в. до н.э. Все эти постройки перекрыты слоем мощного пожара, который предварительно датируется рубежом первой-второй четвертей V в. до н.э. В истекшем сезоне на городище были начаты исследования на двух новых раскопах. На первом (общая площадь – 150 м 2), заложенном на вблизи западной крепостной стены, польскими коллегами была открыта на площади около 50 м 2 каменная вымостка с монументальным водостоком, сложенным из больших известняковых блоков. К востоку от нее выявлены остатки стен нескольких разрушенных помещений. Судя по фрагментам керамики, эту вымостку предварительно можно датировать первыми веками н.э. В северной части Тиритаки на площади 200 2 м начаты исследования на раскопе к западу от раскопа В.Ф. Гайдукевича (рис. 8). Здесь на протяжении 20 м были открыты продолжение северной крепостной стены города и прилегающие к ней с юга постройки, в том числе два помещения, верхние слои заполнения которых по керамическим материалам предварительно датируются V–VI вв. н.э. На тиритакской хоре продолжены маршрутные разведки, основной целью которых было обнаружение античных сельских поселений на западной и южной окраинах. Однако значительные участки территории древней сельской округи здесь оказались уничтожены различными карьерами. Ранее было установлено, что небольшие сельские Рис. 7. Хиосская пухлогорлая амфора. 0 76 5 см 10 см Исследования Тиритаки и Хоры Нимфея Рис. 8. Раскоп XXVIII. Вид с запада. поселения на хоре Тиритаки возникают в последней четверти VI в. до н.э. Возможно, первоначально они носили сезонный характер. Пока на хоре известны два ранних поселения. Одно располагалось на возвышенности в километре к юго-востоку от города, за рекой, впадающей в древний морской залив. Еще В.Ф. Гайдукевичем здесь на обширной площади выявлены остатки античного поселения, существовавшего с конца VI по IV в. до н.э. (1958. С. 151). За речкой, но уже к северо-западу от городища, зафиксировано еще одно ранее сельское поселение. Здесь О.Д. Чевелевым исследованы четыре небольших полуземлянки и несколько десятков хозяйственных ям, которые он датировал последней третью – последней четвертью VI в. до н.э. Это небольшое поселение располагалось, вероятно, у древней дороги из степей к Тиритаке, в верховьях Александровской и Камыш-бурунской балок, являвшихся, возможно, западной границей ранней тиритакской хоры. Основанное в последней четверти VI в. до н.э., оно погибло в пожаре в начале V в. до н.э. Сильная абразия морского берега к северу от города уничтожила значительную часть древней приморской территории Тиритакского полиса, а с ней, возможно, и какие-то другие ранние поселения его хоры (Зинько, 2007. С .57–59). Здесь пока открыто несколько сельских поселений, которые предварительно датируются в пределах V–III вв. до н.э. Геоморфологические исследования в приморской части хоры Тиритаки дали интересные материалы по реконструкции древнего морского берега и прилегающих речных дельт. Получена также новая информация по топографии ближайших окрестностей городища. Список литературы Гайдукевич, 1958 – Гайдукевич В.Ф. Раскопки Тиритаки и Мирмекия в 1946–1952 гг. // МИА. 1958. № 85. Зинько, 2007 – Зинько В.Н. Хора городов европейского побережья Боспора Киммерийского (VI–I вв. до н.э.) // БИ. 2007. Вып. XV. Зинько В., Зинько А., 2006 – Зинько В.Н., Зинько А.В. Ранневизантийские слои Тиритаки (по материалам раскопок 2002–2005 гг.) // Византия в контексте мировой культуры. Тез. докл. СПб, 2006. Зинько и др., 2004 – Зинько В.Н., Пономарев Л.Ю., Зинько А.В. Исследования хоры Нимфея и городища Тиритака // Археологічні відкриття в Україні 2002–2003 рр. Київ, 2004. Зинько и др., 2005 – Зинько В.Н., Пономарев Л.Ю., Зинько А.В. Археологические исследования хоры Нимфейского полиса и боспорского города Тиритака в 2004 г. // Археологічні дослідження в Україні 2003–2004 рр. Запоріжжя: Дике Поле, 2005. Мелюкова, 1964 – Мелюкова А.И. Вооружение скифов // САИ. 1964. Вып. Д 1-4. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 77 В.Г. Зубарев Новые открытия на городище «Белинское» 78 Г ородище «Белинское» расположено на Керченском полуострове на плато в 1,5 км от села Белинское. Систематические раскопки на нем были начаты в 1996 г. Относительно большая для сельского поселения площадь застройки, непрерывное существование на протяжении римского и позднеантичного периодов делают этот памятник по-своему уникальным для реконструкции истории сельской территории Боспорского царства. В 2008 году работы велись на северном, центральном, южном, восточном и западном участках городища, что позволил существенно уточнить характер застройки городища и получить интересные и порой неожиданные результаты. Так, на северном участке максимальная мощность культурного слоя составила 2,4 м. Слой первого периода (серо-коричневый суглинок) относится к рубежу I–II – середины III вв. н.э. Слой второго периода (желтокоричневый суглинок, местами с включением большого количества золы) датирован второй половиной III – первой четвертью IV вв. н.э. Слой третьего периода (золистая супесь) – серединой IV – серединой V вв. н.э. На участке протяженностью 20 м были открыты остатки фундамента оборонительной стены шириной 2,5 м, сложенного из хорошо обработанных блоков желтого ракушечника. Фундамент стен был заглублен в материк на 0,2 м и с внешней стороны укреплен бутовой насыпью шириной до 1 м. Название статьи Северо-западная улица, непосредственно примыкавшая к оборонительной стене, покрыта слоем белой известковой крошки толщиной до 0,05 м. Наибольший интерес среди строений второго периода представляют остатки трех помещений одного здания общей площадью 80 м2, пристроенного к все той же стене. Общая площадь составила 80 м2. Все помещения заполнены каменным завалом стены преимущественно хорошо обработанными строительными блоками того же ракушечника. С третьим периодом здесь связаны только хозяйственные ямы. Все строительные остатки предыдущего времени вдоль оборонительной стены перекрываются зольником, а она сама уже не функционирует. Предшествовавшие исследования позволили выявить здесь целый ряд объектов и находок сакрального характера. Среди них отметим фрагмент терракотовой маски Диониса. На центральном участке максимальная мощность культурного слоя составила 2,14 м, также связанного с тремя периодами в истории существования городища. Наиболее примечательно открытие центральной улицы шириной 3 м, по-видимому, проходившей через городище с юго-востока на северо-запад. Основа ее покрытия – плотный слой крошки желтого ракушечника толщиной до 0,3 м (рис. 1), а время появления синхронно первоначальной застройке, которая, несомненно, осуществлялась по определенному плану. Подтверждением этому служит и открытие остатков фундаментов четырех прямоугольных в плане помещений домов, примыкавших к центральной улице, соответственно, с северо-востока и юго-запада. Все их стены шириной до 0,8 м сложены в двухлицевой кладке на глине вперемешку с мелким щебнем. Большинство камней не обработано или имеет незначительные подтесы. Исключе- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 1. Центральная улица на городище. 79 авторы Рис. 2. Сооружение с круглой обкладкой на восточном участке городища 80 ние составляют угловые блоки из хорошо обработанного местного ракушечника, возможно, вторичного использования. Прочие строительные остатки в районе улицы связаны с более поздними периодами и менее выразительны. Это части нескольких вымосток и оснований стен, местоположение которых свидетельствует, по крайней мере, о двух перестройках первоначального комплекса зданий, и несколько хозяйственных ям, вырубленных в скальном материковом грунте и имевших каменную обкладку горловины. Из находок отметим монету царя Родомсада 312/313 гг., две полые хорошо отполированные костяные трубочки, одна из которых имела насечки на гранях в виде косых крестов и ломаных линий, и перстень из металла с утраченным камнем. Внутри одного из помещений обнаружен комплекс находок, вероятно, сакрального характера, из трех амфор- ных ножек, ножки амфориска, ладьевидного открытого светильника и гири из обточенной монеты. Подобные комплексы неоднократно выявлялись и в прежние годы, свидетельствуя о широком распространении среди жителей городища хтонических культов. На южном участке городища доследованы ранние напластования культурного слоя, максимальная мощность которого здесь составила 2 м. В северо-западной части раскопа, на глубине 1,7–1,9 м, открыто каменное сооружение округлой формы, имевшее три прохода. Функциональное назначение его пока неясно, диаметр изнутри – около 3 м. В непосредственной близости раскопаны плохо сохранившиеся остатки двух стен, ограничивавших часть прямоугольного помещения. В южной части этого же раскопа на протяжении 10 м выявлены остатки фундамента еще одного участка оборонительной стены. Параме- Новые открытия на городище «Белинское» 0 тры их аналогичны вышеописанным на северном участке, однако фундамент не заглублен в материк, а лежит на слое золистой супеси. Из находок отсюда отметим культовое захоронение собаки вблизи оборонительной стены, сопровождаемое плоской «миской», сделанной из амфорной ножки со следами огня. Также упомянем многочисленные находки астрагалов, набор игральных фишек (101 шт.), изготовленных преимущественно из стенок амфор, и вотивную давильню из белого ракушечника, аналогичную ранее найденным в одной из хозяйственных ям. В 2008 году были начаты работы на восточном и западном участках городища. На западном участке открыты еще одно продолжение оборонительной стены, в месте ее поворота в южном направлении, и небольшая часть угловой башни. На восточном участке раскопаны четыре круглых в плане сооружения из необработанных камней различной величины, стратиграфически связанные с последним периодом в истории городища. Они имели диаметр от 1,4 до 3,4 м (рис. 2). Назначение сооружений неясно, аналогии неизвестны. Под ними открыт небольшой участок водостока, построенного из поставленных на ребро плоских плит белого известняка. Он идет по направлению края плато в сторону балки. Таким образом, можно с определенной долей уверенности говорить о планомерной первоначальной застройке городища в рамках всего занимавшегося плато. Новые интересные находки и открытия 2008 г. дали и исследования некрополя, располагавшегося в 600 м к востоку от городища. 5 см Рис. 4. Изделия из желтого металла могилы 12 Геологическая характеристика этого места: слой гумуса (до 1,5 м) перекрывал мощный пласт скалы (ракушечника), в который были впущены все погребальные сооружения. Большинство погребений представлены хорошо известными на Боспоре склепами с короткими дромосами. В 2008 г. впервые были открыты четыре грунтовые гробницы, две из которых имели «заплечники» по всему периметру. Кроме того, отметим склеп, в погребальной камере которого находились три лежанки. Могилы с заплечниками оказались не ограблены, что впервые позволило получить чрезвычайно интересный и разнообразный погребальный инвентарь. Среди погребального инвентаря одной из могил отметим парные подвески из желтого металла с рельефным изображением Эрота, два перстня-кулона (один из которых с камнем) и бочковидную бусину (рис. 3). Их сопровождало большое количество бус из стекла, гагата и косточек маслины; бронзовые браслеты (как взрослые, так и детские), перстни, в том числе перстень из стекла с синими вставками на щитке); развалы стеклянных сосудов, красноглиняный светильник, монета времени Септимия Севера 210/211 гг., шестилучевая брошь, пряжка с изображением фигуры пантеры и амулетница. Инвентарь следующей могилы представлен краснолаковым блюдом, в котором были помещены железный нож, бальзамарий, астрагал и баранья кость, двумя стеклянными сосудами, лучковидной фибулой, краснолаковым светильником и фрагментами обкладки шкатулки. Наиболее вероятная дата погребений – конец II – первая половина III вв. н.э. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 81 А.В. Ивченко, Е.Г. Карнаух Погребение II в. до н.э. с колчанным крючком из Ольвийского некрополя Керамика из погребения. Рис. 1. Фрагмент хиосской амфоры. 82 0 10 см Н екрополь Ольвии, формирование которого продолжалось на протяжении десяти веков, занимает площадь около 500 га, причем своих максимальных размеров он, как и город, достигает в эллинистическое время (Козуб, 1984. С. 161). Район, о котором пойдет речь, расположен в его центральной части. Эта территория имеет четко выраженные ландшафтные границы: с востока она ограничена верховьями Заячьей балки, с севера – продолжением Северной балки и с юга – поперечной балкой. Здесь в классическое время частично располагалось городское предместье. Раскоп «Северный мыс 2» заложен на небольшом мысе, с трех сторон ограниченном неглубокими древними балками нагори, никогда не использовавшемся под жилье. К юго-востоку от него начинается территория, занятая предместьем. В IV в. до н.э. здесь функционировало святилище (Козуб, 2003. С. 23). Практически одновременно с ним появились первые погребения (Ивченко, Диденко, 2007. С. 197). По сравнению с территорией предместья, культурный слой здесь незначителен (Козуб, 2002. С. 20, 23). Погребальные объекты сооружались непосредственно в материковом суглинке. Погребение № 4 (2008 г.) находилось в северо-восточной части раскопа, к востоку от святилища. С трех сторон его нарушили более поздние перекопы. Погребение представляет собой разрушенный и ограбленный земляной склеп, ориентированный дромосом и погребальной камерой с юго-востока-востока на северо-запад-запад. Погребение II в. до н.э. с колчанным крючком из Ольвийского некрополя Дромос (длиной 3,27 м) был ориентирован не по центру камеры и соединялся с ней по северной стене. Ширина его у восточного конца составляла 0,52 м, у западного – 0,75 м. Стенки ровные, незначительно скошенные книзу. Прослежено четыре ступени, переходящие в практически горизонтальный пандус. Камера имела почти квадратную форму (2,38 и 2,26 м соответственно) и аркообразный свод. Максимальная высота камеры (у западной стенки) – 1,45 м. Стенки отвесные, неровные, без следов дополнительной доработки. Дно ровное, с незначительным наклоном к югу. Заполнение камеры составлял материковый суглинок с незначительными примесями без находок. На дне камеры были обнаружены два костяка плохой сохранности. Первый лежал вдоль северной стенки. Второй – вдоль южной. Он принадлежал мужчине зрелого возраста. Оба погребенных лежали вытянуто на спине головой ко входу в камеру параллельно друг другу. Под обоими костяками остались следы плотной органической подстилки темного, практически черного цвета. По краям подстилок прослеживались фрагментированные остатки дерева. Отпечатки подстилок и дерева сохранились на северной и южной стенках камеры, где они начинались на 3–5 см выше костяков. К западу от первого костяка находился фрагмент минерального вещества красного цвета округлой формы, диаметром около 3 см. В заполнении и на дне найдены 19 фрагментированных железных гвоздей. Под подстилкой в дне камеры были сделаны два углубления подпрямоугольной формы (0,36х0,47х0,19 м) и (0,34х0,42х0,17 м) на расстоянии 1,23 м друг от друга. Эти углубления предназначались для ножек деревянной погребальной конструкции, гроба или саркофага. Несмотря на ограбление склепа, оба костяка сопровождались инвентарем. При первом захороненном были найдены красноглиняная расписная курильница (рис. 2, 1), лепной светильник (рис. 2, 2), пастовая бусина и тринадцать бисерин, костяная муфточка и две брон- 1 2 Керамика из погребения. 3 0 10 см Рис. 2. 1. Курильница расписная. 2. Светильник лепной. 3. Чаша сферическая рельефная. зовые монеты. Возле второго – верхняя часть амфоры, красноглиняная пелика и сферическая рифленая чаша. Кроме того, еще три находки нельзя определенно связать с какимлибо из костяков. Это бронзовый колчанный крючок, фрагмент лезвия железного ножа, кресальный кремень. Среди керамического материала наибольший интерес представляет верхняя часть хиосской амфоры варианта V-C по С.Ю Монахову (2003. С. 23. Табл. 13, 4 ,5) (рис. 1). Высота сохранившейся части – 0,47 м, диаметр горла – 0,13 м, диаметр тулова на уровне плечиков – 0,34 м. На обоих ручках сосуда стояли клейма, выполненные одним штампом. В Северо-Западном Причерноморье находки амфор этого типа единичны – два известных экземпляра происходят с территории ольвийского некрополя. Очевидно, на данной территории они датируются II в. до н.э., хотя в других местах «доживают» до I в до н.э. (Монахов, 2003. С. 23). Не противоречат этой Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 83 А.В. Ивченко, Е.Г. Карнаух Рис. 3. Карта распространения колчанных крючков на территории Восточной Европы. дате и клейма, которые относятся к клеймам Гегесия, так называемой группы «пармениска» (Jǒhrens, 1999. Р. 249. № 853–856), и датируются около 200 г. до н.э. Развал красноглиняной пелики был найден на уровне второго костяка к востоку от югозападного угла камеры, вплотную к ее южной стенке. Пелика имеет профилированный венчик, невысокое коническое горло, округлые плечики. Корпус приземистый, несколько раздутых очертаний. Наибольшая ширина тулова приходится на середину его высоты. Ручки плоские, изогнутые под тупым углом. Близкие аналогии, датирующиеся III в. до н.э., известны на ольвийском некрополе (Парович-Пешикан, 1974. С. 191. Рис. 101, 6) и в Афинах, где они датируются 150–86 гг. до н.э. (Rotroff, 1997. P. 291. Fig. 33. Pl. 45). Третьим сосудом, найденным вместе со вторым погребенным, была рифленая красноглиняная чаша полусферической формы (рис. 2, 3). Она относится к типу II ольвийских сосудов с горизонтальными канелюрами, который датируется II в. до н.э. (Парович-Пешикан, 1974. С. 91, 91. Рис. 84, 3). Развал красноглиняной расписной курильницы (рис. 2, 1) был обнаружен в 0,15 м к югу от левой руки первого костяка. Сосуд имеет выделенный профилированный венчик и высокое, вогнутое на середине высоты горло, которое довольно резко отделяется от яйцевидного тулова, ножка высокая, полая. Роспись сохранилась плохо, она состояла из достаточно широких красных вертикальных полос. Сосуд относится к I типу ольвийских курильниц и датируется III–II вв. до н.э. 84 (Парович-Пешикан, 1974. С. 119–121. Рис. 98, 1, 7). Между первым погребенным и северной стенкой камеры на дне был найден сильно закопченный лепной светильник открытого типа с отбитой ручкой (рис. 2, 2). Такие светильники встречаются на ольвийском некрополе в разновременных погребениях (ПаровичПешикан, 1974. С. 111). В эллинистических их количество невелико, но в целом частота встречаемости возрастает от конца IV ко II в. до н.э. (Зубарь, Сорочан, 1984. С. 149). В районе правой кисти первого погребенного найдены одна на другой две ольвийские бронзовые монеты одного типа, датирующиеся 140–130 гг. до н.э. (Анохин, 1989. № 322). К остальному инвентарю относится: бочковидная сферическая пастовая бусина синего цвета, пять голубых бочковидных и восемь белых цилиндрических бисерин, а также костяная муфточка. На дне погребальной камеры, у западной стенки, на деревянной плахе (0,29х0,07 м), лежал бронзовый колчанный крючок с остатками кожаных ремней и кресальный кремень. Его длина 0,09 м, ширина щитка 0,07 м. Очевидно, в последнем случае мы имеем дело со вторичным использованием изделия более раннего времени. По периметру кремня видна забитость, которая образовалась в процессе добывания огня. К югу от крюка на плахе фиксировались следы красной охры, к северу – фрагмент лезвия железного ножа. Колчанный крюк из Ольвии является прекрасным образцом так называемого «скифо– сарматского звериного стиля». В композиции его корпуса присутствуют два хищника мордами вниз с передними лапами, которые композиционно образуют овальный щиток. Сам крючок выполнен как голова на длинной шее и часть туловища орлиноголовой птицы и изготовлен методом литья. Мелкие индивидуальные детали (зубы хищников, когти на лапах) выделены насечками по уже готовой модели. На нижней части видны следы потертости, что свидетельствует о его ношении. На задней Погребение II в. до н.э. с колчанным крючком из Ольвийского некрополя Рис. 4. Бронзовые колчанные крючки в Восточной Европе. 0 5 см Ольвия стороне щитка имеется штифт для крепления ременной гарнитуры, которая в свою очередь крепилась на колчан (рис. 4). Несмотря на то что колчанные крючки часто упоминаются в работах скифо-сарматской тематики (Мошкова, 1963; Либеров, 1965. С. 112. Табл. 31, 32; Клепиков, 2002. С. 215), до сих пор не существует их удовлетворительной, общепризнанной типологии. По В.М. Клепикову (2002. С. 82), рассматриваемый крюк из погребения № 4/2008 относится к типу 4 – зооморфные бронзовые крючки. В Север- ном Причерноморье он не находит прямых аналогий. Однако они известны за пределами античного мира. Один происходит из Старицы (Нижнее Поволжье) (к. 4 п. 6) (рис. 5, 2), второй – из недавно обнаруженного клада у станицы Качалинской в Волго-Донском междуречье1 (рис. 5, 1). Первый крючок датируется не позднее рубежа IV–III вв. до н.э., второй – вместе со всем кладом относится ко II в. до н.э. (Сергацков, в печати). Ближайшим к Северному Причерноморью ареалом, где массово встречаются литые зоо- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 1 Данная находка еще не издана. Авторы приносят благодарность И.В. Сергацкову и А.С. Скрипкину за любезно предоставленную информацию. 85 А.В. Ивченко, Е.Г. Карнаух 1 2 0 Рис. 5. Бронзовые колчанные крючки в Восточной Европе. 1. Станица Качалинская. 2. Старица. 86 морфные бронзовые крючки, является Среднее Подонье. Они получают здесь распространение в IV в. до н.э., а также встречаются в закрытых комплексах III в. до н.э. (Пузикова, 2001. С. 271) и, вероятно, являются специфическим проявлением звериного стиля местного скифоидного населения. А.П. Медведев высказал мнение о синкретичности скифских погребений Среднего Подонья, он относит их как к населению скифских поселений к западу от Дона, так и к номадам Поволжья и Приуралья (2004. С. 58). Присутствие близких среднедонским зооморфных крючков на Нижнем Дону (Кащеевка, Сладковка к. 25) может быть связано с так называемым «геродотовым торговым путем» и интерпретировано как результат обмена (Медведев, 2004. С. 57). Один крючок такого типа найден в основной гробнице Александропольского кургана (Древности Геродотовой Скифии, 1866. Табл. I, 3,4), который, по последним данным, датируется в пределах третьей четверти IV в до н.э. (Полин, Дараган, 2008. С. 161). Крючок из Ольвии отличается от Средне- и Нижнедонских и наиболее близок крючкам из Старицы и Качалино, которые относятся к сарматскому звериному стилю. На это же может указывать и место обнаружения двух послед- 5 см них (Волго-Донское междуречье, Нижнее Поволжье). По мнению В.П. Глебова, время массового проникновения в Нижнее и Среднее Подонье сарматов относится ко II в. до н.э. и связано с общей дестабилизацией в северопонтийском регионе (возведение укреплений в Танаисе, разрушение и пожары на сельских поселениях Боспора, строительство укреплений Крымской Скифии, реконструкция и укрепление Херсонеса и запустение его хоры) (Глебов, 2004. С. 127). Со II в до н.э. сарматские погребения четко фиксируются и в Северном Причерноморье (Полин, 1992. С. 146; Симоненко, 2004. С. 140). В связи с этим интересна и датировка рассматриваемого комплекса. Очевидно, что верхней датой для него является время выпуска двух однотипных малоизвестных монет (40–30-е годы II в. до н.э.). Остальной датирующий материал также относится либо ко II в. до н.э. (амфора, рифленая чаша), либо к III–II вв. до н.э. (курильница). III–II вв. до н.э. может датироваться и пелика, которую уместно отнести к местным подражаниям – пеликам пергамской и аттической групп (Парович-Пешикан, 1974. С. 123. Рис. 100, 1, 4). Таким образом, данное погребение может датироваться последней третью II в. до н.э. и свидетельствовать о достаточно тесном взаи- Погребение II в. до н.э. с колчанным крючком из Ольвийского некрополя моотношении населения Ольвии и варваровкочевников, которые появились во II в до н.э. в степях Северного Прчерноморья. Отметим, что представленный склеп по конструкции и обряду погребений является типичным для эллинистического некрополя Ольвии. Единственное исключение – вышеописанный колчанный крючок. В связи с этим следует вспомнить, что с середины III в. до н.э. Ольвийский полис вступил в полосу затяжного кризиса, вызванного, в том числе, и ухудшением отношений с окружающими варварами. Это было связано с появлением новых племен, в частности саев, упоминаемых в тексте декрета в честь Протогена, в которых многие исследователи видят сарматов (Виноградов, 1989. С. 180, 181). Та же ситуация, даже несколько ранее, сложилась и на Боспоре (Масленников, 1997. С. 184). Напряженные отношения со степью продолжались и во II в. до н.э., что находит отражение в тексте декрета в честь Никерата (Виноградов, 1989. С. 184, 186). После кратковременного затишья во втором – третьем десятилетиях этого века (Виноградов, 1989. С. 228–230) сарматское давление на Ольвию и Боспор возобновляется (Масленников, 1997. С. 186). К середине II в. до н.э. относится полное прекращение хозяйственной деятельности на ольвийской хоре (Крыжицкий и др., 1989. С. 99, 101). Предложенная датировка рассмотренного захоронения позволяет связать его именно с этими событиями. При общем единстве скифо-сарматского звериного стиля стилистика и композиция представленного колчанного крючка позволяет отнести его к сарматам. Список литературы Либеров, 1965 – Либеров П.Д. Памятники скифского времени на Нижнем Дону // САИ. 1965. Вып. Д1-31. Масленников,1997 – Масленников А.А. Греки и варвары на «границах» Боспора (взгляд на проблему к концу тысячилетия) // Древнейшие государства Восточной Европы. 1996. М., 1997. Монахов, 2003 – Монахов C.Ю. Греческие амфоры в Северном Причерноморье (типология, каталог-определитель). М.; Саратов, 2003. Мошкова, 1663 – Мошкова М.Г. Памятники прохоровской культуры // САИ. 1963. Вып. Д1-10. Парович-Пешикан, 1974 – Парович-Пешикан М. Некрополь Ольвии эллинистического времени. Киев, 1974. Полин, 1992 – Полин С.В. От Скифии к Сарматии. Киев, 1992. Полин, Дараган, 2008 – Полин С.В., Дараган М.Н. Проблемы датировки скифского царского кургана Александрополь (сезон 2006 г.) // Revista Archeologica. V. IV. № 1. Chişinău, 2008. Пузикова, 2001 – Пузикова А.И. Курганные могильники скифского времени Среднего Подонья (публикация комплексов). М., 2001. Сергацков, в печати – Сергацков И.В. «Клад» II в. до н.э. из окрестностей станицы Качалинская // РА. Симоненко, 2004 – Симоненко А.В. Хронология и периодизация сарматских памятников Северного Причерноморья // Сарматские культуры Евразии: проблемы региональной хронологии. Докл. к 5-й Междунар. конф. «Проблемы сарматской археологии и истории». Краснодар, 2004. Rotroff, 1997 – Rotroff Susan I. Hellenistic Pottery: Athenian and Imported Wheelmade Table Ware and Related Material // The Athenian Agora. Results of Excavations Conducted by The American School of Classical Studies At Athens. 1997. V. XXIX. Jǒhrens, 1999 – Jǒhrens Gerhard. Amphorenstempel im nationalmuseum von Athen zu den von H.G. Lolling aufgenommenen unedierten henkel-inchriften // Verlag Phillip von Zabern. Mainz, 1999. Анохин, 1989 – Анохин В.А. Монеты античных городов Северо-Западного Причерноморья. Киев, 1989. Виноградов, 1989 – Виноградов Ю.Г. Политическая история Ольвийского полиса VII–I вв. до н.э. Историкоэпиграфическое исследование. М., 1989. Глебов, 2004 – Глебов В.П. Хронология раннесарматской и среднесарматской культур Нижнего Подонья // Сарматские культуры Евразии: проблемы региональной хронологии. Докл. к 5-й Междунар. конф. «Проблемы сарматской археологии и истории». Краснодар, 2004. Древности Геродотовой Скифии, 1866 – Древности Геродотовой Скифии. Сб. описаний археологических раскопок и находок в Черноморских степях. Вып. 1. СПб, 1866. Зубарь, Сорочан, 1984 – Зубарь В.М., Сорочан С.Б. Светильники в погребальном обряде античных городов Северного Причерноморья // Античная культура Северного Причерноморья. Киев, 1984. Ивченко, Диденко, 2007 – Ивченко А.В., Диденко С.В. Раскопки на участках «Северный мыс 1» и «Северный мыс 2» некрополя Ольвии в 2006 г. // Археологічні дослідження в Україні 2005–2007 рр. Киев, 2007. Клепиков, 2002 – Клепиков В.М. Сарматы Нижнего Поволжья в IV–III вв. до н.э. Волгоград, 2002. Козуб, 1984 – Козуб Ю.И. Античная культура Северного Причерноморья. Киев, 1984. Козуб, 2002 – Козуб Ю.И. Предградье, святилище и некрополь Ольвии в свете раскопок 2000 г. // Археологічні відкриття в Україні 2000–2001 рр. Киев, 2002. Козуб,2003 – Козуб Ю.І. Розкопки передмістя та некрополя Ольвії в 2001 році // Археологічні відкриття в Україні 2001–200 рр. Киев, 2003. Крыжицкий и др., 1989 – Крыжицкий С.Д, Буйских С.Б., Бураков С.Б., Отрешко В.М. Сельская округа Ольвии. Киев, 1989. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 87 С.В. Кашаев Исследования некрополя Артющенко-2 в 2007–2008 гг. 88 С 1998 года Таманский отряд Боспорской экспедиции ИИМК РАН проводит исследование расположенного на юге Таманского полуострова грунтового некрополя античного времени Артющенко-2. Памятник находится на обрывистом берегу Черного моря (Темрюкский район, Краснодарского края), постоянно разрушающемся в результате мощной абразии. С 2002 по 2008 год на некрополе обнаружено 66 погребений, из них 60 раскопано, шейсть найдены полностью разрушенными (см. табл.1), т.е. на одно погребение приходится примерно 27,5 м2. Важным результатом раскопок 2006 г. стало открытие западной границы некрополя, образованной вытянутой с севера на юг линией погребений. Расстояние между самыми удаленными друг от друга погребениями по линии запад-восток составляет около 200 м, по линии север-юг – 25 м. Если принять приведенные цифры за минимальные, то площадь некрополя составляет не менее 0,5 га. При раскопках обнаружены индивидуальные могилы, с мужскими, женскими и детскими захоронениями, и могилы, содержащие два (чаще всего мужской и женский) или три (мужской, женский, детский) костяка, а также, предположительно, кенотафы (см. табл. 2). Глубина захоронений (дна могилы) от современной поверхности составляет примерно 1,0–1,5 м. Костяки лежали вытянуто на спине, в большинстве случаев головой на восток, с отклонением к северу. Могилы впущены в желто-бежевый материковый суглинок, в слое контуры могильных ям не читаются. Исследования некрополя Артющенко-2 в 2007–2008 гг. Год исследования 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 0 43 133 320 470 494 510 1970 1,2 3-6 7-13 14-25 26-35 36-51 52-66 1-66 2 4 7 12 10 16 15 66 Вскрытая площадь, м2 № исследованных погребений Количество погребений Инвентарь, как правило, находился слева от костяка или в ногах. Особо выделяются коллективные захоронения и захоронения воинов, содержавшие различные предметы вооружения: мечи-акинаки, наконечники копий и стрел. Помимо них, встречаются ножи, ворворки, колокольчики, миски, кувшины, кубки и др. Для женских погребений характерны разнообразные украшения (кольца, бронзовые и серебряные подвески, различные бусы и пронизки) и предметы обихода (сосуды, бронзовые зеркала, иглы и пр.). Детские за- Таблица 1. хоронения особым набором предметов пока не выделяются. Набор керамических изделий чрезвычайно разнообразен – от простых кружальных мисок, кувшинов, лепной посуды до амфор и аттической чернолаковой и расписной керамики. Интересны бронзовые зеркала, киафы, а также украшения конской упряжи, выполненные в скифском зверином стиле. В основном они происходят из трех захоронений коней, сопровождавших могилы воинов. Обращает на себя внимание частое присутствие в погребениях заупокойной пищи, по Кол-во погребений % от учтенных Номера погребений Кол-во костяков Всего учтено погребений 66 100 1–66 75 Погребения разрушенные 6 9,09 1, 2, 4, 5, 8, 36 6 Погребения раскопанные 60 90,91 3, 6, 7, 9–35, 37–66 69 Женские индивидуальные 18 27,27 3, 6, 15, 16, 17, 23, 26, 29, 31, 33, 45, 47, 50, 51, 57, 58, 59, 66 18 Мужские индивидуальные 15 22,73 7, 9, 11, 13, 14, 19, 22, 34, 40, 48, 49, 62, 63, 64, 65 15 Детские индивидуальные 8 12,12 12, 20, 39, 41, 46, 53, 54, 55 8 Коллективные погребения 13 19,70 10, 21, 24, 25, 27, 28, 32, 37, 42, 43, 44, 52, 61 28 Кенотафы 6 9,01 18, 30, 35, 38, 56, 60 0 Мужские с оружием, всего 17 25,76 7, 10, 13, 14, 21, 24, 25, 32, 34, 40, 43, 49, 52, 62, 63, 64, 65 24 Индивидуальные с оружием 10 15,15 7, 13, 14, 34, 40, 49, 62, 63, 64, 65 10 Парные с оружием 7 10,61 10, 21, 24, 25, 32, 43, 52 14 Таблица 2. Из них: Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 89 С.В. Кашаев 2 1 3 0 4 1м Рис.1. Планы погребений №№40, 43, 45,47. 1. Погребение №40, 2. Погребение №43, 3 Погребение №45, 4 Погребение №47. 90 Исследования некрополя Артющенко-2 в 2007–2008 гг. 5 3 6 1 2 0 0 4 5 см 10 см 11 7 9 12 8 10 0 13 0 10 см 5 см наличию костей животных она зафиксирована, как минимум, в половине случаев. При разборке культурного слоя некрополя обнаружены тризны, содержавшие амфоры V в. до н.э. Большинство открытых захоронений относится к V в. до н.э. При этом инвентарь самых ранних погребений можно датировать концом VI в. до н.э., а самых поздних – первой половиной IV в. до н.э. К комплексам, открытым в 2007 г., относятся 16 погребений. Рис. 2. Находки из погребений №40 (1-6) и №43 (7-13). Первое погребение (№ 40) принадлежало мужчине 40–45 лет и было совершено в сырцовом склепе размером 2,2х3,0 м (рис. 1, 1). Необычное расположение костей позволяет предположить, что умерший был захоронен в полусидящем положении. Справа от него обнаружен наконечник копья, у левой руки – наконечник стрелы, на поясе – железный меч (рис. 2, 2). В юго-западном углу находилсь протофасосская амфора (рис. 2, 4), слева от костяка – чернолаковые лекиф (рис. 2, 3), ки- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 91 С.В. Кашаев 4 3 1 5 2 0 5 см 0 10 см 6 9 11 13 0 8 10 см Рис. 3. Находки из погребений №45 (1-5) и №47 (6-11). 0 5 см 12 лик (рис. 2, 5), чаша на ножке (рис. 2, 6), железный нож с костяной рукояткой, бронзовая игла, киаф (pис. 2, 1) и ворворка. К югу найден скелет жеребенка с бронзовыми деталями упряжи. Следующее погребение (№ 43) – парное: мужчины (15–16 лет) и женщины (45–50 лет), вероятно, матери и сына. Размеры могильной ямы 1,0х2,1 м (рис. 1, 2). Справа от женщины обнаружены два наконечника копья, в ногах — два втока, на поясе у мужчины – меч (рис. 92 10 7 2, 11), в районе левой руки – наконечники стрел. Остальной инвентарь находился в ногах и слева. Это красноглиняная ойнохоя (рис. 2, 13), дно кувшина, мисочка с ручкой (рис. 2, 8) чернолаковые лекиф (рис. 2, 12), два килика (рис. 2, 7,9) и чаша на ножке (рис. 2, 10). Слева от женского черепа обнаружено свинцовое пряслице. Третье погребение (№ 45) принадлежало женщине 25–30 лет и было совершено в сырцовом склепе размером 2,2х3,0 м (рис. 1, 3). В Исследования некрополя Артющенко-2 в 2007–2008 гг. 1 2 4 3 0 1м Рис. 4. Планы погребений №№52, 64, 65, 66. 1. Погребение №52, 2. Погребение №64, 3. Погребение №65, 4. Погребение №66. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 93 С.В. Кашаев 1 6 4 2 5 7 3 0 0 5 см 10 см 8 12 10 9 Рис. 5. Находки из погребений №52 (1-7) и №64 (9-14). 14 11 0 13 5 см северо-западном углу стояла протофасосская амфора (рис. 3, 5). Слева от погребенной – красноглиняная миска (рис. 3, 3), чернолаковый килик (рис. 3, 2), свинцовое пряслице, железный нож, бронзовая игла, кость животного. В районе коленей – два небольших серебряных навершия с бронзовыми заклепками и бронзовый перстень со щитком. Под черепом обнаружены две серебряные спиральные подвески. Около левого плеча – две гагатовые и пятнадцать серебряных бусин. Справа от ко- 94 0 10 см стяка лежал розовоглиняный лекиф (рис. 4, 4) и мисочка с ручкой (рис. 3, 1). Наконец, погребение № 47 – женское (20–25 лет), представляло собой захоронение в сырцовом склепе 1,8х2,8 м по обряду трупосожжения (первый случай на данном некрополе) (рис. 2, 4). Сохранилось лишь несколько небольших фрагментов костей рук, ног и черепа. В северо-западном углу стояла протофасосская амфора (рис. 3, 13). Слева от погребенной и в ногах обнаружены красно- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Исследования некрополя Артющенко-2 в 2007–2008 гг. 1 4 2 0 10 см 0 5 см 3 5 6 8 9 0 5 см Рис. 6. Находки из погребений №65 (1-4) и №66 (5-9). 7 глиняная миска (рис. 3, 10), небольшая мисочка с ручкой (рис. 3, 7), керамическая пиксида, чернолаковые лекиф (рис. 3, 11), скифос (рис. 3, 9), миниатюрный скифос-катила (рис. 3, 8), железный нож. В юго-восточном углу находилось бронзовое зеркало (рис. 3, 12), в ногах — серебряное кольцо. В заполнении склепа были обнаружены золотые бусины-подвески (рис. 3, 6). При разборке заполнения зафиксирован слой камки, перекрывавший склеп сверху, а на дне – слой тлена, возможно, фрагменты войлока (покрывала), в который были завернуты останки после сожжения на стороне. К комплексам, открытым в 2008 г., относятся 15 погребений, из которых выделим четыре. Погребение №52 – парное, захоронение мужчины (40 лет) и женщины (20 лет) (рис. 4, 1), средней сохранности. Инвентарь представлен столовой амфорой на кольцевом поддоне (рис. 5, 7), ойнохеей, мисочкой с от- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 95 С.В. Кашаев верстиями в поддоне (рис. 5, 1), двумя мисками (рис. 5, 3), чернолаковым аском (рис. 5, 6), киликом (рис. 5, 2), двумя керамическими пряслицами, двумя бронзовыми перстнями, железным мечом (рис. 5, 4), наконечником и втоком копья (рис. 5, 5), бронзовой иглой и зеркалом, железным наконечником стрелы, серебряной лунницей, железной ворворкой, бронзовой подвеской, пастовой бусиной, раковиной каури. Погребение № 64 (мужчина 30–35 лет) было совершено в сырцовом склепе (рис. 4, 2). Справа от головы обнаружены два наконечника копий (рис. 5, 11) и наконечник стрелы, а около ступней – два железных втока от копий (рис. 5, 11). На поясе – железный меч-акинак (рис. 5, 10), а в районе правого колена – железный нож. Керамика располагалась в ногах и с левой стороны – это коричневоглиняная амфора (рис. 5, 14), ионийская одноручная миска (рис. 5, 9), лежавшая верх дном, небольшая красноглиняная мисочка с двумя сквозными дырочками в кольцевом поддоне (рис. 5, 8), лекиф (рис. 5, 12) и красноглиняный кувшинчик (рис. 5, 13). В районе груди – бронзовые нашивки и бляшка с изображением оленя. К югу от этого погребения обнаружено сопроводительное захоронение коня, в районе черепа которого найдены бронзовые нашивки и бляшки, выполненные в скифском зверином стиле, а также фрагменты железных удил. Погребение № 65 – мужское (25–30 лет). Справа от головы обнаружен железный наконечник копья (рис. 6, 5), в ногах – вток (рис. 6, 3), на поясе — железный меч-акинак (рис. 6, 2). В юго-западном углу могильной камеры, у ног погребенного, найдены красноглиняная ойнохоя (рис. 6, 1) и миска (рис. 6, 4). Погребение № 66 – захоронение девушки (17–19 лет) с частичным трупосожжением. В районе головы обнаружены 20 золотых бусин (рис. 6, 5). Слева от костяка и в районе груди находился амфориск темно-коричневого стекла с цветными прожилками (рис. 6, 8). У южной стенки погребальной камеры – красноглиняная миска (рис. 6, 9), нижняя часть кув- 96 шина (рис. 6, 7) и небольшая мисочка с ручкой (рис. 6, 6). Сырцовые склепы представляли собой камеры, сложенные из сырцовых кирпичей с белой глиняной промазкой. На дне камер (в головах и в ногах) имелись прямоугольные углубления, предположительно, для ножек деревянных носилок или настила, на который укладывали покойного. В одном случае – на дно могилы сначала положили подстилку из органического материала (войлок?), затем соорудили небольшой сырцовый подиум, на который и был уложен умерший. Работы, проведенные на некрополе Артющенко-2, дали исключительно интересные и важные материалы для понимания ранней истории Азиатского Боспора. В исследованных ранее на Тамани некрополях погребений, относящихся к указанному периоду, известно немного, причем подавляющее большинство из них были раскопаны в конце XIX – начале XX вв. К сожалению, многие материалы того времени либо не опубликованы, либо уровень проведения этих работ и качество фиксации были не достаточными. Новые данные помогут реконструировать и уточнить картину колонизации Таманского полуострова в конце VI – начале V вв. до н.э., процесса создания и развития сельскохозяйственной инфраструктуры региона, взаимодействия греческого и местного варварского населения. Важно также максимально приблизиться к пониманию местного погребального обряда, который появился вследствие влияния греческой и местной традиций. Обилие в погребениях разнообразной привозной керамики подтверждает тесный контакт с далекой митрополией. Представленные материалы подчеркивают, с одной стороны, уникальность и своеобразие памятника Артющенко-2, а с другой – его типичные черты, характерные для некрополей Азиатского Боспора. А.В. Ковальчук, А.А. Крайнева, Н.И. Сударев, О.Д. Чевелев Р ассматриваемый участок западного некрополя античного города Гермонасса расположен на пологой вершине гряды курганов у подножия г. Лысая, археологические исследования здесь проводятся впервые. Общая площадь раскопа составила около 1540 м2. Стратиграфия культурных напластований на всем участке однообразна: ниже верхнего слоя переотложенного грунта, в котором встречаются отдельные находки керамики (мощность до 0,4 м), лежал слой желто-коричневого суглинка с примесью песка (около 1,9 м), содержащий античный материал. Ниже шел слой глины с прожилками железняков и песка (материк), в котором были открыты археологические объекты. Уровень залегания материка свидетельствует о том, что некогда здесь дневная поверхность имела уклон к югу. В ходе археологических работ на данном участке было раскопано четыре погребения и десять объектов (ям с большим количеством керамики и остатков тризн). Глубина их залегания – от 0,10 до 1,80 м. Наибольший интерес представляет гробница № 3 с перекрытием из десяти керамид, сложенных в виде двухскатной крыши. Скаты образовывали восемь пантикапейских черепиц, а торцы – две синопские керамиды (рис. 1, 2). Следует отметить, что гробница с черепичным перекрытием встречена на территории некрополя Гермонассы впервые. Такие пере- Раскопки западного некрополя Гермонассы в 2008 году 97 А.В. Ковальчук, А.А. Крайнева, Н.И. Сударев, О.Д. Чевелев Рис. 1. Погребение 3. Рис. 2. Погребение 3. 1м 0 крытия бывают двух основных вариантов: в виде карточного домика и в виде ящика. Первый вариант подразделяется на два вида – с двускатной крышей и с крышей в виде прислоненных к стенке наклонно стоящих керамид. Подобные гробницы распространяются с c-1 конца V в. до н.э. и встречаются в эллинистический период в Ольвии и в Греции. Перекрытия, аналогичные исследованному на территории Боспора, редки. Известно десять в некрополе Пантикапея и пять на Азиатской части (по одному – в некрополях Фанагории и Кеп, три – в Горгиппии). Значительная часть пантикапейских черепиц – клейменые, все клейма (табл. 1; рис. 3) датируются приблизительно серединой IV в. до н.э. После снятия черепиц в засыпи могильной ямы прямоугольной формы были найдены сильно окисленная бронзовая монета, фрагмент дна чернолакового лекифа, фрагменты ручек синопской и гераклейской амфор, обломок керамиды, венчик красноглиняного кувшина и синяя стеклянная белоглазчатая бусина (рис. 4, 6). Все перечисленные предметы являются частью погребального инвентаря, первоначальный порядок которого был нарушен грызунами. Сам костяк длиной 1,65 м лежал вытянуто на спине головой на восток (череп повернут на север). Сохранность костей плохая. Рядом с ним найдены несколько кусков шлака, развал чернолакового арибаллического лекифа с орнаментом в виде пальметты (высота – 7,2 см, диаметр дна – 2,8 см, диаметр устья – 2,6 см). Лекиф датируется серединой – второй половиной IV в. до н.э. В области груди находились три стеклянные ю-2 ю-4 Рис. 3. Пантикапейские черепицы 98 c-2 0 ю-1 5 cм ю-3 Раскопки западного некрополя Гермонассы в 2008 году Шифр Центр пр-ва Размеры Клеймо, аналогии Характерные признаки Ю-1 (оп. № 11) Пантикапей Длина – 59,0 см, ширина – 50,0 см, толщина – 3,0 см ΙΠΚ retro, в лигатуре (IosPE III № 359-365), клеймо выполнено в виде нашлепки Полная форма, склеена из 11 фр-тов Ю-2 (оп. № 12) Пантикапей Длина – 60,0 см; ширина – 50,0 см; толщина – 2,2 см; ширина борта – 2,0–2,3 см; расстояние до валика – 2,0 см; ширина валика – 1,2 см; высота «зуба» – 5,0 см ΤΙC (IosPE III № 1230-1238) Полная форма, склеена из 13 фр-тов, на поверхности видны следы красной краски Ю-3 (оп. № 16) Пантикапей Длина – 59,5 см; ширина – 50,0 см; толщина – 2,2 см; ширина борта – 1,9–2,5 см; расстояние до валика – 1,5 см; ширина валика – 1,3 см; высота «зуба» – 4,5 см CΘΕΥΔ retro (IosPE Полная форма, склееIII № 335-338) на из 6 фр-тов, на поверхности видны следы красной краски Ю-4 (оп. № 14) Пантикапей Длина – 59,0 см; ширина – 50,0 см; толщина – 2,0 см; ширина борта – 2,2–3,3 см; расстояние до валика – 2,4 см; ширина валика – 1,2 см; высота «зуба»– 4,5 см CΘΕΥΔ retro (IosPE III № 335-338), на внутренней стороне – две пальцевые параллельные вмятины 5,0 и 6,0 см Полная форма, склеена из 2 фр-тов, на поверхности видны следы красной краски С-1 (оп. № 15) Пантикапей Длина – 60,3 см; ширина – 51,3 см; толщина – 2,4 см; ширина борта – 1,5–2,0 см; расстояние до валика – 2,0 см; ширина валика – 1,2 см; высота «зуба» – 4,5 см ΤΙC (IosPE III № 1230-1238) Полная форма, склеена из 5 фр-тов, на поверхности видны следы красной краски С-2 (оп. № 13) Пантикапей Длина – 60,0 см; ширина – 50,0 см; толщина – 2,0 см; ширина борта – 1,9–2,2 см; расстояние до валика – 2,1 см; ширина валика – 1,2 см; высота «зуба» – 4,5 см Без клейма Полная форма, склеена из 3 фр-тов, на поверхности видны следы красной краски С-3 (оп. № 17) Пантикапей Длина – 58,4 см; ширина – 49,0 см; толщина – 3,0 см; ширина борта – 2,2–2,8 см; расстояние до валика – 1,5 см; ширина валика – 1,6 см; высота «зуба» – 4,5 см Клеймо сбито, на внутренней стороне – пальцевые вмятины в виде части круга, ограниченного хордой Полная форма, склеена из 7 фр-тов, на поверхности видны следы красной краски С-4 (оп. № 18) Пантикапей Длина – 59 5 см; ширина – 50,0 см; толщина – 2,5 см; ширина борта – 2,0 см; расстояние до валика – 2,5 см; ширина валика – 1,3 см; высота «зуба» – 4,2 см Без клейма, на внутренней стороне – пальцевая вмятина в виде полукруга Полная форма, склеена из 11 фр-тов, на поверхности видны следы красной краски Запад (оп. № 19) Синопа Длина – 65,0 см; ширина – 48,0 см; толщина – 2,4 см; ширина борта – 2,0–2,8 см Без клейма Полная форма, склеена из 18 фр-тов Восток (оп. № 20) Синопа Длина – 66,0 см; ширина – 47,0 см; толщина – 2,4 см; ширина борта – 1,9–2,0 см Без клейма Отсутствует 1/5 часть формы, склеена из 13 фр-тов Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Таблица 1. 99 А.В. Ковальчук, А.А. Крайнева, Н.И. Сударев, О.Д. Чевелев 5 12-14 11 1 0 15-16 10 cм 3 4 6 2 7 8 0 Рис. 4. Материал из погребения 3 (1—10, 15,16) и тризны (11—16). 100 9 5 cм белоглазчатые бусины (диаметр – 1,1–1,3 см). Справа от костяка, у пояса – раздавленный красноглиняный кувшин (диаметр венчика – 8,7 см, диаметр дна – 8,4 см, тулова – 15,1 см). Рядом с ним обнаружено горло чернолакового лекифа, еще два фрагмента от него находились в разных местах погребения. Справа, у кисти руки обнаружено бронзовое зеркало (диаметр 9,9 см), в области левой стопы – серебряный перстень со щитком, у левой – серебряная подвеска (рис. 2, 1–10, 15, 16). Под костяком прослежены следы подстилки черного цвета (длина – 170 см, ширина – 78 см). К югу от погребения выявлено пятно тризны, при зачистке которого обнаружены фрагменты светлоглиняного рыбного блюда, дно коричневоглиняного кувшина, обломки синопской (ручки) и гераклейской (стенки) амфор (рис. 4, 11-14). Датировка погребения – середина IV в. до н.э. Компактность и синхронность всех вышеописанных погребений, а также некоторая территориальная отдаленность от основной массы захоронений некрополя позволяют предположить, что это отдельный семейно-родовой участок небольшого кургана, снивелированного в более позднее время. А.Б. Колесников Раскопки поселения Приморский 23 в 1992 году А нтичное поселение, находящееся на территории пос. Приморский (Темрюкский район Краснодарского края) впервые было обследовано в 1920-х гг. С.Ф. Войцеховским и более детально в 1985 г. Я.М. Паромовым, который установил, что поселение (названное им «Приморский 23») расположено на 2-18 м выше уровня моря, имеет размеры 1200 х 300 м и мощность культурного слоя в береговых обнажениях до 1,5-2 м, по подъемному же материалу памятник был датирован VI в. до н.э. – I в. н.э. (Паромов, 1992, С. 121 сл; 1992а, С. 418-421). При случайных обстоятельствах на памятнике были обнаружены важные находки – надпись о фанагорийских наемниках (Виноградов, 1991) крупнейший на Боспоре клад пантикапейских монет IV-III вв. до н.э. (Абрамзон, Фролова, 2002, С. 31, 32) и боспорские монеты VI-V вв. до н.э. (Розов, 1983). В 1992 году Таманской археологической экспедицией Института археологии РАН на поселении были проведены охранноразведочные работы1, в результате которых был раскопан разрушаемый береговой абразией участок 70 м2 в центральной части поселения и колодец на мелководье Таманского залива в 42 м к северо-востоку от юго-западного угла берегового раскопа и в 13 м от современного берега моря (рис. 1, 2). На береговом раскопе установлено, что древняя дневная поверхность к моменту заселения этот участка имела уклон с юго-запада на северо-восток (перепад высот 0,3-0,4 м) и 0 300 м Рис. 1. Рис. 2. 0 10 м 1 Приношу искреннюю благодарность генеральному директору ММЦ «Дэвид-ПЭК» К.А. Довтяну, финансировавшему проведение работ. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 101 А.Б. Колесников 3 1 5 4 2 6 9 7 10 0 Рис. 3. 102 находилась на 2,2-2,6 м ниже современного уровня. Материк на всей площади раскопа был перекрыт коричневым слоем суглинка-глины мощностью 0,25-0,65 м., не содержавшим каких-либо строительных остатков. Выше шел неоднородный по структуре и цвету слой суглинка и супеси с примесью и прослойками золы, включениями известняковой крошки, печины и угольков. Мощность этого слоя составляет 0,2-0,6 м и именно в нем, преимущественно в верхней его части, обнаружены строительные остатки в виде фрагментов вымосток, сооруженных из известняковых камней, обломков керамических сосудов и черепиц, а также из крошки и комков железняка. В этом же слое обнаружены развалы камней, которые можно интерпретировать как остатки конструкций жилищно-хозяйственных комплексов. Выше идет достаточно однородный слой серой супеси мощностью около 0,6 м, который перекрывается перемешанным сло- 8 11 12 5 см ем серой гумусированной супеси мощностью 0,5-0,6 м с единичными керамическими находкам и примесью современного материала. К наиболее ранним находкам из нижнего слоя относятся немногочисленные фрагменты амфор (Хиос, Лесбос, тип 27 по И.Б. Зеест) и чернолаковых сосудов V-начала IV вв. до н.э. (рис. 3, 1-4). Однако датировать нижний слой следует более поздним временем, так как основная часть керамических находок относится ко второй четверти-концу IV в. до н.э. Среди них преобладают фрагменты гераклейских, фасосских, мендейских, хиосских (колпачковый вариант) и пепаретских амфор. В меньшем количестве обнаружены фрагменты амфор Синопы и других центров производства. Для хронологического определения важны амфорные клейма (рис. 3). Гераклейские клейма принадлежат магистратам Каракюду (рис. 3, 8, 9) и Спинтару (рис. 3, 10), на фасосских клеймах, относя- Раскопки поселения Приморский 23 в 1992 году 1 4 2 3 0 5 см 6 5 0 5 см 7 щихся к группе F1 по классификации И. Гарлана (Garlan, 1999), стоит имя эпонима Аристида (рис. 3, 7) и эпонимический знак фиала (рис. 3, 6). На синопских клеймах читаются или восстанавливаются имена астиномов Гистиея I, Феогита и Антимаха I (рис. 3, 1113). В целом, рассматриваемые клейма датируются второй и третьей четвертью IV в. до н.э., что и определяет хронологию наиболее раннего культурного слоя на исследованном участке. Меньшая часть находок относится к последней четверти IV – началу III вв. до н.э. Отсутствие каменных строительных остатков позволяем думать, что здесь в IV в. до н.э. могли находиться сырцовые или турлучные постройки. В находящемся выше слое неоднородного золистого суглинка и золистой супеси обнаружены строительные остатки и связанные с ними находки, представленные в подавляющем большинстве обломками амфор. Фрагменты светлоглиняных амфор относятся к группе А, С и F (?) по классификации Д.Б. Шелова и их датировка охватывает период с I по IV вв. н.э. Фрагменты розовоглиняных амфор (тип 83 по классификации И.Б. Зеест) датируются II-III вв. н.э. К I-III вв. н.э. относится венчик амфоры с воронкообразным горлом, к III-VI вв. ножка амфор типа 96 по классификации И.Б. Зеест. В целом, амфорный материал позволяет датировать поздний слой I-IV вв. н.э. (возможно – II-III вв.). Из индивидуальных находок интересны два сероглиняных светильника первой половины III в. н.э. на тулове одного из которых имеется рельефная ретроградная надпись – ΑΓΑΘΟΥΝΙХΑΡΑ (рис. 4, 5) фрагмент керамиды с процарапанными магическими знаками (рис. 4, 4) и фрагменты амфор с граффити (рис. 4, 6, 7). Следует отметить, что в позднем слое, преимущественно в вымостках обнаружены и более ранние находки, в том силе и три амфорных клейма (рис. 4, 1-3). Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 4. 103 А.Б. Колесников Рис. 5. Итак, раскопками 1992 года установлено, что на исследованном участке поселения имеется слой второй четверти IV – начала III вв. до н.э., не содержащий каких либо явных строительных остатков и слой I-IV вв. н.э. с фрагментарно сохранившимися строительными остатками. Слой III-I вв. до н.э. отсутствует. Колодец. (рис. 5, 6) Сооружение колодца представляется следующим образом. Первоначально в глинистом грунте была выкопана квадратная яма глубиной около 1,4 м и размерами 2,5-2,55 м по линии юг-север и 2,5-2,6 м по линии запад-восток. В нижней части ямы по ее периметру вдоль каждой из ее сторон было уложено по бревну, диаметр которых составляет 0,15-0,17 м. Выше этих бревен на 0,44-0,48 м была устроена забутовка, основу которой составляют крупные необработанные камни известняка, уложенные непосредственно на нижний ряд бревен преимущественно длинными своими сторонами. Длина камней – 0,5-1,2 м, их высота – 0,35-0,45 м. Между крупными камнями и над ними находились камни средних и маленьких размеров. Выше по периметру колодца был уложен еще один ряд бревен диаметром 0,11-0,13 м. Рис. 6. 104 Расстояние между верхним и нижним рядами бревен составило от 0,44 м до 0,50 м. Над верхним рядом бревен находилась глинистая прослойка толщиной 0,5-0,13 м местами мелкие камни. Непосредственно на эту прослойку были уложены обработанные известняковые плиты высотой 0,5-0,6 м. Толщина плит – 0,23-0,30 м. Заполнение колодца представляло собой забутовку из обломков амфор, камней и глинистого грунта. Время заполнения колодца наиболее точно определяется амфорными клеймами. Всего в колодце обнаружено 22 амфорных клейма, принадлежащие трем центрам: Менда-5, Фасос-3, Гераклея-14. На фасосских клеймах (рис. 7, 1-3) читаются имена эпонимов ΜΝΕΜ ( Ε ( ΑΣ) и ΛΑΒΡΟ (Σ), которые по хронологии И. Гарлана (Garlan, 1999) датируются концом 390-х - 380-ми гг. IV в. до н.э. На двенадцати гераклейских клеймах читаются или восстанавливаются шесть одиночных имен фабрикантов (Аристипп, Аргей, Архелай, Теоксен, Каллий, Евклейон (рис. 7, 4-13, 15) и на одном клейме – имя магистрата Аристокла и фабриканта Хиона (рис. 7, 14). По хронологии В.И. Каца (Кац, 2007. С. 429) одиночные фабрикантские клейма относятся к концу V началу IV вв. до н.э., а магистрат Аристокл к 390-м гг., однако эта датировка по ряду соображений представляется слегка заниженной. Следует отметить полное отсутствие в колодце находок обломков синопских амфор. В заполнении колодца обнаружена целая мендейская амфора варианта портичелло, датируемого первыми двумя десятилетиями IV в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 92), а также большое количество массового амфорного материала, для общей характеристики которого наиболее диагностичны амфорные ножки (320 экз.), которые по центрам производства распределяются следующим образом: Менда – 69, Фасос – 83, Гераклея – 52, Хиос колпачковый – 52, Пепарет – 38, Фасос или круг Фасоса – 8, протофасос – 5, Лесбос – 4, тип 27 по классификации И.Б. Зеест – 4, Хиос пухлогорлый – 4, стаканообразные – 1. На не- Раскопки поселения Приморский 23 в 1992 году 1 2 3 4 9 8 7 5 10 6 11 13 12 14 18 16 скольких фрагментах амфор (горла и переход от горл к плечикам) имеются граффити и дипинти. В колодце обнаружено также небольшое количество фрагментов чернолаковых и красноглиняных сосудов и протома Деметры. Материал колодца дает основания определить хронологию обнаруженных в нем мендейских клейм (рис. 7, 16-20) – 390–380-е гг. до н.э. Отсутствие доступа кислорода и влажная среда способствовали хорошей сохранности в колодце органических остатков, среди которых 16 деревянных предметов2 (рис. 8-14). Самой выразительной находкой является гребень (рис. 8-12), составленный из четырех фрагментов, на каждом из которых с обеих сторон имеется процарапанное изображение. Соединительные части четырех фрагментов обработаны под склейку друг к другу таким 17 0 19 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 20 5 см образом, чтобы уступ на одной стороне подходил под выпил на другой стороне. При этом между частями оставлена прорезь, в которую были вставлены костяные клинышки. На стороне А сохранилось девять клинышек (рис.8, 1; 9; 12, 1), на стороне Б – шесть (рис. 8, 2; 10; 12, 2, 3) Торцевые части клинышек подшлифованы и они выступают над поверхностью до 0,5 мм. Размеры торцевых частей клинышек около 2 х 3 мм. Торцевые скругленные стороны гребня сохранились полностью, их высота 3, 2 см, ширина – 0,8-0,9 см. С одной стороны гребня находились относительно крупные и редкие зубцы, с другой более мелкие и частые. Сохранилось 29 больших зубцов, причем крайняя левая прорезь на стороне Б (рис. 10, 1) является последней. Судя по размерам до торца на правой части гребня, первона- 15 Рис. 7. 2 Консервация предметов произведена реставратором К.Ф. Никитиной полиэтиленгликолем («Лаборатория научной реставрации памятников прикладного искусства из органических материалов. Отдел научной реставрации и консервации Гос. Эрмитажа»). Определение пород дерева произведено к.т.н. М.И. Колосовой (пробы древесины идентифицированы микроскопическим методом по анатомическим признакам) 105 А.Б. Колесников 820 Рис. 8. 0 1м 970 1 2 чально было 29 или 30 больших зубцов. Длина двух сохранившихся полностью зубцов около 2,7-2,8 см, длина же полностью пропиленной между зубцами части несколько меньше. На стороне А (рис. 8, 1; 9) в правой ячейке вырезано изображение обращенной влево головы молодого Геракла с палицей и львиной шкурой, в левой ячейке помещено изображение собаки. В верхней и в нижней ячейках вырезаны изображения пальметт. На стороне Б (рис. 8, 2; 10; 11) изображения пальметт имеются в левой и правой ячейках. В верхней ячейке 3 вырезан рисунок дельфина, преследующего скумбрию или ставриду. В нижней ячейке изображена голова Гермеса. Другие находки из дерева представлены ножкой от маленького столика (рис. 13, 1), поделкой с тремя отверстиями (рис. 13, 2), поделкой с полукруглым отверстием (рис. 13, 3), фрагментом изделия с тремя скругленными зарезами (рис. 13, 4), поделкой со скругленным зарезом (рис. 13, 5), бруском с ложбинкой (рис. 13, 6), фрагментом чаши (рис. 14, 1), круглой поделкой с заостренным концом (рис. 3 Рис. 9. 1 4 2 5 0 106 5 cм Раскопки поселения Приморский 23 в 1992 году 5 2 3 1 0 5 cм 6 Рис. 10. 4 14, 2), клином (рис. 14, 3), прямоугольным бруском со свинцовой скрепой (рис. 14, 4), фрагментами поделок со скругленными краями (рис. 14, 5-7), брусками (рис. 14, 8-10), на одном из которых имеется отверстие со штырьком. Итак, в результате исследования колодца установлено, что располагавшееся в нижней части («нижний город») поселение Приморский 23 в настоящее время затоплено водами Таманского залива. Обнаруженный в заполнении колодца керамический комплекс является важным для уточнения хронологии керамических клейм и массового амфорного материала. Большой интерес представляют обнаруженные в колодце находки из дерева. Список литературы Саратов, 2003. Паромов, 1992 – Паромов Я.М. Очерк истории археологотопографического исследования Таманского полуострова // БС. 1992. Вып. 1. Паромов, 1992а – Паромов Я.М. Археологическая карта Таманского полуострова. (Работа депонирована в ИНИОН РАН. № 47103 от 1. 10. 1992 г.). Розов, 1983 – Розов В.Н. Боспорские монеты VI-V вв. до н.э. из случайных находок на Таманском полуострове (1975-1980 гг.) // СА. 1983. № 2. Garlan, 1999 - Garlan Y. Les timbres amphoriques de Thasos. Vol. I. Timbres Protothasiens et Thasiens anciens. Paris, 1999. Абрамзон, Фролова, 2002 - Абрамзон М.Г., Фролова Н.А., Горлов Ю.В. Клады античных монет на юге России. М., 2002. Виноградов, 1991 - Виноградов Ю.Г. Фанагорийские наемники // ВДИ. 1991. № 4. Кац, 2007 – Кац В.И. Греческие керамические клейма эпохи классики и эллинизма (опыт комплексного изучения). Симферополь-Керчь, 2007. Монахов, 2003 – Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Типология амфор ведущих центров-экспортеров товаров в керамической таре: каталог-определитель. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 107 В.В. Крапивина, А.В. Буйских Основные итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2007–2008 гг. Рис. 1. 108 У часток Р-25, площадью около 4000 м2, располагается в юго-восточной части Верхнего города Ольвии, разрушаемой эрозионными и оползневыми процессами. Раскоп был заложен в 1979 г. и продолжен в 1982–2008 гг. В результате открыты строительные остатки трех культурно-исторических периодов: догетского (как минимум, вторая четверть VI – середина I вв. до н.э.), послегетского (конец I в. до н.э. – третья четверть III в. н.э.) и позднеантичного (конец III – IV вв. н.э.) (см.: Крапивина, 2002; 2008; Крапивина, Буйских, 1997; 2006; Крапівіна, Буйських, 2004; Крапівіна и др., 1998). Работы 2007–2008 гг. были проведены в юго-западной части участка, где сочетались материалы VI–V вв. до н.э. и I–IV вв. н.э. Вероятно, при строительстве в первые века нашей эры тут провели нивелировку, часть строительных остатков предшествующего времени была разобрана, сохранились только самые ранние (VI–V вв. до н.э.), впущенные в материк, при практическом отсутствии слоя этого времени. Отметим, что в этой, расположенной на склоне части раскопа уровень древнего гумуса сохранился лучше, что свидетельствует о том, что строительные работы более позднего времени были менее интенсивными. Данная работа является предварительной публикацией наиболее интересных результатов этих исследований. Из строительных остатков позднеантичного времени интересны участки Главной улицы города, выявленной к западу от раскопа, ниже старого отвала грунта. Вероятно, этот отвал образовался в результате работ Б.В. Фармаков- Основные итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2007–2008 гг. 1 2 3 ского и сооружения окопов и траншей времен I Мировой войны. Размеры вымостки, ориентированной строго по оси север-юг, составили: 20,90х1,30х1,70х2,45х4,50 м (рис. 1, 1,2). Поверхность ее неровная, неравномерно просевшая и местами разрушенная в новейшее время, выявлена практически на одном уровне с современной дорогой. Вымостка сложена из мелких и средних плоских камней, известняковой щебенки, перемежающейся с керамическим боем и костями животных , на глинистом растворе с песком и небольшим количеством извести. Керамика представлена в основном плоско уложенными фрагментами черепицы, кирпичей, амфорными стенками. В северо-западной части вымостки два камня, возможно, образовывали бордюр. В юго-западной ее части выявлены остатки более ранней кладки (рис. 1, 2). Материал, выявленный при раскрытии и зачистке вымостки, достаточно многочисленный, разновременный. Амфорный в основном 4 Рис. 2. 1. 2. 3. 4. датируется I–IV вв. н.э. Это фрагменты узкогорлых светлоглиняных амфор типов А, B, С, D, E, F, по классификации Д.Б. Шелова (1978), со сложнопрофилированными ручками, с ручками треугольного сечения, типа мирмекийских, с желобчатыми венцами, типа 100, по классификации И.Б. Зеест (1960), остродонных III в. н.э. (Бураков, 1976. Табл. III, 10,11), с высокоподнятыми ручками (т.н. тип Kapitan II). Находки VI–I вв. до н.э. немногочисленны. Отметим мраморный обломок, вероятно, архитектурной детали, бронзовые ольвийские монеты, а также значительное количество фрагментов изделий из свинца. Послегетский этап представлен строительными остатками I–III вв. н.э. Причем в этой части раскопа лучшей сохранностью отличается культурный слой именно I – первой половины II вв. н.э., что нехарактерно для участка Р-25 в целом, где преобладают остатки более мощного слоя второй половины II – III вв. н.э. Ком- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 109 В.В. Крапивина, А.В. Буйских 2 1 3 4 5 6 Рис. 3. 9 7 8 плексы I – первой половины II вв. н.э. вообще немногочисленны в Ольвии и поэтому имеют особое значение. Исследованы два помещения и двор дома I–III вв. н.э., а также около десятка хозяйственных ям, располагавшихся к востоку и северу от него (рис. 1, 3). Ямы содержали большое количество обломков, целых и археологически целых сосудов: амфор, краснолаковой, сероглиняной, красноглиняной гончарной и лепной керамики, светильников, стеклянных, железных и бронзових изделий. Особо выделим фрагменты поливного канфара второй половины I в. до н.э. – первой поло- 110 0 10 cм вины I в. н.э. (рис. 2, 1) и впервые найденный в Ольвии большой железный ключ (рис. 2, 2). В этой же части участка, в выборке нового времени, была найдена золотая нашивная бляшка греческой работы IV в. до н.э. с изображением грифона в профиль влево с поднятой передней лапой (рис. 2, 3). Вышеупомянутые остатки дома состояли из двух подвальных помещений, кладки которых были частично разобраны в новое время, однако в отдельных местах сохранились на высоту до 2,30 м. Внешние размеры блока помещений: 7,70х7,75(з-в)х5,25х4,94(с-ю) м; Основные итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2007–2008 гг. внутренние – 6,25х5,90(з-в)х3,60х3,45(с-ю) м. Часть камней кладок имеет следы горения. Эти подвальные помещения имели хозяйственное назначение, были построены не позднее середины – второй половины I в. н.э. и продолжали использоваться во II и даже в первой половине III в. н.э. Внутренняя стена между ними была сооружена позднее. О том, что дом продолжал функционировать и в первой половине III в. н.э., свидетельствуют также материалы из уровней трамбовки двора. Подвалы перекрывали хозяйственную яму первой половини I в. н.э. и несколько почти полностью разрушенных землянок архаического времени. Все кладки (кроме внутренней) в основном постелистые, ложково-тычковые без системы в их чередовании, сложенные на глинистом растворе, связаны впереплет и лежат на материке. По внутренним фасадам они были обмазаны плотным светло-желтым глинистым раствором. Северная, южная и восточная стены – двухлицевые, западная – однолицевая. В кладках использованы фрагмент зубчатого карниза и два фрагмента распиленных ступок. Западное помещение сохранилось практически на всю высоту (рис. 1, 4, 5). Его внутренние размеры – 3,25х3,47(с-ю)х2,30х2,63(з-в) м. Полы глинобитные. Материал из различных уровней пола разнообразный, смешанный. В верхнем уровне обнаружен фрагмент венчика амфоры типа 100 и ручка амфоры типа Kapitan II. Материалы I–III вв. н.э. представлены фрагментами узкогорлых светлоглиняных амфор типов А, B, С, D, по классификации Д.Б. Шелова, типа мирмекийских, остродонных, со сложнопрофилированными ручками, красноглиняных I в. н.э., кувшинов типа козырских, красноглиняных тонкостенных кубков. В большом количестве представлены: красноглиняная, серолощеная, кухонная, лепная и особенно краснолаковая и стеклянная посуда. Присутствуют также немногочисленные материалы VI–III вв. до н.э. Особо отметим находки фрагментов античной поливной керамики, фигурных сосудов, calculi темного стекла (рис. 2, 4), археологически целой краснолаковой 0 10 cм Рис. 4. чашечки (рис. 2, 5), фрагмента бронзового зеркала, иглы, бронзовой ольвийской монеты – дупондия II в. н.э. Материал из следующих уровней пола – еще более многочисленный и разнообразный и характеризуется наличием археологически целых сосудов различных групп: амфор, красноглиняной, сероглиняной, кухонной, лепной и особенно краснолаковой. Преобладают находки I–II вв. н.э., хотя встречаются отдельные Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 5. 0 1 cм 111 В.В. Крапивина, А.В. Буйских 1 2 Рис. 6. 1. 2. 3. 3 фрагменты, датируемые II–III вв. н.э. Особо отметим находку археологически целых амфор типов А, B (рис. 2, 7 ,8), краснолаковой керамики (рис. 2, 6, 10, 12, 13), в том числе фрагмент фигурного сосуда в виде барашка (рис. 2, 11). Встречаются отдельные находки VI–III вв. до н.э. Разнообразны фрагменты стеклянных 112 сосудов, в основном I в. до н.э. – II в. н.э. Это чаши Rippenschale, в том числе подражающие полудрагоценным камням, стаканы, чашки, ручки закрытых сосудов. Наиболее интересен фрагментированный канфар полупрозрачного стекла, изготовленный из стеклянной массы литьем в форме, который датируется позднеэллинистическим, возможно, и раннеримским временем, а также фрагменты оконного стекла из полевого шпата, бисер из стеклянной пасты. Отметим обломки черепицы, особенно калиптеры местного производства, большое количество необожженных грузил для рыболовных сетей, фрагментов жаровен на ножках, каменные грузила, оселки, фрагмент жернова, керамические пряслица, бронзовые ольвийские монеты – III в. до н.э. – I в. н.э., два фрагмента бронзовой фибулы плохой сохранности I в. н.э. (Амброз, 1966. Табл. 5), бронзовый колокольчик (рис. 2, 9), небольшое зеркало, кольцо, ворворку, железные гвозди и ножи, кусок скрученной проволоки (?), пряжку с подвижным язычком – элемент конской узды (рис. 2, 14), костяной астрагал с двумя отверстиями и граффити, редкий наконечник черешковой стрелы, флейту, фрагмент лука, а также фрагменты терракот, в том числе с краской. С различных уровней пола помещения были прослежены хозяйственные ямы, развалы очагов. Восточное помещение сохранилось хуже (рис. 1, 6). Его внутренние размеры – 3,37х 3,40 (с-ю)х2,70х2,75(з-в) м. Пол рыхлый, глинобитный с мелкими известковыми включениями, иногда угольками. С его уровней выявлен ряд ям. Сопровождающий материал из уровней пола также разнообразный и в основном датируется в пределах I–II вв. н.э. В верхних горизонтах встречаются материалы II–III вв. н.э. Двор дома раскрыт к югу от вышеописанных подвалов. Он представлял собой ровную поверхность сырцовой структуры, желтого цвета, с небольшим количеством щебня в южной части. Здесь была открыта серия ям, углублений и очаг. Несмотря на то что некоторые из них перекрывали одна другую, стратигра- Основные итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2007–2008 гг. 1 7 4 8 2 5 6 3 11 9 12 10 13 0 фически они в целом синхронны дому и двору и отражают частные перестройки в пределах одного строительного периода. Особенно интересна одна из ям, в которой на глубине 0,20 м обнаружен скелет младенца в анатомическом порядке, вероятно, с согнутыми ногами, без явных признаков преднамеренного захоронения (рис. 1, 7). Наиболее поздние материалы из уровней двора относятся к I–III вв. н.э., однако основной их массив датируется преимущественно второй половиной VI – началом V вв. до н.э., что свидетельствует о том, что именно слой этого времени был им разрушен. Исследования 2007–2008 гг. позволили существенно уточнить целый ряд вопросов, связанных с наиболее ранним строительным периодом в Ольвии. Топография участка обусловила то, что до материка оказался полно- 14 3 cм Рис. 7. стью доследованным юго-восточный край верхнего плато. Повсеместно были выявлены углубленные в материк структуры жилого, хозяйственного и культового назначения – землянки и ямы. Землянки были заглублены в материк на 2,00–2,20 м, а полуземлянки – до 1,10 м. Все они, за исключением тех, которые были перекрыты поздними строительными остатками, открыты с уровня древнего гумуса. На исследовавшейся площади открыто семь таких объектов. Два из них – круглые, диаметром 2,80 и 3,50 м, прямоугольные, достигают в длину 2,80–3,00 м. В настоящее время можно уверен- 0 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 2 cм Рис. 8. 113 В.В. Крапивина, А.В. Буйских 2 1 3 5 4 8 7 6 9 12 10 11 17 13 Рис. 9. 1. 2. 3. 15 14 0 но утверждать о существовании определенной регламентации в их расположении: прямоугольные имеют четкую ориентировку по линии север–юг, вдоль края верхнего плато прослежено расположение землянок в три ряда. Круглые сооружения открыты только вдоль восточного края плато, в то время как прямоугольные располагались достаточно плотно в два ряда, при 114 16 10 cм минимальном расстоянии между ними до 1 м. Датировка всех этих объектов находится в пределах последней четверти VI – первой четверти V вв. до н.э. К наиболее поздним принадлежат как круглые, так и прямоугольные в плане конструкции. Все объекты содержат в засыпи керамические материалы первой половины – середины VI в. до н.э., что указывает на интенсивное освоение Основные итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2007–2008 гг. южной части ольвийского городища от момента начала жизни на нем. К рубежу позднеархаического – раннеклассического времени относится углубление № 413 (рис. 3, 1). Его верхняя часть повреждена позднейшими строительными остатками. Углубление имело округлую форму: 1,9 м – 4,7 (з-в) х 4,5 (с-ю) м. Максимальная глубина (от уровня полевки) – 3,6–4,0 м. Неровные стенки имеют следы орудий шириной до 0,1 м. Дно плоское. Материалы из заполнения датируются в пределах первой половины V в. до н.э. Амфорная тара представлена несколькими сотнями фрагментов профильных частей тары Хиоса ранних и развитых пухлогорлых форм, т.н. протофасосских, в меньшей степени, фасосских, клазоменских, лесбосских (серо- и красноглиняных) и одного от милетской амфоры. Впервые найдено более десятка фрагментов расписной черепицы милетского производства (бортики фасадных черепиц с полихромным меандром (рис. 4, 1) и плоские черепицы, покрытые белой краской), близкой к обнаруженной на Западном теменосе (Крыжицкий и др., 2006. С. 100). Эти находки свидетельствуют о том, что поблизости находилось монументальное культовое сооружение, в перекрытии которого они использовалась. Кроме того, найдено 13 фрагментов различных сосудов с граффити, большинство из которых посвящено Афродите (рис. 4, 2, 3). Среди аттической чернофигурной керамики наиболее поздними являются фрагменты сосудов группы Нaimon и лекиф мастерской Beldam (рис. 4, 10). К концу VI – началу V вв. до н.э. относятся фрагменты киликов (рис. 4, 4) и закрытых сосудов (рис. 4, 6, 9), фрагменты чернофигурного блюда (рис. 4, 8) и Floral cup (рис. 4, 7), медальон килика с изображением старика, опершегося на посох (рис. 4, 5). Аттическая чернолаковая керамика дает значительное количество фрагментов первой половины V в. до н.э. Восточногреческая керамика представлена мелкими фрагментами расписных сосудов второй половины VI в. до н.э. – стенкой клазоменской амфоры с чешуйчатым орнаментом, фрагментами ионийских полосатых киликов и чаш, светильников (рис. 4, 11–15). Многочисленны находки серолощеных сосудов, среди которых небольшая ойнохойя, фрагменты мисок, крупных кувшинов или столовых амфор, светильников. На этом фоне отметим в целом небольшое количество фрагментов кухонных горшков и кастрюль. Найдено несколько терракот (часть статуэтки сидящей богини в кресле), полированная костяная накладка из слоновой кости на шкатулку или музыкальный инструмент в виде лебедя, фрагмент накладки на клине в виде двусторонней волюты. В заполнении обнаружены фрагменты алебастровых сосудов (?), фрагменты финикийского амфориска из стеклянной пасты, край мраморного лутерия, обработанные куски мрамора и мраморного отеса. Найдены вотивные кружки из стенок сосудов, бронзовые наконечники стрел и дельфинчики, а также остатки бронзовых и свинцовых изделий, кусочки мела, раковина с красной охрой. Все эти находки свидетельствуют о культовом характере сброса в углубление, которое частично могло использоваться в качестве ботроса. Землянка № 1538 (рис. 3, 2). Большая часть ее заполнения – плотный желтый лессовой грунт. В остальном – это темный желтоглинистым рыхлым грунт с золой и углями. У восточной стенки раскрыта подпорная сырцовая кладка длиной 1,75 (с-ю) и высотой 0,78 м. Она образована пятью орфостатно стоящими сырцовыми кирпичами. Размеры землянки на глубине 1,65 м составляли 2,80(с-ю)х2,17(з-в) м, у дна, на глубине 2,10 м – 2,62(с-ю)х2,10(з-в) м. Материалы из заполнения землянки многочисленны и датируются в пределах конца VI – начала V вв. до н.э. Амфорная тара представлена фрагментами амфор Хиоса последней четверти VI в. до н.э. с окрашенными профильными частями, кружками и крестами-дипинти Лесбоса (серо- и красноглиняными), протофасосскими, ручками коринфской (Келер, 1992. С. 266 и сл.) и клазоменской амфор. Восточногреческая полосатая керамика немногочисленна, в основном это фрагменты открытых Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 115 В.В. Крапивина, А.В. Буйских и закрытых форм. Найдены также обломки коринфских скифосов и аттических чернофигурных киликов рубежа VI–V вв. до н.э. Редкостью являются находки фрагментированных аттических краснофигурных киликов строгого стиля с изображениями гоплитов в медальонах. Многочисленны обломки серолощеной посуды: археологически целые миски, одна из них с керамическим браком, фрагменты кувшинов, ойнохой, сосудов типа диносов или корчаг с поперечной ручкой. Фрагменты лепных сосудов единичны. Найдены стенка сосуда из египетского фаянса, вотивные кружки из стенок сосудов, в т.ч. с магическим граффити, терракота (головка богини), каменные оселки, полированные костяные пластинки, костяные астрагалы с углублениями для свинцовой заливки, фрагменты свинцовых изделий, бронзовые наконечники стрел и дельфинчики. Полуземлянка № 1586 (рис. 3, 3). Круглая в плане, диаметром 3,5 м, сохранившейся глубиной – 0,35–1,00 м. Исходя из характера многочисленных углублений и уступов по дну, а также большого бесформенного пятна очага, она имела производственное, а не жилое назначение. На дне обнаружена зернотерка и раздавленная верхняя часть лаконского чернолакового кратера второй половины VI в. до н.э. Судя по находкам, время засыпи полуземлянки – последняя четверть VI – начало V вв. до н.э. Керамическая тара представлена многочисленными фрагментами амфор Хиоса раннепухлогорлых форм с окрашенными профильными частями и стенкой хиосской амфоры с белой обмазкой первой половины – середины VI в. до н.э., протофасосскими, амфорами Лесбоса и Клазомен. Среди столовой керамики преобладают фрагменты восточногреческой посуды, что характерно именно для второй половины VI в. до н.э., в отличие от заполнений первой половины V в. до н.э. Отметим горло ионийской столовой амфоры с волнистым орнаментом, а также археологически целую ионийскую чашечку, фрагменты килика с точечными розеттами, полосатых сосудов открытых и закрытых форм, хиосских кувшинчи- 116 ков, коринфских скифосов и фрагмент крышки коринфской пиксиды третьей четверти VI в. до н.э. Фрагменты лепной посуды единичн. Аттическая чернофигурная керамика представлена преимущественно фрагментами киликов конца третьей – последней четвертей VI в. до н.э. Найдено большое количество вотивных кружков из стенок различных сосудов, в т.ч. и с граффити, и т.н. намоток, два бесформенных фрагмента терракот, а также бронзовые наконечники стрел, дельфинчики, фрагмент бронзового сита (?), изделия из свинца. Углубление № 1599 раскрыто к востоку от этой полуземлянки. Скорее всего, оно появилось после прекращения ее функционирования, но в пределах короткого временного промежутка. В плане имело округлую форму размером 2,0(с-ю)х2,3(з-в) м и глубиной 2,15–2,20 м. Стенки неровные, небрежно вырезанные в материке, кое-где сохранились следы инструмента. Углубление было заполнено пепельно-зольным грунтом с большим количеством углей, мелких кусочков печины, раковин мидий. Находки многочисленны и однородны. Это крупные фрагменты сосудов и амфор конца VI – начала V вв. до н.э. Амфоры представлены тарой Хиоса раннепухлогорлых форм с окрашенными профильными частями, протофасосскими, красноглиняными лесбосскими, фасосскими, клазоменскими. Обращает внимание большое количество крупных обломков тарных сосудов типа корчаг – красноглиняных с полосами и серолощеных, а также столовых серолощеных сосудов, в т.ч. археологически целых форм – гуттуса, ойнохойи, леканы с полосами, фрагментов ойнохой, мисок, кувшинов, светильников. Восточногреческая полосатая керамика представлена преимущественно мисками и тарелками. Аттическая чернофигурная – в основном фрагментами киликов от 30-х годов VI в. до н.э. Отметим находки горла миниатюрной коринфской ойнохойи, терракотовой головы барана с остатками краски, вотивных кружков из стенок сосудов, в т.ч. с граффити, стенок финикийских сосудов из стеклянной па- Основные итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2007–2008 гг. сты, бронзовых дельфинчиков и наконечников стрел, а также фрагментов бронзового сита (?). Полуземлянка № 1546 (рис. 3, 4) имела прямоугольную форму с закругленными углами длиной 2,90 и шириной 1,80 м. На нижних уровнях пола в южной части был выявлен развал прямоугольного очага из камней и сырцовых кирпичей. Дно ровное, плоское, все стенки вырезаны в материке. Материалы из заполнения многочисленны и датируются концом VI – началом V вв. до н.э. Амфорная тара представлена фрагментами амфор Хиоса с окрашенными профильными частями, среди которых один (тип с воронковидным горлом) относится еще к третьей четверти VI в. до н.э., остальные – к последней четверти столетия, Лесбоса, протофасосскими, реже – клазоменскими. Найдены фрагменты сероглиняных мисок и кувшинов, кухонных горшков. Восточногреческая керамика представлена фрагментами клазоменской столовой амфоры с чешуйчатым орнаментом, амфоры стиля Фикуллура, стенками североионийского чернофигурного сосуда, а также многочисленными фрагментами полосатых чаш и тарелок, хиосскими белофонными кувшинчиками. Выделим два археологически целых ионийских килика, край красноглиняного рыбного блюда, стенки коринфского скифоса, ручку-петлю ионий- ского светильника. Аттическая чернофигурная керамика представлена мелкими фрагментами киликов в основном последней трети VI – начала V вв. до н.э., среди которых есть медальон с Горгоной. Отметим также известняковую пробку, фрагмент рыболовного грузила с отверстием из песчаника, керамическое пряслице, бронзовые дельфинчики, стрелы, кусочки серы и мела. Набор находок свидетельствует о жилом назначении сооружения. Еще три землянки оказались перекрытыми двумя подвальными помещениями конца І – первой половины ІІ вв. н.э., в результате чего удалось зафиксировать только их придонные части. Во всех случаях было доследовано их заполнение из плотного желтого грунта с многочисленными сырцовыми включениями, содержавшее материалы первых веков н.э. Новые материалы, открытые на участке, позволяют в значительной степени откорректировать современные представления о динамике заселения Ольвии в позднеархаическое время, развитии ее планировочной структуры, а также проследить особенности формирования керамических комплексов в течение практически всего VI в. до н.э. Они также позволяют уточнить характер застройки юго-восточной части Ольвии в I–IV вв.н.э. и дают представление о материальной культуре города в это время. Список литературы Крапивина, Буйских, 1997 – Крапивина В.В., Буйских А.В. Предварительные итоги исследования юго-восточной части Верхнего города Ольвии (1982–1996) // Никоний и античный мир Северного Причерноморья. Одесса, 1997. Крапівіна, Буйських, 2004 – Крапівіна В.В., Буйських А.В. Результати досліджень 2002–2003 рр. на ділянці Р-25 в Ольвії // Археологічні відкриття в Україні у 2002–2003 рр. Київ, 2004. Крапивина, Буйских, 2006 – Крапивина В.В., Буйских А.В. Исследования в юго-восточной части римской цитадели Ольвии (участок Р-25) в 2004–2005 гг. // АДУ 2004–2005 рр. Київ; Запоріжжя, 2006. Крапівіна и др., 1998 – Крапівіна В.В., Буйських А.В., Крутілов В.В. Археологічні дослідження 1998 р. в південній частині Ольвії // Археологічні відкриття в Україні 1997–1998 рр. Київ, 1998. Крыжицкий и др., 2006 – Крыжицкий С.Д., Русяева А.С., Назарчук В.И. Архитектурная терракота VI–V вв. до н.э. // Древнейший теменос Ольвии Понтийской. Симферополь, 2006. Шелов, 1978 – Шелов Д.Б. Узкогорлые светлоглиняные амфоры первых веков н.э.: классификация и хронология // КСИА. 1978. Вып. 156. Амброз, 1966 – Амброз А.К. Фибулы юга европейской части СССР // САИ. 1966. Вып. Д 1-30. Бураков, 1976 – Бураков А.В. Козырское городище рубежа – первых ст. н.э. Киев, 1976. Зеест, 1960 – Зеест И.Б. Керамическая тара Боспора // МИА. 1960. Вып. 83. Келер, 1992 – Келер К. Общая типология и хронология коринфских транспортных амфор // Греческие амфоры. Саратов, 1992. Крапивина, 1993 – Крапивина В.В. Ольвия. Материальная культура I–IV вв. н.э. Киев, 1993. Крапивина, 2002 – Крапивина В.В. Краткие итоги работ на участке Р-25 в Ольвии в 2000–2001 годах // Археологічні відкриття в Україні у 2000–2001 рр. Київ, 2002. Крапивина, 2008 – Крапивина В.В. Исследования последних лет в южной части Верхнего и Нижнего города Ольвии // Понтика 2006. Новейшие исследования греческих колоний Северного Причерноморья. Краков, 2008. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 117 А.В. Кондрашев Новые исследования у мыса Тузла на Таманском полуострове Рис. 1. Схема Керченского пролива. 1 – следы корабельной стоянки у мыса Тузла, 2 – местоположение остатков каменных сооружений. 118 А нтичный некрополь на мысе Тузла известен с середины ХIХ в. (Сорокина, 1957). Всего до недавнего времени здесь было открыто 177 могил, самые ранние из которых датированы VI в. до н.э., а самые поздние – IV вв. н.э. С конца 90-х годов ХХ в. экспедиция Краснодарского государственного историкоархеологического музея-заповедника возобновила раскопки этого памятника в зоне береговых разрушений. Одновременно были организованы подводные разведки прилегающей к мысу акватории. На морском дне удалось открыть два специфических археологических комплекса, которые вместе с Тузлинским некрополем территориально и хронологически могут являться элементами единой организационной структуры. Речь идет о древней корабельной стоянке в рифовой зоне с западной стороны мыса и остатках каменных сооружений в прибрежной полосе песчаной косы севернее Тузлы (рис. 1). На территории могильника к настоящему времени вновь раскопано 77 погребений и 37 археологических объектов. Большая часть захоронений относится к периоду эллинизма и сопровождалась красноглиняной и чернолаковой посудой, мелкими украшениями, монетами, обломками соленов. Погребения совершены в грунтовых ямах на спине в вытянутом положении, преимущественно с восточной ориентировкой. В 2007 году впервые были открыты две гробницы с обложенными камнями стенками. На дне – подсыпка из устричных раковин. Обе Новые исследования у мыса Тузла на Таманском полуострове Рис. 2. Каменная гробница погребения № 60, раскопки 2007 года. могилы оказались ограбленными и в разной степени разрушенными, по обломкам сосудов датируются III в. до н.э. (рис. 2). В стенке одной из гробниц было уложено известняковое надгробие с четырехстрочной надписью, относящееся предположительно к V в. до н.э. (рис. 3). Погребений позже II в. до н.э. в могильнике не выявлено, за исключением двух земляных склепов римского и позднебоспорского времени. Первый располагался в зоне береговых обрушений с северной стороны мыса на глубине 5,8 м. Он был ограблен в древности. Дромос примыкал к камере с с-з стороны и в месте перехода образовывал ступеньку. По обломкам краснолаковой чашечки и кувшина погребение в нем датируется I–II вв. н.э. Дромос второго склепа расположен к югу от камеры и частично разрушен обрывом. Вход в подпрямоугольную погребальную камеру перекрывали две каменные плиты из местного ракушечника. Склеп представлял собой се- мейную усыпальницу с остатками трех погребенных, лежавших головой в сторону входа (на Ю–ЮВ). Инвентарь состоял из тонкостенных стеклянных сосудов колбовидной формы, трех бронзовых пряжек с ромбическими щитками и железного ножа. Наиболее вероятная датировка – начало – первая половина V в. до н.э. (Кондрашев, Пьянков, 2002. С. 101). Открытые в последнее время архаичные захоронения представляют особый интерес в связи с присутствием в могилах ионийской и аттической расписной керамики. Из трех найденных захоронений конструкция могилы прослежена в одном из погребений, открытом в 2008 г. Это была неглубокая прямоугольная яма с заплечиками, на которой отмечены следы древесного перекрытия вперемешку с песком, мелкой галькой и устричными раковинами. Могила содержала вытянутое захоронение с С–В ориентировкой. У правой руки находились ионийский аск и чернофигурный аттиче- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 119 А.В. Кондрашев ский килик, у левой ноги – красноглиняная миска (рис. 4). Килик на высокой сложнопрофилированной ножке, поверхность покрыта черным блестящим лаком, за исключением «медальона» на дне внутри, края ножки и двух полос снаружи. Роспись выполнена в мелкофигурном стиле. На обеих сторонах изображение всадника (судя по фигуре, юноши) в сопровождении двух мужчин, шествующих впереди и сзади лошади. У ручек пальметки с волютами – точечные линии, возможно, имитирующие надпись. Детали даны резьбой. Половина одной ручки отбита. Вероятно, на килике изображена сцена сопровождения или тренировки эфеба. Роспись близка манере мастера Отставленных локтей, 550–540 гг. до н.э. (рис. 5). Ионийский аск с полосками коричневого лака. По краю и внутренней поверхности миски следы 0 10 cм полос, нанесенных красным лаком. Под венчиком два отверстия, сделанных по сырой глине (рис. 6). Рис. 3. Каменное надгробие из стенки Таким образом, погребение датируется погребения №60, второй половиной VI в. до н.э. раскопки 2007 года. В связи с отсутствием в районе Тузлинского мыса следов античных поселений, принадлежность некрополя как одного из самых ранних античных погребальных памятников Азиатского Боспора вызывает повышенный интерес. Большинство исследователей полагает, что могильник мог относиться к поселению Корокондама, упоминаемому в ранних источниках и расположенному на Тузлинском мысе или в ближайших окрестностях. Эта точка зрения опирается на известные сообщения Страбона (Strabo XI. 2, 8–9, 14) и Псевдо-Арриана (Ps.-Arr., PPE, 64), а также высказывания В.В. Соколова, наблюдавшего на мысе в начале ХХ века остатки культурного слоя городища. Вот что он писал: «… 120 городище, где ученые предполагают место древней Корокондамы, у Южного кордона… совершенно не исследовано… Часть городища, и вероятно большая, уже обрушилась в море, так что и приблизительно нельзя судить о величине его, но только можно с уверенностью сказать, что богатством построек оно не отличалось, так как до сих пор здесь не найдено каких-либо признаков архитектурных украшений, мрамора и вообще дорогих материалов, которыми изобилует городище Тамани. Встречаются пашенные ямы, фундаменты, сложенные из местного дикаря, масса битой посуды, черепиц, золы и пр. … Много гробниц находилось на территории городища – очевидно кладбище, сначала находившееся недалеко от поселения, постепенно оттеснялось вглубь материка поселением, а последнее, в свою очередь, уступало место напору моря, подмывавшему беспощадно берега и обрушивавшему их» (Соколов, 1919. С. 8). Мнение В.В. Соколова поддерживали В.Ф. Гайдукевич (1948. С. 195, 196) и М.В. Агбунов (1987). Кроме свидетельства В.В. Соколова, прямых доказательств существования древнего поселения на мысе не сохранилось. Современные спасательные раскопки некрополя следов культурного слоя тоже не выявили. Однако в 2004 г. сотрудниками экспедиции под береговыми обрывами в зоне могильника (при благоприятно сложившейся гидрологической ситуации) было собрано более 200 античных монет. Определению поддаются 111 экземпляров, укладывающиеся в рамки второй половины V в. до н.э. – начало I в. н.э. Подавляющее большинство (72 экз.) – пантикапейские монеты III в. до н.э. (табл. 1). Судя по хронологии и степени окатанности, эти монетные находки не были связаны с кладом комплексом, а представляли переотложенный разновременный материал, происходящий из обвалившегося и размытого морем культурного слоя античного городища. Новые исследования у мыса Тузла на Таманском полуострове Рис. 4. Погребение № 77, раскопки 2008 года. Альтернативный вариант локализации Корокондамы связан с поселением «Пятиколодезное», расположенным на берегу пролива в 3 км юго-восточнее мыса Тузла, у бывшего хутора Кротенко. Этой точки зрения придерживались М.О. Поночевный (1891. С. 18), М.И. Ростовцев (1925. С. 286), В.Д. Блаватский (1957. С. 126), А.К. Коровина (1962. С. 313). Некрополь у «Пятикодезного» копал В.В. Шкорпил в 1911 г., после этого поселение и могильник раскапывались В.Д. Блаватским в 1953 г. Материал отсюда датирован с VI в. до н.э. по IV в. н.э. (Блаватский, 1957). Расхождение в первом и втором случаях по расстоянию небольшое, но, как справедливо замечала Н.П. Сорокина, «…расположение этого поселения противоречит данным ПсевдоАрриана. Оно теперь находится в одном километре от берега моря, а в античную эпоху отстояло от него еще дальше» (1957. С. 49). Можно добавить также, что ПсевдоАрриан помещал Корокондаму «…на перешейке, или узкой полосе земли между морем и озером» (Ps.-Arr., 64), что географически никак не соответствует местоположению поселения «Пятиколодезное». Есть противоречия и со словами Страбона относительно того, что выше Корокондамы «лежит довольно большое озеро, которое по ее имени называется Корокондамским; в десяти стадиях от деревни оно соединяется с морем» (Strabo ХI. 2, 9). При более низком положении уровня воды в античное время Корокондамское озеро находилось значительно дальше от указанного места. По-новому взглянуть на проблему исчезнувшей Корокондамы позволяют некоторые результаты подводных исследований у мыса Тузла в 2005 г. С северной стороны мыса под водой было обследовано несколько отдельных каменистых образований искусственного происхождения, расположенных в прибрежной зоне Тузлинской косы. Среди них выделяется искусственный каменный вал, находящийся на расстоянии около 850 м севернее мыса и вытянутый в море в направлении В–З Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 121 А.В. Кондрашев Рис. 5. Чернофигурный аттический килик из погребение №77, раскопки 2008 года. 0 перпендикулярно береговой линии. Длина возвышающейся над дном насыпи с учетом развалов камней у оконечностей составляет более 100 м. Ширина гряды – 12,0–17,0 м, глубина у подошвы в начале гряды – 1,8 м, у оконечности – 2,8 м. Расстояние от берега до начала насыпи около 40,0 м. Камни сплошь покрыты мидиями и коричневыми водорослями. Окружающий грунт – песок, ракушка. Насыпь имеет четыре обособленные возвышенности, состоящие из округлых в плане развалов и поднимающиеся над уровнем дна до 1,2 м. Под наносами между возвышенностями каменистая структура насыпи сохраняется. Насыпь сложена из камней различной формы, размеров и пород, в том числе крупных (до 1,0 м) валунов местного известняка. Привозные камни (диорит, базальт, гранит, мраморовидные сланцы и др.) меньших размеров и в большинстве случаев окатаны. Наиболее крупные уложены у ее подошвы. Среди камней и в песке у основания вала обнаружены крупные фрагменты амфор ранних типов (Клазомены, Хиос, Лесбосс) VI–V вв. до н.э., обломок чернолаковой чашки IV в. до н.э. и лепной кастрюли. Вся керамика без следов окатанности (рис. 7). 122 5 cм Примерно в 600 м к С–В от гряды, на глубине 1,2–1,6 м зафиксировано еще два развала камней площадью 162 и 151 м2. Один объект неправильной овальной формы с размытыми границами и разбросом камней по площади 09,0х18,0 м. Другой имеет размер 22,0х07,0 м и расположен почти перпендикулярно берегу, причем Ю–В край на протяжении 8,4 м ограничен ровной каменной стенкой, сложенной в один ряд из необработанных известняковых блоков. Среди камней найдены отдельные фрагменты хиосских и лесбосских амфор ранних типов. Следует отметить отсутствие позднесредневековой (турецкой) керамики и иных находок этого времени в связи с высказанным предположением о нахождении в указанном районе турецкой крепости Тузла (Горлов и др., 2006. С. 70). Все открытые под водой объекты входят в единый территориальный комплекс, причем, скорее всего, выявлена только его часть. Основная и наиболее сохранившаяся скрыта под слоем песка и нуждается в дополнительных исследованиях. Назначение каменной насыпи пока не ясно. По всей видимости, она была сложена с использованием корабельного балласта (что характерно для раннего этапа колонизации), в период так называемой «фанаго- Новые исследования у мыса Тузла на Таманском полуострове 0 5 cм рийской регрессии» при уровне моря, как минимум, на 3,5–4,0 м ниже современного и могла носить фортификационный характер. Не исключено также гидротехническое назначение вала и использование его в качестве мола или причального сооружения, что отмечено на некоторых затопленных памятниках по обеим сторонам Киммерийского Боспора (Никонов, 1998. С. 57–64). Утверждать что-то однозначно пока пре- 1 Рис. 6. Ионийский аск и красноглиняная миска из погребения №77, раскопки 2008 года. ждевременно, тем более что происходящие на Тамани природные процессы (включая неотектоническую деятельность) и изменение береговой линии носят сложный характер. При общем нарастающем наступлении воды на сушу отдельные территории испытывают поднятия и проседания поверхности. В связи с этим палеогеографическая реконструкция практически каждого отдельного участка требует индивидуального подхода. 2 6 3 4 7 5 0 10 cм 0 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 5 cм 8 Рис. 7. Фрагменты керамики с каменной насыпи у мыса Тузла. 1. Горло клазоменской амфоры II пол. VI в. до н.э. 2,3. Фрагменты хиосских амфор конца VI-V в. до н.э. 4 – 6. Фрагменты лесбосских амфор конца VI – первой половины V в. до н.э. 7. Фрагмент чернолаковой чашки IV в. до. н.э. 8. Фрагмент лепной кастрюли. 123 А.В. Кондрашев Вопрос о локализации Корокондамы имеет ключевое значение для определения местоположения Акры, Патрея, Синдской гавани, а также для устранения сомнений относительно отождествления Корокондамского озера с Таманским заливом. Полученные в результате морских исследований материалы предлагается рассматривать как дополнительные аргументы в пользу размещения Корокондамы у мыса Тузла. Можно утверждать, что в древности, при более низком уровне моря в период фанагорийской регрессии, береговая линия западной части Таманского п-ва проходила гораздо мористее нынешней. Мыс Тузла имел иную конфигурацию и выдавался в море значительно дальше, чем в настоящее время. На нем располагалось древнее поселение, полностью уничтоженное абразией в начале ХХ в. Этот мыс был хорошим естественным укрытием для судов от наиболее опасных ветров северных и южных направлений. Это обстоятельство способствовало возникновению здесь крупной корабельной стоянки, следы которой были открыты при проведении подводных исследований в рифовой зоне мыса. Вполне возможно, что сюда же уходили от непогоды корабли, стоящие у Фанагории, Гермонассы, Патрея и других населенных пунктов по берегам Корокондамского озера, совершенно незащищенных от северо-восточных штормовых ветров. Поселение Корокондама носит негреческое название. Скорее всего, еще до появления греков здесь был небольшой поселок синдов, занимавшихся рыбным промыслом. С северной стороны мыса шло понижение рельефа и существовала некая палеокоса, которая использовалась местными рыбаками для размещения лодок, ремонта и хранения сетей и других целей. Примечательно, что в акватории напротив косы, на глубинах около 7,0 м встречается довольно много утерянных рыбаками якорных камней для лодок, а в зоне корабельной стоянки напротив мыса найдены примитивные каменные штоки от деревянных однорогих якорей. 124 Судя по размеру и весу, они могли употребляться на небольших рыболовецких судах типа баркасов, что свидетельствует о наличии определенных навыков мореплавания и обладании аборигенами собственными небольшими плавсредствами еще до начала колонизации. Протяженность и конфигурация палеокосы сегодня неизвестна. По выбросу на берег керамики и костей животных, она составляет не менее 1,5 км и вытянута в направлении С–З вдоль современной изобаты 5,0 м. С появлением греков, чья жизнь была тесно связана с морской торговлей, это место оказалось наиболее удачным для устройства «нижнего города», где рядом с поселком рыбаков были созданы гидротехнические и припортовые сооружения для доставки, хранения и отправки морских грузов. Все это позже оказалось затопленным в результате трансгрессии. Возможно, наступление моря и стало одной из причин превращения Корокондамы к рубежу эры в захудалую деревеньку. Список литературы Агбунов, 1987 – Агбунов М.В. Античная лоция Черного моря. М., 1987. Блаватский, 1957 – Блаватский В.Д. Четвертый год раскопок в Синдике // КСИИМК. 1957. Вып. 70. Горлов и др., 2006 – Горлов Ю.В. , Поротов А.В., Требелева Г.В. Юго-западное побережье Таманского полуострова в античную эпоху // ДБ. 2006. 9. Кондрашев, Пьянков, 2002 – Кондрашев А.В., Пьянков А.В. О верхней хронологической границе Тузлинского некрополя // Матер. и исследов. по археологии Кубани. Вып. 2. Краснодар, 2002. Коровина, 1962 – Коровина А.К. Некрополь около мыса Панагия // Археология и история Боспора. II. Керчь, 1962. Никонов, 1998 – Никонов А.А. Затопленные остатки античных сооружений по берегам Боспора Киммерийского (в связи с проблемой изменения уровня моря) // РА. 1998. № 3. Поночевный, 1891 – Поночевный М.О. Географический очерк Боспорского царства // Кубанский сборник. Т. II. Екатеринодар, 1891. Ростовцев, 1925 – Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Л., 1925. Соколов, 1919 – Соколов В.В. Карта древних поселений и могильников в районе станицы Таманской // ИТУАК. 1919. № 56. Сорокина, 1957 – Сорокина Н.П. Тузлинский некрополь. М., 1957. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия В.В. Крутилов Р аскоп «Т» («Теменос») расположен в районе западной границы античного поселения на о. Березань (рис. 1). Он был заложен В.В. Назаровым в 1996 г. (Назаров, Отрешко, 1998. С. 37, 38). В настоящее время раскрыто около 800 м2 площади, на которой расположены остатки храмового комплекса конца VI – начала V вв. до н.э., железоделательной храмовой мастерской этого же периода, землянки и хозяйственные ямы конца второй – третьей четверти VI в. до н.э. Основными задачами исследований были раскопки территории северной части теменоса, дальнейшее раскрытие его северной ограды, выявление, по возможности, жилых районов, синхронных существованию храма Афродиты (конец VI – начало V вв. до н.э.), а также доследования полуземляночных комплексов конца второй-третьей четверти VI в. до н.э. (полуземлянка № 5) и помещения железоделательной мастерской с сырцовыми стенами конца VI – начала V вв. до н.э. С этой целью была сделана северная прирезка, размерами 5х22 м (110 м2) (рис. 2, 1). Помещение железоделательной мастерской с сырцовыми стенами раскрыто в 2005–2006 гг. (Крутилов, 2006. С. 249, 250; 2007а. С. 195, 196; 2007б. С. 117– 126). В 2007 г. проводилось доследование ниже уровня его пола. Полуземлянка № 22 (рис. 3, 1) прямоугольная в плане с закругленными углами, размерами 2,70х0,90 м. С севера она прорезана полуземлянкой № 10, с северо-запада – ямой № 15. Полуземлянка вырыта в полевке, ее глу- Археологические исследования античного поселения на о. Березань (участок «Т») в 2007 г. Рис. 1. Ситуационный план участка «Т» на общем плане о-ва Березань. 125 В.В. Крутилов Рис. 2, 1. Общий вид с С-В на прирезку 2007 г. бина 0,16 м. Стенки ровные, вертикальные, плавно переходят в плоское материковое дно. В дне раскрыто пять бессистемно расположенных ямок от деревянно-столбовых конструкций. Материал из заполнения малочисленный: фрагменты милетской и лесбосской красноглиняной амфор и серолощеной и восточногреческой керамики, кухонной и лепной посуды, два железных гвоздя и стеклянная бусина. Вероятнее всего, полуземлянка № 22 предшествовала строительству железообрабатывающей мастерской, при сооружении которой была выбрана и утрамбована темным желтоглинистым грунтом. Кладка № 7 (северная ограда теменоса) (рис. 2, 2) вытянута с С-З на Ю-В на 18,40 м при высоте 0,25–0,65 м и ширине 0,62–0,80 м. Кладка орфостатно-постелистая, регулярная, с элементами иррегулярности, двухлицевая, трехслойная. Внешние слои образованы известняковыми плитами, внутренний заполнен глинистым раствором, крупным, средним известняковым бутом, известняковыми пли- 126 тами и их обломками. Восточная часть кладки уходит в борт раскопа, западная – связана в переплет с перпендикулярной ей кладкой № 226 (западной стеной ограды теменоса). Улица № 12 расположена между кладками № 7 и 11 (рис. 2, 2) в направлении СЗ-ЮВ. Общая раскрытая длина улицы 21,50–21,85 м, ширина – 1,80 м. Она состоит из плотных горизонтальных трамбовок светлого желтоглинистого грунта сырцовой структуры с темными желтоглинистыми включениями. Раскрыта пока не полностью – ее восточная и западная части уходят в борта раскопа. Материал из заполнения трамбовок улицы датируется в целом второй половиной VI в. до н.э. Среди амфор встречены фрагменты милетских, лесбосских, хиосских и клазоменской. Небольшой процент занимает простая столовая керамика – это обломки красноглиняных и серолощеных мисок и кувшинов. Также невелик процент находок кухонной и лепной посуды. Среди восточногреческой посуды встречены фрагменты столовых амфор LWGS, хиосской чаши, североионийских поло- Археологические исследования античного поселения на о. Березань (участок «Т») в 2007 г. Рис. 2, 2. Улица № 12 с кладками №№ 7 и 11. Вид с В. сатых киликов и кувшинчиков, красноглиняных кувшинчиков, киликов с точечными розеттами. Найдены также венчик чернофигурного аттического килика Cassel Cup и четыре фрагмента аттических чернолаковых киликов. Кладка № 11 (рис. 2, 2) вытянутая по оси С-З на Ю-В, ограничивает с севера улицу № 12 и западным концом уходит в борт раскопа. (Восточный разрушен грабительским шурфом.) Сохранившаяся длина кладки 10,25–0,50 м, высота 0,20–0,60 м, ширина 0,60–0,70 м. Она также орфостатно-постелистая, регулярная с элементами иррегулярности, трехслойная, двухлицевая. Более ярко прослеживается южный фасад, обращенный к улице № 12; он облицован орфостатно стоящими известняковыми плитами и их обломками. Внутренний слой заполнен глинистым раствором со средним и крупным известняковым бутом, известняковыми плитами и их обломками. Полуземлянка № 5 датируется серединой – третьей четвертью VI в. до н.э. (Крутилов, 2007в. С. 28-30). Форма – овальная: 3,37х5,90 м. Вырыта в полевке до глубины 0,20–0,50 м, ниже – в материке. Глубина – 0,90 м. Южная, западная и восточные стенки прямые, плавно переходят в ровное материковое дно, северная – вырыта в материке и под углом 35° и также плавно переходит в дно. Уровни полов не прослеживаются. В толстостенной керамике из заполнения преобладают фрагменты лутериев. Амфоры представлены милетской, клазоменской, лесбосской красноглиняной и сероглиняной тарой. Простая столовая – обломками красноглиняных и серолощеных кувшинов и мисок. Среди кухонной посуды встречены венчики и стенки горшков и кастрюль, лепной – обломки мисок и банок. Восточногреческая керамика представлена фрагментами столовых амфор и тарелок LWGS середины VI в. до н.э., североионийских диносов, полосатых кувшинов и кувшинчиков, киликов, красноглиняных кувшинчиков, киликов с точечными розеттами, хиосских кубочков и кувшинчиков. В чернофигурной посуде преобладают венчики и стенки аттических столовых амфор и киликов, в чернолаковой – фрагмен- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 127 В.В. Крутилов Рис. 3, 1. Полуземлянка № 22 ниже уровня пола железоделательной мастерской. Вид с С-З. ты аттических киликов. Среди индивидуальных находок отметим три фрагмента терракот, три бронзовых дельфина, свинцовое пряслице. Строительные остатки середины – третьей четверти VI в. до н.э. К строительным остаткам этого времени относятся углубленные в землю жилища № 27, 28, 29, 30, 32, 34 и ямы № 26, 27 (рис. 3, 2). Яма № 26 выявлена к северу от кладки № 11 и к югу от северного борта раскопа. Она прорезана полуземлянкой № 27. Форма – круглая (раскрыта сегментом), бутылкообразная в разрезе, восстанавливаемый диаметр горловины 0,73 м. Глубина ямы – 1,20 м. До глубины 0,25 м она вырыта в культурном слое, ниже – в материке. Стенки плавно расширяются книзу (максимальный диаметр ямы на глубине 1,00 – 1,03 м) и резко переходят в плоское материковое дно диаметром 0,95 м. Материал из заполнения ямы № 26 немногочисленный. Амфорная тара пред- 128 ставлена обломками клазоменской, протофасосской, милетской, лесбосских красноглиняных и сероглиняных, хиосских воронковидных сосудов. Небольшой процент красноглиняной и серолощеной посуды включает в себя фрагменты кувшинов и мисок. Среди восточногреческой посуды встречаются обломки столовых амфор в стиле LWG и Fikellur, североионийских полосатых кувшинов, киликов и чаш, красноглиняных кувшинчиков, киликов с точечными розеттами, хиосских кубков. Чернофигурная и чернолаковая керамика – это небольшое количество обломков аттических киликов. Отметим находки лощила из лопатки быка, поделки из трубчатой кости и изделия из берцовой кости овцы, залощенной на сколе (определение Е.В. Марковой). Полуземлянка № 27 (рис. 4, 1) расположена к северу от кладки № 11 и к югу от северного борта раскопа. Форма – круглая диаметром 2,12 м, глубина – 1,30 м. До глубины 0,10 м она вырыта в культурном слое, ниже – в материке. Стенки полуземлянки прямые, плавно переходящие в ровное плоское дно, промазанное двумя Археологические исследования античного поселения на о. Березань (участок «Т») в 2007 г. Рис. 3, 2. Общий вид с С-З на полуземлянки №№ 28, 29, 30, 32, ямы №№ 26, 33. слоями серо-зеленой спондиловой глины толщиной 4 и 5 см. По центру пола имелась круглая ямка от центрального столба перекрытия помещения диаметром 0,15 м и глубиной 0,05 м. Материал из заполнения многочисленный. Амфоры представлены обломками милетских, клазоменских, протофасосских, коринфских, хиосских, лесбосских красноглиняных и сероглиняных сосудов. Среди красноглиняной посуды встречены фрагменты кувшинов и светильников, сероглиняной – мисок, серолощеной – обломки кувшинов, ойнохой и мисок. Среди лепной керамики присутствуют фрагменты мисок, банок и горшков. Весьма разнообразно представлена восточногреческая керамика. Выявлены фрагменты столовых амфор LWGS, Fikellur и тарелок LWGS середины VI в. до н.э., североионийских полосатых кувшинов, ойнохой, киликов, киликов с точечными розеттами, североионийских аска, диноса, арибалла, лидионов, красноглиняных кувшинчиков, светильников, клазоменской столовой амфоры с чешуйчатым орнаментом, хиосских чаш, кубочов, скифоса. Среди черно- фигурной керамики преобладают обломки аттических киликов, чернолаковой – аттических светильников, солонок, киликов. Изделия из металла представлены бронзовыми монетойстрелкой, дельфином, двумя наконечниками стрел, девятью фрагментами сита, двумя фрагментами железного ножа. Яма № 33 выявлена ниже пола полуземлянки № 27 и почти совпадает с границами ее стен. Форма – круглая, диаметр – 1,95 м, глубина – 1,25 м. Стенки прямые, плавно переходящие в ровное материковое дно. Материал из заполнения многочисленен и датируется первой половиной – серединой VI в. до н.э. (рис. 8, 9). Толстостенная керамика включает в себя венчики лутериев и корчаги, дно корчаги. Среди амфор встречены горла протофасосской и лесбосских красноглиняных амфор, развал аттической масляной амфоры, а также фрагменты хиосских амфор с белым ангобом, милетских, клазоменских, протофасосских, лесбосских красноглиняных и сероглиняных, хиосских пухлогорлых амфор. Простая столовая керамика представ- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 129 В.В. Крутилов Рис. 4, 1. Полуземлянка № 27. Вид с В. лена обломками красноглиняных, сероглиняных и серолощеных кувшинов и мисок. В кухонной посуде преобладают фрагменты кастрюль. Среди лепной посуды встречены развалы двух горшков, миски с лощением, целый кубок, обломки мисок, горшков, банок. Широко представлена восточногреческая керамика. Здесь найдены целая североионийская крышка первой половины VI в. до н.э., развал килика с точечными розеттами, развал североионийского полосатого кувшинчика, верхняя часть североионийского диноса, а также обломки столовых амфор и тарелок в стиле LWG, североионийских полосатых киликов, арибаллических лекифов, красноглиняных кувшинчиков, киликов с точечными розеттами, диносов, хиосских кубков середины VI в. до н.э., коринфских котил. Довольно небольшой процент чернофигурной керамики (фрагменты кратера, столовой амфоры и килика) и чернолаковой посуды (фрагменты аттических киликов, столовой амфоры). Монетные находки представлены монетой-стрелкой и бронзовым дельфинчиком. Среди керамических поделок 130 отметим вотивные кружки из стенок киликов и амфоры, рыболовные грузила из стенки амфоры и дна килика с точечными розеттами, намотки из стенок тонкостенной посуды. Были также найдены семь железных гвоздей, железный крючок и четыре железные пластины. Костяные изделия – это залощеная пластина, лощила, два астрагала. Полуземлянка № 28 расположена также к северу от кладки № 11, к югу от северного борта раскопа. С запада жилище прорезано полуземлянкой № 27, с востока прорезает полуземлянку № 29. Форма – круглая, диаметр – 3,00 м, глубина – 1,25 м. Стенки прямые, до глубины 0,10 м вырезаны в культурном слое, ниже – в материке и плавно переходят в ровное дно, обмазанное серо-зеленой лиманной глиной. Толщина обмазки – 0,05 м. Пол жилища располагался на 8–10 см выше пола полуземлянки № 27. В полу раскрыта круглая в плане ямка диаметром 0,15 м, глубиной 0,10 м от деревянного столба перекрытия. Еще две круглые ямки диаметром 0,10 и 0,12 м, глубиной Археологические исследования античного поселения на о. Березань (участок «Т») в 2007 г. Рис. 4, 2. Заполнение ямы № 24. Рабочий момент. до 0,10 м выявлены в уровне пола на границе с полуземлянкой № 29. Возможно, они относятся к деревянно-столбовым конструкциям этого помещения. Материал из заполнения датируется серединой VI в. до н.э. Толстостенная хозяйственная керамика представлена развалом сероглиняной корчаги, обломками хиосского пифоса и венчиком лутерия. Амфорная тара включает в себя обломки клазоменских, милетских, протофасосских, хиосских пухлогорлых, лесбосских красноглиняных сосудов. Среди красноглиняной посуды встречены фрагменты кувшинов и мисок, в серолощеной – мисок, кувшинов и ойнохои. Кухонная керамика представлена стенками и ручками от кастрюль, лепная – обломками мисок, горшков, банок, кубка и ладьевидного светильника. Среди восточногреческой посуды найдены разва- 494 493 483 0 10 cм 495 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 5. Материал из заполнения ямы № 24. 131 В.В. Крутилов 503 510 509 0 5 cм Рис. 6. Материал из заполнения ямы № 24. 132 лы коринфского арибалла, североионийской полосатой чаши, североионийского килика с точечными розеттами, а также фрагменты столовых амфор и тарелок в стиле LWG, столовых амфор в стиле Fikellur, североионийских полосатых мисок и киликов, красноглиняных кувшинчиков, лекифов, полосатых кувшинов, киликов с точечными розеттами, хиосских кубочков, коринфской котилы. Отметим также фрагмент стенки чернофигурного килика Band Cup и несколько обломков аттических чернолаковых киликов. Полуземлянка № 29 раскрыта сегментом. Она прорезана полуземлянкой № 28 и граничит с полуземлянкой № 30. Раскрытые размеры 2,00х0,45 м. Глубина – 1,25 м. Сохранившаяся южная стенка жилища вырыта на глубину 0,10 м в культурном слое, ниже – в материке. Она прямая, плавно переходит в ровное дно, находящееся на одном уровне с полом полуземлянки № 28 и также промазанное серо-зеленой спондиловой глиной. Граница между полами обеих полуземлянок не прослеживается. Материал из заполнения аналогичен находкам из жилища № 28. Среди толстостенной керамики отметим венчики и донья лутериев, ручки корчаг. Амфорная тара представлена развалом лесбосской красноглиняной амфоры, фрагментами клазоменских, милетских, протофасосских, лесбосских красноглиняных и сероглиняных, хиосских пухлогорлых амфор. Простая столовая керамика включает в себя обломки красноглиняной (лекана, корчаги, кувшины, миски, гидрия), светлоглиняной, сероглиняной (кувшины и миски) и серолощеной (кувшины, миски, ойнохоя, килик) посуды. 2,7% занимает кухонная посуда (фрагменты кастрюль), 3,5% – лепная (фрагменты банок, горшков и мисок). Восточногреческая керамика представлена фрагментами североионийских полосатых кувшинов, киликов, ойнохой, красноглиняных кувшинчиков, столовых амфор и тарелок LWGS, столовых амфор в стиле Fikellur, хиосских кубочков, коринфских котилл и арибалла. В чернофигурной и чернолаковой посуде преобладают фрагменты аттических столовых амфор и киликов. Среди керамических поделок Археологические исследования античного поселения на о. Березань (участок «Т») в 2007 г. встречены два вотивных кружка и пряслице. Отметим находки двух монет-стрелок. Полуземлянка № 30 с запада граничит с полуземлянкой № 29, с востока на 0,10 м отстоит от кладки № 31. Она круглая, диаметром 2,00 м и глубиной 0,70 м. До глубины 0,15 м вырыта в полевке, ниже – в материке. Сохранившаяся северная стенка жилища до глубины 0,40–0,45 м наклонена под углом 35°, ниже – прямая, плавно переходит в ровное материковое дно. Уровни полов не прослеживаются. Материал из заполнения немногочисленный и датируется в целом серединой VI в. до н.э. Полуземлянка № 32 раскрыта сегментом. (Северная часть уходит в северный борт.) Предположительно, форма круглая, диаметром 2,5 м и глубиной 1,00 м. Вырыта в материке. Стенки прямые, плавно переходят в ровное плоское материковое дно, уровни полов не прослеживаются. Ограниченный материал из заполнения датируется серединой VI в. до н.э. Полуземлянка № 34 раскрыта к северу от полуземлянки № 5 и 0,37 м к югу от северного борта раскопа. Она круглая в плане, диаметром 2,5 м, глубиной 0,18 м. Вырыта также в материке. Стенки – прямые, плавно переходят в ровное плоское дно. По центру раскрыта круглая ямка от деревянного столба перекрытия диаметром 0,20 м и глубиной 0,05 м. Материал из заполнения датируется серединой – третьей четвертью VI в. до н.э. Это фрагменты милетской, протофасосских, клазоменской, хиосских и лесбосских красноглиняных амфор. Среди простой столовой керамики присутствуют обломки сероглиняных и серолощеных мисок. Среди кухонной посуды встречены фрагменты горшков и кастрюль, в лепной – мисок и горшков. Восточногреческая керамика представлена обломками столовых амфор в стиле LWG и Fikellur, североионийских полосатых киликов, мисок, красноглиняных кувшинчиков, киликов с точечными розеттами, светильников. Из чернофигурной и чернолаковой посуды встречены фрагменты аттических киликов. Упомянем два керамических пряслица, керамическое лощило из ручки амфоры, одиннадцать бронзовых Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 544 532 533 529 530 531 982 0 5 cм Рис. 7. Материал из заполнения ямы № 24. 133 В.В. Крутилов 667 672 673 671 674 719 731 733 697 Рис. 8. Материал из заполнения ямы № 33. 690 676 0 дельфинчиков, монету–стрелка, бронзовый наконечник стрелы, два железных ножа плохой сохранности, свинцовое грузило и подвеску из клыка хищника. Полуземлянка № 35 прорезает полуземлянку № 34. Раскрытые размеры сегмента: 1,83х0,40 м. Вырыта в материке. Стенки прямые, плавно переходят в ровное дно на глубине 0,10 м ниже пола полуземлянки № 34. Юго-западная стенка сделана в виде сырцового валика (обмазка?), длиной 0,70 м, шириной 134 717 10 cм 0,12 м, высотой 0,10–0,15 м. Материал из заполнения немногочисленный. Найдены стенка и дно лутериев, венчик хиосской пухлогорлой амфоры, по два обломка стенок серолощеной и кухонной посуды, венчик лепного горшка. Восточногреческая керамика представлена фрагментами киликов с точечными розеттами и красноглиняного североионийского кувшинчика. К строительным остаткам второго строительного периода Березанского поселения Археологические исследования античного поселения на о. Березань (участок «Т») в 2007 г. 686 714 683 684 696 688 692 689 725 693 720 726 727 737 704 739 694 699 700 0 (последняя четверть VI – начало V вв. до н.э) относятся кладка № 31 и яма № 24. Кладка № 31 вытянута по оси СВ–ЮЗ, перпендикулярна кладке № 11 и отстоит от нее на 0,40 м и на 0,50 м от северного борта раскопа. Она раскрыта в длину на 5,70 м при ширине 0,60 м и высоте 0,10–0,35 м. Кладка рядовая, постелистая, ложковая, двух-трехслойная, двухрядная, из известняковых плит, их обломков и крупного известнякового бута. Она относится к тому же строительному периоду, что 706 5 cм Рис. 9. Материал из заполнения ямы № 33. и северная ограда теменоса (кладка № 7), вышеупомянутая кладка № 11 и улица № 12. Яма № 24 (рис. 4, 2) круглая в плане, диаметром 2,00 м. Глубина – 1,33 м. До глубины 0,20 м вырыта в полевке, ниже – в материке. Стенки ямы прямые, на глубине 1,15 м слегка расширяются к ровному плоскому материковому дну, диаметром 2,10 м. Нижняя часть стенок с глубины 0,95–1,00 м и дно ямы сохранили обмазку из серо-зеленой спондиловой глины. Толщина обмазки – 5–10 см. Материал из заполнения ямы Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 135 В.В. Крутилов № 24 (рис. 5–7) многочисленный и датируется концом VI – началом V вв. до н.э. Среди толстостенной керамики встречены венчики корчаги, лутерия, стенки лутерия и пифосов, дно лутерия. Амфорная тара представлена горлами коринфской и лесбосской красноглиняной (с граффито «Г» по сырой глине) амфор, фрагментами милетских, клазоменских, протофасосских, хиосских с белым ангобом и пухлогорлых, лесбосских красноглиняных, фасосских, самосских амфор. Красноглиняная посуда включает в себя крышку леканы, обломки мисок, корчаг, пиксиды, светильников; сероглиняная и серолощеная – профиль миски, горло кувшина с граффито «АА», фрагменты кувшинов, мисок, ойнохой, кувшинчиков, киликов, трехрожкового светильника. Среди кухонной керамики встречены венчики, ручки, стенки и донья кастрюль, кубков и ойнохой. Восточногреческая посуда представлена целым североионийским арибаллическим лекифом второй половины VI в. до н.э. со следами обгорелости, археологически целыми североионийской полосатой чашей и солонкой, фрагментами столовых амфор и тарелок в стиле LWG, амфор в стиле Fikellur, североионийских полосатых киликов, кувшинов, красноглиняных кувшинчиков, асков, арибаллического лекифа, киликов с точечными розеттами, хиосских кубков. Из чернофигурной керамики отметим сильно обгоревшую верхнюю часть аттической столовой амфоры последней четверти VI в. до н.э., обломки аттических киликов типа Band Cup и Floral Cup. 2,55% от общего числа керамики занимает чернолаковая посуда, среди которой выделяется развал аттического килика с граффито Σ ΣΦΑΙ(Ρ?)(Δ?)ΕΠ. Здесь также найдены венчики, стенки и донья аттических скифоса и киликов (одно донышко с граффито ΣΦС). Особый интерес представляют развалы двух аттических краснофигурных киликов неизвестного мастера конца VI в. до н.э. с изображением гоплита, круга «Мастера Пифоса» 510 – 500 гг. до н.э. с изображением юноши. Керамические поделки представлены двумя терракотами: сидящая богиня и протома богини, а также грузилом из дна лесбосской 136 сероглиняной амфоры, намоткой с граффито из стенки чернолакового аттического килика и вотивным кружком из стенки чернофигурного килика. Среди монетных находок встречены двенадцать бронзовых дельфинчиков, две монеты-стрелки и большой бронзовый дельфин (вес до чистки – 17,97 г, после чистки – 17,65 г). Из других изделий из металла отметим бронзовый наконечник стрелы, три бронзовых гвоздика, железную пластину и два железных стержня. Изделия из кости представлены астрагалом с граффито Δ, лощилом, рукоятью ножа и уникальной поделкой из лопатки лошади в виде Силена. Таким образом, археологические исследования 2007 г. на участке «Т» проливают свет на два этапа существования этой части античного поселения на о. Березань – ранний, с жилыми и хозяйственными полуземлянками конца второй – третьей четверти VI в. до н.э., и более поздний – последней четверти VI – начала V вв. до н.э., где наряду с храмовым комплексом существовали производственные – керамический, железоделательный и хозяйственный. Список литературы Крутилов, 2005 – Крутилов В.В. Основные итоги раскопок на о. Березань (участок «Т») в 2005 г.// Боспорский феномен. Матер. Междунар. науч. конф. СПб, 2005. Крутилов, 2006 – Крутилов В.В. Раскопки на о. Березань (участок «Т») в 2005 г. // Археологічні дослідження в Україні 2004– 2005 рр. Київ; Запоріжжя, 2006. Крутилов, 2007а – Крутилов В.В. Железоделательная мастерская с сырцовыми стенами на территории теменоса Березанского поселения // Древности Северного Причерноморья в античное время. // МАИЭТ. Supplementum. 2007. Вып. 4. Крутилов, 2007б – Крутилов В.В. Помещение производственного характера с сырцовыми стенами на территории теменоса Березанского поселения // Боспорские чтения. Вып. VIII. Керчь, 2007. Крутилов, 2007в – Крутилов В.В. Полуземлянки архаического времени на территории участка «Т» на о. Березань (по материалам раскопок 2005-2006 гг.) // Античный мир и варвары на юге России и Украины: Ольвия, Скифия. Боспор. Запорожье, 2007. Монахов, 2003 – Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. М., Саратов, 2003. Назаров, Отрешко, 1998 – Назаров В.В., Отрешко В.М. Открытие теменоса Березанского поселения //Археологічні відкриття в Україні 1997-1998. Киев, 1998. С.Д. Крыжицкий, Д.Н. Хмелевский О львийская цитадель представляет собой важную часть архитектурностроительных остатков античного города, связанную с пребыванием здесь римских войск с середины II до середины III в. н.э. Цитадель находится в южной трети Верхнего города и доминирует над Нижним городом, где жизнь продолжалась во время ее существования. Первые археологические исследования центральной и северо-восточной частей северной фортификационной линии Ольвийской цитадели проводились Б.В. Фармаковским в 1904, 1905 и 1924 годах. В ходе этих работ были открыты остатки двух куртин – центральной (№ 6), северо-восточной (№ 8) и так называемой «казармы» (№ 9), примыкавшей к куртине № 6, которые дали возможность установить примерное местонахождение ворот (Фармаковский, 1908; 1909; 1926; Крыжицкий, 1985. С. 153. Рис. 74) (рис. 1). За прошедшее время часть описанных строительных остатков окончательно разрушилась, часть просто заплыла землей. Учитывая важность для экспозиции заповедника «Ольвия» строений цитадели, было составлено археологическое обоснование для проекта ее музеефикации, рекомендовано провести необходимые для их частичного восстановления и доследования археологических исследований (Крыжицкий, 2004). Охранные работы на участке Северной оборонительной линии были проведены Ольвийской экспедицией в 2005–2007 гг. В задачи исследования куртин входило выявление строительных остатков продолжения куртины № 6 в западном направлении, глу- Охранные доследования северной оборонительной линии римской цитадели Ольвии (2006–2007 гг.) Рис. 1. План строительных остатков раскопанных Б.В. Фармаковским (1905, 1906 гг.). 137 С.Д. Крыжицкий, Д.Н. Хмелевский Рис. 2. «Столб» и вымостка. Вид с юго-запада. Рабочий момент. 138 бины заложения материка относительно подошв куртин, исследование культурного слоя в случае его наличия под основанием стен, выполнение общего обмерного плана (для выявления отличий от обмера, сделанного Б.В. Фармаковским) у северного фасада (обмер этого фасада в публикациях отсутствует) куртин, доследование территории между куртинами № 6 и 8. До начала проведения работ на поверхности были частично видны фрагменты кладок центральной куртины № 6, северо-восточной куртины № 8. Строительные остатки помещения казармы полностью находились под слоем грунта. Центральная куртина (№ 6). От ее кладки были видны 1–3 ряда двухслойной, постелистой кладки прямоугольных и рваных плит. Длина кладки – 5,0 м, ширина –3,0 м, высота – 1,4 м. В результате доследования к западу, от западного конца этой куртины было раскрыто ее продолжение, состоявшее из подпрямоугольных, прямоугольных и полигональных известняковых плит длиной до 1,34 м, лежащих на материке. В результате длина куртины № 6 достигла 10,07 м. Археологический материал с территории ее доследования относится в основном к I–IV вв. н.э. (рис. 5, 6). Строительная керамика представлена фрагментами керамид и калиптеров. Керами- ческая тара – обломками красноглиняных амфор со сложнопрофилированными ручками, с желобчатыми венцами остродоных амфор I в. н.э., мирмекийских, светлоглиняных остродонных амфор, с двуствольными ручками, красноглиняных амфор с высокоподнятыми ручками, амфор типа 100, по И.Б. Зеест, плоскодонных амфор, светлоглинянных узкогорлых амфор типа А, В, С, D, Е, F, по Д.Б. Шелову. Кроме того, это фрагменты амфорных ручек с клеймами, амфорное дно с граффито. Столовая посуда представлена обломками буролаковой, красноглиняной простой и красноглиняной с покрытием посуды, светлоглиняной простой и с покрытием, а также горлом кувшина и сероглиняной, серолощеной керамикой. Найдены также фрагменты кухонной посуды, обломки ранней восточногреческой и лепной керамики. Монеты представлены серебряным денарием Септимия Гета (200–202 гг. н.э.), денарием Савромата III (около 231–232 гг. н.э.), медальоном, сделанным из бронзовой монеты, бронзовыми ольвийскими монетами (около 380–360 гг. до н.э. и 49/50 г. н.э.). Среди изделий из бронзы – фрагмент застежки от фибулы, ключик, лопаточка (?), подвеска в виде сжатого кулака в рукавице (?). Найдены также фрагменты посвящений на мраморных плитах и обломок мраморного карниза. Перечисленные находки представляют собой так называемый «открытый комплекс», о чем свидетельствует, в частности, находка чубука турецкой трубки. Кроме выявленных строительных остатков, указанных на чертежах Б.В. Фармаковского, были открыты также ранее неизвестные объекты. На расстоянии 13 м от западного конца камней куртины № 6, примерно в створе с ней, была обнаружена каменная квадратная в плане площадка (1,95х2,00 м). Она оказалась столбом из четырех рядов кладки, выложенной из известняковых плит и блоков разного размера. Сохранившаяся высота столба – 1,50 м. Между камнями кладки прослеживается мелкий, средний и крупный известняковый бут (рис. 2). Охранные доследования северной оборонительной линии римской цитадели Ольвии (2006–2007 гг.) 0 С западной и южной сторон к столбу на высоте 0,90–0,95 м от его подошвы примыкала часть каменной вымостки. Ее восточный край плавно закругляется к западу и заканчивается ступенькой, примыкающей торцом к западному фасаду столба. Эта вымостка лежит на массиве каменной кладки, повторяющей в плане ее форму. Сохранилось до двух ее рядов на высоту 0,65–0,70 м. Кладка вымостки сложена на глинистом растворе из известняковых плит и их обломков и располагалась в плотном, нерушенном желтоглинистом материковом слое, что говорит о ее полной сохранности. Объяснить устройство подобной вымостки с фундаментом можно только тем, что на нее приходилась значительная нагрузка, а грунт под ней был неоднородным и, следовательно, требовалось предотвратить просадку. Северо-восточная куртина (№ 8). В сохранившейся части кладка по конструкции аналогична центральной. Ее толщина неодинакова: от 2,3 до 2,6 м, а в центральной части иногда доходит до 3,4 м. В результате раскопок 1924 г. восточного конца этой куртины Б.В. Фармаковский пришел к выводу, что она имела с напольной стороны еще один облицовочный слой, выложенный по двурядной орфостатной (возможно, сложной) системе из прямоугольных рустованных плит и блоков, в результате чего толщина куртины составила 3,4 м (Фар- 5м Рис. 3. Соотношение строительных остатков открытых при доследовании и раскопанных Б.В. Фармаковским. маковский, 1926. С. 157, 158. Рис. 10–13). Сохранившаяся длина куртины 24,87 м, высота – 1,50 м. Подошва кладки куртины лежит на материковом грунте, а в некоторых местах перекрывает культурный слой. Сопровождающий материал отсюда датируется третьей четвертью VI в. до н.э. При доследовании территории между куртинами № 6 и 8 не было выявлено каких-либо строительных остатков, кроме двух хозяйственных ям. Первая – цилиндрической формы, диаметром 2,15–2,10 м и глубиной 0,90–1,00 м. Грунт заполнения рыхлый сероглинистый с включениями угольков. Сопровождающий материал датируется второй половиной VI в. до н.э. Вторая также цилиндрической формы, диаметром 2,10–2,00 м и глубиной 0,50–0,60 м. Зполнение аналогичное, находки малочисленны и сильно фрагментированны. «Казарма» (помещение № 9). До начала работ строительные остатки «казармы» были полностью скрыты грунтом. Есть предположение, что они были специально засыпаны, хотя ни в одном отчете информации об этом нет. Толщина засыпки достигала 1,50 м. К югу от куртины № 8 был раскрыт её северо-восточный угол, сложенный в однорядной, постелистой кладке из известняковых плит и их обломков. «Казарма» была забита внутри мелким известняковым бутом (рис. 4). Кладка северной стены помещения Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 139 С.Д. Крыжицкий, Д.Н. Хмелевский Рис. 4. Общий вид помещения казармы. Вид с юга. казармы сохранилась частично и прослеживается по траншеи выборки камня. Выявленная длина – 11,5 м, ширина – 0,5–0,83 м. Раскрытая часть кладки однослойная, одно-двухрядная, однолицевая, сложена из обломков известняковых плит и различного известнякового бута. Общая длина раскрытой части восточной стены № 1 составила около 18,6 м. Кладка постелистая, однолицевая, сложена из известняковых плит и их обломков, а также мелкого, среднего и крупного бута на глинистом растворе. Ширина кладки восточной стены по всей ее длине не одинакова. В сохранившемся Рис. 5. Строительная керамика, каменные изделия. 140 0 5 cм северо-восточном углу – 1,0 м, в центральной и южной части – 0,60–0,70 м. К западу от строительных остатков северной стены помещения выявлены: северозападный угол помещения и остатки западной № 3 и южной № 4 стен западного подвала казармы (Фармаковский, раскоп 1905 г.). Западная стена (1–3 ряда кладки) сложена из известняковых плит, их обломков и бута. Кладка однолицевая, постелистая без применения раствора. От южной стены подвала сохранилась небольшая часть кладки из известняковых плит их обломков длиной 1,5 м. В северо-восточной части помещения казармы, на расстоянии 4,25 м от северовосточного угла, к западу от строительных остатков восточной стены, была выявлена яма. Ее устье диаметром до 1,50 м, глубина 0,50 м. Заполнение – серый рыхлый переотложенный грунт. Кроме находок II–IV вв. н.э., в значительном количестве встречались фрагменты стеклянной посуды начала XX в. В юго-восточной части казармы раскрыты остатки южной кладки (1–2 ряда) № 5 длиной 4,4 м, примыкающей к ее восточной стене. Кладка на глине, постелистая, трехслойная, рядовая, из известняковых плит и их обломков. Сохранность кладки в западной части гораздо лучше, чем кладки восточной стены казармы. С внутренней (северной) стороны этой же кладки к ее западной части примыкает завал Охранные доследования северной оборонительной линии римской цитадели Ольвии (2006–2007 гг.) камней. Судя по плану 1906 г., он находился над строительными остатками западной стены большого помещения казармы и состоял в основном из среднего, мелкого, иногда крупного известнякового бута. Археологический материал при раскрытии помещения казармы очень малочисленный и сильно фрагментированный, датируется I–IV вв. н.э. Кроме раскрытых строительных остатков кладок куртин помещения казармы, были выявлены хозяйственные ямы. В своих отчетах Б.В. Фармаковский (1905, 1906) указывает на их большое количество как римского, так и более ранних периодов жизни Ольвии. Они указаны и на планах раскопов того периода. Но столкнувшись с тем, что наим были выявлены неизвестные ранее строительные остатки, ямы здесь были вновь доследованы. Они вырыты в материковом грунте, цилиндрические по форме с круглыми (в основном) или овальными горловинами диаметром от 1,2 до 2,0 м и глубиной от 0,50 до 2,0 м. Грунт заполнения в основном серый, рыхлый. Находки в основном относятся к римскому времени, но встречается и малочисленный более ранний материал. Открытие «столба» может подтвердить определение местоположения проема ворот, намеченное Б.В. Фармаковским на основании обнаруженных уличных вымосток. Его размещение, вероятнее всего, именно рядом с воротами, а не возле обычной куртины. Функциональное назначение пилона пока точно не ясно. Однако необычная форма вымостки и характер ее расположения у столба может Список литературы Зеест, 1960 – Зеест И.Б. Керамическая тара Боспора // МИА. 1960. Вып. 83. Крыжицкий, 1985 – Крыжицкий С.Д. Ольвия. Историографическое исследование архитектурно-строительных комплексов. Киев, 1985. Крыжицкий, 2004 – Крыжицкий С.Д. Опыт подготовки обоснования музеефикации архитектурно-археологического объекта на примере входной части Ольвийской цитадели // Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Матер. II Судакской междунар. науч. конф. Ч. III–IV. Киев; Судак, 2004. Крыжицкий, Хмелевский, 2008 – Крыжицкий С.Д., Хмелев- 0 2 cм Рис. 6. Монеты, металл, керамика, кость. объясняться необходимостью устройства помещения либо начала лестницы на оборонительные стены. Еще раз отметим, что почти на всей исследуемой территории были найдены фрагменты стеклянной посуды начала XX в. Это свидетельствует о том, что раскоп после его раскрытия действительно был засыпан преднамеренно. Исходя из сказанного, в настоящее время из всего комплекса ворот уверенно определяется, помимо двух куртин, только примерное расположение их проема (Крыжицкий, Хмелевский, 2008. С. 147–153). ский Д.Н. К вопросу о комплексе крепостных ворот римской цитадели в Ольвии // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Militaria. IX Боспорские чтения. Керчь, 2008. Фармаковский, 1908 – Фармаковский Б.В. Раскопки в Ольвии // ОАК за 1905 г. СПб, 1908. Фармаковский, 1909 – Фармаковский Б.В. Раскопки в Ольвии // ОАК за 1906 г. СПб, 1909. Фармаковский, 1926 – Фармаковский Б.В. Отчет о раскопках в Ольвии в 1924 г. // СГАИМК. 1926. Т. 1. Шелов, 1978 – Шелов Д.Б. Узкогорлые светлоглинянные амфоры первых веков н.э.: классификация и хронология // КСИА. 1978. Вып. 156. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 141 С.Б. Ланцов Результаты исследования Кульчукского городища (IV в. до н.э. – I в. н.э.) на хоре Херсонеса Таврического Рис. 1. Карта полуострова Тарханкут. 1 – Кульчук, 2 – Беляус. 142 Г ородище Кульчук расположено на южном берегу Тарханкутского полуострова в Северо-Западном Крыму (рис. 1). Оно считается одним из самых крупных в Херсонесском государстве (первая половина IV – II вв. до н.э.) и в Крымской Скифии (середины II в. до н.э. – рубежа эр). В VIII–X вв. н.э. на этом месте было крупное поселение салтовомаяцкой культуры. Название места ДжагаКульчук или Кульчук переводится с тюркского как пепельный курган или холм. Поселение находится на высоком (до 11 м) приморском обрыве, ограниченном с востока и запада двумя глубокими балками. Значительная часть памятника разрушена береговой абразией. Сохранившаяся площадь около 1,5 га (140 м с запада на восток и 105 м с севера на юг). К северу от поселения находится могильник, площадью более 2 га. Впервые этот археологический памятник исследовался в 1929 г. Л.А. Моисеевым, в 1933–1934 и 1948 гг. осматривался экспедицией П.Н. Шульца, предположительно локализовавшего здесь городок Тамирака, упомянутый Страбоном (Strabo, VII, 3, 19), Клавдием Птолемеем (III, 5, 2), Аррианом (Arr. PPE, 32 (2OH) и Стефаном Византийским. Впоследствии его небольшие раскопки были произведены А.Н. Щегловым (конец 50-х годов), О.Д. Дашевской и А.С. Голенцовым (конец 60-х – 90-е годы). Наиболее интенсивные работы в основном в южной прибрежной части памятника, где было заложено три раскопа, а также на некрополе, производились с 1989 по 1994 г. Результаты исследования Кульчукского городища (IV в. до н.э. – I в. н.э.) на хоре Херсонеса Таврического Рис. 2. Кульчук. Усадьба 2. План. Рис. 3. Кульчук. Виды с дельтоплана. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 143 С.Б. Ланцов Рис. 4. Кульчук. Усадьба 2, башня 2. Виды сверху с северозапада. На восточной окраине городища было начато изучение усадьбы 2. В 2006 году исследования были возобновлены Донузлавской экспедицией Института археологии НАН Украины. Раскопки были сосредоточены в северо-восточной части памятника, где изучается усадьба № 2, руины которой были отмечены еще Л.А. Моисеевым. В подъемном материале и в перекопах на этой территории обнаружены: фрагмент пухлогорлой тары Хиоса, ножка амфоры Пепарета и мелкий осколок ионийского двуручного кувшина, что позволяет удревнить дату возникновения поселения до рубежа V–IV вв. до н.э. Усадьба 2 была раскрыта практически полностью на площади около 1000 м2 на уровне верха сохранившихся остатков каменной ограды (рис. 2, 3), т.е. до глубины от 0,20 до 3,5 м. В плане усадьба имеет трапециевидную форму 23,85–30,00 м (С–Ю) х 44,55 м (З–В). Основной объект исследования – северозападная угловая башня (рис. 4). Четырехкамерная (на финальном этапе функционирования) полностью изучена изнутри и открыта по верху стен, образующих ее контур. Башня 144 (9,80х10,25 м) квадратная, ориентирована по странам света и построена во второй половине III в. до н.э. из крупных рустованных блоков при ширине стен 1 м. Очевидно, на рубеже III– II вв. до н.э. к ним со всех сторон был пристроен усеченно-пирамидальный пояс, шириной в основании около 2,5 м, из крупных вторично использованных рустованных блоков. Он был частично раскрыт на высоту до 2,0 м (в целом сохранился до 2,50–2,80 м). Внутреннее пространство башни имело размер около 7х7 м при максимальной толщине сложного по стратиграфии слоя заполнения и высоте стен до 3,30 м. Еще сложнее оказалась строительная периодизация. В последний период функционирования башни по ее периметру был устроен панцирь из необработанных и вторично использованных известняковых плит, уложенных плашмя. На протяжении всего существования башни вход в нее находился в центре южной стены. Он сохранился на высоту 2,10 м при ширине до 0,95 м. Плита прямого перекрытия над ним лишь треснула. Пространство внутри башни было разделено каменными стенами на четы- Результаты исследования Кульчукского городища (IV в. до н.э. – I в. н.э.) на хоре Херсонеса Таврического ре помещения, с дверными проемами. Два из трех сохранились на высоту свыше полутора метров, однако их перекрытие обрушилось. Особый интерес представляет сохранившийся арочный проем между восточными камерами башни (рис. 5, 6). Его общая высота до 1,62 м, при высоте порога 0,20 м и ширине проема 1,0 м. Перекрытие во всю толщину (0,80 м) сложено из цельных тесаных камней клиновидной формы. В юго-восточном помещении обнаружена каменная лестница (рис. 5) общей высотой до 2,70 м, состоявшая из двух лестничных маршей и площадки между ними, построенная из тесанных каменных блоков. Нижний марш уцелел полностью (7 ступеней, высотой по 0,20 м и шириной 0,30–0,35 м). От верхнего сохранилось три ступени. Благодаря лестнице и объему извлеченного при раскопках камня стало ясно, что башня в позднейший период, как минимум, на два этажа была каменной. Раньше считалось, что аналогичные башни в Херсонесском государстве были таковыми только на высоту первого этажа, а верхние этажи сооружались из сырцовых кирпичей, и на них забирались по деревянным лестницам. Предполагалось также, что на рубеже эр (при поздних скифах) такие постройки вообще не превышали одного этажа. Первоначально пол в башне был вымощен крупными, по большей части необработанными известняковыми плитами. Швы между ними тщательно замазаны глиной. В юго-западном помещении башни, около входа, раскопана обычная колоколовидная хозяйственная яма. Возможно, она первоначально служила цистерной для хранения запаса воды, который мог пополняться по дренажу, проходящему под стенами башни с востока на запад. Обломков вещей наиболее вероятного времени строительства башни (второй половины III в. до н.э.) обнаружено очень мало. Предположительно выделяется несколько периодов ее запустения во II в. до н.э. При этом, исходя из стратиграфических наблюдений, ее неоднократно вычищали донизу. Наиболее ранние хронологические индикаторы: два фрагмента родосских амфорных ручек с клеймами фабрикантов Наниоса и Родиппа относятся к концу II – началу I вв. до н.э. Не ранее этого времени, вероятно, возводятся внутренние панцири наружных стен башни; кладки внутренних перегородок с проемами, включая арочный; верхний лестничный марш и «пилон», подпирающий его снизу. Судя по особенностям строительной техники, нижний ряд отдельных кладок внутреннего фасада наружных стен башни и нижний лестничный марш относятся к более раннему (скорее, к первому) периоду застройки. Наращивание толщины стен изнутри связано, очевидно, с возведением второго каменного этажа в конце II в. до н.э. Однако не все перестройки внутри этой башни синхронны. Складывается впечатление, что в стене, разделяющей ее западную и восточную части, прослеживается два строительных периода. Нижняя половина стены сложена значительно менее аккуратно, чем верхняя, в ней почти на равном расстоянии друг от друга в обоих фасадах сохранились вертикальные округлые пазы с тленом древесины, очевидно, от вмонтированных в стену столбов (стоек) для подпорки балок межэтажного перекрытия или кровли одноэтажной постройки. Нижний торец одного из столбов был вставлен в углубление кормушки для животных, изначально встроенной в основание восточного панциря. Не исключено, что указанная кладка наиболее ранняя из сохранившихся внутри башни и может относиться ко времени, предшествующему ее капитальной реконструкции в конце II в. до н.э. Но по характеру кривой бутовой кладки она не греческая, а, скорее всего, «скифская» II в. до н.э. При перестройке в конце II в. до н.э. эта стена была снивелирована до определенного уровня и надстроена. В то же время почти все другие стены внутри башни были, наверное, разобраны и сложены одновременно заново, включая и арку. По ряду конструктивных особенностей наиболее поздней можно считать стену между западными помещениями (I в. до н.э. – начало I в. н.э.). Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 145 С.Б. Ланцов Рис. 5. Кульчук. Усадьба 2, башня 2. Помещения 2 и 3. Вид с юго-запада. Одним из самых значимых открытий стала упомянутая арка. Она самая ранняя из всех подобных перекрытий, известных в наземных постройках Северного Причерноморья, а может быть, и на более обширной территории. Видимо, она построена в конце II в. до н.э. понтийскими солдатами (под руководством очень грамотного военного инженера), оказавшимися здесь после победы над крымскими скифами Диофанта, полководца Митридата VI Евпатора. Находок из башни очень много. В основном это фрагменты гончарной и лепной керамики. Есть целые формы: амфоры разных типов с двуствольными и сложнопрофилированными ручками, кувшины, краснолаковые миски, чашки и бальзамарий, лепные горшки, ладьевидный светильник и др. Многие сосуды полностью склеены или графически реконструированы. Кроме того, это бусы из стекла, гагата, халцедона, горного хрусталя, сердолика, обломок зернотерки из магматической породы. Их временной диапазон – от конца II в. до н.э. до I в. н.э. (не позднее конца его первой трети). Наиболее представителен закрытый 146 комплекс финального периода существования этого фортификационного сооружения, погибшего в мощном пожаре, очевидно, в период похода боспорского царя Аспурга в Крымскую скифию. В ее руинах сверху, под дерновым слоем, зафиксированы остатки сырцового очага IX–X вв. н.э. Наиболее важное открытие сделано в 2008 г. на участке к югу от башни. В ходе расчистки пирамидального пояса южной стены, обращенного внутрь усадьбы, непосредственно в нем, слева от входа в башню обнаружена специально вырубленная прямоугольная ниша длиной 0,55 м, высотой 0,30 м и глубиной по низу 0,20 м. В ней располагалась плита пористого известняка с горельефным изображением пирующего на Олимпе бородатого Геракла, в момент его апофеоза. Он возлежит на шкуре немейского льва, расстеленной на клине со спинкой) (рис 7, 8). В левой руке, согнутой в локте, Геракл держит за ножку кубок (судя по аналогиям и пропорциям сосуда, скорее всего, канфар, изображение ручек которого стерлось на известняке). Правая рука бога-героя покоится на поясе. Хорошо проработана му- Результаты исследования Кульчукского городища (IV в. до н.э. – I в. н.э.) на хоре Херсонеса Таврического Рис. 6. Арка в башне. Вид с юго-запада. скулатура рук. Ноги перекрещены. (Правая на левой. Правая нога, в месте голени, сильно повреждена.) Левее ног (от зрителя) – нижняя часть палицы, стоящей наклонно вправо (снизу вверх). Рельеф расколот посередине. Верхний левый угол отбит. Утраты есть и в правом верхнем углу – сбита голова бога. Прослеживается только нижняя часть бороды. Хорошо сохранилась голова льва (утрированно уменьшенная) с гривой, на которую опирается локоть левой руки Геракла, а также передняя лапа шкуры льва. Камень, на который был установлен рельеф, на 0,20 м подрублен вглубь от фасада стены таким образом, что рельеф установлен как бы на возвышении (0,02 м). Ширина этой площадки 0,15 м. Для прочности рельеф снизу был подперт маленьким камешком. Горельеф выполнен в манере последней четверти IV в. до н.э. Он мог быть вмонтирован в стену позднее в качестве своеобразной реликтовой иконы. Однако, учитывая каноничность сюжета, возможна поздняя реминисценция рубежа III–II вв. до н.э. – времени сооружения трапециевидного пояса башни. Высота плиты рельефа 29 см, длина – 53 см. Глубина (высота рельефного изображения) до 9 см (в месте расположения кубка). Толщина плиты рельефа – до 16 см. Ближайшие аналогии изображению и стилистической манере – первый «Чайкинский Геракл» и первый «Межводненский», хранящиеся в Евпаторийском краеведческом музее. Однако данный рельеф не идентичен ни одному из них полностью. Несмотря на то что южная стена башни 2 снаружи пока полностью не открыта, установлено (по внутреннему фасаду), что ниша с рельефом располагается на высоте от 1,70 до 2,0 м от ее основания, т.е. на уровне или чуть выше человеческих глаз. Рельеф Геракла, сохранившийся in situ до наших дней, на территории Херсонесского государства обнаружен впервые. Похожая по смысловой нагрузке находка была сделана в 1995 г. в ходе совместных исследований Гераклейской экспедиции заповедника «Херсонес Таврический» и Института классической археологии при Техасском университете (руководители Г.М. Николаенко и Дж. Картер) усадьбы надела 151 на восточном склоне Юхариной балки. В Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 147 С.Б. Ланцов Рис. 7. Кульчукское городище. Вид с юга на вход в башню. наружном фасаде башни был обнаружен тайник в нише, закрытой каменным блоком. В нем находились целый чернолаковый канфар, терракотовая палица и продолговатый известняковый предмет (очевидно, фаллос) – атрибуты Геракла. Находки подобных вещей, наряду с херсонесскими строительной техникой, дорийским диалектом надписей, монетами и массовой керамикой, являются главными критериями для определения границ территории государства. Геракл в Херсонесе имел сотерические функции. Повреждения рельефу (отбитая голова) могли нанести как поверженные скифами херсонеситы в отместку за то, что бог не спас их, так и варвары противодействия эллинским культам. Тем не менее этот рельеф открыт для обозрения вплоть до прекращения существования поселка в начале I в. н.э. Справа от входа в башню (с востока) в наружном фасаде ее южной стены, почти на том же уровне, что и рельеф Геракла (выше на один ряд кладки), зафиксированы четыре (5) 148 выветренных маленьких почти одинаковых искусственных углубления (гнезд, ниш) округлой формы, очевидно, для установки светильников и (или) вотивных терракотовых статуэток (рис. 1). Особенно хорошо сохранились три. Размеры одного из них 0,20х0,15 м, глубина – 0,10 м. Такие же гнезда, впервые интерпретированные подобным образом, были обнаружены К.Э. Гриневичем в 1929 г. в стене одной из башен на поселении «Балка Бермана» на ближней хоре Херсонеса (Гераклейский полуостров). Очевидно, кульчукская башня и башня на усадьбе херсонесского надела 151 были посвящены Гераклу. Южная стена кульчукской башни № 2, кроме того, являлась местом отправления его культа, своего рода святилищем. Такую же функцию, наряду с другими, имела и башня в «Балке Бермана». Только там не удалось точно установить объект поклонения. Для позднескифского периода на пространстве вблизи башни обнаружено много стен и помещений разной сохранности, пока Результаты исследования Кульчукского городища (IV в. до н.э. – I в. н.э.) на хоре Херсонеса Таврического Рис. 8. Рельеф Геракла в пирамидальном поясе башни. не достаточно изученных. Башня также тогда использовалась, только пол ее первого этажа был почти на два метра ниже уровня дневной поверхности начала новой эры. Тем не менее в нее можно было войти с юга, через длинный коридор из каменных стен, ориентированный по оси запад–восток, скорее всего не перекрытый сверху, а далее по лестнице, спускавшейся (вдоль южного наружного фасада башни) вниз широкими грунтовыми ступенями с каменными краями. Ее низ заканчивался у постоянного единственного входа в южной стене. Въездные ворота в усадьбу 2 находились к востоку от башни. Их первоначальная ширина 4,0 м. После строительства «противотаранного» пояса она уменьшилась до 3,0 м. Тогда же в проезде ворот была сооружена своеобразная дренажная система, прекратившая существование на рубеже II–I вв. до н.э. Ее перекрыли несколько уровней вымосток из крупных плит, на которых были подобраны фрагменты мегарских чаш времени Митридата VI. В ходе исследований были открыты (в основном по верху) северная, восточная и, частично южная стены усадьбы № 2, шириной 0,72–0,82 м. В южной стене имелась калитка шириной 1,5 м. Изнутри к оградам усадьбы по всему периметру примыкали, очевидно, двухэтажные строения, общую планировку которых по большей части удалось установить. Два таких помещения (площадью 9,0–9,5 м2) у северо-восточного ее угла изучены до уровня верхних глинобитных и мощенных камнем полов середины II в. до н.э. На одном из них обнаружена монета Ольвии этого времени. Эти постройки были использованы поздними скифами, а затем разрушены в I в. до н.э., о чем свидетельствуют развалы сырцовокаменных стен, мощностью до 1,5–1,7 м. Судя по сейсмическим трещинам в стенах башни, а также по деформации северной и южной оград усадьбы, разрушения, вероятно, связаны с землетрясением 63 г. до н.э. После него все Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 149 С.Б. Ланцов Рис. 9. Участок рва и вала. Вид сверху с востока. сооружения были перестроены, хотя их планировка практически полностью сохранена. В подъемном материале на уровне верхних построек митридатовского времени найдена амисская монета типа «Арес – меч» конца II в. до н.э. На полу одного из наиболее поздних помещений усадьбы найдена уникальная, хорошо сохранившаяся бронзовая монета Митилены (о. Лесбос) (рис. 5). Монеты Амиса и Митилены, вероятно, могли попасть на городище вместе с понтийскими солдатами в ходе приморского похода Диофанта. Таким образом, Кульчук – это еще один из пунктов Крыма, где, скорее всего, располагался небольшой гарнизон царя Понта Митридата VI Евпатора. У юго-восточного угла усадьбы № 2 проводилось исследование скифского рва и вала (рис. 9, 10), которые были сооружены вокруг не только этой усадьбы, но, по-видимому, окружали и все другие, еще не открытые, строительные комплексы городища. С внутренней 150 стороны откос рва облицован камнем. На валу обнаружены остатки цоколя синхронной башни. Обкладка эскарпа рва пока открыта на высоту до 1,5 м, Однако работы здесь не окончены. Очевидно, ров был значительно глубже. Около середины I в. до н.э. он был засыпан. Это можно объяснить или уходом понтийского гарнизона или последствиями упомянутого землетрясения. Новейшие исследования свидетельствуют, что Кульчук, как и другие скифские поселения Северо-Западного Крыма, был захвачен Диофантом, полководцем Митридата, в конце II в. до н.э. Складывается впечатление, что большинство понтийских гарнизонов находилось на Боспоре и на берегу Западного Крыма, перед этим захваченного скифами, а прежде принадлежавшем Херсонесу. В глубине Крымского п-ва солдаты Понта, очевидно, находились недолго и, возможно, были выведены еще в 80-е годы, судя по сообщению Мемнона (Memn, XV, 30, 2, 3), по требованию римского сената. Результаты исследования Кульчукского городища (IV в. до н.э. – I в. н.э.) на хоре Херсонеса Таврического Рис. 10. Усадьба 2. Эскарп рва. Каменная облицовка. Вид с северо-востока. Считается, что рвы и валы вокруг городищ Крымской Скифии – это традиционно скифские оборонительные сооружения. Однако, как показали новые раскопки, они, очевидно, не связаны с ранней скифской традицией. Рвы и валы на поселении Кульчук, как и на соседних городищах Беляус и Поповка, сооружены только в первой половине I в. до н.э. в рамках общей политики Понтийского царства, вероятно, им организованы и даже профинансированы. Таким образом, в результате работ последних лет удалось подтвердить и уточнить разработанную предшественниками общую культурно-историческую периодизацию данного археологического объекта: памятник возникает, очевидно, еще на рубеже V–IV вв. до н.э. как греко-ионийская апойкия; во второй половине IV в. до н.э. поселение включено в состав Херсонесского государства; в конце первой четверти II в. до н.э. переходит под власть царей Крымской Скифии; с конца II в. до н.э. поселок включен в состав Понтийского царства (население остается прежним – позднескифским, но, вероятно, здесь же размещается понтийский гарнизон). Еще с III в. до н.э. Кульчук находится в зоне постоянных скифо-херсонесских и скифо-сармато-херсонесских конфликтов; прекращение функционирования поселения приходится на самое начало новой эры; жизнь возрождается только в VIII–X вв. н.э. Почти полностью оконтурена первая для этого городища отдельная поселенческая структура (усадьба № 2), а следовательно, получена предварительная информация о характере планировки и схеме общей застройки целостного архитектурноархеологического объекта. Кроме того, южная «оборонительная» стена усадьбы 2, открытая пока на протяжении 53,5 м, явно ограничивала значительно большую территорию сплошной застройки к северу от нее, что свидетельствует о возможном наличии здесь некоей урбанистической структуры. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 151 Н.Ю. Лимберис, И.И. Марченко Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани 152 В 1993, 2005 и 2006 гг. на Тамани Краснодарской археологической экспедицией КубГУ исследовался курганный могильник, относящийся к поселению Виноградное–7. Материалы раскопок опубликованы (Лимберис, Марченко, 1997; Марченко и др., 2007), кроме кургана № 2 2006 г. Этот курган высотой 1,36 м находился в 1,5 км к востоку от поселения. Насыпь в плане овальная, диаметр по линии запад-восток – 54 м, север-юг – 42 м. В кургане было исследовано 22 погребения и 16 объектов, в том числе захоронения детей в амфорах (13) и отдельные сосуды. Погребальные сооружения представлены земляными склепами, простыми ямами и каменными ящиками. Первая насыпь, связанная с погребением 10, была сооружена в эллинистическое время, а вторая – соотносится с погребением 11 римского времени. С погребениями эллинистического времени связаны захоронения в склепах 10, 14, 16, 17, 18. Их конструкция однотипная: входная яма (ВЯ) и погребальная камера (ПК) расположены на одной оси и соединены коротким узким дромосом. ВЯ, как правило, прямоугольная или трапециевидная, ПК – широкая прямоугольная или немного расширяющаяся к одному краю. Входное отверстие закладывалось черепицей. Ориентировка склепов и количество захоронений различные. В склепах 10, 14 было захоронено по два человека, в склепе 16 – 7. При подзахоронениях кости сдвигались к стенкам. В склепе 17 скелета не было, но маленькие размеры ПК указывают на то, что она Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани 5 1 2 6 7 8 0 3 4 была рассчитана на одного человека. Склеп 18 был ограблен, кости, судя по остаткам, принадлежали одному скелету. Ямы (погребения 3, 9, 15, 20, 22) узкие, прямоугольные или с округленными углами. Положение погребенных – вытянуто на спине. Ориентировка различная: 3, 9, 15 – ЮЗ; 20 – СВ; 22 – ССЗ. Исследовано также одно захоронение в подбое (погребение 21), где погребенный лежал вытянуто на спине, головой на ССВ. Погребения в ямах и подбое отличаются скудостью инвентаря: сосуд (чаще всего один), изредка – украшения. В четырех погребениях были встречены монеты, но только в подбое одна находилась во рту покойного. Сравнение инвентаря из склепов и ям эллинистического времени показывает, что в первых на одного погребенного приходится намного больше вещей, и их набор гораздо разнообразнее. Основной категорией инвентаря в склепах является керамика местного (фанагорийского) производства: пелики, леканы с крышками, крышки-тарелки, унвентарии 10 cм 9 разных типов. Миски, кувшины и кружки редки. Большинство сосудов изготавливалось специально для погребений. Об этом свидетельствует плохой обжиг, непрочный, слоистый черепок. Пелики и леканы раскрашивались черной краской, нередко орнаментировались и расписывались. Большой набор таких сосудов происходит из склепа 16 (рис. 1). Много украшений: бусы, перстни, браслеты, серьги, нашивные бляшки. Однако изделия из драгоценных металлов встречаются редко, так как склепы грабились еще в древности. В склепах также много монет, но не всегда их количество соответствует числу погребенных. Они часто перемещались в результате ограбления или подзахоронения, и во рту погребенных найдены в трех случаях. Плохая сохранность редко позволяет использовать их для датировки. Древнейший в кургане склеп 10 не отличался большим количеством инвентаря. Кроме леканы с крышкой и неопределенной монеты, здесь был найден бронзовый перстень с изо- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 1. Набор сосудов из склепа 16 1–6, 8, 9. Керамика местного производства; 7. Чернолаковая мисочка. 153 Н.Ю. Лимберис, И.И. Марченко 4 3 2 6 7 9 5 0 2 cм 8 10 11 15 14 Рис. 2. Инвентарь из склепа 14 1, 12, 13, 17, 18. Керамика; 2, 15. Бронза; 4, 5, 11. Серебро; 3, 6–8, 10. Золото; 9. Гагат; 14. Железо; 16. Алебастр). 1 12 13 16 0 5 cм 18 бражением Птолемея II (рис. 3, 1). Перстни «птолемеевского» типа не редкость в этом регионе. Из погребений некрополя Фанагории, широко датированных III–II вв. до н.э., происходят перстни с изображением Птолемея II и Арсинои II (Коровина, 1987. С. 140–143. Рис. 3, 2; 154 17 4, 1). Такие перстни были найдены и в погребениях курганного могильника, где их предлагается датировать второй–четвертой четвертями III в. до н.э. (Лимберис, Марченко, 1997. С. 53, 54. Рис. 7, 9; Марченкои др., 2007. Рис. 17, 2–4). Массовое поступление на Боспор перстней с Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани 1 0 0 5 cм 2 2 cм 3 4 8 7 5 6 9 0 портретными изображениями разных правителей дома Птолемеев, по-видимому, продолжалось до последних десятилетий III в. до н.э. (Ладынин, 2006. С. 236–238, 247–249). В склепе 14, ограбленном в древности, тем не менее сохранились вещи, свидетельствую- 5 cм Рис. 3. 1. Щиток бронзового перстня из склепа 10; 2. Развал керамики (комплекс «В»); 3–6. Сосуды местного производства (комплекс «В»); 7–9. Импортные сосуды (комплекс «В»). щие о первоначальном богатстве погребального инвентаря. В основном это украшения. Часть их, очевидно, находилась в шкатулке, от которой сохранились железная оковка и ключ (рис. 2, 14). Среди них большое количество разнообразных бус из одноцветного и полихромного Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 155 Н.Ю. Лимберис, И.И. Марченко 1 3 5 2 4 6 0 Рис. 4. Керамика из комплекса «В» 1–6. Крышки местного производства; 7. Импортный сосуд. 7 0 стекла, сердолика, гагата, янтаря, коралла, слоновой кости (рис. 2, 9; 8, 2), несколько золотых пронизей (рис. 2, 6–8; 8, 3), серебряные и золотые бляшки (рис. 2, 10), пара серебряных серег с фигуркой голубя (рис. 2, 4, 5; 8, 4), а также золотая серьга (рис. 2, 3; 8, 1) с окончанием 156 5 cм 5 cм в виде львиноголового грифона, составленная из двух полых половинок, оттиснутых в профилированных матрицах. Серьги с таким окончанием или с окончанием в виде головки льва с подобной орнаментацией относятся к концу III – первой половине II вв. до н.э. (Pfrommer, Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани 0 1990. S. 77. Taf. 30, 31; Стоянов, 2007. С. 26. Рис. 5, 4). Серьга с головкой льва была найдена в полностью ограбленном склепе 8 кургана 7 (раскопки 1993 г.) этого же могильника (Лимберис, Марченко, 1997. С. 53. Рис. VII, 8, 8а). Редкой находкой для боспорских некрополей является алебастровый амфориск (рис. 2, 16), аналогичный флакону из Кеп II в. до н.э. (Блаватский, 1963. Рис. 5, 1). Типы керамических сосудов (рис. 2, 1, 12, 13, 17, 18) фанагорийского производства (не- 50 cм Рис. 5. 1. Склеп 11. План и разрез сколько угвентариев, тарелка и солонка) также соответствуют II в. до н.э. Одно из захоронений в кургане (комплекс «В») было совершено по обряду кремации на стороне (рис. 3, 2). В развале керамики, наряду с мисками, солонками и крышками-тарелками фанагорийского производства (рис. 3, 3–6; 4, 1–6), найдены фрагменты импортных сосудов. Миска (рис. 3, 9) со слабо отогнутым краем, на дне с внутренней стороны – четыре схематичные овальные пальметты в круге из Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 157 Н.Ю. Лимберис, И.И. Марченко 2 3 Рис. 5. 2,3. Склеп 11 Миски краснолаковые. 0 косых насечек. Глина светло-коричневая, лак тусклый, черного цвета, третьей четверти III в. до н.э. (Rotroff, 1997. P. 334. Fig. 60. № 910). Однако такой орнамент, скорее, характерен для мисок классического типа (Rotroff, 1997. P. 142. Pl. 144–146), в том числе из Северного Причерноморья (Егорова, 2005. С. 221. Рис. 2, 22). Чаша «мегарская» (рис. 3, 7) с гладким бортиком, отделенным тремя острыми рельефными валиками, и чешуйчатым орнаментом из маленьких листьев папоротника или пальметт (?) в нижней части. Медальон в виде розетки из 16 узких лепестков. Глина серая, лак красно-коричневый. Сосуд относится к типу чаш, которые датируются 225–150 гг. до н.э. (Rotroff, 1982. P. 16, 17, 32–34, 47, 48. Pl. 4, 5. № 24–29; Thompson, 1934. P. 347, 360. Fig. 46. C 28). Чаши с чешуйчатым декором, поступавшие из разных центров, были широко распространены в городах и святилищах Боспора в эллинистическую эпоху (Усачева, 197. Рис. 1, 2, 17, 24, 33; 2, 1, 15; Самойлова, 1984. С. 127, 128. Рис. 2, 16; Масленников, 2007. Рис. 72, 1; 87, 3, 4, 17; 119, 5). Фрагмент «мегарской» чаши (рис. 3, 8), декорированной удлиненными листьями с продольными рядами «жемчужин» и листьями аканфа, между которыми расположены музыкальные инструменты (?). Выше – два узких, 158 5 cм горизонтальных желобка. Медальон в виде розетки с округлыми лепестками, окруженной двумя концентрическими желобками. Глина коричневая, лаковое покрытие утрачено. Этот тип чаш с растительным и фигурным декором бытовал в одно время с вышеописанным. Среди афинских материалов встречаются похожие композиции. На чаше 225–175 гг. до н.э. между листьями папоротника расположены бородатые маски (Rotroff, 1982. P. 19, 20, 32–34, 74. Pl. 48, 85. № 243). Сохранность орнамента на нашем фрагменте не позволяет уверенно настаивать, что здесь изображены именно музыкальные инструменты. Почти с такой же долей вероятности можно предположить, что это были бородатые маски или лица сатиров (Domăneantu, 2000. P. 128. Pl. 44. № 626). Аналогичное сочетание и расположение элементов растительного орнамента мы обнаружили только на фрагменте чаши с клеймом KIPBEI (Domăneantu, 2000. P. 116–118. Pl. 40. № 586). Возможно, сосуды с таким клеймом производились в конце III – II вв. до н.э. в разных эллинистических центрах (Лосева, 1962. С. 201–202). Редкий фигурный сосуд (рис. 4, 7) в виде ноги, обутой в сандалию, с боковой ручкой (утрачена в древности) и закрытой горловиной с круглыми отверстиями. Глина серая, лак тусклый, черного цвета. Единственной поздней аналогией является краснолаковый сосуд из Ольвии I в. до н.э. – Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани 0 5 cм Рис. 6. Терракотовые маски из склепа 11. II в. н.э. Он отличается деталями изображения, а также более высокой открытой горловиной (Античные государства Северного Причерноморья, 1984. Табл. CXLVI, 7). Все эти находки датируют погребение концом III – первой половиной II вв. до н.э. Для захоронения младенцев использовались амфоры, обычно верхняя или нижняя половина, реже – боковая часть. Над двумя захоронениями в амфорах были установлены каменные «синдские» надгробия. Большинство амфор происходит из неуста- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 159 Н.Ю. Лимберис, И.И. Марченко 3 1 2 4 5 7 9 Рис. 7. Инвентарь из склепа 11 1, 2. Стекло; 3, 4, 9–11. Керамика; 5–7. Бронза; 8. Железо). 11 8 6 0 2 cм 0 новленного средиземноморского центра и относится ко II в. до н.э (определение – С.Ю. Монахова). Две принадлежат Синопе. Одна из них датируется II в. до н.э., вторая (варианта III-Е, но более крупной фракции) – концом III – II вв. до н.э. (Монахов, 2003. Табл. 105, 7). Колхидская амфора с характерным перехватом тулова в придонной части может быть отнесена ко II–I вв. до н.э. (Цецхладзе, 1992. Рис. 5, 2). Такой греческий обряд погребения детей был широко распространен в эллинистических некрополях азиатского Боспора (Коровина, 1987а. С. 22. Рис. 16; Коровина, 1987б. С. 87. Рис. 7; Журавлев и др., 2006. С. 42, 43. Рис. 18, 1). Каменные ящики (погребения 2, 7) из прямоугольных отесанных блоков были ограблены 160 5 cм 10 в древности. В одном из них сохранилось несколько бусин из прозрачного сизо-зеленого стекла (тип 25), характерных для I–IV вв. н.э. (Алексеева, 1978. С. 65). Аналогичные гробницы II–I вв. до н.э. широко известны на грунтовом некрополе Фанагории (Коровина, 1987а. С. 75, 104. Рис. 4, 5), а в курганном некрополе Кеп каменные ящики с IV в. до н.э. (Журавлев и др., 2006. С. 43, 44. Рис. 1; 2; 8; 18, 2). К следующему хронологическому периоду относится один склеп (погребение 11). Конструкция его не отличается от эллинистических: входная яма и погребальная камера расположены на одной оси, дромос короткий. Но ориентировка иная – почти С–Ю, вход с юга. Захоронение парное, погребенные лежали головой в сторону входа (рис. 5, 1). Под костя- Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани 1 2 2 4 0 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 3 cм Рис. 8. Фото украшений из склепа 14 1, 3. Золото; 2. Стекло, сердолик, гагат и пр.; 4. Серебро. 161 Н.Ю. Лимберис, И.И. Марченко ми одного из скелетов выявлен тлен дерева, возможно, от саркофага. Сопровождающий инвентарь достаточно разнообразен. К редким находкам относятся терракотовые маски (16 экземпляров) в виде головы медузы Горгоны (рис. 6). Они располагались справа и слева от скелета, лежавшего у восточной стенки склепа. По одной маске находилось в ногах и головах. Очевидно, они были приклеены к деревянному саркофагу или гробу. Маски сохранились плохо, но выделяется, по крайней мере, два типа изображений – узколицые и круглолицые. На большинстве сохранилась черная краска. Обычно на Боспоре к деревянным саркофагам крепили гипсовые маски-прилепы, которые часто раскрашивались. Такие накладки, изображавшие голову богини или медузы Горгоны, датируются I–II вв. н.э. (Иванова, 1955. С. 423, 425, 427; Иллариошкина, 2001. С. 214. Р. 9–11; Журавлев, Ломтадзе, 2002. Кат. № 285, 286). Терракотовые накладки на саркофаги, по-видимому, встречаются значительно реже. Сохранились две бронзовые и одна железная фибулы. Лучковая подвязная фибула (рис. 7, 7) относится ко второму варианту, они характерны для второй половины I в. н.э., хотя могут заходить и в начало II в. н.э. (Амброз, 1966. С. 49. Табл. 9, 6; Скрипкин, 1990. С. 109). Маленькая фибула с гладким корпусом и с завитком на конце приемника (рис. 7, 5) датируется I – отчасти II вв. н.э. (Амброз, 1966. С. 45. Табл. 5, 15). Бальзамарии типа I, 1, В (рис. 7, 1, 2) относятся ко второй половине I в. н.э., возможно, к началу II в. н.э. (Кунина, Сорокина, 1972. С. 156. Рис. 1). Нужно отметить, что в одной из могил некрополя Пантикапея третьей четверти – конца I в. н.э. с бальзамариями этого типа был найден такой же светильник (Кунина, Сорокина, 1972. С. 156. Рис. 5, 45), что и в склепе 11 (рис. 7, 4). К этому же времени мы отнесли и склеп 20 кургана 2, 1993 г., с двумя аналогичными светильниками (Лимберис, Марченко, 1997. 162 С. 56. Рис. X, 1, 2). Такой же светильник происходит из погребения № 125 некрополя Золотое, датированного I в. до н.э. – началом I в. н.э., хотя фибула Авцисса отсюда же относится к первой половине I в. н.э. (Корпусова, 1983. С. 66, 108. Табл. XXXVIII, 6, 10). Второй светильник (рис. 7, 3) из склепа 11 имеет близкие аналогии среди светильников I в. до н.э. – I в. н.э. из Тиры (Сон, Сорочан, 1988. С. 120. Рис. 1, 6), отличаясь только веревочным орнаментом и гладкой ручкой. Две краснолаковые тарелки (рис. 5, 2,3) относятся к понтийской сигиллате – форма 1, по Дж. Хейсу (Hayes, 1985. F 1), или форма 2.1, по Д.В. Журавлеву (2005. С. 143,144. Рис. 3), которые датируются второй половиной I – началом II вв. н.э. На донцах сосудов имеются клейма planta pedis (одно очень плохо читается), появляющиеся в середине I в. н.э. и существовавшие, как минимум, до первой четверти II в. н.э. (Журавлев, 2005. С. 144, 148). На дне одной тарелки процарапано граффити. Таким образом, учитывая дату фибул, краснолаковой тарелки и бальзамариев, погребение 11 следует датировать второй половиной I – началом II вв. н.э. К римскому времени относится также несколько простых грунтовых могил. В двух случаях (погребения 13, 19) ямы – прямоугольные, более узкие и длинные, чем эллинистические. Погребения 4, 5, 6, скорее всего, также были совершены в ямах, но пятна не выявлены. Положение погребенных – вытянутое на спине, ориентировка разная: 4 – ЮЗЗ; погребение 5 – СВВ; погребение 6 – З; 13 – ЮЗ, 19 – ЮВВ. Безинвентарное погребение 4 и погребение 5 с невыразительным инвентарем (обойма бронзовая, железный предмет) мы относим к римскому периоду на основании стратиграфии. В погребении 6 после ограбления осталось только бронзовое кольцо с шишечками, которое соотносится с типом 17 и датируется I–II вв. н.э. (Алексеева, 1982. С. 24. Табл. 40, 49). Новые материалы из раскопок курганного некрополя у поселения Виноградное-7 на Тамани Аналогичные кольца известны в могильнике Бельбек IV, в погребениях 335 и 336 первой половины II в. (Журавлев, Фирсов, 2007. С. 235–238. Рис. 7, 9). Два погребения можно датировать по стеклянным бальзамариям. В погребении 13 был найден бальзамарий с округлым туловом, аналогичный бальзамарию из Прикубанья, датирующемуся I – началом II вв. н.э. (Лимберис, Марченко, 2003. С. 114. Рис. 25, № 115, 7). Форма бальзамария из погребения 19 более всего соответствует середине II – середине III вв. н.э. (Кунина, Сорокина, 1972. С. 160, 161. Рис. 1; Лимберис, Марченко, 2003. С. 115. Рис. 30, № 115, 18; 32, № 111). Таким образом, материал погребений из 6 курганов, исследованных в 1993 и 2005–2006 гг., позволяет отнести время возникновения этого участка некрополя ко второй половине IV в. до н.э. Большинство захоронений было совершено в III–II вв. до н.э., а самые поздние – в середине II – середине III вв. н.э. Список литературы Лимберис., Марченко, 1997 – Лимберис Н.Ю., Марченко И.И. Античные погребения из курганов в окресностях Фанагории // Понтийские греки. Краснодар, 1997. Лимберис, Марченко, 2003 – Лимберис Н.Ю., Марченко И.И. Стеклянные сосуды позднеэллинистического и римского времени из Прикубанья // МИАК. 2003. Вып. 3. Лосева, 1962 – Лосева Н.М. Об импорте и местном производстве «мегарских» чаш на Боспоре // МИА. 1962. Вып. 103. Марченко и др., 2007 – Марченко И.И., Бочковой В.В., Кононов В.Ю. Раскопки могильника «Виноградный–7» на Тамани в 2005–2006 гг. // МИАК. 2007. Вып. 7. Масленников, 2007 – Масленников А.А. Сельские святилища европейского Боспора. М., 2007. Самойлова, 1984 – Самойлова Т.Л. Рельефная керамика эллинистического времен из раскопок Тиры // Северное Причерноморье (материалы по археологии). Киев, 1984. Скрипкин, 1990 – Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия. Саратов, 1990. Стоянов, 2007 – Стоянов Р.В. К хронологии участка эллинистического некрополя возле гончарных мастерских в Херсонесе Таврическом // АВ. 2007. Т. 14. Сокольский, 1963 – Сокольский Н.И. Кепы // Античный город. М., 1963. Сон, Сорочан, 1988. – Сон Н.А., Сорочан С.Б. Античные светильники из Тиры // Античные древности Северного Причерноморья. Вып. 156. 1987. Киев, 1988. Domăneantu, 2000 – Domăneantu C. Les bols hellénistiques à décor en relief // Histria. XI. Bucarest, 2000. Hayes, 1985 – Hayes J.W. Sigillate orientali // Ceramica fine Romana nell basino Mediteraneo (tardo-ellenismo e primo impero). Atlante delle forme ceramiche. II. Enciclopedia dell’arte antica. Classica e orientale. Roma, 1985. Pfrommer, 1990 – Pfrommer M. Untersuchungen zur Chronologie früh- und hochhellenistischen Goldschmucks // Istanbuler Forschungen. Bd. 37. 1990. Rotroff, 1982 – Rotroff S. Hellenistic Pottery. Athenian and imported moldmade bowls // The Athenian Agora. V. XXIX. P. 1, 2. Princeton; New Jersey, 1982. Rotroff, 1997 – Rotroff S. Hellenistic Pottery. Athenian and imported weelmade table ware and related material // The Athenian Agora. V. XXII. Princeton; New Jersey, 1997. Thompson, 1934 – Thompson H. The American excavations in the Athenian Agora. Fifth report // Hesperia. V. III. № 4. Athens, 1934. Алексеева, 1978 – Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья. М., 1978. (САИ; Г1–12). Алексеева, 1982 – Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья. М., 1982. (САИ; Г1–12). Амброз, 1966 – Амброз А.К. Фибулы Юга Европейской части СССР. М., 1966. (САИ; Д1–30). Античные государства Северного Причерноморья. М., 1984. Егорова, 2005 – Егорова Т.В. Чернолаковые миски и солонки с городища «Чайка» близ г. Евпатория // БИ. 2005. Вып. VIII. Журавлев, 2005 – Журавлев Д.В. Краснолаковые понтийские тарелки с вертикальным бортиком из могильника Бальбек IV // ХС. 2005. XIV. Журавлев и др., 2006 – Журавлев Д.В., Ильина Т.А., Ломтадзе Г.А., Сударев Н.И. Материалы курганного некрополя Кеп: курган 17 (18) // Северное Причерноморье в эпоху античности и средневековья. М., 2006. (Тр.ГИМ; Вып. 159.) Журавлев, Ломтадзе, 2002 – Журавлев Д.В., Ломтадзе Г.А. Изделия из гипса и кости // На краю Ойкумены. Греки и варвары на северном берегу Понта Эвксинского. Каталог выставки. М., 2002. Журавлев, Фирсов, 2007 – Журавлев Д.В., Фирсов К.Б. Новые раскопки могильника Бельбек IV // Древняя Таврика. Симферополь, 2007. Иванова, 1955 – Иванова А.П. Художественные изделия из дерева и кости // Античные города Северного Причерноморья. М.; Л., 1955. Иллариошкина, 2001 – Иллариошкина Е.Н. Боги и герои греческих мифов в боспорской гипсопластике // БИ. 2001. Вып. I. Коровина, 1987 – Коровина А.К. Перстни из некрополей Фанагории и Тирамбы // СГМИИ. 1987. Вып. 8. Коровина, 1987а – Коровина А.К. Раскопки некрополя Тирамбы (1966–1970) // СГМИИ. Вып. 8. 1987. Коровина, 1987б – Коровина А.К. Некрополь Фанагории (раскопки 1964–1965) // СГМИИ. 1987. Вып. 8. Корпусова, 1983 – Корпусова В.Н. Некрополь Золотое (К этнокультурной истории европейского Бопора). Киев, 1983. Кунина, Сорокина, 1972 – Кунина Н.З., Сорокина Н.П. Стеклянные бальзамарии Боспора // ТГЭ. 1972. XIII. Ладынин, 2007 – Ладынин И.А. Еще раз о перстнях «Птолемеевского типа» из Северного Причерноморья: к возможной интерпретации в свете внешней политики эллинистического Египта в III в. до н.э. // ДБ. 2007. Вып. 11. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 163 Г.А. Ломтадзе Античное укрепление на северо-востоке Таманского полуострова Рис. 1. Аэрофотосъемка поселения Ахтанизовская 4. 164 П оселение в северовосточной части станицы Ахтанизовская впервые было обследовано Я.М. Паромовым (1994). В результате выяснилось, что памятник состоит из двух частей: поселения, существовавшего с VI в. до н.э. по XIII в. н.э., и укрепления в его мысовой части, датирующегося I в. до н.э. – III в. н.э. Площадь поселения, по мнению исследователя, составляла 28,4 га, размеры укрепления – 62х75 м. Мощность культурного слоя в некоторых местах превышала 2 м. В 2004 г. начались его систематические раскопки экспедицией Государственного Исторического музея. Наибольший интерес вызывает центральная укрепленная часть памятника (рис. 1). Она находится на выступающем в Ахтанизовский лиман мысе и представляет собой невысокий холм с плоской вершиной и пологими склонами, возвышающимися над лиманом на 7,0–7,6 м. Размеры предполагаемого укрепления по топосъемке составляют 108х112 м. Хорошо видны остатки рва отделявшего мыс от «материка». В результате раскопок удалось обнаружить остатки цокольной части оборонительной стены (рис. 2, 3), фундамент которой заглублен в культурный слой. В нижней части траншеи первоначально был уложен слой мелкой гальки, поверх которого был сооружен фундамент из двух рядов камней, на который сверху были положены камни цоколя. Кладка трехслойная, двухпанцирная на глиняном растворе. Внешние ряды сложены из крупных и средних по размеру камней, в том числе и обработанных блоков керченского известняка. Забутовка состоит из мелких необработанных камней. На цоколе, Античное укрепление на северо-востоке Таманского полуострова вероятнее всего, покоилась не сохранившаяся сырцово-кирпичная стена. Конструкция стены примечательна сквозными пазами, прослеженными на всем ее протяжении в верхней части кладки. Ширина пазов с плоским тесаным основанием – от 0,31 до 0,36 м. Они расположены примерно через промежутки от 1,4 до 1,7 м перпендикулярно линии стены и, вероятно, служили для закрепления деревянных балок или фахверков с антисейсмическим назначением. Толщина стены в среднем – 1,65–2,00 м. Сохранившаяся высота на вскрытом участке до 1 м. Открытая на сегодняшний день длина 15 м. Мощность стены не оставляет сомнений в ее оборонительном значении. Представительный набор находок из слоя последнего этапа существования укреплений находит аналогии в материалах так называемой «резиденции Хрисалиска» I в. до н.э. (Сокольский, 1973) и «крепости у Ахтанизовского лимана» (Сокольский, 1965). Сюда входят фрагменты амфор с двуствольными ручками, и колхидских коричневоглиняных амфор. Отметим также краснолаковую и буролаковую керамику раннеримского времени и светильники, аналогичные лампам из комплекса «резиденции Хрисалиска» (Сокольский, 1973. Рис. 48, 50, 52, 53). Характерен для этого времени и набор типов терракотовых статуэток – богини на троне и Геракла, борющегося с Немейским львом. 0 5м Рис. 2. Остатки оборонительной стены. План. Несомненно, что данный памятник составлял с находившейся рядом «резиденцией Хрисалиска», а возможно, и с крепостью у Ахтанизовского лимана, единую оборонительную систему, созданную на восточных рубежах Боспора в эпоху Асандра и разрушенную в ходе бурных событий второй половины I в. до н.э или позже. Список литературы Паромов, 1994 − Паромов Я.М. Ахтанизовская «батарейка» (укрепленное поселение на Таманском полуострове) // БС. 1994. 4. Сокольский, 1965 − Сокольский Н.И. Новые памятники синдской скульптуры // КСИА. 1965. Вып. 100. Сокольский, 1975 - Сокольский Н.И. Крепость аспургиан на Боспоре // КСИА. 1975. Вып. 143. Сокольский, 1976 − Сокольский Н.И. Таманский толос и резиденция Хрисалиска. М., 1976. Рис. 3. Остатки оборонительной стены. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 165 Г.А. Ломтадзе, Н.И. Сударев Исследования поселения Вышестеблиевская10 Рис. 1. Карта-схема расположения пос. Вышестеблиевская 10. 166 П оселение «Вышестеблиевская 10» впервые было обнаружено и обследовано в 1982 и 1984 гг. Я.М. Паромовым. Оно располагается в пологой долине, в нескольких километрах к северо-западу от поселка Вышестеблиевская Темрюкского района Краснодарского края (рис. 1). Было установлено, что площадь поселения составляет около 3,4 га (950х600 м). В его южной части располагался карьер, в обрыве которого мощность культурного слоя достигала 1,5 – 2,0 м. Датировка памятника по подъемному материалу определялась несколькими периодами: VI–I вв. до н.э., II–III вв. н.э. и VIII–IX вв. н.э. (Паромов, 1992. С. 574, 575). В 2008 году Управлением по охране, реставрации и эксплуатации историко-культурных ценностей Департамента культуры Краснодарского края было зафиксировано разрушение культурного слоя памятника, и работы на карьере были приостановлены. В 2008 г. было решено доследовать участок, подвергшийся разрушению, а также произвести разведочные работы на всей территории поселения с целью уточнения его границ и мощности культурных напластований. При этом было установлено, что в результате выборки грунта в западной части карьера образовалась терраса длиной более 50 м, шириной 10–12 м, глубиной от дневной поверхности около 2 м. В ее борту мощность культурного слоя достигала 1,8 м. В нем про- Название статьи слеживались разновременные ямы, некоторые из которых уходили в материковый грунт: светло-желтую супесь с прослойками песка. На подошве террасы также прослеживались остатки культурного слоя и ямные пятна. Всего на площади 876 м2. (раскоп 1) было зафиксировано 32 хозяйственные ямы античного времени (рис. 2). В результате работ был получен довольно представительный материал античного и средневекового времени. Наиболее яркие находки обнаружены в хозяйственных ямах. Прежде всего, это почти целый краснофигурный аттический килик (рис. 3). На дне сохранилась краснофигурная роспись «беглого стиля» (изображение верхней части задрапированной человеческой фигуры, стоящей спиной к зрителю с вытянутой вправо рукой). Датировка сосуда: последняя треть VI – начало V вв. до н.э. (Sparkes, Talcott, 1970. № 398– 414). По стилю краснофигурной росписи его можно отнести к изделиям круга «мастера пифоса» и датировать еще точнее – последними двумя десятилетиями VI в. до н.э. (Moore, 1997. P. 71–73. Pl. 147). Не менее интересен и амфорный материал. К первой половине V в. до н.э. относится амфора неопределенного центра (рис. 6) овоидной формы тулова. Цилиндрическое горло завершается слегка отогнутым наружу четырехугольным в сечении венчиком. Под ним на уровне верхнего прилепа ручек, прочерчена горизонтальная линия. Ручки уплощенные. Ножка амфоры расширяется книзу, с небольшим скошенным пояском на месте максимального диаметра и конусовидной выемкой. Высота амфоры 568 мм, максимальный диаметр 297 мм, глубина вместилища 531 мм. Глина красно-коричневая, пористая, с большим количеством слюды. Сосуд относится к типу «на Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 2. Участок, затронутый карьером, после доследования. Вид с юга. 167 Г.А. Ломтадзе, Н.И. Сударев Рис. 3. Аттический краснофигурный килик. Вид сверху. 0 сложнопрофилированной ножке», но полной аналогии ему найти не удалось. Видимо, этим же временем датируется и невысокое горло амфоры слегка припухлой формы (рис. 4). Венец трапециевидный, с подрезкой в нижней части. Сохранившаяся ручка профилирована в верхней части высоким валиком. Глина светло-коричневая, плотная, с примесью слюды и крупных светлых частиц. Поверхность покрыта светлым ангобом. В средней части горла расположено круглое анэпиграфное клеймо в виде 8-лепесткового цветка. Рис. 4. Горло амфоры с клеймом. 168 5 cм Типологически данный сосуд ближе всего к фасосским коническим амфорам V–IV вв. до н.э. (Монахов, 2003. С. 64, 65. Табл. 39). Профилировка ручек наводит на аналогию с трехручной фасосской амфорой середины IV в. до н.э. из кургана Толстая могила (Мозолевский, 1979. С. 66, 194, 237. Рис. 51; Монахов, 2003. С. 64. Табл. 39, 2)1. Схожие оттиски клейм первой половины V в. до н.э. опубликованы И. Гарланом в каталоге ранних фасосских штампов (Garlan, 1999. P. 100, 101. № 30, 31). Впрочем, эти оттиски хоть в целом и схожи, но, как и все известные ранние фасосские клейма, были оттиснуты на ручках сосудов. И все же можно предположить, что публикуемое горло является фрагментом пифоидной амфоры фасосского или связанного с ним производства первой половины V в. до н.э. 1 0 10 cм Наше горло фрагментировано, что не позволяет говорить о количестве ручек. Исследования поселения Вышестеблиевская10 Из материалов IV в. до н.э., обильно представленных на поселении, отметим фрагментированную гераклейскую амфору (рис. 5) с биконическим туловом и крутым изломом плеча. Горло высокое, цилиндрическое, венчик трапециевидный со скошенной внутрь верхней образующей и подрезкой в нижней части. Сохранившаяся высота – 650 мм, максимальный диаметр – 248 мм, глубина вместилища – 635 мм. На горле, на уровне верхнего прилепа ручек, расположено прямоугольное энглифическое двустрочное клеймо эмблема – канфар. Типологическая принадлежность амфоры ко второму типу гераклейской тары не вызывает сомнений. Наиболее близкие аналогии: материалы тризны кургана № 8 группы Чередниковой могилы середины IV в. до н.э. (Полин, 1994. С. 56, 57; Монахов,1999. С. 340, 341. Табл. 147, 148), где представлены не только клейма магистрата Амфиты с той же эмблемой, но и фабриканта Артемона. Таким образом, небольшие по площади работы на территории данного поселения дали весьма интересный и важный материал по археологии и истории Таманского п-ва. Рис. 5. Гераклейская амфора с клеймом. Список литературы Паромов, 1994 − Паромов Я.М. Ахтанизовская «батарейка» Монахов, 1999 − Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Комплексы керамической тары VII–II веков до н.э. Саратов, 1999. Монахов, 2003 − Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Типология амфор ведущих центров – экспортеров товаров в керамической таре. М.; Саратов, 2003. Мозолевский, 1979 − Мозолевский Б.М. Товста могила. Киев, 2003. Паромов, 1992 − Паромов Я.М. Археологическая карта Таманского полуострова // Работа депонирована в ИНИОН РАН. № 47103 от 1. 10. 1992. Полин, 1994 − Полин С.В. Комплекс амфор второй четверти IV в. до н.э. из кургана у г. Орджоникидзе Днепровской области // Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Ростов н/Д., 1994. Garlan, 1999 − Garlan Y. Les timbres amphoriques de Thasos. V. 1. Timbres Protothasiens et Thasiens anciens. Paris, 1999. Moore, 1997 − Moore M.B. Attic Red-figured and White-ground pottery // The Athenian Agora. V. XXX. Princeton; New Jersey, 1997. Sparkes, Talcott, 1970 − Sparkes B., Talcott L. Black and plain pottery of the 6th, 5th and 4th centuries B.C. // The Athenian Agora V. XII. Princeton; New Jersey, 1970. 0 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 10 cм Рис. 6. Амфора неустановленного центра производства 169 С.Н. Ляшко, В.А. Папанова О существовании усадеб на ближней хоре Ольвии 0 1. Полуземлянка 2. Алтарь Рис. 1. 170 5м «У садьба» как тип памятника, связанного с территориальной структурой античных государств Северного Причерноморья и конкретно Ольвией и ее хорой, вошел в историографию украинской археологии в 50-е годы ХХ в. В последующие десятилетия, параллельно с количественным накоплением материалов, данное явление изучалось в различных его аспектах. Наибольшее развитие эта тема получила в работах, связанных с античными поселениями в Нижнем Побужье (Рубан, 1985; Крыжицкий и др., 1989; Крыжицкий и др., 1990). В научный оборот вошли усадьбы Дидова Хата, усадьба № 1 (Рубан, 1978), Чертоватое II (Рубан, Отрешко, 1976. С. 378) и др. Расширение источниковой базы позволило исследователям обратить внимание на социально-экономические причины появления усадеб на дальней и ближней хоре Ольвии (Отрешко, 1982); пространственные, строительно-архитектурные критерии выделения усадеб; структурно-планировочную организацию (Крыжицкий, 1979. С. 283; Рубан, 1985; Рубан, Рычка, 1977. С. 362; Наман, 1979); методику определения функционального назначения усадеб; социальную стратификацию ольвийского общества и связь с конкретной категорией населения, связанного с «усадьбой»; назначение, использование и время существования усадеб (Буйских, 1986. С. 22; Давня…, 1998. С. 308) и др. Исследователями также были высказаны разные мнения относительно легитимности самого термина «усадьба» («вилла», «усадьбавилла», «домохозяйство», «домостроение», Название статьи «ойкос») (Рубан, 1978. С. 65; Грацианская, 2006. С. 85). Привлечение внимания исследователей к проблеме ольвийских усадеб важно для понимания социальной стратификации ольвийского общества, хозяйственно-экономического уклада Ольвии и других хозяйственных, социальных, экономических, этнических, демографических вопросов. Предположения о существовании усадеб вблизи Ольвии высказывались исследователями неоднократно. В.М. Отрешко (1982), Н.А. Лейпунская (Лейпунська, 1995. С. 21) и др. связывали усадьбы с появлением аграрного пригорода и размежеванием земель на клеры с наделами для усадеб гражданам полиса (Отрешко, 1981. С. 76). Но открытие и исследование такого рода объектов на ближней хоре Ольвии (Ляшко, Папанова, 2004; 2005; 2006; 2007; 2008) произошло относительно недавно. В 2003 году были начаты раскопки на участке, расположенном в 2 км к юго-западу от городских стен городища Ольвия, между 1-й западной дорогой и северо-восточным отрогом Широкой балки. Он получил рабочее название «Некрополь – юго-западный», или «Усадьба». Этот усадебный комплекс появился на месте полуземлянки, которая прекратила свое существование в начале IV в. до н.э. (Ляшко, Папанова, 2008). За шесть полевых сезонов на площади 1350 м2 здесь был выявлен комплекс построек, расположенный к северу и югу от нее. Северо-западная часть объектов комплекса была разрушена современными грабительскими перекопами. Южная линия построек из десяти помещений была вытянута в длину на 45 м и ориентирована с северо-востока на юго-запад. Помещения зафиксированы остатками цоколей. Их размеры – от 9 до 22 м2. Третье и четвертое помещения разделял проход шириной 1,5 м. Между пятым и шестым помещениями, перпендикулярно к наружной стене, была возведена сырцовая перегородка длиной 14,5 м, шириной 0,6 м, углубленная в материк до 0,6 м. На длину 6 м сохранился Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 2. 171 С.Н. Ляшко, В.А. Папанова цоколь восточного помещения, примыкающего под прямым углом к помещению № 10. Очевидно, описанный ряд помещений был северным, по отношению к предполагаемому внутреннему двору, часть которого была разделена сырцовой перегородкой. Она делила двор по функциональному использованию на части – хозяйственную (северо-восточную) и для содержания скота (юго-западную). Цокольные кладки юго-западной части от цоколей в северо-восточной части отличались меньшими параметрами. В цоколях шестого– десятого помещений присутствует большое количество мраморного бута, а цоколь между шестым и седьмым на 80% состоял из него. Помещения прямоугольные, одноэтажные. Способ их блокировки не устанавливается. Стены сырцовые на каменных цоколях, в которых использован разного размера рваный известняковый и песчаниковый бут. Крыши, очевидно, саманные или тростниковые, полы в нескольких помещениях глинобитные. В помещениях юго-западной части количество находок незначительное. Северо-восточный блок помещений от описанных выше отделяет 13 м. Здесь выявлено два ряда помещений (по два в каждом), ориентированных по линии северо-запад – юго-восток (рис. 2). Их средняя площадь приближается к 14 м2. Полы помещения углублены в материк от 0,45 до 0,6 м. И эта их часть была облицована слоем камней толщиной до 0,08 м. В одном из помещений на высоту 1,7– 1,9 м сохранились восточная и западная стены. Кладка иррегулярная, постелисто-орфостатная с преобладанием постелистой. В другом были найдены две хозяйственных ямы и алтарь, в третьем – очаг. Работы на этом участке комплекса еще не завершены. Пространство между двумя частями комплекса площадью около 250 м2 можно условно считать двором. На нем были обнаружены несколько участков вымостки из камней и шесть хозяйственных ям. Данная постройка датируется первой третью – 30-и годами IV в. до н.э., что совпадает с 172 периодом жизнедеятельности уже известных ольвийских усадеб (Крыжицкий и др., 1990. С. 42; Крыжицкий и др., 1999. С. 112). При этом здесь можно выделить три блока: жилой (северо-восточный блок), отделенный от южной части двором (?), хозяйственный (северовосточной часть южного комплекса построек) и для содержания скота (юго-западная часть южного комплекса построек). Второй двор связан с южным блоком помещений. Полученные материалы позволяют сделать некоторые предварительные выводы относительно возможного использования усадебного комплекса. Некоторые предположения можно высказать в пользу скотоводческой составляющей экономики ближней хоры Ольвии. На рассматриваемом усадебном комплексе устойчиво доминируют кости крупного рогатого скота – 48–70%. В целом их количество достигает нескольких тысяч. Доля костей мелкого рогатого скота колеблется в пределах 19–45%. Палеозоологом А.П. Марковой были сделаны интересные наблюдения относительно некоторых объектов с остатками костей животных. Одним из них было углубление (3,0х2,5х0,5 м), заполненное рыхлым глинистым грунтом, перемешанным с золой, костями животных, отдельными артефактами и расположенное в непосредственной близости от двух из южной линии помещений и полуземлянки. Среди костных остатков преобладают кости крупного рогатого скота (2194), преимущественно взрослых особей. Среди них присутствует большое количество битых нижних челюстей лицевых и мозговых частей черепов крупного и мелкого рогатого скота, но отсутствуют рога и копыта. Автор определения приходит к выводу о том, что забой скота, разделка туш производилась в пределах (вблизи) усадьбы (Крапивина и др., 2003. С. 157). Остальное (пищевое) мясо могло поступать в город. В другой хозяйственной яме (2004 г.) было обнаружено 660 костей крупного рогатого скота. Среди них количество позвонков (121) преобладало над количеством ребер. При- О существовании усадеб на ближней хоре Ольвии чем среди позвоночных костей присутствуют в неповрежденном виде такие, которые при разделке туш редко остаются целыми. А.П. Маркова относит такие комплексы к жертвенным. Мы надеемся, что эти и последующие палеозоологические наблюдения, в совокупности с анализом всего полученного костного материала, будут полезными при определении хозяйственной функции усадебного комплекса. Некоторые предположения можно сделать и относительно содержания мелкого рогатого скота. Основываясь на возрастном и половом составе овец ольвийской хоры, О.П. Журавлев (1980) пришел к выводу, что основными направлениями использования продукции овцеводства были молочное и для получения шерсти. Овцеводству, его месту в системе ольвийского скотоводства и роли в производстве и торговле продуктами овцеводства посвящены работы А. Одрина (Одрін, 2003; 2005). Раскрывая эту тему, автор приходит к нескольким выводам: овцеводство было хорошо обеспечено природными угодьями как для интенсивного развития отгонного скотоводства, так и фуражными культурами – для стойлового. В ольвийском стаде палеозоологии выделяют несколько пород овец, продукты которых пригодны для использования в пищу и для получения шерсти. Разные породы овец требуют их разного содержания. Делать выводы о стационарном стойловом содержании мелкого рогатого скота результаты раскопок пока не позволяют (отсутствуют специальные помещения с мощеными полами, каменные загородки, поилки, силосные ямы и пр.). Возможности для отгонной формы скотоводства на ближней хоре Ольвии остаются. В ольвийском полисе были широко развиты промыслы и ремесла, связанные с обработкой шерсти (прядение и ткачество), кожи, изготовлением костяных орудий труда, украшений. Сырье и готовая продукция могли быть предметами экспорта. В этом месте уместно будет привести письмо (первая половина IV в до н.э.), связанное с ольвий- ским овцеводством. В письме на свинцовой пластине речь шла о переносе части шерсти от некоего Артикона к Агафарху (Латышев, 1904. С. 10). Соглашаясь с гипотезой об ориентации рассматриваемого усадебного комплекса на кратковременное содержание крупного и мелкого рогатого скота, можно проанализировать его товарный характер. Ольвийским декретом коллегии семи зафиксированы размеры сумм, которые полагалось вносить в сокровищницу за различных животных, приносимых в жертву (IOSPE, I2, № 76). На усадьбе найдено около 60 медных монет разных типов. Очевидно, в данном контексте необходимо учитывать ее расположение. Усадьба занимала место, удобное по отношению к городу (между 1-й западной дорогой и северо-восточным отрогом Широкой балки). В 60-е годы А.Н. Карасевым было высказано предположение о функциональном использовании ольвийских дорог (1956. С. 32–34). Относительно западного узла дорог он писал, что они связывают город с другими поселенческими единицами, в частности, в Широкой балке и далее в сторону Аджигола, современного Очакова (древняя Березань), и могут использоваться в качестве обменной и торговой артерии с населением дальней хоры. Еще одним косвенным аргументом в пользу нашего предположения о хозяйственном использовании усадебного комплекса могут служить найденные здесь четыре свинцовых букрания, головка барана и четыре лабриса (Ляшко, Папанова, 2007) (середина или вторая половина IV–II вв. до н.э.) – символы, входившие в систему ольвийских ритуалов. К.И. Зайцева (2004) и А.С. Русяева (1979. С. 87) связывают свинцовые изделия в виде головок быков, баранов и лабрисов с культом Диониса, который развивался вокруг «мистерий» жизни, смерти, возрождения и включал обряды, связанные с различными его ипостасями. В соответствующих ритуалах и обрядах им отводилась роль своеобразных пропускных Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 173 С.Н. Ляшко, В.А. Папанова знаков в потусторонний мир, а также заместительной жертвы. Таким образом, мы склоняемся к мысли об использовании данного памятника в качестве усадьбы для кратковременного содержания крупного и мелкого рогатого скота с разделочно-хозяйствеными функциями. В то же время роль усадьбы пока еще не понятна во всех деталях, что дает нам возможность различных интерпретаций и еще раз показывает необходимость индивидуального подхода к каждому объекту такого рода, особенно тех, количество и степень исследованности которых еще недостаточны. Комплексное изучение проблемы усадеб на ближней хоре Ольвии важно для составления общей картины исторической ситуации в ее окрестностях. Они входили в систему хозяйственноэкономической округи города, создавая его определенную территориальную структуру. Список литературы конф. Ч. 2. СПб, 2004. Ляшко, Папанова, 2005 – Ляшко С.Н., Папанова В.А. Итоги исследования усадьбы на некрополе Ольвии // Археологічні дослідження в Україні (2003–2004 рр.). Збірка наукових праць. Вип. 7. Запоріжжя, 2005. Ляшко, Папанова, 2006 – Ляшко С.Н., Папанова В.А. Ольвийская усадьба (итоги раскопок 2003–2005 гг.) // Древнее Причерноморье. Сб. статей. Вып. VII. Одесса, 2006. Ляшко, Папанова, 2007 – Ляшко С.Н., Папанова В.А. Символ быка как элемент ольвийской религиозной символики // Боспорский феномен: сакральный смысл региона, памятников и находок. Матер. конф. Ч. 2. СПб, 2007. Ляшко, Папанова, 2008 – Ляшко С.Н., Папанова В.А. Полуземлянка редкой конструкции // Древнее Причерноморье. Вып. VIII. Одесса, 2008. Наман, 1979 – Наман Д.Д. Типология греческих сельских усадеб классического эллинистического времени (V–II вв. до н. э.). Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1979. Одрін, 2003 – Одрін О. Виробництво вовни і вовнянх виробів та торговля ними в Ольвії у VI – IV ст. до н. е. // Україна в Центрально-Східній Європі (з найдавніших часів до кінця XVIII ст.). Вип. 3. Киев, 2003. Одрін, 2005 – Одрін О. Природні ресурси та торговельноекономічний потенціал античних держав Північного Причорномор’я: Нижнє Подністров’я та Нижнє Побужжя. Киев, 2005. Отрешко, 1981 – Отрешко В.М. О клерах Ольвии // Актуальные проблемы археологических исследований в Украинской ССР. Тез. докл. Киев, 1981. Отрешко, 1982 – Отрешко В.М. З історії Ольвійського полісу в IV–І ст. до н.е. // Археологія. 1982. Вип. 41. Рубан, 1978 – Рубан В.В. Из истории приольвийских поселений правобережья Бугского лимана IV–III вв. до нэ. // Археологические исследования Северо-Западного Причерноморья. Киев, 1978. Рубан, 1985 – Рубан В.В. Проблемы исторического развития ольвийской хоры в IV–III вв. до н. э. // ВДИ. 1985. № 1. Рубан, Отрешко, 1976 – Рубан В.И., Отрешко В.М. Раскопки на поселении Чертоватое // АО−1975. 1976. Рубан, Рычка, 1977 – Рубан В.В., Рычка В.М. Исследования античных памятников близ Ольвии // АО−1976. 1977. Русяева, 1979 – Русяева А.С. Земледельческие культы в Ольвии догетского времени. Киев, 1979. Буйских, 1986 – Буйских С.Б. Некоторые вопросы пространственно-структурного развития Ольвийской хоры (VI–II вв. до н.э.) // Ольвия и ее округа. Киев, 1986. Грацианская, 2006 – Грацианская Л.И. Некоторые замечания об ойкосе терминологическом и пЯкпое текстологическом // VII Боспорские чтения: Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Οικος. Керчь, 2006. Давня історія України. Т. 2. Скіфо-антична доба. Киев, 1998. Журавльов, 1980 – Журавльов О.П. Дрібна рогата худоба Ольвії елліністичного періоду // Археологія. 1980. Вип. 34. Зайцева, 2004 – Зайцева К.И. Свинцовые изделия в виде головок быков, баранов и секир из Ольвии // Боспорские исследованя. Вып. 7. Симферополь; Керчь, 2004. Иевлев, 2001 – Иевлев М.М. Система землеустройства Ольвийской сельской округи // Ольвія та античний світ. Матер. наук. читань. Киев, 2001. Карасев, 1956 – Карасев А.Н. Планы Ольвии XIX в. как источник для исторической топографии города // МИА. 1956. № 50. Крапивина и др., 2003 – Крапивина В.В., Буйских А.В. и др. Отчет об охранных раскопках на участках Р-25, Л, Е, Р-21 и подводных работах в Ольвии в 2003 г. Научный архив ИА НАНУ. 2003/157. Т. 1. Крыжицкий, 1982 – Крыжицкий С.Д. Жилые дома античных городов Северного Причерноморья. Киев, 1982. Крыжицкий и др., 1989 – Крыжицкий С.Д., Буйских С.Б., Бураков А.В., Отрешко В.М. Сельская округа Ольвии. Киев,1989. Крыжицкий и др., 1990 – Крыжицкий С.Д., Буйских С.Д., Отрешко В.М. Античные поселения Нижнего Побужья. Киев, 1990. Крыжицкий и др., 1999 – Крыжицкий С.Д., Русяева А.С., Крапивина В.В., Лейпунская Н.А. и др. Ольвия: Античные государства в Северном Причерноморье. Киев, 1999. Латышев, 1904 – Латышев В.В. Эпиграфические новости из Южной России (находки 1901–1903 годов) // ИАК. 1904. Вып. 10. Лейпунська, 1995 – Лейпунська Н.О. Економіка Ольвійської держави в V ст. до н. е. // Археологія. 1995. № 3. Ляшко, Папанова, 2004 – Ляшко С.Н., Папанова В.А. Новая ольвийская усадьба // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. Матер. междунар. науч. 174 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия А.А. Малышев В северо-восточном углу Раевского городища, представлявшем собой мысообразный выступ на высоком берегу реки Маскаги, В.И. Сизовым в течении двух полевых сезонов исследовалось монументальное трехкамерное здание с мощными наружными стенами. По его мнению, это была «особая цитадель, казарма или дом начальника крепости» в римскую эпоху, «…культурный слой указывает относительную кратковременность существования этого городища – сколько мне удалось заметить, культурный слой не более аршина глубиной, и по характеру земли, и по вещам не представляет разновременных наслоений; притом, основания исследованных зданий лежат все на чистом глинистом грунте» (Сизов, 1889. С. 113, 131). Однако эти раскопки не были доведены до конца, а находки, например, энеолитический топор-тесло позволяют усомниться в узкой дате культурных отложений. В 2005 году начаты работы по доследованию комплекса: получены первые данные о местоположении некоторых его элементов, обнаружена внешняя (южная) стена здания и оборонительная (?) стена к югу от него, в 2007 г. раскопана значительная часть помещений, а в 2006 и 2008 гг. исследовалась периферийная часть, примыкающая к зданию с юга и с запада. Таким образом, выявленные конструкции представляли собой своеобразную цитадель городища (рис. 1). Здание и часть хозяйственной периферии комплекса были защищены с юга оборонительной стеной (возможно, стена р – по В.И. Новое в хроностратиграфии Раевского городища 0 10 м Рис. 1. Комплекс построек римского времени в северо-восточном углу Раевского городища: I. Раскоп 2005–2008 гг.; II. План сооружения по В.И. Сизову; III. Внешняя «облицовка» конрфорса с западной стороны здания (по В.И. Сизову); IV. Контрфорс в юго-западной части здания (раскопки 2006 г.). 175 А.А. Малышев Рис. 2. Фасы внешней стены (р? – по В.И. Сизову), оба фаса просели в хозяйственные ямы позднеэллинистического – раннеримского времени. Сизову), прослеженой на 14 м в длину (рис. 1, II). Сохранились нижние два-три ряда кладки. В северо-западной части она оказалась полностью разобранной. Не вызывает сомнения, что в этом направлении уровень стены значительно понижался. В отличие от остальных сооружений Раевского городища, заглубленных в предматериковый слой и имевших основание из мощных блоков, эта кладка была сложена из блоков относительно небольшого размера. Раскопки показали, что стена стояла на культурном слое, в том числе и на засыпанных хозяйственных ямах, в которые в итоге «просело» несколько рядов ее кладки (рис. 2). С внутренней юго-западной части стены были зачищены остатки небольших глиняных площадок, связанных, по всей видимости, с жилыми сооружениями. Прослойки обожженной обмазки фиксировались и у подножия монументального сооружения в 2005 г. Склон с внешней стороны стены был эскарпирован. Об этом свидетельствует резкое понижение уровня дневной поверхности по сравнению с уровнем основания кладки. Мощный завал строительного камня к югу от стены явно связан с разрушением ее внешнего фаса. 176 В ходе исследования монументального сооружения прослежены значительная часть внешней – южной стены с контрфорсом и остатки двух внутренних поперечных стен, они сохранились на высоту от 0,6 до 1,2 м и имели толщину 1,2 м. Каменные стены образовывали цоколь подвального или полуподвального помещения. Верхние уровни кладок были построены из сырцовых кирпичей. Постройка была возведена на поверхности со сложным рельефом: перепад высот по оси ЗВ достигал 1 м. При строительстве общая нивелировка поверхности произведена не была: цоколь, как и внешняя оборонительная стена, поставлен фактически на культурный слой, который фиксировался под кладками стен повсеместно в виде серо-коричневого суглинка, насыщенного кусочками обмазки, пеплом и керамикой. Устойчивость стен от продольной (по склону) деформации обеспечивалась не только общей массивностью фундаментной части, но и своеобразной конструкцией из установленных вертикально под наклоном в сторону здания массивных блоков (размером около 0,6х1,4 м) – контрфорсами, возведенными с запада и юго-запада от внешних стен (рис. 1, III, IV). Новое в хроностратиграфии Раевского городища а c d b 0 5 см e Сохранность всей этой постройки различна: западная часть стены цоколя и платформы контрфорса практически полностью были разобраны в новейшее время. Значительно пострадали и другие стены здания: северная часть кладок стен, по-видимому, разобрана до основания. Полностью исследованы два помещения (R, N), третье – (M), самое значительное по площади, частично. Помещение R, судя по составу находок, – хранилище (рис. 1, II). Западная внешняя стена его сохранилась лишь в южной части. Внутреннее пространство помещения представляло собой сплошной завал камней, обожженной обмазки розоватого цвета и слежавшегося пепла. Видимо, это остатки перекрытия и стен жилого уровня. Ниже зафиксированы скопления раздавленных сосудов, в основном пифосов, меньше развалов амфор с двуствольными ручками. Керамика прокаленная, деформированная от высокой температуры, к стенкам прикипела кусками обмазка. Кроме того, в слое пожара были найдены фрагменты керамических сосудов, ножи, грузила, зеркала, наконечники копий, панцирные чешуйки и топоры. После разборки развалов в северозападной части помещения обнаружены остатки бытовых конструкций строительно- Рис. 3. Материалы позднеэллинистической и раннеримской эпохи из культурного слоя цитадели Раевского городища. го горизонта, предшествующего возведению цитадели: пятно светло-бежевого цвета подпрямоугольной формы, толщиной около 0,15–0,20 м, остатки каменной кладки (?), возле которой выявлено большое скопление зерна и массивный железный брусок размером 12х12х17 см (наковальня-?). Помещение М на плане В.И. Сизова самое небольшое. Оно образовано двумя внутренними стенами, южные торцы которых были сложены как края дверных проемов шириной 1,4 м, а с юга был устроен проход во внешней южной стене. Таким образом, само помещение представляло собой своеобразный коридор. Так же как и на площадях к югу от здания, здесь встречались человеческие кости, а у основания стены 4 расчищен in situ скелет в скорченной позе, на правом боку, кости обожжены. Ниже горизонта дневной поверхности раннеримского времени в ходе контрольной зачистки было выявлено овальное пятно ямы (2х2 м, глубиной около 0,45 м), заполненной грунтом с прослойками сажи, угля и скоплениями обожженных костей и керамики. В южной части здания прослежен вход, защищенный в древности полукруглой в плане каменной стеной, сохранившейся в виде развала крупных камней. По-видимому, на заключительном этапе существования здания Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 177 А.А. Малышев с d a Рис. 4. Материалы эпохи энеолитаранней бронзы (c–e) и раннего железного века (a, b) из культурного слоя комплекса. e b 0 5 см в связи с военной опасностью проход, шириной 1,4 м, был наглухо заложен камнем разного размера. Многочисленные следы мощного пожарища свидетельствуют о судьбе комплекса. На площади к юго-востоку от внешней стены этого здания был расчищен горизонт каменного завала, простиравшийся к югу на 6 м. Он «законсервировал» дневную поверхность времени функционирования и гибели комплекса, которая, судя по находкам разрозненных человеческих костей (мужчин, женщин и детей), была трагичной. Наиболее поздние монетные находки отсюда датируются временем Митридата III (38–45 гг. до н.э.) (рис. 3, b). Собрание находок (многочисленные монеты, фрагменты терракот, зеркала и украшения) (рис. 3), наряду с каменными постройками, свидетельствует о высоком статусе «цитадели». Вместе с тем довольно сложно продатировать горизонт, предшествовавший монументальной застройке этой площади, что, по-видимому, говорит об его дате в пределах позднего эллинизма – раннеримской эпохи. 178 Таким образом, в это время (конец (?) II в. до н.э. – первая половина I в. н.э.) ландшафт данного участка претерпевает самые значительные изменения, в частности были уничтожены более ранние культурные отложения. По-видимому, из разрушенного слоя эпохи энеолита и ранней бронзы (V–IV тыс. до н.э.) происходят фрагменты каменных браслетов (рис. 4, d) и кремневых орудий (рис. 4, с), небольшие топоры-тесла из серпентинита, а также нож из мышьяковистой бронзы (рис. 4, е). С VI–V вв. до н.э связаны находки фрагментов лепных сосудов с высокими, отогнутыми наружу венцами, бронзового зеркала с центральной ручкой на столбиках, украшенной бляшкой с многолучевой розеткой (первая половина VI в. до н.э.) (рис. 4, b) и деталь украшения (лунница) конской упряжи (рис. 4, a). Список литературы Сизов, 1889 – Сизов В.И. Восточное побережье Черного моря. Археологические экскурсии // МАК. 1889. II. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия А.А. Масленников, А.В. Ковальчук, А.А.Супренков, А.В. Бонин В осточно-Крымская экспедиция ИА РАН ведет комплексные археологические исследования в районе Крымского Приазовья с 1953 г. Наиболее масштабные работы в 2008 г. были проведены на поселении «Полянка» (рис. 1–2). Здесь исследовалась площадь (около 320 м2) к югу и отчасти юго-востоку и югозападу от основного раскопа 1984–1987, 2007 гг. (рис. 3–4), причем выяснилось, что стратиграфия памятника на этом участке оказалась несколько сложнее. Затем отметим расчистку на протяжении почти 5 м водостока (ливнестока – ?), проходившего под внешней (западной) стеной поселения, в слое зольника несколько более раннего времени. Он представлял собой конструкцию из поставленных на ребро и перекрытых сверху необработанных, относительно плоских камней. Высота этого «стока» составляла около 0,6–0,75 м, а ширина: 0,55–0,65 м. Попутно отметим вскрытый (длиной до 5 м) участок упомянутой оборонительной стены городища шириной 1,8 м, сложенный главным образом из средних и мелких необработанных известняковых камней на растворе глины (рис. 6). С внешней стороны (на высоте 0,5 м от основания стены) к ней примыкала весьма некачественная вымостка. В южной части раскопа на протяжении почти 40 м в длину и около 5–7 м в ширину был частично раскопан еще один квартал террасной застройки поселения заключительного этапа его существования (вторая половина I в. до н.э.). Он представлял собой череду вымощенных пространств (двориков) и прямоу- Исследования античных памятников Крымского приазовья в 2008* г. Экспедиционные исследования в 2007-2008 гг. велись при содействии грантов РГНФ №№ 08-01-18057е; 08-01-91100A/U; 07-0100190а. Рис. 1. Расположение объектов ВКАЭ-2008. 179 А.А. Масленников, А.В. Ковальчук, А.А.Супренков, А.В. Бонин Рис. 2. Поселение «Полянка», плансхема строительных остатков 0 гольных помещений, а также стен подпорных террас. Сохранившаяся высота стен, сложенных в обычной иррегулярной кладке, не превышала 1 м. На юге все эти строения примыкали к двум подпорным стенам располагавшейся выше очередной террасы строений (рис. 5). В одной из них имелся проход-спуск на раскопанную площадь (вымостку двора), оформленный в виде довольно грубой лестницы. Открытием сезона стало обнаружение к востоку от описанных выше строительных остатков, на довольно крутом склоне холма еще одной террасы застройки. Она ограничивалась с запада весьма протяженной (до нескольких десятков метров) подпорной стеной, которая располагалась на мощном слое специально подсыпанного, золисто-мусорного грунта. Стратиграфия раскопа в целом проста. Слой (до 0,4 м) гумусированного (в верхнем горизонте), темно-серого суглинка с небольшим количеством находок III-II вв., второй половины I в. до н.э. и раннесредневекового време- 180 10 м ни практически повсеместно сменялся почти сплошным завалом камней в сером, слегка золистом, умеренно рыхлом суглинке. (Мощность слоя – около 0,5 м.) Далее следовал «горизонт» (до 0,2–0,3 м) заполнения помещений у пола и над вымостками, представлявший собой светло-коричневый, относительно плотный, сухой суглинок. В обоих слоях найдены кости животных, но главным образом обломки лепной и гончарной посуды, керамической тары почти исключительно второй половины I в. до н.э. Отметим находки пирамидальных глиняных грузил, каменных оселков, известняковое ядро, две боспорские монеты, ручку светлоглиняной амфоры с редким латиноязычным клеймом. Явно выраженных следов пожара не выявлено. Достижением можно считать доследование на значительной площади довольно мощных (до 2,5 м) слоев упомянутой подсыпки под верхнюю террасу. Находок в них относительно много. Главным образом это обломки амфорной тары Исследования античных памятников Крымского приазовья в 2008 г. Рис. 3. Поселение «Полянка», раскоп 2008 г., общий вид с севера Рис. 4. Поселение «Полянка», раскоп 2008 г., общий вид с востока Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 181 А.А. Масленников, А.В. Ковальчук, А.А.Супренков, А.В. Бонин Рис. 5. Поселение «Полянка». Западный фас подпорной стены восточной террасы. Вид с северо-запада (Синопа, Родос, Косс, «Колхида»), в том числе около 25 амфорных ручек с клеймами. Затем фрагменты простой гончарной, реже черно- и буролаковой посуды, а также т.н. «мегарских чашек» и значительное количество обломков лепных горшков и костей животных, раковины мидий, кусков печины. Общая датировка этого слоя: вторая половина III – середина II вв. до н.э., а происхождение связано с большим зольномусорным холмом-свалкой у берегового обрыва, непосредственно к западу от самого поселения. Оттуда он был перемещен, как уже отмечалось, при обшей перепланировке поселения во второй половине I в. до н.э. В истекшем году впервые в практике полевых исследований античных памятников Северного Причерноморья все обмернографические работы на поселении «Полянка» были проведены методом лазерного трехмерного сканирования. Результаты оказались мало обнадеживающими, а сам метод – требующим значительной доработки. 182 Следующим объектом исследований стали строительные остатки примерно в 4,5 км западнее рассматриваемого поселения, на небольшом довольно крутом и скалистом мысе (мыс «Безымянный», рис. 1, 7). С севера и отчасти востока он омывается Азовским морем, с запада ограничен глубоким оврагом, но с юга имеется проход на мыс по скалистому отрогу прибрежного холма. Поселение было раскопано практически полностью на общей площади раскопа около 175 м2 (рис. 8, 9). Установлено, что культурный слой (максимальной мощности до 0,65 м) и строительные остатки занимали западный склон и вершину мыса. Строения располагались на двух естественных скальных террасах. При этом перепад высот достигал 3 м. Постройки по большей части сохранились плохо, от большинства стен уцелели два-три ряда кладки. Выделяются развалины основания солидной внешней стены на склоне, в западной части мыса (рис. 10). Сложенная по Исследования античных памятников Крымского приазовья в 2008 г. Рис. 6. Поселение «Полянка». Оборонительная стена городища. Вид с юго-запада большей части из крупных и очень больших глыб и камней местного известняка (в среднем 1,2x0,7x0,5 м; 1,4x0,9x0,6 м), она при ширине 2,15–2,3 м и протяженности около 24 м сохранилась в высоту до 1,7 м. На севере эта стена делает поворот под прямым углом к западу, в сторону самой глубокой прибрежной части оврага, где и обрывается через 1,5 м. На нижней террасе застройки были открыты: небольшое помещение (2,7x2,3 м); мощеный дворик с водостоком; подпорная стена второй террасы и наклонная вымостка, ограниченная с двух сторон стенами, служившая проходом на следующую террасу. Всю раскопанную площадь второй террасы занимает прямоугольное помещение разме- Рис. 7. Поселение «мыс Безымянный». Вид с запада Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 183 А.А. Масленников, А.В. Ковальчук, А.А.Супренков, А.В. Бонин Рис. 8. Поселение «мыс Безымянный». Общий вид раскопа с востока ром 4,8x3,6 м. Собственно на вершине холма культурного слой был минимальным и никаких строительных остатков не выявлено. Находок немного, в основном это фрагменты амфор второй половины III – II вв. до н.э. (Синопа, Родос, Кос) и лепной посуды (горшки, кастрюли, миски). Встречаются об- Рис. 9. Поселение «мыс Безымянный». Восточный фас стены № 1. Вид с юго-востока 184 ломки круговой столовой посуды (кувшины, тарелки). Чернолаковая керамика отсутствует. Упомянем глиняное пряслице, часть терракотовой статуэтки, фрагмент боспорского красноглиняного светильника, а также пять синопских и одно косское амфорных клейм 260-210 гг. до н.э. Исследования античных памятников Крымского приазовья в 2008 г. 0 1м Рис. 10. Склеп. Общий вид с севера. Генплан Рис. 11. Склеп. Вид с востока. План гробницы Таким образом, если время возникновения памятника (середина III в. до н.э.) устанавливается достаточно точно, то дата запустения неопределенна (в пределах II в. до н.э.) Еще менее ясно его функциональное назначение, при том что небольшие размеры позволяют только условно считать это поселением. Несмотря на особенности местоположения и наличие мощной оборонительной стены, по всей видимости, данный объект не являлся ни сторожевой башней, ни маяком. Аналогии среди других памятников Восточного Крыма отсутствуют. Непонятна и причина его «гибели». Никаких признаков природных катастроф или военных действий не зафиксировано. В 2007 году была доследована гробница в юго-западной части прибрежного плато. Она представляла собой невысокую насыпь, окруженную кольцевой каменной оградкой диаметром около 9 м (рис. 11-12). Немногочисленные и невыразительные керамические фрагменты из грунта насыпи датируются IV – началом III вв. до н.э., а также I – началом II вв. н.э. Под ней был открыт небольшой склеп, построенный из обработанных, плоских, прямоугольных известняковых плит (рис. 13-14). Он состоял из погребальной камеры (длиной 2,6 м, шириной 1,7 м), небольшого прямоугольного помещения перед ней (длиной 1,6 и шириной 2,0 м) и грубо сделанного дромоса (длиной 0,6 м, шириной 0,9 м). Перекрытие над всеми частями склепа отсутствовало. Несмотря на то что склепы подобные конструкции прежде встречались в Восточном Крыму, данный погребальный памятник явля- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 185 А.А. Масленников, А.В. Ковальчук, А.А.Супренков, А.В. Бонин 0 Рис. 12. Склеп. Находки 186 2 cм 0 5 cм Исследования античных памятников Крымского приазовья в 2008 г. 0 ется уникальным для этого района как по обряду захоронений, так и по датировке. Всего, как показал антропологический анализ, здесь было захоронено не менее 52 индивидов (33 взрослых и 17 детей до 14 лет). Среди них 54,5% составляли мужчины, а 45,5% – женщины, средний возраст которых – 29,8– 38,2 лет. На изученных костях зафиксированы многочисленные патологические изменения, среди которых преобладают дегенеративнодеструктивные – костно-суставного аппарата (остеохондроз, артроз и др.). Почти все покойники лежали в деревянных ящиках-гробах, сделанных из можжевельника. Погребальный инвентарь (бусы, светильники, фибулы, бальзамарии, столовая посуда и др. – рис. 15) датируется преимущественно II–IV вв. н.э., но встречаются отдельные находки рубежа эр. Таким образом, склеп был построен приблизительно во второй половине IV – начале III вв. до н.э. и первоначально использовался жи- 10 м Рис. 13. Поселение «Бакланья скала». План-схема строительных остатков телями расположенной неподалеку античной усадьбы «Бакланья скала». Несколько столетий спустя он был вскрыт, опустошен, частично разобран и использовался для захоронений уже населением другого поселения с иными этнокультурными традициями. При этом пользовались не дромосом, а южной стенкой соседнего с погребальной камерой помещения. Всякий раз предшествовавшие захоронения хаотично сдвигались к стенкам и в углы камеры. Наконец, практически полностью были завершены многолетние раскопки большого усадебного комплекса последней трети IV– первой трети III вв. до н.э. «Бакланья скала», расположенного примерно в 4 км к западу от вышеописанного поселения (рис. 1, 16). Строительных остатков на вскрытой площади (около 200 м2) обнаружено не было, но некоторый материал, в том числе амфорные клейма, пополнил богатую коллекцию находок с этого интересного памятника, планировка которого теперь установлена окончательно. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 187 Е.А. Молев Новые раскопки городища Китея 0 5м Рис. 1 План помещений А-Е. 188 В 2008 году Китейская экспедиция Нижегородского университета и Керченского историко-культурного заповедника провела тридцатый сезон раскопок боспорского города Китея. Работы велись в восточной части раскопа II (зольник) с целью доследования открытых там в предыдущем году помещений уникального сакрального комплекса римского времени (рис. 1). Кроме того, было решено получить разрез рва перед северной линией крепостной стены, для чего в восточной части раскопа III у его северного борта был заложен шурф. На раскопе II после снятия двух штыков грунта четко определилась вся линия северной стены помещения «Д» в восточном направлении. Далее работы велись по всей площади этого помещения. Слой в его южной части был довольно сильно поврежден грабителями. Он представляет собой темно-серый суглинок с включениями линз зеленой и желтой глины, отдельных мелких камней, раковин мидий, золы и большого количества фрагментов керамики. Ниже, вплоть до материка шел слой плотного серовато-коричневого суглинка с включениями бута, отдельных кусков печины, раковин мидий, линз золы с сажей и керамики. Мощность его составила около 2 м, а дата – IV–III вв. до н.э. Причем преобладали находки первой половины IV в. до н.э. В нижней части слоя, в юго-восточном углу помещения, открыты остатки небольшой кладки и четыре ямы. Ямы были заполнены золистым Новые раскопки городища Китея мусорным грунтом, три из них содержали небольшое количество находок, в основном фрагментов терракотовых статуэток, что свидетельствует об их сакральном предназначении. Одна же оказалась заполненной крупными фрагментами амфор Гераклеи, Фасоса, Синопы и некоторых других центров. Часть из них имела клейма. Все ямы и кладка датируются первой половиной IV в. до н.э. Южнее помещения «Д» выявлено еще одно помещение – «Е», исследованное лишь в южной части. Идущий от фундамента его кладок слой продолжался до материка и датировался концом V – началом III вв. до н.э. Есть отдельные находки фрагментов чернофигурных сосудов еще более раннего времени. На уровне материка внутри помещения открыты остатки восьми ям и трех кладок того же времени. В одной из ям обнаружена расколотая надвое плоская плита с темным овальным пятном по центру, вероятно, представлявшая собой алтарь (рис. 2). Ту же роль, видимо, играла и небольшая квадратная кладка над другой ямой помещения. Примечательно большое количество фрагментов терракот, найденных в слое и ямах этого помещения (около 40 фрагментов). Большинство из них представляет изображения Деметры, Кибелы и их спутников. Самые ранние датируются рубежом V–IV вв. до н.э. Аналогичные находки были сделаны и в предыдущих полевых сезонах в центральной части зольного холма (Молев, Молева, 2007. С. 219–225). Все это позволяет утверждать о сакральной роли данного участка уже в начальный период истории города и связи его с культами богинь, символизирующих плодородие (Молев, Молева, 2007а. С. 84–89). В расположенном севернее помещении открыто не вполне ясное сооружение. Оно имеет цилиндрическую форму и сложено насухо из бутового камня. Его пол (дно) – материковая глина (рис. 3). Отсюда происходит большое количество (около 200) обугленных ягод винограда. Находки такого рода изредка встречались и раньше (Молев, 1985. С. 60). Кроме того, в сооружении найдены фрагмен- ты керамики, терракот и две монеты. Судя по ним, оно было построено в первые века нашей эры, но при этом были прорезаны более ранние слои. Шурф на раскопе III был заложен от линии крепостной стены до современной проселочной дороги (15,5х1,8 м). В центре выявлены большие глыбы бута, составляющие часть кладки стены последнего периода истории города. По стратиграфии более или менее четко прослеживаются остатки трех слоев, причем материал двух верхних – мешаный, датируется от IV в. до н.э. до V в. н.э. В нижнем слое открыты две большие ямы. Четко выраженных следов рва перед линией крепостной стены не обнаружено. Таким образом, были получены дополнительные аргументы в пользу существования сакрального комплекса на территории раскопа II. Все постройки здесь (А–Д) представляли собой сплошную уступчатую линию Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 2 Ямы и алтари. 189 Е.А. Молев Рис. 3. Сооружение 65 190 стен, окаймлявших зольный холм городского святилища Китея во II–IV вв. н.э. с севера и запада. Эти помещения неоднократно ремонтировались и перестраивались, просуществовав до конца IV–V вв. н.э. Судить об их точной культовой идентификации пока можно илшь предположительно. Массовый материал, представленный фрагментами амфор, посуды, костями животных, створками мидий и улиток, алтарями из поставленных на ребро каменных плит, морской галькой и монетами, характерен для позднеантичных слоев всего святилища. Однако некоторые регулярно встречающиеся находки и артефакты (жертвоприношения собак, составлявшее обрядовую сторону культа Великой Матери (Денисова, 1981. С. 108; Шауб, 2007. С. 104, 105), наличие круглого здания и круглых алтарей, фрагменты терракоты, изображавшие сидящую Кибелу, глиняная статуэтка мальчика с гусем (вполне возможно, Аттиса), кости диких зверей, позволяют связать этот комплекс с культом Великой Матери – Кибелы. В пользу этого может свидетельствовать и такая характерная эмблема, как круг, повторяющаяся в архитектуре двух зданий из четырех и в форме круглых алтарей. Заметим, что, кроме трех упомянутых в этом комплексе алтарей, в сезон 2007 г. были обнаружены еще два, сложенные из плоских плит. Они также имели округлую форму. В иконографии и символике Великой Матери круг присутствует постоянно: тимпан (диск), чаша в протянутой руке, изображение круга во фронтоне наоса в малоазийских рельефах. Сошлемся также на наличие круглых алтарей в святилище Великой Матери на западном теменосе Ольвии (Русяева, 2006. С. 20, 21) и в святилище на поселении Генеральское Восточное (Масленников, 2007. С. 486). Следы поклонения Великой Матери прослеживаются в Китейском святилище с середины IV в. до н.э. (найдены терракоты и граффити МА, МНТ, М). Кибела, или Великая Мать, почиталась в Малой Азии, Греции, Риме, а также в Ольвии на Боспоре. Особенно широко этот культ распространился в эллинистическое время. Вполне вероятно, что в позднеантичное время он стал синкретическим и слился с религиозными представлениями о женском божестве плодородия у местного населения. Он мог впитать в себя и более ранние обряды, связанные с Деметрой и Афродитой. Можно предположить, что отправление этого культа было распространено в Китее в IV–V вв. н.э., когда на Боспоре уже распространялось христианство, и весьма показательно для характеристики сложной религиозной жизни позднеантичного Боспора. Список литературы Масленников, 2007 − Масленников А.А. Сельские святилища Боспора. М., 2007. Молев, 1985 − Молев Е.А. Археологические исследования Китея в 1970−1983 гг. // Археологические памятники юговосточной Европы. Курск, 1985. Молев, Молева, 2007 − Молев Е.А., Молева Н.В. Комплекс культовых зданий на юго-восточной границе Китейского городского святилища (раскопки 2005−2006 гг.) // VIII Боспорские чтения. Керчь, 2007. Молев, Молева, 2007а − Молев Е.А., Молева Н.В. О культовой принадлежности архитектурного комплекса II−V вв. н.э. на восточной окраине Китейского святилища // Древности Северного Причерноморья в античное время. Симферополь, 2007. Русяева, 2006 − Русяева С.А. Древнейший теменос Ольвии Понтийской. Симферополь, 2006. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия C.В. Полин, М.Н. Дараган А лександропольский курган (Луговая Могила) (у с. Петриковка Солонянского р-на Днепропетровской обл. Украины – рис. 1) высотой около 21 м входил в четверку крупнейших степных скифских царских курганов Северного Причерноморья наряду с Солохой, Чертомлыком и Огузом. Он был первым в России скифским царским курганом, специально раскопанным с научными целями. На протяжении 1852–1855 гг. М. Бухтеев, А.В. Терещенко и А.Е. Люценко раскопали насыпь (рис. 2), а в 1855–1856 гг. А.Е. Люценко исследовал Работы на Александропольском кургане в 2008 г. Рис.1. Александропольский курган. Вид с запада. Виден западный проход в околокурганном валу, под которым лежат остатки тризны. На переднем плане дорога, существующая и сегодня. За курганом – слева хаты и ветряки с. Петриковка, справа две Довгих могилы. Архив ИИМК РАН. 191 C.В. Полин, М.Н. Дараган Рис. 2. Александропольский курган. Разрытие насыпи. Раскопки А.В. Терещенко 1852-1853 гг. Первоначально курган был разрезан траншеями на четыре сектора и затем последовательно снимался каждый из них. Архив ИИМК РАН. 1 Александропольскую серию Т. Сулимирский дополнил неким черепом из Чертомлыка, который, по его данным, относится к сибирскому расовому типу (Sulimirsky, 1970. Р. 100). Однако это явное недоразумение. Из раскопок Чертомлыка 1862–1863 гг. не известен ни один череп (Фирштейн, 1966. С. 70), как и из всех остальных скифских царских курганов, исследованных в XIX – начале XX вв. 192 подземные сооружения кургана (рис. 3) (Древности Геродотовой Скифии I. С. 1–25. Рис. на с. 1, 24, 25; Древности Геродотовой Скифии. Атлас. Табл. А; I–XXI; Лазаревский, 1894), которые М.И. Ростовцев разделил на три погребения. Насыпь, в отличие от всех остальных курганов, раскопанных в XIX – начале XX вв., была снята полностью и, как считалось, образцово для того времени (Ростовцев, 1925. С. 428, 429). Восточный характер ряда находок и сходство антропологического типа нескольких «царских» черепов из Александропольского кургана с савроматским из Нижнего Поволжья (Фирштейн, 1966) послужили основой для достаточно радикальных гипотез. М.И. Ростовцев полагал, что этот «курган закрывает старую скифскую серию и открывает новую, с притоком новых восточных элементов, иного типа чем те, которые господствовали на юге России в скифский период» (1926/1993. С. 40). Т. Сулимирский на основе ряда находок в скифских курганах Северного Причерноморья, материалов нижнеднепровских поселений, которые, по его данным, были разрушены в конце V или начале IV в. до н.э. (хотя на самом деле в это время они только возникают), а также антропологических материалов из Александропольского кургана1, полагал, что в начале IV в. до н.э. в Причерноморской Скифии произошла замена правящей верхушки (скифы царские Геродота) продвинувшимися сюда сарматами (савроматами) из Нижнего Поволжья, которые подчинили рядовое скифское население и постепенно смешались с ним (Sulimirsky, 1970. Р. 100-111). Восточный стиль некоторых уздечных наборов из Александрополя, по мнению А.Ю. Алексеева, свидетельствует о новом направлении контактов Скифии со Средней Азией, сложившихся в конце IV в. до н.э. в связи с походами Александра Великого (Алексеев, 1993. С. 72–75). Начиная с М.И. Ростовцева, Александропольский курган считается наиболее поздним скифским царским курганом Северного Причерноморья. Он датировал его первой половиной – началом III в. до н.э. (Ростовцев, 1912. С.149; 1925. С. 432; 1926/1993. С. 40). Эта датировка прошла определенную эволюцию в сторону удревнения. И.Б. Брашинский по амфорам и клеймам писал о первой четверти III в. до н.э. (1965. С. 102). М.И. Работы на Александропольском кургане в 2008 г. Рис. 3. Александропольский курган. Раскопки подземных сооружений. Вид с востока. На переднем плане входная яма дромоса подзахоронения в Центральную гробницу, справа – впускная Северовосточная гробница, далее в просвете останцов – загадочные грабительские ходы. Справа от них – палатка начальника экспедиции Раскопки А.Е. Люценко в 1856 г. Рисунок К.Р. Бегичева. Архив ИИМК РАН. Артамонов отнес Александрополь ко времени около 300 г. до н.э. (1966. С. 58). Н.А. Онайко датировала клейма амфор из кургана не позднее конца IV в. до н.э., пиксиду – концом IV – началом III вв. до н.э., а бляшки и другие вещи кургана – в пределах IV в. до н.э. (Онайко,1970. № 202 со ссылкой на № 192, 358, 412, 429, 452, 466 со ссылкой на 461, 497). В.И. Пругло, по аналогиям с клеймами в зольнике Мирмекии, отнесла Александрополь к третьей четверти IV в., не позднее 320 г. до н.э. (1972. С. 17). А.И. Мелюкова, с учетом изменений в хронологии керамических клейм, включила основное погребение Александрополя с подзахоронением в группу памятников середины – второй половины IV в. до н.э. Только боковое погребение кургана считала одним из самых поздних и датировала в пределах конца IV – первой четверти III вв. до н.э. (Мелюкова, 1981. С. 102). А.Ю. Алексеев датировал керамику из кургана и по ней сам курган в пределах последней трети столетия. Ориентируясь на свою позднюю датировку центральной гробницы Чертомлыка 329/328 гг. до н.э., он отнес первичное захоронение Александрополя примерно к 320 г. до н.э., а последнее – к концу IV в. (около 300 г. до н.э.) (Алексеев, 1986. С. 37; 1996. С. 103; 2000. С. 303; 2003. С. 270). С.Ю. Монахов первоначально принял датировку В.И. Пругло александропольских клейм и кургана 330-ми годами до н.э. (Монахов,1993. С. 6870). Позднее же датировал амфоры и клейма отсюда второй половиной – последней четвертью IV в. до н.э. или даже концом IV – началом III вв. до н.э. (Монахов, 1999. С. 434–438; 2002. С. 172–174; 2003. С. 137, 138). В целом хронология Александропольского кургана, в зависимости от датировок керамических находок, определяется в пределах второй половины IV – начала III вв. до н.э. Учитывая тесную связь комплекса его находок с предметами других царских скифских курганов Северного Причерноморья, в настоящее время твердо датируемых серединой – третьей четвертью IV в. до н.э., уточнение даты Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 193 C.В. Полин, М.Н. Дараган Рис.4. Александропольский курган. План подземных сооружений кургана. Раскопки А.Е. Люценко 1855-1856 гг. На юге показан т.н. «водопровод» для отвода талых вод в осенне-весенний период. Архив ИИМК РАН. 194 Александрополя представляется чрезвычайно важным (Мозолевский, Полин, 2005. С. 358– 361, 373–375). Это может быть сделано на основании открытия новых керамических материалов в тризне кургана, находящейся в его рву, который так и остался неисследованным. Возможны также какие-то новые находки и в погребальных сооружениях кургана. Руководствуясь этими соображениями, после почти 150-летнего перерыва, в 2004 г. мы приступили к доисследованию Александропольского кургана (о работах 2004–2007 гг. см.: Полин и др., 2005; Де Груммонд и др., 2005; Полин, Дараган, 2007а; 2007б; 2008; Полин, 2009). К 2004 году он представлял собой округлое пространство диаметром 80–90 м, изрытое разнообразными ямами, совпадающими с уже известными объектами кургана лишь отчасти. Это бывшее подкурганное пространство окружает отвал высотой до 3–4 м и шириной до 50 м, образованный грунтом при раскопках кургана в XIX в. (рис. 5). Его расположение на окраине села, возле большой животноводческой фермы обусловило возникшую тут свалку. На протяжении 2004–2007 гг. раскопками было выявлен околокурганный ров, установлены его общий диаметр – около 110 м и глубина на различных участках – в пределах 1,7–3,3 м от уровня материка при ширине 2,4–5,0 м. Обнаружены западный и восточный проходы во рву шириной на уровне материка 3,6 и 4,1 м (рис. 6). Заполнение рва на всех исследованных участках имеет единую структуру, обычную для скифских курганов. На глубине 0,8–1,5 м от уровня материка везде залегал слой камней до 0,2–0,7 м в поперечнике (оплыв крепиды в ров, порой весьма значительный по объему). Камни лежат дуговидным в сечении слоем до 0,5 м толщиной в центре. Здесь встречаются немногочисленные отдельные обломки амфор и кости животных, крайне редко металлические изделия. Ниже слоя камней до самого дна какие-либо находки отсутствуют, и ров заполнен плотным затечным, преимущественно глинистым, грунтом с отдельными тонкими прослойками чернозема. Как ни странно, Александропольский ров, в отличие от всех остальных скифских курганов Северного Причерноморья, где основная часть тризн залегает именно во рвах курганов, содержит очень мало обломков амфор, костей животных и пр. Во рву, в траншее № 11 найдены две мелкие панцирные пластинки, покрытые золотой плакировкой, сходные с обнаруженными в Центральной гробнице в 1855 г. (Древности Геродотовой Скифии I. Атлас. Табл. XI, 13,14). Как выяснилось, обильная тризна Александропольского кургана находилась за его пределами. В 2004 г. в поисках рва кургана и для определения, таким образом, пределов подкурганной площади по краям этого пространства были прокопаны восемь радиальных траншей, направленных по основным и промежуточным сторонам света. В большинстве их ров был найден, после чего дальнейшая пробивка таких траншей прекращалась, поскольку цель считалась достигнутой. Но в траншеях № 3 и 4 ров обнаружен не был, и траншеи продлевались до тех пор, пока глуби- Работы на Александропольском кургане в 2008 г. на позволяла выбрасывать землю наверх. При этом в конце траншеи № 3 был обнаружен практически сплошной слой фрагментов амфор, перемежавшихся с немногочисленными костями животных. В траншее № 4 ничего не было выявлено. При переносе полученных данных на тахеометрический план выяснилось, что траншеи № 3 и 4 вышли за пределы рва кургана на расстояние до 15 м, и, как установили дальнейшие раскопки, обе они точно попали в западный и восточный проходы во рву, известные по описаниям Александропольского кургана XIX в. Так была обнаружена околокурганная тризна за пределами рва с западной стороны и установлено отсутствие таковой с восточной стороны кургана (рис. 6). В целом в течение четырех сезонов 2004– 2007 гг. выяснено, что остатки тризны начинались за внешним краем рва и на протяжении последующих 8,0–8,5 м залегали практически сплошным слоем и единичными фрагментами до 16–17 м от рва. Тонкий слой с остатками тризны находился на уровне древней околокурганной поверхности широкой полосой вдоль рва с напольной стороны, к северу и к югу от западного прохода, в общей сложности на протяжении не менее 50 м. При этом характер распространения тризны был неравномерным. Если на протяжении до 10 м к северу и югу от прохода во рву это был сплошной слой, то далее к северу и югу такая концентрация наблюдается в районах человеческих погребений и был достаточно разреженной в промежутках между ними. Исследованная в 2004–2007 гг. площадь околокурганной тризны составила 1147 м2. В ее составе преобладали фрагменты амфор, иногда их крупные части вплоть до целых горловин и днищ. Можно утверждать об их определенном укладывании слоем, а не кучей разбитых амфор. Но здесь нет развалов – многократно прослежено рассеивание частей одного сосуда на расстояние до 20 м. (Поэтому каждый последующий сезон приносит значительное количество 1 2 фрагментов амфор, обнаруженных в предшествующий год, и каждую зиму производится сверка вновь найденных фрагментов с уже имеющимися амфорами или группами фрагментов, выделенных в отдельные сосуды.) Полнота наличия фрагментов каждого сосуда весьма различная – от собирающихся полностью, до всего лишь нескольких фрагментов от одной амфоры. Можно полагать, что фрагменты амфор, найденные в XIX в. среди камней крепиды кургана, а также в его насыпи в большом количестве, являются результатом именно этого разброса. Многочисленные обломки амфор, кости животных и прочие остатки тризны (скопления железных шин колес и разнообразных бронзовых украшений погребального кортежа), найденные среди камней крепиды и в грунте западного края кургана, постоянно упоминались в ежемесячных донесениях Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 5. Тахеометрическая съемка остатков Александропольского кургана. Произведена М.Н. Дараган в 2004-2007 гг. 1. Вид с востока. 2. Вид с юга. 195 C.В. Полин, М.Н. Дараган Рис. 6. Александропольский курган. Раскопки 2004-2008 гг. Тахеометричекая съемка (выполнена М.Н. Дараган). Наложение плана подземных сооружений А.Е. Люценко 1856 г. на современную ситуацию. А.В. Терещенко и А.Е. Люценко на протяжении всего периода раскопок Александропольского кургана в 1852–1856 гг. Несомненно, все эти находки составляют единое 196 целое с открытой нами околокурганной тризной. Именно здесь среди камней крепиды в 1855 г. было найдено гераклейское клеймо AΨОГ, многочисленные находки, Работы на Александропольском кургане в 2008 г. которых так характерны для вновь исследованной околокурганной тризны. Значительно меньше содержалось в тризне костей животных (бык, лошадь, овца и коза, свинья домашняя, собака, благородный олень, заяц-русак, а также неведомая птица – определения О.П. Журавлева). А.В. Терещенко находил среди камней крепиды кости лошади, быка, овцы, оленьи рога (Извлечение, 1855. С. 53). Здесь также встречено несколько фрагментов скифских лепных сосудов, немногочисленные бронзовые наконечники стрел и ворварки, железные удила, псалии, скобы, гвозди, скол стеклянной поделки. Вблизи западного прохода, во рву, обнаружено скопление мелких нашивных бляшек. Вероятно, здесь в процессе отправления тризны было брошено женское покрывало или накидка, украшенная бляшками четырех типов (рис. 7, 1–4). Три из них – в виде мужской личины, фигурки львицы и бантика – известны в Центральной гробнице Александропольского кургана и подзахоронении в нее (Древности Геродотовой Скифии I. Атлас. Табл. VIII, 2,4,6,13; IX, 27,28; Лазаревский, 1894. Табл. IV, 28; VII, 57, 58). Эта находка дает возможность увидеть «живьем» давно утраченные уникальные александропольские бляшки с изображением лежащей львицы (рис. 7, 3). Новым для этого кургана и для Северного Причерноморья являются бляшки с изображением головы Афины в шлеме (рис. 7, 1). Тип и характерный ракурс напоминают великолепные серьги из Куль-Обы (Piotrovsky et al., 1986. Cat. 134). В 2004–2007 годах в полосе распространения остатков околокурганной тризны открыто восемь сопровождающих человеческих погребений. Они перекрыты горловинами амфор, камнями или деревом. Вокруг них фиксировалась наибольшая концентрация фрагментов амфор и костей животных. Погребения с западной ориентацией совершены в узких грунтовых ямах, едва углубленных в материк. Захоронены взрослые мужчины 20–55 лет и лишь в одном случае ребенок 10–14 лет (определения А.Д. Козак). Сопровождающих вещей почти нет. Тем не менее некоторые погребения были ограблены. Несколько разрозненных обломков костей, принадлежавших молодой женщине и ребенку, выявлено в остатках тризны. В Александрополе уже были подобные находки – в 1853 г. (обломок человеческой челюсти в восточной части насыпи) (Древности Геродотовой Скифии I. С. 5). В скифских курганах Северного Причерноморья такого рода находки также фиксировались (Мозолевский, Полин, 2005. С. 292). По мере охвата раскопками широких площадей появляются данные об определенной регулярности в расположении погребений вдоль внешней стороны рва. Средний интервал между ними составляет около 10 м. По данным раскопок 2004 г., предполагалось существование и с восточной стороны кургана, напротив восточного прохода во рву, сопровождающего захоронения типа открытого нами погребения № 2 напротив западного прохода во рву, в 6–7 м от его внешнего контура (рис. 6). Если бы это подтвердилось, можно было ожидать их распространение по кольцу вокруг всего кургана. Расчеты показали, что при диаметре рва 110 м тут вполне могло разместиться 50 погребений. Возможно, эти погребения являлись своеобразным отражением известной легенды Геродота о 50 специально умерщвленных лучших юношах, трупы которых верхом на лошадях расставлялись вокруг кургана скифского царя в качестве вечной стражи (Herod, IV. 72). Только здесь их функции выполняли не юноши, а вполне взрослые зрелые мужчины в возрасте от 20 до 55 лет. В 2006 году прояснился вопрос о кольцевом вале вокруг Александропольского кургана. Околокурганный кольцевой вал с двумя проходами на западе и востоке отмечен во всех описаниях XIX в. (Перовский, 1852. Л. 1; Древности Геродотовой Скифии I. С. 1). Я. Лазаревский ошибочно писал о проходах в нем с севера и юга (Лазаревский, 1894. С. 26). А.В. Терещенко указал высоту вала в 1,5 аршина (около 1 м) и докладывал о раскоп- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 197 C.В. Полин, М.Н. Дараган Рис. 7. Александропольский курган. Типы бляшек из тризны. Находки 2006-2008 гг. 0 2 cм ках вала в нескольких местах (Извлечение, 1855. С. 51; Терещенко, 1854. Л. 42, 43), что не соответствует действительности. Длина вала составляла 170 саженей и расположен он был в двух саженях от кургана (Бухтеев, 1852. С. 536). На схеме без масштаба князя А.А. Сибирского указано расстояние между краем кургана и валом в три сажени и изображены необычайно широкие проходы в валу (Сибирский, 1852. Л. 8-15.). А.Е. Люценко вал и ров кургана видеть уже не мог, поскольку ко времени его появления все пространство за пределеми крепиды было 198 уже скрыто отвалами грунта, вывезенного при раскопках насыпи. Первые признаки вала были обнаружены еще в 2004 г., а в 2006 г. околокурганный вал Александропольского кургана обнаружен во всех раскопах. Это открытие оказалось неожиданно важным для хронологии самого кургана, а также целого ряда клейм и амфор раличных центров. Вал представлял собой уплощенное возвышение. Именно под его основанием, на древней околокурганной поверхности, залегал слой тризны. Высота и ширина вала не- Работы на Александропольском кургане в 2008 г. равномерны: 0,6–1,1 м и от 7 до 18 м. Края очень сильно оплылы и в целом не фиксируются. Максимальная ширина вала отмечена в местах наибольшего разброса остатков тризны, что указывает на взаимообусловленность ширины полосы тризны и ширины вала. Это также показывает, что вал, сооруженный непосредственно после совершения околокурганной тризны, помимо иных ритуальных моментов, предназначался и для сокрытия его следов. Грунт для него был взят за пределами кургана и рва. Открытие в 2004 году околокурганной тризны является событием не только для Александропольского кургана, но и для скифской курганной археологии в целом. Не менее важным представляется установление ее одноактности. О существовании подобных тризн за пределами рвов больших курганов известно мало. Везде они разрушены вспашкой, зафиксированы только по наличию подъемного материала и никогда не раскапывались (Мозолевский, Полин, 2005. С. 287). Здесь же впервые проведено исследование околокурганной тризны скифского царского кургана в полном объеме. В силу ряда обстоятельств ее остатки оказались дважды законсервированными: в первый раз (насыпью вала) в скифское время непосредственно после окончания погребальных церемоний и в 1852–1856 гг. дополнительно засыпаны грунтом отвала. К сожалению, утрачены остатки тризны, найденные в 1852–1856 гг. с западной стороны, среди камней крепиды и грунта. Раньше упоминалась лишь находка клейма с именем Апсога. Необходимо отметить, что если бы не случайное открытие околокурганной тризны, то по находкам во рву сложилось бы представление о тризне Александропольского кургана как о весьма незначительной. Раскопки же этой тризны дают все более интересные данные. Накапливаются многочисленные свидетельства ее возникновения в результате одноактного события. Открытие околокурганного вала, перекрывшего ее остатки, сделало этот вывод окончательным. Общее количество гераклейских клейм с именем AΨОГО одного штампа достигло 31 экз. Постепенно нарастает количество гераклейских клейм с именем синхронного с Апсогом гончара Филиска, в трех случаях сочетающегося с именем магистрата Федора. Тот же смысл имеет находка трех или четырех идентичных фасосских клейм Навсона. Об этом же свидетельствует и состав амфорного комплекса. Постоянно возрастают однотиражные группы пифоидных амфор Гераклеи, серий амфор «оранжевой» и «коричневой» глин круга Гераклеи, красноглиняных и коричневоглиняных амфор производства неустановленных центров в Пропонтиде или Северной Эгеиде (бывший Херсонес), амфор типа Муригиоль, однотипных амфор Херсонеса и др. Растет количество доказательств синхронизации околокурганной тризны с тризной в крепиде и Центральной гробницей Александропольского кургана. Уже неоднократно говорилось о находках клейм Апсога в его Центральной гробнице и среди камней крепиды с западной стороны кургана. Теперь к этому добавились три типа бляшек из околокурганной тризны, а также панцирные пластинки из рва, идентичные найденным в гробницах. Еще более интересные данные по этому вопросу были получены в 2008 г., когда были продолжены исследования околокурганной тризны с западной стороны, для чего были заложены раскопы № 16 и 18 на северо- и югозападном окончаниях тризны (рис. 6). Траншея № 16. На северо-западе был исследован сектор шириной до 20 м. Здесь также прослежен околокурганный вал, перекрывавший слой околокурганной тризны. На этом участке находки фрагментов амфор под валом единичны – не более 50. Значительно более частыми были находки костей животных – под валом 299 костей, во рву – 170 (домашние бык, свинья, лошадь – определения О.П. Журавлева). В северном окончании траншеи найдены фрагмент железной скобы, бронзовые Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 199 C.В. Полин, М.Н. Дараган наконечник стрелы, височное колечко и грибовидная шляпка псалия. На этом фоне необычайно роскошно выглядит скопление фрагментов 43 амфор, находившееся на внешнем и внутреннем краях рва и частично упавшие в него. Впервые обнаружены развалы сосудов. На остальном протяжении рва в пределах траншеи № 16 найдены до 150 фрагментов еще 12 амфор. Необычно большое количество обломков амфор во рву (в траншее № 16) в сравнении с остальными – по всему кургану может объясняться только тем, что это единственное место, где скопление амфорных развалов было уложено на внешнем и внутреннем краях рва, в результате чего многие обломки попали в ров вместе с грунтом. Амфоры здесь представлены характерными для александропольской тризны типами: Гераклея пифоидного типа, Гераклея конического типа, круга Гераклеи – «коричневая» и «оранжевая» серии, псевдохерсонес – красноглиняная и коричневоглиняная серия, типа Муригиоль, Фасос, Херсонес (тип III, по С.Ю. Монахову) «плохого» теста – подражание амфорам Менды мелитопольского типа, Хиос колпачковый, Менда мелитопольского типа, неустановленный центр в Средиземноморье – прототип херсонесских амфор типов I-Б и I-В, по С.Ю. Монахову. В непосредственной близости от этого скопления, на удалении 3 м от внешнего края рва обнаружено захоронение № 9, дополняющее серию уже исследованных. Погребение – мужчина 30–40 лет (определение А.Д. Козак) – безинвентарное. С этим скоплением и погребением № 9 связаны находки двух золотых бляшек, уже известных по находкам 2006–2007 гг. (типа изображения человеческой личины и лежащего льва). Учитывая специфику концентрации остатков амфор в траншее № 16, можно полагать, что погребение № 9 и скопление амфор, пересекающее ров, в целом обозначают северную границу околокурганной тризны вдоль западной стороны кургана. Дальнейшие рас- 200 копки участка далее к северу позволят проверить это предположение. В стороне от скопления между рвом и валом найдены пара железных псалиев специфического облика и крупный трехлопастный черешковый наконечник дротика средневекового периода. Как известно, на вершине Александропольского кургана стояла половецкая (?) каменная баба (Терещенко, 1853. С. 55; Уваров, 1871. С. 518). А при раскопках кургана на вершине и в других местах был найдено несколько железных наконечников стрел этого времени. Один из них аналогичен нашей находке (Древности Геродотовой Скифии I. Атлас. Табл. I, 6, 7, 9,10). Траншея № 18. На юго-западе также исследован сектор размерами 16–20х20 м. Выяснилось, что здесь остатки тризны были немногочисленными и концентрировались на площади до 15 м2, в 6–7 м от внешнего края рва в центре раскопа. Как и везде в нашей тризне, находки располагались на уровне древней околокурганной поверхности и были перекрыты валом. Найдено более 200 мелких фрагментов 14 амфор. Крупные их части здесь отсутствовали. Это Синопа, Гераклея конического типа, Хиос колпачковый, типа Муригиоль, псевдохерсонес красноглиняной серии, Херсонес (?). Найдены три клейма: одно синопское (первое в нашей тризне!) и два гераклейских – анэпиграфное и обломок нечитаемого буквенного клейма. По поводу последнего можно сказать только, что это клеймо не принадлежит ни Апсогу, ни Этюму. Более разбросанными по площади траншеи были кости животных (лошади), которых также очень немного для такой площади – до 80. Далее на расстоянии соответственно 9 и 11 м от рва открыты погребения № 10 и 11 западной ориентации (ребенка 3–5 лет (ограбленное!) и безинвентарное – женщины 25– 30 (35) лет). Примечательно, что все ранее открытые сопровождающие мужские захоронения находилсь в непосредственной близости от рва. Погребения, наиболее от него уда- Работы на Александропольском кургане в 2008 г. ленные, дали в 2007 г. захоронение ребенка 10–14 лет и теперь – ребенка и женщины. Таким образом, вырисовывается как бы вторая, более удаленная от кургана, линия захоронений лиц явно более низкого или неполноценного социального статуса. Во рву найдено примерно столько же костей животных (преобладает лошадь, есть несколько костей быка). Находки амфор во рву представлены 11 мелкими обломками – Синопа, псевдохерсонес красноглиняная серия, Гераклея. Скорее всего, они происходят от амфор тех же типов, найденных в траншее № 18 под валом. Среди большого количества камней крепиды, вползших в ров, был обломок длинного прямоугольного терочника, типа бытовавших в эпоху бронзы. Здесь также найден обломок рогового псалия или, скорее, застежки, повидимому, средневековой. Восточный проход. Было проверено наличие сопровождающего погребения напротив восточного прохода во рву (рис. 6). Отсутствие его здесь, как и во всех траншеях, заложенных с восточной стороны кургана, указывает на отсутствие кольца сопровождающих захоронений вокруг всей насыпи и их приуроченность лишь к западной стороне и в целом – к околокурганной тризне, находящейся там. Похоже, что идея Геродотовой стражи подтверждения не получает. Подкурганное пространство. Были также проведены большие бульдозерные работы по зачистке на уровне материка подкурганной поверхности для ответа на давно волновавший вопрос – действительно ли в Александропольском кургане все погребальные сооружения смещены в северную половину, как это обозначено на плане А.Е. Люценко (рис. 4) и в южной половине кургана ничего нет. В целом было вскрыто свыше 70% всей площади. Незачищенным остался лишь сектор над Северо-восточной впускной гробницей и двумя параллельными штольнями неизвестного назначения в северной поле кургана, где давно уже все ясно. В результате было установлено отсутствие погребальных сооружений на южной половине кургана. Во всех многочисленных ямах были находки начиная с Великой Отечественной войны и сбросы строительного и бытового мусора 20–30-летней давности. Зачистка на уровне материка контуров раскопов Центральной гробницы кургана и входной ямы с дромосом подзахоронения в Центральную гробницу позволила совместить наш план кургана с планом А.Е. Люценко. Полностью подтвердилось смещение погребальных и иных подземных сооружений кургана в его северную часть. Единственная погрешность – расположение проходов во рву кургана строго по линии восток-запад, несколько уменьшенный диаметр рва, в результате чего входные ямы в дромос подзахоронения в Центральную гробницу и впускной Северовосточной гробницы отчасти наползают на ров, хотя в действительности их разделяют не менее 8–10 м (рис. 4, 6). Но здесь вины А.Е. Люценко нет, поскольку к началу его работы на кургане в 1855 г. и ров, и вал, и проходы были засыпаны в процессе предшествующих раскопок насыпи кургана. А.Е. Люценко изображал их на плане по данным схемы А.В. Терещенко. При зачистке подкурганного пространства над входной ямой дромоса подзахоронения в Центральную гробницу кургана в западной поле в обрезе северного останца открылась интереснейшая деталь: на уровне древнего горизонта сохранилась in situ часть материкового выкида из входной ямы дромоса подзахоронения. А.Е. Люценко в отчетах описывал, как, обнаружив материковый выкид из гробницы, он шел по его поверхности и таким образом выходил на контуры входных ям захоронений. То есть без необходимости он не вскапывал выкид вместе с подстилающим его древним горизонтом. Обнаруженная нами часть выкида осталась вне его раскопа и таким образом сохранилась нетронутой. В обрезе также заметно нарушение поверхности выкида – по нему топтались рабочие в процессе раскопок, Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 201 C.В. Полин, М.Н. Дараган 2 Искренне признателен С.Ю. Монахову за бесчисленные консультации по всему кругу вопросов, связанных с амфорами и амфорными клеймами. 202 западный край выкида обвалился в котлован раскопа впускной Северо-восточной гробницы кургана, которую А.Е. Люценко открывал сверху большим котлованом. Важность обнаружения данного выкида трудно переоценить. Здесь выясняется абсолютная синхронность сооружения Центральной гробницы кургана и Западной входной ямы с дромосом подзахоронения в Центральную гробницу. Оба сооружения, соединенные под землей, копались одновременно с уровня древнего горизонта и одновременно были накрыты насыпью кургана! То есть наличие двух входов в единую камеру было обусловлено исключительно обрядовыми требованиями, а не их разновременностью. Это вновь установленное обстоятельство прекрасно разъясняет единовременность всех находок как в погребениях кургана, так и среди остатков огромной поминальной тризны – как обнаруженных в крепиде кургана, так и на околокурганном пространстве к западу от кургана. Амфорные клейма AΨОГО найдены: 1) в Центральной гробнице кургана (1855 г.); 2) в крепиде кургана с западной стороны кургана (1855 г.); 3) в околокурганной тризне кургана с западной стороны в массовом количестве (2004–2007 гг.). Вероятно, и впускная Северо-восточная гробница также входила в этот комплекс. На это указывают находки амфорных клейм ETY|MOY: 1) во впускной Северо-восточной гробнице кургана (1856 г.); 2) во рву кургана с юго-западной стороны (2004 г.); 3) в тризне с западной стороны кургана (2007 г.). Подобный пример синхронности Центрального погребального сооружения с дромосом подзахоронения известен в Причерноморской Скифии только в кургане Огуз. Во всех остальных курганах прослежен впускной характер боковых входных ям – прорезание насыпей сверху, наличие боковых выкидов, лежавших у склонов первичного кургана и т.п. Но для Александрополя, по-видимому, можно говорить о полной единовременности и всех трех его гробниц. Благодаря этому получает объяснение очень интересное наблюдение Я. Лазаревского, который в плане заметил по разнице в грунте в центре кургана круг диаметром 16 саженей и далее три концентрических кольца, шириной в 3, 2 и 7 саженей. На основании этого он сделал вывод о том, что курган был сооружен в четыре последовательных приема (Лазаревский, 1894. С. 41). Странно, что это обстоятельство ускользнуло от предельно внимательного А.Е. Люценко. М.И. Ростовцев, непосредственно ссылаясь на Лазаревского, почему-то писал о трех приемах (Ростовцев, 1925. С. 428). Я исправил эту ошибку и на этом основании предположил существование в Александрополе четвертой, необнаруженной при раскопках, гробницы (Мозолевский, Полин, 2005. С. 260). Теперь при наличии доказательств полной одновременности рассматриваемого кургана и опыта раскопок скифских курганов в Северном Причерноморье 1970–1990-х годов становится ясно, что Я. Лазаревский в Александропольском кургане впервые наблюдал последовательные концентрические достройки насыпи из дерна и, по-видимому, их оплывы, столь ярко продемонстрировавшие себя в Желтокаменской Толстой Могиле (1974 г.), курганах Золотой Балки (1979 г.), Чертомлыке (1980 г.), Бабиной Могиле (1986 г.). Как стало ясно из публикации архивных чертежей, И.Е. Забелин в структуре Чертомлыка также отметил первичную насыпь диаметром 16 саженей (ср. с Александрополем, возможно, это технологическая норма строительства из дерна для курганов такого калибра) и 5 или даже 6 последовательных колецдостроек (Яценко, 2002. С. 14; Мозолевский, Полин, 2005. С. 261) Амфоры Александрополя и датировка кургана. На протяжении 2004–2008 гг. околокурганная тризна в Александропольском кургане исследована на площади 2345 м2. Здесь найдены обломки не менее 370 амфор, произведенных в 14 греческих центрах2. Среди них – 51 клеймо Гераклеи Понтийской, Хер- Работы на Александропольском кургане в 2008 г. сонеса Таврического, Фасоса и Синопы. Весь этот огромный комплекс находок является закрытым и абсолютно синхронным. Амфоры представлены следующими типами. Пифоидные амфоры Гераклеи – не менее 76 экз. По морфологии соответствуют типу I-3 или I-4, или I-А-3 (рис. 8, 1,2). По данным С.Ю. Монахова, амфоры I типа изготавливались с конца V до середины 370-х годов. до н.э., типа I-А – от 370-х до 330-х годов до н.э. (Монахов, 2003. С. 142. Табл. 87, 2,3,8; 88, 5,8; 89, 4; 92, 5), т.е. не позднее третьей четверти IV в до н.э. На этих амфорах имеются клейма AΨОГО (31 экз. одного штампа), магистратские двустрочные EПI ΘEΔΩPO | ФIΛIΣKOΣ (3 экз.) и одно гончарное двустрочное ФIΛI[Σ] | KO[Y]. Конические амфоры Гераклеи представлены 24 сосудами (Рис. 8, 3,4). Относятся к типам II-3 или II-A-1 и II-A-2 гераклейской тары, датирующимся от 360-х годов до начала III в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 136–138. Табл. 94, 6; 95, 5–7; 96, 2). С этими амфорами в нашей тризне связаны два клейма ETY | MOI, одно уникальное анэпиграфное и 3 фрагмента клейм, по единичным сохранившимся буквам имен которых можно только сказать, что это не Этюм. Амфоры круга Гераклеи двух серий: Первая из них, т.н. «оранжевая» (рис. 8, 6), насчитывает 17 амфор. Очень необычный цвет теста, его выделка, отсутствие пироксена в тесте, а также гераклейских клейм на них, вероятно, указывают на их изготовление в другом центре, причем одним тиражом. По морфологии соответствуют тем же типам пифоидных амфор Гераклеи из нашей тризны и, соответственно, датируются не позднее 330-х годов до н.э. (Монахов, 2003. С. 128-131, 142. Табл. 87, 3, 4; 92, 5). Вторая серия круга Гераклеи, т.н. «коричневая», представлена 16 амфорами. По ряду элементов демонстрируют сходство с гераклейскими, но имеют очень своеобразное тесто: серо-коричневое с большим количеством песка, отдельными крупными частицами толченого кварца и единичными зернами пироксена. Клейм нет. Все эти амфоры в основании ручек имеют глубокие овальные пальцевые вдавления настолько своеобразные, что нет сомнений в том, что они сделаны пальцем одного человека. Более того, можно утверждать, что и выемка в пятке ножки № 158 сделана тем же пальцем того же человека. По форме соответствуют типу II-1 гераклейских амфор, датирующемуся в пределах 360–340 годов до н.э. (Монахов, 2003. С. 134,135, Табл. 93, 1–4). По морфологии это как будто Гераклея, но Гераклеи с таким тестом не бывает (рис. 9, 5). «Псевдохерсонес». Группу из 85 амфор составляют сосуды, считавшиеся до недавнего времени продукцией Боспора или ранним типом амфор Херсонеса – тип I-А, по С.Ю. Монахову (Зеест, 1960. С. 94. Табл. XVII, б, г; Монахов, 1989. С. 43-50. Табл. 1-11). В настоящее время С.Ю. Монахов и Е.В. Кузнецова исключили их пантикапейское или херсонесское происхождение и отнесли к продукции неустановленных центров в Пропонтиде или северной Эгеиде. По многочисленным совместным находкам с клеймеными фасосскими, гераклейскими, а также мендейскими амфорами известных типов в могильниках Прикубанья они датируются от середины первой до третьей четверти IV в. до н.э. (Монахов, Кузнецова, 2009). В нашей тризне выделяются две группы. Красноглиняные, плотного теста, без блесток, с мелким песком и отдельными включениями толченого кварца – 32 амфоры. По крупным ножкам первоначально можно предположить принадлежность данных амфор к варианту амфор типа Солоха-II (Пепарет). Но в отличие от пепаретских, наши амфоры имеют короткую горловину с короткими и значительно менее массивными ручками (рис. 9, 7,8). Вторая группа амфор этого типа, т.н. «коричневая» группа (53 сосуда), резко отличается коричневым, иногда рыхлым, тестом, насыщенным блестками, песком и мелкими частицами светлого кварца (рис. 8, 9; 9, 6). Центр, безусловно, иной. Представительную группу в Александропольской тризне составляют амфоры Херсо- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 203 C.В. Полин, М.Н. Дараган Рис. 8. Александропольский курган. Типы амфор из тризны. 1,2. Гераклея пифоидная; 3,4. Гераклея конического типа; 5. Круг Гераклеи, «коричневая серия»; 6. Круг Гераклеи, «оранжевая» серия; 7,8. Псевдохерсонес, красноглиняная серия; 9. Псевдохерсонес, коричневоглиняная серия. 204 1 2 3 4 5 6 8 9 0 7 0 10 см 10 см Работы на Александропольском кургане в 2008 г. неса Таврического – 36 экз. Они относятся к типу III херсонесской тары, по С.Ю. Монахову. У большинства амфор этого типа отсутствуют ножки или верхние части горловин. Единственный целый сосуд имеет ножку весьма редкой формы (Монахов, 1989. С. 63, 64. Табл. XV, 97–101,103), не характерной для всего типа. Подлинную форму III типа херсонесской тары демонстрирует целая амфора из Запорожья с клеймом астинома Дамокла или Дамотелия (Нефедов, 1992. С. 172. Рис. 1; Мозолевский, Полин, 2005. С. 389). По морфологии и параметрам эти амфоры, несомненно, подражают амфорам Менды мелитопольского типа II-C второй-третьей четверти IV в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 92–94) и, соответственно, также должны датироваться не позднее третьей четверти IV в. до н.э. (рис. 9, 1–3). Херсонесские амфоры из Александропольской тризны по тесту разделяются на две серии. Первая отличается его высоким качеством – плотное, терракотового цвета разных оттенков с примесью мелкого песка, мелких частиц пироксена и отдельных белых и полупрозрачных кварцевых частиц (16 шт. – рис. 9, 1). Вторая – тесто грубое, с большим количеством крупного песка и пироксена, ощутимых наощупь. Иногда имеют ангоб (20 экз. – рис. 9, 3). На ручках обеих серий имеются пять клейм. Практически полностью сохранилось клеймо № 22 AΘANOΔ[OPOY] | TOY NIKE[AAΣ] | T]YNOM[OYNTOΣ] − группа 2-А, по В.И. Кацу, 285–272 гг. до н.э. (1994. С. 76, 84. Кат. 5. Табл. III, 1–6, 5). Вероятно, прав С.Ю. Монахов, восстанавливающий остатки клейма № 20 аналогично предыдущему клейму № 22 (личное сообщение от 25.02.08). Уверенно восстанавливаются клеймо № 24 ΑΓΑΣΙΚΛΕΟΣ│ΑΣΤΥΝΟ группы 1-В, по В.И. Кацу, 300–285 гг. до н.э. (1994. С. 51, 76. Кат.1. Табл. I, 1, 2) и клеймо № 23 [ΗΡΟΞΕΝ]Ο[Υ]│ΑΣΤΥΝ[ΟΜΟΥ] группы 1-Б, по В.И. Кацу, 315–300 гг. до н.э. (1994. С. 50, 51, 77, 98. Кат. 58. Табл. XXV, 1–58, 2). Для достоверного восстановления остатков клейма № 21 данных недостаточно – по размещению букв подходят 9 различных клейм практически всех существующих групп и подгрупп внутри них по В.И. Кацу (1994. Кат. 3, 30, 46, 50, 70, 85, 88, 106, 114). Если руководствоваться датировками В.И. Каца, пять херсонесских клейм из тризны Александропольского кургана датируются от 315 до 272 г. до н.э., чего не может быть ни при каких обстоятельствах, уже хотя бы потому, что клейма № 22–24 найдены вместе. Мало того что их даты не согласуются между собой, они также, по датировкам В.И. Каца, абсолютно оторваны от хронологического контекста всего амфорного комплекса околокурганной тризны этого кургана. Амфоры Фасоса в тризне представлены 16 экз. Тесто отличается мягкостью, молочнокофейным цветом, насыщено блестками. При определении типа отмечается некоторая двойственность – граненый профиль всех имеющихся венчиков характерен для амфор классической биконической формы, которые датируются не позднее третьей четверти IV в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 70). С ними связаны три (возможно, четыре) идентичных клейма – ΘACIΩN-щит-NAYΣΩN. А. Аврам включил Навсона в группу 316-310 гг. до н.э. (Avram, 1996. Р. 53, 118, 119. №269. Tabl. I. P. l. XXI). К 322 г. до н.э. относит деятельность Навсона И. Гарлан (Garlan, 2004–2005. Р. 324). М. Дебидур поместил его в группу 335– 325 гг. до н.э., как и В.И. Кац (Debidour, 1986. Р. 324, 331; Кац, 2007. С. 416). Последняя дата наиболее соответствует дате амфорного комплекса Александрополя. В то же время имеются две ножки фасосских амфор конического варианта позднеконической серии типа II-С-3, по С.Ю. Монахову (рис. 9, 4,5). Одна из них, благодаря находке 2008 г., соединилась с характерным туловом амфоры того же типа. Из находок 2007–2008 гг. склеиваются крупные части корпусов амфор большого диаметра также именно этого типа. При этом тулова малого диаметра, характерного для биконической Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 205 C.В. Полин, М.Н. Дараган 1 2 3 5 4 6 Рис. 9. Александропольский курган. Амфоры из тризны. 1-3. Херсонес, тип III; 4,5. Фасос; 6. Псевдохерсонес, коричневоглиняная серия; 7. Хиос; 8. Типа Солоха I; 9,10. Типа Муригиоль; 11-13. Средиземноморье, неустановленный центр. 8 12 11 9 10 0 0 10 см 10 см серии, у нас нет. Данный тип датируется начиная с 320-х годов до н.э. (Монахов, 2003. С. 72, 73. Табл. 49). Хронологический контекст Александропольской тризны указывает на необходимость углубления этой даты в третью четверть IV в. до н.э. На это указывает и совместная находка донных частей 206 7 13 фасосской амфоры конического варианта позднеконической серии типа II-С-3, по С.Ю. Монахову, и амфоры Менды мелитопольского типа в погребении кургана № 12 в группе у с. Изобильное близ г. Орджоникидзе (Мозолевский, Николова, 1981. С. 6. Табл. 4, 1,2). Работы на Александропольском кургане в 2008 г. Однако все найденные в Александропольской тризне венчики амфор с клеймами Навсона не стыкуются с туловами амфор из-за отсутствия промежуточных частей. На ручке нашей единственной позднеконической амфоры имеется совершенно нечитаемый край клейма. Кроме того, на отдельной ручке имеется еще один фрагмент половины смазанного оттиска клейма с мелкой круглой эмблемой, которое совершенно определенно отличается от клейм Навсона. Поэтому возможно допустить наличие в Александропольской тризне классичских биконических и позднеконических фасосских амфор типа II-С-3, по С.Ю. Монахову, что характерно для третьей четверти IV в. до н.э. Или, что более вероятно, здесь присутствует тип позднеконической амфоры типа II-С-3, по С.Ю. Монахову, но имеющий характерный для биконических амфор граненый венчик (рис. 9, 4). То есть своеобразный промежуточный гибрид, поскольку амфоры этого типа имеют уже валикообразный округлый венчик (Монахов, 2003. Табл. 49, 1-6). Амфоры типа Муригиоль представлены 29 экз. (рис. 9, 9, 10). В Северном Причерноморье они обнаружены в комплексах первой половины IV в. до н.э. и, являясь продукцией неустановленного центра круга Фасоса, имеют определенное сходство по морфологии с гераклейской и фасосской тарой IV в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 79, 80. Табл. 55, 4–8). По-видимому, находка амфор типа Муригиоль в тризне Александрополя является самой поздней в Северном Причерноморье и демонстрирует их доживание до третьей четверти IV в. до н.э. Хиосская тара представлена фрагментами девяти колпачковых амфор первой-третьей четверти IV в. до н.э. Время их производства И.Б. Брашинский ограничивал первой половиной IV в. до н.э. (1984. С. 138. Табл. XXXI). С.Ю. Монахов распространил на третью четверть IV в. до н.э. (1999. С. 394). Наши ножки датируются в пределах середины – третьей четверти IV в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 21. Табл. 11, 6; 12, 1–6) (рис. 9, 7). Типа Солоха-I имеются фрагменты единственной классической крупной пифоидной амфоры с массивным грибовидным венчиком (рис. 9, 8). Период их бытования в основном ограничивается второй-третьей четвертью IV в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 102–104; Мозолевский, Полин, 2005. С. 324–327). Также двумя экземплярами представлена придонная (с обломанной ножкой) часть амфоры Менды мелитопольского типа II-C второй-третьей четверти IV в. до н.э. (Монахов, 2003. С. 92-94; Мозолевский, Полин, 2005. С. 322). Интересную группу составляют шесть амфор, судя по насыщенному блестками тесту, происходящие из Средиземноморья (рис. 9, 11–13). По форме сходны с амфорами Херсонеса Таврического типа 1-В (Монахов, 1989. Табл. XII, 73). Однако состав теста и метрические данные, превышающие херсонесские показатели для этого типа (Монахов, 1989. С. 101, 102. Табл. 5), указывают на иное происхождение. Видимо, эти амфоры и послужили прототипом для подражания херсонесским гончарам. По контексту Александропольской тризны датируются третьей четвертью IV в. до н.э. Синопа представлена характерными профильными частями от пяти амфор. Имеется одно фрагментированное трехстрочное клеймо (№ 48). В верхней строке как будто просматривается буква N над первой буквой О во второй строке в слове ΑΣΤΥNOMOY. Во второй строке –....NOMOY, в третьей – .....INIOY. К сожалению, это клеймо относится к достаточно редким, к тому же неизвестного штампа. Все специалисты предполагают здесь по сходству букв одно из имен магистрата из набора Дельфиний, Посейдоний, Кроний и Новмений. И. Гарлан по взаиморасположению букв в конце концов склонился к прочтению имени Дельфиния, очень редкого магистрата начала II группы синопских клейм 340–330 гг. до н.э. Н. Федосеев предполагает принадлежность клейма ко II или даже к I группе Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 207 C.В. Полин, М.Н. Дараган синопских клейм, считая последнее все же маловероятным. С.Ю. Монахов и В.И. Кац, ведущие поиски в пределах II и III групп, не пришли к какому-либо заключению . Около 10% амфор пока остаются неопределенными по недостатку или из-за отсутствия диагностируемых профильных частей. Как уже отмечалось, вся тризна, как и сам Александропольский курган, являются единовременными. Время сосуществования всех имеющихся типов амфор возможно не раньше и не позднее третьей четверти IV в. до н.э. В этой связи требуется также синхронизация амфорных клейм Гераклеи, Фасоса, Херсонеса Таврического и Синопы. Больше всего проблем с клеймами Херсонеса. Уже приходилось писать о необоснованности начальной даты херсонесского клеймения (Мозолевский, Полин, 2005. С. 380–392). Херсонесский магистрат Аполлонид, чье клеймо найдено в тризне кургана Каменская Близница, теперь перенесен из группы 300–285 гг. до н.э. в группу самых ранних херсонесских магистратов начала последней четверти IV в. до н.э. Таким образом, рассматриваемый курган возвращается в основную хронологическую группу курганов высшей скифской знати. Хотя такую передатировку нельзя считать достаточной, поскольку он входит в группу скифских курганов третьей четверти IV в. до н.э. Но и это уже немало. Однако в целом позиции В.И. Каца остаются незыблемыми – ранее 325 г. до н.э. херсонесского клеймения нет, а типологические группы херсонесских клейм являются суть хронологическими (Кац, 2007. С. 143-148). Новые находки в Александрополе, в сущности являющиеся первым закры- тым комплексом с херсонесскими клеймами, дают очень весомый повод наконец-то над этим подумать. В Александропольском кургане среди украшений узды лошади из дромоса подзахоронения в Центральную гробницу кургана имеется серебряный конский овальный налобник с изображением Ники (Древности Геродотовой Скифии I. Атлас. Табл. XIV, 5), идентичный налобнику из Бабиной Могилы. Специфический тип такого изображения Ники впервые отмечен на статерах Александра Македонского в 336 г. до н.э. и на панафинейских амфорах также 336 г. до н.э. с именем магистрата Пифодела (Полин, Мозолевский, 2005. С. 356. Табл. 9, 1,2). По заключению М.Ю. Трейстера, наборы серебряных уздечных украшений из Бабиной Могилы изготовлены около 340–330 гг. до н.э. (2005. С. 512). Огромное количество пифоидных амфор Гераклеи и амфор типа Муригиоль в тризне, не заходящие далеко во вторую половину IV в. до н.э., амфоры Менды мелитопольского типа и колпачковые хиосские, не выходящие за пределы третьей четверти IV в. до н.э., не позволяют выводить дату кургана и тризны Александрополя за пределы 340–330 гг. до н.э. Ей в значительной степени соответствуют упомянутые выше датировка фасосских клейм Навсона по М. Дебидуру и В.И. Кацу и вероятная принадлежность синопского клейма к II группе синопских клейм 340–330 гг. до н.э. В целом полученные на сегодняшний день научные результаты доисследования Александропольского кургана уже превзошли все ожидания. Список литературы Алексеев, 2000 – Алексеев А.Ю. Наконечники стрел из Александропольского кургана и их значение для истории скифских древностей IV в. до н.э. // ΣYΣΣITIA. Памяти Ю.В. Андреева. СПб, 2000. Алексеев 2003 – Алексеев А.Ю. Хронография Европейской Скифии. СПб, 2003. Артамонов 1966 – Артамонов М.И. Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа. Прага; Л., 1966. Алексеев, 1986 – Алексеев А.Ю. Греческая керамика из Александропольского кургана // СГЭ. 1986. Вып. 51. Алексеев, 1993 – Алексеев А.Ю. Уникальные украшения конской узды из Александропольского кургана // ПАВ. 1993. Вып. 6. Алексеев, 1996 – Алексеев А.Ю. Скифские цари и «царские» курганы V−IV вв. до н.э.// ВДИ. 1996. № 3. 208 Работы на Александропольском кургане в 2008 г. Брашинский, 1965 – Брашинский И.Б. Новые материалы к датировке скифской племенной знати Северного Причерноморья // EIRENE. 1965. IV. Брашинский, 1984 – Брашинский И.Б. Методы исследования античной торговли. М.; Л., 1984. Бухтеев, 1852 – Бухтеев М. Александропольский курган // ЗООИД. 1852. Т. 3. Древности Геродотовой Скифии. Сб. описаний археологических раскопок и находок в Черноморских степях. Вып. I. СПб, 1866. Атлас. де Груммонд и др., 2005 − де Груммонд Н.Т., Полин С.В., Черных Л.А., Глеба М., Дараган М.Н. Первый год доисследования Александропольского кургана // Боспорский феномен. Проблема соотношения письменных и археологических источников. СПб, 2005. Зеест, 1960 − Зеест И.Б. Керамическая тара Боспора // МИА. 1960. № 83. Извлечение из всеподданнейшего отчета об археологических разысканиях в 1853 году. СПб, 1855. Кац, 1994 − Кац В.И. Керамические клейма Херсонеса Таврического. Каталог-определитель. Саратов, 1994. Кац, 2007 − Кац В.И. Греческие керамические клейма эпохи классики и эллинизма (опыт комплексного изучения) // БИ. 2007. XVIII. Лазаревский, 1894 − Лазаревский Я. Александропольский курган. Могила скифского царя // ЗРАО. 1894. Т. 7. Вып. 1, 2. Мелюкова, 1981 − Мелюкова А.И. Краснокутский курган. М., 1981. Мозолевский, Николова, 1981 − Мозолевский Б.Н., Николова А.В. Отчет о работе Чкаловского отряда Орджоникидзевской экспедиции ИА АН УССР в 1981 г. // Научный архив ИА НАНУ. № 1981/6а. Мозолевский, Полин, 2005 − Мозолевский Б.Н., Полин С.В. Курганы скифского Герроса IV в. до н.э. (Бабина, Водяна и Соболева могилы). Киев, 2005. Монахов, 1989 − Монахов С.Ю. Амфоры Херсонеса Таврического IV−II вв. до н.э. Саратов, 1989. Монахов, 1993 − Монахов С.Ю. К хронологии Александропольского кургана // Вторая Кубанская археологическая конференция. Краснодар, 1993. Монахов, 1999 − Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Комплексы керамической тары VII−II вв. до н.э. Саратов, 1999. Монахов, 2002 − Монахов С.Ю. «Поздние» серии гераклейских амфор (конца IV – первой трети III вв. до н.э. // АМА. 2002. Вып. 11. Монахов, 2003 − Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Типология амфор ведущих центров-экспортеров товаров в керамической таре. М.; Саратов, 2003. Монахов, Кузнецова, 2009 − Монахов С.Ю, Кузнецова Е.В. Об одной серии амфор неустановленного дорийского центра IV века до н.э. (бывшие «боспорские» или «раннехерсонесские») // Матер. XII Междунар. конф. «Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века». Ростов н/Д., в печати. Нефедов, 1992 − Нефедов В.В. Античная херсонесская амфора со дна реки Днепр у о. Хортица // ДСПК. 1992. Вып.3. Онайко, 1970 − Онайко Н.А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV−II вв. до н.э. // САИ. 1970. Перовский, 1852 Доклад Л.А. Перовского о раскопках в Ека- теринославской губернии близ с. Александрополь в 1852 г. // Рукописный архив ИИМК РАН, Ф. 6. Д. 202. Л. 1. Полин, 2009 − Полин С.В. Амфоры Александропольского кургана (по материалам раскопок 2004–2006 гг) // ААе. 2009. V. 3 (в печати). Полин и др., 2005 − Полин С.В., Де Граммонд Н., Глеба М., Черных Л.А., Дараган М.Н. Украинско-американский скифский курганный проект. Первый год работы // Археологічні відкриття в Україні 2004 р. Київ, 2005. Полин, Дараган, 2007а − Полин С.В., Дараган М.Н. Исследования Александропольского кургана в 2005 г. // Археологічні відкриття в Україні 2006 р. Київ, 2007а. Полин, Дараган, 2007б − Полин С.В., Дараган М.Н. Греческие центры-поставщики вина в Причерноморскую Скифию, по материалам тризны Александропольского кургана // Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века. Ростов н/Д., 2007. Полин, Дараган, 2008 − Полин С., Дараган М. Проблемы датировки скифского царского кургана Александрополь // Revista Arheologica. Se. noua. 2008. V. IV. № 2. Пругло, 1972 − Пругло В.И. Энглифические клейма Гераклеи Понтийской из Мирмекия // КСИА. 1972. № 130. Ростовцев, 1912 − Ростовцев М.И. Пиксида расписного склепа кургана Васюриной горы // ЗООИД. 1912. Т. 30. Ростовцев, 1925 − Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Л., 1925. Ростовцев, 1926/1993 − Ростовцев М.И. Сарматские и индо-скифские древности // ПАВ. 1993. Вып. 6. (1-е издание – Сб. статей, посв. памяти Н.П. Кондакова. Seminarium Kondakovianum. Прага, 1926). Сибирский, 1852 − Сибирский А. Донесение Министру уделов Л.А. Перовскому о раскопках в Феодосии и кургане, находящемся близ селения Александрополя Екатеринославской губ. // РА ИИМК РАН. Ф. 9. Д. 20. Терещенко 1853 − Терещенко А. Очерки Новороссийского края // ЖМНП. 1853. Ч. 78. Терещенко, 1854 − Об археологических разысканиях в Екатеринославской губернии в 1852, 1853 и 1854 гг. // Рукописный архив ИИМК РАН. Ф. 9. Д. 43. Трейстер, 2005 − Трейстер М.Ю. Об изделиях торевтики из скифского кургана Бабина Могила // Мозолевский Б.Н., Полин С.В. Курганы скифского Герроса IV в. до н.э. (Бабина, Водяна и Соболева могилы). Киев, 2005. Уваров, 1871 − Уваров А.С. Сведения о каменных бабах // Тр. I АС. 1871. Т. II. Фирштейн, 1966 − Фирштейн Б.В. Черепа из Александропольского скифского кургана. // ВА. 1966. Вып. 22. Яценко, 2002 – Яценко И.В. Представления И.Е. Забелина о строении насыпи кургана Чертомлык // РА. 2002. № 4. Avram, 1996 − Avram А. Les timbres amphoriques. 1. Thasos // Histria. T. VIII. Bucarest, 1996. Garlan, 2004−2005 − Garlan Y. En visitant et revisitant les ateliers amphoriques de Thasos // BCH. T. 128,129. 2004−2005. Debidour, 1986 − Debidour M. En classant les timbres Thasiens // BCH. 1986. Suppl. XIII. Piotrovsky et al., 1986 − Piotrovsky B., Galanina L., Grach N. Scythian Art. The Legacy of the Scythian World: mid-7th to 3th century B.C. Leningrad, 1986. Sulimirsky, 1970 − Sulimirsky T. The Sarmatians. Thames and Hudson. 1970. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 209 Е.А. Попова, Т.В. Егорова Новейшие открытия Крымской археологической экспедиции МГУ в Евпатории 0 5м Рис. 1. План помещений у западной оборонительной стены 210 В 2006–2008 годах Крымская археологическая экспедиция МГУ вела работы в северозападной части херсонесской крепости, в западной части позднескифского поселения и на некрополе у пос. Заозерное. В 1995—1996 годах здесь была открыта башня, фланкировавшая западный въезд на городище (рис. 1). Она была включена в структуру усадьбы, перекрывшую строительные остатки первоначальной крепости 60-х годов – конца IV в. до н.э. (Попова, Коваленко, 2005. С. 98), планировка которых на этом участке оставалась невыясненной. Это стало основной задачей исследований рассматриваемого периода. В результате были раскопаны два ряда помещений, расположенных вдоль западной оборонительной стены к северу от башни. Восточная стена восточного ряда помещений продолжала линию восточной стены башни (рис. 1). Важным итогом работ стало выявление трех строительных уровней первого хронологического периода. На самом раннем этапе к северу от башни находился блок из трех помещений. Площадь восточного составляла около 15 м2, северозападного – около 10 м2, юго-западного – 5,25 м2. В центре последнего расчищено большое (0,75х0,90 м) округлое очажное пятно. Вероятно, это помещение использовалось для отопления или выпекания хлеба. В северозападном помещении, у западной стены имелась небольшая площадка, аккуратно вымощенная камнем и ограниченная рядом камней, Новейшие открытия Крымской археологической экспедиции МГУ в Евпатории Рис. 2. Помещение 133. Латрина. Вид с юга вероятно, предназначавшаяся для деревянных лестничных опор, ведших на второй этаж. Все помещения были полуподвальными, на что указывает каменная лестница, сохранившаяся в восточном, которая вела на площадь, вымощенную каменной крошкой. Описанный блок отличался от всех прочих комплексов в других частях крепости, поскольку представлял собой дом, планировка которого полностью повторяла планировку башни. Комплекс находок, среди которых обломок жернова, фрагменты столовой и кухонной посуды, подтверждает хозяйственное назначение этих помещений. Следующий, северный блок строений состоял из двух почти одинаковых по площади (9 и 10 м2) также хозяйственных помещений (рис. 1). Об этом свидетельствуют остатки печи, фракционной амфоры и большого фрагмента пифоса. В первом помещении находилась какая-то конструкция типа навеса, поддерживавшаяся одним крупным столбом и двумя рядами жердей, от которых сохранились небольшие ямки. К северу от них частично открыты еще два помещения, очевидно, сходные по размеру и функциям с только что описанными. Исходя из назначения всех этих помещений можно говорить об их специализации в отдельных частях крепости. У восточной оборонительной стены это были склады (Карасев, 1963. С. 41). У южной стены помещения располагались в один ряд и, возможно, были жилыми. К северной стене примыкал банный комплекс (Попова, Коваленко, 2005. С. 15, 25, 26). Открытые в 2008 г. помещения западной линии были хозяйственными. Самый ранний период завершился локальным пожаром, за которым последовала некоторая перепланировка домов (одни помещения объединяются, другие – уменьшаются в площади). Вымощенное пространство, располагавшееся к востоку от западной линии помещений, ограничивается с юга частично открытым зданием, в северо-западном углу которого размещался каменный резервуар. Нижняя часть его была выточена из цельного камня, а Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 211 Е.А. Попова, Т.В. Егорова стенки надстроены из некрупных подтесанных камней (рис. 2). Овальный в плане, этот резервуар сужался к северу, где располагался слив. Длина резервуара – 0,50 м, максимальная ширина – 0,40 м, высота – 0,35 м. Слив имел овальное устье и уходил под северную стену помещения, проходя под вымощенной каменной крошкой площадью и заканчиваясь в яме. Сток был выложен по дну калиптерами. Он был перекрыт плоскими камнями у северного фаса северной стены помещения и каменной крошкой площади на остальном протяжении. Длина стока, уходившего вниз под небольшим углом, – около 2,40 м. Перепад глубин составлял 0,35 м. Выгребная яма не была исследована полностью, поскольку ее перекрыла южная стена помещения следующего строительного периода. Определенно можно сказать, что она была обложена камнем. Вероятнее всего, данная конструкция служила отхожим местом (латрина). Свободное пространство между резервуаром и западной стеной помещения выложено небрежно подогнанными друг к другу плоскими камнями. Возможно, это была площадка для установки сосуда с водой для слива нечистот. В третьем периоде вновь происходит перестройка западной линии помещений. Два из них вновь делятся стеной на две комнаты каждое. Восточная стена первых двух уровней разбирается и переносится на 1 м к востоку. Южное помещение прекращает свое существование и его площадь вымащивается крошкой, преобразуясь в переулок, отделяющий башню от жилищно-хозяйственных комплексов. Все это кардинально меняет первоначальную планировку данного участка. В то же время пространство к востоку от западной линии помещений продолжает наполняться архитектурным содержанием. Здесь возводится здание площадью около 19 м2 (рис. 1, 3). Оно положило конец функционированию латрины, перекрыв свободный доступ к выгребной яме. Резервуар закладывается камнями и замазывается суглинком. В результате получается небольшая площадка, видимо, 212 хозяйственного назначения. Стены большого здания, вкупе с вновь отстроенной восточной стеной помещений западной линии, образовали границу улицы. Наличие нескольких строительных уровней внутри первого периода, археологический материал из слоев которого датируется 60-и годами – концом IV в. до н.э., косвенно доказывает отсутствие на данном памятнике застройки ранее этого времени. Одновременно проводились исследования позднескифского зольника, расположенного к западу от поселения последней четверти II в. до н.э. – первой половины I в. н.э. Этот холм состоял из суглинистых слоев, насыщенных золой, значительным количеством фрагментов печины, керамики и костей животных. В нижнем слое довольно компактно располагалось несколько ямок, устроенных в песке, перекрывшем разрушенный жилищнохозяйственный комплекс. Они имели округлую форму, диаметром в среднем около 0,80 м, глубиной от 0,10 до 0,40 м. В них аккуратно были сложены крупные фрагменты печины от очагов и зола. В одной из ямок печина частично сохраняла форму очага. Одна из ям выделялась размерами, формой и находками (диаметр – 1,30 м, глубина – 0,10 м) и была заполнена слоями золы и угля. Ровное дно было обмазано глиной. Внутри ямы лежал плоский камень. Около ямы находилось скопление печины. В заполнении были обнаружены фрагменты керамики, печины и кости животных. У дна (около стенки в западной части) найден фрагментированный терракотовый алтарик с изображениями, выполненными в низком рельефе, представляющем три женские фигуры, взявшиеся за руки. В некоторых местах сохранилась грунтовка – ангоб белого цвета. В верхней части, которую отделяло от тулова несколько рельефных «поясков», находилось углубление. Миниатюрные вотивные алтарики – характерный предмет, употреблявшийся при отправлении обрядов, посвященных различным божества (Русяева, 1982. С. 143; Сокольский, 1976. С. 93). Новейшие открытия Крымской археологической экспедиции МГУ в Евпатории Рис. 3. Помещения и улица у западной оборонительной стены. Вид с запада Преднамеренное устройство ямок для захоронения остатков очагов и выбросов золы указывает на культовый характер зольника. Бережное отношение к остаткам печей отражает существование культа домашнего очага и огня в этот период. О сакральном характере объекта свидетельствуют и некоторые находки: упомянутый терракотовый алтарик, а также найденные в засыпи одной из более поздних зерновых ям глиняные модели зерна, плодов оливок и выпеченного хлеба. Подобные предметы, связанные с обрядами культа плодородия, известны на многих памятниках этого времени (Былкова, 2007. С.74, 99. Илл. 64, 12). Использование рассматриваемой площади как культового места продолжалось, видимо, чуть дольше, чем до середины I в. до н.э. Об этом свидетельствуют отсутствие светлоглиняных амфор, а также находки фрагментов мегарских чаш. Обращает на себя внимание большой процент лепной керамики, среди которой встречаются формы, типичные для позднескифского керамического комплекса. Среди лепных сосудов значительную часть составляют формы, подражающие античной гончарной кухонной и столовой посуде. Во второй половине I в. до н.э. данная территория продолжала использоваться как золь- ник. Но в материале нет ярко выраженной культовой окраски. Тогда же после предварительной нивелировки поверхности северозападная часть холма застраивается. В третьем строительном периоде поселения здесь возводится жилищно-хозяйственный комплекс с зернохранилищем. После его разрушения на этом месте образовалась свалка, куда сбрасывали мусор от зачистки территории с исчезнувшими строениями первого и второго позднескифского периодов. Об этом свидетельствует материал более ранний, чем находки из зольника (в целом конец II — середина I вв. до н.э.). Это фрагменты родосских и книдских амфор с клеймами. Клейма Родосских амфор относятся только к V и VI группам (по Г. Финкельштейну), т.е. датируются от середины до конца II в. до н.э. Концом II — I вв. до н.э. датируются фрагменты краснолаковой посуды. Узкую дату (конец II в. до н.э.) дает фрагмент кувшина с фильтром (filter-jug) (Rotroff, 1997. Р. 182). Наличие фрагментов мегарских чаш позволяет отнести верхнюю хронологическую границу этого уровня к концу первой четверти I в. до н.э. (Коваленко, 1998. С.15). Судя по стратиграфии и фрагментарности заполняющей ее керамики, свалка образовывалась постепенно, в течение довольно длительного периода. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 213 Е.А. Попова, Т.В. Егорова Рис. 4. Курган № 36. Кромлех В конце третьего периода, после предварительной нивелировки поверхности свалки, на этом участке возводится каменный дом, от которого сохранились стены на уровне двух нижних рядов. Время разрушения зернохранилища датируется по археологическому материалу концом I в. до н.э. — началом I в. н.э. Таким образом, рассмотренный материал позволят сделать выводы об относительной последовательности образования зольного холма, характере использования этого участка в разное время, а также о занятиях, культах и обрядах населения городища в конце II в. до н.э. — начале I в. н.э. С 2007 года возобновлены раскопки некрополя у поселка Заозерное. Исследование кургана № 36 дало интересные результаты. Несмотря на то что он был ограблен, сохранилось несколько захоронений, позволяющих его датировать и говорить о погребальном обряде античного населения городища «Чайка». В северо-западном секторе открыт каменный склеп, нижняя часть которого вырублена в материковой скале, а верх надстроен крупными плитами известняка. К ним вел дромос из грубо обработанных камней. В склепе зачищено 7 214 костяков, что характерно для позднескифских захоронений, хотя сооружение, несомненно, греческое, как и в других курганах этого некрополя. Единственная находка —бронзовая серьга в виде маленького колечка. В юго-восточном секторе зафиксирован небольшой кромлех (рис. 4), обозначивший центр кургана. Внутри него расчищено захоронение на заглубленной и подтесанной скальной поверхности. Здесь также найдена только бронзовая серьга в виде небольшого колечка. В северо-западном секторе на уровне каменного наброса было открыто два безынвентарных захоронения младенцев в херсонесских амфорах (рис. 5). Одна из них датируется концом IV – концом III вв. до н.э. (Монахов, 1989.), другая не выходит за пределы конца IV – первой трети III вв. до н.э. (Монахов, 1989. С. 52. Табл. IV; С.57.Табл. XII.). Интересный комплекс был открыт к северо-востоку от склепа. Он состоял из детского погребения в каменном ящике, в 1,5 м от которого располагались три пары ямок, обложенных камнями. Они, несомненно, представляли собой своего рода жертвенники для ритуальных возлияний. Новейшие открытия Крымской археологической экспедиции МГУ в Евпатории Рис. 5. Курган № 36. Захоронение в амфоре В насыпи кургана найдено довольно большое количество керамики, в основном фрагменты амфор. Среди них ручка херсонесской амфоры с клеймом астинома Геродота 300–285 гг. до н.э. (Кац, 1994. С. 76. Табл. XXII, 1–54, 1). Датирующими также являются находки чернолаковой посуды, в том числе ойнохои начала Ш в. до н.э. (Rotroff, 1997. F. 35. P. 294). Открытия в кургане позволяют реконструировать погребальный обряд местного греческого населения. Работы выполнялись при финансовой поддержке РГНФ. Проекты № 06-01-18096е «Раскопки греко-скифских памятников в окрестностях Евпатории», № 07-01-180 «Раскопки памятников античного времени в округе Евпатории» и № 08-01-18047е «Изучение античных памятников окрестностей Евпатории». Список литературы Былкова, 2007 – Былкова В.П. Нижнее Поднепровье в античную эпоху. Херсон, 2007. Карасев, 1963 – Карасев А.Н. Раскопки на городище Чайка близ Евпатории // КСИА. 1963. Кац, 1994 – Кац В.И. Керамические клейма Херсонеса Таврического. Саратов, 1994. Коваленко, 1998 – Коваленко С.А. К истории изучения позднеэллинистической штампованной рельефной керамики в России // Эллинистическая и римская керамика в Северном Причерноморье. М., 1998. Попова, Коваленко, 2005 – Попова Е.А., Коваленко С.А. Историко-археологические очерки греческой и позднескифской культур в Северо-Западном Крыму. М., 2005. Русяева, 1982 – Русяева А.С. Античные терракоты СевероЗападного Причерноморья. Киев, 1982. Сокольский, 1976 – Сокольский Н.И. Таманский толос и резиденция Хрисалиска. М., 1976. Rotroff, 1997 – Rotroff S.I. Hellenistic Pottery. Athenian and Imported Wheelmade Table Ware and Related Material // The Athenian Agora. 1997. V. XXIX. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 215 Т.Л. Самойлова, П.В. Остапенко, О.К. Савельев Новейшие открытия в античной Тире 0 5 см Рис. 1. Фрагмент греческой надписи с упоминанием храма. 216 В последние годы исследования античного города проводились не только перед средневековой Аккерманской крепостью, где расположен Центральный раскоп, но и на территории самой крепости. В основном в целях музеефикации античного и средневекового города. В южной и западной частях Центрального раскопа предшествовавшими раскопками были открыты пятиугольная башня, фрагменты оборонительных стен, остатки улицы, служившей в римское и позднеантичное время, сооружение с колоннадами римского времени, а также два дома позднеантичного периода. Здесь же найдено несколько фрагментов алтарей, один из которых содержал посвящение богу непобедимого морского пехотинца Ульпия Валента (Карышковский, 1979. С. 85–88), а также фрагмент греческой надписи на мраморной плите (рис. 1) с упоминанием какого-то храма (Самойлова, Кожокару, 2002. С. 112). Кроме того, в одном из домов был выявлен прямоугольный каменный алтарь. Находки большого количества фрагментов античной импортной керамики и амфор позволяют видеть в позднеантичной Тире все еще античный центр (Самойлова, 2004), а вовсе не столицу визиготов (Зубарь, Сон, 2007. С. 203, 204; Павленко, Сон, 1991. С. 6–16). В северо-западной части Центрального раскопа (рис. 2) открыты два разновременных участка оборонительного комплекса IV в. до н.э., а также два дома, построенных в эллинистический период. Более ранняя стена уже к середине IV в. до н.э. перестала функционировать и, местами разобранная почти до основания, была перекрыта подвальными по- Название статьи мещениями дома. Она была сложена из прямоугольных по фасаду тщательно обработанных крупных плит, поставленных орфастатно постелью на фасад, и тщательно подогнанных друг к другу. Как и остальные оборонительные стены Тиры, она – трехслойная. Более поздняя оборонительная стена имела северо-западное направление. На территории Аккерманской крепости, у южного фасада крепостной стены, разделяющей Гарнизонный и Гражданские дворы, были выявлены основания еще одной мощной оборонительной стены (рис. 3). Следовательно, античный город не распространялся на территорию, занятую всем Гражданским двором Аккерманской крепости. К постройкам эллинистического времени, исследовавшимся в северо-западной части Центрального раскопа, относятся остатки двух жилых домов. Они разделены переулком с водостоком. Полная планировка домов и их границы пока не ясны, но уже очевидно, что это были многокамерные жилые дома, имевшие два строительных периода с перестройками в рамках каждого. Возведены они были уже после сооружения юго-западной оборонительной стены. Первый дом относится к безордерному типу. Ширина открытой части – 30 м, длина – 42 м. Он состоял из 10 помещений и двора в северной части. Первый строительный период относится к концу IV в. до н.э., второй – к ІІІ–ІІ вв. до н.э. Подвальные помещения, расположенные в южной половине дома, сооружены одновременно с северным фасадом оборонительной стены и лишь впоследствии были включены в систему жилого дома. На каком-то этапе два подвала были засыпаны. Характерной особенностью домов являлось наличие в каждом дворе небольших водосборных колодцев и локальных водостоков. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 2. Центральный раскоп. Участок «Северозапад». 217 Т.Л. Самойлова, П.В. Остапенко, О.К. Савельев Рис. 3. Фундаментальная часть эллинистической оборонительной стены в гражданском дворе Аккерманской крепости. Рис. 4. Куртина № 395/А 218 Границей между домами служил водосток. Он имел несколько уровней и фиксировался с горизонта строительных остатков римского времени. Выявлено пять перестроек этой конструкции, относящихся к различным периодам бытования квартала. Во втором доме открыто шесть наземных и подвальных помещений, маленькие крытые дворики и вымостка открытого двора. В одном из подвалов хорошо прослеживается выборка оборонительной стены, а восточная стена помещения была сооружена прямо над фундаментной частью куртины. В полуподвале найдены развалы родосских амфор, фрагменты терракотовых статуэток, большое количество бус различных типов, среди которых выделяется финикийская антропоморфная бусинаамулет, а также несколько глиняных тессер. Среди прочих находок отметим терракоты, монеты Тиры и других античных центров Причерноморья и Средиземноморья, большое количество амфор различных античных городов, изделий из кости, металла, стекла и пр. (рис. 4–6). Интересно и присутствие в слое большого количества керамики фракийского облика. Кроме того, одно из помещений, погибшее в пожаре, датируемом серединой I в. до н.э., содержало только сосуды гето-фракийского облика: корчаги со сгоревшим зерном проса, вазы-фруктирьеры, чаши-светильники, разнообразные горшки и миски, клад монет, относящихся к империи Митридата VI Евпатора. Все это заставляет еще раз поднять вопрос о постоянном присутствием среди населения Тиры фракийцев. В 2006 году были начаты раскопки в Гарнизонном дворе Аккерманской средневековой крепости. Здесь, ближе к юго-восточному углу двора был заложен раскоп. Основной задачей было полное исследование слоев и строительных остатков средневекового времени и выход на слои античной эпохи. Территория была застроена в средневековый период, но плотность застройки, как показали графические материалы, относящиеся к османскому периоду истории крепости, так и археологические исследования, была относительно небольшой. Ниже остатков Новейшие открытия в античной Тире строений османского, молдавского и золотоордынского периодов были обнаружены объекты и материалы античного времени. В северовосточном углу раскопа частично открыта кладка из полигональных грубообработанных плит известняка. Материал, обнаруженный при ее исследовании, относится к римскому времени. В северной части раскопа, в северовосточном углу обнаружилось помещение, которое также может быть датировано античным временем. При этом был выявлен горелый слой, содержавший крупные фрагменты черепицы и амфорные стенки, что свидетельствует о пожаре, который может быть отнесен предварительно к III в. н.э. При расчистке верхнего уровня кладок помещения, относящегося к турецкому времени, была обнаружена каменная заготовка под алтарь из очень плотного привозного мраморовидного известняка. Интересна свинцовая фигурка Афродиты высотой 6,5 см (рис. 6, 1), из слоя римского времени. Детали фигурки хорошо проработаны. Обе руки подняты к голове. Фигура облачена в гиматий. Не исключено, что она может быть копией бронзовой статуэтки I–II вв. н.э. В слое помещения золотоордынского времени обнаружен перстень из сердолика (рис. 7, 2). Весьма вероятно, что это не законченное изделие, а заготовка. 0 5 см Рис. 5. Светильник с изображением лица сатира. Рис. 6. Терракотовые маски. Список литературы Зубарь, Сон, 2007 – Зубарь В.М., Сон Н.А. Северо-Западное Причерноморье в античную эпоху. Симферополь, 2007. Карышковский, 1979 – Карышковский П.О. Новые тирасские надписи // Античная Тира и средневековый Белгород. Киев, 1979. Павленко, Сон, 1991 – Павленко Ю.В., Сон Н.А. Пізньоантична Тіра та ранньодержавне об’єднання візіготів // Археологія. 1991. № 2. Самойлова, 2004 – Самойлова Т.Л. К вопросу о времени основания и гибели античной Тиры // Боспорский феномен. СПб, 2004. Самойлова, Кожокару, 2002 – Самойлова Т.Л., Кожокару В. Новые данные о культах и культовых античных постройках в Тире // Северное Причерноморье в античное время. Киев, 2002. Штерн, 1913 – Штерн Э.Р. Раскопки в Аккермане летом 1912 г. // ЗООИД. 1913. Т. 31. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 1 0 1 см 2 Рис. 7. 1. Свинцовая фигурка Афродиты; 2. Сердоликовый перстень. 219 Н.И. Сударев, О.Д. Чевелев Охранные исследования Западного некрополя Гермонассы в 2009 г. 1 1 Работы велись ВБАЭ ИА РАН, ЮРЦАИ. При поддержке и с участием волонтеров фонда «Археология» 220 Т аманское городище – один из уникальных археологических памятников на территории Российской Федерации. Это единственное городище, жизнь на котором беспрерывно продолжается уже более двух тысяч лет — со времени основания здесь греческой колонии в первой половине VI в. до н.э. и вплоть до наших дней. За это время город Гермонасса – Тмутаракань не раз поменял свое название. Основанная переселенцами из Митилены в VI в. до н.э., Гермонасса впоследствии входила в состав Боспорского царства, Византийской империи (после нашествия гуннов в V-VI вв.), затем в VII в. один из городов Болгарского царства. Со времени установления хазарского господства в Крыму и на Тамани в VIII в. на территории городища в крепости Таматарха, находилась ставка хазарского гарнизона. Со второй половины X в. город – столица русского Тмутараканского княжества. Впоследствии, в XII в., уже как Матарха, город принадлежал Византии и половцам. В ХIII-ХIV вв. городом Матлукой (Матрика) владеют золотоордынские ханы, а после монголо-татарского периода, городом правили местные черкесско-адыгские князья. Генуэзцы, которые начали оседать в городе еще с XIII в., в XV в. называют его Матрегой. В конце ХV в. – сер. ХVIII в. городом завладеют турки, тогда же появится название Таман. Согласно «Манифесту» Екатерины II от 8 апреля 1792 г., Тамань «на вечные времена» вошла в состав России. Материалами археологических исследований ХIХ-ХХ вв. было установлено, что вокруг города Гермонассы-Тмутаракани, как в Охранные исследования Западного некрополя Гермонассы в 2009 г. 0 100 м 1958 2007 Рис.1. Степень разрушения берега на участке некрополя античное, так и в средневековое время были расположены грунтовые и курганные могильники, окружавшие этот город в трех направлениях – западном, восточном и южном. Эти могильники были связаны с тремя главнейшими древними дорогами, около которых они образовывались и разрастались. Западный грунтовой и курганный могильник является наиболее обширным среди грунтовых могильников Гермонассы – Тмутаракани. Его протяженность составляет около 2 км. Первые археологические раскопки Западного некрополя проводились в 18691870 гг. В 1870 г. А.Е. Люценко исследовал девять каменных гробниц (ОАК 1870-1871. С. XVI-XVII). В начале XX столетия краеведомлюбителем, жителем станицы подъесаулом В.В. Соколовым была проделана огромная работа по сбору данных и составлению карты древних поселений и могильников в районе станицы Таманской. Именно В.В. Соколову современная археология обязана сведениям о местах расположения грунтовых и курганных могильников в ст. Таманской и в ее округе (Соколов, 1919. С. 50. № 56). В 20 – 30-е годы ХХ в. на данной территории работали экспедиции под руководством А.С. Башкирова, А.А. Миллера; В.Ф. Гайдукевича (Loseva. 1929; Сидорова, Тугушева, Забелина, 1985. № 14; Миллер, 1932. С. 67; Гайдукевич, 1959. С. 155, 157, 158, 165-179). Всего было исследовано около сотни погребений. В 1956 и 1957 гг. раскопки Западного грунтового могильника Гермонассы производились Н.П. Сорокиной (Коровина, 1964; Сорокина, 1961). С 2005 г. на данной территории производит работы ВБАЭ ИА РАН. Ею были исследованы участки средневекового и античного некрополя Гермонассы. Разрушения и утраты, изменившие первоначальный облик грунтовых могильников Гермонассы – Тмутаракани, делятся на невосполнимые и практически не поддающиеся учету, и утраты и нарушения, которые можно каклибо охарактеризовать и учесть, установить их происхождение и причины и повлиять на Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 221 Н.И. Сударев, О.Д. Чевелев Рис. 2. Сырцовое сооружение «крематорий» процесс разрушения памятника охранными мероприятиями. Целью работ - выяснение степени разрушений на территории некрополя в связи с береговой абразией за последние 50 лет. Обследован обрез обрыва от территории городища и до кургана Лысая гора, в котором в 1916 г. был обнаружен мраморный саркофаг (Пятышева, 1949). После этого, полученные результаты были наложены на аэрофотоснимки 1959 г. и космоснимки 2009 г. Было выявлено, что в результате береговой абразии было утрачено от 20 до 100 м береговой линии в районе некрополя. Иными словами, только за последние 50 лет в обрыв рухнуло около 80100 тысяч кв. м берега (Рис. 1). Помимо визуального обследования обрыва, проведены небольшие раскопки на краю обрыва – на территории, которая неминуемо должна была обрушиться в ближайшие годы. Раскоп расположен в 1,2 км от территории городища античного времени. В результате этих работ на площади 60 кв. м исследовано 28 погребений. Большинство погребений совершено в простых могильных ямах. В одном погребении 222 прослежены остатки деревянного перекрытия, и в одном случае зафиксирована засыпь морским песком. Положение погребенных – вытянуто на спине. В большинстве случаев руки и ноги вытянуты параллельно туловищу. Однако встречены и иные положения конечностей. В двух погребениях античного времени костяки имели элементы скорченности (скорчено на спине). В одном погребении средневекового времени руки погребенного были скрещены на груди. Ориентировка погребенных преобладает широтная – головой на запад или головой на восток. Материал погребений крайне бедный и невыразительный. Вероятнее всего, это связано с тем, что данный участок непрерывно использовался в течении долгого времени и при строительстве более поздних погребениях был уничтожен инвентарь предшествующих. На участке обнаружен материал от архаического времени и до XV в. н.э. Встречена монета татарского времени, фрагменты стеклянных браслетов и стеклянных лампадок тмутараканского времени, также обильный материал античного времени: фрагменты амфор, столовой и чернолаковой посуды, в том числе фрагменты чернофигурных лекифов. Погребения верхнего яруса отличались хорошей сохранностью костей, западной ориентировкой. Наиболее вероятная их датировка – турецко-татарское время. Более ранние погребения сохранились гораздо хуже. Они ориентированы, как правило, на восток, расположены правильными рядами, почти без инвентаря. Не исключено, что большая часть из них была ограблена, однако, не исключено, что некоторые из них изначально были безинвентарными. И это может быть связано не с бедностью погребенных, а взглядами на посмертное существование души. Безинвентарные погребения были широко распространены в Греции во все периоды, и связывать их существование только с малоимущими слоями населения – слишком прямолинейно и вряд ли правильно. Из инвентаря следует отметить красноглиняную ойнохою, вотивный светильник на груди одного из погребенных и скорлупу яиц в Охранные исследования Западного некрополя Гермонассы в 2009 г. двух погребениях раннего некрополя. Датировка погребений основана на стратиграфии. Несколько погребений, расположенных на одном уровне и параллельно рассматриваемым, было разрушено дромосами склепов первых веков нашей эры (не исследовались). Можно предположить, что весь этот комплекс погребений относится ко времени до сооружения склепов. В пользу этого говорит и перемешанный материал из разрушенных погребений. Еще одной крайне интересной находкой явился комплекс сооружений из обожженного сырцового кирпича. Довольно неплохо сохранилось одно, еще два – сильно разрушены обрывом. Все три сооружения ориентированы по линии запад-восток. Одно из них по форме напоминает могилу со скругленными углами. Внутри – следы горения. Наиболее сохранившееся сооружение представляет собой прямоугольную конструкцию со внутренней перегородкой и следами горения внутри (Рис. 2). Восточной часть конструкция была разрушена захоронением. Единственный датирующий материал – единичные фрагменты венчиков хиосских кубков. Наиболее близкую аналогию подобным сооружениям находим в некрополе Кеп. Там известно три подобных сооружения также с использованием сырцовых кирпичей. Н.П. Сорокина считала эти погребения крематориями и датировала первыми веками до нашей эры (Сокольский, Сорокина 1966, С. 28-49). Несмотря на существенные различия в конструкции, мы склонны считать исследованные в 2009 г. конструкции также связанными с сожжением погребенных. Следует отметить, что уже к весне 2010 г. данные конструкции рухнули бы (Рис. 3). В ближайшее время та же участь грозит и всей прилегающей территории. Несмотря на то, что участок достаточно отдален от городища, некрополь на данной территории насыщен погребениями. Очень приблизительные расчеты показывают, что за последние 50 лет безвозвратно погибло до 40 000 погребений. В пользу этого говорит и большое количество человеческих костей, встречаемых под обры- Рис. 3. Разрушения Берега в районе некрополя вом. Если в ближайшее время не будут приняты меры по сохранению памятника – мы можем безвозвратно лишиться значительных участков некрополя и городища. Список литературы Гайдукевич, 1959. Гайдукевич В.Ф. Некрополи некоторых боспорских городов // МИА. Коровина, 1964. Коровина А.К. Некрополи Синдики VI-II вв. до н.э. как источник для изучения взаимодействия греческих и варварских элементов в истории Азиатского Боспора // Дисс. … канд. ист. наук. М. Миллер, 1932. Миллер А.А. Таманская экспедиция ГАИМК в 1931 г. // СГИМК. №7-8. Пятышева. 1949. Пятышева Н.В. Таманский саркофаг // Тр. ГИМ. Вып. II. Соколов, 1919. Соколов В.В. Карта древнейших поселений и могильников в районе станицы Таманской // ИТУАК. №56. Сокольский, Сорокина, 1966. – Сокольский Н.И., Сорокина Н.П. Раскопки города Кепы и его некрополя в 1957-1963 гг. // Ежегодник ГИМ 1963-1964 гг. М. 1966 Сорокина, 1961. Сорокина Н.П. Раскопки некрополя Гермонассы в 1956 – 1957 гг. // КСИА. Вып. 83. ОАК 1869. Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1969 год. – СПб. ОАК 1870-1871. Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1970 год. – СПб. Lossewa, 1929. - Lossewa N.M. Zwei klazomenische Vasen // AA. 1929. Bd. 44. № 1/2. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 223 Н.И. Сударев, В.А. Жуков, Т.Н. Бакунова Исследования ВосточноБоспорской археологической экспедиции ИА РАН и Фонда «Археология» на Таманском полуострове в 2009 г. (Предварительные данные) 224 В течение ряда лет ВБАЭ ИА РАН проводила разведки на территории Таманского полуострова в районе пос. «За Родину». В 2009 г. эти работы были продолжены совместно с фондом «Археология» в рамках проекта «БазаТамань». Целью работ было выяснение археологической ситуации в данном районе в связи с планируемым строительством. Данная территория широко известна в научном мире в связи с тем, что здесь расположен один из интереснейших памятников в регионе – «Таманский толос и резиденция Хрисалиска» (АГСП, 1984, С. 86-87; Сокольский, 1976). Этот памятник «За Родину 4» неразрывно связан с именем Н.И. Сокольского, раскопавшего на нем выдающийся архитектурный ансамбль, известный ныне как «Таманский толос и резиденция Хрисалиска». Этот комплекс включает в себя святилище эллинистического времени, более позднюю усадьбу и крепость римского времени, сменявшие друг друга на протяжении семи-восьми веков (Сокольский, 1976). В своей книге Н.И. Сокольский указывает, что памятник давно известен в науке. К перечню исследователей, упомянутых им, необходимо добавить, что памятник отмечен также на карте А.А. Миллера (Паромов, 1992. С. 648). Там же расположено еще одно поселение, исследованное Н.П. Сорокиной – «За Родину 7» (Сорокина, 1979. Паромов, 1992. С. 654). В пределах прилегающей к поселку «За Родину» территории расположена одна из наиболее хорошо сохранившихся на Таманском полуострове регулярных систем античных земельных наделов (Гарбузов, 2006. С. 60). Исследования Восточно-Боспорской археологической экспедиции на Таманском полуострове в 2009 г. Рис. 1. Общий вид могильника у пос. «За Родину» Во время работ было зафиксировано и поставлено на охрану большое количество памятников археологии, уточнены границы известных ранее. В числе других был зафиксирован грунтовый могильник античного времени. К моменту выявления на территории могильника находился действующий карьер для выборки глины, площадью более 2 га (Рис. 1). В связи с этим были проведены срочные работы по спасению и исследованию затронутых техникой погребений. В результате работ было исследовано 20 погребений. Из них 5 не подвергались воздействию землеройной техники (погребения 14, 15, 18, 19, 20), остальные были полностью или частично разрушены. Погребения совершены в различных погребальных сооружениях: в грунтовых могилах без перекрытий, катакомбах и подбойных могилы. Для двух погребений (погребения 3 и 16) проследить конструкцию могил не удалось. Степень разрушения могил 8, 13 и 17 не позволяет достоверно говорить о конструкции погребальных сооружений. Погребения в обычных грунтовых могилах прослежены для 9 захоронений (№№ 2, 5, 6, 10, 12, 14, 17, 18, 19). Размеры, скорее всего, варьировались, форма чаще всего прямоугольная или прямоугольная со скругленными углами. В погребениях 15 и 20 прослежено захоронение в подбойных могилах. Подбой выкопан в длинной северо-восточной стенке подовальной входной ямы, ориентированной по линии ЮЗ-СВ, дно подбоя находилось ниже уровня дна входной ямы. Погребения в катакомбах выявлены для 4 захоронений (№№ 4, 7, 9, 11). Погребение 9 представляет собой Т-образную катакомбу, погребальная камера которой располагалась перпендикулярно входной яме, в то время как в остальных случаях погребальная камера выкопана в узкой стенке подпрямоугольной входной ямы. Входная яма, расположенная на западе, располагалась выше погребальной камеры. Погребения 7 и 11 ориентированы по Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 225 Н.И. Сударев, В.А. Жуков, Т.Н. Бакунова 1 5 2 0 3 3 cм 6 7 9 8 10 11 12 13 14 4 0 5 cм 15 0 3 cм 18 16 0 17 0 19 3 cм 0 Рис. 3. Погребальный инвентарь. 1. Погребение 11; 2, 5-13, 17-18. Погребение 15; 3, 19. Погребение 5; 4. Погребение 19; 14. Погребение 2; 15. Погребение 4; 16. Погребение 14 226 5 cм 5 cм линии ЮЗ-СВ, но входная яма катакомбы 7 находилась на северо-востоке, а погребения 11 на юго-западе. В погребениях 4, 7, 11 погребальная камера была отделена от входной ямы закладом из сырцового кирпича. Все исследованные погребения представляют собой трупоположения. Большинство костяков лежит вытянуто на спине. Однако в трех случаях №№ 2, 14, 19 ноги погребенных находились в положении «скрещено в голенях/щиколотках». Такое положение костяка, начиная с III в. до н.э., появляется в некрополях Боспора. Это, по-видимому, связано с практикой связывания ног (Каменецкий, 1986. С. 151-152). Данный признак относится рядом авторов с сарматскими элементам культуры (Кобылина, 1956. С. 80) и меотскими (Десятчиков, 1973. С. 72) традициями. К числу скорее варварских их относит и Д.И. Даньшин (1992. С. 79). На наш взгляд, более правильным является мнение В.Н. Корпусовой и А.А. Масленникова не относящих этот признак к этнодифференцирующим. (Корпусова, 1983. С. 92; Масленников. 1985. С. 67, 1990, с. 54). Такое положение ног известно Кепах, Фанагории (Сударев, 1995. С.181), Нимфее (Грач, 1999, А44, 127) и т.д. В двух случаях зафиксированы варианты скорченного положения костяка – «скорчено на спине». Подобное положение также распространено как у греков Боспора, так и на сопредельных территориях (Сударев, 2004, 2005, С. 15-17). Одной из отличительных черт данного могильника является наличие в погребениях захоронений животных. Они были обнаружены на полу входных ям в двух катакомбах. В погребении 7 это кости лошади, лежавшие в анатомическом порядке. В погребении 11 кости черепа и ног быка, разрозненные кости особи мелкого рогатого скота. Инвентарь погребений сильно потревожен при разрушениях, однако можно говорить, что он не был богатым. Бусы были найдены в трех погребениях: погребения 15 (Рис. 2, 5-13), 18 и 19 (Рис. 2, 4). Это стеклянные бусы с металлической прокладкой, гагатовые цилиндрические и ромбовидные бусины с двумя параллельными каналами, а также одно- и двухцветные стеклянные бусы. Фрагменты фибул встречены только в погребениях, произведенных в катакомбах или в подбойной могиле. Это обломки лучковых подвязных фибул 4 варианта по классификации Амброза (Амброз, 1966. с. 61) В ногах погребения 5 выявлен красноглиняный кувшинчик (Рис. 2, 19). В погребении 15 обнаружен стеклянный бальзамарий III в. н.э. (Рис. 2, 18) (Кунина, Сорокина, 1972; Сорокина, 1977). Кроме того, в погребении 5 выявлен перстень бронзовый с геммой на сердолике (Рис. 2, 3). На гемме изображена сидящая муха. Сходная Исследования Восточно-Боспорской археологической экспедиции на Таманском полуострове в 2009 г. инталия, принятая за «цветок лотоса» издана в своде Кибальчича (1910. № 70). По мнению С.И. Финогеновой подобные перстни относятся к произведениям «греко-варварского искусства» и датируются II-III вв. н.э. (Финогенова, 2009. С. 284-286) В погребении 11 найден бронзовый перстень с неясными изображениями на щитке (Рис. 2, 1). В погребении 15 – перстень со вставкой из сердолика с прорезью в виде 4-х конечного креста (Рис. 2, 2). В погребении 14 у левой руки погребенного обнаружены 2 медные монеты (Рис. 2, 16). Одна из них - сестерции выпуска 98-103 гг. при правлении императора Траяна с изображением Нике влево на оборотной стороне (Анохин, 1986. С. 104, Т. 18, № 441). Погребения данного некрополя по инвентарю датируются в пределах II-III вв. н.э. По комплексу данных – набору инвентаря, положению костяков, погребальным сооружениям и наличию захоронений коней данный некрополь находит аналогии среди синхрон- ных варварских некрополей Северного Причерноморья и Предкавказья и в первую очередь «Золотого Кладбища» (Абрамова, 1982, 1983, 1989, Алексеева. 1976). Вопрос об отнесении того или иного погребального памятника расположенного на территории Боспора к греческому или варварскому населению очень сложный. Один только список трудов по данной проблематике превысил бы размеры данной статьи. К определению этнических признаков захоронений, выделению специфических, свойственных только определенной культуре черт, на памятнике до такой степени разрушенном, как могильник у пос. «За Родину» (по крайней мере на вскрытом нами участке), следует вообще подходить с особой осторожностью. Тем не менее, на основании изложенного, мы предварительно относим данный комплекс к некрополям варварского населения, активно проникающего на Боспор, начиная с первых веков нашей эры. Список литературы Берлин. Кобылина, 1956 – Кобылина М.М. Фанагория // МИА. 57 Корпусова, 1983 – Корпусова В.Н. Некрополь Золотое. Киев. Кунина, Сорокина, 1972 – Кунина Н.З., Сорокина Н.П. Стеклянные бальзамарии Боспора // Тр. ГЭ. XIII. Масленников, 1985 – Масленников А.А. Некрополи городов азиатского Боспора в первые века н.э. // СА. 1. Масленников, 1990. Масленников А.А. Население Боспорского государства в первых веках н.э. М. Паромов, 1992 – Паромов Я.М. Археологическая карта Таманского полуострова. М. Депонированная рукопись. Сокольский 1976 – Сокольский Н.И. Таманский толос и резиденция Хрисалиска. М. Сорокина, 1977 – Сорокина Н.П. Античные стеклянные сосуды из раскопок некро-поля боспорского города Кепы на Таманском полуострове // АМА. 3. Сударев, 1995 – Сударев Н.И. Создание базы данных по античному грунтовому некрополю Фанагории // Базы данных в археологии. М. Сударев, 2004 – Сударев Н.И. Погребения с элементами скорченности костяка в некрополях Боспора VI-II вв. до н.э.// ДБ. №7. Сударев, 2005 – Сударев Н.И. Грунтовые некрополи Боспорских городов VI-II вв. до н.э. как исторический источник. Автореферат…канд. ист.наук. М. Финогенова, 2009 – Финогенова С.И. Три геммы из собрания Таманского музея // Боспорский Феномен. Искусство на периферии античного мира. СПб. Абрамова, 1982 – Абрамова М.П. Катакомбные и склеповые сооружения Восточной Европы // Археологические исследования на юге Восточной Европы. Тр. ГИМ в. 54. М. Абрамова, 1983 – Абрамова М.П. Предварительнве итоги исследования Подкумско-го могильника близ г. Кисловодска // История и культура сарматов. Саратов. Абрамова, 1989 – Абрамова М.П. Погребальный обряд племен Центрального Предкавказья в III-IV вв. н.э. М. Алексеева, 1976 – Алексеева Е.П. Этнические связи сарматов и ранних алан с мест-ным населением СевероЗападного Кавказа. Черкасск. Амброз, 1966 – Амброз А.К. Фибулы юга Европейской части СССР II в. до н.э. – IV в н.э. // САИ Д-1-30. Анохин, 1986 – Анохин В.А. Монетное дело Боспора. Киев. Гарбузов, 2006 – Гарбузов Г.П. Древнее землеустройство нелинейного типа и ха-рактеристики современного ландшафта Таманского полуострова // ДБ № 9. Грач, 1999 – Грач Н.Л. Некрополь Нимфея. СПб. Даньшин, 1992 – Даньшин Д.И. Население Фанагории в I в. до н.э. – IV в. н.э. // Канд. Дисс. М. Десятчиков, 1973 – Десятчиков Ю.М. Сарматы на Таманском полуострове // СА. № 4 Каменецкий, 1986 – Каменецкий И.С. Код для описания погребального обряда // Археологические открытия на новостройках. М. Кибальчич, 1910 – Кибальчич Т.В. Южно-Русския Геммы. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 227 И.Б. Тищенко Погребение №10 из раскопок кургана №8 курганной группы Медведовская-1 в Тимашевском районе Краснодарского края 228 А рхеологические исследования кургана № 8 курганной группы «Медведовская-1», расположенной в Тимашевском районе Краснодарского края, проводились в августе 2008 г. Высота кургана составила 1,32 м, диаметр по линии С-Ю – 62 м, по линии З-В – 50 м. Насыпь кургана снималась с помощью бульдозера. Бровка, после изучения, убиралась местами вручную, местами – с помощью бульдозера. Стратиграфия насыпи включала 3–4 слоя и прослойки, лежавшие на предматерике и материковой желто-коричневой глине. Прослеженная стратиграфия позволяет предположить, что курган 8, скорее всего, был насыпан в один прием. С течением времени около подошвы кургана скопился затечный грунт. Впрочем, возможно, в сарматское время он был подсыпан. В кургане выявлены и исследованы 12 погребений из них 2 относились к сарматскому времени. Погребение 10 – впускное (рис. 1) – располагалось в юго-западном секторе кургана на расстоянии 3 м к ЮЗ (235°) от нулевого репера, на глубине 3,03 м. Могильное пятно имело форму неправильного вытянутого овала. Заполнение в западной (серый гумусированный суглинок) и восточной (серо-коричневый суглинок с прослойками материковой глины) частях не одинаковое. Это свидетельствует о наличии в западной части могилы свода, который расслаивался и оседал. Погребальная конструкция относилась к катакомбному типу. Входной колодец в плане имел овальную форму, ориентированную Погребение №10 из раскопок кургана №8 курганной группы Медведовская-1 0 50 см Тлен коричневый длинной осью по линии В–З. Длина колодца 1,88 м, ширина 1,22 м. Западная граница его утрачена в процессе расслаивания и оседания свода камеры. Стенки колодца отвесные. Дно понижалось в сторону погребальной камеры. Камера была сооружена под западной стенкой входного колодца. В плане по дну – подпрямоугольная с закругленными углами, ориентированная длинной осью, как и колодец, по линии З–В. Дно камеры понижалось к глухой западной стенке. Длина камеры (по дну) 2,20 м, ширина 1,35 м. Общая длина сооружения 4,24 м. Костяк женщины 20–25 лет лежал на спине на дне камеры вытянуто, головой ориентировано на запад. Сохранность костного скелета средняя, череп фрагментирован, нижняя челюсть отпала. Около черепа справа и слева найдены золотые серьги. Правая серьга небрежно согнута из округлой в сечении проволоки. Концы заходят один за другой, один из них заострен, другой обрублен. Диаметр серьги 2,2 см, диаметр проволоки 1,4 см. Левая серьга еще небрежнее согнута из более толстой, округлой в сечении проволоки. Концы не сомкнуты, края грубо обрублены (рис. 2, 1). Между правой плечевой и грудной клеткой найдено бронзовое зеркало (рис. 2, 2) в виде Рис. 1. Курган 8. Погребение 10. План-чертеж. 1. Серьги золотые. 2. Зеркало бронзовое. 3. Миска. 4. Кувшин. 5. Унгвентарий. 6. Котел бронзовый. 7. Бусы гешированные. округлого диска. С одной стороны по краю шел ободок в виде широкого валика. На зеркале имелась ручка в виде треугольного штыря. Диаметр зеркала – 6,5 см, толщина – 0,5 см, длина штыря – 4,5 см. Зеркало относится к типу VII и датируется второй половиной III – первой половиной II вв. до н.э. (Марченко, 1996. С. 223. Рис. 4). Около берцовых костей, в районе щиколоток и выше, были обнаружены бусы из гешира. Бусы однотипные, приземистоцилиндрической формы, но различаются размером. Около левой ноги найдено 29 бусин, около правой – 12. Еще шесть найдено в норах грызунов. В ногах погребенной располагался унгвентарий (амфориск) (рис. 2, 4). Тулово яйцевидное. Высокая ножка с плоской подошвой. Глина красная. В примеси белые частицы, блестки песка. Высота изделия 15,2 см. Амфориск относится к типу 3, по И.И. Марченко, датируется второй половиной III – первой половиной II вв. до н.э. (Марченко, 1996. С. 225, 237. Рис. 6; 18G). К югу от амфориска обнаружен бронзовый котел полусферической формы. Сверху на венчике располагались зооморфные ручки в виде повернутых друг к другу голов стилизованных копытных животных. Одна ручка Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 229 И.Б. Тищенко 4 1 3 Рис. 2. Инвентарь погребения 10. 230 7 0 10 см 2 5 8 утрачена, другая сохранилась частично. Снизу котел имел расширяющуюся книзу полую ножку. По тулову орнаментирован напаянным витым пояском в виде спирали в два оборота. Концы пояска не смыкаются. Котел преднамеренно деформирован: имеет вмятины, поломы, утраты. Неоднократно чинился, о чем свидетельствуют заплаты. Диаметр венчика 47,6 и 42 см. Диаметр ножки 8,8 см. Высота изделия 30,6 см. В ножке котла находился пепел. В котле лежали кости овцы-козы. Около котла (между ним и кувшином) также найдены кости овцы-козы. Данные котлы широко были распространены в погребениях правобережья Нижней Кубани и датируются второй половиной III – первой половиной II вв. до н.э. (Марченко, 1996. С. 320. Рис. 100, 11; 101, 5). К ЮЗ от котла у южной стенки камеры находился сероглиняный лощеный кувшин (рис. 3, 1), подтреугольный в сечении венчика. Невысокое, цилиндрическое горло плавным перегибом переходит в плечики. Тулово яйцевидное. Дно вогнуто. На плечике вертикальная петлевидная ручка. По плечикам и по тулову орнаментирован врезными полоскамижелобками. Поверхность заглажена. Диаметр 0 20 см 6 венчика – 12 см, наибольший диаметр – 26,4 см, диаметр дна – 12,5 см. Высота сосуда 33 см. Данные кувшины были широко распространены в погребениях правобережья Нижней Кубани и также датируются второй половиной III – первой половиной II вв. до н.э. (Марченко, 1996. С. 321. Рис. 101, 5). Рядом с кувшином найдена сероглиняная миска (рис. 2, 3). Бортик миски вертикальный с валикообразным венчиком. Дно на кольцевом поддоне. Поверхность с серым ангобом. В миске обнаружен тлен желтого цвета. Из заполнения входного колодца происходит обломок изделия из камня (рис. 2, 8) со следами обработки и использования. По дну колодца и камеры фиксировались пятна коричневого тлена. Тлен фиксировался и над костяком погребенной. Таким образом, погребение 10 относится к кругу местных памятников сарматской культуры и может датироваться второй половиной III – началом II вв. до н.э. Список литературы Марченко, 1996 — Марченко И.И. Сираки Кубани (По материалам курганных погребений Нижней Кубани). Краснодар, 1996. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия В.П. Толстиков О рдерные детали встречаются довольно часто при раскопках Пантикапея. Однако открытие остатков самих ордерных сооружений – событие редкое. За последние 60 лет раскопок на горе Митридат были открыты лишь три таких постройки: на Новом Эспланадном раскопе – северная часть колоннады и помещения так называемого «Пританея» (Марченко, 1968. С. 45–49), на раскопе Центральном – остатки перистильного двора в главном здании басилеи (Толстиков, 2000. С. 302–339) и расположенный рядом с ним фундамент дворцового антового храма (Толстиков, Виноградов, 1999. С. 282–304). В 2006 году в ходе работ экспедиции Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина на северном склоне западного плато Первого кресла горы Митридат, в пределах раскопа Центральный–Северный, была исследована часть ордерной постройки, получившей номер 3871. Несмотря на то что раскопки здесь еще не завершены, можно предполагать, что мы имеем дело с остатками небольшого портика, оформлявшего входной проем, который обеспечивал коммуникации на одной из террас, т.е. со своего рода пропилеями. Особенностью местоположения этого строительного объекта является то, что он находится непосредственно под террасой, на которой располагались сооружения, оформлявшие северную границу басилеи боспорских Спартокидов (Толстиков, 2006. С. 281–325) (рис. 1). 1 Раскопками на данном участке руководил к.и.н. Д.В. Журавлев. Новый объект ордерной архитектуры в центральном районе Пантикапея Рис. 1. Басилея Спартокидов. Схема сооружений, относящихся к IV и V строительным периодам. 231 В.П. Толстиков Рис. 2. Амфорные и черепичные клейма из слоя разрушения портика № 387 Рассматриваемый объект расположен на одной из террас западного плато вершины Первого кресла горы Митридат. Вышележащая терраса, поддерживаемая с севера мощной подпорной стеной, служила основанием для системы сооружений, замыкавших отсюда территорию царской резиденции – басилеи, композиционным и функциональным центром которой служило обширное двухэтажное здание с перистильным двором (Толстиков, 2000. С. 302–339). Учитывая сказанное можно предполагать, что пропилеи, о которых идет речь, были сооружены за пределами его территории, но все же в границах акрополя (рис. 1). Слой разрушения мощностью до 0,50 м, перекрывавший строительный объект № 387, залегал на уровне 19–20 штыков (отм. -9.10; -9.60). Он был образован коричневым и желто-коричневым плотным суглинком с включениями известняковой крошки, рушенного сырца, бутового камня, отдельных костей животных, многочисленных обломков штукатурки и фрагментов черепицы, в том числе с клеймами (более 150 обломков на участке площадью около 15 м2). Последние датируются от середины IV до конца III в. до н.э. Следует отметить клеймо с именем архонта Гигиэнонта (рис. 2, 7). В слое разрушения (кв. 50, шт. 19-20 и из завала камней над объектом № 387) был обнаружен разнообразный амфорный ма- 232 териал (Клазомены, эолийские красноглиняные, Хиос, Фасос, Менда, Гераклея, Синопа, Родос, Кос, Колхида, светлоглиняные с двуствольными ручками), датирующийся от второй половины VI – начала V вв. до н.э. (Абрамов, 1993. 2.22; 2.28; 2.30) до середины I в. до н.э. – середины I в. н.э. (Внуков, 2003. С. 52-54, рис. 13). Родосские амфорные клейма из этого слоя подтверждают и уточняют дату последней фазы бытования и время разрушения постройки. Все они датируются концом II – началом I вв. до н.э. (рис. 2, 1–3). Эту датировку дают и фрагменты краснолаковой, рельефной эллинистической керамики и светильников (рис. 3, 4). Монеты же указывают на то, что временем разрушения этого строительного объекта следует считать 70–60-е годы I в. до н.э. Портик был обращен к западу, оформляя предполагаемый входной проем в кладке, шедшей по трассе север–юг, и своим южным концом пристроенной перпендикулярно к мощной подпорной стене террасы. Раскопками открыта меньшая, южная часть мощеного плитами дворика, обрамленного с западной и северной сторон стилобатом. Северная его часть уничтожена выборкой II в. н.э. (рис. 5). Размеры дворика – 2,32х30 м (рис. 6). Все плиты покрытия средним размером 1,11х0,49 м; 1,00х0,79 м; 0,57х0,47 м; 0,47х0,32 м пригнаны между собой очень тщательно. Боль- Новый объект ордерной архитектуры в центральном районе Пантикапея 0 5 см Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 3. Краснолаковая рельефная керамика из слоя разрушения портика № 387 233 В.П. Толстиков Рис. 4. Фрагменты «мегарских» чаш из слоя разрушения портика № 387 шинство из них имеет заглаженную от длительного использования поверхность. Стилобат, замыкавший пространство двора с западной стороны. Общая длина его двух сохранившихся плит по западному фасу равна 1,98 м, при ширине 0,50–0,56 м, и толщина – 0, 25 м (их поверхность находится на отметке -9,47). В юго-западном углу стилобата обнаружен in situ фуст колонны без каннелюр, диаметром и высотой 0,30 м. Стилобат с южной стороны сохранился полностью и сложен из трех плит общей протяженностью по южному фасу 2,90 м при ширине плит 0,48–0,55 м и толщине 0,25 м. 234 Как было отмечено, двор с портиком ограничен с восточной стороны кладкой, от которой сохранился участок длиной 2,45 и толщиной 0,73 м. Ее цоколь выступает за восточный фас на 0,05–0,10 м и сложен из камней с горизонтально подтесанными верхними плоскостями. Кладка сильно разрушена выборками, но, очевидно, имела двухслойную конструкцию и была сложена из подтесанных камней и блоков с забутовкой на глинистом растворе. Еще одним важным элементом, связанным с пропилеями, является водосток, пристроенный с южной стороны к стилобату. При длине 1,21 м (юго-запад – северовосток) он сохранился полностью и выполнен из двух тщательно отесанных известняковых блоков, заглубленных в материковую глину. Его северный торец тщательно отесан и пригнан к южному фасу стилобата. У юго-западного края водостока имеется вытесанное, квадратное в плане, расширение желоба (0,18х0,18 м при глубине 0,07 м). Сам водосточный желоб имеет ширину 0,10 м и продолжается далее в северо-восточном направлении, будучи вытесан в плите стилобата. Наличие этого водостока определенно указывает на то, что при сооружении портика была тщательно продумана и организована система стока, сбора и перераспределения атмосферных осадков, поступавших с верхней террасы. В процессе раскопок на квадратах 48, 50 были найдены два фрагмента карниза дорического ордера с сохранившимися остатками полихромной росписи, почти целая дорическая капитель, а также угол абака с частью эхина другой аналогичной капители (рис. 7). Карниз (гейсон). Материал – плотный желтоватый известняк. Найдены два фрагмента выносных частей карнизных плит, на одном из которых полностью сохранилась и сима. Они позволяют воссоздать основные характеристики гейсона портика, а также фиксируют ширину триглифа и метопы фриза. Глубина выносной части карниза – 21 см. Фасадная плоскость карниза имеет высоту 14 см. В центральной ее части расположен гори- Новый объект ордерной архитектуры в центральном районе Пантикапея зонтальный трехсоставной рельефный профиль высотой 3 см, отделяющий собственно карниз от симы с водосточным желобом, вырезанной в едином блоке. На нижней плоскости выносной части карниза расположены мутулы, на которых сохранилась разметка в виде прочерченной сетки квадратов, в которую вписаны гутты диаметром 1,5–1,8 см и высотой 0,5 см: 3 ряда по 9 гутт в каждом. Расстояния между центрами гутт по вертикальной оси равны 5,5 см, по горизонтальной – 3,5–4,0 см. Таким образом, восстанавливаемая длина мутулы равна 20,6 см при фиксируемой глубине 15,5 см. Ширина промежутков между мутулами известна – 5 см. На нижней поверхности гейсона, на расстоянии 1,9 см от его внешнего края, протесан желобок полукруглого сечения шириной 2,5 см и глубиной 1 см. Как было сказано, сохранившиеся параметры основных элементов гейсона позволяют надежно определить ширину элементов фриза. Ширина триглифа должна быть равна ширине мутулы – 20,6 см. Ширина метопы, равная ширине одной мутулы, в сумме с шириной двух промежутков составит: 20,6 см + (5х2 см) – 30,6 см. Капитель. Материал: плотный желтоватый известняк, общая высота капители – 13,5 см. Абак: 29х29 см; общая высота – 4,2 см. В центре верхней плоскости абака расположено гнездо ромбической в плане формы 8х6 см и глубиной 2,5 см, предназначенное для крепления капители к балке архитрава; высота 1 Рис. 5. Остатки стилобата и мощения портика № 387: 1. Вид с северо-востока. 2. Вид с северо-запада. 0 2 5м Рис. 6. Остатки портика № 387 и помещения с алтарем № 297. План. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 235 В.П. Толстиков Рис. 7. Капители и фрагмент гейсона портика № 297. 0 карниза, оформляющего по периметру верхний край абака, – 1,1 см, вынос карниза – 0,9 см. Эхин: высота 3,1–3,2 см; верхний диаметр 26 см; нижний диаметр, равный диаметру верхнего фуста колонны, – 23,0 см. Ремешок из двух валиков треугольного сечения: общая высота – 0,9 см. Шейка: высота – 4,9–5.0 см; диаметр – 23,0 см. На нижней плоскости, в центральной части также расположено гнездо ромбической в плане формы 8х6 см, глубиной Рис. 8. Гипотетическая схема ордера портика № 387. (По В.П. Толстикову) 236 0 50 см 10 см 2,5 см, предназначенное для крепления капители с верхним фустом колонны. На основании анализа параметров представленных выше ордерных деталей, сохранившегося in situ нижнего фуста угловой колонны, а также известных пропорциональных отношений основных элементов ряда исследованных греческих колоннад дорического ордера III–II вв. до н.э., приведенных в таблице (прилож. I), можно наметить примерную реконструктивную схему пантикапейского портика (рис. 8). Фриз мог иметь высоту от 31,5 до 33,8 см. Высота архитрава составляла 25–27 см. В этом случае общая высота антаблемента может быть определена в пределах от 71,5 до 75,8 см. Высота колонны при нижнем ее диаметре 30 см и верхнем 24 см вряд ли превышала 235 см. Помимо ордерных фрагментов, в слое разрушения и выборки рассматриваемого объекта было найдено значительное количество обломков полихромной штукатурки, элементы стукового декора стен, а также части полихромного цемянкового покрытия полов с галькой (рис. 10). Мелкие и средние обломки полихромной штукатурки представлены следующими типами: • полихромная роспись, имитирующая облицовочное покрытие стен из пестрого мрамора, ограниченное горизонтальным фризом в виде так называемой «плетенки», отделявшей Новый объект ордерной архитектуры в центральном районе Пантикапея 0 эту зону от зоны, имитирующей покрытие из черного камня (рис. 10, 2, 5); • фрагменты темно-красного и желтого покрытия с рельефной имитацией рустованной кладки (рис. 10, 1); • фрагменты стукового фриза с рельефным изображением меандра (рис. 10, 1); 0 10 см 3м Рис. 9. Соотношение уровней расположения портика № 387 и здания, входившего в систему северного рубежа басилеи. Разрез С–Ю. (По В.П. Толстикову) • фрагмент каннелированного фуста декоративной полуколонны из стука, служившей элементом декора стен интерьера (рис. 10, 3); • выполненное из стука в высоком рельефе изображение маски сатира – также элемент декора интерьера (рис. 10, 4); 0 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 2 см Рис. 10. Фрагменты полихромной штукатурки и декоративных элементов и стука из слоя разрушения портика № 387. 237 В.П. Толстиков Рис. 11. Реконструкция схемы декора стен интерьера в помещении с алтарем № 297. (Автор К.А. Корганов) 0 250 см • обломки цемянкового покрытия полов красного, желтого и черного цветов с включениями крупной гальки (рис. 10, 1). Ни один из перечисленных фрагментов декора и покрытия полов не был найден в первоначальном положении. Поэтому строить какие-либо предположения относительно их принадлежности, а также обломка волюты не- Рис. 12. Капитель пилястры, использованная при сооружении алтаря № 297. 238 0 50 см большой ионической капители, именно данному сооружению преждевременно. Интересно сопоставить реконструируемую высоту портика с уровнем дневной поверхности периода функционирования вышерасположенной террасы. В пределах площади раскопа Центральный-Северный были открыты остатки сооружения, которое также заслуживает рассмотрения в контексте нашего исследования (рис. 9). Это необходимо, поскольку данная постройка входила в систему сооружений северной границы басилеи в качестве фланкирующего элемента. В ходе раскопок из ее помещения был получен важный датирующий материал и ряд ценных находок. Рассматриваемую постройку образовывали кладки, относящиеся еще к концу VI – началу V в. до н.э., использованные и в этот период. В процессе расчистки их внутренних фасов были выявлены in situ значительные пласты штукатурного покрытия кремовато-белого цвета, сохранившиеся местами на высоту до 0,45– 0,60 м. Кроме того, рядом на полу и в слое разрушения найдены крупные обломки стукового карниза того же цвета. На тыльной стороне этих обломков отчетливо заметны рельефные следы крепления, указывающие на то, что этот элемент декора монтировался на основу из прутьев или тростника, прикрепленную к стенам. Удалось реконструировать систему росписи интерьерного покрытия помещения последней фазы существования здания (рис. 11). Новый объект ордерной архитектуры в центральном районе Пантикапея Таблица 1. Отношения элементов Дорического ордера сооружений IV-II вв. до н.э. Наименование сооружения Дата Местонахождение Пропорциональные отношения элементов ордера Колонна Антаблемент d верх. : D ниж H кол. : D ниж d верх. : h кап. h кап. : H кол H кол. : H ант. h карн. : H ант. H ант. : h арх. h фриз. : h арх. 3 4 5 6 7 8 9 10 1 2 Перистиль дворца. Ранний эллинизм Эги. Македония 0.76 5.43 2.11 0.065 3.01 0.15 2.36 Северный портик агоры III в. до н.э. Приена. Малая Азия 0.78 6.15 2.00 0.062 3.20 0.27 2.94 Галерея агоры III в. до н.э. Пергам. Малая Азия. 0.83 8.83 2.49 0.049 4.23 0.19 Храм Афина Никефоры 290 г. до н.э. Пергам. Малая Азия 0.80 7.00 2.03 0.056 4.28 Гипостиль II в. до н.э. Делос 0.77 7.01 2.20 0.049 Средняя стоя Гимнасий Птолемея 2-я четв. II в. до. н.э. Афины. Греция 0.86 6.32 1.87 Стоя Аттала. Афины. 159-136 гг. Агора. до н.э. Греция 0.88 7.06 Перистиль т.наз. «Пританея» III–II вв. до н.э. 0.82 Средние отношения по всем памятникам Отношения по Витрувию Акрополь Пантикапея Боспор h l мет. тригл. : : l тригл. l тригл. l мет. : h мет. h фриз. : h карн. 11 12 13 14 1.71 1.70 0.89 2.91 1.15 1.92 1.52 0.79 1.48 2.78 1.26 1.72 1.48 0.85 2.37 0.17 2.60 1.12 1.40 1.53 0.87 2.58 3.67 0.15 2.55 1.17 1.67 1.38 0.82 2.02 0.070 4.04 0.22 2.19 1.28 1.76 1.47 0.84 2.72 2.33 0.053 4.89 0.27 2.46 1.22 1.60 1.46 0.90 1.87 6.22 2.79 0.049 4.40 0.19 2.70 1.20 1.64 1.20 0.73 2.41 0.82 6.75 2.25 0.056 3.46 0.20 2.60 1.20 1.64 1.44 0.83 2.20 0.83 7.00 1.68 0.071 4.67 0.17 3.00 1.50 1.50 1.50 1.00 — Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 239 В.П. Толстиков Рис. 13. Фрагмент рельефа с изображением хариты или горы, использованный при сооружении алтаря № 297. (Фото В.П. Толстикова). 0 10 см Пол в помещении был глинобитным (с золистыми прослойками) толщиной 2–3 см. Вся его поверхность оказалась перекрыта слоем пожарища тощиной 10 см. Сохранившиеся in situ остатки штукатурки на стенах также оказались закопчены и местами прокалены в огне. В ходе расчистки глинобитного пола в указанном помещении (кв. 114, шт. 11) был получен следующий материал: четыре фрагмента ручек и ножек родосских амфор второй половины III – начала I вв. до н.э. (Абрамов, 1993. 4.12, 4.14), краснолаковое блюдо II – I вв. до н.э. Уточнить время существования данного помещения второй фазы здания помогают монетные находки: Пантикапей, медь, 200–110 гг. до н.э.; Пантикапей (с надчеканкой), медь, первая половина III в. до н.э.; Пантикапей, медь, 200–121 гг. до н.э. В южной части описываемого помещения, были выявлены два объекта, представляющие особый интерес. Первый представлял собой строительный объект, сооруженный из архитектурных деталей вторичного использования: разбитой на две части пилястры (рис. 12), фуста колонны ионического или коринфского ордера и фрагмента мраморного рельефного фриза (рис. 13). Все эти детали были плотно уложены в виде прямоугольной в плане конструкции. Кроме того, на расстоянии 0,8 м от ее западной границы находилась кладка, также соору- 240 женная из деталей вторичного использования: два тесаных блока и неканнелированого фуста колонны, уложенные в один ряд (рис. 6). Установлено, что оба этих объекта сооружены непосредственно на слое пожарища, который перекрывал глинобитный пол помещения, т.е. уже после разрушения здания. Есть основания полагать, что в данном случае мы имеем дело с алтарем, специально воздвигнутым в руинах помещения. Остановимся на характеристике деталей этого алтаря. Обломок плиты с рельефом (рис. 13) имеет высоту 27,6 см, ширину 26,4 см, толщину 5,3 см. Мрамор белый; сколы по краям и поверхности; потертости, следы воздействия огня. Сохранилась часть рельефа с изображением богини в калафе и хитоне, вправо. Вероятно, речь может идти о фрагменте фриза, изображавшего хоровод (?), в котором была представлена и эта богиня – Гора, Харита или Муза. Может быть, изображение служило частью рельефного оформления алтаря, посвященного Аполлону или Артемиде. Предварительно он может датироваться концом III – II вв. до н.э. После разрушения и гибели здания в пожаре кто-то из оставшихся в живых его обитателей, вернувшись на руины, соорудил этот импровизированный алтарь, специально использовав не просто наиболее подходящие для этой цели архитектурные детали, но и вложив в северо-восточный его угол обломок мраморного фриза от разрушенного алтаря с изображением одного из божеств, которому он мог быть посвящен. Список литературы Марченко, 1968 – Марченко И.Д. Раскопки Пантикапея в 1959 – 1964 годах // СГМИИ. 1968. Вып. IV. Толстиков, 2000 – Толстиков В.П. Дворец Спартокидов на акрополе Пантикапея. (К проблеме локализации, интерпретации и графической реконструкции) // ДБ. 2000. Т. 3. Толстиков, 2006 – Толстиков В.П. Новые материалы к изучению ансамбля басилеи на акрополе Пантикапея // ДБ. 2006. Т. 9. Толстиков, Виноградов, 1999 – Виноградов Ю.Г., Толстиков В.П. Декрет Спартокидов из дворцового храма на акрополе Пантикапея // Евразийские древности. 100 лет Б.Н. Гракову: архивные материалы, публикации, статьи. М., 1999. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия С.В. Ушаков В последние годы раскопки Херсонесского городища продолжают вести всего 3–4 экспедиции. В настоящее время работы одной из них – КФ ИА НАНУ сосредоточены в районе базилики «Крузе» (№ 7). Она располагается в северо-восточной части городища (рис. 1, 2) между нераскопанными кварталами с литерными нумерациями XCVIIIa и XCIX. Стоит напомнить, что именно с этого раннехристианского храма начались раскопки Херсонеса в 1827 г. (Тункина, 2002. С. 511–513). Однако его первооткрыватель (Крузе) ограничился тогда только зачистками, фиксацией обнаруженных руин и добычей найденных «мраморов». Больше преуспел в 1891 г. самый известный дореволюционный раскопщик Херсонеса К.К. КосцюшкоВалюжинич. Он зафиксировал и составил план постройки и 21 могилы, расположенных внутри храма, кратко описывая находки (Косцюшко, Валюжинич, 1891). Затем необходимо назвать А.Л. Якобсона, которому принадлежит описание работ своих предшественников, новый план храма и достаточно убедительные доказательства его раннего возведения – V в. н.э. (Якобсон, 1959. Рис. 91–93. С. 187–190). В 1998 г. совместная экспедиция КФ ИА НАНУ, НЗХТ и Австрийской академии наук провели на памятнике небольшие работы – расчистки и раскопки, заложив один квадрат в районе правого плеча храма (Золотарев и др., 2003), где была обнаружена могила XII–XIII вв. К сожалению, эти работы не получили продолжения. В 2005–2008 гг. на базилике «Крузе» велись нами довольно значительные археоло- Базилика «Крузе» в Херсонесе: результаты исследований 2005–2008 гг. Рис. 1. Базилика «Крузе» по окончании раскопок 2008 г. Фото К. Зыковой. 241 С.В. Ушаков 0 200 м Рис. 2. А. Схематический план херсонесского городища с указанием места расположения базилики «Крузе». Б. Генеральный план базилики «Крузе». 242 гические исследования. Вся ее территория и пространство вокруг очищены от мусора, травы и камней. Территория храма разбита на стандартные раскопочные квадраты (5х5 м). Полевые работы проводились на шести участках: 1) в правом нефе; 2) на продольной улице; 3) перед храмом; 4) в нартексе; 5) в центральном нефе; 6) с северной стороны храма. В правом нефе базилики была удалена засыпь грунта мощностью более 2,5 м (5–7 слоев на разных ее участках) ниже пола храма до материковой скалы. Самый нижний (наскальный) слой содержал материалы эллинистического времени в виде многочисленных фрагментов разнообразной чернолаковой посуды. В остальной части засыпи преобладали более поздние материалы (амфоры, краснолаковая посуда конца IV – начала VI вв.). Из более чем двух десятков типов амфорной тары назовем самые характерные: 1. «Мирмекийские» (Зеест, 1960. Табл. XXX; Крапивина, 1993. 97. Тип 19. Рис. 30, 1–3). А.П. Абрамов отнес время их бытования к концу II – первой половине III вв. (1993. С. 47). В могильнике «Совхоз 10» (ТИП IV) использовались для погребений преимущественно во второй половине III в. (Стржелецкий и др., 2003–2004. С. 68. Табл. V). 2. Красноглиняные со сложнопрофилированными ручками (Зеест, 1960. Табл. ХХХI, 75; Крапивина, 1993. С. 99. Тип 31) II–III вв., близкие по морфологии и хронологии амфорам предыдущего типа. Заметим, что А.П. Абрамов сужает дату их бытования на Боспоре до конца II – первой половины III вв. (1993. С. 47. Тип 6.16–6.18). Многочисленные аналогии позволяют датировать их временем не позднее начала III в. (Стржелецкий и др., 2003–2004. С. 69, 70). 3. Светлоглиняные узкогорлые (Шелов, 1978. С. 16–21; Туровский и др., 2001. С. 58, 59. Рис. 36, 1–36, 6). От этих сосудов сохранились преимущественно обломки ручек, реже – фрагменты венцов и ножек амфор типов С конца II – начала III вв. (Шелов, 1978. С. Базилика «Крузе» в Херсонесе: результаты исследований 2005–2008 гг. 8), типа D первой половины III в. или F конца III – IV вв. (Шелов, 1978. С. 19). 4. Коричневоглиняные тонкостенные со слюдой в тесте, так называемые «самосские». У амфор, найденных в засыпи, подтреугольный в сечении венчик, уплощенные с выемкой или округлые ручки, полые снизу ножки. Их можно датировать временем c последней четверти IV по вторую четверть VI вв. (Сазанов, 1992Б. С. 105). 5. Делакеу и близкие к ним по морфологии деталей «Сarotte» (Зеест, 1960. Табл. ХХХIX, 100а–г). По А.П. Абрамову, III–IV вв. (1993. Тип 7.1, 7.2), но А.В. Сазанов дату их бытования сдвинул к концу IV – второй четверти VI вв. (1989. С. 50, 51. Рис. 3, 12). В Танаисе встречены в слоях IV в. (Арсеньева, Науменко, 2001. Рис. 46, 2, 4). Как показал недавно О.В. Шаров, они выходят из обращения не позже середины V в. (Шаров, 2007. С. 170). 6. Светлоглиняные с рифлением стенок типа «набегающей волны» (Антонова и др., 1970. Рис. 3. Тип IX; Якобсон, 1979. С. 13, 14. Рис. 2, 6. Тип 9; Романчук и др., 1995. С. 29. 12 класс). А.В. Сазанов по деталям морфологии выделяет Х типов таких амфор, которые бытовали в период от последней трети IV в. до первой половины VII в. (1992. С. 57). 7. Коричневоглиняные колхидские. Венцы этих сосудов в сечении клювовидной формы, иногда как бы двучастные, ручки овальные или уплощенные, днища – конические, стенки – тонкие. У сохранившихся экземпляров тулово вытянутое, с выраженным перехватом. Такие амфоры составляли основную часть амфорного комплекса из храма в Дранде (Хотелашвили, Якобсон, 1984. С. 196. Рис. 2, 7). 8. «Газа». Оригинальные по морфологии и глине сосуды с темным, почти коричневого цвета черепком и характерными бороздками, практически с полным отсутствием горла. Близки амфорам так называемого «сиропалестинского типа», но относятся к амфорам африкано-пунийского типа (см. подр.: Сазанов, 1991. С. 66, 67). Тип 8, по А.Л. Якобсону (1979. С. 12. Рис. 2, 4,5); тип II Varia, по Б. Бёттгеру (Böttger, 1982. S. 140. T. 24); класс 4, по херсонесской классификации 1995 г. (Романчук и др, 1995. С. 21. Табл. 5, 6, 23–28). Авторы последней классификации определяют время их бытования в Херсонесе концом IV – серединой VII вв. (Романчук др., 1995. С. 21). Краснолаковые ранневизантийские сосуды представлены следующими типами: 1. Блюда с прямым или слегка загнутым краем на невысоком кольцевом поддоне. Наиболее обоснованными можно считать хронологические и типологические определения, сделанные на основе работ Дж. Хейса (1972) Кшиштофом Домжальским – это сосуды Pontic Red Slip Ware (PRS) form 1 середины IV – середины V вв. (Arsen’eva, Domzalski, 2002. Fig. 5–7. Р. 425, 426). Эту дату подтверждают соответствующие находки в Танаисе в слое IV–V вв. (Арсеньева, Науменко, 2001. Рис. 47, 1). 2. Блюда с широким отогнутым краем и волнистым орнаментом (PRS form 3). На доньях с внутренней стороны – разнообразные клейма. Отнесены К. Домжальским ко времени от позднего IV в. до середины V в. (Arsen’eva, Domzalski, 2002. Fig. 8–12. Р. 426, 427). Встречены в танаисских слоях IV в. (Арсеньева, Науменко, 2001. Рис. 46, 6). 3. Блюда с небольшим слегка отогнутым краем, подтреугольным в сечении (PRS form 7). Могут датироваться временем от середины V в. до раннего VI в. (Arsen’eva, Domzalski, 2002. Р. 427. Fig. 13, 575–577). 4. Блюда с массивным нависающим краем («фокейская сигиллята»), именуются также как Late Roman C/Phocean Red Slip Ware (LRC/PhRS) form 3 и относятся ко второй четверти V – раннему VI вв. (Arsen’eva, Domzalski, 2002. Р. 432. Fig. 17, 622–626.). На Ильичевском городище – массовый материал в слоях конца V – середины VI вв. (Археология, 2003. Табл. 61). В засыпи имеются и некоторые другие формы сосудов. По поздним типам находок краснолаковой керамики можно было бы заключить, что время образования засыпи – вторая половина Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 243 С.В. Ушаков 1 2 4 6 Рис. 3. Керамические находки (амфоры и бытовая посуда) из керамического завала. 5 3 0 10 см V – начало VI вв., однако амфорный материал вынуждает отодвинуть эту дату к самому концу V – середине VI вв. Засыпь имела искусственное (подсыпка при строительстве храма) происхождение и, соответственно, совпадала со временем строительства базилики. В процессе удаления грунта четко выявились характерные особенности ее строительных остатков. Сохранившиеся кладки стен представляли собой прочные фундаменты до полутора метров толщиной. Они были сложены из обработанных или полуобработанных камней на известняковом растворе. Кладки – двухпанцирные с сохранением порядовки по высоте. В квадрате I на скале сохранилась часть стены эллинистического времени, а стены базилики перекрыли античный пифоссарий (сами пифосы были демонтированы еще в древности). В стене между центральным и южным нефом был устроен водосток, который продолжался в боковом нефе и затем выводился за пределы храма. Работы на участке перед базиликой. Перед главным входом в храм сохранились 244 остатки вымостки из плит известняка. При зачистке скальной поверхности обнаружена небольшая квадратная ямка для установки опорного столба. В квадрате у стены храма мы углубились ниже дна могилы № 6 (исследованной в полевом сезоне 2007 г.) и вышли на слой эллинистического времени. Этот небольшой участок представлял собой углубление в скальном грунте. Выяснилось, что оно заполнено сырцовыми кирпичами и фрагментами керамики. На этом же участке севернее могилы № 7 (обе относятся к эпохе средневековья), раскопанной также в полевом сезоне 2007 г., выявлено еще одно углубление. На глубине около 1,8 м оно было заполнено слоем грунта эллинистического времени. В ней в позднеримский период была устроена круглая мусорная яма, достигающая глубины 1 м. На глубине 1,6 м от края раскопа зафиксирован завал битой керамики, из которого происходит основная масса находок. Строительная керамика составляет большинство среди обнаруженных в завале находок. Прежде всего, следует отметить почти полностью сохранившийся светлоглиняный калиптер и группу синопских керамид с массивными подпрямоугольными бортиками (19 шт.). Из завала происходит часть пифоса; бытовая толстостенная керамика представлена главным образом лутериями (рис. 3, 4, 5) и толстостенным сосудом (рис. 3, 6, 6а). Фрагменты керамической тары представлены амфорами Херсонеса, Родоса, Коса, в меньшей степени – Синопы и Гераклеи. Наиболее ранние обломки принадлежат херсонесской амфоре типа II-А (рис. 3, 2) (Монахов, 1989. Табл. XIII, 82–84), датирующейся последней четвертью IV – первой половиной III вв. до н.э. Примечательны находки двух амфор – фрагментированной колхидской с граффито (сохранилась верхняя часть) (рис. 3, 1) и синопской позднего типа (Монахов, 2003. Табл. 104, 105) с конусовидным дном (рис. 3, 3). Из комплекса происходят 4 клейма – два херсонесских и два родосских, самые поздние из Базилика «Крузе» в Херсонесе: результаты исследований 2005–2008 гг. 3а 1а 1 3 2 0 5 см Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 4 Рис. 4. Эллинистическая керамика из ямы № 2. 245 С.В. Ушаков которых относятся к концу III – началу II вв. до н.э. (определение Е.Я. Туровского). Основная масса прочих находок: фрагменты доньев кувшинов с туловами яйцевидной и биконической формы херсонесского производства. Они бытуют в Крыму и Причерноморье с начала III по II в. до н.э., хотя встречаются и позднее. Ближайшие аналогии происходят из помещения 17 и заполнения колодца Южной усадьбы надела № 106 хоры Херсонеса на Гераклейском полуострове, прекратившей свое существование не позднее 80-х годов II в. до н.э. (Ковалевская, 2005. С. 267. Рис. 2; 4, 1,2,4,8–10). Похожие кувшины, но с меньшим диаметром венчика, известны по материалам Афинской агоры (Rotroff, 2006. Р. 250. № 52, 55, 56, 58. Fig. 11). В заполнении цистерны конца первой – середины последней четверти III в. до н.э. в XCVII квартале найдено более 200 фрагментов подобных кувшинов (Zolotarev, 2005. P. 197). Аналогичный материал происходит из слоя пожара 70-х – начала 60-х годов III в. до н.э. Калос-Лимена (Уженцев, 2006. Рис. 74). В завале обнаружены фрагменты столовой посуды и с более сложной растительной орнаментацией (рис. 4, 5). Чернолаковая керамика укладывается в рамки IV – начала II вв. до н.э. Довольно ранней для данного комплекса является находка солонки с загнутым краем на кольцевом поддоне. Интересна хорошо сохранившаяся полусферическая чаша красного лака (рис. 4, 1, 1а). Фрагмент еще одной чаши с отогнутым венчиком (рис. 4, 2) покрыт врезными рельефными линиями. Оба сосуда находят аналогии как среди материалов Афинской агоры (Rotroff, 1997. № 358, 364), так и среди находок на Херсонесской хоре (Ковалевская, 2005. С. 264. Рис. 3, 1,3) и могут быть отнесены ко второй половине III – началу II вв. до н.э. Отдельного упоминания заслуживает крупный фрагмент полусферической чаши (рис. 4, 3, 3а), нижняя часть которой была покрыта рельефными каннелюрами, а выше имелся орнамент в виде венка из листьев плюща, выполненный белой и оранжевой накладными красками. Над ним помещено граффити ςπαςιψωμοσ. 246 Особую группу среди керамического материала составляют находки «мегарских чаш». Полный профиль одной со следами ремонта собирается из четырех фрагментов. Ее внешняя поверхность покрыта рельефной орнаментацией из листьев лотоса, аканфа и цветов. Над ними – сложный растительный бордюр. На донце в круглом медальоне – изображение «цветочной вазы» (рис. 4, 4). Таким образом, завал керамики на данном участке можно отнести ко времени не позже конца первой четверти – середины II в. до н.э. Рядом после удаления и зачистки слоя разрушения было открыто прямоугольное в плане углубление, вероятно, цистерна. Засыпь ее была была удалена последовательно слоями по 15-20 см до глубины 1,2 м. На стенах цистерны сохранился цемянковый раствор розового цвета. Набор керамических находок отсюда практически ничем не отличается от материалов засыпи под полом южного нефа храма, следовательно, она была засыпана одновременно с его строительством. У северо-западного угла храма был открыт фундамент ограды базилики (рис. 1, 2), сооруженной из вторично использованных массивных плит известняка размерами до 0,75х1,45 м. Работы с северо-западной стороны храма. На всей площади последовательно снимался верхний (дерновой), второй и третий слои мощностью по 0,1–0,15 м. Обнаружен и зачищен слой разрушения средневекового времени. Строительные остатки на этом участке раскопок представляли собой фундаменты двух кладок, одна из которых располагалась параллельно стене храма (возможно, продолжение фундамента ограды базилики), другая – по направлению с системой античной жилой застройки Херсонеса. Дерновой слой и слой разрушения содержали многочисленные фрагменты битой черепицы домов средневекового квартала у базилики. Слои 2 и 3 включали находки обломков позднеантичного и эллинистического времени. Слой 3 можно датировать Базилика «Крузе» в Херсонесе: результаты исследований 2005–2008 гг. фрагментами ранневизантийской краснолаковой керамики – понтийской позднеримской группы, фокейской сигилляты и херсонесской сигилляты не позже начала VI в. Этот слой синхронен времени строительства храма и, в свою очередь, перекрывал слои со строительными остатками более раннего времени. Таким образом, материалы раскопок базилики «Крузе» позволяют выстроить хронологическую колонку в этом районе херсонесского городища от эпохи эллинизма до времени гибели города и провести достоверную графическую реконструкцию одного из самых значимых памятников Херсонеса позднеантичного – раннесредневекового времени. Список литературы Херсонеса в первой половине I тысячелетия новой эры (по материалам некрополя «Совхоз № 10») // Stratum plus. 20032004. № 4. Тункина, 2002 – Тункина И.В. Русская наука о классических древностях Юга России (XVIII – середина XIX вв.). СПб, 2002. Туровский и др., 2001 – Туровский Е.Я., Николаенко М.Ю., Горячук В.Н., Ладюков И.В. Древние амфоры в Северном Причерноморье. Киев, 2001. Уженцев, 2006 – Уженцев В.Б. Эллины и варвары Прекрасной Гавани (Калос Лимен в IV в. до н.э. – II в. н.э.): Материалы по археологии Крыма. Симферополь, 2006. Шаров, 2007 – Шаров О.В. Керамический комплекс некрополя Чатыр-Даг. Хронология комплексов с римскими импортами. СПб, 2007. Шелов, 1978 – Шелов Д.Б. Узкогорлые светлоглиняные амфоры первых веков нашей эры. Классификация и хронология // КСИА. 1978. Вып. 156. Хотелашвили, Якобсон, 1984 – Хотелашвили М.К., Якобсон А.Л. Византийский храм в с. Дранда (Абхазия) // ВВ. 1984. Том 45. Якобсон, 1959 – Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес // МИА. 1959. Вып. 63. Якобсон, 1979 – Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство средневековой Таврики. – Л., 1979. Arsen’eva, Domzalski, 2002 – Arsen’eva T.M., Domzalski K. Late Roman red slip pottery from Tanais // Eurasia Antiqua. Zeitschrift fur Arheologie Eurasiens. Band 8. 2002. Вöttger, 1982 – Вöttger B. Die Gefaβkeramik aus dem Kastell Iatrus // Iatrus-Krivina. Spätantike Befestigung und frűmittelalterliche Siedlung an der unteren Donau. Bd. II. Ergebnisse der Ausgrabungen 1966-1973. – Berlin: AkadevieVerlag. 1982. Hayes, 1972 – Hayes J.W. Latе Roman Potterу. London, 1972. Mitsopoulis-Leon,1991 – Mitsopoulis-Leon V. Die Basilika am Staatsmarkt in Ephesos. 1. Teil: Keramik hellenisnischer und rőmischer Zeit. Schindler-Wien, 1991. Rotroff, 1997 – Rotroff S.I. Hellenistic Potteri Athenian and Imported Wheelmade Table Ware and Related Material // The Athenian Agora. Vol. XXIX. Part 1, 2. Princeton, New Jersey, 1997. Rotroff, 2006 – Rotroff S.I. Hellenistic Potteri. The Plain Wares // The Athenian Agora. Vol. XXXIII. Part 1, 2. Princeton, New Jersey, 2006. Zolotarev, 2005 – Zolotarev M.I. A Hellenistic Ceramic Deposit from the Nort-eastern Sector of Chersonesos // Chronologies of the Black Sea Area in the period c. 400 – 100 BC. 2005. Абрамов, 1993 – Абрамов А.П. Античные амфоры. Периодизация и хронология // БС. 1993. № 3. Антонова и др., 1971 – Антонова И.А., Даниленко В.Н., Ивашута Л.П., Кадеев В.И., Романчук А.И. Средневековые амфоры Херсонеса // АДСВ. 1971. Вып. 7. Арсеньева, Науменко, 2001 – Арсеньева Т.М., Науменко С.А. Раскопки Танаиса в центре восточной части городища // ДБ. 2001. Вып. 4. Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV–XIII веков. М. 2003. (Археология). Зеест, 1960 – Зеест И.Б. Керамическая тара Боспора // МИА. 1960. № 83. Золотарев и др., – Золотарев М.И., Коробков Д.Ю., Пилингер Р., Пюльц А., Ушаков С.В. Раскопки т.н. «Базилики Крузе» в Херсонесе (Украинско-австрийский проект) // ХС. 2003. Вып. XII. Ковалевская, 2005 – Ковалевская Л.А. // БИ. 2005. Вып. VIII. Косцюшко-Валюжинич, 1991 – Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет за 1891 год // Архив НЗХТ. Д. 2. Крапивина, 1993 – Крапивина В.В. Ольвия. Материальная культура I-IV вв. н.э. Киев, 1993. Монахов, 2003 – Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Типология амфор ведущих центров-экспортеров товаров в керамической таре. Москва; Саратов, 2003. Попова, 2007 – Попова Е.А. Греческое поселение на городище «Чайка» во второй половине III – II вв. до н.э. // Материалы исследований городища «Чайка» в Северо-западном Крыму. М., 2007. Романчук и др., 1995 – Романчук А.И., Сазанов А.В., Седикова Л.В. Амфоры из комплексов византийского Херсона. Екатеринбург, 1995. Сазанов, 1989 – Сазанов А.В. О хронологии Боспора ранневизантийского времени // СА. 1989. № 4. Сазанов, 1991 – Сазанов А.В. Амфорный комплекс первой четверти VII в. н.э. из Северо-восточного района Херсонеса // МАИЭТ. 1991. Вып. II. Сазанов, 1992А – Сазанов А.В. Світлоглиняні амфори з рифленням типу набігаючої хвилі (IV-VII ст. н. е.) // Археологія. 1992. № 1. Сазанов, 1992Б – Сазанов А.В. Тонкостенные красноглиняные амфоры типа 95 по И.Б. Зеест: типология и хронология // ПАВ. 1992. № 2. Стржелецкий и др., 2003–2004. – Стржелецкий С.Ф., Высотская Т.Н., Рыжова Л.А., Жесткова Г.И. Население округи Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 247 С.И. Финогенова, Т.А. Ильина, В.Н. Чхаидзе Новейшие результаты исследований на Таманском городище и некрополе Рис. 1. 248 В последние годы экспедиции ГМИИ им. А.С Пушкина вела исследование культурных слоев раннеэллинистического времени (Северный раскоп, пл. XII-XV) и средневековых слоев VI–XI вв. (Северный раскоп, пл. X–XI; «Прирезка»). В первом случае было открыто несколько небольших помещений, относящихся к эллинистическому времени (рис. 1; 2, 1). Некоторые из них составляли единый блок, о чем свидетельствует сохранившийся порог между помещениями «А» и «Б». Помещение «В» было изолированным, вход в него вел снаружи. Помещение «А», вероятно, входило в большой архитектурный комплекс, раскопанный в 80-х годах XX в. (Коровина, Финогенова, 1980. С. 11) (рис. 2, 2; 3). Одна из его стен сложена из очень крупных необработанных камней, плотно подогнанных друг к другу и напоминающих циклопическую кладку. В верхней части камни значительно мельче и сложены на глиняном растворе. Материал, сопровождающий верхний и нижний уровни, также отличается по времени: в верхней части он соответствует началу III в. до н.э., в нижней – концу V – началу IV вв. до н.э. Отдельные находки относятся к началу III в. до н.э. К этой стене в разное время было пристроено несколько помещений, образовывавших усадьбу со двором, водостоком, ведущим в цистерну для сбора воды и, возможно, небольшим домашним святилищем (рис. 3). В одном помещении, относящимся к началу III в. до н.э., была обнаружена протома Деметры с не- Новейшие результаты исследований на Таманском городище и некрополе большой курильницей на голове в виде раструба (Финогенова, 1992. С. 264. Илл. 10). Рядом – маленький жертвенник, сложенный из черепиц и заполненный золой и остатками перегоревших костей птиц и мелких домашних животных. К этому же комплексу относится обширный двор, открытый в 2007 г., располагавшийся в западной части усадьбы (Финогенова, 2007). Его перекрывали прослойки извести, расположенные на площади около 200 м2. Таковых выявлено два уровня, отделенных друг от друга «горизонтом» суглинка. Создается впечатление, что известь являлась подмазкой утрамбованного пола, которая проводилась два-три раза. Участок с известковыми прослойками был ограничен кладками помещений с севера, запада и юга. Сомнительно, чтобы это покрытие использовали в жилых домах, скорее всего, известь применяли в помещениях для содержания скота в зимнее время или, возможно, на хозяйственном дворе. На это указывают и другие объекты. Так, в центре исследуемой площади находился открытый очаг прямоугольной формы. Сверху он был покрыт толстым слоем золы и сажи. На участке, залитом известью, были открыты две ямы, в одной из которых наряду с немногочисленными находками фрагментов керамики обнаружены перепревшие и спрессованные виноградные листья. В заполнении другой ямы, в слое темно-серого суглинка, находились мелкие семена полевых трав, что позволяет считать, что в сюда были сброшены либо сорняки, либо она была некогда заполнена навозом. Таким образом, исследуемый слой относился ко времени не ранее начала – середины IV в. до н.э., что совпадает с одним из строительных периодов восточной части «усадьбы». На эту дату указывает и типичный для этого времени амфорный материал: фрагменты хиосских, гераклейских, фасосских и синопских амфор, многие из которых имеют клейма. Вместе с тем есть как более ранние, так и более 0 5м Рис. 2. Рис. 3. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 249 С.И. Финогенова, Т.А. Ильина, В.Н. Чхаидзе 0 Рис. 4. Рис. 5. 250 3м поздние находки (рис. 4), что свидетельствует о многочисленных перекопах. В западной части городища, по-видимому, традиционно располагались объекты хозяйственного назначения. Так, в 2005 г. здесь были раскопаны остатки винодельни начала III в. до н.э. (Финогенова, 2005. С. 13. Табл. 44, 1), еще раньше была открыта винодельня II–III вв. н. э. (Коровина, 1978. С. 62–67. Рис. 2). Итак, открытые в разные годы архитектурные объекты на западной окраине Гермонассы, можно рассматривать как остатки единственной полностью раскопанной городской усадьбы, имевшей помещения культового, хозяйственного и жилого характера. Работы на площади X–XI велись с 1986 г. (рис. 5; 6, 1). Перед их началом были разобраны кладки хазарского дома. Архитектурных остатков в слое не обнаружено, но было выявлено 10 мусорных ям и две печи. Наибольшей интерес представляют остатки печи в юго-западной части площади. Она имела прямоугольные очертания со скругленными углами (внутренние размеры – 1,50х0,84 м; толщина сырцовых стен – 0,21–0,24 м; сохранившаяся высота подпорного столба – 0,36 м). Устье печи располагалось с севера. Несмотря на небольшие размеры, можно предположить, что она служила для обжига керамики. В этом убеждает находка специальной подставки для обжига посуды и высокий свод. Вдоль восточного борта были раскопаны три врытых в землю пифоса (рис. 6, 2). С целью выяснения назначения этих сооружений в 2007 г. была исследована площадь, расположенная непосредственно к востоку между Северным и Нагорным раскопами («Прирезка») (рис. 5). В процессе разборки остатков кладок хазарского дома VIII в. (гл. -2.80) в одной из стен были найдены фрагмент каменного надгробия с семисвечником (рис. 7, 1) и верхняя часть амфоры с граффити (рис. 7, 1). Установлено, что одна из открытых здесь прежде ям, содержавшая в заполнении черносмоленные кувшины и золу, являлась Новейшие результаты исследований на Таманском городище и некрополе сырцы угли зола прокаленная печнина серый пепелистый суглинок светлый желтовато-серый суглинок 0 центральной камерой производственной печи (рис. 6, 4). Удалось проследить остатки каменной обкладки ее свода и конструкцию пода. В золистом выбросе обнаружены три круглодонные корчажки второй половины VI – VIII вв. н. э. (рис. 7, 3). С севера к печи примыкала каменная вымостка размером 4,0х3,5 м (рис. 6, 3). При ее сооружении были использованы фрагменты каменных жерновов и зернотерок. С юга печь была ограничена сырцовой стеной. Наряду с многочисленными фрагментами черносмоленных кувшинов в этом слое встречены обломки позднеантичных и раннесредневековых амфор с профилированными ручками, массивными венцами и широкими горлами. Столовая посуда представлена фрагментами кувшинов и мисок; кухонная – салтово-маяцкими и сероглиняными лощеными горшками. Следует упомянуть также стеклянные браслеты (рис. 7), бусины, бронзовый крестик со стеклянными вставками корсунского типа и граффити на тулове круглодонных амфор. 5м Таким образом, учитывая дату массовых находок, существование квартала с гончарными печами можно отнести ко второй половине VI – VII вв. н.э. В 2007–2008 гг. проводились исследования на территории «Западного» грунтового могильника Таманского городища, протяженность которого составляет более 2 км. Некрополь занимает широкую береговую полосу и Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 6. Рис. 7. 251 С.И. Финогенова, Т.А. Ильина, В.Н. Чхаидзе 0 6 20 см 2 5 4 3 0 1 Рис. 8. 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16. 17. 18. 19. 20. 21. 22. 23. 7 9 8 10 19 12 11 17 18 20 14 13 21 15 22 16 0 252 10 см 5 см 23 Новейшие результаты исследований на Таманском городище и некрополе 0 1м Рис. 9. Раскоп «Западный некрополь — II», 2007 г. прибрежную часть станицы, что составляет от 0,2 до 0,7 км. Вследствие прогрессирующей абразии берега могильник стремительно разрушается. В срезе обрыва было выявлено 10 объектов, большинство которых были разрушающимися грунтовыми погребениями. Один объект, судя по кускам печины, мог служить производственной печью. На охранном раскопе выявлено восемь погребений, могильные ямы которых не прослежены, а сохранность скелетов крайне плохая. Семь из них – взрослые и детские – безынвентарные с различной ориентацией. В четвертом погребении покойный был положен головой на запад, у левого бока его был обнаружен железный нож (рис. 8, 1). Под черепом, справа, – витое височное золотое кольцо диаметром 2 см (рис. 8, 2). С погребением связан и аббасидский дирхем халифа Харун-ар-Рашида, чекан Мадинат ас-Салам (Багдад) 191 г.х. (807 г.) (рис. 8. 3), первоначально находившийся около левой руки. 0 1м Рис. 10. Рис. 11. Список литературы Коровина, 1987 – Коровина А.К. Винодельни Гермонассы // КСИА. 1987. Вып. 191. Коровина, Финогенова, 1980 – Коровина А.К., Финогенова С.И. Отчет о раскопках Гермонассы за 1980 г. // Архив ИА РАН Р-1 № 8620+а. Финогенова, 1992 – Финогенова С.И. Терракоты Гермонассы (по материалам раскопок 1968–1981 гг.) // СГМИИ. 1992. Вып. 10. Финогенова, 2005 – Финогенова С.И. Отчет о раскопках Гермонассы в 2005 г. Финогенова, 2007 – Финогенова С.И. Отчет о раскопках Гермонассы в 2007 г. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 12. 253 В.А. Хршановский Новые погребальные памятники на Илуратском плато Рис.1. Склеп № 213. Вид с юга. 254 Н ебольшой город-крепость Илурат был открыт в 1827 г. (Тункина, 2002. С. 153). Удачное местоположение и прекрасная сохранность крепостных стен и башен позволили первооткрывателю увидеть в нем загородную резиденцию боспорских царей, а к югу от городища – скальный могильник (Дюбрюкс, 1858. С. 54, 55,60, 62; Тункина, 2002. Рис. 54). Последний оказался одним из четырех некрополей, обнаруженных впоследствии возле Илурата. В 30-е годы XX в. В.Ф. Гайдукевич в ходе разведок узнал о существовании «нижнего» некрополя у северного подножья илуратского плато на территории с. Ивановка (1950. С. 189). В конце 40-х годов М.М. Кубланов открыл первый склеп грунтового некрополя, расположенного в 280 м от юго-восточной крепостной стены (1948. С. 27–53). Во второй половине 80-х годов в противоположной, юго-западной части плато началось исследование еще одного скально-грунтового могильника (Кубланов, Хршановский, 1989. С. 36–40), которое продолжается экспедицией Гос. музея истории религии на протяжении последних 20 лет. Помимо грунтовых и плитовых могил, а также вырубленных в скале склепов и катакомб, в 2003–2006 гг. здесь были открыты два очень больших склепа с полуциркульными сводами, сложенных из плит известняка (Хршановский, 2005. С. 311, 312; 2008. С. 130–132). Полевые сезоны 2007–2008 гг. были посвящены исследованию еще одного, расположенного в непосредственной близости от них однопорядкового склепа и двух необычных погребальных комплексов – кенотафов (?). Новые погребальные памятники на Илуратском плато Рис. 2. Склеп № 220. Вид с северо-запада Рис. 3. Склеп № 225. Вид с юга Склеп состоял из дромоса и погребальной камеры, имел общую протяженность 6,5 м и был ориентирован по оси юг-север. Стены дромоса и камеры были сложены из отесанных известняковых плит. Длина дромоса – 1,9 м, ширина – 1,6 м. Внутри дромоса, на заплывшем грунте, были обнаружены расположенные друг за другом грубообработанные плоские камни (от 0,25х0,55 м до 0,4х0,6 м) – ступени лестницы, появившиеся при вторичном использовании склепа (рис. 3). Ширина камеры склепа – 3,4 м, длина – 4,6 м; стены сохранились на высоту до 2,4 м. В задней (северной) торцовой стенке имелась ниша с аналогичным сводом. Пол в камере был вымощен известняковыми плитами. Этот склеп, так же как и два предыдущих, использовался неоднократно. Он был сооружен в I в. н.э. Затем его вторично использовали для коллективных захоронений во II–III вв. н.э., а последние обнаруженные в нем находки, по всей вероятности, относятся к раннему средневековью. В грунте заполнения камеры на разных уровнях были обнаружены многочисленные сильно фрагментированные кости не менее 22 взрослых и 7 детей. Палеозоологическим анализом были выявлены в беспорядке кости и зубы двух лошадей, Рис. 4. Склепы (?) – кенотафы №№ 226227 и склеп № 225. Вид с севера коровы, свиньи и мелкого рогатого скота, череп собаки, нижние челюсти трех кошек, череп и фрагмент верхней челюсти двух зайцеврусаков, позвонки и кости птиц. Прочие находки состояли из многочисленных фрагментов светлоглиняных (в том числе двуствольных и ранних узкогорлых) и красноглиняных боспорских амфор, а также буролаковых, краснолаковых и красноглиняных сосудов, развалов лепных горшков, обломков стеклянных сосудов (в том числе оплавленных), стеклянных, гагатовых, янтарных и сердоликовых бусин, фрагментированных железных ножей, обломков меча, гвоздей, изделий из бронзы (браслет, перстень, кольца, сережки, пряжка, фибулы, иголка) и каплевидной подвески из желтого металла со стеклянной вставкой (рис. 7, 1). Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 5. Следы поминального обряда. Вид с юга 255 В.А. Хршановский 1 0 1 см 2 Рис. 7. 1. Каплевидная подвеска со стеклянной вставкой 2. Терракротовая протома богини 3. Гипсовая маска 3 0 5 см Список литературы Гайдукевич, 1950 – Гайдукевич В.Ф. Боспорский город Илурат // СА. 1950. Т. 13. Дюбрюкс, 1858 – Дюбрюкс П. Описание развалин и следов древних городов и укреплений, некогда существовавших на европейском берегу Босфора Киммерийского, от входа в пролив близ Еникальского маяка до горы Опук включительно, при Черном море / Пер. с франц. А. Дюбрюкса // ЗООИД. 1958. Т. 4. Отд. 1. Жижина, 1997 – Жижина Н.К. Комплекс гипсовых рельефов из земляного склепа некрополя Нимфея и вопросы реконструкции декора боспорских деревянных саркофагов римского времени // ТГЭ. 1997. Т. XXVIII. Кубланов, 1948 – Кубланов М.М. Итоги археологических разысканий в районе деревни Ивановки (Керченский по- 256 Самой значительной находкой, синхронной времени сооружения склепа, являлась терракотовая протома богини в высоком головном уборе, с ожерельем на шее и височными кольцами, предварительно датирующаяся I–II в. н.э. (рис. 4) (Ханутина, 2008. С. 139–141). В северной задней стенке склепа был обнаружен погребальный комплекс из двух каменных сооружений. Это были сравнительно небольшие склепы, длиной 2,3–2,5 м, шириной 1,0–1,2 м, высотой 1,3–1,4 м, имевшие общую внутреннюю стенку. Первый был обращен входом на юг, второй – на север (рис. 5). Входные проемы были закрыты закладными плитами. В них были обнаружены лишь светильники (сероглиняный и краснолаковый) и несколько различающихся между собой по сюжетам гипсовых налепов (рис. 7, 3). Судя по отсутствию следов гробов и останков погребенных, эти склепы (?) были кенотафами, датирующимися. I–II вв. н.э. (Жижина, 1997. С. 149–166). К этому времени большой склеп, возможно, уже был частично разрушен, так как при строительстве кенотафов, в кладке ограждающих их конструкций использовались архитектурные детали, которые могли ему принадлежать. К востоку от входа в одном из кенотафов были обнаружены следы поминального обряда: врытое вертикально в землю горло светлоглиняной амфоры I в. н.э. (тип А, по Шелову) (рис. 7, 2), под которым лежал дискообразный камень-жертвенник. луостров) в 1947 г. // УЗЛПИ. Т. 68. Л., 1948. Кубланов, Хршановский, 1989 – Кубланов М.М., Хршановский В.А. Некрополь Илурата: раскопки 1984-1988 годов // Проблемы религиеведения и атеизма в музеях. Л., 1989. Тункина, 2002 – Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России (XVIII – середина XIX вв.). СПб, 2002. Ханутина, 2008 – Ханутина З.В. Терракотовая протома из Илурата// Боспор и Северное Причерноморье в Античную эпоху. СПб, 2008. Хршановский, 2005 – Хршановский В.А. Раскопки некрополей Илурата и Китея в 2003-2004 гг.//Археологические открытия в Украине 2003-2004 гг. Киев, 2005. Хршановский, 2008 – Хршановский В.А. Археологическая экспедиция ГМИР в 1999-2008 гг. // Боспор и Северное Причерноморье в античную эпоху. СПб., 2008. II. МУЗЕЙНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ И НАХОДКИ Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия О.Е. Буравчук С уществует достаточно представительная коллекция ранних краснофигурных киликов из раскопок Ольвии и Березани так называемого «Мастера Пифоса» (Pithos Painter). Большая часть из них еще не опубликована. Килики происходят из раскопок разных лет и находятся в разных собраниях. Прежде опубликован был только фрагмент килика из раскопок центрального теменоса Ольвии и килик из раскопок поселения на о. Березань. О Мастере Пифоса известно немного. Он работал в 510–490 гг. до н.э. только с киликами типа С, расписывая лишь внутренний медальон и оставляя внешнюю часть килика, в черном лаке. Был ли он сам гончаром? К сожалению, ни подписи самого мастера, ни гончара мы не знаем. Мастер обладал весьма характерной манерой, узнаваемой даже по маленькому фрагменту. Более ранние его работы по манере исполнения близки работам таких его современников, как Эпиктет, Ольтос, Эпилей, Эфроний, Мастер Агора Р-1578. Мастер Пифоса часто изображает обнаженных или полуобнаженных юношей с различными сосудами для питья – амфорами или пифосами в сценах симпосия. По одному из таких сюжетов он и получил свое имя. Правда, таких высот, как Эпиктет, мастер Пифоса не достиг, однако его вклад в развитие краснофигурной вазописи нельзя не оценить. В ранних работах он явно подражает Эпиктету и Мастеру Агора Р-1578, используя те же сюжеты и приемы. Иногда идет прямое заимствование, например, в нескольких рисунках юношей или женщин с амфорами (Мастер Агора Р-1578 Agora XXX. Рl. 147, nos. 1563, 1564). Рисунок Мастера Пи- Килики Мастера Пифоса из раскопок Ольвии и Березани Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 1. (О-79 Е 6 1645) 259 О.Е. Буравчук Рис. 2. (О-56 2608) Рис. 3. (ОАМ 22359) Рис. 4. (АБ-2007 510) фоса этого времени можно охарактеризовать, как четкий, выполненный точными, тонкими линиями. Сосуды, изображенные на киликах, имеют такую же диагонально расположенную ветвь плюща на тулове амфоры, как и на работах мастера «Мастер Агора Р-1578». Прослеживается та же склоненная над амфорой фигура, аналогичная прорисовка глаз. В двух случаях это юноша или девушка: (на ольвийском килике О-79/Е-6-1645) девушка с амфорой, на анало- 260 гичном сосуде из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина (F-1410) из раскопок Гермонассы в 1974 году – юноша в практически той же позе, но с иным наклоном головы. На раннем этапе своего творчества мастер еще придерживался анатомически правильных пропорций человеческого тела, но позже, на рубеже веков, произошел некий перелом, после которого он выработал свою манеру росписи, начав изображать только юношей, сидящих спиной к зрителю. Со временем он дошел до полной абстрактности, поэтому понять, что было изображено, практически невозможно. Техника его также изменяется. Исчезают филигранные, тонкие плавные линии, характерные для раннего этапа его творчества. Они становятся небрежными и разными по толщине и густоте лака. Рисунок также утрачивает четкость, на некоторых изображениях человеческие фигуры переданы с явными анатомическими нарушениями – как будто бы целью было во что бы то ни стало вписать фигуру в рамку медальона. Изображения юношей с обнаженной головой становятся редкими – в основном они изображаются во фригийских колпаках. Чаще всего их лица обращены вправо. Форма и рисунок глаз также меняются. Глаз рисуется уже не в профильной позиции, как было характерно для художников архаики, а в трехчетвертном развороте, что присуще уже более позднему времени. Как и все изображение, этот рисунок небрежен, зачастую передается двумя чертами, иногда выходящими за пределы лица, и жирной точкой – зрачком, практически полностью закрывающим черточки, обозначающие верхнее и нижнее веко. На нескольких фрагментах это просто черное небрежное пятно. Бровь остается той же формы – полужирная дуга от переносицы до середины глаза или же до колпака. Волосы передаются суммарно, одним пятном. Зачастую это одна непрерывная линия над лбом и на щеке. Или же длинные пряди, выглядывающие из-под «хвоста» колпака. Юноши всегда сидят практически в одой и той же позе – на тюфяке, спиной к зрителю, иногда на корточках, повернув к плечу голову вправо. Взгляд Килики Мастера Пифоса из раскопок Ольвии и Березани как бы из-за плеча, не видно даже носа. Руки показаны в районе живота и бедер, на некоторых изображениях одна рука чуть отставлена, другая – плотно прижата к телу. Ноги расставлены в стороны. Вся напряженная поза говорит о том, что юноше кто-то помешал. Довольно часто на переднем плане представлен некий предмет, напоминающий рог. Аналогичный рог мы видим в руке бегущего юноши в медальоне килика мастера Ольтоса (Oxford, Ashmolean Museum 516, from Vulci. ARV 65,113). Написан он всегда одинаково: несколькими штрихами, из которых два-три длинных практически параллельны друг другу и один, имитирующий раструб рога, перпендикулярен к ним. Расположение его также всегда одинаково – в передней нижней части тюфяка справа налево. Раструб всегда справа и чуть приподнят. Рог как бы отброшен за спину, юноша отвернулся от пирушки. (Онанирующий или справляющий нужду юноша?) Рисунки с эротическим и полуэротическим содержанием характерны для этого времени. Достаточно было даже намека на подобную игривую тему, чтобы современник мог понять изображение на сосуде. Зачастую подобные рисунки делались специально на сосудах для питья или столовой посуде, использовавшейся на симпосиях. Одной из забав пирующих было рассматривание и обсуждение рисунков на вазах. При этом изображение на медальоне килика пирующий мог увидеть только после того, как выпивал всю жидкость и достигал определенной степени опьянения, чтобы предложить ли продолжить тему подобного разговора. Приведем каталог известных нам изделий этого мастера. 1. Одна из ранних работ – это фрагмент стенки краснофигурного килика О-79/Е-61645 (рис. 1) в фондах национального заповедника «Ольвия» НАН Украины. В медальоне изображена сидящая лицом к зрителю фигура юноши (девушки?), склонившаяся над амфорой, увитой плющом. Фигура фронтальна, голова в повороте вправо, склонена к левому плечу, как бы заглядывая внутрь амфоры, Рис. 5. (О-55-712) Рис. 6. (О-78 ЮЗА 992) стоящей перед ней. Лицо отбито. Видна лишь мочка уха, край волос, нижняя губа и тяжелый округлый подбородок. Правая рука отставлена далеко от тела, согнута в локте и пальцами касается тулова амфоры. Видна правая грудь, но мужская или женская понять невозможно. Четко даны горло и ключица. Тонкие мышцы выполнены штрихами очень разбавленного лака, почти желтого цвета. Сосок изображен точкой, двумя полукруглыми линиями выделена околососковая область. Видна часть правого бедра. Судя по нему, нога приподнята и согнута в колене так, что амфора помешается между ног. Поперек тулова амфоры, диагонально справа налево, сверху вниз расположена ветка плюща. Стебель дан плотной густой линией неразбавленного лака, тогда как листья – более разбавленным лаком. Амфора Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 261 О.Е. Буравчук Рис. 7. (Б 86.95) Рис. 8. (о-38 3920) Рис. 9. (О-79 354) расположена вертикально, одной из ручек к зрителю. Ручка и горло амфоры даны тонкими линями густого лака. Датировка – около 510 г. до н.э. (Аналогии: ГМИИ им А.С. Пушкина F-1410; Agora XXX. Рl 147 nos. 1559, 1561; Agora XXX. Рl 147, nos. 1563, 1564.) 2. Фрагмент краснофигурного килика (О-56-2608) (рис. 2) найден не в слое, а в засыпи ямы на теменосе Ольвии и имеет граффити с посвящением. Это пока единственный фрагмент этого мастера с граффити с посвященим Зевсу и Афине. В медальоне изображен юноша, присевший или бегущий, видимый со спины, с плащом, наброшенным на правую руку, голова отбита. Рисунок довольно небрежный, однако по стилю его и по самой форме килика он мо- 262 жет быть отнесен к последним десятилетиям VI в. до н.э. (Горбунова, 1964. Рис. 4, 2). К сожалению, в отличие от ее публикации, в настоящее время фрагмент с именем Афины, видимо, утерян. Отметим, что одна деталь осталась незамеченной ранее – перед фигурой несколько букв красной краской K A L O. Вероятно, часть слова «калос» – прекрасный (аналогичные рисунки см.: Agora XXX. Рl. 147, nos. 1557, 1561). В статье К.С. Горбуновой не было дано определение мастера, создавшего данный килик, но сегодня, на основе стилистического анализа, мы смело можем приписать его работе Мастера Пифоса (из фондов ИА НАНУ). 3. Килик (ОАМ-22359) (рис. 3). Практически целый, отсутствует ножка. В медальоне представлен обнаженный юноша в колпаке, сидящий спиной к зрителю. Голова в повороте вправо, наклонена вниз, так что виден только глаз, изображенный жирной точкой. Веко и бровь – две прямые, практически параллельные, тонкие черты. Волосы над лбом даны одной линией. Из-под колпака, на левое плечо и на спину, выбиваются длинные их пряди. На правом плече – «хвост» колпака. Правая рука прижата к боку и отделена от тела тонкой чертой. Левая – отставлена и немного согнута в локте, кисть спрятана за левым, отставленным от тела бедром. Лопатки нарисованы двумя петлями, позвоночник – двумя параллельными линиями и распложен не посередине спины, а заходит на его левую сторону, проходя прямо по левой лопатке. Ягодицы не видны, так как они спрятаны за складками тюфяка, на котором сидит юноша, и складки эти повторяют их форму. На переднем плане, ближе к зрителю, расположен предмет, напоминающий по форме рог. Нарисован темным лаком, одним пятном. Килик датируется 500–510 гг. до н.э. Практически полный аналог рисунка приводит Джон Бордман (Bordman, 1975. Fig. 128) (Rhodes, Archaeological Museum 13386, from Camirus. ARV 139, 23. After CVA, а так же Agora XXX. Рl. 147, nos. 1559). Еще один килик воспроизведен в книге Франсуа Лиссаррага (2008. С. 96) но, к сожалению, без выходных Килики Мастера Пифоса из раскопок Ольвии и Березани данных. Современная копия с музейного оригинала выставлена в Музее Бенаки в Афинах. (Из экспозиции ОАМ.) 4. Фрагментированный килик из раскопок Березани (АБ 2007-510) (рис. 4). В медальоне изображен обнаженный юноша, сидящий на корточках в повороте влево, он развернут спиной к зрителям. От рисунка лица сохранились лишь основание носа и верхняя губа, подбородок скрыт левым плечом. На голове какой-то головной убор, из-под которого выглядывают короткие, вьющиеся волосы и мочка уха. Правая рука полусогнута в локте и прижата к туловищу, левая – протянута вперед с безвольно опущенной кистью. Левая нога полусогнута и приподнята к животу, закрывая пах, правая – опущена вниз, почти касаясь коленом ограничительной линии медальона. Лопатки вывернуты и написаны со смещением влево, позвоночник дан одной линией. Рисунок тонкой линией, густым лаком. (Ближайшие аналогии – Agora XXX. Рl. 147, nos. 1558, 1560, из фондов заповедника «Ольвия».) 5. К этому же типу можно отнести и фрагмент килика О-55/718 (рис 5). В медальоне – обнаженный юноша, стоящий на колене или коленях в повороте влево. Сохранился фрагмент рисунка. Правая рука практически скрыта за его торсом, видно лишь плечо и локоть, прижатый к нему. В этой же руке он, по-видимому, держит Г-образный посох, верхняя часть которого выглядывает из-под его правого локтя. Позвоночник передан двумя параллельными линиями, лопатка – скобой. Четко отмечена ягодица и поясничная мышца. Юноша присел на левую ногу. Ниже его колена и рядом со скобой детали каких-то предметов. Из-за пристрастия к прямым острым складкам Мастера Пифоса мы не можем точно сказать, что это – ткань или же детали вооружения (щит?) (из фондов ИА НАНУ). 6. Фрагмент краснофигурного килика (О-78/ЮЗА-992) (рис. 6) относится к наиболее позднему периоду творчества данного мастера. Рисунок весьма условен. В круг медальона вписана сидящая спиной к зрителю Рис. 10. (О 79 Е-6 832) Рис. 11. (О-79 Е-6 722) Рис. 12. (О-88 Р-25 914+884) фигура, в повороте вправо. Левая рука чуть согнута в локте и слегка отставлена. На голове колпак, один из концов которого свешивается через правое плечо на спину, второй – на левом плече. Фигура, вероятно, закутана в гиматий, о чем могут свидетельствовать хаотические штрихи, нанесенные на его тело. На правой руке, скорее всего, складки гиматия. Глаз изображен жирной кляксой. От него вниз идет тонкая черта, вероятно, отделяющая нос. Волосы, видимые на плече из-под края колпака, переданы точкой. Еще одна, может быть, случайная точка расположена в районе горла (застежка?). Рисунок выполнен тонкой кистью, тонкими, короткими, практически прямыми штрихами. На ножке, сразу под вместилищем – прочерчены две параллельные полосы. Да- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 263 О.Е. Буравчук Рис. 13. Совр. копия килика музей Бенаки в Афинах тируется около 490 г. до н.э. (Из фондов Национального заповедника «Ольвия» НАНУ.) 7. Практически аналогичен ему килик с о. Березани из собрания Государственного Эрмитажа (Б 86.95) (рис. 7). Та же неясная фигура в повороте вправо. Точками-кляксами обозначены глаз, край колпака с волосами и отставленная левая рука. Там же расположен рог. Но из-за плохой сохранности лака детали не видны. (Аналогии см.: Agora XXX. Рl. 150, nos. 1585; ARV 117,23; ARV 140,37.) Есть еще несколько фрагментов, детали рисунков которых нельзя точно определить. Но они по своим стилистическим данным подходят под определение данного мастера или его круга. 8. Фрагмент ножки краснофигурного килика (О-38-3920) (рис. 8). В медальоне – фрагмент фигуры обнаженного юноши и часть рога. Детально описать не удается из-за сильной потертости и фрагментированности рисунка. На ножке, сразу под вместилищем, прочерчены две параллельные полосы. (Из фондов Национального заповедника «Ольвия» НАН Украины.) 9. Два фрагмента стенки килика (О-79-354) (рис. 9). Рисунок сильно фрагментирован. Виден лишь рог и складки ткани или части тела. (Из фондов Национального заповедника «Ольвия» НАН Украины.) 10. Фрагмент стенки килика (О-79/Е-6832) (рис. 10). Можно различить нижнюю часть тела сидящего юноши – позвоночник и складки около ягодиц, а также фрагмент рога. 264 (Из фондов Национального заповедника «Ольвия» НАН Украины.) 11. Фрагмент стенки килика, ближе к ножке (О-79/Е-6-722) (рис. 11). Детально описать не представляется возможным. (Из фондов Национального заповедника «Ольвия» НАН Украины.) 12. Два фрагмента стенки килика (О-88 Р-25- 914+884) (рис. 12). Видны лишь складки одежды в нижней части рисунка. (Из фондов ИА НАНУ.) Таким образом, мы рассмотрели 12 фрагментов краснофигурных сосудов, представляющих лишь часть изделий Мастера Пифоса, найденных на территории Ольвии и о. Березань. Все они датируются 510–490 гг. до н.э. Один (с посвящением Зевсу и Афине) был обнаружен в яме на священном участке Ольвии (Горбунова, 1964.С. 187). Довольно большое количество разновременных фрагментов киликов Мастера Пифоса в Северном Причерноморье (как в Ольвии, так и на Боспоре), позволяет утверждать, что несмотря на то, что сюжеты этого мастера были довольно однообразны, он был весьма популярен в данном регионе. Завоз изделий его кисти происходил неоднократно на протяжении 10–15 лет. Определить соотношение находок киликов Мастера Пифоса из раскопок Ольвии с материалами Боспора не представляется возможным из-за малочисленности опубликованных материалов. Список литературы Борисфен-Березань. Начало античной эпохи в Северном Причерноморье. К 120-летию археологических раскопок на о. Березань. СПб, 2005. Горбунова,1964 – Горбунова К.С. Краснофигурные килики из раскопок Ольвийского теменоса // Ольвия. Теменос и Агора. М.; Л., 1964. Лиссарраг, 2008 – Лиссарраг Ф. Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира. М., 2008. Boardman, 1975 – Boardman J. Athenian red figure vases, the Archaic period. L., 1975. Corpus Vasorum Anticvorum. Pushkin State Museum of Fine Arts. Fascicule IV. Roma. Mary B. Moore. The Athenian Agora. V. 30. Attic Red-Figured and White-Ground Pottery. 1997 Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия А. Н. Ворошилов О дной из интереснейших граней греко-варварских контактов на северном побережье Понта Евксинского, до настоящего времени остается взаимодействие в области военного искусства. Еще В.Д. Блаватский отмечал необходимость параллельного изучения военного дела античных государств Северного Причерноморья и окружавшего их мира кочевников (1954. С. 3). Обусловлено это обоюдной направленностью процесса заимствования вооружения, как наступательного, так и защитного (Завойкин, Сударев, 2006. С. 103). Так, широко известен факт использования ранними кочевниками различных типов античных шлемов (Мелюкова, 1964. С. 77; Черненко, 1968. С. 75; Хазанов, 1971. С. 62; Simonenko, 2001. S. 248-267; Chernenko, 2006. S. 80; Simonenko и др. 2008. S. 39-42; Симоненко, 2008. С. 259 и др.), зачастую переделанных (Сударев, 1990 и др.). У номадов сарматской эпохи наибольшее распространение получили этрусско-италийские шлемы типа Монтефортино, которые происходят с территории Северного Кавказа, Северного Причерноморья, Поволжья и Подонья (рис. 1). На сегодняшний день в указанных регионах обнаружено не более двух десятков таких наголовий, при этом столь популярный у сармат тип шлемов эпохи эллинизма до сих пор неизвестен на Боспоре (Чандрасекаран, 2009. С. 408). До недавнего времени самой северной из известных находок, относящихся к рассматриваемой серии эллинистического до- Находки античных шлемов на северной периферии сарматского мира Рис. 1. Карта находок шлемов типа Монтефортино на территории Сарматии: 1 – Веселая Долина; 2 – Беленькое; 3 – Марьевка; 4 – Мелитополь (Токмак); 5 – Владимирская; 6 – Мичурина; 7 – Сергиевская; 8 – Роговская; 9 – Кисловодск; 10 – Серегинская; 11 – Чегем; 12 – Приволье; 13 – Новопрхоровка; 14 – Новочеркасск; 15 – Веселый; 16 – Мариенталь; 17 – Антиповка; 18 – Ездочное. 265 А. Н. Ворошилов 1 3 2 Рис. 2. Бронзовые шлемы типа Монтефортино из донской лесостепи: 1-4. Ездочное; 5-8. Антиповка (по Raev, Simonenko, Treister, 1991). 1. Вид справа; 2, 7. Вид сзади; 3, 8. Вид слева; 4. Фрагмент орнамента назатыльника; 5. Вид спереди; 6. Вид сверху. Масштаб изображения 4 произвольный. 266 4 6 5 8 7 0 10 см Находки античных шлемов на северной периферии сарматского мира 1 5 2 6 Рис. 3. Шлем из окрестностей с. Ездочное (фото): 1. Вид слева; 2, 5. Вид справа; 3. Вид снизу; 4. Вид сзади; 6. Фото орнамента назатыльника. Масштаб изображения 6 произвольный. 3 4 0 спеха, считался шлем обнаруженный у с. Антиповка Воронежской обл. (Гущина, 1961). Совсем недавно в научный оборот был введен еще один подобный экземпляр, происходящий из насыпи распаханного кургана у с. Ездочное той же области (Ворошилов, Золотарев, 2009) 1. 10 см 1. Село Ездочное Острогожского р-на Воронежской обл. Сохранность шлема в целом удовлетворительная: он несильно смят с боков, вырван фрагмент фронтальной части (рис. 2, 1-4; 3). Скорее всего, шлем был поврежден техникой во время сельхозработ. Полученная деформация к счастью почти не Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 1 Краткое содержание доклада на эту тему было опубликовано в сборнике материалов Пятой Кубанской археологической конференции (Ворошилов, 2009). 267 А. Н. Ворошилов повлияла на информативность находки, но исказила ее изначальные метрические показатели: высота шлема 162 мм, длина – 248 (?) мм, ширина – 142 (?) мм. Бронзовый шлем имеет полусферическую тулью, плавно переходящую в шейку навершия. Кнопка навершия грибовидной формы сравнительно невысокая (около 10 мм) без орнамента. Назатыльник неширокий – 30 мм, по его центру пробито отверстие подовальной формы диаметром 4-6 мм. Край тульи и назатыльника слегка отогнут наружу и утолщен по краю. По бокам шлема на 13-14 мм выше утолщенного края тульи на грани ее отгиба проделаны парные отверстия диаметром 4-5 мм для крепления шарниров нащечников, расстояние между ними – 15 мм. Декор шлема из с. Ездочного выполнен в технике гравировки и довольно сложен. Он охватывает нижнюю часть тульи с назатыльником и может быть разделен на четыре орнаментальных пояса, разграниченных непрерывными горизонтальными линиями. Первый сверху орнаментальный пояс шириной 2-3 мм заполнен косыми насечками, заваленными верхним окончанием направо по всему периметру. Он напоминает витой шнур. Второй пояс шириной 6 мм располагается непосредственно под первым, но орнаментация его поля иная – это шевронный орнамент, состоящий из двух рядов косых насечек заваленных в противоположные стороны. Этот орнамент направлен углом «елочки» от середины фронтальной части шлема к центру тыльной. Второй пояс декора расположен непосредственно над гранью отгиба нижней части тульи и назатыльника. Третий пояс лежит уже под этой гранью, ширина его не одинакова: от 6 мм спереди и по бокам, до 20 мм сзади, расширяется он от боковых отверстий к середине назатыльника и имеет более сложное оформление. Так, по всему периметру, за исключением назатыльника, вдоль нижней ограничительной черты нанесены такие же насечки, как и на верхнем орнаментальном поясе. От краев к 268 центру назатыльника, там, где ширина пояса максимальна, дополнительной горизонтально изогнутой линией выделен отдельный орнаментальный блок, симметрично заполненный узором в виде встречной «бегущей волны»: с каждой сторона по четыре гребня, на месте их встречи (в центре композиции) – треугольник, символизирующий как бы схлестнувшиеся волны (именно в нем пробито отверстие). Вся площадь волн покрыта точечной чеканкой. Четвертый пояс декора занимает все оставшееся ниже пространство (10-12 мм). На этом уровне по бокам шлема проходят парные косые линии, направленные по обеим сторонам шлема от центра его фронтальной части к назатыльнику, где они обрываются, и начинается другая композиция. Она представляет собой горизонтальную линию, очерченную в 3 мм от нижней грани назатыльника, над которой в один ряд нанесены небольшие кружки. Об орнаментации передней части шлема, к сожалению, ничего определенного сказать нельзя, так как она частично утрачена. Описанный шлем принадлежит к хорошо известным наголовьям, подразделяющимся на несколько групп (Robinson, 1975. P. 1141; Schaaff, 1988а. S. 293-317; 1988б. S. 318-326 и др.). Шлем из с. Ездочного имеет довольно сложную орнаментацию ранней фазы, утолщение по краю тульи и назатыльника, неширокий отогнутый назатыльник. Присутствует и ряд относительно более поздних признаков: полусферическая, но невысокая тулья; кнопка-навершие грибовидной, а не усеченно-конической формы, отсутствие орнамента на навершии. А.В. Симоненко утверждает, что навершие и орнаментация подобных шлемов характерны для типа B-Робинсон (D-Коарелли), а форма тульи – нечто среднее между А и В-Робинсон и С и D-Коарелли, в итоге автор приходит к справедливому выводу о том, что полных соответствий этим шлемам по всем признакам в классификациях Робинсона и Коарелли нет (Симоненко, 2008. С. 266). В целом же, со- Находки античных шлемов на северной периферии сарматского мира четание различных признаков позволяет нам датировать шлем концом III – II вв. до н.э., скорее всего II в. до н.э. Наиболее близки публикуемому шлему экземпляры из с. Беленького (Бруяко, Россохацкий, 1993. С. 78) и Новопрохоровки (Косяненко и др., 1978. С. 266). Отличаются они лишь более высокой тульей и орнаментированной кнопкой усеченно конической формы. Немаловажно, что упомянутые шлемы по конструктивным отличиям и особенностям декора объединены А.В. Симоненко (2008. С. 264) в 1 группу и отнесены им (2001. S. 254; 2008. С. 267) со ссылкой на Ульриха Шааффа (Schaaff, 1988б. S. 322) к первым десятилетиям II в. до н.э., что подтверждает предложенную нами для шлема из Ездочного датировку в рамках II в. до н.э. Не противоречит она и археологическому контексту находок подобных шлемов в южной Франции, Испании и северной Италии, который дает диапазон дат в пределах позднего III – II в. до н.э. (Зайцев, 2008. С. 93-94). 2. Село Антиповка Павловского р-на Воронежской обл. Шлем известен исследователям и не единожды публиковался, имеется его детальное описание (Раев и др. 1990. С. 125-126. Рис. 37, 1). Он помят плугом и имеет свежую пробоину в тыльной части тульи (рис. 2, 5-8). Высота шлема 210 мм. Навершие с углублением по центру верхней поверхности «шляпки» орнаментировано радиально расходящимися от центра бороздками. По бокам на внутренней стороне шлема расположены медные пластинчатые петли для крепления отсутствующих нащечников. Шишак шлема из с. Антиповки широкий, трубчатый, кнопка грибовидная, полая, припаяна к шишаку основанием. Отогнутый (но не утолщенный) край тульи широкий, насечки на нем частые, неровные и не глубокие. Низ тульи опоясан двумя двойными линиями, но без шевронного орнамента. По линии изгиба края тульи проходит линия кружков. Назатыльник и фронтальная часть края тульи украшены сложными композициями из побегов и стилизованных змеиных головок в окружении косых насечек. А.В. Симоненко отнес рассматриваемый шлем к 3 группе наголовий, в которую объединил экземпляры с признаками 1 и 2 групп, но с заметными индивидуальными чертами. По его мнению, антиповский шлем, возможно, сделан по образцу шлемов 1 группы, конструктивные детали и декор которых мастер не смог или не захотел повторить (Симоненко, 2008. С. 265). Примечательно, что «клад» из с. Антиповки в состав которого входит рассматриваемый шлем является одним из наиболее показательных находок древностей этого круга. А.В. Симоненко отнес его ко II – I вв. до н.э. (Simonenko, 2001. S. 257). Действительно, по морфологическим признакам шлем из Антиповки может быть датирован несколько более поздним временем, нежели находка из Ездочного. В пользу этого свидетельствуют и найденные вместе со шлемом серебряные фалары «причерноморского графического стиля» (Медведев, 2008. С. 20). Таким образом, наиболее вероятной датой шлема следует признать конец II – первую половину I в. до н. э. Оба шлема имеют следы «переделки» с целью адаптации их для использования варварской конницей (Сударев, 1990. С. 106-107). Об этом свидетельствует отсутствие «лишних» деталей, которые стесняли бы движения всадников: нащечников и обойм для крепления ремней под назатыльником. При этнокультурной атрибуции рассмотренных находок нельзя обойти стороной проблему так называемых «странных» комплексов (Щукин, 1994. С. 97) или «кладов» (Симоненко, 2001. С. 94), которые представляют собой своеобразную группу памятников II – I вв. до н.э. Происходят они из насыпей курганов или естественных возвышенностей без следов погребения. В их состав входят импортные шлемы западных типов (зачастую Монтефортино), котлы или ситулы (часто в них сложены остальные вещи), уздечные наборы, оружие, дорогие социально пре- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 269 А. Н. Ворошилов стижные вещи. Основные из перечисленных элементов не всегда взаимовстречаются. Некоторые специалисты небезосновательно допускают, что случайно найденные единичные шлемы (в том числе наиболее близкие аналогии шлему из с. Ездочного – Беленькое и Новопрохоровка) относятся к памятникам этого круга. По их мнению, разделяемому и нами, стабильный набор предметов, связанных с воинским обиходом, отсутствие останков человека и нахождение в кургане либо естественной возвышенности позволяют говорить об их культовом (поминальном или жертвенном) назначении (Редина, Симонен- Список литературы Блаватский, 1954 – Блаватский В.Д. Очерки военного дела в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1954. Бруяко, Россохацкий, 1993. – Бруяко И.В., Россохацкий А.А. Кельто-италийский шлем из коллекции БелгородДнестровского музея // ПАВ. 1993. № 7. Ворошилов, 2009 – Ворошилов А.Н. Находки шлемов типа Монтефортино на северной периферии сарматского мира // Пятая Кубанская археологическая конференция: Материалы конференции. Краснодар, 2009. Ворошилов, Золотарев, 2009 – Ворошилов А.Н., Золотарев П.М. Бронзовый шлем с территории Среднего Дона // Археология Среднего Дона в скифскую эпоху: Труды Донской археологической экспедиции ИА РАН, 2004 – 2008 гг. М., 2009. Гущина, 1961 – Гущина И.И. Случайная находка в Воронежской области // СА. № 2. Завойкин, Сударев, 2006 – Завойкин А.А., Сударев Н.И. Погребения с оружием VI-V вв. до н. э. как источник по политической и военной истории Боспора // ДБ. 2006. Вып. 9. Зайцев, 2008 – Зайцев Ю.П. Шлемы типа Монтефортино и один несуществующий комплекс галатского некрополя в Богазкёе // РА. № 2. Косяненко, Лукьяшко, Максименко, 1978 – Косяненко В.М., Лукьяшко С.И, Максименко В.Е. Два шлема из фондов Ростовского областного музея краеведения // СА. № 2. Медведев, 2008 – Медведев А.П. Сарматы в верховьях Танаиса. М., 2008. Мелюкова, 1964 – Мелюкова А.И. Вооружение скифов // САИ. 1964. Вып. ДI-4. Раев, Симоненко, Трейстер, 1990 – Раев Б.А., Симоненко А.В., Трейстер М.Ю. Этрусско-италийские и кельтские шлемы в восточной Европе // Древние памятники Кубани. Краснодар, 1990. Редина, Симоненко, 2002 – Редина Е.Ф., Симоненко А.В. «Клад» конца II – I в. до н.э. из Веселой Долины в кругу 270 ко, 2002. С. 85-86). Приведенные материалы свидетельствуют в пользу того, что рассмотренные наголовья входят в круг «странных» комплексов, оставленных ранними сарматами, присутствие которых в регионе донской лесостепи подтверждается так же случайными находками раннесарматского клинкового оружия. Таким образом, публикуемые экземпляры вооружения обнаруженные на одной из «окраин» сарматского мира маркируют северную границу ареала распространения античных шлемов эпохи эллинизма у ранних кочевников. аналогичных древностей Восточной Европы // Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 2. Краснодар, 2002. Симоненко, 2001 – Симоненко А.В. Погребение у с. Чистенькое и «странные» комплексы последних веков до н.э. // НАВ. Вып. 4. 2001. Симоненко, 2008 – Симоненко А.В. Тридцать пять лет спустя. Послесловие-комментарий // Хазанов А.М. Избранные научные труды: Очерки военного дела сарматов. СПб., 2008. Сударев, 1990 – Сударев Н.И. К вопросу об античных шлемах, подвергшихся переделке // Традиции и инновации в материальной культуре древних обществ. М., 1990. Хазанов, 1971 – Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971. Чандрасекаран, 2009 – Чандрасекаран С. Шлемы эллинистического времени на территории Боспорского царства // Пятая Кубанская археологическая конференция: Материалы конференции. Краснодар, 2009. Черненко, 1968 – Черненко Е.В. Скифский доспех. Киев, 1968. Щукин, 1994 – Щукин М.Б. На рубеже эр. СПб., 1994. Chernenko, 2006 – Chernenko E. Die Schutzwaffen der Skythen. Stuttgart, 2006. Raev, Simonenko, Treister, 1991 – Raev В.A., Simonenko A.V., Treister M.J. Etrusco-italic and сeltic helmets in Eastern Europe // Jahrbuch des römisch-germanischen Zentralmuseums. № 38. Teil 2. Mainz, 1991. Robinson, 1975 – Robinson H.R. The armour of imperial Rome. L., 1975. Simonenko, 2001 – Simonenko A.V. Bewaffnung und Kriegswesen der Sarmaten und späten Skythen im nördlichen Schwarzmeergebiet // Eurasia antiqua. Band 7. 2001. Simonenko, Marčenko, Limberis, 2008 – Simonenko A.V., Marčenko I.I., Limberis N.J. Römische Importe in sarmatischen und maiotischen Gräbern zwischen Unterer Donau und Kuban. Mainz, 2008. Schaaff, 1988а. – Schaaff U. Keltische Helme // Antike Helme. Mainz, 1988. Schaaff, 1988б. – Schaaff U. Etruskisch-Römische Helme // Antike Helme. Mainz, 1988. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Н.А. Гаврилюк П редметом исследования данной работы является категория лепной керамики, использовавшаяся в культовой практике населением Нижнего Поднепровья в период эллинизма. Культовые предметы из культурных слоев городищ, храмов, святилищ или из погребений, в отличие от бытовых, имеют более четкую этническую специфику. А проблема этнической принадлежности населения нижнеднепровских городищ сейчас становится одной из наиболее дискуссионных. Кроме того, актуальным является вопрос о присутствии греков в полиэтничной среде городищ Нижнего Поднепровья и о степени влияния античной культуры на обитателей региона. Сложность проблемы заключается в том, что вопросы духовной жизни населения их городищ монографически не исследовались, а археологические материалы по вопросу в полной мере представлены не были. Задача публикации – максимально полно показать керамику, участвовавшую в отправлении одного из религиозных обрядов эллинистического времени населением Нижнего Поднепровья. В статье использованы материалы наиболее исследованных памятников Нижнего Поднепровья: поселения и могильника Золотая Балка (12 экз.) (Шапошникова, 1960; Вязьмітіна, 1962; Вязьмитина, 1972); Анновского (2 экз.), Любимовского (1 экз.) (Амірханов, 1984), Козацкого (1 экз.) и Гавриловского (1 экз.) городищ. Большая их часть хранится в фондах Института архео- Керносы из материалов городищ Нижнего Поднепровья (из фондов Института археологии НАН Украины и музеев Херсонщины) 0 5 см Рис. 1. 271 Н.А. Гаврилюк 1 Рис. 2. 1 Пользуясь случаем, хочу поблагодарить заведующих фондами Института археологии НАН Украины Н.А. Сон и Херсонского областного краеведческого музея М.И. Абикулову за оказанную помощь в работе с материалами коллекций. 272 2 0 5 см логии и Херсонского областного краеведческого музея1. Кроме того, осенью 2008 г. автором совместно с сотрудниками Национального заповедника «Хортица» была проведена разведка Нижнеднепровских городищ II в. до н.э. – II в. н.э., целью кото- рой было изучение состояния памятников и определение возможностей их дальнейших исследований и использования в качестве музейно-экскурсионных объектов. При осмотре народного музея в с. Михайловка (село расположено между с. Золотая Балка и Гавриловка) наше внимание привлекло надгробие с изображением необычного сосуда, который может быть включен в изучаемую группу. Название «кернос» (kernoi) применяется при определении сосудов с дополнительными вместилищами, которые крепятся к центральному сосуду. Считается, что в центральной чашке керноса разжигали огонь, а в прикрепленных со всех боков к центральному стержню миниатюрных чашечках размещались дары земли: зерно, вино, масло, бобы, мак и т.п. (Амірханов, 1984. С. 87). Изучение керносов в фондах свидетельствует о том, что это утверждение верно лишь отчасти. Во всяком случае большинство сосудов этого вида следов копоти не имеет, к тому же размещение «даров земли» проблематично в маленьких плоских дополнительных сосудиках. Выяснение функции этих сосудов также является задачей исследования. В нашем распоряжении 16 таких сосудов, которые можно разделить на несколько типов. Тип 1 – круглые керносы на квадратной ножке. Центральная емкость круглая, к венчику прикреплены маленькие полусферические мисочки, днища которых переходят в вертикальное ребро, идущее к днищу и подчеркивающее углы квадратной в сечении ножки. Высота сосудов не превышает 10–12 см, пропорция 1:1 (высота сосуда всегда равна диаметру его центральной чашки). Керносы первого типа найдены на полу помещения 17 на участке «В» поселения Золотой Балки, которое некоторыми исследователями (Шапошникова, 1960. С. 177; Амірханов, 1984. С. 88) считается храмом, и в подъемном материале на тер- Керносы из материалов городищ Нижнего Поднепровья 1 0 2 5 см ритории Любимовского городища (сборы А.И. Кубышева 1978 г.). К сосудам этого типа можно отнести и изображение сосуда на ножке с выемкой, с круглым вместилищем, закрытым плоской крышкой с ручкой в центре на упомянутом необычном для днепровского региона надгробии, напоминавшем боспорские. Сосуд, видимо, подвешивался. Надгробие найдено случайно в районе Гавриловского городища и хранится в клубном народном (!) музее в с. Михайловка Херсонской обл. (рис. 1). В группе аналогий описываемым керносам (о них речь пойдет ниже) есть «элевсинские керносы», формы некоторых из которых напоминают сосуд, изображенный на надгробии (Pollit, 1979. Pl. 72). Некоторые из керносов этого типа имели плоские крышки с ручкой (Pollit, 1979. Pl. 67, XL. 4). Тип 2 – круглые керносы на круглой в поперечном сечении ножке. У всех известных нам целых сосудов к венчику крепились три маленьких полусферических мисочки, дно которых, как и у сосудов первого типа, переходит в ребро, заканчивающееся на круглой ножке. Размеры сосудов этого типа такие же, как и сосудов первого типа. Однако, в отличие от первых они более вытянуты – высота чуть больше диаметра централь- Рис. 3. ного вместилища. На поселении Золотая Балка один такой сосуд (рис. 2, 1) найден на полу дома 9 участка «Б» (Выезжев, 1960. С. 174. Рис. 6, 6), второй – на участке «А» в культурном слое (рис. 2, 2) (раскопки М.И. Вязмітіной). Из раскопа 2 (список 21) Анновского городища происходит фрагментированный кернос второго типа (раскопки М.И. Абикуловой) (рис. 3, 1). Еще один фрагмент керноса (рис. 3, 2) – из подъемного материала Козацкого городища – хранится в материалах Херсонского музея с 1909 г. (сборы В.И. Гошкевича). К сосудам этого же типа можно отнести кернос с двумя дополнительными вместилищами из могилы 83, погребения 2 Золотобалковского могильника. Это лепная «плошка конической формы сероватого цвета со слегка заглаженной поверхностью на цилиндрической ножке. Внутри плошки поперечная перегородка с небольшими круглыми выемками на противоположных концах. По-видимому, она служила для воскурения. Высота – 3 см, диаметр устья – 8 см, дна – 3 см» (Вязьмитина, 1972. С. 77. Рис. 36, 13). Тип 3 – керносы с квадратным центральным вместилищем на квадратной в поперечном сечении ножке. По углам верхнего квадрата расположены дополнительные круглые Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 273 Н.А. Гаврилюк Рис. 4. 0 сосудики. На внешней поверхности от них до дна идут высокие ребра. На одной из боковых поверхностей керноса из Золотой Балки – вдавленный овал (Вязьмітіна, 1962. С. 215. Рис. 87, 12) (рис. 4). Еще три керноса третьего типа найдены в материалах Золотой Балки в квадрате 28С на участке «Е», фрагментированный кернос – на участке «Б» и на полу жилища в шурфе 4. Фрагмент керноса с деградированным дополнительным сосудиком найден в береговом раскопе 2 Анновского городища (рис. 5, 4). Близкой аналогией керносам этого типа являются культовые сосуды, описанные N. Conovici, в частности сосуд, сохранившийся полностью из Piscul Grǎszni (1994. P.72. Fig. 5, 19). У всех целых форм дополнительные сосудики представляют собой небольшие (не более 2–3 см в диаметре) мисочки (рис. 2) или вообще выступы, символизирующие такие мисочки. Кроме того, в слоях нижнеднепровских городищ найдены маленькие сосуды, которые крепились на какую-то основу. Два довольно глубоких сосудика в форме цветка диаметром венчика 5–7 см с боковым креплением найдены на участках «Г» и «А» на Золотобалковском поселении. На этом же поселении найден полусферический сосудик 274 5 см диаметром 5 см на боковой ножке, которая крепилась к какой-то основе. Керносы найдены и на некоторых эллинистических памятниках Северного Причерноморья. Так, из Ольвии с участка НГС, помещения 618 (дом VII – 1), происходят две небольшие усеченноконические чашечки (90 – 439; 01-679), с боковым креплением к стенке большого сосуда (по-видимому, одного). Еще одна чашка от керноса, крепившаяся к основному резервуару на длиной ножке, найдена в Ольвии на участке НГС. Датируются они II в. до н.э. – II в. н.э. В эллинистических слоях Нимфея выявлены конические мисочки со следами бокового крепления. Квадратная в поперечном сечении ножка найдена в 1969 г. на этом же памятнике (Гаврилюк, Соколова, 2007. С. 332. № 194, 195, 196). Круг аналогий керносам из нижнеднепровских городищ в материалах эллинистических слоев античных памятников Севеного Причерноморья довольно широк – в основном встречаются дополнительные миниатюрные сосудики. Наболее полная информация о сосудах типа кернос содержится в работе Дж.Дж. Полита, посвященной характеристике керносов, участвовавших в Элевсинских мисте- Керносы из материалов городищ Нижнего Поднепровья 1 2 5 3 6 4 7 0 5 см Рис. 5. риях (Pollit, 1979. P. 228–233). Он определяет керносы как многосоставные (multiple vessels), которые имеют маленькие контейнеры, крепящиеся к различного вида большой основе, такой как кубок, круг или блок, и утверждает, что сосуды, которые подходят под это описание были найдены на различных территориях Греции, Италии, Кипра, Ближнего Востока. Действительно, наиболее ранние находки таких сосудов можно отметить как в материалах крито-минойской культуры (Dussard, 1914), так и в слоях периода ранней бронзы в Трое (Dǒrpfeld, 1902. P. 603. № 110). Они встречаются в гальштатских культурах (Moscalu, 1983. P. 479. Pl. LXXXVII; Pankau, 2004. Taf. 35) и синхронных им памятниках предскифского времени Восточной Европы – от киммерийских до кобанских. В культовом значении этой керамики никто не сомневается. Однако трудно представить, что керносы являют собой единую линию развития и отражают один ритуал. Рассматриваемая коллекция также не единообразна. Первую, наиболее многочисленную группу составляют керносы описанных выше типов, то есть сосуды на ножке с большим основным вместилищем и маленькими мисочками, а иногда их имитациями, но с обязательным вертикальным ребром (рис. 2; 4; 5, 1-4), которое иногда обвивает и ножку сосуда. Создается впечатление стилизации изображения змеек, головки которых – сосудики или просто выступы возвышаются над венчиком чаши. Точной аналогией таким сосудам являются культовые предметы из синхронных постскифским слоев памятника Пискул Грашани (Conovici, 1994. P. 72. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 275 Н.А. Гаврилюк Fig. 5, 19–23). Здесь присутствуют и другие элементы культов, характерные для фракийских древностей Нижнего Поднепровья, например так называемые «коньки». В пользу фракийской принадлежности части описанных выше керносов свидетельствуют и места находок некоторых из них, например сосуда № 176 (на полу дома 9 поселения Золотая балка, находки из которого связаны с фракийским этоносом) (Гаврилюк, в печати). Одна из особенностей таких сосудов – очень маленькие дополнительные вместилища, в которых трудно поместить зерно, жидкость или фрукты (Амірханов, 1984. С. 87). Кроме того, ни один кернос с ребрами не найден в погребальных памятниках, то есть с гипотезами относительно функциональной принадлежности керносов, изложенными Дж. Политом (Pollit, 1979. P. 230, 231), керносы первой группы из нижнеднепровских городищ никак не связаны. Применение к этим сосудам названия «кернос», на наш взгляд, не корректно. Скорее всего, прямоугольные сосуды первой группы использовались в ритуалах, происходивших в домашних святилищах. Они сопровождались находками глиняных «коньков» и лощеной посуды. В большинстве случаев они как-то связаны с участками, окружавшими овальные в плане площадки из обожженной глины. Возможно, речь идет о приготовлении лекарственных мазей, в которых использовался змеиный яд (маленькие сосудики, имитации головой змей). Процесс этот, несомненно, сопровождался какимито ритуальными действиями. Вторую группу керносов из материалов нижнеднепровских городищ можно связать с греческими культами. Это многосоставные сосуды, у которых довольно глубокие дополнительные вместилища (рис. 5, 5–7). В такой чашечке, напоминавшей цветок дурмана, может поместиться небольшое количество одурманивающей жидкости. Можно согласиться с Pierre Demargne и J. Pollit, которые считают, «что основные функции керносов были связаны с богами природы и использовались в их 276 ритуалах: Персефоны-Коры классического времени. Эта богиня была, возможно, в то же время Королевой смерти и Хозяйкой растительности, и керносы могли использоваться в каждом из этих аспектов» (Pollit, 1979. P. 232). Там же приводятся цитаты из сочинений античных авторов, в которых описываются ритуалы с использованием керносов. Что же касается изображения на надгробии из Гавриловки, то на нем, как уже отмечалось, изображен сосуд, непосредственно использовавшийся в кернофориях Элевсинских празднеств. Таким образом, небольшая коллекция необычных сосудов, хранящихся в фондах музеев Украины, еще раз свидетельствует о присутствии среди населения городищ Нижнего Днепра II в. до н.э. – II в. н.э. помимо скифского еще двух этносов – фракийского и греческого со своей духовной культурой и ритуалами. Список литературы Блаватский, 1954 – Блаватский В.Д. Очерки военного дела в Амірханов, 1984 – Амірханов А.Ш. До питання про посудини типу керноса // Археологія. 1984. № 46. Вязьмітіна, 1962 – Вязьмітіна М.І. Золота Балка. Поселення сарматського часу на Нижньому Дніпрі. Київ, 1962. Вязьмитина, 1972 – Вязьмитина М.И. Золотобалковский могильник. Киев, 1972. Выєзжев, 1960 – Выєзжев Р.І. Роботи на ділянці Б поселення в с. Золота Балка // Археологічні пам`ятки УРСР. 1960. Вип. 9. Гаврилюк, 2009 – Гаврилюк Н.А. Фракийцы в Нижнем Поднепровье // Stratum+. В печати. Гаврилюк, Соколова, 2007 – Гаврилюк Н.А., Соколова О.Ю. Лепная керамика Нимфея // Античный мир и варвары на юге Украины и России. Ольвия. Скифия. Боспор. М.; Киев; Запорожье, 2007. Шапошникова, 1960 – Шапошникова О.Г. Роботи на ділянці В Золотобалківського поселення в 1951 році // Археологічні пам`ятки УРСР. 1960. Вип. 9. Conovici, 1994 – Conovici N. Obiecte pentru cult si magie descoperite la Piscul Grăsani // Pontica. 1994. XXVII. Dŏrpfeld, 1902 – Dŏrpfeld W. Troja und Ilion. Athen, 1902. Dussard, 1914 – Dussard R. Les Civilisations Prehelleniques. Paris,1914. Moscalu, 1983 – Moscalu E. Ceramica Traco-Getică. Bucuresti, 1983. Pankau, 2004 – Pankau C. Die Ålterhallstattzeiliche Keramik aus Mediaş / Siebenbűrgen // Universitătsforschungen zur prăhistischen Archăologie. CmbH-Bonn, 2004. Pollit, 1979 – Pollit J.J. Kernos from Athenian Agora // Hesperia. 1979. 48. № 3. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия С.В. Диденко, С.Д. Лысенко, К.В. Мызгин М алополовецкий археологический комплекс (поздний палеолит, энеолит, эпоха бронзы, ранний железный век, черняховская культура, древнерусский и позднесредневековый периоды) расположен в Фастовском районе Киевской области. Начиная с 1991 г. проводятся планомерные исследования центральных памятников комплекса – поселения Малополовецкое-2А и могильника Малополовецкое-3. В 1998 году на площади могильника неподалеку от разрушенного погребения (?) черняховской культуры была обнаружена медная римская монета с пробитым отверстием (рис. 1, 11). Av.: Голова императора с бородой и венком. Надпись: «IMP C GALLUS P…» (конец надписи поврежден). Точечный кант. Rev.: Фигура Деметры, стоящей в окружении льва и вола по бокам. Надпись: «P M S C OLVIM». Под фигурой надпись: «AN XIII» По определению В.А. Анохина, монета является медным сестерцием, отчеканенным в г. Виминакий в Мезии в 13 г. местной эры во время правления императора Требониана Галла (250–253 гг.) (Шишкин, Петраускас, 1999. С. 162,163. Рис. 6). В 2007–2008 годах еще 10 римских монет было найдено на поселении Малополовецкое2А во время проведения магнитометрических исследований, для повышения качества которых около 2,5 га площади поселения были предварительно детально обследованы с применением металлодетектора. Кроме 25 кг металлического мусора из пахотного слоя было собрано более 450 древних изделий и их фрагментов из черных и цветных металлов. Римские монеты с памятников Малополовецкого археологического комплекса 277 С.В. Диденко, С.Д. Лысенко, К.В. Мызгин 1 5 2 6 9 3 4 10 8 11 0 Рис. 1. Римские монеты с памятников Малополовецкого археологического комплекса. 278 В число последних входили и представленные ниже монеты. 1. Серебряный денарий Фаустины Старшей (138–140 гг.) (рис. 1, 2). Av.: Бюст Фаустины вправо; волосы завиты и переплетены, собраны назад и уложены в узел на макушке, DIVA FAVSTINA. Rev.: Этернитас стоит прямо, голова влево; правая рука вытянута, в левой – скипетр, AETERNITAS. Дата чеканки: 141 г. (Seaby, 1968. P. 162. № 26). 2. Серебряный денарий Антонина Пия (138–161) (рис. 1, 3). Av.: Непокрытая голова Антонина Пия вправо, DIVVS M ANTONINVS PIVS. Rev.: Орел, стоящий вправо на украшен- 7 2 см ном гирляндой основании или алтаре, голова влево, CONSECRATIO. Дата чеканки: 161 г. (Seaby, 1968. P. 171. № 86). 3. Серебряный денарий Марка Аврелия (161–180 гг.) (рис. 1, 1). Av.: Голова Марка Аврелия в венке вправо, M ANTONINVS AVG TR P XXVI. Rev.: Марс в военной одежде, стоящий вправо, держащий копье; левая рука покоится на щите, IMP VI COS III. Дата чеканки: 171–172 гг. (Seaby, 1968. P. 175. № 290). 4. Серебряный денарий Фаустины Младшей (161–175 гг.) (рис. 1, 9). Av.: Драпированный бюст Фаустины Младшей в диадеме вправо, волосы уложены и собраны в узел на Римские монеты с памятников Малополовецкого археологического комплекса затылке, FAVSTINA AVGVSTA. Rev.: Салюс сидит на троне влево, в левой руке держит скипетр, в правой – патеру, из которой кормит змею, обвивающуюся вокруг алтаря, SALVS. Дата чеканки: 161–175 гг. (Seaby, 1968. P. 193. № 195). 5. Серебряный денарий Луция Вера (161– 169 гг.) (рис. 1, 5). Av.: Непокрытая голова Луция Вера вправо, [D]IVVS VER[VS]. Rev.: Орел, стоящий прямо на линии, тело наклонено вправо, голова повернута влево, [CON]SE[CR] ATIO. Дата чеканки: 165–169 гг. (Seaby, 1968. P. 195. № 55). 6. Серебряный денарий Коммода (180– 192 гг.) (рис. 1, 4). Av.: Голова Комода в венке вправо, M COMM ANT P FEL AVG BRIT. Rev.: Летиция стоит влево; в правой руке ветки, в левой – длинная пальма, LAET AVG PM TR P XII IMP VIII [COS V PP]. Дата чеканки: 184–189 гг. (Seaby, 1968. P. 204. № 278). 7. Серебряный денарий Александра Севера (222–235 гг.) (рис. 1, 6) Av.: Голова Александра Севера в венке вправо, IMP ALEXANDER PIVS AVG. Rev.: Провиденция стоит прямо, голова влево, держит в правой поднятой руке хлебные колосья над модием, в левой – рог изобилия, PROVIDENTIA AVG. Дата чеканки: 230–235 гг. (Seaby, 1968. P. 143. № 501). 8. Медная монета (возможно, Требониана Галла ?) (рис. 1, 7). Av.: Император в лучевой короне, вправо. Rev.: Неизвестно. Дата чеканки: III в. 9. Биллоновый антониниан Корнелии Салонины (253–268 гг.) (рис. 1, 10). Av: Драпированный бюст Корнелии Салонины в диадеме вправо, CORN SALONINA AVG. Rev: Галлиен и Салонина стоят лицом друг к другу, пожимая руки, CONCORDIA AVGG. Место чеканки: Антиохия. Дата чеканки: 255–258 гг. (Seaby, 1968. P. 499. № 31). 10. Медная монета (рис. 1. 8). Av.: Неизвестно. Rev.: Неизвестно. Дата чеканки: III в. Предварительная датировка найденных на поселении Малополовецкое-2А типов фибул соответствует примерно 1-3 фазам черняховской культуры по (230–380 гг.) (Гороховский, 1988) или ступеням С1b-С3 центральноевропейскойхронологииГодловского–Тейрала. Интересно полное отсутствие на памятнике фрагментов светлоглиняных узкогорлых амфор типа Шелов F. Как правило, они встречаются на большинстве черняховских поселений. Время их поступления в зону черняховской культуры, как и на памятники других синхронных культур, ограничивается второй-третей четвертью IV в., причем их массовый приток в черняховскую среду приходится на третью четверть этого столетия (Юрочкин, Труфанов, 2007; Магомедов, 2006). Таким образом, верхняя дата черняховского слоя поселения Малополовецкое-2А не выходит за рамки середины IV в. Исходя из этого, его общая датировка возможна в пределах середины III – середины IV вв. Кроме описанных выше находок монет, на территории Фастовского района обнаружено еще восемь римских монет: серебряные денарии Адриана (117–138 гг.) и Фаустины (Младшей или Старшей) в с. Дедовщина (Готун и др., 2002. С. 51–53), неопределенный серебряный денарий в с. Великая Мотовиловка (Готун и др., 2002. С. 22), бронзовая монета провинциальной чеканки Александра Севера, серебряный денарий Нервы (96–98 гг.) и медная монета Валентиниана (364–375 гг.) в с. Кищинцы (Кропоткин, 1961. С. 60. № 490), два серебряных денария Антонина Пия и Фаустины Младшей в с. Великая Снетинка в 1862 г. (Шендрик, 1977. С. 110). Находки римских монет из Малополовецкого можно условно разделить на две хронологические группы. К первой, представленной наибольшим количеством экземпляров, относятся монеты чеканки ІІ в.: серебряные денарии Антонина Пия, Фаустины Старшей, Марка Аврелия, Фаустины Младшей, Луция Вера, Коммода. Среди нумизматических находок на территории черняховской культуры преобладают именно денарии ранней чеканки (52% среди единичных находок монет и около 80% среди монет, содержащихся в кладах) (Мызгин, 2008. С. 53). Этот факт исследователями традиционно связывается с высоким, по сравнению с более поздними выпусками, содержанием в них серебра (Магомедов, 2006. С. 46). Вторую группу монет составляют монеты чеканки ІІІ в.: сере- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 279 С.В. Диденко, С.Д. Лысенко, К.В. Мызгин бряный денарий Александра Севера, биллоновый антониниан Корнелии Салонины, медный сестерций Требониана Галла и две плохо идентифицируемых медных монеты ІІІ в. Находки монет ІІІ в. на территории черняховской культуры распространены в наименьшей степени (10% среди единичных находок монет и около 2% среди монет, содержащихся в кладах). Среди них большая часть (61% среди единичных находок и 78% среди монет, содержащихся в составе кладов) синхронна событиям Готских войн (238–270 гг.) (Мызгин, 2008. С. 57). Невозможно дать окончательный ответ на вопрос об источниках поступления к черняховскому населению римских монет ранних чеканок. В то время как одна часть исследователей видела в них исключительно торговую природу (М.Ю. Брайчевский, Г.Б. Федоров, И.С. Винокур, Э.А. Рикман, А.А. Нудельман, Б.С. Строцень и др.), другие исследователи рассматривали их как результат военно-политической деятельности варваров (В.В. Кропоткин, М.А. Тиханова, Б.В. Магомедов, Е.С. Столярик, М.Б. Щукин, В.В. Лавров и др.). В последнее время среди ученых утвердилось мнение о тесной связи между поступлением к черняховскому населению римских монет и участием готов в походах на провинции Рима в середине ІІІ в. Этот факт подтверждает картографирование монет I–II и III вв., которое показывает, что территории их распространения в черняховском ареале практически идентичны (Мызгин, 2008. С. 50–52). На связь второй группы монет с Готскими войнами указывает их датировка и места чеканки (кроме серебряного денария Александра Севера, который теоретически мог находиться в обращении на территории империи ко времени начала готских походов). Первый этап войн (238–254 гг.) – походы на территорию Балканских провинций – отражают монеты Требониана Галла. Одна из них отчеканена в городе Виминакий, который в период Готских войн подвергся одним из наибольших разрушений (Магомедов, 2001. С. 135). Обращает на себя внимание то, что эта монета имеет отверстие, то есть она служила подвеской, а возможно, и памятной меда- 280 лью, напоминавшей ее участнику о походах. Ко второму этапу войн (256–270 гг.), направленных на малоазийские провинции Рима, принадлежит биллоновый антониниан Корнелии Салонины, чеканки города Антиохия. Таким образом, обе группы монет, происходящие из Малополовецкого, по всей видимости, являются следствием участия местного населения в походах на территорию Римской империи середины ІІІ в. и были занесены сюда после их окончания, то есть не ранее последней четверти III в. Примечательно, что именно регион Среднего Поднепровья (Киевская и Черкасская области) выделяется на фоне остальных регионов черняховской культуры значительным количеством монет чеканки периода Готских войн (Мызгин, 2008. С. 57). Не противоречит этим выводам и лепная составляющая черняховского керамического комплекса на памятниках Малополовецкого региона. Равно как и на поселениях в окрестностях Великой Снетинки, она представлена исключительно керамикой вельбарского типа. Список литературы Гороховский, 1988 – Гороховский Е.Л. Хронология черняховских памятников Лесостепной Украины // Тр. V Междунар. конгресса археологов-славистов. Т. 4. Киев, 1988. Готун и др., 2002 – Готун І.А., Лисенко С.Д., Петраускас О.В., Шишкін Р.Г. Археологічна карта Київщини. Фастівський район. Киев, 2002. Кропоткин, 1961 – Кропоткин В.В. Клады римских монет на территории СССР // САИ. 1961. Вып. Г 4-4. Магомедов, 2001 – Магомедов Б.В. Черняховская культура. Проблема этноса. Lublin, 2001. Магомедов, 2006 – Магомедов Б.В. Римские амфоры в черняховской культуре // Готы и Рим (Бібліотека Vita Antiqua). Киев, 2006. Мызгин, 2008 – Мызгин К.В. К вопросу о времени поступления римских монет в среду черняховского населения // ВХНУ. Вип. 40: Історія. № 782. Харків, 2008. Шендрик, 1977 – Шендрик Н.I. Довiдник з археологiї України. Київська область. Kиев, 1977. Шишкін, Петраускас, 1999 – Шишкін Р.Г., Петраускас О.В. Черняхівський горизонт багатошарового поселення Малополовецьке-2 // АВУ 1998–1999 рр. Киев, 1999. Юрочкин, Труфанов, 2007 – Юрочкин В.Ю., Труфанов А.А. Хронология могильников Центрального и Юго-Западного Крыма III–IV вв. н.э. // Древняя Таврика. Симферополь, 2007. Cohen, 1885 – Cohen H. Description historique des monnaies frappées sous l'Empire Romain. T. V. Paris, 1885. Seaby, 1968 – Seaby H.A. Roman silver coins. V. II. L., 1968. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия В.И. Кулаков В ажнейшим за последние годы событием в археологии Балтии стало возвращение в научный оборот нескольких тысяч находок из фондов и экспозиции бывшего музея «Пруссия» (Королевский замок в г. Кенигсберге, ныне – г. Калининград). Видное место среди них занимают римские изделия, различными путями попавшие в юго-восточную Балтию. Именно этим находкам, считавшимся навеки утраченными, посвящена предлагаемая статья. В первых десятилетиях I в. н.э. контроль над Вислинским янтарным путем, протяженность которого, по мнению Страбона, достигала 4845 стадий, южным концом упираясь в североиталийский город Аквилею, переходит к римлянам и их германским союзникам. Однако венеды и вельты (по Птолемею), романизированные группы кельтских аллохтонов, были встречены на Янтарном берегу информаторами Тацита (Кулаков, 2004. С. 103) и, очевидно, участвовали в налаживании деятельности Вислинского янтарного пути. Основной массив римских импортов, являвшихся средством «платежа» (точнее – обмена) за янтарное сырье, доставлявшееся по этому пути (рис. 1), находится в ареале эстиев, древних обитателей Янтарного края – будущей исторической Пруссии. Эти предметы вышли из различных провинциально-римских мастерских, включали в свой состав многочисленные бронзовые, реже – серебряные фибулы различных типов, в меньшей степени – бронзовую и стеклянную пиршественную посуду, римское оружие. Особое место в археологии эстиев занимают римские монеты Римские импорты, найденные в земле эстиев и хранящиеся в фондах музеев России Рис. 1. Римская Империя и Барбарикум. Пути янтарной торговли. 281 В.И. Кулаков Рис. 2. Эмалевые римские фибулы в северной части Вислинского янтарного пути: 1. Погр. 241 могильника Бартликово (Белостоцкое воев., Польша); 2. Prussia-Museum, Königsberg (ныне – фонды КОИХМ). 1 2 0 2 см (преимущественно бронзовые сестерции), нуждающиеся в дополнительной обработке и не включенные в статью. Известный к настоящему времени массив римских импортов в исторической Пруссии (входящие в него самбийские находки добыты раскопками XIX – начала XX вв. и известны по старым публикациям) был обработан варшавским археологом Войцехом Новаковским. Материал был разбит на четыре хронологические группы в рамках I – начала V вв. н.э. Исследователь справедливо отметил факт ослабления после Маркоманнских войн (ок. 180 г. н.э.) деятельности Вислинского янтарного пути. По его мнению, поздние римские «импорты», происходящее из Паннонии, являются не средством платежа, а, скорее всего, трофеями или дарами (domatium) (Nowakowski, 1985. S. 63–104). В начале своей обширной статьи В. Новаковский сожалеет о том, что основной массив римских импортов, хранившийся в фондах Музей «Пруссия» (г. Кенигсберг), пропал в результате событий последних месяцев II Мировой войны (Nowakowski, 1985. S. 66). К счастью, польский археолог оказался не прав. С каждым годом раскопки руин Замка Кенигсберг, где в южном флигеле располагался Музей «Пруссия», а также обнаружение места складирования экспонатов этого музея в форте № 3 (у пос. Северная 282 Гора в г. Калининграде) и обработка коллекции золотых украшений эпохи Меровингов в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина (г. Москва) увеличивают число возвращенных в научный оборот предметов римского импорта, найденных в земле эстиев Янтарного берега. Каталог предметов римского импорта, найденных в предвоенное время в земле эстиев и хранящихся ныне в фондах музеев России: 1. Фрагмент бронзового римского котла с рифленым корпусом начала нашей эры из Lodehnen, Kr. Mohrungen (ныне – Porzecze, woj. Warmińsko-Mazurskie Polski) размером 10х8 см. Возможно, происходит из клада (Gaerte., 1929. Abb. 156). Бронзовые римские сосуды крайне редки в древностях эстиев. Как считал Г.Ю. Эггерс, данный феномен связан с тем, что западные балты предпочитали не использовать металлическую посуду в погребальных церемониях (Eggers, 1951. S. 28–30). Фрагмент котла хранится в фондах Калининградского Историкохудожественного музея (далее – КОИХМ). 2. Обломок бронзового крючка от котла типа Eggers 47/48 (фаза B2) (Mączińska, Rudnicka, 1998. S. 41, 42. Ryc. 5). Место находки неизвестно. Артефакт хранится в фондах КОИХМ. 3. Фрагмент бронзовой пластинчатой фибулы с эмалью (в результате обжига при бомбежке Кенигсберга в августе 1944 г. приобрела серый цвет). Место находки неизвестно. Артефакт хранится в фондах КОИХМ. Данная фибула (рис. 2, 2), как и ее аналог (рис. 2, 1), происходящая из погребения 241 грунтового могильника Bartlikowo (woj. Białystockie, Polska), датируется концом II – началом III вв. н.э. (Nowakowski, 1985. S. 75, 97). Она входила в состав инвентаря представителя «варварской» аристократии (Кулаков, 2006. C. 77). 4. Фрагментированный сосуд, выполненный в технике terra sigillata (рис. 3, внизу), тип «мегарская чаша» (тип Drag. 37), случайно обнаруженный в конце XIX в. при распашке поверхности грунтового могильника Kl. Fließ (ныне – пос. Изобильное, Полесский р-н Калининградской обл.) (Gaerte, 1929. Abb. 162, 163; Eggers, 1951. S. 102). После расчистки найденных фрагментов Римские импорты, найденные в земле эстиев и хранящиеся в фондах музеев России 0 Рис. 3. Фрагментированная мегарская чаша из могильника Изобильное (Полесский р-н Калининградской обл.): вверху – фрагменты чаши в фондах КОИХМ, внизу – графическая реконструкция чаши (рис. Карла Библитца). 5 см на одном из них была обнаружена надпись, обозначавшая имя производителя (мастерской) – CINNAMI (Brinkman, 1896–1900. S. 73). Рядом с местом находки обломков сосуда лесник Бёммель в ходе хозяйственных работ разрушил каменную могильную кладку (Кулаков, 2003. C. 54). Сохранившиеся в фондах КОИХМ фрагменты «мегарского» сосуда начала нашей эры в результате пожара, вызванного бомбардиров- кой Замка Кенигсберг в 1944 г., имеют различную цветовую гамму (рис. 3, 1). 5. Бронзовая пряжка паннонского пояса (рис. 4, 1,2), украшенная на обоймице прорезным орнаментом в стиле opus interrasile, из погребения «А» (трупоположение) грунтового могильника Lobitten (ныне – пос. Луговское, Зеленоградский р-н Калининградской обл.). Инв. № Музея «Пруссия» III. 53. 740-5. Симметрич- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 283 В.И. Кулаков Рис. 4. Бронзовая пряжка пояса паннонского типа из погр. А грунтового могильника Луговое (Зеленоградский р-н, фонды КОИХМ). 0 5 см но располагавшаяся на поясе ажурная накладка (Jankuhn, 1933. S. 61. Abb. 8) отсутствует. По мнению М.Б. Щукина, подобные пояса, бывшие деталью снаряжения римских легионеров I в. н.э., в эпоху Флавиев, ознаменованную оживлением деятельности Вислинского янтарного пути, входят в «моду» у западных балтов. Правда, если римские воинские пояса изготовлялись в дунайских провинциях Империи при помощи литья, то западнобалтские мастера (по М.Б. Щукину, венеды Тацита) делали такие поделки при помощи штамповки или чекана (Щукин, 1998. C. 201, 206). Хранящаяся в фондах КОИХМ пряжка из пос. Луговское сделана в литейной форме и является продукцией провинциальноримской мастерской фазы В2. 6. Обломок центрального медальона серебряного блюда типа Luterius с частично позолоченными и чернеными (техника Niello) деталями изображения аканфовой розетки. Происходит из состава клада В в Hammersdorf/Młoteczno (woj. Warmińsko-Mazurskie Polski). Реконструированный диаметр блюда – 26,6 см (рис. 5, 1). Клад «В» был найден осенью 1873 г., по распоряжению кронпринца Фридриха передан в 1881 г. в фонды Музея «Пруссия» (Hirschfeld, 1886. S. 77), включает два обломка крупного серебряного с золочеными частями позднеримского сосуда конца IV – начала V вв. н.э. с 284 изображением охотничьих сцен, расколотого топором, кусок золотой фольги и шесть обломков серебряного сосуда типа Eggers 115 фазы В1. На обратной стороне одного из обломков этого сосуда процарапан знак × (руна gebu?) – знак сакральной защиты у древних германцев (Кулаков., 2002. С. 442, 454). Данный комплекс напоминает характерные для германцев клады драгоценного металлического сырья, ставшего результатом раздела добычи, обретенной в некоем военном (точнее – грабительском) походе (Кулаков, 1998. С. 99). В фондах КОИХМ сохранился единственный из шести обломков блюда, найденных в составе клада «В» (рис. 5, 2). На имеющихся на нем изображениях стилизованных листьев прослеживаются миндалевидные углубления. Они создавали эффект плоского рельефа у изображений, на самом деле изготовленных гравировкой, окаймленной точечным штампом. Этот орнаментальный прием появляется, судя по находке, еще в раннеримское время и является древнейшим предшественником декора, представленного на украшениях горизонта Унтерзибенбрунн (Кулаков, 2008. С. 149). 7. Стеклянный кубок из погр. Wa-65 грунтового могильника Warnikam (ныне – пос. Первомайское Багратионовского р-на Калининградской обл.). В обнаруженном Робертом Клебсом в 1877–1880 гг. погребении среди рассеянных кальцинированных костей обнаружены: сосудприставка, большой наконечник копья, фрагмент золотой пластинчатой накладки с рельефным сюжетом «эроты в борьбе с кабанами и пантерами», кубок конической формы салатово-зеленого стекла типа Eketorp 8 (по У. Нэсману – 500–530 гг. н.э.) (рис. 6, 1), аналогичный (?) кубок, разбившийся в момент обнаружения, бронзовая арбалетовидная фибула типа AVI,2 (рис. 7) со спиралевидным орнаментом на ножке стиля Nydam. Дата Wa-65 – 500–530 гг. н.э. (Кулаков, 1997. C. 147). Обломки стекла кубка типа Eketorp 8 (рис. 6, 2) были обнаружены в 1999–2000 гг. вместе с рядом других экспонатов Музея «Пруссия» в форте № 3 внешнего пояса укреплений г. Кенигсберга, очищены сотрудниками КОИХМ и идентифици- Римские импорты, найденные в земле эстиев и хранящиеся в фондах музеев России рованы (фон Карнап-Борнгейм др., 2005. С. 98). В фондах КОИХМ хранятся, очевидно, некомплектные фрагменты второго кубка голубоватого стекла из погр. Wa-65. 8, 9. Две золотые гривны из клада «С» Hammersdorf/Młoteczno (woj. WarmińskoMazurskie Polski), находящиеся в фондах Государственного музея изобразительных искусств им А.С. Пушкина (Кулаков, 2007. С. 368). Клад «С» был найден в центре поселка при пахоте в мае 1917 г. и включал большую (диаметром 15 см, весом 549,4 г – рис. 7, 1) и малую (диаметром 13 см, весом 991,5 г – рис. 7, 2) золотые гривны с заходящими концами. Казимеж Годловский считал, что гривны из Хаммерсдорфа/ Млотечно и из других пунктов Поморья происходят из Скандинавии. От дискретной датировки этих гривен он воздержался (Godłowski, 1981. S. 95, 96). По Кенту Андерссону, такие артефакты в Скандинавии относятся к типу R300, их появление относится к фазе С1b (Andersson, 1995. P. 94–96). Макс Эберт и прочие археологи из Кенигсберга, в межвоенное время работавшие с этими замечательными находками, отметив стертости в нижних частях гривен из депозита «С», пришли к выводу о длительном ношении данных шейных украшений. Гривны были отнесены к продукции скандинавских мастеров, изготовивших их в первой половине VI в. н.э. (Ebert, 1923. S. 171). Малая гривна украшена по отливке двумя композициями треугольной формы, составленными из оттисков трех видов штампа, характерных для декора горизонта Унтерзибенбрунн. Торцы дротов обеих гривен имеют конусовидные углубления, сделанные механическим путем (рис. 7, 1,2). Такой прием ювелиры применяли в различные исторические эпохи для того, чтобы подогнать вес своего изделия под заранее заданный параметр. Действительно, вес большого кольца из клада в пересчете на римский стандарт соответствует 3,03 фунтам (18,19 секстансов), вес малого достигает 10,06 секстансов (1,68 фунта). Как видим, ювелиры выполняли четкий 1 0 10 см 2 0 3 0 2 см Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 2 см Рис. 5. Блюдо из клада В в Hammersdorf/ Młoteczno (woj. WarmińskoMazurskie Polski): 1. Графическая реконструкция блюда Хиршфельда. 2. Части серебряного сосуда типа лутерий с частичным золочением, 3. Фрагмент блюда из клада В (инв. КГОМ 1/49 17291.14). 285 В.И. Кулаков 1 1 2 3 0 2 см 2 0 Рис. 7. Инвентарь погр. Wa-65 грунтового могильника Первомайское (Багратионовский р-н Калининградской обл.): 1. Стеклянный кубок; 2. Бронзовая фибула. 3. Обломки кубка из погр. Wa-65 (фонды КОИХМ). 286 10 см Рис. 9. 1. Золотая гривна («большое кольцо») из клада С в Hammersdorf/Młoteczno (woj. Warmińsko-Mazurskie Polski); 2. Золотая гривна («малое кольцо») из клада С. Римские импорты, найденные в земле эстиев и хранящиеся в фондах музеев России заказ изготовить кольца вполне определенного веса в кратном единице измерении, что было удобно в последующей отчетности расхода драгоценного металла. Разумеется, североевропейские мастера эпохи Великого переселения народов не могли столь упорядоченно работать по римским весовым эталонам. Да и штампованный декор, украшающий гривны, появился в IV в. н.э. прежде всего в рейнских мастерских гибнущей Империи и только потом распространился на «варварский» севере континента. Четкие весовые параметры колец, следы зубила на их поверхности показывают, что эти гривны должны были быть разрублены на несколько равных частей. Все это свидетельствует о том, что эти кольца – не шейные украшения-гривны, а средства платежа, осуществлявшегося римлянами для наемников«варваров». Шейные кольца, издревле служившие кельтам и германцам предметами для жертвоприношений богам, стали для римлян удобной формой оплаты цены крови, проли- той за Империю в боях с гуннами. Факт присутствия позднеримских легионеров (точнее – ветеранов-«варваров») в низовьях р. Вислы основывается на находках бронзовых деталей римского доспеха в окрестностях современного г. Эльблонга (Ehrlich, 1932. Abb. 16). Итак, даже незначительная часть римских импортов, найденных на Янтарном берегу и сохранившихся в музеях России, позволяет углубить наши знания относительно контактов позднеантичных жителей Средиземноморья с обитателями берегов Балтики. Ясно, что они базировались не только на янтарной торговле, но и функционировали в рамках различных военных действий. Возможно, приводившийся в начале статьи тезис В. Новаковского о снижении роли янтарной торговли по Вислинскому пути на примере римских импортов на Самбии справедлив. К V в. н.э. эти импорты обретают для эстиев и ранних прусов характер военной добычи и «платы за мир» со стороны администрации гибнущей Западной Римской Империи. Список литературы Щукин, 1998 – Щукин М.Б. Янтарный путь и венеды // ПА. 1998. Вып. 4. Brinkman, 1896–1900 – Brinkman A. Funde von Terra Sigillata in Ostpreussen // Prussia. Bd. 21. Königsberg, Komission Verlag, 1896–1900. Ebert, 1923 – Ebert M. Neuerwerbungen des Prussia-Museums. VI. Völkerwanderungszeit // Prussia. 1923. H. 24. Eggers, 1951 – Eggers H.J. Der römische Import im freien Germanien. Hamburg, 1951. Ehrlich, 1932 – Ehrlich B. Elbing, Benkenstein und Meislatein // Mannus. 1932. Bd. 24. H. 1–3. Gaerte, 1929 – Gaerte W. Urgeschichte Ostpreußens. Königsberg, Gräfe und Unzer Verlag, 1929. Godłowski, 1981 – Godłowski K. Okres wędrówek ludów na Pomorzu // Pomorania Antiqua. 1981. T. X. Hirschfeld, 1886 – Hirschfeld G. Bruchstücke von zwei silbernen Geräten // Prussia. Jg. 41. Königsberg: In Komission bei Gräfe & Unzer, 1886. Jankuhn, 1933 – Jankuhn H. Gürtelgarnituren der älteren römischen Kaiserzeit im Samland // Prussia. Bd. 30. Königsberg, Gräfe und Unzer Verlag, 1933. Mączińska, Rudnicka, 1998 – Mączińska M., Rudnicka D. Uwagi wstępne o skarbie z okresu rzymskiegoz Łubanej, woj. Gdańskie // Nowe znalezyska importów rzymskich z ziem Polski. Corpus der römischen Funde im europäischen Barbaricum – Polen – Suplement. Т. 1. Warszawa, 1998. Nowakowski, 1985 – Nowakowski W. Rzymskie importy przemyslowe na terytorium zachodniobałtyjskiego kręgu kulturowego // Archeologia. Т. XXXIV. Wrocław; Warszawa; Kraków; Wydawnictwo Osolineum, 1985. Фон Карнап-Борнгейм и др., 2005 – фон Карнап-Борнгейм К., Ибсен Т., Валуев А.А. Каталог // Адлунг Ф., фон КарнапБорнгейм К., Ибсен Т., Валуев А.А., Коллекция «Пруссия» в фондах Калининградского областного историкохудожественного музея. Шлезвиг, 2005. Кулаков, 1997 – Кулаков В.И. Варникам. Древности прусских вождей // Гiстарычна-археалагiчны зборник. № 12. Мiнск, 1997. Кулаков, 1998 – Кулаков В.И. Holibo. Междуречье Ильфинг и Фришинг в V в. // Гiстарычна-археалагiчны зборник. № 13. Мiнск, 1998. Кулаков В.И., 2002 – Кулаков В.И. Руноподобные знаки и руны старшего футарка в древностях юго-восточной Балтии // Civitas et castrum ad mare Balticum. Baltijas arheoloìijas un vestures problçmas dzelzs laikmetâ un viduslaikos, Riga, 2002. Кулаков, 2003 – Кулаков В.И. История Пруссии до 1283 г., М., 2003. Кулаков, 2004 – Кулаков В.И. Эстии, венеды и германцы на Самбии // Восточная Европа в средневековье. К 80-летию Валентина Васильевича Седова. М., 2004. Кулаков, 2006 – Кулаков В.И. «Варварские» подражания провинциально-римским фибулам с «кнопками» в Балтии на фазах С1-D1 // Archaeologia Lituana. T. 7. Vilnius, 2006. Кулаков, 2007 – Кулаков В.И. Население Балтийского региона в эпоху Меровингов // Эпоха Меровингов. Европа без границ. Археология и история V–VIII вв. Wolfratshausen, 2007. Кулаков, 2008 – Кулаков В.И. Римские наградные гривны из Велпа (Нидерланды) // Марс. № 7. М., 2008. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 287 В.А. Ларенок Кубок Диониса В Рис. 1. 288 2002 году совместная экспедиция Ростовского регионального отделения Всероссийского Общества охраны памятников истории и культуры и Научно-исследовательского археологического бюро проводила исследование западного участка некрополя Кобякова городища – меотского памятника I-III вв. н.э. На раскопе II было обнаружено погребение № 78, в состав погребального инвентаря которого, входил уникальный краснолаковый кубок с полихромным антропоморфным изображением на поверхности (Ларенок, 2004. С. 397–407). Погребение представляло собой катакомбу Г-образной формы. Колодец катакомбы широкий, короткий, трапециевидной формы, северная стенка шире южной. Длина колодца – 1,55 м, ширина – 1,00–1,20 м. Дно колодца понижалось к входу. Глубина у южной стенки – 0,88 м, у входа – 1,08 м. В заполнении колодца были найдены остатки поминальной пищи: обломки костей молодой овцы. Вход в камеру вел через ступеньку высотой 0,25 м. Свод входа и камеры просели в древности. Камера в плане неправильной, близкой к овалу формы расположена к северо-западу от колодца. Ее длина – 1,90 м, ширина – 0,75–1,30 м. На дне камеры вытянуто на спине, черепом к югу, лицевой частью к северо-западу лежал костяк мужчины 40–45 лет (рис. 1). В районе костей позвоночника и ребер найдены три сильно профилированные бронзовые фибулы (рис.1; 2, 1–3) с многовитковыми пружинами и бусинами. Приемники пластинчатые, треугольные. Две фибулы были Кубок Диониса 1 2 3 4 5 6 10 7 9 0 5 см 8 застегнуты, одна расстегнута. Спинка одной фибулы проволочная, округлая в сечении, ее длина – 6,5 см. Спинка второй – узкая, ромбическая, ее ширина – 0,5 см, длина – 6 см. У третьей фибулы спинка овальная, пластинчатая, ее ширина – 1,0 см, длина – 5,8 см. У левого локтя найдена маленькая шаровидная стеклянная бусина белого цвета размерами 0,7х0,6 см (рис. 1; 2, 8). На тазовых костях найден железный серп длиной около 21 см (рис. 1; 2, 9). Между костями руки и восточной стенкой камеры обнаружено скопление разных предметов (рис. 1): большая сероглиняная миска с бортиком, профилированным тремя горизонтальными валиками. Высота миски – 8,0 см, диаметр венчика – 25,4 см, диаметр дна – 9,6 см (рис. 2, 11). В миске находился лепной маленький асимметричный кубок с низким широким горлом, шаровидным туловом и плоским дном. Рис. 2. Под горлом прочерчен орнамент в виде двух рядов (по три угла в каждом) углов вершиной вверх. Высота – 8,2 см, диаметр горла – 5,0 см, диаметр тулова – 9,4 см, диаметр дна – 7,0 см (рис. 2, 10). К северо-западу от него также в миске стоял сероглиняный трехручный канфар усеченноконической формы на кольцевом поддоне (рис. 1–8). (Третья ручка обломана в древности.) Поверхность хорошо заглажена. Высота – 7,5 см, диаметр венчика – 9,8 см, диаметр дна – 4,1 см (рис. 2, 6). На канфаре лежал железный черешковый однолезвийный нож длиной 12,5 см (рис. 2, 7). На дне миски рядом с кубком найдена железная фибула. Пружина многовитковая, тетива нижняя, спинка проволочная, короткая с одной центральной бусиной. Вторая бусина – на конце ножки. Приемник плоский треугольный. На нем сохранился отпечаток ткани. Длина фибулы – 5,8 см (рис. 2, 5). Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 289 В.А. Ларенок 11 12 Рис. 2. 0 10 см Между миской и восточной стенкой камеры на боку лежал большой серолощеный кувшин (рис. 1). Горло высокое цилиндрическое, украшено двумя горизонтальными рядами линейного орнамента. Тулово биконической формы. Дно слегка вогнуто, ручка кувшина утрачена в древности. Высота – 33,5 см, диаметры: венчика – 11,0 см, горла – 10,0 см, тулова – 27,0 см, дна – 12,0 см (рис. 2, 12). Рядом с кувшином (с юга) найден гончарный краснолаковый двуручный кубок с полихромной росписью (рис. 1). Между туловом кубка и его ручкой с юга находилась бронзовая обойма (1,5х1,4 см) прямоугольной формы, согнутая из тонкой пластины вдвое (рис. 2, 4). Нижний край оформлен рельефно, здесь же – два сквозных отверстия с маленькими гвоздиками. Кубок в верхней части цилиндрический, в нижней – расширяется и принимает бикони- 290 ческую форму (рис. 1; 3, 1, 2). Ножка конусовидная, профилирована валиками, расширяется ко дну, внутри полая. Ручки петельчатые, вертикальные, неширокие. Поверхность красного цвета, обжиг качественный, на нижней части тулова сохранились пятна лака. Высота – 19,0 см, высота ножки – 4,5 см, диаметр венчика – 10,5 см, диаметр горла – 9,0 см, диаметр максимальный – 12,0 см, диаметр дна – 6,5 см. Поверхность между ручками с обеих сторон украшала многоцветная роспись по розовому ангобу. На одной стороне сосуда сохранилось антропоморфное изображение в виде головы человека. Портрет тщательно выписан. Лицо полное, с большими глазами, взгляд которых обращен вверх и вправо. Глаза обведены черным контуром, глазные яблоки белые, зрачки черные. Нос прямой, длинный классической формы. Губы припухлые, их контур слегка подчеркнут черной краской. Подбородок овальный, массивный. Лицо обрамляют кудри черного цвета. Завитки короткие. Ниже лица на расширяющейся части тулова красной краской изображены два симметрично расположенных колесовидных предмета, соединенные между собой двумя горизонтальными линиями. Между ними прочерчен косой крест. Внутри каждой окружности – шестилепестковая розетка. Слева от лица черным контуром нарисован лист плюща (?). Ниже на уровне груди – также черным контуром изображен четырехлистник. Поверхность кубка до нанесения орнамента была покрыта ангобом розового цвета. Орнамент овального пятна белого цвета на противоположной стороне сосуда сохранился плохо. В 2004 г. кубок, хранящийся вместе с коллекцией находок в Ростовском областном музее краеведения, был оправлен на реставрацию в лабораторию научной реставрации предметов прикладного искусства Государственного Эрмитажа. В результате с его поверхности были удалены загрязнения, произведено обессоливание и закрепле- Кубок Диониса ние росписи, а также на противоположной стороне выявлено еще одно изображение. Перед нами лицо с асимметричными близко расположенными глазами, короткими широкими бровями. Нос маленький, курносый. Над верхней губой виден закрученный вверх завиток черных усов. На подбородке прорисованы окружности, видимо, передающие изображение бороды. На голове видны черные волосы и «рожки». По обе стороны головы выделены белой краской большие уши. Детали лица прорисованы черным цветом на белом фоне. Ниже лица красной краской изображены колесовидные предметы, схожие с рисунком на противоположной стороне кубка. Слева от лица на белом фоне красной краской нарисован зигзаг (рис. 4, 1, 2). Захоронение было расположено на участке могильника, относящегося ко II в. н.э. Погребальные конструкции в виде катакомб получают широкое распространение в некрополе Кобякова городища с конца I в. н.э. и преобладают во II в. н.э. (Ларенок, 2003. С. 68, 69). Типы профилированных причерноморских фибул, найденных в погребении, подтверждают датировку. По классификации В.М. Косьяненко (2008. С. 84–88), они относятся к группе I. Одна фибула с проволочной спинкой – к I типу, варианту 2 и датируется второй четвертью I в. н.э. И две фибулы с овальными пластинчатыми спинками разной ширины относятся ко II в. н.э. – тип II, вариант 1. До этого такое сочетание фибул не фиксировалось. А.С. Скрипкин, анализируя сарматские комплексы Нижнего Поволжья (1977. С. 110, 112), относит подобные фибулы к первому типу, второму варианту и датирует их II в. н.э. Хронологические различия в бытовании обоих вариантов он предлагает искать в пределах II в. н.э. А.К. Амброз относил эти типы фибул ко второй серии (с крючком для тетивы), вариант I–3 и датировал их II–III в. н.э. (1966. С. 40, 41. Табл. 8, 7,10,11). Железная фибула с двумя бусинами без крючка, по его мнению, относится к серии II, вариант II-1и датируется II в. н.э. (Амброз, 1966. С. 42. Табл. 8, 9). 0 5 см Рис. 3. Миски с профилированным желобчатым бортиком из погребений некрополя Кобякова городища бытовали в I – начале II вв. н.э. (Косьяненко, 1989. С.30). Кувшины, подобные найденному в погребении № 78, В.М. Косьяненко относит ко второй половине II в. н.э. (1989. С. 10, 11). Трехручные сероглиняные канфары также хорошо известны в керамических комплексах первых веков нашей эры. Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 291 В.А. Ларенок 0 5 см Рис. 4. Одна из ближайших аналогий – канфар из раскопок некрополя Крепостного городища в Азове (Горбенко, Косьяненко, 2002. С. 242, 243. Рис. 4). Часто такие сосуды – подражания античным формам – встречаются в некрополях боспорских городов, например, в Илурате (Гайдукевич, 1989. С. 112, 115. Рис. 118) или Раевском городище (Античные государства, 1984. С. 149. Табл. LI) и датируются I – началом II вв. н.э. (Гугуев, 1991. С. 9). Таким образом, погребение № 78 некрополя Кобякова городища укладывается в рамки конца I – первой половины II вв. н.э. Известны ли аналогии расписному кубку в керамическом комплексе этого времени? Он имеет сложную и нетипичную для керамики римского времени форму: тулово сложной профилировки, вертикальные ручки и высокую профилированную ножку. Он более схож с чернолаковыми канфарами эллинистического времени с вместительным туловом, вертикальными ручками и высокой ножкой, чем с краснолаковыми кубками – канфарами первых веков нашей эры (Степи Европейской части СССР, 1989. С. 338, 339. Табл. CXLVII– CXLVIII; Вдовиченко, 2003. С. 66, 67). Сосуды, предназначенные для винопития, римского времени имели невысокое цилиндрическое тулово, расположенное на кольцевом поддоне. Единственный известный нам близкий 292 по форме кубок происходит из раскопок в Аккермень-I в Поднестровье и атрибутируется как гето-дакийская керамика (Степи Европейской части ССС, 1989. С.182, 301, 382. Табл. 77, 21). Но сосуд в отличие от экземпляра, найденного в некрополе Кобякова городища, имеет штампованный орнамент. Украшение столовой посуды росписью как способ декорирования широко использовался в эллинистическое время (Вдовиченко, 2003. С. 27–30), к началу новой эры появляется новый вид керамики – краснолаковая. Значительная часть такой посуды поступала из малоазийских мастерских Пергама, Самоса и западно-римских центров (Журавлев, 2000. С. 232, 233). Способ украшения краснолаковых сосудов в стиле «барботин» в это время характерен также для краснолаковых канфаров. Но полихромная роспись на них не известна. Еще с середины первого тысячелетия до нашей эры прослеживается тесная связь между живописью и росписью на керамических сосудах: использование схожих сюжетов, приемов и способов орнаментации, в том числе полихромность композиций и применение одних и тех же красителей. Вероятно, в первые века новой эры эта традиция продолжалась. Правда, в основном развивалась монументальная живопись, образцами Кубок Диониса которой украшали как жилища, так и погребальные сооружения. Существовало два типа композиций. Первый – картины на религиозные и мифологические сюжеты, в которых использовалась традиционная иконография. Герои греческой и римской мифологии изображались в окружении присущих только им предметов. Например, Артемида – вместе с луком и стрелами, Гермес – с кадуцием и т.п. Второй – живопись реалистическая, представлявшая сцены реальной жизни, например, мастерскую художника, сражения и т.д. Интерьеры домов и гробниц расписывались первоначально прямо по камню акварельными красками, позже – в технике фрески. В первом веке нашей эры в живописи возникает новое направление, как бы объединяющее все стили. Появляются приемы достижения выразительности лица. Наиболее яркий – роспись склепа Деметры в Пантикапее I в. н.э. Сходные по стилю росписи склепов Горгипии и Сорака (Античные государства, 1984. С.215, 299. Табл. CLX). Рисунок на канфаре из некрополя Кобякова городища выполнен в той же манере. На принадлежность кубка к мастерским Боспорского царства указывает, на наш взгляд, и характерная для них глина с известковыми включениями. Одним из популярнейших у жителей Боспорского царства был культ Диониса-Вакха. Его изображали красивым, изнеженным юношей. Лицо на кубке с миндалевидными глазами, утонченным профилем в обрамлении вьющихся волос вполне может принадлежать этому божеству. Здесь уместно вспомнить, что атрибутами Диониса являлись как раз листья плюща, лоза, гроздь винограда. Одним из персонажей, тесно связанным с Дионисом и дионисийскими праздниками, был получеловек-полуживотное Сатир. В сюжетах вазописи, связанных с винопитием, праздниками, приуроченными к сбору и изготовлению вина, присутствуют оба персонажа (Лассарраг, 2008. С. 22, 23). Второй потрет с нашего канфара, скорее всего, передает именно его: широкий короткий нос, густая борода, большие уши, «рожки» на голове. Следует обратить внимание и на функциональное назначение кубка – сосуд для вина как атрибут Диониса. Собственно, присутствие кубка в погребальном инвентаре вполне соответствует его прямому назначению. Он находился среди специального набора посуды, предназначенной для винопития: большой кувшин, канфар, миска, кубок. Список литературы 1956−1962 гг.) // Изв. Ростовского областного музея краеведения. Вып. 6. Ростов на/Д., 1989. Косьяненко, 2008 − Косьяненко В.М. Некрополь Кобякова городища. Азов, 2008. Ларенок, 2003 − Ларенок В.А. Новые исследования некрополя Кобякова городища // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2002 г. Вып. 19. Азов, 2003. Ларенок, 2003 − Ларенок В.А. Отчет о раскопках некрополя Кобякова городища археологической экспедицией РРО «ВООПИиК» в 2002 г. Архив РОМК. № 2003 г. Ларенок, 2004 − Ларенок В.А. Краснолаковый расписной кубок из некрополя Кобякова городища // Историкоархеологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2003 г. Вып. 20. Азов, 2004. Лассарраг, 2008 – Лассараг Ф. Вино в потоке образов. М., 2008. Скрипкин, 1977 − Скрипкин А.С. Фибулы Нижнего Поволжья (по материалам сарматских погребений) // СА. 1977. № 2. Степи Европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1989. (Археология СССР). Амброз, 1966 − Амброз А.К. Фибулы юга Европейской части СССР. М., 1966. (САИ. Д1-30). Античные государства Северного Причерноморья. М., 1984. (Археология СССР). Гайдуевич, 1984 − Гайдуевич В.Ф. Илурат // Боспорские города. II. М.; Л., 1984. (МИА. № 85). Горбенко, Косьяненко, 2004 − Горбенко А.А., Косьяненко В.М. Сероглиняная керамика некрополя Крепостного городища (по материалам раскопок 1972 г.) // Историкоархеологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2002 г. Вып. 19. Азов, 2004. Гугуев, 1991 − Гугуев В.К. Исследование некрополя НижнеГниловского городища // Древности Кубани. Матер. науч.практич. конф. Краснодар, 1991. Журавлев, 2000 − Журавлев Д.В. Краснолаковая керамика группы Eacten sigillata из могильника Бельбек IV в ЮгоЗападном Крыму // Древности Евразии. Донецк, 2000. Косьяненко, 1989 − Косьяненко В.М. Хронология сероглиняной керамики некрополя Кобякова городища (раскопки Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 293 И.Б. Шрамко, С.А. Задников Новые находки ранней античной керамики на Бельском городище 0 Рис. 1.1. План Бельского городища. Общий план Бельского городища (Шрамко, 1973). 294 500 м В настоящее время появление первого греческого импорта в Лесостепи большинство ученых связывает с возникновением не ранее середины — третьей четверти VII в. до н.э. в Северном Причерноморье античных торговых поселений (Марченко, 2005. С. 32, 48; Вахтина, 1993. С. 54). Часть исследователей считает возможным говорить о доколонизационном импорте (Зуев, 1993. С. 43; Русяева, 1999. С. 86). Действительно, малочисленность ранней античной керамики как на лесостепных памятниках, так и на первых севернопричерноморских греческих поселениях, а также отсутствие надежных привязок многих находок к конкретным слоям и комплексам затрудняют решение вопросов, связанных с поступлением раннего греческого импорта в отдаленные от античных полисов районы. В такой ситуации особую важность приобретают находки ранней греческой керамики на территории лесостепных земледельческих племен. До недавнего времени в пределах Лесостепи ранняя греческая керамика была известна в основном лишь к западу от Днепра: в кургане Болтышка в бассейне Тясмина (Ильинская, 1975. С. 10, 11), на Немировском городище в Побужье (Онайко, 1966. С. 15; Вахтина, 1996), на селище Залесье в Среднем Поднестровье (Ганіна, 1984. С. 74. Рис. 4), на Жаботинском поселении и Трахтемировском городище в Cреднем Поднепровье (Онайко, 1966. С. 15; Покровская, 1973. С. 173. Рис. 8, 7). Два небольших обломка ойнохой были найдены в 1958 году (зольники № 11 и 12) на Бельском Новые находки ранней античной керамики на Бельском городище городище и небольшой фрагмент столового сосуда — на селище. Пожарная Балка в бассейне Ворсклы (Онайко, 1966. С. 15, 16, 56). Несколько ранних образцов сравнительно недавно встречены на Мотронинском и Трахтемировском городищах (Бессонова, Скорый, 2001. С. 83; Фалко, Болтрик, 2003. С. 41). Большинство этих находок сложно привязать к конкретным горизонтам, так как они обнаружены либо в смешанном материале пахотного слоя (Жаботин) (Дараган, 2001. С. 51), либо плохо зафиксированы при раскопках (Немировское городище) (Смирнова, 2001. С. 14). Это затрудняет определение времени и путей попадания этих предметов на памятник. Три мелких фрагмента с Бельского городища и Пожарной Балки, которые долгое время оставались единственными находками на Днепровском Левобережье, также не давали достаточно полного представления о раннем античном импорте в бассейне Ворсклы. В какой-то степени данный пробел заполнялся найденными в одном из курганов возле с. Коломак двумя целыми амфорами (Радзиевская, 1985), ставшими эталоном для выделения отдельного типа ранней тарной греческой керамики (Монахов, 2003. С. 12, 13). Однако погребение, в котором они были обнаружены, оказалось ограбленным (Радзиевская, 1985). В связи с этим большое значение приобретают находки, полученные в последние годы при масштабных раскопках Западного укрепления Бельского городища (рис. 1). Здесь удалось обнаружить несколько десятков образцов ранней греческой керамики (около 30 фрагментов столовой посуды и около 40 фрагментов амфор), находившейся в стратифицированных слоях и комплексах вместе с местной керамикой и сопровождающими ее изделиями из металлов, кости и камня второй половины VII – первой четверти VI вв. до н.э. (Шрамко, 2004; Задников, 2007; 2007а). Точная фиксация найденных фрагментов показала, что античная керамика появляется не на самом раннем этапе возникновения поселения. На городище имеется горизонт А, в отло- 0 500 м жениях которого античный импорт отсутствует. Данный горизонт содержит лепную керамику, характерную для периодов Жаботин II–III (в нижней части слоя встречается керамика типов Жаботин – I), а также костяные трехдырчатые псалии, имеющие аналогии на центральноазиатских памятниках, предметы (обломок псалия и наконечнк стрелы) новочеркасского типа, асимметрично-ромбические наконечники стрел, костяное пряслице, бронзовую булавку с раскованной плоской петлевидной головкой, железные орудия труда (Шрамко, 2006). Этот наиболее ранний горизонт формировался на протяжении длительного периода – примерно во второй половине VIII — первой половине VII вв. до н.э. Лишь в отложениях перекрывающего его горизонта Б (вторая половина VII – первая четверть VI вв. до н.э.) впервые начинает встречаться греческий импорт (Задников, 2007а. С. 20). Этот слой сопровождается уже иным керамическим набором, бронзовыми наконечниками стрел келермесских типов, костяными изделиями, оформленными в зверином стиле (псалии, рукоять ножа, налучье, костяная Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия Рис. 1.2. План Бельского городища. Общий план 2. Общий план Западного укрепления и нанесением зольников (Шрамко, 1973). 295 И.Б. Шрамко, С.А. Задников 5 1 2 Рис. 2. Образцы ранней греческой керамики из раскопа 2008 г на Бельском городище 1, 3. Зольник № 10; 2, 4, 5. Зольник № 13. 4 3 0 пластина), в том числе предметами, украшенными выемчатыми треугольниками, бронзовыми и железными булавками с гвоздевидной, грибовидной и петлевидной формой шляпки, гладким, витым или украшенным поперечными насечками стержнем, многочисленными костяными орудиями труда и т.д. (Шрамко, 2004). Слои, содержащие раннюю античную керамику, обнаружены в зольниках № 11, 12 (раскопки Б.Н. Гракова, Б.А. Шрамко), № 5, 10, 28 (раскопки И.Б. Шрамко), № 13 (раскопки С.А. Задникова), № 7 (раскопки П.А. Гавриша), расположенных в основном в центральной и северо-восточной частях Западного укрепления (рис. 1, 2). При этом наиболее ранняя керамика второй половины VII в. до н.э. встречена пока только в пяти зольниках (№ 5, 10, 11, 12, 13) в центральной и восточной частях укрепления. Новые материалы были получены в 2008 году при раскопках зольников № 10 и 13 (рис. 1, 2). Среди них, в первую очередь, следует отметить обломок стенки ойнохои производства Южной Ионии, украшенный в ориентализирующем стиле (Middle Wild Goat I). Фрагмент 296 5 см найден в южной части раскопа зольника № 10 на уровне древней дневной поверхности, среди материала постжаботинского времени. Глина фрагмента коричневого цвета с большим количеством мелких серебристых блесток. Поверхность покрыта ангобом светлого кремового цвета, на котором черным лаком нанесен рисунок. Сохранилось два фриза. На верхнем – пасущиеся козлы-эгагры. Голова одного из них опущена вниз. От изображения другого, идущего впереди, сохранилось лишь очертание задней ноги (рис. 2, 1). Ниже расположен ряд плетенки ограниченный двумя сплошными тонкими линиями. В нижнем ряду можно заметить часть крупа животного с небольшим опущенным хвостом (козел ?). За ним видна голова еще одного животного, которого однозначно идентифицировать сложно. Пустое пространство заполнено различным фоновым узором: ромбы, свастика, розетки. В северной части зольника № 13, также на уровне древней дневной поверхности, был найден еще один фрагмент столового сосуда, представляющий собой обломок стенки родосско-ионийской т.н. «плоской ойнохои» Новые находки ранней античной керамики на Бельском городище (рис. 2, 2). Глина фрагмента имеет коричневый цвет с включением серебристых блесток. Поверхность покрыта ангобом кремового цвета, рисунок нанесен черным лаком. Сохранились изображения животных, размещенные в двух фризах, разделенных двумя рядами тонких линий, между которыми нанесен ряд плетенки. По краю верхнего фриза расположены вертикальные тонкие линии, которые, вероятно, находились возле ручки. Кроме того, на нем уцелели угловая розетка с каплей лака в центре и прорисовкой ноги горного козла (копыто) и один элемент заполнительного орнамента в виде ромбов. На нижнем фризе прорисована часть спины животного (рис. 2, 2) и имеется узор в виде свастики. Наиболее выразительным хронологическим признаком для данных фрагментов является орнамент: ряд плетенки и заполнительный узор. Фрагменты ойнохой, оформленных в стиле Middle Wild Goat I, впервые были найдены на городище в 1958 году при раскопках зольника № 12 (Онайко, 1966. С. 16. Табл. III, 13), а в последние десятилетия – в 2000–2003 годах – при раскопках зольника № 5 (рис. 3, 3,4,5) (Задников, 2007; 2007а), а также на поверхности поселения между зольниками № 30 и 32 (рис. 1, 2; 3, 6). Хронологическая позиция найденных в этом году фрагментов, которые мы относим к стилю Middle Wild Goat I, может быть уточнена по некоторым особенностям имеющихся на них изображений. Главным элементом декора ойнохой являются фигуры спокойно пасущихся козлов (рис. 2, 1), идентичные изображениям на античном сосуде из кургана Темир-Гора (Копейкина, 1972. С. 148. Рис. 1, в; Рис. 3, а). В настоящее время большинство исследователей придерживается мнения Л.В. Копейкиной, которая подробно описала сосуд и датировала его сороковыми годами VII в. до н.э. (Копейкина, 1972. С. 156). Аналогичное изображение пасущегося козла (сохранилась прорисовка задних ног жи- вотного) имеется на верхнем фризе ойнохои с Немировского городища (Вахтина, 1996. С. 87. Рис. 1, 8), который Л.В. Копейкина отнесла к более позднему времени – началу последней четверти VII в. до н.э. (Копейкина, 1972. С. 158). Близкое по манере изображение козла можно видеть и на горле из кургана у с. Болтышка (Онайко, 1966. Табл. I; II), который в разное время датировался третьей четвертью VII в. до н.э. (Фармаковский, 1916. С. 58), второй четвертью VII в. до н.э. (Сидорова, 1962. С. 96; Онайко, 1966. С. 14), концом VII – первой третью VI вв. до н.э. (Копылов, 2003. С. 135). Особенностью изображений на ранних фрагментах Бельского городища является орнаментальный пояс из плетенки, разделяющий фризы (рис. 2, 1, 2; 3, 3,5). Аналогичный имеется на ойнохое из кургана Темир-Гора (640– 630 гг. до н.э.), а также на керамике 640–570 гг. до н.э. с Немировского городища (Вахтина, 1996 С. 87–90). Ряд плетенки и изображение собаки встреченны на фрагменте столового сосуда с Мотронинского городища, который авторы раскопок датируют последней четвертью VII – рубежом VII–VI вв. до н.э. (Бессонова, Скорый, 2001. С. 83, Рис. 54, 2). Узор в виде плетенки имеется на горле ойнохои из кургана у с. Болтышка (640–625 гг. до н.э. (Cook, Dupon, 1998. P. 34–39). Из раскопок на о. Березань в настоящее время известен лишь один столовый сосуд, украшенный разделительным фризом из плетенки (Корпусова, 1987. С. 36, 37. Рис. 14), который М. Кешнер датирует 620–610 гг. до н.э. (Kerschner, 2006. P. 232). Пояс из плетенки также имеется и на Берлинской ойнохое (конец 40 – 30-х гг. VII в. до н.э. (Копейкина, 1982 С. 156), на ойнохое из Ричмонда (630-е гг. до н.э. (Сook, Dupont, 1998. P. 37. Fig. 8, 6). Р.М. Кук сосуды с изображением плетенки относит к стилю Middle Wild Goat I и датирует 640–625 гг. до н.э. (Cook, Dupon, 1998. P. 34–39). Заполнительный орнамент на ойнохоях этого периода состоит из подвесных полурозеток и треугольников, ромбов, свастик, концентри- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 297 И.Б. Шрамко, С.А. Задников 1 2 4 5 7 9 3 6 10 8 11 12 Рис. 3. Фрагменты ранней греческой керамики с Бельского городища 1-5, 8. Зольник № 5; 7. Зольник № 28; 9. Зольник № 11; 6, 10-12. Подъемный материал, Западное укрепление. 298 ческих кругов, окруженных точками, крестов с точками, нанесенными в промежутках между изображениями животных. Близкие бельским образцам (рис. 2, 1-2; 3, 3-5) изображения подвесных полурозеток имеются на березанской ойнохое (Корпусова, 1987. С. 38, Рис. 14), на фрагментах с Немировского городища (Вахтина, 1996. С. 88. Рис. 1, 11, 12), на Берлинской ойнохое (Копейкина, 1972. С. 153. Рис. 2, в), ойнохое из Ричмонда (Сook, Dupont, 1998. P. 37. Fig. 8, 6). К этому стилю относятся и фрагменты, которые были ранее обнаружены на Бельском городище (рис. 3, 3-5) (Задников, 2007. С. 4147. Рис. 1, 3-11; 2, 1). Таким образом, рассмотренные образцы наиболее ранней столовой греческой ке- 0 5 см рамики из Бельска находят аналогии среди античных сосудов, которые большинством исследователей датируются в промежутке от 640 до 600 г. до н.э. На наш взгляд, наличие плетенки, манера изображения животных, а также характерный заполнительный орнамент позволяют отнести найденные на Бельском городище фрагменты к стилю Middle Wild Goat I и датировать 640–620 гг. до н.э., а некоторые экземпляры (рис. 2, 1,2; 3, 3,4) из зольников № 5, 10 и 13 – в пределах 640– 630 гг. до н.э. Остальные фрагменты ранней греческой керамики, обнаруженные в 2008 г., относятся к более позднему времени. Один из них (рис. 2, 3) происходит из зольника № 10, нижней части культурного слоя. Сосуд вылеплен из Новые находки ранней античной керамики на Бельском городище глины коричневого цвета, которая в изломе имеет серый закал. В тесте заметны включения мелких золотистых блесток. Изображение нанесено в технике пропущенных линий по ангобу кремового цвета. Лак черного цвета без особого блеска. Сохранились два фриза с изображениями животных. На верхнем – ряд пасущихся пятнистых оленей. Ниже расположена сплошная полоса черного лака с разводами. На нижнем фризе – ряд пасущихся горных козлов-эгагров с опущенными головами. Пространство между фигурами заполнено подвесными треугольниками, свастиками, ромбами, различными розетками (рис. 2, 3). Аналогичные изображения пятнистых оленей и горных козлов можно увидеть на т.н. ойнохое «Леви» из Лувра, ранее датировавшейся третьей четвертью VII в до н.э. (Копейкина, 1982. С. 6–8), а в последнее время – 620–610 гг. до н.э. (Kerschner, 2006. Р. 232). Аналогичные изображения довольно часто встречаются на сосудах последней четверти VII – начала VI вв. до н.э. Однако наличие двух фризов, разделенных не плетенкой, а широкой полосой, изображение пятнистого оленя и характерный заполнительный орнамент (рис. 2, 3) позволяют отнести данный фрагмент к группе Middle Wild Goat II и датировать его в пределах 620– 610 гг. до н.э. Другой фрагмент стенки родосскоионийской ойнохои был найден в слое зольника № 13. Наружная поверхность сосуда покрыта светлым кремовым ангобом. В глине коричневого цвета заметны включения белых блесток. Рисунок нанесен пурпуром и лаком, цвет которого колеблется от черного до коричневого в зависимости от разводов (рис. 2, 4). На фрагменте видны два фриза, разделенные сплошной линией. На верхнем в технике пропущенных линий показан пасущийся (или идущий) горный козел. Его туловище удлинено. На крупе животного проведена полоса пурпура. На нижнем фризе сохранилось изображение рога козла. Пустое пространство заполнено так называемыми «подвесными треугольниками» и розеткой в виде круга, окруженного точ- ками. Похожие изображения козлов, которые Л.В. Копейкина (1982. С. 9. Рис. 5) датирует концом VII в до н.э., известны по материалам Березани. Р.М. Кук ойнохои, на которых фризы разделены сплошной линией, относит к стилю Middle Wild Goat II (Сook, Dupont, 1998. P. 39). На наш взгляд, бельский образец (рис. 2, 4), выполненный в этом стиле, следует датировать от 615 до 600 г. до н.э., хотя полоска пурпура указывает на возможность ограничения верхней даты и 590 г. до н.э. В разные годы были найдены фрагменты, украшенные в стиле Middle Wild Goat II, в зольниках № 5, 11 и 28 (рис. 3, 7–9), а также на поверхности Западного укрепления (рис. 3, 10–12) (Шрамко, 1975. С. 124. Рис. 13, 5; Задников, 2007а; Супруненко и др., 2000. С. 16. Рис. 30, 2; 85; 2006. С. 29. Рис. 48; 63, 5). В 2008 г. при исследовании зольника № 13 на Западном укреплении также встречены фрагменты столовой керамики североионийского происхождения. Это крупный обломок ойнохои с изображением нижней части туловища козла, ниже которого нанесена широкая разделительная полоса коричневого лака (рис. 2, 5). Пустое пространство заполнено геометрическим орнаментом. Ниже полосы видны фрагменты луча. Аналогичное изображение имеется на ойнохое из кургана у с. Шандровка (Ковалева, 1984. С. 285. Рис. 1; Мухопад, 1988. С. 110–117). Обычно подобные сосуды и изображения датируют в пределах первой трети VI в. до н.э. Однако, на наш взгляд, данный фрагмент можно ограничить второй четвертью VI в. до н.э. в связи с тем, что с середины этого столетия на городище начинает поступать аттический импорт и в слоях третьей четверти VI в. до н.э. подобные находки не известны. Кроме того, следует отметить редкие находки киликов, в зольнике № 5 в 2000 и 2003 гг. Это два фрагмента, украшенные фигурами птиц. На одном из них сохранилось изображение птицы и заштрихованного треугольника (рис. 2, 1). На другом – изображение заштрихованного ромба (рис. 2, 2). В Лесостепи ана- Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 299 И.Б. Шрамко, С.А. Задников логичный килик был найден только на Трахтемировском городище (Ковпаненко, 1967. С. 103–106; Безсонова, 1996. С. 25–40. Рис. 4, 3). Бельские экземпляры мы помещаем в пределах 650–615 гг. до н.э., так как они имеют признаки, характерные для такого типа сосудов этого времени (Шалагінова, 1980. С. 24; Cook, Dupont, 1998. P. 26). Новые находки предметов античного импорта значительно расширили коллекцию греческой керамики Бельского городища, пополнив ее ранними образцами третьей четверти VII – начала первой четверти VI вв. до н.э., выполненными в различных художественных стилях. Важно, что ранние образцы греческой посуды встречены в слоях с местной лепной керамикой постжаботинского периода, костяными изделиями, оформленными в зверином стиле, и наконечниками стрел келермесского типа. Список литературы Радзиевская, 1985 – Радзиевская В.Е. Курганы VI в. до н.э. у пос. Коломак на Харьковщине // СА. 1985. № 1. Смирнова, 2001 – Смирнова Г.И. К вопросу периодизации и хронологи Немировского городища // Отделу археологии Восточной Европы и Сибири 70 лет. СПб, 2001. Супруненко и др., 2000 – Супруненко О.Б., Гейко А.В., Коваленко О.В., Кулатова І.М., Мироненко К.М., Сапєгін С.В. Звіт про археологічні розвідки по трасі проходження кондесатопроводу Більськ – Головні споруди «Солоха» – УСК «Селещина» на території Диканського, Зінківського, Котелевського, Машівського та Полтавського районів Полтавської області в 1999 р. Полтава, 2000 // Науковий архів ЦОДПА. Ф. 1. Спр. 231. Супруненко и др., 2006 – Супруненко О.Б., Кулатова І.М., Шерстюк В.В., Тимощук А.І. Звіт про дослідження на земельній ділянці під проходження нафтопроводу – шлейфу від свердловини № 402 до УКПГ «Більськ» в ур. Перещепине, на території курганного некрополю скіфського часу, інші наглядові в административних межах Більської сільської ради Котелевського району та розвідки у Зінківському і Полтавському районах Полтавської області в 2005-2006 рр. Полтава, 2006 // Наукових архів ЦОДПА. Ф. 1. Спр. 453. Фармаковский, 1916 – Фармаковский Б.В. Милетские вазы из России // Тр. МАО. 1916. Т. 25. Фіалко, Болтрик, 2003 – Фіалко О., Болтрик Ю. Напад скіфів на Трахтемирівське городище. Киев, 2003. Шрамко, 1973 – Шрамко Б.А. Восточное укрепление Вельского городища // Скифские Древности. Киев, 1973. Шрамко, 1975 – Шрамко Б.А. Крепость скифской эпохи у с Бельск – город Гелон // Скифский мир. Киев, 1975. Шрамко, 1987 – Шрамко Б.А. Бельское городище скифской эпохи (город Гелон). Киев, 1987. Шрамко, 2004 – Шрамко И.Б. О начальном периоде существования Бельского городища// Від Кіммерії до Сарматії, 60 років відділу скіфо-сарматської археології. Киев, 2004. Шрамко, 2006 – Шрамко І.Б. Ранній період в історії геродотовського Гелону (за матеріалами розкопок зольника № 5) // Більске городище та його округа (до 100-річчя початку польових досліджень). Киев, 2006. Cook, Dupont, 1998 – Cook R.M., Dupont P. East Greek Pottery. L.; N.Y., 1998. Kerschner, 2006 – Kerschner M. Zum Beginn und zu den Phasen der griechischen Kolonisation am Schwarzen Meer // Eurasia antique. 2006. Bd. 12. Бессонова, Скорый, 2001– Бессонова С.С., Скорый С.А. Мотронинское городище скифской эпохи (по материалам раскопок 1988–1996 гг.). Киев; Краков, 2001. Ганіна, 1984 – Ганіна О.Д. Поселення ранньоскіфської доби поблизу с. Залісся // Археологія. 1984. № 47. Дараган, 2001 – Дараган М.Н. О находках античной керамики на Жаботинском поселении // Ольвія та античний світ. Матер. наук. читань присвяч. 75-річчю утворення історикоархіологичного заповідника «Ольвія» НАН Україна. Киев, 2001. Задников, 2007 – Задников С.А. Столовая античная керамика Бельского городища второй половины VII – первой половины VI вв. до н.э. // Боспорский Феномен: сакральный смысл региона, памятников, находок. СПб, 2007. Задников, 2007а – Задников С.А. Ранняя античная керамика Бельского городища // Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века: Сб. матер. XII Междунар. науч. конф. Ростов н/Д., 2007. Зуев, 1993 — Зуев В.Ю. Изучение Жаботинських градировок и проблема развития звіриного стиля в Европейской Скифии на рубеже VII – VI вв. до р. хр. // ПАВ. 1993. № 6. Ильинская, 1975 – Ильинская В.А. Раннескифские курганы бассейна р. Тясмин. Киев, 1975. Ковалева, 1984 – Ковалева И.Ф. Работы в ОрельскоСаморском междуречье // АО–1983. 1984. Копылов, 2003 – Копылов В.П. Скифы Нижнего Дона и Северо-Восточного Приазовья (вопросы хронологи и военнополитической истории) // ВДИ. 2003. № 1. Корпусова, 1987 – Корпусова В.Н. Восточногреческая расписная керамика // Культура населения Ольвии и ее округи в архаическое время. Киев, 1987. Марченко, 2005 – Марченко К.К. Греки и варвары СевероЗападного Причерноморья скифской эпохи // Греки и варвары Северного Причерноморья в скифскую эпоху. СПб, 2005. Монахов, 2003 – Монахов С.Ю. Греческие амфоры в Причерноморье. Типология амфор ведущих центров-экспортеров товаров в керамической таре. М.; Саратов, 2003. Мухопад, 1988 – Мухопад С.Е. Расписная родосскоионийская амфора из кургана у села Шандровка в Приорелье // Археологические памятники Поднепровья в системе древностей Восточной Европы. Днепропетровск, 1988. Покровская, 1973 – Покровская Е.Ф. Предскифское поселение у с. Жаботин // СА. 1973. № 4. 300 СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ ААЭ – Артезианская российско-крымская археологическая экспедиция Крымского филиала ИА НАНУ и МПГУ АВУ – Археологічні відкриття в Україні. Київ АГСП - Античные государства Северного Причерноморья. М. 1984. АКР – Автономная Республика Крым АМА –Античный мир и археология. Саратов АГСП – Античные государства Северного Причерноморья. Археология СССР. М. АДСВ – Античная древность и средние века АИУ – Археологические открытия на Украине. Київ АО – Археологические открытия. М. АП УРСР – Археологічні пам’ятки Української РСР. Київ БИ – Боспорские исследования. СимферопольКерчь. БС – Боспорский сборник. М. ВВ – Византийский временник. М. ВБАЭ ИА РАН – Восточно-Боспорская археологическая экспедиция ИА РАН ВДИ – Вестник древней истории. М. ВХНУ – Вісник Харківського національного університету імені В.Н. Карабіна ГМИИ – Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. М. ГЭ – Государственный Эрмитаж. СПб. ДА – Донская археология. Ростов-на-Дону. ДБ – Древности Боспора. М. ДП ОАСУ – дочернее предприятие Охранной археологической службы Украины ЗООИД – Записки Одесского общества истории и древностей. Одесса. ЗРАО – Записки российского императорского археологического общества. СПБ. ИАК – Императорская археологическая комиссия. СПб. ИА РАН - Институт археологии РАН. М. ИА НАНУ – Институт Археологии Национальной Академии наук Украины. Київ. ИИМК РАН – Институт истории материальной культуры Российской Академии Наук. СПб. ИТУАК – Известия Таврической Ученой Архивной Комиссии. Симферополь. КИКЗ – Керченский историко-культурный заповедник. Керчь. КСИА – Краткие сообщения Института археологии АН СССР. М. КСИИМК – Краткие сообщения Института истории материальной культуры Академии наук СССР. М.; Л. ЛО ИА АН СССР – Ленинградское отделение Института археологии Академии Наук СССР МАИЭТ – Материалы по археологии, истории и этнографии Таври. Симферополь МАК – Материалы по археологии Кавказа МКИН — Международный конгресс исторических наук МИА – Материалы и исследования по археологии СССР МПГУ – Московский педагогический государственный университет НАВ – Нижневожский археологический вестник. Волгоград. НЗХТ – Национальный заповедник «Херсонес Таврический». Севастополь. О – Национальный археологический заповедник «Ольвия » Национальной Академии наук Украины, с.Парутино, Николаевская область ОАК — Отчет Императорской археологической комиссии. СПб. ОАМ – Одесский археологический музей НАНУ. Одесса. ПАВ – Петербургский археологический вестник, СПб. ПИФК—Проблемы истории, филологии и культуры. М.; Магнитогорск РА — Российская археология. М. РОМК – Ростовский областной музей краеведения СА — Советская археология. М. САИ – Свод археологических источников. М. СГАИМК – Сообщения государственной Академии истории материальной культуры СГМИИ – Сообщения Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина. М. СГЭ – Сообщения государственного Эрмитажа. Л., СПб. Тр. АС – Труды Археологического съезда Тр. ГЭ – Труды Государственного Эрмитажа. Л., СПб. ХНУ – Харьковский национальный унивеситет им. В.Н. Каразина ЦОДПА – Центр охорони та досліджень пам’яток археології управленні культури Полтавської олбдержадминістрації. Полтава. ACSS – Ancient Civilizations from Scythia to Siberia. An International Journal of Comparative Studies in History and Archaeology. Leden; Boston; Köln BAR – British Archaeological Reports. L. BCH — Bulletin de Correspondence Hellénique BSS – Black Sea Studies. Aarhus Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 301 ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ Арсеньева Татьяна Михайловна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела классической археологии ИА РАН (Москва) Бессонова Светлана Сергеевна – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Бакунова Татьяна Николаевна – и.о. младшего научного сотрудника ИА РАН (Москва) Бонин Александр Викторович – и.о. младшего научного сотрудника ИА РАН (Москва) Буйских Алла Владимировна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Буравчук Ольга Евгеньевна – аспирантка античного отдела ИА НАНУ (Киев) Бутягин Александр Михайлович – заведующий сектором античной археологии Северного Причерноморья отдела античного мира Государственного Эрмитажа, ассистент кафедры археологии СПбГУ Вахтина Марина Юрьевна – кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела истории античной культуры Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург) Винокуров Николай Игоревич – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории Древнего мира и средних веков исторического факультета МПГУ, начальник Международной российско-крымской Артезианской археологической экспедиции (Москва) Внуков Сергей Юрьевич – доктор исторических наук, старший научный сотрудник отдела классической археологии ИА РАН (Москва) Гаврилюк Надежда Авксентьевна – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Горончаровский Владимир Анатольевич – ведущий специалист Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург) Дараган Марина Николаевна – кандидат исторических наук, научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Диденко Сергей Васильевич – научный сотрудник Национального исторического музея (Киев) Жуков Валерий ………… – и.о. младшего научного сотрудника ИА РАН (Москва) Егорова Татьяна Валерьевна – кандидат исторических наук, научный сотрудник кафедры археологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (Москва) 302 Елисеев Александр Юрьевич – кандидат физикоматематических наук, старший научный сотрудник СанктПетербургского государственного университета (СанктПетербург) Ермолин Александр Леонидович – младший научный сотрудник Крымского филиала ИА НАН Украины (Симферополь), руководитель Керченской охранноархеологической экспедиции Крымского филиала ИА НАНУ (Керчь) Журавлев Денис Валерьевич – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ГИМ (Москва) Задников Станислав Анатольевич – старший научный сотрудник отдела археологии Слободской археологической службы ИА НАНУ (Харьков) Зинько Виктор Николаевич – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Крымского филиала Института востоковедения НАНУ (Керчь) Зубарев Виктор Геннадьевич – доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории и права Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого (Тула) Ивченко Андрей Васильевич – младший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Ильина Татьяна Анатольевна – научный сотрудник отдела археологии Древнего мира ГИМ (Москва) Ильяшенко Сергей Михайлович – кандидат исторических наук, заместитель директора ГУК РО «Археологический музей-заповедник «Танаис» (Ростов-на-Дону) Карнаух Евгений Григорьевич – младший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Кашаев Сергей Владимирович – младший научный сотрудник отдела истории античной культуры Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург) Кельтербаум Даниэль – аспирант геологического факультета Университета Марбурга (Германия) Ковальчук Анна Витальевна – кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела классической археологии ИА РАН (Москва) Кондрашев Александр Васильевич – старший научный сотрудник лаборатории полевых исследований Краснодарского государственного историкоархеологического музея-заповедника им. Е.Д. Филицина (Краснодар) Крайнева Алла Андреевна – младший научный сотрудник ИА РАН (Москва) Крапивина Валентина Владимировна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Кропотов Виктор Валерьевич – кандидат исторических наук, научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Крутилов Валерий Викторович – научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Кулаков Владимир Иванович – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник отдела славяно-русской археологии ИА РАН (Москва) Крыжицкий Сергей Дмитриевич – доктор архитектуры, член-корреспондент НАН Украины, зав. отделом античной археологии ИА НАНУ (Киев) Ланцов Сергей Борисович – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Ларенок Вера Алексеевна – старший научный сотрудник археологической экспедиции РРО ВОО «ВООПИиК» (Ростовского регионального отделения Всероссийской общественной организации «Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры») (Ростов-на-Дону) Папанова Валентина Анатольевна – кандидат исторических наук, декан кафедры всемирной истории и правоведения, декан социально-гуманитарного факультета Бердянского государственного педагогического университета (Бердянск) Полин Сергей Васильевич – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Попова Елена Александровна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник кафедры археологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (Москва) Самойлова Татьяна Львовна – кандидат исторических наук, заведующая отделом археологии Северо-Западного Причерноморья ИА НАНУ (Одесса) Савельев Олег Константинович – сотрудник отдела археологии Северо-Западного Причерноморья ИА НАНУ (Одесса) Смекалова Татьяна Николаевна – доктор исторических наук, заведующая лабораторией СанктПетербургского государственного университета, профессор Орхусского университета (Санкт-Петербург) Лимберис Наталья Юрьевна – старший научный сотрудник НИИ археологии Кубанского государственного университета (Краснодар) Столяренко Павел Геннадьевич – научный сотрудник отдела охраны культурного наследия Крымского республиканского учреждения «Керченский историкокультурный заповедник» (Керчь) Ломтадзе Георгий Альбертович – кандидат исторических наук, научный сотрудник ГИМ (Москва) Сударев Николай Игоревич – кандидат исторических наук, научный сотрудник ИА РАН (Москва) Лысенко Сергей Дмитриевич – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Супренков Александр Анатольевич – младший научный сотрудник ИА РАН (Москва) Ляшко Светлана Николаевна – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института биографистики НАНУ (Киев) Тищенко Игорь Борисович – главный специалист ОАО «Наследие Кубани» (Краснодар) Малышев Алексей Александрович – кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела классической археологии ИА РАН (Москва) Марченко Иван Иванович – кандидат исторических наук, доцент кафедры а рхеологии, древней и средневековой истории Кубанского государственного университета, директор НИИ археологии КубГУ (Краснодар) Масленников Александр Александрович – доктор исторических наук, заведующий отделом полевых исследований ИА РАН (Москва) Мелешко Борис Вадимович – кандидат исторических наук (Москва) Молев Евгений Александрович – доктор исторических наук, профессор Нижегородского государственного университета (Нижний Новгород) Мызгин Кирилл Валерьевич – аспирант Харьковского национального университета им. И.Н. Каразина (Харьков) Науменко Светлана Андреевна – старший научный сотрудник ГУК РО «Археологический музей-заповедник «Танаис» (Ростов-на-Дону) Остапенко Павел Владимирович – младший научный сотрудник отдела археологии Северо-Западного Причерноморья ИА НАНУ (Одесса) Толстиков Владимир Петрович – кандидат исторических наук, заведующий отделом археологии Древнего мира ГМИИ имени А.С. Пушкина (Москва) Ушаков С.В. – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Крымского филиала ИА НАНУ (Киев) Хмелевский Дмитрий Николаевич – младший научный сотрудник ИА НАНУ (Киев) Хршановский Владимир Андреевич – ведущий научный сотрудник Государственного музея истории религии, начальник археологической экспедиции на некрополях Илурата и Китея (Санкт-Петербург) Финогенова Светлана Ильинична – ведущий сотрудник отдела археологии Древнего мира ГМИИ им. А.С. Пушкина (Москва) Чевелев Олег Дмитриевич – младший научный сотрудник ИА РАН (Москва) Чхаидзе Виктор Николаевич – кандидат исторических наук, научный сотрудник ИА РАН (Москва) Шлотцауер Удо – Евразийский отдел Германского археологического института (Берлин) Шрамко Ирина Борисовна – кандидат исторических наук, директор Слободской археологической службы ИА НАНУ (Харьков) Античный мир Северного Причерноморья. Новейшие находки и открытия 303 ФОНД «АРХЕОЛОГИЯ» Является некоммерческой организацией, зарегистрированной в 2004 г. группой единомышленников – ученых и предпринимателей. Основная цель Фонда – содействие развитию отечественной археологической науки. К задачам Фонда относятся: изучение, охрана и популяризация историко-культурного наследия, прежде всего, памятников археологии, привлечение молодежи к научно-изыскательской деятельности. При финансовой поддержке Фонда в 2009 г. был издан сборник творческих работ учащихся Лицея № 1 г. Тулы «Восточный Крым в сердце моём», начат выпуск российскоукраинского Альманаха «ΣΥΜΒΟΛOI, Античный мир Северного Причерноморья Новейшие открытия и находки». Среди прочих проектов Фонд поддерживает молодежные археологические лагеря: «Европейский Боспор», и «Азиатский Боспор», действующие соответственно, на базе Артезианской (МГПУ) и Восточно-Боспорской (ИА РАН) археологических экспедиций. В ближайших планах Фонда: организация постоянного археологического центра на юге России (Таманский п-ов), который будет координировать работу несколько экспедиций. Этот район, как известно, изобилует разнообразными археологическими памятниками разных эпох. Фонд также продвигает программы экстремального и научного туризма, организовывает полевую практику студентов и познавательные поездки школьников и волонтёров на археологические раскопки в России и Крыму. Экспедиционный проект включает в себя: теоретические и практические занятия в Школе полевой археологии, экскурсии по историческим и культурным памятникам Крыма и Тамани, спортивные мероприятия и отдых на Азовском море. В своей работе Фонд активно сотрудничает с Институтом археологии РАН, Департаментом семейной и молодежной политики г. Москвы, рядом ведущих российских ВУЗов, туристическими порталами, Таганским Детским Фондом и другими молодежными объединениями. Деятельность Фонда и работа экспедиций находит 304 постоянный отклик в ряде печатных изданий и средствах массовой информации. Фонд предлагает и Вам стать партнерами в проведении вышеуказанных программ! Выступая, как спонсоры соответствующих проектов, Вы получите от Фонда разностороннюю информационную и рекламную поддержку: 1. Право идентификации имени и логотипа вашей компании с названием мероприятия. 2. Формирование позитивного имиджа вашей компании. 3. Появление новых партнеров по бизнесу. 4. Привлечение дополнительного количества клиентов. 5. Повышение нематериальных активов вашей компании. 6. Демонстрация социальной ответственности компании. Данные о партнерах Фонда указываются в ежегодных научных отчетах по результатам раскопок экспедиции. Популярные и научные публикации, подготовленные сотрудниками Фонда и экспедиций, содержат ссылки на весомый вклад партнеров в реализацию проектов Фонда. Реквизиты Некоммерческой организации Фонд «Археология»: Юридический адрес: 107005 Москва, Денисовский пер., дом 23, стр. 6 ИНН / КПП 7701555388 / 770101001 ОКПО 74660048 Р/С 40703810600000000011 В АКБ «РЕСУРС-ТРАСТ» (ЗАО) К/С 30101810800000000919 БИК 044583919 Тел. 8(909) 644-74-35 е-mail: [email protected] сайт: www.baza-taman.ru По всем организационным вопросам обращаться к директору Фонда Дадыкиной Татьяне Владимировне тел. 8(909) 644-74-35.
