ИРЛЯ 13

Закрепление и развитие
пушкинских традиций в
литературном языке
середины ХIХ в.
Лекция 13
Общие тенденции языкового
развития 30–50-х годах
(по В.В. Виноградову):
1. Ограничение высокой «славянской»
традиции, распространение приема
иронического употребления
церковнославянизмов в языке
революционно-демократической
интеллигенции.
2. «Стилистический упор на живую
устную речь», диалектизмы,
просторечные слова.
Н.И. Надеждин: «...Никакое сословие,
никакой избранный круг общества не
может иметь исключительной важности
образца для литературы... Литература
есть глас народа… она есть общий
капитал… Основание народного единства
есть язык, он должен быть всем понятен,
всем доступен» («Европеизм и
народность», 1836 г.).
«...Сам необыкновенный язык наш...
беспределен и может, живой как жизнь,
обогащаться ежеминутно... выбирая на
выбор меткие названья из бесчисленных
своих наречий, рассыпанных по нашим
провинциям...»
(«В чем же, наконец, существо русской
поэзии и в чем ее особенность»)
Н.Г. Чернышевский
втереться, примазаться,
набеситься, наплести, потасовка,
скитаться; отбиться от рук,
выпучить глаза, хлопать глазами;
интриганка, формалистка,
меблишка, дурнушка, генеральша,
капиталец.
М.Ю. Лермонтов:
Брат, слушай песню непогоды,
Она дика, как песнь свободы!
Что Чесма, Рымник и Полтава
Я, вспомня, леденею весь,
Там души волновала слава,
Отчаяние было здесь («Поле Бородина», 1831).
У наших ушки на макушке
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки –
Французы тут как тут («Бородино», 1837)
Диалектизмы, ставшие
общеупотребительными
огулом; прикорнуть; осечься; мямлить,
беднота, голодовка, ерунда,
завсегдатай, клянчить, нытик, нудный,
подхалим, самодур, шустрый, щуплый,
задор, улыбаться, хилый, напускной,
назойливый, огорошить, чепуха, чушь,
очень, прикорнуть, попрошайка,
очуметь, гуртом, батрак, наобум и др.
Н.В. Гоголь «Вечера на хуторе близ
Диканьки»: парубки, дивчина, дивчата,
жинка, люлька, свитка, галушки, буряк.
Русское областное просторечие: мужики
обыкновенно тыкают пальцами; о чём
калякает народ («Портрет»);
вот он продрался таки вперед; Миллера
это как бомбою хватило; поцелуй,
который, уходя, Пирогов влепил нахально
в самые губки; живет на фу-фу; он уже
совершенно был накоротке и др.
(«Невский проспект»).
И.С. Тургенев «Записки охотника»:
бучило (яма с водой, оставшаяся
после половодья),
казюля (змея, гадюка),
лотошить (суетиться),
обалдуй (прозвище крестьянина,
«Певцы»),
засеки, брехунец, зыбка;
Н.А. Некрасов:
Жаль бедного крестьянина,
А пуще жаль скотинушку;
Скормив запасы скудные,
Хозяин хворостиною
Погнал её в луга.
А что там взять? Чернёхонько!
Лишь на Николу вешнего
Погода поуставилась,
Зелёной свежей травушкой
Полакомился скот…
В те же годы пользуются популярностью
напыщенные романтические произведения
А.А. Бестужев-Марлинский «Роман в семи
письмах» : «Зачем, например, не похож я…
на товарища моего Форста, который
набожно вдыхает в себя флегму предков
из наследственной трубки…», « «Но я не
люблю павлиниться чужими чувствами, я
ненавижу все воздушные комплименты,
на розовом масле замешенные, все эти
мгновенные следы людского
ничтожества».
3. Более тесное взаимодействие между
литературным языком и
профессиональными, социальными
диалектами.
Бить по карману – из торгового
диалекта;
втереть очки – из шулерского арго;
мертвая хватка – из охотничьего
языка;
спеться – из певческого диалекта;
валять дурака, тянуть волынку – из
воровского арго;
этот номер не пройдет, задать
бенефис – из актерского арго;
играть первую скрипку, попасть в тон,
сбавить тон – из арго музыкантов;
разделать под орех – из языка
столяров.
И.С. Тургенев «Записки охотника»:
Добывать соловьёв с лешевой дудкой
(охота);
Лошадь держит редкомах (коневодство).
Л.Н. Толстой «Юность»: «Например, они
употребляли слова: глупец вместо дурак,
словно вместо точно, великолепно вместо
прекрасно, движучи и т. п., что мне казалось
книжно и отвратительно непорядочно. Но
еще более возбуждали во мне эту
комильфотную ненависть интонации,
которые они делали на некоторые русские и
в особенности иностранные слова: они
говорили мáшина вместо маши́на,
дея́тельность вместо дéятельность,
нáрочно вместо наро́чно, в каминé вместо в
ками́не, Шéкспир вместо Шекспи́р и т. д.
А.Н. Островский
аль, пущай, поди, елестричество,
езуит, дармоед, оченно, надоть,
слободно, нешто, по крайности;
водицы, могилушки.
4. Стремление к фиксации устойчивых
норм общенационального выражения
на «народном» фундаменте.
«Словарь Академии Российской» (1806–
1822) – 51 388 слов;
«Словарь церковнославянского и
русского языка» (1847) – 114 749 слов;
«Толковый словарь» В.И. Даля – более
200 000 слов.
Ныне еще легко промолвиться и
оступиться, попасть вместо родного в
простонародное, потому что средины,
которой мы ищем, еще нет; а есть одни
только крайности: язык высшего
сословия – полурусский, язык низшего
сословия – простонародный.
В.И. Даль
Стабилизация грамматической системы
русского языка
– -а в формах И. п. мн. ч.
существительных мужского рода:
профессора, инспектора и т. п.;
– деепричастия на -я только от глаголов
несовершенного вида
(Н.И. Греч: посадив, а не посадя);
– исчезает предлог от для обозначения
субъекта при причастии: приглашенный
от правительства, покинут от друзей
(галлицизм);
– устраняется конструкция «быть +
Д. п. страдательного причастия»
(протодьякон просил быть
оставлену в епархии здешней –
А.С.Пушкин);
Усиление роли петербургского
произношения
– мягкое произношение р в словах типа
верх, первый объявляется областным;
– признается нормальным произношение
[ч] в сочетаниях чн;
– требуется мягкое произношение ц в
заимствованных словах
(«Справочное место русского слова»,
2-е изд., 1843 г.).
Перераспределение функций и
влияния между разными жанрами
русского литературного языка:
Поэзия уступает ведущую роль прозе,
в прозе выдвигаются на первый план
стили газетно-журнальной,
публицистической речи.
Публицистический язык формируется
на основе синтеза языка
художественной прозы с языком
философии и науки.
Журналы:
«Отечественные записки»,
«Русское слово»,
«Дело»,
«Мнемозина»,
«Московский телеграф»,
«Московский вестник»,
«Литературная газета»,
«Современник»
Увлечение философией Шеллинга и
Гегеля – выработка философской
терминологии.
Кальки немецких выражений:
проявление, образование,
односторонний, мировоззрение,
целостность, последовательный,
последовательность, обособление,
целесообразный, самоопределение
и др.
Из области естественных наук:
аграрный, причинность,
кристаллизация, умственный
горизонт, экземпляр и мн. др.
Фразеологизмы: привести к одному
знаменателю; центр тяжести;
отрицательная величина; по
наклонной плоскости; вступить в
новый фазис; достигнуть апогея.
Н. Гончаров: «Агафья Матвеевна была
в зените своей жизни».
М. Салтыков-Щедрин: «Голос густой,
зычный; глаза, как водится, свиные.
Вообще заметно, что здесь материя
преобладает над духом».
А. Чехов: «Медик пьян, как сапожник. На
сцену – ноль внимания».
И. Тургенев: «Посмотрите, к какому
разряду млекопитающих принадлежит
сия особа»
И.С. Тургенев «Дым»:
«Понятия привились и освоились;
чужие формы постепенно испарились,
язык в собственных недрах нашел, чем
их заменить, – и теперь ваш покорный
слуга, стилист весьма
посредственный, берется перевести
любую страницу из Гегеля, – не
употребив ни одного неславянского
слова».
Эзоповский язык
(эвфемизмы)
тупоумие администраторов –
замечательная скудость
сообразительности;
донос – то, что рифмуется с носом.
В реакционных кругах действует
противоположная тенденция
«...Если теперь иному критику захочется
пить, то он не скажет прямо и просто:
принеси воды, а скажет, наверное, чтонибудь в таком роде: Привнеси то
существенное начало овлажнения,
которое послужит к размягчению более
твердых элементов, осложнившихся в
моем желудке».
Ф. Достоевский
«Дневник писателя»
Драка есть такое состояние, субъект
которого, выходя из границ
объективности, совершает,
вторжение в область охраняемых
государством объективных прав
личности, стремясь нарушить
целость ее физических покровов
повторным нарушением таковых прав.
Если одного из этих элементов нет
налицо, то мы не имеем юридического
права видеть во взаимной коллизии
субстанцию драки.
(Из воспоминаний Ф. Кони)
Между преступными по службе деяниями и
служебными провинностями усматривается
существенное различие, обусловливаемое
тем, что дисциплинарная
ответственность служащих есть
последствие самостоятельного,
независимо от преступности или
непреступности данного деяния, нарушения
особых, вытекающих из служебноподчиненных отношений обязанностей, к
которым принадлежит также соблюдение
достоинства власти во внеслужебной
деятельности служащих.
(Из правительственного циркуляра)