Из воспоминаний о ВОВ
реклама
Русакова Дарья 5 «Б» класс Однажды в отряд вернулась разведка и привела мальчика. Вся одежка на нем была в золе. Повсюду пятна крови. Сам он весь белый. И как мы возле него ни крутились, он не говорил. Потихоньку обмыли его. Командиры нам сказали от него не отходить, все время говорить с ним. И он все-таки заговорил. Мальчика звали Антек. Поляк. У нас в округе имелись польские села. Рассказал, что к ним приехали каратели расстреливать мирных жителей. Ночью выкопали яму, а утром стреляли. А мама ему сказала, что если будут стрелять, то ты за меня прячься и вместе со мной падай в землю Сначала, когда мы начинали воевать, звенья формировались из трёх самолётов, это было очень неудобно. Вот где проблемы были. Позже состав звена комплектовался из 2 пар, т.е. 4 самолётов, тогда стало лучше воевать, было намного удобнее. При сопровождении штурмовиков мы долетали до линии фронта, и начинали использовать приём «ножницы», т.е. начинали ходить над ними парами встречными галсами, ведь скорость у нас была больше, чем у штурмовиков. А так мы держим под контролем и штурмовиков и друг у друга хвост. Это была правильная тактика. А если надо было атакуя пикировать, то собирались четвёркой и так звеном пикировали. Когда дали ракету, то мы под крики: «Ура!» перешли в атаку. Стали наступать. Кое-где стояли нетронутые жилые дома. В них засел противник, выбить которого оказалось весьма и весьма непросто. Автоматчики штурмуют укрепленные пункты, я держусь возле сержанта. Выбирали с ним непростреливаемые места и перебежками подбирались к домам. Стреляли, не жалея патронов. Когда прорвались в сам город, стало очень трудно. Немцы мастерски организовывали на нас засады. Били наверняка со вторых этажей, откуда нас видно как на ладони. Где чуть вижу, что немцы сидят, то по-пластунски подбирался на 15-20 метров, после чего кидал гранаты Ф-1 За время войны по наведению наших радиостанций было сбито более сорока самолетов противника. Недаром говорили, что пехота — «царица полей», артиллерия — «бог войны», авиация — «сталинские соколы», а связь — это «нерв армии». Без связи воевать невозможно. А когда дело касается наступления, то проводную связь не всегда можно обеспечить. Нужна радиосвязь – она мобильная, можно держать связь на большом расстоянии. А что касается самолетов – то тут, естественно, возможна только радиосвязь. У нас не на всех самолетах-истребителях стояли радиостанции – приемники-передатчики были только у командиров звеньев, а у остальных стояли только приемники Поблизости от нас в Суземском районе располагался партизанский отряд имени Андреева Фрунзенской бригады. Ушли мы в него с отцом осенью 1942 года. 25 октября уже в партизанах находились. Нечего в селе делать было. Мать с ребятишками осталась дома. Меня определили связным к командиру роты. Рота была большая, человек под сотню. Ожесточенные бои развернулись под узловой станцией Суземка. Она три раза переходила из рук в руки. Мой ротный был тяжело ранен, и я его вывез на лошади в лесной аэродром, где командира на самолете куда-то отправили. У нас были родственники, три брата, они всю войну прошли, и домой пришли невредимыми, даже ни один не ранен. А вот кум мой не вернулся с фронта. Также и соседи, сын с отцом, сгинули. Много в селе не вернулось мужчин. Братья же часто песню пели: «Три танкиста, три веселых друга…» Они поют, а мы плачем. Погибших вспоминаем Работали по двенадцать часов в сутки, когда был нормальный день, и по восемнадцать часов в сутки, когда был аварийный день. Иногда приходилось спать под верстаком, в холодном цеху — другого выхода не было. Периодически нас перебрасывали на сборку бомб — в то время завод выпускал авиабомбы ФАБ-50. Это тоже была очень тяжелая работа — на длинном желобе лежит бомба, и каждый рабочий делает свою операцию. Я делал разную работу — например, сегодня ставишь стабилизаторы, завтра вкручиваешь ударники и так далее. Ударники ставили не настоящие, металлические, а пластмассовые, потому что иначе бомба может взорваться. Чувствую, парашют раскрылся, и я тихо спускаюсь к земле. Лечу. Смотрю, самолет пролетел дальше, то рядом с ним стрельба, то в другом месте. Прокручиваюсь на стропах, ведь ночь, ничего не видно. Неожиданно опустился в лес и повис на дереве. Сук прошел внутрь одежды и попал под мышку. Проколол мне кожу, кровь течет, в валенки стекает. Вишу, сняться самостоятельно не могу, пару часов так провисел. Пока возился, только палец в кровь разворотил. Начал замерзать и чувствую, что приходит мне конец. Рука уже вся в крови, нога замерзла, совершенно перестал ее чувствовать.
