UCLA SLAVIC LANGUAGES AND LITERATURES DEPARTMENT AND

UCLA SLAVIC LANGUAGES
AND LITERATURES
DEPARTMENT
AND
THE UCLA RUSSIAN CLUB
PRESENT:
th
4
Annual Poetry
Night
Music
and Poetry
Александр Пушкин
Alexander Pushkin
1799 - 1837
Vasiliy Tropinin, 1827
Александр Пушкин Alexander Pushkin
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
I loved you and this love by chance,
Inside my soul has never fully vanished;
No longer shall it ever make you tense;
I wouldn't want to sadden you with anguish.
I loved you speechlessly and wildly,
By modesty and jealousy was stressed;
I loved you so sincerely and so mildly,
As, God permit, may love you someone else.
Song performed by Ivan Kozlovsky
Composer: B. Sheremetev
Valentin Serov
Александр Пушкин Alexander Pushkin
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
I remember a wonderful moment
As before my eyes you appeared,
Like a vision, fleeting, momentary,
Like a spirit of the purest beauty.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный,
И снились милые черты.
In the torture of hopeless melancholy,
In the bustle of the world's noisy hours,
That voice rang out so tenderly,
I dreamed of that lovely face of yours.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
The years flew quickly. The storm's blast
Scattered the dreams of former times,
And I forgot your tender voice,
And the features of your heavenly face.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои,
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
In remoteness, in gloomy isolation,
My days dragged quietly, nothing was new,
No godlike face, no inspiration,
No tears, no life, no love, no you.
Душе настало пробужденье,
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Then to my soul an awakening came,
And there again your face appeared,
Like a vision, fleeting, momentary,
Like a spirit of the purest beauty.
И
И
И
И
And my heart beats with a rapture new,
And for its sake arose again
A godlike face, an inspiration,
And life, and tears, and love, and you.
сердце бьётся в упоенье,
для него воскресли вновь
божество, и вдохновенье,
жизнь, и слезы, и любовь.
Song performed by Ivan Kozlovsky
Composer: Mikhail Glinka
Valentin Serov
Александр Пушкин
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
Наша ветхая лачужка
И печальна и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжанье
Своего веретена?
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя: где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой нам песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя: где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Alexander Pushkin
The storm wind covers the sky
Whirling the fleecy snow drifts,
Now it howls like a wolf,
Now it is crying, like a lost child,
Now rustling the decayed thatch
On our tumbledown roof,
Now, like a delayed traveler,
Knocking on our window pane.
Our wretched little cottage
Is gloomy and dark.
Why do you sit all silent
Hugging the window, old gran?
Has the howling of the storm
Wearied you, at last, dear friend?
Or are you dozing fitfully
Under the spinning wheel's humming?
Aleksey Savrasov
Let us drink, dearest friend
To my poor wasted youth.
Let us drink from grief - Where's the glass?
Our hearts at least will be lightened.
Sing me a song of how the bluetit
Quietly lives across the sea.
Sing me a song of how the young girl
Went to fetch water in the morning.
Song performed by “Relikt”
Composer: M. Yakovlev
M.Korovin
Александр Пушкин
Не пой, красавица
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальний.
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы
И степь, и ночь - и при луне
Черты далекой, бедной девы!..
Я призрак милый, роковой,
Тебя увидев, забываю;
Но ты поешь - и предо мной
Его я вновь воображаю.
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальний.
Alexander Pushkin
My beauty, do not sing
My beauty, do not sing for me
The songs of Georgia, of grievance:
My thoughts immediately flee
To another life and shores in distance.
They bring to me -- your cruel tunes –
Alas, the sad and clear vision:
The steppe, the night -- under the moon,
The poor and very distant virgin.
While seeing you, I could forget
The image so sad and fair,
But, look, you sing -- and it is set
Again before my eyes in air.
My beauty, do not sing for me
The songs of Georgia, of grievance:
My thoughts immediately flee
To another life and shores in distance.
–
My beauty, do not sing for me
Song performed by Zurab Sotkilava
Composer: Nikolai Rimsky-Korsakov
Александр Пушкин Aleksander Pushkin
Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила;
К ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал.
Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея,
И улыбалась ему, тихие слезы лия.
A Jealous maiden was scolding a young man, crying bitterly;
All of a sudden, a young man fell into light sleep on her shoulder.
A maiden fell silent at once, cherishing his light sleep,
And smiled at him, shedding her quiet tears.
Александр Пушкин
Редеет облаков летучая гряда;
Звезда печальная, вечерняя звезда,
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал вершины;
Люблю твой слабый свет в небесной вышине:
Он думы разбудил, уснувшие во мне.
Я помню твой восход, знакомое светило,
Над мирною страной, где все для сердца мило,
Где стройны тополы в долинах вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и темный кипарис,
И сладостно шумят полуденные волны.
Там некогда в горах, сердечной думы полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень —
И дева юная во мгле тебя искала
И именем своим подругам называла.
Alexander Pushkin
The flying wrack of clouds grows flimsier far.
O limpid star of sorrows, evening star!
Your rays have touched the autumn plains to silver,
The black heights of the rocks, the dreaming river.
You feeble gleam in the night sky I love.
It prompts long-sleeping thoughts to stir and move,
As I recall, familiar Orb, your rising
Above all that peaceful land, all joys comprising,
Where slender poplar in the valley grows,
Where tender myrtle and dark cypress grows,
And languorously the Southern seas are breaking.
There once I strolled I, languidly cogitating,
High in the mountains, far above the sea.
Till, as the dusk flowed over vale and lea,
A maiden through the murk to seek you came
And told her fair friends how you bear her name.
Feodor Vasiliev
Александр Пушкин
Pushkin
Alexander
АДЕЛЬ
Adel
Играй, Адель, не знай печали.
Хариты, Лель тебя венчали
И колыбель твою качали.
Твоя весна тиха, ясна:
Для наслаждений ты рождена,
Час упоения лови, лови!
Младые дни отдай любви!
Играй, Адель, не знай печали.
Хариты, Лель тебя венчали.
Твоя весна тиха, ясна:
Для наслаждений ты рождена,
Часы упоений лови, лови!
Младые дни отдай любви
Отдай любви, и в шуме света люби,
Адель, и в шуме света, люби, Адель,
Мою свирель.
Play, Adel, and know no grief.
You were wed by Haritas and Lel
And your cradle was rocked by them.
Your spring is quiet, light;
You were born for pleasures,
Savor the moments of bliss!
Devote your Youth to love!
Play, Adel and know no grief.
You were wedded by Haritas and Lel.
Your spring is quiet and clear:
You were born for the pleasures,
Savor the moments of bliss!
The days of youth bequeath to love!
Bequeath to love, and love in busy light,
Adel, and love in lively light, Adel,
My flute.
Александр Пушкин Alexander Pushkin
19 октября
October, 19
Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.
The forest is shedding its crimson garments,
The frost is silvering the withered field,
The day unwillingly comes into view for a moment,
And hides again behind the mountains.
Blaze, oh fire, in my desolate cell,
And you, my wine, the friend of autumn's cold,
Bring the oblivion to my heart,
And help me forget my sufferings.
Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
My friends, our union is truly wonderful!
It is indivisible and eternal as a soul,
It is firm, liberal and joyful,
The Muses themselves have blessed it.
No matter where the fate tosses us
And no matter where the pursuit of happiness leads us,
We will never change – the whole world is foreign to us,
Our only homeland is Tsarskoe Selo.
Пируйте же, пока еще мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто, дальный, сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему...
Кому ж из нас под старость день лицея
Торжествовать придется одному?
So feast while we are still here!
Alas, there are not many of us remaining;
Some are dead, others are far away;
We are withering as days pass by;
Invisibly bending and cooling,
We are approaching our sunset…
So which of us will be the only one left
To celebrate the Day of Lyceum in his old age?
Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.
Oh hapless friend! A stranger
To the new generations,
He will remember the days of our reunions
Covering his eyes with his trembling hand…
I wish he spends this day
Deriving consolation from a cup of wine,
Just as I, a poor recluse,
Have spent it without grief and worries.
Song performed by A. Solovyanenko
Composer: G. Sviridov
I. Levitan
Михаил Лермонтов
1814-1841
- Mikhail Lermontov
Михаил Лермонтов Mikhail Lermontov
Парус
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..
Играют волны — ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит...
Увы! Он счастия не ищет
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
The sail
The sail is whitening alone
In blue obscurity of sea:
What did it leave in country own?
What does it want so far to see?..
The wind is strong, the mast is creaking,
The wave is playing with the wave ...
But not a fortune it is seeking,
Nor from this fortune is its way.
By it a stream is bright as azure,
By beams of sun it's warmed and blessed
But it is seeking gales as treasure,
As if the tempests give a rest.
Song performed by National Choir
Composer: A. Varlamov
Ivan Aivazovsky
Михаил Лермонтов Mikhail Lermontov
Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье,
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.
Когда порой я на тебя смотрю
В твои глаза вникая долгим взором,
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей.
No, not on you my passion's bent
And not for me your beauty's splendor;
In you I love what I remember
Of sorrow past and youth misspent.
And sometimes when I look at you and seek
With steadfast gaze to penetrate your heart
In occult colloquies I bear my part But it is with another that I speak.
I speak then with that long-lost love of mine,
Seek other features in your features' stead
And, in your living lips, see lips long dead,
And see your eyes with burnt-out ardors shine.
Velentin Serov
Михаил Лермонтов Mikhail Lermontov
ОТЧЕГО
WHY
Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое
мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно... потому что весело тебе.
I’m sad because I love you,
And I know: the blossom of your youth
Will know no mercy from rumor’s guileful persecution.
For every day of light or sweetest moment
You’ll pay to fate with tears and grief.
I’m sad…. Because you’re merry.
Михаил Лермонтов Mikhail Lermontov
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
Alone I set out on the road;
The flinty path is sparkling in the mist;
The night is still. The desert harks to God,
And star with star converses.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
The vault is overwhelmed with solemn wonder
The earth in cobalt aura sleeps. . .
Why do I feel so pained and troubled?
What do I harbor: hope, regrets?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть.
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь,
Чтоб, всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.
I see no hope in years to come,
Have no regrets for things gone by.
All that I seek is peace and freedom!
To lose myself and sleep!
But not the frozen slumber of the grave...
I'd like eternal sleep to leave
My life force dozing in my breast
Gently with my breath to rise and fall;
By night and day, my hearing would be soothed
By voices sweet, singing to me of love.
And over me, forever green,
A dark oak tree would bend and rustle.
Isaak Levitan
Vladimirka Road. 1892
Антон Дельвиг Anton Delvig
Nightingale
Соловей
Соловей, мой соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Nightingale, my nightingale,
Vociferous nightingale!
Where, where are you flying?
Where will you be singing all night long?
Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?
Will some poor thing, just like me,
Listen to you all night long,
With her eyes wide open,
Drowning in tears?
Ты, лети мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:
Не найти тебе нигде
Горемычнее меня.
1798-1831
You, you fly my nightingale,
Beyond faraway lands,
Beyond blue seas
To the distant shores;
Visit all countries,
All villages and cities:
But you won’t find anywhere
Anybody more hapless than me.
У меня ли у младой
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли у младой
Жар-колечко на руке,
Am I the young one
With precious pearls on the chest
Am I the young one
With flaming ring on the hand
У меня ли у младой
В сердце миленький дружок.
В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел,
Am I the young one
With precious friend in my heart.
One autumn day large pearls on my chest
Grew dim,
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.
One winter night the ring on my hand
Came unsoldered,
And this spring
My precious stopped loving me.
Фёдор Тютчев
1803-1873
Feodor Tutchev
Фёдор Тютчев Feodor Tutchev
Я очи знал, — о, эти очи!
Как я любил их,— знает бог!
От их волшебной, страстной ночи
Я душу оторвать не мог.
Oh, those eyes! I have them known!
How I loved them -- knows God!
From their night of charm and throe,
I couldn't tear away my heart.
В непостижимом этом взоре,
Жизнь обнажающем до дна,
Такое слышалося горе,
Такая страсти глубина!
Her gaze, so fathomless and endless,
Which bared life to whole base,
Reflected such enduring sadness,
Such terrifying passion's depth!
Дышал он грустный, углубленный
В тени ресниц ее густой,
Как наслажденье, утомленный
И, как страданье, роковой.
It quivered, gloomy and retired
To her eye-lashes' thickest shade,
Like love's enjoyment, fully tired,
Like suffering, induced by fate.
И в эти чудные мгновенья
Ни разу мне не довелось
С ним повстречаться без волненья
И любоваться им без слез.
And in this moments of sensation,
I never could be able to cease
Meeting it, void of agitation,
And marveling -- without tears.
Фёдор Тютчев
Feodor Tutchev
Я встретил вас - и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое И сердцу стало так тепло...
I met you and the past
came back to life in my dead heart.
Remembering a golden time,
my heart became so warm.
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас,-
Just as in late autumn
there are days, the transient hour,
when suddenly spring wafts again
and something stirs within us,
Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты...
Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне,И вот - слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне...
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..
so, winnowed within by the breath
of fullness my soul knew in those years,
with a rapture I thought I'd forgotten,
I stare into your dear face.
As if we'd been apart for ages
I stare at you and think I'm dreaming,
and suddenly sounds unsilenced in me
could be heard within me, but louder!
That was more than reminiscence:
my life began to talk once more,
as did in you that very same charm,
as did in my soul that very same love!
Song performed by Ivan Kozlovsky
Composer: P. Bulahov
Nickolay Nesterov
Афанасий Фет
1812-1892
Afanasiy Fet
Афанасий Фет
На заре ты её не буди,
На заре она сладко так спит,
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышeт на ямках ланит.
И подушка её горяча,
И горяч утомительный сон,
И чернеясь бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она,
И следила по тучам игру,
Что скользя затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит,
Не буди ж ты её, не буди,
На заре она сладко так спит.
Ilya Repin
Afanasiy Fet
Don’t wake her up at the dawn,
She’s sleeping so sweetly that time,
Morning is breathing on her chest,
Flaming brightly on her cheeks.
Her pillow is hot,
And so is her exhausting dream,
Her braids are streaming on
both of her shoulders
Like two black ribbons.
Yesterday night
She was sitting by window for a long-long time,
And was watching the play of the sliding moon
On the thunder clouds.
And the brighter the moon light was,
And the louder a nightingale was singing,
She was getting more and more pale
With her heart beating more and more painfully.
That’s why morning is flaming so brightly
On her young chest and cheeks,
Don’t wake her up oh don’t wake her up
She’s sleeping so sweetly at dawn.
Афанасий Фет Afanasiy Fet
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звуки не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
Do you recall that night? The stars were slowly rambling
Across the lucid skies in shiny silent hordes…
And in this world of calm the piano's strings were trembling
As trembled our hearts while you were striking chords.
You sang, until the dawn dispelled the charms of darkness,
That you alone are love, eternal as the life,
As lambent as the sky's innumerable sparkles,
As fatal as a blow of the assassin's knife.
And many days had passed, exhausting and tormenting,
And many moons had drooped before I heard again
The same enchanting voice, both joyful and lamenting,
The same inspiring song of happiness and pain.
You sang, until the sun displaced its sparkling peers,
The multitudes of stars, bewitching lights of night…
And, as before, my eyes were filled with tender tears,
And, as before, my heart was trembling in delight.
Алексей Кольцов
Aleksey Koltsov
1808-1842
Если встречусь с тобой
Если встречусь с тобой иль увижу тебя,
Что за трепет, за огнь разольется в душе.
Если взглянешь, душа, я горю и дрожу,
И бесчувствен и нем пред тобою стою!
Если молвишь мне что, я на речи твои,
На приветы твои и что сказать, - не сыщу.
А лобзаньям твоим, а восторгам живым
На земле, у людей, выраженья им нет!
Дева радость души! Эту жизнь мы живем.
Не хочу я другой жизни в жизни моей!
If I meet you
If I meet you or if I see you
What a shiver, what fire would spread in my soul.
If you look at me, oh my soul, I’m on fire, I’m trembling,
And I’m standing so senseless and mute in front of you!
If you tell me something, I don’t know what to say back,
I’ll find no words for your greetings,
And there is no words in this world of men
To describe your kisses and delights!
Oh maid, oh joy of my soul! We live this life
And I don’t want any other life in my life!
Иван Тургенев Ivan Turgenev
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное далекое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.
1818-1883
Foggy morning, rimy morning,
Sad fields are covered by snow,
Unwillingly you will recall the time that passed,
Will also recall the faces forgotten.
You will recall the abundant passionate speeches
And glances, you sought so timidly and longingly,
First dates and the last dates,
Soft sound of the loved voice.
You will recall how you left with the strange smile,
You will recall a lot of dear and distant,
Listening to the continues hum of the wheels
Glancing dreamily into the endless sky.
Song performed by Nina Vusotina
Composer: V.Abaza
U. Grabar
Евгений Баратынский Yevgeny Baratynsky
Не искушай меня без нужды
Возвратом нежности твоей:
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней!
Don’t tempt me with no need
By bringing back your tenderness:
All temptations of the days gone by
Are stranger to a disappointed one!
Уж я не верю увереньям,
Уж я не верую в любовь
И не могу предаться вновь
Раз изменившим сновиденьям.
I don’t believe in assurances no more,
I don’t believe in love no more,
And I can’t indulge in to the dreams
That once betrayed me.
Слепой тоски моей не множь,
Не заводи о прежнем слова,
И, друг заботливый, больного
В его дремоте не тревожь.
Я сплю, я сладко усыплён,
Забудь бывалые мечты:
В душе моей одно волненье,
А не любовь пробудишь ты.
1800-1844
Don’t enhance my blind grief,
Say no words about the past
And, or my caring friend,
Don’t disturb the ill one in his dreams.
I’m sleeping, I’m lulled to sleep so sweetly,
Forget the dreams of past;
You won’t awake any love in my soul,
Just emotions.
Song performed by Ivan Kozlovsky
Composer: Mikhail Glinka
Nikolay Nesterov
Алексей Толстой Aleksey Tolstoy
1817-1875
Алексей Толстой Aleksey Tolstoy
Средь шумного бала, случайно...
Amid the din of the ball..
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Amid the din of the ball,
In the tumult of everyday bustle,
I chanced to see you, but a secret
veiled your features;
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
Only your eyes looked on sadly,
But your voice sounded so divine,
Like the sound of a distant pipe,
Like the sea’s playful wave.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
I loved your slender figure,
And your pensive look,
And your laughter, at once sad and vibrant,
Has been ringing in my heart since then.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
When, in the lonely hours of the night,
I am weary and would lie down to rest,
I see your sad eyes,
And hear your happy voice.
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю...
Люблю ли тебя - я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
Then sadly, so sadly, I sink into sleep,
A sleep of dreams beyond recall.
I do not know whether I love you
But I believe that I do.
Алексей Толстой Aleksey Tolstoy
Не верь мне, друг, когда, в избытке горя,
Я говорю, что разлюбил тебя,
В отлива час не верь измене моря,
Оно к земле воротится, любя.
Уж я тоскую, прежней страсти полный,
Мою свободу вновь тебе отдам,
И уж бегут с обратным шумом волны
Издалека к любимым берегам!
Do not believe, my dearest, when I say
That I no longer love you.
When the tide ebbs do not believe the sea It will return anew.
Already I long for you, and passion fills me,
I yield my freedom thus to you once more.
Already the waves return with shouts and glee
To fill again that same beloved shore.
Алексей Толстой Aleksey Tolstoy
То было раннею весной,
Трава едва всходила,
Ручьи текли, не парил зной,
И зелень рощ сквозила;
That was amidst the early spring,
The grass was slightly grown,
The heat was mild, and fast were springs,
And light through groves was shone.
Труба пастушья поутру
Еще не пела звонко,
И в завитках еще в бору
Был папоротник тонкий.
The shepherd’s horn, in early morn,
Was not yet singing loud,
The frugal fern, still in curls woven,
Was standing on wood’s ground.
То было раннею весной,
В тени берез то было,
Когда с улыбкой предо мной
Ты очи опустила.
That was amidst the early spring,
Were birches’ shades around,
When with a smile just before me,
You put your lashes down.
То на любовь мою в ответ
Ты опустила вежды О жизнь! О лес! О солнца свет!
О юность! О надежды!
It was your answer to my love,
That were put down your glances –
O, wood! O, sun! O, youth! O, life!
O, what a hope rises!
И плакал я перед тобой,
На лик твой глядя милый,Tо было раннею весной,
В тени берез то было!
And before you, I poured my tears,
At your face gazing, dear,
It was the early spring amidst,
And birches' shades were here!
То было в утро наших лет О счастие! О слезы!
О лес! о жизнь! о солнца свет!
О свежий дух березы!
That was amidst the dawn of our time O, Happiness! O, tears!
O, forest, O, life! O, sunlight!
O, fresh spirit of a birch tree!
Яков Полонский Yakov Polonsky
Мой костёр в тумане светит,
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.
Ночь пройдёт, и спозаранок
В степь далеко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни!
Как концы её, с тобою
Мы сходились в эти дни.
My fire glistens in the fog,
The sparks die out, in flight…
Nobody will met us at night,
We will part on the bridge.
When the night is over, at the dusk,
My darling, I will leave for the prairie
With a crowd of gypsies
After the wandering carriage.
As a farewell, tie my fringed shawl
In a knot on my neck!
Like its ends, you and me
Were close these days.
1819-1898
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
Who will tell me what’s to be?
Who will tomorrow, my darling,
Untie on my neck
The knot you’ve tied?
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя
На коленях у тебя!
Do remember if another,
Loving the dear friend,
Will sing songs and play
On your laps!
Мой костёр в тумане светит,
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.
My fire glistens in the fog,
The sparks die out, in flight…
Nobody will met us at night,
We will part on the bridge.
Song performed by Vasiliy Kosenko
Composer: F. Sadovsky
Марина Цветаева
Marina Tsvetaeva
1892-1941
Марина Цветаева
Marina Tsvetaeva
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
How many people fell in this abyss,
I fathom from afar!
There will be time, and I will vanish too
From earth's exterior.
Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
All will be still, that sang and that did struggle,
That glistened and rejoiced:
The greenness of my eyes, the gold of my hair,
And this my tender voice.
И будет жизнь ещё с насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всё - как будто бы под небом
И не было меня!
Life will continue with its soft hot bread,
With day's oblivion.
All will continue - under outstretched heavens
As if I'd never been!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,
Like children changeable in every mien
And angry not for long,
Who loved the times when in the fireplace
Into ash turned the log,
Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
Violin and cavalcade within the forest
And in the village, bell...
Upon this dear earth – I will be no longer
That was alive and real!
К вам всем - что мне, ни в чём не знавшей меры,
Чужие и свои?! Я обращаюсь с требованьем веры
И просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто - слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность Прощение обид!
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
- Послушайте! - Ещё меня любите
За то, что я умру.
To all - who are the friends and strangers
To never having known the measure, me?
I turn to you with this my faith's demand
And love's query.
Both day and night, in word and letter both:
For truth of yes and no,
For that though I am but twenty I am
So often in such sorrow,
For unavoidably my slights and trespasses
Will be forgiven me For all of my impetuous tenderness
And look too proud and free For quickness of events as they come rushing,
For truth, for play, say I Please hear me! But do also please love me
For this that I will die.
Song “Requiem”, performed by Alla Pugacheva
Composer: М. Mynkov
Konstantin Korovin
Марина Цветаева Marina Tsvetaeva
I'll conquer you from all lands, from all heavens,
Because forest is my cradle and my grave is forest,
Because I stand on this land - by only one foot
And because I'll sing about you like nobody else.
I'll conquer you from all times, from all nights,
From all golden banners, from all swords.
I'll throw away keys and chase dogs from the porch
Because in the earthly night I'm more faithful than dog.
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,
Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою - как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я закину ключи и псов прогоню с крыльца –
От того что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной
Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя - замолчи! –
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты, О проклятье! - у тебя останешься ты:
Два крыла твоих, нацеленные в эфир, Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир!
I'll conquer you from all others - from her, the only one,
You would be no one's fiancé, me - no one's wife,
And in the last argument I'll take you away - Silence! From that one with whom Jacob stand at the night.
But before I wouldn't cross hands on your chest
Oh, damn it! - you are all by yourself:
Your two wings are aimed away to the sky,
Because the world is your cradle
And your grave is - the world!
Song performed by Irina Alegrova
Composer: I. Krutoi
Марина Цветаева
Marina Tsvetaeva
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Under caresses of an ivy plaid
I recall yesterday's dream.
What was it? Who's been defeated?
Whose victory?
Всё передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Rethinking everything once more,
Torturing myself once again.
In this, for which no word I know,
Did love exist?
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Всё дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
Who was the hunter? – Who - the prey?
Everything devilishly upside down.
What with its lengthy purring understood
The Siberian cat?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
In this self-willing one another
Who in whose hand was but a ball?
Whose heart flew - yours or mine,
Do you recall?
And still again - what has it been too?
What do I want, what do I pity?
And I don't know: Did I win? Did somebody
Conquer me?
Song performed by Valentina Ponamareva
Composer: A. Petrov
Nickolay Nesterov,1905
Марина Цветаева Marina Tsvetaeva
У зеркала
Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать - куда Вам путь
И где пристанище.
Я вижу: мачта корабля,
И Вы - на палубе...
Вы - в дыме поезда... Поля
В вечерней жалобе Вечерние поля в росе,
Над ними - вороны...
- Благословляю Вас на все
Четыре стороны!
Before a Mirror
Before a mirror, where there's fog
And turbid sleep, your way
I want to try - where it will lead
And where there is the quay.
I see: the mast upon a ship,
And you - on deck, standing...
You - in the smoke of train... the fields
In lament of evening The ravens flying overhead,
The evening fields in dew...
In all the four directions I
Am truly blessing you.
Singer: Alla Pugacheva
Composer: M.Tariverdiev
Марина Цветаева
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Marina Tsvetaeva
I like that you are obsessed, but not by me.
I like that I am sick, but not by you.
That never ever the heavy round Earth
Would sail itself away under our feet.
I like, it is permitted to be funny
And loose - and is not to play with words,
Is not to blush with stifling wave slightly
Have touched sleeves each other's, you and me.
And I like still that you can calmly
Embrace the others in my dear presence,
You don't predict me burning in the hell
Because I kiss not you, but someone else.
Again and again my tender name, my tender,
You haven't mentioned day or night - in vain...
That never in the church silence for forever
Would sing above us: - halleluiah!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!
Thank you for that, from very heart and hand,
You do love me - and never knowing it! - so much,
For peace and rest allowed me at nights,
For rarity of seeing you at sunsets,
For walking not together under the moon
And for the sun is not above us all along,
For you are sick - alas! -but not by me,
For I am sick - alas! - but not by you.
Song performed by Alla Pugacheva
Composer: M.Tariverdiev
Ilya Repin
Борис Пастернак Boris Pasternak
1890-1960
Борис Пастернак Boris Pasternak
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Blizzards were blowing everywhere
Throughout the land.
A candle burned upon the table,
A candle burned.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
As midgets in the summer fly
Towards a flame,
The snowflakes from the yard swarmed to
The window pane.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
And, on the glass, bright snowy rings
And arrows formed.
A candle burned upon the table,
A candle burned.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
And on the white illumined ceiling
Shadow were cast,
As arms and legs and destinies
Fatefully crossed.
И падали два башмачка
Со стуком на пол,
И воск слезами с ночника
На платье капал.
Two slippers fell on to the floor
With a light sound,
And waxen tears dripped from the candle
Onto a gown.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
No object in the misty whiteness
Could be discerned.
A candle burned upon the table,
A candle burned.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
A mild draught coming from the corner
Blew on the candle,
Seduction's heat raised two wings crosswise
As might an angel.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
It snowed and snowed that February
All through the land.
A candle burned upon the table,
A candle burned.
Song performed by Alla Pugacheva
Composer: A. Pugacheva
Борис Пастернак Boris Pasternak
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
No one will be home,
Except the twilight. One
Winter day in through aperture
Of non-shut curtains.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой,
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега,— никого.
There is only fast light flight
Of white wet snowballs,
Only roofs and snow, and besides
Roofs and snow – there is nobody.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной,
And rime will start it’s drawing,
And again I will be whirled by
Last year’s despondency
And matters of another winter,
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
And they will sting again
By unforgiven guilt,
And the window’s cross-piece will get squeezed
By wood hunger.
Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдешь.
But suddenly a portiere will get disturbed
By tremble of invasion
Measuring silence in steps,
You will come in as future.
Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
You will appear at the door
Wearing something white and plain,
Something really made of fabrics
That flakes of snow are made of.
Song performed by Sergey Nikitin
Composer: M.Tariverdiev
Ivan Kramskoy
Читает автор:
Марина Фельдман «Апрель» Marina Feldman
“April”
С прилетом, мой робкий апрель с переливчатой
флейтой,
С пугливым птенцом, не умеющим петь под нее...
Неждан и негадан, предтеча желанного лета
Являешься в сумерках белым крылатым конем.
Под взглядом твоим оживает жучок на рассвете,
И сонный цветок улыбнулся под снегом теплу
И кто-то во сне поцелуем и нежностью бредит,
Я знаю, ты рядом, - ты луч на нагретом полу,
И бойкий скворец, и причина моих недосыпов,
И рыжая ранка на сером просевшем снегу,
Ты вирусом стихосложенья, летучего гриппа
Меня настигаешь всегда невзначай, на бегу,
Истомой и хворью и явственной близостью чуда,
Уже обретающим контур цветка на лугу,
Ты в воздухе таешь, и вновь прилетаешь откуда Пытаюсь узнать, но узнать до сих пор не могу...
Сергей Есенин Sergey Esenin
1895-1925
Сергей Есенин Sergey Esenin
Не жалею, не зову, не плачу.
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
I do not regret, and I do not shed tears,
All, like haze off apple-trees, must pass.
Turning gold, I'm fading, it appears,
I will not be young again, alas.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком
И страна березового ситца,
Не заманит шляться босиком.
Having got to know the touch of coolness
I will not feel, as before, so good.
And the land of birch trees, - oh my goodness!Cannot make me wander barefoot.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств!
Vagrant's spirit! You do not so often
Stir the fire of my lips these days.
Oh my freshness, that begins to soften!
Oh my lost emotions, vehement gaze!
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Presently I do not feel a yearning,
Oh, my life! Have I been sleeping fast?
Well, it feels like early in the morning
On a rosy horse I've galloped past.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
We are all to perish, hoping for some favor,
Copper leaves flow slowly down and sway...
May you be redeemed and blessed for ever,
You who came to bloom and pass away.
Song performed by Nikolay Masenkov
Composer: G. Ponomarenko
Vasiliy Polenov
Сергей Есенин Sergey Esenin
Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Let's sit down here, my dearest,
Look and see how much I care.
I will listen to the tempest
Under your submissive stare.
Это золото осеннее,
Эта прядь волос белесых Все явилось, как спасенье
Беспокойного повесы.
All this golden vegetation
And this fair lock of hair,They have come just like salvation
Of the loafer free of care.
Я давно мой край оставил,
Где цветут луга и чащи.
В городской и горькой славе
Я хотел прожить пропащим.
Long ago I left my village
With the blooming fields and thicket,
Tempted by the city image
And the life of fame, so wicked.
Я хотел, чтоб сердце глуше
Вспоминало сад и лето,
Где под музыку лягушек
Я растил себя поэтом.
So I buried in oblivion
Orchard, summer I enjoyed
Where I, to the frogs’ singing,
Raised myself to be a poet.
Там теперь такая ж осень...
Клен и липы в окна комнат,
Ветки лапами забросив,
Ищут тех, которых помнят.
Их давно уж нет на свете.
Месяц на простом погосте
На крестах лучами метит,
Что и мы придем к ним в гости,
Что и мы, отжив тревоги,
Перейдем под эти кущи.
Все волнистые дороги
Только радость льют живущим.
Дорогая, сядь же рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Autumn with the golden branches...
Maple, lime-trees, taking pleasure,
Stick their twigs inside, like clutches,
Searching for someone they treasure.
They are gone, our dear losses,
In the homely yard the crescent
Marks with beams of light on crosses
That we'll join them in the basement.
Going trough the troubles wholly
We shall go like this to welkin.
All the winding roads are only
For the living beings welcome.
Come, sit down here , my dearest,
Let me look into your face.
I will listen to the tempest
Under your submissive gaze.
Сергей Есенин
Отговорила роща золотая
Березовым веселым языком.
И журавли печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль.
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Sergey Esenin
The golden birch-tree grove has fallen silent
Its merry chatter having stopped afore,
The cranes up there flying over, sullen,
Have nobody to pity any more.
Whom should they pity? Each is just a trotter.
One comes and goes and leaves for good again.
The moon and hempen bush above the water
Remember all those perished, filled with pain.
I'm standing on the plain all on my own,
The cranes, the wind is taking them away,
I think about my boyhood which has flown,
And I do not regret my bygones anyway.
Не жаль мне лет растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит огонь рябины красной
Но никого не может он согреть.
I don't regret the days that I discarded,
I don't feel sorry for the lilac of my soul.
The purple rowan burning in the garden
Can't warm and comfort anyone at all.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава,
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
The rowan will maintain its coloration.
The grass exposed to heat will not decease,
I drop my words of sorrow and vexation
The way a tree drops quietly its leaves.
И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком...
Скажите так... что роща золотая
Отговорила милым языком.
And if some day the wind of time intended
To rake them all up in a useless roll...
You ought to say: the golden grove has ended
Its lovely chatter in the prime of fall.
Сергей Есенин
Sergey Esenin
Мне грустно на тебя смотреть,
Какая боль, какая жалость!
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.
It's sad to look at you, my love,
And it's so painful to remember!
It seems, the only thing we have
Is tint of willow in September.
Чужие губы разнесли
Твое тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.
Somebody's lips have outworn
Your warmth and body trepidation,
As if the rain was drizzling down
The soul, that stiffened in congestion.
Ну что ж! Я не боюсь его.
Иная радость мне открылась.
Ведь не осталось ничего,
Как только желтый тлен и сырость.
Well, let it be! I do not dread.
I have some other joyous gala.
There's nothing left for me except
For brown dust and grizzly colour.
Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок.
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.
I've been unable, to my rue,
To save myself, for smiles or any.
The roads that have been walked are few
Mistakes that have been made are many.
Смешная жизнь, смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище, усеян сад
В берез изглоданные кости.
With funny life and funny split
So it has been and will be ever.
The grove with birch-tree bones in it
Is like a graveyard, well I never!
Вот так же отцветем и мы
И отшумим, как гости сада...
Коль нет цветов среди зимы,
Так и грустить о них не надо.
Likewise, we'll go to our doom
And fade, like callers of the garden.
In winter flowers never bloom,
And so we shouldn't grieve about them.
Сергей Есенин
Sergey Esenin
Я обманывать себя не стану,
Залегла забота в сердце мглистом.
Отчего прослыл я шарлатаном?
Отчего прослыл я скандалистом?
I will not deceive myself, admitting
I have worries in my heart, so dreary.
Why am I reputed as a cheating
Crook and trouble-maker, really?
Не злодей я и не грабил лесом,
Не расстреливал несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
I am not a villain nor a thief in hiding,
And I never shot imprisoned convicts.
I am just a thoughtless idler, smiling
Friendly and avoiding conflicts.
Я московский озорной гуляка.
По всему тверскому околотку
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.
I am a naughty reckless Moscow loner.
All along the main street, and around,
Every little dog in every corner
Knows me by the way I tread the ground.
Каждая задрипанная лошадь
Головой кивает мне навстречу.
Для зверей приятель я хороший,
Каждый стих мой душу зверя лечит.
Every jade I meet, rundown and hopeless,
Gives me nods of hail and salutation.
I am a friend of animals, my verses
Are as good for them as medication.
Я хожу в цилиндре не для женщин В глупой страсти сердце жить не в силе, В нем удобней, грусть свою уменьшив,
Золото овса давать кобыле.
I don't wear my hat to charm the ladies
For I can't stand featherbrained emotions.
It's convenient to use my hats as ladles
Filling them with oats to feed the horses.
Средь людей я дружбы не имею,
Я иному покорился царству.
Каждому здесь кобелю на шею
Я готов отдать мой лучший галстук.
I do not have friends among the people,
It's a different kingdom I am bound to.
I will gladly give my tie to simple
Shaggy dog I happen to encounter.
И теперь уж я болеть не стану.
Прояснилась омуть в сердце мглистом.
Оттого прослыл я шарлатаном,
Оттого прослыл я скандалистом.
From now on I will be safe and sound.
In my heart a sunny day is breaking.
That's the reason why they tend to count
Me to be a crook and trouble-maker.
Группа "Отпетые мошенники”
“Desperate Swindlers”
Composer: S.Saruchev
B. Shalumov 1996
Сергей Есенин Sergey Esenin
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
All that's left for me is one passion:
With a whistle to shake the skies.
By my crimes and indiscretions,
I've been branded in people's eyes.
Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в Бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.
Yes, this loss, such a painful joke!
All these jokes fill life to the core .
I'm ashamed of the prayers I spoke.
Bitter that I can't pray anymore.
Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
Gold lands distant near the clouds!
Burned by triteness, retreat in the dark.
I have quarreled and sinned in the crowds
To ignite with more luminous spark.
Дар поэта — ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.
It's a poet's gift and his load,
To endear with words and incite.
A white rose with dirty black toad
On this earth I have tried to unite.
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились —
Значит, ангелы жили в ней.
As those hopes all fell in a hole,
To those dreams I have closed the door,
But if devils have nested my soul That means angels were here before.
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной,—
Taking with me all mirthful chaos,
As I finish this crazy ride.
At this calm, final moment I'm asking
All those people who stand at my side,-
Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
That for being a cheat and glutton,
For my heresy and my lie
To put me in a shirt of white cotton
Under painted icons to die.
Song performed by Alexander Malinin
Composer: S. Belyaev
Осип Мандельштам Osip Mandelshtam
1891-1938
LENINGRAD
I have come back to my city, familiar to the point of tears,
To the blood in my veins, to my childhood’s swollen tonsils.
You have come back here — so swallow up quickly
The cod-liver-oil of the Leningrad river-lamps:
Quickly make up your mind to the short December day
When the air is a mess of egg-yolk and evil tar.
Petersburg! I do not wish to die yet:
All my telephone numbers are with you.
Ленинград
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Petersburg! I still have addresses
By which I shall find the voices of the dead.
I live on a back-staircase. — Wrenched out with the flesh
The noise of a bell strikes in my temple,
And all night long I wait for welcome guests
Stirring at the fetters of door-chains.
Singer: Alla Pugacheva
Composer: A. Pugacheva
Евгений Евтушенко
Born 1933
Evgeniy Evtushenko
Евгений Евтушенко
Evgeniy Evtushenko
Со мною вот что происходит:
Ко мне мой старый друг не ходит,
А ходят в праздной суете
Разнообразные не те.
This is what’s happening to me:
My old friend does not visit me,
Instead, with celebratory gusto, come many others,
But none of them are right.
И он не с теми ходит где-то,
И тоже понимает это,
И наш раздор необъясним,
Мы молча мучаемся с ним.
He also walks around with others that aren’t it,
And also realizes that,
And our quarrel is unexplainable,
We both torture ourselves silently.
Со мною вот что происходит:
Совсем не та ко мне приходит,
Мне руки на плечи кладет,
И у другой меня крадет.
This is what’s happening to me:
She, who comes to me, is not right at all,
She puts her hands on my shoulders
And steals me from another.
А той – скажите, бога ради,
Кому на плечи руки класть?
Та, у которой я украден,
В отместку тоже станет красть.
And her, tell me for the sake of God,
On whom her hands to rest?
The one, from whom I’m stolen,
In revenge, will also start to steal.
Не сразу этим же ответит,
А будет жить с собой в борьбе,
И неосознанно наметит
Кого-то дальнего себе.
She will not do this right away,
But will struggle with herself,
And unconsciously will turn to
Someone who’s distant.
О, сколько нервных и недужных
Связей, дружб ненужных!
Во мне уже осатаненность...
О, кто-нибудь, приди, нарушь
Oh, how many nervous and unnecessary
Connections, and unnecessary friendships!
I cannot bare this an longer…
O, Someone, please come, stop this
Чужих людей соединенность
И разобщенность близких душ!
The union of those strange to one another,
And the detachment of kindred souls!
Song performed by Sergey Nikitin
Composer: M.Tariverdiev
Расул Гамзатов Rasul Gamzatov
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
At times I think, that the solders,
Who did not come back from the bloody fields,
Did not fall to our ground those days,
But turned into white cranes.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
From those old days till now,
They fly by and talk to us.
Perhaps that’s why so often and so sadly,
We become silent looking toward the skies?
Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый,
Быть может, это место для меня.
A flock exhausted is flying, flying in the sky,
Flying in the fog when the day draws to an end.
And in a rank, there in the flock a spot is open,
Perhaps that spot is open just for me.
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи оклика
Всех вас, кого оставил на земле...
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
The day will come, and along with the flock of cranes,
I will glide in the same grey murkiness,
From beneath the heavens I’ll call out as a bird
To all of you on earth I’ve left behind .
At times I think, that the solders,
Who did not come back from the bloody fields,
Did not fall to our ground those days,
But turned into white cranes.
1923-2003
Singer: Mark Bernes
Composer: S. Belyaev
Белла Ахмадулина Bella Ahmadulina
Born 1937
Белла Ахмадулина Bella Ahmadulina
По улице моей который год
Звучат шаги - мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Year after year my street is filled
With sound of steps - my friends depart.
My friends’ sluggish departing is pleasing for that
darkness behind the windows.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
My friends’ matters are neglected,
There is neither music nor singing in their houses,
And only, as always, Degas’s girls are adjusting
pale blue feathers.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
So what, so what, may the fear not awake
you, so defenseless, in the middle of this night.
You, my friends, have a mysterious passion to betrayal,
That dims your eyes.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Oh solitude, how harsh your temper is!
With shining iron compasses,
You enclose the circle so coldly,
And you don’t respond to useless assurances.
Белла Ахмадулина Bella Ahmadulina
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Let me stand on tiptoe in your forest,
Find leafage on another end of slowed gesture,
Bring it close to face,
And feel the orphanage as a bliss.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и - мудрая - я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
Grant me with silence of your libraries,
The strict tunes of your concerts.
And I – already wise - will forget those
Who are dead or still alive.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
And I will cognize both grief and wisdom,
Objects will entrust their secret purposes to me.
And Nature, leaning on my shoulder,
Will tell me her childhood secrets.
И вот тогда - из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
And then – from tears, from darkness,
From poor ignorance of past
The beautiful features of my friends
Will appear and disappear yet again.
Song performed by Tatiana Nikitina
Composer: M.Tariverdiev
Ivan Kramskoy
Белла Ахмадулина Bella Ahmadulina
А напоследок я скажу:
Прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу
К высокой степени безумства.
And lastly I will say:
Good bye, do not avow to love.
I lose my sanity. Or maybe gain
A high level of insanity.
Как ты любил? Ты пригубил
погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? Ты погубил,
Но погубил так неумело.
The way you loved? You’ve tasted
demise. But it’s not what matters.
The way you loved - You destroyed
But destroyed so unskillfully.
Работу малую висок
eще вершит. Но пали руки.
И стайкою, наискосок,
Уходят запахи и звуки.
Routine work the mind still does,
But hands have dropped,
And smell and sounds
Leave across, in flock.
А напоследок я скажу:
Прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу
К высокой степени безумства.
And lastly, I will say:
Good bye, do not avow to love.
I lose my sanity. Or maybe gain
A high level of insanity.
Singer: Anna Reznikova
Composer: A. Petrov
Ivan Kramskoy
Vasiliy Surikov
The End