Макс Вальтер Шульц. «Мы не пыль на ветру» А) Автобиографические мотивы в романе. Макс Вальтер Шульц дал своей книге далеко не случайный подзаголовок «Роман о непотерянном поколении». Немцам, родившимся в двадцатых годах, нелегко было выстоять духовно и восстановить свою человечность. М. Шульц честно и мужественно расскажет о своем прошлом: «Мне повезло в жизни. Будучи немцем 1921 года рождения, я впервые вступил на землю легендарного и героического города на Волге лишь в 1974 году. Но в подобном везении нет моей заслуги. Я вполне мог вступить на землю этого города тридцатью годами раньше. Подчиняясь приказу, как оккупант. Я был солдатом, служил в фашистской военной авиации, был правоверным воякой. И это мое далекое «я» могло уже давно обратиться в прах и порасти травой забвения и справедливости». К «непотерянному поколению», о котором писал М.В. Шульц, с полным правом можно отнести и его самого. Его юность пришлась на годы гитлеризма, он учился в гитлеровской школе, служил в гитлеровской армии, воевал на разных фронтах, пережил крах преступной государственной системы и военный разгром, который стал освобождением страны от гитлеризма. В сравнении с другими книгами писателей ГДР о годах войны роман Макса Вальтера Шульца кажется всё-таки менее автобиографичным. Это не значит, что жизненный опыт автора не отразился в романе; наоборот, не случайно главный герой книги, Руди Хагедорн, родился в том же 1921 году, что и его создатель, и в той же местности Германии — в Рудных горах, и если родной город Шульца зовется Шейбенберг, то город, в котором родился Руди, носит подозрительно похожее название — Рейффенберг; на последних страницах Руди, как и Макс Вальтер Шульц, принимает решение стать школьным учителем и т. д. Но разворот действительности в этой книге более эпичен. Само обращение писателя к этому историческому материалу предполагает умение смотреть на свой жизненный путь «со стороны», из перспективы сегодняшней действительности. Причем дело здесь, конечно, не во временной дистанции; дело в той огромной внутренней работе, которая должна совершиться в сознании писателя, прежде чем он сможет до конца отряхнуть со своих ног прах прошлого. Перенесение жизненного опыта в литературу требовало от писателя особой аналитической зоркости, нравственной строгости, беспристрастности самооценок. Б) История создания произведения. В феврале 1962 года после почти семилетнего периода предварительной работы вышел в свет в издательстве «Миттельдойчер Ферлаг» первый роман М.В. Шульца «Мы не пыль на ветру». Позднее писатель уточнил в беседе с немецким литературоведом К. Шуманом, что долгие годы потребовались ему на обдумывание и обработку материала, а сам текст был написан за несколько месяцев, после чего роман был принят издательством к печати в первоначальном варианте. Впервые широкий круг читателей знакомится с Шульцем, когда он выносит на их суд пробные зарисовки, наброски и отрывки из будущего романа. Создавая портрет своих сверстников, поколения, рожденного в 20-х годах, Шульц, по его словам, основывался на пережитом им самим: «... историческая и поэтическая правда окажется только в выигрыше, если в тех произведениях, которые естественным образом вытекают из пережитого, вся гамма чувств и подлинных переживаний сызнова будет прощупана рассудком, чтобы автобиографический материал воспринимался как общезначимый». В) Своеобразие трактовки темы фашизма. Значительное место в произведении уделено спорам по актуальным проблемам общества данного времени. Эта страшная правда истории во всей своей громадности как бы отодвинута им за пределы непосредственного действия, сделана тем фоном, на котором он разворачивает свое исследование «бравой немецкой души» и путей возвращения ее обладателю «прямой походки человека». В центре спора, который ведут герои друг с другом и с самими собой, — проблема сущности и возможностей человека. Она приобрела совершенно особое звучание в годы, когда фашизм наглядно продемонстрировал возможность полной утраты человеком всяких признаков человечности и когда в борьбе против фашизма люди поднялись до беспримерных высот мужества, героизма. Время со всей остротой поставило вопрос, что есть человек; пыль на ветру, как думает Лея Фюслер, надломленная всем пережитым ею в фашистских застенках, или же «человек — это бог, лишь только он стал человеком, и, если он бог — он прекрасен» (эти слова Гельдерлина взяты писателем в качестве эпиграфа к роману). Вопрос оборачивается проблемой жизнеспособности гуманистической традиции: может ли она служить опорой в современных условиях или она бессильна перед реакцией и варварством? Автор послал своего героя Руди Хагедорна в путь по страницам романа «без антифашистской форы». «Надо смотреть горькой правде в глаза: большая часть даже пролетарской молодежи почти полностью забыла во времена фашизма об антифашистской борьбе отцов», — писал Шульц, объясняя свой замысел. Романтический идеализм оберегает Руди от нацистской грязи, но он рождает также ложные надежды, мешающие познанию истины. Поколение немецкой молодежи, воспитанное в гитлеровской школе и гитлеровской казарме, не было единым, и оно тем больше распадалось, чем нагляднее жизнь раскрывала лживость внушенных ей идеалов: «Судить о нас вправе лишь тот, кто оделил нас бренностью. Покуда мы живем, мы эту проклятую относительность воспринимаем, как бренность…» Г) Прошлое и настоящее. «Думать о будущем — значит, думать о настоящем, ибо настоящее при ближайшем рассмотрении относительно и всегда на мгновенье впереди наших мыслей. А поскольку мы живем в настоящем, мы рабы относительного…» Само обращение писателей к этому историческому материалу предполагает умение смотреть на свой жизненный путь «со стороны», из перспективы сегодняшней действительности. Причем дело здесь, конечно, не во временной дистанции; дело в тон огромной внутренней работе, которая должна совершиться в сознании писателя, прежде чем он сможет до конца отряхнуть со своих ног прах прошлого. Роман Макса Вальтера Шульца начинается в самые последние дни перед капитуляцией, когда гитлеровские заправилы бежали, словно нечистая сила перед наступлением дня (первая часть носит подзаголовок «Петухи кричат поутру»), но захватывает и несколько месяцев послевоенной жизни, когда в стране начинался сложнейший процесс всеобщей перестройки. Цель автора — не только показать, как рвались старые связи и рушилась обанкротившаяся система взглядов и представлений, но и проследить, как намечались новые связи с жизнью и людьми. Для всех, кому дороги судьбы немецкого народа, нет и не может быть забвения прошлого. Для них решающее значение приобретает характер связи с преступным режимом. Спор идет о конкретном прошлом и конкретном будущем каждого немца и всей Германии, и потому Залигер должен ответить за пролитую по его вине кровь. Она пролилась не случайно и не по неведению. В конце книги Руди Хагедорн соглашается с предложением, которое он поначалу отверг, и становится школьным учителем. Чтобы достичь «сегодня», надо «перешагнуть один за другим много порогов и закрыть за собой много дверей». «Новое время стоит на пороге, оно уже взялось за ручку двери…А что оно принесет с собой, опять-таки зависит от нас, только от нас…» В финале произведения автор намеренно говорит в будущем времени, чтобы дать читателю понять о том, что герой стоит на пороге будущего, где он научит своих учеников ценить опыт прошлого. Д) Особенности композиции, стиля, жанра. Роман состоит из 12 глав. Своеобразными мостиками между ними являются их названия. Если заглавие романа предельно лаконично, то в оглавлении его частей представлены самые разнообразные типы и синтаксические формы, начиная от односложных, подчеркнуто «непоэтичных», кончая распространенными предложениями с экспрессивным лексическим содержанием (ср.: «Стирка белья», «Хагедорн вписывает геометрические фигуры в песок времени», «Нелегальная экономическая забастовка против доверия и ответные меры в кухне Мюлендерляйнов», «Суровая романтика: ангел из мешка» и пр.). Некоторые названия частей романа вызывают многочисленные литературные ассоциации. Например, оглавление «Трезвость милых лебедей» отсылает к прелестным образам из стихотворения Ф. Гёльдерлина «Середина жизни». В книге много героев, хотя непосредственного сюжетного действия в ней сравнительно мало; композиционно она, в сущности, построена из нескольких взятых крупным планом сцен, в которых автор с немалым мастерством сталкивает своих героев. Каждый персонаж дается с предысторией; каждый момент действия, каждый эпизод сопоставляется с тем, что было вчера, и что, возможно, наступит завтра. Воспоминания и раздумья персонажей или авторские экскурсы в их прошлое занимают едва ли не больше места, чем непосредственно фабульное действие. В ткань романа вводятся письма героев, их рассказы, похожие на вставные новеллы, стилистика которых подчас напоминает старинную неторопливую и обстоятельную прозу. Такое построение обусловлено не только стремлением акцентировать поворотное значение мая 1945 г. Оно связано с развиваемой в романе темой «возвращения» в широком смысле этого слова, с пересмотром, переоценкой национальных традиций. Роман «Мы не пыль на ветру» относится к исторической прозе. В довольно значительном по объему романе Шульц выделяет три части, обозначенные заголовком: «Петухи кричат поутру», «Совиные сумерки», «Старый ствол». Например, оглавление «Старый ствол» связано с образом дерева — «древа жизни», которое выступает в книге и предметно — старый каштан у дома, и метафорически — «старый говорун», опьянявший своей болтовней Хильду, героиню произведения. Образ «древа жизни» как одна из констант миропорядка займет свое место, и во втором романе М. В. Шульца «Триптих с семью мостами» (1974г.), являющимся фактическим продолжением его книги «Мы не пыль на ветру». Е) Роман в контексте русской советской литературы, возможные параллели. Роман «Мы не пыль на ветру» можно соотнести с такими произведениями, как: рассказ Шолохова «Судьба человека» (война перечеркнула жизнь героя, также как и судьбу страны, пример нравственной стойкости, жизненной осмысленности, силы духа), «Они сражались за Родину» (судьба людей, вдруг оказавшихся в гуще войны, которым приходится преодолевать страх и брать ответственность за будущее на себя), Б.Л. Васильева «А зори здесь тихие...» (о чувствах и состоянии людей, которые невольно оказались вовлечены в военные действия).
