Минское гетто

Минское гетто
Минское гетто было одним из самых крупных в Европе, а на оккупированной территории СССР занимало
второе место по количеству узников после Львовского, которое насчитывало 136 тысяч человек. На
нескольких улицах, обтянутых колючей проволокой, находилось вначале 80 тысяч, а потом более 100 тысяч
узников.
Есть основания считать, что в годы войны в Минске было три гетто.
Первое ("большое") гетто существовало с августа 1941 по 21 - 23 октября 1943 года (39 улиц и переулков в
районе Юбилейной площади).
Второе ("малое") гетто находилось в районе завода им. Молотова (теперь завода им. Ленина) с 1941-го до
конца июня 1944 года.
Третье - это "зондергетто" (часть гетто по ул. Сухой и Обувной). Здесь были помещены тысячи евреев,
депортированных нацистами из семи стран Западной, Центральной и Восточной Европы. "Зондергетто"
существовало с ноября 1941-го по сентябрь 1943 года.
Многие люди были обескуражены огромными людскими потерями в первые дни войны. Они высказывали
гнев в адрес партийного руководства страны. Вот слова очевидца и участника событий тех дней. "Они предали
нас!... Как последние трусы, как дезертиры, они сбежали от нас. Они даже не предупредили нас. Они
приказали нам копать траншеи, противотанковые рвы, и мы послушно исполняли их указания. Сами же они
сбежали. Их грузовики были загружены не людьми, а их же добром…"
Люди хорошо помнили совсем недавние идеалистические соглашения между Советским Союзом и
гитлеровской Германией после подписания пакта Молотова-Рибентропа 23 августа 1939 г. В памяти
выразительно отложились издевательские замечания Молотова на счет антифашистских борцов, которых он
называл "наивными антифашистами". И именно Молотов расценил немецкий национал-социализм как "дело
вкуса". Евреи в гетто не могли не удивляться: как это случилось, что за неделю до нападения Гитлера, 14
июня 1941 г, в официальном коммюнике Телеграфного Агенства Советского Союза (ТАСС) категорически
отрицалось, что Германия имеет какие-нибудь намерения напасть на СССР.
"На одном собрании на вопрос о возможно скором начале войны П.К. Пономаренко, в то время Первый
секретарь компартии Белоруссии, с раздражением отвечал: "Нам нужно только 24 часа, чтобы поднять на
ноги весь Советский Союз". Однако, не только через 24 часа, но и через 3 дня и три ночи толпы вооруженных
и безоружных мужчин и женщин убегали на своих двоих, со всех сил стараясь догнать и обойти немцев,
войска и авиация которых уже давно опередили их"
Решение о создании концлагеря смерти было принято 19
июля 1941 года - через три недели после захвата Минска
вермахтом. В этот день в Минске состоялось совещание
командующего тылом группы армий "Центр" генерала
Шенкендорфа и высшего начальника СС и полиции
генерального округа "Белоруссия" бригаденфюрера СС
Ценнера, на котором рассматривались вопросы
взаимодействия и уничтожения евреев. Именно 19 июля
1941 года комендант полевой полиции Минска подписал
распоряжение полевой комендатуры о создании гетто,
которое было обнародовано на следующий день - 20 июля
1941 года.
Чтобы поесть, выжить люди продавали свои вещи. Так как денег не было, основной "валютой" в торговле
между гетто и "той стороной" служил отрез - своеобразный обменный купон, в первичном своем
назначении - материал на мужской костюм или женское платье. Отрезы имелись у многих из жителей
гетто, так как в советских условиях их собирание было, пожалуй, самым надежным вкладыванием и
сохранением своих сбережений. В гетто отрезы сразу же обрели большой спрос, который не уменьшался
до последних дней его существования.
Минское гетто не стали окружать каменной стеной, как было приказано полевым комендантом. В планы
немцев совсем не входило обнесение стеной надежно организованное гетто, которое бы существовало
долгое время. Власти посчитали достаточным огородить гетто колючей проволокой. Главные ворота,
размещенные в конце Шорной улицы, охраняли немцы из ШуПо (Schutz Polizei) и милиционеры еврейской
Ordnungsdienst. Со временем сделали еще несколько выходов специально для рабочих колонн, где в
качестве охраны дежурила преимущественно еврейская служба охраны порядка. Именно эти, позже
оборудованные выходы стали играть главную роль в жизни и сопротивлении минских евреев. Вокруг гетто
вскоре обосновались айнзацкоманды (einsatzkommandos), готовые в любой момент хватать евреев, как это
делалось в Киеве.
Евреи жили во всех районах Минска и его
пригородах. Расклеенные везде объявления
говорили про то, что "сотня жидовбольшевиков была расстреляна". Очередной
же указ комендатуры постановлял, что все
мужчины в возрасте от 15 до 40 лет должны
срочно
зарегистрироваться.
В
случае
неподчинения - смерть.
На каждой улице солдаты с металлическими
"полумесяцами" на воротничках выискали и
хватали мужчин и молодых парней. Они не
очень-то
обращали
внимание
на
их
национальное происхождение. Как правило,
немцы не могли определить на вскидку, кто
еврей, а кто нет. В итоге согнанные люди
были самых разных национальностей. Их
отправляли в Дрозды - в лагерь, который
находился за городом. Пленных с коротко
подстриженными волосами направляли в
специальный лагерь для военнопленных в
Масюковщине.
В жаркие июльские дни в лагере в Дроздах
гитлеровцы собрали около 140.000 людей.
Всем было приказано сидеть на земле, тех,
кто пробовал подняться, расстреливали на
месте. Люди умирали от жажды, но даже еле
заметные попытки подойти до ручья, который
струился рядом, вызывали автоматные и
пулеметные очереди.
Через несколько дней было приказано
отделить евреев от остальных пленных.
Большинство евреев сразу не поняло для чего
это делалось. Только некоторые почувствовав
опасность, намеревались оставаться на месте.
На пятый день всех гражданских, кроме
евреев, отпустили в город.
Всем жителям, не евреям, проживающим в районе, предназначенном для гетто, предоставлялось жилье за территорией
гетто. А на их место заселяли евреев. Причем евреям приходилось продавать большую часть своей мебели и вещей, так как
в тесном еврейском гетто было очень мало места.
С самых первых дней в гетто сложилась тяжелая ситуация с жильем, царила неимоверная скученность и антисанитария.
Бывало, что в одной комнате проживали по нескольку семей. На одного жителя приходилось по 1,2-1,5 кв. метра, не считая
детей.
Каждый еврей должен был носить на своей одежде нашивку желтого цвета. Как правило, это были просто куски желтой
материи, чаще всего неровно вырезанные кружки. В Минске немцы не требовали, чтобы «желтые звезды» были
действительно заездами. Как правило, вопрос отличительного знака для евреев был прерогативой местного начальства и на
различных частях оккупационной территории решался по-своему. В Западной Европе это были действительно нашивки в
форме шестиконечной звезды желтого цвета. Иногда, например, в Амстердаме, с надписью " Jude " по центру, иногда лишь
с буквой " J ". В Центральной Европе – Венгрии, Югославии, - такие же звезды. Но уже без надписи. А в Восточной Европе каждый местный комендант изгалялся по своему. В Варшавском гетто вообще не было нашивок. Евреи обязывались носить
белые нарукавные повязки с синей шестиконечной звездой. В Лодзинском – необходимы были две нашивки – на груди и на
спине. В Минском гетто узники обязаны были носить «латы» и на груди и на спине.
Тысячи евреев, с латками самых разных оттенков желтого, толпились возле здания на Московской улице (за территорией
гетто), где временно разместился юденрат (орган управления на территории гетто). Здесь проходила регистрация, всем
выдавались паспорта, без которых невозможно было получить еду, жилью и др. В первые дни регистрации в юденрате
отметилось более 50.000 евреев. Затем только за один день эта цифра увеличилась до 80.000. А через три месяца
оказалось, что и она была значительно уменьшена.
Как и на всей оккупированной ими территории, нацисты и в Минске применили свою излюбленную тактику: прежде чем
приступить к поголовному уничтожению еврейского населения, необходимо ликвидировать его самую активную,
боеспособную, способную к сопротивлению часть - мужчин, причем самых здоровых и молодых. Это стало целью облав 14,
26 и 31 августа 1941 года в Минском гетто.
После событий августа 1941 г. большинство евреев все-таки поняло, что каждому из них без исключения, угрожает смерть,
что даже "честная работа" или "надежные документы" не могли гарантировать защиту от смерти. Только в августе 1941 -го
гетто трижды (14, 26 и 31) узнало массовые облавы, учиненные айнзацкомандами и отрядами литовских фашистов со
специально обученными собаками. С побоями и криками тысячи евреев сгоняли на Юбилейную площадь, и оттуда их
вывозили…. на Тучинку и на Широкую. До войны на Тучинке размещался штаб шестой дивизии НКВД. Теперь немцы
переоборудовали энкавэдэшные строения в тюрьму для евреев, захваченных во время августовских акций - мужчин,
женщин, детей. Первым делом всем приказывали выворачивать карманы и раздеваться, затем людей гнали к
свежевырытому рву, где пулеметы заканчивали свое омерзительное дело. "Широкой" называли концетрационный лагерь в
самом Минске - по одноименной улице, где он размещался.
Люди, схваченные во время облав 14, 26 и 31 августа 1941 года, были вывезены в тюрьмы и расстреляны (всего около 5.000
человек).
Жизнь в гетто с каждым днем становилась все более невыносимой. Гитлеровцы не только уничтожали людей, но и
стремились страхом, голодом, издевательствами, тонко продуманным психологическим шоком задушить попытки
сопротивления у тех, кого еще не успели убить.
7 ноября 1941 г. немцы осуществили давно задуманную провокацию. Подпольщики узнали, что немцы собираются "урезать"
территорию гетто за счет Немиги, ул. Островского и др. густо населенных улиц. По предварительным подсчетам, там жило
почти 20.000 евреев. Была развернута работа по предупреждению населения о готовящемся кошмаре, подпольщики
старались убедить людей в необходимости найти новое место жительства раньше, чем их придут выселять немцы. Однако,
многие относились к этому с покорностью - будь, что будет…
Утром 7 ноября отряды СС и полиции вместе с большим количеством местных и литовских помощников-фашистов вошли в
гетто. Остановившись ненадолго на Юбилейной площади, они затем рассыпались по улицам Немига и Островского. Там
фашисты начали искать и хватать всех, кто попадался на глаза: мужчин, женщин и детей. Под град ударов и ругань их
сгоняли на Юбилейную площадь. Старых и немощных расстреливали на месте - в квартирах, в кроватях. Вся площадь и
прилегающие улицы заполнились людьми, на лицах которых был написан неизмеримый отчаянный страх.
Затем поступил приказ построиться в шеренги по 8 человек, людям раздали красные флаги с советской символикой.
Мужчинам в первой шеренге дали в руки огромный плакат с лозунгом: "Пускай живет 24-я годовщина Великой Октябрьской
социалистической революции!" Из юденрата вышли люди в гражданском с кинокамерами. С разных сторон они стали
снимать "демонстрацию": евреям было приказано улыбаться и выглядеть счастливыми, взять на плечи детей и двигаться
маршем. Колонна вышла на ул. Опанского, где уже стояла колонна больших черных машин. Через некоторое время эти
черные машины, груженные евреями, стали двигаться на Тучинку…
Уцелели единицы. Они и рассказали, что произошло. Немцы выгрузили людей и
согнали всех в бывшие складские помещения, которые раньше принадлежали 6й дивизии НКВД. Теснота там была невыносимая. Люди млели, но не падали так и продолжали стоять, стиснутые со всех сторон телами. Дети задыхались на
руках у матерей. Все страдали от невыносимой жажды. Так их там продержали
два или три дня. Затем склады были открыты и, выпустив живых, нацисты
отвезли их к свежевырытым рвам, где приказали раздеться и затем
расстреляли. Могилы оставили незасыпанными, и из них были слышны тяжелые
стоны раненных людей. Из ближайших сел согнали крестьян, которые засыпали
эти рвы - могилы. Даже после того, как рвы были засыпаны, земля в них все
еще
шевелилась…
Согласно информации из юденрата, 7 ноября было уничтожено 12.000 евреев.
Ничуть не утешало то, что благодаря действиям еврейского подполья, почти
половине жителей "урезанного" района удалось спастись.
Управление гетто
На Нюрнбергском процессе цитировался меморандум А. Розенберга "Указания к разрешению еврейского вопроса",
относящийся к 1941 году. В нем говорилось:
"… Первой основной целью немецких мер, проводимых в этом вопросе, должно быть строжайшее отделение евреев от
остального населения. При проведении этой меры, прежде всего, нужно проводить захват еврейского населения путем
введения приказа о регистрации и подобных ей мер.
Все права на свободу должны быть отняты у евреев, они должны помещаться в гетто и в то же время должны быть
разделены согласно полу. Наличие целых еврейских общин и поселений в Белоруссии и Украине делает это особенно
простым. Более того, следует избирать места, где будет удобнее применять еврейскую рабочую силу в том случае, если
будет потребность в ней. Эти гетто могут быть помещены под командование еврейского самоуправления, с еврейскими
чиновниками. Однако охрана этих гетто и отделение их от остальной местности должны быть поручены полиции. Также в
тех случаях, когда еще нельзя создать гетто, следует проследить, чтобы были введены суровые меры, которые запрещали
бы продолжение смешения крови между евреями и остальным населением" (Нюрнбергский процесс. Сборник материалов.
Т.1 М., 1954 г, стр.856).
Во главе гражданской администрации оккупированной Беларуси, которая осуществляла гитлеровскую политику в отношении
евреев, стоял генеральный комиссар. Это был один из первых активистов гитлеровской национал-социалистической партии гауляйтер Вильгельм Кубе. Он стал депутатом рейхстага еще в начале 20-х годов и представлял там ультраправых. В 1928 г.
Кубе возглавил нацистскую фракцию прусского парламента. При каждой возможности он демонстрировал свои настойчивые
антисемитские взгляды. В 1935 г. в артикуле "Об еврейском вопросе": "То, что для здорового человека означают бляшки,
туберкулез или сифилис, тоже самое означает еврейство для жизнедеятельности белых рас… Бациллоносители этой болезни
должны быть изолированы и уничтожены".
Главной заботой генерального комиссара Беларуси, как и его коллег -генкомиссаров других оккупационных территорий,
было эффективное использование материальных ценностей и рабочей силы на пользу вермахту и военной экономики
нацистской Германии. Немалое значение уделял Вильгельм Кубе и культурной политике на оккупированной Беларуси,
особенное внимание было к музеям, галереям, научным учреждениям, разным собраниям культурных сокровищ. Наиболее
ценные экспонаты музеев, научные труды, летописи, картины отбирались специальной группой нацистских специалистов и
отправлялись в Германию. Эти специалисты из министерства Розенберга были заинтересованы также и в еврейских архивах,
еврейском фольклоре и других материалах бывшего Института еврейской культуры при Белорусской академии наук. Через
юденрат они пробовали привлечь к этой селекционной работе и евреев гетто.
Резиденция Кубе размещалась на площади Свободы и занимала здания, которые раньше принадлежали советским
профсоюзным учреждениям.
«Гамбургжцы»
Вскоре после прибытия в Минск немецкие евреи начали строить ограждение, чтобы отделиться от восточных евреев. В
первое время минские евреи даже не замечали никакой разницы (в первую очередь в манерах) между своими
соплеменниками и самими немцами. Возводя ограждение вокруг своего гетто, "гамбургжцы" что-то кричали и ругались
почти также, как немецкие надсмотрщики на минских евреев. Они старательно убирали в своих квартирах, аккуратно
укладывали вещи, дружно вскапывали небольшие кусочки земли под огороды. И каждый раз после окончания работы они
переодевались в чистую - вечернюю - одежду.
Первые отношения между "гамбургскими" и минскими евреями
появились в результате внутреннего геттовского товарообмена.
Наибольшим успехом у "гамбургжцев" пользовалось сало, или
"шпик", как его называли в Минске. "Гамбургжцы" даже составили
специальную сетку цен, например, за одни наручные часы - фунт
"шпика" и буханку хлеба или фунт маргарина и две буханки. Тех
"продуктов", которые "гамбургжцам" отпускали немецкие власти
(300 граммов воды и 5 граммов круп на человека, без жира и
соли), хватало только на водянистую похлебку. Чтобы хоть как-то
бороться с голодом, люди обменивали на еду одежду, даже нижнее
белье (исподнее), - все, что находило спрос. В гетто была только
одна небольшая "рыночная площадь" -на Крымской улице. Обычно
здесь начинался "бизнес" после того, как в гетто возвращались
рабочие, многим из которых все же удавалось пронести кое-какую
еду. Иногда у евреев покупали ценности даже "добрые немцы" (из
охранников), оплачивая их продуктами.
В "гамбургском" гетто евреи селились землячествами, в соответствии с местом своего прежнего жительства, откуда их
депортировали, старались держаться вместе.
Максимум через месяц после возникновения гетто, количество его жителей превышало 100.000 человек. Наплыв в гетто
неожиданно большого количества евреев в начале 1942 г. стал результатом уничтожения айнзацкомандами всех еврейских
общин в местечках вокруг Минска. Оттуда некоторым удавалось удрать - как правило, дороги вели их в Минск. Еще большее
количество квалифицированных рабочих из соседних сел и местечек доставляли в столицу сами немцы. И главное: именно
где-то в это же время опустевшие после частых облав дома минских евреев начали активно занимать "гамбургжцы". Минск
стал центральным пунктом "доставки" евреев, депортированных из Германского рейха. На минскую железнодорожную
станцию прибывали эшелоны с евреями из разных европейских стран - Германии и Франции, Польши и Чехословакии,
Венгрии
и
Греции.
Рабочие, которые трудились на железной
дороге, рассказывали об этом подпольщикам.
Иногда составы, взятые под не очень строгую
охрану, днями вынуждены были простаивать
на
промежуточных
станциях.
Пленные
просили еду и воду, но немецкие караульные
никому не давали подходить близко к
эшелонам.
В уголовном деле бывшего начальника
полиции безопасности и СД в Минске
оберштурмбанфюрера
СС
Г.Хойзера
(в
ведении которого находился Тростенецкий
лагерь
смерти),
фигурировал
график
прибытия эшелонами обреченных на смерть
из разных городов стран Европы за период 8 28 ноября 1941 года и за время от 11 мая до 9
октября 1942 года. Станцией назначения был
Минск. Часть иностранных евреев размещали
в "зондергетто" Минского гетто, а некоторые
эшелоны шли прямо в Тростенецкий лагерь
смерти.
Таким образом, в район Минска в 1941 - 1942 годах было направлено 7 транспортов с евреями из Германии (6.428 человек),
11 транспортов из Австрии (10.476 человек) и 7 транспортов из Чехии (7.000 человек). Итак, в 25 транспортах было
депортировано 23.904 человека.
В 1995 году в Гамбурге вышла книга памяти о местных евреях, ставших жертвами нацизма во время второй мировой войны.
Там есть сведения о гамбургских евреях, вывезенных в район Минска в 1941 - 1942 годах. Судя по этому источнику, ряд
эшелонов с гамбургскими евреями был отправлен также из Гамбурга в конце декабря 1941 года, 28.07.1942 года, из
Терезиенштадта 21.07.1942 года, 21.09.1942 года, 23.09.1942 года, 29.09.1942 года. Кроме того, в книге памяти евреев
Гамбурга есть сведения о их депортировании в Минск без указания эшелона и даты депортации.
По данным израильского ученого Шалома Холявского, в период с ноября 1941 года по октябрь 1942 года 35.442 еврея были
депортированы из рейха и протектората в Минск. Учитывая сведения о еще шести эшелонах из книги памяти евреев
Гамбурга - жертв нацизма, можно заключить, что он близок к истине.
В июле 1942 года в Минск прибыл эшелон узников из концлагеря Дахау. Вот что свидетельствовал чудом уцелевший узник
Дахау и Тростенца Э.Шлейзингер: "С весны 1942 года дважды в неделю, как правило, по вторникам и пятницам, в Тростенец
привозят для уничтожения граждан иностранных государств - Австрии, Польши, Чехословакии, Франции, Германии. Иногда
эшелоны прибывали на ст. Минск, но гораздо чаще по специальной ветке обреченных подвозили совсем близко к Тростенцу.
Обычно это бывало в 4 - 5 утра. Прибывших выгружали на площадку, забирали вещи и выдавали квитанции, чтобы
предотвратить у людей тревогу за свою судьбу. Надо сказать, квитанции убеждали приговоренных к смерти в том, что их
переселяют
на
новое
место..."
Материалы Федерального архива Кобленца свидетельствуют, что из 15.002 евреев, депортированных в Беларусь из Австрии,
Германии и Чехословакии в мае - октябре 1942 года, уничтожено сразу по прибытии 13.500 человек.
«Новый порядок»
О "новом порядке" в гетто говорят такие факты. Прежде чем уничтожить узников Минского гетто, фашисты завладевали их
имуществом. Немецкие офицеры часто приходили в разные квартиры и забирали любые вещи. Брали мужское, женское,
детское белье, обувь, уносили из квартир продукты питания и различные вещи. Вскоре фашистская администрация начала
накладывать на жителей гетто одну контрибуцию за другой (требуя, главным образом, золото и драгоценности), угрожая за
невыполнение массовым погромом. Юденрат усердно собирал назначенные огромные суммы, надеясь откупиться от
палачей. Но аппетиты у оккупантов постоянно росли, а участь геттовцев была предрешена.
В гетто не было электроэнергии, бань. В зимнее время не работал водопровод, и тогда для еды и питья использовали снег.
Разумеется, это вело к увеличению инфекционных заболеваний среди узников. В гетто функционировали 2 больницы, в
которых работали медики - евреи. Дети не имели права учиться. В соответствии с распоряжением генерального комиссара
В. Кубе в гетто нельзя было открывать школы.
Евреи-предатели из "Оперативной группы"
регулярно доносили немецким властям про
тех геттовцев, которые подозревались в
связях с партизанами. Так "оперативники"
сообщили гестапо про то, что в доме № 45
на Обувной улице один молодой человек
прятал оружие. Каратели даже не стали
искать "злодея", а расстреляли всех 140
жильцов этого дома.
А вообще узники погибали ежедневно - от
пуль, виселиц, побоев. Так, в январе 1943 г.
"в русском" районе полиция обнаружила два
трупа немцев. После этого по приказу
оберштурмфюрера Миллера расстреляли 401
человека.
Большинство историков считают, что в
истории Минского гетто было больше 10
дневных и ночных погромов. По сводке
полиции безопасности и СД на 1 февраля
1942 года в Минске были убиты 41828
евреев.
От своих людей в полиции подпольщики получили страшную новость. Служба безопасности и СД (Siherheitsdienst)
потребовали от юденрата, чтобы 2 марта 1942 г. в 10 часов утра для отправки "на работу" прибыло 5 тысяч евреев, и в это
количество не должны входить "специалисты", которые работают на немецких предприятиях. На вопрос о возможности
включения в это количество больных, старых и детей, фашисты ответили: не имеет значения. Все стало ясно: в этот день
немцы планировали уничтожить 5 тысяч евреев.
Особым исполнителем всех карательных акций был спецотряд концентрационного лагеря на Широкой, которым командовал
заместитель коменданта Городецкий. Их внезапные облавы всегда заканчивались трагически: убийством тех, кто внезапно
попадался нелюдям на глаза, и депортацией многочисленных евреев, которых якобы забирали на работу, а на самом деле
ими просто выполняли "норму" по сжиганию людей в Тростенце. Концлагерь на Широкой находился под непосредственным
управлением службы безопасности (Sicherheitsdienst) и, в частности, оберштурмбанфюрера Локая. Во главе всей системы
оккупационного террора в Беларуси и в том числе в Минске стоял генерал СС и полиции Ценер. После февраля 1942 г.
Ценера заменил оберштурмбанфюрер Эдвард Штраух. Его специально прислали из Берлина возглавлять службу
безопасности в оккупированной Беларуси.
Подпольщики советовали всем, кто может, чтобы они под
любыми предлогами 2 марта шли на работу в "русскую зону",
или по возможности тайком перебирались туда, чтобы
спрятаться.
В этот день, 2 марта, у евреев большой праздник - Пурим.
Нацисты и СД преднамеренно выбрали для своей резни
именно день празднования Пурима., чтобы донести до
евреев, что теперь им не на что больше надеяться, что не
будет чуда…
В 10 часов утра айнзацкоманда в сопровождении литовских
фашистов и белорусской "черной полиции" начали свою
акцию. Первыми жертвами стали старые, больные и дети те, кто не успел спрятаться от нелюдей. На территории гетто
стали
слышаться
взрывы
и
автоматные
очереди.
Останавливаясь возле подозрительных мест, фашисты
кричали, чтобы евреи выходили, что им нечего бояться.
Никто не выходил, тогда летели гранаты и довершали
черное дело.
Зверски был ликвидирован еврейский детский дом. Детей вывели на улицу, построили в колонну и повели на смерть. Затем
колонне детей приказали остановиться возле подготовленных рвов в нижнем конце Ратомской улицы, недалеко от здания
юденрата. Командовал этим гнусным делом Вильгельм Кубе, рядом с которым находился эсэсовский офицер Адольф Эйхман
- правая рука Гимлера. По сигналу Эйхмана убийцы начали бросать детей в ров и засыпать их песком. Дети кричали, молили
о пощаде. Кубе ходил вдоль рва и кидал туда конфетки. Так было уничтожено 200 сирот детского дома.
Около 500 трупов свалили в яму, расположенную у пересечения нынешних улиц Заславской и Мельникайте.
В сумерках вернулись колонны рабочих из "русской зоны". Возле входа на ул. Шорной они стали ожидать, когда им откроют
ворота. Прождавши час, люди начали беспокоиться. Немцы приказали всем лечь на снег. Началась ужасная резня. Эсэсовцы
стреляли в каждого, кто делал хоть еле заметное движение. Снег на Шорной и Обувной стал красным. За немецких рабочих
пробовали заступиться несколько руководителей немецких предприятий - но напрасно!
Перед вернувшимися с работы людьми предстала страшная картина. Повсюду на улицах лежали изуродованные труппы.
Сотни, тысячи трупов. Старики, женщины, дети…Немцы и полицейские не щадили никого.
Всю ночь 31 марта 1942 г. в районе Обувной, Коллекторной и Шорной улиц ревели машины и стрекотали автоматы. Следом
за резней на Коллекторной целая серия погромов прокатилась по ул. Крымской, Танковой, Ратомской и Обувной.
Следующим шагом гестаповцев стали проверки разных предприятий, на которых работали евреи из гетто. Если при
проверке кого-то не досчитывались на предприятии, то уже ночью каратели приходили на квартиру "прогульщика" и
уничтожали всю его семью.
Очередной приказ гестаповского коменданта очевидно имел целью окончательно остановить отход евреев в леса. Каждый
еврей теперь кроме желтой латки должен был носить еще одну - белую, с точным адресом, по которому он живет, и также с
официальным юденратовским штампом. Это давало немцам возможность во время прочесывания геттовских кварталов
хватать всех, кто, согласно адреса на белой латке жил в другом месте. Однако подпольщики нашли противодействие и этому
приказу - обеспечивали людей сразу несколькими белыми латками с разными адресами.
Гестапо начало и психологическую войну против подпольщиков. По улицам гетто теперь нередко курсировали открытые
грузовики, полностью груженые трупами расстрелянных нацистами людей - вот, мол, что делают с евреями партизаны.
Неожиданно на головы несчастных свалился новый приказ: каждым воскресным утром все евреи должны были собираться
на Юбилейной площади. На этих собраниях немцы оглашали новые правила и порядки для жителей гетто, вели пропаганду,
чтобы отбить охоту к сопротивлению. После официальной части обычно начинался концерт. Оркестр "гамбургских" евреев,
среди которых было немало первоклассных музыкантов, играл классическую музыку…
Как только наступал вечер. Люди шли на "маленький кирмаш" на Крымской
улице, чтобы что-нибудь купить или продать. А уже ночью напряженно
прислушивались к стрельбе автоматов или пулеметов. Прислушиваясь, люди
пытались определить - где в этот раз происходила бойня, и если недалеко убегали в свои "малины", откуда уже не было слышно предсмертных криков
жертв…
С приближением какого-нибудь праздника гетто охватывала тревога. Люди
успели уже заметить: немцы преднамеренно приурочивали свои кровавые
акции к "красным" дням календаря, причем как еврейского, так и советского.
Еще до резни на Пурим 1942 года несколько тысяч евреев были арестованы
в День Красной Армии 23 февраля. Зверская охота, результатом которой
стала смерть более, чем 5 тысяч евреев в Тучинке, прокатилась по всему
гетто 8 марта, в Международный женский день. Отметили немцы и
еврейскую пасху, и Первое мая - тогда было уничтожено 10 тысяч евреев.
Особенно жестоким был внезапный и краткий погром 23 апреля 1942 г.
Убийцы окружили дома по Обувной, Сухой, Шорной и Коллекторной улицам.
Погром начался в 17 часов и закончился в 23 часа. В результате погибло 500
узников Минского гетто.
Другой ночной погром, поражающий своей жестокостью, немцы и полиция учинили в мае 1942 года. По Замковой улице они
окружили два четырехэтажных густозаселенных дома, подожгли эти дома со всех сторон и сожгли живьем находящихся там
жильцов. Сгорело несколько сот человек, детей убивали, разбивая их о стены зданий.
Аресты Военного совета и ряд других провалов в "русской зоне" оставил членов еврейского подполья без связи с "другой
стороной".
7 мая 1942 г буквально по всему городу на главных площадях, в парках, на перекрестках нацисты поставили виселицы, на
которых повесили десятки подпольщиков. Нацисты приказали не снимать тела в течение нескольких дней. Так они хотели
окончательно отбить у людей охоту сражаться против их "нового порядка", однако случилось наоборот: минчане не могли
уже сдержать свой справедливый гнев, в них полыхала жажда мести.
В том же трагическом мае 1942 г, когда 28 руководителей Минской подпольной организации были публично повешены, на
одной из квартир на ул. Торговой собралось 14 человек, которые должны были и воссоздать подпольную организацию, и
возобновить саму борьбу с врагом. От подпольщиков гетто присутствовал Миша Гебелев, который внес предложения от
евреев гетто.
26 июля 1942 г., за два дня перед бойней в минском гетто, Генрих Гиммлер писал Бергеру, руководителю Канцелярии по
делам рас и иммиграции: "Оккупированные восточные регионы станут свободными от евреев. Исполнение этого очень
трудного задания фюрер возложил на мои плечи".
28 июля 1942 г. люди, как обычно, собрались возле биржи труда. Рабочих
повели на работу. Сразу после этого гетто взорвал гул черных грузовиков
с эсесовцами и полицией. Следом за ними шли подразделения местной
полиции и литовских фашистов, которым предписывалось взять под
контроль определенные улицы и районы гетто. Пьяные и озверевшие
погромщики хватали всех попадавшихся под руку и загоняли их в
грузовики, которые незамедлительно отправлялись к заранее вырытым
рвам. "Черная полиция" гнала колонны женщин и детей по Танковой
улице - к их последнему пристанищу. Не пощадили каратели и больных.
Обойдя инфекционное отделение, они поднялись в хирургическое
отделение, где расстреляли всех больных и весь медицинский персонал.
Также ни одна из рабочих колонн в гетто не вернулась. Ночь была
ужасной. Всюду была слышна стрельба с наблюдательных вышек.
На следующий день погромщики намеревались "проверить" в гетто все
жилые дома. Треск автоматных очередей свидетельствовал о том, что
они еще находили там людей. Во все подозрительные места, где по
мнению убийц, могли прятаться люди, летели гранаты. Ночью люди
начали выходить из своих убежищ, чтобы принести воды и какой-нибудь
еды живым и чтобы подобрать измученных (изнуренных, раненных).
На третий день смерть нашла тех, кто искал убежища в здании юденрата. Здесь собрались друзья юденрата со своими
семьями, близкими, знакомыми; семьи еврейской полиции. Всех их эсесовцы выгнали на улицу, погрузили в черные
грузовики, и отправили в последний путь. На четвертый день в гетто ворвались вооруженные убийцы в черных и
коричневых рубашках, ведя на поводках вымуштрованных псов. Улицы буквально разрывались от лютого собачьего лая.
Следом за фашистами шли еврейские полицейские и кричали на идиш, чтобы евреи выходили и ничего не боялись. Им
никто не верил.
Вечером еврейских рабочих, которых 4 дня держали за пределами гетто, привели назад. Все это время их не нагружали
работой. Услышав родные голоса мужей, отцов, братьев, люди стали мало- по малу выходить из своих убежищ. Многие из
рабочих не могли найти никого из близких. Их встречали только кровавые пятна на тротуарах, развалины, разруха и
опустошение.
После четырехдневной резни в гетто оставалось примерно 12.000 евреев. (Немецкие документы сообщают цифру 8794 немцы не учитывали тех людей, преимущественно детей и женщин, которые прятались в "малинах".) Теперь нацистам уже
некого было делить на три гетто: одно - для евреев-специалистов, другое - для не занятых на производстве евреев и третье
- для евреев из Германии.
В отчете генерального комиссара Белоруссии В.Кубе рейхкомиссару Остланда гауляйтеру Г.Лозе об уничтожении евреев и
борьбе против партизан от 31 июля 1942 года говорилось: "...В самом Минске 28 - 29 июля было ликвидировано 10.000
евреев. Из них 6.500 составляли русские (местные, белорусские. - Э.И.) евреи - в основном старики, женщины и дети, а
также неработоспособные евреи из Вены, Брюнна, Бремена и Берлина, отправленные в Минск в ноябре прошлого года по
приказу фюрера...
В городе Минске еще остается около 2.600 евреев из Германии и, кроме них, - все 6.000 русских евреев и евреек, которые
во время акции были заняты на разных работах для вермахта.
В связи с этим понятно негодование оберштурмбанфюрера СС д-ра Штрауха, который доложил мне этой ночью, что после
окончания акции в Минске неожиданно, без указаний рейхсфюрера и без уведомления генерал-комиссара, прибыл в
распоряжение местного командования военно-воздушных сил транспорт с 1.000 евреев из Варшавы".
Немецкий ученый-историк Ганс-Гейнрих Вильхельм в своей книге "Оперативная группа "А" полиции безопасности и СД 1941
- 1942", вышедшей во Франкфурте-на-Майне в 1996 году, утверждает, что в 1942 году в окрестностях Минска наблюдалось
1.000 еврейских транспортов (железнодорожных вагонов).
Если считать, что в каждом вагоне находилось от 50 до 100 человек (только в одно купе набивали 10 человек), то
количество иностранных евреев, депортированных в район Минска в 1942 году, колеблется от 50 до 100 тысяч человек и в
среднем составляет 75 тысяч человек.
Пуримская резня, во время которой было уничтожено несколько тысяч минских евреев, обошла стороной "гамбургжцев".
Тогда на Пурим, инспектор СС Шмидель приказал расставить около их гетто охранников и ни в коем случае не выпускать
оттуда никого из "гамбургжцев", а тем более не впускать к себе никого из гетто "русского".
Если первейшей бедой для "гамбургжцев" был голод, то на втором месте - холод. В тех условиях, в которых им довелось
существовать, они просто физически не могли переносить здешнюю погоду. За несколько недель зимы 1942 г. от голода и
холода в "гамбургском" гетто умерли примерно 700 человек. 8 февраля были арестованы работники "гамбургского"
юденрата. Обвинение - попытка послать письма в Германию. Всех их замучили до смерти. Следующим объектом ликвидации
стала "гамбургская" больница. Пациенты были расстреляны прямо на больничных койках.
На третий день резни на Юбилейной площади появилась колонна огромных грузовиков, которые больше были похожи на
автобусы - отполированы дл блеска, с белыми занавесками на окнах.
Как всегда, немцы начали заверять "гамбургжцев", что сейчас их повезут на отработку, что там их накормят и т.д. Только 40
человек - радиотехников - нацисты отделили от всех остальных евреев. Несчастные не успели даже как следует одеться.
Когда все оказались в автобусах, за ними плотно заперли двери. Душегубки, а это были именно они, мягко тронулись с
места и плавно покатили, делая свое смертельное дело… Когда колонна подъехала ко рвам, пассажиры были уже мертвы.
Только одному человеку (доктору) удалось спастись. Он сообразил, что это были за автобусы, помочился в свой носовой
платок и ехал, закрывши им нос и рот.
Подпольная борьба
Сегодня это удивительно, что, спасаясь от СД, многие
руководители городского подполья Минска скрывались в ...
гетто. Так, Михаил Гебелев привез 10 коммунистов из "русского"
района и прятал их в "малинах" гетто по еврейским паспортам.
В начале мая 1942 г. на одной из конспиративных квартир по
улице Торговой состоялось совещание подпольщиков города. На
нем присутствовало 14 человек. Были оформлены пять
подпольных
райкомов
партии:
Ворошиловский,
Железнодорожный, Сталинский, Кагановичский и подпольный
райком гетто.
Секретарем подпольного райкома гетто был утвержден
Несмотря на жесточайший террор и проведение
политики поголовного геноцида, узники гетто с первых
дней его создания и вплоть до ликвидации вели
тяжелую, неравную и героическую борьбу с врагом.
Организация подполья в условиях гетто являлась
трудной задачей: в концентрационном лагере было
много
провокаторов,
ограниченная
свобода
передвижения, постоянные облавы, погромы.
Первыми подпольщиками стали Яков Киркоешто, Натан
Вайнгауз и Григорий Смоляр. Во главе с секретарем
Тельмановского подпольного райкома КП(б)Б г. Минска
Михаилом Гебелевым активную работу в партийном и
комсомольском подполье гетто вели Матвей Пруслин,
Мейер Фельдман, Наум Фельдман, Зяма Окунь, Эмма
Родова, Надя Шуссер, Елена Майзлес, Роза Липская,
Вульф Лосик, Григорий Рубин, Нина Лисс. С подпольем
гетто держал тесную связь секретарь (по другим данным
- член) Минского подпольного горкома партии Исай
Казинец, удостоенный посмертно
звания Герой
Советского Союза. Его именем названа минская улица.
М.Гебелев. В его состав входили: Г.Смоляр (май - июнь
1942 г.), Г.Рубин (май - до середины июля 1942 г.),
А.Налибоцкий (июнь 1942 г.), С.Каждан (июль 1942 г.).
После исторической битвы под Сталинградом в 1943 г для немцем настала черная полоса: одно поражение за другим. Свои
неудачи на фронте гитлеровцы компенсировали беспрецендентной жестокостью на оккупированных территориях. Кроме
того, гибель немецких и белорусских евреев обогащала казну третьего рейха.
Движение сопротивления приобретало массовый характер. После убийства Кубе, оккупанты жили в постоянном страхе. Это
хорошо видно из письма директора минского хлебозавода своему брату на фронт:
"У нас в Минске все время громыхает. Ночью - проклятые мины. Их здесь полно. Взорвали электростанцию, всю неделю не
было тока. Взорвали паровой котел на молочном заводе. В солдатском кинотеатре три дня тому назад нашли несколько мин
- счастье, что за полчаса до начала сеанса. В воскресенье вечером возле офицерского клуба взлетел на воздух автомобиль,
который ожидал полковника. Возле водокачки взорвали паровоз. Многие немцы застрелены просто на улицах и в своих
домах… Мне с моими нервами приходит конец".
В это время в Минске действовало 29 подпольных боевых групп, каждая из которых насчитывала от трех до пяти человек.
Одни группы со специальными заданиями были засланы партизанским руководством, других "сбрасывали" на парашютах. В
их функции входило, в первую очередь, добывание информации о силах противника. Деятельность этих групп (в 1943 г их
количество увеличилось до 130) привела к постепенному слому немецкой оккупационной машины. В своем рапорте в штаб
СС в Берлин от 25 июля 1943 г. руководитель СС и полиции в тыловом районе группы войск "Центр" группенфюрер СС БахЗелевский писал:
"Сегодня в белорусской администрации господствует хаос. Она
контролирует только одну треть Белоруссии. Изнутри
административный аппарат раздирает борьба за полномочия, в
которой
побеждают
очевидные
эгоистические
мотивы.
Деморализация, продажность, криводушность в наихудшем
варианте - все это наблюдается на всех уровнях администрации".
По самым скромным подсчетам: за 25 месяцев (за 4 месяца в
1941 г, за весь 1942 г и за 9 месяцев - в 1943 г.) из Минского
гетто в лес посчастливилось выбраться примерно 10.000 евреям,
в том числе женщинам, детям и старикам. Главными
"проводниками" жителей гетто в лес были геттовские боевые
организации, подпольный городской центр и различные
партизанские
формирования.
Была сожжена обувная фабрика, изготавливающая продукцию
для немецкого фронта. Благодаря Рувиму Гейблюму, который
работал в системе коммуникаций, удалось раздобыть план
немецкой системы минирования Минска. Благодаря этим схемам,
переданным в советский генеральный штаб, в июле 1944 г.
удалось спасти от взрыва 12-этажный Дом правительства.
Подпольщики гетто составили список предприятий, на которых работали геттовские специалисты. И передали его в
городской центр. Это были следующие бывшие советские предприятия: имени Мясникова, имени Ворошилова, "Октябрь",
"Большевик", имени Куйбышева, "Красная звезда", "Беларусь", радиозавод, Дом печати, мясокомбинат, электростанция,
хлебозавод "Автомат", нефтебаза, а также созданные самими немцами: "Борман", "Шаров-Верке", "Требец" и "Тролль".
В результате диверсий в Минске было уничтожено около 1600 немецких солдат и офицеров. Они были похоронены на
немецком военном кладбище…
Одна из конспиративных квартир находилась на ул. Островского недалеко от Юбилейной площади и недалеко от юденрата,
который к тому времени уже переехал в бывший штаб четвертого воинского округа на Ратомской. Другая, где регулярно
собирались еврейские рабочие - была в доме № 46 на Республиканской улице, возле самой границы гетто, которая
проходила по Немиге. Еще одна конспиративная квартира - на Луговой, 5.
Дом белорусской женщины Марии Ясинской, недалеко от штаба гестапо по ул. Берсона, временами служил пристанищем и
убежищем для подпольщиков. А в доме № 25 по Немиге во время войны находилась главная явка руководителей Минской
боевой организации.
В подвале (подземелье) дома № 9 по ул. Островского была налажена первая нелегальная типография в оккупированной
белорусской столице. Идею организации в гетто типографии и ее осуществление выполнило еврейское геттовское подполье.
Здесь выпускались листовки, сводки с фронта, изготавливались фальшивые геттовские паспорта, рабочие пропуска аусвайсы и "русские документы".
На "малине" на улице Флакса был оборудован "радиоцентр",
где подпольщики днем и ночью ловили и записывали
советские сообщения с фронтов. Когда материалов
набралось достаточно, был составлен основательный
бюллетень, который вначале распространяли в "русской
зоне". Этот бюллетень был отпечатан в подпольной
типографии на улице Островского, 9. Он воспринимался
населением, как присланный "оттуда", из самой Москвы.
По инициативе и на базе узников Минского гетто были
созданы и в значительной степени пополнены 9
партизанских отрядов и один батальон. Речь идет о 5-м
отряде им. Кутузова, отрядах имени Буденного, Фрунзе,
Лазо, 25-лнтия БССР, имени Пархоменко, Щорса, отрядах
№№ 406, 105 и 1-м батальоне 208-го отдельного
партизанского полка.
Минское гетто просуществовало около 800 дней. Почти
столько же в этом лагере смерти за колючей проволокой
патриоты вели мужественную борьбу с оккупантами".
Освобождение Минска
16 июля в Минске на территории ипподрома должен был
состояться большой праздничный митинг в честь
освобождения столицы от немецких захватчиков, а затем парад с участием 30.000 партизан.
В те дни Минск напоминал огромный партизанский лагерь.
На каждом шагу встречались вооруженные люди в самой
разной одежде, начиная от диковатой гражданской (смесь
крестьянской и городской) одежды и заканчивая немецкой
военной формой - ее забирали у пленных немцев, однако у
всех был неотлучный партизанский символ - узенькая
красная полоска на шапке. В самом центре столицы паслись
партизанские кони, высоко в небо поднимался дым от
партизанских костров. А в больших задымленных котлах
кипела, жарилась, пахла партизанская еда. В тот день Минск
стал для партизан большим партизанским лесом.
Хотя на парад пришло менее чем одна десятая от всех
370.000 партизан, которые сражались за Беларусь в 1.100
формированиях, все же это было ни с чем не сравнимое
зрелище: какую мощную силу они представляли! Именно это
войско несломленных и неутомимых народных мстителей до
конца 1943 г. взяло под контроль около 60 % всей
территории Беларуси, в 20 районах установив полную
партизанскую власть. Именно они развернули рельсовую
войну, лишив немцев помощи из тыла в такой критический
для их период наступления советских войск. За одну только
ночь 3 августа 1943 г. взлетели на воздух более чем 42
тысячи рельсов, в результате чего целиком были разрушены
железнодорожные коммуникации, которые немцы
использовали для подвоза своих резервных войск, тяжелого
вооружения и боеприпасов на восточный фронт
Город Минск сделался тем наиважнейшим стратегическим пунктом, который по словам Гитлера, он не мог ни обойти, ни
объехать во время своих молниеносных военных операций в направлении Москвы; до самого последнего момента Минск был
военно-административным центром, где сконцентрировалось значительное количество немецких военных единиц, в том
числе и тех, которые в добавление к своим резервным и оборонительным функциям выполняли роль снабженцев
материальных потребностей фронта.
В Минске находился постоянный военный гарнизон численностью 5.000 человек (в том числе офицеров), кроме того, здесь
были размещены резервные части, штаб корпуса, который охранял тыл среднего фронта, штаб СС и его подразделения,
руководство СД (Sicherheitsdienst), полевая полиция, гестапо, разведка и др. Здесь немцы также сконцентрировали свои
административные органы: генерал-комиссариат Беларуси (который возглавлял гауляйтер Кубе), районный комиссариат и
Минский
городской
комиссариат.
Эту огромную оккупационную машину надо было обслуживать. Минское гетто сделалось главным поставщиком
принудительной рабочей силы для этого большого количества военных и гражданских немецких объектов, а также для
предприятий, которые не были эвакуированы или уцелели после бомбежек.
Мемориальная доска памяти евреев из г. Бремена (Германия) - жертв
геноцида
Молчание советского пропагандистского аппарата про гитлеровский террор в Германии и оккупированных зонах Западной и
Восточной Европе усыпляли бдительность евреев, многие из которых, особенно евреи старших поколений, думали, что "это
те же самые немцы", которые оккупировали Минск во время Первой мировой войны, и что можно будет как-то поладить с
ними; что террор в Минске - это временное явление и причина всех несчастий в неограниченной власти немецких военных.
Кроме "большого" Минского гетто и "зондергетто", в нем для иностранных евреев в Минске функционировало еще одно "малое" гетто в районе радиозавода. После гибели "большого" Минского гетто 21 - 23 октября 1943 года "малое" гетто
существовало до конца июня 1944 года.
На пересечении улиц Сухой и Коллекторной (территория бывшего Минского гетто) о произошедшей катастрофе напоминают
3 мемориальных камня в память о погибших здесь евреях из Бремена, Гамбурга и Дюссельдорфа.
Памятник Яма
Из 2,5 миллиона белорусских граждан, погибших во время Великой Отечественной войны, более чем 800 тысяч были узниками
гетто... И об этом сегодня нельзя забывать.
Хроника гибели гетто, которое в самом начале оккупации было создано для "удобства" ликвидации 100.000 согнанных сюда лю
началась ранней осенью 1941 года, когда было расстреляно 23.804 чел. Затем массовые погромы проводились регулярно.
Вот эти даты:
23 сентября 1941 г.
7 ноября 1941 г.
20 ноября 1941 г.,
2 марта 1942 г.,
28 июля 1942 г,
октябрь 1943 г.
Во время немецкой оккупации Юбилейная площадь, часть улиц Островского,
Димитрова входили в границы еврейского гетто. И фашисты регулярно творили там
погромы. Самую крупную карательную акцию оккупанты провели в марте 1942 года.
В течение трех дней к оврагу на окраине гетто приводили большими группами
узников и расстреливали их.
Всего же в результате злодеяния, учиненного 2 марта 1942 года, было расстреляно
более 5 тысяч евреев, включая 200 сирот из детского дома вместе с медперсоналом и
воспитателями. Около 500 трупов свалили в яму, расположенную у пересечения
нынешних улиц Заславской и Мельникайте.
В "Черной книге" Василия Гроссмана и Ильи Эренбурга есть материал о трагедии
Минского гетто, заканчивающийся словами: "21 октября 1943 года гетто было
снова, в последний раз окружено гестаповцами. Людей, всех до единого, погрузили в
машины и вывезли на смерть. В тех случаях, когда в квартирах никого не находили,
дома взрывали гранатами, чтобы находящиеся в укрытиях обрели смерть".
До освобождения белорусской столицы от оккупантов дожили лишь 13 узников гетто,
укрывавшихся в склепе возле старого еврейского кладбища. С 1947 г. на этом месте
стоял скромный обелиск с текстом на языке идиш: "Евреям - жертвам нацизма",
построенный усилиями белорусских евреев.
Так выглядел памятник в первые послевоенные годы.
Это был первый и долгое время единственный памятник жертвам Холокоста на территории всего бывшего
Советского Союза.
Слева - фрагмент памятника в Минске, справа фрагмент постамента в память жертв гетто в
Минске, установлен на кладбище в Тель-Авиве,
Израиль.
Из воспоминаний Романа Мордоховича: «Многие годы Яма была знаковым местом для минских евреев. В 1970-е и 1980-е
каждый год 9 мая там собирались тысячи жителей города – евреев. Примерно с 11 часов утра невозможно было пройти по
Ратомской улице. Это не было ни официальным, ни самодеятельным митингом, об этой встрече никто никогда не объявлял,
но из года в год количество приходящих туда людей увеличивалось. Были некие попытки возложения венков с белоголубыми лентами, но они моментально пресекались властями. В начале 1980-х с самого утра к Яме подгонялись грузовики с
генераторами, и через огромные «митинговые» динамики начиналась трансляция невыносимой громкости музыка. Как
правило – «песни советских композиторов». Даже на расстоянии нескольких десятков метров от автомобилей невозможно
было находиться и, тем более, разговаривать. Многотысячная толпа медленно перемещалась, пожилые уходили, молодежь
искала другое место. Со временем эти встречи превратились в некую молодежную тусовку. Там знакомились, иногда потом и
женились, читали письма из Израиля, Америки, узнавали новости. Об этой традиции минчане, живущие в Израиле, хорошо
помнят. Фраза «Последний раз мы виделись в 1982-м на Яме» не требует пояснения коренному минчанину. Раз на Яме,
значит, 9 мая.
А вот о другой дате встречи на этом же месте знают
значительно меньше людей. 2-го марта, в день того - самого
жуткого погрома, на Яму тоже приходили люди. Много-много
меньше. У этой встречи не было тусовочного оттенка. Там
редко можно было встретить и человека, пережившего гетто. Я
бы назвал этих людей – «второе поколение». Дети тех, кто
был ТАМ. Иногда уже со своими детьми. На этой встрече не
обменивались сплетнями, да и говорили вообще-то мало.
Можно не поверить, но люди, пережившие гетто, часто
невыносимо стыдились этого».
Сейчас на том страшном месте находится
мемориальный комплекс "Яма" (перекресток
Заславской и Мельникайте), напоминающий о
погибших здесь во время войны евреях. Это
действительно глубокая яма, на дне которой
находится обелиск из черного гранита.
17 ступеней ведут вниз оврага. На обелиске на
русском и идиш написано: "…Светлая память
на светлые времена пяти тысячам евреев,
погибших от рук лютых врагов человечества фашистско-немецких злодеев. 2.03.1942 г…"
85 тысяч минских евреев, 10 тысяч из
местечек, 35 тысяч депортированных из стран
Европы было уничтожено в этом овраге.
Кроме того, здесь же заложена аллея
Праведников
народов
мира.
Пока
она
насчитывает только около десятка деревьев. Со
временем здесь будут увековечены имена всех
белорусов, которые под страхом смерти
спасали людей "не той" национальности.
Ежегодно 2 марта здесь проходят поминальные
траурные митинги.
Союз белорусских еврейских организаций и
общин выступают инициаторами проведений
Дней памяти Холокоста. В рамках этого
мероприятия в Минске проходят "круглые
столы", посвященные изучению
обстоятельств трагедии белорусских евреев,
в которых принимают участие представители
различных посольств в Беларуси, Комитет по
делам религий и национальностей, ученые,
белорусские "Праведники народов мира",
преподаватели минских вузов, школьные
учителя из ряда регионов страны и др.
Еврейское кладбище (бывшее)
Находилось на участке, ограниченном улицами Перекопская (теперь - Иерусалимская), Сухая, Коллекторная (бывшая
Еврейская), Мебельный пер. (теперь - Гебелева).
В мае 2007 г., прокладывая трубопровод вдоль улицы Иерусалимской, рабочие стали находить надгробия, испещренные
надписями на иврите. Новость о старом еврейском кладбище привлекла вниманиеобщественности. К месту событий
приехали журналисты из газет и белорусских телеканалов.
На месте, где сейчас вырос сквер и местные
мальчишки играют в футбол на песчаном
поле, во время войны было еврейское
гетто, теперь об этом напоминает мемориал
на холме сквера. Здесь также находится
место расстрела евреев в годы войны. Сюда
в своё время переносили и захоронения с
кладбища, что находилось на месте
теперешнего стадиона "Динамо". Само
кладбище, которое существовало с 1868 г. по
1946 г., в начале 1970-х годов было
закрыто, а в 1990 г. ликвидировано
полностью, сровняв с землей. Представители
советской городской власти не удосужились
даже позаботиться о памяти об умерших.
Никакого
упоминания,
никакой
мемориальной доски о том, что здесь было
старое кладбище не установлено до сих пор.
Установлено три памятника уничтоженным
(а это около 3000 человек) во время войны
евреям из Германии (Гамбург, Бремен,
Дюссельдорф).
В настоящее время в парке полное запустение: столбы без лампочек, дорожки уже все
потрескались.
Как рассказывают местные
жители,
после
дождя
появляются
кости,
надгробия. Действительно,
если пройтись по парку,
можно
увидеть
выступающие из земли
гранитные
камни.
Но
скорее всего, не природа
виновата, а люди, или
вернее, "черные копатели",
пытающиеся
найти
ценности.
В интервью БелаПАН директор Музея истории и культуры евреев Беларуси кандидат исторических наук
Инна Герасимова отметила, что после обследования надгробий они будут перенесены к мемориалу в
память о немецких евреях, депортированных в Беларусь и уничтоженных в Минском гетто в годы второй
мировой войны. Мемориал находится на территории кладбища. "Все надгробия, ранее обнаруженные на
этом кладбище, собраны в районе этого мемориала", - сказала И.Герасимова.
Чудом сохранившиеся памятники и надгробия. Собраны недалеко от места установки монументов,
погибшим в гетто евреям.