Чаши и листья - Э-ута

Чаши и листья
Я, керамист Владимир Юделевич, хочу предложить вашему
вниманию несколько работ, выполненных в традиционном японском
жанре э-ута (картина-стихи). Этот жанр возник в эпоху Хэйан, когда
поэтическая игра была стилем жизни. Основой э-ута служит
стихотворение — танка или хайку, «ключевые» слова которого
изображается каллиграфией, а всё остальное – средствами
прикладного искусства. Возможны варианты и без иероглифов:
главное — следовать за поэтом. Э-ута — искусство синтеза; в нём
возможно материализовать поэтический образ и заставить предмет
звучать, как стихи. Можно сказать, что э-ута – это жанр, созданный
любителями поэзии для её знатоков. Уже десять лет, как я,
захваченый в плен магией э-ута, "недвижно стою в забытьи". За это
время я сделал немало работ - в основном чаши-тяван и другие
предметы для чайной церемонии. Но для художника важно знать, что
его труд кому-то нужен; каждая чаша - это письмо, которому
предстоит найти своего адресата.
Вот почему я с нетерпением жду Вашего отклика.
Побывав под ногой,
он стал по-иному прекрасен листок опавший…
Говорят, что сильное произведение "убивает"
более слабое, теряющее в его присутствии всякую
привлекательность. Но что есть деревья, травы,
камни, как не произведение величайшего творца,
совершенное в деталях и абсолютно естественное?
Вот мне и захотелось проверить, чего стоят мои
чаши в сравнении... ну вот хоть с этими опавшими
листьями, устлавшими запущенный парк вокруг
мастерской. Вот они, рядом, нарисованный - и
настоящие; посмотрим, сумеют ли они
договориться без посредника...
Обращаясь к этому стихотворению, я был рад поводу
сказать то, что меня давно занимало. Хотелось
показать значительность и красоту осеннего листа не из гербария или альбома, но самого последнего на
тропинке, никем не замеченного. Не знаю, как для вас,
а для меня листья - это люди; особенно осенние, в
шрамах и складках морщин. Старики - опавшие
листья человечества. Чтобы понять трагическую
красоту побывавшей под ногой времени старости,
пришлось и самому немного поседеть, и кое-что
пережить. Полагаю, теперь у меня есть некоторое
право говорить от имени листьев.
Кое-что в этой чаше, похоже, мне удалось - например,
выразительная линия контура и лёгкая
"расфокусировка", придающие листу ощущение жизни
и движения, а также соотношение между размером
листа и "пустым" фоном внутреннего пространства,
решенным с помощью нежного, тающего глазурного
кракле, одновременно сложным и лаконичным. Здесь
есть, где отдохнуть взгляду... Там, где ничего не
изображено, угадывается главное, не так ли?
Пожалуй, эксперимент удался. Не только лист, вся
чаша выглядит на этом фоне абсолютно естественно,
более комфортно, чем в студийных условиях, чем даже
"на настоящих татами". Посмотрим на неё с разных
сторон - в куче сметённых ветром кленовых листьев,
на спиле старого пня, на заросшем мхом камне...
Возможно, это только моё личное впечатление, но в
природном окружении чаша чувствует себя гораздо
лучше и и не хочет возвращаться в мастерскую, на
стол, на полку в шкаф. Что ж, давайте продолжим
этот опыт с другими чашами, а потом сравним
результаты, и только тогда позволим себе сделать
выводы...
Красные листья клёна в стремнине реки - нужны ли
ключевые слова, чтобы угадать, о чём идёт речь?
Конечно, это классика:
«Когда бы листья клёнов
Не плыли по тебе,
Кто б мог сказать,
О Тацута-река,
Что осень в твоих волнах?»
Небольшая, очень простая чаша с единственным
кленовым листом, сформованная из текучей
металлизирующейся массы в капризной технике
ручного литья. В ней нет ни одной правильной линии
или ровной поверхности, и возможно, именно поэтому
чай в ней кажется особенно вкусным…
Одиноко зимой
В этих дальних горах;
И вправду было бы грустно жить,
Если бы не было здесь
Одиночества…
Сайгё
Именно это стихотворение имел в виду Басё, когда сказал,
что Сайгё «сделал одиночество своим господином»
Слово это, состоящее из двух иероглифов и занимающее
целую строку, и стало ключевым для небольшой скромной
чаши. Что нужно ещё?
Разбросанные по внутренней поверхности мелкие пятна,
напоминающие естественный рисунок пепловой глазури не то снег в зимних сумерках, не то и вправду пепел на
«полях Торибэ», да смутно угадываемые контуры
горбатых вершин, а возможно, и силуэт отвернувшегося
от нас, ушедшего в своё одиночество поэта.
Ни утверждать, ни отрицать ничего не берусь…
Ученику
Сегодня можешь и ты
Узнать, что значит быть стариком:
Осенняя морось, туман…
Басё
Целый мир заключен между строк в позднем
стихотворении великого поэта... Для этой чаши
использованы три ключевых слова: иероглиф
"старость", образованный причудливым сплетением
глубоких трещин; "осень", залитый по гравировке
глазурью с металлическим оттенком; а также иероглиф
"туман", заполненный белым и поэтому почти
сливающийся с потоками тумана, плавно обтекающими
наружную поверхность чаши.
Несколько капель росы - или дождя - дополняют
впечатление, помогая (в сочетании с туманно-серой
внутренней поверхностью) передать оттенки осеннего
настроения.
Эта небольшая чашечка-сакадзуки выполнена из плавкой
керамической массы в своеобразной технике литья без применения
формы, при которой жидкая глина течет по поверхности специально
изготовленного бумажного шара, образуя изделие постепенно,
подобно тому, как растут в пещере сталагмиты, оставляя при этом
характерные потёки - порой очень красивые, а главное, уникальные вот их уж точно никогда не повторишь, как не повторяются морские
волны…
Ни луны, ни цветов.
А он и не ждёт их - он пьёт,
Одинокий, вино…
Здесь нет ни знаковых изображений, ни киго - только сама чаша, её
предназначение служит своеобразным «ключевым словом».
Впрочем, если кто-то не угадает, невелика беда - отрешившийся от
всего в жизни персонаж Басё нисколько не огорчится…
Луна.
Бросилась в пропасть тень
Горной сосны
Тэ
Чайница с иероглифом «луна» выполнена из цветных и
плавких масс в сочетании с шамотом и фарфором на
полное динамики и силы стихотворение нашего
современника Тэнгу, победившее в одном из последних
конкурсов э-ута на сайте «Аромат Востока». Нужны ли
ей комментарии, не знаю… Главное ведь здесь не ствол и
хвоя, не горы , не скалы, и даже не данная скорописью
луна, а стремительное движение бросающейся в ущелье
тени…
Чтобы доказать, что одну и ту же тему можно
решать по-разному, предлагаю вам вариацию в том же
роде, но в другом размере и технике.
Композиционно это почти та же самая чайница,
только выполненная с помощью ручного литья в
сочетании с гравировкой из звонкой тёмно-коричневой
массы.
Пожалуй, по части аскетичности это как раз то, что
надо для тя-но ю. Небольшой размер, простая, удобно
ложащаяся в руку форма, минимальный декор еле
заметными следами глазури. Даже иероглиф «луна» как
бы полустёрт…
Немного гравировки - всего несколько веток сосны не
нарушают ощущения естественности, обычно присущего
изображению, выполненному с помощью потёков.
Отсутствие ручки тоже на руку - при таком размере
крышку нетрудно удержать двумя пальцами, особенно
при такой шершавой поверхности материала. Зато звук
получился что надо!
Между нами, звук открываемой и закрываемой крышечки
чайницы очень важен для стиля чайной церемонии.
Звуковая палитра тядзина вообще небогата, только шум
ветра в соснах, да бульканье кипящей воды, да звяканье
тщательно подобранной утвари создают эту
безыскусную музыку покоя и умиротворения.
В старом дупле
Пригоршня замёрзшей воды
И жёлтых листьев…
Olala
Это стихотворение мне особенно дорого не только в
силу его собственных достоинств - кстати, весьма
глубоких, но ещё и потому, что оно стало
победителем в первом конкурсе э-ута на сайте
«Аромат Востока», и так уж случилось, что именно
с него начался для меня продолжающийся и по сей
день период работы над хайку наших современников
(хотя не всегда соотечественников).
Что ж, рассмотрим напоследок эту вещь
поподробнее…
Технические сложности - хотя их здесь больше чем
достаточно - не главное и даже совершенно не важное
обстоятельство. Я просто следовал традиции сосудов
тэбати, изображавших настоящий деревянный сосуд во
всех подробностях. Если японцам можно делать из глины
дощатую кадушку, то и мне невозбранно сделать
настоящее дупло с сухими листьями и даже изморозью
внутри. Сучки, морщинистая кора, слои отмершей
древесины. Натурализм? И да, и нет. Просто вся чаша,
от краёв до донышка, служит здесь первым ключевым
словом, а второе - данный скорописью иероглиф
«старость»
Но это только первый слой хайку. Во втором, о чём бы
ни шла речь на первом, всегда человек. Для меня
старое дупло - это сердце старика, в котором остались
лишь ворох похожих на сухие листья воспоминаний да
немного невыплаканных слез.
Поскольку всё в мире хайку субъективно, возможно,
вы найдёте свое, более верное прочтение, и я буду рад,
если вы захотите им со мной поделиться или
высказать впечатление о увиденных чашах.
Жду ваших писем по адресу narutaki@ngs.ru
Удач во всём!