Лариса Ломакина окончила Московский архитектурный институт в 1991 году. Думаю, что именно это архитектурное строение мысли поспособствовало ее успеху как художника. Вся ее сценография математически достоверно выстроена. Поэтому такой конструктивный образ мысли в соединении с творческим началом дают результат. Лариса Ломакина ни раз говорила, что у нее не бывает застоя мысли, она постоянно что-то придумывает и не может не придумывать. Все ее идеи выходят изнутри как поток. Как художник-сценограф она создала больше ста спектаклей, работала так же в кино, выполняла архитектурные проекты. Ларисе Ломакиной и Константину Богомолову повезло найти друг друга, стать спутниками, делать одно дело, помогать друг другу в реализации своих идей, всегда-всегда, заметьте, работая с хорошей литературой – и классической, и современной - как основой. В своих спектаклях они строят особую реальность, где все живет по своим законам – по законам правды. Я искренне считаю, что театр Ломакиной-Богомолова – это театр Правды. И идем мы в этот театр за Правдой, ни зачем более. При том, что априори, театр по сути своей не правдив (в отличие от кино) – здесь реальные люди играют роли и выдают себя за других. Такой вот парадокс! Театр Богомолова – Ломакиной – театр «новый» - это некая абстракция, которую материализует команда спектакля, и которая в свою очередь запускает механизм наполнения содержанием и пониманием зрительского мозга. Потому что зрительское воображение способно перехлестнуть вместе взятую работу режиссера, художника и актеров. Все просто, легко и само собой. Словно в анатомическом театре они препарируют нашу современную жизнь выявляя все болезни. Одним из любимых приемов тандема является онлайн съемка актеров и проецирование ее на один экран или на несколько. Многие осуждают Ломакину за чрезмерную кинофикацию постановки. Что, мол, все смотрят только на экраны и ни на что больше, и экраны сильно мешают воспринимать постановку, так как ты в основном смотришь на плоскую картинку на экране, а не на само пространство сцены в общем. То есть восприятие театра идет через плоскость и тем самым, уходит самое важное. Но! Вот простой пример. “Три сестры” в МХТ им. Чехова: художник выводит четыре большие проекции на стену (по центру, справа и слева), на которых как в зеркале крупным планом показывается правдивая реакция героев друг на друга, их некоммуникабельность и неспособность слышать. Этот прием, эта «правда крупным планом» действительно как нельзя лучше подчеркивает идею Чеховского текста, через мимику и пластику лица, через выражение глаз или взгляд мы понимаем героев – кто и что из себя представляет. Для артистов – их собственная трехметровая проекция – стимул и единственный путь к правде (а это сверхзадача тандема – Богомолов - Ломакина): захочешь - не соврешь и не сфальшивишь. А самое главное, режиссер и его верная подруга и соратница – художник - заставляют зрителя смотреть туда куда надо и когда надо – такой мгновенный киношный монтаж. Сценография максимально проста: прозоровский дом – это простой каркас с неоновой подсветкой и живущими внутри сестрами. “Три сестры” в МХТ им. Чехова В спектакле “Волшебная гора” художник так же использует экраны и онлайн съемку, но только тут этот прием не преобладает над самим спектаклем и художественным решением, а дополняет. Спектакль бескомпромиссный, ставящий на пьедестал тему смерти (любимую тему режиссера). Художник создает болезненное, туберкулезное, замкнутое пространство, от которого так и веет смертью. Павильон, покрытый ржавчиной, облезлый и глухой ни как лучше отражает мучительный, подверженный заболеванию дух произведения Томаса Манна. Художник и режиссер очищают сцену от всего ненужного (костюмов, реквизиты и тд). Отстраненность героев Богомолова (почти такая же, как и в “Трех сестрах”) очень соответствует этому спектаклю. Кажется, что только так и никак иначе можно говорить об этой святой теме. Что только так можно не уйти в пошлость и наигранность. “Волшебная гора” в Электротеатре Станиславский Интересно, что Лариса Ломакина увлеклась этим материалом и техникой после создания сценографии для спектакля "Мушкетеры. Сага" Константина Богомолова в МХТ имени А.П. Чехова. У художника была даже целая выставка в галерее "Роза Азора" в 2018 году, где она представила свои работы, выполненные по железу. В «Мушкетерах» режиссерская фантазия распоясалась и не знала границ, и художник создает визуально-абстрактный мир эклектики: кабинет, стены которого обиты дорогой тканью, страшный обшарпанный стол с дисковым телефоном, железные койки мушкетеров и семейный склеп в виде сложной красивой конструкции, которая превратится в волны Ла-Манша. В этом спектакле все переплетается между собой – и время и пространство, и в итоге, образуют одно единое целое – некий культурный контекст со своей самобытной ментальностью. "Мушкетеры. Сага" в МХТ им. Чехова «Карамазовы» идет почти пять часов, не идет – проносится ритмично и динамично, в темпе, с крупными планами: камера держит лица артистов, которые произносят длинные, сложные монологи без эмоций и интонаций, без переживаний и чувств. Это такой некий доклад о персонаже – без игры и фальши. Взгляд на героя со стороны и рассказ о нем. Зритель не ощущает обман! Потому что его нет! Пространство сцены – грандиозно и мощно! Оно жутко и мрачно и, вместе с тем, красиво и шикарно! Глядя на эту обстановку, пробирает до мурашек. Черные кафельные стены, белый фриз изразцов, черная зловещая мебель, кожаное кресло с головой носорога – все вместе - это логово темных сил – то ли морг, то ли ад, то ли чистилище, то ли кабинет, то ли VIP -туалет на Рублевке… Слева и справа выезжают плазменные панели, а третья – огромная висит в центре – это скотское ТВ, крупные планы и рупор режиссера – здесь все, что хочет нам проорать режиссер – его меткие, емкие стеб-ремарки. «Карамазовы» в МХТ им. Чехова Ну а «Ай Фак» я считаю апофеозом творческой совместной жизни пары Богомолов – Ломакина. Это самый что не на есть ПЕРФОРМАНС в чистом виде и хорошем смысле. Задуманный как Site specific спектакль он разразился в золотой башне «Меркурий» в Москва-Сити. Уважаемые господа-зрители (именно такая необыкновенная публика – и о ней можно написать целое исследование – такая она интересная – нетрадиционная, театрально-около искусства-бомондно-офисно-планктонно-денежно-удачливая, и распальцованно-креативная) поднимались на VIP-лифте на четвертый этаж в недостроенный стекло-газо-бетонный серо-холодный (что придавало еще больше интриги этому мероприятию) лофт на 4 тысячи квадратных метра, в импровизированное единое сценическое пространство, которое единовременно трансформировалось в галерею «гипсового» искусства (по В. Пелевину – одна из сюжетных линий романа «гипсовое» искусство 21 века как главная ценность) с настоящими арт-объектами известных российских художников (и Л. Ломакиной) – куда были бесцеремонно - умело встроены партнерские логотипы ( «РБК». «Бизнес FM» и др.; ресторан, гардероб, общий туалет для мужчин и женщин и типа три сцены с типа тремя зрительными залами. В ожидании начала почтеннейшая публика с бокалами вина да коньяка (спонсорский алкоголь наливали в импровизированном ресторане с изысканными напитками и закусками) прогуливалась по пространству лофта, наслаждаясь экспозицией (и «говном» в рамке, в том числе) и погружаясь в среду, где царит «современное искусство» и заменяет людям жизнь – этакий иммерсив. Так сценограф создает в безжизненном помещении очень даже театральное сценическое пространство. Все нетеатральное становится театральным, становится декорациями, реквизитом, костюмами и частью спектакля. Далее - спектакль, где предполагалось виртуальное перемещение зрителей по трем сценическим зонам внутри действия посредством реального перемещения артистов и проекций на экраны. В этом спектакле практически все действие проходит на экранах – зрители двух зон смотрят кино, пока артисты работают текст романа в третьей зоне. Одним словом, сплошное кино! Финал спектакля, к которому нас долго интимно вели – выстреливает - на экранах как нельзя точно: «кино – говно». С г…на начали г…ом и кончили. Круг замкнулся! Смотреть спектакли Богомолова – Ломакиной надо уметь. Обязательное условие – относись к себе с иронией, а еще лучше - и как к объекту искусства. На выставке висела одна картина – «Гипноз искусством 100 %». Что и делает «Ай Фак» со зрителем. «Ай Фак»
