твардовский

Номинация «Поэты -участники Великой Отечественной войны»
«Александр Трифонович Твардовский «Фронтовая хроника»
Проект выполни ла
уч ащаяся 5 А класса
МОУ СОШ №2
г.Петров ска
В ялова Карина
Руковод и тель
Уч итель русского
языка и литерат у р ы
Сунц ева Е.А.
2010г.
Александр Трифонович Твардовский родился 8 июня (21 н.с.) в деревне
Загорье Смоленской губернии в семье кузнеца, человека грамотного и
даже начитанного, в чьем доме книга не была редкостью. Первое
знакомство с Пушкиным, Гоголем, Лермонтовым, Некрасовым состоялось
дома, когда зимними вечерами читались вслух эти книги. Стихи начал
писать очень рано. Учился в сельской школе. В четырнадцать лет будущий
поэт начал посылать небольшие заметки в смоленские газеты, некоторые
из них были напечатаны. Тогда он отважился послать и стихи.
Исаковский, работавший в редакции газеты "Рабочий путь", принял
юного поэта, помог ему не только напечататься, но и сформироваться как
поэту, оказал влияние своей поэзией.
После окончания сельской школы молодой поэт пришел в Смоленск, но
не мог устроиться не только на учебу, но и на работу, потому что у него не
было никакой специальности. Пришлось существовать "на грошовый
литературный заработок и обивать пороги редакций". Когда в московском
журнале "Октябрь" Светлов напечатал стихи Твардовского, тот приехал в
Москву, но "получилось примерно то же самое, что со Смоленском".
Зимой 1930 он опять вернулся в Смоленск, где провел шесть лет.
"Именно этим годам я обязан своим поэтическим рождением", — сказал
впоследствии Твардовский. В это время он поступил в педагогический
институт, но с третьего курса ушел и доучивался уже в Московском
институте истории, философии и литературы (МИФЛИ), куда поступил
осенью 1936.
Произведения Твардовского печатались в 1931 — 1933, но сам он
считал, что только с поэмы о коллективизации "Страна Муравия" (1936) он
начался как литератор. Поэма имела успех у читателей и критики. Выход
этой книги изменил жизнь поэта: он переехал в Москву, в 1939 окончил
МИФЛИ, выпустил книгу стихов "Сельская хроника".
В 1939 поэт был призван в ряды Красной Армии и участвовал в
освобождении Западной Белоруссии. С началом войны с Финляндией,
уже в офицерском звании, был в должности спецкорреспондента военной
газеты.
Первое утро Великой
Отечественной войны застало
Твардовского в Подмосковье, в
деревне Грязи Звенигородского
района, в самом начале отпуска.
Вечером того же дня он был в Москве,
а сутки спустя - направлен в штаб
Юго-Западного фронта, где ему
предстояло работать во фронтовой
газете «Красная Армия».
"Война с Германией. Еду в Москву",
- эта короткая запись, сделанная 22
июня 1941 года Александром
Твардовским, положила начало его
военным дневникам и рабочим
тетрадям, которые поэт будет вести
изо дня в день все четыре года
войны.
24.VI.1941
"Интенданту 2-го ранга т. Твардовскому.
Командировочное предписание.
Приказом начальника Главного Управления политической пропаганды Красной Армии N 0045 от 24.VI.41 г. вы
назначены литератором редакции газеты Киевского Особого военного округа "Красная Армия".
Срок выезда 24.VI.41 г.
Маршрут: Москва - Киев.
Корпусной комиссар Ф. Кузнецов
Из дневника писателя: «26.VI Станция Хутор Михайловский - деревня Грязи
...Поезд Москва-Киев остановился на станции, кажется, Хутор Михайловский. Выглянув в окно, я увидел нечто до того странное и
ужасающее, что до сих пор не могу отстранить это впечатление. Я увидел поле, огромное поле, но был ли это луг, пар, озимый или
яровой клин - понять было невозможно: поле все было покрыто лежавшими, сидевшими, копошившимися на нем людьми с узелками,
котомками, чемоданами, детишками, тележками. Я никогда не видел такого количества чемоданов, узлов, всевозможного городского
домашнего скарба, наспех прихваченного людьми в дорогу. На этом поле располагалось, может быть, десять тысяч людей. Здесь же
был уже лагерь, вокзал, базар, привал, цыганская пестрота беженского бедствия. Поле гудело. И в этом гудении слышалась еще
возбужденность, горячность недавнего потрясения и уже глубокая, тоскливая усталость, онемение, полусон, как раз как в зале
забитого до отказа вокзала ночью на большой узловой. Поле поднялось, зашевелилось, тронулось к полотну дороги, к поезду, застучало
в стены и окна вагонов, и казалось - оно в силах свалить состав с рельсов. Поезд тронулся...
26.VII. Киев-Москва
...Мы все время в движении.
Из трудностей жизни самая главная - "недосып", то есть почти без сна. Но переношу все это довольно легко. Часок вздремнул, и
свеж как огурец... Очень радует одно: наши не боятся немца, презирают его и при малейших условиях необходимой организованности
бьют его как сидорову козу. Не унывай, раздумывая о нашем отходе. Он будет, может быть, даже большим, чем ты представляешь,
но это путь к победе. Родине нашей случалось и без Москвы оставаться на время, а не то что...»
Твардовский пишет стихи,
очерки, фельетоны, статьи,
песни, заметки.
К сожалению, тетрадка с
записями Твардовского о
первых месяцах работы
пропала. Но остались строки,
запечатлевшие первые дни
войны, — самого страшного и
горестного периода Великой
Отечественной.
То была печаль большая,
Как брели мы на восток.
Шли худые, шли босые
В неизвестные края,
Что там, где она, Россия,
По какой рубеж своя?
Весной 1942 года Твардовский
пишет стихотворение
"Партизанам Смоленщины".
Народ воспринял его как весть
об освобождении, первую
искру надежды. Смоленщина
— родина поэта, и можно
понять, чего стоили эти строки
Твардовскому. Каждое слово —
крик души, боль сердца:
Я б вовеки грабителям
Не простил бы твоим,
Что они тебя видели
Вражьим оком пустым;
Что земли твоей на ноги
Зацепили себе;
Что руками погаными
Прикоснулись к тебе;
Что уродливым именем
Заменили твое;
Что в Днепре твоем вымыли
Воровское тряпье...
Твардовский на пепелище родного дома
Родная Смоленщина более двух лет мучилась в плену там
жили его родители и сестры, - и чего только он за это время о
них не передумал! Правда, ему, можно сказать, повезло:
Смоленскую область в 1943 году освобождали войска
Западного фронта, с которым уже давно была связана
армейская судьба Твардовского, и он в первые же дни после
освобождения от оккупантов смог увидеть свои родные
места. «Родное Загорье. Только немногим жителям здесь
удалось избежать расстрела или сожжения. Местность
так одичала и так непривычно выглядит, что я не узнал
даже пепелище отцовского дома».
27.V .1942 Москва - Чистополь (с оказией)
...Я сегодня не могу сказать, что со мной будет завтра.
Вдруг позвонят и прикажут садиться в поезд
"Красноармейская правда", которая может убыть со дня на
день. Меня туда настойчиво сватают, так как А. Сурков
переходит в "Красную звезду". Правда, в "Красной звезде"
идет какая-то речь и обо мне самом. Но так как я сам туда
не суюсь, инициативу не проявляю, то ничего покамест не
слышно. А в этой газете, передовой по очерку, статье и
фельетону, не хватает только солидного поэта.
...В недавнем докладе на парторганизации Сурков заявил,
что стоило появиться Твардовскому в Москве, как
появилась новая и особая линия в поэзии Отечественной
войны...
8.VII 1942 Москва - Чистополь (письмо второе, с оказией)
...Итак, я в Москве до 1 августа. Это командировка "для
выполнения спец. задания", иными словами, - для работы
над поэмой. Как и почему все это получилось,... не знаю
сам...
...Тут не поймешь, чего желать, чего не желать в личном
плане. Меня прогнали с Юго-Западного, я очень мучился
этим, а может быть, меня уже не было бы в живых, как
нет уже многих наших товарищей. Немец рвется к
Воронежу. И еще одна вещь, которая склоняет к некоему
житейскому фатализму. Назначение в "Красноармейку"
было для меня несчастьем. Но именно в поезде этой
редакции, лежа на нижней полке писательского купе, я
вдруг решил возвратиться к "Теркину", а сейчас эта работа
мне представляется моим подвигом (в случае успеха) на
этой войне.
Работая над поэмой, Твардовский ставил
определенную цель: помочь фронтовику
преодолеть трудности войны, облегчить и хоть
как-то скрасить его суровый быт, вселить чувство
веры в свои силы и возможности.
Из писем Твардовского жене:
«3.X. 1942 Москва - Чистополь (с оказией)
... "Теркин" имеет успех у разнообразных людей,
от бойца Виктора Теркина, приславшего мне
письмо с просьбой переменить имя Василий на
Виктора, до К.Е. Ворошилова, который, как мне
передавали, очень любит это мое сочинение.
Поэма уже запланирована к изданию в двух
издательствах (Военгиз, "Молодая гвардия")...
14.X .1942 Москва - Чистополь (с оказией)
Разнообразные люди с большим волнением
жмут мне руку при встречах, из частей в
редакцию приходят трогательнейшие письма, в
которых спрашивают, есть ли живой Теркин, его так любят, что хотят, чтоб он был живой
человек, к которому, может быть, хочется
написать, обратиться "с запросом" и т. п.»
Бойцы за чтением «Василия Теркина»
5.XII.1942 (Из рабочей тетради)
Пишется Теркин трудно, но не
нудно. Почти без отходов. Но что бы
ни задумал отдельное - все под него.
Наброски, остатки последних дней:
Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то.
...Та подарок, та белье
Собрала, быть может...
И что дальше без нее,
То она дороже.
И дороже этот час
Памятный, особый,
Взгляд последний этих глаз,
Что забудь - попробуй.
Поэма Твардовского "Дом у дороги" начинает
печататься со 2 декабря 1943 года. После
вступления, завершившегося грозной строкой:
"Гром грянул — началась война..." — следовала
глава "Голощение". Строки этой главы
напоминали давний плач-голощение, когда вся
деревня Чернове огласилась воплями женщин.
В главе "Беженцы" рассказано о бесконечном
людском потоке, что "на восток от фронта гнал
колеса". Глава "Гостинчик" повествует о тех же
горестных воспоминаниях страшных дней
отступления.
Поэт говорит о невозможности забыть те
муки: "Нет, мать, сестра, жена, И все, кто
боль изведал, Та боль не отмщена И не прошла
с победой".
Закончена была поэма уже после войны. И
заканчивает ее поэт страстным призывом: "Не
Забывать!"
Прошла война, прошла страда,
Но боль взывает к людям:
Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем.
В творчестве Твардовского военной поры
очень примечательна детская тема. Поэт
написал и несколько фронтовых зарисовок, в
которых конкретные люди рассказывают о
своей военной жизни. К подобным стихам
относится, например, «Рассказ танкиста». В
центре этого стихотворения - фигура
мальчонки, помогшего обнаружить
замаскированный артиллерийский расчёт
врага. Это произведение рассказывает о
прифронтовом детстве, и, что особенно
важно, подчёркивает необходимость участия
всех и каждого в военных буднях страны.
Мысленному взору читателя явлена такая
картина:
Что ж, бой не ждёт. Влезай сюда, дружище! Стоит парнишка - мины, пули свищут,
И только рубашонка пузырём…
Картинка эта запечатлевается в памяти
танкиста навсегда, и, хотя он не знает имени
мальчика, он уверен, что узнает его среди
тысяч лиц. Поэтом подчёркнута
сплочённость народа - каждый хорошо
помнит своего боевого товарища, с которым
вместе они боролись против общего врага. И,
на самом деле, все люди сами хотят помочь
бойцам в военные будни. Сказанное выше
можно охарактеризовать так: крепкая связь
фронта и тыла.
Но не только люди принесут победу
России. В лирике Твардовского
встречается образ танка, который
значит для поэта гораздо большее,
нежели просто гусеничная машина.
Известно его стихотворение, которое
так и называется – «Танк»:
И, как будто первопуток
Открывая за собой,
В сталь одетый и обутый,
Танк идёт с исходной в бой.
В этих строчках слышатся какие-то
былинные мотивы: богатыри на Руси
тоже обладали такой огромной
мощью, что могли одним пальцем
проложить «первопуток», а слова
«одетый» и «обутый» также явно
указывают на сходство танка с
богатырём. Таким образом, танк – это
символ скорой победы России в
войне.
Разнообразны произведения
Твардовского, вошедшие в его
«Фронтовую хронику» (1941-1945).
Это и публицистические стихотворные
агитационные «листовки» («Бойцу
Южного фронта», «Партизанам
Смоленщины», «Зима на фронте»),
и сюжетные «новеллы» о героях
войны и подвигах («Сержант
Василий Мысенков», «Рассказ
танкиста», «Дом бойца»,
«Награда»), и картины солдатского
быта («Когда пройдёшь путём
колонн…», «Армейский сапожник»,
«Ночлег»). Некоторые из стихов
прямо перекликаются с отдельными
эпизодами «Василия Тёркина» и
«Дома у дороги» («Баллада о
товарище», «В пути»).
В 1944 году вся редакция «Красноармейской
правды» вошла в состав третьего Белорусского
фронта. Вместе с бойцами и офицерами этого
фронта Твардовский встретил День Победы.
В сентябре 1945 года подполковник Твардовский
демобилизованный первым из своей писательской
группы, покидает Бобруйск, где находилась после
войны редакция. Впереди - Москва, встреча с
семьей и новые страницы жизни, творчества.
В свои 35 лет он знаменит и занимает ряд
ответственных постов: избран в правление союза
писателей; является членом Комитета по
Государственным премиям СССР; назначен
председателем Комиссии по работе с молодыми
авторами; назван во всех учебниках советской
литературы.
Твардовский и смоленские писатели 1945 год
Тем не менее, самому Твардовскому, «любителю
жизни мирной», как выразился он о себе в «Книге
про бойца», было очень нелегко и непросто в
послевоенные годы вновь обратиться к мирным
темам: то, что было пережито за четыре года
кровавой войны, цепко удерживало его музу.
Неслучайно именно в эти годы, когда война стала
событием недавнего прошлого и уже стало
возможно осмыслить ее с позиций послевоенных,
он создает такой шедевр, как «Я убит подо Ржевом
Над произведением поэт работал в конце 1945 – начале 1946 года.
Вначале оно имело другое заглавие – «Завещание воина».
Какие жизненные факты побудили поэта к его написанию? В
небольшой статье «О стихотворении "Я убит подо Ржевом"» автор отметил
запавшие в его память два эпизода. Поездка осенью 1942 года под Ржев. Там
шли тяжёлые бои. Осложняло положение наших войск страшное
бездорожье. "Впечатления этой поездки, – писал Твардовский, – были за
всю войну из самых удручающих и горьких до физической боли в сердце".
Запечатлелась также встреча в московском трамвае с офицеромфронтовиком, который приехал на сутки в Москву, чтобы похоронить жену,
и должен вновь вернуться на фронт. Он был "такой выкрученный,
перемятый, как его потемневшая от многих потов гимнастёрка". Конечно
же, не только эти факты легли в основу содержания произведения, в нём
воплощён богатый опыт поэта, участника финской и Отечественной войн.
Стихотворение Твардовского воспринимается как завещание всех
павших, не доживших до Святой Победы, тем, кто дошел, осуществил, добил
фашизм в его «логове». Это и предупреждение всем последующим
поколениям, чтобы не допустили повторения кровавой бойни, ибо
остановить войну сложнее, чем не допустить ее. Из своего «далека» поэт
говорит с потомками, чтобы помнили тех, кто заплатил за победу
безмерную цену — свою жизнь.
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
И беречь ее свято,
Братья, счастье свое —
В память воина-брата,
Что погиб за нее.
До конца своих дней Александр
Трифонович Твардовский пронес как
бы чувство смущения своей судьбой
и судьбой тех, кто вернулся живыми
из страшной круговерти войны. Он
писал:
Я знаю, никакой моей вины,
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они — кто старше, кто
моложе —
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, —
Речь не о том, но все же, все же, все
же...