В. Б. Шкловский. «Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914–1933)» О вкусах Во Франции проходила анкета о том, кто лучший драматург мира. Громадное большинство голосов получил Ростан; Шекспир и Софокл остались без места. Во времена Шекспира театр его был полон, хотя, быть может, и неуважаем. Во времена Софокла театр был полон, и народ знал, вероятно, что он смотрит. Я написал это не для того, чтобы плакать о золотом веке, и не для того, чтобы предложить восстановить его явочным порядком. Сейчас сезон открывается в лучших театрах Шекспиром, а интересно, что сказала бы публика при анкете. Нормален ли разрыв между вкусами зрителей и репертуаром? Нужно ли воспитывать зрителя? Если бы в свое время стали воспитывать английского зрителя, то, конечно, ему не дали бы Шекспира. Ростан – пошлость, но благоговение перед авторитетами, реставрация – по-моему, пошлость также. Три года жду я на сцене постановок пьес Блока[68]; пьеса Маяковского была поставлена, но была снята, как враждебный флаг, изменнически поднятый над крепостью и сейчас же сорванный. Для постановок новых пьес в больших театрах, очевидно, есть ценз смерти. Правда, он был нарушен для постановки «Маски» Окса[69]. Не радуют меня хорошие вкусы петроградских театров. Это не радует меня, как и крики о порче языка. Почтенные крики и очень забавные. По ним получается, что вся русская литература портила русский язык во главе с Толстым. Я знаю, что француз, отвечавший на анкету похвалой Ростану, был в свое время палачом импрессионистов и сейчас душит помаленечку все живое в искусстве. Но и театр Шекспира перед лицом предупрежденной, что «это хорошо», толпы, это не лучше Ростана, это подушка на лице. Мнение большинства в искусстве, это – то ничто, то все, – этим искусства не смерить; но классицизм и хороший тон еще не спасали никогда. Особенно сегодняшний, ничего не отрицающий, музейный, коллегиальный классицизм. Я тоже не знаю, что делать с театром. Я, человек, носящий под полой желтый флаг футуристов. Но мне хотелось бы увидеть на месте театра хорошего вкуса и реставрации – такой театр, которому дали бы так портить искусство, как портят сейчас язык. Хоть кинематограф оставили бы без опеки и без «исторических картин»[70]. Когда мужик в сказке стал делать погоду, он сделал ее очень плохо. Сейчас мы сами делаем искусство. По поводу «Короля Лира» К сожалению, у меня нет сейчас даже Шекспира в руках, а идти отыскивать еще не могу, но, как известно, многие книги, как и низшие животные, могут иногда размножаться почкованием, без оплодотворения. К числу книг, размножающихся почкованием, относится большинство трудов о Шекспире. Одна книга производит другую, десять книг производят одиннадцатую, и так без конца. Эта «книгоболезнь», к сожалению, типична не только для литературы о Шекспире, – ею больна вся история и теория литературы, ею болела недавно вся филология. 92
