Ключевой для темы настоящей работы термин &quot

А. Н. Силантьев,
кандидат филологических наук, преподаватель
Ставропольской Духовной Семинарии
О ПЛАТОНОВСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ
ТЕОЛОГИЧЕСКОЙ ЭПИСТЕМЫ ИОАННА ДАМАСКИНА
(ГЛАВЫ 65 И 67 КНИГИ «ИСТОЧНИК ЗНАНИЯ»)
Ключевой для темы настоящей работы термин «перихóрисис»
(περιχώρησις) единственный раз появляется в самом конце «Философских
глав», в главе 65 «Различные определения». Затем, в «Точном изложении
православной веры» - главном сочинении своего знаменитого «трёхчастного
труда», Иоанн Дамаскин более десяти раз использует этот термин, но
главным образом в аспекте христологическом, специальном по отношению к
общеметафизическому значению термина, которое фактически детально
исследуется по содержанию в заключительных абзацах указанной главы и в
специальной главе 67 «Ещё о единстве по ипостаси».
Подходя по ходу формулирования «различных определений» к
наделению терминологическим статусом понятия «единство» и перечисляя
различные реализации категории «соединение» (ἕνωσις), Дамаскин особо
выделяет случай «единство в условиях синтеза» (Ἡ δὲ κατὰ σύνθεσιν ἕνωσίς).
Словарь Г. Лиддела, Р. Скотта и Г. Джоунса даёт основной набор значений
для категориального признака данного вида реализации единства:
«σύνθεσις - putting together, composition, combination»
Представляется важным пример употребления термина σύνθεσις в
логике:
«e. in Logic, union of noun and verb or of two objects of thought in a
statement, Arist. Int.16a12, de An.430a27 ([LSJ], стр. 1716)»
- очевидно, здесь уже налично значение, новое по отношению к
исходным значениям сугубо технического характера и, самое главное,
отнюдь не «вычисляемое» на их собственной основе, как показывает и
история ещё античных дебатов, и вся многовековая история лингвистики.
Имено к этой категории реализации единства относит Иоанн Дамаскин
характеристику «перихорисис»:
«–Ἡ δὲ κατὰ σύνθεσιν ἕνωσίς ἐστιν ἡ εἰς ἄλληλα τῶν μερῶν χωρὶς
ἀφανισμοῦ περιχώρησις ὡς ἐπὶ ψυχῆς ἔχει καὶ τοῦ σώματος, ἥντινα ἕνωσίν τινες
σύγκρασιν ἐκάλεσαν ἢ συμφυΐαν.
Ἰστέον δέ, ὥς τινες τῶν πατέρων τὸ τῆς κράσεως ὄνομα ἐπὶ τοῦ κατὰ
Χριστὸν μυστηρίου οὐ κατεδέξαντο, τὴν δὲ κατὰ σύνθεσιν ἕνωσιν ἅπαντες.
Αὕτη δέ ἐστιν ἡ καθ' ὑπόστασιν ἕνωσις ἡ κατὰ σύνθεσιν».
Русский перевод буквально следует подлиннику:
«Что касается соединения через сочетание, то оно состоит в
рядомположении частей, без какого-либо ущерба для каждого из них; таково
соединение души и тела, которое некоторые называли смешением или
сращением. Следует иметь в виду, что некоторые из отцов не принимали
термина смешение в применении к тайне Христа, тогда как термин через
сочетание принимали все. Единство через сочетание есть единство со
стороны ипостаси» [4, гл. 66].
При этом переводчик не вводит термин «перихорисис», следуя
традиции
самодостаточности
и
объективным
возможностям
в
этом
отношении русского языка. Но сегодня мы должны признать необходимость
состоявшегося введения в словарь уже русского термина «перихорисис» во
избежание ошибки и грубого искажения смысла термина «синтез» при
понимании его в плане техническом, комбинаторно-конструктивном.
Важнейшее свидетельство Дамаскина о позиции Св. Отец в этом вопросе
указывает на то, что и греческий оригинал русского «рядомположение»
является ещё только знаковым конструктом, указывающим посредством
аналогии
на
глубинный
–
инокатегориальный
по
отношению
к
составляющим – смысл. Мы видим, как Иоанн Дамаскин выводит читателя
своего труда на адекватный уровень «глубинного» смысла - заключительная
фраза приведённого определения не является просто уравнивающим
синонимы правилом формального синтаксиса – это ограничивающее
требование порождающей семантики нового, богословского дискурса. Форма
определённого
указания
αὕτη
является
грамматичекким
средством
выражения такого императивного ограничения и категориального перехода.
Отметим, что соответствующая функция в русском переводе возложена на
логическое ударение в заключительной фразе и, таким образом, в наши дни
может остаться незамеченной при беглом чтении. Стратегия автора русского
варианта следует классическому образцу инверсной расстановки терминов
простого суждения в русском предложении по отношению к оригиналу (и
славянскому переводу) Ин.1:1:
«Ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ Λόγος, καὶ ὁ Λόγος ἦν πρὸς τὸν Θεόν,
καὶ Θεὸς (Предикат) ἦν ὁ Λόγος (Субъект)»
и
«В начале было Слово, и Слово было у Бога,
и Слово (Субъект) было Бог (Предикат)».
По этой схеме и оригиналу Дамаскина
«Αὕτη δέ ἐστιν ἡ καθ' ὑπόστασιν (Предикат)
ἕνωσις ἡ κατὰ σύνθεσιν (Субъект)»
соответствует перевод
«Единство через сочетание (Субъект) есть
единство со стороны ипостаси (Предикат)».
Эта параллель служит для нас подтверждающим фактом в пользу
излагаемой концепции трактовки данного аспекта смысла разбираемого
текста и самим Иоанном Дамаскиным.
Представляется
необходимым
особое
внимание
к
анализу
грамматического содержания последующего предложения, которое по
содержанию логическому является продолжением и разъяснением только что
данного определения, «леммой»:
«Καθ' ὑπόστασιν μὲν οὖν ἐστι τὸ ἐκ διαφόρων φύσεων ὑφεστὸς πρᾶγμα».
Действительно, это смысловое содержание выражено причастием
ὑφεστὸς.
Данный переводчиком вариант использует формально активный
русский глагол, однако с фактически медиальным и даже «отложительным»
по узуальным нормам и коннотациям русскоязычного дискурса значением:
Итак, ипостасно едино то, что состоит из различных природ.
Для современного русского читателя скорее всего не будет заметна
перфектная
семантика,
неявно
подразумевавшаяся,
надо
полагать,
переводчиком; но «перфектность» результата действия, то есть пассивная
нагрузка, некорректная с точки зрения оригинала, несомненно окажется на
первом плане всей систмы коннотаций при порождении смысла этой фразы:
состоит – потому что был сделан (чистый пассив) или «сделался», что всё же
оставляет тот же категориальный уровень технического, комбинаторного
«продукта». Возникающее бытие нового понятия имманентно.
В этом отношении представляется показательной формальная ошибка в
согласовании в тексте Миня (MHG 94, 664):
«καθ' ὑπόστασιν μὲν οὖν ἐστι, τὸ ἐκ διαφὸρων ὑφεστὼς πρᾶγμα' καὶ πάλιν,
καθ' ὑπόστασιν ἐστι, τὸ ἐκ δύο μὲν πραγμάτων, ἐν ἑνὶ δὲ προσώποͺ γνωριζόμενον.
καὶ ἔτι καθ' ὑπόστασιν ἕνωσις ἐστιν ἡ ἑτέρα ὑποστάσει προστρέχουσα φύσισ́».
Причастие дано в именительном падеже мужского, то есть активного,
рода. В варианте текста TLG эта ошибка исправлена, но полный
текстологический комментарий, как представляется, должен отметить такую
возможность исторической герменевтики разбираемого текста.
Латинский перевод в издании Миня :
«Unio autem hypostatia ipsa est, quae ex compositione exsurgit. Est itaque
secundum hyposasim unum quod ex diversis naturis constat»
именно ввиду передачи соответствующей детали смысла использует
активный глагол exsurgit в личной форме на месте греческого активного
причастия, и, таким образом, подкрепляет предложенную трактовку фразы.
Однако следует обратить внимание на направленность активного действия :
«вос-стание» (вверх) и «по-ложение» (вниз) полярно противоположны по
этому параметру. Латинская система оппозиций ближе к русской, чем к
греческой, которая, в свою очередь, исторически ближе чем две первые, к
системам языков с выраженной оппозицией активности-пассивности;
прагматика текста Дамаскина именно в условиях передачи соответствующей
догматической семантики должна быть учитываемой и в этом историческом
аспекте.
Если расширить область гипотетических параллелей древнегреческого
с иносистемными языками его ареала, то можно усмотреть указание на
специфику ипостасности в предложной конструкции, описывающей её
познание. Мы ожидали бы предлог κατά для идеи «познания именно из
определённого источника», как это имеет место в общеизвестной формуле
для указания на конкретный вариант Евангелия. Использование аблативной
по происхождению конструкции с ἐκ, для которого словарь даёт точное
значение from out of, подчёркивает, что не локальная, а глобальная семантика
имеется в виду. Синтаксис Дамаскина здесь по логическому потенциалу
эквивалентен формальным средствам корректного расширения области
рассуждений при введении таких понятий, как отрицание в логике,
дополнение и дизъюнктная сумма в теории множеств.
Переосмысление в результате метафоры [3] семантики предлога ἐκ,
отражаемое в русском переводе, вероятно, еще не было окончательным, Об
учёте этой лабильности (вплоть до «обратной метафоризации» с точки
зрения синхронии языка) как будто бы свидетельствует и настойчивое
повторение соответствующих средств указания на внешнее пространство в
латинском переводе.
Вторая часть «лемматической» к основному определению фразы
«Диалектики» (см. в иллюстрации выше, после «малой точки») передана
переводчиком (и в варианте TLG) как отдельное предложение:
И снова: ипостасно едино то, что, состоя из двух вещей, познается в
одном лице.
Здесь из соображений единства смысла представляется необходимой
более существенная трансформация русского глубинного уровня: не
«состоя», а «познаётся из (= посредством) двух вещей»; переводчик
отказался от параллелизма с оригиналом, о причинах чего трудно теперь чтолибо сказать с определённостью. Всё же можно в контексте истории новой
философии предположить, что пресловутый энтузиазм по отношению к
отвержению критической философии (Кант) в связи с видимыми успехами
объективной философии духа (Гегель и др.) был определяющим мотивом в
дискурсно определяемой стратегии перевода, но это уже должно быть темой
другого исследования.
Буквалистский
перевод
сразу
же
возвращает
нас
к
чёткой
эпистемологической (по Платону, см. [2]) методологии Дамаскина; отметим,
что синтаксис латинского перевода (хотя потенциально и амбивалентный,
подобно русскому) не даёт положительного основания предпочесть
трактовку, избранную в русском варианте.
Последняя
фраза
рассматриваемого
микроконтекста
вводимого
термина «перихорисис»:
«Καὶ ἔτι καθ' ὑπόστασιν ἕνωσίς ἐστιν ἡ ἑτέρᾳ ὑποστάσει προστρέχουσα
φύσις»,
в переводе:
«Равным образом ипостасное единство имеет место в том случае, когда
природа присоединяется к другой ипостаси»,
является, вероятно, сугубо операциональным критерием, опять-таки
характерным для эмпирического, объективисткого пафоса гносеологической
методологии, прослеживаемой в серии диалогов Платона, разбираемых в
статьях Джексона о «позднем» учении Платона об идеях [2; 1].
Затем на протяжении пары небольших абзацев идёт речь об
отличительных признаках смешения (Κρᾶσίς) как одной и простейшей, то
есть начальной в систематике, реализации единства, а также о других - не
всегда, очевидно, обоснованных, как, например, у Нестория - предложениях
по пополнению этой категории. Но последний абзац 65-ой главы раскрывает
уже не формально-синтаксическую схему, а метафизическую природу
категории единства по ипостаси:
«Δεῖ δὲ γινώσκειν, ὅτι ἐπὶ τῆς καθ' ὑπόστασιν ἑνώσεως τὰ νοητὰ καὶ
ἑνοῦνται τοῖς δυναμένοις αὐτὰ δέξασθαι ὡς τὰ συνεφθαρμένα καὶ ἑνούμενα μένει
ἀσύγχυτα καὶ ἀδιάφθορα καὶ ἀναλλοίωτα ὡς τὰ παρακείμενα· τοιαύτην γὰρ ἔχει
φύσιν τὰ νοητά».
В переводе:
«Следует иметь в виду, что при ипостасном соединении не только
духовное соединяется с тем, что его способно принять, но также и тленное.
Но соединившись, оно остается неслитным, неразрушимым, неизменным,
подобно тому, с чем оно соединилось; ибо такова природа духовного».
В русском переводе соответствующие моменты смысла оказываются
замаскированными для современного читателя устоявшейся системой
дискурсных практик. И именно для выхода за ограниченный ими круг
смыслообразования важно сегодня внимательное чтение «Философских
глав».
Отметим в оригинале составную основу παράκειμαι, имеющую ту же
структуру, что и «перихорисис». Семантически, на уровне глубинной
структуры, эти основы оказываются синонимичны, и, таким образом, мы
окончательно убеждаемся в том, что «перихорисис» является определённой
трансформацией сложного термина «повышенного» уровня - «по ипостаси»
(καθ' ὑπόστασιν), приводящей этот термин в уровень непосредственного
описания объекта как такового. Именно термин «перихорисис» является
«Единым» в смысле Платона; он являет в употреблении (означает) это
единство уже в конструктивном отвлечении от схемы порождения, но
сохраняя ссылку на неё.
Далее, уже в главе 66, снова детально оговаривается логическая метафизическая в смысле античных классиков - специфика ипостасного
единства вообще:
«ἔχει δὲ ἐν ἑαυτῇ τὰ ἑκατερας χαρακτεριστικα ἰδιώματα, τὰ τε τῆς ψυχῆς, τὰ
χωρίζοντα αὐτὴν ἐκ τῶν λοιπῶν ψυχῶν́, καὶ τὰ τοῦ σώματος, τὰ χωρίζοντα αὐτὸ ἐκ
τῶν λοιπῶν σωμάτων μηδαμῶς χωρίζοντα τὴν ψυχὴν ἐκ τοῦ σώματος, ἀλλ'
ἑνοῦντα καὶ συνάπτοντα' ἅμα δὲ καὶ τὴν ἐξ αὐτῶν συντεθειμένην μίαν ὑπόστασιν
χωρίζονα τῶν λοιπῶν ὁμοειδῶν ὑποστάσεων».
Перевод:
«В ней заключаются отличительные свойства каждой природы:
свойства души, которыми она обособляется от прочих душ, и свойства тела,
которые обособляют его от прочих тел. но которые нисколько не обособляют
душу от тела, а. напротив, соединяют и связывают ее с ним. Вместе с тем, эти
отличительные свойства обособляют единую составленную из них ипостась
от остальных ипостасей одного и того же вида».
Одна из двух составляющих производной основы «перихорисис» как
видно, снова является важнейшей компонентой поверхностного (явного)
уровня в синтезе смысла этого текста; вторая же задана микроконтекстом и
семантикой производной основы ἐνοῦντα.
Таким образом, термин «перихорисис» сам является в определённом
отношении
ипостасным
образованием,
предуготовляемым
Иоанном
Дамаскиным средством адекватного рассуждения в главной части его труда.
________________________________________________
1.
Dickinson G., Plato's Later Theory of Ideas / The Journal of Philology, Vol.
XX, London 1892.
2.
Jackson H., Plato's Later Theory of Ideas / The Journal of Philology, Vol.
XI, London 1882.
3.
Thomason, Olga Alexandrovna, Prepositional systems in biblical Greek,
Gothic, Classical Armenian, and Old Church Slavic. University of Georgia Theses
and Dissertations, 2006-2. URL http://hdl.handle.net/10724/8852.
4.
Творения преподобного Иоанна Дамаскина Источник знания // Пер. с
греч. и коммент. Д. Е. Афиногенова, А. А. Бронзова, А. И. Сагарды, Н. И.
Сагарды. М., 2002.